Решительный обмен взглядами разной степени раздосадованности длился несколько мгновений. Марат уже жалел, что не сказался больным и не выпросил у Неу освобождения и на этот раз.
— Ну?! — нетерпеливо крикнула мулатка, потряхивая вьющимися волосами в такт ритму. — Что раскорячился? Не стой столбом! Танцуй! Или вам ручку предложить, сударыня?!
Это стало последний каплей.
Уставший, издёрганный за день Марат сперва вытаращился на неё с недоумением и искренним непониманием. Но когда преподавательница сделала пару показательных движений под ритм, затрясся от беззвучного смеха, плавно перешедшего в заливистый хохот.
Он смеялся и не мог остановиться, хотя уже слышал, что музыка стихла, повинуясь повелительному щелчку пальцев инструкторши. То, что от него требовали, выглядело таким нелепым, таким бессмысленным, что не поддавалось никакому пониманию.
Утирая слёзы и придерживая правый бок, отзывавшийся немилосердными болями на каждый судорожный вздох, Марат издавал неровные смешки и постепенно успокаивался.
— То есть вы... — попытался выразить он свою мысль, но тут же поперхнулся от нового приступа смеха и, с трудом его подавив, болезненно прокашлялся. — Вы предлагаете мне тут плясать?
Выражение на лице мулатки стало меняться, и будь Марат в тот момент более вменяем, то непременно бы заткнулся, но творящийся абсурд просто сводил его с ума.
Танцы! На военной базе! Там, где, по идее, занимаются подготовкой высококвалифицированных бойцов, способных не только владеть оружием, но и, если придётся, быть им. Танцы! Здесь! В таком месте!
От него требуют не собирать на время автомат, не-е-ет. Его просят исполнять балетные па! Для чего интересно? Противников распугивать, которые, завидев пляшущего мужика, впадут в ступор?! Хороша психическая атака!
— Цирк какой-то! — веско подвёл итог клубка сумбурных размышлений Марат, даже не обратив внимания на то, что произнёс этот безапелляционный вердикт вслух.
Где-то за его спиной стремительно побледнела Токсик, хотя, казалось бы, её изначальный оттенок полутрупа переплюнуть было сложно. В зале повисла напряжённая тишина. Воздух стал сухим и гнетущим. Ученики и преподаватель молчали, не то с укором, не то замерев при виде столь безудержной наглости.
Внезапно, тяжело дышавший Марат ощутил жгучую боль в области шеи, и в то же мгновение согнулся пополам от резкого удара под рёбра. Попытавшись обнаружить противника, он так ничего и не заметил, однако в следующую секунду полетел на пол, сбитый с ног невидимой атакой. Следующий удар пришёлся по животу и подкинул Марата в воздух.
Пролетев несколько метров, новичок с размаху врезался в стену и грянулся на пол, не делая попыток встать.
Сердобольная Вита хотела было кинуться на помощь, но съёжилась под строгим взглядом преподавателя. Игнис довольно щурился, словно ничего более прекрасного в жизни не видел. Остальные же смотрели на происходящее с подчёркнутым равнодушием.
— Токсик! — гаркнула бабища, заставив старосту непроизвольно вытянуться по стойке смирно. — Почему новенький не знает требований предмета?!
— Виновата! Введу в курс дел! — звонко отчеканила та, разве что рукой не козырнула.
— Наказание! — громогласно объявила суровая тренерша, демонстративно тряхнув кудрями. — Будешь заниматься с новичком следующие две недели. Основные движения, связки, базовая гибкость. Если не справится, продлю срок.
Токсик решительно кивнула, бездумно глядя перед собой, а остальная часть класса уставилась на Марата с буквально осязаемым неодобрением.
Только Вита по-прежнему тревожно вертела головой, переводя умоляющий взор с него на учительницу. Та, взглянув на мающуюся девчонку, пренебрежительно махнула рукой, позволяя привести новичка в чувство.
— Без обид, малыш, — отозвалась она, наблюдая, как участливая Вита осторожно притрагивается к местам ушибов, пытаясь определить повреждения. — Каким бы уникумом ты ни был, хаять свой предмет я не позволю.
Едва слышно застонавший Марат постарался выругаться и не смог. Внутри всё пылало, а прикосновения Виты приносили лишь дополнительные порции боли.
Он всё ещё не понимал, как и за что его избили, ведь заниматься танцами в рамках военных учений было полнейшим бредом. Но, опять же, думать-то он мог что угодно, а вот реформировать развивающую модель — никак. Похоже, право голоса ещё требовалось заслужить.
Окинувшая учеников недовольным взглядом, мулатка махнула рукой и отвела двадцать минут на растяжку, предупредив, что лично сядет на каждого, кто сегодня не продемонстрирует должного усердия.
Медленно приходивший в себя Марат вяло отбрыкивался от Виты и прожигал полным ненависти взглядом латентную садистку, по какому-то недоразумению регламентированную им в наставники. Похоже, Шраму с его доминаторскими наклонностями было до неё, как до луны.
— Оклемался? — проявила минимально необходимый интерес преподавательница и, дождавшись утвердительного кивка, направила с трудом поднявшегося на ноги Марата в дальний угол, приказав заниматься пластикой до конца урока, чтобы не мешал остальным.
Хотя целительские способности Виты, несомненно, помогали, но оставляли после себя массу неприятных ощущений и общее состояние чугунного маятника. С трудом переставляя ноги, Марат доковылял до пересечения стен и грузно опустился на пол. А затем, вместо предписанных упражнений, медленно распрямил колени и, повалившись ничком, задремал.
Разбудил его громкий хруст и острая боль в пояснице. Кто-то настойчиво давил на спину и силу явно не соизмерял.
Протестующе завопив, Марат дёрнулся и попробовал вскочить, но не учёл, что ноги, к такой сидячей позе непривычные, основательно затекли. Вместо того, чтобы высвободиться из-под угнетающего пресса, он хрустнул позвоночником и клюнул носом промеж колен.
— Дилетант, — послышался далёкий комментарий Игниса и следом сиплый хрип. Похоже, кто-то ткнул его под рёбра.
— А сам нет? — раздался заинтересованный возглас где-то над головой, и в этом непривычном смешке Марат с трудом узнал голос преподавательницы.
Громкий счёт Токсик и дружные хлопки с притопами возвестили о том, что одноклассники приступили к отработке движений. На поясницу же Марата, по-прежнему нюхавшего резину пола, обрушилась сдвоенная тяжесть. Похоже, тренерша свою угрозу выполнила и на него таки уселась.
Без преувеличения, это был самый травматичный день за всё время пребывания в пансионе. Уже поздно вечером, с покряхтываниями и стонами укладываясь в постель, Марат даже сформулировал новую персональную примету — "как встанешь, так и огребёшь".
После урока танцев с ним никто не разговаривал, но по дороге наверх Марат то и дело ловил на себе неприязненные взгляды одноклассников.
Не понимая, в чём собственно трагедия, он с самым невозмутимым видом плёлся позади и гадал, что их не устраивает на этот раз. По сути, избили только его. А учительница, в отличие от Шрама, не приказала плясать лишние полчаса остальным.
Шедший впереди Игнис резко остановился, и Марат, погружённый в собственные мысли, неосторожно на него налетел.
Повернувшись с грацией танковой башни, неприятель протянул руку и хотел ухватить новичка за шкирман, но тот быстро поднырнул вниз и с лёгкостью пнул обидчика по ноге. Яростно зашипев, Игнис попытался припечатать его сверху мгновенно воспламенившейся рукой, но тут подоспел Щит.
Уверенно спеленав своего буйного дружка, он протолкнул его в начало строя. На Марата при этом даже не взглянул. Это показалось весьма дурным предзнаменованием.
— Проблемы? — холодно осведомился новичок в спину, решив, наконец, прекратить дурацкие перемигивания с негодующим большинством.
— Ты не понимаешь, да? — смотря себе под ноги, как-то обречённо проговорила Вита прежде, чем Игнис успел бросить что-нибудь едкое в ответ.
— Абсолютно! — возмущённо сознался Марат и одарил свирепым взглядом угрюмых одноклассников.
Его раздражала та атмосфера единодушного неодобрения, которая успела сложиться буквально за день. При том, что его вины в этом не было никакой! Да и что за игры в молчанку, в конце концов?! Возомнили себя невесть кем!
Ученики по-прежнему не проронили ни слова, что злило ещё сильнее.
Наконец, не выдержав, Марат презрительно вздёрнул подбородок и первым нарушил вязкую тишину затхлого коридора, выдав самую длинную речь за всё время пребывания на базе:
— Я пришёл сюда учиться делу, а не трясти булками! И если вы, ослы покорные, согласны мириться с той ерундой, которой здесь пичкают, то вперёд! Можете давиться этой ересью и дальше. Только без меня. Приятного аппетита, червие!
Вита опустила голову и сочувственно прикрыла глаза рукой. Ответом новичку стало единодушное гробовое молчание.
— Идиот, — наконец негромко констатировала Тохарани и отвернулась.
Зато рядом в тот же миг оказался Игнис, вырвавшийся из цепкого захвата.
Он быстро замахнулся, намереваясь припечатать Марата раскалённым кулаком. Вокруг клубился пышущий жаром воздух.
— Прекратить! — раздался властный голос Токсик, которая всегда умудрялась наводить дисциплину, даже не поднимая тона.
Игнис как-то нехорошо заискрил. По коридору начал разноситься запах палёной ткани и плавящейся резины. Одновременно с этим стало практически невозможно дышать. Похоже, огненные способности сжирали изрядную часть кислорода.
Пахнуло таким непреодолимым зноем, что покрытый бисеринками пота Марат мгновенно высох. И даже ощутил, как натянулась кожа на лице и запястьях.
— Щит, — скомандовала староста.
Подскочивший азиат коротко замахнулся и огрел Игниса по затылку. Тот издал невнятный кряжистый звук и повалился вниз. Сразу похолодало. Тлеющая одежда огненного буяна подёрнулась сизым дымком.
Ни грамма не смущаясь, Щит принялся затаптывать её прямо на своём друге, судя по звукам проставляя тому назидательные синяки.
Всё это напоминало один большой самосуд. Но Марату внезапно пришла в голову мысль, что именно так здесь и поддерживается дисциплина. Не только изматывающими тренировками, но и самими учениками, наказывающими друг друга за малейшее попрание образа примерного класса.
— Не стоит полагать, что ты разумней нас, — степенно обратилась Токсик к новенькому и, неодобрительно прищурившись, добавила. — В конце концов, это не так.
Рубленые фразы и холодный, высокомерный взгляд оставляли куда более неприятный отпечаток, чем все нападки Игниса за эти пару дней. Токсик не оскорбляла и не отчитывала, но при этом Марат ощутил себя тем, кем, вероятно, всё это время был в её глазах — распущенным, неумелым слабаком, пытавшимся чирикать во весь голос про свои птичьи права, не задумываясь о последствиях.
Староста повернулась и неторопливо направилась к лифту, предоставив остальным самостоятельно проследовать за ней. За вычетом Игниса. Того уже взвалил на плечи Щит и мелено поволок по коридору. Девчонки пропустили их перед собой и засеменили следом, поддерживая бесчувственное тело.
Однако, спустя несколько метров Вита приотстала и, поравнявшись с угрюмо шаркающим следом новичком, обратилась горячим полушёпотом:
— Больше никогда так не делай! Перечить преподавателям нельзя!
Наплевательски скривившись, изрядно посмурневшеий Марат отвернулся к стене, не желая разводить животрепещущие диалоги. Но настырная одноклассница не отставала, продолжая яростно зудеть.
— Слушай! — преградила она дорогу, уперев руки в бока. Марат подавил желание пройти прилипалу насквозь и с недовольной миной принялся демонстративно разглядывать собственный рукав. — За все твои выходки наказывают Токсик! Не веди себя, как свинья! Хотя бы извинись!
Такие новости слегка обескураживали.
До этого момента он не особенно обращал внимание на то, как именно реагируют на его проступки учителя.
Шрам, например, на пробежке понукал весь класс. Но, если вспомнить, сегодня велел заниматься с новичком именно старосте.
Тогда это чем-то необычным не показалось — Токсик явно неплохо плавала, и приказ одному из самых сильных учеников подтянуть неумеху виделся вполне логичным...
Тренерша по танцам же обратилась к остальным в тот момент, когда сам Марат пребывал в благополучном забытьи: ему казалось, что бабища просто хочет сообщить о деталях наказания. Чтобы Токсик проконтролировала неукоснительное исполнение. А вышло, что ей велели отрабатывать вместе.
По сути, каждая ошибка отнимала время и силы у старосты. И если учесть, что ей ещё приходилось разгребать собственный ворох обязанностей, картина вырисовывалась совершенно безрадостная.
Почувствовав себя чрезвычайно неуютно Марат, тем не менее, просить прощения не спешил. Судя по тому, что удалось выяснить о роболеди, лучшим извинением ей станет прилежание и с пользой потраченное время дополнительных занятий, нежели подкрашенные неискренними эмоциями пустые слова.
В конце концов, одноклассники виноваты сами — ему никто ничего не сообщал. Каждый понадеялся, что расскажет кто-то другой. А теперь все пытались свалить коллективную вину на него, отчитывая за неподобающее поведение.
То, что для них нелюдимый новичок, вечно жмущийся по углам, и сам мог быть величиной неизвестной, к которой сходу подступиться сложновато, Марат учитывать совершенно не пытался.
Более странным ему казалось то, как дружно все вступились за старосту, не перемолвившись ни словом. А Игнис так вообще с цепи сорвался, словно бы ему кто-то велел.
Нет, определённо среди одноклассников затесался телепат. Тайком раздавал приказы, науськивал остальных из тени. Правда, на кого тут можно подумать, если силы практически всех одноклассников известны? Кроме, разве что...
От неожиданного прозрения Марат даже споткнулся.
Ну конечно!
Кто постоянно делает вид, что ему всё безразлично? Кто рассеяно держится на расстоянии и постоянно отмалчивается? Кому ещё ни разу не перечили, несмотря на демонстративное неповиновение? И даже Шрам смолчал, хотя ему явно было, что сказать. Ха! Да зачем было говорить — ему ведь достаточно подумать, чтобы его услышали.
Зло скрипнув зубами, Марат с ненавистью уставился на идущую впереди девчонку.
Она настраивает группу против него! Вот, значит, какую месть выбрала за все нелестные мысли, что он послал ей при первой встрече.
Хорошо же. Хочет войны, будет ей война.
Но сперва следует сквитаться с Игнисом. Поганец крепко нарвался — не стоило ему играть в дедовщину. Огонь огнём, а против физики не попрёшь.
Марат расплылся в злорадной ухмылке, беззвучно благодаря Неу за полученный урок. У всех сил есть свои законы. Игнисовские, кажется, ему вычислить удалось.
С таким мстительно-воодушевлённым настроем Марат и засыпал, решив отложить нехитрую, но доставившую массу удовлетворения месть, до следующего вечера.
По-хорошему, операцию провести следовало уже сегодня. Вот только ни уставшее за день тело, ни перегруженное сознание на подобный бунт были, увы, не способны.
А потому Марат довольно проваливался в сон, обещая себе заткнуть в конце концов за пояс всё окружающее стадо.
