— На основании указанного документа мы обращаем внимание сторон на абсолютную незаконность нахождения на территории так называемого Западного Берлина каких-либо органов и структур государственного управления Федеративной Республики Германии, требуем их незамедлительной ликвидации и передачи указанной территории под управление гражданской администрации Германской Демократической Республики.
Эйзенхауэр побагровел. Макмиллан сидел в шоке. Затем главы западных делегаций и их переводчики принялись сравнивать свои копии документа, пытаясь найти разночтения в английском, французском и русском вариантах текста.
Документ, по заданию Косыгина, обнаружил в неразобранных архивах референт Громыко Валентин Михайлович Фалин. Когда он положил свою находку перед министром иностранных дел, Андрей Андреевич едва за голову не схватился. Он даже не хотел сначала докладывать Косыгину, но Алексей Николаевич об этом документе уже знал — из справки ИАЦ, подготовленной по присланным мемуарам самого Фалина. (АИ)
Это был феерический про@б советской дипломатии. Вспомни об этом документе раньше, в 1948-м году, советская блокада Берлина была бы не нужна.
('Инициаторами записи были англичане, задумавшие пропустить щупальца в восточную часть города и, если получится, в Восточную Германию. Имейся у трех держав нечто отдаленно похожее, оправдывавшее превращение Берлина в землю ФРГ, с Советским Союзом и говорить бы не стали.
Раскрою секрет. Ни в 1958-м, ни в 1959 г. про упомянутую запись в МИД СССР никто не слышал. В 1960-м или даже 1961 г., когда у меня зашел разговор с А. А. Громыко на данную тему, министр буркнул:
— Почему мне не показали этот документ до посылки нашей ноты 27 ноября 1958 года?
— Я работаю в МИДе с марта 1959 года.
Это дало тогда же повод для разговора с Громыко о необходимости создания в МИДе службы централизованного учета, систематизации и хранения официальных документов. ... Между тем причина сдержанности на нашей стороне — бескультурье в делопроизводстве, издержки работы зауженным составом в самом МИДе, отсутствие координации с республиканскими правительствами.' см. В.М. Фалин 'Без скидок на обстоятельства' стр. 81-82)
— Я также вынужден подчеркнуть, что воздушные коридоры между ФРГ и Западным Берлином не были утверждены Контрольным советом, и используются только на основании рекомендаций административного департамента. То есть, незаконно, — добил 'союзников' Косыгин.
Эйзенхауэр снова побелел:
— Вы хотите объявить блокаду Западного Берлина? — прохрипел президент внезапно пересохшим горлом.
— Разве я произнёс слово 'блокада'? — мягко улыбнулся Алексей Николаевич. — Я лишь указал на то, что современная ситуация полностью нарушает четырёхсторонние договорённости, принятые Контрольным советом.
— Мы сегодня же передадим этот документ репортёрам, и завтра с утра всё это будет в газетах, — добавил Никита Сергеевич. — Посмотрим, как вы из этого выпутаетесь.
Эйзенхауэр и Макмиллан переглянулись:
— Предлагаю прерваться до завтра, — деревянным голосом произнёс Айк. — Вы понимаете, надеюсь, что нам необходимо проконсультироваться с канцлером Аденауэром и между собой.
— Разумеется, — небывало широко улыбнулся Косыгин. — Передавайте привет господину канцлеру.
— Угу. И валидол, — вполголоса буркнул себе под нос Хрущёв.
'Консультации' между главами западных делегаций продолжались до позднего вечера. Неформального общения между делегациями этим вечером не было.
— Подпустили американцам ежа в штаны! — Никита Сергеевич удовлетворённо потирал руки. — Пусть теперь попробуют оспорить собственные подписи под протоколом.
Первый секретарь как в воду глядел. Утром 18 мая обслуживавший Хрущёва в поездках сотрудник 9-го Главного управления КГБ Алексей Алексеевич Сальников показал ему местную французскую газету. Сообщение на первой полосе гласило:
'Вчера вечером канцлер ФРГ Конрад Аденауэр был срочно госпитализирован в связи с внезапным ухудшением здоровья. По официальным сообщениям, на сегодняшнее утро состояние 84-летнего политика продолжает оставаться стабильно тяжёлым. Никаких подробностей о его самочувствии не сообщается'.
Сообщение о претензиях СССР на Западный Берлин, подкрепленных решением Контрольного совета от 1947 года, вызвало в прессе бурю самых различных откликов. Однако документ есть документ, оспорить его подлинность американцам и англичанам не удалось, и теперь пресса на все лады обсуждала, каким будет следующий шаг красных, и как будут развиваться события.
Собравшиеся для очередного раунда переговоров западные политики выглядели, как на похоронах.
— Как чувствует себя господин Аденауэр? — участливо поинтересовался Никита Сергеевич у Айка.
— Не лучшим образом, — буркнул президент. — У господина канцлера обширный инфаркт.
— Печально, печально, — констатировал Хрущёв. — Вот что значит — нарушать совместные договорённости. Итак, что вы можете сказать по результатам ваших вчерашних консультаций?
Эйзенхауэр был мрачен:
— Господин Первый секретарь, мы можем сначала переговорить с вами наедине? Коротко.
— К вашим услугам.
Они, в сопровождении переводчиков отошли в угол зала.
— Господин Хрущёв, вы вчера поставили нас в очень сложное положение, — начал Айк. — На кон поставлен престиж западных держав. Надеюсь, вы понимаете, что в сложившихся условиях не может быть речи о выводе воинских контингентов США, Великобритании и Франции с территории Западного Берлина? Это будет воспринято прессой как капитуляция перед коммунизмом. То есть, такое развитие событий совершенно невозможно.
— Разве мы сказали хоть слово о выводе войск, кроме того, что было оговорено подготовленным к подписанию договором? — спросил Хрущёв. — Наоборот, в документе от 1947 года подчёркивается, что Берлин продолжает оставаться местом пребывания четырехсторонних органов. В том числе — и воинских контингентов. Речь шла лишь о неправомочности и нелегитимности западногерманской гражданской администрации. Мы лишь требуем безусловного выполнения решений Контрольного совета, так же, как западные державы требуют безусловного выполнения Потсдамских договорённостей. Западногерманские власти должны покинуть Западный Берлин и передать его под юрисдикцию ГДР.
Эйзенхауэр понял, что его поймали в ловушку.
— О, дьявол... Но это — такая же капитуляция, только для Западной Германии!
— Горе побеждённым, — безучастно пожал плечами Первый секретарь. — Не мы эту волынку начали. Скажите спасибо господину Макмиллану.
— М-да... Я понимаю вашу позицию, господин Хрущёв. Вы решили действовать так же, как до того действовали мы. Требовать буквального выполнения всех ранее принятых решений.
— Совершенно верно, — согласился Никита Сергеевич.
— Давайте попробуем как-то договориться? — предложил Айк. — Найти взаимоприемлемое решение?
— Мы готовы выслушать ваши предложения, — ответил Хрущёв. — Но не собираемся идти на односторонние уступки ради сохранения престижа западных держав.
Они вернулись за стол переговоров. Все взгляды сосредоточились на Эйзенхауэре.
— Мы вчера долго совещались, — начал президент. — Предъявленный вами документ очень сильно всё осложняет.
— Так давайте просто выполним его условия, как вы постоянно требуете от нас выполнять условия Потсдамских соглашений до последней запятой, — ответил Косыгин.
— И кстати! — добавил Никита Сергеевич. — Купол рейхстага верните, пожалуйста, на место. Ваша 'реставрация' что-то долго затянулась, а нам Знамя Победы на нём надо поставить.
В Потсдамских соглашениях было записано, что красное знамя должно быть всегда поднято над куполом рейхстага. Но американцы демонтировали купол под предлогом 'реставрации'.
Президент скривился:
— Этот вопрос я предлагаю обсудить отдельно. Сначала прошу выслушать наши предложения.
— Мы слушаем, — ответил Косыгин.
— Федеративная Республика Германия вложила в развитие Западного Берлина немалые средства. Передача этой территории под юрисдикцию Восточной Германии невозможна.
— О чём тогда говорить? — спросил Косыгин. — Пока не будет выполнено решение Контрольного Совета от 1947 года, дальнейшие переговоры бессмысленны. Если только вы не предложите других вариантов?
Президент взял из лежащей перед ним папки листок бумаги, надел очки и сухим голосом зачитал:
— Соединённые Штаты, Соединённое Королевство Великобритании и Северной Ирландии, и Французская Республика готовы признать в полном объёме Германскую Демократическую Республику как полноправного субъекта международного права, со всеми вытекающими отсюда последствиями, как то: официальное признание послевоенных границ Восточной и Западной Германии, установление официальных дипломатических отношений, обмен посланниками, и поэтапное урегулирование статуса Западного Берлина на основе 6-сторонних переговоров, с равным участием обеих Германий.
Это предложение действительно, если советская сторона снимет требование о немедленном выводе западногерманской администрации из Западного Берлина и немедленной передаче указанной территории под юрисдикцию ГДР, и согласится с предлагаемым планом поэтапного урегулирования.
('Андрей Михайлович Александров-Агентов: 'Тринадцатью годами позже описываемых событий, в период переговоров американцев с Брежневым по Ближнему Востоку, у меня был в Кремле короткий разговор с Киссинджером, во время которого мы вспомнили майские события 1960 года в Париже. Киссинджер тогда сказал: 'А знаете ли вы, что все, чего вы добились своими соглашениями с ФРГ и Западом в 1970-1971 годах — признание ГДР, признание послевоенных немецких границ, берлинское урегулирование, вы могли иметь десятью годами ранее — в 1960 году. Я читал директивы, утвержденные для нашей делегации в Париж, и там предусматривалась возможность подобных наших уступок по всем этим вопросам' см. Рыбас Святослав Юрьевич 'Громыко. Война, мир и дипломатия' с. 255)
— Поэтапное урегулирование возможно, — ответил Косыгин. — Но мы должны уже сейчас знать, к какому итогу собираются привести данное урегулирование западные державы. Мы настаиваем, что итогом должно быть безусловное исполнение решения Контрольного совета от 1947 года.
Мы также настаиваем на безусловном принуждении ФРГ к отмене дискриминационной 'доктрины Хальштейна'. Это естественным образом вытекает из самого факта признания ГДР западными державами.
(Суть этой доктрины заключалась в том, что отныне ФРГ поддерживала и устанавливала дипломатические отношения только с теми странами, которые не имели дипломатических отношений с ГДР. Установление дипломатических отношений с Восточной Германией отныне рассматривалось Бонном как недружественный шаг и вело к разрыву отношений с этой [установившей эти отношения] страной. Единственным исключением, допускавшимся доктриной Хальштейна, был СССР — в связи с важностью поддержания отношений для ФРГ с этим государством. Отменена в феврале 1970 года. https://ru.wikipedia.org/wiki/Доктрина_Хальштейна)
— Ваше требование об отмене доктрины Хальштейна логично и справедливо, — признал президент. — Но принудить Западную Германию к его исполнению будет непросто.
— А вы постарайтесь, — улыбнулся Никита Сергеевич. — Уверен, Аденауэр вас послушает.
— Аденауэр вот-вот отбросит копыта, — заметил Айк, резко переходя от сухого дипломатического тона к обычной, почти неформальной беседе.
— Не скажу, что меня это сильно огорчит, — жёстко ответил Хрущёв.
— Так что насчёт итогового результата поэтапного урегулирования статуса Берлина? — продолжал нажимать Косыгин. — Мы также настаиваем на принятии ГДР в Организацию Объединённых Наций.
(После арабо-израильской войны 1967 года, когда правительство ГДР заняло бескомпромиссную антиизраильскую позицию, на Ближнем Востоке поднялась волна признания Восточной Германии [пример подал Ирак, установивший дипотношения с ГДР в 1968 году]. В этих условиях министерство иностранных дел ФРГ в феврале 1970 года объявило о прекращении действия доктрины Хальштейна. В 1972 году было подписано соглашение об урегулировании отношений между ФРГ и ГДР. В сентябре 1973 года оба государства были приняты в ООН. К апрелю 1974 года ГДР была признана более чем 100 государствами. https://ru.wikipedia.org/wiki/Доктрина_Хальштейна)
Эйзенхауэр вздохнул:
— Мы вынуждены признать обоснованность требований советской стороны. Они основаны на подлинном документе, подписанном всеми сторонами. Выполнение этих требований было возможно в 1947-м году, когда Западная Германия была оккупирована войсками союзников. Но сейчас? Я не представляю, как можно этого добиться. Вы понимаете, что ваше требование спровоцирует гуманитарную катастрофу? Массовый исход населения из Западного Берлина в ФРГ?
— Да с какой стати? — удивился Косыгин. — Если урегулирование будет действительно поэтапным, у населения будет несколько лет, чтобы перебраться в Западную Германию.
— Я всё же предлагаю не увязывать вопрос статуса Западного Берлина со всеми остальными вопросами, — предложил де Голль. — Что до принятия ГДР в ООН, этот вопрос можно рассмотреть на сессии в августе этого года, но тогда следует принимать в ООН одновременно и ФРГ.
— Да, в ООН логично принимать и ФРГ и ГДР одновременно, — согласился Косыгин. — Это будет справедливо.
— Мне тоже представляется, что на сегодняшний момент можно считать первым этапом урегулирования достижение договорённости о признании ГДР западными державами, — согласился Хрущёв, понимая, что синица в руках лучше, чем журавль в небе. — Мы, безусловно, будем настаивать на выполнении решения Контрольного совета от 1947 года, но согласны не настаивать на его немедленном выполнении. Упомянутые вами вопросы денежной компенсации за построенную после 1947 года в Западном Берлине инфраструктуру можно и нужно обсуждать отдельно.
Никита Сергеевич понимал, что нужно оставить Айку пространство для манёвра. Если продолжать нажимать, требуя немедленного согласия на передачу всего Берлина под юрисдикцию ГДР, пусть даже в качестве конечного итога поэтапных переговоров, американцы отзовут своё предложение, и германский вопрос снова зависнет.
И он и Косыгин понимали, что американцы не согласятся на передачу Западного Берлина в подчинение ГДР — это, вероятнее всего, означало бы для НАТО потерю Западной Германии как партнёра. Но они действовали по принципу: 'Требуй больше, чтобы получить хоть что-то'. Признание ГДР уже было весомой победой. Первоначальная реакция Айка и Макмиллана показывала, что они оба знали о существовании раскопанного Фалиным протокола Контрольного совета, и опасались, что документ выплывет на свет.
— Хорошо, — согласился Эйзенхауэр. — Давайте вместе, не спеша, поищем пути урегулирования статуса Западного Берлина. В этом вопросе переплетаются многие сложности — и выполнение Потсдамских соглашений, и имущественные проблемы, и престиж Западной Германии, что тоже немаловажно.
Если принципиальное согласие по вопросу официального признания ГДР со стороны Соединённых Штатов, Великобритании и Франции достигнуто, предлагаю передать дальнейшее согласование этого вопроса министерствам иностранных дел.
