На приёме Хрущёв переговорил с Эйзенхауэром. Беседа проходила только в присутствии переводчиков. Никита Сергеевич поблагодарил президента за вовремя сделанные 'шаги навстречу', позволившие всё-таки довести переговорный процесс до заключительной стадии.
— Как ни старались противники разрядки не допустить самого факта четырёхсторонней встречи, мы всё же сумели нарушить их планы, собрались и уже подписали несколько важных документов, — сказал Хрущёв. — Может быть, завтра нам удастся продолжить удачно начатое.
— Может быть, может быть, — как-то неопределённо отозвался Айк.
Никита Сергеевич насторожился — реакция президента была слишком уж вялой. Всё-таки дипломатам обеих сторон удалось успешно довести до логического завершения сложный и долгий согласовательный процесс. Хрущёв понял, что Эйзенхауэр что-то недоговаривает.
— Когда мы летели сюда, — сказал Первый секретарь, — мы размышляли над политической ситуацией. Выдвигались разные предложения, например, предлагали потребовать официальных извинений у американской стороны, в связи с полётом самолёта-разведчика. Но в итоге решили таких требований не выдвигать.
— Это разумно, — ответил Айк. — Видите ли, господин Хрущёв, президент Соединённых Штатов как правило не может единолично принимать политические решения. История с этим полётом достаточно запутанная, я ещё сам не до конца уяснил для себя все связи, лежащие в подоплёке этого дела. Мне ясно лишь, что решение принималось на уровне ЦРУ, но фигуры, стоявшие за ним, куда влиятельнее, чем господин Даллес.
Если бы всё зависело только от меня, я бы извинился за несогласованные действия не в меру ретивых подчинённых, и дело с концом. Но в администрации слишком беспокоятся о возможном ущербе для престижа страны. Даже господин Гертер, в целом являющийся сторонником мирного, дипломатического решения любых разногласий между нашими странами, убеждал меня в недопустимости 'капитуляции перед красными' и наотрез отказывался даже обсуждать саму возможность таких извинений.
(Это следует из эпизода обсуждения советской декларации на встрече в Париже 16 мая 1960 г http://www.hrono.ru/libris/lib_h/hrush60.php)
— Я в этом и не сомневался, — согласился Хрущёв.
— Меня весьма волнует судьба нашего лётчика, — продолжал президент. — Полагаю, вам уже что-то известно?
— На данный момент в наших руках имеются пустое катапультное кресло и обломки кабины со следами крови, — Никита Сергеевич продолжал, по согласованию с Серовым, поддерживать официальную версию событий. — Как вы знаете, господин президент, человеческое тело весьма хрупко, и на скоростях около 800-900 километров в час воздушный поток может разорвать его на части. Такие случаи бывали, и неоднократно. Обломки самолёта были разбросаны на весьма большой площади, к тому же весна, в степи и полупустыне полно грызунов и прочей мелкой фауны. Если бы нам удалось найти парашют, можно было бы говорить более определённо.
— Понимаю. Прошу вас, господин Первый секретарь, держать меня в курсе по этому вопросу.
— Конечно, если что-то станет известно — мы обязательно вам сообщим.
— Я весьма признателен вам, что вы не стали переводить ситуацию в плоскость политической конфронтации и предпочли обмен личными посланиями, — продолжал Эйзенхауэр. — Тем самым вы оставили мне место для манёвра. Иначе мне пришлось бы отвечать жёсткими заявлениями, чтобы сохранить престиж Соединённых Штатов, вы бы ответили тем же, и переговоры в итоге стали бы невозможными.
— Мне представляется, что те, кто задумывал эту комбинацию с самолётом, рассчитывали именно на такой ход событий, — ответил Никита Сергеевич. — Всегда приятно обломать планы своему противнику. Волей судьбы, похоже, что у нас с вами противник теперь общий. Ну, частично, конечно. Я имею в виду те самые силы, которые хотят продолжения конфронтации и 'холодной войны'. Покойный господин Даллес, будучи госсекретарём, постоянно держал ситуацию на грани начала военных действий. Между державами, обладающими ядерным оружием, такие отношения слишком опасны.
— Да, я тоже начал приходить к такому выводу, — согласился Айк. — Пока подлётное время исчислялось несколькими часами, в случае бомбардировщиков, у нас с вами ещё был шанс успеть договориться и отменить атаку, в случае ложной тревоги, например. Но когда основным оружием становятся баллистические ракеты, время принятия решения сжимается до нескольких минут. Скажем, я просто не успею доехать до Пентагона, чтобы послать вам телеграмму по прямой линии. И даже если я поставлю телетайп прямой связи с Кремлём прямо в Овальном кабинете, любая заминка на линии связи может стать фатальной.
Хрущёв вытащил из кармана свой мобильный телефон. В Париже и Брюсселе уже работала мобильная связь советского стандарта. Договор с бельгийской стороной был заключен ещё в 1958-м, на Брюссельской промышленной выставке, а де Голль, познакомившись с мобильной связью во время переговоров с Хрущёвым, попросил установить в Париже несколько АТР, в порядке опытной эксплуатации. Возможность решать вопросы бизнеса прямо из автомобиля или уличного кафе моментально оценили многие французские бизнесмены. МИД СССР и Франции уже подготовили взаимовыгодное соглашение о развёртывании сети мобильной связи. В первую очередь предполагалось устанавливать АТР на французских курортах и в крупных городах метрополии, затем планировалось развитие мобильной связи в сельских районах Франции и на заморских территориях.
Разработка аппаратуры связи была налажена совместная, по опыту сотрудничества в разработке телевизионного стандарта SECAM. Французы заинтересовались возможностями внедрения в оконечные устройства цифровой логики, и хотя сам тракт передачи сигнала всё ещё оставался аналоговым, всю логику следующей модели телефона, ЛК-4, уже предполагалось делать на микросборках. На ЛК-3 микросборка пока отвечала лишь за отображение набираемого номера на ЖК-индикаторе.
Под контракт на телефонизацию Франции и государств Французского Союза предстояло расширить производство электронных компонентов и организовать несколько десятков сборочных производств. Для их размещения были выбраны малые города Нечерноземья. Французский контракт становился, таким образом, 'приводом' для развития целого региона.
— Почему бы не установить между нашими странами более современную связь? — предложил Никита Сергеевич. — Мы как раз пару недель назад вывели на высокую эллиптическую орбиту спутник связи, он же ретранслятор телевизионного сигнала. Вы можете поставить автоматический телефонный ретранслятор прямо в своём автомобиле, а в другом автомобиле смонтировать станцию спутниковой связи. Вести переговоры придётся, конечно, нашим с вами переводчикам. Но я Виктору Михайловичу вполне доверяю.
Виктор Суходрев, продолжая переводить, благодарственно кивнул и улыбнулся.
— Этот ваш мобильный телефон я уже видел, — припомнил Айк. — Установить прямую связь через спутник было бы полезно. Пожалуй, я дам указание Госдепартаменту проработать с вашим МИД проект соглашения. Но, полагаю, будут возражения со стороны военных. Система правительственной связи должна быть национальной разработкой.
— Ну, это, всё-таки будет не правительственная, а международная связь, — ответил Хрущёв. — В будущем, когда появятся спутники с большим количеством каналов связи, мы будем вообще сдавать эти каналы в аренду на коммерческой основе.
— Ещё хуже, — рассмеялся Айк. — Наши производители и их лоббисты в Конгрессе лягут костьми, если первая коммерческая система международной связи не будет американского производства.
— Это вас так волнует?
— Да, это, всё-таки, национальная экономика. Хотя... Через полгода меня действительно уже не будут волновать многие из этих вопросов, — ответил Эйзенхауэр. — Но пока я ещё президент, и мне хочется сделать как можно больше для укрепления мира стабильности, чтобы потомки вспоминали меня как президента, который закончил 'холодную войну', а не как президента, который её усугубил.
Параллельно американская и советская делегации решали вопросы, связанные с предстоящим визитом Эйзенхауэра в СССР. В частности, был урегулирован вопрос с предоставлением советских въездных виз пилотам американского президентского самолёта и техническому персоналу.
С де Голлем Никита Сергеевич обсудил возможность совместной разработки авиадвигателей для пассажирских самолётов. Как он и ожидал, президент Франции заинтересовался открывающейся перспективой. Французская 'Sud Aviation' в это время ставила на авиалайнеры 'Caravelle' английские двигатели, за неимением подходящих по характеристикам собственных. Поэтому предложение Хрущёва заменить их на советские Д-20, а затем, совместными силами пермского ОКБ-19 и французской компании SNECMA разработать целую линейку моторов для 'Аэробусов' пришлось весьма кстати.
Де Голль поручил министерству иностранных дел подготовить договор. Его подписание наметили на осень, пока же был подписан предварительный протокол о намерениях. (АИ)
Второй день начался с обсуждения вопросов разоружения и политической системы обеспечения безопасности в Европе. Договор о поэтапном выводе войск и сокращении вооружений был, казалось бы, уже согласован всеми сторонами и подготовлен к подписанию. Но в ситуацию неожиданно вмешалась Великобритания. Премьер Макмиллан выставил не оговорённое ранее условие:
— Мы требуем возвращения кораблей королевского флота, захваченных в 1956-м году под Порт-Саидом. Пока все корабли в полном составе не будут возвращены, мы не подпишем договор. Мы также предоставим Соединённым Штатам возможность увеличить количество ракет средней дальности, базирующихся на территории Соединённого Королевства.
Речь шла об американских ракетах 'Тор'. Их развёртывание на британской территории началось с 31 августа 1958 года, и в 1960-м, на базах в Шотландии, стояли уже 20 эскадрилий по 3 ракеты. 'Тор' был достаточно серьёзной угрозой — имея дальность от 2400 до 2820 км, эти 60 ракет могли достать до Москвы и простреливать важнейшие районы центральной части РСФСР.
Демарш англичан полностью перечеркнул полугодовую работу дипломатов по согласованию первого договора об ограничении вооружений. В этот момент Хрущёв понял причину вчерашнего уклончивого ответа Эйзенхауэра. Макмиллан наверняка поставил его в известность.
— Корабли вернуть, говорите? — ответил Никита Сергеевич. — Мы, вот, ленд-лизовские транспорты 'Либерти' уже вернули. Американцы их из наших вод вывели и тут же ко дну пустили. Демонстративно. Только океанское дно металлоломом замусорили. Спрашивается — зачем? — он укоризненно посмотрел на Эйзенхауэра. — Чтобы нас позлить? М-да... При том, что за ленд-лиз мы уже расплачивались поставками топлива и прочих нефтепродуктов.
Президент сидел с непроницаемым видом.
— Как я понимаю, речь идёт о пяти устаревших авианосцах? — продолжал Хрущёв.
— А также двух крейсерах и целом флоте десантных кораблей, оставшихся в Египте, — ответил Макмиллан.
— Прежде всего, эти корабли — законный военный трофей Египта, — подчеркнул Никита Сергеевич. — Вы в 1956 году развязали агрессию против суверенного государства, и получили по заслугам. Трофейными авианосцами Египет с нами расплатился за поставки вооружения по ленд-лизу. То есть, мы их купили, и никакие претензии предыдущих владельцев не рассматриваем. Другое дело, что как минимум два, если не четыре из пяти этих авианосцев уже устарели и большой боевой ценности не представляют. Как я понимаю, даже если условно допустить возможность, что вы их получите обратно, вероятнее всего, вы их точно так же пустите в металлолом.
Те корабли, что остались в Египте, вообще не имеют отношения к нашему сегодняшнему обсуждению. Египетской делегации я в этом зале не наблюдаю. Указывать суверенному государству, как ему поступать с взятыми в бою трофеями, мы не имеем возможности. Хотите вернуть свои транспорты — договаривайтесь с Египтом.
— Мы знаем, что вы имеете достаточное влияние на египетское руководство, — упрямо гнул свою линию Макмиллан. — Сабри — далеко не такой сумасшедший, как Насер. Вам достаточно будет нескольких слов.
— Так и договаривайтесь с Сабри, — заявил Косыгин. — Мы-то тут причём? Мы всего лишь приняли у него корабли в уплату за поставки. Я вообще считаю ваше требование надуманным и неправомочным. Устаревшие корабли вам не нужны, так же, как американцам были не нужны те 'Либерти', что они затопили. Вы лишь хотите найти формальный предлог, чтобы сорвать подписание договора о поэтапном выводе войск из Европы.
Даже если мы согласимся на ваше требование, вы придумаете ещё что-нибудь, потом ещё, и ещё, и это будет тянуться бесконечно. Господин президент, — он обратился к Эйзенхауэру. — Вы же видите, что британская сторона под надуманным предлогом пытается сорвать подписание уже согласованного договора.
Президент явно не выглядел довольным:
— Требование Британии мне не кажется обоснованным, но формально это их право.
— Тем не менее, мы настаиваем на возврате наших кораблей, — Макмиллан упёрся рогом.
— А за ремонт и модернизацию этих старых корыт кто платить будет? — возмутился Хрущёв. — Мы не только отремонтировали все боевые повреждения, мы ещё и установили на трёх авианосцах угловые палубы и трамплины для старта реактивных самолётов, заменили все системы связи, установили новые системы инструментальной посадки, новые радары. Формально это уже не ваши авианосцы, у них половина конструкции — нашего производства.
— Этот вопрос пусть обсуждают дипломаты, — упорствовал британский премьер. — Пока корабли не будут возвращены, мы отказываемся подписывать договор о поэтапном выводе воинских контингентов из Европы.
— Значит, войска останутся там, где они находятся сейчас, — ответил Хрущёв. — Предлагаю всем 'поблагодарить' господина Макмиллана и его хозяев за срыв мирной конференции. На этом можно расходиться.
Первый секретарь был прав. Четырёхсторонний договор был сбалансирован по количеству выводимых подразделений с каждой стороны. Это согласование заняло около полугода. Если британская сторона выпадала из договора, нужно было пересогласовывать заново все количественные параметры, с учётом не только количества, но и показателей боеспособности подразделений, ТТХ выводимой и оставляемой на ТВД техники, и множества прочих условий.
— Минуточку, Никита Сергеич, — остановил его Косыгин. — Вот тут у меня имеется любопытный документ... Протокол Контрольного Совета от 1947 года...
Хрущёв, внимательно следивший за выражением лиц собеседников, заметил, как одновременно побледнели Эйзенхауэр и Макмиллан. Де Голль оставался спокойным и смотрел заинтересованно.
— Согласно этому документу, в 1947 году было принято решение, заверенное подписями всех членов Контрольного Совета, губернаторов оккупационных зон, о том, что Берлин является местом пребывания четырехсторонних органов и одновременно столицей советской зоны. Весь Берлин, а не только его восточная часть.
Косыгин передал по экземпляру документа Эйзенхауэру, Макмиллану и де Голлю, и продолжил:
