Но вернемся к моему дикому счастью. Счастье это было вызвано тем фактом, что меня очень достали узнающие меня азари. Так как я был крайне публичным человеком последний десяток лет, да ещё и надо было отыгрывать роль потомственного миллиардера с мотором в заднице и без царя в голове, мне посоветовал Хэльстром вести что-то вроде того, что в моём веке называлось видеоблог. Я знаю, почему меня смотрели люди, — я был миллиардером, и всем интересен миллиардер, который говорит о себе и своей жизни, казалось бы, напрямую. Азари же, как мне казалось, смотрели множество записей с моим участием просто потому, что моя Межвидовая Корпорация была партнером Совета Тессии в разработке, переработке, обработке… Короче, мы взяли банк, когда заключили несколько контрактов благодаря моему знакомству с Т’Нарис через Ирину. Мне казалось, что азари просто интересен человек, который прогремел на всю изведанную галактику тем, что прожарил азари-коммандос омни-тулом, будучи в состоянии почти что овоща, и который написал книгу об азари для не-азари. Да, пока я не занимался медитациями, я писал книгу. Мне и в самом деле было крайне не рекомендовано вообще тело напрягать, так что...
Я снова посмотрел в иллюминатор и в который раз подметил патрулирующую двойку. Кого же мы, во имя скамповой задницы, ждем?!
В иллюминаторе был виден док, почти пустой из-за наличия кордона. Всё же меня везли на специальной стелс-яхте одной из наиболее влиятельных матриархов галактики, а это дало мне такую привилегию как оцепление всего дока силами Службы Безопасности Цитадели. Десантницы же самой Бенезии стояли у двух входов в кают-компанию, где я и находился, причем стояли они эдак вразвалочку, чуть привалившись к стеночкам и переговариваясь друг с другом.
На Тессии бывать мне ещё не доводилось, потому с одной стороны — я просто с ужасной степенью любопытства ожидал отбытия, наконец, с этой поднадоевшей станции, а с другой — мне очень сильно не хотелось посещать место с настолько высокой концентрацией азари на квадратный метр земли. Но обстоятельства сложились так, что иначе добиться признания научным сообществом всего пространства Цитадели своей докторской диссертации по социальной ксенологии было невозможно. Диссертация была про азари и в процессе написания, кстати, сопровождалась множеством не всегда научных публикаций в достаточно большом количестве журналов и альманахов. Но к азари относиться так же как всегда — вполне нейтрально — мне уже было крайне сложно. Я всё-таки перед этим самым отлетом получил сообщение от Совета Тессии, что им до сих пор очень интересны подробности того дня.
И в который раз я убеждаюсь, что они те ещё сучки. Эти десантницы мне ни слова не сказали, хотя до этого трепались друг с другом, будто не на службе. А я ведь всего лишь спросил то, что совсем незадолго до этого обдумывал.
Похоже, мы ждем шишку. А я, как бы, оказался не достоин личной яхты дражайшей Бенезии. И меня, что главное, никто не предупредил. Надеюсь только, что это не Ария Т'Лоак, с которой я не так давно имел счастье познакомиться... Да даже если это и она... Не покидает меня одно странное чувство.
Чувство, будто в драконье говно наступил.
* * *
Я расслабленно облокотился о бортик вместительной гидромассажной ванны, рассчитанной, как минимум, на весь экипаж этой яхты, кстати, состоящий только лишь из азари. Всё же, это была яхта Бенезии, а доверять матриархи привыкли в личных делах представителям именно своего вида.
У азари, как оказалось, есть милая привычка общих бань, если это так, конечно, можно обозвать. И все было бы прекрасно, если бы, конечно, не тот факт, что в их банном женском царстве мне было делать совершенно нечего, когда они тут развлекаются. Конечно, мне никто прямо не запрещал туда проходить, но мне бы там совершенно точно не обрадовались, да и я совершенно точно ощутил бы крайнюю неловкость, ведь моюсь-то я не в трусах обычно. Они бы пялились на меня, я бы пялился на них — и никакой помывки бы попросту не получилось. Где-то с полчаса назад эта ванная была полна азари, которые терли друг дружке спины, и вспоминать об этом факте мне не стоило, причем от слова «совсем» — это слегка возбуждало. Да и для меня с ними это была бы совершенно точно не баня, а такая слегка горячая водичка, ведь у азари средняя температура тела чуть ниже, чем у людей. Азари любят греться, но не любят доводить дело до той температуры, с которой у нас в Восточном Секторе всё веселье только начинается.
Сидеть в одиночестве в гигантской ванне, которая мягко ласкает спину и мышцы ног чуть ли не со всех сторон… О-о-о… Кайф. Я уже даже почти выбросил из головы тот факт, что из-за той задержки мы полетели на Тессию не по прямой, а навернули, образно говоря, круг. Цитадель — Иллиум — Тессия, как мне сообщили, наш маршрут. Какая-то азарийская шишка перехватила яхту Бенезии, а так как мне было, с точки зрения здравого смысла, абсолютно без разницы — прибыть десятком часов позже или раньше, Бенезия на это дала добро. Оплеванным я себя, конечно, чувствовал, но длилось это до спешного звонка от самой матриарха, который показал мне, что меня не поставили в известность заранее только лишь из-за того, что это было невозможно по причине появления этой проблемы лишь в последние полчаса. Я не был принципиален в подобных вещах, но всё же эго моё было порой болезненным и чрезмерно перекормленным…
Я не услышал ни шагов, ни движений, будучи слишком расслабленным и погруженным в собственные мысли. Иначе я бы сумел что-нибудь предпринять.
Я заметил, что что-то не так только тогда, когда, открыв глаза, увидел лишь непроглядную черноту.
Мои кисти были прикованы магнитными наручниками к бортикам ванной, а на глаза, кажется, кто-то одел странный глухой шлем. В моем распоряжении остался лишь слух, нюх... и осязание.
* * *
Парой мгновений позднее я ощутил какое-то слишком робкое для всего происходящего прикосновение к губам. Это были не другие губы — я бы понял. Она провела по ним пальчиками, задела подбородок, а затем его приподняла, запрокинув мою голову назад. Снова касание — и снова робкое — теперь это точно были губы.
Я втянул в себя воздух, но здесь было так распарено и наполнено запахами геля для душа, шампуня и пены, что я бы удивился, если бы что-то почувствовал. Она цепко и ярко провела ладошками по моим плечам, протянула прикосновение до локтей, почти одновременно с этим поцеловав меня в шею. Её всё ещё робкий поцелуй перерос в легкий укус… Но она не довела этот укус до боли, я лишь дернул шеей, а она уже отпрянула, будто опасаясь чего-то, будто делая это в первый раз…
Догадка была странной, но достоверной.
— Это первый раз у тебя с человеком? — спросил я в пустоту, понадеявшись, что ни мой голос не дрогнет, ни мышцы не напрягутся в ожидании — я должен был оставаться уверенным в себе, чтобы мне вообще ответили, а не продолжили эти издевательства. — Я не слышу ответа! — я чуть повысил тон. — Не хочешь отвечать, — я усмехнулся, — тогда — если да, то поцелуй меня. А если нет — проведи рукой…
Она заткнула мне рот поцелуем, и я почти что жадно ответил ей, а затем чуть прикусил ей язык, заставив её издать стон, скорее болезненный, чем оповещающий о чем-то приятном. Я думаю, понятно, что я решил возглавить безумство, вместо того, чтобы просто терпеть. И терпеть молча, ну или молча делать своё дело — я этой дамочке вряд ли разрешу. Хотела бы убить — давно бы прибила, зачем такие сложности. Значит, ей нужен секс. И мы ей его дадим, так ведь? Но на своих условиях, потому как это даже приличным доминированием не назвать, да и подчиняться я не люблю…
Она не ждала, пока я додумаю свои мысли, продолжив свои то робкие, то порывистые поцелуи, возбуждавшие моё тело ещё сильнее. Её губы были мягкими и теплыми, и она больше не рисковала возвращаться к губам. Я собирался прервать эту пытку снова.
— Я не сделаю тебе больно еще раз. Поцелуй меня. Смелее, — я уже говорил слегка хрипло и односложно, потому как мысли путались всё сильнее. Я поторопил её, — Давай!
Она впилась в губы вновь. Я ответил, подавшись вперед, прижимаясь своей грудью к её великолепным подушечкам, хе-хе. Да так, что она не успела отпрянуть, а потом и не захотела, обняв меня за шею и уже почти сев мне на колени. Я чуял, как она дрожит от возбуждения, чуял, как меняется её настрой, хотя она пытается бороться. Я давил на неё, даже находясь в таком положении. Она казалась неопытной в этом доминировании или вообще в сексе — я не мог понять. Но, кажется, поцелуи были вполне смелыми и крайне откровенными, в этом деле она затыкала меня за пояс, она угождала, предугадывала мои движения, а затем, держась за мои плечи, чуть приподнялась на коленях и решила снять одну из рук с плеч, чтобы всё вышло ещё более идеально… Ох, как мне этого хотелось. Но я остановил её ещё одним укусом, заставив недоуменно выдохнуть крохотный стон с нотками боли и удовольствия.
— Слей воду.
Как только вода утекла больше, чем до половины, я с неимоверным удовольствием отдал ещё один приказ.
— Прикоснись.
Пронзившее меня ощущение, включавшее в себя прерывистое дыхание и легкие пальчики, было взорвано её следующим действием, вполне себе вытекавшим из предыдущего. Она знала, что делать.
— Это точно… — я охнул от неожиданности, но договорил. — Это точно твой первый раз с человеком?
Она оторвалась от своего занятия и, поднявшись выше, мазнула губами по моим губам — это явно значило «Да».
— Тебе вообще нравится так? — я снова охнул и даже восхищенно зашипел, невольно подаваясь вперед и сжав зубы. — Какого, кстати, хрена я связан? Это для придания тебе уверенности?
Она приложила к моему подбородку ладошку, что, наверное, должно было означать «Нет» — сказать она ничего точно не могла, потому как была занята крайне важным делом.
— Стой, — я отдал приказ снова.
Она сделала ещё пару движений языком и замерла. Воображение дорисовало просящий взгляд, и я ощутил, что ещё чуть-чуть, и просто не выдержу. Но я лишь мерно вздохнул и, насколько это было возможно, спокойно спросил.
— Ты снимешь маску с меня?
Она тронула мои губы пальцами. Я словил один из них, заставив ладошку дрогнуть и остаться в моем плену. Я перестал с ними играться через пол минуты, чмокнув азари в центр внутренней стороны ладони.
— Сними наручники.
Она попыталась опять накрыть пальцами мой рот, но я цапнул её зубами, наверное, почти до крови, потому как странный привкус я всё-таки ощутил, когда отпустил её. Она издала тихий смешок и показала мне своё настоящее решение. Я ведь чувствовал, что она хочет. Поцелуй был страстным и распалявшим ещё больше, ещё сильнее, ещё неправильнее. Нет, всё было правильно, мы трахнемся — нет ничего правильнее, чем это. Но это ощущение странности шло не от процесса, а от самого факта этого бессмысленного связывания, лишения чувств и прочего! Зачем ей это? Она ведь получает удовольствие совсем от иных вещей, я чувствую, как она просто плывет, когда ласкает меня, как ей нравится подчиняться каждому слову партнера и даже развязывать — просто по просьбе.
Я всё ещё был слеп, но она не собиралась убегать. Я тронул её плечи, нашёл шею, обвел двумя ладонями затылок и подбородок, заставив тем самым её помотать головой — затылок не является любимым местом, которое азари дают трогать незнакомцам. А она всё ещё относилась ко мне почти что как к незнакомцу… Хотя только что делала мне минет. Это заставило меня хмыкнуть и приблизиться к ней, осторожно и аккуратно, чтобы не свалить нас на пол ванной. Шлем чуть мешал мне, потому как я не знал, в какую сторону двигаться, чтобы не вписать выпуклой частью азари по лицу. Это было бы смешно, конечно, но сломало бы всю игру. Хотя я и так ей эту игру слегка сломал. Как бы то ни было, мы всё-таки успешно поцеловались, а мои руки отправились блуждать по телу, в конце концов придя к самому низу туловища. Пальцы левой руки медленно спустились ещё глубже, я тронул её почти так же робко, как она меня, но мои размышления длились недолго, да и робость была, скорее, из-за того, что я ни черта не видел.
— Азари там другие, — поделился я наблюдением. — Я хочу в тебя. Ляг на спину.
Она приложила ладошку к моему рту… Но прерывисто вздохнула и коснулась своих пальцев губами с другой стороны — я ощутил это по внезапному выдоху прямо в свой нос.
— Ты ведь хочешь подчиниться, я чувствую. Ты хочешь меня в себе. Сверху и немного больно. Потому что ты для этого не приспособлена. И не трахалась очень давно. Зачем ты вообще меня подчинять полезла? Ты же просто течешь от таких слов, я чувствую это… в прямом смысле.
Я подвигал пальцами и раздвинул лепестки, дивясь тому, как азари пытается сдерживаться. Зачем?
— Я хочу слышать твой голос, азари, — я прошипел ей это куда-то в щеку, даже не пытаясь сдерживать своё возбуждение и целуя её лицо, податливые губы, острые уголки рта, что-то вроде чешуек за ушным проходом, там, где я знал, что будет приятно. — Простони для меня.
Она накрыла мой рот пальцами, а я, сквозь эти пальчики, лишь только и смог, что оскалиться в предвкушении. Мне показалось, она смотрела в этот момент на мое лицо, потому как её ладонь дрогнула и сместилась на солнечное сплетение. Она сделала это, будто опасаясь ещё одного укуса или ещё одной чуть болезненной игры с пальцами.
Кажется, когда я понял, какова у неё реакция на меня, я и ощутил, что вряд ли закончу всё так просто, как может закончиться обычный обывательский трах. Она пришла ко мне с наручниками... В них же она и кончит.
Подобные лихорадочные и извращенные слегка мыслишки были нередко моими спутниками, но почти никогда не исполнялись, а внимания на них с моей стороны выделялось, как мне теперь казалось, преступно мало. Возможно, я бы был рад такой роли, кто знает? И всё бы закончилось на её условиях...
Может я и придурок, но... Мне кажется, до Иллиума я её свяжу и трахну несколько раз.
На лице наверняка вновь расплылась та улыбочка, потому как чуть постанывающая подо мной азари вначале прильнула ко мне, затем едва отпрянула и вновь вжалась в меня со всей силы, подрагивая ещё сильнее, хотя, казалось, что возбудиться ещё больше уже невозможно. Она надавила мне на плечи, и мы сменили позицию, причем так, что наши тела буквально слиплись. Ванная начала остывать — это я понял по легкому холодку, коснувшемуся спины, но меня это мало волновало, я сконцентрировался на ощущениях, которые приносили движения этой азари на мне. Я слышал её едва заметные, но проникновенные и сумбурные стоны, а от вынужденной слепоты вкупе с таким напряжением — все чувства обострились ещё сильнее. Я совершенно не знал, как именно кончают азари, и не ожидал того, что внезапно погружусь в калейдоскоп чужих эмоций и буду настолько после этого пришибленным, что даже не замечу своей, вполне себе логичной, реакции на это.
