— Благодаря тебе. Если б тебя не было рядом, я бы сейчас плакала в голос и кричала от несправедливости. А так... Ты говоришь со мной, задаёшь вопросы, на которые я вынуждена отвечать тебе. Это даёт мне... возможность переживать не так остро...

Он помолчал немного, глядя наверх, на тёмно-серое небо в тучах.

И тут Аня спохватилась.

— Ой... Я забыла оставить Таегану помолвочное кольцо!

— И что теперь будешь делать?

— Приедет дин Вилей — отдам ему, — решила Аня, пытаясь стащить кольцо с пальца, а потом махнула рукой: — Дома намылю и сниму! Никас, что скажем братьям и Кристал?

Старший брат снова помолчал, прежде чем ответить.

— Мне кажется, надо будет сказать, что вечер был скучный, из-за того что там было много пожилых людей.

— Не такие уж они пожилые, — пробормотала Аня, с грустью вспоминая дайну Перфил, а потом — до кучи — и дайну Феделму.

— Наши там не были — не знают.

— Может, ты и прав, — прошептала Аня.

Но брат не унимался, не глядя на неё, но внимательно разглядывая кусочек неба, видный в окно кареты, он сказал:

— Что ты будешь делать, если Тае... дин Таеган придёт к нам? Или... приплывёт?

— Буду общаться с ним, как с соседом.

— Сумеешь?

Аня промолчала. Отвечать была трудно. Глаза постепенно наливались слезами, и уже никакими насмешками над собой нельзя было удержать их...

Никас неожиданно пересел к ней, крепко обнял, и тогда она ткнулась в его грудь и зарыдала изо всех сил. В этих слезах смешалось всё: она проклинала Таегана за встречу с ним. Она проклинала его растерянность, которая сродни предательству. Она проклинала эту тётку, дайну Перфил, которая так легко отказала в своём доме сыну с магической инвалидностью, но быстро примчалась, едва узнала, что он буквально воскрес, — и тут же начала плести свои матримониальные планы, резко поставив сына перед фактом, что он почти обручён. Аня проклинала себя, в голове которой роились жуткие планы мести — вплоть до решения вернуть бывшему жениху его недавнюю инвалидность... И тут же снова рыдала, заикаясь: и что ей это даст?! Она вспоминала его объятия, его поцелуи... Она вспоминала, как недавно, всего несколько часов назад, она лежала в его целомудренных объятиях в глухих кустах, наслаждаясь его мягкими прикосновениями...

Когда она затихла, Никас пробормотал тихонько, гладя её по голове — шляпка давно свалилась на скамью:

— Если хочешь, мы можем отказать ему от дома.

И мгновением позже он, кажется, решил, что именно это решение заставило Аню вновь разрыдаться. Но Аня вновь плакала от решительных слов брата, который защищал её, а потому напомнил, как легко оставить Таегана стоять — за воротами, как легко остановить его, плывущего по озеру, — в самом центре водоёма. И всё это сделает магическая преграда — для человека, который резко стал чужим... Вот это напоминание, эта забота брата и заставила её снова заплакать.

Хорошо, что от поместья дина Вилея до их дома дорога делает огромный круг. Аня успела выплакать своё горе. Успела прийти в себя, высушить лицо и слегка постукать кончиками пальцев по мешкам, образованным под глазами из-за слёз. Всё это она проделала в гнёздышке рук Никаса. Так не чувствовала себя одинокой.

Ворота их поместья сами распахнулись, едва их магическая составляющая почувствовала, кто именно возвращается. Но Аня заранее попросила Никаса уговорить кучера дина Вилея оставить их у ворот, так что по дорожке к дому они побрели медленно, всё ещё под впечатлением того, что пришлось пережить в чужом доме за считаные минуты. Шли, несмотря на накрапывающий дождь. И Никас не возражал — видимо, сообразил, что таким образом можно легко объяснить их обоих не самое лучшее состояние. Да и полностью промокнуть под таким дождём трудно... Уже совсем стемнело, но дорогу оба знали отлично, так что почти получилась вечерняя прогулка перед недалёким уже сном...

На крыльце их встречали. Неудивительно: несмотря на то что не доехали, ворота успели просигналить об их возвращении. Буквально перед лестницей Аня убрала руку от локтя Никаса — и тот побежал к Оноре, чтобы крепко её обнять. Девушка сначала обрадовалась, ахнув от приятной неожиданности, но потом озадаченно выглянула из-за его плеча, чтобы посмотреть на Аню, поднимающуюся по ступеням. Что, мол, случилось, если Никас обнимает меня, как будто вернулся издалека и после долгой разлуки?

Впрочем, старшую сестру уже окружили Кристал и Лисса, и не просто окружили, а радостно затормошили, не давая ей вспоминать, а заставляя немедленно вливаться в те домашние события, которые произошли за час их отсутствия... Но и прислушиваясь к болтовне девочек — братья-двойняшки солидно стояли в стороне и только посмеивались над младшими, Аня всё оглядывалась на Никаса и Онору, которых, замерших всё в том же объятии, оставляла на крыльце. Она поняла его порыв. Легко прочитать: "Я тебя никогда не оставлю! Я тебя никогда не предам!" Потому-то и не стала медлить на крыльце — чтобы не мешать, а побыстрей вошла в гостиную. Иначе бы снова глаза на мокром месте...

Ладно, сейчас надо вслушаться в то, что лепечут девочки, порой хохоча, а порой делая большие глаза, чтобы Агни изумилась так же, как и они.

— Мальчики нарисовали портрет Конгали! Красивый! — убеждала Кристал.

А Лисса тащила Аню к этому портрету, схватив за руку:

— Пойдём! Она красивая! Только странная!

Мальчики снисходительно шли следом, потому что пока стеснялись своих творений, а потому оставляли девочкам восхищаться ими.

А Коан бегал вокруг да около и весело лаял на всех суматошных людей.

Выяснилось, что двойняшки чуть ли не соперничали, творя портрет призрачной девочки. Ну а оставили обе картины в мастерской, где больше света — свечи в гостиной всё-таки не так густо зажигали, как в рабочей комнате.

Портреты оказались хороши. Но... Если Кеган писал девочку полутуманной дымкой — то есть призраком же, то Греди как-то умудрился нарисовать её спящей в каком-то тёмном помещении. И вот перед этим-то портретом — картоном, поставленным на свободную полку стеллажа с куклами, и стояла в недоумении Конгали.

— Кажется, новая загадка? — неуверенно спросила Аня, всматриваясь в портрет и мысленно радуясь, что кто-то сумел заставить её мысли перейти на новые рельсы...

— А Онора сказала, что у Конгали теперь более чётко виднеется за ухом метка её дома! — похвасталась Кристал.

Последнее встревожило Аню. Надо бы пригласить в мастерскую Никаса, чтобы убедиться, что у мальчиков потенциальный дар образов не раскрывается несколько иным способом. А пока она всматривалась в спящую Конгали и пыталась разглядеть, где же та лежит. И вдруг содрогнулась, из-за чего затем испуганно огляделась: не заметил ли кто из детей, что она испугалась? И было чего испугаться: а если Кеган нарисовал девочку... спящей в гробу?! Но ещё несколько вглядываний в портрет — и Аня поняла, что спит Конгали в достаточно просторном помещении. Если принять во внимание стену за её спиной — росчерками карандашей та постепенно исчезала кверху.

— Замечательно! — вынесла вердикт Аня и добавила: — Оба портрета необычны и великолепны!

Двойняшки довольно переглянулись и вышли из мастерской — к радости Конгали оставив свои картины. Девочки стали упрашивать старшую сестру рассказать о званом вечере, но Аня отделалась от них недовольной гримаской и всего несколькими словами:

— Вы не представляете, как там было ску-учно!

— Как? — немедленно переспросила Кристал.

— Ходили из угла в угол, болтали и болтали.

— И никаких танцев? — не поверила Лисса.

— У-у! О танцах оставалось только мечтать, — вздохнула Аня и тут же решительно напомнила: — Пора готовиться ко сну!

Вечерние хлопоты привели её к покою и уверенности, что больше плакать она не будет. Нет — так нет её совместной жизни с Таеганом. Если он так легко клюнул на эту... Впрочем, она опять несправедлива. На Эту наверняка клевали многие. Но Эта оказалась довольно умной, если она выбрала среди всех претендентов на свою руку именно Таегана. Взбивая подушки, Аня отстранённо думала: "Вернётся ли Таеган на границы государства? Или станет, как мечтает его мамаша, чиновником? Семья-то у невесты и в самом деле, кажется, влиятельная. Тогда смысл в том, что к нему вернулась магия? Лучше бы Онора просто сняла с него проклятие, делавшее его немым..." Слишком сухие после плача глаза заставили её умыться, прежде чем лечь спать. Обошла комнаты Кристал и Лиссы. Малышка уже спала, так что Аня осторожно подоткнула одеяло вокруг неё, чтобы та не раскрылась и чтобы потом не побежала к ней — греться.

Через полчаса она спустилась в мастерскую. Конгали всё ещё сидела в мастерской. Возможно, именно из-за неё Аня не сумела заставить себя работать. Просто сидела напротив кукольного стеллажа и смотрела на не совсем уверенные рисунки двойняшек...

А потом неясное чувство заставило её на цыпочках пройти по коридору, ведущему к потайной дверце на террасу-пристрой. Здесь она застыла перед дверью, с сомнением решая, стоит ли спуститься к озеру.

И чуть не подпрыгнула от негромкого стука в дверь.

Таеган?!

Зачем он явился?!

Стук прекратился, и Аня, затаив дыхание, прислушалась к тому, что происходит за дверью. Тихо... Новый стук будто ударил в сердце. Она прижала ладони ко рту. Нельзя говорить с... чужим женихом! Нельзя! Зачем он пришёл?! Зачем?! Бередить душевную рану? Оправдываться?..

Стук прекратился, но без секунд промедления Таеган жёстко сказал:

— Я знаю, что ты стоишь за дверью! Открой, Агни! Открой мне!

Она сглотнула, не зная, что делать. Да, она забыла, что его магические способности вернулись. Что он и правда знает — она за дверью. Но как открыть ему... Предателю?!

— Агни, открой! Нам надо поговорить!

Она хотела ответить: "Иди и поговори со своей невестой!" Но голос отказался повиноваться, и она снова зажала рот руками, не желая отвечать ему, но и страшась уходить, потому что, если уйдёт... Ей показалось — тогда он уйдёт навсегда. А она этого не хочет! Не хочет!.. Что делать?! Что ей делать в этой ситуации?!

Глава тринадцатая

Тупик. Абсолютный и бессмысленный.

Она не хотела открывать ему дверь. Не могла.

И она не хотела уходить от двери. Просто... не получалось.

Захлёбываясь в бесшумном плаче, она прислонилась к стене, а потом и вовсе спустилась сидеть на корточках, продолжая безнадёжно и опустошающе реветь.

Будто услышав её, Таеган немного помолчал, а потом, снова стукнув в дверь, чуть ли не угрожающе сказал:

— Если ты не откроешь, я буду сидеть здесь до утра!

И дверь скрипнула под напором сильного и тяжёлого тела. Аня услышала долгий, не сразу оборвавшийся шорох и поняла: Таеган с той стороны двери то ли устроился на корточках, как и она, то ли сел прямо на пол спиной к двери.

Тупик...

Что они могут сказать друг другу? Она-то — понятно: продолжит реветь и жалобно голосить, что не может без него. Последнее — это, строго говоря, факт... Или... если Аня сорвётся, то примерно представляла: что бы она ему ни пыталась высказать — нет, выкричать! — говорить ровно у неё уже не получится. Она сейчас как натянутая, дрожащая от напряжения тетива — вот-вот вздрогнет и пошлёт отравленную стрелу, обвиняя Таегана в предательстве, глупо напоминая о том, что она его чуть ли не спасла от прозябания на всю оставшуюся жизнь без магического дара, а он — бессовестный и неблагодарный!.. Чем он ответил ей, когда она поверила ему?!

Бабские вопли...

И это будет непоправимо. "А тебе нужно, чтобы было поправимо?! — трясясь от сдерживаемых рыданий, поражалась она себе. — Да что поправлять-то можно в этой ситуации?! Он теперь не мой. И я ему чужая. Что ещё он мне хочет объяснить?! Причины, по которым он всё-таки предпочёл выбрать ту, что красивее и моложе на пару лет? Его право! Но зачем мне-то этими причинами мозги компостировать?!"

Мимоходом она заметила, что, чем далее, тем больше использует в мыслях жаргон своего мира. Почему? Пачкая этими грубыми словами ситуацию, она думала, что может справиться с ней?.. Типа, раз такими словами обзовёшь — в ситуации не найдёшь... романтического, а потом можно встать и уйти?..

А ещё... Она вдруг осознала: на вечере она его оправдывала! Оправдывала, что его поставили в такое положение, что он вынужден стоять с той девицей и был не в силах подойти к своей настоящей невесте. Но сейчас... Сейчас она готова обвинять его в обратном: это он виноват! Это он бросил Аню! Это он променял её на более сладкий кусочек... Она злилась — и недоумевала одновременно: ну нет же! Он не менял!

Сколько бы они так сидели по обе стороны от двери в обоюдном молчании (разве что она, успокоившись и отревевшись, время от времени тихонько пошмыгивала болезненно распухшим от плача носом да утирала беспощадные слёзы, не желавшие останавливаться) — неизвестно.

Но, шмыгнув в очередной раз, Аня замерла, прислушиваясь. Кто-то шёл по тёмному коридору сюда же, к двери в сад. Впрочем, по коридору уже не совсем тёмному, потому как у идущего в руках был подсвечник с махоньким огоньком. Вздыхая, Аня поднялась и увидела за плечом подходящего к ней Никаса испуганную Кристал. Остановившись перед старшей сестрой, Никас указал свечой на дверь и тихо спросил:

— Он там?

— А-ага... — только и сумела прерывисто выговорить Аня.

Брат постоял немного, глядя в темноту. Потом вздохнул и оглянулся. Аня упорно стояла сбоку, не собираясь уходить и приготовившись защищать своё место личной казни, где так хорошо плачется и жалеется.

— Кристал, отведи Агни в гостиную, — попросил Никас и шагнул к двери на улицу. Тоже стукнул в неё. — Таеган, это Никас. Я сейчас выйду к тебе.

Горячая ладошка Кристал ухватилась за кисть Ани. Послышался шёпот: "Пойдём, Агни, пойдём..." Выдёргивать свою руку из пальцев девочки — не хотелось. Кристал, насколько заметила Аня, и так в растрёпанных чувствах. Ей страшно до такой степени, что глаза влажно блестят от непролитых слёз. Именно это и повлияло, наверное, на Анину, неожиданную для неё самой покорность... Уходя, ведомая за руку девочкой, она пыталась прислушаться к ответу Таегана. Но, уже будучи на выходе в гостиную, заметила лишь открывшийся в сад далёкий тёмно-синий прямоугольник дверного проёма, а в нём необыкновенно яркий огонёк — Никас открыл дверь и поднял свечу.

— Как ты узнала, что я здесь? — спросила Аня у Кристал, нисколько не сомневаясь, что именно она разбудила брата, испугавшись за старшую сестру.

— Меня Конгали позвала к тебе и показала, — тоненьким, срывающимся голоском ответила Кристал — чувствительно на грани слёз.

Прикосновение Конгали ощутимо холодное. Пару раз Аня ощущала его, когда нечаянно прикасалась к призрачной девочке... Понятно, как она разбудила сестрёнку, а потом и позвала за собой, чтобы показать плачущую Агни.

До гостиной Аня и Кристал дойти не успели: хоть коридор и короток, но ни одна не сообразила взять с собой свечу. Вот и шаркали по полу, чтобы не наткнуться на стены. А на самом деле не успели дойти по одной, довольно странной причине: за их спинами Никас вдруг громко расхохотался! Так, слишком громко, смеются мужчины, внезапно увидев что-то очень уж неожиданное и забавное для них. Мало того!.. В паузах, когда Никас набирал воздуха для нового взрыва неудержимого хохота, отчётливо слышалось, как Таеган говорит что-то негромко и чуть ли не жалобно. А потом захохотал и он, видимо увлечённый заразительным смехом Никаса.