По германскому вопросу обмен мнениями показал, что с 1955 года позиции сторон не изменились. Францию и Великобританию вполне устраивало современное раздельное существование двух Германий — западной и восточной, до известной степени уравновешивавших друг друга.
Де Голль вел беседу очень спокойно и неторопливо, даже удивляя Хрущёва своим спокойствием.
— Господин Хрущёв, — сказал президент, — а зачем вам сейчас обязательно надо заключать мирный договор? Нужные условия ещё не созрели, поэтому сейчас трудно договориться. А что изменится, если решение отложить? Поэтому на сегодня я не считал бы это главным вопросом.
Никита Сергеевич поначалу не соглашался. Но де Голль так искренне и так убедительно доказывал правоту своей позиции, что советский лидер, посматривая на него, думал: а не шутит ли он? Но нет, президент говорил серьёзно, настолько, что Никита Сергеевич поверил в его серьезность. У де Голля было свое понимание событий:
— Вы сейчас имеете Восточную Германию, и она входит в Варшавский Договор. А мы имеем Западную Германию, которая входит в наш НАТО. Пусть так и будет. Западный же Берлин обладает особым статусом.
Хотя по Потсдамскому соглашению Берлин, как Западный, так и Восточный, считался особой политической единицей, на практике Англия и США по факту позволяли Западной Германии считать Западный Берлин своим анклавом. Де Голль соблюдал Потсдамские договорённости и в данном вопросе не спорил с СССР, соглашаясь с нашей позицией. Особый статус Западного Берлина другие западные державы признавали лишь на словах, тогда, когда им это было выгодно, а в жизни они его игнорировали, проводя свою экономическую и административную политику и считая, Западный Берлин частью Западной Германии.
Когда разговор зашёл о возможности третьей мировой войны, и втягивании в неё Франции как союзницы НАТО, де Голль спокойно и твёрдо ответил:
— Господин Хрущёв, смею вас заверить, что Франция никогда не будет вместе с Германией воевать против Советского Союза. Пока Германия входит в состав НАТО, она вообще не получит возможности развязать войну против СССР и ГДР. Если Германия объявит войну ГДР, то это будет слабым прикрытием военных целей, сквозь это прикрытие просветит полный скелет агрессивных планов.
Затем он доверительно добавил:
— Мы вас понимаем, мы тоже сейчас против объединения Германии. Господин Хрущёв, вы, наверное, знаете, что Франция занимала особую позицию во время потсдамских переговоров. Но нас не послушали. Господин Сталин нас не поддержал, а мы ещё тогда предлагали более радикальные решения.
При обсуждении Потсдамских соглашений в 1945 году, Франция предлагала большее раздробление Германского государства, чем то, что сложилось в результате оккупации. Де Голль предлагал тогда новое государственное устройство Германии, не предусматривавшее единую государственность. Оно предполагало отсутствие и единого правительства, и единой военной, и единой внешней политики. Кроме того, Франция претендовала на некоторые пограничные немецкие районы, которые вошли бы в ее состав. Черчилль во время войны тоже высказывался за расчленение Германии. Однако после окончания военных действий планы по разделению Германии на мелкие изолированные квазигосударства не были приняты.
Переговоры продолжились в резиденции президента в Рамбуйе. Здесь обсуждали в основном вопросы двустороннего сотрудничества. Если в политическом плане Франция была во многом связана общей европейской политикой и Уставом НАТО, то в сфере экономики уже первый год взаимодействия с СССР показал де Голлю его эффективность.
В 1958-м у генерала не было возможности лично посетить экспозицию СССР на выставке в Брюсселе, но, как оказалось, уже после своего визита 1959 года в Советский Союз он попросил своего личного адъютанта Клода Ги сделать ему подборку информационных материалов по итогам выставки.
Сейчас он завёл разговор о совместных атомных исследованиях, предложив вести их на общеевропейской научной базе в ЦЕРН. Хрущёв покачал головой:
— Господин президент, мы готовы сотрудничать в вопросе мирного атома с Францией, но не с Западной Германией. Если новая война будет развязана, она станет катастрофой. Носителем этой заразы и военного психоза является партия Аденауэра. Чтобы предотвратить опасность, надо заложить в Германии другие основы, а Советскому Союзу и Франции проявить больше взаимопонимания и приложить побольше усилий, чтобы не допустить такой войны.
История доказывает, что многое может повториться, могут возродиться в какой-то форме и идеи Гитлера. На почве шовинизма вырастает агрессивность, питательная среда для политики реванша. Гитлер именно на этой основе обрел силу, его лозунгом стала реставрация величия Германии, утверждение ее главенства в Европе и в мире. Он развязал войну, как раз считая, что добьется мирового господства и станет владыкой мира, а Германия будет диктовать свои условия всем другим.
(Цитата по воспоминаниям Н.С. Хрущёва http://www.hrono.ru/libris/lib_h/hrush59.php)
Я предлагаю вести совместные исследования в Объединённом институте ядерных исследований в Дубне, и, если французская сторона не будет против, можно наладить работу и в вашем ядерном центре.
— Мы могли бы совместно с вашими специалистами сделать совместный проект ядерного реактора, например, на основе нашего водо-водяного ВВЭР, и затем совершенствовать его дальше, — предложил Никита Сергеевич. — Это реактор энергетический, для наработки плутония он не используется. В СССР сейчас начинается стройка большого завода, где будут изготавливаться корпуса реакторов и прочее оборудование для АЭС. Если французская сторона заинтересована в таком сотрудничестве, мы готовы это обсудить.
— Тогда будем считать, что принципиальное согласие у нас в этом вопросе есть? — предложил де Голль. — Техническую сторону пусть обсуждают специалисты.
Уже через месяц было заключено советско-французское соглашение о сотрудничестве в области разработки АЭС и энергетических ядерных реакторов, а к лету в Дубне, в ОИЯИ начались совместные исследовательские работы.
Разговор об атомной отрасли коснулся и вопроса переработки отходов. Хрущёв обратил внимание президента на проблему накапливающихся отходов и отработанного ядерного топлива:
— У Франции, господин президент, нет своей Сибири, куда можно было бы вывозить отходы для последующего хранения, а хранить их на заморских территориях опасно — там сложно обеспечить их охрану и исключить доступ к опасным радиоактивным материалам местных политических радикалов и откровенных террористов. Вы же не хотите, чтобы какой-нибудь обкурившийся гашишем фанатик вылил радиоактивную дрянь, скажем, в систему водоснабжения Парижа?
Де Голль явно задумался, услышав его слова. Видно было, что президент пока не думал о захоронении отходов, как серьёзной проблеме:
— Пожалуй, вы правы, господин Хрущёв, — произнёс президент.
#Обновление 22.08.2016
— Добыча урана и обогащение ядерного топлива — тоже весьма опасное и дорогостоящее дело. Мне тут недавно наши специалисты рассказывали кое-какие детали, и я теперь начал немного в этом разбираться, — продолжал Первый секретарь. — Как говорят наши учёные, с 1000-мегаваттного реактора получается около 20 тонн отработанного ядерного топлива в год. Его, сами понимаете, надо где-то хранить. Просто так его в землю не закопаешь, и в море не выбросишь. Хранить его приходится под вооруженной охраной, причём десятилетиями
— Несомненно, — согласился де Голль.
— Как я понимаю, Франция пока что только создаёт свою атомную энергетику, и проблему хранения отходов вам ещё лишь предстоит решать, — продолжал Никита Сергеевич. — У нас этот процесс уже более-менее налажен, инфраструктура хранения уже частично построена. Конечно, дело это очень заморочное, но, ради нашего сотрудничества мы могли бы, за определённую плату, конечно, избавить вашу страну от необходимости строить могильники. Это вам обойдётся много дешевле, чем самим строить всю технологическую цепочку.
Сейчас Хрущёв играл на традиционной жадности и мелочной меркантильности французов. Если есть возможность сэкономить, француз никогда такой возможности не упустит. Для СССР же переработка французского отработанного урана в МОКС-топливо для своих собственных реакторов сулила немалую выгоду — можно было сократить добычу урана и затраты на его обогащение.
Де Голль оказался истинным французом:
— О! Это было бы очень великодушно с вашей стороны, — обрадовался президент. — Думаю, наши специалисты договорятся о конкретных деталях, но в принципе, конечно, мы согласны.
— Я поручу нашим экономистам всё просчитать, — заверил Никита Сергеевич. — Обдирать вас не будем, но, предупреждаю сразу, мы тоже не собираемся заниматься благотворительностью.
— Да, конечно, это понятно, — президент согласно наклонил голову. — Думаю, наши специалисты обо всём договорятся.
Де Голль был в какой-то степени противоположностью Хрущёву — если советский лидер дотошно старался вникнуть во все мелочи, то президент обычно лишь определял основные направления.
Переговоры по согласованию условий и цены за 'хранение' отработанного ядерного топлива французских АЭС в Советском Союзе оказались для наших экспертов нелёгкими. Французы дорого платить не хотели, и торговались за каждый сантим. В итоге прийти к соглашению удалось лишь под конец 1960 года. Помогло то, что не требовалось большой спешки — и инфраструктура переработки ОЯТ в СССР и атомные электростанции во Франции лишь начинали своё развитие.
В президентском замке Рамбуйе Никита Сергеевич и Нина Петровна стали гостями президента и его супруги. Этим приглашением де Голль выразил особое уважение к Советском Союзу, так же, как президент Эйзенхауэр — своим приглашением Хрущёва в Кэмп-Дэвид. В загородном дворце их переговорам никто не мешал. Лидеры стран и их супруги вместе обедали, завтракали и ужинали. Можно было свободно обмениваться мнениями не только в отведённые для переговоров часы, но и за завтраком, обедом, ужином, на совместных прогулках.
Премьер-министр Мишель Дебре описал в своих воспоминаниях следующий эпизод. После одной из встреч в Рамбуйе де Голль и Хрущев спустились в сопровождении премьера Франции и Косыгина к озеру, чтобы покататься на лодке. Каково же было удивление Дебре, когда он услышал, как де Голль запел по-русски:
Из-за острова на стрежень
На простор речной волны
Выплывают расписные
Стеньки Разина челны...
А Хрущёв начал ему подпевать. Откуда мог знать эту песню президент Французской республики? Может быть, давным-давно, в 1918 году в крепости Ингольштадт, где её пели русские офицеры? Ведь память генерала была феноменальной.
(Цитируется по М. Арзаканян 'Жизнь замечательных людей. Де Голль')
Как сказали Хрущёву, Ивонн де Голль была убежденной католичкой, которая терпеть не может коммунистов. Однако, как вспоминал Никита Сергеевич: 'Эта культурная женщина, хорошо умеющая владеть собой и ничем не выдававшая своих чувств в отношении нас, коммунистов и атеистов, очень любезно ухаживала за нами как хозяйка дома и как хозяйка стола. Почти все остальное время мы проводили в беседах с де Голлем один на один. Приезжали к нам для участия в переговорах Громыко с Виноградовым, а Нина Петровна оставалась полностью на попечении жены де Голля.'
В это время дипломаты СССР, США, Великобритании и Франции готовили конференцию лидеров четырёх держав, провести которую планировалось в середине мая в Париже. Хрущёв и де Голль в своих беседах не могли не уделить внимания предстоящей встрече, и заранее очертили круг проблем, которые предполагалось на ней обсудить.
Никита Сергеевич и сам склонялся к мысли не поднимать более германский вопрос, то же самое рекомендовал и де Голль. По сути дела, разделение Германии устраивало обе стороны, а её объединение из-за разницы политических систем представлялось абсолютно невозможным.
Экономическое положение в ГДР, стараниями её учёных и инженеров оказавшейся вторым научно-техническим локомотивом Содружества, быстро выправлялось. Стена позволила пресечь вывоз на Запад дешёвых восточногерманских товаров и сохранить их для населения ГДР. Вместе с тем контроль со стороны 'штази' стал не таким назойливым, как в 1953-56 годах. Контроль не стал менее действенным, различных 'диссидентов' и откровенных врагов социализма всё так же отлавливали и сажали, но обычных людей теперь не опекали на каждом шагу.
США, влив в Западную Германию миллиарды долларов по плану Маршалла, строили в ФРГ и Западном Берлине 'сияющую витрину капитализма'. В ответ Восточный Берлин и ГДР в целом при поддержке всех стран ВЭС стремительно превращались в аналогичную 'витрину социализма'. Берлин Западный уже не смотрелся 'кустом небоскрёбов посреди убогой сельской местности' — в Восточном Берлине поднялись к небу такие же стеклянные башни, сияющие по ночам неоновыми вывесками. Но если усилия США и ФРГ в основном были сосредоточены на ограниченной площади Западного Берлина, то Ульбрихт воспользовался территориальным преимуществом. В ГДР был принят перспективный план комплексного развития всей окружающей Западный и Восточный Берлин территории.
Согласно ему, за военной зоной, окружившей Западный Берлин, была построена благоустроенная парковая территория, с дачными коттеджными посёлками, окружёнными фруктовыми садами, между которыми были разбросаны живописные пруды, с лебедями, либо с пляжами для купания, соединённые между собой системой каналов и проток, для катания на лодках, катамаранчиках и рыбалки. Этот парк вскоре стал любимым местом отдыха жителей Восточного Берлина. (АИ)
Далее располагался пояс ферм, среди которых поднимались промышленные предприятия, причём только 'чистые', не загрязняющие окружающую среду сборочные и высокотехнологичные производства. С Берлином их соединяли уже существовавшие и вновь строящиеся линии электропоездов и скоростных трамваев. Сам Восточный Берлин был превращён в деловой центр, окружённый жилыми микрорайонами, больше похожими на город-сад. Такая планировка позволяла не 'упрессовывать' промышленность и население на ограниченной площади, это было важно и для дальнейшего развития, и для 'размазывания' предприятий и населения по большей площади на случай ядерного удара.
Воспользовавшись случаем, Хрущёв 'подбросил' де Голлю идею посетить ГДР с дружественным визитом, для установления более доверительных отношений:
— Вы же встречались с Аденауэром, господин президент? Я вас заверяю, что Вальтер Ульбрихт куда более перспективный и адекватный партнёр, чем Аденауэр. Если вас интересует развитие сотрудничества, я поговорю с Ульбрихтом, и рекомендую ему прислать вам приглашение. Заодно этим визитом вы сможете ещё раз продемонстрировать американцам, что Франция намерена вести в Европе собственную, независимую политику.
Хрущёв знал, чем можно пронять де Голля...
Обсуждая подготовку к Парижскому совещанию, Никита Сергеевич высказал президенту 'свои опасения':
— Когда я осенью был в США, я очень хорошо почувствовал, что есть две Америки. Есть Америка трудовая, которая относится к нам, русским, доброжелательно, и хочет с нами дружить и торговать. К ней, отчасти, примыкает Америка промышленная, которая рассматривает соцстраны как возможный рынок, и потому тоже относится к нам, как к будущим клиентам.
