Утраченный покой. (Divinitas-2)

— Уж лучше голодай, чем что попало ешь, и лучше будь один, чем вместе с кем попало, — тихо произнёс ТиГрей. Я удивлённо взглянула на него: как-то не ожидаешь от шпаны цитат Омара Хайяма.

Мы с Тони молча развернулись и пошли обратно в здание, Дора попыталась что-то сказать, остановить нас, но всё сменилось бессильными проклятиями. Тони по привычке скрестил пальцы, я же никак не отреагировала на её слова, чувствуя, что они не в силах нам навредить.

— А всё же что волки имели в виду? — спросила я, когда мы поднимались обратно в мой кабинет.

— То, что мы трахаемся не только в человеческом обличии, — не пытаясь подобрать слова, ответил волк, — и что полнолуние — это время зверя, а значит, охоты, драки и секса.

— Понятно... — с кислой миной бросила я. Проявилась ещё одна проблемка...

— Тони, почему после того, как ты ушёл из стаи Седрика, у тебя нет... партнёрши?

Он пожал плечами...

— Ну... мне уже нет хода в наш бордельчик, а искать кого-то на улице... ещё не искал.

— Бордельчик? С волчицами?

— Ага. Ты бы знала, как свободные сучки мечтают к нам попасть — сыто, безопасно, драться не надо... Отбираем только самых хорошеньких или самых диких. Хотя чего это я — не 'к нам', а к лорду Седрику.

— Угу. Ты понимаешь, что за эти два дня должен решить все свои... постельные проблемы. Когда я начну вливать в тебя силу, ты должен концентрироваться на трансформации, а не на сексе.

Тони задумался.

— Понимаю...

— Ну, вот и ладно.

Понимать-то Тони понимал, но я не была уверена, что он сделает всё как надо.

Оставшись одна, я вызвала Шона по ментальной связи, и он перезвонил. Обрисовав ему ситуацию с нашим волком, я попросила мягко 'подвести' к нему подходящую человечку или же divinitas. Шон пообещал, что всё сделает — ну что ж, будем надеяться.

Оставшиеся два дня до полнолуния промелькнули без особых событий. Тони попросил отгулы, что я посчитала хорошим знаком. Лиан постоянно подкармливал Пижму, следя, чтобы тот всё время был чуть переполнен, больному флерсу это шло на пользу. Нет, он не пришёл в себя, но чувствовалось, что его страх отступает. Ландыши... без изменений.

И вот поздним вечером Тони показался в моём кабинете, сейчас он напоминал скорее довольного жизнью кота, чем собаку, а тем более волка.

— Хорошо провёл выходные? — поинтересовалась я.

— Чери, скотина, — довольный тон и смысл слов резко контрастировали.

— Да? Почему?

— Да и вы хороши. Влезли в мою личную жизнь.

— Ах ты, бедный. Я вижу, как ты пострадал от этого.

Он довольно хохотнул. А потом погрустнел.

— Она ведь не останется со мной...

— Кто? — не поняла я

— Ники.

— Ники? — так Шон Ники к нему прислал. Скотина!

— Для Ники год — всё равно, что для тебя месяц, так что не спеши расстраиваться, — я оставила свой гнев на инкуба при себе, поспешив утешить Тони.

Он на мгновение задумался над моими словами, но потом встряхнулся:

— Ну что, хозяйка, вроде бы всё сделано, как ты хотела.

Да. Пора начинать, но всё равно было страшно и хотелось потянуть время. За эти два дня я запаслась зелёной и белой силой и вроде бы была готова.

— Ну ладно, пойдём. Не в кабинете же тебя перекидывать.

— И то верно, хозяйка.

Мы зашли в апартаменты.

— Снимай футболку и ложись.

Нахальный волк скинул не только футболку, но и джинсы, хорошо хоть белье оставил, и плюхнулся на кровать с довольной рожей.

— Тони, не зли меня, — предупредила я. — Руки не распускать. Ты уже решил, о чём будешь думать, чтобы перекинуться?

Он отрицательно замотал головой. Захотелось его стукнуть. Больно.

Видать, это желание отразилось на лице.

— Эй, хозяйка, не злись. Пойми, я не думаю во время трансформации.

— Ладно. Что ты чувствуешь, чего ждёшь?

— Чувствую боль, — мрачно отозвался он.

— Ну, а предвкушение полной свободы, бега... загнать дичь, оказаться сильнее её... Тебе ведь нравится быть в зверином облике?

Тони сел и всмотрелся мне в лицо.

— Ненавижу быть зверем, ненавижу оборачиваться.

Я опешила.

— Почему?

Он опустил глаза и пожал плечами

— Может быть, потому что сейчас волк сам — жертва. Моего отца убили в волчьем обличии. Он пришёл ко мне... Он приходил каждую луну, когда я жил на ферме. Мы могли побродить вместе по ночному лесу... С ним было хорошо — свободно и... правильно. Но однажды отчим увязался за мной, отец на него зарычал, отчим подумал, что волк угрожает мне, и выстрелил, но не попал, а волк набросился на него. Они стали драться, и отчим убил его. Убил моего друга-волка. А потом я почти тащил на себе Чака домой, он тяжело опирался на меня и пару раз чуть не вырубился. И всю дорогу я плакал и обвинял его, а он молчал, не оправдывался и не успокаивал меня. Когда мать увидела нас, она молча набросилась на меня, хотела убить... Подумала, что это я его ранил... Чак оттащил её и впервые ударил, чтоб прекратить истерику, она успокоилась, но... она и прежде не любила меня, а после того случая я для неё умер. Своими детьми она считала лишь дочек-близняшек. Я знал, что Чак мне не отец, он был рыжий, веснушчатый, мать — блондинка, сестры — копии Чака, и на всех фото я смотрелся приёмышем. Чак старался быть мне хорошим отцом, но быть хорошим отцом для волчонка невозможно. В пятнадцать лет я сбежал из дома и осел здесь, через два года я нарвался на волков Седрика, ещё через год он лично впервые перекинул меня и принял в стаю. К тому моменту я уже знал, как зачинают волчат, почему мать ненавидела меня, кто был моим другом-волком и чего на самом деле боялся Чак... Вот поэтому я не люблю быть зверем.

— Ты простил Чака? — не сдержала я любопытства.

— Он был в своём праве. Отец любил мать, а она его — нет, видать, чуяла, кто он на самом деле, и боялась. Он взял её после помолвки, надеялся, что это расстроит свадьбу и она, в конце концов, будет принадлежать ему полностью. У Чака было право на месть. Плюс таким образом он пытался защитить меня. Наверное, после тех ночных прогулок я был диковат больше обычного, — с кривой ухмылкой закончил он.

М-да... Грустная история.

— Сильный человек — слабый зверь, — повторила я, задумавшись. — Но послушай, неужели тебе не нравится хорошо слышать звуки, различать запахи, носиться на четырёх лапах ?..

— Ну... в общем нравится. Мне не нравится быть мишенью.

— Но собаки — не мишени.

— Думаешь, я обернусь собакой?

— В крайнем случае, я на тебя иллюзию наложу.

— О'кей. Значит, мне надо думать о том, как я бегаю на четырёх лапах? А знаешь... — он приподнялся на локте и поманил меня, чтобы сказать что-то на ухо. — Я охочусь на кротов. Мне это нравится. Когда он вылезает, надо успеть его цапнуть, а он такой твёрдый... не всегда даже ухватишь.

Я, сдержав улыбку, согласно кивнула.

— Думай об охоте на кротов, представь, что ты ждёшь у норы.

Он откинулся на постель с довольной улыбкой и закрыл глаза. Я села сверху и начала гладить, отдавая силу через ладони, но этого было слишком мало. Скорее поглаживание служило настройкой, собравшись, я влила силу в поцелуе, Тони выпил её, и я опять вернулась к 'массажу'. Так повторилось несколько раз, я отдала весь свой запас, и Тони в vis-зрении напоминал надутый зелёный шарик. Пора...

Я отдала приказ силе в виде живого объёмного образа — большая, похожая на волка, хаски застыла над кротовой норой... На мгновение я выпала из реальности, вкладывая всё в этот образ... Я выложилась полностью и скатилась с Тони, кажется, попутно спихнув его с кровати. Несколько секунд я боролась с обмороком — слишком много сил отдала, и муторное бессилие требовало хоть нескольких минут беспамятства.

— Тони... — еле прошептала я, беспокоясь, что ничего не слышу. — Тони...

И тут что-то мокрое прошлось по моему лицу. Сфокусировав взгляд, я увидела улыбающуюся морду хаски. Сила выполнила приказ.

— Я скоро вернусь, — пробормотала я и провалилась в кратковременный сон.

Проснулась от того, что в комнате кто-то рылся, выдвигая и опрокидывая ящики единственного небольшого комода. Подняв голову, я увидела слишком большую нечистопородную хаски... Тони.

— Брысь! Негодник!

Хаски с удивлением на меня посмотрел, а потом прыгнул на постель и радостно облизал лицо. Не люблю собак. В том числе и за облизывание.

— Что ты делаешь? Зачем устроил бардак?

Хаски заскулил и вывернул шею. Я непонимающе смотрела несколько секунд, а потом дошло:

— Ошейник искал? Так откуда в комоде ошейник? У меня вообще нет ошейника, — мрачно закончила я.

Он осуждающе гавкнул. Потом метнулся с кровати и вернулся с нежно-розовым шёлковым шарфиком: я носила его, ещё будучи блондинкой, и была уверена, что выкинула его или отдала. Обкрутив шарф несколько раз, я завязала его на манер галстука прошлых веков.

— Тони, гуляй только по Централ Парку, без ошейника ты уязвим.

Пёс согласно застучал хвостом и подбежал к двери. Собрав все силы, я сползла с кровати и выпустила его. Хаски выскользнул и тихо побежал по ступенькам, а я вернулась в постель и провалилась в восстанавливающий сон.

Среди ночи меня разбудил Шон, дозвавшись по ментальной связи. Он, как и в ночь боя с вампами, принёс мне силы. Я оценила такую заботу и предупредительность. Подкормившись и окончательно придя в себя, я попросила его найти Тони в собачьем обличии — мало ли что, ведь он без ошейника. Инкуб легко согласился — всё равно не спал, и заняться ему было нечем, поскольку он уже насытился.

Довольная и гордая собой, с чувством выполненного долга и ощущением, что ещё один груз свалился с моих плеч, я ушла к себе домой в надежде нормально доспать эту ночь.

Доспала.

А утром израненный Шон приволок голого окровавленного Тони и, откинув ковёр, уложил его на паркет в гостиной.

Без единой мысли я рассматривала израненное тело. Остатки шарфа перетягивали раздробленную руку и прикрывали рваные раны на шее. Бурые пятна казались замысловатым принтом на шёлке, почему-то шарф не запылился и остался таким же нежно-розовым там, где не был покрыт кровью.

— Стая Седрика, — устало заговорил Шон, выдёргивая меня из эстетического эскапизма. — Не вся, конечно. Какие-то молодые волки и, кажется, сука... Когда я нашёл его — они дрались, нападая на него всем скопом. Жаль, у меня оружия никакого не было, только крышку от мусорного бака успел прихватить.

Я глянула на Шона: костюм порван, на обеих руках следы зубов, на ногах тоже.

— У него на горле плохая рана, — продолжил инкуб, — и он потерял много крови.

— Угу... Я сейчас...

Я закрыла глаза, сбрасывая оцепенение и пытаясь вернуться к реальности. Так, мне нужен Лиан, нужна его сила. Наполнившись, я займусь лечением Тони.

Флерс не спал, но, услышав Шона, принципиально не хотел выходить из своей комнаты. Я, как в бреду, зашла в флерсную и прислонилась стене у двери.

— 'Что с тобой? Он навредил тебе?' — Лиан, сходя с ума от беспокойства, тут же подлетел ко мне.

— Я в порядке. Тони при смерти.

Лиан секунду осмысливал новость.

— Твой волк при смерти, — вслух констатировал он.

— 'Да. Мне нужна сила'.

— 'Хорошо', — он крепко прижался ко мне и вспыхнул, направив всё мне. Я вернула часть, сразу же почувствовав себя лучше и успокоившись. Мы раскачали друг друга и наполнили, Лиан тут же вернулся к Пижме и привычно накормил его. А я, благодарно и успокаивающе потискав своё крылатое сокровище, вернулась в гостиную — штопать Тони.

— Шон, спасибо, что вытащил его, — поблагодарила я, накрыв оборотня и подложив ему под голову подушку.

— А... Не стоит. Я ж его капитан. Потерять того, кто выполняет мои приказы — нет, такого я не допущу, — с грустным смехом ответил он.

— Сам ты как? Тебе помощь не нужна? — для очистки совести спросила я.

— Нет, ну только если к вечеру у вас останутся силы поиграть со мной...

— Посмотрим.

— Или мне покормить вас, как этой ночью? — с надеждой спросил он.

— Нет, думаю, такой необходимости не будет.

Я потихоньку вливала в волка светло-зелёную силу, его тело знало, что с ней делать — запустились восстанавливающие процессы, начала регенерировать ткань. Медленно, незаметно для обычного зрения, но в vis-диапазоне я видела, что сила скопилась возле ран и потихоньку тает.

Время летело. Шон не захотел уходить — слишком много внимания привлекли бы рваный костюм и кровь, а накладывать гламор на одежду у него не было сил. Он тихонько возился, не отвлекая меня, вымылся и, кажется, стирал одежду. Я же впрыскивала силу в моего волка, и с каждой минутой мне всё тяжелее становилось удерживать концентрацию. Слишком я устала и истощилась этой ночью, и поэтому тяжело было сосредоточиваться — это как если бы человека не кормили сутки, а потом заставили решать задачи на смекалку.

Поняв, что угроза жизни миновала, я позволила себе отключиться прямо там, сидя на полу возле кресла.

Из беспамятства я вынырнула на зелёном утреннем лугу, роса была холодной и бодрящей, солнечные лучи ещё не грели...

'Лиан, радость моя. Солнышко'. Раннее утро вдруг стало поздним, лучики солнца жаркими, а травы запахли.

'И я тебя люблю, матушка'.

Не раскрывая глаз, я нащупала его и прижала к себе. Вдруг на нашем лугу оказался хаски с хитрющей мордой, он лежал в травах и поглядывал на нас с сожалением и завистью.

'Ну, иди сюда, чего дичишься', — позвала я. Пёс подошёл, и его запах смешался с запахом трав, а живое тепло приятно согрело ноги.

В таком странном полусне прошло несколько минут, было хорошо и спокойно, вдруг долетели запахи пряностей с еле уловимой ноткой мускуса. Шон... Но запах трав усилился и отогнал чуждые ароматы.

'Лиан — собственник', — мелькнула мысль.

'Да. Не отдам'. — Солнце припекало, а луговые травы пахли просто одуряюще. Хаски облизнул нос и чуть отошёл от нас, свалившись на бок в дремотной неге.

'Всех отогнал', — без осуждения констатировала я.

'Да'.

В какой-то момент я захотела потянуться и проснулась. Рядышком, прижавшись ко мне, сидел дремлющий Лиан, чуть отодвинувшись, лежал Тони, он прижимался бедром к моим ногам, и я чувствовала его тепло. Волк спал глубоким восстанавливающим сном, и это было просто прекрасно.

Лиан проснулся и заглянул в глаза

— 'Ты всё время кого-то лечишь'.

Я рассмеялась.

— 'Белые всё время кого-то лечат, такова их судьба'.

— 'Ты не жалеешь? Что вынуждена лечить?'

— 'Нет. Я лечила людей... до тебя'.

— 'Это хорошо. Хорошо, что не жалеешь'.

Показался Шон, он неслышно подошёл к двери и присел на корточки на пороге. Из одежды на нём были только обрезанные ниже коленей брюки, и я могла видеть укусы на икрах и раны на руках.

— Почему ты не входишь? — удивлённо спросила я. Инкуб молча кивнул на надувшегося Лиана, я непонимающе посмотрела на флерса, широко раскрывшего крылья, а потом переключилась на vis-зрение. Флерс создал тонкую, похожую на мыльный пузырь сферу из своей силы и перегораживал ею вход в комнату. Шон без проблем мог преодолеть её, порвать — слишком тонкой и слабой была преграда, но не делал из вежливости и лояльности.