Под стены Сарагосы, столицы Арагонского королевства, десятитысячный корпус армии Империи Инков подошёл двадцать шестого сентября 1526 года. Совсем небольшое войско, даже по нынешним временам, но очень боеспособное. Семь тысяч регулярной армии — Первая Гвардейская бригада Быстрого Реагирования в полном составе (три тысячи бойцов), по одному батальону от Чилийской, Бразильской, Аргентинской и Колумбийской бригад (четыре тысячи), тысяча герцогской хунты и две тысячи тяжёлой кавалерии из местных сеньоров, добровольно поступивших на регулярную армейскую службу. Не самые знатные и совсем небогатые, в основном младшие сыновья, которым 'не светит' отцовское наследство, но тем и лучше. Эти будут служить очень старательно, примеры выдающихся карьер у них перед глазами — есть к чему стремиться.
Сарагосу брать в осаду не стали, даже не обстреляли. Разбили лагерь на возвышенности, километрах в трёх от города и отправили парламентёров — папского нунция Иакова Рихтера, того самого монаха доминиканца, угодившего в плен в Панамской кампании, а теперь личного секретаря и исповедника Папы Климента Седьмого, и герцога Паскуаля де Андагойя де Куба.
Карл (Карлос Первый) Габсбург находился не в том положении, чтобы отказываться от переговоров. От личных переговоров с императором, который уже подошёл с войском к твоей столице и запросто может её взять, а тебя самого убить, или низложить. Что Империя Инков — самый грозный из его противников, Карл оценить уже успел. Инкский флот играючи расправился с арагонским и теперь блокирует порты Валенсии и Барселоны. Просто блокирует, не грабит, хотя возможность такую, несомненно, имеет.
Кастильскую корону ему было, конечно, жаль, но, если говорить честно, с момента принятия регентской власти над Кастилией, она приносила Карлу только убытки и проблемы. Каждый сбор налогов там проводился как военная кампания, и в итоге эти налоги даже не покрывали затрат на их сборы.
Другое дело — Остмарк (Австрийское эрцгерцогство), сейчас захваченное турками-османами; Бургундские Нидерланды, Люксембург, Артуа и Франш-Конте, которые подло захватил вероломный Франциск Валуа — вот это действительно потеря очень болезненная. Без них бороться за Кастилию? Помилуйте, тут бы Арагонскую корону вместе с головой не потерять. Даже если бы император не стоял у стен Сарагосы, французский король точно не успокоится. С Империей Нового Света нужен мир, как можно скорее. Мир и торговля. Тем более, что контрибуции император не требует, только признание Папы Климента Седьмого и изгнание сторонников Антипапы Мартина Шестого.
Мирные переговоры на высшем уровне прошли тридцатого сентября 1526 года, в огромном шатре, установленном ровно посредине между Сарагосой и лагерем имперского корпуса.
Карл Габсбург, совсем ещё молодой, двадцатишестилетний мужчина, выглядел лет на сорок. Не удивительно, учитывая, сколько несчастий на него свалилось в последние годы — такого и врагу не пожелаешь, а Карл на самом деле не враг. С чего бы ему быть врагом человеку из двадцать первого века совсем другой исторической реальности? Не повезло угодить 'под раздачу', только и всего.
— Благодарю вас, ваше величество, что согласились на эти переговоры. Надеюсь, нам удастся заключить крепкий мир, а может и подружиться со временем. — начал Савелий.
— Вы очень великодушны, ваше императорское величество. Мне жаль, что всё так получилось, но будущего у меня, похоже, не будет.
— Бросьте унывать, ваше величество, ведь уныние — смертный грех, если я ничего не путаю. Пока вы живы — нужно бороться.
— Бороться я собираюсь до конца, ваше императорское величество, только... Только нечем мне больше бороться. Казна пуста, эрцгерцогство Остмарк захвачено османами, а Бургундские Нидерланды, Люксембург, Артуа и Франш-Конте — французами. Я 'промотал' почти всё наследство своих великих предков, у меня осталась только честь.
— И Арагонское королевство. Что не так уж и мало, ваше величество. Я не заинтересован в вашей гибели, а потому готов помочь.
— Помочь в войне с османами, или с французами, ваше императорское величество?
— Не то и не другое, ваше величество, и в то же время — и то, и другое. Я готов помочь вам деньгами. Кредитом на закупку вооружений и не только. Кредитом Империи Инков дружественному королевству Арагон.
Договорились, не могли не договориться. Тем более, что формально отказываться от прав на Кастильскую корону от Карла не требовалось, так что лицо он сохранил. Королевство упразднено и распущено, а правом собрать его снова и восстановить — пусть продолжает владеть. Этого не жалко. Дружественное королевство Арагон, под залог острова Мальта, получило кредит в двадцать тысяч французских ливров серебра — десять наличными и десять на закупку вооружений и боеприпасов в Маракайбо, причём, с существенными скидками, так что к следующему лету, на европейской арене появится ещё один мощный игрок. Мощный и сконцентрированный на одном противнике, который этого совсем не ожидает, ведь условия мирного договора известны только заключившим его монархам и никому более. Никому здесь и в голову не придёт, что Карла Габсбурга не ограбили до нитки, а наоборот поддержали деньгами. Так не бывает.
Заключение мира праздновали три дня — первого, второго и третьего октября, уже в самой Сарагосе, в королевском замке-дворце Альхаферия. Весело праздновали, с оркестром и пирами.
После праздников поднимали арагонских утопленников в Валенсии и Барселоне. Не за деньги, просто так, по дружбе. За неделю подняли всех — двенадцать галеонов и шестнадцать шхун. Снова нырял сам Савелий, и Карл составил ему компанию. Хороший парень, толковый, рассудительный, отважный. Будет ли он благодарным? На это Савелий не рассчитывал. Если будет — получится приятный бонус, а так... крови из Европы попьёт — и ладно.
'Europa delenda est' — вот цель. Причём, разрушена она должны быть самими европейцами. А деньги... деньги для того и нужны, чтобы с помощью них достигать поставленных целей.
В Марсель, флот из восьми 'винджаммеров': 'Нептуна', 'Виракочи', 'Ареса', 'Тора', 'Аматерасу', 'Брахмы', 'Гора' и 'Инти', прибыл двенадцатого ноября 1526 года. На рейде порта Марселя уже ждали 'Шива', 'Перун' и 'Марс', без трофейных галеонов, значит Эль Чоло удалось их продать.
Франциск Первый Валуа приехал познакомиться лично и, после протокольных приветствий, попросил разрешения осмотреть инкские корабли. Пусть смотрит, не жалко. Ничего такого он там не подсмотрит, что смог бы сам повторить во Франции, в обозримом будущем.
Трофейные галеоны шаман действительно продал, причём дороже, чем в Португалии — по две с половиной тысячи французских ливров серебра, только рассчитались с ним золотом, в соотношении один к девяти. Проблемы уже в Европе с серебром, чем, интересно, они его заменят? Золотые монеты слишком дороги, а медные дёшевы.
Один галеон купили венецианцы, наверняка чтобы испытать и скопировать понравившиеся новинки, а ещё пять — султан Сулейман Первый Осман. Он действительно захватил эрцгерцогство Остмарк и теперь при деньгах — планирует увеличение торгового оборота с Маракайбо, для того и корабли купил. В добрый путь!
— Как тебе султан?
— Султан, как султан. Что можно понять о человеке через переводчика? Как у тебя в Сарагосе прошло?
Савелий пересказал.
— Безвозвратный кредит. — констатировал Эль Чоло и спросил, — Зачем нам Мальта?
— Незачем. Подарим кому-нибудь. Серебро нам тоже без надобности, а Карла поддержать было нужно. Должен же кто-то сдерживать Французский Рейх. Это сейчас у французов вполне приличный фюрер, а после него сплошные педики пойдут. Или тебе серебра жалко?
— Не жалко. Странно просто. Почему ты его русским не отдал?
— Боюсь. Слишком мало пока русских. И так уже нахапали столько, что боюсь — не переварят, растворятся в европейцах. Серебро здесь и сейчас — это оружие, никто его в мирных целях использовать не будет. Русским воевать сейчас противопоказано, даже успешно, им свои бы земли освоить-заселить. Мы им по-другому поможем, Эль Чоло. Медициной, прежде всего. Медициной и образованием. А воюют пусть европейцы и турки. Воюют до тех пор, пока их всех вместе не станет меньше, чем русских.
— Понятно. Когда домой-то?
— Как сделаем то, ради чего вместе приехали, так и отправимся. Чудо-то мы ведь так пока и не сотворили. Папские нунции уже собирают большой богословский диспут в Кёльне. Всех курфюрстов уже 'подмазали', так что, если Лютер не сбежит куда-нибудь в Данию-Швецию, к диспуту его обязательно принудят. А чего ты торопишься-то? У нас и здесь теперь свой дом есть.
— Дома интереснее. В Эль-Мутуне уже вторую домну должны запустить. Да и вообще... Скучно здесь, чужое всё...
— Потерпи шаман. Уже скоро мы все свои дела здесь закончим. Самому интересно, как там наш тихоокеанский адмирал в Азию сходил, но здесь-сейчас у нас задачи поважнее простой торговли.
— Терплю, Русо. Ради того и терплю, чтобы больше сюда никогда не возвращаться.
* * *
Интерлюдия. 25 ноября 1526 года.
Герцог Андалусии, граф Севильи, граф де Овехуна и Вакерос, Мануэль де Фуэнте, по своей природе был человеком вспыльчивым, а поэтому, когда имперский бальи, простолюдин из горожан Севильи указал ему на несоответствие имперским законам его нового налога; дон Мануэль просто приказал этого дурака повесить. Просто и без затей. Без дурацких затей, вроде каких-то имперских судов. Имперские законы? Присяга и клятва на верность? Умные люди говорят, что любые законы можно поменять, если того требуют обстоятельства, а они того требуют. Деньги нужны! Империя свою долю получит, никто её обманывать не собирается. А император — совсем ещё мальчишка, поназначал тут всяких наглых простолюдинов, уехал и забыл про нас. Конечно забыл, ведь у него там таких Андалусий под тысячу, если по глобусу посчитать.
'Плевать ему на нас, а нам тут жить. К тому-же он пришлый язычник, а меня избрали своим сеньором Кортесы Севильи и Андалусии...'
И так далее, и тому подобное. Было кому герцогу Мануэлю внушать мысли, ведущие его в правильном направлении — прямиком в могилу. Его и ещё полторы с небольшим сотни его баронов. Таких-же необразованных, наглых и неблагодарных уродов, которым всегда всего мало. Именно уродов, моральных уродов, получающих удовольствие от издевательств над простолюдинами. Жадных уродов, которым законной доли показалось мало. Именно таких 'братьев по разуму' и приблизил к себе новый герцог Андалусии и граф Севильи.
И не только он. Такие же отмороженные 'Дворы' сейчас собирались по всему бывшему королевству Кастилия, во всех новообразованных герцогствах и графствах. Законы новыми 'хозяевами жизни' нарушались везде и всюду. Нарушались нагло, с позиции силы, как им казалось. Им казалось, что с ними вынуждены будут договариваться, а законы специально для них обязательно перепишут. Это Европа, детка, ага.
Тут у нас не то, что у вас там, тут у нас все достойные люди, своим происхождением, простолюдинам не равны, все наши ведут свои родословные от рыцарей Карла Великого, а некоторые так и от самого Карла, пусть и через женские линии. Там, у себя, в Новом Свете, творите, что хотите, а здесь, у нас, нашу благородную специфику учитывайте. Мы тут есть такие все из себя особенные. В общем — долю свою получаете и радуйтесь, что хоть что-то получаете. А то и того не будет...
— Экселенц, у восточных ворот герцог Паскуаль де Куба с отрядом.
— Большой отряд?
— Человек двести пятьдесят, экселенц. С виду, обычный герцогский конвой, со свитой. В смысле, обычный для герцогов из Нового Света, экселенц...
Да, все герцоги из Нового Света богаты до неприличия, и свиты они действительно содержат королевские. Вот, например, у этого герцога де Куба, владение размером с Англию. Владение, в котором прямо на деревьях выращивают шоколад миллионами фунтов, а шоколад тот потом продают по трети веса серебра. Повезло же шакалу худородному жениться на сестре императора.
— Впускайте.
Было бы у герцога с собой хотя-бы тысяча, дон Мануэль приказал бы оставить конвой за стенами, но а двух с небольшим сотен-то чего бояться? Гарнизон в Севилье трёхтысячный. Как бы ни были ловки ветераны герцога де Куба, против десятикратного преимущества ему не сделать ничего.
'Договариваться приехал' — успел подумать дон Мануэль, и тут по городу загремели взрывы. 'Не пушечные выстрелы. Будто порох взрывается в совсем небольших бочонках' — безошибочно определил опытный вояка, а потом в его кабинет влетела свето-шумовая граната.
— И этот обосрался, — услышал дон Мануэль сквозь гул в ушах, как будто ветром в бурю донесло. Герцог де Андалусия потерял зрение и почти потерял слух, но не тактильные ощущения. Он и правда обосрался, и обоссался, и чувство это, напрочь ломало ему всю волю к сопротивлению. Сейчас бы вскочить, выхватить меч, и махать им во все стороны, несмотря на слепоту, но полные и мокрые кюлоты парализовали волю бесстрашного дворянина.
— Вымойте его и переоденьте, — услышал дон Мануэль низкий бас герцога де Куба, — через два часа, как раз он в себя придёт.
Зрение и слух действительно вернулись часа через два. Вернулись в одной из камер городской тюрьмы. Городской, не дворцовой! Тюрьмы, в которой держат всякую сволочь!
— Что происходит, Себастьян? — узнал арестованный герцог командира роты своей личной охраны.
— Нас всех арестовал герцог де Куба, экселенц. Только не спрашивайте меня как это произошло — я ничего не помню. Вспышка, грохот и я уже в этой камере.
Суд над имперскими преступниками происходил на главной-центральной площади Севильи, имперский судья, герцог Паскаль де Андагойя де Куба, шурин императора Инков, был немногословен.
— Всемилостивейший наш император помиловал этих, недостойных милости, нечестивых созданий. Казни сегодня не будет, подданные Империи. Всех этих преступников передадут на службу к арагонскому королю, Карлосу Габсбургу, в штрафные батальоны. Где они, или с пользой сдохнут, или искупят свою вину кровью и увечьем. Никаких Кортесов, с выборами, вам, дуракам, больше не будет, не умеете вы выбирать. Я, Паскуаль де Андагойя, герцог де Куба, отныне и на веки, то есть, до следующей воли императора, объявляю себя герцогом Андалусии и графом Севильи. Расходитесь, подданные и запомните навсегда — Империя ласкова, как родная мать, к своим лояльным подданным, и очень сурова, ко всяким мерзавцам-преступникам.
Люди на площади пришли в замешательство, от такого наглого наезда какого-то баска, пусть и герцога, и расходиться не торопились. Герцог де Куба понимающе усмехнулся.
— Не слышу вашей бурной радости, горожане. Вы не любите меня, своего герцога и графа? Тогда наш император подберёт вам сюзерена ещё лучше. Язычника из Нового Света. Ну? Не хотите ещё лучше? Тогда орите, дураки. Орите — 'Паскуаль'-'Паскуаль'-'Паскуаль', наш Великий император это обязательно услышит и оценит.
У Франциска Первого, в Фонтенбло, гостили больше месяца, ждали начала богословского всехристианского диспута в Кёльне. Именно всехристианского, с участием ортодоксов из Русского царства. Если уж показывать Чудо, то сразу всем, повторов на бис не будет, Эль Чоло больше в Европу не заманишь.
