— Кто виноват в взрыве около Национального Банка? Кто напал на базу Маало? Правда, что на базе Маало скрывался Касто? Правда, что он сбежал? Что делают военные, чтобы задержать Касто?
На все эти вопросы у Маркуса был один ответ:
— Наши комиссии ведут расследование и тщательно проверяют все факты.
— Ходят слухи, что хищение оружия на базе в Палоа провокация, — заговорил журналист в майке-алкоголичке, почесывая висок шариковой ручкой. — Не было хищения, вы продали оружие террористам, чтобы они избавились от Касто, а вы потом избавитесь от них. Одним ударом накроете и радикалов и Касто, который, находясь на военной базе, может спровоцировать раскол в армии.
— Это неправда, — ответил Маркус. Кава был прав насчет подтанцовки — военные в свите Маркуса молчали как рыбы.
— Если неправда, то что происходит сейчас на базе в Палоа? Неужели так трудно найти предателя? Сколько там человек служит? Не может быть, чтобы никто ничего не видел и не знал.
— Мы расследуем инцидент, — отрезал Маркус.
— Невозможно утащить четыре вертолёта и три ящика пулеметов, чтобы никто не заметил.
— Сколько человек служит на базе в Палоа?
— Мы расследуем инцидент.
— И не можете сказать, сколько там человек?
— Триста пятьдесят два, — ответил Франц.
— Мальчик снова зацикливается на деталях, — смех Кава походил на кудахтанье.
— Вы ведете расследование? — не дожидаясь, когда ей предоставят слово, вскочила женщина перед Луизой.
— Да, — Франц кивнул.
— Учитывая, что предыдущие его расследования зашли в тупик, в это Франц вцепится зубами, — Кава хрюкнул. — Но пока не научится видеть целое, будет рыть носом землю.
Целое, Луиза посмотрела на потолок. Прямоугольные секции, размером с кровать. Если одна упадет, она накроет стульев пять.
— Что вы чувствовали, когда расследовали преступления вашего отца? — вклинился в разговор писклявый голос с задних рядов.
— Правда, что до переворота вы расследовали дело модельного агентства Келли Санчес?
— Брехня, — Кава склонился к Луизе и обдал ее ухо горячим дыханием. — Он расследовал дело фонда, названного его именем. Через него выплыл на модельное агентство.
— Правда, что вы пытали задержанных? — журналисты атаковали Франца сразу на несколько голосов. — Правда, что вы пытками добились показаний от Келли Санчес?
— Нет, — в студийном освещении смуглая кожа Франца выглядела желтой.
— Так что вы чувствовали, когда узнали, что ваш отец убийца?
Маркус поднял руку, призывая к порядку, дождался, когда гул стихнет, руки снова воспарят над головами, и указал на женщину в первом ряду.
— Правда, что террористы расстреляли всех военнослужащих на базе в Маало?
— Совершенно верно, — подтвердил Маркус.
Новая рука, новый вопрос о провокации:
— Год назад на военной базе ВВС произошло восстание. Тогда генерал Маркус подавил его. Вы не боитесь, что в Палоа повторится тот же сценарий? Они уже продают оружие террористам...
— Чтобы база в Палоа не стала очагом беспорядков, она закрыта, офицеры разжалованы в солдаты, личный состав распределён по другим военным базам, — сказал Франц и посмотрел на Маркуса.
Едва заметно тот кивнул.
— Мальчику доверили принимать самостоятельные решения? — потешался Кава. — Потому что это не в духе армии. Военное преступление совершенное в военное время, а он наказывает преступников как школьных хулиганов.
— Значит ли это, что тот, кто продал оружие террористам, избежал наказания?
— Разве за это преступление не полагается военный трибунал?
— Генерал Маркус приказал продать оружие террористам?
-Генерал Маркус хотел устранить Касто руками террористов?
— Правда, что среди военных раскол? — спросил мужчина с серьгой в ухе.
— Нет, — Маркус покачал головой.
— Кому из новых лидеров левых вы симпатизируете? Рохасу или братьям Хименос? Не потому ли вы взорвали около Национального банка Нандо, чтобы вывести на политическую арену нового лидера? Рохаса или Хименос?
— Я не знаком ни с одним из них, — ответил Маркус. — Я сам получил ранения в результате взрыва в туннеле около Национального Банка.
— Ты встречался с Францем? — Луиза посмотрела на Кава. Неровно выбритый подбородок, мятые щеки и лоб, подвижные как два червяка губы.
Кава кивнул.
— Франц приходил ко мне вместе с сыном певички. Смотрел на него как пьяный, и задавал мне глупые вопросы. Я говорил ему, что приближается ураган, а он спрашивал кто у кого украл носки.
— Это ты сейчас о деньгах фонда? — спросила Луиза.
— Хочешь поговорить о своей личной жизни?
— Что?
— Все знают, что на эти деньги Лонарди покупает шлюх. Расслабься, речь не о тебе. Или не только о тебе. Речь о партийных оргиях с участием Хименос, и публичных плясках Корраля и университетских шишек. Всё и не перечислишь.
Кава говорил, смеялся и плевался слюной. Стирая её капли с предплечья, Луиза ощутила желание помыться.
Женщина со слипшимися от лака волосами наклонилась за ручкой, из-под пояса юбки показалась резинка кружевных трусов.
В коридоре застрекотал автомат. Распахнулась дверь в зал. Вместе со всеми Луиза повернулась к выходу и уставилась на двоих мужчин. Лица у них были красными, как ошпаренные, держащие автомат руки дрожали. Журналист в майке-алкоголичке вскочил на ноги и первым поймал пулю. Под общий визг пули прошили стену и врезались в потолок. Луиза скатилась со стула. Рядом, оттопырив задницу, ползал Кава и размазывала тушь по лицу баба со слипшимися волосами. Пули перевернули несколько стульев, разорвали камеры около сцены. Продырявили синюю ткань трибуны, прошили тела военных и откинули их к стене. Бам-бам, пока они дергались и оседали на пол. У Луизы заслезились глаза от дыма и вони. Бам-бам, падая, террористы хватались за стену, широко раскрывали рты и расставляли ноги. То ли пытались удержать оружие, то ли вытолкать из себя пули. У одного на груди Луиза насчитала семь дырок. Другому размозжило голову. Пятно крови на стене напоминало одну из летучих мышей Роршаха. Солдаты ворвались в зал. Оружие наизготовку, плечо к стене. Поворот на девяносто градусов. Проверка, еще проверка. Террористы мертвы. Никаких больше выстрелов, только всхлипы, стоны и топот ног по сцене. Из фанеры она что ли, Луиза села. Через макушку бабы с лаком она видела, как солдаты на сцене наклоняются и приседают.
— Полковник ...убит.
— Поодполковник ... мертв.
-Полковник Болейло ранен.
-Генерал Маркус убит.
-Он закрыл меня собой, — Франц говорил, будто его мучила отдышка. Шатался, спотыкался.
-Вы не ранены, сэр?
-Нет, — Франц шарил по залу расфокусированным, ничего не видящим взглядом. Руки в крови. Кровь на шее и правой щеке.
Солдаты прибывали через распахнутые двери. Бронежилеты и каски. Люди с повязками народной милиции принесли носилки. Журналисты поднимались и отряхивались, причитали, постанывали, выползали из зала на полусогнутых, держась за стены, будто земля качалась. За стены, друг за друга. Громче всех истерила женщина с простреленным плечом, пока её укладывали на носилки. Кровь на белой блузке расползалась нефтяным пятном.
— Маркуса тоже похоронят в общей могиле? — Кава зашарил по карманам в поисках кокаина.
* * *
Оказывается, мамаша кучерявого Хорхе пекла пирожки с фруктами. Она передала через сына целое их ведро для Луизы. Просила передать, что полюбила её как дочь. За выступление по телевизору, за объявление всенародной охоты на Касто.
Мамаша Хорхе не знала, что Луиза была на пресс-конференции военных. Никто не знал. Кроме Альбера.
Хорхе сказал, что все пирожки с разными фруктами. Луизе попался с яблоками. Вкус яблочного варенья имел голос позвонившей ей женщины.
— Вы сказали, я могу звонить в любое время?
Звонки начались в вечер, когда Луиза вернулась из телецентра. Женщина оказалась иностранкой. Приехала с мужем в Лумбию двадцать лет назад. Работала учительницей в городской школе Хенны. В укрывательстве Касто подозревала своих учеников.
Последующие звонки были не менее сумасшедшими. Соседи стучали на соседей, знакомые на знакомых, родственники на родственников. Некоторые вплетали в рассказ семейную историю. У каждой семьи было кого оплакивать. О чем жалеть. Сегодня все беды было можно списать на Касто и Варгаса. Один мертв, второго необходимо заставить платить. Спиртовка на плодах кокона помогла Луизе отрешиться от чужого бреда, от чужих счётов, по которым никогда не будет уплачено. К десятичасовому выпуску новостей, подъехал Ливи. Сидя напротив Луизы и широко расставив больные колени, Ливи гадал, кто послал к военным убийц. Хименос или Рохас? Альбер смотрел в одну точку. То ли не интересовался убийством военных, то ли знал о нем все. Под занавес новостей на экране появился Франц. Они установили личности людей, устроивших бойню в телецентре. Бомжи с городской свалки. Вот почему лица у них были красными, как ошпаренные. Годами жили среди испарений горящих химикатов. Военные ищейки так же нашли машину, на которой приехали убийцы. Нашли откуда она была украдена. И судя по опросам свидетелей, крали её не бомжи. Кто-то украл машину и посадил в неё идиотов. Что это? Выстрел на удачу? В голове Луизы прочно засело слово "провокация". О чем бы не говорил Франц, она вспоминала ремарку Кава: зацикливается на деталях, не видит целого. В поисках этих деталей, Луиза смотрела на руки Франца — неподвижные, с обкусанными ногтями, правая поверх левой. Лицо чисто выбрито почти до синевы. Глаза покрасневшие уставшие, будто не спал неделю или месяц.
Бубнеж новостей и теории Ливи не мешали Луизе отвечать на звонки. Телефон вибрировал постоянно, блокнот пришлось доставать лишь дважды. Чтобы записать строчку информации похожей на стоящую. В трех километрах от базы в Маало лежала деревня на тридцать домов. Там видели вертолёты. И слышали пальбу. Гугл мапс говорил, что базу с деревней соединяет одна единственная дорога. Если Касто бежал по ней, то двигался он на юго-восток. Дорога вилась к морю. Съехать с нее можно было только в пяти местах.
К часу ночи Луиза начала дремать. Короткие провалы в сон и пробуждения от вибрации телефона натягивали нервы и заставляли её снова разминать челюсть методом Альбы.
— Ты устала, отдай телефон дежурным в саду, — Альбер провел теплыми ладонями по её плечам, рукам, животу и внутренней стороне бедра. Будто делал расслабляющий массаж, усыплял и гипнотизировал. Экран телевизора мерцал. В зрачках Альбера отражалась пуговица на джинсах Луизы. Она подчинилась и отдала телефон дежурным.
Она не запомнила, не поняла трахались они с Альбером в ту ночь, или ей это приснилось. Утром она нашла на его подушке волос. Прикурила сигарету, поднесла волос к глазам. Бесцветный и короткий, он мог принадлежать и ей, и Альберу. Может, стоило его спросить, как и когда он поседел?
Внизу Луиза снова села на телефон. В саду по листьям прыгали солнечные лучи и ползали муравьи. В доме крутились косоглазые женщины. От Луизы они пятились, стоило ей только поднять палец.
Дозвонившись до Сабрины — оказывается, она всю ночь провела в телецентре, вместе с репортерами без границ договаривалась о следующем прямом эфире и считала финансы — Луиза получила подтверждение нащупанному ночью следу. Было еще несколько звонков от жителей деревни около Маало. А значит, следовало перейти к следующему этапу. Луиза хотела бы объявить о нем на всю страну, но в ближайшие дни правозащитникам не было места в сетке прямых телетрансляций.
— Нужно послать людей проверить дорогу от Маало до деревни и дальше, — Луиза рассчитывала на маленькую группу, человек пять не больше, но к обеду собралось двадцать человек на пяти машинах. Судя по тому что многие знали, где за городом раздобыть оружие, к ним присоединился кто-то из Освободительной Армии. Или из трущоб? Или мелкие наркодилеры?
Плевать. Что-то подсказывало Луизе, чтобы поймать Касто, потребуется больше людей. Больше информации. Больше усилий. Потому она осталась в городе. Координировать действия и собирать информацию. Наблюдать со стороны. Кава был прав, со стороны виднее. Даже если он имел в виду другое.
К шести вечера, после трех часов пути охотники правозащитников проехали разрушенную базу. Стены целы, на плацу воронки от взрывов, неглубокие как песочницы. Еще через полчаса люди Луизы — она ведь может их так называть, если отдает им приказы? Нет, не стоит обманываться, время приказов и ответсвенности придет, когда они найдут Касто, пока все вертится само собой — миновали деревню, из которой поступали звонки. С падением темноты и после шести часов бесполезных поисков нового следа правозащитники остановились в поле переночевать.
В городе же с темнотой начался праздник. Луиза и не помнила, когда последний раз видела фейерверк. Цветок салюта расцвёл в небе всего лишь раз, а показалось, что началась новая эра.
— Я хочу, чтобы ты поехала со мной, — Альбер мягко забрал у неё телефон. — Касто не умрет за пару часов.
— Не умрет, — эхом повторила Луиза.
— Он будет ждать, пока ты до него доберешься.
Поцелуи Альбера пахли спиртовкой из плодов кокона. Мышцы его спины напряжены, волосы на предплечьях наэлектризованы. Луиза не спрашивала, чем он занимался целый день, а он не задавал глупых вопросов об охоте на Касто. Ждал, когда она сама сообщит ему новости. Если будет что сообщать. Если сочтет нужным. Это дистанция разбавленная нежными прикосновениями и телесной близостью внушила Луизе, что они понимали друг друга без слов. Самостоятельность, доверие и понимание. Возможно, эти штуки всего лишь иллюзии. Если так, сейчас Альбер подарил Луизе самую прекрасную иллюзию. Нежность, сказал он однажды, нежность самое большее, что один человек может подарить другому. Но сейчас Луиза бы сказала, что самое большее, что мы дарим тем, кто рядом, это иллюзия доверия и понимания.
Он решил, что она хочет собственноручно убить Касто. Для этого затеяла охоту. Улыбаясь, Луиза зашла за Альбером в спальню. Возможно, он не так уж и не прав.
— Надень зеленое, — он сел на кровати.
— Почему зеленое? — она коснулась его волос.
— Это мой любимый цвет, — он закинул назад голову, поднял лицо. Когда он смотрел на Луизу снизу вверх, он выглядел моложе.
Что её смутило в его простой просьбе? Когда он сказал оставить на АЭС Фло, она проглотила возражения и подчинилась, когда он говорил "раздвинь ноги", она никогда не была против. Что же не так сейчас? Неужели ей так трудно доставить ему удовольствие в мелочах? Да, скорей всего, дело в мелочах. Луиза разучилась с ними справляться.
— Я знала, что с этими вещами какой-то подвох, — она села к нему на колени.
— Забудь зеленый, если не хочешь, — он погладил её поясницу.
— А ты наденешь мундир?
— Никогда больше.
— Галстук? Фрак?
— Я буду выглядеть как самозванец.
— И за кого ты себя выдаешь?
— За того, кого хотят видеть люди. За того, кого любят, за того, кого ненавидят. За того, на кого надеются или кого боятся.
— Диего сказал, что ты не сентиментален, — Луиза засмеялась и приникла губами к его шее. — Но ты читал мне стихи в нашу первую ночь. И сейчас... — она глубоко вздохнула. — Догадайся, что ты должен сделать, чтобы я надела зеленое.
