Храм Пустоты (ворм)

— Ты всегда хотел быть героем, не так ли? — Сара смотрела на него даже с каким-то сочувствием. — Единственный ребенок в семье, начисто лишенный кейповских сил. Тебе хотелось изменить ситуацию, кого-то спасти и кому-то помочь. Ты учился целыми днями, закончив школу на три года раньше, чем нужно, поступил в Колумбийский университет без экзаменов, демонстративно отказавшись от стипендии. Ты так старался быть полезным... Мне жаль, но все это было зря. Ты не смог спасти своих родителей. Не смог сделать хоть что-то полезное, когда в твой город пришли Зубы и стали убивать твоих людей. Не смог никого защитить и сейчас. — каждое слово вколачивалось в его мозг, словно раскаленный гвоздь. — Ты проиграл, Матиас. А сейчас ты умрешь.

Девушка грустно улыбнулась, и медленно, мягко утопила спусковой крючок.

С грохотом выстрела в его затылок словно бы всадили иглу, и он услышал хруст. В следующий миг его мир разлетелся на куски.

* * *

Огромные создания заполнили собой всё его восприятие. Две чудовищные сущности двигались по спирали мимо бесчисленных звездных систем, квазаров и черных дыр. Проходя сквозь гравитационные волны, они высасывали звезды, переваривали всякое излучение, приближавшееся к ним. Он не мог понять, с чего решил, что это — два разных существа, ведь когда каждое из них одновременно существовало во множестве параллельных пространств. Бесчисленные отражения двигались синхронно, оставаясь при этом в одной и той же точке. Оба создания сворачивались, разворачивались и перемещалось, не становясь при этом ни больше, ни меньше. Каждая из этих двух сущностей одновременно была миллионом собственных отражений, дополняющих друг друга, помогающих друг другу двигаться. Они игнорировали даже физические законы, ограничивающие скорость света, и двигались всё быстрее с каждым мгновением. Они напоминали черные дыры, ведь все, что попадало за их горизонт событий, навсегда оставалось внутри.

На Землю, на которую посыпались осколки.

Матиас выдохнул, выныривая из полусна. Обломки воспоминаний кружились в голове, становясь все тоньше, и отказываясь складываться в цельную картину. Так, как при пробуждении уходит сон. Выдохнув, он попытался встать, и прижал руку к саднящей голове — на ладони остались алые капли и белая крошка.

Пуля угодила едва-ли на два миллиметра выше его головы, содрав кожу и ударив по затылку бетонной крошкой. Было тяжело думать, мозг отказывался работать, губы, которые он незаметно для себя изжевал до крови, отчаянно саднили. Ему было плохо — так, как никогда раньше.

Наконец, он смог встать и открыть глаза.

В паре шагов от него лежал Николас. В его левом виске была аккуратная дырочка, а когда-то светлый пол был залит небольшой лужей красной жидкости. Его глаза смотрели с каким-то недоумением и обидой, но без страха. Почему-то Матиас ничуть этому не удивился.

Наверное, он просто перегрузил свою способность удивляться.

— Событие-триггер нельзя просчитать. — он услышал тихий голос. — И он на пару мгновений делает кейпов вокруг беззащитными.

Сара сидела на полу, пусто смотря на пистолет в своих руках. Она не поднимала глаз, и выглядела смертельно уставшей. Можно понять — она не спала уже вторые сутки.

К тому же, она только что убила человека. Скорее всего — в первый раз в своей жизни.

— Ты была в этом уверена? — все-таки спросил он.

Девушка вздохнула.

— Вспомнила свой опыт. — голос девушки был мертвым. Глаз она не поднимала.

Матиас вздохнул. Его голова шла кругом. Слишком много всего произошло за эти сорок восемь часов. Он окончательно запутался, и просто не понимал, что должен чувствовать. Благодарность? Она спасла ему жизнь. Злость? Она убила его брата. Ненависть? Она довела его до триггера. Уважение? Она смогла исправить ситуацию там, где он облажался.

— Сара... — он замер. Что он должен сказать? 'Не делай так больше'? Он потребует невозможного. 'Не делай так больше, кроме критических случаев? " Так вряд ли она станет. Это... — Пойдем отсюда?

Матиас опустил руку, закрыв Николасу глаза. 'Похорон не будет' — и правда, их не будет. Вытаскивать тело капитана полиции в морг это не тот жест, который кто-то оценит. К тому же, у него банально нет на это времени. Если смерть Николаса и должна чему-то послужить, то Матиасу стоит поторопиться. Его рука скользнула во внутренний карман заляпанной кровью куртки мужчины, доставая из него небольшой футляр. Разумеется, он носил пятый виал с собой — какое место может быть безопаснее, чем за пазухой прекога?

Он вздохнул. Николас... когда все изменилось? Когда его двоюродный брат по отцу, так отчаянно старавшийся держаться подальше от Андерсов, стал кейпом? В какой момент его амбиции стали соответствовать обретенным возможностям? Когда он вступил в Элиту, когда вступил на путь, который так отчаянно не хотел заканчивать? В какой момент его сила убила его?

Чтобы реализовать весь потенциал Пути, его обладатель должен быть социопатом без связей и дорогих людей. Он должен быть готов идти в потемках, жертвовать ради поставленной цели все большим и большим, и быть готовым в любой момент потерять на пути все, что имеет и все, что ему дорого.

Николас не был к этому готов. Он не знал, какую из организаций выберет Гайер для популяции, и не мог на это повлиять, чтобы не сорвать начатый путь. Он не знал, к чему приведет выданное ему досье, и оказался не готов к тому, что ему придется убить своими руками младшего брата. Все шло к конфронтации, и в конечном счете Матиас смог выжить в ней только потому, что сам Николас отказался в ней побеждать. Кто-то другой на его месте давно бы уже правил Нью-Йорком, переступив через пару тысяч трупов в процессе.

Наверное, твоя сила и вправду никогда не решит твоих проблем, как сказал однажды Крестоносец.

Виал с тихим щелчком занял свое место в черном кейсе, и синяя вспышка унесла их обратно. Чип тихо щелкнул, и отключился — больше он никого уже не перенесет. Матиас тихо выдохнул, и заставил себя встать. Виалы нужно было вернуть Элите. Это то единственное, что он мог сделать.

О том, что будет потом, он подумает позже.

2.0

30 декабря 2009 года

Мэдисон, штат Висконсин

Симург напала, как всегда, внезапно. Смела комплексы активной обороны, выбила редких масок, находившихся в городе. Воздушная волна превратила даунтаун Мэдисона в руины еще до того, как из порталов подтянулись первые союзные маски. Не было эвакуации, только судорожный бег ошалевших от страха людей к приготовленным загодя убежищам. Бег наперегонки с судьбой куда худшей, чем просто смерть. Впрочем, смерти тоже было достаточно.

Симург отогнали, как отгоняли всегда — но город остался в руинах. Впрочем, это было только началом работы. Судорожное возведение карантинной зоны, расширенное перемирие между масками, волонтеры, бесконечные протоколы проверок. Мотки колючей проволоки, натянутой между столбами, охранные кордоны разрезанные редкими контрольно-пропускными пунктами. Увешанные пулеметами и тяжелым оружием отряды СКП на броневиках, караваны грузовых машин, ввозящих в город припасы и медикаменты, добровольно разворачиваемые госпитали. И усталость — накатывающая волнами, пожирающая все мысли, словно пламя сухой хворост. Усталость и головная боль.

Этот офис собирали впопыхах, из того что было под рукой — наскоро переоборудовав под приемную бухгалтерию. Саре он больше напоминал пыточную. Об этом кричало все — от стен, окрашенных в белесый цвет и неудобной мебели, врезающейся в тело при малейшем движении, до ярчайшего ламп дневного света, будто пытающихся выжечь посетителям сетчатку. Кондиционер отказывался греть, и стальные ручки стульев липли к рукам несмотря на перчатки. К счастью, у Сары была теплая кружка с кофе, от которой поднимался вверх теплый пар. У сидящей перед ней девушки в наручниках не было и этого. Сколько таких уже прошло через этот кабинет? Кто-то уходил на проверку к умникам следующей инстанции, кто-то обратно в карантинную зону, причем уже навсегда. Двое или трое умерли прямо в кресле, не выдержав стресса и обнажив свою сущность. Сначала их лица плыли, словно воск, искаженные чудовищной мукой. Зрачки резко увеличивались в размере, закрывая радужку, а изо рта шла пена, смешанная со слюной.

Это назвали 'эмотивная судорога'. Если бомба Симург встречается с непреодолимым противоречием в эмоциях, которое проще всего вызвать стрессовым состоянием — ее корежит, она меняется в лице, кривится, выпучивает глаза. Из ее горла рвутся хриплые стоны. Ее колотит, она рвет оковы — точнее, рвала бы, если бы в этот момент автоматически сработавшие пулеметы не превращали ее в кучу чадящий, горелой плоти.

Не то, чтобы Саре было их из-за этого жаль — такие глупые чувства перегорели еще на второй день работы. Просто парой мин стало меньше.

— Я — инспектор-дознаватель первой инстанции, — представилась она. — Вы знаете, почему я здесь?

У нее не было ни времени, ни желания придумывать себе супергеройское имя, так что пришлось обойтись подобной заменой. После нападения Симург СКП потребовался каждый умник, хоть как-то способный к анализу, так что ее выдернули буквально с утренней пробежки, наплевав на тайну личности, и предлагая золотой контракт за двухнедельную работу первой инстанцией. Наверное, она бы отказалась, будь условия хоть чуть-чуть хуже.

Или если бы Матиас, которого в бой не пустили, смотрел чуть менее жалобно.

Подходящего костюма на складе СКП тоже не нашлось, так что ее лицо было просто ради приличия закрыто дешевой пластиковой маской, а тело — облегченным обмундированием оперативника. Не то, чтобы это играло какую-то роль — здесь и сейчас всем было глубоко плевать на такие формальности.

— Нет, — ответила девочка, но тут же исправилась. — То есть, да... Не совсем.

Обезоруживающе и чуть-чуть виновато улыбнулась она. Девочка напоминала хрупкую детскую куклу — едва ли метр шестьдесят ростом, с длинными белыми волосами, правда, слипшимися и давно немытыми. Еще одна причина того, что ее отправили к ней — какой-то мужчина мог бы и повестись на симпатичное личико или отцовский инстинкт. Или просто — повестись.

— Допустим. — Сара вздохнула, и взяла со стола папку с личным делом этой девочки. Ее виски давно уже неприятно пульсировали, и прикасаться к силе не хотелось — слишком выматывающими оказались последние тро... несколько суток.

Пятнадцать лет, сирота — отец погиб в автомобильной аварии три года назад, мать заперта в Лондонской карантинной зоне. Есть младший брат восьми лет. На момент нападения находилась в убежище #5, которое было почти не задето боевыми действиями — по этой причине и оказалась в ее кабинете. Средние оценки в школе, не привлекалась к уголовной ответственности, взяла мелкий приз в городском соревновании по плаванью. Характеристики от преподавателей, от тренера... нет времени читать.

— Эмили Шарп. — внимательно смотря за игрой лицевых мышц, сказала Сара. — Когда вы родились?

Девочка задумалась, изображая умственную деятельность.

— Не помню... — наконец, решилась она. — Я не праздную свои дни рождения.

Отец объекта погиб второго ноября

Сара вздохнула. Ей отчаянно не хотелось этого говорить.

— В таком случае напомню — ваш день рождения послезавтра. И еще. — жестко посмотрела на нее Сара. — Вы вполне можете отметить его, равно как и все последующие, здесь, если я посчитаю это нужным.

Эмили только пожала плечами, показав, что ей абсолютно все равно, где и как проводить дни рождения. Сара подумала над тем, чтобы надавить сильнее, но все-таки решила пойти дальше.

— Где вы находились двенадцатого августа две тысячи третьего года? — Сара слегка подалась вперед, не давая девочке отвести взгляд. Та выдохнула.

— Не знаю. — она выглядела настолько невинно, что Сара, наверное, даже поверила бы в это, если бы не микромимика, буквально кричащая 'Я врунишка! Я сейчас тебе такого нагорожу!'.

— 'Не помню. Не знаю', — ровно, но в тоже время с явной издевкой произнесла Сара. — Напомню — вы находились в центральной больнице города Лондона, в котором во второй раз в истории появилась Симург. Там же осталась ваша мать, Корнелия Шарп. Вы помните свою мать?

Сара с трудом представляла, как молодую семью, уехавшую на свадебный тур по европе, вообще выпустили из карантинной зоны. Впрочем, мать там так и осталась, а остальные получили отметку Симург в документы, после которых тур пришлось закончить — ни в одну страну их бы больше не пустили. Вышвырнули бы и из Штатов, если бы они не были гражданами. Скорее удивительно было, что их не оставили там же. Впрочем, это был всего второй раз, и в настолько населенном мегаполисе были неизбежны некоторые отступления от правил, которые тогда только писались.

— Я не помню даже ее лица. — девочка ответила на удивление честно.

Сара присмотрелась.

— Вам было шесть лет. — она задумалась. — Что, не видели даже на фотографии?

Эмили покачала головой.

— Отец уничтожил все фото. — голос девочки был хорошим. Грустным, усталым и немного злым.

Сара кивнула, и решила перейти чуть-чуть ближе к делу.

— Вы уже проходили процедуру карантинной проверки? — вопрос был риторическим, но было интересно проверить девочку на сообразительность.

Эмили кивнула.

— Да. — она покачала головой. — Но я предпочту ознакомиться с правилами ее проведения.

Сара улыбнулась. Умный ребенок. Откажись она от ознакомления, получила бы крупный минус в личное дело.

— Я буду задавать вам вопросы, целью которых является изучение вашего эмоционального отклика. Вы должны отвечать предельно быстро и четко, в случае вопроса с несколькими ответами — выбирать из предложенных самый близкий к реальному. — скучно сказал она записывающей аппаратуре. — Процедура тестирования — стандартная. Протокол — стандартный, ограничения по протоколу 'С-8'. Вопросы из списка... — она немного поколебалась. — Ноль-шесть.