Зверь лютый. Книга 6. Шантаж

— Всех?

— Ага.

Не, мужики, вы зря со мной в эти игры играть надумали. Я начинал в те времена, когда двоичные коды ручками писали. Я в этой логике могу даже думать: "да", "нет". И — инвертирование просто для поиграться. Когда килобайты в ноликах и единичках пишешь — они очень... лаконичные получаются.

— И торка?

— Что "торка"? Чарджи со мной пришёл. На поварне отогревается.

— А говоришь "всех побили".

— Пришлых — всех.

— Чего?! Грхк...

Мда. Не выдержал батюшка мой родненький такого вопиющего безобразия: не может быть у Ваньки-ублюдка славных побед и боевых успехов. После отеческого изгоняния, порицания и вдаль посылания.

Так он решил, что это нас побили?! А я струсил, убежал и теперь прошусь к нему спрятаться? Ну извини: не оправдал твоих родительских надежд. Аким, остынь — глазами такого размера можно не только книжки в темноте читать, но и радиоволны онлайн разглядывать.

— Своих-то много положил?

— Ни одного.

— Врёшь!

Вновь — "мудрое слово отеческое". Назовём это выражение: глубоко эмоциональным проявлением в акустическом диапазоне чувств восторга, восхищения и изумления. Этаким гуманоидным аналогом церемониального свистка паровоза. И не будем оскорбляться глупым подозрением в недостоверности изложенной информации. Я врать не могу, все местные насельники уже в курсе. Или нужно повторить персонально владетелю?

А Яков "лаоконит" дальше:

— Взял чего?

Аким аж подпрыгивает. Всей душой. В такт душе дёргается и тело. Но — тайно. Невместно владетелю выражать откровенно свои эмоции. Но он же весь кипит! Свисток у этого чайника уже был — сейчас кипятком брызгать начнёт. От множества вопросов, комментариев и... вообще.

Точно, рядом рушничок есть. Чтоб сразу вытереть мокренькое. Есть надежда "на сохранение в живых и недогрызенных" этой книгопечатной продукции.

Вру: книги здесь есть, а книгопечатания ещё нет. Кажется, только в Китае тамошние газеты с резных досок печатают. А у нас тут... Только ручками, буковку за буковкой...

— Есть маленько. И захоронку Хохрякову...

— Чего?! Как?! Много?! Где?!

Ну вот. А то изображают тут некоторые... Мы читали, мы читали... Библиотекарь... Со свистком.

— Злодеи поймали самого младшего Хохряковича. И вдову. Мальчонку пытали. Она место показала. Там, на общинном подворье. Они серебро вынули, её и других убили. Тут мы пришли. Там с полпуда серебра, с полпуда бронзы да меди. Чуток золота. Есть вещицы изукрашенные, с эмалью. Есть — с камушками.

— Э-эх! Повезло бестолочи. Господь дурню помогает... Чего, хвастаться пришёл, ирод малахольный? Бахвалиться передо мной? Вон поди! Мне что на тебя, что на твоё злато-серебро смотреть... Пшёл!

И — к стенке. Бороду — в потолок, руки на груди — будто покойник, глаза — в стенку. Взревновал. К удаче. Мда... Поговорили.

— А можно я бахвалиться погожу? Покудава видно не станет: головы наши на плечах удержатся или поотлетают?

— Чего?! Да ты свой пенёк плешивый... (Аким возражает против связки: "наши головы")

— Сказывай. (Яков пытается найти смысл в моём блеянии).

Сказываю. Конспективно. Делаем, извините за выражение, дайджест. И "дай" и "жест" проистекают от Акима. Он подгоняет, требует подробностей. Насчёт красной сумки, "княжьего гонца" — пропускаем аккуратненько. Аким сразу ловит нестыковку:

— И чего? Этот литвин вот так просто и рассказал?

— Ноготок... Поработал маленько...

Что правда, то правда. Палёным мясом пахло.

Вроде прошло. Битые враги... они ж всегда такие пугливые. Чуть что — сразу куксятся, писаются и к мамке просятся.

Насчёт "тиуна поставить" — снова в крик:

— Ты! Ты тут кто?! Ты из себя владетеля строить будешь, когда молоко на губах обсохнет!

Я смолчал. Потом начал нудно-монотонно рассказывать как выглядит восьмилетний ребёнок, подвешенный за ноги к заборному столбу, со снятой кожей, со свисающими ниже головы выпущенными кишками, как звучат дождевые капли, падая на выброшенный на траву мозг его матери... Аким рявкнул:

— Сопляк! Жизни не видал! В настоящем бою не был! Да там с хоругвей княжеских — мозгами течёт!

— И ты тоже, Аким Янович, детей малых свежевал?

По форме молчания в ответ, по короткому обмену взглядами между Акимом и Яковом... А батюшка-то родненький у меня... Как Санта-Клаус — весь в красном. Чтобы кровь не видна была. А строит из себя просто вздорного безобидного старикашку. Это-то бывший сотник смоленских стрелков... Которые и спецоперации прикрывали, и сами в засадах сиживали. С избиением на поражение без сохранения свидетелей. А уж стрел из живых людей повырезано... пожалуй, поболее, чем книжек читано.

Глава 117

Дед открыл рот, закрыл, снова за рушничок схватился. А я описываю предполагаемые неожиданности типа ожидаемой последовательности: донос-отъём-посадка-розыск. Следственные мероприятия в формате ковровой бомбардировки по всему региону. Причём "бомбы" — всех-подряд-закапывающие, не извлекаемые, постоянно-кушать-требующие...

Что интересно: Аким всякому моему слову возражает, всегда во всем поперёк. Но что "придут и всё досуха выкрутят" — никаких сомнений не вызывает. Комментарии по поводу моей личности типа: ты такой-сякой-этакий, во всём виноватый, всё всегда не так, не через то место, делающий... пропускаю. Идиоматически — были интересные места. А по сути... После очередного сравнения меня с очередным неприглядным представителем библейского животного мира последовала реплика Якова.

— Идтить.

— Чего?! Куда?! Из-за этого обалдуя? Да пусть хоть под кустом сдохнет! Мне не жалко! Спокойнее станет...

— В Елно. К посаднику. Немедля. С подарками.

Мы оба уставились на Якова. Так это ж целая программа действий! Мне насчёт подарков не всё понятно. Взятка? За что конкретно? В каком размере? В каком составе? Ну, кунами давать или "борзыми щенками"? Или как-то в смеси? А кому? Прямо самому посаднику в конверте? Как в моё время делали. Или тут какие-то промежуточные звенья, как у Салтыкова-Щедрина?

Чётко понимаю: со мной в волостной управе говорить не будут — малолетка. А с Акимом будут? Он же, вроде, неблагонадёжный? Или надо посредника искать?

— Сотни полторы. Вещицами.

— А не много ли? Он-то, бывало, стремя мне подержать за честь почитал. Резов был, резов. Но звёзд с неба...

— Не жмись. Кто былое помянет...

Как-то у них свой разговор пошёл. У них там дела давние, знакомства военные, друзья закадычные. Так, может, я и не пойду? В то Елно?

— А и правда. Нахрен он мне там нужон. Опять какую гадость устроит или вляпается во что. А то болтать начнёт не по делу. Пусть дома сидит, вон, с "пауками", разбирается.

— Он и его люди там были. Будет спрос.

Потом, внимательно поразглядывав нас с Акимом, хмыкнул:

— Будто волки перед облавой. Смотрите оба похоже. Как бы вывернуться.

Мы с Акимом друг на друга уставились. Это что, и у меня такой же шкодливо-взъерошенный вид? Аким глянул, хмыкнул и махнул рукой. Выражение лица у него... наше, исконно-посконное:

"Пропадай моя телега

Все четыре колеса".

И мы опять побежали. Уворачиваться от загонщиков.

Людей — кормить. Охранников с лодки чуть не забыл. Спасибо Ивашке: напомнил, пару местных поставили. Второй такой лодочки с "юбочниками" не будет, но как бы "пауки" не подвалили.

Барахло — внутрь. Куда? Аким снова в крик:

— Да чтоб я твоё барахло!... Да рядом со своим!... Чтоб ты потом!... Опять — как вотчину делил! Кукушонок плешивый! Ты мимо пройдёшь, а у людей добрых уже и штанов нема!

Ну и фиг с тобой. Где тут мой любимый поруб? И — на засов. А на засов — ещё и замок. Не деревянный новгородский — нормальный железный. Но это потом: сначала снова разборка-переборка-сортировка-упаковка-расценка. Инвентаризация.

Почему никто из попаданцев не описывает проведение нормальной инвентаризации награбленного? Или они даже разницы между фактической и документальной инвентаризацией не проходили? А зря: умный человек на проведении фактической ревизии инвентарных остатков в звездолёте — "Капес" построил.

Все местные, естественно, нос суют. Марьяша забежала: батюшке дорогому не надо ли узвару горяченького? Ой, а чтой-то тут такое красивенькое... Аким ка-ак рявкнул... А вспомнив про Чарджи в поварне — ещё добавил. Вопрос об узваре усох прямо на корню.

Ольбег всунулся. Мечи эти хитрые увидел — глаз не оторвать. Потом разглядел-таки деда. Насупился и сам ушёл. Он с дедом не разговаривает и даже не подходит. А Аким... только вздыхает тоскливо. Извиняться перед внуком... Перед кем?! Перед соплёй этой?! Да он на коленях ползать должен, что его плетями с остальной дворней вровень...

Управителя Домана пришлось звать. Как-то он сам являться не хочет. Или это после моих экзерцисов? С похлопыванием по щёчке? Но Аким велел.

Вот они собрались толпой вокруг стола и судачат. Пару раз пришлось даже принудительно возвращать к теме: мы чего собрались? Подарки для ельнинских посадника да вирника собирать, или вспоминать где, когда, в каких походах, из похожих стаканов, чего пили?

Комплексирование взятки — занятие весьма изощрённое. Нужно предсказать возможные аппетиты чиновника. А, как гласит народная мудрость: "аппетит приходит во время еды". И шёпотом добавляет: "и не уходит во время голода".

Ну и насколько его "жаба" подпрыгивать начнёт? "Мудрые мужи" довольно быстро сошлись на том, что нужно отдать четверть. Так это ж втрое лучше, чем в было в сесесерии! Там государство забирало 3/4 найденного.

Чем давать? Просто серебро кунами? — Это чистой воды платёж. Покупка "мужа доброго" как козла на торгу. Типа: "на и отвяжись". Не уважаем. Оружием? — Оружие-то специфическое, прусское. Приедет гость какой, начнёт нахваливать да расспрашивать... Нам по этой теме звон не нужен. Посудой? — Ну, наверное. Тем более, что местный чиновник сможет этот... "вторцветмет" сдать купцам как своё личное имущество: не спеша, за хорошую цену, без глупых вопросов и таких же ответов.

Доман довольно квалифицированно втолковывал: что посаднику пойдёт, что — нет. Будто они хорошо знакомы. Аким-то точно с ним знаком, но довольно давно и шапочно: вместе пару походов делали. Только посадник под дедом Перуном служил, в панцирной пехоте. Что ему нынче, в семейном состоянии да при немалой должности, будет "в масть"... не предсказуемо.

С самого начала пошёл спор: брать только из прусского барахла или из Хохряковой захоронки тоже? А то ещё и Велесов клад "включить в рассмотрение"? Ну, Велесово серебро дружно решили исключить. Хотя Доман так на меня... искоса глянул. А остальное надо включать в счёт: хоть и "паучья" захоронка, а взята у пруссов.

"Последняя рука — хуже дурака" — общенародное правило. И не только в картах.

Насчёт моих особых отношений со Спиридоном — еле поймал себя за язык.

Хочется, конечно, хвастануть. Типа: ша, мужики, такую беду решаю на щёлк. Успел заткнуться.

"Не хвались идучи на рать, а хвались идучи..."... ну, типа, обратно.

И насчёт особых знаний о делах в посадниковом семействе, о Кудряшковых похождениях — проглотил.

Мда. Тяжело быть интриганом. Аж мозги кипеть начинают. "Это — говори, это — не говори". Об этом намекни. Этому — сказал, этому — показал, этому — умолчал... А они потом встретились и... "давайте обменяемся".

Подготовься ко всем вариантам. Досконально, со всеми подробностями.

Сможет Спирька меня перед посадником прикрыть? Захочет ли? При таких суммах он может и другую выгоду себе усмотреть. Или с какой-то иной стороны подкатиться? Как оформить компромат на посадницу? А это точно компра? Или посадник с посадницей будут читать Кудряшков донос про "жену неверную" в постели перед сном для поднятия... ну, скажем так, настроения?

Если "да", то как, когда, от кого и кому его вбросить? Просто сказать посаднику: "я — молчу про дела твоей жёнки, ты — забыл о моих"... Со мной и разговаривать не будут. Ввести в курс дела Акима? Так у него под горячую руку... в самый не подходящий момент...

Ещё — вопрос о вотчине. Если по первопутку приедет мытарь, да начнёт описывать имение, да вломит мыто... Надо этого не допустить. Как? Вопрос-то, прежде всего, местного уровня. Мимо посадника такое дело не пройдёт, без его визы, или как они тут это называют, Акиму вотчинником не стать. Это — по бюрократии. Отдельно — по сути.

Подымать вотчину... нужно, нужно и нужно. Людей, скот, хлеб... В один момент это не явится. Тут нормальная "Святая Русь", а не скатерть-самобранка. Для расселения людей нужен хлеб, скот, инвентарь... Надо закупать. Лучше, дешевле — заблаговременно. И не у прохожих купцов, которые свои риски да транспортные расходы в цену вбивают, а самому на местном рынке. То есть — в Елно. Чего, сколько, в каком порядке...

Как же у нормальных попаданцев это всё красиво получается! Даже Янки просто сказал: "я потратил четыре года на наведение в королевстве минимального порядка". И отправился "граалить" и "ланселотить". Из всех подробностей решаемых вопросов только воспоминание о скамейке, на которую ему позволяли присесть во время особо длительных заседаний госсовета. "Удобной как зубная боль".

У меня ещё зубы не болят, но скоро будут. В хозяйстве край нужен кузнец.

Мда... Нужен. И толковый, без фанаберии. Чтоб и обычную кузнечную работу мог делать, и всякую непривычную. По моим "гениальным прозрениям". Типа той же косы-литовки. И ещё задумки есть. Тоже — надо, аж кричит.

Нужен печник. "Смерть курной избе!". Три "ура!" с перекатами. Как на параде. Но кто именно эти печки складывать будет? Адрес мне, пожалуйста, и фамилию. И где взять кирпичи и раствор для них? Или как-то здесь производство наладить? Где, как, кем? Ещё в печку идёт куча железа: заслонки, задвижки, дверки, колосники, плита... где взять этого всего на три сотни печей? Ё-моё!

Нужен нормальный грамотный учитель. А то вон Чимахаю пообещал, а как выполнить? Николая отдавать на это дело? Он — купец, он мне для другого нужен. Да и учитель из него... Крику будет много, а толку...

Нужен нормальный кожевенник, или как они тут называются. Потому что бегать вот так без плащей по здешним дождям... Да я просто загублю своих людей!

Вотчинник выставляет воев. Соответственно, вотчины без сапожника не построить. Сапожник нужен обязательно: войска без сапог не бывает. Как писал комиссар Конвента Сен-Жюст, прибыв в Страсбург: "Перевешайте аристократов, но обуйте солдат".

Нужно, нужно, нужно... Сухой выдержанный лес на срубы в Пердуновке. Нужны вылежавшиеся брёвна. У Акима есть, четыре штабеля в лесу лежат — сам слышал. Как брать? "По плохому"? Наездом на деда? Или — серебрушками? Будто чужие на торгу... Или на благое дело раскрутить старика?

Надо чтобы он ещё с недельку людей на покос посылал. Так-то ему сена хватит, но вот если за эту зиму вотчину подымать... А он в это поверит? В то, что Ванька-ублюдок за одно лето выкрутит дело так, как он, славный сотник, "муж добрый", за десять годков не смог?