— Как я понимаю, твои планы немного изменились, — констатировала она, когда я взялся за управление сам, причем с таким лицом, что я сам не знаю, как она могла что-то по нему понять, ведь я сам в появившихся эмоциях не очень разобрался. — Ты стискиваешь этот странный руль так, что он уже начал трещать… Богиня, он что из дерева?! И зачем тебе вообще руль, когда тут всё на голо-панелях?!
Я снял руки с витого деревянного руля, который был здесь нужен как собаке пятая нога, но этот кар был очень старым, я бы даже сказал, звездой коллекции и имел почетное место в истории человеческого автопрома ещё до Войны Первого Контакта. Я произнес, почти прошипел, место прибытия, ещё и затем ткнув в голоэкран для подтверждения. ВИ что-то пропищал в ответ, но все звуки проходили для моего слуха каким-то фоновым шумом. Я напряженно размышлял, что я могу сделать с Эренис, чтобы она осознала насколько неправильно повела себя по отношению к дочери. Оставить ребенка в день долгожданного Фестиваля запертой в пустой квартире! Да, сейчас есть куча развлечений, тот же экстранет или примитивные игры, но не в тот момент, когда кажется, будто жизнь идет мимо тебя! А Лоре именно так казалось, я уверен! Иначе она бы и не подумала сбегать!
А ведь эта Т’Нарис даже рыбок на дух не переносит, потому апартаменты у них на самом деле полностью пустые! Эти даэдровы азари! И ведь она думала, что правильно поступает! А ведь мне малышка каждый раз, когда мы по экстранету связывались, на уши наседала насчет как же ей хочется пойти на Фестиваль! Она просто фанатеет с человеческих мультиков, потому что я ей постоянно ей показывал совсем ещё маленькой. Эренис, кажется, совсем потеряла края.
Я заметил, что сказал последнее, что подумал, вслух, когда с заднего сидения на меня невозможно счастливым взглядом смотрела Лорейн, при этом сияя до невозможности радостной улыбкой, а сбоку как-то очень уж понимающе улыбалась Лиара. Да что ж ты так лыбишься-то, синенькая?!
— Когда он так в последний раз говорил, мы с ним сбежали на Землю! И я там гладила медведика! Мама тогда так рассердилась, что ух! Не представляю, чего это она, ведь ту голофотку, которую мы ей отправили, до сих пор друзья из школы лайкают!
Я рассмеялся и, чуть прикрыв глаза, посмотрел на Лорейн.
— В этот раз мы просто сходим на Фестиваль Человеческой Культуры, Лори.
— После такого твоего тона, даблдок, даже я начинаю сомневаться, что всё так просто, — Лиара выделила последнее слово голосом и очаровательно показала зубки в улыбке, задержав тем самым мой взгляд на себе. Я подвис.
Хотя нет, не так. Я не просто подвис. Я почти утонул в этих синих глазах, причем дремора знает почему! Она ведь обычная! Как и все азари! Их игнорировал, и эту смогу! Хоть она и такая милая. Я сглотнул, ещё раз мазнув взглядом по её губам. Всё же с этими феромонами, распространяемыми взрослыми азари просто по факту, никто ничего никогда сделать не мог. Тут поможет только сила воли и воспоминания о Миранде, которая, как по мне, ничем не уступала этой, если быть честным, полузнакомой для меня азари. Я пытался отогнать мысли о «заочном» знакомстве посредством игры и определенного рода слежки, но получалось плохо. Ведь Лиара мне нравилась и в игре, и в реальности. Как личность нравилась, по большей-то части, но сейчас я ощущал совершенно не это.
Когда впереди уже замаячило близкое приземление, о чем любезно сообщил ВИ кара, я решил, было, что-то сказать, но выжидающий взгляд Лиары испортил мне весь настрой.
Как бы сказали японцы — кавай.
Как бы сказал я сам — пиздец.
— Знаешь что… — первые слова, конечно прозвучали решительно, но дальше начал действовать тот самый каваиздец, которым меня ошарашила эта дреморова реальность, и я сказал дальнейшее с гораздо меньшим напряжением. — Ты можешь называть меня Лейф, если захочешь.
— О-о-о-о… — понятливо донеслось с заднего сидения.
— Попробуй хоть что-то сказать — и мы летим к твоей матери, — отрезал я, прекрасно зная, что с этой маленькой шустрячкой можно только так.
— О-о-о-о… — теперь уже разочаровано. А потом с настолько поразительным энтузиазмом, что меня чуть ли не подбросило на кресле от количества децибелов. — Уи-и-и-и-и! Мы прилете-е-ели!!!
— Прилетели, прилетели, — уже заочно устало пробормотал я и открыл двери. — Можем выползать.
Извне, встретив шумом и гвалтом огромного количества народа разных видов, рас и расцветок, нас ожидал преобразившийся главный парк Цитадели, что находился прямо возле Президиума. Корпорация нехило попотела, чтобы нам разрешили сделать это.
Я расплылся в улыбке, когда Лорейн вцепилась в мою руку с самым счастливым, из всех в принципе возможных, лицом, а Лиара, чуть подумав, взяла меня под подставленный по привычке локоть.
Мир вдруг внезапно стал цельным и ярким.
Как много лет назад.
Ещё не в этом мире.
Ощущение погасло через несколько секунд, но я запомнил их и сохранил для себя.
И, наверное, в глубине души я бы многое отдал за то, чтобы такое происходило почаще.
Но я точно знал, что всё это веселье, что нас окружало, все эти люди и нелюди, решающие проблемы, развлекающиеся и волнующиеся, мало тронут отсутствующие души тех, кто ждут сигнала в Темном Космосе. Жнецы вскоре явятся сюда, на Цитадель, если мы их не остановим. Умом я понимал, что всё будет если не хорошо, то не так уж и плохо, стараниями-то Шепарда и команды. Но это ощущение, которое едва-едва меня отпустило…
Я хотел его ощутить теперь ещё больше, чем раньше, хотя и прекрасно знал, что это ненастоящее.
Но я мечтаю об этом.
Хоть это и просто иллюзия.
XIV. Полосатое невезение
Звенит звонок на урок, и я проклинаю умение Вселенной выбирать самый неподходящий момент.
Хисао Накай, Katawa Shoujo
Казалось бы, счастье повернулось к нашему герою задом.
Ф.М. Достоевский, «Идиот»
Мы вышли из специально собранного для камерного просмотра кино весьма приличного по размерам зала, что-то вроде палатки, и я наконец смог вздохнуть чуть свободнее. Рядом все эти полтора часа сидела не только удивительно спокойная, потому что увлеченная происходящим, Лори, но и до этого никогда не видевшая человеческой анимации Лиара. Она спрашивала шёпотом, наклоняясь к уху, обжигая дыханием и сидя совсем рядом на бесформенном пуфе огромных размеров. Как раз под элкора, как подумалось мне при первом взгляде на ряды. Как раз под двух взрослых гуманоидов с одним ребенком — это я понял, когда мы, под влиянием Лорейн конечно же, уместились на нем все вместе.
С одной стороны — ранее аватара вечного двигателя, будто напружинившаяся перед незнакомым мультиком, а с другой — изначально аватара спокойствия и любопытства в одном лице, задававшая вопросы о незнакомых вещах, вызывая при этом не вполне однозначную реакцию с моей стороны. Я-то отвечал, но быть рядом с ней становилось настолько невыносимым и приятным одновременно, что в конце концов содержание мульта для меня перестало играть какой-либо роли, и я сконцентрировался по большей части на том, чтобы не выдать себя и не дать Лиаре понять, что я на самом деле так остро реагирую на её близость ко мне. Ведь я видел, что для неё случайные прикосновения и шёпот на ухо в самом деле случайны, и она не видит в них ничего криминального. Тем более, мы сидели почти в обнимку, и в этом никакого умысла и быть не могло, но я реагировал гораздо более… К концу успокоился и перестал обращать внимание — но сам факт!
А пока я был погружен в собственные переживания, переживания как Лори, так и Лиары двигались в поразительно сходном ключе. Когда я приметил дорожки слез на лице Лиары и, в прямом смысле, размазывание соплей от Лорейн, то, во-первых, схватился за пачку синтетических платков в заднем кармане, и во-вторых, уже вытирая мокрую моську маленькой азари, спросил у них, а что же такое произошло в фильме, чего я не заметил.
— Теперь этот «Железобетон» мой любимый мультик, Кенни, — пробормотала Лорейн, уже успокоившись от мягких поглаживаний гребня и с готовностью подставляя личико под мои попытки побыть наседкой. — Это же так грустно!
— И не только грустно, — покивала Лиара, всё ещё даже не пытаясь утереть слезы и комкая выданный ей ранее из моих запасов платок. — Это же так жизненно! И я почти всё поняла, даже если на нашу реальность перенести. И я много о людях узнала, это ведь… И я не представляю, что бы со мной было, будь я сиротой где-нибудь в колонии… Это всё так похоже и в то же время необычно... И про одиночество тоже очень верно… Лори, знаешь, ты права, на наши такие фильмы это мало похоже. Я теперь тоже люблю эти человеческие рисованные истории… Лейф, спасибо тебе, что ты меня сегодня с собой взял, это очень… Ох, ну это ведь всего лишь фильм, а так трясёт, во имя Богини…
— Ой ты ж Боже мой… — закончив уже с маленькой азари, я выдал это по-русски, причем с непередаваемой интонацией, вызвав непроизвольный смешок у Лорейн, затем глухо вздохнул и поднялся с корточек. — Дай сюда.
Я отобрал у Лиары смятый платок и, сложив его в четыре раза, начал действовать тем же способом, который прекрасно успокоил Лорейн. Но, видимо, что-то я сделал не так. Слезы пропали, это да, но кажется чего-то я не учёл. Ведь у Лиары раньше было видно веснушки, а сейчас как-то что-то нет. И в глазах что-то странное… И головой она ловит эти движения точь-в-точь как Лори. Но она ведь не Лори, которая мне доверяет как близкому человеку, она просто чисто физиологически тащится от этих прикосновений и даже…
Возбуждена?
Кхм. Бля. Я глажу её по фестонам одной рукой, пальцами другой — мягкими движениями стираю влагу на щеках и под глазами, и она не маленькая азари, которую можно принять за моего ребенка. А я, кажется, только что перешагнул определенную черту, которую и задевать-то было нельзя.
Мы встретились взглядами снова.
Я опять утонул в её голубых глазах.
И меня непреодолимо потянуло ещё ближе.
Ещё дальше.
Вглубь омута да с головой.
Но меня спас — не знаю к добру ли к худу ли — случай.
— Кеннет, а ты не меняешься! Отхватил себе такую красотку, как всегда! Как перед ребенком не стыдно!
Знакомый голос, знакомая интонация и знакомое отсутствие такта.
И я совершенно точно не знаю, радоваться ли мне вам или нет, ребята.
Я улыбался приклеенной улыбкой, стараясь не смотреть в лицо людям, что стояли напротив. Они всё равно донимали с вопросами Лиару, щеки которой чуть темнели, она сама смущалась, но всё же могла успешно занять на пару минут собой этот нежданчик, пока я собирался с мыслями. Вот такой вот я джентельмен, конечно, но что поделать. Я и правда был крайне… Обескуражен? Сбит с толку? Выбит из колеи? Наверное, нет, потому как чертовы Жнецы ни с чем не сравнятся, но всё-таки Жнецы где-то там, а личные переживания и воспоминания — вот они, рядом стоят, Лиару потрошат на предмет интересностей обо мне и вообще на предмет.
— Милая леди, позвольте узнать ваше имя? Вы не представляете, как мы удивлены! — преувеличенно восторженно сказал Рэд. Вот не представляете!
— Говори за себя, — добавил Стар. — Я всегда знал, что наш Кенни когда-нибудь да не выдержит.
— Мы и не ожидали, — не обращая внимание на реплику своего друга, продолжил говорить во множественном числе Рэд, — что Хэмминг всё же изменит своё мнение по поводу представителей вашего вида! Хотя это немудрено-то, леди, вы прекрасны! И даже, я бы сказал, очень даже этому умнику подходите!
В общем, Рэд и Стар во всей красе. И где-то за их спинами маячит хмурый Джагарян, который меня терпеть не может из-за каких-то своих внутренних комплексов, в которые я даже не пытался вникнуть. Я вообще изначально с ним общаться начал из-за того, что с ним общалась та самая моя подруга, которая стала в дальнейшем отцом Лорейн. Да и вообще… Пора бы Лиару спасать, что ли?
Я горестно вздохнул, но, не смотря на вроде бы имеющееся желание что-то сказать, я закрыл рот и понял, что немного опасаюсь этих людей. Абсолютно нерационально и глупо опасаюсь. Мы ведь не общались кучу времени. Я в своё время кинул их с их проблемами не в самое лучшее время, причем они прекрасно знали, что я находился в не меньшей жопе, чем они, талантливые музыканты, которым просто не хватало финансирования и хорошего менеджмента. Я им вроде бы всё тогда объяснил и в последствии не прекращал помогать, когда всё уже устаканилось. Но тогда я должен был брать под контроль дела Корпорации, а не играть музыку.
По завещанию отца моими активами до получения диплома мог ворочать Хэльстрем, но после… После я был обязан принять обязательства, причем обязательства гораздо более весомые, чем участие в группе музыкантов и вообще — чем любые личные желания. Но осадочек остался, как у меня, так и у моих, теперь уже, я думаю, бывших, друзей. Глубоко в душе я знал, что, не будь Жнецов, вернее, не знай я о них, я бы забил на эту Корпорацию большой и толстый и наконец-то жил в своё удовольствие, потому как после Нирна мне хотелось всё что угодно, но только не вновь брать на себя обязательства по управлению огромным количеством всего возможного и по созданию всего ранее невозможного. Я после Нирна жутко устал от всего этого, хотя сейчас, к данному моменту вполне себе втянулся в это всё снова. Но нельзя сказать, что я ни о чем не жалею. Вообще с теми деньгами на личном счету, которые имелись в немалом количестве, я мог бы на самом деле плюнуть на всё и зависать на Гавайях или их аналоге в любом уголке цивилизованной Галактики. Или, к примеру, реализовывать свои настоящие желания и заниматься тем, чего мне по-настоящему и очень давно, ещё с самой первой жизни, хотелось.
Несбыточность зашкаливает, и вообще зря я об этом задумался. Тем более сейчас.
Я вынырнул из собственных мыслей как раз вовремя. Дело дошло до представления себя! Поняли наконец, что ей их восторги как-то не очень ясны, да и вежливость — она и на Цитадели вежливость.
— Меня зовут Валери Рэдклифф, это Юджин Старов, а вот тут, за нашими спинами, спрятался великолепный дирижер Мэтью Джагариан. Мы учились вместе с Хэммингом. Он вам не говорил про наш совместный… м-м-м… коллектив? Конечно, Мэт не участвовал, но все партитуры — его рук дело! Да и с Хэммингом именно он нас свёл! Так не говорил? Наверняка ведь не говорил! Даже девушке своей — и то не скажет, гад ползучий, хах! Ожидаемо, Хэмминг, ожидаемо… Как же ты до жизни такой дошёл, друзей стесняться и прошлое забывать?
— Нет, — Лиара была прямо-таки рада переводу темы с неё на меня, но всё равно, краснея, уточнила. — И я не его девушка, я же уже пыталась вам это сказать!
