Такси остановилось у живой изгроди, плотной и непроглядной. Только когда ворота открылись, Луиза рассмотрела за зеленью бетонную стену. Метра два высотой. К дому вела асфальтированная дорога. На ступенях крыльца стояли две женщины и два мужчины. Все в формах зеленого цвета. Даже рассматривая фотографии вилл, Луиза не могла представить, что к ним прилагается прислуга.
Солнце палило нещадно. Дожидаясь пока отец расплатится с таксистом, а слуга достанет чемоданы, Луиза мечтала о тени дома. Девушка — горничная? — угадала ее желание, коснулась локтя, предложила напитки. Когда Луиза протянула ей руку и назвала свое имя, горничная смутилась. Рассматривая ее веки, немногим светлее, чем карие глаза, Луиза едва расслышала "Кармен".
Сидя в мягком белом кресле — в холле виллы все, от стен до мебели, было белоснежным — Луиза наблюдала за плавными движениями прислуги. Несмотря на лишний вес женщина постарше скользила будто по воздуху, девушка передвигалась маленькими шагами. Двое мужчин — оказалось оба занимались охраной, умели подстригать сад и чистить бассейн — останавливаясь, вытягивались по стойке смирно, как солдаты на плацу.
Луиза чувствовала себя как в странной сказке. Иллюзия усилилась, когда она поднялась по винтовой лестнице на второй этаж. Коридоры и ступени застилал катастрофично не практичный белый ковер. Комната, приготовленная для Луизы, походила на танцевальный зал. Блестящий паркет, окна ростом с человека, стенные шкафы и кровать на подиуме.
— Мы не знали, есть ли у вас аллергия. Нравятся ли вам ковры. Какие цвета вы предпочитаете, — извинилась Кармен.
За окном Луиза увидела угол накрытого тентом теннисного корта. Красный гравий дымился от жары.
— Здесь всегда так душно? — спросила Луиза.
— Последние дни жара спала, — ответила горничная.
Пытаясь вообразить себе ещё большую жару, Луиза наблюдала как горничная включает кондиционер. Оказалось, кондиционеры были во всех комнатах, кроме кухни — там задерживалась только прислуга.
Оставшись в одиночестве, Луиза прилегла на кровать и тут же заснула. Ей снился аэропорт, горничная Кармен почему-то стояла на конвейере для чемоданов и куталась в цветные ткани из сувенирного киоска.
Когда Луиза проснулась, в светлом небе появились первые чернильные облака. Где-то она слышала, чем ближе страна к экватору, тем быстрей в ней темнеет. Нужно принять душ после дороги, пообедать. Она представила, как садится за стол с родителями. Судя по размерам дома и окружающей роскоши обеденный стол здесь должен быть огромным. Вокруг полагается плескаться океану пустого, свободного от мебели, пространству. Может, прислуга даже свечи зажжет.
Выйдя в коридор, Луиза услышала голос отца. Чёткие, ровные интонации, какими он проводил конференции по скайпу. За дверью спальни матери пульсировала глубокая тишина — тронь и она проглотит тебя. Что ж, о своей тяге к приключениям, растревоженной новизной и местной роскошью, Луиза расскажет родителям позже, по телефону.
Луиза направилась к будке охранников. Она напоминала киоск для продажи сладостей в парке аттракционов. Внутри пахло табаком и надрывался телевизор. Люди в синем и красном гонялись по траве за мячом. Толстяк-охранник с волосатыми предплечьями хлопал себя по бедру каждый раз, когда синие забирали мяч у красных. Он не сразу заметил Луизу. А когда заметил, замер и приоткрыл рот, будто не знал, что сказать.
— Вызовите мне такси, пожалуйста.
Толстяк почесал макушку. Пальцы по костяшки утонули в густой черной шевелюре.
— Такси — это хорошо.
— Машина нужна мне на три часа. Как думаете, достаточно для первой экскурсии?
Охранник вскочил со стула и загородил телевизор.
— Три часа — это хорошо, — он достал телефон. Говорил быстро, коротко и постоянно улыбался.
— Мой племянник, — охранник жестом предложил Луизе свой стул. — Работает в такси. Приедет через полчаса, отвезет куда скажете, подождет сколько велите, привезет назад.
Сидеть в жестяной будке перед ламповой коробкой телевизора — трансляция шла с помехами — Луизе не улыбалось, но выхода у нее не было. Несколько минут она тупо смотрела рекламу: женщина в цветном платье носила пиво мужчинам. Мальчик играл с памперсами.
О приезде машины оповестил звонок мобильного. Сантос, охранник, провел Луизу через калитку в воротах. Раньше ей не приходилось видеть таких пошарпанных такси. Поцарапанная, будто всю дорогу сюда ехала втиснутой между двумя фурами, серая малолитражка по пути потеряла диски на задних колесах. Судя по отсутствию электроники в салоне — ни навигатора, ни кондиционера, ни кнопок для опускания окон — машине было не меньше тридцати лет.
Водитель в шортах и вьетнамках вылез из трандулета. Лет семнадцать -двадцать, долговязый, смуглый. Он пожал охраннику руку и улыбнулся Луизе. Она заметила щель между его передними верхними зубами.
— Это Гел, мой племянник. Отвезет, подождет, привезет обратно. Только деньги ему не давайте. Вернетесь, со мной рассчитаетесь, а мы уже между собой разберемся, — Сантос расплылся в улыбке и похлопал Гела по шее.
— Луиза. — Она протянула Гелу руку.
Он на миг растерялся, а потом рассмеялся. Рукопожатие его было быстрым и крепким.
Гел открыл для Луизы дверь с пассажирской стороны. Вместо резинового коврика под ногами валялась тряпка.
Стоило закрыть двери, лицо облепила духота. Луиза потянулась к ручке окна.
— Прошу прощения, — перегнувшись через колени Луизы, Гел дернул ручку. Два рывка, и окно поддалось, сползло вниз и застряло на половине кривым осколком. — Заело.
Луиза рассмеялась.
— Застревает после удара. Дверь не ровная. С внешней стороны это не заметно. Я попробую починить, когда остановимся. Я имею в виду, когда нужно будет вас подождать, я займусь окном, — затараторил Гел.
— Не парься, — Луиза высунула в окно руку.
Машина набирала скорость, ветер сопротивлялся. За дворцами с живыми изгородями вдоль дороги потянулись пустыри. На горизонте от холмов или низких построек — в сумерках не распознать — тянулся столб дыма.
— Что это? — спросила Луиза.
— Свалка.
Теперь Луиза почувствовала запах паленной резины и пластика.
— Там сжигают мусор? — удивилась Луиза.
— Нет, скорей всего, бомжи или дети не потушили сигарету. Там полно этих... — Гел щелкнул пальцами, подыскивая верное слово. — Короче, такой легковоспламеняющийся пластик. Целые залежи. Остались еще от старого завода. Горы из пластика. Бомжи спят в трубах. Дети любят там играть.
Луиза посмотрела на него внимательней. Прищуренные глаза, нос с горбинкой, черные блестящие волосы собраны в хвост, из которого ветер яростно выдергивал пряди.
— Ты тоже играл на свалке?
— Ну да, — Гел почесал переносицу. — Свалка была нашим космическим кораблем.
— И какова была цель полета? — засмеялась Луиза. — Твое звание? Обязанности?
— Я ловил крыс и искал матрасы для командирского состава. Цель всегда оставалось одной и той же — новые земли, новое будущее.
— Матрасы? Вы что же и спали там?
— Только после того, как командир давал нам убежище. Эту честь нужно было заслужить.
— Например, ловлей крыс? — рассмеялась Луиза.
— Точно. Ты понимаешь, как устроен этот мир, — Гел отвлекся от дороги, чтобы поймать взгляд Луизы.
Он улыбался, а она не могла понять, говорит он правду или подкалывает ее.
Столб дыма уплотнился и пополз к городу. Ни сирен, ни пожарных машин видно не было. Навстречу скользили легковушки. Разделительная полоса на дороге едва просматривалась, никаких столбиков или ограждений около обочины не наблюдалось. Дорожная разметка, знаки и указатели появились у трехэтажной развилки — словно из ниоткуда, гроздьями, вперемешку с рекламой.
На поворотах Гел скрипел тормозами, но едва ли сбавлял скорость. После развилки взял курс на деловой центр. Банки и офисы здесь упаковали в небоскребы, вывески над бутиками размером не уступали витринам. На площадях били фонтаны с подсветкой. В скверах прятались скамейки, клумбы и памятники. Здание местного парламента ночью охраняли танки.
— Давно они здесь? — ничего похожего Луиза раньше не видела.
— Три года. После десятидневной осады. Освободительная армия захватила парламент, перестреляла депутатов и продержалась внутри десять дней.
Гел показал ей стадион и больницу, построенную наркоторговцем. В свой импровизированный экскурсионный тур он не включил ни одного музея, картинной галереи или театра.
Через час Луиза кивнула на гигантскую вывеску "Пиццы Хат".
— Я хочу перекусить.
Но Гел либо не заметил, либо не понял и проехал мимо.
— Остановись, — потребовала Луиза.
— Здесь? — удивился он, но все равно прижался к обочине и выключил мотор.
— Там пиццерия, идем перекусим.
Он нахмурился и обернулся, будто не понимал, о чем она говорит.
— Да, конечно. Отлично, — выдал он скороговоркой.
Луиза вышла на улицу, обошла машину и заглянула в окно со стороны Гела. Он удивленно моргнул.
— Идем.
— Нет-нет. Я подожду здесь. Не торопись, я никуда не денусь.
— Я хочу, чтобы ты составил мне компанию. Одной мне будет скучно.
— Не думаю, что это хорошая идея, — он заерзал, выпрямил плечи, погладил руль.
— Я настаиваю.
— Я не голоден, — Гел поднял и опустил плечи. Его подвижность и жестикуляция забавляли Луизу.
— Я плачу.
— Ты и так платишь. За поездку. Не нужно меня еще и кормить.
— Перестань кокетничать, — Луиза с удовольствием наблюдала, как у Гела округлились глаза и вытянулось лицо.
Он удивился настолько, что даже послушно вылез за Луизой из машины.
— Кокетничать?
— Ага, кокетничать, ломаться, набивать себе цену, капризничать, — Луиза крутанулась на месте.
Жара спала, и наступил прекрасных прохладный вечер. Незнакомый город, приятная поездка с забавным собеседником наполнили Луизу беспричинной радость и легкость.
— Тебе нравится, когда тебя упрашивают? — улыбаясь, Луиза взяла Гела под руку.
— Чушь, — фыркнул он, включаясь в игру.
— Может, ты любишь, чтобы тебя упрашивали женщины?
— Нет, я привык сам их упрашивать.
Мимо проехал кабриолет. На красный свет дорогу перебежала компания шумных молодых людей.
Смеясь, Гел и Луиза дошли до пиццерии. Внутри пахло жаренной колбасой, под потолком болтались красные бумажные люстры. На полу лежала черно-белая плитка. На вкус Луизы столы здесь стояли слишком близко, зато посетителей было мало. Обогнув три занятых стола, Луиза выбрала места около окна.
За ним люди собирались под мигающей вывеской.
— Что там? Кинотеатр? Или ночной клуб?
Гел обернулся и вытянул шею, так что напряглись сухожилия.
— Я не знаю. Я редко бываю в этом районе, — сказал и дал щелбан салфеткам.
— Гел это сокращение от Габриэль?
— От Гелиос, — улыбнувшись, он почесал подбородок. Луиза заметила посиневший от удара ноготь на указательном пальце.
— Не встречала никого с таким именем, — она поставила локти на стол и придвинулась ближе.
Гел как будто собирался повторить ее движение, но потом передумал, так и замер в позе примерного школьника с ладонями на парте.
— Моя мама была художницей и тащилась по древнегреческой мифологии, — он сжал кулаки. — Не только по греческой.
— Круто.
Официант в очках и с седыми висками принес пиццу. Идеальный круг, четное число салями и маслин. Луиза решила, что пиццу придумал фанат геометрии. Обычно такие мысли лезли в голову в моменты воодушевления. Желание смотреть на знакомые вещи под новым углом возникало у Луизы, когда она была довольна собой. Довольна собой она бывала, когда окружающий мир казался ей простым и прекрасным.
Гелиос не пользовался вилкой и ножом. Держал кусок пиццы двумя руками, смешно растопырив пальцы. Он ел с явным удовольствием. Всем напиткам предпочитал колу и вытирал губы костяшками больших пальцев.
Часы над стойкой показывали десять. Луиза достала телефон и набрала мать. Слушая гудки, она представила Амалию в привычной обстановке. Луиза часто заходила к ней в тату-салон. Повсюду на стенах висели черно-белые наброски, на столах пухлые альбомы и реклама, над ними витал запах чернил, краски и дезинфикатора. В любое время года у Амалии был закатан правый рукав. Луиза скучала по этой асимметрией. Разговор вышел странным: Амалия хотела знать где Луиза и с кем. Последний раз её так допрашивали в старшей школе.
Отключившись, Луиза рассеянно посмотрела в окно, будто искала сходство ночной Гота с Нью-Йорком.
— В какие ночные клубы ты ходишь? — спросила она.
— Что? — Гел снял с пиццы салями и скрутил ее трубочкой.
— Ты сказал, что не знаешь, что за клуб на углу, не бываешь в этом районе. Потому я спрашиваю, как развлекаешься ты? Куда ходишь по выходным?
— По выходным? — отправив салями в рот, он стряхнул большим пальцем с указательного крошки теста.
— Да, где выпиваешь, расслабляешься в друзьями? Тусишь?
— Не в клубах, — Гел погладил запотевший от льда стакан колы. — У меня клаустрофобия.
— Серьезно? — Луиза не понимала, шутит он или нет, но от этого разговор становился только забавней.
— Еще какая, — Гел сдул упавшую на щеку прядь волос и отодвинул тарелку.
Около стойки ребенок лет семи требовал у официанта зеленую соломинку.
— И где же ты проводишь свободные вечера? — Луиза испытала азарт первопроходца и кладоискателя.
Гел покрутил головой, погладил живот.
— В квартале Цветов.
— Раз ты не показал мне ни одного кинотеатра или ночного клуба, тебе придется показать мне квартал Цветов.
Луиза встала и протянула Гелу руку. Со всей его подвижностью и богатой жестикуляцией, он неизменно подтормаживал, когда Луиза касалась или хотела коснуться его. И это ее тоже забавляло. Подпитывало ее самодовольство, самоуверенность. Веселье.
На улице дул легкий ветерок. Уличные огни затмили звезды. Услышав звук бьющегося стекла, Луиза обернулась, но увидела лишь группу подростков с сигаретами в конце улицы.
Прежде чем сесть в машину, Гел занялся окном со стороны Луизы. Привстал на носочки, надавил всем весом и опустил стекло еще на пару сантиметров. Выровнять его так и не получилось. На ладонях Гела, там, где он держался за край стекла проступили красные полосы.
— Забей, — Луиза отстранила его и села в машину. Когда Гел оказался на месте водителя, спросила: — ты говорил оно заедает после удара. Машину ударили при тебе или при прошлом владельце? Что это был за удар? Авария?
— О, нет, просто двое отморозков напились и решили поколотить машину бейсбольными битами.
Мотор чихнул и завелся со второй попытки.
— Ты знал их?
— Кого?
— Отморозков. Ты сказал, их было двое.
— Я был одним из них, — Гел притормозил на светофоре, его руки и футболка покраснели.
— И зачем ты это сделал? — Луиза больше не глазела по сторонам, села в полоборота к Гелу, рассматривая его. — Зачем портить свою машину?
— Нет, машина не моя. Моего дяди, — обе руки Гела лежали на нижней половине руля, совсем не так, как учили водить Луизу. — Я просто работаю на ней три дня в неделю.
