Танненберг

— Задержкой. — Ответил начштаба. — Думаю, хочет побыстрее оказаться в Ломже, и в спокойной обстановке подождать отставшие части. Хотя, напрямую этого, конечно, не говорит.

— Он разве не понимает, что активные действия могут начаться в любой момент, а без обоза и артиллерии грош цена его корпусу.

— Понимает, но ещё не осознал всю серьёзность ситуации. А конкретных сроков я ему не называл, потому что и сам не знаю. Пришлось ссылаться на вас и высшие стратегические соображения.

— Правильно сделали. Как у нас дела в целом с выдвижением частей?

— Пятнадцатый корпус Мартоса развернулся, и следует на Варшаву. А эта дорога вполне в хорошем состоянии. Улучшений не требует. А вот Благовещенский возмущается. Ему пришлось разворачивать некоторые части назад, чтобы вытаскивать парковые обозы из грязи. При этом надо продумывать расположение полковых обозов, чтобы там всё не перемешалось. Вот и недоволен.

— А сапёров двинули на помощь?

— Да, но пока они дойдут, тоже время пройдёт.

— А что слышно про движение других корпусов?

— Ничего конкретного. Они растянуты по железной дороге. Я попробую сегодня уточнить, когда могут прибыть первые части, но это всё равно приблизительно. Железная дорога работает со сбоями. Зато есть сведения, что в Варшаву будут отправлять Первый Гвардейский корпус. Но вряд ли отдадут нам. Скорее всего это для новой армии, которую нацелят на Познань.

— Это всё равно хорошая новость, Владимир Алоизиевич. Так, прикрытие Варшавы лежит на нашей армии, а с появлением Гвардии, можно будет переложить эту задачу на них. Следовательно, мы сможем получить больше войск.

— Вы считаете, что их у нас недостаточно?

— Даже не знаю. Вся беда в германских железных дорогах, которыми они могут пользоваться, а мы нет. И перешивка колеи здесь ничего принципиально не изменит, потому что дело это небыстрое. И как только мы углубимся на их территорию, они смогут предпринять глубокий обход, а точнее объезд, нашей армии, и ударить во фланг и тыл, перерезав коммуникации с тылом. Куда бы мы не шли, в каком бы порядке этого не делали. По идее, нам надо у каждого железнодорожного узла оставлять сильное прикрытие, а остальной массе войск двигаться дальше на север. Допустим, на один такой узел у нас ещё хватит сил. А на второй? И уж тем более третий? В идеале всё должно решиться в пограничном сражении. Но боюсь, что такого подарка нам противник не сделает. Поэтому и радуюсь каждой новой части.

Командующий и начштаба стояли около большой карты и разглядывали её. Из России туда вела одна единственная ветка. Были ещё и другие конечно, но они были далеко. Зато территория Германии была вся расчерчена железными дорогами, образовывавшими неправильные прямоугольники с размером сторон двадцать-тридцать километров примерно. Как раз на дневной переход по прекрасным немецким дорогам.

— С востока будет наступать Ренненкампф, и его направление для германцев намного опаснее. Не думаю, что они выделят против нас значительные силы, тем более достаточные для обходного манёвра.

"Твои бы слова, да богу в уши" — подумал Самсонов. Он-то знал, что не только выделят, но и чуть ли не всю армию бросят, пока Ренненкампф будет шагать далеко на востоке.

— А что им мешает? Темп продвижения наших армий будет очень невелик вместе с обозами. Оставят небольшой заслон, который будет сдерживать нашу кавалерию от стремительного марша, а когда будут подтягиваться основные силы, отступать. Так и будут пятиться, хоть до Кёнигсберга, который с ходу не взять. Времени более чем достаточно, чтобы перебросить всю остальную армию против нас по железным дорогам. И ладно бы в лобовое сражение, но вот фланги у нас действительно никуда не годятся. А если ещё и обозы отстанут? А из штаба фронта нас обязательно будут гнать вперёд, в этом весь смысл операции. Но может так статься, что мы лезем в пасть к дракону.

Постояли, помолчали. Орановский возразил:

— Но в этом случае, Ренненкампф быстро догадается, что против него оставлен лишь заслон и сообщит об этом в штаб фронта. Тогда будет напрашиваться вывод, что противник концентрирует силы против нас, и нам следует остановиться и подтянуть обозы, занять удобную позицию для обороны. Нападут — встретим, начнут ждать — мы тоже. А Ренненкампф будет продолжать движение, заходя во фланг и тыл германцам. Для них сближение наших армий очень опасно.

Своя логика в этом была, вот только реальность опровергла все эти рассуждения.

— Ладно, сейчас всё это лишь общие рассуждения, потому что мы не знаем даты наступления, и какими силами будем располагать к этому моменту. Но в целом, вы теперь понимаете, что нам каждый лишний корпус, как бальзам на душу?

— Ещё бы. — Согласился начштаба.

— Нам главное успеть силы собрать к началу наступления. Поэтому подгоняйте почаще корпуса. Раньше придут, больше отдохнут перед началом. И докладывайте мне каждый день об их продвижении.

— Будет сделано, Александр Васильевич.

Вернувшись к себе, Самсонов успел только немного поразмышлять о грядущем, как к нему тут же заявился интендант, с радостью поведавший о том, что пулемёты нашлись в Новогеоргиевской крепости.

— А сколько? — Спросил Самсонов.

Интендант стушевался, и признался, что не уточнял.

— А ещё где-нибудь есть?

Опять неизвестно.

— Тогда продолжайте поиск, потому что неизвестно сколько их там, и смогут ли их выделить в необходимом количестве. Действуйте.

Интендант убежал, а Самсонов попросил его соединить с комендантом Новогеоргиевска, которым оказался генерал Бобырь Николай Павлович. Пока соединяли, он пытался сообразить, а сколько же ему надо пулемётов? Ясно, что раздать их надо будет не только в Пятнадцатый авиаотряд, а во все остальные. Итак, сколько корпусов может оказаться в его армии? Шесть. Это с учётом того, что он сможет задействовать и Первый и Двадцать Третий. Если в каждом по шесть аэропланов, то выходит соответственно тридцать шесть. Плюс по два запасных, итого сорок восемь. Короче полсотни....

Соединили.

— Здравствуйте, Николай Павлович. Говорит Самсонов, командующий Второй армией. У меня к вам деликатная просьба.

— Здравствуйте. — Раздался в ответ спокойный голос. — Я вас внимательно слушаю.

— Я получил сведения, что у вас на хранении находится небольшая партия ружья-пулемёта системы Мадсена. Всё дело в том, что предстоящие боевые действия обещают быть очень мобильными, и мне, как командующему армией, очень бы хотелось получить для своих кавалерийских частей соответствующее оружие. А насколько я помню, ружьё-пулемёт как нельзя более подходит для таких задач. Во время своей прежней службы, я был немало о нём наслышан, как кавалерист, и очень жалею, что его так рано списали в крепости. Ведь запасы патронов были очень велики для них. — Самсонов умышленно не говорил собеседнику об истинной цели своей просьбы, потому что для крепостного генерала это значения не имело, а вот то, что он может разболтать о реальном предназначении, повышало шансы утечки информации. Да, и память подсказывала о не очень достойном поведении этого человека во время последовавших боевых действий (генерал-майор Бобырь в 1915 году не только сдал крепость немцам через десять дней, но и сам перебежал к ним).

— Полностью с вами согласен, Александр Васильевич. — Ответил Бобырь. — Но поймите меня правильно, я бы отдал их вам, хоть все, но они доверены мне, и спрашивать потом будут с меня. Вот если прикажут из управления (крепостное управление), тогда забирайте.

— Николай Павлович, вы же понимаете, что это долгая история. А пулемёты мне нужны сейчас. Может, будет достаточно моих гарантий? Вы же их передадите мне согласно прошению.

— А ваши кавалеристы их потеряют, и что я отвечу?

Это был тяжёлый случай. Было ясно, что Бобырь пулемёты не отдаст, уподобившись собаке на сене, и оставалась надежда, что удастся упросить Жилинского помочь. Попрощавшись, Самсонов вызвал адъютанта Липского, и попросил отправить телеграмму в штаб фронта про то, как не хватает нашим бравым кавалеристам этих ружей-пулемётов, которые всё равно лежат мёртвым грузом на складах крепостей, хотя предназначены прежде всего для полевой армии. Просил посодействовать любыми способами в убеждении коменданта Новогеоргиевска передать пулемёты армии. В завершении указывал на срочность этих мер, поскольку "сейчас всё решается на передовой". Про себя при этом отметил, что надо будет каждый день напоминать об этом Жилинскому, потому что тот может просто положить телеграмму под сукно.

После чего генерал впал в задумчивость. Рассуждая логически, можно было предположить, что снятые с вооружения пулемёты были переданы на хранение во многие крепости. И если они оказались в Новогеоргиевске, то должны быть и в остальных. Оставалось дождаться результатов предварительных поисков интенданта, и повторить попытку. Но если все коменданты будут такими же верными стражами имущества, то у него, конечно, ничего не получится. Но попытаться однозначно стоит. Мелькнула мысль, что если удастся, то можно выпросить и больше, и действительно раздать лёгкие пулемёты кавалерии, но весь вопрос упирался в то, сколько к ним осталось патронов старого образца. И самое смешное было то, что патрон сам не поменялся, только пулю сделали из тупой остроконечную. Но это наверняка требует переделки механизма, которую в полевых условиях осуществить затруднительно. А какая была хорошая идея — пулемёт под винтовочный патрон. Только вот патроны теперь другие. И остаётся только искать залежи старых.

Явился интендант, и подтвердил догадку, что пулемёты имеются во всех ближайших крепостях — Осовце, Ивангороде, Брест-Литовске и Гродно. Две последние, конечно далеко, и даже если удастся о них там договориться, то как их доставить сюда вместе с патронами по забитым войсками железным дорогам, непонятно. Но Самсонов решил начать с ближайших, и связался с комендантом Осовца, где комендантом был Шульман Карл-Август Александрович. Он с ним нигде не пересекался, и даже не слышал о нём раньше, но попробовать поговорить стоило. Попытался. Результат тот же. Комендант честно стерёг вверенное ему имущество, и просто так отдавать его в полевую армию не собирался. Ладно, бог с ним. Осталась последняя попытка, потому что все остальные крепости были довольно далеко, и доставка пулемётов из них по забитым войсками железным дорогам сама по себе будет долгой. Проще будет Жилинского достать со своей просьбой.

Соединили со Шварцем, комендантом крепости Ивангород. Не тот, что напротив Нарвы, а который здесь, на Висле, выше по течению. Следует заметить, что эта крепость, в отличие от остальных крепостей в Польше, к началу войны была в очень плохом состоянии. Её почему-то решили упразднить в 1909 году, хотя от самой идеи крепостей армия не отказывалась.

Идея, конечно, спорная. Это и сам Самсонов знал. Потому что ещё Наполеон доказал, что крепости надо обходить (и блестяще показывал, как это надо делать), и громить полевые армии, занимать столицы. А крепости потом сами сдадутся. И одно время наметилась стратегия отказа от крепостей. Но чем больше становились армии, чем смертоносней становилось оружие, тем сильнее растягивались боевые порядки войск, со временем обретая некое подобие фронта уже в современном понимании. А вот фронту обойти крепость не так-то просто. Тем более, что и крепости сильно увеличились в размерах, вынося на многие километры вперёд дополнительные форты.

Таким образом, основная идея сторонников крепостей сводилась к тому, что за счёт строительства капитальных укреплений в стратегически важных точках, на которые противник будет вынужден выходить, можно малыми силами приковывать к ним значительные его соединения. А свои основные силы концентрировать в других местах для полевой обороны и последующего контрнаступления.

В общем, крепости теперь были важны не сами по себе, а как опорные узлы на ключевых участках, обязательно встроенные в общую линию оборонительных позиций. И в принципе, здравое зерно во всех этих умозаключениях было, если бы не одно но. Как показала практика, их всё равно обходили, прорывая фронт в других местах, а потом окружая и принуждая к сдаче. На это, правда, сторонники крепостей всегда возражали, что строить их надо больше, чтобы обходить было труднее. И тут собственно и вылезало то самое но, которое было самым уязвимым местом во всей теории. Строительство крепостей с многочисленными фортами, разбросанными по округе, было очень дорогим удовольствием. И даже их содержание влетало в копеечку, потому что там концентрировалось большое количество артиллерии, которая всегда могла пригодиться в других местах. Поэтому, крепости вроде и были, но их было мало, чтобы реально сдержать наступление противника. Основной смысл пока сводился к тому, чтобы временно прикрыть, задержать противника на наиболее угрожаемых или важных направлениях. Но дорого...

Возможно, упразднение Ивангорода было связано с тем, что он превратился в крупный железнодорожный узел, и даже большой промышленный город, и всё это мешало крепости. Но, тем не менее, ещё в прошлом году спохватились, начав спешно восстанавливать и приводить в порядок обветшавшие укрепления. Очевидно, командование что-то предчувствовало. Комендантом крепости был назначен энергичный полковник Шварц Алексей Владимирович. Личность довольно примечательная, Самсонов был немало наслышан о нём, как герое обороны Порт-Артура, даже попадались какие-то его статьи в военных журналах. Но лично он с ним знаком не был, поэтому рассчитывать на снисхождение особо не стоило.

Поздоровались, представились. Самсонов даже немного замялся, не зная, как бы поделикатней подступиться к этому человеку.

— Алексей Владимирович, я к вам с необычной просьбой. Можно сказать, вы моя последняя надежда.

— Чем смогу, помогу, Александр Васильевич. — Ответил Шварц. И, уловив нерешительность в голосе генерала, добавил. — Я не буду сидеть, как собака на сене, на крепостном имуществе, если вы об этом. Мне очень хорошо известно, что некоторые вещи гораздо важнее в определённый момент в поле, чем в крепостях.

— Ваша проницательность делает вам честь, Алексей Владимирович. — Обрадованно удивился Самсонов. — Перейду тогда сразу к делу. Мне очень нужны ружья-пулемёты системы Мадсена, которые, как я узнал, хранятся на складах наших крепостей, даже не числясь при этом на вооружении.

— Да, есть такие. Зачем они вам, Александр Владимирович? Патроны для них уже не производят, а старые залежи, пригодные к употреблению, невелики.

— Всё дело в том, что у нас сейчас складывается очень напряжённая обстановка на границе. Кавалерия с трудом справляется с выполнением своих задач, и эти лёгкие пулемёты им очень помогут. Разумеется, если есть к ним патроны хотя бы на первое время. Потом ситуация изменится, и думаю мне удастся найти выход. Я отправил уже запрос Жилинскому, но боюсь он загружен работой, и даже если даст ход моей просьбе, то пока она пройдёт через верх, потеряем много времени. А ложка дорога к обеду, сами понимаете.

— Ещё как понимаю. — Горячо поддержал Шварц. — А сами, как думаете, Жилинский даст ход прошению?