— Глупцы, — довольный, Зенгар отошел от окна, закрытого тяжелым щитом. Еще со времен Хёда вооружение украшало стены дома Записей. Вот и нашлось применение. — Им лучше бежать.
— Почему ты так уверен, Зенг? — тихо спросила Бьёра. — Их не меньше двухсот.
— У нас уже не меньше сотни, — ответил Зенгар громко, чтобы услышал и Вигган. Толстый торговец явно трусил. — И потом, у них нет предводителя. Эти все там, внизу, ничего не стоят.
— Но рано или поздно они нападут. Мы будем сражаться?
— Нет, — огорошил ее Зенгар. — Не будем.
Он улыбался. Бьёра подавила желание пнуть его в коленную чашечку. Маг загадочно ухмыльнулся.
— Отец придет с помощью. Те не успеют и к дверям подойти, слишком долго собираются с духом.
— Но ведь Хёд-ри сейчас сражается с жрецами у городских застав? — недоумевающее спросил Вигган. — Как он может прийти сюда?
На улице возмущенные вопли сменились криками ужаса. Вигган, Бьёра и Зенгар услышали радостные крики с первых этажей, занятых торговцами. В залу по лестнице вбежал рыбак с длинной острогой на плече, задевая наконечником за факелы. Мягкий звон сопроводил его задыхающийся вопль:
— Ледяной приют идет! Подземная страна идет!
Зенгар улыбнулся, и Бьёра добродушно ткнула его в бок.
— Поглоти тебя Тьма, старый хитрец! Он прошел сквозь подземелья!
— И теперь город наш, — довольно ответил Зенгар.
Вигган беззвучно раззевал рот, переводя взгляд с одного на другую. Бьёра расхохоталась. Зенгар же обернулся — кто-то всходил по лестнице. Вошел старик в черных одеждах Ледяного приюта и высокий, молчаливый жрец в белой маске. Зеленый плащ жреца пах грибами.
— Здравствуй, Йоругу, познавший тропы Тьмы, да сохранит Тьма тебя в пути. — Зенгар сложил жест теплого приветствия. — И тебе долгих лет, Энрар, Зеленый властитель.
Жрец подземелий холодно кивнул. Вигган, еле нащупав руками стену, рухнул на скамью. Бьёра радостно улыбнулась.
— 9. Холодная река -
Из белого света появился холод. Ветер, родившись в холоде, взошел плотной волной и взрыхлил темные пряди, что появились из ниоткуда. Свились, застили свет клочья черного тумана, оставив лишь слабые проблески пепельного цвета откуда-то снизу. Ноги ощутили твердость и холод камня, где-то далеко зашумели сосны.
Мира шла по скользким валунам, с замиранием сердца перелетала, будто на крыльях, глубокие разломы. Впереди, виднелся четкий, изломанный край, где чернота подсвечивалась серым сиянием, и туда девушку тянуло все сильней, подталкивая невесомое здесь тело в спину мягкими руками ветра.
Она повернулась там, в темноте, и не увидела ничего, кроме далекого сияния. Она закричала, но не услышала голоса. Она силилась вырваться, сбежать, но не могла пошевелить руками, отвернуть с избранного ветром пути.
Край предстал каменистым обрывом, уходящим куда-то в бесконечную глубину, заполненным пепельным светом с далекими, маленькими белыми прожилками.
Свет вопросил голосом Ари:
— Хозяйка птиц, скажи, какого цвета ночь?
Мира шагнула вперед с обрыва и полетела, как опавший лист, все ниже и ниже.
— Цвета изнанки света, с запахом крови... — ответил сам себе голос.
Она резко дернулась в невидимых путах, почувствовала резкую боль в левой ноге и проснулась.
* * *
Первое, что увидела девушка, было пламя Ночного огня, приютившегося между корней огромной сосны. Рядом с ней сидел Ари, с сожалением рассматривая разлитый по пожухлой хвое сок снежных ягод.
— Доброго дня, Хозяйка птиц, — потирая ушибленный бок, сказал Ищущий. — Вижу, тебе приснился плохой сон? Хочешь, я попрошу Тьму-защитницу...
— Прости, — горло девушки пересохло. — Прости, не надо. Все в порядке. Я плохо переношу магию Тьмы.
Ари поднял мех и взвесил его на руке.
— Ничего. Я схожу к ручью. Мы выбрались из пещер, ты проспала почти три часа. Где-то недалеко берег реки, сейчас остается ждать учителя.
Мира подняла голову и увидела огромный, замшелый валун, напротив которого росла приютившая их сосна. По всей поверхности глубоко вырезанные канавки складывались в поврежденный временем рисунок огромной речной змеи. Ари проследил ее взгляд:
— Старое святилище лесных людей. Здесь уже не проводят обрядов, всех, кто жил так близко к городу, завербовали в стражу или увели куда-то на запад. У камня хорошо известное учителю место и здесь спокойнее всего — старые духи леса защитят нас.
Мира с содроганием и какой-то внутренней брезгливостью вспомнила огромные белесые тела червей в пещере. Им на помощь пришел проводник, но что произошло со жрецами Храма?
Ари, доставая небольшой котелок, ответил на ее невысказанную мысль:
— Не беспокойся, эти разбойники из Храма нас теперь не догонят. Их увели куда-то в пещеры, лысого предводителя и еще одного, остальные, похоже, погибли.
Мира поразилась тому, как спокойно молодой Ищущий говорит о страшной гибели жрецов. Неужели в Снегах жизнь так жестока? Почему он совсем не испытывает жалости к поверженному врагу? Мире, как торговцу, была ведома злость и близко отчаяние, когда нужный тебе сверток ткани пропадает на складе из-за змей и крыс или вор прокрадется в лавку и похитит последние, самые изящные статуэтки, предназначенные для лучших в Круге сделок. Но к людям, особенно к жрецам, несущим светлое начало, Мира не могла отнестись как к мятым, брошенным отрезам ткани.
Ари встал и направился к реке. Мира, поправляя одежду, думала о его словах. Недалеко от камня обнаружился укромный, незаметный из леса уголок, и Мира отошла от огня, аккуратно ступая по росистой траве.
Все-таки Ари жесток, думала Мира. Кайгарн, да и его подчиненные, должны были получить приказ наместника, и только выполнение приказа завело их так далеко в пещеры. Разве заслуживали они гибели? Страданий? Увечий? Пусть Свет поможет им, решила девушка, отряхивая юбку от росинок. Она обернулась, и, найдя длинный лист водохватки, умылась дождевой водой.
В лагерь вернулся Ари и тревожно позвал девушку. Та откликнулась. Около валуна послышался и другой голос, знакомый, с мягкими, теплыми нотками. Мира, возвращаясь, увидела радостного Ари и его учителя, в старом плаще с тусклыми, выцветшими языками пламени Храма, в ханбере и с боевым шестом за плечами. Он стоял, прислонившись к камню, и внимательно слушал рассказ Ари о путешествии в Подземную страну, иногда задумчиво кивая.
— Мира-ри! Как твое здоровье? Больше никаких странностей?
— Все хорошо, спасибо, Зенгар-ри, озари Свет вашу дорогу. — Зенгар улыбнулся, переглянувшись с Ари. Мира смутилась. — Или в Снегах не принято...
— Нет-нет, все в порядке, Хозяйка птиц, у нас не принято отвергать благословение. Да и вспомни, ведь Тьма рождает Свет, и Свет уходит во Тьму. Ты уже читала свиток Йонгрина-ри? Знаешь ли ты свою дорогу? Я могу проводить вас до озера Туманов, а дальше вам идти самим, мне придется вернуться в Аргор.
— Зенгар-ри, в Аргоре все в порядке? — с легким беспокойством вспомнив, как она встретилась с Ари, спросила Мира. — Все успокоилось?
— Да, все хорошо, — неопределенно ответил Зенгар. — Ешьте, в сумке мясо и ягоды, а после, Мира-ри, прочитай свиток.
* * *
Слегка влажная, скользкая кожа свитка приятно холодила руки. Мира, не решаясь развернуть послание учителя Йонгрина, сидела в стороне от тихо разговаривающих Ари и Зенгара. Уютно лежащий в ладони, свиток напоминал те записи, что она вела в лавке — тяжелый, плотный, солидный. Что же там? Дорога...
В жизни Миры было совсем мало дорог, уводящих за пределы Аргора. В отличие от многих других торговцев, она никогда не была в Храме или Ледяном приюте, не ночевала под шумящей сосной или на речном берегу, у поскрипывающей лодки. Все это брал на себя Сноррин-ри, а девушка только торговала в лавке и выделывала своих птиц, смешивала растворы и краски, подбирала материалы.
Она прислонилась к камню с речной змеей и, сомневаясь, отложила свиток. Если откроешь — нельзя отказаться. Если отбросишь — вернуться нельзя... Мира давно для себя решила и строго соблюдала в жизни простое правило, очень важное для внутреннего мира девушки. Она твердо придерживалась любого принятого решения, любой, даже трудной и опасной, сделки. Если бы не Бьёра-ри, она бы пошла во дворец наместника с птицами для Кайгарна, озари свет его несчастную душу. Но, приняв указание Бьёры-ри и отправившись с Ари, она уже не должна останавливаться на полпути, на берегу.
Не должна. Мира попробовала на вкус эти слова, и они отдались горечью желчи на языке. Смиряясь, она потянула ногтями кожаную полоску, стягивающую свиток.
"Описание магических свойств камня, в практике алхимии Тьмы известного как Сердце Ночи, взятого после гибели Хранителя Альдо Селхорна из тайника в старом дворце Хёда Темного. Исследование вел жрец Храма, светлый Ронгор Бремервад.
Камень тяжелый, на ощупь холодный. Непрозрачный. Отзывается на прикосновение холодом. Не менее двадцати лет назад оправлен серебром. Имеется остаточное проявление магии Тьмы, цепь и оправа источают тепло, свечение.
На простейшие магические воздействия отзывается вспышками света. В глубине камня имеется дефект, разлом или пузырек воздуха, видимый в темноте...".
Мира опустила свиток на колени. Перед глазами вдруг стала задымленная комната, черные стены, потертые синие драпировки и гобелен, изображающий снежного зверя и охотника.
— Забирайте ее, — кричит кому-то в сторону, туда, откуда тянет дымом, высокий худой мужчина в мантии мага, с серебряной цепью на груди. Глаза на истощенном болезнью лице горят, он еле держится на ногах. — Забирайте!
Миру уносят, и мужчина падает на колени где-то далеко, в бесконечной анфиладе черных комнат. И только имя: Альдо — звучит у нее в воспоминаниях. Отец?
Потрясенная, она вновь поднимает свиток. Внизу, после длинного описания магических воздействий на камень, выжжены знакомые руны, знак Йонгрина, и над ними:
"...Камень украден. Желаем мы этого или нет, Храм Света владеет им по праву завоевателя. Сердце Острова, то, что хранит Дильмун от полного распада, сейчас в руках недостойных. Боюсь, ничего нельзя сделать, лишь возвращение Сердца Ночи позволит нам снова спасти Остров от гибели, от наступления Тьмы.
Дошло до нас, что Сердце Ночи будто обладает собственной волей, и если найдется ученик, что может вливать Тьму в камни, следует немедля проверить его. Камень способен выбрать его как достойного хозяина и подчиниться.
Записано Йонгрином, мастером Воздуха, в месяце Серых Льдов, в Снегах".
Мира еще раз пробежала глазами описание камня. Ничего любопытного для нее, не сведущей в поисковых практиках, не сказали ей эти записи. Ясно было, что неизвестный светлый Ронгор очень осторожно изучал камень, видно, опасаясь магической ловушки. Больше всего Миру обеспокоило воспоминание, возникшее сразу при чтении свитка.
Отец... Девушка почти не помнила родителей. Отец был магом, но погиб в бою раньше, чем Мира перешагнула порог младенчества. Мать, молчаливая и сумрачная женщина, почти не появлялась в доме, а потом и вовсе исчезла, отдав маленькую Миру на воспитание весельчаку Снорри, вечно хмурому Йонгрину и матушке Бьёре. Тем печальнее казалось это случайное воспоминание.
Погиб ли отец из-за камня? Что связывает родителей Миры, тех почти неизвестных ей людей, и черный агат на серебряной цепи? Что знает обо всем этом Зенгар, таинственный знакомец Бьёры-ри, человек, встречавший Безликих?
Она решительно встала, держа в руках свиток, и подошла к старой сосне. Под деревом сидел Зенгар, что-то вычерчивая на очищенной от хвои плотной земле. Ари ушел, видно за водой, ведь котелок исчез вместе с ним. Девушка, стараясь не шуметь, тихо присела рядом с Зенгаром на узловатый корень.
— Что тебе хочется узнать, прежде чем ты услышишь то, что предрек тебе Йонгрин-ри? — отстраненно спросил Зенгар. Рисунок на земле напоминал свитое из тонких прутьев гнездо огневки в форме рога, пустое, как перед длинными дождями теплого сезона.
Мира взглянула на холодного, погруженного в собственные мысли собеседника, и первый вопрос, что мучал ее после прочтения свитка, так и замерз ледяной коркой на языке. Разве такому человеку, как Зенгар-ри, есть дело до погибшего владельца камня? И она спросила совсем другое, то, что он мог ей сказать и сам, после:
— Я хочу знать, что предназначил мне учитель Йонгрин.
Зенгар отложил сосновую веточку, и рисунок, обретя целостность, превратился в высокую, окруженную стеной башню.
— Тот камень, о котором говорится в свитке, Сердце Ночи, был похищен жрецами Храма Света. — Зенгар, почти не обращая сейчас внимания на девушку, смотрел куда-то вдаль, между деревьев. — Однажды они попробовали извлечь силу камня, но ничего не вышло. Теперь пробуют снова. Там, в Снегах, уже заметны последствия их попыток — Тьма наступает на Остров. Мы в большой опасности, Хозяйка птиц. Йонгрин-ри, мой мудрый друг, воспитал тебя, лелея те качества, что могут сроднить с Сердцем Ночи, и теперь лишь ты можешь почувствовать и обуздать Тьму, заключенную в нем.
Он прервался, указывая на рисунок. Мира невольно следила за движениями длинных пальцев.
— Камень сейчас хранится в Янтарной башне, той, что воздвигнута жрецами Храма Света в ознаменование победы в битве за Остров Дильмун тридцать два года назад. Никто не может пробраться в Храм в одиночку и забрать Сердце Ночи, но это и не нужно делать тебе. Скажи, ты все еще не видишь Тьму?
Мира вспомнила серую пелену, растущие из стен цветы, ноздри приторно защекотал след таинственного аромата. Она покачала головой:
— Я не знаю, что вижу, Зенгар-ри.
Зенгар закрыл глаза, и Мира ощутила удар холода. Мощная волна прошла по лицу девушки, вздымая волосы, кончики ушей, носа и щеки покраснели. Она увидела призрачную лозу, обвившую голову и шею Зенгара, длинные отростки которой и коснулись лица Миры, и отшатнулась.
— Теперь я вижу, — спокойно сказал Зенгар, смерив Миру холодным взглядом. — Все в порядке. Ты сможешь почувствовать вход.
— Вход? — преодолевая испуг, отодвинулась как можно дальше Мира.
— Да. Ари-гран не сможет сам ощутить начало дороги в мир Безликих. Йонгрин-ри знал, что только ты сможешь управиться с камнем, а похитить камень тебе помогут те, кого вы с Ари приведете из Тьмы.
Мира вскочила на ноги, уронив под ноги свиток. Развернувшись, тот накрыл Янтарную башню, краем уперевшись в носок сапога Зенгара.
— Обдумай. Время еще есть, — почти бесцветным голосом отметил Зенгар. — Тьма не будет спешить, ее шаги медлительны и величественны. Но камень в руках недостойных — это гибель всему.
Послышался хруст веток, на поляну старого святилища вошел Ари с котелком и двумя полными мехами.
— До реки совсем недалеко, — радостно отметил он. — И в двухстах шагах рыбацкий схрон, две лодки и припасы.
Зенгар внимательным, долгим взглядом посмотрел на Миру. Не останавливаться на полпути. Она опустила глаза на свиток и молча, нерешительно подняла его.
