Танненберг

Вызванные тут же начальники полевого дорожного управления, и управления транспортов армии, сетовали, что инженерные части заняты обустройством лагерей и временных складов в районах предварительного развёртывания, и ровным счётом ничего не делают для улучшения путей подвоза к этим районам. Доходило до того, что на бродах через мелкие ручьи скапливались огромные пробки из подвод, а каждую там приходится разгружать и проводить пустую, и груз переносить на руках. А вызванный следом инспектор инженеров, уверял, что люди у него итак пашут от зари до зари, и работа не кончается. После этого все присутствующие офицеры вошли в раж, и начали спорить, пытаясь перекричать друг друга. Самсонов слушал их некоторое время, а потом раздалось его громогласное "хватит". Все притихли.

— Владимир Алоизиевич, а когда корпуса начали движение к предписанным местам дислокации? — Обратился Самсонов к начальнику штаба.

— Второго августа. — Ответил тот.

— А на основании чего?

— Приказа командующего фронтом.

— А кто должен был проследить за ходом выполнения этого приказа? Это понятно, что каждый начальник отдела выполняет свою работу, но, по-моему, очевидно, что возникают спорные вопросы, находящиеся на стыке сфер их деятельности. И кто в таком случае должен был проверить общий ход выполнения приказа, и принимать меры к устранению задержек?

Орановский побледнел и сжал зубы. Понять его можно было. До сегодняшнего совещания он был, скорее всего, не в курсе планирующегося наступления в "ближайшее время", и рассчитывал, что до окончания хотя бы частичной мобилизации войска в любом случае успеют туда прибыть. А теперь по всему выходило, что в задержке, и возможном срыве наступления виноват он. С другой стороны, никто не мог дать гарантий, что немцы не попытаются устроить пробное наступление, исключительно с целью пошуметь. И как бы тогда выглядела армия, пехота которой собралась в одном месте, а обозы и артиллерия большей частью застряли где-то на дорогах?

— Виноват, ваше высокопревосходительство. — Перешёл он на официальный тон и встал, вытягивая руки по швам. — Приму меры к исправлению ситуации.

— Сядьте, пожалуйста, не на приёме рапортуете. — Спокойно сказал Самсонов. — Давайте уж, тогда вместе прикинем, что надо предпринять для ускорения доставки грузов. И будьте уверены, господа, что я лично проверю ход действий.

Наступила пауза. Собравшиеся напряглись. Молчание нарушил Орановский.

— Надо отправить команды сапёров для улучшения подходов к лагерям и далее, возводя там временные переправы, гати и улучшая плохие места на дорогах.

— Тогда замедлятся работы по возведению лагерных построек. — Возразил Самсонов.

— Поэтому, сапёров мы возьмём лишь небольшую часть. Остальную рабочую силу задействуем из линейного состава полков. Брёвна подносить, землю насыпать и прочую черновую работу. — Самсонов кивнул. — Для этого будут задействованы части, находящиеся на марше. Им будут отправлены сообщения, или по радио, или по проволочному телеграфу. Они выходят на связь каждый вечер и утро. В крайнем случае, задействуем аэропланы для сбрасывания сообщений.

"Аэропланы" — отпечаталось в голове Самсонова. — "Надо будет разобраться с этими птицами, и посмотреть, что они из себя представляют". Всё дело в том, что вот аэропланов в своей жизни он ещё не видел. Только на фотографиях. Они получили распространение совсем недавно. В японскую войну их ещё не было, когда он служил в Варшаве — были, но не здесь. А когда он оказался в Туркестане, то там он их тем более не видел. А Анисимов знал, конечно, об их существовании, знал, что они очень широко использовались в Первую мировую, но назвать его знатоком этого дела, язык не поворачивался. В общем, разобраться с ними надо было. К тому же вертелись в голове слова — проверить, аэроплан.... Но потом.

— Что ж, приемлемо. — Одобрил Самсонов. — Но думаю, это лишь часть мер. Какие полевые парки у нас сейчас в движении? — Обратился он к инспектору артиллерии.

— Летучие и подвижные (обозные части, занимавшиеся подвозом боеприпасов, в Российской армии объединялись в полевые пакри). — Ответил тот.

— То есть местные ещё даже не выдвигались? (Местные парки осуществляли подвоз боеприпасов непосредственно от складов, расположенных в тылу)

— Нет. — Ответил офицер, проникаясь чувством вины.

— Ну, с Шестым корпусом мы ничего поделать не сможем, он слишком далеко будет располагаться, поэтому просто попытаемся ускорить движение парковых колонн. А вот парки Пятнадцатого корпуса, думаю довести хотя бы до Варшавы. Мы сейчас пытаемся сформировать свои железнодорожные составы, которые будут обеспечивать исключительно нужды армии, и к тому моменту, как парки доберутся до Варшавы, сможем выделить что-то для них. Дорога в том направлении почти не загружена. Плюсы такого решения в том, что пути к городу намного лучше, а там и железную дорогу задействуем. Поэтому Владимир Алоизиевич проработайте приказ для изменения направления движения парков Пятнадцатого корпуса, и доведите его до личного состава.

— Слушаюсь. — Сдержанно ответил Орановский.

— И отдайте необходимые распоряжения командирам корпусов для содействия улучшению дорог на маршрутах. А вы господа, можете быть свободны, и займитесь ускорением продвижения парков.

Оставшись вдвоём, Самсонов и Орановский помолчали, каждый думая о своём, после чего командующий встрепенулся, и произнёс, размышляя:

— Так, кто у нас ещё остался. Давайте-ка побеседуем с нашим начальником почт и телеграфов. Может и у него какие несчастья есть.

И вызвали его к себе. Это был полковник Севастьянов. На удивление, он был всем доволен. В последнее время полевые телеграфы и телефоны посыпались на него, как из рога изобилия. Ещё и рации подкинули, правда, мало. Всем своим видом Севастьянов напоминал сытого кота, что несколько настораживало Самсонова. Попросил перечислить на всякий случай количество технических средств.

— Они закреплены за корпусами. — Начал Севастьянов. — Но я отслеживаю их состояние и факт наличия. Про Шестой и Пятнадцатый корпуса, которые уже вошли в состав нашей армии, могу с уверенностью сказать, что там всё соответствует штатам. А именно, каждый располагает двадцатью телеграфными и ста девяноста телефонными аппаратами. И порядка двухсот вёрст провода к ним.

— Стоп. — Вклинился Самсонов. — С аппаратами действительно всё хорошо. А вот, с проводом... — и он помолчал, размышляя, — грубо говоря, получается, что на один аппарат у нас десять вёрст провода. Для налаживания связи внутри корпуса и со штабом армии действительно достаточно. А с соседями?

— Утверждено по штатам. Что выдали, то и имеем.

— А я вас и не виню, господин полковник. Но, на мой взгляд, этого мало. Поэтому, ставлю вам задачу — найти в ближайшее время ещё не менее пятисот вёрст провода для всей армии. И не пытайтесь сыскать их где-то все сразу. У вас всё равно ничего не получится. Тащите любыми партиями. Но не медлите. О результатах поисков докладывать мне ежедневно. Ясно?

— Так точно. — Подобрался Севастьянов.

— Дальше, что у вас ещё есть.

— Кавалерийские дивизии. Каждая имеет в штате два облегчённых телеграфных аппарата, и девять телефонных. Тридцать километров провода к ним.

— Ясно. А что с радиостанциями?

— По одной в штабах кавалерийских дивизий, и корпусов. Одна у нас, в штабе армии.

— Не густо, но хоть что-то. — Задумчиво проговорил Самсонов, вспоминая о массовых нареканиях на нашу связь в начале войны. В чём же была засада? Ах, да, в шифрах, которые германцы читали, как с листа. На девять станций? Хотя, если по ним шли как раз стратегические сведения, доклады о расположении войск и намерениях, то этого достаточно, чтобы противник был в курсе основных событий. — А шифрование передач вы применяете?

— Безусловно, ваше высокопревосходительство. — Заверил Севастьянов.

А в чём же дело? Разгадали шифр? Или украли? Если последнее, то тогда всё бесполезно, потому что кто шпион — неизвестно. И куда контрразведка смотрит? И вообще, где она? Да, над всей этой секретностью надо будет подумать потом. А этого полковника надо будет проверить как следует. Что-то всё у него слишком гладко.

— Спасибо, господин полковник. — Закончил беседу Самсонов. — Можете идти.

Так, основные вроде все, с мелочью пускай сам Орановский разбирается. Хотелось ещё вызвать главного контролёра, но решил побеседовать с ним с глазу на глаз, а значит завтра, когда появится свой кабинет. Со связью по радиостанциям надо что-то решать, но не сегодня. А вот...

— Владимир Алоизиевич, а что у нас с авиацией?

— Прибывает. Она распределена по корпусам, по шесть аэропланов. Те корпуса, что расквартированы в нашем округе, соответственно её имеют. Для остальных везут. Могу уточнить график прибытия.

— Не надо, мы его всё равно не изменим. Может быть, потом поинтересуюсь, когда можно будет уже предметно о чём-то рассуждать. Насколько я понимаю, авиаотряд Пятнадцатого корпуса квартирует где-то поблизости от Варшавы?

— Совершенно верно. Сейчас у них база на Мокотовском аэродроме.

— Больше поблизости ничего нет?

— Есть авиаотряд Двадцать Третьего корпуса, который нам обещали передать позднее, но сейчас они пока вне нашего подчинения.

— А связь с командиром нашего авиаотряда есть?

— Конечно. В их распоряжении есть телефон.

— Тогда свяжитесь с ними, и уточните, готовы ли они принять сегодня командующего армии. А то вдруг командира нет на месте. А я туда хочу не просто так съездить, на аэропланы посмотреть, а плодотворно побеседовать.

— Будет сделано. — Сказал Орановский и вышел к адъютанту.

Через пять минут он вернулся, доложив, что командир штабс-капитан Вальницкий на месте и ждёт.

— Вот и славно. — Сказал Самсонов, поднимаясь. — Выделите мне что-нибудь добраться туда.

— Да. У нас есть Руссобалт, предназначенный как раз для командующего.

— Тогда распорядитесь подать к подъезду. Прокачусь.

Глава 3

Спал на новом месте, как убитый. Верный Василий снова разбудил его в шесть утра. Приведя себя в порядок, Самсонов направился первым делом в ближайшую ресторацию, где плотно позавтракал, и... отправился "на работу" в немного опустевший после отъезда Жилинского особняк.

Жизнь здесь текла своим чередом. Менялась ночная смена дежурных офицеров, которые круглосуточно принимали донесения о прибывающих эшелонах, отправляли дальнейшие распоряжения согласно предписанию. Накопилась небольшая стопка бумаг, требующая решения или просто подписи командующего армией. Быстро разобравшись с ними, он вызвал к себе "завхоза" Филимонова. Тот явился с виноватым видом, сразу начав оправдываться, что ещё не подготовил доклад о состоянии имущества в ремонтных частях.

— Я и не ожидал этого так скоро, Николай Григорьевич. — Успокоил его Самсонов. — Но всё же не затягивайте с этим, и главное, постарайтесь лично вникнуть в состояние материальной части. Это может оказаться очень важно. А сейчас я вызвал вас по другому поводу. Мне вчера удалось договориться о предоставлении в распоряжение нашей армии большого количества телефонных аппаратов и проводов к ним на основании долговых расписок военного ведомства.

Филимонов внимательно слушал. Это была обычная практика, когда речь шла о добровольном предоставлении какого-то имущества. Так часто поступали даже в совершенно мирное время, приобретая таким образом чаще всего небольшие партии лошадей, повозок, фуража и продовольствия. Правда, методы убеждения на эту добровольность всегда были спорными, но деньги потом всегда возвращали. Речь шла, как правило, о небольших суммах. Хотя это и было всегда источником множества злоупотреблений. Совсем другое дело конфискация под долговые расписки. Для этого должен быть всегда приказ сверху. Но раз командующий смог убедить "предоставить"... то какие проблемы?

— Выписать их следует на имя Израэля Рабиновича, который, насколько я знаю, тесно сотрудничает с нами в области поставок сукна. Вы в курсе этого? — При этих словах Филимонов заметно напрягся, а Самсонов понял, что точно в курсе. — Отправьте к нему доверенного человека, оформите документы и перевезите на наши склады. Возможно, будут ещё поставки, поэтому будьте готовы и к этому.

— Да, я понял, Александр Васильевич. — Ответил Филимонов. — А разрешите вопрос?

— Спрашивайте.

— Зачем нам столько телефонов? Ведь в формируемых частях они и так имеются по пять штук на полк в составе команды связи.

— Потому что, на мой взгляд, Николай Григорьевич, этого очень мало. Насколько я знаю, их практически нет в составе артиллерии. То есть они есть там, но только для командного состава. А корректировать огонь по ним намного удобнее, особенно если распорядиться с умом.

— Но ведь есть команды сигнальщиков для этого?

— Вы представляете себе, каково это стоять на видном месте в полный рост и размахивать флагами? Зачастую это видят не только свои, но и противник. И тогда его артиллерия бьёт в первую очередь по этому месту. А с телефоном можно спрятаться где угодно. Да и скорость передачи информации намного выше. Думаю, что во время войны все придут к пониманию этого, просто я решил немного опередить события. И ещё, думаю, не надо вам напоминать, что лишние разговоры на эту тему ни к чему. Телефоны и телефоны. Пусть лучше все считают это моей блажью, чем начнут делать выводы раньше времени. Понимаете о чём я?

— Безусловно. — Подобрался Филимонов. — Разрешите идти?

— Идите.

После этого разговора, Самсонов погрузился в изучение списка частей, уже прибывших в районы дислокации. Пока что было негусто. Намечалось создание трёх корпусов, по две дивизии в каждом — Шестого, Тринадцатого и Пятнадцатого. Первые два разворачивались вдоль реки Нарев, к северо-востоку от Варшавы. Выдвигались они туда от железной дороги на Белосток, и до района развёртывания им предстоял путь в 50 километров. Естественно пешком, а всё имущество, везя на телегах. И их дальнейший путь также предполагался исключительно в пешем порядке, потому что в тех краях и обычные-то дороги были не очень хороши. А железных и вовсе не было.

Самсонов с самого начала понял, что это наиболее слабое звено его создаваемой армии. Даже если эти корпуса успеют полностью собраться к сроку, то их движение к границе само по себе выльется в эпический подвиг, и основным препятствием будут разбитые дороги. До границы вроде не далеко, 40-50 километров, но это минимум два дня марша, а для обоза и артиллерии, все три. За это время они уже вымотаются, а надо ведь двигаться ещё и дальше.

Но даже если всё получится с железной дорогой, а с ней пока ничего ясно не было, то менять район развёртывания, на ходу вносить изменения в расписание поездов и пункты доставки грузов — чистое безумие. Это породит полный хаос в округе. Значит, на эти корпуса он в ближайшее время рассчитывать не сможет, их всё равно, что нет. Остаётся только пятнадцатый корпус, который формируется в районе Макува, что недалеко от железной дороги на Млаву. А выгружались части этого корпуса, как правило, в Новогеоргиевске. В принципе не сложно их там и тормознуть, чтобы не разбредались. Но если с железной дорогой всё же ничего не получится, то его самоуправство будет вопиющим, поскольку он нарушит единую линию расположения частей, что вызовет их неравномерное продвижение к границе. Значит, пока ничего не ясно, следует подождать с нововведениями. К тому же на месте была только часть подразделений, в основном те, которые и так были расквартированы в Варшавском округе.