Пушки — сказка, как и ружья. Жаль только, что выстрелов к ним самим сделать не получится, нужна какая-то особая соль, которую добывают только в Империи. Из неё-же там делают спички. Повезло ведь людям такую соль у себя добывать, она-то точно будет подороже серебра, если не золота. Ну, да ничего, воск инки покупают с удовольствием, будет на что новых выстрелов закупить, а на Литву точно хватит подаренного. Вон какой ужас в надвратном замке творится, пожары тушить не успевают.
План летней кампании 1524 года изменили, в связи с заключенным 'Братским союзом' с шурином, английским королём, Генрихом Восьмым. Великое княжество Киевское и южные земли подождут, Русскому царству теперь срочно нужны порты в Варяжском море. Порты и флот, который помогут построить и подготовить англичане — они очень умелые кораблестроители и мореходы, научат и нас лапотных.
— Кажись, флаг белый, ваше величество, — 'капитан' артиллеристов, Матвей Егоза, называл Русского царя на инкский манер. Впрочем, он теперь подданный императора Интико-Роки, как и все бывшие пленники, к Русскому войску они временно 'прикомандированы'.
— Не вижу.
— Не в воротном замке, ваше величество, смотрите на башню городской цитадели.
— Это ты княжий детинец так обозвал, Матвей?
— Так точно, ваше величество. Точно белый флаг. Прикажете прекратить стрельбу?
— Прекращайте, раз так... Семён...
— Я, ваше величество!
Семён Новик, 'капитан' 'роты' охраны вытянулся по 'уставной' стойке 'смирно' и вскинул правую реку к виску, под обрез форменного картуза. Чудные у них там порядки, у инков этих, но воевать они, судя по всему, умеют — куда там тёмной Европе.
— Мундир свой парадный не пропил?
— Как можно, ваше величество! Обижаете...
— Ладно, шучу я. Переодевайся, будем ключи от города принимать. И ты переодевайся, Матвей.
— Слушаюсь, ваше величество.
У этих заокеанских имперцев, все воины, включая 'рядовых', имели по два мундира — полевой, невзрачный, серо-болотного цвета, да ещё и не ровно окрашенный, а пятнами, и парадный. Действительно парадный, красивого, хоть и непривычного кроя, из тонкой шерсти, с золотыми пуговицами у 'офицеров' и серебряными у 'нижних чинов', сержантов и рядовых, и с погонами, по которым сразу определялся старший. Очень удобно, для большой армии — сразу видно, кто кому подчиняться должен, в случае чего. Война — есть война, на войне всякое случается.
Надо бы нам такие-же порядки у себя завести, когда разбогатеем. Дорого, но оно того стоит. Инки у себя вообще никогда ополчение не собирают и посошную рать не призывают, воюют только 'кадровой' армией, только теми, кого содержит имперская казна. И ведь это очень разумно. И у князей-бояр тамошних своей воинской силы не имеется, а значит и дурных мыслей не возникает, и народ от пахоты не отвлекают, война-не война — урожаи каждый год собирают, а с урожаями и подати.
Василий Третий любил беседовать с 'капитанами' об Империи Инков и само собой так получилось, что именно они стали ближниками царя. Князья и бояре недовольны, конечно, возвышением смердов, но перечить опасаются. И Матвея с Семёном подначивать опасаются — они имперские рыцари, за смерда сразу в зубы бьют. Князь-воевода Шуйский-Немой уже схлопотал, теперь он ещё и Щербатый. А вот и он, кстати, мчится, победу себе приписывать.
— Сдаются литвины, государь-великий князь!
— Вижу, не слепой. Сигизмунд в городе?
— Был в городе, государь, — беззубо ощерился Шуйский, — погиб он в надвратном замке. Сам погиб и почти вся его свита. В городском детинце сын его малолетний — Сигизмунд Август. Конец войне!
— Погоди праздновать, князь. Выберут ляхи себе другого короля, у них это быстро. Да и Орден Тевтонский ещё крепок, три больших города у них, дай нам Бог до осенней распутицы управиться.
Лето 1524 года, в Европе, получилось очень богатым на события. В самом начале июня, третьего числа, турки-османы разгромили венгерско-чешско-хорватскую армию Лайоша (Людовика) Второго Ягеллона. Сулейман Первый лично командовал семидесятитысячным войском, и в сражении при Мохаче одержал блистательную победу, полностью разгромив противника — король Венгрии и Хорватии и князь (курфюрст) Чехии, Лайош Второй, в этой битве погиб, как и большинство крупных феодалов-магнатов, и большая половина их пятидесятитысячной армии.
Примерно так всё произошло и в другой истории, но имелись и отличия. Серьёзные отличия. Никогда раньше христиане не сражались на стороне мусульман с другими христианами. С другими мусульманами сражались, бывало такое в Эпоху Крестовых походов, а вот с христианами это случилось впервые. Впрочем, венецианцев, выставивших на стороне турок-османов десятитысячный корпус, понять можно — после завоевания турками-османами Венгрии и Хорватии, у них с Османской Империей снова образуется протяжённая сухопутная граница в приморской Далмации, а все прошлые разы такое соседство заканчивалось для Венецианской Республики самым печальным образом — потерей всех владений на Балканах и Ближнем Востоке. Теперь же, позади уже сама Венеция, отступать больше некуда.
Поддержал венецианцев французский король Франциск Первый. Поддержал, правда, только морально, но всё равно получилось очень резонансно. Франциска тоже понять можно, за Венецией уже его Италия и его Франция, а шестидесятитысячную армию, с пятьюстами пушками, ему остановить попросту нечем.
Пока шестидесятитысячную, Султан Сулейман Первый грозится выставить вдвое больше, если в том возникнет нужда. И выставит, в этом никаких сомнений нет, так что пусть эта армия лучше идёт на север — в Священную Римскую Империю. В Чехию, Остмарк (Австрию), Баварию и дальше, до самых Ганзейских городов. Это сейчас имперцы рыхлые, а общая опасность должна их сплотить, вот и пусть воюют, ослабляют друг друга. А потом? Потом и посмотрим. Не бесконечное же количество войск может выставить Османская Империя, когда-нибудь они обязательно закончатся.
В середине июня, Русский царь, Василий Третий Рюрикович, захватил столицу Великого княжества Литовского — Вильно. При штурме города погиб король Польский и великий князь Литовский — Сигизмунд Первый Ягеллон, а его наследник, Сигизмунд-Август, попал в русский плен и пострижен в монахи. Очень плохое случилось лето для Ягеллонов. В Польше затеяли выборы нового короля, но договориться не смогли, во время Сейма случилось настоящее сражение с полутора сотнями погибших. Поверни Василий Третий свою армию сразу на Краков, Польскому королевству пришёл бы конец уже к августу-сентябрю, но Русский царь направился в Померанию, Силезию и Восточную Пруссию. Обиделся Василий Третий на Тевтонский Орден, за нарушение союзного договора и поддержку Польши с Литвой, в кампании 1523 года. Да и для развития отношений с Англией такое продвижение было гораздо более предпочтительным.
В июле 1524 года, русское войско, под командованием царя, и английский флот, возглавляемый лично королём Англии, захватили Кёнигсберг, где сыграли свадьбу Василия Третьего Рюриковича с Марией Тюдор. В середине августа, уже совместное русско-английское пятидесятитысячное войско взяло Бранденбург, а шестнадцатого сентября пал Берлин. Альбрехт Бранденбург-Ансбахский-Гогенцоллерн, великий магистр Тевтонского Ордена погиб, а сам Орден прекратил своё существование. Русское царство вышло к Балтийскому морю и на границу Священной Римской Империи.
Двадцать шестого сентября, Сулейман Первый взял Прагу, и на этом боевые действия на востоке Европы прекратились до следующего лета. Погружённая в анархию, Речь Посполитая врассыпную бросилась присягать царю-схизматику и мусульманскому султану. Каждый из польских магнатов сам решал — что ему выгоднее. Всё к тому идёт, что к следующему лету никакой самостоятельной и независимой Речи Посполитой уже не будет — добровольно разделится между русскими и турками.
И далеко не факт, что этот раздел пройдёт в пользу Сулеймана Первого. Русские сильно удивили всю Европу в кампании 1524 года. Прежде всего инкскими пушками. Пушками большого калибра, но стальными и потому лёгкими, использующими специальные 'унитарные' боеприпасы, очень скорострельные и очень-очень точные. В Вильно, Кёнигсберге, Бранденбурге и Берлине русские артиллеристы запросто попадали в нужные окна — это засвидетельствовали наблюдатели Франциска Первого и дожа Андреа Гритти, при ставке Русского царя, а через Венецию и Францию узнала уже вся Европа.
Больше никому Империя Инков таких пушек пока не продавала, а это о многом говорит понимающим. Информированных и понимающих среди польских магнатов хватает. Да и 'Братский союз' Василия Третьего с Генрихом Восьмым недооценивать не стоит.
Центральная Европа, Имперская Европа, в которой информированных людей, благодаря ганзейским торговцам, тоже хватает, проклинает Карла Габсбурга, навлекшего на неё такую Беду. Всем ведь уже очевидно, что турки-османы не будут воевать с русскими из-за Польши. И те, и другие очень дорожат своими отношениями с Империей Инков и будут в первую очередь бить тех, кто таких отношений не имеет. А не имеет их только уния неудачника Карла Габсбурга, который и все колонии в Новом Свете потерял, и Италию, и Святой Престол упустил, и даже в Испании навести порядок не может. Но ведь сами его избрали, неудачника этого, никто не заставлял. Сами, всё сами...
Папа Климент Седьмой выступил с проповедью к 'Городу и Миру', которую привезли отпечатанной в тысячах экземплярах из Нового Света. Папа объявил о появлении в нашем мире Антихриста, под личиной Мартина Лютера, призвал молиться и ждать Второго Пришествия. Раз явился Антихрист, явит себя и Спаситель. Теперь уже в облике Воина и Судьи, всё, как и было пророчено. Ждите! Ждите и кайтесь!
Вместе с проповедью, привезли покаяние Папы в грехе чрезмерного стяжательства своих предшественников, осуждение практики продажи индульгенций, принудительного сбора десятины и ещё многого, позаимствованного из программы реформаторов. Папа послушался императора Интико-Роки: 'Если не можешь предотвратить — возглавь', и решил сам возглавить процесс, несомненно, назревшей Реформации. 'Сохранить часть — лучше, чем потерять всё'.
Там же было опубликовано увещевание Климента Седьмого к королям Франции и Англии — немедленно прекратить всякую вражду, перед грядущими испытаниями и сплотить ряды верных христиан. Ниже были новости о ходе строительства собора в Маракайбо, разрешении Папы на развод Генриха Восьмого с Екатериной Арагонской и полном прощении Франциску Первому за войну в Италии.
Антихристом Лютера сразу признали Франция (с Италией), Англия и Португалия — и монархи (светские власти), и высшее духовенство. Чуть погодя, к ним присоединились Венеция, Бавария, Верхняя и Нижняя Лотарингии, Кастилия, Галисия и Наварра.
Карл Габсбург снова обиделся и прилюдно заявил, что Папу Климента Седьмого он не признаёт. Не зря ведь тот подлый Папа прячется от истинных христиан в языческом Новом Свете.
Сторонники реформ Мартина Лютера провели в Вормсе Всеобщий Собор и, двадцать девятого сентября 1524 года, выбрали Лютера Папой, под именем Мартин Шестой.
Мартин Шестой, в своей проповеди, тоже призвал сплотить ряды, объявил об отступничестве от веры Климента Седьмого, продавшегося проклятым язычникам, и отлучил от церкви всех его сторонников.
Реформация перешла в уже привычный европейцам формат борьбы Папы с Антипапой. И подавляющее большинство католиков теперь считало Антипапой-раскольником именно Мартина Шестого. Чаяния большинства уже сполна удовлетворил Климент Седьмой — чего же боле? Только гордыня и жажда власти...
В Империи Инков лето прошло очень продуктивно. То есть, лето не лето — когда в Маракайбо и Медельине лето, в Куско и Лиме зима и наоборот, а Кито вообще посредине, на экваторе. Европейское лето 1524 года в Империи прошло очень продуктивно.
Наконец-то сделали пригодные для микроскопов линзы и начали изучать зелёную плесень и патогены оспы и кори. Лабораторию по синтезу вакцин открыли в, оставленном по неизвестным причинам, городе Тиуанако, в котором пришли в этот мир Савелий и Эль Чоло, а до них, по преданиям и легендам, первый Инка — Манко Капак. Город всё равно брошенный, хуже ему уже не будет. Для вакцины от оспы изучались возбудители коровьей оспы, для человека неопасные, а вот с корью стоило поберечься. Больные корью случались, люди умирали и изредка выздоравливали, но эпидемии избежать пока удавалось. Чудом, не иначе. Маракайбо уже сорокатысячник и люди в нём живут довольно скученно, но заболевания почему-то случались только очаговые, без широкого распространения.
Работать над антибиотиком поручили медицинскому 'институту' в Лиме. Впрочем, кавычки здесь излишни — это именно институт. Образовательный и исследовательский. Учили в нём педиатров (этих больше всего — фельдшерами во все посёлки), хирургов и акушеров-гинекологов (для 'уездных' госпиталей, которые ещё только предстоит построить), учили теперь даже микробиологов и фармацевтов. Самый настоящий институт и есть, даже по меркам двадцатого века в той реальности. А в двадцатом веке, в плане медицины, жить уже не так страшно, как в шестнадцатом. И Савелию, и Эль Чоло, двадцатый век запомнился отличным временем, двадцать первый был уже хуже, несмотря на все его айфоны и вай-фаи. И орган детородный тогда стоял надёжней, и девки были краше, ага...
Металлурги начали использовать хром, марганец, магний, молибден и вольфрам. Металлообработчики наконец-то сделали нормальный шариковый подшипник, и построили стан горячего проката стали. Можно считать, что летом (европейским летом) 1524 года, в Империи Инков (а значит и в мире) началась Эпоха Пара.
Паровые машины из бронзы строятся и изучаются уже давно, все, полученные из интернета будущего, формулы проверены на практике, и осталось в них только подставить значения стальных конструкций. Стальных из легированной стали.
В сентябре 1524 года, в Маракайбо пришла эскадра адмирала Андреаса Нуньеса, бывшего старшего помощника графа де Пуно на первой 'Юноне' и капитана первого 'Авося'. Капитаном, Нуньес доходил до Берингова пролива, основав 'Сан-Диего', 'Лос-Анжелес', 'Сан-Франциско', 'Сиэтл', 'Ванкувер' и 'Анкоридж' — даже не форты, а, скорее, просветительские миссии; а адмиралом он основывал уже города: 'Сантьяго-де-Чили', 'Мар-дель-Плата', 'Буэнос-Айрес', 'Монтевидео', 'Порто-Алегре', 'Рио-де-Жанейро' и 'Форталеза'.
По совокупности заслуг (основал тринадцать городов, да каких!), адмирал Андреас Нуньес был пожалован титулом графа де Хувентуд и тремя тоннами (шестью тысячами французских ливров) серебра, для обзаведения хозяйством в своём графстве-феоде. Это много, очень много. Швейцарские наёмники, или германские ландскнехты, получают по три-четыре ливра в год, постоянно рискуя своими головами. На пятнадцать тысяч ливров, Франция и Венеция наняли тридцать тысяч наёмников, которые завоевали для них Италию. Наёмники завоевали и ушли, а после начался бардак с мятежами, но это уже про другое, денег-серебра не касающегося.
Имперские испанские герцоги: Паскуаль де Андагойа де Куба, Хуан Понсе де Леон де Пуэрто-Рико, Франсиско де Гарай де Ямайка и Хуан де Грихальва де Эспаньола агитировали за конкисту Империей Инков Испании. По их информации, в Кастилии и Галисии народ жаждет установления имперского порядка. Весь народ — от высшего духовенства (поддержавшего Климента Седьмого) и феодалов (завидующих имперским герцогам), до солдатни (желающей повышения жалования) и крестьян (надеющихся на снижение налогов).
