Утраченный покой. (Divinitas-2)

Я слишком сильно приложила её зеленью и поспешила снять жгущие её 'лозы'. Сама зелёная сила и боль от неё вернули красную в сознание.

— Ты вовремя, — прошептала она, кривясь от боли.

— Прости, я не могла иначе, — извинилась я за 'лозы'.

— Ничего. Это здорово отрезвляет. Где он? — и она выглянула из-за моего плеча. — О, уже в сознании, хорошо. Я молодец.

— Боюсь, не ты молодец, Эль-Виси, — хрипло ответил Шон.

— То есть? — удивилась красная.

— Прекрати, Шон, если бы ты на меня так накинулся, то перепугал бы до полусмерти, а Эльвиса дала время прийти в себя. Плюс меня хорошо мотивировали... неожиданно.

— То есть? — опять спросила красная.

— У меня тут охранник, верует крепко, и он пригрозил из ресторана сделать кафедральный собор.

— Фу, чего ты вообще с рабами Единого дело имеешь?

— Ну, до сегодняшнего вечера проблем не было, а хороших людей не так уж много, чтобы ими разбрасываться.

— Это, наверное, тот, что с падре был? — предположил Шон.

— Он, — подтвердила я.

— Ох, Пати, тебе надо было избавиться от него сразу же.

— Если припечёт, я справлюсь, — серьёзно ответила я. — Но если он всё поймёт и согласится молчать, я не буду вывихивать ему мозги и меряться силами с Единым.

Мои гости лишь пожали плечами, давая понять, что считают такую позицию глупой, но оспаривать моё мнение не будут.

— Вас можно оставить одних? Нужно найти одежду, — я вернулась к насущным проблемам.

— Да.

Я выскользнула за дверь и отправилась на кухню, там должны быть халаты, по пути наткнулась на Роджа.

— У вас там нет одежды какой-нибудь?

— Найду, — хмуро ответил он.

Я завозилась, выбирая халат для не обделённой формами Эльвисы, ведь у нас на кухне работали одни мужчины, и все довольно субтильные, за исключением Поля, а когда вернулась, то застала Роджа в моём кабинете.

Эльвиса и Шон недружелюбно пялились на него. Инкуб уже был в мешковатых брюках, а красная возлежала на диване, как натурщица, бесстыдная и равнодушная.

— Видишь, всё в порядке, — преувеличенно бодро произнесла я, тем временем протягивая халат красной, та, подняв бровь, скептически разглядывала обновку.

— Пати, я жду объяснений.

— Объяснений... Видишь ли, мы не совсем люди, мы как бы сверхприродные создания, и нам нужен секс, чтобы... э-э-э... ну, нужен. Как правило, мы занимаемся сексом с людьми, но иногда и с себе подобными.

— У беловолосого были крылья, — с вызовом произнёс Родж.

— Были, — вздохнула я, — и сейчас есть.

— От новичка пахнет псиной, и от того чернявого урода тоже пахло. А ваш друг Седрик жрёт настолько кровавое мясо, что нормального человека стошнило бы.

— Это не в твою смену было, — почему-то запротестовала я.

— Мне рассказали.

— Ну, что мне ответить, они тоже не совсем люди. Новичок — почти человек, куда больше человек, чем мы.

— Не юли, Пати. Кто вы?

— Я инкуб, — и Шон приветственно помахал рукой.

— Я не суккуб, — строго произнесла Эльвиса. — Я божество, — и неохотно добавила. — Забытое.

Родж смешно дёрнул носом и уставился на меня.

— Я дочь богов, — пробурчала я. Почему-то эта фраза прозвучала попыткой оправдаться.

— А этот Грей? — мрачно спросил Родж.

— Он обращается в пса.

— В хаски?

— Да.

— Господи Иисусе.

— А вот поминать своего бога не надо, он тут совершенно ни при чём, — встряла Эльвиса.

Родж сверлил её взглядом.

— Что вы делаете с людьми?

Тонкий лёд...

— А что мы делаем с людьми, Родж? Ты что, не видишь, как они из месяца в месяц приходят? Никто не превращается в высушенную мумию или психопата с горящими глазами.

— Но они спят по полдня.

— Да. Но никакого серьёзного вреда я не наношу.

— Ты — да. А они?

Вот ведь зараза, умная и въедливая.

— О, не волнуйся, — покровительственно отозвалась Эльвиса. — Концепция греха зародилась куда раньше твоего бога. И всегда грехом было убить без необходимости или неблагодарность... Мы не грешим, стараемся, по крайней мере, ибо это слишком дорого стоит.

Красная надела халат и пыталась его застегнуть, отчего стала похожа на порно-актрису.

— Родж, мы не делаем зла. Мы не живём злом, — произнесла я. — Иногда... редко... бывает, мы совершаем то, что твой бог трактует как зло, но мы не зло.

— Ты сейчас говоришь обо всех подобных тебе?

— Я говорю о всех, кого ты видел.

— А ты знаешь, кого я видел, Пати?

— Да, вампиры существуют, и они зло, — тут же выдала я, догадавшись по тону вопроса.

— Вампиров надо убивать при первой же возможности, — вдруг вмешался Шон. Родж испытующе посмотрел на него. — И я это делаю с удовольствием, — со злой улыбкой продолжил инкуб.

— Слышь, Родж, — подпряглась Эльвиса, — тебе бы в истерике полагалось биться, кричать, что мы тебя разыгрываем.

— Фигу тебе. Я знаю, что я видел, и я верю своим глазам.

— Родж, ты понимаешь, что никому ничего нельзя рассказывать? — спросила я.

— Угу. Иначе ты же и вызовешь санитаров.

Я пожала плечами.

— Ладно, Пати, я ничего против тебя не имею. А вот вы мне не нравитесь, — с нажимом сообщил он, глядя на красную и инкуба. Эльвиса изобразила дрожь от страха, а Шон похабно облизнулся.

— Прекратите, — прикрикнула я. — Родж, давай попытаемся сделать вид, что ничего не было, а?

— Ну, похоже, у нас нет другого выбора. Цугцванг.

— Именно. Взаимный цугцванг.

— Луна взошла, — вдруг тихо произнёс Шон. — Как там Грей...

Родж стрельнул глазами на него, потом на меня, спросил:

— Спокойной ночи не будет?

— Скорей всего, — согласилась я.

— Хаски?

— Caucasian Shepherd, надеюсь.

Родж тут же вспомнил о поиске питомника для меня и вышел из кабинета, бормоча что-то вроде 'Господи, помилуй'.

— Шон, тебе надо повременить с забором сломанной клятвы у Венди.

— Нет, Пати, нет, — тут же перепуганно запротестовал инкуб. — Её нужно забрать обязательно до полной луны, следующей ночью.

— Ага, а ещё через сутки, когда тебя надо будет спасать, Тони будет биться с Сугавой. Я не разорвусь!

— Значит, я заберу её сегодня. До полуночи время есть. И у тебя будут почти сутки в запасе между мной и Греем.

— Шон... Обдумай ещё раз.

— Пати, — вмешалась Эльвиса. — После того, как он заберёт проклятье, его всё равно свяжут крепко-накрепко, чтоб не убил себя. И я не поняла, как ты его остановила, но таких проблем, как сегодня, быть не должно, он не напугает тебя... Ну, по крайней мере, не вцепится.

Я сдалась. Не знала, как будет лучше, и потому не стала настаивать.

— Пошли, Шхан, — Эльвиса восприняла молчание как согласие.

— Куда в таком виде? — запротестовала я. — Ещё на полицию нарвётесь.

— А что, копы не люди, что ли? А если нелюди, так даже лучше, — отшутилась Эльвиса.

— Пати, не переживай за меня, и... Мне жаль, что ты видела меня таким... настоящим.

— Я знаю, какой ты настоящий, Шон. И голодная змея — это не весь ты, это лишь часть тебя, опасная, но не главная. Храни тебя Тень.

Когда они ушли, я поняла, что не успела поблагодарить Эльвису. Всё же не вмешайся она, кто знает, справилась бы я или нет. С тяжёлым вздохом я поняла, что Шон опять забыл предупредить меня о самом главном — когда он настолько голоден, то страшен до колик и опасен... до смерти.

Но теперь меня врасплох не застать. Во всём есть свои положительные стороны.

На столе зазвонил телефон, и я подняла трубку. Это была Венди.

— Леди, у Ники вышло. Вы ведь хотите посмотреть на Тони?

— Ну конечно, хочу.

— Значит, ловим такси и едем. Скоро будем.

Я задумалась. У Ники вышло... Но она взяла для подстраховки Венди. О! Сообщила по связи Шону, что Венди едет ко мне, но получила невнятный ответ: мол, ему всё равно надо подготовить место для ритуала, однако Венди надо поскорее отпустить.

Не прошло и часа, как я заслышала цокот когтей по полу и собачье хеканье. Открыв дверь, я чуть не упала — зверюга встала на задние лапы и лизнула в лицо. Вместо приветствия. Пока я приходила в себя, он проник в кабинет и успел по-хозяйски пройтись.

— Тони, не испытывай моего терпения, — гаркнула я, взбешённая облизыванием и его наглостью. — Или ты мозги не сохранил в этом теле?

Псина обиженно и оскорблённо скульнула, и тут в коридоре показались девушки.

Венди тащила на себе Ники. Человек мог посчитать брюнетку пьяной, но я видела, что divinitas пуста, а свалиться в беспамятство ей не даёт Венди, по чуть-чуть скармливая той свой запас.

Венди с нервной приклеенной улыбкой уставилась на меня, а я, грозно сдвинув брови, на неё. Ещё одна любительница поставить перед фактом. Без предупреждения.

— Ты дочь своего отца, — выдала я. — И не зови его младшим. Ты его копия! И наступаете вы на одни и те же грабли!

Венди потупилась и молчала. Правильная тактика. Не встретив сопротивления, я успокоилась.

— Ты знаешь, где он готовится проводить обряд?

Она кивнула.

— Заноси Ники и езжай. Завтра утром отведёшь меня к Шону.

— Да, леди, — и она резво отволокла Ники в кабинет.

Псина заскулила и залаяла с новой силой. Не люблю собак!

Бросив на прощание виноватый взгляд, Венди скрылась, а я осталась с опустошённой зелёной и разумным псом.

Долго стоять в раздумьях мне не позволили. Тони, поскуливая, вылизывал лицо Ники, а после подбегал ко мне и умоляюще заглядывал в глаза, скуля, как умирающий. Через несколько секунд снова возвращался к девушке, и так раза три. Наконец, я не выдержала:

— Тони, блохастый и тупой пёс! Ты не даёшь мне сконцентрироваться и прийти в себя! Пошёл вон отсюда! Пошёл! Позову потом! Или вышел из комнаты, или не надейся, что я ей помогу!

Сообщив мне взглядом, что я распоследняя сволочь, здоровенный пёс вышел в коридор и плюхнулся возле двери. Тупой! Тупой и блохастый!

В раздражении я захлопнула дверь так, что стены задрожали.

Ники спала. А я села в кресло, пытаясь успокоиться. Отчего я впала в такое раздражение? Посидев минут пять, пришла к выводу, что всё дело в страхе: я не контролирую ситуацию ни на йоту. Я просто плохо или хорошо затыкаю течи в своём корабле-жизни. И скорее плохо, чем хорошо, потому что пробоин всё больше.

Успокоившись, я смогла работать с силой и, обратившись к резерву, конвертировала часть в зелёный vis-цвет. Влив большой глоток в поцелуе, я отошла к окну, ожидая, когда Ники придёт в себя.

— Тони... Тони... — в полубреду позвала зелёная. Ну, надо же, прям как в романтической сказке: зовёт любимого, — ехидно, с оттенком зависти, подумалось мне.

— Бав! Бав! — здоровенная туша принялась выбивать дверь.

— Да чтоб ты провалился! Безмозглый пёс! — подбежав, я открыла дверь, предусмотрительно убравшись с его дороги.

Тони подбежал к Ники и принялся прыгать и радостно лаять. Зелёная, освоив мой подарок, взбодрилась и не менее радостно чесала мохнатую псину.

— Бав! — и туша понеслась ко мне в порыве благодарности. Захотелось провалиться под землю — там тихо, спокойно и никто не лезет слюнями в лицо.

Ники хоть и была глупенькой, но моё состояние уловила или рассмотрела. На лице.

— Тони! Тони, успокойся, мой хороший мальчик, успокойся, — она опять трепала за ушами подбежавшего при звуке своего имени волкодава.

— Я дала тебе силы, потому что хочу узнать, что именно ты сделала и как, — это, сказанное ледяным тоном, прозвучало неожиданно стервозно. А что? Им можно меня бесить, а я и слова не скажи?

На Тони мой голос подействовал как ушат холодной воды. Хвала Свету. Он улёгся, положив морду на лапы, и изобразил умильный взгляд вверх, мол, я очень хороший пёсик.

Я уселась в кресло напротив дивана, а Ники принялась рассказывать, периодически поглаживая 'своего хорошего мальчика'.

Вкратце дело было так: весь день она наносила ритуальную татуировку на пузо Тони, и не просто татуировку, а резервуар для vis. Весь вечер накачивала его, а когда взошла луна, Тони сам вынул резерв из 'мешка' и перекинулся быстро и безболезненно.

— Я смогу наполнить его снова, — под конец произнесла она. — Мне хватит суток, чтобы прийти в себя.

— Сомневаюсь, Ники, у тебя vis-вены ходуном ходят, пульсируют, а это признак сильной перетруженности и истощения.

Я погрузилась в раздумья, столкнувшись с совершенно новыми для себя возможностями. Нет, я знала, что руны и прочая графика используется для работы с vis. Но я привыкла относиться к этому как к забаве слепоглухонемых — мне это не нужно, я всё вижу и могу. А поди ж ты — создали псевдо vis-центр в волке. После такого поверишь, что и с людьми можно нечто подобное творить. Я подробно расспросила о рисунке, о том, как она наносила его, Ники принялась объяснять детали. Я слушала и, как говорят люди, шизела: девочка, слабо видящая силу, смогла провернуть такое, на что и я бы не решилась.

Волки-оборотни в vis-диапазоне представляли собой почти однородный тёмно-зелёный туман с красными всполохами эмоций. Причём красный vis был расцвечен примесями обычного людского спектра: оранжевая радость, бело-стальная жалость, грязно-синяя хандра, багровая ненависть и так далее. Собственно, из-за этой людской vis-подкраски волки и считались почти людьми. Виденные мной селки — морской котик — и лебеди разноцветностью не отсвечивали и воспринимались, не только мною, как слабые зелёные divinitas, несмотря на отсутствие vis-центров и вен. А волки — люди. И vis-метаболизм у них людской, а не как у divinitas. И вот глупышка Ники из такого-то 'материала' вслепую слепила этакий 'Подарок Уту'. Только древний бог не рисовал ничего на Шоне и каким-то образом обеспечил наполнение и умопомрачительную стабильность своего подарочка. В случае же с Тони стабильность обеспечивал рисунок — татуировка, и если её каким-то образом повредить, то на Тони это скажется. И очень плохо.

Я подошла к псу, он сам всё понял и перевернулся на спину, подставив мне брюхо на осмотр. Рисунок, естественно, сохранялся во всех ипостасях, и хоть шерсть скрадывала мелкие детали, было видно, что это руна 'волк', заключённая в круг, а из причинного места в круг упиралась стрела.

— 'Ох, и больно ему было, — подумалось мне, — а может быть, боль была частью ритуала?'

— Как же ты узнала обо всём этом? — вырвалась у меня мысль вслух.

— Мой владелец... бывший... зарабатывал на этом. Делал из людей оборотней. Но он гиен делал. А руну волка подсказал Шон.

Я, отвалив челюсть, таращилась на неё. Секунд через двадцать я взяла себя в руки.

— Ники, обязательно расскажи мне всё о своём... бывшем господине. Как только этот дурдом кончится. А я надеюсь, что он кончится через двое суток. Слышишь, псина, при таких габаритах ты обязан растерзать Сугаву как крота!

— Бав! — радостно отозвался наш боец. — Бав-Бав!

— Угу, но самоуверенным всё равно не будь, ты ж у нас Обманчивый, вот и действуй так, не забывай.

Тони улыбнулся. Как он ухитрялся улыбаться в пёсьем обличье, ума не приложу, но и будучи хаски, и сейчас он скалился в улыбке. Я даже потрепала его за ухом: он вполне мил, если не облизывает и не лает.