Благодать — ни дать, ни взять.
— Без сомнений, — Сора тоже с удовольствием жмурилась под приятными лучами солнца, когда чуть поворачивала голову, напоминая довольную всем кошку. — Ты знаешь, есть одна вещь о нашем способе… спаривания…
— Ну же, чего застыла? — я усмехнулся и отставил чашку в сторону. — Мы взрослые люди, можно и об этом поговорить. Кстати, погодка-то прекрасная, скажи?
— Да, — она перестала мяться, улыбнулась, снова подставив одну из щек солнцу, а затем как бы невзначай спросила меня. — Просёк кого?
— У тебя за спиной зеленоватая азари, — не зря про Ореис вспомнил, к месту пришлось, потому можно с умным видом ввернуть, авось правда. — Уроженка Ореиса. Отец, очевидно, саларианец, судя по маркировкам вокруг глаз. Дева и интеллектуалка. И не скажешь сразу.
— Это наша, — Соралис закатила глаза под моим удивленным взглядом. — Изначально предполагалось, что ты с ней будешь в плотном контакте, а я буду прикрывать, но…
— Импульсивная трехсотлетняя девица решила, что планы не для неё, — закончил я за неё, а она прямо-таки вспыхнула от качества моего обвинения. Видать, я угадал.
— Больше никого? — она посчитала ниже своего азарийского достоинства отвечать меньшему виду на его обзывалки, и даже не надулась толком. Вот что значит — азари больше ста лет! — Пф. А эта новенькая тот ещё конспиратор. Как ты её просёк?
— Вас всего трое за мной бегает, правильно? И только ты была при прошлой встрече без шлема. Но у неё не затемнен визор был. По глазам узнал. Они у неё ух. Познакомишь?
Она посмотрела на меня как на дебила и проговорила.
— Я не из собственной прихоти с тобой возиться начала. Ей некомфортно.
— Отчего же? — я всамделишно удивился, потому как ну очень странно чувствовать недостаток комфорта при общении с, можно сказать, заказчиком. — Вы же, вроде, профессионалы. Даже если я ей на вид не понравился, то как бы…
— Это я в пограничных системах расслаблялась и торчала в бандах Иллиума, — хмыкнула Соралис. — В прямом смысле «торчала». А она у нас, как ты заметил, интеллектуалка. Диссертацию пишет по молекулярной генетике. Ей некомфортно быть объектом исследования. Это вроде как из охотницы в добычу превратиться, — меня настолько ошарашило, что я не нашёл слов, но, видимо, я смотрел так выразительно, что Сора поспешила откреститься. — Не мои слова!
— Всегда приятно узнать новое о всяком, — странно выразился я, пока что не в состоянии сформулировать ничего толкового на этот счет, и потому попытался перевести тему. — Так что про спаривание?
— В общем, я это говорила в контексте… Ну как бы не в тему секса, а в тему юстициаров. Сконцентрируйся! — её тон стал насмешливым. — Я ведь прекрасно знаю, что молодые представители иных рас очень интересно реагируют на темы спаривания. Сразу мыслишки появляются…
— Сора. Продолжай, — я почти процедил это. — Я себя прекрасно контролирую. И всего лишь разговор о вашем этом слиянии не способен меня вывести из себя. Вот если бы ты сиськи показала…
— Ты точно не торчал в бандах Иллиума, Кенни? — поддела меня она в последний раз перед тем, как продолжить говорить по делу, что и спасло её от расправы, потому как я заинтересовался. — Каждая азари знает, что, когда пускает своего партнера чуть дальше эмоций, испытываемых в данный момент, ей придется показать ему свой мир.
— Мир. Ты имеешь в виду, нечто внутренне-бессознательное, или что?
— Я имею в виду, что если ты продолжишь меня перебивать, то я посажу тебя напротив Лесты, ты будешь наслаждаться её глазами, а она будет молчать, чтобы не попасть в твои цепкие лапы, препарирующие самые глубокие части нашего азарийского миропонимания…
— О, так её зовут Леста! — развеселился я и миролюбиво — под таким-то взором — поднял ладони. — Всё, молчу. И кто тут вообще статусная личность и как бы охраняемый субъект. Где моя субординация?
— Ты сам разрешил, — пожала Сора плечами и продолжила прерванный разговор. — И ты сам начал меня допрашивать на тему юстициаров и вообще!
— Извини, всё, я понял ошибку, молчу, — я откинулся на спинку стула и посмотрел на Соралис, которая уже не обращала на меня внимания и продолжала говорить.
— Так вот. При помощи самостоятельной настройки этого самого мира, которая происходит посредством принимаемых клятв и долгих медитаций, юстициары могут, собственно, существовать. Если бы не клятвы, то быть бы им чем-то вроде спектров, но они крепко-накрепко завязаны на… ну… базовых концептах.
— Хм… Понял, принял, но не осознал. Следующий вопрос. Как тебе идея отпустить меня в парк одного?
— Это не по инструкции, — она закатила глаза уже приевшимся для меня жестом и потерла ладони о чашку. — Мы закончили здесь?
— Инструкции-инструкции… И кто тут на Иллиуме торчал вообще… — она не успела ничего сказать в ответ, потому как я перебил зарождавшийся мат своим возгласом. — Предложение!
— С-слушаю, — она почти прошипела это, но справилась с собой и даже одарила меня улыбкой.
— Я возьму маячок. Дрона. Что хочешь. Но мне надо побыть одному. Немного объединиться с природой, так сказать.
— Врешь ты всё, — ухмыльнулась она и поднялась с сидения, внимательно окидывая взором столики вокруг — нет, я и не забывал, что она меня охраняет, но её взгляд сейчас совершенно не вяжется с этой обаятельной улыбкой. — Тебе просто надоело меня мучить.
— Кто кого!
— Ладно, — на что-то решилась она и начала набирать в омни-туле сообщение. — Пойдем.
Мы уже выходили к переходу, который ведет в парк, когда со мной столкнулась та самая Леста, что-то якобы смущенно залепетав о том, что просит прощения и хотела бы познакомиться поближе. Я недоуменно оглянулся на Сору, которая кивнула мне, причем прямо после вопроса зелененькой о том, могу ли я ей дать свои контакты.
Разбежались мы так же быстро, как и столкнулись, ну а я оставался в недоумении до тех самых пор, пока не приметил, что Сора ехидно посматривает на мою левую кисть с омником.
— Это очень тонко, — признал я и кивнул головой в знак одобрения. — Так теперь ты меня отпустишь?
— Прошу, — она радушно развела руками и, не скрывая радости, улыбнулась. — Отдохну хоть от твоего ужасного лица.
— Эффект зловещей долины преследует? — я поднял бровь и признался. — Я сейчас так живу, в этом эффекте. И без вопросов — на то экстранет есть. Мне нужно часа два. Я переобщался.
Азари демонстративно согнула руку в локте и коснулась указательным пальцем большого, оттопырив остальные три пальца в сторону. Я не сразу понял, но так медленно она это делала не потому что хотела, чтобы я лучше заметил, а потому что у азари попросту нет такого жеста, и воспроизводила она его как угодно, но только не по привычке.
Я направился в дендрарий.
И почему, интересно, эта Соралис решила, что я вру? Мне и в самом деле необходимо небольшое, ну, в галактических масштабах, единение с природой. Ведь если я настроюсь на Тессию, то меня раз в сто будет сложнее убить.
Спину им доверить прикрывать. Как же.
* * *
Настройка на Тессию заняла совсем небольшое количество времени, особенно если сравнивать с теми десятками суток, которые я проводил в попытках подключиться впервые к родной Земле. В который раз это напомнило мне тогда, что я не в Скайриме, где магия была подобна дыханию для тех, кто к этой магии смог прибегнуть.
Я постоянно ностальгировал по миру, которого лишился, по семье, которой больше нет, которую я вряд ли снова обрету — слишком свежи воспоминания и слишком кажется невозможным повторить те чувства ещё раз, но с другим человеком. Так, как было, всё равно не может больше быть по определению... Как оказалось, именно то, что я не воспринимал всю эту галактику как нечто близкое мне, в какой-то степени родное, сыграло роль в моей неполноценности в магии, использующей местную энергию. Только относительно полное погружение в слои, будем говорить, ноосферы каждой планеты дает мне ту силу, что может сравниться с абсолютно бесплатной и в большинстве случаев безликой силой Нирна.
Но глубоко в этот пласт бытия погружаться нельзя, он абсолютно не структурирован, в отличие от того же Нирна, где таких пластов множество. Но они являются нередко доменами либо Аэдра, нейтрально-добрых, конечно это в понимании жителей Тамриэля, либо активно-добрых божеств. Либо Даэдра, всяческих Лордов не самых лучших людских качеств, среди которых я бы особо выделил Хермеуса Мору — флегматичную и порой психованную из-за помешанности на знаниях кляксу. Даэдра также могут быть хаотически добрыми, вроде Меридии или Периайта, но они не ломают выборку. Ведь каждое это божество упорото, уперто и таинственно в своем происхождении. В общем, Нирн был совершенно иным, гораздо более привычным за столько-то лет, проведенных именно с таким доступом к магической силе. И именно память о Нирне вместе с имеющимся неизрасходованным эмоциональным накалом, мешали мне принять все то, что со мной происходит в новом мире за, скажем так, чистую монету.
Нет, разумом-то я понимал, что всё снова реально, хотя и иначе, но я ведь не боролся за свою жизнь так, как это было там, во время Бесконечной Поры — так называли норды обещанную пророчеством гражданскую войну на обломках Империи. И до того самого момента, когда борьба за жизнь стала не просто ближе, а выплеснулась на моё ровное существование мертвой подругой и почти непобедимыми в моём нынешнем состоянии врагами, я осознал, как никогда прежде в этой галактике, что должен снова побеждать и бороться. Не отказываться от своей сущности, которая стала таковой, была огранена и заострилась именно там, в Нирне, но здесь отнюдь не истаяла, когда мою голову заполнили воспоминания этого наивного мальчика, место которого я занял.
Нирн постепенно перестал вызывать ту палитру эмоций, которая заставляла меня пускаться во все тяжкие и непроизвольно включать ностальгию, но порой это проскальзывало. И без сомнения этого никому было не показать. Было бы легче, если бы я мог поделиться хоть с кем-то этой тайной. Да, было бы...
Мои мысли вяло кружили по хаотическим траекториям, почти шизофренически переключаясь с одной темы на другую. С того, что я буду делать сегодня вечером на то, что произошло на яхте Бенезии. С этого дурацкого азарийского домогательства до того, насколько сильно я всё же и иррационально шарахался от азари просто из-за того, что они очень часто лицемерят как в малом, так и в большом. И как бы я свои эмоции на этот счет ни оправдывал до случая с этой любительницей БДСМ, дело было именно в этом. Азари были для меня неким апогеем безнравственности и лицемерия, нацизма и страсти к блаженному неведению в области, которая им в какой-то мере невыгодна. Но нежелание смотреть правде в глаза было свойственно и мне самому в частности, и всему человечеству, если смотреть в общем. Как и преувеличение роли собственного вида, да и с нравственностью у большинства представителей современного человечества, включая меня самого, тоже не очень. Так стоит ли продолжать ненавидеть, особенно тогда, когда совсем рядом, буквально в шаге от ретранслятора, ведущего из Темного Космоса на Цитадель, находятся те, кому эта ненависть совершенно точно гораздо выгоднее, чем нам самим, живым существам?
Мои раздумья были прерваны самым что ни на есть наглейшим образом.
Меня потеребили за ухо.
Скамья, на которой я развалился, вытянув руки назад, за спинку своего сидения, была теперь оккупирована ещё одним отдыхающим. Вернее, отдыхающей.
Маленькая азарийская копия Эренис Т’Нарис с глазами моей лучшей за последние двадцать лет подруги — как ты здесь оказалсь?
— А меня зовут Лорейн! А ты человек, да? Как мой отец! А! Мне интересно, что ты здесь делаешь! А! — она раскрыла рот, и я уже пожалел о том, что это произошло.
Малышка начала тарахтеть без умолку, но её полная незаинтересованность в наличии ответов на все эти вопросы дала мне возможность задуматься над тем, что именно дочь Т’Нарис здесь делает. Я начал медленно и вдумчиво обводить взглядом окружающее пространство. Вокруг были только деревья, в кронах обретались местные птицы, что-то там себе чирикавшие. Я нашёл не самое людное место здесь, чуть ли не на самом отшибе — ведь парк, тем более в черте города, это место отдыха, а не отшельничества.
Значит ли это, что неподалеку обретается старшая из их семейства? Я обратил взгляд с деревьев обратно на малышку.
— Ну и что мне с тобой делать? — спросил я в воздух, не надеясь на ответ.
— Подкинь, а потом покатай на спине! — незамедлительно распорядилась Лорейн. — Ты высокий! Выше чем мама!
Я, конечно, на такое заявление отвесил челюсть, но ей не нужно было разрешение. Она просто повисла у меня на шее, а потом каким-то мистически быстрым образом переместилась ко мне за спину, всё так же держась за неё.
— Не понял! — я встал со скамьи и, опасаясь что она навернется, прихлопнул наглую девчонку по попе. — Ты чего как пыжак разлазилась тут! Мы же даже не знакомы! И где твоя мама бродит?
Она на то дернула меня за волосы и провопила прямо на ухо.
— Я решила поиграть в прятки! И дядя Кенни, не делай вид, что ты меня не знаешь! У меня было много фото моего отца! Не притворяйся! Ты тоже меня помнишь!
Я онемел от удивления и попытался повернуть голову так, чтобы увидеть личико почему-то уже родной, но совсем мне незнакомой Лорейн. Она ткнулась мне мордашкой в шею и как-то слишком трогательно пробубнила, забивая гвозди в крышку гроба моей выдержки и самообладания.
— Ведь я помню тебя.
* * *
Азари растут медленно.
Только к пятидесяти в нормальных условиях формируется тот облик девы, который все окружающие будут видеть на протяжении ближайших сотен лет, и лишь тремя-четырьмя сотнями спустя эта дева чуть раздастся в бедрах, а цвет маркировок может слегка поменяться, как и цвет мелких кожных чешуек. Но это происходит совершенно случайным образом, да и не особо важно, потому как ни коим образом не влияет на саму азари.
Возраст азари по большей части способствует концентрации в ней количества Нулевого Элемента, улучшению контроля над биотическими способностями, даже если этому не уделялось время в те времена, когда матриарх была ещё девой. Конечно, я обладаю информацией об отнимающих годы жизни инъекциях роста, которые по слухам были изобретены ценой многих безымянных подопытных во времена Рахнийских Войн. Азари не могли с уверенностью сказать о том, сработает ли саларианское «Вознесение» кроганов, когда даже не знали о нем, потому работы в сторону увеличения боевой мощи войск азари совершались нешуточные.
