Утраченный покой. (Divinitas-2)

— Ты взял с него немало, — дрогнувшим голосом произнесла я. — Остальное дам я. И только я. У тебя время до следующего полнолуния.

— Хватит, — твёрдо закончила я.

Тень-страж застыл, словно прислушиваясь к эху моего голоса.

— Ты... Ты чтиш-шь порядок. Но ты ответиш-шь за вс-сё, — задумчиво и с предвкушением ответил он.

Я, теряя сознание от страха, приготовилась к его атаке, приготовилась терпеть боль и почти желала, чтобы страж взял своё вот так — быстро. Но нет...

— За вс-сё... — и еле видимая тварь исчезла, как будто всосалась в воронку.

Я осела на грязный пол, ноги не держали. Будь я человеком, наверное, описалась бы от страха.

Вдох-выдох, вдох-выдох... Когда надо справиться с дикой паникой, нет ничего лучше, чем думать о вдохе и выдохе, думать о том, что они должны быть плавными, без рывков и не слишком быстрыми.

Через какое-то время я могла снова думать. Я только что прокляла сама себя, призвала на себя Стража равновесия, и у него будет целый месяц. Всего месяц. Мне надо продержаться лишь месяц. Я отвечу за всё. Никто из моих пострадать не должен. Только я. 'Хоть бы он не припомнил мне того юношу на корабле и Руфуса', — мелькнула паническая мыслишка.

Я отвечу за всё. Я выдержу.

С этой мыслью я собралась и сконцентрировалась настолько, что смогла обратиться к резерву и высвободить часть силы. И хоть она плохо слушалась из-за пережитой паники и, похоже, прочно поселившегося страха, но направить лучик Шону я смогла. Наполнила 'подарок Уту'. Минута, другая — и тело инкуба стало обретать плотность, а лицо потекло — глаза уменьшились и стали вновь человеческими, а появившийся нос скрыл уродливые ноздри. Хм... теперь я всегда буду помнить, что этот аккуратный нос скрывает длинные щели абсолютно нечеловеческих ноздрей, больше всего похожих на прорези-эфы у скрипок.

Шон глянул на меня вполне осмысленно, я вынула кляп.

— Пати? — с ужасом спросил он, догадываясь, что произошло.

— Он выгрызал 'подарок Уту', — устало произнесла я. — А без этой белизны я не смогу тебе доверять. Вот я и вмешалась.

Порывшись в сумке, я нашла нож-бабочку. Ага, осталась привычка со времён сухого закона — носить в сумке нож.

Я разрезала путы, а Шон всё молчал. Мы не смотрели друг на друга. И вдруг он с силой ударился затылком о цементный пол.

— Я подставил тебя!

— Не смей! — крикнула я. И уже мягче: — Не надо, Шон. Что сделано, то сделано. Значит, так надо было. Не смей себя казнить. Я тебя ни в чём не виню, и ты не вини. Всё. Закрыли тему.

Мы дошли уже до дверей, когда я обратила внимание, что он абсолютно гол.

— О, Свет и Тень! Тебе надо что-то набросить на себя. Никакие амулеты не помогут, если ты будешь голым.

Окинув взглядом подвал, мы не нашли ни единой пригодной тряпки — всё железяки да строительный мусор.

Я открыла дверь. Венди тут же подбежала ко мне.

— Найди штаны какие-нибудь, быстро.

Она увидела Шона за моей спиной, и её глаза округлились, а рот раскрылся.

— О-о... О... Ой... — удивление, озадаченность и понимание. Тут она развернулась и побежала, натыкаясь на стены.

— Штаны! — крикнула я ей в спину. А то от потрясения забудет о поручении.

Да, Венди тоже быстро сообразила, что именно произошло. Ну да ладно. Она будет помалкивать. И Шон тоже.

Мы остались с инкубом наедине, стоя на подвальной лестнице возле выхода. Какое-то время мы усиленно таращились куда угодно, только не друг на друга, а потом я прекратила эту глупую игру и всмотрелась в него. Да, это мой Шон, нервный и виноватый, жаль, я больше люблю вальяжного и спокойного. Он исподтишка бросил на меня взгляд и уже не мог отвести глаз, всё смотрел и смотрел. Кажется, я улыбнулась, и он вдруг вспыхнул белым; скривившись от боли, но не отведя взгляда, опустился на одно колено и, взяв за руку, влил в ладошку эту белую каплю.

— Я поступила правильно, — сказала ему и себе. — И я выдержу. Всего лишь месяц. Я смогу.

Шон молча кивнул, соглашаясь, и встал. Теперь мы стояли, держась за руки, и опять не встречались взглядом, но это уже была не игра от неловкости. Просто соратники и партнёры смотрят в одну сторону, а не друг на друга.

Венди где-то разжилась джинсами и футболкой, и мы, наконец, покинули это ужасное место.

Пока мы ехали, Венди вызвалась мне помочь с Тони и Ники, а Шон был непривычно тих и молчалив.

— Хочешь покормиться? — поинтересовалась я у него, — тебя высадить где-то?

— Нет, — сам удивляясь, ответил он. — Я не голоден. Можно мне вас подкормить?

— А ты владеешь собой? — настороженно поинтересовалась я.

— Да. Как ни странно, лучше, чем когда-либо.

Я согласилась: может быть, Лиан уже и пришёл в себя, он отходчивый и быстро восстанавливается, но красная сила тоже лишней не будет. Наплевав на водителя такси, небось, он и не такое видал, я села на колени Шону, и мы принялись 'гладиться'.

Да, что-то странное творилось не только со мной: сила инкуба пьянила по-прежнему, но как хорошее вино, а не наркотик, ведущий к безумию.

— Ты не сводишь с ума, — обронила я.

— Не может быть, — засмеялся он и протянул руку Венди. Та боязливо дотронулась до неё, потом, осмелев, прижала руку к лицу, подумала, вслушиваясь в себя, и 'отпила', поцеловав ладонь. Шон напряжённо следил за её реакцией. Да, глазки Венди пьяно и ярко заблестели, но она осталась в своём уме.

— Пьянит. Но я могу себя сдерживать, — подтвердила она, но всё же отстранилась, вдавливаясь в дверцу, чтобы легче было справиться с желаниями, навеянными vis.

— Я что, теперь не инкуб? — ошарашенно и как-то обиженно спросил Шон.

— Инкубом ты не будешь, если тебя перестанет выворачивать каждый закат, — грустно ответила я. — А в остальном ты и так мало похож на своих родичей. Хоть я и не встречала больше инкубов, но уверена в этом на все сто.

Остаток пути до своего ресторана я провела на коленях у Шона, а учитывая, что мы попали в пробку, которых на Манхеттене не миновать, то мы все трое успели насытиться без особого риска для себя. Венди, раньше не рисковавшая лишний раз дотрагиваться до своего младшего отца и кормившаяся от людей, 'разогретых' им, теперь задумчиво гладила его ладонь, прикидывая, какие выгоды несёт это изменение vis Шона.

Я вернула её к реальности, отобрав его ладонь, как некую вещь, и попросив начать конвертировать красную vis в зелёную. К моему облегчению, это проявление собственничества было воспринято ими обоими как само собой разумеющееся.

В ресторане мы с Венди утолили не на шутку разыгравшийся физический голод, жадно умяв под умилённым взглядом Поля: фруктовый пудинг — две порции, печёное яблоко в хрустящей пассировке — две штуки и кофейные пирожные — две штуки.

— Вот! — радовался Поль. — Полюбуйтесь, какие красавицы! А нрав? Ангельский. Я всегда говорил, что сладости созданы для женщин. А те дамы, которые от них отказываются или, о ужас, вообще не любят, вызывают крайнее! Крайнее подозрение! Кушайте, ангелочки, кушайте, — придвинул он клубнику с ванильными сливками.

Думаю, это Венди на него так повлияла: Playboy bunny, да ещё с остатками vis инкуба — убойная вещь, или, как говорят подростки, 'вынос мозга'.

Подкрепившись, мы рванули к Тони. Ники жила у него, и когда я позвонила, трубку сняла она, сообщив, что мой пёсик утром, как и положено, спокойно обернулся наглым парнем и до сих пор дрыхнет. Но тут 'дрыхнущий', видно, поняв, с кем беседует Ники, подорвался и выхватил телефон.

— Я не сплю уже! Ну скажи, тебе понравилось? Я понравился?

— Тони, если ты ещё хоть раз меня заслюнявишь, я вызову парикмахера и подстригу тебя, как пуделя!

— Злая ты, — уважительно заметил он, и тут же радостно огрызнулся: — А они ночью не работают!

— Для меня — поработают.

— Ох, ну я постараюсь не забывать, что ты у нас кошатница и ничего не понимаешь в хороших псах.

— Зато Ники понимает. Кстати, не давай ей геройствовать. Дождитесь нас, мы уже выезжаем.

Квартирка Тони оказалась крохотной и была по-настоящему мужской — минимум вещей и полный порядок. До Ники. Она как будто метила территорию своими одёжками, мелочами, запахом. Наверное, Тони это нравится, — подумалось мне, — раз он не наводит порядок, не раскладывает её вещи так же, как продолжает раскладывать свои.

Как я и опасалась, накачать искусственный vis-центр оборотня можно было только одним способом. А Тони стал для меня табу, несмотря на всё моё спокойное и опосредованное отношение к сексу-кормёжке. Во-первых, для него секс имеет совсем иное значение, чем для нас, divinitas. Во-вторых, он мой слуга, а я... Я для него старшой, вожак его маленькой стаи. Какой уж тут секс? Хотя нет, если бы я жёстко доминировала над ним, это было бы вполне 'в тему' — ох, нахваталась я от него уличных словечек, — но я не приемлю всех этих дурацких постельных игр, возникающих от пресыщенности или ущербности. Для меня секс — воплощение радости и жизни, открытости и доверия. А такого с Тони быть не может. И точка.

Поэтому Ники была поставлена перед фактом: в помощь ей выдаётся Венди. Зелёная divinitas расстраивалась, но понимала, что самостоятельно ей не справиться. Я отдала ей столько силы, сколько она могла взять, но её тремолирующие вены плохо пропускали vis, и полученного от меня явно не хватало. Венди, видя, что подруга не рада помощи, задрала носик

— Фи! Сильно нужен мне твой пёс. Я согласилась, чтобы вернуть долг благодарности.

— Да? — обрадовалась Ники. — И ты не будешь его брать потом?

Я закатила глаза. 'Брать', как игрушку... Моего Тони...

— Фхи! — оскорблённой кошкой фыркнула Венди.

Шон, увязавшийся за нами, лишь посмеивался, глядя на всё это.

А после мы с ним сидели плечом к плечу на грязной лестнице, потому что в крохотной квартирке и троим места было мало, и слушали стоны и вопли, пока нас не начал разбирать смех. А когда Шон стал ещё и комментировать происходящее, я просто сползала на пол, умоляя его помолчать и дать мне отдышаться.

Да... В тот краткий час я изгнала напрочь память о минутах в подвале, о сделке со Стражем. Наша счастливая и опасная, для нас же, особенность — забывать о плохом.

Когда стоны стихли, на площадку вышел Тони с непередаваемо довольной рожей, чмокнул меня в макушку — аналог облизывания, надо полагать, — и плюхнулся на ступеньки ниже.

— Оно того стоило, — довольно произнёс он, нагло устраивая голову мне на колени. — Стоило уходить от Седрика, — глядя в потолок пустыми от счастья глазами, продолжил он, — драться со своими и пережить эту дурацкую татуировку. Жизнь удалась.

Последние слова мне не понравились, и я больно щёлкнула его по носу.

— Твоя жизнь только начинается. И если Сугава возьмёт верх, я перебью там всех, а тебя оживлю и заставлю служить в посмертии.

'Трень! Трень!' — но волки не слышат лжи, как мы.

— Не бойся, хозяйка, — ласково и спокойно ответил он, заглядывая в глаза. — Я справлюсь. Разум ясный остаётся, я даже читать могу, и тело очень сильное, вес даже чуть больше моего человеческого. Я очень сильный и очень умный пёс. Волку не выстоять.

Меня успокоили его рассудительный тон и аргументы.

— Тони, — донёсся капризный голосок, — фен не включается!

— Ох уж, девочки-зайчики, — пробурчал он и пошёл в квартиру.

Пока девчата и Тони приводили себя в порядок, мы с Шоном обсуждали, под каким предлогом лучше явиться на сбор стаи, и никак не могли найти приемлемого варианта. Все точки над i поставил оборотень:

— Придём и скажем, что, мол, до седриковских шавок дотянуться не мог, глава города как-никак. Зато если кто из свободных тявкать будет, то я ему хвост оторву и в глотку засуну. Поверь, Пати, шваль отсеется только от тона, а Сугаву я вызову взглядом.

— Ну ладно, тебе виднее, мохнатый, как у вас там дела делаются, — скрепя сердце согласилась я.

Он чмокнул, куда дотянулся, — в щёку, — и я зашипела, как кошка.

— Вот за что я люблю тебя, хозяйка, так это за то, что ты мудрая женщина и знаешь, когда надо отпустить поводок, — с весёлым одобрением сообщил он.

— Не вздумай меня чмокать на людях, пёс! — эта вдруг появившаяся повадка бесила меня не меньше облизывания. Да и не знала я, как реагировать на только что полученное признание-комплимент.

— Прям как кошка, — умилённо сообщил он Шону за моей спиной.

Этого я не стерпела и отвесила несколько подзатыльников, Тони лишь ржал в ответ.

— Ну не буду. Не буду. Не дерись, — примиряюще попросил он, и я прекратила драться, и так руку об него отбила.

Наконец, из квартиры вышли девчата, и на лице оборотня сразу появилось умилённое и глупое выражение, а взгляд забегал с Ники на Венди. На Ники задерживался, но на Венди всё равно перескакивал. Розовая делала вид, что ей всё равно, но это плохо получалось, а зелёная откровенно дулась.

Ох, наверное, пришла пора вспомнить об обязанностях госпожи.

— Значит, так. Венди имеет право участвовать в наполнении резерва Тони. С твоего согласия, Ники. Если ты из ревности не позволишь ей, а сама не справишься и пострадаешь, или пострадает Тони, то, как минимум, потеряешь право согласования. Это ясно?

— Да.

— Венди, я тебя сейчас ни к чему не обязываю.

Кивок.

— Тони, ты обращаешься только в полнолуние, один раз, или если надо мне. Это ясно?

— Да, хозяйка, — Грей изо всех сил старался скрыть, как он доволен, и на всякий случай держался поближе ко мне и подальше от Ники, мечтавшей растолковать, что полигамия — это плохо для отдельно взятого оборотня-пса.

Такой вот озабоченной Тень знает чем, только не предстоящей смертельной дракой компанией мы и поехали на встречу со стаей. Девчонок высадили на полдороге — нечего им волков дразнить, они ещё слишком слабы, чтобы вызывать у них уважение, а все, кого волки не уважают, — мясо. И пусть мохнатые не рискнут их покалечить, но морально поглумятся вдоволь. Девушки-divinitas это понимали и не спорили. Когда они покинули машину, я занервничала сильнее, даже достала кнут, ради которого, собственно, и заезжала в ресторан. Я прекрасно понимала, что он мало чем поможет против стаи. Если придётся пускать его в ход — это уже глобальный проигрыш, но всё же меня успокаивали тусклый блеск серебряных и лёгкое жжение железных вставок. Видя, что я нервничаю, Тони обнял меня и обернул своей силой, как шубой. Шон, сидящий за рулём, одобрительно кивнул. Затылком он видит, что ли? Ах, ну да — запах поменялся.

Я совсем забыла о закате... Но Шон такого забыть не мог. Аккуратно вывернув машину из потока, ничего не говоря, он оставил нас и зашёл в какой-то магазинчик одежды. Примерочные кабинки, подумалось мне, слишком незащищённое место для такого. Минут через десять он вышел в новых ладно сидящих джинсах и яркой футболке, демонстративно выбросив то, что Венди нашла или украла ещё утром в Бронксе.

С его возвращением по машине разнёсся запах мускуса, и Тони уткнулся носом мне в шею, спасаясь от него.

— Шон...

— Нет-нет, Пати. Голодный я сейчас полезнее, да и времени уже немного осталось, а нам ещё тащиться по этим пробкам.