Сказка про попаданца

Том 1

Пролог

21 марта 1520/2023 года.

Очнулся Савелий в состоянии, сходным с тяжёлым похмельем, в ушах гул, в глазах двоится. Даже не двоится, а... Савелий попытался сосредоточить взгляд на сидящем неподалёку шамане. Но картинка никак не желала совмещаться. То казалось, что Эль Чоло, по-прежнему одетый в зелёный спортивный костюм сборной Боливии по футболу, спокойно дремлет, то он же, но одетый уже как вождь каких-то папуасов, внимательно на него смотрит. Савелий перевёл взгляд в сторону главных ворот храма — и эта картинка двоилась. На одной было изображение знакомых развалин, а на другой, храм выглядел значительно сохранней.

— Слышь, шаман, похоже у меня крыша поехала.

Голос тоже неожиданно задублировался. Привычный, хотя и более хриплый чем обычно, дополнился звонким детским тембром. Савелий от неожиданности резко развернулся в сторону Эль Чоло и поморщился от прострелившей голову боли. Шаман по-прежнему дремал, зато на параллельной картинке оживился 'вождь папуасов'.

— Не только крыша, Русо, и не только у тебя. Похоже, что у нас с тобой..., или не у нас с тобой, а там, куда тебя направляли духи... В общем, натворили мы с тобой таких дел, что даже не верится. — Эль Чоло хмыкнул, ненадолго задумался и добавил, — Теперь ты 'Уака', пятимерный, живущий в двух мирах. В этом мире твой путь только начинается.

— В каком ещё этом? — голова раскалывалась, в глазах двоилось, мысли путались, сознание разделилось и пыталось думать двумя потоками, — Похоже, перебрали мы твоего грибного компота...

— В этом мире. В том, для меня уже всё закончилось.

Савелий хотел было спросить — 'Что значит закончилось?', но не успел, вдруг понял, что шаман в зелёном спортивном костюме мёртв. Даже не понял, а скорее каким-то образом точно узнал, как будто файл раскрылся.

— А ты говорил, что это для меня путь в один конец...

— Кто-ж знал-то... Я же говорю — самому не верится. Что-то мы с тобой сломали. Что-то в самом мироздании. Мы пробили время, Русо, ушли в прошлое. Через 'эфир' ушли, по-другому быть не может. Всё это требует осмысления, а для этого осмысления нам нужно сначала выжить.

— У нас там уже какие-то проблемы? С чего вдруг, если мы там только что появились?

— Ничего не помнишь?

— Голова раскалывается. Помню, как в храм пришли, как компотом твоим накачались, как я на алтарь лёг.

— Это всё из той жизни, а из этой?

— Ничего.

— Странно, говоришь ты со мной на кечуа* (*язык Инков)...

И действительно. Мелодичный и даже певучий язык воспринимался как родной и говорил на нём только двойник в прошлом, в настоящем, на алтаре лежал полутруп, у которого даже стонать сил не осталось. Савелий попытался сосредоточиться на воспоминаниях, но в голову снова словно гвоздь вбили.

— Значит, что-то помню, но точно, что не всё. Какие у нас там проблемы, шаман?

— Проблемы мы с тобой здесь унаследовали, Русо. Здесь я верховный жрец храма Саксайуаман* (*главный храм Инков, в столице империи Куско), а ты младший сын нынешнего Сапа Инки* (*официальный титул императора Инков) Уайна Капака — Роки Инка, которого избрали для принесения в жертву богу Солнца — Инти. Мы с тобой переместились сюда как раз в момент, несостоявшегося из-за нашего вторжения, жертвоприношения.

— Охудеть, не встать, — оценил информацию Русо, — эти уроды там что, людей в жертву приносят? Императоры собственных сыновей?

— Приносят, — кивнул Эль Чоло, — бывает, что и сыновей. Религия здесь такая. Стать избранным в жертву Инти — очень почётно. Из добровольцев выбирают самых лучших.

— Так я там ещё и доброволец? Ну и идиот...

— Не там, а здесь. Ты не доброволец, ты ещё ребёнок, тебя выбрал я. То есть жрец, в которого я здесь попал. Хорош болтать, Русо. Поднимайся с алтаря и проваливай подальше из Боливии. Никто не должен связать смерть шамана в храме Каласасайа, в равноденствие и новолуние, с тобой, иначе проживёшь ты там очень недолго.

— Мне будут мстить? Кто?

— Знать бы... Но понимающие найдутся — в этом не сомневайся. Забейся в свою уругвайскую нору и не отсвечивай, пока я всё не осмыслю. Давай, пошёл, пошёл, Русо, не лежи, как на пляже. Твоя тамошняя сущность 'Уака' для нас теперь бесценна, береги её.

— Тебя так здесь и оставить? Может оттащить в горы и спрятать?

— Ничего не трогай! Немедленно убирайся, пока сраных туристов нет.

Савелий глубоко вздохнул, как перед погружением под воду, и поднялся, приготовившись вытерпеть жуткую головную боль, однако отлипание от алтаря принесло значительное облегчение. Даже не облегчение, а настоящий кайф. Два мыслительных потока в мозгу разделили ресурс и заработали слаженно, нисколько не мешая друг другу, в глазах двоиться перестало, да и вообще — так хорошо Савелий не чувствовал себя уже без малого лет тридцать, с момента той самой аварии. Он даже подпрыгнул, проверяя ощущение — давно привычной болью позвоночник не отозвался.

'Жить — хорошо!'

— Держитесь там, Эль Чоло. Тамошняя сущность мне теперь тоже очень дорога, без неё будет скучно. И поблагодари от меня Духов, за такой шикарный подгон, когда выйдешь с ними на связь. Ладно, я в Ла-Пас, солнце уже встаёт, скоро зеваки подтянутся.

Часть первая. Сын Солнца

Подарок от Духов, Савелий получил не только в 2023 году, его 'аватар-Инка Роки' в прошлом, из храма Каласасайа вышел полностью седым, но с первыми лучами солнца, его полностью обесцвеченная шевелюра вдруг обрела золотистый оттенок. Это так впечатлило всю многочисленную свиту и охрану, что они попадали на колени, уткнулись лбами в землю и замерли.

— Что с ними, шаман? — спросил Савелий-Роки по-испански.

— Всё в порядке, Русо. Ты себя не видишь, а их твой новый облик очень впечатлил.

— Что там у меня, рога выросли?

— Рогам бы они так не удивились. Твои волосы изменили цвет. Да и кожа заметно посветлела.

— И что с того?

— Сам вспоминай. Это ты уже изучал.

Вспоминай, говоришь...? Ладно, попробуем. Тиуанако* (*древний город в современной Боливии, сейчас там раскопки) теперь покинутый священный город, легендарное место появления на свет Манко Капака* (*легендарный первый Сапа Инка) и, в связи с этим событием, считающийся колыбелью цивилизации Инков. Цивилизации? По нынешним временам — несомненно. В чём-то цивилизация отстающая, производство железа, например, ещё не освоила, но письменность свою создала, а в технологии управления социумом опередила всех. Живут ведь практически при коммунизме, ни денег, ни рынка, но развиваются и всё новые территории покоряют. Империя уже раскинулась на все Анды, от Колумбии до Чили-Аргентины, но именно отсюда, из Тиуанако, Инки, по преданию, начали свой путь.

Что это нам даёт? Чоло что-то про волосы сказал... Опять же, по преданию, пращур Инки Роки и первый император Инков, Манко Капак, был светлокож и светловолос, видимо оттого и считался сыном Солнца. Точнее, до сих пор считается таковым. Волосы, значит? Жаль, зеркала нет, но вряд ли шаман соврал.

'Я тебя не видел раньше, но сейчас ты блондин. То есть мы в твоей сущности. Ну, ты понял...'

Прикольно жить 'Уакой', всегда есть с кем поговорить. Причём, с очень умным человеком — самим собою. Не свихнуться бы только от внутренних диалогов.

'И не говори...'

Как там у нас, интернет на айфон ещё не поймался?

'Нет пока. А Чоло то в новом аватаре тоже неплохо выглядит. Жрец, по сравнению с ним, реально полудохлым мерином был. Лет на двадцать помолодел шаман...'

Откуда ты знаешь? Ах, да... Почему ты быстрее меня соображаешь?

'Не знаю. Наверное, тебе гормоны мешают. Отвлекает биохимия от мыслительного процесса'.

Похоже на то. Ты оттуда подсказывай, если я тут тупить начну.

'Обязательно. Во, интернет проклюнулся. Так, год у нас там сейчас 1519, или 1520. Через семь-восемь лет, в нашей истории началась гражданская-династическая война. Без твоего участия, в интернете тебя совсем не помнят'.

Если зарезали как барана на алтаре, то и не должны.

'Это точно. Испанцы Писарро приплывут в 1532-ом, когда воевать будут уже все со всеми. Повезло ублюдкам. Иначе вырезали бы их без напряга, не помогли бы никакие аркебузы и железные латы'.

Постараемся, чтобы в этот раз всё сложилось иначе.

— Вспомнил.

— Я рад, — кивнул шаман, — нам очень повезло, Русо. Ты ведь сейчас со своим 'Уака' общался?

— Ну, а с кем же ещё.

— И ты уходил в него.

— Уходил. Посмотрел в интернет. Нам предстоит гражданская война.

— Ничего такого нам не предстоит, Русо. Когда ты уходишь из этого мира, время останавливается.

— А ты как это заметил?

— Не тупи. Я не из этого мира. Нам нужно научиться делать этот процесс контролируемым, а то пока всё рывками получается.

— Научимся. Так я, получается, теперь здесь Бог?

— Получается так. Но всё равно не расслабляйся. Бог ты совсем слабенький и не факт, что единственный такой здесь. Попробуй уйти в тот мир.

'Что поищем? Я так понял, нужно сильно увлечься'.

Давай по событиям в мире пробежимся. И по персоналиям.

'Давай. 1520 год. Мартин Лютер сжёг папскую буллу, на трон Османской Империи сел Сулейман Великолепный, Великий Князь Василий Третий довольно успешно ведёт русско-литовскую войну'.

Не за что зацепиться, чтобы точно год определить. Тааак-с..., а если...

— Стоп, Русо. Ты что сейчас делал?

— Хотел определить, какой сейчас год.

— То есть, читал?

— Ну, да. Ещё искал дату ближайшего солнечного затмения.

— Писал запросы?

— Конечно.

— А попробуй что-нибудь длинное написать.

— Что именно?

— Да какая разница. Начни вести дневник попаданца, или сказку писать.

— Сейчас попробую.

'Сказку про попаданца?'

Давай начнём.

— Хватит, Русо. Не увлекайся. Всё работает. Мне этого времени хватит, чтобы всех во дворце вырезать.

— Зачем тебе всех вырезать, Эль Чоло?

— Всех незачем, конечно. Но возможность такая нам точно не помешает.

— Тут ты прав. Ну, что, двинем в Куско?

— Завтра двинем. Или даже послезавтра. Сегодня отправим гонцов, пусть оповестят.

— Отправим благую весть, — ухмыльнулся Савелий.

— Ничего смешного в этом не вижу. Здесь ты Бог. Об этом должны все узнать.

— Думаешь, поверят?

— Кто-то, на свою беду, не поверит. О таких нам лучше знать заранее. Отправим гонцов и неспешно двинем. На полдороге уже получим новости из Куско. Не забывай, что у тебя здесь пять братьев. Пять тех самых идиотов, которые устроили гражданскую войну, и сами завоевали для Писарро огромную Империю. А пока потренируемся. Есть у нас в свите несколько человек, которым в Куско лучше не возвращаться, пусть они останутся здесь навсегда.

Ликвидация 'врагов народа', со стороны выглядела настоящим чудом. Савелий-Инка Роки называл имя мерзавца и возвращался к написанию 'Сказки про попаданца', а Эль Чоло, приличной такой медной кувалдочкой, пробивал негодяю затылочную кость с летальным исходом.

'Сукин сын такой-то!'

Сукин сын такой-то падает замертво с пробитой головой.

'Сын свиньи и козла такой-то!'

Свинокозлиный мутант тоже повержен и так далее.

Реальностью всё не воспринималось. Как будто в компьютерной игре надоевших устаревших юнитов делетишь, чтобы игровые ресурсы сэкономить. Поделился впечатлением с Эль Чоло, тот кивнул и предложил пообедать. Отказываться Савелий и не подумал, голод, в отличие от происходящего, ощущался вполне реальным.

— Слышь, Шаман? А как это работает? — Савелий выразительно постучал себе по голове, — Ты об этом думал?

— Я всю жизнь только об этом и думаю, Русо.

— И что надумал?

— Мы с тобой получили ограниченный доступ в Пятое измерение. В Эфир.

— 'Эфир'?

— Почему бы и нет? Ничем не хуже прочих терминов. Изначальное состояние, до сотворения нашего мира. Чем термин 'Сингулярное состояние' лучше? Это то, что существовало до создания нашей Вселенной. То, внутри чего и была создана эта Вселенная, со всеми её материями, пространством и временем, причем, вполне вероятно, создана в бесчисленном множестве слоёв-вероятностей. Собственно, кроме Эфира больше ничего и не существует, вокруг нас всё Эфир — и Пространство, и Время, и Материя. Всё это Эфир, выведенный из состояния гармонии. Мы с тобой перебрались в другой слой-реальность. Прошли свой уровень и получили 'левел-ап', стали продвинутыми юнитами. В компьютерных играх ведь бывают Боги?

— Боги-не боги, но Герои бывают. То есть, ты сторонник теории 'Матрицы'?

Шаман подобрал небольшой камушек и перекинул Савелию.

— Что это?

— Не знаю. Гранит? Базальт? Руда какая-то?

— Не важно. Это так называемая материя. Ты уверен, что она существует?

— Конечно.

— Что ты знаешь о материи?

— Тебе всю таблицу Менделеева рассказать? Про каждый атом?

— Про каждый не нужно. Расскажи про один. Кстати, ваш Менделеев ставил 'Эфир' первым из всех элементов в свою таблицу. Расскажи мне про один атом.

— Атом состоит из ядра и электронов. Электроны летают вокруг ядра, если кратко.

— Все верно. Электроны летают вокруг ядра. Числом электронов определяется природа материи. Летают электроны довольно далеко от ядра. Если ядро размером, допустим, с апельсин, то орбита электрона будет примерно километр. А внутри что?

— Вакуум?

— Вакуум — это ничто. Ничто не может создать ничего. Объём, пространство, создаёт Эфир. Как и материю, и энергию, и время. Про время и энергию я пока сам до конца не понимаю, но с материей то наша физика уже разобралась в достаточном объёме, расщепив сначала атом, а потом и атомное ядро. Ломать — не строить. — усмехнулся шаман.

— Признаться, от физики я довольно далёк. Физики уже признали материю галлюцинацией, а Матрицу реальностью?

— Такого они никогда не признают. Они признали, что ни электрон, ни атомное ядро собственно материей не являются. Ведь атомное ядро — это тоже энергетическое взаимодействие протона и нейтрона. Никакой фундаментальной частицы материи учеными-материалистами ведь так и не найдено. Вся материя — это взаимодействие энергий, воспринимаемая нашим сознанием в виде различных веществ. А вот дальше еще интересней. Ведь и энергия — это физическое явление мира материального. Никакого определения энергии физика не даёт. Энергия, любая энергия, в том числе и всем привычная электрическая — это для них скалярная физическая величина. Знаешь, что такое скалярная величина, Русо?

— Ничего я не знаю, мне в школе по физике хорошую оценку из жалости поставили. За спортивные достижения.

— Скалярная величина в физике — величина, каждое значение которой может быть выражено одним (как правило, действительным) числом. То есть скалярная величина определяется только значением, в отличие от вектора, который, кроме значения, имеет направление. К скалярным величинам относятся длина, площадь, время, температура, электрический заряд, работа, статистический вес и так далее. — по памяти воспроизвёл Эль Чоло и усмехнулся, — Энергию научились измерять, не понимая её природы. Как и пространство. В материи всё ещё ищут элементарные частицы — кварки, мюоны, тау-лептоны, глюоны и бозоны Хиггса. За это физики получают хорошие деньги и считаются умными людьми. А вот энергию и пространство просто зачислили в скалярные величины. Не ищут никаких энергонов, или пространстронов. Есть они и всё тут. Измерить можно и ладно. Бог дал, — хохотнул Эль Чоло, — в общем, теорию 'Эфира', теорию Матрицы, намного проще доказать, чем опровергнуть. Но и теория Матрицы неполная. Время в ней константа, а не переменная, в том числе и с отрицательным знаком. Поэтому, Матрица — примитивная чушь. На самом деле, всё намного сложнее. Я допускаю, что констант в этом мире вообще не существует. Где-нибудь, в условиях антиматерии, вполне может оказаться, что дважды два — пять, или семь.

— Тебе это Духи рассказали?

— Причём здесь духи, Русо. Я ведь не родился шаманом. Жил, учился, думал. Хорошо учился, за спорт мне баллов не добавляли. А Духов, такими вопросами только разозлить можно. Естественно, я их не задавал. И правильно. Сами подсказку дали. Теперь пришла пора размышлять над природой времени.

— А мне над чем размышлять?

— Ты здесь Бог и без пяти минут император, об этом и размышляй. Это твой мир, тебе его создавать, а по итогам отвечать.

'Он прав'.

Да знаю, что прав. Не знаю, с чего начать и к чему стремиться. Создать новую религию? Виракочество, или Пачакамачество* (*Кон-Тикси-Виракоча — божество, которое в религии и мифологии многих доколумбовых народов Андского региона являлось сотворителем мира. За исключением инков, которые почитали его отдельно, у многих народов Виракоча отождествлялся с творцом мира Пача Камаком и встречался с двойным именем Пача Камак-Виракоча) и овирокочить-пачакамачить весь мир?

'Это в конце, а с конца никто не начинает. Сначала нужно взять власть и разогнать прогресс. Все ресурсы для этого есть'.

Прогресс... Для этого специалисты нужны. Специалистов должны учить преподаватели, а где их взять? Власть то мы возьмём, а дальше?

'А дальше бумага. Типография. Книги-учебники'.

Ага. На кечуа...

'Да, с языком проблема. Но с ним сейчас везде проблема. Наш русский местные русские тоже не поймут, как и испанцы испанский, германцы немецкий, а англичане английский. Так что всё равно обучать придётся, вот с языка и начни. С букваря'.

На это уйдут десятки лет...

'Через десяток лет система станет самовоспроизводящейся, а первую группу можно подготовить лет за пять. Не самолёты ведь им производить, не ракетную технику, не микропроцессоры. Что такого слишком сложного в производстве стекла, или стали? Работникам, на таком производстве, достаточно уметь читать и считать, да и то бригадирам. А стекло — это химия. Кислоты, нитрирование хлопка, бездымный порох и взрывчатка'.

Ага, всё просто. Теоретически.

'Просто никто не обещал. Придётся покрутиться, поначалу — всё своими руками. Личным примером'.

Для этого сначала самому нужно научиться.

'Это ведь очень интересно! Не пойму, чем ты недоволен. И вообще не пойму, как теперь наше сознание взаимодействует. Почему у нас разные эмоции?'

Ну, люди то мы разные. Я вот, например, сейчас сытый, а ты голодный, я свежим воздухом дышу, а ты куришь. Да и игру гормонов никто не отменял.

'Забавно. Люди разные, а сознание общее. Интересно, как это работает — 'эфир' этот?'

Кто понимает — как это работает, тот свои Вселенные создавать может. Работает и ладно.

'Как электричество'.

Именно так.

— Шаман, а какие у нас производственные возможности? Грамотные то ведь только жрецы, значит, их запрягать придётся.

— Запряжём, куда они денутся. Грамотные они весьма условно, но в жрецы собраны самые толковые. Надумал, с чего начинать?

— Бумага, стекло и сталь. Тут и думать нечего.

— С них и начнём. Изучай там в интернетах процессы, проектируй производство, люди будут.

— Сколько?

— А сколько нужно?

— Пока не знаю.

— Как узнаешь, так и обсудим. Подданных у тебя будет миллионов двенадцать. Хороших подданных — трудолюбивых и дисциплинированных.

'Ого! Вдвое больше, чем сейчас там в той России. Нам крупно повезло. Где и что искать — знаем. Есть кому искать и добывать. Нужно спускаться с гор, разрабатывать Эль-Мутун и там на месте плавить сталь'.

Зачем нам столько стали? Её сейчас нужно тонн десять в год, чтобы ни в чём себе не отказывать. Столько руды мы и в горах наковыряем. Но, вообще, с местом и народом нам действительно повезло. С гор мы спустимся в другую сторону — на запад, в Лиму, которой пока нет. Вот с неё и нужно начинать. Без кораблей нам всё равно не обойтись, а всякому мореходству по учебникам не научишься.

'Лиму испанцы могут обнаружить. Хоть и высаживались они севернее, плавали то на юг наверняка далеко'.

Обнаружат и обнаружат. Мы что, от пары сотен испанских дикарей не отобьёмся? Зачем тогда вообще что-то начинать? Мы ещё их Испанию на счётчик поставим, за ацтеков и майя.

'Те ещё уроды, эти ацтеки и майя'.

А неважно. Наших уродов должны грабить мы сами, а не какие-то пришлые европейские дикари.

'Тоже верно'.

До Куско добирались две недели — пешком до озера Титикака, потом на жутко примитивных лодках из увязанного камыша, дальше снова шли пешком. Шли быстро, спортивно, километров по шесть за час, по полсотни за день. Верховых животных не имелось, так что ходить все умели отлично. И ходить, и бегать. Гонцы, пятьсот километров от Тиуанако до Куско, пробегали за шесть дней, но они не тормозились лодками, оббегали озеро по берегу. Процессии сына Солнца и главного жреца так нельзя. Воды озера и его обитатели, живущие прямо на плотах, тоже нуждаются в благословлении и окормлении.

Новости из столицы получили в двух дневных переходах. Благую весть в Куско, в целом, приняли с восторгом. Не обрадовались ей только во дворце Амаруканча, резиденции нынешнего Сапы Инки, Уайна Капака, отца тела, доставшегося Савелию, и ещё пятерых его сыновей от четырёх жён. Нестарого ещё дикаря, всего-то сорок четыре года.

Не обрадовались дорогие родственники трогательно единодушно, а с ними и их свитские ближники — вся высшая знать империи.

— Ну, вот, а ты спрашивал — зачем всех вырезать.

— Так я ведь про вырезать спрашивал, а не про кувалдочкой глушить, — усмехнулся Савелий, — только у меня сразу два вопроса возникло. Всех главных военачальников ведь перебьём, как с армией-то потом будем управляться, мы этим бунта не спровоцируем? И второй — может стоит часть живьём повязать, а потом судить и казнить по суду? Нарезать заранее верёвок — на руки на ноги. Я долго писать могу, куда тебе торопиться?

— Насчёт армии — не знаю, там видно будет, все они там родственники и свояки, но атеистов среди них точно нет, а мы ведь им настоящее Чудо явим. Божью Волю. — усмехнулся уже Эль Чоло, — А насчёт повязать — идея не самая лучшая. С чего бы Богу отдавать святотатцев и богохульников на суд каким-то жалким людишкам? Он что, в своей правоте не уверен?

— Ты прав, об этом-то я как раз и не подумал.

— Не свыкся ты ещё с новым уровнем.

— Свыкнусь, со временем. Ладно, с армией после разберёмся, всё равно это тупое стадо уже не переучить, только и остаётся, что потратить их с пользой где-нибудь в сельве.

— Ты знаешь, чему и как учить армию?

— Не сомневайся. В этой эпохе, лучше меня специалиста точно нет. Два года службы в роте охраны и противодиверсионной борьбы. Не академия Генштаба, конечно, но и такого опыта здесь и сейчас ни у кого нет. За армию будь спокоен. Соберём народную, подготовим и вдарим. Из двенадцати миллионов населения, можно призвать шестьдесят тысяч. Двенадцать бригад пяти батальонного состава, или двадцать трёхбатальонного. Это сила, шаман.

— Прокормим мы столько?

— Сразу нет, конечно. Но сразу нам и не нужно. Организуем службу по призыву, будем готовить мобилизационный резерв, а лучших зачислять в подразделения постоянной боевой готовности. Пять таких бригад нам вполне хватит, для начала. Так что мы ещё и сэкономим, когда нынешних уродцев потратим на благие цели.

— По призыву всех? Не только Инков?

— Конечно. Все мои подданные будут Инками — и моче, и уари, и чиму, и уаска, и пукина, и чачапойя, и даже арауканы. И все остальные, которых мы захватим позже. Это русский путь экспансии, Эль Чоло, мы народы на высшие и низшие не делим.

— Русские там не победили.

— Не победили, — согласился Савелий, — но и не проиграли пока. Там ещё ничего не закончилось. Ошибки были, но мы о них знаем и не повторим. Постараемся, во всяком случае. Жрецы-то за нас?

— Жрецы... Этот, который до меня в этом теле жил, уверен, что за нас. Точнее, за него. Он ведь и сам сын Сапа Инки, нынешнему императору двоюродный брат. Думаю, его заключениям в этом вопросе доверять можно. Не глупый был человек, судя по воспоминаниям.

— Это замечательно. Вот их было бы очень жалко в расход пускать. Единственные ведь грамотные специалисты у нас сейчас.

— Отца и братьев не жалко?

— Тоже, нашёл мне братьев и отца... Око за око, зуб за зуб, они первые начали. Да и по дальнейшему ходу истории, понятно — выродилась эта элита за триста лет, спасать от неё нужно нашу любимую, единую и неделимую Империю. Именно за тем нас сюда и забросило. Забросили... Забросил. Или нет?

— Если опираться на логику, то за этим.

— А больше нам с тобой не на что опираться, так что не рефлексируем. Делай, что должно — и будь, что будет. Сначала почистим свои ряды, а потом погоним европейскую погань обратно. 'Europa delenda est', пока она не пустила свои метастазы по всему миру.

5 апреля 1520 года.

Взятие власти прогрессивными силами прошло рутинно для двух попаданцев-прогрессоров из будущего и выглядело настоящим Чудом для хроноаборигенов.

Всё население Куско, с самого утра, собралось в храме Кориканча* (*кечуа Qurikancha, букв. 'Золотой храм', изначально кечуа Intikancha, букв. 'Храм солнца'), ближе к полудню, в храм прибыли носилки Сапа Инки, сопровождаемые сыновьями Уайна Капака и высшей знатью Империи.

Верховный жрец, Чалько Юпанки, он-же шаман Эль Чоло, огласил Благую весть, вызвав восторг толпы. Красиво так огласил, как Остап Бендер про Нью-Васюки, Савелий-Инка Роки аж заслушался.

'Как солнце светит одинаково для всех, так и Интико* (*Сын Солнца) не будет делить своих подданных на высших и низших. Теперь все равны! Всех ждёт благоденствие, больше еды и множество славных побед, под мудрым правлением Сына Солнца'.

Уайна Капак потребовал доказательств и немедленно их получил. Савелий принялся описывать в 'Сказке про попаданца' встречу в Куско, а Эль Чоло заработал своей медной кувалдочкой. Тюк прямо в темя, и нет Сапа Инки, ещё тюк, и нет его старшего сына, Тупака Уальпы. Тюк-тюк-тюк-тюк, 'солнечные удары' получили остальные братья — Атауальпа, Уаскар, Манко Инка Юпанки и Пауллу Инка.

Следом за 'императорской фамилией', доказательства получили высшие сановники и военачальники — Апу Илакита, дядя Уайна Капака, 'губернатор' Куско и 'премьер-министр'; Акольа Тупак, из рода Виракочи, главнокомандующий армией при Уайне Капаке; его сын, Титу Атачи, ('Апуски Рандин' командир над десятью тысячами 'Гвардии Инков'); братья Тампу Уска Майта и Титу Атаучи ('Атун Апу', командиры пятитысячных отрядов); 'мэры' Мичи, из Урин-Куско. Авки Тупак, из Анан-Куско. Мольо Капак, из Кольяо и Апу Кантар Капак, из Кунтисуйу; Мольо Пукар и Кунти Мольо ('Авкак Кунапы', полководцы) и пара десятков военно-политических деятелей рангом пониже.

После, Эль Чоло посрывал с них украшения, собрал их символы власти — короны и жезлы, свалил всё в кучу у ног, теперь уже нового Сапа Инки, Интико-Роки, передохнул и вызвал Савелия из творческого процесса.

Почти четыре десятка высших Инка, на глазах восемнадцати тысяч жителей Куско, присутствующих на площади перед храмом, уже очищенные от множества блестящих украшений, одновременно опали трупами. Живые так не падают — это было очевидно всем наблюдателям.

'Чудо!' — восторженно взревела толпа и рухнула на колени, уткнувшись лбами в землю.

— Зрелищно получилось. А ты в хорошей форме, шаман. Двигался быстро.

— Ты что, видел это?

— Я нет. То есть, я видел, но той сущностью 'Уака'. Для писательства мне хватает одной этой. В общем, ты понял, лучше я объяснить не смогу.

— Понял. Это очень хорошо, Русо. Когда-нибудь ты научишься обходиться в таких делах без меня.

— Постараюсь. И что теперь?

— Скажи программную речь.

Савелий сказал. Подтвердил, обещанные Эль Чоло, равенство, благоденствие и грядущие славные победы, добавил про грядущие реформы в армии и народном хозяйстве, призвал все народы Империи сплотиться, как братья, ибо теперь они именно братья и есть, пообещал вернуть людям, утраченные ими, язык Богов и знания, которые позволят им плавать под водой, как рыбы, и летать по воздуху, как птицы. Для этого нужно учить язык Богов и учиться, учиться и ещё раз учиться. Быть честными, трудолюбивыми, дисциплинированными, бдительными и храбрыми. Родина в окружении врагов, но наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами.

Тоже хорошая речь получилась. Внушающая. Не хватило только музыки 'Вставай, страна огромная'.

— Где поселимся?

— А здесь, прямо в храме, и поселимся.

— Чёртовы каменюки, вроде и не сильно холодные, а тепло ощутимо вытягивают... Как бы воспаление лёгких не заработать. Скорее надо отсюда в Лиму переезжать, а пока хоть кровати из деревянных щитов на козлах соорудить прикажи.

— Распоряжусь.

9 мая 1520 года.

Больше месяца незаметно пролетело в административных хлопотах. Ещё пару раз пришлось шаману помахать своей кувалдочкой, сначала армейские недобитки пытались оспаривать Божью Волю, а потом нашлись еретики-святотатцы среди высшего жречества. Как-то догадались старые пеньки, что Верховного жреца им подменили. Где-то Эль Чоло прокололся, пришлось исправлять ситуацию 'солнечными ударами'.

Но, в целом, обошлись малой кровью — всего сотня трупов. Сотня трупов высших эксплуататоров — паразитов и кровопийц. Туда им и дорога. Дикари ведь натуральные, а туда-же — в несправедливо обиженную аристократию играть.

Зато остальные подданные не просто подчинились, а с восторженным энтузиазмом. А ведь энтузиазм руководящих и трудовых масс — это очень ценный ресурс.

За месяц, удалось довольно ощутимо продвинуть технический прогресс. Первым подарком этому миру из будущего, стал самогонный аппарат. И не ради пьянства окаянного, ни Савелий, ни Эль Чоло этим и в прошлой жизни не злоупотребляли, и в этой лишений не испытывали, но этиловый спирт ведь не только для 'погружений в синюю яму' нужен, он сам по себе очень ценный химический продукт.

Сера есть, кругом потухшие вулканы, так что она точно не дефицит. Сера — это серная кислота, а серная кислота, при нагревании в смеси с этиловым спиртом, даёт простой эфир. Не тот, о котором размышляет шаман, а химическое соединение с таким названием.

В общем, не хватает только стеклянной посуды, чтобы запустить процесс нитрации хлопка и растворения нитроцеллюлозы в смеси простого эфира и этилового спирта, с последующим гранулированием в бездымный порох.

В общем, как-то так само получилось, что сначала спирт, а потом взрывчатка. Для производства бумаги нужна мельница, с приводом хотя-бы от водяного колеса, которое в Куско и ближайших окрестностях построить просто негде. То же самое и с чёрной металлургией — и для домны, и для тигеля-конвертора нужна подача воздуха в больших объёмах, ручными мехами столько не накачать, а вот небольшую печь для плавки стекла продуть можно. Первую печку складывать уже начали. Цветные металлы жрецы плавят давно, огнеупорные кирпичи делать умеют, так что ничего особо сложного. А дальше предстоит осваивать работу стеклодува по видеороликам в интернете. Сначала самому осваивать, а после и других учить.

Мастерство жрецов Савелию очень понравилось. Правильные здесь служители культа, не опиумом для народа барыжат, а ремёсла развивают. Керамика — выше всяких похвал. Довольно искусная ювелирка. Стиль варварский, или 'новорусский', времён развала СССР, но работа тонкая. Отличные ткани, как из хлопка, так и из шерсти, Столярка убогая, но ведь и всех инструментов у них — бронзовый топор и бронзовая фигня, типа стамеска-скребок. Если это принять во внимание, то мастерство у столяров вполне на должном уровне. Водяные колёса поставить точно смогут. Что это такое и для чего нужно — жрецы уже знают. Макет на местном ручье запускали, дело осталось за малым — масштабировать механизм на приличной реке.

Римак, в будущей Лиме, для этих целей должен подойти. Судя по данным из интернета, расход воды там двадцать семь кубометров в секунду, этого хватит на все задумки начального этапа — небольшое производство и учебный центр. Первое НПО* (*Научно-производственное объединение) этого мира, да-да. Экспедиция в будущую Лиму уже ушла.

Девятое мая 1520 года (сорок девятый день после весеннего равноденствия), стал первым нерабочим праздничным днём в Империи Инков — Днём Победы Добра над Злом.

— Бедно живём, — Савелий зажевал кусочек мяса ламы, — осточертела уже эта верблюжатина. Надо бы нам набег на испанские владения в Панаме устроить. Там, у них, и свиньи, и овцы с козами, и коровы, и лошади, и куры-утки-гуси всякие. Это кроме прочего добра.

— Думаешь, справится наша армия? — усомнился Эль Чоло, теперь ещё и вице-император.

— С переносом-перегоном трофеев, двадцать тысяч лбов точно справятся. Не Мадрид с Парижем и Веной грабить собираемся, а три небольших колониальных посёлка. Конкистадоров воевать будем мы с тобой.

— Поход месяца на четыре-пять...

— Где-то так. А чего нам с тобой здесь, в Куско, высиживать? Оставим наместника с чёткими инструкциями и вперёд — грабить и наводить ужас на оккупантов-мракобесов-сифилитиков. Заодно, по дороге, несколько племён освободим из плена дикости и невежества, и присоединим к нашей Великой Империи. Империи Цивилизации, Просвещения и всего остального хорошего. Пока в Лиме не построят плотину и мощный привод, делать нам здесь особо нечего.

— А стекло?

— А что нам прямо сейчас даст стекло? Диковинные стаканы за безумную цену, разве что. Объяснить, как выдувать стекло, я могу, а получится ли это лучше у меня самого — большой вопрос. Хлипкость организма значит много, объём лёгких и всё такое. Пусть пробуют, копят опыт. Это всего лишь стекло, в мизерных объёмах. Запорют пару плавок — ничего страшного не случится. Ты подумай, Чоло, мы с испанцев только железа несколько тонн возьмём. Верфь у них там наверняка есть, а то и парочка, на обоих берегах. Мастеров с инструментом захватим. Морячков поймаем, если повезёт. Вот ты представляешь себе — как и чему учить моряков?

— Сбегут твои морячки на первой-же посудине.

— Куда они от нас с Титикаки сбегут? Учиться-то ведь и на озере можно. Такая-же вода, такой-же ветер. На один кораблик леса мы туда на горбе поднимем. Давай, Чоло, решайся. Армию мы с тобой с собой заберём, бунтовать здесь некому будет. Зато огурчики-помидорчики, лучок-чесночок, да всё со сметанкой. Хлебушек пшеничный, картошечка, масло подсолнечное, пахучее, жгучий перчик и шашлычки из свинины и баранины... Не опротивела тебе ещё это верблюжатина?

— Надоела, — согласился шаман и тяжело вздохнул, — ты прав, высиживать здесь нечего.

— Не вздыхай так, Эль Чоло, не такой уж ты и старый, не старше, чем там. Тебя не вздыхать сюда послали, а чудеса творить.

Кампания-набег на испанские владения в Панаме продлилась четыре с половиной месяца. Задержались в несостоявшейся в этой истории Колумбии, покоряя силами Света и Добра дикарское племя Чибча. Именно Светом и Добром — это не шутка. Огромная (а двадцатитысячная — это по нынешним временам везде огромная, разве что кроме Китая) армия Инков встала лагерем неподалёку от одного из посёлков Чибча и отправила послов с Благой вестью — вас, дикарей, изволил навестить Сам Сын Солнца. Лично Сам!

С Чибча, северные территории Империи Инков, контактировали раньше, поэтому языковых проблем не возникло, нашлось кому Святое Благовещение передать. Прождали неделю, за это время распяли семь мародёров и одиннадцать насильников из своих, плюс, Чоло прошёлся своей божественной кувалдочкой по затылкам самых непонятливых отморозков. Таких набралось ещё полсотни.

Чибча всё это время наблюдали издалека, анализировали и наконец впечатлились. Попросили доказательств, как неверующий Уайна Капак, но этих шаман глушить не стал, он предложил устроить поединок между Сыном Солнца Интико и сразу семью лучшими воинами Чибча. Или семьюдесятью семью, если своих лучших воинов вождю Чибча совсем уж не жалко. Дураку ведь понятно, что в таком бою — где семь, там и семьдесят семь. Вождь племени Чибча дураком не был.

Лучшими воинами, в эту эпоху, считаются самые бешеные и здоровенные имбецилы, наглые, как альфа-самцы бабуинов, таких лучше сразу закапывать, таких не берут с собой в Светлое будущее. Савелий начал писать главу о Панамской кампании, в 'Сказке про попаданца', а Чоло отработал 'божественным солнечным ударом' своей медной кувалдочки. Семь ударов — семь лишних юнитов покидают игру.

Савелий, по горячему, подозвал 'толмача' и произнёс речь о дружбе народов Инка и Чибча под своим началом. О Священной войне, с расползающейся из-за восточного океана скверной, на которую Сам Сын Солнца идёт лично и возьмёт с собой сто сорок четыре воина Чибча. Всего сто сорок четыре, включая вождей и командиров помельче рангом. Почему именно сто сорок четыре? Об этом пусть думают жрецы и шаманы племени Чибча. Просто сто сорок четыре, чтобы свидетелей было много, а трофеев они смогли унести мало.

К Панаме, испанскому посёлку на Тихом океане, столице генерал-губернаторства Панама, семнадцатого июля 1520 года, подошла уже настоящая армия. Настоящая не в плане боеготовности, но, по крайней мере, в плане дисциплины точно. Небоевые потери, от 'солнечных ударов' на марше, составили ещё триста сорок два отмороженных кретина, но плата за дисциплину эта ничтожная — меньше полпроцента от общей численности. 'Полегли', в основном, командиры, ну, и пёс с ними. Командиры они были такие себе, тоже бабуинские альфа-самцы, а не выпускники военных училищ, таких заменить совсем не сложно.

Панаму трое суток изучали издалека. Разведали обе дороги к Атлантическому берегу — на Порто-Белло и Санта-Марию, поставили на дорогах секреты, с приказом — 'ни шагу назад' — не пропустить даже низколетящих змеев Кетцалькоатлей, не то, что каких-то испуганных людишек, на таких-же испуганных потных лошадках, а потом выдвинулись к частоколу города-посёлка.

Авангард армии (первый, самый боеготовый батальон) спрятался в зарослях примерно в полукилометре от стен, а Савелий с Эль Чоло, пять командиров армии Инков и двое от Чибча (сам военный вождь и их главный жрец), вдевятером, размахивая шестом, с человеческим черепом и шакальим хвостом на навершии вышли под обзор караульных наблюдателей.

Выскочивший конный отряд повязали без крови, лошадей стреножили. Кстати — в трофеи попали одни лошади и мерины, ни одного коня с яйцами, как они их размножать-то собирались, интересно? Испанцы, такой расправой над своими неуязвимыми прежде карателями, очень впечатлились, они отправили небольшие отряды конных гонцов на Панамский берег Атлантики, и начали заряжать пушки. Снова стоп кадр на полглавы 'Сказки про попаданца'. Бедный Эль Чоло, походить ему в тот день пришлось прилично, но оно того, несомненно, стоило.

Когда шаман закончил вязать гарнизон, Савелий поставил многоточие и из кустов, к посёлку Панама, в спринтерском темпе рванул первый батальон Инкской армии. Гонцов в Порто-Белло и Санта-Марию вязать не стали. Не зря же заслоны из самых толковых бойцов выставляли и подробно инструктировали — всё время вдвоём воевать не получится, пусть получают боевой опыт.

В гавани Панамы достраивали, уже спущенный на воду, двухмачтовый бриг. Достраивала команда — его будущий экипаж. Кораблик — дрянь, утюг-утюгом, а вот команда — очень ценный трофей. Деваться с недостроенного корабля, кроме как в плен, им было некуда, так что сдались, как миленькие.

Всего захватили четыре сотни пленных — полторы сотни испанских оккупантов и две с половиной пособников-коллаборантов — хиви из местных индейцев. Плюс пять десятков верховых лошадей и меринов, двух коней-осеменителей, шестнадцать коров и одного быка, две сотни овец и коз, полсотни свиней, сотни три кур и сотню голубей.

Утром следующего дня, все пленные — оккупанты, их пособники и животные с птицами, нагруженные трофеями, кого можно было нагрузить, в сопровождении трёх батальонов конвойных (посменно носильщиков), колонной выдвинулись в Медельин — новый Имперский город Инков, основанный в землях Чибча. Примерно там-же, где находился Медельин из другой истории. Чтоб не путаться, да.

Почти всех пленных увели, при себе Савелий оставил губернатора Панамы — дона Педро Ариаса де Авилу, и аделантадо* (*исп. adelantado — первопроходец — в колониальной Испании титул конкистадора, который направлялся королём на исследование и завоевание земель, лежащих за пределами испанских владений), дона Паскуаля де Андагойя и с ними сорок свиней на шашлыки. Свиньи-животные быстро размножаются, а перегонять их трудно, свиньи-испанцы, в свою очередь, пригодятся для разговорной практики и получения информации, которой нет в интернете. В интернете, на самом деле, много чего нет.

— Прелесть, — Савелий зажевал кусок шашлыка, промаринованного в простокваше со жгучим перцем, — жизнь налаживается, шаман. Удачно мы в дебюте зашли — только железа взяли под четыре тонны, его мы в тигеле легко переплавим, это не из руды по капле вытягивать.

— Думаешь, они нас не понимают? — Эль Чоло кивнул на испанцев.

Доны Педро и Паскуаль, привязанные, для приличия, к стульям-креслам, находились здесь-же, в столовой губернаторской резиденции. Судя по выражению их лиц, понимали они всё отлично.

— Думаю, понимают. Понимаете, неудачники?

— Понимаем, — ответил за обоих дон Педро де Авила, — вы говорите странно, но понять можно. Кто у вас старший?

— Мы оба здесь старшие и старше нас никого нет. Начинай исповедоваться, неудачник. Какие гарнизоны у вас в Порто-Белло и Санта-Марии, есть ли в гаванях корабли, или когда вы их ждёте?

— Я дворянин и требую к себе соответствующего отношения.

— Это справедливое требование, — кивнул Савелий, — как у вас принято казнить дворян?

— Зачем вам меня казнить? За меня заплатят хороший выкуп.

— Сильно сомневаюсь. Порто-Белло и Санта-Марию мы захватим, а вашему королю вряд ли захочется выкупать неудачников. Тем более, этого не захотят делать Кортес и Веласкес, а семья у вас нищая. Итак, у меня два вопроса, первый — про корабли, если вы готовы добровольно и чистосердечно сотрудничать, и второй — как у вас принято казнить дворян, если не готовы.

— Зачем тебе спрашивать его про корабли? — удивился Эль Чоло, — Сами не увидим, что ли?

— Вдруг они что-нибудь ценное ждут, вроде саженцев кофейных деревьев, а мы поторопимся и спугнём?

К сожалению, ничего ценного испанцы в Панаме не ждали. Никакого регулярного сообщения с Метрополией ещё не установили, корабли снаряжались частными лицами — могли прийти завтра, а могли через полгода. Своего флота у генерал-губернатора не было, единственный его недостроенный корабль сейчас разбирали союзники-чибча, пригодятся им и пиломатериалы, и железо. Вообще, чибча получили на разборку всю Панаму, на северо-восток, к Атлантическому побережью, их с собой решили не брать. Чудо увидели и хватит. Вряд ли они удовольствуются Панамой, вождь Чибча, дикарь по имени Муиска-Фомогата, уже послал за подкреплением, так что скорее всего они двинут ещё дальше на север, в Мексику, но планы свои пока скрывают, засранцы. Им же хуже. Чибча нужны Империи, а их армия нет, вот и пусть она убьётся где-нибудь в Мексике.

В Порто-Белло и Санта-Марии захватили полторы тысячи пленных, из них четыреста пятьдесят испанских оккупантов. Снова в трофеях животные-птицы, семена-саженцы, железо-бронза, ткани-нити, парусина-такелаж и золото-серебро. Не оставили ничего. Оба городка разобрали полностью, а что унести не смогли — сожгли. Пусть испанцы гадают — что здесь произошло и почему на развалинах-пожарищах нет трупов.

В Медельине соединились с колонной из Панамы. Варанка Камайук* (*батальонный командир. В подчинении имел 1000 человек), Апу Павка, довёл свой табор без происшествий. Сломала ногу одна лошадь, сдохли две коровы и восемь пленников, но это за происшествия не считается. Апу Павка получил повышение, стал Атун Апу* (*бригадный генерал. В подчинении имел 4000-5000 человек) и губернатором Медельина.

— Что мы здесь оставим? — спросил Эль Чоло, в этой кампании он официально был Апускипаем* (*главнокомандующим). Сыну Солнца авторитета и так хватает, а ему лишним не будет.

— Скотину и птицу, пятую часть. Семена-саженцы и пленных хиви, животноводов и земледельцев, тоже пятую часть.

— Войско?

— Тех и оставим, которыми он командовал. Ему здесь не воевать, испанцы теперь вряд ли скоро полезут, а на разведку трёх тысяч хватит вполне.

— Испанцев не отдашь? Среди них восемь кузнецов.

— Нет. Ни испанцев, ни железа. Воинов награди... Кстати, о наградах. Нужно нам ордена-медали учредить. Да и деньги нужны нормальные, а не нынешний суррогат... Пока награди испанскими серебряными монетами. Вот их-то точно дальше незачем тащить.

— Зачем им монеты?

— Сами себе памятных медалей 'За взятие Панамы' наделают. Распорядись только образец изготовить, с колодкой, чтобы все одинаковые делали. Большего пока не заслужили. Не велика заслуга — пленных конвоировать. Апу Павке — кирасу, шлем, шпагу и золотую монету на медаль.

25 сентября 1520 года.

Основную часть захваченного скота, птицы, семян, саженцев и пленных хиви отправили в будущую Лиму, по горам распределили понемногу свиней, овец и коз — на развод и получение животноводческого опыта. Свиней нужно учиться откармливать всякими отходами, чтобы людей не объедали, овец стричь, а коз доить. Учить теперь есть кому, по семье хиви оставили вместе с животными, наказав не обижать ни тех, ни других.

Испанцев, судостроителей, моряков и всех люмпен-вояк отослали на озеро Титикака, под конвоем бригады трёхбатальонного состава, с наказом строить трёхмачтовую гафельную шхуну — один из мастеров такую уже строил в Испании, вот и пусть повторит. Необходимое для постройки дерево, железо, парусину и такелаж потащили на горбах, лошадей для этого жалко использовать, по горам они пока плохо ходят, люди лучше. Возглавлять первую судоверфь Империи Инков и город, который возникнет возле неё, назначили ещё одного толкового Варанка Камайука, Уанти Пачо, тоже повысив его до Атун Апу и губернатора будущего города Пуно.

Оставшееся войско разделили ещё на четыре части — две трёхбатальонные бригады отправили на восток и юг, налаживать контакты с тамошними дикарями и организовывать добычу селитры (на юге) и сока гевеи (в сельве на востоке); одну на запад, к строящейся Лиме, организовывать труд прибрежных подданных (все три бригады ушли под командованием, проявивших себя с лучшей стороны, вчерашних 'майоров').

Лиму теперь и охранять теперь нужно, и на 'барщину' народ сгонять, а то там многие дикари полноценными подданными себя до сих пор не считают, откупаются от цивилизации вяленой рыбой и считают, что так и надо, что это нормально и навсегда. Нет, дорогие товарищи дикари, не нормально это и точно не навсегда, мобилизация экономики уже началась. Вам теперь предстоит и плотины строить, и поля-огороды возделывать, а потом ещё и моряками служить, больше моряков нам брать негде.

Полторы тысячи лучших воинов, взяли с собой в Куско. Из этих можно попробовать подготовить настоящих бойцов, уровня роты охраны и противодиверсионной борьбы, времён срочной службы Савелия — будущих командиров будущей настоящей победоносной армии Империи Инков.

В Куско вернулись двадцать пятого сентября, уже после осеннего солнцестояния. Жрецы порадовали стеклом, да не просто колбами, ретортами, мензурками, а лабораторной установкой для производства серной кислоты. Мощь! Вот ведь память. Один раз рассказал, как это теоретически должно работать и вот вам уже результат. До азотной кислоты, а с ней и взрывчатки с бездымным порохом, остался один шаг.

Жрецов, в свою очередь, порадовали добычей — семью кузнецами (одного отдали на верфь в Пуно), столяром-мебельщиком-краснодеревщиком и ювелиром-огранщиком камней, всех с полным комплектом инструментов.

Одними из главных трофеев Панамской кампании, хоть их никто и не мог оценить по достоинству, стали измерительные инструменты — пульгада* (*24,5 мм), фут* (*278,6 мм), вара* (*835,9 мм) и пасо* (*1393,2 мм). Взятые в трёх посёлках мерки-линейки были деревянными и вряд ли соответствовали своему эталонному значению, но это всё равно лучше, чем ничего. Савелий уже голову себе сломал, в размышлениях — откуда взять метр, как отправную единицу измерения всей системы СИ, ведь все учебники на неё завязаны, все чертежи, да вообще всё — весь технический прогресс. Метр сделали, отлили из платины эталон, а с него уже нарезали линеек из бронзы.

Наверняка они не полностью соответствуют одной сорокамиллионной части окружности земли по экватору, но вряд ли это так сильно критично. Пусть здешний метр будет на миллиметр короче, или длиннее, главное — система. Удобная и интуитивно понятная десятичная система. А совсем уж от балды, на глазок, принимать метр не хотелось из-за чертежей. Первым, простейшим механизмам и агрегатам это работать не помешает, а вот в более сложных, где производился расчёт эргономики, даже пятипроцентная разница скажется негативно. Либо дороже получится, либо работать будет неудобно. Одна тысячная на это вряд ли повлияет.

Кроме метра, из платины отлили эталонный килограмм и занялись стандартизацией товарно-хозяйственных отношений в империи, для введения в оборот нормальных денег. Так-то, деньги — зло, конечно, но как без них обходиться, Савелий себе просто не представлял. Вот нет сейчас в Империи денег, но всё равно ведь полного бартера не получается, используются в доплату листья коки, раковины мульу и медные 'топорики' — суть те же монеты, только вводимые в оборот кем угодно, а не государством.

Цветных и драгоценных металлов в Андах столько, что когда их отсюда начали вывозить в товарных объёмах, дикая инфляция случилась во всей Европе, а в Испании, главном 'эмиссионном' центре монет из драгметаллов, напрочь угробили всю производительную экономику — покупать всё в Англии, Франции, или Голландии было гораздо дешевле, чем производить что-то самим.

Золото-серебро, кроме монет, использовать всё равно больше негде, не идолов же из них отливать. И тех, что уже отлиты, переплавить нужно, слишком уж они уродливы — и Богов позорят, и Цивилизацию-изготовителя.

Бесполезных пленных — двадцать пять испанских дворян и четверых монахов, предлагали принести в жертву Инти, но толку-то с тех жертв? Это дикари пока верят, что дело это богоугодное и народную карму повышает, но Савелий-то с Эль Чоло не дикари. Все эти кровавые мракобесные праздники пора упразднять, а воспоминания о них предать забвению и засекретить, Цивилизация Инков должна явить миру образцовое общество, в котором захочется жить каждому и религию, в которую захочется верить.

— Мы их отпустим.

— Просто отпустим?

— Не просто, конечно. Выкуп попросим. Саженцы кофе, оливок, персиков, абрикосов, инжира, яблонь, груш, вишни, черешни, финиковых пальм и так далее. Семена капусты, свёклы, моркови, хрена, арбузов, дынь, тыквы, риса и гречихи. Борщи будем варить, со свежей капусточкой, эх... Когда мы ещё в ту Европу сами наведаемся? За это время уже десяток урожаев снимем.

— Как мы этот выкуп попросим? Кого-то придётся отпустить просто так. Дорогу знать будет...

— Дорогу пусть знают. Пока туда-сюда обернутся, мы уже приготовимся, найдём чем удивить. Всё равно ведь, прятаться мы не собираемся. Монахов отпустим, за них никто выкуп не заплатит, их удел — принимать мученическую смерть за Веру в своего иудейского боженьку. Не в жертву же, в самом деле, их приносить. Нам с тобой такое в карму точно плюсом не пойдёт. Согласен?

— Пусть идут.

— Тогда я начну их инструктировать, а ты займись изготовлением монет. Дадим понемногу в дорогу.

— А это ещё зачем?

— Монета нам и самим нужна, а монахи так быстрее доберутся. Не обеднеем с полкило серебра. Да и игра может начаться интересная. Сам прикинь — Панаму мы захватили играючи, монету чеканим, значит, государство развитое, выкупом просим семена и саженцы, в тайне такое сохранить точно не удастся, вся Европа узнает. Англия и Франция этим обязательно заинтересуются, попытаются посольства заслать. А чего сидеть-высиживать?

Приемлемого качества монеты удалось изготовить только к зимнему солнцестоянию, почти одновременно с этим, пришли известия из Панамы — испанцы высадились в Порто-Белло и активно отстраивают город. В этот раз настоящий город-крепость — из камня. Нагнали из Мексики кучу хиви, тысяч десять не меньше, и устроили там 'пятилетку за два года'. Пусть строят, пригодится. Панама и правда место очень важное, каменная крепость Империи Инков там точно не помешает.

Монахи получили по двадцать пять пятиграммовых серебряных монет, с изображением профиля Эль Чоло-Чалько Юпанки на аверсе и Западного полушария планеты Земля, с надписью 'Imperio Inca' на реверсе; взяли письма пленных дворян и четыре копии списка требуемого в качестве выкупа, на этом захваченная в Панаме бумага закончилась, а своя (производство в Лиме уже началось), пока получалась обёрточного качества, серовато-коричневатая и рыхлая. Недостойна пока эта бумага великой Империи Западного полушария.

Два доминиканца, францисканец и бенедиктинец. Итальянец из Ломбардии, испанец из Арагона, француз из Прованса и немец из Австрии, настоящий интернационал из трёх самых многочисленных и влиятельных монашеских орденов, эти обязательно разнесут 'горячие' новости Нового Света по всей Европе и донесут их до самого верха. Один их доминиканцев — испанец, просил разрешения остаться, чтобы окормлять христианскую паству, но не получил. Зато ему разрешили вернуться вместе с выкупом. Выкупят то только дворян, остальные останутся, так что будет кого наставлять-окормлять.

Интерлюдия. 24 февраля 1521 года.

Временный губернатор Панамы, аделантадо, дон Диего де Альмагро, слушал отпущенных из плена монахов и находился в состоянии, которое позже назовут 'когнитивным диссонансом'.

Монахи поведали историю о набеге на Панаму двадцатитысячного войска каких-то Инков с Южного континента, которые практически играючи и без потерь захватили три испанские крепости, со всеми защитниками и восемнадцатью пушками. Самих штурмов монахи не видели, но все как один утверждают, что ни одна пушка так и не выстрелила, эти самые Инки вдруг оказались внутри городских стен сразу в большом количестве и повязали всех военных, а населению ничего другого не оставалось, кроме как сдаться на милость победителей.

Милость те явили, убивать никого не стали, даже женщин не насиловали и не обижали. Всех увели в плен, причём, беременной супруге губернатора, Педро де Авила, сделали носилки, которые всю дорогу несли пленные. Все монахи отметили железную дисциплину в этой неведомой армии, но все они, как один, описывают бронзовое оружие и доспехи. Странно это, очень странно.

Вели пленных на юг почти два месяца, но сами эти Инки способны ходить гораздо быстрее, их очевидно сильно тормозили пленные и скот. По пути встречались посёлки и настоящие города-крепости из камня, с неприступными стенами. Внутрь, правда, монахов не пускали, но судить они могли по столице, где прожили почти три месяца.

Жили они там, скорее, как гости, чем как пленники, по городу Куско, по улицам, им гулять не запрещали. Город, как город, если бы не полное отсутствие в нём торговцев. Снова странно. Как можно в городе обходиться без торговцев? Может это и не город вовсе, а столичная крепость-замок с гарнизоном и снабжением? Может быть и так, но для замка он слишком большой, да и храмов языческих там целый десяток, многовато для одного только гарнизона.

Живут эти дикари-инки вполне цивилизованно, с водопроводом и канализацией, на улицах чистота и порядок, нет нищих, бродяг и преступников. Впрочем, преступников у них казнят даже за мелкое воровство, поэтому неудивительно, а нищих и бродяг из столицы, скорее всего просто изгоняют. Или это тоже считается за преступление, со всеми вытекающими. Очень разумное устройство жизни общества, стоит это признать.

Храмов в Куско много, но все они посвящены Создателю, в ипостаси Виракочи-Пача Камака, Бога Солнца. То есть, Бог у них один, он посылает народам своих сыновей-пророков, которых и почитают в разных храмах вместе с самим Создателем.

Как раз сейчас, в главном храме Куско, живёт их очередной Интико — Сын Солнца. Совсем ребёнок ещё, лет десяти-одиннадцати, но именно он и главный жрец возглавляли военную кампанию в Панаме. Точно? Абсолютно точно. Его монахи и в походе видели и после с ним общались. И с ним, и с главным жрецом Чалько Юпанки. Как общались? Так на кастильано и общались, говорят они довольно странно, но понять вполне можно. А сам Сын Солнца, Интико, ещё и по-германски говорит, тоже странно, но тоже вполне понятно.

Что ещё? Золото! Огромное количество золота, из которого Инки отливают идолов Создателя-Виракочи. На каждой женщине фунта по три золотых украшений. Из серебра они изготавливают посуду, причём даже обиходную, совсем никак не украшенную, из такой кормили пленников. Пусть даже такое только в столице, но и это говорит о многом, значит добывают и добывают много. Ещё? Отличная керамика, отличные ткани, всё отличное, что удалось увидеть. Сколько этих Инков всего? Сами они утверждают, что много миллионов — двенадцать, или даже пятнадцать.

Дон Диего Альмагро ещё раз пробежался глазами по списку затребованного в качестве выкупа за двадцать пять пленных дворян. Ерунда какая-то. Всё это наверняка стоит меньше, чем выдали монахам на дорогу — какие-то саженцы, семена...

— Зачем им это?

— Сложно сказать, сын мой, — ответил старший доминиканец, — мы думали об этом, обсуждали, но к единому мнению так и не пришли.

— И какие у вас есть разные мнения?

— Брат Иаков считает, что эти растения здесь не растут, а Инки хотят их иметь. Они и из набега на Панаму очень бережно всякие семена и саженцы выносили, как берегли и крестьян, которые умеют их выращивать. Так что может быть действительно всё просто.

— Ерунда какая-то. Если они здесь не растут, откуда они про них знают?

— А откуда они могут знать про Мартина Лютера, например? — вопросом на вопрос ответил францисканец-германец, — А ведь знают. Мне этот Интико-Роки даже 'Отче наш' по-германски прочитал. Я запомнил: 'Vater unser, der du bist im Himmel, Geheiligt werde Dein Name, Dein Reich komme, Dein Wille geschehe, wie im Himmel so auf Erden. Unser tägliches Brot gib uns heute. Und vergib uns unsere Schuld, wie auch wir vergeben unseren Schuldigern. Und führe uns nicht in Versuchung, sondern erlöse uns von dem Bösen. Denn Dein ist Das Reich Und die Kraft Und die Herrlichkeit In Ewigkeit. Amen'. Он утверждает, что раскол Святой Церкви уже готовится, под предлогом Реформации и возглавляет раскольников именно Мартин Лютер.

— 'Отче наш' по-германски звучит зловеще.

— Согласен, сын мой. Но ещё более зловеще звучит предупреждение о грядущем расколе Матери нашей Церкви, а я склонен верить этому предупреждению.

— Почему?

— Просто склонен, сын мой. Ты не готов услышать мои аргументы, а я не готов их тебе поведать. Никому не готов, их я осмелюсь высказать только Его Святейшеству Папе. Так что знают они очень многое и все эти семена-саженцы им несомненно известны

— Вам дали на дорогу сто монет. Я уверен, что весь этот список ста монет не стоит, тем более что монеты в придачу к пленным дворянам.

— Конечно не стоит, сын мой. Для нас не стоит. У них я до этого вообще никаких монет не видел, кроме трофейных, из которых изготовили значки-награды воинам. Серебро они совсем не ценят. Эти монеты отчеканили специально для нас, я в этом абсолютно уверен. Это и есть их послание Его Католическому Величеству. 'Imperio Inca' — вот в чём их основной посыл. А все эти запрошенные семена и саженцы дают нам понять, во сколько они нас на самом деле оценивают.

— То есть, это оскорбление?

— Если мы оскорбимся, то несомненно, сын мой. Только оскорбления ведь принято смывать кровью, а у вас для этого нет сил. Просто оскорбиться, чтобы сидеть оскорблённым и ничего не предпринимать — глупо. Лучшее, что вы можете сейчас сделать — это организовать нашу отправку в Европу как можно скорее. Решение о войне с настоящей Империей принимать всё равно не вам.

Дон Диего Альмагро раздражённо скрипнул зубами, но возразить было нечего. Он здесь даже не губернатор, исполняет обязанности явочным порядком, а всего войска у него полторы сотни человек с двадцатью лошадьми. Эти загадочные Инки уже угнали в плен вдвое большее количество. Но как?

— Как, по вашему мнению, они взяли крепости? Это предательство с подкупом, или какое-то колдовство?

— Считайте, что предательство, так вам будет спокойнее. Впрочем, я уверен, что нападать на вас не будут. Они уже получили отсюда всё, что хотели. Теперь будут ждать выкуп из Европы.

— Считать я могу всё, что угодно, а как на самом деле?

— Об этом только Его Святейшеству Папе, сын мой. Вы ускорите нашу отправку?

— Ускорю. Через неделю отчалите. А пока нарисуйте мне карту. Всё, что запомнили. Войну объявлять я не компетентен, но разведка входит в мои обязанности.

— Нарисуем. От этого нас не предостерегали. Они не боятся.

23 февраля 1521 года.

День двадцать третье февраля 1521 года, стал Днём рождения Военно-морского флота Империи Инков, на озере Титикака подняла паруса трёхмачтовая гафельная шхуна 'Юнона'. Симпатичный получился кораблик, и вообще, паруса — это очень красиво.

В первое плавание вышли и Савелий с Эль Чоло. Прошлись по озеру. Получилось в четыре раза быстрее, чем на тростниковых лодках, хоть и экипаж ещё не слажен, да и идти периодически приходилось галсами, ветер в горах меняется довольно часто.

— За какое время вы обучите нашу команду, капитан? — поинтересовался Эль Чоло-Чалько Юпанки, верховный жрец и вице-император, герой Панамской кампании, легенда Инков при жизни.

— Вы собрали рыбаков, так что с парусами они научатся управляться довольно быстро, за полгода точно, экселенц. Плотники ваши на верфи работали, несложный ремонт провести сумеют. Замену мачты вряд ли, а обшивку починят.

— Проведите с ними учения по замене мачты. И вообще по всяким аварийным ситуациям. Через полгода я эту команду у вас заберу, получите новых людей.

— Извините, экселенц, позвольте мне задать вопрос?

— Спрашивайте, капитан.

— А кто у вас будет командовать кораблём? Где вы возьмёте офицеров?

— Лучшие из матросов станут офицерами. У вас разве не так?

— Наши офицеры приходят на флот юнгами, но их обучают специально. Навигация — это не так просто, экселенц. Океан — не озеро.

— Я это знаю, капитан. Но делать нечего, нам придётся рисковать. К тому-же, в навигации мы обладаем большими знаниями, чем вы. Наши приборы намного совершеннее ваших, а карты значительно точнее. Учите команды обращаться с парусами и производить ремонт, большего мы от вас не требуем.

— Позвольте ещё вопрос, экселенц. А что будет с нами? Что будет со мной? Я обречён остаток жизни плавать по этому озеру?

— Нет, капитан. Всю жизнь в неволе мы вас держать не собираемся. Подготовите нам десять экипажей и станете свободным. Полгода на экипаж — пять лет.

— Свободным... А вам не нужен свободный опытный капитан?

— Не хотите возвращаться в Испанию?

— Я каталонец, экселенц. Не хочу возвращаться на флот Его Католического Величества Карлоса Габсбурга. У вас здесь совсем другое отношение к людям, даже к простым матросам и работягам на верфи. Все наши уже хотят служить вам.

— И вас не смущает, что мы не христиане?

— Менять веру, как мусульмане, вы не требуете, а что сами по-другому веруете — так это дело ваше. Мой ответ — нет, нисколько не смущает.

— Я подумаю над этим, капитан.

Верфь из Пуно переместили в Лиму к апрелю 1521 года. На перегороженной плотиной реке Римак, возникло немаленьких таких размеров озеро, на глазок километров так пять на пять. Сток из озера происходил по трём каналам-желобам, в каждом из которых смонтировали по три здоровенных водяных колеса, их уже точно с моря можно километров за семь рассмотреть, или сколько там видимость с мачты до горизонта. Можно, только некому рассматривать. Испанцы-оккупанты отстраивают Порто-Белло, а к Тихоокеанскому побережью пока не суются, так что года два спокойных в запасе есть, как минимум. В любом случае, за оккупантами следят, так что неожиданностью их выход в Тихий океан не станет.

Три колеса северного канала предназначались для чёрно-металлургического и металлообрабатывающего заводов; средний канал работал на бумажную мельницу, стекольное производство и цветную металлургию; а южный на пилораму, столярное производство и оставался в резерве один привод под ткацкое.

Расстояние между каналами-желобами примерно километр, а между колёсами-приводами метров пятьсот, так что промзона первого Инкского НПО получилась правильной прямоугольной формы километр на два. Скромно, для девяти производств сразу, но лиха беда начало. Пока главный сдерживающий фактор — транспорт. Всё потребное сырьё найдено в огромных количествах, но доставлять его пока приходится пешим ходом на своём горбу.

Шесть десятков лошадей переданы Первой Гвардейской бригаде Быстрого Реагирования, которая обучается верховой езде. Лошадей бойцы берегут, как родных детей. Быки, из которых можно сделать тягловых волов пока не народились и народятся нескоро, кроме восьми молодых коров, остальные дойные, и от их молока отказываться никто не собирается. Не так сильно горит с этим техническим прогрессом, чтобы ради него пожертвовать всё ещё деликатесными молочными продуктами. Ламу сильно не загрузишь, это не настоящий верблюд — полсотни килограмм, много — шестьдесят, так что основной гужевой транспорт пока — это люди. Вот появятся морские суда, тогда да, тогда рванём — ух...

Вокруг озера Лима растёт город Лима, новая столица Империи Инков, теперь морской Империи. Первым делом, пленные испанцы и их подмастерья из местных начали строить лесопилку. Почти всё, захваченное в Панаме, железо переплавили тигельным способом ещё в Куско. Переплавили и перековали 'мечи на орала'. Из аркебуз, мечей, шпаг и доспехов солдатни получились отличные пилы, топоры, всякие долота-стамески, резцы для рубанков и свёрла. Пилы не только для пилорамы, но и дисковые для циркулярного торцовочного станка и полотна для ручных ножовок. Теперь работа пойдёт гораздо шустрее.

Леса пока хватает местного. Того, что уже завалили на месте озера и в радиусе десяти километров от него, хватит и на десяток судов, и на посёлок тысяч на десять жителей. Отдельных домов для каждого подданного, конечно, пока не будет, но и бараки, с отдельными кубриками, по нынешним временам — настоящая роскошь.

Испанцам начали платить, кстати. Причём больше, чем они получали в Панаме, по десять серебряных 'чалько' (пятьдесят грамм) в месяц. В Испании и Панаме платят вдвое меньше. Покупать пленным оккупантам на них, кроме крепкого алкоголя, пока нечего, а алкоголь продаётся в малых количествах — по сто грамм в сутки на рыло (за десять порций из зарплаты вычитается один 'чалько'), но зато им теперь интересно играть в кости.

Местные смотрят на забавы европейских дикарей с искренним изумлением. Ограничение отпуска алкоголя в одни руки не мешает тем периодически напиваться до поросячьего визга и по-свински спать там, где закончились силы. Винные порции друг другу тоже проигрывают, хоть это и запрещено. Нарушителей штрафуют, но что им те штрафы — один ведь раз живут, тут и порка не поможет. Зато работают люто, этого не отнять.

Местные, за ударный труд, получают усиленные продовольственные пайки — наконец-то выросли нормальная картошка, лук, чеснок и жгучий мексиканский перец, плюс немного творога (мягкого сыра), или сливочного масла, немного мяса, или куриное яйцо (свиней и кур приноровились откармливать мелкой рыбой, которой навалом в прибрежных водах) и лепёшка из смеси кукурузной и пшеничной муки — для них это уже самое настоящее Светлое будущее.

Бумага пошла значительно лучшего качества. Хлора в морской соли содержится более половины общей массы, а уж выпаривать соль из морской воды почти на экваторе — проще простого, так что гипохлорид натрия* (*бытовая хлорка, отбеливатель) получается очень дешёвым и в потребных объёмах. Бумага пока не рулонная, но столько и не нужно, на чертежи-альбомы-блокноты хватает и ладно. Жрецы сейчас больше не производством заняты, а экспериментами с разной целлюлозой, жалко ведь хлопок-то переводить. Его хоть и стали больше садить, но всё равно. Делали в том мире бумагу из всякой малоценной дряни, вроде некондиционной древесины — к этому и нужно стремиться.

Со стеклом ещё лучше. Уже удалось получить листовое, на подложке из расплавленного олова. Для зеркала оно пока не годится, цветное стекло получается, болотного цвета, зелёно-коричневое, но эксперименты с сырьём и присадками продолжаются. Дойдём и до оптики, причём довольно быстро, если взятый темп сохраним.

Цветная металлургия теперь сосредоточилась на производстве золота, платины, серебра, олова, меди, свинца и цинка в слитках и листовой латуни. Всяческих религиозных идолов отливать перестали и даже уже начали переплавлять в слитки самых уродливых. Урода хоть из золота отлей, хоть из чугуния, хоть из навоза слепи — уродом он от материала быть не перестанет. Хотите идолов? Делайте красивых.

Не хватает мастерства? Берите натурщика и снимайте с него гипсовые слепки, делайте форму и отливайте из бронзы, золото на него потом нанесём тонким слоем, скоро мы этому научимся. Да, именно так угодно Виракоче-Паче Камаку и всем остальным Ктулху, включая иудейского — из бронзы получится гораздо крепче, а блестеть будет как настоящий. Кто такой иудейский Ктулху? Это уже точно — не вашего ума дело. Даже сами иудеи не знают — какому чудищу-иудищу они прислуживают-поклоняются, а вам этого тем более знать не за чем

Дальше всех продвинулась химия. Азотную кислоту получили, хлопок нитрировали и растворили в смеси этилового спирта и эфира, первые образцы бездымного пороха уже испытали. В принципе, теперь можно даже киноплёнку производить, да только кому она нужна, без электричества?

Электричество на 'Вольтовых столбах' уже исследуется. Не изучается, нечего там изучать, раз и в двадцать первом веке его природы не познали, а именно исследуется — как явления, которое можно измерять как скалярную величину и использовать, не понимая сути. Бог дал. Спасибо Виракоче-Паче Камаку! Всякие 'вольты', 'амперы' и 'омы' придётся вводить 'от балды', никакой связи с метрами-килограммами они не имеют. Ладно, разберёмся. Будет не двести двадцать вольт в бытовой сети, а четыреста сорок каких-нибудь 'юпанок' — ничего страшного.

Посланные на юг и восток бригады постепенно налаживают отношения с местными дикарями. Повоевать пришлось и потери случились, но не отступили, и торговля начала налаживаться. Точнее, не торговля, а бартерный обмен, но обмен в нашу пользу, а это главное. Два бронзовых наконечника для стрел — за мерный (трёхлитровый) кувшин сока гевеи на востоке, или за тонну селитры на юге. Не страшно, что эти стрелы в нас и полетят? Не страшно. С севера вон европейские дикари уже с железом, дымным порохом и сифилисом прут, что уж теперь бронзовых наконечников пугаться.

Обижать дальних аборигенов никто не собирается, фактории на их землях основали, обжили и узаконили, а большего пока и не нужно, через торговлю, цивилизация распространяется намного легче и принимается на местах охотнее. Вожди дикарей с удовольствием приходят в штабы бригад цивилизаторов, чтобы обсудить торговые дела и закинуться стаканом-другим 'огненной воды'.

По сто подростков для обучения уже собрали и отправили, в том числе и своих младших сыновей. Иногда им перепадают бонусы — на девятое мая (День Победы Добра над Злом) все получили по наконечнику для копья и бронзовой короне — символе признания Империей Инков власти вождя над дикарями. Теперь если и начнётся у дикарей война бронзовыми стрелами, то за эту самую корону. Не за селитру-же (сок гевеи) им воевать. Этого добра, гномики ещё насобирают (накопают).

Кстати, про сифилис. В другом мире ошибочно считается, а если точнее — другой мир злонамеренно ввели в заблуждение, что сифилис в Европу привезли испанцы из Америки. На самом деле, всё наоборот. И оспу, и корь, и сифилис, и прочие болезни, несть им числа, в Америку привезли испанцы из Европы, вместе с христианством, недугом душевным, но тоже очень заразным. Всё это в Америку привезли в одном цивилизационном пакете. Просто тот мир стал европацентричным и всю гадость в истории, лживые подонки списали во вне. Не забудем, не простим.

Интерлюдия. 6 мая 1521 года.

Совсем ещё юный, двадцати одного года от роду, император Священной Римской Империи Карл Пятый, он же Карлос Первый, король Арагона и регент Кастилии, принял аббата Прийо, настоятеля монастыря Святого Доменика в Лиссабоне, и двух, вернувшихся из Нового Света, монахов в замке Альхаферия, в Сарагосе. Принял тайно, по настоянию кардинала Луиджи Орсини.

Новости из Панамы действительно пришли удивительные. Оказывается, на западном берегу южного континента, в Новом Свете, есть огромная Империя с регулярной армией, каменными городами-крепостями и не то двенадцати, не то пятнадцатимиллионным населением. Оказывается, именно двадцатитысячная армия этой самой Империи Инков, чуть меньше года назад полностью уничтожила испанские колонии в Панаме.

Монахи рассказывали удивительные вещи — испанцы-конкистадоры даже из пушек выстрелить не успели ни разу, да что там пушки, они вообще никакого сопротивления не оказали, гарнизоны повязали как баранов на стрижку, а потом угнали в эту самую империю, вместе со всем населением колоний, включая индейцев. Четверо монахов в плену прожили почти три месяца, а потом их послали собирать выкуп за двадцать пять пленных дворян, включая бывшего губернатора Панамы, Педро де Авилу.

Выкуп... Вот это самое странное во всей этой истории. Какие-то саженцы и семена... Стоп! Монахов же было четверо...

— А где ещё двое ваших собратьев по несчастью?

— Отправились в свои епархии, Сир.

— То есть, во Францию?

— Монастырь брата Андрея, Сакро-Монте-ди-Варалло, в Пьемонте, Сир. А брат Иоанн действительно пошёл во Францию, в аббатство Сен-Жермен.

Пьемонт, как и вся Ломбардия, сейчас захвачен французами, так что оба они уже во Франции, и Франциск Валуа скоро эти новости узнает. Узнает он — узнает весь мир. Весь мир узнает о том, что испанских конкистадоров в Новом Свете играючи захватывают и угоняют в плен, как отары овец. Весь мир узнает о существовании Империи Инков.

Ситуация и так складывалась непросто. Французы довольно успешно ведут кампанию в Италии, в Кастилии разгорается восстание 'Священной Хунты', а в самой Священной Римской Империи мутит воду религиозный реформатор Мартин Лютер, сторону которого принимает всё больше северных Германских городов.

Неудача в Панаме мелкая, если считать по потерям, но последствия её абсолютно непредсказуемы. Как воевать с огромной Империей через океан? Как сохранить завоевания Кортеса в Мексике и монополию Испании на Новый Свет? Чёрт побери, как сохранить саму Испанию, в конце концов? Сейчас восстала Кастилия, а скоро её поддержат Валенсия, Галисия, Севилья, Мальорка, Гранада и Баскония, да и Арагон с Каталонией в стороне, в этом случае, точно не останутся.

— С чего начнём, ваше высокопреосвященство? — спросил Карл Габсбург кардинала Орсини, когда аббат и монахи ушли.

— Начать нам следует со сбора выкупа, Ваше Величество и отправки его в эту самую Империю Инков.

— Это само собой, кардинал. И этот странный выкуп, и посланника для переговоров, с подарками, мы обязательно отправим. Только ведь не мы одни это сделаем. Франциск Валуа и Генрих Тюдор обязательно отправят свои посольства. Не исключаю, что и османы с венецианцами в стороне не останутся.

— Наверняка, Сир, но мы будем первыми, а это уже много. Пока же предлагаю вам сосредоточиться на борьбе с ересью Реформации. Святая Церковь, Мать наша, подвергается серьёзной угрозе.

— Со слов каких-то дикарей. Не рано ли делать выводы?

— Один из монахов, Иаков, рвётся к Его Святейшеству Папе, Сир. Он абсолютно уверен в... Словом, эту угрозу он считает абсолютно реальной и самой опасной.

— Договаривайте уже, кардинал. В чём он там уверен?

— Во Втором Пришествии, Сир, — тяжело вздохнул Луиджи Орсини, — а ведь он не юноша пылкий, со взором горячим, а опытный инквизитор. Три процесса сам возглавлял и ещё в шести участвовал. Так что всё это точно неспроста.

— Ничего себе... Ладно, быть посему. Займёмся для начала этим Мартином Лютером.

Интерлюдия. 4 июня 1521 года.

Франциск Первый Валуа, король Франции, герцог Милана, победитель швейцарцев и ломбардцев, рассматривал лежащие перед ним карту и монету, с реверса которой эту карту и срисовали. Новый Свет, ещё буквально вчера представлявшийся жуткой дырой, вроде тропической Африки, оказался отнюдь не бесхозным. Какая-то Империя Инков уже отвесила там хорошего пинка испанцам, а значит и Карлу Габсбургу. Очень интересно...

В плену у этих загадочных Инков побывали четыре монаха, одного из которых король Франциск только что отпустил после долгих расспросов.

Конечно, бенедиктинский монашек в военном деле понимать ничего не мог по определению, но даже из его бестолкового рассказа можно сделать определённые выводы. Огромная Империя, не то с двенадцатью, не то с пятнадцатью миллионами населения, содержит регулярную армию. Минимум двадцатитысячную — именно столько этих Инков принимало участие в рейде на Панаму, но ведь скорее всего это не всё, есть ведь у Империи границы, а на границах наверняка имеются враги.

Ну, пусть даже двадцать тысяч. О чём это говорит? Такую регулярную армию никто из европейских монархов содержать не может. Собираются, в случае необходимости, войска и побольше, но из наёмников. А где наёмники, там нет никакой надёжности. Чушь всё это про кодексы благородных ландскнехтов — те ещё твари, готовые предать в любой момент. Бандиты и грабители, почти неуправляемые и абсолютно ненадёжные.

Совсем другое дело — регулярная армия. Судя по рассказу этого Иоанна, дисциплина у Инков железная. Надо же, даже женщин не изнасиловали, не то, что никого не убили. Захватили городки и принялись их дисциплинированно потрошить до самого дна, под командой офицеров. А ведь в победном угаре пьяной солдатни, при пожарах, обычно теряется половина добычи. Здесь же всё разобрали, нашли все тайники, всё, что смогли унести — забрали, а что не смогли — подожгли уже перед самым уходом.

Каменные города-крепости в горах, с водопроводом и канализацией, с немыслимыми чистотой и порядком на улицах. Отличные дороги, трудолюбивые и послушные крестьяне в долинах, где возделывается каждый акр земли и даже сооружаются террасы, чтобы этих акров стало побольше.

Но ещё интереснее — выкуп, который эти Инки запросили за пленных испанских дворян. Какие-то растения и семена... Они что, там совсем не от мира сего? Не знают, что можно получить за двадцать пять родовитых дворян? Судя по рассказу монаха — отлично знают. Они Европу знают едва ли не лучше, чем мы сами. Странно, всё очень странно. Однозначно, что это всё неспроста.

— Что скажете, по поводу этого странного выкупа? Зачем этим загадочным Инкам вся эта растительность?

Двоюродные братья — барон Анн де Монморанси и шевалье Гийом Гуфье де Бониве, друзья короля Франциска (тогда ещё графа Ангулемского) с раннего детства, а теперь его главные соратники, сподвижники и советники, тоже с большим интересом разглядывали монету и карту.

— Чтобы мы эти странности обсуждали, Сир, — высказал предположение Гийом де Бониве, то есть не мы с вами, а вообще вся Европа. Запроси они серебро — никому это было бы не интересно, а с этой растительностью они сейчас главная тема обсуждений при всех Дворах. Они своего добились.

— Согласен, — кивнул Анн де Монморанси, — и карту затем-же прислали. Чтобы при каждом из Дворов задумались — какую мощь может набрать Испания, даже если завоюет только один северный континент. Гийом прав. Они своего добились — я уже об этом думаю.

— Думаете, им нужны союзники? В Панаме они с испанцами разделались играючи.

— Вряд ли такое удастся повторить ещё раз, Сир. Мне очевидно, что случилось предательство. Подкуп высших офицеров, включая губернатора. Не просто ведь так их там содержат как почётных гостей. Их бы и без выкупа отпустили, я в этом уверен. А оружие у этих Инков бронзовое — это факт, ничего огнестрельного монахи не видели, лошадей там нет, это мы ещё от испанцев знаем. Если Карл Габсбург возьмётся за эту Империю всерьёз — ей придётся очень туго.

— Похоже на то. А все сведения о Европе у них от предателей. Империя Инков — наш естественный союзник, Сир. Армия у них многочисленная и вымуштрованная, вооружить её нормально — будет очень грозная сила. За оружие им есть чем платить, насколько я понял. Нам нужно успеть туда раньше испанцев и англичан

— Успеем. Нам эту дурацкую растительность собирать не нужно, а англичане ещё ничего не знают. Пока до них дойдёт — мы будем уже на месте. Отправим в подарок хороших лошадей и коней на племя, лучшее оружие на пробу и толкового дипломата послом. Монашек дорогу запомнил хорошо, да и дозоры этих Инков наверняка перешеек контролируют — проводят.

В Империи Инков, тем временем, наращивали технологический отрыв от Европы. Примитивный тигель-конвертер из базальтовой чаши, с загрузкой в полтонны расплавленного чугуна, и доменную печь к нему запустили в сентябре 1521 года. Проработает вся эта конструкция недолго, месяцев пять-шесть, потом прогорит кладка-керамика домны, но и это уже неплохо.

Металл пошёл, пошёл стабильно, по четыреста-четыреста пятьдесят килограммов за плавку, по восемьсот-девятьсот в сутки, если никакой аварии не случится, установка выдаст сто двадцать-сто шестьдесят тонн отличной стали. Немного, но пока ведь и не танки строить.

Установка учебная, её главная задача — готовить специалистов, а текущая выработка — приятный бонус. Основное производство планируется строить на крупнейшем в мире месторождении железных и марганцевых руд — Эль Мутун. Мощная река — Парагвай, там совсем неподалёку, леса в ближайшей округе хватит для переработки в древесный уголь лет на сто и выработки миллионов тонн стали.

Жаль, конечно, что каменный уголь далековато, но начать можно и на древесном. Все так начинали. Да и вырастет в тропических джунглях новый лес очень быстро, это не Европа, где лес вырубили раз и навсегда.

Пока же выработка стали идёт не тысячами тонн в сутки, а сотнями килограммов, большая её часть пойдёт на оружие и инструменты. Сколько требуется на вооружение, ну, пусть тридцатитысячной армии? Не будем слишком перегружать экономику Империи военными расходами — два с половиной процента населения 'под ружьём' — вполне подъёмно. Каждому требуется ружьё. Не винтовка, до этого ещё далеко — гладкоствольное ружьё-переломка, одноствольное с отъёмным штыком.

Пусть по четыре килограмма стали на каждого бойца, уже сто двадцать тонн. Это только на ружья со штыками, а ведь нужна ещё и артиллерия, плюс всякие якоря с цепями для флота.

Значит, как минимум ещё три такие доменные печки придётся сжечь здесь только в военных целях и три в мирных. Инструменты тоже нужны, куда без них. Значит, строить будем по две, хорошо, что сразу предусмотрели два привода под чёрную металлургию. Вдвое придётся увеличивать и штат шахтёров с носильщиками. Сейчас их двадцать тысяч, будет сорок. Прокормим? Картошка даёт по три урожая в год, подсолнечник и пшеница растут отлично, но не в горах. С чёртовых гор нужно спускаться, спускать молодёжь — осваивать предгорья, сначала западное, а потом и восточное. Это реально? Вполне. Забирать по молодой семье переселенцев в год от каждого посёлка, а то и по две-три, тут нужно на месте смотреть, кое-где уже действительно тесновато.

Стволы ружей придётся производить по технологии проковки проволоки на оправу. Если верить интернету другого мира — это технология ствольного 'дамаска', дорогущая там из-за высокой оплаты ручного труда. Здесь — не там. Здесь пока ещё за еду работают и права не качают.

Медную проволоку уже тянем, протянем и стальную, хитрости особой в процессе нет — греть заготовку получше, фильер установить побольше и тянуть посильнее. Сложен ли процесс изготовления 'дамасского' ствола для кузнеца? Не слишком сложен. Очень трудоёмок — это да, по одному стволу в день от кузнеца с подмастерьем и разнорабочим-истопником; а сложности в освоении одного процесса быть не должно. Это не кузнеца-универсала учить, который и блоху подковать может и автомат Калашникова из металлолома соорудить. Здесь одна операция, как на конвейере. Сотню таких кузнецов обучить вполне реально в кратчайшие сроки.

Почему не винтовки? Здесь и сейчас это просто нереально. Да и нет в них пока особой нужды. Та же пуля Виктора Полева, для гладкоствольного оружия, на ста пятидесяти метрах ложится в круг диаметром двадцать сантиметров. То есть, даже не в грудь, а в голову, ага. Грудная мишень уже вдвое больше. А нынешние аркебузы и грядущие мушкеты на сто пятьдесят метров могут прицельно стрелять только по сомкнутому строю таких-же смертников, да и то, никто из них не целится, чтобы глаза не лишиться. Стрельба ведётся залповая — в ту сторону пли. Впрочем, штучные винтовки обязательно будут, как только появится для них подходящая оптика.

В пуле Полева используется пластиковый хвостовик и обтюратор? У нас пока будет из нитроцеллюлозы, благо, теперь на неё не только хлопок идёт, но и бумага вторичного помола, то есть, уже вторсырьё, и это очень радует.

Стекло уже получается вполне оконного качества, чуть зеленоватое, но именно что чуть. Из лучших плавок изготовили зеркала — таких больших в Европе ещё никто не делает, даже венецианцы, не додумались там ещё до заливки стекла на подложку из расплавленного олова. Зеркала выставляются в храмах, теперь там целыми днями полно народу. И испанские дворяне заходят каждый день посмотреться — достаточно ли мужественно и благородно они выглядят.

Похоже, дойдёт до того, что, когда пришлют выкуп, многие из испанских дворян уезжать откажутся. Они уже задают Эль Чоло вопросы — как женятся по 'вирокоческому-пача камаческому' обряду. Пока никак, обряд ещё нужно придумать.

Химики получили хлорат калия (бертолетову соль) для капсюлей и спичек, деревообработчики научились лущить стволы на шпон и клеить фанеру, первая типография начала печатать буквари на русском языке, забытом языке Богов, который учили сто жрецов и полторы тысячи детей и подростков — сборная команда, от всех входящих в Империю Инков племён.

На эту сборную, Савелий тратил по шесть-восемь часов своего времени в сутки и был очень доволен результатом. Через год заговорят все. Процесс пошёл. Нужный процесс, важный. Учебники потихоньку копируются в эту реальность, хорошие учебники — советские. Сначала освоим по ним школьную программу, а потом дойдём и до высшего образования.

На копирование текстов из другой реальности, время не тратилось. Две сущности 'Уака' научились входить в состояние, которое на востоке называют 'дзен', или 'ци', и, пребывая в этом состоянии, они находились вне времени в обоих мирах. Ставили реальность на паузу, как компьютерную игру.

В октябре 1521 года, произошло два знаковых для Империи Инков события — на воду в Лиме спустили первый океанский корабль — трёхмачтовую гафельную шхуну 'Авось', а от губернатора Медельина, Апу Павки, пришло сообщение о прибытии французского посольства, во главе с маркизом Этьеном де Ритоном. С восемью лошадьми и двумя жеребцами. Красивыми животными. Очень красивыми. Совершенными и даже божественными.

— Интересная нам эпоха досталась, шаман. Очень толковые люди сейчас государствами руководят. Я бы даже сказал — талантливые.

— Не помню я ничего хорошего про Франциска Первого.

— Если учесть его положение — между трёх огней: Священной Римской Империей и Испанией Карла Габсбурга, Англией Генриха Тюдора и Папской Италией, то выкрутился он очень достойно. С нашей помощью, добьётся намного большего.

— Зачем нам помогать каким-то французам?

— А кто будет разрушать для нас Европу? Когда мы ещё сможем выставить там хотя-бы тридцатитысячную армию? Нам здесь, на месте, работы на десятилетия. Мало прогнать испанцев с португальцами, нам на двух континентах ещё нужно построить свою Империю.

— Русским бы лучше помогли.

— Тех русских сейчас всего шесть миллионов, а французов двадцать пять-тридцать. Поможем и русским, когда до них доберёмся... Считай, что Франциск Первый выиграл в лотерею, — усмехнулся Савелий, — взял джек-пот.

— Чем мы им будем помогать? Железа нам самим не хватает, людей тем более.

— Зато у нас навалом золота и серебра. Помнишь — 'Гружёный золотом осёл возьмёт любую крепость'? Европа воюет наёмниками, там этого отребья хватает, с деньгами на их оплату туго.

— Кредитовать будем?

— И это не исключается, но пока нам и покупать многое интересно. Вон, привезли хороших лошадей, привезут ещё. Коровы нужны, медленно они плодятся. Да и железо пусть везут, лишним не будет. У французов с османами неплохие отношения, вместе они там шороху наведут. В общем, пора нам в Куско, организовывать дипломатический квартал, скоро и остальные подтянуться.

— Не здесь?

— Ни в коем случае. Здесь всё секретно, весь город. В Куско навалом пустующих дворцов, вот их и выделим под посольства. Пусть у нас будет две столицы — религиозно-политическая и научно-промышленная.

— Заразу бы какую не завезли...

— Сам боюсь, и потому уже изучаю вопрос прививок. От оспы и кори делать их начнём уже скоро, именно оспа и корь стали настоящим бедствием для Нового Света, а от остального, пока лечить не научились — будем беречься. В принципе, с антибиотиком проблем возникнуть не должно, нужна только хорошая оптика, чтобы выбрать правильную зелёную плесень. Не хочется экспериментировать методом тыка — негуманно это.

Маркиз Этьен де Ритон, посол Франциска Первого Валуа, оказался весьма приятным в общении человеком, довольно эрудированным, по нынешним временам, и очень опытным дипломатом, успевшим послужить во французских посольствах при Османском и Португальском Дворах. Говорил по-испански, по-португальски и по-турецки, а последнее особо ценно. На османов, у Савелия имелись большие планы.

Поселили французов в пустующем, после смерти Уайна Капака, дворце Амаруканча, уже обставленном вполне европейской мебелью, а кроме того, поставили на продуктовое довольствие. Сорок два человека великую Империю Инков не обожрут. Тем более, что в свите маркиза случились не только бесполезные мракобесы-монахи, но и очень нужные специалисты — повара, портные, ювелир-живописец, сапожник, винодел и сыровар.

За лошадей щедро отдарились тремя зеркалами в человеческий рост, чем привели маркиза в настоящий восторг. Ну, ещё бы, такая роскошь в Европе сейчас реально на вес золота, а одно из зеркал подарили лично ему.

Привезли французы и семян с саженцами — то, что им удалось по-быстрому собрать во Франции и французской части Италии. Лишними не будут, особенно виноградная лоза, заказать которую испанцам, Савелий просто забыл. Будет из чего коньяк производить.

Повара у Этьена де Ритона оказались отличные, выпечка у них получалась чумовая — багеты, круассаны и всякие пироги — просто объедение. За обедами и обсуждали все вопросы. На пирах, как это было принято у русских, при Рюриковичах. Впрочем, почему было? Рюриковичи здесь ещё не закончились. К сожалению, о Руси-России, маркиз совсем ничего не знал. Слушал о каких-то северных дикарях, которые вроде как воюют с поляками, но ему это было неинтересно. Жаль...

— Нет, дорогой маркиз, ваше оружие нам не нужно. С испанцами мы справимся своим. Мы хотим покупать скот — лошадей и коров. Много и дорого, втрое против европейской цены и всё, что вы сможете привезти.

— Втрое — едва покроет затраты, Ваше Императорское Величество.

— Пусть будет впятеро, — легко согласился Сын Солнца, — но тогда только за качественную скотину, еле живую брать не будем. Готовы покупать железо, в слитках определённой формы. Не откажемся от специалистов, прежде всего архитекторов, скульпторов и живописцев.

— У нас не практикуется рабство, Ваше Величество.

— У нас тоже. Труд специалистов мы будем оплачивать, а вас вознаградим за хлопоты. Лично вас, ведь вы способны организовать это частным порядком.

— Постараюсь, Ваше Величество, приложу максимум усилий. Но, откровенно говоря, мой король рассчитывал на больший объём взаимной торговли.

— Мы не против, дорогой маркиз. Торговать ведь можно не только товарами, но и, например, услугами. Ваш ливр* (*в эту эпоху ливр — не монета, а мера веса =0,489505 кг) примерно половина нашего килограмма. Десять тысяч ливров мы готовы заплатить за взятие вами Рима и возвращение Папского Престола в Авиньон. Это ведь и в ваших интересах, насколько я понимаю.

— Я ничего не слышал о подобных планах своего короля, — растерялся Этьен де Ритон, — а вам это зачем, Ваше Величество?

— Раз уж мы с вами планируем заключение союза, то я заинтересован в вашем усилении на всех фронтах. В том числе и религиозном. Он очень значим для всей Европы.

— Это несомненно, но такие решения принимать не мне.

— Я понимаю. Вам придётся вернуться во Францию и получить более широкие полномочия. Когда прибудет ваш корабль?

— В феврале, Ваше Величество. Если с ним ничего не случится.

— Будем надеяться. Ваш повар — волшебник. Я готов ему хорошо заплатить за обучение своих людей.

— Я ему уже хорошо плачу, Ваше Величество, он обучит ваших людей без дополнительной оплаты. Пусть это покроет часть моего личного долга вам.

— Бросьте, дорогой маркиз. Лично вы мне ничего не должны. Ни мне, ни Империи Инков. Увидимся в январе.

Завязка деловых отношений с Францией, сделала необходимостью постройку города-крепости с портом на Атлантическом побережье, а лучшего места, чем горловина озера Маракайбо, для этого нет, там ведь ещё и нефть, поэтому именно туда и направился вице-император Эль Чоло, с двумя бригадами — Первой Гвардейской бригадой Быстрого Реагирования и Третьей общевойсковой бригадой, раньше охранявшей пленных испанцев в Пуно.

Военные в Империи Инков перестали быть дармоедами-элитариями, типа русской гвардии времён Екатерины Второй, постепенно превратившись в некий аналог римских легионеров. Не бездельничали они вообще — когда не имелось срочной работы, шла непрерывная боевая подготовка. Очень интенсивная боевая подготовка, поэтому подвернувшейся работе бойцы теперь искренне радовались.

Огнестрел пока не производили и, соответственно, армию им не вооружали, но удивить испанских оккупантов, если вдруг сунутся, уже было чем. Через перешеек они не пройдут, там от берега до берега теперь три засечные полосы с узкими проходами, контролируемыми круглосуточно, так что если и полезут, то только на корабле, который будет атакован управляемыми торпедами — лодками, с шестовыми минами. В узости горловины озера — страшное оружие, особенно ночью. Тем более, что экипажи 'торпед' постоянно тренируются.

От Кито до Медельина дорога уже отличная, дальше, до Маракайбо, разведаны все тропы, племена, там живущие, хоть пока и не считают себя подданными Империи, вполне лояльны Инкам и воюют исключительно между собой. Оказывается, в джунглях не так уж и много гевей, чтобы хватало всем. Да и корону получил только один из дикарских вождей — а ведь это статус и возможность бухать в Медельине у губернатора.

В Лиму, Савелий вернулся в середине ноября 1521 года, с французскими лошадьми, чем сильно порадовал военных-'кавалеристов' и жрецов-'коневодов'. Инкский табун получил вливание отличной крови. Франциск Валуа не поскупился и отправил настоящих рыцарских дестриэ. Инки рыцарскую кавалерию создавать не планируют, но ведь именно из этих лошадок после вывелись всякие тяжеловозы, вроде першеронов, шайров и брабансонов, а такие в имперском народном хозяйстве очень пригодятся. Когда ещё дойдёт до строительства железных дорог, да и дойдёт ли до этого вообще...

'Авось' ушёл на север, 'открывать' Северную Америку, а на стапеле уже строили судно нового типа — 'чайный клипер Катти Сарк' с клёпаной стальной килевой балкой. Этот отправится открывать уже Австралию с Новой Зеландией и Гавайский архипелаг, а заодно познакомится с Индией, Китаем и Японией. Зачем открывать Австралию, если две Америки ещё лет триста заселять и заселять? В Австралии растёт чудесное дерево — эвкалипт, которое отлично осушает болота, растёт быстро и древесина у него превосходная, для производства бумаги — лучше не придумаешь. Да и просто застолбить. Наше и всё тут. Пусть будет — на вырост.

Уже в начале декабря пришлось возвращаться в Куско. Эль Чоло сообщил о прибытии посольства Венецианской Республики. Савелий только и успел, что раздать чертежи и рукописи учебников, впрочем, большего и не требовалось. Производства теперь развивались за счёт полученного опыта. Тот же волочильный станок усовершенствовали сами жрецы, не дожидаясь подсказок из интернета будущего. И ведь отлично получилось, далеко не факт, что такое можно найти в интернете.

Химики экспериментировали с нитратом серебра и уже получили фотоэмульсию и проявитель, для фотографии теперь не хватает только оптики. Причём, сразу продвинутой аналоговой фотографии — на фотоплёнке. Стеклянные фотопластины морально устареют уже на стадии экспериментов. Единственное, что не понравилось Савелию, так это организация труда у химиков. Вернее, полное отсутствие какой-либо организации. Наткнувшись в своих исследованиях на что-нибудь интересное, жрецы всей толпой лезли в эту тему, забросив все остальные, и только мешались друг другу. Сам виноват — а кому ещё здесь этим (организацией) заниматься?

Разделил жрецов-химиков на отделы (направления исследований), назначил старших, теперь дело должно пойти более разумно. Нужны краски и грунтовки для металла, лаки и морилки для дерева, красители для тканей и минеральные удобрения для сельского хозяйства, вот вам формулы, этим и занимайтесь — это настоящее Чудо, а фотография — так себе. Видали мы чудеса и почудесатее. Хватит на неё отдела из трёх человек.

Венецианцы перманентно воевали со Священной Римской Империей и примкнувшим к ней Папским Кагалом Ватикана, хоть и не в союзе с французами, но враг моего врага, как говорится. Венецианцы тоже привезли отличных лошадей, как утверждают — арабских и множество всякой ботаники — саженцы и семена кофе и финиковых пальм, семена гречихи, сои, риса, гвоздики, мака, конопли и ещё пары десятков наименований, в основном, флоры востока, от Индии и дальше. Не удивительно, у них с османами отличные отношения, лучше всех из европейцев.

А ещё они привезли новости и сплетни. О существовании Империи Инков и её победе в Панаме, теперь известно всей Европе. Все собираются отправлять посольства — от Османской Империи, до Ватикана и Ганзейского Союза.

Против Карла Габсбурга восстала уже почти вся Испания, пока кроме Арагона, Валенсии и Каталонии.

Мартина Лютера арестовывали по приказу императора, осудили на казнь, но сжечь не смогли — в Вормсе его отбила толпа. Лютера толпа отбила, а папского нунция и имперского легата сожгла вместо него. Двух кардиналов разом. Шухер там теперь до небес. Сама Священная Римская Империя вот-вот развалится, и в ней начнётся религиозная война всех против всех.

В общем, удивляться, что Испания до сих пор не прислала выкуп — не стоит. Могут теперь и вообще не прислать, не до того им.

Да и пёс с ними. Не так важен был этот выкуп, как разговоры о нём, а с этим всё в порядке, раз уже даже османы своё посольство готовят.

Что хотела от Империи Инков Венецианская Республика? Торговать, конечно. Эти не отказывались ни от каких заказов. Железо? Пожалуйста! Лошади-коровы? Сколько угодно и всё, что угодно, хоть бегемотов с носорогами и слонов с жирафами, вопрос только в цене.

Венецианцам, под посольство, выделили дворец Пачакутека, отдарились двумя зеркалами, немало их расстроив самим фактом производства таких изделий; тремя килограммами настоящего молочного шоколада и холодильным шкафом из фанеры, с резиновыми уплотнителями, с аммиачным испарителем, нагреваемым спиртовкой. Если такой пару суток не открывать, температура внутри опустится заметно ниже нуля. Дивитесь, дикари европейские.

Никаких преференций в торговле, Савелий и Эль Чоло венецианцам не предоставили. Вместо этого, послу, гражданину Лоренцо Саларино была прочитана лекция о вреде преференций, монополий и других рыночных ограничений, для экономики, допустивших у себя такое безобразие, государств. Впечатлился, гражданин, даже записывать пытался.

Очень многообещающе прошли трёхсторонние переговоры Империи Инков (в лицах Савелия и Эль Чоло), Французского Королевства (маркиза де Ритон) и Венецианской Республики (гражданина Саларино). Венецианцам тоже пообещали оплату за услугу — пять тысяч французских ливров (чуть меньше двух с половиной тонн серебра) за активное (военной силой) содействие в возвращении Папского Престола в Авиньон. Гражданин Саларино имел от своего Дожа больше полномочий, чем маркиз де Ритон от своего короля, поэтому согласился сразу. Как согласился и содействовать организации инкского посольства в Москву, к Великому князю Русов и Тартар, Василию Третьему Рюриковичу. С этим пообещал помочь и де Ритон.

В начале января 1522 года, из Маракайбо пришла весть о прибытии английского посольства, в конце января — посольства Ганзейского союза и корабля французов. Савелий тепло простился с маркизом и гражданином и сбежал в Лиму, подгонять технический прогресс, оставив дипломатическую и административную рутины Великой (теперь это уже несомненно Великой, ведь все флаги в гости к нам) Империи Инков на Эль Чоло.

Интерлюдия. 12 мая 1522 года.

Король Франции, герцог Милана и Генуи, победитель швейцарцев и ломбардцев, Франциск Первый Валуа не верил своим ушам.

— Они заплатили вперёд? И за нашу 'услугу', и за венецианскую, хотя они ещё не оказаны и мы даже не подтвердили намерения эту 'услугу' оказать?

— Именно так, Ваше Величество. В трюме 'Санта-Иоанны' пятнадцать тысяч ливров серебра. Венецианцам должны будем заплатить мы, когда они выполнят свою часть обязательств.

— А если мы не захотим оказывать эту 'услугу'?

— Тогда это серебро станет 'предоплатой' за поставляемые нами товары, Ваше Величество.

— Чёрт побери! Монморанси, Бониве, вы это тоже слышали? Я ещё не сошёл с ума?

— Слышали, Сир. Если мы и сошли с ума, то все вместе. Серебро в трюме, в порту Марселя. Этого хватит на найм тридцати тысяч ландскнехтов на целый год.

-Я умею считать, Бониве. Пять тысяч там не наши, если вы это пропустили.

-Не пропустил, Сир! Как вы могли такое подумать! Венецианцам мы должны заплатить по факту 'оказания услуги', а 'по факту', в наших руках окажется уже вся Италия, там мы точно найдём, чем расплатиться с Дожем.

— Всё бы вам паясничать, Бониве. Что скажете, Монморанси?

— Я согласен с братом, Сир. Итальянскую кампанию нужно начинать нынешней-же осенью. Удивительно разумный император у этих Инков. Я уже начинаю сомневаться, что свои сведения о Европе он получил от испанских предателей. Я бы послушал личные впечатления о нём маркиза де Ритона, если вы не против, Ваше Величество.

— Не против. Поделитесь с нами, маркиз.

— Это очень сложно, Ваше Величество. На вид императору лет двенадцать-тринадцать. Он совершенно не похож на других инков. Светловолос, скорее даже златовлас, хотя, как утверждают сами инки, рождён был вполне обычным брюнетом. Два года назад, произошло какое-то событие и младшего сына тогдашнего правящего императора, каким-то образом усыновил сам Бог Солнца. Я в это не верю Ваше Величество, пересказываю то, во что верят сами Инки.

— Не оправдывайтесь, Ритон, я всё понимаю, не считайте меня слабоумным.

— Извините, Сир! Этот Сын Солнца, Интико-Роки, лично возглавлял набег на испанскую Панаму. А там творились настоящие чудеса. Испанцы, при виде его, лишились воли и сдались вообще без сопротивления. И ведь простым подкупом это не объяснить, согласитесь — из трёх сотен гарнизонных солдат, хоть кто-то да обязательно бы выстрелил. Не подкупали ведь всю солдатню, однако выстрелов не было вообще — это точные сведения. Я общался со всеми испанцами и уверен, что они не предатели. Все говорят одно и то же — они вдруг оказались связанными по рукам и ногам. Именно вдруг — внезапно и никак необъяснимо. Говорят про колдовство и чудо, тут мнения у них разделились. Согласитесь, предатели бы постарались придумать себе более правдоподобное алиби.

— Пожалуй... Продолжайте, Ритон.

— Я шесть раз подолгу общался с этим Сыном Солнца — Интико, причём, дважды наедине, без присутствия вице-императора Чалько Юпанки, и... Даже не знаю, как это сформулировать, Сир. Мне казалось, что он старше меня, намного старше. Старше на века. Он рассуждает о будущем, как будто видел его в прошлом. Он уверен, что люди способны и обязательно будут летать по воздуху с помощью механизмов, причём, уже довольно скоро. Он описывал эти небесные повозки не как наши философы свои фантазии. Рассказывал о физических свойствах воздуха, о том, что от воды он, по сути, отличается только плотностью и плавать по нему вполне реально, на подъёмной силе неподвижного крыла. Он всё это уже видел, Ваше Величество. Видел там, откуда пришёл в наш мир.

— Сын Солнца... Сын Бога... Явление Антихриста, или Второе Пришествие?

— Об этом судить не мне, Ваше Величество. Насколько мне известно, Святая Церковь тоже собирает своё посольство, пусть они в этом и разбираются.

— Вы правы, де Ритон. Это не нашего ума дело. Даже если мы соблазнились Антихристом, купим себе потом по индульгенции.

— Со скидками купим, Сир, — усмехнулся шевалье де Бониве, — в Авиньоне их нам продадут намного дешевле, чем в Риме. А может даже подарят.

— Нам нужно срочно строить сильный флот, — высказал мнение барон де Монморанси, — очень сильный. Уже очень скоро начнётся большая драка, за право торговать с этими Инками. Их шоколад восхитителен. В Европе он будет стоить на вес серебра, как восточные пряности и специи. А такие большие зеркала даже дороже серебра...

— Нам теперь всё нужно срочно, Монморанси — и флот строить, и оплаченную услугу оказать. Когда прибудет посол Инков в эту самую Русь-Тартарию, де Ритон?

— Полагаю, что довольно скоро, на корабле венецианцев, Сир.

— Мы тоже отправим туда своё посольство. Не знаю, чем они так важны, эти ордынцы тартары-русы, но важны — это теперь факт, раз только к ним Инки отправляют своё посольство. На месте будем разбираться. Вы блистательно исполнили моё поручение, маркиз, но награду получите позже. Сейчас я не имею возможности наградить вас по достоинству — слишком много всего нам теперь требуется срочно. После итальянской кампании, с этим станет попроще, а пока... Пока отправляйтесь в Венецию и договоритесь там о кредите. Не деньгами, но кораблями и грузами для Империи Инков. Потом расплатимся, после Италии.

Для первого перехода через Тихий океан, капитаном трёхмачтового клипера 'Посейдон', был назначен испанец из Каталонии Родриго Пике. Первую 'Юнону' вытащили на берег и установили в Пуно, в качестве музейного экспоната. Эль Чоло предлагал разобрать, спустить в Маракайбо и использовать в Атлантике, но Савелий настоял. Нет сейчас таких срочных задач в Атлантическом океане, чтобы жертвовать из-за них бесценным историческим экспонатом.

Почти все испанцы, с недостроенного брига в Панаме, уже обзавелись семьями, а многие уже и детьми, поэтому не доверять им теперь — чистой вода паранойя. Ну нет ещё в этом мире понятий Родина и патриотизм. Люди служат сюзеренам, а не землям отцов. Савелий же, небезосновательно, считал себя монархом, который может рассчитывать на верность вассалов и подданных. Просто невыгодно испанцам предавать такого щедрого и заботливого государя. Здесь у них дома в Пуно, а у Родриго Пике неплохой особняк, семьи и дети, любовницы, а в Испании что? Пришлый король из династии Габсбургов, от которого пока никто не видел ничего хорошего. Почти вся Испания уже восстала, а бунты испанцев безжалостно подавляются германскими ландскнехтами, там это теперь надолго.

На 'Посейдона' установили пушки. Пока бронзовые, но уже новой конструкции, упрощённый вариант пушек Барановского (гладкоствольные), на безоткатном лафете с гидравлическим (масляным) тормозом отката и пружинным накатником, поршневым затвором и унитарными снарядами, оперёнными и на бездымном порохе. Восемь пушек — погонная, ретирадная и по три на борт, и к ним четыре сотни снарядов. Отбиться от пиратов точно хватит, а воевать пока никто не собирается.

Получила команда 'Посейдона' и ружья — морские десантные, с укороченным стволом и без штыков. Вместо штыков тесаки — тоже укороченные мечи с широкими тяжёлыми лезвиями. Такими и дерево срубить можно, если потрудиться. Сорок тесаков, сорок ружей и двенадцать тысяч патронов. Должны отбиться, если попадутся в штиль какому-нибудь пирату на гребном ходу, а вообще — в бой лучше совсем не вступать. Главная задача — копить опыт и, по возможности, налаживать контакты для будущей торговли.

Маршрут проложили северной дугой — сначала Марианский архипелаг ('Воровские острова' по определению Магеллана), затем Япония, Корея, Китай, Индия, Индонезия, Австралия, Новая Зеландия и, уже под конец, Гавайи. Всё, что нашлось об этих странах в этой эпохе в испаноязычном интернете будущего, собрали в учебник, так что теоретически, капитан и команда 'Посейдона' готовы ничему не удивляться.

— Вы не просто капитан, Родриго, там вы будете ещё и послом. Не забывайте об этом сами и не позволяйте забывать своему экипажу. Вы будете представлять Великую Империю, Великую Цивилизацию — постарайтесь не опозориться.

— Приложу все усилия, Ваше Величество. Покорнейше благодарю за доверие. Я вас не подведу.

— В этом я почти уверен, капитан. Помните, что главная прибыль Империи от этого плавания — не товары и не серебро, а сведения. Мы слишком мало знаем о Восточной Азии. Мало, мало, не спорьте. Побольше других, но всё равно очень мало. Привезите сведения и полсотни саженцев эвкалипта — и ваш поход себя уже полностью оправдает. Не гонитесь за наживой, думайте, как учёный. Наше главное богатство в знаниях.

В июне 1522 года, в Маракайбо прибыло посольство Ватикана, а в июле, испанцы прислали выкуп за пленных дворян. С попами и дворянами разберётся Эль Чоло, а вот Маракайбо увидеть захотелось. Город строится очень быстро, союзные дикари пригнали шестнадцать тысяч работников. Им это очень выгодно — и самим все эти толпы не кормить, и, время от времени, добрые Инки за них платят-отдариваются разными нужными штуками, да ещё и наливают 'огненной воды'.

При слиянии рек Кататумбо и Сулия сооружается плотина, которая должна стать источником энергии для второго промышленного района. А кроме того, именно в этом месте расположены основные запасы 'венесуэльской' нефти. Нефть нужна, очень нужна. Нужен толуол, для производства дешёвой взрывчатки, нужен керосин для освещения, битум для гидроизоляции и всё остальное на топливо. Да и вообще, нефть — это целое направление в химии. Без полимеров трудно представить себе технически развитую Цивилизацию.

В Лиме жизнь наладилась, постоянного присутствия Савелия больше не требуется даже школе, изучающей 'забытый язык Богов'. Общаются преподаватели и ученики по-русски уже бойко и без акцента, читать все жрецы научились, а пополняют языковую базу пусть теперь из книг — сборника сказок Пушкина ('О царе Салтане, о сыне его славном и могучем богатыре князе Гвидоне Салтановиче и о прекрасной царевне лебеди', 'О рыбаке и рыбке' 'О мёртвой царевне и семи богатырях' и 'О золотом петушке'), 'Конька-горбунка' Петра Ершова и 'Тайны Третьей планеты' Кира Булычёва.

Такой вот необычный выбор художественной литературы сделал Савелий. Не из чего выбирать. Мало таких книг, чтобы и язык был богатый, и образы понятные, и мораль имелась на уровне, и интересно читалось людям шестнадцатого века. Судя по реакции — не ошибся, особенно с 'Тайной Третьей планеты'. 'Забытый язык Богов', ага. Местные ведь воспринимают это буквально.

В сентябре 1522 года, из почти годичного плавания, вернулся 'Авось'. Хорошо себя проявил кораблик, или просто повезло ни разу не попасть в сильный шторм, хотя дошёл он до самого Берингова пролива. Капитан и офицеры сели за составление отчётов, команда получила двухмесячный отпуск, а на 'Авось' загрузился новый экипаж. Теперь ему предстоит обогнуть Мыс Горн, а после служить в Атлантическом океане. Если дойдёт, конечно, но будем надеяться. Сам Савелий совершить морской подвиг не рискнул, отправился в Маракайбо на арабской лошадке, подарке венецианцев. Кобылка по имени Венера уже наверняка понесла, так что прогулка ей только на пользу пойдёт.

Интерлюдия. 28 октября 1522 года.

Сэр Томас Мор, посол английского короля Генриха Восьмого Тюдора в Империи Инков, принимал во дворце Инки Рока, выделенном под английское посольство, послов Святого Престола, Джулио Медичи, и Ганзейского Союза, Клауса Мюллера.

Четыре недели назад, их троих представили императору, Его императорскому величеству Интико-Роки, совсем ещё юноше, можно даже сказать — ребёнку, но с проницательным взглядом мудреца, уже полновластному правителю огромной Империи. Сыну Солнца, как его именуют Инки.

Император навестил свою столицу проездом, из одной провинции в другую, и вызвал этим настоящий восторг у жителей Куско. Они действительно верят, что вместе с ним приходит Божья Благодать. Искренне верят и искренне этому радуются. Феномен. Ведь сам император всячески избегает восторженного религиозного поклонения. Подданным, в его присутствии, законом запрещено вставать на колени. Запрещено! Законом!

И вообще, религия у Инков очень интересная. Почитают они Создателя, под именем Виракоча, почитают Солнце-Инти, как его материальную сущность в нашем мире и всё. Полный монотеизм. Ещё почитают своих пророков — основателей династий-родов, но именно как основателей, как людей, как дети отца.

Нет никаких религиозных догм и обязательных обрядов. Заповедь всего одна — живи по совести, чтобы предкам не было за тебя стыдно, перед Создателем. Хочешь их почтить — отнеси подарок в храм, не хочешь — не носи, никто не заставляет, никто даже не упрекает — это твоя жизнь, твои предки. Создателю же, Виракоче, вообще ничего такого не нужно, не нуждается он в подношениях, он Всемогущ и Всеведущ, эта Вселенная и так вся Его. Если ты живёшь не по совести, никакими подарками этого не искупишь, только исправлением своей жизни. Всё можно исправить, если сильно постараться, вот и старайтесь.

Жрецы здесь кто угодно — чиновники, дипломаты, придворные, ремесленники, но только не священнослужители. Верховный жрец, Чалько Юпанки, кроме того, что возглавляет Церковь, ещё и вице-император, главнокомандующий армией и верховный судья. Впрочем, Церковь-то он как раз и не возглавляет, нет здесь никакой Церкви, как таковой, привычной европейцам. Церкви нет, а Вера у людей есть, причём истовая. И Вера эта, в народе, каким-то образом поддерживается сама-собой, даже завидно.

Император Интико-Роки уделил сэру Томасу Мору примерно полчаса. Империя Инков не считает королевство Англия враждебным и готово с ним торговать. Купцам из Англии предоставлены те же права, что и остальным торговцам из невраждебных стран.

'Сейчас Империи нужны железо и сталь, в слитках определённой формы, скот — коровы и лошади, воск и дубовые бочки. Всё это будет закупать имперская казна за серебро, по очень привлекательной цене, а остальное — на свой страх и риск. Нет, порох не интересует, как и оружие. Наши товары будут предлагаться на рынке Маракайбо, по рыночной цене'.

Условия как у всех, но всё рано очень интересные. Испания и Португалия считаются Инками враждебными державами, и к торговле не допущены. А ведь и там, и там, английские купцы торговать могут, в отличие от французов и венецианцев. Его величество король Англии, Генрих Восьмой Тюдор, несомненно сочтёт результаты посольства положительными, особенно учитывая ответные подарки.

За восемь лошадей и двух жеребцов, император Инков отдарился двумя огромными, в человеческий рост, зеркалами, немыслимого качества, чудесным холодильным шкафом и запасом горючего для него на целый год, сорока фунтами шоколада и книгой. Книгой! Книгой Гая Юлия Цезаря 'Записки о Галльской войне'.

Откуда у Инков эта книга? А ведь это точно оригинальный текст, уж классическую латынь того Рима, от современной вульгарной, сэр Томас Мор отличить был способен безошибочно. Текст точно написан древним римлянином, очень хорошо образованным, а значит, он оригинален. Наверняка и где-то в Европе сохранились копии этого труда, но ведь их скрывают, раз на глаза до сих пор не попадались, а здесь — пожалуйста. Сколько может стоить такая книга, если его величество задумает её продать? В лошадях, тут даже не сотнями считать придётся, а тысячами.

Посольство кардинала Джулио Медичи, складывалось сложнее всех. Папский Престол Римской Католической Церкви товарами не торговал, только Божественной благодатью, которой у Инков и без того имелось в избытке.

Кардинал поприсутствовал при выкупе пленных испанских дворян, епископом Николасом фон Шёнбергом, и стал свидетелем, что из двадцати пяти испанцев, шестнадцать возвращаться отказались, поклявшись на кресте, что делают это без какого-либо принуждения и соблазнения.

Сэр Томас Мор прибыл в Куско на полтора месяца раньше Папского Нунция, и успел со всеми этими дворянами пообщаться лично. Даже не столько о Панамской кампании, сколько о их пленном житие в Империи Инков. Очень интересные получились беседы.

Испанцев действительно никто не соблазнял, а тем более не принуждал. Жили они все вместе, во дворце Ауакпинта, жили, как дорогие гости, свободно гуляли по городу и ходили на приёмы к послам Франции и Венеции.

Ходили они и в языческие храмы. Ну, а куда здесь ещё ходить, если всё местное общество именно в храмах и собирается, чтобы пообщаться? Чтобы войти в местный храм, отрекаться ни от чего не нужно. И клясться никому не нужно. Входя в местный храм, ты сам привлекаешь к себе внимание Создателя-Вирокочи, на свой страх и риск. Именно так это здесь и воспринимается. Сам, всё сам, за всё отвечаешь лично ты сам.

Если сам не боишься — заходи. В храмах золотые статуи предков-пророков, их каменные саркофаги, зеркала во всю стену и высшее общество. Языческий древнеримский форум, один в один. И где тут Святой Римской Церкви развернуться? Какой дурак откажется от всего этого, ради непонятной тарабарщины на латыни про Авраама и Моисея, если их к этому не принуждать кострами Святейшей Инквизиции? Не принуждать к Вере кострами!

У пленных испанских дворян было время, чтобы всё это осознать и принять решение. Им и правда никто ничего не обещал, кроме свободы жить по совести, но и это для них оказалось очень привлекательным соблазном. Их соблазнили жить по совести, да. А от чего тогда соблазнили? От жития не по совести?

Эти шестнадцать дворян, сейчас готовы отдать свои жизни за императора Интико-Роки, хотя тот их об этом даже не просил. Новые одержимые крестоносцы, но без креста и не для креста. Для них теперь крест Римской Католической Церкви и совесть Самого Христа — это две противодействующие реальности.

Да, за отказавшихся возвращаться христиан, испанских дворян, Инки согласились выплатить компенсацию, которую попросили назначить папского нунция, кардинала Джулио Медичи. Тот, дурак, и назначил — по тридцать французских ливров серебра за каждого. Пятнадцать в пользу императора Карла Пятого и пятнадцать в пользу Матери нашей, Непогрешимой Католической Церкви, в лице Папы Адриана Шестого и его нунция, кардинала Джулио Медичи.

Инки охотно согласились на эти условия. И даже сами увеличили компенсацию в пользу Римской Католической Церкви, а значит и христианского бога, вдвое. Они сами решили, что христианским Церкви и Богу будет мало одинарной доли, равной с каким-то Карлосом Первым, которого Инки не очень-то уважают, и мир с ним заключать не планируют, до полного изгнания испанских оккупантов из Нового Света. То же касается и португальцев.

— Что теперь будет с 'Тордесильясским договором'* (*Договор о разделе сфер влияния в мире, между Португалией и Испанией. Одобрен буллой папы Юлия II в 1506 году), ваше высокопреосвященство? Продолжит ли его одобрять Святая Церковь? Очевидно ведь, что сами Инки считают Новый Свет только своей сферой влияния и ничьей больше.

— Сложно сказать, сэр Томас. С одной стороны, Его Святейшество Папа Адриан Шестой очень близок с Карлом Габсбургом, а с другой — вновь открывшиеся обстоятельства уже сделали этот договор ничтожным. Европа теперь точно не откажется от торговли с Империей. До и османы скоро будут здесь, в этом у меня никаких сомнений нет.

— У меня тоже. Слишком выгодная здесь торговля, один удачный рейс — и ты богач. Османы этого точно не упустят. Скоро здесь, в Новом Свете, начнётся морская война. И я не исключаю самые причудливые союзы в этой войне. Например — союз Османской Империи с королевством Франция и республикой Венеция.

— Исключать теперь нельзя ничего, — согласился папский нунций, — будем надеяться на Милость Божью.

— Надеяться нужно, конечно, только достойны ли мы Его милости, ваше высокопреосвященство? Христиане воюют друг с другом, даже Святой Престол в этих войнах участвует. Идея Реформации ведь не на пустом месте возникла. Я не поддерживаю Лютера, его путь — путь раскола, который ослабит нас ещё сильнее, но он ведь во многом прав. Мать наша, Святая Церковь, теряет авторитет, теряет влияние. Очень быстро теряет...

— С Лютером мы скоро разберёмся, он теперь не только еретик, но и мятежник, и все, кто его поддерживает — тоже мятежники. Враги императора.

— У Карла Габсбурга слишком много врагов. Я сильно сомневаюсь в его победе. Если он потеряет доходы Нового Света, а всё идёт именно к этому, он потеряет всё, все короны, причём, вместе с головой.

— Вы считаете, что Инки действительно способны выбить испанцев? Они ведь до сих пор воюют бронзой.

— Вам подарили холодильный шкаф, ваше высокопреосвященство?

— Подарили.

— Могу вам с уверенностью сказать, что это настоящее чудо техники. Мы такого не способны даже скопировать с образца. Инки показывают нам далеко не всё, уверяю вас.

Беседу послов прервал слуга.

— Сэр, гонец от его сиятельства, губернатора Куско, принёс этот пакет.

Томас Мор вскрыл конверт и прочитал послание.

— Испанцы атаковали Маракайбо тремя кораблями.

— Успешно?

— Два корабля Инками утоплены, один сдался.

— Каким образом? Ведь у них нет пушек?

— Скоро узнаем. Меня приглашают в Медельин, быть наблюдателем в кампании Возмездия.

— Я составлю вам компанию.

Испанцы решились. Не король Карлос Первый Габсбург, а хунта конкистадоров-оккупантов из губернатора Кубы Диего де Веласкеса, губернатора Панамы Диего де Альмагро и аделантадо Франциско Писарро, что, впрочем, с самого короля ответственности не снимает. Его подданные, ему за них и отвечать в итоге.

Гражданская война в Испании поспособствовала разорению множества дворян, которые устремились поправлять свои финансовые дела в Новый Свет, вот их и собралось значительно больше критической массы. В рейде на Маракайбо только дворян участвовало больше сотни, как потом выяснилось из допросов пленных.

Соблазнились оккупанты рассказами, освобождённого из плена, Педро де Авилы. Рассказами о немыслимых богатствах Инков, золотых статуях в их храмах в Куско, при том, что воюют они до сих пор бронзовым оружием. Педро де Авила просто рассказывал о своей жизни в плену, соблазнять он никого не планировал и даже предостерегал, ссылаясь на своё загадочное пленение, но храбрые оккупанты сочли это синдромом неудачника.

Конечно, они не планировали сразу наступать на Куско, но и Маракайбо теперь очень лакомый кусок. В городе нет стен и пушек, у Инков нет огнестрельного оружия, зато в портовых складах дорогущие зеркала и холодильные шкафы, резина и шоколад, спички и прочие диковины. Кроме того, в городе находятся император и вице-император, за которых можно получить немыслимых размеров выкуп, а в резиденции губернатора наверняка навалом золота и серебра. Возле города выпасают лошадей, а до Медельина ведёт отличная дорога.

В общем, Маракайбо — это ключ ко всей Империи Инков, к сокровищнице, которая сделает богатыми всех, включая рядовых конкистадоров из простонародья, а вожди похода точно станут богаче самого короля. Колдовства оккупанты не опасались — Святой Крест убережёт. Исповедались, помолились, причастились, взяли с собой трёх монахов, по одному на каждый корабль-отряд, загрузили солдатню, практически битком, благо, от Порто-Белло до Маракайбо реально рукой подать, и отправились поправлять своё материальное положение и престиж своего короля.

Пехоту с вождями и монахами высадили в пятнадцати километрах от города, вечером, четырнадцатого октября 1522 года, планируя устроить штурм на рассвете, с поддержкой корабельных пушек. В ночь на пятнадцатое, корабли вошли в горловину озера и были атакованы 'миноносцами' Инков. Головной и замыкающий притопили на узком мелководном фарватере, средний в линии оказался заблокированным и спустил флаг.

Отряд из семисот двадцати человек, с сотней офицеров-дворян, тремя монахами, двумя губернаторами и одним, очень знаковым для Савелия и Эль Чоло, аделантадо, на марше атаковали бойцы Первой Гвардейской бригады Быстрого Реагирования, уже вооружённой ружьями. Атаковали мелкими группами с разных сторон, испанские оккупанты шли плотным строем, подсвечивая себя факелами — отличные цели для ночной охоты. К утру их осталась всего половина и всякое сопротивление прекратилось.

К сожалению, Франциско Писарро до суда не дожил, скончался на третьи сутки после ночной бойни, не приходя в сознание; зато двух губернаторов, двух Диего — кубинского де Веласкеса и панамского де Альмагро захватили живыми и неповреждёнными. Кроме губернаторов, выжили все три монаха, пятьдесят шесть дворян и триста восемь рядовых оккупантов, у моряков потери составили всего восемнадцать человек, сто двадцать четыре сдались. В восстановленных Порто-Белло и Панаме осталось всего четыре сотни солдат с шестью офицерами, а в Гаване триста пятьдесят и пять.

— И?

— Бабахнуло прилично, но починить можно, — Эль Чоло осматривал повреждённые испанские шхуны, — примерно на месяц работы. По два шпангоута разнесло, ну, и обшивку, конечно.

— Месяц — это хорошо, как раз приготовиться успеем.

— Хочешь на Кубу сходить?

— Это обязательно. Зло должно быть наказано. Неотвратимо и... В общем, Куба-либре.

— Людей и так не хватает, а ты ещё распылять собрался.

— Наших мы на Кубе не оставим, у нас теперь ручные испанцы есть. Солдатни в Лиме четыре сотни, половина наверняка послужить захочет, всё равно, работники из них аховые, вот и призовём, а офицеров целых шестнадцать штук, им в Испанию хода больше нет, они теперь наши до гроба.

— Две сотни будет мало.

— Две сотни — это сержантов и капралов, шаман. В строй поставим всех выживших. Кроме дворян и монахов, конечно. Ещё семь сотен захватим на местах, а тысячи двухсот хватит точно. Все пушки, ядра и порох им отдадим — продержатся до прибытия помощи, в случае чего. Зато прикинь, какой возникнет резонанс в Испании, после появления испанского герцогства Куба, вассального Великой и непобедимой Империи Инков. Или лучше Республики?

— Лучше герцогства. Тогда и Пуэрто-Рико, с Эспаньолой и Ямайкой задумаются. Республики появляются в результате революций, монархи их не учреждают.

— Ты прав. Всё время забываю о своём здешнем статусе. Кстати, давай вызовем из Куско ещё и послов, пусть будут свидетелями Чуда.

— Давай. Пусть будут.

Интерлюдия. 3 апреля 1523 года.

Генрих Восьмой Тюдор, король Англии и Ирландии, размышлял над полученной из Нового Света информацией. Сэр Томас Мор справился с посольством отлично, отношения с мощной заокеанской Империей завязались, английские купцы получили равные права в торговле с самым интересным торговым партнёром, а учитывая возможности Англии в производстве железа и стали, эти равные права в торговле уже дают определённые преимущества. Это была уже третья встреча короля и его вернувшегося посланника за неделю. При дворе теперь болтают всякие гадости о новом фаворите и противоестественной мужеложеской связи между ними, но это сейчас только на руку. Пусть пока болтают, создают отвлекающий фон, поганые языки обрезать никогда не поздно.

Товары у Инков действительно уникальные. Огромные зеркала превосходного качества; волшебные холодильные шкафы; божественного вкуса шоколад; резина, которой каждый день находится всё новое применение, и изделия из неё, вроде подошв для обуви и незаменимых уже галош; очень удобные в применении спички, головки которых теперь применяют для запалов артиллеристы; кремниевые замки для аркебуз — всё это Европе требуется в огромных количествах и стоит сумасшедших денег. Удачный рейс купца со сталью в Маракайбо и с товарами обратно приносит восьми-десятикратную прибыль, только долго это благолепие точно не продлится. В эту игру вступили все, и некоторые вступили в неё раньше и на лучших условиях.

Уже почти побеждённые, французы и венецианцы, вдруг воспряли духом, и за одну осеннюю кампанию 1522 года захватили и разделили всю Италию. Папский Престол вернулся в Авиньон и утратил какое-либо влияние на европейскую политику. Теперь это марионетки Франциска, как когда-то, до Столетней войны, они были марионетками Филиппа Красивого.

Чудо? Теперь у каждого Чуда имеется вполне понятное объяснение — это Инки. Это Чудо оплатили Инки! Не это, конечно, плевать им и на Италию, и на Святой Престол, они оплатили помощь в организации своего посольства в Московию. Очень щедро оплатили, считать эти Инки совсем не умеют, вот и хватило французам с венецианцами на найм аж тридцати тысяч наёмников-швейцарцев и германских ландскнехтов.

Теперь Франция и Венеция строят огромные флоты, очевидно, намереваясь монополизировать торговлю с Новым Светом. Карл Габсбург в шоке. И от итальянских потерь, и от сокрушительных поражений в Новом Свете. А кроме того, Мартин Лютер вот-вот взбунтует Бургундские Нидерланды, Люксембург и Артуа. И что тогда останется от некогда мощного союзника Карла, если учесть, что почти вся Испания против него уже бунтует, а его оставшиеся колонии в Новом Свете, всерьёз подумывают о смене сюзеренитета на Империю Инков?

И что будет с Англией, когда Габсбурга окончательно ввергнут в ничтожество? Франциск Валуа ничего не простит, да и мерзким венецианцам конкуренты ни к чему. Всё, что зарабатывает твой конкурент — не зарабатываешь ты сам.

А ведь ещё есть османы, которые теперь продают свои товары в Маракайбо. Дешевле продают, чем в Европе, но всё равно это им очень выгодно. Всё теперь продаётся в Маракайбо — шёлковые и хлопковые ткани, специи и пряности, ароматические масла и драгоценные камни. В Маракайбо всё это теперь покупать дешевле, чем в самой Османской Империи, но всё равно, османским купцам это очень выгодно. Европейцы платят им там той-же сталью, на которую, проклятые агаряне, выменивают в Новом Свете настоящие сокровища.

Морской союз, а может и не только морской, Османской Империи, Франции и Венеции станет настоящей катастрофой для Англии. А ведь такой их союз теперь очень реален, те-же Ганзейцы с удовольствием примкнут к нему 'младшим братом' за долю малую. И плевать им всем на веру христианскую, за такие-то деньги и возможности. Христопродавцы поганые... Опередили с посольствами, поганцы. Что-то теперь надо делать, но что именно?

— Сэр Томас, жалую вас графством Саффолкским, титулом графа и лендлорда.

— Покорнейше благодарю, Сир. Это слишком щедрая награда, за мои скромные достижения.

— Слишком щедрая, но вы её отслужите, в этом я уверен. Итак, граф, оцените наши шансы закрепиться в Маракайбо, с учётом возможностей всех интересантов-конкурентов.

— Оцениваю, как весьма невысокие, или даже крайне низкие, Сир. До Маракайбо мы просто не доберёмся. Или не выберемся оттуда, что, в принципе, одно и то же. После учреждения Кубинского герцогства Империи Инков, я скорее ожидаю перехода всей Испании в вассалитет Империи Инков, чем возможность Карла Габсбурга вернуть свои позиции в Новом Свете. Герцог Паскуаль Андагойа де Куба уже пообещал всем переселенцам из Испании, которые прибудут с семьями, по сто гектаров земли бесплатно.

— Не понимаю я этих гектаров. Сколько это в акрах, граф?

— Двести пятьдесят, Сир.

— Ого! Настоящая сеньория-шателения. Бесплатно... Туда ведь сбежит вся Испания.

— Так точно, Сир. Сбежит вся Испания, которая не принимает Карла Габсбурга. Нашего нынешнего союзника, Ваше Величество.

— Кто-же знал-то, граф... Тогда всё это казалось очень перспективным — и союз с Карлом, и мой брак с Екатериной Арагонской. Кто-же знал тогда про этих чёртовых Инков... Ведь почти до Парижа тогда дошли...

— Политику нужно срочно менять, Сир...

— Не считайте меня слабоумным, граф. Что это нужно — я и сам отлично понимаю, это теперь любой идиот в Европе понимает, но как это сделать? Франциск Валуа точно не простит мне удара в спину.

— Нам нужен союзник, Сир. Очень уважаемый всеми союзник.

— Вы же сказали, что от военного и политического союза Инки отказались.

— Совершенно верно, Сир. Инки отказались, но они всем в этом отказали. Я предлагаю заключить военный союз с Московией. И вот почему....

Последним, из ключевых европейских игроков, в конце декабря 1522 года, в Маракайбо-Куско, прибыло посольство Османской Империи. Именно так — и в Маракайбо, и в Куско. Турки-османы прибыли на шестнадцати кораблях и привезли посольство из почти восьмисот дипломатов, торговцев и слуг, во главе с младшим единокровным блатом султана Сулеймана Первого Османа — Увейс-пашой, совсем ещё молодым человеком, двадцати лет от роду.

Такое проявление уважения не оставили без взаимности. В Куско, османам выделили два дворца (Манко Капака и Инки Юпанки), а в Маракайбо только что отстроенную новую резиденцию губернатора. Себе потом построим ещё, а пока и старая сгодится. Кроме того, османам разрешили построить в Маракайбо мечеть. Впрочем, папскому нунцию, кардиналу Джулио Медичи, тоже разрешили построить в городе церковь. Пусть будет, мы никого не боимся.

Османы привезли столько товаров, что обрушили на них цены ниже европейских. Шёлковые и хлопчатобумажные ткани, специи и пряности, ароматические масла и благовония, ковры и драгоценные камни — всё это европейским купцам теперь стало выгоднее закупать в Маракайбо, но и турки в накладе не остались — они выкупили все имеющиеся колесцовые замки для аркебуз и пистолетов (полторы тысячи), все спички (сорок тысяч упаковок) и сделали предоплату за заказ ещё пятидесяти тысяч замков и ста тысяч коробок спичек.

Замки скопировать возможность имелась у всех, но такого качества не получится добиться ни у кого ещё долгое время. Весь секрет в материалах самого колеса и пружин. Пятьсот лет форы развития технологий так сразу не отыграть, а потом все эти замки безнадёжно устареют, так что продавать их нужно сейчас и как можно больше. Спички тоже скупались для военных целей — их головки использовались на запальных полках, что практически исключало осечки при выстрелах. В общем, не прогадали османы со своей торговлей — Венгрию, а за ней и Священную Римскую Империю, ожидают очень непростые времена.

В середине января 1523 года, отбыл в Англию сэр Томас Мор. Он, и кардинал Джулио Медичи присутствовали при 'чудесных' захватах Панамы, Порто-Белло и Гаваны. Савелий и Эль Чоло повторили свой трюк на бис — снова гарнизоны оказались связанными, а города захваченными без единого выстрела, 'дикарями' с бронзовым оружием. Впечатлило обоих, особенно сильно папского нунция, кардинал даже отложил своё возвращение в Рим, ради возможности побольше пообщаться с Сыном Солнца, а в феврале, вернувшийся из Европы, маркиз де Ритон привёз новость, что Рим захвачен королём Франциском Первым Валуа, и Папский Престол теперь снова размещается в Авиньоне. В Авиньон, Джулио Медичи тем более торопиться не стал.

Де Ритон, вот ведь умница, привёз с собой Микеланджело Буонарроти, потерявшего, после известных событий, основного заказчика, в лице Папы Адриана Шестого, а с ним и работу в Риме. Микеланджело прихватил с собой восемнадцать учеников и незаконченную скульптуру Моисея. Ту самую, с рогами, ага. Теперь она будет установлена в церкви Маракайбо.

В марте 1523 года, в Маракайбо прибыл 'Авось', обогнувший Мыс Горн, или как он теперь будет называться. Потрепало кораблик знатно, дважды им пришлось ремонтироваться, но подвиг совершён. 'Авось' тоже вытащили на берег, а вокруг него начали строительство музея военно-морской славы Империи Инков, немало удивив европейцев. Целый ведь, плавать ему ещё и плавать. Именно, что целый, дольше прослужит экспонатом. Флот Инков больше не строил кораблей и судов с деревянными килями, шпангоутами и мачтами. Десяток 'каботажников' построили, на перевозку сырья и обучение моряков хватает и ладно.

Теперь только сталь и только 'винджаммеры' — эти будут служить уже лет по сто, при определённой удаче, конечно, океан — есть океан. Обшивку, со временем, тоже заменим на стальную, а мачты на паровые машины. Естественно, такие корабли строятся медленно, но торопиться пока некуда. Два трёхмачтовых 'винджаммера' первого поколения будут готовы примерно через год, и ещё полгода уйдёт на их освоение экипажами. Вот на 1524 год и можно планировать европейский вояж. Как раз к тому времени удастся вакцинироваться от оспы и кори.

Оптика, с каждой плавкой, получается всё светлее, линзы шлифуются всё качественней, на подзорные трубы и бинокли уже годятся, скоро дойдёт и до микроскопов, а с ними и до вакцин с антибиотиком.

Герцогство Куба, как и ожидалось, дало ощутимый толчок движению сепаратизма в испанских колониях в Новом Свете — Эспаньоле (Гаити), Фердинанде и Изабелле (Ямайке) и Пуэрто-Рико. Их губернаторы — Хуан де Грихальва, Франсиско де Гарай и Хуан Понсе де Леон проводят переговоры и консультации с имперским герцогом Паскуалем де Андагойа де Куба.

На Кубе, переселенцам из Европы выделяют по сто гектаров земли бесплатно, но и индейцев не обижают, места пока хватает всем, остров огромный — сто десять тысяч квадратных километров, целая Англия, только климат намного лучше. Двум вождям племён кубинских аборигенов выдали короны, с правом приходить в Гавану торговать и бухать 'огненную воду', а доказывать право на этот статус своим 'соотечественникам' они должны теперь сами. Как и в сельве, на Кубе началась перманентная война племён. То есть, она там шла испокон веков, лишь на короткое время индейцы отвлекались на оккупантов-колонизаторов, а теперь всё вернулось на круги своя.

'Разделяй и властвуй'. Не гуманно? Воевать их никто не заставляет, а заставить жить в мире просто невозможно, можно только подменить цель. Так что сами, всё сами. Всё честно.

Испанские островные губернаторы этот опыт изучают, но применить его у себя возможности не имеют. У них задача — крестить. Крестить любой ценой — огнём и мечом. А зачем?

В общем, эти трое уже склоняются к смене подданства, остаётся только Кортес в Мексике, но на континенте никаких герцогств создавать не планируется. Только имперские провинции с наместниками-губернаторами. Да и добьют скорее всего ацтеки и майя Кортеса, силы его постоянно тают, а притока свежих больше нет. Никто из испанцев больше не хочет участвовать в конкисте Нового Света, напугались прилично, да и альтернатива теперь есть. Герцог Паскуаль де Андагойя де Куба с удовольствием нанимает опытных бойцов, островов в Карибском море много. А Кортеса добьют. Майя уже наладили контакты с губернатором Панамы и скупают старый испанский огнестрел и порох. Скупают за золото, серебро и медь. Так что уже довольно скоро оккупационному корпусу Кортеса придёт конец — туда ему и дорога.

Захваченных в плен, двух губернаторов, двух Диего — кубинского де Веласкеса и панамского де Альмагро и трёх монахов казнили за разбой. Распяли на центральной площади Маракайбо. Хотели скормить свиньям, как в фильме Гая Ричи 'Большой куш', только живьём, но по просьбе папского нунция, кардинала Джулио Медичи, позорную казнь бандюганам заменили на распятие. Хоронить их Савелий запретил, трупы утопили в море подальше от берега. Жестоко, конечно, но в эту эпоху гуманизма никто не ценит, он здесь считается проявлением слабоволия и слабоумия.

На Кубе захватили больше двух тысяч голов крупного рогатого скота, поэтому быков и коров закупать перестали, да и лошадей теперь брали только племенных. Стали и железа в Европе производилось не так много, чтобы оплатить ими все хотелки, поэтому в Новый Свет потекли ручейки золота, серебра и меди. В этом отношении, лучше всех чувствовали себя османы, пока монополисты в торговле с Востоком.

Пока монополисты. Скоро в Восточную Азию, Индию и на острова в Тихом и Индийском океанах откроются маршруты из Лимы. Ну, как скоро, лет через пять точно, так что османам нужно поторапливаться со своей европейской экспансией. Без подробностей, в форме пророчества, Савелий и Эль Чоло известили об этом Увейс-пашу. 'Europa delenda est' — это по прежнему основная задача.

В июне 1523 года, в Маракайбо прибыло посольство короля Португалии Жуана Третьего Ависского, во главе с графом Васко да Гама де Видигейра. Какие люди!

Посольство Португалии привезло отказ короля от притязаний на колонии в Новом Свете, что немедленно положило конец 'холодной' войне и перевело королевство Португалия в статус дружественной державы, со всеми отсюда вытекающими правами для её купцов.

Враждебной теперь остаётся только Испания, ну, и Священная Римская Империя, по факту их династической унии, под властью Карла Пятого (Карлоса Первого) Габсбурга.

Португальцы свою колонизацию ещё не начинали, да пока и не планировали пока, скорее всего. В той истории они этим занялись только в середине тридцатых годов шестнадцатого века, так что отказались они от своих несостоявшихся колоний с лёгким сердцем и надеждой на очень выгодную торговлю. Торговлю товарами из Нового Света в том числе и в Испании. Уж в конкуренции за испанский-то рынок, равных противников у них нет, англичане проигрывают его португальцам с треском.

Васко да Гама отлично говорил по-испански, собеседником он был очень интересным, поэтому общались с ним Савелий и Эль Чоло целых десять вечеров подряд. Графу де Видигейра подарили традиционный 'посольский набор' из зеркала и холодильного шкафа, а кроме того, секстант, морской компас на карданной подвеске, хронометр и большой глобус, на котором в цвета Империи Инков были покрашены не только две Америки, но и Австралия, Новая Зеландия, Тасмания, Папуа-Новая Гвинея, Гавайи и Марианский архипелаг. По праву первооткрывателей.

Ещё Савелий предложил Васко да Гама издать книгу своих воспоминаний, тиражом сразу в тысячу экземпляров и продемонстрировал образцы — книги 'Записки о Галльской войне' Гая Юлия Цезаря, 'Жизнь двенадцати цезарей' Гая Светония Транквилла и 'Сравнительные жизнеописания' Плутарха на высокой латыни и 'Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский' Мигеля де Сервантеса и 'Страны Востока. Политическое устройство, религия, обычаи и традиции' авторства Верховного жреца и вице-императора Чалько Юпанки на испанском.

Испанский из интернета двадцать первого века отличался от современного, на пять веков, за это время произошло множество заимствований и других языков, но для автора по национальности инка вполне нормально устраивать такую кашу. Понять можно и ладно. Капитан 'Посейдона', Родриго Пике, и его офицеры всё отлично поняли, поймёт и Васко да Гама. А заодно и стесняться перестанет, достойные авторы ведь очень застенчивые, на самом деле. Это всяким бездарям свойственно бессовестно переть, как поганым сорнякам, а талантов нужно поддерживать, ухаживать за ними, поливать и пропалывать.

Да, книги графу де Видигейра тоже подарили, а ведь каждая из них сейчас на вес золота, а то и два веса, если их вдруг придётся продавать.

Под посольство, португальцам выделили, меблированный по европейским стандартам, дворец Колькампата, поставили всех на довольствие, в том числе шоколадом и свежей выпечкой по французским рецептам, а в ещё одном старом дворце Куско — Ауакпинта устроили дипломатический клуб с биллиардом. Пусть общаются европейцы, где ещё такое общение возможно.

Интерлюдия. 22 августа 1523 года.

Царь и государь всеа Русии и великий князь Владимирский, Московский, Новгородский, Псковский, Смоленский, Тверской, Югорский, Пермский, Вятский и Болгарский, и иных, государь и великий князь Новогорода Низовские земли, и Черниговский, и Рязанский, Волотский, Ржевский, Белёвский, Ростовский, Ярославский, Белозерский, Удорский, Обдорский и Кондинский, а теперь ещё и князь Полоцкий, Василий Третий Иванович Рюрикович принимал в Грановитой палате уже четвёртого за год Великого посла, на этот раз от английского короля Генриха Восьмого Тюдора — епископа Томаса Кранмера.

Что за загадочная сила притянула в Москву целых четыре Великих посольства, Василий Третий не догадывался, но пользовался этим обстоятельством в полной мере. Посольства Франции и Венеции обладали самой полной информацией о европейских делах, к тому-же, эта информация у них постоянно обновлялась. Василий Иванович Рюрикович теперь знал о Европе всё. И о Европе, и о Новом Свете.

Кроме информации, посольства предоставляли большие возможности для торговли, Царю и государю нужно было только разрешить купеческим 'товариществам' открыть торговые фактории в Москве, а дальше всё сделал сам рынок. Кратно возросли цены на воск, который требовался Империи Инков, поднялись цены и на остальные 'экспортные' товары — меха, мёд, пеньку и дёготь.

Купеческих 'товариществ' в Москву прибыло четыре, кроме венецианского и французского, ещё от Ганзейского Союза и Константинопольских греков, подданных Османской Империи, торгующих с Россией в интересах Империи Инков, так что сговориться им о снижении закупочных цен было довольно затруднительно. Пошла торговля. Пошла в обе стороны.

Пошло в Москву оружие, порох и свинец, пошли строевые лошади и пушки. Как по волшебству, прекратились набеги ногаев и крымчаков на южные границы державы, позволив сосредоточиться на литвинах и поляках. В летней кампании этого года, удалось захватить Полоцк, Могилёв, Витебск, Гродно, Друцк и Минск — всё бывшее Полоцкое княжество и даже с лихвой. На следующее лето планировалось отвоевание у поляков Великого княжества Киевского, разорённого Ордой, но всё равно русского, исконно русских, а не польских земель.

Выдающиеся военные успехи подняли авторитет Василия Третьего до заоблачных высот, до него так на Руси не уважали никого из правителей, даже его отца, Ивана Третьего, прозванного, и за дело прозванного, Великим. Против его воли бояре не смели местничать, а это позволяло отбросить при производстве назначений фактор родовитости, и назначать талантливых и верных, пусть и худородных.

Одно обстоятельство очень угнетало царя Василия Третьего Рюриковича — бесплодность его жены, Соломонии Юрьевны, в девичестве Сабуровой. Что бесплодна именно супруга, сомнений не было. Детей от Василия рожали дворовые девки и детей здоровых, но толку то от ублюдков? Престол им не передашь. Развод с Соломонией назрел* (*в нашей истории развёлся Василий Третий в 1525 году), но подходящей жены Русский царь пока не присмотрел, а потому особо не торопился и вот...

Посол английского короля Генриха Восьмого Тюдора приехал сватать его сестру, Марию Тюдор, вдовствующую королеву Франции, вдову Людовика Двенадцатого Французского и герцога Саффолка, Чарльза Брэндона, за что-то казнённого суровым Генрихом Восьмым. Очаровательную женщину двадцати семи лет от роду, уже родившую двух здоровых дочерей — Фрэнсис, герцогиню Кларенс, и Элеонору, герцогиню Олбани. Родила она и сына, Генри, но тот умер в возрасте шести лет. В общем, жена — что надо, за такой даже приданного просить — грех стяжательства, а английский король, вдобавок, предлагает ещё и союз против литвинов, поляков и вассального полякам Тевтонского ордена.

Так не бывает. В жизни не бывает, бывает только в сказках, в которые взрослые люди не верят. В чём-же здесь подвох?

— Что просит король Англии и Ирландии, его величество Генрих Восьмой, от царя и государя всея Руси за этот союз? Нашу веру Православную, истинную христианскую, на вашу нечестивую фарисейскую, ни сам царь, ни вся Русь не сменит ни за что, ни за руку принцессы английской, ни за какой-то союз, ни за что другое из соблазнов земных.

Епископ Томас Кранмер нисколько не смутился обзыванием католической веры нечестивой.

— Принцесса Мария примет вашу Веру до свадьбы, царь и государь, обряд бракосочетания пройдёт по византийским ортодоксальным канонам, и проведут его ваши священники. Его величество, король Англии и Ирландии, Генрих Восьмой Тюдор рассчитывает обрести в вас брата, он рассчитывает на истинно братский союз. На всецелую поддержку, в случае нападения врагов, как на вас, так и на нас.

— Да как-же мы вам сможем помочь, случись чего? Флота у нас нет, а посуху до вас не доберёшься.

— Если этому братскому союзу суждено возникнуть, то и флот у него будет общий. У литвинов и Тевтонского ордена есть хорошие порты на Балтике, ваше величество.

Кого они опасаются? Французов? Французы в Англию никогда не вторгались, а вот наоборот... наоборот бывало, и очень часто. Венецианцев? Где та Венеция и где Англия. Османов тоже нет, они там-же на юге, слишком далеко. Ганзейцев? Те торгаши, им лишь бы их самих не трогали. Испания и Священная Римская Империя находятся в упадке, им теперь о выживании думать нужно, а не о нападениях. Дания и Швеция слишком слабы и бедны, чтобы их опасаться, они давно воюют друг с другом, а ещё там теперь баламутит народ Лютер. Португальцы? Эти уже ближе, но для чего им северные острова? Португальцы устремлены в Индию и вообще на восток. Инки? Эти загадочные Инки, Империя из Нового Света?

Посол Инков, граф Каму Тамач, или-же граф Михаил Камутамачев, единственный из послов, кто вообще ничего и никогда не просит, зато помогает всегда охотно. Он единственный, кто прибыл в исполнение своего посольства, уже изучив русский язык. Неправильный язык, видимо изучал от каких-то там сербов, или болгар, но изучал ведь, старался. Теперь он говорит по-русски получше любого природного русского, а матерится так вообще лучше всех, теперь уже у него учатся. Ничего не просит, выгоды не ищет, веру православную не принял, но в храмы подношения постоянно заносит — для Создателя. И сам заносит, и вся его посольская челядь. Серебром заносят, просто так, ни поминок, ни здравиц не заказывают, свечей не ставят. Нате вам для Создателя и до свидания.

Инки... О них в Европе уже ходят легенды. Не повезло же испанцам на них наткнуться, теперь все испанские колонии в Новом Свете мечтают стать герцогствами этих самых Инков. Там, у Инков, в Новом Свете, говорят, храмы полны золотых статуй, не протолкнуться, а стены в них сплошь зеркальные, и от этого создаётся впечатление бесконечного пространства. Все рвутся к Инкам, скупать их диковины, а сами Инки пока прислали только одно посольство — в Москву. И диковины свои сами привозят. То есть, не сами, но присылают через французов, венецианцев и ганзейцев, а те привозят. Честно привозят, обмануть боятся. Все боятся обмануть Инков... И ведь неспроста это сложилось.

— Русь, в моём лице, царя, государя и великого князя многих земель, согласна на братский союз с королём Англии, если он не планирует воевать против Империи Инков.

— Мой государь, его величество Генрих Восьмой Тюдор, король Англии и Ирландии, не планирует такого. Он очень рассчитывает на вечный мир и выгодную торговлю с Империей, — почтительно поклонился английский посол, — мы предлагаем вам отправить своё посольство в Куско, чтобы непосредственно влиять на политику Империи Инков. Мы очень дорожим дружбой с Империей и очень не хотим, чтобы её кто-нибудь разрушил своими интригами. Подлых мерзавцев в Европе очень много, ваше величество. Это ещё одна весомая причина, для объединения порядочных людей.

— Мы отправим посольство в Новый Свет. Предложенный моим братом Генрихом союз принимается с благодарностью в целом, но детали его ещё должны согласовать наши дьяки. Пока войны не начались, никого из торговцев мы из Москвы прогонять не будем.

— Это разумеется, ваше величество. Благодарю вас от имени своего короля.

Лима лишилась своего металлургического производства. Покупать сталь за зеркала, шоколадки и резинки оказалось намного выгоднее, чем таскать руду на своём горбу за тридевять земель. Теперь во второй столице, промышленной и научной столице Империи Инков — Лиме, только один привод работал на тигельную переплавку уже готовой стали.

Чёрные металлурги, славные добытчики чугуна из руды, отправились осваивать Эль-Мутун. Отправились сами, с семьями, с ними помощники с семьями, работяги с семьями и стадами. Так основываются новые города и обживаются территории. Придут на место, обрастут хозяйством, начнут с одной домны. Мы никуда не спешим, но и наше неспешное развитие, для всего остального мира — это реально гиперзвуковая скорость. Это уже не 'пятилетку за три года', те пятилетки, из другого мира, мы теперь здесь проходим за считанные месяцы.

Лима из производственного центра всё больше перепрофилируется в научный, с экспериментальными производствами. Лима занимается переплавкой закупленной стали с её легированием никелем, марганцем и хромом. Хорошая нержавейка уже получается, хоть и в небольших пока объёмах А легированные стали — это не только более совершенное оружие и качественные инструменты, но и подшипники. От подшипников, от их скорости, прогресс зависит в прямой пропорции. Чем выше скорость вращения подшипников — тем выше технологический уровень цивилизации. Вот над их совершенствованием теперь и работает Лима.

А нержавейка? Прежде всего — медицинские инструменты, в том числе аппараты доктора Илизарова, вечная ему память и всеобщая благодарность. Вот их, в первую очередь, и начали изготавливать. Страшно ведь жить, когда простой аппендицит — это гарантированный летальный исход. Хоть этого теперь можно не опасаться, апендициты уже оперируют, как и проводят кесарево сечение.

Медицина у Инков и так была на уровне значительно выше, чем в Европе; где она шла в разрез с христианскими ценностями, и была благополучно угроблена лютыми мракобесами; а теперь и вовсе вышла на уровень конца девятнадцатого — начала двадцатого века. Больше всего учебников из интернета будущего пришло именно в медицину, по понятным соображениям — это самому очень нужно.

Лима уже огромный город, больше тридцати тысяч населения, пора приводить хаотичную застройку первого этапа к радующему глаз порядку. Город трясёт часто и случается очень сильно. Только за шестнадцатый век зарегистрировано четыре землетрясения магнитудой выше семи баллов, поэтому никаких построек с несущими стенами из кирпича быть не должно. Только каркасное строительство. Со временем, из армированного бетона, а пока из дерева и фанеры. Ну, а чего с этим мудрить почти на экваторе?

В общем, начнём. Нужен генеральный план застройки на века. Хотя бы на пару веков, до населения в миллион. Квадратно-квартальная планировка с широкими проспектами, бульварами и улицами, очень широкими, по нынешним временам, в расчёте минимум на четыре полосы движения автомобилей и тротуары, а максимум пусть будет на центральном проспекте — двадцать четыре. Двадцать четыре, по пять метров — сто двадцать, разделительный сквер ещё сорок и два тротуара по тридцать, плюс два по пятнадцать на газоны, итого двести пятьдесят. Далеко не рекорд для двадцать первого века в той истории, но всё равно прилично — потомки, за такую планировку, будут благодарны.

Хорошо, когда не нужно ничего объяснять, достаточно сослаться на волю Инти-Виракочи. Губернатор в Лиме, Нууно Вимка, бывший первый командир Первой Гвардейской бригады Быстрого Реагирования, очень толковый, работы организовать сможет, так что рисуем план и дальше — в Медельин и Маракайбо, пока их хаотично не застроили без всякого плана.

В октябре пришли новости из Мексики, где, объединившие усилия, майя и ацтеки разгромили и полностью уничтожили трёхтысячный корпус Кортеса. Полностью — это полностью, выживших и сдавшихся испанцев принесли в жертву. В ноябре, подданства Империи Инков и титулов запросили три испанских губернатора — Хуан Понсе де Леон (Пуэрто-Рико), Франсиско де Гарай (Фердинанд и Изабелла/Ямайка) и Хуан де Грихальва (Эспаньола/Гаити).

В начале декабря 1523 года, узнали о смерти Папы Адриана Шестого и выборе нового главы Римской Католической Церкви. Видимо, в пику французскому королю, новым Папой кардиналы избрали посла Святого Престола в Империи Инков — Джулио Медичи. Впрочем, его выбрали и в той истории, и, как и в той реальности, он взял себе папское имя Климент Седьмой, так что это вполне может быть судьба.

— Поздравляю, ваше святейшество.

— Благодарю, ваше императорское величество. Вы позволите мне погостить у вас ещё некоторое время?

После совместного похода в Панаму и на Кубу, у Савелия завязались вполне приятельские отношения с Джулио Медичи. Явленное там чудо, очевидно, порвало какой-то шаблон в голове кардинала, во всяком случае, с тех пор он ни разу не завёл свою шарманку по поводу благости принятия христианства.

— Воля ваша — гостите, сколько пожелаете. Мне приятна ваша компания.

— Значит, я могу объявить о переводе Папской Курии в Маракайбо?

— Очень неожиданный вопрос. Вы действительно хотите перенести Курию, или только объявить об этом?

— Там видно будет, ваше императорское величество. Вы же и сами в курсе — что сейчас творится в Европе.

В Европе, после переноса Папской Курии из Рима в Авиньон, творилось, вполне ожидаемое Савелием, форменное безобразие. Реформация и в той истории проходила кроваво, а в этой, похоже, крови будет на порядок больше, и в ней утонет не только Римская Католическая Церковь, но и сама Европа. Если, конечно, этому не помешать.

Епископства в Священной Римской Империи массово объявляли о своей автокефалии и на содержание Святого Престола денег больше не давали. Епископов-раскольников поддержали Курфюрсты в Нижней Саксонии и Франконии, а в Швабии, Тюрингии, Нордгау и Моравии, не поддержавших раскольничий почин епископов, просто заменили на послушных марионеток. А ведь именно Римская церковь скрепляет Имперский Союз, никаких других скреп там нет. Не будет единой церкви, не станет и Империи.

Реформация церкви здесь пошла совсем по другому сценарию. Никто не хочет кормить Авиньон, даже идеологические противники Мартина Лютера. Франциск Первый Валуа получил чемодан без ручки, с внезапно обесценившимся содержимым. Италию он ограбил прилично, но всё награбленное теперь потратит на подавление мятежей.

Тем временем, османы относительно малой кровью захватили Родос и готовят войну с Венгрией, совсем не скрывая своих планов. Скорее даже хвастаясь ими, проводя своеобразную психическую атаку. Венгрия находится в унии с Чехией, а Чехия — имперское княжество, однако, вряд ли это поможет Лайошу (Людовику) Второму Ягеллону. Ему и в той истории никто из Курфюрстов на подмогу не пришёл, а в этой тем более никакой помощи не будет. В тот раз турок-осман остановила эпидемия уже в Остмарке (Австрии), а теперь они знают о пользе кипячения воды и мытья рук — об этом в Империи Инков знает каждый крестьянин, а уж послы-то без сомнений.

Испания бунтует, Бургундские Нидерланды бунтуют, Италия бунтует, Польша и Литва терпят поражение за поражением от Русского царства... Действительно, лучше новому Папе оставаться в Маракайбо. Для него лучше, а для нас? А нам всё равно.

— В курсе, ваше святейшество. Но во Франции-то вроде всё спокойно.

— Пока спокойно, — мрачно предрёк Климент Седьмой, — Франциск Валуа помешал нам задавить ересь в зародыше, а теперь она обязательно отравит и саму Францию.

— А Франциск-то здесь причём? Лютера, насколько я знаю, упустил Карл Габсбург. Всё у него получилось очень уж по-дурацки. Если, конечно, он не специально это вредительство устроил. В общем, я не против. Объявляйте о переводе своей Курии.

В феврале 1524 года, в Куско вернулся сэр Томас Мор, теперь уже граф Саффолк. Вернулся на шести кораблях и привёз с собой Великое посольство Русского царства, во главе с князем Иваном Фёдоровичем Бельским. Новости они привезли буквально сногсшибательные.

Русский царь Василий Третий обручился с сестрой короля Англии и Ирландии, Генриха Восьмого, Марией Тюдор, вдовствующей королевой Франции, а под это дело, Англия и Россия заключили 'Братский Союз'. Интересно девки пляшут... Получается, не будет в этой истории Иоанна Васильевича Грозного...

Ни о помолвке, ни о 'Братском Союзе' никто пока не знает, всё это держится в строжайшем секрете в очень узком кругу. Умница всё-таки этот Генрих Восьмой, моментально 'прокачал' ситуацию и 'снял с хвоста' французов с венецианцами. Да как лихо-то... Второго мужа сестрички обезглавил, несомненно, по политическим-династическим интересам, просто понадобилась ему невеста для Русского царя — 'ничего личного, только бизнес'. Герцогство Саффолк отжал и упразднил, графством наградил Томаса Мора, остальное отошло короне.

Многообещающая сложилась ситуация. Прямых наследников у Генриха пока нет, а из не прямых, скорее всего, именно Мария самый реальный претендент на трон. И брата она теперь ненавидит люто. У сына монаршей пары Рюрикович-Тюдор может получиться очень интересная уния. Помочь, что ли...? А будут ли в таком случае в этой реальности русские?

Русскому посольству выделили последний пустующий старый дворец в Куско — дворец Инки Юпанки, с традиционным уже сервисом: европейской меблировкой, освещением керосиновыми лампами, продовольственным снабжением, 'посольским набором' из зеркала и холодильного шкафа и бонусом из библиотеки в почти сотню томов. Все учебники и три художественные книги. Язык сильно отличается от современного, но, если сильно захочет понять — поймёт, или попросит учителя. Вот и посмотрим, захочет, или нет.

В марте 1524 года, вернулся из почти двухгодичного плавания (год и десять месяцев) в Азию-Австралию-Океанию 'Посейдон'. Очень удачно вернулся, Савелий и Эль Чоло как раз находились в Лиме, освящали своим присутствием спуск на воду, и принятие военно-морским флотом Империи Инков двух первых кораблей класса 'винджаммер', получивших уже легендарные в военно-морском флоте Империи Инков имена 'Юнона' и 'Авось', переняв их у, ставших музейными экспонатами в Пуно и Маракайбо, флотских первенцев.

Красивые получились корабли, красивые и большие. Длина корпуса, со стальной килевой балкой и шпангоутами — сто восемнадцать метров, три стальные мачты, высотой до сорока метров, водоизмещение семь с половиной тысяч метрических тонн, а главное — каюты. В таких уже можно путешествовать месяцами. Каморки, конечно, три на три, да и то отдельные только для капитана и адмирала, офицеры селились по двое-трое, но по нынешним временам и это немыслимый комфорт. А ещё кают-компания шесть на шесть для двадцати восьми офицеров, треть из которых на вахте, а ещё часть отдыхает перед вахтой. Настоящий плавучий дворец.

Вот в торжественный момент спуска этих красавцев на воду и вернулся 'Посейдон', на четыре месяца позже, чем планировалось изначально, но, как выяснилось, задержался он не зря. Родриго Пике творчески осмыслил свою задачу, как посла Великой Империи Инков в диких азиатских странах, и поучаствовал в войне Японии с Цусимой. Поучаствовал очень результативно и эффектно — его пушки решили исход всей битвы, японцы в ней поприсутствовали в качестве восторженных наблюдателей.

Ну, а куда ему было деваться? Мимо этой пиратской Цусимы всё равно никак не пройти, так что воевать с пиратами пришлось бы по любому, а тут и компания хорошая случилась, и приз взяли достойный. На долю 'Посейдона', после победы, японцы выделили одиннадцать тонн серебра в различной монете. А дальше пошла торговля с Китаем, Индией и Индонезией. Торговля в том числе и услугами по перевозке ценностей. 'Посейдон' очень быстро обзавёлся репутацией в регионе, что неудивительно — связи там очень плотные, вот он и занялся 'инкассаторской' деятельностью. Родриго Пике объявлял о своих дальнейших намерениях и сразу находил попутный груз. Из Кореи в Китай, из Китая в Сингапур (Малайзию) и Индию, из Индии в Индонезию.

В Папуа-Новую Гвинею, 'Посейдон' пришёл с полными трюмами ценных товаров, не растратив ни одной монеты из корабельной казны, а наоборот — вдвое её приумножив. Папуасам явился Бог, грозный, но справедливый. Брать у них было нечего, поэтому установили владетельный столб Империи Инков и выдали туземцам охранную грамоту, которую нужно показывать всем пришельцам, если такие появятся. Грамота на латыни, чеканкой на латунном листе — 'Imperio Inca'.

Такие же итерации они совершили в Австралии, Новой Зеландии и на Гавайях. Молодец, Родриго, ничего не скажешь. Привёз всё, что нужно — больше сотни довольно крупных эвкалиптовых саженцев (разных пород), шесть живых кенгуру и одиннадцать больших австралийских страусов в клетках, погонные километры шёлка, тонны пряностей и специй, двадцать два пленника, для изучения языков, и, подаренного японским дайме, повара по всяким суши-сашими и прочей экзотике.

Капитана Родриго Пике, Савелий жаловал титулом графа де Пуно, плюс, его и всю команду 'Посейдона' наградил теми самыми одиннадцатью тоннами серебра, которое они захватили на Цусиме. Очень внушительная сумма — больше двадцати двух тысяч французских ливров. Французам с венецианцами хватило меньшего, чтобы завоевать Италию. На сорок человек экипажа... Не поровну, конечно, но всё равно — даже матросы стали богачами.

Граф де Пуно просил назначения на 'Юнону', или 'Авось', но согласился подождать следующих кораблей полгода — сразу четырёх 'винджаммеров', и возглавить эскадру Тихого океана, в чине адмирала. А пока — отдых, составление отчётов об экспедиции, правка и переиздание книги 'Страны Востока. Политическое устройство, религия, обычаи и традиции', теперь уже соавторской.

— Кстати, любезный граф, вы ведь ещё не в курсе. Папская Курия Римской Католической Церкви теперь размещается в Маракайбо. У вас есть время, чтобы совершить паломничество.

— Благодарю, ваше императорское величество. А что случилось с Римом?

— Рим захватили французы и венецианцы. Король Франциск Первый перевёз конклав и курию в Авиньон, но новому Папе, Клименту Седьмому, больше нравится Маракайбо.

— Я его отлично понимаю, Сир, — улыбнулся граф Родриго Пике де Пуно и почтительно поклонился, — мы обязательно навестим Его Святейшество. А где можно узнать все новости? Мы ведь почти на два года отстали от жизни.

— В Куско, во дворце Ауакпинта, теперь дипломатический клуб. В нём нет представителя только от Карла Габсбурга, даже османы прислали своё посольство. Там же имеется подшивка еженедельной газеты 'Имперские новости' за два года.

* * *

Интерлюдия. 17 июня 1524 года.

Русский царь Василий Третий Рюрикович разглядывал в бинокль укрепления Вильно и особенно внимательно ворота Субачяус — настоящий замок из четырёх башен. Выстрелы шести инкских пушек курочили грозную конструкцию, словно она была сделана из... В общем, не из камня.

Эти шесть пушек, с двенадцатью тысячами выстрелов к ним, Василий Иванович получил от Императора Инков подарком к свадьбе. Пушки прислали сразу с подготовленными для них расчётами, из выкупленных у османов и крымчаков русских пленных-рабов. Пятьдесят отличных артиллеристов — 'капитан', командир 'батареи'; его 'лейтенант' и шесть орудийных расчётов, по восемь человек', плюс их охрана — 'рота' (сотня) стрелков с инкскими ружьями, со своими 'капитаном' и 'лейтенантом'.

Действительно императорский подарок, а ведь и всякой всячины, кроме этого, прислали много. Тот же бинокль; шесть зеркал; трое часов-башен, с маятниками, музыкой и боем; две музыкальные шкатулки, играющие по двенадцать разных мелодий; шестьдесят пудов шоколада; золотые украшения с драгоценными камнями, женские, в основном; и книги, почти полторы сотни книг — на латыни, испанском и инкском языках. Да, тот самый чудной язык графа Михаила Камутамачева оказался не сербским, или болгарским, а инкским. Много у ним там в Империи народов и много языков, случился и похожий с русским.

Пушки — сказка, как и ружья. Жаль только, что выстрелов к ним самим сделать не получится, нужна какая-то особая соль, которую добывают только в Империи. Из неё-же там делают спички. Повезло ведь людям такую соль у себя добывать, она-то точно будет подороже серебра, если не золота. Ну, да ничего, воск инки покупают с удовольствием, будет на что новых выстрелов закупить, а на Литву точно хватит подаренного. Вон какой ужас в надвратном замке творится, пожары тушить не успевают.

План летней кампании 1524 года изменили, в связи с заключенным 'Братским союзом' с шурином, английским королём, Генрихом Восьмым. Великое княжество Киевское и южные земли подождут, Русскому царству теперь срочно нужны порты в Варяжском море. Порты и флот, который помогут построить и подготовить англичане — они очень умелые кораблестроители и мореходы, научат и нас лапотных.

— Кажись, флаг белый, ваше величество, — 'капитан' артиллеристов, Матвей Егоза, называл Русского царя на инкский манер. Впрочем, он теперь подданный императора Интико-Роки, как и все бывшие пленники, к Русскому войску они временно 'прикомандированы'.

— Не вижу.

— Не в воротном замке, ваше величество, смотрите на башню городской цитадели.

— Это ты княжий детинец так обозвал, Матвей?

— Так точно, ваше величество. Точно белый флаг. Прикажете прекратить стрельбу?

— Прекращайте, раз так... Семён...

— Я, ваше величество!

Семён Новик, 'капитан' 'роты' охраны вытянулся по 'уставной' стойке 'смирно' и вскинул правую реку к виску, под обрез форменного картуза. Чудные у них там порядки, у инков этих, но воевать они, судя по всему, умеют — куда там тёмной Европе.

— Мундир свой парадный не пропил?

— Как можно, ваше величество! Обижаете...

— Ладно, шучу я. Переодевайся, будем ключи от города принимать. И ты переодевайся, Матвей.

— Слушаюсь, ваше величество.

У этих заокеанских имперцев, все воины, включая 'рядовых', имели по два мундира — полевой, невзрачный, серо-болотного цвета, да ещё и не ровно окрашенный, а пятнами, и парадный. Действительно парадный, красивого, хоть и непривычного кроя, из тонкой шерсти, с золотыми пуговицами у 'офицеров' и серебряными у 'нижних чинов', сержантов и рядовых, и с погонами, по которым сразу определялся старший. Очень удобно, для большой армии — сразу видно, кто кому подчиняться должен, в случае чего. Война — есть война, на войне всякое случается.

Надо бы нам такие-же порядки у себя завести, когда разбогатеем. Дорого, но оно того стоит. Инки у себя вообще никогда ополчение не собирают и посошную рать не призывают, воюют только 'кадровой' армией, только теми, кого содержит имперская казна. И ведь это очень разумно. И у князей-бояр тамошних своей воинской силы не имеется, а значит и дурных мыслей не возникает, и народ от пахоты не отвлекают, война-не война — урожаи каждый год собирают, а с урожаями и подати.

Василий Третий любил беседовать с 'капитанами' об Империи Инков и само собой так получилось, что именно они стали ближниками царя. Князья и бояре недовольны, конечно, возвышением смердов, но перечить опасаются. И Матвея с Семёном подначивать опасаются — они имперские рыцари, за смерда сразу в зубы бьют. Князь-воевода Шуйский-Немой уже схлопотал, теперь он ещё и Щербатый. А вот и он, кстати, мчится, победу себе приписывать.

— Сдаются литвины, государь-великий князь!

— Вижу, не слепой. Сигизмунд в городе?

— Был в городе, государь, — беззубо ощерился Шуйский, — погиб он в надвратном замке. Сам погиб и почти вся его свита. В городском детинце сын его малолетний — Сигизмунд Август. Конец войне!

— Погоди праздновать, князь. Выберут ляхи себе другого короля, у них это быстро. Да и Орден Тевтонский ещё крепок, три больших города у них, дай нам Бог до осенней распутицы управиться.

Лето 1524 года, в Европе, получилось очень богатым на события. В самом начале июня, третьего числа, турки-османы разгромили венгерско-чешско-хорватскую армию Лайоша (Людовика) Второго Ягеллона. Сулейман Первый лично командовал семидесятитысячным войском, и в сражении при Мохаче одержал блистательную победу, полностью разгромив противника — король Венгрии и Хорватии и князь (курфюрст) Чехии, Лайош Второй, в этой битве погиб, как и большинство крупных феодалов-магнатов, и большая половина их пятидесятитысячной армии.

Примерно так всё произошло и в другой истории, но имелись и отличия. Серьёзные отличия. Никогда раньше христиане не сражались на стороне мусульман с другими христианами. С другими мусульманами сражались, бывало такое в Эпоху Крестовых походов, а вот с христианами это случилось впервые. Впрочем, венецианцев, выставивших на стороне турок-османов десятитысячный корпус, понять можно — после завоевания турками-османами Венгрии и Хорватии, у них с Османской Империей снова образуется протяжённая сухопутная граница в приморской Далмации, а все прошлые разы такое соседство заканчивалось для Венецианской Республики самым печальным образом — потерей всех владений на Балканах и Ближнем Востоке. Теперь же, позади уже сама Венеция, отступать больше некуда.

Поддержал венецианцев французский король Франциск Первый. Поддержал, правда, только морально, но всё равно получилось очень резонансно. Франциска тоже понять можно, за Венецией уже его Италия и его Франция, а шестидесятитысячную армию, с пятьюстами пушками, ему остановить попросту нечем.

Пока шестидесятитысячную, Султан Сулейман Первый грозится выставить вдвое больше, если в том возникнет нужда. И выставит, в этом никаких сомнений нет, так что пусть эта армия лучше идёт на север — в Священную Римскую Империю. В Чехию, Остмарк (Австрию), Баварию и дальше, до самых Ганзейских городов. Это сейчас имперцы рыхлые, а общая опасность должна их сплотить, вот и пусть воюют, ослабляют друг друга. А потом? Потом и посмотрим. Не бесконечное же количество войск может выставить Османская Империя, когда-нибудь они обязательно закончатся.

В середине июня, Русский царь, Василий Третий Рюрикович, захватил столицу Великого княжества Литовского — Вильно. При штурме города погиб король Польский и великий князь Литовский — Сигизмунд Первый Ягеллон, а его наследник, Сигизмунд-Август, попал в русский плен и пострижен в монахи. Очень плохое случилось лето для Ягеллонов. В Польше затеяли выборы нового короля, но договориться не смогли, во время Сейма случилось настоящее сражение с полутора сотнями погибших. Поверни Василий Третий свою армию сразу на Краков, Польскому королевству пришёл бы конец уже к августу-сентябрю, но Русский царь направился в Померанию, Силезию и Восточную Пруссию. Обиделся Василий Третий на Тевтонский Орден, за нарушение союзного договора и поддержку Польши с Литвой, в кампании 1523 года. Да и для развития отношений с Англией такое продвижение было гораздо более предпочтительным.

В июле 1524 года, русское войско, под командованием царя, и английский флот, возглавляемый лично королём Англии, захватили Кёнигсберг, где сыграли свадьбу Василия Третьего Рюриковича с Марией Тюдор. В середине августа, уже совместное русско-английское пятидесятитысячное войско взяло Бранденбург, а шестнадцатого сентября пал Берлин. Альбрехт Бранденбург-Ансбахский-Гогенцоллерн, великий магистр Тевтонского Ордена погиб, а сам Орден прекратил своё существование. Русское царство вышло к Балтийскому морю и на границу Священной Римской Империи.

Двадцать шестого сентября, Сулейман Первый взял Прагу, и на этом боевые действия на востоке Европы прекратились до следующего лета. Погружённая в анархию, Речь Посполитая врассыпную бросилась присягать царю-схизматику и мусульманскому султану. Каждый из польских магнатов сам решал — что ему выгоднее. Всё к тому идёт, что к следующему лету никакой самостоятельной и независимой Речи Посполитой уже не будет — добровольно разделится между русскими и турками.

И далеко не факт, что этот раздел пройдёт в пользу Сулеймана Первого. Русские сильно удивили всю Европу в кампании 1524 года. Прежде всего инкскими пушками. Пушками большого калибра, но стальными и потому лёгкими, использующими специальные 'унитарные' боеприпасы, очень скорострельные и очень-очень точные. В Вильно, Кёнигсберге, Бранденбурге и Берлине русские артиллеристы запросто попадали в нужные окна — это засвидетельствовали наблюдатели Франциска Первого и дожа Андреа Гритти, при ставке Русского царя, а через Венецию и Францию узнала уже вся Европа.

Больше никому Империя Инков таких пушек пока не продавала, а это о многом говорит понимающим. Информированных и понимающих среди польских магнатов хватает. Да и 'Братский союз' Василия Третьего с Генрихом Восьмым недооценивать не стоит.

Центральная Европа, Имперская Европа, в которой информированных людей, благодаря ганзейским торговцам, тоже хватает, проклинает Карла Габсбурга, навлекшего на неё такую Беду. Всем ведь уже очевидно, что турки-османы не будут воевать с русскими из-за Польши. И те, и другие очень дорожат своими отношениями с Империей Инков и будут в первую очередь бить тех, кто таких отношений не имеет. А не имеет их только уния неудачника Карла Габсбурга, который и все колонии в Новом Свете потерял, и Италию, и Святой Престол упустил, и даже в Испании навести порядок не может. Но ведь сами его избрали, неудачника этого, никто не заставлял. Сами, всё сами...

Папа Климент Седьмой выступил с проповедью к 'Городу и Миру', которую привезли отпечатанной в тысячах экземплярах из Нового Света. Папа объявил о появлении в нашем мире Антихриста, под личиной Мартина Лютера, призвал молиться и ждать Второго Пришествия. Раз явился Антихрист, явит себя и Спаситель. Теперь уже в облике Воина и Судьи, всё, как и было пророчено. Ждите! Ждите и кайтесь!

Вместе с проповедью, привезли покаяние Папы в грехе чрезмерного стяжательства своих предшественников, осуждение практики продажи индульгенций, принудительного сбора десятины и ещё многого, позаимствованного из программы реформаторов. Папа послушался императора Интико-Роки: 'Если не можешь предотвратить — возглавь', и решил сам возглавить процесс, несомненно, назревшей Реформации. 'Сохранить часть — лучше, чем потерять всё'.

Там же было опубликовано увещевание Климента Седьмого к королям Франции и Англии — немедленно прекратить всякую вражду, перед грядущими испытаниями и сплотить ряды верных христиан. Ниже были новости о ходе строительства собора в Маракайбо, разрешении Папы на развод Генриха Восьмого с Екатериной Арагонской и полном прощении Франциску Первому за войну в Италии.

Антихристом Лютера сразу признали Франция (с Италией), Англия и Португалия — и монархи (светские власти), и высшее духовенство. Чуть погодя, к ним присоединились Венеция, Бавария, Верхняя и Нижняя Лотарингии, Кастилия, Галисия и Наварра.

Карл Габсбург снова обиделся и прилюдно заявил, что Папу Климента Седьмого он не признаёт. Не зря ведь тот подлый Папа прячется от истинных христиан в языческом Новом Свете.

Сторонники реформ Мартина Лютера провели в Вормсе Всеобщий Собор и, двадцать девятого сентября 1524 года, выбрали Лютера Папой, под именем Мартин Шестой.

Мартин Шестой, в своей проповеди, тоже призвал сплотить ряды, объявил об отступничестве от веры Климента Седьмого, продавшегося проклятым язычникам, и отлучил от церкви всех его сторонников.

Реформация перешла в уже привычный европейцам формат борьбы Папы с Антипапой. И подавляющее большинство католиков теперь считало Антипапой-раскольником именно Мартина Шестого. Чаяния большинства уже сполна удовлетворил Климент Седьмой — чего же боле? Только гордыня и жажда власти...

В Империи Инков лето прошло очень продуктивно. То есть, лето не лето — когда в Маракайбо и Медельине лето, в Куско и Лиме зима и наоборот, а Кито вообще посредине, на экваторе. Европейское лето 1524 года в Империи прошло очень продуктивно.

Наконец-то сделали пригодные для микроскопов линзы и начали изучать зелёную плесень и патогены оспы и кори. Лабораторию по синтезу вакцин открыли в, оставленном по неизвестным причинам, городе Тиуанако, в котором пришли в этот мир Савелий и Эль Чоло, а до них, по преданиям и легендам, первый Инка — Манко Капак. Город всё равно брошенный, хуже ему уже не будет. Для вакцины от оспы изучались возбудители коровьей оспы, для человека неопасные, а вот с корью стоило поберечься. Больные корью случались, люди умирали и изредка выздоравливали, но эпидемии избежать пока удавалось. Чудом, не иначе. Маракайбо уже сорокатысячник и люди в нём живут довольно скученно, но заболевания почему-то случались только очаговые, без широкого распространения.

Работать над антибиотиком поручили медицинскому 'институту' в Лиме. Впрочем, кавычки здесь излишни — это именно институт. Образовательный и исследовательский. Учили в нём педиатров (этих больше всего — фельдшерами во все посёлки), хирургов и акушеров-гинекологов (для 'уездных' госпиталей, которые ещё только предстоит построить), учили теперь даже микробиологов и фармацевтов. Самый настоящий институт и есть, даже по меркам двадцатого века в той реальности. А в двадцатом веке, в плане медицины, жить уже не так страшно, как в шестнадцатом. И Савелию, и Эль Чоло, двадцатый век запомнился отличным временем, двадцать первый был уже хуже, несмотря на все его айфоны и вай-фаи. И орган детородный тогда стоял надёжней, и девки были краше, ага...

Металлурги начали использовать хром, марганец, магний, молибден и вольфрам. Металлообработчики наконец-то сделали нормальный шариковый подшипник, и построили стан горячего проката стали. Можно считать, что летом (европейским летом) 1524 года, в Империи Инков (а значит и в мире) началась Эпоха Пара.

Паровые машины из бронзы строятся и изучаются уже давно, все, полученные из интернета будущего, формулы проверены на практике, и осталось в них только подставить значения стальных конструкций. Стальных из легированной стали.

В сентябре 1524 года, в Маракайбо пришла эскадра адмирала Андреаса Нуньеса, бывшего старшего помощника графа де Пуно на первой 'Юноне' и капитана первого 'Авося'. Капитаном, Нуньес доходил до Берингова пролива, основав 'Сан-Диего', 'Лос-Анжелес', 'Сан-Франциско', 'Сиэтл', 'Ванкувер' и 'Анкоридж' — даже не форты, а, скорее, просветительские миссии; а адмиралом он основывал уже города: 'Сантьяго-де-Чили', 'Мар-дель-Плата', 'Буэнос-Айрес', 'Монтевидео', 'Порто-Алегре', 'Рио-де-Жанейро' и 'Форталеза'.

По совокупности заслуг (основал тринадцать городов, да каких!), адмирал Андреас Нуньес был пожалован титулом графа де Хувентуд и тремя тоннами (шестью тысячами французских ливров) серебра, для обзаведения хозяйством в своём графстве-феоде. Это много, очень много. Швейцарские наёмники, или германские ландскнехты, получают по три-четыре ливра в год, постоянно рискуя своими головами. На пятнадцать тысяч ливров, Франция и Венеция наняли тридцать тысяч наёмников, которые завоевали для них Италию. Наёмники завоевали и ушли, а после начался бардак с мятежами, но это уже про другое, денег-серебра не касающегося.

Имперские испанские герцоги: Паскуаль де Андагойа де Куба, Хуан Понсе де Леон де Пуэрто-Рико, Франсиско де Гарай де Ямайка и Хуан де Грихальва де Эспаньола агитировали за конкисту Империей Инков Испании. По их информации, в Кастилии и Галисии народ жаждет установления имперского порядка. Весь народ — от высшего духовенства (поддержавшего Климента Седьмого) и феодалов (завидующих имперским герцогам), до солдатни (желающей повышения жалования) и крестьян (надеющихся на снижение налогов).

По их расчётам, стоит нам взять под свою имперскую руку Кастилию с Галисией, стоит только установить там имперские порядки (законы) и налоги, как полыхнёт вся Испания и спалит Карла Габсбурга в пепел. Может и спалит, только зачем? Нам что, места не хватает? Где ещё раздают такие герцогства, размером с целую Англию? Давайте-ка лучше отморозков ацтеков и майя в стойла загоним и заставим всех этих уродов убирать лопатами навоз, ибо большего они не заслуживают, да и не способны на большее. Не доросли, по умственному развитию. Уже на Панаму 'наезжать' пытаются, дикари тупые.

А Испания подождёт, никуда она от нас не денется, не сбежит, не уплывёт. Едут сейчас оттуда переселенцы — вот и пользуйтесь. Когда мы там имперский порядок наведём — никто не поедет, всем и там хорошо будет. Поняли? Вот и отлично, действуйте.

Османы присылали русских пленников по пятьсот человек в месяц. И своих освобождали, и крымско-ногайских добровольно-принудительно изымали. С Османской Империей, в лице посла, Увейс-паши, Савелию и Эль Чоло дела делать нравилось больше всех остальных. Брату Сулеймана Первого вежливо обозначили границы, за которыми к Османской Империи у Инков не будет никаких претензий — Одер, Дунай, Большой Кавказский хребет и Сырдарья.

Ту часть Польши, которая присягнёт Османской Империи, придётся отдать, но ограбить вы её можете полностью. Хоть всё там на камни разберите и по камню к себе вывезите. Пусть останется только земля. Без жителей — даже лучше, порченые они там. Зато в кампании против Остмарка (Австрии), Баварии и Швейцарии можете рассчитывать на нашу всецелую моральную поддержку. На эксклюзивные цены и даже эксклюзивные поставки. У русских шесть пушек? И вам шесть таких продадим. Снаряды, правда, к ним дороги, но их ведь и понадобится не так много. Всяко в разы меньше, чем ядер, если не на порядок. А ведь ядра тоже стоят и возить их надо целые горы, так что получится даже выгоднее.

Крымское ханство? Переселите в Европу, там вам верные люди очень понадобятся. И ногайцев туда-же. В Крыму и Приазовье они вам только проблемы создавать будут, всё равно ведь не удержатся от набегов на Русь, бандиты... Чего за эти степи держаться, когда впереди Священная Римская Империя и Персия. А за Персией — Индия.

Всё предложенное полностью соответствовала планам султана Сулеймана Первого, стремившегося прежде всего в Западную Европу, поэтому договорились. Торговался Увейс-паша самозабвенно — и пушек выторговал двенадцать, и новых ружей десять тысяч (для личной гвардии султана), и цены зафиксировал твёрдые, в золоте и серебре.

Тут он вовремя сообразил. Хорошо развито предчувствие. Через год заработает первая домна в Эль-Мутуне и закупочные цены на сталь обвалятся, а ведь именно сталь сейчас является самой 'твёрдой валютой' в торговле Старого света с Новым.

Пусть будет серебро и золото. Торговать всё равно как-то придётся, хотя бы для того чтобы душить ценами развитие собственного производства в Европе, а серебро и золото окончательно не обесценились даже в двадцать первом веке. Пусть копятся, пусть Старый Свет остаётся без монетарного металла и испытывает затруднения с внутренней торговлей. Без торговли там не разовьётся никакое производство.

В ноябре 1524 года, эскадра из трёх кораблей: 'винджаммеров': 'Юнона' и 'Авось' и клиппера 'Посейдон', под командованием адмирала, графа Родриго Пике де Пуно, отправилась во вторую Тихоокеанскую экспедицию. Теперь можно было отправлять эскадры. В случае, если их разлучит штормом, а это очень вероятно, даже практически неизбежно — капитаны всех кораблей знали точки сбора на маршруте.

Два капитана в этот поход были назначены уже из расовых инков. Двое лучших, самых опытных, по два года водивших каботажники в Северную Америку. Кстати, надо бы континентам названия придумать. Северная и Южная Инка? А Австралия тогда будет Западной Инкой. Пусть так и называются, не нужны нам никакие Америки.

Второй Азиатской экспедиции предстояло основать торговые фактории в Японии, Корее, Китае, Малайзии, Индии и Индонезии и столичные города-форты в Австралии, Тасмании, Новой Зеландии, Папуа-Новой Гвинее, на Гавайском и Марианском архипелагах.

Появилась возможность застолбить владения не только правом первооткрывателей, так почему бы ей не воспользоваться. Да и торговля с Восточной Азией уже довольно скоро станет намного интереснее европейской.

В январе 1525 года пришло известие о смерти короля Англии и Ирландии Генриха Восьмого Тюдора. Якобы от инфлюэнцы, но с чего бы здоровому (в другой реальности он прожил до 1547-го) и молодому (тридцать три полных года) за три дня умирать от банального гриппа? При том, что больше никто из его окружения инфлюэнцей не заболел. Так не бывает. Это с ума поодиночке сходят, а гриппом болеют все вместе. Сложно ставить диагнозы через океан, но в этом случае почти наверняка произошло убийство — отравление ядом.

Кому выгодно? Да почти всем. Проще перечислить тех, кому это невыгодно. За последние два года своего правления, Генрих Восьмой настроил против себя почти весь английский двор. Кто-то не одобрял его планы о разводе и новом браке — повод-то надуманный, как не крути. Кто-то осуждал беспричинное убийство герцога Саффолка — по-другому неправедный суд над Чарльзом Брэндоном и его казнь почти никто не воспринимал. Кому-то не нравился выбор королём стороны Папы Климента Седьмого, и почти все осуждали беспрецендентное сближение с Московией — 'Братский союз' с дикарями, с Ордой.

Причём, союз этот очевидно в пользу Орды. Кампания 1524 года принесла московитам Литву, Силезию, Померанию, Пруссию и Бранденбург, а Англии только город Данциг и войну с Ганзейским союзом, а ведь очень многие теряли из-за этого большие деньги. Деньги, из-за политики Генриха Восьмого, теряли почти все — почти прекратилась торговля с большей и богатейшей частью Священной Римской Империи, поддержавшей Мартина Шестого (Лютера), с Испанией и Бургундскими Нидерландами (владениями Карла Габсбурга), а вот теперь враждебной стала ещё и Ганза. Доходы же от выгоднейшей торговли с Новым Светом получал только сам Генрих Тюдор — этой торговлей монопольно занимался Королевский флот.

Так и получилось, что хоть чем-то недовольными оказались абсолютно все.

— Нет, милейший граф. Инфлюэнца возникает не по астрологическим показаниям — это чушь. Инфлюэнца — вирусная инфекция. Для крепкого и молодого мужчины почти не опасная, не опаснее обычной простуды. Даю девяносто девять процентов на то, что короля Генриха Восьмого отравили. Именно поэтому я вам не рекомендую возвращаться в Англию прямо сейчас.

Сэр Томас Мор, граф Саффолк, на минуту задумался:

— Тогда у меня конфискуют графство, ваше величество.

— Скорее всего. Но потерять только графство всё-таки лучше, чем всё равно его потерять, но уже вместе с головой. Вы хоть представляете себе, какая драка сейчас начнётся в Англии? А ведь именно вас там считают виновным во всём — и в организации преследования герцога Саффолка, и в подстрекательстве короля к разводу, и в лоббировании союза с Русским царством.

— Я не одобрял развода, а тем более не имею отношения к делу Чарльза Брэндона. Всё это время я находился здесь, в Новом Свете, и никак не мог влиять на происходящее в Англии, ваше величество.

— Я это знаю, граф. Только вам это ничем не поможет. Кто бы ни пришёл сейчас к власти в Англии, виновником он назначит вас.

— Вы полагаете, что Екатерину Арагонскую не признают правящей королевой?

— Может и признают, только я ведь про реальную власть говорю. Её возьмёт одна из партий — та партия, которая устранила короля, а потому лучше подготовлена к взятию власти. Впрочем, и Екатерина теперь вряд ли к вам расположена. Не торопитесь, граф. Вас ведь пока не отзывают, вот и не торопитесь. Пока вы здесь — вы очень влиятельная фигура, важный союзник для любой партии, а там вы будете всем мешать. Всем без исключения.

— Но ведь рано, или поздно, меня всё равно отзовут.

— Поздно лучше, чем рано, согласитесь. Всякое может случиться. Например — вступление в эту игру русской царицы Марии Тюдор. Я бы такую игру поддержал. Не хотите возглавить её партию, граф?

— Это очень неожиданное предложение, ваше величество. Я должен подумать.

— Думайте, конечно. Торопиться вам сейчас противопоказано.

Двадцать первого марта 1525 года, Савелий и Эль Чоло подвели итоги 'первой пятилетки' своей деятельности в Империи Инков.

Перепись населения провели в 1524 году. Подданных императора насчитали двадцать восемь миллионов. За пять лет произошло удвоение. В большинстве за счёт присоединения новых 'диких' племён, но и своя внутренняя 'цивилизованная' рождаемость дала очень ощутимый прирост. Заметно улучшился и увеличился рацион питания, а это сразу повлияло и на рождаемость, и на выживаемость детей. Да и перенаселённости теперь не допускали.

Каждый год, по нескольку молодых семей уходили из старых посёлков осваивать новые земли. Сотни тысяч людей переселялись на плодородные равнины по обе стороны Анд, а десятки тысяч пополняли население городов — пролетарии ведь экономике тоже очень нужны.

Рост производства внутреннего валового продукта точно посчитать пока невозможно, но примерно, на вскидку, увеличился ВВП раз в шесть-восемь. Естественно, такой темп в дальнейшем сохранить не удастся, его обеспечила созданная с нуля промышленность и ввод в оборот новых сельскохозяйственных культур, но теперь и удвоение за пятилетку будет отличным результатом. Ведь удвоение будет происходить от уже имеющегося, а имеется немало, прямо скажем.

Впрочем, и удвоение — далеко не предел. Войны на своей территории Империи Инков не угрожают, земли для расселения хватит лет на триста, 'дикие' племена научились покорять лаской, природные ресурсы колоссальные, а к торговле с Европой скоро добавится торговля с Восточной Азией — рынком в разы большим, чем европейский.

Во внешней политике удалось занять место арбитра. Пусть и не конечной инстанции, но довольно авторитетного. Учитывают интересы и пожелания Империи дружественные: королевства Франция и Португалия, Русское царство, Венецианская республика, Ганзейский союз и даже турки-османы. Англия теперь под вопросом с временным статусом нейтрала. Противники только Испания, в части подконтрольной Карлу Габсбургу, и Священная Римская Империя, в части поддержавшей Антипапу Мартина Шестого.

Им же хуже. Дружественные Империи Инков державы вооружаются новейшими образцами пушек и ружей на все деньги, в расчёте вернуть своё трофеями именно с недружественных государств. Впрочем, недружественные тоже вооружаются, но втридорога, через вторые-третьи руки, а такая торговля разорит их очень быстро. Торговля с Империей Инков всех европейцев, со временем, разорит, но некоторые из них продержатся дольше и успеют стяжать славу военных побед.

Европейцы в Новый Свет едут, как и раньше, только теперь они не колонизаторы, а 'эмигранты-гастарбайтеры' со статусом кандидат в полноправные подданные. Землю им дают, но у тех, кто за пять лет не заслужит полноценное подданство лояльностью, примерным поведением и производительным трудом — её заберут обратно, а неудачника вышлют. Высылать теперь есть куда — будут заселяться западные территории, островов с людоедами-аборигенами там навалом.

Перебрался в Маракайбо весь конклав, поддерживающий Папу Климента Седьмого, перебрались из Италии творцы — архитекторы, скульпторы и живописцы. Вместо скромной церкви, начали строить огромный храм, самый большой в мире. По образцу, Базилики Святого Петра из той реальности. Москва ещё не заявилась Третьим Римом, а теперь уже и не заявится. Да и не Москва теперь столица Русского царства, а Царьград, бывший Кёнигсберг. Империей, в этой реальности, Россия станет уже в шестнадцатом веке. Уже стала, хоть и необъявленной пока. Это тоже достижение Савелия и Эль Чоло.

Европейцы по-прежнему везут на продажу сталь и племенной скот, турки-османы хлопок, индийские товары и воск из России, но на все желаемые покупки им этого уже не хватает, в Империю Инков повезли золото и серебро. Как быстро они закончатся в Европе? Будем посмотреть. Через год сталь будет уже не нужна, заработает производство в Эль-Мутуне — сами продавать начнём, сбивать цены, давить конкурентов. Бумажное производство в Европе уже убито, следующая на очереди, в следующей пятилетке — чёрная металлургия. Чем они будут торговать? А нам-то какая разница? Пусть зерном торгуют, сами недоедают, но продают, как они вынуждали делать Россию в той реальности.

— В Европу не хочешь съездить, шаман?

— Не хочу. Зачем нам та Европа, Русо?

— Познакомимся со всеми. Генриха Восьмого мы вот уже не увидим, а ведь личность-то историческая была. Шекспир про него писал.

— Там была и там писал. Здесь — ничего особенного. Не увидели и не жалко.

— Скучный ты человек, Эль Чоло. Обыватель. Нет в тебе авантюрной жилки.

— В тебе её с избытком, Русо, на двоих за глаза хватает. Вон куда нас с тобой уже занесло...

— Только не ври, что тебе здесь не нравится.

— Говори — что задумал. Не темни.

— На месте сориентируемся. Я бы без тебя рванул, но вдруг чудеса творить понадобится. Я так и не научился в одиночку. Максимум — писать в 'дзене' могу, чуть посильнее двинешься — слетает.

— Попробуй на той стороне погружаться глубже. В какие-нибудь виртуальные реальности.

— Попробую. Ну, что, составишь компанию?

— Через год, не раньше. Чтобы и прививки успеть сделать, и медиков с собой взять, и антибиотиков, на всякий случай. В Европе сейчас все вшивые и дерьмо прямо на улицы выливают. Того и гляди, какую-нибудь дрянь подхватишь.

— Договорились!

Интерлюдия. 12 апреля 1525 года.

Франциск Первый Валуа, король Франции, Италии и Сицилии, герцог Сардинии и Корсики и прочая, и прочая, с интересом рассматривал извлечённые из инкского ружейного 'патрона' пулю и бездымный порох. Пострелять из ружья он уже успел. Пострелять и оценить. За двести шагов эти странные пули кучно ложились в цель, размером с голову.

Если османы действительно закупили десять тысяч таких ружей с двумя миллионами 'патронов' к ним, то Священной Римской Империи скоро конец.

А не верить маркизу да Ритон оснований не имелось, ни разу ещё его информация не оказывалась неверной. Теперь Инки продают оружие всем, у кого есть деньги. И оружие, и боеприпасы. Оружие по весу серебра, а 'патроны' для ружей и 'снаряды' для пушек по трети веса. Можно платить золотом в соотношении один к десяти. Можно-то можно, только где же взять столько золота и серебра?

И не покупать нельзя, вооружаются все, даже Карл Габсбург, хоть он и переплачивает ганзейцам и португальцам.

— Как они это делают, маркиз? Из чего?

Свинцовую пулю 'обнимал' неизвестный материал, из другого неизвестного материала был изготовлен хвостовик с оперением, как у стрелы. Цилиндр с утяжелённым днищем, в который всё помещалось, изготовлен из сплава меди с... Ладно, на эти цилиндры сгодится бронза. Дорого, но они многоразовые, их можно переснаряжать, если имеются пули, правильный бездымный порох и крошечные медные 'капсюли' с неизвестной начинкой, которая воспламеняется от удара.

— Ни как они это делают, ни где — мне выяснить не удалось, Сир. Никому не удалось.

— Что, совсем ничего? Даже слухи не ходят?

— Слухов — сколько угодно, Сир. От философского камня, который получил Сын Солнца от самого Создателя, до рудника с уникальной солью, которая используется их алхимиками для производства всего этого.

— И во что вы больше верите?

— Это, на самом деле, одно и то же, Сир. Помните того монаха-доминиканца, который рвался к Папе, тогда ещё Льву Десятому?

— Помню, что мы говорили про это. И что, он прорвался?

— Думаю, да. Ведь Папа отправил к этим язычникам посольство, во главе с кардиналом Джулио Медичи, в ту пору — самым влиятельным из кардиналов конклава. Этот монах, Иаков, теперь личный секретарь Папы Климента Седьмого, того самого кардинала Медичи. А ведь он ещё тогда обмолвился о Втором пришествии. Папа же, в свою очередь, об этом скором явлении Спасителя заявил в своей первой проповеди 'Риму и Миру'. Папа сейчас строит новую Курию в Маракайбо у язычников. Новую Курию и самый величественный христианский храм. Строит очень быстро, в Европе такую скорость строительства организовать невозможно. Ни такую скорость, ни такие затраты. А ведь этот храм — он не просто храм, это самый настоящий город. Только внутри него смогут одновременно молиться более пятнадцати тысяч человек и ещё шестьдесят тысяч на площади перед главным восточным фасадом* (*Базилика Святого Петра в Риме), на площади, огороженной колонными портиками в стиле античного Рима. Храм на семьдесят пять тысяч и это притом, что во всём Маракайбо жителей пока меньше, а христиан там ещё и тысячи не наберётся.

— Вы же много раз общались с этим Сыном Солнца, спросили бы прямо.

— Я спрашивал. Спрашивал, сколько ему лет на самом деле. Он ответил — что этот вопрос слишком сложный, для простого ответа, некоторые года у него друг на друга накладываются, да и время не такое простое измерение, как нам сейчас кажется, но примерно, по нашему счёту — пять сотен. Пять веков вперёд, Сир. Он к нам вернулся оттуда, вернулся из будущего. И я в это сейчас искренне верю.

— Второе Пришествие... Что-ж, исключать теперь ничего нельзя. Доживём до Страшного Суда — увидим. Пока мне кажется, что Второе пришествие Спасителя должно быть обставлено несколько по-другому. Зачем бы ему было торговать зеркалами и шоколадом? В любом случае, к нам он относится намного дружелюбнее, чем к тем-же имперцам.

— Пока дружелюбнее, Сир.

— Конечно пока, маркиз. Всё в этом мире пока. Мы и сами в нём пока. Этим пока и нужно пользоваться — это пока и есть вся наша жизнь. Ваши идеи — как нам закупить у Инков оружие и 'снаряды' с 'патронами'? У нас нет столько золота, сколько имеется у османов. И даже половины этого нет, и даже четверти. Если нам скоро предстоит предстать на Страшном Суде, то хоть предстанем на нём славными победителями. Сможете продать Корсику, или Сардинию?

— Острова вряд ли, Сир. Островов у Империи хватает. Смогу выгодно продать 'культурное наследие' человечества. Скульптуры и картины. За 'Давида' Донателло мне уже предложили пять весов серебра. Его Сын Солнца хочет купить для храма в Маракайбо.

— Ого! Продаём. Всё продаём. Потом нам новых наделают. А с мазнёй как? Она ведь почти ничего не весит.

— Я постараюсь не продешевить, Сир.

Тем временем, события в Англии развивались по вполне ожидаемому сценарию. Королеву Екатерину Арагонскую, одновременно, одни (кардинал Томас Уолси, лорд-канцлер Английского королевства и архиепископ Йоркский, и Уильям Паулет, секретарь Палаты Лордов) возвели в статус правящей королевы-матери, а другие (кардинал Джон Фишер, епископ Рочестерский и канцлер Кембриджского университета, и Томас Кромвель, шериф Большого Лондона) обвинили 'клику' Екатерины в убийстве супруга-короля и узурпации власти. Третьей стороной оказался Томас Кранмер, архиепископ Кентерберийский и королевский посол при дворе царя Василия Третьего.

И вот тут-то сэр Томас Мор, граф Саффолк, как и предрекал ему император Инков, стал ключевой фигурой во всей Английской игре. Именно он теперь определял — кто именно в Англии сей момент является законной властью. Ну, а кто ещё будет это определять, как не сам английский посол? Граф Саффолк признал подозрения в убийстве вполне обоснованными и потребовал тщательного расследования, в том числе и экспертизы, с эксгумацией тела короля. Оказывается, у Империи Инков уже имеются методики определения точных причин смерти.

Семнадцатого мая 1525 года, султан Сулейман Первый Осман осадил Вену, родину-отчизну императора Карла Габсбурга.

За зиму 1524-25 годов, султан Османской Империи и Русский царь 'разменяли' территории вне своих 'сфер влияния', которые прочертила в Европе Империя Инков. Герцогство Бранденбург и Западная Пруссия отошли Сулейману, а все воеводства-магнатства бывшей Речи Посполитой и Моравия — русскому царю. Ограбленные, конечно, турками до нитки, но и Бранденбург с Западной Пруссией русские обчистили до последнего гвоздя. Всё честно — границы по Дунаю, Судетским горам и Одеру установились к полному взаимному удовольствию сторон.

Василий Третий и Сулейман Первый даже встретились лично, на переговорах в Кракове, в феврале 1525 года, и остались друг другом вполне довольны. Русским, взамен отказа от притязаний на Европу, западнее Одера и южнее Дуная, отходило всё Дикое Поле, вместе с Крымом, ну, а османам, понятно — всё, что не попало в зону русских интересов. Хоть бы и до самой Португалии — русские на это не возражали.

Османы привели в Остмарк (Австрийское герцогство) восьмидесятитысячное войско с двенадцатью новейшими инкскими пушками и пятьюстами старыми бронзовыми. Пятьдесят тысяч с восемью новыми орудиями осадили Вену, а тридцать с четырьмя — Зальцбург.

Но блицкрига не получилось — новейшие пушки смог закупить и Карл Габсбург, через ганзейцев и португальцев. Дороже, гораздо дороже, а потому всего шесть, но эти шесть имперских орудий размещались в крепостных укрытиях (четыре в Вене и два в Зальцбурге), а потому стоили двенадцати османских, ведя эффективный контрбатарейный огонь. И десять тысяч ружей султану не слишком помогали. Воевать против него в поле никто не вышел, дураков, после разгрома венгро-хорвато-чешского войска, больше не имелось, австрийцы укрылись в городах, за мощными каменными стенами, а с сверху, со стен, и старая дешёвая аркебузная пуля убивает ничем не прикрытых оккупантов ничуть не хуже, чем дорогущие пули агрессоров поражают защитников внутри укреплений.

Да что уж там не хуже — намного лучше. При первом неудачном штурме Вены, турки потеряли восемь тысяч пехоты, а австрияки-имперцы всего семьсот пятьдесят человек. В Зальцбурге соотношение потерь для османов было ещё печальнее — шесть тысяч, против трёхсот с небольшим.

Сулейман Первый отвёл свои войска от стен городов, установил блокады и начал строить минные галереи, а Карл Пятый собирать имперское войско для спасения младшего брата, герцога Фердинанда, осаждённого в Вене. Естественно, что и турки, и имперцы (через ганзейцев и португальцев) послали корабли за оружием в Новый Свет.

В июне 1525 года, двенадцатитысячное войско Империи Инков, под командованием герцога Паскуаля де Андагойя де Куба, разгромило семидесятитысячную 'сборную', недобитых Кортесом, кровожадных и неблагодарных уродов — ацтеков, тольтеков и майя. Всё, выжившее в пятнадцатилетней войне и непрерывных эпидемиях, население, с контролируемых ими территорий, решили переселить в окрестности крепостей 'Буэнос-Айрес' и 'Мар-дель-Плата'. Переселить почти два миллиона человек — задача сложная и затратная, но альтернативой этому был только тотальный геноцид. Оторванные от корней, на новом месте, с храмами Инти-Виракочи, они станут нормальными людьми и лояльными подданными, в Мексике же лояльности от них не добиться никогда.

Мексику Савелий и Эль Чоло решили заселять 'старыми имперцами', 'лишними семьями' из тех народов и племён, которые жили на территории Тауантинсуйу* (*Самоназвание империи Инков на яз. Кечуа) ещё до их появления, то есть людьми уже в достаточной степени цивилизованными. И европейцами, которых в Новый Свет перебирается всё больше. Никаких моноэтнических поселений создавать не планируется, селиться все будут вперемешку, по заранее составленному плану. Так работает плавильный котёл. Следующее поколение переселенцев станет уже настоящими инками.

Губернатором имперской провинции Мексика стал Муиско-Атугато, старший сын вождя народа Чибча, Муиски-Фомогаты, участвовавшего, вместе с Савелием и Эль Чоло, ещё в первой Панамской кампании. Фомогата теперь тоже имперский губернатор провинции Богота. Богатой провинции с уже тремя довольно крупными городами по двадцать-тридцать тысяч жителей — самой Боготы, Кали и портовой Буэнавентуры. Наверное, историки будут потом гадать — откуда в Новом Свете столько топонимов из испанского языка, и строить конспирологические версии, но Савелию и Эль Чоло так было удобнее. Привычнее.

Муиско-Атугато отучился в Лиме на отлично, в совершенстве владел четырьмя языками — родным, кечуа, испанским и 'забытым языком Богов', то есть русским, из двадцать первого века. Как и все остальные учащиеся, в Лиме он получил практику на самых разных производствах — от металлургического, до кораблестроительного, изучал медицину и даже сам оперировал. Хороший из него получится губернатор и надолго. Молодой ведь совсем — всего двадцать шесть лет. Впрочем, не он один такой. Чиновников высокого ранга, кроме как из школы в Лиме, брать больше неоткуда. Там имперская 'кузница кадров', тоже своеобразный плавильный котёл.

В июле 1525 года, в Империи начали проводить вакцинацию от оспы и кори, с одновременной паспортизацией населения. Паспорта пока без фотографий, но с отпечатком пальца — такие подделать даже сложнее, если кому-то вдруг придёт это в голову.

Антибиотики испытали. Лекарство получилось эффективное, хоть лечение пока и слишком болезненно — инъекции производятся водным раствором калиевой соли. Новокаин пока синтезировать не удаётся, а кокаин опасен привыканием, переходящим в зависимость. Ничего, жить захочешь — потерпишь.

В августе 1525 года, в Маракайбо из Лимы пришли ещё четыре 'винджаммера' — 'Виракоча', 'Марс', 'Арес' и 'Тор', уже пятимачтовики. Привёл их капитан Тако Котага, сразу получивший повышение в чине до вице-адмирала и назначение младшим флагманом Атлантического флота.

Итого, в Атлантическом флоте стало одиннадцать кораблей — семь 'винджаммеров': 'Нептун', 'Шива', 'Перун', 'Виракоча', 'Марс', 'Арес' и 'Тор' и три трофейные испанские шхуны: 'Цезарь', 'Помпей' и 'Антоний'. Уже есть на чём прихватить с собой в Европу тысячи три бойцов — Первую Гвардейскую бригаду Быстрого Реагирования. Очень серьёзная сила по нынешним временам, вооружённая дорогущими (пока они получались реально на вес серебра) винтовками 'Sagitta', с продольно скользящим затвором (клон Маузера 98) и ротными восьмидесятидвухмиллиметровыми миномётами 'Ave', (клон советского, образца 1941 года).

Военная сила в Европе наверняка понадобится. Хоть бы и в той-же Англии 'конституционный порядок' вернуть. Конституционный, значит, во главе с лордом-канцлером Томасом Мором, графом Саффолк, а не со всякими скользкими проходимцами. Русская царица, Мария Генриховна, уже заявила свои права на английскую корону, хоть пока активных действий и не ведёт. Нет у русских своих кораблей, да и не с руки им вмешиваться в династический спор чужого королевства, пусть и на стороне своей царицы. Такого англичане не примут, а вот собственно английские силы сторонников Марии Генриховны, усилить Гвардейской бригадой Инков можно запросто. Подумаешь, три тысячи наёмников... Их и по тридцать тысяч нанимают, их можно, они не считаются.

Кроме Англии, нужно обязательно выжечь пиратское гнездо на Канарских островах. Уже не испанских островах, теперь там республика всякого отребья со всей Европы — от датчан и шведов, до греков и сицилийцев. Ходят слухи, что и мусульмане там имеются, вот и посмотрим. Мешают они уже здорово, каждый пятый корабль перехватывают. На товары можно бы было наплевать, всё равно чужие, но ведь и люди там пропадают, да какие. В плен к пиратам уже попали Филипп фон Гогенгейм, известный в другой истории, как Парацельс, и итальянский скульптор Бенвенуто Челлини. А ведь они к нам плыли, по приглашению Папы Климента Седьмого, значит за них мы в ответе. Да и вообще... С какой это стати всякая сволочь грабит наших партнёров? Мы их сами ограбим, когда время придёт, для того и откармливаем.

В сентябре 1525 года, армия султана Сулеймана Первого дала бой 'сборной' Священной Римской Империи неподалёку от Линца. 'Сборную' султан победил, но осаду с Вены и Зальцбурга ему пришлось снять, чем воспользовались осаждающие, разрушившие уже почти готовые минные галереи.

Оставаться в поле на зиму турки не рискнули и отступили в Братиславу и Буду. Итогом летней кампании 1525 года стала кровавая ничья. Потери сторон составили по тридцать тысяч человек — османы понесли большие потери при штурмах городов, но отыгрались в чистом поле. Поставленных целей не добились, но приобрели необходимый опыт, который обязательно поможет — не через год, так через два. В долгой войне на истощение, Османская Империя имеет больше козырей. Она и богаче намного, и многолюднее. Тридцать тысяч, для турок — это почти ничто, а вот для римских имперцев — такие потери очень чувствительны.

Да и Франция долго бездействовать не будет. Франциск Первый активно вооружается, продавая культурные шедевры, и вооружается он не чтобы было. Скорее всего, летом следующего года, Священную Римскую Империю ждёт война на два фронта. Где ударят французы? А какая разница? Где бы не ударили — хоть в Каталонии, хоть в Бургундских Нидерландах, хоть в Пфальце — везде будет очень больно.

Русские всё лето наводили порядок у себя дома — в Литве, Восточной Пруссии, Померании, Силезии, Моравии и Польше. Во всей Польше, в том числе и бывших русских княжествах, ставших, после нашествия монголов, Кресами Всходними.

Ногайская орда приняла предложение султана Сулеймана переселиться на запад, за Дунай, на Балканы, а вот крымчаки упёрлись. Им же хуже.

В большой европейский вояж, Савелий пригласил с собой Папу Климента Седьмого и, конечно, сэра Томаса Мора, графа Саффолк. О подготовке стало широко известно, и пошли просители. Герцог Паскуаль де Андагойя де Куба приходился императору Интико-Роки родственником. Милейший дон Паскуаль женился на одной из здешних единокровных сестёр донора, доставшегося Савелию тела — одной из дочерей неверующего Сапа Инки Уайна Капака, упокоенного 'солнечным ударом' медной кувалдочки Эль Чоло.

Герцог де Куба предложил привести к присяге Империи Кастилию, если его доставят туда с грузом и хотя-бы тысячей бойцов. Грузом денег, конечно. Впрочем, его собственных денег, его собственных и герцогской хунты, которыми они готовы рискнуть, надеясь преумножить после победы. Нормальный бизнес-план, нормальных конкистадоров. Связи на месте у них имеются обширные, 'пятая колонна' Империи Инков готова выставить там до сорока тысяч опытных вояк, если будет чем их оплатить.

— Я не планирую принимать в состав Империи никакие королевства, Паскуаль. Там, в Старом Свете, слишком всё запущено. Это королевство будет постоянно бунтовать, а мне и без того забот хватает.

— Никто не говорит про королевство, Сир. Пусть будет десять герцогств и графств — Кастилия, Галисия, Леон, Астурия, Баскония, Толедо, Севилья, Кордоба, Мурсия и Гранада. В единое королевство они все собрались не так давно. Та же Гранада вошла в него всего тридцать лет назад. Как собрались, так и разойдутся. Бунтовать они, конечно, будут, но уже поодиночке — передавим мы эти бунты легко. А после бунтов будем низлагать мятежных герцогов и графов по имперским законам.

— То есть, казнить?

— Конечно, Сир. Казнить мятежников и вводить в достоинство уже своих людей. Первыми то станут самые влиятельные из местных сеньоров, без их помощи нам ситуацию не раскачать. А дальше... дальше они присягнут, примут имперский закон, и мы будем в своём праве. Лет через десять — нынешняя Кастилия станет самой лояльной провинцией Империи, это я вам обещаю.

— Интересно. А вам-то это зачем? Всей вашей хунте?

— Мы не откажемся от владений на родине, Сир. Я рассчитываю на герцогство Андалусия. Да и деньги не помешают, лишними они точно не будут. Пока там не промотали всё золото из Нового Света — нужно брать.

— Андалусия... Это возможно. А остальные?

— Гранада, Мурсия и Галисия, Сир.

— Почему именно они?

— Там точно случатся мятежи, Сир.

— Вашими стараниями?

— И это тоже, Сир.

— Вы хотите отправиться со мной все вместе?

— Так будет лучше, Сир. У каждого из нас имеются собственные возможности на местах.

— Я подумаю, Паскуаль. Мне не нравится план всего с одной тысячей бойцов, вам нужно взять с собой тысяч пять, и начать свою кампанию с зачистки Канарских островов, а для этого потребуются ещё корабли. На всякий случай, будьте готовы в марте.

— Благодарю вас, Сир.

— Не за что пока, Паскуаль.

А что, план толковый. Островные герцоги будут верны. Просто потому, что изнутри знают мощь империи, да и их герцогства в Новом Свете приносят гораздо больший доход, чем будут приносить испанские. Спрос на сахар и какао постоянно растёт, а скоро добавится торговля с Азией — цены на них вырастут раза в два, как минимум. Такого доходного бизнеса в Европе нет и не предвидится. Сколько он там герцогств и графств насчитал? Десять? Значит нужны ещё шесть феодалов. Есть у нас шесть достойных кандидатов — бывшие 'майоры', первые командиры бригад. Губернаторами они уже послужили, опыта набрались, можно повышать. Эти то против Империи точно мятежи поднимать не будут.

Значит что? Вызываем ещё четыре корабля, всё равно тихоокеанский адмирал в Лиму ещё не вернулся, а как вернётся, будет месяца три отдыхать, дождётся следующих, они к июлю 1526-го уже точно вступят в состав флота.

В октябре 1525 года получили очередной пакет новостей их Европы.

У Василия Третьего и Марии Генриховны Тюдор, восьмого июля, родился сын — Иван, пишут, здоровый, тьфу-тьфу-тьфу. Иван Четвёртый Васильевич Рюрикович-Тюдор, наследник престолов Русского царства и Английского королевства.

В Англии уже пошла возня с применением войск, состоялось два сражения, пока ничья — один-один, но в игру, на стороне Екатерины Арагонской, вступил король Шотландии, так что сторонники Марии Генриховны уже вопиют о помощи. Это хорошо. И что вопиют — хорошо, и что шотландец влез — тоже хорошо. Королева-испанка призвала вековечных врагов, для сохранения своей власти, добытой путём убийства супруга-короля. Теперь Марию Генриховну точно поддержит в Англии подавляющее большинство.

— Очень хорошие новости, граф.

— Что-же в них хорошего, ваше величество? — удивился граф Саффолк.

— В них всё хорошо. Я бы даже сказал — замечательно. Теперь против Екатерины Арагонской поднимется вся Англия. Во всяком случае — большая половина.

— Дворяне на партии разделились давно, ваше величество, а какой толк от крестьян и лавочников? Воевать они не пойдут.

— И не надо. Зимой никто пока у вас не воюет, а к весне мы будем на месте.

— Всего с тремя тысячами.

— Этого хватит, уверяю вас. Готовьтесь занять пост лорда-канцлера, любезный граф. Пожалуй, это единственный печальный момент. Мне будет вас не хватать.

— Благодарю вас, ваше величество. До конца жизни останусь вашим верным слугой. Клянусь!

В ноябре 1525 года, в Маракайбо, с севера, вернулся адмирал Андреас Нуньес, граф де Хувентуд, основавший 'Монреаль', 'Бостон', 'Нью-Йорк', 'Норфолк', 'Саванну', 'Майами', 'Новый Орлеан' и 'Хьюстон'. Периметр Северной Инки закрыт, пусть пока и не плотно, но уже полностью. Уплотнимся позже, по мере прироста населения.

Граф де Хувентуд получил месяц отпуска и задание — быть готовым к отплытию в Европу в феврале 1526 года всем флотом Атлантического океана, в том числе, ожидаемыми со дня на день, 'винджаммерами': 'Аматерасу', 'Брахмой', 'Гором' и 'Инти'.

Часть вторая. Имперская экспансия

Флот Атлантического океана Империи Инков отчалил из Маракайбо двенадцатого февраля 1526 года. Не самый большой в мире флот по числу килей, но точно, что самый мощный. Одиннадцать 'винджаммеров': 'Нептун', 'Шива', 'Перун', 'Виракоча', 'Марс', 'Арес', 'Тор', 'Аматерасу', 'Брахма', 'Гор' и 'Инти' несли по тридцать казнозарядных стомиллиметровых стальных пушек — погонную, ретирадную и по четырнадцать на борт. Пушки пока гладкоствольные, зато боеприпасы у них оперённые, и хоть калибр небольшой, трёх-четырёх попаданий хватает, чтобы гарантированно выбить из строя самый большой из имеющихся у потенциального противника кораблей — шестидесятипушечного уродца, который ещё не получил название галеон. А учитывая втрое превосходящую дальность прицельной стрельбы, лучшую манёвренность и большую скорость самих кораблей, их можно смело называть волками океана среди океанских овец.

Сразу после выхода из Карибского моря в открытый океан, флот разделился. Эскадра адмирала Андреаса Нуньеса, графа де Хувентуд, в составе 'Нептуна', 'Шивы', 'Перуна', 'Виракочи' и 'Марса', подняла максимально возможное количество парусов и 'полетела' вперёд, её очень ждали в Англии, приунывшие уже, сторонники русской царицы Марии Генриховны Тюдор.

На эскадру адмирала Нуньеса загрузилась Первая Гвардейская бригада Быстрого Реагирования — три тысячи бойцов с винтовками и тридцатью восьмидесятидвухмиллиметровыми миномётами, с боезапасом на пять интенсивных сражений — полутора миллионами патронов и семью с половиной тысячами мин.

Четыре адмиральских каюты заняли: Савелий, Эль Чоло, османский посол в Империи Инков, брат султана Сулеймана Первого, Увейс-паша, и русский посол, князь Иван Фёдорович Бельский. Да, послы увязались все. Оно и понятно — чего им высиживать в Куско, когда император с вице-императором отбывают на целый год, а то и больше.

Сначала планировалось, что ещё две адмиральские каюты займут Папа Климент Седьмой и сэр Томас Мор, граф Саффолк, теперь тоже родственник, муж сестры императора, но они попросились на 'Виракочу', корабль Савелия, и разделили одну офицерскую каюту на двоих. Послы Венеции и Ганзейского союза (гражданин Лоренцо Саларино и бюргер вольного города Гамбурга Клаус Мюллер) составили компанию Эль Чоло на 'Шиве'; французский посол, герцог де Генуя, маркиз Этьен де Ритон выбрал 'Марса' и компанию Увейс-паши; а Васко да Гама, граф де Видигейра — 'Перуна' и князя Бельского. Все они просились на 'Виракочу', но так стеснять офицеров, Савелий нужным не счёл. Ничего такого важного обсуждать он не планировал, да и неизвестно ещё, как организм отреагирует на морскую качку. Может, вообще придётся пластом лежать — морская болезнь штука такая... Никакие антибиотики от неё не помогают.

Вторая эскадра, под командованием вице-адмирала Тако Котага, подстраивалась под скорость трёх испанских трофеев — трёхмачтовых шхун 'Цезарь', 'Помпей' и 'Антоний', поэтому 'винджаммеры' подняли едва половину из возможных парусов. Впрочем, второй эскадре торопиться некуда, её никто не ждёт. Дойдут на пару недель позже — на месте этому только рады будут. Вторая эскадра шла на Канарские острова, с шестью тысячами бойцов — по одному батальону от Перуанской, Колумбийской, Панамской, Бразильской и Аргентинской бригад и сводной тысячей 'гвардии' островных герцогов: Паскуаля де Андагойа де Куба (шурина императора и командующего Кастильской кампанией), Хуана Понсе де Леон де Пуэрто-Рико, Франсиско де Гарай де Ямайка и Хуана де Грихальва де Эспаньола.

Высший командный состав (включая тех самых лучших 'майоров' Панамской кампании, уже бывших губернаторов и будущих очень крупных европейских феодалов) на Второй атлантической эскадре расположился гораздо комфортнее, чем на Первой, зато солдатне пришлось потесниться. Хотя, и такое 'стеснение', по нынешним временам — настоящая роскошь. У каждого бойца имелось место, где подвесить свой личный гамак, а не один на двоих-троих.

Вторая эскадра несла инкские добро и справедливость в Кастилию, с заходом на Канары. На Канарах, дону Паскуалю предстояло освободить всех хороших (Парацельса, Челлини и их товарищей) из плена, а всех плохих убить, предварительно подробно эффективно допросив, без какой-либо гуманности. Это я вам про всякие гуманизмы поясняю. Герцог де Куба про 'гуманизм' никогда не слышал, а если бы и услышал — наверняка счёл бы это бредом сумасшедшего.

На Канарских островах, Паскуаль оставит один Перуанский батальон, чтобы там снова не завелась пиратская чесотка, а с остальными высадится в Севилье. С пятью тысячами отборнейших головорезов-миротворцев, пусть и с гладкостволами, но там и такого пока нет; пятьюдесятью миномётами и двадцатью тоннами серебра.

К восьми тоннам 'общака' герцогской хунты, Савелий добавил двенадцать имперских. За шесть феодов, всё честно. У герцогов есть ценные связи на местах, зато Империя выставляет больше бойцов, а расходы у всех поровну. Так правильно. Всё равно это серебро уже некуда девать, а к двадцать первому веку оно обесценится ещё раз в двадцать, по отношению к золоту.

Герцог Паскуаль де Андагойя де Куба... Это красавчик. Реально красавчик. До знакомства с местным шурином, Савелий полагал себя законченным циником, а после понял — что только начинает этот путь законченного цинизма робким юниором. Паскуаль, не задумываясь, пустит 'под нож' всю Европу, если сочтёт это рациональным (выгодным) для себя решением. Всё ещё внешне католик (так ему выгоднее), он давно самого себя считает Богом. Младшим богом, шурином Настоящего Бога, Сына Солнца — Интико, с Философским камнем подмышкой, но ему хватает и этого, чтобы тоже возомнить себя Настоящим Богом, рангом ничуть не ниже греческого Марса, и уж всяко повыше какого-то там иудейского Иеговы, который сраных древних немощных египтян десять раз кошмарил, но так и не закошмарил по-настоящему, по-нашему, по-божески. Бежать им, иудеям, пришлось, рабам египетским.... Паскуаль теперь ходит на исповеди и причастия только к самому Папе, и Папа это поощряет.

Интерлюдия. 17 февраля 1526 года.

Жоржи ди Менезиш, капитан каравеллы 'Сан-Паулу', с разрешения инкского адмирала Родриго Пике, графа де Пуно, осматривал, стоящий на якоре в заливе Кодияр, на северо-востоке острова Цейлон, 'Авось', и не понимал — почему не инки открыли Европу, а наоборот — европейцы Новый Свет.

Ведь судя по 'Авосю', кораблю-шедевру, именно шедевру, потому что такое португальцам, да и прочим европейцам, невозможно повторить даже по образцу, инки обогнали европейцев в кораблестроении на века. Пусть их Империя развивалась на западном берегу Нового Света, но за века-то они всё равно бы до Европы добрались. Такие каравеллы, одной из которых командовал Жоржи ди Менезиш, они, судя по 'Авосю', строили лет триста назад, а ведь и на них можно хоть вокруг света ходить.

'Авось' восхищал опытного моряка. Огромный, со стальной килевой балкой, стальными шпангоутами и стальными мачтами, корабль мог поднять столько парусов, что практически летел над волнами — это португальский капитан видел своими глазами, когда повстречал в море 'Юнону', ещё один корабль из эскадры графа де Пуно. Да и третий, 'Посейдон', кажущийся, на фоне гиганта-'Авося', малышом, на самом деле намного больше каравеллы 'Сан-Паулу'.

Лебёдки для поднятия парусов; ёмкости для воды, как говорят, покрытые изнутри серебром, а потому вода в них никогда не протухает; два камбуза — для офицеров и матросов с плитами на жидком топливе аква-витае* (*спирте) и холодильными шкафами, инкские моряки даже хлеб в плаваниях пекут... раз в неделю, но всё равно..., а горячая пища у всех дважды в день. Дважды в день, и каждый день!

Огромные трюмы; каюты у всех офицеров, пусть и на двоих; кают-компания и адмиральский салон — всё с отличной мебелью и зеркалами. Огромные зеркала на военном корабле... Дворец, настоящий дворец.

Приборы навигации — повод для особой зависти. Секстант намного совершеннее квадранта, компас на карданной подвеске, как и хронометр, очень точный лаг, с механическим счётчиком пройденного расстояния. Чудесные бинокли не только у адмирала и капитана, а у всех офицеров и даже у матросов, стоящих на вахте вперёдсмотрящего.

Навигационные карты, с пометками не только суши и моря, но даже морских течений и даже возле Европы. Откуда? Откуда они знают о течениях вокруг Европы, если не о всех из них знают сами европейцы? Капитан Жоржи ди Менезиш, например, не знал о тёплом течении на самом севере, которое согревает Скандинавию.

Пушки... В действии их увидеть не удалось, но заявленные возможности очень впечатляют. Если артиллерийский офицер не соврал (а зачем ему врать?) он может потопить вражеский корабль с вдвое большей дистанции, чем долетают обычные ядра европейских пушек. Причём потопить прицельными выстрелами, а не, как он выразился: 'залпами в ту сторону'. И скорострельность у этих пушек просто сумасшедшая — по три выстрела в минуту.

Артиллерист со смехом рассказывал, как 'Посейдон' топил пиратов у Цусимы в прошлый приход. Один корабль инков тогда ещё с пушками прошлого поколения, потопил целый пиратский флот — резвился как волк среди овец. Да, и за прошлый поход, только этот офицер заработал четыреста инкских килограмм серебра — восемьсот французских ливров, даже чуть больше. Живут же люди...

Адмирал общался при встрече очень любезно и сообщил немало интересных новостей. 'Сан-Паулу' уже четыре с лишним года, как ушёл из Лиссабона изучать восточные моря, поэтому не знал капитан очень многого. В Португалии, оказывается, уже давно, года два точно, как продаются все эти инкские диковины, включая карты, а он всё изучает давно изученное и открывает давно открытое.

В Европе большие перемены. Французский король Франциск Первый захватил всю Италию, с Сицилией, Корсикой и Сардинией, и вернул Папскую Курию из Рима в Авиньон, но после смерти Папы Адриана Шестого, конклав выбрал Папой Джулио Медичи, теперь Климента Седьмого, исполняющего тогда должность папского нунция в Империи Инков. Климент Седьмой в Европу возвращаться не захотел и перенёс свою Курию в Новый Свет, в город Маракайбо. Сейчас там строится самый большой в мире храм. Самый большой и самый роскошный — граф де Пуно сам видел планы строительства, когда навещал Папу, для исповеди и причастия. Он исповедуется у самого Папы лично!

Империя Инков, оказывается, находится в состоянии войны с Карлом Габсбургом — с Испанией и Священной Римской Империей, а с остальными активно торгует. Граф Васко да Гама де Видигейра, хороший знакомый и бывший командир Жоржи ди Менезиша, теперь посол Португалии в Империи Инков. Адмирал с ним встречался в имперской столице Куско и остался самого лучшего мнения об одном из величайших моряков. Приятно!

На Цейлоне, инки решили основать торговую факторию, для чего выкупили (именно выкупили, хотя легко могли просто отнять) у местного раджи большой участок земли, возле города Тринкомали, так что скоро и здесь можно будет покупать имперские товары — все эти диковины и не только эти. Скоро, очень скоро, строят инки очень быстро. Не сами, конечно, рабочих присылает раджа, но присылает очень много, а значит и платят ему щедро.

Капитан Жоржи ди Менезиш нежно погладил стальную мачту, окрашенную в белый цвет, и печально вздохнул. Одна эта мачта наверняка стоит дороже всей его каравеллы, а весь 'Авось' дороже целого португальского флота восточных морей.

Адмирал что-то писал в своём салоне, но, после доклада вестового, сразу отложил свою работу.

— Извините, ваше сиятельство, не хотел вас отвлекать.

— Полно вам, дон Жоржи, мы ведь друзья.

— Это высокая честь для меня, благодарю вас, адмирал. Что вы писали?

— Новые главы к книге. Ах да, вы же её точно не читали, она ведь издана всего полтора года назад, — граф де Пуно дёрнул за шнурок, вызывая вестового и что-то приказал на незнакомом языке, — вот вам в подарок о нашей встрече.

— 'Страны Востока. Политическое устройство, религия, обычаи и традиции', — вслух прочитал название Жоржи ди Менезиш, — это очень дорогой подарок, ваше сиятельство.

— Не для меня, дорогой дон Жоржи. Я ведь соавтор, а потому ничего за эту книгу не платил. В Португалии, насколько я знаю, их продают по три ливра. В Маракайбо по два. В Маракайбо всё в полтора-два раза дешевле, чем в Европе.

— Благодарю вас, адмирал. Я ваш должник. Позвольте задать вопрос.

— Бросьте вы эти политесы, друг мой. Мы ведь оба моряки и теперь друзья.

— Как вы поступили на службу к императору, если не секрет.

— Не секрет, — усмехнулся Родриго Пике, — он взял меня в плен в Панаме, пять лет назад. Сначала в плен, а потом на службу. Как видите, я сделал неплохую карьеру в Империи.

— Неплохую? По-моему, вы слишком скромничаете. Кто-то там сделал карьеру лучше вашей?

— Дон Паскуаль де Андагойя теперь герцог де Куба. Мой бывший старший помощник, Андреас Нуньес — граф де Хувентуд и адмирал Атлантического океана. В плен мы все трое попали одновременно. Так что да, есть такие. Но я не унываю, до окончания службы ещё далеко, есть и у меня шанс стать владетельным герцогом. Его Величество очень щедр с преданными и исполнительными слугами.

— А я могу поступить на службу к Его Величеству?

Савелий смотрел в бинокль, на приближающийся берег Туманного Альбиона. Действительно — туманный. Эскадра адмирала Нуньеса, графа де Хувентуд, подходила к Портсмуту.

Плавание прошло отлично, с вестибулярным аппаратом в этом теле Савелию повезло, на качку он не реагировал, хотя штормило несколько раз прилично, особенно в Бискайском заливе — там 'слегли' Папа и граф Саффолк. Впрочем, болели морской болезнью они недолго.

— Флагман поднял какой-то сигнал, ваше величество, — сэр Томас Мор тоже вышел на палубу.

— Ага, точно. Что там, капитан?

— Нас будет атаковать английский королевский флот, ваше величество. Прошу вас вернуться в каюты, там безопаснее.

— Странно, с чего бы флоту нас атаковать? Он ведь держал сторону царицы Марии и Джона Фишера, когда мы выходили из Маракайбо. Сигнальте адмиралу — пусть сообщит англичанам, что на нашей эскадре путешествует Папа Климент Седьмой. Пойдёмте в салон, граф, не будем мешать морякам.

Англичане атаковали. На свою голову, конечно, но все планы сразу полетели к чертям. Оказывается, королевский флот перешёл на сторону королевы Екатерины Арагонской и лорда-канцлера Томаса Уолси и блокировал с моря, осаждённый с суши, Портсмут.

Жаль, но теперь ничего не поделаешь.

Все послы собрались в салоне 'Виракочи' через час после боя. После забоя, бойни, резни, если выражаться точнее.

— Итак, ваше святейшество и господа послы, нашу эскадру атаковали английские корабли, без объявления войны. Нам пришлось защищаться.

— Мы все это видели, ваше величество, — за всех ответил Папа Климент Седьмой, — я готов об этом свидетельствовать хоть перед Богом.

— Благодарю вас, ваше святейшество. Будем надеяться, что Англия войну Империи не объявляла, а просто помутился рассудок именно у этих моряков. Действуем дальше, исходя из этого. В Портсмуте нам рады, но его осаждают какие-то негодяи. Бандиты, наверное. Мы окажем помощь честным людям — это наш долг. Вас я прошу пока оставаться на своих кораблях.

Конечно, никто не остался. Кто-ж добровольно пропустит самое интересное.

Негодяев от города отбросили беглым винтовочным огнём, совсем не страшным, здешние аркебузы бабахают как пушки, да и, знакомый уже всем, гладкоствол двенадцатого калибра куда внушительнее звучит, а тут будто удары кнута — совсем не впечатляет.

Это тут не впечатляет, а там очень даже. Бригада расстреляла по одной пятипатронной обойме — пятнадцать тысяч выстрелов и примерно столько же там трупов. Конечно, попали не все, но зато некоторые попадания валили сразу двоих. Винтовочный калибр семь-девяносто два миллиметра почти в упор — это очень-очень убойно. Негодяи побежали от Портсмута, бросив своих погибших и раненых. В том числе командующего и почти всех офицеров — они были первыми целями для стрелков.

На Канарских островах, в 1526 году, имелось всего два населённых пункта — небольшой городок (тысяч на десять жителей) Лас-Пальмас на острове Гран-Канария и посёлок Санта-Крус на Тенерифе, где могли базироваться пираты, поэтому план операции был прост, как удар молотком — эскадра вице-адмирала Тако Котага, выйдя почти к Гибралтарскому проливу, разделилась на три группы, две повернули на юг — три трофейные шхуны 'Цезарь', 'Помпей' и 'Антоний' взяли западнее, к Тенерифе; 'Арес', 'Тор' и 'Аматерасу' восточнее, к Гран-Канарии; а 'Брахма', 'Гор' и 'Инти', с герцогами Хуаном Понсе де Леон де Пуэрто-Рико и Хуаном де Грихальва де Эспаньола и с серебром в трюмах, сразу направились в Севилью.

Два Хуана сразу имели под командованием вдвое больше бойцов, чем рассчитывали изначально, при составлении своего 'бизнес-плана', да ещё и с двадцатью миномётами, и в два с половиной раза больше серебра, так что успешно начать эту конкисту, им абсолютно ничего не мешало. Всё уже имелось вдвойне с плюсом, да и страховка за спиной душу грела.

Герцогу Паскуалю де Андагойя де Куба не ставилась задача переловить всех пиратов. Сбежит какая-то часть — ну, и пёс ними. Куда они потом денутся? Всё равно где-нибудь кому-нибудь попадутся. Взять под контроль архипелаг — и ладно.

Его бы уже давно взяли португальцы, но Канарские острова, по-прежнему, считаются владением Испании, хоть и взбунтовавшимся, поэтому его обязательно потребуют вернуть, а зачем тогда тратить силы и деньги?

Могли турки-османы, но резона тоже не видели. Бесполезные скальные острова, слишком далеко от Метрополии — от них будут идти одни убытки. Свою торговлю османы вели конвоями и на пиратов поплёвывали. Даже хорошо, что они есть — остальным проблемы доставляют. А проблема конкурента — это твоя прибыль.

Могли выжечь пиратство французы, но и Франциск Первый не хотел распылять свои силы, у него и на своей территории забот хватало, в той-же постоянно тлеющей Сицилии. Французы перевели свою торговлю из средиземноморского Марселя в новый порт Гавр, в Нормандии, и ходили теперь в Новый Свет по прямой, очень далеко от зоны действия пиратов.

Венецианцы тоже перешли к практике конвоев, в горловине Гибралтара остались только свободные торговцы, а на них всем было наплевать. Всем, кроме Империи Инков. Именно свободные торговцы давали лучшую цену на товары Нового Света и сбивали её на товары европейские, чем существенно поддерживали рынок в пользу Империи. Всё равно ведь в Испании собрались бучу начинать, так что на Канарах получится заодно — два шара в одну лузу, раз второй 'дурачком' заходит, пусть будет.

Пусть будет ещё одна база военно-морского флота, станция бункеровки на пути из Маракайбо и Нью-Йорка в несуществующие пока Севастополь и Кейптаун.

Застигнутые на суше, пираты дрались яростно, но силы были слишком неравными. Выжили только те из них, кто сразу додумался сбежать вглубь островов. Впрочем, пробегают они не долго. Острова до сих пор остаются довольно плотно населенными местными племенами, не успели ещё испанцы всех загеноцидить; а аборигены на пиратов очень злы.

Паскуаль де Андагойя, герцог де Куба, вручил заложникам-вождям-гуанчам, освобождённым из плена в Лас-Пальмасе и Санта-Крусе, короны-символы туземной власти, раздал их воинам, захваченное у пиратов, оружие, и объявил награды за головы негодяев.

Вожди гуанчей были взяты в заложники ещё испанцами и пиратам они достались 'по наследству', а потому измены от них никто не ждал. Наоборот — это будут одни из самых преданных подданных Империи Инков. Научились уже привлекать на свою сторону туземцев. Лаской и торговлей, невмешательством в их жизнь и помощью в трудные времена.

В общем, местными жителями Инки воспринимались друзьями и защитниками от всяких алчных мерзавцев, с которыми аборигены, за тридцать лет колонизации, уже успели близко познакомиться.

Империя планировала построить на архипелаге семь городов, или факторий для торговли, на семи крупных и заселённых островах: Тенерифе, Гомера, Иерро, Пальма, Гран-Канария, Фуэртевентура и Лансароте, и распахать немного земли в округе, а всё остальное пространство оставить заповедным, так что конфликты хоть и не исключаются совсем, теперь они точно не будут носить системный и непримиримый характер.

Владетельным графом де Канариас стал вице-адмирал Тако Котага. Ещё довольно молодой (тридцать пять лет), но уже очень опытный моряк и администратор; а его баронами семь лучших ротных командиров батальона Перуанской бригады, который оставляли на островах — по две роты на Тенерифе, Гран-Канария и Фуэртевентура и по одной на Гомера, Иерро, Пальме и Лансароте.

Оставались на архипелаге и три трофейных шхуны: 'Цезарь', 'Помпей' и 'Антоний'. На всякий случай, вдруг понадобится срочно послать гонца на 'большую землю', или перебросить подкрепление на один из островов. Этих корабликов не жалко — и достались они легко, и заработали уже немало. У пиратов ни одного приличного корабля не оказалось, только древние каракки и каравеллы, которые разобрали на строительные материалы. Зато награбленного негодяями добра захватили прилично, примерно на восемь тысяч французских ливров серебром, не считая освобождённых пленников-заложников.

Интерлюдия. 17 апреля 1526 года.

Филипп Ауреол Теофраст Бомбаст фон Гогенгейм (пока ещё не Парацельс), освобождённый из пиратского плена теми самыми загадочными инками, к которым он и направлялся почти полгода назад, по приглашению Папы Климента Седьмого, присутствовал в качестве наблюдателя при операции раненого герцога Франсиско де Гарай де Ямайка.

Герцогу де Ямайка в голень попала аркебузная пуля и чуть не оторвала левую ногу ниже колена. Для спасения жизни раненого, ногу требовалось срочно ампутировать, но инкские хирурги решили, что ещё есть шанс её спасти, и пригласили Филиппа фон Гогенгейма поприсутствовать при операции.

Всё у этих инков необычно. Специальные костюмы, из белой хлопчатой ткани; специальные перчатки, из очень тонкого эластичного материала на руки; маски на лицо, закрывающие рот и нос; множество хирургических инструментов, из нержавеющей стали; а главное — требование к стерильности всего — и костюмов, и перчаток, и хирургических инструментов.

Первым делом, герцогу дали эфирный наркоз, погрузив его в глубокий сон. Чтобы, как объяснил один из инкских медиков, сердце оперируемого не остановилось от болевого шока. Рану вскрыли, удалили из неё мелкие осколки раздробленной кости, а крупные составили и скрепили странным аппаратом — четыре кольца, собранные в цилиндр направляющими штырями с резьбой, а внутри колец струны, пропущенные через кость — одно кольцо выше раны, одно ниже и два на самой ране, удерживая своими струнами все составленные осколки. Ловко, конечно, великие мастера эти инки, их медицина опережает в своём развитии европейскую на века, но всё равно, некроза вряд ли удастся избежать, тогда ногу придётся ампутировать уже выше колена. О чём Филиппа фон Гогенгейм и заявил главному хирургу.

— Артерию не порвало, главную вену тоже, кровоснабжение хорошее, а кость и мясо срастутся. Шансы сохранить всю ногу неплохие. Будем наблюдать. Если заметим некроз, ампутировать успеем, до колена от раны почти пятнадцать сантиметров, полфута, по-вашему, так быстро гангрена свои корни не пустит. Если что — успеем, а пока есть шансы — будем лечить.

Прооперированная рана воспалилась, герцог де Ямайка находился в сильном жару и бредил, но инки не сдавались. Тело герцога трижды в день обтирали водным раствором аквы-витае, и производили неведомые Филиппу де Гогенгейму действия — вводя в мышцы тела раствор какой-то соли, приспособлениями, под названием шприцы. Эти шприцы тоже постоянно стерилизовали.

— Что это за соль? Та самая философская, про которую ходит столько слухов?

— Не знаю я ваших слухов.

— Соль, которую добывают в Империи, и из которой делают всё — от бездымного пороха, до чудесных лекарств.

— Тогда да, та самая и есть. Калиевая соль бензилпенициллина. Добывают её только у нас.

Чудо случилось. Уже на третий день, жар у герцога начал спадать, воспаление уменьшилось, а рана начала затягиваться буквально на глазах. Ещё через неделю, герцог Франсиско де Гарай де Ямайка получил разрешение вставать и осторожно ходить, при помощи костылей, прямо с этим странным аппаратом на ноге. И не только герцог, выжили и сохранили конечности шестнадцать раненых инков из восемнадцати, умерли всего двое — одному аркебузная пуля угодила в бедро и порвала артерию, а другому ударом алебарды почти напополам разорвали печень.

За их жизни тоже боролись, как сказал главный медик инков — шанс был, если бы не слишком большая кровопотеря, очень ослабившая организмы раненых. Это потрясающе! Инки сшивали артерию и печень и даже надеялись на исцеление этих раненых. Не удалось, но раз пытались — значит надежду они и правда питали.

— Невероятно, мэтр. Ваше искусство поражает воображение. Точнее, я такого себе раньше даже вообразить не мог. Прошу вас взять меня к себе помощником и учеником. Согласен работать только за еду.

— Нет, Филипп, к себе я вас не возьму. Начинать вам придётся с азов. С изучения 'забытого языка богов' и получения тех знаний, которые наши боги нам оставили. Эти знания очень обширны, их преподают годами, а у меня нет на это времени. Я обычный военный хирург, далеко не лучший, при этом.

Разгромленная под стенами Портсмута армия отравительницы и узурпаторши Екатерины Арагонской, была одной из трёх армий партии её сторонников, если считать армию шотландцев, присланную шотландским королём, Яковом Пятым Стюартом.

Две, пока не разгромленные армии, с каждым днём вызывали всё больше ненависти у англичан, поэтому торопиться их уничтожать Савелий не стал. Королеву-царицу Марию Генриховну должны возвести на трон сами англичане, а им нужно дать время дозреть и собраться.

О славной победе защитников Портсмута, под командованием бывшего шерифа Большого Лондона, сэра Томаса Кромвеля, напечатали на бумаге, и десять тысяч листовок-прокламаций разослали по английским приходам. Духовенство держало сторону Папы Климента Седьмого, а значит и Марии Генриховны, поэтому в широком распространении этой информации уверенность имелось. Не быстро, тут всё не быстро, но мы ведь никуда и не торопимся. Не нас ведь грабят, грабят англичан, вот они пусть и поторапливаются. А мы пока займёмся подъёмом и ремонтом английских кораблей. А чего зря без дела сидеть?

Шестнадцать галеонов на небольшой глубине, даже мачты кое-где торчат, поднять их не сложно, материалы для ремонта в Портсмуте есть, мастера тоже, их ведь здесь и строили. Там одних бронзовых пушек шестьсот сорок, да и других ценностей навалом. На каждом корабле своя казна, а на флагмане ещё и адмиральская. На ремонт этих денег точно хватит, да и портсмутцы (или портсмутчане?) заработают — верных людей нужно поощрять. Верность необходимо питать наградами, без наград она истончается.

'Перуна', с князем Бельским и сэром Томасом Мором, отправили в Царьград (Кёнигсберг) с докладами Василию Ивановичу и Марии Генриховне, а 'Нептун', 'Шива', 'Виракоча' и 'Марс' занялись подъёмом утопленников. Они попарно заякоривались с двух сторон от 'клиента', принимали заведённые под него канаты, загружались камнями, тонн по пятьсот-шестьсот, обтягивались в отлив, после разгружались, и в прилив 'клиент' всплывал по палубу. Под него подводились 'пластыри' и начинали работать помпы.

Диво-дивное. Весь город собирался посмотреть. Особенно на водолазов (в том числе самого императора Интико-Роки-Савелия), в резиновых костюмах и масках с ластами. Пока без аквалангов, но тут и глубина небольшая, много — шестнадцать метров. За восемь дней подняли и оттянули на верфи всех. Добыча порадовала — только серебра в монете подняли на две с половиной тысячи французских ливров. Да каждый такой кораблик с пушками стоит тысячи по полторы, минимум. Неплохо поныряли, прямо скажем, очень выгодно...

— Зачем вы погружались сами, ваше величество? — поинтересовался Папа Климент Седьмой, — Если это не секрет, конечно.

— Никакого секрета в этом нет, ваше святейшество. Мне нравится подводный мир. Правда, водичка тут мутновата, но всё равно интересно посмотреть. Не хотите попробовать сами?

— Нет, благодарю вас. Я для таких забав уже староват.

— Бросьте, ваше святейшество. Сорок восемь — самый рассвет для мужчины. Силы ещё есть, а рассудок уже освободился от чрезмерного гормонального давления. Впрочем, воля ваша.

— А мне можно попробовать, ваше величество? — поинтересовался Увейс-паша.

— Извольте, друг мой. С удовольствием составлю вам компанию.

— А мне можно? — чуть ли не хором спросили послы Франции, Венеции и Ганзейского союза.

— Всем можно, кто умеет плавать.

Интерлюдия. 28 мая 1526 года.

Доклад сэра Томаса Мора, графа Саффолк, о разгроме под Портсмутом армии сэра Уильяма Паулета, русской царице и английской королеве Марии Виндзор, заставил последнюю глубоко задуматься.

По правде говоря, она почти не рассчитывала на возможность самой занять трон. То есть, мечтала, конечно, но это такое... из разряда несбыточных мечтаний. Расчёт был на уступки той стороны, на должности и титулы для сторонников, на деньги, в конце концов, но точно, что не на трон — это нереально, особенно учитывая вмешательство в династическую войну поганца Якова Стюарта. И вот — эти самые несбыточные мечты вдруг обрели вполне реальные формы.

В Англию прибыл сам император Интико-Роки, с тремя тысячами каких-то неуязвимых и непобедимых головорезов, которые служат в его гвардии, да ещё и с Папой Климентом Седьмым в придачу.

Именно инки разгромили под Портсмутом армию сэра Паулета, хотя и скрывают это почему-то. В отпечатанном манифесте говорится о славной победе сэра Кромвеля и отважных защитников Портсмута, про инков в нём ни слова. Как будто их император стесняется этой своей выдающейся победы.

— Я не могу принять решение, не посоветовавшись с супругом, граф.

— Конечно, ваше величество.

Русский царь Василий Иванович Рюрикович, тем временем, уже допросил князя Бельского. Бельский сильно изменился. Научился говорить и читать по-инкски и по-испански, да начитался там всякого. Говорит — две сотни книг уже прочитал. Брешет поди. Не может быть столько книг — про что в них писать-то?

Бельский абсолютно уверен в победе императора, то есть, той стороны, которую он поддерживает. Нашей стороны. Неожиданно, но очень приятно.

Супруга выглядела растерянно.

— Чем мы расплатимся с императором за такую помощь, государь?

— Бельский мне доложил, что император исключительно скромен, к тому-же сказочно богат. Поди не станет обирать нас до нитки, сирот убогих, — усмехнулся Василий Иванович, — не переживай, государыня — увидимся — спросим. Помощь мы пока не приняли. Запросит слишком много — просто откажемся. Меня больше вопрос веры беспокоит. Ты ведь теперь православная, а примут ли тебя англичане с нашей верой-то?

— Граф Саффолк уверен, что примут. Он много общался с Папой Климентом Седьмым, тот считает, что сейчас самое лучшее время для преодоления раскола христианской церкви, пред ликом Антихриста Мартина Лютера. Римская церковь, в его лице, готова к этому.

— Тогда вели своим девкам собирать тебя в дорогу. Поедем в этот ваш Портсмут, знакомиться и договариваться. Возьму с собой Матвея с Семёном и их воинов, да митрополита со служками. И ещё графа Камутамачева, пожалуй.

— На кого Царьград оставишь?

— На Бельского и оставлю. Матвей с Семёном перетолмачат, если сами чего-где не поймём.

— Граф Саффолк говорит, что император свободно общается по-испански, по-английски и даже по-турецки.

— Тем лучше. Его инкский от нашего русского тоже не слишком отличается. Камутамачева я понимаю, пойму и императора.

В конце мая 1526 года, пятидесятитысячное русское войско, под командование князя-воеводы, Василия Васильевича Шуйского-Немого, вошло в Крым. Настал для крымчаков срок оплачивать русским все вековые обиды. Хан Саадет Первый Герай выступил навстречу Шуйскому с почти стотысячной армией, но что может сделать лёгкая кавалерия с луками, пиками и саблями, против орудийной картечи и плотного ружейного огня? Ружейного огня, по такой крупной цели, как группа всадников, эффективного на расстоянии в полверсты... Правильно — только храбро умирать, или дезертировать. Тридцать первого мая, орда крымчаков была наголову разгромлена, а хан Саадет Первый погиб в одной из бессмысленных фанатичных атак.

В начале июня, стодесятитысячная армия султана Сулеймана Первого снова вторглась в Остмарк (Австрию) и осадила Вену, Линц и Зальцбург. Фердинанд Габсбург, младший брат императора Священной Римской Империи и короля Испании, Карла Пятого (Карлоса Первого), на этот раз покинул Вену заблаговременно. Едва получив сведения о наступлении турок-османов, он, с казной, перебрался в Регенсбург, где начал собирать войско наёмников. Вряд-ли ему это поможет. На этот раз, Сулейман привёл с собой сорок пять инкских пушек, за которые заплатил больше пяти тонн золота и ещё пять за боекомплект. Дорого, но Остмарк всё равно стоит на порядок дороже, так что всё выгодно, всё честно.

В середине июня, Франциск Первый Валуа, с сорокапятитысячным войском начал аннексию Бургундских Нидерландов, Люксембурга и Артуа, а его коннетабль, маршал, барон Анн де Монморанси, с пятнадцатью тысячами, вторгся во Франш-Конте (графство Бургундию). Для вооружения своего шестидесятитысячного войска, Франциску Валуа пришлось не только продать все шедевры из запасников Италии и Франции, но и прилично залезть в долг к императору Инков. Король Франции, подобно азартному игроку, поставил на кон всё. Ведь ему пришлось вооружить ещё и десятитысячное войско своего шурина, мужа сестры Маргариты — короля Наварры, Генриха Второго д'Альбре. Проигрыш летней кампании 1526 года, теперь грозит Франциску Первому полным финансовым крахом, но и шансы на выигрыш у него имеются хорошие. Настолько хорошие, что французский король решил рискнуть всем. Кто не рискует — тот не пьёт шампанского, ага.

Генрих д'Альбре начал свою кампанию в Басконии в конце июня, в тепличных условиях, встречая у басков только всемерную поддержку и любовь. Карлос Первый всех своих подданных уже достал реально до печёнок.

Командующий Кастильской кампанией, герцог Паскуаль де Андагойя де Куба, с тремя тысячами 'канарских ветеранов', прибыл в Севилью двадцать восьмого июня 1526 года. Прибыл официально во главе войска Инкской Империи, под имперским флагом (красным полотнищем, с пятиконечной белой звездой в верхнем углу у древка, от серпа и молота Савелий решил отказаться).

К моменту прибытия командующего, герцоги Хуаны уже собрали в королевстве Кастилия сорокатысячный корпус ветеранов различных кампаний — десять терций пехоты и десять тысяч кавалерии. Плюс четыре тысячи собственно инкской армии и тысяча личной гвардии герцогской хунты, с пятьюдесятью миномётами. Карла Пятого Габсбурга раскорячило в немыслимую позу.

Первой, присягу Инкской Империи, в лице герцога Паскуаля де Андагойя де Куба, шурина императора, принесла, разумеется, Андалусия в Севилье. Пока ещё далеко не испанский и не христианский город, до трети населения в нём до сих пор составляют мавры-мусульмане, а с евреями и другими 'понаехавшими', так всяких нехристей в нём реально почти половина.

Империя Инков провозглашает свободу вероисповедования для своих подданных и равенство всех народов её населяющих. То самое — 'Нет ни эллина, ни иудея', да-да. Все равны перед законом и платят одинаковые налоги. Налоги почти на треть ниже, чем платили пришлому Габсбургу. Как от такого щедрого предложения откажешься? Тем более, что подкреплено оно очень грозной силой.

Собранный тут-же, по горячему, Севильский и Андалусийский Кортесы провозгласили Севилью графством в составе герцогства Андалусия и попросились в этом статусе в состав Великой Империи Нового Света. Герцога на Кортесах тоже избрали. Самого влиятельного из андалусийских сеньоров, дона Мануэля де Фуэнте, графа де Овехуна и Вакерос. Самого влиятельного, самого наглого и отмороженного идиота, именно поэтому получившего всецелую поддержку герцога де Куба. Паскуаль ведь наметил герцогство Андалусия для себя, а брать с собой в 'новую жизнь' 'старые кадры' он не хотел. Сам такой — других не надо. Но и просто их вырезать — неправильно, нужно всё сделать по закону, которому они сейчас все присягают. Аве!

Третьего июля, эскадра вице-адмирала, графа Тако Котага де Канариас, в составе шести 'винджаммеров': 'Ареса', 'Тора', 'Аматерасу', 'Брахмы', 'Гора' и 'Инти', пополнив запасы воды и провианта, направилась на восток, кошмарить побережье Арагонского королевства — Барселону и Валенсию.

И Балеарские острова, заодно, ещё одно владение Кастильского королевства. Испания ведь пока только считается единой. Карл Габсбург правит королевством Кастилия, как регент, при своей, сошедшей с ума и упечённой за безумие в монастырь, матери — Хуаны Первой Кастильской. А по поводу безумия Хуаны у подданных Кастильской короны мнения расходятся. Сам регент Карлос Первый, теперь очень многим представляется гораздо большим безумцем.

Двенадцатого июля 1526 года, в Портсмут прибыл 'Перун' с царской четой Рюриковичей-Тюдоров на борту. Первая в этой реальности встреча по протоколу, возникшему в той истории в конце девятнадцатого века — с дорожкой, выстеленной коврами, почётным караулом и оркестром.

Да, с самым настоящим оркестром, про музыку Савелий тоже не забывал. Оркестр исполнил три мелодии — 'Марш артиллеристов', 'Авиамарш' и 'Прощание славянки', символизирующие встречу трёх монархов-суверенов. Своих-то гимнов никто ещё не придумал, так что пусть пока эти побудут, может и приживутся — подарим, не жалко.

Салют холостыми зарядами, с шестнадцати отремонтированных галеонов. Шестьсот сорок пушек разом — этот салют, наверное, даже в Лондоне услышали...

На 'саммит' глав государств, Савелий предложил пригласить Папу Климента Седьмого, вице-императора Чалько Юпанки (Эль Чоло), сэра Томаса Мора, графа Саффолк и митрополита Макария. Чтоб два раза не вставать, как говорится. Протокольным языком выбрали испанский, им владело большинство, только Василию Ивановичу и Макарию требовались толмачи. Взяли одного на двоих — графа Михаила Камутамачева.

Начал император инков без раскачки, его очень утомляли и раздражали бессмысленные дипломатические политесы.

— Итак ваши величества, ваше святейшество и почтенные сеньоры, раз уж мы все здесь собрались, полагаю нас всех добрыми друзьями, а потому предлагаю говорить начистоту, как это и надлежит делать друзьям. Начну я, раз уж невольно оказался зачинщиком нашего собрания. Империя Инков ценит отношения с русским царством и намерена всячески ему помогать, в том числе и предостерегая от ошибок. Почему — не спрашивайте. На всё воля Божья...

— В какого бога вы веруете, язычники? — перевёл вопрос митрополита Макария граф Камутамачев.

— Не перебивай меня, мракобес козлобородый. Ты не на базаре находишься, а на переговорах трёх монархов. Твой номер в нашем собрании — седьмой. Спросишь, что наболело, когда тебе разрешит твой государь. Бог един, в него мы и веруем. Веруем по-другому, но не тебе, дурню тёмному, нас судить. Продолжаю. Королевство Англия оказалось в затруднительном положении. Английский флот, прежде нам дружественный, без объявления войны, атаковал наши корабли. Мы воспринимаем это действо, как подлость группы преступных негодяев, отравивших нашего друга, короля Генриха Восьмого, и узурпировавших власть, а потому на королевство в целом обиды не держим. Однако, подлых и вероломных узурпаторов, мы теперь наказать обязаны и обязательно накажем. И Екатерину Арагонскую, и всю её партию, включая шотландцев Якова Пятого. Вашего племянника, ваше величество, — Савелий, не вставая, обозначил полупоклон Марии Тюдор.

— Вы в своём праве, ваше величество, — склонила в ответ голову Мария Генриховна, — надеюсь, вы будете милостивы к моей сестре и моему племяннику.

— Не буду, ваше величество, даже не надейтесь, — улыбнулся Савелий русской царице, — милости унижают сильных мира сего, а я унижать никого не планирую. Да воздастся каждому по заслугам его. 'Кесарю — кесарево' — именно этой мерой им и воздастся. Продолжим про Англию, если не возражаете.

— Извольте, ваше императорское величество.

— Продолжаю. Ваша старшая сестра, Маргарита, вышла замуж за худородного шотландского графа, и с тем потеряла всякое право на английский престол. Екатерина Арагонская, несомненно, участвовала в преступлении против своего супруга и сюзерена. Теперь её ждёт суд и, скорее всего, казнь. По законам Империи, за преступления казнят. У нас даже за воровство казнят, поэтому и преступлений очень мало. Чего и вам советуем, кстати, но сейчас мы о другом говорим. Если вы, ваше величество, откажетесь от английского трона, королевство Англия я упраздню. Разделю на четыре имперских герцогства — Английское, Шотландское, Уэльское и Ирландское. 'Vae victis' — это правило вечно.

— А если я соглашусь, ваше величество?

— Мы будем радостно приветствовать законную королеву, ваше величество. Приветствовать основание Русской империи, с Английским королевством в его составе. Империи Севера, первым императором которой станет ваш сын Иван Четвёртый Васильевич. Империи, которая объединит расколовшееся христианство. Мы на это надеемся, во всяком случае.

— Объединится на какой основе? — перевёл вопрос царя Василия Третьего граф Камутамачев. Перевёл для всех остальных, Савелий и без перевода царя отлично понял.

— На общей, Василий Иванович, на общей. Когда-то, до раскола, христианская основа ведь была общей, вот к ней и следует вам всем вернуться. Знаешь, что такое компромисс?

— Что?

— Компромисс — это договорённость, в равной степени не устраивающая обе стороны. Не устраивающая, ибо победителей в этой ситуации нет, но в равной степени. С равными уступками с обеих сторон. Римская Католическая Церковь готова начать переговоры по достижению компромисса. Я прав, ваше святейшество?

— Мы готовы, ваше величество, — степенно кивнул Джулио Медичи, Папа Климент Седьмой, — мы признаём ортодоксальное христианство христианством без всяких ограничений. Вражда, между нами, надумана по политическим соображениям. В большей степени, она возникла по вине Рима, — предвосхитил реплику козлобородого Макария умница Климент Седьмой, — свою вину мы готовы признать, но вина была не только нашей. Так не бывает.

— Разреши говорить своему митрополиту, Василий Иванович.

— Говори, Макарий, — чуть заметно улыбнулся русский царь. Практически одними глазами улыбнулся, скорее, даже уголками глаз, но развитие переговоров на 'саммите', ему точно нравится. Этот не мракобес. Этого стоит поддерживать.

— Кхе-кхе, — очень многозначительно зашёл издалека митрополит, — христианство, конечно, раскололось политикусами, история эта, всем знающим, известна, но если мы будем объединяться — то кто тогда станет единым Главой всей христианской церкви? Папу-то ведь выбирали без нас.

— Папой, в Авиньоне, меня избрали без меня, и даже не спрашивая на то моего согласия, которого я бы тогда, скорее всего, не дал, — не растерялся Климент Седьмой, — я и сам об этом только через три месяца после выборов узнал. Как только мы объединимся — сразу проведём новые выборы. Ты же не отрицаешь, что церкви нужен Пастырь? Клянусь благодатью Христовой, что сам я, лично, проголосую за тебя, митрополит Макарий.

— Не спеши записывать меня в стяжатели, римлянин. Не о себе я забочусь, а только о вере Христовой.

— Идите-ка вы оба в другой зал, святые люди, и там обсуждайте своё 'Богу — богово', — вмешался Савелий. Мракобесы подчинились безропотно — молча встали и прошли в соседний зал ратуши города Портсмута, временной столицы королевства Англия, — продолжаем, ваши величества и уважаемые сеньоры. Вопросы, по уже мной сказанному, есть?

— Есть, — чуть заметно кивнул Василий Иванович Рюрикович, — чем мы за всё это будем расплачиваться?

— За что за это? — не понял вопроса и переспросил по-русски Савелий.

— За пушки и воинов, которых ты присылал; за дружбу и выгодную торговлю с османами, она ведь тоже твоими стараниями случилась; за Английское королевство, которое без тебя точно потеряли бы.

— Вот ты про что... есть у меня пожелание — сына вашего, цесаревича Ивана Васильевича, прошу прислать ко мне, в Новый Свет, в шестилетнем возрасте, для обучения и воспитания. А если учтёте мои рекомендации по назначению канцлерами — князя Бельского и графа Саффолк, будет совсем хорошо.

— Нет у нас на Руси канцлеров. Да и рано в шесть лет учиться начинать.

— В шесть лет — уже даже поздновато, начнёт цесаревич года на два-три раньше, ещё в Царьграде. Учителей я пришлю. А канцлера заведи, это в твоей власти. Не царское это дело — с боярской думой спорить

— А царское дело тогда в чём?

— Сейчас ты занимаешься как раз царским делом, — улыбнулся Савелий, — планируешь будущее развитие своей державы на много лет вперёд. И договоры соответствующие заключаешь.

Наступление из Портсмута на Лондон началось восемнадцатого июля 1526 года. Двадцатитысячное войско своих сторонников (включая Первую Гвардейскую бригаду Быстрого Реагирования) возглавляла лично королева Мария Тюдор. Формально возглавляла, конечно, командование ей не доверили, но стяг над армией развивался именно её личный.

Сражение с шестидесятитысячной объединённой английско-шотландской армией, под стягом узурпаторши Екатерины Арагонской произошло двадцать четвёртого июля возле городка Кимберли, в графстве Суррей, в полусотни километрах юго-западнее Лондона. Мятежники тоже наступали — на Портсмут. Удачно получилось, все негодяи собрались в кучу, не придётся потом ноги стаптывать, отлавливая их по всей Англии.

Савелий приказал остановиться на возвышенности и ждать атаки. Мятежников намного больше, у них только тяжёлой рыцарской конницы около двадцати тысяч, так что атаковать они будут обязательно. Так и получилось. Англо-шотландцы начали свою атаку через три часа, одновременно с этим, артиллерия — шесть пушек, которые привёз Иван Васильевич, и тридцать миномётов, накрыли ставку командования вражеской армии — шатры Екатерины Арагонской, герцога Олбани, сэра Томаса Уолси и графа Нортумберленд, Генри Элджернона Перси. Очень удачно накрыли, сразу всё в фарш.

Всё сражение продлилось меньше получаса, да и то двадцать минут ушли на отстрел, пытающихся отступить мятежников. Если кто-то и сбежал с этого поля 'забоя', то считанные единицы — пешком по кустам.

Два дня простояли лагерем возле Кимберли — собирали трофеи и составляли списки погибших негодяев. Сами-то они отмучились, а вот их владения и имущество ещё ждёт конфискация. Екатерина Арагонская зачем-то взяла с собой в поход двенадцатилетнюю дочь Марию, погибли обе. Погибли Джон Стюарт, второй герцог Олбани и граф Марч; Генри Элджернон Перси, пятый граф Нортумберленд; и кардинал Томас Уолси, лорд-канцлер Английского королевства и архиепископ Йоркский. Гражданская династическая война в Англии закончилась.

Седьмого августа 1526 года, в Вестминстерском аббатстве, Папа Климент Седьмой и митрополит Макарий миропомазали правящей королевой Англии Марию Первую Тюдор, а принцем-консортом её супруга, Василия Ивановича Рюриковича.

Восьмого августа, королева Мария Первая назначила лордом-канцлером сэра Томаса Мора, теперь уже герцога Саффолк и графа Нортумберленд. Не остались без наград и другие сторонники королевы: Томас Кромвель стал графом Рочестер и лордом; Джон Фишер, епископ Рочестерский, канцлер Кембриджского университета — кардиналом и архиепископом Йорка; а Томас Кранмер, архиепископ Кентерберийский — кардиналом и настоятелем Вестминстерского аббатства. Даже капитаны Матвей Егоза и Семён Новик получили владения и титулы баронов Арундела и Ламли.

Девятого августа королева Мария Первая официально объявила войну Шотландии и поручила командование двадцатипятитысячной армией сэру Томасу Кромвелю, свежеиспечённому графу Рочестер, официальному победителю в битвах при осаде Портсмута и при Кимберли. Свою армию шотландцы потеряли полностью, поэтому сэр Кромвель с задачей стравится без труда, тем более при помощи артиллерийской батареи Матвея Егозы, барона Арундела, и роты охраны Семёна Новика, барона Ламли.

Савелий решил не вмешиваться. Злобствовать он желанием не горел, ничего плохого ему лично шотландцы не сделали, а раз так, то и ни к чему лезть в чужие семейные разборки. Яков Пятый Стюарт Марии Первой родной племянник, да и не принимал он решений, по причине юного возраста. Главного виновника — Джана Стюарта, герцога Олбани наказали и ладно. Шепнул только, перед расставанием, Василию Ивановичу и Томасу Мору, что королевство Шотландия, как таковое, следует упразднить, и присоединить к Английскому королевству, а значит и будущей Русской Империи, отдельными феодами. Те согласились, после чего император Инков нанял в Англии команды для трофейных галеонов и направился в Испанию, принуждать к миру Карла Габсбурга.

По пути в Севилью, нанесли визит вежливости португальскому королю Жуану Третьему Ависскому, чем вызвали немалый переполох в Лиссабоне. Ещё бы. Одиннадцать, уже легендарных-всесокрушающих, 'винджаммеров' и шестнадцать новейших галеонов на рейде порта португальской столицы выглядели очень грозно, несмотря на поднятые сигналы о дружелюбности намерений.

Не принято здесь наносить визиты, а несогласованные заранее, не было принято и там, но Савелия это не остановило. Эскадра адмирала Нуньеса бросила якоря и спустила на воду шестнадцативёсельный баркас, который мигом доставил на берег графа Васко да Гама де Видигейра. Через два часа с берега пришёл сигнал — салют береговых батарей холостыми и 'Виракоча', на буксире двух баркасов, пришвартовался к единственному каменному причалу Лиссабона.

Первым на берег сошёл оркестр, потом почётный караул, за ними Папа Климент Седьмой, а уже после Савелий с Эль Чоло и компанией из четверых послов. Жуан Третий встречал лично, чем заработал в карму жирный плюс.

В Лиссабоне гостили трое суток. Очарованный инкским оркестром, король Португалии попросил его сыграть во дворце, для Двора и прочей изысканной публики. Сыграли, не жалко. Эль Чоло договорился о продаже четырёх трофейных галеонов за девять тысяч французских ливров серебра. Надо же, а Савелий их по полторы тысячи оценивал. Хорошо, что сам продавать не взялся — судя по довольным рожам португальцев, они и шамана нагрели.

Обменялись новостями. Кастильское королевство уже де-факто упразднилось, самораспустилось на десять крупных феодов и все они подняли стяги Империи Инков, только Басконию захватил король Наварры. Ну и пёс с ней, с Басконией с этой. Моноэтническая территория, фанатично католическая, с ней получили бы только проблемы.

Зато остальные присягнули, радостно повизгивая от предвкушения. Даже не от снижения налогов, хотя и не без этого, приятно ведь, но главное их предвкушение — жизнь по имперским законам, без местечкового беспредела отмороженных феодалов и свободная торговля с Новым Светом. Свободная и теперь, к тому-же, безопасная — хоть девственниц с мешками золота вези, никто не ограбит.

А законы? Законы в Империи суровые, казнят даже за воровство, но это ведь проблемы только для воров и прочих преступников, а честным-то людям чего их бояться? Честным от этого только лучше будет.

Франциск Первый, вот ведь красавчик, за лето захватил все владения Карла Габсбурга, унаследованные тем от отца — Бургундские Нидерланды, Люксембург, Артуа и Франш Конте. Беспорядки там ещё не до конца подавлены, но войска Габсбурга разгромлены, а значит теперь этот вопрос только во времени, ведь и на других фронтах Империя Габсбурга сыпется. Про Кастилию, наследство Карла от матери, Хуаны Безумной, уже говорили, но и наследство от деда по отцу (Остмарк, Штирию, Каринтию и Тироль), по непроверенным пока сведениям, уже полностью захватили турки-османы. Имперских маркграфств у Карла больше не осталось, поэтому Рейхстаг начал процедуру избрания нового императора. Начал и завис. Избираться в императоры в такой ситуации никто не хочет. Все, до одного, курфюрсты, бросились договариваться с османским султаном Сулейманом Первым и французским королём Франциском Первым — каждый сам за себя.

Франциск, по слухам, сейчас на севере, лично командует осадой Амстердама, отвлекать его не с руки, на обратном пути пообщаемся, герцог де Генуя, маркиз де Ритон своего короля успеет предупредить и подготовить.

Про Англию, Жоан Третий всё знал, поэтому Савелий и Эль Чоло поделились только имперскими новостями. Музыку слышали? А медицина у нас ещё лучше. Намного лучше. Ах, знаете уже, откуда, если не секрет? Герцогу на Канарских островах оторванную ногу обратно приделали? Какому герцогу, это точно не байки? Герцогу де Ямайка, Франциско де Гарай? Точно оторванную? Нет, почти не считается. То, что у вас считается почти, у нас давно лечат. У нас иногда лечат даже то, что у вас считается совсем. Поэтому милости просим в гости — заходите без лишних политесов, как друзья. Зубы? Зубы тоже лечим и даже вставляем утраченные, но пока только золотые.

Так что заходите запросто, вот прямо как мы к вам сейчас. И не затягивайте — чем раньше всякий сифилис начать лечить, тем больше у больного шансов на излечение. Папа Климент Седьмой вам тому свидетель, он многое наблюдал. Пообщались уже? Вот и славно.

Нет, винтовки и миномёты пока не продаются, пока всё производимое поступает на перевооружение собственной армии. После все товары можно будет купить в Маракайбо, как обычно. Сейчас там, кстати, должны прилично упасть цены на ружья и на патроны для них. Если они вам нужны — не зевайте.

В Севилье, прибытие императора с вице-императором Инков, вызвало вполне прогнозируемый аншлаг. Оповещённый о планах ещё в августе, герцог Паскуаль собрал в городе всех новых владетельных подданных Империи для присяги лично императору. Лично Сыну Солнца. Перчатку на правой руке и меч, скорее широкую шпагу, целовали часа четыре. Под оркестр и в присутствии почётного караула, из целого гвардейского батальона.

— Всю Кастилию я контролирую, Сир, — после присяги и, последовавшего за ней, торжественного фуршета-бала, Савелий и Эль Чоло уединились с герцогом Паскуалем де Андагойя, командующим имперской армией в Европе, — всю континентальную Кастилию, кроме Басконии. Её успели захватить наваррцы. Мы легко можем их оттуда выбить, я ведь сам баск. Нас трое басков в вашей герцогской хунте...

— В вашей хунте, Паскуаль. В вашей хунте вас трое басков, но никто не попросил себе Басконию. Почему?

— Именно потому, что мы сами баски, Сир, и слишком хорошо знаем остальных басков, — усмехнулся Паскуаль де Андагойя, — они очень беспокойные подданные.

— Так я и думал, — кивнул император, — мне такие подданные тоже не нужны. Пусть за них воюют Карл Габсбург с Генрихом д'Альбре и Франциском Валуа.

— Вы не хотите добить Габсбурга, Сир? — удивился герцог де Куба.

— Не хочу. За вторжение в Новый Свет мы рассчитались сполна, больше у меня к нему претензий нет. Если это взаимно, то мы заключим мир и будем торговать. Готовьте армию к походу в Арагонское королевство, Паскуаль. Мир легче всего заключать во вражеской столице.

— Слушаюсь, Сир.

Шесть трофейных галеонов Савелий и Эль Чоло решили включить в состав имперского флота и сформировать из них Средиземноморскую эскадру Атлантического океана. Хорошие кораблики, новые совсем, из морёного дуба — лет двадцать-двадцать пять послужат, только перевооружить их по-человечески. Балеарские острова нужно охранять, туда постоянно наведываются всякие бандиты из Магриба — то мавры, то арабы, то берберы, да и на средиземноморское побережье теперь уже Империи (Андалусию, Гранаду и Мурсию) эти отморозки наезжают постоянно. В общем, шесть галеонов здесь точно пригодятся, а вот ещё шесть нужно продать. Венецианцам, или османам? А кто больше заплатит, тот пусть и покупает. Нам всё равно.

Продавать трофеи отправился вице-император Чалько Юпанки (Эль Чоло) на 'Шиве'; компанию ему составили венецианский посол, гражданин Лоренцо Саларино, на 'Перуне'; и посол Османской Империи, Увейс-паша, на 'Марсе'. Встретиться с Эль Чоло договорились уже в Марселе. К тому времени, с испанскими делами должно быть покончено.

Под стены Сарагосы, столицы Арагонского королевства, десятитысячный корпус армии Империи Инков подошёл двадцать шестого сентября 1526 года. Совсем небольшое войско, даже по нынешним временам, но очень боеспособное. Семь тысяч регулярной армии — Первая Гвардейская бригада Быстрого Реагирования в полном составе (три тысячи бойцов), по одному батальону от Чилийской, Бразильской, Аргентинской и Колумбийской бригад (четыре тысячи), тысяча герцогской хунты и две тысячи тяжёлой кавалерии из местных сеньоров, добровольно поступивших на регулярную армейскую службу. Не самые знатные и совсем небогатые, в основном младшие сыновья, которым 'не светит' отцовское наследство, но тем и лучше. Эти будут служить очень старательно, примеры выдающихся карьер у них перед глазами — есть к чему стремиться.

Сарагосу брать в осаду не стали, даже не обстреляли. Разбили лагерь на возвышенности, километрах в трёх от города и отправили парламентёров — папского нунция Иакова Рихтера, того самого монаха доминиканца, угодившего в плен в Панамской кампании, а теперь личного секретаря и исповедника Папы Климента Седьмого, и герцога Паскуаля де Андагойя де Куба.

Карл (Карлос Первый) Габсбург находился не в том положении, чтобы отказываться от переговоров. От личных переговоров с императором, который уже подошёл с войском к твоей столице и запросто может её взять, а тебя самого убить, или низложить. Что Империя Инков — самый грозный из его противников, Карл оценить уже успел. Инкский флот играючи расправился с арагонским и теперь блокирует порты Валенсии и Барселоны. Просто блокирует, не грабит, хотя возможность такую, несомненно, имеет.

Кастильскую корону ему было, конечно, жаль, но, если говорить честно, с момента принятия регентской власти над Кастилией, она приносила Карлу только убытки и проблемы. Каждый сбор налогов там проводился как военная кампания, и в итоге эти налоги даже не покрывали затрат на их сборы.

Другое дело — Остмарк (Австрийское эрцгерцогство), сейчас захваченное турками-османами; Бургундские Нидерланды, Люксембург, Артуа и Франш-Конте, которые подло захватил вероломный Франциск Валуа — вот это действительно потеря очень болезненная. Без них бороться за Кастилию? Помилуйте, тут бы Арагонскую корону вместе с головой не потерять. Даже если бы император не стоял у стен Сарагосы, французский король точно не успокоится. С Империей Нового Света нужен мир, как можно скорее. Мир и торговля. Тем более, что контрибуции император не требует, только признание Папы Климента Седьмого и изгнание сторонников Антипапы Мартина Шестого.

Мирные переговоры на высшем уровне прошли тридцатого сентября 1526 года, в огромном шатре, установленном ровно посредине между Сарагосой и лагерем имперского корпуса.

Карл Габсбург, совсем ещё молодой, двадцатишестилетний мужчина, выглядел лет на сорок. Не удивительно, учитывая, сколько несчастий на него свалилось в последние годы — такого и врагу не пожелаешь, а Карл на самом деле не враг. С чего бы ему быть врагом человеку из двадцать первого века совсем другой исторической реальности? Не повезло угодить 'под раздачу', только и всего.

— Благодарю вас, ваше величество, что согласились на эти переговоры. Надеюсь, нам удастся заключить крепкий мир, а может и подружиться со временем. — начал Савелий.

— Вы очень великодушны, ваше императорское величество. Мне жаль, что всё так получилось, но будущего у меня, похоже, не будет.

— Бросьте унывать, ваше величество, ведь уныние — смертный грех, если я ничего не путаю. Пока вы живы — нужно бороться.

— Бороться я собираюсь до конца, ваше императорское величество, только... Только нечем мне больше бороться. Казна пуста, эрцгерцогство Остмарк захвачено османами, а Бургундские Нидерланды, Люксембург, Артуа и Франш-Конте — французами. Я 'промотал' почти всё наследство своих великих предков, у меня осталась только честь.

— И Арагонское королевство. Что не так уж и мало, ваше величество. Я не заинтересован в вашей гибели, а потому готов помочь.

— Помочь в войне с османами, или с французами, ваше императорское величество?

— Не то и не другое, ваше величество, и в то же время — и то, и другое. Я готов помочь вам деньгами. Кредитом на закупку вооружений и не только. Кредитом Империи Инков дружественному королевству Арагон.

Договорились, не могли не договориться. Тем более, что формально отказываться от прав на Кастильскую корону от Карла не требовалось, так что лицо он сохранил. Королевство упразднено и распущено, а правом собрать его снова и восстановить — пусть продолжает владеть. Этого не жалко. Дружественное королевство Арагон, под залог острова Мальта, получило кредит в двадцать тысяч французских ливров серебра — десять наличными и десять на закупку вооружений и боеприпасов в Маракайбо, причём, с существенными скидками, так что к следующему лету, на европейской арене появится ещё один мощный игрок. Мощный и сконцентрированный на одном противнике, который этого совсем не ожидает, ведь условия мирного договора известны только заключившим его монархам и никому более. Никому здесь и в голову не придёт, что Карла Габсбурга не ограбили до нитки, а наоборот поддержали деньгами. Так не бывает.

Заключение мира праздновали три дня — первого, второго и третьего октября, уже в самой Сарагосе, в королевском замке-дворце Альхаферия. Весело праздновали, с оркестром и пирами.

После праздников поднимали арагонских утопленников в Валенсии и Барселоне. Не за деньги, просто так, по дружбе. За неделю подняли всех — двенадцать галеонов и шестнадцать шхун. Снова нырял сам Савелий, и Карл составил ему компанию. Хороший парень, толковый, рассудительный, отважный. Будет ли он благодарным? На это Савелий не рассчитывал. Если будет — получится приятный бонус, а так... крови из Европы попьёт — и ладно.

'Europa delenda est' — вот цель. Причём, разрушена она должны быть самими европейцами. А деньги... деньги для того и нужны, чтобы с помощью них достигать поставленных целей.

В Марсель, флот из восьми 'винджаммеров': 'Нептуна', 'Виракочи', 'Ареса', 'Тора', 'Аматерасу', 'Брахмы', 'Гора' и 'Инти', прибыл двенадцатого ноября 1526 года. На рейде порта Марселя уже ждали 'Шива', 'Перун' и 'Марс', без трофейных галеонов, значит Эль Чоло удалось их продать.

Франциск Первый Валуа приехал познакомиться лично и, после протокольных приветствий, попросил разрешения осмотреть инкские корабли. Пусть смотрит, не жалко. Ничего такого он там не подсмотрит, что смог бы сам повторить во Франции, в обозримом будущем.

Трофейные галеоны шаман действительно продал, причём дороже, чем в Португалии — по две с половиной тысячи французских ливров серебра, только рассчитались с ним золотом, в соотношении один к девяти. Проблемы уже в Европе с серебром, чем, интересно, они его заменят? Золотые монеты слишком дороги, а медные дёшевы.

Один галеон купили венецианцы, наверняка чтобы испытать и скопировать понравившиеся новинки, а ещё пять — султан Сулейман Первый Осман. Он действительно захватил эрцгерцогство Остмарк и теперь при деньгах — планирует увеличение торгового оборота с Маракайбо, для того и корабли купил. В добрый путь!

— Как тебе султан?

— Султан, как султан. Что можно понять о человеке через переводчика? Как у тебя в Сарагосе прошло?

Савелий пересказал.

— Безвозвратный кредит. — констатировал Эль Чоло и спросил, — Зачем нам Мальта?

— Незачем. Подарим кому-нибудь. Серебро нам тоже без надобности, а Карла поддержать было нужно. Должен же кто-то сдерживать Французский Рейх. Это сейчас у французов вполне приличный фюрер, а после него сплошные педики пойдут. Или тебе серебра жалко?

— Не жалко. Странно просто. Почему ты его русским не отдал?

— Боюсь. Слишком мало пока русских. И так уже нахапали столько, что боюсь — не переварят, растворятся в европейцах. Серебро здесь и сейчас — это оружие, никто его в мирных целях использовать не будет. Русским воевать сейчас противопоказано, даже успешно, им свои бы земли освоить-заселить. Мы им по-другому поможем, Эль Чоло. Медициной, прежде всего. Медициной и образованием. А воюют пусть европейцы и турки. Воюют до тех пор, пока их всех вместе не станет меньше, чем русских.

— Понятно. Когда домой-то?

— Как сделаем то, ради чего вместе приехали, так и отправимся. Чудо-то мы ведь так пока и не сотворили. Папские нунции уже собирают большой богословский диспут в Кёльне. Всех курфюрстов уже 'подмазали', так что, если Лютер не сбежит куда-нибудь в Данию-Швецию, к диспуту его обязательно принудят. А чего ты торопишься-то? У нас и здесь теперь свой дом есть.

— Дома интереснее. В Эль-Мутуне уже вторую домну должны запустить. Да и вообще... Скучно здесь, чужое всё...

— Потерпи шаман. Уже скоро мы все свои дела здесь закончим. Самому интересно, как там наш тихоокеанский адмирал в Азию сходил, но здесь-сейчас у нас задачи поважнее простой торговли.

— Терплю, Русо. Ради того и терплю, чтобы больше сюда никогда не возвращаться.

* * *

Интерлюдия. 25 ноября 1526 года.

Герцог Андалусии, граф Севильи, граф де Овехуна и Вакерос, Мануэль де Фуэнте, по своей природе был человеком вспыльчивым, а поэтому, когда имперский бальи, простолюдин из горожан Севильи указал ему на несоответствие имперским законам его нового налога; дон Мануэль просто приказал этого дурака повесить. Просто и без затей. Без дурацких затей, вроде каких-то имперских судов. Имперские законы? Присяга и клятва на верность? Умные люди говорят, что любые законы можно поменять, если того требуют обстоятельства, а они того требуют. Деньги нужны! Империя свою долю получит, никто её обманывать не собирается. А император — совсем ещё мальчишка, поназначал тут всяких наглых простолюдинов, уехал и забыл про нас. Конечно забыл, ведь у него там таких Андалусий под тысячу, если по глобусу посчитать.

'Плевать ему на нас, а нам тут жить. К тому-же он пришлый язычник, а меня избрали своим сеньором Кортесы Севильи и Андалусии...'

И так далее, и тому подобное. Было кому герцогу Мануэлю внушать мысли, ведущие его в правильном направлении — прямиком в могилу. Его и ещё полторы с небольшим сотни его баронов. Таких-же необразованных, наглых и неблагодарных уродов, которым всегда всего мало. Именно уродов, моральных уродов, получающих удовольствие от издевательств над простолюдинами. Жадных уродов, которым законной доли показалось мало. Именно таких 'братьев по разуму' и приблизил к себе новый герцог Андалусии и граф Севильи.

И не только он. Такие же отмороженные 'Дворы' сейчас собирались по всему бывшему королевству Кастилия, во всех новообразованных герцогствах и графствах. Законы новыми 'хозяевами жизни' нарушались везде и всюду. Нарушались нагло, с позиции силы, как им казалось. Им казалось, что с ними вынуждены будут договариваться, а законы специально для них обязательно перепишут. Это Европа, детка, ага.

Тут у нас не то, что у вас там, тут у нас все достойные люди, своим происхождением, простолюдинам не равны, все наши ведут свои родословные от рыцарей Карла Великого, а некоторые так и от самого Карла, пусть и через женские линии. Там, у себя, в Новом Свете, творите, что хотите, а здесь, у нас, нашу благородную специфику учитывайте. Мы тут есть такие все из себя особенные. В общем — долю свою получаете и радуйтесь, что хоть что-то получаете. А то и того не будет...

— Экселенц, у восточных ворот герцог Паскуаль де Куба с отрядом.

— Большой отряд?

— Человек двести пятьдесят, экселенц. С виду, обычный герцогский конвой, со свитой. В смысле, обычный для герцогов из Нового Света, экселенц...

Да, все герцоги из Нового Света богаты до неприличия, и свиты они действительно содержат королевские. Вот, например, у этого герцога де Куба, владение размером с Англию. Владение, в котором прямо на деревьях выращивают шоколад миллионами фунтов, а шоколад тот потом продают по трети веса серебра. Повезло же шакалу худородному жениться на сестре императора.

— Впускайте.

Было бы у герцога с собой хотя-бы тысяча, дон Мануэль приказал бы оставить конвой за стенами, но а двух с небольшим сотен-то чего бояться? Гарнизон в Севилье трёхтысячный. Как бы ни были ловки ветераны герцога де Куба, против десятикратного преимущества ему не сделать ничего.

'Договариваться приехал' — успел подумать дон Мануэль, и тут по городу загремели взрывы. 'Не пушечные выстрелы. Будто порох взрывается в совсем небольших бочонках' — безошибочно определил опытный вояка, а потом в его кабинет влетела свето-шумовая граната.

— И этот обосрался, — услышал дон Мануэль сквозь гул в ушах, как будто ветром в бурю донесло. Герцог де Андалусия потерял зрение и почти потерял слух, но не тактильные ощущения. Он и правда обосрался, и обоссался, и чувство это, напрочь ломало ему всю волю к сопротивлению. Сейчас бы вскочить, выхватить меч, и махать им во все стороны, несмотря на слепоту, но полные и мокрые кюлоты парализовали волю бесстрашного дворянина.

— Вымойте его и переоденьте, — услышал дон Мануэль низкий бас герцога де Куба, — через два часа, как раз он в себя придёт.

Зрение и слух действительно вернулись часа через два. Вернулись в одной из камер городской тюрьмы. Городской, не дворцовой! Тюрьмы, в которой держат всякую сволочь!

— Что происходит, Себастьян? — узнал арестованный герцог командира роты своей личной охраны.

— Нас всех арестовал герцог де Куба, экселенц. Только не спрашивайте меня как это произошло — я ничего не помню. Вспышка, грохот и я уже в этой камере.

Суд над имперскими преступниками происходил на главной-центральной площади Севильи, имперский судья, герцог Паскаль де Андагойя де Куба, шурин императора Инков, был немногословен.

— Всемилостивейший наш император помиловал этих, недостойных милости, нечестивых созданий. Казни сегодня не будет, подданные Империи. Всех этих преступников передадут на службу к арагонскому королю, Карлосу Габсбургу, в штрафные батальоны. Где они, или с пользой сдохнут, или искупят свою вину кровью и увечьем. Никаких Кортесов, с выборами, вам, дуракам, больше не будет, не умеете вы выбирать. Я, Паскуаль де Андагойя, герцог де Куба, отныне и на веки, то есть, до следующей воли императора, объявляю себя герцогом Андалусии и графом Севильи. Расходитесь, подданные и запомните навсегда — Империя ласкова, как родная мать, к своим лояльным подданным, и очень сурова, ко всяким мерзавцам-преступникам.

Люди на площади пришли в замешательство, от такого наглого наезда какого-то баска, пусть и герцога, и расходиться не торопились. Герцог де Куба понимающе усмехнулся.

— Не слышу вашей бурной радости, горожане. Вы не любите меня, своего герцога и графа? Тогда наш император подберёт вам сюзерена ещё лучше. Язычника из Нового Света. Ну? Не хотите ещё лучше? Тогда орите, дураки. Орите — 'Паскуаль'-'Паскуаль'-'Паскуаль', наш Великий император это обязательно услышит и оценит.

У Франциска Первого, в Фонтенбло, гостили больше месяца, ждали начала богословского всехристианского диспута в Кёльне. Именно всехристианского, с участием ортодоксов из Русского царства. Если уж показывать Чудо, то сразу всем, повторов на бис не будет, Эль Чоло больше в Европу не заманишь.

Время проводили весело и не без пользы. Балы, под инкский оркестр, с последующим блудом, чередовались с псовыми и соколиными охотами, в них принимал участие Савелий, в то время как шаман-вице-император делал политику — выменивал у, съехавшихся во Францию, Курфюрстов Священной Римской Империи скульптурные и живописные шедевры, на оружие и боеприпасы.

Очень много всякого интересного выменял. Много такого, о чём интернет двадцать первого века не знает — под сотню только античных греческих и римских скульптур. Видимо, эта часть культурного наследия человечества была утрачена в череде бесконечных европейских войн. Теперь её, скорее всего, удастся сохранить. Не факт — случаются пожары и прочие бедствия, но шанс есть. В Европе же, в этой исторической реальности, уже точно будет ещё веселее.

Медики лечили всех страждущих. Не бесплатно, конечно, бесплатно только детей Франциска Первого, а остальных за деньги, весьма солидные деньги — курс пенициллина, сильные мира сего, покупали за полкилограмма золота. Детям французского короля, особенно десятилетней дочери Шарлотте и восьмилетнему дофину Франциску, помощь инкских медиков реально спасла жизни — оба ребёнка уже страдали от чахотки (туберкулёза). Не удивительно. Холодно и сыро в этих средневековых замках-дворцах, как в подвалах, камины не согревают и не просушивают помещения, так, для красоты горят, только дрова зря переводят.

В феврале 1527, Савелий и Эль Чоло, в компании Папы Климента Седьмого, королей Франции и Наварры — Франциска Первого Валуа и Генриха Второго д'Альбре перебрались в Льеж. Теперь уже французский город Льеж, утративший статус независимого княжества-епископства, в летней кампании 1526 года, после того как князь-кардинал Эрар де Ламарк вступил в войну на стороне Бургундских Нидерландов.

Странно всё перемешалось в этой исторической реальности. Кардинал Эрар де Ламарк поддержал одновременно императора Карла Пятого Габсбурга и реформатора-антипапу Мартина Шестого Лютера, злейших врагов, между прочим, и глупо погиб в чужой войне за чужие интересы. Льеж стал герцогством французской короны, а герцогом — средний сын Франциска Первого, семилетний Генрих Валуа.

Реформация превратилась непонятно во что. Папа Климент Седьмой провёл все предлагаемые Лютером реформы, а вот сам Лютер, Антипапа Мартин Шестой, на 'своей территории' так пока ничего и не предпринял. Антипапская паства всё так же платит десятину и не слишком этим довольна, мягко говоря. Зато этим очень довольны имперские Курфюрсты, большинство из которых, 'по совместительству', являются епископами и архиепископами в своих княжествах.

Ганзейские города признали Климента Седьмого, и на территории Священной Римской Империи воцарился самый натуральный религиозный бардак. Религиозный и, следующий из него, экономический — ремесленники ганзейских городов получили конкурентное преимущество и теперь разоряли ценами своих имперских коллег. При том, что добровольно жертвовали на церковь они ненамного меньше, чем раньше приходилось выбивать.

В Льеже прожили две недели. Снова лечили, снова проводили политику по милитаризации Европы. Наконец, шестого марта 1527 года, из Кёльна пришло сообщение, что конкурирующие мракобесы, торговцы опиумом для народа, на религиозный диспут собрались и даже уже провели первый тур — пока неофициальный, между 'низкорейтинговыми бойцами', зато весёлый, с массовым мордобоем.

Князь-архиепископ Кёльнский, Герман Пятый фон Вид, горячий сторонник Мартина Шестого, в город впустил только две сотни, сопровождающих императора Инков, Папу и королей Франции и Наварры, солдат. Франциска Первого это унижение статуса изрядно взбесило, но смириться его, общими усилиями, уговорили — не воевать ведь пришли, в самом деле. По полроты бойцов-ветеранов для личной охраны хватит — и ладно.

Два дня слушали — составляли и согласовывали с Папой списки. На третий день явили Чудо. Как раз во время 'боя супертяжей', самих Папы с Антипапой, Климента Седьмого и Мартина Шестого. Климент Седьмой призвал Господа сотворить справедливый суд прямо здесь и сейчас, и Господь на его призыв откликнулся.

Савелий увёл сознание в двадцать первый век, где запустил с сохранённого места шестую 'Цивилизацию', а Эль Чоло начал наносить 'солнечные удары' своей медной кувалдочкой — тюк, и нет еретика-антипапы Лютера, ещё тюк, и нет еретика-князя-архиепископа Кёльнского, Германа фон Вида, тюк-тюк-тюк. Быстро как-то шаман 'отработал', в хорошей он ещё форме, или домой сильно торопится — Савелий не успел даже достроить в 'Цивилизации' Мон Сен Мишель, как уже всё закончилось. Закончились непримиримые еретики, а вместе с ними и публичный диспут. Католики с православными согласовывают своё объединение в закрытом режиме, не устраивая шоу на потеху толпе.

Свидетелей Чуда в живых осталось больше трёх тысяч, так что за авторитет Папы Климента Седьмого можно больше не беспокоиться. Зачем вообще было беспокоиться? Наш ведь сукин сын, не чужой. Он уже готов признать Сына Солнца христианским мессией, признать Второе Пришествие, но Савелий его пока сдерживает — ещё не время. Потом, как-нибудь потом, когда османы вытопчут всю Священную Римскую Империю до самого Рейна, и настанет пора гнать их обратно в Азию. К тому времени, как раз должны объединиться католики с православными, а то опять получится — эти признают, а те нет. Опять возникнет повод для раскола.

Богатейшее Кёльнское курфюршество-архиепископство досталось отличному парню Генриху д'Альбре, королю Наварры, графу де Фуа, де Бигорр, Басконии, Перигора и Арманьяка, виконту Беарна, Лиможа и Марсана, сеньору д'Альбре. Пусть будет ещё и Кёльнским курфюрстом-архиепископом, имперским князем, с правом голоса на выборах императора. Почему именно ему? Право распоряжаться имуществом поверженного сторонника Антихриста — Германа фон Вида, досталось Папе, на правах победителя Антихриста и его адского воинства, а Климент Седьмой, естественно, спросил Савелия. Он то точно знал — кто здесь на самом деле победитель. Савелию Генрих понравился. Этот красавчик попьёт из Европы крови — куда там тому Атилле.

Домой отплыли из Марселя, двадцать первого марта 1527 года, в шестую годовщину Пришествия в этот мир. Традиционно, в этот день подвели итоги, на этот раз европейского вояжа. Даже Эль Чоло признал, что европейские гастроли прошли с большой пользой.

Империя приросла семью герцогствами: Кастилией, Леоном, Астурией, Андалусией, Галисией, Мурсией и Гранадой и четырьмя графствами: Толедо, Кордовой, Балеарес и Канариас. Трюмы полны сокровищ, в том числе и тех, что в другой исторической реальности были утрачены. Пиратов разгромили, заложников освободили, да каких. В числе пленников у пиратов находился пока никому неизвестный Игнатий де Лойола, создавший там самый влиятельный и могущественный из христианских монашеских орденов — орден Иезуитов. Смог там, сможет и здесь. А подучим — так и ещё лучше у него получится.

Английское королевство, а значит будущая Русская Империя, завоевало и упразднило королевство Шотландию, включив его в свой состав герцогствами и графствами.

Друзья получили владение, титулы и влияние, враги повержены.

Что ещё? Есть такое. На европейской арене появились три сильных и кровожадных хищника.

Вернулся в большую игру Карл Габсбург, которого все уже списали со счетов, а зря. Человек он очень талантливый, а теперь ещё и умудрённый, закалившийся неудачами, и нацеленный на реванш. Карл теперь совсем другой человек, и Франциска Валуа, в связи с этим, ждёт очень неприятный сюрприз.

Генрих Второй д'Альбре обязательно захочет поиграть в свою игру. Отличному парню Генриху обещаны скидки на вооружения и боеприпасы, если он будет воевать со Швабией, и он обязательно будет.

Третий хищник — королевство Англия. Сэру Томасу Мору, герцогу Саффолк, графу Нортумберленд и лорду-канцлеру королевства очень толсто намекнули на нежелательность существования всяких там Даний, Швеций и Норвегий. У сэра Томаса тоже скидки, регулярная армия ветеранов и успешный опыт расчленения Шотландии, так что и он без дела сидеть точно не будет.

Папа Климент Седьмой тоже возвращается в Маракайбо, хотя Франциск Первый и пообещал вернуть ему Рим. Не нужен теперь Папе Рим — старая столица старой Империи Старого Света. Всё там старое, а потому обречено на постепенное угасание. В Новом Свете начинается новая жизнь, сильная жизнь, которая переживёт Европу и будет править миром. Именно в Новом Свете случилось Второе пришествие, обесценившее Рим. Да и Иерусалим тоже. В Новом Свете рождается новая религия, в которой христианство станет Ветхим заветом, одним из Ветхих заветов, пропускать этого Папа не собирался.

Возвращается герцогская хунта в полном составе: Паскуаль де Андагойа герцог де Куба, герцог де Андалусия, граф Севильи; Хуан Понсе де Леон герцог де Пуэрто-Рико, герцог де Галисия, граф Сантьяго-де-Компостелы; Франсиско де Гарай герцог де Ямайка, герцог де Гранада, граф Альмерии; Хуан де Грихальва герцог де Эспаньола, герцог де Мурсия, граф Картахены — четверо самых богатых и влиятельных теперь феодалов Европы, им Савелий оставаться запретил. Не из-за опасений измены, такое практически исключается, но слишком уж деятельные и неугомонные эти герцоги, без присмотра точно какую-нибудь войну затеют. Наверняка ведь уже облизываются на соседские владения — Северную Африку, Португалию, Наварру и Арагон. Не нужно нам пока ничего из этого и ещё лет десять, как минимум, не будет нужно. А то и все двадцать. Сначала бывшее Кастильское королевство надо научить жить по имперским законам, чтобы оно другой жизни себе не представляло, а уже потом делать следующий шаг.

Учить есть кому. В Европе остались семеро бывших 'лучших майоров' Панамской кампании, первых командиров бригад нового типа, бригад новой армии: Нууно Вимка, теперь герцог Кастилии и граф Вальядолида — первый командир Первой Гвардейской бригады Быстрого Реагирования и первый губернатор Лимы; Уанти Пачо, герцог Леона и граф Саламанки — первый губернатор Аргентины; первый губернатор Медельина Апу Павка теперь герцог Астурии и граф Овьедо; граф Толедо, Маро Рупак, губернаторствовал в Бразилии; граф Кордовы, Вака Томал, в Чили;, а Литка Чамко, теперь граф Балеарес — в Маракайбо. Все они очень опытные администраторы, которые сумели ввести в цивилизацию дикие племена Нового Света, справятся и с дикарями в свете Старом. Тем более, что в помощь им оставлены три тысячи бойцов дембельского возраста, ставших европейскими баронами, вместо мятежных кастильских отморозков, которых лишили владений и титулов и приговорили в службе в штрафных батальонах Карла Габсбурга. Такой вот презент сделал Савелий своему новому другу. Мелочь, а приятно. Целая терция, которая будет воевать за еду и надежду на помилование.

В герцогских европейских владениях разместили гарнизоны-батальоны Первой Гвардейской бригады Быстрого Реагирования, пополненные бойцами-ветеранами Европейской кампании, пока не достигшими дембельского возраста, и поступившими на службу добровольцами из местных младших сыновей небогатых дворян. Случись что — мятежи они подавят быстро и красиво. Но вряд ли кому-то придёт в голову затевать мятеж, в обозримом будущем, всех буйных 'забрили', а в новом поколении таких будет уже гораздо меньше, даже на один полный батальон вряд ли наберётся.

Бывшему королевству Кастилия придётся привыкнуть к множеству новшеств. Во-первых, к религиозной и национальной терпимости. В Империи Инков не просто все религии разрешены, они ещё и законом защищены. Разжигание религиозной розни — тяжкое преступление, караемое самой позорной казнью — проведению остатка своих дней в яме со свиньями. Во-вторых, все претензии теперь решаются только через суд, по имперским законам — даже конфликты со своими собственными слугами.

Из старых послов возвращаются двое: португальский граф Васко да Гама де Видигейра и ганзейский Клаус Мюллер. Граф Васко да Гама уже пожилой человек, он очень ценит возможность продлить свои дни с помощью чудесной инкской медицины, которой в Куско пользуется совершенно бесплатно. А ещё он пишет книгу, которую издадут в Империи огромным тиражом. Ганзеец, Клаус Мюллер, бюргер города Гамбурга, кроме посольства, возглавляет ганзейскую торговую факторию в Маракайбо и делает там неплохие деньги, плюс имеет собственную транспортную компанию из трёх десятков судов — отличный бизнес. Он бы вернулся даже в том случае, если бы не получил продление полномочий посла.

Сэр Томас Мор стал лорд-канцлером Английского королевства, а князь Фёдор Иванович Бельский — канцлером Русского царства; Увейс-паша отозван Сулейманом Первым, и назначен 'военным комендантом' эрцгерцогства Остмарк; французский посол, герцог де Генуя, маркиз де Ритон вышел на покой — слишком он теперь богат, чтобы мотаться туда-сюда через океан; венецианца, гражданина Лоренцо Саларино, тоже перевели с повышением — губернатором-прокуратором пограничной с османами Далмации.

Новых послов Османская Империя, Французское королевство и Венецианская республика в Новый Свет не послали, а русские с англичанами одного на двоих — князя Семёна Фёдоровича Бельского, младшего брата Ивана Фёдоровича Бельского, первого канцлера Русского царства и бывшего посла в Империи. Князю Семёну поставлена задача обживаться надолго, он будет 'дядькой' цесаревича и принца Уэльского, Ивана Васильевича Рюриковича-Тюдор, когда тому придёт срок учиться в Новом Свете. Своего посла отправило Арагонское королевство — кардинала-епископа Николаса фон Шёнберга, в знак примирения и всё такое. Фон Шёнберг в Новом Свете человек давно свой, он привозил выкуп за испанских пленников Панамской кампании и живёт Империи уже три года, знает всё и всех. Он уполномочен дважды послом — и в Империи и при Святом Престоле.

Остальные решили ограничиться контактами в Европе. Оно и понятно. Куско далеко и добираться до него долго, новый посольский пул сейчас формируется в Гранаде, вокруг дворцового комплекса Альгамбра, где Савелий оставил чрезвычайного и полномочного посла Империи. А у посла-министра Иностранных Дел, графа Саго Миачо, выпускника-отличника школы в Лиме, в распоряжении остались два 'винджаммера': 'Аматерасу' и 'Инти'. Если где-то и в чём-то он сам некомпетентен, или не полномочен — запросит консультацию 'Центра' гораздо быстрее, чем придёт ответ от собственных послов из Куско. Удобно. Всем очень удобно.

Да и торговля с Империей, для европейцев теперь упрощается значительно. Свои товары (в том числе вооружение и боеприпасы) Империя будет сама привозить в Кадис, Виго, Картахену, Альмерию, Портсмут и Царьград (бывший Кёнигсберг), так что у кого есть наличное золото и серебро, как говорится — добро пожаловать и милости просим. В Новый Свет теперь покупателям плавать незачем, только продавцам. Империя до сих пор что-то покупает? Конечно. Многое покупает, если цены устраивают — сталь в слябах, медь, олово, свинец, шерсть, хлопок, воск, зерно, оливковое масло, да и на имперские товары цены в Маракайбо ниже, а их выбор больше, так что торговля с Европой не заглохнет ещё долго.

Девятого мая 1527 года, Имперский флот Атлантического океана прибыл в Маракайбо. Год и три месяца потратили на европейский вояж, но оно того, несомненно, стоило. Да и не потеряли это время в Империи, губернаторам были поставлены задачи на два года вперёд и, судя по строительству главного христианского храма всего мира и дворца для Папской Курии, поставленные, довольно сложные, задачи даже перевыполняются.

— Похоже, скоро у вас новоселье, ваше святейшество.

— Невероятно, ваше величество. Скорость строительства просто изумляет.

— Меня тоже, если честно. Даже не представлял, что можно так быстро строить без механизации, на голом энтузиазме.

— Как-же без механизации? А все эти лебёдки?

— Это слёзы, а не механизация, ваше святейшество. Надолго не прощаюсь. Не забывайте про моего протеже. Очень талантливый человек этот Игнатий до Лойола, у него большой потенциал. И за Бенвенуто Челлини присматривайте, норов у него слишком горячий, жалко будет потерять гения по глупости. Его глупости. Уберегите его.

— Я всё помню, ваше величество. Очень жаль, что вы так и не выбрали себе невесту. Жить во блуде — грех.

— Жить — грех. Но я в нём не живу, а привожу в порядок гормональный баланс, здоровья ради. До свидания, ваше святейшество.

Событий в Империи, за год с лишним, произошло довольно много. В августе 1526 года, вернулся из второго Азиатского похода адмирал Родриго Пике, граф де Пуно, а уже в ноябре он отправился в третий поход, по уже привычному маршруту — Марианские острова, Япония, Корея, Китай, Малайзия, Индия, Индонезия, Папуа-Новая Гвинея, Австралия, Тасмания, Новая Зеландия, Гавайи. На этот раз он оставил 'Посейдона' и взял с собой только большегрузные 'винджаммеры'. Целых десять: 'Юнону', 'Авося', 'Кришну', 'Одина', 'Сварога', 'Осириса', 'Юпитера', 'Зевса', 'Хорса' и 'Ра', общим водоизмещением более восемьдесят тысяч тонн. Как один средний океанский сухогруз там, но там — это там. Здесь и этого очень много.

Адмирал оставил подробный отчёт о втором походе и планы третьего. Отчёт очень порадовал. На Гуаме, Новой Гвинее, Тасмании и Гонолулу он основал по городу-форту, в Новой Зеландии два, а в Австралии целых три. Пока небольшие городки-форты, цивилизационные миссии, но все начинают с этого. Империя надёжно застолбила свои заокеанские владения, со временем их освоит.

Кроме имперских городов, граф-адмирал основал торговые фактории-форты в Японии (на Цусиме), Корее, Малайзии (в Сингапуре) и на острове Лусон (которому теперь точно не суждено стать Филиппинским), два в Китае (на востоке, в дельте Янцзы, где ещё не вырос Шанхай, и на юге, на острове Гонконг), по три в Индии (на западном побережье, острове, который португальцы назвали Бом-Байи, на Шри-Ланке и в дельте Ганга, примерно на месте будущей Калькутты) и в Индонезии (на Калимантане, Яве и Суматре). Форты пока слабенькие и, при желании, местные их затопчут, но с чего бы такое желание у них возникло? Земельные участки под фактории, граф де Пуно выкупил, для строительства нанимал аборигенов, на чём местные власти неплохо заработали, да и торговля им самим очень выгодна.

Бывает, конечно, что жадность побеждает здравый смысл, но это уже такое — спрогнозировать невозможно. Будем карать, если что-то подобное произойдёт.

Финансовый аспект Азиатских походов — выше всяких похвал. То, что в Европе ценится на вес серебра, там оценивают в золоте. Оружие и боеприпасы, приборы и предметы роскоши, шоколад и резиновые изделия (прежде всего подошвы для обуви), в Азии продаются почти в десять раз дороже. В Маракайбо теперь самый богатый и привлекательный рынок шёлка, специй, пряностей и благовоний, их там закупают даже португальцы и турки-османы — дешевле получается. А ведь это всего одна поставка. Что будет, когда они станут регулярными? Колонизация потеряет смысл? Просто невыгодно станет. Похоже на то.

В Эль-Мутуне запустили вторую домну с конвертером, строят третью. Скоро, очень скоро, лет через пять, стали хватит на строительство железных дорог. Проложить парочку — от Эль-Мутуна к месторождению каменного угля в Эль-Серрехоне и от Маракайбо, через Эль-Серрехон и Медельин к Буэнавентуре на Тихоокеанских берег и тогда попрёт. Пока всё сдерживают транспортные ограничения.

Полегче стало, по сравнению с самым началом, когда всё приходилось перетаскивать на своём горбу и своих ногах, теперь и лошади-тяжеловозы есть, и волы, но всё равно — это совсем не то. Слишком затратно и слишком трудоёмко. Ладно, жаловаться грех — у остальных и этого не имеется. И даже не мечтают они пока о таком, просто не представляют — о чём именно нужно мечтать.

Лима очень порадовала. Во-первых, паровыми двигателями на мазуте и твёрдом топливе. Машинки уже заменили водяные колёса, озеро-водохранилище слили, а производства перенесли на северную и южную окраины. Больше нет нужды держать закрытым целый город, достаточно только двух промзон, двух научно-производственных объединений. А ведь Лима сейчас становится торговым центром поважнее Маракайбо, так что это очень вовремя. Во-вторых, производство цемента достигло уровня ста тысяч тонн в год. Примерно одну десятую, от производства Уругвая в 2005-м году другой исторической реальности, но у нас ведь пока 1527 год, так что сравнивать нужно с учётом этого. Строительство железобетонных монолитов можно начинать. Многоэтажное строительство, пусть и не небоскрёбов, для начала. Опыт нужно копить постепенно, дойдёт очередь и до небоскрёбов. В-третьих, электричество. Пока одна экспериментальная (лабораторная) установка электрического тигеля выплавляет вольфрам, молибден и титан, а другая (электролизная) алюминий. Пока крохи и намного, в разы, дороже золота, но процесс осваивается, очень быстро осваивается, уже недалеко и до производства в промышленных масштабах. Через пару пятилеток — точно будет.

На внешний рынок, из новинок, Лима уже готова предложить карманные и наручные часы, самые разные музыкальные инструменты, граммофоны и патефоны, с пластинками — из предметов роскоши; красители, краски, лаки, морилки — из бытовой химии; пистолеты и револьверы — из оружия. Совсем скоро начнётся производство дешёвых шерстяных и хлопчатобумажных окрашенных тканей, все необходимые машины созданы и опробованы, не хватает только сырья.

На внутренний рынок, кроме цемента — паровые машины; прокатные станы с паровым приводом; станки, аппараты электрической сварки и гальванические установки. Всё это очень нужно и не вызовет массового разорения ремесленников, как это происходило в Европе в той исторической реальности, просто потому что не имеется пока в Империи большого количества ремесленников, любая пара рук на учёте и всех 'рукастых' сразу приставляют к большому делу в городах, где их постоянно не хватает. Так работает плановая экономика, хоть пока и примитивная.

Собрали первые урожаи кофе и винограда. Кофе вполне на уровне, а вино пока дрянь, но это нормально, лоза не сразу даёт качественный урожай. Пока всю дрянь перегоняют на спирт и уже залили первые бочки будущим коньяком. Бочки пока европейские, почему-то дубы в южном полушарии сами по себе не распространились. Их уже посадили, но растут они не так быстро, как эвкалипты. Ладно, должна же хоть чем-то Европа торговать, пока мы Северную Инку не освоили, не заселили.

Кстати, из привезённого графом-адмиралом ещё из первого Азиатского похода, прижились не только эвкалипты. В аргентинской кампе, успешно размножаются кенгуру и австралийские страусы Эму. Есть здесь и местные страусы, Нанду, но они мелковаты. Надо будет ещё из Африки привезти, там вообще гиганты живут, по двести килограммов, причём, живут они как раз в Южной Африке, никому пока не интересной, почти незаселённой людьми степи-буше. А ведь в Южной Африке отличный уголь почти на самом берегу. Его в трюмы пароходов прямо из шахт транспортёрными лентами там подавали. Длинными лентами, по сотне километров, но всё равно это рядом. Практически — рукой подать.

Да и вообще, Южная Африка — это настоящая шкатулка с сокровищами. Пригодится обязательно, нужно столбить. Новое поколение герцогов и графов на подходе, получают административный опыт губернаторами, а людей найдём. Из Европы люди уже сейчас едут полными трюмами, а ведь там пока относительно спокойно. Что же начнётся, когда османы усилят давление? На плотах поплывут, миллионами. Не все они в Южной Инке приживутся, найдут себе занятие, вот и будем приучать к имперскому порядку, и потихоньку заселять заокеанские владения. Как обычно — от берегов. Постепенно и буш заселим, до золота с алмазами доберёмся.

Интерлюдия. 11 июня 1527 года.

Город Гранада, не вошёл в состав одноимённого герцогства. Столицей герцогства Гранада стал портовый город Альмерия, а дон Франсиско де Гарай, герцог де Ямайка, герцогом Гранады и графом Альмерии соответственно.

Бывшая столица одноимённого эмирата, а после одноимённого королевства, Гранада, теперь город прямого имперского подчинения, европейская столица Империи Инков и, без какого-либо преувеличения можно сказать, что столица и всей Европы, пусть и неофициальная.

Дворцы, для своих дипломатических представительств, здесь строят все, без исключения, хоть сколько-то значимые владетели Европы.

Строят по утверждённому лично императором Интико Роки плану, вокруг великолепного дворцового комплекса Альгамбра. Участки земли у местных жителей выкупила Империя, а всем желающим передала их в аренду на девяносто девять лет, за вполне умеренную плату. Очень умеренную, для Османской Империи она вообще может считаться символической, но и для небогатых королей Швеции, Дании и Норвегии, или курфюрстов, герцогов и маркграфов Священной Римской Империи, эта арендная плата вполне посильная, поэтому строительство своих дворцов-посольств в Гранаде затеяли все. А куда деваться? Оставаться на обочине политической жизни?

И не только ради политики строят, хотя в Гранаде и создаётся первый аналог ООН, или Лиги Наций в этой исторической реальности, очень привлекает всех медицина. Император Интико Роки повелел на одном из участков построить клинику-госпиталь, в котором будут лечить владетелей, их родственников и приближённых, волшебной инкской философской солью, почти всемогущие инкские медикусы. И если европейскую политику какая-нибудь Швеция, в силу своей географии, ещё может игнорировать, то вот медицину уже никак. Свои же родственники и близкие такого правителя изведут.

В общем, строится клуб сильных мира сего, каждый строит своё гнездо. Не все, конечно, успеют достроить, многих война сожрёт раньше, но ничего — достроим сами. Планы все имеются, их сдавали и продолжают сдавать на согласование-утверждение-пересогласование-переутверждение, так что достроим. Пусть останется потомкам этот роскошный первый ООН. Роскошный, ещё какой роскошный, никто в этом аспекте уступать не хочет, никто не хочет выглядеть самым бедным родственником, каждому хоть кого-то да нужно превзойти.

Если Французское королевство соревнуется с Османской Империей за 'чемпионский титул', то Шведское королевство с герцогством Шлезвиг-Голштейн за предпоследнее, тоже почётное, место. Понятно, что всё это условности, но борьба за красоту у архитекторов-строителей разгорелась нешуточная, даже в середине 'турнирной таблицы', между, например. Венецианской Республикой и Ганзейским союзом Вольных городов. Планы строительств постоянно изменяются в сторону удорожания, а на жителей города Гранада льётся золотой дождь.

Стоимость 'рабочих рук' выросла уже вдвое, и так же вдвое выросли цены на все услуги — от аренды угла для ночлега, до ужина в трактире. Гранада славит Великую Империю и боготворит её императора. Славит в христианских церквях, мусульманских мечетях и иудейских синагогах. А ещё скоро в городе появится храм Создателя, храм Солнца-Инти — воплощения Создателя в нашем мире. Храм, где можно будет почтить своих предков-родоначальников пожертвованием, а можно никого не почитать и ничего не жертвовать — предки твои и забота о них твоя, никому до вас, жлобов, дела нет. Приходить просто так, обсудить новости, тоже никто не запрещает. В Храме Инти не проводится религиозных служб, это тоже своего рода клуб. Клуб, в котором изучают 'утраченный язык богов', с библиотекой 'наследия богов' и читальным залом. Дворец Культуры, тот самый, советский, да-да.

Дворцы ещё только начали строиться, как посольские резиденции, так и культурный с медицинским, но политическая жизнь в Гранаде кипит-бурлит уже во всю.

Лето 1527 года началось с вторжения стодвадцатитысячной армии турок-османов, под командованием султана Сулеймана Первого, уже прозванного Великолепным, в Баварию; а французов, тоже под личным командованием монарха — Франциска Первого Валуа, в Арагонское королевство. И если османы уже взяли Пассау и осадили Регенсбург с Мюнхеном, то французы получили очень чувствительный пинок в зубы под Жироной, потеряв ещё на марше до пятнадцати тысяч, и отступив не солоно хлебавши.

Не удивительно. Армией Арагонского королевства формально командовал сам Карл (Карлос) Первый Габсбург, а фактически — герцог Кастилии и граф Вальядолида, Нууно Вимка, первый командир Первой Гвардейской бригады Быстрого Реагирования. Командир, который воевал по уставам двадцатого века другой исторической реальности. Воевал зряче, с отличной разведкой, с применением большого количества взрывчатки на дорогах и мостах, с засадами, в том числе и артиллерийскими, ложными очагами сопротивления и диверсиями в тылу противника.

Так здесь ещё не воюют, поэтому у Франциска Первого шансов не имелось. Самого не угробили — пусть скажет спасибо императору, который это запретил. Могли, запросто могли. И убить могли, и даже в плен взять, если сильно постараться. Было кому. Герцог Кастилии и граф Вальядолида привёл с собой три роты своих ветеранов-добровольцев-наёмников, самый настоящий спецназ, по нынешним временам.

Французы откатились в Прованс, герцог Нууно Вимка со своими головорезами вернулся в Кастилию, а Карл (Карлос) Первый поспешил в Гранаду, перековывать военную победу, первую за долгое время, в политическую — сватать свою сестру Екатерину Австрийскую за португальского короля Жоана Третьего Ависского. Ну, а где ещё проводить такие встречи-ритуалы, если не в великолепной Альгамбре, на безопасной и нейтральной для всех территории? Да и не только из-за нейтральности и безопасности.

Накануне, король Арагона провёл переговоры с министром Иностранных Дел Империи, графом Саго Миачо, где выяснил — можно ли прямо сейчас продать уже заложенную Мальту, и сколько за это можно получить.

Оказалось можно, все полномочия для проведения этой сделки у графа имелись, император такой вариант развития событий предвидел и заранее оставил указания на этот счёт. Он предвидел даже брачный союз Жоана с Екатериной и, последующий за этим, политический и военный союз Арагона и Португалии. Всё предвидел, всё просчитал, но наживаться не стал — предложение за Мальту превзошли самые смелые ожидания Карла Габсбурга — ешё пятнадцать тысяч французских ливров (семь с половиной инкских тонн) серебра.

Щедро, очень щедро. Этого хватит и на достойное приданное для сестры, и на закупку дополнительных вооружений с боеприпасами, и на наёмников. Как жаль, что нельзя нанять блистательного герцога Кастилии и его непревзойдённых душегубов, они воюют только с личного одобрения императора, а такое одобрение уже использовано под Жироной. Запросить ещё одно? Без проблем, но ответ придёт ближе к осени, так что только на следующий год, в положительном случае. Ладно, не беда. Герцог Кастилии и граф Вальядолида согласился поучить воинским уму-разуму брата Карла, Фердинанда Габсбурга, всё равно болтающегося без владения и дела.

Фердинанд не глуп и очень амбициозен, в Жиронской кампании находился при штабе герцога Кастилии, всё увидел, всё понял, а значит учиться будет старательно. Ему тоже не хочется доживать свою жизнь заштатным феодалом, с владением из занюханного провинциального городка и пары сотен ферм вокруг него.

Слава тебе, Господи, что имперцам приглянулась эта никчёмная Мальта. За такие деньги они вполне могли купить Сардинию, или Корсику. Или даже Сицилию, ну чуть подороже. Для чего Империи этот кусок скалы, граф Саго Миачо, Министр Иностранных дел, не знал, или не хотел рассказывать, но покупку королю Португалии, на трёхсторонней встрече, подтвердил. Как и готовность немедленно выплатить всю сумму наличными, или товаром со скидкой в десять процентов.

— Нам никогда не понять этого Сына Солнца, — констатировал Жуан Третий, — он практически владел Кёльном, но подарил его Генриху д'Альбре. Для него в нашем мире нет значимых ценностей.

— Разве не Папа подарил Генриху д'Альбре Кёльн?

— Нет. Точно, что нет. У Папы во Флоренции сын и сотни голодных родственников. Медичи — очень большая семья. Сам бы он никогда не отдал одно из ключевых курфюршеств-архиепископств Священной Римской Империи в чужие руки. Это точно сделал император. Про этого Сына Солнца ходит множество слухов, которые лучше не повторять, чтобы не получить обвинение в ереси.

— Вы про чудеса?

— Про них. Чудеса в Панаме и на Кубе, а теперь вот в Кёльнском соборе, в присутствии тысяч свидетелей. Мой посол в Империи, граф Васко да Гама де Видигейра, верит во Второе пришествие. И Папа в него верит. Поэтому они оба и вернулись в Новый Свет.

— Почему-же Папа не возвещает?

— Значит, не время пока. Возвестит, перед самым началом Страшного Суда.

— Император действительно очень странный, совсем не похож на земных владетелей. В нём совсем нет величия, он избегает почестей, они его явно стесняют. Но Второе Пришествие... по-моему, это уже слишком. Зачем Мессии скупать скульптуры и живопись?

— Не знаю. Но странного вокруг этого императора очень много. Все эти новшества из Нового Света... они уже полностью изменили нашу жизнь — и войну, и мир. Эпоха уже сменилась. Теперь нам нужно учиться жить заново.

— Всё-таки жить, а не ждать Страшного Суда, сложа руки?

— Не ждать. Ждать слишком скучно. Начнём с принуждения к миру Франциска Валуа. Только я предлагаю сделать ставку не на сухопутную кампанию, а на морскую, на море мы намного сильнее. Нам нужно суметь потопить его флот и разрушить верфи в Гавре, Марселе и Генуе, лишить французов торговли с Империей.

— Теперь всё можно купить в том-же Кёнигсберге.

— Можно. Можно ещё заказывать ганзейцам и венецианцам, но получится намного дороже. Да и то, можно только купить, продать там ничего не получится. Долго Франциск не продержится.

— Согласен. На что претендуете вы, по итогам войны?

— Сначала, в этой войне нужно победить.

— Прежде чем войну начинать, нам необходимо договориться. Я планирую вернуть своё — Бургундские Нидерланды, Люксембург, Артуа и Франш-Конте. А вы?

— Сардиния и Корсика меня вполне устроят. Согласны?

— Согласен. Нам бы теперь ещё Англию к союзу привлечь. За Нормандию и Бретань.

— И Османскую Империю, за Сицилию и Неаполь, — понимающе улыбнулся король Португалии, — пробовать будем, конечно, но рассчитывать сразу предлагаю только на свои силы.

Русских, которых выкупили у османов, в Империи проживало уже довольно много, больше десяти тысяч. Большинство из них возвращаться не хотело — такие расселялись по новым землям и заводили хозяйство, или селились в городах и работали на производстве. Но имелось и меньшинство, которое ностальгировало по родным берёзам, православным крестам и морозным снежным зимам. Таких призывали на флот, для подготовки русских экипажей и понемногу в армию. Ещё несколько рот и батарей Василию Ивановичу точно не помешают. Но, в основном, на флот.

'Винджаммеры' строились быстро, во восемь килей в год, поэтому все морально устаревшие корабли, Савелий решил подарить русскому царю. Отличные ведь кораблики, это они в Империи устарели, а в Европе даже трёхмачтовые шхуны ещё не все научились делать. Те же датчане и шведы до сих пор каракки с каравеллами строят. Про клипперы и объяснять не стоит. Стальные килевые балки такой длины, даже клёпанные — это для Европы век грядущий.

В июне 1527 года, все четыре шхуны и три клиппера Тихоокеанского флоты (включая уже легендарный 'Посейдон') почистили свои днища от водорослей и отравились огибать Мыс Горн. Уже с русскими экипажами, пока разбавленными англичанами, нанятыми в Портсмуте на трофейные галеоны. С английскими капитанами, но с русскими старпомами.

Еще четыре клиппера к этой эскадре присоединятся в Маракайбо и три шхуны в Лас-Пальмасе, на острове Гран-Канариас. Итого, семь плюс семь. Вполне приличный флот, для начинающей морской державы. Позже, когда они сами начнут готовить моряков, передадим и оставшиеся шесть трофейных галеонов. А то сейчас наймёт Василий Иванович англичан, да немцев, и не будет русского флота. Проще ведь ему так.

Русских армейцев из всех бригад тоже отозвали, сформировали из них ещё три батареи и три роты охраны, и начали проводить боевое слаживание в составе новых подразделений. К декабрю-январю как раз будут готовы. Будет готова личная гвардия царя. Ядро новой армии. Всего шестьсот человек, считая уже отправленных, но они не числом сильны, а умением и знаниями. Это скелет, который постепенно обрастёт мышцами, жилами и шкурой. Или фундамент, на котором построят здание, если угодно.

Не жалко отдавать? А что с ними делать? На язычницах они жениться не хотят, страдают без привычного мракобесия, так что пусть едут. Всего армейцев с моряками получится меньше полутора тысяч из десяти-одиннадцати, а это не так уж это и много. Империя уже может себе позволить делать такие подарки. Да и внесут они в русское общество новые веяния, волей-неволей внесут. Все образованные, 'утраченный язык богов' изучили, научились читать-писать. Все освоили математику с азами геометрии, многие испанский язык. Это не только армии и флоту фундамент, но и науке с образованием. Не будет в этой исторической реальности у русских нужды в привлечении иностранцев, с таким-то пулом, да при имперской поддержке на месте. Наоборот, теперь русских будут сманивать в Европу — и на здоровье.

Освободившиеся от посольств дворцы в Куско: Амаруканча, Пачакутека, Инки Рока, Синчи Рока и Манко Капака, начали переоборудовать в художественные музеи. Четыре под современное искусство — Средневековья и Возрождения и один под античное.

Как нельзя лучше эти постройки годятся под музеи. Каменные (а значит безопасные в пожарном плане), сложенные полигональной кладкой (устойчивые при землетрясениях, они бы и до наших дней в той исторической реальности целыми достояли, если бы не, разрушившие их, испанские варвары, со своим христианским мракобесием), на высокогорном плато (где всегда чистый воздух и низкая влажность, способствующие сохранности шедевров культурного наследия человечества, которое не так-то просто сохранять, между прочим). В общем, то, что нужно, только вентиляцию и освещение добавить.

Пока эти будущие музеи будут использоваться как хранилища, но со временем, Куско несомненно станет одной их культурных столиц мира. Пусть. Столицей Империи Куско не бывать, слишком маленькое плато, здесь даже полумиллиона не расселишь — для столичного города огромной Империи это крайне мало, а вот для культурной столицы в самый раз.

Новой столице Империи, скорее всего, быть в Северной Инке, примерно в районе тамошних Чикаго-Детройта, 'Ржавого пояса'. Не случайно именно там создавалась промышленная мощь сверхдержавы Нового Света. Относительно мягкий климат, изобилие самых разнообразных ресурсов и отличная транспортная доступность дают колоссальное конкурентное преимущество промышленности. В Южной Инке очень мало угля и нефти, для старта хватит, но не до космоса, а ведь планы сразу надо строить именно космические. Раз уж заранее известно, что до этого обязательно дойдёт. Причём дойдёт до этого гораздо быстрее, чем там. Скоро уже дойдёт, очень скоро, к концу шестнадцатого — началу семнадцатого веков. Сколько там прошло от начала промышленного использования электричества до космоса? Чуть больше полувека, а ведь они там вслепую тыкались, у нас даже быстрее получится. Наверстает человечество, упущенное во времена Средневекового мракобесия, время. Нагонит и перегонит.

Интерлюдия. 16 июля 1527 года.

Сэр Томас Мор, герцог Саффолк, герцог Глазго, граф Нортумберленд, лорд-канцлер королевства Британия, впервые собрал совет лордов-пэров Британии в полном составе.

Королевством Британия теперь называется объединённое королевство Англии и Шотландии и этот ход, подсказанный императором Интико Роки, действительно поспособствовал смирению шотландской знати и шотландцев вообще. Второе особенно важно, знать то перебить можно, не так много её осталось, после разгромов армий герцога Олбани под Кимберли и графа Гамильтона под Эдинбургом, но всех шотландцев перебить решительно невозможно, а значит нужно искать их лояльность.

Первый хороший ход подсказал император, а до второго сэр Томас Мор додумался сам. Раз уж королева не пожелала вырезать весь род Стюартов, включая своего племянника, бывшего короля Якова Пятого и Джона Стюарта, третьего графа Леннокс, а также второго мужа своей сестры Маргариты — Арчибальда Дугласа, шестого графа Ангуса; то следует их наделить достойными владениями и включить в состав совета лордов-пэров королевства Британия.

Освободившихся достойных владений имелось достаточно и в Англии, и в Шотландии, поэтому хватило, чтобы очень щедро наделить всех. Сам сэр Томас Мор стал герцогом Глазго, хоть и не претендовал на этот титул, но королева настояла. Настояла, чтобы пэры нового королевства стали владетелями в обеих его частях — и в английской, и в шотландской. Так, бывший король Яков Пятый Стюарт, стал герцогом Эдинбурга, герцогом Мальборо и герцогом Ричмонда, что очень неплохо, прямо скажем, даже по сравнению с утраченной им короной; Джон Стюарт, третий граф Леннокс — герцогом Олбани и герцогом Бофорт; а муж Маргариты Тюдор, Арчибальд Дуглас, шестой граф Ангус — герцогом Хайленда и герцогом Сомерсета. На этом неслыханный аттракцион щедрости не закончился.

Кардинал Джон Фишер, епископ Рочестерский, архиепископ Йорка, канцлер Кембриджского университета, стал архиепископом Эдинбурга и епископом Данди; кардинал Томас Кранмер, архиепископ Кентерберийский, настоятель Вестминстерского аббатства, канцлер Оксфордского университета — архиепископом Глазго и епископом Абердина; сэр Томас Кромвель, граф Рочестер — герцогом Абердиншира и герцогом Норфолка; имперский рыцарь Матвей Егоза, барон Арундел — герцогом Аргайл и графом Линкольн; а имперский рыцарь Семён Новик, барон Ламли — герцогом Монтроз и графом Эссекс.

Получился очень интересный состав совета лордов-пэров Британской короны. Четверо бывших англичан, из них двое кардиналов, не передающих свои владения и полномочия по наследству; трое бывших шотландцев, которые никогда не договорятся между собой; и двое имперских рыцарей, ближайших сподвижников царя Василия Третьего, которые отстаивают интересы исключительно королевы Марии и её супруга, принца-консорта Василия Рюриковича, а значит и императора Нового Света. Впрочем, и сам сэр Томас Мор, собственных интересов в политике не имел. Он и так добился уже много большего, чем мечтал в начале своей карьеры. Он уже вписал себя в историю крупными буквами, как один из основателей Британского королевства, его первый лорд-канцлер и один их крупнейших феодалов за всю историю.

Кроме того, он теперь шурин императора Интико Роки, муж его самой старшей, овдовевшей сестры; свояк вице-императора Чалько Юпанки и Паскуаля де Андагойя, герцога де Куба, герцога де Андалусия, графа Севильи; а ещё сооснователь (с самим Сыном Солнца) Царьградского (Кёнигсбергского) университета и его первый канцлер (ректор), а значит и один из основателей будущей Империи Севера, Русской Империи, которую создаст Иван Васильевич Рюрикович-Тюдор, когда войдёт в возраст. Интересно получится — отец и мать сегодняшнего наследника-цесаревича и принца Уэльского станут его вассалами. И ведь станут, никуда не денутся, Иван ведь будет императором Севера. 'Imperator Septentrionalis', а королевство и царство войдут в состав Империи. Очень интересно, дожить бы... А пока...

— Милорды. Днями я принимал послов королей Португалии и Арагона. Нам предлагают войти в их союз против Франциска Первого.

— Они уже заключили такой союз, милорд-канцлер? — удивился самый молодой лорд-пэр, бывший король Шотландии, Яков Пятый.

— Оба посла утверждали именно это, милорд. Нам они предлагают Нормандию и Бретань.

— Что значит предлагают? Предлагают признать наше право владения, когда мы сами завоюем Нормандию и Бретань, сэр? — титулование кардинал Джон Фишер показательно упустил. По праву старшего по возрасту лорда-пэра в совете, он имел двойной голос, за себя и за королеву, если та на совете отсутствует, как сейчас.

— Именно так, милорд. Завоевать нам всё предстоит самим. Бретань и Нормандия — наследие Плантагенетов.

-Наследие Плантагенетов от Алиеноры Аквитанской не ограничивается Нормандией. Оно включает в себя Аквитанию, часть нынешнего Наваррского королевства, Арманьяк, Анжу, Мэн и Пуатье, милорд-канцлер, — заметил кардинал Томас Кранмер.

— Я сообщил об этом послам, милорд. Они ответили, что это будет обсуждаться на втором этапе нашей союзной кампании.

— Эти ничтожества хотят, чтобы мы отвоевали для них Бургундские Нидерланды, Люксембург, Артуа, Франш-Конте и что там они ещё для себя наметили. Я против, милорд-канцлер, — категорично высказался сэр Томас Кромвель, — ведь сами они собираются поиграть в кораблики, а нас подставить под удар на суше. Я угадал?

— Угадали милорд. Нас просят высадить двадцатитысячную армию в Бретань.

— А чем плох замысел? — спросил Джон Стюарт, герцог Олбани, третий граф Леннокс, — Португальский король свяжет боем флот Франциска Валуа, Карл Габсбург будет угрожать ему вторжением в Прованс... двадцати тысяч нам вполне хватит на завоевание Нормандии, или Бретани. Не самых бедных владений французской короны, кстати сказать, милорд-канцлер.

— Я не говорю, что замысел плох, милорд. Но он ломает наши планы, поэтому я и собрал совет. Милорд Дуглас, что скажете?

— Владения Плантагенетов и владения Алиеноры Аквитанской, от нас никуда не денутся, милорд-канцлер. Как были они от нас за Каналом, так там и останутся. Псы не зовут охотника на охоту, а мы, в этой ситуации, именно охотники. Конечно, заманчиво всё это выглядит — владения в Нормандии и Бретани, титулы и добыча гораздо ценнее, чем в Швеции и Дании с Норвегией, но своих планов нам ломать не стоит. Пусть псы обессиливают кабана, мы добьём его, когда сами сочтём это нужным.

— Принято. Милорд Матвей?

— Я пару раз лично общался с императором, милорд-канцлер, и запомнил на всю жизнь две его мудрости — первая: 'самые лучшие замыслы всегда губят излишние жадность и злобность'; и вторая: 'слишком большой кусок рвёт глотку'. Поддерживаю герцога Хайленда. Мы здесь охотники, и мы выбираем дичь. Не псам менять наши планы. А потом, мы ведь можем и Португалию, или Арагон выбрать, там видно будет. Пусть боятся.

— Принято. Милорд Семён?

— Матвей правильно сказал. Не всяким шавкам нас натравливать. Я тоже за герцога Хайленда. У нас хороший план, а 'лучшее всегда враг хорошего' — так мне говорил сам император. Европа от нас никуда не уплывёт.

— Принято. Все друг друга услышали. Голосуем, милорды. Кто за следование прежнему плану? Единогласно. Благодарю вас. Готовим кампанию лета будущего года. Послам Португалии и Арагона я откажу.

Лето (европейское лето) 1527 года, прошло для Савелия в научно-производственных хлопотах. Он писал новые учебники, разбирался с исследовательской деятельностью учёных-жрецов, что-то замораживал, что-то притормаживал, а что-то пытался ускорить. Спасибо Эль Чоло, который взял на себя заботы о политике и экономике, поработать удалось продуктивно.

Продуктивно, в том числе, в плане выбора новой стратегии развития.

— Перебираться нам нужно, шаман. На север, к Великим озёрам. Чёртова Амазонка непреодолима. Я надеялся, что её можно пересечь в предгорьях, у истоков, но увы. Разделяет она нашу Южную Инку практически на два континента, надёжнее любых океанов. А возить уголь из Эль-Серрехона в Эль-Мутун большим крюком, с тремя перегрузками, просто не имеет смысла, золотой уголёк у нас получится.

— Нужно, значит нужно. Будем готовиться к следующему году. Место-то выбрал?

— Детройт, или Чикаго, там посмотрим, что больше понравится в плане природной эстетики.

— Ты только столицу нашу новую так не назови.

— Назову Эль Чоло, — кивнул Савелий, — пусть потомки гадают — что это значит.

— Ты много гадал, что значит Москва?

— Река такая.

— А почему река называется Москва?

— Мне всё равно.

— Вот и нашим потомкам будет всё равно. На февраль-март отправку планировать?

— Где-то так. Подарок Василию Ивановичу отправим, а следом и я тронусь.

— Без меня?

— Без тебя. Ты дождёшься нашего Тихоокеанского адмирала, наградишь, и поставишь ему новую задачу — в Южной Африке. Там самый удобный для нашего Эль-Мутуна уголь, самый дешёвый получится.

— Чем награждать?

— Титулом и владением. Пусть будет герцогом Гавайев, или Новой Зеландии. А по деньгам сам решишь, по итогам второго и третьего походов. Он у нас самый эффективный, если смотреть в перспективу, поэтому не жадничай.

— Может женить его? У тебя ещё одна сестра овдовела. По возрасту подходит в самый раз.

— Жени, если согласится. Он ведь христианин, а Чакта язычница.

— Он христианин, а ты император. Томаса Мора и Паскуаля де Андагойя это не остановило.

— Да какие они теперь христиане...

— Родриго Пике такой-же, не сомневайся.

В ноябре 1527 года, получили развёрнутый доклад графа Саго Миачо о европейских делах.

Сулейман Первый Великолепный, в ходе летней кампании, захватил половину Баварии, с городами Регенсбург, Мюнхен, Ингольштадт, Аугсбург, Амберг, Пассау и Ландсхут, но в конце августа потерпел довольно чувствительные поражения под стенами Нюрнберга и Кемптена, потеряв до шестидесяти тысяч пехоты и почти всю артиллерию.

Имперцы наконец осознали глубину пропасти, к которой подошли уже вплотную, и объединили усилия. Объединились не только все имперские князья (кроме красавчика Генриха д'Альбре), в антиосманский союз вступили Вольные города Ганзы и Швейцарские Кантоны. Против такого мощного объединения, не вытянул даже султан Сулейман, действительно гениальный правитель и полководец.

Впрочем, шестьдесят тысяч, пусть даже ветеранов, для османов — потери не критические и даже менее значимые, чем сорок для Германского союза. Воинственные ногаи уже обжились в Богемии и Венгрии; а не менее воинственные крымчаки, выселенные за Дунай князем-воеводой Василием Васильевичем Шуйским-немым, уже обживаются в Остмарке так что 'пушечным мясом' Сулейман располагает в огромном количестве, а пушки... Пушки купит новые, денег у него тоже навалом. В общем, на востоке Западной Европы всё только начинается.

Союзный флот Португалии и Арагона в июле-августе одержал три победы над флотом французским, очень слабым флотом, для такой мощной державы, откровенно говоря, и высадил десанты в Гавре, Марселе и Генуе. Небольшие по численности, по два-три батальона в каждый из портов, но наступательных задач им и не ставилось. Верфи сожгли, ограбили по-быстрому, по-пиратски, до чего успели дотянуться, и ретировались. Франциск Первый в это время собирал свою, уже регулярную, армию в Перпиньяне, готовясь к новому вторжению в королевство Арагон. Там и простоял, так и не решив — куда бежать и кого спасать в первую очередь. Бывает. Не повезло. Злее будет.

Укол чувствительный, но точно не смертельный. Это ещё далеко не катастрофа. Французы уже договариваются о союзе с венецианцами. Отдадут им несколько городов на Адриатическом побережье и получат флот куда сильнее прежнего.

Из печального — в Генуе погиб герцог. Хороший знакомый Савелия и Эль Чоло, почти друг, первый европейский посол в Империи Инков — Этьен Фуке, герцог де Генуя и маркиз де Ритон. Человек, который привёз в Новый Свет Микеланджело и ещё два десятка творцов, калибром поменьше. Не нужно было ему торопиться на покой выходить...

Регулярную армию готовит и король Наварры, Генрих Второй д'Альбре. Готовит в княжестве-архиепископстве Кёльн. Армию не слишком большую, примерно двадцатитысячную, но этого ему точно хватит, чтобы от души порезвиться в Швабии. Послы Османской Империи и Наваррского королевства ведут в Гранаде активные переговоры, о чём конкретно договариваются — неизвестно, но точно, что не об укреплении культурных связей.

Кстати, о Гранаде и первой 'Лиге Наций'. Начали строить дворцы для своих посольств султаны Марокко, Ахмад Абу-ль-Аббас, и Алжира, легендарный в другой исторической реальности, Хайреддин Хызыр, по прозвищу Барбаросса. Хайреддин Барбаросса, формально является вассалом Сулеймана Первого, но фактически правитель независимый. Нечем Сулейману на него давить, слабые позиции у османов в Магрибе, вся их сила направлена на Европу.

В Англии готовятся к кампании 1528 года, стоят флот галеонов и тренируют армию. Регулярную, разумеется, армию, не феодальную, уже сорокатысячную. Британскими лордами-пэрами (английскими графами и шотландскими герцогами) там стали двое подданных Империи Инков — Матвей Егоза и Семён Новик. Головокружительную карьеру сделали два капитана, бывшие османские пленники, выкупленные в самой первой партии. Именно они и готовят армию, так что королю Фредерику Первому Ольденбургу и его Кальмарской унии (Дании и Норвегии), следующим летом придётся очень нелегко. Впрочем, и шведскому королю Густаву Первому Эриксону Ваза тоже наверняка не поздоровится. Слишком истощены они оба войной друг с другом — и в деньгах истощены, и в людях. Англичане же получат поддержку русских из Нового Света, наверняка ведь Василий Иванович их в этой войне задействует.

Русские осваивают Поволжье, Дикое Поле и Крым. Ногаи откочевали в Европу сами, крымчаков выселили силой, Казанский и Астраханский ханы, Сафа-Гирей и Хусейн бин Джанибек, принесли Василию Ивановичу вассальную присягу и впустили в свои города русские гарнизоны и дьяков. Не захотели уходить в Европу, к османскому султану. Ну, и правильно. Настоящий русский должен быть отчасти татарином.

Русь строит-пашет-сеет-жнёт. Заселяет новые земли по имперскому образцу, перемешивая русских с немцами, пруссами, ляхами, чухонцами и прочей чудью белоглазой. Расселяет незаконные поселения воровских казаков из Днепровского Запорожья, не всегда миром, но тут уже горе побеждённым. Много крови казачки с Руси попили, во всех набегах крымчаков и ногайцев участвовали, так что обид к ним накопилось выше крыши. Пусть ещё спасибо скажут, что убивать не стали, а только переселять на восток, в Поволжье. Там, оторванные от корней, они уже станут лояльными подданными, самыми русскими среди переселенцев.

Что ещё? У Василия Ивановича и Марии Генриховны родилась дочь — Софья Васильевна. Событие в общем-то рядовое, если бы не одно но. Жизнь Марии Генриховны и Софьи Васильевны спас инкский медикус-многостаночник, в том числе акушер и хирург, Уайна Чатко, сделавший кесарево сечение матери. Что в этом такого особенного? Рядовая ведь операция. Так время-то на дворе сейчас какое? Самое, что ни на есть, мракобесное время. На всё здесь у них воля божья и всякое такое. Допустить мужчину к роженице, хоть бы и доктора... здесь такое пока просто немыслимо, а Василий Иванович решился, чем и спас жену с дочерью. На всё воля божья? Значит и на это тоже. Честь ему за это и хвала.

А медиков на Русь нужно отправить побольше и побыстрее. Вот с войском и поплывут. И учителя для Ивана Васильевича тоже. Пока доберутся — ему уже три года исполнится, самое лучшее время для обучения языкам. В таком возрасте они все 'зайдут' как родные.

Интерлюдия. 7 ноября 1527 года.

Жоржи ди Менезиш стоял на шканцах 'винджаммера' 'Ахура Мазда', флагмана эскадры из восьми огромных, однотипных, пятимачтовых кораблей, серии 'винджаммер-три' и наслаждался выпавшей и на его долю удачей.

Практически сразу, после общения с инкским адмиралом, графом Родриго Пике де Пуно, Жоржи ди Менезиш покинул португальский флот Восточных морей. Он довёл свою каравеллу 'Сан-Пауло' до Гоа, где подал губернатору Индии прошение об отставке, не объясняя причин. Дон Лопу Важ де Сампаю эти причины выяснять и не пытался, наплевать ему было на причины, по которым один из почти сотни капитанов, подчинённого ему флота, выходит в отставку. В королевстве Португалия очень много отличных моряков, которые будут только рады освободившейся вакансии капитана. Губернатор задал несколько вопросов по поводу торговой фактории Империи Инков на Цейлоне и отпустил с миром.

До Португалии, бывший капитан Жоржи ди Менезиш добирался почти полгода. Каравелла 'Сан-Педро', на которую он сел в качестве пассажира, дважды ремонтировалась после попаданий в сильные штормы. Первый раз в форте Эспириту-Санту, в устье одноимённой реки на юго-восточном побережье Африки, а второй — в самом настоящем городе Лас-Пальмас, на бывшем испанском, а теперь имперском острове Гран-Канария, столице графства Канариас.

В Лас-Пальмасе, Жоржи ди Менезиш уже бывал. Четыре года назад, он останавливался здесь для пополнения припасов, прежде всего воды, на пути в португальскую Индию. Тогда это был невзрачный посёлок вокруг совсем небольшого форта, а сейчас настоящий город, тысяч на пять жителей, и порт, с причалом, пусть пока и деревянным. А ведь здесь два года хозяйничали пираты, Империя пришла на Канарские острова совсем недавно, всего полтора года назад.

В Лас-Пальмасе, Жоржи ди Менезишу повезло познакомиться с ещё одним инкским адмиралом. Вице-адмиралом Атлантического флота, графом Тако Котага де Канариас, владетелем всего Канарского архипелага. Ничего себе у них в Империи графства...

Прочитав рекомендательное письмо адмирала Тихого океана, граф де Канариас был чрезвычайно любезен, угостил великолепным обедом, с шоколадом и бесподобной французской выпечкой на десерт, и посоветовал маршрут в Империю.

Из Португалии нужно будет добраться до Альмерии, оттуда самое частое сообщение с Маракайбо. Каждый месяц, по расписанию, уходит регулярный рейс, а ещё случаются дипломатические и навалом всяких частных торгашей. В общем, больше недели ждать точно не придётся, в самом худшем случае. А ещё, любезный граф уверил, что с рекомендательным письмом от адмирала Родриго Пике, графа де Пуно, место в инкском флоте практически гарантировано; дал пару дельных советов — что выгоднее всего везти в Новый Свет и где лучше остановиться в Маракайбо; и предостерёг от покупки инкских товаров в Европе. Во-первый, они там почти вдвое дороже, а во-вторых, подделывают их всякие проходимцы безбожно.

Милейший человек, этот граф, хоть и язычник. Очень образованный, свободно общается по-испански, владеет английским и учит турецкий. Это помимо двух родных имперских языков, один из которых — 'забытый язык богов', когда-то общий для всех людей на Земле. Только Инки сохранили этот язык! Точнее, только один из инков — их нынешний император Интико, что означает — Сын Солнца.

В Лиссабоне, Жоржи ди Менезиш подал прошение об исключении из подданства и, к своему немалому удивлению, был призван в королевский дворец и очень обстоятельно допрошен лично его величеством, Жуаном Третьим. Король не пенял на измену, изменил и изменил, сейчас половина Португалии мечтает в Новый Свет переселиться, благо, денег у них на это нет, а то бы сбежали, даже не попрощавшись. В Империи всех наделяют землёй, по сто гектаров, из которых минимум половина угодий — пашни, или выпаса, а столько в Португалии даже не все дворяне имеют, что уж тут про простолюдинов говорить.

Король вдумчиво и неторопливо, постоянно возвращаясь назад, расспрашивал отставного капитана, одного из полутора сотен своих капитанов, о впечатлениях от общения с имперцами. Личных впечатлениях об адмиралах, как о людях. Очень радушные — это как? Чему они на самом деле были рады? Насколько были щедры и почему? Считает ли граф Пуно своего императора Мессией? Странный допрос, очень странный, но король остался чем-то доволен и сделал бесценный подарок — поручил доставить своё личное письмо императору Интико Роки, с которым он, оказывается, знаком и даже приятельствует.

Оказывается, император три дня гостил у его величества в прошлом году, и оставил о себе в Лиссабоне очень добрую память. Особенно, своим оркестром — это для придворных, которые вспоминают те дивные вечера, с заметной тоской в глазах. С тоской и завистью к человеку, который получил хороший шанс устроиться на достойную службу в Империи. Придворных туда не приглашают. Только архитекторов, скульпторов и живописцев. А моряков? Не слыхали, вы первый такой баловень судьбы. Нет, испанцы Империи служат, это общеизвестный факт, но как они туда попали... это загадка.

В Альмерию, по личному совету самого короля, Жоржи ди Менезиш отправился посуху. Из Лиссабона, через Севилью и Гранаду, в чудесной инкской повозке, с откидной крышей и очень плавным ходом, называемой 'подрессоренным кабриолетом'. Эта повозка буквально парила над дорогой, как корабль над волнами, мягко покачиваясь, при довольно высокой скорости — экипаж почти всю дорогу тянули рысью. Узлов пять-шесть, не меньше. Волшебно!

Севилья цвела. В городе идеальный порядок, никто не выливает ночные горшки в уличные канавы, никто не выбрасывает в них мусор — теперь, по расписанию, каждый день, в одно и то же время, проезжают телеги, принимающие все отходы. За это приходится платить коммунальный сбор, но не слишком большой, за такую-то чистоту и благолепие в городе. В Севилье пахло цветами, как на лесной лужайке, а не как в нормальном городе. Ни одного нищего попрошайки, всех побирушек власти отлавливали и пристраивали к делу.

Тунеядство — преступление против Империи. Не тяжкое, на первый раз простят и найдут посильную работу, а вот на второй уже, в лучшем случае, переселение. За воровство же сразу казнят, а за разбой и другие тяжкие преступления казнят позорно — посажением в яму со свиньями. Кстати, к тяжким преступлениям относится и разжигание религиозной розни, поэтому чаще всего к свиньям сажают наглых дураков-монахов. Вчерашних инквизиторов, хозяев жизни. Поделом мерзавцам!

Гранада! Гранада-Гранада-Гранада моя! Город мечты. Жоржи ди Менезиша приняли гостем в португальском посольстве, в одном из готовых флигелей строящегося дворца, который, это уже видно, точно будет монументальней и роскошнее лиссабонского королевского дворца Либейра.

А окружение? А архитектурная композиция, с бесподобной и неподражаемой Альгамброй в центре — резиденцией имперского министра Иностранных дел, графа Саго Миачо? Графа, всего лишь графа, одного из чиновников, подумать только...

В Альмерии ждать не пришлось — из волшебной повозки сразу в волшебный корабль — четырёхмачтовый 'Арес', с каютами для благородных пассажиров. Каюты на четверых, со шконками в два яруса и столом между нижними, но с застеклённым открывающимся иллюминатором над столом, который можно открыть в хорошую погоду, и чувствовать себя в каюте, как на палубе, или закрыть в шторм и наслаждаться качкой лёжа на своей полке. Каждый день горячие и очень вкусные обеды с офицерского камбуза и даже отдельный гальюн для благородных пассажиров, в котором тоже пахло цветами. Ладно, это уже, наверное, перебор, могло и показаться-померещиться, в море такое бывает, случается даже у опытных моряков, но запомнилось очень отчётливо — цветами там пахло.

Маракайбо! Город, в котором есть всё, и это всё вдвое дешевле, чем не в Маракайбо. Жоржи ди Менезиш не был богачом, второй сын мелкопоместного португальского барона, но кое-какой капиталец на службе скопить успел. Цены поражали воображение, поэтому соискатель имперской службы сразу приобрёл себе атлас морских карт, секстант, морской компас и хронометр на карданных подвесках, самый мощный бинокль, из имеющихся в наличии, и говорящего попугая в клетке, тоже с карданной подвеской. Попугай говорил всякие непристойности и это очень веселило, самое то с ним в компании штормовать.

На это ушли почти все сбережения, но в Европе на все сбережения было не купить и половины всего этого великолепия. Всё пригодится в любом случае — примут его на службу Империи, или нет. Где-нибудь да примут обязательно, хоть бы у тех же скуповатых ганзейцев.

Жоржи ди Менезиш оплатил 'номер' в припортовой таверне 'Отель три звезды Чимкатола' на неделю, но переночевал в ней всего дважды. Успел только посетить строительство дворца для Папской Курии и величественнейшего христианского храма. Храма пока без посвящения, просто христианского, но уже точно самого большого в мире и самого роскошного. Главный купол ещё не построили, но в уже готовых нефах, размером с большой европейский храм, службы проводились во всю. Проводились кардиналами, а иногда и самим Папой. А великолепие этих служб и нефов храма просто потрясали. И кардиналы лично причащают и благословляют паству, и даже за свечи платить не надо. Считаешь возможным — оставь пожертвование, а если стеснён — бери бесплатно.

На третий день, дона Жоржи ди Менезиша пригласили к губернатору. Именно пригласили, а не вызвали, или, тем более, не повели под конвоем. Отказываться он, конечно, не стал, и прибыл в резиденцию за час до назначенного времени.

Губернатор Маракайбо, совсем ещё молодой человек, видимо, родственник кого-то из высших, самых высших вельмож Империи, оказался таким-же радушным, как инкские адмиралы. Прочитал рекомендации, осмотрел, запечатанное в конверт послание короля Португалии, и выдал предписание — содержать за счёт казны, в 'Отеле четыре звезды Тауантинсуйу'. Оказывается, отелями у них называются таверны с гостевыми комнатами, а количество звёзд указывает на класс обслуживания. Эти звёзды присваивают тавернам-отелям имперские чиновники, так что на этом поле не особо забалуешь. Мошенничество в Империи могут приравнять к воровству, ну, а за воровство здесь — в лучшем случае петля на шею, как за пиратство. И это правильно!

В 'четырёхзвёздочном отеле Тауантинсуйу' дважды кормили за счёт имперской казны, поэтому Жоржи ди Менезиш приобрёл себе пару книг. Удивительно дешёвых здесь книг, которые в Европе продаются на вес золота, если не за два веса, а здесь они дешевле серебра. Две чудесные драгоценные книги: 'Мой путь', графа Васко да Гама ле Видигейра и 'Страны Востока. Политическое устройство, религия, обычаи и традиции', уже в новом, третьем издании, интересно будет сравнить и найти изменения. Третья редакция книги авторов Чалько Юпанки и Родриго Пике. Именно так поименовали их на обложке. Хоть и золотым тиснением, но без какого-либо титулования. Без титулования вице-императора и графа. Просто Чалько и Родриго, читайте себе на здоровье. Странно всё здесь, всё очень странно, но очень интересно, очень притягивающе.

Вице-император Чалько Юпанки, свояк императора, муж одной из шести его сестёр, высший вельможа Великой Империи и главный жрец, принял Жоржи ди Менезиша в Медельине, огромном городе, тысяч на семьдесят жителей, таком же правильно квадратном городе, с очень широкими и прямыми улицами, как в Маракайбо и опять без крепостных стен. Очевидно, что инки здесь никого не боятся.

Вице-император тоже проявил радушие и простоту в общении, пригласил к роскошному обеду, во время которого поговорили о Португалии; после выдал предписание-подорожную до Лимы, через Куско — столицу Империи, и наказал обязательно навестить графа Васко да Гама де Видигейра во дворце Колькампата, посольстве королевства Португалия. Письмо короля Жуана Третьего, вице-император забрал себе и велел не беспокоиться. Император сейчас где-то на юго-востоке Южной Инки, как вернётся — получит, а Жоржи ди Менезишу предстоит служба на западном, тихоокеанском берегу, в Лиме.

Куско — город-крепость, с огромными каменными стенами. Сразу видно, очень древний город, может быть даже старше самого Рима. Граф Васко да Гама де Видигейра ничуть не смутился сменой подданства у своего бывшего подчинённого-соплавателя и проявил традиционное инкское радушие с гостеприимством, поселив Жоржи ди Менезиша в своём дворце-резиденции-посольстве.

Вместе сходили в дипломатический клуб во дворце Ауакпинта, поиграли в занимательную игру, под названием биллиард с русским князем Семёном Бельским. Когда-то здесь было многолюдно и шумно, но европейская дипломатия теперь занимается политикой в Гранаде, а в Куско остались только старый граф Васко да Гама, да князь Бельский, теперь этот клуб для них двоих, поэтому гостям они всегда рады.

Губернатор Лимы, тоже очень молодой, принял Жоржи ди Менезиша по-инкски, накормил обедом, ознакомился с предписанием вице-императора и выдал назначение — старшим помощником капитана корабля 'Мардук', пятимачтового гиганта, серии 'винджаммер-три'.

На 'Мардуке', Жоржи ди Менезиш сходил на север, до Сан-Франциско, а после возвращения получил назначение на 'Ахура Мазду', уже капитаном. Капитаном! Первым, после Бога! Правда ненадолго, только до Маракайбо, где корабль останется, а ему придётся снова вернуться в Лиму, но корабли у инков строятся быстро, к его возвращению спустят на воду ещё четыре: 'Гермеса', 'Сатурна', 'Варуну' и 'Демиурга', которые войдут в состав Тихоокеанского флота адмирала Родриго Пике, графа де Пуно. На Тихом океане, под командованием старого знакомого адмирала, первого знакомого из всех инков, и предстоит служить капитану Жоржи ди Менезишу, а пока...

Пока он ведёт эскадру в Маракайбо, вокруг Мыса Горн, ведёт в качестве флагмана, эскадренного адмирала, ведёт, чтобы передать самому императору восемь великолепных кораблей, непревзойдённых в своём совершенстве гигантов-красавцев. Просто не будет, 'Ашшур', 'Амон', 'Варуна' и 'Баал' приняты в состав флота всего три месяца назад, и хоть моряки на них опытные, экипажи ещё не сплавались, не притёрлись друг к другу, поэтому по пути будут проводиться учения. И проводить эти учения будет он, флагман эскадры, капитан Жоржи ди Менезиш.

— Так держать!

Господи, какое же величественное зрелище, какая мощь! В трюмы этой эскадры можно загрузить целый город, а пушками целый город смести с лица Земли. Какое же счастье служить такой могучей Империи, ощущать себя её частью.

— Принимайте командование, — приказал капитан старшему помощнику. Старпом, Авдей Шишка, сменит его на мостике в Маракайбо, ему тоже опыт нужен, опыт капитана, прежде всего, которого у Жоржи ди Менезиша хватает. Португалец теперь учится командовать эскадрами кораблей. У него забот хватает, ему нужно ещё посидеть-подумать над планом похода и учений. Да и 'утраченным языком богов' позаниматься, без него карьеру не сделаешь, это уже очевидно. Все учебники на нём, а какая карьера может сложиться у неуча?

— Слушаюсь, капитан.

Авдей русский. Русским император почему-то благоволит особо, наверное, потому что их язык ближе всех к 'утраченному'. В общем, благоволит, не важно, почему именно, поэтому карьера у старпома сложится обязательно, если сам дурака не сваляет. Не должен. Моряк уже опытный и человек серьёзный, ответственный. С ним обязательно нужно поддерживать дружеские отношения.

— Встретимся за ужином, дон Авдей. Я пока поработаю у себя в салоне. Вас сменит второй помощник. Если будут сигналы с эскадры, присылайте за мной вестового.

Сигналы с эскадры теперь отлично видны даже ночью — их подают специальными сигнальными ракетами разных цветов. Всё у этих инков продумано до мелочей, совершенство во всём.

И всё-таки, почему они не открыли Европу? Странно это, очень странно...

Монтевидео. Город, возле которого Савелий прожил почти половину жизни в той исторической реальности. Впрочем, почему прожил? Живёт ещё, ядерную войну дожидается.

Уругвай вообще и Монтевидео в частности — вторая Родина для Эль Русо. Здесь, в этой истории, тоже всё началось с форта на холме, который испанский вперёдсмотрящей назвал горой — то самое 'Montem video'. В эту эпоху испанский язык отличается от латыни незначительно, по сути, он и является латынью, только вульгарной, варварской, примитивной.

Чего вдруг сюда потянуло? Ничего в Уругвае нет, кроме пастбищ, а поди ж ты, захотелось посмотреть. Ностальгия, что ли?

Хотя почему ничего? Бухта здесь самая лучшая на всём Южном Конусе, именно здесь океанские суда, в той истории, перегружали на речные, отсюда получали грузы Буэнос-Айрес и Асунсьон.

И в этой истории всё будет так же, с географией не поспоришь. Отсюда будет идти отправка сельскохозяйственной продукции с огромной территории, отсюда будут выходить океанские траулеры на лов, в самые богатые рыбой районы океана — на шельфы Сэндвичевых и Мальвинских островов, а значит городу быть. Эх, жаль людей пока мало...

Так, вон Пунта-Карретас, а дальше Пунта-Горда, между ними пляжи Поситос, Мальвин и Бусео, именно там располагались самые престижные городские районы, там и начнём, ни к чему изобретать велосипед. Кстати! Велосипед! Ладно, об этом позже.

— Вот, мэтр Ришар, — через час план застройки в черновике был готов. Береговая линия и, поделенная на квадраты-кварталы, прибрежная территория, — план очень примерный, уточните его уже в процессе, но принцип обязательно сохраните. Застройку начинайте вот с этого квадрата. Четыре здания в углах периметра — дворец губернатора, храм Инти, городское управление и... и пусть пока будет отель с таверной, а между ними площадь, центральная площадь города. С отеля, пожалуй, и начните, нужно же вам будет где-то жить и питаться.

— Будет исполнено в лучшем виде, ваше величество, — почтительно поклонился первый губернатор и, по совместительству, главный архитектор Уругвая, — не близко ли к морю? Во второй линии...

— В самый раз. Море здесь всегда спокойное, даже зимой. Постарайтесь привлечь к работам аборигенов. Лаской и щедростью. Они тут довольно миролюбивы.

Интерлюдия. 11 февраля 1528 года.

Франциск Первый Валуа, король Франции, Италии и Сицилии, герцог Бургундских Нидерландов, Милана, Неаполя, Сардинии и Корсики; в компании с ближайшим сподвижником, соратником и советником, а также и своим лучшим другом, коннетаблем Французского королевства, герцогом Анном де Монморанси, графом де Франш-Конте, рассматривал очередные подарки от императора Интико Роки.

После возвращения императора в Новый Свет, в Старом произошло довольно много событий, и событий весьма неприятных для Франциска Первого. Главная неприятность, конечно — это разгром, который французскому флоту учинили подлые португальцы и арагонцы, уничтожившие не только корабли, но и верфи. Именно за этот разгром, милости короля лишился ещё один его друг детства, адмирал Французского королевства, герцог Гийом Гуфье де Бониве, граф де Артуа. Опальный герцог отправлен в Венецию, договариваться с дожем Андреа Гритти о союзе, и с запретом возвращаться к двору короля до исправления своих ошибок

Вторая по значимости неприятность — категорический отказ короля Наварры, а теперь ещё и курфюрста-архиепископа Кёльна, Генриха д'Альбре, вступить в союз против Португалии и Арагона. Слишком впечатлился шурин разгромом французской армии под Жироной, подписал с Карлом Габсбургом мир и даже выплатил ему компенсацию за Басконию. Хорошо хоть не отказался принимать в Бильбао и Сан-Себастьяне грузы для Франции, неблагодарный сукин сын. Да-да, грузы... не отказался... Кто бы их ещё привозил, эти грузы...

Сама Империя завозит только оружие и боеприпасы и только в Кадис, Альмерию, Виго, Картахену, Портсмут и Кёнигсберг (теперь Tsargrad), а тащить оттуда посуху долго и дорого, море же теперь контролируется подлыми португальцами и арагонцами.

А из этого следует уже третья неприятность — ганзейцы втрое задрали цены за свои услуги из-за рисков. Слишком велик теперь шанс попасть под удар. Союз Вольных городов Ганзы не хочет ссориться с Португалией, вблизи берегов которой проходит самый выгодный ныне торговый маршрут — в Маракайбо; а Жуан Третий Ависский предупредил торгашей, что заходы во французские и наваррские порты будут им расцениваться как враждебные действия. Вуаля! И как теперь воевать?

Имперцев, конечно, никто не тронет, подарки они привезли в Марсель, но чем их можно заинтересовать, для организации регулярных поставок? Нечем. Ничего для них интересного во Франции и Италии не осталось, да и в Европе все эти скульптуры-картины уже заканчиваются. Нет, это нереально. Не будут имперцы возить на своих кораблях зерно, точно не будут. Проще отдать венецианским торгашам Верону, Феррару и Равенну и, с их помощью, наказать сначала Арагон, а потом и Португалию. Наказать и упразднить эти подлые королевства, как поступила империя с Кастилией, а Англия с Шотландией. Жалко трёх богатых городов, конечно, но это, по крайней мере, вполне реально. Дойдёт и до самих венецианцев черёд. Обязательно дойдёт. Когда-нибудь...

Король Франциск размышлял, рассматривая подарки. Начал он, разумеется, с оружия. Что это такое, он понял сразу. Короткоствольные огнестрельные игрушки производил ещё Леонардо да Винчи, это просто их воплощение с инкским совершенством. Одна 'игрушка' с более длинным стволом и подачей патронов круглым барабаном, и совсем небольшой пистолет, который можно незаметно носить в кармане инкских штанов, или куртки. Так вот, оказывается, зачем нужны эти нелепые карманы, уродующие одежду... Интересно, насколько убойны эти 'игрушки'? Патрончики маленькие совсем, инкского пороха в них помещается немного... получается, это оружие, чтобы бить почти в упор, по меркам огнестрела, конечно.

Франциск Первый, при помощи инкского инструктора, разобрал пистолет, в очередной раз подивился изобретательности и мастерству инкских оружейников, собрал обратно. Ничего сложного, если запомнить последовательность действий. Потом он исследовал револьвер, зарядил обе 'игрушки', хотел было пойти пострелять, но решил отложить. Не всё интересное ещё рассмотрено и оценено.

Часы. Часы побольше, с крышкой и секундной стрелкой, на цепочке, опять, видимо, для кармана, и поменьше, с ремешком, эти точно для ношения на руке. Подумать только, до чего же маленькие. А ведь часы — довольно сложный механизм. Даже инкские напольные, с маятником, могут повторить считанные единицы ремесленников во Франции и Ломбардии, а про такое совершенство и говорить не приходится.

Инструктор вскрыл механизмы. Господи, их даже рассмотреть трудно, не то, что сделать, а ведь все эти колёсики не из бронзы, а из стали, да ещё и нержавеющей. Невероятно. Просто невероятно.

'Так, а что это Монморанси так долго молчит? Часа полтора уже. Что это он вдруг затих, чем так увлёкся?'

— Что вы там читаете, герцог? Монморанси, вы оглохли?

— Что? Извините, Сир! Слегка увлёкся.

— Очень интересно?

— Просто потрясающе! Сначала читалось тяжело, орфография непривычная, но как втянулся — оторваться уже не мог.

— Maurice Druon 'Les Rois maudits', 'Le Roi de fer'* (*Морис Дрюон 'Проклятые короли', 'Железный король'). Кто этот Морис Дрюон?

— Понятия не имею, Сир, но с удовольствием бы с ним познакомился. Это роман в семи частях. Начинается всё с казни Великого магистра ордена Тамплиеров.

— Даже так... любопытно, нужно будет почитать. Так, а это что... Joseph-François Michaud 'Histoire des croisades'* (*Жозеф Франсуа Мишо 'История крестовых походов'). Про Мишо вы, конечно, тоже никогда не слышали, герцог...

— Никогда и ничего, Сир.

— Так я и думал. А инки уже издали его 'Историю крестовых походов' в трёх томах. Издали на французском языке и прислали нам. Зачем?

— Читать, Сир.

— Я похож на идиота, Монморанси? Разумеется — читать. А из прочитанного сделать выводы. Кстати, мне кажется, вы начали читать не сначала. По хронологии, первой должна быть 'История крестовых походов'.

— Наверняка вы правы, Сир. Начинайте с 'Истории', а я продолжу 'Проклятых королей'. Потом ещё раз перечитаю. Вы разобрались с этим маленьким оружием?

— Конечно, герцог. С оружием разобраться проще всего. Как его инки изготавливают — непонятно, но использовать точно не сложно. Нужно испытать.

— А эти штуки, Сир? — герцог де Монморанси и граф Артуа указал на патефон и граммофон.

— Эти ещё нет. Милейший идальго, что это за механизмы? — спросил король у инкского инструктора по-испански.

— Это механизмы для воспроизведения звука, ваше величество. Мне проще показать их работу, чем объяснять словами.

— Извольте.

Инструктор вставил кривую штуку из нержавеющей стали в специальное гнездо и покрутил, взводя пружину. Достал из конверта чёрный диск, с небольшим отверстием и бумажной наклейкой в центре, уложил его на 'тарелку' механизма, запустил вращение и поставил какое-то, встроенное в механизм, приспособление с острой иглой снизу, этой самой иглой на самый край вращающего диска, и

Дар речи первым вернул себе герцог де Монморанси, минут через пять, после того как стихли волшебные звуки музыки.

— Ciao Bambino Sorry* (*песня Мирей Матье) — это по-итальянски, Сир.

— Вы пытаетесь сказать мне обидную гадость второй раз за несколько минут, Монморанси. Конечно 'Чао бамбино' по-итальянски, а 'сорри' по-английски, чёрт побери. Я даже девицу узнаю по голосу. Это та самая мадмуазель-крестьянка, любовница императора, которую он забрал с собой в Новый Свет. Мы, помнится, тогда немало ехидничали по этому поводу.

Было дело. Император подобрал в окрестностях Фонтенбло девицу-простолюдинку, сироту, смуглую от солнца, да ещё и страшную — слишком высокую и худую, с едва заметным бюстом и узкими бёдрами. Уродина, самая настоящая уродина, правда с симпатичным личиком, но лицо-то прикрыть просто, в отличие от всего остального. А он, оказывается, не глазами её выбирал. И может быть даже не как любовницу...

— Кто-же знал-то, Сир.

— Нас тычут носом в нашу непроходимую глупость, герцог. Тычут очень куртуазно, изящно и почти не обидно, но очень поучительно. Музыку послушаем после, она слишком увлекает, а мне не терпится испытать это маленькое оружие. Составите мне компанию, или продолжите читать?

— После почитаю, Сир, всё равно семь томов — это надолго, а новое оружие мне тоже очень интересно.

Двадцать третьего февраля 1528 года, из Маракайбо в Царьград (бывший Кёнигсберг) отправилась эскадра из семи 'клипперов' и четырёх шхун, с русскими экипажами, слегка разбавленными англичанами, с английскими капитанами, но русскими старшими помощниками. Эскадра взяла на борт экипажи для ещё трёх шхун с Канарских островов, три артиллерийские батареи с подготовленными расчётами и командирами и пять рот пехоты — три роты охраны батарей, разведывательно-диверсионная роту и музыкальную роту-оркестр в составе сорока двух исполнителей, вполне приемлемого качества, особенно по нынешним временам.

Всего тысяча семьсот двенадцать человек, но расовых русских, бывших османских пленников, меньше полутора тысяч. Нашлись добровольцы и среди расовых инков, сносно владеющих 'утраченным языком богов'. В диверсионно-разведывательной роте, например, почти три четверти личного состава из таких, а в охранных около половины. Расовые инки из арауканов, очень воинственных племён юга Чили и Аргентины, которые сами арауканами себя не называют. Это их инкское название — означает 'враг', на языке кечуа. Повоевать за Русское царство захотели больше двух сотен очень воинственных 'товарищей врагов', не слишком теплолюбивых, при этом. Минусовая температура для них шоком точно не станет, а в морозы оденутся потеплее. 'Не бывает плохой погоды, только плохая одежда'.

Ещё с эскадрой отправлялись сорок два медика и восемь учителей для русского цесаревича и принца Уэльского, Ивана Васильевича Рюриковича Тюдор. Учителя японского, китайского (ханьского), хинди, арабского, турецкого, и 'утраченного' языков, с учебниками и книгами аутентичных сказок; учитель математики и логики и учитель физической культуры и гигиены. Европейские языки Иван Васильевич и так выучит, носителей вокруг хватает.

Только пригодятся ли они ему? Кто в Европе сохранит свой язык, свою идентичность и свою культуру? Даже за Англию теперь поручиться нельзя. Знать в Англии уже учит 'утраченный язык богов', слишком она там впечатлена знаниями сэров Томаса Мора, Матвея Егозы и Семёна Новика, подчерпнутыми из 'наследия богов'. А ведь эти трое сделали благодаря этим знаниям просто немыслимые карьеры. Всем теперь хочется приобщиться к этому наследию, причём, обогнать при этом потенциальных конкурентов.

Такой же процесс запущен в Испании. Не только в её имперской части, бывшем королевстве Кастилия, но и в Португалии, Арагоне и Наварре. 'Утраченный язык богов' усердно изучают Карл и Фридрих Габсбурги, Жуан Ависский, Генрих д'Альбре, а с ними и высшая знать трёх королевств Пиренейского полуострова. Выучат все, никуда не денутся, а как выучат сами, начнут учить 'младших'. Знаниями ведь мало обладать, их нужно применять, нужно работать руками, а для этого к ним придётся приобщать и смердов.

Не жалко знаний? Нет. Нисколько не жалко. К тому времени, когда Европа ими в достаточной мере овладеет, разрыв в технологическом и экономическом аспектах станет уже непреодолимым. Знания помогут европейцам вовремя сдаться. Не важно кому — Империи Инков, или Русской Империи Севера. Всё равно это лучше, чем выродиться в никчёмных, не воспроизводящихся естественным путём педиков.

До Канарских островов, эскадру проводят два корабля, серии 'винджаммер-три': 'Птах' и 'Вишну', они идут на замену трёх шхун, отправляемых к русским. И между островами Канарского графства связь держать нужно, и с имперскими герцогствами-графствами в Кастилии, да и с 'большой землёй' связь тоже может понадобиться.

Двадцать первого марта, в годовщину, по уже сложившейся традиции, подвели с Эль Чоло итоги года. Восьмого года их воздействия на эту историческую реальность. Обсуждали в основном духовную составляющую.

Папа Климент Седьмой теперь непререкаемый авторитет в христианстве. Ещё бы, после кёльнского-то забоя еретиков 'солнечными ударами' медной кувалдочки. При этом, Папа, в 'девичестве' Джулио Медичи, продолжает оставаться на удивление лояльным Империи, несмотря на то что вся Европа уже пала к ногам его.

Папа 'дрессирует' Игнатия де Лойолу, дрессирует верного пса, сам не зная зачем.

Зачем нам христианский пёс? А пригодится. Христиан много, очень много, если посчитать всех, а всех теперь и нужно считать. Раскол они преодолеют, это уже вне сомнений. Раскол то ведь произошёл по политическим обстоятельствам, а теперь этих обстоятельств не существует. Автокефальные мракобесы в Русском царстве поставлены перед выбором — признать, или отвалить. Католики всё признали, так что заменить вас, удаков, есть кому. Все теперь православные, нет больше деления на Рим и Константинополь, все христианские пути сошлись в Новом Свете, в Маракайбо.

Храмы Инти начали строить не только в имперских, бывших Кастильских, герцогствах и графствах, но и в Царьграде, Лондоне, Портсмуте, Сарагосе, Барселоне, Валенсии, Кёльне, Памплоне и Лиссабоне. Храмы Солнца, Дворцы культуры, в которых ничего не проповедуют, только учат. А чего проповедовать, если Создатель всемогущ? Всемогущ и всеведущ, тебя Он знает, как облупленного от рождения и до смерти, знает даже то, что ты ещё не совершил. Нужны ли рабы Всемогущему? Такие ничтожные в своих возможностях рабы? Вопрос риторический.

Живите по совести, люди. Будьте людьми. Людей-людей, от людей-животных, отличает совесть — именно в совести наше подобие Создателю. Только в совести и ни в чём больше.

Третьего апреля 1528 года, Савелий, с флотом из двенадцати 'винджаммеров', отправился на север, основывать новую столицу Империи. Компанию ему составили Папа Климент Седьмой, послы: русский, князь Семён Фёдорович Бельский; португальский, граф Васко да Гама де Видигейра; и ганзейский, бюргер города Гамбурга Клаус Мюллер; а также имперские герцоги-испанцы, все четверо, вся хунта: Паскуаль де Андагойа герцог де Куба, герцог де Андалусия, граф Севильи; Хуан Понсе де Леон герцог де Пуэрто-Рико, герцог де Галисия, граф Сантьяго-де-Компостелы; Франсиско де Гарай, герцог де Ямайка, герцог де Гранада, граф Альмерии; и Хуан де Грихальва герцог де Эспаньола, герцог де Мурсия, граф Картахены.

О планах основать Тауантинсуйу (именно так, по самоназванию Империи Инков на языке кечуа, решили назвать город Савелий и Эль Чоло) — новую столицу Империи в Северной Инке, широко известно стало полгода назад, когда имперская казна объявила о возобновлении закупок, по фиксированным ценам: стали, лошадей и мясомолочного скота, с поставками в Нью-Йорк и Монреаль. Тогда же и пошли просители — взять их в свидетели этого эпохального события.

Пусть будут. Чем представительнее компания, тем больший след событие оставит в истории. Да и на запланированной мировой презентации фотографии, приуроченной к основанию новой столицы, лучше запечатлеть персон повлиятельнее. Никому ведь не интересно разглядывать неизвестных людей.

Пока Империя Инков занимается основанием новых городов, освоением территорий и развитием промышленности и науки, Европа готовится к войнам лета 1528 года. Сухопутным войнам, морские и зимой на паузу не встают. На этот раз воевать будет вся Европа в полном составе, в стороне от великих и славных дел не останется никто.

Русское царство и Английское королевство (Северный союз) планируют завоевание и упразднение королевств Швеции, Дании и Норвегии; Османская Империя и Наваррское королевство (пока не объявившие о своём союзе) собираются воевать против Германского союза Священной Римской Империи, Швейцарских Кантонов и Вольных городов Ганзы; а южане продолжать, начатую в прошлом году, войну Западного союза (королевств Португалии и Арагона) с королевством Франция и, примкнувшей к Франции, Республикой Венеция (назовём это объединение Центрально-Средиземноморским союзом).

На море военная конфигурация ещё более затейлива. Турки-османы, для охоты на торгашей-ганзейцев, базируют свои эскадры во французских Амстердаме и Антверпене. Базируют на коммерческой основе, как торговцев, но это такое себе лукавство, не слишком лукавое, все всё отлично понимают — союз крупнейших в моменте европейских игроков — Французского королевства и Османской Империи намечается очень явно.

А кроме того, Европе грозит опасность крестьянских войн. Даже не крестьянских, а классовых. Европейская знать всё больше тратит на роскошь и диковины из Нового Света — это помимо постоянно растущих военных расходов. Все инкские новинки моментально становятся модными, а мода ведь дело такое — только отстань от неё и сказу прослывёшь деревенщиной. А все эти новинки дороги, очень дороги, и их ассортимент постоянно пополняется.

Не успели все обзавестись зеркалами, по цене в два веса серебра — нате вам напольные часы и музыкальные шкатулки; только местные ремесленники освоили производство 'контрафакта' — нате часы уже карманные и наручные, а вместо музыкальных шкатулок — патефоны и граммофоны с пластинками. А ещё шоколад, какао, кофе и сахар — теперь продукты ежедневного потребления в определённых кругах, инкская парфюмерия, да и про медицину забывать не стоит, жить-то хочется. И прочая, и прочая... А всё это стоит дорого, очень дорого и высасывает из Европы монетарные металлы — золото, серебро и медь.

Европейские оружейники ничего не могут противопоставить инкскому военно-промышленному комплексу, хоть и додумались уже до проковки стволов из проволоки на оправах — ВПК Империи от этой дорогущей технологии давно отказался. Себестоимость производства в Новом Свете постоянно снижается, поэтому есть возможность давить местечковых конкурентов ценами. Только-только где-нибудь наметится серьёзное производство, сразу начинается демпинг, и это производство разоряется.

А налоги всё растут, серебра в обороте всё меньше, кредиты всё дороже — и куда бедному простолюдину податься?

В общем, классическая революционная ситуация: 'Верхи больше не могут, а низы не хотят', уже назрела, теперь вполне возможна смычка крестьянства с люмпен-пролетариатом (разорившимися ремесленниками) на четыре века раньше, чем в той исторической реальности, да плюс орды нищенствующих беженцев от турков-османов, со счетов сбрасывать не стоит, этим вообще нечего терять, ими всё уже потеряно. Тяжелее всех, ситуация в Священной Римской Империи, а легче — в Русском царстве.

В Русском царстве, канцлер, князь Иван Фёдорович Бельский, по имперскому образцу, организовывает крупные казённые производства. Относительно крупные, конечно, но в Европе и такого нет. Словом, у него все мастеровые при деле, да и крестьянству не до бунтов — полным ходом идёт программа заселения земель Дикого поля, Поволжья и Крыма. Государева программа, обязательная для всех, в том числе и для вотчинных бояр. Каждому выписана разнарядка — сколько молодых семей выделить для переселения. И попробуй не выдели — запросто лишишься не только вотчины своей, но и головы.

Если Руси какой-то бунт и грозит, то феодальных владетелей, а это не так опасно. Страшно далеки они от народа, князья с боярами, никто их не поддержит. Соберут, в лучшем случае, тысяч десять, и прихлопнет их Василий Третий Иванович даже не напрягаясь. Кстати, Русскому царству это только на пользу пойдёт, между нами говоря.

В Британии, в этом плане, обстановка похуже, чем на Руси, но всё равно гораздо лучше, чем у всех остальных европейцев. Лорд-канцлер Британского королевства, сэр Томас Мор, герцог Саффолк, герцог Глазго и граф Нортумберленд, в проведении модернизации экономики, от своего русского коллеги и хорошего приятеля не отстаёт. Он тоже создаёт казённые производства, которые поглощают и разорившихся ремесленников, и лишних крестьян. Да и флот с армией растут постоянно, изымая из общества самые буйные кадры. К тому-же, из Британии проще всего перебраться в Новый Свет, среди прочих европейских держав — рейсы в Портсмут имперский флот совершает регулярно, каждый месяц, и бесплатно перевозит переселенцев на обратном пути. Желающих большая очередь, но надежда на лучшее будущее в них пока жива, так что бунтовать они вряд ли начнут.

В Османской Империи, Франции (с Италией), Португалии, Арагоне, Наварре, Венецианской республике, Швейцарских кантонах и Ганзейском союзе Вольных городов, экономическая ситуация находится где-то между Британией и Священной Римской Империей. Везде одно и то же — повышение налогов, разорение ремесленников, обнищание крестьян и никакой надежды на лучшее будущее. Завтра будет ещё хуже, ага. Это понимание уже доходит до самых тёмных людей, до самых до окраин.

А на этом печальном европейском фоне блестит и сверкает витрина Империи Инков — имперские герцогства и графства бывшего королевства Кастилия. Нет пока массового туризма в Европе, но купцы-торгаши слухи разносят. Слухи про Рай на Земле.

Рай, в котором нет нищих и воров. Первых там пристраивают к делу, которое их кормит, а вторых просто казнят. Рай, в котором всех желающих перевозят в благословенный Новый Свет за счёт казны, а там их наделяют землёй. Да не по чуть-чуть, а по двести пятьдесят английских акров, самыми настоящими шателениями* (*владение мелкого феодала), а то и баронствами. И земля там, в Новом Свете, волшебная — палку сухую в неё воткни и вырастет из палки дерево. Вырастет волшебное дерево и заколосится шоколадом изобильно, и пожрать вдоволь хватит и на продажу останется...

Интерлюдия. 12 апреля 1528 года.

Адмирал Родриго Пике, граф де Пуно, свой третий Азиатский поход провёл в обратном порядке. Начал он с имперских владений, чтобы разгрузиться и оставить там переселенцев, а заканчивал его в Японии. Точнее, на острове Цусима, который сам когда-то для японцев завоевал, ну, помог завоевать. На Цусиме, где у Империи теперь имелась торговая фактория, адмирал собирал конвой азиатских торговцев, чтобы вести его в Лиму — показать дорогу и представить на месте.

Собирал он купцов отовсюду: из Японии, Кореи, Китая, Малайзии, Индии и Индонезии. Не существовало пока многих из этих государств в природе, это имперское определение этнических территорий, раздробленных пока на всякие султанаты, махараджества, ванства и прочие княжества, но не суть, тем и лучше. Каждый местный князёк своего торговца снарядил — почти две с половиной сотни посудин к походу готовы. Не все они, конечно, дойдут до Лимы на этих ушатанных корытах, жалких подобиях европейских каракк — Великий океан любит кушать такие, почти беспомощные, жертвы, но тут уже ничего не проделаешь. Дойдут лучшие, а после расскажут остальным.

Империи нужны азиатские товары, нужны хлопок и шёлк, благовония, пряности и специи, всякие металлы и продукты крестьянского труда, но не самим же всё это возить. Адмирал-граф мыслил категориями государственными — сами азиаты пусть всё добывают, перерабатывают, выращивают и сами же привозят. А в Лиме уже подумают — покупать, или подождать снижения цены. Не хотите цену снижать — никто не заставляет, везите всё обратно, так дорого нам это всё не нужно. Это называется 'рынок'. Отличная штука, которую придумал сам Сын Солнца, император Интико Роки и устроил в Маракайбо. А чем Лима хуже? Ничем, даже лучше. С Азией сейчас торговать гораздо выгоднее, чем с Европой.

В общем, пусть азиаты сами свои дешёвые товары в Лиму возят, а имперскому флоту Тихого океана найдётся более благородное занятие — война с пиратами и снабжение своих городов. Только народившихся и пока непривлекательных для торгашей, но своих, родных, имперских городов. Да и самые ценные грузы из факторий — золото, серебро, медь, драгоценные камни, жемчуг и самые дорогие специи-пряности-благовония кому попало не доверишь.

Азиатский 'рынок' требовал гораздо больше, чем смог бы перевезти адмирал на вверенном ему флоте. Гораздо больше и туда, и обратно, поэтому граф Пуно решил рискнуть, взять на себя ответственность, и проводить караван в Лиму. Всё равно, где она расположена — эти азиаты уже знают, атласы карт все купили, как и навигационные приборы, так что найдут со временем, континент ведь не спрячешь, не передвинешь, это не корабль.

Да и к чему прятаться от торговцев, которые везут тебе доходы? Наоборот, им нужно организовать самый благоприятный маршрут, со стоянками на марианском Гуаме, или на гавайской Оаху. Стоянками, с бункеровками водой и провиантом, такое уже возможно. А дальше пусть конкурируют наперегонки. Империи это будет очень выгодно. Так рассудил имперский адмирал Родриго Пике, граф де Пуно. И он не ошибся.

Купцы собирались на Цусиме под гарантии безопасности дайме Асикага Такаудзи, двоюродного дяди сёгуна Асикага Ёсихару, хорошего приятеля, можно даже сказать — друга адмирала-графа Империи Инков.

Именно с Такаудзи и его самураями, в своём первом Азиатском походе на одиноком 'Посейдоне', тогда ещё не граф и не адмирал, а капитан, Родриго Пике, топил пиратский флот у Цусимы; именно с дайме Цусимы, ведёт он японскую торговлю. Почему-то, на большие острова, которые японцы именуют страной Ямато, чужеземцев не пускают. Странные люди. Себе же хуже делают — большую часть прибыли отдают Цусиме.

Дайме Асикага Такаудзи пользуется этим в полной мере. Флот и армия у него теперь сравнимые с японскими, а казна даже больше.

Теперь друг Такаудзи практически независимый правитель — сюзерен пусть и маленького, но богатого государства. Он сам решает — с кем воевать, а с кем заключать мир. Он уже захватил корейский остров Коджедо и отбил у, перебравшихся туда с Цусимы, пиратов остров Чеджудо. Каждый год Такаудзи проводит китайские кампании, по ограблению прибрежных территорий, довольно успешно проводит, увеличивая свою славу и богатство, что, в свою очередь, привлекает к нему всё больше самураев из Японии-Ямато, которые перебираются к дайме Цусимы целыми кланами.

А теперь Асикага Такаудзи заключит дипломатические отношения и сам начнёт торговать с Империей за всю Японию, да и Корею, пожалуй. Только он, из всех азиатов, отправляет своё посольство в Куско. Он будет первым, и получит лучшие условия, которыми обязательно воспользуется.

Дайме Цусимы учится много и старательно. Он уже успел понять и по достоинству оценить ценность знаний, заложенных в имперские книги, знаний 'утраченного наследия богов'. Такаудзи уже читает и общается по-испански, говорит правда с сильным акцентом, заменяя звук 'л' звуком 'р', но фразы свои строит очень грамотно и даже, можно сказать, благородно. Читает на 'забытом языке богов' и постоянно просит привезти ему новые книги. Теперь он сам будет покупать их в Империи.

— Скажите, друг мой, граф Родриго-сан, продаст ли мне Империя такие корабли, как у вас?

— Не знаю, друг мой, герцог Такаудзи-сан. Такие решения у нас принимает сам император, Сын Солнца. Может разрешить продажу, а может нет.

— А вы не могли бы походатайствовать, друг мой?

— Обязательно это сделаю, не сомневайтесь, Такаудзи-сан. Вы — самый верный друг Империи в Азии, в этом я уже убедился, и обязательно доложу это моему императору. Если кому-то и продадут такие корабли, то вам в первую очередь, будьте уверены. Кстати, один из кораблей нашего флота называется 'Аматерасу', правда служит он в Атлантическом океане.

— Это хороший знак, Родриго-сан. Ваш Сын Солнца проявляет уважение к нашей богине Солнца. Значит там, наверху, у них хорошие отношения.

— Я тоже так думаю, Такаудзи-сан. Такие же отношения должны возникнуть между нами и здесь, внизу. Тогда император пойдёт вам навстречу. Конечно, он поставит условия, но уверен, что не потребует ничего, унижающего ваши достоинство и честь. Об этом уже должен договариваться ваш посол. У него достаточно полномочий для заключения союза с Империей?

— Не сомневайтесь, друг мой, Родриго-сан. Сиоку Орусата будет говорить от моего имени, а я отвечать за все его слова.

Город Тауантинсуйу, новую столицу Империи Инков, официально основали шестнадцатого июня 1528 года, закладками символических первых камней в фундаменты будущих зданий.

Больше Савелию понравилось место, где в другой исторической реальности стоял Детройт, там и затеяли торжественную церемонию, с участием лично императора, Папы Климента Седьмого и других высоких гостей, под прицелами объективов двух десятков фотографов. Уж об этом то событии, история точно сохранит достоверную память.

Местные племена уже оценили выгоду от сотрудничества с пришельцами с юга — они два года выгодно торговали с Нью-Йорком и Монреалем, сбывая намытый в ручьях никчёмный жёлтый металл, мягкий и тяжёлый, и приобретая за него отличные стальные ножи и мечи, бронзовые наконечники для копий и стрел и, конечно, 'огненную воду' для праздников и ритуалов. Алкоголь задорого, действительно только для главных праздников и самых ответственных ритуалов, спаивать будущих подданных Империи никто не собирался.

Люди пока слишком ценный ресурс, а совсем никчёмных людей не бывает. Каждый может принести пользу, будучи употреблённым на своём месте. А про неполноценные народы и говорить нечего — это хуцпа бывших египетских рабов. Те же европейцы всего полторы-две тысячи лет назад жили в большей дикости, чем здешние аборигены. Да и сейчас... Грязные, вшивые, вонючие, дерьмо прямо из окон на улицы выливают. Да и в моральном плане они местным сильно уступают. Позаимствовали свою моральную проказу у беглых рабов неизвестного истории фараона.

Северная Инка, в районе Великих озёр, не имеет равных конкурентов по возможностям промышленного развития, среди других регионов мира. Всё сырьё рядом, либо на берегах системы озёр, либо на ближайших ко входу в систему островах. Транспортировка по воде всегда выигрывала конкуренцию по стоимости у наземной, а тут даже каналов строить не пришлось. Бесценный подарок природы.

Именно здесь, в другой исторической реальности, создавалась промышленная мощь США, так что велосипед изобретать не требуется, просто всё повторить, проведя работу над ошибками, которых там хватало.

Итак, первым делом нужны пароходы. Причём пароходы-буксиры лёгкого ледового класса, способные взламывать тонкий лёд на озёрах и в протоках между ними и работать круглый год.

Верфь так и просится в Нью-Йорк. Сталь в слябах из Европы уже везут, леса под пережог в древесный уголь в округе навалом, всё равно поля под пашни расчищать нужно, так что верфь может начинать работу на следующий день, после своей постройки. Это объект номер один.

Объект номер два — сталеплавильный завод в окрестностях Тауантинсуйу, южнее по течению реки Детройт (кстати, река пусть так и называется), у входа в озеро Эри. Завод именно сталеплавильный, а не комбинат полного цикла. Содержание железа в руде с месторождения Месаби, расположенного на западном берегу озера Верхнее, семьдесят четыре процента. С этого показателя начинали там, а здесь мы ещё и обогатить сумеем, процентов до девяносто пяти — девяносто семи, так что получим практически чистое железо в порошке.

Отсюда третий объект — город-порт на озере Верхнее, с обогатительным производством, а значит собственной электростанцией. Тамошний Дулит для этого отлично подходит — и речка там подходящая протекает, и дамбу на ней известно где нужно строить.

Четвёртый объект — город и порт на острове Новая Шотландия, возле угольного месторождения Уэствилл. Там город назывался Новый Глазго, пусть и здесь называется так же. Шурину, лорду-канцлеру Британского королевства, сэру Томасу Мору, приятное сделаем, он ведь теперь ещё и герцог Глазго, помимо всего прочего.

Ну, а сам Тауантинсуйу, получается — объект только номер четыре. Здесь запросто можно строить из кирпича, а значит, с кирпичного завода наша новая столица и начнётся. Это помимо уже традиционной центральной площади, с четырьмя зданиями-дворцами по углам. Вот исходя из этих приоритетов, имеющийся в наличии народ, по строительным площадкам и нужно распределить. Ничего сложного.

Интерлюдия. 17 июня 1528 года.

Василий Третий Иванович Рюрикович уже третий день обследовал свой новый флот, корабль за кораблём, и недоумевал. Почему этот совсем молодой император из Нового Света так благоволит к Русскому царству? Ведь подарок этот даже не царский-королевский-императорский, а действительно Божественный. Четырнадцать кораблей, равных которым не имеет никто в Европе. Строят и побольше размером, те же галеоны, но артиллерия на них бронзовая, собственного дремучего производства, которая дальность стрельбы имеет втрое меньшую, против стальной инкской.

Каждый корабль несёт всего по двенадцать пушек — погонную, ретирадную и по пять на борт, но этого за глаза хватит даже для эскадры галеонов. Эти пушки не бьют залпами в ту сторону, авось что-нибудь да попадёт, эти попадают почти всегда, а всего трёх, много четырёх, попаданий галеону достаточно для утопления. По три четыре выстрела, эти пушки делают за минуту, вот и считайте.

Снаряды для них жутко дороги, но и их привезли по сотне выстрелов на ствол. А ещё три батареи полевой артиллерии, три роты охраны, специально подготовленную роту разведки и диверсионной борьбы и полуроту музыкантов. Всех в полном снаряжении, с вооружением, боеприпасами и инструментами, подготовленных по инкским уставам. Да и опытные все уже, никто меньше полутора лет не служит. В боях пока не участвовали, но у них, говорят, там учения, как у нас тут бои. Из присланных тысячи семисот человек, полторы тысячи наших, православных, которых император выкупил у османов. Выкупил! Выкупил, откормил, научил воевать, снарядил, вооружил и подарил, вместе с кораблями — сильнейшим, хоть и небольшим, флотом Европы.

Не холопов зависимых подарил, сами то по себе, все они теперь свободные имперские подданные, но, по присяге, свой срок отслужить обязаны, иначе, это будет считаться дезертирством. Тяжким преступлением, за которое в Империи пожизненно сажают в яму со свиньями. Затейники, да. Вроде и не казнят, но лучше уж на колу по-быстрому отмучиться, чем так доживать — со свиньями за объедки драться.

А вдобавок к этому великолепию — сорок два инкских медикуса-чародея, со всеми инструментами и запасами 'инкской соли' и восемь учителей для цесаревича, с целым возом книг.

'Повезло Ваньке, кто бы обо мне так в детстве заботился... Тут одними книгами на полтора пуда золота, не меньше'.

Про прочие подарки можно и не упоминать, хотя и они, как всегда, с половину Русского царства стоят. И что он за всё это попросил? Не лезть Русскому царству за Одер, не нарушать договор с османским султаном Сулейманом Первым, а если возникнет нужда там повоевать каких-нибудь слишком наглых ганзейцев, то делать это следует под Британским флагом. Швецию, Данию и Норвегию воевать можно и нужно. Весь огневой припас, который будет на них потрачен, император пообещал возместить за свой счёт.

Вот и понимай, как хочешь. Знает ведь откуда-то и про обиду на Ганзу, хотя Василий Третий эти обиды ни с кем и никогда не обсуждал, и план сразу предложил очень интересный — поверстать за службу толковых и радивых княжичей и бояричей, младших сыновей, в британские бароны-рыцари, хоть бы и в той-же Дании, а после уже их руками... Всё равно ведь, все они будут подданными-вассалами Русской Империи Севера, императора Ивана Васильевича Рюриковича-Тюдор, вот и пусть начинают перемешиваться, привыкать друг к другу, к порядкам и обычаям.

Вечером, двадцать второго июня, всё тщательно проинспектировав, Василий Иванович собрал 'Малый совет' — любимую жену, Британскую королеву, Марию Первую Генриховну Тюдор; канцлера Русского царства, князя Ивана Фёдоровича Бельского и посла Империи в Русском царстве, графа Михаила Камутамачева.

— Говори, граф — чем мне за такие подарки твоего императора отдариваться придётся? — граф Камутамачев получил свою, дипломатическую почту, наверняка там ему что-то объяснили, поэтому Василий Иванович начал с него.

— То — подарки, государь. Отдариваться за них не требуется, иначе — это уже не подарки, а корытный засыл. Подарки дарятся не для получения отдарков. То, что просит мой император — ты знаешь, письмо от него ты получил. Большего мне неведомо.

— Ничего он не просит. Все его пожелания — к моей же пользе, а не к его.

— Сына Солнца, нам, простым смертным, понять невозможно, государь. Считай, что твоя польза, суть есть часть его замысла, а почему — то мне уже неведомо. В моей почте он тоже ничего не объясняет. Просит девиц найти, со слухом музыкальным и голосистых, и предъявить их капитану твоей музыкальной роты Пахому Сироте, чтобы тот отобрал пару-тройку лучших, для отправки в Империю.

— Полюбовниц так не выбирают, — заметил канцлер-князь Бельский, прибывая в задумчивом состоянии.

— Сказал бы что-нибудь умное, — буркнул Василий Иванович, — это мне и без тебя понятно. Полюбовниц у него там и так целая Империя, да и вся Европа в той очереди стоит.

— Не вся. — возразила Мария Генриховна.

— Не придирайся, — вздохнул Василий Иванович, — ты меня отлично поняла. Да и причём здесь вообще полюбовницы? Я о них ни слова не говорил — вон в Бельского ядом своим плюйте, ваше королевское величество. У меня своё болит. Он ведь, на самом деле, не корабли, батареи и роты нам дарит, а через них королевства и ханства. Это до меня только недавно дошло, а он это годами тому назад запланировал. Чем мы ему так любы?

— А какая разница — чем именно? Главное, что любы. Император холост, нужно предложить ему невесту. Согласится — отлично, а откажется — тоже хорошо, он обязательно обоснует свой отказ, хоть что-нибудь понимать начнём.

— Ты про Софью?

— Конечно. Другой дочери у нас с тобой пока нет.

— Это какое-же за ней приданное давать придётся... Император своим зятьям даёт герцогства, с королевство размером. Или войска, для их завоевания, как твой лорд-канцлер в Портсмуте получил.

— Я ведь не предлагаю нам с ним равняться, это было бы слишком глупо, мой государь. Предложим, что можем — невесту и... пусть за ней будет Ирландия. Я уверена, что приданное в этом марьяже далеко не главное. Согласен, муж мой? Объявлять Софью наследной Ирландской принцессой?

— Мелко как-то это. Ирландия какая-то... Похоже на попытку откупиться задёшево, но лучше никто ничего не предложил. Только вот как Софья замуж за язычника пойдёт? Император ведь креститься окажется.

— Ногами пойдёт, — улыбнулась Мария Генриховна, — левой-правой, правой-левой. Мой сэр Томас Мор женат на язычнице, сестре императора — Навите. Женат на язычнице и ничего, Господь его за это не карает, а совсем наоборот. Как и герцога Паскуаля де Андагойя. В имперском храме Инти запросто их обвенчают, на религию молодожёнов там внимание не обращают. Папа тоже возражать не будет, наш Папа прибывает в свите императора и очень дорожит своим местом в ней, никого не стесняясь. Ходят слухи, что император подарил ему Маракайбо, но это пока только слухи. Вы слышали что-нибудь об этом, граф?

— Слышал, ваше величество. По своим официальным дипломатическим каналам. Сын Солнца не подарил Маракайбо Папе, он подарил ему все доходы города, превышающие обязательные имперские налоги и сборы, да и не вообще Папе, а лично Клименту Седьмому. Но всё равно, это очень щедро. Ведь Маракайбо сейчас — самый богатый город в мире.

— Потом про чужие богатства поговорите, — прервал эту беседу Василий Третий Рюрикович, — не то мы сейчас обсуждаем. Пока ничего объявлять не будем, сватов зашлём тайно. До осени император будет заниматься своей новой столицей, в Северной Инке, а Нью-Йорк не так далеко от нас, как Маракайбо, успеем там его застать.

Бывший 'Посейдон', получивший в русском флоте имя 'Князь Владимир', увёз в Северную Инку посольство сватов, возглавленное лично канцлером Русского царства, князем Иваном Фёдоровичем Бельским, двадцать второго июня 1528 года, а уже двадцать седьмого, Василий Третий Иванович Рюрикович, через шведского посла в Царьграде, объявил войну королевству Швеция.

Первого июля, войну королевствам Дании и Норвегии объявил лорд-канцлер королевства Британия, сэр Томас Мор, герцог Саффолк, герцог Глазго, граф Нортумберленд.

К этому времени, боевые действия в Южной и Центральной Европе уже шли полным ходом. Сулейман Первый Осман снова осадил, не покорившиеся в прошлом году, Нюрнберг и Кемптен; Генрих Второй д'Альбре — Штутгарт; Франциск Первый Валуа — Аахен и Франкфурт на востоке и Жирону на западе.

Венецианцы высадили десант в тылу армии Карла Пятого Габсбурга под Барселоной, опустошали окрестности и затрудняли снабжение; вассал Османской Империи, султан Алжира, Хайреддин Барбаросса отправил своё войско под Валенсию; португальский король, Жуан Третий Ависский, послал двадцатитысячный армейский корпус на завоевание Сардинии, а ещё пятнадцать тысяч на помощь атакованному с трёх направлений Арагонскому королевству; Швейцарские Кантоны отправили сорокатысячную армию под Кемптен — последний имперский город на пути турок-османов к уже их Санкт-Галлену; а пятидесятитысячная сборная армия курфюрстов Священной Римской Империи и Ганзы пошла на помощь Нюрнбергу.

На море союзниками теперь выступали османский, алжирский и венецианский флоты, а к союзу Португалии и Арагона присоединился флот Вольных городов Ганзы.

Отличный получился замес, особенно учитывая, что русские отправили воевать только десять тысяч регулярной армии, которой без дела сидеть противопоказано. Ополчение и посошную рать не собирали, крестьяне по утверждённому плану заселяли новые земли и пахали-сеяли-собирали урожай. В отличие от остальных участников замеса, которые уже начали проводить у себя мобилизации. Не в действующие армии, а в службы снабжения, но всё равно, крестьян с лошадьми от работы отвлекли.

Двадцать восьмого июля 1528 года, из третьего Азиатского похода, в Лиму вернулся адмирал Родриго Пике, граф де Пуно. Вернулся с огромным флотом торговцев и посольством Цусимского дайме.

Не все торгаши дошли, из двухсот пятидесяти четырёх судов, сорок шесть пропали в Великом океане, но двести восемь добрались, а это неплохо, даже больше, чем изначально рассчитывал адмирал.

Через неделю, в Лиму прибыл вице-император Чалько Юпанки, теперь ещё и наместник всей Южной Инки.

Предложение взять в жёны овдовевшую сестру императора Чакту, с которого начал общение вице-император, адмирал принял сразу и с благодарностью. Ещё бы, ведь этим он роднился не только с самим императором Интико Роки, но и с вице-императором Чалько Юпанки, и с влиятельнейшими европейскими вельможами: лордом-канцлером королевства Британия, сэром Томасом Мором, и герцогом Паскуалем де Андагойя.

— Для меня это великая честь, ваше величество.

— Какое-же я вам величество, граф?

— Самое настоящее, ваше величество. Даже превосходящее всех остальных, кроме нашего императора, конечно. Вы наместник континента, размером с Европу.

— Наместник, не монарх. Наместничество не наследуется. Да и пустое всё это, слова и не больше того, сотрясение воздуха. Вернёмся к нашим делам. От имени императора, поздравляю вас с производством и владением. С сегодняшнего дня, вы — герцог Гавайев. Владетельный имперский герцог.

— Безгранично благодарен, ваше величество.

— Императора поблагодарите, когда вернётся. Раз уж мы условились о свадьбе, вам придётся его дождаться. В четвёртый азиатский поход отправим младшего флагмана, вашего вице-адмирала Юмко Науту. А пока, герцог, расскажите мне свои личные впечатления об этом дайме Цусимы. Подготовьте меня к переговорам с его послом.

— По моему личному мнению, дайме Асикага Такаудзи очень достойный и благородный человек, ваше величество. Умный и рассудительный правитель, богатый и славный, умелый полководец и флотоводец. Из него получится хороший союзник Империи в Азии. Я бы порекомендовал продать ему 'Юнону' и 'Авося'. Только они у нас трёхмачтовые и потому замедляют скорость остального нашего флота.

— Продать — не продадим, но можем отдать, как приданное. У императора ещё две сестры на выданье, и он поручил мне заниматься их устройством. Талакте уже двадцать один год, ей давно пора замуж. Готовы ли вы рекомендовать дайме Цусимы в качестве мужа для сестры императора и нашего общего родственника?

— Готов, ваше величество. Асикага Такаудзи женат, но проблемой это не станет, сыновей у него пока нет. Там это просто решается — вернёт жену родственникам вместе с приданным, да приплатит немного сверху, ко всеобщему удовольствию.

— Это хорошо. Прошу вас отложить отдых и заняться подготовкой эскадры вице-адмирала Юмко Наута. Он повезёт невесту, если я договорюсь с послом.

— Договоритесь, ваше величество, в этом я не сомневаюсь.

— Тогда пусть 'Юнона' и 'Авось' сменят экипажи и чистят днища. Тянуть с этим не будем. С послом будем говорить вместе. Завтра, вечером... нет, лучше днём -переговорим и все вместе пообедаем. У нас тут тоже неплохую японскую кухню подают, пусть порадуется.

Восемнадцатого августа 1528 года, в Тауантинсуйу из Царьграда прибыло посольство сватов, во главе с хорошим приятелем императора, канцлером Русского царства, князем Иваном Фёдоровичем Бельским.

О свадьбе договорились быстро. А чего тянуть, если все согласны, кроме невесты, но она пока и говорить то ещё не научилась, чтобы своё мнение высказывать. Да и не интересуется здесь никто мнением девиц на выданье, не то время.

Ирландия в приданное. Королевство Ирландия, в котором, кроме собственно Ирландской короны, принадлежащей бывшим английским, а теперь британским монархам, есть ещё три — короны Десмонда, Тир Эогайна и Томонда; трёх крошечных, буквально микроскопических королевств на юге, севере и западе острова. Все эти короны, включая саму Ирландскую, придётся упразднять. Не должно быть в составе Империи королевств, тем более, королевств моноэтнических и с длинной историей. Такие квази-государственные образования — это всегда мина, заложенная под имперское единство, даже если короны находятся в унии у одного правителя, всё равно это претензия на особость, на определённую исключительность — мы не такие, как все остальные. Не нужно нам этого.

Тянет весь остров целиком на герцогство, вот им он и будет, а микроскопические ирландские корольки станут обычными баронами, их наследные владения даже на графства не вытягивают. Сами корольки, конечно, такому повороту не обрадуются, но ирландцам в целом это только на пользу пойдёт.

О помолвке возвестили уже вечером восемнадцатого августа, следующий день объявили праздничным-выходным. Тем более, что он совпал с днём рождения будущей императрицы Инков, Софьи Васильевны, ей как раз исполнялся один год. До свадьбы осталось всего пятнадцать.

— Поздравляю, ваше императорское величество.

— Благодарю, ваше святейшество. Приглашаю вас на свадьбу. Как раз дворец построить успею.

— Дворец вы, конечно, успеете достроить и не один, вот только я боюсь не дожить, ваше императорское величество.

— Бросьте, ваше святейшество. Вам всего пятьдесят, самая интересная жизнь у вас только начинается. Не хотите же вы бросить начатое дело по объединению христианства?

— От моих хотений зависит не так много, ваше императорское величество. И до пятидесяти-то далеко не все доживают. Люди смертны. Но с объединением церквей, Римской католической и Русской православной, я надеюсь успеть. Дело идёт и стремление к объединению проявляют обе стороны. Только есть ведь ещё патриарх Константинопольский, а с ним мы диалог ещё даже не начинали.

— Хотите начать? Я договорюсь с султаном. Вашему посольству препятствий чинить не будут. Кстати, как там мой протеже, не разочаровал вас?

— Начать хочу. Как раз Игнатия де Лойола я бы в посольство и отправил. Очень способный молодой человек.

— Отправим де Лойолу. Только статус ему нужно повысить. Вы не возражать против учреждения им монашеского ордена? Собственно, я даже предложил бы вам объединить все ордена, а его назначить главным над всеми монахами. Как в русском православии. У них же нет деления на ордена. Да и у византийцев-греков нет такого. Возражать вам никто не посмеет.

— Недовольные будут, но возражать не посмеют, — согласился Климент Седьмой, — только зачем всё это? Я могу повысить статус Игнатия де Лойола кардинальской шапкой, ваше императорское величество.

— Да какой это статус... То ли дело — глава единого христианского монашеского ордена, да с владетельным главным командорством. Я готов подарить такому ордену Мальту, как имперское графство. Для начала, соберём туда остатки разгромленных султаном иоаннитов-госпитальеров. Вот и будет у вас статусный нунций. По совместительству — мой имперский граф, магистр ордена, да ещё и в вашей красной кардинальской шапочке. Он тогда и с Константинопольским патриархом договорится, и остальных монахов сам подомнёт.

— Такой орден нужен вам, ваше императорское величество?

— Пригодился бы, ваше святейшество. И мне, и вам. Нашлось бы ему дело. А то собрали в монастыри почти всех грамотных, но пользы они никакой не приносят. Паразитируют на верующих. Это безобразие, которое идёт христианству во вред.

— Я должен подумать, ваше императорское величество. Это довольно сложный процесс.

— Какой процесс вы имеете в виду, ваше святейшество?

— Объединение орденов.

— Так не с этого ведь нужно начинать, ваше святейшество. Как говорил один очень неглупый человек — 'Прежде чем объединяться, нужно окончательно размежеваться'. Дайте Игнатию благословление на учреждение ещё одного ордена, а всё остальное он сделает сам. С моей помощью и вашими молитвами.

Двадцать восьмого ноября 1528 года, император вернулся в Маракайбо, хотел он остаться на зимовку в Тауантинсуйу, но Эль Чоло настоятельно призвал приехать на свадьбу сестры. Своими сёстрами, этих кобыл, Савелий не воспринимал, но раз шаман настаивает, значит это действительно важно. Ему виднее, он в этой кухне крутится-варится.

Свадьба адмирала Родриго Пике, герцога Гавайев и графа де Пуно с сестрой императора Чактой Капак состоялась двадцать первого декабря. Церемонию организовали двойную — в восточном нефе уже достраивающегося главного христианского храма, так пока и не получившего посвящения и названия, и в, уже достроенном, храме Инти. Храме, дворце Культуры и загсе, три в одном здании. Храм бога Солнца поменьше главного христианского примерно вдвое, но в роскоши как минимум не уступает своему христианскому коллеге по опасному бизнесу торговли опиумом для народа.

Если главным архитектором-дизайнером у христиан работал Микеланджело Буонарроти, гений, несомненно гений, но уже довольно пожилой, а потому слишком консервативный, то для языческого храма, Савелий подрядил на эту должность молодого гения, на всю голову отмороженного творца, не признающего никаких авторитетов в искусстве, Бенвенуто Челлини. Вот они и соревновались своими гениями, устраивая в храмах музеи своих скульптур-шедевров, на благо Великой Империи Инков. Пока побеждал молодой Челлини, быстро освоивший процесс золочения бронзовых статуй гальваническим способом и последующей их полировки. Его скульптуры и статуи блистали, поражая воображение наблюдателей, абсолютно уверенных, что все эти гениальные творения отлиты из чистого золота.

Поражали и привлекали. В том числе и христиан, ведь и Христу нашлось место в храме Солнца, да и молиться ему там никто не запрещал. Организовывать массовые ритуальные служения запрещалось, а тихо, сам по себе — молись на здоровье. И молились, приходили помолиться даже христианские священники, ведь Челлини действительно создал настоящий шедевр. Шедевр и из самого Христа, и из всей своей храмовой экспозиции, внутренней и наружной.

Приданным за Чакту, герцог Родриго Пике де Гавайи, граф де Пуно, получил ещё одно владение — Новую Зеландию и ещё один герцогский титул.

Возможный будущий сепаратизм таких крупных феодалов нисколько не смущал Савелия. Это на фоне Европы они крупные, а для Империи — тьфу и растереть. Империи Южной, Северной и Западной Инки, с, превосходящей всех остальных на порядок, экономикой, и, превосходящими на пол тысячелетия, наукой и технологиями.

Разрыв, конечно, будет сокращаться, и довольно стремительно, ведь знания в мир уже запущены, довольно скоро все научатся производить 'инкскую соль' для производства бездымного пороха и капсюлей, но опережение, как минимум, на век сохранится, уже навсегда.

В экономиках уже пропасть, а она всё расширяется и расширяется. Пусть Европа умнеет, самые умные всё равно уедут из неё в Империю. И из заокеанских имперских феодов уедут, нечего им там будет делать. Герцогства и графства занимаются купи-продаем, продавая имперское и покупая всё, хоть сколько-нибудь востребованное, но ни науки, ни производств они не развивают. И не потому, что запрещено, нет. Имперские герцоги и графы в первом поколении не видят в этом смысла. Есть у них добрая, нежная, заботливая и кормящая мама — Империя, и слава тебе Господи. А после, для их потомков, будет уже поздно.

Потомки-наследники феодалов будут воспитываться в Империи, в Лиме, получая образование — среднее образование, или даже высшее, по способностям и интересам. Не захотят новые феодалы бунтовать против Империи. Ведь они точно будут знать, что лучше уж сразу застрелиться, чем рисковать быть посаженным в яму со свиньями пожизненно. Конечно, найдутся отморозки, обязательно найдутся, но это даже к лучшему — на их трагическом примере будут крепить свою лояльность остальные.

Эль Чоло, мудрый и дальновидный шаман-вице-император, кроме Чакты, пристроил замуж ещё одну здешнюю сестру Савелия — Талкату. Договорился с послом дайме Цусимы, Коджедо и Чеджудо — Асикаги Такаудзи; и отправил её к будущему мужу, с эскадрой вице-адмирала Юмко Науты, не дожидаясь возвращения императора. Ну и правильно. Эти кобылы Эль Чоло даже роднее, ведь он и сам на одной из них женат, а Савелию они просто в наследство достались, вместе с телом донора.

Отправил шаман Талкату с приданным — из острова-имперского герцогства Новая Гвинея и двух 'винджаммеров' первой серии, бывших 'Юноны' и 'Авося', которые для нашего флота уже стали тормозом. Да и Новая Гвинея не такая уж ценность, прямо скажем, на ней пока всего один город-форт основан, полезных ископаемых там нет, только своим размером этот остров и ценен. Для японца ценен, в Империи и без него места более чем достаточно.

В общем, за два морально устаревших корабля и ненужный остров, получили в Азии имперского герцога, близкого родственника нынешнего сёгуна. Уж ему-то никак не откажут в доступе на землю Ямато. А если вдруг откажут, он просто сам станет сёгуном, ничего слишком сложного в этом нет. При имперской то поддержке...

В Европе, 1528 год выдался осень горячим. Священная Римская Империя и Вольные города Ганзы потерпели очень чувствительные поражения на суше: под Нюрнбергом, от османского султана Сулеймана Первого и под Франкфуртом, от французов, под командованием коннетабля, герцога де Монморанси, графа де Франш-Конте; и на море — в Северном море, в полусотне миль северо-западнее Гамбурга, где объединённый ганзейско-португальский флот был разгромлен османско-алжирско-венецианским. Верфи в Гамбурге тройственные союзники сожгли, вместе с половиной города. Вот и на землю Ганзы пришла война, не получилось у них повоевать 'малой кровью на чужой территории'.

Кроме Нюрнберга и Франкфурта, Священная Римская Империя потеряла, захваченный турками-османами, Кемптен; Аахен, который сдался на милость Франциска Первого Валуа, и Штутгарт, взятый штурмом королём Наварры и князем-архиепископом Кёльна, Генрихом д'Альбре. Последний своими успехами порадовал особо. Друг Генрих, из незначительного королька вырос в мощную политическую фигуру, которая вдоволь попьёт кровушки из всех европейских игроков без исключения. Друг Генрих — это новый Карл Великий, или несостоявшийся пока Наполеон Бонапарт. Амбиции его достигают именно такого уровня, за это и ценим.

Генрих д'Альбре предоставил очень широкую автономию баскам, чем купил их лояльность и всецелую поддержку, и теперь не испытывает проблем с кадрами, для комплектования своей армии, а воины баски отличные. Только их в Испании и не смогли завоевать и покорить мавры-арабы, а это говорит о многом.

Карл Габсбург держится из последних сил. Жирону ему снова отстоять удалось, но алжирцы и венецианцы разграбили окрестности Валенсии и Барселоны — самые богатые районы королевства Арагон. Сами города отбились, а вот урожай в большей части потеряли — что оккупанты не сожгли, то вытоптали.

Португальский король, Жуан Третий Ависский, захватил Сардинию, но в морской битве у Гамбурга потерял большую часть флота метрополии. Теперь он вынужден отзывать флот Восточных морей, чтобы держать коммуникации с Сардинией. Не заладилась в этой исторической реальности колонизация европейцами Востока. Теперь португальцам не удержать даже Гоа. Они это отлично понимают и уже начали в Гранаде переговоры с графом Саго Миачо, о продаже своих восточных владений Империи. Переговоры о продаже Гоа, всё остальное там ничего не стоит, оно в придачу пойдёт, всё равно бросать придётся.

Объединённая армия Швейцарских Кантонов не смогла выручить Кемптен, который пал раньше её подхода и отступила в Санкт-Галлен, не вступая в сражение. Швейцарцы попали в полное окружение — турками-османами с востока и северо-востока, французами и итальянцами с запада и юга и наваррцами с северо-запада и теперь пытаются выйти из войны, но пока тщетно. Отрезанные от поставок инкских оружия и боеприпасов, они обречены — это отлично понимают и они сами, и их противники. Да и без закупок европейского продовольствия в горах долго не протянуть, там даже соли своей нет, вся привозная. Кантоны ждёт очень тяжёлое лето в наступающем 1529 году, прощать обиды, которых у всех их противников накопилось немало, швейцарцам никто не собирается.

Англичане захватили весь Ютландский полуостров и Норвегию с Осло и Бергеном, а русские Стокгольм и Або, всю восточную Швецию, с шведской Финляндией, некогда владением Новгородской республики, острова в Ботническом заливе и Готланд. Впрочем, захватили — громко сказано. Скорее заняли, аннексировали без боёв, мелкие стычки можно не считать.

Сражений состоялось всего два и оба на море, англичане не без труда одолели датчан, а русские легко разгромили шведов, после чего Осло, Берген, Стокгольм и Або открыли городские ворота и вынесли освободителям-избавителям символические ключи от городов. Грабить их, естественно никто не стал, свои ведь теперь.

Шведский король Густав Первый Эриксон Ваза теперь контролирует лишь западный берег своего королевства, с укреплёнными городами Мальмё, Хельсингборг и Гётеборг, а датско-норвежский Фредерик Первый Ольденбург только острова. Островов у него много, но сопротивляться недобитые датчане будут, вероятнее всего, только на Зеландии с Копенгагеном и Фюне с Оденсе.

Будут сопротивляться, если переживут зиму на одной рыбе, все поставки продовольствия из Европы прекращены, всю торговлю в Балтийском море контролируют британские и русские корабли, которые очень тщательно ищут поводы для предъявления претензий к Вольным городам Ганзы. Впрочем, одну зиму на рыбе датчане и шведы наверняка переживут, если русские и англичане позволят им эту рыбу спокойно ловить, а это вряд ли. Следующим летом нужно ждать упразднение ещё двух европейских королевств, а после них, дело дойдёт и до Ганзы.

Британское королевство ведь не принимало на себя никаких обязательств, ему и карты в руки. Балтийское море должно стать и станет внутренним морем Империи Севера, Русской Империи Севера. Именно Русской Империей. Не этнической, а языковой. Язык — это главное. Язык — это культурно-цивилизационный код. Именно поэтому, Савелий не запускает в мир книг и песен на английском, для англичан всё только на русском, 'забытом языке богов', даже 'Властелин колец' Толкина.

Восьмого февраля 1529 года, из Лимы вышел флот нового родственника императора, адмирала Родриго Пике, теперь герцога Гавайев, герцога Новой Зеландии и графа де Пуно. Младшим флагманом адмирала стал его же протеже на имперской службе, теперь контр-адмирал Жоржи ди Менезиш; а в компанию к ним напросился, постоянно скучающий в мирной жизни Паскуаль де Андагойя, герцог де Куба, герцог де Андалусия и граф Севильи.

Этот флот отправился 'столбить' в имперское владение Южную Африку и Мадагаскар. Не из-за золота и алмазов, хотя и они потом не помешают. Сейчас Империи нужен уголь. Много угля, очень много, срочно нужно. Через три-четыре года, в океаны выйдут пароходы, а к тому времени нужно успеть создать угольные станции на всех маршрутах, а значит по всему миру.

Часть третья. Орден Священного Препуция.

Второго марта, из Маракайбо, вышел имперский флот Атлантического океана. Адмиралу Андреасу Нуньесу, графу де Хувентуд, с эскадрой из пяти вымпелов: 'Нептуна', 'Шивы', 'Перуна', 'Виракочи', 'Марса' предстояло перехватить, выпадающую из слабеющих датских, некогда цепких, лапок, Исландию; эскадре контр-адмирала Авдея Шишки, тоже из пяти вымпелов: 'Ареса', 'Тора', 'Аматерасу', 'Мардука' и 'Ахура Мазды', проделать то же самое с Фарерскими островами, а после утвердить имперскую администрацию в Ирландии; а эскадре вице-адмирала Тако Котага, графа де Канариас, из четырёх кораблей: 'Ашшура', 'Амона', 'Варуны' и 'Баала', доставить в Константинополь-Стамбул посла Империи и Святого Престола, Игнатия де Лойолу, магистра рыцарского-монашеского ордена Священного Препуция, кардинала и, в качестве магистра, имперского графа Мальты.

Графство Мальта стало совместной собственностью Империи и Церкви, под управлением магистра ордена Святого Препуция, которого утверждали совместно император (в качестве графа) и Папа (как главу ордена).

Первому графу-магистру Игнатию де Лойола предстояло вести переговоры не только с Константинопольским патриархом об объединении всего христианства в одну церковь, но и с султаном Сулейманом Первым, от имени Империи Инков. Сулейман Первый, как никто другой, может поспособствовать процессу объединения, у него рычагов давления на Константинопольского патриарха и всю греко-восточную христианскою ортодоксальную церковь хватает, вот и пусть поспособствует.

Взамен есть что предложить, хоть бы и те же 'винджаммеры' второй серии, таких у Империи семь: 'Нептун', 'Шива', 'Перун', 'Виракоча', 'Марс', 'Арес' и 'Тор'. Не бесплатно, конечно, османы тоже ничего бесплатно не дают, тех же русских пленников пришлось выкупать, но по божеской цене. Если граф-магистр умно разыграет свою партию, а он ведь действительно умница, раскол западного христианства с греко-восточниками удастся преодолеть даже раньше, чем с русской автокефалией, а тогда уже и этот процесс ускорится значительно.

Христианская церковь теперь имперский актив и актив очень ценный, поэтому повышать его значимость и стоимость в наших интересах. Что не говори, а христианство себя ещё далеко не изжило, народ в Европе действительно верует — и простолюдины, и высшее общество; а такой мощный инструмент воздействия не использовать просто глупо. Найдётся ему применение, применение и внутреннее, европейское, и внешнее — турок-османов то из Европы кто изгонять будет, когда они там своё дело сделают?

В Северную Инку, Савелий решил в этом году не ехать. Нечего ему там делать, если хорошо подумать. Задачи нарезаны на пятилетку вперёд, и корректировать их точно ещё рано, а вот в Южной Инке дел как раз хватает.

Пришло время выводить образовательную систему на новый уровень — делить научные и преподавательские кадры Лимы, и на их базе создавать университеты в Маракайбо и Медельине. Ещё двух городах, где численность населения скоро превысит стотысячную отметку. Настоящих университетов советского образца, а не современных европейских, где студиозусы изучают в основном богословие. То есть, не в основном, а в обязательной программе, всё остальное там изучается факультативно. Да и Василию Ивановичу, в Царьградский университет, кадров выделить не помешает.

Нужны новые учебники и справочники, пора начинать осваивать производство двигателей внутреннего сгорания и больших турбин для электростанций. Без мощных электростанций не будет алюминия и титана, а какой без них прогресс? Не из чугуна же двигатели делать. Если сейчас начать, до серийного промышленного производства дойдёт лет через десять-пятнадцать. Как раз к свадьбе, да.

Нужно начинать модернизацию верфей в Лиме, или строительство новых. Пароходы — это уже не отдалённое будущее, это уже наше завтра. Впрочем, 'Винджаммеры' себя ещё не изжили, а изживут только когда их научатся делать сами европейцы с азиатами, то есть ещё очень нескоро. 'Винджаммер' дёшев в постройке и эксплуатации, по сравнению с пароходом, и как грузовое судно, на некоторых маршрутах, при перевозке массовых и недорогих грузов, вроде угля, использовать его гораздо выгоднее. Так что верфи нужно строить новые.

Нужен город Асунсьон, с портом на Паране, и железная дорога от него до Эль-Мутуна. Пока её построим, в Монтевидео начнёт поступать уголь из Южной Африки, так что нужен и коксохимический завод в Уругвае. Эль-Мутун — это очень надолго. Самое богатое железорудное месторождение мира, из открытых к двадцать первому веку той исторической реальности, а неоткрытыми там остаются только подводные залежи, да ресурсы Антарктиды, поэтому в железную дорогу Асунсьон — Эль-Мутун точно стоит вложиться.

Ещё нужно... Да много чего ещё нужно, на самом деле, но читать это всё слишком скучно.

* * *

Интерлюдия. 17-18 марта 1529 года.

Король Наварры, Генрих Второй д'Альбре, граф де Фуа, де Бигорр, Басконии, Перигора и Арманьяка, виконт Беарна, Лиможа и Марсана, сеньор д'Альбре, князь-архиепископ Кёльна и герцог Швабии, прибыл в Маракайбо семнадцатого марта 1529 года. Совершив первый, а значит исторический, визит главы иностранного государства в Империю Инков. Первый, если не считать Папу Климента Седьмого, который тоже формально считается главой государства, но в Империю то он прибыл кардиналом Джулио Медичи, а Папой стал уже здесь, так что друг Генрих опередил в этом забеге всех, и снова заработал себе жирный плюс в карму.

Чёткий парень, Генрих д'Альбре, выполнил поставленную перед ним задачу в Швабии и теперь нуждался в новых наставлениях на путь истинный. Наставлениях Папы Климента Седьмого, который, как думал Генрих, подарил ему княжество-архиепископство Кёльн, и императора, благодаря чьим мудрым советам и некоторой помощи, королю крошечной Наварры удалось завоевать герцогство Швабия, большое и богатое. Очень богатое, богаче всех остальных его владений, вместе взятых.

Прибыл друг Генрих не с пустыми руками. В Швабии, по сложившейся уже традиции, он лишил титулов и владений всех, выступивших против него, феодалов, 'забрив' их самих в штрафной батальон, а их владения обчистил и продал своим сторонникам, на чём, естественно, очень прилично нажился.

Может Генрих д'Альбре сейчас и не богаче Франциска Валуа, если считать все их активы, но у короля Наварры гораздо больший капитал в 'наличке', а не в постоянно дешевеющей недвижимости. С собой он привёз двадцать тысяч французских ливров серебра (десять тонн), из которых половина предназначалась Папе на всякое богоугодное, в качестве частичной благодарности за его благодеяние, а половина на закупку вооружений и боеприпасов у Империи. Но и друга императора друг Генрих подарком не обнёс, вычистив в Швабии, а также прочих своих владениях, все закрома, на предметы искусства. Нашлось у него там, кстати сказать, очень немало.

Маракайбо удивлял всех, впервые попавших в него европейцев, своей необычностью, удивил он и короля Наварры. Ещё бы, для того и строим так быстро, чтобы европейские дикари дивились. Площадь 'Чалько Юпанки', на одном из углов которой отстроили гостевой дворец, специально для таких случаев, вымощенная площадь, да не неровными камнями, а ровными фигурными тротуарными отливками из бетона, раскинулась на двадцать пять гектаров (больше шестидесяти английских акров, пятьсот на пятьсот метров), на целый городской квартал, а со всех четырёх сторон 'омывалась' тоже немыслимо широкими проспектом, улицей и двумя бульварами.

По диагонали, напротив гостевого дворца, размещался храм Инти. Языческий храм самого Создателя Вселенной, Всемогущего Создателя пространства, времени, материи, энергии, жизни и разума. Великолепный храм, блистающий во все стороны своими монументальными золотыми статуями, установленными снаружи. Справа, на восток, по проспекту 'Чалько Юпанки', стоял дворец Паскуаля де Андагойя, герцога де Куба, герцога де Андалусия и графа Севильи, сейчас пустующий, своего зятя император куда-то отправил, а слева, на запад, по бульвару 'Чалько Юпанки', находился дворец того самого Чалько Юпанки. Его величества вице-императора, наместника Южной Инки, верховного жреца и прочая, и прочая. Высшего вельможи Империи Инков. Улица с северной стороны-грани площади тоже носила его имя, а бульвар с южной назывался 'Эль Чоло'.

И таких площадей в этом городе разместилось много. Не самый большой по количеству жителей, а Маракайбо уступал в этом отношении и Риму, и Константинополю, и Парижу, да и Лондону, пожалуй, тоже, город раскинулся на огромную территорию, недоступную городам внутри крепостных стен, да и чистотой своей он был никому недоступен. А ведь это не столица. Свою новую столицу, друг император, только начал строить где-то на севере, а старая у него где-то на западе, высоко в горах.

Главный христианский храм мира поражал своей монументальностью не меньше самого Маракайбо. Внутри него и на площади, окружённой колонными портиками в стиле античного Рима, сможет молиться весь город. Языческий город, в котором христиан пока — раз, два и обчёлся. Целиком, храмовый христианский комплекс зданий занимал два типовых городских квартала, пересекаемый одним пешеходным бульваром. Здесь же достраивался дворец Папской Курии, дворец-резиденция самого Папы, дворцы имперских герцогов: Хуана Понсе де Леон герцога де Пуэрто-Рико, герцога де Галисия, графа Сантьяго-де-Компостелы; Франсиско де Гарай, герцога де Ямайка, герцога де Гранада, графа Альмерии; Хуана де Грихальва, герцога де Эспаньола, герцога де Мурсия, графа Картахены; и Родриго Пике, герцога де Гавайи, герцога де Новая Зеландия, графа де Пуно; главных жертвователей Папского престола и христианской церкви.

За проспектами, улицами и бульварами, опоясывающими христианскую двухквартальную территорию, в первой линии, строят свои дворцы феодалы калибром поменьше. Поменьше имперских владетельных герцогов, но по европейским меркам и они самые настоящие гранды.

Даже имперское баронство может по размеру превышать иное европейское княжество, например: баронства Гран-Канариас и Тенерифе, в имперском графстве Ислас Канариас. Они-то уж точно побольше нынешних Дании и Швеции. Да и самого Наваррского королевства они больше, если считать только земли короны, без остальных владений лично Генриха д'Альбре. Имперские баронства, ничего не значимые, в масштабах такой Империи, по площади больше целого европейского королевства!

'О, Господи, спасибо Тебе, что сподвиг меня на этот визит! Красота то какая!'

А какое спокойствие и законопослушание в этом городе! По прибытии, Генрих д'Альбре отправился на прогулку в сопровождении десятка охранников и постоянно ловил на себе недоумённые и насмешливые взгляды. Взгляды цивилизованных людей, пусть и простолюдинов, в цивилизованном городе, на богатого, но глупого варвара.

И действительно, охраной здесь только смешить горожан. Здесь сами император, вице-император и Папа обходятся без конвоя, лишь несколькими, почти незаметными в толпе, охранниками. Но об этом, Генрих д'Альбре узнал только вечером второго дня, на торжественном приёме в его честь у губернатора Маракайбо. Узнал он и другие новости.

— Наш император сейчас в Эль-Мутуне, ваше величество, Папа Климент Седьмой путешествует вместе с ним, они всегда путешествуют в компании, а вице-император в Медельине, или Лиме. Гонцов я к нему послал, но, сами понимаете, у нас тут не ваша Европа, где всё близко, всё рядом. Но я чиновник категории 'А' и уполномочен на многое, очень многое, поэтому можете начать обсуждение со мной.

— Это радует, ваша светлость.

— Не светлость, ваше величество. Моя должность губернатора Маракайбо и одноимённой провинции, соответствует графу, в нашей табели о рангах, так что я всего лишь сиятельство, в вашем понимании.

— Бросьте прибедняться, любезнейший губернатор. Что у вас, в Империи, соответствует нашему графу, я уже отлично понял. Впрочем, пусть будет ваше сиятельство, если вам так угодно.

— Благодарю вас, ваше величество. Итак, я не в праве продавать только корабли нашего военного флота.

— Корабли мне и не нужны, граф, своих моряков у меня пока нет. А как насчёт пушек и всего остального?

— Всё положительно, ваше величество. Для вас будут самые лучшие цены. Вы определены императором, как друг Империи Инков, поэтому — всё, что вам угодно.

— Мне угодно получить совет, любезнейший граф.

— К вашим услугам, ваше величество.

— Франциск Валуа меня склоняет на войну против Арагона, а осман Сулейман против Швейцарии...

— А вы этого не хотите, ваше величество?

— Конечно, не хочу. Я же не идиот, чтобы воевать за чужие интересы. У меня Саксония уже буквально на ладони. Не будут ли против Папа и император, против моей кампании в Саксонии?

— За правым берегом Рейна и до самого Одера, для вас никаких ограничений нет, ваше величество. Любые ваши действия там Империя поддержит. Всё, что вам угодно.

— Отлично, любезнейший граф, тогда давайте посчитаем. Пушек сорок восемь, ружей десять тысяч...

Эль Чоло, Генрих д'Альбре в Маракайбо дождался и не прогадал. Вице-император и наместник Южной Инки сделал ему воистину королевский подарок — тридцатипроцентную скидку от и так уже льготных цен, предложенных милейшим губернатором, так что король Наварры увез в Бильбао почти вдвое больше вооружений и боеприпасов, чем рассчитывал изначально.

А ещё, его величество Чалько Юпанки дал своему молодому коллеге мудрый совет — искать союза с королевством Британия. Британия уже на континенте, на бывшем датском полуострове Ютланд, и, без сомнения, на этом не остановится. Поэтому кампании в Священной Римской Империи лучше сразу координировать с Лондоном. Кроме того, у Британии самый большой в Европе флот — и военный, королевский, и грузопассажирский, частный, а флот — это коммуникации с Империей и снабжение всем необходимым. А то мало ли, как будут развиваться события, боеприпасов ведь запросто может и не хватить.

'А ну как сговорятся недобитые германские имперцы и ганзейские города с султаном, и все свои силы бросят на вас, друг мой? Такое исключать нельзя. Сулейман Первый может заключить такое перемирие и переключиться на Швейцарские Кантоны, а французы могут увязнуть в королевстве Арагон. Британия — мощный и надёжный союзник. Надёжный, по сравнению с турками-османами и французами. Швабию вам германцы не простят никогда, так что придётся вам их добивать. Здесь — или вы их, или они вас, третьего не дано'.

Кроме того, мудрый вице-император разрешил трём скучающим имперским герцогам — Хуану Понсе де Леон, Франсиско де Гарай и Хуану де Грихальва присоединиться со своими охранными батальонами к Генриху д'Альбре, в качестве частных лиц. А три герцогских батальона — это три тысячи винтовок и тридцать миномётов, которые в Европе пока не продают никому. Плюс три медицинских взвода, с шестью инкскими хирургами-чародеями и запасом лекарств.

'Чем с ними рассчитываться? В дороге договоритесь. А если не договоритесь, они просто навестят свои европейские владения. Всё равно давно просятся'.

В Маракайбо, из поездки по маршруту Медельин — Кито — Лима — Куско — Эль-Мутун — Асунсьон — Монтевидео — Порто-Алегре — Рио-де-Жанейро — Форталеза, Савелий вернулся двадцать восьмого июня 1529 года. Из Монтевидео уже на императорской яхте, первом 'винджаммере' четвёртой серии — шестимачтовом 'Посейдоне'.

От обычного военного корабля, яхта отличалась внутренней планировкой — с шестнадцатью большими и роскошными каютами (с собственными санузлами, ватерклозетами и ванными комнатами) для императора и его гостей, сорока восемью каютами для свиты, двумя огромными салонами, отдельным императорским камбузом и отдельным кубриком для прислуги, всё это за счёт грузовых трюмов; плюс паровая машина на мазуте, привод для электрического генератора (но их теперь будут устанавливать на все корабли инкского флота, как и электрические моторы для одного ходового винта и четырнадцати вспомогательных машин — на подъём парусов, якорей и так далее) а в остальном всё то же — тридцать пушек: погонная, ретирадная и по четырнадцать на борт; та же по штату команда; так что хоть завтра в бой. Лишнюю мебель вынеси, лишние перегородки сними и вперёд.

Примерно за милю до входа в узость горловины озера Маракайбо, 'Посейдон' спустил паруса и пошёл против течения и довольно крепкого ветра только на винте, вызывая изумление у береговых наблюдателей. Медленно пошёл, со скоростью в три с половиной узла, но всё равно значительно быстрее, чем, как обычно, на буксире у шлюпок. А не было бы встречного ветра, так и все семь узлов дал бы.

— Хороший кораблик получился, мне нравится.

— Не скромничайте, ваше императорское величество, — граф Васко да Гама де Видигейра, как и Папа Климент Седьмой, теперь сопровождал императора во всех поездках. Крепкий ещё мужчина, хоть и пожилой, но не старый — всего то пятидесяти девяти лет от роду, а в той исторической реальности умер очень рано. С графом де Видигейра, Савелий по-настоящему сдружился, как и с Папой, впрочем. Именно эти двое составляли ему компанию при ежедневных обеденных трапезах и в игре в преферанс пару раз в неделю, поэтому и общались они как друзья, без лишних церемоний и политесов, — корабль волшебный.

— Настоящий морской дворец, — согласился Климент Седьмой, — никогда не думал, что можно путешествовать по морю с таким комфортом.

— Можно и с большим, на самом деле, ваше святейшество. Нет пределов совершенству. Так... кто там нас дома ждёт... вижу 'Виракочу' и 'Ахура Мазду', значит, Нуньес и Шишка уже вернулись. 'Князь Владимир' и 'Баал' ещё разгружаются — узнаем самые свежие новости.

Собственного дворца в Маракайбо, Савелий не строил, 'квартировал' у Эль Чоло. Обнялись.

— Привет, шаман.

— Привет, Русо. Вовремя ты.

— Это я уже понял, — о прибытии на 'Баале' короля Португалии, Жуана Третьего Ависского, с высочайшим и дружественным визитом, императору сообщили ещё в порту, как и о уже состоявшимся визите короля Наварры, Генриха Второго д'Альбре. Жаль, что с другом Генрихом не удалось повидаться, но кто же знал-то. А вообще, давно пора заняться радиосвязью. Лампы накаливания делать умеем, сделаем и радио. Вот, кстати, и работа ордену Священного Препуция — быть монахам в Европе связистами, — на завтра встречу с ним запланируем, пусть сегодня пообщается с Папой и графом де Видигейра, а ты пока расскажи мне новости.

Новостей, за без малого полгода, накопилось преизрядно. Друг Генрих д'Альбре увёз из Империи не только вдвое больше оружия и боеприпасов, чем планировал, но и троих истосковавшихся по войне имперских герцогов, с их гвардейскими батальонами, так что герцогу Брауншвейг-Люнебурга, Генриху Пятому Вольфенбюттелю, этим летом точно не поздоровится, как и ганзейским Гамбургу, Ганноверу, Дюссельдорфу и Бремену. Впрочем, наверняка уже нездоровится, лето то ведь как раз в разгаре. Самое нездоровое для европейцев время, да-да.

В конце апреля, с Цусимы вернулся вице-адмирал Юмко Наута. Миссию он свою выполнил успешно, конвой азиатских торговцев довёл обратно почти без потерь, Талакту замуж выдал, привёз сотню фотографий и личные впечатления.

По его мнению, в лице дайме Асикага Такаудзи, Империя получила очень достойного во всех отношениях герцога — храброго, образованного, жадного до новых знаний и, не смотря на свою относительную молодость (ему всего тридцать два), рассудительного правителя и житейски мудрого человека. Талкате оказаны все положенные почести, она всем вполне довольна (вот это то как раз без разницы, но Наута за сестру своего императора беспокоится, что похвально). После свадьбы и сопутствующих торжеств, вице-адмирал проводил нового императорского родственника в Джаяпуру, столицу отошедшего ему герцогства Новая Гвинея, а сам вернулся через Брисбен, Сидней, Мельбурн, Хобарт, Крайстчерч, Веллингтон и Окленд — Австралию, Тасманию и Новую Зеландию.

Все города строятся и развиваются, земли вокруг расчистили-распахали больше, чем достаточно, с местными не ссорятся, торгуют, в Мельбурне аборигены столько золотого песка сдают, что только им все семь городов в регионе окупают.

Эль Чоло предложил наградить вице-адмирала титулом и владением. Правильно предложил, заслужил вице-адмирал. Наградим, тем более что Юмко Наута сейчас отдыхает в Маракайбо. Всё равно, праздник в честь визита Жуана португальского устраивать, вот и совместим это всё в одних торжествах.

Адмирал Андреас Нуньес, граф де Хувентуд, сопротивления в Исландии не встретил, не такой уж отсталый там народ, во всяком случае в Рейкьявике. Об империи там все слышали и ничего против неё не имеют. Нуньес оставил в Исландии гарнизон, имперского наместника и 'Ареса', на всякий случай.

Местных он рекомендует как кадровую кузницу флота, моряки-рыбаки они там все с раннего детства, да и послужить Империи во флоте совсем не против. Только разговаривать их научить на человеческом языке и вперёд.

Муй бьен, сеньор адмирал, вот ты этим и займёшься. Нуньес тоже в Маракайбо, и его добавляем в список награждённых.

Контр-адмирал Авдей Шишка, примерно то же самое доложил о Фолклендских островах. Никакого неприятия Империи среди местных нет, как и какой-либо лояльности королю Дании. Тоже отличные моряки-рыбаки, служить готовы, он даже принял к себе на корабли два десятка юнг. Гарнизон и наместника аборигены в Торсхавне приняли чуть ли не с радостью, имперские налоги оказывается почти вдвое ниже, чем с них вымогали жадные оккупанты датчане. Знаем и про датчан, тоже те ещё педики.

В Ирландии без конфликта не обошлось, но уладил Авдей всё почти бескровно, полсотни убитых и сотню раненых, которым оказали квалифицированную медицинскую помощь, можно не считать. На комендантский гарнизон-батальон с миномётами, винтовками и ручными гранатами попытались 'наехать' меченосцы и копьеносцы чуть ли не в звериных шкурах. У нас потерь нет. Дикарей разогнали, главарей повязали, Шишка привёз их в Маракайбо — не знал, что с ними делать. За мятеж не казнишь, они ведь не имперскими подданными в тот момент были, но и оставлять смутьянов совсем безнаказанными он счёл неправильным.

Молодец, Авдей. Третьим в список вносим, быть ему графом Фарер. А ещё..., а почему бы и нет...?

— Та Колькате мужа ещё не нашёл, Эль Чоло?

— Не горит вроде пока, ей же всего шестнадцать. Даже искать ещё не начинал.

— Мне кажется, я уже нашёл. Посватай её завтра за Шишку.

— Чего тебе вдруг в голову взбрело? Для девицы можем и получше партию найти. Не вдова ведь.

— Лучшее — враг хорошего, шаман. Не нужно лучше, мне Шишка нравится. Толковый парень, далеко пойдёт. Хорошего родственника получим, не сомневайся.

— Тебе решать.

— Вот я и решил. Посватай ему Колькату завтра до праздника. Что там у нас дальше?

Британцы высадили войска на Зеландии и Фюне в начале июня. Новостей оттуда пока нет, но вряд ли стоит ожидать плохих. На Зеландии корпусом командует Матвей Егоза, герцог Аргайл, граф Линкольн и барон Арундел; а на Фюне — Семён Новик, герцог Монтроз, граф Эссекс и барон Ламли; с моря их поддерживает Томас Кромвель, герцог Абердиншир, герцог Норфолк и граф Рочестер. Лучшие военные и военно-морские кадры Британии, это без сомнений, да и сил у них достаточно, по двадцать тысяч на суше и сорок два галеона на море. Сам король Дании и Норвегии, Фредерик Первый Ольденбург, заперся в Копенгагене, а в Оденсе его старший сын Кристиан. Безумству храбрых — салют посмертный. Впрочем, может это и не храбрость, а отчаяние обречённых, как у загнанных в угол крыс, бежать то им всё равно некуда, нигде их не ждут, никому они не нужны.

Русские, под командованием лично самого царя, Василия Ивановича, осадили Гётеборг, в котором засел Густав Первый Эриксон Ваза. Флот блокирует море, так что теперь никто никуда не сбежит. Адмиралом, первым адмиралом Русского флота в этой исторической реальности, стал Степан Медведь, бывший османский пленник, бывший десятник Рязанского ополчения, что очень радует. Нет, Степана император лично не помнил, порадовало его то, что не из англичан Василий Иванович себе адмирала назначил, а из своих выбрал.

Молодец, тоже награду заслужил. Шесть галеонов, велосипед и фотоаппарат. Про велосипед и фотоаппарат — шутка, конечно, хоть и стоят они сейчас на вес золота в Европе, а галеоны действительно подарим. Вместительные сундуки, но слишком уж медленные, ни к чему нашим адмиралам к такому ритму похоронного марша привыкать.

Султан Сулейман Первый Осман действительно переключил своё внимание на Швейцарские Кантоны, но и перемирие со сборной курфюрстов Священной Римской Империи и Вольных городов Ганзейского союза заключать не стал. Побрезговал. Сулейман, судя по всему, тоже классный парень, нужно обязательно с ним познакомиться. А турок в Европе начнём гасить уже после него. Всё равно после него бардак начнётся. А как не начаться бардаку, если только признанных родных сыновей у султана уже под два десятка?

Хорошую религию придумал Пророк Мохамед, салават Мухаммаду расулуллах, но в этом аспекте он точно облажался. Богатые и влиятельные имеют по нескольку законных жён и наложниц на все деньги, а простолюдины трахают коз и овец, и от этого никакого приплода не имеется — ни людей, ни баранов, ни даже козлов, на худой конец. А дети знати, особенно высшей сановной владетельной знати, потом режут друг дружку почём зря, остаётся только один из десятка, в лучшем случае — выходит, что зря бабы мучились, рожали.

В общем, после Сулеймана, там обязательно начнётся, но сам он пацан-пацан. Рыцарь-рыцарь, последний, наверное, кто воюет исключительно ради славы, а не ради бабла. К нему обязательно нужно будет наведаться и посидеть с ним за кальяном. Настоящий Абдель Кадер Хан из 'Шантарама'. А если не стремиться знакомиться и общаться с такими людьми — зачем тогда вообще жить?

В общем, побрезговал султан заключать договор с недобитыми германцами, за что ему честь и хвала. И всемерная поддержка Империи до самого до города Парижа. Парижа, Марселя и Амстердама. Расовые германцы, французы, бельгийцы и голландцы в двадцать первом веке той исторической реальности выродились в настоящий позор человечества, как биологического вида, вот и полечим их прививками генов расовых кочевников тюрков.

Франциск Первый Валуа, отправил коннетабля, герцога де Монморанси, графа де Франш-Конте, воевать в юго-западную Швейцарию, даже не столько воевать, сколько склонять к признанию вассалитета, перед угрозой нашествия мусульман, а сам возглавил сорокатысячное войско, в третьей попытке взять Жирону. Ключевую точку обороны всей Каталонии.

По донесениям источников, приближенных к информированным, Франциск Первый Валуа разругался со своим затем, Генрихом Вторым д'Альбре, не на шутку.

'И посмотрели они в разные стороны, и сплюнули свою досаду, и пожелали друг другу сдохнуть'.

Королевство Арагон держится из последних сил, а союз с Португалией пошёл ему только во вред, как, впрочем, и Португалии союз с Арагоном. Этим своим союзом, он привлекли на сторону короля Франции и Италии, Франциска Первого — Османскую Империю, Алжирский султанат и Венецианскую республику — три самые мощные военно-морские державы Средиземноморья. Да и сам Франциск сейчас строит флот вдвое больше прежнего. Флот восьмидесятипушечных галеонов венецианского типа, быстро строит. Осознал, что держава у него морская, с очень длинной береговой линией, и за море придётся драться всерьёз.

Карлу Габсбургу, во избежание бунтов, пришлось простить Валенсии и Барселоне налоги 1528 года, да ещё и поддержать ограбленные регионы деньгами и провизией, а он ведь и без этого испытывал сильные финансовые затруднения. Так что, хоть у него рынок инкского оружия и под самым боком — в Картахене, покупать это оружие ему просто не на что.

Карлу бы пойти на мир с Франциском, признать утрату Бургундских Нидерландов, Люксембурга, Артуа и Франш-Конте, уступить их французской короне, но он, что называется, 'закусил удила'. Ничем хорошим это для него не закончится. Слишком не равны весовые категории противников.

Португалия... про Португалию лучше послушаем самого короля, не зря же он океан пересёк, да ещё и на нашем корабле, а не на своём.

В Гранаду, в 'Лигу Наций', прибыло посольство шахиншаха Ирана, Тахмаспа Первого. Посольство добиралось до Южной Испании более полугода — большим крюком — до Ярославля по Волге, потом до Царьграда сушей, а от Царьграда до Альмерии морем, вокруг всей Европы, на русском военном корабле, клиппере 'Князь Рюрик', бывшим в имперском флоте 'Меркурием'.

Василий Третий Иванович Рюрикович не собирался нарушать признанные им южные границы по Большому Кавказскому хребту и Сырдарье, поэтому никаких претензий к Ирану-Персии у него не имелось, зато торговля с южным соседом у Русского царства наладилась очень выгодная. Пусть и большим крюком, но инкское оружие из Царьграда в Иран попадало. Вдвое дороже, чем оно обходится самим русским, но тут уж кому как повезло с географией. Свой берег Индийского океана персы-иранцы не контролируют, там у них всё разграблено, а если бы и имелся порт, то до Лимы ещё добраться нужно, мимо очень недружелюбных Индии, Малакки, Индонезии и через совсем неласковый Тихий океан.

Впрочем, судя по установившимся отношениям между Русским царством и шахиншахством Иран, а устанавливать их в Царьград приезжал лично сам регент малолетнего шахиншаха, Див султан Румлу; у них эта дружба завязалась всерьёз и надолго.

Очень толковый 'премьер-министр', кстати, если верить информации из интернета двадцать первого века, и, в этой исторической реальности, он, к тому-же, не погиб два года назад, а значит течение истории изменилось уже глобально.

В общем, отношения установились взаимовыгодные и к обоюдному удовольствию. Пусть и дорого, но зато надёжно, Див султан Румлу получит оружие, которым наконец наведёт порядок на вверенной ему территории. У его противников, мятежников, сепаратистов и прочих бандитов, ведь такого оружия не будет, они так с луками, копьями и саблями и останутся.

А дальше... Дальше будет видно. Пусть сначала порядок у себя в Бендер-Аббасе наведёт, а уже после, на территории закона и порядка, можно будет открыть имперскую факторию. Всё равно, тогда ему от Бендер-Аббаса до Бомбея будет рукой подать и 'русский транзит' сам собой зачахнет. Транзит оружия зачахнет, но установившиеся торговые связи останутся, купцы обязательно переключатся на что-нибудь другое, найдут на что, возделанные делянки они бросать не любят. Своего леса, в достаточных количествах, в Иране нет, вот и пусть экспортируют пиломатериалы, флот то им строить нужно будет из чего-то. Да и сталь Русское царство обязательно продавать начнёт, Волгу уже перешли, а там богатый отличными рудами Урал совсем рядом.

В Северной Инке без происшествий, всё по плану. Купцам англичанам-британцам предложили оплату за доставку переселенцев, так что народ на 'стройки века' прибывает со всей Европы. Прибывают в Империю не наглые колонизаторы-сверхчеловеки, а кроткие беженцы от нищеты и разрухи, готовые работать за крышу над головой и кормёжку не впроголодь. Для них и это теперь счастье. После расселим, наделим землёй по всей стране, чтобы не кучковались землячествами. На том же западном берегу Северной Инки европейцев пока совсем нет, а ведь регион то очень перспективный, его развивать и развивать.

Интерлюдия. 28-30 июня 1529 года.

Вечером, двадцать восьмого июня 1529 года, в честь возвращения императора и визита короля Португалии, в Маракайбо устроили грандиозный фейерверк. В небо над озером выпустили восемьсот сорок снарядов со специальными вышибными зарядами. Для европейцев, сам по себе фейерверк уже не диковина, в Италии их запускали ещё в пятнадцатом веке, но масштаб...

Семьдесят гаубиц, с нарезными стволами, калибром в сто пятьдесят два миллиметра, сделали по двенадцать выстрелов, раскрыв в ночном небе восемьсот сорок огромных и прекрасных цветов. Высоко в небе, очень высоко, обычная гладкоствольная пушка калибром в сто миллиметров, доступная европейцам для покупки в Империи, так высоко-далеко не бьёт, это король Португалии, Жуан Третий Ависский, понял сразу, хоть и ни разу не артиллерист, но оружием он интересовался. Все теперь интересовались — за что приходится платить такие бешеные деньги. Волей-неволей все в этом вопросе начали разбираться, пришлось, куда деваться-то...

Праздничный фейерверк, король Жуан Третий смотрел с балкона гостевого дворца в Маракайбо, в компании со своим послом в Империи, графом Васко да Гама де Видигейра. Встречу император назначил на завтрашний день. Начнётся она с торжественного совместного обеда во дворце вице-императора и наместника Южной Инки, Чалько Юпанки. Торжественного обеда, на который приглашены также Папа Климент Седьмой, четыре посла: Русского царства — князь Семён Бельский, королевства Арагон — кардинал Николас фон Шёнберг, Вольных городов Ганзы — бюргер города Гамбурга, Клаус Мюллер, и королевства Португалия — граф Васко да Гама де Видигейра; а кроме того, три имперских адмирала: адмирал флота Атлантического океана, Андреас Нуньес, граф де Хувентуд; вице-адмирал флота Тихого океана, Юмко Наута; и контр-адмирал Атлантического флота, Авдей Шишка.

Подумать только, император приглашает за свой стол простолюдина... Хоть этот бюргер-торгаш Клаус Мюллер и посол, но как не крути, а происхождения он подлого, такого сам Жуан никогда бы не пригласил, но здесь он и сам в роли гостя, а порядки всегда устанавливают хозяева. Ладно, купчишку можно просто не замечать, его присутствие за столом с лихвой компенсируют император с вице-императором, самые влиятельные персоны в мире.

— Из чего это они стреляют?

— Какие-то новые пушки, ваше величество. Я их ещё не видел.

— Вам разрешат их осмотреть, граф?

— Думаю, да, ваше величество. И вам, и мне, осмотреть их разрешат. Насчёт покупки сильно сомневаюсь, а осмотреть наверняка разрешат.

— Покупка... Одна такая пушка наверняка стоит фунтов триста золота. Такое может себе позволить только султан Османов, да и то, одну-две, много три. Хотя и это... Лучше бы их вообще не продавали. Столько всего хочется купить, а приходится тратиться на оружие. Я понимаю, что вам неприятно слышать такое, граф, но я приехал предложить императору выкупить наши восточные владения.

— Мне это вовсе не неприятно, ваше величество. Я отлично понимаю, что колонии в Индийском океане нам не удержать, и очень рад, если мои открытия и основанные колонии позволят королевству наполнить казну, в такой трудный момент. Если император ими заинтересуется.

— Может не заинтересоваться?

— Если бы на его месте находился обычный человек, я бы ответил вам определённо — совершенно точно не заинтересуется, ваше величество. Зачем ему что-то у нас покупать, когда в Индии и прочей Азии ему доступно буквально всё. Ему везде рады и готовы дарить земли под имперские фактории — ведь даже подарить их очень выгодно. Вокруг имперских факторий вырастают богатые города. Я уж не упоминаю про воинскую силу Империи... Но Сын Солнца, к нашему счастью, не обычный человек. Выкупил же он ненужную ему Мальту, чтобы подарить её Ордену. Он подарил Папе доходы от богатейшего в мире города, и, хотя сам не христианин, больше всех жертвует Церкви. Вы представляете себе обычного человека, способного на такие поступки? Так что да, шанс есть. Он может выкупить Гоа, чтобы потом его кому-нибудь подарить.

— Сын Солнца... Вы в этом уверены, граф?

— В этом уверен Папа Климент Седьмой, ваше величество, а я с ним согласен. Более того, у Папы имеются доказательства, хоть он их пока и не предъявляет. Помните, чем закончился всехристианский богословский диспут в Кёльнском соборе?

— Климент призвал Господа совершить правосудие, и наш Всемогущий Господь на его зов отозвался.

— Или на его зов отозвался не Всемогущий Господь, а просто могущественный Сын Солнца. Такие чудеса, как в Кёльнском соборе, он творил и раньше, ваше величество. О них почти неизвестно за пределами Куско, но я-то в этом городе прожил пять с лишним лет. И Папа, тогда ещё кардинал Джулио Медичи, тоже там жил и, несомненно, знает о них. Мы с ним своими глазами видели подобные чудеса, при захватах императором Панамы, Порто-Белло и Гаваны. Я уверен, что Кёльнский собор — это Чудо из того же ряда, оно сотворено той же волей. И я безмерно счастлив, что император разрешил мне войти в свою свиту.

— Император относится к вам очень благожелательно. Как вы думаете, граф, почему?

— Не знаю, ваше величество. Я много об этом думал, да и до сих пор думаю, но так пока ни до чего и не додумался.

— Спросили бы прямо, вы же довольно близки.

— Спрашивал, ваше величество. И у императора спрашивал, и у вице-императора. В ответ они оба только улыбаются. За книгу 'Мой путь. Мемуары адмирала' мне заплатили десять тысяч французских ливров серебра, вдвое больше, чем стоит моё графство Видигейра. А ведь книгу издали тиражом всего в тысячу экземпляров, да и то, в основном, её дарят. Не Маракайбо и не Мальта, конечно, но и я ведь не Церковь и не Орден, обычный посол.

— Завтра, после торжественного обеда, у меня запланированы переговоры с императором и вице-императором, и я хочу, чтобы вы на них присутствовали.

— Вряд ли это сильно поможет, ваше величество, но почту за честь принять участие в судьбоносных для королевства переговорах. Только я должен заранее знать, сколько мы будем просить за Гоа и на что собираемся тратить эти деньги.

— Я бы хотел получить тридцать пять тысяч ливров, как Карлос Первый за Мальту, только не за Гоа, а за все наши колонии в Индийском океане.

— Это одно и то же, ваше величество. Империи не нужен даже Гоа, у них совсем рядом, на Бом Байи имеется очень крупная фактория, а остальное им тем более не интересно. Они заплатят, может быть даже больше заплатят, если им понравится то, как вы собираетесь распорядиться этими деньгами, понравятся ваши планы. Всегда держите в голове мысль, что общаетесь вы не с обычными людьми.

— Я бы хотел закупить оружие, естественно. И, может быть, это чудесное освещение в свой дворец.

— Электричество. Это называется электричество, ваше величество. Оно меня очень сильно интересует, ведь оно может не только светить, но и крутить винты корабля, как я вам рассказывал, или делать любую другую работу. Электричество — это очень сложная система различных машин, устройств, приборов и проводов, его мало купить, с ним нужно уметь обращаться. Людей этому нужно учить, учить здесь, в Империи, больше негде. А вы точно хотите продолжать войну?

— Господи, да нет, конечно. Быстро принудить к миру Франциска Валуа нам не удалось, а в долгую мы ему проиграем, это очевидно, тем более что он подло союзничает с мусульманами. Но куда мне теперь деваться, граф? Половина нашей армии на Сардинии, её ведь там не бросишь, да и перед Карлосом Первым у меня имеются определённые обязательства.

— Извините, ваше величество, но Карлос Первый и сам гордо идёт в могилу, и вас ведёт за собой. Это просто гордыня и ничего больше. Это один из смертных грехов. Да и неизвестно ещё — жив ли он до сих пор, французы ведь привели к Жироне вдвое войск, против прошлой кампании. Мы, в отличие от Арагона, конечно, отсидимся за спинами имперских герцогов и графов, по земле они к нам никого не пропустят, но с моря нас блокируют обязательно. Армия на Сардинии пропадёт, несмотря на все ваши усилия. Но это будет только началом конца. Сначала нас блокируют, а потом начнут высаживать десанты. Один мы точно отобьём, второй скорее всего, может быть, с Божьей помощью, отобьём и третий, но ведь на этом всё не закончится. Пришлют и четвёртый десант, и пятый, если понадобится... Надеюсь, что дожить до этого момента мне уже не суждено, очень на это надеюсь.

— Проклятье! Всё, что вы говорите — ужасно, и ужаснее всего то, что это очень реально, граф. Но не могу же я нарушить клятву. После такого мне жить точно будет незачем. Ведь это буду уже не я, а подлый клятвопреступник.

— Скажите, ваше величество, а вы ещё не задумывались о том, что нашему королевству будет гораздо лучше в составе Империи? Конечно, они язычники, и законы у них от наших сильно отличаются, но ведь живут то они гораздо лучше нас, а значит есть в этом смысл. Мы могли бы передать императору вашу клятву Карлу Габсбургу и зажить, как нормальные имперцы. А император бы нашёл для него нужные слова, в этом я нисколько не сомневаюсь.

— Думал, — тяжело, совсем по-стариковски, вздохнул, ещё довольно молодой король Жуан Третий, — не один раз думал, граф, я постоянно об этом думаю. Хорошо было бы, только ведь королевства в свой состав Империя не принимает.

— Простите меня, если я выскажу кощунственную мысль, ваше величество, но ведь Португалия может войти в состав Империи двумя герцогствами — Большим Лиссабоном и Большим Порту. Южной и Северной Португалией. В Империи хватает герцогов с двойным владением, таким могли бы стать и вы. Мне трудно судить, насколько важен королевский статус, об этом знают только сами короли, но наша любимая Португалия, земля наших предков, за которую они отдавали свои жизни и проливали свою кровь, от такой вашей жертвы, выиграла бы очень много.

— Законы... О введении имперских законов в своём королевстве я давно мечтаю граф, у меня ведь примеры совсем рядом, прямо перед глазами — Галисия, Кастилия, Андалусия и Леон прямо на моих границах, и туда бегут мои подданные. Продают своё хозяйство почти за бесценок, продают жидам и мусульманам, или вовсе его бросают, если оно долгами обременено, и бегут... Вот вы сказали о пяти десантах, но нам и третьего не отбить, на самом деле. Некому будет его отбивать, к тому времени, все сбегут. А что делать? Что я не сделай, всё будет плохо, или ещё хуже. А статус... Королевский статус — очень важен в Европе, но здесь, император, на совместный со мной торжественный обед, пригласил простолюдина из Гамбурга. Он даже свой, императорский статус не слишком ценит, приглашая на обед человека подлого сословия, а ведь он властелин половины мира, если по глобусу судить. Сын Солнца, говорите... Мой статус тоже обсуждается, друг мой. Это ведь будет уже не европейский туземный статус, а цивилизованный имперский. Чёрт меня побери, но я действительно завидую имперским герцогам, у них-то всё это волшебное электричество уже давно есть, а оружие... Такого, как у них, никому не продают. Пусть и у меня будет только небольшая гвардия, но самая боеспособная, с самым современным вооружением и... Нет, пожалуй, это уже лишнее, на Европу мне тогда будет наплевать и забыть...

Перед торжественным обедом во дворце вице-императора, состоялась не менее торжественная церемония награждения за службу владениями и титулами. Адмирал Андреас Нуньес, граф де Хувентуд, получил корону герцога Исландии; вице-адмирал Тихоокеанского флота Империи, Юмко Наута, корону графа Тасмании, приличного такого графства, ненамного меньше всей материковой Португалии, контр-адмирал Атлантического флота Империи. Авдей Шишка корону графа Фарер, а бюргер вольного города Гамбурга, Клаус Мюллер стал владетелем графства Наветренных (Восточных Карибских) островов.

Сразу одиннадцати островов — Ангильи, Сент-Китс-и-Невиса, Монтсеррата, Антигуа-и-Барбуды, Гваделупы, Доминики, Сент-Люсии, Гренады, Сент-Винсента-и-Гренадин и Барбадоса. Оказывается, этот простолюдин не только послом Ганзы в Империи служил, но и заодно успешно делал себе имперскую карьеру. Его собственный флот, из более чем шестидесяти невооружённых шхун, теперь выполняет большинство грузопассажирских перевозок у восточных берегов Нового Света. К тому-же, он за свой счёт уже основал поселения на всех одиннадцати островах своего графства. Поселения, которые выращивают какао и сахарный тростник, а это теперь даже выгоднее, чем добывать серебро. Вот тебе и простолюдин...

Обед прошёл в очень оживлённой атмосфере. Не императорский обед, а какой-то пир конунга викингов со своими ярлами. Громко говорили, много шутили, много и громко смеялись. И что самое интересное, не только граф Васко да Гама де Видигейра отлично вписывался в эту компанию, но и его святейшество Папа, Климент Седьмой. Хотя, чему тут удивляться, все они давние знакомые и у них у всех имеется множество общих знакомых, так что интересных тем для обсуждений им хватает, как и поводов для шуток.

В углу огромного обеденного зала, на роскошном белом концертном рояле, который не мог себе позволить купить король Португалии, ведь он стоил почти как галеон, исполнял различные мелодии виртуозный музыкант. Иногда соло, а иногда аккомпанировал, не менее виртуозной, девице-скрипачке в странном, очень вызывающем наряде. Узком, почти обтягивающем, красном платье, длиной чуть ниже колена, и красных же туфлях на очень высоких и тонких каблуках-шпильках.

Срамота, конечно, но мило, очень мило, стоит это признать. Хотя девица не очень, так себе, прямо скажем. Слишком высокая, слишком худая, с узкими бёдрами и едва заметным бюстом, пусть личико и симпатичное, но... Если бы не такой вызывающий наряд — смотреть было бы абсолютно не на что, а так взгляд буквально приковывает. И музыка просто волшебная, но её никто не слушает. Наслушались уже... Живут же люди...

Переговоры начались с обсуждения возможности продажи Гоа. Озвученная королём Жуаном сумма, оставила императора совершенно равнодушным.

— Выкуплю за сорок тысяч французских ливров серебра, даже чуть больше, за двадцать имперских тонн, но только вместе с герцогом.

— На Гоа нет герцога, ваше императорское величество, это вице-королевство.

— Это легко исправить, ваше величество. Нужный мне герцог сидит рядом с вами, это милейший граф Васко да Гама де Видигейра. Жалуйте ему владение с титулом, он это точно заслужил, и уступите мне всё вместе — И Гоа, и герцога.

— Действительно, легко. Поздравляю, герцог. Официально я об этом объявлю на вечернем приёме. — жалованный герцог Гоа встал и почтительно, но с большим достоинством поклонился. Король Жуан Третий, не вставая, склонил голову в ответ и печально вздохнул, — Всё-то у вас так легко, ваше императорское величество. Скрывать не буду — очень завидую.

— А к чему усложнять такие простые процессы, друг мой? Верных и заслуженных слуг просто необходимо достойно награждать, а иначе их верность очень быстро истончится. Итак, первый вопрос закрыли. Что бы вы хотели приобрести у Империи, или желаете забрать серебро?

— Пушки. Тридцать, нет, тридцать шесть. Двадцать тысяч ружей. Восемнадцать тысяч снарядов и два миллиона патронов. И электрическое освещение для дворца в Лиссабоне, если на него хватит.

Хватило и на оружие, и на освещение. Точнее, не хватило, но цену специально для короля Португалии снизили и, кроме того, подарили тот самый белый рояль, стоимостью почти в галеон. Таких роялей в Европе всего три — у султана Османской Империи, Сулеймана Первого, в Константинополе-Стамбуле; у короля Франции, Франциска Первого, в Фонтенбло; и у Русского царя, Василия Третьего, в Царьграде-Кёнигсберге. А электрическое освящение и вовсе имеется пока только в Царьградском дворце. Даже сэр Тамас Мор, лорд-канцлер Британского королевства, герцог Саффолк, герцог Глазго и граф Нортумберленд, таким у себя, во дворце Плацентия, в Лондоне, ещё не обзавёлся. А ведь он родственник императору с вице-императором.

К вопросу о возможности вхождения Португалии в состав Империи двумя герцогствами, император интереса не проявил: — 'Пока ваше королевство находится в состоянии войны, обсуждать это преждевременно'. Зато пообещал помочь с эвакуацией оккупационного корпуса с Сардинии, если в том возникнет нужда. Необходимый флот должна будет выделить сама Португалия, но имперские корабли обеспечат успешное проведение такой операции. Если потребуется, если в этом возникнет необходимость.

А пока куда торопиться? Для начала хоть какие-то уступки со стороны Франциска Первого нужно попытаться получить, какой-никакой, а Сардиния — это козырь в будущих переговорах. Карл Габсбург не хочет ничего слышать о переговорах? Это пока он Жирону не потерял, а ведь именно к этому всё и идёт. Когда французы подойдут к Барселоне, он станет гораздо сговорчивее. А не станет — его проблемы. Если человек очень сильно хочет самоубиться, отговаривать его бесполезно, нужно просто подождать. А пока ждёте, набирайте побольше козырей для переговоров с Франциском Валуа.

Что такое козыри? Герцог де Гоа вам объяснит, что это такое и почему они козыри. Корсика, например, отлично подходит, войск там у французов очень мало, да и на Сицилии не очень много.

Слишком опасная операция для флота? Можно что-нибудь придумать. Мы не против продать вам пару 'винджаммеров' второй серии. Это которые с четырьмя мачтами. Не дёшево, ведь дёшево и хорошо одновременно не бывает. Зато таких кораблей в Европе пока ни у кого нет. Туркам-османам такие предложены, но пока они думают, вы уже полные руки козырей наберёте.

Денег нет? Денег нет, но вы держитесь. Вам дадим в кредит, под честное слово, без залога, после Корсики и Сицилии рассчитаетесь. Не возвращать же их Франциску совсем не ограбленными, это для него уж слишком жирно будет. Так и быть, уступлю вам на время своего герцога Васко да Гама де Гоа, графа де Видигейра. Лучше адмирала для проведения такой кампании вам не найти. И мне спокойнее будет, что не утопнут кораблики зря, вгоняя вас в зряшную долговую кабалу.

На императорский приёме, в том-же дворце вице-императора Чалько Юпанки, герцогскую корону получил не только дон Васко да Гама де Гоа, граф де Видигейра, но и контр-адмирал Авдей Шишка, граф Фарер, обручившийся с младшей сестрой императора. Шестнадцатилетней девицей в самом соку. Король Жуан Третий поймал себя на мысли, что с женитьбой он очень сильно поторопился. Девица, конечно, язычница, но зато какое приданное! Бывшее королевство, а ныне герцогство Ирландия. Живут же люди...

Праздничный приём развлекли три певицы, так же вызывающе бесстыдно одетые в короткие платья, с обнажёнными почти до колен ногами, что и обеденная скрипачка. По голосам этих девиц король Португалии сразу узнал, все пластинки для граммофона он у себя заслушал-запилил чуть ли не до дыр. Француженка Мирей Матье, испанка из Кастилии — Дженифер Лопес и русская — Вика Цыганова. Все три девицы не красавицы, полное подобие скрипачки Ванессы Мэй, но до чего же славно поют. Видимо, музыкальный дар у таких тощих и длинных развивается лучше, чем у красивых. Славно поют под чарующую музыку целого оркестра виртуозов. Струнно-симфонического оркестра. Живут же люди... Веселятся и танцуют, настоящего горя не знают.

С утра, тридцатого июня, король Жуан Третий, первым делом отправился на осмотр 'винджаммеров' второй серии, четырёхмачтовых красавцев 'Шивы' и 'Виракочи'. На 'Шиве' его уже ждал адмирал, теперь имперский герцог Васко да Гама де Гоа, граф де Видигейра, одетый в имперский адмиральский мундир и восторженно сверкающий глазами.

— Дал Господь на старости лет. Теперь мы здорово удивим всю Средиземную лужу, ваше величество. На таких кораблях можно вершить воистину великие дела. Например, сжечь к демонам проклятый Венецианский арсенал. Снарядов полные погреба, всем уродам хватит... никто из них не уйдёт от нас без хорошего подарка, никого не обездолим...

— Вы ночевали здесь, герцог?

— Конечно, ваше величество. Едва дождался окончания приёма, настолько не терпелось. Как назовём этих красавцев?

— А, чего мудрить... Так и назовём — 'Васко да Гама' и 'Жуан Третий'. Как вы думаете, когда эти корабли будут готовы к бою?

— Они полностью готовы, ваше величество.

— Я имею в виду команды для них, герцог.

— Команды готовы, эти экипажи прослужат у нас целый год, в качестве наёмников. Так распорядился император. А через год мы точно подготовим им смену.

— Да, уж... Вы были правы, герцог. Сын Солнца очень необычный человек, если он вообще человек. Понять бы ещё, чем он руководствуется при принятии решений. Чем мы ему так понравились?

— А какая теперь разница, ваше величество. Главное, что понравились. Вот закончим войну и не будет у нас препятствий для вступления в Империю, если вы, конечно, не передумаете.

— В этом не сомневайтесь, герцог. Я уже и место себе для дворца присмотрел.

— А вот с этим я вам торопиться не рекомендую, ваше величество. Лет через пять, много шесть, Двор Империи переедет в новую столицу. Это у здешних вельмож денег куры не клюют, они могут себе позволить строить дворцы в разных городах, но в Португалии ведь не растут кофе, какао и сахарный тростник.

— Зато на Гоа они должны отлично расти, насколько я в этом деле понимаю.

— Даже если это и так, я найду на что потратить деньги с большим толком, чем дворец в Маракайбо. У меня ведь пять сыновей и дочь, ваше величество. Двум старшим достанутся владения и титулы, а младших ещё нужно обеспечить.

— Очень разумно, друг мой. Последую вашему примеру. Кстати, вы так и не объяснили мне — что такое козыри. Смысл-то я, в принципе, понял, но что это за термин?

— С удовольствием научу вас играть в преферанс, ваше величество. Оттуда и козыри, и прикуп. Только для игры нам понадобится третий. Не возражаете, если им станет мой медикус, Филипп фон Гогенгейм-Парацельс? Я собираюсь выделить ему баронство на Гоа, так что он уже не совсем простолюдин, а медикус отменный, настоящий чародей, его инки настойчиво звали преподавать в университете, но я сманил.

Интерлюдия. 28 июля 1529 года.

Имперский граф, магистр Ордена Священного Препуция, кардинал Игнатий де Лойола, с полным основанием мог считать, что свою миссию исполнил блестяще.

Заручившись в самом начале поддержкой султана Сулеймана Первого Османа, которого настолько впечатлили подарки императора и привлекла цена двух 'винджаммеров', что он распорядился оказывать послу Империи все возможные услуги. Хочет он говорить с христианскими патриархами, вот и соберите их скорее, а захочет их заменить на более покладистых — тоже помогите, не самому же ему этим заниматься.

В мае 1529 года, султан Сулейман Великолепный отправился на войну, а уже в начале июня, в Стамбуле собрали не только четверых патриархов (Иерусалимского, Александрийского, Антиохийского и Константинопольского), но и шестнадцать митрополитов — всех высших предстоятелей ортодоксальной христианской церкви.

Граф-магистр-кардинал Игнатий де Лойола был блестяще образован и умён действительно до гениальности, а кроме того, на его стороне находились сила власти и сила денег, поэтому договориться удалось. Нет, договориться не о подчинении, выборы Папы состоятся сразу после объединения всех христианских церквей, а его святейшество Климент Седьмой пойдёт на них одним из кардиналов, как его высокопреосвященство Джулио Медичи, но только все ведь отлично понимают, что это не более чем формальность.

После Кёльнского собора, а об этом событии известно уже всем христианам, в том числе и восточным, авторитет нынешнего Папы находится на недосягаемой, немыслимой высоте, поэтому на его место никто не претендует, но принять участие в исторических выборах главам объединённой христианской церкви из восточников очень хочется. Всем хочется, всем двадцати. Это предполагалось заранее, поэтому Игнатий де Лойола, поторговавшись для приличия, с лёгким сердцем уступил. Пусть будет у церкви ещё двадцать кардиналов, кому они помешают? А выборы теперь вполне возможно провести в самом Иерусалиме, что очень важно с точки зрения мистического символизма — в Иерусалиме христианство зародилось, в нём оно и должно объединиться.

Все догматические разногласия договорились преодолевать постепенно, в ходе закрытых переговоров и дискуссий, как с автокефальной Русской церковью, а пока считать догмами то, что имело место до раскола 1054 года, а всех, по раздельности канонизированных с того момента, святых, пока считать подвижниками-кандидатами на Всеобщую канонизацию. Так их и поминать — заслуженный христианский подвижник, кандидат в святые. Вполне разумная позиция и справедливое предложение. Ведь компромисс — это 'Договорённость, достигнутая при равном неудовлетворении сторон', то есть, при его достижении, чем-то поступиться должны все, а именно это и было всем предложено. Причём, Римская католическая церковь первой сделала шаг навстречу и очень широкий шаг, признав подделкой 'Дар Константина'. Да, ошибки были, и даже преступления были, но ведь их совершали обычные люди. И преступления, и ошибки совершали обычные грешные люди, разве это повод продолжать держать христиан в расколе?

Ну, и деньги, конечно. Их, эти самые деньги, 'святые' люди, восточные иерархи, очень сильно любили, а денег у графа-магистра-кардинала Игнатия де Лойола с собой имелось вполне достаточно. И Папа не поскупился, а император так и вовсе сказал: — 'Платить всем в разумных пределах, по самой верхней границе разумного. А неразумные (то есть сумасшедшие) единой церкви просто не нужны'.

До верхней границы не дошло ни у кого из восточников, деньги-то они любили, но и цену свою примерно знали. Или, скорее, чувствовали её, как говорит император: 'спинным мозгом'. Чувствовали, что есть у его высокопреосвященства Игнатия де Лойола и другие методы убеждения, вплоть до летальных исходов всех недоговороспособных и особо хитрозадых, не видящих краёв разумного.

Слишком цинично? 'Цель оправдывает средства'. А слишком много денег вымогать не слишком цинично? Так что всё честно, компромисс достигнут.

Патриархи-иерархи действительно чувствовали могущество Игнатия де Лойола спинным мозгом. Не зря ведь его в Константинополе принимают с таким-же почётом, как и вице-императора из Нового Света, не как кардинала ведь его здесь принимают, а как имперского графа и посла.

В общем, договорились. Договорились именно в общем, но этого уже хватит, для объявления о преодолении раскола и воссоединении западной и восточной христианских церквей. Осталось северная, Русская православная церковь, но там переговоры ведёт кардинал Иаков Рихтер, бывший личный секретарь Папы, тот самый монах, первым известивший Святой Престол о Втором Пришествии. Что ж, достигнутая с Константинополем договорённость, кардиналу Рихтеру абсолютно точно поможет, здесь ведь корень Русской православной церкви, пусть и автокефальной, именно здесь он, в Константинополе.

Останутся ещё автокефальные христианские церкви в Эфиопии, Армении и Грузии, но это уже не раскол, а так... очень мелкие осколки, которыми можно и пренебречь. Раскольные деревенские приходы. Такие случаются постоянно, никто священников от сумасшествия не гарантирует, они ведь тоже простые люди-человеки, такие же грешные и подверженные страстям.

Своим великим визирем, султан Сулейман Первый Осман назначил своего единокровного брата, Увейс-пашу. Неслыханное ранее у османов, да и вообще на Востоке, назначение, которое, скорее всего, тоже произошло под влиянием Империи Нового Света, где Увейс-паша продолжительное время служил послом и смог довольно близко сойтись, можно сказать подружиться с императором и вице-императором. Да и с Папой он вполне приятельствовал, кстати говоря.

Вполне ново-светский вельможа, полиглот, свободно изъясняющийся на шести языках, отлично образованный и не прекращающий своего образования, с широким кругозором и прогрессивными взглядами, с таким очень интересно побеседовать за кальяном и кофе, пофилософствовать о всяком таком, о чём мракобесам лучше не знать. Ведь мракобесы — это удел низших по положению в религиозной иерархии. Мракобесие — удел дна, как осадок в вине, или том же кофе. Мракобесие допустимо у нищенствующего странствующего монаха, оно иногда даже полезно бывает, ведь без осадков не бывает ни вина, не кофе, но выше — это уже психическое отклонение. Выше таких сумасшедших допускать ни в коем случае нельзя. Ну, а кто они, если не сумасшедшие, если они из своей веры делают непоколебимое убеждение? На основании чего? Слишком цветных снов, или тому подобных 'озарений'?

Великий визирь, Увейс-паша, и сам мракобесом не являлся, и не подпускал таких к власти на пушечный выстрел.

— Всё, друг мой. Все свои дела я здесь закончил. Пришёл с вами попрощаться, завтра моя эскадра отчалит из благословенного Стамбула.

— Мне будет очень не хватать нашего общения, друг мой, граф Игнатий. Надеюсь, сегодня вы составите мне компанию за обедом, а после одарите своей мудростью, во время беседы за кальяном?

— В этих беседах я набираюсь мудрости у вас, друг мой, великий визирь. Конечно, я не пропущу ещё одной возможности пополнить свой капитал мудрости.

— Жаль, что вы не дождётесь султана Сулеймана Великолепного, моего брата. Вам действительно нужно так спешить?

— Чем быстрее я вернусь, тем быстрее вы увидите нашего императора лично. Мой доклад его императорскому величеству, обязательно поспособствует ускорению его визита в благословенный Стамбул, который он давно планирует, насколько мне известно. А я сюда вернусь ещё не раз, друг мой, Увейс-паша. Скорее всего, именно мне поручат организовывать объединительный съезд в Иерусалиме. Но даже, если его святейшество найдёт для этого лучшего организатора, я ведь теперь ваш сосед на Мальте, да и в качестве кардинала на конклав обязательно прибуду.

— Сыграем до обеда в нарды? Или в шахматы?

— Давайте лучше в нарды. Сейчас совсем не хочется думать, хочу расслабиться и загадать на удачу.

Интерлюдия. 12 августа 1529 года.

Король Наварры Генрих Второй д'Альбре, граф де Фуа, де Бигорр, Басконии, Перигора и Арманьяка, виконт Беарна, Лиможа и Марсана, сеньор д'Альбре, князь-архиепископ Кёльна и герцог Швабии в одном лице, внимательно рассматривал в бинокль укрепления вольного ганзейского города Гамбурга.

Тем же самым занимался его штаб, имперские герцоги, высшие вельможи Империи, приехавшие в Европу развлечься своим любимым делом, войной: Хуан Понсе де Леон герцог де Пуэрто-Рико, герцог де Галисия, граф Сантьяго-де-Компостелы; Франсиско де Гарай герцог де Ямайка, герцог де Гранада, граф Альмерии; и Хуан де Грихальва герцог де Эспаньола, герцог де Мурсия, граф Картахены. Великие воины, сумевшие понравиться самому императору, и уже отлично проявившие себя в ходе этой кампании, развивающейся столь успешно, благодаря их бесценным советам. Бесценным советам и бесценным гвардейским герцогским батальонам.

В Империи, владетельному сеньору такого ранга можно иметь в подчинении всего одну бригаду, трёхбатальонного состава. Одну на всё — и на гарнизоны в своих владениях, и на выход, если вдруг захочется поразвлечься войной, с позволения императора, конечно. Ну, или вице-императора, его величества, Чалько Юпанки, как в этом случае, но это практически одно и то же. Император и его самый старший зять никогда друг другу не противоречат, все их решения общие, но речь сейчас не об этом.

Имперские герцоги, понимая, что поразвлечься на войне они смогут только с одним из своих батальонов, сделали эти 'выходные' батальоны настоящими Всадниками Апокалипсиса, Всадниками по имени Война. Или Смерть, если угодно. Каждый боец имперских герцогов, с таким оружием и с такой подготовкой, стоил в Европе, как минимум, десятка своих коллег по опасному ремеслу. Три тысячи умножаем на десять. Смело умножаем, на самом деле умножать нужно на двенадцать-пятнадцать, да плюс сорок тысяч войска самого Генриха д'Альбре, основу которого составляют баски, вот и считайте.

— Подлый город подлых быдлян, — высказал своё мнение дон Франсиско де Гарай герцог де Ямайка, герцог де Гранада, граф Альмерии, — я бы на вашем месте, ваше величество, снёс бы его, как подлый Карфаген и засыпал это проклятое место солью, а новый город построил уже поближе к морю.

— Не слушайте этого психа, ваше величество. — не отрывая глаз от окуляров бинокля, прокомментировал этот совет дон Хуан Понсе де Леон герцог де Пуэрто-Рико, герцог де Галисия, граф Сантьяго-де-Компостелы, — У него, после ранения на Гран-Канарии, мозги сильно набекрень. Ничего такого подлого, чтобы всё разрушить и засыпать солью, я не наблюдаю. Надаём быдлянам пинков и загоним их в строй, как миленьких. После нас они надолго забудут всякую блажь про вольные города. Да и пограбить надо, зря что ли воевали. Сам-то я обойдусь, но солдатикам обязательно нужно дать трофеи. Я ведь и сам десятником в терции начинал, помню ещё, насколько это для них важно.

Да, трофеи солдатикам дать нужно, всю Нижнюю Саксонию уже захватили, взяли и оставили не разграбленными пять городов, да каких городов: Брауншвейг, Ганновер, Дюссельдорф, Ольденбург, Оснабрюк и Бремен. Впрочем, из шести, пять именно взяли, только в Брауншвейге герцог Генрих Пятый Вельф оказал сопротивление, а свои Вольные города бюргеры сдали без боя. Но вовсе не это останавливало Генриха д'Альбре от их разграбления, сдались без боя, значит трусы, значит слишком хотят жить. Жизнь им сохранили, ну, а всё их имущество, в любом случае, достаётся победителю, по древнему и священному правилу войны: — 'Горе побеждённым'. Словом, речь идёт не о гуманизме и прочих глупостях, выдуманных бездельниками философами, король Наварры просто очень сильно торопился к Гамбургу.

Успел, слава Богу! Англичане город ещё не осадили, а договорённость с ними имелась именно такая — 'Кто первым успел, тот и съел'. Границу между Британией и Наваррой (и Наваррой, да-да) договорились провести по Эльбе, а Гамбург ведь расположился на обоих её берегах, поэтому его судьба решалась в соревновании на скорость ведения войны, которое выиграл Генрих д'Альбре.

Могли ли британцы опередить? Конечно, они имели все возможности осадить Гамбург ещё в июне, когда на датском острове Фюн освободился корпус Семёна Новика, герцога Монтроз, графа Эссекса и барона Ламли; но сэр Томас Мор, лорд-канцлер Британского королевства, предпочёл захватить южный берег Балтийского моря и выйти на сухопутную, точнее, речную границу с Русским царством. Впрочем, резон у него на это имелся — Киль, Любек, Росток и Висмар — очень неплохие призы, а Любек, так вообще Ганзейский бриллиант. Основоположник союза торгашей, его столица. Тот самый город, откуда вся эта ересь о Вольных городах и попёрла. Теперь ему конец. Конец Любеку, конец Ганзе, конец ереси. Остался Гамбург. Он последний.

'И правда, что ли, сжечь всю эту погань? А пожарище потом разрушить до основания и засыпать солью? Это великое, благородное и славное деяние обязательно попадёт в историю... Нет, жалко. Историю будут читать другие, а нам нужно жить здесь и сейчас, для жизни же необходимы деньги. Гамбург — это деньги. Гамбург — это флот, собственный флот Наваррского королевства. Бюргеров солдатики ограбят, но город-то и верфи останутся, как и мастера с работниками. Ещё и лучше после этого работать будут. Бунтовать, конечно, тоже будут, бунтовать много и со вкусом, но тем хуже для них самих. Будем сажать таких мерзавцев в ямы со свиньями, как имперцы. Самые ушлые, говорят, по неделе в таких ямах выживают, будет очень любопытно посмотреть, как им удаётся со свиньями договариваться'.

— Драться собираются, — дон Хуан де Грихальва герцог де Эспаньола, герцог де Мурсия, граф Картахены, произнёс эти два слова с большим удовольствием, — не такие уж они пропащие. С моря нам их блокировать нечем, а потому затевать осаду смысла нет. Предлагаю штурмовать с ходу.

— Поддерживаю, — на 'психа', дон Франсиско де Гарай нисколько не обиделся, равнодушно пропустил между ушей, — штурмовать нужно сходу, тремя колоннами. Их пушки со стен посбиваем миномётами, наши пушки вышибут трое ворот и рванём, пока они баррикад не понастроили.

— К ночи только ворвёмся. Не сожгли бы солдатики город в запале, — возразил ему вечный оппонент и лучший друг, дон Хуан Понсе де Леон.

— Заранее объявим, что всё добро бюргеров отойдёт им, тогда точно жечь не будут. И сами не будут, и горожанам не позволят. Решайте, ваше величество.

— Ваш план принимается, дон Франсиско, командуйте артиллерией. Я возглавлю колонну, которая войдёт в самые южные ворота, от них ратуша ближе всего.

Интерлюдия. 22 августа 1529 года.

Франциск Первый Валуа, король Франции и Италии, герцог Бургундских Нидерландов, Люксембурга, Сицилии, Неаполя, Милана и Франкфурта, и прочая, и прочая, в ожидании доклада рассматривал карту Европы, раскрашенную разными цветами.

Восточнее Одера, северо-восточнее Судетских гор и севернее Дуная, расположилось Русское царство. Северное царство, никому, кроме самих русских неинтересное. Говорят, там такие морозы случаются, что кожа на лице лопается, да плюс с востока бескрайние степи, из которых постоянно прут бесконечные орды кочевников — то гунны, то печенеги, то половцы, то монголы. Конечно, теперь кочевники уже не представляют такой угрозы, как лет двести-триста назад, но всё равно, соседство это малоприятное. Русским приходится держать на востоке большую часть своей армии. Они вообще странные, эти русские. При всём богатстве выбора в Европе, полезли завоёвывать такую-же, никому неинтересную, Швецию. Самую бедную страну Европы и такую-же северную, как Русское царство. В Большую Европейскую игру, русские вряд ли вступят, хотя Британию обязательно поддержат.

Британское королевство разделалось с унией Дании и Норвегии, захватило Шлезвиг-Гольштейн и южный, ганзейский, берег Балтийского моря, с Любеком, Ростоком и Висмаром. Теперь Балтика — внутреннее море Русского царства и Британского королевства, будущей унии, ведь наследником обоих является сын Василия Третьего Рюриковича и Марии Первой Тюдор, цесаревич и принц Уэльский, Иван Васильевич. Полезут ли британцы дальше, вступят ли в Большую Европейскую Игру? Однозначно, да. И зариться они скорее всего, в первую очередь, будут на Нормандию и Бретань, ведь с Генрихом д'Альбре у них дружба и полное взаимопонимание, почти союз.

Генрих д'Альбре, неблагодарный зятёк, захватил в этом году всю Нижнюю Саксонию, это в плюс к прошлогоднему трофею — Швабии, и позапрошлогоднему подарку Папы Климента Седьмого — княжеству-архиепископству Кёльн. Наваррские владения теперь рассечены на три части Францией, а что это значит? Хорошего мало, вот что это значит. Сукин сын, Генрих д'Альбре, чертовски амбициозен, а Франкфурт ему очень мешает. Обменять его, что ли, на что-нибудь? Фуа, Бигорр, Перигор, Арманьяк, Беарн, Лимож, Марсана... Как раз примерно равноценны французским владениям в Священной Римской Империи. Бывшей Империи, уже бывшей, что там от неё осталось? На одну летнюю кампанию, много на две. Впрочем, Арманьяк Генриху лучше оставить, это и приданное и вассальное от французской короны графство — пусть помнит своё место, вассал. Тогда в минус Аахен. Аахен, конечно, не стоит Арманьяка, но это столица Карла Великого. По деньгам не стоит, а в качестве символа власти намного дороже. В Аахене начиналась прошлая Империя, в нём-же начнётся Империя Французская, Империя императора Франциска Первого Валуа. Да, пожалуй, поменяться стоит. Заодно и граница с османами сократится.

Османы... Сейчас они не противники, а на море даже союзники, но надолго ли такое положение? Снова однозначно, но теперь уже нет. В Швейцарии мы уже сошлись на суше, в Италии нас разделяет только слабая Венеция. Как только Сулейман Первый разделается с Республикой венецианских торгашей, так сразу всё и начнётся. Два-три года осталось — это максимум. А что это значит? С Арагоном необходимо разделаться раньше, проклятая Жирона продержала нас на месте три года, гореть ей вечно в Аду, как она уже горит на земле. А ещё нужен флот. Нужен очень мощный флот, чтобы Гаврские, Марсельские, Генуэзские и Сардинские казусы больше никогда не повторялись. Османы контролируют западный берег Одера уже до границ с Британией на севере. Западнее них, пока Имперские, то есть ничейные, Брауншвейг, Магдебург и огрызок Верхней Саксонии с Лейпцигом, на которые теперь три претендента — сами османы, британцы и наваррцы. Вот бы они между собой сцепились... Мечтать не вредно, а готовиться надо к худшему. Ладно, чему быть, того не миновать, воевать всё равно придётся, как не оттягивай. Подготовиться бы только успеть. Проклятая Жирона...

С Арагонским королевством очень желательно покончить за год. Это возможно, теперь открыты пути и на Сарагосу, и на Барселону, и на Валенсию, теперь можно реализовать численное превосходство, Карл Габсбург на три части не разорвётся. Это если он ещё жив до сих пор, а не горит вместе с проклятой Жироной. После Арагона, вышвырнем португальцев с Сардинии и начнём готовиться к Большой Игре.

— Сир, — в ставку короля наконец вернулся герцог Гийом Гуфье де Бониве, граф де Артуа, — по показаниям пленных, Карл Габсбург находился в городе.

— Что значит находился, герцог? А сейчас он где?

— Скорее всего, уже в Аду, Сир. — ухмыльнулся адмирал флота Франции и друг Франциска Валуа с детства.

— Тело, значит, так и не нашли?

— Да как же его найдёшь, горит же всё. Может и весь сгореть.

— Может и так. А где Фердинанд?

— В городе его не видели, Сир.

— Ладно, найдём, никуда он теперь от нас не денется. Отправляйте разведку на все три дороги. Пусть ищут арагонцев, не все же они в этой проклятой Жироне сгорели.

Интерлюдия. 30 августа 1529 года.

Паскуалю де Андагойя, герцогу де Куба, герцогу де Андалусия и графу Севильи, новый имперский герцог и его новый родственник, дайме Цусимы, Коджедо и Чеджудо, Асикага Такаудзи, понравился. Стоит признать, что с новыми родственниками ему сильно везёт. Император и вице-император, без комментариев, с ними всё понятно без слов, но и остальные не подкачали: лорд-канцлер королевства Британия, сэр Томас Мор, герцог Саффолк, герцог Глазго и граф Нортумберленд; дон Родриго Пике, герцог Гавайев, герцог Новой Зеландии и граф де Пуно; а вот теперь ещё этот очень шустрый азиат, Асикага Такаудзи-сан, дайме (японский князь) трёх островов и герцог Новой Гвинеи.

На Цусиму, эскадра адмирала, дона Родриго Пике, пришла из Южной Африки, где, по воле императора, были основаны девять городов: Антананариву, в центре острова Мадагаскар, возле одноимённой деревни туземцев; Махадзанга, на западном побережье острова, опять же, возле одноимённого рыбацкого поселения; Мапуту, на восточном берегу Африки, возле бывшего португальского форта Эспириту-Санту; Дурбан, тоже на восточном берегу, парой сотен миль южнее Мапуту; Порт-Элизабет и Кейптаун, на самом юге материка; Виндхук, уже на западном берегу, в трёхстах пятидесяти милях севернее Кейптауна; и два города внутри материка: Кимберли и Йоханнесбург, в пустой саванне, по полученным от императора географическим координатам. Сын Солнца велел искать возле Кимберли алмазы, а возле Кейптауна золото. И ведь нашли! Впрочем, это уже давно никого не удивляет. Найдут и уголь севернее Дурбана, в этом сомнений нет.

В Африке повеселились. Поохотились на львов, буйволов и негров, особенно на негров, но те первыми начали. Удивительно наглые и несговорчивые дикари, вообще в переговоры не вступают, сразу нападают, как только видят чужого, вот их от городов и отгоняли, чтоб хоть что-то можно было вспахать и засеять. Весело здесь будет поселенцам, негров довольно много, на такой-то огромной территории, и они обязательно будут приходить, не всех ведь напугали, далеко не всех. Да и пуганых согнали на чужие земли, в чужие угодья, где им совсем не рады. Это только кажется, что места здесь навалом, на самом деле, племенам охотников уже довольно тесно. Хорошо, что они и друг с другом с удовольствием воюют, всё полегче отбиваться будет.

После Африканской кампании, Тихоокеанский флот Империи разделился на две эскадры. Пять кораблей, под командованием контр-адмирала Жоржи ди Менезиша отправились собирать 'кассу' с факторий, а три, с адмиралом Родриго Пике и Паскуалем Андагойя, отправились навестить нового родственника в городе Цусима, на острове Цусима, в Цусимском проливе Тихого океана. Тихого, да-да. Какой идиот назвал его Тихим, интересно? Штормы там такие, что свалили даже Паскуаля де Андагойя, никогда до этого не страдавшего от морской болезни.

Новый родственник гостям очень обрадовался и сразу предложил дело — забрать в имперское владение гряду островов Окинава, где расплодилось видимо-невидимо пиратов, а заодно и остров Тайвань, раз уж нас теперь много. На Тайване ведь имперской фактории нет, а значит, он ничейный, будет наш. Очень шустрый азиат. И отлично образованный, гремучий хлопок для взрывчатки уже производит. Сам научился, по имперским учебникам химии. Далеко пойдёт, если императора однажды не рассердит. Как наказывает Сын Солнца, рассердивших его родственников, узком семейном кругу широко известно. Наказывает он их точно так-же, как еретиков в Кёльнском соборе.

Расширили круг посвящённых на нового родственника. Забрать для Империи несколько островов, мы, конечно, можем, но решать — кому ими владеть, будет уже сам император. Хотя, он, без сомнений, учтёт все наши заслуги. Да и пограбим эти острова именно мы, а у пиратов всегда есть, чем поживиться. Согласен? Ну, тогда погнали.

Сходили, пограбили, имперские владения 'застолбили', вернулись, отпраздновали. По пьяне, уговорили нового родственника нанести визит императору, с вице-императором. Нет, корабли не бери, кораблей у нас хватает, увезут и привезут. И жену не бери, она в тягости, а в океане поболтает будь здоров.

Толковый азиат, очень толковый, в преферанс научился играть за пару дней, даже проиграться как следует не успел. И вот уже 'везёт' благородным донам и родственникам, Родриго Пике и Паскуалю де Андагойя, вистов четыреста пятьдесят, гадёныш ускоглазый...

— Ты не жульничаешь-ли, амиго, — вызверился дон Паскуаль на вскрытый прикуп, — почему опять два козыря?

— Ты же сам сдавал, — ухмыльнулся наглый японец, — убейся об стену.

Да, вместе с преферансом, в эту историческую реальность пришли не только карточные термины, вроде козырей, прикупа, марьяжа и мизера, но и все ругательства императора. Удивительно быстро они прилипают.

Такаудзи-сан сыграл девятерную и зарыл пулю, с почти пятьюстами вистов, по золотому 'юпанке' за вист. Родственник, мать его японскую.

— Ещё одну распишем? Время-то 'детское'...

— Я пас, — 'съехал' дон адмирал, — лучше, пойду почитаю.

— Что читаешь-то? — поинтересовался дон Паскуаль, — Неужели ещё не всё прочитал?

— 'Властелина колец' я ещё не читал.

— Детские сказки. И ради такого ты оставишь друзей и родственников скучать без партнёра? Позор! Неслыханный позор!

— Отвали, Паскуаль, — беззлобно отшил дважды герцога и графа Родриго Пике, — и никогда не суди о книгах, не читая их. Можешь начать, первый том я уже прочитал.

— Да ну её. Пойду лучше дротики побросаю. Ты со мной, Такаудзи-сан? Партию в дартс, на те триста монет, что ты у меня только что выиграл?

— Пожалуй, я лучше начну читать сказку. Родриго-сан плохого не посоветует. Да и не хочу тебя обдирать ещё сильнее.

— Предатели. Эгоисты и предатели...

Интерлюдия. 15 сентября 1529 года.

Русский царь, Василий Третий Иванович Рюрикович, тоже рассматривал карту Европы. Такие карты, 'контурные', как их называют в Империи, раскрашивали уже дьяки, согласно поступающей информации об изменении обстановки. Вот и сегодня появилось изменение — пал последний город Швейцарской Конфедерации, под названием Берн.

Ещё один участник большого европейского политикуса исчез с европейской арены. Четвёртый уже в этом году, следом за Датским и Шведским королевствами и Союзом Вольных городов Ганзы. Не считая Северного союза, будущей унии Русского царства и Британского королевства, будущей Империи Севера, Русской Империи, остались на карте Европы семеро: Османская Империя, королевство Франция, королевство Наварра, королевство Португалия, королевство Арагон, Республика Венеция и совсем маленький огрызок Священной Римской Империи, крохотный беззащитный пятачок, в самом центре её былой мощи.

Так проходит земная слава, да. 'Sic transit gloria mundi', как говорится. Грызут эту некогда огромную Империю со всех сторон, но уже совсем скоро догрызут. Не такой уж она огромной оказалась, закончилась довольно быстро.

Больше всех, за это лето, приросло королевство Наварра. Молодой там король, горячий, первым в Новый Свет визит совершил, первым и обрёл искомое. Привёз столько оружия и наёмников, что хватило на всю Нижнюю Саксонию с Вольными ганзейскими городами: Гамбургом, Бременом, Ганновером, Дюссельдорфом, Ольденбургом и Оснабрюком.

А ещё говорят (говорят посол Империи в Русском царстве, граф Камутамачев, и посол Русского царства в Империи, князь Семён Бельский, а им можно верить), что подружился император Инков с королём Наварры, Генрихом Вторым д'Альбре, оттуда все успехи короля и выросли. Очень может быть, очень даже. Генрих д'Альбре действует слишком толково, для коронованного 'малолетнего дурачка', каковым он и является, на самом деле. Наверняка ему там, в Империи, не только оружия щедро отсыпали, но и мудрости пару кошелей. Генриха д'Альбре теперь нужно воспринимать всерьёз, об этом твердят и Камутамачев и Бельский, хотя и без них всё уже понятно.

Император запустил в европейский пруд ещё одну здоровенную щуку. Запустил с запада, со стороны Франции. Оно, конечно, Генрих д'Альбре Франциску Валуа шурин, но и более близкие родственники резались не на жизнь, а на смерть, брат против брата, сын против отца, а уж такое родство и вовсе почти ничто в большом политикусе.

Первым делом, король Наварры договорился с Британией. Королевством, управляемым сейчас лордом-канцлером, шурином императора, а это говорит об очень многом. Если договорился с Британией, значит, имел в виду и Русское царство, необъявленный пока Северный Союз.

К чему его объявлять, если и так всем всё понятно. А что тут можно не понять, если Мария Генриховна коронована Русской царицей, а Василий Иванович принцем-консортом королевства Британия, и у них растёт сын, цесаревич и принц Уэльский, Иван?

Формально, до совершеннолетия Ивана, Британией будет править совет Пэров, во главе с герцогом Саффолк, герцогом Глазго и графом Нортумберленда, сэром Томасом Мором, но это формально. Сэр Томас Мор главный и самый активный сторонник Империи Севера. Главный сторонник Империи и главный её строитель. Вот уже Балтийское море наше, его стараниями. И море наше, и Ганзы безбожной не стало, и снизу, из Нижней Саксонии, всё это подпирает почти союзник, Генрих Второй д'Альбре.

И неважно, кто эту всю игру затеял — сам сэр Томас Мор, или его родственник император, главное — результат. А результат-то ведь ого-го!

Русь распахивает Дикое Поле и Поволжье, про голодные, неурожайные, годы, теперь можно забыть навсегда. Из Русского царства теперь вывозятся только излишки, действительно излишки, которые некуда загрузить, вывозят, когда самим не хватает закромов. Запас зерна в государевых амбарах, заложен уже на полные два года. Надёжно заложен, по инкским правилам — не сгниёт, ни мыши с голубями его не пожрут. Зерно копится про запас, а чем больше копится, тем больше растёт на него цена в Европе, которая пахать-сеять почти перестала.

И ведь легко понять — почему перестала. Даже если по твоему полю не проскачет отряд, тысяч в пять османских драгунов, то урожай всё равно почти весь отберут свои же власти, так зачем-же его сеять и возделывать? Нужно всё немедленно продавать и уезжать в Новый Свет. Благословенный Новый Свет, настоящий Рай на Земле. Языческий Рай, да. Не все бегут в одночасье, до кого-то раньше доходит, до кого-то позже, но бегут, и ещё как бегут. Наперегонки, сверкая пятками.

Европе не позавидуешь, но и горевать о её доле нам ни к чему. Когда та Европа горевала за наши беды? Вот и жрите теперь русский хлеб по тройной цене в серебре, а мы ещё государевых амбаров-элеваторов построим, чтобы лет на пять запастись. Мы зерном будем скотину откармливать, чтобы у неё зимой молоко не пропадало, а вам за это платить придётся. За наше зимнее молоко на столах у смердов... Готовьтесь...

В общем, союз Русского царства, Британии и Наварры — уже почти свершившийся факт, хоть и не подталкивает Империя к этому. Император вообще избегает любых обсуждений европейского политикуса, для него, на словах, все друзья, но тут уже как сам сообразишь. На словах-то, на словах, а на деле, в Царьград, три недели тому назад прибыл очередной подарок — шесть галеонов Имперского флота Атлантического океана, Средиземноморской его эскадры.

Нет, формально-то это не подарок, официально, эти корабли Русскому царству Империя продала, но продала-то она их по медной копейке за корабль, каждый из которых стоит под две тысячи французских ливров серебра. Вот и думай — что тут к чему и почему. Люба Русь императору, больше всех люба, но и другим он в помощи не отказывает. Про Генриха д'Альбре говорено уже достаточно, про Британию тоже, но ведь и все остальные подарков из Империи получили очень щедро. Королевство Франция начинало свою кампанию в Италии на имперские деньги, об этом теперь знают все, это не секрет. И союзник Франции, Республика Венеция, поддержала Франциска Первого за имперские деньги, это тоже общеизвестный факт.

Франциск, на эти деньги, завоевал всю Италию, Савойское и Сицилийское герцогства, а потом не смог остановится, следом пошли герцогства Бургундских Нидерландов, Люксембурга, графства Артуа и Франш-Конте, Франкфурт и Аахен, Жирона и Арагонское королевство, после чего император к Франциску охладел. А ведь дружили не разлей вода, вместе ведь целый месяц в Фонтенбло развлекались балами, охотами и блудом. Вместе Папу в Кёльн сопровождали, да и посла своего в Империю французы первыми отправили. Инкские медикусы всех приближённых Франциска вылечили, а родных детей, так просто спасли, и поди ж ты... Разошлись, как в море случайные корабли. Тихо, молча, без упрёков, но точно разошлись, для Франции теперь у Империи скидок с цены на оружие нет. Возгордился Франциск Валуа, вот и охладел к нему Император.

Было от чего возгордится, этого не отнять. Франциск Первый сейчас в Европе фигура, сравнимая с самим османским султаном Сулейманом Великолепным. Ещё бы, ведь за ним теперь, кроме самой Франции — вся Италия, вся Ломбардия, вся Сицилия, все Нидерланды, половина Швейцарской Конфедерации и приличный такой кусок Священной Римской Империи, а кроме того, после взятия Жироны, перед ним, как на ладони лежит, всё, почти беззащитное, королевство Арагон.

С Арагоном тоже будет покончено очень скоро, у французов армия уже под сто тысяч, а Карлос Первый Габсбург почти всё свою уже потерял, да и была она совсем небольшой, если с французской сравнивать. Добьёт Габсбурга Валуа к следующему лету, у них там, в Испании, и зимой воевать можно, погоды стоят, примерно, как у нас в мае и сентябре. Добьёт и куда дальше направится? Османов воевать начнёт, или шурина своего, Генриха д'Альбре?

Османская Империя останавливаться тоже не собирается. Султан Сулейман под ружьё уже сто пятьдесят тысяч поставил, да султан Алжира, Хайреддин Барбаросса, вассал его, ещё пятьдесят. Двести тысяч, с ума сойти! А вместе они могут воевать только на юге, только против владений Франциска и союзной ему Венеции. Скорее всего, так и будет, как только покончит Сулейман со Священной Римской Империей, так и сцепится с Франциском.

А потом? Потом, кто бы из них не победил, придёт наша очередь, раз лорд-канцлер союз с Генрихом д'Альбре затеял, то и Руси в стороне не отсидеться. Лихие годины нам предстоят, очень лихие, армии теперь от ста тысяч серьёзной воинской силой считаются. Да не ополчение, или посошная рать, а регулярные армии инкского образца. Поневоле о Конце Света задумаешься.

— Чего печалишься, государь, — отвлеклась от чтения Мария Генриховна.

— Скоро начнётся, душа моя. Не отсидеться нам будет в стороне.

— Так мы вроде и не собирались отсиживаться. Да и не так уж скоро для нас начнётся. Успеем подготовиться, пока османы с французами воюют.

— А коли они сговорятся, и вместе по Генриху д'Альбре ударят? По союзнику нашему?

— Тогда нас император поддержит.

— Откуда знаешь?

— Не знаю, думаю.

— Думать-то и я думаю, а хотелось бы знать точно. Не желаешь нанести визит нашему будущему зятю, пока всё ещё спокойно? Очень уж мне хочется своими глазами на эту чудесную Империю посмотреть. Как оно всё там на месте устроено. Перенимаем ведь многое, но всё как-то без представления, что у нас в итоге получится.

— С удовольствием, государь. Ивана ведь скоро на учёбу отправлять, а после Софью навсегда. Да и навещал нас император, ответный визит сам напрашивается.

— Вот и я говорю. Вели собираться. Пока зима, обернуться успеем. Да и императора в Южной Инке застанем.

Интерлюдия. 17 октября 1529 года.

Король Наварры, Генрих Второй д'Альбре, граф де Фуа, де Бигорр, Басконии, Перигора и Арманьяка, виконт Беарна, Лиможа и Марсана, сеньор д'Альбре, князь-архиепископ Кёльна, герцог Швабии, герцог Нижней Саксонии, и сам хотел предложить Франциску Первому Валуа размен владений, но так получилось даже лучше. Ведь кто предлагает сделку, тот всегда оказывается в худшем положении, первым вскрывая свою заинтересованность.

Кампания лета 1529 года, блистательно завершилась взятием с ходу большого и очень хорошо укреплённого города Гамбурга, а сам король Наварры первым ворвался в город. Да, получил ранение, но это ерунда, инкские чудо-медики поставили короля на ноги всего за две недели, зато как возрос личный авторитет Генриха д'Альбре в войсках.

С имперскими герцогами, король рассчитался передачей Империи графства Баскония. И с Империей рассчитался, и с герцогами, и с басками. Все остались довольны. Герцоги получат благодарность своего императора, а это они ценят выше владений, или, тем более, денег; баски снижение налогов до имперского уровня и жизнь по имперским законам, как в соседних Галисии и Кастилии, чему они немало завидовали; а император ещё одно графство и предложение выкупить корону Наварры, если согласится признать Генриха д'Альбре королём Западной Германии и склонит к такому-же признанию Папу.

Должно получиться. Корону, император, конечно, упразднит, как и Кастильскую с Ирландской, но это уже его дело. В общем, со своими Пиренейскими владениями, Генрих д'Альбре уже разобрался и как раз собирался начать переговоры о Франкфурте и землях бывшего Вольного города, разделяющих его будущее королевство Западная Германия на северную часть, герцогство Нижняя Саксония, и южную, герцогство Швабия, да ещё и отделяя столичное княжество-архиепископство Кёльн от обоих герцогств, но и тут повезло, Франциск предложил провести обмен первым.

Предложение он сделал справедливое и даже щедрое, но не соглашаться же сразу. По крайней мере, нужно и от него добиться признания короны нового королевства. Британцы в этом не откажут, а с ними и русские, остаются только Франциск и португальский король Жуан Третий. От османского султана признания не требуется, а венецианцами, недобитыми курфюршествами Священной Римской Империи и королевством Арагон можно пренебречь. Даже если они против, всё равно недолго им всем осталось противиться. Венеция? Она вообще республика, её мнение в этом вопросе ничтожнее мусульманского.

— Вы хотите отгородиться мной от османов, Франсуа.

— Да бросьте, Генрих. С османами я уже граничу в Северной Италии и Южной Швейцарии.

— То Италия и Швейцария, а то сама Франция, разница есть и очень существенная, согласитесь. Там горные перевалы, проходимые только летом и с мощными крепостями, а здесь равнина, которую очень трудно защищать от османских драгунов. А их у султана уже под сорок тысяч.

До концепции драгунов, по сути, очень мобильной пехоты, которая коней использует для маршей, а не для войны, Сулейман Великолепный додумался сам, без подсказок. Додумался, опробовал и теперь наращивает эти грозные силы в стремительном темпе. А им действительно в горах применения нет. Нет в горах возможности обойти укрепления и резвиться у них в тылу, или так же обойти вражеское войско и резать ему коммуникации снабжения, оставляя на голодном пайке. И как бороться с такой Ордой, никто пока не придумал.

— Разница есть, — согласился король Франции, — для меня есть, а для вас нет, Генрих. Ваша Швабия всё равно под ударом. Франкфурт и его земли в этом плане ничего не изменят, зато улучшат для вас возможность манёвра войсками — будете водить их по своей земле.

— Насчёт своей земли я и хочу с вами обсудить один вопрос. Я собираюсь основать новое королевство, Франсуа. Королевство в моих германских владениях. Пусть будет королевство Западная Германия. Если вы готовы его признать — мы договоримся.

— Мы договоримся, если вы в качестве ответной любезности, признаете Французскую империю, которую собираюсь основать я.

— Вас признает Святой Престол?

— А вас?

— Я на это надеюсь.

— И я надеюсь. Но мне, для начала, хватит только вашего признания. Итак, мы договорились?

— Договорились. Поздравляю вас, ваше императорское величество.

Привезённые графом-магистром-кардиналом, Игнатием де Лойола, из Константинополя-Стамбула договорённости об объединении Римской католической и Византийской ортодоксальной христианских церквей, да ещё и с уже назначенной на Пасху 1531 года датой начала работы объединительного всехристианского съезда, сильно ускорили ход переговоров митрополита Макария с папским нунцием, кардиналом Иаковом Рихтером.

Оно и понятно, если христианство договорится о преодолении раскола 1054 года, то раскольниками останутся только автокефальные церкви, и им придётся как-то обосновывать свою приверженность раскольничьему пути. Объяснять пастве, да не тёмным крестьянам, а боярам, князьям и самому царю. Боярам и князьям, которые во множестве получили уделы в Литве, Польше, Пруссии, Дании и Швеции и стали там баронами и даже графами, которые причащаются святых таинств в тамошних церквях и планируют родниться с английской знатью. Объяснять царю, который теперь ещё и принц-консорт Британского королевства и всячески поторапливает процесс объединения. Грозному царю, который может упорствующих в расколе просто изгнать, если не того хуже.

В общем, всё идёт к тому, что Русская православная церковь тоже примет участие в объединительном съезде в Иерусалиме и выборах единого главы всего христианского мира.

— Блестяще, граф, — оценил результат император, — очень рад, что не ошибся в вас. Надеюсь, что христианство когда-нибудь по достоинству оценит ваши заслуги и причислит к лику равноапостольных святых. Как и Папу, конечно. А пока просите награду за переговоры с султаном. Их итоги меня тоже очень порадовали.

— Лично меня вы уже щедро наградили за всю службу до конца жизни, ваше императорское величество. Слишком щедро, я даже опасаюсь, что всё отслужить не успею. Я бы попросил за Орден, если позволите. Помнится, вы говорили, что найдёте Ордену дело. Важное и полезное дело.

— Говорил и от своих слов не отказываюсь. Будет вам важное и полезное дело, как только Орден станет достаточной силой, чтобы за такое дело взяться. Для начала, ваш Орден должен заменить собой все остальные католические Ордены. Перенять у них все монастыри и навести в этих монастырях порядок, по своему уставу.

— Возможно ли такое, ваше императорское величество? Ведь другие монашеские Ордены будут противиться. Не силой же их принуждать.

— Не будет никаких других Орденов, граф. Папа их распустит, как только вы будете к этому готовы. Принуждать, конечно, лучше добрым словом, но не все, к сожалению, способны понимать добро, поэтому и возможность принуждения силой исключать не будем. 'Цель оправдывает средства', не так ли? А насчёт возможности — не сомневайтесь. Вы объединили христианство, а на этом фоне, предстоящая вам задача — сущий пустяк. Согласуйте свои действия с его святейшеством и работайте. Как только у вас появится надёжная и полностью контролируемая вами структура, получите и дело. Очень важное, очень полезное и очень доходное дело. А что касается награды за переговоры с султаном, пусь её за вас тоже получит Орден. Передаю вам, как магистру, 'Нептуна'. Путешествовать вам теперь придётся очень много, пусть будет у Ордена собственный корабль. Только команду мне вернёте. Через год, этого времени точно хватит, чтобы подготовить новую, уже из братьев-монахов.

Сулейман Первый Осман решил приобрести два 'винджаммера' второй серии по шесть тысяч французских ливров серебра, по цене трёх галеонов каждый, но это очень дёшево, на самом деле. Три галеона с бронзовыми пушками 'винджаммеру' на один укус, если капитан не допустит ошибки и не даст им приблизиться до дистанции действенного ответного огня. Но с таким преимуществом в скорости, нужно быть совсем уж неумехой, чтобы это допустить. Неумехой, или психически ненормальным, возомнившим себя неуязвимым.

Два корабля у Португалии, один теперь Орденский, остаются ещё два — 'Перун' и 'Тор'. 'Перуна', пожалуй, подарим Русскому царству, а вот 'Тора' можно выставить на аукцион. На аукцион в Гранаде. Нужно же как-то узнать его реальную рыночную стоимость, чтобы и Сулейман Первый, и Жуан Третий оценили сделанные им уступки. То, что торговля за 'Тора' пойдёт бойкая, с повышением ставок, сомнений нет. И так бы не было, а после того, как адмирал, герцог Васко да Гама де Гоа, граф де Видигейра, 'похулиганит' возле Корсики и Сицилии, цену вполне можно ожидать и выше десяти тысяч. Даже значительно выше. Интересантов-то сколько: Франциск Первый точно; Хайреддин Барбаросса, несомненно; Венецианская Республика обязательно; да и друг Генрих д'Альбре теперь парень очень состоятельный, а о собственном флоте он давно мечтает.

Двадцать четвёртого октября 1529 года получили развёрнутый доклад о ситуации в Европе от графа Саго Миачо, имперского министра Иностранных Дел в Гранаде.

В Жироне погиб Карлос Первый Габсбург. Для чего он заперся в городе, теперь можно только гадать, но самая реальная версия — это он выбрал такой героический способ самоубийства. Дела у него шли очень плохо, и шли они чем дальше, тем хуже, вот он и потерял какую-либо надежду. Сыновей Карл родить не успел, поэтому права на корону Арагона перешли к его младшему брату, Фердинанду, но успеет ли тот хотя бы короноваться — большой вопрос. Всё идёт к тому, что и эту корону, уже к лету, получит Франциск Первый Валуа.

Французы воюют в Арагоне почти стотысячной армией, а 'против лома нет приёма'. Как говорил Фридрих Великий: 'Бог на стороне больших батальонов', и он чертовски прав. К лету, Империя получит сухопутную границу с Францией. Теперь в любом случае получит её, поэтому королевство Наварра, у друга Генриха д'Альбре, можно и выкупить за запрошенную цену в сорок тысяч ливров. Всё равно, друг Генрих почти все эти деньги потратит на оружие, так что не стоит скупиться.

Прекратила своё существование Швейцарская Конфедерация. Юг, с Люцерном, и запад, с Базелем, добровольно признали свой вассалитет перед французской короной, если уместно вообще говорить о какой-либо добровольности, при такой явной угрозе оккупации турками-османами; а север, с Санкт-Галленом, Цюрихом, Берном и Цугом, захватили османы. Захватили очень кроваво, освобождая место для, переселяющихся с Северного Кавказа, черкесов, не пожелавших остаться под властью неверного Русского царя. Вот и решился Кавказский вопрос ко всеобщему удовольствию, если не считать швейцарцев, конечно.

Хорошая Европа получается. Бывшую Венгрию заселили ногаи, бывший Остмарк (Австрию) крымчаки, а бывшую Швейцарию скоро заселят черкесы. И этот Альпийско-Дунайский халифат теперь останется даже после ухода османов. Будет вам европейский Афганистан, с бородатыми моджахедами и вечным джихадом. А пока это неисчерпаемый кадровый резерв для армии Сулеймана Великолепного. Ногаи и крымчаки уже выставили сорок тысяч драгунов. Не любят они работать, зато воюют с большим удовольствием. 'Каждому своё'.

За это лето, с европейской шахматной доски исчезли сразу четыре фигуры: королевства Дании и Швеции, Швейцарская Конфедерация и Союз Вольных городов Ганзы. Священная Римская Империя и королевство Арагон точно не переживут 1530 года.

В 1531-ом можно ожидать начала войны османов с французами, Португалии нужно продержаться всего полтора года. Это вполне реально, даже если Жуан Третий не сможет выйти из войны с Франциском Первым раньше, через полтора года, французскому королю будет уже точно не до Португалии.

В ноябре 1529 года, Империю посетили сразу две высочайшие особы, царственная чета — Русский царь и принц-консорт Британского королевства, Василий Третий Иванович Рюрикович, и его супруга, королева Британии и русская царица, Мария Первая Генриховна Тюдор; да ещё и привезли они с собой сэра Томаса Мора, британского лорда-канцлера, герцога Саффолк, герцога Глазго, графа Нортумберленд и мужа сестры императора.

В ноябре-же, вернулся в Лиму адмирал флота Тихого океана, Родриго Пике, герцог Гавайев, герцог Новой Зеландии и граф де Пуно. Вернулся вместе с Паскуалем де Андагойя, герцогом де Куба, герцогом де Андалусия и графом Севильи, и привезли они с собой ещё одного императорского родственника — Асикага Такаудзи, герцога Новой Гвинеи, дайме Цусимы, Коджедо и Чеджудо.

Контр-адмирал Атлантического флота Империи, Авдей Шишка, герцог Ирландии и граф Фарер, тоже находится в Маракайбо, принимает эскадру 'винджаммеров' четвёртого поколения, поэтому так получилось, что разом собрались все здешние родственники Савелия и Эль Чоло, императора и вице-императора Инков. Да, Василий Иванович и Мария Генриховна тоже родственники с момента помолвки, хоть невесте ещё всего лишь два года, и она ещё только учится ходить и разговаривать. Научится, куда она денется, все научились, и она научится.

Асикага Такаудзи императору понравился. Тоже типичный Наполеон Бонапарт, как и друг Генрих д'Альбре, только раскосый расовый азиат. Такаудзи-сан получил во владение графство Окинава, кампанию по захвату которой он сам спланировал и организовал, и задание привести в Империю Филиппинские острова. Желательно миром.

Паскуаля де Андагойя, наградили не наследуемым титулом его величества вице-императора и должностью имперского наместника на Африканском континенте и островах в Индийском океане.

Адмирал Родриго Пике тоже стал величеством вице-императором, в должности имперского наместника в Азии, Австралии и на островах Тихого океана.

Контр-адмирал Авдей Шишка получил чин вице-адмирала и должность наместника императора в Северной Инке.

Не обошли наградами и повышениями отсутствующих:

Нууно Вимка, герцог Кастилии и граф Вальядолида, получил во владение графство Баскония, титул его величества вице-императора и должность имперского наместника в Европе. А куда деваться? Подданных в Европе у императора теперь почти как в Южной Инке, а ведь ещё Португалия в кандидатах на вступление и Наваррское королевство вот-вот войдёт в состав. Нужен наместник, причём титулованный, в Европе этому придают очень большое значение. Нууно Вимка — первый командир Первой Гвардейской бригады Быстрого Реагирования и первый местный приятель Савелия, можно сказать друг. Не был бы Нууно женат, точно получил бы в жёны одну из сестёр императора. Он отлично справился со всеми поручаемыми ему заданиями — именно его стараниями создана регулярная имперская армия, он строил Лиму, а теперь блестяще управляет Кастилией, сделав из неё самую настоящую сверкающую витрину Империи. Именно Кастилии больше всех завидовала Баскония, его баски примут с радостью. А ещё он первым организовал у себя регулярный футбольный чемпионат. Вроде ерунда, но хватает же у него времени. Потянет наместничество в самом сложном регионе, точно потянет.

Адмирал Атлантического флота Андреас Нуньес, герцог Исландии, граф де Хувентуд, получил чин генерал-адмирала и должность командующего флотом Империи и начальника имперских верфей в Лиме, Маракайбо и Нью-Йорке. Он больше всех тянется к технике и прогрессу, он и будет строить новый военный флот, а потом им командовать.

Вице-адмирал Тако Котага, граф де Канариас, стал герцогом де Канариас, графом Кабо-Верде, графом Сан Томе и Принсипи и адмиралом Атлантического флота Империи.

Юмко Наута, граф Тасмании, вице-адмирал флота Тихого океана, стал владетельным герцогом Мадагаскара.

Контр-адмирала Тихоокеанского флота Жоржи ди Менезиша, жаловали графством Гуама и Марианских островов.

Лучшего из капитанов Атлантического флота Апату Вуиса произвели в контр-адмиралы и сделали графом Фолклендских островов и Южной Джорджии.

Герцогская хунта: Хуан Понсе де Леон герцог де Пуэрто-Рико, герцог де Галисия, граф Сантьяго-де-Компостелы; Франсиско де Гарай герцог де Ямайка, герцог де Гранада, граф Альмерии; Хуан де Грихальва герцог де Эспаньола, герцог де Мурсия, граф Картахены; получила деньгами, по шесть тысяч французских ливров серебра, примерную стоимость графства Баскония, которое они 'завоевали' для Империи в Нижней Саксонии. Владения им выделять смысла не имеет, не любят они с управлением возиться, а деньги найдут куда потратить, ещё по дворцу себе построят, теперь уже в Тауантинсуйу.

Денег не жалко. Даже если не считать того золота, что сдают туземцы в Анкоридже, Сан-Франциско и Мельбурне, а сдают они его там тоннами, внешняя торговля Империи высасывает монетарные металлы у всех торговых партнёров с бешеной скоростью. Что вполне естественно, монополия ведь, цена на имперские товары устанавливается в три-четыре себестоимости, а 'партнёры' вынуждены конкурировать на рынке. Естественно, торговое сальдо у них сильно отрицательное, вот и вынуждены доплачивать драгоценными металлами. Всё честно. Никто ведь ничего покупать не заставляет. Сами, всё сами. Сами доводите своё население до нищеты безумными тратами, сами за это и ответите.

Маракайбо уже христианский город. В смысле, населения в нём в большинстве христианское, европейское. Неожиданностью для Савелия и Эль Чоло это, естественно, не стало, не мог Папский Престол не послужить магнитом. Нет в этом ничего плохого. Пусть будет один город христианским. Всего один в Империи, но зато столица всего христианского мира. Теперь точно всего. Василий Иванович сообщил, что Русская православная церковь в объединительном съезде в Иерусалиме участие обязательно примет, вот и славно.

Маракайбо — столица христианства, а кто контролирует столицу, тот контролирует и всё остальное. А языческим расовым инкам места хватит, три континента в их распоряжении и под сотню больших островов. Зато теперь всё честно. Папа Климент Седьмой получает доходы с христианского города, в виде подоходного налога, а Империя налоги на добавленную стоимость, на недвижимость и таможенные платежи. Город очень богатый, пожалуй, самый богатый в мире, богаче Стамбула-Константинополя, не говоря уже про остальные города, так что доходов с него хватает всем — и Империи и Папскому престолу.

Естественно, что самый большой и роскошный христианский храм в мире, так пока никому и не посвящённый, просто христианский, их величества Василий Иванович и Мария Генриховна и сэр Томас Мор обследовали очень тщательно, на что у них ушло целых три дня. Спасибо Папе за заботу — развлёк гостей. Впечатлились все трое до глубины души.

Из Маракайбо, царственная чета и лорд-канцлер Британского королевства, в сопровождении русского посла в Империи, князя Семёна Васильевича Бельского, и имперского посла в Русском царстве, графа Михаила Камутамачева, отправилась 'инспектировать' университет в Лиме, где предстояло учиться цесаревичу и принцу Уэльскому, Ивану Васильевичу, будущему первому императору Империи Севера, Русской Империи.

Университет в Лиме их точно не разочарует, как и гимназия, где отроки получают среднее образование. Да и кроме них, в Лиме есть что посмотреть. Научно-производственные объединения, из чьих стен выходят все диковины, верфи, самая большая и богатая библиотека в мире, огромный порт и огромный рынок с азиатскими торговцами. Если бы в это время существовала индустрия туризма, Лима бы совершенно точно была одним из самых популярных туристических центров. А на обратном пути, осмотрят ещё одну 'жемчужину', бывшую столицу Империи — Куско. Теперь город-музей, в который собраны почти все европейские шедевры скульптуры и живописи. Все десять старых дворцов Куско, в которых раньше размещались посольства, теперь музеи. Музеи пока без посетителей, но зато с какими экспозициями. В общем, месяца на три гости дорогие уехали.

Гости уехали, а Савелий и Эль Чоло остались. Как чувствовали, что дорогие гости в эту европейскую зиму будут ещё. И не ошиблись. Дождались друга Генриха д'Альбре. Оказывается, он теперь король Западной Германии, Генрих Первый, уже признанный в этом качестве Франциском Валуа. К тому же, они произвели размен владений, так что король Западной Германии утратил длинный шлейф титулов всяких графств, виконтств и сеньорий, вместе с ними самими, а взамен получил Франкфурт со всеми его землями, так что Западная Германия теперь очень внушительное европейское королевство — единое пространство от Эльбы на севере до Альп на юге.

Генрих д'Альбре приехал получать признание от Империи и Святого Престола, продавать Наварру и Андорру, закупаться оружием и просто пообщаться с умными друзьями. Пообщаться на предмет — как ему не стать следующей целью османского султана Сулеймана Великолепного, а направить того султана на дорогого родственника Франсуа. Как бы подставить под следующий удар венецианских торгашей? Нет, война, конечно, дело благородное, но сначала нужно придумать, как бороться с османскими драгунами, которых у султана уже сорок тысяч, а может он их собрать и сто, только ружей ему для этого пока не хватает, всадники уже есть.

— Мы заплатим тебе сорок тысяч за Наварру и Андорру, Энрике. Не потому, что они нам нужны, а потому что ты наш друг.

— Спасибо, Интико. Это мне здорово поможет. Не сказать, что я совсем на мели, но лишними эти деньги точно не будут. Ты поможешь мне получить признание короны Западной Германии от Папы?

— Считай, что ты его уже получил и не только от Папы, но ещё от Русского царя и королевы Британии, они как раз гостят у нас, в Империи, так что вы ещё увидитесь. А как тебе удалось получить признание от Франциска?

— Признаниями мы с ним обменялись. Я признал его императором Французской Империи. Не нужно было?

— Это твоё дело, Энрике, нам всё равно. Пала в Европе Священная Римская Империя, пусть там теперь будет Французская. Мы её тоже признаем, а вот с Папой пусть Франциск договаривается уже сам. У Святого Престола к нему много претензий.

— А вот это уже мне всё равно, — ухмыльнулся король Западной Германии, — я так понимаю, гостевой дворец занят. Где вы меня приютите?

— Выбирай любой из герцогских, всё равно они в Европе. Кто из них тебе больше понравился? Вот ему и окажи честь.

— Думаешь, это честь, поселиться в доме, в отсутствие хозяина?

— Конечно. Не сомневайся в этом. Оставишь там свою фотографию, с благодарственной надписью за гостеприимство. Эта фотография ещё и семейной реликвией станет.

— Тогда я поживу во всех трёх, по очереди. Не хочу никого из них обижать. Что у вас нового? Есть новые певицы?

— От блуда, детородный орган стачивается, Энрике, — с улыбкой предостерёг молодого коллегу вице-император, — если будешь слишком усердствовать — может и вовсе отвалиться.

— Не пугай, — улыбнулся Савелий, — Эль Чоло шутит, Энрике. У настоящего мачо, орган от этого только крепче становится, с каждым разом. Новые певички есть, как не быть. Испанка Шакира и француженка Эдит Пиаф. С какого творчества начнёшь знакомство?

Интерлюдия. 25 ноября 1529 года.

Король Португалии, Жуан Третий Ависский, очень впечатлённый рассказами адмирала, теперь увы, адмирала Империи Инков, герцога Васко да Гама де Гоа, графа де Видигейра, о возможностях новых кораблей флота Португальского королевства, решил лично поучаствовать в кампаниях по высадке десантов на Корсике и Сицилии.

В Португалии задержались на полтора месяца, до конца сентября. Собирая и вооружая войска под Лиссабоном (хорошо хоть подготовку они прошли заранее, хоть и с одним ружьём на десятерых, но обращаться научились все), инспектируя флот, очень воодушевившийся, при виде такого грозного пополнения, и, вернувшегося к командованию, легендарного адмирала.

Капитанами-стажёрами на 'Жуана Третьего' и 'Васко да Гаму', герцог де Гоа назначил своих сыновей — второго и третьего, дона Эштевана да Гама и дона Криштована да Гама, а вице-адмиралом, командующим эскадрой из двух с половиной сотен транспортов (каракк и каравелл) с десантом, старшего сына, дона Франсишку да Гама.

Боевая ударная эскадра вышла в море тридцатого сентября 1529 года, в неё, самый старший да Гама включил только двенадцать новых галеонов. Все двенадцать, которые успела построить Португалия. Королевство оставалось практически беззащитным, без флота и армии, но риск этот сочли оправданным. На севере серьёзных вражеских сил нет, если и успели построить французики пяток корабликов, то высадить они смогут тысячу, много полторы, а с такой мелочью разберутся старики из гарнизонов и дворянское ополчение.

'Главные силы врагов в Средиземной луже, а оттуда мы вряд ли кого-нибудь выпустим, ваше величество'.

Свой штаб, в который он включил и короля Жуана Третьего, адмирал разместил на 'Жуане Третьем', вот и получился 'Жуан в Жуане', для одних — повод гордиться, а для других — гордясь, шутить.

Ударную эскадру, герцог де Гоа повёл у побережья Африки и не ошибся. Первыми ему попались четырнадцать разномастных кораблей султана Алжира, Хайреддина Барбароссы. Как такового боя не получилось, алжирцы сначала бросились в атаку, и потеряли в этой атаке шесть кораблей, даже не приблизившись на дистанцию пушечного выстрела, из своих 'допотопных' (по определению императора) бронзовых орудий, а потом попытались сбежать, но разве сбежишь на старых корытах от 'винджаммеров'? Подняли ещё парусов, оторвались от своих галеонов, как от стоячих. Алжирцев нагнали всех, ещё двоих потопили, а шестеро сдались на милость победителя. Первый улов. Ливров по двести пятьдесят-триста эти лоханки стоят, так что четверть цены одного из 'винджаммеров' уже вернули в казну. Ну, пусть не четверть, а пятую-шестую часть, морякам ведь тоже призовые положены, но это ведь только начало.

Пока шли до Сицилии, перехватили ещё три эскадры, ещё одну алжирскую и две венецианских, число трофеев увеличилось до двадцати одного, в том числе на шесть новеньких республиканских галеонов, стоимостью по две тысячи французских ливров серебра. 'Жуана Третьего' уже окупили, а ведь основная кампания ещё даже не началась, это по пути насобирали, между делом, как грибы, по дороге на охоту.

Возле Сицилии повстречали османскую эскадру. Обстреляли издалека, демонстрируя свои возможности, одну из османских шхун подожгли, остальных развернули на восток, преследовать не стали, император рекомендовал воздерживаться от нанесения серьёзных обид собственному флоту Османской Империи (алжирцы не в счёт). Не послушаться советов своего императора, адмирал, герцог Васко да Гама де Гоа, граф де Видигейра не мог, даже если бы король приказал атаковать, но Жуан Третий, разумеется, такой глупости не приказал. Он вообще ничего не приказывал, только учился у моряков и наслаждался победами.

Эскадру транспортов с десантом, ведомую вице-адмиралом, доном Франсишку да Гама, дождались возле западной оконечности Сицилии и повели к Палермо. Десант высаживали прямо в порту, сразу подавив все артиллерийские батареи огнём 'Жуана Третьего' и 'Васко да Гамы'. Отличные снаряды для этих целей придумали имперцы, не пришлось вскрывать валы укреплений, сделали по паре залпов шрапнелью над позициями и всё. Кого прямо там не убило, сбежали впереди собственных воплей ужаса.

Через неделю, точно так же высадили ещё один пятнадцатитысячный корпус в Катании, тоже прямо в порту, с комфортом разгрузились на причалы, как 'белые люди'. Ещё через две недели, пятнадцатитысячный корпус высадили в корсиканском Аяччо, после чего зашли на Сардинию, за водой и частью размещённых там войск. Держать целых двадцать тысяч, на уже покорившемся острове, не имело никакого смысла, поэтому десять загрузили на эскадру дона Франсишку да Гама. Десять с Сардинии и пять из Португалии — целый армейский корпус взял с собой адмирал, герцог де Гоа, для нанесения ответного 'визита вежливости' в Венецианскую Республику. Ответного, за разграбление союзной Барселоны. Пусть и не самой Барселоны, а её предместий и окрестностей, пусть это Арагонскому королевству уже ничем не поможет, пусть...

Как сказал император: 'Мстить нужно не ради удовлетворения собственной злобы, а чтобы молодцам впредь неповадно было'. Мудрейший человек, хоть и молодой совсем ещё. А может и не молодой, может и не совсем человек, но это уже неважно, главное здесь — мудрейший, а этого уже никто оспорить не сможет, при всём желании.

Основные силы Венецианского флота, 'домашнюю' эскадру Адриатического моря, в составе шестидесяти семи вымпелов разного класса, повстречали на траверзе Анконы. В ударную эскадру адмирала, герцога де Гоа, теперь входили сорок девять кораблей, но шли они очень широким фронтом, поэтому с венецианцами столкнулись левым крылом, которое вёл сам адмирал. Здесь 'Жуан в Жуане' впервые попал под обстрел и даже получил лёгкое, но очень живописное ранение — отколовшейся от фальшборта деревяшкой, ему расчертило лоб напополам, да хорошо так расчертило, с рваными краями раны — шрам получится на загляденье, певички в Маракайбо будут млеть от одного его героического вида.

В этом бою случились и первые потери — два галеона и шесть единиц старья (шхун, каравелл и каракк), но и призы получили соответствующие. Сдались двадцать шесть республиканских кораблей, из которых одиннадцать новейшие венецианские галеоны. Лучшие галеоны, чем пока может строить сама Португалия, стоит это признать. 'Жуан Третий' и 'Васко да Гама' себя окупили уже в полуторном размере, только за счёт морских призов, не считая будущих трофеев с Сицилии и Корсики, а ведь кампания ещё не закончилась, можно сказать — только-только во вкус вошли.

Вот она, притворявшаяся девственницей, поганая коварная шлюха, Республика Венеция, лежит беспомощная, с раздвинутыми ногами. Долго ждали этого исторического момента все благородные люди на Земле, долго терпели выходки этой республиканской шлюхи, но всему когда-то приходит конец.

Адмирал, герцог Васко да Гама де Гоа, граф де Видигейра, приказал войти в неё, в проклятую Венецию, и обесчестить с особым цинизмом — 'Сжечь, или взорвать всё, что невозможно забрать с собой''

Настал наконец-то момент истины — горит, пылает, богомерзкий Венецианский арсенал, который Данте сравнивал с Адом. Горит и взрывается Арсенал, горит и взрывается весь остров Кастелло, да и остальные поганые острова тоже горят и взрываются, жаль, что отсюда всю картину не видно, но ничего, на фотографиях потом внимательно всё рассмотрим, насладимся ещё раз

— Чему вы улыбаетесь, ваше величество, если не секрет?

— Секрет, но не от вас, мой дорогой герцог. Карл Габсбург благодарит меня, я слышу его. Да и самому мне это очень приятно.

— Нанесём на обратном пути 'визиты вежливости' в Геную и Марсель, ваше величество?

— Обязательно, друг мой, нанесём обязательно и непременно. На новые снаряды для пушек, мы только серебром набрали ещё на пару десятков таких кампаний, так что визиты дорогому Франциску Валуа, мы нанесём обязательно. Очень щедрые по расходу боеприпасов визиты. Пусть ему Арагон поперёк горла встанет, упырю ненасытному.

— Велите командовать сбор?

— Пусть ещё пограбят солдатики, друг мой. Для них ведь это тоже исторический момент, о нём они будут рассказывать своим внукам. Пара дней ведь ничего не решает. Или у вас другое мнение?

— Два-три дня ничего не решают, ваше величество. Запад средиземноморской лужи наш. Наш надёжно, до тех пор, пока такие корабли не получат османы. Пусть солдатня пограбит, порадуется. Не желаете расписать пульку? По золотому венецианскому дукату за вист? Признаться, мне уже порядком надоело смотреть на эти пожары, старею, наверное.

Интерлюдия. 25 декабря 1529 года.

Дон Нууно Вимка, герцог Кастилии, граф Вальядолида, граф Басконии, его величество вице-император, имперский наместник в самом проблемном регионе Европа, прибыл в Гранаду двадцать пятого декабря 1529 года. В Рождество Бога христиан, рабов Божьих, рабов, распятого простыми смертными, славными былыми имперцами, античными-римлянами, Бога рабов — Иисуса Христа.

Историю великой Римской Империи, той, античной, а не этой, гнилой, Священной Римской-христианской, вице-император и имперский наместник в Европе знал отлично. Он свободно читал не только на 'утраченном языке богов', но и на латыни, на испанском, на французском и на португальском, это помимо родного кечуа, теперь языке дипломатической переписки в Империи Инков. Впрочем, последние три европейских языка тоже латынь, просто исковерканная этими варварами почти до неузнаваемости. До неузнаваемости, если варваров слушать, а если читать их на бумаге — то ничего так, всё очень даже понятно.

Книг в Империи на эту тему издавалось очень много, так что просвещённый вице-император, тоже уже начал понимать полезность для Империи этой религии рабов. Понимать так, как понимает это император. Как понимает это сам Сын Солнца, Интико, который осчастливил Нууно Вимка своей приязнью. Своим, расовым своим, в эту христианскую мерзость верить нельзя позволять, а чужих наоборот — нужно к этому склонять и даже принуждать всеми средствами.

Его величество, вице-император, не был изнеженным европейским вельможей. В старой Империи Инков, он, девятая вода на киселе родственник правящему Дому Капаков, начинал свою армейскую карьеру в чине десятника тупорылых и на всю голову отмороженных бойцов, которые приняли его начальство, как объект для шуточек. Да-да. Это в современной имперской армии такое немыслимо, чтобы отморозки-рядовые и унтера проверяли на слабо офицеров, а тогда такое считалось нормой. Не можешь поставить на место своих подчинённых в мирное время — и какой тогда из тебя командир во время военное?

Нууно Вимка поставил на место сначала десяток, потом полусотню, потом сотню, начал ставить тысячу, но в этот момент в Империю снова снизошёл Сын Солнца, сын Инти — Интико.

Непонятно чем именно приглянулся Сыну Солнца, только что назначенный тысячником, Нууно Вимка, но понимать божественные логики — не дело для скудного ума простого тысячника, одного из двух с лишним десятков таких-же скудоумных тысячников в имперской армии, к тому-же, куда более заслуженных.

Сын Солнца приблизил тысячника Нууно Вимка. Из Панамы, его 'батальон' отходил последним, 'арьергардным', в полной боевой готовности и без груза, зато с императором и вице-императором в составе колонны. Тогда-же, Нууно Вимка научился играть в преферанс. Научился играть очень хорошо, тысячник Вимка всему учился на хорошо и отлично, поэтому в походных 'пульках' обыгрывал самого Сына Солнца, чем немало его веселил.

Потом, после возвращения из Панамы, тысячнику Нууно Вимка, пришло назначение командиром Первой Гвардейской бригады Быстрого Реагирования. Пришло назначение на языке кечуа, узелковым письмом, поэтому звучало всё не так грозно, как на 'забытом языке богов', а то бы тысячник Вимка точно оробел. Но повезло. В узелковом письме нет подробностей, вроде 'Первой Гвардейской' и 'Быстрого Реагирования', там только цифры и приказы к действию — принять под команду три тысячи бойцов за западном побережье Империи. Абсолютно диком побережье, где туземцы даже на кечуа не понимают. Где ловят, солят и вялят рыбу, мерзкую мерзость, которую жрёт Империя только в самые голодные годы.

Первая Гвардейская бригада Быстрого Реагирования, постоянное общение с Сыном Солнца, постоянная учёба, на которой тот сильно настаивал. Покорился 'забытый язык богов' и в голову полились знания. К учёбе принуждать нужды уже не было, учился комбриг Нууно Вимка самозабвенно и истово, особенно, после прочтения 'Тайны третьей планеты'.

Первый губернатор Лимы, первый её застройщик, одновременно с этим, первый командующий регулярной армией, её создатель. Что уж тут скромничать среди своих — создатель регулярной Империи. Плохо тогда служил, теперь-то это уже самому понятно, мог намного лучше, но Сын Солнца опять не наказал, а поощрил.

Поощрил назначением герцогом Кастилии и графом Вальядолида. Уже владетелем и судьёй обширной территории. Пусть и на краю земли, пусть и в краю, населённом сущими дикарями, которые не веруют в Создателя всего сущего, Инти, и Сына Солнца, Интико, а поклоняются распятым идолам, в качестве их рабов, пусть, всё пусть. Пусть это назначение и с понижением (после Лимы-то), зато о нём объявил сам Сын Солнца и даже обнял на дорогу.

В дикой Европе, на самом краю Земли, повоевать удалось только один раз. Сын Солнца, Божественный император, разрешил тогда помочь двум бедствующим туземным вождям — Карлу и Фридриху Габсбургам, на которых 'наезжал' какой-то совершеннейший дикарь-отморозок с севера — король франков, Франциск Валуа. Варвара Франциска тогда прогнали с территории дружественных туземцев хорошими такими пинками, началось уже было веселье, но тут пришёл приказ императора — в разборки европейских дикарей больше не встревать.

И вот северный варвар, Франциск, забил, когда-то дружественных нам, европейских туземных вождей, в могилу, и вышел прямо к имперским границам, границам герцогства Мурсия. А Хуан де Грихальва герцог де Эспаньола, герцог де Мурсия, граф Картахены, такой же туземный дикарь, как и северный король Франциск, теперь копытом бьёт, что тот горный козёл. И два его дружка, Хуан Понсе де Леон, герцог де Пуэрто-Рико, герцог де Галисия, граф Сантьяго-де-Компостелы, и Франсиско де Гарай, герцог де Ямайка, герцог де Гранада, граф Альмерии, такие же тупые горные козлы точно так же копытцами в нетерпении сучат. Нравится дикарям убивать друг друга без всякого смысла, Божественный император, Сын Солнца, об этом предупреждал, так что мы готовы.

Министр Иностранных дел Империи Инков, граф Саго Миачо, формально имперскому наместнику в Европе, вице-императору Нууно Вимке не подчинялся, но сейчас не до формальностей. Прямо на границе имперского владения, герцогства Мурсия, в Валенсии, сосредоточена почти стотысячная армия короля Франков, а у вице-императора под командованием всего восемнадцать тысяч, считая гарнизоны, которые совсем оголять ни в коем случае нельзя. Валентных сил всего девять тысяч, а этого чертовски мало, несмотря на лучшую подготовку и лучшее вооружение.

Конечно, варвар Франциск не может не понимать, что в случае его нападения, Империя пришлёт столько войск, сколько потребуется, чтобы стереть с лица Земли всю его варварскую Францию, вместе с такой-же варварской теперь Италией, но на то он и варвар, чтобы действовать вопреки всякой логике. Мурсия очень богата, куда там тому Арагону. В Картахене большие склады с оружием и боеприпасами, а это почти на границе. Может рискнуть? Да запросто, соблазн-то очень велик, а варвары ради денег и добычи готовы на всё. У них родные братья, или сыновья с отцами, между собой воевали не один раз, в истории тому примеров навалом.

— Что нового из важного я пока не знаю?

В резиденцию министра Иностранных Дел Империи Инков, замок-дворец Альгамбра, вице-император прибыл к полудню двадцать пятого декабря 1529 года и, не отдохнув, сразу затребовал отчёта.

— Важного много, ваше величество, но ещё не все новые сведения проверены.

— Оставь это нелепое величание дикарям, Саго, и говори как нормальный, цивилизованный человек. Я надеюсь, что ты ещё не до конца одичал в этой дыре и остаёшься настоящим имперцем. Что там из важного и непроверенного?

— Португальцы захватили Сицилию и Корсику и разгромили Венецию.

— Насчёт островов — готов поверить, ничего сложного в их захвате нет, сложно будет удержать. А вот с Венецией — наверняка какая-то чушь. У Республики ведь отличная пятидесятитысячная армия и огромный флот. Откуда сведения?

— От португальского посла. Армию и флот не разгромили, венецианская армия в основном в Далмации, да и их флот в разгоне в разных местах. Разгромили именно Венецию. Город. Столицу. Полностью разгромили, всё сожгли, а что не горело — взорвали. Посол клянётся своим распятым богом, что это правда. Обещает вскоре предоставить фотографии.

— Очень интересно. Допустим, что он не выдумывает, не выдаёт желаемое за действительное. И чего нам следует, в связи с этим, ожидать? Ведь город Венеция, пусть и столица, но это далеко не вся их варварская Республика.

— Сложно делать прогнозы. Со слов посла — дож Андреа Гритти, избранный глава Республики погиб, как и большинство выборщиков — Комитета сорока одного. Так что Республике, в привычном виде, точно конец. Большая часть армии в Далмации, а прокуратором-наместником там гражданин Лоренцо Саларино. Ты должен его помнить, Нууно. Он служил послом Республики у нас, в Куско.

— Только мне и забот, чтобы помнить всяких варваров. Никогда его не видел, в Лиму ведь послов тогда не допускали. И что, толковый гражданин? Сможет стать Диктатором?

— Если захочет — сможет. Гражданин действительно толковый, три года в Империи прожил, не раз лично общался с Сыном Солнца, набрался ума-разума.

— Почему он может не захотеть?

— Слишком опасный пост, в наше время, а у гражданина Саларино очень выгодная коммерция. Его судоходной компании, которая подрядилась возить переселенцев в Северную Инку, принадлежит шесть десятков судов. Сменит флаги на имперские и будет жить, не тужить. А Диктатор совершенно точно подставится под двойной удар — и изнутри, и снаружи. Ведь Диктатора запросто могут не признать французы, или османы.

— Или — и те, и другие, что ещё вероятнее. Значит, этому союзу конец. И что это нам даёт?

— Даёт практически сто процентную уверенность, что Франциск не нападёт на Мурсию.

— Если его не спровоцируют три наших бешеных козлика-герцога... Фердинанд Габсбург точно погиб?

— Трупа я не видел, но французский посол утверждает именно это. Фотографий пока не предоставил.

— Вряд ли врёт. Смысла в таком вранье никакого. Хотя, европейцы много всякого делают без какого-либо смысла. Дрянь людишки, за очень редким исключением. Ладно, играем тем, что на руках, прикупа не будет. Значит так, ты вызываешь французского посла, и вручаешь ему ноту, с требованием немедленно отвести войска от имперской границы, а я в Картахену, пока наши бешеные козлики сами там войну не устроили.

Интерлюдия. 22 января 1530 года.

Самопровозглашённый император Франции, Франциск Первый Валуа уже месяц прибывал в состоянии тихого бешенства. Проклятая Португалия напрочь испортила праздник победы над Арагоном и провозглашения Империи.

Подлый Жуан Третий купил у Инков два корабля, равных которым в Европе ни у кого нет, разгромил с их помощью эскадры союзных алжирцев и венецианцев, взял под контроль весь запад Средиземного моря, захватил Сицилию и Корсику, уничтожил Венецию, натурально уничтожил, сравнял город с землёй, вместе с Арсеналом, на котором строился французский флот, уже оплаченный флот, чёрт побери, а на обратном пути снова разрушил только что восстановленные верфи в Генуе и Марселе.

И это ещё не всё. Король Португалии заявил о своих правах на корону Арагона, ведь теперь, после гибели Карла и Фердинанда, единственной законной наследницей королевства остаётся его жена, их младшая сестра — Екатерина Австрийская. Пощёчина получена очень звонкая и ответить на неё нечем, увы. Западное Средиземноморье теперь практически внутреннее море Португалии, которая уже ведёт в Гранаде переговоры с послами Османского и Алжирского султанов. Переговоры о мире и дружественном нейтралитете, которые вот-вот завершатся успехом.

Выход из войны с Португалией османов и алжирцев, ничем хорошим для Французской Империи не закончится, морской союз с Францией и Венецией станет для мусульман обременением, а ненужное бремя несут только полные идиоты.

Венеции конец, там за месяц уже сменилось шесть диктаторов и конца-края этому процессу не видно. Точнее, конец виден, конец самой Республики, а не процесса. Уже этим летом, османы Венецию наверняка проглотят и окажутся в Италии. Проглотят с лёгкостью, в этом никаких сомнений нет, и не нужно им будет с большими потерями пробиваться через Альпы. С территории бывшей Республики — вся Италия как на ладони в любое время года, и чем там останавливать османских драгунов? А флот чем? Португалия ведь теперь с такой-же лёгкостью разрушит верфи в Гавре, Антверпене и Амстердаме. Тысячи лье беззащитного морского берега Французской Империи теперь находятся под постоянной угрозой.

Вот и завоевали чёртов Арагон... Братья Габсбурги на Том Свете сейчас точно надрываются от смеха. Прав был император Инков — 'Слишком большой кусок рвёт глотку'.

После этого разгрома, Франциск не стал подвергать опале адмирала, герцога Гийома Гуфье де Бониве, графа де Артуа. Толку-то? Что здесь мог поделать Гийом, если португальцы с лёгкостью размазали жидкой грязью очень мощную морскую державу Венецию? Не весь венецианский флот они разбили и даже не четверть его, но как единая управляемая структура этот флот существовать перестал. Венецианские адмиралы, со вверенными им эскадрами, теперь играют каждый сам за себя, того и гляди начнут воевать между собой за острова. Да даже если и не начнут, будут разбиты османами, которые тоже купили у Инков два таких корабля-монстра.

Ещё один корабль Инки собираются выставить на публичные торги — кто больше заплатит, тот и получит. Попытаться его купить можно, но одного мало. Нужен флот таких кораблей. Ну, пусть не флот, а эскадра. А ведь это идея! И большой кусок из глотки достанем, пока он нас не убил, и претензии Жуана Третьего на корону Арагона перенаправим на Инков, и флот получим. То есть, эскадру.

Но начать нужно с мирного договора с Португалией. Пока мы ещё ту эскадру получим, пока экипажи подготовим, вошедший во вкус Жуан разорит нам всё Атлантическое побережье... Да и не покупают Инки территории у воюющих держав.

— Значит, так... Монморанси, вы отправляетесь в Лиссабон. Нам срочно нужен мир с Португалией.

— Какой ценой, Сир? Жуан Первый наверняка потребует признания в его владении Сардинии, Сицилии и Корсики.

— Наверняка потребует, а сам откажется признать наше владение королевством Арагон, — согласился первый император Франции, — уступайте, Монморанси, мир с Португалией для нас сейчас — это вопрос жизни и смерти. Потом мы эти острова вернём. Придёт наше время — и острова вернём, и контрибуцию с репарациями получим. И на признании Арагона не слишком настаивайте, так, поторгуйтесь для вида. Вам всё понятно, герцог?

— Всё понятно, Сир.

— Теперь вы, де Бониве. У вас задача посложнее. Вы отправитесь в Новый Свет, продавать этот чёртов Арагон и покупать нам флот. Флот и оружие, очень много оружия. Нам предстоит война с османами, друзья мои. Очень скорая война, поэтому нам всем стоит сильно поторапливаться. Задача ясна, герцог?

— Нет, Сир. Сколько стоит Арагон?

— Откуда мне знать? Сто пятьдесят... двести тысяч ливров... не знаю. Поторгуйтесь там. Поторгуйтесь и за королевство, и за корабли, и за оружие. Нам предстоит битва за Италию, а то и за саму Францию, так что очень постарайтесь. Теперь вам всё ясно?

— Постараюсь, Сир.

Интерлюдия. 12 марта 1530 года.

Русский царь, Василий Третий Иванович Рюрикович читал. Читал в роскошно обставленном адмиральском салоне 'Князя Святослава', 'винджаммера' второго поколения, огромного, красивого и очень быстрого корабля, очередного подарка зятя, императора Интико.

Визит в Империю Нового Света прошёл очень успешно. Получили всё, что хотели и даже намного больше. Тройственный оборонительный союз Русского царства, Британского королевства и королевства Западной Германии заключен. Заключен под гарантии Империи Инков, которая взяла на себя обязательство следить за надлежащим исполнением договора о союзе всеми сторонами. А кроме того, в случае нападения на кого-то из участников союзом Французской и Османской Империй, пусть и очень маловероятным союзом, но всё-таки возможным, в войну против агрессора, обязалась вступить уже сама Империя Инков.

Интико настоял на том, что пределы расширения в Европе для Русского царства, королевств Британии и Западной Германии уже достигнуты. Оптимальные пределы на данный момент, поэтому захватывать больше ничего не нужно, пусть остатки Священной Римской Империи забирает себе султан Сулейман Первый Осман. Тройственному союзу надлежит крепить общую оборону и заниматься развитием своих экономик.

Развивать экономики — производство и торговлю и ждать момента для нового передела Европы. Такой момент обязательно настанет. Лет через десять, когда у воюющих между собой Французской и Османской Империй источаться все силы и ресурсы. И то, и другое конечно, поэтому всем нужно набраться терпения и ждать.

Как именно развивать экономику, как раз и читал русский царь, Василий Третий. И русская царица, королева Британии читала, и лорд-канцлер её читал, только они свой, британский план развития. Такие планы, император составил и отпечатал для все троих участников союза.

Всё, как всегда у зятя, очень толково и продуманно до последних мелочей. Все залежи природных богатств помечены на картах, как и очерёдность их разработки, с советами по наиболее эффективному использованию. Всё оказывается есть в Русском царстве. Огромном царстве, до самого до Тихого океана на востоке. На освоение такой огромной территории и целого века не хватит, причём, освоения мирного. Относительно мирного, конечно, но всё равно, с европейской бойней стотысячных армий, это не идёт ни в какое сравнение.

В общем, осваивать ещё свою собственную территорию и осваивать, заселять и заселять, так что народец нужно беречь. Оказывается, самый ценный экономический ресурс — это люди. Тратить их в войнах — глупость превеликая. Будут люди, будут и богатства — добудут, произведут, наторгуют.

Но и не только за Уралом сокровища расположены. И сам Урал — настоящий ларец с драгоценностями, и поближе есть — в бывшем Диком Поле. И руда есть богатая, и уголь каменный, для металлургии пригодный, и всякие приплавы для производства отличной стали имеются, да всё в огромных количествах. Столько можно выплавлять, что действительно хватит и на стальные мосты через большие реки, и на 'железные дороги'. Железные дороги, по которым от Царьграда до Урала можно будет за три дня добраться. С ума сойти! А ведь это не сказка. В Империи такую дорогу уже строят, жаль, что в живую увидеть не довелось, только на фотографиях. И будут по этой железной дороге бегать огромные стальные 'локомотивы', тысячи лошадей заменяющие, а то и десятки тысяч. Такими же паровыми машинами, что электричество крутят, будут крутиться их колёса, да с такой скоростью, что и птица не угонится, не то, что лошадь.

А вот когда забегают по железным дорогам и стальным мостам чудесные локомотивы с паровыми машинами, тогда и до Европы дело дойдёт. До полностью разорённой войной нищей Европы. Когда там людишки будут готовы за еду весь день работать, да ещё и за счастье это считать.

Василий Третий отложил свой план-атлас, снял очки, бережно их протёр и убрал в футляр. Такую великую драгоценность никаким слугам не доверишь, даже самым преданным и радивым. Очки сделали и для сэра Томаса Мора, а вот у супруги, Марии Первой Генриховны, зрение пока в полном порядке. Тоже не навсегда, с годами всё в человеке изнашивается, а глаза едва ли не быстрее всего прочего, как утверждают инкские медики-чародеи, но у Марии-Машеньки пока с этим полный порядок. Повезло.

План зятя, расписанный на десяток лет вперёд, вполне выполнимый, если забрать у бояр всех холопов. Возможно ли такое? В Империи так и есть — все смерды там подданные только императора, и других тягот не несут. Даже во владениях феодалов, действуют имперские законы, без всякой отсебятины. Налоги везде собираются одинаковые, имперскими чиновниками, а феодалы, герцоги и графы, просто получают свою законную установленную долю из этих самых налогов. А раз имеют долю, значит они заинтересованы в увеличении дохода со своих владений, чтобы и им больше доставалось. Привечают людишек в своих владениях, землёй их наделяют, помогают на первых порах — всё ведь это обязательно окупится и очень быстро окупится, это все в Империи понимают. Вот и стараются, вроде и за свою долю, а на самом деле для блага всей Империи. Возможно ли такое у нас? В Империи ведь есть, но там и люди совсем другие. Люди образованные и с пониманием, что так лучше, так выгоднее. А у нас?

Завопят ведь о крушении вековых традиций, разбивании православных скреп, о пришествии Антихриста и прочую блажь. Вот ведь суки, научились блажить по любому поводу, и теперь не тронь эту выгребную яму, чтобы бурлить не начала, и мухи зелёные из неё не разлетелись.

Правда, что ли, взять, да покончить разом со всеми этими вековыми традициями? Раз и навсегда. Верных бояр сделать графами, а князей герцогами, по имперскому образцу и с имперскими правами... А где чиновников взять, которые налоги будут правильно собирать и правильно делить? И чтоб не воровали при этом. В Империи даже за мелкое воровство казнят, а за крупное, которое существенный урон наносит — сажают в яму со свиньями. Возможно ли у нас такое? Совсем ведь без людей останемся, без всякой войны. Зато свиней откормим ого-го. Да, уж. Это было бы очень смешно, если бы не было так печально.

— О чём задумался, государь?

— Да вот, вспоминаю, размышляю, душа моя. Возможно ли у нас устроить жизнь так же, как в Империи?

— Сразу — точно нет. Но всё сразу и не нужно. Мы начнём — Иван достроит.

— Вот я и думаю — с чего начинать. С кем затевать производство железное, да заселение Урала. Как у бояр людишек забрать? Добром ведь не отдадут...

— Не изводи себя пустыми думами, государь. Если добром не отдадут — заберёшь силой. Сил у нас теперь хватает, раз воевать ни с кем не собираемся. И на бояр твоих хватит, и на переселение датчан со шведами и норвежцами. На Урале они быстро русскими станут.

Двадцать первого марта 1530 года, исполнилось десять лет с начала вмешательства двух попаданцев в историческую реальность этого мира. Две пятилетки. Насыщенные и плодотворные пятилетки. Есть чему порадоваться. И за себя, и за друзей.

Начнём радоваться с себя. Перепись населения в прошлом году проводить не стали, просто исчезла необходимость в этой процедуре — министерство Статистики теперь ведёт учёт зарегистрированных налогоплательщиков, их смертей, браков, рождения в этих браках детей и получения паспортов в шестнадцатилетнем возрасте, возрасте совершеннолетия. Так вот, по данным министерства Статистики, в Южной Инке теперь проживают восемьдесят миллионов совершеннолетних налогоплательщиков, то есть восемьдесят миллионов семей, а в этих семьях воспитывается по три и семь десятых ребёнка. Смешно ребёнков на десятые делить, но это статистика, ей всё делить можно.

Грамотных, умеющих читать-писать-считать таблицу умножения, двадцать шесть миллионов. И это только в Южной Инке.

В Европе двадцать восемь миллионов налогоплательщиков, по три с половиной ребёнка в семье и восемнадцать миллионов грамотных. В Северной Инке двенадцать миллионов налогоплательщиков (считая индейцев, вовлечённых в торговлю, а значит получивших паспорта), по четыре и четыре ребёнка на семью и три с половиной миллиона грамотных. Остальные: Азия, Австралия, Океания и Африка, дают ещё четыре миллиона налогоплательщиков, по три с половиной ребёнка на семью и два с половиной миллиона грамотных.

Сложно сказать, сколько сейчас население в Китае, но пятьдесят миллионов грамотных там точно нет. Столько нет во всей не имперской Азии, а скорее всего и во всём не имперском мире. А ведь это только начало. В четвёртой пятилетке планируется введение всеобщего бесплатного и обязательного начального трёхлетнего образования. Нет, скармливать свиньям родителей, не отдавших в школы детей, никто не собирается — это не преступление, а дремучесть, за неё будут наказывать 'рублём'. Дремучим перестанут продавать некоторые виды товаров, в том числе и алкоголь, и так дорогой до безобразия, а у перекупщиков он вообще на вес золота станет. Дремучим перестанут продавать оружие (наконечники для копий и стрел, ножи, мечи и топоры), инструменты (всякие пилы, стамески, рубанки и опять же топоры), у дремучих будут закупать товары со скидкой, на налог за дремучесть и так далее. Хочешь жить пеньком дремучим — живи себе. Никто тебя силой к просвещению, к цивилизации, к космосу, тянуть не будет. Без тебя, дурака, в космосе обойдёмся, но и ты не рассчитывай на равные с имперцами цены и права. Прежде всего цены, конечно. Пока только они здесь правами и воспринимаются. Права покупать и продавать, а эти права ограничить очень просто.

Ещё про себя. Положительное сальдо внешней торговли превышает триста процентов. Европа, Магриб и Ближний Восток выдаиваются с сумасшедшей скоростью, скоро придётся им на войну в долг давать. Всякий гламурный ширпотреб в Европу продаётся всё меньше, зато весь его теперь успешно поглощает Азия. Поглощает весь европейский поток, да ещё и добавки постоянно требует.

Скоро, довольно скоро в исторической перспективе, мир останется вообще без монетарных металлов — всё, что где-то там добывается, будет 'с колёс' уходить на погашение кредитных процентов. Вот тогда и придёт время бумажных денег — имперских 'юпанок', как бы золотых и серебряных, но в бумажном виде. Придёт время полного финансового диктата Империи.

Северная Инка успешно осваивается, земли у туземцев 'честно' выкупаются за зеркала, бусы и, конечно, всякий оружейный хлам, которым местные индейцы с большим удовольствием друг друга убивают. А что поделаешь, если они друг друга людьми не считают? В языках индейцев всего два определения — мы (свои) люди, а остальные (чужие) враги. Мы инки, они арауканы. Мы славные люди могикане, они — подонки-ирокезы. Мы потомки благородного и чистого гризли, а они вонючего и поганого обосранного койота.

Они, местные индейцы, всегда друг друга убивали, ради этого они и живут, по большому счёту, так что всякое оружейное старьё не внесло в эту извечную борьбу людей с нелюдями ничего нового, кроме большей технологичности орудий убийства. Прогресс просто ускорил процесс. Естественный процесс. Естественный ход. Пусть выживет сильнейший.

А слабым мы дорогу к выживанию показали — работники нам нужны везде. Работники и имперские налогоплательщики. Жить захочешь — научишься и работать, а на нет — и суда нет, живите, как умеете. Такая вот у нас справедливая имперская свобода воли — геноцидить мы никого не планируем, но и сопли никому утирать не собираемся. Всё честно.

Производство развилось уже до радиоламп и первых двигателей внутреннего сгорания. Пока в штучных, экспериментальных образцах, но процесс запущен, опыт проб и ошибок копиться начал. Года через два-три получим первые длинноволновые приёмники-передатчики, пусть и с железнодорожный вагон размером и энергопотреблением, как у немаленького такого посёлка из двадцать первого века той исторической реальности, но цена — это проблема потребителей услуг связи.

Вот и будет у монастырей Ордена Священного Препуция полезная, востребованная и высокооплачиваемая работа узлами связи и одновременно главпочтамптами. Кто-нибудь хочет поспорить, что за связь будут платить любые деньги? За связь Центра с регионами, за связь командующего с войсками, во время войны? Никто не хочет, и правильно. Эти услуги практически бесценны, а уж содержать на них Орден Священного Препуция, Орден Игнатия де Лойола, а через него и самого императора — можно будет на одном шоколаде, лишь бы задницы у 'святых людей' не слиплись от такой диеты.

Двигатели, в виде нормально (в плане ресурса) работающих прототипов штучного изготовления, появятся лет через пять, плюс ещё три-пять пройдёт до массового производства. Массового не в смысле миллионами единиц, а в смысле простыми заводскими работягами, где-нибудь в глуши Северной Инки, а не учёными и элитными инженерами НПО Лимы. Пусть их будет производится для начала тысяча штук в год, больше пока и не нужно. Больше их при всём желании не удастся задействовать самим и, тем более, не продать другим. Нет пока на такой товар большего устойчивого платёжеспособного спроса, ни в самой Империи, ни в Европе и Азии с Африкой.

В Северной Инке строится новая столица Империи — Тауантинсуйу, на острове Новая Шотландия уже добывается уголь, а возле озера Верхнее — руда с содержанием железа под семьдесят пять процентов. Строится обогатительная фабрика и порт в Дулите, на Верхнем озере; порт и сталеплавильный завод южнее Тауантинсуйу; порт в Новом Глазго и порт в Нью-Йорке. Кроме порта, в Нью-Йорке достраивается верфь, с небольшими сталеплавильным и сталепрокатным производствами, для обеспечения потребности верфи. Скоро уже, через год, весь этот промышленный кластер даст Империи очень дешёвую по себестоимости сталь для пароходов и паровозов, железных дорог и мостов через полноводные реки.

Первую железную дорогу строить уже начали — в Южной Инке, от Эль-Мутуна до Асунсьона. В проекте дорога от Лимы до Маракайбо, через Медельин. Очень многообещающий проект, который свяжет Тихий океан с Атлантическим и три пока крупнейших города Империи.

Теперь про друзей. Очень неожиданно, в результате хитрого хода покойного короля Англии, Генриха Восьмого, в числе друзей Империи оказались британцы. Но это пока ещё совсем не те британцы-англосаксы, что возомнили себя хозяевами мира в той исторической реальности. Эти — вполне ещё нормальные люди, без 'жёсткой верхней губы' и не в 'красных мундирах'. Обычные такие люди, с обычными проблемами и запросами, ещё не поражённые вирусом мании величия. На фоне 'священных римских имперцев', бюргеров Вольных городов Ганзы, или граждан Республики Венеция, выглядят британцы очень пристойно. Скромно и благородно.

Британское королевство присоединило к себе Шотландию, Данию, Норвегию, Шлезвиг-Гольштейн и бывшие Вольные города Ганзейского Союза на южном берегу Балтийского моря — Киль, Любек, Росток и Висмар. Очень богатые города с обширными прилегающими владениями до самого Одера — границы с Русским царством.

Русское царство тоже прилично расширило свои пределы, теперь его западная граница проходит по левому берегу Дуная до Судетских гор, по горам до истока Одера и по Одеру до Балтики; южная — от устья Дуная по северному берегу Чёрного моря, Большому Кавказскому хребту, Каспийскому и Аральскому морям и Сырдарье до самой Средней Азии, а на севере и востоке границы по океанам — Тихому и Северному Ледовитому. До своих северных и восточных границ русские пока не добрались, но это и не к спеху. На те земли никто не претендует, так что освоят не спеша, без штурмовщины.

Сейчас, канцлер Русского царства, князь Иван Фёдорович Бельский, занимается переселением и перемешиванием народов из бывших Шведского и Польского королевств, Великого княжества Литовского, владений Тевтонского Ордена в Восточной Пруссии, Моравии и Валахии — в Дикое Поле, Крым, Поволжье, на Северный Кавказ и Южный Урал.

Людей не обижают, землёй наделяют щедро, да лучшей землёй, чем имелась у них на старом месте, так что недовольных почти не случается. Новые владения Русского царства осваиваются и заселяются всеми народами вперемешку. Через поколение-другое все они станут русскими. Станут обязательно, ведь раскол христианской церкви преодолеть удалось, а именно по нему славяне разделились на западных и восточных в другой исторической реальности. Теперь им делить нечего — переженятся и забудут, кто откуда сюда попал.

Друг Генрих д'Альбре теперь Генрих Первый. Первый король Западной Германии, герцог Нижней Саксонии, герцог Швабии, герцог Франкфурта, герцог Гамбурга, герцог Ганновера, князь-архиепископ Кёльна и прочая, и прочая. Энрике наградил своих басков землями в новом королевстве, выделив им почти тридцать тысяч баронств (командирам) и шателений (бойцам), разом сменив всю элиту в королевстве. Очень решительный парень. Баски-сеньоры привезли в Германию свои семьи, а семьи у них большие, так что кадровый резерв для армии, Генрих Первый себе обеспечил.

Отличный резерв, кстати сказать — очень боеспособный народ эти баски, да к тому-же теперь преданный своему королю всей душой. Теперь они все в одной лодке — захватчики-оккупанты на чужой земле, и просто вынуждены друг друга поддерживать, так что их лояльность королю Генриху Первому обеспечена на долгие годы.

Друг Васко да Гама герцог де Гоа, граф де Видигейра, помог своему королю выпутаться из сложной политической ситуации, в которую Жуан Третий вляпался, женившись на младшей сестре Карлоса Первого Габсбурга и в, сопутствующий этому браку, союз против Франции. Помог герцог де Гоа Жуану Третьему не только выпутаться из скверной ситуации, но и обрести обширные владения — Сицилию и Корсику, а кроме того, ограбил и уничтожил Венецию. Пока город Венецию, но скорее всего и вообще всю республику с этим названием. Подранки в этом суровом мире не выживают, кто-нибудь обязательно добьёт — или Сулейман Первый Осман Великолепный, или Франциск Первый Валуа, теперь император Французской Империи.

Теперь Жуан Третий должен имперскому герцогу по гроб жизни, посмотрим, насколько щедро он отблагодарит своего спасителя. Скуповат португальский монарх, что есть, то есть.

Двадцать девятого марта 1530 года, в Гранаде состоялась аукционная продаже 'винджаммера' второго поколения, носившего в инкском флоте имя 'Тор', которого все интересанты имели возможность тщательно осмотреть в порту Альмерия. Торги, неожиданно для всех, выиграл посол султана Алжира, Хайреддина Барбароссы, предложивший тринадцать тысяч французских ливров серебра. В два с лишним раза больше, чем за точно такие-же корабли заплатили Жуан Третий и Сулейман Первый.

Очень удачно получилось, отлично подыграл друг Генрих, лично присутствовавший на торгах в Альгамбре и поднявший ставку до двенадцати тысяч. С другом Энрике имелась договорённость, что половина суммы ему потом вернётся поставками имперских товаров, но алжирский посол удивил всех, без исключения. Впрочем — это к лучшему. Если сговор императора с королём Западной Германии всеми воспринимался как вполне вероятный, то с султаном Хайреддином Барбароссой, возможность такого сговора полностью исключалась. Вот и узнали текущую рыночную цену. Узнали и сами изрядно удивились.

Итоги торгов в Гранаде, Савелий и Эль Чоло узнали восемнадцатого мая 1530 года уже в Тауантинсуйу. Узнали от герцога Васко да Гама де Гоа, графа де Видигейра, который приехал в новую столицу Империи выбирать место под свой дворец и организовывать его строительство. Герцог де Гоа знал планы императора провести это лето в Северной Инке, поэтому встретились с ним Савелий и Эль Чоло не случайно.

Рассказ о зимней кампании 1529-30 годов выслушали с огромным удовольствием, как и посмотрели фотографии настоящего Апокалипсиса в отдельно взятом городе. Особенно сильно подивились щедрости Жуана Третьего, который не только решил выплатить за полученные в кредит корабли по восемь тысяч ливров, переплатив по две тысячи сверх уговора, но и наградил адмирала Васко да Гама, герцога де Гоа и графа де Видигейра двенадцатью тысячами. Очень солидная награда, а ведь это ещё не всё, после заключения мирного договора с Французской Империей, последует дополнение в виде владений и титулов. И для самого герцога де Гоа, и для всех пятерых его сыновей, которые тоже принимали участие в этой, безусловно, эпической кампании.

Но больше всего, Савелий и Эль Чоло удивились тому, что у Жуана Третьего не пропало желание вступить в состав Империи. Зачем ему это теперь? Угроза ведь снята.

— Временно снята, ваше императорское величество. Временно, на не слишком-то продолжительный срок. Король это отлично понимает. С союзом мусульман нам в Средиземном море не справиться, да и желанием новых побед Жуан Третий не горит. Он ведь очень мирный человек, на самом деле. Он мечтает жить в столице Империи, как вы выражаетесь — 'Как белый человек'. Считает статус владетельного имперского герцога как минимум не уступающим королевскому в Европе.

— Очень интересно... Неожиданно, прямо скажем. Ладно, обсудим, когда приедет, если к той поре ещё не передумает. А вы, значит, решили обосноваться в Тауантинсуйу? А как-же герцогство Гоа?

— Туда я отправил старшего сына, Франсишку, пусть осваивает наследство. А я, признаться, слишком привык к вашему обществу и очень по нему скучал. Хотел бы продолжить состояние в вашей свите, ваше императорское величество. Если вы не против, конечно.

— Помилуйте, друг мой, с чего бы мне противиться. Это очень лестно для меня. Милости просим на борт, герцог. Поздравляю вас с успешным, даже триумфальным, возвращением домой.

Шестнадцатого июня 1530 года в Тауантинсуйу прибыл чрезвычайный и полномочный посол императора Франциска Первого Валуа, герцог Гийом Гуфье де Бониве, граф де Артуа. Друг детства Франциска Валуа и хороший приятель Савелия и Эль Чоло ещё со времён совместного (иногда весьма распутного) времяпровождения в Фонтенбло, с последующим общим выездом на всехристианский диспут в Кёльне.

Герцог де Бониве добирался да новой столицы Империи Инков большим крюком, через Маракайбо, поэтому свежих новостей он не привёз, даже наоборот, отстал от жизни больше чем на месяц. Поделились новостями с французским послом: турки-османы захватили остаток Священной Римской Империи. Брауншвейг, Магдебург и Лейпциг ещё держатся в осаде, но они обречены, а не сдаются только потому, что в последнее время османы очень сурово расправляются с пленными — в лучшем случае угоняют в рабство. Города сопротивляются отчаянно, но уже понятно, что к нынешней осени текущая война в Европе закончится. Закончится уничтожением Священной Римской Империи. Империи, всего семь лет назад бывшей самым мощным игроком на европейской арене. А если посчитать всю унию Карла Габсбурга, с королевствами Кастилия и Арагон и прочими его европейскими владениями: Бургундскими Нидерландами, герцогством Люксембург и графствами Артуа и Франш-Конте, то игрок этот был не просто мощным, а выдающимся по своей мощи, однако ему не повезло столкнуться в Панаме с Империей Инков, Империей из Нового Света.

Ещё новость: Французская Империя подписала с королевством Португалия мирный договор, признав переход Сардинии, Корсики и Сицилии в вассалитет к португальской короне.

— Благодарю, ваше императорское величество. Эти новости вполне ожидаемы, так что на мою миссию они никак не влияют. Даже наоборот, хорошо, что вы уже знаете о нашем мире с Португалией, ведь вы не покупаете владений у воюющих сторон.

— Вы приехали продавать Бургундские Нидерланды?

— Не угадали, ваше императорское величество. Мне поручено продать вам королевство Арагон.

— Даже так... Королевство, наверное, уже ограблено до нитки?

— Скорее всего, — ухмыльнулся герцог де Бониве, — но земли-то с городами остались на месте. Вам это интересно?

— Пока не знаю, ведь вы ещё не назвали цену.

— Двести тысяч ливров, ваше императорское величество.

— Не интересует.

— Сто восемьдесят?

— Сто двадцать.

— Сто пятьдесят, из которых пятьдесят серебром, а ещё на сто тысяч корабли и оружие.

— Цену на наши корабли вы знаете?

— Знаю, ваше императорское величество, — вздохнул герцог и адмирал Французской Империи, — именно поэтому я и не могу спуститься ниже ста пятидесяти. Мне нужны шесть кораблей.

— Ого! Ну у вас и аппетит, однако. Только 'винджаммеры' второго поколения уже распроданы. Третье поколение, пятимачтовые, стоят, соответственно дороже. Скажем, по пятнадцать тысяч и то это по дружбе.

— Тогда мне не хватит на оружие, — расстроился Гийом Гуфье де Бониве, — может быть, вы сделаете скидку?

— Может быть и сделаю, это зависит от планов вашего императора. Смотря, с кем он собирается воевать. У нас в Европе есть друзья.

— Венеция входит в число ваших друзей, ваше императорское величество?

— А вы коварны... Венеция не входит в число наших друзей, но Республика ведь ваш союзник.

— Да какой это теперь союзник... Это вынужденный шаг, ваше императорское величество. Поймите нас. Мы ведь не можем допустить османов в Италию.

— Османы же тоже ваш союзник.

— Мы были союзниками на море, против Португалии, Арагона и Вольных городов Ганзы. С Португалией, османы и алжирцы замирились первыми, остальных больше нет, так что и союзу нашему пришёл конец. Мой император уверен, что османы уже нацелились на нашу Италию.

— Не исключено, — согласился Савелий, — так и быть, шесть кораблей третьего поколения по двенадцать, оружия и боеприпасов на двадцать восемь и пятьдесят наличным серебром, но с одним условием...

— Каким, ваше императорское величество? — повеселел герцог де Бониве.

— В церквях городов: Ле-Пюи-ан-Веле, Сантьяго-де-Компостела, Антверпене, Шартре, Хильдесхайме, Шарру, Меце, Конке, Лангре, Фекане, Калькате и в самом Риме, хранятся реликвии, называемые Священными Препуциями. Я не знаю, который из этих препуциев настоящий, поэтому решил приобрести, на всякий случай, все, для храма в Маракайбо. Один из них, который хранится в Сантьяго-де-Компостела уже у меня, с вас остальные одиннадцать. По рукам?

— Десять у нас, а один в Хильдесхайме, у Генриха д'Альбре. Вдруг, он не захочет с ним расставаться?

— Постарайтесь его уговорить. Его величество, Генрих Первый, не слишком-то набожен, так что весь вопрос только в цене. Пятьдесят тысяч наличными вы увезёте, этого вполне должно хватить, — улыбнулся император, — ведь шанс, что настоящий препуций именно у Генриха, всего один из двенадцати. Исходя из этого и поторгуйтесь. Мы договорились, герцог?

— Договорились, ваше императорское величество. Если не секрет, зачем они вам нужны?

— Я же сказал — для храма в Маракайбо. Препуций — самая первая реликвия, которую обрели христиане, уже на восьмой день, после рождения Христа. А раз эта реликвия самая первая, то значит и самая главная, я именно так полагаю. Главный христианский храм должен владеть и главной христианской реликвией. По-моему, всё очень логично.

Тауантинсуйу, новая столица Империи Инков, сразу планировался как самый большой и самый роскошный город мира, поэтому со своим столичным дворцом Савелий решил не скромничать, отведя под него и лесопарк вокруг участок, размером в шестнадцать типовых городских кварталов, квадратом, на берегу озера Сен-Клер. Довольно далеко от центра — в пятнадцати километрах на северо-запад. В противоположную сторону от сталеплавильного завода и пролетарского района. В пригород, причём не ближний, но это пока. Со временем, город разрастётся и императорский дворцово-парковый комплекс, как и окружающие его дворцы владетельных имперских феодалов, окажутся в городской черте огромного мегаполиса, но всё равно, он останется с краю, отдельным районом, не мешающим жизни большого города.

Ведь придёт время, когда для проезда кортежей высоких лиц придётся перекрывать уличное движение. Это время обязательно придёт, это точно известно, так почему бы не озаботиться удобной планировкой заранее. Удобной для всех, пусть потомки наслаждаются этим удобством, а не стоят в пробках, сжигая свои нервы, время и горючее.

В первой линии, за бульварами, с трёх сторон от своего столичного 'владения', Савелий выделил участки размером в городской квартал четверым вице-императорам: Эль Чоло, наместнику Южной Инки; дону Паскуалю де Андагойа герцогу де Куба, герцогу де Андалусия, графу Севильи, имперскому наместнику в Африке и на островах Индийского океана; дону Родриго Пике, герцогу Гавайев, герцогу Новой Зеландии, графу де Пуно, имперскому наместнику в Азии, Австралии и Океании, адмиралу флота Тихого океана; и дону Нууно Вимка, герцогу Кастилии, графу Вальядолида, графу Басконии, имперскому наместнику в Европе.

Четыре участка для родственников: царственной чете Василия Третьего и Марии Первой; сэру Томасу Мору, герцогу Саффолк, герцогу Глазго, графу Нортумберленд, лорду-канцлеру королевства Британия; дону Авдею Шишке, герцогу Ирландии, графу Фарер, имперскому наместнику в Северной Инке, вице-адмиралу Атлантического флота; и дону Асикага Такаудзи, герцогу Новой Гвинеи, графу Окинавы, дайме Цусимы, Коджедо и Чеджудо.

Два участка выделил друзьям: королю Западной Германии, Генриху Первому д'Альбре; и герцогу Васко да Гама де Гоа, графу де Видигейра.

Один под гостевой дворец и ещё один зарезервировал для Жуана Третьего, если тот всё-таки надумает стать имперским герцогом Жуаном Ависским. А не надумает, так будет два гостевых дворца, или ещё что-нибудь сообразим.

На перекрёстках бульваров первой линии, в юго-западном и северо-западном углах императорского дворцово-паркового комплекса — храмовые площади.

Итого, с трёх сторон по четыре дворца, а с четвёртой очень красивое озеро, с отличной рыбалкой. Хороший такой получится 'домик в деревне', чтобы встретить старость. Интересно, а осетры здесь приживутся? В двадцать первом веке той исторической реальности, где только их не выращивали, нужно будет попробовать. Нарушение экосистемы? Не в этом случае. Осетровыми любую экосистему точно не испортишь, а только улучшишь.

Во второй линии, за бульварами, ещё восемнадцать участков-кварталов для дворцов крупнейших имперских феодалов, в том числе князя Семёна Фёдоровича Бельского, возведённого, с согласия русского царя, Василия Третьего, в достоинство владетельного имперского графа Тринидада-и-Тобаго; и графа-магистра Ордена Священного Препуция, сейчас кардинала Игнатия де Лойола. Для Папы отдельный дворец решили не строить. Друга Климента Седьмого полностью устраивает отдельный флигель в императорском дворце, а кто там дальше после него будет — пока неизвестно. Пусть живёт у себя в Маракайбо, если флигель Климента его не устроит.

Снова линии бульваров и снова застройка. Теперь уже для уровня губернаторов, заслуженных офицеров армии и флота и имперских баронов. Здесь участки гораздо меньше, уже не под дворцы, а под особняки, но всё равно это очень почётно.

За третьей линией, со всех трёх сторон, по километру лесопарковой зоны, которую планируется со временем огородить литыми чугунными решётками. Получился прямоугольник пять на девять километров, вдвое больший, чем сам город, но это пока.

Посольский квартал? В Тауантинсуйу он не нужен. Посольский квартал для европейцев уже создан в Гранаде, а для азиатов построим где-нибудь на Тайване, или Хайнане. Скоро уже появится радиосвязь, появится она гораздо раньше, чем всё это построится, так что лезть всем в столицу смысла нет. Созвонимся. Пользуйтесь услугами связи Ордена Священного Препуция.

Вместо посольского квартала, западнее вельможного района и севернее городского центра начали строить стадион. Пока олимпийский, с беговыми дорожками (для первой олимпиады), но сразу с планом реконструкции в чисто футбольный, тысяч на шестьдесят зрителей, а ещё в десяти километрах северо-западнее стадиона, оставили место под будущий аэропорт. Место размером с целый город. Именно таким должен быть столичный хаб. Столичный для всего мира, да-да.

Король Португалии, Жуан Третий, прибыл в Тауантинсуйу двадцать шестого июля 1530 года. Прибыл с твёрдым намерением передать Португальскую корону Империи и зажить одним из богатейших владетельных имперских феодалов, в Высшем имперском свете, как 'белый человек'. Прибыл сразу с женой и всем Двором, уже не имея намерения возвращаться в унылую отсталую Европу.

Жуан не питал никаких иллюзий, относительно планов императора Франциска Первого, поэтому острова Сардиния и Корсика были им жалованы спасителю королевства, герцогу Васко да Гама де Гоа, графу де Видигейра. Не ему самому, а его старшим сыновьям, произведённым в герцоги, дону Франсишку да Гама, вице-адмиралу в кампании зимы 1529-30 годов, теперь герцогу де Сардиния, и дону Эштевану да Гама, капитану-стажёру 'Жуана Третьего', теперь герцогу Корсики. Дону Криштовану да Гама, капитану-стажёру 'Васко да Гамы', Жуан Третий жаловал графство Мадейра; а Сицилию предложил Империи, в качестве 'входного билета'. Потрясающая щедрость для такого скупердяя.

Такое стремление к прекрасному, к прогрессу, космосу и всему остальному хорошему, растрогало даже насквозь прожжённых циников — императора с главным вице-императором, Савелия и Эль Чоло. Жуана Ависского приняли в 'имперскую семью' двойным герцогом — Большого Лиссабона (Южной Португалии) и Большого Порту (Северной Португалии), а за Сицилию отдарились герцогством Бом Байи в западной Индии, участком под дворец в Тауантинсуйу и двадцатью тысячами ливров серебра. Плюсом, выкупили за шестнадцать тысяч теперь уже легендарных 'Жуана Третьего' и 'Васко да Гаму'. Имперским феодалам собственные военные корабли в Империи содержать запрещалось. Торговые суда — сколько угодно, а вооружённые нельзя никому, кроме Имперского Военно-Морского флота. Жуан бы их и так отдал, кораблики эти, но мы-то ведь не крохоборы.

'Жуан Третий' честно заслужил своё место в столичном музее имперской военной и военно-морской славы, а 'Васко да Гаму' подарим другу Энрике под яхту, негоже такому солидному монарху фрахтовать чужие корабли. Тем более, что он теперь каждую зиму приезжает в Империю, вот и пусть приезжает солидно, с подобающим достоинством.

Генрих за всё добро расплатится, в этом сомнений нет. Сполна расплатится, с лихвой. Хороший парень, честный, пусть владеет, для него не жалко.

А Жуан Ависский, герцог Большого Лиссабона (Южной Португалии), герцог Большого Порту (Северной Португалии), герцог Бом Байи, между тем, стал богатейшим владетельным феодалом Империи. Ведь у него ещё и флот из белее чем трёх сотен различных кораблей имеется, которые, после разоружения, станут отличными транспортными судами, с исключительно выгодной коммерцией в трансокеанской Империи Инков.

Конечно, все трое старших сыновей герцога Васко да Гама де Гоа, графа де Видигейра, со своими владениями, тоже вошли в состав Империи. Для младших сыновей у него теперь наследство есть — и владения, и титулы, а для единственной дочери, самой-самой младшей, а потому и самой любимой из всех детей, скоплено очень солидное приданное. Столько за своих дочерей не дают даже короли, поэтому партия для доны Изабель ди Атаида да Гама, ожидается самая блестящая. В общем, жизнь у друга Васко да Гамы удалась, осталось только насладиться последними годами земной жизни на охотах, рыбалках, приёмах, балах, пирах и за партиями в преферанс. Или пусть ещё одну книгу напишет? О разгроме Венеции? Ему решать.

А у Империи, между тем, скопилось довольно много нераспределённых европейских владений, да каких владений: герцогства Арагон (с графством Сарагоса), герцогство Каталония (с графствами Барселона и Жирона), герцогство Валенсия (с одноимённым графством), герцогство Наварра (с графством Памплона), герцогство Сицилия (с графствами Палермо и Катания) и графство Андорра.

Графство Андорра решили жаловать министру Иностранных Дел Империи, Саго Миачо; герцогство Наварра, с графством Памплона — вице-императору и императорскому наместнику в Европе, Нууно Вимке; Герцогства Арагон и Валенсия зарезервировали в качестве приданного для местных родных дочерей Эль Чоло и сестры императора, Мавуты Уайновны Капак, самой старшей и самой норовистой кобылы, из доставшегося Савелию по наследству табуна сестёр; а герцогства Каталония и Сицилия, пока остались в имперском резерве. Такие герцогства, вполне себе королевские. Тот же Жуан Ависский запросто бы обменял в Империи (под имперской защитой с суши, моря и изнутри) свою Португалию на Каталонию, пусть и разграбленную французами, но с куда большим экономическим потенциалом. Так что владения эти очень даже соответствуют по потенциалу королевским. Прибережём до их поры. Наша Большая Европейская Игра только начинается, так что точно пригодятся когда-нибудь.

В Маракайбо, Савелий и Эль Чоло вернулись восемнадцатого октября 1530 года. В году грядущем, этому миру, этой исторической реальности, предстоит пережить объединение христианства на всехристианском съезде в Иерусалиме, который попаданцам обязательно нужно было посетить, для страховки этих грандиозных планов; а ещё ожидается начало новой войны в Европе. Вполне себе эпохальной войны двух великих Империй — Османской и Французской. Плюс, в конце года, запланирован приезд на учёбу в Империю русского цесаревича, британского принца Уэльского, Ивана Васильевича Рюриковича. Близкого родственника императора, брата его будущей жены. Того самого парня, на которого возлагались очень большие надежды, как на первого императора Севера, первого русского императора. Его воспитание и обучение, в основном, пройдёт в Лиме, поэтому лишний раз всё лично проинспектировать точно не помешает.

Интерлюдия. 18 ноября 1530 года.

Император Франции, Франциск Первый Валуа, отлично понимал, что после аннексии континентальных владений Венеции, почти сразу начнётся война с Османской Империей, но и выбора у него просто не оставалось. Если не занять Венецию, Фриули, Трентино и Далмацию самим, то их очень скоро займут османы и окажутся уже на итальянской равнине, где их драгунов будет просто нечем сдержать.

Попытка договориться с Республикой о её добровольном принятии вассалитета перед французской короной, как это сделали Люцерн и Базель, успехом не увенчалась. Не с кем там больше договариваться, ни один из диктаторов больше месяца у власти не продержался. А раз так, то нужно бить первым, не дожидаясь османов. Это просто необходимость, это вопрос жизни и смерти, а значит, и никакой подлости в этом нет.

Османы временно притихли. Новость, о покупке Французской Империей шести 'винджаммеров' третьего поколения, заставила их временно притихнуть, но таких кораблей в Империи Инков ещё очень много, больше двух десятков, и теперь они будут выставляться их на торги в Гранаде. На открытые торги, с повышением ставок, а перебить ставки османов, Французской Империи просто нечем.

Пятьдесят тысяч ливров серебра, которые де Бониве привёз из Нового Света, уже отчеканены в монету и розданы армии, в основном, в погашение долгов. Не осталось даже на выкуп Священного Препуция у Генриха д'Альбре, который, вот ведь мерзавец, затребовал за реликвию десять тысяч, уверяя, что именно у него она настоящая. Поскандалили, поорали друг на друга, но обнаглевший шурин не уступил. Пришлось обменять ему Амстердам, с Северными Нидерландами, на графство Арманьяк, сеньорию д'Альбре и Священный Препуций из Хильдесхайма. Теперь всё, Генрих больше не вассал ни одним из своих владений. И раньше он был наглецом, а теперь и вовсе можно ожидать от него чего угодно, вплоть до удара в спину.

Впрочем, не всё так уж печально. Флот теперь у Французской Империи сильнейший в Европе, а значит можно попытаться не только четыре континентальные провинции Республики завоевать, но и острова, прежде всего Крит и Кипр. Очень богатые Крит и Кипр, которые уже триста лет никто не грабил. Теперь есть возможность выделить на их захват, и захват прочих венецианских островов в Эгейском море, тысяч двадцать-двадцать пять. Оружия хватает, а доставят их до места торговцы из Марселя и Генуи. Под охраной 'винджаммеров', им ничего не угрожает, лишь бы штормом не разметало.

Де Бониве проявил себя блестящим переговорщиком. Если не считать дурацкого Священного Препуция из Хильдесхайма, то он получил гораздо больше, чем можно было надеяться. Привёз из Нового Света самый мощный европейский флот и вооружений с боеприпасами на пятидесятитысячную армию. Теперь есть, чем вооружить собственных драгунов. Пусть не столько, как у Сулеймана Первого, но тоже немало. Тысяч тридцать выставить получится.

Драгуны не рыцари, всадники лёгкие, лошади для них годятся любые, так что тридцать тысяч — вполне реально. А это уже кое-что. Угрозу они создадут. Так нагло, как в Священной Римской Империи, османы действовать не смогут. Здесь вам не дураков-рыцарей безнаказанно расстреливать, здесь уже равный противник, пусть и почти вдвое малочисленный. По пехоте силы равны, зато в артиллерии у Франции теперь ощутимое преимущество. Преимущество, которое необходимо реализовать срочно, ибо оно очень ненадолго, если ничего не предпринимать. А потом можно будет попытаться продать уже ограбленные Кипр и Крит Инкам, и сделать следующий ход. Ход в Хорватию, Сербию, Венгрию, Трансильванию, Македонию и Болгарию. Там османами очень сильно недовольны, восстания не стихают, можно вполне обоснованно рассчитывать на широкую поддержку местных. А от Болгарии уже и Константинополь совсем недалеко. Долго ли продержатся османы в Священной Римской Империи и Швейцарии, если их отрезать от основных сил? Мечты, мечты...

— Извините, Сир, — отвлёк императора от размышлений герцог Анн де Монморанси, граф де Франш-Конте, коннетабль Империи, — вам не кажется, что нас вынуждают действовать именно так?

— Конечно кажется, Монморанси. Нас вынуждают обстоятельства.

— Или тот, кто эти обстоятельства создаёт, Сир. Я про императора Инков говорю.

— Какие обстоятельства создал именно он, Монморанси? Дал нам денег на завоевание Италии? Заплатил за до нитки ограбленный Арагон больше, чем я надеялся? Корабли продал дешевле? Или то, что он торгует не только с нами?

— Не знаю, но предчувствия у меня очень нехорошие, Сир. Ничего конкретного, вроде всё идёт само собой, но как-то уж слишком стремительно мы приближаемся к войне с османами. Именно мы, а не Британия, или Западная Германия, а тем более, Русское царство. Вас не смущает их тройственный союз?

— Оборонительный союз, Монморанси. Слабые объединяются — это вполне нормально.

— Вполне нормально — когда слабые ищут поддержки у сильных, а не друг у друга, Сир. Не нравится мне всё это.

— Бросьте, герцог. Вон Верона. Верона — это деньги и земли, которые сделают нас ещё сильнее. Дальше Виченца, Падуя, Тревизо, Удине, Тренто и Больцано. Дальше Кипр с Никосией и Крит с Ираклионом, а там посмотрим. Османам мы войну не объявляем. Не объявляем, но к этой войне готовимся. Мы ведь всегда знали, что воевать придётся, не так ли? Вот и не сомневайтесь — 'Делай, что должно, и будь, что будет'.

Шестого декабря 1530 года, в Маракайбо прибыл король Западной Германии, князь-архиепископ Кёльна, герцог Швабии, герцог Нижней Саксонии, герцог Франкфурта, герцог Гамбурга, герцог Ганновера, герцог Дюссельдорфа, герцог Бремена, а теперь ещё и герцог Амстердама и Северных Нидерландов, Генрих Первый д'Альбре. Точнее, теперь уже Генрих Первый де Кёльн, ведь именно из Кёльна теперь считается его новейшая история, коли уж все владения его предков перешли к Франциску Валуа.

Генриху на владения предков и их могилы было откровенно наплевать. Могилы никуда не денутся, как и сами владения, не съест же их Франциск, а сейчас Амстердам и Северные Нидерланды гораздо важнее для королевства Западная Германия. Предки всё поймут, если они не полные идиоты. А если идиоты, то их мнение и вовсе просто не интересно. Сами они такими могущественными королями никогда не были, так что не им и судить о ходах в Большой Европейской Игре.

Генрих строит флот. Торговый флот. Огромный торговый флот, который будет ходить под имперским флагом, такое разрешение ему дано. Строит невооружённый флот, не нужны больше торгашам пушки и прочие удорожания-обременения. Очень существенные обременения, ведь пушки — это артиллеристы — без малого, половина экипажа галеона, почти две сотни. Наиболее высокооплачиваемая половина, стоит отметить, самые дорогие две сотни. Без пушек на борту, затраты на содержание станут почти втрое меньше, да и груза можно взять намного больше. Вот и получится удешевление перевозок раза в четыре. Даже зерно будет выгодно возить.

А пушки теперь точно не нужны. Про пиратов в Атлантике давно забыли, и большая европейская война закончилась. Ганза приказала долго жить, и османы, с союзниками алжирцами, вернулись к себе, в Средиземное море. Да ещё и самый выгодный маршрут теперь в Нью-Йорк, а не в Маракайбо, что гораздо ближе для северных портов. Маршрут через графство Фареры, или герцогство Исландию, где и починят после шторма, и воды нальют, и всякое прочее, потребное морякам, предоставят. Вполне себе домашний маршрут получается, ничуть не опаснее, чем из Гамбурга в Портсмут. Ну, или в Сантьяго-де-Компостелу, через Бискайский залив.

Прибыл друг Генрих снова на имперском корабле, поэтому с кораблей и начали.

— Нам снова нужна твоя помощь, Энрике.

— Всё, что угодно, Интико. Хоть войну с османами.

— Войну с Сулейманом оставь Франциску. Всё гораздо проще. Мы начинаем торги 'винджаммерами' третьего поколения. Опять в Гранаде. Подыграй нам в первом лоте. Предложи тридцать тысяч за 'Аматерасу' и 'Инти'.

— С удовольствием их куплю за тридцать тысяч. И даже дороже. Это никакая не услуга, я и так бы эти торги не пропустил. С Франсуа мы теперь не очень-то дружим, после Препуция-то, — хмыкнул король Западной Германии, — а он злопамятный, поганец.

— Не нужно покупать и дороже не нужно. Пусть их дороже покупают другие. В этом и смысл твоей помощи.

— Хоть один-то я могу купить? Для себя лично.

— Лично тебе мы подарим 'Васко да Гаму', бывшего 'Виракочу'. Он второго поколения, четырёхмачтовый, такой-же, как у Русского царя, но для яхты большего и не нужно. Не нужно тебе отвлекать Франциска, друг. Не нужно создавать ему угрозу на севере, он должен сосредоточиться на юге, в Средиземном море. Договорились, Энрике?

— Договорились, если 'Васко да Гаму' я куплю. И так уже столько тебе должен, что даже самому неловко. Деньги у меня есть, — снова хмыкнул Генрих Первый, — побольше, чем у Франсуа. Богатый город Амстердам, очень богатый...

— Да, уж, — улыбнулся Савелий, — Священные Препуции нынче дороги.

'Винджаммеров' третьего поколения в Империи произвели всего двадцать восемь, из которых шесть уже проданы французам. Конечно, все двадцать два корабля сразу никто не купит, но сразу и не нужно. Сколько купят, столько и купят, а потом начнут восполнять потери. Ведь в столкновениях одинаковых кораблей обязательно возникнут потери. Да и на Азию теперь через Гранаду можно выйти. Див султан Румлу наводит в Персии 'конституционный' порядок, уже почти навёл, Бендер-Аббас он под контроль взял, так что вполне может заинтересоваться, а дальше и остальные подтянутся. В Азии хватает состоятельных султанов и махараджей, которые постоянно воюют между собой. Вот и пусть воюют так же технологично, как и в Европе, а то нечестно получится.

Не страшно ли самим, отдавать в чужие руки такие корабли? Теперь не страшно. Четвёртое поколение 'винджаммеров' получит стальную обшивку корпуса, 'Посейдон' уже заканчивает замену дерева на пятнадцатимиллиметровую листовую сталь; все новые корабли сразу с верфей будут выходить стальными, а у остальных, в течении двух лет, заменим. Заодно и листовой медью днища обошьём, чтобы не чистить каждые полгода.

Пятнадцать миллиметров стали держат стомиллиметровый фугасный снаряд из гладкоствольной пушки с двух кабельтовых, а большего и не нужно. Да и первые пароходы-крейсеры, флагманы Тихоокеанского и Атлантического флотов, 'Юнона' и 'Авось' уже заложены. В марте 1532 года планируется их спуск на воду, а до того нам точно никто проблем не создаст. Ведь корабли мало купить, их ещё освоить нужно, экипажи подготовить, пострелять на учениях, сплавать эскадры, наконец. В общем, не боимся мы никого.

Седьмого января 1531 года, большой компанией отправились на объединительный всехристианский съезд в Иерусалим. Большой компанией и целым флотом 'винджаммеров' четвёртого поколения: флагман адмирала Тако Котага, герцога де Канариас, графа Кабо-Верде, графа Сан Томе и Принсипи — императорская яхта 'Посейдон'; младший флагман, контр-адмирал Апату Вуиса, граф Фолклендских островов и Южной Джорджии — на 'Виракоче'; плюс 'Нептун', 'Марс', 'Арес' и 'Перун', с Первой Гвардейской бригадой Быстрого Развёртывания. На всякий случай. Восток — дело тонкое, это в Европе можно с одной ротой охраны визиты наносить, а в Иерусалим лучше с бригадой.

На Мальте, к флоту Империи присоединятся 'Князь Святослав', бывший 'Перун-1', русского царя Василия Третьего, и орденский 'Священный Препуций', бывший 'Нептун-1', с графом-магистром-кардиналом Игнатием де Лойола, который готовил к съезду Иерусалимский Храм Гроба Господня, и должен собрать всех европейских кардиналов — троих из Италии, троих их Франции, двоих их Британии, двоих из Западной Германии и одного из Португалии. Плюс он сам, плюс восемь митрополитов привезёт Василий Иванович, плюс пятнадцать плывут из Маракайбо (включая четверых кардиналов, бывших монахов, захваченных ещё в первую Панамскую кампанию), плюс двадцать патриархов и митрополитов-выборщиков ждут в Иерусалиме. Итого пятьдесят пять, из них двадцать восемь ортодоксов и православных, двадцать семь католиков и Папа Климент Седьмой, который на выборы пойдёт кардиналом Джулио Медичи. Двадцать восемь на двадцать восемь, всё честно, всё протоколируется, в том числе и на фотографиях. Никто не сможет оспорить результатов, кроме самых упоротых раскольников-еретиков, но с ними граф-магистр справится без труда. Никто больше не собирается давать еретикам трибуну и устраивать с ними диспуты. Инквизиция теперь работает в качестве службы внутренней безопасности корпорации 'Христианская Церковь' и обеспечивает чистоту её рядов. Разными способами обеспечивает.

Любыми способами — 'Цель оправдывает средства'. В рядах служителей святых нет, истина никому неведома, поэтому все равны перед законом. Перед внутренним законом христианской церкви, исполнителем которого уполномочен Орден Священного Препуция.

В Альмерии высадили друга Энрике, которому предстояло поучаствовать 'подсадным' в торгах за лот из двух 'винджаммеров', приняли на борт трёх неразлучных герцогов из 'хунты': донов Хуана Понсе де Леон, герцога де Пуэрто-Рико, герцога де Галисия, графа Сантьяго-де-Компостелы; Франсиско де Гарай, герцога де Ямайка, герцога де Гранада, графа Альмерии; и Хуана де Грихальва, герцога де Эспаньола, герцога де Мурсия, графа Картахены; которые пожелали поприсутствовать при историческом событии; и, заодно, узнали свежие новости.

Венеция, Республика Венеция, всё. Ещё одну фигуру, с доски Большой Европейской Игры, снял император Франции, Франциск Первый Валуа. Туда ей и дорога, Венеции этой, поганой. Единственный из венецианцев, к которому Савелий и Эль Чоло испытывали некоторую симпатию — гражданин Лоренцо Саларино, бывший посол Республики в Империи Инков, выжил, и даже сохранил свой основной капитал — свою собственную судоходную компанию из полусотни шхун и бригов, которая занимается доставкой переселенцев в Новый Свет. Очень выгодной коммерцией, стоит заметить. Гражданин Саларино в борьбе за власть участия не принимал и выжил, а на остальных наплевать и забыть. Долго, очень долго, Венеция гадила всем и вся, так что никто о ней не пожалеет.

Франциск Валуа уже 'отбил' средства, вложенные в корабли и оружие. Владения Венеции, включающие два крупнейших острова восточного Средиземноморья — Кипр и Крит, а также здоровенный кусок на северо-востоке Италии, стоят уж точно не меньше разорённого Арагонского королевства, а ведь и корабли, и оружие никуда не делись. Да и боеприпасов потрачено не так уж много, республиканцы сопротивлялись довольно вяло. Плюс, больше двух сотен кораблей в трофеях, из них пятьдесят шесть новейших венецианских галеонов, лучших кораблей, что есть в Средиземноморье и вообще в Европе, если не считать имперских, конечно. Трофеи с командами, которые перешли на службу французской императорской короне. Дрянь команды, их бы расформировать и разбавить своими, но это уже пусть у милейшего герцога Гийома Гуфье де Бониве, графа де Артуа, адмирала французского флота, голова болит.

Очень вовремя всё это случилось, специально так не подгадаешь... Как раз к личной встрече имперского руководства с султаном Сулейманом Великолепным, который ждёт Савелия и Эль Чоло в Стамбуле-Константинополе, после окончания съезда в Иерусалиме. Как раз и итоги торгов в Гранаде станут уже известны, будет о чём поговорить.

Сильный ход сделал Франциск, очень сильный. Полностью оправдал возлагавшиеся на него надежды. Действительно, очень талантливый монарх, умеет выжимать из доступных средств и ресурсов максимум. Интересно, будет ли он ждать, пока Сулейман подготовится, или ударит подло и вероломно? Скоро узнаем.

На Мальте всё бурлило и кипело. Форт Кастелло-а-Маре, резиденцию главного орденского командорства, перестраивали в современную крепость, да и вообще строилось очень многое. В Орден Священного Препуция подтянулись, разгромленные османами на Родосе, рыцари иоанниты-госпитальеры, разгромленные Василием Третьим, рыцари Тевтонского и Ливонского орденов, даже, сохранившиеся в Португалии и Испании, теперь полностью реабилитированные, рыцари-тамплиеры, подтянулись, со своими связями и укрытыми сокровищами. В предвкушении будущих славных дел, в орден потянулась молодёжь — младшие сыновья небогатых феодалов, которым не 'светило' отцовское наследство. Орден начал набирать силу. Ощутимую силу. И, при этом, за свой счёт. Никаких дотаций Игнатий де Лойола не просит.

На Мальте собрались все, кто был запланирован, никто не утоп, никто не помер по дороге от поноса, или морской болезни, а значит, Духи нам благоволят. Значит, наше дело правое, и победа будет за нами. Хороший знак.

Русский царь, Василий Третий Иванович Рюрикович, пересел с 'Князя Святослава' на 'Посейдона', перешёл на яхту императора и граф-магистр-кардинал, Игнатий де Лойола, они заняли зарезервированные для них каюты. Больше тысячи миль до рыбацкой бухты возле разрушенного мусульманами Яффе, а это даже при постоянном попутном ветре четверо суток, а реально больше недели, так зачем терять это время? Поговорить было о чём, тем хватало — от новой европейской политической конфигурации, сложившейся после уничтожения Венецианской Республики, до обсуждения успехов в учёбе русского царевича и принца Уэльского, Ивана Васильевича.

Будущий император Иван Первый Рюрикович отца очень радовал. В неполные шесть лет, он свободно говорил на шести языках: русском, 'забытом языке богов', английском, испанском, турецком и арабском. Понимал фарси, ханьский, хинди, японский и кечуа, уже читал и писал на 'забытом'.

Всё так, именно в таком раннем возрасте языки 'заходят' как родные. Доучивать их потом на такую базу — одно удовольствие, это не с нуля мучиться. Будет Иван полиглотом, это уже точно. Да и в математике с логикой, успехи у парня просто невероятные, для такого возраста. А ведь угробили бы этот талант мракобесы. Забили бы ему полную голову 'Законами Божьими' и прочей никчёмной ахинеей.

В Европе установился мир, но совершенно точно, что ненадолго. Победители переводили дух, осваивали земли побеждённых, и копили силы к новой схватке. Вероятнее всего, мир нарушит Франциск Первый Валуа. Он уже готов, его ударная, почти стотысячная, армия отдыхает в бывшей континентальной Венеции, двадцать пять тысяч собирают добычу на островах, и ещё около тридцати укрепляют оборону в Альпах.

Перед французами манящие, постоянно тлеющие и регулярно вспыхивающие, Балканы, где их ждут как освободителей от мусульманского ига; перед ними бывший Остмарк, а за ним Бавария и Верхняя Саксония, пока усмирённые, очень жестоко усмирённые османами, но и они обязательно полыхнут, если Франциск удачно начнёт Десятый Крестовый поход.

Османы же теперь вынуждены распылять силы. Пусть армия у Сулеймана и почти вдвое больше французской, уже хорошо за двести тысяч, но у неё и 'работы' втрое больше. Кроме постоянных восстаний, на завоёванных христианских землях, добавилась забота об охране тысяч километров береговой линии. Французы сейчас хозяева Средиземного моря и могут высадить десант где угодно — хоть в Святую землю, к Иерусалиму, хоть в сам Стамбул-Константинополь, столицу Блистательной Порты. Кампаниями на Кипре и Крите, они свои впечатляющие возможности уже продемонстрировали. Опасаться себя заставили.

Османам нужен флот. Флот не просто превосходящий французский, а значительно его превосходящий. Чтобы уже Франциск распылял свои силы по внутренним районам Франции и Италии, в ожидании десантов османов и алжирцев. И деньги на такой флот у Сулеймана имеются. Только у него они и имеются, кстати, больше ни у кого. Десяток кораблей он может приобрести за наличные, плюс два у него уже есть, плюс один алжирский — вот и более чем двухкратный перевес в военно-морских силах. А за наличку сделки совершаются очень быстро. Всё это грозное великолепие может оказаться у османов уже этим летом. Пусть и не в полной боевой готовности, с неопытными командами, но ведь вдвое больше.

Так что французскому императору нужно очень тщательно просчитывать свои шаги — на Балканах ведь можно запросто завязнуть. Это сейчас его там ждут, как освободителя-избавителя, а как начнутся реквизиции для армейских нужд, вся благодарность за освобождение моментально забудется. Но и тянуть ему противопоказано. Надежды на то, что османы могут отвлечься на королевства Западной Германии, или Британии, исчезли после уничтожения Венецианской Республики. Сулейман — не дурак, он всё отлично понял.

Исходя из этого, Русское царство и весь Тройственный союз могут спокойно развиваться по плану. Война османов с французами затянется на пятилетку, а то и на две, и чем бы она не закончилась, кто бы в ней не победил, ослабнет он очень сильно. Если вообще кто-то победит, вполне могут проиграть оба-два. И распадутся их Империи на десятки независимых владений — герцогств, графств, султанатов и эмиратов, как в раннем Средневековье. Такое очень даже реально.

Так, за разговорами о всяком разном, в хорошей компании, и скоротали путь до рыбачьей бухты, на месте некогда крупного города Яффы, в очередной, не то в третий, не то в четвёртый раз разрушенного в 1268 году, теперь мамлюкским султаном Бейбарсом Первым, продолжившим славную древнюю традицию.

На берегу ждали. Довольно большой военный лагерь, тысяч на десять, османы разбили на Яффском холме, на месте бывшей городской цитадели крестоносцев, возле которой Ричард Львиное Сердце одержал славную победу над, более чем вдвое превосходящими, силами Салах-ад-Дина. Одержал очередную победу в битве и проиграл войну. Парадокс. Все свои битвы английский король выиграл, а все войны проиграл. Гениальный полководец, великий воин и совершенно никчёмный политик и правитель. Бывает же такое.

Комитет по встрече возглавлял старый знакомый, Увейс-паша. Младший единокровный брат султана, некогда посол Османской Империи в Империи Инков, а сейчас Великий Визирь, то есть премьер-министр. Очень хорошо образованный, эрудированный, с широким кругозором, добрый приятель императора Интико, вице-императора Чалько Юпанки, Папы Климента Седьмого и герцога Васко да Гама де Гоа, графа де Видигейра. К тому-же, теперь личный друг графа-магистра-кардинала Игнатия де Лойола.

Увейс-паша попросил разрешение осмотреть, выделяющегося своим стальным корпусом, 'Посейдона' и, конечно, его получил. На 'Посейдоне' все вместе и пообедали-поужинали. Послушали концерт новых певичек, переночевали, а с утра, двадцать первого апреля, накануне Великой пятницы, тронулись к Иерусалиму. Высоким гостям предоставили лошадей и инкские подрессоренные повозки-кабриолеты, а бойцы порысили пешком. С собой Савелий взял всю Первую Гвардейскую бригаду Быстрого Реагирования, им размяться на марш-броске сейчас очень полезно — сжечь накопленный за время плавания жирок. Увейс-паша не возражал. К Империи Нового Света, османы относились очень дружелюбно. Впрочем, такие отношения были взаимными с самого начала их возникновения.

Иерусалим, мрачный, грязный и воняющий, как выгребная яма, кишащий крысами и клопами, Савелию совсем не понравился, он наотрез отказался ночевать в городе, устроившись, в компании с Эль Чоло, в лагере Первой Гвардейской, разбитом неподалёку от южных ворот.

— Чуму бы какую-нибудь здесь не подцепить, или проказу, — поделился опасением вице-император.

— Да, уж... впечатление самое гнетущее, — согласился Савелий, — настоящий гнойник Земли. Но будем надеяться, что пронесёт.

— Я не хочу надеяться, Русо. Дождёмся объявления результатов выбора Папы и сразу тронемся в Стамбул. Оставим нашим мракобесам корабль, пусть отдельно от нас возвращаются, заодно и карантин по пути пройдут. И солдатиков наших заберём, пусть богомольцев здесь турки охраняют. Согласен?

— Мысль здравая, так и поступим. А вообще, над карантинными мероприятиями стоит задуматься основательно. Просто чудо, что нас до сих пор ничем не зацепило.

Девятнадцатого апреля 1531 года, в христианскую Пасху, христианская церковь объединилась и единогласно выбрала своим главой-Папой Джулио Медичи, теперь под именем Климента Восьмого. Съезд продолжил работу, вопросов перед ним стояло множество, со всеми и за год не разобраться, не то, что за пару недель, но это уже текущие мелочи, главное дело сделано. Папа Климент Восьмой теперь точно продавит упразднение всех монашеских орденов, кроме Ордена Священного Препуция, упразднение именно съездом, а не собственной волей, а остальное Савелия нисколько не интересовало. Вникать в детали христианской 'внутренней кухни' он не собирался.

Для европейских кардиналов и вельмож оставался орденский 'Священный Препуций', для возвращающихся в Новый Свет оставили 'Виракочу' с контр-адмиралом Апату Вуиса; у Василия Третьего, который вознамерился дождаться окончания исторического съезда, корабль свой; так что ничего не мешало продолжить второй европейский вояж. Так и поступили, свернули лагерь, забрали с собой Увейс-пашу, и ушли, не попрощавшись. Незачем людей от дела отвлекать. Очень важного для них дела.

В Стамбул-Константинополь, Савелий и Эль Чоло прибыли девятого мая 1531 года. В Кадырга Лиманы, Галерной гавани, бывшей в Византийские времена гаванью Юстиниана, эскадру ожидал 'Ахура Мазда', который привёз новости, в том числе и о прошедших в Гранаде торгах. Хорошие новости привёз, просто замечательные.

Пока обменивались с берегом салютами, на 'Посейдона' передали пакет от графа Саго Миачо де Андорра, имперского министра Иностранных Дел. 'Аматерасу' и 'Инти' купила Французская Империя, аж за тридцать шесть тысяч французских ливров серебра. Почти восемнадцать имперских тонн. Неплохо, видать, пограбили французы бывшую Венецианскую Республику.

Торги прошли очень бойко. Друг Генрих поднял цену лота сразу до тридцати тысяч; до тридцати двух, ставку повысил британский посол в Гранаде (С чего вдруг сэр Томас Мор, лорд-канцлер королевства, герцог Саффолк, герцог Глазго, граф Нортумберленд, решил так тряхнуть королевской казной, пока непонятно, это выясним позже, а пока всё получилось очень даже 'в жилу'); до тридцати четырёх поднялся посол Османской Империи (и этим, похоже, исчерпал свои полномочия).

Француз, барон де Рибек предложил тридцать шесть, на этом всё и закончилось. Император Франциск Первый Валуа получил ещё два корабля, пусть и в полтора раза дороже, чем сторговал первые шесть герцог Гийом Гуфье де Бониве, граф Артуа, но, главное, что не отдал их потенциальному противнику. Выиграл так нужное ему для проведения 'блицкрига' время. Вот уж действительно, время — деньги, как раз тот самый случай.

Ведь купи эти корабли сейчас османы, соотношение сил стало бы примерно равным — шесть 'винджаммеров' у французов и пять у османов и алжирцев, при небольшом преимуществе у мусульман в силах 'самоделок'. А учитывая, что венецианские 'самоделки', присягнувшие Французской Империи, не слишком-то лояльны Франциску, то это примерное равенство уже получилось бы даже слегка в пользу военно-морских сил Османской Империи и султаната Алжир. Формально единых сил, но на самом деле, сил двух независимых правителей. Скорее союзников, чем сюзерена и вассала.

А теперь далеко не факт, что Хайреддин Барбаросса останется этому союзу верен. Франция то вон она, совсем рядышком, на севере, а Османская Империя далеко-далеко на востоке.

Консультации послов Франции и Алжира в Гранаде уже начались. Консультации тайные, но тайные они от османов, от графа Саго Миачо де Андорра такое не утаить при всём желании. Франциск Первый предложил Хайреддину Барбароссе признание зоной его исключительных интересов весь Магриб, от Мавритании (Марокко) до Ливии (Киренаики), в случае объявления султаном Алжира полной независимости от Стамбула.

Искушение, прямо скажем, очень сильное, почти непреодолимое. Ведь после перехода всей Испании, точнее, всего Пиренейского полуострова, вместе с Сицилией, Сардинией, Корсикой и Балеарскими островами, во владение Империи Нового Света, которую ограбить практически невозможно, не у дел в султанате Алжир остались тысячи, десятки тысяч лихих людей, очень влиятельных людей, давно привыкших жить красиво за счёт добычи из-за моря.

А ведь взятая ещё в арагонской Валенсии добыча уже проедена-прогуляна. Да и с таким усилением Франции, исчезла последняя надежда подкормиться на северном берегу, зато на южном теперь Сулейман Первый Великолепный утратил все возможности для защиты своих вассалов.

И что с того, что в Магрибе все мусульмане, если других доступных целей нет? Грабить ведь можно и с благородными намерениями. Например — с благородным намерением создания истинно правоверного Магрибского Халифата, который и за Египет потом побороться сможет и даже дальше — за Медину и Мекку. Особенно, если французы действительно ударят на Балканах в направлении Стамбула, а ведь всё именно к тому и идёт...

В общем, вставай с колен великая арабская цивилизация, гони прочь, в конец обнаглевших, кочевников-тюрков-османов. Понаехавших 'чурок-гастарбайтеров', да-да.

Молодец Франциск. Умница-красавец. Голова у него как суперкомпьютер работает. Всё 'прокачал', всё просчитал, уязвимое место нашёл, и денег, для удара именно в это место, не пожалел. Всего за тридцать шесть тысяч ливров, он сделал счёт 'восемь — три', с хорошим заделом на 'девять — два', из, шатких и очень нервных для него, 'шесть — пять'.

А Сулейману Великолепному теперь придётся платить как минимум за пятнадцать кораблей. Это самый минимум, чтобы гарантированно получить хотя бы небольшой перевес, если французы выкупят остальные пять и сговорятся с Алжиром.

Придётся платить, с учётом, уже проявленного и обозначенного цифрами, интереса Французской Империи и королевств Британия и Западная Германия. При этом, держать в уме пока не обозначенный интерес Русского царства, шахиншахства Персия и султаната Алжир.

Увейс-паша, не дожидаясь постановки 'Посейдона' к причальной стенке, которую еще предстояло освободить от одного из галеонов, сошёл на берег в шлюпке и попросил подождать. Подождём, ничего такого в этом нет, именно сегодня нас не ждали, так что нужно дать хозяевам время.

Через два часа, 'Посейдон' причалил без помощи баркасов-буксиров, вызвав в порту Кадырга Лиманы настоящий ажиотаж, и на берег сошёл Императорский духовой оркестр; ещё через два часа, от пушечных ворот дворца Топкапы, послышался выстрел; а еще полчаса спустя, на берег принесли султана, в носилках, размером с небольшой грузовик. Носилки сопровождали примерно батальон гвардейцев и человек триста придворных. Представительно, ничего не скажешь.

Сулейман Первый Осман, уже прозванный Великолепным, довольно молодой, тридцати четырёхлетний, мужчина, был высок, поджар и двигался очень изящно-опасно. Из своих носилок, на причал, он буквально вытек, как ртутный 'Терминатор-2'. Почему-то именно такое возникло впечатление. Оркестр заиграл 'Прощание славянки', и на берег, по трапу, спустились император и вице-император, Савелий и Эль Чоло.

Не зря Савелий с таким упорством изучал турецкий язык, удивить Сулеймана удалось, очень сильно удивить, и, тем самым, ещё больше его расположить. Общение двух императоров буквально сразу, с первых же минут, перешло в формат близких друзей.

Турецкий султан пожелал осмотреть 'Посейдона', особенно его интересовала та машина, которая двигала корабль к причалу. Пусть смотрит, не жалко. Всё равно, ничего, даже отдалённо подобного, сами турки произвести не в состоянии, а ведь захочется. Точно захочется. Только паровая машина, с генератором и электромоторы, для ходового винта и для приводов, на поднятие парусов и якорей, стоит как сам корабль. Ручная ведь сборка, как у космической техники из той исторической реальности. И впечатление на султана вся эта машинерия произвела соответствующее, космическое.

Про электричество он слышал уже много раз, но слышать и видеть — это совсем разные восприятия. По впечатлениям, сто к одному, как гласит народная мудрость. Теперь, как минимум, для дворца Топкапы, он себе электрическое оборудование точно закажет.

В прошлый свой визит, Эль Чоло проживал во дворце Баязида, старом султанском дворце, а на сей раз, дорогих гостей поселили в самом Топкапы, причём в павильоне Меджидие, в четвёртом внутреннем дворе, самом защищённом, в самой цитадели. Именно в цитадели, ведь Топкапы — это не только дворец, но и крепость.

Крепость, по нынешним временам, так себе, а вот дворец действительно роскошный, кое-что можно и нужно перенять. Гостили неделю. Все вопросы обсудили и в формате четырёх, с привлечением Эль Чоло и Увейс-паши, и в личных беседах-переговорах за кальяном и кофе.

Намерения Франциска Первого, Сулейман понимал очень хорошо, но не слишком то они его беспокоили. После Венеции, война с французами — дело уже решённое. Больше султана волновала позиция трёх северных держав, Тройственного союза: Русского царства и королевств Британии и Западной Германии, а ну как взбредёт им в голову поддержать зарвавшегося императора Франции... Кроме того — объявит ли объединившаяся христианская церковь очередной крестовый поход, уже десятый по счёту?

Савелий пообещал использовать всё своё влияние, чтобы и церковь от такой глупости удержать, и Тройственный союз. Не гарантия, конечно, но и такое обещание друга Сулеймана очень сильно обрадовало. Настолько сильно, что он даже по цене кораблей торговаться не стал, купил по восемнадцать тысяч французских ливров серебра, только с оплатой золотом, по курсу один к десяти. Очень выгодный курс, если сравнивать с двадцать первым веком другой исторической реальности, там серебро к золоту упало до почти один к сорока, но и султан остался доволен, местный текущий курс пока держится на уровне один к девяти, так что десять процентов он всё-таки сэкономил. Вот и славно.

Отчалили из Стамбула-Константинополя семнадцатого мая 1531 года, увозя в трюмах тринадцать с половиной тонн золота, за пятнадцать 'винджаммеров' третьего поколения, и произведений искусства ещё на пару музейных экспозиций. Скульптурами и картинами из дворцов и замков с оккупированных османами европейских территорий, Сулейман первый отдарился за подарки их Нового Света и обещанное воздействие на Церковь и Тройственный союз. Никакого воздействия не потребуется, всё давно решено, но откуда султану об этом знать?

На обратном пути зашли в Барселону, новое имперское владение, так пока никому и не жалованное. Барселона встретила своего нового сюзерена-язычника всеобщим ликованием. Ну, ещё бы. Всё бывшее королевство Арагон освободили от налогов на три года, для поправки экономического здоровья в регионе, да и после налоги здесь будут почти на треть меньше, чем были при Габсбургах.

Смотрящий за 'бесхозными' владениями, вице-император, имперский наместник в Европе, Нууно Вимка, герцог Кастилии, герцог Наварры, граф Басконии, граф Вальядолида, граф Памплоны, прибыл в город с утра третьего дня.

— Ты что, всю ночь скакал, Нууно? — спросил Савелий на кечуа своего первого приятеля из местных.

— Нет, божественный Сын Солнца. Я не скакал, тихонько ехал. Лёгкой рысью.

— Понятно, — улыбнулся император, — была причина для такой спешки?

— Я не знал, сколько ты пробудешь в этом варварском городе, божественный. Наши дела в порядке, местные дикари постепенно привыкают к жизни цивилизованных людей, отучаются бродяжничать и воровать. Но встречи с тобой очень назойливо ищет франкский герцог Гийом Гуфье де Бониве, граф Артуа. Он ждал тебя в Альмерии, а сейчас, наверное, скачет сюда, загоняя лошадей.

— Дождёмся герцога, мы никуда не торопимся. Из Иерусалима наши ещё не вернулись?

— Если и вернулись, то совсем недавно. Мне такого пока не докладывали, божественный.

— Дождёмся и их. Отдыхай Нууно, отоспись. Вечером распишем пульку, как в старые добрые времена.

Герцог Гийом Гуфье де Бониве, граф Артуа, прибыл с предложением выкупить бывшие венецианские островные владения — Кипр, Крит и мелочь в Эгейском море. Кто бы сомневался, что только из-за этой сделки до сих пор не началась война. Двести тысяч?

— Не интересует.

— Сто восемьдесят, ваше императорское величество?

— Вообще не интересует, друг мой, Гийом. У Империи нет желания входить владениями в Восточное Средиземноморье. Это очень далеко и мне там совсем не понравилось. Кроме того, кораблей третьего поколения у меня осталось всего пять, остальные уже проданы.

— Кому проданы, ваше императорское величество?

— Кому и почём — это тайна, любезнейший герцог. Впрочем, с вашим умом, опытом и информированностью, догадаться совсем не трудно. Сами подумайте — у кого есть такие деньги?

— Понятно... Значит, пятнадцать уже проданы османам... Тем более, ваше императорское величество... Сто пятьдесят тысяч? Из них пять кораблей за девяносто, тридцать оружием и боеприпасами и всего тридцать серебром. Иначе нам конец... Неужели вы этого хотите?

— А я-то здесь причём, друг мой? Войну хотите начать именно вы, а я всегда призывал всех к миру во всём мире, всеобщей дружбе и торговле. Для чего вы вообще воюете, если все завоёванные владения всё равно продаёте, чтобы снова воевать?

— Не все, ваше императорское величество. Континентальные владения Венеции мы не продаём, а острова специально для того и захватывали.

— Острова ограблены, конечно?

— Конечно, ваше императорское величество. Но земли и города ведь остались. Сто двадцать тысяч?

— Вы хотите начать кампанию ещё этим летом, поэтому так торопитесь, Гийом?

— У нас нет другого выхода, ваше императорское величество. Как и в случае с Венецией его не было. Мусульмане уже в Вене, Берлине, Бранденбурге, Дрездене, Лейпциге, Магдебурге, Берне и Цюрихе, они уже на наших границах.

— Потому что вы значительно расширили свои пределы, Гийом. Я не припомню таких довоенных границ, друг мой. Тогда вы стояли на границах Лотарингии, Савойи и Ломбардии, и до мусульман-османов, в Болгарии и Албании, было ещё очень далеко. Вы вместе уничтожили Священную Римскую Империю. Вы и османы. Без вашей помощи, Священная Римская Империя до сих пор сопротивлялась бы. Вы стремитесь навстречу друг другу. Вы ищите этой войны. И вы, и османы. Война стала для вас смыслом жизни, не так ли?

— Сто тысяч, ваше императорское величество? Девяносто за корабли и десять серебром?

— Чтобы вы потом обвиняли меня в стяжательстве? — усмехнулся император Инков, — Ладно, Гийом, только и исключительно ради нашей с вами дружбы, беру за сто пятьдесят. Вернее, даже, за сто шестьдесят. Добавлю ещё десять тысяч серебром, за крохотный островок Мон-Сен-Мишель возле побережья Нормандии. Там только аббатство ордена Святого Михаила и пара деревенек. Устраивает?

— Вы только что спасли Францию, ваше императорское величество.

— Я только что спас лично вас от опалы вашего императора, друг мой Гийом, не больше того. Ради нашей с вами дружбы и всех тех приятных воспоминаний из Фонтенбло, что я храню в своей памяти. Франции же предстоит спасать себя самой. Когда вы ударите на Балканах, если не секрет?

— Ждут только меня, ваше императорское величество. Уже очень скоро.

— Постарайтесь не погибнуть там, Гийом. Даже если Франции это суждено, постарайтесь не погибнуть вместе с ней. У меня здесь не так много друзей, чтобы терять их в междоусобных разборках туземных дикарей, в никому ненужных Хорватии, Сербии, или Венгрии. Передайте моему брату Франциску, что все эти балканские варвары крайне ненадёжны. Ему не следует рассчитывать на их лояльность и благодарность, они обязательно ударят в спину, как только представится такая возможность. Вам нужно сразу озаботиться сильной охраной коммуникаций снабжения своих войск, как на вражеской территории, даже ещё сильнее. Друзей у вас там нет.

— Мой император знает об этом, именно к этому мы и готовимся, ваше императорское величество.

— Ну, тогда в добрый путь, друг мой.

— Благодарю вас, ваше императорское величество. Вы позволите мне осмотреть 'Посейдона'?

— Конечно, друг мой, Гийом. Осмотрите его по дороге. Я распоряжусь, чтобы вас доставили в Марсель. Или, сразу в Геную? Так я и подумал.

Шестого июля 1531 года, в Барселону зашли 'Виракоча', 'Князь Святослав Игоревич' и 'Священный Препуций'. Объединительный всехристианский съезд в Иерусалиме закончил свою работу третьего июня. Раскол 1054 года ушёл в историю печальной страницей, и она уже перевёрнута. Христианство объединилось. Объединилось и монашество. Одним из самых важных решений съезда, стало решение об упразднении всех католических орденов, кроме Ордена Священного Препуция. Ордена, с уставом Иезуитов, из той исторической реальности. Ордена, подконтрольного императору Инков даже в большей степени, чем самому Папе.

Папа, а с ним все пятьдесят семь кардиналов направлялись в Маракайбо, на посвящение и освещение главного христианского храма, Папской кафедры, Собора Священного Препуция. Удивительно, но факт. Маракайбо, как новая христианская столица, устраивал всех церковных иерархов, без исключения. Нейтральная территория, ни вашим, не нашим, не Рим, ни Константинополь. Новая столица и новая страница истории христианской церкви. Удачно получилось, ничего не скажешь.

Василий Третий Иванович Рюрикович возвращался в Царьград и обещал лично привезти в Империю Нового Света наследника-цесаревича и принца Уэльского, Ивана Васильевича, которому подошла пора браться за учёбу всерьёз, так что с ним прощались тоже ненадолго.

Герцоги Васко да Гама де Гоа, граф де Видигейра; Хуан Понсе де Леон герцог де Пуэрто-Рико, герцог де Галисия, граф Сантьяго-де-Компостелы; Франсиско де Гарай герцог де Ямайка, герцог де Гранада, граф Альмерии; и Хуан де Грихальва герцог де Эспаньола, герцог де Мурсия, граф Картахены; влились в свиту императора с главным вице-императором. К счастью, никакой заразы в этом гнойном Иерусалиме никто не подцепил. Повезло на этот раз, но о карантинных мероприятиях всё равно стоит задуматься всерьёз, вечно так везти точно не будет.

В Испании, то есть на Пиренейском полуострове, Савелий и Эль Чоло прожили больше трёх месяцев. Из Барселоны, через Валенсию, перебрались в Гранаду, оттуда в Севилью, а после Севильи в Лиссабон. Имперская Европа порадовала. Порадовала и скоростью интеграции в имперский порядок, и лояльностью населения, и восстановлением экономики.

Промышленное производство в европейских владениях Империи не развивали, но и без него рост экономики в имперских европейских владениях был впечатляющим. Испания и Португалия притягивали состоятельных людей из всей Европы, да и не только из Европы. На полуостров с удовольствием переселялись богатые мусульмане и иудеи со всего Большого Средиземноморья, а с ними и их капиталы.

Имперские европейские владения переживали в этом периоде строительный бум, перепланировались и перестраивались целые города. Гранада и Севилья скоро станут мегаполисами-миллионниками, а их исторические, центральные части, внутри древних городских стен — пешеходными туристическими зонами. Скоро, очень скоро, всего через каких-то пятьдесят-шестьдесят лет, десять-двенадцать пятилеток, появятся у людей в Империи и интерес к туризму, и деньги со временем, для этого досуга. В массе появятся, в массе, достаточной для развития новой и очень доходной индустрии туризма.

В Лиссабоне дождались новостей о начале войны между Французской и Османской Империями. Стартовал Франциск Первый Валуа очень бодро и совсем не в том направлении, что ожидали от него Савелий и Эль Чоло. Сначала французский император ударил по северо-востоку, по бывшей Венгрии. Двадцать восьмого июля 1531 года, он лично осадил Буду и Пешт, а уже второго августа, османские гарнизоны городов прекратили сопротивление. Сразу после начала осады, в обоих городах восстали жители и ударили османам в спину. Восстали очень организованно — за оружие взялись практически все мужчины. Очень многие из повстанцев погибли, но османам они отомстили сполна. Оккупантов незатейливо перебили всех до одного. Вырезали всех подчистую, вместе с семьями, слугами и домашними животными.

Двенадцатого августа французский корпус, под командованием коннетабля, герцога де Монморанси, графа де Франш-Конте, подошёл к Белграду. Ситуация с организованным восстанием полностью повторилась. Белград пал семнадцатого августа и снова в нём вырезали всех.

В третий раз этот фокус удалось повторить герцогу Гийому Гуфье де Бониве, графу де Артуа, в Задаре. Задар тоже пал под ударами изнутри. Всё случилось в точности также, как и в Буде, Пеште и Белграде. Всеобщее восстание, открытие ворот французам и последующее полное истребление османов и коллаборантов. Три раза подряд, как под копирку, такое случайно произойти точно не могло, а значит Франциск всё это заранее готовил. А это, прямо скажем, непростая задача, даже очень непростая — подготовка восстания в оккупированных городах, османы ведь тоже не наивные юноши со взором горячим, какая-никакая контрразведка у них наверняка имелась, и агентурная сеть работала, однако прозевали, прохлопали ушами.

Молодец, император Франции, ничего не скажешь. Достойный у Сулеймана появился противник. Очень достойный. Наконец-то.

Французы вышли на границу с Русским царством и разрезали Османскую Империю по Дунаю, но в очень узкой полосе. Венгрия превратилась в филиал Ада на земле. Ногаи и османы, уже пять лет как местные жители, под корень вырезали предателей-мадьяр, а мадьяры, соответственно, оккупантов — османов и ногаев. Зимой 1531-32 годов, несомненно, вспыхнут все Балканы — Хорватия, Сербия, Черногория, Босния и Герцеговина, Македония и Болгария. А может и не только Балканы, но и владения османов в бывших Священной Римской Империи и Швейцарской Конфедерации.

А может и нет. Отношения между Сулейманом Первым и Василием Третьим отличные, так что коммуникации со своим северным анклавом, османам можно наладить через территорию Русского царства. Не бесплатно, конечно, в этом мире бесплатно ничего не бывает, но можно, вплоть до переброски войск. А войск у султана намного больше, чем у французов. И денег намного больше.

Поживиться в Буде, Пеште, Белграде и Задаре, Франциску удалось очень немногим. Имущество мусульман и их 'хиви', большей частью, разграбили местные. А грабить местных, после такой их поддержки, чревато очень неприятными последствиями. И продавать больше нечего. Кроме, разве что, Южных Нидерландов с Антверпеном, королю Западной Германии Генриху Первому, да и то вряд ли. Друг Генрих рассчитывает получить их бесплатно. Пусть не скоро, но куда ему торопиться?

В Маракайбо, Савелий и Эль Чоло вернулись двадцать первого декабря 1531 года. Вернулись очень довольными результатами второго европейского турне. Христианскую церковь объединить удалось, удалось и взять её под контроль. Пока не полный, но это ведь только начало. Орден Священного Препуция, сделавший это объединение возможным, продолжить крепнуть, при поддержке Империи, и следующие Папы будут выходить уже из его рядов. Климента Восьмого, Джулио Медичи, сменит на Папском Престоле Игнатий де Лойола, авторитет у него уже 'прокачан' до высшего уровня, а дальше так и пойдёт. Слишком могущественной силой станет Орден, чтобы уступить должность Папы кому-то другому.

Имперские владения в Европе расширились за счёт Крита, Кипра и шести островов в Эгейском море, ранее принадлежавших Венецианской Республике, расширились без войны, добровольной уступкой, да ещё и благодарностью за это от Франциска Первого. Да, деньги заплатили, но в основном кораблями, оружием и боеприпасами, которые иначе пришлось бы предоставлять французам в долг, а то и вовсе устраивать для них ленд-лиз. Ведь цель то у Империи Инков осталась прежней — Европа должна быть разрушена.

Разрушена до основания. А затем? Затем и посмотрим, там видно будет.

Том 2

Часть первая. Europa delenda est.

Двадцать второго декабря 1531 года, в Маракайбо прибыл Генрих Первый д'Альбре, король Западной Германии, князь-архиепископ Кёльна, герцог Швабии, герцог Нижней Саксонии, герцог Франконии, герцог Гамбурга, герцог Ганновера, герцог Дюссельдорфа и герцог Амстердама. Прибыл, чтобы уже традиционно встретить Рождество и Новый Год в хорошей компании умных друзей. Впервые на своём корабле, 'винджаммере' второго поколения 'Кёльн', бывшем 'Васко да Гама', бывшем 'Виракоче'.

— Извини, Энрике, но гостевой дворец зарезервирован. Со дня на день ждём в гости Василия Третьего с Марией Первой.

— А, ерунда, не переживай. Друзей у меня здесь много, найду у кого пожить, а уж в Тауантинсуйу у меня будет свой дворец, всем на зависть. Ну, кроме вас двоих, конечно.

— Мы тоже будем тебе завидовать, Энрике, — улыбнулся Савелий, — обязательно.

— Всё бы тебе шутить, Интико. Кстати, по поводу Василия с Марией. Ты не в курсе, они своему Ивану невесту ещё не подыскали?

— Насколько мне известно — ещё нет.

— Жанну хочу посватать.

Интересный вариант. В той исторической реальности, Жанна д'Альбре так и осталась единственным ребёнком у Генриха и Маргариты. Единственной дочерью и наследницей всего. Дамочка с тем ещё характером, но порода... Как не тиранил её дядюшка, Франциск Первый Валуа, а племянница победила, именно она родила первого французского короля из династии Бурбонов. Не факт, что здесь родилась та самая Жанна, и что, кроме неё, не будет других детей, но партия для Ивана всё равно отличная. Очень сильная кровь.

— Благословляю тебя, друг мой, — снова улыбнулся Савелий, — нужна моя помощь?

— Не помешает, точно. Хоть так породнимся.

— С удовольствием помогу. Породниться с тобой я буду рад. Очень рад. Даже в приданное Жанне добавлю от себя.

— Я хочу предложить герцогство Гамбург. Думаешь мало?

— Не мало, вполне нормально, большего точно никто не предложит, но много в таком деле не бывает, согласись.

— Согласен. Ну, что у нас тут нового? Я про культуру спрашиваю, скучные дела после обсудим, время будет.

— С культурой у нас полный порядок, Энрике, — на сей раз усмехнулся Эль Чоло, — как и всегда. Теперь культуру можно любить целыми оркестрами.

— Спасибо, Эль Чоло, ты настоящий друг. Оркестры — это как раз то, что мне сейчас нужно. Истосковался по хорошей музыке.

Двадцать четвёртого декабря 1531 года, в Маракайбо прибыла царская чета Рюрикович-Тюдор, русский царь и британский принц-консорт, Василий Третий; и Мария Первая, британская королева и русская царица; с обоими детьми и обоими Дворами, почти в полном составе, в том числе с двумя канцлерами: лордом-канцлером королевства Британия, сэром Томасом Мором, герцогом Саффолк, герцогом Глазго, графом Нортумберленд; и канцлером Русского царства, князем Иваном Фёдоровичем Бельским, герцогом Мальмё; бывшими послами Русского царства и королевства Британия в Империи Инков.

Двадцать пятого декабря, в тысяча пятьсот тридцать первую годовщину от Рождества Иисуса Христа, состоялось освящение и посвящение главного христианского храма, Собора Священного Препуция, Папской кафедры.

Храм получился куда круче собора Святого Петра, из той исторической реальности. По размерам и архитектуре точно такой-же, но начинка... В двенадцати нефах, двух боковых пределов, отведённых под кафедры кардиналу-камерленго Иакову Рихтеру и графу-магистру-кардиналу, Игнатию де Лойола; в этом храме хранились все двенадцать истинных Священных Препуциев, все намоленные обрезки крайней плоти младенца Иисуса, которые нашлись в этом мире. Все они теперь истинные. Умножают чудодействие друг друга, а то и в степень возводят.

А ведь, кроме бесценных реликвий, которым, впрочем, совсем недавно выставлялись вполне конкретные цены, здешний Собор Священного Препуция сильно превосходит своего коллегу из другой исторической реальности в экспозиции и дизайне. На его отделку, только золота фольгой ушло почти двенадцать тонн, а над экспозицией трудились Микеланджело, Рафаэль (кстати, он здесь до сих пор жив-живёхонек), Батичелли, Тициан и Альбрехт Дюрер, все инициативы которых оплачивались имперской казной. Все ваши капризы за наши деньги, да-да.

Вполне естественно, что и творцы стали богатейшими людьми, принятыми в имперскую элиту, и их творение настоящим шедевром. Не единственное творение, все они сейчас трудятся в Тауантинсуйу, строя императорский дворец и свои особняки, но об этом расскажем позже. Сейчас про храм, величественный, грандиозный и неподражаемый.

После освящения-посвящения, в Соборе Священного Препуция состоялось Рождественская служба, а после службы обручение, ранее помолвленных, императора-язычника Интико и царевны-принцессы Софьи Васильевны Рюрикович-Тюдор, трёх с половиной годовалой девочки, которая сильно старалась выглядеть взрослой и ответственной невестой. Получилось очень торжественно для присутствующих высоких гостей, а на эту церемонию собрались все самые влиятельные владетели Европы — в Маракайбо собралась первая сотня, топ-сто владетелей христианского мира, кроме Франциска Первого Валуа и двух его герцогов; и очень забавно для Савелия.

Обручились два раза, и в христианском храме, и в языческом. Теперь это норма. Рожать детей религия нисколько не мешает, в этом все уже убедились. Убедились и прониклись. Ведь следующими самыми завидными брачными партиями становятся дети Эль Чоло, сэра Томаса Мора, донов Паскуаля де Андагойя и Родриго Пике, Асикага Такаудзи-сан и Авдея Шишки; те самые дети, рождённые в смешанных религиозных браках. То есть, семьи Эль Чоло и Такаудзи-сана полностью языческие, с точки зрения европейцев-христиан, но и это помехой точно не станет. Если учитывать наследные владения и приданные этих женихов с невестами, то можно с полной уверенностью прогнозировать, что отбоя от желающих породниться не будет, даже среди христиан-европейцев.

Насчёт помолвки Ивана Васильевича Рюриковича-Тюдор и Жанны д'Альбре договорились быстро. К герцогству Гамбург, Савелий от себя добавил в приданное Жанны герцогство шести островов Эгейского моря, бывших венецианских владений: Хиоса, Лемноса, Наксоса, Андроса, Карпатоса и Пароса. Добавил острова и пожелание всем породниться с другом Генрихом.

Породнились. Через Ивана-царевича, принца Уэльского, Ивана Васильевича Рюриковича-Тюдор, наследника престолов Русского царства и королевства Британия, шести с половиной лет от роду. Наследника корон держав, уже поглотивших и упразднивших Польское, Шотландское, Шведское и Датско-Норвежское королевства; Великое княжество Литовское; княжество Валахия; Крымское, Ногайское, Астраханское и Казанское ханства; Тевтонский и Ливонский ордена; маркграфство Моравию и Черкесское, не то ханство, не то княжество; а кроме того, наследника владений бывших Вольных городов Ганзейского союза, теперь, вассальных Британскому королевству герцогств и графств: Киля, Любека, Висмара, Ростока, Штеттина и Данцига.

В общем, все породнились с Генрихом через эту помолвку. Помолвку, много чего наследника, Ивана Рюриковича, шести с половиной лет от роду, и трёхлетней Жанны д'Альбре, пока единственного ребёнка короля Западной Германии, а её скромное приданное, из герцогств Гамбурга и Эгейских островов, вполне может увеличиться на всё королевство отца. Очень хорошая партия, очень перспективная.

Время проводили весело — объединение христианской церкви, освящение главного храма, Рождество, обручение, помолвка, Новый год — всё это праздновали и праздновали очень пышно. Во дворце Папы Климента Восьмого, во дворце вице-императора Чалько Юпанки (Эль Чоло), в гостевом дворце (у Василия Ивановича и Марии Генриховны), во дворцах высших вельмож Империи.

Балы, концерты, парады, производства и награждения, взаимные подарки следовали чередой.

Империя обрела ещё два владения — острова в Балтийском море. Графствами Готланд и Рюген, Василий Третий жаловал Каму Тамача (посла Империи в Русском царстве и своего личного советника, Михаила Камутамачева) и Уайна Чатко (лейб-медика, спасшего жизнь королеве, Марии Первой Тюдор, и её дочери, цесаревне Софье Васильевне Рюрикович-Тюдор). Сначала жаловал инков владениями и титулами, а потом передал острова Империи. Отдарился. Пусть и не с лихвой, но очень достойно.

Впрочем, присутствие Империи, а значит и её военного флота на Балтийских островах всем будет выгодно. И в плане торговли, и в плане безопасности. Флоты-то в Европе вон теперь какие — семнадцать 'винджаммеров' у османов и тринадцать у французов — чем такую мощь сдерживать, случись чего?

О делах тоже не забывали. Все вместе осмотрели на верфи Маракайбо строящийся крейсер-пароход 'Авось'. Огромный, по нынешним временам (пятнадцать тысяч тонн водоизмещением, почти вдвое больше, чем у 'винджаммеров'), и очень опасный океанский хищник, впечатление произвёл соответствующее.

— Да, уж, — прокомментировал проектные параметры герцог Васко да Гама де Гоа, граф де Видигейра, — это самое настоящее морское чудовище. Неуязвимое даже в упор и неотразимое в случае нападения. От него ведь и сбежать невозможно. Он один заменит целый флот.

— Один весь флот не заменит, ведь он не может быть везде одновременно, но 'Авось' у Империи будет не один.

— Ты будешь такие продавать? — у короля Западной Германии горели глаза в предвкушении.

— Если и буду, то ещё очень нескоро. Пароходы строятся долго, а мне для своего флота их нужно больше двух десятков. Продавать скоро начну 'винджаммеры' четвёртого поколения.

— Такие, как 'Посейдон'?

— В принципе, да. Только 'Посейдон' яхта, он у меня один такой. Продавать буду обычные военные корабли, без роскошных излишеств плавучих дворцов.

— Дорого?

— Конечно дорого. Но для тебя, как всегда, будет специальная цена, Энрике. И для вас тоже, ваши величества. Обсудим это позже.

Высокие гости прожили в Империи до середины марта 1532 года. За это время они успели посетить металлургический комбинат в Эль-Мутуне и покататься по первой железной дороге. Пока короткой, построить к этому моменту смогли всего семьдесят километров пути от Эль-Мутуна к Асунсьону, но и этого вполне достаточно, чтобы оценить перспективу. Они ведь тоже у себя планируют железнодорожное строительство, вот и пусть имеют представление — во что именно вкладываются такие колоссальные средства.

Впечатлились родственники по полной. Ещё бы, семьдесят километров 'пролетели' меньше чем за час, а ведь и это далеко не предел, даже для грузовых поездов.

Перед самым отъездом гостей, получили новости из Европы. Шестого января 1532 года, в Ионическом море, в сорока милях западнее Корфу, состоялось сражение флотов Французской и Османской Империй. Впервые в бою сошлись 'винджаммеры', восемь с османской стороны и семь с французской. Небольшое преимущество османов в этом классе, с лихвой компенсировалось флотом 'самоделок', больше двух сотен судов с французским десантом, отправленным грабить Афины, кроме 'винджаммеров', охраняли двадцать два галеона, против двенадцати у противника.

В сражении победил французский адмирал, герцог Гийом Гуфье де Бониве, граф де Артуа. В 'винджаммерах' потери стороны понесли равные, по два корабля, зато османские галеоны, друг Гийом 'вырезал' полностью, все двенадцать, ценой всего двух своих, а главное, он довёл десант до Афин и ограбил город. Ограбил и сжёг всё, что горело. Богатый был город Афины. Был. Теперь Франциску точно есть на что восполнить потери.

Ещё из интересного — Хайреддин Барбаросса так пока и не объявил войну Французской Империи. Его посол в Гранаде интересуется насчёт покупки трёх 'винджаммеров' за золото. Ещё два корабля хочет купить посол Персии, но ему они нужны с доставкой в Бендер-Аббас.

Алжирскому султану решили предложить 'винджаммеры' второго поколения: западногерманский 'Кёльн' (бывший 'Виракоча' и 'Васко да Гама'), русский 'Князь Святослав Игоревич' (бывший 'Перун') и орденский 'Священный Препуций' (бывший 'Нептун'). Самое подходящее время, для обновления своих яхт на четвёртое поколение. Посол Хайреддина Барбароссы готов заплатить по семнадцать тысяч французских ливров серебра (тысячу семьсот ливров золота) за такие корабли, а этого вполне достаточно на покупку новых, по дружеским ценам. И Империя будет в небольшой прибыли, и друзья довольны, и султан Алжира.

Впрочем, и эта цена ещё не окончательная. Пока дело дойдёт до торгов, она вполне может повыситься, Франциск ведь сейчас при деньгах.

— Ну, что, брат, поехали учиться? — с наследником-цесаревичем и принцем Уэльским, Аваном Васильевичем Рюриковичем-Тюдор, Савелий общался исключительно на кечуа.

— Как скажешь, Сын Солнца.

Серьёзный парень растёт. Очень ответственный, даже не верится, что ему ещё семи не исполнилось. Может тоже попаданец? Эх, хорошо бы было...

— Какой теперь курс dollara к euro?

— Такое мы ещё не изучали, Сын Солнца.

Жаль. Но всё равно, парень что надо.

В Лиму, Ивана Васильевича и его 'дядьку', князя Семёна Фёдоровича Бельского, графа Тринидада-и-Тобаго, Савелий проводил лично. И начало процесса обучения проконтролировать стоило, да и другие дела у императора в Лиме имелись. Пора уже налаживать нормальную связь, а то куда это годится — новости узнаём через два-три месяца. Нужно разобраться самому, в чём причина задержки производства радиостанций. Лампы ведь уже почти год назад производить начали, все схемы у жрецов имеются, а воз и ныне там.

Двенадцатого июня 1532 года, в Лиму вернулись два вице-императора: адмирал Родриго Пике, герцог Гавайев, герцог Новой Зеландии, граф де Пуно, имперский наместник в Азии, Австралии и Океании, и Паскуаль де Андагойя, герцог де Куба, герцог де Андалусия, граф Севильи, имперский наместник Африки и островов Индийского океана.

Имперские дела на западном направлении шли если и не блестяще, то очень хорошо. Ещё один императорский шурин, Асикага Такаудзи, герцог Новой Гвинеи, граф Окинавы, дайме Цусимы, Коджедо и Чеджудо, покорил Филиппины. Именно покорил, военной силой, добром филиппинцы имперскую власть признать не захотели. Кампания получилась довольно кровавой, значительные потери понёс и десантный корпус Такаудзи-сана, но туземную верхушку перебить ему удалось, а значит задача выполнена и это главное. Дальше стерпится, свыкнется, слюбится. Это вождям не хотелось имперских порядков и имперского контроля, простым людям они обязательно понравятся. Везде нравятся, и филиппинцы исключением не станут.

В Африке нашли уголь, но добывать его там некому. Готтентоты-бушмены крайне враждебны, хоть нападать на имперские поселения они уже почти перестали, но и на контакт не идут категорически. Золотишко и алмазы потихоньку собирают колонисты, но для добычи угля их там слишком мало, даже всех вместе взятых. А ведь им ещё и кормиться нужно, и поселения охранять. Придётся затевать ещё одну масштабную переселенческую программу.

— Ладно, будем думать. Люди сейчас везде нужны, а уголь пока можно закупать в Британии. В Кардиффе его уже начали добывать, так что перебьёмся импортным. Не так уж много нам его и нужно, купим.

— А с дикарями что будем делать? — спросил наместник Африки.

— Пока ничего, Паскуаль. В буше они нам не мешают, пусть живут, как хотят. Отдыхайте полгода, минимум. А то совсем одичаете вдали от цивилизации. Займитесь, наконец, своими дворцами в Тауантинсуйу. Только вы трое строительство ещё не начали, вот и начните. И для себя, и для Асикага Такаудзи. За полгода мы придумаем, откуда можно взять столько людей. Одних европейцев завозить не хочется, хотя бы на треть своими нужно разбавить.

— Все архитекторы, поди, заняты уже?

— Заняты, конечно, но вам они не откажут. Все они сейчас там, и Микеланджело, и Челлини, и остальные, что храм строили. Договоритесь, в этом я не сомневаюсь.

Интерлюдия. 17 июня 1532 года.

Император Франциск Первый Валуа, после смерти горячо любимой жены Клод Французской, родившей ему за девять лет брака семерых детей и скончавшейся уже почти восемь лет назад, так до сих пор и не нашёл себе новую супругу.

Сначала он сильно тосковал, потом увлёкся войнами, а когда опамятовался, подходящих невест уже не оказалось. Нет больше великого множества королевских династий в Европе, которые раньше роднились между собой, закончились почти все. Правящих христианских Домов осталось всего четыре, а если считать правящую чету царя Василия Третьего и королевы Марии Первой единым Домом, как оно и есть на самом деле, то и вовсе три: французский императорский, русско-британский царско-королевский и западногерманский королевский.

Нет достойных невест, и всё тут. Их просто не существует в природе. А ведь император Франции ещё далеко не стар, ему только через два месяца исполнится тридцать восемь. Можно, конечно, жениться на одной из фавориток, только что это даст? Ничего, кроме проблем. Фаворитки не для такого дела, родниться нужно с правящими Домами. Вот ведь напасть, мало того, что самому не на ком жениться, так ещё и дети в таком-же положении.

Из семерых детей, рождённых в браке Франциска и Клод, выжили шестеро — три сына: Франциск-младший, Генрих и Карл, и три дочери: Шарлотта, Мадлен и Маргарита. И никто из детей до сих пор не помолвлен, а ведь Шарлотте уже пятнадцать. Да и Франциску-младшему четырнадцать, но не с кем сговариваться. Просто не с кем. И как теперь жить?

Ладно хоть военные успехи пока радуют. В кампании конца лета — начала осени 1531 года, удалось сходу захватить четыре очень важных города: Буду, Пешт, Задар и Белград, разрезать европейские владения османов по Дунаю и глубоко вклиниться вдоль побережья Адриатического моря, полностью вытеснив из него османский флот. В январе-феврале 1532 года, де Бониве удалось разбить османов в морском сражении при Корфу, а после ограбить и сжечь Афины. Хорошо так ограбить, на шестьдесят тысяч ливров серебра только в монете и слитках, что полностью покрыло и даже значительно превысило стоимость, потерянных в том бою, двух инкских 'винджаммеров' и двух венецианских галеонов.

Благодаря этим успехам, в войну на стороне Сулеймана Первого до сих пор не вступил Хайреддин Барбаросса, а чем дольше он тянет, тем сильнее накаляются между ним и Сулейманом отношения.

Восстали все Балканы, восстали Богемия, Западная Пруссия и Бранденбург. Хорошо восстали, задорно, с огоньком, османские гарнизоны на этих территориях практически сели в осаду.

В конце марта провели военный совет в узком кругу: сам император Франциск Первый Валуа; коннетабль, герцог де Монморанси, граф де Франш-Конте; и адмирал, герцог де Бониве, граф Артуа. Трое близких друзей ещё со времён детских игр, когда император был всего лишь сыном графа Ангулемского и ничто тогда не предвещало тогда его последующего возвышения на французский престол; трое соратников и сподвижников, благодаря которым Франция уже стала Империей.

Тогда, на совете, кузены Монморанси и Бониве высказались за поворот армии на север, с активными действиями флота и морского десанта в Средиземном море. Армия, по их мнению, должна была наступать на Прагу, Дрезден, Берлин и Бранденбург, пока там османы сидят, как на раскалённой сковородке, освобождать и брать в имперское владение территории, отрезая мусульман от границы с Русским царством; а флотом и десантными силами разорять побережье — Грецию, Анатолию, Левант и Египет. Ничего не захватывать, но всё грабить, грабить, грабить.

Хороший они предложили план. Этот план был бы вообще отличным, если бы на его воплощение имелись деньги, а их-то как раз не имелось. Восток бывшей Священной Римской Империи ограблен до нитки, брать там вообще нечего, мало того, года на три население придётся освобождать от налогов, как поступили инки в бывшем Арагоне, и об этом стало известно всей этой алчной Европе. При этом, на освобождение, бедствующих под гнётом османов, германцев придётся потратить очень много, армия ведь не воюет бесплатно. Войскам нужно платить, их нужно снабжать продовольствием, закупать оружие и боеприпасы, а на что? На что, если не только ничего не получишь при захвате, но даже налоги оттуда три года поступать не будут?

Балканы тоже восстали, там тоже нас ждут, и там есть чем поживиться, в отличие от... Ведь там никто не грабил уже почти столетие, успели накопить жирок, неплохим таким жирным слоем. Эдирне и Константинополь — вот путь к победе, а на севере османам всё равно деваться некуда. Чем дальше, тем больше они там будут ослабевать, под ударами восставших германцев. Когда возьмём Константинополь — тогда вернёмся и добьём их жалкие обессилившие остатки. В общем, задача такая — флоту и десанту захватить Сплит, а после заниматься разорением османских берегов; а армии — Ниш, с дальнейшим продвижением к Эдирне (Адрианополису).

Сплит и Ниш осадили, но восстания горожан в них организовать не удалось. Османы учли опыт Буды, Пешта, Белграда и Задара, и очень хорошо приготовились. Городские ворота не открылись, вместо этого в крепостные рвы сбросили тысячи трупов потенциальных мятежников, а после началась классическая осада, в которой осаждающие всегда несут гораздо большие потери, чем обороняющиеся. Пушки обороняющихся установлены в укрытиях и, пусть их и меньше, но и потерь при контрбатарейной борьбе они несут гораздо меньше.

Но нет худа без добра, заговорщиков, в осаждённых городах, и повстанцев в округе, османы перебили, зато теперь нет недостатка в 'пушечном мясе'. Хорваты и сербы готовы воевать за еду. И таких теперь десятки тысяч, а может и сотня с лишним. Частично их удалось вооружить трофеями из Буды, Пешта, Белграда и Задара, но большую часть старьём и самоделками на дымном порохе, зато они в этих горах знают каждую тропку, каждый брод, каждый хутор, а ещё их очень много и совсем не жалко.

Теперь, с этими голодранцами, армия Французской Империи даже превосходит османскую по численности. Боеспособность у местных ополченцев низкая, но не нулевая, без потерь их османам не перебить. Пусть тратят людей, боеприпасы и время — все эти ресурсы конечны. Хватит ли гарнизонам патронов, чтобы перестрелять почти сто тысяч этих добровольцев?

Под стены Сплита, император Франциск Первый привёл третий корпус французской армии. Самый многочисленный, сорокатысячный. Удара с севера не ожидается, так что незачем держать на Дунае такой мощный резерв и связывать силы морского десанта длительной осадой. У них и флота имеются другие задачи — Измир/Смирна.

— Жду вас с победой, де Бониве, нам сейчас очень нужны деньги Измира. Их мы потратим в первую очередь на флот.

О продаже в Гранаде трёх 'винджаммеров' второго поколения (русского 'Князя Святослава Игоревича', западногерманского 'Кёльна' и орденского 'Священного Препуция'), герцог Гийом Гуфье де Бониве, граф Артуа уже знал. Об этом знала уже вся Европа и готовилась к торгам. Конечно, второе поколение немного уступает третьему, но действительно немного, и только в скорости, а не в бою. В сражении у Корфу, например, такой османский корабль уцелел, а погибли два более новых, пятимачтовых. Естественно, что адмирал флота Французской Империи мечтал их заполучить и почти сравнять свои силы с флотом Османской Империи.

— Благодарю вас, Сир.

— Рано благодарите, де Бониве. Дело ещё не сделано. А теперь главное. Если вы вернётесь с победой, то станете королём. Королём Хорватии. Королевства Хорватия в составе Французской Империи. А после этого, мы обручим Франциска-младшего и вашу дочь Луизу. Ваш внук когда-нибудь станет императором, Гийом.

— Это великая для меня честь, Сир. А...

— И Монморанси станет королём. Королём Венгрии, — предугадал вопрос соратника и друга Франциск Валуа, — с ним я тоже планирую породниться. Сыновей и меня трое, как и дочерей, а вас всего двое. Так что очень постарайтесь не погибнуть и вернуться с победой, Гийом.

— Постараюсь, Сир.

— С Богом, де Бониве.

Интерлюдия. 3 июля 1532 года.

Контр-адмирал Тихоокеанского флота, дон Жоржи ди Менезиш, граф Гуама и Марианских островов, вернулся из своего второго самостоятельного похода в западные владения Империи и Азию второго июля 1532 года.

Второй его самостоятельный поход получился богатым на приключения. Сначала он, со своей эскадрой, поучаствовал в кампании герцога Асикага Такаудзи де Новая Гвинея, графа Окинавы, дайме Цусимы, Коджедо и Чеджудо, на островах Филиппинского архипелага, обеспечивая доставку и снабжение; а после уже сам командовал операцией по освобождению Сингапура от пиратов.

Впервые командовал не флотом, а сухопутными силами из четырёх бригад, которые ему выделил герцог Новой Гвинеи. Но ничего, справился успешно. Пиратов, разграбивших имперскую факторию на Сингапуре, скормил свиньям, а остров присоединил к имперским владениям в Азии. Хорошее владение кому-то достанется. Очень богатое графство. Пожалуй, самое выгодное, с точки зрения географии в регионе, все азиатские торговые пути проходят вблизи его берегов.

На Сингапуре, контр-адмирал, граф Жоржи ди Менезиш де Гуам, оставил две бригады из четырёх и назначил временного наместника. Бывшего посла, тогда ещё только дайме Цусимы, Асикага Такаудзи, в Империи, Сиоку Орусата. С Такаудзи они давние друзья и соратники, так что герцог Новой Гвинеи, его обязательно поддержит, в случае чего, а после император назначит постоянного наместника.

Две бригады, контр-адмирал вернул на Цусиму и получил от Асикага Такаудзи предложение поучаствовать ещё в одной кампании — аннексии северного острова Хоккайдо. Отказывать шурину императора, граф Жоржи ди Менезиш де Гуам, разумеется, не стал. Высадил неуёмного герцога с четырьмя бригадами в бухте южной части острова, возле уродливого японского замка клана Масамити, враждебного клану Асикага, и на этом распрощался с милейшим Такаудзи-саном, теперь хорошим приятелем, даже другом.

На обратном пути в Лиму, контр-адмирал Жоржи ди Менезиш, ненадолго заглянул в своё владение на Гуаме. Графство управлялось имперским наместником, управлялось хорошо и с каждым годом его доход увеличивался. Многие азиатские торговцы делали здесь остановку по пути в Новый Свет, а раз останавливались, то и деньги тратили. А ведь скоро столица Империи переберётся в Северную Инку, в Тауантинсуйу, а с ней переберётся и деловая жизнь, в том числе и основная торговля с Азией. Переберётся на восточный берег Северной Инки, в Сан-Диего, Лос-Анжелес, Сан-Франциско, Сиэтл и Ванкувер; тогда Гуам переймёт у Гавайев большинство транзита торговцев и...

Очень разумно устроено в Империи управление территориями, стоит это признать. Все заботы владетеля об управлении графством — периодически проверять отчёты имперского наместника, которые и так проверяют чиновники, но двойной контроль надёжнее одинарного, и получать доход. Наместник предлагает планы развития, толковые планы, ведь он тоже в доле дохода, хоть и только на время службы в этой должности, однако интерес имеет непосредственный и заботиться о графстве, как о своём, а граф Жоржи ди Менезиш, тем временем, занимается любимым делом, и делает карьеру в Имперском Тихоокеанском флоте. Головокружительную карьеру, стоит отметить.

В Лиме, контр-адмирал застал самого императора. Вот уж повезло, так повезло. Его рапорт был принят очень благожелательно, император одобрил все действия и пригласил на обед, удостоив великой чести, но и на этом подарки Судьбы, для недостойного Жоржи ди Менезиша, не закончились.

За обедом, император Интико посоветовал своему неразлучному спутнику, герцогу Васко да Гама де Гоа, графу де Видигейра, не упускать такого перспективного жениха для доны Изабель ди Атаида да Гама. Единственной дочери легендарного адмирала. Самой младшей из всех его детей и самой любимой.

— Дон Жоржи, мы с вами давно знакомы. Я помню вас как храброго и исполнительного офицера, честного и ответственного человека. Не буду скрывать, как жениха Изабель я вас никогда не рассматривал.

— Я понимаю, ваша светлость. Вы планируете найти для доны Изабель лучшую партию. Ваш отказ меня нисколько не обидит.

— Планировал, — кивнул герцог ле Гоа, — я скопил очень хорошее приданное для дочери, но теперь о нём даже вспоминать неловко. Его императорское величество сам решил дать Изабель достойное приданное. Достойное, в его понимании. В том случае, если я выдам её за вас. А с таким приданным, лучшей партии мне точно не найти. Поздравляю вас с новым владением и титулом, дон Жоржи. После помолвки, вы станете герцогом Тайваня. А скопленные мной деньги потратите на строительство достойного дворца в Тауантинсуйу. Император выделил вам с Изабель участок в третьей линии, по соседству с моим и его величества Жуана Третьего. То есть, теперь Жуана Ависского, герцога Большого Лиссабона, Большого Порту и Бом Байи. Что скажете?

— Нет слов, ваша светлость. Это потрясающе!

— Что-ж, тогда совет вам, да любовь.

Со всеми радиоделами, Савелий разбирался четыре месяца. Схемы, из интернета двадцать первого века, жрецам-электронщикам воплотить 'в железе' удалось, но горели они как бумага в печке. Не удивительно, ведь местные вольты, амперы, омы и прочие ватты принимались практически от балды, а измерительные приборы, для сравнения, оттуда не притащишь, поэтому теперь только экспериментировать. Будем знать, что все электрические и радиосхемы оттуда годятся только в качестве материалов для изучения и адаптации.

Так что первую рабочую радиостанцию собирали методом тыка, вводя к местным единицам измерения поправочные коэффициенты. Ламп пожгли тысячи, но своего всё-таки добились. В сентябре 1532 года, удалось установить длинноволновую радиосвязь между двумя НПО Лимы — на севере и юге от города. Недалеко, всего в пятнадцати километрах, но и это уже прорыв. Теперь дело пойдёт куда веселей. Теперь жрецы точно доведут дело до приемлемых по дальности и качеству связи образцов, а после начнут работать над снижением энергопотребления. Через полгода-год начнём жить уже в новом, совсем другом мире. В мире моментального распространения информации.

В Маракайбо, Савелий вернулся уже в ноябре. Новости из Европы прочитал как приключенческий роман, триллер-блокбастер.

Франциск Валуа взял Сплит; его коннетабль, герцог Анн де Монморанси, граф де Франш-Конте, Ниш, то есть война уже ведётся в Болгарии и Македонии; а адмирал, герцог Гийом Гуфье де Бониве, граф де Артуа, победил ещё в одном морском сражении и ограбил Измир/Смирну.

Оба герцога, после этих успехов, стали королями. Монморанси Венгерским, а де Бониве Хорватским. Королевства их входят в состав Французской Империи, но всё равно, теперь они де-юре величества-монархи.

Дружище де Бониве получил в сражении довольно серьёзную рану, но выжил и вроде полностью поправился. Приедет — будет благодарить за медика. А приедет обязательно, корабли ему теперь очень нужны, много 'винджаммеров' потерял, целых шесть. Османы тоже шесть, но теперь, после двух сражений, у них осталось девять из семнадцати, а у друга Гийома всего пять из тринадцати. Зато французы теперь при деньгах. При деньгах и отсутствии предложений. Три корабля второго поколения купил посол Персии в Гранаде, и они уже огибают Африку. Не успели французы, так что ждём его величество Гийома в гости, в самое ближайшее время.

Второго декабря 1532 года, из Тауантинсуйу вернулись вице-императоры Паскуаль де Андагойа герцог де Куба, герцог де Андалусия, граф Севильи, и Родриго Пике, герцог Гавайев, герцог Новой Зеландии, граф де Пуно. Дворцы они себе строить начали, Паскуаль подрядил Бенвенуто Челлини, а Родриго — Рафаэля Санти. Позаботились и о японском родственнике, для строительства дворца Асикага Такаудзи, наняли Альбрехта Дюрера.

Теперь все двенадцать дворцов первой линии, примыкающих к императорскому участку, строятся. Ведутся одиннадцать из восемнадцати строек во второй линии, и даже в третьей линии, линии особняков, строительство уже началось. Из сорока четырёх участков, на шести ведутся работы — 'домики в деревне' первыми строят себе творцы, получившие такое право: Микеланджело Буонарроти, Бенвенуто Челлини, Рафаэль Санти, Сандро Батичелли, Тициан Вечеллио и Альбрехт Дюрер. Можно не сомневаться, что эта великолепная шестёрка построит для себя самые настоящие шедевры. Да и для остальных тоже. Будет на что потомкам полюбоваться.

До свадьбы осталось одиннадцать с половиной лет, успеем точно. Лесопарк по периметру высаживать уже начали, как и отливать из чугуна решётки ограды, так что въедем сразу в огороженный комплекс, с благоустроенной территорией. Животных ещё каких-нибудь нужно завести, неагрессивных, типа косуль. В комплексе семнадцать квадратных километров только лесопарка, нечего ему пустовать.

Вице-императоры Африки и Азии сходили в море на первых пароходах-крейсерах, 'Юноне' и 'Авосе', уже принятых в состав Атлантического флота Империи. Пока только Атлантического, в Тихом и Индийском океанах ещё нет угля. Завезти можно, но он тогда получится на вес серебра. Это подождёт до разработки Южно-Африканских запасов. Проинспектировали родственники и три яхты четвёртого поколения, бывшие 'Перун', 'Тор' и 'Виракоча' уже готовы для передачи чете Василия Третьего и Марии Первой, Генриху Первому д'Альбре и магистру Ордена Священного Препуция, графу Мальты, кардиналу Игнатию де Лойола.

— Красотища, — поделился впечатлением дон Паскуаль де Андагойя, — в таком корабле можно всю жизнь прожить и на берег сходить не захочется. Когда уже нам такие можно будет покупать, ваше императорское величество?

— Покупать — никогда, Паскуаль, а пользоваться довольно скоро. 'Нептун', 'Марс' и 'Арес', для вас двоих и Асикага Такаудзи перестраиваются в Лиме. Если они ещё не готовы, то скоро будут, уйдёте уже на них. А пока готовьтесь принимать гостей, их в этом году ожидается очень много.

— Не терпится, честно говоря, но подожду. В связи с чем ожидается нашествие европейских варваров в нашу благословенную Империю? Что у нас нынче за год такой особенный?

— У нас год обычный, особенный у них там. Слишком быстро они наши кораблики топят, больше половины уже перетопили. Приедут покупать себе новые игрушки.

— Завидую я иногда этим варварам, ваше императорское величество, — состроил печальную мину на лице вице-император Паскуаль де Андагойя, герцог де Куба, герцог де Андалусия, граф Севильи, — убивают друг дружку каждый день, некогда им скучать.

— Ты шут, Паскуаль, — сухо прокомментировал вице-император Родриго Пике, — басконский шут.

— А ты каталонский зануда.

— Потом обсудите особенности друг друга. Готовьтесь принимать гостей. Свободны.

Первым, из высоких гостей, одиннадцатого декабря 1532 года, в Маракайбо прибыл великий визирь Османской Империи, Увейс-паша. Прибыл на имперском корабле 'Птах', одном их дежурных по восточному Средиземноморью (Кипр, Крит и герцогство Эгейских островов), сразу с грузом двадцати тонн золота.

Старый знакомый и добрый приятель, Увейс-паша, привёз свежие новости. Очень интересные новости. Османы наконец-то одержали победу в морском сражении. Долгожданную победу и очень внушительную. Сначала флот адмирала Пири-реиса разгромил эскадру графа де ла Моль в Мессинском проливе, утопив три 'винджаммера' французов и потеряв всего один свой; а после разграбил только что отстроенные, многострадальные Геную и Марсель. Добычи Пири-реис взял немного, но не за ней он и ходил.

Счёт по инкским кораблям в составах флотов стал восемь-два в пользу Османской Империи и перед ней раскинулось всё западное Средиземноморье. Первым делом, османский адмирал должен был принудить к исполнению вассального долга другого османского адмирала, султана Алжира, Хайреддина Барбароссу. Принудить к исполнению долга и очень серьёзно оштрафовать за подлое бездействие, но этого Увейс-паша не дождался. Он для того и зафрахтовал корабль Империи Инков, чтобы не отвлекать силы у Пири-реиса. Тому, этой зимой, предстоят великие дела. Его ждут Ла-Рошель, Нант и Антверпен, до сих пор ни разу не разграбленные и бедолага Гавр, горевший не так давно.

Увейс-пашу, Савелий определил жить к вице-императору Паскуалю де Андагойя, разрешил ему осмотреть 'Юнону' и 'Авося', а переговоры о продаже кораблей отложил на потом. Сначала нужно заслушать пострадавшую сторону. Интересно ведь, почему французами командовал не друг Гийом, его величество король Хорватии, а какой-то неизвестный граф де ла Моль. Вряд ли исход сражения был бы другим, при таком-то соотношении сил, но всё равно интересно. Кораблей на продажу у Империи всего двенадцать. Те самые двенадцать 'винджаммеров' четвёртого поколения, что успели выпуститься с деревянной обшивкой корпуса и без паро-электрических генераторов. Обычные парусники, только уже шестимачтовые.

— Хорошо пошло, шаман. Минус двадцать за год. Топятся быстрее, чем мы успеваем производить.

— Бог в помощь, — усмехнулся Эль Чоло, — теперь французам, чтобы сравнять счёт, нужно купить девять корабликов. Интересно, награбили они столько в Афинах и Измире?

— Сто восемьдесят девять тысяч? Конечно нет.

— В долг отдашь?

— Тоже нет. Хочу купить Рим.

— Зачем нам Рим?

— Нам не нужен. Куплю его для Ордена. Священный Препуций должен воссиять над Римом. То есть, конечно, все двенадцать Священных Препуциев. Их как раз, как христовых апостолов, а церковь-то апостольская, — усмехнулся уже Савелий, — им, и только им, должны поклоняться все правоверные христианские божьи рабы.

Четырнадцатого декабря, в Маракайбо, прибыл друг Энрике, Генрих Первый д'Альбре, король Западной Германии, князь-архиепископ Кёльна, герцог Швабии, герцог Нижней Саксонии, герцог Франкфурта, герцог Ганновера, герцог Дюссельдорфа, герцог Амстердама, герцог Эгейских островов (как регент дочери и хранитель приданного). Энрике тоже привёз интересные новости, уже с другой стороны фронта.

Оказывается, Франциск Первый Валуа расщедрился на три королевства для своих близких, чтобы было с кем бракосочетать своих собственных детей. Именно на три королевства. Третий король — сын бывшего французского посла в Империи Инков, маркиза Этьена де Ритона, Этьен-младший, второй герцог де Генуя, маркиз де Ритон, ставший королём Сербии.

Гийом Гуфье де Бониве, его величество король Хорватии, потому и не командовал французским флотом в Мессинском проливе, что присутствовал при помолвке своей дочери, Луизы, с наследником императора, Франциском-младшим, в аббатстве Сен-Жермен. Анна де Монморанси, его венгерское величество, дурень Франсуа решил женить на своей старшей дочери Шарлотте. Уже даже жену бедняги короля Венгрии, Мадлен Савойскую, которая родила Монморанси четверых детей, определил в монастырь. Лютый беспредельщик.

Ещё одну доченьку, вторую по возрасту, Мадлен, наш дорогой родственник (через Энрике Франциск теперь тоже родственник) помолвил с Этьеном-младшим, провозглашённым им королём Сербии. Двух своих младших сыновей, ненормальный Франсуа, уже объявил королями, ещё не завоёванных, Богемии и Болгарии. Может там и дальше было что-то интересное, такое-же смешное, но Энрике пришло время ехать за своей новой яхтой, к своим умным друзьям из Нового Света. К друзьям, у которых всегда наготове оркестры, для наслаждения музыкой и не только, и Папа, для отпущения грехов за это самое не только, чтобы не везти это с собой в Европу.

Друг Энрике поселился у дона Франсиско де Гарай герцога де Ямайка, герцога де Гранада, графа Альмерии, тоже большого ценителя музыки и прочей культуры. Своего духовного брата и, проверенного в боях и походах, друга-соратника.

Девятнадцатого декабря, на 'Аматерасу', прибыли Василий Третий Иванович Рюрикович и Мария Первая Генриховна Тюдор. Эти не только к умным друзьям и за новой яхтой, но и сына в Лиме навестить.

Тесть с тёщей тоже привезли интересные новости. Василий Иванович договорился с султаном Сулейманом Селимовичем о пропуске османских войск в Богемию, через Валахию и Моравию. Пусть ходят, вытаптывают. Регионы всё равно депрессивные, не жалко. Не бесплатно ведь они там ходить будут.

Мария Генриховна поведала, что сэр Томас Мор, лорд-канцлер королевства Британия, герцог Саффолк, герцог Глазго, граф Нортумберленд, объявил конкурс, на создание самого величественного памятника-монумента Сыну Солнца в Лондоне, на что лично пожертвовал десять тысяч французских ливров серебра. Всего, на этот памятник-монумент, уже было собрано, к моменту отплытия, тридцать шесть тысяч ливров, в том числе пять тысяч лично от королевы Марии Первой, так что монумент в Лондоне должен превзойти своей монументальностью, всемирно известного, Колосса-Родосского. Превзойти примерно вдвое, ведь сбор пожертвований продолжается, и жертвуют люди очень охотно и щедро, даже самые тёмные крестьяне. Все уже в Британии про Новый Свет наслышаны, да-да.

Его величество, король Хорватии, друг Гийом Гуфье де Бониве, прибыл двадцать третьего декабря, тоже на имперском корабле, с загруженными в трюмы, ста пятьюдесятью тысячами французских ливров серебра. Привёз в два с половиной раза меньше, чем Увейс-паша.

— Поздравляю, ваше величество. И с собственной короной, и с помолвкой дочери.

— Благодарю вас, ваше императорское величество. Благодарю за поздравление и особенно за медика, который спас мне жизнь.

— Так уж и спас, ваше величество?

— Я ничуть не преувеличиваю, ваше императорское величество. Действительно спас, ведь осколок снаряда пробил мне лёгкое, а в Европе такое лечить даже не пытаются, так что лично я теперь ваш должник по самый гроб.

— Пустое, ваше величество. Жизни друзей для нас бесценны, а вас мы считаем своим другом.

— Это большая честь для меня, ваше императорское величество, очень прошу вас называть меня, как и раньше, по имени.

— Только взаимно, Гийом. Теперь вы тоже монарх, а значит только взаимно. Теперь я для вас Интико, а главный вице-император — Эль Чоло, без каких-либо величаний. Годится?

— Спасибо, Интико.

— Взаимно, друг мой Гийом, всё взаимно. Итак, чем мы можем помочь вам и брату нашему, императору Франциску Первому?

— Как всегда, Интико. Нам нужны корабли, оружие и боеприпасы.

— Есть двенадцать кораблей. Четвёртое поколение, шестимачтовые. Для вас — по двадцать одной тысяче ливров. Уверен, что на торгах в Гранаде их оценят дороже.

— Наверняка дороже. Но мне и по двадцати одной тысяче не хватит даже на восемь... А всё, что не куплю я, купят османы...

— Скорее всего. Но у вас право первой руки, друг мой. Увейс-паша готов купить все двенадцать, золото он привёз с собой.

— Тогда нам конец... У нас осталось всего два 'винджаммера', а у османов восемь. Плюс один алжирский, скорее всего, тоже к ним отойдёт. Только чтобы почти сравнять силы флотов, мне нужны девять кораблей.

— И оружие с боеприпасами для стотысячной армии, не так-ли?

— Так и есть.

— На всё это понадобится около трёхсот тысяч, Гийом.

— У меня с собой только половина, Интико. Вас не интересуют острова в Адриатическом море?

— Вы же знаете наше правило, Гийом — Империя не покупает владения у воюющих держав.

— Знаю, — тяжело вздохнул король Хорватии, — и это ужасно. Неужели из этой ситуации нет выхода?

— Империя не покупает владений у воюющих сторон, но ведь есть и другие покупатели. Попробуйте предложить южные Нидерланды Генриху д'Альбре, его это может заинтересовать. Или Рим Ордену Священного Препуция.

— Рим? Мой император предлагал вернуть его Папе бесплатно.

— Я ведь не про Папу говорю, Гийом, а про Орден. Ордену бесплатно ничего не предлагали. Предложите Рим магистру Игнатию де Лойола. Тысяч за двести.

— Ого! Откуда у него такие деньги?

— Ограбить — даже не мечтайте, Гийом, — усмехнулся император, — Мальта — имперское графство. Предложите, а я посодействую со своей стороны. Извините, друг мой, но гостевой дворец занят. Предлагаю вам остановиться у вице-императора дона Родриго Пике, он вас с радостью примет. Можете осмотреть новые корабли имперского флота — 'Юнону' и 'Авось'. И вообще, празднуйте, развлекайтесь, отдохните от войны.

Рождество; свадьба дона Жоржи ли Менезиша, герцога Тайваня, графа Гуама, и доны Изабель ди Атаида да Гама; Новый 1533-й год; праздновали, как всегда, пышно и весело. С балами, пирами, концертами, парадами, а теперь ещё и с новинкой — кинематографом. Сразу звуковым кинематографом, премьерами сразу двух фильмов: военно-исторической драмы 'Князь Александр Невский' и музыкальной комедии 'Олимпийские игры'. Комедии не о спорте высоких достижений, а о языческих богах греческого Пантеона, лукавых и развратных, так что и элементы эротики присутствовали. Не на экране, а за кадром, но людям для того и дано воображение, чтобы эти сцены додумывать, в меру своей испорченности.

Граф Мальты, магистр Ордена Священного Препуция, кардинал Игнатий де Лойола, разумеется, согласился выкупить Рим, не мог не согласиться. Не для себя ведь выкупал, а для Империи, за имперские деньги, хоть и от своего имени.

Согласился выкупить Рим, порт Остия, в границах двадцать первого века другой исторической реальности, и по пять километров территории, вдоль обоих берегов Тибра, за двести пятьдесят тысяч французских ливров серебра.

Владения Империи, переданные в управление Ордену, стали герцогством Рима, Остии и Мальты, а магистр, соответственно, герцогом. Герцогом, которого утверждал император.

— Теперь мне хватает на двенадцать кораблей, — поделился радостной новостью король Хорватии, Гийом Первый.

— Увы, друг мой, но теперь у меня не хватает кораблей. Три уже проданы.

— Османам?

— Конечно. Не расстраивайтесь, Гийом. Вы и так получили больше, чем рассчитывали. Вы получили, лично вы, друг мой, кому-то другому я бы не стал помогать. Потратьте оставшиеся деньги на что-нибудь полезное.

— Полезное... А когда вы будете продавать корабли со стальным корпусом?

— Надеюсь, что никогда. Надеюсь, что моим братьям Франциску и Сулейману хватит мудрости, чтобы заключить мир. Они оба мне одинаково дороги, Гийом. Надеюсь, вы не будете меня за это упрекать.

Увейс-паша тоже расстроился. Тоже поинтересовался насчёт 'винджаммеров' со стальным корпусом

— Если мы будем их продавать, друг мой, то будем продавать и Французской Империи. Это ваша война и мы не собираемся занимать в ней чью-либо сторону. Подумайте — нужно ли вам это? Нужно ли превращать эту войну в бесконечную?

— Вы же знаете, ваше императорское величество, что войну начал Франциск Первый. Он подло захватил наши Венгрию, Хорватию и Сербию. Разграбил и сжёг Афины и Измир.

— Для возвращения Венгрии и Сербии флот вообще не нужен, друг мой, у них не имеется выходов к морю. Хорватию и бывшую Венецию тоже можно захватить с суши, это не острова. Островов у Французской Империи всего несколько, в Адриатическом море, но они настолько ничтожны, что все вместе едва ли стоят двух стальных 'винджаммеров'. За Афины и Измир ваш адмирал уже отомстил в Генуе и Марселе, а вполне вероятно, что не только там, но и на Атлантическом побережье Франции. За это время, он вполне мог это сделать, как и утопить остатки французского флота. Но даже если и нет, то Алжир он точно привёл к повиновению и получил шикарную оперативную базу в западном Средиземноморье. Французы теперь будут вынуждены перейти к защитной тактике на море. Однако, судьба этой войны всё равно решится на суше. Исходя из этого и делайте покупки. Людей у вас больше, денег тоже.

Только успели проводить короля Хорватии, Гийома Первого, и великого визиря Османской Империи, Увейс-пашу; в Маракайбо прибыли ещё два высоких гостя — третий султан Марокко из династии Ваттасидов, Абу-ль-Аббас Ахмад, и его дядя, великий визирь, Али Абу Хассун.

Прибыли они из Кадиса на имперском корабле, а с ними и новости. Адмирал Пири-реис привёл к повиновению Алжир, утопил последние два 'винджаммера' французов и шестнадцать бывших венецианский галеонов в Бискайском заливе, и разграбил Ла-Рошель. Потери Пири-рейса составили один 'винджаммер' второго поколения и девять шхун и барков, все алжирские. Заставил, значит, поганцев искупать кровью вину, ну и правильно, ну и поделом.

Высоких марокканских гостей поселили в особняке, который когда-то занимало османское 'консульство' в Маракайбо. Не слишком шикарный особняк, строился он для губернатора тогда ещё небольшого портового города, зато совсем рядом с единственной в Новом Свете мечетью Сулеймание. Не самой большой в мире мечетью, на четыре тысячи молящихся, но очень красивой, денег на неё османы не пожалели. И архитекторов привозили лучших, и многие отделочные материалы завозили с Востока.

И султан, и его дядя довольно много времени провели в Гранаде, немало попутешествовали по остальной имперской Европе, поэтому по-испански говорили очень прилично, так что переводчик не потребовался. На переговоры с марокканцами, Савелий с Эль Чоло собрали вице-императоров Родриго Пике и Паскуаля де Андагойя. Пусть привыкают к ответственности государственных деятелей высшего ранга. Особенно Паскуаль, Африка — его наместничество. К тому-же, Марокко ближайший сосед его Андалусии, буквально через 'речку', Гибралтарский пролив.

Выслушали султана и дядю. Хотят в Империю, как Португалия. Ничего удивительного. Дела у Ваттасидов, прямо скажем, идут неважно. Правителем Марокко, султан, по большому счёту, только числится, контролируя лишь северо-восток страны, узкую полосу средиземноморского побережья, без Сеуты и Тетуана. Этот кусок он и хочет получить во владение, в качестве имперского герцогства Марокко. А всё остальное — ваше, завоюйте и владейте, ага. Сходу отвечать ничего не стали.

— Завоевать мятежные территории Марокко не трудно, только там нет ничего нужного нам. Вообще ничего. Примерно четыре миллиона диких берберов, мавров и арабов и никаких полезных ископаемых. Просто земля. Нужна она нам? У нас своей незаселённой земли навалом, лет двести ещё заселять и осваивать, если не больше. — обозначил позицию император.

— Нам не нужна, а потомкам пригодится. Марокко заселить несложно, это не Южная Африка, а тем более не Австралия. На дармовую землю переселяться будут с удовольствием. В нашей Европе уже тесновато. — высказал своё мнение наместник Африки.

— Переселятся в Марокко, значит не переселятся в другое место. В то место, где они нам нужнее. — возразил наместник Азии и Океании.

— Где они нам нужнее — сами не поедут, придётся перевозить. Желающих ведь хватает, это у нас не хватает возможностей, для их переселения. А в Марокко сами поедут, за свой счёт, только землю пообещай. И не нужно по сто гектаров раздавать, хватит и двадцати. Заселятся, начнут плодиться и размножаться, появятся у нас новые поселенцы. Совсем бесполезной земли не бывает. Растут там оливки, вот пусть их и возделывают. А то до сих пор масло у османов и французов закупаем...

— Повоевать хочешь? — поинтересовался Эль Чоло.

— Хочу, — согласился дон Паскуаль, — и не вижу в этом ничего плохого. Наловим в Марокко дикарей и выпустим их в буш, в Южной Африке, благо, везти не так далеко, можно плотно грузить. Пусть они там негров забавляют, чтоб негры не мешали жить нам. Какая-никакая, а польза от них будет.

— Ничего плохого в справедливой войне нет, а война с мятежниками очень даже справедливая, — согласился Савелий, — быть посему. Готовьте кампанию, Паскуаль. А вам, Родриго, предстоит организовать добычу угля на острове Калимантан, раз уж у нас с южноафриканским пока ничего не получается. На Калимантане местной рабочей силы хватает, вот и пусть добывают. Месторождения там богатые, накопают много, будем покупать.

В конце марта 1533 года, вернулись из Лимы тесть с тёщей, Василий Иванович с Марией Генриховной. Всё увиденное им понравилось — наследник жив-здоров, повзрослел-подрос, весел и всем доволен. Священник-духовник его, правда, жалуется на нерадение, зато остальные учителя хвалят, как и 'дядька' Ивана, князь Семён Бельский, граф Тринидада-и-Тобаго.

Лима стала ещё больше и краше, а дорога да неё ещё лучше. Нам бы такие дороги и города... Будет железная дорога в Лиму из Маракайбо? Когда? Лет через пять шесть? Очень хорошо, успеем прокатиться. От Нью-Йорка и Челябинска* (*Вашингтона) до Тауантинсуйу тоже будут и тоже через пять-шесть лет? Тогда ещё лучше, накатаемся вдоволь. Нам бы с собой кинематограф... Ну и что, что по три раза смотрели, и по десять посмотрим, и по двадцать, и даже по сто. Разве на такое чудо когда-нибудь насмотришься?

Интерлюдия. 12 апреля 1533 года.

Франциск Первый Валуа размышлял, глубоко погрузившись в свои мысли. На военный совет в Белграде, он собрал королей Хорватии, Венгрии и Сербии, но слушал их краем уха, а сказанное воспринимал периферией сознания.

Император Инков ясно дал понять Гийому де Бониве, что поддерживать в этой войне ни одну из сторон он не собирается. Всё, к чему получат доступ французы, смогут купить и османы. Понять дал, но в то же время опять поддержал. Поддержал лично де Бониве, но через него и всю Французскую Империю. Выкупил Рим, который Франциск уже давно был готов бесплатно вернуть Папе, выкупил за двести пятьдесят тысяч ливров серебра, дороже чем всё Арагонское королевство. Выкупил, как и Мальту у Габсбурга, для Ордена Священного Препуция, теперь единственного христианского монашеского ордена, то есть, в итоге всё равно для Папы. Странный ход, но у императора Нового Света все ходы очень странные.

Только этих денег, нежданных денег за Рим и Остию, хватило на девять кораблей, оружие и боеприпасы для шестидесятитысячной армии. Из увезённых в Новый Свет ста пятидесяти тысяч ливров, де Бониве потратил всего сорок, а сто десять привёз назад. Привёз сто десять тысяч ливров серебра, оружие и боеприпасы для ста тысяч ополченцев: мадьяр, хорватов и сербов, и девять кораблей. 'Винджаммеров' уже четвёртого поколения, с шестью мачтами.

Девять кораблей, которые должны были уравнять военно-морские силы Французской Империи с османскими, но увы. Проклятый адмирал Пири-реис привёл к покорности султана Алжира, Хайреддина Барбароссу, подчинил себе его флот, и объединёнными силами разбил остатки флота французского, уже в Атлантике, да ещё и ограбил Ла-Рошель, Нант, Гавр и Антверпен. Ограбил и сжёг верфи, с лихвой отомстив за Афины и Измир.

Теперь у османов снова преимущество в военно-морских силах, оперативная база флота 'винджаммеров' в Алжире и полный контроль над всем Средиземным морем. Контроль силами 'самоделок', которые они сейчас производят до десятку-полтора в месяц. Производят и морские парусные корабли, и речные гребные, для Дунайской флотилии.

Император Франции понимал, что долгую войну, войну на истощение, его Империя скорее всего проиграет. У Сулеймана Первого всего больше — и людей, и денег, и природных ресурсов, и производства, и торговых путей. У него есть выход в Индийский океан, огромный рынок, где с удовольствием покупают зерно Египта и Междуречья; у него золотые, серебряные и медные рудники; у него Мекка, Медина и Иерусалим, куда стремятся паломники и где они тратят деньги.

Да, и Иерусалим тоже теперь принимает паломников, десятками, если не сотнями тысяч в год. Папа, Климент Седьмой, то есть, теперь уже Восьмой, не только отказался объявить Крестовый поход, но и осудил эту практику в прошлом. Иисус Христос, хоть и не признан мусульманами Спасителем-Мессией, один из их почитаемых пророков, поэтому христиане с мусульманами должны жить в мире. Воюют пусть светские правители королевств, султанатов и империй, а к религии это никакого отношения не имеет.

Сулейман Первый поблагодарил Папу за проявленную мудрость и открыл для христиан Иерусалим. Открыл не только для паломничества, но и для проживания. Орден Священного Препуция выкупил земли под монастыри в самом Иерусалиме и на месте разрушенного Яффе и уже ведёт строительство, в том числе и порта. Христиане вернулись в Святую землю миром, так зачем нужен ещё один Крестовый поход? Чтобы завоевать для Франциска Валуа новые владения?

Расчёт на вступление в войну русско-британской унии и королевства Западная Германия тоже не оправдался. Никто из них не поспешил добить ослабленных османов на востоке бывшей Священной Римской Империи и в Швейцарской Конфедерации, отрезанных от метрополии. Османы продолжают получать снабжение оружием и боеприпасами через северные порты и даже подкрепления для своих гарнизонов. Восстания в османских Западной Пруссии, Бранденбурге, Верхней Саксонии и Богемии практически подавлены; а во французской теперь Венгрии, наоборот, разгорается всё сильнее.

Местные мусульмане-ногаи получают поддержку единоверцев из Остмарка и Швейцарии, от расселившихся там крымчаков и черкесов, и конца-края этому процессу не видно.

Давят османы и восставших болгар. Давят без жалости, вырезают и угоняют в рабство целыми селениями. Болгария и Македония не пашут, не сеют, земли разорены и выжжены, так что даже в случае успеха летней кампании 1533 года, Французской Империи достанется полностью разорённая территория и несколько миллионов нахлебников, которых придётся чем-то кормить. Кормить болгар, кормить мадьяр, кормить хорватов, сербов и прочих боснийцев. Чёрт бы их всех побрал...

В Сорбонне наконец-то частично разобрались с 'утраченными знаниями богов'. Разобрались по инкским учебникам на 'забытом языке'. Теперь есть понимание, как самим производить бездымный порох и бертолетову соль для капсюлей. Понимание есть, а возможности нет. Нет возможности массового производства боеприпасов. Ничего своего нет: ни серы, ни селитры, ни хлопка, ни меди, ни цинка, ни свинца. Можно всё это закупать, только получится такое производство гораздо дороже, чем уже готовые боеприпасы, а от этого становится ещё обиднее. Лучше бы вообще не знать, чем понимать, что у тех же османов почти всё это есть. Всё своё, или очень дешёвое, как та-же индийская селитра. Имеются сведения, что османы ей даже посевы теперь подкармливают, чтобы урожаи родились обильнее.

Нарезные стволы, как у инкских винтовок, тоже производить научились, только и это умение ничего не дало. Нарезной ствол забивается свинцом после всего четырёх-пяти выстрелов, а после этого ему требуется тщательная чистка. Тщательная и потому долгая, работа на час-полтора. Сами инки используют пули в медной оболочке, а это уже Французской Империи недоступно. Не говоря про сложность производства миллионов, а то и десятков миллионов таких патронов — медь в большом дефиците, её давно не хватает даже на чеканку монеты, из-за чего страдает торговля, а с ней и всё остальное, по цепочке, до самых налогов.

Войну нужно срочно заканчивать, это отлично понимали все, но как это сделать? Этого никто не знал. Закончится ли война со взятием Константинополя? Хороший вопрос задал де Бониве. Даже интересно, что ему ответит Монморанси.

— Конечно! Константинополь османская столица. Кто теряет свою столицу, тот проигрывает войну. Всегда так было.

— А если они просто перенесут свою столицу в Салоники? Или вообще в Азию? Константинополь-Стамбул всего восемьдесят лет назад стал османской столицей, он не имеет для них такого значения, как для нас Париж. Сулейман запросто сожжёт город и отступит за проливы, и мы получим только обгорелые развалины, а не столицу.

— И что ты предлагаешь?

— Ничего, чёрт побери. Я высказываю сомнения. Мы должны быть готовы к тому, что в Константинополе война не закончится. А в Греции, после Афин, нас ненавидят даже посильнее, чем османов. Нам нужны союзники, нужен сильный флот. Нужно договариваться с русским царём, лордом-канцлером Британии и королём Западной Германии.

— Вы правы, де Бониве, — наконец взял слово император Франциск Первый, — договариваться с ними нужно, но договориться нам будет гораздо проще, после взятия Константинополя. План летней кампании менять не будем. Корпус короля Венгрии идёт на Софию, ваш корпус, де Бониве, на Сараево, корпус короля Сербии на Констанцу, а я обойду Софию и ударю по Пловдиву.

— Разумно ли так дробить силы, ваше императорское величество? — усомнился король Хорватии.

— Разумно, де Бониве. Организовать снабжение двухсот с лишним тысяч, мы в одном месте не сможем, поэтому разделиться всё равно придётся.

— Вы выбрали для себя самое опасное направление, Сир. Поменяйтесь с кем-нибудь из нас.

— Ерунда. На войне везде одинаково опасно. От Пловдива до Софии всего тридцать лье, если что-то пойдёт не так, отступлю на соединение с Монморанси. Зато если всё получится — мы ещё в эту кампанию дойдём до Константинополя. Делай, что должно, и будь, что будет. Montjoie! Saint Denis! С Богом!

Семнадцатого апреля 1533 года, Савелий и Эль Чоло отплыли из Маракайбо в Нью-Йорк. Оставлять без высочайшей инспекции строительство новой столицы три года подряд никак нельзя. Да и не происходит сейчас ничего такого в Южной Инке, что требовало бы непосредственного внимания императора и главного вице-императора.

Железную дорогу от Эль-Мутуна до Асунсьона достроили. В одну нитку, но этого более чем достаточно и будет достаточно ещё долгое время. Лет сто, если не больше. Пока не пойдут встречные потоки угля и стали миллионами тонн. Пока же уголь вообще не завозится, так и используется древесный. Лес свели на сотни километров в округе, но это не беда. И поля с пастбищами расчистили, да и вырастет он во влажных тропиках очень быстро.

Железная дорога Маракайбо — Медельин — Буэнавентура — Гуаякиль — Лима спроектирована и уже ведется сооружение тоннеля, галерей, насыпей и опор под мосты и эстакады. На строительстве задействованы сто тысяч человек, в основном 'гастарбайтеры' из Европы и Азии. Да, миграционные порядки в Южной Инке сильно ужесточились. Хочешь землю? Сначала отработай три года на стройках народного хозяйства. Посмотрим сначала, как ты работаешь, а уже потом решим, сколько и где выделять тебе земли.

За шесть лет первая трансокеанская железная дорога вряд ли будет достроена, но ускорить этот процесс просто нечем, все возможные ресурсы уже задействованы, так что пусть теперь строительство идёт своим чередом.

В Северной Инке напротив, пришло время нарезать новые задачи. Начинать строить железные дороги Нью-Йорк — Тауантинсуйу и Тауантинсуйу — Челябинск. Железные дороги и цепочки населённых пунктов вдоль них. Металл пошёл, всё потребное для строительства теперь выпускается на месте — и рельсы и мостовые конструкции, так что пора начинать. Прогресс напрямую зависит от скорости движения. Движения всего — людей, сырья, продукции, информации, а потому теперь основной приоритет в экономическом развитии Империи у железнодорожного строительства.

Интерлюдия. 19 мая 1533 года.

Дон Асикага Такаудзи, герцог Новой Гвинеи, граф Окинавы, дайме Цусимы, Коджедо и Чеджудо, шурин императора Интико, не так давно вернулся с северного острова Хоккайдо, который ему удалось отбить для Империи у враждебного Асикага клана Масамити, полностью этот клан уничтожив, ещё преумножив свою славу, и так уже ни с кем несравнимую. В Японии-Ямато несравнимую. В Европе был Александр Великий, в Новом Свете есть император Интико, а вот в Японии-Ямато до сих пор не было и нет хоть сколько-то сравнимого в славе правителя. Все великие деяния славных предков даже не тускнеют, а реально меркнут в сравнении с Асикага Такаудзи Великим.

Он, один из самых бедных, а потому и слабых, дайме правящего клана Асикага поднялся на немыслимую высоту могущества и богатства. Сначала Такаудзи-сан выбил с Цусимы пиратов и завладел их богатствами и самим островом, чем привлёк к себе множество хороших воинов, пожелавших служить такому удачливому дайме. Дальше последовали захваты Коджедо и Чеджудо, кампании на побережье материка, победа над войском Империи Мин, великая добыча и великая слава, привлекавшие к дайме Асикага Такаудзи всё больше воинов. Больше, чем к самому сёгуну. Намного больше.

Слава Такаудзи-сана стала такой ослепительной, что на неё обратил внимание сам Сын Солнца, император Нового Света. Конечно, это слава простого смертного, и с Сыном Солнца ей не сравниться, но всех остальных смертных ему затмить удалось. Император Интико предложил Асикага Такаудзи в жёны свою сестру Талакту и дал за ней в приданное герцогство Новая Гвинея. Остров, в три с половиной раза больший, чем Хонсю, с его императором, сёгуном и всеми кланами вместе взятыми. А кроме герцогства, дал два непревзойдённых в своём совершенстве корабля инков, для заселения Новой Гвинеи и не только.

И не только. Под руку Асикага Такаудзи стали переходить не только воины одиночки, но и дайме с целыми отрядами, которые становились его баронами в Новой Гвинее. Благодатнейшем островном герцогстве, где земля родит в два раза больше своих даров, чем в Ямато-Японии, но до сих пор не возделывалась местными дикарями. Японские дайме становились баронами Новой Гвинеи, богатели и, соответственно, укрепляли свои позиции в Японии.

Стать сёгуном Ямато, а то и основать новую императорскую династию, Асикага Такаудзи мог ещё тогда, четыре года назад, только вся эта возня отсталых японских соотечественников, уже казалась имперскому герцогу Новой Гвинеи слишком мелкой.

Он теперь родич-зять самого Сына Солнца, свояк главного вице-императора, свояк имперских наместников Азии и Африки, лорда-канцлера королевства Британия и герцога Ирландии. Теперь он развлекается в этой компании больших людей и в соответствующих масштабах.

Кампании на Окинаве, Хайнане и Тайване, ещё добыча, ещё слава, ещё подданные дайме-бароны в Новой Гвинее, ещё больше воинов под рукой.

Визит в Новый Свет, благословение Сына Солнца на подчинение Империи островов Филиппинского архипелага, снова добыча и слава и снова подданные, теперь уже целые кланы: Такэда, Ходзё и Мацудайра. Не самые сильные и влиятельные кланы Ямато, но их целых три, вместе со всеми своими воинами и синабэ* (*зависимые крестьяне). Главы кланов стали вассальными герцогу Асикага Такаудзи виконтами Окинавы, Коджедо и Чеджудо, а в самой Японии, император и сёгун, теперь согласовывали все свои действия с представителем имперского герцога Новой Гвинеи в Киото. Там больше не шло речи о недопуске гайдзинов на Священную землю Ямато. Имперские фактории открылись во всех крупнейших городах, имперские чиновники получили право покупать земли для Империи. Не покупали, пока не покупали, не было у них пока интереса, но право такое уже имели.

И вот очередной триумф. Разгромлен и истреблён самый непримиримый противник Асикага, клан Масамити. Северный остров Хоккайдо перешёл во владение Империи, а все синабэ Масамити к герцогу Асикага Такаудзи.

В свою столицу, город Цусима, на острове Цусима, в Цусимском проливе, герцог Новой Гвинеи вернулся девятого мая 1533 года. Вовремя вернулся. Как раз у него недавно родился второй сын, а шестнадцатого мая прибыл свояк и друг Родриго-сан. Адмирал Родриго Пике, его величество вице-император, имперский наместник в Азии и Океании, герцог Гавайев, герцог Новой Зеландии, граф де Пуно.

Друг Родриго-сан привёл с собой новый флагман флота герцога Новой Гвинеи, настоящий плавучий дворец, 'винджаммер' четвёртого поколения, шестимачтовый, с паро-электрическим генератором, гребным винтом и вспомогательными машинами, поднимающими паруса и якоря. Этот дворец-корабль, Асикага Такаудзи тщательно исследовал три дня, и Родриго-сан его не торопил. Сам недавно занимался этим-же, родственника он отлично понимал. Эти 'яхты' производят неизгладимое впечатление.

— Строительство твоего дворца в Тауантинсуйу, мы с Паскуалем заказали Альбрехту Дюреру. Показали ему фотографии вашей традиционной архитектуры и поручили выдержать стиль. Насколько это возможно, конечно.

— Я ваш должник, Родриго-сан.

— Конечно должник, — согласился вице-император и имперский наместник Азии и Океании, — вот сразу сейчас и начнёшь рассчитываться. Мне поручено организовать добычу угля на острове Калимантан. В Южной Африке нет для этого людей, а на Калимантане их навалом. Сын Солнца согласился платить за уголь местному султану, но мы с тобой сможем организовать дело лучше и выгоднее для Империи.

— Думаешь, божественному нужно лучше?

— Меня за такие инициативы ни разу не наказали, Такаудзи-сан. А я их постоянно проявлял и очень активно. Так, я сначала поддержал тебя здесь, на Цусиме, и стал графом де Пуно, после привёл конвой торговцев в Лиму, получил герцогство Гавайи и предложение породниться с Сыном Солнца, с Новой Зеландией в приданное. Так и ты стал графом Окинавы, если помнишь. Лучше — не хуже. Империи нужен уголь в этом регионе, видел же фотографии новых беспарусных кораблей, а чем дешевле получится тот уголь, тем лучше. Сколько ты можешь выставить воинов? Калимантан очень большой остров. Поменьше твоей Новой Гвинеи, но ненамного. И он очень плотно заселён.

— Воинов у меня хватит на два Калимантана, только... — герцог Новой Гвинеи, граф Окинавы, дайме Цусимы, Коджедо и Чеджудо на несколько секунд задумался, — а ты уже захватывал острова, где есть имперские фактории, Родриго-сан? Острова с признанными Империей правителями?

— Пока нет, — усмехнулся вице-император, адмирал Тихого океана, имперский наместник Азии и Океании, — и не собираюсь. Мы с тобой дадим дикарям немного денег, чтобы они свергли признанного Империей султана, а потом сцепились между собой. Признаем одного из них, самого покладистого, и уже от его имени наведём там настоящий имперский порядок.

— Ты уверен, что Сыну Солнца понравится такой ход?

— Уверенным в таком вопросе быть нельзя, но я на это очень надеюсь. Кстати, ты можешь остаться в стороне, если опасаешься. Твои войска я имею полное право задействовать, как наместник Азии и Океании, а ты имеешь право жаловаться на меня после этого императору. Я их задействую в любом случае, а что сделаешь ты — решать уже тебе.

— Вот сейчас ты обидное сказал, Родриго-сан. Ты мой талисман, моя путеводная звезда, ты мой лучший друг, ради тебя я готов сделать себе сеппуку, если Сын Солнца будет нами недоволен в итоге.

— Брось ты с этими сеппуками, Такаудзи-сан. Император тебе это сделать никогда не позволит. Кстати, ты уже давно не выражал ему почтение, а это как минимум невежливо с твоей стороны. Захватим Калимантан, организуем добычу угля — и сразу вместе отправимся. Согласен?

— Я не хотел досаждать Сыну Солнца, у него и без меня здесь забот хватает.

— Своим визитом ты его только порадуешь, в этом я уверен. Сколько ты можешь выставить бригад? Мне нужно готовить флот.

Инспекцию Северной Инки, Савелий и Эль Чоло начали со строящейся верфи в Челябинске. То есть не в самом Челябинске, который основали на месте Вашингтона из другой исторической реальности, а в пригороде, в сорока километрах северо-восточнее, на месте тамошнего Балтимора. Очень внушительное получится предприятие, когда полностью достроится.

Челябинск тоже столица, столица Военно-Морского Флота Империи Инков. В Челябинске резиденция генерал-адмирала, дона Андреаса Нуньеса, герцога Исландии, графа де Хувентуд, будущего начальника Морского Генерального Штаба и Морской Технической Комиссии, а пока главного инспектора имперских верфей.

Верфей в Империи уже шесть — в Лиме, Маракайбо, Нью-Йорке уже действующие, в Челябинске, Монтевидео и Норфолке строящиеся. Со временем, верфи в Лиме и Маракайбо закроются, не очень удобно они расположены в плане доставки металла, но их и строили для производства парусников, которое планируется полностью прекратить осенью будущего, 1534-го, года. К тому времени, в составе флота Империи будет пятьдесят шесть 'винджаммеров' поколения четыре плюс, в стальном корпусе и с ходовым винтом, не считая десяти яхт. Пятьдесят шесть таких кораблей вполне достаточно, чтобы удовлетворить платёжеспособный спрос на них во всём мире. Нет пока в мире больше золота и серебра, не наковыряли ещё. И наковыряют очень нескоро, раньше сами научатся такие строить.

Империя Инков переводит свои корабли на пар. Первенцы 'Юнона' и 'Авось' уже приняты в состав флота; 'Эль Чоло', 'Эль Паскуаль', 'Эль Родриго' и 'Эль Нууно' спустят на воду в этом сентябре и ещё четыре крейсера-парохода в марте 1535 года, на этом верфи в Лиме и Маракайбо свою работу закончат, персонал переедет в Монтевидео и Норфолк, а оборудование... Оборудование, скорее всего, в металлолом. Нет смысла тащить на новое производство старьё с паровыми приводами. Империя переводит своё производство на электричество.

Нью-Йорк. Резиденция наместника Северной Инки, вице-адмирала Авдея Шишки, герцога Ирландии, графа Фарерских островов, самого младшего шурина императора. Ещё одна верфь, производящая пароходы лёгкого ледового класса для работы в системе Великих озёр и пароходы класса река-море, для работы на линии Асунсьон — Монтевидео. Верфь с собственным сталелитейным и сталепрокатным заводом и механическим заводом, производящим паровые машины для электростанций, кораблей, судов и паровозов. Самый хай-тек, по нынешним временам. Электростанций скоро потребуется очень много. Не только во дворцы, но и на каждый узел связи. Поставлять их за свой счёт Империя не планирует. Радиостанции да, это наш бизнес, а вот электричество за ваш счёт. Хочешь связь Парижа с Марселем? Купи две электростанции для, уполномоченных магистром Игнатием де Лойола, монастырей.

Очень быстро растёт Нью-Йорк, довольно скоро перегонит и Лиму, и Маракайбо и Медельин. Скорее всего, он станет первым в этой исторической реальности городом-миллионником. Авдей молодчина, уже начал строительство университетского кампуса, без подсказки, сам сообразил, чем заслужил себе жирный плюс в карму.

Интерлюдия. 12 июля 1533 года.

Дон Жуан Ависский, герцог Большого Лиссабона, герцог Большого Порту, герцог Бом Байи, добровольно принял на себя обязанности 'смотрящего' за строительством дворцово-паркового комплекса в Тауантинсуйу.

Дона Жуана поразил масштаб задумки. На территории в сорок пять квадратных километров, скоро, очень скоро, к свадьбе императора Интико и русской царевны Софьи, будет построено семьдесят пять дворцов. То есть, тридцать один дворец, считая императорский за один, хотя он один занимает территорию шестнадцати, и сорок четыре особняка, но это по имперской столичной классификации. На самом деле, особняки — это тоже самые настоящие дворцы, только поменьше.

Бывший король Португалии не знал, чем руководствовался император, выбирая место под новую столицу в своей огромной Империи. С точки зрения климата, Тауантинсуйу не самое благодатное место, здесь даже снег зимой выпадает, и вода на озере замерзает, теплолюбивому португальцу это в диковину, но что выбрал, то и выбрал.

Дон Жуан очень сильно мёрз в первую зиму, одеваясь по европейской моде, поэтому был не способен оценить красоту высоких широт, но во вторую зиму приспособился. И одеваться научился соответственно и природу оценил. Особенно охоту на могучих лосей в величественных лесах в окрестностях Тауантинсуйу.

Жуан Ависский получил участок для своего дворца в первой линии. Вошёл в число одиннадцати соседей самого императора, в том числе шести его шуринов: главного вице-императора Чалько Юпанки, который требует титуловать себя Эль Чоло, и никак иначе; вице-императоров Африки и Азии, их величеств Паскуаля де Андагойя и Родриго Пике; дона Асикага Такаудзи, герцога Новой Гвинеи, графа Окинавы, дайме Цусимы, Коджедо и Чеджудо; сэра Томаса Мора, лорда-канцлера королевства Британия, герцога Саффолк, герцога Глазго, графа Нортумберленд; и дона Авдея Шишки, вице-адмирала Атлантического флота Империи, герцога Ирландии, графа Фарерских островов, наместника Северной Инки и, теперь, пожалуй, лучшего друга дона Жуана. Русского Авдея, с русского Севера, который смеётся над местными морозами, ныряет на Крещение в прорубь и ходит охотиться на гризли с рогатиной.

Кроме шуринов императора, участки в первой линии получили:

Его величество вице-император, наместник европейских владений Империи, Нууно Вимка, герцог Кастилии, герцог Наварры, граф Вальядолида, граф Памплоны, граф Басконии, который поручил строительство своего дворца сеньору Бенвенуто Челлини, а сам так ни разу строительство и не навестил. Всё время занят, оно и понятно. На нём теперь все имперские владения в Европе, в том числе и бывшее королевство Португалия, а Челлини благодарен ему по гроб, за освобождение из пиратского плена, так что дело в надёжных руках;

Царствующая русско-британская чета Василия Третьего Рюриковича и Марии Первой Виндзор. Эти тоже пока не приезжали, но их понять можно, наследник двух корон, Иван, учится в Лиме, туда они и стремятся, когда выдаётся время, а дворец для них строит Рафаэль Санти, по личному поручению императора.

Король Западной Германии, Генрих Первый д'Альбре, личный близкий друг императора и Эль Чоло, единственный, который запросто общается с ними на ты.

Герцог Васко да Гама де Гоа, величайший адмирал мира, по признанию самого императора, его постоянный спутник и партнёр по преферансу.

И одиннадцатым, в этой славной компании величайших людей мира, оказался сам дон Жуан Ависский. Непонятно почему, непонятно за какие заслуги, но его в первый, ближний круг приняли. А впрочем, почему непонятно-то?

Герцог Большого Лиссабона, герцог Большого Порту и герцог Бом Байи сейчас самый богатый вельможа Империи Инков, если не считать вице-императоров, посчитать состояния которых невозможно. Сколько им нужно — столько у них и есть, но это небожители. Среди простых смертных, земных вельмож, дон Жуан Ависский, несомненно, самый богатый. Кроме трёх богатейших герцогств, ему ещё принадлежит самая крупная в мире транспортная компания, из двухсот пятидесяти судов, разоружившихся кораблей бывшего королевства Португалия. В общем, взяли дона Жуана в высший имперский круг. С юга, с тыла, сосед сам император, с запада — герцог Васко да Гама де Гоа, с востока гостевой дворец, а с севера, напротив, русский князь Семён Фёдорович Бельский, имперский граф Тринидад-и-Тобаго; по углам: дон Жоржи ли Менезиш, герцог Тайваня, граф Гуама; и генерал-адмирал Андреас Нуньес, герцог Исландии, граф де Хувентуд.

Чудесная планировка. С одной стороны, от императорского владения, озеро, а с трёх других, по четыре дворца ближайших сподвижников, друзей и знатнейших вельмож, с двумя храмовыми площадями в юго-западном и северо-западном углах.

Дон Жуан Ависский формально не являлся главой этого грандиозного строительства, но неформальным лидером бывшего короля Португалии признали все творцы-архитекторы, все шесть гениев признали именно его старшинство, и именно к нему обращались в случае возникновения затруднений, или новых идей. Именно ему удалось склонить этих ревнивых к чужим успехам творцов к согласованным действиям, при решении общих задач (общих для всего комплекса, вроде водоснабжения, или канализации), с ежевечерним подведениям итогов в 'штабе' строительства, будущем гостевом дворце.

— Благородные сеньоры, император уже в Нью-Йорке, скоро будет здесь. Этот дворец нужно приготовить к его приезду, а наш штаб предлагаю перенести ко мне, в южный флигель.

— Раз приезжает сам император, наш штаб больше не нужен, ваша светлость, — возразил самый неуживчивый и склочный, Бенвенуто Челлини, — все наши общие вопросы он решит лично.

— Как знать, сеньор Челлини, как знать. Уже возникшие, конечно, решит, но ведь могут возникнуть новые. Более того, они обязательно возникнут. Впрочем, дело это добровольное. Кому нравится сложившаяся традиция — милости прошу ко мне. Я собираюсь просить императора о предоставлении нашему штабу законных властных полномочий. Не только в дворцовом комплексе, а во всей столице.

'И ещё просить отослать куда-нибудь этого склочного флорентийца' — мысленно добавил герцог Жуан Ависский. До чего же неуживчивый у него характер, просто уму непостижимо. Пусть работает отдельно. Мало ли городов ещё предстоит построить, где-нибудь обязательно пригодится. Хоть бы и в том-же Челябинске, там тоже нужно строить. Или вообще на западном берегу, подальше от нормальных людей.

Из Нью-Йорка до Тауантинсуйу неделя пути на конской тяге. Семь дней по маршруту будущей железной дороги, семь остановок в будущих городах, а пока укреплённых фортах-факториях. На всякий случай укреплённых, война ведь кругом. Империя в ней не участвует и врагом её никто не считает, но война есть война, нужно беречься.

Как остановить многовековую войну индейцев — пока непонятно. Эта война — смысл их жизни. Они ради этого и живут, чтобы отомстить за убитого два-три века назад предка-вождя, или великого воина, о котором уже двести-триста лет шаманы поют свои гимны-баллады под грибные компоты. Таких неотмщённых вождей-воинов очень много у всех племён, и только ради этой мести они живут и рожают детей. Им с детства делается установка жизненной цели — священная месть. Всё исключительно ради этого. Даже свои жизни совсем не ценят, что уж тут про врагов-нелюдей говорить.

В Тауантинсуйу, Савелий и Эль Чоло прибыли девятнадцатого июля 1533 года. Въехали в столицу с юга, в пролетарский район при сталеплавильном и сталепрокатном заводах, с них и начали инспекцию.

Интернет не обманул. Руда возле озера Верхнего нашлась осень богатая, уголь в Новой Шотландии отличный, транспортировка по системе Великих озёр дешёвая, соответственно и сталь выходит в разы дешевле, чем европейская, которую закупали на начальном этапе. Основное производство столичных заводов — рельсы. Ещё стрелочные переводы, подкладки, крепёж и всё остальное, что необходимо для строительства железных дорог и мостов.

Уже хороший темп производства, а он ведь постоянно увеличивается, так что дороги от Тауантинсуйу до Нью-Йорка и Челябинска построятся даже раньше, чем Маракайбо — Медельин — Лима. А дальше двинемся на запад, к Сан-Франциско и Сиэтлу/Ванкуверу. До свадьбы ещё десять лет, две пятилетки, запросто можно успеть построить Трансокеанскую железную дорогу и в Северной Инке.

Инициативу герцога Жуана Ависского, по созданию штаба застройки столицы, Савелий и Эль Чоло поддержали, как и удаление из команды Бенвенуто Челлини. Чтобы не возникло нелепых обид, особенного Челлини повысили в должности до главного архитектора Челябинской агломерации, жаловали владением и титулом виконта Багамских островов. Не жалко. Всё равно он педик и помрёт бездетным, а Багамы вернутся в имперское владение.

Все они педики, творцы эти гениальные, кроме Альбрехта Дюрера. Никто из итальянцев после себя потомства в той исторической реальности не оставил, поэтому не жалко. Титулами и владениями жаловали всех: Микеланджело Буонарроти стал виконтом Арубы и Кюрасао, Рафаэль Санти виконтом Каймановых островов, Сандро Батичелли виконтом Виргинских островов, Тициан Вечеллио виконтом Ринкона и Тортуги, а Альбрехт Дюрер виконтом острова Маргарита. Не самые богатые владения, но доход приносят. Не деньги в этом случае главное, зарабатывают творцы и так очень прилично, главное — титулы и статус. Под это дело их обязали взять уже не по десятку учеников, а по три десятка. Ищите и учите. Строить нам предстоит много, только новых городов несколько сотен, вот и будем их строить красиво, чтобы перед потомками не было стыдно.

В сентябре получили отчёт о наведении 'конституционного' имперского порядка в Марокко.

Его величество вице-император Паскуаль де Андагойя, имперский наместник Африки и островов Индийского океана, герцог Кубы, герцог Андалусии, граф Севильи, собрал в Империи для Марокканской кампании одних дембелей. Причём, дембелей-добровольцев, готовых осесть на земле. Не крестьянами, понятное дело, владетелями баронств и шателений, но и таких длинная очередь не выстроилась. Командирам имперских батальонов и рот представлялось намного интереснее остаться на службе, чем получить 'тухлое' виконтство-баронство в Марокко-Мавритании.

И вообще, осесть на земле, инкские вояки в массе совсем не стремились. Все они выслужат пенсию, а землю и здесь получить можно, дома, в Южной, или Северной Инке. Но ещё лучше свой угол в весёлом цивилизованном городе, где можно эту пенсию весело тратить на бухло, шлюх и прочие простые удовольствия, доступные военным пенсионерам.

В общем, чтобы найти виконтов, баронов и шевалье на новые территории, потрудиться пришлось, но три бригады добровольцев, будущих дворян, насобирать в итоге удалась. Три бригады, из метрополии, плюс три европейских, от его величества Нууно Вимка, плюс четыре гвардейских батальона специального назначения, самого наместника Африки и его друзей герцогов, не пожелавших остаться в стороне от такого веселья.

Итого, под командованием у него оказалось: шесть бригад пехоты — восемнадцать тысяч винтовок и сто восемьдесят миномётов; четыре батареи семидесяти шестимиллиметровых пушек — двадцать четыре орудия с нарезными стволами; и четыре тысячи гвардейских драгунов — ещё четыре тысячи винтовок и сорок миномётов.

Кроме того, десять тысяч кавалерии, в том числе и верблюжьей, выставил новый имперский герцог Абу-ль-Аббас Ахмад де Марокко. Их Паскуаль вооружил гладкоствольными ружьями и сформировал на основе гвардейских батальонов три кавалерийские драгунские бригады, командирами которых назначил своих друзей герцогов: Хуана Понсе де Леон, герцога де Пуэрто-Рико, герцога де Галисия, графа Сантьяго-де-Компостелы; Франсиско де Гарай, герцога де Ямайка, герцога де Гранада, графа Альмерии; и Хуана де Грихальва, герцога де Эспаньола, герцога де Мурсия, графа Картахены.

Границей Марокко на юге, дон Паскуаль назначил самую западную точку Африки, мыс, на котором в той исторической реальности построили город Дакар, то есть границу Сахары и африканских тропиков. Может и правильно. Все эти Западные Сахары, Мавритании и Сенегалы — плод колониальной политики европейцев в той исторической реальности. Всю территорию населяют одни и те же берберы, мавры и понаехавшие арабы, вот и пусть живут в едином имперском герцогстве Мавритания, или отваливают на восток, если не нравится. Султану Сулейману Первому воины пригодятся, найдёт, куда их потратить.

Как таковой войны не получилось. Три европейские бригады и гвардия герцогов высадились в Танжере, Сеуте и Титуане, уже покинутых войсками Саадитов, получили лошадей под седло и для обозов, объединились с местными и начали давить мятежников на юг. Ещё три бригады, Паскуаль высадил в Рабате, Касабланке и Агадире.

Сражение в этой войне состоялось всего одно, неподалёку от столицы Саадитов, города Фес. Так себе сражение. Четырнадцать тысяч наших драгунов с винтовками, ружьями и сорока миномётами, против сорока тысяч кавалерии арабов и мавров, с саблями и аркебузами. Их даже избивать не стали, только напугали и разогнали. Пусть уходят на восток, османам нужны храбрые воины в Европе. Фес взяли в конце июня, Марракеш в начале июля. Вот и всё, герцогство Мавритания влилось в дружную семью имперских владений, войне конец, добро победило, ничего интересного.

В сентябре, Эль Чоло отправился в Маракайбо, а Савелий решил остаться на первую зимовку в новой столице. Жить уже есть где, гостевой дворец получился довольно уютным, да и вообще, пора снова привыкать к настоящим зимам. Может получится на лыжах покататься. Да и насчёт индейцев будет время подумать. Должен же быть какой-то статус-кво, который устроит большинство. Всех точно не устроит, но интересами меньшинства, ради этого, пожертвовать можно и нужно. Как и самим невменяемым меньшинством.

Кроме того, стоит озаботиться строительством столичного университета. В Тауантинсуйу такую ответственность на себя точно никто не возьмёт, а ещё... Да много чего ещё, всё сразу и не вспомнишь. Радиостанции для столицы и Нью-Йорка, например, точно должны прислать ещё до Нового Года, вот и займёмся их настройкой. Для этого интернет окажется очень полезен, а к нему здесь больше ни у кого доступа нет. К 'утраченным знаниям богов', ага.

Интерлюдия. 18 октября 1533 года.

Пловдив, император Франциск Первый Валуа взял девятого августа 1533 года. Выполнили поставленные перед ними задачи и остальные. Король Хорватии, Гийом Первый Бониве, взял Сараево; король Сербии, Этьен Первый Фуке-Ритон — Констанцу; а король Венгрии, Анн Первый Монморанси — Софию.

Странно проходила летняя кампания 1533 года. Османы как будто исчерпали свои силы и даже не попытались снять с городов осаду. Их гарнизоны сражались стойко, но тоже не до конца. Все четыре города сдали после переговоров, на условиях отступления с оружием и знамёнами. Выпустили, конечно. Гораздо важнее сохранить города целыми, чем перебить лишние полсотни тысяч уже потерявших волю к сопротивлению мусульман. Так казалось в тот момент.

Османы отошли к Эдирне, где влились в войско Увейс-паши, готовившее оборону столицы. Большое войско, с отступившими сто двадцать тысяч. Тогда бы задуматься — почему это ключевое направление возглавляет не лично султан Сулейман, а его брат, великий визирь, но не задумались. Мало ли что, может заболел, а может ещё что-нибудь, восток — дело тонкое, может его уже и в живых-то нет.

Двадцать шестого августа 1533 года, французская армия объединилась в четырёх лье северо-западнее Эдирне. Сто шестьдесят тысяч ветеранов готовились к последнему удару. Так тогда казалось. Ведь вот он, Эдирне, в бинокль отлично видно, а дальше, всего в каких-то шестидесяти лье, и сам Константинополь. Казалось, что уже ничего не мешает закончить войну уже этой кампанией.

Двадцать восьмого начались бои за броды через Мерич, а первого сентября пришло шокирующее известие. Нашёлся султан Сулейман Первый Великолепный. Нашёлся в глубоком тылу, со стопятидесятитысячной армией, которую он провёл через русские Валахию и Моравию в Богемию и Остмарк.

Сулейман не стал освобождать Буду и Пешт, он сразу ударил на Удине и Триест, отрезав французов на Балканах от снабжения с Большой земли. Отрезал полностью, ведь морем тоже безоговорочно владеют османы. По сути, французская армия попала в окружение. На огромной территории, но всё равно в окружение. Вместе с императором и тремя его вассальными королями. Перед османами теперь лежит беззащитная Италия, а за ней и сама Франция. Ещё более беззащитная. Прощай мечты, прощай Константинополь. Самая война, настоящая война, оказывается, только-только начинается. Начинается с прорыва из ловушки.

Отступление от Эдирне к Пловдиву и дальше — к Софии, Нишу, Сараево и Риеке началось второго сентября. Очень нервное отступление. Армия Увейс-паши преследовала французов по пятам, не задерживаясь для осады потерянных городов. Куда они денутся, когда сбежит армия? Сдадутся, как миленькие.

К Риеке, Франциск Первый привёл восемьдесят тысяч и меньше половины артиллерии. Проклятые хорваты, сербы и болгары, дезертировали почти полностью, вместе с выданным им оружием. Мерзавцы. Но хоть Увейс-пашу отвлекли и то ладно. Чтобы их османы всех до одного вырезали, проклятых предателей...

— Вот и момент истины, друзья мои. На тот случай, если мне суждено завтра предстать перед Господом нашим, оглашаю вам свою волю. Регентом при Франциске Втором, до его совершеннолетия, будет де Бониве.

— А если и мне суждено, Сир? — герцог Гийом Гуфье де Бониве, граф Артуа, совсем не обрадовался такому доверию своего сюзерена. Война проиграна. Проиграна сокрушительно, даже если им удастся каким-то чудом прорваться в Италию, дальше воевать просто нечем. Регенту предстоит подписание мирного договора. Позорного мирного договора, практически капитуляции. Хорошо, если удастся сохранить хотя бы Францию. Лучше уж самому завтра предстать перед Господом, чем вытерпеть такой позор.

— Вам не суждено, Бониве. Вы немедленно отправитесь в Загреб, оттуда, не мешкая, в Буду и дальше на русскую территорию. Во Францию вернётесь через Кёнигсберг.

— Ни за что, Сир! Почему бы вам самому не отправиться во Францию этим путём? Тогда и регент не понадобится.

— Потому, Бониве, что ни мне, ни Монморанси, император Инков помогать не будет. Вся надежда только на вас. Теперь только ваша жизнь ценна для Франции. Так уж получилось.

— Тогда мы должны отправиться вдвоём, Сир. Один я не уйду, хоть на плаху отправляйте.

— Поддерживаю брата, Сир. Вы должны жить дальше. Погибнуть завтра — это очень лёгкий путь. Сейчас, когда жить страшнее, чем умереть — это путь труса. Извините.

Двадцать первого декабря 1533 года, в Тауантинсуйу прибыл вице-император Паскуаль де Андагойя. Прибыл с шокирующими новостями. Французская армия на Балканах полностью уничтожена. Не поголовно истреблена, но как единая армия она больше не существует. А кроме того, в Европе распространяется эпидемия чумы. Распространяется как раз с Балкан, очаги фиксируются уже по всей округе — в османских Богемии и Остмарке, французской пока Италии, русских Моравии и Валахии. Про эпидемии в этом мире уже знают, знают, как с ними бороться, но возможность бороться есть только у русских. По османской Европе гуляют примерно восемьдесят тысяч вооружённых дезертиров — сербов, хорватов, боснийцев, болгар и македонцев, а во французской Италии полное безвластие. Мама-анархия и эскадроны османских драгунов, рыскающие по всему полуострову, в поисках лёгкой добычи.

Впрочем, начнём по порядку. Сулейман Первый очень красиво переиграл французов. Ценой нескольких пешек, и так проблемных, он поставил Франциску мат. Блистательная комбинация. Османы не цеплялись за позиции в Боснии, Румынии и Болгарии, они совершили глубокий обход крупными силами и заперли на Балканах всё французское войско. Заперли, потом зажали в клещи и разгромили под Триестом. Кстати, южной армией командовал Увейс-паша, и очень неплохо командовал, судя по всему.

Подтверждено, что под Триестом погибли король Венгрии, Анн Первый Монморанси, и король Сербии, Этьен Первый Фуке-Ритон. Судьба императора, Франциска Первого Валуа, и короля Хорватии, Гийома Первого Бониве, остаётся неизвестной. Вполне могли затоптать их трупы в не опознаваемый фарш. Запросто могли. Больше двухсот тысяч человек замесились на таком крохотном участке земли, так что всё может быть.

Что дальше? Если бы не чума, османов некому было бы остановить до самого до города Парижа.

Повезло, ага. И смех, и грех. Не повезло людям-французам, но зато повезло королевству Франция, метрополии теперь уже бывшей Французской Империи. Неизвестно, надолго ли отложилось вторжение мусульман, но хоть насколько-то оно отложилось точно.

Чума... Не неожиданность, конечно, нет. Эпидемию ждём давно. При таком уровне гигиены и санитарии в Европе, в условиях всеобщей войны и массового недоедания людей, эпидемии просто неизбежны. Даже удивительно, что чума настолько задержалась, дала нам возможность подготовиться, создать карантинные лагеря для переселенцев. Подготовиться успели не только в Северной и Южной Инке, но и в Европе.

Пиренейский полуостров уже наверняка закрыл все восемь сухопутных проходов во Францию, вице-император, Нууно Вимка, правитель очень ответственный и исполнительный, а инструкции, на случай возникновения эпидемии, у него имеются практически пошаговые. Островные владения Империи в Европе — тем более переживут. Им закрыться гораздо проще — просто отгоняй всех от своих берегов, на всякий случай. Отгоняй их подальше в море, чтобы даже крыса с корабля на берег не сбежала.

Интерлюдия. 20 января 1534 года.

До Антверпена, Франциск Валуа и Гийом Гуфье де Бониве добирались больше трёх месяцев. Русские не отказались пропустить императора Франции и короля Хорватии с тремя батальонами охраны через свои земли, но для начала заперли всех в карантин, под Краковом.

Эти сорок дней, показались Франциску Первому вечностью. Слишком мрачные думы одолевали его в период вынужденного бездействия. Но всё проходит, и это прошло. К счастью, чуму на Балканах никто из его маленького отряда не подхватил.

До Царьграда добрались шестнадцатого декабря 1533 года. Русский царь, Василий Третий, и королева Британии, Мария Первая, в своей столице отсутствовали, ещё в середине ноября они традиционно отправились в Южную Инку, проведать обучающегося там наследника-цесаревича и принца Уэльского, Ивана Васильевича.

Канцлер Русского царства, князь Иван Фёдорович Бельский, герцог Мальмё, отнёсся к бедующим императору и королю с сочувствием. И принял тепло, и корабли для доставки в Антверпен выделил. Шесть русских галеонов. Совершенно бесплатно. В рамках учений флота.

В проливах Скагеррак и Каттегат прилично поболтало, пришлось зайти для ремонта такелажа в Гётеборг, потеряли ещё неделю, но в итоге добрались целыми и невредимыми. Слава Богу! Могло быть и хуже, значительно хуже.

В Антверпен прибыли восемнадцатого января, уже 1534 года. Чума добралась теперь и до Франции, очаги эпидемии возникли в Марселе и Лионе. Италия, Швейцария и Савойя охвачены чумой полностью, народ оттуда бежит и разносит заразу всё дальше и дальше.

Зато остановилось наступление османов. Остановилось в Вероне. В Вероне, с которой и началась эта проклятая война.

Грех такое говорить, и даже думать, но эта эпидемия стала спасительной для Франции. Османская армия болеет, быстро вымирает и массово дезертирует. Болеют и вымирают Балканы, Богемия, Остмарк, Бавария, Верхняя Саксония, Западная Пруссия, Бранденбург, Османская Швейцария. Болеет и вымирает Константинополь-Стамбул. Чума уже перебралась в Анатолию и продолжает стремительно распространяться по Азии.

Европейские владения Империи Инков прекратили всякое сообщение с остальной Европой, все дороги на Пиренейский полуостров перекрыты карантинными заставами, которые стреляют на поражение во всех, рискнувших перейти 'красную черту'. Точно так же поступают с судами торговцев, не послушавшихся приказа разворачиваться и возвращаться. Их просто топят. Суда наглых торговцев расстреливают и никого не спасают. Чего-чего, а решительности этим инкам не занимать. Взять бы с них пример, но для этого нет армии. Всё, что осталось у Французской Империи — это городские гарнизоны ветеранов и те три батальона, с которыми Франциск Первый вырвался из Балканского Ада. Всего тысяч тридцать. Теперь это всего лишь тридцать тысяч. А ведь ещё каких-то жалких двенадцать лет назад, такая регулярная армия казалась немыслимо огромной...

Остался и флот. Те самые девять 'винджаммеров' четвёртого поколения, которые де Бониве привёл из Нового Света год назад. В бой они так и не вступали, к счастью. Не рискнули сунуться в Средиземное море, так что уцелели все.

Остались деньги. Те самые сто десять тысяч ливров серебра, которые умница Гийом не стал тратить в прошлом году. Сто десять тысяч ливров — это оружие и боеприпасы почти для стотысячной армии. Для армии спасения Империи.

— Потеряно многое, де Бониве, но точно не всё. Сама судьба даёт нам второй шанс, и мы обязаны им воспользоваться. Обязаны, друг мой, Монморанси и Фуке-Ритон ждут от нас этого.

— Вы намерены продолжать войну, Сир? Мне казалось...

— Под Краковом мне и самому так казалась, Бониве, но с тех пор я многое переосмыслил. Мы допустили ошибку, поторопившись начать войну. Помните 'Апокалипсис', Откровения Иоанна Богослова?

— Очень смутно, Сир.

— Перечитайте. Согласно пророчеству, перед Вторым Пришествием, в мир придут четыре Всадника Апокалипсиса. И первым должен прийти Всадник с луком на белом коне, имя которому Чума. Всадник Война, на рыжем коне, появляется вторым. Мы поторопились.

— Вы это серьёзно, про Второе Пришествие, Сир?

— Более чем серьёзно, де Бониве. Теперь я в этом убеждён.

— Зачем нам тогда воевать, если всё равно наступает Конец Света?

— Когда он ещё наступит... Мы с вами можем до этого и не дожить. Воевать мы должны просто потому, что не можем заключить мир. У нас нет другого выхода. Османы ведь не остановятся в Вероне, не так-ли?

— Скорее всего, Сир.

— Точно не остановятся. Цена мира сейчас слишком высока для нас. Сулейман потребует уступки не только Италии, но и Швейцарии, Ломбардии, Савойи, а может быть и Франш-Конте. Вы готовы пойти на это?

— Нет, Сир. Это уже слишком.

— Вот и я так думаю. Поэтому как можно скорее отправляйтесь в Новый Свет. Нам нужна новая армия. Нужно оружие для ста тысяч. Нужны боеприпасы, нужна артиллерия. Только вы всё это можете получить за те деньги, что у нас имеются.

— Не знаю, Сир. Да и чума ведь. Меня наверняка запрут в карантине.

— Не беда. Сорок дней подождёте, отдохнёте. Как раз чума и подарила нам второй шанс, османам сейчас приходится гораздо хуже. Сомневаюсь, что они смогут организовать масштабное наступление этим летом. Слишком большой риск потерять всё войско от болезни, и Сулейман это отлично понимает. Время у нас есть. Отправляйтесь, де Бониве. На вас теперь вся наша надежда. А я пока начну собирать новую армию, и попробую не допустить чуму вглубь Франции. У русских ведь это получается, значит и у меня должно получиться.

Друг Энрике, король Западной Германии, Генрих Первый д'Альбре, прибыл в Тауантинсуйу двадцать третьего февраля 1534 года. Прибыл из Маракайбо, где традиционно праздновал Рождество и Новый год, поэтому в карантин не угодил. Из Европы, Генрих отбыл примерно в одно время с Паскуалем де Андагойя, поэтому новостей из Старого Света не привёз, зато привёз их из Южной Инки. Точнее, от привёз жрецов-радио-электронщиков, которым удалось заставить нормально работать станцию связи в Маракайбо. Связь, причём, голосовая связь с Лимой, у Маракайбо уже есть, на очереди Тауантинсуйу и Нью-Йорк. А дальше пойдёт намного веселее.

— Повезло мне вовремя из Европы отплыть. И Василию с Марией повезло. Через неделю после нашего прибытия, Эль Чоло начал всех отправлять в карантин. Даже герцога Рима и Мальты...

— Молодец, Эль Чоло. Чуме ведь всё равно, через кого передаваться, для неё что короли и герцоги, что простолюдины, все одинаково годятся в переносчики.

— Жуть-то какая... Страшно умереть от этой дряни. Боюсь и не стесняюсь этого. Поживу у тебя? Что-то мне совсем не хочется возвращаться.

— Конечно. Живи, пока не надоест. Только отправь супруге повеление переселиться в Мон-Сен-Мишель вместе с дочерью. Их там примут и устроят, я распоряжусь. Бережёного — Бог бережёт

— Думаешь?

— Знаю.

— Тогда, конечно. Оркестр то у тебя здесь есть?

Радиосвязь между Тауантинсуйу и Маракайбо установили семнадцатого марта 1534 года. Получили пакет новостей. Франциск Первый Валуа и Гийом Первый Бониве выжили. Оказывается, они ушли от Триеста накануне битвы всего с тремя батальонами охраны. Через Загреб и Буду добрались до Кракова, где угодили в карантин, а после него, с немалыми приключениями добирались до Антверпена, через Царьград и Гётеборг.

Узнал всё это Эль Чоло от непосредственного участника, Гийома Гуфье де Бониве, прибывшего в Новый Свет, искать помощи у друзей.

С Гийомом, Эль Чоло пообщался лично. В плавании тот провёл больше сорока дней, и за это время никто на корабле не заболел, но шаман всё равно на берег никого не пустил, даже друга Гийома. Принял его на борту своей яхты, а после сразу отправил в Тауантинсуйу, через Нью-Йорк. Изгнанному королю Хорватии снова требуется оружие, много оружия, много больше, чем у него имеется денег. Принять решение главный вице-император мог и сам, но не захотел. Большую Европейскую Игру ведёт Савелий, к нему Эль Чоло де Бониве и отослал. Ждите, скоро будет, отчалил уже две недели назад.

Василий Иванович с Марией Генриховной из Лимы уже вернулись и готовятся к отплытию в Европу. На их яхту, 'Князя Святослава Игоревича', грузят две радиостанции для Царьграда и Лондона. Ещё три на 'Священного Препуция' — для Гранады, Мальты и аббатства Сен-Жермен-де-Пре в Париже. Парижская радиостанция станет первой коммерческой орденской.

Чума уже в Западной Германии (Швабии) и континентальных владениях Британии. Сэр Томас Мор, лорд-канцлер Британского королевства, запретил любое сообщение острова с континентом, а канцлер Русского царства, князь Иван Бельский — любое перемещение по дорогам, западнее Днепра. Италия поражена полностью, во Франции весь юго-восток. Что творится в Османской Империи, достоверно пока неизвестно, но точно, что самый настоящий ужас.

Совсем плох кардинал-камерленго Иаков Рихтер, архиепископ Маракайбо и главный викарий Собора Священного Препуция, так что Папе Клименту Восьмому лучше бы вернуться. Долго Рихтер не протянет.

— Вещь! — оценил радиостанцию король Западной Германии, уже освоивший сленг своего друга, императора Нового Света, — Мне тоже такая штука нужна.

— Одну получишь в подарок. В столицу, в Кёльн. А дальше договаривайся с магистром Ордена.

— Договоримся, — кивнул друг Энрике, — штук десять я куплю. Или даже больше, тут подумать надо, посчитать.

— К ним электростанции нужны.

— Тогда пять, или шесть. В Амстердам, Дюссельдорф, Ганновер, Франкфурт и Штутгарт точно надо, а в Гамбург может быть. Я рад, что Гийом выжил. За него даже больше рад, чем за Франсуа.

— Я тоже.

— Поможешь ему?

— Чем-нибудь обязательно помогу. Но воевать за Францию и Хорватию не буду точно. Сулейман и Увейс-паша мне тоже друзья.

— А после них?

— После и посмотрим. Им всем ещё по сорок не исполнилось.

Интерлюдия. 29 марта 1534 года.

Герцог Рима и Мальты, магистр Ордена Священного Препуция, кардинал Игнатий де Лойола принял предсмертную исповедь кардинала-камерленго Иакова Рихтера, архиепископа Маракайбо и главного викария главного христианского храма, накануне.

Почему именно ему решил исповедаться Рихтер перед смертью, а не своему обычному исповеднику, теперь можно только догадываться, покойный на вопросы уже не ответит. Но сама исповедь оказалась потрясающей всю картину мира, сложившуюся в сознании его высокопреосвященства, Игнатия де Лойола.

Второе Пришествие уже состоялось! В этом покойный кардинал был убеждён. Мессия явился в облике императора-язычника, и именно он будет вершить Страшный Суд. Сын Солнца. Интико, владыка-император половины мира. Не сказать, что у Игнатия де Лойола не рождалось подобных мыслей в размышлениях. Слишком необычен Сын Солнца, слишком много необычного от него исходит. Очевидно, что с ним всё очень непросто, но Мессия? А ведь Рихтер в этом убеждён. Что-то он такое увидел в Кёльне, что открылось только ему. Он увидел, что еретиков карает именно Сын Солнца, используя своего главного жреца и главного вице-императора как оружие. Что именно он увидел, покойный описать не смог, всё произошло мгновенно и слилось в пятно движущейся, точнее даже, находящейся одновременно везде, фигуры Чалько Юпанки, но увиденное в памяти запечатлелось очень отчётливо и после не раз возвращалось к нему во снах и позволило рассмотреть некоторые детали. Рассмотреть и убедиться — Второе Пришествие уже состоялось, Страшный Суд начался. Суд, на котором христианам не будет сделано никаких снисхождений, а как бы не наоборот.

Рихтер подробно вспомнил и рассказал про своё первое общение с Сыном Солнца, тогда ещё совсем ребёнком по человеческим меркам, состоявшееся в Панаме, тринадцать лет назад. Император Интико считает, что христианство отбросило развитие человечества на тысячелетия назад. И вообще, христианство к Иисусу Христу никакого отношения не имеет. Его имя просто используется церковью. Церковью, созданной Савлом из Тарсуса, человеком с очень сомнительной для создателя христианской религии биографией, ревностного гонителя первых христиан и в глаза самого Христа никогда не видевшего.

Да и вообще... Бог-Отец Иисуса Христа в христианстве... Что это ещё за Всемогущий, которому понадобилось наказывать фараона целыми Десятью Казнями Египетскими, чтобы угнать у него рабов? А если не он Отец Иисуса, то кто он тогда? 'Отец ваш — Диавол'? В христианской религии Савлу из Тарса удалось совместить несовместимые противоположности. Иисус явился спасать иудеев от Дьявола. Только иудеев, только они ему поклонялись, а теперь поклоняются ещё и христиане. Да как поклоняются... Ритуально поедая плоть и выпивая кровь Иисуса Христа. Ежегодно исполняя этот жуткий по своей сути мистический обряд. Который, скорее всего, и мешает Иисусу вернуться.

В общем, кардинал Рихтер ушёл в другой мир в мир в уверенности, что Сын Солнца будет спасать человечество от христианства, в том числе, если не в первую очередь, о чём и предупредил перед своим уходом магистра Ордена Священного Препуция.

Его высокопреосвященство, Игнатий де Лойола, провёл в молитвенном бдении сутки, лично отпевая покойного, обращаясь к Господу с мольбами о вразумлении, но Господь, в ответ на мольбы, только усиливал эти греховные сомнения самого влиятельного христианина мира. Да-да, самого влиятельного. Папа Климент Восьмой практически устранился от дел после Кёльнского собора, а теперь не стало ещё и Рихтера.

И как с этим дальше жить? Всё вдруг в мире перевернулось и встало с ног на голову. Добро оказалось злом и наоборот.

После суточного молитвенного бдения, герцог Рима и Мальты, магистр и кардинал не отправился отдыхать, в этом не было нужды, уставшим он себя не чувствовал, что-то придавало сил, откуда-то они черпались. Игнатий де Лойола попросил главного жреца Империи и главного вице-императора о встрече в храме Инти. Главном языческом храме...

А на встрече, попросил благословления и напутствия. Самый влиятельный христианин в мире у языческого жреца! И ничего, твердь земная не разверзлась, потоп не начался, даже на душе сразу ощутимо полегчало.

— Живи по совести, Игнатий. Ничего другого в этой жизни от нас не требуется. По совести нашей и воздастся всем нам в итоге.

Король Хорватии в изгнании, Гийом Гуфье де Бониве, прибыл в Тауантинсуйу пятнадцатого апреля 1534 года. Как раз успел к празднованию тридцатилетнего юбилея его величества, Генриха Первого д'Альбре, короля Западной Германии, князя-архиепископа Кёльна, герцога Швабии, герцога Нижней Саксонии, герцога Франкфурта, герцога Гамбурга, герцога Ганновера, герцога Дюссельдорфа, герцога Амстердама, герцога Эгейских островов.

Другу Энрике, Савелий подарил на юбилей кинематограф. Оборудование для кинотеатра и киностудии. Пусть снимает документальное кино про себя любимого и героического, подавая другим пример. Мировому кинематографу это только на пользу пойдёт.

Не обнёс Савелий подарками и гостей. Вице-император, имперский наместник Африки и островов, его величество Паскуаль де Андагойя, герцог Кубы, герцог Андалусии, граф Севильи, стал герцогом Мавритании. Большой Мавритании, от Гибралтара до Дакара. Герцоги хунты, Хуан Понсе де Леон, Франсиско де Гарай и Хуан де Грихальва получили по десять тысяч французских ливров серебра за Мавританскую кампанию; наместник Северной Инки, вице-адмирал Авдей Шишка, герцог Ирландии, граф Фарерских островов, и генерал-адмирал Андреас Нуньес, герцог Исландии и граф де Хувентуд, по пять тысяч за усердие.

Но самый дорогой подарок получил король Хорватии в изгнании, Гийом Гуфье де Бониве. Савелий подарил ему свою императорскую яхту 'Посейдон'. 'Винджаммер' четвёртого плюс поколения, в стальном корпусе и с гребным винтом. Военный корабль, только с внутренней планировкой плавучего дворца, которую, впрочем, переделать совсем не сложно. Десятый военный корабль для адмирала Французской Империи, под видом представительской яхты.

Теперь, учитывая, что у французов все корабли поколения четыре и один четыре плюс, на морском театре военных действий в Европе, силы воюющих держав как минимум сравнялись. На какое-то время сравнялись, теперь и османам придётся продать один такой корабль, но это когда ещё будет. Фора у друга Гийома есть, а воспользуется ли он ей — зависит только от него самого.

Лукавство? Не без этого. Поставленная цель: 'Europa delenda est' ещё не достигнута и стремиться к ней нужно уравниванием сил противостоящих держав. Воевать они и сами очень рады, здесь стимулировать ничего не нужно, только поддерживать баланс и веру в победу. И нет в этом никакой подлости по отношению к друзьям. Всё, что получил один, получит и другой. Если бы Франциску Валуа удалось захватить Константинополь, то первым, какой-нибудь, уравнивающий силы воюющих сторон, подарок, достался бы Увейс-паше.

Семнадцатого сели говорить по существу. Сели вчетвером: император Нового Света; вице-император, Паскуаль де Андагойя; король Западной Германии, Генрих Первый д'Альбре; и король Хорватии, Гийом Первый де Бониве. Сели в формате 'без галстуков'. Без официоза, без величаний, за кальяном, кофе и коньяком. Сели поговорить четверо друзей и родственников. Да, цепочка родственников дотянулась и до Гийома Гуфье де Бониве. Через помолвки русского цесаревича Ивана с Жанной д'Альбре и Луизы де Бониве с дофином Франциском-младшим, наследником короны Французской Империи.

— Алжир, — подал идею Паскуаль, — чумы там нет, османы далеко, а воевать зимой даже лучше. Захватишь Алжир — сразу отбросишь османов далеко на восток, в Грецию, на Балканы. Только, для начала, тебе придётся разгромить флот Пири-реиса. Не знаю, насколько это реально, моряк из меня так себе, прямо скажем. По этому вопросу, тебе стоит посоветоваться с герцогом Васко да Гама де Гоа.

— Посоветуюсь обязательно. Но сразу так далеко османы не отойдут. Есть ещё Тунис.

— Нет, на самом деле, никакого Туниса, Гийом. То есть, он, конечно, есть, пока есть османский Алжир. Не станет Алжира, не станет и Туниса. Да и ливийский Триполи сопротивляться не будет. Не сильно в Магрибе берберы и арабы любят кочевников тюрок-османов, это я тебе по своему личному опыту говорю, а не понаслышке. Точнее сказать — сильно их не любят, подчиняются только силе. Османы в Магрибе — дикари с дикого Востока, кочевники, Орда варваров. Единственное, что их пока объединяет — это ислам. Пока объединяет. Мы слишком облажались с Крестовыми походами. То есть, не мы сами, конечно, но наши алчные и безмозглые предки. Мусульмане вам, Империи Франция — не враги. У меня, в Андалусии, мусульмане — лучшие из подданных, самые лояльные и законопослушные. Чего и твоему императору желаю. Пусть Франциск Первый пообещает магрибским берберам и арабам Медину и Мекку — и не будет у него более лояльных войск, чем Магрибские. А ведь там и сотню тысяч драгунов собрать можно.

— Перспектива заманчивая, только мы ещё не победили флот Пири-реиса. Не думаю, что у герцога де Гоа удастся получить план разгрома. Силы равны. Корабли у нас новее, но у османов на один 'винджаммер' больше. Не говоря уже про сотни самоделок.

— Я готов подарить Франсуа свою яхту 'Кёльн', Гийом. Прямо сейчас готов, домой меня потом, после чумы, кто-нибудь подбросит, — вдруг 'открылся душой' король Западной Германии, — признаться честно, я вас здорово нагрел со Священным Препуцием из Хильдесхайма и Амстердамом. А ведь жизнь прожить нужно по совести. Правильно я говорю, Интико?

— Правильно, Энрике. Это очень хороший поступок. Королевский. Щедрый и великодушный.

— Спасибо, друг. Тогда теперь, по совести и будем жить. Куплю себе потом другую яхту, пароход на винтовом ходу, без мачт и парусов, деньги у меня на это есть. Я бы и войсками вам помог, Гийом, но тут уже увы, у меня имеются союзнические обязательства.

— Они отлично обойдутся без твоих войск, Генрих, — продолжил имперский наместник Африки, — у моего нового приятеля, герцога Марокко, Абу-ль-Аббас Ахмада, сейчас под рукой десять тысяч отличных драгунов, которых он теперь, после вхождения в Империю, не знает куда девать. Три укомплектованные бригады, с боевым опытом. Хотел их в Южную Африку увезти, но раз у нас сегодня день щедрости и великодушия — уступаю. И даже сам оплачу им год службы.

— Спасибо, Паскуаль. Но что решат десять тысяч? На Балканах воевали четыреста с лишним тысяч с двух сторон.

— Десять тысяч — это скелет, на который нарастёт мясо. Очень быстро нарастёт, я в этом уверен. К победителям во все времена примыкали охотно, а они победители. И местность отлично знают, до самого Нила. Пехота вам понадобится только для взятия и после для гарнизонов в крупнейшие портовые города. Алжир, Аран, Тунис, Бизерту, Сфакс и Триполи. Может ещё в Аннабу. Семь городов, по бригаде трёхбатальонного состава — всего двадцать одна тысяча.

— Не много, — согласился король Хорватии, — только на десяти кораблях мы их будем целый год перевозить. А сколько кораблей у нас останется после сражения с Пири-реисом?

— Транспорты наймёте. — подсказал ход Савелий, — Сейчас они бездельничают из-за эпидемии, терпят убытки, так что возьмут недорого. В Портсмуте, только у компании Лоренцо Саларино, семь десятков шхун простаивают. Имперского подданства у него нет, а значит нет и препятствий. Договоритесь. Очень толковый гражданин. У нас послом Республики служил, после наместником-прокуратором Далмации. За владение и титул сделает хорошую скидку. Пусть у вас будет герцог Венеции.

— Венеция сейчас у османов.

— А гражданин Саларино сейчас в Портсмуте. Но вы ведь собираетесь отбивать Венецию, Далмацию и Хорватию, когда закончится эпидемия? Так я и думал.

Король Хорватии, Гийом Гуфье де Бониве, отбыл в Европу девятнадцатого июня 1534 года, когда уже работали узлы связи в Гранаде, Лондоне и Царьграде, и новости приходили практически в режиме реального времени.

На Британский остров чума пока не проникла, но гражданин Саларино всё равно сидел без дела. Его транспортная компания занималась перевозкой переселенцев в Северную Инку, а какие сейчас могут быть переселенцы? Договориться с ним, королю Хорватии удалось по радиосвязи в телеграфном режиме. Пока только об участии в Алжирской кампании, а дальше видно будет.

Запасы оружия и боеприпасов в Европе имеются, большие запасы, хватит на три стотысячные армии, поэтому друг Гийом отбывал в Антверпен налегке. Отбывал в хорошей компании, герцог Васко да Гама де Гоа решил тряхнуть стариной и совершить ещё один эпический подвиг. Именно он, с разрешения императора Инков, и возглавит французский флот в сражении за Алжир.

Франциску Первому удалось остановить распространение эпидемии. Чума дошла до Парижа, Монпелье и Тулузы, охватив весь центр и юг Франции, но ситуация уже взята под контроль, и на север и запад заразу не пропустили. Драконовскими мерами, конечно, с отстрелом всех бродяг, но тут совсем не до гуманизма, это понятно, это разумно, это рационально. Подобными методами с эпидемией борются все — и русские, и британцы, и западные германцы, так что никого это не шокирует.

Много хуже обстановка в Италии, но там чума французам только на пользу, именно она сдерживает продвижение османов. Что творится на османской территории, достоверно неизвестно, все связи давно прекратились, ничего не знает даже посол Сулеймана Первого в Гранаде.

Догадаться можно. На Балканах наверняка сущий Ад, слишком много там хорошо вооружённых партизанских отрядов, которые не перестреляешь так же запросто, как бродяг. Да и горный рельеф сильно усложняет задачу. А с Балкан они проникают в Венгрию и дальше на север и запад — в Богемию и Остмарк. В азиатской части Османской Империи высокая плотность населения, так что и там наверняка не всё хорошо.

В той исторической реальности, вспышка чумы в Европе случилась немного позже, в сороковые-пятидесятые годы шестнадцатого века, и как считается, жертвами эпидемии стали двадцать шесть миллионов человек. Хотя, кто их считал, если разобраться? Может быть двадцать шесть, а может и все пятьдесят. Сейчас о чуме и эпидемиях известно гораздо больше. Известно — и что за болезнь, и как распространяется, и как с ней бороться. Только кто будет бороться с чумой на Балканах? Пока некому. Эпидемия там закончится, когда закончатся люди, но ещё на долгие-долгие годы сохранятся природные очаги. Немногим лучше ситуация в Италии. Там тоже некому навести порядок. Такие дела...

Интерлюдия. 11 августа 1534 года.

В зачумлённый Париж, магистр Ордена Священного Препуция, Игнатий де Лойола, отправлять людей с оборудованием для узла связи не рискнул. Вместо Парижа, он решил разведать ситуацию в Константинополе-Стамбуле, откуда давно не поступало достоверных сведений. В Константинополе можно многое узнать и не сходя на берег, не подвергая себя неразумному риску. В любом случае, эти сведения пригодятся, даже если придётся развернуться, так и не установив радиостанцию, но на это шанс имелся. Гораздо лучший шанс, чем в том-же Париже.

Новый дворцовый комплекс Топкапы, резиденция султана — настоящая крепость внутри крепости. Как бороться с эпидемией, османам хорошо известно, хватает у них и образованных медиков, которые учились в Империи, так что Константинополь отстоять вполне могли. В Константинополе столько войск, что можно контролировать любое передвижение горожан, войск самых дисциплинированных — султанской гвардии янычар. Шанс есть, а связь с Османской Империей очень нужна. Париж подождёт следующего завоза оборудования.

В Кадырга Лиманы, бывшую гавань Юстиниана, заходить не стали, опасаясь чумных крыс, якоря бросили в паре миль от берега и запросили контакт сигнальными ракетами. К обеду следующих суток, на контакт прибыл сам великий визирь, Увейс-паша. Прибыл на борту сорока вёсельной галеры, одной из многих, которые османы используют как паромы, для переправ через Босфор и Золотой Рог.

Игнатий де Лойола не ошибся. Стамбул в осаде чумы, в самом городе возникают очаги, но локализовать их пока удаётся. В Топкапы болезнь до сих пор не проникла. С Увейс-пашой говорили на расстоянии в полсотню метров, при помощи рупоров, но в итоге смогли всё обсудить. Магистр скомандовал выгружать оборудование и команды монтажников и связистов в шлюпки 'Священного Препуция'. Спасательные шлюпки — не такая уж большая ценность, пусть остаются османам в подарок. Всё лучше, чем рисковать всей командой корабля. Увейс-паша отнёсся к такой осторожности с пониманием и одобрением. Пообещал беречь монахов-монтажников-связистов как родных детей и пожелал удачи. Удачи всей Империи Нового Света и лично другу-магистру.

На Мальту, 'Священный Препуций' прибыл одиннадцатого августа 1534 года. Связь с Константинополем-Стамбулом уже имелась. Отличная связь, даже голосовой режим работал. Информацию в Империи уже получали, за что император Интико объявил Ордену благодарность и пообещал достойные награды всем причастным, о чём его высокопреосвященству, Игнатию де Лойола, сообщил крайне довольный имперский наместник в герцогстве Рима и Мальты, барон Никколо Макиавелли де Мон-Сен-Мишель. Пожилой уже, шестидесяти пятилетний урождённый флорентиец, перешедший в имперское подданство тринадцать лет назад, после захвата Флоренции французами.

Барона Никколо Макиавелли очень высоко ценили император с главным вице-императором. Бывший секретарь Второй канцелярии Флорентийской республики, философ и писатель, автор 'Государя', 'Рассуждений о первой декаде Тита Ливия', 'Истории Флоренции' и 'Истории Империи Инков', состоял в личной свите императора почти десять лет. Разбогател на своих книгах, хорошо пристроил детей, а потом сам попросил назначение на Корсику, или Сардинию. Поближе к любимой Флоренции.

Император не отказал, поближе назначил — только на Мальту. Зато жаловал Макиавелли титулом и владением. Небольшим владением Мон-Сен-Мишель, островком у побережья Нормандии, зато это бывшее владение французской короны, которую барон страстно ненавидел за разорение родной Флоренции.

Именно разорение. Французы, как настоящие варвары, вывезли из города всё, что имело хоть какую-то художественную ценность. Вывезли и продали в Новый Свет, скоты. Бедная Флоренция, бедная Италия... За варварами-французами пришла чума, а за чумой, похоже, настанет черёд османов.

С бароном-философом Никколо Макиавелли де Мон-Сен-Мишель, герцог Рима и Мальты, магистр и кардинал, Игнатий де Лойола, сошёлся довольно близко. Очень любил беседовать с ним на самые разные темы, хоть это удавалось и нечасто. Нечасто, но тем выше была ценность этих обменов мнениями двух великих умов эпохи. Магистр Ордена Священного Препуция, человек чрезвычайно занятый, и на месте подолгу не сидит. Вот и сейчас он заглянул в главное командорство всего на несколько дней.

— Есть что-нибудь чрезвычайно важное, что не терпит отлагательства, или мне можно отдохнуть пару суток? Признаться, этот поход в Константинополь меня здорово утомил, да и вообще обстановка... Всё на нервах.

— Отдыхайте, ваше высокопреосвященство. Ничего такого чрезвычайного. Чума до Империи не добралась, слава Богу, а у остальных всё по-старому. В Лондоне скончался кардинал Джон Фишер, но вряд ли это настолько важно.

— Скончался от чумы?

— Нет. На остров чума пока тоже не добралась.

— Хорошо. Тогда до завтрашнего вечера, барон. Очень хочется обсудить с вами одну важную тему, которая не даёт мне покоя с момента принятия исповеди кардинала Иакова Рихтера, но её лучше обсуждать на свежую голову.

— Разве исповеди можно обсуждать?

— Эту можно, кардинал Рихтер разрешил.

Семнадцатого августа 1534 года, в Гранаде, прошли торги за 'винджаммер' поколения четыре плюс, 'Залмоксис'. Торги, вполне ожидаемо, выиграл посол Османской Империи. Ожидаемо потому, что османов известили о покупке французами двух яхт: 'Посейдона' у императора Инков и 'Кёльна' у короля Западной Германии. Яхты то они яхты, спора нет, настоящие плавучие дворцы, только они ведь тоже военные корабли, хоть и с роскошными потрохами. В общем, ожидаемо. Неожиданным стал итог. Завидное упорство проявил посол Персии, поднявший цену до тридцати двух тысяч французских ливров серебра и отступившийся только на тридцати четырёх.

Персы успешно освоили три 'винджаммера' второго поколения, и с удовольствием грабили на них Индийскую Империю Великих Моголов, сильно ослабшую после смерти основателя, падишаха Бабура. Великого завоевателя Захир-ад-дин Мухаммада Бабура, потомка Тимура-Тамерлана по отцу и Чингисхана по матери.

В другой исторической реальности, при Насир ад-Дин Мухаммаде Хумаюне, Империя Великих Моголов тоже переживала не лучшие времена, но там Хумаюна поддержал как раз шахиншах Персии, Тахмасп Первый, а в этом мире, он первым и начал эту Империю грабить. И очень успешно грабить, судя по объёмам закупаемого в Новом Свете.

Треть всего оружия, продаваемого в Азии, сейчас уходит в Персию-Иран. В азиатские объёмы не включена Османская Империя, которая закупается в Европе, но всё равно это очень много. В общем, денег у персов хватает на поднятие ставок. А ведь только персидский посол 'играл в тёмную', у остальных участников со своими центрами уже имеется радиосвязь. Но и так получилось очень неплохо. Цена определилась, и определилась она на семь-восемь тысяч ливров выше, ожидаемой Савелием.

Растёт на Востоке новый тигр. Очень мощный хищник растёт. Пока он не лезет на запад, во владения османов, пока набирает силу и 'тренируется на кошках'. Пока не закончились 'кошки', а самая большая 'кошка', Империя Великих Моголов, уже на ладан дышит. Среднюю Азию Хумаюн уже не контролирует, а в индийских владениях крепко держится только за Дели и Агру, которые десантами с моря не достанешь. Десантами дотуда не достанешь, но и от торговли с Новым Светом Хумаюн себя отрезал, а значит уже пошёл для его Империи обратный отсчёт.

За Империей Великих Моголов, последуют острова султанов Индонезии, неверных суннитов, а после них дойдёт очередь уже и до самих османов. Если, конечно, какая-нибудь великая эпидемия не смешает все карты. Теперь всё идёт иначе, всё идёт своим, совсем другим путём, теперь всё может быть.

В Азии тоже начинается 'Большая Игра', поэтому пришла пора озаботиться развитием в регионе имперского дипломатического центра, наподобие европейской Гранады. Центр уже обозначен — это Сингапур, пришла пора его развивать. Пора начинать проводить торги в Азии. Там ставка на 'винджаммеры' может сильно превысить европейскую цену в тридцать четыре тысячи.

В Азии покупатели значительно богаче, рынок сбыта для оставшихся пятидесяти пяти кораблей, там гораздо перспективнее. В Европе уже приходится половину дарить, так что ну её, эту нищую Европу. Пусть на плотах воюет. Главное ведь баланс, а если все на плотах — то это и есть тот самый честный и справедливый баланс сил.

Османы выиграли торги, 'Залмоксис' отправился на Крит, где состоится его бесконтактная передача покупателю. Наша команда, в один из погожих дней, в бухте Ираклиона, покинет корабль, который примут своей командой османы. Такая процедура оговорена заранее, поэтому обид не будет. А уж что за это время успеют натворить французы, то и нам самим пока неведомо.

Король Хорватии, Гийом Гуфье де Бониве, и новый гросс-адмирал флота Французской Империи, герцог Васко да Гама де Гоа, в Антверпен прибыли ещё седьмого августа 1534 года. К их прибытию, все корабли французского флота уже были приведены в состояние полной боевой готовности, транспортные суда компании гражданина Лоренца Саларино и других 'подрядчиков' стояли на рейде, в ожидании погрузки, проходящего карантин, тридцатитысячного оккупационного корпуса. До окончания карантина оставалось двенадцать дней, но судя по тому, что ни в одном из десяти карантинных лагерей, за двадцать восемь дней карантина не зафиксировали ни одного случая болезни, всё пройдёт успешно.

Франциск Первый больше всех заинтересован в том, чтобы чума не распространилась в его будущем владении Алжир, так что ко всем карантинным мероприятиям он подходит очень ответственно. Новости из Антверпена, пока приходят через Лондон, поэтому пока отстают на пару недель. Всё, конечно, могло сорваться из-за внезапной вспышки чумы в карантинных лагерях, но если не сорвалось, то, когда 'Залмоксис' будет передаваться османам на Крите, сражение флотов в Алжире уже состоится.

Кстати, капитанами на 'Франциска Первого' и 'Гийома Первого', адмирал, герцог Васко да Гама де Гоа, назначил своих младших сыновей, донов Педру да Силва да Гама и Алвару де Атаиде да Гама. Оно и понятно. Кому он может доверять больше, чем им?

И ещё из интересного: гражданина Лоренцо Саларино, адмирал да Гама назначил младшим флагманом в Алжирской кампании, с производством в вице-адмиралы флота Французской Империи. С Лоренцо Саларино, герцог знаком уже тринадцать лет, с момента их одновременного посольства в Куско и совместных вечеров в дипломатическом клубе, во дворце Ауакпинта.

И не ради протекции назначил, совсем нет. Гражданин Саларино и в самом деле очень толковый командир, ему в Венецианской Республике должность прокуратора Далмации доверяли, а во Франции, герцог де Гоа никого из моряков не знает. Нет во Франции хороших моряков, французы не морская нация. Гийом Первый? Короли не командуют вспомогательными флотами, да и вообще флотами. Можете присутствовать на борту, ваше величество, и наблюдать, но командовать — нет. Так было с Жуаном Третьим, в Венецианской кампании, так будет и сейчас.

Интерлюдия. 18 января 1535 года.

Франциск Первый Валуа стоял на шканцах корабля 'La belle France'* (*Прекрасная Франция), флагмана эскадры адмирала, герцога Васко да Гама де Гоа, подарке зятя, короля Западной Германии, Генриха Первого д'Альбре, роскошном подарке, стоимостью в тысяч сорок ливров, если не больше, смотрел в бинокль на приближающийся берег и размышлял.

Всего десять месяцев назад, в Краковском карантине, императору Франциску казалось, что жизнь закончилась. Закончилась сокрушительным поражением, и в историю он войдёт, как жалкий неудачник, погубитель Прекрасной Франции. Тогда казалось, что османов ничто уже не остановит до самого Парижа, но их остановила чума. Чума спасла Францию. Спасительница чума дала Франции второй шанс...

Османы остановились в Вероне, остановились надолго, до конца эпидемии, а французскому императору и королю Хорватии удалось вернуться в Антверпен через Русское царство. Вернуться и начать действовать. Гийома Гуфье де Бониве, Франциск отправил просить помощи у императора Нового Света, а сам занялся сбором новой армии и спасением Франции от чумы. Очень напряжённые и нервные полгода, постоянный риск заразиться болезнью, от которой далеко не всех излечивают даже инкские медики-чародеи, но именно это избавило императора Франции от хандры.

Чуму удалось остановить. Париж, правда, она захватила, но не Парижем единым жива Франция. В Южные Нидерланды, Люксембург, Артуа, Нормандию, Бретань, Пикардию, Пуату, Шампань, Аквитанию и Беарн зараза не прошла. Не прошла благодаря личным усилиям Франциска. Французы это видели и ценили гораздо выше военных побед. Французы верили в гений своего императора и шли по его призыву в армию. Шли защищать Францию от чумы и мусульман-османов, которые эту чуму принесли. Ну, а кто-же ещё? К возвращению короля Хорватии из Нового Света, Франциску удалось собрать уже шестьдесят тысяч солдат. Не так много, но это ведь только начало.

Гийом Гуфье де Бониве привёз от императора Инков два великолепных корабля, личные яхты Сына Солнца и Генриха д'Альбре, 'Посейдон' и 'Кёльн', которые ему подарили. Именно подарили, да-да. Вернее, 'Посейдона' император подарил Гийому, а 'Кёльна' Генрих Франциску, подарили как яхты, но это формально. На самом деле, очевидно, что два могучих боевых корабля получил в подарок король Хорватии. Без него бы про Франциска и Францию даже не вспомнили.

Кроме кораблей, де Бониве привёз адмирала, герцога Васко да Гама де Гоа; оплаченный герцогом Паскуалем де Андагойя на год контракт, с десятью тысячами марокканских драгунов; контракт на перевозку войск в Алжир, с судовладельцем Лоренцо Саларино; и детальный план Алжирской кампании. Точнее, не Алжирской, а Магрибской, с Алжира она должна была начаться, а закончится в ливийском Триполи.

Сумасшедшей дерзости план, но де Бониве настоял на его принятии без каких-либо поправок. Только пошаговое исполнение этого плана даст Франции реальную надежду на реванш, изгонит османов из западного Средиземноморья и позволит задышать полной грудью. Именно сейчас, во время чумы, есть возможность воплотить этот план в жизнь, потом будет поздно.

Отказать своему лучшему другу, свояку и 'волшебной палочке-выручалочке', Франциск не мог. Да и не имелось у него своего плана, если честно.

Тридцатитысячный оккупационный корпус император Франции посадил в карантин и сел в него сам. Вместе с королём Хорватии и герцогом Клодом де Гиз, графом д'Омаль. На всякий случай. Не хватало ещё занести заразу в Алжир, в плане такое предусмотрено не было.

Командовать Францией в своё отсутствие, Франциск Первый назначил нового коннетабля, герцога Шарля де Ла Тремуй. Если что, он и станет регентом Франциска-младшего до его совершеннолетия.

Второй карантин за год. Ещё сорок дней на переосмысление всего, в том числе отношений с зятем, Генрихом д'Альбре. Генрих оказался настолько великодушным и щедрым, что без достойного ответного подарка такое оставлять нельзя. И императора Нового Света тоже. Даже не потому, что подобной неблагодарности не поймут свои близкие, просто его самого, императора франциска, в таком случае совесть замучает. Ладно, придумаем что-нибудь, сначала нужно победить в Алжире.

Из Антверпена отплыли двадцать второго сентября 1534 года. Одиннадцать 'винджаммеров' четвёртого поколения, в том числе два в стальном корпусе и с ходовыми винтами: 'Sauveur de France'* (*Спаситель Франции), бывший 'Посейдон' и 'La belle France', бывший 'Кёльн', под командованием адмирала, герцога де Гоа; и сто пятьдесят шесть транспортов, зафрахтованных в Британии, под командованием вице-адмирала Лоренцо Саларино.

В Бискайском заливе поболтало, но это норма. Солдатики помучились от морской болезни, но корабли не потрепало. Останавливаться на ремонт не пришлось. Сумасшедшей дерзости план предусматривал остановки для ремонта в Виго, Лиссабоне, или Кадисе, но обошлось без них.

Двенадцатого октября 1534 года, захватили, точнее, заняли городишко Газауэт. Дрянь городишко, большая рыбацкая деревня, но на самой границе с герцогством Марокко. Нужно же как-то легализовать наёмников драгунов. В Газауэте оставили батальон пехоты в гарнизон и герцога де Гиза — командовать десятитысячным кавалерийским корпусом наёмников-марокканцев и собирать, желающих примкнуть, добровольцев.

Одиннадцатого декабря захватили Оран. Адмирал, герцог Васко до Гама де Гоа, оставил в порту Орана все транспорты с десантом, кого-то разгружаться, а остальных ждать команду на выдвижение к Алжиру. Ждать сигнала ракетами, в состоянии часовой готовности. Как чувствовал португалец. Впрочем, наверняка чувствовал. Такими легендами обычные люди не становятся, есть у герцога дар Божий. Дар Всевышнего лично ему одному.

С эскадрой османов встретились в сорока милях северо-восточнее Орана. Как выяснилось позже от пленных османских моряков, эскадру из пяти 'винджаммеров' и шестнадцати галеонов, Пири-реис отправил на разведку. Проверить слухи о вторжении французов. Проверили. Слухи подтвердились, только Пири-реису доложить об этом было уже некому.

Османский вице-адмирал отдал правильные приказы — галеонам задержать эскадру противника любой ценой, а 'винджаммерам' разворачиваться и убегать в Алжир, только приказы эти исполнить было невозможно.

'Sauveur de France' и 'La belle France' подняли максимально возможное количество парусов на своих шести мачтах и дали максимальные обороты на гребные винты. Обогнули строй галеонов и догнали османские 'винджаммеры' уже через час. Догнали, пристроились в четырёх кабельтовых и начали безнаказанный расстрел. Ответы прилетали и довольно часто, но стальные корпуса держали эти удары очень уверенно, страдали только паруса, но это османам ничем не могло помочь. Их паруса тоже расстреливали в первую очередь, а гребных винтов у третьего поколения инкских кораблей не имелось.

Итог морского сражения при Оране получился выдающимся, как это всегда случается у адмирала-герцога Васко да Гама де Гоа. Утопили шасть галеонов и четыре винджаммера, а десять и один спустили флаги. Трофеи довели до Орана под утро двенадцатого декабря, но отдохнуть герцог де Гоа никому не дал, ещё до рассвета, французский флот вышел к Алжиру.

К сожалению, подловить в Алжире Пири-реиса с оставшимися шестью 'винджаммерами' не удалось. Османский адмирал тоже обладал даром предвидения и свою быстроходную эскадру вывел в море, причём, на север-северо-восток от порта, а начинавшийся шторм с дождём не позволил герцогу де Гоа его преследовать. Сильный дождь укрыл корабли османов, и они потерялись из вида. Да и в порту 'винджаммеры' французского флота ждала работа — больше шестидесяти 'самоделок', которые запросто могли перетопить невооружённые транспорты с десантом.

Отрабатывали порт трое суток. Мешал шторм, пусть и не сильный, но с сильным дождём, ограничившим видимость до трёх-четырёх кабельтовых. Отрабатывали 'Sauveur de France' и 'La belle France' вдвоём, без парусов, на одних винтах. Для остальных кораблей был слишком большой риск сойтись с галеоном вплотную и получить бортовой залп по деревянному корпусу. Вплотную вполне могли и утопить, а зачем это нужно? Так и отпраздновали Рождество — ночь штормовали между двумя дневными сражениями.

В Алжире пришлось повоевать десантникам. Без боя, как Оран, арабы город не сдали, сопротивление организовали серьёзное, поэтому разгружать пришлось всех, все восемь бригад, все двадцать четыре тысячи бойцов, со всей артиллерией. Бои за город продолжались девять дней, Новый, 1535-й, год встретили под звуки орудийных выстрелов и ружейной пальбы.

Остатки алжирского гарнизона сдались только четвёртого января. Трое суток десанту дали отдохнуть, восьмого, адмирал-герцог да Гама де Гоа скомандовал погрузку шестнадцати тысяч, а уже десятого, на рассвете, французский флот покинул Алжир и направился к Аннабе.

Именно Аннабу и высматривал французский император в свой бинокль со шканцев 'La belle France'. Последний крупный город и порт Алжира, дальше уже Тунис. Искал на берегу Аннабу и в море перед ней эскадру Пири-реиса. Ничего не видно.

— Далеко ещё, ваше императорское величество, — прокомментировал мысли Франциска Первого адмирал, герцог Васко да Гама де Гоа, будто прочитал их, — Пири-реис ещё дальше, с ним мы не скоро увидимся.

— Почему вы так думаете, герцог?

— Он точно успел нас пересчитать. Нас и наши мачты. Перед штормом мы сблизились на милю, если и того не меньше. Так что в Аннабе нас никто не ждёт, кроме гарнизона. Османский адмирал сейчас на пути в Константинополь с плохими новостями для султана. Славный адмирал. Победить такого без потерь в кораблях — большая удача для нас.

На зиму 1534-1535 годов, Савелий снова остался в Тауантинсуйу. Империя радиофицировалась ударными темпами, новости приходили со всех концов в режиме реального времени, так же оперативно принимались на местах распоряжения. Ну и зачем теперь туда-сюда мотаться? Лучше сделать что-нибудь полезное, например, 'придумать' хоккей.

В футбол, вся Империя уже играет с удовольствием, играют не только дети, но и взрослые. Играют команды городов, производств, батальонов и кораблей. Все, достаточно большие коллективы, имеют свои футбольные команды. Чемпионатов пока не проводится, но энтузиастам уже удаётся организовывать 'кубковые' турниры, с очень внушительными призами. Самым большим энтузиастом футбола в Империи, стал имперский наместник в Европе, вице-император Нууно Вимка. Скоро он без подсказки организует чемпионат Пиренейского полуострова, а вот хоккей придётся продвигать самому императору. Продвигать в Северной Инке и Русском царстве, будущей Русской Империи, больше негде. Так что не будет в этой исторической реальности чемпионатов мира по хоккею для сборных, будет только хоккейная классика — инки против русских. Ничего страшного, на хоккейные сборные и там было не очень-то интересно смотреть в двадцать первом веке. Клубами всё компенсируем.

Король Западной Германии, Генрих Первый д'Альбре, друг Энрике, вернулся в Европу в ноябре 1534 года. Стыдно ему стало прятаться от чумы, на фоне личных подвигов, на этом фронте, своего шурина, Франциска Валуа. Император Франции именно этими подвигами заставил забыть свои военные неудачи, и заслужил искреннюю любовь и безграничное уважение подданных Французской Империи. Такое и Генриху не помешает, в Западной Германии его ещё так и не приняли как своего, родного, природного короля.

Рискованно, но, если действовать с определённой осторожностью, риск вполне возможно минимизировать до разумных пределов. Да и не является чума неизлечимой болезнью, антибиотики с ней борются довольно успешно, особенно если организм не ослаблен голодом, или другими болезнями, а у Энрике с этим всё в порядке, он молод и здоров, как бык. По три певички в сутки может осеменить до полного удовлетворения процессом.

Проблема чумы не в неизлечимости, а в массовости. Слишком заразная гадость, слишком быстро распространяется. Нет пока в мире столько врачей, нет и лекарств для всех. Пока квалифицированная медицинская помощь в Европе доступна единицам — только высшим вельможам и их близким. Генриху, разумеется, доступна, так что пусть рискнёт, себе ведь репутацию заработает, не чужому дяде. Отговаривать его Савелий не стал.

Чуму победят, теперь в этом сомнений нет. Распространение эпидемии по Европе остановить удалось, а где заражение уже произошло, рано, или поздно, вымрут все неосторожные и невезучие. Важно будет правильно захоронить трупы под хлоркой, чтобы избежать природных очагов — мин замедленного действия.

Как правильно проводить захоронения и производить хлорную известь — всем уже известно. Жить захотят — всё сделают правильно. Очень сложная ситуация на Балканах и в Италии, там мины залягут точно, будут заражения и после окончания эпидемии, но и бороться с ними будут уже умеючи. Кто бы эту территорию после не контролировал, теперь все это умеют, все понимают важность принятия быстрых мер по ограничению перемещений вокруг очагов.

В декабре 1534 года, в Тауантинсуйу прибыли родственники, друзья-приятели: имперский наместник в Азии, Австралии и Океании, вице-император, адмирал Родриго Пике, и Асикага Такаудзи, герцог Новой Гвинеи, граф Окинавы, дайме Цусимы, Коджедо и Чеджудо.

За свои новые яхты, эта деятельная парочка отдарилась Империи с лихвой, сначала организовав на Калимантане гражданскую династическую войну, в которой, не без их помощи, за год полегла вся островная знать, а 'бесхозный' остров перешёл в имперское владение. Огромный остров, третий в мире по величине и второй в Тихом океане. Очень богатый остров — и углём и, на будущее, нефтью. Нефтью на будущее, залегает она там довольно глубоко, имеются пока и гораздо дешевле извлекаемые запасы в потребных объёмах, а вот уголёк уже начали добывать и развозить по угольным станциям.

Без награды оставлять такое служебное рвение нельзя, поэтому Асикага Такаудзи получил во владение им-же завоёванное герцогство Хоккайдо, а Родриго Пике тридцать тысяч французских ливров серебра и триумфальную арку в Тауантинсуйу. На бульваре, отделяющего первую линию от императорского комплекса, как раз напротив его собственного дворца. Над архитектурой арки ещё подумаем, но место ей уже определено.

Ситуация в Азии, к 1535 году, сложилась довольно интересная. Благодаря появлению в этом мире Империи Инков и избавлению региона от пиратов, мощный толчок к развитию получили морские державы: японский сёгунат на Хонсю и малых островах, Корея, тамильские княжества на Шри-Ланке и юге Индии, тайские, малайские и вьетнамские прибрежные княжества, султанаты островов Ява, Суматра и Сулавеси, арабские эмираты Персидского залива и юга Аравийского полуострова и Персия-Иран.

Не все они способны добраться до Нового Света, но теперь это не так актуально. Имперские владения и фактории рассыпаны уже по всему пространству Индийского и Тихого океанов. Да, с местным владением, или с факторией, торговать не так выгодно, как с метрополией, но всё равно это гораздо выгоднее, чем вообще не торговать.

Крупнейшие континентальные державы региона: Империя Великих Моголов в Индии и Империя Мин в Китае всё дальше отступают от берегов, и всё сильнее отстают от 'мелких хищников' в оснащении армий, что сказывается на них самым печальным образом. Персия, судя по, составленной адмиралом Родриго Пике, карте, захватила уже всё побережье северо-западной Индии, до нашего герцогства Бом Байи; Корея — Ляодунский полуостров; а сёгунат Японии-Ямато — дельту Янцзы (пока несостоявшийся Шанхай).

Корея и Япония добились такого успеха не без помощи нашего деятельного родственника, Асикага Такаудзи, которому просто в наглую грабить теперь не позволяет положение уважаемого имперского вельможи, а вот Персия прёт вполне самостоятельно.

У остальных пока идёт междоусобный перепихон, результатом которого обязательно станет централизация под властью сильнейшего. Растут азиатские тигрята. Ждём начала Эпохи Империй в Азии уже в обозримой перспективе.

К Рождеству, традиционно, в Маракайбо прибыла чета Василия Третьего и Марии Первой, а после Крещения, так же традиционно, они отправилась в Лиму, проведать своего наследника. Наследник-цесаревич, принц Уэльский, Иван Васильевич, родителей опять порадует, в этом нет никаких сомнений. В гимназии, он один из лучших по всем предметам, а теперь ещё и факультативно проходит уже университетский курс экономики и финансов. Вот, что значит обучать с самого раннего возраста — к девяти годам, семь языков, как родные; математика на уровне уже начала университетской программы, а логика вообще железная, как у искусственного интеллекта.

Восемнадцатого января 1535 года, к причалу императорского дворца в Тауантинсуйу, на озере Сен-Клер, пришвартовалась новая императорская яхта 'Посейдон'. На этот раз крейсер-пароход. Не броненосный, даже не бронепалубный, в этом нет нужды, и её не появится до морального устаревания корабля. Обшивка корпуса стальными листами, в сорок пять миллиметров толщиной, держит фугасный стомиллиметровый снаряд в упор, а если фугасный сто пятидесяти двухмиллиметровый, нарезной, то с четырёх кабельтовых надёжно. Это на случай, если мы их будем продавать, сто пятидесяти двухмиллиметровые орудия, и кому-то сумасшедшему удастся выстрелить по кораблю, с двумя двухорудийными башнями главного калибра, тоже шестидюймовыми, как сухопутные пушки-гаубицы, только с длиной ствола в пятьдесят калибров. Плюс четыре бортовые двухорудийные башни вспомогательного калибра сто миллиметров, тоже специальных морских, с пятидесятикалиберной длиной ствола.

Шесть с половиной тонн водоизмещение, но корпус относительно лёгкий, поэтому крейсер огромный и с осадкой всего четыре метра, в полтора раза меньше, чем у легендарного крейсера 'Варяг' из той исторической реальности. Осадка в полтора с лишним раза меньше, внутренний объём во столько-же больше, а скорость та же, проектная в двадцать четыре узла. Машина на жидком топливе. На любом, хоть на мазуте, хоть на скипидаре, только впрыскивающие форсунки меняй.

Императорские апартаменты и салон размером почти с футбольное поле; восемнадцать гостевых кают класса люкс, двадцатипятиметровый плавательный бассейн, с застеклённым солярием и кинотеатр-концертный зал, на тридцать восемь кресел.

Точно такую-же яхту, новый 'Кёльн', уже доделывают для друга Энрике. Не бесплатно, конечно, он уже давно не тот король-босяк, младшенький в Европе слабак-недоумок. Генриху теперь самому неловко получать такие подарки. Неловко, ведь он один из самых могущественных монархов, и отдариваться должен соответственно, а поди отдарись другу, у которого всё есть. Друг Энрике теперь платит за всё. Платит не рыночную, а дружескую цену, себестоимость плюс тридцать процентов, но платит обязательно. Об этом он сам попросил. Новый 'Кёльн' обойдётся ему всего в шестьдесят пять тысяч французских ливров серебра, примерно столько-же, сколько сейчас стоят южные Нидерланды с Антверпеном, но Энрике, несомненно, выберет 'Кёльн'. Нидерланды от него никуда не денутся, это уже и так понятно. А такой 'Кёльн' заменяет собой целый флот 'винджаммеров'.

В феврале, в Тауантинсуйу приехали погостить и проинспектировать свои строящиеся дворцы: вице-император, имперский наместник в Европе, Нууно Вимка, герцог Кастилии, герцог Наварры, граф Вальядолида, граф Памплоны, граф Басконии; и сэр Томас Мор, герцог Саффолк, герцог Глазго, граф Нортумберленд. Отличная компания. Два светлейших ума этой эпохи. Проводить с ними вечера за беседами под кальян и коньячок — ни с чем несравнимое удовольствие. Никакие виртуальные реальности, в сравнение с таким удовольствием не идут.

Сэр Томас Мор пишет книгу 'Вера и неверие'. Скучный философский труд. Скучный для обывателей, но не для Савелия. Родственник сам догадался, что человечество погубит не какая-то Вера, а полное неверие.

— Всё верно, сэр Томас. Новейшая, перед Концом Света, религия человечества, будет религией атеизма, или даже гностицизма. Религия неверия во всё. Эгоизмом высшей стадии эгоцентризма. Люди будут считать себя Богами, Центрами Вселенной, даже самые ничтожные. Даже те, кому сегодня нельзя доверять лопату, для уборки навоза на конюшне.

— И чем они объяснят сотворение мира, Интико?

— Да ничем, Нууно. Зачем им вообще что-то кому-то объяснять? Мир сотворился случайно, просто так, сам по себе, из ничего, для того чтобы они заняли своё 'законное' место в самом центре этого Творения. Объяснять они ничего не будут, только драться за этот самый воображаемый ими центр.

— И Создатель не уничтожит такой мир? — хмуро поинтересовался вице-император, имперский наместник в Европе.

— Зачем ему этот мир уничтожать? Мы далеко-далеко от Центра Мироздания. Как муравейник где-то в центре большого леса. Мы муравьи, которые Создателя не побеспокоят, даже если сойдут с ума. Да и вообще, представь себя Создателем.

— Как это можно представить, Сын Солнца?

— Ну, постарайся, Нууно, представь, что ты Всемогущий и Всеведущий. Что тебя больше всего беспокоит?

— Не знаю. Не могу себя таким представить.

— Жаль. А вы, сэр Томас?

— Всемогущий и Всеведущий? Мне тоже очень трудно такое себе представить, честно говоря. Но... Наверное, ему просто скучно?

— Бинго, сэр Томас! Джек-пот. Ему не может не быть скучно. Всеведение и Всемогущество в Вечности — это жуткая тоска. Мы созданы Им для развлечения и ни за чем больше...

— Выходит, Вера не нужна?

— Создателю не нужна. Вера нужна человечеству, чтобы не превратиться в животных, без жизненной цели и совести.

В конце февраля получили рапорт герцога Васко да Гама де Гоа, об Алжирской кампании французов. Почтеннейший дон и величайший флотоводец современности, телеграфировал с Мальты. Сам он жив-здоров, как и его сыновья, а это главное.

Франциск Первый Валуа вернулся в 'высшую лигу' и снова готов биться за 'титул чемпиона'. Магриб его, весь его, от Мавритании/Марокко до Ливии. От Газауэта до Триполи. Все территории его, с городами, с сельским хозяйством и с шестьюдесятью тысячами драгунов, берберов и арабов, которых накрутил на скелет, подаренный Паскуалем де Андагойя, герцог де Гиз. Мощь! Ничего не скажешь.

Друг Васко да Гама, герцог де Гоа, подал в отставку с французской службы на утро, после взятия ливийского Триполи, конечной точки первоначального плана. Подал в отставку вместе со своими сыновьями, капитанами 'Sauveur de France' и 'La belle France' в этой Магрибской кампании. Подал в отставку, ничего не требуя и не ставя никаких условий — 'До свидания, нам уже пора домой'. Мама с балкона домой звала, ага. Родина-Мама, Империя Инков. От владений и титулов, вассальных французской императорской короне, все трое наотрез отказались. Вежливо, но категорично. Как и от других вознаграждений — нас наградит наш император, это он нас сюда направил. 'Спасибо, до свидания, ничего не нужно'.

Кампанию в Магрибе, герцог де Гоа провёл блистательно. Блистательно-превосходно-совершенно. Превзошёл же он самого себя в Венецианской кампании, самого себя раннего, тогда ещё не совсем дозрелого, а больше ему превосходить в этом мире некого.

Газауэт, Оран, Алжир, Аннаба, Бизерта, Тунис, Сфакс и Триполи — восемь мощных морских крепостей, за чуть более полугода, с момента прибытия в Антверпен. Весь Магриб к ногам Франциска Валуа. Всё западное Средиземноморье, плюс двадцать восемь галеонов и шхун и один 'винджаммер' в трофеях. Владей Франсуа. Нас вознаградит наш император, а ты уже сам с ним потом договаривайся.

Османы запросили о возможности покупки семи 'винджаммеров' поколения четыре плюс за золото по курсу один к десяти. По тысяче семьсот килограммов 'презренного металла' за корабль. С округлением до полных двенадцати тонн, за доставку на Крит.

Семь у них имеется, в том числе один стальной, бывший 'Залмоксис', получится четырнадцать, против двенадцати у французов. Баланс нарушится, а восстанавливать его придётся опять подарками. Зачем нам это?

Увейс-паше согласовали продажу пяти кораблей с передачей на Крите, а ещё он сможет купить сколько захочет на публичных торгах в Сингапуре, которые будут организованы уже этим летом. Милости просим в Сингапур величайшую Азиатскую державу — Османскую Империю. А то всю Азию скоро без вас разделят.

Всё равно у османов получится флот мощнее, шесть кораблей поколения четыре плюс, против двух у французов, но для возвращения в западное Средиземноморье, им придётся отбивать порты Алжира и Туниса, а их уже можно защитить не флотом, а артиллерией. Сто пятидесяти двухмиллиметровые пушки-гаубицы тоже не дёшевы, но на них у Франциска денег хватит. Взял ведь добычу в Магрибе, и немалую добычу.

Хватит морских войн, пора возвращаться на сушу, разрушать Европу. Через год эпидемия закончится и продолжим главное веселье. Как раз все хорошенько отдохнут и накопят сил, снова соберут двухсоттысячные армии пушечного мяса и отправят их в забой. 'Чемпиона Европы' определит сухопутное противостояние. А то уже слишком увлеклись дорогущими морскими забавами и отклонились от главной цели: 'Europa delenda est'.

Интерлюдия. 8 марта 1535 года

Сиоку Орусата, бывший посол дайме Асикага Такаудзи в Империи Инков, бывший временный имперский наместник Сингапура и архипелага Риау, а ныне министр Азиатских дел, владетельный граф Гонконга и Макао, за четыре года своего наместничества, сначала временного, а потом утверждённого императором, превратил вверенную ему территорию в самое доходное заморское владение Империи. Доходнее Андалусии, Гранады и Каталонии, доходнее Филиппин, Гоа, Бом Байи и даже Южной Африки, где добываются алмазы и золото.

Во владении Сингапур и островов Риау, ничего полезного не добывается, зато здесь торгует вся Азия. Торгует специями, пряностями и благовониями; шёлком, хлопком и шерстью; драгоценными камнями, жемчугом и коврами; зерном, орехами и солью; медью, оловом и свинцом; и так далее, и тому подобное. Вся Азия торгует здесь и платит Империи налог с продаж. Небольшой налог, всего пять процентов, но с оборота в десять миллионов французских ливров серебра в год, по итогам года 1534-го. И оборот этот постоянно растёт, по десять-пятнадцать процентов ежегодно.

Здесь же самый большой рынок имперских товаров: от красок, подошв для обуви и шоколада, до лекарств, оружия, боеприпасов и электростанций. Здесь, в четырёх огромных казино, круглые сутки идёт игра на большие деньги. Здесь, в двух роскошных клиниках, лечатся самые богатые и влиятельные люди Азии. Всё это даёт такой доход, что ни с какого рудника столько золота не добудешь.

Здесь Азиатская столица Империи, как Гранада в Европе. А теперь здесь ещё и корабли продаваться будут. И заключаться контракты на радиосвязь.

Радиосвязь... Ещё одно имперское чудо. С помощью этой связи можно общаться с другом Асикага Такаудзи на Цусиме, как будто он рядом, за ширмой. Да что с Цусимой, можно общаться с министром Иностранных дел, герцогом Муиска-Атугата де Ньюфаундленд, в имперской столице Тауантинсуйу, или с коллегой, министром Европейских дел, графом Саго Миачо де Андорра, в Гранаде, хоть уже и при помощи телеграфного кода, но всё равно мгновенно. Конечно, на такую услугу будет спрос, едва ли не больший, чем на волшебную инкскую медицину.

Но главное — это корабли. Империя решила продать все парусные корабли военного флота, все пятьдесят, и три первых уже пришли в Сингапур: 'Баал', 'Гермес' и 'Сатурн', их привёл хороший друг имперского наместника и министра, Сиоку Орусата, контр-адмирал Жоржи ди Менезиш, герцог Тайваня и граф Гуама.

С Жоржи-саном, Сиоку Орусата не виделся почти два года, поэтому первый вечер друзья разговаривали о личном — о семьях, близких, друзьях, карьере. О делах, то есть о кораблях, разговор пошёл уже на второй день. Министр Азиатских дел высказал опасение, из-за передачи такой военно-морской мощи в непонятно чьи руки.

Ведь их может купить любой раджа, или султан, если он имеет своё посольство в Сингапуре. Но разве наличие посольства гарантирует лояльность этих алчных мерзавцев? А ну как они наши владения и фактории грабить начнут? Сколько всего здесь, в Сингапуре, можно разом взять? А у наместника-министра, для охраны, всего две бригады трёхбатальонного состава. И что собирается принимать на вооружение наш, имперский военный флот, чтобы гарантировать хорошее поведение бесконечно жадных и от того слишком тупых местных варваров?

— За наш флот будь спокоен, Орусата-сан, наши новые корабли будут ходить вообще без парусов, на одних лишь винтах. Точнее, они уже ходят, но пока только в Атлантическом океане. Корабли несравненной с парусниками мощи. Одному нашему новому кораблю, весь старый парусный флот, вместе взятый, не противник. Даже если снаряды закончатся — будет тараном топить. И никто сбежать от него шанса не имеет, его скорость до двадцати четырёх узлов. А стомиллиметровыми снарядами с 'винджаммеров', ему только краску поцарапать можно.

— Почему новые корабли только в Атлантическом океане, Жоржи-сан? Чем мы хуже? В Атлантике нет таких богатых владений, как Сингапур, Гоа, Калькутта или Бом Байи.

— Таких богатых нет, согласился контр-адмирал и вздохнул, — зато там есть уголь. Много угля. Там его давно добывают и уже везде развезли, а здесь только начали. Первых четыре крейсера-парохода мы получим в июле-августе. А до того времени, все 'винджаммеры точно продать не успеем. Всё посчитано, не сомневайся, Орусата-сан. Никто нас без защиты оставлять не собирается.

Семнадцатого марта, в Тауантинсуйу, торжественно стартовало строительство ещё двух железных дорог: северо-западной, через будущие Чикаго, Миннеаполис, Виннипег, Калгари и Ванкувер — до Сиэтла; и юго-западной, опять-же через будущие Цинциннати, Индианаполис, Сент-Луис, Канзас-Сити, Денвер, Солт-Лейк-Сити и Сакраменто — до Сан-Франциско.

Теперь можно начинать такие проекты, научились работать с индейцами, во время строительства дорог в восточном направлении. Теперь племя, у которого выкупается земля под строительство города и железной дороги, нанимается для их охраны. А почему нет? Их ведь земля, значит и город с дорогой тоже в некоторой степени их, должны защищать, а за это получать жалование тканями, едой, алкоголем, оружием и боеприпасами. Специально для них начали производить лёгкие ружья двадцатого калибра* (*15,6 мм), а с огнестрелом они свою собственность отстоят, да ещё и чужой прирастут. И дешевле ведь гораздо получается, чем армию в потребном количестве содержать.

Так было в Кливленде, так было в Питтсбурге, так было в Филадельфии, так же будет и на западе. Свои города-кормильцы, индейцы защищают от нелюдей как родную маму. А нелюди для них все остальные племена.

Не гуманно? А кто виноват, что они все друг друга нелюдями считают? Какой может быть гуманизм, по отношению к нелюдям? Да и не заставляет никто нелюдей лезть в чужие владения, сами лезут. Наши тоже далеко от Родины-мамы-кормилицы не уйдут, индейцы не экспансионисты, своих индейских империй они строить не планируют. Кормит город племя, вот и хорошо. Заодно и лишних детей можно туда сдавать. У детей ведь уже в три-четыре года видно, вырастет из него хороший охотник и воин, или нет, дрянь получится. Вот всякую дрянь в города и нужно отправлять. В городе даже дрянь выживет. Не чужая ведь дрянь, родная, тоже люди, тоже 'могикане-делавары'. В общем, хорошо получилось. Всем хорошо, кроме нелюдей-грабителей. А пусть не лезут. Северная Инка большая, есть где нелюдям продолжать в дикости жить.

Могут взбунтоваться? Теоретически могут, конечно. А фактически, они считают себя избранными. Ведь именно им, людям-могиканам, Империя построила города-кормушки. Так что если и будут бунты, то очаговые. Единичные случае сумасшествия. А такие мы подавим без труда. На радость остальным людям — всяким чероки и ирокезам. На радость и в назидание.

Научились работать с индейцами два брата, сыновья вождя племени Гуанчей, с острова Гран-Канариас. Теперь племенной вождь, их отец, имперский виконт, а Гуасимара и Гуаджара делают карьеру на службе Империи. Да такую головокружительную карьеру, что диву даёшься. Оба отучились в Лиме на отлично, оба отслужили по три года взводными, лейтенантами, оба служили чиновниками в Тауантинсуйу с первого дня, от основания города, обоих выделил наместник Северной Инки, вице-адмирал Авдей Шишка, герцог Ирландии, граф Фарер, самый младший зять Савелия.

Теперь, Гуасимара — граф острова Ванкувер и министр Внутренних дел Северной Инки, а его на год младший брат, Гуаджара — виконт Грейам и заместитель министра. Новые инки, из некоренных. В добрый путь!

Ещё один новый инка, Муиска-Атугата, сын вождя племени Чибча, Муиска-Фомогаты, который стал здесь первым союзником Савелия и Эль Чоло, и участвовал в первой Панамской кампании. Теперь его сын — герцог Ньюфаундленда, министр Иностранных дел и Внешней торговли Империи. Тоже отличник из Лимы, он девять лет прослужил наместником-губернатором Мексики. Отлично прослужил. Сплавил на юг всех недобитых ацтеков, тольтеков и майя, и заселил Мексику имперцами, вперемешку с европейскими гастарбайтерами. Правильно заселил, вся Мексика сейчас разговаривает на имперском языке, 'забытом языке богов'. Мексика теперь донор истинно имперских переселенцев в дальние края, первые молодые семьи мексиканцев в прошлом году уже получили предписание на переселение в Южную Африку.

Министерство Иностранных дел Империи Инков занимается не столько внешней политикой, сколько внешней торговлей, именно оно собирает данные о ёмкости и платёжеспособности внешних рынков, ценах на товары, вот эти два направления деятельности и объединили в одном министерстве. Избавились от головной боли. Торговать ни Савелий, ни Эль Чоло не умели и не любили, поэтому торговали гораздо хуже, чем это делает герцог Ньюфаундленда и его люди. Они продали два самых первых 'винджаммера', ещё трёхмачтовые, бывшие 'Юнону' и 'Авось' по семь тысяч французских ливров серебра, если с золота пересчитывать. Продали самым лояльным Империи владетелям в Азии, тамильским раджам Мадраса и Трикомали. Продали дороже, чем продавались 'винджаммеры' второго поколения. Продали друзьям, которым Савелий бы наверняка просто подарил.

В общем, каждый должен заниматься своим делом, да-да. Каждый может принести пользу, будучи использованным на своём месте. Только на своём.

Империя переходит с ручного управления, когда в каждый вопрос приходилось вникать лично самим Савелию и Эль Чоло, на системное, с настоящими полномочными министерствами. Полномочными и ответственными исполнителями высшей квалификации, закончившими университеты по программам двадцатого века другой исторической реальности.

Теперь есть время заниматься 'изобретением' хоккея, учреждением лиг и проведением чемпионатов. Есть время для основания новых университетов, для подготовки к развитию новых отраслей производства — теперь двигателей внутреннего сгорания, а с ними — автомобиле и авиастроения.

Вычислительную машину на ламповой элементной базе уже создали, теперь расчёты проектов ускорились на порядок. Алюминий и титан производятся и накапливаются, так что пора начинать планировать покорение воздушного океана.

Да и попутешествовать хочется. По Азии, Австралии, Океании, Южной Африке. Савелий ни разу там не был, ни в той, ни в этой жизни. Хочется поохотиться, собрать африканский 'большой шлем'. Хочется основать в Русском царстве Новый Челябинск, как стартовую точку Великого Северного пути. Да много чего хочется, вместо унылого ручного управления хозяйством Империи.

Девятнадцатого марта 1535 года, в Сингапуре состоялись первые публичные торги, первый в этой исторической реальности азиатский аукцион. Три корабля, 'винджаммеры' поколения четыре плюс, за сто двадцать девять тысяч французских ливров серебра, купил посол одиннадцатого вана Чосона (Кореи), Чунджона Накчхона.

Вот вам новый ориентир, дорогие европейские покупатели. Сорок три тысячи за штуку. Цените то, что получили раньше по демпинговым ценам, а то и вовсе в подарок. Цените и берегите. Когда теперь сможете пополнить свои флоты? Может и никогда. Спрос на эти корабли в Сингапуре очень высокий, цену лота подняли со стартовых девяносто тысяч в полтора раза. Все серьёзные 'игроки' региона делали ставки, и все они теперь копят деньги к следующим торгам. С такими конкурентами, которые активно грабят Империи Мин и Великих Моголов, будет очень тяжело торговаться даже османам, не то, что французам.

Двадцать первого марта, по радиосвязи, подвели с Эль Чоло итоги третьей пятилетки. За третью пятилетку, население Империи (то население, которое имеет паспорта и платит налоги) увеличилось вдвое, до двухсот пятидесяти миллионов. Количество грамотных (умеющих читать-писать и считать, со знанием таблицы умножения) втрое, до ста пятидесяти миллионов. Неграмотными остаются только старики в сельскохозяйственных глубинках, но они скоро вымрут естественным путём. Молодёжь же грамотна почти стопроцентно. В каждом поселении имеется жрец-чиновник-учитель, а главным критерием успешности его работы, является именно грамотность вверенного населения, надои, привесы и урожаи только во вторую очередь.

Империя приросла владениями: герцогствами Марокко и Мавритания в Африке; наместничествами Кипр и Крит в Европе; герцогством Хоккайдо, наместничествами Сингапур, Филиппины и Калимантан в Азии. Огромные территории с многочисленным населением, которые через пятилетку-другую увеличат число законопослушных налогоплательщиков ещё в полтора раза.

Как минимум вдвое выросла и экономика. Точнее сказать сложно, по итогам второй пятилетки внутренний валовый продукт не посчитали, некому было, а вот по итогам третьей цифра есть — триста миллионов французских ливров серебра за 1534 год.

Введена в эксплуатацию первая железная дорога: Эль-Мутун — Асунсьон, начал работу на угле из британского Кардифа коксохимический завод в Монтевидео, что позволило нарастить производство стали в Эль-Мутуне до девяноста тысяч тонн в год. Много ли это? Если сравнивать с крупными производствами двадцатого-двадцать первого веков, то очень мало, там счёт шёл миллионами тонн, а вот если перевести, для понятности, в железнодорожные пути: рельсы, стрелочные переводы, крепёж, мостовые конструкции и прочее, то девяносто тысяч тонн — это шестьсот километров однопутной дороги. Почти как от Москвы до Питера. В год!

А ведь уже работает первый цех сталеплавильного производства в Тауантинсуйу, плюс ещё шестьдесят тысяч тонн. А в четвёртой пятилетке в эксплуатацию войдут ещё три цеха, да и в Эль-Мутуне производство удвоится.

В общем, с экономикой всё очень хорошо. Даже отлично. Есть возможность помогать друзьям. Теми же рельсами. Не в подарок, рельсами потом и вернут, когда сами их производить начнут.

В Русском царстве разрабатываются Донецко-Криворожский уголь и руда Курской магнитной аномалии. Там железная дорога очень нужна. Нужны дороги в королевствах Британии и Западной Германии, там тоже уже всё разведано и добывается, развитие производства сдерживает только транспорт. В Западной Германии ещё и чума, но она уже скоро отступит. Как раз к тому времени, когда мы сможем поделиться рельсами.

Под конец разговора, Эль Чоло попросил Савелия приехать в Маракайбо на обручение своих дочерей, племянниц императора — Клаудии и Лауры, с младшими сыновьями герцога Васко да Гама де Гоа — донами Педру да Силва да Гама и Алвару де Атаиде да Гама.

— Отличная партия, шаман. От души поздравляю! Когда мне нужно быть?

— Как будешь, так и будешь. Ждём только тебя, Русо. Но подождём, не горит. Если занят, сильно не торопись. Всё равно, до первой свадьбы ещё три года.

— Ничем таким важным я не занят. Завтра же выдвинусь.

Молодец, Эль Чоло, отличных женихов нашёл. Клан да Гама нам в родственниках очень пригодится. Сыновья у герцога де Гоа очень толковые, отлично образованные, предприимчивые и отважные. В той исторической реальности, они стали капитанами, адмиралами, губернаторами и даже вице-королями Индии, а в этой они уже и образованы гораздо лучше, и стартовые возможности имеют несоизмеримо лучшие.

Двадцать второго марта 1535 года, Савелий отчалил на 'Посейдоне' от пирса императорского дворцово-паркового комплекса Тауантинсуйу в направлении Маракайбо. В компанию с собой он прихватил Жуана Ависского, герцога Большого Лиссабона, Большого Порту и Бом Байи. Для него, семья да Гама тоже не чужие люди. В Нью-Йорке присоединится вице-адмирал Авдей Шишка, герцог Ирландии, граф Фарер, ему Клаудия и Лаура тоже племянницы.

Интерлюдия. 9 апреля 1535 года.

Франциск Первый Валуа вернулся во Францию, в Антверпен, восьмого апреля 1535 года. Результат Магрибской кампании превзошёл все самые завышенные ожидания. План, предложенный императором Инков, воплотился в своём лучшем виде. Северная Африка, от границ Марокко и Мавритании на западе, до Ливийской пустыни на востоке, перешла во владение Французской Империи. А с ней, вернулся и контроль над западным Средиземноморьем, ушла угроза османских десантов на южный берег Франции. Ушла далеко на Восток, в Константинополь. И ушла, похоже, навсегда.

Те орудия, новые, сто пятидесяти двухмиллиметровые, нарезные, пушки-гаубицы, которые предложили покупать инки, порты от кораблей защитят с гарантией. Любой флот вторжения они перетопят раньше, чем тот успеет сблизиться на дальность прицельной стрельбы из своих гладкоствольных стомиллиметровых пушек.

Дороги новые инкские орудия и снаряды для них дороги, но всё равно они намного дешевле чёртовых кораблей. И слава Богу! Денег у османов намного больше, после поражения в битве у Орана, они сразу, без проблем, закупили ещё пять 'винджаммеров' поколения четыре плюс, снова получив флот, значительно превосходящий мощью французский. И зачем теперь эти флоты? Только торгашей сопровождать. Как-же вовремя инки ушли со своей корабельной распродажей в Азию...

Война снова возвращается на сушу. Этим летом вряд ли османы проявят активность, помешает чума, а вот к зиме уже можно ожидать их наступление в Италии. В Италии, зима войне не помеха, а от Вероны вся Италия как на ладони. Захотят — на юг двинутся, на Болонью, Флоренцию и дальше, до самого Неаполя; а захотят — на запад, на Милан, Турин, Геную и Ниццу, с угрозой Марселю.

Чума отступает. Даже на юге и востоке Франции, где с ней нет возможности бороться, новых случаев заражений всё меньше и меньше. Научились уже сами люди. Никто больше не говорит о неизбежности Божьей кары за грехи, всем теперь известно, что это за болезнь, как она распространяется, и как от неё можно уберечься. Париж и Орлеан вымерли наполовину, Тулуза, Монпелье, Марсель и Лион на две трети, Базель, Лозанна, Женева и Люцерн на три четверти, но и у османов ситуация наверняка не лучше.

Хотя, как сказать... Основной удар чумы пришёлся на европейскую часть их огромной Империи. На ту часть, где они враждебно воспринимаются местным населением: Балканы, Венгрию, Богемию, Остмарк, Западную Пруссию, Бранденбург, Верхнюю Саксонию, Баварию и Северную Швейцарию. Враждебно настроенное население сократилось на этих территориях значительно, от половины до двух третей. Ключевое слово здесь — враждебное.

Освободилось место для переселения мусульман из Азии: Анатолии, Леванта, Междуречья и Палестины, оттуда, где земли давно не хватает. Переселять османы умеют, даже целые народы — крымчаков, ногаев и черкесов переселили успешно, переселят и лишних людей из других земель. И эти, лишние там люди, здесь станут для них очень полезными и абсолютно лояльными. Если дать османам время, то так и будет, а не дать им этого времени, Французская Империя в одиночку не в состоянии.

Успех в Магрибе — чужой успех. Подаренные 'Sauveur de France' и 'La belle France' и 'одолженный' адмирал, герцог Васко да Гама де Гоа, обеспечили победу на море и открыли путь десанту, который доставил гражданин Лоренцо Саларино, тоже 'сосватанный' Гийому де Бониве императором Инков.

Победу на суше, в глубине территории, одержали благодаря драгунскому корпусу герцога Марокко, оплаченному вице-императором Паскуалем де Андагойя. Теперь этот корпус стал целой армией в шестьдесят тысяч всадников-драгунов, но начиналось-то всё с подарка герцога Мавритании, Андалусии и Кубы. Подарка тоже Гийому де Бониве, а не ему, императору Франциску Первому. Ему, лично ему, не дали бы ничего. Он чужой для окружения Сына Солнца.

От него, императора Франции, даже награды не приняли. Даже гражданин Лоренцо Саларино отказался от титула и владения, вассального Французской короне. Отказался от герцогского титула и герцогства Бизерта. Они не верят в победу Франции, и это очень обидно.

В одиночку, скорее всего, не справиться, а союзников нет. Генрих д'Альбре категорически отказался воевать с османами и посоветовал искать мира, хоть бы даже и уступками. Но такого шага, после блистательной победы в Магрибе, не поймёт никто, ни соратники, герцоги де Гиз и де ла Тремуй, ни придворные, ни армия, ни подданные. Де Бониве может понять, несмотря на потерю королевства Хорватия, он готов с этим смириться ради блага Франции, но не остальные.

Остальные хотят продолжения войны до победного конца, до Константинополя, до Иерусалима, до капитуляции османов.

Причём, все хотят войны по своему плану. Герцог Клод де Гиз грезит завоеванием Египта, Палестины и освобождением Иерусалима, а коннетабль, герцог Шарль де ла Тремуй настаивает на переброске кавалерийской армии на юг Италии, с последующим продвижением к Вероне. Только как продвигаться по чумной территории, где не раздобыть ни фуража для лошадей, ни пропитания для всадников? Идти вдоль берега и снабжать морем? Такое, более мощный османский флот, обязательно постарается пресечь. Это против защищённых портов флот теперь не страшный противник, а против другого флота, слабейшего флота, очень даже.

И просто сидеть на месте нельзя. Бездействующая армия со страшной скоростью поглощает деньги и, несмотря на добавившиеся налоги с Магриба, надолго тех денег не хватит. Кавалерию содержать очень дорого. А может и правда в Египет? Не завоевать, так хоть пограбить, всё не свои деньги тратить, а у османов отбирать. Интересно, дошла до Египта чума, или нет? Достоверных сведений нет, могла и не дойти, османы с эпидемией бороться умеют не хуже других. Мы же остановили распространение на север и запад, могли и они остановить.

Но даже если дошла, то в Италии всё равно ничем не лучше. В Египет то ли дошла, то ли нет, а в Италию уже точно. Эх, переправить бы эту армию сразу в Хорватию, к Сплиту, или Задару, но увы. Адриатическое море опять османское. Подрядить торгашей на такой подвиг точно не удастся, а своего транспорта нет.

В Антверпене теперь есть радиостанция. В том же аббатстве Святого Михаила, что содержит Двор Государей, резиденцию императора Франции в этом городе. Резиденцию аббатство содержит в счёт льгот, а вот за радиосвязь нужно платить, даже самому Франциску Первому. И монахи здесь не причём. Во всяком случае, они так утверждают. С каждого телеграфного символа, с каждой минуты голосовой связи, им остаётся всего десятая доля оплаты, остальное передаётся наверх, в главное командорство Ордена Священного Препуция. Там всё считают, каждую минуту, каждый символ, утаить хоть что-то просто невозможно. Не заплатишь — не будут больше принимать от тебя сигнал, не будут присылать запасные части и техников для ремонта, найдут на замену монастырь с честными партнёрами.

Таких хватает, все теперь мечтают 'лечь' под Орден, только не всех Орден в свои ряды принимает. Прочие Ордена, объединительный съезд христианской церкви распустил. Ордена распустил, а монастыри остались. Остались сами по себе, существовать на одну милостыню. Земли ведь орденские Папа передал местным крестьянским общинам, за что его теперь почитают равноапостольным святым при жизни, обязательную десятину тоже отменил, осталась только милостыня, или Орден Священного Препуция, а Ордену столько монастырей не нужно.

Об этом магистр, кардинал Игнатий де Лойола, имперский герцог Рима и Мальты, заявил прямо. Так прямо и заявил, что далеко не все достойны быть принятыми в лоно Ордена. Разгонять вас никто не собирается — живите сами по себе, богомольными общинами на милостыню сердобольных прихожан. А как на одну милостыню сейчас проживёшь? Милостивых ведь почти не осталось, разорили всех милостивых война и чума, по миру пустили. Им самим бы теперь кто-нибудь подал...

Доверием Ордена все очень дорожат и обманывать его никто не будет. Сегодня доверили радиосвязь, с ней пришло электричество, завтра пришлют выученных у инков медикусов, которые теперь даже новые зубы вставлять умеют, не говоря о том, чтобы аппендицит удалить. Такое и самим монахам очень нужно. А еще, медикусы будут подбирать для плохо видящих правильные очки, и в Новом Свете их заказывать. Монахам опять-же бесплатно.

После чудо-медикусов, когда уже будет, что защищать, придут братья-орденские рыцари, бывшие тамплиеры, госпитальеры и тевтоны, с винтовками, миномётами и пушками. Потом привезут типографию, для печати имперской газеты, или ещё что-нибудь, что аббатство сможет осилить.

А пока один имперский 'чалько' за минуту разговора. Французский ливр серебра за восемь минут голосовой связи, или четыреста телеграфных символов. А куда денешься? Хуже того, таких радиостанций теперь нужно множество, они нужны во все города и городки Империи. Всё равно ведь дешевле, чем конных курьеров гонять, да ещё и с охраной, если в сообщении не просто поздравление с Рождеством, или Пасхой. Да и то, без гарантии в получении, даже с охраной, в отличие от...

Сначала Франциск Первый перечитал пришедшие в его адрес телеграммы. Поздравления с победой из Тауантинсуйу, Царьграда-Кёнигсберга, Кёльна и Лондона.

Из Маракайбо извещают о предстоящей помолвке дочерей главного вице-императора Нового Света и верховного языческого жреца, его величества Чалько Юпанки, с младшими сыновьями герцога Васко да Гама де Гоа, настоящими героями Магрибской кампании. Вот и нашла героев награда. За своими дочерями, Эль Чоло даёт в приданное герцогства Арагона и Валенсии. Что на это может ответить Французская Империя, которой постоянно не хватает денег на содержание армии и флота? Совет, да любовь, и больше ничего.

Посол в Гранаде, барон де Рибек, информирует о предстоящих торгах в Сингапуре, за инкские корабли, в которых примет участие и Османская Империя. Османы открыли своё посольство в Азиатской столице Империи Нового Света. Вот и хорошо, может, отвлекутся на восток. Во флоте у них и так уже перевес, и тягаться с ними в этом аспекте бессмысленно.

'Прайс-лист' на продукцию Империи Нового Света, от министерства Иностранных дел и Внешней торговли, отправленный канцелярией министра, герцога Ньюфаундленда. Тысяч сорок-пятьдесят символов, герцог явно не платит за это из своего кармана.

'Так, пушки-гаубицы, дорого, но... могло быть и хуже, прямо скажем... электростанции на сто киловатт... кинотеатры и киностудии, новые фильмы — это всё потом. Потом изучим и примем решение'.

— От его величества, короля Хорватии, ничего нет? — Гийома де Бониве, Франциск Первый снова отправил в Новый Свет просить скидок. Отправил как раз в Маракайбо, где вскоре пройдёт церемония обручения. Как всегда очень пышная церемония, на которую соберутся восемь десятых самых богатых и влиятельных вельмож мира, в том числе и сам император Инков, конечно.

— Пока ничего, ваше императорской величество, — монах даже не попытался изобразить восторженное почтение императорскому величию, ответил коротко, сухо и по делу, как докладывает лейтенант своему капитану.

— Где сейчас находится его величество, король Западной Германии, Генрих Первый д'Альбре, вы знаете?

— Я этого не знаю, ваше императорское величество, но телеграмму ему вы можете отправить.

— И как вы его найдёте, если не знаете, где он?

— Этого не знаю я, но знает Орден, ваше императорское величество. Его разыщут, где бы он ни был, не извольте сомневаться. За это и деньги берём.

— Ладно, не изволю сомневаться... Пишите...

Девятого мая 1535 года, в Маракайбо, состоялись торжественные церемонии обручения дона Педру да Силва да Гама с дамой Клаудией Юпанки и дона Алвару де Атаиде да Гама с дамой Лаурой Юпанки. Сыновей герцога Васко да Гама де Гоа и дочерей главного вице-императора Чалько Юпанки. Героев Венецианской и Магрибской кампаний и самых богатых, в плане приданного, невест, наследниц герцогств Арагона и Валенсии. Обручались пары, по уже сложившейся традиции, дважды — в главном храме христианства, Соборе Священного Препуция, и в языческом храме Инти-Виракочи. Христианский обряд проводил Папа, Климент Восьмой, а языческий — верховный жрец Империи Инков и отец невест, его величество Чалько Юпанки, Эль Чоло.

Девятое мая, в Империи день праздничный и нерабочий, поэтому гулял по этому поводу весь город, столица объединившегося христианского мира и столица наместничества Южная Инка. Гуляли с самого утра и до позднего вечера, с обильным угощением, музыкой, танцами, подарками и вечерним фейерверком.

Вечером, во дворце вице-императора, прошёл приём для высоких гостей. Приём с концертом, балом, фуршетом и награждениями. Помимо полученных в приданное герцогств, младшие сыновья легендарного адмирала Васко да Гама получили участки для постройки дворцов, во второй линии дворцово-паркового комплекса в Тауантинсуйу и по десять тысяч французских ливров серебра на строительство. Ещё один герой Магрибской кампании, гражданин Лоренцо Саларино, стал владетельным графом Малых Зондских островов, и получил участок под особняк в третьей линии столичного комплекса.

Главный герой двух кампаний и отец двух самых ярких морских побед в этой исторической реальности, герцог Васко да Гама де Гоа, удостоился Триумфальной арки на проспекте-бульваре, отделяющим его собственный дворец от императорского. Третьей триумфальной арки, после вице-императоров Родриго Пике (за Калимантан) и Паскуаля де Андагойя (за Мавританию).

И деньги, конечно, деньги, по десять тысяч, получили все.

— Удивительный вы человек, ваше императорское величество, — прокомментировал награждение друг Гийом Гуфье до Бониве, — так щедро награждаете за победы, которые одержаны под чужим знаменем и не принесли вашей Империи пользы.

— Мы же договаривались обходиться без величаний, Гийом. Среди друзей это выглядит неуместно и даже карикатурно.

— Мы договаривались, когда я был королём, ваше императорское величество.

— Что значит был, Гийом? Вы уже умерли, и со мной сейчас общается ваш призрак? Бывших живых королей не бывает, живые бывают королями в изгнании. Что касается пользы — пользу Империи ведь приносят не только новые владения, но и слава. Эта слава принесла нам очень много, уверяю вас. Наши корабли стали в полтора раза дороже. Подорожали на четырнадцать тысяч каждый. Пятьдесят кораблей. Вот и считайте. Я проявил бы себя натурально неблагодарным животным, достойно не вознаградив за такое всех героев.

— Героям выпало большое счастье, служить такому мудрому и щедрому государю, Интико.

— Спасибо за комплимент, Гийом. С удовольствием предложил бы вам службу, но вы ведь откажетесь

— Увы. Я недостоин такого счастья, Интико. Моя судьба неразрывно связана с Францией. В ней я родился, в ней и умру. Когда мы сможем обсудить цену на ваши новые пушки-гаубицы? К сожалению, у нас опять не хватает денег на всё необходимое.

Всё необходимое, Гийому Гуфье де Бониве, королю Хорватии в изгнании, уступили по ценам для самых близких друзей. По тем-же ценам, что установлены для Русского царства, королевств Британии и Западной Германии. Де Бониве увёз с собой шестьдесят орудий с боекомплектом. Почему-то, при расставании, возникло щемящее чувство, что эта встреча с ним была последней.

— У меня одного ощущение, что мы с ним больше не увидимся?

— Больше не увидимся, — подтвердил Эль Чоло, — у меня такое-же чувство, Русо. Смерть его уже догоняет.

— Жаль. Мне будет его не хватать.

— Привыкай. Тебе предстоит похоронить всех нас. Мне тоже осталось здесь не так долго.

Лето, европейское лето 1535 года, Савелий провёл в Южной Инке. Навестил в Лиме цесаревича Ивана Васильевича, вместе отметили первый юбилей будущего государя Русской Империи, которому девятого июля исполнилось десять лет. Вместе выходили на морскую рыбалку, поймали небольшую акулу и здоровенную рыбу-меч. Вдвоём варили на костре уху из акульих плавников и заедали её шашлыком из рыбы-меч.

Много общались, обсуждали текущую обстановку, делали прогнозы и строили планы на будущее. Будущее, в котором добраться из Лимы до Царьграда можно будет всего за двое суток. Не такое уж и отдалённое это будущее, между нами говоря.

Прототипы двигателей нарастили ресурс до приемлемых показателей, так что уже можно начинать их серийный выпуск. Малосерийный, но уже заводского производства, а не экспериментального. Ну, а куда дальше тянуть? В той исторической реальности, такие двигатели появились в середине двадцатого века, годам к шестидесятым, когда гражданская авиация уже во всю летала. Летала на куда худших моторах, всё-таки, мы здесь копируем только лучшее из того мира, избегая заведомо неудачных образцов.

Топливо тоже производится вполне приличного качества, как и смазочные материалы, и в достаточных объёмах. Каталитический риформинг с неподвижным катализатором, на нефтеперерабатывающем заводе в Энконтрадос освоили, но весь бензин сейчас сжигается в топках цементных заводов, в смеси с мазутом. Разве это дело? И девать его пока больше некуда. Битум нужен, керосин тоже нужен, производить приходится.

Одиннадцатого июля 1535 года, император Инков и русский наследник-цесаревич, основали и заложили в Лиме совместное предприятие по производству двигателей внутреннего сгорания. Первым исполнительным директором которого, стал десятилетний Иван Васильевич Рюрикович-Тюдор. Это тоже учёба, вот и пусть учится создавать производство с нуля. Следующим заданием ему будет — руководство первым авиазаводом.

Из Лимы, через Куско, Савелий отправился в Эль-Мутун, оттуда по железной дороге в Асунсьон, а дальше речным пароходом в Монтевидео, где его ожидал 'Посейдон'.

Всё увиденное очень порадовало. Металлургический комбинат Эль-Мутуна теперь работает на привозном каменноугольном коксе, и леса вокруг города вырубать перестали. Очищенное от леса пространство, приличный такой кусок, в триста с лишним квадратных километров, распахан и возделан, основными продуктами город себя кормит. Вполне приличный по размеру город, восемьдесят тысяч жителей. И совсем не грязный, хоть и растёт рядом с металлургическим комбинатом. Смывает всю грязь дождями за сезон. В Эль-Мутуне, Савелий основал Горно-Металлургический университет. Ну, а где ещё? Тут всё рядом, не нужно будет на практику за тридевять земель выезжать.

Конечная станция железной дороги — Асунсьон, город-порт на реке Парагвай. Пока небольшой город, тридцать тысяч жителей, но уже исторический, благодаря первой в этом мире железной дороге. Первой однопутной железной дороге, но всё у тому идёт, что она-же станет первой двухпутной. Однопутка уже с трудом закрывает транспортные потребности, а ведь комбинат в Эль-Мутуне планирует нарастить производство вдвое очень скоро, в текущей пятилетке. Построим двухпутку. Число путей удвоится, а пропускная способность увеличится в четыре раза. Соразмерно вырастут и порт, и город. Быть Асунсьону центром подготовки специалистов-железнодорожников, их скоро понадобится очень много. Заложил Савелий и Железнодорожный университет. Для преподавания общеобразовательных дисциплин кадры пришлём, а для специализированных будем готовить на месте. Здесь у нас самые опытные железнодорожники.

Монтевидео лучший морской порт не только в Рио-де-ла-Плате, но и на всём Южном конусе. Здесь морские суда перегружаются в речные, отсюда идёт снабжение огромного региона по трём крупным рекам: Паране, Уругваю и Рио-Негро. Коксохимическое производство на угле из Кардиффа, большое цементное производство и верфь. Первая имперская верфь для производства невоенных пароходов — морских сухогрузов и рыболовецких траулеров. Острого дефицита рыбы пока нет, хватает прибрежного улова, но учиться ловить и перерабатывать океанскую рыбу пора начинать.

Рыба и вообще морепродукты очень важны для здорового питания, а самые богатые районы океанского промысла здесь, неподалёку — на шельфах Фолклендских и Сэндвичевых островов. В той исторической реальности, один только Соврыбфлот базировал в порту Монтевидео под три сотни траулеров, и всем им было, что ловить. Нам столько рыбы не нужно, но учиться пора начинать.

Город уже шестидесятитысячник. Красивый город. Красивее того Монтевидео, который развивался от порта. Здесь, и порт, и коксохим, и цементный завод — отдалённые западные окраины, пролетарские районы, которые не жалко будет снести, при расширении производств и развитии городского транспорта.

В Монтевидео тоже будет университет, но в следующий очереди. Сейчас преподавательские кадры нужнее в Тауантинсуйу, Нью-Йорке, Эль-Мутуне и Асунсьоне, а доноров этих кадров всего три — университеты Лимы, Маракайбо и Медельина.

Не поленился Савелий выехать в кампу, посмотреть на австралийских страусов и кенгуру. Прижились отлично, ну и хорошо. Когда-нибудь добавим сюда жирафов, зебр и каких-нибудь степных оленей. Пусть пасутся среди говядины и радуют глаз. Бедновата фауна Южной Инки, что есть, то есть.

Из Монтевидео, Савелий отчалил двадцать восьмого октября 1535 года, а шестого ноября получил сообщение о гибели короля Хорватии, адмирала Французской Империи, Гийома Гуфье де Бониве, единственного своего друга среди французов.

Сообщение пришло не от Франциска Первого, хотя тот отлично знал об отношении к Гийому де Бониве в Новом Свете, а от службы дешифровки. До шифрования своих сообщений, без подсказок додумались все, но их шифры являются сложными только друг для друга, а не для компьютера двадцать первого века.

Де Бониве погиб, обеспечивая охрану флоту судов снабжения армии герцога де Гиза, которая всё-таки вторглась в Египет. Погиб ещё восьмого сентября, но телеграмму Франциску Валуа отправили только пятого ноября из ливийского Триполи. Отправил её некий Бриан Соле, виконт де Лакруа, сумевший вырваться из египетской западни и вернуться в Ливию с тремя тысячами всадников, остатками армии вторжения герцога Клода де Гиза. Клод Лотарингский тоже погиб, но его смерть в Империи вряд ли кого-то опечалит, в отличие от Гийома, которого жаль будет очень многим.

Османы устроили идеальную ловушку, одновременно для африканской армии Французской Империи и её флота. Сулейман Первый вывез с левого берега Нила и дельты всё продовольствие, до последнего зёрнышка, потом сжёг фураж, лодки и древесину, которые не успел вывезти, а после разрушил мосты, прикрыв, пригодные для переправ места, ополчением и артиллерией. Своей, самодельной артиллерией, но прикрыл очень плотно. Армия герцога де Гиза осталась без фуража и продовольствия на востоке Ливийской пустыни и завопила призывы о помощи.

К своему несчастью, эти призывы услышал Гийом де Бониве в Триполи. Услышал и выдвинулся спасать непутёвого де Гиза. Этого-то адмирал Пири-реис и ждал. Подробности сражения при Александрии узнаем позже, а пока ясно одно — у французов больше нет флота и африканской армии. Зато у османов теперь есть винтовки, миномёты и пушки собственного производства. Хуже имперских, намного хуже, но зато свои. Молодец Сулейман Великолепный, ничего не скажешь. Если бы он не был так уверен в не читаемости своего кода, составленного по Корану, мы бы до сих пор ничего не знали. Агентурной разведкой в Османской Империи, Империя Инков не занималась. Теперь займёмся, вынудили.

Уже на подходе к Маракайбо, двадцать второго ноября 1535 года, получили расшифрованный радиоперехват о взятии османами Милана. Радиоперехваты с обеих сторон. Османы наступают от Вероны на запад шестидесятитысячным корпусом, а ещё один их корпус, восьмидесятитысячный, сосредотачивается в Швейцарии — Берне и Цюрихе. Это теперь вся, сильно сократившаяся от чумы, османская армия, не считая гарнизонов, конечно. В Африке мусульмане наступать и не планируют, хотя французы этого ждут, и держат в Тунисе тридцатитысячный корпус.

Зато османы сразу привели с собой в Италию семьдесят пять тысяч гражданских переселенцев, привели вместе с войсками, а потому их орда выглядела очень уж внушительно, на что и купился коннетабль, герцог Шарль де ла Тремуй, отступивший со своей семидесятитысячной армией от Милана к Турину. Милан-же, сопротивляться и не подумал, открыл ворота сразу, по получении гарантий неприкосновенности жителей города и их личной собственности. Аллах Акбар, ага.

Duomo di Milano теперь достроят мечетью османы, это не чья-то личная собственность, хотя и с личной не всё так однозначно. Горе побеждённым. Всегда так было, всегда так будет. Обещания, данные всяким ничтожным трусам, исполняют только дураки. А дураков поищите в своих рядах, Сулейман Первый дураком точно не является.

В Маракайбо, Савелий прибыл четвёртого декабря 1535 года. Как раз к приёму гостей, дорогих родственников Василия Третьего и Марии Первой и Генриха Первого д'Альбре. А ещё к похоронам дона Франсиско де Гарай герцога де Ямайка, герцога де Гранада, графа Альмерии, самого старшего из герцогской хунты. Не такого и старого, шестьдесят всего, но слишком фаталистичного. Инфаркт. Сначала первый, после которого нужно беречь себя как минимум год, а дон Франциско вскочил и забегал уже на третий день, после второго инфаркта, он слушался врачей целую неделю, а третий инфаркт уже упокоил его окончательно.

Двух сыновей дон Франциско де Гарай после себя оставил, но ни один из них имперскую карьеру не сделал. Кое-как, на троечки, закончили гимназические курсы, и на этом их образование закончилось. Старший сын, Диего, был отцовским смотрящим в Гранаде, а младший, Педро, на Ямайке. Эти владения они и получили, а дворцы дона Франциско в Тауантинсуйу и Маракайбо выкупила имперская казна по 'кадастровой' стоимости. По праву выкупила, такое право оговаривалось заранее. Ни к чему нам в соседях такие малограмотные 'колхозники'. Предавайтесь равнодушию и лени у себя на задворках Империи, а нам, сюда, в столицы, этих ментальных вирусов заносить не нужно.

Король Западной Германии, Генрих Первый д'Альбре прибыл в Маракайбо девятого декабря 1535 года. Бывший дворец герцога Гранады и Ямайки временно стал вторым гостевым, в него друг Энрике и заселился.

— Как-же так? С вашей-то медициной? Она ведь даже чуму лечит... — Генрих д'Альбре сильно расстроился, он был по-настоящему дружен с покойным доном Франциско.

— Медицина бессильна, если человек не хочет лечиться, Энрике. Если он игнорирует рекомендации врачей, или, хуже того, делает всё наоборот. Не печалься так, все мы смертны, все там будем. Расскажи лучше, как ты у себя с чумой боролся.

Эпидемия в Европе закончилась. Закончилась везде, даже в Италии. Научились люди беречься, научились дезинфицировать чумные объекты и правильно хоронить трупы. Очаговые вспышки ещё случаются, но их сразу берут в карантин.

Сколько вымерло народа, посчитать невозможно, но счёт точно идёт на десятки миллионов. В половину сократилось население юга и востока Франции, юга и востока Германии, бывшей Священной Римской Империи, на две трети убыль в теперь русских Валахии, Польше и Моравии, османских Верхней Саксонии, Баварии, Западной Пруссии, Бранденбурге и Швейцарии. На три четверти проредило население Венгрии, Балкан и Италии. Так что миллионов тридцать точно, а может и все сорок.

— Как все боролись, так и я. Закрывал территории на карантин и отстреливал бродяг и собак. В Швабии сейчас безлюдно, заселять придётся пустующие земли, зато Франконию, Нижнюю Саксонию и Северные Нидерланды отстоять удалось. Там на меня теперь молятся. Почти как на тебя в Империи.

— Заслужил. Как там наш родственник, Франциск Валуа? Ты же успел с ним пообщаться перед отъездом?

— Встречались в Роттердаме, — кивнул король Западной Германии, — Франсуа сейчас в бешенстве. Винит во всём покойного герцога де Гиза, хотя сам дурак. Мог ведь принять план де ла Тремуйя и переправить армию в Италию. Сейчас бы не османы на запад наступали, а французы на восток. Кстати, ты в курсе, что у мусульман теперь свои винтовки и миномёты?

— И пушки свои есть. В курсе, конечно. Ничего удивительного, производство не слишком сложное, рано, или поздно, его все освоят.

— Поздно будет поздно. Франсуа уже не успел. Поможем ему?

— А заслуживает он нашей помощи, Энрике?

— Родственник, всё-таки...

— Лимит родственной помощи он уже исчерпал. Он тебя хоть поблагодарил за 'Кёльн'?

— Не до того ему сейчас.

— Ему всегда не до того, друг. Твой 'Кёльн' принёс ему Магриб. В тот момент у него имелась отличная возможность отблагодарить, но Франсуа решил отложить свою благодарность на когда-нибудь потом. Не забывай о своих союзнических обязательствах, Энрике. Османы нам не враги. Пока не враги, пока они сами эту позицию не изменят. Сулейман в своём праве, французы на него напали, а не наоборот, если помнишь.

— Помню, конечно. Но хоть Южные Нидерланды я у него выкупить могу?

— Выкупи, если они тебе нужны. Только не переплачивай. Всё равно не в коня корм.

— Семьдесят тысяч нормально?

— Даже довольно щедро. Вполне по-родственному. Будет ему на что закупить миномёты и винтовки.

— Начнёшь их продавать?

— Конечно. Иначе их начнут продавать османы и сожрут мой рынок. Продавать буду много и недорого, чтобы разорить возникшие османские производства. Мне конкуренты на этом рынке не нужны.

Тесть и тёща, Василий Третий Иванович Рюрикович и Мария Первая Генриховна Тюдор прибыли в Маракайбо семнадцатого декабря 1535 года. Их, грядущая судьба Франции, нисколько не волновала. А Марию Генриховну даже радовала, хоть она и успела два с половиной месяца побыть французской королевой. А может быть наоборот, как раз именно поэтому.

Англичане ещё не смирились с потерей владений Плантагенетов на континенте: Нормандии, Бретани, Пуату, Аквитании и Беарна, от которых, к этому моменту, у них остался только один город — Кале.

Отпраздновали Рождество, Новый, 1536-й, год, Крещение, а в промежутках между праздниками обсуждали промышленное развитие Русского царства, королевств Британии и Западной Германии. Утвердили строительство железных дорог Донецк — Белгород в Русском царстве и от Дортмунда до Зальцгиттера в королевстве Западная Германия, как первоочередные проекты. Строительство из заёмных рельсов, с погашением займа теми-же рельсами, когда начнётся их производство на местах. Начнётся оно довольно быстро, если связать дорогами угольные и железорудные месторождения, что и запланировано сделать в первую очередь. Во вторую — дороги от металлургических комбинатов к морским портам, и только в третью все остальные.

Усиление османов в Европе никого сильно не беспокоило. Не такое уж это и усиление, если всё хорошо посчитать. Полезных ископаемых во Франции и Италии нет. Европа разорена многолетней войной и чумой, и пока там удастся организовать хоть какое-то производство, Тройственный Союз Севера превзойдёт экономикой всю Османскую Империю вдвое. Вот тогда и можно будет повоевать.

Не жалко Франциска? Нет, не жалко. Кого он сам жалел? Где теперь Габсбурги, где его бывшая и верная союзница Венеция, где владетели Италии? Вот-вот, и ему туда-же дорога. Какой мерой отмерите, той к вам и вернётся. Так что тут не о помощи этому хищнику думать нужно, а наоборот, добить его поскорее в Нормандии, Бретани, Пуату, Аквитании и Беарне, чтобы не всё одним османам досталось. Не нужно? Ну и ладно, не больно то и хотелось.

После Крещения, чета Василия Третьего Рюриковича и Марии Первой Тюдор традиционно отправилась в Лиму; друг Энрике, его величество Генрих Первый д'Альбре, в компании с доном Жуаном Ависским, герцогом Большого Лиссабона, Большого Порту и Бом Байи, в Тауантинсуйу; Эль Чоло в Тиуанако, тот самый город, к котором произошло пришествие двух попаданцев в эту историческую реальность.

Император хотел отправиться с шаманом, интересно же, что он там такого мутит с этим 'порталом', проводя там по три месяца в году, но Эль Чоло отказал: 'Не твоего ума дело, Русо. Ты мне будешь мешать возмущениями эфира. От тебя слишком сильно фонит. Если действительно хочешь помочь — отвали куда подальше. В Европу, или даже в Азию'.

Почему бы и нет? Тем более, если это поможет какому-то важному эксперименту шамана. Всё равно ведь собирался обкатать 'Посейдона' в кругосветке. Связь есть, что ещё нужно? Вообще-то, много чего нужно, но за пару недель всё можно собрать.

Герцог Васко да Гама де Гоа, предложение обогнуть мир на 'Посейдоне' принял с благодарностью. Типа, всю жизнь об этом мечтал. А больше никто и не нужен. Герцога де Гоа везде сопровождает личный врач, Филипп Ауреол Теофраст Бомбаст фон Гогенгейм, барон де Агонда, так и не взявший себе в этом мире имя Парацельс, ещё одна легендарная личность и хороший партнёр для преферанса. Остальных будем подбирать в пути на разные участки.

Двадцать третьего января 1536 года, императорская яхта 'Посейдон' вышла из Маракайбо в кругосветное путешествие, взяв курс на Кадис, первую остановку на долгом пути. Дон Васко да Гама, перед отбытием, передал все свои владения и титулы наследникам. Очень избирательно передал. Герцогство Гоа получил третий сын, дон Криштован да Гама, граф Мадейры и Азорских островов: а старший, дон Франсишку да Гама, герцог Сардинии, стал владетелем фамильного гнезда, виконтства Видигейра, которое перестало быть графством, после перехода королевства Португалия в статус двух герцогств.

Кроме того, герцог Сардинии и виконт де Видигейра получил отцовский дворец в Тауантинсуйу. Дворец в первой линии, по линейному соседству с четырьмя вице-императорами, русским царём, британского королевой, королём Западной Германии, бывшим королём Португалии и тремя императорскими зятьями. То есть, не получил пока, получит после смерти отца, но получит точно. Дон Франсишку человек деятельный и имперской карьерой не пренебрегает, управляет Сицилией, в качестве имперского наместника. Хорошо управляет, очень толковый администратор, один из первых кандидатов на повышение.

Путешествовать в компании простого дона, Савелий не захотел, и назначил друга Васко да Гаму вице-императором и имперским наместником Антарктиды. Первая вице-императорская должность, которая является откровенной синекурой. Хлопот с Антарктидой у наместника нет и не предвидится, а статус величественный. Его величество вице-император целого материка. Кстати, а почему бы и нет? Почему бы вице-императору не совершить ещё одно эпическое в этой жизни деяние, и не заложить в Антарктиде первое поселение, город своего имени? Пусть маленький город, очень маленький, совсем крошечный, но столицу континента. Будем туда вахтами связистов и метеорологов отправлять, по началу, а дальше — как пойдёт. С научной точки зрения, Антарктида бесценна, а деньги на её изучение есть.

На полпути к Кадису, двенадцатого февраля 1536 года, получили сведения о разгроме армии Франциска Первого под Генуей. Пятьдесят тысяч османов, под командованием Увейс-паши, разгромили французов, во главе с самим императором. Винтовки и миномёты османов проявили себя во всей своей смертоносной красе. Франциск Первый отвёл остатки своей армии не обратно к Турину, а сразу к Ницце. Всего тридцать тысяч. Набор солдат французы ведут постоянно, но теряют их в этой войне гораздо быстрее, чем набирают.

Генуя, следуя примеру Милана, тоже сдалась без боя. Да и что теперь той Генуи, пятнадцать тысяч жителей осталось после чумы, вдвое меньше, чем в небольшом, по имперским меркам, Асунсьоне. С точки зрения экономики — это теперь большой колхоз, но с точки зрения военной тактики — османский ключ ко всей Италии. Теперь Италия от Франции отрезана надёжно, осталось её пережевать, проглотить и переварить. Не спеша, торопиться некуда. Брошенным на произвол судьбы оказался и Турин. Вряд ли город будет проявлять героизм.

А ведь это вспомогательная, отвлекающая армия османов. В Берне и Цюрихе сосредотачивает главные силы сам султан, Сулейман Великолепный. Судя по расшифровке османского радиообмена, он уже девяносто тысяч там собрал. А перед ним только на три четверти вымершие Базель, Женева и Лозанна и на две трети Лион и Безансон. А дальше уже Париж. Аллах Акбар, ага.

В Кадисе 'подобрали' вице-императора, имперского наместника Африки и островов, Паскуаля де Андагойя, герцога Кубы, Андалусии и Мавритании, графа Севильи. Подобрали вместе с целым флотом транспортов, везущих переселенцев в Южную Африку. Правда, транспорты сразу потеряли, не тащиться же с их скоростью. Ничего, сами дойдут, не маленькие. Западный берег Африки уже отлично оборудован, форты-фактории натыканы плотно, как трамвайные остановки, везде окажут посильную помощь припасами и ремонтом, если вдруг в этом возникнет необходимость.

Остров Гран-Канариас. Савелий посещал Лас-Пальмас-де-Гран-Канария и в той жизни, поэтому было с чем сравнивать. Конечно, город ещё разрастётся вширь уродливыми постройками в стиле модерна и минимализма-примитивизма, но главное ведь — исторический центр. А центр здесь на порядок лучше. Адмирал Тако Котага, герцог де Канариас, граф Кабо-Верде и Сан-Томе-де-Принсипи деньги не копит, всё вкладывает в развитие доверенных ему владений. Владений жалованных, но он считает их доверенными. Вкладывает и строго контролирует, поэтому и получается отлично.

Адмирала Савелий поощрил двадцатью тысячами французских ливров серебра за усердие, пусть строит дальше, отодвигает модернизм-примитивизм дальше на окраины. Ещё двадцать тысяч получил виконт де Гран-Канариас, племенной вождь Гуанчей на острове, Гуаторато, отец министра Внутренних дел Северной Инки и заместителя министра. Этот тоже деньги не пропьёт и в казино не проиграет. Он уже три полноценных городка основал и стал донором имперской переселенческой программы. Гуанчи острова Гран-Канариас теперь настоящие имперцы, их в этом качестве привлекают для заселения Южной Африки. Это уже инки. Новые инки, ничуть не хуже старых.

На пути в Кейптауну, получили донесение от Римского командорства Ордена Священного Препуция. К Большому Риму, орденскому владению, османские драгуны подходили, но безобразничать не стали. Посмотрели, обошли город с востока и отправились на юг, к Неаполю. Уважают, это приятно. Большой Рим к обороне подготовлен, гарнизон там собран двадцатитысячный, очень мотивированный, из бывших братьев-рыцарей Орденов Тамплиеров, Госпитальеров, Тевтонцев и Ливонцев, вооружённых по стандартам имперской армии, так что отбились бы точно, но тогда началась бы война. Совершенно ненужная Империи война. А ведь могли братья-рыцари её спровоцировать, запросто могли, подавляющее большинство из них с 'погорелых', оккупированных османами регионов Европы. Однако обошлось. Игнатий де Лойола получает ещё один жирный плюс в свою карму.

В Кейптауне разделились. Савелий с Паскуалем де Андагойя сошли на берег, им предстояла инспекция Кимберли и Йоханнесбурга, алмазной и золотой шкатулок Империи, ну и охота по пути — на львов, леопардов, слонов, носорогов и буйволов — 'Большой шлем Африки'; а вице-император Васко да Гама отправился 'открывать' своё наместничество. Все про Антарктиду знают, но никто там ещё не бывал. Пусть первым будет имперский наместник. Установит владетельный столб и сфотографируется для истории. Большего не успеть, лето в Южном полушарии уже заканчивается. Да и не напротив Африки нужно столицу имперского наместничества основывать, а напротив Южной Инки, в земле Грейама, на Антарктическом полуострове. Для первого раза, фиксации исторического события, хватит фотографий. Встретимся через два месяца в Мапуту.

В Кейптауне двадцать тысяч жителей, больше, чем теперь в Генуе, из них две тысячи гарнизон. Из гарнизона взяли пятьсот кавалеристов для охраны и поиска дичи.

До Кимберли добрались за две недели, в дороге Савелий обзавёлся первыми двумя трофеями — матёрым львом, главой крупного прайда, и буйволом под тонну весом. Пообщались телеграфом с 'Посейдоном', получили пакет новостей. Османская Империя купила на торгах в Сингапуре три 'винджаммера' поколения четыре плюс. Как доложил имперский наместник, министр Азиатский дел, Сиоку Орусата, османы сильно обеспокоены значительным усилением Персии, купившей уже восемь наших кораблей. Персы пока не лезут на запад, в османские владения, даже в восточные эмираты Аравии, где в большинстве проживают их единоверцы шииты, но это пока. Пока они заняты добиванием Империи Великих Моголов. Добьют Индию — развернутся на запад. Не нужно быть великим пророком, чтобы предвидеть такое очевидное развитие событий.

У Османской Империи теперь стало девять 'винджаммеров' (шесть они потеряли в сражении с эскадрой Гийома Гуфье де Бониве при Александрии), а у Персии восемь, но все персидские в Индийском океане, а две трети османских в Средиземном море.

Да, и цена снова поднялась, что совсем не удивительно, после вступления в торги такого мощного покупателя. 'Прометей', 'Ганеша' и 'Индра' ушли за сто пятьдесят три тысячи французских ливров серебра, по пятьдесят одной тысяче за штуку.

В Кимберли порадовали алмазами. Как технической мелочью, так и крупными ювелирными камнями. Пригодятся на подарки.

До Йоханнесбурга от Кимберли добирались ещё три недели. По дороге добыли слона и леопарда. Связались с вице-императором Васко да Гама. Антарктида успешно открыта, исторической событие запечатлено на фото и киноплёнку, 'Посейдон' направляется в Мапуту. В Европе, армия Увейс-паши подошла к Ницце, стягивая на себя все резервы французов. Про армию Сулеймана Великолепного в Берне и Цюрихе Франциск Первый до сих пор ничего не знает.

Султан османов извлёк урок после потери Буды, Пешта, Задара и Белграда и создал очень эффективную контрразведку, а вот французский император, из рейда Сулеймана через Валахию, Моравию, Богемию и Остмарк в Далмацию, никаких выводов, похоже, не сделал. Он всё так же ожидает реванша османов в Магрибе. И пусть себе ожидает. Предупреждать не будем.

Италия сдаёт города без боя, как только османская кавалерия появляется под стенами. Обещание не трогать жителей и их имущество пока выполняется, вот итальяшки и рады стараться.

В Йоханнесбурге, Савелий и Паскуаль де Андагойя заложили университет. Город уже крупный, почти сорок тысяч жителей, пока достроят комплекс зданий кампуса, превысит отметку в пятьдесят тысяч и как раз попадёт в следующую очередь на получение преподавательских кадров. В третьей очереди, делиться кадрами будут уже семь университетов.

Путь из Йоханнесбурга в Мапуту занял девятнадцать дней. Носорога добыли. Злобных и непримиримых готтентотов так по дороге и не встретили. Научены уже дикари, освобождают дорогу сильным отрядам. Первый шаг к смирению ими сделан, хоть пока и не осознанно. Никуда не денутся, смирятся. Начнут торговать и брать контракты на охрану городов и дорог, как индейцы в Северной Инке. Туземных племён в Южной Африке много и все они друг с другом воюют испокон веков, вот и пусть воюют нам на пользу. Железная дорога Кейптаун — Кимберли — Йоханнесбург — Мапуту очень нужна

Из Мапуту вышли семнадцатого мая 1536 года, курсом на Гоа. Вице-императора, имперского наместника Африки и островов, Паскуаля де Андагойя, герцога Кубы, Андалусии и Мавритании, графа Севильи оставили в его наместничестве, распределять переселенцев, караван которых уже добрался до Кейптауна.

Двадцать шестого мая получили новость о начале османского наступления из Швейцарии. Сорокатысячный корпус, под командованием старшего сына Сулеймана Великолепного, двадцатидвухлетнего шахзаде Махмуда, о котором, к сожалению, ничего неизвестно интернету из двадцать первого века той исторической реальности, выдвинулся из Цюриха, оставил десять тысяч для блокады-осады Базеля, а тридцатью устремился к Безансону.

Сам султан Сулейман, во главе пятидесятитысячного корпуса, обложил двумя десятками тысяч Лозанну и Женеву, по десятку на город, а с тридцатью продвигается к Лиону.

Шах императору Франциску Первому Валуа, который сидит со своим войском в Ницце. Если он отправится спасать Лион, то Увейс-паша, с сорокатысячным корпусом, выйдет на простор южной Франции, угрожая Марселю и Авиньону, а если не отправится, то Авиньону будет угрожать уже корпус самого султана, и армию Франциска зажмут в клещи на юге.

Куда после Безансона направится шахзаде Махмуд? Скорее всего на беззащитный Париж и направится, а чего тут мудрить? Шах Франциску, с угрозой мата в три хода, который можно отсрочить лишь ценой жертвы всего юга Франции — сразу отступать к Авиньону и дальше к Парижу. Надолго это мат не отодвинет, но 'белый король' ещё побегает по доске 'Большой Европейской Игры'. Успеет продать Южные Нидерланды Генриху д'Альбре, а может и не только их.

В Гоа встретились с шахиншахом Персии, Тахмаспом Первым Сефевидом и его лала* (*воспитателем), великим визирем и главнокомандующим вооружёнными силами Персии, Див султаном Румлу.

Чудесные люди, старательно изучающие 'забытый язык богов' и 'утраченное наследие', поэтому общались без переводчиков, в тёплой и дружественной обстановке за кальяном и кофе. Персы планировали захват всех владений Империи Великих Моголов, от Средней Азии (Бухарского и Хивинского ханств) на севере, до земель тамильских раджей на юге полуострова Индостан; и интересовались мнением императора Нового Света на этот счёт. Мнение Савелия было положительным — Аллах вам в помощь. Большой Кавказский хребет, перешеек Каспийского и Аральского морей и Сырдарья — южная граница Русского царства, её не нарушайте и всё будет хорошо. Будет у вас и новое оружие, и боеприпасы в достаточных количествах, на все ваши деньги. Денег ведь вам теперь хватает? Вот и славно.

Несите свет шиитского ислама неправильным язычникам Индии и еретикам-суннитам. Насчёт радиостанций договаривайтесь с Орденом Священного Препуция в Гранаде. Монастыри Ордена прозелитизмом не занимаются, это категорически запрещено имперским законом, так что впускать их к себе можете без опаски. Ничего, кроме пользы, вы от них не получите.

Франциск Первый Валуа решил ещё побегать по доске 'Большой Европейской Игры' и отступает от Ниццы к Парижу. Даже не через Авиньон, а большим крюком, через Монпелье и Тулузу, по пути мобилизуя всех, способных держать в руках оружие. Не призывает служить по контракту, а именно мобилизует — ставит в строй вне зависимости от желания.

Базель, Женева и Лозанна открыли ворота после переговоров, а Лион и Безансон решили драться. Увейс-паша подходит к Марселю, туда-же направляется флот Пери-реиса. Этот порт очень важен, для снабжения османской армии во Франции, поэтому главные силы направляются именно к нему. Корпус Увейс-паши усилился ещё десятью тысячами, освободившимися после сдачи Женевы и Лозанны.

Из Гоа вышли второго июля 1536 года, направлением на Сингапур, где министр Азиатских дел, и имперский наместник азиатской столицы Империи Инков, Сиоку Орусата, граф де Гонконг и Макао, собирает саммит глав государств восточноазиатского региона. Туда-же прибудут два императорских зятя: вице-император, имперский наместник Азии, Австралии и Океании, адмирал Родриго Пике, герцог Гавайев и Новой Зеландии и граф де Пуно, и Асикага Такаудзи, герцог Новый Гвинеи и Хоккайдо, граф Окинавы, дайме Цусимы, Коджедо и Чеджудо.

Интерлюдия. 11 августа 1536 года.

Министр Азиатских дел, наместник азиатской столицы Империи Инков, Сиоку Орусата, граф де Гонконг и Макао, к поручению собрать как можно больше влиятельных правителей Азии, для встречи с императором Интико, отнёсся очень ответственно. Впрочем, он ко всем поручениям относился именно так, за что и был возвышен в имперские министры. Высоко возвышен, на третий уровень пирамиды власти Империи Нового Света.

На первом уровне, понятно, сам император, Сын Солнца, это самая вершина, пик. Второй уровень — вице-императоры и наместники огромных территорий, частей света и континентов. Третий уровень имперской власти — министры и губернаторы крупных провинций, вроде Аргентины, или Мексики, так что в имперской иерархии, самурай Сиоку Орусата догнал своего бывшего дайме и лучшего друга в настоящем, Асикага Такаудзи. Правда, Такаудзи-сан императорский зять и обязательно поднимется выше, но сейчас, формально, положением они равны. Настолько равны, что планируют породниться через браки детей. А ведь дети Асикага Такаудзи — племянники самого Сына Солнца. Так что это даже не великая честь, а Божья милость.

Правителей удалось собрать много: шесть тамильских раджей; шесть султанов Индонезии, не страны, а региона на островах Ява, Суматра и Сулавеси; четыре малайзийских султана; царь Аракана, Мин Бин; король Аютии, Чаирачатират; император Дайвьета, Ле Чанг-тонг: ван Чосона, Чунджон Накчхон; и сёгун Муромати, Асикага Ёсихару, двоюродный племянник Такаудзи-сана. Двадцать один азиатский монарх и верховный правитель, самые влиятельные из тех, кто имеет выход к морю, а значит и доступ к морской торговле в этом огромном регионе, Восточная Азия.

Все они имеют в Сингапуре свои посольства и дворцы-резиденции, все уже здесь не раз бывали, на обследовании здоровья в двух клиниках (мусульманской и языческой) инкских медяков-чародеев, а потому развлекали себя сами, устраивая друг для друга приёмы, интригуя, сколачивая коалиции и просаживая деньги в казино.

Ничего, денег у них много, хватает и на казино. В Азии идёт процесс большого передела собственности, как выразился Сын Солнца, собственности крупнейших и богатейших держав региона: Империй Великих Моголов и Мин; хотя и возможность переделить собственность всякой мелочи внутри континента никто не упускает. Эти двадцать один друг друга пока не трогают, добычи пока хватает им всем, но это пока, осталось той континентальной добычи не так уж и много, а потом сильные морские хищники начнут поедать слабых.

Сыну Солнца требуется знать, кто из них сильный, кто сможет подмять под себя остальных и обеспечить Империи самую выгодную торговлю. Он, конечно, и сам всё увидит, раз уж решил приехать лично, но и Сиоку Орусата должен будет высказать своё мнение. Его мнение, божественный император примет во внимание, наравне со своими зятьями: вице-императором и имперским наместником Азии, Родриго Пике, и Асикага Такаудзи, самым крупным владетелем в Восточной Азии, хоть и всего лишь герцогом.

Да, судя по постоянно обновляемой карте, владения Асикага Такаудзи теперь самые обширные. Империя Мин, которую атакуют Чосон и сёгунат Муромати, теперь меньше Новой Гвинеи и Хоккайдо, а ведь Такаудзи-сан ещё и имперский наместник Филиппинского архипелага.

Чосон и сёгунат поделили территории для разграбления по реке Янцзы. Сначала для разграбления, а после и для захвата, когда ханцы эти земли покинут. Покинут обязательно, ведь их теперь каждый год грабят до нитки, до последнего зёрнышка, до последнего гвоздя. Так и возникла временно ничейная территория, а Империя Мин всё сокращается и сокращается. Невыгодно ведь грабить уже не раз ограбленных крестьян, их не забывают только с целью изгнания с земель, а с целью добычи, каждый год отгрызается новый кусок от самой Империи Мин.

Союз тамильских раджей грабит Империю Великих Моголов с юга и юго-востока. С юго-запада они уже граничат с имперским герцогством Гоа, теперь соревнуются с Персией, кто отхватит больший кусок от некогда великой Империи. Союз у раджей сплочённый, союз равных, но лидер у них имеется — Канкили Первый, раджа, или царь Джафны. Он первым вступил в отношения с Империей Нового Света, уступив под факторию землю в Тринкомали, первым начал торговать и набираться ума-разума, через него и остальные дикарские тамильские раджи приобщились к благам развитой цивилизации. Если Империи нужен единый правитель народа тамилов, Сиоку Орусата будет рекомендовать Сыну Солнца именно Канкили.

Царство Аракан* (*Мьянма), королевство Аютия* (*Таиланд) и Империя Дайвьет* (*Северный Вьетнам), сильнейшие державы полуострова Индокитай переделивают собственность слабых соседей: королевств: Лансанг, Ланнатай, Сукхотай и Тямпа, и Кхмерской Империи. Хотя, Дайвьет и в Империю Мин за добычей ходит. У этих трёх держав на поглощение и переваривание соседей уйдёт лет десять, минимум, поэтому они все годятся в торговые партнёры Империи Инков. Все правители в достаточной степени лояльны и вменяемы.

Малайзийские и индонезийские султаны действуют каждый сам по себе, союзы если и заключают, то только на одну кампанию. Грабят они северо-восток полуострова Индостан и Бенгалию, хотя и про южный берег Империи Мин не забывают, но там им уже не интересно, ограблено всё не по одному разу. Явных лидеров у малайзийцев и индонезийцев нет, но можно сделать так, чтобы они появились, если это нам нужно. Кандидатуры лидеров для этих двух группировок у Сиоку Орусата имеются. Силы у них примерно равны, зато вменяемость, готовность учитывать интересы Империи, у всех разная.

Сына Солнца, министр Азиатских дел, наместник азиатской столицы Империи Нового Света, ни разу не видел. Когда он исполнял недолгое посольство дайме Цусимы в Лиме, встречался только с главным вице-императором Чалько Юпанки. Божественный император находился тогда в Северной Инке.

Какой он? Как его принимать?

— Ничего особенного готовить не нужно, Орусата-сан, излишних почестей Сын Солнца не приветствует. Оркестр он возит с собой, мда... оркестр... так что и здесь твоя задача упрощается. Встретим все вместе, обменяемся салютами, а потом он сам скажет, что всем нам дальше делать. Я пас. Такаудзи-сан?

— Рискну шесть пик, в расчёте на две взятки в прикупе. Родриго-сан правильно говорит. Пышную показуху Сын Солнца не любит. К встрече ты готов. Будь самим собой, помни, с кем говоришь, и проявляй соответствующее уважение божественному. Проявляй в душе, а не напоказ. Он всё увидит, не сомневайся. Слышишь меня Орусата-сан? Ты не заснул? Шесть пик, твоё слово.

— Слышу, не заснул. Мизер.

— Восемь пик, — улыбнулся Асикага Такаудзи.

— Ты же шесть заказывал, в надежде на две взятки в прикупе, — усмехнулся вице-император, имперский наместник Азии, Австралии и Океании.

— Я пошутил. Шутка юмора. Просто вы мой тонкий юмор совсем не понимаете, скучные люди.

В Сингапур, 'Посейдон' пришёл четырнадцатого августа 1536 года. После отступления Франциска Первого в Париж, османам стало опасно дробить свои силы на три корпуса, поэтому шахзаде Махмуда, Сулейман Первый отозвал от Безансона под Лион, и объединёнными силами, взял город штурмом восьмого августа. Взял Лион и угнал всех выживших горожан в рабство. Чтоб неповадно было прочим молодцам, ага.

Увейс-паша осаждает Марсель с суши, а Пири-реис с моря. Новые, сто пятидесяти двухмиллиметровые пушки-гаубицы, адмирал сгрузил на берег в рыбацком посёлке Соссе-ле-Пен, в тринадцати километрах западнее порта, за пределами прицельной дальности огня таких же орудий у французов. Теперь эти пушки-гаубицы разносят древний Римский город Массилия в щебень. Османам нужен только порт, остальное они не берегут. Всё равно, половина построек в Марселе пустует, да и жителей города ждёт участь рабов на полях Египта и Месопотамии.

Императору Франции, 'забрившему' на юге сто пятьдесят тысяч крестьян, рыбаков, подмастерьев и прочих люмпенов, у которых не хватило денег на откуп, теперь срочно требуется оружие. Много оружия, очень много, а винтовки, миномёты, нарезные орудия и боеприпасы для них дороги. Если по-старому, на сто пятидесятитысячную армию тратилось сто пятьдесят тысяч французских ливров серебра, по ливру (чуть меньше половины килограмма) на одного бойца, то по новым стандартам вооружений стало два ливра. Триста тысяч. Именно триста тысяч и запросил Франциск Валуа у Генриха д'Альбре за Южные Нидерланды. Друг Энрике посмеялся и предложил триста тысяч за Южные Нидерланды, Фландрию, Люксембург и Артуа.

Предложил чисто для смеха, в качестве ответной шутки, денег таких у него нет, но Франциск задумался всерьёз. Джокера Гийома де Бониве у него больше нет, а воевать как-то нужно, так что может и согласиться.

Кроме того, османы купили ещё один лот на торгах в Сингапуре. 'Анубис', 'Шива' и 'Виракоча' ушли за сто пятьдесят девять тысяч, по пятьдесят три за корабль, себестоимостью производства двенадцать тысяч.

Восточный флот Османской Империи, как минимум сравнялся силами с персидским. У персов восемь кораблей, но три из них винджаммеры третьего поколения, пятимачтовые, без ходовых винтов и с деревянной обшивкой корпуса, у османов же только новьё, поколения четыре плюс.

Уже планирует Сулейман Великолепный войну в Азии, понимает её неизбежность. Мы это очень уважаем и ждём повышения ставок на следующих торгах. Для стимуляции активности мелких игроков, лоты по три корабля больше выставлять не будем. Дефицитным товаром оптом торговать глупо, его и в розницу расхватают, по спекулятивным ценам.

Сингапурский саммит глав азиатских государств, министр Азиатских дел и имперский наместник азиатской столицы Империи Инков, Сиоку Орусата, граф Гонконга и Макао, организовал на высшем уровне. Все, кто был нужен, на саммите присутствовали. Очень толковый японец, дал подробную характеристику на каждого из участников. Причём, оценивал их полезность Империи по разным критериям, а не только по силе и богатству.

Самых дружественных правителей, тамильских раджей, удалось убедить в необходимости добровольно объединиться в Тамильскую Империю. Персы рядом, они фанатики-шииты, совсем скоро придут фанатики-сунниты-османы, пока они вам не враги, но они фанатики, а тамилы — самый первый противник на их пути в Восточную Азию. Так что добровольно объединиться в Империю — единственный шанс отстоять свои владения.

Империя — очень разумная форма организации государства, совсем, как у нас. Империи Тамилов есть смысл помогать, а шести небольшим, по нынешним временам, княжествам, по-нашему герцогствам и графствам, помогать смысла просто нет. Кого хотите императором, благородные тамилы? Отличный выбор, поздравляю! С покупок в Сингапуре наших кораблей, вы будете получать десять процентов кэшбэк. Что это такое? Это отличная штука. Десятую часть цены мы вам вернём, через полгода после покупки.

За покладистость, Савелий одарил тамильских раджей южноафриканскими алмазами. Не самыми крупными, но всё равно огромными, таких здесь ещё не видели.

С правителями Аракана, Аютии и Дайвьета, получилось ещё проще. Они и так делали всё то, что нам нужно. Савелий и их попугал фанатиками-мусульманами, шиитами и суннитами, с проклятого запада, заверил в праведности союзов всех правильных язычников, чтущих своих богов и своих предков, против фанатиков, предавших своих богов иудейскому Иегове, совсем слабому божку, между нами говоря. Всё, что он может — это интриговать, ссорить и стравливать правильных людей. Не поддавайтесь на это подлое разводилово. Всё поняли? Ну и отлично, вот вам по алмазу в короны и по кэшбэку на 'винджаммеры'. Приезжайте к нам в Тауантинсуйу.

С малайзийскими и индонезийскими султанами, теми самыми 'фанатиками-суннитами', обсудили опасность вторжения 'фанатиков-шиитов'. Фанатики-шииты уже подошли к Дели и Агре, через пару лет они подомнут под себя всю Индию, а потом примутся за вас. Вас они ненавидят гораздо сильнее, чем нас, язычников. Мы, для них, посторонние дяди, а вы еретики-предатели. Вот и думайте. Вот вам кэшбэк на 'винджаммеры', обойдётесь без алмазов. Кандидатуры лидеров от Сиоку Орусата, Савелию не понравились. Ему вообще все эти султанчики не понравились. Бандиты-пираты. Полевые командиры. Ни один из них не учится 'забытому языку богов'. Такие владетели нам в светлом будущем не нужны, обойдёмся как-нибудь сами, имперскими наместниками Явы, Суматры и Сулавеси. Как на Калимантане.

Корейский, точнее, Чосонский, ван Чунджон Накчхон, оказался правителем очень солидным. И в той исторической реальности он проявил себя отлично, и в этой своего не упустит. 'Забытый язык богов' и 'утраченное наследие' изучает со всем старанием. Говорит с жутким акцентом, но понять уже можно. Воскурили с ваном Чосона кальян, под коньяк и кофе. Поговорили о делах: и о вечных, вселенских, философских, и о мелочных, земных, суетных. В компании поговорили, с привлечением Васко да Гама, Родриго Пике, Асикага Такаудзи и Сиоку Орусата. Потом ещё добавились коньяком, насладились оркестром, струнным октетом — три гитары, две скрипки, виолончель, контрабас и солистка. И музыкой насладились и девочками-музыкантшами.

Отличный мужик, ван Чосона, получил кэшбэк на 'винджаммеры' в пятнадцать процентов и алмаз, покрупнее, чем у союзных голодранцев. Распрощались друзьями. Приезжайте к нам в Тауантинсуйу. Там познакомитесь с правильной религией, верой в Создателя нашей Вселенной, Инти-Виракочу, который и ваших богов создал, в числе многих прочих.

А вот сёгун Муромати, двоюродный племянник Асикага Такаудзи, Асикага Ёсихару, Савелию не понравился совсем. Полное служебное несоответствие занимаемой должности, у товарища сёгуна. Какой-то он совсем никчёмный. Даже не гуманитарий, а просто пустышка.

— Неужели в клане Асикага не нашлось никого лучше, чем сёгун Ёсихару? Мне кажется, что он весь ваш клан позорит, Такаудзи-сан.

— Так и есть, божественный, — печально вздохнул Асикага Такаудзи, — позорит, но он законный наследник своего отца.

— И всегда у вас такие никчёмные законные наследники своим отцам наследуют? Неужели никакого фильтра для этих никчёмностей так и не придумали?

— Придумали, божественный Сын Солнца, конечно, придумали, но возникла одна проблема. Я не хочу становиться сёгуном клана этих...

— Дикарей, — подсказал Савелий, — и правильно не хочешь. Мне нравится культура Ямато, мне нравится кодекс воина Буси-До, мне нравится религия Японии, но мне не очень нравятся эти никчёмные наследные правители. Этот дурачок до сих пор не понимает, что его жизнь уже изменилась, изменилась полностью, навсегда и бесповоротно. Такие идиоты нам в светлом будущем не нужны. Страна Ямато станет имперским герцогством. Я так решил, я очень хочу сохранить всё лучшее, что в ней есть. Возьмёшься за это дело, или мне назначить другого исполнителя, Такаудзи-сан?

— Что делать с императором, божественный Сын Солнца?

— Только то, что у вас обычно делают с низложенными императорами, ничего нового изобретать не нужно.

Седьмого сентября 1536 года, 'Посейдон' отчалил из Сингапура в направлении Гавайев. Увейс-паша взял раздробленный в щебень Марсель. Интересно, были ли в Марселе общечеловеческие культурные ценности? Можно заглянуть в интернет, но лучше этого не делать. Всё равно, ценностей этих больше нет, так к чему зря расстраиваться? Нет и нет, не первые и не последние.

Сулейман Великолепный собирает все валентные силы в Лионе, для удара по Парижу. А вот это зря. Пока дождётся корпус Увейс-паши, уже зима настанет, а зимой в центральной Франции не повоюешь, дороги развезёт уже в октябре, артиллерию не протащишь. Ему бы сразу ударить, пока Франциск Валуа свою лапотную орду в солдат не превратил и не вооружил, пока у него армия всего из тридцати тысяч ветеранов, а остальные сто двадцать — просто большая и бесполезная в бою толпа.

Впрочем, откуда Сулейману это знать? Это мы читаем переписку Парижа и Антверпена, коннетабля с императором, а османы честно играют в тёмную. Да и не хватает у Сулеймана сил на оккупацию всей Франции. В Базеле, Женеве, Лозанне, Лионе и Марселе, ему пришлось оставить десятитысячные гарнизоны. Ещё девять городов, и вся армия в гарнизонах осядет, перейдёт к обороне, а крупных, стратегически важных городов во Франции намного, на порядок больше. Возможно поэтому султана и тянет в Париж. Надеется, что взятие вражеской столицы закончит эту войну. А закончит? Если император Франции выживет и отступит — то точно нет.

Двадцать шестого октября 1536 года, 'Посейдон' вошёл в бухту Перл-Харбор на Гавайском острове Оаху. Красотища-то какая. Город на островах пока один — Гонолулу, столица герцогства. Заложен он ноябре 1526-го, потому и зашли именно сюда — отметить первый юбилей.

Отпраздновали, поныряли за жемчугом, уже с аквалангами, поучились кататься по волнам на досках. Отлично отдохнули.

В Европе война встала на зимнюю паузу. Османы так и не вышли из Лиона, дожди этой осенью пошли слишком рано. Впрочем, позиция у них отличная, юго-восток Франции по линии Женева — Лион — Гренобль — Марсель, с самым лучшим французским портом, они откусили и начали переваривать, дальше вполне могут себе позволить играть от обороны.

Франциск Валуа торгуется с Генрихом д'Альбре о цене за Южные Нидерланды, Фландрию, Люксембург и Аахен. Императору Франции очень нужны триста тысяч, но уступить графство Артуа он пока не готов, предложил вместо него Аахен. А какой толк от того Аахена? Ну, выбрали там когда-то императором Карла Великого и что с того? Генрих д'Альбре императором себя объявлять не собирается, для него это просто городок, с крохотной территорией в шестьдесят квадратных километров.

Да и нет трёхсот тысяч наличными у Генриха, ему занимать придётся. И ладно бы занимать на что-то действительно нужное, ту же Фландрию, которая одна может прокормить всю Западную Германию. Но причём здесь какой-то никчёмный Аахен, по цене отличного графства Артуа? Так пока и торгуются, а мы, на всякий случай, накапливаем вооружения и боеприпасы для стопятидесятитысячной французской армии в Амстердаме. Всё равно ведь сторгуются, уступит Франциск, деваться ему некуда.

Десятого ноября попрощались с Родриго Пике и Асикага Такаудзи. Они возвращались на Цусиму, готовить присоединение Японии-Ямато к Империи Нового Света. Не герцогством, такого японцы никогда не примут, а в качестве территории прямого подчинения императору, Сыну Солнца. Одного божественного императора сменит другой, ещё более божественный, это нормально и даже хорошо. Понятно, что непосредственное управление всё равно будет осуществляться через чиновников-наместников, но главное здесь статус. Такой-же статус, как у целого континента — Западной Инки. Такое вхождение в Империю можно будет организовать относительно мирно. Тогда так тому и быть, Такаудзи-сан ситуацию знает изнутри, ему виднее — как всё сделать правильно.

Одиннадцатого ноября, 'Посейдон' вышел на предпоследний участок кругосветного круиза Гонолулу — Лима.

Двадцать второго ноября получили сообщение из Гранады, от министра Европейских дел, Саго Миачо, графа Андорры. Османы предложили заключить мир. Правда условия выдвинули заведомо неприемлемые — статус-кво в Европе и возврат Магриба. Франциск Первый, через своего посла, барона де Рибек, эти условия, естественно, отклонил, да ещё и в не совсем дипломатической форме. Точнее, совсем не в дипломатической. Барон де Рибек зачитал оскорбительный ответ своего императора с листа.

Глупость какая-то. Понятно, что условия османы предложили очень плохие, но к чему все эти оскорбления? Они ведь Сулейману только на руку. Теперь он может делать с Францией и с самим Франциском всё, что угодно, и его за это никто не осудит. Саго Миачо считает, что султан именно этого и добивался. Оскорбительный ответ французского императора уже зачитывают османским армии и флоту. Дословный ответ, с оскорблением как самого Сулеймана, так и всего османского народа, а после этого, никакой дополнительной мотивации им не потребуется. Будут мстить, не жалея собственных жизней, а уж тем более чужих.

Даже если Франциску больше недорога собственная жизнь, а это, скорее всего, так и есть, то зачем подставлять под месть всех французов, в том числе и собственных детей? Сгорел сарай, гори и хата? Похоже, спятил Франсуа, сошёл с ума. В полное безумие пока не впал, но чувство реальности уже утратил, как и контроль над собой.

В Лиме, Савелий с цесаревичем и принцем Уэльским, Иваном Васильевичем Рюриковичем-Тюдор, осмотрели почти готовый к запуску завод 'Рол-с-Ройс', их совместное предприятие по выпуску двигателей внутреннего сгорания. К приезду Василия Ивановича и Марии Генриховны всё уже заработает, будет чем наследнику похвастаться родителям.

Иван привлёк к управлению этим проектом своих приятелей. Собрал свою первую команду. Тоже наука очень полезная. Толковых ребят привлёк, они уже автомобиль проектировать начали. Их проект вряд ли пригодится в производстве, но им самим мозги развивает отлично, а именно это сейчас и требуется.

На последний этап кругосветки, вышли из Лимы девятнадцатого декабря. Генрих д'Альбре уже прибыл в Маракайбо, на этот раз вместе с супругой, королевой Маргаритой Валуа, которая изъявила желание помолиться в Соборе Священного Препуция и получить благословление от самого Папы. Маргарита потеряла второго ребёнка, Жан д'Альбре родился сильно недоношенным, шестимесячным и не выжил, вот её и потянуло к священным реликвиям. Пусть помолится, хуже от этого не будет. Лучше тоже вряд ли станет, с детьми у этой пары и в той истории не задалось, Жанна так и осталась их единственным ребёнком и наследницей, но хоть нервы в порядок приведёт, и то дело. Толковая ведь дама, в той исторической реальности стала первой писательницей и вроде даже неплохо писала.

Второго января 1537 года, получили сообщение о взятии персами Дели и Агры. Взяли они две столицы, новую и старую, Империи Великих Моголов ещё в начале декабря, но новости из центральной Индии пока доходят долго. Империя Великих Моголов пала, но природа не терпит пустоты, на её руинах сразу возродилась Империя Персидская. Возродилась даже в более широких границах, чем во время расцвета державы Ахеменидов. Вместо теперь османских Малой Азии, Египта, Ближнего Востока и Месопотамии, персы контролируют Индию: от Гиндукуша на севере, до широты Гоа на юге, и от Инда на западе, до Брахмапутры на востоке. Они уже объявили своей Бенгалию, так что малайзийским и индонезийским султанам безнаказанно грабить больше нечего. Вряд ли этих султанов-пиратов остановит угроза наказания, но тем интереснее получится 'Большая Азиатская Игра'.

Савелий отправил в персидскую столицу Бандер-Аббас и в посольства в Гранаде и в Сингапуре телеграммы с поздравлением. Адресовал их императору Тахмаспу Первому, тем самым, первым признав его императором. Нам не жалко, а им приятно.

Зачем в Гранаду и Сингапур? Чтоб все об этом как можно скорее узнали и занервничали. Интриги всякие плести начали и вообще не расслаблялись, торговались за наши корабли поактивнее. На самоделках ведь к персидским берегам не сунешься. То есть, сунуться то можно, вернуться шансов нет. А совсем без шансов, даже полные отморозки в походы не ходят.

Мыс Горн обогнули двенадцатого января. Тесть с тёщей уже уехали из Маракайбо в Лиму. В этот раз на поезде уехали, железная дорога до Медельина начала работать в сентябре 1536 года. Участок от Лимы до Буэнавентуры вступит в строй в конце 1537-го, а вот от Медельина до Буэнавентуры только в конце сорокового, да и то не точно, может быть и позже. Там целых три тоннеля приходится пробивать, а всей горнопроходческой механизации пока только отбойные молотки.

Двенадцатого февраля пришла телеграмма из Сингапура. На торгах девятого, десятого и одиннадцатого февраля, 'Нептун', 'Брахма' и 'Гелиос' проданы за пятьдесят пять, пятьдесят семь и пятьдесят девять тысяч французский ливров серебра. Упорнее всех боролись персидский посол и лично султан Тернате, Хайрун Джамиль, которого Сиоку Орусата выделял как потенциального лидера бандитской группировки суннитов малайзийцев-индонезийцев.

Первый лот выкупил персидский посол, видимо по предельной цене, пока докладывал, пока согласовывал, пока то да сё, 'Брахму' забрал султан Джамиль, но третьи торги снова выиграла Персия. Цена третьих торгов всего тысячу не дотянула до пяти себестоимостей. И это у покупателей без кэшбэка. Так держать!

В Маракайбо 'Посейдон' пришёл девятнадцатого февраля 1537 года. Кругосветное путешествие закончилось через один год и двадцать семь дней. Эль Чоло снова что-то шаманил в Тиуанако, Рюриковичи-Тюдоры дивились на своего гениального наследника в Лиме, из кругосветки Савелия встречал только настоящий друг Энрике. Не такой жизнерадостный, как обычно, смерть новорождённого наследника Жана сказалось и на нём, но не так сильно, как на его супруге. Во всяком случае, истовым богомольцем, распятому иудейскому Машиаху, Генрих не стал.

— Почему ты не показал Маргариту медикам? Они бы наверняка сберегли твоего сына. Хотя бы месяцев до семи с половиной, после этого срока, младенца уже можно выходить даже здесь.

— Дура она тёмная, между нами говоря, брат Интико. На всё у неё, тёмной дуры, Божья воля. Завыла, что не перенесёт позора, если её мужчина осмотрит, а я и сдался. Позорно сдался. Слился, как ты говоришь. Теперь стыдно, но что уж тут поделаешь... Моя вина и только моя, не бери в голову. Папа её святой водой окропил, может и родит ещё.

— Женщин нужно учить на врачей.

— О-ля-ля... Ты в себе ли, брат? Чему их можно научить?

— Этому точно можно, не сомневайся. Ладно, всё равно уже поздно. Я так понял, Франциск тебе уступил?

— Договорились, — кивнул король Западной Германии, — триста двадцать тысяч за Южные Нидерланды, Фландрию, Люксембург, Артуа и Аахен. В гробу я видал этот Аахен за двадцать тысяч, но Франсуа упёрся, как голодный осёл, пришлось брать. Он такой дёрганый стал, того и гляди пена изо рта пойдёт. Подумать только, почти треть миллиона... И ведь не поможет... Как думаешь?

— Всякое случается, Энрике. У османов тоже не всё так хорошо, на самом деле. Пока у них всё держится на гении султана Сулеймана Великолепного, но стоит только убрать его из этой конструкции, так всё сразу и посыплется. Его сыновья ненавидят друг друга гораздо сильнее, чем Франциска.

— Сулейман ещё не стар. Сколько ему сейчас?

— Срок три в этом году исполнится. Не стар, но люди ведь не всегда от старости умирают. Пусть сама Судьба теперь решает, кому из них подыграть, мы с тобой своё дело сделали

— Они с Франсуа ещё и ровесники... Действительно, судьба свела... Но мы своё дело и правда сделали. Чем я тебе буду отдавать двести пятьдесят тысяч?

— Борзыми щенками.

— Чем?

— Шутка. Отдашь, не волнуйся. Уже скоро серебро начнёт быстро обесцениваться. К золоту оно будет оцениваться до уровня сорок к одному. Или даже пятьдесят к одному.

— Ого!

— Не ого, а ага. Не теряй времени, Энрике.

— Понял. Пустишь моё посольство в Сингапур?

— Открывать посольства я никому и никогда не препятствовал, ни в Гранаде, ни в Сингапуре. Только подбери себе туда толкового посла, чтобы не проболтался.

Двадцать шестого марта 1527 года, из Тиуанако вернулся Эль Чоло. Обнялись по-братски.

— Что ты там столько времени делаешь?

— С Духами общаюсь, что же ещё-то? Сильное место, хорошо, что оно от людей закрыто.

— Опасное место?

— Для нас с тобой — нет. Ты меня там похорони, Русо.

— Опять ты о смерти.

— Куда от неё денешься? Недолго мне осталось, до твоей свадьбы не доживу.

— Жаль. Мне тебя будет очень не хватать.

— Здесь ты теперь справишься, а там встретимся снова. Это уже точно. Духи нами довольны. Только ты вели и себя в храме Каласасайя похоронить.

— Велю, мне всё равно, где после смерти будет лежать это тело. А где там мы с тобой встретимся?

— Это я как раз и выясняю, Русо, чтобы ты успел подготовиться.

Третьего апреля 1537 года, Савелий отправился в Тауантинсуйу. На этот раз без Васко да Гамы. Вице-император, имперский наместник Антарктиды, остался готовить свой последний в этой жизни подвиг — основание столицы своего наместничества, которое запланировано на начало тридцать восьмого, когда в Антарктиде будет в разгаре лето.

На этот раз, инспекцию Северной Инки, император начал с Норфолка, в который переехала верфь из Маракайбо. Типичный имперский город, застроенный правильными квадратами кварталов. Как и все остальные города, довольно красивый, его застройку курирует главный архитектор Челябинска, Бенвенуто Челлини, виконт Багамских островов, который как раз оказался в Норфолке. Главный специалист по постройке храмов Инти-Виракочи. По его проектам, храмы строятся по всему миру: от Тауантинсуйу до Рима, от Исландии до Новой Гвинеи. Очень продуктивный творец. Челлини Савелий поощрил десятью тысячами ливров и графским титулом. Пусть Багамы будут имперским графством, кому от этого хуже?

До Челябинска добрались вместе, на 'Посейдоне'. Челябинск, включивший в свои границы тамошние Вашингтон, Балтимор и всё левобережье Потомака до Чесапикского залива, точно станет крупнейшим городом этого мира. Шикарный субтропический климат, огромное количество пресной воды, океанский берег с отличными пляжами, а что ещё людям нужно? Миллионов пятьдесят здесь поселится обязательно.

'Посейдон' остался в порту, а Савелий на поезде отправился в Питтсбург. Железная дорога официально в строй ещё не вступила, но отдельные её участки уже эксплуатируются. На юго-восточном направлении: от Челябинска до Питсбурга и от Кливленда до Тауантинсуйу; на восточном: от Питтсбурга до Филадельфии и от Филадельфии до Нью-Йорка. В следующем году начнётся движение от Филадельфии до Челябинска и от Питтсбурга до Кливленда. Точно начнётся, это уже можно смело заявлять и приглашать гостей на торжественное открытие железных дорог северо-востока и дворцово-паркового комплекса Тауантинсуйу.

В Питтсбурге разместился имперский Арсенал. Оружейные производства Империи Инков. Раз уж начали продавать всем желающим нарезное оружие, то его и производить нужно в достаточном количестве. Да и себе, на перевооружение, новые образцы нужны десятками и сотнями тысяч. Новые в стрелковке — это АКМ* (*автомат Калашникова модифицированный, патрон 7,62х39 мм), образца 1959 года; ПК* (*пулемёт Калашникова, винтовочный патрон 7,62х54 мм), образца 1961 года; и КПВ* (*крупнокалиберный пулемёт Владимирова, патрон 14,5х114 мм), образца 1949 года.

В Питтсбурге проживают семьдесят пять тысяч человек, и большая часть трудоспособного населения занимается производством орудий убийства человеков человеками. А что делать? Не мы такие, жизнь такая. Войны начались задолго до нас, и прекратить их можно только завоевав и подчинив себе весь мир.

Двадцать второго мая 1537 года, в двадцати километрах северо-западнее Лиона, в местечке под названием Л'Арбрель, состоялось самое грандиозное сухопутное сражение в этой исторической реальности. Пока самое грандиозное. На полях под Л'Арбрелем сошлись сто тридцать тысяч французов и девяносто тысяч османов. В интернете пишут, что в битве при Гавгамелах, Дарий Третий выставил больше двухсот тысяч воинов и ещё почти пятьдесят Александр Великий, но это наверняка враньё, как и стотысячные конные армии монгольской Орды.

Сражение под Л'Арбрель закончилось боевой ничьей, как битва при Бородино в другой исторической реальности, но османы ночью оставили позиции о отступили в Лион, что французы объявили своей победой. Объявить то объявили, но к Лиону не пошли, а через неделю сами отступили в Клермон. Боевая ничья и довольно кровавая. Французы потеряли тридцать тысяч убитыми и искалеченными, османы тридцать три. У французов оружие было лучше, инкского производства, но армия практически необученная, у османов оружие в большей части самодельное, зато армия состояла сплошь из ветеранов.

Запрос на закупку вооружений для стопятидесятитысячной армии, от османов уже получен. Османским производителям вооружений придётся сильно сокращать свои производства, на экспорт их продукция тоже не востребована, ради этого мы и снизили цены, причём довольно значительно, на двадцать процентов. Не нужны нам конкуренты на этом рынке, совсем никакие не нужны, даже производители гладкоствольных ружей, а уж нарезных и подавно. Научились делать? Молодцы! А теперь учитесь конкурировать с демпингом. Лучший бизнес — это монополия. Ничего личного, ага.

А вообще, османы большие молодцы. Увейс-паша развил экономику Империи примерно до уровня середины девятнадцатого века. Появились крупные промышленники, крупные предприятия, производится уже больше пятидесяти тысяч тонн стали, а цемента больше ста тысяч. Османская Империя быстро строится и осваивает всё новые производства. В планах на ближайшее время у них — выпуск 'винджаммеров' четвёртого поколения. Пока без паро-электрических генераторов, ходовых винтов и вспомогательных машин, но уже в стальных корпусах. Пусть делают, пригодятся. Хорошие суда для перевозки дешёвых грузов, по цене тонно-километров они у пароходов выигрывают довольно много. Мы и сами бы их делали, но нам пока не хватает верфей и людей, чтобы эти верфи строить, а потом на них работать.

Как изменилась ситуация в противостоянии французов и османов? Да пока никак, по большому счёту. Французы приобрели боевой опыт, но скоро утратят качественное превосходство в вооружениях. Османы потеряли много ветеранов, но скелет армии сохранили, а мясо нарастёт. Пушечного мяса в Османской Империи намного больше. Больше мяса, больше денег, больше производство. Солдат ведь нужно не только вооружать и обеспечивать боеприпасами, их нужно одевать и кормить, а у французов даже с этим намечаются проблемы. Точнее, намечались-то они с самого начала, а теперь эти проблемы уже возникают.

В общем, как была у Франциска Валуа проигрышная позиция, так и осталось, размен 'фигур' под Л'Арбрелем ничего ему не дал. Хотя... Время дал точно. Османы этим летом вряд ли проявят активность, они будут пополнять армию и перевооружаться. Ещё год для императора Франции, а за год всякое может случиться.

В Тауантинсуйу, Савелий возвёл в графское достоинство остальных творцов-архитекторов: Микеланджело Буонарроти, виконта Арубы и Кюрасао; Рафаэля Санти, виконта Каймановых островов; Сандро Батичелли, виконта Виргинских островов; Тициана Вечеллио, виконта Ринкона и Тортуги; и Альбрехта Дюрера, виконта острова Маргарита. Основателями графских родов, кроме Дюрера, никто из них не станет, все остальные педики, так что это одноразовые титулы, закончатся вместе с их носителями, а Тауантинсуйу войдёт в историю, как город, построенный шестью владетельными графами.

Поощрить педиков-творцов было за что. Дворцово-парковый комплекс уже вышел на этап внутренней отделки. Ещё год-полтора и всё будет достроено, освободятся сорок тысяч строителей высочайшей квалификации. Да и своих учеников они выпускают в самостоятельную жизнь регулярно и с очень хорошей подготовкой.

Озадачил Савелий педиков и Дюрера созданием дизайна бумажных денег. Дизайном купюр, номиналом в три, пять, десять, двадцать пять и пятьдесят 'чалько', одночальковую купюру сделает граф Бенвенуто Челлини. На всех купюрах пусть нарисуют свои портреты и войдут в историю ещё и этим. Про педиков люди забудут, а про творцов будут помнить.

Да, пришло время вводить бумажные деньги и обесценивать серебро по отношению к золоту. Золота в Империи теперь больше половины мировых запасов, по самым осторожным оценкам, а скорее даже две трети. Золото теперь добывается в Южной Африке, в Калифорнии, в Австралии и на Аляске — это в дополнение к и так большой добыче в Южной Инке. Золото вымывается из оборота всех торговых партнёров, а партнёры восполняют его запас грабежом непартнёров и снова тратят на товары, или услуги Империи Нового Света.

Ввести в оборот бумажные деньги, в этой ситуации совсем не сложно. Экономистов выучили достаточное количество, Сберегательными банками на местах теперь есть кому управлять, а удобство расчётов 'бумагой' люди оценят довольно быстро, особенно, когда начнёт обесцениваться серебро.

Монеты тоже будут, но уже не серебряные. Разменная, до одного 'чалько', мелочь, включая и юбилейные и памятные 'чальки' — из никеля, а пятьдесят и сто 'чалек' из золота, с никелевым ободом, чтобы не обрезали. Полтинник будет весить семь с половиной грамм, в том числе семь золота, а стольник, соответственно, пятнадцать и четырнадцать в том числе. На монетах, кроме памятных и юбилейных 'чалек', отчеканим героический профиль Эль Чоло.

Проведение денежной реформы начнём с первого января 1538 года, дадим годичный период на параллельное хождение старых монет и новых купюр, чтобы все успели свои монеты потратить-обменять, а друзья-родственники: Василий Третий Рюрикович, Мария Первая Тюдор и Генрих Первый д'Альбре, перевести государственные серебряные активы в золото, а потом серебряные монеты по номиналу принимать перестанем, и начнём обесценивание серебра до уровня к золоту сорок-пятьдесят к одному.

Министром Финансов, Савелий предложил стать Жуану Ависскому, герцогу Большого Лиссабона, Большого Порту и Бом Байи, бывшему королю Португалии Жуану Третьему. Он и организатор отличный, даже творцов-педиков организовать сумел, и живёт в Тауантинсуйу постоянно, отлучаясь лишь изредка, да и то с неохотой, а должность то как раз самая столичная. Трижды герцог Жуан посомневался в своих способностях, но, получив заверение, что специалисты самой высокой квалификации ему будут выделены в необходимом количестве, согласился.

Под здание Центрального Банка, император выделил уже достраивающийся во второй линии дворец, который имперская казна выкупила у ленивых наследников дона Франсиско де Гарай. На первое время сойдёт, а дольше будет видно. Монетный двор разместится в старой столице Куско. Не в самом Куско, а на месте пригородного посёлка Койянкачи. Не выгодно там теперь заниматься сельскохозяйственным производством, только кока растёт хорошо, но она много где растёт даже лучше.

Кстати, про коку. Очень востребованный экспортный товар. Не кокаин, конечно, но чай из листьев в Азии закупают с удовольствием и спрос на него постоянно растёт, с соответствующим подорожанием. Отличный получается чай, бодрит хорошо и не вызывает зависимости. Во всяком случае, эта зависимость ничуть не больше, чем у обычного чая, или кофе. Всю коку раскупают чаем, приходится увеличивать размеры плантаций, чтобы начать выпуск натуральной кока-колы. Её уж точно будут раскупать, даже получше чая.

Шестнадцатого июля 1537 года, пришёл доклад министра Азиатских дел, Сиоку Орусата, графа Гонконга и Макао, из Сингапура. Централизация на полуострове Индокитай состоялась, Дайвьет, Аркана и Аютия разделили владения всех мелких правителей на троих. Кроме самого юга, полуострова Малакка, пока занимаемого тремя малайзийскими султанами. Пока занимаемого. Король Аютии, Чаирачатират, уже выясняет — не будет ли централизация владений бандитствующих султанов в состав королевства противоречить интересам Великой Империи Нового Света? Не будет, централизуйте. Как централизуете, тоже станете империей. Седьмой Империей Азии, считая Империю Инков. Наравне с Османской, Персидской, Тамильской, Арканской, Дайвьетской и Чосонской. Для нас наравне, для наших отношений.

Нашими кораблями обзавелась уже вся 'большая азиатская шестёрка' и три бандитствующих султана Индонезии. Гонка морских вооружений идёт отличным темпом. Османская Империя нарастила свой восточный флот до девяти кораблей, их наиболее вероятные союзники, султаны Индонезии добавляют в общую копилку ещё три. У самого вероятного противника, Персидской Империи, тринадцать кораблей, но три из них старые, второго поколения, чисто парусные и с деревянной обшивкой корпуса.

Потенциальные союзники-язычники, противники всех фанатиков, поклоняющихся иудейскому богу Иегове, купили двадцать два 'винджаммера': Империя Чосон восемь, Империя Тамилов пять, но из них два ещё первого поколения, наши первенцы 'Юнона' и 'Авось', Империя Аркан три, Империя Дайвьет три и королевство Аютия тоже три. Империя Чосон в этом ряду стоит наособицу, её жизненные интересы слишком далеко от потенциально опасных фанатиков, она сама за себя, а остальные три языческие Империи и одно королевство уже проводят консультации насчёт заключения военно-морского союза. Мощный получится союз, если он состоится.

Цена за корабли уже достигла отметки в семьдесят две тысячи, а нераспроданными остались всего десять: 'Арес', 'Перун', 'Тор', 'Брахма', 'Гор', 'Вишну', 'Ахура Мазда', 'Ашшур', 'Амон' и 'Баал'. Их, пожалуй, стоит на полгодика придержать, для нагнетания всеобщего ажиотажа. Пусть осознают, что это последние. Не купишь ты — купит твой будущий враг. Неизбежность Большой Азиатской войны очевидна уже всем. Все слишком привыкли жить за счёт грабежа, все создали слишком большие армии, чтобы оставить их сидеть без дела, проедать деньги и хулиганить дисциплину.

Первого августа 1537 года, Савелий торжественно открыл университет в Тауантинсуйу, а имперский наместник Северной Инки, вице-адмирал Авдей Шишка, герцог Ирландии и граф Фарер, в Нью-Йорке. Первый учебный год в ещё двух имперских ВУЗах начался. Кампусы до конца пока не достроены, но первому потоку уже есть где учиться и жить. В будущем году, первые потоки начнут учиться в Эль-Мутуне и Асунсьоне.

Пятого августа, началось строительство Олимпийского стадиона. Проведение первой Олимпиады новейшей истории этого мира намечено на 1544 год, к тому времени все успеют подготовить команды, достроятся железные дороги до Сан-Франциско и Сиэтла/Ванкувера, а может и самолёты уже полетят. Пусть не рейсовые, а чартерные, пусть бипланы, по началу, но полетят.

Олимпийский стадион во время Игр будет вмещать пятьдесят тысяч зрителей, а после встанет на реконструкцию в чисто футбольный. 'Дно' углубится и уменьшится до размеров футбольного поля, добавятся нижние ярусы трибун, вместимость увеличится до шестидесяти шести тысяч. Здесь же, в 1546 году, пройдёт первый футбольный Мундиаль, с теми-же участниками. Возможно, Империи Инков придётся выступить шестью командами, для поднятия интереса: Южной, Северной, Западной, Европейской, Азиатской и Африканской. При учреждении Международной федерации футбола, решим этот вопрос. Выступает же в той исторической реальности Великобритания отдельно Англией, Шотландией, Уэльсом и Северной Ирландией, и ничего, вполне нормально получается, зрелищно.

Горячая фаза войны между Османской и Французской Империями, летом 1537 года так и не возобновилась. Османы наращивают численность своей армии до двухсот тысяч, из которых сто пятьдесят — ударные и пятьдесят — гарнизонные части, перевооружаются и проводят учения, торопиться им некуда. Война идёт где-то далеко-далеко на северо-западе, война успешная, победная, народ в победу верит. Верит и с удовольствием переселяется в Европу, в том числе и во Францию, где покупает землю и прочую недвижимость, пополняя казну султана.

Во Франции ситуация обратная. Веру в победу народ в массе теряет, распродаёт собственность, кому есть что распродавать, за гроши, и массово эмигрирует. Эмигрирует не только в Империю Инков, но и в Русское царство, королевства Британии и Западной Германии, шахтёров там теперь зовут французами. Впрочем, и мы принимаем довольно много, и тоже шахтёров — в Южную Африку и на Калимантан.

Франциску Валуа, для вооружения нового набора, пришлось ограбить монастыри, не принятые в Орден Священного Препуция. Большая половина ограбленных монастырей — женские. Женщин в Орден не принимают и правильно. Не бабье это дело, мракобесиям придаваться — детей рожайте. Франциск тоже планирует поставить в строй двести тысяч, но идёт у него туго. Молодёжь призывного возраста разбегается в первую очередь. Лучше жить на чужбине шахтёром, чем сдохнуть дома солдатом, ага. Ресурсы Франция исчерпала, и сейчас выскребает со дна остатки, а в Магрибе, тем временем, прохлаждаются в гарнизонах сорок тысяч ветеранов, которых нет возможности забрать на фронт. Море надёжно османское.

Гарнизоны в Магрибе не только прохлаждаются, наслаждаясь отсутствием внимания со стороны армии Сулеймана Великолепного, они ещё и налаживают свою жизнь. А что делать? Жалование им никто не платит, а жить как-то надо, что-то есть, во что-то одеваться. 'Винтовка рождает власть'. Военные теперь сами собирают налоги, сами их тратят и задумываются о своём будущем.

О каком будущем они задумываются — понятно. Пример герцогств Мавритания и Марокко у всех перед глазами, всем видно, как быстро они расцветают в составе Империи Нового Света.

Никому, в магрибских гарнизонах, не хочется быть завоёванными османами, и подавляющему большинству не хочется возвращение власти Франциска Первого. Вовремя предать — значит предвидеть, да-да. На этой почве отлично 'спелись' христиане с мусульманами и организовали совместные органы властного руководства. Первые делегаты от таких самопровозглашённых властей Магриба уже зондируют обстановку в Гранаде. Министр Европейских дел, граф Саго Миачо де Андорра, их не обнадёживает, но и не 'обламывает'. Ищущий да обрящет.

Савелий хотел остаться на эту зиму в столице, но родственники договорились провести обручение цесаревича и принца Уэльского, Ивана Васильевича Рюриковича Тюдор, и западногерманской принцессы, Жанны Генриховны д'Альбре, и очень настойчиво попросили императора поприсутствовать на церемонии двадцать седьмого декабря 1537 года.

Делать нечего. Отказать ближайшим родственникам в такой просьбе просто невозможно. Не война ведь, нет уважительных причин, не развитием же хоккея оправдываться. Глупая церемония обручения, совершенно не нужная. Помолвили и ждите свадьбы. Церемония глупая, но традиционная, для традиционалистов очень важная, да и ещё один повод отпраздновать.

Двадцать восьмого ноября 1537 года, Савелий прибыл в Маракайбо. Столица христианского мира, город вечного лета, порадовал отличной погодой и множеством торговых судов в порту и на рейде. Торгаши примчались за мобильными бензиновыми и дизельными электрическими генераторами. Завод 'Рол-с-Ройс', совместное предприятие Савелия и Ивана Васильевича Рюриковича выдал продукцию, востребованную рынком едва ли не больше, чем оружие. Каждому ведь хочется иметь в своём замке освещение, или даже кинотеатр, а угольные паровые электростанции далеко не каждому по карману.

Другое дело, генераторы с двигателями внутреннего сгорания. Маломощные, но зато относительно дешёвые. Не обязательно ведь освещать весь замок и прилегающую территорию, большинству достаточно нескольких залов и комнат, а такой бензо, или дизель генератор умещается на двухколёсной повозке, орудийном лафете, который может утянуть пара лошадей. Такое чудо даже в путешествие с собой брать можно.

Молодец Иван Васильевич. Сам додумался, без подсказок. Сам, или кто-то из его команды — это не важно. Это его команда и решение принимал именно он. Экспериментируют они там сейчас и с моторными лодками, и с самобеглыми повозками, тоже без подсказок. Подсказки по этим направлениям развития, а также по авиатехнике, отрабатывают имперские НПО Лимы, а пацаны изобретают сами.

Хорошую команду Иван Васильевич увезёт с собой в Россию. Очень креативную. Очень креативную и очень интернациональную, в ней и инки, и чарруа, и чибча, и гуанчи, и арауканы, и русские, и прочие европейцы. Сорок два пацана, изучающие 'утраченное наследие богов' и общающееся на 'забытом языке'. Все они выросли на 'Тайне Третьей планеты' Кира Булычёва, 'Звёздном десанте' Роберта Хайнлайна и 'Вечном' Романа Злотникова. Немного адаптированных версиях книг, но без искажения авторского смысла этих повествований.

Девятого декабря 1537 года, в Маракайбо прибыл друг Энрике. Генрих Первый д'Альбре, король Западной Германии, князь-архиепископ Кёльна, герцог Швабии, герцог Нижней Саксонии, герцог Франконии, а теперь ещё и герцог всех Нидерландов, герцог Люксембурга, герцог Фландрии и Артуа. Прибыл вместе с супругой и дочерью Жанной, одной из виновниц этого торжества.

Поселилась королевская семья д'Альбре в почти уже своём дворце, бывшей резиденции дона Франсиско де Гарай.

Брат Энрике ударными темпами обменивает своё серебро на золото в Сингапуре, обменивает уже по курсу хуже текущего, общепринятого, а потому вполне разумно беспокоится об уместности этих действий. И так на нём висит долг в четверть миллиона французских ливров серебра* (*сто двадцать пять тонн), так что не хватало ему ещё и с золотом пролететь, для 'полного счастья'.

— Всё идёт по плану, Энрике, не волнуйся. Уже с первого января наступающего года, Империя частично перейдёт на бумажные деньги, а с первого января 1539 года, полностью изымет серебро из своего денежного обращения, тогда-то оно и осыплется, как несобранный урожай. Если этого не произойдёт, я прощу тебе этот долг.

— Только этого мне и не хватало. Ты простишь долг моему королевству, ты можешь себе это позволить, но я не прощу этого долга сам себе. Думаешь, мне приятно жить на твои милостыни? Я, между прочим, родился наследником короля, пусть и не Западной Германии, но тоже монарха.

— Да ладно тебе, не заводись. Я же сказал — если этого не произойдёт. Если... Ты это услышал? Ты это понял, mein lieber Freund, der König? Я уверен, что серебро обвалится. Абсолютно, на сто процентов, уверен. В общем, не волнуйся, всё будет хорошо. Ты уже спас Южные Нидерланды, Фландрию, Артуа и Люксембург от разорения османами. Спас миллион человек от обнищания и рабства, а многих от смерти. Поступил по совести. Если не на это тратить деньги благородному человеку, то на что-же ещё?

— Вообще-то я никого не спасал, — усмехнулся друг Энрике, — и даже не думал об этом.

— Вот и подумай. Ты их спас, теперь, по совести, они тебе должны. В крайнем случае, соберёшь налогами. Твои новые владения очень богаты, четверть миллиона с них собрать вполне возможно, без разорения, лет за пять.

— Так может сразу и начать? Со следующего года?

— Это твои подданные — решать тебе. Про серебро я тебе уже сказал — волноваться не о чем. На нём мы все заработаем минимум втрое.

— Да уж... бумажные деньги... Кому другому бы ни за что не поверил... Теперь ты сможешь их нарисовать сколько захочешь?

— Конечно нет, Энрике. Денег в обороте должно быть ровно столько, сколько требуется экономике. Это довольно сложная наука, а ты не хочешь учиться.

— Хочу, но мне пока некогда. Как думаешь, не пора нам армии увеличивать? Дожмёт Сулейман Франсуа в следующем году?

— Может и дожмёт. Пятьдесят на пятьдесят, как в том анекдоте — или дожмёт, или нет. Но армии увеличивать рано. Армии стоят больших денег в содержании и отвлекают людей от производства. Сулейман на тебя не нападёт, он уже готовится к войне в Азии.

— С Персией?

— С Персией. И там ему придётся очень нелегко. Долгая там будет война. Долгая, кровавая и разорительная.

Двенадцатого декабря 1537 года, проводили вице-императора Васко да Гама, отправившегося основывать город своего имени в Антарктиде, столицу целого континента. Город он вёз с собой. Разобранные городские здания, архитектурного стиля изба-бревенчатая, в количестве тридцати двух штук. Плюс радиостанция, плюс угольная электростанция, с запасом угля для производства электричества и отопления, продукты питания — всё на год, для первых шести десятков населения столицы Антарктиды, колонистов-зимовщиков. Население там постоянным не будет, по понятным причинам. Каждые пару лет оно будет полностью заменяться, но город будет жить и развиваться. Как именно развиваться — должны предложить уже сами колонисты. С точки зрения науки, Антарктида — самый интересный континент на планете.

Шестнадцатого декабря 1537 года, в Маракайбо прибыл нежданный, но дорогой гость — Увейс-паша, великий визирь Османской Империи. Прибыл без предупреждения, но ему можно, он друг, а друзья и должны приходить в гости запросто, им всегда рады. Увейс-паша прибыл поздравить соседей с обручением наследников и пообщаться с умными людьми о грядущем. Свой особняк у османов в Маракайбо имелся, их бывшее 'консульство', имелась и их мечеть Сулеймание по соседству с этим особняком, так что никаких неудобств великий визирь не испытает, не такой уж он тут и гость, раз собственной жилплощадью владеет.

Восемнадцатого прибыли Василий Третий и Мария Первая, вместе с канцлерами: князем Иваном Фёдоровичем Бельским, герцогом Мальмё, и сэром Томасом Мором, герцогом Саффолк, герцогом Глазго, герцогом Осло и графом Нортумберленд.

Наследник-цесаревич и принц Уэльский, Иван Васильевич Рюрикович-Тюдор, с 'дядькой', князем Семёном Фёдоровичем Бельским, графом Тринидад-и-Тобаго, приехал в Маракайбо на поезде, двадцать второго декабря. С собой Иван Васильевич привёз всю свою заводскую команду — сорок два подростка-приятеля, будущих сподвижников и соратников.

Праздновали, как всегда, торжественно и роскошно. Рождество, обручение, Новый год, Крещение. Савелий подарил обручившимся уже огранённые южноафриканские бриллианты, а Увейс-паша огромные рубины. Юные ещё совсем, будущие супруги, но уже сейчас видно, что пара получится красивая. Да и гормональная химия между ними точно возникла. Совет, да любовь!

После праздников, сели обсудить дела грядущие. В большой компании: Савелий, Василий Третий, Мария Первая, Генрих Первый, Эль Чоло, Увейс-паша, сэр Томас Мор, князь Иван Бельский, Родриго Пике и Нууно Вимка. Четыре монарха, три вице-императора, два канцлера и великий визирь. Очень представительная компания.

Увейс-паша заявил о намерении султана Сулеймана Великолепного захватить всю Францию, низложить и казнить Франциска Первого, и упразднить его Империю. За вероломное нападение на своего тогдашнего союзника и публичные оскорбления.

— Мы считаем Нормандию, Бретань, Пуату и Аквитанию владениями Британской короны, временно захваченными французскими королями, — объявил свою позицию сэр Томас Мор, лорд-канцлер Британского королевства.

— Временно захваченными уже четыре века назад, — заметил Увейс-паша.

— И тем не менее. Мы хотели бы вернуть эти владения.

— Вы готовы вступить в войну?

— Мы готовы выкупить их после войны у Османской Империи за триста тысяч ливров, но не разорёнными. Выкупить в суверенную собственность, разумеется.

— Пятьсот тысяч. Триста слишком мало за такие владения, да ещё и не разорённые. Триста мы там возьмём только добычей.

— Триста, — твёрдо повторил сэр Томас Мор, — за триста их уступит нам Франциск Первый Валуа, когда вы начнёте наступление на Париж. Тогда вам не достанется ничего, а он на эти триста тысяч соберёт и вооружит ещё одну армию.

— Весомый аргумент, — согласился Увейс-паша, — я постараюсь убедить султана, своего брата, согласиться на эту сделку.

— Тогда и я хотел бы кое-что выкупить. — друг Энрике взглядом попросил поддержки у Савелия, тот кивнул в подтверждение, — Владения моих предков на юге Франции, на границе с владениями Империи и британской Аквитанией: сеньорию д'Альбре, графства Фуа, Бигорр, Перигор и Арманьяк, виконтства Беарн, Лимож и Марсан. Тоже не разграбленными и тоже в суверенное владение за шестьдесят тысяч. Только заплатить за них я буду готов через два года.

— Это всё осложняет, ваше величество. Мне будет очень сложно убедить султана, моего брата, что это выгодная сделка. Очень дёшево, да ещё и с отсрочкой на два года. Если у вас нет сейчас денег, то они не достанутся Франциску Валуа, а именно это сейчас самое главное для нас.

— Мы готовы предоставить его величеству кредит, — взял слово Савелий, — шестьдесят тысяч вы получите сразу, а мы подождём два года.

— Шестьдесят — мало, ваше императорское величество, при всём уважении. Это меньше стоимости одного 'винджаммера' в Сингапуре.

— Вы хотите потратить эти деньги на корабли?

— Если мы заключим с нашими уважаемыми европейскими соседями договор о ненападении под ваши гарантии, то корабли нам очень интересны. Не скрою, нас сильно беспокоит чрезмерное усиление Персидской Империи, еретиков-шиитов.

— Один корабль вы получите за родовые владения короля Западной Германии. Такой вариант устроит вашего брата, султана, уважаемый Увейс-паша?

— Это уже лучше, ваше императорское величество. Вы гарантируете Османской Империи договор о ненападении с европейскими соседями?

— Я гарантирую исполнение такого договора, но не Османской Империи, а лично моему другу, султану Сулейману Великолепному, дай ему Аллах долгих лет жизни. С наследником султана Сулеймана Первого, мы будем договариваться отдельно. Вы ведь и сами пока не знаете, кто ему наследует и когда, так что не стоит загадывать так далеко вперёд. Устроит вас такая гарантия?

— Полагаю, что да, ваше императорское величество, но подтвердить всё должен сам султан. Это не займёт много времени, в Лионе теперь тоже есть радиостанция.

Согласие на заключение этих сделок, Сулейман Великолепный своему брату и великому визирю дал. Не сразу дал, через пару дней размышлений, и обмена шестнадцатью шифрованными телеграммами, но дал. Правда, Британскому королевству пришлось согласиться на выкуп ещё и Пикардии за шестьдесят тысяч, которая оказывалась отрезана от остальных османских владений во Франции Нормандией и Артуа, но и это согласовать удалось. Сэру Томасу Мору не потребовался даже кредит, Британия очень хорошо зарабатывала на угле из Кардиффа, норвежской никелевой руде и английской шерсти.

Средиземное море, если вынести за скобки Империю Инков и герцогство Эгейских островов, должно было стать османским, зато всё Атлантическое побережье полностью отходило Тройственному союзу. Разумный компромисс за разумные деньги. Четырнадцатого января 1538 года, договор о ненападении и добрососедстве, с приложениями договоров о продаже владений в северо-западной Франции, был подписан пятью сторонами: Империей Инков, Османской Империей, Русским царством, Британским королевством и королевством Западная Германия. Осталась сущая мелочь — добить едва живую Францию, в том числе и в Магрибе, до обвала цены на серебро.

Гостей проводили девятнадцатого января, договорившись на следующую праздничную неделю собраться уже в Тауантинсуйу. В новой столице Империи Инков нет христианского храма, зато там у всех собственные дворцы с домовыми церквями, в одной из них и состоятся все необходимые праздничные службы. А ещё там вступают в строй железные дороги — от Нью-Йорка и Челябинска на Атлантическом побережье Северной Инки, до Сент-Луиса и Миннеаполиса, почти в самом центре континента.

Железные дороги интересны всем. В Русском царстве и королевстве Западная Германия их строительство уже началось, в Британском королевстве выкупаются участки земли под строительство, да и Османской Империи это нужно. Увейс-паша прокатился до Медельина и обратно, набрался самых положительных впечатлений и пообещал приложить все силы, чтобы организовать визит в Тауантинсуйу самого султана Сулеймана Великолепного. Если, конечно, в этой летней кампании удастся добить Францию. Хотя бы в Европе.

Эль Чоло снова уехал шаманить и общаться с Духами в Тиуанако, а Савелий решил вернуться в Северную Инку, но не сразу в столицу, а провести инспекцию городов, в которых до сих пор, к своему стыду, так ни разу и не побывал: Хьюстона, Нового Орлеана, Майами, Саванны и Бостона. До Тауантинсуйу, император добрался только к середине мая 1538 года.

Значимых событий в Европе пока не случилось, но расшифровку переговоров противостоящих сторон читать было очень интересно. Сулейман Первый решил не биться в подготовленные французами укрепления в Клермоне, где во главе основной, стодвадцатитысячной армии его ждал сам Франциск Валуа, а вместо этого атаковать сорокатысячный корпус коннетабля, герцога Шарля де ла Тремуй в Дижоне и наступать на Париж с запада.

В движение, османская армия пришла двадцать первого мая, в движение сразу в трёх направлениях. Сам Сулейман форсированными маршами вёл девяносто тысяч к Дижону; шахзаде Махмуд, сорокатысячный корпус в Монлюсон, перекрывая Франциску дорогу на Бурж, Орлеан и Париж: а Увейс-паша тоже, с сорока тысячами, в Мулен, на дорогу от Клермона к Дижону. Марсель и Лион, османы оставили практически беззащитными, только с городскими гарнизонами, в десять и восемь тысяч человек, с самодельным вооружением. Эти гарнизоны, французы смяли бы оба, самое долгое, за неделю, если бы атаковали именно их. Однако, первая предложенная Сулейманом жертва принята императором Франции не была.

Корпуса шахзаде Махмуда и Увейс-паши поодиночке были слишком слабы, чтобы надолго задержать армию Франциска, но они расположились всего в сорока километрах друг от друга, в одном дневном переходе и объединялись сразу, как только Франциск выберет дорогу. Объединялись раньше подхода французов на одной из хорошо подготовленных к обороне позиций. Достаточно хорошо подготовленных, чтобы задержать французов на несколько дней и нанести им значительный урон. Ещё одна жертва, на этот раз почти половины армии, но её ценой выигрывался темп для взятия беззащитного Парижа. Франциск и это просчитал, поэтому погнал свою армию к Парижу крюком через запад, через Лимож, Пуатье, Тур и Орлеан, приказав своему коннетаблю стоять в Дижоне насмерть.

Герцог де ла Тремуй приказ выполнил буквально. Он задержал Сулеймана на четыре дня, ценой собственной жизни и всего своего корпуса. В Париж император Франции успел первым, в город он вошёл двадцать восьмого июня и сразу приказал готовиться к осаде. Отступать больше некуда. Монжуа! Сен Дени! Победа, или смерть!

Всех, способных держать в руках оружие, парижан мобилизовали и вооружили гладкоствольным старьём, в всех неспособных, в том числе женщин и детей, привлекли к строительству укреплений и баррикад в самом городе.

Армия османов объединилась в Кретейе третьего июля 1538 года. В Дижоне их потери составили почти тридцать тысяч, поэтому численно французы даже превосходили — сто шестьдесят тысяч у Франциска, если считать мобилизованных парижан, против ста сорока у Сулеймана. Если считать парижан, да. Но считать их условно боеспособными можно только в обороне, за стенами и баррикадами, а атаковать османы не стали. Сулейман приказал организовать осаду и собирать под Париж подкрепления из гарнизонов Италии и Швейцарии. Придут они не скоро, только к осени, но придут, в то время как французам ждать подкреплений вообще неоткуда.

В середине июля, во Францию прибыл тридцатитысячный драгунский корпус бывших крымчаков из Остмарка, а к началу августа подтянулись ногайские драгуны из Венгрии, числом около сорока тысяч. Непригодные к современной войне, вооружённые гладкоствольными ружьями, зато многочисленные и манёвренные, они были отправлены Сулейманом на охоту за сыновьями Франциска Валуа и его родственниками. Всеми теми, кто имел хоть какой-то шанс быть признанным законным наследником французской короны.

Двенадцатого августа, неподалёку от местечка Витре, в двадцати километрах от Ренна, крымчаки перехватили, пробирающийся в Бретань, 'поезд' дофина Франциска-младшего, с большей частью французского Двора и одним батальоном гвардейцев в охране.

В гвардейский полк Французской Империи, по давно сложившейся в Европе традиции, набирали только дворян и только по высокой протекции. Современной войне их не учили, их служба проходила на паркетах дворцов, а поощрения и повышения получали самые ловкие придворные, сумевшие оказать услугу сильным мира сего. Их учили танцам и парадам, причём, пешим парадам, а сейчас батальон передвигался верхом.

Нет, все они дворяне с родословной от соратников Карла Великого, в седле смотрелись отлично, этому они были обучены с самого детства, но смотреться в седле и воевать в нём — это далеко не одно и то же. Все они были храбрецами, смерти не боялись, на дуэлях дрались по три раза в год, но в современной войне, глупая отвага без умения только во вред. Три тысячи драгунов крымской орды, на неказистых низкорослых лошадках, и одетых кто во что горазд, гвардейцы и придворные, общим числом около двух тысяч, во главе с самим дофином, достойным противником не сочли и решили смять атакой. Со шпагами наголо, конечно, а как-же ещё? Фехтовальщики ведь все виртуозные, дуэлянты с длинной историей побед.

Только вот война, это совсем не дуэль. Ордынские драгуны не обнажили свои сабли и не вступили в 'честный' бой, они спешились, прикрылись своими лошадьми и начали отстреливать отважных идиотов, картечью из ружей двенадцатого калибра. Дофин Франциск-младший скакал в голове отряда, а потому и полёг одним из первых. Османские крымчаки-драгуны потеряли всего двести человек, французы погибли все до единого. А после пришла очередь умирать старикам, детям и женщинам. Женщинам не сразу, но от изложения подробностей последних часов их жизни лучше воздержаться. На войне, как на войне. Французы тоже никого не жалели, когда оказывались победителями, так что всё честно. Какой мерой отмерите, той к вам и вернётся.

Кроме Франциска-младшего, под Витре погибли все три дочери императора Франции: Шарлотта, Мадлен и Маргарита; супруга дофина, единственная дочь покойного ныне экс-короля Хорватии Гийома Гуфье де Бониве, Луиза; две с половиной тысячи придворных, мужчин и женщин, почти вся французская аристократическая элита и тысяча гвардейцев, тоже весьма родовитых дворян.

Двадцать шестого августа, неподалёку от замка Фижак, пять тысяч драгунов османских ногаев перехватили 'поезд' среднего сына Франциска Валуа и Бланки Французской, Генриха, герцога Орлеанского, направляющегося в Тулузу, в сопровождении ещё одного гвардейского батальона. Девятнадцатилетний Генрих Валуа тоже возглавил атаку и с тем-же результатом.

Седьмого сентября, шахзаде Махмуд, с, подошедшими из гарнизонов в Италии и Швейцарии, сводными частями ветеранов, общим числом шестнадцать тысяч и двенадцатью тысячами османских черкесов, взял штурмом город Ангулем и Ангулемский замок. Младший и последний сын императора Франции, шестнадцатилетний Карл, герцог Ангулемский, пал смертью героя на самом опасном участке городской стены.

А Париж, тем временем, методично и размеренно превращала в мелкий щебень османская артиллерия, из шести десятков сто пятидесяти двухмиллиметровых пушек-гаубиц инкского производства, бьющих с закрытых позиций.

Снаряды на город посылались без какой-либо корректировки, просто в ту сторону, как говорится, на кого Аллах пошлёт, поэтому парижскую радиостанцию в аббатстве Сен-Жермен-де-Пре повредило ещё в самом начале осады Парижа, так что Франциск Валуа, первый и единственный император, созданной им и им же разрушенной, Французской Империи, погиб, ничего не зная о трагедии, уже постигшей всю его семью.

Франциск Первый тоже умер героем, погиб семнадцатого сентября, возглавляя одну из редких успешных вылазок на позицию османской батареи, обстреливающей Париж с севера, со стороны аббатства Сен-Дени. Ценой своей жизни, император заставил эту батарею замолчать.

Пусть и жил Франсуа неправильно, но умер очень достойно, настоящим героем с мечом (шпагой) в руке, как и все три его сына. Все они попали в Валгаллу, хоть и не верили в неё при жизни. Их не нужно жалеть, ведь они тоже никого не жалели, их нужно помнить. Писать о них книги и снимать фильмы. Они достойны того, чтобы жить в памяти потомков. Это мы можем организовать и обязательно сделаем это. Вечная память храбрым!

Война в Европе закончилась. Закончилась пусть и не полным её разрушением, но ведь и война эта была не последней.

А между тем, единственной законной наследницей французской короны, стала супруга друга Энрике, короля Западной Германии, Генриха Первого д'Альбре, Маргарита Валуа. Корону Сулейман, конечно, упразднит, но далеко не все примут это упразднение. Недобитые османами, французские дворяне теперь обязательно пойдут под руку Маргариты, королевы Марго. А их, таких недобитков, там выжили тысячи. Тысячи породистых отморозков, которым теперь нечего терять, кроме жизни, которую они совсем не ценят.

Такие правильные французы будут нам очень полезны в Магрибе, особенно, если их поддержать оружием, боеприпасами и подкреплениями из наёмников-добровольцев. Целых шести добровольческих гвардейских батальонов: трёх бывшей 'герцогской хунты' и трёх вице-императора Паскуаля де Андагойя, имперского наместника Африки и островов, герцога Кубы, Андалусии и Мавритании, графа Севильи. Шести тысяч диверсантов-спецназовцев, асов минной войны, которые способны остановить продвижение любого количества османских войск через ливийскую пустыню.

Ведь это только кажется, что пустыня огромна и всю её контролировать невозможно. В пустыне точно такие-же устойчивые маршруты передвижения, как дороги в Европе, даже более того. В Европе дорог много и есть возможность отклоняться, обходить, а в пустыне мимо источника воды никак не пройдёшь, так что всю Ливийскую пустыню минировать не потребуется, всего-то три десятка оазисов и колодцев.

Ещё дворяне-недобитки, числом тысяч двадцать, плюс-минус лапоть, ещё тридцать тысяч гарнизонных ветеранов, ещё арабо-берберское конное ополчение, тоже примерно тысяч двадцать. Всего тысяч семьдесят-восемьдесят. Никаким морским десантом, даже самым успешным, такую силу не сломить. Особенно учитывая бесперебойное снабжение через Мавританию и Марокко. В общем, Магриб подвис в неопределённом статусе мятежной территории.

Ладно, права Маргариты Валуа на французскую корону пусть пока хранятся в архивах Кёльнского замка, может и пригодятся когда-нибудь, даже не столько её права, сколько те же права её единственной дочери Жанны д'Альбре, а нам пока нужно срочно совершить заключенные в договорах сделки.

Двенадцатого октября 1538 года, британский посол в Гранаде, сэр Лесли Нортон, виконт Итон, передал османскому послу Исмаилу Хатаму триста шестьдесят тысяч французских ливров серебра. Сто восемьдесят тонн этого металла в хранилище Альгамбры сменили своего владельца. Уже четырнадцатого, британцы высадили воинский контингент в нормандском Гавре, шестнадцатого, в Бресте (герцогство Бретань), восемнадцатого в Нанте, двадцать второго в Бордо и двадцать шестого в пикардийском Дюнкерке.

Отменная организация. Сэру Томасу Мору стоит отдать должное, администратор он превосходный. Высадились британцы не крупными силами, у них сейчас вся армия всего-то шестьдесят тысяч человек, но высадились везде, хоть по одному батальону, а гарнизоны прибыли во все города Пикардии, Нормандии, Бретани, Пуату и Аквитании.

Седьмого октября 1538 года, османам в Сингапуре был передан 'Арес', а уже девятого, ограниченный двенадцатитысячный контингент инкских войск в Европе, под командованием самого вице-императора и имперского наместника Европы, Нууно Вимка, герцога Кастилии и Наварры, графа Басконии, Памплоны и Вальядолида, контролировал все владения Генриха д'Альбре на юге Франции.

Все вотчины друга Энрике, все могилы его славных предков, которые ещё не успели сильно соскучиться по своему, чрезвычайно деятельному и очень везучему потомку: королю Западной Германии, князю-архиепископу Кёльна, герцогу Швабии, герцогу Нижней Саксонии, герцогу Франконии, герцогу Нидерландов, герцогу Люксембурга, герцогу Фландрии и Артуа, а теперь ещё и герцогу д'Альбре. Потомку-сюзерену нового герцогства, объединившего все владения предков Генриха д'Альбре, вместе с их могилами, на юге Франции. Герцогства, имеющего теперь собственный выход к морю, имеющего свой порт Андай, в Бискайском заливе, уступленный Энрике британцами по дружбе, с узким коридором для строительства дороги, на границе с графством Баскония, имперским владением в континентальной Европе.

Порт полная дрянь, прямо скажем, да и не порт это вовсе, а так, чахлый деревянный причальчик, на подгнивших сваях, в рыболовецком посёлке. Но! Настоящий порт ведь можно будет построить и когда-нибудь потом, а статус у герцогства д'Альбре, как у морского владения есть уже сейчас. Серьёзный такой статус, вполне королевский, по раньшим временам. И более ничтожные владения в Европе раньше признавались королевствами. А тут вся Гасконь, со всеми её будущими де Тревилями и д'Артаньянами.

Герцогство д'Альбре самое бедное, из уступленных османами владений во Франции, если считать только по деньгам, но мы-то ведь знаем цену и людям. И не из рассказов Дюма про мушкетёров. Генриха Четвёртого Бурбона и всю его династию внесли не престол именно гасконцы, бедные и потому очень мотивированные. Отличный мобилизационный ресурс получил друг Энрике, две козыря в прикупе, ага.

Шестнадцатого ноября 1538 года, пришёл запрос на согласование высочайшего визита султана Сулеймана Великолепного в Империю Инков. Согласился, значит, друг Сулейман, вот и хорошо. Представительнее получится торжественное новоселье в дворцово-парковом комплексе Тауантинсуйу и официальный ввод в эксплуатацию железных дорог.

И так компания собиралась внушительная, а с Сулейманом — вся Европа в гости к нам, вся, без исключений.

Вся Европа и часть Азии — император (махараджа) Тамилов, Канкили Первый, и император (ван) Чосона (Кореи) Чунджон Первый Накчхон — эти двое уже в пути, уже в Северной Инке, едут конным 'поездом' из Сан-Франциско в Канзас-Сити, где пересядут в поезд железнодорожный.

Двоих дружественных нам азиатских императоров сопровождают друзья-приятели, соратники: вице-император, имперский наместник Азии, Австралии и Океании, адмирал Родриго Пике, и Асикага Такаудзи, герцог Новой Гвинеи и Хоккайдо, граф Окинавы, дайме Цусимы, Коджедо и Чеджудо, имперский наместник Японии-Ямато и Филиппин.

Разумеется, на праздник в Тауантинсуйу соберутся все вице-императоры и влиятельнейшие владетельные вельможи Империи Инков. Пришло время провести перестановки в пирамиде имперской власти. Эль Чоло выходит в отставку с поста главного вице-императора и наместника Южной Инки. Шестьдесят восемь уже другу-шаману, он готовится к переселению в другой мир, и не хочет больше отвлекаться на суетное.

Часть вторая. Эпоха Империй.

Торжества в Тауантинсуйу продолжались четыре недели, с двадцать первого декабря 1538 года, по восемнадцатое января 1539-го. Сначала состоялся праздник новоселья в столичном дворцово-парковом комплексе, новом Чуде Света, целом городе дворцов, особняков, парков, триумфальных арок, памятников и фонтанов, на сорока пяти квадратных километрах, прямоугольнике пять на девять, с трёх сторон огороженном забором из литых чугунных узорчатых решёток, дизайна величайших творцов мира, а с четвёртой озером Сен-Клер.

Всё здесь прекрасно, всё вызывает искреннее восхищение, от тех самых решёток ограды и тоже литых из чугуна столбов внешнего освещения, до самих дворцов и особняков, настоящих шедевров мировой архитектуры.

В комплексе не имелось христианских храмов общего пользования, но домовые церкви, по желанию владельцев, построили при многих дворцах; а Абу-ль-Аббас Ахмад, герцог Марокко, на своём участке во второй линии, при помощи Тициана Вечеллио, графа Ринкона и Тортуги, соорудил очень симпатичную мечеть: так что всем зависимым от регулярных доз опиума для народа — и христианам и мусульманам, было где преклонить свои колени перед Богом иудеев, который стесняется своего настоящего имени.

Было где Папе Клименту Восьмому провести Рождественскую и прочие праздничные службы; а султану Сулейману Великолепному и великому визирю Увейс-паше помолиться Аллаху в пятничные намазы.

Утром, первого января 1539 года, на Центральном вокзале Тауантинсуйу, в присутствии четырёх императоров, царя, королевы, короля, пяти вице-императоров, двух канцлеров, великого визиря и семи с половиной десятков министров, губернаторов и владетельных вельмож, торжественно запустили железнодорожное движение, которое до сих пор осуществлялось неофициально, в тестовом режиме.

Вечером, первого января, на праздничном приёме в императорском дворце, со 'скромным' названием 'Domus Solis', состоялись назначения новых вице-императоров и имперских наместников.

Эль Чоло и Васко да Гама, вышли в отставку со своих постов — наместников Южной Инки и Антарктиды, и стали первыми вице-императорами-пенсионерами. Близкие родственники, отцы двух очень красивых семейных пар. Ровесники, обоим уже по шестьдесят восемь, очень почтенный возраст по нынешним временам. Оба уже вписали себя в историю крупными буквами и заслужили право на отдых.

Главным вице-императором и наместником Северной Инки стал Нууно Вимка, герцог Кастилии и Наварры, граф Басконии, Вальядолида и Памплоны.

На посту имперского наместника Европы, его заменил, произведённый в вице-императоры, Авдей Шишка, герцог Ирландии, граф Фарер.

Наместником Южной Инки, колыбели цивилизации, Савелий назначил вице-императора, адмирала Родриго Пике, герцога Новой Зеландии и Гавайев, графа де Пуно.

Вице-императором и имперским наместником Азии и Японии-Ямато, стал Асикага Такаудзи, герцог Новой Гвинеи и Хоккайдо, граф Окинавы, дайме Цусимы, Коджедо и Чеджудо. Ему же досталось графство Шанхай, островное владение в дельте Янцзы.

Вице-императором и наместником Западной Инки (Австралии) и Океании, император назначил вице-адмирала Юмко Наута, герцога Мадагаскара, графа Тасмании; а вице-императором и наместником Антарктиды, стал контр-адмирал Жоржи ди Менезиш, герцог Тайваня, граф Гуама.

Вице-император, наместник Африки и островов, Паскуаль де Андагойя, герцог Кубы, Андалусии и Мавритании, граф Севильи получил во владение графство Хайнань, а в служебное пользование яхту-пароход-крейсер 'Эль Паскуаль'.

Кроме того, первого января 1539 года произошло ещё одно эпохальное событие, которое пока никто не оценил — из денежного обращения Империи Инков вышло серебро. Больше серебряные 'чалько' деньгами не являются, кто не успел их потратить, или обменять, тот опоздал, остался с сувенирами. Когда-нибудь эти сувениры станут нумизматической редкостью и будут стоить целые состояния, но сейчас их ждёт резкое обесценивание. Очень резкое, в три четыре раза. Именно такое обесценивание серебра запланировано и обязательно произойдёт.

Началась эпоха бумажных денег, эпоха бурного роста мировой экономики. Эпоха Империй.

С султаном Сулейманом Великолепным, Савелий общался часто и подолгу. Чаще, чем со всеми остальными, но это нормально, это правильно. Из троих гостей: султана Османской Империи, махараджи Тамильской Империи и вана Империи Чосон, Сулейман самый влиятельный, самый богатый и самый заслуженный. Выдающийся полководец, завоеватель и покоритель: Родоса, Венгрии, Хорватии, Богемии, Западной Пруссии, Бранденбурга, Остмарка, Баварии, Верхней Саксонии, Швейцарии, Венеции, Италии, Ломбардии, Савойи и Франции; в этом отношении, он в одиночку превзошёл всех своих великих предков, вместе взятых; а к тому-же, он друг; а правители Тамилов и Чосона только приятели-коллеги.

Остальные в Тауантинсуйу не гости, у них у всех здесь имеются собственные дома-дворцы, а у многих ещё и собственной домовой церковью. Да и задержатся остальные после праздников, это гости уже разъезжаются. Друг Сулейман уезжает завтра, поездом в Челябинск, где его ждёт 'Нептун', прежняя 'служебная' яхта вице-императора Паскуаля де Андагойя, плавучий дворец, подарок Савелия. Седьмой 'винджаммер' поколения четыре плюс в Средиземноморский флот Османской Империи.

— Не понимаю я, как у вас всё устроено... Почему никто не возмущается заменой серебряных монет на бумажки?

— А с чего бы им возмущаться? Купить на эти 'бумажки' можно всё то же самое, что и на серебро, а пользоваться ими намного удобнее, чем монетами.

— А копить? Сыновьям наследство, приданное дочерям?

— И копить гораздо удобнее. Копить их теперь можно в банке, который даже премию на капитал начислять будет. И не украдёт никто.

— Риба ан-насиа* (*дача денег под проценты, запрещена шариатом и является одним из тяжелых грехов), для нас это харам.

— Почему сразу риба? Банк занимается коммерцией, финансирует производство, строительство, или торговлю, а это вклады долей малой в такую коммерцию. Вам же разрешено заниматься коммерцией в долях с партнёрами. Нигде ведь не сказано — делай всё только сам и в одиночку.

— Банк даёт ссуды под процент.

— В том числе, — согласился Савелий, — но не только. Можно считать, что на проценты от ссуд, греховно живёт сам банк, ими он оплачивает работу своих сотрудников, связь, налоги и так далее, а халяльными доходами от коммерции делится с вкладчиками. Впрочем, никто и ничто не мешает создать исключительно 'торгово-производственно-строительный коммерческий банк', полностью соответствующий шариату. Бумажные деньги всё равно удобнее. Мы ведь с этого разговор начали.

— Всё равно не понимаю. Что тебе мешает нарисовать этих денег миллионы, или даже миллиарды?

— Ничего не мешает, кроме здравого смысла. Зачем мне гробить экономику собственной Империи? Денег в обороте должно быть ровно столько, сколько необходимо для экономики. Если их больше, начинается инфляция, растут цены на всё, в том числе и на труд, а самый большой покупатель на рынке труда — имперская казна, да и на всех остальных рынках тоже. Если денег меньше, то это уже дефляция. Товары дешевеют, люди перестают покупать, в ожидании ещё большего удешевления, торговля сокращается, товары лежат невостребованными, разоряются их производители. И то, и другое — очень плохо, но дефляция всё-таки хуже. Серебро не годится в качестве денег, как и золото, впрочем. Экономика может и должна расти гораздо быстрее, чем добываются эти металлы. Да, это просто металлы, которые принято считать ценностью. В чём ценность того-же серебра?

— Испокон веков так повелось.

— Испокон веков существует негласный общественный договор, считать серебро ценностью. Я из этого договора выхожу. Не вижу я этой ценности. Не вижу я пользы от этого металла.

— А золото?

— Золото хотя бы для украшений годится, — Савелий указал мундштуком кальяна на отделку лепнины ближайшей колонны золотой фольгой, — а серебро нет, оно серое и унылое.

— Ладно, поживём — увидим, что из этого получится. Всё у вас странно, всё ни как у людей... Скажи мне, брат, почему ты не воюешь?

— Не с кем пока. Когда ко мне полез покойный Карл Габсбург, я с ним воевал, а сейчас никто не лезет.

— А сам почему не завоёвываешь?

— Завоёвываю, брат, и довольно много завоёвываю. Только не силой оружия, не вижу в этом смысла. Да и не интересно мне это, такой тип завоевания — самый примитивный и самый грязный. Я предпочитаю более изящные методы. Считай это культурной экспансией. Меня очень радует, когда люди сами стремятся войти в состав Империи, как бывшие король Португалии и султан Марокко. Эти победы я ценю гораздо выше, чем военные.

— А как-же слава?

— В чём слава обижать слабых, брат?

— Да уж... Непросто тебе живётся, не по-людски. Хорошо, что у меня есть сильные противники.

Сильным противником, Сулейман Великолепный справедливо считал еретическую шиитскую Персидскую Империю, раскинувшуюся от границ османской Месопотамии на западе, до Брахмапутры на востоке, от Большого Кавказского хребта и Сырдарьи на севере, до герцогства Гоа и границ Империи Тамилов на юге. На севере и юге, персы централизовали уже всё, путь на восток, в Империю Мин, то есть, в жалкие остатки Империи Мин, им преграждают почти непроходимые горы, да и брать там теперь нечего, всё ценное уже разобрали шустрые соседи минцев — Чосон, Дайвьет и Аракан.

Так что вкусным для персов остался только запад — османские владения, когда-то давно принадлежавшие персидской Империи Ахеменидов: Месопотамия, Левант, Анатолия, Палестина, Аравия и даже часть Балкан, включая нынешнюю османскую столицу Стамбул-Константинополь, в ту давнюю-древнюю пору деревню Бизантиум.

На прямое столкновение, Османская и Персидская Империи обречены и это отлично понимают обе стороны. Понимают и готовятся. Персы теперь богаче, они быстрее наращивают свой флот, выигрывая в Сингапуре торги за торгами. Они уже задрали цену на корабли до немыслимых восьмидесяти четырёх тысяч французских ливров серебра, семи себестоимостей в постройке. Конечно, платят они не серебром и не в ливрах, а золотом в тоннах, но старый серебряный эквивалент именно такой.

Соревноваться в честной торговле с еретиками-шиитами-персами, захватившими, поработившими и ограбившими почти всю Индию и всю Среднюю Азию, богатейшие регионы, праведные сунниты-османы, вразумлявшие, тем временем, сильно обнищавшую за годы войн и эпидемии Европу, возможности не имеют.

Зато у Сулеймана есть отличный друг не от мира сего, который задорого скупает всякую дрянь. Например — мятежный Магриб, на подчинение которого пришлось бы затратить такие средства, которые из этого Магриба лет двадцать возвращаться будут, при самом благоприятном развитии ситуации, а реально — это чистый убыток, потери навсегда.

Права на подчинение никчёмного Магриба Империи Инков, Савелий выкупил за четыреста двадцать тысяч ливров серебра, на шестьдесят тысяч дороже, чем британцы всю северо-западную Францию, наследство своих давно вымерших Плантагенетов. Конечно, выкупил не за серебро, а тем более не за золото, за пять кораблей, по цене последних из состоявшихся в Сингапуре торгов, пять 'винджаммеров' поколения четыре плюс для восточного флота Османской Империи: 'Гор', 'Вишну', 'Ахура Мазда', 'Ашшур' и 'Амон'. Забавно, но только корабль с именем 'Гор', османы приобрели впервые, 'Вишну' к ним перешёл уже третий, а остальные по второму разу.

Итого, в османском флоте теперь двадцать два инкских корабли — пятнадцать на востоке и семь (считая бывшую яхту Паскуаля де Андагойя, 'Нептун') на западе, в Средиземном море. У персов пока шестнадцать, но из них три второго поколения. Непроданным остался всего один чисто военный корабль 'Баал', а потом придёт пора обновлять парк яхт остальным родственникам и вице-императорам: чете Рюрикович-Тюдор, Нууно Вимке, сэру Томасу Мору, Асикага Такаудзи и Родриго Пике. Даже интересно, почём эти плавучие дворцы оценит свободный рынок. Не только ведь персы в Сингапуре 'пацаны с деньгами', имеются там и кроме них 'конкретные чёткие парни', которые могут себе позволить красиво плавать за большие деньги.

Расстались с братом Сулейманом утром, двадцать второго января 1539 года, на Центральном вокзале Тауантинсуйу. Красные ковровые дорожки, почётный караул, оркестр, братские объятия на прощание. Расстались, вполне довольные друг другом. Брат Сулейман был доволен, что впарил брату Интико никчёмный Магриб, а брат Интико-Савелий тем, что не пришлось причинять брату Сулейману душевную боль силами спецназа вице-императора Паскуаля де Андагойя в никчёмном Магрибе.

Недовольным остался только вице-император, имперский наместник Африки, герцог Кубы, Андалусии и Мавритании, граф Севильи и Хайнаня.

— Мы бы этот Магриб и бесплатно получили, Сын Солнца.

— Получили бы, конечно, но бесплатно — далеко не всегда хорошо, Паскуаль. Даже больше тебе скажу: бесплатно хорошо вообще никогда не бывает. Если ты не платишь деньгами, то всё равно платишь, но уже чем-то другим. В этом случае, мне пришлось бы заплатить своей совестью, которую я ценю намного дороже пяти корабликов, брат. Готовь своих головорезов к перебазированию на остров Сулавеси. С него начнём нести добро, справедливость и прочую благодать местным дикарям. Там у нас друзей, слава Создателю, нет, одни бандиты.

Двадцать третьего января, с того-же центрального вокзала, проводили вана-императора Чосона, махараджу-императора Тамилов и вице-императора, имперского наместника Азии и Японии-Ямато, Асикага Такаудзи. С Такаудзи-саном, по-родственному, прощались накануне вечером.

— Сулавеси, Ява, Суматра, именно в таком порядке, теми же методами, что и в Ямато. Все средства у тебя имеются. Паскуаль-сан поможет специалистами по особо деликатным методам воздействия. На островах нас должны любить всей душой, когда мы туда придём. Задание понятно, брат?

— Всё исполню в лучшем виде, божественный Сын Солнца.

Красная ковровая дорожка, почётный караул, оркестр, братские объятия, отправляющийся на запад поезд.

— Никак не могу привыкнуть, что Азия теперь запад.

— Привыкнешь ещё, — уверил Эль Чоло, — меня завтра не провожай. Жду тебя в Тиуанако к мартовскому равноденствию в 1540 году, Русо. До тех пор мы с тобой больше не увидимся. Ты уже научился двигаться в 'дзене'?

— Учусь. Без резких движений уже получается. Ты выяснил, куда нас дальше отправят?

— Выясняю, Русо. Через год с небольшим всё узнаем. Для этого нам нужно быть вместе. Один приходи, или бери с собой тех, кого совсем не жалко. Кроме тебя, этого больше никто не переживёт.

Эль Чоло исчез двадцать четвёртого января 1539 года, исчез 'по-английски', ни с кем не попрощавшись. Двадцать пятого, вечером, состоялась тридцатикилометровая лыжная гонка, по освещённой трассе в лесопарке дворцового комплекса Тауантинсуйу, в которой приняли участие: сам император; министр Внутренних дел Северной Инки, Гуасимара, граф Ванкувера; и министр Иностранных дел и Внешней торговли, Муиска-Атугата, герцог Ньюфаундленда. Двадцать шестого, днём, на льду озера Сен-Клер, прямо под окнами дворца 'Domus Solis', прошёл финал первого Кубка Мира по хоккею с шайбой. Команда моряков, собранная из гвардейского экипажа императорской яхты 'Посейдон', со счётом семь-шесть обыграла военных, команду Первой Гвардейской бригады Быстрого Реагирования. Конечно, 'Кубок Мира' пока слишком громкое название для турнира из четырёх команд, но других ведь нет, а значит всё правильно.

Двадцать восьмого, накануне отъезда четы Рюриковича-Тюдор, сели подвести итоги.

— Не хочется уезжать, — вздохнул Василий Третий, — скорее бы уж Иван в возраст вошёл, и тягло это на свои плечи взвалил. Хоть пожить по-человечески остаток лет...

— Оставайтесь, чего оттягивать-то? Война в Европе закончилась, тишь да гладь. Дорогу князь Бельский и без вас построит.

— Нельзя нам так, Интико. Без нас дорогу построят, ещё что-нибудь без нас сделают, а потом без нас привыкнут. Там не твоя Империя, где всё по закону, там только дай волю, в миг татями обернутся...

— Тебе виднее, — согласился с тестем Савелий.

— Война для османов закончилась, — заметила Мария Генриховна, — Сулейман, конечно, обещает мир не нарушать, но это слова, а кто знает, что у него на уме? Армия ведь у него огромная, если всех пересчитать, тысяч двести поди получится?

— Если пересчитать вообще всех, с ногаями, крымчаками, черкесами и городскими гарнизонами, то больше. Почти триста тысяч.

— Вот я и говорю. А у нас на всех сто пятьдесят. Тоже вместе с гарнизонами. Османы и оружие своё теперь делают. В большую силу Сулейман вошёл, от такого голова запросто закружиться может.

— Не успеет закружиться у него голова. Персы уже готовятся к большой войне. Им османы в восточных морях как кость в горле. Не о чем нам волноваться. Армия у нас вдвое меньше, но это не значит, что она слабее. В случае чего — найдём, чем удивить, не сомневайтесь. Продолжаем действовать по плану. Лет пять мира у нас точно есть, успеем все дороги и заводы достроить.

— А через пять лет — это уже Ивана забота будет, — заметил Василий Иванович, — сомнут османы персов, как думаешь?

— Сложно сказать. Силы у них примерно равны. У османов армия больше и опытнее, но численность и опыт дело наживное, зато персы теперь богаче.

— Сулейман выдающийся полководец, Франсуа в этом отношении был очень неплох, да и помогали мы ему постоянно, но всё в пустую. Султан его постоянно в дураках оставлял. Персов он раздавит за пару лет. — сделал ставку Генрих д'Альбре, — Может и мы по ним ударим? А то всё мимо нас проходит — и добыча, и слава...

— Где ты по ним можешь ударить, Генрих? — спросил Василий Третий.

— Да хоть бы и на Кавказе. Есть ведь там какие-то порты, вот оттуда и начну. Надоело мне дороги строить. Скучно это. Что скажете? Я с персами никаких договоров не заключал, в полном праве повоевать в своё удовольствие.

— Я против, против категорически. Эта не наша война, пусть мусульмане между собой выясняют, кто из них больше угоден Аллаху. Сами и без чьего-либо вмешательства. Если сильно свербит повоевать — добей Империю Мин. Самые вкусные куски там ещё не растащили.

— А какие куски там самые вкусные? — оживился король Западной Германии.

— Центральные районы ещё никто не грабил. Наньчан, Ханьян, Чанду, Кайфын и Сиань. Особенно Сиань, конечно. В Сиане императорская казна. Только там армию могут и полумиллионную собрать.

— Не страшно, — усмехнулся друг Энрике, — собрать полмиллиона крестьян — это ещё не армия. Да и не могут, скорее всего, раз до сих пор не собрали. 'Кёльн' высоко по Янцзы подняться сможет?

— Хочешь с комфортом воевать? — понимающе улыбнулся Савелий.

— И это тоже, — кивнул Генрих, — но главное — связь. Хочу быть в курсе всех новостей, привык уже.

— Поднимешься высоко. До Ханьяна точно. Только что ты на одном 'Кёльне' там сможешь сделать?

— Почему на одном? Найму пузатых торгашей, возьму с собой тысяч двадцать с артиллерией. Чего им в Европе бездельничать, раз уж войны всё равно не ожидается. Мои двадцать тысяч точно стоят полумиллиона азиатских крестьян. Не волнуйся.

Волноваться за неугомонного короля Савелий и не собирался, но на всякий случай решил его подстраховать силами Ордена Священного Препуция. Братьям-рыцарям тоже размяться не помешает, их в Ордене собралось уже под тридцать тысяч, так что тысяч пять выделить они смогут без труда. Да и яхту магистра, герцога Рима и Мальты, Игнатия де Лойола, всё равно собирался менять на пароход-крейсер, вот и пусть сходят парой, на всякий случай. Мало ли что, техника есть техника, запросто может отказать в самый неподходящий момент, а так хоть будет возможность отступить на буксире.

Двадцать первого февраля 1539 года, интересные новости пришли из Сингапура. Персидская Империя заключила союз с королевством Аютия. Мусульмане-шииты пошли на союз с язычниками-тайцами, да ещё и находящимися в состоянии войны с четырьмя малайзийскими султанатами и шестью индонезийскими.

Союз они заключили раньше, заключили в тайне, на личной встрече короля Чаирачатирата и Див султана Румлу, великого визиря Персидской Империи, который специально для этого посетил Аютию. Когда именно это произошло, министру Азиатских дел, Сиоку Орусата до сих пор неизвестно. Нет в этом его вины, мы в последнее время стали слишком полагаться на радиоразведку, а она такие встречи не отслеживает. Учтём на будущее.

В общем, заключили они противоестественный союз, а мы узнали об этом только утром двадцать первого февраля, по времени Сингапура. Узнали, когда персы уже захватили на рейде Сунда Келапа* (*Джакарта) все три 'винджаммера' индонезийских султанов, собравшихся на сходку в султанате Демак. Подкараулили персы, а может и помогли этот сходняк организовать, с них станется, у них агентурная работа не заброшена.

Бывшие наши 'Брахма', 'Хорс' и 'Марс' сдались одиннадцати персидским 'винджаммерам' без боя и сразу пополнили собой силы военно-морского флота Персидской Империи. На фоне этого трофея, почти две сотни пиратских самоделок, ранее промышлявших грабежом тайских торгашей на линии Банг Макок* (*Бангкок) — Сингапур, и больше трёх сотен купеческих судов — сущая мелочь, хоть мелочь и, безусловно, очень приятная.

Красивый ход. Османы потеряли флот своего потенциального союзника в войне с персами, а Персидская Империя захватила флот вероятного противника до начала большой драки. Теперь у Персии девятнадцать своих 'винджаммеров', правда три из них второго поколения; и три корабля поколения четыре плюс имеется у союзного им королевства Аютия; а у османов пятнадцать на востоке и семь (считая бывшую яхту Паскуаля де Андагойя) в Средиземном море.

А если учесть поступление новой, очень неожиданной вводной — уже состоявшийся антисуннитский союз шиитов с язычниками, в который теперь запросто могут войти Империи Тамилов, Дайвьет и Аркан, то положение у Османской Империи на востоке очень сложное. Теперь неизвестно, кто будет ожесточённее торговаться за 'Баала' и шесть плавучих дворцов, и до какой отметки поднимется на них цена.

В Европе, тем временем, происходит 'Великое переселение народов'. С захваченных османами территорий уходят христиане и иудеи, уходят французы, итальянцы, германцы, мадьяры, славяне и прочие. Уходят кто куда — и в европейские владения Империи Инков, и в британские владения в бывшей Франции, и в Русское царство, и в королевство Западная Германия. Уходят по вполне понятным причинам — налоги для иноверцев в Османской Империи теперь на четверть выше, чем для мусульман. Причём выше они именно в новых владениях Сулеймана: в Греции, Малой Азии, Месопотамии, на Ближнем Востоке, в Египте и Аравии всё ровно, там все платят одинаково, а в новых землях переселенцы-мусульмане на первые три года освобождаются вообще от всех налогов, а после будут платить на четверть меньше, пока вся эта часть Европы не станет типично османской провинцией, как Левант, или Палестина, где всякие иноверцы в явном меньшинстве.

Происходит экономический геноцид, но Сулейман в своём праве. Его владения, ему и решать — какие кому налоги в них устанавливать. Точно так же, ещё совсем недавно, геноцидили мусульман в Испании. Плюс к тому, османы запретили виноделие и вырубают виноградники. А как прожить европейцу без вина? Даже не в плане пьянства окаянного, вино для них — это продукт первой необходимости, без него уже их метаболизм нормально не работает. Как, например, без соли.

Да и чего возмущаться, всё это нам на руку, откровенно говоря. Запросы иммигрантов снизились до уровня — дайте любую работу, неважно где — хоть в Южной Африке, хоть в Мавритании, хоть в Антарктиде, лишь бы на еду и крышу над головой хватало. Нам на руку — значит не только нам, Империи Инков, но и всем остальным нашим. Нам всем нужны дешёвые гастарбайтеры для большого экономического рывка. Дешёвые, бесправные и безропотные, что немаловажно. Сели их хоть на Аляске, хоть в Сибири, и этому будут рады.

Да, Сибирь уже потихоньку заселяется, Урал русские перешли и добрались до слияния Тобола и Иртыша, того самого места, где в той исторической реальности стоял город Тобольск, долгое время считавшийся русской столицей Сибири. В этой истории, на этом месте, основан город Шуйск. Названный так в честь основателя, князя Василия Васильевича Шуйского-Немого, герцога Або, покорителя Крыма и сибирского первопроходца. Стар уже князь-герцог, шестьдесят один разменял, до Тихого океана не дойдёт, но очень важный шаг за русских сделал именно он, так что город своего имени Василий Васильевич точно заслужил.

Следом за князем Шуйским идут переселенцы. Основываются городки и посёлки. Земля почти не распахивается, так, по чуть-чуть, под огороды, хлеба в Русском царстве хватает из бывшего Дикого поля, Валахии, Молдавии, Польши и Поволжья. Распахано там уже по двенадцать десятин на крестьянскую семью. Распахано в самой благоприятной климатической зоне, и урожаи растут каждый год, благодаря селекции семян и всё большей доступности минеральных удобрений. Царские закрома (огромные элеваторы) заполнены, при них откармливаются скотина и птица, так что горстку людей в Сибири прокормить совсем не трудно.

Дорого доставить туда всё необходимое, но и эта проблема снимется, после строительства железной дороги. А пока, идут заселять Сибирь немногочисленные артели рудознатцев, рудокопов, золотоискателей и строителей. Ну и военные, конечно. Все со своими бабами, так что есть кому огороды обрабатывать. Картошка и в Сибири растёт неплохо, как и прочие овощи, созревающие за три месяца. Всё не хлебом единым. Мяса вдосталь, лугов навалом — коси-паси, да и охота очень богатая, как и рыбная ловля. Меха, опять-же, кедровый орех, грибы-ягоды. Вырубка леса для построек хозяйств и на дрова бесплатная, в отличие от старых, исконных земель, где теперь бесплатно только хворост можно собирать. Благодать, одним словом. Настоящий мужицкий Рай.

Сибирь заселяется людьми государевыми, целовавшими крест после присяги. Никаких самодеятельных воровских казаков в этой истории не сложилось. Прихлопнули их на взлёте. Всех этих татей давно повязали и к честному труду пристроили. Тот же князь-герцог Шуйский и повязал, кстати. Теперь идут в Сибирь государевы служилые люди, с государевой поддержкой и государевым наказом — местных зря не обижать, ни мусульман в ханствах-осколках Золотой Орды, ни язычников в тайге. Как поступают инки в своей огромной империи — торгуют со всеми мирными дикарями и постепенно их просвещают.

Местные мусульмане: Казахское ханство в юго-западной Сибири и Искерский юрт в северо-западной; от мест главных событий хоть и далеко, но обстановку в мире знают. Знают, что и Османская Империя, и Персидская признали все земли севернее Сырдарьи русскими. Знают о добровольном переселении ногаев и черкесов в османскую Европу и принудительном выселении крымчаков. Знают, что остались в Русском царстве казанцы и астраханцы. Остались и нисколько об этом не жалеют — живут мирно, богатеют быстро, делают карьеры. Есть уже среди русских мусульман шведские и датские бароны, вассалы русского царя Василия Третьего и его супруги, британской королевы, Марии Первой.

Так что воевать с русскими, сибирские ханства не спешат. Торгуют, отправляют послов в Царьград, Стамбул и Бендер-Аббас и думают — как жить дальше. Зовут их и османы в Европу переселиться, и персы в Индию, обещают богатую жизнь, но и русские никого не гонят, не притесняют, если самим их не задевать. И богатство сюда придёт, пришло же оно в Казань, где задумали строить самую большую в мире мечеть. В мире!

Двадцать шестого марта 1539 года, до сих пор независимые эмиры юга и востока Аравии присягнули на вассальную верность Персидской Империи. Те самые Арабские Эмираты, Кувейт, Катар, Оман, Йемен и прочие Бахрейны, из той исторической реальности. Пока ещё не нефтяные державы, бедные и очень сильно зависимые от торговли с персидской Индией. Зависимые от этой торговли гораздо сильнее, чем от османских Египта и Месопотамии. Арабские эмиры — сунниты, но владеют они территориями, населёнными, в большинстве, шиитами, поэтому считаться с этим демографическим обстоятельством просто вынуждены.

Для Империи Инков, сюрпризом этот ход не стал. Эмиры считать умеют отлично, а пересчитать корабли на потенциальном театре военных действий сейчас под силу даже полуграмотному декханину, или погонщику верблюдов. Кораблей у персов и их союзников больше, османы заперты в оконечностях Красного моря, Суэце, и Персидского моря* (*Персидского залива), Басре, и если начнётся большая война, то всякая торговля с ними прекратится, народ начнёт беднеть и бунтовать. В большинстве своём шиитский народ, да ещё и при поддержке очень богатых теперь персов.

Война в Азии ещё не началась, а османы уже несут очень серьёзные потери. Потери потенциальных союзников, которые теряют свои позиции, или вовсе переходят во вражеский стан. Половину Аравии персы уже получили и наверняка введут туда свои войска, создавая серьёзную угрозу Мекке и Медине.

Поторопился друг Энрике сделать свою ставку. Сулейман, конечно, полководец выдающийся, но войны не всегда выигрываются на полях сражений. Вспомнить хотя-бы того же Ричарда Первого Плантагенета, Ричарда Львиное Сердце. Тоже полководческий гений, за всю жизнь не потерпевший ни одного поражения в сражениях, но при этом проигравший все свои войны умным политикам. А политику персы проводят очень умную, этого не отнять.

Одиннадцатого мая, к оборонительному военному союзу Персидской Империи и королевства Аютия, ожидаемо присоединилась Империя Тамилов. Для тамилов, персы — основной торговый партнёр и единственный сосед на суше. Очень мощный сосед, очень богатый, который способен захватить все материковые владения Тамильской Империи на юге полуострова Индостан, даже воюя на два фронта, а османы далеко, серьёзной угрозы они не представляют. Очень прагматичный расчёт — ничего личного. Уже три-ноль в пользу персов, ещё до начала 'встречи'.

Семнадцатого и восемнадцатого июня 1539 года, в Сингапуре состоялись очередные торги: последний чисто военный, без излишеств, корабль 'Баал' ушёл за четыре тысячи четыреста килограммов золота (восемьдесят восемь тысяч французских ливров серебра по старому), а первый плавучий дворец, орденский 'Священный Препуций' (бывший 'Виракоча') за шесть тысяч двести килограммов 'презренного металла'. Оба корабля купили персы, кто бы сомневался. Теперь османам не поможет даже объединение сил флотов Средиземного и восточных морей.

У коалиции Персия-Аютия-Тамилы уже двадцать девять 'винджаммеров', правда, пять их них ранних поколений, а у Османской Империи всего двадцать два, и попробуй их ещё объедини. Пока средиземноморцы огибают Африку, флот восточных морей будет разгромлен значительно превосходящими силами. У османов сейчас та же проблема, что была у Российской Империи в войне с Японией в той исторической реальности. Один на один они с персами как минимум равны, учитывая боевой опыт, в том числе и выдающегося флотоводца, адмирала Пири-реиса, но у персов имеются союзники, а османский флот разделён и его можно бить по частям. Четыре-ноль.

Кораблей в продаже не осталось и появятся они ещё не скоро, по мере замены парусных яхт-'винджаммеров' на крейсеры-пароходы у четы Рюрикович-Тюдор, сэра Томаса Мора, вице-императоров: Нууно Вимка, Асикага Такаудзи и Родриго Пике. Всего пять плавучих дворцов, да и то самое раннее через год.

Пароходы-крейсеры мы строим быстрее, в год по девять, по три в Нью-Йорке, Челябинске и Норфолке. Строим быстро, они ведь не броненосные и даже не бронепалубные, просто вооружённые пароходы, но каждую яхту нужно индивидуально отделывать, а вот это уже действительно долго.

В общем, всё к тому идёт, что море османы быстро и разгромно проиграют и лишатся своей восточной торговли. Лишатся лучших рынков сбыта для зерна из Месопотамии, лишатся возможности напрямую закупать шёлк, хлопок, пряности, специи и благовония. Теперь всё это им придётся закупать в Нью-Йорке, Челябинске и Маракайбо. В том самом Маракайбо, где они раньше продавали эти же самые товары всей Европе.

Цена на серебро стабилизировалась только к концу июля 1539 года. Стабилизировалась на отметке сорок пять к одному, примерно в таком соотношении они сейчас имеются в наличии. Бумажный имперский 'чалько', который вводили равным стоимости, находившихся в обращении, семиграммовых монет, в серебре 'похудел' на семь десятых грамма, десять процентов, но в Империи на серебро никто уже не равнялся.

Сын Солнца сказал, что серебро дрянь, так всё и вышло, оно уже упало в четыре с лишним раза, по отношению к золоту, и ещё наверняка будет падать. Зато золотые монеты подорожали соответственно, а ведь раньше они казались слишком лёгкими, никто брать не хотел.

Сейчас на имперские полтинники и стольники ажиотажный спрос по всему миру. Да и от 'бумажек' теперь никто не шарахается. Единственная твёрдая валюта, 'чальками' рассчитываются между собой купцы из разных стран, их начинают копить в банках Гранады, Рима, Лондона, Кёльна, Царьграда, Сингапура, Шанхая, Калькутты, Тринкомали, Гоа и Бом Байи. А куда деваться? Теперь это не только удобно, но и выгодно.

Выиграли от обвала рынка серебра: Русское царство, Британское королевство и королевство Западная Германия, заблаговременно избавившиеся от серебряных активов, и выйдя в золото. Точнее, выиграли их казначейства, у подданных частных лиц накопления обесценились, но это только их личные проблемы и ничьи больше. Пожалуй, выиграла ещё и Персия, у которой золотой запас сейчас второй в мире, после Империи Инков. Все остальные проиграли и проиграли очень крупно, особенно Османская Империя, у которой в монетном обороте находится больше всего серебра.

В ещё не начавшейся войне Османской и Персидской Империй, счёт стал уже неприлично крупным: ноль-пять. Вся надежда у османов теперь только на полководческий гений Сулеймана Великолепного и его воинскую удачу. А удача — девка очень капризная, запросто может изменить любому гению.

Восьмого сентября 1539 года, Савелий прибыл в Маракайбо. До назначенной встречи с Эль Чоло в Тиуанако, оставалось чуть больше полугода. Времени как раз хватит на инспекцию уже достраивающейся железной дороги Маракайбо — Медельин — Буэнавентура — Гуаякиль — Лима, общение с цесаревичем Иваном и основание в Лиме ещё двух прорывных производств: автомобильного и авиационного.

Новость о начале войны между Османской Империей и коалицией Персия-Аютия-Тамилы, император получил двенадцатого октября в Буэнавентуре, уже на западном побережье Южной Инки. Тоннели пробиты, ведётся их отделка, сквозное движение Маракайбо — Лима откроется в июне 1540 года, если, конечно, никаких природных катаклизмов, типа катастрофических землетрясений не случится. Вроде не должно, интернет о таком не знает.

Сулейман ударил первым, без объявления войны, сразу захватил приграничный Абадан, после чего начал наступление крупными силами на северо-восток, к Ахвазу. Странный ход... Чего там такого в этом Ахвазе важного? Ладно, поживём — увидим. У гениев свои пути, не всегда понятные просто умным людям.

Османский флот заперся в Басре, под прикрытием береговых батарей, так что персы на первом этапе овладели морем без боя., только особого профита им из этого получить не удастся. Можно доставить десант в Египет, только что это даст? Ровным счётом ничего. Да и не до десантов им сейчас. Сулейман вторгся с восьмидесятитысячной армией, а ещё две такие-же армии, под командованием Увейс-паши и шахзаде Махмуда пока чего-то выжидают в Багдаде и Эрбиле. Какой уж тут десант?

Одиннадцатого ноября 1539 года, Савелий и Иван-царевич торжественно заложили в Лиме два новых завода: 'Тойота', автомобильной и мототехники (включая снегоходы), и 'Боинг', авиатехники, гражданской и двойного назначения. Ивану Васильевичу, до принятия короны Русской Империи осталось ещё четыре года, так что первые образцы новой техники он объездить и облетать успеет.

Летать опасно? Очень. Не только летать, а вообще жить очень опасно, но ничего не поделаешь. Лётчиков здесь нет ни одного. Будем учиться сами и учить других. Для минимизации рисков, летать начнём на двухмоторной лодке-биплане, а дальше посмотрим. В той исторической реальности, люди учились 'методом тыка' и ничего, научились, а у нас есть интернет с полезными советами и симуляторами, так что никто, кроме нас, как бы пафосно это не звучало.

Сулейман Великолепный к этому времени взял Ахваз и теперь продвигался к Эсфахану, туда-же, судя по всему, со своей армией шёл Увейс-паша из Багдада, уже взявший Керманшах и осадивший Боруджерд. Шахзаде Махмуд, разделил свою 'эрбильскую' армию на два корпуса, тридцать тысяч осадили Тебриз, а пятьдесят идут к старой столице Сефевидов, городу Казвин.

Османы и раньше план войны по радиосвязи не обсуждали, а на персидской территории и вовсе перестали ей пользоваться, так что все новости в эфир сообщают только персы, а у них на севере всего три монастыря-радиостанции: в Шемахе, Куме и Мешхеде, поэтому о ходе войны мы узнаём только от одной стороны, да и то с приличным отставанием, в десять-двенадцать дней.

Персы не паникуют и не спешат давать большое сражение. Их основные силы — сто пятидесятитысячная армия, под командованием покорителя Индии, шейха Ахмада аль-Казима, как стояла в Ширазе, так и продолжает стоять, каждый день пополняясь резервами и проводя учения, как в мирное время. И действительно, куда торопиться? Видно ведь, что Сулейман старается вытащить персов из отличных укреплений Шираза в поле и там разгромить, только не один он теперь здесь умный.

Наплевать персам на север. Кавказ османы отрезали, но что с того Кавказа? Что с того Кавказа приходило хорошего, кроме наложниц? Сейчас война, не до новых наложниц, перебьёмся. Отрезали и отрезали этот бесполезный Кавказ, будет просто замечательно, если эти глупые и жадные еретики-сунниты его ещё и завоёвывать начнут, но это уже вряд ли конечно.

Главное — держать юг, побережье с новой столицей, Бендер-Аббасом, и море. Никуда Сулейман не денется, вынужден будет атаковать огромную армию на подготовленных позициях, практически в крепости. А север пусть захватывает, тратит своих ветеранов, боеприпасы и деньги. Всё это у него конечно, нужно терпеть и ждать момента.

Беззащитная Басра? Она потому и беззащитная, что это приманка. Никаких движений, стоим и ждём, мимо нас не пройдут. Такой вот пока план войны у персидского главнокомандующего, шейха Ахмада аль-Казима. На первый взгляд, план очень разумный, а там увидим, что из этого получится.

Шестого декабря 1539 года, вице-император, имперский наместник Африки и островов, Паскуаль де Андагойя, герцог Кубы, Андалусии и Мавритании, граф Севильи и Хайнаня, доложил об установлении имперской власти в новых владениях в Магрибе. Империя приросла пятью герцогствами: Оран, Алжир, Аннаба, Тунис и Триполи; и тремя графствами: Газауэт, Бизерта и Сфакс. Далеко не самые богатые земли, но себя кормят и, при вполне разумных вложениях, могут стать хорошей производственной базой.

Сейчас именно в Магриб направляется основной поток европейских беженцев с османских территорий, в восемь крупных портовых городов прямого имперского управления, так что развивать там производства требует здравый смысл. С металлургией не получится, для неё требуется слишком много пресной воды, а вот всякое механическое и лёгкопромышленное, от тканей, обуви и одежды, до подшипников и электрических моторов/генераторов, перенести можно запросто.

Транспортная доступность отличная, рабочая сила дешёвая, а больше ничего и не требуется. Именно на этих двух ресурсах поднималась Юго-Восточная Азия в той исторической реальности, так что повторить этот опыт, нам сам Создатель велел.

Французские гарнизоны ещё имперской армии Франциска Валуа, Паскуаль начал переводить в дельты крупнейших рек: Конго, Замбези и Нигера, на речные острова, контролирующие основные фарватеры. Всё правильно, реки сейчас — главные транспортные пути, контролируешь дельту — контролируешь весь путь. Контролируешь пути по этим рекам — контролируешь всю Африку. Кроме Египта, конечно, но это пока кроме. С Египтом тоже ведётся работа. С Египтом, Суданом, африканским Рогом — со всеми османскими вассалами в Африке работа ведётся, но с Египтом особо.

Никакой подрывной деятельности, ничего такого зловредного в краткосрочной перспективе. Ведётся работа на будущее после Сулеймана Великолепного. Заводятся знакомства, подкармливаются влиятельные люди, укрепляются связи их зависимости от Империи Инков.

Если в Османской Империи возникнет внутренний конфликт наследников султана, эти закладки сработают, а если нет — не так много в них и вложили. В любом случае, пятая колонна в чужих владениях — актив довольно ценный, пусть и спящий до поры.

Сулейман и Увейс-паша всё ещё стоят в Эсфахане, хотя город взяли штурмом и разграбили уже две недели назад. Похоже, не ожидали они такого от персов, которые продолжают укреплять оборону в Ширазе и не обращают внимание на 'мелкие шалости' османов на севере.

Персы стоят, как скала на пути к Бендер-Аббасу, но в то же время понемножку-помаленьку наращивают свои силы в Аравии. В Аден каждый день прибывают новые подразделения, боеприпасы и прочее обеспечение. По десятку судёнышек, по батальончику, по батареечке в день, но регулярно и постоянно. Прибывают и перебазируются в Сану. Без спешки, без суеты, по батальону в сутки, а группировка персидской армии на полуострове уже достигла численности в пятьдесят тысяч, против тридцати османских. От Саны до Мекки не близко, двадцать-двадцать пять суточных маршей, но от Эсфахана, где сейчас 'отдыхают' и придаются раздумьям султан Сулейман и великий визирь, Увейс-паша, намного дальше.

Тебриз ещё держится, Казвин тоже, османы теряют под их стенами своих ветеранов, а с ними и первоначальный задор. Шииты ведут джихад против поганых еретиков и подлых агрессоров суннитов и стараются как можно красивее уйти из этой жизни к Аллаху. Никто не сдаётся, даже в мелких поселениях с глинобитными стенами, которые современная артиллерия может сравнять с землёй за час-полтора, а за пять-шесть вместе со всем городком, но где набраться современной артиллерии на каждый посёлок? Негде. Приходится штурмовать по старинке, как во времена средневековья, минувшие уже полтора десятка лет тому назад. Пока у османов потери в личном составе в два раза больше, да и размен идёт европейских ветеранов на неграмотных фанатиков-шиитов, только что взявших в руки оружие.

Такие вот дела, брат Сулейман. Война — это теперь не только гениально проведённые битвы и маневры подразделениями, как в Европе, война здесь — это ещё и вот такое массовое фанатичное пренебрежение собственной жизнью. Война в Персии — это 'Вставай страна огромная, вставай на смертный бой' и 'Ни шагу назад'.

Блицкриг не удался, а в затяжной войне, все козыри на руках у персов. У них и денег больше, и мобилизационный ресурс, и союзники имеются.

Двадцать первого января 1540 года, Савелий прибыл в Куско. До встречи с шаманом оставалось два месяца, времени вполне достаточно, чтобы провести инспекцию музеям-хранилищам всего культурного достояния европейской цивилизации.

Десять старых дворцов: Амаруканча, Пачакутека, Инки Рока, Виракочи, Васкара, Манко Капака, Синчи Рока, Инки Юпанки, Колькампата и Ауакпинта, укрыли в своих стенах десятки тысяч экспонатов европейского наследия. Античные статуи, скульптуры и мозаики; средневековые ковры, гобелены, картины, доспехи и оружие владык, изготовленные настоящими предметами искусства; снова картины, статуи и скульптуры уже эпохи Возрождения.

Сколько всё это стоит, оценить невозможно. Триллионы долларов той исторической реальности, если не десятки триллионов. Здесь удалось сохранить очень многое из того, что там было утрачено в ходе войн, бунтов, пожаров и прочих бедствий. Скажут ли потомки за это спасибо? Конечно нет, они ведь про другую историческую реальность знать ничего не будут.

Ну и ладно, не за их спасибо старались. Куско — и сам по себе город музей, первая столица Империи Инков, колыбель новой человеческой цивилизации, так что украшения такими вот 'бриллиантами' здесь вполне уместно. Именно Куско когда-нибудь станет культурной столицей всего человечества, и всё это благодаря их с Эль Чоло стараниям. Для себя старались, конечно, в первую очередь для себя, но останется то всё это потомкам, ничего с собой отсюда не заберёшь.

Девятого февраля пришли новости от друга Энрике и магистра Ордена Священного Препуция, герцога Рима и Мальты, кардинала Игнатия де Лойола, которые успешно добрались до Шанхая с двадцатитысячным корпусом короля Западной Германии и пятью тысячами орденских братьев-рыцарей.

В Шанхае для них уже приготовили речной флот, гребные суда, типа казацких чаек, или драккаров викингов — без палубы, но с крытым трюмом. Этот флот с гребцами и ещё пять тысяч бойцов — вклад в общее дело вице-императора, имперского наместника Азии и Японии-Ямато, Асикага Такаудзи, герцога Новой Гвинеи и Хоккайдо, графа Окинавы и Шанхая, дайме Цусимы, Коджедо и Чеджудо.

Хватит тридцати тысяч для разгрома и ограбления Империи Мин? Должно хватить. Китайцы тоже закупали оружие, но закупали его через вторые-третьи руки, втридорога, а потому не очень много, хотя, для тридцати тысяч наверняка закупили, а может и больше, так что совсем лёгкой прогулкой эта кампания не станет, но и сомневаться в успехе причин нет. Невоенная нация — ханьцы. Били их всегда, все кому не лень: монголы, маньчжуры, европейцы. Били гораздо меньшими силами, даже без технологического превосходства в вооружениях.

Военные, в китайском обществе, считаются людьми низшими, не способными ни на что хорошее, вроде бандитов и воров. Каста отверженных, в неё и набирают всякий сброд — тех, кого не жалко. Естественно, такая армия и воюет соответственно. Слабых грабит с удовольствием, а от сильных разбегается.

В Персии, шахзаде Махмуд взял Тебриз и Казвин и соединился своей армией с силами отца и дяди в Ясудже, в ста километрах северо-западнее Шираза. Осталось у османов меньше двухсот тысяч, больше сорока они уже потеряли убитыми и искалеченными, а взамен не получили почти ничего. Да, разграбили несколько городов, но разграбили только небогатое имущество жителей, которые не успели сбежать от войны. Богатые успели, в этом можно не сомневаться.

Шейх Ахмад аль-Казим, командующий персидской армией, накопил в Ширазе уже больше двухсот тысяч, но прогонять оккупантов не торопится. Сами сбегут, когда в Аравии начнётся наступление на Мекку. Вот отступающих и планирует бить в спину Ахмад аль-Казим, как Кутузов Наполеона.

Очень похожая ситуация. Наполеон превосходил Кутузова талантом тактика-полководца, он тоже взял и ограбил старую русскую столицу, но Кутузов оказался гораздо лучшим стратегом-политиком — перетерпел все упрёки, выждал, сколько нужно, и потом бил в спину отступающим французам. Не только французам, конечно, почти вся Европа тогда с Наполеоном в Россию приходила, но французы были главными, именно они всё это организовали.

Первого марта, Савелий добрался до Пуно, столицы одноимённого графства, первого владения Родриго Пике, теперь герцога Гавайев и Новой Зеландии, вице-императора и наместника Южной Инки. Графство Пуно, в которое вошло всё озеро Титикака с прибрежными поселениями, так и осталось единственным феодальным владением в континентальных Инках, чем Родриго Пике теперь очень гордится.

Гордится и вкладывает в графство большую часть своих средств. В Пуно у нас музей военно-морского флота, с главным и самым ценным экспонатом — трёхмачтовой шхуной 'Юнона', первым кораблём флота Империи Инков, теперь святыней для каждого военного моряка. Сюда они приезжают, как христиане в Иерусалим, или мусульмане в Мекку. Вот и сейчас их здесь под сотню.

— Не понимал я тогда этого решения, божественный, совсем ведь новый корабль, можно было его разобрать и спустить хоть в Лиму, хоть в Маракайбо. Мало, что новый, он ведь тогда был одним из всего двух... А сейчас вижу, что моряки здесь сразу меняются, едва прикоснувшись к реликвии. Да и сам я из него постоянно черпаю силы.

— Вот и славно. Силы вам ещё понадобятся, Родриго. Полноценно заменить Эль Чоло не так просто. Южная Инка — наша Родина, колыбель нашей цивилизации, наша детская комната, она вся для нас реликвия. Развивающаяся реликвия, набирающая всё больше маны, так что работы вам предстоит много.

— Для меня это великая честь, божественный. Приложу все силы.

— Не сомневаюсь, друг мой. Где тут у вас радиостанция?

— Во флигеле, божественный.

Корпус Генриха д'Альбре, Асикага Такаудзи и Игнатия де Лойола уже разграбил Ханьян и Наньчан и продвигается к Сианю. Где именно они сейчас находятся — неизвестно, полевых радиостанций у них нет. Добычу уже взяли огромную и не только деньгами. Орденские братья рыцари занимаются сбором культурного наследия ещё одной цивилизации, в первую очередь письменного наследия, хотя и прочими экспонатами не пренебрегают.

Кампания ведётся под флагом короля Западной Германии, а примкнувшие к нему Игнатий де Лойола и Асикага Такаудзи считаются наёмниками, что, по сути, верно. Так же когда-то Энрике помогали в Нижней Саксонии герцоги хунты. Империя Нового Света войну в Китае не ведёт. Нам не нужна слава победителей Мин, нам нужно доверительное сотрудничество с партнёрами в регионе. Континентальная Евразия — будущее владение Русской Империи, а нас интересуют только культурные и исторические ценности. Дружище Генрих это всё наверняка сжёг бы, как никчёмный мусор, так что приданные ему имперские наёмники занимаются исключительно благородным делом — спасением общечеловеческого наследия.

Персы начали своё наступление в Аравии. Продвигаются они вдоль берега Красного моря, при поддержке флотов Аютии и Тамилов. Собственный персидский флот продолжает караулить османов в Басре. Аравийский корпус персов уже взял Джизан и довольно бодро продвигается к беззащитным Джедде и Мекке.

Поддержку флотов союзников, персы щедро оплачивают, поэтому язычники никого не грабят, честно платят мусульманам арабам даже за воду. Никого не грабят и персы, в Джизане пострадали только османский наместник-бей и подчинённый ему гарнизон. Всё это арабы очень ценят, поэтому продвигаются персы на север в условиях полной поддержки местным населением. Для них, что османы, что персы — чужаки-оккупанты, что называется — оба хуже, но вторые всё-таки немножко получше. Они и платят, и торговля при них возобновится.

На спасение Мекки, Сулейман отправил шестидесятитысячный корпус шахзаде Махмуда, оставил шестидесятитысячный корпус Увейс-паши в Эсфахане, а сам отошёл к Изе, на сто двадцать километров западнее, поближе к своей границе. Разделил силы, в надежде выманить персов из Шираза, отбивать у Увейс-паши Эсфахан, но Ахмад аль-Казим и на эту приманку не купился. Уже побежал Махмуд, скоро побегут и остальные, вот тогда и настанет час расплаты. А Махмуду к Мекке уже не успеть. Теперь ему придётся отбивать город у превосходящих сил, приготовившихся к обороне. Такие дела...

— Привет, шаман!

В Тиуанако, Савелий пришёл девятнадцатого марта 1540 года. Именно пришёл. Пешком и в полном одиночестве. Свиту, охрану и лошадей, он оставил в Гуаки, небольшом посёлке на берегу озера, в пятнадцати километрах западнее Тиуанако. Шаман велел приходить одному, или с теми, кого не жалко. В свите и охране таких не оказалось. Терять было жалко всех, даже лошадей. Вдруг и лошадь этого не переживёт?

— Привет, Русо. Как там у вас дела?

— Дела идут, Эль Чоло. Дорогу Маракайбо — Лима запустим в июне, после этого начнём строить от Медельина до Мехико и дальше на север. В ноябре умер герцог Хуан Понсе де Леон. Тяжёлый инсульт. Его сыновья унаследовали Пуэрто-Рико и Галисию, а дворцы в Тауантинсуйу и Маракайбо я у них выкупил. Тоже ленивые дураки, как и сыновья дона Франсиско. Не везёт нашим герцогам с наследниками.

— Везение здесь не при чём, Русо. Наследников нужно воспитывать, само по себе ничего хорошего не вырастет. Остальные живы-здоровы?

— Пока живы-здоровы, тьфу-тьфу-тьфу. Энрике воюет в Китае, вроде успешно.

— Чего его вдруг в Китай понесло?

— От скуки, шаман. Ближе противников ему не нашлось. Османы воюют с персами, не сказать, что побеждают, скорее наоборот. Север пограбили, но взяли мало, а персы уже к Мекке подошли. Должны взять, пока мы с тобой здесь аяуаской вштыриваемся. Супруга Энрике, Маргарита Валуа похоронила останки брата, его сыновей и дочерей в аббатстве Сен-Дени, там теперь наша орденская радиостанция. Сен-Жермен-де-Пре полностью разрушен, как и весь Париж. Я фотографии смотрел — апокалипсис наяву. Был город, и нет его. Сулейман на этом месте селиться запретил.

— Правильно сделал, что запретил. Туда ему и дорога, Парижу этому. Магриб-то заняли?

— Заняли. В декабре Паскуаль доложил. Мы с Иваном-царевичем заложили автомобильный и авиационный заводы. Вроде всё.

— Серебро-то получилось обвалить?

— Конечно. Наши 'чальки' теперь, как там доллары, если не круче... Ты уверен, что не переживёшь этого общения с духами, шаман?

— Уверен, Русо. Я уже видел, куда уйду. Куда мы с тобой уйдём, только ты позже.

— И куда?

— Сам увидишь, не спеши. Я многое не смог сам рассмотреть, нужен взгляд твоего уака. Похоже, там мы с тобой не вдвоём такими будем.

— Если я отсюда позже уйду, то и туда приду позже?

— Нет, Русо. Время — это не линейная величина, мог бы уже это понять, ведь в мире твоего уака оно течёт гораздо медленнее. В эфире-сингулярности времени вообще нет. Эфир — это изначальное состояние, состояние полной гармонии, а мы переходим в другие миры именно через эфир. Так что все мы появимся в новой реальности одновременно, в момент её создания из эфира. Сложно всё это объяснить. В общем, на появление там, время ухода отсюда не повлияет. Зато ты успеешь здесь подготовиться. Это нам очень сильно пригодится, ведь Уака у тебя в том мире уже не будет, так что постарайся.

— Не сомневайся, мне это и самому нужно, так что лениться не буду. Давай начинать?

— Не спеши. Начнём завтра, на закате. После, ты за сутки оклемаешься, так что всё это ненадолго. А пока пойдём, покажу тебе свою могилу. В ней меня похоронишь. И себя потом вели похоронить рядом.

Начали проникновение в эфир-сингулярность на закате, двадцатого марта 1540 года. Ровно через двадцать лет, после ритуала, забросившего их в эту реальность. Аяуаски шаман приготовил целое ведро, всё ведро и употребили.

— Входи в дзен, Русо, пусти своего уака посмотреть.

— Вижу нас, шаман. Раннее средневековье, судя по нашему вооружению. Где мы — непонятно, кто мы — тоже. Город какой-то горит. Опять мы несём в мир своё добро оружием и огнём.

— Получи информацию из той своей головы.

— Как это сделать?

— Попробуй подвигаться в том теле, должно всё заработать. Только аккуратно, плавно, не вывались из дзена, а то обратно уже не вернёшься. Вернуться тебе нужно, чтобы подготовиться. Очень нужно, будь осторожен.

Савелий плавно отклонил голову в остроконечном шлеме чуть назад и посмотрел в небо. Ощутил тяжесть кольчуги и воинского пояса, жар от горящего города.

— Это Итиль. Столица Хазарского каганата. Мы теперь оба русы, шаман. Я князь Святослав Игоревич. Ты мой воевода Икмор. Зря город сожгли, отморозки буйные. Он бы нам пригодился — низовья Волги...

— Что есть, то есть, назад уже не отыграешь, мы начинаем с этого момента. Других таких-же видишь?

— Нет. Ты уверен, что они есть?

— Уверен, я их чувствую, пока в эфире нахожусь.

— Сколько их?

— Двое. Или трое. Точнее сказать не могу. Я чувствую только возмущения эфира от их переноса.

— Разберёмся на месте. Мне выходить?

— Если уже понял, к чему готовиться, то выходи.

— Память Святослава теперь у меня, подумаю после, не спеша. Кому твой дворец в Тауантинсуйу отдать? Клаудии, или Лауре?

— Не думай сейчас о чепухе, Русо. Сам решишь. Уходи.

— До встречи, шаман.

В себя Савелий пришёл к закату двадцать первого марта. Точнее, вернулся в себя из эфира. С трудом вернулся, затягивало его в тот мир, как в водоворот, пришлось сильно постараться, чтобы вынырнуть на поверхность. Вроде не физическая нагрузка, а вымотала до предела. Сил шевелиться не было.

'Вставай, не спи', — послышалась в голове команда уака, — 'Ты только что вынырнул, а нужно ещё отплыть, а то во сне затянет обратно. Похорони шамана'.

В Гуаки Савелий вернулся буквально ползком, чем изрядно напугал свою свиту и охрану. Успокоил переполошившихся и заснул на шестьдесят часов. Нелегко путешествовать в другие миры через эфир. Точнее, возвращаться из них нелегко. Слишком тяжёлый груз — ещё одна память и ещё один ментальный... что ментальный... фильтр восприятия что ли? Нет такому научного определения, пусть будет ещё один фильтр, ещё один характер. Святослав Игоревич стал неотъемлемой частью Савелия. Это его волей удалось подняться, похоронить шамана и отползти в Гуаки. Это именно ему очень хочется собрать побольше знаний до возвращения.

В Пуно вернулись первого апреля.

— Что с вами, божественный Сын Солнца? — Родриго Пике выглядел не на шутку обеспокоенным. Значит, внутренние изменения сказались и на внешности. Так... В зеркале вроде ничего не изменилось.

— Эль Чоло умер, Родриго.

— Царство Небесное! Великий был человек.

— Ещё какой великий, — согласился Савелий, — вечером помянем. Сначала я телеграммы разберу.

Ого. Османы отступили из Персии. Вернее, Сулейман уже отступил в Басру, а Увейс-паша отходит в Багдад через Боруджерд и Керманшах. Персидский командующий, шейх Ахмад аль-Казим, со стотысячной армией, спешит перехватить его в Харунабаде* (*Исламабаде-Герб), на развилке двух дорог, ведущих к Багдаду — через Баакубу и Эль-Кут. Очень спешит и, судя по переговорам персов, успевает на этот перехват. Нелегко придётся Увейс-паше, сил у него почти вдвое меньше. Ещё сто тысяч персов выдвинулись из Шираза в Хорремшехр, на границу Месопотамии.

Если Сулейман отправит часть своих войск на выручку брата, Басра почти наверняка падёт. Османов и так меньше, а в городе очень неспокойно. Недовольны османами не только шииты, но и местные арабы-сунниты. Великий визирь Персидской Империи, Див султан Румлу очень умело работает с местным населением, этого не отнять.

Мекку персы уже взяли, взяли и Джедду. Джедду они захватили с суши и получили трофеями шесть сто пятидесяти двухмиллиметровых гаубиц-пушек, защищавших порт. Захватили оба города при активной поддержке местного населения, которое теперь охотно вступает в ополчение и готовится совместно с персами отбивать нападение корпуса шахзаде Махмуда, что у них скорее всего получится. Силы с обеих сторон примерно равны, но у обороняющихся подготовленные укрепления, плюс шесть пушек-гаубиц. Плюс, в Джедде флот союзников со своими пушками. Плюс, у персов бесперебойное снабжение по морю, а у Махмуда в тылу вот-вот начнётся восстание. Османы проявили слабость, а слабых на востоке бьют. Слабость — это порок, за слабость там наказывают.

Генрих д'Альбре взял Кайфын, нашёл в городе лоцманов по фарватерам Хуанхэ и решил перевести весь флот из Янцзы в Хуанхэ, в Кайфын. Чтоб, значит, добычу далеко не таскать, толково. Сам король Западной Германии остался в городе, руководит разграблением провинции, а Асикага Такаудзи, в этой кампании исполняющий должность адмирала, на 'Кёльне' уже подходит к Шанхаю. Сдерживают его гребные посудины, и пока не понятно, как они перенесут переход по морю, но судя по телеграфным докладам японского родственника, настроение у них у всех там очень бодрое.

Добычу они уже взяли огромную, людей почти не потеряли, теперь задумываются — стоит ли вообще из Китая уходить и оставлять его всяким жалким Чосонам, Дайвьетам и Арканам. Ладно, этот хитрый ход мы ещё обсудим с самим Генрихом, когда 'Кёльн' и 'Священный Препуций' доберутся до Кайфына.

На торжественный запуск движения по первой трансокеанской железной дороге Лима — Маракайбо, Савелий и Родриго Пике прибыли в Лиму семнадцатого мая 1540 года.

Османы, к этому моменту, потерпели два поражения — шахзаде Махмуд с большими потерями, отступил от Мекки в Медину, где теперь укрепляется сам и собирает подкрепления откуда только возможно, ослабляя гарнизоны в Египте, Палестине и Леванте; корпус Увейс-паши так и не получил поддержки от Сулеймана и был полностью разгромлен почти вдвое превосходящими силами шейха Ахмада аль-Казима. Погиб ли сам великий визирь и хороший приятель Савелия — пока неизвестно, но его корпус прекратил своё существование, если кто-то и спасся, то только считанные единицы любимчиков удачи.

Сам султан охраняет Басру. В Басре флот, пятнадцать 'винджаммеров' поколения четыре плюс, которые будут уничтожены, или того хуже, захвачены персами, если город не удастся удержать. Флот, стоимостью больше миллиона французских ливров серебра. Тех ливров, когда серебро ещё ценилось, а сейчас о цене и подумать страшно. Сулеймана понять можно, миллиона не стоит вся Месопотамия, не говоря уже про корпус Увейс-паши, только как бы жадность фраера не сгубила.

Персы продолжают увеличивать численность своей армии, денег им хватает, как и людей. Армия Ахмада аль-Казима уже втрое больше, чем у Сулеймана в Басре, а сидя на месте, султан рискует потерять всё. Вообще всё, не только флот, но и собственную голову. Ему бы послать морячков на прорыв, с приказом — победить, или умереть, а самому отступить к Багдаду, где больше возможности для манёвра, набора пополнения в армию, да и подкрепления из Европы и Анатолии там встречать сподручнее, до Басры то они теперь вряд ли доберутся, если Багдад займут персы, но Сулейман сидит на месте и чего-то ждёт. Чуда? Помощи Аллаха? Вряд ли дождётся.

Шейх Ахмад аль-Казим, похоже, отлично понимает, что он, как полководец, уступает османскому султану, уступает значительно, и в этом понимании его главная сила. Он не рискует даже тогда, когда риск минимален, бьёт только наверняка, в стопроцентной уверенности в успехе. И Басру он осадит только тогда, когда накопит четырёхкратный перевес в силах, и это будет конец. Сулейману придётся погибать, или подписывать в плену безоговорочную капитуляцию. Может и оговорочную, но с колоссальными уступками. Оставят ему Анатолию и европейские владения, в лучшем случае.

Друг Энрике дождался свой флот и поднялся к слиянию Хуанхэ и Вэйхэ, откуда до Сианя уже лаптем добросить можно. Китайцы собирают миллионную армию, но Генриха это только забавляет. Пусть собирают, наберём пленных-рабов. Рабство пленных в Китае очень даже практикуется, а он решил стать китайским императором. Понравилась ему Азия, богатое место и народ трудолюбивый. Такой народ запросто построит железную дорогу от Сианя до Кёльна, если им мудро руководить. В собственной мудрости, друг Энрике ничуть не сомневается. Особенно, если его в проведении мудрых решений поддержит друг Интико. Всяких чосонцев, дайвьетцев и арканцев он намерен прогнать из своих земель. Уже из своих, ага. Сиань ещё не взял, а Империю уже считает своей. Как он её планирует назвать, интересно? В Китае принято по роду правителя. Империя д'Альбре?

А что, звучит красиво. Савелий пообещал организовать переброску в Китай двадцати тысяч французских дворян, слоняющихся сейчас без дела по европейским владениям Империи. А может и больше, в Западной Германии этих лишенцев тоже навалом. Работать они не могут, работать для них западло высшей пробы, вот и пусть едут. Каждый может принести пользу, только будучи употреблённым на своём месте. Отбросов нет, есть кадры для различных задач.

Двадцать девятого мая, пришла телеграмма от сэра Томаса Мора, лорда-канцлера королевства Британия, герцога Саффолк, Глазго и Осло, графа Нортумберленд и Пуату. Старший, после смерти Эль Чоло, зять Савелия, убедительно просит прибыть в Лондон, на открытие монумента 'Спасителю Британии', который уже достроен и стоит задрапированным. Драпировку быстро треплет ветром и её приходится постоянно обновлять, что вводит британскую королевскую казну в непредусмотренные расходы.

Монумент 'Спасителю Британии', то есть самому Савелию, построили довольно внушительный, сорок пять метров в высоту, без постамента, почти как 'Статуя Свободы' из той исторической реальности. Построили из армированного бетона, а потому это сооружение посмотреть действительно интересно. И не только самому посмотреть интересно, но и полезно показать графам-творцам-педикам. Пусть подумают, как это можно превзойти и по высоте, и по художественной ценности. Свой монумент Эль Чоло точно заслужил. Даже шесть монументов, в портах: Нью-Йорка, Челябинска, Маракайбо, Монтевидео, Лос-Анжелеса и Сан-Франциско. Шесть — по количеству творцов, пусть соревнуются, у кого из них получится лучше.

Железную дорогу Лима — Маракайбо, торжественно приняли в эксплуатацию первого июня 1540 года. Первым же поездом, отправившимся в сквозной, беспересадочный трансокеанский рейс, стал поезд императора, компанию которому составили вице-императоры Родриго Пике и Жоржи ди Менезиш.

Удобно, чёрт побери. Всего двое суток чистого времени, и ты уже в Маракайбо, вместо двух недель довольно утомительной лошадиной гонки на рысях, или четырёх в повозке. Да и удовольствие несравнимое. Савелий очень любил поезда в той жизни, их специфическую атмосферу, смену пейзажей за окном, покачивание, поскрипывание, лязг автосцепок при наборе скорости, или торможении, и ни с чем не сравнимый 'тудух-тудух' колёсных пар на стыках рельсов, который убаюкивает в любое время, стоит только закрыть глаза.

На полдня останавливались в Медельине, торжественно открыли строительство дороги в Мехико, отвезли по символической тачке земли на символическую насыпь.

В Медельине получили подтверждение гибели Увейс-паши, персы передали его тело османам, для достойного погребения. Какие-же всё-таки они молодцы. И император Тахмасп, и великий визирь Див султан Румлу, и главнокомандующий, шейх Ахмад аль-Казим. Даже во время войны остаются людьми. А это ведь видят все, не только Савелий. Это видят арабы, берберы, сирийцы, курды и киликийцы; египтяне, палестинцы, левантийцы и аравийцы; все вассалы-попутчики османов. Временные попутчики, это уже очевидно.

Восстание на Ближнем Востоке и Аравии уже вспыхнуло и потихоньку разгорается. Тылы искрятся и дымятся и у шахзаде Махмуда в Медине, и у самого Сулеймана Великолепного, продолжающего высиживать непонятно что в Басре. Надо же, ведь умнейший человек, полководец так просто гениальный, а политиком оказался никчёмным. Радиостанция Басры непрерывно передаёт в эфир совершенно невыполнимые приказы и страшные угрозы за их невыполнение. Похоже, сломала брата Сулеймана неудача в Персии. Повредился умом, как до него Франциск Валуа.

Слегка повредился, совсем с ума не сошёл, но чувство реальности он уже точно утратил. Отозвал половину гарнизонов из Европы. Это при том, что его власть там, в Европе, держится только на штыках, особенно после введения налогов на немусульман. И раньше там спокойно не было, а сейчас градус вплотную приблизился к точке закипания. В такой момент отзывать половину войск? Решение явно неадекватное. Тем более, что они уже точно не успеют ни к Басре, ни к Медине.

Семнадцатого июня 1540 года, персидская армия, под командование шейха Ахмада аль-Казима, вошла в Багдад. Именно вошла, восставший город распахнул свои средневековые ворота и восторженно приветствовал справедливую и угодную Аллаху власть Персидской Империи. Персидский контингент в Кувейте увеличился до восьмидесяти тысяч. В Басру, к Сулейману, перестали подходить даже немногочисленные отряды подкреплений, а он всё рассылал угрозы нерадивым исполнителям своей воли. С каждым днём всё более страшные и всё более невыполнимые угрозы.

Второго июля, персы начали артиллерийский обстрел Басры. Не массированный обстрел и не прицельный, а беспокоящий, по квадратам — на кого Аллах пошлёт, но методичный. 'Тудух-тудух', как колёсные пары вагонов по рельсовым стыкам.

Двенадцатого июля, шахзаде Махмуд оставил отлично укреплённые позиции в Медине и повёл свой корпус на прорыв к Басре, спасать отца. Это уже агония. Сниматься со своих отличных позиций и идти на прорыв через отличные вражеские позиции при плюс сорока пяти в тени...

Второго июля, Савелий на 'Посейдоне' отплыл из Маракайбо в Лондон, на открытие монумента 'Спасителю Британии'. Двадцать третьего июля, в Челябинске, на борт императорской яхты поднялись главный вице-император Нууно Вимка и шесть графов-творцов: Бенвенуто Челлини, Микеланджело Буонарроти, Рафаэль Санти, Сандро Батичелли, Тициан Вечеллио и Альбрехт Дюрер. В почтенном возрасте (шестьдесят пять), только Микеланджело, остальные по монументу Эль Чоло построить точно успеют. Да и Микеланджело помирать пока не планирует, как минимум проект сделает, а достроят уже его ученики, в случае чего.

В середине августа, после сбора крестьянами урожая, вскипела вся османская Европа. Немногочисленные гарнизоны османов заперлись в городах, а недавних переселенцев-мусульман, повстанцы-христиане начали вырезать на всей территории — от Окситании до Греции.

Семнадцатого августа, корпус шахзаде Махмуда был разбит под Эль-Кувейтом, старший сын и наследник султана героически погиб в бою.

Ещё живой Сулейман Великолепный сидел под обстрелами в осаждённой Басре, а в Стамбуле-Константинополе уже сцепились в борьбе за власть его младшие наследники, общим числом более двух десятков. И законные наследники, от законных жён, и признанные сыновья любимых наложниц. Никто больше не слушался приказов из Басры.

Великого, даже величайшего султана османов, своим гением равного Александру Македонскому и Гаю Юлию Цезарю, его наследники уже похоронили. Похоронили заживо. Все, идущие к Басре отряды, перехватывались различными враждующими группировками в Стамбуле, и пополняли их силы в начинающейся гражданской династической войне, в пока ещё живой Османской Империи.

Монумент 'Спасителю Британии' в Лондоне торжественно открыли двадцать девятого августа. В самом центре города, на том же месте, где в той исторической реальности находилась Трафальгарская площадь. Здесь это площадь 'Спасителя Британии', как и монумент. Компания собралась представительная, кроме Савелия и Нууно Вимка, в Лондон прибыли царь Василий Третий и королева Мария Первая, вице-императоры Паскуаль де Андагойя и Авдей Шишка, русский канцлер князь Василий Фёдорович Бельский и под сотню вельмож рангом пониже, в том числе все герцоги и графы из имперских владений в Европе и Африке.

Монумент, кстати, Савелию понравился, отличие от графов-творцов, но они по природе своей не способны благожелательно принимать чужие творения, так что это нормально. Портретное сходство с тем, шестнадцатилетним императором Интико, у монумента имеется, а разве не это главное для памятника?

Во время празднований в Лондоне, получили очень интересные новости с театра османо-персидской войны.

Сулейман Великолепный сумасшедшим только притворялся. Он уже понял, что персы получают подробную информацию из самых верхов власти Османской Империи, а потому главную операцию, ради которой сидел в Басре, готовил в полной тайне.

Персидский флот раньше времени поверил в победу расслабился. Трудно не расслабиться, когда целый год не происходит никаких событий. Выход из Басры, главный фарватер Шатт-эль-Араб, первые полгода сторожил превосходящими силами почти весь флот персов, в полной боевой готовности, но ничего не происходило, и бдительность персидских моряков постепенно начала утрачиваться. Всё больше кораблей адмиралы отводили в Эль-Кувейт и Бушир для обслуживания и отдыха экипажей, и вот, к началу сентября 1540 года, их осталось у выхода из реки всего восемь из двадцати одного, и Сулейман пошёл на прорыв, лично возглавив свой флот.

Первого сентября, османская армия атаковала позиции персов на дороге к Эль-Амаре, а уже в сумерках из Басры вышел весь османский флот восточных морей. Все пятнадцать 'винджаммеров' поколения четыре плюс пошли на одних винтах, ориентируясь на огни расставленных в нужных точках торговых и рыбацких судов с фонарями, как на маяки.

На выходе из Шатт-эль-Араб, османы смяли чахлый персидский заслон, утопили на проходе три персидских корабля второго поколения, подняли все паруса и за ночь оторвались от преследования. Перехватить из теперь некому. В Красном море восемь 'винджаммеров' Империи Тамилов и королевства Аютия, но, во-первых, их там вдвое меньше, чем османов, а во-вторых, они довольно глубоко базируются — в Джедде.

Кроме флота, прорвалась и часть османской армии, причём довольно значительная часть, тысяч сорок пробили линию осады и теперь идут к Багдаду. Басру просто бросили. Расслабились персы, расслабил их Сулейман, перехитрил, переиграл. Все жертвы он сделал не зря, главное ему спасти удалось. Капитуляции не будет, война продолжается. Ситуация у османов сложная, но далеко не безнадёжная. С новостью о победе гениального султана в морском сражении у Шатт-аль-Араб, вернётся к ним и вера в общую победу.

— Красиво, — оценил новость Василий Третий Иванович Рюрикович, — а персы уже поди победу праздновали.

— Наверняка, — согласился Савелий, — да и в Стамбуле уже за трон биться начали. Молодец Сулейман. А я-то, признаться честно, уже думал, что он с ума сошёл после неудачной кампании в Персии.

— Куда он теперь, интересно, направится? Вокруг Африки, в Средиземное море?

— Сомневаюсь. Флот ему нужен именно в восточных морях. Причём весь флот. И тот, что сейчас европейский, тоже нужен на востоке. Скоро узнаем.

Семнадцатого сентября, королевство Аютия захватило последний из малайзийских, мусульманских-суннитских султанатов в Малакке, и по праву стало именоваться Империей, с чем императора Чаирачатирата Первого и поздравил Савелий тёплой, душевной телеграммой. Добро пожаловать в нашу братскую семью императоров, дорогой Чаирачатирата, и всякое такое пафосно-патетическое.

Вести от Сулеймана, Савелий получил шестого октября, уже возвращаясь из Лондона домой, в Тауантинсуйу.

Брат-султан повстречал неподалёку от Мадагаскара имперский крейсер 'Авось' и с его борта вышел на связь. Вести флот восточных морей в Европу, Сулейман, как и ожидалось, не собирался. Он попросил разрешение на его стоянку в Мапуту, или Махадзанге, до прибытия подкрепления из Средиземного моря, и получил такое разрешение, без всяких условий, или встречных просьб. Кроме того, Савелий распорядился доставить брата Сулеймана в Стамбул-Константинополь на 'Авосе', что получится раза в два быстрее, и предоставлять ему корабельную радиостанцию, когда это потребуется.

Первой, султан отправил шифровку адмиралу Пири-реису — 'По готовности, немедленно выходить в Мапуту, где принять командование всем флотом Османской Империи и ждать распоряжений'. Пири-реис уже не молод, ему уже семьдесят, но до сих пор в отличной форме. В той исторической реальности, он дожил до восьмидесяти четырёх, да и то умер не своей смертью, а был казнён, за отказ поддержать османского вали Басры, в войне против португальцев, то есть ещё во всю служил. Бывает же такое...

Вторая шифровка ушла в Стамбул, бейлербею Паргалы Ибрагим-паше, которого Сулейман назначил великим визирем, вместо совсем недолго занимающего этот пост Хаина Ахмед-паши, утратившего доверие султана. Новому великому визирю предписывалось арестовать всех мерзавцев, которые препятствовали переброске подкреплений из Европы, в том числе и двенадцать взрослых сыновей самого Сулеймана, вместе с их матерями. Арестовать и заковать в цепи до суда, а если окажут сопротивление — убить. Круто!

Третья шифровка отправилась в Сингапур, послу Ибрагиму-хадже. От посла требовалось заключить мир с империями Тамилов и Аютия. Задача эта вполне выполнимая — ситуация резко изменилась к худшему по вине персов, которые клятвенно обещали не выпустить османский флот из Басры. Выпустили и подставили под удар своих союзников в Красном море. В этот раз пронесло, но доверие уже исчезло. К тому-же, всем теперь очевидно, что османский флот вернётся в восточные моря уже объединённым.

Дальше пошли телеграммы бейлербеям и военным начальникам в Каир, Дамаск, Эрбиль, Марсель, Тулузу, Лион, Бранденбург, Лейпциг, Регенсбург, Цюрих, Вену, Буду, Братиславу, Белград, Милан, Неаполь и так далее. Чёткие распоряжение — кого, когда, куда и сколько. Чёткие и хорошо продуманные приказы. Поторопилась османская Европа с восстанием, ой поторопилась...

Одиннадцатого октября 1540 года, друг Энрике захватил Сиань. Нежно захватил, ласково. Не штурмом, а осадой и принуждением к сдаче города целым, отбив за три месяца шестнадцать попыток деблокады столицы Империи Мин. Генрих так и не приказал обстреливать город из гаубиц, берёг, свой ведь теперь.

Император Цзяцзин и все его придворные приняли яд. Военные сразу после этого сложили оружие и открыли ворота. Беспорядков с пожарами не случилось, Сиань достался новому китайскому императору Генриху Первому, основателю новой правящей династии д'Альбре, целёхоньким, со всеми имперскими архивами и казной.

Сообщение об этом великом событии в жизни друга Энрике, теперь тоже императора, 'Кёльн' передал двадцать первого октября, когда Савелий уже прибыл в свою столицу. Двадцать второго, посол императора Генриха Первого д'Альбре в Сингапуре, шевалье Себастьян де Куатон, в ультимативной форме потребовал от послов Империй Дайвьет, Чосон и Аркан немедленно прекратить боевые действия на территории Империи д'Альбре (бывшей Мин) и вывести все свои войска в кратчайший срок. Все войска, то есть покинуть уже захваченные Пекин, Цзинань, Нанкин, Ханчжоу, Цзяньнин, Юньнань и Гуанчжоу.

Генриху нужны люди, радиостанции, вооружения и боеприпасы. Срочно нужны, не считаясь с издержками за срочность, денег у него теперь навалом.

Савелий поздравил друга с выдающейся победой, новым владением и титулом и пообещал организовать всё, что возможно. Радиостанции, вооружения и боеприпасы сразу, а людей ещё нужно собирать. Тридцати тысяч французских дворян на весь Китай будет явно маловато, особенно, если Энрике начнёт воевать с кем-нибудь из соседей. А он вполне может начать войны и со всеми сразу, с него станется.

Двадцать девятого октября 1540 года, бейлербей Сирии, зять Сулеймана Великолепного, Дамат Челеби Лютфи-паша, с шестидесятитысячной армией, собранной из остатков корпусов самого султана, его сына, шахзаде Махмуда и брата, Увейс-паши, а также успевших подойти подкреплений из Европы и Египта, разбил девяностотысячную армию персов, наступающую на Дамаск от Багдада. Еще одна девяностотысячная персидская армия продвигалась в это время к Эрбилю, где собирал войска бейлербей Анатолии, Дамат Рустем-паша. Быстро собирал, Сулейман предоставил ему чрезвычайные полномочия. Опытные и заслуженные военачальники, не раз отличившиеся в Европе и перешедшие на службу чиновниками-наместниками провинций, снова вернулись к командованию войсками, и это уже начало приносить результаты.

У персов же наоборот, совершенно незаслуженно попал в опалу мудрый и осторожный шейх Ахмад аль-Казим, которого обвинили в допущении прорыва корпуса османов из Басры, хотя в это время командующий находился в Бендер-Аббасе, вызванный самим же императором Тахмаспом Первым. Трудно понять логику этого шага. Армия в Басре вела осаду, её задачей было взятие города, успешно выполненное, кстати, задание, а не пресечение прорывов. Да и невозможно было, скорее всего, пресечь прорыв шестидесятитысячного корпуса ста пятьюдесятью тысячами.

Но имеем то, что имеем. Шейх Ахмад аль-Казим от командования армией отставлен, и персы начали переоценивать свои силы, ударив сразу в двух направлениях. Одна их армия уже разбита, а Дамат Челеби Лютфи-паша спешит к Эрибилю. Третья персидская армия рассредоточена между Багдадом и Басрой и к Эрбилю точно не успеет, как и шестидесятитысячный армейский корпус из Медины. А ведь победа была так близка...

Двадцать второго декабря 1540 года, в Стамбул-Константинополь вернулся хозяин, Сулейман Великолепный. Обстановка на фронтах к этому времени уже стабилизировалась. Персы с полдороги к Эрбилю вернулись в Багдад, и, скорее всего, поступили правильно. Восстания в Сирии и Палестине угасли сами собой, так и не полыхнув по-настоящему, а в Европе порядок наводили ногаи, черкесы и крымчаки, из которых османы сделали некое подобие казаков Российской Империи из другой исторической реальности.

Двадцать восьмого декабря, в Стамбуле казнили сразу четыре с лишним тысячи человек, в том числе двенадцать сыновей Сулеймана, двенадцать их матерей (жён и наложниц), полторы тысячи придворных и высокопоставленных чиновников и под три тысячи прочих паникёров, саботажников, мародёров и прочих мерзавцев, которые сильно поторопились похоронить своего гениального султана. Четыре с лишним тысячи человек, далеко не самых бедных, разом лишили жизни и имущества. Деньги на вооружения и боеприпасы для новых армий, у брата-султана появились в достаточном количестве. А ещё у него появился новый опыт, шейх Ахмад аль-Казим научил Сулеймана очень многому. Настоящая война начинается только теперь.

Это поняли и персы. Поняли и испугались. Флот османов вот-вот объединится, объединится под командованием выдающегося адмирала Пири-реиса, флот более многочисленный, чем собственно персидский (двадцать два корабля против восемнадцати), с большим боевым опытом и лучшей мотивацией. На морской торговле можно будет поставить крест. Как себя в этом случае поведут арабы на Аравийском полуострове, гадать не нужно. Слабость на Востоке — это порок. За слабость там бьют.

Персидские послы в Сингапуре и Гранаде попытались начать мирные переговоры, но получили категорический отказ, даже не успев озвучить своих условий.

Зато мир с османами уже заключили Империи Тамилов и Аютия. Белый мир, без контрибуций и репараций. И где теперь гарантия, что те-же тамилы не войдут в союз с османами?

Седьмого января 1541 года, Персидскую Империю постигло ещё одно бедствие, оценить которое в моменте мог только Савелий, понимающий истинное значение личности Див султана Румлу, в становлении и развитии Империи. Великий визирь и воспитатель императора Тахмаспа Первого скончался на шестьдесят девятом году жизни. Его потерю, по значимости, можно сравнить только с прорывом Сулеймана с флотом из Басры.

Персы пока оккупируют большую часть Месопотамии с Басрой и Багдадом, всю Аравию, с Меккой и Мединой, но к османам уже вернулся Сулейман Великолепный, а от них навсегда ушёл великий Див султан Румлу, истинный создатель Персидской Империи в её нынешнем виде.

Двадцать первого января 1541 года, в Сингапур прибыли пять 'винджаммеров' поколения четыре плюс, исполнения класса люкс. Пять плавучих дворцов, пять яхт родственников и вице-императоров: 'Князь Святослав Игоревич' (бывший 'Перун') Василия Третьего и Марии Первой, 'Британия' (бывший 'Шива') сэра Томаса Мора, 'Чакта' (бывший 'Марс') Родриго Пике, 'Ямато' (бывший 'Арес') Асикага Такаудзи и 'Гор' Нууно Вимка. Последние пять парусных кораблей Империи Инков, больше не будет.

Яхты выставили у набережной посольского квартала, как раз напротив дворцов-посольств главных интересантов. Выставили и объявили, что торги начнутся через два месяца, а пока можно все корабли осмотреть и выбрать себе подходящий.

Седьмого февраля, в Тауантинсуйу прибыли тесть и тёща, Василий Иванович с Марией Генриховной. Они уже успели традиционно отпраздновать в Маракайбо Рождество, Новый год и Крещение, а также навестить своего наследника в Лиме. Впечатлений от железных дорог привезли целый вагон. Ещё бы, их ведь катали литерным, двое суток от Маракайбо до Лимы и двое обратно.

Ну, и от своего наследника, цесаревича и принца Уэльского, Ивана Васильевича Рюриковича-Тюдор, они, естественно, в полном восторге. Ивану в июле исполнится шестнадцать, рослый, уже выше метра восьмидесяти, крепкий, спортивный и образованный лучше всех в этом мире, если вынести за скобки самого Савелия, который переписывал из интернета все учебники и тоже многое запомнил.

— На следующий год Софью привезём. Не возражаешь? — поинтересовалась Мария Первая.

— С чего бы мне возражать против приезда будущей супруги? — удивился Савелий.

— Некоторые считают, что до свадьбы супругам нужно видеться как можно меньше. Примета плохая. Семейного счастья не будет.

— Чушь. Глупое суеверие. Привозите обязательно, а то и оставьте её здесь до свадьбы.

— Это уже точно будет слишком, — усмехнулся Василий Третий, — до свадьбы, девка должна жить с родителями, такой обычай. Родители ведут дочь под венец. Обычаи нарушать нельзя.

— И вы оставайтесь.

— Говорили мы уже про это, Интико. Русь нельзя без пригляда оставлять, это не Империя и даже не Британия, где все по закону живут. У нас по закону без пригляда жить никто не будет.

— Много ты там приглядываешь, из Царьграда? Русь уже за Урал вышла.

— Не обязательно смотреть за ногами. За головой я приглядываю, в этом не сомневайся. Ничего, недолго нам осталось это тягло тащить. Через три года Иван в возраст войдёт, тогда и отдохнём. Слушай, а правду он говорит, что скоро летать начнёт учиться, или дурачит нас, старых?

— Правду, Василий Иванович. Летом начнёт учиться. В следующий приезд, уже вас по небу прокатит, если не испугаетесь.

— Если Иван будет летать, то и я не заробею. Ладно, давайте к делу. Говори, государыня.

— Дело у нас следующее, Интико. Деньги твои у нас дорожают постоянно. И на Руси, и в Британии. Никто не хочет монетой брать, особенно если сумма большая. Серебро хоть и перестало быстро дешеветь, но люди его всё равно избегают, напуганы уже. Требуют твои 'чальки', а где их на всех набраться? Мы с Иваном это обсуждали... Ты ведь его на экономиста выучил... Так вот, Иван говорит, что нужно нам в твой банк долей войти, чтобы эти 'чальки' и нашими стали, чтобы хватало их на всё, вместо монет. И зять твой, лорд-канцлер мой, сэр Томас Мор, также считает.

— А свой собственный банк вы основать не хотите? Мой, он ведь и есть мой. Даже если я вас в долю приму, мой голос останется главным.

— Не хотим, — отрезал Василий Третий, — Иван говорит, что всё равно твои деньги мерилом останутся, именно их будут людишки копить. А главным мы тебя признаём, нет в этом нашего умаления. Не чужой ведь ты нам, отцом наших внуков будешь. Наши ведь внуки тебе наследуют.

— Если вы согласны, что со временем мы в долю примем всех, кто бы не пожелал в неё войти, то быть посему. Всех — значит всех. И Генриха, и османов с персами, и язычников азиатских. Деньги должны быть общими. Они не ценность сами по себе, они функция, способствующая развитию экономики.

— Мудрёно это всё слишком... функции, экономики... Но общие для всех деньги — это и правда будет очень удобно, жиды-менялы по миру пойдут, а ведь какие капиталы они зарабатывали... Теперь эти капиталы нашими будут. В доле. Правильно я понимаю?

— Правильно. Эти капиталы будут нашими, в долях. И доли у всех будут разными. Кто раньше войдёт — у того будет больше. У вас будет вторая доля. Остальных будем принимать младшими.

Двадцать шестого февраля 1541 года, объединённый флот османов, под командованием блистательного адмирала Пири-реиса, высадил десант на острове Кешм, неподалёку от города Кешм, прямо напротив Бендер-Аббаса. Невеликий десант, привезённый ещё из метрополии, Стамбула-Константинополя, всего три батальона, всего одна бригада имперского стандарта, но Кешму и этого хватило. В гарнизоне города служили всего триста человек, три роты, которые не захотели героически и бесполезно сдохнуть во славу императора, в бою с десятикратно превосходящими силами и сдались без боя. Бендер-Аббас оказался блокированным с моря, да и Ормузский пролив тоже. Теперь пытаться выйти из Персидского залива в Аравийское море, стало немногим менее рискованно, чем играть в 'Русскую рулетку' с тремя патронами в барабане — или выйдешь, или нет — пятьдесят на пятьдесят. Зерно Месопотамии осталось на съедение самим месопотамским туземцам и обвалилось в цене в три раза. Аборигены Аравии, в связи с этим, сели на очень строгую диету. Там зерно подорожало в четыре раза.

С таким трудом взятая персами Басра, превратилась в клетку для их собственного флота. А в Сингапуре оживились послы азиатских Империй. Это против далёких для большинства османов союзничать было не интересно, у тех, кроме Басры, ничего не было, зато у персов... берега... очень богатые и ничем не защищённые берега, тысяча километров очень вкусных берегов, которые теперь можно грабить даже на древней каракке. Слабость на Востоке — порок, за слабость там бьют.

Персидская Империя сразу оказалась очень интересной добычей для трёх молодых тигров, растущих хищников южноазиатского региона. В антиперсидский союз с османами вступили Империи Тамилов, Аркан и Аютия.

Император Аркана, Мин Бин Первый, подчинился требованию Генриха д'Альбре уйти из Китая, и получил от него компенсацию за оставленную провинцию и город Юньнань — пять тонн золота. За уже ограбленные город и провинцию, так что Мин Бин теперь император очень состоятельный, хватит ему и на яхту, и на вооружения с боеприпасами, и на наёмников, которые будут завоёвывать для Аркана территории за Брахмапутрой и Гангом.

Интерес в территориях на севере имеется и у Империи Тамилов, а император Аютии, Чаирачатират Первый, просто решил заработать на войне и грабеже. Армия у него приличная, под сто тысяч, армия ветеранов с богатым боевым опытом кампаний в Лаосе, Кампучии и Малакке, для мирного времени армия совершенно избыточная. Так почему бы ей не поработать на благо Империи в Индии? Союзникам помочь за вознаграждение и самим пограбить, вместо того чтобы бесполезно проедать имперскую казну в безделии и безобразиях. Такие союзники ещё пригодятся, особенно Империя Аркан. Особенно, если Дайвьет начнёт войну с новой китайской Империей д'Альбре, тогда Кампучию, Лаос и прочие территории Индокитая можно будет переделить в свою пользу.

Скорее всего, именно так рассуждал император Чаирачатират Первый, когда входил в союз против Персидской Империи, он правитель очень прагматичный. У Аютии нет постоянных друзей, только постоянные собственные интересы, ага. Ничего личного...

Император Генрих Первый д'Альбре уже получил подкрепление из тридцати тысяч французских дворян, лишившихся на Родине всего, после поражения от османов, а потому очень мотивированных, и его собственная 'европейская' армия в Азии уже увеличилась в два с половиной раза, с двадцати до пятидесяти тысяч. Кроме того, он ожидает ещё двадцать тысяч добровольцев — басков и гасконцев, которые уже в пути, огибают Африку.

Друг Энрике нисколько не расстроился отказам императоров Чосона, Чунджона Первого Накчхона, и Дайвьета, Ле Чанг-тонга Первого, покинуть захваченные в Китае территории, за компенсации в пять тонн золота каждому. Это золото Генриху и самому пригодится, на десять тонн можно содержать семидесятитысячную армию полтора года. Воюющую семидесятитысячную армию, которая расходует боеприпасы по инкским нормам. А за полтора года запросто можно дойти до вражеских столиц — Хансона* (*ныне Сеул) и Тханглонга* (*одно из исторических названий Ханоя), не то, что отбить своё побережье.

А ведь золота у Генриха теперь много, только в Сиане, в императорской казне, он захватил сто восемьдесят тонн. Треть, правда, честно отдал 'наёмникам', братьям-рыцарям Ордена Священного Препуция и самураям Асикага Такаудзи, то есть Савелию, но и сто двадцать тонн — это очень много. Больше 'презренного металла' сейчас имеется только у Империи Инков и Персии, даже Османская Империя теперь беднее, сильно потратился Сулейман в последние годы, ведя непрерывные войны на суше и на море. Золота у друга Энрике много, но откупаться он ни от кого не собирается. Не согласились на пять тонн каждому, как Аркан — вот и хорошо. Проявили излишние злобность и жадность, теперь вас даже добрейшие инки жалеть не будут.

Девятнадцатого марта 1541 года, в возрасте семидесяти двух лет, ушёл из жизни вице-император-пенсионер Васко да Гама, величайший адмирал в истории, победитель в сражениях с венецианцами при Пескаре и с османами при Оране, первооткрыватель пути вокруг Африки в Индию для европейцев, первый португальский вице-король Индии, первый имперский наместник Антарктиды, основатель антарктической столицы, города своего имени, флотоводец, чьими стараниями Империя Нового Света получила во владение Магриб, Сицилию, Сардинию и Корсику, да и саму Португалию можно смело включить в этот ряд.

Тело Васко да Гама залили воском в мраморном саркофаге, погрузили на 'Посейдона' и повезли хоронить в Соборе Священного Препуция, главном христианском храме, в Маракайбо. Кроме Савелия, проводить в последний путь этого выдающегося человека, из Тауантинсуйу отправились вице-император Нууно Вимка, герцог Кастилии и Наварры, граф Басконии, Вальядолида и Памплоны, и министр Финансов, Жуан Ависский, герцог Большого Порту, Большого Лиссабона и Бом Байи, бывший король Португалии, Жуан Третий.

Третьего апреля 1541 года, сто шестидесятитысячная армия османов, под командованием султана Сулеймана Великолепного разгромила двухсоттысячную армию персов под Багдадом, и вернула себе контроль над центральной Месопотамией.

Персидский флот оставался запертым в Басре, персидских торговцев грабили по всему Индийскому океану эскадры Тамилов, Аркана и Аютии, османская группировка на острове Кешм возросла до двенадцати тысяч и получила восемнадцать сто пятидесяти двухмиллиметровых пушек-гаубиц инкского производства, которые добивали до самого Бендер-Аббаса. Добивали не прицельно, без корректировки огня, на кого Аллах пошлёт, но свою столицу Тахмаспу Первому пришлось перенести в Мешхед.

Девятого апреля, наступление на юге полуострова Индостан, направлением на Хайдарабад, начали объединённые армии Тамилов и Аютии, общей численность в сто двадцать тысяч бойцов, а двенадцатого, восьмидесятитысячная армия Аркана ударила по персам с востока, осадив Дакку.

Тахмасп вновь назначил командующим всеми вооружёнными силами Империи шейха Ахмада аль-Казима, но основные силы, созданной им армии, уже потеряны всякими амбициозными бездарями, так что, скорее всего, теперь поздно 'пить боржоми'.

На похороны адмирала, в Маракайбо, кроме прибывших из Тауантинсуйу, собрались все пять сыновей Васко да Гамы: Франсишку да Гама, герцог Сардинии, виконт де Видигейра; Эштеван да Гама, герцог Корсики; Криштован да Гама, герцог Гоа, граф Азорских островов; Педру да Силва да Гама, герцог Арагона; Алвару де Атаиде да Гама, герцог Валенсии; дочь, Изабель ди Атаида да Гама; зять, вице-император Жоржи ди Менезиш, герцог Тайваня, граф Гуама, преемник адмирала на посту имперского наместника Антарктиды; вице-императоры Родриго Пике, Паскуаль де Андагойя, Авдей Шишка и Юмко Наута; лорд-канцлер королевства Британия, сэр Томас Мор, герцог Саффолк, Глазго и Осло, граф Нортумберленд и Пуату, и ещё почти сотня владетельных имперских вельмож. Отпевали покойного сам Папа Климент Восьмой и двенадцать кардиналов. Хорошо проводили друга Васко да Гаму, очень достойно.

Шестого мая 1541 года, Сулейман занял город Эль-Джахра в Аравийском эмирате Кувейт и перерезал единственную дорогу, связывающую Аравию с Персией. Восьмидесятитысячная армия персов на полуострове села на голодный паёк, её снабжение по морю полностью прекратилось раньше.

Сулейман больше не искал сражений, если их можно было избежать, в отличие от себя прежнего. Слишком много переживший за время осадного сидения в Басре, он стал рационален, как искусственный интеллект. Раньше бы без раздумий бросился отбивать мусульманские святыни, Мекку и Медину, силой оружия, а сейчас решил отбить их силой голода. Воинской славы ему это не добавит, но этой славы ему и так давно хватает, доказывать больше нечего и некому, а войска ещё пригодятся, война с персами ещё только начинается. Османы до сих пор отбивают свою территорию, потерянную в самом начале, а путь им предстоит ещё очень долгий — до Мешхеда и Ашхабада, Дели и Агры, Кандагара и Кабула, Самарканда и Бухары.

Такой Сулейман, мудрый и расчётливый политик, а не азартный полководец, ищущий только воинской славы, вполне способен разгромить и покорить все владения Персидской Империи. Собственно говоря, помешать ему теперь может только смерть.

Двадцать первого июня 1541 года, император Генрих Первый д'Альбре, дождавшись двадцать тысяч своих басков и гасконцев из Европы и наняв ещё двадцать тысяч самураев в Японии-Ямато, объявил войны Империям Чосон и Дайвьет. Обеим сразу. Генрих, в отличие от Сулеймана, воинской славой ещё не насытился и искал только её.

Чосон и Дайвьет, к этому моменту, оккупировали всю береговую линию бывшей Империи Мин от Индокитая до Корейского полуострова. Береговую линию и прибрежные территории, глубиной до двухсот километров, с городами Гуанчжоу, Цзяньнин и Ханчжоу у Дайвьета и Нанкин, Цзинань и Пекин у Чосона; а границей между ними была Янцзы, с имперским владением, графством Шанхай, на островах в дельте реки.

Графством Шанхай владел вице-император Асикага Такаудзи, имперский наместник Азии и Японии-Ямато, которому Савелий категорически запретил участвовать в войнах с, признанными Империей Инков, Чосоном и Дайвьетом, как запретил это и магистру Ордена Священного Препуция, кардиналу Игнатию де Лойола, герцогу Рима и Мальты. Впрочем, запрет на помощь другу Энрике в организации найма самураев в Японии не распространялся, поэтому нарушен он не был.

Сам император Генрих Первый д'Альбре осадил с сорока тысячами Нанкин, а его коннетабль, граф Карл де Бурбон (теперь титулярный граф, утративший все свои владения во Франции), тоже с сорока тысячами — Ханчжоу. Ещё десять тысяч, под командованием виконта (теперь тоже титулярного, конечно) Бриана Соле де Лакруа, когда-то доставившего в ливийский Триполи весть о разгроме армии герцога де Гиза в Египте и флота короля Гийома Гуфье де Бониве в сражении при Александрии, остались в резерве, в Сюаньчэне, примерно в пятидесяти километрах от обеих освободительных китайских армий. Такая вот ирония этой исторической реальности. Освободительные китайские армии набраны из европейцев и японцев, сами китайцы к воинской службе признаны другом Энрике совершенно негодными. Зато они работают отлично и очень неприхотливые, с весьма скромными запросами.

Двадцать седьмого июня 1541 года, стал в этой истории днём рождения авиации.

Халявный проект найти в интернете не удалось, поэтому его пришлось заказывать и оплачивать китайцам. Зато на базе Yunshuji Y-5, русского аналога АН-2, удалось создать проект конструкции, полностью устраивающей Савелия.

Двухмоторный биплан, под уже имеющиеся в Империи моторы, мощностью по шестьсот лошадиных сил, со сменным колёсно-поплавковым шасси. Моторы поместили в гондолы между крыльями биплана, крылья, из-за этого, пришлось чуть удлинить, зато в носовой части теперь свободное пространство, куда можно устанавливать оборудование для фото и киносъёмки, или пулемёт с очень приличным боезапасом, патронов так под тысячу, на вскидку.

Кабина для двух пилотов с дублированным управлением, грузовой отсек четыре метра в длину, один и восемь в высоту и один и шесть в ширину, так что в нём запросто можно будет установить пассажирские кресла. Расчётная грузоподъёмность полторы тонны, длина разбега двести сорок метров с колёсным шасси, пробега двести тридцать метров. Взлёт и посадка на необорудованных полосах, максимальная скорость двести сорок километров в час, крейсерская сто восемьдесят, практический потолок четыре тысячи двести метров, практическая дальность тысяча километров, всё это при полной загрузке.

Расход топлива сто шестьдесят литров в час на крейсерской скорости, тоже при полной загрузке, так что, если загрузиться только топливом в дополнительных баках, дальность полёта можно увеличить до двух с лишним тысяч километров. Совсем чуть-чуть не хватит до беспосадочного полёта из Лимы в Маракайбо. Зато обычной заправки хватит на перелёты Тауантинсуйу — Нью-Йорк и Тауантинсуйу — Челябинск с грузом, или пассажирами.

Отличный получился проект за двенадцать тысяч долларов, всего за шесть унций золота. В мире 1541 года, за такой проект не жалко было бы и шести тонн 'презренного металла', и уж тем более не жалко шести жалких унций в году 2026-м, извините за тавтологию. Тот мир давно воспринимается Савелием как вспомогательный, как источник ценной информации и не более того. В том мире у него не осталось целей, кроме передачи информации в этот.

Первый самолёт изготовили вручную за восемь месяцев. Все до одной детали вручную изготовили лучшие мастера механического НПО Лимы. Полностью ручная сборка, как у космической техники. Получилось довольно дорого, но этот самолёт того стоит. На нём будут учиться летать два императора — нынешний император Инков и будущий Русской Империи, так что это не просто первый самолёт. Он когда-нибудь обязательно станет драгоценнейшей реликвией для авиаторов, как сейчас первая 'Юнона' для моряков.

Исторический день. Полный штиль. За островом Сан-Лоренцо, гасящим океанскую волну, лишь лёгкая зыбь. Лететь решили сразу вместе. Если всё получится, то первопроходцами воздушного океана станем оба, а если нет... нет, о плохом лучше не думать, всё у нас получится. Сначала покатались по воде, как на лодке.

— Рули, брат Иван, к южной оконечности Сан-Лоренцо, взлетать будем на север.

— Как скажешь, брат Интико. На север, так на север. Как Шерхан с Табаки, — хмыкнул цесаревич и принц Уэльский.

— Ну, как говорится, Аллах Акбар, — Савелий добавил газу и, о чудо, метров через триста 'Ворон' оторвался от воды и начал набирать высоту.

— Воистину Акбар, — восторженно выдохнул Иван, — ты чего, уже садишься?

— Конечно. Сначала положено делать такие прыжки. Разворачивай и рули к месту старта. Теперь твоя очередь прыгать.

— Кем положено делать такие прыжки, Интико?

— Это неважно, брат. Положено и всё тут. Считай, что мной.

Всё получилось. Сначала попрыгали, по три раза каждый, потом полетали по квадрату вокруг острова на малой высоте, потом осмелели и поднялись на максимальную.

— Ого. Четыре четыреста. Ну, да, мы же пустые, без груза... Запросто можно на Титикаку садиться. Там всего три восемьсот.

— Полетим туда?

— Нет, ну его на фиг. Потеряемся ещё в горах. Маяки сначала нужно поставить, различимые с высоты ориентиры приметить. Да и не факт, что там сейчас так-же ясно. Погоду на маршруте мы ведь не запросили. Садимся, принимай управление, брат Иван. У тебя садиться ловчее получается.

Сели. Лихо подрулили к набережной Ла Пунта, на которой были установлены четыре кинокамеры и собрался почти весь город. Прошлись вдоль, туда и обратно, помахали руками. Ещё один разворот и причаливание к специальному авиапирсу механического НПО Лимы в Тивинсе. Надо бы этому НПО придумать имя собственное.

— Вот и всё брат. Небо наше. Самолёт запускай в серию, удачный получился. Штук триста-четыреста, для начала, а там посмотрим.

— А летать без тебя можно?

— Можно, брат Иван, даже нужно. Только не забывай, что воинские уставы и авиационные регламенты написаны кровью. Никакой самодеятельности. Поклянись.

— Не забуду, брат Интико. Клянусь. Гадом буду!

— Отлично. Тогда назначаю тебя начальником первой авиашколы, Иван Васильевич. Учи свою банду летать. Потом, лучшие из них, станут учителями для остального человечества. Они выучат нам испытателей новых машин. Сами мы так больше рисковать не должны. Императоры в атаки не ходят.

— В атаку я и не собираюсь. А шашлык готовить будем?

— Обязательно. Какой может быть праздник без шашлыка в хорошей компании?

Девятого июля 1541 года, император Генрих Первый д'Альбре взял Нанкин и перенёс в него свою столицу. Семнадцатого, коннетаблю китайской Империи д'Альбре, графу Карлу де Бурбон, покорился Ханчжоу. Резерв виконта Бриана Соле де Лакруа, так и не был востребован ни одной из армий. Корейцы и вьетнамцы воевали лучше китайцев, но за чужую землю, к тому-же, уже ограбленную до нитки, они умирать не хотели. Умирали, конечно, куда деваться, такая уж судьба их военная, но не стремились сдохнуть все как один за интересы своих императоров на чужой земле. Армии друга Энрике понесли потери, но желающих встать в ряды его победоносной армии, в Европе было на порядок больше, чем убыль, так что пополнение потерь лучшими из новобранцев — вопрос только времени их доставки до Китая.

Двадцать девятого июля, в сорока километрах северо-восточнее Александрии, экспедиции под руководством вице-императора, имперского наместника в Европе, Авдея Шишки, на двух специально оборудованных пароходах, удалось поднять 'Sauveur de France' с останками короля Хорватии, Гийома Гуфье де Бониве. Друга Гийома до костей обглодала морская живность, но по платью и шпаге узнать его удалось.

'Sauveur de France', бывшую императорскую яхту 'Посейдон', Авдей отправил на капитальный ремонт в Барселону, а останки Гийома де Бониве, залитые воском в мраморном саркофаге, сам повёз на отпевание и погребение в Собор Священного Препуция, в Маракайбо.

Всего Авдей поднял шесть кораблей, шесть 'винджаммеров' поколения четыре плюс, пять французских и один османский, остальные затонули на пока недоступной глубине. Потом поднимем. Когда-нибудь потом. Даже если они уже не понадобятся в качестве военных кораблей, то точно пригодятся как реквизит для съёмок фильмов, или музеев памяти великой эпохи.

Великой Эпохи Империй. Эпохи кровавой, но очень славной. А кровь... Чума забрала в Европе под тридцать миллионов жизней. Всего одна эпидемия. А войны, все войны, вместе взятые, за период после вмешательства попаданцев, период иной исторической реальности, меньше миллиона. Тоже много, но... Всё в этом мире относительно, как говорил иудейский мудрец Исаак Ньютон, и в этом он был чертовски прав.

Девятнадцатого августа 1541 года, капитулировал восьмидесятитысячный персидский корпус в Аравии. Сдался на милость султана Сулеймана Великолепного и милость эту получил. Персов отправили на поселение во Францию, в бывшие герцогства Орлеан и Алансон и графство Блуа. Ирония этой истории, европейцы всё плотнее заселяли Магриб и Китай, а мусульмане Европу. 'Великое переселение народов' шло полным ходом.

Сулейман вернул себе титул Хранителя Святынь. Вернул без боя. Сам Аллах вернул ему этот титул. Воистину Акбар!

Короля Хорватии, французского герцога и графа, Гийома Гуфье де Бониве, похоронили в восточном пределе Собора Священного Препуция, рядом с Васко да Гама, второго октября 1541 года. На похороны Гийома, из высокопоставленных особ, собрались только вице-императоры Родриго Пике, Паскуаль де Андагойя и, сопровождавший тело, Авдей Шишка. Друзей в Империи Нового Света у покойного друга Гийома было мало, зато отпели его сам Папа и четыре кардинала, в том числе, вернувшийся из Китая, Игнатий де Лойола, герцог Рима и Мальты, магистр Ордена Священного Препуция. Вне всяких сомнений, следующий Папа, следующий христианский Пастырь, так что честь Гийому оказали королевскую и даже больше того. Намного больше. Обычные европейские короли такого почётного погребения до сих пор не удостаивались.

Девятнадцатого октября, в возрасте шестидесяти семи лет, скончался канцлер Русского царства, князь Василий Фёдорович Бельский, герцог Мальмё, в прошлом первый русский посол в Империи Инков, хороший приятель Савелия.

Новым канцлером, царь Василий Третий Иванович Рюрикович назначил расового инка, язычника Каму Тамача, пятидесятидевятилетнего Михаила Камутамачева, графа Готланда. Первой инициативой нового русского канцлера стало переименование города Донецк, основанного покойным, в Бельск. Царь эту инициативу поддержал, Боярская дума проголосовала за это решение единогласно.

Деяния князя-герцога на благо Руси переоценить сложно. Хоть Василий Иванович и контролировал 'голову', но контролировать такую светлую голову — одно сплошное удовольствие. Стараниями покойного князя, Русь заселила Дикое поле, Поволжье и Южный Урал, уже заселяет Западную Сибирь.

Его усилиями, уже зарождающееся на Руси крепостное право так и не родилось, все крестьяне остались свободными, царскими подданными и данниками. Только царскими, даже в боярских вотчинах. Никаких барщин и оброков, только единый налог в казну, с которого бояре и поместные дворяне получали свою долю уже из государевой казны. Холопы у бояр-дворян остались, дворовая челядь, должники-закупы, но было их немного и с каждым годом становилось всё меньше и меньше. Крестьян теперь ссужала только казна, ей и доставались закупы, которые после гасили свои долги на великих стройках царства, царских заводах, шахтах и рудниках. Сурово, но справедливо. Если совсем не наказывать несостоятельных должников, как правило дураков, лентяев и пьяниц, то долги вообще перестанут отдавать, а это конец любой экономике.

Именно Бельский организовал добычу угля в Донбассе и руды в Белгороде, строительство железной дороги и металлургического комбината, современных портов в Риге и Крымске (Севастополе), именно он настойчиво 'гнал' Русь на Восток, за Урал.

Именно он выкупил у Казахского ханства земли юго-западной степной Сибири. Это была его идея и он воплотил её в жизнь. Казахские жузы переселяются под руку Сулеймана Великолепного в османскую Европу, в Западную Пруссию, Бранденбург, Верхнюю Саксонию и Баварию. Переселяются с деньгами, пусть и не слишком большими, ведь продали они голые степи, без городов, дорог и населения, но этих денег им хватит, чтобы обустроиться на новом месте, где с них три года не будут брать никаких налогов. Все остались этой сделкой довольны — и русские, и османы, и сами казахи.

Вечная память и благодарность потомков князю-герцогу Василию Фёдоровичу Бельскому! Великий был человек. Город своего имени он точно заслужил. И мы ещё подумаем, чем можно увековечить его память.

Семнадцатого ноября, Сулейман начал штурм, уже обессилевшей от голода, Басры, а персидский флот пошёл на прорыв. Неудачный, разумеется, прорыв. Не просто ожидаемый, а спровоцированный самими османами. Адмирал Пири-реис одержал убедительную победу во втором сражении при Шатт-эль-Араб, потопив все восемнадцать персидских 'винджаммеров', ценой потери девяти своих. На дно Персидского залива ушли корабли общей стоимостью в два миллиона ещё тех французских ливров серебра, или сто тонн золота.

Басра пала девятнадцатого, Сулейман пока только вернул себе своё, но ситуация, к концу 1541 года, для Персидской Империи сложилась очень неприятная — война на три фронта и отсутствие морской торговли, а с ней и значительной доли налогов. Деньги (золото) у персов пока есть, но любые запасы конечны, если их не пополнять.

Впрочем, пока ещё ничего не потеряно. Главная торговля — торговля с Империей Инков, закупка вооружений и боеприпасов за золото, ведётся в Бом Байи и Калькутте, ей помешать никто не способен, а всё остальное можно пережить. Да и Сулейман Великолепный спешить теперь не будет, он хорошо запомнил фанатичное сопротивлении шиитов, защищающих свою землю. Теперь султан будет выжидать момента, когда противника обессилят союзники: Тамилы, Аркан и Аютия, чтобы добить его одним ударом, без затяжной и затратной военной кампании.

Девятого декабря, император Генрих Первый д'Альбре взял Цзинань, а двадцатого, его коннетабль, граф Карл де Бурбон, штурмом захватил Цзяньнин.

Двадцать первого, в Сингапуре, мирные переговоры инициировал посол Империи Дайвьет, а двадцать второго эту инициативу поддержал посол Империи Чосон. Друг Энрике уже сильно соскучился по другу Интико, его оркестрам и прочим мирным радостям жизни, соскучился по своей Западной Германии и даже немного по семье — жене Маргарите и дочери Жанне, да и навоевался он уже от души, поэтому условия выдвинул вполне разумные — оставить территорию Империи д'Альбре и выплатить контрибуцию и репарации в размере пяти тонн золота с каждого. Ровно столько, сколько Чосону и Дайвьету предлагалось до войны. Справедливо и не унизительно.

Генрих даже не стал дожидаться окончания переговоров и фактического заключения мира, 'оседлал' своего 'Кёльна' и погнал его сразу в Челябинск.

Вице-императором Империи д'Альбре, стал граф Карл де Бурбон, теперь владетельный герцог Чэнду, а канцлером (министром Внутренних дел) виконт Бриан Соле де Лакруа, теперь герцог Гуйян.

На праздники окончания 1541 года и начала 1542-го, Василий Третий и Мария Первая привезли четырнадцатилетнюю дочь, цесаревну-принцессу Софью Васильевну, невесту Савелия. Рослая деваха вымахала, метр семьдесят с лишним, уже переросла отца, а мать так на целую голову. Высокая, стройная, по здешним нынешним понятиям настоящая страшила, похоже тесть с тёщей изрядно комплексовали из-за внешности дочери, поэтому и решили показать её заранее, чтобы избежать конфуза, если что... Тёмные люди. Высокая, стройная, натуральная блондинка, именно такой типаж Савелию нравился больше всего. А местные красавицы для него — что коровы, или даже того хуже — натуральные свиноматки.

И не дура Софья. Три языка как родные — 'забытый', испанский и английский, программа 'средней школы' на хорошо и отлично, а главное — место своё будущее понимает и, похоже, очень ценит. Главное, самому потом не избаловать, тесть с тёщей сделали всё, что могли, низкий им за это поклон.

После праздников, вместе поехали в Лиму, дивиться на Ивана-царевича. Царевич не подкачал, удивил родителей и сестру до полного изумления. Шок — это по-нашему.

Полетали все от души, покатались на мотоциклах и моторных лодках типа 'Зодиак'. Порыбачили, сами варили на костре уху и жарили шашлыки. Простые, но душевные развлечения, которые в хорошей компании нравятся абсолютно всем людям, независимо от их социального статуса, а компания собралась хорошая, уютная, семейная.

В марте 1542 года, вернулся в 'Большую Азиатскую игру' мудрый шейх Ахмад аль-Казим, вернулся очень громко, наголову разгромив под Патной восьмидесятитысячное войско Империи Аркан. В живых, после битвы седьмого марта, осталось чуть больше двадцати тысяч арканцев и все они были проданы в рабство.

Шейх Ахмад аль-Казим готовил новую персидскую армию почти год, не обращая внимание на вопли о помощи сидящей в осаде Басры и голодающего в Мекке и Медине оккупационного корпуса.

Ахмад аль-Казим прекрасно понимал, что спасти их уже не удастся, и осознано пошёл на эту жертву. Никаких подкреплений под Басру он не направлял. Толку теперь от той Басры, если османский флот уже овладел морем? Ленивые идиоты моряки выпустили из ловушки Сулеймана и теперь пусть за это расплачиваются своими жизнями. Продолжать держаться за Басру — только продлевать агонию. Всё что потеряно — уже потеряно, теперь нужно начинать всё сначала.

Новую армию, шейх Ахмад аль-Казим собирал неподалёку от Агры. Собирал из иранцев, курдов, азербайджанцев, туркменов, пуштунов, узбеков и таджиков. Самый многочисленный призывной контингент — индийских мусульман, показавших крайне низкую боеспособность, в строй больше не ставили. Лучше меньше, да лучше, ага.

Хотя, меньше получилось ненамного. В первой фазе войны, в персидской армии служили триста пятьдесят тысяч человек, считая городские гарнизоны, а теперь триста, из них двести пятьдесят валентные силы. Хорошо обученные, отлично вооружённые и сильные духом, в отличие от неженок индийцев.

Ахмад аль-Казим убедил императора, Тахмаспа Первого, что флот спасать не нужно. Конечно, потери от прекращения морской торговли чувствительны, но Империя их переживёт. Персидская Империя не остров, не пустынный полуостров Аравия, где без морской торговли не прожить — это огромная держава, от Кавказа, приаральских Туркменских степей и Средней Азии, до широты Гоа на полуострове Индостан, от черноморского порта Батуми, до Брахмапутры; держава, в которой всё производится и всё добывается, в том числе и золото.

Торговля с Русским царством ведётся по Каспию, с Империей Инков через Бом Байи, Гоа и Калькутту, а без остальных мы проживём запросто. Им без нашего золота будет ничуть не лучше, чем нам без их специй, пряностей, благовоний, драгоценных камней и прочей, избыточной в военное время, чепухи. В военное время, золото нужно тратить на армию, а не на благовония.

Убедил главнокомандующий императора и в приоритетности задач. Самое опасное направление — восток. В Бенгалии выращивается восемьдесят процентов хлопка, тридцать процентов риса, двадцать пшеницы — потерять их ни в коем случае нельзя. А юг... Дойдут язычники до районов с мусульманским населением и завязнут. Пограбят, конечно, не без этого, но эту неприятность мы переживём. Потом сочтёмся за всё сразу.

Сулейман тоже глубоко продвинуться не сможет. Трёхсоттысячной армии ему хватит для выхода на линию Казвин — Эсфахан — Шираз — Бендер-Аббас, максимум, и армия эта начнёт таять, как кусочек льда на летнем солнце. Сама начнёт, без сражений. Сам народ поднимется на джихад, и Сулейман это теперь отлично знает.

А вот Бенгалию нужно держать любой ценой. Без Бенгалии начнётся голод, а голод — это мятежи. К тому-же, если нас отрежут от Калькутты, восточную армию придётся снабжать из Бом Байи, а это очень дорого и очень долго. Каждый патрон, каждый снаряд, каждая мина на восточном фронте станут для нас вдвое дороже.

Убедил мудрый шейх своего императора, получил карт-бланш. В полной тайне собрал, вооружил и обучил под Агрой двести пятьдесят тысяч человек. В полной тайне от всех противников, Империя Инков контролировала радиообмен, но, естественно, ни с кем своими разведданными не делилась. 'Большая Азиатская игра' должна вестись по правилам 'фейр-плей'.

Сто тысяч, шейх Ахмад аль-Казим отправил на юг, строго-настрого наказав командующему южной армией, шейху Саиду аль-Улему, стоять в обороне перед Хайдарабадом и ни в коем случае не 'вестись' ни на какие соблазны; а сам возглавил сто пятидесятитысячную восточную армию. На запад, под Басру, он не отправил никого. Пусть Сулейман теряет силы против вставших на джихад декхан, которым уже роздано достаточно оружия для полномасштабной партизанской войны. Столица Империи теперь в Мешхеде, до неё еретики-сунниты-османы точно не дотянутся, переживать не о чем.

А флот? Гори он синим пламенем, флот этот дармоедский. Флотами войны не выигрываются. Чем быстрее османы этих ленивых бездарей перетопят, тем для Империи и её армии будет лучше. Свой флот Персидская Империя потеряла семнадцатого ноября, а уже седьмого марта, армия одержала очень важную сухопутную победу на востоке.

Двадцать девятого марта 1542 года, шейх Ахмад аль-Казим занял Дакку, где при активной поддержке местных жителей частично перебил, частично пленил сорокатысячный гарнизон. Семнадцатого апреля, он уже осадил столицу Аркана, Читтагонг. Брошенную императором Мин Бином Первым столицу. Сам он сбежать успел, но вряд ли успел вывезти все ценности, награбленные в персидской Бенгалии и китайской Империи Мин.

Да уж. Талант, есть талант. Когда это нужно, блистательный шейх Ахмад аль-Казим двигается даже быстрее светлейшего князя Александра Васильевича Суворова.

Сулейман Великолепный в Персию так пока и не вторгся, неторопливые бандитско-грабительские армии Империй Тамилов и Аютии остановились, не доходя до Хайдарабада, а одного из своих противников, Ахмад аль-Казим из 'Большой Азиатской игры' уже выбил. Всё, что осталось от армии Империи Аркан, сейчас ожидало своей печальной участи в осаждённом Читтагонге. И всё, что 'нажито непосильным трудом' лежало там-же. Джек-пот для персов.

Двенадцатого апреля 1542 года, в Тауантинсуйу прибыл друг Энрике. Император Генрих Первый д'Альбре, владетель китайской Империи д'Альбре и королевства Западная Германия, князь-архиепископ Кёльна, герцог Швабии, герцог Нижней Саксонии, герцог Франконии, герцог Нидерландов, герцог Люксембурга, герцог Фландрии и Артуа, герцог д'Альбре. Энрике прибыл насытившимся и умиротворённым, как раз к своему тридцать девятому дню рождения.

Дворец Генриха в столице Империи Нового Света располагался в первой линии, отделённый от императорского широким (двести пятьдесят метров) проспектом-бульваром, но всё равно напротив, по соседству. Проспект-бульвар, разделяющий императорский дворцовый комплекс с первой линией, назывался проспектом Героев и украшался уже четырьмя Триумфальными арками: Эль Чоло (Чалько Юпанки), Васко до Гамы, Родриго Пике и Паскуаля де Андагойя, прямо под окнами их собственных дворцов, с видом на императорский комплекс. Пятую Триумфальную арку начали строить в честь великих побед великого императора Генриха Первого д'Альбре.

Неделю Энрике отходил душой от войны, наслаждаясь музыкой целых оркестров и самими музыкантшами, ещё неделю вникал в жизнь цивилизации, за время отсутствия блудного (во всех смыслах) императора, успевшую покорить воздушный океан.

Два самолёта у Савелия имелись в Тауантинсуйу, с колёсным шасси в ангаре строящегося аэропорта и с поплавковым прямо здесь, в дворцовом эллинге на озере Сен-Клер. Полетали от души. В самолёте с колёсным шасси, в передней части установили пулемёт Калашникова авиационный, с водяным охлаждением ствола и лентой на тысячу патронов. Постреляли по мишеням. По очереди постреляли, управление и самим самолётом, и пулемётом сделали дублированным, а летать друг Энрике научился довольно быстро.

Покатались в 'Зодиаке' по озеру и на мотоциклах вокруг. Порыбачили, уха-шашлык, в компании вице-императора Нууно Вимка, имперского наместника Северной Инки, герцога Кастилии и Наварры, графа Басконии, Вальядолида и Памплоны; магистра Ордена Священного Препуция, кардинала Игнатия де Лойола, герцога Рима и Мальты; министра Финансов Жуана Ависского, герцога Большого Порту, Большого Лиссабона и Бом Байи; министра Иностранных дел и Внешней торговли Муиска-Атугата, герцога Ньюфаундленда, и министра Внутренних дел Северной Инки, Гуасимара, графа Ванкувера.

Посмотрели футбол, который главный имперский футбольный фанат, Нууно Вимка, развивал со всей фанатской страстью, при этом, совершенно не стеснённый в расходах.

Отлично провели время. Совершенно по-язычески, с развлечениями и музыкой во всех смыслах, только что жертв духам и предкам не приносили. Никаких 'Прости и помилуй рабов своих, Господи наш иудейский', даже от кардинала и будущего Папы. Не имелось в этой компании рабов иудейского бога.

Христианство — да, фигня очень нужная, удобная. Ведь убеждённых рабов, тварей божьих, безвольных агнцев, пасти одно удовольствие, но здесь собрались только пастухи, поэтому развлекались они по-язычески, без лукавого лицемерия.

Двадцать первого мая 1542 года, шейх Ахмад аль-Казим захватил Читтагонг, шестого июня, объединённая армия Империй Тамилов и Аютии потерпела чувствительное поражение в сражении с армией шейха Саида аль-Улема, защищавшей подступы к Хадарабаду. Персы (в обороне) потеряли всего двенадцать тысяч, а агрессоры-бандиты-грабители, Аютия и Тамилы, почти шестьдесят в лихой дурной атаке.

Силы противников на юге сравнялись, только теперь персы напитались маной победителей, а оккупанты грабители утратили расположение капризной девки-удачи, что всегда очень пагубно сказывается на боевом духе всех грабителей.

Сулейман Великолепный старую границу с Персией так и не пересёк. Брат-Сулейман теперь трезво смотрит на вещи и отлично понимает, что для успешного вторжения в Персию ему нужна миллионная армия. Минимум миллионная, а лучше полутора, на всякий пожарный.

Двадцать девятого мая 1542 года, отдохнувшая от неугомонного Генриха д'Альбре, Империя Дайвьет, начала передел владений теперь беззащитного Аркана на полуострове Индокитай, в северном Лаосе. Слабость — порок, за слабость наказывают очень сурово.

Османская Империя, Империи Тамилов и Аютия, следуя союзническим обязательствам, объявили войну Дайвьету.

Тридцать первого мая, союзник Дайвьета, Империя Чосон, объявила войну Империям Аютии, Тамильской и Османской. Вся морская торговля в Индийском океане практически прекратилась, чудом прорвавшиеся одиночные судёнышки удачливых торговцев можно не считать, пренебречь ими, как статистической погрешностью. Налоги с доходов от морской торговли в регионе потеряли все, даже османы, имевшие самый сильный флот.

Семнадцатого июня 1542 года, шейх Ахмад аль-Казим захватил Амаяпуя, очередную новую столицу Империи Аркан, где повстречался с войском Империи Дайвьет. Войском, де-юре, не союзным, но де-факто сработал принцип 'враг моего врага'. Встреча на Иравади получилась довольно тёплой, с совместным праздником для командования и высших офицеров и военным парадом.

Двадцать четвёртого июня, девять 'винджаммеров' поколения четыре плюс, флота Империи Чосон, в бухте порта Янгон, принудили к сдаче четыре таких-же корабля флота Империи Аркан, и разграбили уже третью, за период этой войны, столицу Аркана. В этот раз последнюю. Император Мин Бин Первый погиб, Империя пала. Как была эта Мьянма (Бирма) никчёмной в той исторической реальности, так и осталась в этой.

Двадцать девятого июня, в Сингапуре, персидский, чосонский и дайвьетский послы подписали договор о разделе полуострова Индокитай на троих. Юго-запад Аркана и Аютии, с Банг Макоком, по этому договору, должны отойти к Персидской Империи, полуостров Малакка, до десятого градуса северной широты (устье реки Кра), к Империи Чосон, а всё остальное — северо-восток Аркана, восток Аютии, Лаос и Кампучия — Империи Дайвьет.

Сулейман Великолепный, чтобы хоть как-то облегчить бедственное положение союзников, предпринял масштабное, силами двухсоттысячной армии, наступление на Шираз, взял город штурмом, но никого этим не напугал, и своим союзникам ничем не помог, даже Тамилам. Персы этого ждали, к этому они готовились целый год. Население территории до линии Тебриз — Казвин — Эсфахан — Шираз — Бендер-Аббас вооружили почти поголовно, хоть и старыми гладкоствольными ружьями, но сойдёт и это, им ведь не воевать, а партизанить, а все движимые материальные ценности вывезли вглубь страны.

К августу, османы захватили Эсфахан и Бендер-Аббас и на этом выдохлись, а южная армия шейха Саида аль-Улема, тем временем, невозмутимо продвигалась на юг полуострова Индостан, уже по довоенным территориям Империи Тамилов — к Бангалору и Милапуру* (*современный Ченнаи), их столице и крупнейшему порту. Персы несли потери, но эти потери быстро пополнялись, с мобилизационным резервом у них всё было в полном порядке, в отличие от Тамилов, у которых, по мере продвижения персов на юг, усиливалось движение сепаратизма.

Первого сентября 1542 года, в королевстве Западная Германия, торжественно открыли движение по железной дороге Дортмунд — Зальцгиттер, связавшей угольные шахты, железные рудники и металлургический комбинат. Производство стали в Дортмунде теперь увеличится на порядок, её хватит и на возврат 'рельсового займа' и на продолжение до Антверпена, Амстердама, Франкфурта, Штутгарта, Бремена и Гамбурга.

Ровно через год, состоится пуск железной дороги Бельск — Белгород в Русском царстве, производство и там увеличится в десять раз, начнётся строительство следующей очереди — в Крымск* (*Севастополь), Ригу, Царьград и далее — в Данциг, Штеттин, Росток, Висмар, Любек, до соединения в Гамбурге.

С такой инфраструктурой, 'Тройственному Северному союзу' Русского царства и королевств Британия и Западная Германия не будет страшен ни один враг, даже без поддержки Империи Инков. Даже если их врагом станет вся остальная континентальная Евразия.

Пока другие воевали, мы развивались по плану и уже развились до уровня примерно начала двадцатого века из той исторической реальности. Опередили остальной мир на столетие. Это и праздновали все вместе в Кёльне, всю первую неделю сентября.

Войну на юге почти не обсуждали, перестала она быть главным событием. Говорили о дальнейшем развитии, об автомобилях и самолётах, которым понадобятся свои дороги, с асфальтовым покрытием, и аэропорты, о перестройке городов под автомобильное движение по инкскому образцу.

Третьим дольщиком в банк-эмитент бумажных 'чалько' приняли Генриха Первого д'Альбре, со всеми его владениями в Европе и Азии. Банку присвоили имя собственное — 'Мировой Сберегательный', утвердили устав, регламентирующий приём новых дольщиков-компаньонов, и вложили золото в основной капитал. Тысячу тонн золота, неимоверное количество по нынешним временам. Восемьсот тонн вложила Империя Инков, сто уния Империи д'Альбре и королевства Западная Германия и сто уния Русского царства и Британского королевства.

А куда ещё теперь девать золото? Из монетарного обращения оно практически вышло, ювелирное потребление с избытком покрывается добычей, так что пусть послужит обеспечением оборота бумажных денег. Приятно ведь простым людям сознавать, что эти 'бумажки' обеспечены золотом. Так их быстрее примут все остальные субъекты мировой политики и экономики.

В конце сентября 1542 года, флот Империи Чосон начал высаживать десант на Малаккский полуостров. Под прикрытием тринадцати 'винджаммеров', к прибрежному городку Сураттхани пришли более пяти сотен судов с восьмидесятитысячной десантной армией ветеранов китайской кампании.

Седьмого октября, шейх Ахмад аль-Казим осадил Банг Макок с суши, а флот Чосона с моря. Семнадцатого октября, столица Аютии была взята персами штурмом, император Чаирачатират Первый погиб, Империя пала. Ещё одна Азиатская Империя исчезла с карты мира, просуществовав совсем недолго. А у персов снова появился флот — захваченные в Банг Макоке, четыре 'винджаммера' поколения четыре плюс, в том числе один 'плавучий дворец', бывшая яхта сэра Томаса Мора 'Британия'.

В Восточной Азии установился мир, в том числе и на море, Персидская Империя получила возможность торговать с островами через Банг Макок. Дороговата сухопутная доставка из самого восточного порта Империи в центральные области, но пряности, специи, благовония и драгоценные камни, закупаемые на островах, стоили дорого, а весили немного, так что удорожание доставки втрое, на конечной цене сказалось незначительно, цена выросла процентов на десять-пятнадцать, что вполне по карману людям состоятельным, а беднота такого почти не потребляет.

Военно-морские силы враждующих сторон оказались разведены довольно далеко. Османы и Тамилы надёжно контролировали запад Индийского океана, а Персия, Чосон и Дайвьет — запад Тихого. Восток Индийского океана — Бенгальский залив и Бирманское море — теперь зона свободной охоты. Небольшой перевес в силах сейчас на стороне 'восточников', но слишком небольшой, чтобы действовать вдалеке от своих баз. К тому-же, ни Чосон, ни Дайвьет не видят интереса в дальнейшей войне с османами и тамилами, своего они уже добились. Проглотили столько, что на переваривание потребуется десятилетие, а то и не одно.

Персидская Империя тоже на флот не сильно рассчитывает, флот понадобится потом, когда придёт время добивать Империю Тамилов на Шри-Ланке, а пока самые насущные задачи стоят перед сухопутной армией — юг полуострова Индостан и западный Иран, оккупированный османами. Задачи, осложнённые новой вводной — сухопутными границами с Чосоном и Дайвьетом. Пока мирными соседями, но стоит только увести из новых владений восточную армию, показать слабость, как эти мирные в момент обернутся врагами. За океаном они интереса в новых землях не видят, а по соседству очень даже, поэтому свою сто пятидесятитысячную восточную армию шейху Ахмаду аль-Казиму пришлось оставить на новых границах — в бывших Аютии и Аркане и восточной Бенгалии, чтобы не соблазнять своей слабостью соседей.

Армию Ахмаду аль-Казиму придётся собирать новую, но это теперь вопрос только времени. Деньги у персов есть, желающих повоевать хватает, так что через год османам придётся очень нелегко. Людей-то у Сулеймана тоже хватает, а вот в деньгах ему с персами теперь не равняться.

Интерлюдия. 7 ноября 1542 года.

Султан Сулейман Великолепный отлично понимал, что время работает на персов. Пока он воевал на западе, в Европе, по соседству, на востоке, вырос слишком сильный и опасный хищник.

Персия долгое время себя никак не проявляла, телепалась у самого дна, понемножку торговала с Русским царством и наводила порядок в своём доме, подавляла мятежи и, с наведением порядка, копила силы. Копила, копила и... Оттолкнулась от дна и не просто всплыла на поверхность, но и взлетела над ней. Высоко взлетела, настолько высоко, что теперь стала затмевать собой саму великую Османскую Империю.

Конечно, и он сам, Сулейман Первый Осман, достиг очень многого, собрав в своих владениях почти всю античную Римскую Империю, но всё ведь познаётся в сравнении. Проклятые еретики-шииты добились большего. Теперь у них всего больше — и земель, и людей, и, что хуже всего, золота. Меньше только флот, но это пока. Инки поднимают и ремонтируют утопленников, понятно, что не для себя, скоро их будут продавать. Продавать тем, кто заплатит больше, а больше, конечно, заплатят еретики-шииты.

Время, время, время... Терять его нельзя, уже через год шейх Ахмад аль-Казим соберёт и обучит ещё одну армию, ещё больше прежней, которую оставил на востоке. Он запросто может собрать и полмиллиона — и людей, и денег ему хватает, и тогда будет уже поздно. Этой армии противопоставить будет просто нечего, она дойдёт не только до Мекки и Медины, но и до Александрии, Бранденбурга, Неаполя, Марселя и Тулузы.

Что можно сделать за этот год, чтобы сдержать натиск орд еретиков? Взять Мешхед, как предлагает Дамат Рустем-паша? А какая в нём ценность, в Мешхеде в этом? Свою столицу, Тахмасп просто перенесёт ещё дальше на восток — в Герат, Кабул, Кандагар, или вообще в Дели-Агру. А у османской армии увеличится глубина погружения во враждебную шиитскую среду. Линии снабжения вытянутся втрое-вчетверо, а ведь каждый обоз на территории этих фанатиков приходится сопровождать воинскими подразделениями от бригады для самого маленького.

Помочь тамилам на юге десантом, как предлагают Дамат Челеби Лютфи-паша и Пири-реис? Спасибо-то они, конечно, скажут, но не более того. Твари ведь неблагодарные, своим благодетелям, персам, в спину они уже ударили. То же самое повторится и с благодетелями османами, как только подлым язычникам станет это выгодно. Подлые язычники...

Самим бы им в спину ударить и захватить Шри-Ланку, но это точно не понравится брату-императору Нового Света. Как раз за такие ходы он перестал помогать Тамилам и Аютии. Не любит брат-Интико подлецов, брезгует ими, а фактор его приязни недооценивать не стоит. Сколько на этой его дружеской приязни к Гийому де Бониве выезжал Франциск Валуа, и как быстро он всё проиграл, её лишившись...

Нет, удар в спину союзникам — это самый плохой ход. Но и прямо помогать мы им не будем, ничем они этого не заслужили.

Малый совет, совет высших военачальников в бывшем императорском дворце Тахмаспа в Басре продолжался уже более двух часов. Дамат Рустем-паша, Дамат Челеби Лютфи-паша и Пири-реис спорили, находя всё новые аргументы, в обоснование своих предложений, а Сулейман только молча слушал, находя в их аргументах подтверждение собственным мыслям.

Всё они понимают. Всё оценивают правильно. Времени у нас осталось мало, а козырь только один — флот. Флот, который может прикрыть суда с десантом.

— Мы не будем продвигаться дальше, вглубь шиитской территории, — наконец нарушил своё молчание великий султан, — мы не пойдём на Мешхед, и даже Тебриз, Казвин и Эсфахан брать не будем, хотя и можем. Дамат Рустем-паша, вы займётесь наведением порядка у нас в тылу, в треугольнике Басра — Шираз — Бендер-Аббас. Мне нужен идеальный порядок, и, если для этого потребуется убить всех шиитов до одного — сделайте это. Сил вашего корпуса на это хватит, пополнения поступают регулярно.

— Слушаюсь, Эфенди.

— Дамат Челеби Лютфи-паша, вам предстоит организовать оборону Багдада. Баакуба и Эль-Кут должны стать неприступными крепостями, с выдвинутыми вперёд линиями обороны, примерно такими, которые построил шейх Саид аль-Улем южнее Хайдарабада, о которые разбились наступающие армии Тамилов и Аютии. Фотографии вы видели. Три линии траншей с брустверами и ходами сообщения и артиллерия на закрытых позициях, корректируемая по проводному телефону. Вашего корпуса на это хватит, если сильно постараетесь. Кроме того, поручаю вам формирование в Багдаде резервного шестидесятитысячного корпуса быстрого реагирования. Все пополнения будут направляться вам в первую очередь, великий визирь, Паргалы Ибрагим-паша, такое распоряжение от меня получит.

— Слушаюсь, Эфенди. А если персы пойдут на Багдад с севера, через Киркук?

— Если Аллах лишит их разума, то они так и сделают, но я на это не надеюсь. В таком случае, объединённых сил трёх корпусов — вашего, Дамат Рустем-паши и резервного хватит, чтобы похоронить их всех в пустыне, всех до одного. Ведь в этом случае вам не нужно будет держать силы в Ширазе, Баакубе и Эль-Куте. Соберётесь и ударите им в тыл через Халабджу... Теперь вы, адмирал.

— Слушаю, Эфенди.

— Идея с десантом у вас правильная. Неправильно выбрана только точка и количество сил. Мы высадимся в Вадодаре целой армией и ударим по Ахмедабаду. Не в помощь никчёмным тамилам, которые уже разбегаются от своего императора, а в собственных интересах. Если мы отрежем от персов Бом Байи и Гоа, им придётся очень постараться, чтобы снабжать свои армии боеприпасами через Калькутту.

— У меня нет возможности доставить всю вашу армию сразу, Эфенди.

— Я это знаю, адмирал. Всю сразу и не нужно. Рассчитывайте на доставку в три приёма, сорокатысячными корпусами. Первого корпуса мне хватит, чтобы захватить Вадодару и Ахмедабад, а дальше Аллах нам поможет.

— Это очень рискованно, Эфенди, — оценил план зять султана, Дамат Челеби Лютфи-паша.

— Я это знаю, Челеби, но другого выхода у нас просто нет. Если мы не изменим ситуацию в свою пользу за этот год, то через год персы нас просто походя затопчут. За год они соберут в армию полмиллиона, а то и целый миллион. Для этого у них всё есть — и люди, и золото. Теперь спасти нас может только скорость и помощь Аллаха. Мы обойдём проклятых шиитских фанатиков-еретиков по морю. В Индии нас встретят братья-сунниты. Аллах Акбар.

Двадцать девятого ноября 1542 года, неторопливо, но неотвратимо продвигающаяся на юг стотысячная персидская армия, под командованием шейха Саида аль-Улема захватила Бангалор, а семнадцатого декабря — Милапур. На полуострове у тамилов остались только четыре княжества — Мадурай, Коимбатур, Танджавур и Кочин, которые совсем не горели желанием умирать за махараджу-императора-неудачника Канкили Первого, с острова Шри-Ланка. Неудачника, бывшего, до знакомства с инками, самым рядовым раджой, самого рядового тамильского княжества Тринкомали.

Повезло когда-то дураку, но удача его закончилась, а вместе с удачей закончилась и власть. Хватит тамилам кормить Тринкомали и умирать за идиота-неудачника Канкили. Да и вообще, Канкили должен за всё ответить. Первого императора тамилов убили на Высшем совете раджей в Мадурае, двадцатого декабря 1542 года, а его голову отправили шейху Саиду аль-Улему. Первая Империя расовых тамилов пала, не просуществовав и полутора десятков лет.

Империй становится всё меньше, но победители вбирают в себя территории, ресурсы и ману проигравших. Сильные становятся ещё сильнее, за счёт поглощения слабых, как и положено 'Законом о сохранении энергии', сформулированного иудейским мудрецом Исааком Ньютоном. Или другим иудейским мудрецом? Да какая разница...

Четыре княжества южной Индии принесли вассальную присягу Персидской Империи, в лице командующего южной армией, Саида аль-Улема, и впустили в свои города его гарнизоны, а четыре княжества на острове Шри-Ланка выбрали нового махараджу и запросили персов о мире, предав очередного своего союзника.

Пятнадцатого января 1543 года, десант османов, сорокатысячный корпус, под командованием самого султана Сулеймана Великолепного, захватил портовый город Вадодара, в мусульманском княжестве Гажарат. Суннитском княжестве, в Индии шиитов нет, кроме оккупантов персов.

Сулейман не стал дожидаться прибытия всех трёх корпусов своей армии, оставил десять тысяч в гарнизоне Вадодары, а с тридцатью ударил по Ахмедабаду, бывшей столице бывшего княжества, а теперь столице персидской провинции-сатрапии. Очень богатой и совсем беззащитной провинции. Армии персов находились далеко на юге и на востоке, в тысячах километров от Гажарата, а новую армию, для войны на западе, шейх Ахмад аль-Казим только начал собирать под Агрой.

Добычу в Ахмедабаде османы взяли очень достойную, в городе собирались налоги с огромной и одной из самых богатых провинций Персидской Империи. Так что теперь друг-султан снова при деньгах, он ещё и за корабли поторгуется, теперь они ему очень нужны. После сдачи тамилами своего флота персам, по мирному договору, у тех стало десять 'винджаммеров', правда два ещё первой серии, наши первенцы в этом классе 'Юнона' и 'Авось', но довольно скоро начнутся торги 'утопленниками', а их уже подняли целых одиннадцать — шесть вице-император Авдей Шишка у Александрии и пять вице-адмирал Апату Вуиса в Персидском заливе, около устья Шатт-эль-Араб.

Один мы оставим себе на память, флагман Гийома Гуфье де Бониве 'Sauveur de France', бывший 'Посейдон', первую императорскую яхту; а вот десять кораблей будут повторно проданы всем желающим.

Сулейман на стал брезговать индийскими мусульманами в качестве воинов и сразу призвал на службу восемьдесят тысяч. Правильно, пригодятся на второстепенных направлениях. Хоть бы и на той-же гарнизонной службе в Европе, в Италии и на юге Франции насмерть они не замёрзнут.

Семнадцатого февраля 1543 года, в имперское владение перешёл последний из Больших Зондских островов — Ява. Вице-императоры: имперский наместник Азии и Японии-Ямато, Асикага Такаудзи, герцог Новой Гвинеи и Хоккайдо, граф Окинавы и Шанхая, дайме Цусимы, Коджедо и Чеджудо; и имперский наместник Австралии и Океании, адмирал Юмко Наута, герцог Мадагаскара, граф Тасмании; с поставленной задачей справились блестяще. Вся старая островная аристократия на Сулавеси, Суматре и Яве полегла в междоусобных войнах, вместе со своими армиями-бандами, сильно утомив пятилетней гражданской войной всех островитян, поэтому имперских наместников в несостоявшейся в этой исторической реальности Индонезии встретили чуть ли не овациями.

А вот новому махарадже Тамилов, который просился в состав Империи Нового Света островом Шри-Ланка, Савелий отказал. Не нужны нам эти раджи-махараджи, пусть сначала брат-Сулейман их накажет за предательство, а после мы у него выкупим остров уже без владетельной элиты. Элита у нас своя есть, имперская, цивилизованная. Надо бы сделать султану предложение, пусть планирует. На Шри-Ланке управятся и индийские мусульмане, а там их запросто можно набрать хоть миллион. И аванс предложить, поставками оружия.

Двадцать шестого марта 1543 года, Сулейман Великолепный уже с восьмидесятитысячной армией захватил Хайдарабад, заняв те самые укрепления к югу от города, которые построил шейх Саид аль-Улем для сдерживания армий Аютии и Тамилов. Теперь шейху самому предстоит их штурмовать, либо отступить на северо-восток вдоль побережья, бросив весь запад и юг Индии на 'съедение' османам и отрезав себя от торговли с Гоа и Бом Байи.

Сил у шейха пока в полтора раза больше, но к Сулейману скоро подойдёт третий корпус его армии и счёт станет равным. Ахмад аль-Казим возле Агры армию уже обучает, но и османы теперь в деньгах не стеснены, они тоже ускорили призыв и обучение пополнений — и в Индии, и в Метрополии, так что теперь неизвестно на кого время работает лучше. Нашёл гениальный султан правильный ход и не только выбрался из проигрышной позиции, но и завладел инициативой. Выиграл темп, как говорят шахматисты.

Не ожидали такого персы от Сулеймана, даже мудрый шейх Ахмад аль-Казим не ожидал, судя по радиообмену. Саиду аль-Улему поступил приказ поставить в строй войска вассальных тамилов и удерживать линию Хубли-Джарвад — Беллари — Онголе, линию соприкосновения с Гоа, откуда можно пополнять боезапас. С потерей Гоа будет потерян весь юго-запад, поэтому стоять насмерть, ни шагу назад. Это реально, начинается сезон дождей, а через полгода приемлемую боеготовность приобретёт ещё одна двухсот пятидесятитысячная армия под Агрой.

В целом толковый приказ, но он не учитывал только одного. Сулейман не собирался сидеть в Хайдарабаде до сезона дождей. Он даже свой третий корпус дожидаться не собирался. Уже пятого апреля он оставил город под охраной двадцатитысячного гарнизона индийских мусульман новобранцев, устремился на юг, к Бангалору, навстречу превосходящим силам шейха Саида аль-Улему.

В южной армии персов в строю стояло сто двадцать тысяч бойцов, против восьмидесяти тысяч османов, но османы точно знали, к чему они стремятся, а персы этого сражения не ожидали. Османский султан подловил их в маршевых колоннах недалеко от города Анантапур, чуть южнее той линии, которую было приказано оборонять аль-Улему. Персы потерпели поражение и с поля боя не отступили, бежали на юг без всякого порядка. На 'их плечах', гениальный полководец Сулейман Великолепный ворвался в Бангалор. Предатели тамилы свои силы собрать так и не успели.

Девятого мая 1543 года, футбольным матчем команд 'Тауантинсуйу' и 'Вальядолид' открылся 'Олимпийский стадион' в столице Империи Инков.

Олимпийское движение и вообще спорт, Савелий развивал очень настойчиво и целеустремлённо, не жалея на это времени и денег. Олимпийские комитеты всех стран, которые готовятся принять участие в первой Олимпиаде 1544 года он финансировал за счёт имперской казны, как и федерации футбола, готовящие команды к первому Мундиалю 1546-го.

С хоккеем сложнее. Массово играть в хоккей можно только на открытом воздухе, а это, по климатическим условиям, доступно только Северной Инке, Русскому царству и королевству Британия (в части Норвегии). На этом всё, список исчерпан, до и тот скоро сократится, после объединения царства и королевства в Русскую Империю.

С олимпийским движением и футболом география обширнее. К соревнованиям готовятся Северная, Южная и Европейская Инки, Русское царство, королевства Западной Германии и Британии, Османская, Персидская, Чосонская и Дайвьетская Империи. Готовились Аркан, Аютия и Тамилы, но им по жизни не повезло.

Отличный получился стадион. Граф Микеланджело Буонарроти за образец для своего проекта взял Римский Колизей, и получилось у него очень похоже, по крайней мере снаружи, на то, что сохранилось в Риме. Те-же ярусы аркад с галереями, те-же восемьдесят входов-выходов, та-же мраморная отделка и скульптуры под арками, только несущие конструкции современные, из армированного бетона, но их ведь не видно. Строили стадион долго, почти шесть лет, но зато получился самый настоящий шедевр.

А 'Вальядолид' обыграл 'Тауантинсуйу' четыре-два, если это кому-то интересно.

Первого июня 1543 года, на Центральном столичном вокзале состоялась торжественная церемония принятия в эксплуатацию трансатлантических железных дорог: Нью-Йорк — Филадельфия — Питтсбург — Кливленд — Тауантинсуйу — Чикаго — Миннеаполис — Виннипег — Ванкувер — Сиэтл и Челябинск — Питтсбург — Кливленд — Тауантинсуйу — Цинциннати — Индианаполис — Сент-Луис — Канзас-Сити — Денвер — Солт-Лейк-Сити — Сан-Франциско.

Дороги от столицы на запад пока однопутные, но второй путь построить будет гораздо легче, когда в этом возникнет необходимость. А пока и так хорошо, теперь запад начнёт развиваться сопоставимым с востоком темпом, а то он пока сильно отстаёт. Тупик ведь был, а в тупике и жить никто не хочет, и торговать туда никто не стремится, так что вся Азия до сих пор продавала-покупала только в Лиме, но теперь попрёт в Сан-Франциско и Сиэтл. Ближе ведь им туда. Начнётся торговля, пойдёт грузопоток, разовьются станции на пути из фортов в города. Сложно переоценить влияние транспортной доступности на развитие регионов.

Сразу после торжественной церемонии, Савелий отправился в Челябинск, где его ожидал 'Посейдон'. Следующее торжество состоится в Маракайбо. Восьмого июля, наследнику-цесаревичу и принцу Уэльскому, Ивану Васильевичу Рюриковичу-Тюдор исполняется восемнадцать лет.

С восьмого по двенадцатое июня 1543 года, в Сингапуре продали десять 'винджаммеров'-утопленников, пятью лотами по два корабля. Три лота выкупила Османская Империя и два Персидская. У османов теперь девятнадцать кораблей, у персов четырнадцать, но из них два первого поколения, на которых сейчас можно только торговцев кошмарить, для морского эскадренного боя они непригодны.

Пири-реис получил значительный перевес в силах, и теперь от него можно ожидать очень интересных ходов. Мир с Чосоном и Дайвьетом Сулейман так и не заключил, хотя ему предлагали. Не согласен султан на белый мир, требует контрибуцию, по пять тонн золота с каждого наглеца, посмевшего уничтожить его любимого союзника Аютию. Так что есть где Пири-реису разгуляться, далеко не все порты в Восточной Азии защищены артиллерией, точнее, никакие не защищены, только базы военного флота. В Индокитае, в Малакке у Чосона таких баз вообще нет, а у Дайвьета только один Хайфон, так что грабь — не хочу. Запросто кораблики окупить можно, да и не один раз.

Восьмого июля 1543 года, отпраздновали восемнадцатый день рождения Ивана-царевича. Не долго ему царевичем осталось ходить, в Царьграде уже готовятся к помазанию Ивана Первого на престол Русской Империи. В этот самый день Империя и возникнет, но царевич об этом пока не знает.

Хороший получится император. Отлично образован, правильно воспитан, в том числе и коллективом. Учился то ведь он в имперском интернационале, где людей ценят не за то, что они царевичи каких-то заокеанских дикарских царств, а за личные качества. Не сноб, не самодур, не религиозный фанатик. В общем, всё как в той анкете из 'Семнадцати мгновений весны': Характер стойкий, нордический; отличный спортсмен; отличный семьянин... Будет отличным семьянином, надеемся на это.

— Это мне? — у Ивана-царевича чуть не отвисла челюсть. Савелий подарил брату-Ивану крейсер-пароход-яхту 'Грозный', плавучий дворец и, при этом, грозный боевой корабль, способный в одиночку перетопить целый флот 'винджаммеров'.

— Тебе, брат-Иван, кому-же ещё. Поздравляю. И, пользуясь случаем, сообщаю, что обучение твоё закончилось. Через пару дней ты отправишься домой, в Царьград.

— Почему ты меня сразу не предупредил, брат-Интико? Я ни с кем не попрощался.

— Если бы я тебя предупредил, ты бы всю свою банду с собой забрал, а она там пока не нужна. Шокирует она русских князей-бояр, да и прочее общество. Ты тоже, конечно, человек теперь для них очень необычный, но, когда один, это не так бросается в глаза. А банда твоя никуда не денется, я за ней пригляжу. Когда вживёшься, пригласишь кого сочтёшь нужным. Нужным и полезным для дела, а не приятелей для развлечений. Детство твоё беззаботное сегодня закончилось, брат-Иван. Вернее, завтра закончится. Сегодня у нас традиционные рыбалка, уха и шашлык. Командуй, Иван-царевич, опробуем твоего 'Грозного'.

— Не хочу домой...

— Придётся через не хочу. Там твой дом, твой удел, твоя стезя. Но сюда ты ещё вернёшься не один раз, так что сильно не расстраивайся. Причём вернёшься уже довольно скоро. Ты ведь не пропустишь мою свадьбу?

— Конечно нет.

— Ну вот, а она уже в декабре. А знаешь, что, брат... Пожалуй, я тебя провожу. Хочу вашу железную дорогу посмотреть, её первого сентября запускают, как раз успеем до Белгорода добраться. А пока командуй на рыбалку.

В Царьград (Кёнигсберг) прибыли второго августа. Там Ивана ожидал ещё один сюрприз — коронация. Великое торжество, по случаю образования новой Империи. Русской Империи. И гости как на подбор: император Инков; император д'Альбре, он же король Западной Германии, с супругой и дочерью; великий визирь Османской Империи, Паргалы Ибрагим-паша; великий визирь Персидской Империи, шейх Омар аль-Захри; вице-императоры Нууно Вимка, Родриго Пике, Паскуаль де Андагойя, Авдей Шишка и Жоржи ди Менезиш; специальные послы (родственники императоров) Чосона и Дайвьета; высшая владетельная знать со всей Европы; и, конечно свои: палата лордов-пэров королевства Британия в полном составе, во главе с лордом-канцлером, сэром Томасом Мором; высшее вельможное боярство Русского царства, во главе с канцлером, графом Михаилом Камутамачевым; Папа Климент Восьмой,; магистр Ордена Священного Препуция, кардинал Игнатий де Лойола, герцог Рима и Мальты; шесть русских кардиналов; глава мусульман Русского царства, верховный муфтий Мустафа Абдулфаиз; и ещё четыре сотни именитых гостей калибром поменьше.

Помазание на царство в Русской Империи, пиры, балы, приёмы, награждения. Праздники растянулись на две недели. Меньше никак нельзя, не солидно получится.

Савелий успел пожертвовать русским мусульманам, в лице верховного муфтия, десять миллионов 'чалько' (тысячу четыреста килограммов золота) на строительство самой большой мечети в Казани, чтобы она стала ещё и самой красивой; устроить совместное воскурение кальяна в своей компании великими визирями Османской и Персидской Империй, которые патологической животной вражды друг другу не испытывали, что не удивительно, ведь оба они люди очень умные и образованные. Мусульмане различных течений Ислама, но не оголтелые фанатики.

Путей к примирению пока не нашли, но договорились продолжить их поиск в этом же формате, только уже при помощи радиосвязи. На мир Савелий и не рассчитывал, ему этот мир и не нужен был, откровенно говоря, чужая война — это очень выгодный бизнес; для него было главным — чтобы его детища, Олимпиада и Мундиаль состоялись представительными, а об этом договориться удалось. Ну, и славно. Аллах Акбар!

Восемнадцатого августа 1543 года, уже императора Ивана Первого Васильевича Рюриковича-Тюдор, ожидал третий сюрприз — аэродром под Царьградом и шесть лучших пилотов из его банды. И шесть самолётов с пассажирскими салонами вип-класса. Шесть самолётов по шесть кресел, все высокие гости вместились. Не случайно, конечно, всё было учтено и сосчитано заранее, но Иван-то этого не знал.

Царьград — Львов — Бельск (Донецк), вылетели на рассвете и до места добрались засветло. Устали, конечно, но не больше, чем от дневного верхового марша, а тут поди-ж ты, почти две тысячи километров отмахали, за один-то день.

Проехались по железной дороге до Белгорода, осмотрели Металлургический комбинат, с четырьмя домнами, конвертером и сталепрокатным станом непрерывного производства. Это избалованных всякими 'Терминаторами' и 'Аватарами' менеджеров по продажам шнурков друг другу, из той исторической реальности, ничем не удивить, они ведь абсолютно ничего не понимают, чему им удивляться. А здесь собрались люди очень понимающие, поэтому для них, непрерывно прокатывающиеся через стан рельсы, круглые сутки, километр за километром, были настоящим Чудом, даже покруче самолётов. Чудом именно с большой буквы 'Ч'. Ведь с почти такой-же скоростью этот стан может катать артиллерийские стволы. Километры стволов... Как и железная дорога для тех, кто её раньше не видел, тоже такого же масштаба Чудо, только уже с большой буквы 'Ж', ведь она эти стволы может доставить на линию фронта со скоростью птицы. С тысячей тонн боеприпасов сразу, ага.

Первого сентября, в Бельске, торжественно разрезали символическую красную шёлковую ленту. Красивая традиция, пусть она и здесь приживётся. Русская железная дорога поехала официально.

Второго попрощались с мусульманами. Из Бельска они разлетались в разные стороны: в Крымск (Севастополь), Астрахань и Казань. Разлетались озадаченными, но довольными. Великие визири Османской и Персидской Империй увидели для себя страшное, но, в то же время, враждебности к ним никто не проявил, отнеслись с полным уважением; а верховный муфтий русских мусульман всё дивился на эскиз украшения его детища, самой большой в мире мечети.

На эскизе, где в центре находилась его (Его!) мечеть, вокруг неё, по периметру ровно километр, стояла крытая колонная галерея, в античном римском стиле. Такая же что украшает собой площадь, перед центральным входом в Собор Священного Препуция, в Маракайбо, только по периметру в один километр, то есть, намного, раз в восемь, больше. И колонны в этой галерее сплошь мраморные. И минареты на эскизе значительно подросли. И главный купол принял более изящную форму. И в деньгах велено не стесняться, только что воровать их нельзя давать. Ну, это-то мы и сами понимаем. Этому нас учить не нужно. Мы воров хоть и не сразу вешаем, но тоже наказываем сурово.

В Царьград вернулись шестого сентября. Седьмого, Василий Иванович и Мария Генриховна с дочерью, Софьей Васильевной, отбыли в Маракайбо, в бывший дворец Хуана Понсе де Леон герцога Пуэрто-Рико и Галисии, графа Сантьяго-де-Компостела, который теперь принадлежит им. Тесть с тёщей теперь монархи-пенсионеры, теперь им всех забот — внуков на покое дожидаться.

На первый императорский совет, сэр Томас Мор, лорд-канцлер поглощённого Русской Империей королевства Британия, герцог Саффолк, Глазго и Осло, граф Нортумберленд и Пуату, пришёл с прошением об отставке. Слово у него, по статусу в имперском совете было первое, с этого прошения он и начал. Иван Первый сразу объявил перерыв для раздумий. Что делать?

— Отпускай, — посоветовал Савелий, — тебе в команде эти старики не нужны, брат Иван. Они, конечно, все великие и всяко-разно заслуженные, но тебе они будут тормозом.

— Тормоза тоже нужны, брат Интико.

— Нужны, брат, — охотно согласился Савелий, — только тормоза нужны не такого размера. Сэр Томас Мор может стать таким тормозом, что ты его ничем с места не сдвинешь. Он это отлично понимает, потому и уходит. Воздай ему, достойно награди и отпусти. Он заслужил пожить немного в своё удовольствие, у него ведь не было такого детства, как у тебя. Ты теперь император, Иван Первый, тебе нужна твоя собственная команда, которая будет воплощать только твои замыслы, и ничьи больше.

— И кого мне канцлером сделать?

— А шашлык тебе не пожевать, брат-император? Детство закончилось, Иван. Завязывай с этими детскими вопросами.

— Ну, посоветовать-то ты можешь, как брату.

— Не могу и не буду. С сэром Томасом Мором посоветуйся. Он твои нынешние проблемы отлично понимает, в этом не сомневайся.

Первым лордом-канцлером Русской Империи, Иван Первый Васильевич Рюрикович-Тюдор, по рекомендации сэра Томаса Мора, назначил пятидесятипятилетнего лорда-пэра Британии, Матвея Егозу, герцога Аргайл, герцога Данциг, графа Линкольн, барона Арундел. Сподвижника и соратника своего отца, Василия Ивановича, со времён Литовско-Польской кампании. Бывшего османского пленника-раба, бывшего капитана-артиллериста, командира батареи в армии Империи Инков, имперского рыцаря.

Сезон дождей в Индии хоть и прервал боевые действия на суше, но с моря войска подвозились непрерывно. К сентябрю, на юге полуострова Индостан, у османов уже имелась двухсот пятидесятитысячная армия, и сто пятьдесят тысяч из них были расовыми османами, ветеранами различных кампаний Сулеймана Великолепного, которых забирали с гарнизонной службы по всей Империи, заменяя индийскими новобранцами.

Османы теперь удерживали весь юго-запад Индии, по линии: Вишакхапатнам — Хайдарабад — Ахмедабад и далее береговую линию до Бендер-Аббаса. Западная часть Индийского океана стала внутренним морем Османской Империи, если, конечно, вынести за скобки Империю Инков.

Флот Пири-реиса теперь базировался на восточном берегу, в Милапуре и Вишакхапатнаме и занимался доставкой боеприпасов и подкреплений османскому корпусу на Шри-Ланке, в Тринкомали, бывшей столице бывшей Империи Тамилов и фактории Империи Инков. Именно отрезать тамилов от торговли с этой факторией, было первой задачей оккупационного корпуса, которую удалась успешно решить ещё во время сезона дождей, а теперь начнётся полномасштабное наступление. Корпус сформирован из индийских мусульман, но на Шри-Ланке и они сгодятся. Тем более, что их много и потому не жалко. Можно хоть полмиллиона собрать.

Аванс за Шри-Ланку Сулейман уже получил, и её продаже, продолжающаяся война с персами, не помешает, это ведь не персидское владение, а предателей тамилов, с которыми война закончится как раз с полной оккупацией острова.

К началу ноября 1543 года, командующий вооружёнными силами Персидской Империи, шейх Ахмад аль-Казим, собрал и обучил под Агрой уже четыреста тысяч человек, но процесс не остановил. Персы и правда вознамерились собрать миллионную армию, теперь именно такая у них цель. Шестьсот пятьдесят тысяч уже в строю, так что всё вполне реально. Через год соберут и обучат.

А пока персы строят оборонительные линии перед Индором и Нагпуром, чтобы удержать центр и восток Индии, свои самые богатые регионы. Отбивать у османов запад Ирана и юго-запад Индии они не торопятся. Строят укрепления, строят дороги с твёрдым покрытием, по образцу римских, которые не развозит в сезон дождей, даже насчёт железной дороги Банг Макок — Мандалай — Дакка — Калькутта — Агра уже задумались. Впрочем, не они одни теперь об этом задумались, так что конкуренция покупателей всякого железнодорожного будет не меньше, чем на рынке вооружений и связи. Скоро придётся комплектовать некоторые монастыри Ордена Священного Препуция специалистами железнодорожниками.

У персов, несмотря на утрату юго-запада Индостана, по-прежнему всего больше — людей, золота, ресурсов и производства, поэтому войну на истощение они скорее всего выиграют, если не допустят серьёзных ошибок. Нет у них только военного гения, сравнимого с Сулейманом Великолепным, но это временно. И гений у них может появиться, и Сулейман не вечен. А пока нужно ждать и держать оборону, даже вдвое превосходящими силами.

Седьмого ноября 1543 года, Папа Климент Восьмой объявил о намерении сложить с себя Папскую Тиару и созвал всех кардиналов-выборщиков в Маракайбо, поэтому 'Посейдон' и 'Грозный' уходили из Царьграда с пассажирами.

Император Иван Первый уже принял решение перенести столицу Русской Империи на Южный Берег Крыма, где климат попрохладнее, чем в Лиме, но хоть что-то. Хоть солнце на целые месяцы не прячется. Железная дорога Бельск (Донецк) — Крымск (Севастополь) строиться уже начала, как и дорога Белгород — Рига, а там и до Кёльна совсем недалеко, особенно если от Гамбурга идти на встречу. Пять-шесть лет, а то и меньше. Специалистов становится всё больше, обучение уровня ПТУ на местах ведётся, рабочей силы можно в китайской Империи д'Альбре хоть миллион набрать, готовых ударно трудиться за крышу над головой, сытную еду и надежду на денежную премию по итогам. Премию за ударный труд, а не за то, что трезвый на работу приходил.

Связь и транспорт сделали Европу (ну, скоро сделают) очень маленькой, так что место расположения столицы теперь не так важно, климат действительно важнее. Южный Берег Крыма, в этом плане, у Южного Берега Балтики выигрывает очень много. Единственное пока доступное русскому императору по-настоящему субтропическое место. Название городу Иван ещё не дал, распорядился строить просто Столицу.

В Маракайбо поселились вместе, в бывшем дворце Эль Чоло, выкупленном Савелием у наследниц шамана в этом мире. Оба его дворца — и в Маракайбо и в столице отошли казне, племянницы и овдовевшая сестра предпочли взять деньгами, Клаудия и Лаура через своих мужей, дона Педру да Силва да Гама, герцога Арагона, и дона Алвару де Атаиде да Гама, герцога Валенсии, теперь владеют в Тауантинсуйу собственной недвижимостью, хоть и во второй линии; а вдовствующей вице-императорше Мавуте Капак-Юпанки больше нравится Медельин, она баба с тропических гор, море не любит, снег и морозы тем более.

После свадьбы, император Иван Первый 'съедет' в Гостевой дворец, а пока он в статусе 'дружки' жениха, вместе веселиться в оставшиеся до свадьбы дни — очень даже по традиции. Вторым 'дружкой' жениха Савелия-Интико стал Генрих д'Альбре, друг Энрике, который веселиться с музыкой во всех смыслах очень любил и умел. Энрике жил по соседству, в бывшем дворце дона Франсиско де Гарай герцога де Ямайка, герцога де Гранада, графа Альмерии; а теперь своём собственном; но к себе он ходил только костюмы менять. Пост перед Рождеством? Как-нибудь в другой раз, не последнее ведь.

Свадьбу сыграли первого января, в первый день Нового 1544-го года, в 1544-ю годовщину обретения рабами божьими Священного Препуция, все двенадцать которых сейчас совместно источают из себя божью благодать теперь именно здесь, в этом соборе.

Христианский обряд провели Папа и все пятьдесят шесть кардиналов, а языческий вице-императоры: Нууно Вимка, Асикага Такаудзи, Родриго Пике, Паскуаль де Андагойя, Авдей Шишка, Юмко Наута и Жоржи ди Менезиш.

Праздновали в Маракайбо до Крещения, как обычно, всем городом праздновали, это время между Рождеством и Крещением уже давно горожанами считается карнавальным, это уже традиция.

После карнавального двухнедельника, переехали в Тауантинсуйу. Все, кроме христианского руководства, оставшегося на проведение таинственного ритуала выборов кардинала Игнатия де Лойола новым Папой. Единогласно, разумеется. Добровольно и бескорыстно, ни интриговать, ни подкупать святых людей больше не требуется, они все в доле доходов от Ордена, миноритарные акционеры с солидными пакетами акций; так что в этой организации, христианской церкви, абсурд и коррупцию победить уже удалось.

И бесполезное паразитирование торговцев опиумом для народа тоже уже изжили. Орден теперь не владеет монастырскими землями, сдавая их в аренду, всё давно передано Климентом Восьмым крестьянам-арендаторам в собственность. Другой недвижимости, кроме самих церквей и монастырей-аббатств, у Ордена нет. Римом и Мальтой владеет имперский герцог-магистр Ордена. Лично он и только в доле и правах, как и у любого другого имперского феодала; а церковь живёт с оказания услуг населению. Бесплатных услуг религиозно-ритуального характера и платных — связи, медицины и образования. Цель у Ордена теперь — больше услуг бесплатных и платных. Образование должно стать бесплатным, а чтобы это обеспечить, нужно развиваться. Например, те-же железные дороги строить, а потом ими управлять.

Орден теперь корпорация, у Савелия в ней контрольный пакет акций, а Папа, магистр и кардиналы — миноритарии и члены совета директоров.

Кому от этого стало хуже? Населению раздали земли, перестали тянуть с него десятину и поборы за ритуалы. Церкви строятся, Христос славится. Церковь сама себя кормит и планирует организовать всеобщее бесплатное начальное образование. Кому хуже-то? Только упоротым мракобесам, людям, несомненно, душевно больным.

В Тауантинсуйу праздники продолжились, уже на снегу. С охотами на снегоходах, которые получилось сделать раньше автомобилей. Оно и понятно, тот-же мотоцикл, только вместо ведущего заднего колеса — резиновые гусеницы, а вместо переднего рулевого — лыжа. Автомобиль — конструкция посложнее, не так-то просто наладить выпуск образцов приемлемого качества и надёжности, тем более что первые автомобили нужны настоящие внедорожные вездеходы. Савелию такие нужны, остальных он не спрашивал.

На одном из праздничных вечерних приёмов, состоялось награждение отличившихся. Самыми отличившимися за период стали вице-императоры: имперский наместник Азии и Японии-Ямато, Асикага Такаудзи, герцог Новой Гвинеи и Хоккайдо, граф Окинавы и Шанхая, дайме Цусимы, Коджедо и Чеджудо; и имперский наместник Западной Инки и Океании, адмирал Юмко Наута, герцог Мадагаскара, граф Тасмании; которые привели в имперское владение Сулавеси, Суматру и Яву. Первому Савелий жаловал герцогство Оран на западе бывшего султаната Алжир, а второму герцогство Аннаба на востоке. Сыновей у обоих много, пусть владеют. Кроме герцогства Аннаба, Юмко Наута удостоился собственной Триумфальной арки, а Асикага Такаудзи получил на свою отличительный знак — щит с мечами. Из золота, на улице всё остальное быстро потускнеет, но дело не в золоте, это символ, знак особого отличия перед Империей.

Такого-же щита на свою Триумфальную арку удостоился вице-император, имперский наместник Африки и островов, Паскуаль де Андагойя, герцог Кубы, Андалусии и Мавритании, граф Севильи и Хайнаня. Паскуаль уже 'обнёс' Африку довольно плотным береговым периметром фортов-факторий от Африканского рога до Египта, а в Южной Африке организовал добычу угля и руды. Повзрослел Паскуаль, сорок пять разменял в прошлом году, преодолел кризис среднего возраста, вошёл во вкус созидания. Сыновей у него всего трое, владений для них хватает, а вот щит его порадует. Такого даже на арке у Эль Чоло нет.

Командующий Имперским Военным флотом, генерал адмирал Андреас Нуньес, герцог Исландии, граф Хувентуд, получил во владение герцогство Триполи. За создание пароходного флота и морских училищ в Исландии, Ирландии и на Фарерских островах. Это его собственная инициатива, профинансированная из собственной казны, а такое заслуживает достойной награды.

Хоть какой-то награды удостоились все высшие сановники империи, но перечислить их все до одной слишком долго.

Разъезжаться начали после седьмого февраля, после окончания первого настоящего 'Кубка Мира по хоккею', серии из трёх игр, между командами Северной Инки и Русской Империи, будущей классики хоккея с шайбой. Инки выиграли два матча с крупным счётом, третий не понадобился. Болели страстно, особенно Иван Первый и Василий Третий. Русский хоккей попал в надёжные руки.

Восьмого, в Сан-Франциско, где его уже ждал 'Кёльн', обогнувший мыс Горн, уехал Генрих Первый д'Альбре, другу Энрике пора инспектировать свою китайскую Империю. Инспектировать и намечать план развития. Он загорелся идеей построить железную дорогу между своими азиатскими и европейскими владениями. Похвальное стремление. Дело это — не быстрое, но и Генрих ещё не стар, всего-то сорок в апреле исполнится.

Девятого, в Нью-Йорк уехал император Иван Первый Рюрикович-Тюдор. В Новый Свет он теперь вернётся только через два года, уже на собственную свадьбу, которую тоже решили сыграть в Маракайбо и Тауантинсуйу. Всем понравилось, так что повторить загул решили единогласно.

Супруга Генриха д'Альбре, императрица и королева, Маргарита Валуа, и дочь, принцесса Жанна отправились в Кёльн на 'Посейдоне', десятого февраля, прямо от набережной столичного дворцового комплекса на озере Сен-Клер. Они тоже в Новый Свет вернутся через два года. Уже меньше, чем через два, уже февраль.

Почётные пенсионеры: их величества Василий Иванович Рюрикович и Мария Генриховна Тюдор и экс-лорд-канцлер, сэр Томас Мор, остались, теперь здесь их дом, постоянное место жительства, теперь они отсюда будут выезжать в гости и путешествия.

Теперь в Тауантинсуйу постоянно будут проживать четыре экс-монарха, помимо тестя и тёщи, ещё Жуан Ависский, бывший король Португалии, а теперь герцог Большого Порту, Большого Лиссабона и Бом Байи, и Абу-ль-Аббас Ахмад, бывший султан, а теперь герцог Марокко. Герцог того Марокко, которое он сумел удержать сам, остальное отошло в герцогство Мавритания.

Первого марта 1544 года, получил чин имперского адмирала и назначение командующим новым имперским флотом — Флотом Индийского океана, старший сын покойного вице-императора Васко да Гама, дон Франсишку да Гама, герцог Сардинии, виконт де Видигейра. Война на Востоке снова породила в Индийском океане пиратство, вот ему и предстояло это порождение убить ещё в колыбели. Найти и уничтожить все их базы, на чьей бы территории они не находились.

Вице-адмиралом, у дона Франсишку да Гамы, стал вице-адмирал Атлантического флота, Апату Вуиса, граф Фолклендских островов и Южной Георгии. Перед ним поставлена задача поднять всех утопленников в Персидском заливе. Спрос на них есть, а у него уже имеется нужный опыт.

Флот Индийского океана будет базироваться в Бом Байи, Тринкомали и Калькутте, так что понадобился и контр-адмирал. Им стал двадцатисемилетний капитан 'Юноны', дон Диего де Грихальва, старший сын Хуана де Грихальва, герцога Эспаньолы и Мурсии, графа Картахены; единственного из герцогской хунты Паскуаля де Андагойя, помимо него самого, чьи сыновья делают имперскую карьеру, а не почивают на лаврах отцов.

Пятнадцатого марта 1544 года получили сведения о масштабном (а значит кем-то скоординированном) восстании сразу в Бранденбурге, Западной Пруссии, Верхней Саксонии и Баварии, тех османских регионах Европы, в которые переселились жузы Казахского ханства. Пару лет у казахов ушло на привыкание к новым стойбищам в германских городах и городках. Прижились, пристроили баб и малых детей под присмотром стариков и охраной османских гарнизонов и отправились кочевать по полям начавших всходить озимых.

Только вот гладкоствольное оружие и боеприпасы теперь товар массового производства в спортивно-охотничьем исполнении. Это теперь частный бизнес с бурно развивающимся рынком, на который пошли уважаемые люди, вроде тех же старых знакомых и хороших приятелей Савелия. Приятелей ещё со времён их посольств в Куско, а особенно после совместного вояжа по Европе, с братской интернациональной помощью Британскому народу по восстановлению 'конституционного порядка' во главе с законной королевой Марией Первой и её мудрым лордом канцлером, сэром Томасом Мором; а потом испанской конкистой — Клауса Мюллера бывшего тогда бюргером Вольного города Гамбурга, послом Ганзейского союза, а теперь графа Наветренных островов; и Лоренцо Саларино, гражданина и посла Республики Венеция тогда и графа Малых Зондских островов сейчас.

Очень талантливые предприниматели эти имперские графы. И судоходные компании у них в тройке крупнейших коммерческих. В тройке с герцогом Жуаном Ависским, а ведь тот стартовал в бизнесе со всем разоружившимся флотом Португальского королевства, а эти чисто на морально-волевых действительно честного частного предпринимательства. Они и развиваются, а Жуану уютнее должность имперского министра Финансов и хорошая перспектива стать вице-императором, то есть снова Величеством. Мюллеру и Саларино такое не светит, вот они и реализуют себя в предпринимательстве, а люди то ведь действительно очень умные.

В общем, было кому наладить производство спортивно-охотничьего гладкоствола массово, дёшево и сердито. Пусть с небольшой добавочной стоимостью, зато миллионами. И сотнями миллионов спортивно-охотничьих боеприпасов, на любые мишени, зверей и кошелёк. Казахские кочевники увязли в полях и несут большие потери. Османские гарнизоны индийских мусульман из натопленных помещений вообще не выходят и передают братьям по вере казахам в помощь всеобщий Аллах Акбар. Вы держитесь там до лета, хотя бы до плюс двадцати пяти. Понабрали, ага. Зато их много и не жалко.

Но скоординированность действий заставляет усомнится в стихийном развитии событий. Слишком уж ловко эти стихийные повстанцы казахов заполевали. Сразу все кочевья и сразу плотно прессанули. Казахи отбились, но завязли. Они могут прорваться, только бросив скот, но кем они будут потом без скота? Пастухами чужих стад и дешёвым пушечным мясом для неугомонного султана Сулеймана Великолепного. Да и не знают они пока, что это по всей Османской Германии разом началось и помощь ни к кому не придёт.

В Индии пока затишье. Движение только на тамильском юге Индии и Шри-Ланке. Там местные индийские мусульмане наказывают местных язычников тамилов за предательство султана из далёкого европейского Стамбула. Наказывают с большим энтузиазмом, не жалея и собственных жизней за остров, который уже продан Империи Нового Света. И даже аванс за него уже потрачен. Шейх Ахмад аль-Казим собирает миллионную армию? Пусть собирает. У Сулеймана тоже теперь много. Не все ведь индийцы погибнут, две трети их уцелеет. Уцелеют лучшие, уже опытные. Пусть и не такие звери, как пуштуны, зато они воевать умеют.

Савелию и Сулейман был другом-братом, и Тахмасп хорошим приятелем, поэтому хотелось, чтобы они оба выжили. Оба они люди благородные, умные и приятные в общении, хотелось бы когда-нибудь посидеть за кальяном и кофе втроём, порассуждать о будущем, о смысле существования человечества и роли религий. Может быть даже пожить остаток лет в мире и созидании, пусть недовоёванное уже потомки довоёвывают, им ведь тоже какая-то слава нужна будет.

Но мира никто не хочет. Тахмасп не хочет мира на условиях статус-кво, а Сулейман просто не хочет, он любит воевать, он живёт войной и питается только её силой, живёт только её маной. Он настроен своей биохимией на войну, а зависимость от внутренних наркотиков посильнее чем от внешних. Сулейман даже с Чосоном и Дайвьетом мира не хочет. Только-только дальневосточники проявили интерес к обсуждению конкретных условий договора, султан сразу увеличил сумму запрашиваемой контрибуции вдвое. Раз моргнули, значит нужно прессовать, ага.

Но надежда на какой-то отрезок мирного времени, проведённый в задушевных беседах в хорошей компании, есть. Все мы стареем, гормональный фон меняется, внутренние наркотики выдыхаются и не приносят былого кайфа. Брату-Сулейману уже сорок семь, скоро его должно попустить от этих военных коктейлей тестостерона, норадреналина и дофамина.

А раз есть такая надежда, нужно к этому времени готовиться. Савелий распорядился начать насыпать остров в озере Сен-Клер, напротив столичного дворцово-паркового комплекса. Остров, размером с четыре стандартных участка первой линии — пятьсот метров полезной площади в ширину и два километра в длину. Даже пусть будет семьсот пятьдесят в ширину, замкнём проспект героев в квадрат, через мосты. Не бывает квадратных проспектов? Теперь будут. Основной судоходный фарватер по озеру Сен-Клер сдвинется на восток? Это ерунда. Зато красота получится завершённой, а то комплексу с востока явно чего-то не хватает, для творения полного совершенства, для полной гармонии. И архитекторов найдём расово аутентичных, и для дворцов, и для парков, и для набережных острова.

Дорого? В условиях такого профицита бюджета, любое строительство — это благо. И деньги в экономику через затраты уйдут, и научимся многому. Островов мы пока ещё не насыпали и фарватеры не копали. Техника специальная понадобится, конструкторская и инженерная работа, новые механизмы, новые станки для их производства. Да и не дворцы это бесполезные и бессмысленно роскошные, даже если по прямому делу они пригодятся всего на месяц, это они сейчас, в моменте, они такими получатся. На самом деле, это достойные памятники великой эпохи. Эпохи очень славной, эпохи полной подвигов и павших в славной битве героев-полубогов, равных своим величием Одиссею, Ахиллесу и Гектору. И битвы героев этой эпохи превзойдут все былые прошлые битвы людей, как битвы богов превосходят драки стай обезьян.

Величественный памятник той самой эпохи, в которой люди совершили эволюционный переход своего только развивающего разум вида, и вышли на прямую связь с самим Всемогущим Создателем, получив от него 'забытый язык богов' и 'утраченное людьми знание'. На линии связи с Создателем снова: 'Ждите ответа, ждите ответа...', но и уже полученного теперь хватит на сотни, если не на тысячи лет движения всего человечества к обозначенной цели в Центре Вселенной, в точке Создателя.

Вот о чём на самом деле хочется неторопливо беседовать с друзьями за кальяном, а не о той пустой суете сиюминутных жизненных проблем, что занимают всё внимание сейчас. К этому и будем стремиться, а начнём с четырёх дворцов на острове.

Девятнадцатого апреля 1544 года, в Тауантинсуйу прибыли Джулио Медичи, бывший Папа Климент Седьмой и Восьмой, теперь просто монах Джулио, будущий Равноапостольный Святой христианства; Папа Игнатий Первый, бывший магистр Ордена Священного Препуция, бывший герцог Рима и Мальты, бывший кардинал Игнатий де Лойола: и кандидат в магистры и герцоги, орденский приор Индии и Индокитая, Фёдор Курбский, урождённый князь, прямой потомок Рюрика, родной дядя того самого Андрея Курбского, который, в той исторической реальности, сбежал от Ивана Грозного в Литву, а потом долго собачился с ним в переписке.

В этой исторической реальности, княжич Фёдор в 1530 году с отличием закончил Царьградский университет в первом потоке, год прослужил Василию Третьему личным секретарём, а в 1531-ом, сопровождая царя на Всехристианском объединительном соборе в Иерусалиме, неожиданно для всех принял монашеский постриг, и стал братом-рыцарем Ордена Священного Препуция. В 1533-м викарий Мальты, в 1535-м приор Британии, в 1538-м прецептор-куратор орденских монастырей-узлов связи, с 1541-го приор Индии и Индокитая. Хорошо образованный и очень деятельный, фактический заместитель магистра Игнатия де Лойола с 1538 года.

Возразить против этой кандидатуры было нечего, поэтому двадцатого апреля 1544 года, новый магистр Ордена Священного Препуция, Фёдор Курбский, принёс вассальную присягу императору, стал герцогом Рима и Мальты и занял столичную орденскую резиденцию во второй линии дворцово-паркового комплекса Тауантинсуйу.

Папе Игнатию Первому, Савелий выделил в пользование бывший дворец Эль Чоло в первой линии, а простой монах Джулио Медичи поселился в 'скромной келье', в собственном флигеле императорского дворца 'Domus Solis'.

С первого мая 1544 года, Савелий начал обучать пилотированию самолёта свою супругу, императрицу Софью. Пусть войдёт в историю, как первая женщина-авиатор. Зачем уступать это очень почётное историческое место кому-то другому, если есть возможность его занять? Кроме обучения пилотированию, Софья тренируется стрелять из малокалиберного пистолета. Упорно тренируется и имеет неплохой шанс выиграть первую Олимпиаду в этой дисциплине.

Рожать ей ещё рано, есть время на завоевание собственных титулов: первая женщина-авиатор и первая олимпийская чемпионка. Олимпийская чемпионка вообще первая, первым будет определяться победитель именно в стрельбе из малокалиберного пистолета, так что осталось только выиграть. Сам Савелий тоже собирался принять участия в олимпийском соревновании по конкуру и тоже не без шансов. Выступать дома, в том же манеже, в котором тренировался и проходил трассу сотни раз, да ещё и на лучшей лошади — это очень приличная фора, проиграть будет просто стыдно.

К маю 1544 года, ситуация на османо-персидском фронте не изменилась. В апреле, перед началом сезона дождей, Сулейман попробовал пробить оборону персов перед Индором, потрогал три участка, но слабых мест не нашёл и вернулся в Хайдарабад.

Новобранцы из индийских мусульман до белых костей зачистили элиту тамилов и получили ценный боевой опыт. Стороны копят силы и активных боевых действий в ближайшие полгода в Индии не ожидается. Персы закупают зерно в Русской Империи в больших количествах и запасают его в Тебризе. Так зерно в Иране получается дешевле, чем везти его посуху из Бенгалии.

Казахов в восточной Германии и Баварии уже избавили от стад и загнали в города-стойбища, теперь они находятся на службе у султана, получают жалование и довольствие, формируют шестидесятитысячную драгунскую армию для подавления мятежа. Да и потом им Сулейман наверняка скучать не даст.

Пири-реис грабит побережье — и персов в Бенгалии, и чосонцев в Малакке, и дайвьетцев в Мьянме и Кампучии. Грабил, грабит и будет грабить, ему сезон дождей не помеха. Пири-реис копит на новые корабли, которые продолжает поднимать в Персидском заливе вице-адмирал Апату Вуиса.

В июне, Империи Чосон и Дайвьет согласились на условия мира Сулеймана Великолепного, с выплатой по десять тонн золота в качестве контрибуции, но султан снова изменил свои условия — слишком долго думали. Теперь он золота требовал всего по пять тонн, и по три 'винджаммера' с каждого.

Император Дайвьета, Ле Чанг-тонг согласился первым, почти сразу. Флот у него самый маленький, всё равно никому не противник, а императорскую яхту отдавать не придётся, она в этом флоте четвёртая. Через пару недель раздумий, согласился и император Чосона, Чунджон Накчхон. Лучше потерять три корабле уплатой за мир, чем все тринадцать в сражении с неугомонным Пири-реисом. А сражение скоро пришлось бы давать, армия в Малакке нуждается в снабжении. Не спокойно у чосонцев в Малакке, полуостров они завоевали, а покорить население так и не успели, так что никаких от этого владения доходов не поступает, одни расходы, да ещё и берега постоянно грабят османы. В общем, договорились. У Пири-реиса теперь более чем двукратное превосходство в силах, так что надежды персов на паритет после покупки 'утопленников' теперь тщетны, столько мы не поднимем.

Савелий поздравил коллег с заключением справедливого и почётного мира и пригласил императоров Ле Чанг-тонга и Чунджона Накчхона в Тауантинсуйу, обсудить их участие в общем банке и общей валюте, мирное развитие экономики с помощью железных дорог и вместе посмотреть Олимпиаду — это самое главное. Железная дорога от Сан-Франциско до Тауантинсуйу домчит вас литерным за четверо суток, так что успеете. Заодно и оцените. Согласились, конечно, и даже с благодарностью.

Из войны Чосон и Дайвьет вышли хоть и со штрафом, но всё равно с большой прибылью. Чосон теперь владеет всей Маньчжурией, включая Ляодунский полуостров, и полуостровом Малакка; а Дайвьет Лаосом, Кампучией, восточными провинциями Аркана (Мьянмы) и Аютии (Таиланда). Настоящие Империи, пусть и небольшие, по сравнению с остальными пятью. Небольшие, а потому им придётся развиваться опережающим темпом, чтобы не стать слишком лёгкой добычей, когда очередь дойдёт до них. А дойдёт? Когда-нибудь обязательно. Или всё-таки возможно мирное объединение человечества?

С девятого по двадцатое августа 1544 года, прошли первые в этой новейшей истории Летние Олимпийские Игры. На открытии присутствовали три императора, четыре бывших правящих монарха, шесть вице-императоров, два канцлера, два великих визиря и пятьдесят тысяч болельщиков — полный стадион. Каждый шестой житель столицы Империи Инков сидел на трибуне Олимпийского стадиона. Хотя нет, из других городов зрителей тоже было много, тысяч пятнадцать точно, так что каждый восьмой.

Восемнадцать кинокамер снимают церемонию открытия с разных точек, потом смонтируем фильм, или даже несколько, на любые фильмы большой спрос, а в этом 'в ролях' такие люди... Да в каких ролях...

Императрица София Васильевна в брючном костюме стиля милитари выиграла соревнования по стрельбе из малокалиберного пистолета. Единственная женщина участница Олимпиады стала первой олимпийской чемпионкой новейшей истории. А потом Софья ответила на вопросы на пресс-конференции под кинокамеры. Хорошо ответила, с юмором, особенно на вопросы про костюм. Василий Иванович смеялся, да и Мария Генриховна подхихикивала.

Свой титул завоевал и Савелий, выиграв соревнования в конкуре. В общем зачёте первенствовала Северная Инка, но комплектов медалей разыгрывалось много, шестьдесят два в пятнадцати видах спорта: лёгкой атлетике, гребле, борьбе, боксе, плавании, тяжелой атлетике, стрельбе, велоспорте, парусном спорте, фехтовании, стрельбе из лука, конном спорте, баскетболе, волейболе и теннисе; так что хоть по одной победе, но досталось всем, без исключения.

В теннисный турнир заявились все высокие гости, в том числе императрица Софья, императоры Чосона и Дайвьета. Игра эта нынче самая модная в высшем обществе, так что умели в неё играть все, хоть и в разной степени мастерства. Теннисный турнир выиграл Жуан Ависский, герцог Большого Порту, Большого Лиссабона и Бом Байи, что неудивительно. Он тренируется каждый погожий день, а остальные поигрывают от случая к случаю. В финале, бывший король Португалии обыграл своего постоянного спарринг-партнёра, Филиппа Парацельса фон Гогенгейм, барона де Агонда. А Савелий выбил из турнира Софью, в нелёгкой семейной борьбе. Спортивная девушка императрица, непростой соперник.

Олимпиада удалась, идея, что называется, зашла, следующие Игры 1548 года в Лондоне организовать будет гораздо легче, а потом ещё парочка, и Империи уже начнут конкурировать за право провести у себя Олимпиаду, или другой крупный международный турнир. Людям нужны зрелища, это их физиологическая потребность, а спорт — зрелище очень интересное. Не менее интересное, чем античные гладиаторские бои, или христианские аутодафе, так любимые народом в своё время.

Коллегам императорам и великим визирям, Савелий рассказал о планах построить ещё четыре дворца первой линии, под резиденции Империям: Османской, Персидской, Чосону и Дайвьету, на насыпном острове напротив 'Domus Solis'. Показал эскизы графов-творцов. Попросил прислать самых лучших архитекторов и мастеров-отделочников-оформителей, пообещав всё построить за собственный счёт. От халявы, коллеги и их великие визири отказались, пообещали собрать лучших мастеров и оплатить строительство. Вы только остров насыпьте и об остальном не беспокойтесь, мы и дворцы построим, и мосты, и набережные и парки сами посадим.

От долевого участия в капитале общего банка и общей валютной системе все они вежливо отказались.

'Спасибо, но печатать бумажные деньги мы и сами сможем'.

Печатать, конечно, сможете, кто-бы спорил... Ладно, дело ваше, попробуйте сами, мы не настаиваем.

Зато в железных дорогах все были заинтересованы точно так-же так же единодушно. Дороги нужны, но их ведь мало построить, по ним ведь потом ещё и возить нужно, а где специалистов для этого взять? Концессия с Орденом Священного Препуция? А что такое концессия? Очень интересно... И что, даже дорогу Стамбул — Дамаск заказать можно, с мостом через Босфор? Да понятно, что очень дорого, но в принципе можно?

В принципе возможно всё, даже конструкция из нержавейки и отделка моста через Босфор золотом и драгоценными камнями, но это в принципе, а в реальности у вас на это денег нет. Ваши 'бумажки' мы принимать не будем, всё придётся оплачивать в наших 'чалько', или золотом по шестнадцать грамм за сотню. В сотне четырнадцать? Так это в монете, а монета, она сама по себе ценность немалая. Попробуйте, сделайте такую-же, с никелевым ободом, сами поймёте, что ценность монеты не только в золоте по весу.

Вот если бы вы в наш банк дольщиками зашли, эмиссию бы вам засчитали по пятнадцать за сотню, а на вольном выпасе по шестнадцать, для начала. А потом мы начнём публичную торговлю золотом и узнаем его истинную цену в 'чалько'. В 'винджаммерах' мы рынок здорово недооценивали, а в золоте, не исключено, что его сильно переоцениваете вы. Нет такого спроса на золото, как вы надеетесь.

Договорились начать с малого, с оценки стоимости грузопотоков, оценки, в том числе и полезности дорог в перспективе, а не пока идёт война. Война закончится, в море выйдут торговцы на самом дешёвом морском транспорте, и военная железная дорога станет убыточной. Обеспечьте возможность спокойной работы монахам-железнодорожникам-экономистам Ордена Священного Препуция, а они вам предложат коммерчески интересные для концессии направления. Нужны ли вам такие дороги — решать будете сами. Заказать некоммерческую дорогу? Всё можно, если золота хватит, все контракты оговаривайте с магистром Ордена, он и наши интересы учтёт, мы ему доверяем, Орден — партнёр надёжный.

В сентябре 1544 года, в Гонолулу зашли на бункеровку шесть 'винджаммеров' Персидской Империи. Ушли они из Банг Макока в полной тайне и в Гонолулу свалились как снег на голову, береговая батарея чуть не шарахнула на поражение по агрессору, но обошлось.

Из Гонолулу, персы шифром доложились начальству и получили ответную передачу.

Они шли в Европу! В Европу, вокруг мыса Горн! Персидская Империя планирует получить выход в Средиземное море в самой ближайшей перспективе. Шейх Ахмад аль-Казим уже проводит передислокацию своей четырёхсоттысячной армии на северо-запад Империи, в Тебриз и Урмию, где уже накоплены запасы боеприпасов и продовольствия. Ахмад аль-Казим снова пошёл туда, где нет султана Сулеймана Великолепного, а свои южные рубежи подкрепил только пятидесятитысячным корпусом.

Брат-Сулейман уже собрал на юге Индии сто восемьдесят тысяч отборного расово-османского войска и сто двадцать расово-неполноценных индийских мусульман, а противостоит ему теперь тоже трёхсоттысячная армия, по макушки вкопанная в три ряда траншей, с ходами сообщения, прикрытая батареями на закрытых позициях, корректируемых наблюдателями по проводному телефону. Сосредоточенным применением сил, такой фронт прорвать можно, всё возможно, если сильно постараться, но как дальше снабжать эту армию прорыва, прорвавшуюся на вражескую территорию? Прорванные фланги сомкнутся за спиной и вуаля. Безумству храбрых — братские могилы неизвестного солдата.

В общем, эскадра персов идёт в беззащитное Средиземное море, четырёхсоттысячная армия шейха Ахмада аль-Казима готовится к прорыву в Средиземноморье по суше, а Сулейман Великолепный сидит в позиционном тупике на юге Индии. Тупике, всё продолжающем пополняться бойцами с обеих сторон. К султану всё также направляется большинство новых сформированных в Османской Империи частей, а персы начали передислокацию на юг пятидесятитысячного корпуса своей восточной армии. Восток успокаивается, воинские контингенты там теперь сокращают все — и персы, и Дайвьет, и Чосон в Малакке.

Они даже совместный проект обдумывают — судоходный канал через перешеек Малаккского полуострова, на персидско-чосонской границе. Интересный проект, многообещающий с коммерческой точки зрения, почти на тысячу километров сократит путь из Индийского в Тихий океан. Интересно, почему в той исторической реальности такой канал не построили?

Генрих Первый д'Альбре покоряет Тибет и Уйгурию. Именно покоряет, а не завоёвывает, воевать с ним там никто не хочет, поэтому аннексия западных регионов проходит быстро. Передовые части армии китайской Империи д'Альбре уже вышли на восточную границу персидской Средней Азии. Друг Энрике ищет оптимальный маршрут для постройки железной дороги Нанкин — Кёльн, а оптимальный проходит как раз через Среднюю Азию — это древний Великий шёлковый путь.

Генрих в своём праве. Никаких договоров о разделе сфер влияния, он с персами не заключал и не собирается. Сразу он войну, конечно, не начнёт, нет у него на востоке сил для большой войны, но готовиться к ней теперь будет точно.

К концу сентября 1544 года, османы подавили восстание в Восточной Германии и Баварии. Очень жестоко подавили, особенно лютовали, потерявшие свои табуны и стада, казахи. В Русскую Империю и Западную Германию беженцы прибывают тысячами каждый день. Прибывают потерявшие всё 'гастарбайтеры', готовые ударно трудиться за еду и место для ночлега в тепле. Великое переселение народов продолжается, на опустевшие земли приходят мусульмане из Анатолии, Аравии и прочего Ближнего Востока.

Беженцы сейчас вовсе не бедствие, а совсем даже наоборот — колоссальная поддержка бурно развивающейся экономики. И не только экономики. В западногерманскую Франконию отступили, недобитые казахами, ногаями и крымчаками, повстанцы. Шестьдесят тысяч, приличный армейский корпус, собранный в основном из неженатой молодёжи, во главе с очень талантливым организатором, бывшим бюргером города Магдебурга, Йоханом Рудерманном. Именно он координировал действия повстанцев, превратил толпу в подобие армии и даже брал с ней родной Магдебург, а после вывел своё войско к Франкфурту.

Теперь этот корпус ждёт славная служба в китайской Империи д'Альбре, женитьба на китаянках и участие в образовании нового восточного этноса — евроазиатов; а Йохана Рудерманна владение и титул китайского герцога, или графа.

Был ли у этого восстания шанс? Был. Расчёт строился на распространение мятежа в Богемию, Остмарк и Венгрию, но там османские крымчаки и ногаи сработали на опережение. Они уже опытные, всяких бунтов повидали-подавили, да и христиане там теперь не в таком подавляющем большинстве.

В середине ноября 1544 года, Персидская эскадра Средиземного моря бункеровалась уже в Монтевидео, а двадцать шестого ноября, четырёхсоттысячная армия шейха Ахмада аль-Казима начала наступление в юго-восточной Анатолии, направлением на Газиантеп.

Османы, что называется, 'прохлопали ушами' и попали в очень интересную ситуацию. Половина их военных сил на юге Индии, четверть в Месопотамии и на оккупированной территории юго-западного Ирана, а ещё четверть тонким слоем размазана по гарнизонам Европы, Ближнего Востока и Египта. Очень тонким слоем, соскребать оттуда уже нечего.

Если персам удастся вклиниться до Искендеруна и закрепиться на этой линии, а всё идёт именно к этому, Османская Империя окажется разрезанной на две части, с практически беззащитным западом. С беззащитной столицей Стамбулом-Константинополем. И доставка войск морем теперь будет для них сильно осложнена, присутствием персидской эскадры из шести 'винджаммеров'. Небольшой эскадры, но у османов в регионе и этого нет, все их военно-морские силы далеко-далеко на востоке, в Индийском океане.

Красиво! Пусть шейх Ахмад аль-Казим и уступает Сулейману Великолепному талантом полководца-тактика, но стратег он непревзойдённый. Он бьёт только туда, и очень чувствительно бьёт, где нет гениального султана. Бьёт только туда, где его вообще никто не ждёт. От Газиантепа ему откроются пути на Дамаск и Анкару, которые османам нечем защищать. Персы свой Иран тоже ничем не защищают, но это совсем другое дело, в Иране на джихад против еретиков-суннитов встало всё население от мала до велика, а кто встанет в Леванте и Анатолии? Единицы буйных сумасшедших.

И ведь ненамного больше у персов армия, около миллиона, против, примерно, восьмисот тысяч, зато она более валентна. Персам нет нужды держать такие большие гарнизоны, как османам в Европе. Даже в их части Индии и Индокитая относительный порядок поддерживается малыми силами, при полной поддержке местных мусульман, а вот османы в своей Европе сидят только на штыках, да и в Египте далеко не всё спокойно. Действительно спокойными у них были только Анатолия и Левант, куда и вторгся блистательный шейх Ахмад аль-Казим.

Искендерун персы заняли двадцать первого декабря 1544 года, а семнадцатого января 1545-го, разгромили под Алеппо, снятую с позиций под Багдадом, Эль-Кутом и Баакубой, и брошенную на прорыв в Анатолию, сто пятидесятитысячную армию Дамат Рустем-паши. В топку брошенную. В отчаянии, в надежде на Чудо, против более чем вдвое превосходящих сил. На позициях под Багдадом, в мощных укрепрайонах, эта армия могла сдерживать персов очень долго, если не бесконечно долго, но ей пришлось оставить отличные позиции и сломя голову броситься в безнадёжную атаку. Результат закономерен. Дамат Рустем-паша безвозвратно потерял шестьдесят тысяч и почти всю артиллерию, а его укрепрайоны в Месопотамии полностью утратили своё значение. К Багдаду персы теперь если и пойдут, то точно не с востока и не с севера, откуда их ждали и к чему готовились, а с запада, от Дамаска.

Если пойдут, ага. У шейха Ахмада аль-Казима есть ходы поинтереснее. Не зря ведь он затребовал в Средиземное море флот, способный прикрыть десант. Гарантированно прикрыть где угодно, даже в Босфоре, который и на плоту форсировать можно. Шах султану Сулейману Великолепному, который уже мчится спасать Стамбул. Спасёт ли он его без брошенных в Индии армии и флота — большой вопрос. Ах да, про флот то ведь он ещё не знает и узнает только после прохождения персами Италии. Вот уж блокбастер, так блокбастер, триллер, так триллер.

Между тем, Савелий и Софья провели карнавальный двухнедельник в Маракайбо, открыв своим перелётом, первую в этой исторической реальности, коммерческую авиалинию: Тауантинсуйу — Атланта — Гавана — Маракайбо. Летели пассажирами первого коммерческого рейса. С рекламными, разумеется, целями. Богатых людей в Империи очень много. Дали о себе знать хорошие стартовые условия — первым ведь поселенцам выделялось по сто гектаров земли, да какой земли, сухая палка прорасти может. И приехали они не пустыми, в отличие от поздних беженцев от войны, некоторые привезли достаточно солидные капитальцы.

Лавинообразный рост спроса на какао, кофе, сахар и сок гевеи на первом этапе, а потом и на всё остальное, когда в Европе перестали пахать и сеять, потому что из-за войны урожай всё равно будет не собрать, сверхприбыльным стало любое сельскохозяйственное производство, все излишки перепроизводства охотно скупала Французская Империя. Потом османы вырубили французские виноградники, озолотились уже имперские виноделы (расовые французы, в основном) в Калифорнии, Чили и Аргентине.

Рост в сельскохозяйственной отрасли очень бурный (по двадцать процентов) уже устойчивый на протяжении четверти века, породил в Империи очень богатый средний класс.

Не удивительно, ведь добровольно, не вынуждено, в Новый Свет переселялись самые предприимчивые. Они не сидели на деньгах, а развивали бизнес, причём, продвинутый бизнес, с торговыми марками и рекламой. И в Европе, и в Азии. Точки реализации сдвинулись на территории покупателей. Такие люди очень подвижны, время экономят как бесценный ресурс, так что время коммерческой авиации пришло и пока это имперская монополия, как и железные дороги, связь и банки.

Вся остальная коммерческая деятельность разрешена частным предпринимателям, при покупке соответствующей лицензии, конечно. Без лицензий никак нельзя, они ведь будут в производстве пользоваться имперской интеллектуальной собственностью, а это стоит и стоит очень немало. Хочешь бизнес совсем без лицензии? Придумай что-нибудь своё, например антигравитатор, или установку искусственного фотосинтеза. Тогда уже Империя у тебя лицензию купит, всё честно.

В Маракайбо провели реорганизацию корпорации Орден Священного Препуция. Реорганизацию провели Папа Игнатий Первый и магистр, имперский герцог Рима и Мальты, кардинал Фёдор Курбский. Целибат для братьев Ордена теперь дело добровольное. Господь велел плодиться и размножаться, стремление оставить потомство для нормальных здоровых людей очень естественное, так что теперь 'чёрное монашество' дело сугубо добровольное. Никто никого попрекать не должен, все мы братья. Папа Игнатий Первый покаялся в грехе внебрачной связи, признал некую Сусанну де Санос своей законной супругой, а её тринадцатилетнего сына Педро своим, Педро де Лойола. Никакого шока это не вызвало, признанный сын имелся и у почти святого Папы Климента, только что жену он законной не признал, а теперь уже поздно, скончалась.

Такая реорганизация назрела давно. Какой может быть целибат у специалистов-связистов, в том числе радиоразведчиков? Они и вид делать не пытались, тем более что большая половина из них язычники. А куда без специалистов? На вольные хлеба, товариществом богомольцев? На милостыню существовать? В тёмных кельях без электричества?

Сами-то монахи могли только принеси-подай и пыль протри. Да и того больше. В монастырях в мусульманских и языческих Империях в личном составе монастырей только аббат и викарий кадровые орденские, остальные специалисты. В общем, назрело. Целибат признали таким-же перегибом, как обязательную церковную десятину, или торговлю индульгенциями. Сам Христос ничего такого не проповедовал, всё это поздние выдумки. Ошибки, или даже того похуже, не исключается и злонамеренное вредительство.

Магистр Фёдор Курбский запросил у Савелия разрешения жениться на дочери сэра Томаса Мора Елизавете. Запросил как у главы семьи, Елизавета ведь племянница. Сэр Тамас даёт за дочерью графство Пуату. Шикарное приданное, совет да любовь.

Сусанна де Санос, супруга Папы Игнатия, стала владетельной имперской графиней Бизерта. Владением в Северном Тунисе, с немаленьким (сто тысяч населения) городом и портом в Средиземном море. Игнатий де Лойола заслужил большего, но не всё сразу. Педро де Лойола определили на учёбу в Лиму. В самый первый университет Империи Инков, нашу кузницу кадров.

В феврале обозначил свои намерения шейх Ахмад аль-Казим. Для османов обозначил, нам радиоразведка все персидские планы вскрывает практически онлайн. Персы идут на Стамбул-Константинополь двухсотпятидесятитысячной армией, идут через Адану, Конью и Анкару. Персы идут по османской метрополии к османской столице, а османская армия бездействует на юге Индии. Не совсем бездействует, передислокация уже началась, но с юга Индии до Стамбула очень далеко, а шейх Ахмад аль-Казим умеет наступать очень быстро, в Аркане он это продемонстрировал.

Сразу после отбытия султана Сулеймана Первого из Индии, персы начали перебросу пятидесятитысячного корпуса на усиление своих позиций в Леванте. Идти до новых позиций им и ближе, и удобнее, османам придется преодолеть комбинированный сухопутно-морской маршрут, персы за это время уже построят линию обороны не хуже, чем в Индии. Да и разграбить всё успеют. Весь Левант, всю Анатолию, всё, что нажито трудом нескольких поколений, ведь полтора века не было войн в этих землях, накопился жирок приличным слоем.

Сулейман Великолепный уже в Бейруте, собирается идти в Стамбул морем на каком-то деревянном галеоне. Успеет, или нет? Эскадра персов уже прошла Гибралтар и тоже направляется прямиком в Стамбул.

Четырнадцатого марта 1545 года Микеланджело Буонарроти, граф Арубы и Кюрасао закончил ваять мраморную статую Эль Чоло для императорского дворца 'Domus Solis'. С неё будет снята масштабированная копия для монумента в Нью-Йорке и несколько для памятников. Шаман заслуживает увековечивания своей памяти в этой исторической реальности и памятника в каждом городе Империи. Не все они станут копиями этой статуи Микеланджело, работают и остальные творцы, но эта получилась уж очень хорошо. Эль Чоло вышел реально как живой.

В Стамбул Сулейман вернуться успел, в свою столицу он прибыл двадцать первого марта, уже имея сведения о прохождении эскадрой персов Афин. Беззащитные Афины персы трогать не стали, тихо прошли мимо, но османских торговцев в этих водах ходило очень много, нашлись и бывшие военные моряки, они и доложили: 'Идут к Стамбулу, готовьтесь'.

Идут и по суше, и по морю, а в гарнизоне Стамбула всего тридцать тысяч человек. Ещё десять в Эдирне. Всё выскребли в проклятую Индию, всё до самого дна.

Драться и погибнуть на развалинах, или отступать в Европу? А куда в Европу? В Салоники, или сразу в Тулузу? Шейх Ахмад аль-Казим уже подходит к Анкаре, которую защищают всего десять тысяч человек. На два дня работы, много на три. Города метрополии к обороне никто не готовил, оборона у них самая архаично средневековая, от взбунтовавшихся крестьян отбиться можно, а вот от современной армии с современной артиллерией увы и ах. За счёт доблести и массового героизма можно задержать армию персов на пару дней, не более того.

Двадцать восьмого марта 1545 года, султан Сулейман Первый распорядился перенести столицу Османской Империи в Загреб и немедленно начать эвакуацию всех ценностей из Стамбула. За такой срок все ценности из полумиллионного города вывезти, конечно, нереально даже по железной дороге, не то, что лошадиной тягой, но хоть казну забрать успеет, будет на что новых солдатиков вооружать.

Третьего апреля 1545 года, в столице Империи Инков дали старт первому автопробегу-ралли Тауантинсуйу — Сент-Луис — Хьюстон. 'Большие гонки' на серийных внедорожниках 'Тойота Русь'. Пока малосерийных автомобилей, только для армии, но уже не ручной сборки.

Автомобиль делали долго, дольше чем самолёт, но получилось действительно хорошо. Похоже на ранний, действительно вездеходный 'Лендровер', с кенгурятником, мощной лебёдкой и багажником на крыше. Было куда загрузить топливо, расходники, самые ходовые запчасти, палатки, жратву и всякое такое. Мотелей и 'Макдональдсов' по пути не ожидается, пополнить запас всякого такого можно будет только один раз — в Сент-Луисе.

Разумеется, Савелий участвовал ралли-автопробеге под номером один, штурманом в его экипаже была императрица Софья. Под номером два, заявились тесть с тёщей, Василий Иванович и Мария Генриховна. Третьим номером стал вице-император, имперский наместник Северной Инки, Нууно Вимка, со своей супругой-штурманом. Никто из них не собирался гнать за победой, здесь будет вполне достаточно одного участия. Участия в автопробеге и съёмках фильма 'Большие гонки'.

'Большие гонки' финишировали в Хьюстоне одиннадцатого апреля, победу одержал экипаж первой заводской команды 'Тойота', два паренька из банды императора Ивана Васильевича.

Савелий с Софьей, Василий Иванович с Марией Генриховной и Нууно Вимка с супругой финишировали вместе, колонной, шестыми, седьмыми и восьмыми. Отлично провели время. Гостили у индейских вождей, воскуривали трубки, жарили на кострах шашлыки и кипятили воду для чая из коки. Даже посуду сами свою мыли. Романтика...

Девятнадцатого апреля 1545 года, шейх Ахмад аль-Казим вышел к Азиатскому берегу Босфора, в котором уже хозяйничала персидская эскадра. Сулейман Великолепный в этот момент находился в Стамбуле, руководил эвакуацией и собирался отступить из города последним. Но отступать ему не пришлось.

Двадцать второго апреля, все получили новость, что шестидесятитысячный армейский корпус китайской Империи д'Альбре, во главе с самим императором Генрихом Первым, вторгся в самое северное владение Персидской Империи, провинцию-сатрапию Моголистан* (*современные северо-западная Уйгурия и Киргизстан) и захватил Кашгар. Точнее, занял Кашгар без боя, в городе никто не захотел умирать за чужого для всех персидского императора из далёкого Мешхеда.

Уже подготовленный десант на Европейский берег Босфора, шейху Ахмаду аль-Казиму пришлось отложить до выяснения обстоятельств. Послы Империи д'Альбре в Сингапуре и королевства Западной Германии в Гранаде сами ничего не знали и объяснить, соответственно, не могли.

Разъяснение этого хода от императора Генриха Первого д'Альбре, персы получили только шестого июня, когда друг Энрике вернулся в Дихуа* (*современный Урумчи). Войну Персидской Империи он не объявил и военных действий не начал, просто восстановил законный имперский порядок на имперской территории бывшего улуса Чагатая. На персидскую Среднюю Азию он не претендует, но весь Моголистан он считает своим законным владением, когда-то незаконно отторгнутым у Империи ордой дикарей кочевников. Не согласны? Считаете себя законными наследниками Орды и готовы отвечать за все её прошлые выходки?

Моголистан — самая далёкая и бедная провинция-сатрапия Персидской Империи, да и то считалась она таковой только формально, там даже не размещались персидские гарнизоны, поэтому объявлять из-за неё войну китайской Империи д'Альбре персы не стали, но времени они потеряли много. Пока определили и согласовали границу между персидской Средней Азией и китайским Моголистаном, пока заключили соответствующие договоры, прошло полтора месяца.

Сулейман Великолепный этого времени не потерял. Стамбульский гарнизон увеличился до ста двадцати тысяч, за счёт мобильных драгунских корпусов ногаев, крымчаков и казахов, все ценности из фронтовой османской столицы уже отправили в Загреб, а сам город превратился в один огромный укрепрайон. В новых условиях, от десанта в Стамбул, шейх Ахмад аль-Казим отказался.

Остаток лета и начало осени 1545 года, персы грабили Анатолию и Левант и укрепляли оборону 'средиземноморского языка', который в восточном основании расширился от Вана на севере, до Мосула и Эрибиля на юге, сужался к западу до сотни километров между Газиантепом и Алеппо и дотягивался до Мерсина через Адану.

Свою столицу Сулейману отстоять удалось, но положение у него сейчас всё равно очень незавидное. 'Средиземноморский язык' персов дотянулся до Кипра, и теперь снабжению западной армии шейха Ахмада аль-Казима, через Мерсин и Искендерун, не помешает даже возвращение в Средиземное море превосходящих сил османского военного флота. Слишком близко теперь Кипр к персам и слишком далеко от оставшихся у османов флотских баз в Измире и Александрии. И 'язык' этот будет оборонять уже полумиллионная армия ветеранов-победителей, вкопанная в землю на самых удобных и выгодных позициях.

Полного успеха западной кампании, персы, из-за действий Генриха д'Альбре в Моголистане, не добились, но и неполный получился очень впечатляющим. Особенно в плане финансов. Когда теперь Сулейману удастся собрать налоги с ограбленных Леванта и Анатолии — большой вопрос, а ведь это были самые богатые регионы Османской Империи.

Только на ликвидацию прорыва персов в Средиземное море, теперь понадобится миллионная армия, а ведь нужно ещё держать позиции в юго-западной Индии и на линии Басра — Шираз — Бендер-Аббас. Только на это нужно ещё полмиллиона бойцов, минимум. Теперь это точно нереально. Осознаёт ли это брат-Сулейман? Понимает ли, что, пытаясь вырвать у персов 'средиземноморский язык' военной силой, он сильно рискует потерять вообще всё?

Брат-Сулейман, к счастью, это уже понимал, поэтому предложение Савелия о посредничестве в мирных переговорах принял с благодарностью. Не отказался от переговоров и император Персии, Тахмасп Первый.

Первого октября 1545 года, на всех фронтах османо-персидской войны было объявлено перемирие на полгода. Кроме прекращения военных действий, сторонам запрещалась передислокация крупных воинских соединений и военных флотов. Под гарантии Империи Инков, война встала на паузу в этой позиции. Если договориться не сможете, продолжите воевать с исходных, но хоть попытаться то стоит.

Мирные переговоры на высшем уровне начались в Маракайбо первого декабря 1545 года. Начались они с выдвижения персами заведомо неприемлемых условий: полный уход османов из Индии, возвращение Шираза и Бендер-Аббаса (с островом Кешм) в Иране; Кувейта, Омана, Йемена и прочих эмиратов юго-востока Аравии; передача семи османских 'винджаммеров' флоту Персии и контрибуция с репарациями в сто тонн золота. И всё это в обмен на 'средиземноморский язык', без Вана и Эрбиля.

На этом фоне, требование беспрепятственного прохождения персидских торговцев через Босфор и Дарданеллы, из кавказских черноморских портов и обратно; а также свободный доступ паломников-шиитов в Мекку, Медину и Иерусалим, с правом строить там свои шиитские мечети и свои расово-персидские мадафы для приёма этих самых паломников — уже сущие мелочи, хотя и это требование полностью невыполнимо. Частично — может быть, но полностью — точно нет.

Подыграл Сулейману, прибывший в Маракайбо семнадцатого декабря, император и король Генрих Первый д'Альбре. Друг Энрике прибыл не на переговоры, а на свадьбу своей дочери Жанны и русского императора Ивана Первого, но присутствие такой фигуры игнорировать было просто невозможно. Генриха привлекли к переговорам по всеобщему согласию, а он сходу заявил, что условия персов грабительские, такие условия могут выдвигать победители побеждённым, а Сулейман в этой войне ещё не проиграл ни одной битвы. Китайская Империя д'Альбре с Персидской Империей договор о добрососедстве заключила, а вот королевство Западная Германия от любых обязательств свободно, и это нужно учитывать. У османов запросто может появиться союзник, если персы продолжат вести себя так же нагло.

Двадцать первого декабря, к переговорам подключился император Иван Первый, а с двадцать третьего, мирные переговоры Османской и Персидской Империи шли уже в глобальном формате, с участием всех семи императоров. Все прибыли на свадьбу русского императора и наследницы Генриха д'Альбре, Жанны. Никто не уклонился, никто не пренебрёг.

Савелий занял полностью нейтральную позицию, а все остальные склонялись на сторону османов. Условия мирного договора ведь и правда предложены грабительские. Так нельзя, это несправедливо. Генрих д'Альбре был уже совсем не прочь вмешаться в эту войну, хоть бы и на том-же Кавказе; а остальные просто морально осуждали персидскую жадность.

На карнавальный двухнедельник в Маракайбо общие переговоры прервали, но консультации в различных форматах проводить продолжили — персы начали потихоньку сдавать позиции и снижать свои требования. Это нормально, для того они и затребовали столько в самом начале, чтобы идти на уступки.

Рождество, Новый год, свадьба Ивана и Жанны, Крещение. Перелёт всей большой компанией в Тауантинсуйу. Продолжение переговоров в столице Империи Инков. Персы сдавали свои позиции неторопливо, отчаянно торгуясь за каждый метр, но это уже был ритуал сохранения лица, чтобы уступки не выглядели сделанными под принуждением. К февралю 1546 года, надежда на заключение мира уже перестала быть робкой и приобрела уверенность.

А раз скоро мир, то почему-бы сразу не обсудить и мирное развитие? Привлекли магистра Ордена Священного Препуция, имперского герцога Рима и Мальты, графа Пуату, кардинала Фёдора Курбского. Орден уже был технически готов взяться за железнодорожные концессии и в Османской Империи, и в Персидской, и в Чосоне, и в Дайвьете, но отдельные дороги в разных империях оказывались коммерчески не слишком интересными. Другое дело, например, дорога Каир — Иерусалим — Дамаск — Багдад — Эсфахан — Мешхед, которая свяжет производителей зерна в Египте и Месопотамии и основными потребителями в Иране и Туркмении. Такое было бы выгодно и османам, и персам, и Ордену, и, стоящей за Орденом, Империи Инков; но для этого нужен мир надолго, лет на двадцать, как минимум, чтобы не только окупить вложения, но и заработать успеть. Мир становился всё более привлекательным, персы уступали всё быстрее, и наконец это случилось.

Мирный договор между Османской и Персидской Империями был подписан тридцатого марта 1546 года, за сутки до окончания перемирия. Похоже, персы именно к этому сроку и тянули. Османы сохранили за собой южную Индию до широты Гоа — бывшие владения Империи Тамилов; сохранили всю Аравию, весь свой военный флот и все деньги; в качестве компенсации персы отставили себе Эрбиль, Мосул и Ван.

Доступ к мусульманским святыням шиитам предоставили, но без права возводить шиитские мечети и собственные мадафы. В Мекке и Медине все мусульмане братья и не нужно усугублять отношения поселениями враждующих диаспор. Совершил хадж, приобщился благодати — давай, до свидания, езжай домой — чемодан, верблюд, караван.

Пропуск персидским торговцам через османские проливы тоже предоставили, так что выход в Средиземное море персы всё-таки сохранили, пусть и с Кавказа. Будет у них теперь интерес в строительстве Кавказской железной дороги, торговый маршрут ожидается очень оживлённый. Пусть морской транспорт и дёшев, но торговля с Европой вокруг Африки — это ещё и длительное, до полугода, время, на которое тормозится оборот капитала.

Железную дорогу Каир — Мешхед, решили начать строить уже в следующем, 1547-м, году, а пока накапливать материалы. Весь возврат 'рельсового займа' Русского царства и королевства Западная Германия теперь пойдёт в этот проект. Да и не только возврат, одного его не хватит, рельсов понадобится много, на этом заработают и Белгород, и Дортмунд. В этой, 'Османо-Персидской' железнодорожной концессии, Орден Священного Препуция получил долю в пятьдесят процентов, а Сулейман и Тахмасп по двадцать пять.

От общего банка и общей валюты все снова отказались, но это даже к лучшему. Обозначились два круга — свой близкий родственный и партнёрский. Свои на партнёрах должны зарабатывать — это правильно, это справедливо. Всё равно без 'чалько' теперь никто не обойдётся, резервные фонды понадобятся всем, одним наличным золотом стабильность валюты не обеспечишь.

В начале апреля 1546 года, коллеги-императоры отправили работать своих канцлеров, великих визирей и премьер-министров, а сами остались погостить ещё. Погостить, поучиться пилотированию самолётов и управлению автомобилями. Автомобили 'Тойота Русь' и самолёты 'Боинг Ворон' Савелий подарил всем, но сразу с условием, что управлять ими коллеги-императоры научатся сами. Идея этой акции простая — если автомобили и самолёты понравятся, а они не могут не понравиться, умным людям-монархам, то это станет самой лучшей рекламой из всех возможных. Снимем об этом один полнометражный документальный рекламный фильм, и покатим его по всему миру. Ещё и денег на этой рекламе обязательно заработаем. Много заработаем — ведь в главных ролях снимаются такие люди...

В июне, на Олимпийском стадионе Тауантинсуйу, прошёл первый Чемпионат мира по футболу. Участие приняли двенадцать команд: Северная, Южная, Европейская и Африканская Инки; королевство Западная Германия; китайская Империя д'Альбре; Русская Империя; русское имперское владение Британия; Османская, Персидская, Чосонская и Дайвьетская Империи.

Четыре группы по три команды, победители групп встречались в полуфинале, а победители полуфиналов разыграли титул первого чемпиона. Очень неожиданно для Савелия, в финале сыграли Европейская Инка и Западная Германия, обыгравшие в полуфиналах Британию и Южную Инку. То есть, неожиданностью стала команда Западной Германии, основу которой составили баски и гасконцы из герцогства д'Альбре. Наши баски, не пригодившиеся Европейской Инке. Наши европейцы в финале победили пять-два, но, за проигравшую в полуфинале, Южную Инку, всё равно было обидно. Южная Инка ведь самая наша, наша историческая метрополия.

Остров в озере Сен-Клер уже обрёл очертания, через год можно будет начинать строительство. В этом мире не понадобится специальное здание ООН, или Лиги Наций, здесь всё будет решаться в дворцово-парковом комплексе Тауантинсуйу, где у каждого императора имеется собственная резиденция.

Разыграли участки на острове по жребию. Чосону достался северный, Дайвьету южный, а персы с османами стали соседями в центре острова. Теперь их соперничество продолжится в архитектуре, да и крайние им уступать не захотят. Красивым получится остров, судя по эскизам, очень красивым.

Разъезжаться начали в конце июня. Первым, двадцать седьмого, в столичном аэропорту, проводили в Челябинск Сулеймана Великолепного, в его владениях опять случился бунт, на этот раз в Италии. Бунт, как всегда, беспощадный, но на этот раз абсолютно бессмысленный. Теперь, когда вся почти восемьсоттысячная османская армия пребывает в праздном безделии, бунтовать — сущий идиотизм. До сего момента нетронутую Италию, теперь ожидает тщательная зачистка и заселение демобилизованными османскими ветеранами, а герцогство Рим очередной наплыв беженцев, переселенцев в Африку. Уже не в Магриб и даже не в Южную Африку, а на западный и восточный берега.

Двадцать восьмого, в Сан-Франциско уехали императоры Чосона, Чунджон Накчхон, и Дайвьета, Ле Чанг-тонг. Этим торопиться некуда, поехали поездом, проводили их на Центральном вокзале столицы.

Император Иван Первый Рюрикович-Тюдор, его супруга, Жанна Рюрикович-д'Альбре, с уже заметным животом, и тёща, Маргарита Валуа, отбыли на 'Грозном' от причала дворцово-паркового комплекса тридцатого июня. Следующим летом, брату-Ивану предстоит выход уже на Енисей, а районе тамошнего Красноярска, своё продвижение на восток, русский император считает главной задачей. Тем более, что уже сейчас ясно — Жанна Рюрикович-д'Альбре — единственная наследница владений своего великого отца. Перестали рождаться детишки от Генриха, теперь даже новый брак не поможет. 'Накаркал' Эль Чоло...

Второго июля, поездом в Нью-Йорк, отбыл император Персии Тахмасп Первый. Уже зрелый правитель, победитель в великой войне. Войну с Сулейманом он выиграл, это несомненно, хоть де-юре она и закончилась вничью. Вничью она закончилась на западных и южных границах Персидской Империи, а вот восточные её границы теперь в Индокитае. И самое главное — Тахмасп очень молод, ему всего тридцать два, в то время как Сулейман в этом году разменяет полтинник. Двадцать лет мира, для Тахмаспа — время для подготовки к следующей войне, в то время как для Сулеймана Великолепного — это последние годы жизни. Последние годы, осложнённые тем обстоятельством, что сыновья у него остались только от наложниц, а значит, династическая свара после его смерти практически неизбежна.

Но всё начнётся только через двадцать лет, а пока 'Эпоха Империй' вступила в фазу противостояния экономик и финансов. В эпоху бурного экономического развития.

Часть третья. Смена поколений.

В конце сентября 1546 года, в правящих фамилиях Империи Инков и Русской Империи родились наследники. Практически одновременно. Двенадцатого сентября, Софья родила Александра, а пятнадцатого, Жанна очередного Василия Ивановича. Почти совпали эти события, разумеется, не случайно. Савелий специально подгадал зачатие своего первенца к брачной ночи Ивана и Жанны, а вот рождение в обеих императорских семьях мальчиков — это уже полная и очень приятная случайность. Ровесники и двоюродные братья с одинаковым статусом — если их воспитывать вместе, запросто могут стать лучшими друзьями.

Но не бывает в жизни счастья без печали. Конец 1546 года, почти одновременно, забрал из этого мира двух очень близких Савелию людей.

Первым зятя, сэра Томаса Мора, герцога Саффолк, Глазго и Осло, графа Нортумберленд, бывшего лорда-канцлера королевства Британия и создателя этого самого королевства из: Англии, Уэльса, Шотландии, Дании, Норвегии, Французской Британии (герцогств Нормандии, Бретани и Аквитании, графств Пуату, Мэна, Анжу и Пикардии) и Германской Британии (герцогств Шлезвиг-Гольштейн, Любек, Росток, Висмар, Штеттин и Данциг). Мыслителя-философа, писателя, первого ректора-канцлера русского Царьградского университета и одного из умнейших людей этой великой эпохи.

У сэра Томаса Мора и единокровной сестры Савелия, Навиты (тоже уже покойной), в браке родилось три сына и две дочери. Их старшая дочь вышла замуж за магистра Ордена Священного Препуция, Фёдора Курбского, а старший сын, сейчас двадцати двухлетний, сэр Томас-младший, теперь герцог Глазго, женился на дочери вице-императора Нууно Вимка, наследнице графства Баскония. Трое младших ещё не вошли в возраст совершеннолетия и теперь все они подопечные самого Савелия, ему самому придётся заниматься устройством судьбы племянников.

Второй утратой стал монах Джулио Медичи, бывший Папа Климент Седьмой и Восьмой Папа, не допустивший реформаторского раскола Римской католической церкви, а после объединивший всё христианство, преодолев раскол 1054 года. Папа, который перенёс христианскую столицу в Новый Свет, в Маракайбо, тоже мыслитель-философ и писатель, правда пока не публиковавшийся. Его 'Хроники Второго Пришествия' прочитали в рукописях всего четыре человека: сам Савелий, Папа Игнатий Первый, магистр Фёдор Курбский и имперский наместник Мальты, барон де Мон-Сен-Мишель, Никколо Макиавелли. Прочитали и сочли публикацию этого труда преждевременной. Пусть отлежится. Не нужна сейчас миру религиозная экзальтация, сейчас нужно преодолевать расколы между остальными религиями, искать пути к объединению всего человечества.

У Джулио Медичи тоже остался сын — Алессандро. Имперский граф Алессандро де Медичи детто Моро де Сфакс, очень талантливый предприниматель-промышленник, основатель и владелец коммерческой компании 'Медичи-электро', крупнейшего частного производителя всякого электрического — от проводов, лампочек и бытовой фурнитуры, до станков и инструментов. А поскольку этот рынок будет непрерывно расширяться ещё долгие-долгие годы, то граф Алессандро бедствовать точно не будет. Тем более, что помолвлен он с дочерью адмирала Тако Котага, герцога де Канариас, графа Кабо-Верде, Сан Томе и Принсипи, и в приданное получит ещё одно графство.

И сэр Томас Мор, и монах Джулио Медичи, пережили самих себя в другой исторической реальности на одиннадцать и двенадцать лет, но всё равно этого мало. Мало для Савелия. Сначала ушёл Эль Чоло, а теперь ещё двое из тех, с кем было интересно беседовать о вечном. Не о суетном материальном, а о духовном вечном — замысле Создателя, соответствии этому замыслу развивающегося человеческого разума, эфире-сингулярности и всяком таком, о чём теперь и поговорить-то стало не с кем.

Два мраморных саркофага, с залитыми воском телами усопших, погрузили на 'Посейдона', и Савелий отправился провожать друзей в последний путь. Сэра Томаса Мора в собор Священного Препуция в Маракайбо, а вот монах Джулио Медичи завещал похоронить себя в Кёльнском соборе, где он, при помощи Савелия и Эль Чоло с медной кувалдочкой, победил Антихриста-Антипапу Мартина Первого и всех его нечестивых приспешников. В Кёльне, так в Кёльне, уважим последнюю волю великого человека.

Сэра Томаса Мора отпели и похоронили в восточном пределе главного христианского храма двенадцатого января 1547 года, рядом с Васко да Гама и Гийомом Гуфье де Бониве. Хорошая компания, хоть они и не дружили при жизни.

Четырнадцатого января, большой компанией, с Папой Игнатием Первым и всеми, находившимися в Маракайбо, кардиналами, отправились в Кёльн. Приехали на похороны монаха Джулио Медичи и два христианских монарха, императоры Генрих Первый д'Альбре и его зять, шурин Савелия, брат-Иван, Иван Первый Рюрикович-Тюдор.

После похорон, сели поговорить о своём.

— Великий был человек, Кёльн мне подарил. Царство ему небесное! — опрокинул в себя соточку, не чокаясь, Генрих д'Альбре.

— И паломников тебе после своей смерти организовал, теперь от них в Кёльне не протолкнуться будет. Его мощи обязательно начнут источать благодать. Излечивать от излишних злобности и жадности, которые всех нас и губят, на самом деле. Миллионы на этом заработаешь. Великий человек ушёл, Царство ему Небесное, — поддержал друга Энрике Савелий своей соточкой.

— Царство ему Небесное! — опрокинул свою Иван Васильевич, — горевать будем, или пульку распишем?

— Распишем, — кивнул Савелий, — горевать нам не о чем, все там будем, увидимся ещё. Прикажи подать сюда пива, Энрике, и фисташек солёненьких, расчерчивай лист, брат-Иван, я первым раздам. Итак, братья-императоры, волею самого Всевышнего, нам дарованы лет двадцать мира, которые мы должны прожить с пользой. Должны прожить так, чтобы потом не было мучительно больно, за бесцельно прожитые годы.

— Шесть пик, — заявил Энрике, — мне мучительно больно точно не будет, брат-Интико. Я не собираюсь ждать целых двадцать лет. Через шесть, у меня истекают сроки мирных договоров с Чосоном и Дайвьетом. К тому времени, я как раз весь Тибет займу и начну с ними новые переговоры.

— Мешают они тебе?

— Ещё бы они мне мешали, я бы тогда не стал ждать окончания срока договоров. Им просто не повезло. Я не могу ждать двадцать лет, мне уже сорок три, могу и не дождаться. Иван, ты не заснул?

— Не заснул. Я пас. Мне на двадцать лет забот хватит. Как раз до Тихого океана с железной дорогой дойду.

— Забот нам всем хватит, — согласился Савелий, — семь бубей.

— Пас, — Энрике вскрыл прикуп с бубновым марьяжем, — интересно, уж не кроплёная ли у нас колода? На чём ты объявлялся?

— Сейчас увидишь. Девять бубей. Так вот, забот всем нам хватит. Пора уже нам начинать двигать прогресс по-взрослому. Навёрстывать бесцельно прожитые человечеством годы. Сами мы войн начинать не будем, Энрике, даже когда у тебя истекут договоры. Оставь толику воинской славы для своего внука, не будь слишком жадным и злобным. Наша задача на эти двадцать лет — сделать так, чтобы каждый наш подданный мог себе позволить каждый день мясо, кофе и шоколад. Чтобы это мог себе позволить каждый крестьянин. Нам предстоит организовать распределение средств по-новому, чтобы мясо, кофе и шоколад спустились до самого низа.

— Зачем? — искренне удивился друг-Энрике.

— Затем, что калорийные продукты питания очень важны для умственного развития детей. Через двадцать лет, нам понадобятся тысячи учёных-преподавателей, миллионы инженеров и десятки миллионов всяких техников-механиков. С детства голодных и недоразвитых, мы этому выучить не сможем, как бы не старались. Сначала нам нужно накормить целое подрастающее поколение, а потом пожинать с него урожай.

— Миллионы инженеров и десятки миллионов механиков... — на руках у вистанувшего Генриха осталось два короля, пиковый и крестовый, сыграть мог только один, в зависимости от сноса Савелия, — а кормить все эти миллионы кто будет?

— Машины прокормят, в этом не сомневайся. Ну, сбрасывай, наконец, Энрике. Нам тебя до утра ждать? Над чем тут вообще можно думать?

— Подумать — никогда не вредно, Интико. Какого сбросить, Иван?

— Крестового.

— Почему?

— Потому, что он крестовый. Зачем ты вообще на девятерной вистовал? Не веришь мне — монетку подкинь.

Энрике подкинул монетку, сбросил пикового и остался без лапы.

— Обидно. А всё из-за совета подкинуть монетку. Нет в нынешней молодёжи нашей былой уверенности в себе. Да, ладно-ладно, шучу я, Иван. Машины, говоришь, прокормят... Верю. Тебе верю. А не сломает ли это всю нашу жизнь? Крестьяне сначала будут пить кофе и заедать мясо шоколадом, а потом им захочется... Чего им захочется после? Каждому по автомобилю?

— Обязательно захочется, к этому мы и стремимся.

— Зачем нам это? Зачем нам кормить крестьян шоколадом и соблазнять автомобилями, которые сейчас доступны только высшей знати? Чем мы тогда будем от них отличаться?

— А зачем нам от них внешне чем-то отличаться, брат? Мы что, не люди? Впрочем, отличия обязательно останутся, в этом не сомневайся. Для знати будут производиться специальные люксовые автомобили, в разы дороже обычных, как и шоколадки. Смысл на поверхности, но ты неуч, Энрике, и учиться не хочешь, а потому и не вкуришь с первого затяга.

— А ты вкуриваешь это, Иван? Ты ведь у нас учёный...

— Конечно, всё ведь очень просто. Это очень простая математика, арифметические действия. Сам прикинь, сколько можно собирать налогов с простолюдина на автомобиле. У него ведь и дом уже соответствующий, который жалко бросать. Нам будет очень выгодно даже раздавать автомобили в долг. Правильно я думаю, брат-Интико?

— Абсолютно правильно, брат-Иван. Собственность — это самый надёжный якорь. Можно, конечно, сорваться с цепи и всё бросить, но это удел очень немногих. Подавляющее большинство будет платить свои долги, пока им это по силам. Тут, самое главное, нам самим не раздать больше, чем это народу посильно выплачивать. Во всём нужна разумная мера. Ведь раба можно запороть до смерти, можно пороть в назидание, но самое выгодное — убедить раба в том, что он не раб, а работает сам на себя. Всё очень просто: одни рабы производят автомобили для других рабов, но при этом и сами берут в долг на красивую жизнь: новые дома, кофе, шоколад и собачку престижной породы. Ну, собачки ладно, сдохнут они быстро, а вот дома останутся. И это уже наши дома, построенные на деньги самих рабов. Мы с них каждый год будем получать небольшие налоги, а при смене владельца на наследника — большие, до четверти стоимости. Всё, что для этого нужно — у нас уже есть. Главное теперь — самим не затупить, и система войдёт в устойчивый рост на пару веков. Через пару веков человечество уже будет осваивать Марс и Венеру, а деньги сменятся на социальные рейтинги.

— А солдат где брать, если они вдруг понадобятся? — спросил Генрих д'Альбре, после пары минут раздумий, — Не захочет ведь никто служить. Принудительно ставить в строй, как Франциск Валуа под самый конец? Конец у него был печальный, если помните...

— Печальный конец у Франсуа случился не из-за принудительной мобилизации, он всё потерял раньше. Мобилизация в случае войны — нормальная практика; а в мирное время, в армиях будут служить только офицеры и специалисты. Снова только бароны и рыцари, оседлавшие самолёты и автомобили. Для этого нам понадобится нефть. Много нефти, и она у нас есть. У тебя, Энрике, в Гронингене, у тебя, Иван, в Плоешти и на Кавказе. Нефть, на самом деле, много, где есть, но эта получится самой дешёвой в добыче и доставке. На нефть, за двадцать лет, переведём и свой военный флот. Крупнотоннажный на турбинные двигатели, а мелочь на дизельные.

— А в китайской Империи у меня нефти нет?

— Есть и там, но глубоко. Дорого получится её добывать, купить будет дешевле. Заранее договоримся о концессиях в восточной Аравии с османами. Там нефти на пару веков на всю Азию хватит.

— Может выкупим эту Аравию, пока нефть никто особо не ценит? Сулейману сейчас деньги очень нужны, персы его сильно ограбили в Леванте и Анатолии.

— Достаточно будет того, что мы выкупим эти концессии на сто лет. Заплатим столько, сколько запросит сам Сулейман. Сам он наш договор нарушать точно не будет, а вот его наследники могут запросто. Пусть только дадут повод. Они нам друзьями уже не будут...

— Сулейману пятьдесят два, двадцать лет он может и не прожить. Нужно начинать готовиться...

— Успеем, всё успеем, не нужно бежать впереди паровоза, Энрике. Когда бы это не произошло, османские наследники сначала сцепятся между собой, а потом с Персией. Иван, не спи.

— Пас.

Планов в Кёльне наметили громадьё. Точнее, приняли планы, предложенные Савелием. Очень амбициозные планы четырёх пятилеток, которые выведут развитие человечества на уровень середины двадцатого века той исторической реальности. Экономическое развитие, технологический прорыв в отдельных отраслях намечен уже в начало века двадцать первого — к компьютерам и интернету. Сначала должны появиться компьютеры, а потом на них будут производиться расчёты для ядерной и космической программ. Так — правильно, так мы сэкономим очень много.

Семнадцатого июня 1547 года, Савелий с братом-Иваном основали на Южном Урале, на реке Миасс, город Новый Челябинск — начальную точку Великого Сибирского Пути. Того самого Транссиба, который в этом мире потянется не во Владивосток, вокруг Байкала, а гораздо южнее, через южносибирские степи и Монголию — в Тяньцзинь, или даже в графство Шанхай, в устье Янцзы. А Сибирь и Байкал пусть останутся в большей части заповедными. Заповедными и первозданными для будущих поколений человечества, как и Амазония с тропической Центральной Африкой. Ресурсов человечеству хватит и без разорения этих природных сокровищниц. Хватит-хватит, если их расходовать экономно и не растрачивать на мировые войны.

Обратно в Тауантинсуйу, Савелий возвращался из новой столицы Русской Империи — города Рюрикович-Черноморский, на Южном Берегу Крыма, примерно на месте тамошней Ялты. Красивый город получается. Строить его Иван начал сразу с противооползневых сооружений, с фиксации грунта на склонах, так что пляжи в новой русской столице чистенькие, приятно на таких поваляться, пожариться на солнышке в бархатный сезон.

В Стамбуле-Константинополе, император Инков остановился на неделю, с двенадцатого по восемнадцатое сентября 1547 года.

С братом-Сулейманом обсудили нефтедобывающую концессию в восточной Аравии. Савелий предложил контракт на сто лет, с ежегодной выплатой османам десяти миллионов 'чалько' и выделением четвёртой части добытой нефти, но Сулеймана это не заинтересовало. Сто лет он прожить не планировал, а нефть ему особой ценностью не представлялась. Сколько её, той нефти нужно? И кому её продашь, если она у всех есть? В Дайвьете и Чосоне нефти мало? А разве много им её нужно?

Зато султан был не против продать этот кусок пустыни, населённый в большинстве шиитами, за миллиард 'чалько' (сто шестьдесят тонн золота) единовременно, а нефть свою сами потом продавайте, кому хотите.

Сулейману требовалось золото для обеспечения бумажных денег, которые вводятся в оборот в Османской Империи со следующего 1548 года. Османская Империя в этом процессе отстала от остальных, бумажные банкноты запустили уже все, а отстала она как раз из-за нехватки наличного золота.

Запустились все бумажные валюты успешно, оборот денег везде ускорился, ускоряя рост экономик, так что и османы теперь торопились.

Сто сорок тонн золота за пустыню — слишком много. В пересчёте на старые французские ливры серебра по старому курсу — это два миллиона восемьсот тысяч ливров. Британское королевство заплатило за северо-восточную Францию (герцогства Нормандия, Бретань и Аквитания, графства Пуату, Мэн, Анжу и Пикардия) триста шестьдесят тысяч; а Империя Инков за огромный остров Шри-Ланка всего сто пятьдесят. Это не просто дорого, а безумно дорого.

Поддержать Сулеймана хотелось, откровенно говоря, но хотелось поддержать именно его, ежегодными платежами, сто лет платить за концессию османам никто не собирался, только до смерти самого великолепного султана. После него в Османской Империи обязательно начнётся династическая смута с гражданской войной, которая обязательно приведёт великую Империю к распаду и обнулению всех договоров.

Поддержать хотелось, но такого безумно щедрого шага навстречу к чужому для них дяде-султану не поймут уже братья Генрих и Иван. Их мнение обязательно нужно учитывать, а иначе отношения внутри братского круга перестанут быть братскими. Этими отношениями, Савелий дорожил гораздо больше, чем Сулейманом, поэтому начались консультации и торги на понижение.

В итоге договорились. Сулейман согласился уступить полностью разорённые войной, чумой и бесконечными бунтами северные территории. Генрих д'Альбре за двадцать тонн золота получил центральную Францию с Парижем, Орлеаном, Базелем, Лиможем и Дижоном; Иван Рюрикович-Тюдор, тоже за двадцать тонн — Западную Пруссию, Бранденбург и Верхнюю Саксонию; а Савелий доплатил недостающие сто тонн за юго-восточную Аравию.

В итоге, все остались довольны. Сулейман, по его мнению, распродал задорого никчёмные регионы, от которых одни неприятности, конца-края которым не видно, сохранил лучшие куски — центральную (Швейцария, Бавария, Остмарк, Богемия и Венгрия) и южную-средиземноморскую Европу (Юг Франции, Италия и Балканы), которую мусульмане заселяют с большим удовольствием, в отличие от северных территорий; и получил достаточно золота для запуска своих бумажных денег.

Друг Энрике соединил свои европейские владения (королевство Западная Германия и герцогство д'Альбре) через центральную Францию и овладел символически важным для него Парижем, ведь единственной законной наследницей короны Франции, теперь является его супруга, Маргарита Валуа. Точнее, овладел он развалинами Парижа с аббатством Сен-Дени, но деньги на строительство нового города у него есть. Двадцать тонн золота — это всего половина годовой добычи 'презренного металла' в китайской Империи д'Альбре.

Для брата-Ивана, двадцать тонн теперь тоже половина годового объёма добычи на Урале и в Западной Сибири. Да и проще русский император относился к золоту, он-то точно знает, что ценность его весьма условная, оно вполне может обесцениться, как когда-то серебро, если будет на то желание императора Инков. Ведь в Империи Нового Света добывается по двести тонн в год — две трети общего объёма добычи. В общем, золото — так себе актив, земли намного лучше.

Бедные казахи вернулись под руку русского императора, уже без своих табунов и стад, без ханов и без понтов. Снова переселяться на османские территории они отказались.

Юго-восточную Аравию, Савелий выкупил не для Империи Инков. По его замыслу, всей континентальной Евразией когда-нибудь должна овладеть Русская Империя, но это не мешает делать бизнес сейчас, не должно помешать и в будущем. Номинальным владельцем Кувейта, Омана, Йемена и малых эмиратов востока Аравийского полуострова стал Генрих д'Альбре, а фактическим — 'Мировой Сберегательный Банк' с бессрочной концессией на нефтедобычу. Концессией, в которой Империя Инков владела долей в шестьдесят процентов, а братья-императоры двадцатипроцентными. Их доли со временем объединятся в одну и получится шестьдесят на сорок. Вполне справедливое соотношение, вполне по-братски.

Почему именно брат Генрих стал номинальным владетелем? Кроме того, что он первым предложил выкупить, ему единственному хочется повоевать, а в Аравии воевать точно придётся. Местные эмиры и шейхи вряд ли радостно воспримут то обстоятельство, что их продали как скотину какому-то христианскому императору-королю. Особенно сильно они возбудятся, когда отгрузка нефти пойдёт на миллионы, десятки миллионов 'чалько' ежемесячно. Вот и будет другу Энрике забава на долгие годы, до самого конца его славной жизни.

Из Стамбула-Константинополя, Савелий заехал в Лондон, проинспектировать ход строительства стадиона и других объектов ко второй летней Олимпиаде. Олимпийское движение набирало ход с гораздо большим трудом, чем футбол. Оно понятно, футбол игра гораздо более зрелищная, чем та-же лёгкая атлетика, в которой никому неизвестные мужики соревнуются кто быстрее, выше, или дальше. Какая разница — кто? Пока никакой, поэтому и вторую Олимпиаду пришлось полностью финансировать Империи Инков. Ничего, разгонится обязательно.

Олимпийский стадион Лондона спроектировал расовый инка Вирка Амара, с отличием закончивший университет Лимы ещё в первом потоке, а после по году-полтора стажировавшийся у каждого из шести гениальных графов-творцов. Архитектор уже новой школы, с детства воспитанный на 'Тайне Третьей планеты', он строил стадион в форме приземлившейся в Лондоне 'летающей тарелки'. Приземлившейся в том самом месте, где уже не будет построен стадион Уэмбли. Теперь это место на восточной окраине Лондона принадлежит императору Инков, как частному лицу, так что никаких Уэмбли не будет, после Олимпиады, стадион станет называться 'Тойота' и уже с этим именем примет второй Мундиаль в 1550 году.

Ко второму чемпионату мира по футболу готовятся уже шестнадцать команд: добавились ещё две Инки — Западная и Азиатская, османская Европа и персидская Индия, поэтому стадионов теперь понадобится два, второй уже начал строиться в Портсмуте. Этот уже за счёт казны Русской Империи и архитектором британцем. Третью Олимпиаду планируется провести в Кёльне, а третий футбольный Мундиаль в Кёльне и Франкфурте.

Домой, в Тауантинсуйу, Савелий вернулся в середине декабря 1547 года. Александр Интикович Капак-Рюрикович уже довольно уверенно ходил и говорил 'дай'. Совсем незнакомого человека, собственного отца, нисколько не испугался, только дай, да дай. Дал попробовать сыну чёрный кофе без сахара — не понравилось, выплюнул, но реветь не стал. И 'дайкать' сразу перестал, соображает.

Супруга счастлива, тесть с тёщей тоже, за окнами падает мягкий снежок, потрескивают дрова в камине, эта жизнь Савелию определённо удалась, уже пора задуматься и о следующей, обещал ведь Эль Чоло перед его уходом. Чему нужно научиться? Да всему, что успеется. Домницы складывать, строить водяные колёса для пилорам и мельниц и крутые драккары норманнов для вооружённого туризма по морям и рекам, стекло варить и азотную кислоту получать. Хирургию изучить, хотя бы для операций по удалению апендицита. Хорошо бы ещё заранее разведать, где можно накопать хорошего сырья и потренироваться уже на нём, но это после, на пенсии, лет через двадцать-двадцать пять, а пока только теория и забота об этом мире.

Что сейчас больше всего нужно этому миру? Сельскохозяйственная техника. Огромные поля нужно будет возделывать после ухода трёх четвертей нынешних аграриев в другие производства. Шасси у нас уже есть, и колёсное, и гусеничное, нужно только добавить к нему навесное и прицепное оборудование. Понятно, что никаких чертежей в интернете найти не удастся, но принцип действия понять можно.

Итак, простейшие хлопкоуборочный комбайн и хлопкоочистительная машина, начнём с них, хлопок — это сейчас самая трудозатратная сельскохозяйственная культура. Пусть потери при его механической уборке-очистке составят даже треть, просто увеличим посевные площади в пропорции, уж чего-чего, а места нам хватает — железные дороги не зря строим.

В 1548 году, в августе, Лондоне прошли вторые Летние Олимпийские Игры, радиорепортажи с которых транслировались на весь мир. Олимпийские чемпионы становились знаменитостями и получали очень солидные призы, на зависть многим, которые тоже могли быстро бегать, метко стрелять, или ловко бороться, но были слишком ленивы, чтобы упорно тренироваться.

В октябре, в Империи Инков, в эксплуатацию приняли железную дорогу Медельин — Мехико. 'Дарьенский пробел' 'Панамериканского шоссе' из той исторической реальности преодолели без особых проблем. Дорого получилось — почти девяносто километров пути по мостам, эстакадам и с восьмикилометровым тоннелем, но технически ничего сложного. Видимо, там этот участок не достроили по политическим причинам. Здесь, у нас, таких причин нет, поэтому первая Трансконтинентальная дорога состоялась в Новом Свете, опередив Афро-Азиатскую из Каира в Мешхед.

В ноябре у брата-Ивана и Жанны родился второй сын — Иван Иванович, а в декабре, у Савелия и Софьи, дочь — Елена Интиковна.

Ещё в 1548 году, Империя Инков начала продажи своих пароходов-крейсеров, имперский военный флот начал переход на жидкое топливо, на турбинные и дизельные двигатели. Шоу с публичными торгами угольных пароходов в Сингапуре и Гранаде не устраивали, установили цену в две себестоимости и начали продавать всем желающим. Всё равно все они уже выходят на уровень производства таких изделий, вот и притормозим этот процесс демпингом. Две себестоимости — это демпинг? Ещё какой. Первые 'самоделки' получатся ещё в полтора раза дороже, да и качеством заметно хуже.

Кроме борьбы за монополию в производстве, нам нужно продавать уголь, на станциях по всему миру. Своих угольных станций ни у кого нет и теперь уже не будет, просто не выдержат конкуренции.

Разом устаревшие 'винджаммеры' поколения четыре плюс, начали скупать частные верфи графов Клауса Мюллера, Лоренцо Саларино и Алессандро Медичи, для переделки в плавучие дворцы-яхты. Очень востребованные рынком изделия. Те сорок восемь уцелевших в сражениях кораблей флотов Османской, Персидской и Чосонской Империй не закроют спрос даже на половину, ещё придётся строить новые. Пусть строят, паруса — это очень красиво.

В начале 1549 года, в феврале, ушёл их жизни тесть, Василий Третий Иванович Рюрикович, не дожив всего месяц до своего семидесятилетнего юбилея. Похоронили великого русского царя в том-же восточном пределе главного христианского храма в Маракайбо. Тёща, Мария Генриховна, не захотела жить одна в собственном дворце, в первой линии столичного дворцово-паркового комплекса, и переехала к Савелию и Софье в 'Domus Solis', а 'Русский дворец' перешёл по наследству к Ивану и Жанне, до того квартировавших во время своих визитов в 'Гостевом'.

В июле, в Империи Инков, началось строительство судоходного канала между Тихим и Атлантическим океанами. Не в тамошней Панаме, а в Никарагуа, так, по расчётам, получалось значительно дешевле. Тяжёлой строительной техники выпускалось уже достаточное количество, хватало и специалистов. Хватало не только на канал в Никарагуа, но и на Суэцкий, только Суэцкий нам сейчас совсем невыгоден. Евроазиатские торгаши сейчас огибают нашу Африку и дают заработать нашим африканцам. Дают гораздо больше, чем будет зарабатывать канал, поэтому подождём, пусть сначала Африка окрепнет экономически. Политическое решение, оно самое, да-да.

В декабре, в Тауантинсуйу, праздновали новоселья четверых императоров. Дворцы на насыпном острове в озере Сен-Клер наконец достроили, проспект Героев вокруг императорской резиденции 'Domus Solis' замкнулся в квадрат через мосты, а на проспекте в островной части, Савелий распорядился строить Триумфальные арки, в честь славных побед великих правителей: Сулеймана, Тахмаспа, Чунджона Накчхона и Ле Чанг-тонга.

Тогда-же единогласно решили собираться на двухнедельные новогодние сессии семи императоров каждый год. Полезные ведь встречи, зачем от них отказываться.

На первой сессии обсудили иудейский вопрос. Точнее, созданную иудеями параллельную банковскую систему. Хоть банковская деятельность и была монополией во всех империях, иудеи со своим интересом встроиться в неё сумели, причём, очень выгодно встроиться. Иудеи пошли в провинцию, в народ, к маленькому человеку, организовав сеть контор микрозаймов и коллекторских агентств. Талантливый они народ в плане заработать, но закон есть закон. Постановили начать тайное следствие со сбором неопровержимых доказательств сразу по всему миру. И судебные процессы начать везде одновременно, чтоб ни один 'чалько' спрятать не сумели. А дальше, что с ними делать? Дальше и будет видно. После полной конфискации всего нажитого — посмотрим. Кроме баб и малых детей, они там все тяжкие преступники и тяжкие пособники.

В новогоднюю ночь 1550 года стартовала первая Зимняя Олимпиада. Стартовала первой игрой в серии из семи матчей хоккейных сборных Империи Инков и Русской Империи. Кроме хоккея, в программу первых зимних Игр вошли: лыжные гонки, биатлон, конькобежные гонки и фигурное катание на коньках, в том числе и женское. Последнее понравилось особенно, судейское жюри на соревнованиях женщин-фигуристок составили семь императоров, а для победительницы собрали приз в миллион 'чалько'.

Седьмого января отпраздновали сорокалетний юбилей императора Инков. В качестве подарка, коллеги-императоры и вельможные гости скинулись на строительство в Тауантинсуйу памятника-монумента, вдвое больше лондонского. На юго-западной окраине столицы Империи Инков, где им можно будет любоваться с железных дорог, перед прибытием на Центральный вокзал. Ценят коллеги — это очень приятно.

Второй футбольный Мундиаль в Лондоне и Портсмуте, в июне-июле 1550 года выиграла сборная Южной Инки, победившая в финале Европейскую Инку со счётом четыре-три.

В сентябре, Савелий, Генрих и Иван открыли движение на участке Штеттин — Царьград (Кёнигсберг), соединившего железную дорогу в единую европейскую сеть трёх Империй — от Лиссабона, через Севилью, Гранаду, Валенсию, Сарагосу, Бордо, Нант, Антверпен, Кёльн, Гамбург, Любек, Штеттин, Царьград, Ригу, Белгород, Бельск (Донецк), Крымск (Севастополь), до Рюриковича-Черноморского (Ялта). На восток железная дорога дотянулась уже до Казани, туда и прокатились все вместе литерным из Штеттина, посмотреть на самую большую и роскошную в мире мечеть.

Мечеть удалась, верховный муфтий русских мусульман, Мустафа Абдулфаиз, ныне уже покойный, своё имя в истории увековечил. Посмотреть на это мусульманское Чудо Света, в Казань теперь стекаются паломники-мусульмане со всего мира, и шииты, и сунниты. Пусть это паломничество и не так почётно, как хадж в Мекку и Медину, зато очень удобно и комфортно. Новому верховному муфтию, Мусе Кара-Юсупу, Савелий пожертвовал десять миллионов 'чалько' (тысячу четыреста килограммов золота) на строительство в Казани самого большого в мире и самого престижного медресе. Пусть будет. Потом построим и Исламский университет, снова самый-самый. Русской Империи предстоит собирать земли мусульман (Дар аль-ислам), так что такая подготовка точно не помешает.

В ноябре 1550 года, скончался Микеланджело Буонарроти, граф Арубы и Кюрасао, главный архитектор Собора Священного Препуция и Папского дворца в Маракайбо; императорского дворца 'Domus Solis' и Олимпийского стадиона в Тауантинсуйу; главного архитектора города Нью-Йорка и прочее, и прочее. В другой исторической реальности, он дожил до 1564 года, почти до девяноста лет, но там он точно оставил после себя куда меньшее наследие. Свой монумент Эль Чоло в Нью-Йорке, Микеланджело завершить не успел, но осталось там не так много, ученики достроят. В особняке упокоившегося графа-творца, в третьей линии столичного дворцового комплекса, Савелий распорядился открыть и вечно содержать за счёт имперской казны его личный музей, а острова Арубу и Кюрасао переименовать в Микеланджело и Буонарроти. Вечная память!

На втором ежегодном саммите семи императоров, на стыке 1550-51 годов, приняли первые законы Международного права: 'Об интеллектуальной собственности', 'Об охране памятников исторического и культурного наследия человечества', 'О природоохранных зонах и природных заповедниках' и 'О статусе зон свободной торговли и защите иностранных инвесторов'.

Теперь все лицензии на интеллектуальную собственность Империи Инков, которые раньше покупались для организации производства на территории самой Империи, стали доступны всем участникам Международного права. Теоретически доступны, в условиях свободной конкуренции, которую 'островные' императоры безнадёжно проигрывали не только Империи Инков, но и остальным дольщикам 'Мирового Сберегательного Банка' и общей валюты: Русской Империи и унии двух Империй Генриха Первого — Европейской и Китайской. Да, европейские владения друга Энрике тоже стали Империей, после присоединения центральной Франции к королевству Западная Германия, Европейской Империей д'Альбре.

Нет, в условиях пятого года мира и мирного сотрудничества, развивали свои экономики все, богатели тоже все, но все с разной скоростью. Трио 'Инки-Русские-д'Альбре' развивалось в разы быстрее, как сами Империи с их плановыми экономиками в критически важных отраслях, так и их подданные частные предприниматели на свободном рынке.

Корпорации графов Мюллера, Саларино и Медичи уже глобальные и в географическом плане, и в финансовом; а ведь они теперь не единственные такие. Самые крупные, да, но второй эшелон их уже подпирает, не даёт почивать на лаврах. Каждая новая технология, выпускаемая на свободный рынок, рождает двух-трёх крупных промышленников, которые успели слизнуть самые сливки и стали лидерами отрасли.

Единая валютная зона, с едиными законами и налогами, доступные и дешёвые кредиты, уверенность в стабильном развитии и огромный внутренний рынок сбыта Империй 'Трио', не оставляли шансов конкурентам из 'Самостийных' Империй. Слишком многое мешало развиваться 'Самостийникам' — от инфляции валют, а значит и дорогих кредитов, до слишком маленьких внутренних рынков сбыта. Слишком маленьких, в сравнении, конечно, так-то они довольно большие, но ведь всё познаётся именно в сравнении.

В общем, 'Защита прав инвесторов' нужна именно нам. Именно нашим подданным, нашим налогоплательщикам-резидентам. Для остальных, право инвестировать в зону 'Трио', да и друг к другу, сродни праву заселять Луну, или Марс. Право такое имеешь, а возможности нет.

Все это понимали, все без исключения, дураков среди императоров не имелось, но деваться 'самостийникам' было просто некуда. Им требовались новые производства во всех, без исключения, отраслях — от чёрной металлургии и нефтехимии, до автомобиле и авиастроения; от оружия и боеприпасов, до удобрений и лекарств. А что на этот рынок придут промышленники 'Трио', всех 'Самостийников', в принципе, устраивало. Потенциальными противниками, пусть и не сейчас, а в отдалённой перспективе, они считали друг друга. 'Трио' уже давно имело возможность сожрать всех, но почему-то не делало этого. Почему? А какая разница? Даже если им просто лень, что это меняет?

Иудейский вопрос? А как-же, его тоже обсуждали, но следствие, которое курировал министр Финансов Империи Инков и глава 'Мирового Сберегательного Банка', дон Жуан Ависский, герцог Большого Порту, Большого Лиссабона и Бом Байи, бывший король Португалии Жуан Третий, ещё не закончилось. Тяжело работать с мафией, особенно с мафией этнической и конфессиональной. Но дело идёт, всё будет, наберитесь терпения.

В качестве культурно-развлекательной программы, посмотрели первый Чемпионат мира по баскетболу, который выиграла Африканская Инка. Негров, в этой исторической реальности, не успели превратить в полуживотных-рабов на плантациях Нового Света, так они и остались полноценными людьми с другим цветом кожи, студентами гимназий в Африканской Инке и природными баскетболистами. За импровизационную баскетбольную красоту негров Паскуаля де Андагойя, в финале, против рациональной Европейской Инки, болели все семь императоров единодушно.

После саммита большой императорской 'Семёрки', в Тауантинсуйу задержался император Чосона, Чунджон Накчхон Первый. Чосонскому коллеге исполнилось шестьдесят три — самое время задуматься о вечном и своём месте в истории человечества. Хороший приятель Савелия с момента их самой первой встречи в Сингапуре, коллега Чунджон Накчхон беспокоился за будущее своего творения — Империи Чосон, и за своих наследников — троих взрослых уже сыновей. Дочерей у дальневосточного императора было пять, но о них он не переживал — замуж выдал и забыл, а вот сыновья — совсем другое дело. Русские уже в Монголии, пока остановились на Селенге, но остановились они ненадолго. Что будет дальше?

Дальше обязательно произойдёт 'централизация', то есть поглощение маленького и слабого большим и сильным. Когда-нибудь обязательно. Мы друзья, но мы не вечны, а у потомков будут свои резоны, личную дружбу отцов и дедов они будут учитывать постольку-поскольку это не мешает их собственным планам. Не нужно быть гением, чтобы спрогнозировать судьбу Империи Чосон. Что делать?

Решать только вам самим, но примеры решений есть. Например, Жуан Ависский о своей короне нисколько не сожалеет. Владения он свои сохранил и даже преумножил герцогством Бом Байи, а титул Величества обязательно вернёт, он теперь у нас первый кандидат в вице-императоры. У вас, дорогой коллега, три сына, и владения запросто делятся на три отличных герцогства: Чосон, Маньчжурию и Малакку. Нет, эти герцогства в свой состав Империя Инков не примет, но будьте уверены, что Русская Империя — ничем не хуже. Иван Первый отлично говорит по-корейски с раннего детства и с детства-же впитал основы вашей великой культуры, в отличие от меня, неуча.

Думайте, конечно. В том числе и о том — каким образом породниться с его детьми вашим внукам. Породниться со мной? Так Иван ведь мне ближайший родственник. Ещё ближе? Прямо-прямо-напрямую? Почему бы и нет. Подумаем, все вместе, поищем красивые варианты, время у нас ещё есть. А пока, уже на правах будущего родственника, советую вам начать сближение, с вхождения Империи Чосон дольщиком в 'Мировой Сберегательный Банк' и в валютную зону 'чалько'. Вы ведь уже убедились, что зря отказались от этого при первом предложении? Так я и думал.

Чосон я обязательно навещу. Когда? А давайте на четвёртых Летних Олимпийских Играх, пусть они пройдут в Сеуле. Согласны? Конечно, приеду раньше, Олимпиады ведь мне как родные дочери, я их контролирую с момента зачатия, с самого первого этапа подготовки — с выбора мест под олимпийские объекты.

В марте похоронили князя Семёна Фёдоровича Бельского, графа Тринидада и Тобаго, 'дядьку' брата-Ивана. Князя Семёна, так и помершего бездетным, тоже похоронили в восточном пределе Собора Священного Препуция. Своё графство, очень богатое графство, кстати сказать, он завещал своему воспитаннику, Ивану Васильевичу, русскому императору Ивану Первому. Имперское графство, вассальное Империи Инков, но брат-Иван от этого наследства не отказался. Теперь он ещё и имперский граф.

Савелий ответил на это взаимностью, принёс брату-Ивану вассальную присягу за графство Командорских островов. Ещё не открытых русскими островов, но на картах уже обозначенными их собственностью. Командорские острова, вместе со всей Алеутской грядой, сразу объявили природным заповедником. Совместным заповедником двух Империй. Четвёртым охраняемым мировым природным заповедником, после Центральной Тропической Африки, бассейна Амазонки и таёжной Сибири. Спасли стеллеровых коров и каланов от истребления слишком злобными и жадными людьми. Тем оба заработали по жирному плюсу в карму от самого Создателя Вселенной.

Командорские острова и Алеутскую гряду теперь разрешено посещать только учёным биологам и океанографам университета Монтевидео. Университета океанографии, экологии и изучения морских ресурсов. Пусть ищут возможность расселения стеллеровых коров и каланов в другие регионы планеты. В ту же Антарктиду, к Антарктическому полуострову, к архипелагу Огненная земля, к Гренландии, или Исландии, почему нет? В Атлантике у них будет даже больше шансов на выживание, там естественных хищников гораздо меньше, а морская капуста растёт не хуже.

В августе 1551 года, европейская железная дорога дотянулась до Нового Челябинска. Семнадцатого августа, Савелий, Генрих и Иван символически начали строительство Великого Сибирского Пути, отвезли по символической тачке земли на символическую насыпь. Почти семь тысяч километров железной дороги — от Нового Челябинска до Шанхая, через Урумчи, Пекин и Нанкин, планировалось построить всего за одиннадцать лет, при том, что Великий Сибирский Путь будет строиться одновременно с концессионными дорогами Каир — Иерусалим — Дамаск — Багдад — Мешхед, Гоа — Агра — Калькутта — Дакка — Ханой, не считая строек в Империи Инков.

Железнодорожные университеты Асунсьона, Мехико, Денвера, Дортмунда и Белгорода готовили уже достаточно специалистов, для поддержания темпа строительства в четыре тысячи километров в год, хватало и материалов, до трёх тысяч этот темп сдерживали мосты через крупные реки и тоннели. Особенно тоннели, пробиваемые вручную, отбойными молотками. Пора нам начинать производство проходческих щитов.

В октябре, у Ивана и Жанны родилась первая дочь — Мария Ивановна, а в декабре, у Савелия и Софьи, второй сын — Игорь Интикович. Так и пошли дети парами, совершенно случайно, никто ничего не планировал, никто никаких сроков не намечал, просто Софья и Жанна восстанавливались после родов примерно в одно и то же время. Почти ровесницы, да и похожи они, так что не удивительно.

Третий новогодний саммит императоров в Тауантинсуйу, главной повесткой имел решение иудейского вопроса. Следствие завершилось. Незаконная финансовая деятельность мафиозной диаспоры наносила семи имперским экономикам ущерб в триста миллионов 'чалько' (сорок две тонны золота) ежегодно. Сорок две тонны — это примерно годовой объём добычи в Русской Империи и китайской Империи д'Альбре; две трети от добычи Персидской Империи; полтора объёма годовой добычи Османской Империи и Империи Дайвьет и два годовых объёма Империи Чосон.

Конечно, Империи жили не только добычей золота, в их доходах золотодобыча теперь занимала весьма скромные три-пять процентов, но размер убытков всё равно очень впечатлил. И ведь эти деньги накапливаются для расширения преступной деятельности, на них уже содержатся самые настоящие преступные армии — по отряду-гарнизону во всех городах Старого Света, в том числе Европейской и Африканской Инках.

Разгром иудейской мафии нужно планировать как крупномасштабную войсковую операцию, так что торопиться начинать не стоит, пусть на подготовку уйдёт ещё год, зато потом прихлопнем всех разом. Тяжких преступников, понятно, казним, а что делать с пособниками? Что делать с семьями, с бабами и детьми, которые останутся нищими, после конфискаций? Ничего не делать нельзя, вырастим очень опасных мстителей. Нужно их куда-то переселить, чтобы жили отдельно, одни только иудеи, жили своим трудом.

Есть такое место, которое никому не жалко — острова Тихого океана, северо-восточней Новой Каледонии и юго-западнее Гавайев. Архипелаги Микронезия, Меланезия и Полинезия. Острова небольшие, но их там много, под сотню, места хватит для всех.

Так в Империи Инков возникло ещё одно имперское герцогство Иудея, а герцогом Иудеи стал вице-император, имперский наместник Западной Инки и Океании, адмирал Юмко Наута, герцог Мадагаскара и граф Тасмании.

Жестоко? Напротив, это очень гуманно по нынешним временам. Все императоры, кроме Ивана, предлагали поступить с этой религиозно-этнической мафией куда радикальнее — от всех убить, до обобрать до нитки и пусть с голоду подыхают. А герцогство Иудея, по площади получилось втрое больше тамошнего Израиля и по климатическим условиям, как минимум, не хуже. Торговать там не с кем — это да, ростовщичеством тоже не прокормишься, придётся работать своими руками, но разве это жестокость? Это ведь норма жизни, не так ли?

В июне, в отставку с поста имперского наместника Южной Инки подал вице-император Родриго Пике, герцог Гавайев, герцог Новой Зеландии, граф де Пуно, уже овдовевший зять Савелия. Создателю флота Империи Нового Света и первому адмиралу исполнилось шестьдесят пять.

Трудно переоценить вклад этого человека в становление Империи Инков — от первых его Азиатских кампаний, основания десятков городов и факторий, до развития Южной Инки после Эль Чоло. Настоящий титан, но время, увы, безжалостно ко всем смертным. Родриго пережил довольно тяжёлый инфаркт, и не отпустить его сейчас на отдых — значит угробить в самое короткое время.

У Родриго Пике и Чакты, в браке родились три сына и дочь, плюс дочь от первого брака единокровной сестры Савелия. Кроме самой младшей дочери, все остальные уже женаты-замужем, наплодили семь внуков, так что и в этом плане, жизнь великому адмиралу и вице-императору удалась.

Савелий жаловал вдового зятя герцогством Тунис и графством Газауэт, чтобы всем детям Родриго хватило наследных владений, а кроме того возместил его затраты на собирание военно-морских реликвий: первого клиппера 'Посейдон', первых 'винджаммеров' 'Юнона' и 'Авось', на которых адмирал ходил в Азиатские походы, и которые он выкупил у Русской и Персидской Империй для военно-морского музея в Лиме; а также первых наших крейсеров-пароходов, тоже 'Юноны' и 'Авось', выкупленных им для музеев в Монтевидео и Челябинске. Триумфальная арка Родриго Пике в Тауантинсуйу уже имелась, осталось воздвигнуть ему монумент. В Лиме? Нет, там слишком сильно трясёт, опасно для такого грандиозного сооружения, пусть будет в Норфолке.

Вице-император на пенсии, его величество Родриго Пике, чтобы совсем не закисал, возглавил Международную федерацию зимних видов спорта. Не слишком обременительная должность, все зимние соревнования пока проходят только в имперской столице.

Новым имперским наместником Южной Инки и вице-императором, Савелий назначил вице-адмирала флота Индийского океана, Апату Вуиса, графа Фолклендских островов и Южной Джорджии, жаловав его герцогством Алжир.

В августе 1552 года прошли третьи Летние Олимпийские Игры в Кёльне, местом проведения четвёртых выбрали Сеул. Впервые выбирали из двух и более кандидатов, второй заявкой была Севилья. Впервые, все расходы приняла на себя Империя-организатор.

В октябре, Савелий с Софией и Иван с Жанной отвезли на учёбу в Лиму наследников — Александра Интиковича Капак-Рюриковича и Василия Ивановича Рюриковича-Тюдор. 'Дядькой' им назначили сорокапятилетнего князя Шуйского, Василия Васильевича-младшего, герцога Або. Сурового 'дядьку', сына сурового отца — этот будет пороть за каждую провинность. То, что нужно в таком возрасте, чтобы сдружиться на всю жизнь.

В марте 1553 года, 'сошёл с дистанции' 'железный' Нууно Вимка, главный вице-император, имперский наместник Северной Инки, герцог Кастилии и Наварры, граф Памплоны и Вальядолида; ещё одна легенда, создатель регулярной армии Империи Инков, самый фанатичный футбольный фанат. Сошёл тоже из-за инфаркта и тоже в шестьдесят пять. Вице-император-пенсионер Нууно Вимка возглавил Имперскую профессиональную футбольную лигу, всё равно футбол он не бросит, а вице-императором и имперским наместником Северной Инки стал Жуан Ависский, герцог Большого Порту, Большого Лиссабона и Бом Байи, блистательно исполнивший должности министра Финансов и председателя 'Мирового Сберегательного Банка'.

С первого июня 1553 года, дольщиком в 'Мировой Сберегательный Банк', зону обращения 'чалько' и единую таможенную зону вошла Империя Чосон. Вошла малой долей, всего шестью процентами (со всех списали в актив Чосона по два процента), ста тоннами золота, но положительный эффект для экономики возник моментально. В Чосон наперегонки рванули корпорации, обездоливая на инвестиции 'Трио финансовых самостийников'.

Корпорация графа Клауса Мюллера прервала переговоры о строительстве судостроительного завода с Империей Дайвьет, граф Лоренцо Саларино так же поступил с нефтеперерабатывающим заводом, предпочтя Чосонское месторождение Дацин Апшеронскому в Персидской Империи, граф Алессандро Медичи вдвое сократил свои планы в Османской Империи в пользу Чосона, и это только верхушка финансового айсберга, то, что на поверхности, то, что хорошо видно, а потому резонансно.

В Персидской, Османской и Дайвьетской Империях ускорилась инфляция, и цены начали объявлять в 'чалько', с оплатой по курсу в местной валюте. Золотое обеспечение валют больше не устраивало людей в качестве гарантии, золото на торгах в Гранаде и Сингапуре постоянно дешевело. Не обваливалось, плавно дешевело со скоростью примерно пять-шесть процентов в год, но кому приятно терять по шесть процентов своих накоплений каждый год?

В сентябре, открылось сквозное движение на железной дороге Тауантинсуйу — Атланта — Хьюстон — Мехико. В единую сеть объединились трансокеанские дороги Северной и Южной Инки. Теперь от столицы до Лимы всего четверо суток пути литерным — сразу и проверили, вчетвером навестили наследников.

Александр Интикович и Василий Иванович прилично подросли и сдружились против сурового 'дядьки', князя Василия Шуйского, который порол их чуть ли не еженедельно. Для того и порол, всё правильно. Боль — это первая сигнальная система человеческого организма, через боль, их дружбу можно закрепить на уровне инстинкта. А Шуйский ещё не стар, всего сорок шесть, он и следующее поколение (внуков) правильно воспитать успеет, а правнуков уже можно будет женить. Если очень постараться и всё сделать правильно, то две великие Империи можно будет объединить без войны. И неважно, чей потомок по прямой мужской линии займёт этот трон, мужская линия ничем не лучше женской.

В ноябре, в отставку подал командующий Военно-Морским Флотом Империи Инков, главный инспектор имперских верфей, генерал-адмирал Андреас Нуньес, герцог Исландии и Триполи, граф Хувентуд. Не довелось Нуньесу покомандовать флотами в сражениях, поэтому его талант флотоводца так и остался нераскрытым, но в качестве администратора и организатора он проявил себя отлично, выше всяких похвал.

Он основал Сан-Диего, Лос-Анжелес, Сан-Франциско, Сиэтл, Ванкувер, Анкоридж, Сантьяго-де-Чили, Мар-дель-Плату, Буэнос-Айрес, Монтевидео, Порто-Алегре, Рио-де-Жанейро, Форталезу, Монреаль, Бостон, Нью-Йорк, Норфолк, Саванну, Майами, Новый Орлеан и Хьюстон. Он курировал постройку шести имперских верфей в Нью-Йорке, Челябинске, Норфолке, Монтевидео, Сан-Франциско и Сиэтле. Он перевёл имперский флот сначала с парусов на угольные паровые машины, и организовал сеть угольных станций по всему миру; а потом перевёл его на турбины и дизеля, обеспечив уже жидким топливом. Он на свои деньги открыл три военно-морских училища в Рейкьявике, Дублине и Торсхавне, он составлял учебные программы, и принимал экзамены. Он ввёл во флоте стройную систему карьерного роста от юнги до адмирала. Он... Да много чего он сделал, очень много, только повоевать ему так и не довелось.

Савелий произвёл Нуньеса в вице-императоры и назначил руководить Международной федерацией парусного спорта, которая будет проводить кругосветные регаты, распорядился воздвигнуть в Челябинске колонну славы генерал-адмирала, а во всех основанных им городах установить памятники на площадях его имени.

Новым командующим военно-морским флотом Империи Инков и главным инспектором верфей стал сорока шестилетний Педру да Силва да Гама, герцог Арагона, граф Сарагосы, заместитель Нуньеса с 1549 года. Моряк и лётчик, ему предстоит создавать уже авианосцы. Нужны нам авианосцы? Пригодятся. Если не для войны, то для музеев. Построим два, снова 'Юнону' и 'Авось', новые технологии отработаем.

В новогоднюю двухнедельную императорскую сессию, на стыке 1553-54 годов, император Чосона, Чунджон Накчхон, оповестил коллег, что свою императорскую корону, он решил передать двухлетней принцессе Инсон, младшей дочери младшего сына Квонхэна. После этого, брат-Иван и друг— Чунджон объявили о помолвке наследников корон Русской и Чосонской Империй, Василия и Инсон.

По воле императора Чунджона Накчхона, в случае его смерти до свадьбы Василия и Инсон, регентом принцессы станет Иван Первый Рюрикович Тюдор, а после свадьбы, Империя Чосон должна войти в состав Русской Империи тремя великими герцогствами.

Самым удивительным было то, что никто из императоров не удивился. Русские в прошлом году основали город Сунгарск в месте слияния Амура и Сунгари, на границе с Империей Чосон в Маньчжурии, а их Великий Сибирский Путь уже подходит к западному берегу озера Балхаш. Очень скоро, метрополия Чосона окажется зажата между Русской Империей и китайской Империей д'Альбре, со всеми вытекающими из этого опасностями, исходящими от слишком деятельного императора Генриха Первого. Да и вхождение Чосона в зону 'чалько', всех к этому решению уже подготовило.

В январе 1954 года, Савелий отправился в своё второе кругосветное путешествие, уже на новом 'Посейдоне', бронепалубном крейсере водоизмещением двенадцать тысяч тонн, с турбинной двигательной установкой, разгоняющей огромный корабль до тридцати трёх узлов.

На этот раз, кругосветный круиз стартовал из Сан-Франциско на запад. Первый этап: Гавайи, Япония-Ямато, Чосон (Сеул), Дайвьет (Ханой), Сингапур, Шри-Ланка, Персия (Бендер-Аббас) — Мапуту; от Мапуту поездом до Кейптауна, через Йоханнесбург и Кимберли; второй этап: Кейптаун — Дакар — Рим — Стамбул-Константинополь — Антверпен; дальше Кёльн и Франкфурт (третий футбольный Мундиаль); четвёртый этап Антверпен — Дублин — Норфолк — Гавана — Маракайбо; и пятый: Маракайбо — Монтевидео — Васко-да-Гама (Антарктида) — Сантьяго-де-Чили — Лима — Никарагуа — Сан-Диего — Лос-Анжелес — Сан-Франциско.

На первом этапе, компанию Савелию составили вице-императоры Асикага Такаудзи, имперский наместник Азии и Японии-Ямато, и Юмко Наута, имперский наместник Западной Инки и Океании; в Мапуту к компании должен присоединиться Паскуаль де Андагойя, имперский наместник Африки и Островов; в Риме — Авдей Шишка, имперский наместник Европы; в Кёльне — Жуан Ависский, имперский наместник Северной Инки, Апату Вуиса, имперский наместник Южной Инки, и Жоржи ди Менезиш, имперский наместник Антарктиды.

На Гавайях задержались на неделю, слишком увлеклись сёрфингом, как раз волна случилась подходящая. В Японии-Ямато зашли в Осаку и посетили Киото, осмотрели строящийся императорский дворец. Жить в нём Савелий не планировал, но Ямато-Япония свой символ величия иметь хотела. Должна же она чем-то отличаться от остальных — территория прямого императорского правления, как-никак. Пусть строят.

Японцы в дружную имперскую семью народов вписались отлично, они с удовольствием служили в армии и во флоте, с удовольствием осваивали имперские острова в Тихом и Индийском океанах, да и вообще... они правильные язычники, Сына Солнца почитают правильно. Сказано всем учить 'забытый язык' — можно не сомневаться, что учить будут очень старательно даже старики, которым в голову уже давно ничего не лезет, кроме еды и воды.

Инчхон — Сеул. Праздничная неделя в Чосоне, в честь визита Сына Солнца. Корейцы-чосонцы тоже правильные язычники, язык тоже учат, строят храмы Инти-Виракочи и университеты имперского стандарта. Провели ревизию объектов Летней Олимпиады 1556 года. Снова архитектурный космос, только с восточным колоритом, снова, как и в Лондоне, главный архитектор — Вирка Амара. Всё будет готово в срок и на самом высшем уровне, в этом можно не сомневаться. Обсудили с коллегой другом— Чунджоном Накчхоном варианты брачных союзов для детей и внуков. Договорились помолвить Елену Интиковну со старшим сыном старшего сына, который унаследует метрополию, великое герцогство Чосон, если тот примет правильное язычество с брачной моногамией. Время ещё есть, Елене всего пять, а наследнику наследника Хзанкуну девять.

Хайфон — Ханой. Короткий протокольный трёхдневный визит. Обсуждать нечего, но и мимо проехать нельзя. В Хайфоне приняли на борт князя Фёдора Михайловича Курбского, графа Пуату, магистра Ордена Священного Препуция, кардинала, имперского герцога Рима и Мальты. Фёдор Михайлович дайвьетцами был на слишком доволен: 'Врут, как дышат, сроки срывают, оплаты задерживают'. Задерживают, конечно, финансовый кризис, ничего не поделаешь, ведь мы сами этот кризис у них усугубляем. Ничего, расплатятся, никуда не денутся.

На денёк заскочили посмотреть на строительство Малаккского канала, пограничного между владениями Персии и Чосона. Там тоже всё едва шевелится, финансовый кризис и в Персии, свои обязательства она оплачивает с большой задержкой, а Чосону это теперь не слишком интересно, появились проекты гораздо перспективнее. Та же железная дорога Сеул — Нанкин — Шанхай, например., которая свяжет столицы двух великих герцогств (Чосона и Маньчжурии), столицу китайской Империи д'Альбре и графство Империи Нового Света. По морю дешевле? Между Инчхоном и Шанхаем дешевле, а вот между Сеулом и Нанкином уже нет. К тому-же, на этой дороге находится ещё много крупных городов с большим грузопотоком, один Пекин чего стоит.

Сингапур. Азиатская столица Империи Инков. Политическое значение Сингапура сошло почти до нуля, зато экономическое всё компенсирует. Город-биржа, город-банк, город-казино. Здесь определяются цены на золото, нефть и нефтепродукты, текущие курсы валют. Здесь хранят свои деньги состоятельные люди Азии. Здесь они отдыхают душой и предаются порокам. Здесь стоимость квадратного метра земли выше, чем в Тауантинсуйу, Лиме, Гранаде и Кёльне. Золотой остров Империи Нового Света, здесь всё превращается в золото. Имперский наместник Сингапура, министр Азиатских дел, Сиоку Орусата, граф Гонконга и Макао, официально один из богатейших людей Империи, несмотря на свои очень скромные по площади графства, его законная доля с доходов Сингапура сопоставима со всеми доходами Кубы, или Сицилии. Такое уж тут место. Впрочем, таким оно стало во многом благодаря стараниям самого Сиоку Орусата, так что всё честно, всё справедливо.

Шри-Ланка. Тоже остров прямого имперского управления, большую часть которого теперь занимает природный заповедник. Тринкомали, Коломбо, строящийся мост на континент, Мост Рамы, или Адамов мост. Даже и не мост, по большому счёту, а эстакада. Глубина в прилив 'по... ну, вам по пояс будет'. Тоже непонятно, почему этот мост так и не построили в той исторической реальности. Тоже что-то политическое помешало.

Бендер-Аббас. Снова столица Персидской Империи. Обсуждать тоже нечего, ничего не изменилось с момента окончания императорского саммита в Тауантинсуйу, но и не навестить друга-Тахмаспа было невозможно. Город-столица огромной Империи, Москва, в плохом смысле слова Москва. Город миллионеров и их холуёв, город лихих искателей счастья и нефти, которой здесь везде воняет. Город не для жизни, а для приключений и шальных заработков. Восточный город, но это Дикий Восток, по аналогии с Диким Западом. Хотя, Бендер-Аббас, для Персидской Империи и является самым-самым западом. Карма, что ли, у запада такая?

Мапуту. Столица имперской Южной Африки. Огромный город, с населением под триста тысяч. Университетский город, промышленный город, город баскетбола — площадки со щитами везде, даже на центральной площади. Обнялись с Паскуалем. А ведь ему уже пятьдесят девять. Чёрт, как время-то летит... Железная дорога, которую теперь охраняют когда-то непримиримые готтентоты-бушмены. Охраняют свою кормилицу от набегов диких негров с севера, из диких джунглей. Белых пришельцев, готтентоты людьми признали, а вот северных дикарей — нет. И различают ведь они как-то друг друга. Йоханнесбург и Кимберли, шахты пошли вглубь, дошли уже до уровня в сто пятьдесят метров. А ведь это только начало, в другой исторической реальности, к двадцать первому веку, они успели углубиться до полутора километров. Возле Кимберли поохотились на сумасшедшего слона, разгромившего три посёлка готтентотов. Сумасшедшего слона убили и пустили на шашлыки, в компании негритянских вождей и негритянских вельмож. Под кальян и коньяк. Инки и негры — 'бхай-бхай', братья навек.

Кейптаун. Ещё один университетский и промышленный город Южной Африки. Население двести двадцать тысяч. Здесь бункеруются углём и пополняют припасы все европейские торговцы на пути в Индию и Азию. Огромный порт, ремонтные доки, строится судостроительная верфь. Частная верфь Фабиана де Андагойя, среднего сына Паскуаля.

Дакар. Построенная с нуля, новая столица герцогства Мавритания. Европейские город, больше половины населения — французы, эмигранты из османских владений во Франции. Центр изучения заповедника тропической Африки. Строится медицинский университет, ректором которого станет Филипп фон Гогенгейм, барон де Парацельс.

Рим и Остия. Имперское герцогство под управлением Ордена Священного Препуция. Рим — огромный по площади город, в границах двадцать первого века той исторической реальности, весь центр — город-музей, охраняемый город-заповедник исторического и культурного наследия человечества. В университете Рима изучают историю, в том числе историю христианства, и археологию. Раскопки ведутся по всему античному Риму, но ведутся очень деликатно. Здесь мы точно соберём на порядок больше бесценных исторических артефактов. Окраины Рима, бывшие пригороды античного города, застраивает сам Орден. Застраивает не только храмами, строится вокзал на железной дороге Милан — Неаполь, строится аэропорт, строится стадион, строятся отели для туристов-паломников, которых сюда приезжает не меньше, чем в Иерусалим. Намоленное место. Хороший бизнес.

Стамбул-Константинополь. Сулейману Великолепному в этом году исполнится шестьдесят. В той истории он совсем немного не дожил до семидесяти двух, но никакой гарантии, разумеется, нет. Тот-же Микеланджело в пример. Не всё зависит от медицины, далеко не всё. Сулейман разделил Османскую Империю на одиннадцать больших провинций: Западную Аравию (с Меккой и Мединой), Иорданию и Палестину (с Иерусалимом); Левант; Месопотамию, южную Индию; Анатолию; Балканы; Венгрию и Богемию; Остмарк и Баварию; Швейцарию и южную Францию, Италию и Египет; и назначил их бейлербеями одиннадцать своих признанных сыновей. Причём, текущему наследнику, шахзаде Абдулле, достался самый бедный удел — Западная Аравия, Иордания и Палестина. Конечно, места там намоленные не хуже, чем в Риме, но этого мало, чтобы подчинить своей воле единокровных братьев, после смерти Сулеймана. А подчинять их придётся, родственных чувств к братьям, никто из нынешних бейлербеев не испытывает. Что не удивительно. Все они родились у разных матерей, воспитывались порознь и друг с другом едва знакомы. Не нужно быть великим пророком, чтобы предугадать развитие событий — начнётся династическая междоусобица и полномасштабная гражданская война всех со всеми. Естественный отбор. В такой ситуации лучше иметь побольше денег и воинов, чем религиозные святыни, но у Сулеймана на этот счёт своё мнение.

Антверпен — Кёльн — Франкфурт. В Кёльне встретили Генрих, Иван, Папа Игнатий Первый и ещё четыре вице-императора, три наместника и пенсионер Нууно Вимка. Этот футбольный фанат Мундиаль не пропустил бы даже под угрозой неминуемого инфаркта. Представительная собралась компания.

Первый Мундиаль, который принесёт прибыль. Футбол уже очень популярен. Те имперские владетели, которые не имеют собственных футбольных клубов, считаются маргиналами, или жлобами, вроде Гоголевского Плюшкина. Возникли потребности в строительстве стадионов, а потом учреждения турниров для этих стадионов. Да аналога европейской Лиги Чемпионов уже додумались. Как и до издательства футбольных газеты и журнала. Газета еженедельная, а журнал ежегодный, но во время Мундиаля газета 'Футбол' будет выходить ежедневно, а журнал выпустит специальный выпуск по итогам. Бонус для подписчиков на очень дорогое издание.

Кёльн полон болельщиков, не посетить Мундиаль, в определённых кругах, теперь считается моветоном. Половина мест на трибунах выкуплена под ложи разного размера. За воротами помельче, победнее, но всё равно ложи. Весь верхний ярус трибун одни ложи. Такие-же дела и во Франкфурте. Ложи выкуплены в собственность, так что пустовать они точно не будут, друзья-приятели заполнят и в отсутствие самого хозяина на любом матче. Это мода, которую культивирует сам Савелий. Зачем? Чтобы появилось у людей что-то объединяющее. Общая ценность для язычников, мусульман и христиан. Конечно, ценность. С таким-то коммерческим потенциалом, помимо модных понтов.

Олимпиады тоже обязательно приживутся, одного футбола людям мало, но футбол — это нечто особенное. Больше чем просто игра, это нечто сродни религии, в той исторической реальности это проявилось уже отчётливо. Футбольные фанаты умирают от инфарктов из-за переживаний и молятся на своих кумиров. Футбол лучше, да. На стадионах все молятся одному Богу — Богу Футбола.

Чемпионом во второй раз стала Южная Инка, обыгравшая в финале Африканскую Инку со счётом три-один. Кубок победителям вручили Генрих с Иваном, а Савелий надел всем медали и пожал руки.

Дублин. Столица герцогства Ирландия и резиденция нынешнего имперского наместника Европы, Авдея Шишки, зятя Савелия, мужа его самой младшей сестры Колькаты. Вот уж кому точно повезло в этой исторической реальности, так это ирландцам. Сколько их, бедолаг, там кошмарили, никаким иудеям и не снилось, а здесь сплошное благоденствие и благолепие. Ирландцы охотно расселяются по всей Империи и становятся отличными имперцами, предприимчивыми и законопослушными. В Ирландии теперь есть университет, Училище ВМФ и Училище лётчиков-пилотов, для военной и гражданской авиации. В Ирландии перерабатывается половина британской шерсти, перерабатывается в ткани высочайшего качества и готовую одежду. Ирландия одевает и обувает имперскую армию и армии союзников, а кроме того, готовую одежду стиля милитари полюбили обыватели во всём мире, а фирменное ирландское — это круто. Ирландия самой географией выбрана мостом для перелётов из Нового Света в Старый, из Северной Инки в Европу. Здесь удобнее всего собирать пассажиров на межконтинентальные перелёты и отсюда их распределять по Европе, так что деловая активность здесь ещё долго будет выше среднего, а с ней и уровень жизни. В Дублине остался Авдей Шишка. Ему круизами наслаждаться некогда, у него под особым надзором территории прямого имперского правления: Каталония, Сицилия, Крит и Кипр. Именно он отвечает за их развитие. Там всё на нём, от инфраструктуры и экономического развития, до футбола и обороны.

Норфолк. Типичный имперский город. Казённая здесь только военная верфь, остальное производство частное. Казна больше не занимается производством стали и изделий гражданского применения. Казна не выдерживает конкуренции — получается дороже, казна теперь живёт на налоги, лицензии на производство и акцизы на добычу сырья. Всё теперь добывают частники — и нефть, и золото, и алмазы Кимберли, не говоря уже про всё остальное. В Норфолке сошёл на берег имперский наместник Северной Инки, вице-император Жуан Ависский, герцог Большого Порту, Большого Лиссабона и Бом Байи. В Бом Байи он так ни разу и не побывал. Не любит Жуан путешествовать, домосед и немного подкаблучник.

Гавана. Столица герцогства Куба, первого владения Паскуаля де Андагойя, которую застраивают архитекторы арабы и мавры в соответствующем стиле. Большой город Гавана, сто пятьдесят тысяч жителей, из них пятьдесят тысяч могут себе позволить жить в собственных особняках, или содержать таковые в качестве столичных резиденций. Островная аристократия. Потомки самых удачливых из первых переселенцев. Паскуаль не жалует их баронскими титулами, хотя своих вояк в Мавритании одарил очень щедро, не считает герцог Кубы аграриев равными военным, но это не помешало аристократам-аграриям создать высшее общество снизу. Они уже гордятся своими родословными и дорожат репутацией, а титулы — дело такое... Следующий герцог будет уже не таким упоротым солдафоном — с детства в строю, со всеми вытекающими психическими отклонениями. Нет, герцог Паскуаль, конечно, велик, с этим никто не спорит, у него золотой щит на триумфальной арке и всё такое, но он уже устарел, отстал от эпохи — так, как раньше, больше не будет, хоть раньше и было лучше.

В Гаване общество покинул уже главный вице-император Паскуаль де Андагойя. У него хватает забот в Африке. Имперский наместник там занимается ещё и политикой. Кроме Османского Египта, там ещё есть формально независимая Эфиопия и фактически независимые, хоть и числятся османскими, территории Африканского Рога и Южного Судана. Со всеми ними работает Паскуаль, министра Африканских дел у нас нет, хватает энергии главного вице-императора. Теперь главного. Третьего, после Эль Чоло и Нууно Вимки. Не пустой титул, стоит отметить. Именно главный вице-император должен возглавить регентский совет, при несовершеннолетнем наследнике, случись чего... Все мы смертны и все смертны внезапно, так что этот титул — признание полного доверия, высшего доверия.

Маракайбо. Здесь сошли Папа Игнатий Первый и магистр Ордена Священного Препуция, кардинал Фёдор Михайлович Курбский. Они готовят канонизацию монаха Джулио Медичи, первого Равноапостольного святого христианской церкви, после 1054 года. Пять веков признаны церковью 'Тёмными', а в тёмные времена какая может быть святость? Старался, но не смог ничего изменить? Значит, не святой, а только подвижник. Монах Джулио Медичи смог, это бесспорный факт, и чтобы осознать его святость не нужны пять десятков лет, всем уже всё очевидно. Христианство воссоединилось и воссияло, церковь влиятельна и авторитетна как никогда, монахи учат грамоте и математике всех желающих, а способных ремеслу — на связистов и железнодорожников. Бесплатно учат, как в храмах Инти-Виракочи. Золотой век человечества наступил, во многом благодаря Святому Джулио.

Монтевидео, Уругвай. Вторая родина Савелия в прошлой жизни. Красивее здесь город получится и для жизни гораздо удобнее, ведь он сразу спроектирован под население больше миллиона. В Монтевидео пришла железная дорога из Асунсьона, в Монтевидео производятся две трети рыбных консервов в мире, в Монтевидео происходит отгрузка трети мороженой говядины и половины мороженой рыбы; половины кожи (очень востребованного отделочного материала в авиа и автопроме) и трети молочных продуктов длительного хранения — всевозможных сыров и сливочного масла. Все эти половины и трети от общего мирового объёма отгрузок. Африка и Аравия с удовольствием съедают всё и ещё добавки просят.

По уругвайской кампе, вместе со стадами говядины, рассекают австралийские кенгуру, африканские жирафы и антилопы, африканские и австралийские страусы. Пусть они и объедают коммерческую говядину, но зато это красиво. Асикага Такаудзи загорелся желанием улучшить видовое разнообразие герцогства Новая Гвинея, но ему фауна нужна тропическая. Какие-нибудь карликовые бегемоты в самый раз подойдут. Зверюшки милые и безобидные.

Васко-да-Гама. Антарктическая столица Империи Инков. Шестьдесят третья широта, что и у Рейкьявика, но климат намного суровее, и штормит часто, даже летом, но тем не менее город развивается. Десять тысяч жителей уже есть. Университет Лимы открыл здесь кафедру изучения Антарктиды, довольно большую кафедру, из двадцати восьми учёных преподавателей и трёх сотен студентов на пяти потоках. Изучают всё — геологию, флору и фауну, движение ледников, подлёдные реки с озёрами и горячие источники. Ищут место с неподвижным ледником, где можно будет построить город под куполом льда. Сами до этого додумались, в другой исторической реальности ничего такого не было. Университет создаёт высокооплачиваемые рабочие места для моряков и рыбаков, механиков-водителей и строителей, буровиков и метеорологов, а сервис им организуется уже частным порядком и неплохой сервис. Два кинотеатра в городе работают постоянно, вещает собственная информационно-развлекательная радиостудия, общепит выше всяких похвал, научные рыбаки сдают в рестораны настоящие деликатесы. Сдают научными квотами, но городу из десяти тысяч этого хватает. Всё, кроме рыбы и морепродуктов здесь дороже, но здесь и заработки в полтора раза выше, а отапливаемое жильё предоставляется бесплатно.

Жоржи ди Менезиш достойно продолжил дело своего великого тестя и получил в награду ещё одно владение — герцогство Огненная Земля. Неразвитое герцогство и безлюдное, зато большое, в полтора больше Тайваня. Широта как в Ирландии, хоть и попрохладнее, но для скотины самое то. Да и золотишко на архипелаге имеется, с его разработки начнётся заселение и развитие, и ещё один титул лишним не будет, сыновей у имперского наместника Антарктиды трое. Все трое, ожидаемо, моряки — офицер, курсант и юнга.

Савелий внимательно отслеживал карьеры всех своих здешних родственников, получал ежемесячные рапорты о их деятельности, вносил данные в компьютер в двадцать первом веке и составлял рейтинги поколения, идущего на смену. Конечно, по юнге, да и по курсанту, ещё рано судить — достойны ли они быть титулованными владетелями, но здесь учёлся бонус их великого деда, величайшего адмирала, первооткрывателя, исследователя и флотоводца в истории человечества.

Сантьяго-де-Чили. Половина мировой морской отгрузки селитры и удобрений, треть меди и вина. Чилийское вино самое востребованное и в Европе, и в Азии, лучшее, по соотношению цена-качество. Здесь, в Чили, неподалёку от Сантьяго, заложил первый в Новом Свете виноградник личный винодел французского посла в Империи Инков, Этьена Фуке, маркиза де Ритон и герцога Генуи, мэтр Пьер Савар, тридцать три года назад, а за ним потянулись остальные виноделы Европы: испанцы, французы, германцы, португальцы, итальянцы и греки, каждый со своей лозой и опытом. Они взаимно обогащались знаниями и экспериментировали с купажами, выбраковывая неудачные для местности сорта и культивируя лучшие. Так создалась винодельческая столица мира. Виноделы здесь теперь аристократы. Они тоже не особо нуждаются в титулах, такие фамилии, как Савар, уже сами по себе титулы. Савар известен во всём мире, а подавляющее большинство баронов только у себя в барониях.

Лима. 'Город древний, город длинный...' Первый город, заложенный Савелием и Эль Чоло. Научная столица Империи Инков. Первый университет нового стандарта, не теологический-философский, а с программой обучения технического ВУЗа двадцатого века. Альма-матер русского императора Ивана Первого, а теперь и наследников корон двух величайших Империй. Конечно, величайших. Русскую Империю, Василий Иванович унаследует уже вместе со всеми владениями д'Альбре. Такие вот они все из себя в будущем великие, а князь Шуйский их порет, да ещё и, по их мнению, несправедливо: 'Ну, вот сам посуди...'

Ну, ещё бы. Когда это поротому казалось, что выпороли его за дело достаточно справедливо. У князя Шуйского задача не высшую справедливость искать, а воспитать из вас людей, подобия Создателя. Считает нужным пороть — ему виднее. Он, между прочим, университет с отличием закончил. Во время воинской службы закончил, покоряя в процессе Крымское ханство, Шведское королевство и осваивая Сибирь. Порет — сначала благодарите за науку, а потом думайте — за что, что это за наука, к чему её можно и нужно применить. Считайте, что им, вашим 'дядькой', князем Шуйским, руководит сам Создатель, вот и постигайте высший замысел.

К Александру Интиковичу и Василию Ивановичу в этом году добавится Иван Иванович, а ещё через два — Игорь Интикович. Если первенцы постигнут замысел Создателя, к которому их склоняет князь Шуйский, то братьям придётся уже немного полегче.

С наследниками, в Лиме, Савелий провёл целый месяц. На троих основали новое экспериментальное производство новой отрасли экономики — телевидения. Проводного, аналогового, чёрно-белого, но уже настоящего телевидения. Выходили на рыбалку за акулой и рыбой меч, варили на костре уху, жарили шашлыки и рассуждали о 'Замысле Создателя', о 'Цели создания', общих задачах человеческого разума и конкретных задачах двух восьмилетних оболтусов-наследников немалой власти над этим самым человечеством.

Никарагуа. Великая стройка человечества, которая изменит морскую географию — канал из Тихого в Атлантический океан. Стройке уже пять лет и столько же до её окончания. Не столько коммерческий проект, сколько имперского престижа. Мы первыми соединим океаны рукотворным каналом. Деньги на этом канале заработают уже потомки, когда через него тысячами пойдут огромные сухогрузы, танкеры и контейнеровозы, но это ведь будут наши потомки, а не пришельцев с Нибиру, или Тау-Кита.

Сан-Диего — Лос-Анжелес — Сан-Франциско. Калифорния и там не бедствовала и здесь не будет. Ворота Азии в Новый Свет. Расовых азиатов до трети населения, но все они истинные имперцы, считающие своим основным языком 'забытый'. Аристократия в Калифорнии в общий высший свет не складывается, здесь модно быть исключительным. Промышленники считают себя выше аграриев, аграрии промышленников хамами, а военные и военно-морские тех и других — идиотами, которые не могут научиться ходить строем и через это умение постичь истинный смысл жизни каждого ответственного человека. Ну, какой из тебя командир-авторитет, если ты и сам правильно ходить не умеешь?

Такую корпоративную конкуренцию в элитарии можно только приветствовать и даже поощрять. Что с одной стороны расово-конфессиональный интернационал, что с другой. Корпоративные-интересы объединяют ещё лучше футбола. Все религии мы очень ценим и уважаем. Настолько уважаем все, без исключения, что религиозно-экстремистская деятельность в Империи Инков считается тяжким преступлением. К экстремизму приравниваются все попытки обосновать своё расово-конфессиональное превосходство. И расовое, и конфессиональное. Чтоб два раза не вставать, ага. Через футбол обосновывайте и прочий социально значимый бизнес. Тогда и титулы вам будут, и остальные поощрения.

В Сан-Франциско торжественно заложили первый в этой истории ледокол. Большой ледокол, сорок тысяч тонн водоизмещением, такой сможет и к полюсу пробиться. Будем изучать высокие широты над Северной Инкой и Евразией, да и новые технологии отработаем. Ледокол-электроход, большая плавучая электростанция, новых технологий в нём сотни.

Арктические шельфы — ещё одна шкатулка с сокровищами нашей планеты, вот и начнём искать к ней ключик уже сейчас, когда денег хватает на исследования дальних перспектив.

Мирное время закончилось третьего ноября 1564 года. Не дожив всего трёх дней до своего семидесятилетия, на отчёт к Аллаху отправился Сулейман Великолепный. Война прямо в этот день не началась, но мир закончился — султанами Османской Империи объявили себя восемь из одиннадцати бейлербеев, признанных Сулейманом сыновей, воздержались только: шахзаде Джихангир наместник-бейлербей Баварии и Остмарка; шахзаде Баязид, наместник Богемии и Венгрии (самый север); и шахзаде Орхан, наместник южной Индии (самый юг) — эти трое султаном признали Абдуллу Первого.

На саммит стыка 1564-65 годов собрались вшестером, император Чосона, Чунджон Накчхон, несмотря на свои семьдесят шесть, все ещё был бодр и энергичен. 'Мировое сообщество' тоже признало султаном Абдуллу и призвало 'оппозицию' не доводить дело до династической гражданской войны, убытки от которой придётся терпеть всем мировым сообществом. В Османскую Империю вложено очень много иностранных инвестиций, охраняемых международным законом. Половина вашей экономики — наши инвестиции, будьте осторожны и внимательны, не нарушайте международные законы. Охраняйте инвестиции, интеллектуальную собственность, природные заповедники и культурное наследие человечества.

Девятого февраля 1565 года, скоропостижно скончался, признанный мировым сообществом, султан Абдулла Первый. Автомобиль Абдуллы наехал на непонятно чей фугас в самом центре Стамбула-Константинополя. Действительно, непонятно чей, даже нам непонятно. То есть, мина то армейская, собственного османского производства, но кому подчинялась эта группа диверсантов — тогда было неизвестно.

У правоверного султана Абдуллы, имелось три законные жены, у всех трёх имелись сыновья, а это ещё три группы интересантов в большом династическом замесе. Кроме Сулеймановичей, в борьбу вступили три мощные группы Абдуллаевичей, дислоцированные непосредственно в Стамбуле.

Первое военное столкновение произошло шестого марта в Иерусалиме, который не смогли мирно поделить бейлербей Египта, Мустафа Сулейманович, и бейлербей Леванта, Али Сулейманович. Иерусалим — помимо исторического и культурного наследия, охраняемого международным законом, ещё и крупный железнодорожный узел, перекрёсток дорог Бейрут — Иерусалим — Амман — Акаба — Медина — Мекка — Джедда и Каир — Иерусалим — Дамаск — Багдад — Эсфахан — Мешхед. Центр транспортной логистики всего Ближнего Востока. Вполне естественно, что убытки от беззакония начали нести десятки, охраняемых международным законом, инвесторов, включая и Орден Священного Препуция — корпорацию, имеющую в том числе и собственную вооружённую силу.

А как иначе охранять железные дороги? И сами дороги, и грузы? В общем, орденский 'ЧВК' представлял из себя очень серьёзную силу, и контроль над Иерусалимом установил. Над Иерусалимом, Палестиной, Иорданией и западной Аравией, включая Мекку и Медину. Установил контроль и призвал усиление. Усилиться Ордену было чем. Охраной железных дорог и монастырей-узлов связи, в Азии занимались сто тысяч человек и ещё сто тысяч братьев-монахов можно было мобилизовать без ущерба для основной деятельности. Орден Священного Препуция по уставу военный-рыцарский, поэтому военнообязанными в нём считались все братья, способные держать в руках оружие — призвали половину священников-богомольцев и учителей. Ничего не поделаешь, война, гуманитарии теперь нужны в горячих точках, с оружием в руках.

А дальше 'закружило-понесло'. Орденские монастыри сели в осаду в Египте и Леванте, железная дорога Каир — Иерусалим — Дамаск — Багдад — Эсфахан — Мешхед оказалась парализована, тысячи тонн уже оплаченного персами зерна застряли в Египте, цены на продовольствие в западной части Персидской Империи — в Иране, Иранском Азербайджане, Туркмении и на Кавказе выросли вдвое. Император Тахмасп Первый выдвинул ультиматум бейлербеям Хуссейну-Месопотамскому, Али-Левантийскому и Мехмеду Египетскому — в трёхдневный срок восстановить порядок на османском участке общей железной дороги и обеспечить прохождение грузов, а иначе — война. В Персидской Империи объявили мобилизацию первой очереди резервистов и начали передислокацию армейского корпуса из Тебриза в Мосул.

Регулярные армии, за время двадцатилетнего мира, сильно сократились и у Персидской, и у Османской Империй, до трёхсот и двухсот восьмидесяти тысяч человек, но персидская армия подчинялось единому командованию, а османская разделилась между враждующими между собой десятью Сулеймановичами и тремя Абдуллаевичами. В среднем, по семь общевойсковых бригад имперского стандарта у каждого претендента. Все они теперь сами по себе, каждый сам за себя. Ничего неожиданного для мирового сообщества не произошло, к этому всё шло, к этому все готовились.

Третьего апреля 1565 года, Орден Священного Препуция передал Мекку, Медину и мусульманские святыни Иерусалима под попечение верховного муфтия русских мусульман, Шамиля Абукира. Именно русских мусульман, третьего крупного течения Ислама. Не шиитов и не суннитов, а русских. Тех мусульман, что с детства впитали закон — призывы к любой конфессиональной нетерпимости — харам и тяжкое преступление, за которое могут осудить и на пожизненное в яме со свиньями. Хоть это и давненько уже не практикуется, но никто этого не отменял.

Для русских мусульман не существовало неразрешимых противоречий шиитов и суннитов (династических противоречий арабов в борьбе за власть над Уммой), у них были только Аллах, только Его Пророк и только Коран. Русские мусульмане получали отличное образование — самое большое медресе (на тридцать тысяч учащихся) и самый престижный Исламский университет размещались в Казани, и готовили они кадры русского течения ислама. Главного течения Ислама. Основного фарватера между двумя рукавами.

Боевые действия, персидская армия начала первого мая, наступлением из Мосула на Багдад. Персы декларировали своей целью наведение порядка и принуждение Османской Империи к исполнению международных законов, а не территориальный захват, но для Али Сулеймановича Левантийского и Хуссейна Сулеймановича Месопотамского наведение персидского порядка означало смерть, поэтому два самопровозглашённых султана временно объединили усилия и призвали к этому остальных.

Персы-шииты являлись для суннитов-османов врагами древними и последовательными, поэтому во временный антишиитский союз вступили ещё три претендента на престол Османской Империи: Ибрагим Сулейманович Анатолийский, Мехмед Сулейманович Египетский и двадцатидвухлетний Гази Абдуллаевич, старший из сыновей Абдуллы Сулеймановича, ставленник Янычарского корпуса и Стамбульского гарнизона, признанный законным султаном тремя своими дядьями: Джахангиром Сулеймановичем Баварско-Остмаркским, Баязидом Сулеймановичем Богемско-Венгерским и Орханом Сулеймановичем Южно-Индийским.

Двадцать девятого мая 1565 года, сто двадцатитысячный корпус персов занял Багдад, восстановилось железнодорожное сообщение Месопотамии с Ираном, на восток пошло зерно (чужое зерно, предназначенное для южной Индии, но тут уж горе побеждённым), а с востока начали пребывать подкрепления.

Шестнадцатого июня 1565 года, войну Османской Империи объявил Генрих Первый д'Альбре, шестидесятидвухлетний император двух Империй д'Альбре — европейской и китайской, уже соединённых железной дорогой. Друг Энрике. Всё такой-же неугомонный соискатель славы величайшего полководца в истории человечества, как и сорок лет назад. Генрих не стал цепляться к международному праву, он сразу предъявил претензию на наследство Франциска Валуа — османские южную Францию, Швейцарию и Италию с Далмацией, единственной законной наследницей которых являлась его супруга Маргарита. Договоры? Договаривались с Сулейманом, а его волю теперь не исполняют сами османы.

Претензию Генрих Первый предъявил на европейские владения, а в войну вступил в Азии, где в юго-восточной Аравии размещались его основные ударные силы. Двадцать девятого июня, друг Энрике помог Ордену Священного Препуция разгромить восьмидесятитысячный корпус Мехмеда Египетского под Иерусалимом. Большой корпус, но на три четверти собранный из мобилизованных новобранцев, поэтому почти небоеспособный. Мехмед Сулейманович попал в плен.

Шестого августа, объединённые силы Империй д'Альбре и Персии разгромили в Дамаске двухсоттысячную османскую армию под командованием сразу четырёх султанов. И командования единого у этой армии не имелось, и собрали её на две трети по мобилизации, так что особых сложностей, командующий в сражении объединёнными силами, император Генрих Первый не испытал. В Дамаске в плен к нему попали ещё четыре самопровозглашённых султана, 'в строю' их осталось трое Сулеймановичей: Мустафа Швейцарско-Южно-Французский, Селим Итальянский и Мурад Балканский; и двое Абдуллаевичей: девятнадцатилетний Галиб и восемнадцатилетний Зафир. Джахангир, Баязид и Орхан Сулеймановичи признали османским султаном Галиба Абдуллаевича.

Двадцать девятого августа 1565 года, Египет объявил о своей независимости и принёс вассальную присягу Паскуалю де Андагойя, главному вице-императору Империи Инков, имперскому наместнику Африки и островов, герцогу Кубы, Андалусии и Мавритании, графу Севильи и Хайнаня. Египет был последней территорией Африки, не являющейся владением Империи Нового Света, теперь всё. Африка целиком наша. Наша, благодаря Паскуалю, которому через два с половиной месяца исполнится семьдесят. Савелий вызвал зятя, друга, соратника и сподвижника в Тауантинсуйу на награждение и чествование.

Семнадцатого сентября, император Генрих Первый д'Альбре высадил свой ударный корпус в Остии, в имперском герцогстве Рима и Мальты, владении, управляемым магистром Ордена Священного Препуция, кардиналом, князем Фёдором Михайловичем Курбским. Войну Ордену уже объявили все самопровозглашённые османские султаны, две сотни монастырей уже захвачены и разграблены, кровь братьев пролилась, поэтому в Италии, Швейцарии, южной Франции и на Балканах стесняться больше нечего.

Персы, которые уже добились в этой войне задекларированных целей, сверх плана решили оккупировать Месопотамию и Левант. Аппетит приходит во время войны, ага. Пусть захватывают, всё равно ненадолго. Император Тахмасп Первый повторяет ошибку Сулеймана Великолепного, разделяет Персидскую Империю между сыновьями, законными и признанными от некоторых наложниц. Сыновьями разных матерей, которые едва знакомы, и друг к другу тёплых родственных чувств не испытывают. Единственное отличие — Тахмасп создал для наследника более прочные позиции, оставив в прямом имперском правлении Иран, Иранский Азербайджан, Кавказ, Курдистан и Туркмению, но этого запросто может не хватить. Да и повторение судьбы султана Абдуллы Сулеймановича императором Исмаилом Тахмасповичем — вполне реально. Абдулла ведь не войну проиграл, его убили. Несомненно, убили люди из его ближнего круга, люди, которым он доверял.

Двадцатого октября 1565 года, корпуса императора Генриха Первого д'Альбре и коннетабля Европейской Империи д'Альбре, Йохана Рудерманна, графа Блуа, встретились возле Милана, в котором засели султаны-конкуренты Сулеймановичи: Мустафа Швейцарско-Южно-Французский и Селим Итальянский. На помощь к ним никто не спешил, поэтому штурмовать Милан не стали, свой ведь город, зачем его разрушать. Долго в полной блокаде османы не продержатся, максимум полгода, как раз до весны, когда придёт пора воевать уже на Балканах за владения королей Гийома Гуфье де Бониве и Анна де Монморанси.

Двадцать первого, друг Энрике передал командование объединённой армией коннетаблю и отправился в Тауантинсуйу, на чествование Паскуаля де Андагойя и последующий саммит 'Семёрки'. Пока 'Семёрки', мировое сообщество признало законные права девятнадцатилетнего Галиба Абдуллаевича на трон Османской Империи и дворец Сулеймана в столице Нового Света, только вряд ли его выпустят из Стамбула. Зато желание посетить Тауантинсуйу во время очередного саммита императоров изъявили Джахангир, Баязид и Орхан Сулеймановичи. Добро пожаловать, приезжайте, гости дорогие.

Шестнадцатого ноября 1565 года, в свой семидесятый день рождения, Паскуаль де Андагойя стал Великим герцогом Египта и Синая. Канал из Средиземного в Красное море, который начнут строить сразу по окончании предпроектных изысканий, будет носить его имя, как и новые города: Порт-Паскуаль (вместо Порт-Саида) и Андагойя (вместо Исмаилии. Канал построим быстро, лет за восемь, опыта в Никарагуа строители набрались, техника выпускается всё более совершенная, так что у Паскуаля-Великого есть шанс дождаться окончания стройки. Крепкий старик, старой закалки, таких больше не делают. Он в строю последний, из той великой плеяды, с которой Савелий и Эль Чоло начинали строительство Империи Нового Света. Вышли в отставку более молодые Асикага Такаудзи, герцог Новой Гвинеи, Хоккайдо и Орана, граф Окинавы и Шанхая, дайме Цусимы, Коджедо и Чеджудо; и Авдей Шишка, герцог Ирландии и Крита, граф Фарер; остальных уж и вовсе похоронили, а Паскуаль всё служит. Все свои почести и награды он, безусловно, заслужил.

Двадцать седьмого декабря 1565 года сыграли сразу три свадьбы: Александра Интиковича Капак-Рюриковича и внучки Нууно Вимки, Цаталы; Василия Ивановича Рюриковича-Тюдор-д'Альбре и Чосонской принцессы Инсон; наследника Великого герцога Чосона, Хзанкуна, и Елены Интиковны Капак-Рюрикович. В этот-же день, Александр Интикович стал императором, соправителем Савелия в Империи Инков, а Василий Иванович императором Китайской Империи д'Альбре, соправителем своего деда, Генриха Первого. Обоих новичков сразу привлекли к участию в саммите императоров.

Братья Сулеймановичи: Джахангир Баварско-Остмаркский, Баязид Богемско-Венгерский и Орхан Южно-Индийский, во время саммита объявили о независимости своих наместничеств от Османской Империи и признали свою вассальную зависимость от Империи Русской. Орхан хотел попасть в зависимость от Империи Нового Света, но его тоже отправили в Русскую. Так в русской Империи появились ещё три великих герцогства, а в русское подданство вернулись ногаи и крымчаки. Не те уже ногаи и крымчаки, давно уже не ханства и не кочевники, а оседлые европейские народы. Новые русские великие герцогства заселены в большинстве мусульманами-суннитами, но это теперь не проблема. Кроме блистательной Казани, настоящей столицы земли Ислама (Дар аль-ислам), русские теперь Мекка, Медина и Иерусалим — колыбель Ислама, а сами мусульмане ничем не ограничены в правах и имеют в Русской Империи все те-же возможности, что и христиане.

Не опасно ли принимать в состав Империи таких крупных владетельных феодалов? Теперь не опасно. Такими крупными будет только это поколение, дальше пойдёт дробление, а их наследники между собой уже не поладят. Наследников у правоверных всегда много, от разных жён и наложниц, воспитываются они все порознь и братьями себя считают постольку-поскольку. Да, бунты теоретически возможны, но они сродни самоубийству, поэтому отважится на такой бунт только полный идиот. От появления идиотов, конечно, никто не застрахован, но это не так уж опасно.

Шестую зимнюю Олимпиаду, в хоккее, впервые выиграла сборная Русской Империи, одолев в семиматчевой серии Северную Инку четыре-три, причём, седьмой матч русские 'затащили' во втором овертайме. Очень красивая получилась серия, а увидели её уже больше миллиона болельщиков. Увидели в прямом эфире, по телевидению. Пока чёрно-белому и кабельному, но уже самому настоящему телевидению.

Седьмого апреля 1566 года, в Милане капитулировала османская армия. Небольшая армия, во времена эпической и уже легендарной Османо-Персидской войны, отдельные корпуса были вдвое больше, но тем не менее, это армия двух самопровозглашённых султанов. Ещё два Сулеймановича оказались в плену у Генриха Первого д'Альбре: Селим Итальянский и Мустафа Швейцарско-Южно-Французский. На воле остались только три претендента на престол Османской Империи: Мурад Сулейманович Балканский, Галиб и Зафир Абдуллаевичи Стамбульские.

Девятого мая, сто сорокатысячная армия Генриха д'Альбре блокировала Загреб, одну из Османских столиц. Орден Священного Препуция, в мае возвращал себе Родос, утерянный в 1521 году Иоаннитами-Госпитальерами, а персы снова шли по Анатолии к Босфору, к Стамбулу-Константинополю. Кто успеет раньше?

Стамбул-Константинополь взяли братья-рыцари Ордена Священного Препуция восемнадцатого августа 1566 года. Савелий им немного подыграл, усилив братьев 'добровольцами' корпуса морской пехоты Империи Инков, но исключительно с благородной целью — сохранить древний город, культурное и историческое достояние всего человечества, который персы вряд ли бы стали беречь, а Генрих д'Альбре от них отставал.

Стамбул, как до этого Иерусалим с Аккой и Родос, стал имперским владением Империи Нового Света. Владением, под управлением Ордена Священного Препуция. Магистр Ордена теперь Великий герцог Иерусалима, Рима, Стамбула, Мальты и Родоса. Имперский герцог. Выбор братьями-орденцами магистра, утверждается Папой, возведением в сан кардинала, а вот в велико-герцогском достоинстве, этого кардинала-магистра утверждает уже император Инков. Не пройдёт магистр-кардинал императорский 'фейс-контроль' — будет Орден при нём рядовой имперской бизнес-корпорацией, без каких-либо привилегий. Ибо все эти привилегии даются за службу магистра Империи Инков, а не за корпоративные молебны, распятому Понтием Пилатом, Машиаху иудеев.

В Стамбуле, а он так и остался Стамбулом, в плен орденским братьям-рыцарям сдались Мурад Сулейманович Балканский, Галиб и Зафир Абдуллаевичи Стамбульские. Всех их, Савелий распорядился доставить в Тауантинсуйу, на юбилейный, двадцатый саммит императоров, на высший суд мирового сообщества, доставить с достоинством принцев крови.

Стамбул так и остался Стамбулом, а Святая София, где похоронили Сулеймана Великолепного, так и осталась мечетью, более того, из Айя-Софии, её переименовали в Сулейманию. Уж чего-чего, а этого для покойного друга Сулеймана не жалко. Сейчас Орден строит храмы покруче, чем это древнее строение. Сейчас в тренде храмы-копии Собора Священного Препуция, только на метр-полтора пониже, поуже и покороче. В Стамбуле тоже такой построят лет через десять-пятнадцать, а София-Сулеймания теперь культурно-историческое достояние. В том числе и из-за захоронения в ней одного из величайших полководцев и правителей в истории человечества и очень хорошего человека, Сулеймана Османа. Пусть у него будет этот мавзолей, охраняемый всем человечеством, как общее культурно-историческое достояние, он этого точно достоин. Покойся с миром, друг.

Персидская Империя заняла всю Анатолию, всю Месопотамию и весь Левант. Получила огромные владения, от Большого Кавказского хребта и Сырдарьи на севере, до широты Гоа на юге, от Измира на западе, в Эгейском море, до Банг Макока (Бангкока) на востоке, в Сиамском заливе Тихого океана. Огромные владения, но не в этого коня корм.

Шиитские активисты-экстремисты уже склоняют Тахмаспа к принудительному насаждению шиизма, а ведь суннитов в Персидской Империи больше. Суннитов больше, чем шиитов, а индийских и индокитайских язычников больше, чем мусульман вместе взятых. Принудительная шиитизация приведёт к оттоку предпринимателей суннитов и язычников, снижению деловой активности, отставанию в развитии экономики, обнищанию и бунтам. За бунтами последуют репрессии, с ещё большим закручиванием гаек, и процесс этот станет циклическим. Это даже опаснее для Персидской Империи, чем династическая война наследников Тахмаспа.

Русская Империя получила Болгарию, Македонию, Боснию, Албанию, Грецию и Восточную Фракию (без Стамбула), которые Иван Первый, по совету Савелия, разделил на десять герцогств для семи сыновей Сулеймана и трёх Абдуллы. Эта война была не последней, а потому стоит дать понять элитам, что сдаваться можно и нужно.

Вместо эпилога.

После войны 1565-1566 годов, Савелий практически устранился от управления Империей. Он учился тому, что потребуется в следующей жизни — строить домницы и получать железо из болотных криц, которые искали для него по всему миру; строить печи, варить стекло и листовое, и выдувать стеклянную посуду; строить водяные колёса-приводы для мельниц, пилорам, кузнечных молотов и мехов; строить корабли — и класса река-море, типа драккаров викингов, и морские парусники-шхуны; оперировать апендициты; получать серную и азотную кислоту и так далее, и тому подобное.

Всему этому он учился на практике, работал своими руками, используя самые примитивные инструменты и помощь неквалифицированного персонала — гвардейцев из батальона собственной охраны. Именно такой персонал и такие инструменты им с Эль Чоло будут доступны в десятом веке в самом начале пути, у стен горящей хазарской столицы — Итиля.

Так и жил, отвлекаясь только на Олимпиады с Мундиалями и похороны друзей. Друга Энрике похоронили в 1575 году. Русская Империя объединилась с Европейской и Азиатской Империями д'Альбре, саммиты в Тауантинсуйу сократились до 'Четвёрки'. Скорее даже до 'Тройки', Империя Дайвьет вошла в 'Мировой Сберегательный Банк', валютную зону 'чалько', общий рынок с общими законами и общую систему безопасности, лишь формально сохранив свой независимый имперский статус.

В мире прожили восемнадцать лет, до смерти императора Персии, Тахмаспа Первого, в 1584 году. После его смерти, Савелий остался последним живым представителем славной 'Эпохи Империй'.

В Персидской Империи, ожидаемо, случилась гражданская династическая война, практически копия Османской, и закончилась она с тем-же самым результатом — вхождением в состав Империи Русской. Почти добровольным вхождением большинства сатрапий, принуждать пришлось только Иран с Белуджистаном, Иранский Азербайджан и Кавказ — самые фанатичные шиитские регионы.

Получится ли в этой исторической реальности объединение всего человечества в одно племя? Шанс есть, и шанс неплохой, но это дело уже следующих поколений.

Савелий ушёл из этого мира двадцать первого марта 1590 года, в возрасте восьмидесяти лет. Ушёл из Тиуанако, с того-же самого алтаря в храме Каласасайя, на котором семьдесят лет назад состоялось его пришествие в этот мир. Ушёл, провожаемый уже пожилыми сыновьями, взрослыми внуками и юными правнуками. Правнуками, уже помолвленными с правнучками брата-Ивана, скончавшегося три года назад.

Никого лишнего на свои проводы Савелий не допустил, мало ли что произойдёт при исчезновении из этого мира Уака, его породившего. Это ведь не материальная физика, такое лучше никому постороннему не показывать.

Эфир-сингулярность. То ли вечность прошла, то ли одно мгновение. Новый мир, лето 6473 года (965 от Рождества Христова).

— Привет, Эль Чоло.

— Привет, Русо. Долго ты там ещё прожил?

— До восьмидесяти.

— Значит, научился многому. Потом расскажешь, а пока командуй, княже.

* * *