Интрига - повод влюбиться!

— Мати, может, ты еще и боевыми искусствами владеешь? — ради шутки спросила я. Девушка покраснела.

— Немного.

— Черный пояс?

— В прошлом году получила, — потупилась Матильда и, оправдываясь, добавила: — Там тренер был симпатичный. Все девчонки по нему сохли, а я поспорила, что заставлю его обращать на себя внимание.

— И записалась в секцию? — предположила я.

— Да. Только через месяц он ушел в команду, а я так и не смогла оставить тренировки в прошлом.

— Бывает, — понимающе протянула. — Сложно наверно было сдержаться, чтобы Ратара не покалечить?

— Сложно, — вздохнула девушка. — Каждый раз себе напоминаю, как девочки должны драться. А то останется инвалидом — и мне его до конца жизни корми и тяни на себе. Хоть замуж выходи, чтобы деньги мимо семейного бюджета не текли.

— И не говори!

Слаженный стон прервал разговор 'двух крутых парней' из фильма.

В свою комнату я вернулась во втором часу ночи. Именно столько показывали часы на выданном ксиерцами браслете. Мой инфофон, отключившись от сети, замер, не сдвинув счетчик ни на секунду. Так и полюбишь механические часы: им выход в сеть не нужен, чтобы время считать. Сами как-то справлялись, но стоит такой раритет... Я завистливо вздохнула, припомнив руку декана. Он со своими не расставался ни на день.

Выделенная мне комнатка отличалась от комнат парней и Матильды только наличием моих вещей в встроенном шкафу. Даже занавески и те, были стерильного белого цвета и ни на дюйм не провисали. Маленькое окошко под самым потолком навевало воспоминания об отделениях больницы для буйных или зданий министерства по контролю за девиациями. Впрочем, и те, и другие работали с одной категорией граждан.

Кровать немного успокаивала. Ни ремней, ни датчиков присутствия, ни выходов для генераторов изолирующего поля... Все по старинке, ножки, сетка матраса, поверх простынь, одеяло, покрывало — привычный скарб для старых казарм и общежитий на краю Вселенной. На полу коврик, на стене картина — все, чтобы человеки, случайно не сошли с ума.

Я подошла ближе к произведению чьего-то больного воображения и без сожаления развернула полотно. Скалящаяся абстракция благополучно устремила свои добрые зеленые мерцающие в темноте глаза в стену. Приход ночных кошмаров временно перенесли до лучших времен.

Спать как назло не хотелось. То ли сказывался сбитый режим, то ли организм отдохнул в восстановительной камере на пару месяцев вперед, но я не ощущала усталости. Даже с голодом не возникало проблем. Легкий перекус, во время которого мы исправно смотрели драму и утирали сухие глаза платочками, дабы исключить пополнение наших рядов сильным полом, он решил проблему.

Потянувшись, я отправилась на улицу. Говорят, на свежем воздухе клонит в сон. А здесь, на неизвестной планете, воздух был очень свежим и насыщенным. Даже странно, что никто из обитателей общежития на вышел подышать перед сном. Впрочем, здание утопало во тьме, красноречиво демонстрируя, что нормальные люди не испытывают проблем со сном. Неужели, у меня нечистая совесть? И когда только успела замарать...

Было прохладно. Шумели деревья, нисколько не смущаясь нежданных гостей. Моросил дождик, давая понять, что жизнь на этой планете могла бы быть комфортной не только для ксиерцев. Я протянула вперед руку и с удовольствием почувствовала, как медленно намокают пальцы. С трудом поборов искушение, я не шагнула из-под защитного козырька навстречу дождю и ветру. Не время сейчас гулять по незнакомым местам.

— Не спится? — участливо спросил айсар Кирстейн, появляясь в освещенном круге крыльца.

Заходить под козырек он не спешил, как будто дразнился, демонстрируя мокрые кончики распущенных волос. Лента, которой мужчина подвязывал косу, была повязана на запястье на манер подарочного банта. Он был без камзола, в одной рубашке, да и та расстегнутая едва не на половину, не могла защитить его от ветра и сырости. Впрочем, айсар Кирстейн вряд ли допускал шанс простыть.

— Простите, что помещала. — Я сделала шаг в сторону входа. — Я уже ухожу.

— Не стоит. — В три шага он оказался рядом и положил руку на дверь, отсекая возможность открыть ее или хотя бы попытаться сдвинуть. — Я не прощу себе, если из-за меня вы лишитесь красоты этой ночи.

Я едва слышно фыркнула: вся красота и очарование природы не могли компенсировать присутствие рядом ксиерца. Ведь как можно наслаждаться чем-то, когда единственная мысль в голове о нем, учебнике этикета и конспекта по взаимоотношениям, пасовавшим при встрече с айсаром Кирстейном.

— Благодарю, но я успела ею насладиться.

— За пять минут? — Губы мужчины изогнулись в ехидной усмешке. — Я видел, когда вы пришли. Но решил не отказывать себе в удовольствии немного полюбоваться.

Я медленно, с усилием выдохнула и постаралась как могла равнодушнее сказать:

— Это очередной эксперимент? Что я должна сделать, чтобы уйти спать?

— И ты сделаешь все, о чем бы я не попросил? — мгновенно перешел на ты ксиерец. Изменился и тон с интонациям. Голос стал тише, интимнее, слова проговаривались медленнее, как будто смакуясь.

— Нет, но я буду знать ваши условия, — хрипло ответила и отступила назад, упираясь в бортик. А ведь айсар не поддался вперед даже на полшажка.

— Они все те же, — наслаждаясь ситуацией, иначе не скажешь, ответил ксиерец и напомнил: — Хочу поцелуй прекрасной дамы. Моему брату ты его подарила, а мне отказываешь раз за разом. Знаешь, как обидно?

— Не знаю, — шепотом откликнулась, непроизвольно передергивая плечами. У бортика было холоднее, чем под козырьком. И стекала по козырьку вода, не желая миновать меня своим вниманием. Капли падали вниз, монотонно стучали по плечам и текли ниже. Горячий душ из варианта перерастал в необходимость.

— Жестокая девочка. — Мне погрозили пальцем и, ухватив за запястье, потянули на себя. Вода перестала течь за шиворот. — Меня не жалеешь — так пожалей хоть себя. Не самое приятное в мире дело целоваться с простуженной человечкой, которая мстит всему миру, распыляя вокруг себя вирусы.

— А разве ксиерцы болеют? — Удивление мое было настолько искренним, что айсар рассмеялся и покачал головой.

— Болеют, — шепотом, на ушко, поведали мне. — Температура тела снижается, реакции замедляются, мы впадаем в спячку и начинаем линять. Все чешется, постоянно хочется тепла и меда. Прислуга сбивается ног и проклинает ту заразу, из-за которой заболел господин.

Наверное, я побледнела, представив, что со мной сделает женская половина кураторов, если их непосредственное начальство заболеет и раскапризничается.

— Не бойся, я здоров. Чувствуешь, какой теплый?

И, пользуясь моим замешательством, он бесцеремонно положил мою руку себе на грудь.

Он действительно был теплым. Не горячим и обжигающим, не пронизывающе холодным, а просто теплым и уютным. Очень притягательным в разыгравшемся ветре.

Пользуясь тем, что ксиерец не удерживал мою руку, я ее убрала. С сожалением, болезненно, но непреклонно. Не нужно мне чужое тепло вкупе с притягательностью ауры. Нельзя долго касаться ксиерцев и не подпасть под их очарование. Идеально было бы и вовсе не иметь физических контактов, но иногда этикет обязывал и появился допустимый минимум — от тридцати секунд до минуты. В противном случае полномочия передавались заместителю и дальше по цепочке, пока есть альтернативные варианты.

— Я рада, что вашим друзьям не придется о вас беспокоиться.

— Они тоже, — хохотнул ксиерец.

Я попыталась обойти его, но мужчина шагнул в ту же сторону, вновь оказываясь передо мной. Наверное, стоило бы разозлиться, что-то предпринять, но мне не хотелось спорить. Вместо этого я улыбнулась и остановилась, выжидающе глядя на своего оппонента. Реакция не заставила себя ждать:

— И даже не попытаешься пройти? — лукаво поинтересовался мужчина.

— Нет, — покачала головой, сложила руки на руки, пытаясь немного согреться. — Но очень скоро я замерзну, и вам станет стыдно.

— Жаль.

То ли ксиерец сожалел о хрупкости и холодонестойкости человеческого тела, то ли его одолевали другие безрадостные мысли, но он не стал продолжать. Сбежал вниз по ступенькам, обернулся, демонстрируя мне выгодный ракурс, и, спрятав руки в карманы, скрылся из виду.

— И что это было? — спросила я темноту вокруг. Она закономерно промолчала, но надолго ее терпения не хватило.

— Мяу! — оглушительное, пронесшееся эхом, призывное восклицание разрушило все мои планы по отходу в общежитие.

Щуря большие зеленые, аккуратно переставляя лапы, по ступенькам поднимался небольшой кот. Рыжий и едва ли породистый. С парочкой репьев в шкурке и неприязнью во взгляде. Он по дуге обошел то место, где недавно стоял ксиерец, и замер у закрытой двери.

— Хочешь войти?

Кот прищурился, смерил меня оценивающим взглядом и медленно кивнул, как будто все понимал. Он вообще здорово напоминал человека, хотя и был обычным рыжим котом. Даже ухо сел чесать на пороге, по-царски, зная, что ему придержат дверь и защитят царственный зад от пинка инерции.

— И чей ты такой? — Ответа закономерно не последовало, зато кот отвлекся от личной гигиены и соизволил войти.

Огляделся в коридоре, безошибочно определил направление и повел меня к моей же комнате. И как это понимать? Последнее я проговорила себе под нос, но котик услышал и, кажется, понял. Фыркнул себе под нос, тряхнул головой, удивляясь человеческой глупости и, не тратя времени на споры, сел у моей двери. Сомнений в том, что войду я только с ним, не осталось.

— Надеюсь, блох у него нет...

Денис бесшумно спрыгнул с кровати, покидая наблюдательный пункт. Заселившись одним из первых, он выбрал комнату с наилучшим обзором. Его окно выходило прямо на крыльцо. Высота же не была помехой. Напротив, помогала сохранить форму. И он бы еще пару раз подтянулся, удерживаясь за небольшой округлый подоконник, но от обязанностей его пока не освободили, а значит, стоило для начала поработать на благо лорда-спикера и его сына.

Последний также находился в комнате. Сидел у стены, вытянув ноги и преграждая выход, и выжидающе смотрел на подчиненного. Денис его не раздражал. Единственный из всех нанимаемых отцов охранников, кому удалось заслужить одобрение будущего лорда. А всего-то и требовалось — не лезть в дела юноши и не докладывать отцу обо всем.

— Что там? — требовательно спросил Сэлдон, когда Денис спрыгнул на пол.

— Аня, — кратко ответил тот и добавил, видя, что собеседник хмурится: — Уже в порядке. Только притащила какую-то блохастую кошатину.

— Кошки? Здесь?

— Согласен, странно. По моим данным здешняя фауна отличается от земной, но это действительно был кот.

— Раздобудь пару волос, при первой же возможности отправишь домой. Пусть проверят животину.

— А Аню? — Денис не удержался от усмешки, хотя и понимал, что позволяет себе лишнего.

— Я. Не желаю. Чтобы. Отец. Что-то. О ней. Знал.

— Он знает, — все же решил внести ясность телохранитель. — Он знает обо всех людях из вашего окружения.

— Он не должен узнать ничего нового.

— Защищаете?

— Не хочу рисковать.

— Кем? Или чем?

— Еще не решил, — честно ответил Сэлдон и жестко усмехнулся.

Утро началось с радостной ноты. Радовался разомлевший котяра, который после продолжительного отдыха, обнаружил то, до чего не добрались его когти ночью. Он прыгнул на шкаф, уцепился за ручку и открыл кладезь полезных вещей. Мою одежду котяра проигнорировал, а вот пакет, в котором лежали не отмытые после джунглей Риентана ботинки, посчитал достойной причиной поупражняться.

С радостным воплем кошак выпустил когти в пакет, оценил сногсшибательную мелодию и, сбросив добычу на пол, принялся изучать малоизвестный, но набирающий популярность инструмент — полиэтиленовый пакет. Как не старались экологи — победить производство этих глянцевых монстров не смог ни один экобренд, зато всего один кот за пять минут упражнений заставил меня их возненавидеть.

— Хватит, — простонала я, не слишком рассчитывая на понимание. И правильно. Когда дело касалось собственных слабостей, кошак отказывался проявлять чудеса интеллекта. А у меня под рукой, как назло, не было ничего метательного и ненужного.

Отказаться от подушки не советовала тяжелая после трех часов сна голова, поступиться одеялом — маячившая на горизонте простуда, а матрас не подходил для метания по одной простой причине — на нем все еще лежала я сама.

— Мяу!

— Выгоню!

Кот фыркнул. Если уж за те три часа, что я билась с ним в тщетных попытках выставить хотя бы за дверь, удача не улыбнулась мне, то сейчас не следовало быть столь самонадеянной.

От необходимости решать, как поступить, меня избавила вибрация выданного браслета. Кажется, пора было вставать, одеваться и идти на первую планерку. Перспектива любоваться идеальной физиономией куратора, в то время как собственная просилась в руки опытному стилисту, была не слишком привлекательна. Пришлось принимать меры. Благо, опыт боев за душ имелся, а бегать наперегонки пришлось на короткие дистанции. Были бы длинные — не успела бы, а миновать полосу препятствий из двух лестниц и четырех сонных дев, решивших также привести себя в порядок, — дело трех минут. Как и заскочить в камеру очистки, закрыться и выдохнуть, ибо самый сложный бой дня был выигран с минимальными потерями. Но не возвращаться же за одной тапкой? Ее скорее всего уже робот-уборщик подобрал: сколько их сновало по всему зданию подсчету не подлежало.

Времени на полноценное приведение себя в порядок решительно не хватало. Но те десять минут, что у меня имелись, я постаралась использовать по максимуму: встала под душ, вытерлась, оделась, умылась, причесалась, зубы почистила. Забрала потеряшку, оставленную прямо под дверью, и порадовалась за ксиерцев. Их роботы пока были выше всяких похвал.

Куратор был уже на месте, но свет включить не соизволил. Матильда, первая вернувшаяся с водных процедур, вскрикнула, обнаружив ксиерца сидящим в кресле и пьющим темно-синюю жидкость. Блаженство, написанное у него на лице крупными буквами, вселяло надежду и на наше светлое будущее. Нашему прибытию он нисколько не удивился: даже бровью не повел, хотя обычно никто не ожидал от девушек пунктуальности.

Переглянувшись, мы отправились в угол. Обниматься с подушками и делиться утренними новостями. Как оказалось, жизнь на месте не стояла. И, пока я билась с котом, пытаясь отстоять территорию, Матильда изучала функционал браслета. Шепотом, чтобы куратор наверняка услышал, она перечисляла все уголки программного обеспечения, куда успела сунуть свой нос. Айсар Тайрин обреченно вздохнул и помянул Кики недобрым словом. Любознательность вверенных субъектов его не радовала.

Сильная половина группы подтянулась лишь спустя четверть часа. Сонная, лохматая, вселяющая опасения за свое душевное здравие. Даже Таарис отчаянно зевал и с недоумением только проснувшегося человека разглядывал свои разные носки. Мы с Мати сочувственно переглянулись, но от комментариев воздержались.

— Итак, раз уж вы все в сборе, давайте поговорим, — предложил ксиерец.