Отвлекая от внутренних терзаний, Лелиана вновь накрыла её губы своими, даря тепло и целый ураган мурашек, в который раз пробежавшийся по всему телу.
— Лель, я… Я так не могу! — с сожалением отстранилась Элисса.
— Почему? — мягко, с нежностью прошептала рыжая.
— Лель, я люблю Кая! И ты, ты мне тоже нравишься… Я, я не могу выбрать между вами! Я не хочу выбирать! Понимаешь?
— Понимаю, — отстранившись, грустно улыбнулась в ответ Лелиана, но затем в её глазах промелькнул шаловливый бесовской огонёк, и она повалила Элиссу на кровать.
* * *
Утомлённые, они лежали на кровати — Элисса, доверчиво прижавшись, задумчиво накручивала на пальчик её локоны, сама же Лелиана не думала совершенно ни о чём. Всё что будет — будет после. Сейчас же ей было просто хорошо.
Идиллию прервал звук распахнувшейся двери и чьих-то уверенных шагов. Лелиана даже не успела удивиться, ведь она точно помнила, что запирала её на засов, как из-за угла вышел Кайлан. Обвёл взглядом комнату и, будто наткнувшись на невидимую преграду, замер на месте, заметив их. Первой, как ни странно, среагировала Элисса — её глаза испуганно расширились, а сама она, схватив одеяло, неловко прикрылась им. Неизвестно, как бы всё сложилось, но Лелиана на одних рефлексах, буквально отпечатавшихся в её сознании ещё в бытие бардом, вскочила с кровати, пытаясь дотянуться до ножа, оставшегося в складках сброшенного на пол платья. Но и только. Платье было слишком далеко, а уже спустя один удар сердца ей в горло упирался длинный кинжал, мгновенно выхваченный шагнувшим вперёд Кайланом.
Её нежданная радость окончилась слишком быстро…
Она не смотрела на остриё кинжала, нет, Лелиана глядела в мутные, полные боли глаза короля… Парня, у которого только что украли надежду на счастье. И той воровкой оказалась она.
Рыжеволосая девушка не двигалась — любое движение могло стать концом для неё. Справедливым концом. Ей было стыдно, мучительно стыдно за себя. Кому другому могло бы показаться, что бард и стыд несовместимые вещи, но в её случае это было не так. Лелиана ценила справедливость и умела быть справедливой сама. Вина во всём случившемся была только её, и если иначе нельзя, то она заслужила… Смерть.
Вот только парень отчего-то не бил. Ни сразу, ни сейчас.
Нет, Лелиана не хотела умирать. Она даже могла попытаться убить Кайлана, тяжело ранить, быть может, если бы удалось выбить оружие, но не обездвижить. Мужчина куда выше и тяжелее, а в то, что даже лишившись оружия, он успокоится, девушка не верила. Впрочем, она бы всё равно не решилась на такое и совсем не из-за риска. Сама мысль об этом казалась кощунственной. И когда аловласка уже собиралась сдаться от безысходности, в голове, словно по воле Андрасте, появился иной путь.
Покаяние. Как учила Андрасте. Искреннее покаяние.
— Ты можешь убить меня, — чувствуя колкую сталь, спокойно проговорила она, — и это будет твоё право, — хотя видит Создатель, как тяжело ей дался этот спокойный тон, — я не должна была так поступать, — её пальцы медленно берутся за холодный металл, — и я раскаиваюсь в случившемся — это целиком моя вина, — остриё давит сильнее и Лелиана чувствует, как ещё чуть-чуть и по шее побежит красный ручеёк, — позволь мне всё исправить.
Давление едва заметно ослабевает. Парень сверлит её ненавидящим взглядом, и она его понимает.
— Ис-справить? — со злобой почти шипит он.
— Элисса, — при звуке имени, остриё царапает кожу, но Лелиана даже не морщится, — подойди… Пожалуйста.
Мгновения текут вечность, кровь стучит в висках. Девушке страшно и больно. Нет, не от стали у горла — от своего поступка. Один раз ей уже было так больно. Не снаружи — внутри. Тогда, год назад, когда она внезапно поняла, что вся её жизнь — это бессмысленная цепь краж, шантажей, подстав и смертей. Без цели. Без шанса на прощение.
Скрип кровати и рядом с ней опасливо замирает светловолосая девушка, всё так же неуклюже прикрываясь одеялом и пряча взгляд в пол. Лелиана осторожно берёт её за руку, на миг их ладони сжимаются, а в следующее мгновение она уже протягивает руку своего самого дорогого сокровища Кайлану. Потому что так надо. Потому что иначе нельзя, потому что иначе — не правильно.
— Вы любите, я знаю, — слова даются ей невыносимо тяжело и режут горло острее стали, — так будьте друг с другом, я… Я больше не буду стоять между вами.
Кинжал медленно опустился. Кайлан взял чуть подрагивающую ладошку Элиссы в свою руку. Они неотрывно смотрели друг на друга, а Лелиана отчётливо почувствовала себя здесь лишней. Шаг назад, и рыжеволосая девушка обречённо падает на кровать, закрыв глаза. Элисса будет счастлива. Она жива. Но это конец. А могло ли быть иначе? Вряд ли.
Они о чём-то говорят, но Лелиана их не слышит. Внутри совершенно пусто и горько, не хочется ничего. Возможно даже смерть была бы милосерднее. Ведь рана с каждым днём станет болеть всё сильнее, и её никак не залечить.
Будет больно, да, но она выдержит. Ей придётся терпеть, быть рядом, ведь нужно остановить Мор. Потом будет легче — она сможет уйти. Или погибнет…
Аловласка не знала, сколько так пролежала в бессвязной пустоте, но в себя её привёл нежный, любящий голос:
— Лель…
— Элисса? — на миг девушке показалось, что всё это ей приснилось в кошмарном сне, что в комнату не врывался король, не было ни кинжала у шеи, ни мучительного решения уйти в сторону. Но стоило раскрыть глаза, как мечты рухнули в пропасть. Позади смущённо улыбающейся Элиссы, приобняв ту за плечики, сидел Кайлан, с лёгкой задумчивостью, но уже совсем не враждебно смотрящий на Лелиану.
— Я… Я, наверное, пойду… — рыжеволосой девушке захотелось стать как можно незаметней. А ещё, смотреть на чужое счастье оказалось куда больнее, чем она полагала.
— Ты… Ты могла бы остаться, — отчаянно краснея, совершенно неожиданно для неё выдала Элисса.
* * *
Прижавшись к тихо посапывающей Элиссе, она лежала головой на груди Кайлана. И камин, и печь давно потухли, в комнате стало прохладно и они трое укрылись огромным шерстяным одеялом. За неплотно прикрытыми ставнями занимался новый рассвет. Ветер утих, и в кои-то веки дождевые свинцовые тучи над Редклифом рассеялись. Их ждал первый солнечный, не по-осеннему тёплый день.
Лелиана беззвучно вздохнула — она сделала то единственное, что не привело бы к трагедии.
Но смогут ли они быть счастливы? Девушка не была в этом уверена.
Омак — "Настоящие" Серые стражи
Примечание к части
Сегодня исполнилось ровно 10 лет с выхода Dragon Age: Origins, с чем всех и поздравляю! В честь этой знаменательной даты выкладываю этот маленький, не совсем серьёзный (на самом деле совсем не серьёзный))) омак. Про других Стражей... Благо он уже давно готов. К сожалению, фикбук ушёл в несознанку, так что выкладываю так поздно(( А по настоящему в Тедас я вернусь ближе к декабрю (надеюсь). За Ферелден! Иллюстрации: Мартин: https://sun9-64.userapi.com/c855224/v855224126/14e6c5/l_jM-lADjyk.jpg Васгур (только не такой раздетый): https://sun9-11.userapi.com/c855224/v855224126/14e6e1/QIe_RLqKjJE.jpg Или вот это))) https://sun9-71.userapi.com/c855224/v855224126/14e6e8/cKo-hnLfyIc.jpg p.s. Я вот впервые запустил DAO рано утром 1-го января 2010 — она оказалась единственной предустановленной игрой на подаренном ноутбуке, все уже разошлись спать, а мне что-то не спалось. Запустил... И завис до обеда. Эльф-воин из эльфинажа — был моим первым Серым стражем. А кто был первым Стражем у вас? ;))
— А я те говорю, Васгур, что нонеча токмо мы с тобой и остались! — попивая из исцарапанной фляжки, вырезанной из засушенной тыквы, доказывал что-то тощий невысокий паренёк. Было ему лет семнадцать на вид — из подбородка уже торчали несколько тёмных волосков, но до настоящей бороды им было ещё, как от сюда и до Минраутоса. Впрочем, такого города ни паренёк, ни его собеседник не знали. Зато над губой у него виднелся первый пушок, с гордостью именуемый владельцем «усищами». Довершали образ вчерашнего крестьянина светлые пшеничные волосы, обстриженные «под горшок», простая льняная рубаха, латанные штаны, потёртый пастуший кожушок да лапти.
— Харгур говорил, есть и другие Серые стражи, — степенно, с некоторым сомнением ответил ему его невольный спутник. Был он здоровенным детиной, с тяжёлыми космами тёмных, давно не стриженных волос, редкой щетиной да горбатым носом. Грубая простая одежда, кожаная куртка с ржавыми кольчужными нашивками, да грязная накидка, когда-то отороченная мехом — всё это выдавало в нём дикаря-аввара, только спустившегося с гор. Впрочем, если как следует приглядеться, можно было заметить, что горец и сам был не сильно старше крестьянского паренька.
— Другие-шмугие, — шмыгнул носом первый, потряс пустую фляжку и с горечи плюнул в сторону, — а то не знаешь — все энти Стражи другие в Орлее сидят, а сюда и нос сунуть бояться, потому как Логейн, понимаешь!
— Что за Лон-гейн?
— Тю, деревенщина! Не Лонгейн, а Логейн! Энто полководец такой. Наш, ферелденский! Жутко орлейцев не любит, а сам из наших, из простых, не благородных кровей, понимаешь. Говорят, пастухом когда-то был простым, а потом встретил короля и стал его армией командовать, представляешь?
— Пастух? — ещё больше удивился аввар.
— Ну да, пастух. И так они энтих орлейцев чихвостили — и в хвост, и в гриву! Эх, вот встретил бы я тоже короля…
— И он бы тебе армию доверил? — скепсиса в голосе аввара не заметил бы только глухой. Паренёк не заметил.
— А что? — на полном серьёзе задумался он, — я конечно не пастух, но батька две дюжины овец то держал. И я их, ву-ух! Одной левой в узде держал! У меня не забалуешь! Небось и с армией бы сдюжил, чай не овцы тупые.
— Чудные вы, низинники, — только покачал нечёсаной головой детина.
— Помогите, люди-и! — со стороны тракта раздался громкий испуганный крик, а в следующее мгновение на небольшую полянку подле разрушенного древнего моста вывалился перепуганный мужичонка. Ошалело вращая глазами, он кинулся к костру, но не добежав нескольких шагов, бухнулся в ноги перед настороженно следящими за ним людьми.
— Ты кто такой? Чагось случилось? — важно, как ему казалось, произнёс вчерашний крестьянин, величественно, опять же, как ему казалось, положив руку на потёртую рукоять старенького кинжала, что в простеньких ножнах висел у него на поясе.
— Так, грабю-у-уть! — завыл незваный вечерний гость.
— Не-е, «гра-абють» — это не к нам. Верно говорю, Васгур?
— Верно, Мартин.
— Мы — последняя надежда Ферелдена, понимаешь. Нам силы свои беречь надобно, иначе мир погрузится в скверную тьму. Или тьму скверны? Как там было, Васгур?
— Мир заполнит скверна.
— А, вот — точно! Мир заполонит Скверна!
— П-прошу вас, помогите, у меня там семья, дочки!
— Красивые дочки-то? — тут же загорелся аввар.
— К-красивые. Души в них не чаю — два миленьких создания Создателя... Прошу, помогите!
— Надо помочь, — решительно кивнул здоровяк, поднимаясь, да разминая затёкшие плечи.
— Васгур, ты забыл кто мы? — недовольно нахмурился названный Мартином.
— А кто вы? — с испугом уставился на них мужичок.
— Мы — Серые стражи! Последние из оставшихся, — тоже поднявшись, встал в горделивую позу бывший крестьянин. — И мы не можем размениваться на каких-то там грабителей! Нас ждут порождения тьмы! И мы как раз выслеживаем здесь парочку.
— Эээ? — недоумённо уставился на него аввар, прекрасно знавший, что никаких порождений они не выслеживали. Да они вообще их ни разу в жизни не видели!
— Тшссс! — зашипел на него похлеще горной гадюки парень, сделав страшные глаза. В смекалистой крестьянской голове уже созрел идеальный план, как поправить их с Васгуром положение. Последние сухари они доели как раз за ужином и оставаться голодным на утро ему совсем не хотелось. К тому же, с невезучего путника наверняка можно было разжиться и ещё чем-то полезным. Помимо благодарности от спасённых очаровательных дочурок. Как вдруг всё порушил сам виновник переполоха.
— Так, порождения, да... Порождения и грабят, да! Истинные порождения! Демоны воплоти! — мелко закивал мужичок, просительно глядя на них. — Страшенные, ууу, аж жуть...
Серые стражи удивлённо переглянулись. Нет, они конечно собирались спасать мир от порождений тьмы, но вот так? Прямо сейчас? Слишком уж неожиданно. Им же необязательно бросаться в бой, ведь так? В конце концов они всего лишь рекруты Серых стражей — те, чьи наставники погибли, так и не успев толком передать им никаких таинственных знаний древнего ордена. И если наставник Васгура погиб в кровавой битве с другими авварами — о чём хотя бы говорить было не стыдно, то его, Мартина, наставника проткнул рогами «Чёрный странник» — любимый трёхлетний племенной бычок его дядюшки. Серый страж перед смертью только и успел прохрипеть просьбу Мартину дойти до Кловерри — небольшой деревеньки рядом с Дервеном и передать... Что передать Мартин так и не узнал. Но явно что-то очень важное. К сожалению, в вещах скончавшегося Стража ничего очень важного найти не удалось. Разве что странный амулет, похожий на крошечный хрустальный пузырёк с застывшей внутри чёрной жидкостью. Вот с ним-то Мартин и отправился в путь, несмотря на запрет батьки и дядюшки. Парень хотел забрать с собой и другое снаряжение — как будущему Стражу оно бы ему очень пригодилось, но его заперли в сундуке в доме дядьки, так что уходить пришлось с тем, что было. А было у крестьянского паренька своего совсем немного — старый кинжальчик, да любимый, наполовину обломанный цеп, которым Мартин как-то раз дюже хорошо отоварил поперёк хребта Засранца Джастера, за то, что тот увивался за его сеструхой.
У Кловерри он ожидал встретить других Серых стражей и непременно вступить в их орден, чтобы бороться с порождениями. Но встретил там он лишь грозного великана-аввара, которому уже его собственный погибший наставник перед смертью велел идти туда и встретиться с погибшим наставником Мартина. Чуть не подравшись при первой встрече, Мартин и Васгур хорошенько почтили память своих несостоявшихся наставников в единственном трактире Кловерри. Да так лихо у них это вышло, что из деревеньки пришлось спешно уносить ноги. Уж больно местные мужики осерчали. Ну и пёс бы с ними — тупые деревенщины. Их захудалую деревеньку почтили постоем два Серых стража (пусть и будущих), а они за какой-то сгоревший сарай обиделись.
