Интрига - повод влюбиться!

— Не пугайтесь, — усмехнулся он. — И нам свойственно симпатизировать кому-то из людей.

Ответить я не успела. От замешательства, вызванного его словами, мысли разбежались. Готовое сорваться 'нет', так и осталось в моей голове. Недоверие, жалость к самой себе, глупая надежда, удушенная возвращавшимся здравым смыслом... Надеюсь, все это не отразилось в моих глазах. Иначе...

— Брат, не ожидал застать тебя здесь в такое время.

Этот голос заставил меня вздрогнуть. Негромкий, но его обладателю и не было надобности повышать тон. Он знал, что его будут слушать, что его услышат в любом случае, что все остановится, лишь бы не упустить ни слова.

Сердце предательски пропустило удар. Даже не оборачиваясь, я знала, кто стоит у входа. И мой собеседник знал. Вот только его чувства отличались от моих. Наверное, мне больше никогда не будет суждено увидеть, как по лицу ксиерца, как рябь на воде, пробегают сотни отголосков чувств. Здесь было все: от презрения до облегчений, от радости до ярости. Милисекунды, пока айсар Кирстейн не взял себя в руки и вновь не вернулся к обычному, снисходительно-улыбчивому лицу.

Стремительно обернувшись, он встретил брата презрительной улыбкой и клоунски поклонился:

— Рад, что смог угодить вам, ваша светлость.

— Не паясничай, — поморщившись, одернул его Майоран.

Он не изменился. Высокий, подтянутый, уточнено-прекрасный даже с недовольно сжатыми губами и раздувавшимися от гнева ноздрями. И хоть злился ксиерец не на меня, у меня внутри все сжалось, как будто ждало удара. Я чувствовала, как бледнею, как размывается мир перед глазами, как медленно сползаю вниз по стене и как мне не дают упасть, аккуратно подхватывая у земли и поднимая на руки.

— Я не хотел пугать, извини, — шепотом проговорили мне на ухо. Теплая ладонь коснулась лба, и мир померк.

Я боялась открывать глаза. Слишком тепло, слишком уютно мне было. Казалось, стоит хоть шелохнуться, и мир вновь станет немилосердным. А я этого не хотела, боялась, стремилась избежать всеми силами и... Кровать прогнулась, выдавая присутствие постороннего.

— Пора вставать, спящая красавица, — чересчур резкий для сказки голос вырвал меня из блаженства. — Май, тебе не кажется, что со своими извинениями ты слегка переборщил? В следующий раз ты ей сознание спалишь, и будешь удивляться...

— Достаточно, — прервал его другой голос. От него веяло холодом, но, заметив, как я вздрагиваю от пугающих интонаций, смягчился: — Поговорим об этом в другой раз. Девочке не обязательно это знать.

Я хотела спросить, что же по его мнению мне знать обязательно, но сил говорить не было. Даже глаза с трудом открыла, совсем чуть-чуть, только чтобы удостовериться, что мир еще существует и солнце нас не покинуло.

— Ярко, — прошептала, закрывая глаза. — Больно смотреть.

— Это пройдет, — успокоил меня мужчина, перехватил запястье и погладил венки. — Я и забыл, какая ты хрупкая, малышка.

— Избавь меня от своих слюнявых извинений, — фыркнул Кики.

— Избавь нас от своего присутствия, — не повышая тона, ответил ему старший. Неприкрытая угроза ударила по нервам болью.

— Ты делаешь ей больно.

— Уйди.

— Уйду, только не прикончи ее раньше времени.

Ксиерец не ответил. Он так и промолчал до тех пор, пока не хлопнула, закрываясь, дверь. После чего поднялся, заставив меня недовольно простонать. Его уход, пусть даже такой незначительный, вызывал чувство утраты. Я заерзала, пытаясь подняться, но не находя для этого сил. Как будто кто-то немилосердный забрал их, оставив от прежней Ани только оболочку и помутневшее сознание.

— Тише, я здесь, — смилостивившись, ксиерец вернулся и вновь взял меня за руку.

Сразу стало легче. Тепло прокатилось по венам, даже силы нашлись, чтобы открыть глаза. Не желая больше быть слепым котенком, я посмотрела туда, где по законам физики должен был находиться мой собеседник.

— Лучше? — тихо, чтобы не доставлять мне неудобств, спросил Майоран. И улыбнулся, тепло и открыто. Даже в его глазах плескалось облегчение и... насмешка? — Малышка перестала бояться ксиерцев?

— Я не... — начала спорить, но затихла, заметив неодобрение на лице своего собеседника.

— Это не тот вопрос, в котором ты должна сопротивляться. Дети не отвечают за свои поступки так, как взрослые. Иногда лучше быть ребенком, малыш. Дети не так опасны, их не нужно устранять, пока они не вырастут.

— Но дети тоже растут.

— Да, поэтому не нужно тратить отпущенное время зря, — наставительно произнес ксиерец и заботливо осведомился: — Как ты себя чувствуешь?

— Очень... слабой, — призналась, понимая, что ложь он все равно распознает.

— Это хорошо, — улыбнулся Майоран. Я же не видела в этом ничего хорошего. Что может быть приятного в том, что лежишь и не знаешь, хватит ли сил, чтобы самостоятельно подняться. Не знаешь даже, как угораздило оказаться на больничной койке и как с этим быть?

— Я бы хотела вернуться в свою комнату, если это возможно, — попросила, закрывая глаза. Говорить было трудно, как будто мышцы вообще забыли как это, работать на благо своей хозяйки и теперь неохотно подчинялись вернувшейся госпоже.

— Тебе не нравится здесь? — удивился Майоран. — Здесь довольно уютно. Просторно, светло, есть балкон. Можно любоваться закатом.

— Я не знаю, где я. Это... пугает.

— Ты со мной, малыш. И какое-то время тебе придется потерпеть мое общество. Это необходимо, чтобы ты поправилась.

— Я заболела? Чем?

— В другой раз, — отмахнулся от ответа ксиерец и я вновь почувствовала его ладонь на своем лбу. Вновь, как и тогда, перед тем как мир померк. Вновь.

Они не зажигали свет. Чтобы чувствовать присутствие друг друга им он был не нужен. А видеть лица... Чего за десятки лет они не видели? Каждый день в зеркале или в испуганных глазах подчиненных — они и так знали, как выглядят в минуты гнева.

— Зачем ты прилетел? — недовольно поинтересовался Кики, замирая у окна. Подумав, он присел на край, опираясь спиной на стену.

— Решил проверить, как продвигается работа.

— И?..

— Отвратно продвигается. Я бы сказал стоит на месте, но не могу позволить так оскорбить члена своей семьи.

— Скорость не всегда залог успеха, — хмыкнул младший. — Тебе ли не знать, сколько времени ушло на подготовку нашего прошлого дела.

— Знаю, — кивнул его собеседник. — Но там было задействовано слишком много посторонних, чтобы действовать прямо. Здесь же... что тебе мешает использовать девчонку?

— И это говоришь мне ты? — усмехнулся Кики, поднимая руку и обличительно указывая ею на старшего брата. — Сам поставил на нее метку. Голову девчонке задурил. А теперь в расход?

— Если того требует дело, могу лично избавиться, — пообещал Майоран, пожимая плечами. — Неужели твоя болезнь начала прогрессировать? Раньше ты не был столь милосерден, а стареть тебе рано — семье потребуются твои услуги.

— Я просто не хочу уподобляться тебе, — заявил Кики. — Жертва должна знать, что она жертва и защищаться. А охотник не должен притворяться сочувствующим и всезнающим другом. Иначе эта победа не сделает тебе чести.

Редко кому доводилось слышать искренний смех в исполнении одного из самых страшных лордов Великого Ксиера, но для брата Майоран готов был сделать исключение.

— Ты все еще такой ребенок, — покачал головой старший. — Хотя, в чем-то я тебе благодарен. Развеселить меня уже давно никому не удавалось, а ты так легко справляешься с этой непростой задачей. Но довольно. Правила тебе известны. Если ты добьешься требуемого результата — никто не будет спрашивать о подробностях. Но пока у тебя на руках нет ничего, изволь прислушиваться к чужим советам.

Ее величество благодарна тебе за Риентан, пусть и недоумевает, почему ты позволил девчонке выжить. Но, как я и говорил, осуждать тебя никто не станет. Свою миссию ты выполнил. Но, Кики, что ты творишь сейчас?

— То, что считаю нужным, — мрачно откликнулся ксиерец. Сейчас он как никогда хотел стереть с лица старшего покровительственную улыбку, но, к сожалению, Майоран был не только старше и опытнее, но и сильнее.

— То есть сейчас ты считаешь верным ничего не предпринимать и ждать, пока все произойдет своим чередом, — расшифровал прибывший советчик. — Неплохое решение, но как ты собираешься корректировать? Если в гробнице остался хоть кто-то, способный функционировать, думаешь, он позволит нам заниматься, чем душа пожелает?

— А ты уверен, что там кто-то есть? — хмыкнул Кики.

— Мне приходят копии всех отчетов. А некоторых не только копии. Все сотрудники медцентра в первую очередь отсылают результаты лично мне. — Младший не стал комментировать самоуправство любимого родственника, но по сжатым с силой зубам можно было определить степень его недовольства. — Не злись, королева предполагала, что тебе потребуется помощь, но вмешивать посторонних не стала. Ты должен быть благодарен за ее снисходительность.

— Мечтаю выразить свою признательность, — сплюнул Кики.

— Осторожнее, малыш, — предупреждающе поднял руку Майоран. — Ты хоть и мой любимый младший брат, но говорить в моем присутствии подобные слова мог бы и поостеречься.

— Как будто ты сам иного мнения о своей пассии.

— Свое мнение нужно держать при себе, — посоветовал старший. Опровергать слухи он не считал нужным. Впрочем, такие ли это были слухи, если последняя беседа с королевой проходила в... мда, неофициальной обстановке.

— Я запомню.

— Хотелось бы, Кики. Мне было бы неприятно видеть родную кровь на своих руках. Но вернемся к нашей маленькой проблеме. — Майоран покосился на дверь соседней комнаты. — Полагаю, ты достаточно присмотрелся к малышке. Даже метку снял. Не иначе сам заинтересовался? И когда? До или после?

— Ближе к делу, — оборвал его младший ксиерец. — Иначе мне будет нечем расплатиться за твое время.

— Родственнику я сделаю скидку, — так же спокойно, не опускаясь ни до издевки, ни до снисхождения, ответил Майоран. — Девочка меняется, и я намерен спросить: как ты собираешься это использовать?

— Она может стать проводником.

— Может, — согласился старший. — Но на обработку уйдет много времени.

— Хочешь предложить другой способ?

— Хочу. Не думаю, что ты откажешься, раз уж не позволил ее подчинить.

— Ты бы ее убил. Это для нас подчинение носит временный эффект. Люди не способны свести на нет его эффект, а, расставшись с хозяином, сходят с ума.

— Она уже не человек, — поправил его старший.

— Но она и не одна из нас, — возразил младший.

— Мне бы хватило времени. А потом... девочка в любом случае умрет. Ты верно забыл, но есть один некрасивый, но действенный способ попасть внутрь.

— Я этого делать не стану.

— Тебе никто и не предлагает. Я сам приму участие в этом спектакле. А ты.. просто не мешай, малыш. Обещаю, приз достанется тебе.

Потолок нисколько не изменился с нашей последней встречи. Такой же белый, чистый и новый, без следов копоти или убиенных в яростном порыве комаров. Впрочем, насекомые не забредали на территории ксиерцев. То ли их отпугивало защитное поле, то ли прорезавшийся ум, не предрекавший ничего хорошего из их встречи с потомками рандле.

Я тяжело вздохнула и перевернулась на бок. Чуть приподнялась, опираясь на локоть, и осмотрела пол на предмет своей обувки. Искать одежду необходимости не было: она все еще была на мне. Разве что куртка, небрежно брошенная, висела на спинке кресла.

Слабость все еще чувствовалась, но без той ужасающей мутности, предрекавшей встречу с любой горизонтальной поверхностью. Перед глазами не расплывались темные пятна, дыхание не замирало, а телу хватало ног для опоры.

Поднявшись, я призраком, медленным и печальным, направилась на выход. Кто бы не приютил меня, а оставаться в чужой комнате сверх необходимого я не хотела. По старинке потянув на себя дверь, я оказалась в другой, более просторной и богато обставленной комнате. Но это не были комнаты айсара Кирстейна. Ни на его лайнерские покои, ни на комнату для приема посетителей обстановка не походила.

Если куратор предпочитал бежевые и золотистые тона, мягкую мебель с резными подлокотниками и стилизацию под Древние века, то хозяин этого помещения стремился к оптимизации и комфорту. К первому — больше, чем ко второму. Не удивлюсь, если окажется, что техники здесь больше, чем у нас на всем факультете. И куда столько? Как будто он следит за сотнями мест одновременно или обожает смотреть TV при полном погружении. Мелькнула еще мысль о разведке, но это было настолько глупо, что я тут же ее отогнала. Если бы здесь отметились информационные спецы, я бы даже дверь не открыла, не говоря уже о вдумчивом изучении ассортимента сканеров, симуляторов, экранов, ретрасляторов и креаторов. К последним я бы присосалась мертвой хваткой: раз здесь есть миниатюрные копии, то где-то должен и промышленный иметься. А уж он мог создать хоть кусок горы, хоть кариатиду, хоть межпланетный катер — были бы материалы и размер креатора позволял.

— Уже проснулась?

Я не заметила, как открылась дверь спальни и вслед за мной в комнату вошел кто-то еще. Обернувшись, я встретилась взглядом с Майораном и тут же отвернулась.

— Простите, — извиняясь больше за свое любопытство, чем за попытку скрыться, попросила я, разглядывая свои ноги. Даже с обещанным иммунитетом, я опасалась смотреть в глаза этому ксиерцу. Не потому, что боялась его — он показал себя лучше многих, но мне очень не хотелось, чтобы он увидел в них то, за что мне было бы стыдно. Но, кажется, ничем не выдать себя мне не удалось: к щекам прилила кровь и они вспыхнули, отзываясь на мое состояние.

— Тебе не за что извиниться. Скорее уж я виноват, — покаянно вздохнул мужчина и принялся перечислять прегрешения, медленно подходя ближе: — Оставил одну, ничего не объяснил, еще и напугал наверное?

— Немного, — призналась я, вспоминая отрывок прошлой беседы.

— Мне очень жаль, — серьезно ответил ксиерец, останавливаясь в шаге от меня. — Посмотришь на меня?

— Вы же знаете, что нам нельзя...

— Но если очень хочется? — искушающее спросил Майоран. Давая мне вдохнуть его запах, ощутить тепло присутствия, вспомнить, как хорошо... Я тряхнула головой, ловя себя на невозможном. Мне никогда не было с ним хорошо. Просто потому, что мы встречались до сегодняшнего дня всего единожды и обстоятельства были не те, чтобы говорить о чем-то хорошем. Да, он не воспользовался ситуацией — и я была ему благодарна, но это ведь не повод так бездумно бросаться к нему в объятия. И почему сразу в объятия? Откуда вообще взялась эта мысль? Он же ксиерец, какие могут быть...

— Простите, но... не хочется, — кое-как справившись с голосом и надеясь, что это не прозвучит оскорбительно, отклонила предложение. — Я правда вам очень благодарна. За помощь, и тогда и сейчас. И я буду помнить вашу доброту, но мне не хотелось бы утруждать вас вновь. Я пойду, если вы не против? У вас наверняка есть много дел, а я только мешаю и отвлекаю...

— Ты не мешаешь, — оборвал меня Майоран.

Я не удержалась и глянула на его лицо. Мужчина хмурился, губы были поджаты, но, стоило ему заметить мое внимание, как тут он преобразился. Располагающая улыбка, без оскала, но и в меру растянутая, искренние морщинки в уголках глаз... Мне стоило больших усилий не улыбнуться в ответ, и я не смогла удержаться.