Переоделись и выскочили со двора. Я с МП-38, Борисов с "Меркелем". Подъехал "ЗИЛ". С грузовика сняли бочку, поставили кузов из досок лиственницы, навесили 5-мм стальные листы. В кузове успели поставить тумбу под пулемёт "Максим". Не успели только покрасить "самоделковую" бронемашину.

Борисов сел в кабину к Феде Донскову и атаману, а я с Зосей (напросилась, к неудовольствию Эльзы) полезли в кузов, к дюжине офицеров Ястребова. Зося, тараторила как сорока, и снимала всё на видео.

— Борн, ты знаешь, а потом, а он, а эти, а у них и т.д. и т.п. ...эсминец с десантом, банду в Корче не нашли, а на обратном пути пропал Евсиков! — я присвистнул. — И нашли ещё два города — итальянский Фабриано и болгарский Раднев. Сухопутные городки стали морскими портами. Вот!

"ЗИЛ" выехал со станицы и, миновав цепочку вооружённых казаков, бодро покатил к лесопосадке.

— И этого леска не было, и вон того тоже. Ой, а это кто? — вопросила Зося.

В метрах сорока, слева от машины за кустарником, стояло на двух ногах Чудовище.

— Кажется, это ти-рекс! — мякнул.

"ЗИЛ" резко затормозил. Мы все повалились вперёд, пулемёт вообще развернуло в сторону от тираннозавра. Пока с матюгами поднимались, офицеры снимали с плеч карабины и досылали патроны, мешая друг другу, хлопнула дверца, и. Бах. Громкий выстрел из "Меркеля". Зубастый динозавр рухнул, как подкошенный.

— Ну, ты, Николаич — мужчина!

— А что тут попадать, мля?..

Сигарету, правда он у меня взял, и руки дрожали, но.

— Иван Николаевич — молодчина! Качай его ребята!

Николаича "прокачали". А потом он делился впечатлениями:

— Смотрю, а он как курчонок, головку свесил набок и смотрит на меня. Я мушку подвёл к его глазу, и говорю ему: 'замри'. И нажал на курок. А, вообще, жалко его, мля.

Триумф удачной охоты сняли на видео и поехали, перевозбуждённые, обедать.

— Господин полковник, с вас премиальные? За сто волков?

Эльза на обеде со своего Ванечки глаз не сводила, а Зося частила о том, что они сумели сделать, пока нас не было:

— Роман Михайлович, в летней кухне теперь стоит терминал с почты, ну, что б ни бегать деньги на телефон ложить. Ну, ещё кое-что с почты привезли.

— Грабанули почту? — уточнил. Зося отмахнулась.

— А ещё мебель с магазина стали вывозить.

— Это как вывозить?

— Так мебельный же на тётю Эльзу оформлен был.

— Мой бывший муж его на меня лет пять назад оформил. Кушай, кушай, Ванечка.

— Атаману хорошую мебель завезли. Теперь у них знаешь, как хорошо!

— Ну, главное, чтобы спать удобно было, мля.

— Да, целый полковник, а "сексодрома" нет!

Такие шутки нам сегодня позволялись. Позвонил атаман.

— Собирайся, Роман Михалыч. Поедем обитель под таможню тебе искать.

Выехал со двора, и полчаса ждал "акт проводящих" Борисова и Шатрова...

— Представляете, Катенька мне говорит: и давно у тебя другая женщина? Я глазами луп-луп, не пойму, а она вытаскивает пакет и достаёт, будь она неладна, бабу эту надувную!

— Пришлось, доказывать, что ты не виноват.

— Пришлось.

— А, ты, Николаич, что доказывал?

— А что, я как все! Ха-ха, хе-хе.

И нате вам! У правления стоял "УАЗ"-469, с тремя нездешними людьми в одежде, в общем не как у Шатрова. И один — копия Борисова, второй — копия Никиты, третий — копия поручика Шарапова!

— Я — директор совхоза "Красноармейский", Аресов Николай Иванович. Мы из посёлка Красноармейский Орловского района. Товарищи, куда мы попали?

— В царскую Россию, товарищи! Вы находитесь на территории Сальского округа части Области Войска Донского. Не перебивать. Это вы, должны себе уяснить.

Какой там уяснить, полчаса бился, доказывал, что так и есть! Наезжие, назло мне, стали спорить о преимуществах социализма.

— Вот, Борисов, полюбуйся, яркий представитель "совка"! Говорит одно, думает другое, а делает третье. Глазками смотреть будем?..

Диспут закончился, когда я сообразил показать на собор Александра Невского и ткнул в пустое место от исчезнувшего элеватора... В лабазе Парамонова. Аресов долго стоял у новенькой швейной машинки "Зингер" 1912 года выпуска.

— У бабушки такая же была. Какое изобилие в магазине, блин!

Борисов, накупив закусок, повёз Аресова, Юру Коротких — водителя Аресова (вылитый Никита), и участкового посёлка старлея милиции Леонида Парасоцкого (вылитый Шарапов), обратно к Эльзе.

Когда вернулся в правление, бестолково доложил атаману: — Господин полковник, приезжие из 1986-го года. Ещё трое близнецов появилось! Подумать только... а участковый, как две капли воды на поручика Шарапова похож. Аресов этот, не директор, а — боевой динозавр ...социализма. И главное ещё, господин атаман, вторая станция Куберле появилась, в семи вёрстах отсюда. И они широкую автономию просят. И ну их! У них перестройка и ускорение, а в магазинах — голяк! Одна морская капуста в банках!

— Мудрёно говоришь, господин Борн.

— Так не у "сексодрома" же спросили, господин полковник.

— Хех, лукавый вас задери! Ладно, поехали службу вам налаживать. ЦУ только раздам. И сейчас зэка одного подвезть должны, — Шатров посмотрел на часы.

— Мудрёно говоришь, товарищ полковник.

— Поехали, ехида. И как я такого терплю? — завздыхал атаман, усаживаясь в машину. — Трогай на таинственный восток, господин мытник, ...и храни молчание.

До самой новой таможни атаман шифровался. Перед дефиле между Кавказской горкой и Кедровым холмом расположилось двухэтажное здание из тёмно-красного кирпича, на котором была вывеска — "Южная таможня Донского края". На современном русском языке!

— И как вам господин мудрёный экземпляр, такое вот пристанище?

— Полный пипец! Откуда оно взялось?

— Боженька ноне, испёк.

Я почесался и, вытащив мобильник, стал снимать. Здание было с узкими окнами и с зубчатыми бойницами поверху, но дверь из стали заградила дальше путь.

— И как мы, господин правильный атаман, внутрь попадём?

— Что, господин Борн, не терпится свой кабинетик заиметь? — спросил змей-искуситель — Шатров. — Та не нервничаете так, больной!.. Потерпите, размещу, вас, как в лучших домах Лондона и Парижа. О, вуаля!

Подъехала "Нива". Из неё вылезли два жандарма, козырнули Шатрову, и вытащили из машины невзрачного человечка в арестантской робе, с ножными и ручными стальными браслетами. Арестанта довели до двери таможни, вручили баул с отмычками, и раз — дверь открылась.

— Лёва Задов, "работать" умеет, — сам себя похвалил зэк, и его повезли обратно в Ростовский чертог. "Работал" Задов в Ясной уже во второй раз — в первый раз он вскрыл несколько сейфов в РДК...

— ... вот тут можно расположить пограничных начальников. О! Бон, запасные ключи нашлись... В этом месте залу ожидания... Там кабинеты подчинённых. Во, а это твой кабинет. ...в приёмной, соску посадишь.

— Ну, вы, пан атаман, и переопылились!

— Разговорчики. Усёк, что-где расположить?

— Да-с. Премного благодарен, господин полковник, за своевременные советы!

— Экий ты субчик, господин таможенник, а ну-тка, закрывай свою 'богадельню' !..

А дома, во дворе, стоял уазик, "Нива" исчезла. Борисов сидел под виноградником и довольно смотрел на советский джип.

— Вот махнулся. Как раз для работы самое оно.

— С доплатой?

— Не, Аресов меня обещал на самолёте прокатить... Ты я смотрю не удивлён, самолётом-то? А у них, Борн, самолёт есть. Ан-3, который. И техники навалом. И вокруг сплошь чернозём, это Аресову его главный агроном сказал.

— Не удивлён. И у Шатрова голова заболит от этих "красноармейцев".

— Да, ещё Макс заезжал с техником с "М-фона", эсминец смотрели.

— И как?

— Пипец. С носа до кормы. Электроникой напичкан, и представляешь, композитная броня стоит. А у капитана голова болит от Максика.

— Представляю, как Максюша забивал кэпу баки ...по-олбански...

— Вот смотри, зуб динозавра казаки мне привезли. Чем займёмся?

— Теперь моя очередь хвастаться, — и повёл разговор о здании таможни...

— Да-а?! Клёво, герр таможенник!.. Тип-топ будет у нас с работой... Ах-да, пойдём атамана дрессировать ездить на 'Чайке'. Обещал же...

Ездили, пока не стемнело, "Парк Юрского периода" ещё посмотрел. Жуть. И баиньки.

Часть 2.

Прошёл месяц. Не скрою, за это время мы крепко вросли в общество станицы. Мы делись информацией, с нами делились. Мы ходили на посиделки, к нам — ходили. Я, благодаря дневникам отца Борна, узнал, что Роман Борн закончил ИПФ РГПИ, год отработал учителем труда в сш N4, а затем подался на Ростовскую таможню. После его сокращения он, вернувшись, пошёл работать на почту, оператором страхового отдела. И с почты принёс удачно купленный билет лотереи 'Богатый дом ЕК', с крупным выигрышем. Вот откуда было его богатство. И отец Борна неприлично в записях костерил жену Борна — Матильду. Той, после покупки Audi A3, захотелось рвануть через Брест, что во Франции, на Париж и Нью-Йорк. Из селюков в парижанку, млин. И я вот здорово продвинулся во вспоминании своего французского. Николаич, правда, подкалывал, что я работаю в третью смену с этой Жаннет, преподавателем Ростовской гимназии. А что, я ж просто совмещал полезное с приятным. И остальные дела у меня шли хо-ро-шо. Таможня работала на самообеспечении. Вот. После работы 'до уроков французского' я с Ромкой в "солдатики" играл. На компьютере и так, его наборами. Прошли почти все великие битвы прошлого. И хлопец выдавал такие нестандартные решения, как победить, что поражался его уму и смекалке.

От него узнал, что Шатров-старший до двенадцати лет проживал в Лондоне, так как деда Ромки был чиновником МИДа, надворный советник — гражданский чин VII класса в Табели о рангах в России.

И глюки, как во дворе почты, меня не докучали. Один, правда, 'деревянный Казанова', всё нашёптывал, что я должен сделать с новой незамужней...

Режим дня у нас устаканился. После работы у нас были водные процедуру на берегу залива.

Лежали мы с Борисовым на песочке, после трудового дня, и загорали. Я вспоминал, какие события ещё происходили в Донском краю. Это название подкинул нам Николай ll, царство ему небесное, и оно прижилось. А вот семья его уехала в Новую Прагу на ПМЖ. После трёхдневного траура собрались выборные от хуторов, станиц и городов, решали, как жить краю дальше. Избрали Временное правительство — Совет управляющих, и затормозили на рабочем вопросе. Рабочие Главных мастерских Владикавказской железной дороги начали бессрочную забастовку и выступили с экономическими требованиями. Главное требование было дать им 8-часовой рабочий день. А потом начались беспорядки. Ростовские и одесские кореша постарались.

Решительный Зворыкин в толпу не стрелял, но задавил этот хаос быстро, установив комендантский час и проведя точечные аресты. Уголовный элемент "проехал" в каталажки, а рабочим дали 8-часовой рабочий день. Потом стала заседать Краевая Дума, с оглядкой на Прагу. Пражские министры тактично попросили царские законы подкорректировать. И пошёл обвал нововведений. Керенский за голову бы схватился, а у нас запросто — за три дня — отменили титулы, табель о рангах, грегорианский календарь, старое правописание, отменили черту осёдлости для евреев, разрешили функционировать всем партиям. Правда по ультраправым и ультралевым, как метла прошлась, бессрочная каторга учреждалась для бусорных граждан. И с Прагой после всего этого крепко задружили.

— Ну, вот будем строить гражданское общество, господа. Уря! Особо мудрые яростно спорили о путях движения вперёд, но после работы, грея в "мозолистой" руке заработанный "тугрик".

В Ясной начался строительный бум. Офицеры Ястребова захотели поселиться в благодатном краю. Рублёв со товарищи отозвались на горячий призыв господ офицеров. Первоначальный капитал они получили оригинально. Провели боксёрские поединки. Красная Армия против Белой Армии. Разгромили два раза с сухим счётом офицеров, и деньги пошли на строительный бизнес.

'Кунгур рулит!' Набрали строителей и стали копать фундаменты будущих офицерских особняков. Веня Чесноков перебрался в Одессу, организовал там ЧОП "Гладиатор" и конную фирму, на паях с Будённым, само собой. Гена Холодов устроился старшим мастером в холодильный цех Валдиса Пельша.

— Борисов, как эту улицу назвать? Офицерской?

— Рублевским шоссе! Название прижилось.

Сагитировал Зосю работать секретарём на таможне. Вообще таможенное поприще в первую неделю меня чуть не доконало. В первый день с шестью добровольно-принудительными помощниками заставляли мебелью кабинеты таможни. Мебель взял на почте, привезли ещё и два сейфа. Во время перекуров надавал казакам много бесплатных советов, как им жить дальше:

— 'Станичники, сажайте клубнику, овощи, все, что найдёте из цветов-фруктов, и готовьте комнаты для приёма отдыхающих'.

На следующий день получил больше тридцати добросовеснейших работников. Они, правда, во все глаза смотрели, как мы с Борисовым рыли траншею, "отсюда и до обеда". Это я решил устроить уличную колонку для нужд прибывающих. Кинули тридцать метров пластиковой трубы, и вуаля. Трубу мы на складе на почте нашли. В обед к нам заглянул Парамонов, осмотрел стройку, и выделил несколько ковров, низких диванчиков и шторы с занавесками. Их повесили с участием Зоси.

К вечеру приехал архитектор Изварин Пётр Леопольдович, разметил фундаменты под строительство караван-сарая и построек пограничной стражи, потом занялся проектированием яхт-клуба.

А вечером рыли ещё траншею от кухни до колодца у Шатрова.

— У вас это просто замечательно получается, господа, — нахваливал, подкалывая, атаман.

На третье утро, я встал с внутренним мандражём. Попил только кофе, Эльза положила нам в машину бутерброды. Стал открывать ворота, подошёл какой-то рыжеватый, кучерявый, загорелый парень в студенческой тужурке.

— Утго добгое. Вы, господин Богн?

— Салют, пан студент. Я. А что?

— Я Фима Файбишович, студент Лазагевского института восточных языков, габоту пегеводчика ищу.

— И?

— Агабский, пегсидский, тугецко-татагский, — отозвался Фима. Его картавость мне приглянулась.

— Ладно, студиоз, залезай в машину, разберёмся.

— Пгемного благодаген.

— Слышь, студент, есть хочешь? — поинтересовался Борисов, студент сглотнул.

— Есть немножко.

— На, жуй бутерброды.

— Пгемного благодаген.

Борисов посмотрел, как уплетает бутерброды Фима, и выдал: Слышь, Борн, дай студенту десятку.

— Пгемного благодаген. Зося всю дорогу хихикала.

'Мамма мия!' Это мы подъехали к таможне. С полтысячи людей, тысячи верблюдов, лошадей, ослов и мулов, столпились перед зданием. Крик, рёв, злые, восточных людей, лица. На этом фоне совершенно утерялись пять конных калмыков.

— Бачка, орда. Мал мала скотина, — младший урядник Ока Городовиков был растерянным, но злым на определения; у меня в голове все инструкции смешались.