— Светлого дня, лесные люди, — обратился к ним Зенгар, и Бисса вспомнила этот спокойный, слегка холодный голос — и вздрогнула. — Я бы хотел увидеть Дессара-ри.
Бисса неловко шагнула вперед и сложила руки в давнем, забытом для нее аргорском приветствии. Она словно разглядывала себя со стороны — разгоряченную, дрожащую после пережитой схватки, с короткими, выгоревшими волосами, в зелено-бурой невзрачной одежде Лесника...
Он не узнает меня...
— Правитель Зенг, — медленно выговорила Бисса, с надеждой вглядываясь в его лицо. — Старый Дессар убит. Он сошел с ума.
Зенгар с интересом посмотрел на нее, и холодный взгляд будто ощупал тело Биссы, вызвав приятную дрожь.
— Ясно, — коротко кивнул он. — Кто теперь говорит от имени Зеленых людей? Кто стал наследником старого безумца?
Ткачи забеспокоились. Вокруг собирались другие зеленые люди, все больше и больше. Бисса с тревогой ощущала их взгляды на спине, как холодных слизней, ползущих по шее и позвоночнику, но не решалась оторвать взгляда от темных глаз мужчины перед ней.
Он всегда был страшен, вспомнила она. Почему же именно его я любила? Почему я не любила Альдо-ри, мой огонь в темноте?
— От имени леса говорю я, Бисса, первый ткач зеленых людей, — слегка колеблясь, ответила она. — Я готова выслушать тебя, правитель Зенг, если ты не принесешь беды лесу.
Тучи заполонили полнеба, и ветер становился все резче и резче. Дыма становилось больше, но Бисса знала — теперь дождь спасет их от пожара. Знал это и Зенгар, иначе он не опустил бы свой диковинный летучий дом, а вернулся бы по воздуху. Огромный медный рог прекрасно защищал его от черных крылатых тварей.
— Бисса? — Зенгар улыбнулся. — Рад тебя видеть, Хранительница камня.
Первые брызги холодного дождя упали с неба, и по щеке Биссы скатилась капля воды.
Он помнит. Он не забыл. Бисса, ради стоящих позади, с холодным выражением лица ответила:
— Это в прошлом, правитель.
— Как и мое правление, — мягко засмеялся Зенгар, и морщинки побежали от уголков его глаз. — Об этом я и хотел поговорить с лесными людьми.
Ветер разносил крики и стоны, но Бисса стояла и ничего не замечала.
* * *
Зенгар сидел у небольшой пластины, на которой плясал Ночной огонь, и смотрел на Биссу. Лицо его в зеленоватом свете болотного огонька казалось выточенным из старого дерева.
Бисса нетерпеливо прервала его рассказ:
— Моя дочь? Ты видел мою дочь, правитель? В Аргоре?
Зенгар спокойно, с бесконечным терпением, рассказал Биссе все, что знал о ее дочери, оставшейся на попечении одного из торговцев Ледяного приюта. Он закончил говорить, лишь когда понял — Бисса плачет. Суровая, непоколебимая охотница рыдала от облегчения, словно девушка. Зенгар фыркнул:
— Твой авторитет растает под дождем слез, первый ткач. Успокойся.
Бисса уткнулась в рукав, вытирая лицо, и сбивчиво ответила:
— Я думала, что потеряла ее... Там все горело, и темнота, и каратели... Десять лет прошло...
— Успокойся, — повторил Зенгар. — Мне нужны твои люди, а не твои слезы. Твоя дочь жива и под моей опекой, но скоро она окажется в опасности.
Бисса насторожилась. Где-то далеко, стряхнув капли с иголок, распрямилась ветка сосны, и холодный водопад окатил прячущихся прыгунов. Визги и рев прокатились по лесу, отдаваясь странным эхом в темноте.
— В опасности? Но почему?
Зенгар снял с пояса мех и глотнул. Бисса ждала, не отрывая глаз от мага, а тот не торопился. Наконец он ответил, глядя в огонь:
— Тогда Альдо-ри не хотел отдавать камень жрецам, вспомни. Сердце ночи было последним оплотом силы Хёда Темного в Аргоре, а он — последним наследственным Хранителем. Он и тебя впутал, Бисса. Вижу, послание, которое я предназначил Дессару, у тебя?
Она прекрасно помнила, из-за кого стала прислуживать, а потом и легла в постель к Хранителю. Из-за кого родила дочь нелюбимому человеку. Из-за кого оказалась в том горящем дворце... Но что значит правда, неизвестная никому? Правитель никогда не замечал этого.
— Верно. Я забрала его. Твой посланник погиб в лесу, правитель. Опасно доверять снежному зверю.
— Не опаснее, чем людям, — возразил Зенгар. — Наверное, ты до сих пор жалеешь, что ушла в лес?
— Я сама хотела этого, — возразила она, разрывая очередную паузу. — Так какая опасность угрожает моей дочери?
— Она скоро окажется в Храме Света, в плену, и сила, что наполняет ее, станет желанным трофеем для верховной жрицы.
— Лаувейя похитила мою дочь?! — закашлялась Бисса. — Как это могло произойти? Зачем?
Зенгар откинулся, располагаясь поудобнее, на широкий ствол дерева. Ель, к которой привязали Летучего змея, поскрипывала старыми сучьями в темноте, и слегка светились серым низкие тучи, извергающие завесу холодного дождя.
— Я сам отправил ее туда, — спокойно заметил Зенгар. — Только Лаувейя Проклятая способна пробудить силу, что спит внутри новой Хранительницы. Сердце Ночи мертво, Бисса. Наша последняя надежда — твоя дочь.
Бисса не знала, как и когда, но очнулась она от прикосновения крепких, но холодных рук, перехвативших запястья. Нож с глухим стуком упал на сухую землю. Зенгар держал ее за руки, прижимая к земле, а сама Бисса, стоя на коленях, спиной ощущала жар Ночного огня.
— Это не стоит ничьей смерти, если мы сумеем победить, — мягко сказал он. — У лесных людей холодные сердца, как всегда говорил отец. Могу ли я отпустить тебя, Бисса?
Она кивнула. Зенгар выпустил запястья женщины и отступил на шаг, но не вышел из-под кроны под дождь. Бисса стояла неподвижно, дрожа.
— Ты должна убедить зеленых людей напасть на Храм. Вы идете к Гнилому ручью, я видел эту тропу. Пусть. Но потом — Храм. Важнее этого нет ничего сейчас.
Бисса снова кивнула.
— Сколько у тебя людей, первый ткач? Могу я на них рассчитывать?
Мгновенное замешательство Биссы заставило Зенгара широко улыбнуться. Она, смущенная, промолчала.
— Если ты хочешь остаться во главе этого сброда, следует научиться быть правителем, — наставительно заметил Зенгар, но в его голосе она услышала ироничные нотки. — Знаешь, ты мне всегда казалась целеустремленной. Может, я ошибался?
Бисса шагнула вперед, подняв глаза. Зенгар все еще улыбался, не пытаясь защититься или шагнуть в сторону. Она подошла вплонтую, чувствуя запах настоя снежных ягод, легкий аромат алхимических средств и мокрую кожу плаща.
— Нет, — ответила Бисса. — Нет. Именно такой я и была всегда, правитель.
Зенгар ответил на поцелуй, но все еще казался Биссе холодным, отвлеченным, словно его мысли были далеки от черной ели в темном лесу.
Ну и пусть, подумала она. Тьма забери этого гордеца. Я получу свое.
Она легла на подстилку из опавшей хвои, и ель мягко шумела над их головами.
* * *
В час Первого света, когда Бисса с Серхатом были заняты сборами, Зенгар ухитрился покинуть лес почти незамеченным. Лишь темная тень промелькнула где-то над головами зеленых людей, и Бисса запоздало почувствовала горечь.
Все прошло. Это был лишь сон. Видение в горящем лесу.
Она уверенно перетянула ремень дорожного мешка и кивнула маленькому охотнику. Тот резко выкрикнул приказ. Лесные люди, потрепанные, через одного хромающие или щеголяющие новыми повязками, потянулись по старой тропе.
Значит, ты отдал мою дочь злейшему врагу, подумала Бисса. Прокляни тебя Тьма, правитель, ты никогда не ставил людей выше грязи на своих сапогах.
— Дождь, — вслух заметила она. — Трудно будет идти по болотам.
Серхат резко кивнул и, поправив поклажу, последовал за ней.
— 16. Мира. Дорога на запад -
По узким занавешенным проемам медленно плыли бесформенные тени. Качало. Где-то разговаривали. Мира чувствовала, как в голове мерно плещется тупая боль. От пыли саднило горло.
Меня куда-то везут. Этот топот, покачивание... Тонги. Я в храмовом караване.
Огромные ящеры использовались только жрецами. Горожане и жители Снегов предпочитали ногглов и снежных зверей, жрецы же выводили огромных тонгов и водили их караванами с запада на восток, перевозя за раз множество товаров и людей.
Лба коснулась холодная рука. Мира открыла глаза.
Рядом сидела, утопая в мягких подушках ярких расцветок, высокая, очень худая женщина в бело-желтой тунике. Ее рыжие с сединой короткие волосы обрамляли хищное лицо с проницательными, светло-прозрачными глазами.
— Храни тебя Свет, — голос женщины оказался хриплым и низким. — Меня зовут Ангрит. Светлая Ангрит, я из храма.
Мира попыталась приподняться и рухнула на подушки.
— Не вставай, — Ангрит протянула руку и налила воду из кувшина в глубокую чашу. — Пить сможешь?
Мира с благодарностью жадно выпила теплую воду. Они сидели на спине тонга. Судя по всему, за занавесом проплывал плотной стеной лес. По запаху Мира поняла, что дует горячий ветер из Ямы, и ее слегка передернуло.
Ангрит проследила взгляд Миры.
— Ты проспала день и еще половину дневного перехода, — с участием отметила жрица. — Как голова? Не болит?
Мира повернулась на левый бок и смогла присесть, опираясь на локоть.
— Болит, — пожаловалась она.
— Как тебя зовут? — Ангрит поправила подушки за спиной Миры и села ближе. — Откуда ты, девочка?
Придумывать и рассказывать правдоподобную историю она не могла, не было сил, и девушка представилась и ответила коротко, не упоминая никаких деталей. По словам Миры выходило, что она заблудилась и отбилась от группы странников, разыскивающих старый храм. Она понимала, что сказка Ари о Безликих здесь, в обществе жрицы, не встретит понимания и сочувствия.
— Ты отбилась от своих, — кивнула Ангрит, и Мира не могла угадать, верят ей или нет. Она ощущала лишь небольшое беспокойство и полное безразличие к дальнейшему, вручив себя милосердию света. Но откуда в подземельях взялись жрецы? Их преследовали? Что случилось с Ари? — Ходить к Яме не запрещено, хоть лучше и извещать храмовые патрули, девочка. Мы идем в храмовой службе, назад в Святые пределы. Тебе придется остаться у меня, пока не оправишься, Мира-ри.
— А сколько...
— Достаточно долго, — Ангрит улыбнулась. — Мы нашли тебя в пещерах три дня назад. Завтра тонги выведут нас к Большому храмовому тракту. До Святых пределов еще десять дней пути.
Мира откинулась на подушки. Что-то случилось там, на черных камнях у портального озера, но вспомнить она ничего не могла, только сильнее болела голова. Свет... Вспышка света и что-то громадное, сильное, несущее ее в ярком облаке.
Забросив попытки вспомнить, она закрыла глаза и глубоко вздохнула. Ангрит снова положила что-то холодное ей на лоб — повязку, смоченную чем-то прохладным, отдающим травами.
Тонги медленно шли на запад.
* * *
На привал храмовый караван остановился под сенью раскидистых сосен, в час Холодного ветра. Шедшие весь жаркий день тонги с полным безразличием жевали сухие, колючие лапы сухостоя, у которых их оставили погонщики, хотя вокруг зеленел подлесок и цвели ягодные кусты.
Мира осторожно спустилась с ящера. Ангрит разговаривала с кем-то из жрецов и, не оглядываясь, махнула рукой в сторону больших шатров, стоящих неподалеку. Мира подчинилась.
Через некоторое время подошла Ангрит с двумя глубокими тарелками. Аппетитно пахнуло похлебкой.
— Ешь, найденыш, — женщина улыбнулась. — Лучше тебе?
Мира кивнула и принялась за еду. Вокруг тонгов и рядом с палатками суетились жрецы, в темноте стучало дерево и плыл запах дыма. Высокое небо над головой серебрилось и переливалось.
— Сегодня прекрасная ночь, почти нет облаков, — Ангрит стояла у шеста, поддерживающего навес, и вглядывалась в темноту. Пролетела стайка огненных птиц, тусклыми угольками прочертив небо.
Мира вспомнила Ари и вздрогнула. Она отставила тарелку и поднялась на ноги, выглядывая из-под навеса. Лес вокруг стоял плотной стеной, вокруг дороги лишь изредка виднелись поляны, заросшие ягодами и низким кустарником. Караван остановился на хорошо утоптанной площадке, у одной из таких полян. Видно, жрецы часто пользовались этим путем.
До Снегов дорога отсюда была длинной. Мира вспомнила Ари и Зенгара, в своих темных ханберах идущих сквозь лес, убегающих от зеленых прыгунов, ругающих извержения Ямы, и ей стало немного лучше, будто кто-то знакомый и добрый провел рукой по щеке.
Девушка с усилием отогнала это ощущение. Идти с ними было незачем. Мира вспомнила пещеры Подземной страны и холодную, безразличную Тьму, заполняющую, зовущую.
Ей снова захотелось остаться где-то в темноте лабиринта под Ямой, у черного озера, не просыпаясь больше.
Мира вернулась под навес мимо задумчивой Ангрит и легла, закрыв глаза. "Добрался ли Ари до Безымянных?" — невольно подумалось девушке. Ищущий, высокий, с нечесаными темными волосами, навьюченный сумкой с позвякивающими склянками, предстал перед ее мысленным взглядом. Мира вздохнула и, не удержавшись, пожелала ему удачи.
* * *
Следующие два дня тонги шли через лес. Мира вспомнила свои злоключения в таких же зарослях и с интересом посматривала на жрецов, играющих с зелеными прыгунами. Ангрит объяснила девушке, что прыгуны в Храме Света желанные гости, и каждый храмовый караван прикармливает веселых жителей леса.
Мира неуверенно хмыкнула. Зенгар-ри и Ари, полдня оттиравшие походные плащи от кусков зеленых ягод, явно были о прыгунах другого мнения.
Ангрит все время находилась где-то неподалеку. То Мира слышала ее голос, когда женщина распекала нерадивых поваров, не пропекающих мясо на вертеле и проводящих слишком много времени за кружкой эля. То Ангрит разговаривала с громадным лысым жрецом, по всему видно, выполняющим роль мастера оружейников каравана. Женщина явно занимала высокий пост в иерархии храма, все ей подчинялись беспрекословно, и одно это заставляло Миру насторожиться, быть скрытной в отношениях с ней.
Мира все еще не решила, как перевести свое намерение предаться в руки Храма в дело. Она просто наблюдала за жизнью жрецов, четыре раза в день плотно ела, дышала лесным воздухом и, свернувшись клубочком, спала на мягких подушках, покачиваясь на спине тонга. Ари бы назвал такое поведение достойным снежного зверя, грустно думала девушка. Он не стал бы колебаться...
Поражали Миру и обычаи жрецов. В городском храме служили обычные люди, соблюдавшие законы Подземной страны и неписаные правила Круга торговцев. Сняв рясу, жрец мог раствориться в толпе, и лишь внимательный взгляд смог бы его обличить.
Здесь же жрецы и прислуга, идущие в караване, жили по законам Храма Света, и некоторые из них казались выросшей в Аргоре Мире очень и очень непривычными. Жрецы на каждом привале разжигали костры, и Настоящий огонь плясал, поедая принесенные из леса большие бревна. Каждый шатер подпирали не привычные металлические шесты, а срубленные тонкие лесины, и запах сосновой смолы, а иногда и ее янтарные следы, облаком окутывал караван. В Аргоре дерево старались почти не использовать для бытовых нужд, обходясь металлом и камнем. Здесь же оно применялось свободно, без всяких ограничений, и Мира с непривычки долго не могла понять, почему на утвари и предметах мебели не выжжены знаки Подземной страны.
