Построив свое войско, Лей'Иллиолис сказал:
— До вечера селение ваше. В живых никого не оставлять.
Народу илльф еще понадобятся рабы. Пока на месте Лесного края не встал Аллирил, кто-то должен будет возделывать поля и трудиться на огородах. Никогда первозданные не унизятся до грязного труда. Но рабов заводить пока рано. Их наберут потом, в дальних селениях. В тылу, за спиной, оставлять людей неразумно. Поэтому...
И дисциплинированное войско превратилось в стаю хищников. Обычную эльфийскую утонченность вытеснили самые низменные, кровожадные инстинкты. Они победители, завоеватели, и перед ними добыча — беззащитная, ненавистная, и от этого еще более желанная. Веками копившаяся жажда мести наконец получила выход.
Лей'Иллиолис бродил между домами, спокойно наблюдая за тем, как развлекаются его солдаты. Первыми погибли мужчины, смерть их была простой и незатейливой. Что могли обычные крестьяне противопоставить совершенным воинам народа илльф? Вот высокий, широкоплечий мужчина с вилами бросился на троих первозданных, неторопливо вошедших в его двор. Воины рассмеялись, наблюдая за его жалкой попыткой защитить свою семью. Одно неуловимое движение — и крестьянин, обливаясь кровью, упал к их ногам. Маг, присоединившийся к компании, швырнул молнию в крытый соломой дом. Оттуда, спасаясь от буйно взметнувшегося пламени, выбежала молодая женщина, прижимавшая к груди годовалого ребенка. За руку она держала плачущую девочку лет четырнадцати. Увидев бездыханное тело мужа, крестьянка пронзительно вскрикнула. Ответом ей был серебристый смех первозданных. Красивый эльфийский юноша подошел к женщине, осторожно, почти ласково, отобрал у нее малыша и бросил его в огонь. Брезгливо отряхнув руки, взял бьющуюся в рыданиях женщину за подбородок и внимательно осмотрел ее лицо. На свое несчастье, крестьянка была красива. Молодой эльф удовлетворенно кивнул, приглашая своих товарищей присоединиться к развлечению. Лучшая добыча — девочка — досталась магу.
Немного посмотрев на эту игру, Лей'Иллиолис двинулся дальше. Немолодая женщина, бросившаяся ему под ноги, заставила владыку остановиться. Стоя на коленях, крестьянка вцепилась в край одежды полководца, подняла залитое слезами лицо и, словно молясь далекому, суровому божеству, истово прошептала:
— Пощадите моих дочерей! Прикажите своим солдатам отпустить их!
Полководец брезгливо оттолкнул ее ногой. Она свалилась в пыль и скорчилась, завывая, как избитое животное. Лей'Иллиолис кивком подозвал ближайшего воина. Взмах меча — рыдания прекратились...
В следующем дворе маг и воин затеяли более изысканную забаву. Солдат держал меч у горла согбенной старухи, у его ног на земле, кашляя и задыхаясь, лежал старик. Волшебник же объяснял молодой черноволосой девушке:
— Сделай так, чтобы я остался доволен — и он не станет их убивать.
Голос мага — звонкий, выговаривающий галатские слова с еле заметным чарующим акцентом, был полон обманчивой холодной нежности. Дрожащая девушка пыталась броситься к родителям, но дорогу ей преграждала невидимая стена.
— Идем со мной, и он не убьет стариков. Слово первозданного, — смеялся маг.
Наконец девушка, покорно опустив голову, двинулась за чародеем в дом. Лей'Иллиолис, невольно заинтересовавшись, остановился за забором. Спустя некоторое время маг в расстегнутом камзоле вышел на крыльцо, держа за руку свою жертву — измученную, почерневшую, словно постаревшую на десять лет. Девушка, увидев, что ее родители все еще живы, слабо застонала.
— Первозданные всегда держат свое слово, — ласково произнес волшебник. — Он не убил их. Это сделаю я.
С его руки сорвалась волшба, и тела стариков превратились в ледяные глыбы. Девушка страшно закричала, подняв руки к лицу, в припадке безумия рвала на себе волосы.
— Она твоя, — кивнул маг, с помощью заклятия толкая несчастную прямо в объятия воина.
Повинуясь щелчку тонких пальцев, вспыхнул дом. Чародей отправился искать новое развлечение, а его товарищ, весело хохоча, терзал свою добычу.
Женщины. Человеческие самки. Пышногрудые и крутобедрые, такие непохожие на изящных эльфиек. Уступающие девам первозданных в красоте и изысканности. Быстро стареющие, проживающие мимолетную жизнь, полную боли, лишений и тяжелого труда. Не умеющие прятать свои чувства под маской безразличия и холодности. Искренние и в страхе, и в ненависти, и в любви. Безмерно преданные своим семьям, готовые на смерть ради своих детенышей. Глупые. Примитивные. Почти животные. Горячие. Бесконечно живые. И от этого всего еще более притягательные для мужчин народа илльф. Быть может, они и есть причина вечной ненависти эльфов к людям? И как сладко мстить человеческому племени, подчиняя и истязая пышущие жаром женские тела...
Так думал Лей'Иллиолис, прогуливаясь между пожарищами, над которыми победно реял хрустальный смех первозданных. Насытив плоть, эльфы состязались между собой, изобретая казни для своих жертв. Униженные, растерзанные, потерявшие всех своих близких крестьянки уже даже не плакали. Казалось, они с облегчением принимали смерть, кладущую конец их мукам. Воины делали женщин мишенями для стрельбы из луков, метали в них кинжалы, отрубали руки и ноги, оставляя истекать кровью на обгорелой земле. Маги выращивали на их телах цветы, заставляя их пробиваться сквозь живую плоть. Трудно было представить себе картину более жуткую и противоестественную, чем эти изящные существа с прекрасными лицами, изощряющиеся в убийствах. Они убивали так же вдохновенно, как музицировали. Они творили симфонию смерти.
Лей'Иллиолис не принимал участия в этих игрищах. И женщины не вызывали у него желания. Самым большим наслаждением для него было сознание победы. Но если бы его спросили, зачем он допустил все эти зверства, он не понял бы вопроса. Каждый полководец знает: воины заслуживают отдыха. Им нужно развлекаться после битвы.
Вечер застал на месте людского селения лишь черное пепелище. Эльфы вернулись в крепость, захватив с собой нескольких самых красивых и юных девушек — подарок для тех, кто был оставлен в охране.
Наутро войско двинулось дальше, к следующему людскому поселению. Им оказался небольшой городок Подосиновик, который был захвачен в считанные минуты. Панически напуганные, застигнутые врасплох люди не сумели оказать достойного сопротивления. Здесь повторилась та же картина, что и в деревне. С той только разницей, что убитых осталось в несколько раз больше. Рачительный Лей'Иллиолис приказал сжечь город. Пожарище в ближайшем будущем станет хорошим удобрением для деревьев Аллирила.
Эльфы шли в глубь Лесного края, планомерно уничтожая города и деревни, превращая их в пепелища. Чародеи несли с собой семена и небольшие мешочки с волшебной землей Аллирила. Вдали от родного леса деревья стали бы дополнительным источником магической энергии для эльфов. Чтобы оборонять границу, первозданным не требовалось ни крепостей, ни стен. Аллирил и был их главной крепостью. Скоро в Лесной край придут другие сыновья и дочери народа илльф, будут трудиться, выращивая новые растения, увеличивая свое государство. Полководец уже отправил Элл'Ситайару послание с птичьей почтой. Для освоения земель требовались маги жизни. Корни посаженных деревьев постепенно насытят почву своими чарами. А войско Лей'Иллиолиса будет стоять на страже, пока Аллирил не вступит в свои права на человеческих землях. И в деле защиты им поможет пауроний, запасы которого полководец сумел сберечь.
О том, чтобы ночевать в городах, не могло быть и речи. У благородных эльфов нечистые, душные людские жилища вызывали только брезгливость. Поэтому первозданные разбивали лагерь под открытым небом. На третьи сутки победного шествия войско находилось на пути к последним городам Лесного края. Леса, которые казались эльфам жалким подобием Аллирила, остались позади.
Кампания подходила к завершению. По подсчетам Лей'Иллиолиса, войско империи должно было прибыть в Лесной край не раньше чем через двое суток. Этого времени с избытком хватало для укрепления позиций. Владыка шагал во главе своего войска, размышляя о том, что через час падет еще один человеческий оплот этой провинции. Как вдруг:
— Светлый тисс...
К нему обращался Асс'Эллио из Дома Золотого песка. Этот молодой эльф был одним из лучших воинов, остротой слуха он превосходил всех остальных первозданных.
— Я слышу топот шагов, светлый тисс. Сюда идет большое войско.
Впереди показался бегущий разведывательный отряд. Первозданные тащили за собой связанного человека.
— Пехота, — доложил командир отряда, — около трех тысяч.
— Как далеко? — сквозь зубы спросил Лей'Иллиолис.
— В пяти часах ходьбы. Мы взяли их разведчика. Остальных уничтожили.
Владыка окинул человека тяжелым взглядом. Тот опустил глаза.
— Если ответишь на мои вопросы, я подарю тебе легкую смерть, — сказал полководец, медленно подбирая галатские слова, — если же нет, с тобой будет работать маг.
Воин молчал, закусив и без того разбитые в кровь губы.
Лей'Иллиолис повторил. Никакого ответа. Взгляд человека начал словно бы затягиваться туманом. Владыка кивком подозвал одного из волшебников. Допрос ничего не дал. Несмотря на физические и ментальные истязания, человек продолжал хранить молчание. Наконец, маг сдался.
— Светлый тисс, его сознание не читаемо, оно скорее всего было обработано чарами. В него поместили образ илльф и наложили заклятие, так чтобы при беседе с первозданными разум покинул тело.
— Убрать, — бросил полководец.
Примитивная раса. Настолько трусливая и подлая, что даже ее воины не доверяют друг другу. Эльф без всякой обработки сознания не выдал бы своих соплеменников. Отдавая приказы, Владыка пытался понять: как получилось, что люди сумели добраться до провинции так рано? Согласно донесениям шпионов, работавших в империи под человеческой личиной, ни одного крупного военного гарнизона в ближайших провинциях не было. Крепость Хаардейл являлась исключением, потому что стояла на границе с землями Аллирила. Следовательно, даже если войска вышли из Виндора сразу же после сообщения командира гарнизона, они не могли прибыть настолько быстро. И даже если что-то пошло не так, как рассчитывал полководец, почему никто из шпионов не сообщил об этом?
Теперь Лей'Иллиолис и сам слышал тяжелый гул, которым земля отзывалась на топот многих сотен людей. Предстояла открытая баталия. Он ничуть не сомневался, что его войско с помощью магов сумеет справиться с любой армией. Лишь сожалел о том, что, возможно, придется потратить драгоценный пауроний. Он начал отдавать приказы, готовясь достойно встретиться с противником.
Два войска подошли на расстояние полумайла друг от друга и остановились. Чуткий слух эльфов улавливал выкрики, которыми командиры отдавали приказы людям. Перед пехотой сомкнулись большие прямоугольные щиты из железа. Солнце отражалось от их поверхности, создавая яркие, болезненные для глаз вспышки. Медленно, держа плотно сомкнутый, защищенный железом строй и выставив вперед острия пик, галатцы двинулись навстречу первозданным. Только привычная сдержанность не позволила Лей'Иллиолису презрительно усмехнуться. На кого была рассчитана эта жалкая демонстрация? Неужели эти полуживотные настолько тупы, что не понимают разницы между обычными лучниками и войском илльф? Он отдал короткий приказ, и маги, стоявшие в первом ряду между воинами, отправили в людей первый поток заклятий — не самых сильных, призванных лишь определить, находятся ли среди пехотинцев волшебники, и насколько они могущественны. Чары не сумели поразить людей, развеявшись над поверхностью мощной защиты. Войско продолжало молчаливое движение. Словно не поверив в это, эльфы выпустили новую порцию заклятий, теперь уже более сильных. Но и они не добрались до хрупкой человеческой плоти. На ходу галатцы чуть раздвинули щиты — и через образовавшиеся прорехи в первозданных устремился рой арбалетных болтов. Конечно, установленный эльфийскими магами щит отразил их, и Лей'Иллиолис снова отметил бессмысленность действий человеческих воинов. Они что, сомневались в умениях сильнейших волшебников Аллирила? Ожидали, что войско илльф будет сражаться без магического прикрытия? Сам полководец не отдавал лучникам приказа стрелять, понимая: пока чародеи не прорвут магическую защиту людей, глупо тратить стрелы впустую. Кай'Эсванир — командир десятка магов, из которого осталось восемь — сильный волшебник из Дома Жемчужного тумана — поднял перед лицом молитвенно сложенные ладони, сосредотачиваясь на предстоящей атаке. На долю секунды кончики тонких пальцев прикоснулись ко лбу, потом маг резко выбросил вперед руки. Невидимая, но могучая волшба устремилась к людям. Раздался треск разрушающегося энергетического слоя. Одновременно с этим еще двое эльфийских чародеев обратили руки вниз. Остальные, за исключением того, который удерживал над войском защиту, принялись сплетать боевые заклятия. Поверхность земли взбугрилась, пошла волнами, словно под ней двигался кто-то живой и очень быстрый. Волны с огромной скоростью рванулись под ноги галатцев, докатились до войска и взметнулись наружу тонкими, но длинными змеями корней неведомых растений. Словно веревки, они захлестывали ноги пехотинцев, валили их наземь. Передние ряды смялись. По команде Лей'Иллиолиса лучники выстрелили, оправдывая легенды о непревзойденной эльфийской меткости. Стрелы попадали в узкие прорези шлемов, поражая людей в лица. Но войско продолжало шагать, на ходу перерубая плети корней, наступая на тела погибших, снова смыкая сияющие щиты. Какое-то жалкое мгновение, потраченное магами первозданных на плетение чар, сделало их чуть медленнее стрел: отправленная волшба, которая должна была уничтожить если не всех пехотинцев, то половину точно, натолкнулась на возобновленную защиту. Кай'Эсванир опять атаковал щит, на сей раз эльфийские волшебники действовали чуть быстрее, заготовив заклятия заранее. Защита людей рухнула, но волшба не оказала на них того воздействия, на которое рассчитывали маги. Она скосила только первые ряды, а затем остановилась, ударившись о новую, тут же созданную магическую преграду. Где-то, за спинами солдат, шли очень сильные и быстрые чародеи.
Расстояние между людьми и первозданными сокращалось, теперь их разделяло не более двадцати шагов. Лей'Иллиолис слышал тяжелое дыхание пехотинцев и чувствовал исходящий от солдат едкий запах пота. Звери. Тупые, зловонные звери... Они шли вперед, шли, несмотря ни на что, и было в этом что-то неотвратимое, жуткое, словно в строю двигались не живые существа, а духи — бессмысленное, бессмертное, не боящееся поражения войско. Это был момент предчувствия, которое высокомерный полководец, свято уверенный в превосходстве своего народа, принял за наваждение. Он стряхнул с себя мимолетную оторопь и отдал новый приказ.
Кай'Эсванир снова и снова пробивал защиту человеческих магов, давая эльфам возможность атаковать. Люди падали, на их место вставали новые. Это уже не был тот четкий, ровный строй, но он медленно приближался. Вдруг в первом ряду пехотинцев появился человек в черной одежде, защищенный только легкой кольчугой. Он вытянул руку, и с нее слетел огненный шар, нацеленный на Кай'Эсванира. Эльфийский щит легко отразил брошенную волшбу, но человек отправил новое, более мощное, на этот раз воздушное заклятие. Поверхность защиты прогнулась под ударом. Кай'Эсванир произнес отрывистый приказ, и один из первозданных сделал шаг вперед, вступая с человеческим волшебником в поединок. Рядом с тем встало два десятка магов, которые, объединив чары, обрушили их на щит первозданных. Защита не выдержала и рухнула. Человеческие маги атаковали открыто и дерзко, оттягивая внимание эльфийских волшебников на себя, мешая им переключиться на пехотинцев. И их заклятия были неожиданно сильными, слишком сильными, способными противостоять волшбе сыновей Аллирила. В то же время кто-то продолжал поддерживать защиту над людьми. "Пауроний", — понял Лей'Иллиолис. Люди пользовались готовыми, усиленными волшебным металлом, боевыми заклятиями. Но даже это не могло поднять возможности галатцев до уровня эльфов.
