И опять внятные команды, конные полки, разобрав от коноводов коней, направились вперёд... Версте на шестой увидели тучи безоружных вояк в синем. Казаки остановились. Я с "ЗИЛа", уже порядком растрясённый, с удивлением разглядывал бегущих к нам чужих бойцов.

— Чего это они? ...они динозавров испугались! — в бинокль рассмотрел парочку тварей в полукилометре от броневика. — Сатана, опять ти-рексы!

Пока Васечкин отслеживал ти-рексов, вояки стали массово бросаться под ноги казачьим коням. Казаки в них не стреляли и рассматривали супостата пострашнее. А затем пулемётно-ружейным огнём перебили штук двести динозавров. После этого сделали перекличку по сотням. Двух казаков, какие-то мелкие твари покусали, а трое казаков пропало. Час масштабных поисков. Нашли пьяных, в небольшой рощице, всыпали горячих, и на этом военные действия на Восточном фронте завершились. Ополченцы занялись мародёркой. А преуспел в этом генерал Зогин. Его грузовик, набитый золотом, еле-еле доехал до Ростова. Никита вколол покусанным казакам лекарство от столбняка и противошоковое. Мне презентовали приличную саблю.

У Шарпа дела ещё занимательнее были. Только к вечеру он добрался до Сан-Себастьяна — поломался один из грузовиков. На грузовиках Шарп вёз десять пулемётов, патроны, гранаты, осветительные ракеты и камуфляжную сетку, всё из Новой Праги.

Один М1924 "Шварцлозе" майор установил на крышу грузовика, пока ремонтировали машину. Как оказалось, не зря, пожаловали два ти-рекса. Их расстреляли с расстояния, и поехали дальше, объезжая лесочки.

Капитан Кос провёл отбор добровольцев из всех желающих получить "клерон". Провёл по методике отбора гуркхов, и потом весь вечер весело крыл матом по-русски. Из 400-т стрелков 350-т были девушками.

— Господин майор, я вам батальон амазонок заготовил. Пользуйтесь!..

Пользоваться было некогда, нужно было рыть окопы, тренировать "бойчих", в общем, быть большим голосистым начальством. Шарп амазонок чуть "разбавил". Добавил парней — пятьдесят гранатомётчиков и тридцать пулемётчиков. До подхода корпуса неприятеля сделано было много, если, что продержались бы долго.

А амазонки нервничали. 480 человек против 30000. Разведка в лице Рауля отслеживала передвижение неприятеля и рассмотрела, как тот выглядел.

— Смотрите, сэр: в синем — пехота. В жёлтом — конница. В коричневых куртках — пушкари, а в красном — офицеры и тоже кавалерия. И похожи лицами.

— Да я бы так не сказал, — Шарп, в бинокль, разглядывал утренний лагерь врага. — Волосы, носы и глаза у них разные. Напоминаю, леди и господа, без команды не стрелять!..

Шарп решил ещё рано утром в КПП не отсиживаться и воевать в траншее первой линии.

— Ждём, сеньориты, — сказал для ближних девушек. — Самолёт уже летит к нам, — и придвинул поближе СВД.

— Господин майор, они уже лагерь свернули! — нервно доложила, слева, амазонка по имени Мария, — Мне стало страшно!

— Мария, делай как я, и ...не бойся...

Неприятельские полки стали разворачиваться для боя. До синей пехоты уже было метров семьсот.

И прилетел самолёт.

БУМ!

Бомбу, Вацлав, сбросил на авось, как потом сам же и сказал. Она упала между красной конницей и коричневыми пушкарями. Конные и пушкари с пушками исчезли. Конники в жёлтых куртках бросились наутёк.

Пехота, поднялась с земли, потопталась на месте, потом арестовала своих командиров и, побросав оружие, пошла, сдаваться в плен амазонкам.

Шарп ещё этому посодействовал. "Ссадил" троицу особенно воинственных офицеров из СВД. Стрелял и приговаривал: 'И тебя вылечат. И тебя. И тебя'.

Амазонки радостно хлопали после каждого удачного выстрела.

— Не стрелять, они сдаются! — последняя боевая команда. И так вот стал национальным героем.

На следующий день амазонки, разглядев "нежданных гостей" накормили их, помыли, и спать уложили. Многие возле себя. Шарп с ветеранами забавлялись, когда об этом узнали, а вот местные священники собачились с вооружёнными барышнями. Но отцы девушек взяли их "за хобот", и посыпались свадьбы. Бывшая пехота с радостью смирилась с таким вот разгромом.

В плен попало больше двадцати тысяч крепких синеглазых парней. Больше сотни молодых семей потом переехало в окрестности Новой Праги.

Макс с помощью спутников отследил удравших жёлтых конных и Шарпу через десять дней перезвонил:

— Сэр, они примерно в тысяче километрах от вас, сэр. Верните спутниковый обратно, сеньор колонель.

Васечкин расстрелял все патроны. Поехали назад, к таможне. Обогнули по широкой дуге места непонятного, но вонючего побоища орков и доехали до таможни.

— Что там, Борн? — Тарапунька был само любопытство.

— Полная виктория! Казаки собирают пленных, ополченцы мародёрствуют. Слушай, майор Саша, ты меня тут не видел, понял. Поехал я в Ростов, — сказал, пожал Тарапуньке руку, дошёл до шатра, где ночевал; собрал вещи, послал воздушные поцелуи курдским лялькам, и фьють.

В Ростове остановился в "Астории", принял ванну и завалился спать. А Ростов гудел всю ночь. Горожане праздновали победу. Утром, накупил подарков, и домой тихой сапой. Мой мобильник-то остался у Вацлава. Дороги были пустынные, я быстро доехал до Ясной.

'Интересно как потомки эту войну назовут. Война после завтрака, или война до обеда?'

А перед Ясной был туман. Я уж и забыл, к чему это может привезти. Поехал медленнее, туман рассеялся, а у меня челюсть отвисла. Правая сторона нашего залива, в километре от дороги, где должен был находиться хутор Видный из времени Эльзы, была занята городскими постройками южных городков, с пальмами и кипарисами, чинарами и самшитом, фундуком и айвой. Это я в бинокль рассмотрел. А на нашем перекрёстке стояло две открытых машинки — Citroen Mehari, с сидящими там шестью французскими жандармами.

'Это, что, они из Сен-Тропе?' — подумал. Выбрался из машины, надел кепи и пошёл к жандармам.

— Майор Борн, начальник Южной таможни Донского края. Честь имею.

— Аджюдан Жербер, месье майор. — Сержант-шеф Крюшо, — доложились жандармы.

А мне смеяться вздумалось. Какой Крюшо, какой Жербер. Луи де Фюнес и Мишель Галабрю! Пока я ржал, жандармы вели себя тихо. А потом показался разъезд из егерей Борисова и казаков пред пенсионного возраста. На форме егерей блестели новенькие Георгии, а в руках были берданки и даже пулемёт М60. Жандармы занервничали, я стал смеяться ещё громче. Крюшо-де Фюнес такие рожицы делал!

На моё счастье во главе разъезда был один из помощников атамана.

— Здорово, станичники. Сотник, поговори с жандармами, они из 1968-го, кажется. Бывай.

Сотник запарлякал, а я поехал дальше. И в станице прямо-таки вдруг, рассмотрел, что домики казаков совсем не похожи на курени. Больше всего они на греческие дома похожи были. Я даже поездил по станице, рассматривая эти мегароны с плоской крышей. Увидел ещё много лавровых кустов перед домами, виноградные кусты и хмель.

'Как нам глаза-то замылили!' И ...всё. Свежие мысли кончились.

Загнал машину во двор, взял свои вещи.

— А хозяев дома нету, — услышал. Перед дверью в дом стояли две опрятно одетые женщины.

— А я кто?

— Ой, это Роман Михайлович приехал!

Дальше я командовал, что в стирку, что в холодильник и, раздал подарки. Переоделся в свою таможенную форму и вышел во двор.

— Салют, дезертир.

— И вам, дядя, не болеть, — встретил улыбающегося Шатрова крепким рукопожатием. Шатров щеголял новым кителем и здоровым румянцем, как будто бы его и не ранили тяжело. — Атаман, а где твой Георгий? И что такой цветущий?

— Ха, мне золотое оружие предоставили! Так доктор толковый попался, из басков.

— Тогда держи подарок. Трофей. Держи саблю.

— Богато-богато. А клинок, какой, -сабля атаману понравилась. — Давай пристегнём, помоги трохи. Сели под виноград за пластиковый стол.

— Давай излагай события военспец. Изложил кратко.

— Какие потери, — взгляд Шатрова стал жёстче. — у нас и наших союзников?

— Двух казаков покусали мелкие динозавры, одному чудаку лошадь наступила на ногу. А один "партизан" ушиб яички.

— Далее.

— Всё, месье колонель!

Атаман и дышать забыл от радости, на меня скромного пролился водопад дифирамбов, вплоть до зачисления в святые, плюс бронзовый памятник на родине героя.

— Я? Брось, атаман, меня хвалить. У тебя, кстати, проблемки появились.

Счас. Бронзовый памятник сменился на серебряный. И пришла Катя, взяла за уши и троекратно поцеловала в губы. И это при муже.

— ...а с меня не убудет. И Шатров отмахнулся.

— Рома, тебя может быть покормить?

— Когда это, Борн, был голодный, — атаман развеселился. — Это мне мамон некогда наедать!

— В смысле? — Катя не поняла весёлости мужа.

— Во всех смыслах, Катя.

— Охальник!..

Принёс подарки для Кати и чад атамана. Поцелуи повторились.

— Э, э, хватит. При живом-то муже. А какие проблемы появились?

С подарками я принёс ещё и роман Шолохова "Тихий Дон". Пролистал до первой картинки с лицами.

— Вот этого дядьку я видел, как тебя, атаман.

— Литературного героя? — осенило атамана. Шатров с лёта врубился.

— Скорее киногероя. Эту роль у нас играл актёр Пётр Глебов, из дворян, кстати. Но я с ним как с Григорием Мелеховым общался. Крутой мэн. Полный Георгиевский кавалер, выбился в офицеры из простых казаков. Рубака. Рубит одинаково и правой и левой руками. С ним целая бригада к нам из 1919-го попала. И он теперь старший полковник. Вот. А как сюда ехал, обнаружил на правом берегу нашего залива ещё шесть киногероев. И они тоже не играют, как и Мелехов. Они французы-жандармы из городка Сен-Тропе. Слышал о таком?

— Нет. Хотя....

— У нас был модным курортом, всякие знаменитости там отдыхали. Богатая рыбацкая деревня, в общем. Среди жандармов есть старший сержант Крюшо, я обхохотался, пока на него смотрел.

— Комик? Не Луи де Фюнес?

— Он. И Катя, и атаман, заулыбались. Прогрессорство, оно такое...

— Сен-Тропе говоришь. Хех.

— Кто из вас лучше французский знает? — деловито спросил.

— Катя, — атаман обеими руками указал на жену.

— Вот пусть и контактирует, они в миг зарас могут припожаловать, — озадачил семейство.

Катя пошла домой и переоделась. Шляпка, платье, перчатки, туфельки. Всё по моде 50-х. Подарок от Зоси. Перед нами она крутанулась.

— Почти Коко Шанель, — зацокал я языком.

— Лучше, гораздо — атаман давил улыбу.

Посидели, поболтали, попили чаю предложенного кухаркой. Шатров распатякивал, 'что де французы вояки так себе', печалился, 'что придётся напрягать землемеров станицы, так как эта земля принадлежит на правах аренды купцу Собакину' и ещё кое-что говорил за этого жадюгу. Кстати, сей торгаш и с меня 700 рубликов золотом сцапал за моё же подворье! И нате вам! Мыкнули гудки мотоциклов от начала улицы.

— Нескромно, кто-то едет, — пропыхтел атаман.

Вышли за ворота. По дороге, медленно, ехала целая процессия дорогих машин 50-х годов ХХ века, в сопровождении дюжины мотоциклов.

— Не хило мэр деревни разъезжает! — Шатров недоумевающе посмотрел на меня.

— Это не мэр.

— А кто? — спросил розовый атаман.

— А я знаю! Оу, а вот Эльза с Борисовым.

На встречу процессии ехала наша "Микра". Вперёд рвануло несколько мотоциклов, и прямо перед нами разыгрался целый спектакль. Охрана кортежа пыталась завернуть "Микру" назад, а Эльза пыталась проехать к нашим воротам, даже поворот включила. Охрана кричала по-французски, Эльза материла их по-русски. Крик стоял невообразимый, до тех пор, пока с заднего сидения не вылез Борисов. С "узи" в руках, в форме егеря и с Георгием на груди.

Секьюрити кого-то там, подтверждая слова атамана, бросились врассыпную, Эльза проехала куда хотела. А Борисов увидев меня, бросился обниматься. Потом и Эльза присоединилась. А кортеж метрах в десяти от нас застопорился.

— Видал наглецов, ездют, как у себя дома! Я тебе счас посигналю, ...лягушатник, — Эльзу несло. А Катерина Васильевна, разглядела вылезшего из лимузина мужчину в вицмундире.

— Какой-то монарх к нам пожаловал. Роман, где нам его встречать прикажешь?

— Пошли выгонять "Чайку". Катя поболтай с товарищами, — озадачил жену атаман. — Мы их высокой культурой и балетом Дягилева очаровывать будем!

Пошли мы заводить машину, а она не заводилась. Борисов полез в двигатель разбираться, что за дела.

Я осмелился позвонить Зворыкину.

— Борн, вы опять удрали? Что-то с воинской дисциплиной у вас плохо, — и понеслось. Песочил меня председатель минуты три, на командно-русском, доходчивом.

— Господин генерал, я в Ясной и тут появились несколько южных городков. Да, да, — посмотрел на дорогу. Катя, у второго лимузина кортежа, общалась с симпатичной молодой женщиной и мужчиной, среднего роста, с тёмными усами, одетого в военный мундир, ближе по фасону к французскому. — Тут передо мной стоит целая кавалькада машин. Они... Твою мать! — это я посмотрел на северо-восток — там заклубился туман.

— Майор, вы как со мной разговариваете! — донеслось из трубки.

— Сир, тут опять туман, а он предвестник появлений чего-нибудь этакого, или людей. Твою мать! Машины какие-то странные ездят, — это я вправо от кортежа глянул. Два джипа подъехали со стороны центра, вышло двое мэнов, одетых под гангстеров, и в тёмных очках. Обозрели кортеж и умотали. — ...Сир, давайте сюда, Никиту Макарова и где-то роту спецназа.

— Давайте, счас прямо дам! — генерал зашипел. Зворыкина моя настоятельная просьба покоробила. — Жди! В телефоне пошли гудки...

Борисов завёл "Чайку", выехал со двора, чтобы посадить чету Шатровых. Атаман за руль сел сам. Борисов галантно открыл дверцу для идущей от кавалькады атаманши и замер:

— Ёшкин кот, гля какая "прынцеса" идёт, ...!

От нашего двора шла разодетая в пух и прах Эльза. Шляпка, платье, перчатки под цвет глаз, туфельки, и плюс алмазный гарнитур, ...как пава. В паву Эльза превратилась за три минуты переодеваний. Налицо мировой рекорд. Паву подсадили в "Чайку", и вся процессия поехала в правление.

— А мы, что будем делать, майор? — поинтересовался Борисов, когда пышная кавалькада машин проехала.

— Поедем на разведку, пан егерь.

В Фиат положил SAF, Николаич взял "Узи". Доехали до ж/д переезда. Туман исчез, но....

— Дела! — протянул Борисов.

Перед нами, на нашей стороне, стояла американская полицейская машина. За железной дорогой были длинные склады, ещё дальше раскинулся чужой городок. Из "полицкара" выбрались два копа. И пошли вразвалочку к нашей машине, на ходу ещё, что-то жуя.

Из машины я с Борисовым выбрались с ПП. Полицейские лапнули свои кобуры и потерялись от щелчка наших предохранителей.

— Эка, как они сбледнули, гля! Что он там лепечет?

— Говорит, что приедет дядя шериф и нас заругает.

Копы стояли бледные, с поднятыми вверх руками, и потели. А потом ещё больше вспотели, когда увидели разъезд казаков. Им я их и передал.

— Покушение на жизнь офицера донской таможни. Гоните их к Приходько...

— Ты бы, Рома, поскромнее. Дальше, что, Борн?