Таким образом, информация каждой РЛС в стране становилась доступна каждому ЗРК, подключенному к системе. Приёмные посты системы САЗО-СПК также подключались к каналам связи системы 'Электрон', это позволяло вынести их на большое удаление от стрельбовых средств комплекса и тем самым значительно увеличить возможную дальность сопровождения ракеты. (АИ)
Бросковые пуски и часть автономных испытаний ракеты 5В11 проводились на полигоне Владимировка в Астраханской области. Пуски в замкнутом контуре решено было проводить на строящемся полигоне Сары-Шаган, но Хрущёв настрого запретил Лавочкину самому ездить на оба полигона в жаркое время года. На полигонах Лавочкина представлял Главный конструктор ракеты Михаил Михайлович Пашинин. (АИ)
К моменту начала автономных пусков ракеты радиоэлектронная часть комплекса была ещё далеко не готова. Тогда специалистами ОКБ-301 был найден очень необычный выход из ситуации. Ввиду отсутствия штатных радиолокационных средств, сопровождение цели и ЗУР, вывод ракеты в район цели после пуска осуществлялся с помощью кинотеодолитов, предназначенных для траекторных измерений в ходе проведения испытаний. После сопряжения теодолитов, оснащённых электромеханической системой регистрации пространственного положения оптической оси, с нештатным контуром управления ракетой, удалось использовать теодолиты для сопровождения ракеты и цели.
В условиях практически идеальной прозрачности воздуха над Сары-Шаганом и неограниченной видимости, оказалось возможно уверенно удерживать в центре поля зрения одного кинотеодолита обстреливаемую цель, а другого — наводимую ракету. По данным, вырабатываемым приборными комплексами теодолитов, штатные устройства радиокомандного наведения системы 'Даль' определяли текущие угловые координаты цели и ракеты, выдавая радиокоманды управления для вывода ЗУР в зону захвата цели головкой самонаведения. Во время одного из таких пусков цель была захвачена ГСН и успешно перехвачена в режиме самонаведения. (реальная история)
Успешное сопровождение ракеты и цели оптическими средствами побудило Петра Дмитриевича Грушина, внимательно следившего за работой конкурентов, активизировать разработку дополнительного оптического канала наведения для комплексов С-75 и С-125, которая до этого велась по остаточному принципу. Он привлёк к сотрудничеству разработчика инфракрасных ГСН Давида Моисеевича Хорола, совместно с которым и была разработана электронно-оптическая система автоматического сопровождения цели и наведения ракеты.
Помимо технической подготовки, проводилась и организационная. Изучая по документам в ИАЦ ситуацию в системе ПВО Средней Азии, Иван Александрович Серов не мог не отметить царивший там невероятный бардак. А ведь вторжение в советское воздушное пространство ожидалось именно с южного направления.
Напрямую ткнуть маршала Бирюзова в секретные информационные сводки 20 Главного управления Серов не мог, потому был вынужден действовать окольным путём. Он отправил три проверяющих комиссии на Семипалатинский полигон, космодром Байконур (он же Тюратам), и 10-й полигон ПВО в Сары-Шагане, западнее озера Балхаш.
Комиссия выяснила, что в организации ПВО имеются недопустимые недостатки. Для посадки самолётов на аэродроме Семипалатинского полигона требовалось специальное разрешение, а лётчики истребителей-перехватчиков такого разрешения не имели. На 10-м ГНИИП в Сары-Шагане были установлены зенитно-ракетные комплексы С-75, но ракеты к ним хранились на технической позиции, расположенной ... в 100 километров от огневой позиции ЗРК. И подобных фактов выявился не один и не два.
Серов подготовил подробную докладную записку, пошёл с ней к Хрущёву, и получил краткую резолюцию Первого секретаря: 'Что за п...здец?! Бирюзову разАбраЦА и устрОнить'.
Серов отправился в штаб ПВО, нашёл маршала Бирюзова, довёл до его сведения результаты проверки, а также предупредил, что 'по агентурным данным', весной 1960 г следует ожидать полётов американских самолётов-разведчиков с территории Пакистана. Маршал понял, что дело пахнет керосином и срочно занялся искоренением бардака в своём хозяйстве.
В ходе устранения недостатков были срочно приняты меры по укреплению ПВО в Среднеазиатском регионе. Дислоцирующийся в Туркменистане отдельный корпус ПВО и 73-я воздушная армия были дополнены личным составом и получили новую технику — более 100 ЗРК 'Десна' С-75, значительное количество новых РЛС, в том числе 12 станций П-14. В дополнение к двум имевшимся в корпусе авиаполкам перехватчиков прибыло еще четыре. Так был создан 30-й отдельный корпус ПВО. В мае 1963 г. соединение было развернуто в 12-ю отдельную армию ПВО. В состав ее входила 17-я ИАД в составе трех авиаполков, вооруженных истребителями-перехватчиками. (АИ частично, в реальной истории описанные мероприятия были проведены в 1960-61 гг уже после полёта Пауэрса)
Перед поездкой Первого секретаря в Индонезию маршал Бирюзов с гордостью отрапортовал о проведённых мероприятиях.
— Вообще-то гордиться тут нечем, Сергей Семёныч, — окоротил его энтузиазм Хрущёв. — Это всего лишь наведение элементарного порядка, мероприятия, которые следовало провести уже давно. А то мы на весь мир кричим, что у нас 'граница на замке', а на поверку выходит, что забор сгнил и завалился, а калитка на ржавый гвоздь закрыта.
5 февраля первого из ожидаемых полёта U-2 не было. Он состоялся позже, 12 февраля, когда Хрущёв уже был в Дели. Позже выяснилось, что в этом полёте самолёт должен был пилотировать британский лётчик (Flt. Lt. John MacArthur), но из-за политических разногласий между США и Великобританией, возникших после неудавшегося покушения на Хрущёва в конце сентября 1959 года программа участия англичан в разведывательных полётах U-2 была свёрнута (АИ). Поэтому самолёт 12 февраля вёл американский лётчик Боб Эриксон. (Bob Ericson).
(АИ, в реальной истории 5 февраля самолёт вёл англичанин John MacArthur, 9 апреля за штурвалом U-2 был Bob Ericson http://www.spyflight.co.uk/u2.htm)
Для Серова это был сигнал, что история начала меняться, а значит, следует ожидать сюрпризов. Иван Александрович по роду занятий сюрпризов не любил, он предпочитал устраивать сюрпризы противнику сам. Вскоре после возвращения Хрущёва из поездки в Индонезию, Индию и Афганистан, Серов и Ивашутин явились к Первому секретарю с совместным докладом.
После посещения Хрущёвым Читрала, в горы Памира было заброшено специальное подразделение разведки, оснащённое высотными привязными аэростатами (АИ). Они дежурили на больших высотах в воздухе в районе американского аэродрома в Пешаваре, ведя наблюдение за базой, откуда производились полёты U-2. Аэростаты были сделаны из радиопрозрачных материалов, потому радарами обнаруживались с трудом, только на относительно малых расстояниях. К тому же американцы оказались весьма беспечны и не ожидали, что на территории Пакистана за ними могут наблюдать с больших высот. Передача данных в Союз осуществлялась направленной антенной через цепочку аэростатов-ретрансляторов.
Также в Пакистан были направлены боевые группы спецназа ГРУ, установившие контакт с местными пуштунскими бандами. В их задачу входила организация прямых действий по американским объектам в Пакистане. В отличие от американских ВВС, официально авиационного подразделения ЦРУ с самолётами U-2 в Пакистане не было, и в случае удара 'местных партизан' по месту их базирования Госдепартаменту пришлось бы проглотить пилюлю.
Никита Сергеевич оценил предусмотрительность разведки, но предостерёг от слишком поспешных и решительных действий:
— Будьте осторожны, чтобы не перестараться. Возможно, перед Парижской встречей имеет смысл ограничиться только наблюдением за базой, чтобы не отбить у американцев охоту договариваться. Я в принципе не против немного сбить с них спесь, но надо действовать очень осторожно, чтобы ни одна падла не нашла прямых улик нашего участия в атаке. Возможно, имеет смысл сначала спровоцировать какой-нибудь инцидент с американцами в городе, скажем, конфликт на бытовой или религиозной почве, чтобы можно было потом свалить всё на 'диких пуштунских исламистов'. Подумайте в этом направлении.
— Так точно, товарищ Первый секретарь, что-нибудь этакое подготовим, — заверил Ивашутин.
#Обновление 17.10.2016
В районе Семипалатинского полигона были развёрнуты несколько ЗРК С-75, на аэродром полигона на постоянной основе посадили эскадрилью перехватчиков МиГ-19, поставили пару обзорных РЛС П-12. На полигоне ПВО Сары-Шаган срочно оборудовали промежуточные технические позиции рядом с уже развёрнутыми ранее ЗРК С-75, чтобы не возить заправленные ракеты за 100 километров.
Маршал Бирюзов, предупреждённый Серовым, весь апрель мотался на самолёте между Москвой и полигоном, лично участвуя в наведении порядка и организации работ. Полигон и вся среднеазиатская система ПВО стояли на ушах, не понимая, чем вызван переполох, и кроя начальство почём зря. Плановые запуски новейших разрабатываемых изделий — ракет ПВО В-600, 5В11, и противоракеты В-1000 продолжались согласно рабочим планам. В деятельность разработчиков военные не вмешивались.
Одновременно на полигоне ещё продолжались строительные работы. Приближалась летняя жара, поэтому на объект завезли новую, невиданную ещё технику — контейнеры-бытовки и ЗиСы-157, оборудованные кунгами с кондиционерами. Сами кондиционеры были простейшими — водяной волокнистый испаритель, через который вентилятором прокачивался воздух. В среднеазиатской жаре выяснилось, что этого недостаточно, поэтому был предусмотрен абсорбционный охладитель воздуха. Дополнительным преимуществом оказалось, что внутренний объём кондиционера позволял разместить в нём чайник со спиртом или пару бутылок уже разведённого 'продукта', при этом всегда остававшегося холодным.(вот такой кондиционер http://stirlitz2008.livejournal.com/41393.html)
9-е апреля прошло без каких-либо происшествий. То же повторилось и 10 апреля. C 11-го Хрущёв уехал в отпуск, в Крым. Там он, как обычно, намеревался спокойно поработать над новой Конституцией и Программой КПСС, возможно — провести пару-другую важных совещаний.
(В реальной истории в апреле 1960 г Н.С. Хрущёв проводил совещание с Челомеем, Дементьевым Бутомой и В.И. Кузнецовым)
Боевые расчёты ПВО напряжённо ждали 'гостя'. Ждать пришлось долго — 10 дней.
Летчик Фрэнсис Гарри Пауэрс, которому суждено было совершить роковой для всей программы У-2 полёт, был одним из наиболее опытных пилотов отряда '10-10', сформированного по приказу Ричарда Биссела. Он летал на У-2 с 1956 года. Теперь для выполнения очередного боевого задания он прибыл в Пешавар из Турции.
На исходе ночи с 18 на 19 апреля Пауэрс поднялся по лёгкой алюминиевой лесенке в кабину. В этот день он не должен был лететь. Согласно ранее утверждённому графику, в полёт полагалось отправиться Бобу Эриксону. Но в октябре 1959-го в разведывательном сообществе НАТО разразился незаметный тихий скандал из-за покушения на участников встречи Хрущёва с главами латиноамериканских государств в Гватемале. (см. гл. 04-18) По итогам этого скандала англичане вышли из программы полётов U-2, график перетряхнули, и теперь на долю Пауэрса выпал более ранний полёт. (АИ)
Вылет неоднократно переносили, высокое начальство никак не могло договориться относительно даты полёта. Синоптики предупреждали, что оттягивать полёт до конца апреля нельзя — в конце месяца они прогнозировали ухудшение погоды в районе Семипалатинска и озера Балхаш, на несколько дней. Наконец, вечером 18 апреля, из Лэнгли пришло разрешение и утверждённый маршрут. Пауэрсу предстояло заснять Семипалатинский ядерный полигон, объекты на новом русском полигоне ПВО около озера Балхаш, и русский космодром в районе станции Тюратам.
U-2 пробежался по полосе аэродрома в Пешаваре и взлетел. Высоту он набирал медленно, внизу плыли вершины гор. Наконец чёрная длиннокрылая тень забралась на рабочую высоту 68000 футов и поплыла на север. Аэростаты наблюдения вокруг Пешавара засекли старт U-2 оптическими средствами, по факелу двигателя, но затем самолёт был потерян над Афганистаном, где не было сплошного радиолокационного поля.
В 4 часа 47 минут на центральном КП ПВО был получен первый доклад о высотной воздушной цели, следующей с южного направления. Она находилась в воздушном пространстве СССР в 430 километрах южнее города Андижана, на расстоянии 250 километров от советско-афганской границы. Нарушитель шёл на высоте около 21 километра, на скорости 760-780 километров в час, в сторону Семипалатинска. Наши обзорные РЛС устойчиво сопровождали цель. Самолёт засекли сразу, как только он прошёл над Читралом и вынырнул из-за зубчатой снежной стены Гиндукуша.
Дежурный генерал на КП немедленно доложил о нарушении Главнокомандующему Войсками ПВО страны Маршалу Советского Союза С. С. Бирюзову, его первому заместителю Маршалу артиллерии Н. Д. Яковлеву, начальнику Главного штаба ПВО генералу П. К. Демидову, командующим истребительной авиацией генералу Е. Я. Савицкому и зенитными ракетными войсками генералу К. П. Казакову.
Впервые в реальной боевой обстановке информация передавалась по каналам связи системы 'Электрон' на центральный КП войск ПВО в Кубинке, а также на все обзорные радиолокаторы, командные пункты истребительной авиации, позиции зенитно-ракетных комплексов и истребители, находившиеся в воздухе, или на земле в готовности к взлёту.
Аппаратура U-2 сигнализировала пилоту, что его видят и 'ведут' советские радары. Но по их частотам Пауэрс видел, что его самолёт облучают 'безвредные' для него РЛС обзора, а не станции наведения ракет. Понимая, что сейчас его будут пытаться достать перехватчики, он полез ещё выше. Лётчик то и дело поглядывал в перископ нижнего обзора, пытаясь увидеть в нём приближающуюся угрозу. Повторить судьбу Кармине Вито и Юджина Иденса ему вовсе не улыбалось.
На подходе к Семипалатинскому полигону внизу под самолётом появились истребители. Сначала это были МиГ-19, вооружённые устаревшими ракетами К-5 с радиолокационным наведением. Для применения этих ракет перехватчик должен был подняться на высоту цели, но МиГ-19 не поднимался так высоко, как U-2. Пауэрс увидел, что один из МиГов выпустил ракету, но она прошла много ниже его самолёта.
Затем на приборной доске вспыхнула и замигала тревожная красная лампочка — U-2 попал в луч станции наведения ракет — кто-то из зенитчиков, поторопившись, слишком рано переключил СНР с эквивалента антенны на излучение в эфир. Пауэрс тут же развернул самолёт, отвернув с курса. Пока U-2 неторопливо разворачивался, аппаратура определила расстояние до облучающего радара. Лётчик отметил его на карте и мысленно представил себе зону поражения ЗРК как незримый купол вокруг этой отметки. На большой высоте границы этого купола сокращались, но Пауэрс не рисковал и облетел опасный район по широкой дуге.
Во время манёвра аппаратура почувствовала излучение ещё одного радиолокатора разведки целей. Пауэрс обошёл и его, понимая, что где СРЦ — там и поблизости и ЗРК. Расчёты советских ЗРК внизу были в бешенстве от собственного бессилия. Американец ни разу не вошёл в зону уверенного поражения, он словно видел советские радары, хотя с такой высоты это было маловероятно. Длиннокрылая чёрная тень словно танцевала в небе, едва касаясь краёв зон поражения, и тут же отворачивая в сторону.
