| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Господин генерал, вы пишете, чтобы мы вам сдали оружие, но оружие, господин генерал, не малина, которую сорвал с куста да и съел. Оружие, господин генерал, берется с бою, а вы, наверно, разучились или не научились воевать с красными войсками. Ходит старый волк по сопкам и смотрит, когда у лошади отпадет губа. Эх, кабы у волка были острые зубы, а кобыла не так остро кована! ...
Ну, и так далее.
Штурм начался ночью, но сразу не заладился. Снаряды "макленки" попадали куда надо, но не разрывались. В темноте отличить своих от чужих не получилось. Белые стреляли по своим и многих перебили, а вот маленькая группа красных, под командой одного из четверых байкаловских младших братьев, успешно забросала атакующих ручными гранатами. Вот они-то разорвались, побив осколками много белых.
Кто командовал штурмом — тут есть разные версии. Одни пишут, что сам генерал, и что есаул Кайгородов был сильно недоволен потерей своих людей, другие — наоборот. Ну, поражение — всегда сирота, И ясно, что повод для взаимного недовольства был немалый. У байкаловцев тоже были потери, но намного меньше. Кажется, самой заметной из них был тот самый знатный перерожденец "красный лама" Хас-батор.
К.К. Байкалов так пишет об этом в своей книге "Разгром банды Кайгородова", напечатанной в 1932 году:
Вечером с наступлением темноты обстрел прекращается и мы выставляем усиленное охранение. Вдруг, нежданно негаданно через наши окопы лавой переваливаются все ламы и наши отрядники-монголы во главе со своими чиновниками и Хас-Батером. Осталось у нас лишь человек 20 монголов-урянхов (как после оказалось, каких-то полухунхузов).
От бегства монголов, в особенности лам, мы, конечно, ничего не потеряли. Стало свободнее и доступнее. В первую очередь мы более или менее по-человечески устроили околоток и питание раненых. Огромные массы войлока использовали на подстилки, одеяла, обувь и обшивку всей внутернности окопов, что как нельзя хорошо сохранило здоровье и самочувствие бойцов в сырые и холодные осенние дни.
Бегство Хас-Батера — результат больной психики. В дни окружения и обстрела он совершенно зарылся в тюках войлока, никого к себе не подпускал, ничего не ел и даже испражнялся в своем логове. После бегства он сразу отделился от других монголов с одним чиновником и на другой день как-то нелепо попал в руки кайгородовцев. Они отрубили у него голову, послали сочувствовавшим нам княжествам напоказ.
Ну, я ж вам говорю ... представьте-ка себе, к примеру, пламенного трибуна Савонаролу или красного мобеда Маздака где-нибудь между группой армий "Южная Украина" и Третьим Украинским фронтом. Без сомнения, что крыша поедет.
В кого, однако, на этот раз вселилась его неспокойная душа у нас сведений нет.
* * *
Через два дня после неудачного приступа отряд Кайгородова ушел назад по тому же Чуйскому тракту на Алтай. Конечно, если бы удалось уничтожить отряд Байкалова, то они с генералом легко удержались бы в Кобдо и стали бы хозяевами всей Западной Монголии. Не исключено, что им удалось бы собрать под своей эгидой ближних монгольских, ойратских и казахских ханов, да и из Халхи могли бы пойти к ним многие, недовольные новой промосковской властью в Урге. Умел же делать подобное покойный барон.
Но теперь шансов на это не было и есаул со своими чалдонами и ойротами вернулся партизанить на Русский Алтай, в свои родные места, к победам, поражениям и окончательной гибели в апреле 1922 года. Не будет очень большой новостью, если мы вспомним, что партизанское движение, не поддерживаемое из-за пограничного рубежа или из-за линии фронта, обречено на погибель. Отважен и талантлив был есаул, полный георгиевский кавалер, произведенный за храбрость в офицеры, умел он привлекать сердца людей, но сила солому ломит. В бою в селе Катанда был он убит, а его голову чоновцы насадили на штык и долго возили по селам Горного Алтая в виде пропаганды умиротворения и своих успехов в борьбе с с белобандитизмом.
* * *
Бакич еще поосаждал монастырь, даже довольно долго, всего около шести недель, но по тому же многохоженному Чуйскому тракту из советского Кош-Агача пришел 185 пехотный полк и пришлось срочно от него уходить, куда глаза глядят. Собственно, выбора почти и не было. От есаула за время их недолгой совместной войны генерал узнал, что тут сравнительно неподалеку есть такой ничейный — не монгольский, не советский и не китайский — Урянхайский край. И что можно в нем перезимовать, чтобы будущей весной попробовать пробиться дальше на восток, может, и к самому Харбину.
Идея, вообще говоря, была неглупая. Ведь что такое географически Урянхай, Танну-Тува, Тыва, как не огромная азиатская Андорра? А сумел же русский эмигрант Борис Скосырев, вообще не имевший за собой никакой вооруженной силы, уговорить андоррцев признать себя ихним князем. И даже сочинил вполне либеральную конституцию и таковые ж законы, так что Андорра чуть было не процвела под его просвещенным правлением уже в 1934 году в виде оффшорно-безналогового рая. И если бы не приход через перевал испанских жандармов, присланных по запросу епископа Урхельского и арестовавших самозванного князя ... Впрочем, я был в Андорре 60 лет спустя после его предприятия — ну, очень хорошо! Они таки выполнили его заветы и процвели — швейцарцы могут позавидовать.
Но кроме Географии, есть еще и История. А историческая ситуация для бакичевского предприятия складывалась не лучшим образом.
9. СТРАНА ЗА ГОРАМИ
Это название — Урянхайский край — жило недолго. Ни в 1895-м, ни в 1905-м годах Брокгауз и Ефрон такой местности не знают. Пишут не особенно много о сойотах как "инородческих племенах, живущих между 50 и 53R с. ш. и 59 — 69 в. д. по обе стороны русско-китайской границы". Добавляют также, что некоторых из них иногда называют урянхами. И все с этим словом. А уже 14 августа 1921 г. Учредительный Хурал по предложению главного энтузиаста и, собственно говоря, изобретателя тувинской независимости, русского интеллигентного и левонастроенного купца Иннокентия Сафьянова переименовал Урянхайский край в Танну-Тувинский улус, а слово "урянх" вообще запретил, как имеющее в монгольском языке обидное значение, будто бы — "оборванец", хотя ни знатоки монгольского языка, ни сами монголы этого не подтверждают. Тут же было отменено по предложению другого энтузиаста, уже из местных, Демир-захирагчи из Ойнарскогo хошуна, также наименование "сойоты", что и было принято. Нынешние тувинские гуманитарии считают, как будто, что переименования эти были не по делу, а просто предки немного поторопились, спеша подражать все переименовывавшим российским товарищам. Они там, на Хурале, много что обсуждали, приняли море интересных и судьбоносных решений, от приветствий Вождю Мировой революции тов. Ленину и Монгольскому Святому Богдо-Гегену до выселения из Танну-Тувы всех корейцев, но мы к этому еще вернемся. Пока займемся тем, что предшествовало августу 1921-го.
* * *
На протяжении многих тысяч лет в отделенных от мира горами Тувинской и Тоджинской котловинах жили, конечно, какие-то люди, как-то между собой объяснялись, занимались, как демонстрируют нам археологи, охотой, скотоводством и древней металлургией. Климат там, конечно, очень резко континентальный, но пастбища роскошные; ячмень, просо, даже пшеница, дают хорошие урожаи; зверья, птицы, рыбы, кедровников еще и посейчас хватает. Чего не жить? Но, честно скажем, что основные события обычно происходили северо-восточнее — в Минусинской и Кузнецкой котловинах, и юго-западнее — в Монголии. Там изобретали клееные луки и клинки со смещенным центром тяжести, возникали, расцветали и гибли империи дин-линов, жужаней, хуннов, тюрок, уйгуров, кыргызов, монголов, ойратов. Хотя, конечно, что-то через перевалы доходило и до Тувы. Построили же уйгуры целую "Линию Мажино", чтобы удержать эту свою провинцию от следующего завоевателя — енисейских кыргызов. Не удержали, конечно. Но зато оставили будущему прекрасные декорации для нашумевших телесъемок визита в Туву монакского князя Альбера в компании его московских знакомых.
Из здешних уроженцев более всего прославились за пределами Урянхая великий воин Чингис-хана, победитель чжурженей, хорезмцев, иранцев, грузин, аланов, кипчаков, русских, венгров и поляков Субудай-баатур и его сын, завоеватель Вьетнама и Южного Китая Урянхтай. И дальше судьба края была, в общем, такой же, как у того огрызка империи Чингисидов, который называют Внешней Монголией. Вместе с монгольскими соседями тувинцы попали в XVIII веке под власть очередных степных пассионариев-джунгар, а потом — под власть Цинской империи. Ну — жили. Кочевали, пасли стада, пили молочную водку араку, делали и ели сыр-курут, покупали за шкуры и меха у русских купцов мануфактуру, табак, бусы. Жаловались на обман русским и манчжурским чиновникам, платили подати Богды-хану. Отдавали понемногу часть своей земли в обмен на прельстительные российские товары под пашню переселенцам из империи Белого Царя — русским мужикам-староверам. Так ведь земли больше, чем хватало. Площадь Тувы около 170 тысяч квадратных километров по нынешнему счету, а число сойотов оценивалось в 35 тысяч душ. Один человек на 5 квадратных километров.
* * *
Судьбу страны, как это часто бывает, изменили события, произошедшие совсем в других местах. 10 октября 1911 в городе Учане на великой реке Янцзы местный саперный батальон восстал против пекинского правительства и манчжурской Цинской династии. Началась Синьхайская революция, а с ней очередная эпоха беззаветной борьбы населения Китая за справедливость и правильное устройство общества, какие бывали уже не раз. На этот раз время революций, вторжений иноземцев и гражданских войн продлится 40 лет, если считать до консолидации всех провинций континентального Китая под новой коммунистической властью, или 65 лет, если присчитать еще и "культурную революцию".
Когда в Срединном Государстве в пыль рассыпалась Вертикаль, так даже провинции Застенного Китая и то стали по факту почти независимыми государствами под управлением своих военных губернаторов — дуцзюней. О существовании дальних национальных окраин — Тибета, Внешней Монголии и уж, тем, более, Урянхи, в Пекине и сменявших Пекин столицах — Кантоне, Нанкине, Ухане и Чунцине, и вовсе приходилось позабыть. Во всяком случае, управлявшего краем улясутайского цзянзюня не стало.
Плохо лежащая земля, однако, быстро оказалась под протекторатом великого северного соседа. Произошло это в 1914 году. В центре страны была заложена и начала быстро, как писали русские газеты, "американскими темпами", строиться административная столица Белоцарск, из Минусинска строилась "колесная дорога", т.е, пригодная для тележного, а не только вьючного, транспорта. Начались Мировая война и дефицит рабочей силы, так что достраивали дорогу, прославленный Усинский тракт, уже зэки. Усилилась и аграрная колонизация края, так что к революции здесь жило на сорок тысяч туземцев уже около десяти тысяч русских в городе, селах, деревнях и по заимкам.
* * *
В их числе был и молодой крестьянин Сергей Кочетов. Отсюда он уехал по повестке воинского начальника в Минусинск, а оттуда, как многие другие из протектората и из самой Российской империи, на германский фронт.
Вернулся он в свое село Атамановка, по-туземному Суг-Бажы, в 1918 году, когда германский фронт разбежался. Но и тут в забытой, казалось, Историей котловине за Саянскими горами тоже было, как везде. Триумфальное шествие Советской власти с последующей Гражданской войной. С тем местным добавлением, что на слух о том, что Вертикаль рассыпалась и в России, через перевалы в Туву приходят отряды "беломонголов" под командой князя Итэгэмиджиту и прославленного воителя Максаржава Хатан-батора, пришел и китайский отряд мандарина Ян Ши-чао. Нападать на русских, белых или красных, особенно не нападают, больше пишут ноты с требованиями вернуть край в Монголию или, соответственно, в Китай. Ждут, как грифы, своего часа.
Местное же население, несколько осмелев в присутствии этих отрядов, тоже без большого шума, начинает пограбливать хозяйства русских поселенцев. Тем приходится создавать отряды самообороны. Наш знакомый, двадцатичетырехлетний Сергей Кузьмич Кочетов, уважаемый местными парнями фронтовик, собрал из них такой отряд, очень, как выясняется, боеспособный. Вообще, если вы хотите узнать вот про это — насчет грабежей, то известный некогда писатель Чивилихин посвятил этой теме много страниц в своем романе "Память". Манера изложения, как это обычно бывает у патриотических литераторов, хныкающая, с упором на злых хитрых инородцев, обижающих благородного до наивности великорусского персонажа, ну, и с крайне полезными по тем временам вставками типа: "В Туву ринулись иностранные интервенты. Озверевшие белогвардейцы истязали и убивали большевиков, китайские и монгольские милитаристы грабили Туву". Но хоть упоминается о событиях, которые тогдашняя официальная история попросту держала в разряде "не бывших".
* * *
Тем временем шум от китайско-монгольских нот и жалобы русских поселенцев на грабежи доходят до Омска. Адмиралу, честно сказать, не до этого, но пара казачьих сотен и две пехотные роты отправлены по Усинскому тракту, чтобы продемонстрировать азиатам — Верховный Правитель велик и могуч не меньше, чем был Белый Царь. Но сделать они это не успели, оказалось не до того.
По тому же Усинскому тракту в Урянхай пришли "заячьи шапки", около трех тысяч красных партизан Александра Кравченко и Петра Щетинкина, отступивших под нажимом белых частей генерала Розанова из своих Тасеевской и Степно-Баджеевской "партизанских республик". 24 июня генерал издал приказ по итогам карательной операции, гласивший: "Совместными действиями русских, чехословацких и итальянских войск большевистские банды врагов возрождения России разбиты, а главные очаги восстания — Степно-Баджей и Тасеево взяты. Главари восстания и организаторы нападений на поезда расстреляны".
Ну, это он немного преувеличивал. Слабым местом в союзном войске оказались, как в 1917-м на Пьяве, а в 1942-м под Эль-Аламейном и Сталинградом, итальянцы. Черт бы их занес в Енисейскую губернию от маслин и тарантелл?! Сосредоточив оставшиеся силы на южном участке розановского кольца, красные нанесли удар по итальянцам и прорвались, взяв при этом многих из них в плен, раздели и раскулачили ихний обоз. Дальше многие из партизан стали щеголять в берсальерской форме, радуя этим взоры сибирских баб и сердце тов.Ленина в Кремле. Тот несколько раз упоминал об этом интересном факте в своих трудах.
* * *
Тут, за Саянами, они победили. Отчасти и потому, что их поддержали отряды крестьянской самообороны, которыми командовал Сергей Кочетов. Зимовать в Урянхае партизаны не стали. Победив и изгнав из Тувинской котловины казаков полковника Бологова, они в сентябре вслед за ним вернулись в Минусинск, где добили его отряд окончательно. Чуть ли не здесь и тогда в Енисейске и происходит известный эпизод из биографии штабс-капитана Щетинкина, когда собравшаяся у штабной избы поглазеть на вожака "заячьих шапок" городская публика услышала от него: "За посмотр — рубль, давайте, не жмотьтесь, буржуи!".
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
