— Ладно, будем думать. Люди сейчас везде нужны, а уголь пока можно закупать в Британии. В Кардиффе его уже начали добывать, так что перебьёмся импортным. Не так уж много нам его и нужно, купим.
— А с дикарями что будем делать? — спросил наместник Африки.
— Пока ничего, Паскуаль. В буше они нам не мешают, пусть живут, как хотят. Отдыхайте полгода, минимум. А то совсем одичаете вдали от цивилизации. Займитесь, наконец, своими дворцами в Тауантинсуйу. Только вы трое строительство ещё не начали, вот и начните. И для себя, и для Асикага Такаудзи. За полгода мы придумаем, откуда можно взять столько людей. Одних европейцев завозить не хочется, хотя бы на треть своими нужно разбавить.
— Все архитекторы, поди, заняты уже?
— Заняты, конечно, но вам они не откажут. Все они сейчас там, и Микеланджело, и Челлини, и остальные, что храм строили. Договоритесь, в этом я не сомневаюсь.
Интерлюдия. 17 июня 1532 года.
Император Франциск Первый Валуа, после смерти горячо любимой жены Клод Французской, родившей ему за девять лет брака семерых детей и скончавшейся уже почти восемь лет назад, так до сих пор и не нашёл себе новую супругу.
Сначала он сильно тосковал, потом увлёкся войнами, а когда опамятовался, подходящих невест уже не оказалось. Нет больше великого множества королевских династий в Европе, которые раньше роднились между собой, закончились почти все. Правящих христианских Домов осталось всего четыре, а если считать правящую чету царя Василия Третьего и королевы Марии Первой единым Домом, как оно и есть на самом деле, то и вовсе три: французский императорский, русско-британский царско-королевский и западногерманский королевский.
Нет достойных невест, и всё тут. Их просто не существует в природе. А ведь император Франции ещё далеко не стар, ему только через два месяца исполнится тридцать восемь. Можно, конечно, жениться на одной из фавориток, только что это даст? Ничего, кроме проблем. Фаворитки не для такого дела, родниться нужно с правящими Домами. Вот ведь напасть, мало того, что самому не на ком жениться, так ещё и дети в таком-же положении.
Из семерых детей, рождённых в браке Франциска и Клод, выжили шестеро — три сына: Франциск-младший, Генрих и Карл, и три дочери: Шарлотта, Мадлен и Маргарита. И никто из детей до сих пор не помолвлен, а ведь Шарлотте уже пятнадцать. Да и Франциску-младшему четырнадцать, но не с кем сговариваться. Просто не с кем. И как теперь жить?
Ладно хоть военные успехи пока радуют. В кампании конца лета — начала осени 1531 года, удалось сходу захватить четыре очень важных города: Буду, Пешт, Задар и Белград, разрезать европейские владения османов по Дунаю и глубоко вклиниться вдоль побережья Адриатического моря, полностью вытеснив из него османский флот. В январе-феврале 1532 года, де Бониве удалось разбить османов в морском сражении при Корфу, а после ограбить и сжечь Афины. Хорошо так ограбить, на шестьдесят тысяч ливров серебра только в монете и слитках, что полностью покрыло и даже значительно превысило стоимость, потерянных в том бою, двух инкских 'винджаммеров' и двух венецианских галеонов.
Благодаря этим успехам, в войну на стороне Сулеймана Первого до сих пор не вступил Хайреддин Барбаросса, а чем дольше он тянет, тем сильнее накаляются между ним и Сулейманом отношения.
Восстали все Балканы, восстали Богемия, Западная Пруссия и Бранденбург. Хорошо восстали, задорно, с огоньком, османские гарнизоны на этих территориях практически сели в осаду.
В конце марта провели военный совет в узком кругу: сам император Франциск Первый Валуа; коннетабль, герцог де Монморанси, граф де Франш-Конте; и адмирал, герцог де Бониве, граф Артуа. Трое близких друзей ещё со времён детских игр, когда император был всего лишь сыном графа Ангулемского и ничто тогда не предвещало тогда его последующего возвышения на французский престол; трое соратников и сподвижников, благодаря которым Франция уже стала Империей.
Тогда, на совете, кузены Монморанси и Бониве высказались за поворот армии на север, с активными действиями флота и морского десанта в Средиземном море. Армия, по их мнению, должна была наступать на Прагу, Дрезден, Берлин и Бранденбург, пока там османы сидят, как на раскалённой сковородке, освобождать и брать в имперское владение территории, отрезая мусульман от границы с Русским царством; а флотом и десантными силами разорять побережье — Грецию, Анатолию, Левант и Египет. Ничего не захватывать, но всё грабить, грабить, грабить.
Хороший они предложили план. Этот план был бы вообще отличным, если бы на его воплощение имелись деньги, а их-то как раз не имелось. Восток бывшей Священной Римской Империи ограблен до нитки, брать там вообще нечего, мало того, года на три население придётся освобождать от налогов, как поступили инки в бывшем Арагоне, и об этом стало известно всей этой алчной Европе. При этом, на освобождение, бедствующих под гнётом османов, германцев придётся потратить очень много, армия ведь не воюет бесплатно. Войскам нужно платить, их нужно снабжать продовольствием, закупать оружие и боеприпасы, а на что? На что, если не только ничего не получишь при захвате, но даже налоги оттуда три года поступать не будут?
Балканы тоже восстали, там тоже нас ждут, и там есть чем поживиться, в отличие от... Ведь там никто не грабил уже почти столетие, успели накопить жирок, неплохим таким жирным слоем. Эдирне и Константинополь — вот путь к победе, а на севере османам всё равно деваться некуда. Чем дальше, тем больше они там будут ослабевать, под ударами восставших германцев. Когда возьмём Константинополь — тогда вернёмся и добьём их жалкие обессилившие остатки. В общем, задача такая — флоту и десанту захватить Сплит, а после заниматься разорением османских берегов; а армии — Ниш, с дальнейшим продвижением к Эдирне (Адрианополису).
Сплит и Ниш осадили, но восстания горожан в них организовать не удалось. Османы учли опыт Буды, Пешта, Белграда и Задара, и очень хорошо приготовились. Городские ворота не открылись, вместо этого в крепостные рвы сбросили тысячи трупов потенциальных мятежников, а после началась классическая осада, в которой осаждающие всегда несут гораздо большие потери, чем обороняющиеся. Пушки обороняющихся установлены в укрытиях и, пусть их и меньше, но и потерь при контрбатарейной борьбе они несут гораздо меньше.
Но нет худа без добра, заговорщиков, в осаждённых городах, и повстанцев в округе, османы перебили, зато теперь нет недостатка в 'пушечном мясе'. Хорваты и сербы готовы воевать за еду. И таких теперь десятки тысяч, а может и сотня с лишним. Частично их удалось вооружить трофеями из Буды, Пешта, Белграда и Задара, но большую часть старьём и самоделками на дымном порохе, зато они в этих горах знают каждую тропку, каждый брод, каждый хутор, а ещё их очень много и совсем не жалко.
Теперь, с этими голодранцами, армия Французской Империи даже превосходит османскую по численности. Боеспособность у местных ополченцев низкая, но не нулевая, без потерь их османам не перебить. Пусть тратят людей, боеприпасы и время — все эти ресурсы конечны. Хватит ли гарнизонам патронов, чтобы перестрелять почти сто тысяч этих добровольцев?
Под стены Сплита, император Франциск Первый привёл третий корпус французской армии. Самый многочисленный, сорокатысячный. Удара с севера не ожидается, так что незачем держать на Дунае такой мощный резерв и связывать силы морского десанта длительной осадой. У них и флота имеются другие задачи — Измир/Смирна.
— Жду вас с победой, де Бониве, нам сейчас очень нужны деньги Измира. Их мы потратим в первую очередь на флот.
О продаже в Гранаде трёх 'винджаммеров' второго поколения (русского 'Князя Святослава Игоревича', западногерманского 'Кёльна' и орденского 'Священного Препуция'), герцог Гийом Гуфье де Бониве, граф Артуа уже знал. Об этом знала уже вся Европа и готовилась к торгам. Конечно, второе поколение немного уступает третьему, но действительно немного, и только в скорости, а не в бою. В сражении у Корфу, например, такой османский корабль уцелел, а погибли два более новых, пятимачтовых. Естественно, что адмирал флота Французской Империи мечтал их заполучить и почти сравнять свои силы с флотом Османской Империи.
— Благодарю вас, Сир.
— Рано благодарите, де Бониве. Дело ещё не сделано. А теперь главное. Если вы вернётесь с победой, то станете королём. Королём Хорватии. Королевства Хорватия в составе Французской Империи. А после этого, мы обручим Франциска-младшего и вашу дочь Луизу. Ваш внук когда-нибудь станет императором, Гийом.
— Это великая для меня честь, Сир. А...
— И Монморанси станет королём. Королём Венгрии, — предугадал вопрос соратника и друга Франциск Валуа, — с ним я тоже планирую породниться. Сыновей и меня трое, как и дочерей, а вас всего двое. Так что очень постарайтесь не погибнуть и вернуться с победой, Гийом.
— Постараюсь, Сир.
— С Богом, де Бониве.
Интерлюдия. 3 июля 1532 года.
Контр-адмирал Тихоокеанского флота, дон Жоржи ди Менезиш, граф Гуама и Марианских островов, вернулся из своего второго самостоятельного похода в западные владения Империи и Азию второго июля 1532 года.
Второй его самостоятельный поход получился богатым на приключения. Сначала он, со своей эскадрой, поучаствовал в кампании герцога Асикага Такаудзи де Новая Гвинея, графа Окинавы, дайме Цусимы, Коджедо и Чеджудо, на островах Филиппинского архипелага, обеспечивая доставку и снабжение; а после уже сам командовал операцией по освобождению Сингапура от пиратов.
Впервые командовал не флотом, а сухопутными силами из четырёх бригад, которые ему выделил герцог Новой Гвинеи. Но ничего, справился успешно. Пиратов, разграбивших имперскую факторию на Сингапуре, скормил свиньям, а остров присоединил к имперским владениям в Азии. Хорошее владение кому-то достанется. Очень богатое графство. Пожалуй, самое выгодное, с точки зрения географии в регионе, все азиатские торговые пути проходят вблизи его берегов.
На Сингапуре, контр-адмирал, граф Жоржи ди Менезиш де Гуам, оставил две бригады из четырёх и назначил временного наместника. Бывшего посла, тогда ещё только дайме Цусимы, Асикага Такаудзи, в Империи, Сиоку Орусата. С Такаудзи они давние друзья и соратники, так что герцог Новой Гвинеи, его обязательно поддержит, в случае чего, а после император назначит постоянного наместника.
Две бригады, контр-адмирал вернул на Цусиму и получил от Асикага Такаудзи предложение поучаствовать ещё в одной кампании — аннексии северного острова Хоккайдо. Отказывать шурину императора, граф Жоржи ди Менезиш де Гуам, разумеется, не стал. Высадил неуёмного герцога с четырьмя бригадами в бухте южной части острова, возле уродливого японского замка клана Масамити, враждебного клану Асикага, и на этом распрощался с милейшим Такаудзи-саном, теперь хорошим приятелем, даже другом.
На обратном пути в Лиму, контр-адмирал Жоржи ди Менезиш, ненадолго заглянул в своё владение на Гуаме. Графство управлялось имперским наместником, управлялось хорошо и с каждым годом его доход увеличивался. Многие азиатские торговцы делали здесь остановку по пути в Новый Свет, а раз останавливались, то и деньги тратили. А ведь скоро столица Империи переберётся в Северную Инку, в Тауантинсуйу, а с ней переберётся и деловая жизнь, в том числе и основная торговля с Азией. Переберётся на восточный берег Северной Инки, в Сан-Диего, Лос-Анжелес, Сан-Франциско, Сиэтл и Ванкувер; тогда Гуам переймёт у Гавайев большинство транзита торговцев и...
Очень разумно устроено в Империи управление территориями, стоит это признать. Все заботы владетеля об управлении графством — периодически проверять отчёты имперского наместника, которые и так проверяют чиновники, но двойной контроль надёжнее одинарного, и получать доход. Наместник предлагает планы развития, толковые планы, ведь он тоже в доле дохода, хоть и только на время службы в этой должности, однако интерес имеет непосредственный и заботиться о графстве, как о своём, а граф Жоржи ди Менезиш, тем временем, занимается любимым делом, и делает карьеру в Имперском Тихоокеанском флоте. Головокружительную карьеру, стоит отметить.
В Лиме, контр-адмирал застал самого императора. Вот уж повезло, так повезло. Его рапорт был принят очень благожелательно, император одобрил все действия и пригласил на обед, удостоив великой чести, но и на этом подарки Судьбы, для недостойного Жоржи ди Менезиша, не закончились.
За обедом, император Интико посоветовал своему неразлучному спутнику, герцогу Васко да Гама де Гоа, графу де Видигейра, не упускать такого перспективного жениха для доны Изабель ди Атаида да Гама. Единственной дочери легендарного адмирала. Самой младшей из всех его детей и самой любимой.
— Дон Жоржи, мы с вами давно знакомы. Я помню вас как храброго и исполнительного офицера, честного и ответственного человека. Не буду скрывать, как жениха Изабель я вас никогда не рассматривал.
— Я понимаю, ваша светлость. Вы планируете найти для доны Изабель лучшую партию. Ваш отказ меня нисколько не обидит.
— Планировал, — кивнул герцог ле Гоа, — я скопил очень хорошее приданное для дочери, но теперь о нём даже вспоминать неловко. Его императорское величество сам решил дать Изабель достойное приданное. Достойное, в его понимании. В том случае, если я выдам её за вас. А с таким приданным, лучшей партии мне точно не найти. Поздравляю вас с новым владением и титулом, дон Жоржи. После помолвки, вы станете герцогом Тайваня. А скопленные мной деньги потратите на строительство достойного дворца в Тауантинсуйу. Император выделил вам с Изабель участок в третьей линии, по соседству с моим и его величества Жуана Третьего. То есть, теперь Жуана Ависского, герцога Большого Лиссабона, Большого Порту и Бом Байи. Что скажете?
— Нет слов, ваша светлость. Это потрясающе!
— Что-ж, тогда совет вам, да любовь.
Со всеми радиоделами, Савелий разбирался четыре месяца. Схемы, из интернета двадцать первого века, жрецам-электронщикам воплотить 'в железе' удалось, но горели они как бумага в печке. Не удивительно, ведь местные вольты, амперы, омы и прочие ватты принимались практически от балды, а измерительные приборы, для сравнения, оттуда не притащишь, поэтому теперь только экспериментировать. Будем знать, что все электрические и радиосхемы оттуда годятся только в качестве материалов для изучения и адаптации.
Так что первую рабочую радиостанцию собирали методом тыка, вводя к местным единицам измерения поправочные коэффициенты. Ламп пожгли тысячи, но своего всё-таки добились. В сентябре 1532 года, удалось установить длинноволновую радиосвязь между двумя НПО Лимы — на севере и юге от города. Недалеко, всего в пятнадцати километрах, но и это уже прорыв. Теперь дело пойдёт куда веселей. Теперь жрецы точно доведут дело до приемлемых по дальности и качеству связи образцов, а после начнут работать над снижением энергопотребления. Через полгода-год начнём жить уже в новом, совсем другом мире. В мире моментального распространения информации.
В Маракайбо, Савелий вернулся уже в ноябре. Новости из Европы прочитал как приключенческий роман, триллер-блокбастер.
