И никаких, к ворону, бабочек.
— Рада знакомству, Кирим-Шайю. У вас... необычное имя.
Светскую беседу следует начинать с комплимента. Умница, Лале, хорошая девочка.
— Да, — склонил он голову набок. — В горах людей нарекают в зависимости от того, в темное или светлое время родился младенец. Меня подкинули к воротам дворца на рассвете, в серой мгле, и никто не мог сказать, при свете звезд или уже солнца испустил я свой первый крик. Потому мне даровали сразу два имени: дневное — Кирим, что значит "омут", и ночное — Шайю, в честь цветка с ядовитым нектаром, распускающегося лишь в новолуние. Вы можете звать меня одним именем, либо другим, либо двумя сразу — на все ваша воля.
Кирим-Шайю, значит. Омут и ядовитый цветок. Как ни крути, все одно — гибель. К слову, ни прозвища, ни родового именования он так и не назвал. Сирота, никем не признанный, никем не опекаемый, дитя дорог? Незавидная судьба.
— Занятная история, о благородный лорд, — опираясь на локоть Мило, я поднялась на ноги. Все тело ломило, как после жестокой драки. — Не расскажете ли еще одну — о том, как шут королевы изрядно повеселил гостей на балу? К слову, Мило, не пора ли тебе начать продавать билеты — такое представление пропадает, — насмешливо протянула я, оглядывая придворных бездельников. — Полно вам, господа, возвращайтесь к танцам.
Разумеется, любопытные и не думали отворачиваться и разбредаться по залу. Ох-хо-хо, одно дело — самой людей развлекать, другое — быть поводом для развлечения. Это даже шуту неприятно.
— У вас случился припадок, госпожа, — почтительно ответил Мило вполголоса. — Вы кричали, катались по полу и...
— Вопрос был задан мне, юноша, — с вежливой улыбкой прервал моего ученика Кирим-Шайю. — Позвольте мне и вести речи. Но не здесь, — кроваво-красные ресницы задумчиво опустились. — Слишком много ушей и глаз, жаждущих зрелища. Но мне ведомо место, где нас никто не потревожит.
— И где же оно? — насупился Авантюрин. Я возмутилась и пнула грубияна под коленку в воспитательных целях. Этот Кирим-Шайю, судя по одежде, новоприбывший дипломат или преемник, еще не представленный официально королеве, с такими следует соблюдать разумную осторожность.
К счастью, гость из Дома Осени продемонстрировал воистину западное великодушие, пропуская слова моего мальчика мимо своих очаровательных, украшенных золотыми серьгами ушей.
— Следуйте за мной, — одарил нас он еще одной кукольной улыбкой и стремительно скользнул через зал. Я, пользуясь поддержкой недовольного Мило, отправилась за ним.
Толпа потянулась следом.
Да, давненько не случалось мне откалывать подобных номеров. Отвыкли господа аристократы, успокоились. Позабыли, почему Лале Опал безумицей кличут.
В дверях я обернулась, обвела толпу мрачным взглядом и веско, со значением сказала:
— Кар-р-р!
Благородное собрание дружно охнуло и подалось назад. Расхохоталась на троне довольная королева, и вторил ей Ларра Ночной Бриз.
Я с достоинством поклонилась и вышла.
Плохо было дело.
Тирле смеялась, Тирле играла веером, Тирле хлопала рукой по колену — но в глазах Ее Величества горел гнев.
— Прошу, располагайтесь. Вина? — любезно предложил Кирим-Шайю.
Мило яростно замотал головой. Я благосклонно кивнула. Вряд ли меня здесь угостят чаем или хотя бы простой водой, а пить все еще хочется. Стоит только взглянуть на эту... фарфоровую куклу в красных тряпках, как в горле пересыхает, будто там поселилась парочка мотыльков.
-Это ваши покои?
— Да, леди Опал. Нравится декор?
Ковры, занавеси, покрывала. Подушки, кресла, диваны. Ширмы, зеркала, гобелены...
— Скорее нет, чем да. Слишком много алого... и мягкого.
— Это мои комнаты, как дипломата, — с непроницаемой улыбкой ответствовал Кирим-Шайю. — Они должны быть обставлены в национальных цветах и традициях Дома Осени, независимо от личных предпочтений. Впрочем, музыка может добавить уюта... Открыть ли мне шкатулку?
— Музыкальная шкатулка? — я так удивилась, что на мгновение позабыла о неловкости. — Довольно дорогое удовольствие.
— Любое удовольствие бесценно, — возразил Кирим-Шайю, протягивая мне бокал. Я с благодарностью приняла напиток. Точно такого же жеста вскоре удостоился и Мило, несмотря на возражения, и лишь затем хозяин позаботился о себе.
Мелодия внутри шкатулки показалась странно знакомой. Старинная, нежная, похожая на колыбельную... Где-то мне ее уже доводилось слышать, и совсем недавно. В задумчивости я отпила вина. Оценила и вкус, и температуру, и некоторые совершенно необязательные приправы.
— Мило, — чуть слышно шепнула я. — Оставь бокал. "Эликсир откровения", — и скорчила для Кирима-Шайю восхищенную физиономию. Хранительнице ключа можно не опасаться расслабляющих снадобий, а вот у Мило одна капля эликсира может отворить поток красноречия. — Очень интересное вино... — похвалила я вслух напиток.
Мило, понятливый мальчик, сделал вид, что пьет, а потом "забыл" бокал на столе.
— Так что же произошло на балу благороднейшей Тирле? — задала я, наконец, вопрос, с которого и следовало начинать.
— Вы разговаривали с неким господином, намереваясь отказать ему в танце, — медленно опустил ресницы Кирим. Лицо его сразу сделалось похожим на стеклянную маску с карнавала. — Потом прекрасная леди обернулась, и наши взгляды встретились. Вы побледнели, и пали на землю, и закричали ужасающе... Ваш гневливый слуга...
— Ученик, — педантично поправила я. — Мило — мой ученик. Он такой же аристократ, как и мы, о Кирим-Шайю, но Авантюрины в силу своей малочисленности уже много веков являются вассалами рода Опал. Сейчас я и юный Мило — последние в своих семьях.
"И никто из нас на самом деле не является настоящим потомком благородной фамилии", — добавила я уже про себя.
— Пусть будет ученик, — согласно склонил голову посланник Осеннего Дома. — Так или иначе, сей невыдержанный молодой человек подбежал к вам и принялся хлестать по щекам...
"Молодец", — похвалила я Мило мысленно. Что ж, не в первый раз от припадков меня таким образом лечит.
— ...и затихли. Долгое время никто не мог привести вас в чувство, пока...
"Пока один мальчик не догадался позвать меня по имени".
— ...пока господин Авантюрин не плеснул леди в лицо вином.
— И это все? — разочарованно вздохнула я. — А как же бабочки, поклоны, жуткие песни? Ничего не было?
Кирим-Шайю обворожительно улыбнулся. Шкатулка звякнула, обрывая мелодию, но спустя пару мгновений музыка полилась снова. Знакомая, очень знакомая...
— Боюсь, что нет. Тем не менее, я должен принести вам глубочайшие извинения...
Неожиданно мужчина поднялся с дивана, приложил руку к груди и низко поклонился.
— Леди Опал, прошу простить за тот вред, который могла нанести вам мое волшебство — против воли и ненамеренно.
— Волшебство?!
Кирим — не колдун. Мило бы заметил опасность и предупредил меня. А это значит...
— Благородный лорд, извинения будут приняты... но только тогда, когда вы назовете мне свою карту.
Аристократ медленно распрямился. Я почувствовала, как напрягся Авантюрин, как напружинилась его сила — бесполезная против одного из расклада, даже если это всего лишь Кокетка или Дитя.
— Я — Незнакомец-на-Перекрестке. Я — то, чего ждут от неизвестности: страхи и мечты, надежды и опасения. И, кажется, вы, леди Безумный Шут, невольно заглянули в лицо своему кошмару. Прошу меня простить. Я не желал зла.
Седьмой в раскладе. Скверно. Ни за что не поверю, что он просто потерял контроль над собою и не ведал, что творил. Но с другой стороны... раскаяние его выглядит искренним. Вероятно, Кирим хотел лишь добиться моего расположения, приправив свой облик чертами из мечтаний и грез, и не ожидал того, что я провалюсь в видение.
— Извинения приняты, лорд Кирим-Шайю, — кивнула я. — О соблюдении тайны можете не тревожиться — Мило посвящен в расклад, но пока не имеет карты, — "И вряд ли ее получит, потому что нынешний "Колдун-в-Башне" не собирается уходить на покой в ближайшие двести лет". — Думаю, наше таинственное происшествие нашло себе исчерпывающее объяснение. Благодарю за гостеприимство, но, к сожалению, нам пора. От обязанностей шута меня еще никто не освобождал.
— Увы, — отсалютовал мне бокалом Шайю. — Смею надеяться, что эта встреча была не последней.
— С удовольствием побеседовала бы с вами еще раз, лорд, — кокетливо хихикнула я. Мило передернуло.
— Да, и посидела бы за чашечкой "эликсира откровения" или какой еще отравы... — процедил он сквозь зубы.
Ой, ой, совсем нехорошо. Нельзя давать посланцу Дома Осени повод для ссоры. Слишком уж напряженная вышла встреча, а такого врага, как седьмой в раскладе Осени, следует остерегаться. Впрочем, есть еще время обратить все в неудачную шутку.
— Мило! — я осадила юнца, дернув его за серьгу. — Что ты себе позволяешь! Разве не учила я тебя, что когда знатный лорд обнаруживает в своем бокале что-то подозрительное, аристократу, согласно правилам приличия, надлежит притвориться довольным и ни о чем не подозревающим, а впоследствии сделать в сторону обидчика равноценный жест, попотчевав гостя снадобьем из личных запасов? И что я вижу?! Прямой укол, будто действует обиженный простолюдин!
— Ай, простите, госпожа... ай! — согнулся в три погибели Мило. — Я, ай, больше, ай, не буду... Слово лорда!
— Так-то лучше, — смилостивилась я, отпуская ухо. Мальчишка прожег меня мрачным взглядом — кажется, нисколечко не наигранным.
Дипломат (или, быть может, шпион?) Дома Осени наблюдал за нами с все возрастающим недоумением, а потом вдруг откинул голову и расхохотался. Смех у него, в отличие от глубокого, бархатного голоса, оказался высоким, почти визгливым. Жуткое впечатление...
— Прошу простить меня, леди Опал, но это было слишком неожиданно, — повинился лорд, резко оборвав смех. — Теперь я понимаю, за что ценит вас королева Тирле...
"А вот вы и попали впросак, сударь", — пронеслась в моей голове язвительная мысль. Не шут придворный, потеха сердцу — но советница и давний друг...
— Что же касается вас, юноша, то позвольте объяснить, — Кирим-Шайю склонил голову к плечу. — Конечно, "эликсир откровения" может развязать язык... Но подумайте вот над чем: я не задал ни вам, ни леди Опал ни одного вопроса, ответив между тем на все ваши. А вино в моем кубке все из той же бутыли... Доброй ночи — леди, лорд.
— Доброй, доброй...
Коридор был пуст. Конечно, ведь все отплясывают на празднике в честь союза Тирле и Ларры... Ах, как не хочется идти! Сейчас бы лечь и уснуть, да чтобы никто не тревожил до полудня... Но — нет. Придется возвратиться в зал, где веселятся аристократы, отрабатывают жалование тайные агенты и плещется волнами негромкая музыка... К слову, о музыке.
— Мило, — негромко окликнула я ученика. — Ты не припомнишь, что за мелодия играла в шкатулке у лорда Кирима-Шайю?
— А вы не узнали, госпожа Лале? — удивленно вскинул брови мальчишка, позабыв о своей обиде. — Это же романс трижды величайшего Суэло Аметиста — "Свеча и Мотылёк".
Далёк рассвет,
Спит звук и свет,
И лишь горит, свеча горит
Так жарко...
И мотылька
Издалека,
Огонь манит, на смерть манит
К огарку... - высоко и чисто пропел Мило. — Разве вы не помните слова, госпожа? А впервые я их услышал от вас...
— Да, да, — оживилась я. — Теперь припоминаю. Одна из глупых, нескладных, слезоточивых песенок поганца Суэло... Ужасного характера был человек, поверь мне, Мило. Абсолютно бессовестный... Но что-то в нем трогало. Ах, старые времена! Вот продолжение, послушай:
А во дворце
В златом венце
Ты ждёшь меня, так ждёшь меня,
Царевна...
И ты грустишь,
И все молчишь,
В душе кляня, закон кляня
Тот древний...
Мило улыбнулся и подхватил:
И мне, поверь,
Смешна теперь
Твоя печаль, ах, та печаль
Не нова...
Другая страсть
В душе сейчас,
А мне не жаль, ничуть не жаль
Былого...
— А дальше я забыл, — смутился ученик. Я вздохнула.
— Это и к лучшему, Мило. Грустная песня, право... Подойди ближе, я открою проход в парадный тронный зал. Боюсь, Тирле не одобрит дружеские посиделки с Незнакомцем Дома Осени.
Я достала ключ, потянув за цепочку, и оглянулась в поисках двери... Ах, целый коридор на выбор! Пожалуй, эта подойдет — кажется, она ведет в крыло слуг.
Но как же привязалась проклятая песенка! Мотыльки, листья. Листья, мотыльки. Мотыльки... А, пропади оно все пропадом! Желаю я того или нет, а мысли так и бродят вокруг Кирима, а губы сами высвистывают мелодию.
И мир затих,
И сладок миг,
Как в странном сне, последнем сне...
Невинном...
И ты, дружок,
Как мотылёк,
Сгоришь в огне, моём огне...
Бездымном...
Ключ повернулся в скважине, дверь послушно скрипнула...
— Госпожа, вы перепачкались вином, — перехватил мою руку Мило, вытаскивая чистый платок. Вот ведь паршивец, значит, намеренно оскорбил лорда Галло! "Ах, растет мальчик", — умиленно подумала я.
— Где, Мило?
-Да здесь же, — он перевернул мою кисть тыльной стороной кверху. Я вздрогнула и до боли стиснула зубы. Значит, то было все же не видение...
На белоснежной перчатке отчетливо отпечатался след карминово-красных губ.
Глава шестая, поучительная,
в которой Лале бродит по дворцу,
а незнакомая придворная дама рассказывает любопытную притчу.
— Послушай, Мило, я, конечно, сумасшедшая, но никак не дура! И видениями, хоть порой и страдаю, но все же, смею надеяться, могу отличать их от яви! И...
— Успокойтесь, пожалуйста, госпожа, я понимаю, о чем вы.
— Нет, не понимаешь!
Птицей с перебитым крылом металась я по своим покоям, и длилось это уже не один час. Бедняга Мило из сил выбился, пытаясь меня утешить: то чаю приготовит, то на флейте примется наигрывать, а уж уверений, что "все будет хорошо" и "вы справитесь, госпожа", довелось мне наслушаться на год вперед. И сам Авантюрин, и Тарло, призванный в свидетели, и даже тот неудачливый лорд, что пытался пригласить меня на танец, — все хором утверждали, что Кирим-Шайю и близко не подходил к моей драгоценной особе до того, как я очнулась. Но откуда тогда, позвольте узнать, взялся след поцелуя на перчатке? Иллюзии Незнакомца не могут воздействовать на мир материальный, вещественный — на это способно только волшебство, да и то не всякое.
— Госпожа, ничего страшного пока еще не случи...
— Нет, случилось! — взвизгнула я прямо в лицо ученику. — Случилось, случилось, случилось!
— Ну, довольно, — рассердился Мило. — Сцена, пожалуй, слишком затянулась.
