Альтмер не стал напоминать, что он вроде как тоже Клинок. Второй и сам об этом отлично помнил.
Вместо этого он повернулся к Агнингу и щёлкнул пальцем по пустому кубку, указав на кувшин с шейном.
— Вот скажи мне, — поинтересовался он у трактирщика. — Если я подарю Джослин новую лютню, она её примет? Или врежет этой самой лютней мне по роже?
Норд ухмыльнулся в бороду, подвигая к нему вновь наполненный кубок:
— Тебе — точно врежет. Очень уж она на тебя обижена. А что так? Неужто совесть замучила? Или подкатить к девчонке решил? Забудь — она хоть и бард, но, с какой стороны у меча рукоять, хорошо знает.
— Да просто сил нет слушать это бренчанье, — поморщился Элемар. — Играет она хорошо, но с плохим инструментом её отсюда погонят скоро. Раньше она хоть только пела ужасно...
Усмешка норда стала шире.
— Подарок, значит... Давай так — ты притащишь лютню сюда, а я передам её Джослин. Меня она точно лупить не будет.
— Договорились, — ухмыльнулся в ответ Элемар. — А теперь расскажи мне, что тут происходило интересного, пока я торчал у Телванни?
— И что ты там забыл? — заинтересовался Агнинг.
— У меня там любовница, — ухмыльнулся альтмер.
Не то чтобы это было правдой, но Улени Хелеран при прощании непрозрачно намекала, что совсем не против новой встречи. Тогда это привело его в ужас, а сейчас... чем не повод? Особенно, если и впрямь придётся мотаться в Садрит Мору с двемерскими находками...
— А чего поближе не нашёл?
— И поближе тоже нашёл, — Элемар заухмылялся шире.
Надо бы и в самом деле принести Флакассии букет канетов...
Норд завистливо поцокал языком и отошёл, отвлёкшись на очередного посетителя. Альтмер лениво ждал, пока тот освободится — торопиться ему было некуда. Чек, наконец, был передан Труптору в присутствии все того же Синнолиана Тунифуса и алхимика Фрика, зашедшего к целителю за списком зелий для лазарета при часовне. На передаче драгоценной бумажки при свидетелях настаивал Второй и неожиданному визиту алхимика очень обрадовался, заставив альтмера словно бы невзначай проговориться о том, что, дескать, управитель Восточно-Имперской Компании сделал щедрое пожертвование Имперскому культу...
А потом, на выходе из вотчины Синнолиана, за дверью обнаружился Ллотис. И лучащийся довольством Второй мгновенно помрачнел.
"У меня плохое предчувствие", — выдохнул он.
И посоветовал провести вечер — лучше вместе с ночью — в "Шести Рыбах". Или в Вивеке, в "Чёрном Шалке". Но альтмеру перспектива тащиться к кварталу Чужеземцев под проливным дождём пришлась не по душе, поэтому было решено отправиться к Агнингу. И надеяться, что Джослин будет не до того, чтобы устраивать новую склоку.
— Значит, интересуешься, что тут было без тебя? — переспросил вернувшийся трактирщик.
— Ага, — небрежно отозвался Элемар, делая очередной небольшой глоток.
Покачал кубок в руке и поставил на стойку рядом с собой — снова напиваться до зелёных скампов в его планы не входило. Если мацт бил по мозгам не хуже кузнечного молота по наковальне, а грииф и суджамма обжигали нутро с первого глотка, то комуниковое вино было куда коварнее — пилось легко, как ягодный отвар, но в голову ударяло не хуже того же мацта. Разве что не так резко. Покосившись на Агнинга, Элемар поднял руку якобы потереть подбородок. Между указательным и средним пальцем мелькнула белая полоса гурта серебряной "башни". Тот понятливо усмехнулся и выставил на стойку тарелочку с вяленой скрибятиной, а монета исчезла в кармане засаленного передника, не успев коснуться деревянной столешницы.
— В порту уже второй день торчит "След Змеи". По словам капитана, корабль приписан аж к Анвилу, но в это трудно поверить, — понизив голос, заговорил трактирщик.
Элемар вопросительно хмыкнул.
— Не понимаешь? — снисходительно усмехнулся в бороду Агнинг. — Ты в порту нынче был? Не был, надо понимать, а то бы сразу это корыто заметил. Ну да я объясню, чего уж... Во-первых, это флейт — выкидыш бретонских корабелов. У бретонцев, сам знаешь, ещё десять лет назад этих королевств было... а ещё мелкие баронства, не говоря о вольных торговых городах. И чуть не в каждой занюханной дыре своя верфь — друг перед другом, значит, кто во что горазд выпендривались. То ли дело наши мастера — только предками проверенные драккары да кнорры, без закидонов всяких, от Виндхельма до Солитьюда... Вот и этот — дурацкий бочонок с парусами: на верхней палубе не развернёшься, зато в трюмах хоть коней води.
Альтмер кивнул — в Вэйресте он не раз видел такие корабли. Не запомнить их было нельзя — выпуклые, словно бы вздувшиеся стенки трюма под узкой палубой вызывали стойкую ассоциацию с беременной змеёй...
— А теперь скажи мне, какого Обливиона этот бретонский бочонок занесло из Анвила аж в Морровинд, к Алдуину на рога? И вдвойне непонятно, какого драугра они припёрлись на Вварденфелл. Остров закрыт на карантин из-за Мора, проход разрешён только военным судам. То ли ребятки из Береговой Охраны спят, то ли...
Альтмер покосился на шумную компанию в углу, где обычно сидела со своей лютней Джослин. Рожи у "морских волков" были такие, что меченый Ллотис вписался бы в их компанию, как родной, даром, что был бы единственным данмером.
— Так вот, к чему я это, — Агнинг придвинулся ближе, слегка навалившись на стойку и ещё больше понизил голос. — Мне тут рассказывали, что этого вашего жирдяя из часовни видели в компании Хейнриха. И он явно не хотел, чтобы у этой встречи были свидетели.
"А ну-ка, спроси его, кто такой этот Хейнрих", — подобрался Второй.
Элемар тут же переадресовал вопрос трактирщику.
— Капитана "Следа Змеи" Хейнрихом Дубовая Кожа кличут, — уточнил тот. — Во-он он, как раз за стол к нашей певунье подсел...
Рядом с Джослин, прервавшейся на короткий отдых, обнаружился крепкий коренастый норд с нечёсаной гривой пшеничных волос. Элемар отметил, что капитан выглядел куда приличнее своей команды. По крайней мере, сходу заподозрить его в принадлежности к разбойному люду было никак нельзя. Трактирщик нахмурился.
— Однако, похоже, надо выручать девчонку. Язык у неё ого-го подвешен, но от пьяного нордлинга ей не отболтаться. А этот Хейнрих явно положил на неё глаз, — проворчал он, поспешно выбираясь в зал.
Маршрут к столу барда Агнинг выбрал на удивление сложный и извилистый. Но Элемар почти сразу сообразил, в чем причина: в трактире сегодня было довольно много легионеров из форта Хищной Бабочки, неторопливо цедящих мацт из больших оловянных кружек под нехитрую закуску из той же скрибятины. И трактирщик, проходя мимо занятых ими столов, тыкал кулаком в спину одного из сидящих и парой жестов, которые альтмер не сумел разглядеть, заставлял подобраться и уставиться на компанию веселящихся моряков.
"Умно, — одобрительно хмыкнул Второй. — Капитана наш добрый трактирщик вполне способен утихомирить сам, но, если к спору подключатся другие морячки, доблестные вояки их просто вынесут".
Расчёт трактирщика оказался верен, и драки не получилось — повскакивавшие было с мест матросы, разгневанные "наездом" на их капитана, неожиданно для себя обнаружили вокруг множество недружелюбных лиц, большая часть которых взирала на них из-под легко узнаваемых шлемов Имперского Легиона. Мечей и щитов у легионеров не было — идущим в увольнительную полагалось сдавать оружие в арсенал — но их было заметно больше. Поэтому конфликт увял, не успев толком начаться — возглавляемые капитаном "Следа" матросы мрачно удалились, прихватив с собой недопитые кувшины с выпивкой. Джослин же спряталась за спиной у Агнинга и благоразумно помалкивала, пока за дверь не вышел последний моряк. Впрочем, нарваться трактирщик ей не позволил — сгрёб девицу за шиворот, как котёнка, и уволок наверх, несмотря на её яростное сопротивление: бретонка, словно напуганная кошка, шипела и брыкалась, невнятно грозя кому-то то ли отрезать, то ли оторвать яйца. Элемар едва успел спрятать улыбку в своевременно подхваченный со стойки кубок и сделать вид, что всецело увлечён дегустацией — рисковать яйцами и проверять на себе серьёзность намерений девицы, жаждущей мести хоть кому-нибудь, не хотелось. На Агнинга же можно было положиться: трактирщик для Джослин был вроде заботливого дядюшки, в самом невинном смысле этого слова, так что чести бретонки ничего не угрожало — запрут до утра в комнате, давая перебеситься и выплакать пережитый испуг, и только.
И верно, всего несколько минут спустя трактирщик спустился вниз. Элемар успел сходить за забытой лютней, которую как раз перед возвращением Агнинга успел положить на стойку. К инструменту у него был свой интерес — самого его боги чувствительным слухом не наградили, но от чего-то отталкиваться при будущей покупке будет нужно. Не хватать же первый попавшийся на глаза инструмент... Так почему бы не пойти от противного и не выяснить, что покупать заведомо не стоит?
Колокол в порту прозвонил час пополуночи, когда последние загулявшиеся посетители, наконец, потянулись на выход. Элемар, в отличие от остальных, никуда не торопился — с Агнингом он с самого начала договорился, что снимет на ночь комнату. В голове едва слышно шумело — количество выпитого за вечер шейна, несмотря на предпринятые ухищрения, начало переходить в качество. Подумав, альтмер, тоже слегка пошатываясь, направился к выходу — от долгого сидения на жёстком стуле у стойки ноги затекли, а спина и задница начали выражать сдержанное недовольство. И не только они. Да, в комнате наверняка имеется ночная ваза, а дверь возле стойки скрывает за собой короткий коридорчик, ведущий, к отхожему месту... но нет уж. Элемар, знакомый с устройством здешней уборной, предпочёл не рисковать: в иные дни смельчака, решившегося воспользоваться сим "чудом инженерной мысли", поджидал сюрприз в виде только что излитых им "вод", летящих ему же в лицо. Строители, по замыслу которых нечистоты должны были сливаться по наклонной трубе за внешнюю стену, то ли ошиблись в расчётах, то ли решили сэкономить, и теперь в ветреные дни посещение нужника превращалось в лотерею. Да и просто хотелось немного проветриться перед сном.
"О, да — с добродушной иронией хмыкнул куда-то в затылок Второй, — подышать условно-свежим воздухом зассаных окрестностей таверны, справляя естественные надобности — чем не повод размять ноги?"
"Завидуешь?" — так же добродушно фыркнул Элемар.
"А то как же!" — заржал дух. — Сколько в твоей башке торчу, все мечтаю поссать, любуясь на звезды".
"Какие звезды? Там дождь с вечера льёт!"
"Думаешь, он все ещё не закончился?"
Как выяснилось меньше минуты спустя — дождь все-таки прекратился и, по-видимому, довольно давно, потому что камни мостовой успели просохнуть. Не полностью, но довольно заметно даже в отсветах масляных ламп, освещающих проход между башнями Хищной Бабочки. Затемнённый — свеча в фонаре возле входа в трактир успела догореть — и да, изрядно зассаный, угол принял его в свои объятия и позволил "облегчить душу признанием" на остатки давно погибших клумб — чью-то тщетную попытку слегка облагородить пейзаж. Неторопливо затягивая завязки на штанах, Элемар запрокинул голову к небу. Никаких звёзд, конечно, было не видать за сплошной пеленой туч, да и воздух в гостеприимном углу было сложно назвать даже "условно-свежим", но удовольствие от испытываемого облегчения это ничуть не умаляло.
Со стороны ворот во двор гарнизона Хищной Бабочки послышались тихие торопливые шаги, сопровождаемые тяжёлым одышливым дыханием — идущий явно привык передвигаться значительно медленнее. Повинуясь какому-то наитию, Элемар метнулся к стене и затаился. И тут же пожалел об этом, запоздало подумав, что следовало не затаиваться, а прямым ходом сваливать обратно в трактир — к мосту, соединяющему замковую часть с портовой, пыхтя, как двемерский агрегат, и прижимая к груди не то тючок, не то маленький дорожный сундук, целенаправленно семенил Илус Труптор.
Впрочем, свалить было ещё не поздно. Альтмер успел сделать шаг к заветной двери, когда из тени южной башни Хищной Бабочки наперерез толстяку метнулась тень. Второй охнул, отчаянно взвыл "Валим!" и...
Свалить они не успели. Как оказалось, в уютной темноте возле входа в "Шесть Рыб" кроме них был кто-то ещё. Внезапный удар по затылку крайне неприятной неожиданностью для обоих. В себя Элемар пришёл почти сразу, обнаружив, что его волокут на плечах через мост к главной площади Эбенгарда под аккомпанемент негромкой прочувствованной нотации на тему "на хрена ты, сволочь, так нажрался?" Но куда именно, оставалось неизвестным — зрение стремительно расплывалось, и буквально через несколько шагов все вокруг залила чёрно-багровая, как в насланных Даготом снах, тьма. В ушах звенело, голова трещала так, что казалось, вот-вот взорвётся, особенно затылок — боль была такая, словно кто-то продолжал лупить со всей дури в то же самое место. А желудок, судя по ощущениям, подпрыгивал при каждом шаге и колотился о корень языка. Где-то на краю сознания бессильно изрыгал проклятия Второй, рыча, чтобы он не смел отключаться. Некстати вспомнилось, как тот ржал над статуей Акатоша, предположив, что скульптор, верно, был данмером — больше никому не пришло бы в голову изваять покровителя Империи, по выражению духа, "кверху жопой"... Элемар задёргался, безуспешно пытаясь освободиться — этот трюк с "пьяным приятелем" он знал. Чаще всего его применяли, когда хотели скрыть, что на самом деле "приятель" безнадёжно мёртв, чтобы, не привлекая внимания окружающих, отволочь труп куда-нибудь подальше от места убийства. Или к месту убийства — то, что он сам был всё ещё жив, дела почти не меняло. Ослепший, дезориентированный, плохо соображающий — сама попытка сосредоточиться стоила невероятных усилий — он был почти беспомощен в этой ситуации. Но облегчать своему похитителю работу не собирался. К сожалению, предпринятые попытки освободиться привели только к усилению тошноты и к тому, что он едва не рухнул лицом в мостовую. Ну, ещё и шёл теперь своими ногами. Точнее, волокся, придерживаемый неизвестным — похититель, по-видимому, был один — за талию.
"Ты-то хоть что-нибудь видишь?" — в отчаянии обратился он ко Второму.
"То же что и ты — большое нихуя, — напряжённо отозвался тот. — К счастью, это временно — максимум пара часов и все вернётся..."
"Если мы эту пару часов переживём", — мрачно подытожил альтмер.
Впрочем, довольно аккуратное обращение наводило на мысль о том, что он нужен был кому-то не только живым, но и как можно более в целости: неизвестный, если не считать того самого удара по затылку, обращался с ним так, как если бы Элемар действительно был его загулявшим приятелем. Даже поддерживал, не давая испачкаться, когда его вывернуло. Вопрос в том, кому он понадобился? И зачем? На ум приходили только встреченные в Садрит Море ловцы рабов из Дрес. Или их приятели — насколько он тогда понял из небрежно оборванной фразы предводителя, у них был заказ на поимку именно альтмера, а он им помешал. Могло ли быть таких групп несколько? Без сомнения...
