Я вскочила на ноги, чуть не запутавшись в складках горского одеяния.
— Что с Мило?
— О, мальчик замечательно проводит время, — хитро улыбнулся Амиро. — Взгляни!
Он провел рукой, и в воздухе словно отворилось окно. И за этим окном был Мило. Но не один. Не один.
На подушках восседала, поджав под себя одну ногу, леди в алом шелке. Багряные, как последние лучи заката, пряди были собраны у висков в кольца. Красавица капризно поджала пухлые по-детски губы и прикрыла глаза. А Мило, мой недотрога Мило, обряженный сейчас в глупые белые тряпки, лежал, уронив голову к ней колени. Леди что-то говорила ему, ласково поглаживая по волосам. И ученик даже не пытался отвести властную руку, позволяя белым пальцам перебирать шелковые пряди, касаться сомкнутых губ, чертить невидимые линии по загорелой коже...
— Почему?.. — только и сумела выдохнуть я.
— Почему? — задумчиво откликнулся Амиро. — Я не понимаю, в чем суть твоего вопроса, Лале. Почему Мило не в темнице? Он мой гость, так же, как и ты. Почему он не один? Я позаботился о том, чтобы гость не заскучал, только и всего.
— Кто она? — картинка притягивала взгляд и в то же время вызывала отвращение, словно вид ядовитой змеи. — Почему Мило слушает ее?
— Эта леди — Река Памяти Дома Осени. Великолепная рассказчица, надо заметить... Все очень просто, Лале, — голос Амиро стал на два тона ниже, так, что пробирал теперь до костей. — У твоего ученика очень приметные волосы... Такие бывают лишь в царской семье Дома Осени. Не знаю, кто в молодости не позаботился о своем бастарде — кто-то из моих братьев, или отец, или я сам, когда гостил во владениях Холо... но сейчас мальчику предлагают выбор — остаться здесь и жить в неге и почете, как одному из царевичей, или вернуться в Дом, который вскоре падет. Как ты думаешь, что выберет твой драгоценный ученик?
— Меня, — сорвалось с губ прежде, чем я взяла верх над чувствами. — Свою наставницу и долг перед Домом, — попыталась я исправить положение.
Амиро поморщился и развеял картинку.
— Ты все бежишь от себя, Лале... Как это знакомо мне, — вздохнул он. Пристально заглянул в мои глаза и произнес, будто в сомнениях: — Открою тебе одну тайну. В землях Дома Осени есть чудесный сад. Говорят, что тот, кто засыпает под сенью его цветущих вишен, познает смысл своей жизни... Эти ягоды — из того сада, Лале, — Амиро протянул мне две вишенки. Я вздрогнула — на столе вишни не было. — Побоишься ли ты встретиться лицом к лицу со своими страхами?
— Я не так глупа, чтобы есть волшебные ягоды, не зная, чем это может закончиться, — попыталась я отстранить ладонь, но Амиро вложил вишни в мою руку и ловко сомкнул пальцы. Ягоды в кулаке оказались холодными и твердыми, будто лежали на льду.
— Попробуй, — искушал меня Амиро. — Вы все равно не покинете дворец раньше утра, когда Мило примет решение. Вдруг он захочет остаться здесь?
Я похолодела. Ждать до утра... в неизвестности. Ни за что!
Вишни оказались кислыми, как молодое вино. Я проглотила их с косточками... и провалилась в сон.
И оказалась в ночном саду. Вокруг порхали глупые красные мотыльки, освещая утопающие в цветах деревья.
Я сделала шаг. Под ногой хрустнуло. Я опустила взгляд.
Косточки. Тонкие, будто птичьи. Или мышиные...
Алое сияние потускнело — это бабочки прыснули в разные стороны, теряясь среди переплетения ветвей.
— Где я? — голос прозвучал хрипло, испуганно. — Где? — повторила я, не ожидая ответа.
Но он пришел.
— В моих владениях, — произнес Амиро откуда-то из темноты. — Глупая, глупая Лале... Ты так ничему и не научилась. Доверилась врагу из чужого Дома — как наивно!
— Что было в этих ягодах? — сорвалась я на крик.
Невидимый Амиро рассмеялся. Совсем рядом, над плечом.
— Снотворное. Всего лишь сильное снотворное. Ты не умрешь, нет, всего лишь проведешь несколько дней в забытьи... Но за это время я успею провести ритуал. Твой мальчик уже почти согласился...
Я резко развернулась, выбрасывая руку, но пальцы ощутили лишь пустоту. Иллюзия?
— Причем здесь Мило?
И снова смех.
— В нем кровь моей семьи, Лале... Я начинаю стареть, но теперь... Можно просто забрать тело мальчишки — и жить долго, как волшебник. Почему, ты думаешь, я сумел протянуть двести с лишним лет? А, Лале?
— Не знаю! — выкрикнула я в отчаянии. — Отпусти Мило!
— Не могу, — притворно горький вздох в темноте. — Иначе мне придется принести в жертву собственного сына... А это тело почти готово.
— Нет!
— Да, Лале, — издевательски протянул он. — Да. Не суетись. Погуляй здесь еще немного. Твой мальчик тоже спит — но теперь он уже не проснется. Яд в его крови, яд в его сердце... Мальчик хочет кричать — и не может. Мальчик хочет сбежать — но тело сковал лед. Не вздохнуть, не спастись...
Я завизжала — громко, надрывно... и бросилась бежать. Опрометью, не разбирая дороги. Ветви хлестали по лицу, хрустели под ногами кости, а вслед мне несся хохот Амиро:
— Опоздаешь, опоздаешь!
А через мгновенье ноги подкосились, и я рухнула навзничь.
На подушки.
— Как спалось, милая Лале? — улыбнулся Амиро, не подозревая, что только что его образ мучил меня в кошмарах. Жертвы, вечная молодость... Бр-р... Кажется, здесь прошла лишь секунда — во рту еще был кислый вкус вишни. — Лале?
Я не ответила. Просто вскочила на ноги и в один миг оказалась у дверей. Поворот ключа, щелчок...
— Госпожа? — Мило удивленно и немного смущенно приподнялся на локте. Рука осенней леди соскользнула с трехцветного шелка волос и бессильно упала. — Вы не подумайте, это вовсе...
Но мне не хотелось ничего слушать. Я просто метнулась к нему, оттолкнула леди и крепко-крепко обняла мальчишку — руками, ногами, вжимаясь лицом в его грудь так, что у него чуть кости не треснули.
— Не оставляй меня, Мило... никогда не оставляй... пожалуйста, пожалуйста... Мило...
— Лале... — его руки осторожно, а потом все смелее обняли меня за плечи, погладили по спине. — Не бойтесь. Куда я без вас...
Мило осторожно отстранил меня. Я подчинилась, чувствуя себя совершенно потерянной.
— Лале... — выдохнул он... и наклонился к моим губам.
Просто прикосновение. Чуть теплое, соленое... И слишком короткое.
— Простите меня, госпожа... Больше я не позволю нас разлучать...
Мне хотелось сказать Мило, что он ни в чем не виноват, а только я, что он мне нужен, что без него я задохнусь, сойду с ума, погибну... Но вместо этого я тихо шепнула:
— Спасибо.
И, кажется, ему было этого достаточно.
Глава двадцатая,в которой Лале рассказывает Ее Величеству неприятную новость и встречает того, кого уж не чаяла увидеть.
Все возвращалось на круги своя.
Больше не нужно было вскакивать на рассвете и трястись по пыльной дороге на разбитой телеге, тосковать утром по ароматному чайному напитку и Шалависиным сладостям, затягивать волосы в глупый узел на затылке... О, нет! Нынче я, как в прежние времена, провалялась в постели до самого полудня, щурясь на ласковое солнце за окном. Потом, разве что не мурлыча от удовольствия, потянулась за колокольчиком и затрезвонила, дозываясь Мило. Мальчишка явился сию же секунду, удерживая в одной руке поднос с завтраком, а в другой — стопку одежды и чайник с настоем.
— С пробуждением, госпожа Опал, — церемонно поклонился он, оставив мой наряд на кресле. — Только сегодня и только для вас — восхитительный имбирный чай, горячий деликатесный паштет, поджаренный хлеб и — обратите внимание! — наивоздушнейшие слоеные пирожные с клубникой. Прошу, наслаждайтесь!
Мило присел на кровать, пристраивая поднос на своих коленях, и, словно фокусник, вытащил из рукава белую льняную салфетку. Я заправила ее за воротник ночной рубашки и блаженно зажмурилась. Как хорошо было дома, в чистоте и уюте! Если б не это смутное ощущение фальши...
— В чем дело, госпожа Лале? — весело поинтересовался Мило, глядя, как я вздыхаю, замерев с чашкой в руке. — Или имбирь вам разонравился?
Я опомнилась и поднесла чашку к губам, делая большой глоток. Приятный вкус — свежий, немного терпкий, с кислинкой.
— Ах, нет, Мило, напиток чудесен — твои поварские навыки выше всяких похвал. Просто подумалось вдруг, что впервые за месяц я просыпаюсь в удобной кровати, а не на каком-нибудь столярном недоразумении или, что еще хуже, на перине на полу, как у горцев. И почему-то это кажется мне... скучным?
Мило задорно рассмеялся.
— Госпожа, неужели вы все-таки подхватили на дорогах опаснейшую болезнь — тягу к путешествиям?
— Беспечный ветер дальних странствий!
Меня навеки ты сгубил,
Я без руля и без ветрил
Скитаюсь по морям ненастным.
От ненадежных волн соленых
Я устремляю взор к пескам,
И дальше — к пикам острых скал,
Несусь, как будто окрыленный,
И кажется, что в мире целом
Простора может не хватить,
Чтоб смог я жажду утолить
Свободы и скитаний смелых!
— торжественно продекламировала я нараспев и рассмеялась следом за Мило: — Нет, мальчик мой, до подобных крайностей еще далеко... Просто сейчас я чувствую себя легкой-легкой, словно перышко. Так, будто незримые нити, что привязывают меня к дворцу и этому миру, — я обвела спальню рукой, подразумевая роскошь и изысканность обстановки, — вытянулись и истончились. И теперь любой порыв ветра может подхватить меня и унести прочь... А если придет буря — нити и вовсе порвутся, и поминай как звали.
Мило бережно вынул из моих расслабленных рук опустевшую чашку и наполнил ее вновь.
— Но это ведь хорошо, правда, госпожа? Отступит опасность, перестанет грозить королевству Прилив — и отправимся в путешествие. Есть еще столько мест, где мы не бывали! И горы на востоке, и прекрасные леса Дома Охоты, и далекие морские острова...
— Ну, полно, милый, — усмехнулась я. — Размечтался... Сначала с делом разберемся, а на столь далекие времена загадывать еще рано. Мне нужно пока пережить гнев Ее Величества, а уж потом...
Мальчишка презабавно выгнул брови дугой:
— А разве прекрасная и великодушная наша королева изволит гневаться?
Я лишь вздохнула. Простой завтрак показался мне вдруг ужасно вкусным, словно он мог оказаться последним в моей жизни.
— Нет, но наверняка Ее Величество будет не очень рада вестям, что мы принесем.
— Никто не обрадуется, если узнает, что его обманывают, — покачал головой ученик.
— Возможно обманывают, Мило, — наставительно подняла я палец вверх. — Возможно. Не забывай, что пока это лишь наши домыслы. Все может еще оказаться преглупым совпадением или кознями Дома Осени. Не доверяю я Амиро, что бы он ни говорил о моем учителе. Ох, нелегко нам придется...
Я представила себе, что устроит Ее Величество гонцам, принесшим дурную весть, и содрогнулась. Ну уж нет, один раз Мило по моей беспечности пострадал, второй раз этого не случится.
— Послушай, дорогой, — я поймала взгляд ученика. — А не хочешь ли ты прогуляться до поместья Опал? Ручаюсь, за месяц нашего отсутствия там скопилось немало дел.
Мило сощурился:
— Поместье иногда пустует годами, оставленное на попечение слуг и управляющего. И если уж мы навещаем его, то непременно вместе. Неужели вы хотите отослать меня из дворца, госпожа?
— А что, если так? — это прозвучало с вызовом, будто я оправдывалась перед собственным учеником. Ох, дожили!
— Я не поеду, — непреклонно заявил Авантюрин, упрямо поджимая губы. — И не надейтесь.
Возражает? Спорит? Да, мальчик вырос за этот месяц. Изменился. И моя уверенность в том, что Мило надо переждать пару деньков в поместье укрепилась. Если он с таким же жаром бросится доказывать что-то Ее Величеству... У Тирле с ослушниками разговор короткий: "Отрубить ему голову", и вся недолга.
Но и просто приказать моему мальчику после всего, что мы пережили вместе, после того, как он спас меня от дамы Архив и отыскал в туманной лощине Дома Дорог, я не смогла бы.
— Мило... — я опустила ресницы, словно сомневаясь. — Поверь, мне ужасно не хочется расставаться с тобою. Ты — величайшая драгоценность и единственная отрада моей жизни... Но меня ждут дела расклада, и...
И тут Авантюрин совершил невероятное — мягко обхватил мое лицо ладонями, касаясь большим пальцем губ — и этим нежным прикосновением словно запечатывая их... Ласково запрокинул голову, заставляя смотреть ему в глаза:
— Госпожа... нет — Лале. Я знаю вас почти два десятка лет и научился распознавать вашу ложь даже до того, как она покинет уста. И блеск, который появляется в глазах, и слишком расслабленное лицо... — он говорил тихо, улыбаясь, но мне почему-то становилось не по себе от его внимательного, темного взгляда. О, да, Мило изрядно повзрослел — возможно, даже сильней, чем я могу себе представить. — Я не буду спорить и уеду, но только пообещайте мне сначала, что не станете совершать необдуманных поступков.
Я хотела шумно возмутиться в ответ на такое глупое и обидное предположение, но вместо этого — от растерянности, что ли? — лишь прошептала:
— Обещаю. Когда ты вернешься, все останется по-прежнему.
— У меня дурное предчувствие... Простите за дерзость, наставница, — улыбнулся он и наклонился вдруг, касаясь губами моего лба. — Я слишком вас... вы слишком дороги мне.
Мои щеки окрасились румянцем от смущения.
— Ну, полно, Мило, — неловко отодвинулась я, насколько позволяла подушка под спиной. — Мы же не навсегда расстаемся. Сегодня вечером навещу тебя в поместье, — я покачала ключом на цепочке. — Хочешь?
— Вы еще спрашиваете! — развеселился он. — В таком случае, я отправлюсь в поместье сразу после того, как накормлю вас завтраком и одену. Тогда как раз успею подготовить все к вашему визиту... Главное, госпожа, не натворите глупостей, пока меня нет.
Я рассмеялась, отряхивая ладони. Крошки от пирожного рассыпались по темно-зеленым простыням. Вот и доставила слугам работы... А то, небось, разленились тут без меня.
— Мило, дожила же я до своих лет, пусть и глупостей наделала немало. И этот день как-нибудь протяну. И вот еще... Начинай собираться уже сейчас — я сама оденусь.
— Вы уверены? — вкрадчиво осведомился он. В глазах моего милого, домашнего мальчика появилось престранное выражение. Ворон и кот, неужели Авантюрин меня... соблазняет? И почему от этого так волнительно?
Ах, Лале, ну и скверная же из тебя наставница вышла...
— Уверена, — улыбнулась я, кокетливо опуская ресницы. Флиртую с собственным учеником! До чего дожила... — Ступай, пока я не рассердилась. Сам же знаешь, что с утра шуты обычно голодны и язвительны.
Мило вскочил на ноги и поклонился с издевательской учтивостью. Ничем не скрепленные волосы рассыпались по плечам рыжей, белой, золотой волной.
— Сейчас уже не утро, госпожа, а полдень. Да и подкрепились вы славно... Неужто я не могу рассчитывать на свою капельку нежности?
Я фыркнула и запустила в него подушкой. Он легко поймал ее, вновь поклонился — и в одно мгновение скрылся за дверью, лишь подмигнув напоследок. Я же долго еще сидела и улыбалась, вперив взгляд в пространство.
