| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Войну встретил генерал-майором, командующим 8-й армией. Почти сразу стал, после быстрого снятия Ставкой за бездеятельность Ф.И.Кузнецова, командующим Северо-Западным фронтом. В таком невысоком , "однозвездном" звании — кажется, что это единственный случай за войну. Во всяком случае, начальником штаба у него был генерал-лейтенант Ватутин, а противостоящей ему Группой армий "Север" командовал самый настоящий генерал-фельдмаршал фон Лееб. Командовал фронтом он до середины августа, до рубежа Волхова.
Из того, что связано с этим периодом его деятельности, бросается в глаза Приказ 044 от 26 июля 1941 г., где он с грустью отмечает, что "некоторые командиры и политработники грубо нарушают элементарные основы дисциплины Красной Армии. Они не соблюдают установленной формы одежды, не имеют на шинелях и гимнастерках петлиц, нарукавных знаков и знаков различия.
Эти командиры и политработники, вместо того, чтобы с гордостью и честью носить звание командиров рабоче-крестьянской Красной Армии, — теряют лицо командира, обезличивают себя, роняют свою честь, достоинство и свой авторитет в красноармейской массе.
Таких командиров и политработников красноармейцы не любят, не уважают и законно не доверяют им. Военный совет Северо-Западного фронта рассматривает подобное нарушение формы одежды некоторыми командирами и политработниками, как позорное проявление трусости, приводящее к потери чести и достоинства командира РККА".
Далее он приказывает больше так никогда не делать и обещает: "Впредь всех лиц начсостава, допускающих нарушения формы одежды, снявших знаки различия, рассматривать как трусов и паникеров, бесчестящих высокое звание командира Красной Армии, и привлекать их к суровой ответственности, вплоть до предания суду военных трибуналов"
Видимо, было совсем хреново.
После того, как Ставка сняла уже и его, заменив, в свою очередь, на генерал-лейтенанта Курочкина, Собенников был назначен Командармом-43 на Резервный фронт. Тут ему совсем не повезло. Именно на него пришелся один из главных ударов Операции "Тайфун". Как сказал он потом в своих показаниях перед Военным Трибуналом: "Я никак не предполагал, что на таком небольшом участке обороны армии будет наступать одновременно такая масса немецкой техники!". Ну, не казаки Бакича с шашками наголо, конечно.
В итоге немцы прорвали фронт и на пути к Москве с юго-запада их остановили, как известно, только подольские курсанты. Остановили — и почти все полегли, спасая столицу. А лично для Собенникова этот прорыв означал разжалование и шестилетний срок, замененный отправкой на фронт.
Ну — еще не вечер. Искупил, стал замом командарма, знаменитого Горбатова. Даже получил к концу войны погоны генерал-лейтенанта.
После войны одно из самых его заметных появлений на сцене — командование первым послевоенным парадом войск в Минске 1 мая 1946-го. Побывал он и начальником Высших офицерских курсов "Выстрел". В 1959-м ушел в отставку, а в следующем году умер. Как говорят в армии: "Снял ремни — рассыпался". Но пока, в сентябре 1921 года все это будущее не может, конечно, ни ему самому, да и никому на свете придти в голову. Пока что молодой начдив ведет своих конников на Шар-Сумэ.
* * *
Кажется, что при всей жестокости и продолжительности бурчумской рубки, прямые потери белых были не так и велики. Но ясно было, что не устоять. Слава Богу, что красные не форсировали наступление, позволили себе несколько дней отдыха. Пользуясь передышкой, 4 сентября Бакич вывел свое войско из города и вообще из Шар-Суминского округа. Объявлено это было Походом На Россию.
Доблестные войска и граждане корпуса. Настал, наконец, желанный час, чтобы после полуторагодного (решительно, Дутов нашел реальное слабое место у своего непослушного подчиненного по части русского языка) скитания и перенесенных тяжелых испытаний в диком (слышал бы Кун-Цзы!) негостеприимном Китае, двинуться на родные края ...уповая на Промысел Божий ... сломим первую преграду, отделяющую нас от России (очевидно — 13-ю кавдивизию Собенникова) ... перейти в общее наступление на красных, разбить их и вывести весь корпус в Россию... радость и избавление ... Долой коммуну. Да здравствует Единая Россия и народ. ... Приказ прочесть во всех ротах, сотнях, эскадронах, баталионах и командах.
Ничего не вышло. Большая часть его людей не поверила в эти перспективы и не пошла за ним, осталась рядом с Шар-Сумэ дожидаться красных, чтобы сдаться. Камень не кинешь. Больно уж тяжелы были испытания, выпавшие на их долю. И еще один поход ... ведь никто не насыплет им между барханами манны и не усеет пустыню перепелами. А ведь и моисеевы спутники падали духом до плинтуса.
Мы не сможем здесь подробно проследить судьбу тех, кто сдался, но понятно так, что массовой резни тут не было, возможно, за отсутствием поблизости тов. Землячки. Их отконвоировали через советскую границу, рассортировали, большинство пока отпустили под надзором ЧеКа-ГеПеУ и с навечной записью в анкете о службе в белых армиях. Сколько можно судить, во 30-х практически все выжившие были репрессированы.
8. ВО ВНЕШНЕЙ МОНГОЛИИ
С Бакичем ушла треть, зато, правда, более сохранивших силы и при лошадях для похода. Разумеется, он не повел их ни на какую Советскую Россию свергать иго коммуны. Они пошли через перевалы во Внешнюю Монголию, по тому самому маршруту, по которому отдельные группы бакичевского воинства уже более года пробираются на восток, в общем направлении на желанный Харбин. Но теперь на этом пути в Урге были красномонголы и, что много серьезнее, советские войска.
Что осталось теперь у генерала? Тут было две колонны. Боевая под водительством самого командира корпуса включала в себя четыре дивизии,: 1-я Оренбургская казачья, 2-я Оренбургская казачья, 1-я Сибирская (Народная) — это токаревские повстанцы, Сызранская — его старые бойцы еще из Народной Армии. Плюс двести сабель конвоя командующего. В смысле артиллерии у них было несколько "маклёнок" и небольшое количество снарядов. Вторая колонна — грубо говоря — шпаки. Беженцы, семьи, писаря, санитары, полковые портные. Командовал ими генерал Шеметов, любимец Дутова и, следовательно, не особенный фаворит нынешнего командующего. Всего в обеих колоннах оставалось несколько более двух тысяч душ.
Весь отряд направился на северо-восток, к перевалам Монгольского Алтая. Красные их догонять не стали, умозаключив, как можно догадаться, что эти теперь, верней всего, померзнут на перевалах, а самим морозиться нет резона. Командованию было доложено, что враг разбит и позорно бежал. Начдив, военком и еще несколько героев операции были награждены орденом Красного Знамени. Ну, что ж, тут и с этим противником можно было себе пока позволить немного и расслабиться.
* * *
Есть по Чуйскому тракту дорога, много ездит по ней ... вот шоферов тогда тут не было за отсутствием автотранспорта. Тогда, именно в сентябре 1921 года, по ней гонялись друг за другом белопартизанский отряд есаула Кайгородова, набранный из "нацменов"-алтайцев и русских поселенцев, и красный, тоже интернациональный, советско-монгольский отряд Карла Байкалова. Да, того самого, который через год с небольшим в качестве Командующего вооруженными силами Якутской губернии и Северного края будет воевать против Пепеляева.
Нынче он в Западной Монголии. Дело было так, что одновременно с посылкой на Унгерна через Кяхту отряда знаменитого красного партизана Петра Щетинкина Реввоенсовет 5-ой Армии послал по чуйскому тракту через Барнаул, Бийск и Кош-Агач небольшой отряд другого известного партизанского командира — обеспечить безопасность от возможных попыток аборигенов взбунтоваться или ушедших в Монголию белых — вернуться назад. По дороге байкаловский отряд подбирал и уводил с собой, кого встречал — две роты 185 пехотного полка, отряд ЧОН, демобилизованных краснопартизан ... всего набралось три с половиной сотни штыков и сабель при 20 пулеметах.
Справедливо умозаключив, что местный уроженец есаул Кайгородов местность знает лучше и надежно перекрыть границу от него таким невеликим отрядом не удастся, Карл Карлович решил найти своего противника по ту сторону границы и там уничтожить. Тем более, к нему сразу подошел на помощь отряд Хас-батора или, в другом написании, Хас-баатара, "красного ламы". Тоже, знаете, такой персонаж, что о нем об одном можно было бы рассказывать пару десятков вечеров, как про Манаса, Сигурда или Кон-Тики. Действительно — лама. Да не какой нибудь завалящий, а видный перерожденец, в нем жила душа самого Амурсаны, великого мятежника, воевавшего во главе Джунгарского ханства против пекинского богды-хана в середине XVIII века. Повидимому самостоятельно, он додумался до идеи, что все зло — от частной собственности на средства производства: верблюдов, лошадей, женщин и прочее. И вот, вдохновленный этими утопически-коммунистическими идеями, он начал воевать за светлое будущее. И в ходе этой войны оказался союзником уже вполне продвинутых марксистов, присланных в его страну из РСФСР в порядке выполнения интернационального долга. Типа получалось встречи ... ну ... не знаю ... может быть — Томаса Мюнцера или Фомы Кампанеллы со Штирлицем? Или Сергея Мироновича Кирова с Маздаком.
Воевал Хас-батор под красным знаменем с черной свастикой. Однако это не дает возможности зачислить его в приверженцы НСДАП или хоть отечественной НБП. В то время буддистская "суувастик" еще не приобрела того сакрального значения, как попозже, когда мы, скажем, играя в войну во дворе у нас в Соцгороде, слово это вслух, на всякий случай, не произносили, заменяя табуированный термин словами "фашистский знак". Несколько более шокирующим, на мой вкус, является то, что лама, кажется, использовал иногда для подкраски выцветающего флага свежую кровь пленных белогвардейцев. С другой стороны, у героического нашего любимца Эрнесто "Че" Гевары был же в послужном списке эпизод обучения стратегии и тактике революционной войны конголезских партизан, которые находились и находятся под очень серьезными подозрениями насчет каннибализма.
* * *
Вот этот отряд и примерно вдвое больший по численности, но хуже вооруженный отряд Кайгородова, время от времени устраивая друг другу засады, сталкиваясь в схватках и снова расходясь, двигались в в юго-восточном направлении в сторону Кобдо. На 19 сентября Байкалов занимал буддийский дацан Сарыл-Гун у озера Толбо-нур, а кайгородовцы его держали в осаде. Вот туда и вышел после двухнедельного марша через перевалы отряд Бакича, потерявший по пути около 200 человек, умерших от голода и холода в горах.
Байкалов, в принципе, знал о существовании Бакича и готовившейся операции Собенникова еще до своего выхода в Монголию, мог его ожидать. Но именно вместе с преследующими генерала красными кавалеристами. А они, как мы с вами уже знаем, вернулись в РСФСР, делать дырки в гимнастерках под ордена за успешный поход. А он, Карл Карлович Байкалов-Некундэ теперь остался один, не считая революционного ламы, против объединенных сил генерала Б. и есаула К..
Монголы по своему "степному телеграфу", знакомому нам с вами по творчеству двух знаменитых советских сатириков, получили кое-какие сведения о новопришедших белых. В мемуарах, которые Байкалов написал много лет спустя, после своего расконвоирования, но еще до реабилитации, это описано так: "У бакичан много женщин и детей, солдаты страшно оборваны, многие без ружей, у других, бородатых (ясно из "парадной дивизии") одни рогатки (пики), есть немного ружей на ножках и колесиках (пулеметы), а одно большое ружье на колесиках (орудие). Выясняем, что это "Макленка"".
* * *
Тут есть слова, на которых обязательно надо остановиться. "Много женщин и детей". Это после зимнего "Голодного" похода" через карагандинские степи, года тяжелой голодной жизни в Емильском лагере, жутких блужданий по джунгарской пустыне, нескольких переходов через заснеженные высокогорные перевалы. Что ж это было в начале их одиссеи? Не место, кажется, такие переходы для женщин и детей!
Некоторый свет в эту сторону бросают записки одного из участников этих скитаний Бориса Камского "Русские белогвардейцы в Китае", изданные в Москве после возвращения автора в Россию в 1923 году:
Нужно заметить, что в походе и первобытных условиях жизни в лагере женщины интеллигенции зачастую переносили лишения и осваивались с обстановкой лучше мужчин. Вообще, они меньше опускалась и падали духом и даже в самых грозных условиях далеко не давали такого процента потерявших человеческий облик и оскотинившихся. Часто женщины проявляли безграничную энергию, находчивости силу воли и даже выносливость, чем интеллигенты-мужчины, которые кисли, нюнили, ничего не умели делать, были жалки и беспомощны. В походе мне не раз приходилось видеть, как женщины уговаривали своих мужей, собравшихся умирать, встать и хотя немного ободриться. Встречались картины, когда на каком-нибудь невыносимом для лошади подъеме здоровый интеллигент-мужчина понуро болтался, сидя в телеге и не желая из нее вылезти, а женщина шла тем не менее колено в снегу, погоняя или ведя под уздцы лошадей, нередко можно было наблюдать, как женщины подмазывали телеги, чинили упряжь, вьючили, седлали, запрягали и отпрягали лошадей, поили их, стреноживали, разыскивали топливо, готовили пишу, а мужчины в это время расхлябанно сидели и ждали, когда им дадут есть, самым глупым, никудышным и шуточным, бедным, а иногда и просто поганым элементом на протяжении всего пути и жизни в Китае был образованный мужчина-горожанин.
Ну, их же никто не готовил к такой жизни. Даже простого горного, лыжного или водного похода IV категории сложности либо выезда на целину или в Сургут ни за кем из них не числилось. Турсекций и стройотрядов, привычных для интеллигентов Застоя, в России Серебряного Века еще не было.
Но женщины? Русские женщины вообще загадка. А отчасти и отгадка выживания народа на его, так уж часто получается, что скорбном пути. Да я и сам по рассказам предыдущего поколения и по собственным наблюдениям знаю, что и в военной эвакуации, и в недавней эмиграции наши женщины более устойчивы, быстрее встают на ноги и учатся жить в новых, ранее непредставимых, условиях, чем самые закаленные мужчины. Это не абсолют, бывает всяко, но статистически получается как-то так.
* * *
Объединенные силы Бакича и Кайгородова превосходили осажденный чекистско-монгольский отряд по численности раз в десять. И у них же была пушка! Было решено взять дацан во что бы то ни стало. Ну, а для начала осажденным был предъвлен ультиматум о сдаче с гарантией неприкосновенности всем, кто сложит оружие, "включая даже коммунистов и комиссаров". Для большей убедительности был устроен парад войск вокруг монастыря, "причем части несколько раз проходили на виду у красных, создавая иллюзию многочисленности отряда" Ну, не знаю, как вам, а для меня это сразу привело на ум "Аламо" с парадом солдат Санта-Аны вокруг крепости, где допивает последний глоток перед боем Джон Уэйн — Дэви Крокетт в енотовой шапке.
"Кроме того, в канун штурма вечером белые развели вокруг монастыря сотни костров, что также должно было подавляюще действовать на осажденных". В общем — не подействовало. Вместо белого флага осажденные выкинули ответное письмо — сочиненный ими локальный вариант Ответа Запорожцев Турецкому Султану:
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
