Пятого августа, началось строительство Олимпийского стадиона. Проведение первой Олимпиады новейшей истории этого мира намечено на 1544 год, к тому времени все успеют подготовить команды, достроятся железные дороги до Сан-Франциско и Сиэтла/Ванкувера, а может и самолёты уже полетят. Пусть не рейсовые, а чартерные, пусть бипланы, по началу, но полетят.
Олимпийский стадион во время Игр будет вмещать пятьдесят тысяч зрителей, а после встанет на реконструкцию в чисто футбольный. 'Дно' углубится и уменьшится до размеров футбольного поля, добавятся нижние ярусы трибун, вместимость увеличится до шестидесяти шести тысяч. Здесь же, в 1546 году, пройдёт первый футбольный Мундиаль, с теми-же участниками. Возможно, Империи Инков придётся выступить шестью командами, для поднятия интереса: Южной, Северной, Западной, Европейской, Азиатской и Африканской. При учреждении Международной федерации футбола, решим этот вопрос. Выступает же в той исторической реальности Великобритания отдельно Англией, Шотландией, Уэльсом и Северной Ирландией, и ничего, вполне нормально получается, зрелищно.
Горячая фаза войны между Османской и Французской Империями, летом 1537 года так и не возобновилась. Османы наращивают численность своей армии до двухсот тысяч, из которых сто пятьдесят — ударные и пятьдесят — гарнизонные части, перевооружаются и проводят учения, торопиться им некуда. Война идёт где-то далеко-далеко на северо-западе, война успешная, победная, народ в победу верит. Верит и с удовольствием переселяется в Европу, в том числе и во Францию, где покупает землю и прочую недвижимость, пополняя казну султана.
Во Франции ситуация обратная. Веру в победу народ в массе теряет, распродаёт собственность, кому есть что распродавать, за гроши, и массово эмигрирует. Эмигрирует не только в Империю Инков, но и в Русское царство, королевства Британии и Западной Германии, шахтёров там теперь зовут французами. Впрочем, и мы принимаем довольно много, и тоже шахтёров — в Южную Африку и на Калимантан.
Франциску Валуа, для вооружения нового набора, пришлось ограбить монастыри, не принятые в Орден Священного Препуция. Большая половина ограбленных монастырей — женские. Женщин в Орден не принимают и правильно. Не бабье это дело, мракобесиям придаваться — детей рожайте. Франциск тоже планирует поставить в строй двести тысяч, но идёт у него туго. Молодёжь призывного возраста разбегается в первую очередь. Лучше жить на чужбине шахтёром, чем сдохнуть дома солдатом, ага. Ресурсы Франция исчерпала, и сейчас выскребает со дна остатки, а в Магрибе, тем временем, прохлаждаются в гарнизонах сорок тысяч ветеранов, которых нет возможности забрать на фронт. Море надёжно османское.
Гарнизоны в Магрибе не только прохлаждаются, наслаждаясь отсутствием внимания со стороны армии Сулеймана Великолепного, они ещё и налаживают свою жизнь. А что делать? Жалование им никто не платит, а жить как-то надо, что-то есть, во что-то одеваться. 'Винтовка рождает власть'. Военные теперь сами собирают налоги, сами их тратят и задумываются о своём будущем.
О каком будущем они задумываются — понятно. Пример герцогств Мавритания и Марокко у всех перед глазами, всем видно, как быстро они расцветают в составе Империи Нового Света.
Никому, в магрибских гарнизонах, не хочется быть завоёванными османами, и подавляющему большинству не хочется возвращение власти Франциска Первого. Вовремя предать — значит предвидеть, да-да. На этой почве отлично 'спелись' христиане с мусульманами и организовали совместные органы властного руководства. Первые делегаты от таких самопровозглашённых властей Магриба уже зондируют обстановку в Гранаде. Министр Европейских дел, граф Саго Миачо де Андорра, их не обнадёживает, но и не 'обламывает'. Ищущий да обрящет.
Савелий хотел остаться на эту зиму в столице, но родственники договорились провести обручение цесаревича и принца Уэльского, Ивана Васильевича Рюриковича Тюдор, и западногерманской принцессы, Жанны Генриховны д'Альбре, и очень настойчиво попросили императора поприсутствовать на церемонии двадцать седьмого декабря 1537 года.
Делать нечего. Отказать ближайшим родственникам в такой просьбе просто невозможно. Не война ведь, нет уважительных причин, не развитием же хоккея оправдываться. Глупая церемония обручения, совершенно не нужная. Помолвили и ждите свадьбы. Церемония глупая, но традиционная, для традиционалистов очень важная, да и ещё один повод отпраздновать.
Двадцать восьмого ноября 1537 года, Савелий прибыл в Маракайбо. Столица христианского мира, город вечного лета, порадовал отличной погодой и множеством торговых судов в порту и на рейде. Торгаши примчались за мобильными бензиновыми и дизельными электрическими генераторами. Завод 'Рол-с-Ройс', совместное предприятие Савелия и Ивана Васильевича Рюриковича выдал продукцию, востребованную рынком едва ли не больше, чем оружие. Каждому ведь хочется иметь в своём замке освещение, или даже кинотеатр, а угольные паровые электростанции далеко не каждому по карману.
Другое дело, генераторы с двигателями внутреннего сгорания. Маломощные, но зато относительно дешёвые. Не обязательно ведь освещать весь замок и прилегающую территорию, большинству достаточно нескольких залов и комнат, а такой бензо, или дизель генератор умещается на двухколёсной повозке, орудийном лафете, который может утянуть пара лошадей. Такое чудо даже в путешествие с собой брать можно.
Молодец Иван Васильевич. Сам додумался, без подсказок. Сам, или кто-то из его команды — это не важно. Это его команда и решение принимал именно он. Экспериментируют они там сейчас и с моторными лодками, и с самобеглыми повозками, тоже без подсказок. Подсказки по этим направлениям развития, а также по авиатехнике, отрабатывают имперские НПО Лимы, а пацаны изобретают сами.
Хорошую команду Иван Васильевич увезёт с собой в Россию. Очень креативную. Очень креативную и очень интернациональную, в ней и инки, и чарруа, и чибча, и гуанчи, и арауканы, и русские, и прочие европейцы. Сорок два пацана, изучающие 'утраченное наследие богов' и общающееся на 'забытом языке'. Все они выросли на 'Тайне Третьей планеты' Кира Булычёва, 'Звёздном десанте' Роберта Хайнлайна и 'Вечном' Романа Злотникова. Немного адаптированных версиях книг, но без искажения авторского смысла этих повествований.
Девятого декабря 1537 года, в Маракайбо прибыл друг Энрике. Генрих Первый д'Альбре, король Западной Германии, князь-архиепископ Кёльна, герцог Швабии, герцог Нижней Саксонии, герцог Франконии, а теперь ещё и герцог всех Нидерландов, герцог Люксембурга, герцог Фландрии и Артуа. Прибыл вместе с супругой и дочерью Жанной, одной из виновниц этого торжества.
Поселилась королевская семья д'Альбре в почти уже своём дворце, бывшей резиденции дона Франсиско де Гарай.
Брат Энрике ударными темпами обменивает своё серебро на золото в Сингапуре, обменивает уже по курсу хуже текущего, общепринятого, а потому вполне разумно беспокоится об уместности этих действий. И так на нём висит долг в четверть миллиона французских ливров серебра* (*сто двадцать пять тонн), так что не хватало ему ещё и с золотом пролететь, для 'полного счастья'.
— Всё идёт по плану, Энрике, не волнуйся. Уже с первого января наступающего года, Империя частично перейдёт на бумажные деньги, а с первого января 1539 года, полностью изымет серебро из своего денежного обращения, тогда-то оно и осыплется, как несобранный урожай. Если этого не произойдёт, я прощу тебе этот долг.
— Только этого мне и не хватало. Ты простишь долг моему королевству, ты можешь себе это позволить, но я не прощу этого долга сам себе. Думаешь, мне приятно жить на твои милостыни? Я, между прочим, родился наследником короля, пусть и не Западной Германии, но тоже монарха.
— Да ладно тебе, не заводись. Я же сказал — если этого не произойдёт. Если... Ты это услышал? Ты это понял, mein lieber Freund, der König? Я уверен, что серебро обвалится. Абсолютно, на сто процентов, уверен. В общем, не волнуйся, всё будет хорошо. Ты уже спас Южные Нидерланды, Фландрию, Артуа и Люксембург от разорения османами. Спас миллион человек от обнищания и рабства, а многих от смерти. Поступил по совести. Если не на это тратить деньги благородному человеку, то на что-же ещё?
— Вообще-то я никого не спасал, — усмехнулся друг Энрике, — и даже не думал об этом.
— Вот и подумай. Ты их спас, теперь, по совести, они тебе должны. В крайнем случае, соберёшь налогами. Твои новые владения очень богаты, четверть миллиона с них собрать вполне возможно, без разорения, лет за пять.
— Так может сразу и начать? Со следующего года?
— Это твои подданные — решать тебе. Про серебро я тебе уже сказал — волноваться не о чем. На нём мы все заработаем минимум втрое.
— Да уж... бумажные деньги... Кому другому бы ни за что не поверил... Теперь ты сможешь их нарисовать сколько захочешь?
— Конечно нет, Энрике. Денег в обороте должно быть ровно столько, сколько требуется экономике. Это довольно сложная наука, а ты не хочешь учиться.
— Хочу, но мне пока некогда. Как думаешь, не пора нам армии увеличивать? Дожмёт Сулейман Франсуа в следующем году?
— Может и дожмёт. Пятьдесят на пятьдесят, как в том анекдоте — или дожмёт, или нет. Но армии увеличивать рано. Армии стоят больших денег в содержании и отвлекают людей от производства. Сулейман на тебя не нападёт, он уже готовится к войне в Азии.
— С Персией?
— С Персией. И там ему придётся очень нелегко. Долгая там будет война. Долгая, кровавая и разорительная.
Двенадцатого декабря 1537 года, проводили вице-императора Васко да Гама, отправившегося основывать город своего имени в Антарктиде, столицу целого континента. Город он вёз с собой. Разобранные городские здания, архитектурного стиля изба-бревенчатая, в количестве тридцати двух штук. Плюс радиостанция, плюс угольная электростанция, с запасом угля для производства электричества и отопления, продукты питания — всё на год, для первых шести десятков населения столицы Антарктиды, колонистов-зимовщиков. Население там постоянным не будет, по понятным причинам. Каждые пару лет оно будет полностью заменяться, но город будет жить и развиваться. Как именно развиваться — должны предложить уже сами колонисты. С точки зрения науки, Антарктида — самый интересный континент на планете.
Шестнадцатого декабря 1537 года, в Маракайбо прибыл нежданный, но дорогой гость — Увейс-паша, великий визирь Османской Империи. Прибыл без предупреждения, но ему можно, он друг, а друзья и должны приходить в гости запросто, им всегда рады. Увейс-паша прибыл поздравить соседей с обручением наследников и пообщаться с умными людьми о грядущем. Свой особняк у османов в Маракайбо имелся, их бывшее 'консульство', имелась и их мечеть Сулеймание по соседству с этим особняком, так что никаких неудобств великий визирь не испытает, не такой уж он тут и гость, раз собственной жилплощадью владеет.
Восемнадцатого прибыли Василий Третий и Мария Первая, вместе с канцлерами: князем Иваном Фёдоровичем Бельским, герцогом Мальмё, и сэром Томасом Мором, герцогом Саффолк, герцогом Глазго, герцогом Осло и графом Нортумберленд.
Наследник-цесаревич и принц Уэльский, Иван Васильевич Рюрикович-Тюдор, с 'дядькой', князем Семёном Фёдоровичем Бельским, графом Тринидад-и-Тобаго, приехал в Маракайбо на поезде, двадцать второго декабря. С собой Иван Васильевич привёз всю свою заводскую команду — сорок два подростка-приятеля, будущих сподвижников и соратников.
Праздновали, как всегда, торжественно и роскошно. Рождество, обручение, Новый год, Крещение. Савелий подарил обручившимся уже огранённые южноафриканские бриллианты, а Увейс-паша огромные рубины. Юные ещё совсем, будущие супруги, но уже сейчас видно, что пара получится красивая. Да и гормональная химия между ними точно возникла. Совет, да любовь!
После праздников, сели обсудить дела грядущие. В большой компании: Савелий, Василий Третий, Мария Первая, Генрих Первый, Эль Чоло, Увейс-паша, сэр Томас Мор, князь Иван Бельский, Родриго Пике и Нууно Вимка. Четыре монарха, три вице-императора, два канцлера и великий визирь. Очень представительная компания.
Увейс-паша заявил о намерении султана Сулеймана Великолепного захватить всю Францию, низложить и казнить Франциска Первого, и упразднить его Империю. За вероломное нападение на своего тогдашнего союзника и публичные оскорбления.
— Мы считаем Нормандию, Бретань, Пуату и Аквитанию владениями Британской короны, временно захваченными французскими королями, — объявил свою позицию сэр Томас Мор, лорд-канцлер Британского королевства.
— Временно захваченными уже четыре века назад, — заметил Увейс-паша.
— И тем не менее. Мы хотели бы вернуть эти владения.
— Вы готовы вступить в войну?
— Мы готовы выкупить их после войны у Османской Империи за триста тысяч ливров, но не разорёнными. Выкупить в суверенную собственность, разумеется.
— Пятьсот тысяч. Триста слишком мало за такие владения, да ещё и не разорённые. Триста мы там возьмём только добычей.
— Триста, — твёрдо повторил сэр Томас Мор, — за триста их уступит нам Франциск Первый Валуа, когда вы начнёте наступление на Париж. Тогда вам не достанется ничего, а он на эти триста тысяч соберёт и вооружит ещё одну армию.
— Весомый аргумент, — согласился Увейс-паша, — я постараюсь убедить султана, своего брата, согласиться на эту сделку.
— Тогда и я хотел бы кое-что выкупить. — друг Энрике взглядом попросил поддержки у Савелия, тот кивнул в подтверждение, — Владения моих предков на юге Франции, на границе с владениями Империи и британской Аквитанией: сеньорию д'Альбре, графства Фуа, Бигорр, Перигор и Арманьяк, виконтства Беарн, Лимож и Марсан. Тоже не разграбленными и тоже в суверенное владение за шестьдесят тысяч. Только заплатить за них я буду готов через два года.
— Это всё осложняет, ваше величество. Мне будет очень сложно убедить султана, моего брата, что это выгодная сделка. Очень дёшево, да ещё и с отсрочкой на два года. Если у вас нет сейчас денег, то они не достанутся Франциску Валуа, а именно это сейчас самое главное для нас.
— Мы готовы предоставить его величеству кредит, — взял слово Савелий, — шестьдесят тысяч вы получите сразу, а мы подождём два года.
— Шестьдесят — мало, ваше императорское величество, при всём уважении. Это меньше стоимости одного 'винджаммера' в Сингапуре.
— Вы хотите потратить эти деньги на корабли?
— Если мы заключим с нашими уважаемыми европейскими соседями договор о ненападении под ваши гарантии, то корабли нам очень интересны. Не скрою, нас сильно беспокоит чрезмерное усиление Персидской Империи, еретиков-шиитов.
— Один корабль вы получите за родовые владения короля Западной Германии. Такой вариант устроит вашего брата, султана, уважаемый Увейс-паша?
— Это уже лучше, ваше императорское величество. Вы гарантируете Османской Империи договор о ненападении с европейскими соседями?
— Я гарантирую исполнение такого договора, но не Османской Империи, а лично моему другу, султану Сулейману Великолепному, дай ему Аллах долгих лет жизни. С наследником султана Сулеймана Первого, мы будем договариваться отдельно. Вы ведь и сами пока не знаете, кто ему наследует и когда, так что не стоит загадывать так далеко вперёд. Устроит вас такая гарантия?
