— Не совсем так, — возразил граф Шембри — в результате ошибки эти шлю..., куртизанки были заброшены не в расположение командования вражеской армии, а на участок где стояли лагерем болотные гоблины (болотные гоблины — твари двух метрового роста, обладающие могучим телосложением и толстой шкурой, их орда способна выдержать удар рыцарской конницы и прорвать любой пехотный строй).
— И что гоблины их ... использовали? — С удивлением спросил король.
— Использовали, — ответил граф, — Но не по прямому назначению, гоблины их просто съели. И поскольку у болотных гоблинов сильно стадное чувство они поделили куртизанок на всех.
— Какой кошмар! — Сокрушённо воскликнул король, — Но мы же победили в той битве!
— Да, ваше величество, когда на следующий день орда гоблинов пошла в атаку, их всех прошиб понос.
— И они бежали с поля боя, или просто отступили?
— Нет, ваше величество, гоблины на такую мелочь не обратили внимание. А вот наши элитные части Гаринийских пикинеров не выдержали. Сама атака болотных гоблинов страшна, мало кто может её выдержать. Но вид идущей в атаку орды, и при этом поносящей во все стороны жидким дерьмом, пикинеры не выдержали, они бежали, бросая щиты и пики.
— Но мы же победили!
— Да, ваше величество, гоблины гнали пикинеров тринадцать миль. Пикнеры бежали не столько от страха, сколько от зловония. Но тринадцать миль сплошного поноса настолько обессилили гоблинов, что они просто попадали. Наши доблестные пикинеры вернулись и перерезали валяющихся гоблинов. Но многих из наших воинов пришлось выносить с этого поля боя, они сомлели от зловония.
— Потерь ведь не было? Ни кто ж не погиб.
— Да, ваше величество, потерь не было. Если не считать съеденных щлю.., гм, куртизанок. А лишившееся своей главной ударной силы вражеское войско отступило из Илланской провинции, не принимая боя.
— Этот единичный случай, ваше величество, только подтверждает невозможность использовать магии на поле боя, — вмешался ректор Академии Магических Искусств, — Ведь даже куртизанки готовые ради нашей победы поработать по своей основной специальности, не желают быть съедены во славу вашего величества.
— И это очень прискорбно, такое падения нравов и угасание верноподаннических чувств — заметил король, поморщившись от лучей заходящего солнца ударивших сквозь окна зала ему прямо в лицо, — Что ж господа без четверти полдень, подошло время смотра войск. Прошу участников пройти на поле парадов.
Поздний вечер дня накануне описываемых событий. Мрачный огромный замок, казалось, своей массой придавил все окрестности. Его высокие шпили будто бы рвали низко идущие тёмные тучи. С черных туч, время от времени, срывались яркие молнии и били в шпили замка. В центральной башне мертвенным, бледным светом светилось окно. В комнате, положив ноги на стол, сидел Чёрный Колдун (сейчас бы сказали чёрный Властелин или гнусный Некромант), он был довольно молод, лицо его, можно сказать, даже миловидное, как это не странно, не несло следов страшных пороков и роковых страстей присущих его званию и должности. На столе стоял большой хрустальный колдовской шар, внутри шара страстно извивалась совершенно обнажённая фигура Лиссажу. Молодой Чёрный Колдун (дальше, для краткости будем его именовать просто — Колдун) с интересом за ней наблюдал. У стены в развратных позах стояли скелеты трёх обнажённых женщин. В дальнем углу стоял ещё один скелет, седобородого старца с крючковатым носом и злым выражением лица.
— Всё развлекаешься, — недовольным голосом проскрипел из угла скелет старца, — Нет бы, делом занялся, вон в Объединённом королевстве опять войска собирают, воевать ведь с тобой снова будут.
— А я им знамений предвещающих беду и сулящих неудачу накидал, должны испугаться, если голова есть.
— А если нет, если головы нет, так и не испугаются, да и отрубить нечего, хи-хи. И какие знамения ты им показал?
— Одно самое что ни на есть зловещее, — гордо сказал Колдун, — солнечное затмение. Когда-то князь Перемышльский не внял такому знамению и его военный поход на поломанов был крайне не удачен. Теперь при таком предупреждении не то, что полководец ни один рядовой воин с места не тронется. Ещё саранчу им на поля накликал, ну и ещё парочку, так, по мелочи.
— А проконтролировать? Погубят тебя твои безалаберность и разгильдяйство. Подумать только — моё наследие досталось худшему из моих учеников!
— Ну, как же худший, ведь я же тебя победил! Всё по правилам.
— Где ж по правилам! Ты победил меня хитростью и коварством!
— Ха! Если бы я бросил тебе вызов по твоим дурацким правилам, ты бы и меня зарезал, как до того полсотни своих бывших учеников.
Надо сказать, что у чёрных колдунов существовало правило — после окончания обучения ученик должен бросить вызов своему учителю. И если побеждал ученик, он занимал место учителя, естественно при этом убивая побеждённого. Если побеждал учитель, то он мог оставить жизнь ученику, выгоняя того "на вольные хлеба", но такое случалось редко — ведь ученик, набравшись опыта и сил, мог вернуться и бросить повторный вызов. Впрочем, старый колдун не оставлял шансов своим ученикам.
— Зачем ты брал этих бедняг в обучение? Ведь ни кто уже не хотел учиться. — Продолжил молодой Колдун, — меня ты тоже силой принудил изучать свое черное ремесло.
— Ты самый бездарный из всех, и победил меня хитростью и коварством! — Скрипучим голосом продолжал разоряться скелет, казалось ещё мгновение и он в запале начнёт брызгать слюной, — Учеников брать, это традиция, освящённая веками!
— Вот, дурацкие традиции, освящённые веками, тебя и подвели. Говорил я тебе, давай построим ватерклозет, как все цивилизованные люди. А ты "традиция, традиция, наши предки так ходили и мы так будем", сортир с дыркой в полу это не традиция а архаика и ретроградство. Вот и получил в задницу толовую шашку, соблюдая свои традиции. А знатно рвануло! Правда, потом пришлось потрудиться, что б собрать твой скелет.
— И долго ж ты в дерьме ковырялся, что б это всё устроить?
— Ну почему ковырялся? Зашёл перед тобой, бросил шашку в дырку, а потом слабенькое бытовое заклинание левитации, а ты ни чего и не почувствовал, пока она тебе в задницу не воткнулась. А ты — "самый бездарный ученик", а я гений!
Бывший и новый колдуны так перепирались с тех пор, как молодой поднял в виде скелета и подчинил своей воле старого. И эти перепалки явно доставляли удовольствие молодому, смакующему свой оригинальный способ устранения старого.
— Ладно, посмотрю завтра, что там и как. А сейчас я уже спать хочу. — Сказал Колдун, делая пас рукой, заставивший замолчать скелет в углу.
Не высокая грациозная девушка шла по улице восточной части города. Ближе к городской стене девушка повернула в узкий переулок. Не то что бы узкий, узким переулок был по сравнению с улицей. В славном городе Кумбери самые узкие переулки должны были быть такой ширины, чтоб свободно могли разъехаться два рыцаря в полном вооружении. Конечно, по славному городу Кумбери рыцари в полном вооружении не разъезжали, но и без вооружения и с оруженосцем, скачущим рядом, знатный рыцарь мог ехать, к примеру, в весёлый квартал к куртизанкам. А на встречу ему такой же знатный рыцарь из весёлого квартала. И тут возникает вопрос, кто должен уступить дорогу, если каждый считает более знатным себя. Ну не устраивать же им поединок, посреди улицы мешая проезду другим знатным рыцарям и простым горожанам. А так спокойно разъехались и даже поделились полезной информацией, о куртизанках.
Девушка быстро шла по переулку. Красивые деревянные, каменные и ажурные кованые заборы и заборчики чередовались с живыми изгородями из кустарника и подстриженных декоративных деревьев. Вокруг была такая красота, просто не подумаешь, что за всем этим скрываются дома терпимости, сомнительные заведения, а то и вовсе притоны. Внимание девушки привлекло шебуршание за живой изгородью впереди, и шум сзади. Её уши дёрнулись и насторожились, чутко отслеживая направления на подозрительные звуки. С правой стороны, на деревянном заборе, с тихим мявом вопросительно изогнула спину чёрная кошка.
— Я вижу и слышу, подруга, — тихо произнесла девушка не замедляя, но и не ускоряя шага. С хрустом и громким сопением сквозь живую изгородь проломились три мужика с бандитскими рожами, два шкафоподобных и один похожий на тумбочку, облезлую.
— Что надо, — спросила девушка, не замедляя шага.
— Поговорить, — сказала тумбочка, раскручивая над головой сеть.
— Шшшшух, — прошипела сеть, взлетая в воздух и падая на девушку.
— Сссшшшссс, — свистнули адаманитовые клинки, покидая ножны и разрезая сеть на шесть кусков. (Адаманит — легендарный металл демонов тверже, которого только алмаз, на самом же деле, адаманит куют гномы. Адаманит это сложный сплав на основе обеднённого урана, потому люди не носят и очень редко пользуются такими клинками. У гномов и эльфов порог чувствительности к радиации в разы выше, чем у людей, потому они могут использоать оружие из адаманита без вреда для себя ).
— Гех, — выдохну левый шкаф, опуская на голову девушки дубину.
— Чвак, — ответила его челюсть, встретившаяся с ногой девушки, которая красивым пируэтом ушла от разговора с дубиной шкафа.
— Хрусь, хрусь,— внесли свою лепту зубы в свернутой челюсти.
— Хрум, — ноги девушки, выходящей из сальто, встретились с бочкообразной грудью второго шкафа застывшего на мгновение с поднятой дубиной над головой.
— Вшшссс,— левый адаманитовый меч чиркнул по горлу набегающего сзади ещё одного шкафа.
— Чвык, — рукоятка правого адаманитового меча встретила лоб второго (если по общему счёту то пятого громилу) переулочного шкафа.
— Бум,— наконец ответил второй шкаф всем телом впечатываясь в деревянный забор.
— Тресь, тресь, тресь,— радостно поприветствовали его ломающиеся штакетины забора.
— ЫыЫыЫыЫы, — Завибрировал рёвом шкаф со свёрнутой челюстью, обнаружив не только свёрнутую челюсть, но и отсутствие в ней зубов, и начал снова подымать дубину, наверное, от горя.
— Чвык, — привычно в лоб повторила рукоятка меча.
— Бум, бум, бум, — проявили удивительное единодушие шкафы, падая на землю.
— Ииии,— включился мужик-тумбочка ещё ни чего не понявший (всё произошло за три быстрых хлопка в ладоши), но уже почувствовавший, что надо делать ноги. Он развернулся и взял с места такой старт, словно был автомобилем формулы один на призовых гонках. Но на третьем шаге его нога наступила на банановую кожуру, неизвестно откуда взявшуюся в переулке.
— Иях, бум, — ноги мужичка-тумбочки прощальным салютом взлетели выше головы, и он этой самой головой приложился о мостовую переулка.
— Мияау, — удовлетворённо поставила завершающую точку чёрная кошка.
— Ты права подруга, — сказала эльфийка, — И с этими поговорили, но ни чего нового они мне не сказали. И воняют как козлы, как можно с такими крайне не культурными собеседниками вести долгую светскую беседу. Пришлось по быстрому все вопросы утрясти. Спасибо за помощь подруга.
— Мяв, — вежливо ответила кошка и, задрав хвост, гордо удалилась, мягко ступая по верху забора.
Мрачный огромный замок в свете тусклого дня казался ещё мрачнее и огромней. В той же комнате, а вернее рабочем кабинете Колдуна казалось, ни чего не изменилось. Также стояли на своих местах и в тех же позах скелеты, так же кабинет заливал мертвенный, бледный свет люминесцентной лампы.
— Надо бы лампу поменять, а то достала уже как старый колдун, — пробурчал вошедший в кабинет Колдун, — А может тебя вместо лампы повесить.
Он бросил хмурый взгляд в угол, где безмолвно стоял скелет старца. Колдун подошёл к столу, сел в кресло и постучал по магическому шару. Внутри шара пошли молочно-белые разводы, и что-то зашипело. Колдун недоумённо посмотрел на шар и постучал ещё раз. Ничего не изменилось. Сделав пас рукой, он оживил стоящий в углу скелет.
— Хе, хе, разрядился, заряжать надо,— злорадно проскрипел скелет.
— Сам знаю, — поморщившись, сказал Колдун.
— Жертва нужна, младенец, но лучше невинная девушка, — снова проскрипел скелет.
Колдун нажал кнопку, расположенную на углу стола, что-то где-то зазвенело. Подождав секунд десять, он начал резко и часто нажимать на кнопку. Потерзав кнопку пару минут, Колдун раздражённо и громко закричал:
— Арчибальд, скотина, ты, что не слышишь?
— Я здесь ваша милость, — в открывшуюся дверь вошёл слуга викторианской внешности.
— Ты, скотина, что не слышал звонка и не видел горящей сигнальной лампочки?
— Видел, ваша милость.
— Так чего же ты ждал! — ещё громче и раздражённее закричал Колдун.
— Когда вы меня позовёте, ваша милость, я отвечаю на зов только вашей милости и больше ни на чей.
— Ну, как тут внедрять достижения цивилизации, кругом одни дураки и ретрограды. — горестно вздохнул Колдун, — Что там у нас с невинными девушками, остались ещё?
— Ни как нет, — по военному вытянулся слуга, — последнюю невинную девушку вы, ваша милость, вчера винной сделали.
— Это как? — удивился Колдун.
— Напоили, ваша милость, а потом того. А после того как вы её того, вы, ваша милость, снова с ней пили, и как-то не прилично совсем пили, на брудуру... нет, на бредыро...
— На брудершафт, дурак! И что она сейчас?
— Лежит в комнате, где вы, ваша милость, пили, за голову держится и стонет, что чем так пить лучше бы её в жертву принесли. Так нести, ваша милость, будем в жертву приносить?
— Я сейчас тебя в жертву принесу!
— Как будет угодно вашей милости, а кому вы, ваша милость, будете приносить меня в жертву? Для какого демона готовить ритуал? — Невозмутимо осведомился слуга.
— Себе в жертву принесу, идиот! А что? Это мысль! Я буду первый Черный Колдун, который сам себе жертвы приносит. Это свежо, оригинально..., но пошло — вздохнул Колдун, — Сам себе, это ж надо ..., да пить надо меньше. Ладно, иди, и приготовь мне чего ни будь холодного и кислого. Рассолу из погреба принеси!
Слуга неторопливо, с достоинством удалился, да именно удалился, а не ушёл.
Колдун немного посидел в кресле, потом открыл дверцу на тумбочке стола и стал там копаться, бормоча:
— Младенцев в жертву — жалко, а невинных девушек, да и винных тоже, нет, они для другого предназначены. Он достал два провода оканчивающиеся штекерами и воткнул их в разъёмы в основании хрустального шара, после чего начал осторожно вращать верньера настройки, расположенные там же в основании шара. По шару пошли цветные полосы, после чего появилось изображение. Колдун, вглядываясь в шар, увидел поле парадов возле королевского замка, войска, построенные для смотра-парада.
— Ё... моё, — поражённо прошептал Колдун. Его удивили не войска, и даже не их количество. Он заворожено смотрел на картинку, показываемую ему шаром. Там над полем ярко светило солнце, другое солнце всходило, как ему и положено, на востоке, третье солнце заходило на западе, и ещё одно как-то слегка шатаясь, ползло по небу вдоль горизонта, почему-то с запада на восток.
