Герцогство д'Альбре самое бедное, из уступленных османами владений во Франции, если считать только по деньгам, но мы-то ведь знаем цену и людям. И не из рассказов Дюма про мушкетёров. Генриха Четвёртого Бурбона и всю его династию внесли не престол именно гасконцы, бедные и потому очень мотивированные. Отличный мобилизационный ресурс получил друг Энрике, две козыря в прикупе, ага.
Шестнадцатого ноября 1538 года, пришёл запрос на согласование высочайшего визита султана Сулеймана Великолепного в Империю Инков. Согласился, значит, друг Сулейман, вот и хорошо. Представительнее получится торжественное новоселье в дворцово-парковом комплексе Тауантинсуйу и официальный ввод в эксплуатацию железных дорог.
И так компания собиралась внушительная, а с Сулейманом — вся Европа в гости к нам, вся, без исключений.
Вся Европа и часть Азии — император (махараджа) Тамилов, Канкили Первый, и император (ван) Чосона (Кореи) Чунджон Первый Накчхон — эти двое уже в пути, уже в Северной Инке, едут конным 'поездом' из Сан-Франциско в Канзас-Сити, где пересядут в поезд железнодорожный.
Двоих дружественных нам азиатских императоров сопровождают друзья-приятели, соратники: вице-император, имперский наместник Азии, Австралии и Океании, адмирал Родриго Пике, и Асикага Такаудзи, герцог Новой Гвинеи и Хоккайдо, граф Окинавы, дайме Цусимы, Коджедо и Чеджудо, имперский наместник Японии-Ямато и Филиппин.
Разумеется, на праздник в Тауантинсуйу соберутся все вице-императоры и влиятельнейшие владетельные вельможи Империи Инков. Пришло время провести перестановки в пирамиде имперской власти. Эль Чоло выходит в отставку с поста главного вице-императора и наместника Южной Инки. Шестьдесят восемь уже другу-шаману, он готовится к переселению в другой мир, и не хочет больше отвлекаться на суетное.
Часть вторая. Эпоха Империй.
Торжества в Тауантинсуйу продолжались четыре недели, с двадцать первого декабря 1538 года, по восемнадцатое января 1539-го. Сначала состоялся праздник новоселья в столичном дворцово-парковом комплексе, новом Чуде Света, целом городе дворцов, особняков, парков, триумфальных арок, памятников и фонтанов, на сорока пяти квадратных километрах, прямоугольнике пять на девять, с трёх сторон огороженном забором из литых чугунных узорчатых решёток, дизайна величайших творцов мира, а с четвёртой озером Сен-Клер.
Всё здесь прекрасно, всё вызывает искреннее восхищение, от тех самых решёток ограды и тоже литых из чугуна столбов внешнего освещения, до самих дворцов и особняков, настоящих шедевров мировой архитектуры.
В комплексе не имелось христианских храмов общего пользования, но домовые церкви, по желанию владельцев, построили при многих дворцах; а Абу-ль-Аббас Ахмад, герцог Марокко, на своём участке во второй линии, при помощи Тициана Вечеллио, графа Ринкона и Тортуги, соорудил очень симпатичную мечеть: так что всем зависимым от регулярных доз опиума для народа — и христианам и мусульманам, было где преклонить свои колени перед Богом иудеев, который стесняется своего настоящего имени.
Было где Папе Клименту Восьмому провести Рождественскую и прочие праздничные службы; а султану Сулейману Великолепному и великому визирю Увейс-паше помолиться Аллаху в пятничные намазы.
Утром, первого января 1539 года, на Центральном вокзале Тауантинсуйу, в присутствии четырёх императоров, царя, королевы, короля, пяти вице-императоров, двух канцлеров, великого визиря и семи с половиной десятков министров, губернаторов и владетельных вельмож, торжественно запустили железнодорожное движение, которое до сих пор осуществлялось неофициально, в тестовом режиме.
Вечером, первого января, на праздничном приёме в императорском дворце, со 'скромным' названием 'Domus Solis', состоялись назначения новых вице-императоров и имперских наместников.
Эль Чоло и Васко да Гама, вышли в отставку со своих постов — наместников Южной Инки и Антарктиды, и стали первыми вице-императорами-пенсионерами. Близкие родственники, отцы двух очень красивых семейных пар. Ровесники, обоим уже по шестьдесят восемь, очень почтенный возраст по нынешним временам. Оба уже вписали себя в историю крупными буквами и заслужили право на отдых.
Главным вице-императором и наместником Северной Инки стал Нууно Вимка, герцог Кастилии и Наварры, граф Басконии, Вальядолида и Памплоны.
На посту имперского наместника Европы, его заменил, произведённый в вице-императоры, Авдей Шишка, герцог Ирландии, граф Фарер.
Наместником Южной Инки, колыбели цивилизации, Савелий назначил вице-императора, адмирала Родриго Пике, герцога Новой Зеландии и Гавайев, графа де Пуно.
Вице-императором и имперским наместником Азии и Японии-Ямато, стал Асикага Такаудзи, герцог Новой Гвинеи и Хоккайдо, граф Окинавы, дайме Цусимы, Коджедо и Чеджудо. Ему же досталось графство Шанхай, островное владение в дельте Янцзы.
Вице-императором и наместником Западной Инки (Австралии) и Океании, император назначил вице-адмирала Юмко Наута, герцога Мадагаскара, графа Тасмании; а вице-императором и наместником Антарктиды, стал контр-адмирал Жоржи ди Менезиш, герцог Тайваня, граф Гуама.
Вице-император, наместник Африки и островов, Паскуаль де Андагойя, герцог Кубы, Андалусии и Мавритании, граф Севильи получил во владение графство Хайнань, а в служебное пользование яхту-пароход-крейсер 'Эль Паскуаль'.
Кроме того, первого января 1539 года произошло ещё одно эпохальное событие, которое пока никто не оценил — из денежного обращения Империи Инков вышло серебро. Больше серебряные 'чалько' деньгами не являются, кто не успел их потратить, или обменять, тот опоздал, остался с сувенирами. Когда-нибудь эти сувениры станут нумизматической редкостью и будут стоить целые состояния, но сейчас их ждёт резкое обесценивание. Очень резкое, в три четыре раза. Именно такое обесценивание серебра запланировано и обязательно произойдёт.
Началась эпоха бумажных денег, эпоха бурного роста мировой экономики. Эпоха Империй.
С султаном Сулейманом Великолепным, Савелий общался часто и подолгу. Чаще, чем со всеми остальными, но это нормально, это правильно. Из троих гостей: султана Османской Империи, махараджи Тамильской Империи и вана Империи Чосон, Сулейман самый влиятельный, самый богатый и самый заслуженный. Выдающийся полководец, завоеватель и покоритель: Родоса, Венгрии, Хорватии, Богемии, Западной Пруссии, Бранденбурга, Остмарка, Баварии, Верхней Саксонии, Швейцарии, Венеции, Италии, Ломбардии, Савойи и Франции; в этом отношении, он в одиночку превзошёл всех своих великих предков, вместе взятых; а к тому-же, он друг; а правители Тамилов и Чосона только приятели-коллеги.
Остальные в Тауантинсуйу не гости, у них у всех здесь имеются собственные дома-дворцы, а у многих ещё и собственной домовой церковью. Да и задержатся остальные после праздников, это гости уже разъезжаются. Друг Сулейман уезжает завтра, поездом в Челябинск, где его ждёт 'Нептун', прежняя 'служебная' яхта вице-императора Паскуаля де Андагойя, плавучий дворец, подарок Савелия. Седьмой 'винджаммер' поколения четыре плюс в Средиземноморский флот Османской Империи.
— Не понимаю я, как у вас всё устроено... Почему никто не возмущается заменой серебряных монет на бумажки?
— А с чего бы им возмущаться? Купить на эти 'бумажки' можно всё то же самое, что и на серебро, а пользоваться ими намного удобнее, чем монетами.
— А копить? Сыновьям наследство, приданное дочерям?
— И копить гораздо удобнее. Копить их теперь можно в банке, который даже премию на капитал начислять будет. И не украдёт никто.
— Риба ан-насиа* (*дача денег под проценты, запрещена шариатом и является одним из тяжелых грехов), для нас это харам.
— Почему сразу риба? Банк занимается коммерцией, финансирует производство, строительство, или торговлю, а это вклады долей малой в такую коммерцию. Вам же разрешено заниматься коммерцией в долях с партнёрами. Нигде ведь не сказано — делай всё только сам и в одиночку.
— Банк даёт ссуды под процент.
— В том числе, — согласился Савелий, — но не только. Можно считать, что на проценты от ссуд, греховно живёт сам банк, ими он оплачивает работу своих сотрудников, связь, налоги и так далее, а халяльными доходами от коммерции делится с вкладчиками. Впрочем, никто и ничто не мешает создать исключительно 'торгово-производственно-строительный коммерческий банк', полностью соответствующий шариату. Бумажные деньги всё равно удобнее. Мы ведь с этого разговор начали.
— Всё равно не понимаю. Что тебе мешает нарисовать этих денег миллионы, или даже миллиарды?
— Ничего не мешает, кроме здравого смысла. Зачем мне гробить экономику собственной Империи? Денег в обороте должно быть ровно столько, сколько необходимо для экономики. Если их больше, начинается инфляция, растут цены на всё, в том числе и на труд, а самый большой покупатель на рынке труда — имперская казна, да и на всех остальных рынках тоже. Если денег меньше, то это уже дефляция. Товары дешевеют, люди перестают покупать, в ожидании ещё большего удешевления, торговля сокращается, товары лежат невостребованными, разоряются их производители. И то, и другое — очень плохо, но дефляция всё-таки хуже. Серебро не годится в качестве денег, как и золото, впрочем. Экономика может и должна расти гораздо быстрее, чем добываются эти металлы. Да, это просто металлы, которые принято считать ценностью. В чём ценность того-же серебра?
— Испокон веков так повелось.
— Испокон веков существует негласный общественный договор, считать серебро ценностью. Я из этого договора выхожу. Не вижу я этой ценности. Не вижу я пользы от этого металла.
— А золото?
— Золото хотя бы для украшений годится, — Савелий указал мундштуком кальяна на отделку лепнины ближайшей колонны золотой фольгой, — а серебро нет, оно серое и унылое.
— Ладно, поживём — увидим, что из этого получится. Всё у вас странно, всё ни как у людей... Скажи мне, брат, почему ты не воюешь?
— Не с кем пока. Когда ко мне полез покойный Карл Габсбург, я с ним воевал, а сейчас никто не лезет.
— А сам почему не завоёвываешь?
— Завоёвываю, брат, и довольно много завоёвываю. Только не силой оружия, не вижу в этом смысла. Да и не интересно мне это, такой тип завоевания — самый примитивный и самый грязный. Я предпочитаю более изящные методы. Считай это культурной экспансией. Меня очень радует, когда люди сами стремятся войти в состав Империи, как бывшие король Португалии и султан Марокко. Эти победы я ценю гораздо выше, чем военные.
— А как-же слава?
— В чём слава обижать слабых, брат?
— Да уж... Непросто тебе живётся, не по-людски. Хорошо, что у меня есть сильные противники.
Сильным противником, Сулейман Великолепный справедливо считал еретическую шиитскую Персидскую Империю, раскинувшуюся от границ османской Месопотамии на западе, до Брахмапутры на востоке, от Большого Кавказского хребта и Сырдарьи на севере, до герцогства Гоа и границ Империи Тамилов на юге. На севере и юге, персы централизовали уже всё, путь на восток, в Империю Мин, то есть, в жалкие остатки Империи Мин, им преграждают почти непроходимые горы, да и брать там теперь нечего, всё ценное уже разобрали шустрые соседи минцев — Чосон, Дайвьет и Аракан.
Так что вкусным для персов остался только запад — османские владения, когда-то давно принадлежавшие персидской Империи Ахеменидов: Месопотамия, Левант, Анатолия, Палестина, Аравия и даже часть Балкан, включая нынешнюю османскую столицу Стамбул-Константинополь, в ту давнюю-древнюю пору деревню Бизантиум.
На прямое столкновение, Османская и Персидская Империи обречены и это отлично понимают обе стороны. Понимают и готовятся. Персы теперь богаче, они быстрее наращивают свой флот, выигрывая в Сингапуре торги за торгами. Они уже задрали цену на корабли до немыслимых восьмидесяти четырёх тысяч французских ливров серебра, семи себестоимостей в постройке. Конечно, платят они не серебром и не в ливрах, а золотом в тоннах, но старый серебряный эквивалент именно такой.
Соревноваться в честной торговле с еретиками-шиитами-персами, захватившими, поработившими и ограбившими почти всю Индию и всю Среднюю Азию, богатейшие регионы, праведные сунниты-османы, вразумлявшие, тем временем, сильно обнищавшую за годы войн и эпидемии Европу, возможности не имеют.
Зато у Сулеймана есть отличный друг не от мира сего, который задорого скупает всякую дрянь. Например — мятежный Магриб, на подчинение которого пришлось бы затратить такие средства, которые из этого Магриба лет двадцать возвращаться будут, при самом благоприятном развитии ситуации, а реально — это чистый убыток, потери навсегда.
Права на подчинение никчёмного Магриба Империи Инков, Савелий выкупил за четыреста двадцать тысяч ливров серебра, на шестьдесят тысяч дороже, чем британцы всю северо-западную Францию, наследство своих давно вымерших Плантагенетов. Конечно, выкупил не за серебро, а тем более не за золото, за пять кораблей, по цене последних из состоявшихся в Сингапуре торгов, пять 'винджаммеров' поколения четыре плюс для восточного флота Османской Империи: 'Гор', 'Вишну', 'Ахура Мазда', 'Ашшур' и 'Амон'. Забавно, но только корабль с именем 'Гор', османы приобрели впервые, 'Вишну' к ним перешёл уже третий, а остальные по второму разу.
Итого, в османском флоте теперь двадцать два инкских корабли — пятнадцать на востоке и семь (считая бывшую яхту Паскуаля де Андагойя, 'Нептун') на западе, в Средиземном море. У персов пока шестнадцать, но из них три второго поколения. Непроданным остался всего один чисто военный корабль 'Баал', а потом придёт пора обновлять парк яхт остальным родственникам и вице-императорам: чете Рюрикович-Тюдор, Нууно Вимке, сэру Томасу Мору, Асикага Такаудзи и Родриго Пике. Даже интересно, почём эти плавучие дворцы оценит свободный рынок. Не только ведь персы в Сингапуре 'пацаны с деньгами', имеются там и кроме них 'конкретные чёткие парни', которые могут себе позволить красиво плавать за большие деньги.
Расстались с братом Сулейманом утром, двадцать второго января 1539 года, на Центральном вокзале Тауантинсуйу. Красные ковровые дорожки, почётный караул, оркестр, братские объятия на прощание. Расстались, вполне довольные друг другом. Брат Сулейман был доволен, что впарил брату Интико никчёмный Магриб, а брат Интико-Савелий тем, что не пришлось причинять брату Сулейману душевную боль силами спецназа вице-императора Паскуаля де Андагойя в никчёмном Магрибе.
Недовольным остался только вице-император, имперский наместник Африки, герцог Кубы, Андалусии и Мавритании, граф Севильи и Хайнаня.
— Мы бы этот Магриб и бесплатно получили, Сын Солнца.
— Получили бы, конечно, но бесплатно — далеко не всегда хорошо, Паскуаль. Даже больше тебе скажу: бесплатно хорошо вообще никогда не бывает. Если ты не платишь деньгами, то всё равно платишь, но уже чем-то другим. В этом случае, мне пришлось бы заплатить своей совестью, которую я ценю намного дороже пяти корабликов, брат. Готовь своих головорезов к перебазированию на остров Сулавеси. С него начнём нести добро, справедливость и прочую благодать местным дикарям. Там у нас друзей, слава Создателю, нет, одни бандиты.
