— Ладно, для первого раза все было просто замечательно. Иди отдыхать, завтра нас ждет долгий и очень кровавый день. Завтра они, — Древний указал в сторону юго-запада, — придут. Завтра свое слово скажут сталь и свинец.
Глава 12.
Они действительно пришли и было их так много, что в глазах рябило от количества флагов, от разнообразия цветов, от красоты и грозной силы, надвигающейся на войско Волукрима.
Армия Дилириса двигалась колоннами, которые разворачивались в полки уже на поле боя. Весь первый и второй ряд занимала рыцарская кавалерия. За всадниками начинались ровные ряды королевских аркебузиров и пикинёров. Тут и там виднелись артиллерийские позиции, а на флангах ощетинились пиками два больших квадрата — наемные баталии, набранные со всех уголков мира.
Лариэс завороженно наблюдал за мощью, брошенной Кэлистой и Таривасом, и не мог не признать — работа, которую проделали Вентисы, действительно вызывала уважение. Меньше чем за месяц они призвали под знамена и доставили на поле боя почти пятьдесят тысяч воинов, столько же обозных слуг, маркитанток, торговцев и прочего люда, и в десять раз больше лошадей. Что-что, а управлять как его высочество, так и канцлер с маршалом умели. Порядок в армии был образцовый, и весь вопрос заключался в том, проверили ли Тени леса на флангах, и если да, то обнаружили ли ударный корпус Паллидия.
Лариэс ставил на то, что да. Мислия отлично знала свое дело.
Полукровка, облаченный в новенький комплект доспехов, отмеченных рунами сковывающих, и вооруженный мечом, а также — парой пистолетов, занял место за левым плечом Корвуса, не обращая ни малейшего внимания на убийственные взгляды, бросаемые в его сторону Паллидием. Ученик ревновал полукровку к учителю, но это были его проблемы, Лариэс, дав новый обет, не собирался ни на миг отступать от своих обязанностей. А единственное, что он по-настоящему хорошо умел, так это защищать.
Впрочем, сейчас окружающих больше волновала его осведомленность, нежели талант телохранителя.
— Стало быть, они атакуют конницей по всему фронту в лоб? — задумчиво ворчал громадный вороноголовый — генерал Каш-рон, — как старомодно.
— Не дайте себя обмануть, господин мой, — поспешил ответить Лариэс, — конница Дилириса по праву считается лучшей в мире. Латы рыцарей и конская броня, усиленные при помощи магии, специальные породы скакунов, не боящихся лезть напролом на стену копий, и, самое главное, магическая поддержка. Сперва они постараются сдуть нас.
"Они... Как же быстро все изменилось. А ведь там, на противоположной стороне, моги друзья и товарищи, те, с кем я делил тяготы службы, те, кто не раз выручал меня в трудную минуту, а теперь я готов рвать и терзать их на куски".
Вслух, однако, он произнес иное:
— Не хочу обидеть его светлость, но двух магов воздуха не хватит для того, чтобы остановить совместный удар всех прочих Вентисов. Они образуют круг, и возглавит его, скорее всего, Кэлиста. Ее величество чудовищно сильна.
— У нас найдется, что ответить Розе Юга, — спокойно проговорил Корвус, — но ты торопишься, Лариэс, время воевать еще не пришло.
— Да, должны быть парламентеры. Просто обязаны.
Виконт не ошибся — спустя некоторое время от строя дилирисцев отделилось несколько фигурок, двигавшихся под белым флагом.
— Изегрим, — проговорил Корвус, и Охотник, кивнув, сделал знак.
Два вестовых, подхватив точно такие же флаги из рук слуги, поскакали навстречу посланникам Дилириса. Они вернулись спустя несколько минут, везя запечатанный свиток.
Лариэсу не нужно было читать послание, чтобы узнать его содержание, однако другие желали послушать, что же предлагала ее величество.
Корвус передал его Эрато, и та хорошо поставленным голосом продекламировала:
— Ее величество Кэлиста Вторая Ривеландская Вентис, тут дальше идут титулы, опускаю... опускаю... так, еще титулы... Ага! Призывает Ступившего на Путь Вечности Корвуса, именуемого Вороньим Королем на встречу, дабы в последний раз воззвать к его разуму и склонить к мирным переговорам. Отклонив сие предложение вышеназванный Корвус объявляет себя агрессором и подлецом, недостойным называться королем.
— Не хочется мне быть подлецом, — с сарказмом в голосе проговорил Древний, — так что поедем. Передайте ответ королеве, и в седла. Изегрим, Паллидий, вы со мной. Каш-рон, организуй охрану. Лариэс, остаешься тут — не нужно, чтобы они раньше времени узнали, что ты выжил.
Виконт коротко кивнул и, нахохлившись, точно воробей, попавший под дождь, покосился на откровенно ухмылявшихся Клариссу и Эрика — этих высокородных дворян в свою свиту временно взял лично Устин Вентис, а потому они также имели право находиться на холме.
— Не вижу ничего веселого, — проворчал он, вызвав новый приступ злорадного смеха, к которому — неожиданно — присоединился и его высочество Клеменс.
— Извини, Лариэс, — чуть заметно улыбнулся новый наследник престола, — но ты сейчас выглядишь очень уж забавно. Переживать от того, что не в состоянии защищать едва ли не самого трудноубиваемого человека в мире...
Ветророжденный переглянулся с Клариссой, и светловолосая воительница понимающе улыбнулась ему.
Лариэс фыркнул и, приложив к глазу подзорную трубу, стал пристально изучать приближающиеся друг к другу отряды переговорщиков.
* * *
Неуловимые ловчие Охотника изрядно портили всем нервы, задерживая продвижение и нанося небольшой, но неприятный урон. Впрочем, благодаря Мислии, использовавшей трофейный Звериный Амулет, слуги Древнего не слишком лютовали. Другие три колонны они задержали куда сильнее, потому как к месту объединения сил те прибыли с заметным опозданием и в куда худшем состоянии.
Неприятности на этом не кончились. Утром, когда до Мариевых полей оставалось от силы полдня пути, вернулись разведчики, сообщившие пренеприятнейшую весть: корпус Паллидия и вассалы дяди объединились с основной армией, стало быть, ни о каком численном превосходстве больше говорить не приходилось.
И Таривас и маршал ратовали за отход и перегруппировку, но мама оказалась непреклонна. Она кричала, угрожала, сулила награды и, самое главное, Амандус принял ее сторону.
— Господа мои, — начал канцлер, — да, наш враг грозен и силен, да у нас нет больше численного превосходства, но ведь мы — гордые сыны Дилириса, не раз и не два скрещивавшие мечи с самим Лорием Солумом. Мы — наследники древней традиции и наша конница не знаете себе равных. К тому же, на нашей стороне госпожа Мислия со Звериным Амулетом, чего же нам бояться?
Эти доводы убедили колеблющихся и на совете единогласно было решено нападать.
Увы, объединение неприятельских армий оказалось не единственной неожиданностью. Когда со слов Амандуса вдалеке уже виднелись ряды волукримского войска, Мислия вдруг выкрикнула:
— Проклятье, он не работает!
— Кто? — спросил принц, инстинктивно повернув голову в сторону, откуда доносился крик.
— Амулет. Что-то блокирует его, причем так, что я не могу взять под контроль ни одно животное поблизости. Еще вчера получалось, а сегодня — как отрезало.
— Вероятно, — предположил Таривас, не слишком обрадованный услышанной новостью, — у Вороньего короля в запасе имеется запасной амулет.
— Но это... — растерянный голос первой Тени был даже забавен, если бы ситуация, в которой они все оказались, не призывала к серьезности, — невозможно. Даже один артефакт такого уровня создается десятилетиями, они все уникальны, повторить нечто подобное практически нереально. Это же не серийные артефакты вроде Ковчегов!
— Тогда второй вариант: ты внезапно разучилась колдовать.
Ответом ему было недовольное сопение и волна раздражения, и принц улыбнулся.
— С амулетом или без него, неважно, отступать поздно.
— Отступать! — тотчас же взъярилась мать. — Никто и не подумает пятиться назад, покуда я жива. Нападаем и сметем этих ублюдков с моей земли! Я лично возглавлю круг!
"Она становится все несдержаннее", — с грустью подумал принц, ощущая клокочущую ярость королевы, — " плохо, это может обернуться проблемой. Эмоции на поле боя недопустимы".
— Сперва давай все-таки попробуем поговорить, — предложил он, — древние обычаи надлежит соблюдать.
Естественно, Таривас ни на секунду не заботился о ритуалах, его волновала цепь странных событий, начавшаяся той злополучной ночью, когда он ослеп, и заканчивающаяся здесь, на Мариевых лугах, самой природой созданных для массированного использования конницы.
Когда он еще мог видеть, именно тут не раз и не два проводились королевские сборы, на которые со всей страны съезжались рыцари.
Генералы Корвуса, да и сам Вороний Король просто не могли не знать историю этого места, и, все равно, остановились там, где у Дилириса есть явное преимущество. Они не дураки, а значит, стоит ожидать ловушки.
— Мислия, твои Тени сумели проверить поле на волчьи ямы и прочие сюрпризы?
— Не слишком хорошо, — услышал он недовольный голос волшебницы, — но, кажется, чисто. В соседнем лесу разместились тысяч пять, может, семь, в основном — конница рысеухих, ну и в небесах сейчас не протолкнуться от гарпий, правда, они не приближаются к нам.
— Понятно, — кивнул Таривас, — кто возглавит левый фланг?
— Я, господин, — услышал он голос герцога Спиция Лирийского.
— Правый?
— Я, ваше высочество, — отозвался граф Марк Астинийский. — Все-таки, у них моя дочь, а потому я настроен сегодня на победу.
"Интересна, как там Кларисса, жива ли? Или после смерти Лариэса наложила на себя руки от горя"? — невпопад подумал принц. — "Жаль, конечно, что не удалось распробовать ее... Эх, но к такой любви не подступиться, увы" ...
Он тряхнул головой, отгоняя ненужные мысли и произнес:
— Тогда центр на вас, господин Пьюрхарт.
— Так точно, — коротко ответил Щит королевы.
— Вот и славно, — подытожил принц. — Пусть воины займут свои позиции, а маги начнут подготовку к формированию кругов. Мислия, полагаю, ты возьмешь командование над сковывающими?
— Да, ваше высочество.
— Действуйте по обстановке, старайтесь прикрывать нас от атак чародеев Вороньего Короля, и — если останутся силы — гарпий.
— Не смеши меня, сын!
Гнев являлся обычным состоянием матери в последние недели, но Таривас умел определять его оттенки и многообразие. Вот сейчас королева была взбешена и возмущена одновременно. Пожалуй, к этим двум чувствам можно было добавить толику гордости.
— Гарпии? Мы сметем их первой же атакой. Эти пернатые нелюди могут именовать себя детьми неба, но сегодня я покажу им, кто на самом деле повелевает небесами!
— Ваше высочество, — вмешался Амандус, — прошу не забывать про его светлость.
Скрежет зубов ясно дал понять, что именно королева думает о своем мятежном брате.
— Их двое, нас — почти пять десятков, — эти слова королева произнесла на тон ниже, медленно и тягуче, чуть растягивая слова, что выдавало крайнюю степень злости. — Как думаешь, чья магия окажется сильнее?
Таривас поспешил направить гнев матери в нужное русло:
— Матушка, пора ли нам уже выдвигаться?
— Пора, — согласилась королева.
"Бешенство и усталость? Нет, бешенство и жалость, а также — злость на кого-то другого, наверное, на Корвуса".
Его конь тронулся — телохранитель взял поводья, и Таривас обратился в слух, пытаясь без глаз определить дыхание огромной армии, ее пульс и ритм, с которым бились сердца десятков тысяч людей.
А ведь еще совсем недавно ему было достаточно бросить на них беглый взгляд, чтобы понять, кто слаб духом, кому нужна поддержка, а на кого можно всецело положиться.
Было тихо, неестественно тихо для места, на котором вот-вот должно было сойтись столько народу. Вдалеке слышалось тихое ржание — то приближались кони парламентеров вороньего короля.
Еще несколько тягучих и томительных минут, а затем злой голос матери:
— Не ожидала, что у тебя хватит наглости лично прийти сюда, старая ворона.
— Доброго дня, ваше высочество, — раздался в ответ сухой и неприятный голосу, — прошу прощения, но не могу пожелать вам здравия.
* * *
Корвус закончил приветствие и выжидающе уставился на пышущую яростью королеву.
Кэлиста так и осталась взбалмошной и глупой девчонкой, несмотря на то что успела встретить уже тридцать восьмой день рождения.
Стихийные маги вообще очень часто становились рабами страстей, но Роза Юга, пожалуй, выделялась даже на их фоне.
"И, тем не менее, эта глупая девчонка заманила в ловушку твоих друзей и приложила руку к смерти дочери", — возразил внутренний голос, и чародей скрипнул зубами, радуясь, что маска прячет нижнюю — изуродованную — половину лица.
Ему очень хотелось сотворить с Кэлистой что-нибудь нехорошее, но увы, позволить себе такое он попросту не мог, а потому — делал вид, что все в порядке. У Корвуса вообще хорошо получалось скрывать эмоции от окружающих, научился за прошедшие века.
Затем он перевел взгляд на принца и не без злорадства отметил повязку на его глазах. Мелкое и ничтожное, чувство удовлетворения от свершенной мести все-таки нашло лазейку в глубине души Древнего и тот безжалостно затоптал его. Он уже наломал достаточно дров, поддавшись необузданной злобе. Последняя попытка окончить дело без рек крови должна пройти под знаком холодной логики, а не чувств.
Впрочем, Кэлиста явно не разделяла это его убеждение — ярость, переполнявшая королеву, готова была вот-вот обрушиться на головы ее врагов огненным дождем... Хотя нет, скорее, ураганом. А вот Амандус — этот хитрый лис — напротив, выглядел невозмутимым и абсолютно бесстрастным, точно его собственное благополучие и не ставилось на карту сегодня, точно война с Волукримом представлялась ему чем-то незначительным, мелким.
"А может, Изегрим был прав, говоря, что я слишком давно не напоминал миру о себе, не заставлял людей трястись от страха"? — подумал Корвус. — "Меня перестали бояться, и вот к чему это привело".
Древний знал, что страх — куда более надежное средство добиться подчинения, нежели любовь, но по мере возможности старался не прибегать к нему понапрасну, считая, что кнут лучше всего чередовать с пряником. Возможно, действительно настало время огреть плетью одну не в меру ретивую лошадку.
Корвус не произносил ни слова, глядя на своих собеседников. Молчание затягивалось, и те начинали нервничать. Наконец, Кэлиста не выдержала.
— Я здесь, — дрожащим от злобы голосом, воскликнула она, — чтобы призвать к ответу своего... брата, — последнее слово ветророжденная выдавила через силу, сжимая поводья так, что побелели костяшки пальцев, — и потребовать объяснений. По какой причине ты посмел столь нагло нарушить границы Дилириса? Почему ты поддержал мятеж Устина? На каком основании ослепил сына?
Волна ярости едва не захлестнула Корвуса вновь, но он с усилием подавил ее.
"Амандус, а ты молодец", — Древний бросил еще один короткий взгляд на канцлера, безмятежно устроившегося на мощном дилирисском боевом скакуне, — "знаешь, какие слова надо нашептывать, чтобы вывести собеседника из себя. Вот только на мне этот трюк больше не сработает".
