Храм Пустоты (ворм)

Не то, чтобы это было необходимо — вряд ли кто-то станет проверять записи, но соблюдение формальностей успокаивало. С-8 — воздействие на мозг парасилой высшей категории опасности. Список ноль-шесть — вопросы, подобранные специально для подозреваемых, проверяемых после травматических событий. Стоило дать девочке шанс.

— Подписав этот документ, вы даете согласие на проведение психологического тестирования на предмет последствий воздействия губителя Симург. Отказ или прерывание тестирования, произведенный словами или действием, в процессе прохождения проверки расценивается как проявление зомбирования. — Сара прищурилась, отслеживая мельчайшие изменения в мимике девочки — За которым последует мгновенная утилизация.

Сара повторяла стандартное предупреждение, не отрывая взгляда от глаз Эмили. Та даже не дернулась — узнавала о карантинных процедурах до атаки, была заинтересована в своем неслучившемся прошлом.

Все так, девочка, все так. Бомбы Симург — не люди, их не убивают, а утилизируют. А этот спаренный пулемет, облепленный датчиками движения, свисает над головой Сары совсем не просто так, как и оцепление из кейпов в коридоре и на выходе. Попытка выйти из карантина — всегда игра в русскую рулетку, которая легко может закончиться смертью.

— Хорошо. — Эмили почти спокойно кивнула, и угловато расписалась в бланке согласия.

Сара кивнула, спрятала бумагу в стол, и улыбнулась. Она всегда улыбалась, когда нервничала — не в последнюю очередь потому, что это нервировало окружающих.

— Отвечайте сразу, не раздумывая. — Сара сделала вид, будто вспоминает вопросы — и дождавшись, когда Эмили выдохнет, спросила. — Молодой парень собрался покончить жизнь самоубийством, прыгнув с моста. В этот момент вы проходите мимо и видите его. Ваша реакция?

Эмили задумалась. На пару секунд, не больше — но...определилась с первыми двумя словами, пытается соотнести свой выбор с таким, который понравится ей. Боится остаться в карантинной зоне... отрицательно, не боится, опасается. Пытается установить связь вопроса со своей ситуацией.

— Я... пройду мимо. — Эмили сглотнула, смотря Саре в глаза. — Это не мое дело.

Сара холодно улыбнулась, без слов давая почувствовать свое презрение. Вопрос был не важен — зато эмоциональный отклик вышел замечательный.

— Дальше. На ваших глазах подростки поймали и истязают кошку, живьем поджаривая ее на огне. Животное истошно воет. Ваши действия?

Сжала пальцами подлокотники. Неприятный вопрос, страх, неприятие — воспоминание из прошлого. Сирота, видела насилие

— Я... — девочка сглотнула. — Меня не волнуют поступки людей, которые не имеют ко мне непосредственного отношения.

'А еще ты просто боишься, что тебя изобьют' — почти ответила Сара. Впрочем, ответ был получен, и реакция оказалась достаточно характерной для такого прошлого.

— Вы попали в банду. Там вы терпите лишения, унижения от старших членов. Вам предлагают выбор — работать наркокурьером или шлюхой. Ваш выбор?

А вот теперь реакция была, и еще какая. Сара удовлетворенно кивнула себе, она правильно нащупала нужную ниточку. Эмили сжалась в кресле, и поджала бы под себя ноги, если бы они не были пристегнуты к стулу.

— Я... — она сглотнула. — Я обязательно должна выбрать из этих опций?

Признаться честно, Сара не сразу поняла, что это был не ответ — все-таки четвертые сутки конвейерных проверок и глубокая ночь делали свое дело. К тому же эмоциональный отклик определенно был, какие-то реакции — тоже, но что-то шло не так. Как минимум то, что дура нарушила правила.

— Первое нарушение процедуры. — жестко сказала Сара. — Еще два, и мне придется отдать приказ на вашу утилизацию.

Эмили испуганно дернулась, громыхнув наручниками.

— Курьером! — почти выкрикнула она. — Я... курьером.

Сара кивнула. Здоровый эгоизм.

— Вы узнаете, что скоро умрете. Смерть, могила, разложение, черви... Это случится совсем скоро. Выберите слово, которое лучше всего характеризует вашу реакцию: страх, отвращение, паника, депрессия.

Девочка странно посмотрела на нее, открыла рот — и замерла на половине. Ее лицо застыло, словно остывший воскПредложенный ассоциативный ряд не подходит

— Ничего из этого. — она все-таки ответила, заставляя себя выплевывать слова.

— Это не ответ. Второе нарушение процедуры. — сказала она. — Еще одно, и...

Эмили выдохнула.

— Но я не могу выбрать среди этих чувств. — резко, с оттенком паники выкрикнула девочка. — Мне нужно позаботиться об Эндрю!

Младший брат, сирота, находится в том же приюте. Находился в убежище #3, не смог пройти проверку на контроль.

— Я приказала выбрать лучшее из предложенных. — решила все-таки додавить Сара.

Голубые глаза с ненавистью изучали ее, а Сара только холодно улыбалась в ответ. Ненависть — это хорошо. Больше шансов, что она сорвется в совершенно человеческую истерику, обеспечив себе выходной билет.

— Тогда — страх. — почти выплюнула ей в лицо девочка.

Сара кивнула.

— Принято. Контрольная серия вопросов пройдена. — она подняла верхний листок из рекомендаций, оторвав ногтем склейку. Случайно выбранный финальный тест оказался довольно очевидным. — Поздравляю с прохождением проверки. С вероятностью в девяносто три процента я могу гарантировать то, что вы не подверглись воздействию Симург.

Причем во второй раз, пусть и с перерывом в шесть лет. Сара даже не знала, запредельная ли это везучесть или такое же невезение. А еще ей было интересно, поставят ли девочке двойной штамп Симург в паспорт, или просто обновят дату.

— Я... — Эмили резко выдохнула, обмякнув в кресле. — Я... мой брат, Эндрю Шарп, вы знаете, что с ним? Нас забирали из одного пункта.

Сара растянула губы в улыбке — вот он, самый главный момент теста, рядом с которым все предыдущие этапы были максимум подготовкой. Бомбы Симург обнаруживались только в ситуации крайнего стресса, реагируя на него псевдо-эпилепсией пополам с кататоническим ступором — если не срывались раньше. И ее работа в карантине, по сути, заключалась в том, чтобы доводить людей до нервного срыва, а там уже или отдавать труп парням из охраны, или передавать умнику-проверяющему следующей инстанции.

— Знаю. — Сара мягко улыбнулась, специально давая надежду — даже слегка расслабившись, показывая, что все вопросы были только и исключительно профессиональным долгом, а на самом деле она просто приятная девушка старше той всего на пару лет. — Убежище номер три оказалось разгерметизировано во время битвы. Ваш брат не смог пройти тестирование.

Эмили дернулась, звякнув наручниками, и попыталась что-то сказать, но не смогла — подавилась собственными словами. В глазах блеснули слезы.

— Эндр... — она выдохнула. — Как... но... он в порядке? Я могу остаться тут?

Сара почти не поверила своим ушам. Остаться в карантинной зоне? Это... редко. Очень редко. Девушка вздохнула, почти ненавидя себя. Такую искреннюю самоотверженность не хотелось ломать, но... она не может выпустить за кордон бомбу Симург.

— Он не в порядке. — Сара вздохнула, позволяя части реальных эмоций показаться на лице. — Эндрю Шарп оказался бомбой Симург, оказал сопротивление при прохождении проверки, напал на меня и был утилизирован четыре часа назад.

Она услышала странный, крякающий звук. Эмили выдохнула, что-то прошептав, и сжалась в кресле. Ее взгляд рассеяно смотрел сквозь Сару, а пальцы до треска, до белизны сжимали железные подлокотники стула. Сара всматривалась в каждую открытую мышцу на теле девочки, анализируя язык тела и мимику — и не находила ничего, кроме адекватных симптомов нервного срыва. Давить дальше было некуда — Эмили Шарп повезло второй раз в жизни пережить нападение Симург без негативных последствий. Если, конечно, не принимать в расчет постепенную потерю всех родственников.

Вздохнув, Сара отправила сообщение ожидающей в коридоре паре оперативников. Они вошли внутрь, скользнув по ней такими же усталыми взглядами, и отцепили девочку от стула, впрочем, не сняв наручники. До выхода из кордона и снятия всех подозрений она остается предположительной бомбой Симург. Теперь ее отправят на промежуточный пункт, где она встанет в очередь к умнику второй инстанции, который в отличие от хорошо оплачиваемых волонтеров вроде нее работал на Протекторат не меньше пяти лет, и имел опыт хотя бы двух подобных операций. А после этого — на свободу, с огромным крылатым штампом в документах и проверками в местном офисе СКП шесть раз в год. Далеко не худшая судьба по сравнению с остальными жителями разрушенного города, который вскоре захватят банды.

Тех, кому повезло оказаться в наименее пострадавших убежищах, пустили сквозь умников первыми, и даже так среди них нашли около трех десятков бомб Симург. После того, как чрезвычайное положение будет снято, и большая часть умников разъедется по домам, шансы местных покинуть карантин станут исчезающе малы. Вряд ли Эмили еще хоть раз увидит своего младшего брата — даже если восьмилетний ребенок и сможет выжить в запертом городе. В любом случае, это уже совершенно не ее дело.

— Давайте следующего через четыре минуты. — сказала Сара в рацию, и встала с кресла, чтобы сделать себе еще чуть-чуть кофе.

Она не стала смотреть, сколько таких следующих стояло в очереди.

2.1.

Сара рассматривала повисшую на пальце линзу — голубоватую, блестящую, еще теплую — и ей было странно. Закончившийся день упорно не желал просто уйти, просто стать вчерашним. Ему не хватало какого-то последнего глотка, последнего выстрела, чтобы счастливо присоединиться к очереди уже убитых.

Она сидела на подоконнике, скользя по улице рассеянным взглядом. Вечерний туман усталой дымкой облеплял дома и дорожные замки, смешивался с мелкими каплями дождя и скользил по первым лужам — вчера сошел снег. Март вступал в свои права, меняя холод на свежесть, а снег на дождь.

В ее уши тихо лилась грустная фортепианная музыка, разложенная оркестровкой — у Сары не было абсолютного слуха, но сила раскладывала мелодию по нотам ничуть не хуже. Открытое окно холодило горячий лоб, а толстое одеяло и раскаленный процессор ноутбука не давали простудится.

'Интересно, как так получилось?'

Как она оказалась в этой квартире, за три месяца окончательно ставшей своей, как заключила три раздельных контракта с СКП, как закрыла в тюрьме родителей, как... Как она убила человека. Как приговорила к смерти еще полтора десятка.

'Жизнь — странная штука' — решила Сара. — 'И тем страннее, чем меньше от нее этого ждешь.'

Воспоминания немедленно потащили из памяти образы. Ее первая жертва.

Буднично мерцала такая пошлая и тусклая лампочка, на черных виалах с золотистым отблеском играл свет, а у ее ног еще подергивалось чье-то тело, и ее ногам было непозволительно тепло...

'Я не хочу дальше'.

Дальше было пресно и как-то обыденно. Было утро, начавшееся днем, был Матиас, со странной смесью эмоций прячущий взгляд, и была свобода — с деньгами на карточке и в кошельке, документами и квартирой. В тот день Матиас, не изменяя себе, унесся по делам еще рано утром, и вернулся только глубокой ночью. Она ни о чем не спрашивала — сила дала все ответы.

Да, войны между бандами не будет. Да, она может остаться. Да, он на нее не обижается и понимает, что его спасли.

Понимает, но все равно отводит взгляд.

— Все хорошо? — за спиной слышится уже совсем знакомый голос, и становится немного теплее.

Сара задумчиво оборачивается, подбивая одеяло под себя — Матиас садится рядом, мягко отбирая у нее компьютер. Заботливо проверяет лоб, кивает самому себе и тепло улыбается — она знает, что окажись тот чуть-чуть горячее, ей бы уже заварили белый чай.

Его не нужно об этом просить — и ему идет эта музыка. Тягучая, горьковатая смесь пианино со скрипкой.

— Думаю. — Сара вздохнула, слегка покачав головой. Ей не хотелось оборачиваться.

Матиас кивнул, и замолчал, наслаждаясь тихой музыкой. Ему нравился ее музыкальный вкус — на самом деле, ему все в ней нравилось, и это немного льстило. Достаточно, чтобы она не стала продолжать в голове неслучившийся диалог.

" — О чем? — О нас.'

Тишина накатывала волнами вперемежку с музыкой, тонула в молчании и редких уличных звуках. Солнце уходило за горизонт, тонуло в реке Гудзон, освещая последних прохожих. Завтрашний день наваливался одеялом, напоминая о себе цифрами в часах и мерцающим перед закрытыми глазами ежедневником.

Завтра...

Сара вздрогнула. Забытая линза стекла с ее пальца и упала на стол. Она поблескивала в свете лампы — яркая и колючая, а ей было холодно под халатом: холодно смотреть на нее, холодно вспоминать, холодно переживать тот самый первый раз, когда она осознала, что именно совершила.

Пулеметы стреляют быстро — очень быстро, и настолько легко, что даже не страшно. Не нужно нажимать на кнопку, хотя есть ручная панель, не нужно даже смотреть — автоматическая турель сработает сама, независимо от оператора. Уборщики, которые придут после этого, зальют пол хлоркой и унесут с собой забрызганный кровью стул. Это легко и просто. На это можно закрыть глаза.

Сложно — это говорить человеку, что он не прошел. Что в его поведении есть аномалии и задержки, что они могут быть простыми симптомами стрессового расстройства или психических болезней, но его все равно не выпустят, и скорее всего не выпустят уже никогда. Сложно — это держать на контроле шесть человек, и испытывать каждого шесть раз в год. Не делая себе скидок, ломая, словно в первый раз — и готовясь вернуть в карантин, если что-то выйдет за пределы нормы.

Завтра у нее снова пройдет аттестацию человек. Войдет в Храм, словно на личную Голгофу, смотря на нее со смесью ненависти, отчуждения и надежды. Она вынесет приговор — и получит еще пять тысяч долларов.

Сара вздохнула. Думать о пациенте, как о живых деньгах, не получалось.

— Я поговорил с матушкой Мэфью. — за ее спиной как всегда вовремя раздался голос. Матиас тонко чувствовал ее настроение. — Она очень тебе благодарна, и приглашает на воскресный чай.

'Тебе — и агентству' — так и осталось неозвученным. Сара покачала головой.

Храм Пустоты — ночная фантазия и случайная прихоть, небольшое детективное агентство из двух человек, получившее свое имя так же случайно, как и появилось само. Никакой государственной регистрации, никаких налогов и бухучета — это было их маленьким развлечением, и ничем кроме. У него не было рекламы, в интернете не было их контактов, но те, кому были нужны такие услуги, их легко находили.

Кайзер. Папа Легба. Матушка Мэфью. СКП. Еще пара человек, которым потребовалось кого-то найти или что-то узнать — агентство редко кому отказывала, и информация об их деятельности разносилась по узким кругам, словно волны. Умник и козырь — достаточно сильные, чтобы их пригласили помочь с последствиями атаки Симург. Достаточно умелые, чтобы правительство заключило пару типовых контрактов, которые вешало на всех подходящих умников.

— Мы пойдем? — местоимение обожгло горло.