— Вам бы, Мария Дмитриевна, спецоперации планировать, — улыбнулся председатель КГБ. — Думаю, вполне можно такое организовать. Я даже наших комитетских специалистов на роль 'психиатров' предоставлю. Свяжитесь со мной в ближайшее время, обговорим все детали. Как раз на Ионесяне эту схему и можно опробовать. Перед самым освобождением из заключения проведём ему медосмотр, на котором и 'обнаружим' его патологию. Соответственно, под Ионесяна организуем, для начала, спецлабораторию при какой-нибудь психиатрической больнице, а когда маньяков наберётся побольше, это к середине 70-х, примерно, там уже можно будет подумать об организации полноценного НИИ.

— Раз уж речь зашла о психиатрии, я бы тоже хотел одну проблему поднять, — продолжал Серов. — Диссиденты и 'карательная психиатрия'. Вы, Мария Дмитриевна, читали об этом в ИАЦ?

— Кратко ознакомилась, — по виду Ковригиной было понятно, что информация не доставила ей удовольствия.

— Я хочу сказать, что при помощи психиатрии проблема диссидентов не решается, — пояснил свою мысль Иван Александрович. — Мы лишь подставимся как мишень для критики со стороны всяких антисоветских 'правозащитных организаций'. Зачем нам такое счастье? Ясно ведь, что диссиденты в массе своей не психически больные, хотя есть среди них и такие, конечно, например, та же Новодворская.

— Кстати, а она сейчас где? — спросил Хрущёв.

— В школе учится, ей сейчас 10 лет, — ответил Серов. — Там проблема была, по большей части в бабушкином и родительском воспитании, в 'индивидуалистическом духе'. Мы организовали ряд мероприятий, в результате чего родители были вынуждены забрать её у деда с бабушкой не в 9 лет, а уже в 5, в 1955-м. Отец у неё еврей, человек заслуженный, фронтовик, но... еврей, одним словом. Со своими особенностями в воспитании детей. Сейчас она вроде как вполне нормальная пионерка, её активно вовлекают в общественную работу — по нашей рекомендации, но, сами понимаете, КГБ не может следить за каждым еврейским ребёнком в стране. Что из неё дальше получится — время покажет. Вполне возможно, что участие в общественной жизни вправит ей мозги, но я с неё глаз спускать не намерен.

Я хочу сказать, — продолжил Иван Александрович, — что 'карательная психиатрия' в борьбе с диссидентами бесполезна, это не метод. Конечно, среди них попадаются откровенно больные, которых лечить надо, но большинство из них абсолютно здоровые люди, вполне осознанно не приемлющие советский образ жизни. Возможно, лёгкие психические отклонения у них и имеются, но это не повод закрывать их в психушку. Правильнее было бы выслать их из страны. Практику официальных предупреждений об уголовной ответственности мы проводим, но в этой социальной группе есть люди идейные, готовые изображать из себя 'мучеников' и 'борцов с режимом'.

— Необходимо чётко разделять направленность их деятельности. Полное подавление всякого инакомыслия приведёт к тому, что все будут мыслить одинаково и ходить строем, как в муравейнике. Это не наш метод, он лишь ослабит наше общество, — ответил Никита Сергеевич. — Наоборот, нужно внимательно прислушиваться к ним и выбирать из их выступлений все рациональные моменты. Ведь эти люди не только 'обличают кровавый режим', они ещё и указывают на имеющиеся недостатки, которые нужно изживать. Вот тех, кто сосредоточен на выявлении и устранении недостатков, надо поощрять. А для 'борцов с кровавым режимом' есть соответствующая статья Уголовного кодекса.

Но выслать — это тоже не выход. Большинство диссидентов — люди образованные, способные к литературной деятельности. Их высылка лишит нас контроля за ними, и лишь усилит пропаганду наших врагов.

— Согласен, — подтвердил Серов.

Проводив Ковригину, председатель КГБ на минутку задержался:

— Хотел ещё тебя предупредить, — сказал Иван Александрович.

— О Ковригиной?

— Нет, с ней всё в порядке. Об Оппенгеймере. Который в ЮАС.

— А с ним что?

— Ничего, за исключением того факта, что клан Оппенгеймеров входит в состав так называемого 'мирового правительства'. Изначально туда был вхож Эрнст Оппенгеймер, после его смерти Гарри, если и не унаследовал его положение в их тайной структуре, то уж связь с ними точно не утратил.

— Понятно. Интересная информация, — Никита Сергеевич задумчиво вертел в руке авторучку. — В общем, вполне логично, что промышленник такого уровня вхож в структуры 'мирового правительства'. Будем с ним осторожны.

— Эрнст, по-видимому, входил непосредственно в так называемый 'Комитет 300', считающийся центральным органом 'мирового правительства', хотя там чёрт ногу сломит, в их переплетающихся структурах, очень всё запутано. Входит ли туда Гарри — пока неясно, пытаемся это выяснить. Ты ему ничего лишнего не сообщал?

— Нет, я с ним, кроме как через твоих людей, не контактировал. А ты ему что-нибудь важное сливал?

— Нет, и пока что Оппенгеймер от связей с нами получил больше пользы для своих компаний и предприятий, чем мы от него. Мы его старались привязать к себе кое-какой инсайдерской информацией. Впрочем, на Фервурда он удачно помог выйти. Одно это уже многое окупает.

— В общем-то, двойной агент и нам может пригодиться, — решил Хрущёв. — например, для установления непосредственной связи с противником, если мир окажется на грани открытой конфронтации, как во время Карибского кризиса, например. Постарайся его прикармливать и дальше. Как ты это выяснил — не спрашиваю, твои секреты — твоя работа.

Серов умолчал о любопытной операции, в ходе которой собирались данные о членах 'мирового правительства'. Опосредованно владея медиахолдингом ONN и принадлежащими ему газетами, КГБ использовал для поиска и идентификации членов 'мирового правительства' репортёров 'жёлтой прессы' и фотографов-папарацци, промышляющих 'охотой за знаменитостями'. Вначале собранные ими интервью и фотографии просто анализировали, выявляя скрытые связи и закономерности, затем начали давать фотографам редакционные задания 'на разработку' тех или иных фигур.

Сложнее всего было не собрать информацию, а обработать её. Для этого аналитики КГБ разрабатывали сложные алгоритмы, которые потом в виде программы закладывались в ЭВМ и анализировались. По мере сбора и обработки информации выявлялись различные общественные структуры и организации, используемые противником для проведения его политики. Очень скоро аналитики Серова вышли на 'Тавистокский институт человеческих отношений', а затем открытия посыпались как из рога изобилия. Были выявлены сотни других некоммерческих организаций, финансируемых из фондов, акционерами которых были уже знакомые лица — миллиардеры из верхних строк перечня Forbes. Именно по ним и предстояло работать в будущем.

Уже к началу курортного сезона 1960 года на нескольких курортах Греции, Египта и Югославии появились сначала диагностические и стоматологические кабинеты, оборудованные по последнему слову медицинской науки и техники, а затем полноценные мини-клиники. В некоторых местах они были обустроены в арендованных зданиях рядом с отелями, в других — развернуты контейнерные передвижные госпитали. Туристы очень быстро оценили удобство новой услуги — по сути, им предлагали параллельно с отдыхом провести курс лечения, да ещё и по заметно меньшим ценам, чем у них на родине.

Советским врачам, работавшим вахтовым методом в этих клиниках, новый подход понравился ещё больше. Возможность вывезти детей на летний отдых на море, не на месяц, а на всё лето, да и самим после смены отправиться не домой, к плите и уборке, а на пляж, оказалась очень привлекательной. Руководство больниц тут же смекнуло, что вахтовые выезды на работу в курортных клиниках могут быть дополнительным средством поощрения для работников. Не обошлось и без злоупотреблений, когда график выездов корректировался в пользу лиц, особо приближенных к персоне главврача. Было несколько громких коррупционных скандалов, в итоге вмешались Народный контроль и прокуратура, а Минздравом была принята специальная инструкция по организации выездной работы. После этого злоупотребления полностью не исчезли, но их количество сильно сократилось. (АИ)

Среди врачей возникла определённая конкуренция за право поехать даже не на выездную работу, а на курсы по повышению квалификации, без прохождения которых к работе на выезде врачей не допускали. Заодно возник интерес к изучению иностранных языков, так как в процессе лечения с иностранцами нужно было плотно общаться. Возникли новые вакансии для переводчиков, потребовались медсёстры со знанием иностранных языков — всё это стимулировало население к получению новых знаний и заметно поднимало престиж профессии медика. (АИ)

Иван Александрович Серов помог решить проблему с инсулином. Пользуясь подконтрольными агентствами по подбору кадров, на фирму 'Eli Lilly' были внедрены два советских агента, которые сумели завербовать одного из разработчиков новой технологии получения и очистки препарата. Так технология попала в СССР, оборудование было заказано через подставных лиц на тех же фирмах, что обеспечивали техникой компанию 'Eli Lilly'.

Распоряжением Минздрава во всех медучреждениях СССР, прежде всего — в роддомах и поликлиниках была изменена система оплаты труда, введены премии, начисляемые по результатам анкетирования пациентов. По предложению министра, анкетирование проводили контролёры Народного контроля. Перетряска оказалась болезненной, сопровождалась скандалами и судебными процессами. Параллельно была принята инструкция по приёму родов, предусматривавшая использование обезболивания и техники вертикальных родов. Роддома по всей стране оснащались новейшим оборудованием. В результате уже в первые месяцы 1961 года Центральное Статистическое Управление доложило о постепенном росте рождаемости в городах и районах, первыми получивших новое оборудование для роддомов. (АИ)

При женских монастырях начали открывать специализированные клиники по уходу за особо тяжёлыми больными. Туда принимали наиболее тяжёло больных, без надежды на выздоровление, чтобы облегчить жизнь их родственникам. Заботу об этих людях разделило между собой государство и церковь. Монастыри за уход за больными получали налоговые льготы. (АИ)

Один из закрытых ещё до войны монастырей был отремонтирован и передан Минздраву для размещения в нём НИИ специальных психологических исследований. Его первыми пациентами стали Владимир Ионесян, Борис Гусаков, и Анатолий Сливко, позднее штат подопытных постепенно пополнялся новыми членами. (АИ)

В схеме работы по пресечению деятельности диссидентов и прочих антисоветчиков появились некоторые изменения.

Лидия Корнеевна Чуковская, возвращаясь домой, как обычно, открыла почтовый ящик. Под газетами обнаружился официального вида конверт, без марок и обратного адреса. Дочь знаменитого детского писателя выросла ярой антисоветчицей и активно занималась диссидентской деятельностью. Щадя её отца, её временно не трогали, хотя и приглядывали за ней внимательно.

Лидия Корнеевна открыла конверт. В нём была открытка. От одного взгляда на эту открытку её затрясло. Это было приглашение посетить Комитет государственной безопасности, с целью 'профилактической беседы'. При взгляде на оборотную сторону открытки Лидию Корнеевну затрясло ещё сильнее.

Открытку-повестку оформили креативно — на обороте была помещена обнаруженная в ноутбуке картинка 'Родина слышит' (http://files.adme.ru/files/news/part_56/562255/1518305-R3L8T8D-550-gimage_730.jpg)

Когда эту картинку увидел Иван Александрович Серов, он долго хохотал, а затем попросил оформить её в рамку и повесил на стену у себя в кабинете. После такого одобрения руководства идея поместить картинку на открытку-повестку прошла 'на ура'.

В числе других диссидентов Чуковская посетила отделение КГБ, где получила официальное предупреждение об уголовной ответственности за продолжение антисоветской деятельности. Было понятно, что человек она идейный и предупреждение её, и ей подобных, не остановит. Но некоторых, ещё не втянувшихся глубоко в антисоветскую деятельность, такими предупреждениями удавалось остановить на ранней стадии и вернуть к нормальной жизни.

#Обновление 04.12.2016

Сразу после окончания сессии Верховного Совета Никита Сергеевич посетил московские автозаводы — завод имени Сталина и МЗМА. Он был здесь уже не в первый раз. Сейчас он смотрел, как идёт техническое переоснащение производства новыми станками. А посмотреть было на что.

Заводы сильно разрослись, были построены новые производственные площадки в пригородах и целые новые заводы по производству автоагрегатов в городах-спутниках Москвы, и малых городах Калининской, Рязанской и Калужской областей. Центральный район постепенно становился единым агропромышленным конгломератом.

В цехах шла замена и модернизация оборудования. Старые универсальные станки частично заменялись новыми станками с программным управлением, где управляющая программа считывалась с магнитной плёнки, частично модернизировались, путём навешивания новых управляющих приставок и исполнительных приводов на старые, но ещё не изношенные до критической потери точности, механизмы.

Автозаводы стали центрами внедрения новых технологий. Хрущёву показали не только участок электроэрозионной обработки, которая воспринималась уже как привычная. Он увидел участок водоэрозионной резки, где листовой металл резали струёй воды под давлением, несущей абразив. Резка происходила по программе, считываемой с магнитной ленты. Готовил ленту заводской технолог, на ЭВМ PDP-1М, пока ещё не персональной, а выделенной в количестве одной штуки на отдел.

На соседнем участке станок сварки трением сваривал в полуавтоматическом режиме резервуары для автоцистерн. Показали ему и экспериментальный плазменный станок порошковой наплавки, в котором в факел плазменного разряда в атмосфере азота подавался металлический порошок, и на движущемся столе медленно вырастала деталь сложнейшей формы. Потом её поверхность доведут до блеска, пока ещё вручную, и она станет литейной моделью для отливки серийной топливной арматуры.

Пригласил Хрущёва на заводы в этот раз академик Михаил Алексеевич Лаврентьев, исследовавший технологическое применение взрывов во всех их проявлениях — от направленного взрыва для перемещения горных пород, до штамповки и сварки взрывом. Именно штамповку взрывом Михаил Алексеевич показал в этот раз Первому секретарю ЦК.

— Взрываем небольшой заряд взрывчатки в воде, и гидроудар вдавливает металл в форму, — пояснил принцип действия своей разработки Лаврентьев. — Основное преимущество — высокая производительность. Можно за один раз обрабатывать несколько деталей, или получать детали большой площади, вроде капота или крыла автомобиля, без использования дорогостоящего пресса массой несколько тысяч тонн.

— Очень здорово придумано, — похвалил Хрущёв. — Я смотрю, вы уже эту технологию внедрили в серийное производство? — он проводил взглядом электрокар, нагруженный только что отштампованными капотами.

— Внедряем. Сейчас изготавливаются опытные партии деталей, — ответил Лаврентьев. — Это ещё что! Пойдёмте, я вас познакомлю с одним интереснейшим изобретателем из Ленинграда.