Так бесславно закончилась попытка захвата Лесного края. Лей'Иллиолис не сумел переиграть Элл'Ситайара. В подлости царедворец всегда превосходит воина.
* * *
Пронзительный звук лопнувшей струны ударил по сердцу. Мэй'Клилли подошел к столу и откинул крышку резной шкатулки. На дне ее лежал изломанный, умирающий желтый цветок — зачарованная лесная лилия, которую Лей'Иллиолис, уходя на бой, отдал владыке Дома Изумрудного листа. Это значило, что полководца уже нет в живых. А полководцы умирают последними...
Мэй'Клилли сам не мог бы сказать, почему именно ему доверился суровый воин, но счел его дар высокой честью. Юноша свято верил в справедливость войны, почитая ее возмездием человеческому роду, и горько сожалел, что не смог принять участия в кампании — Лей'Иллиолис собрал самых сильных, опытных воинов. И вот теперь их нет. Тысяча сыновей Аллирила нашла свой конец на чужой земле. В душе сквозь скорбь поднималась неукротимая жажда мести.
Юноша раскрыл еще одну шкатулку, в которой находился цветок, оставленный ему дядей — Мэй'Аэлли. Увиденное поразило его: белая фиалка была цела и радовала глаз своей чистой свежестью. Значит, кто-то из войска все же выжил? И им нужна помощь... Мэй'Клилли выбежал из дома и устремился к дворцу правительницы. Круг. Скоро соберутся владыки. Светозарной уже должно быть известно о гибели войска илльф, ведь еще одну зачарованную лилию полководец отдал своей новой госпоже. Она обязательно начнет новую кампанию. Воины Аллирила спасут тех, кто остался в живых, а закон чести будет соблюден...
В зале стояла напряженная тишина, которую нарушали только маленькие флори, весело перекликавшиеся соловьиными голосами. Владыки молча ожидали появления Светозарной. Круг, ранее включавший в себя двенадцать сильнейших, теперь словно бы разомкнулся, утратил свое могущество и единство. Пустовало место Лей'Иллиолиса: почти все воины Дома Алмазной росы остались на поле боя в Лесном крае. Не было и Дэй'Ольвио, главы Дома Бериллового солнца. Он тоже участвовал в нападении... Вместо Рил'Сириэлле за столом сидела ее внучатая племянница Рил'Айэлле, ровесница Мэй'Клилли. На мгновение их взгляды встретились, и девушка слегка улыбнулась уголками губ. Элле была настоящей красавицей, но в сердце юноши жила другая. Она вошла последней, как и предписывали древние традиции. Медленно проплыла к столу, заняла место во главе. Несмотря на свою влюбленность, Мэй'Клилли вдруг подумал, что ни роскошное платье из голубоватого паутинного шелка, ни платиновая диадема с парящей в узорах жемчужиной, ни юная красота не могут придать Светозарной того спокойного величия, которым обладала Кай'Велианир. Мелли казалась неуверенной в себе, даже слегка напуганной.
— Круг владык ждет твоего повеления, Светозарная, — прозвучали над столом ритуальные слова.
Водрузив на стол хрустальный кленовый лист, Мелли тихо произнесла:
— Приветствую вас, светлые тиссы. Должна сообщить вам горестную весть. Войско народа илльф под предводительством светлого тисса Лей'Иллиолиса разбито в Лесном крае. Не выжил никто.
Главы Домов склонили головы в знак скорби по воинам. Ни эльф, ни тем более человек, не сумел бы прочесть на бесстрастных лицах истинные мысли и чувства, обуревающие владык. Только Мэй'Клилли нахмурился, а в прозрачно-синих глазах Рил'Айэлле появился влажный блеск. В мертвом молчании прошла минута, другая, третья... Наконец Кай'Меллианир обвела взглядом собравшихся, без слов давая понять, что они могут высказаться. Согласно незыблемому правилу Круга, первым должен был говорить владыка Дома Алмазной росы. Но Лей'Иллиолис ушел в благословенные леса Брижитты. Право второй речи принадлежало Мэй'Клилли. Юноша положил перед собой руки ладонями кверху, демонстрируя свое доверие правительнице, как вдруг раздался мягкий, уверенный голос Элл'Ситайара:
— Дом Хрустального дождя приветствует тебя, Светозарная...
Со стороны могло показаться, что владыки ничуть не смутились этим грубейшим нарушением традиций, но Мэй'Клилли понимал: каждый из них в душе недоволен неуважением к Кругу. Сам он расценивал поступок Тая как оскорбление, и первым порывом было желание вызвать наглеца на поединок чести. Правитель Дома Хрустального дождя должен был говорить последним. Но поймав испуганный, едва ли не умоляющий взгляд Мелли, юноша сдержался.
— Эльфы Дома Хрустального дождя скорбят по своим братьям и жаждут мести. Честь превыше жизни. Но сейчас первозданные не могут противостоять целой империи. Мы должны собраться с силами, дабы не было больше напрасных жертв. Когда придет наш час, отмщение свершится. А пока кампанию следует считать завершенной, — Элл'Ситайар умолк и обратил взгляд на Мэй'Клилли.
— Дом Изумрудного листа приветствует тебя, Светозарная, — произнес юноша. — Честь превыше жизни? В чем же владыка Дома Хрустального дождя мнит честь? В том ли, чтобы забыть подвиг нашего войска? Или в том, чтобы молча снести победу людей? Эльфы Дома Изумрудного листа хотят знать: когда свершится возмездие? И я знаю: не все первозданные погибли. Им нужна наша помощь.
— Дом Рубиновой луны приветствует тебя, Светозарная, — поддержала Рил'Айэлле, — и просит назвать срок. Нельзя простить убийство тысячи сыновей народа илльф. Так же, как нельзя отказать в помощи тем, кто остался в живых.
Законы Аллирила требовали, чтобы правительница выслушала речи всех глав Домов, и лишь потом, сообразуясь с их мнениями, огласила окончательное решение. Но Кай'Меллианир нарушила ход собрания, заявив:
— Кампания завершена, погибли все. Выживших нет. Народ илльф больше не будет участвовать в войне.
В зале опять воцарилась тишина, которую нарушил вкрадчивый голос Тая:
— Светозарная хочет знать ваше мнение, светлые тиссы.
— Дом Сапфирового неба приветствует тебя, Светозарная, — проговорил Илль'Эллиус, — и подчиняется твоему решению.
Ничего другого от владыки клана, много тысячелетий служившего правящему Дому, никто и не ожидал. Илль'Эллиус не раз доказывал свою преданность. Но то же самое произнесли волшебница Сай'Ниари из Дома Агатовой ночи и ее вечная соперница — воин Асс'Аллиа из Дома Золотого песка. Дом Топазового ветра... Дом Серебряной реки... Дом Бирюзовой волны... Все владыки выразили согласие со Светозарной.
Руки Мэй'Клилли непроизвольно сцепились в замок — жест, демонстрирующий несогласие. Юноша был вне себя от негодования, но, взглянув в зеленоватые, рысьи глаза Элл'Ситайара, он вдруг отчетливо понял: вот настоящий правитель Аллирила. Кай'Меллианир могла сколь угодно долго называться Светозарной, но ей навсегда была уготована участь послушной марионетки в руках ловкого кукловода. Нитями же служила любовь, искренняя любовь неискушенной девушки к опытному, циничному царедворцу. Очевидно, так же думали и остальные главы Домов. А возможно, они уже давно знали об этом и признавали за Таем право сильнейшего.
— Народ илльф будет вечно помнить своих героев, — сказал Элл'Ситайар, — в их честь самые искусные мастера Аллирила создадут стелу из горного хрусталя. Но живым — живое. Позвольте напомнить вам, светлые тиссы, что брачный обряд между Светозарной и мной назначен на Весеннее равноденствие.
Хрустальный лист растворился в воздухе. Собрание Круга было завершено. Владыки молча поднялись и проследовали к выходу.
Через три дня... Мэй'Клилли подумал о том, что лучшим подарком на свадьбу Таю будет цветок Крови первозданных. Устраивать праздник через два дня с момента гибели тысячи лучших сынов народа илльф, тогда как традиции предписывают не менее полувека траура! Но затеять поединок означало сделать Мелли несчастной. Ведь она любит этого подлеца! Ничто не могло заставить владыку Дома Изумрудного листа причинить боль этой девушке. В случае же победы Элл'Ситайара некому будет защищать честь Аллирила... Эта мысль потрясла юношу. Не дойдя до своего дома, Мэй'Клилли развернулся и пошел обратно. Он и сам понимал, что ведет себя как мальчишка, но ничего не мог поделать с бурлящими в душе чувствами.
Кай'Меллианир в компании своего жениха прогуливалась по внутреннему двору. С деревьев, уступая место зеленой дымке раскрывающихся весенних почек, медленно опадали сухие багряные листья, ложились под ноги нарядным ковром. Ни война, ни горе, ни смена правительницы не могли помешать магам жизни трепетно заботиться о красоте Аллирила.
Мэй'Клилли почтительно поклонился:
— Светозарная...
Мелли, доверчиво опиравшаяся на руку Элл'Ситайара, вежливо кивнула в ответ. Юноша старался не смотреть в ее волшебные, изменчивые глаза. В пасмурную погоду они были прозрачно-серыми, как дымчатый топаз, а солнечным днем отливали голубым сиянием, как чистая вода реки Галлиур. Мэй'Клилли любил Кай'Меллианир, но всеми силами старался подавить в себе это чувство. Девушка любит Элл'Ситайара, и на днях станет его супругой. Так зачем смущать ее покой своими нескромными взглядами? О том, чтобы добиваться благосклонности красавицы, обрученной с другим, владыка Дома Изумрудного листа и помыслить не мог. Для этого он был слишком честен. Но никто не мог отнять у него права прощания...
Сохраняя на лице прохладно-вежливое выражение, но в душе досадуя на непрошеного гостя, Тай шагнул на боковую тропинку, увлекая за собой потерянную Мелли. Девушка, еще не постигшая науку хладнокровного лицемерия, которой в совершенстве владела ее покойная тетка, а потому испытывавшая неловкость, послушно двинулась за женихом. Но Мэй'Клилли решительно заступил им дорогу.
— Могу ли я поговорить со Светозарной наедине, светлый тисс? — процедил он сквозь зубы.
Элл'Ситайар хотел было отказать, но, увидев на лице юноши мрачную решимость, с какой обычно вызывают на дуэль заклятого врага, решил уступить.
— Как пожелает Светозарная, светлый тисс.
Мелли кивнула, а Тай с безмятежной улыбкой склонился к ушку невесты и прошептал:
— Не бойся, моя жемчужина. Я буду рядом.
Владыка Дома Хрустального дождя отошел на несколько шагов и опустился на резную скамью.
— Что вы хотели сказать мне, светлый тисс? — с ласковой улыбкой спросила Кай'Меллианир.
Опустившись на одно колено, Мэй'Клилли взял девушку за руку, легко прикоснулся губами к тонким пальцам. Это длилось всего мгновение, потом юноша вскочил и, не произнеся ни слова, ринулся прочь. Мелли удивленно смотрела ему вслед, не понимая, куда и от чего он убегает. Губы Элл'Ситайара кривились в слабой довольной усмешке: он предугадывал дальнейшие действия этого безумца. Все вышло даже проще, чем предполагал будущий светлый князь. Скоро можно будет не опасаться молодого соперника...
Их было около полутора тысяч — тех, кто собрался вокруг вечного дуба. Они были молоды — самому старшему из них не исполнилось и трехсот. Эти юноши и девушки не желали смириться с решением Светозарной, простить людям гибель своих отцов и братьев. Каждый из них мечтал принять участие в кампании, но был отвергнут за молодость. Что ж, молодость — не порок и не болезнь. Это лишь свойство души, которое делает чувства горячими. Случается, она толкает на необдуманные поступки, заставляет совершать ошибки. Но кто сказал, что молодость мешает воевать и мстить? Они были хорошими воинами — каждый первозданный с детства приучен обращаться с луком и мечом. Среди них были сильные маги — народ Аллирила славится волшебством. Им не хватало опыта, но у них имелось, возможно, нечто большее: святая вера в свою правоту.
— Пусть каждый из вас еще раз подумает, прежде чем мы отправимся в поход, — произнес Мэй'Клилли. — Помните: эта битва может стать первой и последней в вашей жизни. Если кто-то хочет остаться, пусть сделает это сейчас.
Ему ответом было молчание. Ни один из юных первозданных не сделал шага назад. Мэй'Клилли обвел взглядом свое войско, заметив, что Рил'Айэлле, новая владычица Дома Рубиновой луны, тоже пришла сегодня на поляну. Все молодые эльфы были хорошо экипированы и вооружены. Они давно мечтали об этом моменте и достойно подготовились к нему.
— Тогда, — сказал владыка Дома Изумрудного листа, — возьмите с собой частицу Аллирила. Пусть она дает вам силы в бою.
Он опустился на колени и благоговейно прикоснулся пальцами к земле, которая откликнулась на магический призыв. Мэй'Клилли зачерпнул горсть священной для каждого эльфа почвы и высыпал ее в бархатный кисет. Рил'Айэлле подошла к росшему на краю поляны клену, оторвала молодую нежную веточку с едва распустившимися листьями, бережно спрятала на груди. Каждый из первозданных брал с собой то, что было ему дороже всего — крохотный кусочек родного леса, напоминание о родине.
Они двинулись на юг, туда — где лежали людские владения. Туда, где погибли их братья, где ждала помощи горстка выживших первозданных. Юноши и девушки, молодые, полные сил. Честные, преданные, бесстрашные, умеющие любить и дружить. Еще не научившиеся лгать, лицемерить и скрывать свои истинные чувства за маской безразличия. Не зараженные холодным презрением, не считающие нужным рассчитывать каждый шаг, не боящиеся за свои жизни. Отчаянные, безумные, но бесконечно мудрые в этом безумии. Аллирил покидали лучшие дети народа илльф.
* * *
Борясь с действием ментальных артефактов, Вадиус с трудом поднял руку, чтобы загородить отряд щитом, но не успел. В нас полетели заклятия. Я видел, как Дрианн с Лиллой, будто обрадовавшись возможности излить свою ненависть, отразили волшбу ближайших двух магов и атаковали в ответ. Как Лютый, уронив арбалет, упал на пол, увлекая за собой дядю Ге и этим спасая старику жизнь. Как рухнули замертво две молодые магессы, пораженные заклятиями. И потом — сменой картин страшного сна — совсем близко расширенные от боли глаза Грациуса. Он заслонил меня, приняв гибель и даже в смерти продолжая улыбаться... Вадиусу наконец удалось закрыть нас Большим Темным зонтом, о который разбились чары магов Совета. Снова хрипло вскрикнул Дживайн, и этот полный боли и безысходности вопль помог мне сбросить ментальные путы. Смех сменился холодной злобой, желанием отомстить. Этот холод открыл дорогу силе изначального. Одним движением руки я смел защиту, выстроенную Копылом. Старый маг протестующе заскрипел, но, поймав мой взгляд, крикнул:
— Ложись!
Заклятие сплелось само собой. А может, это было и не заклятие. Я развел руки в стороны — и мощная воздушная волна разметала врагов, ударив их о стены. Четверо рухнули с разбитыми черепами. Еще двое упали под натиском некромантов, которые и не подумали внять предупреждению Вадиуса и лечь на пол. Один из магов Совета — чернобородый мужчина лет сорока — прошептал короткое заклинание, распахнувшее двери Рубинового зала. Те волшебники, которые находились неподалеку от них, вскочили и ринулись внутрь. Перед тем как створки захлопнулись, я успел добить еще четверых.
Ярость гнала меня вперед, но прежде чем выбить дверь, я хлестнул по лепнине Темным огнем. Синие лучи погасли, вместе с ними ушло и безумие. Дживайн склонился над Грациусом, закрыл ему глаза. Когда выпрямился, лицо его кривилось от ненависти. Он вопросительно посмотрел на меня. Кивнув, я ударил по двери Молотом Дадды, напитанным из темного источника. Возможности изначального усилили удар в несколько раз. Створки разлетелись в щепу. Навстречу нам устремилась целая плеяда крупных огненных шаров. Все они, конечно, разбились о щиты. Магов, которых я стремился уничтожить, видно не было. Внутри великолепного круглого зала, на стенах которого горели багровые звезды, стоял отряд молодых волшебников. Секретари и слуги то ли защищали последний оплот Совета, то ли пытались обезопасить себя, но вид у них при этом был не боевой. Мне некогда было рассуждать и некого жалеть. Они затрудняли продвижение к основной, цели. Нельзя оставлять врага за спиной... Руки сами закончили плетение и отправили смертоносные чары вперед. Затем я сотворил перед дверью плотный щит, не дающий Темному огню вырваться наружу. Все закончилось в считанные мгновения, от молодых магов остались лишь головешки.
