Утраченный покой. (Divinitas-2)

К сбору волков мы всё же успели вовремя, стая ещё в полном составе была в людском обличье.

Тони пошёл вперёд, а мы чуть приотстали: мол, мы не охраняем пса, а наблюдаем, как он резвится.

ТиГрей поразил меня. Я привыкла видеть его хорошим парнем: спокойным, подчиняющимся, любящим... И забыла, какой он на самом деле. Обманчивый. Первое впечатление — самое верное.

Он шёл сейчас странной разболтанной, уверенной походкой, посылая по известному адресу одним лишь своим видом. Улица... Два года, кажется. За эти два года уличной жизни он многому научился и многого добился, хоть и был ещё ребёнком. Юридически.

Собравшиеся вервольфы замолчали, неприязненно и настороженно уставившись на него.

Приблизившись, ТиГрей вместо приветствия сплюнул сквозь зубы. И так накаляющаяся атмосфера нагрелась на десяток градусов.

— Я слышал, тут кое-кто хотел закончить то, что начали псы Седрика, — обводя всех тяжёлым взглядом, начал он. — Так вот, я здесь, свободные волки, — обращение прозвучало насмешкой.

Многие из свободных вопросительно посмотрели на вожака, по логике, он сейчас должен заверить Тони и меня о нейтралитете и отдать приказ стае не трогать пса. Но нет, Стивенсон молчал.

— Хозяйка и Красный проследят, чтоб вы вели себя как положено благородным волкам, — опять насмешка, — а не стае псов. Драка один на один.

— Кто первый?! — зло выкрикнул он, и несколько слабых отшатнулись. Тони вошёл в толпу, как ледокол, оставляя после себя пустое пространство — никто не встал у него на пути.

— Как ты смеешь прийти сюда, в святое место стаи, и тя...вкать, — говоривший заткнулся и опустил глаза, а потом и голову, под давящим взглядом пса.

— Смотрите! Все смотрите, как наш вожак позволяет этой смердящей шавке оскорблять нас, — Сугава не выдержал. Наконец-то.

— А-а... Трупачий корм раскрыл пасть. Я тебе воняю, закуска, да?

— Я тебя на части порву, — с ласковой угрозой произнёс волк. — Но убивать не буду. Хочу, чтоб ты видел, как я буду иметь эту белую сучку.

— Кого? Что ты жрёшь, чтоб белыми сучками бредить?

— Её! — и Сугава ткнул в мою сторону.

— Да вампы из тебя мозг высосали, пока в жопу трахали, давалка, — насмешливо отозвался пёс.

Со страшным рыком вервольф бросился на Тони, но тот его встретил ударом ноги, отбросив на землю и, похоже, повредив колено. Разнёсся крик ярости и боли. И Сугава начал трансформироваться.

Очень, очень быстро трансформироваться.

Я в страхе схватилась за Шона, сможет ли Тони перекинуться так быстро? Ведь наверняка взбешённый волк не будет ждать и блюсти кодекс. Я, не отрываясь, глядела на страшное и уродливое таинство оборотней, как вдруг раздался многоголосый удивлённый вздох, и круг зрителей подался, освобождая место.

Огромный мохнатый пёс стоял и ждал.

— 'Ах, какая Ники умница! Такое сотворить!' — успела мелькнуть мысль, и...

Волк понизу бросился на пса, метя в горло, тот отпрыгнул в сторону и вверх, заставляя противника промахнуться, и сомкнул челюсти у него на холке.

Волк упал, протянув лапы, и больше не шевелился. А пёс поднял морду и, ни на кого не глядя, посеменил ко мне, повиливая хвостом. Секунды текли, никто не мог прийти в себя и осознать, что случилось.

Когда Тони сел рядом со мной, пошли первые тихие вопросы:

— Мёртв? Он мёртв? Почему не шевелится?

— Кто ещё хочет проучить ренегата? — добавив металла в голос, спросила я. Повисло гробовое молчание.

Шок, растерянность и страх висели в воздухе, подобно облаку.

— Может, мне стоит натравить своего пса на тебя, а, вожак? А то, я погляжу, ты никак не можешь вдолбить своим блохастым уважение к старшим? — я запоздало разозлилась на оскорбление Сугавы.

Вожак промолчал, состроив рожу 'Мне всё равно. Помру стоя'.

— Запомните, свободные шавки, Нью-Йорк — территория divinitas! Здесь мы устанавливаем законы. Не нравится — валите в Чикаго! Валите куда угодно! Слушайте все и передайте тем, кого здесь нет. Я убью любого вервольфа без разбирательств и кодекса, если мне станет известно о его контактах с вампами. Если кто-то из вас работает на трупаков или, ещё хуже, позволяет кормиться на себе — самое время с этим завязать. За прошлое преследовать не буду, но с этой ночи любой, на ком мои нюхачи почуют вампа, — смертник. Ты, вожак, если ты вожак, обеспечь своим слабакам защиту от кровососов.

Стояла полная тишина. Не соглашаются, но и не спорят. Все ещё в шоке. Ну и ладно, я всё сказала.

Потрепав Тони за ушами, я развернулась и пошла к машине.

— Пойдём, мой хороший, будешь ехать, высунув голову в окно.

Мохнатая туша радостно поскакала впереди.

Когда мы уже подходили к машине, раздался леденящий душу вой. Выли люди, запрокинув головы на луну, провожая своего за последнюю завесу.

— Делаем ноги, — Шон нервничал, и я его понимала. Пока вервольфы были людьми, их сдерживали разум и страх, а обернувшись, они могут потерять и то, и другое. Стая — это сила. Мне просто очень повезло, что они не начали перекидываться раньше, что перепалка и бой были кратки — никто не успел завестись, а после все были слишком шокированы. Мы, divinitas, конечно условия диктуем, но не в одиночку против полусотни волков.

Когда мы выехали из лесопарка и направились к городу, Шон заговорил:

— Леди, это ещё не всё.

— В смысле? — перепугалась я.

— С волками Седрика тоже надо разобраться.

Нет, ну опять они сговорились у меня за спиной. Зла на них не хватает.

— И что вы задумали, засранцы?

Тони оскорблённо скульнул.

— Они наверняка поджидают его в парке. Устроим им сюрприз. Я подстрахую.

— Угу, крышкой от мусорника.

— Нет, — расплылся в довольной улыбке инкуб и одной рукой полез под сиденье.

Бейсбольная бита, оплетённая серебряными цепочками.

Тони залаял в полном восторге.

— У меня к ним свои счёты, леди. Позвольте нам.

Я рассматривала грозное оружие. Они покалечат волков Седрика, однозначно, а мне потом с ним возись. Впрочем, сам виноват, как он сказал? Это всего лишь волк, и не ему становиться между нами? Что ж, проверим.

— Ладно, Шон...

Несколько секунд пришлось пережидать счастливое гавканье.

— Только не убейте никого и сильно не калечьте. Мне потом с Седриком разбираться, не вам.

— Слушаемся, леди.

Вот ведь мужичье, хлебом не корми — дай кому-то задницу надрать. Нет, всё же это правда — не было бы мужиков, не было б и войн. 'Ничего бы не было. Совсем ничего', — хихикнула я своим мыслям.

Эх, опять чуждая сила меняет мышление и сами мысли; это Тони виноват, что я так легко согласилась на эту их эскападу. Я, наплевав на всё, запустила руки в густой мех, вдохнула запах, несущий vis. А, будь что будет, мужикам нужна хорошая драка, а седриковские сами напросились на трёпку. Засранцы, скопом на одного. Ну, ничего, сегодня они узнают, что собачек и розовых обижать нельзя.

Меня высадили возле дома Венди. Шон, связавшись с дочкой, предупредил, что мы подъезжаем, и они выскочили встречать, радостно вереща на всю спящую улицу. Девчата рвались потискать пса, но Тони вырвался и Шон приструнил девиц: мол, ещё не всё, нечего силу отбирать. Девушки, узнав о готовящейся засаде на волков Седрика, чуть ли не пляски группы поддержки устроили со скандированием. Да... Похоже, только мне в голову приходят мысли о последствиях каких бы то ни было поступков. Впрочем, тоже далеко не всегда... приходят.

Мужчины уехали, а мы поднялись в маленькую уютную квартирку Венди. Там за чашкой травяного чая я рассказала, как всё было; рассказ вышел куда дольше, чем сами события. Поблагодарила Ники и сказала, что самое время сознаться, если ещё о чём-то умалчивает; что я настолько благодарна ей за Тони, что прощу всё.

Ники как-то враз погрустнела, стрельнув на подругу глазами, как бы прося помощи; та тут же обняла её.

— У Ники проблемы, — сказала она грустно, — её тело легко меняется, но не так, как ей хочется. Она не может контролировать vis оборотня. Пытается, но получается очень плохо и очень тяжело.

— Ничего не понимаю, — честно призналась я.

— Я обращаюсь в гиену, — тихо обронила Ники. — Так мерзко, — шёпотом добавила она.

Я взяла её ладошку и принялась поглаживать, успокаивая и по чуть-чуть подкармливая.

— Это происходит автоматически, — продолжила зелёная. — Я пытаюсь контролировать vis, но стоит мне на мгновение рассредоточиться — и меня выдёргивает в этого мерзкого зверя.

— Это всё из-за той мрази и его обрядов, — встряла Венди. Ники с содроганием вспомнила о былом и неосознанно вывалила на нас яркую картинку-воспоминание.

Бедная, бедная девочка, он использовал её как проводник для vis и катализатор трансформации. Да как она разум сохранила? Какой кошмар... Какая-то мысль всё хотела дооформиться и пробиться в сознание, но я закрылась. Закрылась наглухо, не желая думать об этом. Надо думать о другом — как помочь Ники.

Как помочь Ники?

Фрешит! И его оборотни-инородцы. Они чужды и уникальны, может, их опыт в чём-то поможет. Я озвучила девчатам свои мысли, Венди тут же с видом прилежной ученицы схватила блокнот и принялась его листать.

— Вот! Его домашний номер.

Какая предупредительная умница, в городе всего ничего, а уже координаты всех мало-мальски серьёзных filii numinis собрала.

Решили позвонить сейчас. Это только бело-зелёные однозначно спят ночью, а с остальными никогда не знаешь, каковы у них часы отдыха.

Я набрала номер, включился автоответчик.

— Доброй ночи, Фрешит, — нервничая, произнесла я. — Это Пати Дженьювин... Росео. Я бы хотела с вами поговорить...

Тут трубку сняли.

— Здравствуйте, Пати, я не сплю. Очень удивлён вашим звонком, и... у вас сменился номер?

— Нет, я звоню от своих... вассалов.

— О... Я вас внимательно слушаю.

— Ники... из Майями... Вы её помните?

— Конечно. Прелестная молодая леди, лечившая нашего главу с вашей помощью. Кажется, у неё задатки универсала?

Вот ведь чёрные, никогда не упустят что-нибудь узнать, да они вообще своего никогда не упустят.

— Да, с задатками. Но до универсала ей — как отсюда пешком до Арканзаса.

Фрешит коротко хохотнул моей шутке.

— Так что Ники?

— У неё проблемы... некоторые, а я не знаю, как ей помочь. Вот подумала, может, вы... и ваши знакомые... оборотни-инородцы — сможете нас проконсультировать. Я прошу вас о помощи, — твёрдо закончила я.

— Это очень хорошо, Пати, — неожиданно тепло отозвался Фрешит. — Приезжайте, когда вам удобно, хоть сейчас, я постараюсь помочь вам обеим, чем смогу.

Мы с девчонками переглянулись, спать никто не хотел.

— Диктуйте адрес.

— Ах, это вы диктуйте, пришлю за вами машину, — он даже не пытался скрыть весёлое лукавство в голосе.

Я взглядом спросила у Венди разрешения, та, умничка, состроила страшно сосредоточенную рожицу и выдала адрес на соседней улице. Его-то я и озвучила.

Через четверть часа, переговариваясь громким шёпотом, мы стояли под парадным названного дома, Венди наотрез отказалась отпускать подругу одну к неизвестному болотнику, и теперь девочки стояли, обнявшись, как мёрзнущие влюблённые. Как я поняла, тесный телесный контакт для них — привычная и даже необходимая вещь, особенно если они нервничали. А они нервничали, и я тоже. Немножко.

Подъехало такси, за рулём был индус. Поскольку мы все сели на заднее сиденье, у меня не было возможности как следует рассмотреть его vis-зрением, но пах он странно. Может, водитель и не был оборотнем, но и обычным человеком тоже точно не был.

Фрешит жил в одноэтажном квартале в уютном домике, спрятанном за рододендронами, а обязательная лужайка не знала, что такое газонокосилка, и на фоне чахлых стриженых соседок производила удивительное впечатление чего-то настоящего и живого.

Мы только поднялись на крыльцо, как дверь приветливо распахнулась:

— Входите, милые дамы.

Я улыбнулась немножко напряжённо. Фрешит, подняв бровь, уставился на меня, а потом треснул себя по лбу.

— Даю слово, что вы покинете мой дом, когда пожелаете, целыми и невредимыми.

— Рада вас видеть, Фрешит, — вместо приветствия произнесла я, заходя в дом. Болотник, казалось, ещё больше стал похож на английского бульдога: коренастый и приземистый, на грани уродства, с круглыми глазами и неправильным бульдожьим прикусом, тем не менее, он всё же производил скорее приятное впечатление, чем отталкивал. Может, всё дело было в умных и немного грустных глазах.

— Попугайчики-неразлучники, — обронил он, глядя на девчат.

— Ну, рассказывайте, — предложил радушный хозяин, когда мы устроились на удобном диване в гостиной.

— Сперва пообещайте, что не будете делиться ни с кем информацией, — переговоры повела я, по праву старшего.

Фрешит грустно улыбнулся.

— Сказывается опыт общения с нашим главой, да? Обещаю, что никому не расскажу добровольно о том, что услышу от вас.

Хорошая формулировка, надо запомнить.

Я вкратце выложила, в чём дело. Его, как и меня, насилие, творимое над Ники, не оставило равнодушным.

— Бедная девочка, бедная малышка, — он взял её за руки. — Ну, ничего, главное, теперь ты в хороших руках, да? — и он требовательно глянул на меня.

Я кивнула, не совсем понимая, что он имел в виду.

— Я так понял, ты не хочешь наносить фокус какого-то одного зверя? Хочешь стать полноценным перевёртышем?

'А-а-а... Ну вот, Фрешит знает о татуировках и фокусах зверя, а я нет!'

— Да, хочу. Но если не выйдет, то уж лучше какой-то один зверь, только не гиена.

— Ну да, гиена — для девушки это крайне неприятно, — согласился Фрешит, и я вдруг каким-то щелчком вспомнила программу по 'Энимел плэнет', посвящённую им. У гиен матриархат, у самок ложный пенис, они крупнее самцов и накачаны тестостероном и агрессией, а детёныши убивают друг друга. Ужас.

Тут Ники расплакалась.

— Я перекинулась, когда была с Тони, перепугалась до смерти, тут же плюхнулась на пол. А он ничего не понял, говорит: 'Какая же ты красивая: мохнатая и полосатая, ушастая собачка!', — рыдала она. — Если б он увидел ту мерзость, его б стошнило.

Зная Тони, я была с ней полностью согласна.

— Так что, — успокаиваясь, ответила Ники, — перевёртышем мне, конечно, хочется быть, но главное — я не хочу быть гиеной.

Фрешит, задумчиво глядя в сторону, произнёс:

— Знаешь, я бы всё же советовал нанести временный фокус, хной, например. Чтобы легче было контролировать vis.

— Как это? — поразилась Ники, я тоже навострила уши.

— Ну, обычно фокус — это же и резервуар, а vis-центры у тебя и так есть, значит, столь глубокая телесная привязка нам не нужна. Тебе просто нужно лучше управляться с собственным vis, нужен костыль для разума, не для тела. Так что...

Мы обсуждали разные возможности ещё около часа, а потом нас сморил сон. Фрешит, как истинный джентльмен, принёс нам одеяла и подушки, придвинул пуфик под ноги, и мы втроём славно задремали, ничего не опасаясь.

Сон мне снился странный, будто я в лощине родника: холодно, сыро и немного затхло, но место, в общем-то, не враждебное. Просто чужое. Рядом со мной две девочки: золотоволосая кукла-принцесса и оборванка с собачьим хвостом и собачьими же ушами, нет, с ушами гиены. Они жмутся ко мне, потому что им холодно, но не страшно. Мы стоим на пятачке твёрдой земли, но не рискуем куда-то идти, понимая, что кругом топь.