Зверь лютый. Книга 6. Шантаж

Последнее — когда посадница запустила под себя и под мою рубаху руку, и, царапая мой мякенький животик ногтями, перстнями и самой берестой, вытащила оттуда Кудряшково сочинение. Глянула на него, но даже не стала разворачивать — слишком темно для чтения. Зато в другой руке у неё оказался небольшой ножик. Очень изящный, насколько я смог разглядеть в темноте, довольно тонкий и короткий стилет.

Рукояти я не рассмотрел, а вот сам клинок — очень даже хорошо. И сильно коротким он не выглядел. Поскольку был весьма наглядно приставлен к моему глазу.

— Ну что, деточка, сразу скажешь, где этот поганец Кудряшок обретается, или сперва тебе глазик выковырнуть? Где ты этого змея ползучего видел? Ну! Говори!

Я сам за последнее время несколько раз применял тот же приём: "ножик на глазик". Впечатляет. С этой стороны, со стороны очень близкого острия — особенно. Очень хочется отползти, но что-то над моей головой меня держит.

Должен честно признать: никакой внятной реакции у меня не было, я чисто инстинктивно шебуршил ножками, издавал какие-то невнятные звуки. Остриё приблизилось. Но у посадницы была занята вторая рука — она не могла зафиксировать моё лицо. Ей пришлось отвести кинжал и, оттянув на груди платье, сунуть себе за пазуху свёрнутую бересту.

"Гроши я сховав у самоё потаённоё место — к жинке за пазуху. А бандюки, слышь-ка, сразу туда и полезли".

Это из "Педагогической поэмы". Какая связь — не знаю. Но мелькнувшее воспоминание вывело меня из ступора от этого потока неожиданностей.

— Сухан! Б...!

Здесь "Б..." не характеристика, а призыв к действию. Приказ, команда. Но внятной команды не получилось. Посадница сразу прихлопнуло мне лицо освободившейся рукой. Могучая у бабы ручка! С зажатым ртом я не мог ни крикнуть, ни пошевелить головой. Как в тиски попал. Наклонившись к моему лицу, она поднесла снова клинок к моему глазу и спросила:

— Сразу скажешь? Или сперва окривеешь?

Дура! Как же я скажу с зажатым твоей рукой ртом?! Я нервно промычал эту мысль в её ладонь, наблюдая за приближающимся остриём. Кажется, обнаружившаяся техническая проблема стала очевидной и для посадницы. Она несколько недоуменно чуть отвела стилет от моего глаза.

В следующий момент меня дёрнуло, а её с меня снесло.

Вот она была, висела прямо надо мной. Злое лицо близко, в двадцати сантиметрах от моих глаз. В тёмном платке и со злобной улыбкой. И раз — исчезла. Только что-то светлое, тонкое промелькнуло молнией. Туда-обратно. Какой-то шорох справа, какой-то "ах" за головой, снова светлое в темноте пролетает надо мной... глухой звук удара.

Мне пришлось пару раз сглотнуть, прежде чем я смог нормально двигать челюстью. Надо мной стоял Сухан со своей еловиной. Дерево ошкурено и в темноте выглядит светлым, почти белым. Вот эта оглобля и пролетала над моим лицом светлой молнией. Да и сам Сухан различим издалека даже в темноте: белая рубаха, белые штаны. Но посадница очень увлеклась вытягиванием из меня информации — перестала смотреть по сторонам. И не одна она.

Подобралась ко мне со спины и держала за руки её давешняя служанка. Та баба, которая приняла мой передник с Авиценовой травой. То есть, посадница пришла не одна, как я ей говорил, а со служанкой. И устроила на меня засаду: баба пришла с другой стороны, чем госпожа. Подобралась незаметно во время разговора и, по кодовой фразе "Не можно это" — напала на меня. А я, как оказалось, тоже построил засаду. На — них. Только без условного сигнала.

"Тегеран 43" в чистом виде: у кого больше запасных уровней засады, чей уровень "засаживает" последним, тот и остаётся в живых.

Служанка, оглушённая ударом жердины, начала стонать и шевелиться.

— Бабу связать, пасть заткнуть. И мне вязку дай.

Удар Сухана был очень сильным, и посадницу откинуло на пару шагов. Связывать в темноте, да ещё женщину со всеми этими тряпками... несколько непривычно.

Я уже спутал ей лодыжки, кисти и локти, добрался до её головы, когда до меня дошло — не дышит. Пощупал пульс на запястьях, потом на шее, потом на виске... Вместо левого виска — мокрая каша. Пульса нет. Посадница мертва.

Всё. Можно вешаться.

Один удачный удар торцом еловой жерди — и всё рухнуло.

Катастрофа.

Полный крах.

Сливай воду, суши портянки, ложись на дно. Конец всему.

Посадница — мертва. Значит — некого шантажировать, не с кем торговаться. Значит — нет рычага воздействия на посадника. Значит — завтра Акима зажарят этими "святорусскими" железяками. Он либо признается во всём, что они скажут, либо умрёт. Либо — и то, и другое. Соответственно, конец всем моим планам. Не будет ни вотчины, ни боярства, ни "смерть курной избе". Да и самого Ваньку-ублюдка скоро черви доедят.

Я схватился обеими руками за голову и немножко помычал. От осознания гадостности ситуации, в которую я вляпался. И для себя, и для моей команды, и для всей "Святой Руси" в целом.

Однако ужас положения не исчерпывался только линией, связанной с судом над Акимом.

Убита "первая леди" Елнинской волости. Пойдёт розыск. Преступлений без следов не бывает. Если улик не находят, то следаки — или бестолковые, или ленивые, или купленные. Здесь сыск пойдёт в полный профиль. И — найдут. Не надо думать о предках плохо. Они мало чего понимают в спектральном анализе или в дактилоскопии, но в человеческих следах на своей земле они соображают куда лучше меня. Кто-то что-то видел. Или слышал. А вот листочек примятый, а вот отпечаток сапога — у нас таких не носят...

Захотят — найдут. Спиридон и найдёт. Его так наскипядарят... Он — не дурак и меня уже знает. Он и сыщет. И до суда или даже до поруба — не доведёт. Ни меня, ни людей моих. Мы все для него — хороши только в могиле.

М-м-м... как же я попал!

Служанка начала шевелиться, мычать через кляп. Сухан нагнулся над ней и врубил кулаком по затылку. Женщина воткнулась лбом в землю и затихла. Я перебрался к ней. Удар еловины попал её не в висок, как посаднице, а прямо в лицо. Нос и губы были разбиты, всё лицо залито кровью. Чисто автоматически вытер её концами платка, натянул платок, так, чтобы он закрывал разбитую физиономию, и вернулся к мёртвой посаднице. Мысли крутились в замкнутом круге безвыходной двухходовки: убил — конец всему.

* * *

Я знаю немало людей, которые, попав, в силу незначительного, случайного события, в неприятную ситуацию — всё время проигрывают этот момент в своей памяти: "Ах, если бы я крепче держался за перила, ах, если бы я довернул руль на полсекунды раньше, ах, если бы взял другой билет...". Сам был таким. Пока не осознал и не прочувствовал в полной мере известную международную мудрость: "случайность есть проявление закономерности".

"Посеешь поступок — пожнёшь привычку.

Посеешь привычку — пожнёшь характер.

Посеешь характер — пожнёшь судьбу".

Согласитесь, что переживание о неудачном поступке, о подвернувшемся камушке, о мелкой случайности, которая так испортило "всё" мне, "беленькому и пушистенькому", сильно отличается от переживания по поводу вредности собственных привычек.

Или — о мерзости собственного характера.

* * *

"Умная мыслЯ приходит опослЯ" — русская народная мудрость.

У меня не умные, а вообще, хоть какие-то мысли стали появляться только после вала собачьего лая, прокатившегося по посаду.

Мы же сидим на открытом месте в полусотне метров от заборов. Собаки могут унюхать чужих, поднять лай, придут туземцы.

— Здравствуйте, Иван Юрьевич. Попаданец вы наш, попавшийся. Давайте, мы вас проводим.

Как говорят на Украине: "прошу пана до гиляки". В смысле: на виселицу.

Здесь не вешают. Здесь будет дольше и больнее. И дело моё...

Да что ж это Стенька-то за мной неотрывно рефреном ходит! "Прости народ русский... не осилил"...

Собачий лай прокатился по посаду и затих. Наверное, кто-то из местных жителей поздно вернулся из города. Вот четвероногие и высказали своё неудовольствие поздним гулякой. Посад снова затих, а у меня начали работать мозги. Медленно, со скрипом, с периодическим заклиниванием на очередном шаге, но я начал из обломков рухнувшего плана собирать новый.

Обозначим его буковкой "В".

Кириллический алфавит длиннее латинского. Что позволяет строить более обширное множество планов и прочих категоризаций. Например, в "Инструкции по расчёту подоходного налога" был перечень "скидок и вычетов", где каждый пункт отмечен буквами русского алфавита: а, б, в,... и так до "я13".

Другой пример.

В инженерии широко известна классификация уровней профессионализма:

А — атличный специалист

Б — большой специалист

В — великолепный специалист

Г — молодой специалист.

То, что в имевшем место быть эпизоде я проявил себя как полное "Г", не означает отсутствия необходимости в плане "В".

Да какого чёрта! Акима надо вынимать! Иначе — всему кранты!

Наверное, я просидел неподвижно на корточках над мёртвой посадницей не менее часа. Всё пытался построить новую непротиворечивую цепочку желаемых событий. Предусмотреть возможные проблемы и пути их решения.

Получалось плоховато. Мало знаю. Местные реалии, люди, их стереотипы поведения, их моральные ценности... Ноги затекли совершенно. Сухан уже во второй раз приложил связанную служанку по затылку, когда я скомандовал:

— Сходи к лодке. Тихо разбуди Ноготка и Ивашку. Тихо приведи их сюда. Оружие, брони — не надобны. Пусть ещё мешок пустой возьмут. И свистульку мою. Иди.

Попалась мне ещё в Пердуновке костяная свистулька. Ничего такого особенного. Но вот, почему-то прихватил с собой. С тоски свистеть пробовал. Мужики ругались: не свисти — денег не будет. Какая связь — непонятно. Чисто забава. А так-то — ни к чему. А вот тут может и пригодиться. При реализации очередной бредовой идеи шантажиста-дилетанта.

По уму-то следовало бы убраться отсюда с максимальной скоростью. Быстренько попрыгали в лодочку и — "аллюр три креста вёслами". Вниз по Десне ходко пошли бы. А дальше? Выскочить снова в роли беглеца к сожжённому мною "людоловскому" хутору? А в Сновянке нас с Ивашкой наверняка почитают за душегубов и конокрадов. Быстренько проскочить Черниговские земли и в Днепр вывалиться? И куда? Вниз к Киеву, где меня очень серьёзные люди ищут, чтобы в куски порвать? Или вверх? В земли Смоленские, где после нынешних "хеппинсов" пойдёт сыск с присвистом? Разве что на Припять. А там Пинские болота, Туров, Волынь. Может быть Полоцк.

Выкрутиться можно. Есть мои люди, есть немного денег.

Рискованно, неопределённо... Наверняка — тяжко будет. Но...

Всё, что осталось в Рябиновке — потерять. Тут иллюзий не надо. Посадник с вирником всю Рябиновскую вотчину изведут под корень. Ни Рябиновки, ни Пердуновки, ни "Паучьей веси" — более не будет. К вирам за пруссов прибавят виры за все прочие дела. Реальные и выдуманные. Вплоть до убиенных волхвов, "птицев" и их "ведьму". Перероют всё и всё заберут. А для покрытия недостачи — погонят всех в холопы. Всех. Марьяша попадёт в гарем к какому-нибудь греческому купцу. Ольбега... забьют, наверное. Он парень нервный — где-то кого-то не послушается. Домну, Любаву... Мда... Аналогично.

Людей выжмут, выкрутят, вывернут... Обдерут и изведут. На одном постое разорят вчистую.

Правильно Хрысь говорил: "Под тебя идти — и с голой задницей ходить, и по голой спине получить". Мог бы и добавить: "и буйну голову сложить". А я, дурак, его "бестолочью"...

"Что ни тронет попадец -

Враз тому придёт капец".

Или вот так:

"Где завёлся попадун -

Всем приходит карачун".

Как же всё у меня плохо получается...

* * *

А знаете ли вы, милостивые государи мои, каким своеобычным манером в дебрях тропических лесов Юго-Восточной Азии ловят тамошние туземцы живых диких обезьян? Извольте послушать.

Охотник в тех краях, собираясь на промысел свой, отнюдь не запасается ружьём да зарядами к нему, а варит особую кашу. Блюдо сиё отличается от обычного для местных жителей более сладким и пряным вкусом. Другой же охотничий снаряд состоит в толстостенной, не слишком большой, пустой сушёной тыкве с узким горлышком. Приготовленная надлежащим образом каша наполняет сей незамысловатый сосуд, после чего охотничья снасть полагается готовой.

Найдя в тамошних лесах место, где дикие обезьяны имеют обычное местопребывание, охотник устанавливает тыкву с кашей под дерево, сам же усаживается в полном спокойствии и бездеятельности в некотором отдалении. Спустя невеликое время с дерева спускается обезьяна, из самых смелых и любопытных, и, унюхав приятный запах свежей каши, обращается к одиноко стоящему предмету. С превеликой осторожностью суёт оная обезьяна в горло сосуда сего палец, разглядывает и облизывает его, обнаруживая не только приятный обонянию зверскому запах, но и радующий сиё животное вкус.

Вновь и вновь всовывает она руку свою в горлышко тыквы, извлекая из чрева сего вместилища приятного кушанья, очередную щепоть. Наконец, раззадоренная малостью ухватываемой порции, берёт она полную горсть каши в кулак.

Да не тут-то было. Ибо горло у тыквы — узко. И размер его подбирается охотником так, чтобы ладонь обезьянья, собранная щепотью, проходила внутрь сосуда. Кулак же — нет. В недоумении и досаде пытается вытащить обезьяна руку свою. Но кулак, заключённый во чреве сего ловчего приспособления — не разжимает. Ибо тогда и ухваченная в кулаке каша — выпадет.

Тем временем охотник, углядевший со стороны тщетные попытки бедного существа освободиться из сей своеобразной ловчей ямы, встаёт с места, неспешно приближается к жертве хитроумного промысла своего, и набрасывает на пойманное животное сети.

Даже и видя приближение врага своего, и издавая громкие крики от чрезвычайного страха, обезьяна не разжимает помещённого внутрь тыквы кулака. И становится добычей ловца. Ибо убежать по ветвям древесным с тяжёлой и твёрдой тыквой на руке она не может. Скинуть с руки предмет сей, не разжавши кулака — невозможно. А разжать кулак полный сладкой каши — выше её обезьяньих сил. Даже под страхом смерти ли, потери ли свободы, мучений и неволи.

* * *

Глава 122

Автор вышеприведённого отрывка был, явно, добрым христианином. То есть о дарвинизме он или не знал, или и знать не хотел. Иначе бы обязательно дополнил свой текст какой-нибудь поучительной фразой. Типа: человеки — подобия божие. А ведут себя совсем как макаки азиатские. 193 вида обезьян и только одна — с лысиной во весь рост. Но поведение — сходное.

И я, самый лысый из всех лысых обезьян, чувствую так же, как какая-нибудь зелёная мартышка. "Это моя каша. И я её не отдам". Или как мент в роли гоблина: "это наша корова, и мы будем её доить".

Да, у меня больше мозгов. Да, я лучше понимаю охотника из породы "чиновникус руссикус". Я могу лучше предугадать его действия и попробовать разбить, например, ловчий сосуд о голову ловца. И пока у меня есть какие-то шансы вывернуться — я свою "кашу" не отдам.

Дело не в злате-серебре, и, уж тем более, не в лесах-перелесках, гектарах-десятинах. Дело в моих людях, в которых я вкладываю свои силы, своё время, свою душу. Свою жизнь.