Танненберг

С трудом найдя свободный столик, Самсонов уселся за него, сделал заказ подбежавшему вскоре официанту. Пока ждал, наблюдал за публикой. Беззаботность людей поражала. С другой стороны, а чего им грустить? Война хоть и объявлена, но серьёзных боёв не было ещё совсем. Ещё не потянулись длинные обозы с ранеными. Эти люди ещё ни в кого не стреляли, и в них ещё никто не стрелял. Они ещё не потеряли боевых товарищей, с которыми может час назад разговаривали. Люди ещё не знают, что их ждёт пока самая страшная война в истории человечества. И самая массовая. Им даже в голову не приходит, что скоро целые страны исчезнут с карты. В том числе и их собственная — Российская империя. Они ещё не понимали, что мир бесповоротно изменился, а впереди всех ждёт беспросветный кровавый хаос.

Вдруг он почувствовал беспокойство. Как у всякого военного человека, это обычно было связано с опасностью. То самое чутьё, у Самсонова развитое неплохо. Он напрягся, внимательно поглядывая по сторонам, хоть сознание и утешало мыслью, что ничего страшного в центре Варшавы случиться не может. И вскоре он понял причину этого внезапно появившегося чувства — его буквально сверлили взглядом до боли знакомые синие глаза, мелькавшие за постоянно двигавшимися фигурами. Анастасия Полонская мало изменилась за те восемнадцать лет, что они не виделись, хотя годы и оставили свой отпечаток на её лице. Музыка исчезла, пары кружились в каком-то одним им ведомом ритме, а он сидел, прямой, словно гвоздь, и не сводил глаз с когда-то столь дорогого лица. И она тоже. Их глаза находили дорогу сквозь мельтешащих людей, и, несомненно, она тоже ничего не слышала, погружённая в воспоминания. Но вот по её красивому лицу пробежала тень, глаза заморгали, и она повернула голову в сторону. Вынуждена была повернуть, потому что к ней настойчиво обращался седой мужчина в пенсне, сидевший за тем же столом. Самсонов быстро опустил глаза. Очень кстати появился официант, принёсший еду и бокал вина. Кажется, никто не обратил внимания на их игру в гляделки, которая продолжалась, наверное, несколько секунд, за которые пронеслась целая вечность. Аппетит пропал, Самсонов вяло ковырялся в тарелке, стараясь не поднимать глаз, незаметно погрузившись в воспоминания...

Это был последний год его первой службы в штабе Варшавского округа офицером. Хотя он и не знал ещё, что это так. Анастасия была прекрасной молодой женщиной, кружившей голову многим, но в свои двадцать лет так и не нашедшей избранника. Самсонов, тридцатисемилетний офицер, тогда ещё не женатый, прекрасно знал её, но старательно не обращал внимания на столь ветреную особу. И, как это часто случается в таких ситуациях, это её задело. К тому же, он всегда был видным мужчиной, поэтому мог и сам кружить голову женщинам, чем не однократно и пользовался. Но здесь он сразу понял, что шансов у него немного. Анастасия, в отличие от него, богата, вокруг неё всегда вилось такое количество поклонников, что Самсонову просто претило быть одним из многих. И он старательно не обращал внимания на неё.

И дождался! Попав под массированный обстрел женских уловок и хитростей, чтобы привлечь его к себе. Но он держался, чем, кажется, привёл Анастасию в бешенство. Она сама устраивала "случайные и неожиданные" встречи, где бы он ни появлялся. Куда бы он ни пошёл, везде была она. Правда, в компании неизменных поклонников, но не было ни малейших сомнений, что они просто следуют за ней, как стадо баранов. Самсонов уже понял, что это такая игра, но своим принципам решил не изменять, и продолжал игнорировать Полонскую, находя даже некое извращённое удовольствие в своей непоколебимости. Однажды, он даже специально отправился в дешёвый кабак на окраине, где кроме вонючей самогонки и местного шмурдюка, именуемого вином, ничего не наливали. Поскольку о своём походе он известил кого надо накануне, то вскоре с удовлетворением увидел явившуюся в это убогое заведение Полонскую, вместе со сворой ухажёров. Его немало позабавило, как она морщила свой носик, стоя в растерянности посреди зала. Под всеобщий хохот сидящих здесь рабочих и мелких лавочников, она выскочила на улицу, поняв, что над ней таким образом пошутили. На какое-то время нелепые преследования прекратились, и Самсонов уже вздохнул было спокойно, но потом произошёл тот роковой случай на охоте.

Он гнал зайца верхом, ориентируясь на лай борзых, и ушёл в сторону от остальных, надеясь срезать путь через неглубокую лощину, заросшую кустами. А когда преодолел её, то понял, что не один. Оглядевшись, он обнаружил скакавшую на него всадницу. Одну. Даже не разглядев ещё лица, он понял, что это Полонская, которой он не видел на начале охоты. И понял также, что прямо сейчас будет сцена.

Она обвиняла его во всех смертных грехах, называла негодяем и бесчестным человеком. Что у него нет сердца, и он слеп... В гневе она была ещё прекрасней, чем обычно. Их лошади оказались совсем рядом, и единственное, чем он смог прервать этот поток обвинений, был жаркий поцелуй, лишивший Анастасию возможности ругаться. С охоты они уехали вместе, ни с кем не простившись. И уже в эту ночь были вместе. Нравы высшего общества уже тогда были не столь строгими, как это считалось официально, поэтому даже Самсонов не удивился, что Полонская не девственница. И ему это было абсолютно неважно, потому что после их бурных взаимных объяснений, он понял, что обрёл своё счастье. А известная ветреница перестала появляться в обществе своих поклонников, всегда находясь рядом с ним...

И всё бы было ничего, если бы спустя пол года ему не предложили продолжить службу для набора командного ценза... Ну, конечно в Кушке! Этот крохотный городок среди пустынь на самом юге империи уже в те времена олицетворял собой место, куда законопачивали самых неугодных и провинившихся перед начальством. Самсонов сразу всё понял, тем не менее, как честный человек, сделал предложение Анастасии. Мысли об отставке, чтобы остаться в Варшаве частным лицом, у него даже не возникло. А вот Анастасия его буквально умоляла об этом. Обещала переписать всё имущество на него, сделать его полноправным владельцем поместий. Но Самсонов не мог принять такой дар. Он уверял Анастасию, что добьётся всего, ради неё, и станет генералом и даже генерал-губернатором, но сделает это сам. И если судьба направляет его в Кушку, при этих словах Анастасия дёрнула плечом, то значит это просто очередное испытание для них обоих, после которого обязательно последует взлёт...

Анастасия отказала ему. И в Кушку он поехал, разумеется, один. Нет, он не был убит горем, о разрушенной любви, но пребывал в меланхолическом состоянии, равнодушный ко всему происходящему вокруг. Дальше произошла совсем нелепая история, потому что прибыв в Туркестан, он обнаружил, что место командира полка занято, и никто его не собирался освобождать, хотя и хотел бы. Покрутившись в Ташкенте при штабе, он ждал ответа на отправленный запрос в министерство. Вскоре пришло предписание, отправиться в Елизаветград, и принять под начало местное кавалерийское училище. Спустя семь лет, он встретил там свою Катю, взяв её в жёны, и обретя тихое семейное счастье.

И даже когда он служил в Варшаве после Японской войны, он так и не видел Полонскую, хотя был в курсе новостей, что её муж, за которого она вышла вскоре после его отъезда, был замечен в беспорядках 1905-1907 годов. Его взяли жандармы, он долго находился под следствием, и отправили его в Сибирь надолго. А Анастасия стала обыкновенной "соломенной вдовой". Вроде есть муж, а на самом деле нет.

И вот теперь, встретив её лицо среди прочих, в душе Самсонова всё перевернулось. Он не знал, как себя вести. Он даже не знал, кто тот мужчина, что рядом с ней. Может муж, вернувшийся из ссылки, может очередной ухажёр, а он получается снова изображает из себя того гордого и непоколебимого офицера, для которого Она, Анастасия, опять не существует... Аппетит пропал напрочь. Он почти ничего не съел. Но сейчас он точно знал, что если даст волю своим чувствам, то армия получит не командующего, а безвольную тряпку, которой не будет никакого дела до судьбы войны. А значит и его собственной! И он, как глупый баран, пойдёт на заклание! Неужели так всё и было? Поэтому он, талантливый штабист, допустил все мыслимые и немыслимые ошибки, и завёл свою несчастную армию в окружение? А когда осознал это, то не нашёл ничего лучшего, чем пустить себе пулю в лоб... Но возможно, его эмоции здесь ни при чём. И возможно, причина гибели армии лежит совсем в другом, о чём он даже не подозревает. Но в любом случае, тревожить старые раны не стоит. Впереди у него столько дел, что отвлекаться ещё и на выяснение отношений с пани Полонской, просто глупо... Осознав эту мысль, Самсонов залпом выпил вино, даже не почувствовав его вкуса, и решительным шагом вышел на улицу, не глядя по сторонам. Прости, Настя....

Придя в свои апартаменты, он умылся, и завалился спать. Василий, чувствуя, что с ним что-то не так, молчал, и не пытался задавать вопросы. Самсонову какое-то время не спалось, но всё же усталость взяла своё, и он отключился.

Глава 4

Следующий день начался с вселения в новый кабинет, с такой же большой обзорной картой на стене, как и у начштаба, с адъютантом Липским и ординарцами в приёмной. Жизнь налаживалась, и теперь можно было полноценно заняться руководством армии, которой, в сущности, ещё и не было. Лишь два марширующих где-то по дорогам корпуса, остальные, или ещё в поездах, или не включены в состав. Но в целом, список уже был, свои соображения по тому, как их использовать начинали обретать форму, и был план подготовительных мероприятий, призванных повысить способность армии воевать.

Начал с вызова Лядова и главного казначея одновременно. В принципе, ничего такого в использовании финансов армии на оплату наёмных рабочих, не было. Это было сплошь и рядом, когда нанимали дополнительные подводы, чернорабочих и специалистов. И долговые расписки здесь не подходили, потому что одно дело отнять что-то у человека для нужд армии, совсем другое, заставить его работать. Давно пришли к выводу, что проще заплатить. Казначей, конечно, посопротивлялся немного для виду, но всё же уступил требованию командующего выделить полковнику Лядову круглую сумму наличными, с обязательством потом отчитаться в их использовании, а остаток вернуть. После этого Лядов отправился готовить команды для отправки на сбор рельсов в Плоцк, и на поиск подвижного состава, с подробным инструктажем.

Следующий! Это был армейский связист Федосеев, начальник управления, который буквально вчера заливался соловьём, что всё у него прекрасно, и с довольно кислой миной ушёл искать дополнительные кабеля.

— Как ваши поиски? — Поинтересовался Самсонов.

— Ищем, ваше высокопревосходительство. — Просто ответил он.

— А где? — Не отставал Самсонов. Федосеев замялся, стало ясно, что он ещё даже не почесался, или просто спихнул всё на подчинённых, и даже не удосужился поинтересоваться утром о результатах. Этого так оставлять было нельзя. — Вы вчера кому-то дали поручение? — Последовал наводящий вопрос.

— Так точно. Поручику Архипенко. Результатов пока нет. — Доложился связист, не глядя на генерала.

— Э-э-э... — Помедлил Самсонов. — Послушайте, любезнейший, Варшава очень большой город. Третий по величине в империи. Я в жизни не поверю, что здесь никто не занимается производством проводов, или хотя бы нет оптовых складов. Узнать в справочнике номер телефона магазина, торгующего соответствующими товарами, минутное дело. Выйти через него на адрес оптового склада, тоже недолго. И хотя бы поинтересоваться там о наличии проводов вчера можно было? Я уж не говорю про городской телеграф и все службы связанные с ним. Где сейчас ваш Архипенко?

Федосеев растерялся, и энергично мотая головой, ответил:

— Не знаю, ваше высокопревосходительство.

"Вот тебе и армия!" — Пронеслось в голове у Самсонова. — "Простейшее задание выполнить не могут. А что дальше будет?"

— Господин полковник, я недоволен вашей медлительностью. Нам действительно нужны дополнительные провода. И в последующем у меня для вашего управления будут ещё задания, не менее важные. И если вы с самого начала так невнимательно относитесь к моим заданиям, то что же будет потом? Война началась, а вы всё ещё пребываете во сне мирного времени. Даю вам время до полудня, сделайте хоть что-нибудь к этому времени. Оставьте все прочие дела, потому что это задание первоочередное. Выделите для поисков не одного офицера, а нескольких. В полдень жду от вас полного доклада о предпринятых действиях. Ступайте.

Федосеенко ушёл. "Раздолбай! — Вынес вердикт Самсонов. — Типичная штабная крыса, только штаны просиживающий".

Следующий. Так, побеседуем с интендантом. Спустя непродолжительное время тот явился.

— Нашли что-нибудь? — Уже второй вопрос в эту тему.

— Ищем, ваше высокопревосходительство. — Словно сговорившись со связистом, ответил интендант.

— Вы что, издеваетесь? Может вы лично рылись на складах, выискивая пулемёты, и при этом вам никто там ничего не говорил? Неужели так трудно было хотя бы запрос послать?

— Посылали, ваше превосходительство. — Начал пугаться интендант, видя, как Самсонов заводится. — Но ответа до сих пор не было.

— Как это? Они что, не знают, есть у них пулемёты, или нет? Или вы не удосужились переспросить утром?

И этот замялся, не решаясь соврать в глаза командующему. И вообще неизвестно, делал ли он этот запрос. Появилось желание достать наган, и поупражняться в стрельбе по мишени "бегущий интендант".

— Бросайте все свои дела, и немедленно займитесь поиском пулемётов Мадсена. Свяжитесь со складами, отправьте туда своего человека, чтобы он там всё перерыл. Лично свяжитесь с комендантами крепостей в округе, и узнайте о наличии там этого оружия и патронов к ним, ссылаясь на меня. Как только закончите, немедленно доложите мне. Всё ясно?

— Так точно! — Ответил, вытягивая рыхлое тело, интендант.

"Сонное царство" — подвёл итог Самсонов. Что у нас дальше? Надо узнать, как там дела с продвижением полевых парков. И начинать надо с Орановского. Понимая, что человек он занятой, и для ответа ему могут понадобиться какие-то бумаги, Самсонов решил не вызывать его к себе, а самому направиться в гости. Излишней мнительностью по поводу своей персоны он не страдал, даже без Анисимова, и поэтому не видел ничего предосудительного в том, чтобы самому сходить к подчинённому.

Орановский работал, на этот раз распекая кого-то по телефону. При появлении генерала встал, не вскочил, а именно встал, вытянув руки по швам. Самсонов разрешил ему продолжить, усевшись на стул и ожидая конца разговора. Вскоре он понял, что это был начальник Шестого корпуса Благовещенский, недовольный тем, что его пехоту задерживают на марше, заставляя помогать артиллерии и обозам. Интересно, откуда он говорит? Наверно, из какого-то городка, где есть телефонная станция. Возникло желание вмешаться, но Орановский вёл себя уверенно, и настоял на своём, совершенно справедливо ссылаясь на приказ командующего армией.

— Чем он недоволен? — Спросил Самсонов, когда разговор закончился.