— Ого! — Заинтересовался Акисамэ, скосив глаза на экран фотоаппарата, но тут же спохватился. — Не интересует! Попробуй толкнуть эти фотографии самому Кенчи. Он твой давний клиент.
— Ой, ну я таки вас умоляю! Мальчик же не самоубийца — понимает, что его вещи давно шмона... перлюстрирует Сигурэ-доно. А если Сароч... Сигурэ-доно найдет эти снимочки, то тут же покажет их Миу — пресловутая женская солидарность! И мы таки останемся без ученика!
— А что же раньше...?
— Так раньше это были фотографии самих Миу и Сигурэ... А это относится к разрешенным к проносу на территорию Редзинпаку материалам... Сейчас, конечно, ассортимент можно разнообразить за счет Реночки. Но тут ваш покорный слуга испытывает серьезную конкуренцию с рекламными агентствами — совсем задавили бедного китайца... Ну, и разное понимание такого термина, как "правообладатель".
— А-а-а-а... — Снова раздалось впереди. — Не подходи! Я не такой! Я не такой! У меня СПИД! Сифилис! И триппер!
— Ап-па?
— Фу! — Скривился Акисамэ. — Куда смотрит министерство здравоохранения! А мы, между прочим, налоги платим! В том числе и чтобы больных на улицах стало меньше!
+++
— Сын, я должен извиниться перед тобой!
Отец глубоко поклонился. Рююто торопливо согнулся в ответном поклоне, постаравшись, чтобы он был ниже, чем у отца.
— Прошу, не надо, отец!
— Я неправильно оценил ситуацию. — Продолжал Орочи Асамия. — Я сделал неверные выводы. Я позволил тебе участвовать в этом... балагане!
— Отец! Это нормальные соревнования, я получил неоценимый опыт, я перестал недооценивать Сирахаму Кенчи. Я благодарен тебе за это!
Оба, раскланиваясь друг с другом, наконец, устроились в глубоких креслах.
— Я смотрел запись, сынок! Это что-то невообразимое. Полное отсутствие техники. Во истину, поединок с бойцом, прошедшим Редзинпаку, превращается в балаган!
Рююто прокашлялся.
— Отец. Я принял решение. Если это необходимо, я готов отказаться от своих претензий на Фуриндзи Миу.
Орочи вздохнул:
— Увы, сын. Договоренности с Хаято-доно так легко не аннулируются. Мы НЕ МОЖЕМ отказаться от Фуриндзи Миу, не потеряв лицо сами, и не оскорбив отказом Хаято-доно. Ты понял, почему Драконы повели себя так?
— Да, отец. Они не возражают, если Фуриндзи Миу войдет в клан Рю вместе с Сирахамой.
— Молодец, сын. Значит, ты понимаешь, в чем была моя ошибка — я неправильно оценил их цели. Значит, ты не сделаешь такой ошибки в будущем.
— Как же теперь быть?
Орочи ответил не сразу. Он поднялся, открыл деревянный ящик, стоявший на краю стола, и достал сигару. Рююто затаил дыхание — отец крайне редко "баловался табачком". Только в исключительных случаях.
— Жизнь непредсказуема. По определению. — Щелкнула гильотинка. — Свадьба назначена на начало лета. Восемь месяцев. За это время может произойти все, что угодно. Если ничего не изменится, Сирахама пришлет тебе вызов в конце мая.
— А что может измениться?
Орочи старательно зажег сигару и окутался клубами ароматного дыма. Рююто с интересом потянул носом, "пробуя" запах дорогой сигары.
— Например, Фуриндзи и Сирахама могут поссориться, расстаться... Надоесть друг другу можно и за меньшее время.
— А он ее...?
— Фуриндзи-доно дал слово, сын! Если в этом мире и есть что-то нерушимое и вечное, так это слово Хаято-доно. Но если "он ее", то это будет нам огромным подарком — помолвка будет расторгнута не по нашей вине. И голова будет болеть у Хаято-доно. Но... Сын, я рекомендую тебе на будущее относиться к словам Хаято-доно, как к закону... Поверь, умные люди и гораздо выше нас по положению поступают именно так...
— А когда он пришлет вызов... — Рююто заколебался. — Мне... проиграть?
Орочи рассмеялся:
— Нет! В отличие от Драконов, мы не можем разбрасываться такими невестами, как Фуриндзи Миу! К тому же... она ведь тебе все-таки нравится?
Рююто промолчал. Он помнил, как Фуриндзи хлопотала над поверженным им Сирахамой. И то равнодушие, с которым она прошла мимо Рююто после этого. Этой женщине было глубоко безразлична сила, которую он ей демонстрировал, она ее интересовала только, как препятствие, могущее разлучить ее с Сирахамой.
Отец Рююто ошибся не только в прогнозировании реакции Драконов. И не значило ли это, что он ошибается и в остальном?
+++
Белый дракон: У меня ведется запись каждой передачи! У меня в бекапах записи годовой давности!
Дом-на-Холме: Дракон, мы ж с тобой взрослые люди — давай просто достанем и померяемся! Ты эту запись прогнал через "мьюзик-глобал-трак"? А я прогнал...
Наивная кавайка: Что-то вы заливаете! Новые композиции защищены от записи! Их даже обычным микрофоном, приставленным к колонкам, тяжело записать!
Дом-на-Холме: Кавайка, трэк 123456 не был защищен от записи. Не веришь, сходи на <ссылка>. Там кто-то ее в эм-пе-три выложил.
Наиваня кавайка: Спасибо, домик! Сейчас сбегаю! Чмоки!
Наиваня кавайка покинула чат.
Дом-на-Холме: Да не вопрос! Чмоки для реала побереги. Ты мне уже шестнадцать штук задолжала.
Белый дракон: Ты их считаешь, что ли?
Дом-на-Холме: ^_^
Белый дракон: Ну? Ты прогнал 1-6 через мгт? И? Кто исполнитель-то? Я бы не пожалел несколько монеток — диск купил бы...
Дом-на-Холме: Богатенький расточительный дракон, швыряющийся деньгами... А вот обломись, аристократик! Нет такой мелодии на мгт!
Белый дракон: Наверно, неправильно искал. Руки не оттуда растут на вашем холме. Ща сам найду. Но тебе, лысый холм, не скажу.
Белый дракон покинул чат.
Дом-на-Холме: Ню-ню...
+++
— Ке-е-енчи...
Из Сигурэ-сэнсея выйдет отличный будильник! На этот раз я остался лежать, и попытался "ощупать" окружающее пространство с закрытыми глазами.
— Ке-е-енчи...
— Я не сплю, Сигурэ-сэнсэй. Вы находитесь за спинкой кровати. Вы неодеты. Вы залезли через окно. Вы мылись шампунем с запахом фиалок. Вам очень идет запах фиалок, Сигурэ-сэнсэй!
— Тц! — Досадливое.
— Время тренировки, Сигурэ-сэнсэй?
Я поднялся со своей кровати в гостевом доме Редзинпаку и потянулся к штанам, которые, кстати, лежали совсем не там, где я их оставил... Во мраке комнаты я ориентировался хорошо... во всяком случае, отлично видел Сигурэ, стоявшую в голове кровати, в костюме Евы. Я зацепился взглядом за бедро... и дальше взглядом я управлять уже не мог — он сам прошелся по красивой линии бедра, измерил штангенциркулем тонкую талию, огладил плоский подтянутый живот, описал циркулем высокую полную грудь...
— Ой, Кенчи, будь со мной нежным! — Неожиданно плаксивым голосом пропищала Сигурэ, смущенно закрываясь руками, и уже обычным голосом добавила. — Куртку... можешь не одевать.
Она что-то достала из-за спины. Секунда. Другая. И вот она одета-раздета в свое обычное коротенькое ги с рисунком кленовых листьев.
Хорошо, что брюки я одеть все-таки успел ДО того, как стал ее рассматривать.
+++
Сигурэ привела меня на четвертый полигон.
Территория Редзинпаку — огромна. Только вдоль дороги — метров двести. А вглубь, от дороги — даже не знаю — там лес, в который углубляться категорически не рекомендуется. Но то пространство, что мною исхожено — двести-двести пятьдесят метров. Большая часть поместья Редзинпаку, та, что в двухстах метрах от дороги, отдана лесу, а остальное пространство занимают постройки и четыре тренировочных полигона.
Желающие могут посчитать, сколько стоит владение землей хотя бы такой площади в центре сверхперенаселенной Японии.
Четвертый полигон был стрелковым. Прямоугольник "сто на тридцать" был огорожен с трех сторон глухим высоким бетонным забором, а с одной стороны — бетонными плитами высотой четыре и шириной два метра, плотно установленных в шахматном порядке так, чтобы между ними мог протиснуться даже очень крупный и "габаритный" человек. Это был "вход".
Внутри полигона верхний слой земли был снят на полметра. Многочисленные траншеи и окопы одновременно являлись частью дренажной системы — заканчивались они трубами, которые, скорее всего, соединялись с системой городской канализации...
— Пистолетики... автоматики... — Бормотала Сигурэ, подходя к длинному столу-верстаку, возле которого уже стояла... Миу. — Автоматики... пистолетики...
— Доброе утро, Кенчи!
— Доброе, Миу!
На длинном столе было разложено десятка два различных пистолетов и несколько упаковок с патронами. Стрелковые очки, наушники, рулон с тряпками, два бокса с инструментами и несколько десятков составленных в стопочку пластиковых контейнеров — видимо, в них хранилось оружие до того, как было извлечено и выложено на стол.
— Что... это? — Спросила у меня Сигурэ, подходя к столу и касаясь пальчиками одного из пистолетов.
— Пистолет, Сигурэ-сэнсэй.
— Умный.... а это?
— Тоже пистолет, Сигурэ-сэнсэй.
— Слишком умный.
Грохнул выстрел, и я скрючился на земле от резкой боли в животе. Будто от Сакаки или Апачая ногой схлопотал.
— Сигурэ! Ты чего?! — Вскрикнула Миу и бросилась ко мне.
Сигурэ подняла ствол пистолета к губам и картинно сдула дымок из ствола.
— Что... это? — Спросила она прежним ровным тоном.
Я осторожно отстранил Миу и отнял руки от живота... Кровоподтек был знатный. Но крови не было. Резиновая пуля? Миу недоуменно переводила взгляд с меня на Сигурэ. Глаза обманутого котенка. В эмоциях — потрясение, неверие и обида.
Ствол пистолета, который все так же в плакатной позе держала Сигурэ, чуть опустился...
— Травматический пистолет. — Торопливо выпалил я. — Копия пистолета Макарова.
— Что... это? — Пальчики свободной руки мастерицы всяческого оружия нежно погладили ствол одного из пистолетов на столе.
"Травмат" был опущен вниз стволом... Я облегченно перевел дух.
— Вальтер. Тридцать восьмой.
— Это? — Указательный пальчик ласково прошелся по спусковой скобе другого пистолета.
— Глок. Семнадцатый. Странный какой-то...
— Потому что... тридцать четвертый. — Угрожающе пошевелила "травматом Сигурэ. — Это?
— Кольт... или Стар — отсюда не видно, Сигурэ-сэнсэй.
— Ближе... бандерлоги... ближе...
Я, еле разогнувшись, проковылял к столу... Миу закусила губу. В эмоциях девушки был полный раздрай! Ее-то зачем сюда притащили?! В пять утра! Без нее было нельзя этим издевательством заниматься?! Хотят ей комплекс вины привить?! Ну, так она изнутри и так себя ест почем зря! А ведь девчонка тут совершенно не причем!
— Это все-таки "Кольт", Сигурэ-сэнсэй. Одиннадцатого года.
— Это? — Мизинчик ласкал рукоятку следующего пистолета.
Я покрылся холодным потом — модель этого пистолета, очень похожего на "Глок", была мне неизвестна.
— Гло... Не знаю, Сигурэ-сэнсэй.
Если что — нырну под верстак. Потом — в огневую зону. Тут в десяти метрах начинается один из окопов. А бежать к "выходу" бессмысленно — очень уж Сигурэ для этого неудобно стоит.
Но мастерица оружия не разозлилась. И огорченной не выглядела. Будто так и надо, она покивала головой:
— Каракал Эф. Восемнадцать патронов "девять на девятнадцать". — Удивительно, но эту фразу Сигурэ произнесла без обычных своих запинок... — Няшка... да?
— Очень красивый пистолет, Сигурэ-сэнсэй. — Согласился я. Пистолет, действительно был красив. — Я бы еще украсил рукоятку какой-нибудь цветной вставкой... Под цвет вашего ги, Сигурэ-сэнсэй!
— Сменные... у меня есть... покажу... потом. — Грудь Сигурэ высоко вздымалась, глаза подозрительно блестели. — Оранжевые и желтенькие... Наедине. Прикладик... вставим... И штык... вставим... Тактический фонарик... и снаряжатель магазина... тоже вставим...
Сигурэ зажмурилась. Глубоко вздохнула... Успокоилась. Коснулась следующего пистолета. Уже смелее я помотал головой. И снова услышал связную речь:
— Грязев-Шипунов-восемнадцать. Девять-девятнадцать Парабеллум. Восемнадцать штучек... — Она ласково, как ребенку, улыбнулась пистолету и протянула загадочное. — Ма-а-альчик.
Я называл пистолеты или говорил о том, что они мне неизвестны, и выслушивал короткую емкую характеристику... почти всегда несущую оттенок чего-то настолько личного и интимного, что это заставляло нас с Миу краснеть или, наоборот, тихо давиться от смеха.
— А мы теперь... теперь ПОСТРЕЛЯЕМ.
Это было сказано Сигурэ таким тоном, что я подозрительно на нее покосился. Такое впечатление, что фразу произнес алкоголик, которому только что показали бутылку водки.
— Ой, мы же мишени не поставили, Сигурэ-сан! — Вспомнила успокоившаяся Миу.
— Вот... мишень... — Меня вытолкнули на стрельбище и добавили пинок пониже спины...
Потом грохнул выстрел, и что-то взвизгнуло у правого уха. Что-то протестующее закричала Миу. Я зайцем рванул к окопу.
— Хорошая... годная... мишень... бегает...
Еще один выстрел и передо мной взметнулся маленький фонтанчик земли.
— Сигурэ! Нет!
— Боевой патрон... только... каждый... третий... — И не очень уверенно. — Кажется...
Новый выстрел, меня присыпало землей.
— Тц... второй... каждый... А ты тоже... пострелять... Миу?
Глава 9
Пока я пытался найти самый непростреливаемый участок полигона, Сигурэ успела расстрелять один магазин... Но стоило мне, потирая многочисленные синяки и шишки, устроиться поудобнее на дне одного из окопов, мастерица оружия вышла в огневую зону сама и устроила на меня маленькую охоту, гоняя по полигону, словно зайца.
Где-то рядом уже обретался Акисамэ... и — я не был уверен — кажется, Кэнсэй.
Стреляла Сигурэ волшебно... то ли к моему счастью, то ли — нет. Кажется даже, что, как герои одного фильма, могла изменять траекторию пули, поражая цели, находящиеся за укрытиями. Так что я весь был в синяках и шишках. Выдерживая идеальную дистанцию в десять-пятнадцать метров, в меня точными меткими выстрелами посылали резиновые пули. Сигурэ даже соблюдала систему "нога-рука-грудь-рука-нога". При этом рядом постоянно от попаданий НАСТОЯЩИХ боевых пуль взрывались осколками камни, кирпичи, били высокие фонтанчики песка...
Никаких способностей в ходе тренировки во мне не открылось: "третий глаз" не заработал, от пуль я уворачиваться по-прежнему не мог. Ну, разве что откуда-то появились повадки бывалого пехотинца — либо вжаться в землю за каким-нибудь укрытием, либо ползком быстро поменять позицию, к которой пристрелялся снайпер. Скилл "перемещение по-пластунски" был прокачан до максимума — казалось, что еще чуть-чуть и у меня получится рыть носом траншею, зарываясь под землю, как "земснаряд". Но, думаю, такие навыки появятся у любого, кто хотя бы раз попадет под снайперский обстрел... и выживет.
Казалось, что таким экзотическим образом, по-редзинпаковски ("микроскопом — гвозди", а "из пушки — по воробьям"), из меня делали "обстрелянного бойца". Или "стрелянного воробья".
Сейчас, за каким-то бетонным столбиком пытаясь уподобиться пустынной ящерице, закапывающейся всем телом в песок, я еще с интересом думал: что же на очереди, интересно? Обкатка танками? Стрельба из реактивных систем залпового огня?
Появившаяся в следующую секунду в поле моего зрения "мастерица оружия" выглядела... бесподобно: щеки пылают, на лице — блаженная улыбка, чуть затуманившийся мечтательный взгляд, блестят губки, нижняя губа чуть прикушена за краешек, в глубоком дыхании вздымается грудь, движения плавно-стремительные, выверенные и точные. Хищные.
