| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Звездочет (на мосту)
Ночь полнозвездная светла.
У взора — только два крыла.
Но счет звездам вести нельзя -
Туманна млечная стезя,
И бедный взор туманится...
...Восходит новая звезда.
Всех ослепительней она.
Недвижна темная вода,
И в ней звезда отражена.
Ах! падает, летит звезда...
Лети сюда! сюда! сюда!
По небу, описывая медленную дугу, скатывается яркая и тяжелая звезда. Через миг по мосту идет прекрасная женщина в черном, с удивленным взором расширенных глаз. Все становится сказочным — темный мост и дремлющие голубые корабли. Незнакомка застывает у перил моста, еще храня свой бледный падучий блеск. Снег, вечно юный, одевает ее плечи, опушает стан. Она, как статуя, ждет...
"
"Зачатый в ночь, я в ночь рожден...":
"...В ту ночь был белый ледоход,
Разлив осенних вод.
Я думал: "Вот, река идет".
И я пошел вперед.
В ту ночь река во мгле была,
И в ночь, и в темноту
Та — незнакомая — пришла
И встала на мосту.
Она была — живой костер
Из снега и вина.
Кто раз взглянул в желанный взор,
Тот знает, кто она.
И тихо за руку взяла
И глянула в лицо.
И маску белую дала
И светлое кольцо.
"Довольно жить, оставь слова,
Я, как метель, звонка,
Иною жизнию жива,
Иным огнем ярка".
Она зовет. Она мани'т.
В снегах земля и твердь.
Что' мне поет? Что' мне звенит?
Иная жизнь? Глухая смерть?
12 апреля 1907"
Веригина. "Земля в снегу":
"
Мы часто бывали в гостях. С Таврической от Вячеслава Иванова и с Васильевского острова от Сологуба мы шли обычно большую часть дороги пешком. Блок, Ауслендер, Мейерхольд и Городецкий провожали четырех дам — Волохову, Иванову, Мунт и меня (мы жили в районе Офицерской). Мне вспоминается одно из таких возвращений. Было тихо и снежно. Мы шли по призрачному городу, через каналы, по фантастическим мостам Северной Венеции и, верно, сами казались призраками, походили на венецианских Баутт [классическая венецианская маска] прошлого. Высокая фигура Сергея Городецкого, крутящаяся в снежной мгле. Силуэт Блока, этот врезанный в снежную мглу профиль поэта, снежный иней на меховой шапке над "строгой бровью". Звуки "струнных женских голосов". Звездные очи Волоховой. Голубые сияющие глаза Веры Ивановой.
Так часто блуждали мы по улицам снежного города, новые северные Баутты, а северный поэт из этих снежных кружений тайно сплетал вязь своих стихов. Всюду мы были вместе, и где бы ни появлялись — на литературных журфиксах, на концертах, в театре, — наше оживление передавалось другим.
"
Из Примечаний к данному стихотворению в "Полном собрании сочинений и писем в двадцати томах" А.А. Блока:
"
— "Ты — стихов моих пленная вязь( ... ) // Нити снежные тку и плету. — Ср. в стих. Блока "Угар" (октябрь 1906):"Заплетаем, расплетаем //Нити дьявольской судьбы". "Плетение вязи" — образ колдовства. Вместе с тем ср. в "Поэзии заговоров и заклинаний" о единстве заклинателя и художника: заклятие является "гениальным прозрением, в котором стерлись грани между музыкой, словом ( ... ) и поэзией", а также заклинателя и влюбленного: "влюбленный сам становится кудесником".
— "Я не открою тебе дверей( ... ) //И снежные брызги влача за собой, // Мы летим ... — Ср. первоначальное решение Кая из сказки Х.К. Андерсена "Снежная королева" не открывать дверей Снежной королеве и последующий "полет" с ней на санях (Андерсен, 1. С. 231). О значении сказок Андерсена для Блока в дни написания СнМ см. выше .
— "... в миллионы бездн ... — В фольклорных Представлениях образы "бездн" ("пропастей"), "зимы" и "ада" взаимосвязаны. Образ "бездн" соотнесен и с когда-то важным для Блока представлением Д.С. Мережковского о "верхней" и "нижней" бездне: в сферическом мире СнМ "верх" и "низ" неразличимы.
— "...И снег синей ... — Символика "синего" как связанного со "снежным" миром противопоставлена значению этого образа в ранней лирике .
— "... И блистательный бег саней... — См. выше о санях, увлекших Кая в царство Снежной королевы. Образ имеет и автобиографический подтекст; 29.XII.l906 г. Блок записывает: "Может быть, год закончится катаньем с актрисами" (ЗК. С. 86); ср. также воспоминания В.П. Веригиной об одной из (видимо, многочисленных) поездок на санях за город (Воспоминания, 1. С. 439).
"
Веригина. "Земля в снегу":
"
...Сестрорецкий вокзал, избранный нами для прогулок по милости Блока: он любил туда ездить по вечерам весной совершенно один, в одиночестве пить терпкое красное вино. Там ему чудилась Незнакомка.
И каждый вечер друг единственный
В моем стакане отражен,
И влагой терпкой и таинственной,
Как я, смирен и оглушен...
Однажды Блок и нам предложил туда поехать. Мы взяли финских лошадок, запряженных в крошечные сани. Нам захотелось ехать без кучеров, чтобы мужчины правили сами. Мы отправились туда, где блуждала блоковская незнакомка, в туман, мимо тихой замерзшей реки, мимо миражных мачт.
Эта зимняя поездка с Волоховой отразилась в стихах Блока: "Но для меня неразделимы с тобою ночь и мгла реки и застывающие дымы и рифм веселых огоньки".
И теперь, когда читаю эти строки, встают в моей памяти ночные поездки на Сестрорецкий вокзал в "снеговой тиши". Впереди в маленьких санках две стройные фигуры — поэта и Н. Н. Волоховой. Она грустна. Мы приезжаем на скромно освещенный вокзал. Купол звездный отходит, печаль покидает Волохову — ею овладевает Снежная дева.
Здесь мы все Баутты. Мы смеемся, пьем рислинг, делаемся легкими. Тут не поэт перед нами, а его двойник, предводитель снежных масок. Мы говорим опять вдохновенный вздор. Обворожительный юмор Блока, юмор, таящийся за словами, в полуулыбке, в металле голоса. Воплотившаяся в Волоховой Незнакомка сидит тут рядом, только у нее очи не "синие, бездонные", а "черные, неизбежные"...
"
Последний путь
В снежной пене - предзакатная -
Ты встаешь за мной вдали,
Там, где в дали невозвратные
Повернули корабли.
Не видать ни мачт, ни паруса,
Что манил от снежных мест,
И на дальнем храме безрадостно
Догорел последний крест.
И на этот путь оснеженный
Если встанешь - не сойдешь.
И душою безнадежной
Безотзывное поймешь.
Ты услышишь с белой пристани
Отдаленные рога.
Ты поймешь растущий издали
Зов закованной в снега.
3 января 1907
Из Примечаний к данному стихотворению в "Полном собрании сочинений и писем в двадцати томах" А.А. Блока:
— " ... в дали невозвратные // Повернули корабли. — Корабли — один из важнейших образов творчества Блока 1904-1906 гг. Реальные планы его вырастают из темы Петербурга — приморского города на Неве, однако, сразу же связываются с символикой сбывшихся или "несбывшихся надежд" (А. Блок. (Примечания к II2 — [Блок А. Собрание стихотворений. Кн. 2. Нечаянная Радость (1904-1906). 2-е изд., дол. М.: Мусагет, 1912.] ). Во вступлении ("Вместо предисловия", август 1906) к II1 [Блок А. Нечаянная Радость. Второй сборник стихов. М.: Скорпион, 1907] раскрывается общественное значение образа: "Слышно, как вскипают моря и воют корабельные сирены. Все мы потечем на мол, где зажглись сигнальные огни. Новой Радостью загорятся сердца народов, когда за узким мысом появятся большие корабли" (СС-82 .С. 370). Однако в многоплановой символике "кораблей" выделяются и другие смыслы: интимные или же (что особенно важно для СнМ) подчеркивающие отношение лирики "второго тома" к идеалам и "надеждам" раннего творчества Блока. В творчестве Блока 1904-1906 гг. "корабли" то приносят всеобщее счастье ("Ее прибытие", 1904), то гибнут ("Девушка пела в церковном хоре ... ", 1905) или приходят слишком поздно (драма "Король на площади", 1906) и не приносят исполнения надежд ("Поэт", "У моря"— июль 1905 г.). В СнМ корабли "невозвратно" исчезают.
— "... И на дальнем храме безрадостно // Догорел последний крест. — Ср. в "Стихах о Прекрасной Даме": "Оно (солнце. - Ред.) зайдет и, замирая, // ( ... ) погаснет крест" ("Сны безотчетны, ярки краски ... ", 1902). Но символика заката в "Стихах о Прекрасной Даме" связывалась с временем мистической Встречи — в СиМ — с приближением ночи и тьмы .
— "... Зов закованной в снегах" — В "Божественной комедии" Данте ("Ад". XXIV. 29-33) сатана изображен как наполовину закованный в лед. Ср. образ демонической Царицы у Вяч. Иванова: "Спит царица на престоле в покрывале ледяном" (Кормчие звезды. 793 СПб., 1903. С. 164), привлекший внимание Блока. Блок процитировал приведенные строки, объединив символику "Царицы" и важнейшего для младших символистов образа "спящей царевны": "В очарованном сне ( ... ) спит царица на престоле в покрывале ледяном". Однако если пробуждение "спящей красавицы" связано с весной или летом, то "Закованная в снега" царствует в мире холода, мрака и смерти (ср. Снежную королеву и Деву льдов Х.К. Андерсена)
"
Из Примечаний к данному стихотворению в "Полном собрании сочинений и писем в двадцати томах" А.А. Блока:
"
Автор анонимной рецензии на СМ, направленной против Блока-символиста, обращает внимание на неточные рифмы стихотворения ("паруса: безрадостно"; "пристани: издали"), считая их неудачными, "крайне бедными" (Беседа. 1907. N7. С. 63).
"
Тоже обращу внимание на эти рифмы, особенно на первую пару, но как на образец мастерства. Период плохих примеров для начинающих стихотворцев давно кончился, и здесь надо не смотреть на окончания последних в строках слов, а слушать виртуозную звукопись строфы полностью.
— "В снежной пене - предзакатная - // Ты встаешь за мной вдали... — "за мной... — он встает на белой пристани, и она - следом (в предзакатную пору) встает вдали, и они через "дали невозвратные" — это к нему обращается та которая "не ездит на пароходах", служение которой он бросил,и они — смотрят друг на друга? думают друг о друге? друг о друге мечтают?
И ему сквозь эти пространства "не видать ни мачт, ни паруса", и уже в лучах заката "догорел последний крест...", а они всё стоят и молчат.
И далее поэт оглядывается на эти "заснеженные места" и обращается уже к себе:
И на этот путь оснеженный
Если встанешь - не сойдешь...
А он — см. предшествующие стихи о снежном вине — на этот путь встал. Тем более что: "...душою безнадежной // Безотзывное поймешь". Не отзовутся тебе из "дали" ведь помимо того, что "Прекрасная Дама не ездит на пароходе"! — "никто не придёт назад".
А здесь:
Ты услышишь с белой пристани
Отдаленные рога...
Охота, брат! Идёт охота, а ты здесь стоишь и только время теряешь! —
Ты поймешь растущий издали
Зов закованной в снега.
На страже
Я - непокорный и свободный.
Я правлю вольною судьбой.
А Он - простерт над бездной водной
С подъятой к небесам трубой.
Он видит все мои измены,
Он исчисляет все дела.
И за грядой туманной пены
Его труба всегда светла.
И, опустивший меч на струи,
Он не смежит упорный взор.
Он стережет все поцелуи,
Паденья, клятвы и позор.
И Он потребует ответа,
Подъемля засветлевший меч.
И канет темная комета
В пучины новых темных встреч.
3 января 1907
Из Примечаний к данному стихотворению в "Полном собрании сочинений и писем в двадцати томах" А.А. Блока:
"
Построено как автополемика со стих. "Я — меч, заостренный с обеих сторон ... " (июль 1903), написанным перед свадьбой с Л.Д. Блок и прославляющим вечную "небесную" любовь. Тема любви как земной, стихийной и "вольной" страсти широко развивалась как "старшими символистами" (особенно В. Брюсовым, К. Бальмонтом), так и в "дионисийской" лирике Вяч. Иванова.
— "На страже. — Ср. в "Я меч, заостренный с обеих сторон ... "... — "Поставлю на страже звенящий стих".
— "Я правлю вольною судьбой.— Ср. там же: "Я правлю, архангел, Ее Судьбой" .
— "Он видит все мои измены. — Тема измены "земного" героя своей мистической "Царице" идет от Вл. Соловьева ("У царицы моей есть высокий дворец ... ", 1876; "Клятве ты изменил, но изменой своей // Мог ли сердце мое изменить?"). Блок в 1901-1904 гг. "переворачивает" ситуацию, утверждая возможность "изменений" и"измен" и для мистической героини ("Изменишь облик Ты", "Зимний ветер играет терновником ... " и др. — т. 1 наст. изд.), но абсолютную невозможность их для лирического "я". Образ "измен" в "На страже" определяет полемическое отношение СнМ к лирике "первого тома" .
"
"Автополемики" здесь я не вижу. Времена "т.1" для героя давно прошли. Данное стихотворения из предпоследней книги "т. 2" — разгара антитезы, после марева болот "Пузырей Земли", после метаний в "Разных стихотворениях", после блужданий по тёмным улицам инфра-Петербурга "Города", здесь и сейчас он получает последний искус — женщина-комета. Земное воплощение Незнакомки.
"...абсолютную невозможность их [измен] для лирического "я". " — да уж... Даже в "стихах о прекрасной даме" — были измены: с Русской Венерой, с гадалкой, про которых он внутренне знал, что они — не "облик" Лучезарной. А упоительные приключения с двойниками, ради которых он в конце концов бросит Служение?! Да вся вторая книга т. 1 — "Распутья" — именно об этом — о глобальной измене Служению.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
