Танец мертвых птиц

Танец мертвых птиц

Содержание (рабочее)

-0. Пролог. Сияние-

-1. Ари. Поймать снежного зверя-

-2. Мира. Предчувствие бури-

-3. Бисса. Дети деревьев-

-4. Ари. Предзнаменования-

-5. Мира. Нить обрывается-

-6. Побег-

-7. Тайны Подземной страны-

-8. Бьёра. Вода, что точит скалы-

-9. Холодная река-

-10. Бисса. У Зеленого пруда-

-11. Что скрывают туманы-

-12. Бьёра. В мутной воде-

-13. Дно колодца-

-14. Ари. Темная сторона-

-15. Бисса. Летучий змей-

-16. Мира. Дорога на запад-

-17. Ари. Далекая гавань-

-18. Хамари. Поединок-

-19. Мира. Птица в золотой клетке-

-20. Бьёра. Стихия-

-21. Ари. Круги на воде-

-22. Мира. Узник Храма-

-23. Хамари. Противостояние-

-24. Ари. Великий Исход-

-25. Мира. Путь наверх-

-26. Зенгар. Небесная дорога-

-27. Ари. Возвращение из Тьмы-

-28. Мира. Предел возможного-

-29. Ари. Тени приносят страх-

-30. Зенгар. Тени у Лесного предела-

-31. Мира. Последняя надежда-

-32. Ари. Кольцо Тьмы-

-33. Мира. Тень, скрывающая Свет-

-34. Ари. Ночь перед Храмом-

-35. Холодное пламя-

-36. Осколки янтаря-

-37. Цена победы-

-38. Свет, что рождается во Тьме-

— 0. Пролог. Сияние -

Ветер мелкой гребенкой прочесывал склон Сияющей. Падая с Края мира, он обнимал холодом скалы и несся к диким лесам, приземистым домам Ледяного приюта и дальше, в теплые владения гейзеров и пещер. Редко кто осмеливался подняться по горе ему навстречу сквозь лабиринт причудливых наростов, источающих горячий пар. На ребрах замерзшего мира любой мог найти желанное уединение.

У самой вершины, в неприметной расщелине, где мерно шипели вулканические газы, насыщенный серой воздух раздражал ноздри и горло. Тепло шло снизу, сочилось из трещин, обволакивало и выступало потом. Седой высокий старик, закутавшись в отороченный мехом плащ, чертил что-то на влажных камнях. Перстень на его руке поблескивал серебром, на дереве посоха зеленовато мерцали цыплячьи следы рун. Второй, откинув капюшон, отряхивал снег с черных волос и опрятно постриженной бороды. Его смуглое лицо в свете занавеса покрылось пленкой зеленого света, но видно было, что этому человеку привычно любое освещение.

Вой ветра то стихал, то снова достигал высшей ноты. Фыркали горячим воздухом трещины в камне.

— Задумывался ли ты, Зенгар, зачем мы пришли сюда? — глухо произнес старик.

Черноволосый медленно обернулся и вгляделся в лицо собеседника, полускрытое тенями. Среди прядей промелькнула редкая седина.

— Сегодня последнее Испытание, учитель Хёд. Кто-то из моих учеников докажет право быть Ищущим Тьму, — осторожно ответил он.

Холодный воздух прорывался сквозь нити занавеса и покусывал за кончик носа. Старик плотнее закутался в плащ.

— По пути сюда я поднялся на перевал, до Края. Тьма забрала еще шестьдесят локтей.

— Опасно ли это? — задумчиво произнес Зенгар. Как настоящего исследователя, его манили все необычные проявления Тьмы. — До ближайшего жилья три дневных перехода, да и там лишь охотничьи лачуги.

— Ты был наставником молодых тридцать лет. И всегда на последнее испытание мы приходили сюда, — Хёд говорил, словно роняя камни в бездонный колодец. — Скажи, много ли забрала Тьма за эти годы?

— Много, — признал Зенгар. — Восточный склон Сияющей теперь скрыт Краем мира, и почти все дальние перевалы Охранных гор уже исчезли во Тьме.

— Остров мал, сын. А теперь еще и что-то вносит разум в движения барьера.

— Светлые? — предположил Зенгар, заинтересовавшись.

— Рыжая бестия затеяла игру с Сердцем Ночи, моим потерянным ключом, — не меняя тона, подтвердил Хёд.

— Значит, Храм снова вступает в игру...

Хёд не ответил.

Сдвинув занавес, Зенгар вышел из пещеры. Ветер сразу вцепился в плащ, силясь откинуть капюшон, но Зенгар лишь прикрыл лицо рукой. Он вглядывался в горящую белым светом горную страну внизу, покрытую морщинами древних разломов. Наконец в дальнем ущелье, там, где они с Хёдом сегодня утром оставили золу последнего привала, появилась маленькая темная фигурка.

Зенгар торжествующе выкрикнул имя. Радость переполняла его, и лишь вернувшись в пещеру, он ощутил нечто вроде беспокойства.

— Ари прошел Испытание, — с гордостью сообщил он. — Мы были правы и на этот раз.

— Ты удивлен? — спокойно ответил Хёд. — Слепая Тьма выбирает не наугад. Никогда не думай, что в ней есть место случайности. Я чувствую, что настало время сделать ход. Скажи, все ли готово в городе?

Зенгар медленно выдохнул. Он чувствовал, что темный поток из глубины каверны медленно подхватывает и снова уносит во мрак. Отец все еще оставался неизвестной величиной в построениях Зенгара, и это беспокоило. Немного.

Но иногда он так хотел разгадать, как свился клубок замысла...

— Круг Торговцев предупрежден, отец. Как только Бьёра даст сигнал, в городе начнется бунт. Гонец уже несет подложный донос в Храм, и в Ледяном приюте достают спрятанные десять лет назад ножи.

— Готов ли твой ученик, Зенгар? Достаточно ли он знает?

— Он прошел испытание. — Зенгар задумался. Там, в полумраке и сетке теней, любимый ученик сейчас поднимался к пещере, к ожидающей его судьбе. — Тьма выбрала среди многих. Ари знает достаточно.

— Тогда слушай. Я знаю, ты хотел узнать, что случится на этот раз, был изощрен и изобретателен. Бьёра, твои "глаза и уши", выведала почти все у старейшин. Остался ли тайной мой замысел?

— Я догадался, в каком омуте скрылась речная змея, отец, но не стал нырять.

Хёд нахмурился и исподлобья посмотрел на сына.

— На этот раз все просто. Моя ученица уже способна ощутить проявления Тьмы. Мы отправим твоего лучшего ученика искать путь в мир Безликих и вернем наше войско из холодных пустынь. И как только у нас все получится, Остров содрогнется.

— Но Сердце Ночи... — задумался Зенгар. — Пожалуй, Лаувейя, твой злой дух из другого мира, может остановить нас, используя силу камня.

— Как и в прошлые годы? Эта мысль застыла у тебя на языке, насмешник? — Хёд недобро засмеялся. — Руны подсказали мне путь, кровавый, но верный. Сердце Ночи останется у нас, а врагов поглотит Тьма, или мир погибнет.

Зенгар вздрогнул. Мрачные, тяжелые слова медленно плыли в густом воздухе, наполняя каверну. Скрывая волнение, он подошел к занавесу и вгляделся в пылающий белыми разводами Край мира, уходящий в низкие облака.

— Время пришло, — услышал он, и волна серы принесла нежданное чувство страха. Так молодой адепт впервые оборачивает сознание в щупальца Тьмы, не зная, хватит ли сил вернуться. — Он скоро будет здесь?

— Скоро, — Зенгар постарался успокоиться. Хёд, решительный и непоколебимый, застыл в глубине пещеры, как статуя. Запах серы старика не беспокоил. — К часу Дневной вершины Ари поднимется к нам. Он уже вошел в ущелье Теней.

— Хорошо. У нас достаточно тепла, чтобы вновь зажечь пламя в сердце бури.

Зенгар отвернулся и украдкой сложил пальцы в знак, отгоняющий неудачу. Взвыл и громко фыркнул ветер, царапая ледяные ребра склона.

-1. Ари. Поймать снежного зверя-

Ветер поднимал и норовил вбросить под плащ мелкую снежную пыль. В темноте ничего не видно, будто вся равнина Каменного щита растворилась в огромной пропасти, рождающей холодную крошку снега.

Ари поерзал на разостланной шкуре. От ветра его закрывала похожая на скрюченную ладонь скала.

Последнее Испытание началось вчера, когда все три ученика мастера Зенга вышли из Ледяного приюта по старой тропе, ведущей к ледникам. Низкие тучи, подсвеченные сиянием барьера далеко впереди, быстро летели над головами, обещая ближе к вечеру колющий, резкий ветер.

Ари расстался со спутниками у длинных, прочерченных ледником ущелий, у самого выхода на продуваемое всеми ветрами плоскогорье, и с тех пор их не видел. Дембир, сын старейшины торгового круга Снегов, наверняка уже спит, смазав лицо и руки утепляющей мазью. Он не из тех, что готов искать что-то, когда снежная ненависть Каменного щита обрушивается с холодных гор. Лемгрен, худой мастер-алхимик, ушел дальше в ущелья и наверняка идет и сейчас, прикрывшись иссохшей ладонью от ветра, дальше к Сияющей.

Ари в глубине души презирал своих соучеников. Дембир не способен пройти последнее испытание, он не верил в возможность познать Тьму. Лемгрен же был загадкой, но слишком полагался на свои знания Алхимии Тьмы. Его изобретения уже принесли много пользы охотникам Ледяного приюта; прошитый серебряными нитями плащ, источающий тепло в снежную ночь, носил и сам Ари. Но мог ли он выполнить опасное задание учителя Зенга? Алхимия не могла в этом помочь.

Он поудобнее расположился у камня. Высокий, с узкими плечами, он легко нашел нужное укрытие — не требовалось слишком широкой скалы. Умения не хватало, чтобы пытаться искать посреди заснеженной равнины, рискуя замерзнуть. Для него самым важным было время.

Откинув спутавшиеся волосы, Ари вгляделся в белое марево впереди, мысленно представил северный взъём, ведущий к предгорьям Охранных гор, и убегающий к югу черный провал ущелья. Сейчас, скрытый яростью бури, окружающий мир сжался до трех шагов вокруг скалы. Но видеть было не обязательно, ведь Хёд-ри, отец наставника Зенга, слеп. Устраиваясь у скалы, Ари вспомнил и последнее наставление учителя. Тот призывал решить задачу, опираясь только на интуицию, догадку.

Плащ мягко грел изнутри особенным теплом Ночного огня. Это успокаивало, настраивало на нужный лад. Удалось сосредоточиться. Сначала задание — ключ к последнему испытанию.

Вчера утром, в продымленной зале школы, учитель говорил:

— Поймать снежного зверя — испытание для опытного охотника. Поймать снежного зверя на Каменном щите в сезон ветров, когда белый хитрец спит в норе глубоко в снегу — почти невозможно. Ни один охотник не возьмется за такое. Но ваше последнее испытание состоит именно в этом. Мы с учителем Хёдом отправляемся в паломничество к Краю мира, и тот из вас, кто принесет на плечи Сияющей, к выходу из ущелья Теней, живого снежного зверя, останется моим учеником и исполнит волю Тьмы.

Дембир и Лемгрен кивнули, причем коренастый сын торговца нервно водил кружкой эля по деревянному столу. Неуверенность, удовлетворенно отметил Ари. Хорошо, что сейчас вспомнилось, хвала Тьме, это поможет сосредоточиться.

— Каждый из вас преуспел в определенных навыках, — продолжал Зенг. — Лемгрен-гран чувствует сочетания мировых элементов так, будто это его собственные мысли. Дембир-гран видит нити Тьмы и готов менять их, как гончар, лишь слегка сдвигая ладони. Ари-гран знает сны Тьмы и умеет следовать тайным знакам. Но все ваши умения, гордость — лишь лучшее из того, что можете вы. Настоящий Ищущий Тьму не знает ограничений — в видениях, Алхимии или языке тела. Его удел — составить из льдинок знаний белый, сияющий панцирь, без изъянов и трещин, и сохранить в нем тепло, коснувшись Тьмы...

Панцирь. Ледяной панцирь. Гора Сияющая предстала перед взглядом, совершенная, с ровными, вздымающимися ввысь склонами, где-то ближе к вершине усеянная язвами жерл, извергающих горячие газы. Гора, окруженная ослепительным сиянием, тонущая во Тьме, рождающая свет.

Ари плотнее завернулся в плащ и закрыл глаза. Равнина перед внутренним взором медленно поворачивалась, постепенно тускнея. И вот из мелких трещин, глубокого ущелья, откуда-то с Высокого неба и облаков появились темные щупальца, похожие на перевитые канаты, деловито касаясь белого снега и обвиваясь вокруг скал.

Эта часть погружения всегда беспокоила Ари. Он не чувствовал себя в безопасности, призывая силу, которой не способен был управлять. Тьма немного пугала и завораживала, медленно, неспешно заливая внутренний план. Он спрашивал об этом учителя Хёда, Живущего-во-Тьме, слепого наставника в учении первородной Тьмы. Тот только смеялся, хрипло, издевательски. Учитель Зенг говорил об опасностях и пользе баланса, о порождениях Тьмы и некоторых приемах контроля. Пожалуй, к Хёду они ходили, чтобы прикоснуться к тайне, а уж потом Зенг-ри объяснял им причины и опасности нового знания.

Что ж, я провел в доме Зенга больше других. Посмотрим, какие тайны познали они. Ари сжал теплый амулет из когтя снежного зверя, подаренный матерью, и погрузился на внутреннем плане в то, что стало просто клубком тьмы. Равнина исчезла, но она все еще была здесь.

— Тьма не забирает, — отвечал Зенг, слушая его рассказы. — Тьма позволяет увидеть скрытое светом, ведь свет — лишь порождение Тьмы...

Ари вглядывался во Тьму под веками. Замерзли пальцы на левой руке, до боли сжавшие амулет. Правый сапог уперся в камни и заставил изогнуть ступню. Юноша ничего не чувствовал. Он плыл во Тьме над равниной, тусклым свечением проявившейся перед мысленным взглядом.

Появилось легкое ощущение движения. Словно ветер, его сознание подталкивало, уносило к проступающим сквозь клочковатое темное марево невысоким холмам вдалеке...

Тьма подсказала направление. Место он знал — это было старое лежбище, где он когда-то поднял большую самку и гнал ее до охотничьего стана. Беспокойство нарастало в душе охотника — о лежбище мог знать и Лемгрен, и, если ему удалось спросить Тьму, он наверняка дойдет туда быстрее. Захотелось найти соперника на равнине, но Тьма тут же исчезла. Сияющая снова возникла в первозданной белизне. Ари мысленно поблагодарил Тьму, ведь такое упражнение, построенное на его догадках и недомолвках учителя, получалось обычно не сразу.

Он распрямился. Нога немилосердно болела, а пальцы руки уже не сгибались. Ари быстро схватил плащ и стал растирать кисть.

* * *

Рука под повязкой горела. Ари шел почти вслепую в темноте, отталкиваясь широкими лыжами от рыхлого снега. Ветер немного ослабел, но мелкие льдинки, поднятые с предгорий, по-прежнему били в лицо.

Час спустя, оставив стоянку у скалы, Ари должен был подойти к небольшому ущелью, скрывающему старое русло замерзшей реки. По нему он хотел выйти к небольшим холмам, где прятался снежный зверь, но, видимо, сбился с пути. Дважды он пытался нырнуть во Тьму, разглядеть что-то впереди внутренним взглядом, но не хватало умения или времени. Впервые пришло в голову, что он может просто заблудиться и погибнуть в снежной пустыне. Учитель был прав — задание даже чересчур опасное.

Вот только нельзя было себе позволить заблудиться.

Он пытался следовать уклону местности, ведь река текла посреди пологой выемки, и последние триста шагов явно вели вниз. Он вспоминал ориентиры по пути к логову — те самые, что приметили охотники в тот давний день. Изломанная скала справа было подтвердила его правоту, но потом показалась по левую сторону, словно насмехаясь.

Ари упрямо пригнул голову и пошел вниз, не оглядываясь. Ветер усилился, но теперь дул в спину, и идти стало легче. Мелькнула мысль о Лемгрене, что брел где-то восточнее, но быстро исчезла. Сейчас каждый выживал самостоятельно.

Наконец нашелся путь вниз. Под ногами уже не скрипел снег, здесь ветер сдувал свежий намет и полировал наст, скорость возросла, лыжи скользили быстрее. Лед реки он почувствовал твердой коркой под ногами. Теперь было ясно, куда идти, и следующие полчаса Ари бежал, пока не увидел по левую руку три покатых холма с гребнями глубоких наносов.

Вход в лежбище располагался где-то между двух ближних холмов. Ари осторожно поднялся на склон, но ничего не разглядел. Ровное белое одеяло скрывало ложбину полностью. На ощупь спускаясь, вглядываясь под ноги, он все-таки не смог угадать — вход оказался узким лазом, полностью закрытым снегом.

И, сделав двадцать шагов, Ари рухнул прямо в него, чуть не сломав лыжи.

* * *

Под холмами, скрытая в снегах, притаилась небольшая пещера. Стены горели холодным голубым светом, и, в отличие от поверхности, отлично видны были камни. Он снял лыжи — здесь, в логове, от лыж мало толку. Вспоминая, где они подняли зверя в прошлый раз, Ари оглянулся. Центральная зала полукругом десять на десять шагов охватывала пятачок, покрытый нанесенным сверху снегом. Неприятной особенностью залы были стены. Голубой свет давал гранит, и познания Алхимии Тьмы однозначно предостерегали — этот камень притягивал холод Тьмы и забирал тепло из воздуха. Находиться долго здесь не стоило; но и снежный зверь вряд ли остался бы на морозе.

Он вгляделся в стены. Слева в темноту уходила широкая трещина. Второй лаз в глубине залы ярко освещался голубым сиянием. Логика подсказывала, что гранитные стены отпугивали животных и лежбище притаилось в первом проходе, но ведь система пещер была гораздо сложнее.

Он чувствовал, что начинает мерзнуть — гранит забирал тепло. Следовало поторопиться. Слева, в темном проходе, тянуло свежим, холодным воздухом. Теплее, как ни странно, казалось впереди, и Ари, не колеблясь, прокрался вдоль залы.

Снежные звери впадают в спячку, если не живут вместе с людьми. Их лежбища обычны на Каменном щите, но спрятаны так хорошо, что удача при поиске логова даже в хорошую погоду не помешает. Внутри зверь спит на принесенных ветках и разрытом, засохшем мху. Охотник может подкрасться почти вплотную, но в любой момент следует опасаться неожиданного пробуждения. Ари хорошо знал, как ловить снежных зверей — в Снегах все юноши, для сноровки и развлечения, ходили на такую охоту. Главным было не разбудить спящее животное.

Сейчас это не удалось. Шум падения выдал охотника. Свернувшийся клубком в прилегающем круглом отнорке снежный зверь мгновенно поднял голову, и черные глаза уставились на человека. Ари подобрался, поднимая заранее подготовленную веревку; снежный зверь встал. Это был крупный, в пояс человека самец с клочковатой бело-серой шерстью, морду пятнала черная шерсть. Уши с кисточками настороженно торчали, зверь поводил сухим носом. Человек шагнул в сторону. Зверь попытался отпрыгнуть, но мышцы после сна подвели, и его немного повело. Ари тут же прыгнул вперед. Зверь зарычал и попытался укусить человека, но юноша ловко увернулся, сбивая его с ног. Передняя лапа зацепилась за плащ и разорвала мех подбивки, но брошенная тяжелая ткань уже накрыла зверя, и Ари смог наконец перехватить пасть веревкой.

Ари опустился на мох подстилки. Здесь, в сухом логове, он перевязал наново руку — пальцы были слегка поморожены, и наскоро закрепил разорванный подклад. Снежный зверь, связанный веревкой, ворчал в углу.

Задание учителя было почти выполнено. Юноша немного отдохнул и отправился назад, к выходу из пещер, взвалив рычащего зверя на плечи.

* * *

Обратный путь к Сияющей отнял много сил. Колкая ярость бури иссякла, и лишь мягкий, приятный западный ветер теперь подгонял в спину. Тучи немного рассеялись, и сквозь пелену проникали голубые лучи света Высокого неба и белые отблески Края мира, ярко горящего на горизонте. Увенчанная туманной короной Сияющая с предгорьями раскинулась впереди, попирая снежное поле.

Снежный зверь перестал вырываться и лишь изредка порыкивал. Ари с раздражением понял, что животное просто уснуло. Пять часов спустя, еле переставляя лыжи по хрусткому насту, он вошел на горб огромного ледника. Предстоял долгий путь наверх, к истоку, и подъем по забитому камнями длинному ущелью.

Юноша мерно шагал, по привычке находя ровные, свободные от трещин участки. Лишь однажды он остановился — в трех шагах от тропы виднелось занесенное поземкой тело. Ари заметил его лишь из-за растаявшего под плащом снега; Лемгрену так и не удалось подняться к ущелью Теней прошлой ночью.

Пусть тебя примет Тьма, подумал Ари. Испытание оказалось слишком сложным для мастера-алхимика.

* * *

В небольшой пещере по стенам плясали тени. Оранжево-зеленый язычок Ночного огня не столько согревал, сколько радовал глаз. Хёд спал или медитировал в углу, замерев под черным плащом. Зенгар разогревал коричневатое варево — снежные ягоды, перетертое мясо. Ари мрачно наблюдал, как проснувшийся снежный зверь, получивший забавную кличку Жарок, бодро лакает из побитой деревянной плошки стряпню наставника.

— Учитель... — начал Ари.

Зенгар отвлекся от котелка. Запах варева казался неаппетитным — в пещере все пропиталось серным духом.

— Этот зверь ручной?

— Три оборота назад сбежал из охотничьего стана на западе, у предгорий, — подтвердил Зенгар, принюхиваясь. Смесь в котелке вязко булькала. — Ты поймал единственного ручного зверя на Каменном щите.

— Значит, Лемгрен...

— Тьма не терпит ошибок. Он не нашел нужного пути.

— Но ведь и я нашел логово почти случайно! — воскликнул Ари. Сожаление и обида боролись в нем. — Мы все могли погибнуть!

— Дембир-гран вернулся к отцу и торговле мехом, — усмехнулся Зенгар, и юноша понял, что его возмущение напрасно. Их смерть ничего не значила для учителя. — И потом, ты забыл, что для Тьмы нет случайностей. Готов ли ты принять судьбу, что уготована моему ученику? И готов ли ты к смерти?

— Да, учитель, — Ари сосредоточился, как учил Хёд, и погрузил разум в холодную оболочку Тьмы. Сомнения исчезли. — Я готов.

Зенгар аккуратно положил ложку на камень, перестав помешивать. Снежный зверь, довольно ворча, улегся рядом.

— Завтра, в час Дневной вершины, когда я закончу с твоим снаряжением, выйдешь по старой тропе к Ледяному приюту. В зале старейшин будет ждать Бьёра Аскароттар, торговка мехом. С ней ты пойдешь в Аргор и встретишься там с девушкой, о которой расскажет Бьёра-ри. После твоя дорога идет к Яме, в горячие пещеры, к темным озерам подземелий...

Ари внимательно слушал. Гордость поднималась в нем, побеждая усталость, страх и боль в отмороженных пальцах. Все-таки он остался лучшим. Учитель Зенг не ошибся тогда, десять лет назад, когда вошел в старую лачугу на окраине Ледяного приюта и забрал прижавшегося к стене мальчика с собой.

-2. Мира. Предчувствие бури-

Далеко внизу, темным пятном на зеленых лугах — городские дома. Квартал за кварталом проплывает, пытаясь дотянуться крышами. Она высоко, почти у белых клубов облаков, игрушка ветра. На груди, сдавливая, крепко сжимая, крепежные ремни. Руки держат надежные петли из сыромятной кожи. Широкие крылья за спиной поднимают, тянут вверх, ловят теплые потоки, трепещут. Не обернуться — лишь темная тень, не крылья. И слезы на глазах.

Вот воздушный поток, и она катится по нему, словно с ледяной горы. Ветер играет, треплет материю крыльев, и дрожь передается телу, пробегая по спине, плечам, затухая в кистях. Вот шевельнулись в сознании лепестки темного цветка, распустились, легким ароматом сумрачного тумана затянули все вокруг. Ниточки-паутинки вплетаются в ткань крыльев, и легче, быстрее становится полет.

Крылья — как продолжение руки, отзываются на малейшее движение мышц, мелькнувшее в голове желание. Если высвободить руку из петель, держащих крыло, можно дотянуться до белых полос, что горят, кажется, рядом, на выпуклой сфере Высокого неба.

А вот вниз смотреть не хочется. Оседлавшая ветер, будто ноггла, летунья боится высоты. Вдруг задрожали крылья, не слушаясь, отпуская поток. Ремни резко натянулись, сдавили грудь, но тут же отпустили. Ветер исчез. Крылья повисли, бессильно трепеща, вытягивая руки, обрывая ремни. Аромат сумрака истончился, испарился, исчез... А внутри — лишь пустота, холод и клочья тумана, ничего не осталось, исчезла и паутина, рождающая легкость в крыле.

Сияние удалялось, и облака вокруг вытянулись колодцем. Летунью позвала земля. Все быстрее, быстрее, быстрее. Ветер, потеплевший, донес запахи дыма и травы, страх насквозь пронзил ее, холодом поразил, остановил мысли, заставил закрыть глаза.

Исчезли верх и низ, лишь бесконечная, темная ночь, и где-то в сердцевине ночи — одинокая, испуганная девушка.

* * *

Свет еле брезжил, только разгораясь, расплываясь белыми полосами сияния. Мира открыла глаза, дрожа от холода. Сердце как птица билось в груди, едва не выпархивая наружу. Она злилась на себя, на сон, вором прокравшийся в мысли, укравший спокойствие, на холод и нетопленный очаг, на тусклый свет... на все. Смутная тревога будоражила, не давала уснуть уже несколько дней, возвращаясь даже во сне.

Что-то подкрадывалось, оставляя след в тенях на улицах и в окнах домов, в темноте лавки и в толчее храмового зала, в разговорах и поведении людей. Город глухо рокотал, как гейзеры Подземной страны, и оставалось только ждать, во что переродится напряжение, висящее в воздухе, давящее, вездесущее.

Мира поплелась в закуток, служащий кухней, разбитая и раздраженная. Одеяло из шкур ноггла как мантия тащилось по полу за невысокой и хрупкой девушкой.

Начинался новый день в Аргоре, столице Острова Дильмун, городе большого Храма, что возвышался на холме у Холодной реки, опираясь крыльями смелой постройки на каменные мосты. Городе узких улиц и почти соприкасающихся над ними, тянущихся друг к другу старых домов. Городе хмурого, увенчанного черной башней дворца наместника Храма Света, что извергает каждое утро в час Первого света пронзительную песнь жреческих труб, эхом плывущую по улицам и площадям.

Девушка поднялась в небольшую пристройку, ступая по каменному полу босыми ступнями, и подошла к закрытому окну. Сквозь щель в ставнях она видела каменную стену соседнего дома, обшитого потемневшими от времени и дождей досками.

Она зажгла свечу и, одевшись, спустилась по скрипучей лестнице в нижнюю залу. В пыльном помещении теснились ящики и нависали полки, забитые фигурками птиц — резными, сшитыми, склеенными. На широком столе стояла оплавленная свеча. Нужно было открывать лавку, снова ждать посетителей, торговцев, жрецов, снова и снова предлагать разномастные статуэтки, убеждая, рассказывая, слушая. Но сегодня Мира не могла так легко начать день. Хоть она и не прислушивалась к людскому многоголосью, даже бывая в Храме на утренней встрече дня, , ее пугало приближающееся нечто. То там, то здесь что-то происходило, нарушалось, исчезало и изменялось — как предвестники грядущей бури, нарастающее напряжение. От этого Мире было плохо, словно болезнь вцепилась в нее и не отпускала, вытягивая силы. Будь у нее такая возможность, она бы избегала выходить на улицу, закрыла лавку, спряталась, замерла...

Из полусонного состояния Миру вывел звук открывшейся двери черного хода. По ногам потянуло холодом, в лавку ворвался шум переулка. Раздались тяжелые шаги, явно принадлежавшие крупному, рослому человеку. Поначалу забеспокоившись, девушка почти сразу расслабилась. Бояться было нечего — она узнала эти шаги, как знала и того, кто вот так запросто, без стука, мог в любое время войти в ее небогатое жилище.

Мира поднялась навстречу вошедшему мужчине. Кряжистый и сильный, с кудрявой бородой и кудрявыми же волосами, светлыми, в рыжину. Седые пряди тщательно, но будто бы небрежно спрятаны. Румяное с утреннего мороза лицо дышит здоровьем, хоть и прожил он почти вдвое дольше Миры, и светло-голубые, глубоко посаженные глаза с вечным прищуром все также внимательно смотрят вокруг. Снорри Олаффсон, опекун Миры, не был богат или излишне добр, но девушка любила человека, заменившего отца и мать и научившего ее всему.

— Храни тебя Свет, Мира! — шумно вошел в лавку торговец. — Что ты сидишь в темноте, дочка? Новый день пришел!

— Прости, Сноррин-ри, — тихо ответила Мира, пожелав опекуну доброго дня. — Плохой сон, не могу оправиться.

Снорри прошел к прилавку и со стеклянным звоном сдвинул тускло светящиеся в темноте склянки с клеем и краской, которыми Мира покрывала крылья птичьих фигурок. Нимало не опасаясь обжечься, он затеплил небрежным движением пластинку Ночного огня, и язычок пламени осветил комнату. Добродушно поругивая холод, торговец прошел к дверям и откинул засовы, впустив день и шум улицы в лавку.

Мира равнодушно наблюдала за ним. Снорри обернулся:

— Вставай и иди наверх, готовься, дочка, сегодня в городе знаменитый день!

— Что-то случилось?

— На площади Света собрались жрецы из самих Святых пределов, будет большая проповедь. Говорят, с караваном пришел сам великий Горта, речи которого обратили в веру Храма язычников северного леса в прошлом году. Все собираются послушать.

Снорри говорил и дальше, но Мира почувствовала легкую иронию в голосе опекуна и непроизвольно улыбнулась. Большего безбожника и противника власти жрецов, чем Снорри Олаффсон, еще надо было поискать.

— Мы немного поторгуем вместе, а потом пойдем слушать медовые речи великого проповедника, и да поможет нам Свет не увлечься ими настолько, чтобы отправиться в паломничество к Янтарной башне сразу же, ведь к нам завтра прибудут торговые гости из Ледяного приюта, освети их милость Храма...

Мира поднялась наверх и начала переодеваться. В Храм на главной площади ходили только в светлых одеждах, не скрывая лиц под капюшонами плащей. Мира выбрала белый, с серой вышивкой меховой жилет, подаренный Снорри — он теплый, из меха снежных зверей, длинную в пол юбку из шерсти ноггла, хоть и жалко было времени, что придется потратить на чистку подола потом, после возвращения в лавку, ведь на улицах наверняка грязь после вчерашнего мокрого снега с дождем. Натянув плотные чулки, девушка собрала в хвост волосы и задумалась. Снорри никогда не говорил прямо, боясь соглядатаев жрецов. Что же хотел подсказать ей опекун? Ледяной приют? Гости? Что-то грядет от учителя Йонгрина? Она заглянула в тусклый металл зеркала и спустилась вниз.

Снорри восседал за ее рабочим столом, отодвинув заготовки, и разглядывал каменную фигурку ночной искорки.

— Красота, — вертя фигурку, заявил торговец. — Оторвут с руками, и пусть испепелит меня Свет, если это не достойно храмовых садов!

— Пустое, Сноррин-ри, — улыбнулась Мира. — Жрецы никогда не покупают моих птиц. У них неограниченная запись в Круге торговцев, но мои птицы...

Заразившись ироничностью опекуна, девушка гнусаво протянула голосом Кривого Игнара, старосты жреческого патруля с торговых улиц Аргора:

— Жрец должен быть скромным, Мира-ри. Никто не украшает дом, не носит металлов и камня, не вышивает серебром по ханберу, Мира-ри. Свет — это честность и простота, Мира-ри.

Снорри расхохотался, и, вскочив, поднял Миру, обхватив крепкими руками. Отсмеявшись, он поставил девушку на скамейку и серьезным голосом заявил:

— Мира-ри — жрец. Она может проповедовать лучше Горты, покорителя умов язычников. Скоро наступит день, когда Миру-ри будут слушать на центральной площади торговцы и странники, жрецы и дикие охотники, и все как один последуют за ней.

Мира вздрогнула. Внутри, где-то далеко в душе, проснулся и зашевелился знакомый темный росток. Она спрыгнула со скамейки и строго, стараясь не выдать охватившего ее страха, сказала:

— Мы отправляемся на площадь через час, наставник, а не ты ли учил меня, что торговец не упускает ни мгновения. Пора открыть ставни и распахнуть двери!

— Пожалуй, ты права, — проворчал Снорри, все еще со смешинкой в уголках глаз. — Клянусь светлыми дорогами, мы не упустим ни одного покупателя, дочка!

* * *

Час Восходящего дня Мира с опекуном встретили на улице Водоносов, у самой храмовой площади. Здесь, на центральных улицах, взбегающих к сердцу города — дворец Наместника, центральная площадь и храм, уже можно было разойтись и спокойно пропустить беспокойного гонца на ноггле, что спешит куда-то по делам Круга торговцев, или храмовых стражников в белых рясах с желтыми разводами, гремящих оружием и грозно поглядывающих по сторонам. Они шли в толпе горожан, ремесленников, торговцев, рыбаков, даже ученых-храмовников и стражников с городских стен.

Люди стремились на площадь послушать приезжего жреца. Люди стремились к центру напряжения, дворцу наместника Храма, откуда последнее время исходили невразумительные приказы. Со стен по указанию наместника сняли часть стражников, и если бы в этот день на город напал враг, не составило бы ему труда ворваться в лабиринты улиц предместий.

Снорри, ловко пользуясь локтями и брюшком, выбрал для себя и Миры место под статуей Великого жреца Сангара, что построил нынешний городской храм. В трехстах шагах напротив возвышалась широкая каменная терраса, где уже расположились жрецы-охранники, выделяясь желтыми пятнами ряс на сером камне.

Площадь бурлила, гудела, переливалась. Вокруг слышались выкрики, оскорбления и вопли ярости, кто-то выталкивал соседа, а кто-то пытался пробраться на удобное место, отбивая бока горожанам, и те старались отомстить наглецу. Вокруг площади там и здесь виднелись жреческие стражники с длинным палашами и черными, полированными шестами за спиной. Они пропускали новых людей и выпускали тех, кто хотел уйти, внешне проявляя полное спокойствие.

Мира обратила внимание, что торговцы держатся рядом, а ремесленники разбредаются по всей площади. Рыбаки где-то разливали эль и с хохотом, глотая пенный напиток, задирали жрецов. Мира переступила по скользкому парапету, стараясь не вдыхать густой запах мокрых и грязных одежд, отбросов и застарелую, тяжелую вонь ногглов.

Небо хмурилось тучами, и сумеречный свет окутывал здания, размывая их очертания. Снег сменился теплым, мелким дождиком, порывами накрывавшим площадь. Люди ждали.

Наконец показался знаменитый проповедник. Жрец, тучный и медлительный, вышел из притвора храма, прошел между фигурами каменных дев, держащих в руках огненные шары. Он оглядел толпу, встав шагах в десяти от края террасы. Толпа заволновалась, рокоча, как прибой горной речки.

Жрец утвердил на камнях посох, поправил белую рясу, сияющую в сумраке. Площадь затихла. Напряжение повисло ощутимым, туманным облаком. Густым, обволакивающим басом Горта начал проповедь.

— Свет — исконное стремление человека! Все живое стремится к свету, рождается из света, уходит в свете. Ничего нет естественнее, чем согревающий огонь или сияние Высокого неба, и все это — Свет. Ничего нет проще, чем тепло подземных вод, и это тоже — Свет. Но, спросите вы, что же тогда делаю я здесь? Зачем говорю с вами, жители великого Аргора? Я ходил в северные леса, — ближние, притиснутые к террасе ряды тревожно загудели, — я видел людей, верящих в духов деревьев, поклоняющихся скалам и горным ключам. И что я сказал им? Это все, что окружает нас, все, что мы видим, лишь Свет и порождения Света. Нет ничего больше.

Жрец сделал паузу, с шумом втянув воздух. Мира видела, как он тверже оперся на посох.

— Скажете вы, а как же те, кто до сих пор поклоняется Тьме? Те, кто отвергает милость Храма, те, кто скрывается за черной Границей, те, кто справляет омерзительные ритуалы, извлекая частицы, как им кажется, истинной Тьмы?

Жрец оглядел площадь, и только некоторые не опустили глаза, встречаясь с ним взглядом. Магия Тьмы, умение из Ледяного приюта, в Аргоре была запрещена, и даже мысль о ней каралась жрецами. Мира заметила, что многие торговцы твердо стояли, выдержав взгляд проповедника.

— Отщепенцы! — возопил жрец, неожиданно переходя на визг. — Они утверждают, что Свет родила Тьма, но посмотрите вокруг — лишь на свету существуют тени, лишь свет рождает жизнь, лишь Свет достоин поклонения. Тьма же, — чуть снизил голос проповедник. — Тьма лишь скрывает самые мерзкие, недостойные части мира, где нет места человеку и гибнет зверь, где холод и страдания сменяют друг друга. Достойно ли такое место поклонения? Достойны ли поклонения грязные следы на мраморных плитах? Или, может быть, копоть на стенах очага? Нет, нет и нет! Мы все живем ради созидания, и только Свет поможет нам в этом. Свет — то, что хранит этот мир, защищая, охраняя, оберегая.

Снорри наклонился к протиснувшемуся к портику мальчишке в рваной куртке из лоскутов линялых шкур. Короткие штаны открывали грязные, перепачканные землей деревянные ботинки. Торговец рывком поднял его наверх и что-то шепнул, указывая на жреца. Мира, тревожно оглядываясь, обратила внимание на жреческую стражу, трое в желтом уже присматривались к Снорри. Она незаметно ткнула опекуна в бок, и тот, благодарно подмигнув, спрыгнул с мальчиком с постамента и затерялся в толпе. Жрецы отвернулись. Мира их не интересовала.

— Нам говорят, что на востоке, в ледяных норах, поклоняются вышедшим из Тьмы богам, не имеющим лиц. Что же это, как не заблуждение? Где истина в сказках? Мы не дети, чтобы пугать нас безликими демонами! Свет рассеивает морок, свет дает силы обрести разум и победить Тьму незнания! Нас укоряют, что мы выстроили Янтарную Башню, средоточие силы Храма, но для чего создана эта великая стела? Она охраняет Дильмун, охраняет Аргор, охраняет вас! А Тьма лишь глодает, поглощает, уничтожает. Достойна ли она похвалы? Достойна ли она награды? Достойна ли она поклонения? Нет, нет и нет, ибо только Свет защитит нас!

Показался Снорри, проталкиваясь сквозь толпу. Следом, незаметно осматриваясь, шли еще несколько торговцев. Жрец, громко визжа, обличал верования северян, что, по его мнению, произошли от невежества и недостатка познаний в Свете.

Снорри подошел к портику и поманил Миру. Девушка, с опаской глядя на толпу, спрыгнула вниз. Ее место тут же заняли трое подмастерий, хохоча и задирая ровесников, стоящих внизу. Опекун тянул девушку сквозь толпу, защищая от ударов и тычков. Мира по мере сил старалась помогать ему, уклоняясь от наиболее рьяных и злых горожан.

— Истинно говорю вам, отвергните Тьму в ваших сердцах, отвергните противные Свету алхимические практики, отвергните сомнения! Ибо Свет, лишь Свет дарует жизнь, защиту, ясность. Идите в Свете!

Жрец остановился передохнуть, оглядывая осуждающим взглядом горящих глаз толпу. Мира, оглянувшись, увидела, как толстяк-проповедник поднял посох, протянув его поверх голов, и набрал воздуха в грудь, чтобы продолжить. Тут Снорри дотащил ее до края площади и нырнул в какой-то сырой подвал, сопровождаемый тремя торговцами. Толпа сомкнулась следом за ними, тихо хлопнула дверь, и они пошли в полной темноте, затеплив лишь небольшой Ночной огонек на резной палочке одного из торговцев.

— Мира, — шепнул Снорри, дыша почти в ухо девушке, — надо уходить к лавке. Сейчас на площади начнется драка со жрецами, и негоже тебе находиться рядом. Здесь, — он указал на боковой проход, к стенам которого жались стеллажи с огромными оплетенными бутылями, — подвал Большого Эртина, и через него ты выйдешь к началу улицы Водоносов. Понятно?

— Да, Сноррин-ри, — ответила девушка, вглядываясь в темноту прохода. — А как же ты?

— Мне нужно идти, — ответил торговец, доставая еще одну вырезанную из камня палочку. — Я вернусь в лавку к часу Угасающего неба, жди меня там и никого не впускай после закрытия ставен, дочка.

Мира осталась одна, торговцы направились обратно к площади. Она прислонилась к сырому камню стены, не зажигая свет, и вспомнила свой сон. Одна, в темноте, ничего не понимая... Мира вздрогнула и, проведя пальцами по навершию светильника, вызвала маленький, пляшущий огонек, озаривший стены вокруг неясным светом.

* * *

Жрец и не знал, насколько глубоко он поразил Миру своими словами. Тьма, холодная и убивающая. Тьма, живущая глубоко внутри, в потаенных норах сознания.

Мира всегда чувствовала Тьму в своих странных птицах. Когда она продавала их на торговых улицах, некоторые покупатели делали охранные знаки от зла, жрецы Света — морщились и проходили мимо, иногда бросая ругательства. Обычные же люди иногда радовались, иногда грустили, видя, как деревянные, тряпичные, сшитые из шкур птицы вьются в теплом воздухе над улицей, управляемые ловкими движениями рук девушки.

Ей дали прозвище — Хозяйка птиц. Настоящих птиц почти не было в Аргоре, только небольшие, с красноперым брюшком лесовики и прыткие ночные искорки, да иногда залетал, раскинув крылья, охотник — степной орел.

Мира же знала, как дать птице — любой формы и сделанной из любого материала — способность лететь. Знала — и боялась. Ведь для того, чтобы заставить взлететь фигурки, что она продавала на торговых улицах, нужно было нырнуть, закрыв глаза, во Тьму под веками. Настоящую, холодную, странно доступную черную пелену, расцветающую, манящую, близкую, что всегда была внутри Миры. И тогда птицы взлетали.

Мира разозлилась.

Снорри, он, пожалуй, просто развлечься хотел, поняла Мира. Отвел меня на площадь, поиграл с судьбой, подразнил жрецов, это он любит... И оставил в темноте, бросил одну, тут же забыл...

Мира почувствовала, как проход вокруг изменяется, словно в стенах появились темные ростки, наливаясь тяжестью сероватых бутонов, источая клочья тумана, что не мог появиться здесь, в каменном закутке.

Не надо! Не сейчас!

Мира побежала, но тщетно. Знакомый аромат, сумрачный, невесомый, наполнил все кругом, тело девушки стало странно легким, и каждый шаг теперь получался длиннее предыдущего. Наконец она упала, закрыв голову руками, уткнувшись в колени. Вокруг дышал сыростью большой подвал торгового дома. Удивившись, девушка поняла, что она почти не отдалилась от стены — вот они, рядом, покрытые мхом камни. Бежала ли она? Что случилось?

Вдруг Мира ощутила резкий укол, где-то там, слева, нарастала боль, будто зарождающаяся вовне девушки. Она резко дернулась, раскрылась, отгородилась огоньком, зажатым в руке. На стене проступила серая, странно блеснувшая полоска.

Мира, превозмогая дрожь и желание бежать, не оглядываясь, присмотрелась. На покрытом редкими пятнами мха камне, застыв в твердом ледяном панцире, прильнула к стене маленькая оранжево-черная змейка.

Семиядка. Мира вздрогнула, представив, что было бы, если змея в темноте смогла добраться до нее. От укуса семиядки умирали быстро, но в страшных мучениях. Девушка почти бегом перебралась через большой, сводчатый подвал, с облегчением ощущая, как уходит темное присутствие, исчезает призрачный аромат.

Замороженная змея подтолкнула, размотала ленту воспоминаний. Вот неожиданно холодная пластинка очага, на которую Мира случайно роняет флакон с горючей краской. Тогда она долго не могла понять, как не вспыхнуло от Ночного огня настоящее, горячее пламя. Вот слишком твердый, ровный лед на заводи Холодной реки под копытами взбесившегося ноггла год назад, когда Мира чуть не упала вместе с ним в реку, и если бы ноггл внезапно не успокоился, напившись воды...

Мира не могла вспомнить ни одной подходящей техники магии Воздуха, что мгновенно замораживает, охлаждает, рождает лед. Что же она сделала?

Наконец девушка увидела знакомую лестницу, по стертым ступеням которой они не раз поднимались со Снорри, возвращаясь с его странных встреч в полной темноте, где все говорили недомолвками. Мира вздохнула с облегчением. Здесь, в темноте, сейчас она боялась даже собственной тени, да и змея напомнила ей, что в подвалах Аргора живет что-то гораздо опаснее выдуманных чудовищ.

Мира поднялась по пологим пролетам к окованной, вырезанной из речной сосны двери. Ключ, натужно скрипя, уговорил замок выпустить девушку, и она оказалась на пустой торговой улице, в двух шагах от лавки, под мелким моросящим дождем.

* * *

В тот вечер в лавке Мира сидела в полной тишине, почти не зажигая света, задумчиво собирая очередную птицу. Фигурка, резной каменный орел, пострадала три дня назад, когда опекун смахнул ее с рабочего стола, спьяну пробираясь через полутемную лавку утром. Тогда Мира просто отставила обломки в ящик с красками и забыла про них.

Сегодня же, в день проповеди, никто так и не заглянул, возвращаясь с площади. Мира с тревогой вспоминала слова Снорри, сказанные нарочито веселым тоном. Что же произошло у храма? Что затеяли Сноррин-ри и его друзья?

Мира знала, что опекун часто ввязывается в опасные приключения. Отчасти его выручал инстинкт и хитрость хорошего торговца, а хорошим торговцем Снорри Олаффсон, безусловно, был, иначе не пригрел бы его как доверенное лицо сам Ингмар Дергерс, старейшина Круга. Спасали его иногда и быстрые ноги, и уверенное владение длинным ножом, и множество знакомых-приятелей в городской страже, набранной из окрестных лесников.

Сравнивая себя с веселым, непринужденно смеющимся опекуном, Мира всегда мрачнела. Что сказать — нерешительная, замкнутая, так отличающаяся от цветущих горожанок маленькая колдунья. Когда Снорри слышал, как Мира корила себя, он усмехался, топорща бороду, и девушке иногда хотелось окатить его холодной водой. Но что же случилось? Где он?

Пальцы девушки по привычке аккуратно, тщательно ощупывали каждую выемку, каждую трещинку статуэтки, и девушка не торопясь смазывала осколки светящейся жидкостью, притягивающей камни. Вот встало на место крыло, зацепился и выпрямился обломанный кончик клюва, и орел снова хищно воссел на куске сухой коряги, осматривая лавку хозяйским взглядом.

— Великолепная работа, мастер Мира Альдоттар, — громко раздалось от двери.

Мира резко сбросила оцепенение. В лавке кто-то был, кто-то чужой и, судя по голосу, опасный. В интонациях вошедшего чувствовалась привычка повелевать, да и белая ряса с желтым огнем на рукавах и бритая голова не давали усомниться.

Жрец. Причем из высших, из свиты наместника.

Мира, не выпуская склянки из рук, медленно подошла к посетителю. Она знала, что на воздухе клей превратится в облако морозных искр, обжигающих кожу, и была готова швырнуть флакон в лицо жрецу, если тот предпримет что-то опасное.

Храмовник словно прочитал мысли девушки и отошел на шаг, осматриваясь.

— Говорят, мастер Мира, здесь можно приобрести особых птиц, тех, что могут летать, — без обиняков заявил жрец, вглядываясь в лицо девушки. Та побледнела.

— Да, светлый, — вежливо, как принято в общении со жрецом, ответила Мира. — Мои птицы известны в Аргоре, и если у тебя есть запись в Круге торговцев, я готова заверить продажу во благо Света и для твоего развлечения.

— Меня зовут Кайгарн, светлый Кайгарн, — жрец протянул руку и взял со стола только восстановленного орла. — Я глава охраны наместника и его брат. Правитель Аргора пожелал приобрести несколько твоих птиц для нового сада. Что ты можешь предложить?

Мира, не выпуская из рук флакончика, подошла к полкам.

— Здесь есть стая ночных искорок, светлый Кайгарн, что украсят сад ночного неба. Если же Наместнику угодно разбить утренний сад, прекрасные дети Высокого неба — видани украсят ветви, покрытые инеем. Вечерний сад...

Кайгарн остановил Миру, подняв руку. Девушка спрятала флакон в складках накидки и ждала.

— Утренний сад, конечно, — протянул жрец, откровенно рассматривая девушку. — Наместник хотел бы разбить утренний сад. Видани вполне подойдут, большая стая. Скажи, а будут ли они летать по велению брата, мастер Мира, или останутся замершими на ветвях?

— Они могут порхать лишь недолго и невысокого, светлый Кайгарн, — ответила Мира, хмурясь. Где же Снорри? — И на третий день станут обычным камнем и деревом. Моя магия воздуха не для длительных забав.

— Магия воздуха, — храмовник словно попробовал эти слова на вкус. — Говорят, что Тьма избегает дворца наместника, опасаясь силы Света. Может, из-за этого твои мертвые птицы утратят способность летать, Мира-ри?

Мира старалась оставаться спокойной, хотя руки ее дрожали. Пальцы, сжимавшие склянку, побелели от напряжения.

— О нет, светлый Кайгарн, всего лишь мое неумение тому причиной, — притворно расстроилась Мира, вслушиваясь в шаги за дверью. Кто-то шел рядом по улице.

— Сожги тебя свет! — с громогласными воплями ввалились в лавку трое торговцев, от которых разило элем. — Жрец! Что ты забыл на торговой улице?

— Ничего достойного вашего внимания, о торговцы, — высокомерно, с ледяным спокойствием ответил жрец, но Мира видела, как он сжал рукоять палаша на поясе. — Доставь заказ через шесть дней, мастер, и Храм внесет запись в книги Торговцев.

Пьяные, громко смеясь, прошли мимо жреца. Двое волокли третьего. Снорри?!

— Конечно, светлый Кайгарн, я буду во дворце в час Дневной вершины в назначенный день.

— Вот, — больше не обращая внимания на торговцев, что расселись в углу лавки, Кайгарн кинул Мире резной амулет, выточенные в дереве три языка пламени. — Передашь страже и назовешь мое имя. Тебя пропустят.

— Храни тебя свет, Кайгарн-ри, — произнесла Мира, украдкой разглядывая опекуна. Тот сидел, опрокинув голову на грудь, и тяжело дышал.

— Да преумножит свет твое благосостояние, мастер Альдоттар, — холодно попрощался жрец.

Дверь за ним захлопнулась с гулким шумом. Мира подбежала к входу и накинула тяжелый засов, прислушиваясь к удаляющимся шагам жреца. Наконец все затихло. Мира обернулась и тихо спросила дрожащим голосом, указывая на Снорри:

— Что с ним?

— Он ранен в стычке на храмовой площади, Мира-ри, — ответил один из торговцев. — И, боюсь, потерял много крови.

-3. Бисса. Дети деревьев-

Холодная вода, прозрачная до самого дна, мерно журчала среди камней. Женщина увидела багровое, вытянувшееся вдоль стремнины пятно раньше, чем услышала плеск. Даже раненый, снежный зверь крался почти бесшумно. Она вскочила на ноги, легкая, уверенная в своей быстроте. К узкому рукаву Бисса крепила шесть дротиков, смазанных ядом речной змеи, а на поясе носила широкий, тяжелый тесак, и раненого зверя не боялась.

Тот же, не замечая или не желая заметить человека, медленно брел по ручью. Наконец он свалился, тяжело расплескав воду. Черно-серая, испятнанная морда поникла. Багровая кровь убегала вперед, как длинная мантия, словно указывая путь.

Бисса потянулась было к дротику, но передумала. Северный лес, почти нетронутый со времен Распада, шумел вокруг, и ей, зеленому ткачу, не полагалось убивать здесь. Зверь умрет сам, и лес возьмет его себе. Она подошла, забрала скрепленный с почти незаметным в шерсти ошейником, плотно свернутый свиток, легко переступила по камням, взбежала на косогор, не оглядываясь — следом за снежным зверем, она поняла это по запаху, шли два или три тризуба, а эти уже могли быть опасными.

Ее светлые, с едва заметной проседью пряди, покрытые пылью дальнего пути, выбились из-под капюшона плаща, и Бисса вернула их обратно. Худая, но уже не такая гибкая, она с трудом взобралась по длинной расщелине к Первому очагу и оглянулась на темный лес позади. Свиток словно жег руку — Бисса видела знакомую печать на скрепляющем ремне. Не открывая, она положила послание в сумку.

В нише на скальном уступе сидела, словно отдыхая, каменная химера. Бисса вынула из сумки, охватывающей пояс, горсть сорванных у откоса белых кистей соборника и положила на каменную полку алтаря.

— Спокойное ли нынче небо, хранитель леса? — вопросила она молча, как и полагалось, лишь пошевелив в знак уважения губами.

— Спокойное, — также молча ответила химера, растянув губы в застывшей ухмылке.

Бисса, поднявшись, медленно пошла вкруг скалы, к пещерам, где жила здешняя семья зеленых людей.

И правда, спокойное сегодня небо, думала Бисса. Час Холодного ветра, а на небе ни облачка, лишь дальний Край мира бросает новые и новые сполохи на купол, закрывший Биссу от Тьмы. Она остановилась, чтобы оглядеть лес. Далеко на юг, восток и запад простирались бесконечные сосны и ели, выстроившись так плотно, что закрывали собой даже редкие речки и пруды. Тут и там высились каменные громады горменов, каменных столбов, иногда над деревьями поднимался белый пар купален прыгучего народца.

— О чем же так беспокоился Старик? — думала Бисса. — Десять лет я так не волновалась. Он как прыгун, не может без сюрпризов, сплошь неприятных. Пусть бы жили зеленые люди среди холодных лесов, ан нет, предсказания Старика гоняют их с места на место.

Отгоняя мысль о лежащем в сумке свитке, словно его и не было, Бисса поморщилась. Она вспомнила холодные, неуютные пещеры Перевала Белых Огней, что приютил их ненадолго оборот назад. Вернулась в памяти к илистым берегам Малого Ползуна, что наградил половину семей болотной лихорадкой.

Зачем же он беспокоится? Все хорошо, ведь так?

Камни утеса, нагретые изнутри, одарили мягким теплом ладонь Биссы. Та мысленно поблагодарила скалу.

Бисса, как и многие зеленые люди, чуяла опасность, хоть и училась меньше других. Она была в лесном народе не по рождению, но, придя сюда из далекого и теперь уже совсем чужого Аргора, почему-то сразу понравилась Старику, и тот взял Биссу в услужение.

Старик... Уже тогда маг был стар. Сам себя Дессар никогда не называл по имени, лишь гладил белую, окладистую бороду и молчал, когда к нему обращались не по делу. А дело у степенного мага было лишь одно — предсказания.

Бисса не могла отрицать, что три года назад слова Старика спасли две семьи от урагана, внезапно пришедшего откуда-то с юга, как думала сама Бисса — с Каменного щита. Он велел им перейти в холодные пещеры лишь за три дня до удара ветра, разметавшего их домик на ветвях. Но последнее время...

Ничего ведь не происходит! Все хорошо! Зачем же мы кочуем, будто глупые мохноноги за ползун-травой!

Бисса двинулась дальше. Сполохи белого сияния над головой успокоили ее.

Старик знает, что делает, решила она. Он был в этом лесу почти сто лет, и каждый из зеленых людей — часть его жизни.

Решительно ступая, Бисса вышла из-за полукруглой скалы и вошла в Первый очаг.

* * *

Черные, глубокие пещеры тянулись вглубь скалы на многие переходы, но зеленые люди не любили подземелий и оставили их скальным червям и грибам. Сами они поселились на небольшом, но уютном пятачке у расселин, курящихся паром, на широком и плоском уступе в большом сталагмитовом зале.

Бисса уже не раз была в Первом очаге и, зная обычаи здешних отшельников, громко выкрикнула правильное приветствие. Приветствие, сложная песня-слово, было важным. Бисса видела, как отряд белых жрецов погиб под камнями, не произнеся нужное слово, и рассматривала ровно сложенные, аккуратно подбитые клиньями зачатки оползня наверху, на скале, где жили обитатели Первого очага.

Кто-то откликнулся. Бисса прислушалась — шаги, тяжелые, резкие, гулко звучали в темноте пещеры. Наконец из-за поворота показался хромой Маррин, старейшина, что когда-то разделял с Биссой ее дозор.

— Теплого дня, Маррин, — Бисса мягко улыбнулась. Хромой старик, вышедший к ней, приходился ей лесным братом. — Давно не видела тебя. Как Инара?

Маррин настороженно огляделся, словно ожидая, что Бисса привела жрецов-убийц.

— Ничего, — буркнул тот.

— Брат Маррин, — требовательно выговорила Бисса. — Что случилось? Я не была в Первом очаге лишь восемь дней, а меня привечают, будто на мне белое зло!

Он опустил глаза, но тон не изменил, ответив куда-то в пол:

— Сестра Бисса, вход в Первый очаг закрыт для тебя. Мы не желаем больше видеть детей Дессара. Мать очага запретила.

Бисса опешила. Сразу же ей показалось, что ноги ощутили весь восьмидневный путь от Храма, там, далеко на юге, все сто холмов, что пришлось перевалить, и все заросшие мхом деревья, через которые пришлось перебираться.

Она недоверчиво взглянула на Маррина:

— Правильно ли я слышу тебя, лесной брат? Первый очаг отказал мне в праве гостя?

Маррин молча кивнул, не поднимая глаз.

— Что я должна передать Старику, Маррин? Почему?

— Никто, побывавший южнее Гнилого ручья, — медленно произнес Маррин, будто вбивая гвозди, — никто, побывавший на Змеиной реке, не войдет в Первый очаг, пока мать очага не разрешит. Она видела сон. Зло идет с юга. Зеленые люди должны исчезнуть, раствориться в лесах, переждать надвигающуюся бурю.

Он повернулся и пошел в темноту. Бисса тяжело вздохнула — ничего нельзя было сделать без позволения Старика. Ученица Старого мага, она знала, что мать очага — глава каждой семьи в лесу, и никто не сможет оспорить ее решение.

Вот только не все бури можно переждать...

Бисса спустилась по каменным ступеням к выходу из пещеры, остановилась на краю скальной тропы и задумалась. До Зеленого пруда — три дня на север, и Старик ждет ее там. То, что Бисса видела у Храма, могли не понять другие охотники зеленых людей, но не она. Там, за белыми стенами, затевалось что-то опасное для острова.

На мгновение воспоминания нахлынули на Биссу, но женщина поборола их, уперевшись в холодный, скользкий камень лбом и ладонями. Туда, в темноту. Глубже. И горящие здания, и кричащие белые жрецы, и умирающий человек на скомканных простынях. И свиток, лежащий на дне сумки. Весть из прошлого.

Ничего нет. Все ушло. Ничего этого нет.

Но память упорно шептала — что-то все же осталось. Даже не что-то — кто-то. Девочка, которую она оставила десять лет назад.

Темнота забвения наконец вернула спокойствие в мысли Биссы, и она взглянула на ровное, зеленое полотно леса перед ней. От Края мира на севере, что блистал белой завесой в чистом небе, до широких серых спин Каменных охотников на западе тянулся мир сине-зеленых елей, высоких, старых сосен и редких пирамидок кедров. Здесь, у Первого очага, она могла увидеть и далекое Озеро Туманов, до которого пришлось бы идти шесть дней, по белой завесе, видимой издалека. Яма парила где-то на юге, грязно-желтый столб дыхания огромного провала поднимался почти к Высокому небу.

Она знала, что зеленые люди сейчас собираются у Старика, и лишь некоторые ютятся в старых местах вроде Первого очага — на Высокой скале у Ленивого охотника, у Гнилого ручья, на Старом рубеже. Бисса внезапно подумала, что их слишком мало — на весь огромный лес лишь тысяча, не больше. Хорошо, что вокруг жили семьи прыгучего народца. Даже белые жрецы, приходящие время от времени в северный лес со своими карательными отрядами, боялись нападать на зеленых прыгунов. Те, прячась в ветвях, могли рассеять даже большой отряд, швыряясь тяжелыми камнями, плодами и грубо заточенными лесинами.

Окончательно придя в себя, Бисса направилась вдоль скалы, по спиральной дороге, спрятанной в камнях. Нужно идти — Старик ждет. У Гнилого ручья появились жрецы, и странные сны посетили мать очага. Снежные звери бродят далеко от Края мира, а в Яме вновь тянут грубые песни подземные стражи Храма.

Тропа, знакомая, как когда-то улицы и коридоры дворца, расстилалась перед Биссой, и женщина быстро шла, думая, что и как сказать учителю. Темные пятна мха под ногами источали влагу, сосны шумели, и запах хвои пронизывал все вокруг, даже белые пятна света, казалось, пропахли зеленым лесом.

Бисса, наслаждаясь спокойствием и тишиной, грусто вздохнула.

Неужели спокойное время кончилось? Проклятье, Темный, почему же ты не успокоился? Что же тебе нужно?

* * *

Движение у тропы Бисса уловила сразу, увидела охотника лишь немногим позже. С высокой кроны сосны упали кусочки коры и хвоя, и вниз спрыгнул парнишка в поношенной меховой безрукавке и узких штанах из шкуры прыгуна, крашеных зелено-бурым. Друм, желтоволосый сын старейшины с Гнилого ручья.

— С благополучным возвращением, Бисса!

Бисса с сожалением подумала об ушедшем ощущении единства с лесом, по обычаю зеленых людей коснулась запястья левой руки и поблагодарила Друма:

— Лес защищает нас.

Друм с любопытством осмотрел ее браслеты охотника, что ходит на дальние рубежи леса, и протянул:

— Говорят, на Змеиной реке опять буча?

— Нет. — В высокие материи, связанные с жизнью Острова, Друма посвящать не стоит. Пусть мать очага займется этим неблагодарным делом.

— Зачем же ты ходила так далеко? — охотник кивнул на браслеты. — Река и снег, синь и серебро. Я умею читать знаки, Бисса.

Он наклонил голову от любопытства и настолько стал похож на огромного зеленого прыгуна — в своей лохматой безрукавке, немытый, подпрыгивающий на каждом шагу, нетерпеливый, — что Бисса не выдержала и рассмеялась.

Друм обиделся.

— Я учился у матери очага и охотников Гнилого ручья, — надулся он. — Никто не может лучше меня договориться с прыгучим народцем. Неужели я не заслужил ответа?

Он пнул шишку. Бисса улыбнулась:

— Прости, Друм. Я действительно несу вести Старому Дессару, но они не для твоих ушей. Когда Старик решит, мать очага расскажет тебе все.

Друм, по-прежнему обиженный, проворчал:

— Может, я узнаю все раньше.

— От кого? — Бисса насмешливо коснулась пальцем кончика носа. — От прыгучего народца? Старик никому не рассказывает лишнего.

Друм повернулся и исчез в ветвях. Бисса услышала:

— От него и узнаю. У Зеленого пруда.

Лес снова замер. Сосны кивали на ветру, ярко-зеленые на белом, в воздухе пахло прохладой и дождем. Бисса подняла голову — легкая дымка тянулась высоко, под полотнищами сияния Края мира, серая, невесомая.

Будет дождь, подумала она. Значит, Зеленый пруд...

Дессар кинул клич всем жителям леса, это Бисса знала. Еще уходя к Храму, она видела бредущих навстречу зеленых людей, беспокойных прыгунов, знаки на камнях и деревьях. Видела она и трех жрецов, идущих на север.

Когда Маг собирает зеленых людей, это не к добру, думала Бисса. Неужели опять переселение? Что за напасть на этот раз?

Она перешагнула дорожку, оставленную снежным зверем, и спустилась в овраг, где журчал прозрачный ручей. У поросшего мхом ствола, заменявшего здесь мост, она замерла и прислушалась к лесу.

Пели огневки. Где-то трещала стая ночных искорок, кто-то ломился через подлесок, с треском упала старая ветка. Кроны шумели на ветру. Лес спокойно жил, не задумываясь о будущем, но Бисса не могла себе этого позволить.

* * *

На широком косогоре, у длинной стенки, выстроенной лесными муравьями и ползун-травой, Бисса встретила мастера зверей. По обычаю, в лесу, где обитал прыгучий народец, таких, специально обученных людей отправляли жить в стаде, привыкая, приучая, запоминая. Такой человек и встретился Биссе — в шкуре зверя, в образе зверя, рыкающий и фыркающий. В жилищах зеленых людей говорили вполголоса, что мастер зверей уже не человек, а прыгун, и жить ему надо среди собратьев всю жизнь, а не несколько оборотов. В лицо почти никто мастерам этого не говорил — хулить защитников леса не осмеливались.

Вот и Бисса, поприветствовав мастера, сочла встречу хорошим предзнаменованием.

Жрецы любят зеленых прыгунов, пришло ей в голову. Вокруг Храма их сотни. Стоит только прийти в тот лес мастеру зверей...

Бисса широко улыбнулась. Жрецам лучше не ссориться с зелеными людьми.

Прыгуны облепили сосны, швыряясь шишками, и Бисса весело прокричала те слова, что передал ей Старик. Прыгучий народец любил зеленых людей, и особая, гортанная речь мастеров могла успокоить даже самого буйного прыгуна. Вот и сейчас, услышав Биссу, они замерли. Некоторые, спрыгнув на землю, пошли рядом с охотницей, важно вышагивая, подражая человеку. Другие теребили ее за рукава, вглядываясь почти человеческими глазами. Третьи окружили мастера, не отходя от него ни на шаг.

Защитники, уважительно подумала Бисса.

— Куда ты направляешься? — каркнул мастер.

Прыгуны зашумели, заволновались.

— Иду к Зеленому пруду, — ответила Бисса. — Говорят, Старик собирает всех жителей леса? — спросила она в свою очередь.

— Слышал. Иду.

Значит, это правда. Всех. Все-таки переселение.

Лесные бродяги, мастера зверей всегда оставались в стороне от общих сборов, и если теперь Старик решил обратиться и к ним...

— Пусть лес защитит тебя в дороге, друг зверей, — вежливо попрощалась Бисса.

— Его защиты должно хватить и тебе, — хрипло рассмеялся мастер.

Зеленые прыгуны бросились следом за уходящим зеленым человеком, напоследок стянув из сумки Биссы горсть сушеных фруктов в мешочке.

* * *

Как хорошо вернуться домой!

Бисса шла по длинной-длинной тропе, вьющейся меж высоких сосен. Старая хвоя, покрывая землю, мягко пружинила под ногами, наполняя воздух пряным запахом. Шумели деревья, где-то далеко, в скалах, кричали прыгуны, и ночные искорки метались над тропой, мелькая в белом небе черными угольками крыльев.

Бисса не всегда любила лес. Десять лет назад, испуганная и оборванная, без еды и питья, она заблудилась в четырех днях пути от Аргора, у Гнилого ручья, и тогда среди мрачных елей и безразличных сосен ее посещали лишь проклятия. Но теперь...

Теперь все изменилось. Это мой дом.

Как говорил Старик, ученики стали его детьми, а дети должны слушаться родителей. Бисса вспомнила, зачем она идет к Зеленому пруду, и ей стало страшно. Если Дессар не примет всерьез ее рассказ? Если ему покажется, что она выдает желания за реальность? Если...

Тогда ей придется быть жестокой. Как тогда, давным-давно, в горящем дворце, когда от руки бывшей жрицы Тьмы пали восемь стражников. Как пять лет назад, когда черная паутина поглотила и разорвала троих карателей на лесной тропе. Бисса умела быть жестокой.

Да, моей дочери это не понравилось бы...

Бисса вышла на длинный, широкий Стол Великана — плоскогорье, немного поднимающееся над окрестными зелеными просторами. Здесь сосны и ели уступали лиственнице, березе и осине, и ползун-трава опутывала подножия деревьев.Тут и там попадались купальни, маленькие горячие озера, где и сейчас сидели по уши в воде зеленые прыгуны, брызгаясь и визжа от удовольствия.

Было бы время, Бисса и сама с удовольствием окунулась в горячую воду. Но времени нет. Нужно идти, нужно предупредить Старика.

Дессар собирает людей. Удобно было бы воспользоваться этим, отправить всех к тем местам, где должен быть лесной народ, туда, где откроется путь. Бисса знала, что этот поход тоже может быть опасным и ненужным, если сон не был вещим, но... Сон был именно таким. Она верила. И Старик — Старик тоже поверит ей, лучшей ученице, Биссе Эрендоттар, той, что держала в руках сердце Острова.

Бисса вспомнила тот день и инстиктивно, не раздумывая, потянулась к паутине, что сдерживает мир. Внутри ее поднялась сила, удерживающая "крючки", цепкие коготки-отростки, истекающие из самых глубин души. Она закрыла глаза, остановилась, и лес вокруг преобразился.

Вот темные пятна — купальня и небольшой храм рядом. Здесь тепло рождается и уходит ввысь, к куполу Высокого неба, но Бисса видит исток тепла и знает его глубину и мощь. Вот легкие, ровно горячие столбики черного пламени — деревья. Кажется, если Бисса закроет глаза, она увидит все деревья в северных лесах, сможет пересчитать их, почувствовать, взвесить и различить... Но это лишь обман. Паутина не предназначена для этого.

Бисса помнила наставления старого Дессара.

— То, чему тебя учили раньше — ложь, — вещал старый маг, оглаживая бороду. — Нет Тьмы и Света, нет Огня и Земли, есть лишь лес. Посмотри вокруг — все одного цвета, все питается и растет, все умирает и дает жизнь, все — лес. Где же здесь Тьма? Где здесь Свет?

Тут вскакивал самый нетерпеливый ученик, вот Нергем, например, и кричал:

— Нет, учитель! Вот Свет — Высокое небо! Вот Тьма — Граница и земли за ней! Мы знаем, мы ходили, мы видели во сне! Тьма есть! Свет есть!

Молодые кивали, старшие — усмехались, зная, что за этим последует.

И правда — брал свою кружку старый Дессар, улыбался — и наполнял ее Тьмой. Страх входил в пещеру или на стоянку, чернотой клубилась жуткая соседка леса, но Дессар проводил рукой, и Тьма исчезала — чашка начинала яростно сиять.

— Что я сделал? — вопрошал он. — Ничего. Это суть Света — быть Тьмой. Это суть Тьмы — быть везде, в воздухе, в деревьях, в камнях...

В чашке начинала бурлить вода. Дессар бросал туда щепотку трав и пил крепкий, горячий настой, краем глаза наблюдая за реакцией нетерпеливого, а тот молчал, пораженно вглядываясь в учителя и кивая.

— А теперь посмотрите, откуда я беру Тьму, — и Дессар тянул и тянул нити, снова и снова цепляя их когтями души, и ученики погружались в познание следом за ним. — Вот она — в сердце леса. Она и есть лес. Так почему тебе, Нергем-гран, не поверить старому учителю?

Он допивал чашку и уходил, а Нергем, Арвег или кто-то другой, такой уверенный в начале, с грустью смотрел на пустой сосуд, осознавая, что ничего еще не постиг.

Бисса улыбнулась и потянула за несколько нитей, не открывая глаз. Ей всегда нравилась эта игра, больше, чем болезненная и нетерпеливая пульсация камня, бесконечные склянки снежных магов, желтые, обожженные по краям пластины Ночного огня.

Она — лес. И лес станет ею.

Нити тянулись и тянулись, собираясь в маленкий шар у нее в руках. Открыв глаза, она отошла к груде щепок, собранных путниками в месте привала, и приоткрыла горсть, наблюдая, как колышется прозрачный воздух между ладоней.

Загорелась сухая хвоя, почти без дыма запылали сухие ветки, и Бисса опустилась на корточки, вытянув ладони к огню. Тепло медленно охватывало руки, пробиралось под одежду, дым щипал глаза и отгонял редких насекомых.

Бисса нашла взглядом длинную лесину, внимательный взгляд мог заметить на ней следы и потертости, и села, блаженно вытянув уставшие ноги. Деревья, серые в темнеющем небе, пели что-то на своем языке, а она слушала, погружаясь в дремоту.

Завтра, подумала она. Через день я буду у Зеленого пруда. И если я найду там учителя, выскажу все прямо.

Она поудобнее устроилась на бревне и задремала, слушая потрескивание огонька. Сейчас, здесь, в глубине леса, Бисса чувствовала полное спокойствие и уверенность в себе.

Завтра, еще раз сказала она себе.

-4. Ари. Предзнаменования-

Ледяной приют вырос из снегов и остался в скалах причудливым, странным поселением, где не знали живого огня и хранили найденное в раскопах у Края мира. Поселением, где всегда можно встретить на заснеженной улице искателя приключений и охотника с добычей, жреца-ренегата и торговца, что не боится прикрыть мехами кусочек тайны из ледяных пещер.

Невысокие дома сгрудились возле рассеченной каменистой осыпью скалы. На возвышенности стоял длинный, серого камня зал Старейшин, ниже теснились жилые дома охотников и торговцев и темный, но уютный постоялый двор.

Ари вошел сквозь распахнутые настежь ворота, вдоль стены, что не столько защищала от врагов, сколько сдерживала ветер. У седьмого дома, вросшего в землю до окон бревенчатыми стенами, он остановился. Внутри виднелись язычки Ночного огня, тянуло запахом жареного мяса.

Ари распахнул дверь.

У очага Дембир поворачивал вертел с лопаткой ноггла. В углу в знакомом порядке были аккуратно сложены в светящуюся пирамидку амулеты и поделки погибшего Лемгрена.

— Вернулся? В доме Торговцев говорят, ты прошел испытание, — пробурчал Дембир.

Ари рассеянно кивнул. Он не знал, зачем возвратился в дом учеников, ведь учитель прямо сказал, что необходимые вещи уже заготовила Бьёра-ри.

Он прошел мимо очага вглубь, к закопченным стенам, стоящим рядом с ними плоским камням и обитому мехом железному ящику — хранилищу.

Дембир снял мясо с вертела и начал грызть, громко хрустя в молчании комнаты. Жир капал на пластину очага и шипел. От зависти и злости он так плотно сжимал зубы, что кость лопатки хрустела и крошилась. Ари не обращал на бывшего соперника внимания, разглядывая содержимое хранилища.

В огромном ящике они складывали ученические вещи. Предметы и свитки, аккуратно разложенные по углам Лемгреном, занимали половину хранилища. Здесь лежал и деревянный брусок с опаленными краями — для проб в Алхимии Огня. Белая пластина с зеленоватым узором учила правильным жестам, управляющим ветром. Черный, облитый воском свиток, подаренный им мастером Зенгом, рассказывал о темных снах.

Задумавшись, Ари не заметил, как сзади подошел Дембир.

— Что-то хочешь забрать с собой? — проворчал тот.

Ари пожал плечами. В советах Дембира он не нуждался.

— Здесь нет того, что ты ищешь, — бросил сын торговца. — Поищи на стене, у окна. Старейшина Йоругу заходил вчера, оставил напоминание.

Ари вгляделся. В полутьме комнаты на стене белело лицо, вырезанное из кости. Он забрал три приглянувшихся свитка — рассказы учителя Хёда о Тьме на внутреннем плане. Подошел к стене.

— Пожелание удачной дороги, — тихо прошептал Дембир, отворачиваясь.

С торчавшего из бревна длинного ножа на Ари смотрела его собственная посмертная маска.

* * *

Пахло мокрыми шкурами снежных зверей. Мерно покачивалось ложе, лицо обдувал легкий, приятный ветерок. Только кончился снегопад, подумал Ари. Сыро. Он повернулся на левый бок. Четыре оборота острова, почти два полных дня, на запряженной двумя молодыми ногглами повозке он двигался навстречу судьбе, нимало не озадачиваясь сложностями. Маска, найденная в ученическом доме, лежала в самом низу походного мешка.

Сейчас и все эти дни Ари интересовали новые возможности, извлеченные из свитков. Ему казалось, что он понял суть последнего испытания — создать цельный панцирь из различных умений. Еще только потеряв из виду Ледяной приют, он начал экспериментировать, сочетая разные навыки.

Не всегда это нравилось ему, иногда — раздражало спутницу, как в тот раз, когда сочетание Согревающего шара в ладонях и капли Тьмы на внутреннем плане породило теплый, пахнущий гнилью порыв воздуха; или вспыхнувшее на обычной осветительной пластинке бледно-голубое вымораживающее пламя, ослепившее его на полдня.

Учитель Зенг всегда спокойно относился к травмам учеников. Сейчас это значило, что Ари стоило поостеречься — свитки явно таили опасность. Бьёра только мрачно качала головой. К молодым ученикам Зенгара она уже привыкла.

Проснувшись на третье утро, Ари почувствовал неладное. Тучи над головой обычным серым стадом плыли куда-то к западу, вокруг тянулся плотный лес. Он лежал на повозке, обшитой старым, истрепанным и потертым мехом. Вокруг покачивались тюки с чем-то мягким. Шкуры. Но все вокруг, привычное и спокойное, перечеркивал мазок Тьмы где-то впереди, на дороге.

— Проснулся, — раздался хриплый женский голос. Ари поднял голову. Повозкой правила коренастая, растрепанная седая женщина с нашивками торговца на меховом ханбере. Бьёра. — Встанешь?

— Попробую, Бьёра-ри. — Ари привстал. Тюки заслоняли дорогу впереди. — Сохрани тебя Тьма на дороге, уважаемая.

— Тогда выбирайся, хватит обнимать шкуры, — хрипло засмеялась торговка. — Если ты на каждое утро заготовил такие пожелания, то прошу впредь просто молчать. Отрыжку или ветры я бы стерпела, но от твоего приветствия дрожь берет.

Ари смутился.

— Давно не была в Ледяном приюте, — добродушно проворчала женщина. — А тебе, снежный брат, не занимать храбрости. Быть учеником Зенгара и выполнять его поручения — тяжелое бремя.

Ари перелез на дроги и уселся рядом с торговкой. Он напряженно вглядывался в дорогу, бегущую через просеку в редком сосновом лесу. Бьёра истолковала его состояние по-своему.

— Не беспокойся, в Снегах мы доверяем друг другу. Зенгар обеспечил своего ученика и меня заодно спокойной дорогой, все охранные заставы на пути предупреждены. — Она запустила руку под меховую подбивку. — Держи. Это подарок.

Ари принял из рук женщины сине-серебряный, витой браслет, легкий и тонкий.

— Это талисман, — кивнула Бьёра, погоняя ногглов. Пегий увалень, тащивший повозку справа, выпустил на дорогу струю воды из-под языка. — Когда-то принадлежал твоему учителю, Зенгару. Зенгар сказал носить его не снимая, это знак другу.

Изо всех сил скрывая возбуждение, Ари медленно осматривал браслет. Металл казался странным, он будто покрывался тонкой пленкой инея, постоянно исчезающей под теплым ветром. Алхимия Тьмы, догадался Ари, браслет забирает тепло руки. Зачем такая вещь была нужна учителю?

Бьера ответила на невысказанный вопрос коротким, утвердительным рыком.

— Это ценная вещь, — церемонно проговорил Ари. — Я очень благодарен...

— И бери молча. Очень обяжешь, — фыркнула Бьёра.

Ари только кивнул. Дорога медленно изгибалась, переваливаясь через небольшую гряду холмов. Повозка тяжело перевалила верхушку холма и пошла вниз.

Бьёра замысловато выругалась. Ари же молча осматривал низину расширенными глазами.

Все деревья в долине раскидало вдоль огромной дуги. Разложенные рядом стволы, ободранные, лишенные части ветвей и даже коры, белели на темной земле. Под низкими тучами бежала к озеру Туманов, качая прибитые к берегу бревна, Холодная река.

* * *

Мелко и настойчиво на бревенчатую баррикаду, сооруженную наспех, падал мокрый снег. Нудно и настойчиво жрец в меховой хламиде, с прицепленным где-то сбоку палашом объяснял Бьёре, что дальше пути нет.

Тянулись минуты.

— Послушай, женщина, озари тебя Свет, — в очередной раз повторил жрец. — Нет там дороги. Не пройдет ни пеший, ни конный. Все завалило деревьями.

Ари не вмешивался. Дорога впереди была, но кто знает, что ожидало за следующим холмом или поворотом? Жрец явно неуютно себя чувствовал. Здесь, в предместьях Снегов, храм не жаловали почтением, да и выражение лица Бьёры было не из приятных.

— Не зли меня, Светлый, — Бьёра наклонилась к самому лицу жреца. — Пропусти. Я не была в городе двадцать дней, и, клянусь Краем мира, попаду домой раньше, чем погаснет дважды свет Высокого неба, хочешь ты того или нет!

Жрец вяло возражал. Дорогу загораживала лишь тонкая, брошенная в грязь сосенка с торчащими ветвями.

— Послушай, Светлый, — к жрецу спустился Ари. Лицо его старательно выражало сострадание.— Ведь Храм не взымает пошлину на дороге в Снега. Что если торговцы или заставы Ледяного приюта останутся недовольны твоим отношением? Успеет ли храмовый патруль вернуться?

Жрец сдался. Он насупился и отошел на обочину, мрачно печатая шаг в грязи. Ари приподнял и сдвинул лежащий ствол.

— Снега гостеприимны, служитель храма, — погоняя ногглов, что радовались каждой таявшей на коже снежинке, проворчала Бьёра. Ари запрыгнул на край повозки. — Даже для таких, как ты.

Жрец хотел ответить, но посмотрел на дорогу и промолчал. Ари оглянулся с вершины ближайшего холма. Остатки заграждения лежали на месте, сваленные на обочину. Жрец исчез.

— Как бы не нарваться на патруль, — заметил Ари. — Вряд ли он пришел один.

Бьёра сплюнула на дорогу и отставила локоть в знак презрения.

— Они не станут затевать драку здесь, у границ Снегов. Да и до первой городской заставы всего день пути. — Она оглянулась. — Что-то тревожит Храм, снежный брат. Что, проглоти все Тьма, здесь произошло? Деревья вырвало с корнем.

— Ветер? — предположил Ари, улыбаясь. Он украдкой прикоснулся к серебру браслета и вспомнил свои новые умения. Нужно попробовать возможности браслета, сказал себе Ари. Замораживающее пламя?

— Если это ветер, — Бьёра странно посмотрела на Ари, и его улыбка скомкалась и ушла. — Если это был ветер, то, помоги нам Безликие, жрецы волнуются не зря.

* * *

К часу Угасающего неба повозка, лавируя между поваленными деревьями, медленно катилась между пологих холмов. Ари время от времени вглядывался вперед, но сгусток Тьмы больше не появлялся. Снег прекратился, потянуло в спины легким ветерком, и Ари решил удовлетворить свое любопытство. По правде сказать, учитель Зенг очень скупо описал ему напарницу по будущему путешествию, девушку из города. Хотелось узнать подробности.

— Скажи, Бьёра-ри, — издалека начал Ари, поудобнее устраиваясь на дрогах. — Почему ты так опасаешься этих деревьев?

— Очевидно, — проворчала Бьёра. — Здесь играются с Магией. Ни одно природное явление у Холодной реки не способно повалить дерево.

— Но ведь Магия — то, что можно контролировать, — уверенно ответил Ари. — Вот, например, Ночной огонь. Мы ведь греемся на привалах именно так?

— Ночной огонь, Снежный факел, Согревающая сеть... — мрачно перечислила женщина. — От Снежного факела ты сам недавно ослеп. Поглоти меня Тьма, если это не опасно.

— Опасность — часть жизни в Снегах, — словами учителя парировал Ари. — Разве не так?

— Так, только истины в этих словах не больше, чем в плевке ноггла, — усмехнулась Бьёра. — Мы просто убедили себя в этом. Думаешь, я не знаю, что на Каменном щите не погибло ни одного охотника за последние восемь оборотов?

Ари вспомнил Лемгрена, но случай явно был из ряда вон выходящий, и промолчал.

— Опасность подстерегает лишь неосторожных, — хмыкнула Бьёра, погоняя ногглов, норовивших пожевать хвою с упавшей у дороги сосны. — Ты ведь хотел поговорить не о деревьях?

Сухой сосновый ствол, разломившись, закрыл дорогу впереди. Ари спрыгнул в грязь и медленно начал сдвигать его в сторону.

— Нет, — тяжело дыша, проговорил он. — О девушке.

Бьёра дождалась, пока он запрыгнет на повозку, и хитро улыбнулась.

— Наверное, эти отшельники — Хёд и Зенгар — не очень-то баловали учеников?

— Это не совсем то, что мне хотелось обсудить, — обиделся Ари. — Для успеха похода важно знать, что она умеет. Учитель Зенг намекнул лишь, что девушка способная и от нее зависит, получится у нас что-то или нет.

Бьёра задумчиво одергивала ногглов.

— А почему ты считаешь, что Хёд или Зенгар поделились со мной? — она усмехнулась. — Возможно, теперь Зенгар стал осторожнее? Не делится информацией с друзьями?

Ари непонимающе посмотрел на нее.

— Учитель Зенг сам сказал мне — Бьёра-ри расскажет тебе. Это все.

Снова начали падать мокрые хлопья, потянуло речным запахом и холодом.

— Девушку зовут Мира, Мира Альдоттар. Наверное, Зенгар сказал тебе, — начала женщина, время от времени поглядывая на Ари. Тот внимательно слушал. — Она хозяйка одной необычной лавки на торговой улице. Несомненно, жрецы имеют на нее зуб, ведь на трех последних храмовых праздниках ее не было. Не знаю, умеет ли она что-нибудь магическое, — Бьёра изобразила, как Ари потирает обожженные пальцы, — но я видела летящую в воздухе тряпичную птицу, сделанную Мирой.

Алхимия воздуха, отметил Ари. Он вспомнил, что учитель высоко отзывался о ней, называл ключом к успеху похода. Птицы... Интересно, как у нее получается держать воздушный термал...

Бьёра поправила сбившуюся перчатку и продолжила.

— Вообще Мира — девушка довольно замкнутая. Не уверена, что ты лучшая для нее компания, снежный звереныш. — Женщина улыбнулась, давая понять, что пошутила. — Найдешь ее на улице Резчиков, это северный конец города, почти на самом берегу. Знаешь дорогу?

Ари задумался — пятно впереди вновь появилось перед внутренним взглядом. Казалось, что за следующим холмом...

— Извини, Бьёра-ри, — опомнился он. — Останови повозку здесь, нужно проверить дорогу.

— Что-то случилось, мальчик? — женщина проворно спрыгнула с дрог, остановив ногглов у небольшого откоса. Животные сразу принялись жевать траву, не обращая внимания на усилившийся снег.

— Впереди что-то есть. — Ари теперь явно почувствовал неладное. Ветер дул все сильнее и сильнее из-за спины, подгоняя наверх. — Возможно, опасное.

Бьёра странно посмотрела на него. Казалось, в ее взгляде промелькнуло что-то материнское.

— Пойдем, посмотрим, — тихо, без обычной иронии предложила она.

Ари поднялся на верхушку холма и остановился. В небольшой плоской долине замер смерч. Тонкий воздушный жгут поднимал от земли ветви и небольшие деревья и с шумом расшвыривал вокруг. На высоте тридцати локтей смерч сжимался в точку и исчезал. Вокруг, на взрытой земле, серебрился иней.

— Воздушный элементаль, — вздохнула Бьёра, высунувшись из-за деревьев. — Всегда мечтала увидеть.

— Воздушных элементалей не бывает, — уверенно проговорил Ари, подтягивая рукава. Он достал из пояса флакончик с серебристой жидкостью и оглянулся в поисках подходящего укрытия. Рядом, в двадцати шагах от вершины вниз по склону, примостился огромный, покрытый мхом валун. — Бьёра-ри, сейчас лучше укрыться вон там.

— Что ты собираешься делать, мальчик? — настороженно спросила торговка.

— Это разрыв мировой ткани, — объяснил Ари, смешивая содержимое флакона с мокрым снегом в небольшой плошке. — Учитель Хёд объяснял нам, что он ведет в неизвестные миры.

Бьёра хмыкнула.

— В воздушного элементаля поверить проще, клянусь маской Безликого, — заметила она. — И что мы будем делать с этим разрывом?

— Накачаем его Снежным огнем, — пробурчал Ари, придерживая крышку флакона зубами. — Он нестабильный, рассыплется сам.

— Полагаю, Зенгар научил тебя, как обращаться с такой штукой?

— Не совсем, — признался Ари. — Таких больших у нас на Каменном щите не было.

Бьёра подхватила плошку и за капюшон дернула Ари к валуну.

— Тогда все будешь делать из укрытия, — категорично заявила женщина, тревожно оглядываясь. Смерч медленно двигался к реке, и Бьёра представила, как по всей долине раскидает рыбу. — Магия, поглоти ее Тьма.

Ари смиренно последовал за спутницей. За валуном он надел на глаза повязку — с прошлого раза еще болели обожженные веки.

— Бьёра-ри, закрой глаза, — предупредил он. Под веками на месте, где был портал, смутно проступил клубок черных щупалец. — Нужно смешать элементы, сейчас будет очень яркое пламя.

Ари набрал воздуха в легкие, встряхнул плошку, и над ней поднялся сноп серебристых искр. Он быстро выдохнул. Столб яркого пламени, на внутреннем плане обвивавшего черную сердцевину, устремился вверх. Ари видел, что пламя закручивается по спирали и уходит за гребень холма, и держался как можно дольше. Наконец воздух в легких закончился. Пламя погасло. Клубок под повязкой, против ожиданий, не распался, а стал разбухать, пошевеливая "щупальцами" и мерцая.

— Что-то идет не так! — крикнула Бьёра. Ари заметил, что ветер взревел и поменял направление — теперь он дул из долины, где плясал смерч. — Смотри!

Ари сорвал повязку. Тучи над ними разошлись, и по долине и гребню холма разлилось сияние тускнеющего Высокого неба. Он внезапно понял, что сейчас случится.

— Берегись, Бьёра-ри! — он схватил женщину за руку и повалил на землю. Плошка с остатками снега опрокинулась, звякнул о камень флакон со Снежным огнем.

Вдруг ветер затих, и в наступившей тишине раздался оглушительный хлопок. Земля на гребне вспучилась и огромной волной рассыпалась по склону.

* * *

Долина выглядела ужасно. В центре зиял огромный кратер, с ревом наполняющийся водой из реки. Сама река обмелела и словно дрожала, по ней ходили огромные волны, обнажая дно и заливая берег. Все деревья лежали, вырванные с корнем, и покрылись толстым слоем льда. Лед появился и на разорванном когтями ветра гребне, и Ари, отряхиваясь от земли, не мог оторваться от картины полного разрушения.

— Похоже, — сзади подошла Бьёра. — Зенгару следовало научить вас осторожности. С такими союзниками, Тьма-защитница, враги не нужны.

Она похлопала Ари по плечу.

— Пойду, посмотрю, что с повозкой, не засыпало ли.

Ари кивнул. Как простой Снежный огонь мог вызвать такое? Стихийный портал... Учитель Зенг никогда не рассказывал о таком эффекте.

И тут Ари вспомнил. Необычный портал.

В темной зале ученического дома горела всего одна пластинка Ночного огня, и Хёд, сидевший напротив, казался статуей, высеченной из черного базальта. Учитель Зенг укутался в шкуры в спальной нише и рассказывал о битве с пришлыми воинами. День бойни у Лесного предела.

— Когда элита вонжинов вышла на плоскогорье, над Ямой взвились три гейзера. Это был сигнал. Видимо, хенсбары знали это, потому что сразу стали отходить к лесу. В небе открылись семь порталов, огромных, сразу стало холодно, будто лавина сошла. Порталы продержались несколько мгновений и лопнули, рассыпая тысячи ледяных осколков. Все на плато под ними погибло — и наши войска, и не успевшие уйти хенсбары. После мы так и не нашли способ противостоять такому удару...

Что-то готовится, подумал Ари. Время битвы возвращается на Остров.

— Нехорошо, если вооружен лишь один из противников, — прошептал он, глядя на замерзшую долину. Река с шумом ломала лед, растекаясь внизу.

* * *

Выбравшись из разрушенной долины, до часа Разжигания огня они ехали в призрачном ночном свете. Останавливаться на привал не хотелось, да и ногглы настолько испугались, что отказывались есть.

Положительно, Ари нужно было спешить в город.

Эпизод в долине поумерил его страсть к экспериментам, и он, сидя спиной к Бьёре, инспектировал свои запасы. В поясной сумке и походном мешке нашлись: заживляющая мазь, сделанная учителем Хёдом, два флакона Снежного огня, пластинка походного очага, баночка с согревающей мазью, три свитка из сундука-хранилища, маска и скудный набор походной снеди. В поясе также лежала расписка для Круга Торговцев с размером кредита, скрепленная отпечатком перстня учителя, и рядом, в ножнах из кожи речной змеи, висел длинный нож. Ари понимал, что в Алхимии Тьмы ему было далеко до изобретательного Лемгрена, но запас, подобранный здесь, мог выручить почти в любой ситуации.

В городе Ари надеялся набрать ткани для бинтов и починить разбитые сапоги. Остальное вполне было готово к походу любой длительности, с удовлетворением признал он.

— Собирай свои сокровища, снежный брат, — официальным тоном предупредила Бьёра. После эпизода в долине она говорила, словно слегка опасаясь. — Первая городская застава недалеко. Негоже жрецам рассматривать магический хлам.

Ари повиновался и собрал все в сумки.

— Сиди и смотри. Здесь не должно быть трудностей, — тихо предупредила женщина. Из-за поворота показались бревенчатые ворота, украшенные золотым солнцем — символом Храма Света.

Медленно подошел жрец с нашивкой патруля.

— Храни вас Свет, торговцы! — поприветствовал он. — Куда направляетесь?

— Ясного тебе неба, Светлый. У нас выкуплено место на торговой площади, я Бьёра Аскароттар, из Ледяного приюта. Со мной племянник, Ари-гран.

-Ученик? — спросил жрец. Ари обратил внимание, как тот колючим взглядом обшарил повозку. — Будет торговцем?

— Если научится отличать кредит от пирита, Светлый, — Бьёра захохотала. Жрец присоединился к ней. — Бестолковый, как снежный зверь.

— Женщина, озари тебя Свет, где ж ты видела толковую молодежь? — улыбнулся жрец. — Проезжайте. Знаете дорогу?

— Конечно, Светлый. Найду с закрытыми глазами. — Они снова засмеялись.

Повозка медленно катилась, оставив пост за поворотом. Ари обиженно фыркнул.

— Лучше учись, — наставительно проворчала Бьёра. — Никто не будет подозревать человека, если найдет с ним что-то общее.

— Все равно неприятно, — буркнул Ари. Бьёра ловко ткнула его локтем в бок.

— Не обижайся, звереныш, — улыбнулась она. — Лучше смотри.

Повозка въезжала в город. Аргор, ремесленный город, раскинулся по левому берегу Холодной реки каменными, обшитыми деревянными панелями двух-трехэтажными домами. Привыкший к приземистым баракам Снегов, Ари с удивлением смотрел на стену высотой десять локтей*, окружавшую центр города, перекинутый через протоку на остров акведук, разбегающиеся лучами от площадей улицы. В центре высилось на холме мрачное здание, на флагштоке развевался бело-желтый вымпел Храма.

— Резиденция Наместника, — протянула руку Бьёра. — Там давным-давно родился твой учитель, когда она еще была дворцом Хёда Темного... — Она одобряюще похлопала Ари по руке. Тот совершенно растерялся — город был огромен. Некоторые улицы убегали даже к далеким холмам впереди.

— Да ты никогда не был в городе? — удивилась Бьёра. Ари кивнул. — Почему же Зенгар, Тьма его сожри, послал именно тебя?

Ари хотел было рассказать об испытаниях, но понял, что здесь это бесполезно. Он лишь пожал плечами. Я достоин выполнить волю Тьмы, сказал он себе. Но как же мы найдем кого-нибудь в таком лабиринте?

Словно угадав его мысли, Бьёра вытянула руку.

— Мы будем жить вон там, рядом с акведуком, у большой площади, где разноцветные шатры. Видишь? Там же, недалеко, улица Резчиков, у длинного склада.

Ари с трудом нашел указанное место и кивнул. Город в свете угасающего Высокого неба казался скопищем скал причудливой формы.

— А теперь нам лучше поторопиться, — сказала торговка, погоняя опять занявшихся травой ногглов. Голод победил испуг животных. — Я бы хотела сегодня ночью спать в кровати и четырех стенах, пусть даже и без приятной компании.

Повозка, скрипя колесами, покатилась вниз по склону. Серебряный свет заливал все вокруг, и Ари, успокаиваясь, вглядывался в темнеющее небо, откинувшись на шкуры.

-5. Мира. Нить обрывается-

Снорри занесли на второй этаж и положили на кровать Миры. Там он и остался, тяжело дыша в беспокойном сне. Девушка сидела рядом, прислушиваясь к голосам внизу.

К двоим торговцам, внесшим Снорри в лавку, вскоре присоединились еще четверо, пробравшись через черный ход. Мира не особо удивилась, услышав голос Андруса, главного забияки из торговцев мехом, и высокий, визгливый фальцет Морхета, поставщика оружия городской стражи. Остальные были девушке незнакомы.

Обсуждались события на площади. Как поняла Мира, слушая разговор торговцев, у храма произошла стычка со стражниками, и толпа, разъяренная и теснимая жрецами, ворвалась на первую террасу и в нижние палаты дворца наместника. Судя по состоянию Снорри и возбужденным голосам внизу, в лавке, затеял все Круг. Мира не поняла, знал ли обо всем Ингмар-ри, старейшина Круга, но торговцев в толпе на площади она заметила сразу.

Внизу разгорался спор, побрякивали склянки на столе — кто-то с яростью бил по столешнице кулаком.

— Мы должны действовать сейчас, — страстно убеждал глубокий, незнакомый Мире бас. — Речная змея проснулась, и лишь жертва может остановить ее. Смотрите на улицы — дым над холмами. Дворец наместника вот-вот сроют с лица Аргора! Храм в огне! Нужно поддержать бунт и отправить гонцов в Снега!

— Правильно говоришь, — едко заметил Морхет. — Дым на улицах. Уже пытались грабить лавки, а дальше будет только хуже. Что ты хочешь добиться, Вигган? Пожара, что охватит город? Убитых горожан? Не лучше ли действовать по плану наставника Зенгара, да сохранит его Тьма?

Раздался грохот, словно кто-то отбросил ногой скамейку. Морхет презрительно и громко фыркнул.

— Это все, Вигган? Вот твой план? — со стуком скамейку, видимо, подняли. — Разрушить все? Бросить все силы в огонь бунта сейчас? А если подойдут каратели из лесов? Они, как ты знаешь, недалеко, два-три дневных перехода. Готов ли ты сражаться с пятьюстами вооруженными жрецами без помощи Зенгара-ри?

Воцарилось молчание. Мира, отвлекшись от разговора, сменила холодный компресс и поправила одеяло Снорри. Раненого била лихорадка, румянец покинул щеки, уголки губ опустились. Мира не беспокоилась за жизнь опекуна — лекарь, искусный в магии Воды, излечит даже глубокий порез за несколько часов. За мастером Ольгердом, старым целителем, жившим у реки, уже побежал посыльный, и здесь все должно было закончиться хорошо.

Она вновь прислушалась. Торговцы обсуждали действия какого-то Кайгарна. Не ее ли знакомый, покупатель птиц?

— ...Тогда и приступим. Наставник Зенгар убеждал, что сначала мы должны лишь поддержать недовольство, не дать ему угаснуть. Зачем сейчас открыто вступать в бой? Пусть жрецы стянут отряды к городу, откроют дороги из Снегов, и тогда мы получим помощь в течение двух дней, стоит только попросить о ней.

— Трех, — поправил Андрус, звеня своими нашивками, согревающими в холод. — И то если загнать ноггла по пути в Ледяной приют.

— Пусть трех, — согласился Морхет. — Там, на востоке, уже все наготове. Отправим гонца, как к городу подтянутся каратели, и выиграем наверняка.

— Ты играешь с огнем, Морхет, — громко возразил Вигган, и Мира поморщилась — голоса побеспокоили Снорри, и тот захрипел во сне, ворочаясь. — Мы можем погибнуть, дожидаясь помощи, а та так и не придет!

Снова громыхнули склянки, что-то упало на пол и рассыпалось осколками. Мира тягостно вздохнула.

— Успокойтесь, — протянул смутно знакомый тенор. — Успокойтесь все. Наставник Зенгар завтра пришлет Бьёру-ри с планом действий. Что стоило дождаться ее и не начинать все сейчас?

Морхет перебил говорившего почти одновременно с Вигганом.

— Такой удобный момент! Проповедь...

По столу хлопнула ладонь. Все замолчали. Мира тихо прыснула, представив озлобленное лицо Морхета. Торговец оружием терпеть не мог, когда его перебивали.

— Ждите Бьёру-ри, — продолжил тенор. — У нас все в руках. Наставник сегодня возвратится с охоты и должен встретиться с жителями Подземной страны завтра в Садах Сангара. Завтра, а не сегодня, наступит наше время.

— Да только теперь он настороже, — грустно заметил Вигган, уже не повышая голоса.

— Я рад, что Тьма поглотила твой гнев, брат по Кругу, — заметил тенор. — Ничего, мой человек справится. Пусть же сегодня все затихает, мы уйдем в сторону.

Послышался шум и стук в дверь.

— Кто это, Вигган? — насторожился Морхет. Звякнул металл.

Раздались шаги.

— Лекарь для Снорри, пустите.

Кто-то прошел по зале, поднялся по лестнице, и в проеме появилась взлохмаченная голова старика Ольгерда. Мира привстала, улыбаясь.

— Да озарит тебя свет, маленькая колдунья, — натужно проскрипел лекарь. — Что случилось?

— Сноррин-ри встретился с жрецами, мастер Ольгерд, — мягко ответила девушка. — Глубокий порез поперек груди. Может быть, сломаны ребра.

— Принеси чистой воды и настоя снежных ягод, — распорядился Ольгерд.

Мира легким ветерком сбежала по лестнице, оставив старика с раненым.

* * *

Торговцы внизу сидели, сдвинув скамейки вокруг ее рабочего стола. Озабоченность, проглядывающая на лицах, мгновенно сменилась радостными улыбками, стоило Мире спуститься вниз.

— Хозяйка птиц, можем ли мы помочь Снорри? — поинтересовался долговязый Морхет, вставая навстречу. — Что-то принести наверх? Что говорит лекарь?

— Пока еще ничего, мастер Морхет, — улыбнулась Мира. — Он только приступил к осмотру. Как же вас угораздило ввязаться в дело со жрецами? Не вы ли учили маленькую девочку осторожности в поступках?

Вигган, толстый торговец в меховой накидке капитана рыбаков, громко расхохотался.

— Морхет, девчонка дело говорит, изглодай нас Тьма, ты сторожишься и собственной тени!

Морхет обернулся к толстяку, и Мира, наливая воду в медный кувшин, с ужасом увидела на лице торговца оружием неприкрытую злость. Она нарочно, с шумом и плеском, уронила кувшин. Торговцы кинулись помогать, напряжение спало.

Вдруг скрипнула дверь черного хода.

— Вигган, ты не закрыл входную дверь? — холодно поинтересовался Морхет, доставая нож из поясных ножен.

— Уже поздно, — предостерегающе прошипел Андрус. Мира видела, что между пальцами торговца мехом что-то заблестело голубым, мерцая.

Вошел высокий, худой человек в одежде рыбака, с длинным шестом жреца-стражника. Он устало оглядел лавку, остановившись взглядом лишь на Виггане.

— У меня сообщение от главы Круга торговцев, — начал рыбак. — Кто из вас мастер Морхет?

Морхет шагнул вперед.

— Час назад у городской стены убили наместника Храма в Аргоре. В городе облава. Разыскивают торговца или кого-то, одетого как посвященный Круга торговцев. Ингмар-ри просит мастера Морхета немедленно прибыть к нему на улицу Водоносов. Я проведу.

— Кто ты такой, чтобы мы верили на слово? — взвился Вигган, тряся двойным подбородком и презрительно взмахнув рукой. — Кто сейчас бросится на улицы, особенно если ты говоришь правду?

— Это правда, достойный торговец, да охранит тебя Тьма. Ингмар-ри дал мне печать Круга, смотрите, — человек протянул поблескивающий предмет. Вигган кивнул, глядя на Морхета. Тот подошел ближе. — И пойдем мы не по улицам, а через подвал Большого Эртина. На улицах опасно, ты прав, мастер.

— Я пойду, — Морхет задвинул нож в ножны и направился к черному ходу.

Посыльный двинулся за ним. Дверь тихо хлопнула, закрываясь, и оставила торговцев и забывшую про кувшин Миру одних в лавке.

— Наместник погиб, — растерянно произнес Вигган. — Что теперь будет...

Мира, опомнившись, подхватила кувшин и побежала наверх. Ужас волнами поднимался в ней, немели пальцы и подгибались ноги. В городе затевалось что-то страшное, и она не знала, как сопротивляться этому.

* * *

Снорри, придя в себя, тихо беседовал с лекарем. Грудь и левая рука торговца были плотно перетянуты полосками ткани.

Мира подошла с кувшином и настойкой, передала все Ольгерду. Руки девушки дрожали, и она, боясь упасть, села на низкую скамейку в изголовье кровати.

— Что с тобой, Мира? — обеспокоенно прошептал торговец.

— Ничего, Сноррин-ри, скверно себя чувствую с утра.

— Может, мастер Ольгерд...

— Нет, спасибо, все пройдет, — Мира подняла руки, будто отгораживаясь. — Просто усталость. Как ты, Сноррин-ри?

— Теперь хорошо, благодаря мастеру Ольгерду, — улыбнулся Снорри. — Можем мы поговорить?

Мира кивнула, опуская руки.

— Скажи, Мира, что происходит на улицах?

— Лучше не выходить сейчас туда, Снорри, — ответил за девушку старый лекарь. — Жрецы ходят отрядами по четверо-пятеро и пытаются схватить каждого, кто носит знаки торговцев.

Значит, правда. Наместника убили? Мира испуганно съежилась, обхватив колени.

— Мира, возьми внизу, у ящика с красками, свиток. Я хотел передать тебе на следующий день, утром, но, видно, Тьма решила иначе. Там торговые рекомендации по мехам и светильникам, что привезут из Ледяного приюта. Нужно встретить и спрятать, если понадобится, наших гостей из Снегов. Могу я рассчитывать на твое молчание, Ольгерд-ри?

Снорри, тяжело дыша, снова лег. Разговор вымотал торговца.

— Клянусь светом, — тихо заверил старик. — Нет радости видеть, как убивают друзей, даже если сам уже перешагнул в последние годы жизни.

— Хорошо, — еле слышно ответил Снорри и закрыл глаза.

Мира беспокойно метнулась к опекуну, но Ольгерд остановил девушку, прислушиваясь и что-то мешая в маленькой ступе.

— Он спит, все хорошо. Здесь мазь, — лекарь протянул ступу девушке. Резкий запах ударил ей в ноздри. — Смажь сегодня до часа Холодного ветра кожу вокруг раны, смени повязки, давай ему больше воды. И пусть свет поможет ему.

— Спасибо, мастер Ольгерд.

— Береги себя, Хозяйка птиц, — старик внимательно вгляделся в бледное до прозрачности лицо девушки и тяжело поднялся со стула. — Постарайся не вмешиваться, на улицах сейчас не место таким как ты.

Мира проводила лекаря до лестницы, придерживая тяжелую сумку с лекарствами. У спуска она попрощалась, прислушиваясь. Внизу о чем-то шептались Вигган и Андрус.

Она окинула взглядом комнату, спящего опекуна, пятна света от раскрытого окна, недоделанные фигурки птиц. Девушка тяжело вздохнула, вслушиваясь в скрип закрываемой входной двери. Облегчение, появившееся после слов лекаря, медленно уступало место беспокойству за собственную судьбу.

* * *

— Мира?

Задумавшись, девушка вздрогнула от голоса Снорри. Тот открыл глаза.

— Что случилось, Сноррин-ри?

— Мастер Ольгерд ушел? Здесь никого?

— Здесь да, а внизу двое, — так же, шепотом, ответила Мира, подойдя ближе.

— Тогда слушай. Свиток внизу — список товаров и кредитных записей. В общем-то, он тебе уже ни к чему. Главный зал Круга скорее всего закрыт, никто не торгует. Так что пусть его пожрет Тьма вместе со всеми делами лавки, — Снорри почесал плечо под повязкой.

Мире показалось, что говорит он вовсе не таким слабым голосом, как еще недавно, при лекаре. Снорри достал из-под кожаной безрукавки, лежащей рядом на скамье, небольшой свиток из выделанной кожи.

— Йонгрин-ри, сохрани Тьма твоего учителя в делах магических, передал тебе это. Завтра или сегодня к вечернему часу придет из Снегов посланник, и тебе придется уехать с ним из города. Прочитай. — Он настороженно огляделся. Внизу было тихо.

Мира протянула руку и опаской развернула свиток. Первое, что бросилось в глаза, печать, выжженная на коже, личный знак учителя Йонгрина. Значит, дело и вправду серьезное. Она помнила, как последний раз читала такое письмо в день, когда приехала Бьёра-ри и привезла ей наставления учителя, рассказывающие, как заставить взлететь первую ее каменную птицу, ухватить поток и поднять над землей любой небольшой предмет. Мира с наслаждением вспомнила то ощущение поднимающейся теплой волны, что испытала, выполнив действия свитка. Помнила она и другой такой свиток, с рекомендациями для тощего щеголя Мерхольда, что жил в лавке полгода и пытался продавать птиц, а по ночам исчезал в подземельях города, что-то разыскивая.

Учитель не станет беспокоить понапрасну.

"Мира-гран, идущая дорогой познания.

Этот свиток передаст человек, которому ты полностью доверяешь. Следуй во всем моим указаниям, и пусть Тьма сохранит тебя.

С сожалением отмечу, что грозит тебе опасность. Этот свиток будет предвозвестником бури, что унесет в дальние края. Нельзя уже ни предотвратить ее, ни избежать. Лишь покинув Аргор, сможешь ты сохранить жизнь, Хозяйка птиц.

Известно мне, что охоту на тебя возглавят жрецы Храма Света. Не принимай священных даров, не встречайся со жрецами, не посещай больше храм.

Я далеко, и помочь тебе не смогу, но двое, что придут скоро из Снегов, укажут путь и защитят в ночи. Ты можешь доверять тем, кто несет знак с крылом первой птицы, изготовленной в лавке Альдоттар, и больше никому.

Йонгрин из Ледяного приюта, наставник путей Воздуха".

Снорри, заметив, что девушка дочитала свиток, протянул ей кусочек кожи с выжженным крылом белого огневика. На глазах у Миры выступили слезы, девушка бессильно опустилась на скамью, уронив письмо.

Опекун, приподнявшись, обнял девушку.

* * *

Андрус, нарочно громко стуча ботинками по лестнице, поднялся наверх. Из проема высунулась только взлохмаченная голова торговца мехом.

— Сноррин-ри, Мира, на улице пожар!

Мира только теперь почувствовала запах дыма. Горели дерево и кожа, но гарь пока почти неуловимо рассеивалась в воздухе.

Она с беспокойством оглянулась и шагнула было к окну, но Андрус жестом остановил девушку, отрицательно качая головой.

— Это поджог, Хозяйка птиц. Там, на улице, десять или двенадцать человек, по одеждам ремесленники с речного берега, ворвались в лавку Проныры Олафа и запалили склад. Дождь потушит огонь, но, по-моему, они еще где-то рядом, не выглядывай в окна.

Мира тревожно принюхалась. Запах дыма и вправду не становился резче, лишь помаленьку растекаясь по комнате. Беспокойно заворочался Снорри.

Пожары в Аргоре, городе каменном, но тесно застроенном, бывали страшными. Лишь два года назад, после большой ярмарки, полностью выгорел рыбный причал со складами. Поджигатели, ради наживы влезшие в лавку... В голове не укладывалось. Как может ремесленник, рыбак, да и любой другой житель Аргора обречь на огненную смерть людей, дома, товары? Невозможно! Но дым, уже затянувший лавку и с влажным, насыщенным дождем ветерком вплывающий в окно, хорошо убеждал Миру.

Андрус исчез внизу. В лавке, поскрипывая досками пола, нервно ходил Вигган. Из окна раздавались шаги, время от времени трещало дерево, гулко раздавались удары.

И тут Мира ощутила что-то знакомое. С улицы, через открытые окна, подул легкий холодный ветер, и какая-то часть ее сразу ощетинилась, взъерошила перья, закрылась. Девушка не сразу поняла, что именно было не так. Ветер был сухим, ни капли влаги не чувствовалось в его дыхании. Кто-то внизу, не стесняясь, шарил по окнам домов щупальцем Ищущего Ветра.

* * *

Мира и сама знала такой вид магии Воздуха. Еще давно, пять лет назад, когда девушка лишь двенадцатый раз встречала первое сияние мягкого лета Аргора, из Снегов приходил высокий, высохший старик, скрывающий седыми прядями и тенью капюшона лицо. Представился он магом Воздуха, наставником молодых из Ледяного приюта, и принес от учителя Йонгрина сверток со странными, покрытыми рунами предметами. Мира знала, что такие находят у Края мира или делают в Ледяном приюте, но раньше видела лишь пластины Ночного огня, что почти в каждом доме заменяли очаг.

Семь кусков металла, камня и дерева.

Ветер, что ищет, холодными пальцами ощупывая то, что не видят глаза, был порождением бруска окаменевшего дерева, по рисунку схожего с сосной. При этом Мира не сомневалась, что это дерево никогда не росло в Аргоре, ведь, прикасаясь к бруску, она всей рукой ощущала ток холодного воздуха. А дальше... Дальше нужно было, вглядываясь в рисунок на дереве, услышать аромат, что источал брусок — тусклый, неправдоподобно легкий. И когда этот аромат наполнял комнату, закрыв глаза, потянуться к тому, что ты ищешь.

Мира услышала стук в дверь. Кто-то вошел в черный ход.

Раздались встревоженные голоса. Девушка узнала Морхета. Наконец, не выдержав неизвестности, она спустилась в лавку. Морхет, тяжело дыша, стоял у входа, через щель в ставнях рассматривая улицу. Остальные торговцы, притаившись в темноте, вслушивались в шум за дверями.

— Мира Альдоттар, хозяйка птиц! — раздался с улицы громкий, насмешливый голос. — Я знаю, что ты внутри, опали тебя свет! Выходи, живущая во Тьме!

Мира узнала голос. Это был недавний посетитель, Кайгарн, представившийся начальником жреческой стражи.

В лавке все замерли. Тишина, нарушаемая лишь шумом снаружи, давила на девушку, лишая сил и желания бороться.

— Если понадобится, мы войдем сами, и Тьма не защитит тебя перед лицом очищающего Света! — снова крикнул Кайгарн. — Но если выйдешь сама, останутся в живых уважаемый Снорри Олаффсон, мастер Морхет, да и другие, если они скрываются в твоем доме. Выходи — и мы уйдем вместе с тобой и никого больше не тронем.

Морхет отдышался и шепотом предостерег Миру.

— Там два десятка разбойников, Хозяйка птиц, — он уверенно сжимал рукоять длинного ножа. — Даже если они ворвутся сюда, мы сможем бежать через подвалы из города.

— Они не войдут, — тихо добавил Андрус. — Если сейчас жрецы сломают двери, это поднимет весь Круг торговцев. Ингмара-ри срочно призвали в Храм. Преемник убитого, Ланберн, скорее маг, чем воин, и не будет разжигать пожар, пока сюда не пришли каратели.

— Тихо! — прошипел Морхет.

За дверями раздались голоса, стук копыт, фырканье ногглов. Кто-то въехал на торговую улицу. Мира почувствовала, как сухой холод исчез, растворился в запахе дождя.

— Мира-ри! — раздался за дверью густой и тягучий голос Ингмара Дегерса, старейшины Круга торговцев. — Впусти нас, Хозяйка птиц.

Морхет, все еще придерживая нож, снял засовы, и в приоткрытую теперь дверь протиснулись четверо вооруженных городских стражников, сопровождающие степенного, но раздраженного торговца. Рыжая борода Ингмара нервно подергивалась, зеленые глаза подернулись зловещей серой тенью, на щеках играли желваки. Он зашел лавку, прищурившись и разглядывая полутемное помещение, широкий в кости, утопающий в серой, подбитой мехом снежного зверя парке. Старейшина тяжелым взглядом обвел торговцев, смерил с ног до головы испуганную Миру. В лавку вошли еще четверо в одеждах торговцев мехом и расположились у окон, раздвинув ставни и наблюдая за улицей. Жрецов снаружи не было видно, напротив еще дымился склад, но огня не было видно за пеленой дождя.

Ингмар отряхнул капли воды с капюшона и грозно рявкнул, глядя в глаза Морхету, так, что тот стал будто бы ниже ростом:

— Дети речной змеи! Безумцы! Кто, скажите мне, кто из вас затеял все это? Два дня! — Ингмар прошел в середину лавки и встал, заполняя все пространство, подавляя, нависая над молчащими торговцами. — Всего два дня не могли подождать! Теперь жрецы настороже, и нам придется быть вдвое осторожнее! Если мне попадется под руку тот недостойный торговать тухлым мясом выродок, что затеял бунт сейчас, я лично выкину его из Круга!

Торговцы молчали. Мира обессиленно села на ступень лестницы. За дверью, гулко стуча по карнизам, расплескивал бессильную ярость холодный ливень.

— 6. Побег -

Повозка, поскрипывая, хлюпала колесами по лужам прибрежной дороги. Бьёра и Ари покинули гостиницу в час Первого света, еще до начала большой утренней проповеди, но на улицу Резчиков пробираться пришлось окольными путями.

На центральных улицах, у каждого дома и у каждого перекрестка, то и дело мелькали жрецы. Одинокая повозка посреди улицы вызывала много косых взглядов, и Бьёра, зная о содержимом сумок Ари, предпочла свернуть в длинные, грязные переулки. Здесь колеса повозки то и дело чиркали по стенам, над головами нависали, почти смыкаясь, надстройки верхних этажей, но ни одного жреца не попалось им на пути.

Пробравшись по закоулкам торговых улиц, Бьёра вывела повозку к речному берегу. У Холодной реки, в городе извивающейся, словно речная змея, рядами выстроились приземистые склады. В воде, покрытые буро-зеленым налетом мха, торчали массивные бревна причалов. Покачивались множество лодок рыбаков, две небольшие галеры жрецов с обвисшими под дождем белыми полотнищами флагов и голыми мачтами. Мрачно сидел под навесом одинокий лодочник, готовый перевезти страждущего на другой берег, где чернели выселки и охранная башня.

— Бьёра-ри, посмотри, почти нет людей, — с интересом отметил Ари, оглядываясь по сторонам. Город поражал его своей растекшейся по берегам реки громадой. — Прямо как в Ледяном приюте в час, когда приходит ночная буря. Что-то произошло? Мне казалось...

— Да, — мрачно подтвердила женщина. — Мне тоже. Обернись.

Ари посмотрел поверх плоской крыши ближайшего склада в направлении, указанном Бьёрой. Над домами в затянутое тучами небо поднимался столб черного дыма.

— Это где-то в центре, у дворца, — проворчала Бьёра, крепче сжимая поводья — ногглы радовались дождю и речному запаху и рвались пуститься в галоп. — Думаю, нам лучше оказаться в лавке Миры как можно быстрее. Ни пожар, ни другие неожиданности нам ни к чему.

Ари услышал легкое колебание в голосе женщины, но оборачиваться не стал, вглядываясь в черное облако. Где-то рядом поднялся, растекаясь в воздухе, второй дымный столб.

— Храмовая площадь, — вздохнула Бьёра. Она хлестнула ногглов, и повозка понеслась вперед. — Нетерпение — порок молодых и глупых.

— О чем ты, Бьёра-ри?

— О поручении твоего учителя, Ари Виннерлад. Забрать девушку придется сразу, не дожидаясь Зенгара-ри. — Повозка с грохотом скакала по колдобинам, и Бьёра с трудом удерживала вожжи, щедро разбавляя речь ругательствами. — Приведешь Миру-ри к старым складам у реки, там будет ждать тебя учитель. Он все расскажет, если таково его намерение.

— Я не знаю, где старые склады.

— Это знает Мира-ри. Там есть дорога. Просто скажи ей: нужно найти склад у Речных ворот Аргора.

— Ладно, — Ари снова вгляделся в дымы. Огонь, похоже, тушили. — Но что произошло?

Бьёра помолчала, словно оценивая, колеблясь, да так и не ответила. Придержав ногглов у уходящей вглубь города улицы, что выбегала из тесных объятий двух заброшенных складов, она указала на две высоких башни ниже по реке, торчащие по обоим берегам. Из замшелых каменных громадин в воду сбегала тускло светящаяся тяжелая цепь.

— Это и есть Речные ворота. Дорога из лавки ведет куда-то сюда, Зенгар-ри будет здесь скоро или, может быть, уже пришел. — Она почему-то покачала головой. — Вот улица Резчиков. Мы отправляемся к Мире-ри. Запоминай дорогу.

* * *

Жрецов, спрятавшихся в тени пересекающего улицу переулка, заметил Ари. Четыре фигуры в желтых рясах пытались укрыться, поджидая повозку. Где-то горело, сквозь пелену дождя пробивался запах гари. Колеса, намотав пласты грязи, еле крутились, ногглы то и дело задирали головы и ловили языками капли дождя.

Промокшая Бьёра зло выругалась и остановила повозку, заметив вышедшего из-под навеса высокого жреца в грязной рясе. В руках тот держал тяжелый шест, которым усмиряли недовольных в храмовой страже.

— Три дома и один поворот, — прошипела Бьёра, незаметно просунув руку под ближайший тюк. — Тьма пожри этих стражников.

Ари, поправляя капюшон, сложил пальцы в простом защитном жесте. Между ладоней загорелась голубая искорка, незаметная со стороны.

— Кто вы? — насмешливым тоном протянул жрец, взмахом руки призывая тех, кто прятался в переулке. К середине улицы потянулись еще шестеро. — Город Аргор ныне закрыт для торговли, напрасно вы покинули свои ледяные норы.

— Но мы уже здесь, Светлый, — спокойно ответила Бьёра, следя краем глаза за окружившими повозку жрецами. — Чтобы покинуть город, нам придется вначале проехать эту улицу. Храмовая стража известна своей доблестью, но достойно ли задерживать мирных торговцев мехами? Дождь не идет на пользу нашему товару.

Жрец расхохотался.

— Ваш товар! По приказу наместника вы все, торговцы, объявлены вне закона! Ваш товар еще до конца дня окажется в реке, и вы двое тоже!

Окружавшие их жрецы ринулись к повозке, на бегу выхватывая из-за спин дубинки. Как видно, они не опасались ни ножа Ари, ни любого оружия, что могла выхватить старая женщина.

Ари быстро сжал ладони. Подождав пару мгновений, пока жар не станет невыносимым, он швырнул Искру под ноги нападавшим. Трех жрецов окатило горячей грязью и ослепило клубом пара. Ари выхватил нож и спрыгнул с повозки. Уходя чуть влево, к беспокойно фыркающим ногглам, он следил за оставшимися жрецами.

Бьёра швырнула в предводителя нападавших маленький флакон, но промахнулась. На грязной улице расцвела серебристая вспышка. Ари, видя, что поднимается один из ошпаренных, проскользнул между ближайшим жрецом и повозкой, парировав ножом скользящий удар дубины, и пнул того сапогом в лицо. Жрец упал. Сзади, на повозке, Бьёра с трудом увернулась от удара шеста, упав на тюки. Ари бросился на чуть опустившего дубину жреца и получил чувствительный тычок в плечо. Он отскочил и стал скользящим шагом обходить троих противников перед ним, но те, разгадав замысел, ринулись в атаку. Через мгновение Ари чуть не получил три удара кончиком шеста и, с трудом увернувшись, избежал тяжелой оплеухи дубины. Отпрыгнув, Ищущий подскользнулся на грязи, но устоял. Бьёра снова что-то кинула, видимо, в этот раз успешно, так как за повозкой бешено взвыл от боли нападающий.

Ари перевел дух, пользуясь замешательством жрецов. Что-то отвлекло их, что-то, приближающееся из дождя по улице Резчиков. Храмовники, быстро переглянувшись, скрылись в переулке. Ари оглянулся. Облитые грязью трое тоже уползли в тень, исчез и предводитель. На улице было пусто и тихо, лишь ярился холодный ливень, стекая с крыш и по стенам, заливая жидкой грязью колеи.

Из повалившихся тюков показалась голова Бьёры. Старая торговка широко улыбалась.

— Эти долго будут помнить частички Тьмы, что мы им подарили, так, снежный брат? — она приглашающе хлопнула по тюкам. — Поехали. Лавка Миры-ри совсем рядом. Пора тебе встретиться с судьбой.

Ари запрыгнул на повозку, и колеса снова принялись натужно месить грязь.

* * *

Когда Ари вошел следом за Бьёрой в лавку, все, кто находился внутри, настороженно вскинули головы. У прилавка толстый торговец в расшитой серебристыми рыбами накидке, черных широких штанах и тяжелых ботинках, лениво развалившись, попирал ногами скамью. Поза толстяка, его оплывшее лицо, закрытые глаза — все говорило либо о полном безразличии, либо о крайней усталости. Посреди залы стоял худой оружейник с висящими на поясе потертыми ножнами, явно узнавший Бьёру. Пытаясь улыбнуться, он замер, вглядываясь. На лице оружейника проступили глубокие морщины. У дальней стены, охраняя черный ход, сидели двое плотных, плечистых парней в меховых ханберах. За плечами у них торчали черные дубинки, от вида которых у Ари сильнее заболело плечо. Наконец, на изогнутой лестнице, опираясь на резные перила и устало опустив голову, сидела невысокая девушка в плотной юбке и белой льняной рубахе. Светлые пряди волос свободно лежали на плечах.

Ари остановился у порога. Бьёра же, не останавливаясь, подошла к оружейнику и со всего маху врезала ему кулаком в бок. Тот хрюкнул от боли и отступил на шаг, но даже не попытался защититься.

Толстяк мгновенно открыл глаза.

— Достойная Бьёра, посланница, — примирительно прогудел он. — Мастер Морхет не заслужил такого приветствия.

Бьёра обернулась к нему. Ари с легким изумлением наблюдал, как добродушная торговка из Ледяного приюта превращается в страшного, с пылающими глазами, злобного духа.

— Кто?! Пожри вас Тьма и все ваши замыслы! Кто поторопился?! — разъяренная Бьёра через мгновение оказалась рядом с толстяком, и тому пришлось в свою очередь стараться избежать ее тяжелой руки. — Ты, Вигган? Кто все начал?

— Спокойно, Бьёра, — рассудительно, но с некоторым волнением, начал Вигган, закрыв лицо жирным предплечьем и отодвигаясь по скамье. Ари непроизвольно улыбнулся. — Само началось. Ты же знаешь этих горожан, стоит лишь бросить искру...

— Искру! — Бьёра немного успокоилась, выместив злость на торговцах. Ари услышал, как с облегчением вздохнул оружейник. — Дети и те не лезут в очаг, однажды обжегшись. Вы же, мудрые, решительные, — она хотела сплюнуть, но, задержав взгляд на девушке, сдержалась. — Зенгар-ри приехал в Аргор. Он будет в Круге через день, в час Полуденной вершины.

Девушка, до того неуверенно перебегавшая глазами от Бьёры к торговцам и обратно, вскочила на ноги. Ари заметил, как легко она движется, будто летит над досками пола, едва их касаясь.

— Бьёра-ри, — вскрикнула она, подбегая.

— Здраствуй, Мира, — обняла ее та, исподтишка пнув по колену толстого Виггана. — Все скоро закончится. Где этот змей Снорри?

Мира подняла глаза на торговку и указала на лестницу.

— Там, наверху. Он ранен...

Бьёра фыркнула.

— Я даже не сомневалась, что достойный Снорри Олаффсон влезет в заварушку быстрее других.

— Бьёра, — проскрипел Морхет, оглядываясь на Ари. — Что сказать, ты полностью солидарна с мастером Ингмаром, что только что ушел на храмовую площадь. Мы не дети, мы понимаем. Кого ты привела к нам? — оружейник задержался взглядом на знаках, вышитых на одежде Ари.

Ари представился, в свою очередь внимательно оглядывая оружейника. После разноса, учиненного Бьёрой, он ощутил к торговцам даже некоторую симпатию. Судя по всему, в городе начались беспорядки, и толстяк с оружейником, вольно или невольно, сыграли в этом свою роль, да еще и неизвестный Ари Снорри, что лежал сейчас на втором этаже. Ари помнил, что говорил Зенгар. Город всегда кипел, стараясь поддеть власть Храма, тяжелой завесой тянущуюся с запада. Храм отвечал, жестоко подавляя зародыши заговора, и постоянно зреющее недовольство стало нормой жизни. Десять лет назад из-за него вспыхнуло восстание Кузнеца, о нем рассказывал учитель, да и Дембир с Лемгреном яростно осуждали неверные, по их мнению, действия предводителей восставших.

Ари знал, что теперь город будет трудно покинуть, но стремление к цели любой ценой, в любой удобный момент — в этом было что-то возвышенное.

Он сложил руки, приветствуя Виггана и Морхета, обернулся и к молчащим в углу охранникам, безразлично наблюдавших за беседой, задержался взглядом на бледном лице Миры. Я разделяю ваше тепло.

— Ари, — гордо произнесла Бьёра, но Ищущий все равно почувствовал иронию в ее голосе. — Ари Виннерлад — ученик Зенгара-ри, Ищущий во Тьме. Зенгар-ри призвал нас помочь ему в выполнении особой миссии, но этот снежный звереныш и сам справится, правда?

Ари кивнул. Морхет теперь смотрел на него с уважением, и Ари понимал почему. Учитель говорил, что лишь семеро закончили последнее испытание успешно и стали полноправными Ищущими во Тьме, и каждый из них, как выяснил своими путями, через сплетни и домыслы жительниц Ледяного приюта, Дембир, был занят особыми, неповторимыми делами. Единственным, что омрачало гордость Ари, была неуместная насмешка старой торговки. Впрочем, снежных зверей он любил. Да и девушка впервые улыбнулась.

Ари уверенно кивнул в ответ.

— Ари, Мира, у нас нет времени для долгого знакомства, — продолжила Бьёра, поглаживая девушку по плечам. — Сейчас вас ждет Зенгар-ри. Ари, ты помнишь, где назначена встреча? — Ари снова кивнул. Мира потирала левой рукой вышитых на рукаве птиц и неуверенно улыбалась. — Сейчас, Мира, ты должна собраться, дорога будет долгой и непростой. Завтра в утренние часы вам двоим нужно покинуть Аргор.

* * *

Старая дверь скрипнула и выпустила их в переулок. Балконы и пристройки к верхним этажам нависали, почти соприкасаясь, под ними маслянистыми пятнами темнели вонючие лужи. Мира аккуратно повела Ари по узкой улочке, прислушиваясь к малейшим шорохам. Тишину нарушали только редкие капли, падающие на обросшие мхом камни стен.

— Что случилось?

Ари почувствовал, что рука девушки дрожит.

— Страшно, — призналась Мира. — Мы выйдем на улицу у городской стены. Там будет дорога к складам у реки, лаз, которым пользуются те, кто не любит известности.

— Продавцы Сокрытого во Тьме? — уточнил Ари, хотя знал ответ. Он ощущал волнение девушки и хотел, чтобы она успокоилась.

— Да, — Мира перешла на быстрый шаг, — с торговых улиц уйти можно, никто не следит здесь слишком пристально, да и у реки жрецы почти не появляются. Но дальше...

— А дальше нас ждет учитель Зенг, — уверенно шепнул Ари, сжимая руку девушки. — Все будет в порядке. Мы уйдем из Аргора, и ни один жрец не найдет нас.

— Куда нужно выйти? — Мира успокоилась. Она слышала, что сзади было тихо. В лавке остались торговцы и Бьёра, вновь затеявшие перепалку. Мира успела собрать узел с вещами и накинуть теплую одежду. Пока над городом светило солнце, почти незаметное в тени домов и узких расщелинах улиц, но стоило вернуться снежным тучам, как тепло мгновенно уйдет.

— К Речным воротам, там есть старые склады. Учитель ждет нас в одном из них. Там можно переждать ночь. Бьёра-ри говорила, что тебе подвластна магия Воздуха, что ты можешь заставить лететь тряпичных птиц?

— Да, и не только тряпичных. Это и есть мое занятие в Круге торговцев, — несколько настороженно ответила девушка. — А ты давно знаком с Бьёрой-ри?

— Давно, — перешагивая лужу, ответил Ари. — Она жила в Ледяном приюте и часто посещала дом моего учителя.

— А мне она как приемная мать, — призналась девушка. — Если бы ты пришел с кем-то другим, я никогда бы не отправилась с тобой.

— Хвала Тьме, что я пришел с Бьёрой-ри, — серьезно ответил Ари, заглядывая в извивающийся в полутьме переулок. — Ведь учитель Зенг очень надеется на тебя.

— Значит, так и быть, — тихо прошептала девушка. Она вспомнила свиток учителя. — Я уйду с тобой. Скажи, знаешь ли ты Йонгрина-ри, учителя магии Воздуха из Ледяного приюта?

— Нет, — признался Ари. — Мы вели довольно замкнутую жизнь в ученическом доме. Может, Йонгрин-ри отшельник, таких много в Снегах.

Мира подвела Ищущего к стене, перегораживающей переулок и незаметно нырнула куда-то вниз, сквозь заросли и старые ящики. Ари подбежал к ней и увидел неприметную расщелину. Он пробрался внутрь и побежал по узкому, темному ходу. Стены склизкими потеками покрывала вода, на полу лежали обломки старого камня. Внутри было сыро и темно, и только слабое свечение откуда-то издалека позволяло видеть, куда ставить ноги. Мира шла уверенно, оглядываясь только на развилках.

— Пятая, — девушка резко остановилась, так, что Ари чуть не врезался в нее, и нырнула в узкий лаз. — Теперь нас трудно будет найти. Мы почти на месте.

Теперь, оказавшись в знакомых подземельях, Мира явно пришла в себя. Она уверенно вела Ари, больше не оглядываясь и не вздрагивая от малейшего шума. Боковая расщелина оказалась суше и явно вела вверх. Наконец впереди показалось темное пятно двери — окованная железом, с огромным кольцом, она отгораживала проход от пустого не то склада, не то старого амбара. Ари понял, что они вышли к реке, по запаху рыбы и плеску воды где-то за стеной.

* * *

Ари понял, что они попали в нужное место, увидев учителя. Зенгар-ри стоял, прислонившись к мокрой стене, и прислушивался к шуму реки. Крепкий, высокий, жилистый, с черными с проседью волосами и короткой бородой, он легко переносил любые тяготы и неудобства. Ари не помнил, когда учитель Зенг клял погоду или ворчал в неуютных прибежищах на Краю мира, в ледяных пещерах раскопов или походах на Каменный щит — наставник всегда был спокоен и излучал уверенность.

Сейчас, в самый нужный момент, это спокойствие постепенно передавалось Ари и, что еще важнее, Мире.

Ари вышел из угла склада, где таился вход в лаз, и обратился в слух. На улице ничего не выдавало неприятностей. Обычный портовый шум — скрип дерева, редкое постукивание, далекий грохот и изредка — ругань и громкие команды. Похоже, рядом со зданием не было ни души, и радовало, что рыбаки вернулись к реке. Значит, пожары уже потушили и город помаленьку успокаивался. Ари несколько испугали безжизненные улицы. Наслушавшись Бьёру-ри, он представлял огромные толпы, толкущиеся на каждом перекрестке, и несоответствие с настоящим города его обеспокоило.

Зенг жестом поприветствовал ученика и кивнул девушке. Он-то, похоже, везде чувствовал себя как ноггл в ливень. Мира в ответ церемонно поклонилась.

— Слишком по-городскому, — весело шепнул Ари. — У нас в Снегах принято быть проще.

— Хорошо, — вежливо ответила девушка, оглядываясь.

Их временный приют — большое, приземистое здание с земляным полом, поверх которого в углу возвели настил из досок. Темные от воды и мха стены. И — она пригляделась — зеленоватый костерок или лампа в глубине настила, у стены, среди огромных старых ящиков, сваленных небрежно и явно давно забытых. Ночной огонь, поняла Мира. Она знала, что, в отличие от жрецов и горожан, жители Снегов пользовались только им, ведь деревья восточнее истоков Холодной реки, на Каменном щите, не росли. В городе и то Ночной огонь, хоть и не одобряемый Храмом, пользовался хорошей репутацией. Деревья на дрова и строительные нужды поступали только от жрецов Подземной страны, что выращивали их в садах Сангара, но дрова все-таки были слишком дороги, и многие не могли позволить себе такую роскошь.

Мира вспомнила, как однажды богатый торговец пригласил ее со Снорри на ужин. В огромной комнате она тогда впервые увидела пылающие куски дерева, озарявшие темноту режущими глаз оранжевыми сполохами. Но и у торговца, спрятанный за резным креслом, лежал серебряный поднос со знакомыми, вырезанными на металле языками пламени.

Зенгар пригласил их к огню. Все втроем поднялись на настил и устроились у пляшущего теплого пламени. Мира, ощущая слабость от пережитого за день, не могла набраться сил расспросить о предстоящем. Она забилась в угол между ящиками и сидела молча. Мужчины перебирали нехитрый скарб — дротики отправлялись в нашитые на одежду петли, какие-то крючья и изогнутые лезвия развешивались на поясе и мелькали в рукавах. Зенгар и Ари обсуждали, что делать дальше.

Выходило, что выбираться из города по реке или по дорогам нельзя. Зенгар, уже осведомленный об убийстве наместника, предлагал уходить на следующий день, во время церемонии прощания, через сады Сангара. Ари, который совсем не ориентировался в городе, полностью доверял учителю и не возражал.

Мира закрыла глаза и слушала. Сады Сангара были огромными по площади и не слишком охраняемыми лесами, что высаживались и вырубались жрецами Подземной страны. Те не слишком подчинялись приказам Храма Света и наместника, справедливо полагая, что в лабиринтах пещер под городом любой карательный отряд просто исчезнет. Значит, Зенгар-ри собирался выбраться из города через леса? Мира боялась, что не выдержит длинного пути, ее пугала и неизвестность, ведь все, кроме нее, уже шли к определенной цели. Она беспокоилась о Снорри, что остался лежать в лавке. Мира знала, что Бьёра-ри о нем позаботится, но тревога за опекуна не оставляла девушку.

— Хозяйка птиц, — неожиданно обратился к Мире Зенгар. Он явно хотел приободрить девушку. — Ты любишь загадочные истории?

Мира перевела взгляд с хитрого лица наставника на усердно перебирающего оружие ученика. Ари отвел глаза, но она успела заметить улыбку и кивнула.

— Давным-давно на Острове жил великий маг, — начал Зенгар, не отрывая взгляда от огонька, пляшущего на пластине. — Он посвятил жизнь изучению Тьмы и многое постиг, но не мог понять главного — как из Тьмы родился Свет.

Ари отложил нож и откинулся на ящики, закрыв глаза.

— Тогда маг отправился на Край мира, туда, где никогда не бывает ночи. Он поднялся на высокую гору, чей склон обрывался за край, и всмотрелся туда, где из Тьмы рождается свет. Долго он не мог оторвать глаз. Прошел день, другой, но маг все еще не знал, как происходит чудо творения.

Он собрал осколки скалы и нашел у самого Края мира, в месте невыносимого холода, огромный черный агат.

Мира беспокойно подняла глаза на Зенгара. Черный агат на серебряной цепи. Что-то заворочалось, тяжело повернулось в ее сознании, огромное и темное. Ари слушал спокойно, лишь время от времени меняя позу.

— Старый маг не мог допустить неудачи. Вся жизнь его, все знания и умения были лишь тенью настоящего, думал он. Собрав все силы, взял маг обломок и принудил Тьму отдать часть своего тела, часть своей темной пелены. Поместил он Тьму в камень, и чем дольше действовало заклинание, тем теплее тот становился. Наконец обжигающий руки камень повис в воздухе, сияя, как маленький язычок пламени.

Зенгар улыбнулся и с притворным разочарованием развел руки в стороны.

— Но разве огонь — это Свет? Маг не мог удовлетвориться этим. Он захватил больше Тьмы, истратив почти все свои силы, открыв все возможности своего таланта, и камень пылал все ярче и ярче. Наконец свет стал столь ярким, что глаза мага не выдержали и погасли навсегда. Но Тьма, даже освобожденная, осталась внутри камня, и тот, кто сможет высвободить ее, получит силу творить свет из Тьмы.

Ари открыл глаза и внимательно посмотрел на Миру. Девушка думала.

— Скажи, Зенгар-ри, этот камень... — она на мгновение запнулась. — Этот камень не мог потом быть оправлен в серебро?

— Мира-ри, неужели и тебя интересует судьба Сердца Ночи? — заинтересованно спросил Зенгар, подтягивая поближе походную сумку и что-то там разыскивая. — Того самого агата, что потом долгое время был талисманом старого мага, а потом был похищен?

В складе в почти полной тишине, нарушаемой лишь поскрипыванием старого дерева, Мира, казалось, слышала чужие мысли. Темнота плотно придвинулась, обнимая девушку, ближе прижимаясь к огоньку.

— Мне кажется, Зенгар-ри, что я знала о таком камне или видела его, — осторожно ответила Мира, прислушиваясь к темному в своих воспоминаниях. Она и боялась, и хотела побеспокоить эту темноту одновременно. — Я что-то вспоминаю, что-то очень похожее. Это Сердце Ночи... — Мира попробовала имя камня на вкус и почувствовала исходящий от него холод. — Оно действительно существует?

— О да, — Зенгар достал из сумки свиток, перетянутый кожаной полосой. — Здесь ты найдешь то, что поможет найти ответы. Только не сейчас, — он протянул свиток Мире. — Сейчас лучше уснуть. Завтра у нас тяжелый день. Жрецы охотятся за тобой, Хозяйка птиц. Я подумаю, как лучше выбраться из города.

— Хорошо, Зенгар-ри, — девушка и вправду зевнула, удивляясь, как она могла не замечать усталости.

Она легла на расстеленный на досках плащ и мгновенно уснула, не заметив, как Зенгар подобрал лежащий у огня свиток. В темном облаке сна к ней пришел маг с Сердцем Ночи, высокий и почему-то так похожий на Морхета старик. Он долго перебирал черные камни на краю пропасти, в глубине которой ослепительно сиял свет Творения, рождая птиц, кружащих и исчезающих, превращающихся в снежинки там, в безграничности пустоты...

-7. Тайны Подземной страны-

На следующее утро Мира проснулась от боли в спине и озноба. Склад сквозь дырявую крышу пронизывали лучики света, плясала пыль, громоздились груды ломаного дерева.

Ари сидел в сорока шагах, около приоткрытой двери на противоположном краю склада, прислушиваясь к шуму улицы. Мира вздохнула и поискала глазами мех с водой.

Дверь склада скрипнула, пропуская Зенгара в белых, но уже испачканных грязью одеждах паломника. В руках у него, плотно свернутые, ярко светились в полумраке склада еще пара плащей.

Мира, жадно глотая холодную воду, прислушалась к шепоту у двери, но ничего не поняла. Слишком далеко. Ари плотнее закрыл дверь и вместе с учителем подошел к девушке.

— Хозяйка птиц, тебя приветствует новый день, — с улыбкой сказал Зенгар, протягивая сверток. — Здесь одежда. Мы идем к садам Сангара вместе с процессией Храма.

Плащ, тяжелая, плотная юбка, туника. На плаще подбой из меха снежного зверя. Белая маска с вырезанной ветвью сосны. Мира усилием воли оторвалась от питья. Ари смотрел на девушку сочувственно.

— Зенгар-ри, мы идем в паломничество?

— Мы идем проводить наместника Храма в Подземную страну, и пусть он послужит делу возрождения жизни, а ты и Ари-гран уйдете из города.

— Через Подземную страну? — Мира так удивилась, что забыла и о жажде, и о ноющей спине. — Но как же те, кто охраняет подземелья? Подземное искусство...

— Поверь мне, Мира-ри, ничего нет страшнее неизвестности, — уверенно ответил Ари. — Учитель Зенг рассказывал о пещерах. Мы проберемся и выйдем на берег Холодной реки в дне пути от города.

— Но...

Ари уже накинул облачение паломника и в маске выглядел прилежным искателем истины в Свете. Зенгар также надел маску.

— Мира-ри, мы ждем тебя.

Мира, отойдя за штабель, быстро сменила одежду, убрав старую в походный мешок.

— Мы выйдем по улице Резчиков, от реки, — показал Зенгар, когда они подошли к дверям. — Скоро выйдет Круг капитанов; мы присоединимся к ним. Дальше процессия движется к храмовой площади, через нее и к садам Сангара, где можно затеряться в зарослях, не привлекая особого внимания. Ари-гран, ты охраняешь спокойствие Хозяйки птиц, ясно?

— Да, учитель.

Они вышли из дверей склада. Улица Резчиков начиналась совсем рядом, в двух шагах, и Мира сразу поняла, как Зенгар-ри испачкал плащ — под ногами хлюпала жидкая грязь, холодное напоминание о дожде, что лил весь прошлый день.

Три квартала они прошли спокойно, но потом по одному, по двое или целыми группами в поток улицы с переулков и домов подходили люди. После беспорядков некоторые беспокойно оглядывали соседей, шли, прижавшись к стенам, но не прийти на прощание позволить себе не смогли. Смерть редко гостила в Аргоре из-за лекарей и мягкого климата, и кажды й уход во Тьму человека жрецы Храма превращали в целое представление. Вот на центральных улицах появились, как ни в чем ни бывало, жрецы, поющие гимны Свету. Закружилась, загудела белая метель паломников, протекая сквозь центр города. Уже отмытые, отчищенные от копоти колонны Храма сияли, чист был и дворец наместника, лишь только выбитые кое-где окна напоминали о только что завершившемся противостоянии.

Зенгар, Мира и Ари шли в самом сердце толпы. Ари беспокойно оглядывался, Мира шла будто замороженная, почти не понимая, что делает. Девушка ощущала, что мир вокруг словно покрыт серой пеленой, и даже под теплым плащом иногда пробирала дрожь. Зенгар же уверенно лавировал среди идущих, направляя, не давая им попадать на глаза то и дело встречающихся соглядатаев Храма. Наконец, два часа спустя, когда Мира уже устала от мелькания белых одежд, а так не привыкший к городу Ари с трудом сдерживал желание бежать прочь, в тихое и спокойное место, они пришли к границе садов Сангара.

Впечатляюще выглядела процессия здесь, где внимательный глаз мог целиком увидеть все ее великолепие. На холм, где еще продолжался город, широкой лентой поднимались паломники, снежно-белой нитью на серой, чуть просохшей земле с пожухлой травой. Они спускались вниз, где уже не было низких, словно прижатых к земле домов предместий, и терялись в правильных, прямоугольниками высаженных соснах и длинноигольчатых кедрах, зарослях снежной ягоды, черных, колючих кустах нерги и плотных частоколах армина. Сами сады, огромное, поросшее лесом пространство, занимали пустое и плоское пространство между двух обнимающих их цепей невысоких холмов. Отсюда, от границы города, Ари видел и легкий дымок на самых дальних холмах и кое-где ближе — жрецы Подземной страны не стеснялись использовать выращенное ими самими дерево для костров.

Где-то в середине леса, знал Ари, есть несколько входов в Подземную страну, огромный пещерный лабиринт с гигантскими залами, где протекали подземные реки, таились целые озера и росли множество растений и грибов, что потом попадали на столы жителей Аргора. Жрецы Подземной страны никогда не вмешивались в дела города, лишь забирая умерших и отдавая пищу, почти не требуя ничего взамен. Впрочем, и Ари верил в это, говорили о неограниченных кредитных записях, заведенных по требованию Подземной страны на отдельных горожан. Впрочем, сейчас это было неважно.

Процессия, и Ари с Мирой вместе с ней, медленно втягивались в сады Сангара под чистым, облитым сиянием Высоким небом, вдыхая хвойный запах с кисло-сладкой примесью ягодных тонов. Звучали мягкие, переливающиеся песнопения жрецов, паломники тихо подхватывали их, и каждый раз пение волной пробегало по всей людской реке.

* * *

Зенгар остановился у границы леса. Вокруг возвышались первые стволы молодых кедров, под ногами дорога, покрытая сброшенной хвоей, приобрела рыжеватый цвет.

Ари встал рядом, и Мира ткнулась в его спину.

— Что с тобой? — шепотом спросил Ари. Зенгар присматривался к стоящим вокруг паломникам, и Мира неожиданно заметила, что двое, по виду жрецы Храма, смотрят на них с десяти шагов и, будто не видя, спокойно переговариваются, обсуждая процессию и нового наместника.

Она подняла голову и встретилась глазами с Ари:

— Вокруг нас что-то есть, что-то странное, — девушка замялась, подбирая слова. — Будто холодное облако.

Зенгар повернулся и заинтересованно посмотрел на Миру:

— Давно ли ты чувствуешь этот холод, Хозяйка птиц?

— Не знаю, Зенгар-ри. Как только проснулась. Наверное, я не привыкла к походам, — натянуто улыбнулась девушка.

Ари с тревогой вглядывался в побледневшее лицо Миры. Зенгар же удовлетворенно кивнул:

— Мира-ри, закрой глаза. — Она подчинилась. — Скажи, холод отражается под веками?

Вокруг переминались с ноги на ногу паломники, тянулась гипнотизирующая песня жрецов, шумели на легком ветерке кедры. Мира вслушивалась в темноту под веками.

— Я не понимаю...

— Темное облако, — терпеливо пояснил шепотом Зенгар. — Клубок нитей. Занавес. Видишь ли ты что-то похожее?

— Нет, — ответила Мира. Темнота мягко пульсировала в такт пению. — Ничего.

Она открыла глаза. Зенгар пожал плечами, улыбаясь.

— Скоро ты придешь в себя, Мира, как только спустишься в пещеры.

Толпа вокруг тронулась с места, увлекая их в сердце леса под кроны сосен. Вдруг Зенгар резко свернул направо, без нажима, но целенаправленно пробираясь к краю дороги, и, внимательно оглядевшись, скрылся между деревьями.

Мира не поверила глазам. В открытом, чистом хвойном лесу Зенгар растворился, словно его и не было. Озноб снова поднялся по спине, вызывая дрожь в руках и слабость в коленях. Ари, как заметила девушка, также изумленно смотрел в пустое пространство между деревьями.

Наконец он сбросил оцепенение и следом за учителем последовал в лес, увлекая за собой Миру. Паломники позади, словно ничего не замечая, продолжали мерно распевать гимны, но внимательный взгляд мог заметить, как среди размеренно шагающих фигур в белых одеждах пробираются к лесу, не обращая внимания на окружающих, несколько мужчин с храмовыми знаками на плащах.

* * *

Через пять минут бега по лесу, по хрустящим под ногами сухим веточкам и мягкому травяному ковру, присыпанному хвоей, Мира с Ари увидели Зенгара. Тот стоял под высокой сосной, задумчиво пожевывая травинку. На лице его было написано полное и безмятежное спокойствие.

— Учитель, — вопросительно посмотрел на него Ари. — Что произошло?

Зенгар снова посмотрел на Миру. Та пыталась не обращать внимания на мелькающие позади белые одежды все еще тянущихся по дороге паломников.

— Скажем, Тьма помогла нам скрыться, — с легкой иронией сообщил Зенгар. — Ее сила велика и разнообразна, ученик. Вспомни последнее испытание на Каменном щите. То, что может помочь найти, может и укрыть от любопытных глаз.

Мира внезапно поняла. Вокруг, словно в том темном подвале, тянуло легким ароматом, чуждым хвойному лесу. Значит, Тьма? Она оттолкнула от себя эту мысль, закрыла в дальнем уголке души, постаралась тут же забыть, но знание стучало из темных глубин, насмехаясь над ее страхом. Тьма. Вот что спасло меня от укуса змеи. То, чему не место под благодатным Светом.

Зенгар легко коснулся щеки девушки, и аромат постепенно начал истончаться, пропадать.

— Теперь идем быстрее, вон за тем оврагом ближайший вход в подземелья, а оттуда дорога прямая. Будьте осторожнее, здесь нас могут увидеть.

Позади что-то хрустнуло. Все трое резко обернулись, но среди деревьев никого не было. Хвост процессии уже исчез в лесу, и на дороге только ветер поднимал пыль. Где-то резко бросил трель огневик, ударилась о землю шишка.

Зенгар легко пожал плечами:

— Ари-гран, помнишь ли ты мои наставления? Найдешь ли ты путь в Подземной стране?

— Да, учитель, я помню дорогу до подземного озера и выход к реке.

— Знай, что вас встретят, но опасайся, жители пещер весьма своенравны. Я приду к выходу у Холодной реки к часу Угасающего неба и буду ждать, сколько потребуется. Вскоре город станет не лучшим местом для встреч, а на реке у нас будет больше времени.

Ари кивнул. Мира беспокойно оглянулась — из-за деревьев словно ищущим взглядом кто-то пробежал по ее спине. Ни Ари, ни его учитель ничего не замечали.

Зенгар сложил руки в прощальном жесте и направился сквозь лес к дороге, возвращаясь. Ари и Мира, следуя его указаниям, пошли в противоположную сторону, стараясь держаться изгиба оврага и закрываться от дороги стволами сосен и кедров. Наконец, пройдя почти триста шагов, они спустились в глубокий, сумрачный тоннель, убегающий под поросший высокой травой холм с проплешинами известняка. Внизу, в подземелье, царил мрак, тянуло сыростью и грибами.

Мира набрала воздуху в легкие, словно ныряя в неизвестный, холодный омут. Ари вошел легко и уверенно, не задумываясь растворился в темноте, и девушка почти бегом спустилась следом за ним.

Прошло совсем немного времени, и, уже не скрываясь, за ними проследовали несколько сбросивших белые плащи жрецов.

* * *

Они шли по тесным ходам, открывающимся в круглые, с колоннадами сталактитов залы. Они шагали по террасам и галереям, украшенным потеками соли и белыми наростами. Они перепрыгивали небольшие, теплые ручейки и пот оседал на их лицах, когда навстречу из расщелин вырывались клубы пара.

Пещеры Подземной страны...

Мира, придя в себя после того, что теперь казалось ей призванной Зенгаром Тьмой, снова обрела способность думать. Давно, еще маленькой девочкой, она пыталась пробраться сюда, ведь в Аргоре ничего не было более таинственного и манящего, чем эти темные, скрытые в садах Сангара проходы. Мира помнила, как они, совсем не готовясь, захватив только небольшие фонарики с Ночным огнем, нашли какой-то заброшенный вход и спустились вниз. Тогда странные шорохи и всплески, мерцание неизвестных растений и громкий гул, доносившийся издали, породили страх, и дети сбежали оттуда. Впрочем, это не мешало Хагену, сыну Большого Эртина, потом похваляться успехами поисков в Подземной стране. Мира помнила и странного посетителя Большого Эртина. Тот как-то раз пришел, закутанный в зеленоватый плащ. Он не смотрел на прохожих, словно те были для него пустым местом, и диковинно пах тертыми грибами-беляками. После этого визита обычно хвастливый Хаген больше ни слова не сказал о пещерах, будто того похода и вовсе не было.

Они шли, почти не разговаривая. Еще на первом склоне, у самого входа, когда свет Высокого неба еще был виден сквозь разлом в скале, Ари рассказал, что через час или полтора ходьбы они увидят большое озеро. Где-то на берегу Зенгар и устроил им встречу с жрецом Подземной страны, что проведет их к выходу, и это место им придется найти самим.

Мира прислушивалась к звукам подземной темноты. Вот знакомый гул — наверное, где-то далеко шумит водопад. Шипит пар гейзеров, вырывающихся из трещин где-то в стороне. Светятся наросты мха-ларанга, желтыми прядями обвивающего камни. Под ногами сухой и крупный щебень то и дело сменяли полосы чистого, мерцающего в неверном свете кварцевого песка.

Зачем я иду с ним? Мира то и дело бросала взгляд на уверенное, бледное в темноте лицо Ари. Тот почти не обращал внимания на девушку, видно, поглощенный выбором пути в незнакомом лабиринте пещер. Неужели из-за свитка? Из-за Бьёры-ри? Мира чувствовала себя щепкой в непонятном, темном потоке. Почему я так легко согласилась? Куда мы идем? Мысли теснились в ее голове, но она боялась, не хотела дать им выхода и шла все дальше и дальше по извивающимся норам, вдыхая плотный, насыщенный незнакомыми запахами воздух подземелий.

Мира, задумавшись, не сразу ощутила, что стены очередного тоннеля раздались в стороны, оставив только один каменный откос слева. Справа же, впереди и позади раскинулось огромное, почти невероятное в этом подземном царстве открытое пространство. Шум воды приблизился и теперь перекатывался в полной темноте, и Мира понимала, насколько же велика та зала, где они находятся — волны звука то и дело дробились, прерывались, меняли тональность. Потянуло влажным, холодным воздухом, под лопатками поселилось червячком чувство страха и неуверенности, и что-то время от времени словно тянуло отойти от надежной тверди стены, шагнув в неизвестность темноты.

Мира остановилась, и Ари обернулся.

— Как мы найдем нужное нам место, Ари? — спросила девушка, и звук собственного голоса показался ей шумом подземной реки.

— Он разожжет Ночной огонь! — крикнул Ари. — Где-то там, нужно искать, смотреть, — он обвел рукой темноту.

Мира присела на выступ скалы. Камень приятно грел подземным теплом недалеких гейзеров.

— Тогда нам неважно, где ждать, так? — она с надеждой посмотрела на лицо Ари, озаренное плящущим огоньком небольшого жезла-огневика.

— Пожалуй, — нехотя согласился тот, хотя видно было, что он стремится вперед почуявшим дождь ногглом. — Мы можем подождать и здесь, у входа.

Глаза девушки привыкли к темноте, и она видела лучше и самого Ари, и скальную террасу, на которой они стояли, и даже отблески света на черной воде огромного озера.

Ари присел на выступ рядом, с металлическим звоном прислонив жезл к камню. Дорожка тусклого света, колеблясь, убегала в темноту.

— Я хочу попросить тебя, Ари, — Мира, поборов смущение, начала разговор. — Я почти ничего не знаю о тебе. Бьёра-ри, конечно, велела довериться, но мне тяжело, я ведь жила долго только с Сноррином-ри. Расскажи, зачем ты ушел из Снегов?

Ари повернулся и, немного поерзав на камне, ответил:

— Я не знаю, как рассказать тебе эту историю. Учитель Зенг отправил меня на поиски одного легендарного места, но я верю, что оно существует. Он же сказал, что ключом к входу будет девушка, что живет в Аргоре и познала тайны полета...

— Подожди, — с мольбой в голосе прервала девушка. — Так я ничего не пойму. Что ты должен найти? Какое легендарное место? Где?

— В пещерах под Ямой, там, где жар подземного огня смешивается с водами рек, падающих по Ступеням, — ответил Ари. — Где-то там я должен с твоей помощью найти путь в мир Безликих и отправиться по нему.

Мира вздрогнула. Темнота будто стала плотнее и хищно уставилась на девушку.

Безликие, демоны Тьмы, потерявшие лица. Разве они существуют? Разве это не сказка? Почему-то Мира вспомнила глупый стишок, начинающий игру в прятки: "Ни тьма, ни свет, лишь теней и сумрака букет — для Безликого, черноокого, и в ночи и на свету укрытья нет". Это же просто выдумка?

Ари тем временем продолжал:

— Учитель Зенг знал, что за тобой охотятся жрецы. Наверное, кому-то не понравилось то, что ты делаешь или продаешь, я не знаю, — он пожал плечами. — Но теперь ты под моей защитой. Я прошу только помочь. Впрочем, твой учитель передал тебе свиток, помнишь? Тот самый, о Сердце Ночи? Мне кажется, у тебя будет своя дорога, и придется нам идти по ней вместе.

Мира плотнее прижалась к камню, успокаивающе теплому, крепкому, надежному.

Итак, где-то в пещерах под Ямой есть место, откуда он собирается уйти к Безликим. Сохрани его свет в такой дороге! Но как я могу стать ключом? Откуда эта уверенность, это ломающее волю решение? Знает ли Ари ее учителя, мастера Йонгрина?

— Скажи, откуда твой учитель знает, что Безликие действительно существуют? — осторожно спросила девушка.

— О, — беззаботно протянул Ари. — Он их видел, как и его отец. В Ледяном приюте это совсем не легенда, хотя, конечно, давняя история.

Мира на мгновение потеряла дар речи, и тут на дальнем берегу озера загорелся маленький, почти невидимый зеленый огонек.

— Проводник! — Ари поднялся с выступа и отряхнул плащ. — Идем.

Поднявшись, девушка растерянно пошла следом.

* * *

Пока они пробирались по широкому карнизу, нависающему над темной водой озера, Мира вспоминала все детские сказки, в которых действовали или упоминались Безликие. Теперь она поняла, что знает таких историй очень много, и все, во всяком случае большинство, ей рассказал Снорри.

Общим рефреном всех историй было то, что Безликих призывали или приводили, и всюду они выступали жестокими духами мести, готовыми разорвать на части клятвопреступника, догнать и покарать убийцу, даже разыскать вора. Впрочем, истории о ворах Снорри всегда рассказывал с хитрой усмешкой, и Мира не сомневалась, что это был поклон в сторону Круга торговцев и их ценностей.

Безликие в рассказах Снорри, что запомнились Мире с детства, потеряли лица и закрывали уродство белыми, слепыми масками, жили во Тьме и творили разнообразные темные чудеса. Кумар, демон мести, в рассказе об убийце жреца прыгал через стены и дышал огнем, находил след по запаху тени и читал мысли. Но Ари говорил о Безликих так, будто это были соседи из торгового квартала, что продавали лечебные эликсиры и триста видов краски для кожи.

Чем дольше Мира размышляла о цели путешествия Темного, как она в мыслях обозначила для себя Ари за манеру одеваться и тесные отношения с Тьмой, тем больше страх и неуверенность уступали место любопытству. Сожги его свет, если он отличается от торговцев из Ледяного приюта, с которыми она имела дело уже пять лет, да и был он наверняка сыном торговца...

— Нет, мой отец был охотником, — тихо и печально произнес Ари, и Мира, вспыхнув, обнаружила, что некоторое время думала вслух. — Он погиб на Каменном щите двадцать лет назад.

— Прости, Арин-ри, я виновата.

— Ничего, это прошлое. Мой настоящий отец сейчас Зенг-ри, наставник. У Ищущих во Тьме нет семьи, лишь учитель.

Мира молча смотрела на серьезное, немного даже сердитое лицо Темного, в зеленых отсветах Ночного огня кажущееся покрытым сеткой теней. Наверное, именно тогда она и вспомнила то, что таится в тенях ее собственной души, и откуда-то слева, из расщелины, на нее дохнуло холодным потоком воздуха. Мира отшатнулась и чуть не заскользила по каменному карнизу. Ари, подхватив девушку, вопросительно посмотрел на нее. Ощущение холода сразу пропало, и Мира виновато покачала головой.

Через двести осторожных шагов из-за поворота показался небольшой уступ, чуть приподнятый над их карнизом. На нем, свесив ноги, расположился у небольшой пластинки, извергающей длинную струю Ночного огня, полулегендарный житель Аргора, жрец Подземного искусства.

* * *

С проводником, что не произнес ни слова и вел их, почти не оглядываясь, они прошли по вязи расщелин и поднялись в широкую галерею. Здесь, в тусклом свете зарослей ларанга, они смогли разглядеть жреца лучше.

На жителе пещер, идущем впереди, плотно сидела зеленоватая куртка из странной, волокнистой ткани, короткие брюки, заправленные в сапоги из шкуры тонга, зеленая повязка, закрывающая глаза. Кожа жреца, призрачно-бледная, немного светилась в темноте.

Мира с жадностью разглядывала проводника, Ари же сосредоточенно шагал, о чем-то думая. Девушка никогда не смогла бы так отрешиться от окружающих их загадок и то и дело оглядывала чудеса подземелий, мелькавшие по сторонам.

Вот статуя, вырезанная из сталагмита, белая женщина, обвитая лозой. Синеватый ключ, исчезающий под светящимся камнем. Ровная, словно вырезанная магом Земли дыра, в которой плещется плотная темнота. Небольшой зал, в центре белесые ростки, сплетенные в косу. Любопытство окончательно отвлекло Миру от всех ее страхов, и она восторженно, хотя и с некоторой опаской, впитывала новый мир пещер.

В верхних галереях, когда в воздухе уже начали появляться запахи поверхности, мокрой земли и хвои, она неожиданно почуяла неладное. Мире показалось, что вкруг нее разлилась сероватое море, и волны, проходя мимо нее, разбивались и расходились кругами, натыкаясь на что-то впереди и позади — стены? Сталактиты? Растения? Мира остановилась. Ари снова обернулся, но легкое недовольство почти сразу исчезло с его лица, как только он присмотрелся к девушке. Та, слегка приоткрыв глаза, медленно поворачивалась слева направа, словно что-то ощупывая руками. Что-то близкое и... опасное? Остановился и проводник, Ари подозвал его ближе, указывая на Миру и жестом требуя тишины. Он чувствовал настоящую, первородную Тьму, вошедшую в сумрачный тоннель.

* * *

Что-то впереди... Не так близко... Движется. Мира не ощущала тела, полностью поглощенная странным серым туманом. Вот серая волна ударилась впереди о человека или большого зеленого прыгуна, что шел, пригнувшись. Нет, человек. Несколько. И что-то слева, огромное и равнодушное, ползет все ближе и ближе...

Мира резко открыла глаза и чуть не упала от резкого, жаркого прилива крови, иглами уткнувшегося в пальцы рук. Кисти бессильно повисли. Она непонимающе посмотрела на Ари, что молча ждал, оглядывая стены и проход впереди. Жрец также насторожился и поднял свой небольшой посох, покрытый светящимися точками на черном дереве.

— Слева что-то есть, — шепнула Мира, преодолевая слабость. — Что-то большое. И впереди.

Ари осмотрел левую стену и обратил внимание жреца на круглое отверстие на уровне пояса, уходящее в скалу.

— Подземный хозяин, — холодно ответил тот. — Пещерный червь.

Ари кивнул и отошел, увлекая Миру, чуть назад. Впереди теперь явственно слышались шаги. Жрец из подземелий исчез в расщелине, растворившись в темноте, и теперь Ари не мог сказать, остались они одни или тот все еще где-то рядом.

Из прохода появились пятеро. Двое крепко сжимали дубины, трое, включая предводителя с перевязанным лицом, лысого и крепкого, несли короткие и плоские жреческие мечи. Ари, помня предостережение Миры, постарался оставить себе путь отступления вдоль правой стены, вновь явившиеся выбрали левую сторону, занимая полукруглый выступ и уставившись на Ари сверху вниз. Мира, втиснутая Ищущим за каменный столб, тихо, почти не дыша, разглядывала лица мужчин.

Ари был спокоен и четко выбирал позицию. Лысый, смутно знакомый, нервно и радостно вращал меч, нагло поглядывая на Ари и его спутницу. Неужели? Кайгарн? Охрана наместника? Мира в изумлении прислонилась к холодному камню. Жрецы Храма никогда не спускались в подземелья живыми, это было неписаным правилом, ведь Подземная страна жила по своим законам. Что произошло наверху?

— Эй, — заговорил Кайгарн, перехватывая рукоять. — Мы пришли забрать ваши жизни, как вы забрали жизнь брата, черви, пожирающие падаль!

Его подельники начали медленно спускаться, наблюдая за спокойно стоящим Ари. Круглая расщелина благодаря выбранному им месту была точно позади двух храмовников.

— Не слишком далеко вы ушли, презренные, — продолжал Кайгарн. — Жаль, что теперь мы не устроим утренний сад во дворце, Хозяйка птиц, да и тебе, торговец, не следовало вставать у меня на пути. Убейте их!

Четверо напали, двигаясь слаженно и не давая Ари ответить, но тот и не собирался следовать их плану. Дальше Мира видела лишь смазанные тени. Вот громила в жреческом плаще поднимает дубину, надеясь на защиту напарника с коротким мечом, и получает дротиком в кисть руки. Воя, огромный жрец роняет дубину и пытается выдернуть короткую стрелу, видно, причиняющую жестокие страдания. Вторая пара нападает слева, но тут из стены стремительно разворачивается белесый жгут тела пещерного червя, и один из жрецов падает, подмятый тяжелым изгибом. На камни со звоном падает меч. Ари с длинным ножом наизготовку смотрит, замерев, в глаза маленькому жрецу. Кайгарн, дико крича, отбивается от второго червя, что обвился вокруг лысого и прижался огромными зеленоватыми присосками к предплечью начальника храмовой стражи.

Когда из отверстия вывалился третий червь, все было кончено. Из расщелины выступил скрывавшийся там проводник, с презрением глядя на три обвитых белесыми канатами тела и дико кричащего, бледного как смерть Кайгарна, рука которого почернела от слизи червя. Ари настороженно следил за последним нападавшим, но тот, видя, что остался один, бросил меч на камни и замер, с ужасом глядя на извивающихся червей.

Мира с трудом оторвала глаза от разыгравшейся в галерее ужасной схватки и взглянула на Ищущего. Вокруг головы Ари появилось мягкое серое сияние и будто лозой обвило тело юноши, сворачиваясь в прозрачный кокон. Миру охватил знакомый озноб. Она мысленно потянулась назад, вверх, сквозь потолок галереи к такой близкой поверхности, уже не видя, как жрец Подземелья что-то рассыпал на полу и черви, бешено извиваясь, устремились обратно в расщелину, бросая свои жертвы. Она не видела, как тяжело, мешком, упал на камни полуживой Кайгарн, покорно опустился на колени последний нападавший и спокойно, уверенно поблагодарил проводника Ари, указывая на Миру. Благодарит... За что? Это только Тьма, избавь меня от нее Свет...

Тьма и пришла, объяв девушку, и она погрузилась в крепкий сон без сновидений.

— 8. Бьёра. Вода, что точит скалы -

В огромном зале без треска, без единой дымной струйки горели Ночным огнем факелы. Приземистый тяжелый стол взгромоздился посредине, под резным украшением, изображавшим плывущего ноггла. Известно, что ноггл не остановится, не переплыв реку, упрямством эти животные не обделены. Именно поэтому когда-то Круг торговцев и выбрал скакуна своим символом.

Вокруг стола сидел избранный круг, только лучшие из лучших, те, кто управлял явно или тайно шестью сотнями торговцев, рыбаков и ремесленников Аргора, те, кто когда-то вершил судьбы самого города.

Пока не пришла Лаувейя. Эта мысль, в головах или на языках, царила за столом.

Бьёра расположилась на северном, самом почетном конце стола. Она раскинула полы теплого ханбера, ноги в меховых сапогах уютно расположились на невысокой перекладине стола. Рядом, весело оглядывая собрание, опирался локтями на стол Зенгар. Сегодня маг не говорил, а слушал, но ясно было — решения торговцев его забавляют. Ингмар Дегерс, глава Круга, восседал в кресле во главе стола, как и положено ему было по сану. Украшенная резьбой в форме хвоста ноггла кружка, полная эля, зажатая у него в руке, придавала Ингмару вид заправского кутилы. Борода его топорщилась, губы кривились. Тяжелые кулаки Ингмара сжимали край столешницы, словно стремясь оторвать ее.

Виновники суматохи, хмурый мастер оружейников Морхет и Вигган, жадно глодающий зажаристую рыбину, сидели слева. Справа расположились мастер лекарей, новый, неизвестный Бьёре зануда, твердивший лишь о своей улице, и Кьёрн, старый, пропахший рыбой. Бьёра знала Кьёрна уже давно, и многие в этой зале удивились бы, узнав, что рыбак, избранный в Круг торговцев вольного Аргора, при Хёде Темном носил глевию и белую маску вонжина.

— Морхет, организовали твои оружейники оборону улицы? — гудел Ингмар.

— Да, Ингмар-ри. Твое повеление сразу исполнили. Люди беспокоятся, лучше занять их делом.

Морхет хмурился. Вигган громко хрустел побегами желтолиста, запивая их элем.

— Да защитит Тьма и озарит Свет город Аргор и всех его жителей, — кивнул Ингмар. — Уже утром рыбаки тушили пожары, верно, Кьёрн?

— Верно, Ингмар. Больше ничего не горит, хвала Тьме.

Нестройный шум донесся с улицы. Кьёрн, стукнув о скамью деревянной ногой, доковылял до узкого окна.

— Мародеров избивают храмовники, — презрительно отметил старик. — Тьма знает, откуда у нас на торговых улицах мародеры...

Закрыв ставни, Кьёрн, ковыляя, возвратился к столу.

— Черное зерно есть в душе каждого, Кьёрн-ри, — мягко сказал лекарь. — На улице Резчиков вчера жрецы сожгли склад и вынесли семь мешков добра. Попалили столько, что хозяева теперь записи в книгах делать перестали, думают торговлю свернуть. Несчастье.

— Не те ли храмовники напали на тебя, уважаемая? — обратился Ингмар к Бьёре.

Та кивнула. Воспоминания об ошпаренном жреце заставили улыбнуться.

— Эти больше ни на кого не захотят нападать, если он носит ханбер Круга, — заметила Бьёра.

Бьёра, наклонившись вперед, вытянула запеченную рыбину с широкого блюда и начала есть, запивая ее элем. Все-таки совместить пир с Советом Круга — чудная мысль, пожри все Тьма, весело подумала Бьёра. Как ловко Зенг устоил это! Сам Ингмар никогда не стал бы устраивать разнос и проклинать за едой, вот и приходится бородатому помалкивать. Может, даже кого выслушает.

— Трудное дело предстоит нам всем, — начал Ингмар и выжидающе замолчал. — Каратели вернулись. Теперь у Храма пятьсот латников в городе. Если хотим успеха — каждый должен встать под наши знамена. Каждый житель, каждый ремесленник, каждый мастер. Да, трудное дело...

Он отхлебнул эля. Все благоразумно молчали, но Бьёра, не сдержавшись, слегка пнула под столом Зенгара. Тот ответил кивком, но тяжело глянул на веселую рожу соседки.

— Не так уж оно и трудно, если знать, что из Снегов идут воины Хёда-ри, — бросил Зенгар, смотря на огонь ближайшего факела.

Лицо Ингмара поменяло цвет — из красного оно стало белым, покрылось пятнами и снова приобрело багровый оттенок.

— Почему я узнаю это после всего?! — Ингмар бросил кувшин на стол так, что тот раскололся. Вино из Подземной страны вязко потекло по столешнице. — Я бы взял этого зарвавшегося ноггла, нового наместника, в кулак и свернул ему шею, если бы знал об этом!

И Вигган, и Морхет насторожились, с надеждой взглянув на Зенгара. Морхет даже всадил в столешницу нож, видно, рассекая воображаемую шею наместника.

— Потому что им идти еще два дня. Нам нужно действовать осторожно. Хёд-ри требует, чтобы мы связали жрецов по рукам и ногам. У меня есть простой план насчет этого, — Зенгар спокойно смотрел на главу Круга, а тот, набычившись, разглядывал мага.

Бьёра, чтобы не захохотать, спешно глотнула эля. Зенг умеет злить. Еще в Снегах Бьёру научил этому Йоругу, старейшина магов, мстительный и злобный старик. Когда Йоругу желал чего-то добиться, он выводил из себя собеседника. Тот, взбешенный, выкладывал все начистоту, и старец вырывал нужное ему решение из глотки. Железная хватка у Йоругу, пожри Тьма его душу.

— Где твоя мудрость, Ингмар-ри? — продолжал Зенгар. — Торговцы умеют ждать. Два дня ничего не решат там, где потеряно десять лет, верно?

— Верно, — успокаиваясь, кивнул Ингмар. — Что ж, я готов выслушать. Что скажет Круг?

Все закивали. Вигган, откинувшись, тихо рыгнул, и возмущенный лекарь выбранил толстяка. Бьёра не выдержала и уткнулась в рукав, давясь от смеха. К счастью, Ингмар не заметил этого.

— Вижу, Круг дал согласие. Слушаем тебя, Зенгар-ри.

Подняв кружку, Бьёра отхлебнула эля.

— О, план Хёда-ри прост. Замирение. Каждый из вас, — Зенгар оглядел присутствующих. — Каждый должен стать лучшим другом жрецов. Выдать им несколько контрабандистов и торговцев Сокрытым-во-Тьме, помогать ловить мародеров, ты, Ингмар, помогаешь новому наместнику успокоить город. Каратели не посмеют атаковать кварталы торговых улиц, если наместник не отдаст такой приказ, а он будет ждать указаний Лаувейи и сам так не поступит.

— Но ведь когда-нибудь указания придут?

— Возможно, — улыбнулся Зенгар. Бьёра хрипло засмеялась. — Моя смешливая соседка присмотрит за улицами. Ей не привыкать гасить огонь гнева в Аргоре. Мы с тобой, Ингмар, отправляемся во дворец. Пора и мне взглянуть на светлого Лангарна, нового правителя Аргора и Подземной страны.

Бьёра, Морхет и Кьёрн встали. Вигган и лекарь остались сидеть. Толстяк слегка размяк от эля, а лекарь, похоже, боялся.

— Идите, — благословил Ингмар.

Зеленое пламя плясало на металле, отбрасывая причудливые тени на стены огромного зала.

* * *

Тело, изломанное падением, лежало в грязной луже лицом вниз. Одежда пропиталась водой и осела грязной кучей. Бьёра подошла с десятком рыбаков с длинными дубинами и зло уставилась на Морхета. Тот довольно ухмылялся.

— Чего добился, сын змеи? Убил человека? Зачем?

— Это не человек. Это мародер.

Вокруг Морхета стояли шестеро оружейников из его десятка. Уже несколько часов они пытались прекратить нападения на склады у Холодной реки, но получалось плохо. Пойманные с награбленным добром трое сидели, связанные, в старом доме Ургена Рыжего, но еще два десятка, если не больше, все еще гуляли по лабиринту приземистых строений, смеясь над попытками торговцев и рыбаков их поймать.

Жрецы, присланные Лангарном по просьбе Ингмара, почти не вмешивались в происходящее. Пятьдесят карателей в серых, подбитых шерстью ханберах и вовсе злобно поглядывали на торговцев.

— Надо было загнать его в угол и связать, а не убивать. Морхет, у тебя голова из навоза тонга? Если они обозлятся, мы никогда не сможем заставить их выйти.

— Мы должны быть жесткими, — резко возразил оружейник. Стоявшие у него за спиной заворчали в знак согласия. — Они — мародеры. В Аргоре десять лет не было ни одного мародера. Если эти не чтят закон, то почему мы должны?

Бьёра зло сплюнула. Сопляк. Закон и нужен, чтобы управлять такими, как ты и этот лысый. Вслух она выругалась, помянув умственные способности оружейника.

— Еще один труп, и свяжем тебя. Ингмар велел изловить всех, а не перебить. Этот, — Бьёра указала на труп, — еще вчера мог пить с тобой в "Речной змее".

Морхет разбил дубиной истлевшую доску и ушел. За ним скрылись его сторонники. Бьёра оглянулась — рядом прошли, притворяясь, что ничего не видят, четыре жреца из храмовой стражи.

— Чтоб вы задницы отморозили.

Она кивнула трем рыбакам из отряда Кьёрна.

— Заберите этого и в склад. Нечего тут валяться трупам.

Бьёра почуяла запах дыма. Еще один склад занялся, и синяя струйка потянулась к низким тучам.

— Энрен, эй! Бери своих, пожар на Рыбном конце.

Четверо побежали вдоль берега. Бьёра села на каменный постамент, на котором давным-давно стояла статуя Рыбьего бога, и печально оглядела опустевший берег. Даже лодки и те спрятали за рекой, чтобы не дать сжечь их или утопить. Мародеры, жрецы... Зенг, рыбья ты кость, надеюсь, ты был прав. Не дай им устроить то, что сгубило всех десять лет назад.

* * *

Ингмар шел по длинному коридору во дворце наместника Храма, не обращая внимания на огромные, чадящие факелы. Сзади, внимательно приглядываясь к облезшим стенам, шел Зенгар. Сопровождавшие их жрецы не торопились убирать оружие, но Зенгар был спокоен. Этот дворец не мог его предать.

Он помнил, как полвека назад эти стены стали его домом. Все переходы, все тайные уголки, все крашенные темным потайные лестницы. Хёд Темный, отец, поощрял игры сына везде, кроме городских улиц, и Зенгар вызнал все, что мог, о дворце.

Когда-то он мог выбраться отсюда с закрытыми глазами, лишь нажав на нужный камень или свернув в неприметном коридоре. Но теперь... Что ж, жизнь интересна исследованиями. Скоро он узнает, хорошо ли жрецы усвоили уроки Хёда. И если нет, Круг торговцев и отец вполне могут их повторить.

В узком, забранном решеткой окне показалась круглая башенка, надстроенная над левым крылом. Когда-то ее стены слышали плач младенца, которому суждено было недолго даже пожить в этом дворце соправителем бессмертного отца.

Зенгар вздохнул. Интересная вещь — воспоминания. Сколько бы их ни было, а почему и как возникают они, установить невозможно. В Снегах почти не вспоминался дворец и детство, а тут...

— Наргор, — обратился он к начальнику караула. Тот шел впереди, показывая дорогу. — Кто сейчас живет в Проклятой башне?

— Там тюрьма, торговец, — небрежно буркнул жрец, открывая очередную тяжелую дверь. — Сейчас там сидит какое-то отребье. Воры, два проповедника, грязные Лесники.

— Ясно.

Ингмар выразительно гримасничал, призывая спутника молчать, но Зенгар знал, что делает. Наргор когда-то был соратником Хёда и теперь оставался им. Именно сообщение Наргора позволило узнать, что случится в городе, и прибыть туда вовремя, не опоздав ни на день.

Чтобы не тревожить раньше времени главу Круга, Зенгар замолчал, погрузившись в собственные мысли. Удалось ли отцу договориться? Сможет ли он прийти на помощь? Заранее признать трудности Зенгар мог. Мог даже видеть, что решение задачи слишком сложное. Но в его представлении не было такой задачи, которую Зенгару, сыну Хёда, невозможно было решить. Дай только время подумать.

Они вошли сквозь резной проем в Зал Птиц. Бывший трапезной во времена Хёда, теперь он стал, по-видимому, малым тронным залом. В дальнем конце, под огромным гобеленом с Янтарной башней, окруженной храмовым символом, Языками пламени, сидел высокий, черноволосый юнец, младший брат предыдущего наместника и новый хозяин дворца. Вокруг на низких скамьях расположились с десяток телохранителей, лысых и одинаково крепких, в белом, с тяжелыми боевыми шестами в руках. Советник или маг, коренастый одноглазый жрец стоял рядом с высоким троном нового наместника, поигрывая золотой цепью.

Зенгара и главу Круга торговцев подвели к трону. Юнец привстал, небрежно приветствуя торговца, скользнул взглядом по его спутнику и откинулся на спинку кресла, всем видом выражая превосходство.

А гибель брата его не слишком огорчила, подумал Зенгар. Где же старший, начальник храмовой стражи? Неужели ловит мародеров и убийцу бывшего наместника? Может быть, может быть...

— Привествуем тебя, наместник, — начал Ингмар, и его голос гулко пронесся в полупустом зале. Молчание сопровождало его. — Храм и Круг всегда вместе управляли Аргором, мудро ведя его к процветанию. Последний оплот, наш город должен быть и оплотом спокойствия на Дильмуне. Мы, Круг торговцев, готовы оказать любую помощь и вернуть горожан в дома, а власть Храма — в подобающее ей положение.

Зенгар, слегка улыбаясь, сложил руки в почтительном жесте. Он видел, что в дальнем углу, там, где раньше стоял длинный стол владетеля города в общей трапезной, еще виднелись из-за новых гобеленов потертые камни старой стены. Здесь он бывал часто, и теперь его уверенность стала непоколебимой. Но лучшая битва — та, что случилась вовремя, верно? Зенгар вновь обратился в слух.

Ингмар и Лангарн, новый наместник, обменялись лживыми приветствиями. Каждый приглядывался к противнику, зная, что тот представляет почти тысячу воинов. Зенгара же жрец демонстративно не замечал, и тому это уже не слишком нравилось. Или юнец ничего не знает, или стоит подготовиться к неприятностям... Второе было в характере Зенгара, и он сделал полшага назад, приблизившись на нужное расстояние к одному из жрецов. Наргор, незаметно для остальных, сделал то же самое.

— Храм желает, чтобы Круг торговцев Аргора оказал ему полное содействие, — высокомерно вздернул голову Лангарн. — Мы доверяем тебе, Ингмар Дегерс, но среди твоих людей есть и другие, кого Храм не желает видеть более в стенах Аргора. Готов ли Круг помочь Свету в этом деле?

Ингмар насторожился. Хитрый бородач, видно, что-то почуял. Зенгар мысленно усмехнулся, но все-таки нащупал в рукаве плаща скрепленную ремнями склянку.

— Круг торговцев не допускает в свои ряды тех, кто не чтит власть Света, — заявил он, твердо глядя в глаза Лангарну.

Лангарн ударил кулаком о подлокотник. Одноглазый наклонился и что-то сказал наместнику, покосившись на Зенгара.

— Жить в Свете и быть угодным Храму — разные пути, хитрый торговец, — зло заметил Лангарн. — Круг предал Храм, убив моего брата! Выдайте убийцу, или мы схватим его сами!

— Светлый Лангарн, — рявкнул Ингмар. — Никто из Круга не убивал твоего брата. Пусть Свет сожжет этого убийцу. Мы не можем выдать его, ибо его нет в наших рядах.

Лангарн торжествующе посмотрел на Ингмара, потом обернулся к одноглазому и подал знак. Тот ударил цепью о трон, и Зенгар понял, что не все предусмотрел — из-под трона пополз светящийся туман, телохранители и жрецы попятились.

— Тогда кара Храма падет на тебя, Ингмар Дегерс, и Круг торговцев. Кровь моего брата будет отмщена.

Туман быстро заполнял залу. Охранники, даже не пытаясь напасть на торговцев, бежали к выходу из залы. Зенгар ощутил настоятельную необходимость сделать то же, но его ноги словно приросли к полу. Одноглазый довольно усмехался.

Вдруг с ревом высвободился Ингмар, бросившись к наместнику. Тяжелая цепь главы Круга с массивной головой ноггла вращалась в руке торговца, словно цеп. Одноглазый отвлекся от Зенгара, и тот смог пошевелиться. Огромный и неудержимый, Ингмар тем временем вбежал в светящийся туман. Мгновение он продолжал двигаться, но вдруг его одежда вспыхнула. Одноглазый захохотал.

Зенгар, не обращая более внимания на торговца, рванулся к углу, одновременно метнув заранее заготовленную склянку. Серебряный туман от разлившейся жидкости поднялся над каменным полом залы, одноглазый оттолкнул руками воздух, и волна жара полилась навстречу серебристому облаку.

Зенгар, зная, что произойдет, постарался открыть знакомый потайной ход, но пальцы не слушались. Жуткий вопль Ингмара все-таки пронял его. Тьма сохрани, он не должен был погибнуть! А впрочем, и во главе Круга он не должен был остаться... Зенгар успокоился, когда дверь со скрипом открылась, разрывая ткань гобелена.

Он ввалился в темный проход. Позади, встретившись с облаком алхимического пара, огонь окрасился в голубой цвет и огромным бутоном раскрылся посреди залы.

Надеюсь, жрец, ты умеешь не только нападать, думал Зенгар, пробираясь по пыльному, узкому коридору, иначе твоя жизнь закончилась... Ему было немного жаль незнакомого мага, по всему видно, занимавшего высокое положение в Храме. Туман, вызванный им, был неизвестной Зенгару техникой Света, и в ней попадались прожилки первородной Тьмы.

Учатся, решил он, открывая люк на кухни. Тем интереснее будет дальше.

Зенгар, опрокинув пустые котлы, бегом выбрался из дворца через черный ход. Наверху, на втором этаже, все еще пылал тронный зал, и пламя возносилось к небу, освещая сумрачный город.

* * *

Вигган, озабоченный происходящим, сидел в темноте зала в доме Записей, почти не выглядывая в окна. Над дворцом наместника синим пылало явно магическое пламя, даже через площадь и две улицы жаром обволакивая несчастного толстяка. Бьёра, только ввалившись с улицы, тяжело дышала.

— Что происходит, Вигган?

— Кто-то напал на дворец, — устало ответил торговец. Голос его дрожал. — Ингмар и твой друг из Снегов ушли туда четыре часа назад. Площадь оцеплена карателями и храмовой стражей, никто не может понять, что происходит.

— Морхет бежал, — добавила Бьёра. — Ушел из города с тремя десятками оружейников. Не смогла остановить этого ушибленного копытом.

Вигган тяжело вздохнул и виновато посмотрел на женщину. Та, в отблесках пожара, подтянутая, в мужской одежде, так отличалась от прежней неряшливой старухи, что вызывала у него страх. Седые волосы Бьёры, теперь стянутые косой, открывали породистое лицо.

— Он хотел уйти в Храм, Бьёра-ри, — признался Вигган. — Я пытался его остановить. Он боится нашествия Тьмы.

— Теперь может не бояться, — громко заявил от дверей Зенгар, оттирая копоть с пальцев. — Почему в доме Записей нет охраны? Жрецы вот-вот нападут на вас, Тьма-защитница, а вы тут любезничаете в темноте.

Бьёра неодобрительно взглянула на мага, теребя рукав ханбера.

— Так это ты, мудрый Зенг, поджег полгорода?

Зенгар резко кивнул. Бьёра расхохоталась:

— Нас предал Морхет, оружейник.

— Я догадывался, женщина. Жрецы вышли навстречу войску Хёда-ри. Храмовой страже сообщили, что дворец на осадном положении, а в город идет подмога из Храма.

Зенгар протянул Бьёре полученную от Наргора во дворце записку.

Интересно, уцелел ли жрец? — остраненно думал Зенгар. — Жаль будет потерять такого ценного человека.

— Я доверяю твоим источникам, сын змеи, какими бы сомнительными они ни были. Но что нам делать? Жрецы раздавят нас в два счета, если отбросят Хёда-ри и его людей.

— Ничего, — спокойно ответил Зенгар, обходя залу. — Главное, чтобы нас не раздавили сейчас и здесь. Помощь придет. Сколько людей на улицах?

— Сотня или около того совсем рядом, — подал голос Вигган.

— И мои тридцать, — добавила Бьёра. — Этого не хватит продержаться и час. Надо бежать.

— Нет. Остаемся здесь. Бьёра, твои люди должны следить за улицей. Вигган соберет охотников за мародерами в здании. Без надобности на глаза жрецов не появляйтесь.

Вигган с радостью подчинился. После ухода Морхета ему очень хотелось, чтобы дорогу показал кто-то другой, и вот нашелся такой человек. Бьёра, задержав взгляд на лице Зенгара, тоже отправилась вниз.

Что ж, отец, теперь тебе нужно успеть. У меня все готово. Зенгар вдохнул запах гари и усмехнулся. Как хорошо! Теперь можно всласть толкать камни, устраивая лавину!

* * *

Жрецы пришли спустя час, нестойной толпой окружив дом Записей. Понятно было, что преводителя так и не нашлось, и лишь жажда мести погнала храмовую стражу жечь резиденцию торговцев.

Зенгар понимал, что выстроенное добротно каменное здание с пробитыми в камне узкими бойницами и скрытыми выходами захватить жрецам не удастся. Он спокойно слушал гневные речи предводителей собравшейся толпы.

— Мы сожжем вас, дети Тьмы! Свет придет к вам жаром огня! Выдайте тех, кто напал на дворец, и великий Бальдр пощадит вас!

— Глупцы, — довольный, Зенгар отошел от окна, закрытого тяжелым щитом. Еще со времен Хёда вооружение украшало стены дома Записей. Вот и нашлось применение. — Им лучше бежать.

— Почему ты так уверен, Зенг? — тихо спросила Бьёра. — Их не меньше двухсот.

— У нас уже не меньше сотни, — ответил Зенгар громко, чтобы услышал и Вигган. Толстый торговец явно трусил. — И потом, у них нет предводителя. Эти все там, внизу, ничего не стоят.

— Но рано или поздно они нападут. Мы будем сражаться?

— Нет, — огорошил ее Зенгар. — Не будем.

Он улыбался. Бьёра подавила желание пнуть его в коленную чашечку. Маг загадочно ухмыльнулся.

— Отец придет с помощью. Те не успеют и к дверям подойти, слишком долго собираются с духом.

— Но ведь Хёд-ри сейчас сражается с жрецами у городских застав? — недоумевающее спросил Вигган. — Как он может прийти сюда?

На улице возмущенные вопли сменились криками ужаса. Вигган, Бьёра и Зенгар услышали радостные крики с первых этажей, занятых торговцами. В залу по лестнице вбежал рыбак с длинной острогой на плече, задевая наконечником за факелы. Мягкий звон сопроводил его задыхающийся вопль:

— Ледяной приют идет! Подземная страна идет!

Зенгар улыбнулся, и Бьёра добродушно ткнула его в бок.

— Поглоти тебя Тьма, старый хитрец! Он прошел сквозь подземелья!

— И теперь город наш, — довольно ответил Зенгар.

Вигган беззвучно раззевал рот, переводя взгляд с одного на другую. Бьёра расхохоталась. Зенгар же обернулся — кто-то всходил по лестнице. Вошел старик в черных одеждах Ледяного приюта и высокий, молчаливый жрец в белой маске. Зеленый плащ жреца пах грибами.

— Здравствуй, Йоругу, познавший тропы Тьмы, да сохранит Тьма тебя в пути. — Зенгар сложил жест теплого приветствия. — И тебе долгих лет, Энрар, Зеленый властитель.

Жрец подземелий холодно кивнул. Вигган, еле нащупав руками стену, рухнул на скамью. Бьёра радостно улыбнулась.

— 9. Холодная река -

Из белого света появился холод. Ветер, родившись в холоде, взошел плотной волной и взрыхлил темные пряди, что появились из ниоткуда. Свились, застили свет клочья черного тумана, оставив лишь слабые проблески пепельного цвета откуда-то снизу. Ноги ощутили твердость и холод камня, где-то далеко зашумели сосны.

Мира шла по скользким валунам, с замиранием сердца перелетала, будто на крыльях, глубокие разломы. Впереди, виднелся четкий, изломанный край, где чернота подсвечивалась серым сиянием, и туда девушку тянуло все сильней, подталкивая невесомое здесь тело в спину мягкими руками ветра.

Она повернулась там, в темноте, и не увидела ничего, кроме далекого сияния. Она закричала, но не услышала голоса. Она силилась вырваться, сбежать, но не могла пошевелить руками, отвернуть с избранного ветром пути.

Край предстал каменистым обрывом, уходящим куда-то в бесконечную глубину, заполненным пепельным светом с далекими, маленькими белыми прожилками.

Свет вопросил голосом Ари:

— Хозяйка птиц, скажи, какого цвета ночь?

Мира шагнула вперед с обрыва и полетела, как опавший лист, все ниже и ниже.

— Цвета изнанки света, с запахом крови... — ответил сам себе голос.

Она резко дернулась в невидимых путах, почувствовала резкую боль в левой ноге и проснулась.

* * *

Первое, что увидела девушка, было пламя Ночного огня, приютившегося между корней огромной сосны. Рядом с ней сидел Ари, с сожалением рассматривая разлитый по пожухлой хвое сок снежных ягод.

— Доброго дня, Хозяйка птиц, — потирая ушибленный бок, сказал Ищущий. — Вижу, тебе приснился плохой сон? Хочешь, я попрошу Тьму-защитницу...

— Прости, — горло девушки пересохло. — Прости, не надо. Все в порядке. Я плохо переношу магию Тьмы.

Ари поднял мех и взвесил его на руке.

— Ничего. Я схожу к ручью. Мы выбрались из пещер, ты проспала почти три часа. Где-то недалеко берег реки, сейчас остается ждать учителя.

Мира подняла голову и увидела огромный, замшелый валун, напротив которого росла приютившая их сосна. По всей поверхности глубоко вырезанные канавки складывались в поврежденный временем рисунок огромной речной змеи. Ари проследил ее взгляд:

— Старое святилище лесных людей. Здесь уже не проводят обрядов, всех, кто жил так близко к городу, завербовали в стражу или увели куда-то на запад. У камня хорошо известное учителю место и здесь спокойнее всего — старые духи леса защитят нас.

Мира с содроганием и какой-то внутренней брезгливостью вспомнила огромные белесые тела червей в пещере. Им на помощь пришел проводник, но что произошло со жрецами Храма?

Ари, доставая небольшой котелок, ответил на ее невысказанную мысль:

— Не беспокойся, эти разбойники из Храма нас теперь не догонят. Их увели куда-то в пещеры, лысого предводителя и еще одного, остальные, похоже, погибли.

Мира поразилась тому, как спокойно молодой Ищущий говорит о страшной гибели жрецов. Неужели в Снегах жизнь так жестока? Почему он совсем не испытывает жалости к поверженному врагу? Мире, как торговцу, была ведома злость и близко отчаяние, когда нужный тебе сверток ткани пропадает на складе из-за змей и крыс или вор прокрадется в лавку и похитит последние, самые изящные статуэтки, предназначенные для лучших в Круге сделок. Но к людям, особенно к жрецам, несущим светлое начало, Мира не могла отнестись как к мятым, брошенным отрезам ткани.

Ари встал и направился к реке. Мира, поправляя одежду, думала о его словах. Недалеко от камня обнаружился укромный, незаметный из леса уголок, и Мира отошла от огня, аккуратно ступая по росистой траве.

Все-таки Ари жесток, думала Мира. Кайгарн, да и его подчиненные, должны были получить приказ наместника, и только выполнение приказа завело их так далеко в пещеры. Разве заслуживали они гибели? Страданий? Увечий? Пусть Свет поможет им, решила девушка, отряхивая юбку от росинок. Она обернулась, и, найдя длинный лист водохватки, умылась дождевой водой.

В лагерь вернулся Ари и тревожно позвал девушку. Та откликнулась. Около валуна послышался и другой голос, знакомый, с мягкими, теплыми нотками. Мира, возвращаясь, увидела радостного Ари и его учителя, в старом плаще с тусклыми, выцветшими языками пламени Храма, в ханбере и с боевым шестом за плечами. Он стоял, прислонившись к камню, и внимательно слушал рассказ Ари о путешествии в Подземную страну, иногда задумчиво кивая.

— Мира-ри! Как твое здоровье? Больше никаких странностей?

— Все хорошо, спасибо, Зенгар-ри, озари Свет вашу дорогу. — Зенгар улыбнулся, переглянувшись с Ари. Мира смутилась. — Или в Снегах не принято...

— Нет-нет, все в порядке, Хозяйка птиц, у нас не принято отвергать благословение. Да и вспомни, ведь Тьма рождает Свет, и Свет уходит во Тьму. Ты уже читала свиток Йонгрина-ри? Знаешь ли ты свою дорогу? Я могу проводить вас до озера Туманов, а дальше вам идти самим, мне придется вернуться в Аргор.

— Зенгар-ри, в Аргоре все в порядке? — с легким беспокойством вспомнив, как она встретилась с Ари, спросила Мира. — Все успокоилось?

— Да, все хорошо, — неопределенно ответил Зенгар. — Ешьте, в сумке мясо и ягоды, а после, Мира-ри, прочитай свиток.

* * *

Слегка влажная, скользкая кожа свитка приятно холодила руки. Мира, не решаясь развернуть послание учителя Йонгрина, сидела в стороне от тихо разговаривающих Ари и Зенгара. Уютно лежащий в ладони, свиток напоминал те записи, что она вела в лавке — тяжелый, плотный, солидный. Что же там? Дорога...

В жизни Миры было совсем мало дорог, уводящих за пределы Аргора. В отличие от многих других торговцев, она никогда не была в Храме или Ледяном приюте, не ночевала под шумящей сосной или на речном берегу, у поскрипывающей лодки. Все это брал на себя Сноррин-ри, а девушка только торговала в лавке и выделывала своих птиц, смешивала растворы и краски, подбирала материалы.

Она прислонилась к камню с речной змеей и, сомневаясь, отложила свиток. Если откроешь — нельзя отказаться. Если отбросишь — вернуться нельзя... Мира давно для себя решила и строго соблюдала в жизни простое правило, очень важное для внутреннего мира девушки. Она твердо придерживалась любого принятого решения, любой, даже трудной и опасной, сделки. Если бы не Бьёра-ри, она бы пошла во дворец наместника с птицами для Кайгарна, озари свет его несчастную душу. Но, приняв указание Бьёры-ри и отправившись с Ари, она уже не должна останавливаться на полпути, на берегу.

Не должна. Мира попробовала на вкус эти слова, и они отдались горечью желчи на языке. Смиряясь, она потянула ногтями кожаную полоску, стягивающую свиток.

"Описание магических свойств камня, в практике алхимии Тьмы известного как Сердце Ночи, взятого после гибели Хранителя Альдо Селхорна из тайника в старом дворце Хёда Темного. Исследование вел жрец Храма, светлый Ронгор Бремервад.

Камень тяжелый, на ощупь холодный. Непрозрачный. Отзывается на прикосновение холодом. Не менее двадцати лет назад оправлен серебром. Имеется остаточное проявление магии Тьмы, цепь и оправа источают тепло, свечение.

На простейшие магические воздействия отзывается вспышками света. В глубине камня имеется дефект, разлом или пузырек воздуха, видимый в темноте...".

Мира опустила свиток на колени. Перед глазами вдруг стала задымленная комната, черные стены, потертые синие драпировки и гобелен, изображающий снежного зверя и охотника.

— Забирайте ее, — кричит кому-то в сторону, туда, откуда тянет дымом, высокий худой мужчина в мантии мага, с серебряной цепью на груди. Глаза на истощенном болезнью лице горят, он еле держится на ногах. — Забирайте!

Миру уносят, и мужчина падает на колени где-то далеко, в бесконечной анфиладе черных комнат. И только имя: Альдо — звучит у нее в воспоминаниях. Отец?

Потрясенная, она вновь поднимает свиток. Внизу, после длинного описания магических воздействий на камень, выжжены знакомые руны, знак Йонгрина, и над ними:

"...Камень украден. Желаем мы этого или нет, Храм Света владеет им по праву завоевателя. Сердце Острова, то, что хранит Дильмун от полного распада, сейчас в руках недостойных. Боюсь, ничего нельзя сделать, лишь возвращение Сердца Ночи позволит нам снова спасти Остров от гибели, от наступления Тьмы.

Дошло до нас, что Сердце Ночи будто обладает собственной волей, и если найдется ученик, что может вливать Тьму в камни, следует немедля проверить его. Камень способен выбрать его как достойного хозяина и подчиниться.

Записано Йонгрином, мастером Воздуха, в месяце Серых Льдов, в Снегах".

Мира еще раз пробежала глазами описание камня. Ничего любопытного для нее, не сведущей в поисковых практиках, не сказали ей эти записи. Ясно было, что неизвестный светлый Ронгор очень осторожно изучал камень, видно, опасаясь магической ловушки. Больше всего Миру обеспокоило воспоминание, возникшее сразу при чтении свитка.

Отец... Девушка почти не помнила родителей. Отец был магом, но погиб в бою раньше, чем Мира перешагнула порог младенчества. Мать, молчаливая и сумрачная женщина, почти не появлялась в доме, а потом и вовсе исчезла, отдав маленькую Миру на воспитание весельчаку Снорри, вечно хмурому Йонгрину и матушке Бьёре. Тем печальнее казалось это случайное воспоминание.

Погиб ли отец из-за камня? Что связывает родителей Миры, тех почти неизвестных ей людей, и черный агат на серебряной цепи? Что знает обо всем этом Зенгар, таинственный знакомец Бьёры-ри, человек, встречавший Безликих?

Она решительно встала, держа в руках свиток, и подошла к старой сосне. Под деревом сидел Зенгар, что-то вычерчивая на очищенной от хвои плотной земле. Ари ушел, видно за водой, ведь котелок исчез вместе с ним. Девушка, стараясь не шуметь, тихо присела рядом с Зенгаром на узловатый корень.

— Что тебе хочется узнать, прежде чем ты услышишь то, что предрек тебе Йонгрин-ри? — отстраненно спросил Зенгар. Рисунок на земле напоминал свитое из тонких прутьев гнездо огневки в форме рога, пустое, как перед длинными дождями теплого сезона.

Мира взглянула на холодного, погруженного в собственные мысли собеседника, и первый вопрос, что мучал ее после прочтения свитка, так и замерз ледяной коркой на языке. Разве такому человеку, как Зенгар-ри, есть дело до погибшего владельца камня? И она спросила совсем другое, то, что он мог ей сказать и сам, после:

— Я хочу знать, что предназначил мне учитель Йонгрин.

Зенгар отложил сосновую веточку, и рисунок, обретя целостность, превратился в высокую, окруженную стеной башню.

— Тот камень, о котором говорится в свитке, Сердце Ночи, был похищен жрецами Храма Света. — Зенгар, почти не обращая сейчас внимания на девушку, смотрел куда-то вдаль, между деревьев. — Однажды они попробовали извлечь силу камня, но ничего не вышло. Теперь пробуют снова. Там, в Снегах, уже заметны последствия их попыток — Тьма наступает на Остров. Мы в большой опасности, Хозяйка птиц. Йонгрин-ри, мой мудрый друг, воспитал тебя, лелея те качества, что могут сроднить с Сердцем Ночи, и теперь лишь ты можешь почувствовать и обуздать Тьму, заключенную в нем.

Он прервался, указывая на рисунок. Мира невольно следила за движениями длинных пальцев.

— Камень сейчас хранится в Янтарной башне, той, что воздвигнута жрецами Храма Света в ознаменование победы в битве за Остров Дильмун тридцать два года назад. Никто не может пробраться в Храм в одиночку и забрать Сердце Ночи, но это и не нужно делать тебе. Скажи, ты все еще не видишь Тьму?

Мира вспомнила серую пелену, растущие из стен цветы, ноздри приторно защекотал след таинственного аромата. Она покачала головой:

— Я не знаю, что вижу, Зенгар-ри.

Зенгар закрыл глаза, и Мира ощутила удар холода. Мощная волна прошла по лицу девушки, вздымая волосы, кончики ушей, носа и щеки покраснели. Она увидела призрачную лозу, обвившую голову и шею Зенгара, длинные отростки которой и коснулись лица Миры, и отшатнулась.

— Теперь я вижу, — спокойно сказал Зенгар, смерив Миру холодным взглядом. — Все в порядке. Ты сможешь почувствовать вход.

— Вход? — преодолевая испуг, отодвинулась как можно дальше Мира.

— Да. Ари-гран не сможет сам ощутить начало дороги в мир Безликих. Йонгрин-ри знал, что только ты сможешь управиться с камнем, а похитить камень тебе помогут те, кого вы с Ари приведете из Тьмы.

Мира вскочила на ноги, уронив под ноги свиток. Развернувшись, тот накрыл Янтарную башню, краем уперевшись в носок сапога Зенгара.

— Обдумай. Время еще есть, — почти бесцветным голосом отметил Зенгар. — Тьма не будет спешить, ее шаги медлительны и величественны. Но камень в руках недостойных — это гибель всему.

Послышался хруст веток, на поляну старого святилища вошел Ари с котелком и двумя полными мехами.

— До реки совсем недалеко, — радостно отметил он. — И в двухстах шагах рыбацкий схрон, две лодки и припасы.

Зенгар внимательным, долгим взглядом посмотрел на Миру. Не останавливаться на полпути. Она опустила глаза на свиток и молча, нерешительно подняла его.

* * *

Утром следующего дня Мира проснулась уже в лодке, от поскрипывания старого дерева и тихих всплесков за бортом. Белесые клубы тумана висели над рекой и скрадывали детали, но темная стена слева, видно, была скалистым берегом Холодной реки. От города они уплыли порядочно, скалы начинались в дне быстрой езды на ногглах или в четырех — пешком. Мира приподнялась и выбралась из-под плаща, которым ее заботливо прикрыли.

Мужчины сидели на носу лодки и вглядывались в туман. Ари услышал шум и, обернувшись, кивнул Мире.

— Доброе утро, Хозяйка птиц, — Зенгар смотрел вперед, и голос терялся в тумане. — Умывайся, только тихо. Есть разные жители этого тумана, и не всех из них хотелось бы повстречать на маленькой лодке.

Мира вздрогнула. Она поняла, о ком говорил Зенгар — речные змеи, шесть локтей длиной, издавна грозили тем, кто отправлялся вплавь по Холодной реке. Рыбаки, жившие в городе и продававшие рыбу у порта, рассказывали, что змея может чуять лодку издалека и долго преследовать ее, набрасываясь на неосторожных и забывшихся. Девушка отсела от борта подальше и начала рыться под плащом, разыскивая флягу с водой. Ари, заметив ее замешательство, зачерпнул из реки и протянул Мире.

— Мы плывем в речное убежище Ищущих на озере Туманов, — прошептал Ари. — Учитель Зенг думает, что жрецы могли видеть нас у Речных ворот Аргора. Погоню, если она будет, встретить лучше там.

— Скажи, Ари, — Мира впервые назвала Темного по имени и смутилась, — то, что ты говорил о Безликих, знает еще кто-нибудь? Может, жрецы охотятся вовсе не за мной?

Ищущий нахмурился, Зенгар на носу лодки тихо хмыкнул.

— Проверь, — Ари указал назад. — Милосердие жрецов — известная вещь.

— Тихо, — Зенгар поднял руку. Туман опустился ниже, к самой воде. Плеск волн почти утих. Мира до боли в пальцах сжала скамью и задержала дыхание. Ари с учителем вынули длинные дротики и вглядывались в серую взвесь. На мгновение все застыло.

Тишину резко разорвал громкий всплеск слева. Зенгар обернулся, метнул дротик в облако брызг. Вода вздыбилась, лодку кинуло на правый борт, разворачивая. Мира заметила в тумане что-то темное, длинное, летящее высоко над водой. Снова ударила волна, хлестко ударилось об воду в тумане плотное тело. Зенгар оглянулся. Ари поднимался с колена, Мира лежала на дне лодки, все еще крепко держась за скамью. Он резко кивнул и отошел ближе к середине лодки, доставая новый дротик.

— Учитель, — Ари всматривался в туман, — что там?

— Водяная змея, — мрачно ответил Зенгар. Клубы мокрой пыли наплывали с носа, закрывая все, только темнела вода вокруг лодки. Зябко скатывались под плащи капли воды.

— Она летела, учитель. Пролетела над нами.

— Спроси об этом Хозяйку птиц, Ари-гран, — Зенгар пригнулся, поднимая со дна лодки трезубый гарпун. — Надеюсь, холодный яд не улетел в туман и змея вернется медленной, а не то...

Лодку тряхнуло. Мира с ужасом почувствовала, как поток воды перехлестывает через край. Девушке показалось, что лодка переворачивается. Она подняла глаза и увидела, как Ари бьет что-то темное, обвившее весло, длинным ножом, а Зенгар резко опускает трезубец в воду. Серая взвесь вокруг закружилась, свилась в жгуты под веками, дохнула холодом — и выхлестнула через кончики пальцев. Лодка вздрогнула. Мира услышала тяжелый всхлип воды, нехотя отпускающей днище.

— Нет, Мира! — Ари на мгновение отвлекся и получил удар веслом по ногам, откатившись к девушке. — Стой! — он схватил рулевой шест и, высвободив его из креплений, ударил плашмя по темному, толстому изгибу, переваливающемуся через борт. Зенгар, изловчившись, попал все-таки гарпуном в темной воде так, что дрожащую рукоятку вырвало из рук. Вместе с крепко сидящим гарпуном змея наконец скрылась в воде.

— Попал в голову, — Зенгар тяжело дышал. — Или в шею. Хозяйка птиц, прошу, опусти лодку.

Мира очнулась, вокруг резко стало тихо, и в тот же момент серые жгуты и холод ушли, растворились в воздухе. Лодка с резким шлепком врезалась в реку. Девушка с ужасом смотрела на спутников. Ари, вполголоса ругаясь, рассматривал след удара на предплечье и ощупывал ногу. Зенгар тихо засмеялся.

— Ты спасла нас, — наставник Ари опустился на корточки, — От дочери Холодной реки мы могли и не уйти. Твой дар спас нас, — он положил руку Мире на плечо и слегка сжал. — Та змея была очень сильна, и если бы ты не подняла ее из воды...

Мира приподнялась на руках и заглянула за борт. Ее тошнило, страшная слабость разлилась по телу. Туман рассеивался, где-то наверху проступили первые отблески Высокого неба. Подул легкий ветер.

Ари, шипя сквозь зубы от боли, перебрался к девушке и поднял со дна лодки мокрый плащ.

— Спокойнее, Мира, — он обернулся и взглянул за корму, в редеющий туман. — Змеи не вернутся. Отдыхай. Все хорошо.

Девушка судорожно вдохнула холодный, пахнущий рекой воздух. Лодка медленно плыла по течению вдоль темнеющего берега.

* * *

К часу Первого света туман рассеялся. Река, широкая и плоская гладь, мерно несла лодку вниз по течению. Зенгар внимательно оглядывал близкий берег, превратившийся в поросший низкими, корявыми сосенками косогор. Мира и Ари сидели на корме. Воздух становился теплее, иногда ветер доносил тепло сверху, где ярко сияло обычной чересполосицей Высокое небо. Робко пели редкие птицы.

Мира после встречи в тумане с опаской оглядывалась по сторонам, но ровная гладь реки не предвещала новых неожиданностей.

Девушка прислушивалась к себе, к ощущениям, оставшимся после сражения с речной змеей. Тогда, в пещерах Подземелья, она не чувствовала ничего особенного, обнаружив с помощью новой, таинственной и ранее неподвластной ей силы жрецов. Мира непроизвольно вжала ногти в ладони, вспомнив весь ужас той стычки. Слишком много вокруг нее зла, Тьма притягивает его, освети свет мой путь и отврати тень...

Ари, скрипя уключинами, вывел лодку на стремнину, и она, мягко покачиваясь, мимо раздавшихся берегов вышла на дымное зеркало озера Туманов. Мира залюбовалась покрытой белыми прядями, словно холодный металл, чистой ледниковой водой, что несла сюда Холодная река и множество ручейков и речек с окрестного кряжа. Вокруг, по берегу, плотной синеватой стеной стоял смешанный лес. Где-то рядом дорога из Аргора в Храм, вспомнила Мира. В Храм, куда ведет ее свиток учителя.

Мира теперь, когда первый порыв был сброшен в тину терпения, почти не боялась длинного, ведущего в неизвестность пути. Немного задачу облегчал и Ари, что с ледяным, достойным снежного гостя спокойствием встречал любую опасность. Зенгар... О нем Мира ничего пока не могла сказать. Где-то, как на старом складе, в нем проглядывала отцовская забота и теплое, покровительственное участие. Но в лесу, да и у входа в Подземелья он предстал совсем другим, холодным, уверенным в себе.

Боялась Мира теперь и себя, той новой силы, что просыпалась под знакомыми прядями техник Воздуха. Никто из магов-учителей Аргора не нашел бы нового в технике, поднявшей лодку. Обычная, простая и быстрая Петля. Да только самый тяжелый предмет, что поднимался в полет раньше, был небольшой, в ладонь Миры, каменный огневик. Лодка же не просто поднялась, взлетела, с тремя людьми и черными кольцами речной змеи впридачу.

И видела внутренним взглядом Мира теперь по-иному. Раньше, поднимая птицу, она словно плела изящную паутину из маленьких лучиков серебра, что витали в воздухе... Но страшная сила, схватившая лодку, да и серая волна в Подземельях были совсем другими. Словно через маленькую пока трещину в дне огромного сосуда стремилась вырваться, бушевала и билась о стенки неимоверная мощь.

Больше всего пугало Миру, что вернуть эту мощь в разбитый сосуд помогали не усилия девушки. Что-то утягивало, закрывало поток, и он исчезал сам собой. Можно ли доверять такому способу управлять силой? Мира зажмурилась, чувствуя холод капель тумана на веках и скулах, на обнаженных руках и кончиках пальцев. Где-то далеко в темноте под веками, маня и зазывая, поселилось серое пятнышко, и, вглядываясь в него, девушка ощущала приятную, но пугающую слабость. Тьма притягивает тебя. Тьма не оставляет жертву.

Страх медленно переливался внутри ее сознания, оставляя борозды беспокойства. Никогда больше, поклялась Мира. Никогда больше не призову, вольно или невольно, эту серую силу, что Ари и Зенгар зовут Тьмой.

Тьма — изнанка света. Так учили в Храме. Смерть — изнанка жизни, но можно ли поклоняться ей, черпать из нее, управлять ей? Только сейчас Мира ясно поняла, что всегда, работая с птицами, смешивая клей или подогревая на небольшом огоньке в лавке краски, она ощущала чужое, холодное присутствие. Пусть далеко, за непрозрачным, прочным барьером, но присутствие неизвестного, пугающе необъятного нечто.

Лодку качнуло. Мира, вырванная веером брызг из пучины ужаса, куда она медленно погружалась, взволнованно вгляделась в стену зелени совсем близко впереди.

Остров. Небольшой остров где-то в тумане.

И, искусно запрятанный, видимый только с той стороны, откуда приближалась лодка, деревянный причал со разбухшими от сырости столбами.

— 10. Бисса. У Зеленого пруда -

Бисса любила бывать у Зеленого пруда. Даже сейчас, в тревожное время общего сбора, когда никто не мог предсказать, во что выльется очередное провидческое видение старого мага, она знала — в серых громадах замшелых елей, у глубокого, рассеченного почти надвое узким мысом озера, где никогда не появлялись враги зеленых людей, можно найти приют и заботу.

Она прошла последние шаги по тропе, когда-то еле видимой, а теперь вытоптанной многими и многими ногами, минула трезубую сосну, что одиноко раскинулась у поворота тропы, поприветствовала стражей, неслышно замерших где-то в ее ветвях, последний раз насладилась шумом леса и направилась к сердцу озера по мысу.

Там, на небольшом каменистом островке, стояло длинное каменное здание, сложенное из грубых блоков. Никто не озаботился закрепить их, и щели между ними зияли, как шрамы старого воина, но Бисса знала — истинный дом лесного народа не под каменной крышей. Она прошла мимо трех пар стражей, последние из которых показались и коснулись кончиков носа, желая Биссе удачи, и прошла вниз, в сырой подземный ход, уводящий в большую, сухую и теплую пещеру.

Удача мне очень понадобится, думала Бисса. Ее руки привычно складывались в нужные жесты — пожелание удачи молодым охотникам, лесное приветствие — мастерам зверей, легкий намек на новости — ученикам Старика, сидящим поодаль, и, наконец, глубокое почтение самому Дессару, Старому магу, восседающему на деревянном помосте в глубине пещеры, у огромного бездымного костра.

— Ты вернулась? — тихо спросил Дессар, вглядываясь в лицо ученицы.

Бисса, стараясь казаться невозмутимой, кивнула. Свиток будто жег сквозь ткань сумки.

— Хорошо. Ты не одна, народ леса собирается по моему зову. Грядут страшные, чудовищные времена, и я готов провидеть ваш путь к спасению. Завтра пойдет дождь, и я донесу вам свое решение.

Решение?

Краем глаза Бисса видела лица сидящих у стен, играющих детей, охотников, обжигающих длинные рогатины. Лесные люди — всего лишь отшельники, ушедшие из Аргора. Некоторые ушли сразу, некоторые — после восстания Кузнеца, многие — после победы Храма Света. Это обычные люди, родственники старого леса, напомнила себе Бисса. Они могут пойти за любым из нас, не только за Стариком. Что же он задумал?

— Учитель, хочешь ли ты выслушать мой рассказ? Я была у Белых стен, в Змеиной теснине, у Лесного предела и Гнилого ручья, в Первом очаге и окрестных лесах. Интересен ли тебе мой рассказ?

Дессар лениво потянулся.

— Позже. Я выслушаю тебя позже, ученица.

Он знаком дал понять, что Бисса может присоединиться к отдыхающим, и та повиновалась. Сейчас она почти не ощущала беспокойства, такого, как раньше, в лесу — почти нет. Лишь усталость. Бисса расправила плащ на теплом выступе и вытянула ноги. Ее окружали друзья, но лесные люди жили в одиночку, редко небольшими семьями. Сто лет под зеленым пологом разрушили желание строить города.

Бисса далеко не так любила одиночество, как многие здесь, но шумная пещера смущала охотницу. Может, отправиться на поверхность? В лесу есть дичь, а кормить всю эту ораву тяжело... Но Старик сам решал, кто пойдет в охотничьи партии. Когда зеленые люди собирались вместе, он становился похож на старого мага, что правил городом раньше, когда Бисса еще называла себя жителем Аргора. Темная аура окутывала Старика.

Правители обречены, нахмурилась Бисса. Каждый правитель обречен. Тьма опутывает их.

* * *

Когда Бисса отдохнула и отправилась за едой, что шкворчала и пропекалась у костров, к ней приблизились три молодых охотника. Братья Ёргемы были так похожи, что казались близнецами, хоть и родились они от двух разных матерей.

— Бисса, длинная дорога умерила твой пыл? — спросил Гирен Ёргем. — Теперь ты признаешь Волю Света?

Она лениво смерила юношу безразличным взглядом.

— Плохое приветствие, Третий, — почему-то их раздражало такое обращение. — Я пришла с вестями для Старого Дессара. Воля Света не мой конек.

Двое оставшихся братьев раздраженно заголосили, пытаясь вызвать Биссу на разговор, но Гирен не отстал, лишь прищурился.

— Что ты скажешь, если и твой учитель примет Волю Света?

— Скажу, что ты сошел с ума. Дессар не пожелает делить с кем-то лес, — ответила Бисса, доставая короткой деревянной лопаткой печеный клубень. Сидящий у костра одноногий толстяк, бывший охотник, приветственно похлопал ее по плечу. — Старый Дессар слишком мудр, чтобы кинуться во все это сейчас.

Гирен оглянулся на братьев, но те потеряли интерес к Биссе и грызли длинную ногу снежного зверя, зажаренную на вертеле.

— Осталось недолго, — прошипел он. — Великий Горта предсказал, что лес перейдет во власть Храма, и тогда...

— Что — тогда? — Бисса откусила клубень. Он был сладким и вязким, как проповедь, но пах лучше — горячей землей и дымом. — Тьма отступит, распадется, и Край Мира исчезнет? Мир станет огромным, а деревья маленькими? Что — тогда?

Гирен протянул руку, и, обжигаясь, вытащил из самого огня печеный гриб.

— Тогда и поквитаемся, — посулил он, работая челюстями.

Бисса отодвинулась подальше и прислонилась к теплой, покрытой копотью стене. Поклонники Горты-проповедника ушли с ним, но часть осталась, чтобы нести "истинную" веру в темные, дремучие уголки леса. Глупые мальчики, нежно подумала Бисса. Вас не было в Аргоре в ту ночь. Вы ничего не знаете.

Ей не хотелось думать о будущем. Сейчас ее интересовала лишь еда, тепло костра и чистая вода, что плескалась в выбитом позади прудике.

Гирен ушел, и Бисса, глядя ему вслед, вспомнила, что этот мальчик был сыном дерева. Кто-то из горожан оставил в лесу маленького, молчаливого младенца, а охотники Дессара подобрали и назвали в честь героя, собиравшего рать тогда, за городскими стенами, за стенами, сотканными из слов.

Удачное имя, иногда думала Бисса. Он так похож на Смальтада-ри, что кажется — это и есть его сын. Вот только зря они увлеклись толстым жрецом, зря... Визги проповедника Храма внесли раскол в зеленый народ. Уже давно никто не уходил из леса, только одним путем они теряли людей, когда те уходили в Вечную Тьму. И вот теперь — сразу сотня. Сотня хороших бойцов, из них шестеро травников и даже одна ткачиха... Опасную игру затеял Гирен. Дессар не так глуп.

Женщина доела свой ужин и отправилась искать других охотников. Серхата учитель посылал к Краю Мира, что обрывался в вечную Тьму в Долине Ночи, а Миррон ходил к истокам Холодной реки, на Каменный щит, к Черным болванам, стерегущим логово Хёда Темного.

* * *

Миррон, кривой великан, громогласно пропел:

— Бисса! Зеленая мать! Рад видеть тебя, паучиха!

Она осторожно вывернулась из его объятий:

— И тебе легких троп, малыш, — тот фыркнул, как всегда. Эта шутка Миррону не надоедала. Бисса оглянулась, но второй охотник, настоящий малыш, куда-то пропал. Неужели он еще на Краю Мира? — Где Серхат? Вернулся?

Миррон расхохотался, но Бисса уловила мрак в раскатах грома, что великан по недоразумению называл смехом.

— Вернулся? Более или менее, — ответил Миррон. — Скоро увидишь. Я отправил его за водой.

Более или менее?

Бисса встала и потянулась — ребра ныли. Избыток чувств Миррона всегда дорого стоил Биссе, но великан был ее другом. Тогда, давным-давно, он и спас ее у Гнилого ручья от голода и лесных зверей, да и Серхат всегда был рядом.

Моя семья, подумала Бисса, и тепло растеклось по ее телу. Мои братья. Моя последняя семья.

Она устроилась у костра Миррона и, подняв мех с перебродившим ягодным соком, мелкими глотками начала пить кислую жидкость, поглядывая на вход в пещеру. Серхат был интересным рассказчиком, но сейчас Биссу интересовало только одно — то, что он увидел у Долины Ночи, то, что предсказывала им Тьма.

Маленький охотник подкрался неожиданно, спустившись с широких, врезанных в скалу ступеней. Он, видно, вошел в пещеру другим путем, потому что одежда Серхата вымокла до нитки, да и сам он казался выброшенной на берег рыбой. Тяжело дыша, но с довольной улыбкой, охотник внес в круг тепла, источаемый костром, большую и скользкую рыбину.

Бисса присмотрелась к коренастому Серхату, пытаясь понять, о чем говорил великан. Мокрые пряди закрывали низкий лоб, глаза смотрели мрачно, брови — сведены над переносицей. Каждый, кто увидит такое, сразу поймет — человек этот злой и неприятный... Каждый. Но не Бисса. Охотница знала Серхата слишком давно, чтобы не понять — это напускное. Тот никогда не злился всерьез, предпочитая обдумывать все спокойно, неторопливо. Лесная накидка из бурых и зеленых лоскутов свисала с плеч, вода капала с нее на каменный пол и убегала по желобкам куда-то к дальней стене. Бисса помнила, что где-то в той стороне должен быть маленький водопад и озерцо, питаемое ключами, теми самыми, что поддерживали пруд наверху.

Серхат улыбнулся, и Бисса поняла. У маленького охотника она не досчиталась половины зубов. Теперь, посмотрев внимательнее, она заметила — Серхат прихрамывал.

— Спокойных троп, Бисса, — прошепелявил он, присаживаясь. — Я надеялся, что ты придешь. Так не хотелось самому чистить этого хозяина дна.

Миррон подошел и осмотрел рыбу.

— Ты шел мокрой дорогой? Зачем?

— Хотел порадовать гостью, еловая твоя голова. Разве ты не видишь — Бисса вернулась.

Великан помотал головой и добродушно ткнул друга в бок. От такой любезности Серхат едва не свалился в костер, отпрыгнув на три шага.

— Ты меня не проведешь, — пробурчал Миррон. — Расскажи все Биссе. Она только вернулась с новостями, но хотела выслушать и твои, верно, Бисса?

— Верно. И новости у меня плохие, — кивнула женщина.

Серхат помедлил, подтащил рыбину ближе к огню, от чего запах тины и водорослей заполнил всю нишу, поправил повязку на ноге и сплюнул в пламя. Бисса терпеливо ждала.

— Боюсь, для тебя и у меня нет ничего хорошего. Я вышел к Долине Ночи, помнишь?

Бисса кивнула:

— Но пришел позже, чем ожидали. Это я знаю. Что-то произошло?

— Долины Ночи больше нет, — проговорил Серхат. — И Серебряного ручья. И Ледяного кургана. Тьма поглотила все. Край Мира идет к нам. Я дошел только до предгорьев Охранных гор, что подле Ледяного кургана, и видел изогнутый, как огромная стена, Край. Теперь там вечно сияет свет, и нет ни одного провала в темноту.

Бисса удивленно вскинула брови. Она знала, о чем говорит Серхат — Тьма часто отвоевывала у людей перевалы и обрывы, но ведь Долина Ночи, черная расщелина в сияющих горах, тянулась на тысячи шагов, а от Ледяного кургана в ненастный день и не видели Края Мира.

— Ты не ошибся? — с сомнением в голосе ответила Бисса. — Край Тьмы движется?

Она понимала, что Серхат прав. Все складывалось в одну корзину — и игра Храма, и слухи с Гнилого ручья, и волнение жителей Ледяного приюта. И Дессар. Что же предпримет Старый маг? Тьма идет. Нужно быть твердым.

— О нет, я не ошибся, — горько засмеялся Серхат. — Я потерял три пальца на ноге и половину зубов, выбираясь с обледеневших перевалов под ветром, что сошел с ума от злости. Я стоял в трех шагах от Края Мира, и свет обжигал мои глаза. Я не ошибся, зеленая сестра. Тьма идет.

Бисса лишь теперь заметила, что по всей огромной пещере разливается странный шум. Сотня голосов повторяла: "Старик! Старик! Старик!". Люди у соседних костров прислушивались, некоторые поднимались и шли к центру зала.

— Прости, Серхат, — Бисса коснулась руки маленького охотника почти нежно. — Я не хотела усомниться в твоих словах. Страшные новости несешь ты.

Серхат отошел от костра и уставился в полутьму под сводом. Там беспокойно летали летучие мыши, очумевшие от света, и белые корни деревьев пробивались сквозь скалу.

— Других у меня нет, — мрачно заметил он.

Бисса задумалась, а Миррон примирительно прогудел:

— Брат, сестра, Старый маг зовет. Пойдем.

Гул усиливался. Теперь многие шли к небольшому природному утесу, на котором стоял Дессар, призывая своих людей.

Бисса, с сожалением поднявшись, последовала за ним.

* * *

Толпа ревела. Бисса никогда не видела лесной народ таким... она не могла даже подобрать слово. Таким сплоченным? Таким взвинченным?

— Они будто дубиной оглушены, — пробурчал Миррон.

Точно. С ними просто что-то не так.

Великан стоял рядом, прикрывая Биссу от тычков и ударов. Слева пристроился и Серхат, время от времени морщась, но она так и не решила — от зубной боли или от происходящего вокруг.

Лесные люди пели. Собираясь у каменной ограды, за которой и возвышался утес, они на разный лад выговаривали нараспев три слова. И эти слова не нравились Биссе.

— Тьму разгонит Свет!

Пение поднималось к своду пещеры, путалось в старых корнях и старых словах, растекалось по темным углам. Те, кто еще не пришел к Дессару, прислушивались издалека, но Бисса видела — таких становилось все меньше и меньше.

— Тьму разгонит Свет! Свет озарит нас, — распевали в пещере.

Внимательно приглядевшись, Бисса увидела, что поют не все. Многие, как и она, стояли с каменными лицами, но она заметила Друма, что встретился ей в лесу, старого садовника Ньёра, толстого Вальбо из Аргора. Все они орали так, что казалось, вся пещера наполнялась их голосами.

Миррон наклонился к ней и громко прошептал:

— Гнилые потроха у визжащих.

Вокруг насторожились.

— Тихо, — шепнула в ответ Бисса.

Серхат коснулся ее двумя пальцами, потом сложенной ладонью. Подумав, маленький разведчик потер лоб и сжал руку в кулак.

Бисса и сама видела, что поющих лишь два десятка, и двое управляли ими. И одним из них оказался Старый Дессар. Учитель, грустно подумала Бисса. Ведь это ты отвратил жрецов от леса. Зачем же было возвращаться на прогнивший мост, благодаря которому можно лишь утонуть?

Теперь охотница понимала, почему ее не впустили в пещеры Первого очага и что за напасть шла из-за Гнилого ручья. Миссионеры. Храм вновь протянул руку, пользуясь зловещими знамениями. Она вспомнила рассказ Серхата и сжала его руку. Тот посмотрел с удивлением — такой жест на их условном языке означал сочувствие и дружбу.

С этими? — вопрошал его взгляд.

Бисса слегка качнула головой. Значит, ее дом теперь осквернен. От чего она ушла — то настигло ее, стараясь вновь захватить, унизить, уничтожить спокойствие. Свиток... Нет. Пока нет. Охотница боялась того, что могло таится под знакомой печатью. Серхат... Его жесты говорили ясно — нужно убить, и чем быстрее, тем лучше. Бисса понимала смысл, но не хотела так быстро сдаваться. Убить значило проклясть. И убивший, и убитый более не нужны были лесу. Только жизнь под зелеными кронами имела значение.

— Тьму разгонит Свет! Могущество его велико!

Пение прервалось, когда встал Дессар. Окладистая борода старика больше, чем все его тщедушное тело, привлекала внимание. Скрипучий голос Старого мага понесся над головами, отражаясь от стен пещеры.

— Идите к Свету или умрете, — Дессар говорил ровно, спокойно, но поглядывал на каждого, кто пытался выразить сомнение — взглядом ли, словом ли, движением. — Свет вступил в борьбу с Тьмой, и каждый должен понять это. Мы — дети леса, а лес не живет во Тьме.

Принимая проповедь за обычную игру Старика, кто-то звонко крикнул:

— Но ведь деревья — дети Тьмы!

Повисла тишина. Двое из поющих гимны пробрались через ряды, вытащили молодого охотника и крепкими ударами выбили ему четыре зуба и сломали нос. Окровавленный, он без сознания повалился на камень и замер.

Вокруг недовольно зашумели, Миррон хотел шагнуть, но Бисса его удержала.

— Смерть и увечья несет нам Тьма, — продолжил Дессар. — Мы должны стремиться к Свету. Долина Ночи ждет нас.

Повисла оглушающая тишина. Никто не дышал, казалось, что все замерло, даже время с шелестом пробегало мимо.

— Учитель! — вдруг услышала Бисса свой голос.

Зря. Но что теперь поделаешь.

— Учитель, теперь и мне вобьешь в рот слова? — задала она вопрос, и вокруг расступились. — Долина Ночи — гибель для всех нас. Мы должны идти к Храму!

Она видела краем глаза идущих со всех сторон — Гирена, Друма, Зеленоголового Жреца. Дессар с насмешкой смотрел на нее, но она умела читать на лице учителя. Под личиной вдруг появилась искра страха.

Бисса приободрилась:

— Кто послал вас к Долине? Горта? Тот жирный богохульник? Мы погибнем, а Храму радость. Проклятые жрецы ждут не дождутся, когда лес станет безопасным, и они выстроят вторую башню из наших деревьев!

Зеленоголовый подобрался вплотную, но Миррон ударил его в челюсть могучим кулаком, и гигант из Подземной страны опрокинулся на спину с шумом, втягивая воздух. Дессар указал на нее иссохшей рукой:

— Убейте ее. Она хочет предать вас Тьме!

Многие обернулись, десятки пошли к ней, и лишь четверо — Друм, Гирен, крепкий рыбак с Гнилого ручья, и какой-то неизвестный Биссе мастер зверей — вынули оружие. Длинные ножи и кнут мастера уставились в лицо Биссе.

На полу кряхтел и ругался Зеленоголовый, ощупывая рукой челюсть. Бисса заметила, что и в его второй руке появилась дубина, на которую бывший жрец опирался.

— Убейте ее, — повторил Дессар. — Убейте.

Друм напал первым.

* * *

Бисса потрогала голову — та зверски болела.

— Она снова с нами, — заметил Серхат.

Бисса видела, что лицо охотника пересекал новый шрам, а одна рука тяжело висела, почти не двигаясь. В ее поле зрения было только лицо Серхата и дымный свод с торчащими корнями. Спина чувствовала холод, по щеке стекало что-то теплое, на губах — соленый привкус.

— Что... — попыталась сказать она.

Вышел только хрип, но Серхат, похоже, понял:

— Как только придешь в себя, поведешь лесной народ к Храму. И лучше бы ты знала путь к спасению, сестра, потому что половина из них считает, что Тьма напала на Зеленый пруд, и хотят бежать, куда глаза глядят.

Она попыталась подняться, и с третьей попытки, с помощью Серхата, ей это удалось. Пещера выглядела опустевшей. Вдали, на осыпи, что-то громко вещал Миррон, воздев руки, но громоподобный бас охотника складывался в нечленораздельный гул.

— Треть разбежалась, когда рухнул утес, — сообщил охотник, придерживая Биссу.

— Утес? — переспросила она.

И тут память о забытом, вырванном из сознания черной паутиной вдруг вернулась. Она вспомнила, как Друм ударил Серхата, и скользящий удар кнута достал его в падении. Вновь понеслась навстречу ее лицу рукоять ножа — Друм хотел не убить, лишь оглушить. И тогда она сделала... Что?

— Что, — прохрипела она. — Что случилось?

Серхат просто указал на груду камней впереди. Что-то белое торчало из-под оползня.

— Там Старик. Он мертв, и ты убила его. Ты и твоя Тьма, — пожал плечами маленький охотник. — И заодно еще с десяток людей.

Бисса ощутила бегущие по щекам злые слезы. Аргор вернулся.

Я не хочу. Я лесной человек. Я здесь, и это мой дом. Зачем ты вернулась?

Горел дворец, и человек на ложе устало и отчаянно выкрикивал какие-то бесполезные приказы. Моя дочь. Мой город. Моя семья.

Она вспомнила, как ухватилась за три черных нити, как паутина оплела Друма и Зеленоголового, потянулась к Дессару. Старый жрец не ожидал нападения, и, наверное, поэтому так и стоял на краю, протянув руку. А может, все произошло слишком быстро для него?

Скала обрушилась.

Что теперь делать? Бисса обвела взглядом пещеру, отстранила Серхата и с трудом встала. Вокруг, поднимая бледные лица к ней, сидели зеленые люди. Безмолвно спали мертвецы.

— Зенгар послал ее к нам! Бисса несет мир лесу!.. — наконец различила она голос Миррона и вздрогнула. Гигант размахивал куском белесой кожи, словно флагом. Свиток. Бисса почувствовала, как по спине пробежал холод.

Их всего десять. Всего десять.

— Мы идем к Гнилому ручью, — прохрипела она, но Биссу услышали. — Мы идем к Храму. Дальше от Края Мира.

— Уходим! — закричал Серхат.

— Уходим! — подхватил откуда-то снизу Миррон. — Так повелела Бисса! Так хочет Зенгар-ри!

Бисса с облегчением увидела великана, хоть и в крови, но идущего к ней, живого, несколько ошарашенного великана.

— К Гнилому ручью, — сначала тихо, потом громче.

— К Храму, — еще громче, эхом от стен, слитным ревом.

— Когда Дессар успел нас так выдрессировать? — тихо спросила Бисса у Миррона.

Охотник пожал плечами и заорал еще громче. Бисса отобрала свиток и вгляделась в прыгающие руны.

"...настало время действовать. Храм не ждет удара из лесных пределов. Собери всех и иди к Змеиной реке, и Янтарная башня падет".

Зенгар, с легкой злостью подумала Бисса. Это моя судьба, а ты опять распорядился ей.

— 11. Что скрывают туманы -

Лодка с легким стуком приткнулась к деревянным, обросшим скользким мхом подмосткам причала на небольшом острове через несколько размашистых гребков. День влажно дышал, прогретый где-то наверху, над облаком тумана, а остров победно зеленел остроконечной вершиной в прозрачной белой вуали. Ари осторожно, стараясь не шуметь, привязал лодку и нырнул за наставником в тень густой растительности, обвивающей скальные выступы.

Мира скорчилась на корме, прислушиваясь к шуршанию мелких листьев мокрянки и ветвей старых сосен. Успокаивающе тянуло запахом перезрелых фруктов, орали неподражаемо в глубине зарослей зеленые прыгуны. Как они попадают на остров? Вплавь? Мира отвлеклась, рассматривая водную гладь. Она представила зеленого шалуна в ледяной воде и поежилась. Невозможно. Это просто невозможно.

Ари выглянул из зарослей и поманил Миру. Девушка спрыгнула с лодки, едва не поскользнувшись на скользком настиле. Закутавшись в плащ, следом за Ищущим она поднялась по неприметной тропинке к верхушке островка.

Открывшийся вид поразил Миру. Циклопические, грубо обработанные камни были брошены один на другой, как будто случайно, но вместе составляли сомкнутый круг, вдавленный в землю и накрытый огромной, неправдоподобно плоской плитой, заросшей поверху кустами и вездесущим мхом. Зенгар выглянул из каменной щели, сбросив капюшон плаща, в клубе прозрачного тумана, и, покашливая, скрылся внутри. Мира и Ари последовали за ним.

Ночной огонь ровно горел на высеченном в камне ложе. Внутри каменного круга сразу, как его озарило пламя, стало светло и уютно. Мира с удивлением рассматривала чистый, ровно выложенный каменный пол, развешанную по стенам походную утварь, свежие сосновые ветки в уютных уголках. Ищущие во Тьме в своем озерном приюте были как дома. Ари с наставником готовили уху из наловленной в реке рыбы, оглушенной при падении лодки, шутили и вообще были настроены отлично.

Мира присела в сторонке и в разговоре почти не участвовала, односложно соглашаясь или отвечая отрывисто. Погрузившись в себя, ничего не замечая вокруг, девушка смотрела на Ночной огонь, пляшущий на камне, и молчала.

* * *

День прошел в заботах о снаряжении, ленивом обсуждении планов, осмотре схронов на острове. Мира почти все время находилась в подавленном, мрачном состоянии. Видно, это беспокоило Ищущего, и вечером Ари, не обращая внимания на предостерегающий жест учителя, подошел к Мире и присел рядом на каменный выступ. От него пахло влажным мехом, хвоей и нетерпением.

— Что-то случилось? — он посмотрел на Миру испытующе. — Ты весь вечер сама не своя. Непривычно?

— Да, — тихо ответила девушка, не отрывая взгляд от огня.

Ари придвинулся к ней и слегка коснулся локтя.

— Может быть, показать тебе остров? Погони нет, а здесь очень красиво ночью, когда небо скрывает туман...

И тут Мира не выдержала. Слезы, оставляя ровные дорожки, побежали у нее из глаз, и девушка оттолкнула Ищущего.

— Ты что, ничего не понимаешь?! — громко всхлипнула она. — Кто ты? Сам Хранитель Тьмы Тангхен-ри? Великий Жрец Света? Запросто говоришь о встрече с темными богами мести! Вы ведете меня в темноту, а я даже не знаю, где я и что со мной, только небылицы и сказки, поглоти их Тьма! Как все это получилось... — Мира закрыла лицо ладонями. — Снорри ранен...

Ари попытался успокоить девушку, но безуспешно. Зенгар же просто сделал три шага, сел напротив Миры и протянул чашку с травяным отваром.

— Выпей, — холодным, уверенным тоном приказал он. — Станет легче.

Он дождался, пока Мира взяла чашку и сделала глоток, недовольно взглянул на ученика и вернулся на свое место. Мира тихо всхлипывала, но явно успокаивалась на глазах. Ари сидел все на том же камне, на расстоянии касания от девушки, смущенный и растерянный. В убежище повисла тишина, разговоры мужчин резко оборвались.

Зенгар расстелил одеяло на сосновых ветках в полутемном углу.

— Поспи, Хозяйка птиц, — он лукаво взглянул на заплаканное лицо девушки. — Завтра ты избавишься от моего общества. — Зенгар широко улыбнулся. — Там, куда мы идем, слезы очень ценная вещь, не лей их напрасно.

Мира подняла глаза.

— А куда мы идем завтра? — тихо спросила она.

— К Ступеням, — торжественно выговорил Зенгар. — К дороге в подземные чертоги темных богов. Мы почти пришли, и Ари-гран скоро поведет тебя по дороге в ночи. — Зенгар улыбнулся, ободряюще, спокойно. Мира против своей воли ощутила улыбку на губах.

Ари пришел в себя и мрачно ощипывал хвою с сухих веток.

* * *

Среди ночи, в холодном воздухе, плыл легкий звон и редкие выкрики нарушали тишину. Мира открыла глаза. Ночной огонь угас, но каменное ложе, где он плясал всю ночь, источало мягкое тепло. Ари и Зенгар исчезли. Девушка приподнялась на одеяле и увидела в проеме входа пляшущие тени.

Мира осторожно выглянула наружу. Серебристый свет Высокого неба заливал ровную площадку перед зарослями. Ари с Зенгаром стояли в тени леса, четко контролируя дистанцию. В руке каждого хищно поблескивало кривое лезвие ножа. Напряжение давило на Миру осязаемой волной. Вдруг Ари рванулся к учителю, резко распрямляя руку и одновременно уходя в сторону, в обманчивые тени деревьев рядом. Зенгар сделал легкое, скользящее движение ногами, и Ари резко остановился. Он тяжело дышал, Зенгар же казался воплощением спокойствия.

Все снова замерло. Ари медленно поменял стойку и сдвинулся вправо. Нож блеснул тусклым серебром и погас в тени. Зенгар, легко перемещаясь, следил за движениями ученика.

Лязгнула сталь. Мира не заметила удара Ари, чуть снизу и по касательной, но Зенгар был начеку и нарочито легко соприкоснулся лезвиями. Ари отпрыгнул на три шага назад и увидел Миру, выглядывающую из убежища. Зенгар сразу же резко наклонился вперед и словно перетек в призрачном свете. Молодой Ищущий дернулся, поднимая нож, но остановился, почувствовав холодное лезвие у кисти.

— Не отвлекайся в бою, — Зенгар спрятал нож и повернулся. — Прекрасная ночь, Мира-ри. Остров тонет в серебре. В такую ночь просто поверить, что там, — он вытянул руку вверх, к огромному куполу, нависающему в бесконечной выси, — рождается из Тьмы свет, не правда ли?

Мира с некоторым сомнением кивнула. Ари вышел из тени и смотрел на небо.

— Хочется стать птицей, верно? — Зенгар подтолкнул ученика к убежищу. — Идите внутрь. Тепло уходит быстро.

Они расположились у Ночного огня, снова вызвав пляску зеленого света. Ари втихомолку массировал кисть руки. Зенгар безмятежно напевал что-то тягучее.

Ари посмотрел на девушку. Искры плясали в ее глазах, черных, как ночь.

— Скажи, что чувствуешь, заставляя птиц лететь? — Ари вглядывался в темноту за проемом входа и пляшущие тени на каменных стенах. — Свободу? Ветер?

— Холод, — Мира поежилась. — Только холод и тьму. Мои птицы не должны летать. Я лишь помогаю им, но все остается во мне.

— Я каждый день чувствовал то, о чем ты говоришь, — тихо ответил Ари. — Холод и тьму в Ледяном приюте, на приграничных ледниках, в перевалах у Края Мира. Полет не должен быть таким. Полет — высота, свобода.

— Твой полет — возможно, — Мира смотрела на языки пламени.

— Наш полет, — Ари с хрустом разломил сухую сосновую ветку. — Наш полет не будет таким.

Зенгар прищурился и громко ударил котелком о камень. Резкий звук привлек внимание Миры, Ари тоже отвлекся и посмотрел на учителя.

— Раз все полны сил, нужно решить, что будет завтра, — Зенгар внимательно, оценивающе взглянул на спутников. — До Ступеней отсюда — день пути вокруг озера по тракту паломников. Нужно нести на себе запас еды и питья, в пещерах все отравлено подземным огнем, вода ядовита, а растения несъедобны. Да и дальше, в пути между мирами, не будет места, удобного для отдыха.

— Зенгар-ри, — попросила девушка. — Я ничего не слышала о путях между мирами. Что ждет нас в Яме?

— В таком случае нужно решить заранее, — Зенгар посмотрел на ученика, тот кивнул. Мира придвинулась ближе к огню. В холодной ночи растворялся запах реки и хвойный дух старых сосен. — Ари-гран, Хозяйка птиц, никто не знает, что ждет вас внизу. Где-то на нижних уровнях Ямы, там, где исчезает вода рек Дильмуна, уходя к подземному огню через бездонные провалы, есть вход в черные пути. Издавна считаем мы, что он запечатан. Возможно, его охраняют, но трудно представить, что за существо сможет долго находиться там, внизу. Мира-ри, ты сможешь почувствовать вход, он будет источать Тьму, и где бы ни был он спрятан, ты обязательно ощутишь мощь перехода. Ари-гран, вспомни о стихийных порталах. Все, что верно для них, относится и к проходу внизу. Раньше по нему уже ходили. Пройдете и вы.

Ари спокойно кивнул. Мира же беспокоилась все больше.

— Как мы найдем дорогу под Ямой, Зенгар-ри?

— Вас поведет Тьма, — пожал плечами тот. — Другого способа найти то, что запрятано внизу, нет. Карты пещер под Ямой не существует, а если бы она и была, жрецы Храма уничтожили или спрятали бы ее.

Мира поняла, что другого ответа не будет, и обреченно кивнула. Ари, похоже, совершенно не беспокоился о дальнейшем. Вместе с тем Мира была рада, что с ними все еще идет Зенгар. Такое спокойствие должно иметь причину, неосознанно считала девушка, с затаенной надеждой глядя на Зенгара. Он же не пошлет ученика умирать? Не такие у них отношения. Мира видела, что Зенгар относится к Ари как жесткий, требовательный, но все же отец.

Итак, вышло, что и Мира, и Ари приняли план действий, предложенный Зенгаром. Ари и вовсе так стремился вперед, к своей цели, что все прочие подробности казались Ищущему досадной помехой. Он уже видел черную воду таинственного озера, запрятанного под каменными сводами, пульсирующий холодом сгусток Тьмы у портала и, наконец, окончанием длинной дороги нависала над всем маска Безликого.

Зенгар удовлетворенно хмыкнул и расстелил одеяло у самого очага. Ари остался у входа, всматриваясь в серебристое сияние, и Мира, засыпая, видела темную тень, бегущую от его ног к зеву расщелины.

Тихо плыла вторая ночь путешествия девушки к неведомым пределам. Мира вздохнула, и, завернувшись в одеяло, неожиданно крепко заснула.

* * *

Тропа бежала сквозь плотные заросли невысоких, в три роста человека, непривычных для жителя Аргора деревьев. Свисали яркие, режущие глаз пестрой расцветкой цветущие лианы. Громко и всегда неожиданно орали прыгуны на верхушках, роняя на тропу скорлупу от орехов и огрызки фруктов. Климат у Ямы был теплее, чем в городе, и здесь росли такие растения, что никогда не появлялись восточнее или западнее. Мира с удивлением вглядывалась в пестрое разноцветье леса, поражаясь кричащей, но гармоничной окраске всего вокруг.

Зенгар шел впереди, неся на спине походный скарб. Мира плелась следом за Ари, последней, пытаясь меньше думать о стертой пятке и оттягивающей плечо походной суме, наполненной прошлой ночью разнообразными припасами из схронов Ищущих во Тьме перед выходом из речного убежища.

Парило. В воздухе вились, неприятно жужжа, размножившиеся в краю гейзеров назойливые кровососы.

Зенгар время от времени останавливался и хвалил девушку, но выдержки у нее оставалось все меньше. Мира крепилась, зная, что ночь в таком месте будет неприятной вдвойне.

Иногда западный ветер накрывал жарким и вонючим облаком из Ямы. Попадались мелкие полоски желтого известняка и серые пятна погибших растений у тропы. Близость Ступеней для Ари и Зенгара была оправданием долгого дневного перехода, сока листьев лечебного затворника, сине-черными разводами покрывшего стертые ноги Миры, тяжелого, усталого молчания.

У мелкого ручья, на скалистом выступе с небольшим водопадом, они остановились отдохнуть.

Зенг присел рядом с девушкой. Ари устроился несколько дальше, у самой воды, опустив ладонь в теплую воду потока.

— Уже скоро, — Зенгар казался свежим и отдохнувшим. — К часу Холодного ветра мы выйдем к Ступеням.

Мира распрямила гудящие ноги. Вокруг кружился вихрь звуков и красок леса.

— Я никогда не уходила от города дальше предместий и садов Сангара, — призналась девушка, ощущая всей кожей дыхание леса. — Здесь красиво. Даже не верится, что я убегаю, это будто лесная прогулка в парке наместника или летнем саду городского храма.

— Возможно, эта местность и есть сад Храма Света, — расхохотался Зенгар, нарушив благостное состояние девушки. Впрочем, она все-таки улыбнулась шутке. — Здесь давным-давно были охотничьи угодья Лесников, еще до пришествия жрецов.

Ари поднял из ручья кусок дерева и, задумавшись, вырезал на нем узоры кончиком ножа. Видно было, что Ищущий почти не слушает, о чем говорят Мира с Зенгаром.

— В городе я видела нескольких Лесников, — заинтересованно отметила Мира. — Но они приходят откуда-то с севера, из диких лесов. Неужели раньше и здесь была их земля?

— Раньше каждый был волен жить там, где ему вздумается, — мягко, погрузившись в воспоминания, ответил Зенгар. — Город Аргор тогда был большим поселением для тех, кому нравилось получать плоды и травы из Подземелий, но множество людей просто уходили в леса, к Яме, даже к истокам Змеиной, чтобы жить небольшими деревнями. Места на Острове всегда было достаточно, и городские власти не стремились охватить весь Дильмун своей властью.

Мира ощутила скрытую ненависть в словах Зенгара, но, слишком вовремя появившись, она потеряла часть своей остроты, став просто ораторским приемом.

— Сорок лет назад я путешествовал вдоль Ямы, составлял карту этих мест. Где-то рядом с нынешней дорогой стояла небольшая деревня, и мы с Лесниками пили настойку на сосновых иглах и вспоминали, куда уводят дальние охотничьи тропы. Потом, в день Падения, эту деревню сожгли хенсбары.

— Зенгар-ри, — пользуясь моментом, спросила Мира. — Хенсбары и вонжины, Лесники и их деревни... Почему о них ничего не говорят в жреческой школе? Я знаю из рассказов Снорри, опекуна, но он не велел делиться этими сказками ни с кем, не принадлежащим Кругу торговцев. Разве это тайна?

— Нет, — пожал плечами Зенгар и внимательно посмотрел на взволнованную девушку. — Нет, Хозяйка птиц. Храм лишь пытается очистить вашу память. Так на теплом камне превращаются в пятна плохие чернила. Хорошо ли сейчас жить в Аргоре торговцам?

Мира немного запнулась:

— Наверное, Зенгар-ри. Я не испытывала нужды, у меня всегда есть запись в Круге, хотя птиц могут не покупать десятки дней. Сноррин-ри говорит, что раньше продавцы редкого товара могли даже голодать. Такого со мной не случалось никогда.

— Потому что за вас платит Храм. Или заставляет платить. Круг торговцев умиротворяет город, приучает к сытости, лени.

Увидев городскую жизнь в таком свете, Мира даже возмутилась:

— Но, Зенгар-ри, жрецы никогда не вмешивались в дела Круга! Даже наместник вежлив с Ингмаром-ри, а уж обычные храмовники...

— ...иногда даже ломают двери и жгут склады, — закончил Зенгар. — Прими на веру, или, если хочешь, обдумай. Доверять Храму нельзя. Никто и поныне не знает, что делается там, на западе, под сенью Янтарной башни.

Также как никто не знает достоверно, что делается у вас, в Снегах и Ледяном приюте, подумала девушка. А артефакты, извлеченные из раскопов у Края мира? Удивительные, потрясающие вещи, что приносят продавать под покровом ночи те, кто не терпит общества жрецов. Тайной окутана не только Янтарная башня...

Но вслух Мира только добавила:

— Все-таки это тоже люди. Наверное, многие из них достойны похвалы.

— Пожалуй, — согласился Зенгар. — Даже хенсбар может стать другом. Да только доверие — опасная стезя. С друзьями из стана врагов не лишним одеянием будет кольчуга.

Зенгар протянул руку за съестным, извлеченным из мешка, и резко обернулся. Кусок вяленого мяса исчез в зарослях, увлекаемый длинной лапой. Мира успела заметить мех с зеленоватым отливом. Зенгар рявкнул вслед.

Девушка улыбнулась, но в следующий момент всем стало не до улыбок. Из плотного леса по свисающим лианам спустились десятки ловких и наглых собратьев воришки — зеленых прыгунов. Прыгуны, ловко хватая ветви деревьев своими пятипалыми, почти человеческими руками, обрушили на путников град мелких камней и кусок лиан.

Следующие четверть часа прошли в быстрой, очень напоминающей бегство ходьбе по лесу. Уверенный в себе еще недавно Зенгар явно чувствовал себя глупо, убегая от прыгунов, Ари порывался ударить магией, но сдерживался. Мира же сосредоточенно пыталась уворачиваться от крупных кусков лиан и прикрывалась походной сумой.

Резкие крики и град с неба затихли, только когда лес стал редеть и в проплешинах появились лбы огромных, покрытых цветастыми пятнами мха валунов. Мира остановилась, тяжело дыша. Зенгар мрачно стряхивал остатки снарядов прыгунов.

В наступившей тишине тихо запели птицы.

Вдалеке, среди редких стволов, облепленных пожухлыми лианами, виднелась желтоватая, мутная стена пара, вздымающаяся столбом в ясное небо.

Мира подняла голову и почувствовала порыв обжигающего, плотного, несущего смрад ветра. Дыхание подземелий Ямы вызвало спазм в горле девушки, и она с ужасом вспомнила, что именно там, где-то в извергающих пар глубинах, и таится цель их путешествия.

* * *

Они вышли из леса по длинному выступу бело-желтой скалы, уходящему куда-то в окутывающий Яму горячий пар. Позади остались последние деревья, изломанные и покрытые желтоватым осадком листья тяжело колыхались на горячем ветру. Тропа выбегала через опушку леса и обрывалась перед скальным выходом, и последние шаги пришлось делать по камню, остерегаясь провалов с бурлящей горячей водой. Время от времени раздавался гулкий удар и плеск. Иногда несколько выбросов гейзеров сливались в один, и тогда звуковой удар проносился по огромным, затянутым паром террасам, отражаясь и возвращаясь в плотном тумане.

Где-то рядом, слева, с громоподобным шумом устремлялась в провал Ямы Холодная река. Мира знала, что огромный, растянувшийся на триста локтей водопад лежал в небольшом ущелье, его выточила река за сто лет, но никогда не видела его. Мужчины, не обращая внимания на горячий пар и запахи подземелья, обсуждали, как спуститься вниз.

Оказалось, что Зенгар, который и не собирался спускаться, хорошо знал Яму и окрестности, правда, его знания были основаны на событиях тридцатилетней давности. Мира с удивлением посмотрела на Зенгара — на вид он казался моложе, но пришлось принять на веру, что он видел пришествие воинов Храма воочию. Теперь Мира часто обращала внимание, насколько высказанные Зенгаром оценки, по-видимому, полностью перенятые его учеником, не соответствуют услышанному девушкой в храмовой школе. Торговцы, как поняла Мира, тоже часто обращались к этим знаниям. Откуда же все пришло? Из Снегов? Мира знала, что там недолюбливают жрецов, но истинная причина никогда не называлась ни Снорри, ни учителем Йонгрином, ни Бьёрой-ри.

Мира оставила попытки добраться до истины и начала вслушиваться в касавшийся ее разговор.

— Ступени — это восемь террас, — говорил Зенгар, обмотав, как и все они, лицо тканью плаща, отчего голос его казался глухим. — Первая, самая широкая, заканчивается обрывом высотой локтей в пятьдесят, но на нем много расщелин и трещин. Там почти нет гейзеров, но есть озера с горячей водой, особенно вокруг входов в пещеры. Спуститься в подземелья с первой террасы не получится, почти все входы заполнены водой.

Зенгар откашлялся и вполголоса, но весьма цветасто помянул дыхание Ямы, затягивающее серным туманом все вокруг каждый раз, когда менялся ветер. Наконец туман устремился вверх, очистив выступ.

— Дальше три узких выступа, почти засыпанные кусками известняка и каменными осколками, здесь, — он показал рукой, — и здесь самые легко проходимые места.

Зенгар оглянулся на темную полоску редкого леса.

— Учитель, — вежливо прервал Ари. — Сможем мы спуститься оттуда? Как там протекает река?

— Не река, а реки, Ари-гран, — Зенгар сложил руки лодочкой. — Все воды Холодной и Змеиной рек сливаются внизу в огромное озеро, и снизу оно подогревается дыханием пещер — гейзерами и горячими ключами. До озера, а это последняя терраса, вам не нужно доходить. На выступе перед ним или даже раньше вы найдете старые штольни, там вели исследования и рубили камень для подземного храма... — он почему-то замолчал, думая, и продолжил, — бог которого давно покинул нас. Через эти штольни вы и попадете внутрь. Дальше придется искать путь самим, я никогда не был внутри подземных галерей храма, скрытого внутри Ямы.

На лице Зенгара выразилось явное сожаление, что он так и не добрался до этих запрятанных в тумане подземелий. Ари, не обращая внимания на горячий ветер, несущий серные запахи, подошел к краю скалы и вгляделся вниз.

— А как узнать портал, Зенгар-ри? — Мира плотнее закрыла лицо и придерживала плащ рукой, но дыхание Ямы пробиралось сквозь ткань, раздражало горло и заставляло слезиться глаза. — Что именно находится под скалами внизу? Арин-ри говорил об озере...

— Озеро, — мечтательно проговорил Зенгар, охваченный, по всему видно, желанием пойти с ними. — Холодное озеро, глубоко под храмом. Оно будет одно такое, вокруг только горячая вода.

Ари подошел ближе.

— А можно там дышать? — кашляя, хрипло проговорил он. — Если воздух в пещерах такой же, мы задохнемся.

— Эта проклятая Тьмой мерзость внизу не такая густая, — пожал плечами Зенгар. — Справитесь. Раньше в храме жили три жреца, они даже не поднимались на поверхность. Значит, в пещерах есть какая-то естественная вентиляция.

— Хорошо, учитель. — Ари уверенно кивнул. — Спускаемся по ручьям? По расщелине?

— Это самый простой путь. — Зенгар торжественно поднял руку. Мира даже почувствовала холод в пальцах. — Не придется прибегать к дополнительным техникам. Ари Виннерлад, Ищущий Тьму. Мира Альдоттар, Хозяйка птиц. Вам доверена доля проводников тех, кого изгнали из этого мира тридцать лет назад пришлые захватчики. Готовы ли вы выполнить свой долг?

Ари, не колеблясь, ответил согласием. Мира чуть задержалась с ответом, но, почувствовав по настроению Зенгара, что сейчас не время для споров, кивнула, придерживая плащ.

Зенгар, удовлетворенно, но несколько разочарованно, посмотрел на ученика и оглядел внимательно Миру. Видимо, ему не хотелось уходить, оставляя незаконченным начатый поход, но что-то тянуло и назад, в Аргор. Мира с беспокойством поняла, что это может быть. Торговцы, ведомые Зенгаром, или с его помощью, собирались опять восстать против Храма Света. Прольется кровь, дома будут пылать, а горожане ощетинятся оружием... Морхет, хитрая лиса, продаст столько ножей, сколько сможет. Вигган спрячется в каменных стенах своего дома на площади Подземных рек и будет руководить клевретами, как паук, дергая то одну, то другую ниточку. Что сделает Бьёра, знает только она, а Снорри Олаффсон в окровавленных бинтах на плече будет нестись в первых рядах, забывая об осторожности.

Мира глубоко вздохнула. Зенгар, попрощавшись, медленно, но уверенным шагом направился к лесу, больше не обращая внимания на Ари с Мирой. Ари поправил висящие на плече связки небольших железных крючьев и, ожидающе взглянув на Миру, шагнул в сторону расщелины.

Девушка, плотнее прижав ткань к лицу, поспешила за Темным.

— 12. Бьёра. В мутной воде... -

Город пылал. Пожар, начавшийся на центральной площади, грозил перекинуться на храм и другие постройки площади. То там, то здесь вспыхивали небольшие дома и склады, огонь охватывал целые улицы, и черное облако дыма нависло над городом.

Теперь рыбаки, резчики, торговцы и оставшиеся оружейники под началом нового мастера тушили пожары, а воины Ледяного приюта сражались с храмовниками. Городская стража почти полностью перешла под власть Хёда, и над Речными воротами уже лениво колыхалось в горячем воздухе черно-серебристое полотнище. Многие жрецы бежали по западной дороге, стремясь к озеру Туманов и дальше, к Храму Света. Их никто не преследовал. Мародеры и озлобленные остатки жреческого карательного отряда убивали и умирали, но численный перевес черных охотников и жрецов Подземелья был слишком велик.

Пять сотен из Ледяного приюта разбились на отряды десятка в два-три, легко перемещавшиеся по узким улочкам Аргора. Маги Снегов, которых было всего три десятка, остались в распоряжении Йоругу. Всех волновала судьба отряда, ушедшего на восток, к городским заставам, но жрецов в нем было не больше трех сотен, и резко изменить ситуацию они не могли.

Круг торговцев весь день принимал деятельное участие в боях и поимке мародеров, тушении пожаров и спасении складов. Собраться вместе они смогли лишь к вечеру второго дня, и многих не досчитались на этом собрании.

В большом зале дома Записей, окруженные старинной библиотекой первых глав Круга, собрались шестеро. Ингмар Дегерс погиб во дворце наместника Храма, и его место во главе стола пустовало. Кьёрн, хоть и прихрамывал от усталости, тоже пришел и стоял здесь, вглядываясь в догорающие угли большого пожара. Вигган пришел в себя и даже помогал, вылавливая в известных ему тайных ходах прятавшихся там жрецов и осведомителей наместника. Сейчас он спокойно дремал. Бьёра, в испачканной копотью одежде, сидела как на иголках, порываясь вернуться на улицы, а Зенгар, хоть и усталый, уверенно разглядывал торговцев перед ним. Не пришел лишь лекарь, да Морхет бежал, а нового мастера оружейников не выбрали. На дальнем конце стола сидел Йоругу, старейшина Ледяного приюта, закрыв глаза и изображая полнейшее равнодушие.

У дверей замерли трое в черно-серебристом. Воины Ледяного приюта кутались в меха, несмотря на жару и черный пепел, и их лица, сосредоточенные и холодные, призывали в душу Бьёры снежное спокойствие.

Начал Кьёрн:

— Братья-торговцы, тяжелое время настало для Аргора. Храм обратился против горожан, и плоды Света огнем пролились на улицы. Тьма поглотила Ингмара. Он был достойным главой Круга, и пусть Тьма защитит его в бесконечной дороге. Мы же должны избрать того, кто возглавит Круг, чтобы в смутное время выступать единым целым.

Кьёрн тяжело отдышался. За столом молчали. Бьёра думала, остальные, видимо, тоже перебирали в уме возможные кандидатуры.

— Я стар и не могу принять на себя такую ношу. Уже сто лет глава Круга избирался согласным решением. Я предлагаю Бьёру Аскароттар.

Вигган широко улыбнулся. Дрему толстяка как рукой сняло.

— Я поддержу предложение Кьёрна-ри. Бьёра-ри была главой Круга десять лет, и пусть она давно живет в Ледяном приюте, ничто не может заменить опыта, — он хитро посмотрел на Бьёру. Та молчала. — Да и теперь нам нужен человек, имеющий корни в Снегах.

Он перевел взгляд на Зенгара. Тот сидел, скрестив руки.

Вперед наклонился Йоругу:

— Тьма поможет, Бьёра-гран. Мы поможем.

Зенгар промолчал, улыбаясь. Бьёра зло выругалась:

— Пожри Тьма ваши сердца, а лед пусть отморозит яйца! Мужчины! Вы взвалили на женщину то, что не могли унести сами, порази вас слепота и три тысячи болезней?!

Бьёра вскочила и начала бродить по зале. Шаги гулко раздавались в нависшей тишине.

— Выбор сделан, Бьёра, смирись. Мы ждем твоих приказаний, глава Круга. — Кьёрн подошел к женщине и усадил ее на кресло. Та недовольно оглядела мужчин. Желваки играли на ее щеках, и только Зенгар осмелился улыбнуться в ответ на тяжелый взгляд Бьёры.

— Ладно, изглодай вас Тьма. Я пережила как глава Круга падение этого города, и я обуздаю его теперь, когда ярмо сброшено. Да будет так.

Клуб дыма ворвался в окна, и Вигган закашлялся. Остальные даже не заметили этого.

— На улицы, все. Город не должен погибнуть.

* * *

Первая городская застава, сложенная из бревен солидная стена с тяжелыми воротами, была окружена лагерем храмовой стражи. Здесь толпились и каратели в серых ханберах, и бело-желтые городские стражники, редкие в сером море, и виднелось даже несколько белых, хоть и выпачканных грязью, ханберов высших жрецов. Зенгар, стоя на плоской крыше длинного дома, разглядывал отряд жрецов.

— Они не знают, что делать, — заметил маг, обращаясь к Кьёрну и Энрару, стоявшим чуть позади.

Старый вонжин презрительно фыркнул:

— Они не знали, что делать, десять лет. Ничего нового. Морхет, поглоти его Тьма, привел туда оружейников? Я вижу только жрецов.

— Или тех, кто надел жреческие одежды, — возразил Энрар. Молчаливый жрец Подземелья предпочитал не вмешиваться в разговор.

Зенгар обратил взгляд на дальние рубежи, где, на фоне темной стены леса, двигались отдельные группы в белом.

— Разведчики. Хотят убедиться, что мы ушли с дороги.

Он оглядел окрестные дома и небольшую площадь неподалеку. Здесь, где начинались городские улицы, скрытно расположились четыре сотни из Ледяного приюта и двести жрецов. Маги Снегов стояли отдельным лагерем, предводитель их, Йоругу, находился с ними.

— У нас численный перевес, но он невелик, — Кьёрн указал на площадь. — Почему бы магам не атаковать? Это поднимет боевой дух.

— Мы не знаем, уцелели ли жрецы, что владеют техниками Света, — пожал плечами Зенгар. — Должно быть, они все же живы. Значит, сражение, начатое нами, будет нелегким.

Жрецы у заставы, видимо, приняли какое-то решение, и белая масса пришла в движение. Один за другим разведовательные отряды подходили к основному лагерю.

— Похоже, они готовятся атаковать, — спокойно произнес Энрар.

— Похоже, — согласился Зенгар.

Внизу, на площади, воины в черном исчезали в домах и за стенами.

— Если у них есть жрецы, будет пожар, — предупредил Кьёрн.

— Верно, — спокойно улыбнулся Зенгар. — Будет. Кьёрн-ри, твои рыбаки готовы?

— Да.

— Энрар-ри?

— Да.

Зенгар поднял руку. На пальцах загорелся голубоватый огонек. Где-то справа, в редком лесу, на него откликнулся другой, почти невидимый. Слева мигнуло зеленое пламя в бойнице старой башни.

— Хорошо. Мы можем начать.

Он поднял глаза к небу. С восточной стороны, с далекого Каменного щита, ползла странная, плоская туча. Низкие, косматые облака застили белое сияние Края мира, что полыхало над верхней кромкой. Маг нашел взглядом нужную ему черную точку, прикинул расстояние до земли и лагеря, с сожалением подумал о неизвестном маге, наверняка скрывшемся где-то среди жрецов.

— Начнем, — буркнул Зенгар, и голубой огонь сорвался с его руки.

* * *

Удар магов, скрывшихся в роще и каменных домах на берегу, был страшен. Над сгрудившимися жрецами открылся зев стихийного портала. Спутанный ком черных лучей, заметный лишь внутреннему взгляду, породил длинный хобот смерча. Тот опустился прямо на лагерь, поднимая в воздух людей и бревна, перемешивая их и бросая на землю. Жрецы попытались атаковать в ответ, деревья, окружавшие магов, загорелись. Сизый дым, стелясь над полем, поплыл к реке.

Смерч бушевал. Дым валил все гуще, и некоторые маги уже покидали рощу, исчезая среди близких лачуг. Кто-то в лагере храмовников попытался ответить стандартной техникой гашения порталов. К точке рождения смерча потянулся знакомый, слабо светящийся в дневном свете туман. Тут и там начали возникать огненные вспышки, оранжевыми лентами вплетаясь в грязно-серое тело вихря. Одновременно около сотни жрецов быстрым бегом направились к городу, не обращая внимания на хаос позади. Зенгар усмехнулся.

— Нам лучше уйти пониже. Сейчас они испытают силу снежного приветствия.

Кьёрн понимающе кивнул. Энрар, который не был в битве у Лесного предела, просто последовал за ними, не оглядываясь. Маг, торговец и жрец спустились в каменный амбар, прошли по старым, истертым ступеням и вышли к площади. Черное пятно все еще висело в небе над лагерем, но длина и частота мерцания лучей говорили Зенгару, что именно сейчас произойдет.

Он оглядел площадь. Все воины, напряженно ожидающие сигнала, сейчас скрылись за каменными стенами.

— Берегитесь, — предостерег он спутников.

Портал внезапно раздулся, охватывая почти половину неба. Кто-то в лагере громко завопил. Тучи, уже почти дотянувшиеся до поля битвы, рассеялись, обнажив белый купол Высокого неба.

Вспышка призрачного света обожгла глаза слишком любопытных. Портал распался, но не так, как предполагали маги Храма внизу, в лагере. Плотная волна ледяного воздуха с силой ударила по земле и речной глади, выкорчевывая деревья, подхватывая бревна, поднимая вал грязи и песка. Зенгар краем глаза отметил, что горящие деревья, за которыми еще укрывались несколько снежных магов, вырвало с корнем и бросило на дома за ними. И тут волна ударила в каменный амбар, цугом прошла по площади, вырвала несколько тяжелых камней из мостовой и сорвала крышу небольшого дома. Хлопок — и все исчезло.

Зенгар вдохнул ледяной воздух, и ему показалось, что вновь вернулся злой ветер снежных равнин. С неба, подтревоженного взрывом, обиженные тучи бросили тысячи ледяных кристалликов.

— Вернулся холод, — удивленно заметил Кьёрн.

Старый вонжин держался прямо, но боялся взглянуть на поле перед домами, туда, где только что был разбит большой лагерь карателей. Энрар, приложив рукав к разбитому носу, поднимался с колен в десяти шагах.

Зенгар вышел на середину площади, скользя по мгновенно обледеневшим плитам. Снег, падающий с неба, быстро сменялся мелкими каплями дождя. Он посмотрел вперед, в просвет между домами — жрецы на поле лежали белыми холмиками, лишь немногие пытались подняться. Лагерь разбросало полностью. Три бревна заставы, переломленные ударом ветра, медленно плыли к городу по волнам Холодной реки. Он перевел взгляд на залитый водой северный берег, снесенную волной холода рощу и полуразрушенные дома, где прятались маги Йоругу, заметил еще три стихийных портала далеко на востоке, почти невидимые на фоне туч, и подал сигнал Кьёрну. Тот резко выкрикнул приказ. Из укрытий, ошеломленные, поднялись рыбаки, вооруженные острогами и баграми.

— Нужно вытаскивать всех из реки, — крикнул Кьёрн. — Быстрее, вода поднимается.

Дождь усиливался. Повинуясь приказу Зенгара, на поле вышли первые воины в черном. Жрецы Храма, только пришедшие в себя, пытались собраться в группы, чтобы оказать хоть какое-то сопротивление. Лагерь, разрушенный больше всего, не подавал признаков жизни.

Жаль, подумал Зенгар. Похоже, настоящего поединка не будет.

Он увидел Йоругу с окровавленной головой, бредущего по переулку в сопровождении двух магов. Одежда всех троих свидетельствовала о тесном знакомстве с грязью и пеплом.

— Погибли семеро, — мрачно буркнул старейшина, выплюнув на плиты площади расколовшийся деревянный зуб. — Проклятые деревья.

Кьёрн выслушивал подбегающих рыбаков. Лед на камнях хрустел под ногами, с неба лились уже целые потоки холодной воды. Черные воины стояли в стороне, дожидаясь сигнала, и лишь на поле иногда возникали небольшие стычки. С реки и поля начали приносить побитых, с переломами и ранами, связанных жрецов.

Зенгар вытер с лица слезы дождя, и радостная ухмылка появилась на лице мага. Теперь стихийные порталы повсюду, и, распад барьера стоит за ними или нет, этим стоит пользоваться. Он вспомнил день, когда вот так же быстро погибли две тысячи лучших вонжинов, и удовлетворение наполнило его сердце.

— Собирайте этих проклятых Тьмой и Светом храмовников, — Зенгар кивнул Кьёрну, дал знак вытирающему грязь с лица Йоругу, растерянному Энрару, махнул рукой ожидавшим воинам. — Мы возвращаемся в город.

* * *

Бьёра стояла на высоком берегу Холодной реки, у одной из башен Речных ворот, и смотрела на бегущие волны. Город, серый под набежавшими тучами, ежился под струями холодного дождя. Позади, переминаясь на привязи, тихо фыркали ногглы. Зенгар, наблюдая за проходящими мимо по приречной дороге воинами, буркнул:

— Не думай, что мы бросаем тебя, Бьёра. Храм важнее Аргора. Все сосредоточено там.

— Я и не думаю, мерзлое твое сердце. Но забрать всю городскую стражу, когда мы только-только подавили сопротивление и выловили еще не всех мародеров? Да, я знаю, — предупреждая его возражения, пропела она хриплым голосом, подражая Йоругу: "Пусть Тьма защитит вас. Собирайте городское ополчение. Долг Аргора — поддержать Снега в последней битве".

Она оторвалась от серых волн, набегающих на скалы с тихим плеском. Тяжелый от воды капюшон плаща скрывал ее лицо.

— Это все зря? — горько спросила она. — Вам просто нужен был Аргор? Даже не весь город— люди, надежный тыл? А теперь?

Зенгар пожал плечами. Воины шли мимо, втаптывая в грязь остатки проросших между колеями травинок. Грозно постукивал металл, гудели голоса сотников.

— Последний оплот может погибнуть. — Зенгар указал на затянутое тучами небо. — Ты не видишь, Бьёра, но над нами шесть стихийных порталов, и еще три было над полем, где погибли каратели сегодня утром. Что-то происходит с барьером, и это — грозное знамение.

— Но что делать с городом?

— Не знаю. Решать тебе, глава Круга. Но оставаться здесь долго нельзя. Если начнется новый Распад, сюда Тьма придет раньше, чем к Храму.

Бьёра пригляделась к идущим. Тяжелая повозка тащила, тяжело проваливаясь в грязь, огромное, крепко связанное полотно из "шкуры дракона".

— Это твоя птица? — осведомилась она, кивая на повозку.

— Больше похоже на пузырь, — улыбнулся Зенгар. — Но он полетит.

— Зачем тебе это?

— Хочу навестить одну западную долину. Не хочется, чтобы помешали жрецы Дозорной заставы. По воздуху проще.

Бьёра подняла глаза на черные тучи и с сомнением кивнула. Послышался чавкающий звук, удар, и один из камней старой башни на противоположном берегу скатился в реку.

— Как мы узнаем, что пора уходить? — спросила Бьёра, отвязывая ноггла.

— Я не знаю, Бьёра-ри, — с сожалением ответил Зенгар.

Бьёра внезапно поняла, что сожалеет маг не о ней и горожанах, а о пределах собственного знания, и эта мысль заставила ее улыбнуться.

— Вижу, тебя это не огорчает, старая карга? — весело хмыкнул он.

— Нет, проклятый Тьмой старец, — хрипло хохотнула Бьёра. — Мы достаточно пережили и поймем, что жизнь подает нам знак собирать вещи и драпать.

Она вскочила на ноггла и понеслась вдоль реки, не обращая внимания на откинувшийся капюшон и бьющий в лицо дождь. Зенгар с восхищением смотрел ей вслед.

* * *

К вечеру того же дня Бьёра перенесла временную ставку главы Круга на улицу Резчиков, в самый удобный для нее дом — лавку Снорри Олаффсона. Двухэтажное каменное строение не могло сравниться ни с дворцом, сгоревшим сразу, ни с домом Записей, который пожрал неукротимый огонь чуть позже, перекинувшись с храмовых построек. Весь центр города выгорел, и черный холм теперь венчали каменные остовы зданий. Несколько часов, подпитываемый серебряным туманом, сочащимся из бывшего дворца, пылал этот огонь.

Проклятые жрецы, — ярилась Бьёра, когда нос ее чуял запах дыма. — Выродки.

В пылающем городе Бьёре хотелось быть поближе к реке, и никто, тем более старый Кьёрн, ставший главным советником, не посмел возразить. Три часа назад, после ухода отряда Хёда, который так и не зашел в Аргор, пройдя сквозь пещеры Подземной страны, Бьёра осталась наедине с пожарами и разрушениями, пленными жрецами и злыми на всех горожанами, потерявшими в суматохе родственников, товары или кров. У нее осталось не больше сотни боеспособных стражников; впрочем, рыбаки Кьёрна уже настолько свыклись с ролью охранников зыбкого спокойствия, что не расставались с острогами и баграми, заполнив район складов и речные пристани.

Бьёра вспомнила побитых, с набухшими от крови повязками и растерянными, но злыми глазами жрецов, приведенных с восточной заставы, хохочущего окровавленного Йоругу и довольного Зенгара.

Что же там произошло? А, впрочем, и знать не желаю.

Она поднялась из-за стола, на котором, прижатая каменными птицами, лежала карта Аргора и окрестностей, и выжидательно посмотрела на Кьёрна. Старый вонжин подобрался, и Бьёра вдруг заметила на его поясе то, что никогда больше не ожидала увидеть — белую боевую маску.

— Тебе дал ее зеленый? — поинтересовалась она, подходя к окну.

Внизу на улице стояли с десяток спешившихся гонцов, кормили ногглов и препирались со стражей в черно-серебристых ханберах. Где-то там был и Вигган, который старался далеко не уходить от центра власти, коим теперь Бьёра и являлась в этих развалинах. Она вспомнила Морхета, невидящими, мертвыми глазами уставившегося в потолок склада, где бросили тела, и выругалась, смачно, с наслаждением выплевывая свою злость.

Кьёрн выслушал ее тираду и спокойно ответил:

— Морхет сам выбрал свой путь, Бьёра-ри. А маска придает сил моим старым ногам.

— Твоих сил хватит и на четверых, сын Тьмы. Говорят, Безликие — самые сильные духом воины на Дильмуне. Рада, что ты снова обрел боевой дух, изглодай все Тьма.

Кьёрн посмотрел на нее с усмешкой:

— Лучше бы нам обрести и других воинов, глава Круга. Боевой дух — вещь непостоянная.

— Не беспокойся. На этот счет у меня есть идея.

Она накинула плащ, старый, с вышитым знаком торговой гильдии, и, поверх него, тяжелую цепь главы Круга. Голова ноггла больно ударила ее по груди.

— Я иду к речным складам. Останься здесь, — проворчала она, идя к двери. — Если нужно будет успокоить людей, ты знаешь слова лучше меня.

— Никто не может заменить главу Круга, мудрейшая, — со смешком в голосе произнес старик. А может, ей только показалось? — Но я постараюсь.

Бьёра вышла на улицу, размокшую от постоянного дождя, и подивилась горячему ветру с востока. Неужели где-то еще горит? Она огляделась, но низкие крыши почти закрывали небо. Лишь на юге, на фоне черных облаков, серо-черной громадой высился холм, несущий на себе останки дворца.

Бьёра подошла к ногглам. Наездники прекратили спор и запрыгнули в седла, дожидаясь ее.

— К реке! — крикнула Бьёра, присоединяясь к ним.

Ноггл споро выкинул из-под копыт комья грязи и поскакал. Наездники, посыльные Круга, последовали за ней.

У самой реки, среди приземистых складов, ей встретился Энрар с четырьмя зелеными жрецами. Подземный житель откинул капюшон плаща, и теперь она видела бледную, почти прозрачную кожу, длинный нос с разорванной ноздрей, покрытый запекшейся кровью, и редкие зеленоватые волосы.

— Бьёра-ри, — поклонился тот, когда ногглы остановились рядом. — Река вздулась. Пещеры может затопить.

Бьёра принюхалась — в воздухе пахло речным илом и рыбой, но теплый ветер с востока нес гарь пожара. Лес. Это горит лес.

Она спешилась — река уже совсем рядом:

— Вздулась? Этого не может быть! Ведь на Каменном щите еще десять дней назад было так холодно, что проклятый лед намерзал даже в стойлах! Давно ли это началось?

— Час назад или чуть больше, Бьёра-ри, — зеленый жрец покачнулся, и Бьёра поняла, что тот крайне устал. — Мы покинем пещеры, если вода затопит дамбы внизу.

— Хорошо. Ведите людей наверх.

Она вышла к берегу, осторожно ступая по грязи. То, что происходило с Холодной, потрясло Бьёру до глубины души. Обычно серая, медленно текущая река превратилась в бурный, ревущий поток, что тащил огромные бревна и не спеша, но страшно уверенно поднимался к городским улицам. Башни Речных ворот, уже подтопленные, торчали в мутной воде словно каменные истуканы, вокруг каждой бурлил огромный бурун.

Бьёра увидела, что на камнях дальней покачивается труп в жреческой хламиде, придавленный обледенелым бревном. Она повернулась к Энрару.

— Что-то произошло на Каменном щите. Нужно быть настороже.

Бьёра подняла взгляд на черные тучи над головой, что закрыли их от сияния Высокого неба, глянула вдоль берега, озаренного зелеными огнями Ночного огня, и решительно направилась к длинному каменному складу рыбацкой артели. Там, собрав всех пленников, дежурили несколько десятков воинов с Ледяного приюта.

Бьёра, подойдя вплотную к складу, заглянула внутрь. Жрецы сидели тесно, связанные по рукам и ногам, некоторые, раненые в недавней стычке, стонали. В полутьме склада, где жезлы-огневики горели редко, она не могла сосчитать пленников, но знала, что Зенгар привел почти две сотни, сдавшиеся в недавнем бою.

Сложив руки в пожелании удачи, она вошла в склад. Ближние жрецы подняли головы и уставились на нее, дальше, в полутьме, она различала лишь смутные силуэты.

— Зажгите еще факелов! — недовольно крикнула Бьёра.

Из полутьмы вышел мастер лекарей. Звали его, как выяснила Бьёра, Анхорном, и теперь его навыки очень пригодились. Лекари, черпая силу из реки и дождевой воды, без устали лечили раны.

— Сколько умерло, Анхорн-ри? Я хочу забрать всех боеспособных отсюда.

— Таких сто пятьдесят или чуть больше, глава Круга, — церемонно ответил лекарь. — Но куда ты хочешь забрать их?

— Ты видел реку? — Бьёра всматривалась в лица сидящих на земляном полу. Некоторых, бывавших на проповедях, она хорошо знала.

Анхорн кивнул, поежившись.

— Нужно собирать всех. Если вода поднимется чуть выше, они утонут. Речные склады невысоко. Дождь кончился, раненых можно перенести в торговый район или выше. Здоровых же...

Она обвела взглядом пленников. Теперь почти все, кто еще интересовался происходящим вокруг, смотрели на нее, кто-то с интересом, кто-то зло, кто-то равнодушно, но смотрели.

— Хотите ли вы выйти отсюда? — Бьёра выкрикнула эти слова, словно боевой клич.

Ответом стало настороженное молчание.

— Любой, кто поклянется Огнем и Светом, выйдет отсюда незамедлительно. Нам нужны люди, чтобы строить дамбы.

Жрецы забормотали, некоторые отвернулись к стене, пара храмовников сплюнули на пол. Бьёра ждала.

— Я готов поклясться, — мрачно проговорил жрец, сидящий почти у ног Бьёры и Анхорна.

Прошла еще пара мгновений, и еще пятьдесят голосов прозвучали под потолком склада, гулко отдаваясь в пустых углах.

— Хорошо, — кивнула Бьёра. — Этих освободить. Остальных перевести выше. Даже такие, как они, не заслуживают беспомощной смерти.

— 13. Дно колодца -

Зенгар был прав. На нижних террасах, преодолев с огромным трудом обрыв в горячем тумане и грохоте падающей воды, Ари и Мира уже не дышали подземными газами. В почти полной темноте над ними висело огромное облако. При этом, как ни удивительно, и впереди, на заваленных обломками утесах, и позади, у покрытой потеками стены первой террасы, воздух уже не жег горло. Ни Ищущий, ни девушка не могли пожаловаться и на видимость, ведь жезл-огневик в руках Ари давал яркий, хоть и мигающий огонь, бросавший свет на десять-двенадцать шагов.

Они почти не разговаривали, аккуратно перешагивая через сваленные беспорядочно скользкие камни и помогая друг другу на покатых склонах. Мире казалось, что весь мир сжался до зеленого огонька, освещающего каменистую тропу. Из-за клубящихся черно-серых туч сернистого тумана Мира ощущала себя навсегда отрезанной от безопасности леса и прохлады речной воды. Она медленно шла, стараясь не потерять из виду спутника. Тот же, окрыленный доверием учителя, не боялся ничего.

Наконец, на уступе, что обрывался в темноту с очередной небольшой террасы, Ари остановился и предложил Мире передохнуть. Непривычная к походам и дорожным лишениям девушка уставала очень быстро, но здесь она шла как будто во сне, не чувствуя ни слабости, ни боли в стертых ногах. Ари знал, что такое состояние часто кончалось падением без сил, и потому внимательно следил последний час за Мирой, идущей следом, правда, не подавая вида.

Опустившись на влажный камень, Мира мгновенно ощутила слабость.

— Ари, — смущенно позвала она. — Теперь я, наверное, не смогу встать.

— Ничего, — невозмутимо ответил Ищущий. — Нужно найти вход в пещеры. Я спущусь вниз, поищу на нижней террасе, потом вернусь.

Ари подошел ближе и раскрыл сумку, достав сушеные снежные ягоды и настойку животвора в ребристом флаконе из черного стекла. Мира, поблагодарив, отхлебнула жгучей жидкости и, морщась, бросила в рот три ягодки. Она знала по рассказам Бьёры-ри, что снежные ягоды часто спасали усталых путников на каменном щите, восстанавливая потерянные силы. Животвор рос и в окрестностях Аргора, и не раз им лечился Снорри, возвращаясь из длинных переходов по окрестным лесам.

— Может, пойдем вместе? — предложила девушка, наблюдая, как Ари выкладывает лишние вещи и привязывает к веревке крюк. — Я скоро смогу идти.

— Но вот лезть по утесу не сможешь, — категорично отмел Ищущий. — Я пошел.

Мира поправила огневик и поудобнее устроилась на расстеленном плаще. Снизу камни подогревал жар гейзеров, да и в Яме волнами плыло тепло, и сидеть вот так было очень приятно. Ари исчез за краем утеса, и только иногда блеск металла выдавал зацепленный в расщелине крюк. Не желая терять времени даром, Мира достала сок затворника и сняла левый сапог. Нога, покрытая темными чешуйками лечебной мази и красными пятнами мозолей, выглядела ужасно. Девушка даже порадовалась — впервые! — что Ари ее не видит.

Занимаясь ногами, она не сразу услышала звон крюка. Мира поспешно натянула сапоги. Над утесом появилась голова Темного.

— Я нашел вход, — тяжело дыша, радостно заявил он. — Пещера начинается почти у утеса. Но надо спускаться почти отвесно вниз.

— Но ведь Зенгар-ри говорил о старых штольнях? Не похоже на ход, вырубленный людьми?

— Не волнуйся, я знаю, эта дорога ведет к нашей цели.

Только сейчас Мира обратила внимание на серую ауру Ищущего, будто обвитого побегами первоцвета. Вокруг головы словно лежал серебристый обруч.

Девушка внезапно испугалась. Она поняла, что видения стали частью ее зрения, и нематериальные, пришедшие с изнанки мира проявления Тьмы она видит, не закрывая глаз, не вызывая внутренний взгляд. Она попыталась прекратить, прервать это видение, но Тьма упрямо светилась побегами в темноте, да еще и медленно тянулась к девушке сквозь разделяющее их с Ари пространство.

Мира неосознанно, защищаясь, вытянула вперед левую руку и вдруг почувствовала, как сквозь ладонь струится поток. Будто кровь покинула жилы и бросилась облаком в сторону Ари, леденя кисть и предплечье, награждая слабостью в плече и левой половине груди, перебивая удары сердца.

— Ари! Берегись! — крикнула Мира, пытаясь взять поток под контроль. Ничего не выходило, и побеги перевились с текущей Тьмой, сжались и поникли. Мгновенно прекратилось и истечение из обессилевшей, онемевшей руки. Ари упал на спину, закрыв лицо руками. Мира, преодолевая ужасную слабость, подбежала к Ищущему.

Ари лежал на спине, растирая горящие щеки и лоб.

— Мира, — тихо и с уважением сказал он. — Ты рождена для магии Тьмы.

И тут она не выдержала и громко, с придыханием закричала.

* * *

Вопль, отразившийся от низко нависшего облака пара, вернулся и заполнил все пространство. Низкий, вибрирующий, он выбил Ари из равновесия, словно вселившись в самые глубины сознания и нарушив стройность мыслей.

— Не надо! Освободи меня от этого, Свет! Я не желаю этого! — Мира, зло ударив Ари в грудь, вскочила на ноги.

Ищущий откатился в сторону и встал на одно колено. Девушка, не замечая его, продолжала проклинать Тьму, магию и своего спутника, но поток ругательств, скудный и совсем не такой изощренный, быстро иссяк. Ари успокоился и холодным тоном, подражая наставнику, произнес:

— У нас есть только одна возможность — спуститься вниз. Назад дороги нет. Тьма наступает, и мы должны спасти Остров.

— Да ты веришь ли в это? — закричала Мира. — Нет никакого Сердца Ночи! Нет никакой Тьмы! Есть только Свет и его тени, раздери тебя снежный зверь, ледяной человек! Почему я должна осквернять себя?!

— Нет скверны во Тьме и во Свете, — рассудительно ответил Ари, подходя ближе. Он видел, что прием его учителя сработал, и девушка прислушивается к его словам. — Только человек может познать скверну, магии же она чужда.

— Все равно, я не желаю касаться этого больше, — отчаянно бросила Мира, поднимая глаза на Ищущего. Она только сейчас заметила, с каким равнодушием на нее смотрят серо-стальные глаза юноши. — Никогда.

— Тогда я расскажу тебе, — с легким сомнением в голосе, впрочем, быстро исчезнувшим, Ари вынул свиток Йонгрина из походной сумки Миры. — Никто не может так быстро познать магию Тьмы. Я учился ей пять тяжелых зим в Снегах. Но обладая особым предметом, артефактом, ты можешь вызвать глубинную силу твоей магии Воздуха. Или Огня. Или Воды.

Он бросил свиток на свой скомканный плащ.

— Свиток и был артефактом. Теперь ты свободна от Тьмы, Мира-ри, — он натужно улыбнулся.

Девушка холодно обвела глазами круг света, заключавший сейчас обманщика Ари, достойного ученика своего учителя, свиток-ловушку и ее.

— Идем, — бросила она, поворачиваясь. — Твой учитель говорил, что ты не способен найти портал. Я помогу тебе, только забери это. — Она указала на свиток.

— Непременно, — спокойно ответил Ари, и его улыбка стала шире и естественней. — Нам в другую сторону, сюда.

Мира покраснела в темноте, но обернулась и пошла за ним.

* * *

Вход в пещеры Ямы оказался огромным, заполненным мраком колодцем. Ступенчатые стены, испещренные полосами белого известняка, исчезали в плотной тьме внизу, куда не добирался свет огневика. Зев колодца был шириной шагов двадцать, и нависающие над ним каменные выступы придавали ему вид хищно раскрытой пасти речного змея.

Мира поежилась, но, не решаясь после недавней вспышки показать Ари слабину, вопросительно посмотрела на спутника:

— И как мы попадем вглубь? Полетим?

— О нет, Хозяйка птиц, — засмеялся Ари, и этот смех снова сблизил их в темноте Ямы. — У меня есть веревка. Я закрепил крюки на краю и промерил глубину, здесь локтей пятнадцать.

Мира снова заглянула в черный зев и решительно вздернула голову.

— Тогда начнем.

— Пожалуй.

Ари достал веревку, привязанную к крепко сидящему в расщелине крюку, проверил прочность узла и начал осторожно спускаться вниз. На мгновение Мире показалось, что из глубины что-то смотрит на нее, и холодок пробежал по позвоночнику. Озари Свет мою дорогу, тихонько произнесла в мыслях девушка, и, дождавшись окрика снизу, взялась за веревку. Наставь меня на путь истинный и не дай заблудиться во Тьме.

Внизу оказалось тепло и влажно. Откуда-то из глубин поднимался горячий воздух, снова запершило в горле, заслезились глаза. Ари уверенно пошел куда-то налево, на ходу перепрыгивая через трещины, извергающие маленькие струйки пара. Мира с сожалением вспомнила прохладу террасы наверху, прислушалась к боли в ногах и пошла за ним.

Через пятьсот шагов в почти полной, густой темноте они вышли к источнику пара — огромному, узкому, заполняющему глубокую расщелину кипящему озеру. Пар, поднимающийся над водой, рождал причудливые фигуры, оседал на стенах, скале и на коже лица и рук мелкими каплями и уходил куда-то вверх сквозь трещины в своде пещеры.

Мира покрылась потом и тяжело дышала. Она с трудом переставляла ноги, каждое мгновение боясь оскользнуться на влажных камнях. Слева кипела вода, переливаясь в тесной каменной ванне. Ари, если он и испытывал какие-то неудобства, старался не подавать вида.

А ведь здесь никто и никогда не был, подумалось Мире. Место, куда не следует заходить людям. Заповедная земля. Она вспомнила слова Зенгара-ри и поправила себя: тридцать лет никого не было здесь. Мы первые с того времени. Интересно, остались ли здесь те трое жрецов подземного храма?

— Учитель мечтал попасть сюда, — нарушил молчание Ари. — Его почему-то влекли эти пещеры. Он очень любит путешествовать.

— Твой учитель — необычный человек, — Мира догнала Темного и пошла рядом. — Разве не странно — желать попасть в такое место?

— Нет, — Ари задумчиво повертел кистью. — Я это понимаю. Раньше я неделями скитался по Каменному щиту, чтобы просто увидеть заброшенную тропу или становище.

Мира задумалась. Эти люди подвергают себя опасности, чтобы взбудоражить кровь? Она вспомнила Снорри и его вечную браваду, рискованные сделки, темные дела с продавцами Сокрытого-во-Тьме. Это можно понять, решила девушка. Но стоит ли принимать это?

Они вышли к навершию озера, большому каменному котлу, извергающему горячие струи.

— Куда дальше? — спросила Мира, оглядываясь. В темноту вели четыре прохода — просто черные дыры в черной скале.

Ари уверенно указал на крайний правый ход:

— Сюда. Я чувствую.

Мира сомневалась. На ее взгляд, те ходы ничем не отличались от выбранного Ари, а кроме всего прочего оттуда парило сильнее.

— Почему? — девушка удержала Ари за свернутый плащ. — Почему не в другие?

— Я ощущаю там Тьму, — осторожно ответил Ари, видно, помня о вспышке девушки наверху. — Вот этот браслет из металла, алхимически связанного с Тьмой. Он чует там, впереди, что-то сродное.

Ари поднял руку и высвободил из складок рукава браслет, ярко светящийся в темноте голубым светом. Мира могла подтвердить правоту юноши — что-то серое обвило его руку и пульсировало, втягиваясь в жилы, обволакивая кисть. И серость эта росла десятками небольших побегов из браслета.

— Я не могу довериться Тьме, — категорично заявила девушка. — Нет ли другого способа найти путь?

— Есть, — спокойно ответил Ари. — Наугад. Я не готов блуждать в темноте у самой цели.

Он шагнул вперед, и, не оборачиваясь, вошел в насыщенную горячим паром темноту прохода. Мира разозлилась. Похоже, никто из Снегов не обучен обычному этикету, внутренне вспыхнула она. Мира вспомнила холодный тон Зенгара там, наверху, и брошенный ей свиток, что заставил использовать Тьму. А похищение из города? Кто спросил ее, Миру, Хозяйку птиц, согласна ли она оставить свою лавку? Сейчас Мира не помнила ни о Кайгарне, ни о нападении на лавку. В голове ее пылала лишь злоба. Мира даже удивилась. Раньше никогда спокойная, тихая девушка не замечала в себе таких яростных желаний — ей хотелось догнать, настигнуть Ари, всадить ему в спину кинжал... тут она остановилась, вскинув голову. Что-то было не так. Это не ее мысли. Никогда бы она не стала думать так.

Девушка, придя в себя, с тревогой посмотрела вслед скрывшемуся в ходе Ари и побежала следом, изо всех сил стараясь не замечать острой боли в ногах.

* * *

Тесный свод тоннеля заставлял Миру пригибаться. Возможно, именно поэтому ей удалось увидеть брошенный сверток — плащ и сумку Ари. Девушка подобрала вещи и поспешила вперед.

— Ари! Вернись!

Звук блуждал по проходу и гас в воздухе, становившемся все горячее.

— Ари! Остановись! Это ловушка!

Теперь Мира поняла, что именно ее насторожило в пещере с кипящим озером. Впереди, в темноте, что-то светилось, как блуждающий огонек на болоте. Что-то зовущее, манящее вперед, за собой, и опасное. Мира понимала, что зов тянет ту неповоротливую серость, что притаилась где-то в глубине ее сознания, подавленная и закрытая там девушкой. И если та серость и есть путь к Тьме, то Ари наверняка в большей, гораздо большей опасности.

Она закричала, но никто не откликался впереди. Впрочем, теперь она слышала тяжелые шаги в темноте, иногда особенно чуткий сейчас слух девушки улавливал мягкий звон и потрескивание камней под ногами. Наконец она догнала Ищущего и уцепилась за его одежду. Пещера шла вниз с большим уклоном, и девушка буквально навалилась на Ари, не давая тому сохранить равновесие. Вместе они с шумом проехали по склону и ударились о камни внизу.

— Что такое? — Ари растерянно поднял голову. — Что случилось?

Мира вся сжалась, увидев, что огоньки приблизились и пляшут на окружающих их камнях. Ари поднялся, и выражение его лица напугало девушку — он словно видел кого-то в темноте.

— Я уже иду, — прошептал Ищущий, двигаясь к огонькам. Мира по-прежнему держала за плащ, но хрупкая девушка не могла помешать Ари двигаться вперед. — Подождите...

Мира видела, что проход идет дальше вниз под небольшим углом, но больше всего ее насторожил белый налет на камнях. Воздух здесь был еще горячее, и девушка испытывала чудовищную слабость и истому, наполняющую все тело. Мысли разбегались. Что же это на камнях? Птичий помет, известь, грязь? Девушка не могла собраться с мыслями и бездумно висела на тяжело переставлявшем ноги Ари.

Наконец глухой шум впереди подсказал ей. Она почувствовала, как пот на спине стал холодным. Гейзер. Они внутри зева гейзера!

Огоньки плясали впереди, маня Ари за собой, но девушка, сбросив оцепенение, начала действовать. Она уцепилась за плечи Ищущего и, подтянувшись, правой рукой, не щадя юношу, резко ударила того по щеке. Колкая щетина оцарапала ладонь. Не обращая внимания на жаркую боль в кисти, девушка занесла руку и снова ударила. Еще раз. Еще.

Внезапно Ари перехватил руку Миры и зло посмотрел на нее. Из уголка рта юноши стекала кровь — видно, он прикусил губу.

— Что ты делаешь, проглоти тебя Тьма?!

Мира отшатнулась, но не выпустила плащ. Огоньки вновь приблизились. Ари вытер рот кончиком рукава, и Мира увидела, как в его глазах злоба уступает место удивлению.

— Что происходит? Мира? Где мы?

— Ари! Ты очнулся? Мы в гейзере!

Ари вздрогнул и посмотрел вперед. Гул нарастал.

— Сохрани нас Тьма! Быстрее!

Он оглянулся. Мира заметила, что огоньки потускнели и будто отдалились, потерпев поражение.

— Вход далеко? Как мы сюда попали? — Ари обшаривал глазами скользкий, покрытый белым налетом тоннель. Мира виновато хмыкнула:

— Шагов сорок, там, позади. Тебя увлекло что-то в темноте.

— Богиня храма... Тьма меня забери! — выругался Ари. — Видения увлекли меня. Прости.

Мира отрицательно качнула головой и тут же смутилась, сообразив, что в темноте спутник не может видеть ее жестов.

— Надо искать выход. Извинения, видит Свет, подождут.

Ари увидел небольшую расщелину чуть впереди, круто убегающую вверх.

— Сюда!

Гул превратился в оглушительный рев, дробящийся о стены пещеры. Мира уже слышала плеск воды, когда они по тесной расщелине взобрались на три человеческих роста и по узкому проходу полезли выше. Кипящая вода заполнила все внизу и начала подниматься выше, затопляя спасшую их расщелину.

Ари вновь выругался, и, выхватив из сумки серебристо горящий в темноте флакон, разбил его о камни внизу.

Дохнуло холодом. Вода покрылась толстым, светящимся в темноте слоем льда, под которым кипел поток.

— Что это? — перекрывая шум, крикнула Мира, которую Ари увлекал вверх по расщелине. — Алхимия Воды?

— Нет, Снежный факел, — крикнул в ответ Ари. — Он задержит воду. Но нам нужно уходить! Если гейзер не успокоится, скоро лед не выдержит, а у меня только два флакона.

Мира кивнула, и они, с трудом цепляясь за скользкие камни, снова полезли вверх.

* * *

Выбрались они через покрытый белым осадком узкий проход в огромный зал. Ни стен, ни потолка не было видно в темноте, но чувства подсказывали Мире, что вокруг — огромное пустое пространство. Одежда промокла и противно липла к телу, пропитавшись вдобавок серным запахом и покрывшись сероватым налетом. Судя по всему, подобные чувства испытывал и Ари. Он то теребил плащ, то отряхивал руки. Наконец Ищущий протянул руку за свертком, что Мира всю дорогу тащила на себе, достал жезл-огневик и затеплил маленький язычок Ночного огня.

Темнота вокруг неожиданно расступилась. В огромной пещере на стенах загорелись изящные, зеленоватые узоры, будто впитывающие вспышки огонька. Такими же узорами оказался покрыт и выпустивший их проход, огромная чаша со следами кирки и полировки, расколотая с правого краю, три небольших скамьи слева и большая статуя женщины в свободных одеждах, лицо которой было скрыто в тени. Мира сначала с удивлением отметила сложенные перепончатые крылья, что неизвестный скульптор изваял на спине статуи, и только потом поняла, куда завела расщелина в скале.

Храм. Подземный храм, о котором рассказывал учитель Ари. Здесь и встречались те жрецы, никогда не выходящие наружу.

Мира вдохнула воздух и поняла, что здесь прохладно. Пот на лице быстро высыхал на дующем откуда-то легком ветерке. Слегка воняло серой и здесь, но по сравнению с зевом гейзера... Девушка блаженно потянулась.

Ари сбросил плащ подальше от источника и с облегчением, шумно вздохнул.

— Привал, — устало бросил Ищущий, падая на теплые камни пола.

Сейчас Мира была с ним согласна полностью и безусловно.

* * *

— Ари?

— Что? — лениво откликнулся Ищущий.

Они лежали на плащах, наслаждаясь теплом и спокойствием подземного храма. Вокруг иногда гремел шум гейзера, но вода бурлила где-то далеко, не поднимаясь даже в чаше, через которую они попали сюда.

— Почему ты пошел в гейзер? Ты говорил о богине?

— О да, — с содроганием в голосе ответил Ари. — Меня манило видение. Женщина с крыльями, обнаженная, опоясанная светом.

— Как та статуя? — Мира вдруг почувствовала себя святотатцем. Не разгневается ли богиня храма? Может, они должны совершить ритуал? Или приветствовать ее?

— Да, — Ари приподнялся на локте и посмотрел на высеченную в камне хозяйку храма. — Но я никогда не слышал о богине подземелий. Может, в Аргоре или Подземной стране поклоняются ей?

Мира помолчала и ответила, только перебрав все воспоминания.

— Нет, я ничего не знаю об этом. Верования Подземной страны мне неизвестны, а в городе не поклоняются ей, во всяком случае, в открытую. — Мира испытывала неудобство, будто бы они при больном, находящемся в сознании, обсуждали его увечья, но не решалась перебить Темного.

Ищущий встал и скрылся в темноте одной из боковых расщелин. Через некоторое время он вернулся, поправляя одежду, и бодрым голосом произнес:

— Мертвые боги обидчивы, но мы служим Тьме, и она защитит нас. Позаботься о себе, а я соберу снаряжение. Путь к Безликим ждет нас.

Ждет тебя, подумала Мира, отправляясь в темноту. Интересно, как покарает нас богиня за то, что мы справляем нужду у храма?

* * *

Они ушли от источника и молчаливой статуи через полчаса, по длинному, явно высеченному в скале тоннелю. Полукруглые арки, нависающие над ними через каждые тридцать шагов, мерцали тем же зеленоватым светом, что и в пещере подземного храма, откликаясь на свет огневика.

Из прохода тянуло холодом, подтверждая, что они на верном пути. Мира не могла избавиться от ощущения, что она нарушает покой мертвого храма. Не выдержав, она рассказала об этом, но встретила лишь насмешку.

— Ты думаешь, жившие здесь жрецы тоже боялись всего? Или паломники?

Мира не считала, что это невозможно, но ответила лишь утвердительным кивком.

— Я ничего не чувствую здесь, — уверенно продолжил Ари. — Храм мертв. Тьма ушла отсюда.

— Да была ли она здесь! — вспылила Мира и вдруг сама испугалась своей вспышки, вспомнив огоньки внизу. — Вспомни гейзер, — уже спокойнее добавила она. — Что-то еще осталось здесь, что-то сильное, хоть и брошенное в темноте.

— Остатки магии храма нам не страшны, — возразил Ари. — Мы пройдем.

Мира с удовлетворением ощутила сомнение в голосе. В глубине души она смирилась с его отношением к мертвому храму, да и сама поступала так же. Вспомнился Снорри-богохульник с его речами о поступках жрецов Храма Света там, в городе, и на Западе. Ничего нового в их поведении нет, с сожалением поняла Мира. Они лишь наше зеркало, все те, кто нами повелевает.

Они вышли из тоннеля к краю небольшого озерца с темной водой, и Мира почуяла необычный аромат. Такой знакомый и притягательный, он поднимался от черной глади.

— Здесь? — вопросительно взглянул на девушку Ищущий.

Она утвердительно кивнула:

— Похоже. Я что-то чувствую.

Ари с довольным выражением достигшего цели человека присел и потрогал рукой воду.

— Холодная. Придется нырять в одежде.

Мира промолчала. Она уже решила для себя, что не пойдет вниз, в пути. Зенгар-ри говорил, что она должна лишь почувствовать портал. Что ж, Мира сделала это. Теперь Ищущий знает дорогу, а уж он-то пройдет по ней до конца. Мира видела мало столь же целеустремленных людей за свою недлинную жизнь.

Что касается ее, нужно избавиться от скверны. И здесь, и раньше Мира совершила много поступков, черными камнями отяжеливших душу. До поры она запрещала себе думать о них, но здесь, в пещере темного озера, ведущего в неизведанное, воспоминания нахлынули на девушку, подавляя и болью отзываясь в сознании.

Не только мертвые жрецы в Подземной стране, но и льющаяся через жилы Тьма, и погибшая семиядка сейчас терзали Миру. Всю жизнь, не смотря на слова Снорри, она жила, веря в силу Света, и сейчас обнаружить в себе Тьму... Девушка отстраненно наблюдала за Ари — тот, раздевшись до нательной рубахи и плотных штанов, связывал одежду в плотный узел. Она отодвинулась чуть подальше в тень.

— Я нырну первым, — предложил Ари, вглядываясь в воду озера. — Потом, если ничего не произойдет, придется идти тебе. Если внизу нет портала, обсушимся в храме.

Мира молчала, погруженная в свои мысли, и Ари посмотрел на нее неодобрительно. Вся его поза кричала о стремлении действовать. Мира спохватилась и кивнула.

Ищущий, более не оглядываясь на нее, прижал сверток к груди и смело нырнул в черную воду. Почти без плеска озеро сомкнулось над ним. Мира вслушивалась в шум волн, сидя на холодном камне берега.

Я заслужила. Пусть Свет покарает меня. Я заслужила остаться здесь.

Внезапно она ощутила страшный холод. Что-то приближалось из прохода позади, что-то огромное, плотное и недоброе. Миру сковал панический страх. В пещере разгорелось оранжевое сияние, освещая темную воду с мелкими волнами, черные камни, куда не ступала нога человека, уходящие вверх стены.

Мира силилась повернуться, но не могла. Будто в черном сне, она, связанная ужасом, замерла химерой на берегу, и лишь милосердная Тьма погасила ее сознание, когда ощущение присутствия за спиной стало почти осязаемым.

Ослепительный свет озарил пещеру, озеро и сидящую девушку. Горячий ветер подхватил ее, и цепкие руки оттащили от черной воды.

— 14. Ари. Темная сторона -

Ощущение холода пришло и осталось. Вынырнув с внешней стороны портала, Ари попал не в озеро, что само по себе было неплохо, но на блекло мерцающую площадку небольшого, пять на пять шагов, размера. Квадрат под ногами был покрыт орнаментом или резьбой, в темноте разглядеть было сложно. Воздух вокруг, сухой и холодный, пах затхлостью.

Придя в себя после прыжка и отдышавшись, Ищущий первым делом оглянулся. Никого, кроме него, на площадке не было. Мира осталась там, в пещерах. Он в сердцах хлопнул по ноге — девушка почему-то не прыгнула в портал следом за ним. Помочь ей теперь, видимо, было не так просто — увидеть портал, который мог быть совсем рядом, без помощи девушки невозможно. Он глубоко вздохнул. Эта проблема сейчас не важна — там, наверху, наверняка найдется способ ее разрешить.

Наверху? А есть здесь, собственно, верх?

Внезапно Ари понял, что уже некоторое время не ориентируется в пространстве. Плотная темнота вокруг не содержала никакого направления. Он мог спокойно висеть вниз головой, если таковы законы этого мира, или лететь с огромной скоростью в любом направлении.

Впрочем, последнее предположение Ари для собственного спокойствия отмел.

Остатки запасов, взятых в Ледяном приюте и пополненных в Аргоре, благополучно пережили купание в холодной воде, и Ари решил начать разведку с простой и прозаичной задачи — немного обогреться. Он нашел в поясной сумке пластинку с гравировкой пламени, стукнул по ней ногтем. Язычок Ночного огня заметался над камнем.

И тут обнаружилась странность. Огонек горел непривычно, то вытягиваясь почти на три локтя, то почти затухая. Казалось, пластинка подает сигнал неведомому собеседнику. Ищущий вздрогнул. Тех собеседников, что могла предложить окружающая темнота, видеть пока не хотелось. Человеку свойственно бояться неизвестного, пришла утешающая мысль. Гасить огонь нельзя, иначе через день это обернется лихорадкой, а гостей можно встретить как подобает. Он сжал рукоять ножа и инстинктивно воспользовался новым умением, отточенным в пещерах — нырнул во Тьму, сворачивая ее вокруг плотного, холодного камня — разума.

Темнота вокруг мгновенно изменилась. Где-то внизу зажглись яркие точки, словно длинная игла проколола кокон. Сразу появилось ощущение, что площадка находится в центре огромного шара. Где-то под ногами — внизу? — появилось пепельно-серое свечение, медленно меняя тон с яркого на более тусклое. Ничего больше не происходило, но стало крайне неуютно — как будто тысячи глаз смотрели из бесконечной пустоты. Темнота стала казаться обжитым, населенным местом. Не было страха — эмоции забирала окружившая разум Тьма. Он огляделся. Впереди виднелась широкая полоса, заметная в тусклом свете. Она примыкала к площадке, уходя далеко в темноту и теряясь в ней.

Ари огляделся. Бежать по переходу было бессмысленно. Свет пока не принес вреда и совершенно явно стал эффектом призыва Тьмы здесь, между мирами. Порталы почти не изучались в Снегах, и очень жаль, что здесь именно он, с малым опытом магических практик, а не учитель Зенг или Хёд-ри.

Странное спокойствие овладело Ищущим. Он не торопясь подошел к Ночному огню и занялся обычными походными делами, будто находился на привале где-то у охотничьих станов или в убежище на Холодной реке. Пепельный свет из окружающего пространства не исчезал, но почему-то это перестало беспокоить.

Упражнение Хёда, понял Ари. Разум, свернутый во Тьме. Разум, освободившийся от эмоций и страха. Он плыл в бескрайней пустоте, но от падения защищала надежная, милосердная Тьма.

Ари вытащил ломоть вяленого мяса, расправил ханбер у огня и закрыл глаза. Представилась Мира в пещерах, убегающая вдоль черного озера, загнанная, уставшая.

Ощутив жалость, смешанную со страхом, Ари тут же почувствовал, что броня разума дает трещину. Темнота вокруг зашептала на разные голоса. Так недолго сойти с ума, мрачно отметил он, повторяя нырок во Тьму. Броня вернулась.

О Мире он больше не думал. Только Безликие и их мир, что предстояло увидеть на другом конце пути между Островами, если учитель был прав.

* * *

Учитель Зенг отличался отношением к обучению даже среди мастеров, выросших в Снегах. Поговаривали, что он родня самому Хёду-отшельнику; того же считали вечным. После того как Ари взяли в ученики, он больше не видел родных, матери досталось только место у Очага Старейшин в длинном доме. Учитель считал, что семьи у будущего Ищущего Тьму быть не должно.

Такой подход проявлялся и в изучении. Ари и другие не столько слушали и смотрели, сколько бесконечно практиковались, прерываясь только ради исцеления или участия в охоте. Хёд-ри вообще не объяснял, только показывал; учитель Зенг предпочитал рассказать суть очередного проявления Тьмы, не сообщая, как этим воспользоваться.

Умелые ученики могли сочетать полученные знания, неумелые же отправлялись назад, потеряв все — семью, магическую практику, часто здоровье. Количество успешно обученных ни Хёда, ни Зенга, казалось, не интересовало. Говорили, что за тридцать один год существования ученического дома в Ледяном приюте из него вышло только семь полноправных Ищущих. Еще говорили, что все они бесследно исчезли, выполняя первое поручение учителя...

Ари спал. Тьма, охранявшая его разум, расступилась, и в сон вошел высказанный не словами, формой, движением вопрос. Ткань сна изогнулась. То, что вошло сквозь барьер, сочло это ответом и исчезло, не потревожив молодого Ищущего Тьму.

Через три часа, когда на Острове должен был наступить час Ночной вершины, Ари проснулся от легкого треска.

Площадка покрылась сетью мелких трещин. От краев медленно откалывались небольшие кусочки, уплывая в темноту. Свечение потеряло яркость, и переход нависал почти невидимой громадой над пропастью.

Ари, не задумываясь, схватил разложенную одежду, обжигаясь, потушил Ночной огонь и двумя прыжками добрался до края площадки.

Треск превратился в грохот, и позади поверхность рассыпалась облаком костяных игл, мерцающих в угасающем свете пропасти внизу. Ари не стал задерживаться на краю. Тьма по-прежнему защищала рассудок, и ему оставалось только сосредоточиться на очередном шаге. Дорожка перехода светилась теперь тем же блеклым светом, но лишь на два-три шага вперед.

Через триста шагов вновь появился холод. Похоже, воздух пришел в движение. Что-то появилось над проходом, далеко впереди, и Ари остановился. Захотелось вернуться. Перехода позади уже не существует. Возможно, это было не так. Понимание пришло откуда-то из окружившей разум Тьмы. Проверять не хотелось.

Еще один эффект? Если вдуматься, он впервые так долго держал Тьму в себе. Учитель намекал в тексте черного свитка, что это не вполне безопасно. С другой стороны, среди учеников ходил слух, что старший учитель, Хёд, постоянно живет, используя первородную Тьму в себе. Ари мысленно пожал плечами. Здесь ничего не поделать, отметил он. Альтернатива — сойти с ума здесь, посреди бесконечной темноты.

Переход продолжался широкой дорогой, края ее тонули в темноте, в освещенном тусклой серой полосой центре обнаружились вырезанные руны. И поперек дороги лежал скелет в белом ханбере со знаком солнца. Жрец.

Ари потратил несколько секунд на беглое изучение. Похоже, перед ним был следопыт, их, по слухам, готовили в Дозорной заставе у западного Края мира. Доступ туда запрещался всем жителям Аргора и Снегов, даже жрецы Храма не могли попасть в Дозорную заставу без приглашения. Поговаривали, что следопыты готовятся Храмом на случай нападения на Снега. Теперь Ари видел, что это не было единственной целью.

Храм исследовал сокровище, оказавшееся в его распоряжении тридцать лет назад. Может, и раньше, вспомнил Ари, ведь светлая Лаувейя пришла с другого Острова. Учитель Зенг считал, что здесь сыграл роль стихийный портал; но ведь он мог и ошибаться.

Жрец погиб совершенно явно от удара в живот. Судя по позе, в которой лежало тело, высокий и крепкий следопыт либо поразил себя, либо ему помогли. Ари оглянулся. Место располагало к засадам и неожиданным нападениям. Как увернуться от удара, если видимость ограничена тремя шагами?

Значит, в мире внутри портала существовала все-таки какая-то упорядоченность. Останки жреца показали, здесь может оставаться нечто материальное. Среда эта враждебна или слишком непривычна, но кроме этого имеет что-то общее с Тьмой.

Ари впервые, после того как покинул первую площадку, потянулся к Тьме на внутреннем плане. Ничего не произошло. Сначала.

* * *

От созерцания представшей внутреннему взгляду дороги отвлек шум. Так свистит летящий нож, когда на смене оборота перед Днем Старого Льда в Снегах практикуются жонглеры. Обнаженный по пояс младший ученик жонглера стоит у деревянного щита, ярко освещенный, обычно старается не выказывать беспокойства. А из окружающей темноты вылетают железные жала ножей.

Ари с беспокойством оглянулся. Мастера-жонглера здесь быть не могло, а значит, его ожидало что-то гораздо более неприятное.

Свист усиливался. Ари инстинктивно пригнулся. Где-то сзади раздались гулкие удары, хруст, постукивание. Внезапно что-то ударило о дорогу рядом с ним и рассыпалось на блеснувшие кусочки. Лёд? Ари представил тысячи летящих со всех сторон ледяных осколков. Привычка оказалась быстрее мысли, и он тут же, сбросив перчатки, сложил указательные и средние пальцы в символе призыва. Согревающая сеть.

В Снегах часто шел град. Теплый сезон начинался с холодных дождей, и даже слабое дуновение ветра приводило к тому, что капли превращались в маленькие твердые шарики. Если дождевые тучи несли слишком много влаги, шарики становились больше, самые крупные пробивали крыши домов и могли стать опасными для случайно попавшего под открытое небо охотника или торговца.

Хёд-ри учил защищаться от града просто. Шестерых учеников — в тот год они были совсем молодыми — выбросили на улицу в разгар ледяного шторма. Ари хорошо помнил, что тогда на уровне рефлекса получались лишь самые простые жесты — Снежный факел, Ночной огонь... Ну и, конечно, Согревающая сеть. То, что и спасло их всех тогда.

Теперь же эффект простого призыва Тьмы ошеломил. Если в пещерах и раньше, у заставы города, даже дополненная новыми знаниями магическая составляющая имела границы, то в мире портала возник огромный ячеистый огненный шар, пылающий изумрудно-оливковым. Жар опалил Ари, заставил закрыть лицо руками и прижаться к холодному орнаменту дороги. Сквозь пальцы он видел отблеск огромной волны, разбегающейся, разгоняющей темноту. Ханбер мгновенно нагрелся, поверхность дороги стала горячей.

Ари краем глаза заметил, что дорога ведет не к очередной площадке, а заканчивается темным нагромождением обломков, кое-как слепленных и нависающих в пустоте. Уходящая волна понемногу тускнела, растворяясь. Темнота вновь сомкнулась над Ари. Свист исчез, ушла и Тьма. Все заполнила оглушающая, пульсирующая тишина. С трудом поднявшись на колени, Ари вдруг понял, что резьба под рукой повторяется.

Он с опаской провел пальцами по дороге. Учитель Хёд учил читать рисунок, не прибегая к зрению, на ощупь. При этом постижение ускорялось тем, что учеников закрывали в пещерах, где свет не появлялся годами, и само продолжение жизни зависело от успехов в обучении.

Ари почувствовал, что линии несут смысл. Что-то вроде химеры с крайнего запада Острова, тот вид, что изображен на барельефе в пещерах Ямы. Длинная шея, вырезанная тонко и аккуратно чешуя, короткие обрубки крыльев и мощные лапы. Химеры замыкали круг, внутри находилось что-то другое — длинное, покрытое складками, безглазое. В центре, полузакрытое безглазым существом, вырезано изображение ключа.

Зрение понемногу возвращалось к Ищущему. Проступило свечение внизу, появились яркие точки, напоминающие Ночные огни на стене Ледяного приюта, зовущие в темную, бесснежную ночь заплутавшего охотника. Мир портала снова смотрел на Ари тысячей глаз.

Подняв перчатки, Ари пошел вперед, больше не отвлекаясь. Иногда ему казалось, что где-то позади раздается шорох, но разглядеть что-либо было невозможно.

Наконец, переступив через последние остатки дороги, закончившейся близнецом первой площадки, Ари вступил на черный, поблескивающий в далеком свете камень.

* * *

Через три часа Ищущий убедился, что приютивший его камень — скопление разбитых скал, осыпей и небольших расщелин. Встречались редкие ровные участки. Света не хватало, и он не рисковал переходить высокие скалы поверху, все время оставаясь у подножия. Похоже, упасть с камня было невозможно — через час пути над головой появился отголосок тусклого света, того самого, что раньше горел где-то под ногами.

Из эстетических соображений он остался на ровном пятачке посреди двух осыпей и решил расположиться лагерем здесь.

Выхода с камня не было. Большой шар не соединялся с другими мостами, лишь дорога, приведшая Ищущего сюда, могла послужить обратным путем. Если там еще была дорога.

Ари уже некоторое время обходился без защиты Тьмы, и, видимо, привык к странному миру. Почти день, проведенный в темноте, позволил немного освоиться, лишь эффекты от использования вполне стандартных, простых магических практик не позволяли чувствовать себя как в зимней ночи на равнине Каменного щита, в Снегах.

Разложив нехитрую снедь, он решил, что Ночной огонь был самым безвредным в этом мире магическим предметом. Похоже, воспрещалось только использование внутренней Тьмы. Алхимия же, как и жесты, не приводила к изменениям мира вокруг.

Успокоив себя, Ари зажег зеленый огонек. Пламя снова взметнулось на несколько локтей вверх и только потом приняло нормальный вид, но за мгновения яркого освещения он заметил темную тень, метнувшуюся вверх по осыпи со знакомым шорохом.

Кто-то таится в темноте... Старая игра в Снегах. Были предметы, позволявшие отвести глаз, не спрятав, но и не привлекая внимание к человеку. Плащ с линялым мехом снежного зверя, сеть цвета ночного Высокого неба, металлические пластинки с вырезанными рунами, связанные в подобие кольчуги. Человек словно мерцал, скрываясь в потоках воздуха, причудливо искаженных, обвивающих тело. Прятаться Ари любил, искать же не любил никто. В Снегах игры часто кончались жестокостью к проигравшим.

Он уже не боялся. Ночной огонь освещал близлежащие скалы, обе осыпи и расщелины на десять-пятнадцать шагов. Если существо, прячущееся в темноте, могло бы напасть издалека, то Ари, несомненно, погиб бы уже давно. Он вытащил из ножен кинжал и положил рядом. Предстояла бессонная ночь, а после поиски выхода.

Небо светилось тусклой серой пеленой, черными тенями вокруг стояли скалы. Что-то на грани обзора, за чертой темноты, медленно шуршало по осыпи.

Если порталы служили для связи Островов, должен быть ясный и понятный выход с каменного шара. Дороги дальше нет, выход наверняка находился рядом, где-то в скоплении расщелин. Беда в том, что обнаружить портал, если тот того же типа, что и забросивший сюда, в одиночку или во всяком случае без помощи Тьмы он не мог. Вызывать Тьму вообще и погружаться в транс в частности, помня о ползающем существе, точно неразумно. Нужно искать другой способ.

Портал поглощал энергию мира, где проявлялся. Ари вспомнил закрытые им стихийные порталы Каменного щита и смерч, что высвободился в долине на пути в город. Общей чертой порталов был холод, источаемый ими. Здесь, в темном мире, холод царил везде, но наверняка можно было попробовать найти необычные, вымороженные места, что приведут к порталу.

Если он не расположен на скале или, что еще хуже, в пустоте рядом с каменным шаром.

И это значило, что от поисков будет зависеть дальнейшая судьба. Прыгать он пока не решился. Возвращаться и искать портал невозможно. Бродить вечно по темному миру — замерзнет, когда кончатся припасы или что-то произойдет с пластинами Ночного огня.

Кроме того, могли напасть местные обитатели.

Один из них, шурша осколками камня, с шумом спускался по левой осыпи.

* * *

Ари вскочил на ноги, приготовившись к немедленному отпору. В левой руке оказался нож с зеленоватым в свете Ночного огня лезвием. В правой небрежно повис плащ. Огонь Ари решил не гасить — в темноте встретиться с неизвестным противником не хотелось, даже со всеми навыками ночного зрения, развитыми за годы обучения. Ари по привычке контролировал и путь отступления — где-то сзади, на второй осыпи, замер первый ночной гость.

Из круга темноты выступила фигура. Аккуратно ступая, к Ари спускался человек в темном плаще или накидке, с затянутым черной тканью лицом. Девушка, решил Ари, довольно высокая, но движения слишком плавные, словно тягучие. Стройные ноги обтягивали поблескивающие отражением зеленых искр плотные кожаные штаны, сапоги явно предназначались для холодных мест — перехваченные ремнями на икрах, с меховой оборкой. Поверх черно-серебристого меха жилета накинут длинный плащ, подобранный так, чтобы не мешать идти по камням. Ари любовался, забыв, где находится, и девушка подошла почти вплотную. Лицо, окруженное ореолом темных волос, закрывали полосы темной ткани, оставляя на виду только зеленые в свете огня глаза и полные, сосредоточенно сжатые губы.

Девушка осмотрела место стоянки, хмыкнула и уставилась на Ари любопытным взглядом. Тот осознал всю необычность ситуации и застыл в напряжении, внимательно отслеживая ее движения.

— Ингрид, странница, — представилась необычная гостья. Ари кивнул, но лишь перенес вес тела на правую ногу, чтобы мгновенно отступить в случае опасности. Миру портала он совсем не доверял, и встретить здесь случайного человека... Она с другого острова?

Девушка странным, текучим шагом-прыжком вышла из поля зрения Ари, и, только тот успел начать задуманное отступление, как нож Ищущего упал на камни осыпи с мелодичным звоном.

— А теперь поговорим, странник, не возражаешь? — поинтересовалась девушка откуда-то слева. Ари обернулся — та стояла теперь почти вплотную, и он видел, как в глазах отражался язычок Ночного огня.

Он мрачно расположился у огня. С такой скоростью движений ничего поделать было нельзя.

— Я Ари, странник, — сухо представился он.

— Боишься? — по-змеиному тихо прошипела Ингрид где-то за спиной. — Пока мы просто попутчики здесь, у огня. В твоем мире признают право гостя?

— Признают, — согласился Ари. — Можешь показаться, попутчица?

Ингрид, мягко ступая по камню, вышла откуда-то из-за спины. Он не шевелился. Девушка подошла к огню и, положив на камень плащ и сняв ленты с лица, сняла перекинутую через плечо плоскую сумку с множеством отделений.

Ищущий заметил, что на вид ей едва ли больше двадцати, может, моложе. Оружия у гостьи на первый взгляд не было.

Вытянув руки ладонями вверх, Ингрид произнесла:

— Прошу права гостя у очага в темную ночь.

— Дарую право разделить тепло, — ответил он ритуальным согласием. В голосе девушки заметны стали теплые ноты, и это расположило к ней лучше всяких слов.

— Раз обычай в силе, теперь мы больше не враги? — осведомилась девушка, устраиваясь на плаще.

Ари кивнул.

— Ничего, привыкнешь. Ты первый раз на дорогах Тьмы?

— Первый.

— Опасное развлечение для неофита, — фыркнула девушка, всматриваясь в темноту. — Знаешь, за тобой следит страж путей.

— Да? Кто-то есть в темноте, но, по-моему, он не опасен, — легкомысленно возразил Ищущий. Встретиться с человеком, тем более девушкой, в мире портала он не рассчитывал. Это мог быть и жрец, вспомнил он находку на мосту, или кто-нибудь еще более неприятный.

— Страж путей, — наставительно ответила Ингрид, — не опасен в одиночку. Но когда их много, даже серафи прячут крылья и гасят огонь битвы. Ты же видел предупредительные знаки?

— Химеры? Чешуйчатые, крылатые?

— Нет, огромный слизень, настойчивый и живучий, — заключила Ингрид, достав колбу с яркой жидкостью. — Нектар я не предлагаю разделить, хоть и положено по праву гостя, реакция твоего желудка на него мне неизвестна.

Ари демонстративно извлек мех с водой, наполненный еще в пещерах, и кусок вяленого мяса.

— На таком долго не протянешь, — отметила девушка.

— Привычка.

В мерцании пламени, заключенные в круг света, они незаметно становились ближе, будто Ночной огонь переплетал душу Ари с аурой гостьи непонятными узами.

И Ищущему это нравилось.

* * *

Ингрид беззаботно уснула у Ночного огня, укутавшись в плащ. Видимо, девушка сразу решила, что стоять на страже должен попутчик, и тому ничего не оставалось делать.

Почему она так доверяет случайному спутнику?

Ари внимательно прислушивался к темноте. Шороха камней давно не было слышно, лишь тихо потрескивала пластинка под язычками огня и по-детски сопела во сне Ингрид.

Он ощущал гордость и ответственность. Мира осталась далеко в пещерах, и за время пребывания в мире портала память о ней не возвращалась. Казалось, девушка из Аргора растворилась где-то в прошлом, как птицы в Высоком небе. Странно, ведь они провели столько времени вместе. Ари попытался увидеть Миру, идущую рядом, но только смутный силуэт появился перед мысленным взором.

Ничего, ведь она всего лишь ключ, мелькнула непрошеная мысль.

Ингрид улыбнулась во сне.

Неожиданно вокруг что-то изменилось. Спокойные раздумья прервал шорох камней справа и слева. Ингрид мгновенно проснулась.

— Стражи путей нашли нас, храбрый неофит, — потянулась девушка. — Теперь придется бежать.

Ари подхватил ханбер и плащ, но гасить огонь не стал. Если Согревающая сеть вызвала такой взрыв, размышлял он, то что произойдет, если в этом мире появится Снежный факел? Хёд-ри учил действию. Ари, не медля ни мгновения, достал из поясной сумки один из двух светящихся флаконов и вылил его содержимое на камни, разбавив водой. Ингрид внимательно наблюдала за его действиями.

— Эти стражи — безглазые слизни, длиной примерно шесть локтей? — спросил Ищущий, закручивая крышку и вспоминая барельеф на мосту.

— Да. Что собираешься делать?

— Я учился некоторым защитным навыкам. Хочу их заморозить.

Ингрид подняла плащ и закрыла им лицо. Ари в изумлении уставился на серебристую лужицу, над которой плясал небольшой смерч искр.

— Что-то не так? — спросила девушка.

— Может, тебе лечь и укрыться плащом? — неуверенно проговорил Ари. — Похоже, моя защитная техника здесь усиливается.

— У меня своя защита, так что действуй, — улыбнулась девушка. — Это даже любопытно.

Ари набрал воздуха в грудь и выдохнул сквозь призрачное пламя.

* * *

— Впечатляюще, — легко прыгая по камням, заявила Ингрид после получасового бега. Оставшиеся стражи пути с неожиданной резвостью преследовали их по скалам. — Никогда бы не подумала. Скрытые возможности...

Ари смущенно молчал. Взрыв, что раздался в лагере после выдоха, совершенно не походил на Снежный факел. Возможно, с расстояния четырех-пяти сотен шагов... Когда они с Ингрид покинули расщелину, заваленная замороженными слизнями и покрытая льдом площадка лагеря являла зрелище полного разрушения. В одном из углов обвалилась даже скала.

— Идем, — Ингрид взбежала по выщербленному камню на невысокую скалу. — Нам нужно уходить. Стражей путей не остановить так просто, их тысячи вокруг.

Ари оглянулся, но в темноте был слышен только шорох. Ингрид впереди казалась смутной тенью.

— Здесь! — услышал Ари. Тень исчезла, и Ищущий пережил мгновенный приступ панического страха — в темноте, посреди бескрайнего пространства, окруженный шуршащим, идущим со всех сторон шипением ползущих слизней, он бросился следом.

Резкий мазок холода он ощутил уже на вершине камня. Еще прыжок — и все исчезло. Наступила мертвая тишина.

— 15. Бисса. Летучий змей -

Охотники шли спокойно, но лесные люди перед ними и позади них бежали. Бисса и другие пытались остановить их, но это было бессмысленно — люди не понимали, лишь на мгновения поворачивая лица, обожженные светом, слезящиеся, покрасневшие — и бежали дальше. Кроны сосен, хоть редкие, скрывали от них злой свет позади, и Бисса была благодарна старым деревьям хотя бы за это.

Паутина вокруг нее дрожала, и нити одна за другой обрывались. Теперь спасти зеленый народ могло лишь чудо.

— Бисса, — крикнул Миррон, — я поймал его.

Огромный охотник ковылял мимо бегущих, неся в могучей руке маленького, похожего на хорька человечка.

— Иньяр, — холодно произнесла Бисса.

Тот промолчал.

Бисса со злостью ударила его по щеке. Алым пятном отпечатался след ладони, грязно-бурый на смуглой, перепачканной пылью коже. Миррон довольно хмыкнул.

— Зачем ты пытался увести женщин, Иньяр?

Хорек процедил сквозь зубы:

— Ты мне не указываешь. Зеленый пруд пошел только за Дессаром, Старым магом, но не за безродной оборванкой из Аргора.

Миррон двинул ему в спину широкой ладонью, и маленький человечек захрипел. Бисса отошла на шаг назад, наблюдая, как тот кривится от боли.

— Из-за твоих слов могут погибнуть люди, — крикнула Бисса. — Ты, маленький хорек, можешь убить три сотни людей леса! Нам нужно уходить на юг, а не прятаться в пещерах. Идет лесной пожар, гнусное ты существо.

Тот ухмыльнулся. Видно было, что он насмехается над словами Биссы:

— Откуда ты знаешь, пришлая? Я жил в лесу всю жизнь. Никакого пожара нет.

Бисса отвернулась. Бегущих помаленьку останавливали, направляя на большую тропу, ведущую к Гнилому ручью. Она заметила Серхата, хромающего в окружении девочек из Первого очага, трех братьев Ёрмогов, бредущих в колодках, даже Зеленоголового.

— Пока нет, — согласилась она, больше не оглядываясь на хорька. — Привяжи его к сосне, Миррон. Пусть сам встретит ту судьбу, что готовил женщинам.

Иньяр завопил и начал вырываться. Он с ужасом смотрел на Биссу:

— Нет! Деревья... Они сгорят...

— Значит, пожар все-таки идет?

— Нет! — упрямо ответил Иньяр и сплюнул под ноги. — Чокнутая тварь, проклятая светом, ты не посмеешь убить меня!

Миррон не выдержал и ударил. Губы хорька лопнули, кровь потекла по подбородку. Бисса широким шагом отправилась навстречу трем бегущим. Миррон молча вытер руку об одежду Иньяра и достал тяжелую, крепко свитую веревку.

Трое, что пытались пробежать мимо Биссы, оказались жителями Долины Ночи. Сшитые из шкуры снежного зверя бесформенные одежды мешали им в лесу, но они не хотели расставаться с неудобным облачением.

Возможно, это все, что они успели захватить с собой, подумала Бисса, вспоминая рассказ Серхата.

— Стойте, — твердо крикнула она.

Один из северян остановился, двое остальных свернули куда-то в лес.

— От чего ты убегаешь? — Бисса вгляделась в бешеные глаза. — Ты бежишь не туда. Вот тропа. Спасение там.

Она указала на хвост группы, собранный ее людьми.

— Свет выжжет нам глаза! — завизжал огромный мужчина. Он попытался обойти Биссу, но та стояла посреди тропы.

Бисса холодным, жестким тоном ответила, одновременно охватывая северянина черными нитями паутины, стягивая близкие ячейки. Тот ощутил холод, и разум промелькнул в глазах.

— Туда, — еще раз указала Бисса. — Спасение там.

Мохнатый кивнул и бросился следом за уходящими, мимо отступившей в сторону Биссы. Та подняла глаза — небо будто темнело, маленькие облачка появлялись где-то на севере, у гор.

Дождь бы спас нас, попросила Бисса. Тьма и Свет, сжальтесь.

* * *

Бисса шла через лес, сопровождая бредущих к югу людей. Едкий голубой дым время от времени появлялся между деревьев, принесенный ветром с севера, и тогда кашель и проклятия пугали сидящих на ветвях зеленых прыгунов. Мастера зверей, в буро-зеленых одеждах, с длинными кнутами, появлялись на дальнем краю поля зрения. Бисса надеялась на их помощь — теперь никто не уходил в сторону от тропы, ведущей к Гнилому ручью. Раздраженные дымом и ударами кнута, зеленые прыгуны скалились и шипели, и усталые люди боялись.

Где-то позади остался привязанный Иньяр, вопивший до хрипа, пока они уходили в лес. После этого никто не оспаривал право Биссы вести людей, но она знала, что все может измениться в любой момент. Дессара не было, и зеленые люди, обычно не желавшие, чтобы кто-то управлял ими, могли вспомнить о свободе. Пожар, подгоняющий беженцев, подкреплял права Биссы, но требовалось и еще что-то.... Например, спасительный дождь. Иначе скоро вести Биссе будет некого.

Бисса обернулась к Серхату:

— Пожар уже виден? Мы не можем идти быстрее?

Охотник задумался.

— Разведчики говорят о столбах дыма далеко позади. Огня пока нет, — Серхат скривился от боли и потер щеку. — Но идти быстрее... Едва ли. Слишком много людей. Лес не любит толпу.

Бисса с надеждой смотрела на северное небо. Над слоем дыма от горящего леса плотным черным пятно близилось широкое облако.

— Дождь или снег нас спасет, — кивнула на облако Бисса.

— Дождь? — вздрогнул Серхат. — Ты не видишь? Это же какие-то летучие твари!

Бисса пригляделась, пока Серхат, белый от злости, пялился на небо. Она различила отдельные точки, на которые распадалась туча. Значит, Серхат прав, и ждать чего-то хорошего от летящих к ним неизвестных крылатых не стоило.

— Серхат, — взвизгнула Бисса, но спохватилась.

Уже более спокойным, но рвущимся голосом она продолжила:

— Собери ткачей паутины. Мы должны быть готовы к нападению.

Маленький охотник скрылся в глубине леса, а Бисса отправилась к последним, замыкающим цепь бредущих по лесу беженцев пленным соратникам Дессара. Туча приближалась, и теперь даже Бисса видела отдельных крылатых — четвероногих, чешуйчатых, с длинным хвостами и вытянутыми пастями.

Зеленые люди начали волноваться, кто-то схватился за длинные духовые трубки, пара способных прясть паутину остановились в стороне, у больших сосен. Обычные же лесные жители, едва не впадая в панику, пытались укрыться под кронами, беспорядочно перебегая от дерева к дереву. Бисса видела, что мастера зверей также сосредоточились на небе, но не знала, помогут ли зеленые прыгуны против нападения сверху.

Бисса дошла до пленников, когда воздух уже наполнился криками и черными тенями. Она нырнула в паутину, следя за связанными пленниками, которых бросили у тропы. Охраняли их четыре мастера со своими прыгунами, повисшими на соснах, как диковинные шишки, и два ткача-охотника, хорошо знакомых Биссе.

— Ренгар, — Бисса слегка повернулась, не отрывая глаз от неба. — Вы готовы?

Ткач кивнул. Пот заливал его лоб, волосы слиплись. Глаза Ренгара, опытного охотника, беспокойно моргали. Бисса заметила, что бородка ткача постоянно шевелится, будто тот что-то жует.

Прыгуны начали швырять в летающих над ними тварей куски ветвей и камни, пронзительно вопя. Бисса пока не вступала в схватку. Черные летуны орали и пытались приземлиться на деревья, но, изгоняемые прыгунами, снова поднимались в воздух. Небо потемнело от сотен крыльев, и Бисса, ощутив колебания паутины, с беспокойством подумала о растянувшихся по лесу зеленых людях. Через мгновение все летуны сразу бросились вниз, и думать стало некогда.

Она нырнула в паутину глубже, достала петлю из двух сплетенных черных нитей и набросила на одного из летунов, с силой припечатав его к земле. Перевитые жилами лапы с длинными желтыми когтями дернулись в последний раз и затихли, но Бисса уже не могла отвлекаться — один за другим на прыгунов вокруг нападали новые твари.

— Бисса! — откуда-то крикнул Ренгар. — Они на земле! Помоги!

Она повернула голову и увидела трех летунов, неуклюже подпрыгивающих, выставив когти. Твари приближались к пленникам, те рвались из пут. Крики летунов, ругань пленных, стоны и вопли раненых прыгунов заполнили воздух.

Бисса швырнула черную плеть в сторону ковыляющих летунов, повалив одного из них на землю и обжигая двух других. Из-за деревьев появились двое охотников с духовыми трубками, маленькие, но смертоносные стрелы полетели вверх и в стороны. Мастера зверей гнали прыгунов на верхние ветви, откуда те старались поймать летящих, разрывая им крылья и бросая на землю.

— Идите к деревьям, — закричала Бисса, надеясь, что ее слышно в царящем гаме и шуме. — Идите под кроны! Прыгуны защитят нас!

Она видела, что кто-то из зеленых людей уже дерется с размахивающим когтистыми лапами летуном, видела охотника, располосованного от плеча до бедра, которого повалили на тропу две твари, замечала падающие с неба и деревьев тела прыгунов и летунов, и время словно замерло, превратившись в липкий, вязкий поток.

Бисса отступила под кроны следом за ведущими пленников ткачами, сбив одного летуна и напугав ударом черного лоскута другого. Пальцы, вцепившиеся в паутину, начинало жечь, и Бисса понимала, что скоро ей придется отказаться от черной помощи.

Скоро, но не теперь. Бисса кинула очередную петлю и зло закричала, кляня наполненное летучим ужасом небо.

* * *

Визг раздался неожиданно, сразу со всех сторон, из-за крон деревьев, слева, справа, даже откуда-то из леса. Большая тень медленно ползла по небу, оставляя черный шлейф дыма. Вокруг, отскакивая в сторону и снова бросаясь, роились черные летуны. Некоторые падали, зажимая ладонями уши, и становились легкой добычей зеленых прыгунов на кронах, остальные же собрались в плотное облако. Звук, резкий, болезненный, словно приманивал летучих тварей.

Бисса подняла голову. Летунов становилось внизу все меньше, а вверху, у клубящегося вокруг странной тени облака, собрались уже почти все твари.

— Всем держаться под кронами! — кричала Бисса.

Мастера зверей с ожесточенными лицами стояли под деревьями и били кнутами пытавшихся спуститься прыгунов. Те возмущенно орали. Гвалт, смешанный с визгом, идущим по небу, и стонами раненых, разрывал уши Биссы.

Ткачи, Бисса видела, не выпускали паутины, и их лица посерели от усталости. Она тоже почти падала с ног, но еще держалась, готовая ударить, если летучие твари все-таки спустятся опять на землю.

Тень приблизилась, и визг стал оглушающим. Один из пленников, неспособный закрыть уши, потерял сознание, из левого уха его потекла струйка крови. Серхат скорчился под деревом — звук терзал остатки зубов маленького охотника. Бешено прыгали и швыряли во все стороны сучья и ветви прыгуны.

На белом фоне сияющего неба расцвела сине-зеленая вспышка, прорвавшись сквозь кипение черных крыльев. Затем еще одна. Еще. Бисса видела, что новые вспышки становятся тусклее, но падающих с неба тел летунов стало гораздо больше. Десятками они валились на хвою, разбрасывая мягкую землю, с хлюпанием врезаясь во влажную грязь луж. Теперь Бисса чувствовала запах дыма и вонь горелого мяса.

Визг усиливался. Уже все, кроме несчастных прыгунов, смотрели на небо. Бисса побежала вдоль края леса, загоняя под кроны потерянных, испуганных людей.

— Всем назад! — она кричала так, что горло, казалось, разрывало раскаленным железом, — всем назад, прокляни вас Тьма, под деревья!

Внезапно летуны отступили и неровной кучей, то и дело спутываясь крыльями и падая, полетели на север. Вопли и визг преследовали их, подгоняя, и Бисса, обернувшись, с облегчением увидела чистое небо и далекую, идущую с востока тучу.

Теперь уж наверняка дождь, вздохнула Бисса.

Орали от боли раненые, с треском ломались поврежденные прыгунами ветви сосен, и Бисса несмело взглянула на небо. То, что спасло зеленых людей — длинный, вытянутый цилиндр из "шкуры дракона", обвешанный тяжелыми мешками под небольшой корзиной, прикрепленной снизу; пылающие Ночным огнем четыре пластины, дышащие теплом в раструбы понизу цилиндра; и человек, стягивающий короткие тросы, крепящие корзину.

Правитель Зенг, не поверила своим глазам Бисса. Это Зенгар, сын Хёда?

* * *

Канаты, сдерживающие шар, скрипели и хлопали на ветру. У корзины стояли семь ткачей Биссы, некоторые, ощущала она, все еще не отпускали паутину. После стычки с летунами осталось множество раненых и убитых, но среди мертвых подавляющее большинство — зеленые прыгуны. Биссу устраивали такие потери. Раз уж смертей не избежать, пусть страдает маленький народец, а не беженцы из лесных деревень.

Любовь Биссы к лесу не распространялась на прыгунов. Крикливые любители горячих ванн, способные облить зазевавшегося путника струей жидкого кала и забросать полусгнившими фруктами, оставались для Биссы лишь оружием, не более.

Зенгар наконец убедился в надежности креплений и повернулся. Тогда, во время восстания и последующего разгрома аргорцев, Бисса запомнила его спокойное лицо с неизменной черной бородкой, и теперь, увидев мага, будто вернулась в то страшное для нее время.

— Светлого дня, лесные люди, — обратился к ним Зенгар, и Бисса вспомнила этот спокойный, слегка холодный голос — и вздрогнула. — Я бы хотел увидеть Дессара-ри.

Бисса неловко шагнула вперед и сложила руки в давнем, забытом для нее аргорском приветствии. Она словно разглядывала себя со стороны — разгоряченную, дрожащую после пережитой схватки, с короткими, выгоревшими волосами, в зелено-бурой невзрачной одежде Лесника...

Он не узнает меня...

— Правитель Зенг, — медленно выговорила Бисса, с надеждой вглядываясь в его лицо. — Старый Дессар убит. Он сошел с ума.

Зенгар с интересом посмотрел на нее, и холодный взгляд будто ощупал тело Биссы, вызвав приятную дрожь.

— Ясно, — коротко кивнул он. — Кто теперь говорит от имени Зеленых людей? Кто стал наследником старого безумца?

Ткачи забеспокоились. Вокруг собирались другие зеленые люди, все больше и больше. Бисса с тревогой ощущала их взгляды на спине, как холодных слизней, ползущих по шее и позвоночнику, но не решалась оторвать взгляда от темных глаз мужчины перед ней.

Он всегда был страшен, вспомнила она. Почему же именно его я любила? Почему я не любила Альдо-ри, мой огонь в темноте?

— От имени леса говорю я, Бисса, первый ткач зеленых людей, — слегка колеблясь, ответила она. — Я готова выслушать тебя, правитель Зенг, если ты не принесешь беды лесу.

Тучи заполонили полнеба, и ветер становился все резче и резче. Дыма становилось больше, но Бисса знала — теперь дождь спасет их от пожара. Знал это и Зенгар, иначе он не опустил бы свой диковинный летучий дом, а вернулся бы по воздуху. Огромный медный рог прекрасно защищал его от черных крылатых тварей.

— Бисса? — Зенгар улыбнулся. — Рад тебя видеть, Хранительница камня.

Первые брызги холодного дождя упали с неба, и по щеке Биссы скатилась капля воды.

Он помнит. Он не забыл. Бисса, ради стоящих позади, с холодным выражением лица ответила:

— Это в прошлом, правитель.

— Как и мое правление, — мягко засмеялся Зенгар, и морщинки побежали от уголков его глаз. — Об этом я и хотел поговорить с лесными людьми.

Ветер разносил крики и стоны, но Бисса стояла и ничего не замечала.

* * *

Зенгар сидел у небольшой пластины, на которой плясал Ночной огонь, и смотрел на Биссу. Лицо его в зеленоватом свете болотного огонька казалось выточенным из старого дерева.

Бисса нетерпеливо прервала его рассказ:

— Моя дочь? Ты видел мою дочь, правитель? В Аргоре?

Зенгар спокойно, с бесконечным терпением, рассказал Биссе все, что знал о ее дочери, оставшейся на попечении одного из торговцев Ледяного приюта. Он закончил говорить, лишь когда понял — Бисса плачет. Суровая, непоколебимая охотница рыдала от облегчения, словно девушка. Зенгар фыркнул:

— Твой авторитет растает под дождем слез, первый ткач. Успокойся.

Бисса уткнулась в рукав, вытирая лицо, и сбивчиво ответила:

— Я думала, что потеряла ее... Там все горело, и темнота, и каратели... Десять лет прошло...

— Успокойся, — повторил Зенгар. — Мне нужны твои люди, а не твои слезы. Твоя дочь жива и под моей опекой, но скоро она окажется в опасности.

Бисса насторожилась. Где-то далеко, стряхнув капли с иголок, распрямилась ветка сосны, и холодный водопад окатил прячущихся прыгунов. Визги и рев прокатились по лесу, отдаваясь странным эхом в темноте.

— В опасности? Но почему?

Зенгар снял с пояса мех и глотнул. Бисса ждала, не отрывая глаз от мага, а тот не торопился. Наконец он ответил, глядя в огонь:

— Тогда Альдо-ри не хотел отдавать камень жрецам, вспомни. Сердце ночи было последним оплотом силы Хёда Темного в Аргоре, а он — последним наследственным Хранителем. Он и тебя впутал, Бисса. Вижу, послание, которое я предназначил Дессару, у тебя?

Она прекрасно помнила, из-за кого стала прислуживать, а потом и легла в постель к Хранителю. Из-за кого родила дочь нелюбимому человеку. Из-за кого оказалась в том горящем дворце... Но что значит правда, неизвестная никому? Правитель никогда не замечал этого.

— Верно. Я забрала его. Твой посланник погиб в лесу, правитель. Опасно доверять снежному зверю.

— Не опаснее, чем людям, — возразил Зенгар. — Наверное, ты до сих пор жалеешь, что ушла в лес?

— Я сама хотела этого, — возразила она, разрывая очередную паузу. — Так какая опасность угрожает моей дочери?

— Она скоро окажется в Храме Света, в плену, и сила, что наполняет ее, станет желанным трофеем для верховной жрицы.

— Лаувейя похитила мою дочь?! — закашлялась Бисса. — Как это могло произойти? Зачем?

Зенгар откинулся, располагаясь поудобнее, на широкий ствол дерева. Ель, к которой привязали Летучего змея, поскрипывала старыми сучьями в темноте, и слегка светились серым низкие тучи, извергающие завесу холодного дождя.

— Я сам отправил ее туда, — спокойно заметил Зенгар. — Только Лаувейя Проклятая способна пробудить силу, что спит внутри новой Хранительницы. Сердце Ночи мертво, Бисса. Наша последняя надежда — твоя дочь.

Бисса не знала, как и когда, но очнулась она от прикосновения крепких, но холодных рук, перехвативших запястья. Нож с глухим стуком упал на сухую землю. Зенгар держал ее за руки, прижимая к земле, а сама Бисса, стоя на коленях, спиной ощущала жар Ночного огня.

— Это не стоит ничьей смерти, если мы сумеем победить, — мягко сказал он. — У лесных людей холодные сердца, как всегда говорил отец. Могу ли я отпустить тебя, Бисса?

Она кивнула. Зенгар выпустил запястья женщины и отступил на шаг, но не вышел из-под кроны под дождь. Бисса стояла неподвижно, дрожа.

— Ты должна убедить зеленых людей напасть на Храм. Вы идете к Гнилому ручью, я видел эту тропу. Пусть. Но потом — Храм. Важнее этого нет ничего сейчас.

Бисса снова кивнула.

— Сколько у тебя людей, первый ткач? Могу я на них рассчитывать?

Мгновенное замешательство Биссы заставило Зенгара широко улыбнуться. Она, смущенная, промолчала.

— Если ты хочешь остаться во главе этого сброда, следует научиться быть правителем, — наставительно заметил Зенгар, но в его голосе она услышала ироничные нотки. — Знаешь, ты мне всегда казалась целеустремленной. Может, я ошибался?

Бисса шагнула вперед, подняв глаза. Зенгар все еще улыбался, не пытаясь защититься или шагнуть в сторону. Она подошла вплонтую, чувствуя запах настоя снежных ягод, легкий аромат алхимических средств и мокрую кожу плаща.

— Нет, — ответила Бисса. — Нет. Именно такой я и была всегда, правитель.

Зенгар ответил на поцелуй, но все еще казался Биссе холодным, отвлеченным, словно его мысли были далеки от черной ели в темном лесу.

Ну и пусть, подумала она. Тьма забери этого гордеца. Я получу свое.

Она легла на подстилку из опавшей хвои, и ель мягко шумела над их головами.

* * *

В час Первого света, когда Бисса с Серхатом были заняты сборами, Зенгар ухитрился покинуть лес почти незамеченным. Лишь темная тень промелькнула где-то над головами зеленых людей, и Бисса запоздало почувствовала горечь.

Все прошло. Это был лишь сон. Видение в горящем лесу.

Она уверенно перетянула ремень дорожного мешка и кивнула маленькому охотнику. Тот резко выкрикнул приказ. Лесные люди, потрепанные, через одного хромающие или щеголяющие новыми повязками, потянулись по старой тропе.

Значит, ты отдал мою дочь злейшему врагу, подумала Бисса. Прокляни тебя Тьма, правитель, ты никогда не ставил людей выше грязи на своих сапогах.

— Дождь, — вслух заметила она. — Трудно будет идти по болотам.

Серхат резко кивнул и, поправив поклажу, последовал за ней.

— 16. Мира. Дорога на запад -

По узким занавешенным проемам медленно плыли бесформенные тени. Качало. Где-то разговаривали. Мира чувствовала, как в голове мерно плещется тупая боль. От пыли саднило горло.

Меня куда-то везут. Этот топот, покачивание... Тонги. Я в храмовом караване.

Огромные ящеры использовались только жрецами. Горожане и жители Снегов предпочитали ногглов и снежных зверей, жрецы же выводили огромных тонгов и водили их караванами с запада на восток, перевозя за раз множество товаров и людей.

Лба коснулась холодная рука. Мира открыла глаза.

Рядом сидела, утопая в мягких подушках ярких расцветок, высокая, очень худая женщина в бело-желтой тунике. Ее рыжие с сединой короткие волосы обрамляли хищное лицо с проницательными, светло-прозрачными глазами.

— Храни тебя Свет, — голос женщины оказался хриплым и низким. — Меня зовут Ангрит. Светлая Ангрит, я из храма.

Мира попыталась приподняться и рухнула на подушки.

— Не вставай, — Ангрит протянула руку и налила воду из кувшина в глубокую чашу. — Пить сможешь?

Мира с благодарностью жадно выпила теплую воду. Они сидели на спине тонга. Судя по всему, за занавесом проплывал плотной стеной лес. По запаху Мира поняла, что дует горячий ветер из Ямы, и ее слегка передернуло.

Ангрит проследила взгляд Миры.

— Ты проспала день и еще половину дневного перехода, — с участием отметила жрица. — Как голова? Не болит?

Мира повернулась на левый бок и смогла присесть, опираясь на локоть.

— Болит, — пожаловалась она.

— Как тебя зовут? — Ангрит поправила подушки за спиной Миры и села ближе. — Откуда ты, девочка?

Придумывать и рассказывать правдоподобную историю она не могла, не было сил, и девушка представилась и ответила коротко, не упоминая никаких деталей. По словам Миры выходило, что она заблудилась и отбилась от группы странников, разыскивающих старый храм. Она понимала, что сказка Ари о Безликих здесь, в обществе жрицы, не встретит понимания и сочувствия.

— Ты отбилась от своих, — кивнула Ангрит, и Мира не могла угадать, верят ей или нет. Она ощущала лишь небольшое беспокойство и полное безразличие к дальнейшему, вручив себя милосердию света. Но откуда в подземельях взялись жрецы? Их преследовали? Что случилось с Ари? — Ходить к Яме не запрещено, хоть лучше и извещать храмовые патрули, девочка. Мы идем в храмовой службе, назад в Святые пределы. Тебе придется остаться у меня, пока не оправишься, Мира-ри.

— А сколько...

— Достаточно долго, — Ангрит улыбнулась. — Мы нашли тебя в пещерах три дня назад. Завтра тонги выведут нас к Большому храмовому тракту. До Святых пределов еще десять дней пути.

Мира откинулась на подушки. Что-то случилось там, на черных камнях у портального озера, но вспомнить она ничего не могла, только сильнее болела голова. Свет... Вспышка света и что-то громадное, сильное, несущее ее в ярком облаке.

Забросив попытки вспомнить, она закрыла глаза и глубоко вздохнула. Ангрит снова положила что-то холодное ей на лоб — повязку, смоченную чем-то прохладным, отдающим травами.

Тонги медленно шли на запад.

* * *

На привал храмовый караван остановился под сенью раскидистых сосен, в час Холодного ветра. Шедшие весь жаркий день тонги с полным безразличием жевали сухие, колючие лапы сухостоя, у которых их оставили погонщики, хотя вокруг зеленел подлесок и цвели ягодные кусты.

Мира осторожно спустилась с ящера. Ангрит разговаривала с кем-то из жрецов и, не оглядываясь, махнула рукой в сторону больших шатров, стоящих неподалеку. Мира подчинилась.

Через некоторое время подошла Ангрит с двумя глубокими тарелками. Аппетитно пахнуло похлебкой.

— Ешь, найденыш, — женщина улыбнулась. — Лучше тебе?

Мира кивнула и принялась за еду. Вокруг тонгов и рядом с палатками суетились жрецы, в темноте стучало дерево и плыл запах дыма. Высокое небо над головой серебрилось и переливалось.

— Сегодня прекрасная ночь, почти нет облаков, — Ангрит стояла у шеста, поддерживающего навес, и вглядывалась в темноту. Пролетела стайка огненных птиц, тусклыми угольками прочертив небо.

Мира вспомнила Ари и вздрогнула. Она отставила тарелку и поднялась на ноги, выглядывая из-под навеса. Лес вокруг стоял плотной стеной, вокруг дороги лишь изредка виднелись поляны, заросшие ягодами и низким кустарником. Караван остановился на хорошо утоптанной площадке, у одной из таких полян. Видно, жрецы часто пользовались этим путем.

До Снегов дорога отсюда была длинной. Мира вспомнила Ари и Зенгара, в своих темных ханберах идущих сквозь лес, убегающих от зеленых прыгунов, ругающих извержения Ямы, и ей стало немного лучше, будто кто-то знакомый и добрый провел рукой по щеке.

Девушка с усилием отогнала это ощущение. Идти с ними было незачем. Мира вспомнила пещеры Подземной страны и холодную, безразличную Тьму, заполняющую, зовущую.

Ей снова захотелось остаться где-то в темноте лабиринта под Ямой, у черного озера, не просыпаясь больше.

Мира вернулась под навес мимо задумчивой Ангрит и легла, закрыв глаза. "Добрался ли Ари до Безымянных?" — невольно подумалось девушке. Ищущий, высокий, с нечесаными темными волосами, навьюченный сумкой с позвякивающими склянками, предстал перед ее мысленным взглядом. Мира вздохнула и, не удержавшись, пожелала ему удачи.

* * *

Следующие два дня тонги шли через лес. Мира вспомнила свои злоключения в таких же зарослях и с интересом посматривала на жрецов, играющих с зелеными прыгунами. Ангрит объяснила девушке, что прыгуны в Храме Света желанные гости, и каждый храмовый караван прикармливает веселых жителей леса.

Мира неуверенно хмыкнула. Зенгар-ри и Ари, полдня оттиравшие походные плащи от кусков зеленых ягод, явно были о прыгунах другого мнения.

Ангрит все время находилась где-то неподалеку. То Мира слышала ее голос, когда женщина распекала нерадивых поваров, не пропекающих мясо на вертеле и проводящих слишком много времени за кружкой эля. То Ангрит разговаривала с громадным лысым жрецом, по всему видно, выполняющим роль мастера оружейников каравана. Женщина явно занимала высокий пост в иерархии храма, все ей подчинялись беспрекословно, и одно это заставляло Миру насторожиться, быть скрытной в отношениях с ней.

Мира все еще не решила, как перевести свое намерение предаться в руки Храма в дело. Она просто наблюдала за жизнью жрецов, четыре раза в день плотно ела, дышала лесным воздухом и, свернувшись клубочком, спала на мягких подушках, покачиваясь на спине тонга. Ари бы назвал такое поведение достойным снежного зверя, грустно думала девушка. Он не стал бы колебаться...

Поражали Миру и обычаи жрецов. В городском храме служили обычные люди, соблюдавшие законы Подземной страны и неписаные правила Круга торговцев. Сняв рясу, жрец мог раствориться в толпе, и лишь внимательный взгляд смог бы его обличить.

Здесь же жрецы и прислуга, идущие в караване, жили по законам Храма Света, и некоторые из них казались выросшей в Аргоре Мире очень и очень непривычными. Жрецы на каждом привале разжигали костры, и Настоящий огонь плясал, поедая принесенные из леса большие бревна. Каждый шатер подпирали не привычные металлические шесты, а срубленные тонкие лесины, и запах сосновой смолы, а иногда и ее янтарные следы, облаком окутывал караван. В Аргоре дерево старались почти не использовать для бытовых нужд, обходясь металлом и камнем. Здесь же оно применялось свободно, без всяких ограничений, и Мира с непривычки долго не могла понять, почему на утвари и предметах мебели не выжжены знаки Подземной страны.

В остальном все было почти привычным. Жрецы в походе не носили длинных ряс, лишь обычные ханберы и меховые куртки. Женщины одевались по-мужски, в длинные брюки, обшитые мехом, высокие сапоги и утепленные жилеты. Мира за все время, проведенное с караванщиками, не услышала ни одного грубого слова, и поминутно жрецы обращали внимание на запад и вполголоса молились.

Ангрит, забравшись на тонга, что вез Миру и кухонную утварь, рассказывала разные истории. Почему-то всегда в них действовали жрецы, и никогда не упоминались ни жители Снегов, ни легендарные, населявшие истории Снорри Безликие и хенсбары.

Но все же иногда Мире удавалось разговорить Ангрит, как в тот вечер, когда пошел мелкий дождь, и тонги остановились на привал на невысоком лысом пригорке, вокруг которого шумели невысокие сосны. Дальше, шагов на пятьсот, вокруг дороги простирались топкие болота, и ветер нес сырой запах гниющей травы, смешивая его с дождем.

Ангрит устроилась в тепле шатра, на расшитых подушках, брошенных прямо на ковры, закрывающие грязь. Мира сидела на невысоком ящике, где хранились деревянные ступы и длинные ложки для походных котлов.

— Светлая, — почтительно обратилась Мира. — В городе недолюбливают жрецов Храма, а твои истории всегда несут добро. Я сама состою в Круге торговцев и общаюсь с многими людьми, и жрецы не всегда добры к ним.

Ангрит задумчиво потеребила кисточку на уголке подушки.

— Истории рассказывают не для того, чтобы вызвать любовь или ненависть, — начала Ангрит, поглядывая на лес, мрачно стоящий под занавесом холодного дождя. — Святые пределы видят все так, как говорят об этом. Круг торговцев, — женщина чуть изменила тон, и от нее повеяло холодом, — волен выбирать свои линии для историй, что рассказываются желающим услышать.

Она вытащила из складок плаща раскрытую сосновую шишку и начала вертеть ее в руках.

— Однажды случилось то, что нельзя замалчивать и нельзя рассказать иначе, чем оно было на самом деле. Ты достаточно молода. Слышала ли ты, Мира-ри, о восстании Кузнеца, Гирена Смальтада?

Мира утвердительно кивнула. Кузнец, бывший до Морхета-ри торговцем оружием, был любимой фигурой в Круге торговцев. Конечно, светлой Ангрит известно, что отношение у торговцев Аргора к Гирену-ри осталось самым теплым. Что же она тогда знает об этом?

Восстание Кузнеца началось десять лет назад. Гирен Смальтад, торговец оружием, с горсткой приверженцев напал на дворец предыдущего наместника, старого Варгальта, и, перебив охрану, ворвался внутрь. Тогда, как и в других случаях, его мгновенно поддержали простые жители предместий и ремесленных кварталов, и город запылал бунтом. Сильных отрядов у Храма в те годы в городе не было, и лишь немногочисленная, набранная из случайных охотников стража охраняла покой городских улиц. Пользуясь этим, Гирен-Кузнец захватил центральные кварталы, выставил из города шестнадцать высших сановников Храма и всю охрану наместника и послал гонцов на Запад. Кузнец тогда хотел объявить Храму, что город Аргор отныне и впредь станет торговой республикой, и никто не сможет навязывать волю его жителям.

После говорили, что роковой ошибкой Кузнеца был отказ охотникам Хёда Темного, что пришли из Снегов помочь восставшим. Опьяненный первыми успехами, Гирен не принял помощь, и те ушли назад, более не вмешиваясь. Поговаривали, что в Ледяном приюте были недовольные таким решением. Мира пыталась расспросить об этом Бьёру-ри или Снорри, но всегда получала лишь уклончивые ответы или прямой отказ. Это страшно злило девушку, но никто из знакомых по Кругу торговцев не желал обсуждать с ней тему Восстания, и она подавила свое любопытство.

Через четырнадцать дней от Храма подошла тысяча вооруженных жрецов-карателей. Гирен и городское ополчение вышли навстречу, но даже битвы не состоялось. Маги жрецов, адепты Огня и Земли, устроили настоящее избиение войска Кузнеца. Триста двадцать человек потом попали в темницы Храма, около ста тел отправились в последний путь в грибные ямы Подземной страны, и Храм снова утвердился в Аргоре, чтобы править железной рукой, не прощая.

Ангрит, вглядываясь в лицо девушки, молчала. Наконец, после длинного перерыва, она продолжила:

— Когда Храм желает, он несет Свет заблудшим, не останавливаясь и не давая пощады. Но стоит покориться воле Света, и ты поймешь, что этот путь ведет к сохранению жизни, а любой другой отнимает ее. Гирен Смальтад ныне послушник Храма, и ты сможешь увидеть его и выслушать историю восстания из первых уст.

Мира удивилась, но, вспомнив проповедника Горту, задумалась. Если Храм смог переубедить Кузнеца? Героя Круга торговцев? Где тогда истина? Мрачные жители Ледяного приюта отвергали любую возможность примириться с Храмом Света. Почему? Только лишь из-за давней битвы? В свитке Йонгрина определенно говорилось, что Сердце ночи украдено и надежды, что нынешние обладатели справятся с ним, нет. Это ли не гордость, гордость потерпевших поражение?

Мира вдруг поняла, что Ангрит ничего не стала говорить о роли Храма в восстании, положившись на восприятие девушки. Доверие. Ангрит знала, что Мира слышала неприятную для Храма историю, и просто приняла ее как часть реальности, что нуждается в изменении, и одевший желтую рясу Гирен убедил Миру лучше всех горячих речей, что могла выдумать светлая.

Если это правда, загадала Мира, если Гирен Смальтад стал жрецом, он, вождь восстания Кузнеца, я отвергну скверну Тьмы и постараюсь вновь окунуться в Свет. Сноррин-ри, пусть свет озарит твою дорогу. Знаю, что тебе не понравится мое решение, но, надеюсь, ты примешь его достойно.

* * *

На следующий день, в час Восходящего дня, караван еще не трогался с места. Дождь все еще закрывал лес плотным облаком мороси, иногда пробрасывал мелкий снег. Грустно склонялись над раскисшей дорогой мокрые ели, сосны роняли с хвои холодные капли.

Мира тихонько вышла из спящего лагеря и ушла в лес, следуя едва заметной стежке среди ярко-зеленой травы. Никто из жрецов и обслуги каравана не последовал за ней, и вездесущая Ангрит тоже не появилась из своего шатра.

Мира шла и думала о вчерашнем разговоре. Насколько важно остаться верным тем ценностям, которые считают главными твои учителя? Где пролегает дорога к истине, если даже готовые отвергнуть власть Храма возвращаются под руку Света, а Тьма не спрашивает согласия, проникая сквозь тени в мыслях и неосознанные желания?

Мира перепрыгнула небольшой ручей, едва удержавшись на скользком берегу. Заброшенная тропинка, заросшая ползун-травой, вела дальше вглубь леса, и девушка направилась дальше. Караван мог тронуться в любой момент, низ плаща потемнел и напитался влагой, но Мира, погруженная в себя, задумчиво брела вперед.

Теперь она поняла, что испугало в пещерах Ямы, почему не отправилась с Ари. Путь, предложенный Зенгаром-ри, и сейчас манил девушку, ведь Ари отправился в легендарные края, и, видно, нашел дорогу. Мира всю жизнь мечтала покинуть тесные улицы Аргора, но всегда что-то или кто-то не давал ей отправиться в путь. Мешала и врожденная нерешительность девушки, неспособность отказаться от внутреннего, с трудом достигнутого равновесия.

Тропинка резко вильнула вдоль большого скального выступа, покрытого пятнами мокрого мха. Запахло грибами и проточной водой. Мира коснулась скалы пальцами и ощутила холодную струйку, оставившую след на ладони.

Что же заставило меня покинуть Аргор? Мира вновь вернулась к беспокоившей мысли, снова и снова вспоминая ту ситуацию. Жрецы, напавшие на лавку? Беспорядки в городе? Ничего из этого не было новым. И тогда, и сейчас торговцы противостояли Храму, особенно после восстания Кузнеца. Правда, раньше лавка всегда была безопасным местом, но не в этом дело... Не в этом.

Тропинка оборвалась. В неглубокой скальной нише стояла позеленевшая от лишайника и мха, скрытая ползучими побегами статуя зеленого прыгуна. Вырезанная из камня, она давным-давно скрывалась в этом лесу, но, судя по тропинке, что привела сюда Миру, кто-то все же посещал ее. Девушка вспомнила рассказ Зенгара-ри о Лесниках, отшельниках-охотниках, обитающих в лесах Острова. Она остановилась перед статуей и сложила руки в пожелании светлого дня.

Причина не в опасности, грозящей лично Мире. Она вспомнила грозное чувство нависшей над городом бури и поежилась, будто дождь пробрался под плотную ткань плаща.

Зеленый прыгун хитро косился на нее подслеповатыми каменными глазами.

— Что же происходит? — вслух сказала Мира. — Что я чувствую?

— Тангхен-ри на охоте, — ответила стена леса мужским голосом. — Время уходит.

Мира вздрогнула и резко обернулась. Из густых зарослей вышел мужчина в серо-зеленой куртке, плотно прилегающей к телу, длинных штанах, заправленных в высокие сапоги, с широким, тусклой стали ножом с полированной рукоятью. На плече, притянутая ремнем, висела духовая трубка, страшное оружие Лесников. В Аргоре поговаривали, что они смазывали острия дротиков ядами пещерных растений, когда выходили на охоту.

Мира отступила на шаг и уперлась спиной в край ниши. Каменный прыгун за спиной зловеще ухмылялся под пятнами мха.

— Не бойся, маленькая жрица, — мягко произнес Лесник, поднимая руки ладонями вперед. — Ты пришла к нашему охотничьему святилищу, и только поэтому пересеклись пути Света и лесной тени. Может, ты принесешь жертву лесу вместе со мной?

Мира вопросительно посмотрела на Лесника. При всех тайнах и загадках этого племени, они никогда не отличались жестокостью, предпочитая оставаться в стороне от сражений и интриг Аргора.

Мира отодвинулась в сторону на три или четыре шага, держа рукоятку ножа под плащом, но Лесник лишь усмехнулся и прошел мимо, ступая прямо по высокой траве. Капли потоком стекали по ногам мужчины. Он подошел к статуе, пристально посмотрел ей в глаза, и, вытащив из небольшого мешочка сушеный кусочек лесного яблока, оставил его у ног прыгуна.

Мира тут же обратила внимание, что и в глубине ниши, и у края лежали маленькие кусочки фруктов, будто кто-то неопрятный ел здесь недавно. Неужели?..

— Маленькие друзья деревьев после дождя придут сюда от горячих источников, — заметил Лесник. — Если ты оставишь им немного фруктов, они будут благодарны и скажут за тебя слово перед лесом.

Он отошел от статуи и мгновенно, как бы растворившись, исчез в лесу. Ни одна ветка, ни одна намокшая травинка не дрогнула.

— Тангхен-ри на охоте... Ключ ко всему — камень, — прошептала девушка. — Сердце Ночи.

Мира закрыла глаза и потерла их тыльной стороной ладони, избавляясь от наваждения, но все-таки высыпала к ногам статуи немного сушеных ягод.

Она еще немного постояла, задумавшись, и только потом направилась к лагерю.

* * *

Вернулась девушка через час, приняв вполне определенное решение. Правда, для его выполнения требовалось встретиться с Ангрит или другим высокопоставленным жрецом Храма, но за этим, как понимала Мира, дело не станет.

Дождь закончился и лагерь тихо бурлил, все готовились к последнему длинному переходу. До Храма оставалось пара дней спокойного хода на тонгах, и жрецы возбужденно перекрикивались, предчувствуя отдых.

Мира сразу направилась в шатер и переоделась. Ангрит пока не было, и девушка наскоро съела кусок вяленого мяса и ломоть хлеба, что вчера принесла жрица. Удобно устроившись на подушках, она снова взвесила свое решение.

Если я могу быть полезной Ари и Зенгару-ри, да и учителю Йонгрину, значит, во мне действительно есть какая-то сила, связывающая с Тьмой. Это пугает, но нужно быть спокойной и рассудительной. Обратиться в Свет может каждый, но смогу ли я отвергнуть эту внутреннюю силу? А если она уже стала частью меня? Мира теперь с опаской вспоминала слова Кайгарна о птицах и Тьме. Может, всю жизнь она пользовалась лишь Тьмой, замаскированной под безобидные техники Воздуха? Если так, то у нее нет выхода.

Раздались легкие шаги, и полог шатра подняла Ангрит, как всегда улыбаясь, в походной одежде и с шестом погонщика в руках. Мира, приветствуя жрицу, привстала.

Остается только одно, решила девушка.

— Говорят, ты уходила из лагеря в лес, Мира-ри, — участливо заметила Ангрит, разглядывая мокрый плащ и заляпанные грязью сапоги. — Не стоит отдаляться от тракта в Лесном пределе, в тени деревьев может таиться опасность для одинокого путника.

— Лесники? — заинтересованно подняла глаза Мира. — Они и есть опасность?

— Так близко к Святым пределам? — улыбнулась Ангрит. — Едва ли. Но и кроме них в лесу могут найтись существа, желающие прервать чью-нибудь жизнь.

— Светлая Ангрит, расскажи мне о Храме? Погонщики тонгов говорят, что этот переход — последний, и через день мы будем в Храме.

— Это так, — Ангрит серьезно посмотрела на девушку. — Скоро ты увидишь великолепие Янтарной башни и поймешь, как близко к Свету ты оказываешься, глядя на ее вершину. Впрочем, — добавила она уже смеясь, — если мы с тобой не соберем шатер и не влезем на тонга, не видать нам Святых пределов.

Мира смутилась и начала собирать утварь и одежду. Ангрит помогала.

— Светлая, не отвлекаю ли я тебя от важных дел?

— Самое важное дело жреца — заботиться о паломниках и вновь обретаемых друзьях, — ответила Ангрит, стягивая в узел подушки. — И потом, у каравана есть управляющий и целая армия обслуги, а у меня лишь стремление помочь.

Мире показалось, что Ангрит не до конца искренна, но девушка промолчала. Помимо всего прочего, собирать вещи действительно проще вдвоем.

— А как вы поступаете с гостями Храма, светлая, — осторожно спросила Мира, проверяя свои догадки. — С теми, кто случайно встретился каравану?

— Если храмовая служба встречает гостей, то мы и заботимся о них по праву гостя, — спокойно и как-то буднично ответила Ангрит. — Им предоставляют лучшие покои и отправляют назад со следующим выходом.

Снаружи мягко сияло белым занавесом над Краем мира Высокое небо.

А ведь я впервые вижу западный Край мира, подумала Мира. Как же далеко я забралась от дома... Она вспомнила то, что ответил Лесник на случайно заданный мокрому лесу вопрос и догнала Ангрит, что забиралась на снаряженного тонга по длинной складной лесенке.

— Светлая, могу ли я сопровождать тебя в этом переходе? — спросила Мира, глядя снизу вверх на жилистую, ловкую, как зеленый прыгун, жрицу.

— Конечно, — ответила та, исчезая в беседке на спине ящера.

Мира немного помедлила и поднялась следом за ней.

* * *

Ангрит ловко, не проливая ни капли, разливала свежий настой трав. Тонг шел размеренно, и жрица приноровилась к движениям настолько, что почти не испытывала неудобства. Во всяком случае, такое впечатление создавали ее легкие повороты и наклоны у Миры, сидящей напротив на мягких подушках.

— Ты хотела о чем-то поговорить, девочка?

— Да, светлая, — решительно подняла чашу с настоем Мира, вглядываясь в скуластое лицо собеседницы. — О праве гостя.

— Наверное, тебя не интересует древний обычай, — улыбнулась Ангрит, отхлебывая настой. — Свет сохрани меня от неучтивости, но мне кажется, ты говоришь о себе.

— Это так, светлая. Я хотела бы рассказать о своем путешествии.

— Я готова выслушать тебя, странница, — Ангрит по-прежнему улыбалась, но внимательный наблюдатель мог бы заметить в уголках ее губ что-то холодное.

— Мы не просто искали храм в пещерах. Выходя из Аргора, мы узнали, что где-то под Ямой скрыты тайные ходы, ведущие в населенные издавна места, и хотели найти их. Скажи, кто и как нашел меня?

Ангрит помедлила, словно взвешивая слова. Левой рукой она крепко сжимала чашу.

— У правды много лиц, Мира-ри. Я знаю лишь часть ее, но удовлетворит ли тебя мое знание?

Мире послышалась насмешка в словах жрицы. Впрочем, теперь, когда она начала этот разговор, ничего не оставалось, приходилось только слушать.

— В пещерах есть не только тайные ходы, но и тайная стража, — продолжила женщина, отставив пустую чашу. Мира едва притронулась к настою и слушала настороженно. — Когда-то давно оттуда ушли прежние обитатели, оставив Святым пределам развалины, полные чудовищ и остатков Тьмы. Жрецы очистили пещеры, населив их стражами. Один из стражей и нашел тебя в старом храме, у статуи мертвого бога.

Ангрит замолчала. Мира ждала.

— Я знаю, что твой поиск не так прост, Мира-ри. Жрецы Храма давно ищут те тайные ходы, о которых ты говоришь. Некоторые жрецы даже пропали в пещерах под Ямой, и с тех пор о них больше не было вестей. Не та ли участь постигла твоих спутников?

Мира вспомнила идущего напролом к цели Ари и взволнованно покачала головой.

— Храм не знает, куда ведут эти ходы?

— Почему же, — улыбнулась Ангрит. — Это не тайна. Эти ходы ведут в глубины ночи.

— И как...

— Как мы относимся к тем, кто ищет путь в эти глубины? — перебила Ангрит, засмеявшись. Мира почувствовала, как напряжение, возникшее в начале разговора, рассеялось в насыщенном влагой воздухе. — Они простодушные мечтатели. Ибо каждый знает, что в сердце ночи может быть только пустота.

— 17. Ари. Далекая гавань -

Полная темнота.

Резкая боль. Где-то рядом — звук падающих капель. Сырость, затхлый воздух.

Ари попытался открыть глаза и застонал.

— Придется пока полежать так, — раздался в темноте голос Ингрид. — Мне нужно договориться с жителями этого Острова, и тогда нас выпустят.

— Выпустят? — прошептал Ари.

— Выпустят. — Голос уже ближе, слышен и мягкий шорох шагов. — Нас, как нарушителей какого-то старого договора, держат в яме. Отсюда видно только дыру вверху и каменные стены. Приходил старик в белой маске, обещал переговорить с Советником. Расспрашивал про Хёда Темного.

— Хёда-ри? Учителя? — Ари приподнялся на пружинящем выступе, где раньше лежал на спине. Теперь он понял, что с ним случилось — ожог. Лицо и шея горели.

— Хёд твой учитель? — заинтересовалась Ингрид. Похоже, ее заключение в яме не слишком волновало. — Тогда Огонь мира светит нам ярче. Его имя произносили с явным уважением.

— Скажи, Ингрид-ри, у пленивших нас белые маски на лицах?

— Да, у стражников уж точно. Жутко выглядят, будто нежить или демоны.

Ари обрадовался. Впервые ему стало ясно, что цель путешествия, мир Безликих, достигнута.

— Скажи, скоро ли придет Советник?

— Здесь они особо не торопятся, странник. Лучше осмотрим твои ожоги.

Ингрид подошла и встала на колени рядом с ним. Провела по рукам и лицу ладонью, что-то напевая. Боль постепенно уходила, Ари опустился на выступ и замер, прислушиваясь к новым ощущениям.

Вернулось зрение. В тусклом свете, падающем из отверстия наверху, Ищущий разглядел девушку, склонившуюся над ним. Та сняла плащ и меховой жилет и осталась в серебристой, прошитой металлическими нитями тунике. Ари впервые за время похода не чувствовал ответственности и легко принимал уход, почти не испытывая стыда. Что-то сломалось внутри с достижением цели, что-то, ведущее только вперед. Теперь хотелось отдохнуть, забыть обо всем, лежать на мягком настиле с грибным запахом, под умелыми руками Ингрид... Грибным запахом?

— Ингрид, — через силу выговорил он. — Мы в подземельях?

— Если бы остались наверху, тебе не помогла бы и ванна из животвора. Когда мы вышли из врат в этот мир, здесь бушевала пыльная буря, ничего не видно, да еще стража нас поприветствовала чем-то вроде твоего огненного факела, только этот был гораздо жарче. Впрочем, сам, наверное, понял.

— Теперь да, — Ари лежал неподвижно. — Сильно обожгло?

— Лицо и немного шею, — Ингрид легонько подергала его за мизинец. — Остальное уже почти исцелено. У тебя в поясной сумке нашлась исцеляющая мазь.

Что-то грохнуло наверху. Ингрид подняла голову, Ари тоже вгляделся в отверстие. Решетка, закрывающая яму, медленно отодвинулась в сторону. Показался темный силуэт с белым пятном на месте лица.

— Советник Инглинг, Первый страж Врат Тьмы, — крикнул он. — Кто вы такие?

Ари подавил боль, обернув разум в Тьму, и четко произнес слова Старого наречия:

— Хёд гесем видар ри. Ари нэ Ингрид гесем.

— Инер сем, — откликнулась тень наверху. — Выпускайте.

Советник исчез, а из отверстия в яму упала длинная, извивающаяся как змея веревка.

* * *

Длинный коридор, вырезанный в скале, вел спиралью от темниц вниз. Воздух, несмотря на гранитные стены, даже слишком сухой и горячий, поднимался откуда-то из отверстий в полу.

Коридоры не освещались, и Ари, Ингрид и свита из четырех молчаливых охранников в черных плащах шли почти на ощупь.

Ари доверился внутреннему зрению и избегал стен вполне успешно, лишь иногда спотыкаясь о каменные ступени. Ингрид вообще не испытывала никаких затруднений и шла быстро и уверенно. Наконец их препроводили в большой зал, каменные стены которого украшали мягко светящиеся узоры на срезах блоков и причудливые фигуры, нависшие на карнизе высотой шесть-восемь локтей. Химеры, отметил Ари. И даже зеленые прыгуны или кто-то очень похожий на них.

Узор на стенах впервые в подземельях позволял четко видеть детали. В центре залы стояла статуя высокого человека с посохом, но без лица — его шею венчал полированный до зеркального блеска темный камень. Рядом, на небольшой скамейке, выделанной из буро-зеленого материала — неужели грибы? — сидел болезненного вида мужчина в серебристой маске.

— Советник Инглинг, — поднял руку встретивший их Безликий, когда стражники покинули залу. — Первый страж Врат Тьмы Острова Ланхем, Далекой гавани. Пренебрегая правом гостя, мы заключили вас в темницу и нанесли удар без предупреждения. Прошу простить нас, странники, ибо неудачный день вы выбрали для прихода в наш мир.

Ингрид предостерегающе коснулась руки Ари и спросила:

— Что же заставило вас нарушить право гостя, Советник Инглинг?

— Лишь опасность, подстерегающая наш мир. Тридцать лет назад Тьма выбросила остатки народа вонжинов на Остров Ланхем, но теперь что-то новое исходит из-за барьера. Три года мы боремся с нашествием демонов, разрушающих наш мир. Принесли ли вы, странники, ценные знания от Великого Темного, Хёда-ри?

Ари, несмотря на предостерегающий взгляд спутницы, громко выкрикнул:

— Хёд-ри, Хёд Темный, призывает вас встать под знамена Тьмы и повергнуть его врагов на Острове Дильмун. Я, Ари Виннерлад, готов служить проводником через темные тропы.

Ингрид с сожалением покачала головой. Советник скрестил руки на груди и внимательно посмотрел на молодого Ищущего.

— Уверен, намерения Великого Хёда простираются дальше обычной битвы. Но, боюсь, тебя ждет разочарование, молодой странник. Армия Тьмы не существует ныне в мире Ланхем.

* * *

К вечеру Ари и Ингрид разместили в просторных покоях недалеко от огромных оранжерей, где они и остались надолго. То, что Ищущий видел на Острове Ланхем, совсем не походило на известковые пещеры его родины, скрытые под Аргором, хотя растения были похожими, а люди отличались только цветом масок на лицах.

Безликими себя они давно не называли. Как объяснил Инглинг-ри, вонжины попали на Ланхем, отступая по стихийному порталу, и все, что касалось поражения, давно постарались стереть из памяти народа.

А главным разочарованием Ари стал сам Инглинг. Скользкий и вялый, как подземный червь, он не давал никаких надежд на скорый созыв войска. Да и, по его словам, войска как организованной силы на Ланхеме уже не было.

Тридцать лет назад, с тяжелыми потерями после поражения в битве и сражения со Стражами пути, вонжины прорвались на Остров Ланхем. Маленький и неуютный на поверхности, Остров оказался источен пещерами, в глубине хранящими тепло. Ари понимал даже причину, когда-то на Сияющей учитель Зенг рассказывал об Алхимии Тьмы и о том, как базальтовые породы на Острове, погружаясь во Тьму, рождают тепло для оранжерей. Здесь же, на Ланхеме, поговаривали о кипящих в подземельях озерах лавы, гейзерах и ловушках, полных удушающих газов.

Остатки армии разместились в пещерах и начали с того, что уничтожили любые напоминания о поражении. Жрецы Безликих, называющие себя Проводниками, нашли путь во Тьме и спасли остатки поселений с западного края Дильмуна до того, как победившие хенсбары подошли к ним. Путь во Тьме к горам у Дозорной заставы, как понял Ари, еще существовал, но использовать его Безликие уже не пытались.

Трижды здесь, на Ланхеме, появлялись странники. Все они находили путь с других Островов — два хенсбара, казненных в глубоком подземелье за нарушение запрета, и один смертельно раненый в бою со Стражами пути следопыт Храма Света.

Сам запрет был оглашен первым правителем Ланхема, Верхаром, и с тех пор неукоснительно соблюдался всеми последующими правителями, составлявшими Совет Восьми. Он гласил, что ни один вонжин, будь то женщина, ребенок или воин, никогда больше не вступит на темные пути и не примет оттуда помощи.

План учителя Хёда был безупречен. Во всем, кроме запрета, Инглинг демонстрировал полнейшее почтение к намерениям учителя, старательно, хоть и с трудом, подыскивал привычные Ари слова и выражения. Больше того, он часто называл Хёда-ри богом, что никогда не пришло бы в голову жителю Снегов, охотнику или торговцу из Аргора.

Запрет же Инглинг не хотел или не мог обойти. Даже в деле с нападениями демонов на Ланхем делиться знаниями советник не пожелал. Безусловно, Совет Восьми предполагал еще семерых наделенных властью, но об иерархии внутри Совета у Ари сложилось весьма смутное впечатление.

Благодаря статусу посланников Хёда Темного их с Ингрид определили в положение охраняемых гостей. Кожа на лице Ари благодаря заживляющей мази покрылась розовыми пятнами и струпьями и на ощупь казалась страшной. Процесс заживления шел правильно, но за неделю, проведенную в пещерах Ланхема, Ари научился избегать освещенных мест. Общался он только с советником Инглингом, хотя с балконов над оранжереями они видели прогуливающихся и ухаживающих за растениями вонжинов, и, конечно, с Ингрид. Девушка просто окутывала Ищущего обаянием и, случайно или намеренно, всегда оказывалась рядом, когда речь заходила о помощи Хёду. Ари чувствовал, что Ингрид помогает ему избегать провалов в переговорах. Возможно, именно ей и удалось вызвать интерес у Инглинга, и тот добился, как сам сказал, с большим трудом аудиенции у Совета Восьми.

Восемь дней спустя Ари предстояло держать речь перед предводителями бывшей элиты темной армии, теми, кто когда-то охранял покой Хёда Темного, а ныне скрылся в коконе забвения на безвестном клочке земли.

Ари шел на аудиенцию один. Ингрид приглашения не получила. Встреча должна была состояться через десять часов, или, как принято на Острове Ланхем, через три удара колокола, отмечавшего время в мире без Высокого неба.

Рецептом успеха на встрече Ари видел для себя только и исключительно честность. Когда Ингрид заглянула в двери покоев Ищущего, приглашая составить ей компанию на прогулке, Ари, задумавшись, рассматривал вырезанный на стене комнат орнамент, где воины с полированными овалами лиц-масок побеждали гигантскую химеру, чешуйчатого змея и знакомого по миру портала слизняка.

* * *

Ари шел по балкону, опоясывающему огромную, на тысячи шагов, пещеру, где располагались оранжереи. По обычаю Аргора в оранжереи не допускали никого, кроме адептов Подземного искусства. Здесь же, как могли судить они с Ингрид, среди растений прогуливались обычные жители этого подземного мира. Иногда те смотрели вверх, на балкон, но почти никогда не обращали внимания на гостей из внешней Тьмы.

Казалось, об их существовании или не знали, или предпочитали не думать.

— Что ты планируешь рассказать на аудиенции, Ари? — Ингрид за эти дни настолько расположила к себе Ищущего, что тот даже по мелочам советовался с девушкой. Недовольства таким обычаем она пока не проявляла. — Тебе нужно убедить советников послать воинов, клянусь вечным Огнем, иначе весь путь сюда станет бессмысленным.

— Но я не планировал убеждать, — возразил Ари. — Учитель Хёд считается здесь божеством, и мне казалось, что честность...

— Краткость, сила, разум, но не только честность. Послушай, если бы в твой мир заявились такие просители, послал бы верховный правитель Острова с ними людей? Или предпочел бы затаиться в своей цитадели? Чужие войны не касаются вонжинов, они ясно дали это понять. Нужно что-то, что убедит их.

Ари перешагнул через трещину, рассекавшую камень балкона, и некоторое время молча рассматривал узоры на стенах. Ингрид, легко касаясь камня, шла рядом.

— У нас на Острове нет верховного правителя, — наконец ответил он. — Но я сомневаюсь, что никакой помощи не собрали бы. У нас в Снегах... — он вспомнил Дембира и замолчал. Уверенность, лишь частично утраченная за время пребывания в Ланхеме, снова дала трещину. Теперь Ари уже не ощущал тяги, стремления, позволившего выполнить поручение учителя Зенга и найти вход в портал между мирами, бестрепетно нырнуть в темное озеро. В памяти промелькнули тени и других поступков, сейчас показавшихся неверными, напрасными, всплыло лицо девушки, оставленной где-то... в пещерах? Краем глаза Ари заметил, как нахмурилась Ингрид.

— Подожди, — девушка оперлась локтями на стенку, ограничивающую балкон. Ее фигуру словно обнимало сияние голубых узоров на противоположной стене пещеры, выделяя все изгибы и теряясь в водопаде волос. Ари вздохнул. — Здесь твой шанс. Они не пойдут за тобой в неизвестность все, но в любом месте найдется человек, готовый поддержать изменение привычного образа жизни, возвращение к давним, лучшим временам. Скажи, намекал ли тебе Инглинг, что советники осведомлены о подробностях последней битвы на твоем Острове?

— Да, снова и снова, — подтвердил Ари. Он поймал себя на том, что очарован девушкой, и удивился, как быстро он поддался ее обаянию. — Инглинг-ри только об этом и говорит. То поколение, что сейчас живет в пещерах, в его рассказах вообще не слышало о Хёде Темном.

— Это не так, — Ингрид задумчиво наклонила голову. — В нишах у балкона мы проходили статуи, изображавшие безликого старца, да и в зале, где нас принимал Инглинг, помнишь?

— Возможно, это не изображение Хёда-ри, — Ари еще говорил, но мысли уже лихорадочно заспешили. Это выход! — Или ему поклоняются только как божеству, вне связи с реальным человеком.

Ингрид изящно выгнулась и посмотрела вниз. В спутанных клубках дорожек суетились одинокие садовники, что-то подстригая и выравнивая, пенилась в фонтанах горячая вода, где-то журчала подземная речка.

— Тебе нужно дать им понять, что твой учитель Хёд — живой человек. И его величие нуждается в них. Тогда найдется и среди не желающих сражаться тот, кто поможет собрать воинов.

Они шли по старому, покрытому трещинами камню, и Ари думал о силе слов, а Ингрид, хитро улыбаясь, следовала за ним.

* * *

На следующий день, когда в полутьме подземного мира сменились несколько часов, Ари отвели в большой зал, оформленный гранитом и кварцем. Кварцевые кристаллы дробили сияние, исходящее от стен, и сидевшие полукругом на возвышении семь советников, окруженные нимбом света, излучали неземное спокойствие.

Ари вошел через проход напротив сидящих и встал у небольшого барьера. Стены залы, как он теперь видел, ровно отполированные, поднимались к полукруглому потолку, откуда свисали охваченные Ночным огнем серебряные цепи.

Простота. Честность и простота.

Инглинг, расположившийся слева, на краю полукруглой скамьи, поднял руку.

— Совет Восьми Острова Ланхем, Далекой гавани, приветствует посланника Хёда Темного, Ари Виннерлада, да защитит его Тьма. Прибывший к нам посланник знает о древнем запрете, но хотел бы изложить просьбу пославшего, и мы решили даровать ему это право. Традиция Верхара гласит, что все дела с внешним миром Далекая гавань ведет лишь с согласия Совета Восьми. Прошу, подтвердите свое согласие, братья.

— Советник Вимар готов выслушать гостя, — первым поднялся крупный, с копной нечесаных волос мужчина в резной черно-белой маске. Следом выступили и остальные. Ари попытался запомнить имена: Советник Эрик, Советник Архан, Советник Альбо, Советник Гирен. Последним встал Инглинг.

— Мы готовы выслушать тебя, Ари Виннерлад.

Ари обвел взглядом залу и глубоко вздохнул. Простота. Честность и простота.

— Почти десять лет я готовился к этому моменту, старейшины мира Ланхем, — начал говорить Ари, остро ощущая отсутствие гибкой, изворотливой Ингрид. — Я прошел тяжелые испытания, чтобы попасть в ваш мир дорогой Тьмы. Я не знаю ваших стремлений и горестей, но знайте, что Хёд Темный сейчас изгнан и живет отшельником в снежном преддверии Края мира там, где когда-то обладал полновесной властью. Храм Света, что победил в той битве, теперь заправляет всем Островом Дильмун, и горе тому, кто пытается противостоять этой власти.

Советники молчали. Слова Ари падали, словно капли со сталактитов в огромной, пустой пещере.

— Двадцать лет назад Хёд Темный поднял восстание, но не смог пробиться к западному Краю мира, где скрыт портал в ваш мир. Советник Инглинг, — тот подобрался. — Он рассказал мне о том, что вы знаете этот путь и когда-то пользовались им. Новое восстание начинается сейчас, но враги сильны, и Хёд Темный надеялся на помощь тех, кто когда-то составлял элиту его Армии Тьмы. Хенсбары по-прежнему таятся где-то в тени Острова, и знамя Лаувейи Красной водружено над Островом Дильмун. Я пришел, чтобы показать вам путь и дать знания, чтобы вернуть Армию Тьмы и покончить с властью пришлых хенсбаров.

Ари замолчал. Оратор, как и воин, из него был неважный, но неужели сейчас той просьбы, что вложена в этот призыв, будет недостаточно?

— Скажи, посланник, — приподнял голову тучный, лысый Советник Альбо, с белой как снег маской, в двуцветном плаще. — Если Великий Темный рассчитывает на нас, каковы его силы? Сколько воинов могут выставить изгнанники, чтобы свергнуть хенсбаров и проклятую Лаувейю?

Ари взвесил его слова. Честность.

— Город Аргор и Ледяной приют, нынешнее пристанище Хёда Темного, могут выставить около тысячи легковооруженных воинов и пятьдесят тех, кто владеет магией.

Словно шелест травы, пробежал по зале тревожный шепот.

— Мало, — пренебрежительно протянул Инглинг, пристально вглядываясь в советников. — Уже в те времена Лаувейя Проклятая привела десять тысяч хенсбар на поле у Лесного предела. Мой отец погиб там. Даже с тысячей воинов нам не справиться.

— У нас есть триста защитников Врат Тьмы, — возразил Вимар, поднимая голос. — Все они владеют магией Тьмы и неплохи в бою. Но никто не может сказать, смогут ли они удержать следующий удар из путей, Советник Инглинг. Кто может это гарантировать? Ты, Альбо? Эрик? Устоим ли мы здесь, в Далекой гавани, одни?

— Этот вопрос не подлежит обсуждению вне Совета Восьми, — отрезал Инглинг, и Ари заметил, как Вимар с досадой хлопнул перчаткой по скамье. — Мы вынесем решение сейчас, помня запрет Верхара, или примем посланника позже?

Раздался слитный удар — каждый Советник, кроме Инглинга, хлопнул ладонью по скамье. Тот скривился, но голос прозвучал ровно:

— Через четыре удара колокола мы известим тебя, какое решение принял Совет Восьми. Сейчас, посланник, отправляйся в свои покои, стража Совета проведет тебя.

Ари сложил руки в знак уважения. Я отдаю вам свое тепло. И лишь Советник Вимар ответил ему.

* * *

Тем же вечером Ари, мрачный и погруженный в невеселые мысли, медленно шел по балкону над оранжереями. Внизу царила непонятная суета: вонжины-садовники исчезли, и по дорожкам двигались группы из трех-пяти Безликих, вооруженных молотами на длинных рукоятях и цепами. Воины, понял Ари. Но сейчас все зависело не от него, только Совет Восьми, видимо, мог принять положительное для учителя Зенга решение.

Триста воинов, думал Ари. Только триста. Если они возвратятся через западный Край мира, их атака будет иметь смысл и цель, ведь они выйдут к самому Храму Света через Дозорную заставу. Если же вернуться через Яму... Но Ари понимал, что триста воинов, прошедших сквозь пещеры, будут еще день-два непригодны к битве. За это время охрана жрецов и жители подземелий смогут нанести им урон, да и Храм будет предупрежден.

И все же, подумал он, чем кончился Совет Восьми? Ари остановился у каменного выступа со старой статуей безликого мага.

Если вонжины не отправятся на Дильмун, учитель Зенг не примет его назад. Тьма не терпит промахов. Ари снова вспомнил о Лемгрене. Тогда и ему нельзя возвращаться обратно...

На каменном выступе лежал камень. Глубокий, цвета подземных озер цвет привлек внимание Ищущего. На гладко обточенном кристалле выступали цепочки рун. Запретный путь, прочитал Ари.

— Это лишь традиция, — раздался за спиной глубокий, добродушный бас.

Ари резко обернулся. Рядом стоял Советник Вимар, уже без церемониального плаща, в ладно скроенных штанах с рисунком, что позволял заподозрить чешую, свободной белой рубахе из длинных растительных волокон, черно-белой накидке поверх рубахи, повторявшей узор на маске. Ари обратил внимание, что на поясе у Безликого в светящихся ножнах висел длинный нож.

— Сохрани тебя Тьма, Вимар-ри, — настороженно произнес Ари, пытаясь понять, какие эмоции скрывает маска Советника.

— Пусть Тьма защитит и тебя, посланник, — дружелюбно ответил Вимар. — Этот камень — традиция Великого Исхода, ее заложил Первый правитель Далекой гавани Верхар.

Ари вгляделся в камень. Руны мерцали алхимическим светом.

— Этот камень, — продолжал Вимар, — зримая печать запрета Верхара, о котором тебе говорил Советник Инглинг. Здесь не так просто нарушить запрет, ведь все напоминает о нем: каждый удар колокола, каждый поворот, каждый барельеф. Скажи, посланник, ведь Хёд Темный — не бог твоего Острова?

— Нет, — Ари вспомнил старого учителя, что сидел, сгорбившись, у огня в ученическом доме. — Он не принимает участия в поклонении Тьме. Наши боги — Безликие.

— То есть мы? — ухмыльнулся Советник. — Сейчас завершился Совет Восьми, я вызвался объявить тебе решение правителей Далекой гавани.

Ари сжал камень с рунами в кулаке, неосознанно вцепившись в единственное свидетельство неожиданно возникшей помехи.

— Завтра ожидается атака из путей между мирами, Ари Виннерлад, — в голосе Вимара послышалась тревога. — Решение отправляться ли нам на Дильмун будет принято, если она будет отбита.

— Если? — Ари встревожился. — Кто приходит на Остров Ланхем из Тьмы, Советник Вимар? Советник Инглинг говорил о демонах, но и жителями Ледяного приюта пугают детей в Храме Света.

Вимар задумался.

— Через пути приходят различные существа, посланник. Черные химеры, змеи, стражи путей. Последние дни атака следует за атакой. Нерешительность Совета вызвана не трусостью, как ты наверняка подумал... — Ари отрицательно качнул головой. — Нерешительность Совета — это неизвестное будущее вонжинов. Возможно, завтра некому будет выступить к чертогам Хёда Темного, странник, и ты погибнешь вместе с нами.

Послышались легкие шаги. Вимар довольно проурчал приветствие, и в круг света вошла Ингрид, невыразимо изящная в белой тунике, коротких штанах, приобретенных уже где-то на Ланхеме, и мягких полусапожках. От странницы, встреченной в междумирье, не осталось почти ничего, только взгляд и темное облако волос.

— Позвольте и мне принять участие в таком достойном деле, — шутливо мурлыкнула девушка. — Ибо мы с Ари разделили костер в ночи, и значит, я отвечаю за него, а он — за меня по праву гостя.

— Надеюсь, все мы переживем этот день, и через пять ударов колокола сможем встретиться в зале Совета Восьми, прекрасная гостья.

— Скажите, Советник, — тот спохватился и представился. — Советник Вимар, кто управляет защитниками Далекой гавани в завтрашнем бою?

— Завтра на бой нас выведет Советник Инглинг, — не отрывая взгляда от девушки, проговорил Вимар. — Но прежде он понесет наказание, ибо скрывал под охраной такое сокровище...

— Советник Вимар, — четко произнесла девушка, и Безликий отшатнулся. — Если Советник Инглинг проживет до четвертого удара колокола, Остров Ланхем будет захвачен хенсбарами.

Мужчины ошеломленно уставились на Ингрид. На ее устах промелькнула хитрая улыбка.

— 18. Хамари. Поединок -

Хамари Огнеборец дремал на спине тонга, привалившись к сверткам и слегка постукивающим, связанным вместе боевым копьям, предназначенным для поединка. Куда ни глянь, белый, мелкий песок лежал складками, лениво переползая от одной ложбины к другой, измеряя свой путь веками. Жар медленно спадал, но даже ночью серебристое сияние огромного купола Жаровни слепило глаз. Земля Пекла страдала от испепеляющего дыхания Жаровни, низкого барьера, пылающего безжалостным светом.

Караван паломников уже третий день брел сквозь белые пески, днем пережидая жару, а ночью двигаясь вперед. Тонги, огромные и неприхотливые ящеры, спокойно переносили все тяготы пути. Купец Рури Толстый, или Обжора, как его прозвал Огнеборец, дающий в аренду ящеров, не волновался за них — те могли спокойно пройти все шесть переходов до Каленого края и вернуться. А хенсбары — что ж, паломники Первородного огня не слишком волновали Обжору, только те выгоды, что купец имел с ящеров. Только тонги — символ достатка купца. С ящерами всегда шел подмастерье-проводник.

Хамари не слишком волновали стремления и имущество жрецов. На самом деле, Огнеборец предпочел бы идти один, но представив путь через пустыню, с тяжелым грузом за плечами и жарой, которую пришлось бы переносить до самого Каленого края, до Красных стен, он смирился с паломниками, мрачной, сосредоточенной толпой, бредущей в караване. Проводник сидел на своем тонге и смотрел на остальных так, как будто от них воняет. Но все это было неважно, и Хамари с удовольствием потянулся, вдохнув обжигающий, словно в кузнице, воздух.

Неважно. Скоро я увижу Красные стены.

Хамари стремился на поединок так же, как пятнадцать лет назад — в поход на Дальнюю гавань. Все хенсбары могли стать первыми среди равных, это верно. Но никто из тех, кто предпочитал избегать обязательных поединков, не поднимался выше десятника, а такая жизнь не могла устроить Хамари Огнеборца, что сам выковал свой молот, смазал его маслом пустынника, выгравировал руны, отгоняющие Тьму, на рукояти. Хамари Огнеборец должен был пойти на войну и сразиться со Тьмой.

И, конечно, он хотел быть на войне кем-то важнее десятника. Он достоин этого.

Путь до Красных стен лежал через поверхность, и им почти не пользовались ныне, когда Небесная Жаровня стала еще ближе к земле Пекла. Хамари помнил, что тридцать лет назад в Каленых землях еще росли деревья, но не теперь. Сейчас его окружал только белый, мелкий песок и колючие кусты, искривленными пальцами ветвей цепляющие небо.

Красные стены, как рассказывали Хранители, когда-то были городом, и оттуда правили всем Каленым краем. Но теперь лишь развалины да огромные каверны в земле отмечали это великое место.

И в одной из каверн, в Сером Мешке, ожидала Хамари его удача.

* * *

Когда тонги остановились у зарослей старых, искривленных кустов и начали с хрустом жевать, проводник подошел к Хамари. Огнеборец сосредоточенно выбивал мелкий песок из плаща.

— Пусть Огонь всегда горит в тебе, путник, — вычурно поприветствовал хенсбара погонщик. — Я видел, ты везешь оружие?

Хамари отряхнул одежду от мелкого песка.

— Верно.

— Мне бы хотелось обсудить это с тобой, — проводник, молодой хенсбар в белом плаще, с закрытым тканью лицом, упирался в песок кривыми ногами.

Хамари с интересом взглянул на него.

— Ты собираешься убить кого-то в Красных стенах? — спросил проводник. — Хенсбара?

— Противника, — поправил Хамари. — Да, у меня есть такое намерение. Это старый обычай подземных кланов.

Проводник пожевал губы. Хамари терпеливо ждал, хотя кожа зудела от песка и ему дико хотелось почесаться.

Проводник обернулся. Паломники бродили вокруг стоянки, некоторые стояли у колодца и поднимали со дна мутную воду. Предусмотрительные путники, зная о предстоящем долгом переходе, спали в тени.

— Тогда ты можешь покинуть караван и отправиться обратно, — холодно продолжил он. — Запас воды и еда на пять дней найдется, хвала Пламени. Не придется ждать.

Хамари сощурился и презрительно взглянул на собеседника:

— Неужели Пламени не угодны новые последователи?

Проводник занервничал, то и дело поглядывая на топор, висящий на поясе Хамари.

— Хозяин Рури велел не допускать поединков, путник, — уже не так уверенно проговорил он. — Что мне делать? Я не могу разрешить тебе.

— А ему — можешь? — весело спросил Хамари, притрагиваясь к топору. — Или только толстые купцы могут удовлетворять свои потребности в Сером Мешке?

Проводник шумно вдохнул. Разговор ему явно не нравился.

— Это новые правила, путник, но это правила. Все гости Красных стен должны следовать указаниям хозяина Рури.

Хамари широко улыбнулся:

— Вот и следуй. А я буду делать то, что нужно мне, и мой противник тоже. Или Серый клан тоже поддерживает Рури Обжору?

Замешательство проводника многое сказало Хамари. Он фыркнул.

— Значит, решили. Я еду дальше.

Проводник поднял кнут:

— Нет. Запрещено.

Хамари оглянулся на белеющий горизонт. Красные стены еще даже не появились вдалеке. Воздух, хоть и начиненный пылью, не защищал от обжигающих лучей Огня.

Значит, кому-то суждено умереть еще до поединка, подумал Хамари, и отчего-то эта мысль развеселила его.

Он поднял топор, следя за движениями противника. Вдруг за спиной проводника, у края засохшего куста, Хамари уловил блеск огромных изгибов, медленно приближающихся по ослепительно белому песку. Песчаный червь, страшное проклятие Пекла, полз к погонщику тонгов, настороженно наблюдавшему за хенсбаром.

Дальнейшее произошло быстро.

Хамари не стремился много думать в бою. Где-то далеко, в темном уголке души, таилось пожелание гибели вставшему на его пути, но проводник был хенсбаром, сыном Огня. Тренированные мышцы отреагировали на опасность так, как учили. Три движения. Резкое, наискось — правой рукой, до предплечья левой, до скрытого там ножа. Бросок. Рывок, и лезвие топора загорается огнем под белым светом Жаровни.

Проводник, опомнившись, выхватил кнут и с резким щелчком развернул. Он побагровел и злобно смотрел на Хамари.

— Попытка убить слугу Рури — верный путь к смерти в Пекле, — процедил проводник, следя за Огнеборцем. Хамари презрительно покачивал топором, но не выпускал проводника из виду — тяжелый кнут был страшным оружием.

— Хвала Искрам, глупец, это правда, — откликнулся Хамари. — Посмотри.

Проводник сместился в сторону и краем глаза увидел студенистое тело червя в двух шагах. В вытекшей глазнице торчала рукоять.

Хамари развернулся и пошел к тонгам. Паломники исподлобья смотрели на него, расступаясь. Слуга Рури свернул кнут ловким движением, но руки у него дрожали. Он ничего не ответил, уставившись на мертвого червя.

* * *

Красные стены выросли перед караваном на шестой день перехода, возвышаясь плоской громадой утеса над белыми песками. Источенные ветрами, жарой и временем, древние постройки выглядели грудой иссеченных камней, громоздившихся друг на друга, с узкими, крытыми проходами между ними, где гнездилась такая желанная прохлада.

Тонги, завидев тень под стенами древнего города, ощутимо прибавили шагу, и Хамари теперь подбрасывало на подушках каждый раз, когда ящер перешагивал колею или глубокие ямы, оставленные когда-то текшими здесь ручьями.

В Красных стенах остался колодец, подумал Хамари, с удовольствием вспоминая о теплой, горькой воде этих мест.

Первый поединок любой хенсбар проводил, придя в Красные стены пешим, и лишь тем, кто уже доказал свою силу, дозволялось путешествовать на тонге. Или уже не дозволялось, подумал Хамари, вспомнив перебранку с проводником. Толстый Рури роет под пещерой, в которой построен его дом...

Серый клан, люди, жившие в пустыне, не были хенсбарами. Когда-то давно, когда хенсбары только пришли в Пекло, они уже были здесь, жалкие, почти погибшие от голода. Их религия, воля страшного Песчаного змея, не разрешала Серому клану селиться под землей, а под Жаровней все места на поверхности были одинаково неуютными. Хенсбары же, придя в нижние уровни через открытый во Тьме путь, быстро выбили из пещер диких бренсов и хитрых ядовитых химер. Построив временное пристанище у Серного потока, они поднимались все выше и выше, и, наконец, вышли на поверхность. И встретили людей Серого клана.

Хамари видел, как от близкой теперь стены, красновато-серой в под бельмом Жаровни, отделилась тень, указывая на один из проломов. Тонги, повинуясь указаниям проводника, направились туда, переваливая небольшой песчаный гребень и поднимая тучи пыли.

Хенсбар, не обращая внимания на соседа, седого и дряхлого паломника, расчехлил топор и протер лезвие от пыли. В Красные стены следовало входить вооруженным, только если ты хотел поединка, и никто не хотел его так, как Огнеборец.

Сосед что-то проворчал под нос, но не осмелился ничего сказать вслух. Белый свет Жаровни сиял на остро отточенном лезвии топора. Хамари наслаждался ощущением горячего металла, проводя покрытыми мозолями пальцами по гравировке.

Языки Первородного пламени, помогите мне, яростно молился Хамари, наблюдая, как тонги приближаются к рассеченной тенями стене. Я должен победить. Я должен. Он увидел, что серая тень теперь поджидает у пролома в стене, и положил топор на колени. Старый паломник, кряхтя, слез с тонга по грубой веревочной лестнице, выброшенной Хамари — сейчас лучше было остаться одному.

Тень приблизилась, и Хамари увидел истощенного человека, лысого, с обожженным жаром лицом. Глаза его лихорадочно поблескивали, руки дрожали под свободной серой хламидой.

Хамари произнес ритуальное приветствие, не двигаясь с места. Он, Хамари Огнеборец, уже оставил свой след в скрижалях этих древних развалин.

Серый человек произнес тихим, почти неслышным голосом:

— Желаешь ли ты обмануть смерть, путник?

— Желаю сразиться с ней, — ответил, как следовало, Хамари, слегка поднимая топор.

Тень кивнула.

— Знаешь ли ты дорогу к Кавернам? Нужен ли тебе проводник, что покажет тебе лицо смерти под белым небом?

— Нет. Я готов пройти путь один.

Хамари всегда знал, что он вернется сюда, и теперь предвкушение битвы заполняло его, заставляя торопиться, пропустить часть ритуала, войти в город без нужных слов. Хенсбар знал, что такое поведение закроет навсегда для него вход сюда, и сдерживался, но не без усилий. Остальные тонги уже вошли в город, и лишь Хамари остался наедине со стражем врат.

— Нет мести тем, кто погиб на песке под белым небом, лишь честь победителю дарует Песчаный червь, — произнес серый человек.

— И я достоин этой чести, — согласился Хамари.

Вот эта часть ритуала ему нравилась. Он снова провел по лезвию пальцем, глядя, как исчезает в тени человек из Серого клана, и порезался. Капля крови, медленно и неторопливо, сползла по металлу и упала на серую кожу тонга под добродушную, вполголоса ругань Хамари.

* * *

Хамари сидел на горячем камне в Серых Кавернах и скучал. В прошлый раз ему не приходилось ждать, и теперь хотелось быстрее закончить начатое, разрубив топором противника. Вот только противника Огнеборца так и не привели, чтобы согласно ритуалу обменяться кровью на плоском камне Каверны.

— Серый! — крикнул Хамари. — Неужели больше не проводятся поединки?

Его охранник, он же проводник, без плаща еще больше похожий на серую тень, промолчал. Хамари знал, что он может выйти из небольшой пещеры, пол которой выстелен побуревшим от времени и крови деревом, только на поединок.

Или уже не так?

Хенсбар встал на ноги и прошелся от края до края пещеры. Десять шагов. Как и час, как и два часа назад. Скука!

Вдруг за некрашеными досками дверей, рассохшимися от дыхания Пекла, зазвенело оружие. Кто-то громко выкрикнул неизвестное Хамари имя, опять лязгнуло железо, все смолкло. Хамари видел, что страж напрягся, но не стал поднимать топор. На десяти шагах скорее пригодится метательный нож.

— Отпустите! — теперь Хамари слышал четко. — Отец послал меня не биться! Вы должны были объявить, что противника не нашли!

Хамари усмехнулся. Трусость редкий порок среди хенсбаров, но все же...

Дверь распахнулась, ударившись о красный камень стены с такой силой, что мелкий песок из щелей заполнил половину пещеры. Хамари увидел огромного, краснолицего человека с молотом, рукоять которого торчала из-за плеча, и широким палашом на поясе. Круглое лицо горело яростью, длинные черные усы дрожали, как лапы насекомого.

Лысая громадина, с уважением подумал Хамари и встал на месте, опираясь на топор.

— Кровь на песке не разделит нас, а лишь даст дорогу достойному, — ритуальной фразой поприветствовал лысого хенсбар, понимая, что перед ним будущий противник. — Я вверяю жизнь в руки Серого клана.

Лысый отбросил стража и плюнул на камни.

— Его не должно было быть здесь, — прогудел он, указывая на Хамари. — Отец запретил пускать поединщиков в Красные стены!

Позади, кутаясь в серый плащ, стояли двое. Их, распорядителей Серой Каверны, Хамари уже видел в прошлый визит.

— Что происходит? — удивленно спросил он. — Это мой противник?

Один из серых кивнул, второй ответил:

— Да. Вы будете биться на рассвете.

Лысый взревел, и, взметнув молотом пыль, бросился к Хамари.

— Никто не смеет обманывать Арлога, сына Рури! Я убью скального червя прямо здесь!

Хамари отступил на шаг влево и поднял топор, следя за бегущим гигантом с усмешкой. Трусость и злость — страшное сочетание. Гибельное.

* * *

Хамари был опытным бойцом. С самого начала поединка, следя за постоянными атаками Арлога, хенсбар быстро убедился в одном — если удастся избежать прямого удара, он победит.

Хамари откинул Арлога скользящим ударом по рукояти и отбежал в сторону. Противник, наглотавшись пыли, тяжело дышал, но молот еще держал уверенно. Теперь он уже не стремился бить сразу же после неудачной атаки, а выжидал момент, стараясь поймать хенсбара на ошибке.

Серые люди вокруг замерли, не вмешиваясь. Хамари знал — они будут спокойны при любом исходе.

Он шагнул вперед, сместился влево, покачал топор, примериваясь ударить. Арлог, опустив молот на камень под ногами, ждал. Хамари начал кружить вокруг гиганта, не давая ему поднять оружие для прицельного удара. Топор Хамари позволял беспокоить противника зацепами, был достаточно тяжел, чтобы рубящий удар повредил рукоять молота, но хенсбар не хотел рисковать. Арлог явно устал, но каждый шаг Хамари приближал его к смертоносному кругу, который мог описать молот, и получить железную оплеуху было бы совсем ни к чему.

Наконец Хамари увидел, как гигант поднимает молот и бросился в атаку. Шесть шагов, слегка отклоняясь влево, он нес топор в правой руке. Арлог с хриплым ревом ударил молотом наискось, стараясь пробить защиту Хамари, тот уклонился, перебрасывая топор в левую руку, и, пробегая мимо молотобойца, отсекающим полукругом смог провести кровавую борозду на перевитой мышцами ноге.

Арлог взревел. Кровь мгновенно пропитала ткань штанов.

— Проклятый карлик! — крикнул он, и Хамари уловил в его голосе такую приятную скрытую дрожь. — Я размозжу твой лысый череп!

Хенсбар промолчал, перебросив топор в правую руку, и встал крепко, будто бы готовясь принять удар. Арлог поверил и снова бросился, теперь держа молот на отлете, будто собравшись смести наглого хенсбара. Хамари не стал дожидаться. Он побежал навстречу, разминулся с молотом, почти не коснувшись его топором, и, подправив направление удара, попытался разрубить левый бок Арлога, но встретился с лезвием палаша в левой руке гиганта.

Звякнул металл.

Противники разошлись. Хамари почувствовал, что даже такое касание заставило руку онеметь, и незаметно размял запястье и кисть правой. Арлог наблюдал за ним, держа молот опущенным. Темное пятно спустилось почти до колена, и человек ощутимо перенес вес на здоровую ногу.

Хорошо, подумал Хамари, поднимая топор.

И тут за него вступился страх. Разъедая мысли гиганта, он с самого начала вел его к поражению, но жгучая боль в ране и очевидная разница в росте и весе заставили Арлога атаковать там, где нужно было ждать. Он бросился вперед, подняв молот двумя руками и отбросив палаш, в последний момент изогнув траекторию удара в длинную дугу, идущую справа вниз, но Хамари с легкостью нырнул под руку гиганту.

Рев прекратился. Могучая рука, еще сжимая рукоять, мокро шлепнулась на камни. Пытаясь зажимать рукой обрубок, Арлог взвыл, но жизнь быстро убегала из него с алым потоком. Хамари не шевелился. Добивать такого противника было опасным делом — одним движением он мог сокрушить ребра хенсбара.

Серые люди приблизились. Арлог корчился на залитых кровью камнях, гремя нашитыми на кожаный жилет бляхами. Наконец он затих, поскуливая от боли.

— Ты доказал силу, дитя Огня, — проскрипел серый. — Желаешь ли ты забрать жизнь?

Хамари, еще тяжело дыша после поединка, покачал головой.

— Этот мне ни к чему. Полагаюсь на милость Серого клана.

Серый переглянулся с распорядителем. Тот подал знак, неизвестный Хамари, и серый резко метнул нож. Арлог, с торчащим из толстой шеи лезвием, хрипло выдохнул кровью и затих.

— Вижу, милосердие больше не в чести в Красных стенах, — холодно заметил Хамари, глядя на тело противника.

Распорядитель указал на мертвеца:

— Ты многого не знаешь, сын Огня. Так лучше, что недостойный умер. Теперь умрет и старый хозяин Пекла, и время битв возвратится.

* * *

Хамари сидел на горячем камне и задумчиво тянул жидкий травяной отвар. Трое серых сидели напротив, в их кружки он даже не заглянул, предпочитая принесенные с собой припасы. Случалось, в поединках погибали оба противника, и никто не мог сказать, сами ли умерли победители. Серый клан обожал вмешиваться в игры тех, кого наблюдал лишь в кровавом угаре поединка.

— Почему вы хотите убить Толстяка? — спросил Хамари. — Он никогда не бывал в Красных стенах, и его люди не покидают холодных пещер без причин, а таких все меньше и меньше.

— Верно, — ответил один из серых.

Они не назвали своих имен, и Хамари окрестил их Топором, Шестом и Костлявым. У Топора лицо выдавалось вперед, и нос крюком нависал над тонкими, как шрам, губами. Шест почти упирался головой в потолок, когда вставал, а Костлявого следовало лучше кормить последние лет пятнадцать.

— Верно, — еще раз произнес Топор, выжидательно разглядывая Хамари из-под капюшона. — Знаешь ли ты, зачем пришел сын хозяина Пекла?

Хамари пожал плечами.

— Чтобы сразиться. Чтобы умереть. Чтобы стать хозяином Пекла вместо отца.

Серые переглянулись. Хамари раздражали тайны и увертки Серого клана, но сейчас выражать недовольство было едва ли разумным решением.

Шест сплел костлявые пальцы и прохрипел:

— Он хотел стать повелителем Красных стен. Требовал запретить поединки.

Хамари не выдержал и расхохотался:

— Я слышал, как он кричал, но не поверил своим ушам. Отменить поединки? Скорее сдохнуть можно, чем добиться такого. Хенсбары приходят сюда только ради них.

— И ради Пламени, разумеется, — добавил Костлявый.

Хамари вспомнил, где и когда он видел этого серого человека. Шесть лет назад, когда его отец стал Мастером глубоких уровней, серый приходил в пещеры проповедовать об очищающей силе Огня.

— Разумеется, — подтвердил хенсбар, улыбаясь. — Но мне бы не хотелось драться с людьми Обжоры Рури, а это неизбежно, если то, о чем вы говорите — правда. Я хотел бы добраться до пещер хенсбаров без приключений. Рубки уже достаточно. — Он кивнул на пятна крови.

— Мы считаем, что ты выйдешь без боя. Хозяин Пекла уйдет раньше.

Хамари не разделял такой уверенности. Он отхлебнул взвара и покачал головой:

— И кто же убьет этого бледного червя? У него под рукой почти полсотни бандитов, что называют себя проводниками. Может, Серый клан начал биться с людьми?

Серые снова переглянулись, и сухой, словно перетертый жерновами скрип наполнил залу. Не сразу Хамари понял, что это смех.

— О нет, путник, нам путь сражений неведом, — сообщил Шест. — Если что и убьет хозяина, то это будет жара, а не рука человека. Небо снова упадет не позже следующего оборота, и жить на поверхности хозяин Пекла уже не сможет. Он пойдет к пещерам, и там его схватят.

Подумав, Хамари согласно кивнул. Игры Рури с поединками не понравятся подземным жителям, и его народ, как и остальные, не потерпят попрания традиций. Но, чтобы сообщить об этом, нужно было попасть в пещеры раньше толстяка.

Хамари допил горький отвар и рыгнул. Костлявый скривился.

— Как я попаду в подземелья? — он поставил кружку на грубо отесанную столешницу и встал. — По воздуху?

Теперь ответил Топор, погано ухмыляясь:

— Нет. По воде. Под Красными стенами протекает Черная река.

Черная река была знакома Хамари. Она впадала в озеро у страж-башен, небольших, выточенных природой утесов у входа во внутренние пещеры. Но...

Хамари вздрогнул. По воде. Воду он, как и все хенсбары, порядком ненавидел. По воде, думал он, глядя на ухмылку Топора, обводя тяжелым взглядом остальных серых. Хуже только вернуться в лапы Рури. Почему эта гора жира выбрала именно этот поединок? Хамари ощутил даже желание испросить удачи у Первородного пламени, но усилием воли подавил его.

— Согласен, — не колеблясь более, ответил он. — Ведите меня.

Серые встали и направились к выходу.

Ну, Рури, если ты доживешь до пещер, я вспомню Черную реку, со злостью подумал хенсбар, и ему стало чуть легче.

Он вышел на серую площадь, и привычный жар Пекла охватил его, баюкая в обжигающих объятьях.

— 19. Мира. Птица в золотой клетке -

Чем ближе тонги подходили к Храму, тем больше решимости обнаруживала в себе Мира. Все сложилось у статуи божества Лесников, там, на стоянке. Мимолетно брошенная фраза лесного жителя наконец заставила Миру поверить, что ее не пытаются обмануть предчувствия. Что-то близилось, и это что-то было грозным, опасным не только для нее, но и для Острова.

Мире больше не хотелось быть игрушкой в чьих-то руках. И грубоватое сочувствие Ари, что почти не замечал девушку и поддерживал ее так неуклюже, словно нехотя. И холодное, как снег, но странно привлекательное отношение Зенгара, мудрого, но слишком увлеченного собой. И безрассудство Снорри, готового следовать чужим замыслам и вовлечь в них всех окружающих. И даже теперь, ласка и забота светлой Ангрит...

Мира знала, что решение, принятое на лесной поляне, ведет по опасному пути. Пренебрежение опасностью, наверное, далось ей легче из-за общения с Ари и его учителем, но все же беспокойство тяжелым камнем лежало на душе. Задуманное нелегко осуществить, понимала Мира, но, после того, как она смалодушничала в пещерах Ямы, ничего не оставалось, как сдаться или попробовать добраться до Сердца Ночи в одиночку.

Уверенность Миры поддерживала и история камня, рассказанная Зенгаром под видом истории о неизвестном старом маге, и намеки свитка Йонгрина. Она намеревалась использовать собственное чувство камня и не дать ни Храму, ни Снегам воспользоваться им. Грандиозность задачи поражала Миру, но, собравшись, девушка убедила себя в готовности достичь цели.

Камень был просто камнем, думала Мира. И когда-то им владел мой отец...

На следующий вечер, перейдя широкий каменный мост через высохшее русло, бегущее между холмов, караван вышел на плоскую равнину у Змеиной реки. На скалистом взгорье у высокого утеса высился Храм.

Мира никогда не была так далеко на западе, да и многие ли из Аргора желали увидеть твердыню грозных жрецов? Храм за последние тридцать лет превратился в легенду, место, где жили далекие и жестокие правители, символ власти. Так он всегда и виделся девушке, наслышавшейся о приюте светлых различных историй от мимоходом видевших белые стены и Янтарную башню торговцев.

Но и реальный Храм впечатлял. Невысокое, сложенное из светлого камня строение оседлало каменный склон, поднималось к верхушке утеса, топорщилось башенками с округлым верхом и зубчатыми переходами. Угадывались дымки очагов и блеск металла — где-то готовился обед, по стенам бродила стража. На верхушке холма, у высокого гребня утеса, высилась пронзающей небо стрелой бледно-желтая ажурная башня.

— В Янтарной башне — резиденция Верховного жреца, — Ангрит незаметно подошла к бредущему тонгу и знаком указала погонщику остановиться. Мира немного отодвинулась внутрь, и женщина забралась в беседку. Тонг тронулся с места.

— Мы пройдем через Восточные ворота, там, за аркой, — продолжала Ангрит, устраиваясь поудобнее. Теперь Мира ощущала в ее присутствии неловкость, словно жрица могла догадаться о ее намерениях. — Как только перейдем через мост, ты окажешься под защитой Храма. Больше можешь не беспокоиться.

Ангрит улыбнулась. Мира подобралась, захотелось уткнуться носом в подушки. Тонги вышагивали степенно, будто на параде, таком же, как аргорская Встреча Сердца жары. Мира представила, как караван смотрелся бы в толпе полуголых горожан, забрасывающих друг друга зерном, и ей стало весело.

Храм приближался, и Янтарная башня нависала, устремляясь в небо, над потрясенной девушкой. Мира чувствовала запахи жареного мяса и слышала плеск реки, видела сырые пятна на стенах, уходящих в реку основанием. Тонги шлепали по слегка влажной у реки дороги, оставляя круглые следы в грязи.

— Храм — величайшее строение Дильмуна, — с легкой, почти незаметной иронией произнесла жрица. — Здесь легко потеряться и трудно спрятаться. Если останешься одна, иди к площади у Янтарной башни, там всегда дежурит храмовая стража, они отведут тебя назад.

Ангрит смотрела на белые стены озабоченным, но холодным взглядом. Казалось, она оценивает их прочность, а не красоту.

— К воротам не выходи. Стража стены не любит горожан, а от тебя пахнет Аргором даже сквозь благовония, — Ангрит слегка улыбнулась, давая понять, что шутит, но Мире стало не по себе. Смогу ли я? Здесь я одна...

Мира знала, жрецов Храма Света в Аргоре любили даже меньше, чем строптивых жителей Снегов. Несмотря на все стычки на окраинах, Снега оставались лояльны городу и даже платили небольшую дань. Жрецы же... Мира вспомнила разговоры торговцев. Что ж, никто и никогда не любил своих правителей, что бы ни рассказывал Снорри о Хёде Темном, последнем правителе Дильмуна перед Великими жрецами Храма.

Девушка упрямо вскинула голову и вгляделась в проплывающие мимо толстые стены ворот. Над головой повисла решетка, перекликнулись стражи, и девушка вплыла в тесный дворик между стенами.

— Мы возвращаемся домой, — Ангрит улыбнулась. — Через час ты сможешь отдохнуть от пути и принять ванну. Потом поговорим, я зайду ближе к часу Тумана.

Ангрит высунулась из беседки, прямо с идущего тонга ловко скользнула на землю и исчезла в небольшом проходе, уводящем на стену.

Дом... Мира вспомнила лавку, висящих под потолком, танцующих на сквозняках птиц. Скорее клетка. Золотая клетка.

Что ж, несмотря на все Мира любовалась резными барельефами и точеными, высокими башенками. Даже здесь, в тесном переходе между внешним и внутренним кольцом стен, под ногами тонгов блистал белый камень плотно подогнанных плит мостовой, стража блистала бело-желтыми одеждами и серебром длинных алебард, тут и там вилась зеленая поросль. Девушка была наслышана о красоте храмовых построек, и сейчас она думала не только о том, что будет делать дальше. Серебристый сад, Каменная роща, Дом воды... Чудеса Храма ждали ее внимательных глаз.

Наконец, скрипя упряжью, цепочка тонгов вошла в Храм под звуки медного гонга. Позади них, повинуясь сигналу, заперли ворота. Мира оказалась в тяжелых, искусно украшенных узорами объятиях храмового гостеприимства.

* * *

После купания Мира почувствовала себя лучше. Ее проводил в комнату в одной из внутренних построек невысокий, хмурый жрец, показал дорогу к колодцу и деревянный, с плетеной крышкой ящик с одеялами. Мрачно оглядев комнату, жрец поставил у стены короткий факел и ушел. Девушка села в хрупкое, свитое из гибких тонких веточек кресло.

Теперь бежать стало невозможно, да и некуда. Вокруг на несколько дневных переходов простирались почти непроходимые хвойные леса, горбились холмы, населенные прыгунами. Судя по рассказам торговцев, на дорогах везде, скрытые, стояли жреческие заставы. Еда и питье, которые оставил жрец, сейчас были единственной возможностью Миры подкрепиться, а Ангрит единственным человеком, которого она знала во всей громаде Храма.

В дверь постучали. Мира встала и открыла легкую перегородку. На пороге стояла ее знакомая.

— Как ты себя чувствуешь, Мира-ри? — Ангрит переоделась в бело-желтую рясу и плетеные сандалии и благоухала чистотой. — Прошла боль? Можно позвать целителя...

— Нет, все хорошо, светлая, — ответила девушка. Они прошли вглубь комнаты, Ангрит оглядела скромное убранство.

— Завтра я попрошу поселить тебя в моей башне, — заявила жрица. — По нашим обычаям нить твоей судьбы теперь у меня в руках.

— Я знаю, — поклонилась Мира. — У нас в лавке бывали жрецы Храма, светлая, и я помню обычаи. Благодарю, что даешь мне тепло и участие, — добавила девушка ритуальную фразу, вежливо наклоняя голову.

— Все благодаря Свету, девочка. Только Свет помогает жить и разгоняет Тьму.

Мира опять вспомнила Ари и осторожно перевела разговор на пещеры.

— Тебя интересуют твои спутники, Мира-ри? — протянула Ангрит, поднимая глаза на девушку. — Мы не искали в пещерах. Стражи зовут нас, когда кто-то нарушает их покой, и не более. Я ничего не знаю о том, куда они ушли.

— Если их найдут, светлая... — Мира запнулась. — Их доставят в Храм? Как мне узнать, если стражи в пещерах встретят их?

— Храмовые службы в этом году коротки, мы пришли в Святые пределы быстро, — спокойно ответила Ангрит, казалось, не обратив внимания на вопрос девушки о спутниках. — Паломники идут поклониться Свету, и мы не должны медлить. Теперь ты сможешь ждать столько, сколько потребуется, и Свет в помощь твоим друзьям, что ищут тебя.

Мира понимала, что слишком много внимания уделяет Ари. Еще чуть-чуть, и Ангрит перестанет воспринимать это как обычное беспокойство. Но ведь все уже рассказано? Не жрица ли сказала, что не видит преступления в поисках Ищущего? Вот только можно ли доверять Ангрит, Мира так и не решила.

— Свет в помощь, — эхом откликнулась девушка. Ее тревожила неизвестность. Где ее нашли? Что случилось с Ари? Ангрит явно не расположена говорить на эту тему, поняла девушка. Что ж, это право хозяйки.

Андра завела пустой разговор о новостях из Аргора, живо интересуясь ценами на зерно и торговлей мехами. Через некоторое время, увидев, что Мира отвечает односложно и невпопад, жрица встала и, пожелав ей светлых снов, ушла.

Мира осталась одна в плетеном кресле, подавленная и уставшая. Вокруг белели и золотились высокие стены. Бряцали где-то наверху оружием стражники, щебетали в окнах огненные птицы. Час Дневной вершины принес духоту и насытил воздух речной влагой, и сразу ее временное пристанище словно стало немного теснее. Девушка обследовала свои силы и нашла, что слишком много их потратила на путешествие. Стертые ноги еще болели, голова слегка кружилась, и мягкое тепло свежих одежд манило закрыть глаза...

Решив более не бороться с усталостью, Мира съежилась в кресле и уснула. Ей снились грозные тучи, широким полукругом бегущие по небу, темный, глухо шумящий лес и маленькая птица в золотой клетке.

* * *

На следующий день Ангрит пришла под разгорающимся сиянием Высокого неба, в час Разжигания огня, с вопросами и завтраком, разговорами и шумом улицы. Жрица разбудила Миру, все еще спавшую в кресле.

Мира, проснувшись, ощутила каждую вплетенную в спинку веточку, теперь впившуюся в тело. Ей страшно хотелось растереть спину, вскочить и даже вскрикнуть от жара, что вернула в онемевшие ноги кровь, но при Ангрит девушка сдерживала себя, тихо сложив руки в пожелании светлого дня.

— Скажи, Мира-ли, хорошо ли ты отдохнула под сенью Света? — Ангрит присела на второе кресло, удобно откинувшись на плетеную спинку. Мира подавила завистливый вздох и тайком пошевелила пальцами на ногах, разгоняя кровь.

— Спасибо, светлая Ангрит, все хорошо. Гостеприимство Храма возвращает мне силы после долгого пути и постигших в нем испытаний, — Мира и вправду чувствовала себя гораздо лучше. Головная боль ушла, и яркие краски, окружающие дом, стали привлекательней и дарили улыбку. Она слышала пение птиц, и спелые плоды дарили сладость нёбу.

— Говорят, что паломники, приходящие в Храм, видят в нем второй дом, — мягко сказала Ангрит, и взгляд ее стал рассеянным. — Великий жрец велит нам кормить и поить каждого так, как он пожелает. Каждый гость Святых пределов желанный.

Мира, все еще ощущая неловкость, проковыляла до резной чаши, куда стекала вода из небольшого желобка. Она вопросительно оглянулась на Ангрит, та кивнула:

— Мы берем воду из горных источников, ее можно пить, — жрица весело улыбнулась. — Холод гор леденит нутро, так что пить придется мелкими глотками, но вода чистая.

Мира набрала в ладони обжигающей холодом воды и умылась. Она заметила небольшой закуток с разнообразной снедью, прикрытый легким занавесом. Такой же занавес закрывал низкую постель, прикрытую теплым одеялом. Рядом прикорнула ночная ваза и широкий чан для умывания. Набрав воды из желобка в стоящий рядом кувшин, девушка скрылась за занавесом.

Ангрит же достала из ниши в стене поднос с сушеными фруктами, мех с соком снежных ягод, ломоть свежего хлеба и небольшую зажаренную в глине рыбу. Мира, вернувшись, благодарно кивнула и принялась за еду.

С довольным видом жрица следила за девушкой.

— Свет создал много чудес, помогая мастерам, строившим Храм, — продолжила Ангрит. — Тебе нужно увидеть их все. Я готова провести тебя по чертогам, если ты готова.

— С радостью, светлая Ангрит, — радостно ответила Мира. Так она сможет осмотреть Храм, ведь не так легко спрятать камень мага. — Я разделю с тобой день? Или ты позовешь меня?

— О, каждый гость Храма получает все немедленно, я не заставлю тебя ждать, — Ангрит, сама обходительность, приподнялась раньше и забрала поднос с остатками еды. — Я жду тебя у главных ворот через час.

— Пусть свет озарит твой день, Ангрит-ри.

Жрица кивнула и ушла, оставив Миру в одиночестве. Девушка огляделась, но ничего в ее скромном жилище не вызвало у нее особого интереса. Дом паломника был выстроен жрецами не для увеселения, а лишь для временного пребывания, да и те, кто жил тут до Миры, не желали особого ухода, довольные лишь тем, что Свет озаряет их души с Янтарной башни высоко над головами.

Мира вернулась в кресло. Немыслимо начинать поиски, не зная Храм, и предложение Ангрит провести ее по укреплениям неожиданно, но приятно. Но что же движет жрицей? Неужели Храм настолько благоволит всем паломникам и даже встреченным в дороге странникам? Сомнение в душе Миры крепло.

Ангрит... Жрица явно что-то замышляла, и в ее планах девушке отведено какое-то место. Но почему? Что такого ценного несла в себе простая горожанка, немного владеющая простыми техниками Воздуха?

Тьму, подсказала память голосом Зенгара. Только Тьма привлекает Свет. Мира отмахнулась от этой мысли, хоть и чувствовала в ней зерно истины — слишком много неприятного несла в себе уверенность, что Ангрит или еще кто-то в Храме знает ее тайну.

Время пролетело быстро, и уже скоро Мира вышла из дома, оставив прикрытой плетеную дверь, и пошла вдоль стены к главным воротам. Теплый воздух поднимался от мощеных дорожек, обнимая стены домов, играл с поросшими вьюном стенами и отражался танцующими тенями в маленьких нишах с фонтанчиками воды. Мира шла вперед и видела сосредоточенных жрецов, спешивших куда-то, закрытые двери таких же, как у нее, домиков, изображения Золотого Солнца на выцветших стягах. Притягивая взгляд, над белыми стенами огромной громадой высилась Янтарная башня. Мира видела переходы и лестницы, что смыкались на головокружительной высоте, шпиль, ярко сияющий на фоне белесого Высокого неба, и не могла оторваться. На девушку, даже с любопытством присматривающуюся к встречным, никто не обращал внимания. Она спокойно спустилась по каменистым склонам, вымощенным белыми пористыми плитами, к виднеющейся внизу широкой полосе реки, вступила в лабиринт городка внизу и направилась к стенам, вспоминая уже пройденный с провожатым путь.

Удивительно, но девушка не заблудилась в узких переходах, вовремя выйдя к воротам. Ангрит встретила ее и сразу повела по внутренней галерее, скрываясь от влажной, парящей жары. Речной ветер сегодня явственно напоминал Мире Яму.

— Мира-ри, что ты знаешь о Храме? — женщина вела ее все выше, через наклонные переходы поднимаясь к верхушке стены. — Историю? Может быть, ты общалась со жрецами в городе?

— Конечно, я встречалась со светлыми, училась в храмовой школе, — осторожно отвечала Мира, вглядываясь в сцены поклонения, вырезанные на светлом камне и выкрашенные ярким соком альмика. — И мне рассказывали об истории Храма.

— Что же тебе хочется увидеть? — Ангрит открыла тяжелую дверь, и, пропустив Миру в полутемную комнату, показала на лестницу, уходящую вверх в темном колодце. Поднимаясь, она не переставала говорить. — Мы поднимемся на вершину башни и осмотрим Святые пределы с высоты стен. Знаешь ли ты легенду о строителях храма, Мира-ри?

— Я слышала об этом от торговцев, светлая Ангрит.

— Что же рассказывают торговцы о Святых пределах, девочка? — Ангрит толкнула очередную тяжелую дверь, но вечная улыбка не оставляла ее лицо.

Мира старательно вспомнила рассказанную Вигганом однажды историю:

— Рассказывают, что однажды десять тысяч детей света, хенсбар, спустились с Высокого неба и построили Храм за один день, — медленно, погружаясь в детскую сказку, ответила Мира. — Их было так много, что камни передавали руками, и магия Света скрепляла их на месте. Уходя, в час Первого света хенсбары закончили Янтарную башню, чтобы дотянуться до неба и вернуться в светлые края.

— Эта сказка почти истинна, — серьезно кивнула Ангрит, и Мира не смогла понять, смеется она или нет. — Мы чтим хенсбаров, народ создателей Храма, как малых богов. Что может быть лучше, чем созданное богами, не так ли?

Мира, запыхавшись на крутой лестнице, ответила не сразу:

— Пожалуй, в городе боятся хенсбаров, — Мира вспомнила, что Снорри всегда произносил это имя с какой-то злобой, словно те сожгли его товары и пустили по миру. — Хенсбары, Безликие... Это ведь только легенды. Нам трудно говорить о них, будто о живых людях.

— Неизвестное и должно таить страх, — согласилась Ангрит. — Но хенсбары действительно жили здесь, и Святые пределы — дело их рук. Люди никогда не постоят такое чудо, как Янтарная башня, и даже тысяча посвященных не сделает это так быстро.

— За один день? — улыбнулась Мира.

— За один оборот, — серьезно ответила Ангрит.

Мира промолчала, снова не понимая, шутит ли жрица. Построить такую громадину за один оборот? Снорри считал, что Башня уже была там, где жрецы начали строить Храм. Невероятные объяснения Ангрит гораздо больше походили на сказку, но здесь, в сени огромного шпиля, им хотелось верить.

— Скажи, светлая, — Мира вышла следом за жрицей на плоскую площадку, опоясывающую башню, мимо жреца-стражника в белых латных пластинах, явно изнывающего под горячим ветром, в котором теперь даже ощущался легкий запах серы. — Далеко ли отсюда до города? Часто ли приходят караваны?

Ангрит прищурилась.

— Прямого пути не меньше восьми переходов, и это только до Ямы. Дальше, наверное, дорога тебе известна, — она отвернулась, но Мира по холоду в голосе поняла, что уйти так просто она не может. Хорошо охраняемая гостья, так? С Ангрит в роли тюремщицы? — Храмовая служба нередко отправляется с товарами в Аргор, и я извещу тебя, как только соберется очередная. Но стоит ли торопиться? Тебя уже стеснило наше гостеприимство?

— Прости, светлая, лишь гостеприимство Храма сравнится с его величием... Но все же, как скоро пойдет караван? Я не одинока, в Аргоре ждет отец, да и мой учитель будет недоволен, если не получит вестей от меня.

Та обернулась и посмотрела на дорогу сквозь зубцы стены с врезанным в поверхность символом пламени.

— Думаю, я скажу тебе, когда настанет время расставаться.

Ангрит замолчала, всем видом показывая, что разговор закончен, и Мире осталось только удовлетвориться ее ответом.

* * *

Они шли вдоль стены, и Ангрит вела Миру мимо редких стражников в тенистых нишах, каменных статуй жрецов, сжимающих боевые посохи. Камни приятно грели сквозь тонкие подошвы сандалий. За стеной, взрываясь криками и ревом, кипела жизнь взбегающих по каменным выступам скал лесных зарослей.

— Когда сюда приходили жаждущие крови бунтари, Свет защищал Святые пределы, — Андра улыбнулась давним воспоминаниям. — Что бы ни пришло извне, Свет всегда сохранит нас от Тьмы. — Женщина странно посмотрела на Миру, словно бы сквозь нее. Девушка вздрогнула. — Даже от Тьмы внутри нас.

Мира закрыла глаза. Страх всплыл из темных глубин, где, всегда готовый к броску, он скрывался в глубинах души. Какая кара ждет тех, кто связан с Тьмой здесь, в сердце Храма? Ее пробрала дрожь, на лбу выступили капельки пота.

— Тебе плохо, девочка, — Ангрит участливо посмотрела на гостью. — Сейчас мы войдем в галерею, там ждет прохлада и вода.

Мира лишь кивнула. Она поняла, что Ангрит может знать все. Если так, что останавливает жрицу? Или догадка, что Ангрит интересна именно Тьма в ней, верна? В лодке, в тумане над Холодной рекой, Ари призывал не верить милосердию жрецов. Да, верить в это не хотелось. Да и что изменится, поверь она сейчас? Все равно из Храма ей не уйти. Обреченность. Мира не могла сейчас активно сопротивляться и лишь ждала, что произойдет дальше.

Но все-таки, чего хочет Ангрит?

Они вошли в каменную галерею, стены которой сплошь покрывали вьющимися растениями. Узкие щели окон давали слабый, рассеянный свет. В полутьме вдоль стены по желобу, журча, бежал прозрачный ручеек.

— Пей, — Ангрит зачерпнула воду ладонями и с наслаждением отпила. — Вода из подземного озера питает все источники в Храме, и, хвала Свету, нет воды чище.

Мира последовала ее примеру. Вода казалась здесь холодной, с привкусом железа.

— Чистые источники рождают чистые воды, — задумчиво прошептала Ангрит, стряхивая влагу с ладоней. — Тебе придется пройти обряд очищения, раз ты остаешься в Храме, девочка. Каждый паломник проходит через него.

Мира лишь раскрыла ладони в знак согласия, и вода стекла с них, звонко ударяясь о камни пола.

— Сейчас мне нужно идти, Мира-ри. — Андра поправила волосы. — Спускайся вниз по лестнице в конце галереи, и ты выйдешь к трапезной жрецов. Потом возвращайся в дом, а я приду к тебе позже.

Девушка проводила жрицу взглядом и долго стояла у стены, слушая журчание ручья.

* * *

Мира вернулась в дом и снова задремала. Проснулась она от ощущения присутствия. По шее пробежал холодом чужой взгляд.

Девушка тихо повернулась. В доме, казалось, никого не было. Тишина плотно затянула углы, медленно вливалась через окна и щели дверного проема. Жара плескалась снаружи. Никто не двигался, час Дневной вершины вступал в свои права, и даже стражники на стенах замерли в нишах, наслаждаясь прохладой.

Девушка осторожно приподнялась на кровати. Отброшенный и закрепленный краем занавес позволял видеть комнату, и краем глаза она видела темную тень, лежащую на спинке кресла. Тень, которую некому было отбрасывать.

Свет всегда сохранит нас от Тьмы, вспомнилось Мире, и холодок пробежал по спине, когтями вцепляясь в позвоночник.

Тень ползла по полу, медленно приближаясь к девушке. Она вскочила с кровати, и, выйдя из ниши и стараясь держаться подальше от серого пятна на полу, начала пробираться к двери. Ледяной страх шевелился внутри девушки, шипами вонзаясь в сердце и сжимая его, мешая дышать и видеть. Тень протянулась вдоль комнаты и накрыла ноги девушки, и та замерла, не в силах двигаться. Что-то мелькнуло среди отблесков света там, откуда тянулось пятно. Мира, как была, обнаженная, бледная от страха, протянула руку и схватила из скобы на стене обгорелый факел, выставив его перед собой.

Тень замерла, бесшумно и внезапно, резко сжалась и исчезла. За спиной стукнула входная дверь, вошла Ангрит. Мира, вжавшись в стену и дрожа, вглядывалась в пустой угол.

— Озари тебя свет, найденыш! Я вижу, тебя навестили боги Храма, — Ангрит окинула взглядом комнату. — Ничего, здесь так бывает часто. Ты видела что-то?

— Только тень, светлая, — немного оправившись, ответила Мира.

— Тень... — Ангрит задумалась. — Тень возникает там, где есть Свет, и никогда не появится во Тьме. Может быть, тебя навестил хенсбар, маленький строитель, или просто задержалась на грани сна... Но, впрочем, это не важно. Одевайся. В тенях никакой опасности не таится, чего нельзя сказать о других местах. Пойдем. Взгляни на небо.

Мира накинула тунику, застегнула пояс на длинной белой юбке и поправила волосы. Привычные заботы заставили девушку немного успокоиться.

Сквозь открытую Ангрит дверь, следом за жрицей, Мира вышла на улицу. Вокруг и дальше вдоль узкого прохода между домами молча стояли жрецы. Белое, сияющее сияние Края мира поднималось с востока по всему куполу Высокого неба, в прозрачной белизне растворяя куцые облака. Мира вопросительно взглянула на Ангрит, и та показала. На западе, над самыми коньками крыш, девушка увидела огромный полукруг вздыбившихся, черных дождевых туч, быстро поднимающихся из-за горной цепи.

— Тангхен-ри на охоте... — прошептала Мира, и тучи вздымались все выше, закрывая горизонт и внося в день серость сумерек.

— Защити нас Свет от дыхания Тьмы, — эхом откликнулась Ангрит, спокойно разглядывая западный горизонт.

— 20. Бьёра. Стихия -

По затопленным причалам гулко перекатывалась темная водяная змея. Холодная река в бешенстве наводнения уже снесла несколько складов и все еще ярилась. Покосилась даже дальняя башня Речных ворот, что виднелась с верхушки дамбы из мешков с песком. Бьёра, цветасто поминая речных богов, выжимала штанины, сидя на мокром бревне в окружении разношерстной компании рыбаков, стражников и бывших пленников, одинаково грязных. Теперь уже непонятно, кто носил ханбер Храма, а кто — черную одежду стражника. Стихия уравняла всех.

По улице Водоносов, разбрасывая комья липкой грязи, прискакал ноггл. Промокший до нитки под непрекращающимся дождем всадник, молодой гонец Круга торговцев, соскочил прямо в грязь перед Бьёрой:

— Бьёра-ри! В садах Сангара большой оползень, деревья с холмов валятся на дорогу. Энрар-ри просит людей.

Бьёра мгновение думала, глядя на бушующую реку.

— Нет. Пусть ведет своих сюда.

Гонец покинул ее, спешно исчезнув в завесе дождя.

Три дня дождя полностью изменили город. По ровным улицам теперь бежали потоки воды, стекая в реку, вода заполнила подвалы и подземные переходы, изгнала почти всех жрецов Подземной страны на поверхность и обрушила левый берег чуть выше города гигантским оползнем.

Подошел Вигган. Толстяк за это время даже сбросил вес, особенно после нападения мародеров день назад, когда ему пришлось браться за кинжал.

— Холодно как, — проворчал он, кутаясь в плащ. — И еще этот дождь. Кажется, нас всех смоет в реку.

— А ты побольше ешь, Вигга. Глядишь, вода не сдвинет тебя с места.

— Зенгар-ри говорил о том, что город придется покинуть? — напрямую спросил Вигган, не обращая внимания на насмешку.

— Нет, — солгала Бьёра. — Но если понадобится, мы и сами уйдем.

— Возможно, это будет скоро. — Вигган кивнул на реку, по которой потянулась ледяная крошка. — Если река замерзнет, тогда вода разольется еще шире. И город просто снесет.

Бьёра отвернулась. Последние дни неудачи преследовали горожан. С трудом установленные дамбы сносило вместе со строителями, выше по течению стволы сосен, приплывающие откуда-то с востока, разбили спрятанные на берегу лодки, хозяева которых не успели позаботиться о своем пути отступления. Пожаров больше не было, но затопленные подвалы вынудили собрать весь урожай на длинные телеги и привязать на старых храмовых тонгов, пасшихся в садах Сангара. Теперь все жители Аргора и жрецы Подземной страны сосредоточились в небольшом торговом районе, здесь, на склоне одного из холмов, беспокойство вызывали не река и пожары, но дождь.

Вечерний ветер не вызывал радости — горячечный жар сменился ледяным дыханием снегов, и Бьёра чувствовала подвох в этом, напряженно разглядывая восточный горизонт.

Она посмотрела на вереницу людей, перетаскивающих мешки из склада:

— Нужно быстрее, — указала она хмурому жрецу в зеленом плаще, что присматривал за дамбой. — Иначе вода зальет улицу.

Тот кивнул.

— Возьмите ногглов из храмовых стойл, — посоветовала она. — Так пойдет лучше. Пошлите кого-нибудь, передайте Кьёрну-ри.

Черный от грязи стражник отправился вдоль по улице, к переулку, ведущему на улицу Резчиков. Бьёра же быстрым шагом, не замечая глубоких луж и вновь намокших штанин, прошла к складам. Вигган ковылял следом, с сожалением разглядывая облепленные землей полы плаща.

— Анхорн!

— Да, Бьёра-ри. — Лекарь высунулся из приземистого строения, где временно разместили раненых и пленных.

— Скажи, мастер лекарей, скольких людей можно везти только на повозках, а сколькие могут идти?

— Тяжелых человек пятнадцать, — ответил Анхорн, вытирая руки.

Бьёра обратила внимания, что с пальцев лекаря падали на землю темные капли. Кровь?

— Есть ли такие, кого вообще нельзя трогать?

— Уже нет, — с сожалением ответил лекарь. — Трое умерли. Четверым отняли ноги, но нести их возможно.

Бьёра отпустила лекаря и пошла с Вигганом по улице. Грязь чавкала под ногами, ветер нес ледяную крошку, смешанную с дождем.

— Нужно подготовиться, — настаивал Вигган. — Мы должны быть готовы уйти в любой момент.

Бьёра колебалась. Женщине казалось, что поспешность может привести к панике, и опасность на самом деле заключалась в этом.

— Хорошо, — решилась она. — Найди Энрара, сообщи ему. Он должен подняться на поверхность, к нам.

Жрецы, взятые в плен, не испытывали желания следовать за стражей из Снегов, но к жителям подземелий, несмотря на их маски, так напоминавшие вонжинов, относились хорошо.

Тридцать лет никто не видел боевую маску вонжина, подумала Бьёра. Что ж, поглоти все Тьма, страшное забывается быстро.

— Решит Совет Круга, — закончила она.

Вигган покорно склонил голову:

— Когда, Бьёра-ри?

— Здесь, в Речном доме. В час Холодного ветра.

Вигган ушел. Показался еще один гонец. Он несся с востока, по приречной дороге, в считанных шагах от бушующей реки. Остановившись рядом с Бьёрой, он спешился. Она с удивлением увидела под кожаной шапкой осунувшееся лицо девушки.

— Что такое? — с улыбкой спросила Бьёра.

— Беженцы, — тяжело дыша, ответила девушка. — Беженцы из Ледяного приюта. Они у восточной заставы.

* * *

— Что за проклятый Тьмой и Светом день, — выругалась Бьёра.

На торговую улицу она уже боялась выглядывать — в каждом окне, за каждым углом ей мерещились осунувшиеся, бледные лица беженцев.

За два дня пришли люди из Ледяного приюта, которых согнало землетрясение и вулканический огонь, внезапно вырвавшийся из трещин в земле. Но самую страшную историю рассказали охотники, ходившие незадолго до исхода в разведку на Каменный щит. Сама земля, вздыбившаяся и изрыгающая огонь, пугала не так, как медленно ползущая Тьма.

Край мира сдвинулся с места, Зенг. Остров гибнет. Надеюсь, ты знаешь, что с этим делать.

Заглянул Снорри с повязкой на руке, оставил на столе яблоки и немного хлеба, кувшин вина и исчез. Бьёра невидяще уставилась на расписные стены, украшенные легкими драпировками.

Тьма все поглоти, а ведь так хорошо все начиналось! Я снова во главе Круга. Уже и позабыла, как это бывает — все, лучшие и худшие, старые и молодые — все под моим началом.

Она зло фыркнула и встала, отодвинув скамью. Рядом, на столе, лежал свиток с перечнем товаром для какого-то торговца из Снегов, оставленный Снорри. Бьёра смотрела на него несколько мгновений, прежде чем поняла — этот свиток Снорри хотел передать ей в день, когда убили наместника.

Бьёра взяла себя в руки и подошла к окну, распахнула ставни. Дождь слегка поутих, но белого сияния Края мира не было видно — только сизо-черные полчища туч, быстро ползущие с востока. Она вгляделась в окна напротив и действительно увидела там одно, а затем и второе бледное лицо, мгновенно скрывшиеся за ставней.

Дети. Лица детские.

Надо идти, решила Бьёра. Ничего. Проклятый день, проклятый дождь, выжги Свет глаза тому богу, что устроил это. Надо идти.

Она кликнула гонца с улицы. У ногглов под навесом прятались двое, давешняя девушка и незнакомый парень.

Вместе с гонцами вошел и Энрар. Жрец, недовольный, в мокром и грязном плаще, выглядел как облепленный водорослями утопленник.

— Подземные сады погибли, Бьёра-ри, — мрачно сообщил он. — Дамбы держат уровень лишь в главной пещере, но и там скоро будет вода.

— Храни нас Тьма, — заключила Бьёра. — Передайте Кьёрну-ри, Виггану-ри и Анхорну-ри — назначено место Совета Круга. Здесь, через час. Я отправляюсь к дамбам.

Гонцы исчезли. Бьёра, решаясь, следила за каплями на отсыревшем потолке. Энрар ждал.

— Зеленый жрец, мы отправляемся проверить дамбы. После собирай всех людей и выводи на Лысое поле. Мы уходим из Аргора.

Тот молча кивнул и вышел. Бьёра накинула плащ и отправилась следом, стуча сапогами по дереву лестницы.

Снаружи ждала вода. Сверху и снизу, слева и справа, подгоняемая ветром и текущая в воздухе, она набрасывалась на женщину, пока она скакала к дамбам. Теперь это было недалеко — лишь десять домов, полузатопленных и брошенных, отделяло лавку Снорри от Холодной реки. Вокруг, в домах повыше, ютились триста беженцев Ледяного приюта, несколько тысяч горожан и зеленая поросль из Подземной страны, молодые девочки и мальчики с испуганными, бледными лицами.

Надо уходить, решила Бьёра. И скорее.

Она примчалась к дамбе, уже с трудом сдерживающей воду. С десяток бывших пленников из Храма отдыхали, привалившись к мешкам, под надзором двух черных стражников, впрочем, не проявлявших особой бдительности. Один из жрецов поднял глаза на Бьёру и слабо выкрикнул:

— Свет обратился против вас, торговцы! Разве когда-то в Аргоре было такое?

Бьёра промолчала. Река, отсвечивая закопченной сталью, медленно наваливалась на тонкую линию дамбы. Вдруг, в самой сердцевине, мелькнула черная спина. Шум скрадывал звуки, но она знала, что сейчас с плеском под воду уйдет длинный хлыст гибкого хвоста. Еще одна. Еще. Черные речные змеи плыли по стремнине, ныряя и появляясь вновь, десятки, сотни, маленькие и большие.

— Тьма-защитница, — произнес за спиной Снорри. — Я и не знал, что их так много.

Бьёра резко обернулась. Торговец, словно сотканный из туч, грязно-серый с ног до головы, криво улыбался.

— Кьёрн-ри прибыл. Он разговаривал с наставниками из Снегов. Тьма скоро придет на Каменный щит, и холод придет вместе с ней. Они считают, что река встанет через день, в лучшем случае через полтора.

Змеи медленно проплывали мимо Речных ворот Аргора, грациозные даже в черной, грязной воде.

* * *

В этот раз Совет Круга, собравшийся в назначенный час в лавке Снорри, был единодушен. Вигган, Бьёра и Кьёрн, Архорн и даже Энрар согласились, что бросить все и уходить к Яме — единственный выход. Энрару рассказали о Тьме, что близилась к городу, и известие это заставило побледеть даже подземного жителя. Бьёра и Кьёрн пересчитали беженцев и непроданные остатки урожая, пользуясь счетными книгами Круга, и остались довольны, но Бьёра, как и остальные, знала, что до половины этих запасов унесла река и развеяли пожары.

Из пленных жрецов почти все теперь работали на дамбах, и не было ни одного случая, чтобы кто-то из них попытался убежать или напасть на черных стражников из Ледяного приюта или Круга торговцев. Смирившись с карой, посланной Светом, они выполняли все приказы, не требуя неусыпного надзора.

Впрочем, Бьёре казалось, что проклятые жрецы все равно способны умыслить недоброе, и, как считали другие за круглым столом Совета, в этой мысли все-таки таилось зерно истины.

Энрар рассказал о затопленных пещерах, об обвалах и оползнях, о разрушенных подземных садах. Зеленый жрец почти плакал, прощаясь со своей Подземной страной, и те, кто был когда-то под землей, скорбели вместе с ним.

Наконец, Кьёрн, получив одобрение Бьёры, встал. Старик обвел собравшихся тяжелым, внимательным взглядом:

— Город разрушен, братья по Кругу. Теперь нам остается только одно — бежать. Река готова встать, и тогда вода ринется на улицы и убьет всех, кто еще жив.

Нехотя с ним соглашались. Виггана корчило, словно от зубной боли. Энрар, потрясенный разрушениями в пещерах, тихо покачивался на скамье. Сам Кьёрн, видно, ощутил возвращение духа Безликого, и иногда Бьёре казалось, что рыбак вот-вот наденет ту, подаренную ему зеленым жрецом маску.

— Мы должны собрать всех, кто может идти, и отправляться в путь. Тридцать дней идти до Храма, но мы должны преодолеть эту дорогу.

— Это невозможно, — возразил Анхорн.

Лекарь привстал над столом, опираясь на него руками. Теперь, после нескольких дней лишений и тревог, кости его выпирали буграми.

— Почему? — поинтересовался Вигган. — У нас есть другой выход?

— Мы не сможем дойти так быстро, чтобы скрыться от ветра. Кьёрн-ри говорил, что через день или полтора придет холод с Каменного щита. Тогда, если все беженцы будут идти пешком, он застанет нас недалеко от озера Туманов, а все вы знаете, что это не то место, где удобно переждать мороз. Многие погибнут.

Анхорн сел. Красные пятна горели на лице лекаря.

Кьёрн спокойно осмотрел всех. Старый рыбак даже не повысил голоса, но его все услышали, ведь принес он надежду:

— Ниже Речных ворот, на перекате, к берегу прибило тысячи бревен. Мы могли бы связать плоты даже за день, и тогда путь станет легче. Но и тогда придется прозябнуть на ветру, хотя Холодная сама понесет нас.

— Я думаю, надо попытаться, — заключила Бьёра, оглядывая свой Совет.

Согласие осталось единодушным, и она почувствовала, как, несмотря на стихию, уверенность возвращается к ней.

Если все можно остановить, думала она. Если мы уйдем вглубь Острова, а Зенг найдет способ остановить Тьму, вместе со своим учителем, Йоругу и другими магами. Тогда, поглоти все Тьма, ей будет приятно снова оказаться во главе города. Жаль только, что город придется остраивать заново.

За окном гулко колотил по ставням холодный дождь.

* * *

Через день, когда люди покинули разрушенный город, дождь перестал. Хоть тучи и не уходили с неба, воздух, свежий и прохладный, внушал надежду. Река смирилась и больше не пыталась смыть берег, но все еще оставалась черной и опасной. За Речными воротами, среди мокрых сосен, города почти не осталось, немногие рыбацкие стоянки смыло наводнением, и только тропинки да грязная лента храмовой дороги напоминали Бьёре об Аргоре.

По длинной песчаной отмели почти все мужчины, оставшиеся в распоряжении Круга, даже пленники, раненые и лекари, вязали плоты, затягивали крепко веревки, сбивали острые сучья и переносили скарб. Дети, забыв об опасности, играли в лесу, то и дело обрушивая с ветвей водопады капель, носились по берегу, грязные, веселые, вопящие. Взрослые, не занятые вязкой, собирали одежду и припасы в мешки из непромокаемой "шкуры дракона", поддерживали костры, согревающие работавших, готовили еду.

Бьёра наблюдала за берегом. Под стук деревянных молоточков, забивавших клинья в крепления на плотах, крики и шум большого лагеря она думала о будущем.

Почти две тысячи человек уже отправились вперед по западному тракту, на ногглах и старых тонгах, брошенных на пастбище наместника в садах Сангара карателями. Еще три с половиной оставались сейчас на берегу, уже два дня прячась от холодного ветра за стволами сосен.

Костры, думала Бьёра. Проклятый холод заставил нас жечь костры.

Давным-давно в Ледяном приюте отказались от расточительного и опасного природного огня, заменив его зеленоватым, пляшущим на металле и костяных пластинах при нужной обработке Ночным огнем, благим порождением Тьмы. Но запасти столько жезлов-огневиков, не говоря уже о пластинах, что были редкостью даже в Снегах... Бьёра вздохнула, вдыхая запах горящей сосны.

Придется привыкнуть. Хотя на плотах и не будет костров, только небольшие очаги.

Она перевела взгляд на свою флотилию. Разномастные, но крепкие на вид, сотня больших плотов лежала на песчаной отмели, некоторые почти готовые, некоторые — просто россыпь бревен. Вокруг суетились люди, Бьёра видела и Кьёрна, сидящего на бочке с элем, и зеленый плащ Энрара, что мелькал возле плотов Подземной страны.

Великий исход, поглоти все Тьма? Зенг, обрадуешься ли ты, когда весь проклятый светом Аргор придет к тебе на поле битвы?

Бьёра улыбнулась, представляя лицо мага. Наверное, старый хитрец придет в бешенство. Надеюсь, они успеют победить до нашего прихода, рассмеялась про себя Бьёра, не чувствуя уверенности. Они должны победить, я знаю.

Мокрый и размытый дождем откос под ногами красной раной обнажал корни сосен. Часть из них стремилась вверх, узловатыми руками охватывая склон, часть, как и положено корням, уходила в глубину. Она подняла взгляд — могучие сосны крепко стояли, спокойно перешептываясь на холодном ветру. Бьёра вспомнила Ари, вдувающего голубое пламя в вихрь над деревьями, и плотнее закуталась в плащ.

Сколько там этих проклятых порталов? Зенг говорил о шести? Или больше?

На небе, темном и низком, видно было лишь буйство облаков. Огромные клубы смешивались, тянулись к земле разорванными нитями тумана, пробегали над головами, отражаясь в реке.

Бьёра, задумавшись, смотрела за Анхорном, лекари которого что-то варили на маленьких костерках в редколесье чуть выше по течению.

Остается надеяться на тебя, Анхорн, что в реку после вас никакого едкого дерьма не попадет. Алхимия не всегда улучшает качество питьевой воды, поглоти ее Тьма.

Вдруг, вспомнив, как Снорри в первый день носил повязку, избавляющую от запаха снадобья, Бьёра тихо хохотнула. Все-таки, каков Снорри — уже привязался к лекарям, ищет для них корешки и листочки в охотничьей партии, носится по лагерю, советует всем — вязчикам плотов, поварам, даже жрецам, что молятся где-то в стороне. Угорь ты скользкий, Снорри Олаффсон, и хорошо. Тем проще тебе исполнить то, что велит Круг.

Снорри, назначенный мастером записей, волен был находиться где угодно. Лагерь нуждался в рабочих руках, даже раненый постоянно что-то делал. Но вечером, когда приходил час Угасающего неба, Бьёра всегда призывала Снорри в свой шатер, и тот трудился над свитками, скурпулезно проверяя, сколько плотов выделали за день, сколько осталось дерева и пищи и, что главное, кто и сколько задолжал Кругу.

Бьёра понимала, что эти долги могут и не отдать. Но это уже дело самого Хёда-ри, да подарит ему Тьма победу, а не обычного торговца и даже не главы Круга. В ее деле важно все записать, а уж возместить — это всего лишь вопрос выбора.

На откос, тяжело дыша, поднялся Вигган.

— Бьёра-ри, мы можем отправиться в час Первого света, как только спадет темнота. Река успокаивается, люди тоже.

— Хорошо, — ответила Бьёра, все еще разглядывая суету на берегу.

Работа всегда успокаивает, Вигга. Нет ничего лучше, чем работа, если нужно подавить страх и добиться своего.

— Сколько плотов осталось связать?

— Не больше десятка, — уверенно ответил Вигган.

Бьёра знала из записей Снорри, что тридцать четыре, но промолчала.

— Тебе нужно почти пятнадцать часов, чтобы связать десять плотов? — спокойно осведомилась Бьёра, стараясь удержаться от ругани.

Как же это трудно, поглоти вас Тьма.

Вигган смутился. Толстяк стоял под огромной сосной, и капли воды то и дело падали на черную меховую шапку, намокшую и похожую на облезлого снежного зверя. Вдруг с одной из ветвей кроны упала шишка, ударив Виггана по макушке.

Торговец зло выругался и посмотрел вверх. Рядом, чавкнув грязью, упала вторая шишка, и он отскочил, чуть не свалившись в грязь.

Бьёра захохотала:

— Я знаю, сколько плотов вы не связали. Знаю и то, что не справляются пленные и зеленые жрецы. Плохо, что ты этого не знаешь, брат-торговец. А ведь и ты должен вести записи.

Изумленно уставившись на Бьёру, Вигган открыл рот.

— Записи? Здесь?

Бьёра, твердо смотря ему в глаза, отрезала:

— Записи. Здесь. Также как и всегда.

Она не выдержала и смачно выругалась, впрочем, следя, чтобы ее не услышали на берегу. Вигган закрыл рот, но выглядел все еще исключительно глупо.

— Но ведь Дильмун рушится... Тьма пришла, — он шумно сглотнул. — Мы не можем...

— Можем. Круг остается Кругом, а торговцы — торговцами.

На откос поднялся Энрар и трое его учеников. Подземные жители несли небольшую, уже мертвую речную змею.

— Зачем вы принесли эту падаль? — осведомился Вигган, брезгливо разглядывая труп. — Пусть бы лежала там, где нашли.

Не обращая на него внимания, Энрар обратился к Бьёре:

— Мы нашли ее на отмели, у плотов. Река исторгает их из себя.

— Я думала, они все ушли, — задумалась Бьёра. — Сколько их проплыло мимо нас день назад? Сотня? Тысяча?

Вигган отступил на шаг, глядя, как Энрар кладет змею на землю и открывает ей пасть. Тяжелый смрад наполнил воздух.

Бьёра пригляделась — нёбо и длинный черный язык змеи были словно изъедены, отваливаясь лохмотьями.

— Мы нашли ее недавно. И умерла она не так давно, — спокойно и зловеще проговорил Энрар. — Скорее всего, умерла она выше по течению, но, может быть, совсем недалеко. Нам нужно уходить, вода вымыла этот грибок из пещер. Вели всем больше не набирать воду из реки, Бьёра-ри.

— Тьма-защитница! Хорошо.

Бьёра оглянулась. Недалеко, у небольшой сосны, дремал, прикрывшись плащом, гонец. Она послала Виггана, которому явно не нравилось соседство змеи, передать послание, и тот с радостью отошел подальше, не оглядываясь.

— Насколько эта дрянь опасна для человека? — спросила Бьёра, разглядывая змею.

Энрар, вздохнув, пожал плечами.

— Для человека, выпившего наш грибной настой, почти не опасна. — Он вытащил и передал Бьёре бутыль с бурой жидкостью. — Но для остальных...

— Много ли у тебя настоя, зеленый жрец?

— Человек на пятьдесят. Долго ли мы останемся здесь?

Бьёра последний раз взглянула на берег, вспомнила записи Снорри и тяжело вздохнула. Ей в который раз показалось, что она навсегда прощается с домом. Наверное, так оно и было.

— Я пришлю мастеров к тебе, Энрар-ри. Мы поможем связать ваши плоты. Через три часа, в час Дневной вершины, мы отплываем.

— 21. Ари. Круги на воде -

Длинная расщелина в скале за гостевыми покоями, заполненная горячей водой подземной реки, была отдана под купальню. Сюда спускалась широкая лестница природного происхождения, чьи террасы лишь слегка подправила рука человека, а у берегов мягким слоем осел кварцевый осадок. Розоватое свечение кварца лишь слегка смягчалось висевшим над плавно текущим подземным потоком туманом, гулко падали капли с потолка и причудливых сталактитов.

Для купания в небольших выемках между выступающими камнями вырезали широкие ступени. Ари, раскинувшись на одной из них, наслаждался горячей водой. Медленно текло время. Медленно плыли мысли.

Ингрид... Ари в задумчивости все возвращался и возвращался к загадочной девушке. Как она смогла так глубоко понять Безликих лишь за восемь дней пребывания в Далекой гавани? Советник Вимар просто не верил своим ушам, да и Ари, с его способностью идти напрямик, не замечая теней и поворотов, не сразу допустил такой поворот событий.

...Галерея над огромной центральной пещерой. Трое у барьера, смотрят вниз. Лишь два часа назад; еще и колокол не ударил в глубине Острова Ланхем.

— Такое обвинение, высказанное чужаками из путей Тьмы! Да никто не поверит, честность Советника Инглинга общеизвестна на Ланхеме, — шипел Вимар, поминутно оглядываясь, словно вокруг бурлила толпа соглядатаев. — Нужны серьезные доказательства, Ингрид-ри, иначе вы отправитесь на казнь в глубины Острова. Нам известно, что именно Инглинг — главный противник нового похода Армии Тьмы, его обвинения на Совете граничат с ересью по отношению к Хёду Темному... Но сговор с хенсбарами! Это невозможно!

Ингрид, спокойная и уверенная, наблюдала за суетой внизу. Тогда Ари остро жалел, что его нож остался где-то в гостевых покоях.

— Послушайте, Советник Вимар, — твердо повторила девушка. — С помощью Советника Альбо и стражи, что уже тридцать лет никого не держала насильно в гостевых покоях, я уже семь дней бываю на разных уровнях Острова Ланхем. Это не секрет, если только от тех, кто не желает видеть возможностей. — Ари смутился. Он считал себя надежно запертым. — Альбо-ри и его жены обеспечивают меня одеждой и слухами. Кроме того, по пути сюда я видела между мирами разведчиков хенсбаров, и никто не посмеет утверждать, что они не знают дорогу в Далекую гавань.

Вимар смутился. О вольностях охраны он слышал впервые, а ведь как военный советник... Проклятая Тьма!

— У этого слизня есть и другой конец, — ехидно проворчал он. — Если Инглинг не продался хенсбарам, их могла привести на Ланхем одна странница, что слишком много знает о тайнах и мало рассказывает о своих секретах.

— Проверьте, — кивнула Ингрид. — Через несколько часов атака начнется на поверхности, через портал в Бесплодных землях, и распространится в Верхние пещеры. Инглинг отведет защитников на Белый предел, — Ари видел, как покраснела шея Вимара, даже в скудном свете, исходящем от стен галереи. — И, наконец, в момент яростной атаки освободит одну из труднопроходимых пещер от защиты. Советник Альбо считает, что этой пещерой станет Раскат Червя, используемый для переноски удобрений и растительных отходов. И тогда по проходу, пользуясь суматохой, проскользнет сотня хенсбар.

Вимар, полностью растерянный, покачивался, перенося вес с ноги на ногу. Пальцы на руках Советника переплелись так, что кровь отлила от суставов.

— Подробный план предательства, — грозным шепотом начал он, — скорее изобличает предателя. Откуда известны детали?! Раскат Червя — ладно, я тоже бы использовал что-то похожее для вторжения, ведь он ведет в центральные пещеры. Но сотня хенсбар! Откуда! И Альбо — он все знает?

Ари незаметно подошел ближе к Безликому и теперь стоял немного позади, надеясь на плохой обзор из-за маски. Ингрид незаметно покачала головой.

— Советник, это все простая догадка. Хенсбары должны знать, сколько вас ушло с Дильмуна. Вы помните, что они умеют раствориться в тенях? В моем мире об этом помнят. Значит, нужно лишь не допустить прямого удара или случайной стычки. А дальше — удар в тыл или заложники... И всего один из Совета Восьми, кто может обеспечить успех. Командующий заслоном.

— Да, теперь я вижу возможность, — смирился Вимар. — Но по-прежнему не доверяю вам, Ингрид-ри. Хоть вы и гостья посланника Хёда Темного, но при атаке нам потребуется помешать хенсбарам без участия Инглинга, и только если подтвердится предательство, я начну действовать в Совете. Я соберу резерв около Раската Червя. Настойчиво приглашаю вас разделить тепло у моей стоянки. Посланник же, — он обернулся и посмотрел на Ари сквозь прорези маски. — Посланник свободен в выборе места боя.

— Я присоединюсь к Ингрид-ри, Советник Вимар, — почтительно ответил молодой Ищущий. — Напоминаю вам, что я несу ответственность за нее по праву гостя...

Пар взметнулся клубом, и пот капельками осел на лице Ари. Где-то выше в реке раздался легкий плеск, но он не шелохнулся. Простой вызов Тьмы обезоружил бы любого, кто подойдет на расстояние удара, отравленный дротик же бьет издалека, и его все равно не остановишь. В этих пещерах Ари был полностью уверен в магии Тьмы.

Плеск раздался ближе. Кто-то шел, не таясь, по первой террасе, спускаясь к купальне. Легкие, почти невесомые шаги.

Ари закрыл глаза. Он догадался.

Всплеск раздался совсем рядом, и волна обдала грудь и предплечья Ищущего.

— Ингрид-ри? — чувствуя, как кровь приливает к щекам, прошептал он.

В Снегах не разделяли купален между женщинами и мужчинами, но учитель Зенг настолько плотно составлял график тренировок, что отвлечься было совершенно невозможно. Здесь же близость девушки, пусть и пока невидимой, заставила напрячься все тело и спутала мысли.

— Тсс... — прошептала Ингрид, появляясь из тумана совсем рядом. — Расслабься. Церемонии подождут.

Ари открыл глаза. Девушка опиралась на левую руку, уютно расположившись в горячей воде на каменной ступени. Изящный изгиб ее тела исчезал в розоватой от кварцевого свечения воде, подчеркнуто упругая грудь притягивала взгляд, собранные в длинный хвост волосы влажно поблескивали.

Ищущий смущенно поерзал, стараясь скрыть некоторые знаки своего тела. Ингрид улыбнулась, показав белые зубки.

— Тебе не нужно много думать, снежный человек, — протянула она, и ладонь правой руки пробежалась по его плечу. — Отдыхай. Сейчас мне нужен ты...

Она подобралась ближе, ни на миг не прекращая движение руки. Ари, больше не сдерживаясь, попытался поймать Ингрид в объятья. Та ускользнула, оттолкнувшись от его груди, и мягко сдерживая, оседлала, то касаясь губами шеи, то отдаляясь, будто любуясь. Ари сдался, подчиняясь. Ингрид нежно и плавно сжала бедра, откинулась на руках и, внезапно встретив его взгляд горящими от желания глазами, раскрылась навстречу.

Волны мягко плеснули о края террасы, расплываясь теплыми разводами.

* * *

Ари лежал на грибном подстиле в гостевых покоях, ощущая полное опустошение. Тьма на внутреннем плане отдалилась, словно подернувшись прозрачной пленкой. Взамен появилось мягкое, ненавязчивое чувство присутствия, мягким узелком свернувшись где-то в глубине сознания.

Ингрид ушла на втором ударе колокола. Ари помнил, что ему нужно принять участие в бою, но тело почти не слушалось Ищущего. Наконец удалось подняться и одеться. Ари попытался обернуть сознание во Тьму; с шестой или седьмой попытки это получилось, но ощущение присутствия осталось. Правда, теперь оно Ари не беспокоило.

Выходи из комнаты и поверни направо, к галерее.

Что это? Ари выглянул из покоев. Голос прозвучал слишком тихо, чтобы быть услышанным сквозь тяжелый занавес, закрывавший вход. В коридоре никого не было.

Скорее...

Ари поднял ножны и прицепил к поясу, накинул прошитый металлическими нитями плащ и вышел в галерею. Вдалеке он разглядел два темных силуэта.

Ингрид. В боевом облачении, дева битвы из мира портала. Рядом — Безликий в черно-белой маске. Ари вспомнил цвета маски Советника Альбо. Подчиненный?

— Посланник, — уважительно произнес Безликий. — Я провожу вас к месту боя вместе с Ингрид-ри. Советник Альбо просил передать вам благословение Тьмы.

Ари кивнул и встретился глазами с Ингрид.

Ты готов? Я прошу, не отходи от меня далеко.

Ари вопросительно взглянул на девушку, и та кивнула, приложив палец к губам. Ушедший вперед Безликий обернулся и остановился.

— Прошу, поспешите. Трое Проводников вернулись из путей час назад. Один из них ранен. Атака вот-вот начнется.

Ари догнал жреца. Ингрид, мягко ступая, тенью следовала за ним.

* * *

С галереи, идущей вдоль уровня гостевых покоев, они спустились по узким расщелинам с грубо вырезанными ступенями. Видно было, что эту часть подземелий освоили недавно. Ари вспомнил, что лишь тридцать лет назад сюда попали остатки народа вонжинов. Проводник вел их по проходам, нигде не останавливаясь, лишь иногда Ари замечал краем глаза цепочку рун, вырезанных на проеме природной арки, или маленькую статую безликого старца у пересечения нескольких путей.

Вонжины не пользовались огнем даже теперь, всецело полагаясь на зыбкий свет, исходивший от стен. Там же, где стены не светились, Ари приходилось идти почти на ощупь.

А ведь если Советник Альбо предатель, сейчас самое время устранить нас, пришла в голову непрошеная мысль. Ари напрягся, но холодный кокон Тьмы задушил страх в зародыше. От точки в сознании, где незримо присутствовала Ингрид, также исходило успокаивающее тепло.

Наконец узкий проход оборвался у большого выступа, выходящего в белую от потеков соли на стенах пещеру. Посреди зала длиной около трехсот шагов через пересекавшую его пропасть, извергающую пар с сернистым запахом, были перекинуты несколько хлипких мостиков. С разных сторон к пещере подходили небольшие отряды вооруженных молотами и глевиями вонжинов в коротких кожаных безрукавках, черных штанах и утяжеленных сапогах.

Кузнецы на поле боя, мелькнула чужая мысль.

Ари остановился. Ингрид мягко коснулась плеча.

— Раскат Червя — расщелина у правого края, там, где высокий сталагмит, видишь? — громко прокричала она. Пар со свистом устремлялся к выходу из пещеры, пропадая в отверстиях наверху. — Мы должны идти туда. Вимар ждет.

Ари посмотрел на проводника. Тот выжидающе вглядывался в огромный, иззубренный проем на противоположном краю пещеры, за пропастью. Там мерно стучало железо, раздавались громкие крики, хруст и топот ног.

— Что там? — Ари указал на проем.

Жрец обернулся.

— Оттуда придут демоны, посланник. Стража Врат Тьмы готовит заслон.

Ингрид решительно, не обращая внимания на жреца, увлекла Ари к правому краю пещеры. Раскат Червя, напоминанием прозвучало в голове. Жрец остался на месте, кого-то дожидаясь. Вонжинов становилось все больше, Ари заметил черно-белые маски других подчиненных Советника Альбо — жрецов? Где-то в глубине проема распоряжался высоким голосом Инглинг. У правого края, как и обещал, в сопровождении десяти вонжинов появился Вимар. Его воины со светящимися зеленым лезвиями глевий расположились полукругом за вздыбленным краем расщелины.

Мало, подумал Ари.

Достаточно, просто готовься к бою, пришла ответная мысль.

Ингрид успокаивающе повела плечами.

— Советник Вимар! — церемонно сложила ладони девушка, останавливаясь у Раската Червя. Советник пристально смотрел ей в глаза. — Мы пришли разделить судьбу Далекой гавани, да хранит вас Хёд Темный.

— Сохрани вас Тьма, — после паузы ответил Вимар. Вдалеке, в проеме, ведущем в пещеру с поверхности, послышался шум и топот ног. — Инглинг ведет Стражей Врат к Белому пределу. Сейчас начнется атака. Ингрид-ри, вы уверены в своих словах?

— Будьте внимательны, Советник Вимар, с карнизами и расщелинами, хенсбары меньше ростом и спокойно пройдут там, где вонжину никогда не пройти, — вместо ответа посоветовала Ингрид. — Мы с посланником Хёда можем сдержать удар силой магии. Где нам расположиться?

Вимар обернулся. У входа в Раскат Червя тянулся на высоту трех локтей небольшой выступ, теряясь в пятнах теней.

— Здесь, Ингрид-ри. Посланник, могу ли я рассчитывать на твое участие?

Ари с сомнением посмотрел на ножны, но кивнул.

— Готовьтесь! — разнеслось по пещере. Что-то с грохотом обрушилось далеко впереди. Из входного проема показались двадцать вооруженных Безликих во главе с Инглингом в белой мантии. — Готовьтесь! Идет атака!

Ари глубоко вздохнул, отошел за высокий каменный барьер и достал длинный нож, примеряясь к освещению пещеры.

* * *

Белый Предел, первая линия обороны Стражей путей Тьмы. Ари оглядывал пещеру перед боем, пользуясь свободой последних минут ожидания. Напряжение заставляло отмечать в полутьме малозаметные детали. Вот у мостика через разлом мелькнул отблеск покачивающейся цепи — скорее всего, мосты можно сбросить в пропасть и вернуть потом на место. Вот притаившийся в напряженной позе черно-белый жрец вонжинов, не отрывающий взгляда от потолка и отверстий, куда втягивается пар. Необычные формы, что создают извергаемые пропастью в центре пещеры клубы пара. Едкий запах — волнами.

И топот из входного проема. Цоканье, хлюпанье, странные гулкие удары. Голос кромешной темноты и разверстой пасти.

Ари сосредоточился и погрузил сознание во Тьму. Расщелины противоположной стены, отверстия наверху и пропасть излучали свечение гнилостно-зеленого цвета, что он заметил только теперь. От Ингрид, незримо присутствующей где-то рядом, исходило удивление и интерес.

Пещеру перед внутренним взглядом заполнила Тьма. В тусклом свете Ари, как ни странно, стал видеть лучше, и первые гости из темноты, появившиеся из проема, показались во всей красе.

Первыми, переползая по стенам, высунулись химеры. Длинные, в три-четыре локтя, избрызганные желтоватыми пятнами на змеиной чешуе, до дрожи человекоподобные телом, с мерцающими в отсветах огромными глазами и сухими, будто исхудавшими конечностями, перевитыми сухожилиями и мышцами. Они прыгали на выступы и поднимались вверх, к потолку пещеры, стремясь скрыться в клубах пара. Вонжины, напряженно наблюдая, ждали. Перед Раскатом Червя пока было спокойно. За химерами потянулись огромные, косматые бренсы, о них рассказывал Советник Вимар — тяжеловесные, похожие на зеленых прыгунов твари размером со среднего человека, с вытянутыми клыкастыми мордами. Под знакомый шелест появились слизни, оставляя светящийся след.

Всего из проема выползли двадцать слизней, скрывшихся в пропасти, около сорока химер и сотня бренсов. Гулкий топот приближался. Хенсбаров или других разумных пока не было видно.

Мосты с треском обрушились в пропасть, звеня цепями. Защитники ждали.

Ари услышал шорох камня и повернул голову. Рядом встал вонжин в черной с синей полосой маске и приветственно поднял руку.

— Посланник, — тихо спросил он. — Скажи, действительно ли ты учился у Великого Темного?

Ари вглядывался в ползущих и прыгающих тварей за пропастью.

— Да. Десять лет в Ледяном приюте мы изучали магию Тьмы.

— Меня зовут Хагри, — представился вонжин. — Я ученик Вимара-ри. Как ты думаешь, мог бы Великий Темный принять нас в ученики?

— Двери школы Хёда-ри и учителя Зенга открыты для всех, Хагри.

Вонжин кивнул, словно подтверждая какие-то свои мысли, и поднял глевию.

— Началось, — хрипло прошептал он.

Первыми ударили защитники Предела. Жрецы вонжинов в двуцветных плащах зачерпывали воздух ладонями, и пар из расщелины собирался в огромные клубы и с силой бил о потолок пещеры. Сверху начали падать обожженные химеры, ломая кости о камни или пропадая в пропасти. Со светящихся лезвий и молотов срывались потоки неяркого пламени, превращая противоположную стену в чересполосицу раскаленного камня.

Жертвами первого удара стали восемь химер и три слизня. Бренсы прятались за камнями. Из проема показались огромные тонги, поводя бронированными головами. На их шеях сидели наездники.

— Проклятые карлики, — зло буркнул Хагри.

Верхом на ящерах, защищаясь от ударов жрецов вонжинов щитами, обрамленными ослепительным сиянием, в битву вступили и хенсбары. Химеры с потолка тут же расправили крылья и бросились вниз, сквозь пар, на вонжинов, из пропасти показались первые слизни, видно, нашедшие где-то внизу неизвестный защитникам переход и перебравшиеся, несмотря на сброшенные мосты. Бренсы все еще выжидали.

* * *

Когда вонжины на протяжении пещеры повсеместно вступили в контакт с нападающими, из Раската Червя показались первые химеры. Медленно перебираясь в тени камней, они прокрадывались ближе к краю пропасти, за которой ждали Вимар с защитниками.

Ари наблюдал за расщелиной. Вот из нее показались мохнатые плечи бренса, но тут же исчезли — прыгун чего-то ждал.

Следи за светом, пришла мысль от Ингрид, сопровождаемая картинкой блекло-желтой искры. Хенсбары выдадут себя светом.

Ари пригляделся. В глубине расщелины мелькнуло что-то похожее на блеклый свет. Он дотронулся до плеча Хагри.

— Передай остальным, пусть будут готовы, — шепнул Ари. — Хенсбары идут по Раскату Червя.

Хагри исчез. Химеры перестали таиться и прыгнули навстречу смерти через пропасть. Четверых сразу срезали лезвия глевий, и, охваченные зеленым Ночным огнем, те упали за каменным укрытием вонжинов, громко вопя от боли и корчась на скале. Три приземлились и вступили в бой с Вимаром и двумя стражами, отбивая удары глевий роговыми наростами на предплечьях.

Через пропасть бросились и бренсы, громко визжа и потрясая каменными дубинами. Ари приготовился отразить нападение, и тут перед ним, словно выйдя из скалы, из тени появился хенсбар. Маленький, в половину роста Ари, он смотрел на Ищущего настороженно. На смуглом лице выделялись глубоким черным цветом огромные глаза. Тонкие губы что-то мрачно нашептывали. Хенсбар, абсолютно лысый и затянутый в янтарного цвета плащ, медленно поднял на изготовку шипастую булаву, металл которой светился желтым огнем.

— Зачем ты здесь, Ищущий Тьму? — хрипло каркнул карлик на языке Острова Дильмун. Вокруг уже кипело сражение, бренсы перешли расщелину и бились с вонжинами. Воздух наполнился криками прыгунов и запахом горящей шерсти. — Возвращаться поздно, но знай, мы придем и в Ледяной приют, Ищущий, и тогда вас не спасет Хёд Темный.

Замерев, Ари наблюдал за движениями булавы. Вдруг от левой ноги прошла волна онемения, через живот и руку, рождая полосу оранжевого пламени. Видимо, удивление на лице Ари настолько дезориентировало хенсбара, что тот даже не попытался увернуться. Охваченный огнем, противник Ари рухнул на камни и замер.

Ари почувствовал удовольствие Ингрид. Спасибо, подумал он. Появились еще два хенсбара. Над головой, теперь уже без участия Ари, пронесся огромный, меняющий форму огненный всплеск и на мгновение выхватил в расщелине напротив цепочку маленьких фигур. Некоторые хенсбары упали, опаленные огнем, остальные выбежали и присоединились в бою к бренсам.

Теперь Ари интересовал только его противник. Вернулся Хагри, и два хенсбара разделились. Ари прижался к камню и избежал первого выпада цепа, что ловко использовал карлик, и бросил левой рукой дротик. Хенсбар, презрительно усмехаясь, выдернул застрявшее в предплечье древко и бросился на Ищущего. Тот снова уклонился, вспоминая схватку с учителем в речном убежище. Нож блеснул в тусклом свете. Хенсбар наседал, заставляя кружить между камней. Ари прикинул время и напал, перекидывая нож в левую руку и уклоняясь от очередного удара. Тут, при попытке уклониться, хенсбар впервые оступился и непонимающе посмотрел на разверстую рану на боку. Плащ окрасился кровью, и карлик упал на колени.

Ари оглянулся. Этот противник теперь уже не опасен — парализующий яд речной змеи на дротике заставит его заснуть или умереть, как повезет. Вонжины Вимара под прикрытием огненных стрел Ингрид успешно отражали нападение. Пало всего двое защитников, а перед пропастью на камнях лежали тела восьми химер, шестнадцати бренсов и пяти хенсбаров. Видя, что прямое нападение не приносит плодов, хенсбары попытались ответить магической атакой, но неудачно: и Ингрид, и вонжины с Ари были надежно защищены каменными выступами.

Наконец хенсбары поняли, что нападение провалилось, и отступили в темноту Раската Червя, больше не вступая в прямую схватку. Со знакомым уже ощущением онемения Ингрид выдавила из Ари еще одну огненную полосу; опаленная химера с воплем рухнула на камни и погибла под глевией Хагри.

Атака заканчивалась.

Ари оглянулся. Защитникам Белого предела удалось выстоять и в этот раз. Напротив центрального входа в залу догорал огромный труп тонга, суетились, отступая, последние бренсы. Мелко изрубленные слизни в лужах светящейся жидкости лежали, источая запах протухшего мяса. Тут и там валялись тела химер, обгоревшие, переломанные, пронзенные глевиями. Иногда попадались и тела вонжинов с хенсбарами, но Ари показалось, что погибших защитников, как и хенсбаров, было не так много.

* * *

Вечером того же дня, через два удара колокола после атаки, собрался Совет Восьми. Ингрид и Ари не были приглашены. Вимар, после участия в отражении атаки проникшийся доверием к посланнику и его спутнице, тем не менее не посчитал нужным обсуждать при них вопросы предательства Инглинга.

Ари лежал на грибном настиле в гостевых покоях. После стычки к обычному возбуждению добавилась слабость и легкое головокружение. Ощущение присутствия Ингрид почти исчезло, но думать ни о чем не хотелось. Лишь по-змеиному холодное выражение лица хенсбара у пропасти, обещающего гибель Ледяному приюту, стояло перед глазами.

Ари в первый раз убил в схватке человека, пусть и с другого Острова. Хёд-ри с презрением относился к живым существам и не придавал значения смерти. Учитель Зенг всегда с трепетом подходил к вопросу участия учеников в битве, давал советы и рассказывал о случаях из своей долгой жизни. По учителю и его рассказам всегда выходило, что первую жизнь отнять тяжелее всего, и тут не поможет защищающая рассудок Тьма — этот шаг Ищущий должен делать сам. Второй противник, парализованный дротиком Ари, попал в плен к вонжинам. В общем-то это тоже — смерть, возможно мучительная, но о нем Ари не думал.

Вимар-ри после боя говорил о двадцати трех погибших вонжинах. Холодное размышление подсказывало Ари, что эти потери могут ослабить позиции Безликих в боях на Острове Дильмун, если Совет Восьми примет решение о походе. Инглинг, кстати, в схватке показал себя деятельным лидером и военачальником, благодаря указаниям советника защитникам удалось избежать больших потерь. Но при этом осталось свершившимся делом, что Раскат Червя, незащищенная боковая расщелина, был атакован серьезными силами хенсбар. Пять трупов карликов лежали у пропасти, один попал в плен и еще двоих или троих подожгла Ингрид в расщелине магией Огня.

Ингрид... Заговор. Откуда все-таки она знала об этом? Чужак без доступа к секретам мира Безликих, что так быстро разобрался в ситуации и смог найти виновных? И человек, имеющий смелость пойти к правителям чужого Острова и напрямую рассказать о том, что происходит. В обычном случае, например в Ледяном приюте, это вызвало бы недоверие, может быть, презрение или вестника бы просто проигнорировали. Здесь же правоту Ингрид удачно подтвердила схватка у Белого Предела, и колесо правосудия поворачивалось в ее пользу. Удивительно...

Послышался шорох открываемой двери. Приподнявшись, Ари увидел Ингрид, тихонько закрывающую дверь. На девушке, облаченной в легкую тунику, красовалась белая маска. С легкой дрожью Ари понял, что это его посмертная маска, та самая, что он пронес через все приключения в походном мешке.

Ингрид подошла ближе. Глаза в прорезях маски, необычно теплые, смягчали впечатление от ее поступка.

— Неизвестный герой ледяных пустошей, что носит при себе напоминание о смерти, — речитативом взвыла Ингрид, причитая. — Что поражает врага одним взглядом снежно-стальных очей...

— Прекрати, — слабо, но со скрытой злостью в голосе прервал ее Ари. Насмешка над традициями Снегов ему совсем не понравилась, особенно в устах пришлой странницы. Вместе с тем неожиданно где-то в глубине тела поднялась теплая волна, нежность и желание быть рядом.

Ингрид сняла маску и присела рядом на грибной настил.

— Слабость? — участливо провела рукой по груди Ищущего девушка. Тот почувствовал зарождающееся желание и закрыл глаза.

Нащупав определенные точки на предплечьях, груди, шее и бедрах Ари, Ингрид легкими касаниями, лишь изредка прилагая усилия, начала длинный ритуал. Ари чувствовал, как из неизвестных ему глубин естества появляются волны силы и жара, открыл глаза и с удивлением следил за движениями девушки. Та, закрыв глаза, тихо напевала. Наконец ритуал закончился. Ари вновь чувствовал себя отдохнувшим и полным сил.

Ингрид встала и легким движением скинула тунику. Ари, больше не сдерживаясь, потянул девушку к себе, наслаждаясь прикосновениями, ласками, поцелуями.

Где-то глубоко в пещерах ударил колокол, пытаясь догнать уходящее время.

— 22. Мира. Узник Храма -

Черные тучи закрыли половину неба и быстро ползли дальше, холодом дохнул ветер. Мира, не в силах оторваться, уставилась на небо, как и жрецы вокруг. Вдруг по каменным плитам с грохотом пронесся молодой всадник на ноггле, заставляя отпрыгивать с дороги. Ногглов в Храме Мира пока не видела и с интересом вгляделась в нового гостя.

Всадник спешился возле Ангрит и сложил руки в приветствии. Мира увидела, что это совсем молодой мальчик, храмовый гонец, судя по выжженной на плаще паре крыльев. Белые одежды юнца покрывала черная грязь, вылетевшая из-под копыт. Лицо, покрытое редким пушком и дорожной пылью, лихорадочно блестящие глаза и растрепанные волосы говорили, что он долгое время провел в седле.

Что-то случилось? Мира насторожилась. Она заметила, как гонец передал Ангрит свиток, перетянутый потертой кожаной лентой, и обратила внимание на озабоченность, с которой жрица приняла его, разглядывая печать. Окружавшие их жрецы Храма начали с вопросов гонцу, но тот, видимо, предупрежденный, молчал.

Ангрит, сжав так и не открытый свиток, направилась по улице в сторону Янтарной башни. Холодный ветер развевал волосы жрицы и забирался под плащ, подбрасывая его полы. Гонец отправился следом, ведя в поводу фыркающего ноггла. Мира, чуть задержавшись, последовала за ними, уж больно ей не хотелось возвращаться в дом, где ее могла встретить утренняя тень.

Ангрит почти бежала, взбираясь по крутым переходам на верхние уровни крепости. Янтарная башня, огромная и сияющая под затянувшей небо чернотой, возвышалась над ними, но теперь Мира старалась уследить только за лестницей под ногами. Не во всех переходах горел свет, а девушка боялась потерять жрицу и совсем не могла передохнуть.

Наконец они вышли на широкую, полукругом замыкающую скальный обрыв площадь, вымощенную белым камнем. Ход, по которому они поднялись, завершала поднятая решетка из толстых металлических прутьев, слабо светящихся в темноте.

И здесь они не гнушаются Алхимией Тьмы, задумалась девушка, или не нашлось другого материала для ворот?

Она проскользнула следом за жрицей мимо двух стражей, больше наблюдавших за небом. Стемнело, лишь белые камни да зажженные стражниками факелы давали понять, куда ставить ногу.

Ангрит пронеслась вихрем по площади и вбежала по длинной, витой лестнице в нижние галереи Янтарной башни. То же сделал и гонец, оставив ноггла страже, но Миру задержали на последнем пролете. Худой жрец, что-то жующий и поминутно опирающийся на свою алебарду, громко выкрикнул вопрос, но Мира не поняла, что должна ответить. Жрец подождал немного, но вопроса повторять не стал, сплюнув на камни тягучей зеленой слюной.

— Кто и зачем привел тебя в Янтарную башню, паломница? — проскрипел стражник. — Вход сюда запрещен всем, кроме Совета Светлых.

— Нет, — призналась девушка. — Я шла со светлой Ангрит...

— Такой не знаю, — медленно и с легким презрением проговорил стражник.

Во дворе еще больше потемнело, и факелы запылали в бойницах башен и на стене внизу. Холод усиливался.

— Наверное, ты не найдешь дорогу назад, — предположил жрец со скукой в голосе. — Все вы такие, ищете неизвестно что. Зачем нужно было идти столько времени по лесу? Чтобы увидеть здоровый янтарный кол, пронзающий небо? — Жрец почему-то заржал. Смех его трясся, как сушеные ягоды в пустой бутыли.

Мира оглянулась. Мерцающий огнями Храм под нависшими тучами показался ей незнакомым лабиринтом. Но, понимая, что стражник выгонит ее, девушка уже хотела отправиться назад. Тут начали падать первые крупные градины, и жрец, поколебавшись, открыл небольшие ворота перед ней.

— Проходи сюда, Ищущая-неизвестно-что, — предложил он, сухо кашляя. — Будет тебе приют до конца бури, подождешь светлую Ангрит.

Мира благодарно кивнула и влетела по лестнице в полутемное караульное помещение нижнего яруса. Каменные стены смыкались над ней под странным углом, и окна, вырезанные в форме языков пламени, почти не давали света, но тут были широкие скамьи, тепло от небольшого очага и нехитрая снедь на грубо отесанном деревянном столе. Как же много дерева! Мире все было непривычно видеть, как привольно жрецы обращаются с лесом.

Вошел стражник, с легким пренебрежением посмотрел на девушку и протянул ей кусок сыра и черный, с плотными комками хлеб.

— Каждый гость Святых пределов должен быть сыт, — он снова засмеялся. — Будешь?

Мира покачала головой и поблагодарила жреца. Тот фыркнул и принялся за еду, наблюдая, как двое конюхов на площади уводят ноггла в тесное стойло. Ноггл упирался и пытался поймать зубами градину, конюхи громко ругались, проклиная и град, и упрямое животное.

— Упрямый, как торговец, — бросил стражник. Видно, он маялся здесь от одиночества, но Мира удержалась и не ответила.

Видя, что девушка молчит, жрец закончил:

— Ждать я долго не позволю. Кончится буря — уходи.

Мира кивнула и прильнула к окну, почти забыв о жреце, что гремел где-то позади посудой. Плотной стеной град из черной тучи прошел по бело-серой в сумерках громаде Храма, раскидал осколки льда, прибил вьющийся плющ. Мира с сожалением подумала, сколько растений погибло, сколько маленьких, резных листьев лед с Высокого неба сбил, как простые обрывки ткани, на каменные плиты улиц.

— Плохой знак, лед следует за жаром... — тихо пробормотал позади жрец, как бы сам про себя. — Тангхен-ри на охоте.

Мира, следя за белой волной, почти не слышала его.

* * *

Прождав три часа, она уже хотела возвращаться, как появилась Ангрит в сопровождении трех тощих как тень жрецов с вышитым на одеждах Пламенем и огромного, медвежьего сложения человека, заросшего густым волосом. Он раскатисто смеялся и держал жрицу за локоть, что-то ей втолковывая на ходу.

— Верховный жрец, — прошипел стражник, и удар древка свалил Миру навзничь. — Тихо лежи, пришлая.

Ангрит прошла мимо, не заметив лежащую Миру. Верховный жрец провел по ее спине черным глазом, отчего по коже пробежали мурашки, но и он не остановился.

А на шее у него, покачиваясь на черно-серебристой витой цепи, блистал огромный, оправленный в серебро черный агат.

Мира дождалась, пока затихли шаги, и с опаской встала. Стражник, отвернувшись, разглядывал площадь через щель окна.

— Буря кончилась, — буркнул он. — Изыди. Вежливость — это для верховных.

Девушка подошла к двери караулки, стараясь держаться подальше от жреца. Он заметил это и заскрипел, забулькал, смеясь:

— Не бойся! Вот этих нужно бояться, — он указал в проем, на белую ото льда площадь, где виднелись две фигуры. Огромный Верховный жрец и Ангрит, широко шагая, почти добрались до ведущего вниз прохода, и стража там уже подняла решетки. — Бальдр-ри и Советница Лаувейя не из тех, кто прощает ошибки. Оступишься на их дерьме — и окажешься в каменном мешке.

Под скрипучий смех стражника Мира сбежала по лестнице на площадь, скрипя ледяными, тающими на теплых камнях градинами. Лаувейя... Значит, не Ангрит? И камень... Непросто будет до него добраться.

Она решила вернуться, не привлекая к себе внимания, и направилась назад к проходу. Жрец-стражник внимательно следил за ней из своей бойницы, но Мира, даже ощущая его взгляд, шла быстро и уверенно.

Вспоминая Ари, она старалась держаться ближе к жрецам и Лаувейе, а главное, к камню. Процессия быстро двигалась по лабиринту улиц, Мира же шла в одиночку и боялась, что привлекает лишнее внимание. Осторожно переходя перекрестки узких, стиснутых камнем улиц, девушка следила за белым блеском одежд жрецов впереди.

Они спустились с верхней террасы, покоящейся в скальных объятиях, и вывернули на стену. Мира не осмелилась спускаться следом по длинной лестнице, где она была как на ладони, и замерла у стены каменной башни. По лестнице проходили жрецы, исполнявшие разные поручения. Вот длинный как жердь юноша в грязном облачении с потускневшим Золотым солнцем несет два ведра воды, неловко ступая в оставленные тающими градинами лужи. Вот степенный сановник несет свой живот перед собой, и лысина его блестит в сумрачном свете.

Мира вглядывалась украдкой в лица прохожих, но те не обращали на девушку в одеждах паломника никакого внимания. Увидев, что Лаувейя и ее спутники скрылись в длинной галерее, где она совсем недавно пила горную воду, Мира быстро пошла вниз по лестнице, стараясь не поскользнуться на покатых каменных ступенях. Вокруг стекала вода, и журчание с плеском сопровождали девушку вниз.

Она подобралась к выходу на стену и в растерянности замерла, не зная, что делать дальше. Впереди, в галерее, глухо гудели голоса, но о чем говорят, разобрать было невозможно. Девушка прислонилась к теплому камню прохода, странно, но приятно греющему на холодном ветру.

Зачем я спешу за жрицей? Мира не видела способа забрать камень сейчас, да, видно, этого способа и не существовало. Кроме того, зачем же камень маленькой, неспособной защитить себя девушке посреди враждебно настроенного города жрецов? Нужно придумать что-то или возвращаться, пока никто не заметил, как она преследует верховного жреца.

Она слушала, как шипит и плещет ручеек, стекающий из галереи в подземелье. Мире было видно, что внизу, под ними, зияет узкая черная щель, куда и стекала вода. Исчезает без следа.

Впереди внезапно мелькнула зеленоватая тень, за ней другая и третья. Раздался злобный бас, затем женский крик, топот ног. Зеленые прыгуны, поняла Мира. Прыгуны лезли по стене и всем скопом кидались в галерею, громко вереща и щелкая длинными зубами. На девушку они не обращали внимания, и она с удивлением замерла в стороне.

В галерее что-то вспыхнуло, черный дым клубами вырвался из прохода и облаком поднялся в небо, разрываемый ветром. Вспышки повторились, дым валил все сильнее. С визгом выскочил на стену охваченный огнем прыгун, шерсть на нем тлела, одно ухо и глаз закрыл огромный ожог. Он подпрыгнул и, промахнувшись мимо зубцов, упал в расщелину.

Мира непроизвольно отшатнулась, ударилась затылком об стену и отошла за угол. Легкая боль слегка отрезвила девушку, ей стало страшно.

Вспышки прекратились, но тут же раздался обиженный густой рев, перекрывший даже визг прыгунов. Из темного клуба навстречу Мире выскочил горящий прыгун, распространяя запах паленого мяса. Цепкие пальцы лесного жителя держали оборванную серебряную цепь с большим черным камнем. Сердце Миры замерло, когда Сердце ночи, как обычный булыжник, прокатилось по камню к ее ногам.

Смрад от горящей плоти прыгуна обволакивал девушку, вытесняя чистый горный воздух. Визг в галерее заглушал даже мысли, терзая уши. Камень лежал в черном комке сгоревшей шерсти, равнодушно отражая языки пламени.

Тут девушка не выдержала. Она опустилась на колени в облаке густой вони и ее вырвало недавним завтраком.

* * *

Ангрит, что на самом деле носила, как сказал жрец-привратник Янтарной башни, гордое имя Лаувейя, не отправила Миру назад в гостевой домик. В глазах жрицы и особенно верховного жреца поселились холод и недоверие к пришлой девчонке, найденной на стене после стычки со священным агатом в руке. Одежды Лаувейи подпортил огонь, а на щеке Бальдра виднелся широкий ожог, да и черная шерсть, тлеющая на рукаве, не украшала огромного жреца. Трое их спутников, ворча и переругиваясь, вытаскивали из галереи обугленные трупы зеленых прыгунов, со злобой посматривая на стену леса неподалеку.

Как только они спустились со стены, заботу Лаувейи подменила расчетливость. Расставшись с караулом и повелительно взмахнув кому-то на стене, она быстро связала ослабевшей Мире руки, накинула повязку на глаза и куда-то повела, твердо и жестко направляя девушку тычками и ударами.

Сначала девушка пыталась понять, куда они направляются, гадала, ровный ли пол у нее под ногами. Но, когда они начали спускаться по крутой винтовой лестнице и сквозь повязку перестал слабо светиться отблеск Высокого неба, она ощутила упадок сил и отчаяние.

Подземелье. Судя по запаху, Миру вели по одной из скальных пещер. Девушка часто спотыкалась о каменные выступы, но никто не озаботился ее предупреждать, да и света, как видела Мира сквозь повязку, провожатые не зажигали. Конечно, девушка понимала, что застали ее в крайне неприятном положении. Сама того не желая, Мира чуть не добилась своей цели — Сердце Ночи лежало у нее в руке, приятно холодил пальцы и ладонь черный, оправленный в металл камень.

Как она и опасалась, путь под землей окончился в тесном даже по запаху закутке, пахнущем затхлостью, камнем и мокрой соломой. Лаувейя, не позаботившись развязать ей глаза, куда-то исчезла. Грохнула дверь, и Мира осталась одна, лишь ощущение холода Сердца Ночи не покидало ее, словно камень все еще лежал на ладони.

Она вспомнила горящего прыгуна, и девушку снова скрутило, но на сей раз все закончилось кашлем. Мира, неловко прихватив повязку связанными руками, сняла ее, но лучше не стало. Вокруг растеклась чернильная темнота.

Мире виделись в темноте скачущие прыгуны и камень. Почему ей досталось Сердце Ночи? Прыгуны тащили из огня побрякушки, чтобы позабавиться? Но ведь они бы никогда так не поступили. Мира вспомнила пламя и дым, ее снова замутило.

Это святилище, пришла непрошеная мысль. Святилище в лесу. Мира вспомнила заросшие лишайником глаза лесного божества и с тяжелым вздохом села на солому. Влага тут же пропитала легкую одежду. Подарок лесного бога обернулся для нее потерей надежды.

* * *

Спустя несколько часов Мира ощутила странное, неестественное дуновение холодного ветра. Только-только начавшись, оно исчезло, оставив лишь легкое чувство прохлады. Девушка, погруженная в мрачные раздумья, могла и не заметить эту струйку свежего воздуха, и если бы не шепот в темноте, так бы и произошло.

— Хозяйка камня...

Мира плотнее сжалась на едва просохшей соломе.

Я ничего не слышу. Здесь никого нет.

Не сразу, но Мира обошла место своего заточения. Скальная каверна с неровными каменными стенами, одна из которых явно скреплена раствором, и тяжелой, прочно запертой дверью. Четыре на четыре шага, узкая яма в углу, пучок соломы. Ни окон, ни отверстий в стенах, если только самые маленькие, через которые поступает воздух. Мира почти сразу представила себе все ужасы, ожидающие ее дальше, но потом опомнилась.

В чем ее преступление? В попытке украсть камень? Но ведь о намерениях Миры не знал никто, да и сами намерения были лишь неоформленной мыслью. Нападение прыгунов на верховного жреца было странным совпадением. Мира уверяла себя, что сможет оправдаться перед Советом Светлых, если ее будут судить по храмовым правилам. Если же Ангрит-Лаувейя заточила девушку, не извещая Совет, всегда можно воспользоваться магией и выбраться наружу.

Но здесь мешало лишь одно, Мира не ощущала уверенности, что все получится. Воздух здесь не поможет, если только что-то слишком мощное, но для мощных техник требовалось использование Алхимии. Никаких ингредиентов, конечно, в камере Миры не было, поэтому оставалась только Тьма, к которой девушка боялась обращаться. Да и возможности такой магии ей совсем не известны...

— Хозяйка камня?..

Ветерок пробежал по щеке снова, шепот стал громче. Теперь в нем явно звучал вопрос. По спине девушки пробежали холодные лапки — голос раздавался из темного угла рядом с соломенной подстилкой, а вовсе не из-за двери.

— Кто здесь? — прошептала девушка, всматриваясь в непроницаемую темноту.

Тишина поглотила слова девушки. Шли томительные мгновения. Мира напряженно вслушивалась, пытаясь уловить малейший звук.

— Узник Храма, — ответила темнота, и девушка отшатнулась от неожиданности — голос раздался где-то у нее за спиной.

Она вскочила с соломы, как ошпаренная, и провела рукой по стене. Ни отверстий, ни щелей в плотном камне не обнаружилось. Девушка присела и прижала ухо к камню, но ничего, никаких звуков не пропускала холодная твердь.

Голос явственно хихикнул.

— Где ты? — Мира отошла на середину камеры. Она тут же вспомнила утреннюю тень в доме, Лаувейю, что смеялась над ее беспокойством. Не дожидаясь ответа из темноты, девушка, бросившись к двери, начала стучать кулаками по дереву и звать на помощь. Никто не откликался. Собственный голос в тишине камеры оглушал.

Наконец, поняв, что помощи извне не дождаться, она прижалась к двери, выставив перед собой руку в защитном жесте. Мысленно Мира перебирала все известные ей боевые техники. К несчастью, ни Йонгрин, ни Снорри никогда не учили ее сражаться, и запас даже приблизительно подходящих действий был совсем невелик.

— Я далеко... — шепнул голос, и веселый смешок почему-то успокоил девушку.

Мира присела на корточки, прислонившись к двери, и осторожно проговорила в пустоту, набитую мраком:

— Далеко — это где?

Теперь пауза уже меньше, а голос — уверенней:

— Скребу небо, царапаю Высокое небо, — пропел голос. — Ронгор выше всех забрался, выше всех и ближе всех к Свету...

Сумасшедший? Но откуда этот голос? Мира так увлеклась загадкой, что забыла о страхе и о том, что никто не пришел на ее зов. Она спросила уже громче, опуская руку:

— Почему я тебя слышу?

— Ветер несет слова, ветер уносит мысли, ветер приносит ключи от закрытых дверей. Надо лишь найти тот ветер, что нужен, что нужен, — распевал голос.

— Тебя зовут Ронгор? — заинтересовалась Мира.

Таинственный собеседник ответил сразу:

— Ронгор, Ронгор, это мое имя, — Мира заметила, с каким удовольствием распевал узник.

Она вдруг поняла, что делает Ронгор. Шепот Ветра. Мира знала эту технику, учитель Йонгрин рассказывал девушке, как заставить услышать, используя легкое дуновение всепроникающего ветра. Но тогда... Мира вспоминала условия, при которых Шепот Ветра мог дать плоды. Она вспомнила пляшущую в воздухе птицу, мягко чирикающую под хлопки и веселые ужимки детей на торговой улице.

Ронгор весело пел, но Мира, почти не слушая его, встала и пошла по камере, ощупывая стены. У заложенной камнями стены она остановилась и наклонилась к самой поверхности. Между камнями, из щелей и отверстий, тянуло холодным воздухом. Раньше такого не было, Мира уже обходила камеру.

Должно быть отверстие, желательно — большое. Шепот Ветра хорош лишь на открытом пространстве. Неужели за этой стеной выход? Шахта? Тоннель? Мира положила руки на камень. Холодная скала казалась непоколебимой. Она попыталась надавить на камень, но стена не поддавалась. Что же делать? Вдруг она поняла, что Ронгор перестал петь.

— Ронгор-ри? — тихонько спросила Мира. Она все еще боялась, что голос на самом деле — лишь плод воображения. — Ронгор-ри?

— Я здесь, здесь, Хозяйка камня, — чуть серьезнее ответил голос.

— Хозяйка камня?

— Да, да, да... Ты можешь взять из него силу.

— Как? Камня у меня нет, — мрачно ответила Мира. Ей уже не казалось странным разговаривать с пустотой. Теперь Мира поняла, что происходит. — Камень забрала Лаувейя.

Ронгор расхохотался.

— Камень в сердце, камень — Сердце, холод и пламя, никакой разницы, — ответил он, отсмеявшись. — Протяни руку в темноту — камень рядом.

Мира снова обошла камеру. Вокруг по-прежнему ничего и никого. Она уже хотела спросить темноту, но вдруг поняла. Холод камня остался на ладонях... Мира закрыла глаза, глубоко вдохнула и нырнула во тьму под веками. Знакомый аромат потревожил ноздри, и, где-то глубоко внутри, беспокоясь, плеснула темная вода на дне колодца, что был сознанием.

Птица. Мира увидела серого огневика, что летел, раскрыв мерцающие в темноте крылья. За ним тянулся шлейф — серебряная цепь. Она мысленно потянулась к нему. Ближе. Еще ближе. Птица села ей на плечо — и вдруг, вцепившись коготками, стала рвать одежду, добираясь до плоти. Резкая боль пронзила правую руку.

Мира открыла глаза. Серые цветы распустились на стенах маленькой камеры, теперь она видела отчетливо и пол, и бугристые, неровные стены, и даже потолок высоко вверху. Боль лишь усиливалась. Мира сорвала тунику и, скорчившись, прижала к горящему плечу.

* * *

Когда боль немного отступила, Мира не сразу смогла подняться и сидела на холодном полу, прислушиваясь к пульсации в плече. Казалось, прошло несколько часов, но покашливание Ронгора, что захлебнулся новым приступом смеха, вернуло ее в реальность. Лишь несколько мгновений она боролась с болью, и запах серой Тьмы все еще наполнял комнату.

— Ты поймала его, — удовлетворенно заявил Ронгор откуда-то из пустоты.

Теперь Мира поняла, что голос доносится из-за неровной стены и только потом, дробясь и отражаясь, приходит в углы камеры. В чем-то это принесло облегчение девушке. Наверное, сумасшествие не может быть логичным.

— Что мне делать? — растерянно вопросила она темноту камеры, готовая на все, даже выслушать совет от неизвестного жреца.

— Тяни — и толкай. Тяни. Толкай. Если получится.

Мира, стараясь не обращать внимания на ехидство в голосе, подняла горящую от боли правую руку. Что-то холодное все еще касалось ее пальцев, и девушка, по наитию сжав кулак, потянула этот холод на себя.

Воздух резко свернулся пронизывающим ветром, завыл, зашуршал соломой. Запах оглушал. Серые лианы сбросили цветы и извивались на стенах. Мира, уже не понимая, что она видит глазами, а что — внутренним оком, оттолкнула, сдвинула пойманный морозный ком. Что-то огромное шевельнулось перед девушкой в темноте, и она почувствовала, как страх оставляет дорожки холодного пота на спине, склеивает волосы, заставляет дрожать руки.

Лети, птица. Лети. Там, наверху, страха нет, есть лишь упоение высотой. Лети.

Мира услышала грозный скрип и шуршание камня. В стене перед ней появилась щель, светящаяся слабым зеленоватым светом. Тут же, где-то далеко за дверью, раздались приглушенные расстоянием шаги.

Забеспокоились, злорадно подумала Мира. Эмоции куда-то исчезли, унеся с собой страх. Ронгор одобрительно крякнул откуда-то из угла, когда стена, скрежеща, с грохотом упала в черный зев шахты. Огромные камни размером пять на пять шагов зыбко колебались над головой девушки, когда та вбежала в рваную дыру и выбралась к краю. Позади распахнулась с треском дверь, кто-то резко крикнул, но тут камни потолка обрушились, оставив Миру на пятачке в два локтя шириной в полном одиночестве.

* * *

— Камни падают, камни падают, копится щебень в пещерах, копится щебень грудами... — распевал Ронгор.

Отсюда Мира хорошо слышала, что ее собеседник — где-то вверху. Но как забраться? Стены шахты, конечно, покрыты трещинами и выступами, но и Мира никогда не пробовала забираться выше, чем на стену каменного склада Дегерсов.

Она глубоко вздохнула и вдруг поняла. Лети, птица. И сон о крыльях, там, дни назад, в уюте родной лавки.

Она потянулась рукой — и холод пришел снова, уже легче, утешая боль и скрадывая страх. Девушка оплела привычной вязью серебристых перед внутренним оком нитей левую руку, и та стала легче. Обе ноги. Правая рука. Спина и живот.

Легкость окутала Миру облаком, когда она, нервно ощупывая выступы скалы, медленно поползла наверх. Мимо струилась темнота, и в потоках холодного воздуха Мира думала о крысе, ползущей по старому дымоходу.

— 23. Хамари. Противостояние -

Лодка глухо стукнула в грубые камни причала, и Хамари встряхнул промокший насквозь плащ. Вода на обвисших штанинах уже не трогала его так, как несколько часов назад, во тьме узкого русла, едва освещенного серебристым светом гранитного свода.

Хамари вспомнил эти часы и быстро, как только позволяли затекшие ноги, перебрался на берег.

Где-то здесь был пост речной стражи, вспомнил он.

Лодку следовало вернуть серым. Хамари не собирался больше возвращаться к превратностям омерзительного путешествия, но и бросать чужую собственность не годилось. Хенсбар вернулся к воде, не удержавшись от смачного плевка в маслянистую воду, и вытащил утлое суденышко на камни.

— Теперь тебе не достать меня, Черная река, — с наслаждением пробормотал он. — Защити меня Жар Огня от твоих щупалец.

Он направился по скользкому камню, предусмотрительно держась подальше от шипящей в темноте воды. Глаза привыкали заново к слабому освещению пещеры, и Хамари снова почувствовал себя уверенно.

Как бы там ни было, с гордостью вспомнил он, здорового быка я завалил! Рури, песок тебе в зад, напрасно ты послал туда сына. Не тебе играть в такие игры.

Топор, привязанный накрепко к поясу во время спуска по Черной реке, теперь вновь свободно висел за левым плечом. Серые люди, видя, как Хамари крепит топор намертво, советовали ему отказаться от оружия, но ни один хенсбар не послушал бы такого глупого совета.

Хамари поднялся по спиральному взъему. Он не оглядывался — вид черной воды мог сейчас лишить его мужества, а перед речной стражей негоже было терять достоинство Хамари Огнеборцу, победителю четырех поединков в Красных стенах.

Теперь его ждет назначение. Только бы Обжора не пронюхал раньше.

Хамари преставил огромный Зал Огней, где в огромном колодце пылает вечное пламя, бросая искры на отполированные каменные стены. Стоит Хамари стать во главе собственного отряда, и никакой купец с бандитами-наемниками не сможет отомстить за смерть идиота-сына. Только сейчас, без поддержки, Хамари мог пострадать от рук Рури, но и сейчас он не опасался толстяка.

Эти серые охламоны называют его хозяином, усмехнулся хенсбар, поглаживая рукоять топора. Хозяин грязи и вонючих тонгов.

Впереди промелькнул огонек факела, послышался легкий шум. Хамари остановился. Негоже нарушать спокойствие стражей реки, рискуя получить меж глаз метательный топор. Огонек приближался, и хенсбар уже видел двух сородичей, крадущихся по выступу чуть выше. В руке одного тускло сиял амулет белого луча, горсть страшного, выжигающего воздух в трех шагах порошка.

— Приветствую речную стражу! — крикнул Хамари. — Хамари Огнеборец вернулся!

Замерев на мгновение, один из хенсбаров, тот самый, что держал амулет, ответил:

— Хорошо. Тебя ждут мастера тоннелей в Зале Огней.

* * *

Хамари шел по длинному сводчатому тоннелю, пробитому с десяток лет назад. Грубо вырубленные в камне ниши, где должен был гореть Огонь, пустовали, и этот тоннель казался мертвым, холодным. Даже тепло, источаемое стенами, не придавало ему уюта.

Страж, встретивший его, оказался Занбором, сводным братом Хамари, и вызвался провести его в Зал Огней. Хамари гадал, зачем понадобилось такое сопровождение, но согласился с удовольствием. Брата он видел нечасто.

— Занбор, известно ли мастерам о том, что произошло в Красных стенах? Известно ли им о поединке? — поинтересовался Хамари.

— Вполне. Старцы еще прижгут тебе за него спину, — ворчливо ответил Занбор.

Старшего брата постоянно злили трудности, что готовил себе Хамари Огнеборец. Да, до сих пор с ними он успешно справлялся, но это не мешало Занбору ворчать. Он огладил коротко стриженую бороду.

— Ты действительно убил сына Рури?

Хамари кивнул. Мимо пробегал ручеек с теплой, насыщенной серой желтоватой водой, и в коридоре разлился тяжелый запах, вынудивший братьев прибавить шагу. На свежем воздухе большой каверны, у высящихся в темноте скальных арок, Хамари ненадолго остановился — отдышаться. Занбор терпеливо ждал.

— Да, я отправил этого недоумка в Пламя, — ответил Хамари. — Право Серой смерти. Кроме того, я не выбирал противника. В этот раз в Красных стенах он был один.

Занбор присел на корточки, доставая коробочку с сушеным порошком серого гриба, и бросил туда щепотку горючего порошка. Хамари не стал вдыхать дым — сейчас ему хотелось размяться. Он принялся бродить вокруг арок, разглядывая гладкие каменные стенки.

Подумав, Занбор добавил:

— Рури уже здесь, во всяком случае, он прислал гонца, и мастера уже два световых круга совещаются. Твое появление заставит их что-то решить, и неизвестно, хорошо ли это для тебя. Думаю, тебя ожидают неприятности, братец.

Пожав плечами, Хамари покачал рукоять топора.

— Я думаю, что обучен с ними справляться, Занбор. Сожри меня Пламя, если Хамари Огнеборец отступит. Пусть дадут мне сразиться или бросят в Клоаку, я готов рискнуть.

Они направились дальше, вниз, в темноту, где тоннели становились все старше, а воздух — все горячее. Хамари с радостью вдыхал жар родного подземелья и почти не думал о предстоящем испытании.

* * *

Зал Огней предстал перед Хамари во всей своей мрачной красоте. Под сводами каменного овала, как всегда, клубился густой сернистый дым, оставляя нависшие фистоны сажи и грязи. Светящиеся полосы голубого граниты пролегали чуть ниже, но и на них опять появились черные прожилки. Огонь, вырывающийся из неровной дыры в центре зала, сегодня был бело-голубым и жарким, как и споры, кипящие в западном, отделанном для совещаний мастеров углу. Занбор провел брата к длинной, полукруглой скамье, поприветствовал стоящих тут же трех мастеров тоннелей и ушел.

Хамари спокойно сел на теплую скамью. Его поступки были верными, а награда ожидаемой, и сомнениям не оставалось места в мыслях и действиях.

Мастера не могли находиться в Зале Огней долго. Сама природа этого места советовала избегать длительных встреч. Первый хенсбар, устроивший здесь совет, был Хельмут Безумный, сошедший с ума после Лесного предела, но правивший в Пекле еще год, пока его не сбросили со скалы разбойники пустыни. После этого сменилось уже тридцать семь мастеров тоннелей, но не выбрать главу над всеми ходами и Пеклом, не сменить место совета никто не удосужился.

Хенсбары — вольный народ, любили повторять жители подземелий.

Хенсбары — косный народ, погрязший в традициях, мог бы ответить им Хамари, но и он был хенсбаром. Традиции жили у него в крови.

Оглядевшись, Хамари понял, что неприятностей не миновать. Фенегар, Гримри и Родер не слыли поклонниками поединщиков, и уж подавно готовы были принять любое жесткое решение. Хамари вглядывался в лица мастеров, а те рассматривали хенсбара. Фенегар, мастер старых тоннелей, хранитель Верхнего пути, был высок и безобразен. Шрамы и ожоги превратили голый череп в мешанину бугров и трещин, и синие глаза в этой страшной картине светились, будто озера на дне кратера вулкана. Гримри и Родер, братья-близнецы, охраняли нижние тоннели и Клоаку, систему кипящих рек под пещерами хенсбаров, дававших тепло и крутивших колеса огромных мельниц. Оба в грубых робах камнетесов, безбородые, отличались только татуировками на голом черепе. Старший близнец, Гримри, вывел на виске каменного великана, а младший — распутную человеческую женщину, что танцевала, стоило Родеру засмеяться.

Троица, должная решить судьбу Хамари, громко спорила. По традиции победитель в поединке мог выбрать стезю, на которой ожидала его награда. В случае Хамари все знали, что будет избрано. Война. Далекая гавань или Пути — но война.

Хамари прислушивался к перебранке, неторопливо перекладывая из руки в руку амулет из холодного рубина. Похоже, Толстяк из Пекла выставил все так, будто Хамари намеренно, не вступая в поединок, убил Арлога Тупицу. Серые люди не прислали гонца, но слова Рури воспринимались с большим сомнением — честность Хамари иногда граничила с глупостью.

Наконец Гримри соизволил обратиться к самому Хамари:

— Что заставило тебя убить Арлога? Ведь поединок можно вести не до смерти? Последний труп остался в Красных стенах три года назад, верно?

Хамари пожал плечами:

— Арлога убили серые. Их можно понять — Рури покушался на саму основу их жизни. Знаете ли вы, что жирдяй хотел запретить поединки?

Женщина на мощной шее Родера подпрыгнула, сжимаясь, когда ее хозяин громыхнул:

— Рури проклинал, убеждал, требовал мести. Поединки мы не обсуждали.

— И хорошо, — вмешался Фенегар. — Иначе он бы остался в Клоаке. Негоже нарушать традиции хенсбаров пришлому человеку.

Братья согласно кивнули. Хамари фыркнул.

— Тогда мы должны наградить Огнеборца, — добавил Гримри.

Фенегар почесал развалины лица и заметил:

— Но ведь он потребует войско. И убьет Рури.

— Не убьет, — заверил Гримри.

Великан на его шее гримасничал, будто перетаскивая тяжелые камни.

Хамари встал.

— Я готов встать во главе отряда, штурмующего Далекую Гавань, — отрезал он. — Готов биться вместе со стражами в Путях. Я требую награды крови.

Гримри засмеялся, потирая лысину широкой ладонью. Он взглянул на черный окоем желтых ногтей и принялся вычищать сажу. Фенегар покосился на мастера Клоаки и пояснил:

— Из Далекой Гавани пришло посольство. Впервые за тридцать лет мы можем не сражаться с тенями. Последнюю атаку уже возглавили Бендред и Сорген. В Путях сейчас молотобойцы Меркара.

Хамари разочарованно вздохнул.

— Я готов ждать столько, сколько нужно совету мастеров. Могу ждать так долго, как и всякий другой.

Пламя гудело за спиной, отбрасывая черные как уголь тени на гладкие стены Зала Огней, и Хамари следил за мастерами с усмешкой. Они не могли отказать — это разрушило бы право всех хенсбаров на испытание судьбы. Они не могли снять кого-то из военачальников — это было бессмысленно, если слова Фенегара верны, а Меркар Ледяной меч еще не вернулся из боя. Значит, Хамари мог только возглавить речную стражу вместо Занбора, но и этот путь был закрыт для совета мастеров из-за Рури, готового броситься в схватку, ненужную сейчас тоннелям.

Сложное решение, признал в мыслях Хамари. Куда же вы отправите бойца? Где я могу получить награду крови? И когда?

Гримри и Родер переглянулись, и великан с девушкой снова станцевали варварский танец.

— Фенегар, — протянул младший. — Лаувейя Красная объявилась. Ей нужен боец.

Страшная маска исказилась гримасой, которую с трудом можно было принять за улыбку.

— Так, — согласился с облегчением Фенегар. — Хамари Огнеборец, готов ли ты сразиться с темным злом вдали от родного Пламени?

Теперь Хамари попал в собственную ловушку. Отказаться значило отправиться далеко вниз по иерархии — считалось, что совет мастеров выбирает только достойные приложения силы награды.

Лаувейя... Хамари лишь сорок пять, и он плохо помнит Лесной предел, но и там топор молодого хенсбара собрал кровавую жатву. Еще лежали на поле, поросшем буро-зеленой ползун-травой, три вонжина, сраженные им в давней битве.

Значит, вот что уготовано ему. Хамари посмаковал предстоящее назначение, и оно ему понравилось.

Хамари Огнеборец против Хёда Темного. Это достойно эпоса, решил хенсбар, и его голос нарушил заполненную ровным гудением дымную взвесь.

— Я согласен. Я беру награду крови из рук совета мастеров.

Гримри зловеще усмехнулся:

— Мы не сомневались в тебе, воин. Пусть Первородный Огонь поможет тебе повергнуть врагов и обратить их твердыни в прах. Посланник Лаувейи Красной ждет тебя у Дымного ручья через три с половиной круга.

* * *

Посланник Лаувейи Красной оказался высоким, плотно сбитым мужчиной. В белой меховой одежде, покрытой застарелыми пятнами, обросший рыжим волосом, он казался потрепанным бренсом-альбиносом. Опытный глаз Хамари отметил несколько бурых разводов, по цвету очень напоминающих свежие, не до конца оттертые пятна крови.

Хамари вошел в трапезную, но посланник еще не видел его из-за изгиба каменной стены, и хенсбар мог обдумать, что несет ему неожиданная встреча. Трапезная Зала Огней примыкала к бурной, но заключенной в глубокую расщелину горячей реке. Свод, рассеченный пополам черной трещиной, резко изгибался и падал к высеченным из гранита грубым столам. Посланник выбрал место на краю утеса, всматриваясь в клубы пара над расщелиной.

Хенсбар не торопясь вышел из тени и подошел к посланнику, вспоминая привествие, принятое на Острове Дильмун.

Тридцать лет прошло, подумал Хамари. И вот что-то новое приходит из тех краев. Может, Хёд Темный уже давно мертв, и лишь тень старого злодея пугает Лаувейю.

Хамари помнил будущую нанимательницу очень смутно. Яркая, рыжая как огонь, она носилась перед бьющимися хенсбарами и жрецами, раскидывая всепожирающее пламя горстями, и казалась воплощением этого пламени — опасная, неуловимая, обжигающая.

Теперь я смогу узнать ее лучше, а вот вспомнит ли она молодого хенсбара из третьей линии передового отряда?

— Да озарит свет твою дорогу, посланник, — произнес Хамари, подходя к столу.

Посланник привстал. Под тяжелым лбом яростным огнем горели глаза упрямца.

— Согрей тебя свет, хенсбар, — ответил он. — Ты и есть Хамари Огнеборец?

Хамари церемонно сложил ладони и насмешливо фыркнул:

— Пожалуй, это я и есть. Совет мастеров тоннелей известил тебя о моих полномочиях?

— Да, — посланник, казалось, задумался. — Мне сообщили, что с тобой придет полторы тысячи хенсбаров с боевыми магами Огня. Великая Лаувейя и верховный жрец Храма Света Бальдр ждут вас на Острове Дильмун.

Хамари на мгновение потерялся.

У меня будет полторы тысячи воинов? Хорошую награду вырвал я из рук Арлога.

— Я готов помочь Лаувейе Красной в ее сражении.

— Возможно, сражения и не будет, — возразил посланник. — Мощь Храма Света повергнет врагов в ужас, и они откажутся от битвы. Лаувейя Великая...

Хамари снова фыркнул, на этот раз с легким презрением.

— Но полторы тысячи ей все-таки нужны? И обязательно, сожги меня Пламя, с боевыми магами и Хамари Огнеборцем?

Посланник оскорбился. Он стукнул кружкой с темным грибным вином о стол так, что гулкий звук разнесся по пещере.

— Мне казалось, вы должны подчиняться совету мастеров, хенсбар. Я не вижу должного почтения в словах.

— И не увидишь, — гадко улыбнулся Хамари, поглаживая топор. — Хенсбары — народ свободный. Мы не поклоняемся, мы соглашаемся с советом, но делать что-то или нет — выбор каждого. Я приведу воинов, — полторы тысячи! Высокая цена, — но тебе, посланник, и твоей хозяйке надо научиться смирению.

Посланник вытер пролитое на колени вино, добавив еще одно пятно на грязные штаны. Он долго смотрел на Хамари. Хенсбар уселся напротив, взял из стоящей посреди стола, по обычаю хенсбаров, тарелки с острыми побегами гарре два стручка, налил грибного вина во вторую кружку, выпил, со смаком рыгнул.

Посланник холодно посмотрел на него и встал.

— Уходить не советую, пожри тебя Тьма, — заметил Хамари. — Союз у хенсбаров считается заключенным, только если выпита вместе хоть кружка вина. Осуши — и можешь идти.

Рука посланника Лаувейи дрогнула. Хамари наслаждался, потягивая вино. Человек залпом выпил кружку, закашлялся и пошел к тропе, ведущей от Зала Огней.

Это может быть веселее, чем казалось, с удовольствием отметил Хамари и взял новый стручок гарре.

* * *

Хамари пил бы так весь круг, пока пещерный свод не потемнел бы от обычного суточного перепада температуры, но напиться до полумертвого состояния будущему военачальнику не дала неприятная встреча. Еще по тени, отброшенной на стену, Хамари почувствовал не самого нужного ему сейчас собеседника — двурогое, необычно плотное черное пятно явно полнилось чем-то похуже обычного отсутствия света.

На утесе показалась маленькая, перекошенная от своих зелий женщина. Хенсбары не практиковали предсказания судьбы, предпочитая доверять судьбу оружию или уму, но жившие на поверхности изгои, бежавшие с Верхнего Тиллена на остров, позже ставший Пеклом во Тьме, оставили и свое наследие. Пришедшая гадалка была одной из них. Хамари поморщился, когда она направилась прямо к занятому им столу и раскинула на скамье засаленный плащ.

— Свет рождает Тьму, а Хамари Огнеборец летит к славе и почету, — речитативом начала гадалка, раскачиваясь. — Многое ждет доблестного воина...

Хамари ударил кулаком по столу:

— Тьма тебя побери, женщина, — рявкнул он. — Я отдыхаю. Избавь меня от своего общества.

Гадалка, не обращая на него никакого внимания, разложила на столе инструменты своей профессии. Черные камни, тусклые куски серебра и неряшливые картинки, выполненные бурой краской, заполонили весь стол. Хамари увидел, как из кувшина с вином пошел вонючий дым после брошенного туда порошка и вскочил на ноги.

— Я не желаю, чтобы ты предсказывала мое будущее! — зло крикнул он.

Кувшин был последним, и Хамари это раздражало. Прислуги у хенсбаров не было, а вино приходилось забирать далеко, у края утеса, у очень раздражительного повара.

— Судьба приходит к тем, кто ее не ждет, и к тем, кто ее ожидает, — глухо пропела гадалка.

Хамари сплюнул. Двое хенсбаров, сидевших за дальним столом слева, покосились на гадалку и что-то негромко высказали, посмеиваясь. Хамари окинул мутноватым взглядом грязную предсказательницу, почти пустой стол, кружку, где осталось вина глотка на три.

— Я ухожу.

— Ты скоро будешь биться, Хамари Огнеборец... — бормотала гадалка. — Биться в великой битве... Биться...

Хамари уходил, еще слыша бормотание. Воняло дымом, сочащимся из кувшина, и хенсбара тошнило — запах был противным на редкость. Опьянение почти прошло, и Хамари зло стискивал пояс, лишь слегка покачиваясь. Внезапный визг позади застал его врасплох:

— Бойся длани света! Бойся страшной длани света!

Обернувшись, Хамари увидел, что гадалка лакает вонючее вино, и его вытошнило вниз, в бегущую где-то внизу реку.

Проклятая тварь, с чувством выругался хенсбар. Это же надо.

Он вытер бороду и пошел, как мог быстро, к жилым пещерам, не оглядываясь. Гадалка еще долго что-то визжала, но Хамари уже не слушал.

* * *

Протрезвев, Хамари добрался до Большого зала, где уже собирались те, кто вызвался бить Хёда Темного и его присных. Вдоль вытянутого русла высохшей реки, где располагался портал на Остров Дильмун, горели маленькие огоньки магического огня, бродили хенсбары, мелькали какие-то случайные люди.

Тянуло мясным запахом, и Хамари вспомнил, что он ничего не ел, только пил уже несколько часов. Хенсбар пошел к нужным бивакам и увидел, ничуть не удивляясь, своего сводного брата. Занбор расположился у небольшого костра, на котором жарилось мясо слепых змей, и с огорчением рассматривал Хамари.

— И ты здесь? — равнодушно спросил Хамари, присаживаясь к костру.

— Верно, — удивленным тоном подтвердил Занбор. — Ты рассчитывал, что пойдешь на битву с Темным один? Или считал, что я предпочту речную стражу приключению?

Хамари упрямо вгрызся в мясо, отбросив поблескивающую глазами голову.

— Сожри вас всех Тьма.

— И тебя тоже, — спокойно ответил Занбор. Он понял, что брат не в настроении. — Совет мастеров послал тебе тысячу триста пять воинов, обученных драться, из них сорок два мага Огня и один посланник. Он дрыхнет там, у ворот.

Хамари дожевал змею и выплюнул чешуйку.

— Я знаю. Я видел этого недоумка.

— Он посол нашей нанимательницы, — возразил Занбор. — Ты бы поосторожнее с ним.

Хамари развалился на камне, чувствуя спиной приятное тепло, и зевнул.

— Разбуди меня через час, братец. От разговоров у меня болит голова.

Занбор покачал головой, но промолчал. Хамари, закрыв глаза, немедленно уснул под гам войска, что собиралось в Большом зале, его войска, войска, призванного победить Темного.

— Бойся длани света! Бойся страшной длани света! — закричала ему во сне гадалка, ростом с трех Арлогов, с головой пещерного червя и телом рыбы.

— Хёда Темного еще никто не называл дланью света, — ответил Хамари.

Гадалка исчезла, визжа в темноте, и сон сменился черной взвесью, заполонившей все вокруг пепельным светом.

— 24. Ари. Великий исход -

Из-за занавеса, отгораживающего пещеру с подземной рекой, тянуло грибным запахом и мягкой теплотой. Ингрид, повернувшись к Ари спиной, расчесывала волосы. Ари с любопытством наблюдал за девушкой.

— Я не понимаю, — признался он снова. — Как ты можешь вызвать что-то чуждое Тьме, да еще и используя мое сознание?

— Это высокие материи, — продолжая играть с волосами, уклонялась от ответа Ингрид. — На самом деле ты сам вызываешь Первородное Пламя, я лишь помогаю, открываю нужные каналы. Ничего сложного, если умеешь.

— За твое умение многие бы пожертвовали самым ценным, — мягко возразил Ари. — Жизнью, например.

Ингрид обернулась и посмотрела Ищущему в глаза.

— Разве настолько важно иметь какие-то способности? Большинство людей в моем мире не обладает особыми качествами, но мы любим и уважаем их, — с напускной серьезностью произнесла девушка.

Ари прислушался. За занавесом входной двери, в большом коридоре, раздавались гулкие шаги. Кто-то приближался.

— Но мы не большинство, — тихо отметил он, приподнимаясь и натягивая рубаху. — Оденешься?

Ингрид пожала плечами и, мягко ступая, скрылась в купальне.

Вошел незнакомый Ари вонжин, сутулый, с потрескавшейся от старости маской цвета слоновой кости и трясущимися руками.

— Посланник Виннерлад, — церемониальным тоном затянул посетитель. — Советник Вимар Эргехарт желает видеть вас в главном зале оранжерей не позднее следующего удара колокола.

— Я понял, — уважительно подтвердил Ари.

Вонжин оглядел покой, остановив взгляд на аккуратно сложенной у постели женской одежде, и неодобрительно качнул головой. Ари отвернулся, следя за стариком краем глаза, и начал одеваться. Тот вытянулся и дребезжащим голосом произнес:

— По поручению Совета Восьми извещаю вас также, что до следующего удара колокола и впредь любые контакты с бывшим Советником Инглингом Дангбаром запрещены. Я все сказал. Прощайте.

Вонжин со сложным церемониальным жестом покинул гостевой покой. Мягко качнулся занавес, появилась Ингрид.

— Значит, Вимару все же удалось убедить Совет Восьми, — довольным тоном пропела девушка. — Теперь ты можешь рассчитывать на поход Армии Тьмы, посланник.

Последние слова она произнесла настолько выспренне, что Ари захотелось утопить насмешницу в подземной реке.

— Еще ничего не ясно, странница, — Ари оделся и пристегнул ножны. — Последнее слово за Вимаром-ри и Советом Восьми.

— Ты слишком полагаешься на официальный порядок, молодой воин, — ухмыльнулась девушка. — Может, и Совета Восьми уже не существует? Как ты воспримешь такое?

— У нас в Ледяном приюте действует Совет Старейшин, и никому не приходит нарушить его уклад ради личной выгоды, — холодно отметил Ари. Ингрид весело засмеялась.

— Ради личной выгоды — может быть, и не стоит, — возразила она. — А вот нарушая традиции, приходится многое ломать... Что ж, отправляемся?

Ари обиженно развернулся и вышел в коридор, не дожидаясь девушку.

* * *

Советник Вимар ждал их в центральном зале, у длинных, вьющихся побегов растения, напоминающего белый плющ из подземелий Аргора. Рядом, топорщась маленькими иглами, торчали редкие сосенки, перемежаясь золотисто-зелеными квадратиками неизвестных Ари злаков. Ингрид разглядывала посадки растений и одобрительно кивала.

Сидя на округлом камне, Вимар казался инородным телом в зеленой пене оранжерей — огромный, косматый воин, и сейчас не расставшийся с глевией за спиной. Глаза сквозь маску смотрели заинтересованно.

— Глашатай Совета Восьми, старый Мирегган, донес до вас главные известия, о странники из путей Тьмы? — официальным тоном начал Вимар, перебирая пальцами побеги. Ари обратил внимание, как нежно вонжин касался маленьких, белесых почек.

— Он был очень краток, Советник Вимар, — ответила Ингрид с прежними нотками веселья в голосе.

— Тогда слушайте. Мнение Совета Восьми определяет жизнь Острова Ланхем, и за прошедшие тридцать лет, даже в день, когда Первый Правитель утвердил свой запрет, наше решение было единогласным. Сегодня же впервые мнения разошлись, и трое встали против четверых. Мы, Совет Восьми, — Безликий слегка запнулся. — Мы, Совет Восьми, пережили и Исход, и войну Хёда Темного с хенсбарами и Проклятой Лаувейей. Мы управляли Далекой гаванью в те дни, когда стражи путей Тьмы выбили нас с поверхности, и пришлось биться в гиблых землях, чтобы спасти Остров и замуровать проходы в пещеры, оставив лишь только ход в Белый Предел.

Ари внимательно слушал. Теперь он заметил, что вокруг, стараясь казаться незаметными, притаились трое или четверо вонжинов, и насторожился. Ингрид разглядывала Вимара с, как представилось Ари, гордостью.

— Итак, Совет Восьми разделился, — продолжал Вимар. — Трое встали на защиту Инглинга. Он сам был среди них. Четверо во главе со мной осудили Советника Инглинга на изгнание. Но Совет Восьми не может существовать, если в нем нет согласия. С нынешнего момента и до выбора нового Совета Восьми я, военный советник Острова Ланхем, принял верховную власть и объявляю начало похода на хенсбаров и Остров Дильмун.

Ари ощутил волну удовольствия и спокойной уверенности, исходящую от Ингрид.

— Я также принял некоторые решения, посланник Ари Виннерлад. Мне нужен проводник и советник по новому миру. Мы не были на Острове Дильмун тридцать лет, и знания о нем истерлись в наших головах. Примешь ли ты предложение стать моим советником на время этого похода?

Сложив руки в приветственном жесте, Ари посмотрел в глаза, что виднелись сквозь прорези маски.

— Это мое искреннее желание, правитель Вимар Эргехарт.

Вонжин ответил на жест Ари. Я разделяю твое тепло.

— Могу ли я присоединиться к походу, правитель Вимар? — мягко спросила Ингрид, покачиваясь на носках мягких сапожек.

— Твой путь свободен от нашей борьбы, Ингрид-ри, — тихо заметил Вимар. — Но если ты присоединишься к нам, я почту это за честь.

Ингрид поклонилась. Безликий поднялся и резко крикнул страже.

— Мы начинаем подготовку церемонии изгнания, советник Ари, — в голосе Вимара прозвучал металл. — Ожидаю тебя через два удара колокола у Белого Предела.

* * *

Зеленым светом, мрачно сияя в темноте пещер, горели огромные, вырезанные из гранита статуи. Отбрасывали тени шестнадцать фигур Стражей путей Тьмы. Позади, в широком проходе, ведущем в глубинные пещеры, лежали остатки заграждений, разбитых при последнем вторжении из Тьмы. Кое-где темные пятна и потеки отмечали места гибели бренса или химеры.

С поверхности через зев пещеры несло пыль и горячую, раздражающую лицо влагу.

Стражи путей Тьмы во главе с новым правителем окружали коленопреклоненного Инглинга. Бывший советник, все еще в белом плаще с перепачканным кровью левым рукавом, стоял, гордо подняв голову. Маску ему сорвали еще в пещерах, после решения Совета Восьми, и Ари впервые видел Безликого без нее. Бледное, одутловатое лицо старика. Тонкие губы. И нависшие над глазами брови, серо-рыжего цвета, еще несущие последние признаки весны тела.

Вимар не торопил церемонию. Ари понял, что изгнание во Тьму применялось вонжинами очень редко. Возможно, сейчас и вовсе был первый случай.

— Инглинг, согласен ли ты с решением Совета Восьми? — нараспев произнес Альбо. Толстый жрец стоял сразу за Вимаром, на шаг дальше, слева. — Признаешь ли ты сговор, доказанный правителем Вимаром?

Ари удивился. Церемония не требовала оправдания Инглинга, но какая-то возможность ответить предоставлялась и здесь.

— Нет, я не признаю сговора.

— Имел ли ты умысел привести народ хенсбар на землю Далекой гавани, Острова Ланхем?

— Да, — громко произнес Инглинг. — Ради спасения народа вонжинов!

Стражи переглянулись. Вимар кивнул, со своего места у стены пещеры Ари хорошо видел, как сжались кулаки правителя.

— Принимаешь ли ты свою судьбу, лишенный милости Тьмы?

— Принимаю, — четко заявил Инглинг, раскачиваясь и дергая руками плащ.

— Изыди во Тьму, предатель, — свистящим шепотом вдруг произнес Вимар. Альбо внимательно посмотрел на стоящего перед ним правителя, но промолчал.

Вонжины начали отбивать зловещий ритм рукоятями глевий. Инглинг, пытаясь сохранять чувство собственного достоинства на бьющем в лицо ветру, медленно поднялся к выходу из пещеры и исчез в пыльной мгле.

— Торан, Кемрин, останьтесь, он может попытаться вернуться, — бросил Вимар. Двое Стражей взяли наизготовку оружие и замерли в ожидании. Правитель повернулся и широким шагом отправился в глубины Острова. Остальные участники церемонии молча, один за другим, последовали за ним. Ари, последний раз обернувшись, попытался вглядеться в пелену пыльной завесы у входа. Инглинг пропал.

* * *

Альбо догнал Ищущего на полпути к центральной зале с оранжереями, сразу за мостами Белого Предела. Жрец тяжело дышал, по всему было видно, что быстрая ходьба не доставила ему никакого удовольствия.

— Скажи, посланник, — вонжин поравнялся с Ари и пошел рядом. — Ты не задумываешься, почему Советника не наказали тайно? В зале Совета Восьми?

— Нет, Советник Альбо, — Ари не вполне освоился с новой иерархией Безликих. Этот Остров, да и все их обычаи были для него новыми и непривычными. — Я могу судить лишь по обычаям Ледяного приюта, моей родины. У нас старейшины никогда не выносят наказание на улицы. Тьма умеет осуждать быстро и жестоко.

— Ведь это не твои слова, — покачал головой Альбо. — Твой учитель входит в число старейшин? Это знание, что ты несешь, не получено из третьих рук?

— Да, учитель Зенг входит в совет старейшин, — подтвердил Ари, не понимая, к чему клонит Безликий.

Они прошли лабиринт узких проходов и вышли к центральному залу. В огромной пещере зависла тишина, глубокая, как снежный покров.

— У вонжинов никогда за время заселения Дальней гавани не применялась смертная казнь, — продолжил жрец. — Каждый из нас по законам Верхара и укладам, принесенным с Дильмуна, имеет собственное право распоряжаться своей судьбой. Ты думаешь, есть ли у Инглинга шанс выжить на поверхности, в пустыне? — толстый жрец покачал головой, явно погрузившись в размышления. Ари молчал. — До врат Тьмы лишь сорок шагов от входа в главную пещеру. Дальше все определяет только его судьба, судьба вонжина, лишенного милости Тьмы.

— Но ведь он вернется к хенсбарам и приведет их на Остров Ланхем! — не выдержал Ари. Обычаи в его представлении не должны были наносить вреда самим Безликим. — Ведь Инглинг-ри был предводителем Стражи путей Тьмы!

— Если будет на то воля Тьмы, посланник, Инглинг приведет хенсбар в Далекую гавань, — неожиданно и громко захохотал Альбо. В огромной пещере смех поглотила тишина. — Если будет на то воля Тьмы и его судьба.

Ари задумался. Советника явно не беспокоило возможное возвращение Инглинга. Альбо прощально махнул рукой и удалился к спускам в нижние, жилые пещеры. Ари же поднялся на галерею к гостевым покоям.

У взъема, ведущего на галерею, его ждала Ингрид.

— Советник Альбо не в духе после церемонии? — улыбаясь, спросила девушка.

Ари пожал плечами.

— Я не понимаю, — признался он. — Альбо-ри что-то задумал, правитель Вимар мрачен как туча, да и в пещерах почти никого нет. Что-то готовится на Острове Ланхем.

— Я скажу тебе, — Ингрид, легко ступая, подошла к Ари. — Готовится Великий Исход. Народ вонжинов покидает Остров Ланхем. Теперь ты и твой учитель Хёд отвечаете за благополучие тысячи жителей здешних пещер, о смелый посланник.

Ари удивленно посмотрел на Ингрид, но теперь в голове все уложилось. Воины Вимара уйдут вместе с ним, и некому будет охранять Белый Предел. Советник Альбо, безусловно осведомленный о планах правителя, готовил Инглингу встречу, для которой не нужно было защищать пещеры.

Правильно, ответила на его мысль Ингрид. Их можно просто уничтожить.

— Но ведь им некуда будет вернуться?

— И не нужно. Далекая гавань никогда не была родиной вонжинов. Они с радостью вверяют себя милости Хёда Темного.

— Ингрид, — они прошли по длинной галерее вдоль по-прежнему безлюдной центральной залы. — А каков твой мир? Похож ли он на Остров Ланхем?

Ингрид задумчиво наклонила голову.

— Нет, совсем нет. Этот мир яркий и прекрасный, мир, где правит первородный Огонь, где нет места Тьме.

Ари против воли вздрогнул и заметил, как усмехнулась Ингрид.

— Тяжело ли быть рядом со мной, воин Тьмы? Напрасно ли я связала тебя?

В гостевых покоях, как и в оранжереях, царила плотная тишина, нарушаемая лишь шорохом их шагов. Ищущий остановился.

— Нет, странница, я не жалею об этом. Если бы я пришел в Далекую гавань один, смог бы я добиться внимания и расположения Вимара-ри? Да и в бою ты защитила меня. Но существуют ли миры, где нет Тьмы? Прости мне сомнения, но это невозможно.

Ингрид переменилась в лице и неожиданно резко ответила:

— Да, поглоти тебя пламя Вечности, я тоже родилась у границ Тьмы. Тьмы, глодающей кости несчастного мира! — Ингрид развернулась и скрылась за занавесом.

Ари ощутил острое негодование девушки, впрочем, быстро сменившееся обычной успокоенностью. Он обернул создание в темный кокон, и холод рассеял сомнения и тревоги.

Я бы хотел прийти в твой мир гостем, Ингрид-ри. Гостем из благословенной Тьмы.

* * *

Отдохнуть Ари не удалось. Через час или около того в спальный покой явился бывший глашатай Совета Восьми, старик походил нетерпением на зеленого прыгуна, метался, нетерпеливо вышагивал, подгонял. Выйдя на галерею, Ари понял причину волнения вонжина. Через оранжереи тянулись друг за другом несколько сотен женщин, стариков и детей. Дети еще не носили масок, и их бледные от подземного света лица, казалось, светились в темноте. Ари впервые видел и женщин Острова Ланхем. В походной одежде, все как одна в темных коротких накидках, утепленных штанах и коротких ботинках, женщины народа пещер были вооружены длинными ножами и гордо смотрели вперед.

— Великий Исход начался, — дребезжал за спиной старик.

Ари не слушал. Он завороженно следил за тем, как Безликие оставляют твердыню, верно служившую им тридцать лет, с поражения от хенсбаров Лаувейи.

Ингрид показалась внизу, у нижних пещер. Рядом с ней шел Советник Альбо, тяжело переваливаясь. Другие знакомые по встрече с Советом Восьми лица Ари видел в оранжереях, где чем-то поливали растения, у выходов, ведущих к рубежу Белого предела, в зевах нижних пещер. Ищущий видел, что не так и много Безликих обитали в Далекой гавани. Под контролем Вимара-ри и советников вонжины быстро уходили в дальний, только что открытый проход. Рядом с грубо высеченной решеткой, откинутой в сторону, стоял сам Вимар.

Альбо в сопровождении Ингрид, опираясь на ограждения галереи, поднялся наверх. Старый глашатай сразу покинул Ари, присоединившись к одной из групп внизу, и на галерее над большой пещерой остались лишь трое.

— Мы должны уйти с последним отрядом, — продолжал разговор Альбо, рассеянно приветствуя Ари. Видно было, что забот у жреца сейчас хватало. — К следующему удару колокола все соберутся в большой пещере в глубине, у старых Врат, что запечатаны Верхаром, и мы направимся по путям Тьмы на Дильмун.

Ингрид заинтересованно посмотрела на Ари.

— Советник Альбо считает, что ты скоро увидишь родные места, — с легкой иронией добавила девушка. — Мне кажется, здесь есть повод для радости?

Ари почувствовал, что Ингрид снова хочет его поддеть.

— К сожалению, Ледяной приют находится на востоке Острова Дильмун, и, чтобы увидеть родные места, придется мне идти почти тридцать дней. Едва ли до победы появится такая возможность, — спокойно ответил Ищущий.

Глаза девушки заблестели. Ари ощутил исходящее от нее любопытство.

— Мы сразу вступим в битву, Ари? Или попадем в глухие места и нас ждет долгий поход?

Советник Альбо, отдышавшись, ответил за Ищущего.

— Портал ведет в долину, если ничего не произошло за эти тридцать лет. Мы выйдем из путей Тьмы на западном краю, в дневном переходе от Края мира Острова, и на следующий день выберемся из горной страны по длинному ущелью. Дальше же раньше была пустошь, глухомань до самого Лесного предела.

— В лесах теперь поселились жрецы Храма Света, что основан Лаувейей и хенсбарами, — уточнил Ари. — Есть слухи, что где-то в этих местах готовят следопытов, изучающих пути Тьмы.

— Скорее все это так и есть, посланник, — Альбо кивнул, скрестив руки. Ари вспомнил останки жреца на мосту где-то в бесконечности между миров. — Человек, что попал сюда за десять лет до тебя, назвался жрецом Света.

Внизу приготовления почти закончились, вонжины покинули оранжереи, и Вимар подал сигнал оставшимся воинам. Альбо торопливо отправился вниз, увлекая за собой Ари. Ингрид, задумавшись, шла за ними.

— Вимар-ри знает все о западных землях Острова Дильмун, — добавил жрец уже внизу. — Но если он захочет что-то узнать, мы обратимся к твоим знаниям, советник.

Они подошли к воротам. Вимар неподвижно, почти как статуя старого волшебника, притаившаяся в нише за его спиной, вглядывался в опустевшую большую залу.

Когда все вошли в проход, правитель, с грохотом приподняв тяжелую решетку, перекрыл обратную дорогу.

* * *

Вниз от оранжерей вела широкая лестница. Видно было, что ей давно не пользовались — ступени покрылись пятнами рыжеватого лишайника, по ним стекала вода, на стенах светящийся узор потускнел и местами почти погас под слоем отмершей растительности. Запах затхлости и сырости поднимался откуда-то снизу, странным образом смешиваясь с клубами горячего пара.

Ари шел осторожно, балансируя на скользких камнях. Некоторые ступени разрушились, где-то небольшие обвалы заставляли перебираться по предательски качающимся обломкам, где-то из боковых расщелин вырывались свистящие струи пара.

Полумрак и призрачный свет от узоров не давал разглядеть дорогу. Ари шел, осторожно ощупывая каждую ступень, и, ощутив волнение идущей впереди Ингрид, сразу попытался удержать девушку от падения. Резкий рывок не прошел даром, и он сам, и девушка сразу соскользнули со ступени и ударились о стену. Мимо с воплем пролетела тень, что-то тускло блеснуло в слабом свете.

Ари, оттолкнувшись от стены, привстал, закрывая Ингрид. Та спокойно поднялась на ноги. Волнение девушки исчезло, сменившись раздражением.

— Проклятые дети Тьмы! — раздался женский визг. — Вы лишили нас дома! Сгиньте!

Тень бросилась снова, но Ари уже был готов и легко увернулся, слегка зацепив ногу нападавшей носком левого сапога. Та потеряла равновесие и скатилась куда-то вниз, в темноту. Внизу уже раздавался шум, послышались голоса — кто-то из шедших позади стражей поднимался проверить, что происходит. Громко спросил что-то Вимар далеко позади.

Ари настороженно ждал. Ингрид полностью успокоилась.

Спасибо, воин Тьмы, услышал он мягко окрашенную мысль. Она может вернуться, мысленно ответил Ари.

Я ничего не вижу. Ее поймали?

Вдруг снизу, совсем близко, послышалась борьба, кто-то упал, зазвенел о камень металл. Снова громко завизжала женщина, проклиная Тьму, но резко замолчала. Из темноты поднялся вонжин в серой маске.

— Что случилось? — Ари не двигался с места, но руку от ножен убрал.

— Сумасшедшая, — презрительно бросил Безликий. — Спряталась в расщелине чуть выше. Ее отправят дальше связанной.

Ингрид решительно начала спускаться. Ари прошел мимо вонжина следом за ней.

Западные Врата скрывались примерно в часе пути вниз. Ари, уже слыша гул голосов, отражающийся от стен огромной пещеры, услышал позади удар колокола, приглушенный толщей скалы.

Вонжины собрались в просторной пещере, полукругом обегавшей огромный гранитный выступ. В пылающем почти белым, холодным светом утесе была вырезана арка, скрывая глубокую нишу. Тянуло ледяным воздухом. Ари живо вспомнил узкие площадки и мостики мира портала, холод, притянутый окружавшей его тогда темнотой, ползущих где-то вокруг слизней. Ищущего передернуло, несмотря на успокаивающее присутствие Ингрид.

Вимар спустился одним из последних, когда почти все уже было готово. Женщин и детей, а их оказалось около половины находящихся в пещере, собрали в большую группу и охраняли несколько десятков жрецов Альбо в черно-белых длинных плащах. Сам Альбо носился по пещере, каждое мгновение отдавая какие-то указания, направляя или, наоборот, останавливая людей. Вимар поднялся к выступу. С ним прошли четыре Стража путей, каждый нес боевой молот. Счетверенный удар потряс арку. По пещере пронесся тихий выдох, Ари ощутил страх и напряженное ожидание сотен людей. Второй удар раскрошил камень, и между нишей и жрецами осталась лишь призрачная завеса. Третий удар разрушил и ее, превратив завесу в сноп зеленых искр. По пещере пронесся порыв холодного ветра.

— Я, Вимар Эргехарт, подтверждаю, — спокойно выкрикнул Вимар. — Запретный путь снова открыт, хвала Тьме!

Вокруг загудели десятки голосов. Напряжение нарастало.

— Вонжины, любимые дети Тьмы! Настало время вернуться из подземелий и снова ступить на землю Острова Дильмун!

Жрецы вошли в нишу и растворились в тени. Ветер усиливался, пробирая насквозь, особенно неприятно чередуясь с клубами пара откуда-то снизу. Воины один за другим исчезали в проеме, наступила очередь женщин. Мимо пробежал Альбо с несколькими жрецами.

— Печально покидать родной мир, — Ингрид, все время тихо стоявшая рядом, коснулась руки Ищущего.

Ари молча поднял походный мешок и шагнул к чернеющей впереди разбитой арке.

— 25. Мира. Путь наверх -

Карабкаясь, Мира даже не чувствовала, как постепенно теплеет воздух вокруг. Пальцы немели от усталости. За час непрерывного подъема она сорвала ногти, и теперь на скалах часто оставались кровавые пятна. Мира почти ничего не замечала вокруг, только очередной выступ и серую, гладкую кожу камня.

Что-то пел Ронгор, но у Миры не осталось сил слушать. Просто шум. Шум на пределе сознания.

Бесконечные выступы сменялись бесконечными трещинами, и Мира, не отрываясь, ползла по черному камню. Стало светлее, теперь она видела серые султаны пыли и редкие пятна мха на стенах шахты. Под конец Мира так глубоко погрузилась в зловещий ритм дрожащих от усталости пальцев — ухватиться, держать, не дать соскользнуть, перехватиться, держать, не дать соскользнуть — что не сразу поняла: шахта кончилась. Она выбралась на широкий, плоский каменный выступ и упала ничком без сил.

Девушка лежала в узкой, вымытой рекой расщелине. Над головой нависали мрачные скалы. Здесь, на поверхности, пахло сыростью, и на усталую девушку, терзая, набросился холод. Не в силах подняться, она попробовала закутаться в легкую одежду, что осталась на ней с утра. Руки не слушались. Мире пришлось извиваться змеей, чтобы залезть в нишу под скалой, где хоть собственное тепло согревало, и забыться в лихорадочной дреме.

С трудом возвращалась жизнь в онемевшие кисти. От жжения и боли в правой, пострадавшей при вызове Тьмы руки хотелось выть, но девушка молча кусала губы, боясь, что расщелина недалека от храмовых укреплений.

Что делать? Подниматься дальше? Даже из тени, скрывающей девушку, она видела грубые ступени, выбитые в скале и ведущие вверх. Ронгор молчал. Выйти из скал и бежать? Она оглянулась на узкий, сжатый скалами выход. Вверху, сколько хватало взгляда, громоздились черно-серые стены, и лишь далеко-далеко, локтях в пятиста, виднелась узкая полоска Высокого неба.

Продрогнув окончательно, Мира поняла, что отлежаться в нише не получится. Нужно было идти или вверх — она взглянула на длинную цепочку ступеней — или... Девушка с трудом встала, и, ковыляя, подошла к выходу из расщелины.

Прямо перед ней вырастала, ярко светясь, Янтарная башня. Казалось, до огромной постройки жрецов отсюда можно было дотянуться рукой, но под ногами разверзлась настоящая пропасть, и Мира даже отшатнулась от неожиданности. До земли, до белой плитки площади у Башни, не меньше трехсот локтей. Девушка судорожно схватила рукой выступ. Только-только отошедшие пальцы, соприкоснувшись с холодной скалой, взвыли болью. Шагах в пятнадцати поднималась полупрозрачная лестница, обвивая массивные опоры из сплавленного камня. Жрецов не было видно, но Мира решила больше не высовываться.

Второй конец ущелья упирался в отвесную стену, уходящую далеко ввысь. Оставалось лишь два пути — зияющее отверстие вентиляционной шахты и ступени. Мира выбрала путь наверх и начала карабкаться, стараясь не оглядываться. Озябшие ноги грозили оскользнуться каждое мгновение, и она снова перестала замечать и скалы, и холодный ветер. Лишь ступени и камни, камни и ступени. Вверх, вверх и вверх.

Когда раздался голос Ронгора, Мира от неожиданности едва не свалилась со ступени. Она попыталась ухватиться за край скалы, замерзшие пальцы, не сгибаясь, ударились о камень и отскочили, и Мира пережила мгновение ужаса, не чувствуя опоры за спиной.

— Держу, держу, птичке не дам улететь, — пропел знакомый голос, и сильная рука втащила девушку на вершину плоского утеса.

* * *

Жрец в поношенном ханбере и грязном плаще втащил ее наверх и отошел, ухмыляясь. Небольшого роста, коренастый и лысый, с бегающими глазами, он выглядел отталкивающе. Впрочем, здесь выбирать Мире не из кого.

Девушка, все еще вздрагивая от едва не случившегося падения, тепло поблагодарила жреца. Тот громко засмеялся и ушел куда-то в тень скал. Белое пятно ханбера пропало в темноте. Мира осмелилась оглянуться.

Плоская верхушка утеса, защищенная от ветра, полукругом вдавалась в черную горную стену. Теперь Мира увидела, что она лишь на четверть поднялась по огромной горе, что подпирала сзади Янтарную башню и защищала Храм. Верхушка башни горела кольцом огромных факелов. Мира с удивлением увидела тонкую, незаметную снизу прозрачную дорожку, бегущую от шпиля к приютившему девушку утесу.

Ронгор, а Мира уже не сомневалась, что это был именно он, возвратился с куском сушеного мяса и глиняной чашей. В чаше, прозрачная даже в неверном свете ночного неба, плескалась вода.

Растирая кисти рук, она с подозрением посмотрела на пищу.

— Ешь, пей, наслаждайся, Хозяйка камня, — пропел Ронгор.

Заметив, что девушка не решается отпить из чаши, он пожал плечами и поставил сосуд на камень. Усевшись рядом, жрец начал грызть мясо, исподлобья посматривая на Миру.

— Не желаешь разделить приют? По праву гостя, по праву гостя, — бормотал жрец.

— Желаю, — решилась Мира.

— Верное решение, — весело рассмеялся Ронгор. — Другого приюта здесь ты не увидишь.

Он обвел рукой кольца огней далеко внизу. Храм Света окаймляли полосы Настоящего огня. Мира, только сейчас посмотрев вниз, ощутила легкую дрожь в коленях. Ронгор же вскочил, и, подбежав к самому краю утеса, качнулся на одной ноге.

— Птичка-птичка, далеко ли до земли? Смогу я полететь?

Мира, замерев, осторожно ответила:

— Ронгор-ри, давайте лучше поговорим. Хочу знать о камне.

Тот снова расхохотался.

— Камня тут много, камень везде, везде, — он перестал балансировать на краю, и Мира с облегчением вздохнула. — Черный камень, красный камень, серый камень. Тот горит, этот морозит, этот забирает силу. Какой камень нужен, о чем говорить Ронгору?

— Сердце Ночи, — твердо ответила Мира. — Хочу знать о нем.

Сумасшедший внезапно замер, глядя девушке в глаза, и сплел пальцы в знакомом жесте. Выдох Жары! Боевая техника Храма! Мира инстинктивно вытянула из серой хмари, колышущейся вокруг правой руки, холодный ком, свившийся в длинную нить. Нить обожгла Миру холодом и устремилась вперед, к сжимающему ладони жрецу. Жар резко устремился вверх, не тронув Миру, и она вдруг поняла, чего Ронгор добивался.

— Тьма пришла, — он кивнул своим словам. — Тьма вернулась.

Мира только сейчас поняла, что все это время не отпускала обвившую ее Тьму. Она сбросила серый кокон. Тут же девушку к скале придавила тяжесть собственного тела.

Лучше так, обреченно подумала она, глядя на Ронгора. Никакой Тьмы. Никакой Тьмы больше. Мира вспомнила, с каким трудом, цепляясь за кожу холодными побегами, уходил серый туман, и вздрогнула. Ронгор, видно, принял ее страх на свой счет и быстрыми шагами направился к ней. Когда Мира подняла голову, он уже подошел совсем близко и уставился на девушку сверху вниз. Вдруг что-то произошло. Мира увидела, как лицо Ронгора изменилось, как будто волна пробежала по нему, омывая кости лица и приоткрытый рот. Мышцы, напрягшись, снова расслабились, но выражение неуловимо изменилась. Теперь девушке казалось, что на нее смотрит совсем другой человек.

И этот новый Ронгор сочувственно протянул хриплым, незнакомым голосом:

— Бояться Тьмы не нужно. Тьма — первооснова всего. Я много изучал Тьму и знаю, что говорю.

— Так ты... — Мира замялась. — Ронгор-ри, вы не...

— Не сумасшедший? — хищно показал зубы лысый. — Не знаю. Тебя я не помню, девочка, а ведь ты не с неба упала. Ты ведь уже разговаривала со мной? О чем мы говорили?

Мира растерялась. Она непонимающе смотрела на жреца. Тот немного отошел и указал на темноту под утесом.

— Мы разговаривали о побеге? Конечно, о чем еще разговаривать на Утесе Печали. Я пытался бежать трижды. Но, наверное, самое простое — это открыть дверь.

Мира немного пришла в себя. Ронгора словно подменили. Странный узник теперь выглядел целеустремленным и собранным. Холодный взгляд его обшаривал все уголки утеса, да и Мира себя чувствовала раздетой, когда лысый жрец оглядел ее. Новый, пришедший в себя жрец девушке стал неприятен.

Что же он говорил о побеге?

Мира понимала, что, выбравшись из камеры в скале, она обрекла себя на преследование. Теперь храмовники будут искать ее повсюду. Что-то подсказывало девушке, что утес Ронгора — не самое безопасное место в Храме. Значит, нужно было выбираться наружу, через скалы или иным путем. Она по-новому, с надеждой вспомнила слова жреца. Дверь? О какой двери он говорил?

— Я чувствую запах камня. Ты держала его в руках, и он остался при тебе?

— Камня?

— Сердца Ночи, — укоризненно ответил Ронгор. Теперь он стоял далеко, наполовину в тени, и его лицо казалось белым пятном. Резко взвыл ветер. — Уверен, ты знаешь о нем. Знаешь, мне знакомо твое лицо. Я нигде не встречал тебя?

Мира почувствовала опасность. Единственное, что связывало ее сейчас с Ронгором — это воспоминание об отце, держащем камень. Она узнала из прочитанного в свитке Йонгрина о Ронгоре, изучавшем Сердце Ночи. Значит, он и был тем самым магом? Что же заставило Храм заточить его на утесе, словно раненую птицу? Сумасшествие?

— Нет, — тихо ответила Мира. — Камня у меня нет. Почему вы спрашиваете, Ронгор-ри? Камень важен?

— Ты знаешь и сама, — Ронгор исчез в тени полностью. — Иди сюда.

Мира немного поколебалась, но, поняв, что на утесе от него скрыться негде, медленно направилась к скальной стене.

Монолит скалы почти не нарушали трещины, и отвесный утес вздымался над головами, отбрасывая плотную тень. Сюда почти не добирался ветер, и Мира не удивилась, увидев нехитрые пожитки узника в небольшой скальной нише. Здесь же виднелся низкий вход, закрытый плотной тканью. Похоже, Ронгор прятался там от ветра.

— Смотри, — жрец указал налево, в самую густую тень.

Присмотревшись, Мира увидела каменную плиту, привалившуюся к каменному склону. Огромный плоский валун прижимался так плотно, что почти незаметно было щели между ним и скалой, но, подойдя ближе, увидела широкие борозды на темных камнях под ногами.

— Он открывается изнутри, — пояснил Ронгор. — Там, за ним, должен быть длинный ход, ведущий из крепости. Если ты действительно умеешь пользоваться камнем, сможешь и открыть.

Мира затравленно смотрела на лысого узника. Внизу она и вправду поняла, что может открыть любую дверь, да и сила камня все еще клубилась где-то рядом с правой кистью, холодным ветерком касаясь тыльной стороны ладони.

Мира боялась признаться себе, что ей хочется еще раз нырнуть в серый туман и почувствовать, как боль в плече перерождается в сокрушающее усилие, сметающее камни. Только воспоминание о том, что именно призывает камень, останавливало девушку.

Зуд усилился. Ронгор выжидающе стоял рядом с камнем. Внезапно Мира заметила потрепанный узел в его руке.

Он так уверен, что я открою проход, что уже готов бежать! Мира от возмущения потеряла контроль над собой. Волна злости захлестнула девушку, заставив даже удивиться. Жрец презрительно крякнул:

— Да, пожалуй, все зря. Ничего не выйдет, остается только дождаться, пока сюда поднимется храмовая стража.

Ронгор отвернулся. Мира не знала, что вынудило ее решиться — то ли тон лысого жреца, то ли упоминание о храмовой страже, но она, вспомнив, как придать каменной птице силу полета, бросила на камень серебристую во тьме под веками тень.

Ничего не изменилось. Плита все еще, как и мгновение назад, всем весом налегала на камень утеса, хотя Мира выполнила все нужные летные техники. Воздух оказался бессилен.

— Камень слишком велик, — виновато шепнула Мира.

— Попробуй еще раз, — спокойно бросил Ронгор, поворачиваясь к девушке.

Мира и сама знала, что стена темницы разрушилась не от силы Воздуха. Она глубоко вздохнула, вспомнила холодные тычки Лаувейи и грозный бас Верховного жреца, горящего прыгуна и, почему-то, круги на темной воде озерца, поглотившего Ари. Если здесь остаться, все окажется напрасным. Нужно выбираться из Храма. Камень мне не похитить.

Мира внимательно следила за скалой, закрыв глаза. Перед внутренним оком мерцала серебром сеть, наброшенная на плиту.

Можно коснуться Тьмы лишь немного, подумала девушка, и сладость нарушения запрета погасила злость. Ей было стыдно за свою слабость, но холод у руки будто манил, сплетаясь в длинный, шипастый побег.

И Мира, решившись, мысленно потянула за него. Резкий запах, совсем не похожий на тот призрачный аромат, что раньше сопровождал Тьму, ударил ей в нос. Хоть и не было его в горном воздухе, он стал таким плотным, что девушка с трудом дышала. Мгновение — и упругая сила, затягивающая побег Тьмы в клубок холода, исчезла, и серый туман хлынул толстыми жгутами в серебристую сеть.

Линии разгорелись так ярко, что Мира открыла глаза, не в силах выносить их сияния. Камень с ужасным скрипом отошел в сторону, что-то внутри взвизгнуло и грохнуло железом. Ронгор вскрикнул и отшатнулся от утеса. В глубине скалы почти неслышно за грохотом и скрипом зашумела вода. Мира опустила глаза и увидела, как ее правая рука покрывается инеем, и с криком попыталась разорвать канал, но тщетно. Она упала на колени. Огромная плита, скрежеща, сдвинулась на три локтя влево и застыла в неустойчивом положении, слегка накренившись над пожитками Ронгора.

Мира вновь упала на живот, чувствуя сквозь ткань одежды холодный камень. Силы ушли вместе с серой тенью, исчезла серебряная сеть.

За покосившейся плитой открылся черный зев прохода.

* * *

Ронгор, мгновенно сориентировавшись, исчез в темноте, больше не обращая внимания на Миру. Похоже, он снова преобразился, знакомо напевая где-то в темноте. Наконец пение затихло, и на утес опустилась тишина.

Мира зло ударила по камню, но рука едва поднялась над поверхностью скалы, и получился лишь легкий шлепок. От бессилия и холода даже слезы выступили у нее в уголках глаз. Где-то в глубине души Мира понимала, что виновата сама, слишком много сил выпила призванная Тьма. Девушка понимала, что поток нужно контролировать, это объяснял еще Йонгрин-ри в первых свитках, но как удержать бешенство серого прилива?

Позади, от Башни, раздались гулкие шаги. Мира обреченно вздохнула. Кто-то подбежал к ней и схватил за волосы, поднимая. Боль вспыхнула огненным цветком, девушка протестующе закричала, но ее не слушали, отбросив в сторону.

Рядом встали два жреца в ханберах стражников, с широкими палашами в руке. Трое с шипастыми, неприятно светящимися булавами вбежали в проход. Из того угла, где лежала Мира, видно было только основание утеса и проход в скале. Кто-то подошел, мягко ступая.

— Все-таки ты не простая странница, — обманчиво мягко заключила Лаувейя, появляясь в поле зрения девушки. Мира, едва подняв руку, попыталась защититься. На мгновение захотелось даже призвать Тьму, но холодный узел у руки исчез вместе с потоком, сдвинувшим плиту.

— Зачем было освобождать Оскверненного? — продолжила Лаувейя, что-то извлекая из поясной сумки. — В Храме он самый яростный противник Аргора, странница. Ведь это он убил прошлого Хранителя Острова, да и дворец наместника сжег. И именно его освобождает случайная горожанка! Невероятно!

Лаувейя, мягко проводя руками по спине и плечам Миры, оставляла будто бы капли на коже, обжигавшие девушку под одеждой.

— Мы, озаренные Светом, не ищем под Высоким небом случайностей. Я не дам тебе возможности попытаться навредить Храму снова, — закончила жрица.

Мира почувствовала, как оставленные ей следы сливаются в огненную сеть, и закричала от боли. Если бы не слабость, она бы изогнулась, вырвала плечи из суставов, настолько глубоко проникал жар. Удовлетворенная, Лаувейя отошла в сторону и что-то приказала.

Девушка, прижавшись к камню, прокусила губу, и рот наполнился солоноватой слюной. Она уже не кричала, а хрипела, едва не теряя сознание от боли. Огонь, обжигающий спину, проник под кожу и охватил все тело.

— Теперь тебе не убежать. Что бы ты не задумала, я воспользуюсь тобой раньше, — холодно бросила жрица. Зашуршал плащ, хлопнул, поймав порыв ветра.

Два жреца подняли Миру, вызвав новую вспышку страшного жара, и потащили по камням к прозрачному мосту, соединявшему утес с Янтарной башней. Лаувейя, запахнувшись в белый плащ, быстро шла рядом.

* * *

Огромная башня, перевитая лестницами, могла доставить истинное наслаждение ценителю красоты. Мира же не видела ничего, кроме очередного пролета, сулящего новые приливы боли. Кричать и даже хрипеть девушка уже не могла. Белый плащ Лаувейи мелькал где-то на краю поля зрения.

Через несколько десятков пролетов Миру внесли в большой зал с полукруглыми стенами. Янтарный цвет окружал девушку, став символом мучений. Наконец ее бросили на низкую кушетку и оставили в покое. Грохнула дверь. Мира, уверенная, что осталась в одиночестве, наблюдала за мерцанием света в полупрозрачном потолке.

Боль понемногу утихла. Девушка повернула голову. Рядом, спокойно разглядывая Миру, сидела Лаувейя в белой тунике с языком пламени на груди. Мира хрипло вскрикнула и попыталась отодвинуться в сторону, но только разбередила боль в спине.

— Не шевелись, — спокойно произнесла жрица. — Будет больнее. Тебе, наверное, интересно, что с тобой? Хочешь знать, зачем я это сделала?

Мире хотелось только одного — чтобы жар, объявший спину, утих. Лаувейя, без сомнения, понимала и это, но считаться с желаниями девушки даже не думала.

— Это — печать Огня, — она шевельнула пальцами, будто спутывая невидимые нити, и боль почти пропала. — Она удержит тебя от глупых поступков. Сейчас я расскажу тебе то, что ты должна знать. Пришла весть из Аргора. Круг торговцев отверг власть Храма и желает вернуть город под свое управление. Тебе, наверное, небезразлична судьба горожан?

Мира подавила усилием воли желание застонать и прислушалась. Снорри, Морхет, Вигган, Бьёра... Вы все-таки начали.

— К несчастью для тебя, маленькая странница, теперь придется познать горечь заточения. Я не намерена больше давать возможность бежать. Да будет тебе известно, Бальдр-ри желает твоей смерти за нападение зеленых прыгунов. Светлые пока не поддержали его, но в любое мгновение может завершиться и мое, и их терпение, и тогда чья-нибудь жизнь прервется...

Лаувейя задумчиво сплела длинные пальцы и с неприятным хрустом расправила их. Холод пробрал Миру, хотя в комнате было тепло.

— Возможно, их удовлетворит кровь мятежников, и тогда ты останешься здесь навсегда. Я буду рада изучить твою силу. Если же нет, ты будешь казнена вместе с Оскверненным, когда его изловят в подземельях. Как ни взгляни, твоя судьба незавидна.

Тут жрица встала, и, шурша одеждами по янтарному полу, резкими шагами направилась к двери. С осознанием собственной силы она в последний раз взглянула на Миру и вышла из зала. Скрипнул в замке ключ, и девушка осталась одна.

* * *

Через несколько часов тягостных раздумий, оставивших пустоту и отчаяние, Мира сидела на низкой постели. Боль ушла, но огненная сеть напоминала о себе легким зудом каждый раз, когда девушка пыталась резко поднять руку или призвать внутреннюю силу. Холод, резко мерцающий у запястья, напоминал о Сердце Ночи, вырванном из серой пустоты.

Что же случилось с настоящим камнем? Неужели она действительно может призвать его силу? И почему этого никто не почувствовал?

Теперь Мира была уверена, что Лаувейя из высших жреческих кругов. Она входила в Совет Светлых, а лишь десяток сильнейших храмовников допускался туда. Жрица, так ласково обходившаяся с Мирой, оказалась способной на такие проявления магии Огня, о которых в Аргоре и не слышали.

Плечи неприятно свело, и Мира, не выдержав, шепотом помянула Тьму.

За время, что Мира находилась в новом заключении, она смогла осмотреться. Ничего обнадеживающего не несли прозрачные стены, тягучая плотность которых не нарушалась ни единой трещиной. Где-то высоко узкие щели извергали холодный воздух, почти не доходивший до пола, но ни окон, ни других отверстий в стенах не было. Единственная дверь, из того же полупрозрачного материала, плотно прилегала к проему.

За дверью, расплываясь в неясную тень, кто-то маячил. Мира не сомневалась — теперь к ней приставили стражника.

Недолго она рассматривала и саму Янтарную Башню. Сквозь пол, потолок и стены виднелась бегучая вязь лестниц, тяжелые, переплетенные балки приобретали странные, раздутые формы, и далеко вверху горел ярким пятном шпиль. Присмотревшись, девушка увидела и скальный выступ, серый на черном фоне горы, и мелькающие там пятна. Огоньки факелов? Значит, Ронгора еще не поймали? Почему-то, хоть узник и не был даже знаком Мире до их встречи в Храме, успех его побега утешал девушку.

По темноте снаружи девушка поняла, что наступила ночь. Она даже попыталась заснуть, но боль в обожженной спине не давала расслабиться. Мира вспоминала убежище Ищущих, Зенгара и Ари, пыталась вспомнить каждую птицу в своей лавке и все любимые присловья Бьёры.

Так, сидя и перебирая воспоминания, она встретила Лаувейю. Жрица выглядела утомленной. Она внесла поднос с едой, и, оставив его на низком выступе, приглашающим жестом указала на него девушке.

Мира отрицательно качнула головой. Даже мысль о еде вызывала у нее тошноту. Жрица пожала плечами, протянула в знакомом жесте руку, будто комкая ткань. Легкая боль, обещающая возвращение страданий, заставила Миру подняться навстречу Лаувейе. Та холодно улыбнулась.

— Мы уходим. Если ты надумала пренебрегать пищей, я не буду препятствовать. Совет решил, что ты должна увидеть силу Храма.

Она, внимательно следя за руками жрицы, вышла с ней на широкую площадку, окаймленную прозрачным ограждением в виде языков пламени. Внизу, полумесяцами охватывая площади и террасы, белым горели даже в темноте стены Храма. Мира видела и реку, обегающую внешние укрепления, и темные громады двух мостов, и мерцающий огнями силуэт галеры. На мгновение красота вида увлекла девушку настолько, что она позабыла и о тюремщице, стоящей неподалеку, и о горящей от ожогов спине. Лишь недавний сон, тот самый, где она парила птицей высоко над городом, заполнил ее мысли.

Вот бы взлететь, подумала Мира. Взлететь — и оказаться выше низких, ворочающихся в темноте облаков, лететь под сиянием Высокого неба где-то там, вне досягаемости от хищных жрецов и хитрых пришельцев из Ледяного приюта, там, где она останется наедине с ветром...

К реальности Миру жестоко вернула Лаувейя, ткнув локтем в спину.

— Смотри вниз!

Мира опустила глаза. Из восточных ворот тянулась цепочка огней, разливаясь целым озером на плоской приречной равнине. Факелы.

— Сила Храма достаточна, чтобы повергнуть в прах любые силы, выступившие против нас. Гляди. Мятежники будут сокрушены.

Мира вглядывалась в огненную реку. Не меньше двух тысяч воинов. И огромные, темные фигуры — тонги? Значит, торговцы Аргора и вправду затеяли что-то серьезное. Смогут ли Ингмар-ри и остальные победить змею света, что выползала из-под полумесяца стен у нее под ногами? И Ари. Он говорил об армии Безликих, с ужасом вспомнила Мира. Тангхен-ри на охоте, тихо ответил зеленый человек у нее в памяти, выкладывая сушеные фрукты на постамент заброшенной статуи. Тангхен-ри на охоте.

На площадку вбежал запыхавшийся мальчик в развевающихся храмовых одеждах.

— Светлая, — он тяжело вдохнул холодный воздух и закашлялся. — Светлая, Великий Бальдр зовет тебя вниз.

Лаувейя вопросительно посмотрела на посыльного, потом обратила взгляд на Миру. Девушка, дрожа, пыталась укрыться от ветра.

— Ты пойдешь со мной.

Пропустив Миру вперед, следом за посыльным, жрица спустилась по лестнице. Мира, стараясь не оглядываться, быстро спускалась по невидимой в темноте бесконечной цепочке ступеней. Лестница, извиваясь, то и дело обегала Башню, и Мира видела в пузырях огромных залов пятна горящих факелов и смутные, расплывшиеся фигуры.

На полпути к подножию, десять пролетов и тысячу шагов назад, посыльный остановился. Впереди стояли девять жрецов в белом меху, с широкими, плещущими на ветру плащами. На поясах у трех из них поблескивали в свете факелов длинные кинжалы, украшенные светящимся в полумраке узором.

— Бальдр-ри, Советница Лаувейя, — посыльный исчез также быстро, как и появился, и Мира осталась напротив огромного Верховного жреца, с застывшей где-то за спиной Лаувейей. Она неуклюже, шипя от боли, свела руки в пожелании светлого дня.

Жрец, как можно было предположить, не обратил на нее внимания. Его тяжелый взгляд обратился на Лаувейю.

— Мать Храма, я не чувствую силы камня. Советники утверждают, что подобранная тобой девчонка и Ронгор, запертый тобой же в скальной тюрьме, похитили ее. Я требую объяснений.

Лаувейя неодобрительно взглянула на Бальдра. Пройдя мимо застывшей на ступенях Миры, жрица со злобой в голосе произнесла:

— Кто из вас думает, что я не способна защитить Храм?

Жрецы отшатнулись, оставив ее наедине с Бальдром в центре площадки. Мира, боясь пошевелиться, смотрела и слушала.

— Кто из вас понимает, что произошло? Ты, Бальдр? А может, вы, Атенир, Гиерран? — она обежала взглядом склонивших головы жрецов и вернулась к Бальдру. — Она может быть только дочерью Хранителя. Я займусь этим, и вы получите силу камня в битве. Девчонка в моей власти и будет там и тогда, где я захочу ее видеть.

Лаувейя вытянула руку, и жар опалил Миру. Она вскрикнула от ужаса, увидев, как длинный, оранжево-красный язык пламени поднялся под ногами и устремился вверх обжигающим ворохом искр.

— Интересно, — примирительно прогудел Бальдр, поворачивая камень на груди. Сердце Ночи мягко светилось в серебряной оправе.

Мира, пораженная, подняла правую руку. Знакомый вьющийся стебель серого тумана, извиваясь, тянулся от нее к белому плащу Лаувейи.

— 26. Зенгар. Небесная дорога -

Зенгар всматривался вперед. Благодаря термалу длинное, раздутое от горячего воздуха тело Летучего змея рвалось вверх, но поток вроде бы ослабевал. Поднимать Летучего змея могла бы, наверняка, и Алхимия Тьмы, но никто не знал, насколько велики ее возможности. Даже Зенгар еще не готов был сказать, что он познал все стороны бесконечной Тьмы.

Корзина покачнулась, хоть и не в первый раз за весь полет, и медленно клюнула носом. Зенгар почувствовал сопротивление ветра грудью и попытался поднять выше строптивую конструкцию, но тщетно. Поток затухал, исчезая. Он почесал подбородок, под колкой щетиной нещадно зудевший, и разжег еще две пластины.

Летучий змей помедлил, словно зависнув в воздухе, но после медленно начал подниматься. Зенгар вздохнул с облегчением — в его планы гибель под обломками Змея не входила.

Дальше — неизвестность. Даже сам создатель не знал и не мог знать, как поведет себя Летучий змей наверху, ведь он всегда летали невысоко. Потоки воздуха над Каменным щитом — яростный ветер, холодный и сильный, или слабый, безвольный инерге в хорошие дни — не позволяли поднять Змея и испытать его. Но Зенгар твердо верил в силу познания, и его глаза, руки и уши запоминали все, что он мог почувствовать в предыдущие дни пути.

Они все смеялись тогда, в лесу, около сдувшегося мешка Змея, он и Бисса, пропавшая Бисса, Бисса спрятанная.

Два дня назад. Или три? На такой высоте легко было потерять счет времени, здесь, над облаками, только переливы белых сияний говорили об оборотах. Но этого допустить нельзя. Зенгар четко вымерил путь, и все его изыскания говорили — цель уже близка. Небесная дорога снова приводила его к цели.

Мимо неслышной стайкой, далеко внизу, пролетели ночные искорки.

Зенгар с удовольствием засмотрелся на открывающийся ниже простор. Прямо под ним, мягко светясь зеленым, раскинулась гуща леса, заканчиваясь полукругом серых скал далеко впереди. За серым угадывалась зеленая полоска — влажный лес, шесть дней пути до которого Зенгар надеялся вскоре преодолеть, и гораздо, гораздо быстрее.

Он улыбнулся. Змей оказался лучше ноггла. Намного лучше.

Вновь появился восходящий поток. Вздыбившись, шкура переваливалась, подогреваемая Ночным огнем, и Зенгар взялся за тяги. Огромная воздушная река властно потащила Летучего Змея вверх, все быстрее и быстрее.

Берегись, говорил отец, ковыряя снег вечным кривым посохом, резкого и быстрого потока. Никогда не знаешь, что там ждет наверху. Здесь Хёд всегда грустно смотрел на низкие облака, нависшие над ледниками Каменного щита. О чем он думал при этом? Теперь уже поздно спрашивать.

Быстрее и быстрее. Вверх. Стало холоднее. На отполированном дереве креплений появились мелкие капельки воды. Зенгар чувствовал, как увеличивается скорость полета, ветер будто упирался в грудь, выдавливая воздух из легких. Внизу мелькнуло небольшое кольцо огоньков, темная колонна — храмовый караван? — тянулась сквозь лес по длинной, извилистой дороге.

Облака медленно приближались.

Ветер снова затих. Зенгар получил небольшую передышку и почувствовал, как отходят от резкого, хоть и привычного напряжения руки. Летучий змей, отбрасывая длинную тень, скользил над редкими деревьями по прохладному воздуху. Зенгар поднял глаза. Ему на мгновение показалось, что высоко, у самой границы неба, мелькнула и тут же исчезла темная лента.

— Тангхен-ри на охоте, — сказал Зенгар встречному ветру, выправляя тяги.

Эти слова не несли для мага особого смысла. Здесь, в краю ветра и облаков, высоко над Дильмуном и его лесами, под горячим дыханием неба, он мог поверить в полет Хранителя над облаками, но не доказать это. А значит, это можно было не учитывать.

Однажды, давным-давно, Зенгар спросил отца и наставника о богах Острова, их силе и слабостях. Йоругу, сидевший тогда рядом, только усмехнулся своей кривой улыбкой. Хёд-ри, против обыкновения не промолчав, взглянул на ученика и перевел взгляд на низкое, седое небо, осыпавшее Каменный Щит мелким снегом.

— Боги не отличаются от людей, Зен-гран, — Хёд словно тонул в плаше, и слова плыли из темноты под капюшоном, как масло по воде. Йоругу одобрительно кивнул. — Тот, кого ты увидишь в облаках, может быть и самим Хранителем Тангхен-ри, Предвечным Змеем, но он — лишь дух этого клочка земли во Тьме. Их слабости не удивят тебя, ведь ты такой же, как они.

А ведь, пожалуй, Хёд-ри и был богом Дильмуна тогда, улыбнулся Зенгар, гася одну из пластин под раструбом узкого горла Змея.

Ветер сменился, схватил Летучего Змея и его ношу как маленькую огненную птицу и потащил в сторону близкого леса, что зеленым ковром закрывал холмы впереди. Приближался край гор и с ним стена белых, как снега на склонах, странно неподвижных облаков.

Быстро, подумал Зенгар, три дня на пешего пути и всего час полета.

Мощное, ставшее холодным дыхание высоты все также тянуло Летучего Змея вперед.

* * *

Ветер, скрипящий тягами, стал ровным, увлекая Змея все быстрее, и Зенгар успокоился. Опасность грозила лишь ближе к стене туч, но и цель полета, горная долина, уже была где-то рядом. Интересно будет увидеть ее вновь.

Зенгар понимал, что самой опасной частью плана оставалась вера в способности Ари. Ученик еще не подводил его, и все, что происходило с ним в Ледяном приюте, говорило в пользу парня, и все же... Нет, Зенгар не боялся. Он пытался предусмотреть все варианты.

С улыбкой, оглянувшись, он заметил огромный медный горн. С каким наслаждением Зенгар испытал его на химерах! Даже то, что летучие твари появились из стихийного портала, не омрачало радости от удачного предположения, ведь Зенгар тщательно изучил и слуховой аппарат химеры, и ее привычки, подобрал нужный тон и уровень, проверил, как медники Аргора справляются с литьем. А портал — что ж, портал закроется. На то он и стихийный, случайно возникший где-то рядом с северным окоемом.

Немного Зенгар беспокоился и за зеленых людей. Бисса в его глазах не выглядела тем человеком, что способен повести за собой, заставить беспрекословно исполнять приказы. Она — лишь случайная фигура, нелепый выброс. Но все же очень удачный выброс, так отвечающий желаниям Зенгара и его отца, верно?

Ари уже должен появиться на Острове. Его миссия не может быть длительной. Либо у нового Ищущего все получилось, либо полет Зенгара напрасен.

Зенгар усмехнулся, вытягивая звенящую от напряжения тягу. Натертые за два дня полета руки отозвались тупой болью.

Я в себе уверен. Ари справится.

И тогда, сколько бы вонжинов он не привел — развязка! Зенгар не любил сам участвовать в активных действиях. Что может быть интереснее наблюдения? Тщательно подготовленный, спланированный, продуманный эксперимент — и красивый в своей логичности результат. Настоящий маг мыслит только так.

Ветер рванул Змея влево, и большой шар отклонился от направления, гудя под порывами холодного фронта. Тучи приближались, напоминая стены Храма, что скрылись позади уже давно.

Приятно было встретить старого врага? — спросил себя Зенгар. — А ведь она ничуть не изменилась с тех пор. Думаю, отец ее ненавидит.

Зенгар бросил взгляд на горы и с трудом вернул Змея на нужный ему путь. Ветер начинал бесноваться, и, к несчастью, тучи уже затянули долину.

Спускаться придется в буре, с легким раздражением понял Зенгар. Прокляни Тьма эту грозу!

Если в расчеты закралась ошибка, то страдать должен тот, кто их проводил, верно?

Тяги запели грозовую песню. Зенгар погасил две пластины, уменьшая способность Летучего Змея бороться с холодом, и решил подготовиться к шторму. Предстоящее испытание его не пугало, лишь откладывая достижение цели, но все же обещало быть весьма неприятным.

Он достал из длинного ящика теплый плащ, затянул ремешки на меховых рукавицах. Сейчас ничего нельзя было забыть — в шторм на маленьком Змее могло не оказаться надежных укрытий. Зенгар обвязал лицо мягкой тканью, плотно закрепил капюшон и бросил взгляд на землю внизу. Горы быстро приближались, соперничая белизной склонов с облаками, кое-где он заметил дымящиеся вулканы, серые шрамы оползней, зеленоватые и желтые зигзаги долин.

Он подставил лицо ветру, погружаясь в мягкое облако Тьмы. Вокруг все привычно потемнело, но Зенгар не замечал этого, пытаясь разобраться в хитросплетениях воздушных потоков. Тучи, гигантской стеной нависшие над ним, выбрасывали холодные вихри, все крепче втягивая Змея в подбрюшье. Первые снежинки растаяли на щеке Зенгара, и он, осторожно оторвав руку от тяг, поправил повязку на лице.

Тот, кто не боиться познать Тьму, не остановится перед бурей.

* * *

Первый шквал, как и предполагал Зенгар, пришел из сердца шторма. Могучий удар потряс Змея, словно сминая прочную "шкуру дракона", и отбросил его от края облачной стены. На мгновение нос Летучего задрался, и Зенгар увидел белую дорогу, что клубясь, уводила к Высокому небу, но тут же корзина, яростно заскрипев, вернулась в прежнее состояние.

— Тангхен-ри на охоте! — бросил Зенгар в лицо грозе.

Бурный поток снова подбросил Летучего Змея, но маг, готовый к этому, слегка подтолкнул восходящий термал, ударив его плетью Тьмы, и Змей шмыгнул под облачный покров невредимым, скатившись, словно на смазанных жиром полозьях.

Где-то здесь должен быть еще один термал.

Зенгар ощупывал горизонт, затянутый теперь моросью, оседавшей на лице, на шкуре Змея, на тягах и бортах, на меху капюшона плаща. Дыхание вырывалось облачком пара. Зенгар понимал, что ослаблять внимание нельзя — слишком много под этим серым пологом зависело от случайности. Тьма предупреждала его о сильных, несущих вглубь шторма ветрах, но мелкие шквалы оставались незамеченными — с ними Змей должен был бороться сам. На бортах корзины засияли зеленые огоньки, и Зенгар принял это как знамение.

Он поймал термал и снова дал Змею скатиться с него. Сшитый на совесть кокон не позволял горячему воздуху покинуть оболочку, раструбы сразу схлапывались, когда Летучий становился на дыбы в очередном колодце между термалами. Ночной огонь на оставшихся пластинах рвался в темноте, беснуясь на ветру, но Зенгар не отвлекался на пляску языков пламени.

Еще один термал.

Зенгар почувствовал, как под внезапным ударом ветра откуда-то сбоку Летучий змей валится набок, и лихорадочно обвил борт сетью темных прожилок. Когда-то этот трюк показал ему погибший Альдо, Хранитель камня.

Птицы. Черные птицы вспорхнули в темноте, озаренные зеленоватыми отблесками. Зенгар вздрогнул — но это лишь воображение сыграло с ним шутку. Под тучами ничего не было видно, лишь мрачная серая взвесь, темная вверху и светлеющая книзу, вбиваемая ветром в облака, обволакивающая, пронизывающая.

Зенгар теперь чувствовал напряжение. Он сам был этой тучей, видел громадные, как щупальца в темноте, переплетения ветров, знал, где и когда серое небо извергнет холодный воздух, где в тучу тянул влажный ветер с близких гор, чувствовал дыхание снега и льда, мокрые поцелуи дождя и колкие взбрызгивания снега.

Это начинает мне нравиться, улыбнулся Зенгар.

Демон серой ночи, зависший в бесконечном небе. Он привычно дергал тяги, но тело слушалось лишь малой части сознания. Зенгар стал грозой, идущей от южного края мира, и испытывал пьянящее чувство свободы. Ветер — его руки, перевитые жилами термалов, дождь — его слезы радости.

Зенгар расхохотался где-то в серой дали, и зеленые огни загорелись на его меховом капюшоне, волосы поднялись дыбом.

Плясали молнии, танцуя, как речные змеи подо льдом, а Зенгар вел Летучего змея сквозь грозу, скользя в подбрюшье стихии, коей был он сам — где-то, когда-то.

Гром отозвался на его смех.

* * *

Летучий Змей, потрепанный грозой, тихо плыл над вершинами вдоль русла реки. Змеиная внизу вилась прихотливо, словно настоящая змея, меж высоких утесов, и Зенгар любовался металлическим блеском речной воды среди серо-белых скал. Обостренное после сражения с бурей восприятие Тьмы оберегало Змея от ненужных теперь резких шквалов, и большой шар медленно скользил по обычным, взбегающим в горы потокам воздуха.

Незаметно для себя во время грозы Зенгар принял решение, способное изменить всю историю Острова. Чувство полноты восприятия, полученное им в сером подбрюшье туч, позволило впервые так сродниться со Тьмой, что он ощутил нечто, обеспокоившее, но и добавившее нового, неизвестного в расклад.

Тьма отвечала. Она предугадывала действия Зенгара, будто... Он не хотел об этом думать. Зенгар понял, как близок он был к провалу всех планов.

Тьма скрывала разум.

Это единственное, простое объяснение. Но оно слегка пугало мага. Привычная, послушная умелому сознанию, простым или сложным алхимическим средствам, даже металлам и жестам Тьма, пронизывающая весь Остров. Тьма, повелевающая Островом?

Зенгар подумал об этом с легким отвращением, впрочем, сменившимся любопытством, стремлением познать новое, неизведанное. Кроме того, это добавляло и другое решение, не затрагивающее отца, но требующее мужества от самого Зенгара.

Жизнь, само существование Острова Дильмун... Насколько ценна она? Нужно ли за нее бороться?

Зенгар обратил свой взгляд на проплывающую внизу реку. Он видел знакомые пики на горизонте, горящие в белом сиянии Высокого неба, и скоро, очень скоро из лабиринта скальных стен должна была показаться долина.

Три черных птицы промелькнули внизу, под корзиной, в тени Летучего змея, и Зенгар услышал их резкий крик. Ночные огоньки.

Три птицы — Хёд, скрытый в своей темной скорлупе, утонувший во Тьме. Ари, стремящийся к цели, как бурный поток, но такой предсказуемый. Мира, загадка из загадок, последний след черного камня.

Зенгар заметил знакомые скалы далеко впереди и потянул тяги, заставляя Змея покориться.

Что же принесет Острову последняя буря?

— 27. Ари. Возвращение из Тьмы -

После холода переходов, протянувшихся во Тьме, и сырости пещер Огненная долина прекрасна. Огромные вершины слева и справа тянутся, громоздясь друг на друга, некоторые окутаны дымами вулканических очагов, все покрыты белыми шапками снега и ледников. Сама долина — узкая лента, покрытая зелеными пятнами, пристанище в обледеневшей горной стране. Небо яркое, кристально чистое, и белыми полосами вспыхивает за спиной сияние Края мира.

Тридцать лет назад в Огненной долине, у уютных, обогреваемых гейзерами пещер и низких, заросших вьюном и вереском террас, жили вонжины, еще не носившие масок. Здесь, на крайнем западе Острова, было небольшое поселение, триста или четыреста бывших подданных Хёда строили домики и разбивали скромные оранжереи.

Сейчас же покинувшие портал Безликие разбрелись по долине, разыскивая заросшие холмики и следы полуразрушенных стен. Поселение в Огненной долине покинули перед вступлением туда хенсбар, и захватчики позже стерли деревню с лица Острова тщательно и безжалостно.

Вимар, как военный советник, первым делом отправил часовых к дальнему, восточному краю долины, к месту начала тайной тропы, что раньше вела от последнего поселения вонжинов к центру острова, а теперь, как полагал Ари, выходила прямиком к лесам у Дозорной заставы Храма Света.

Ингрид сидела на теплом камне и любовалась видом. Ари нервно прислушивался к спору правителя Безликих с советниками. Мнения снова разделились — Вимар предлагал оставить женщин и детей в Огненной долине и двигаться к поселениям жрецов только небольшим отрядом магов и воинов, чтобы обеспечить неожиданность удара. Альбо настаивал на том, что женщин и детей без защиты оставлять в долине нельзя, а двигаться придется всем отрядом по тайной тропе, скрываясь в лесу, и разделиться только у самой Дозорной заставы.

Оба варианта были рискованными, но второй замедлял переход на два-три дня и требовал максимального внимания к окружению. Спор становился жарким.

— Правитель Вимар, — Альбо ударил кулаком о камень. — Мы не можем заранее знать, видели ли нас хенсбары, ведь они могут скрываться в тенях у любой скалы. Они и сейчас могут быть здесь! Как мы бросим женщин без защиты?

— Это единственный шанс добиться успеха, Альбо-ри, — грозно гудел в ответ Вимар. — Сколько воинов в Храме Света? Тысяча? Две? Если наши двести вонжинов, хоть и закаленных, как ты говоришь, в битвах со стражами путей, нападут на двухтысячное войско, имея обоз из восьмисот малоспособных сражаться, исход битвы предрешен. Вонжины перестанут существовать, жрец! Это немыслимо!

— Если хенсбары или Храм Света Лаувейи смогут добраться до Огненной долины, вонжины останутся без семей. Станут ли тогда они сражаться за Хёда Темного? Станут ли они вообще сражаться за кого-нибудь?

— Стойте, — вмешался Гирен, торговый советник, высокий и худой Безликий в маске, украшенной узором в виде змеи, усыпанной драгоценностями. Серый плащ, подбитый мехом бренса, сиял чистотой. — Мы можем оставить охрану у тайной тропы. Узок ли вход в долину? Хватит ли тридцати воинов, чтобы сохранить долину в безопасности?

Ингрид тронула Ари за плечо. Тот обернулся — девушка загадочно улыбалась.

Они боятся, предположила она. Вонжины боятся атаковать Храм Света малыми силами. Войско Хёда Темного далеко?

Около тридцати дней, если идти не по дорогам, грустно подумал Ари, прислушиваясь к спору вонжинов. Храм Света, главная твердыня Лаувейи, между нами и силами Хёда-ри.

Тогда им нужен пример, тот, кто нарушит равновесие в споре, даже в мыслях Ингрид сквозила ирония. Победить невозможно, стремясь только дождаться главных сил. Атаковать невозможно, не обеспечив тылы. Значит, нужно принять предложение советника Высохшая жердь и оставить воинов в долине.

Но как победить с двумястами воинов? Ари отвлекся от Ингрид и вспомнил, что он слышал о Дозорной заставе. О крайнем западном пределе храмовой территории ходили разнообразные слухи. Все сходились на том, что это небольшое поселение, но там готовили воинов, и атака должна сразу увенчаться успехом — ведь могли подойти и основные силы. Где же сейчас Хёд-ри и учитель Зенг? Стоит ли биться, если Храм мог уже разбить основные силы и победить?

Надейся на лучшее, Ингрид ободряюще провела рукой по щеке Ари. Пойдем.

Ари, еще не понимая, что скажет, спустился с небольшого пригорка, где сидел раньше. Он заметил краем глаза, что вонжины уже начали устанавливать небольшие тенты и разожгли несколько бездымных костров. Ингрид вступила в круг спорщиков, и вонжины сразу замолчали. Ари с неприязнью отметил, что правитель пожирает девушку глазами.

Это наше преимущество, забавляясь, отметила Ингрид. Он теперь как домашний кот, только помани...

Ищущий присоединился к девушке. Безликие выжидали.

— Правитель Вимар, пусть Тьма сохранит народ вонжинов, — начал Ари. — Не слишком ли долго мы медлим? Лаувейя в любое мгновение может узнать о вторжении на западном Краю мира, и Инглинг бродит где-то в путях за спиной. Надо атаковать Дозорную заставу, правитель, оставив здесь лишь небольшой гарнизон.

— Я поддерживаю, — немедленно вступился торговый советник. Глаза Вимара разгорелись гневом. — Вимар-ри, это единственный правильный путь.

Альбо молчал.

— Вижу, вы более сведущи в военном искусстве, ты, молодой ученик старого бога, и ты, хранитель торговых знаний, чем военачальник народа вонжинов, — прошипел Вимар. — Как же вы собираетесь победить? Что подскажут вам знания, несомненно, превосходящие мои, в деле, где нужно повергнуть десятикратно превосходящие силы, запертые в крепости и готовые к вторжению? Скажите мне, несчастному глупцу, как я могу распылять силы, если и всех имеющихся в наличии не хватает?

— Ты и есть глупец, правитель, — весело ответила Ингрид.

Все замерли. Вимар повернулся, по его шее пошли красные пятна, руки, сжатые в кулаки, побелели. Он что-то хотел ответить, но, видно, пересилил себя.

— Ты должна быть аккуратнее в словах, странница, — проворчал Безликий. Ари выдохнул с облегчением. — Альбо, Гирен, готовьте людей. Мне нужны тридцать добровольцев для охраны долины. Мы выступаем через три часа. Женщин, способных сражаться, забираем с собой. То же касается и подростков. Все, кто может драться, уйдут к Дозорной заставе, — глядя на Альбо, произнес Вимар. — И пусть святая Тьма защитит нас.

Альбо торопливо скатился по склону, грузно ступая по сочной траве.

— Советник Ари, — сказал Вимар, выделяя первое слово. — Мне нужно знать все о Дозорной заставе. Все слухи, домыслы, рассказы. Карта. Все, что знаешь.

— Как пожелаете, правитель Вимар, — Ари застыл, ожидая, что добавит вонжин. Ингрид, как казалось Ищущему, считала их победу полной.

— Скажи, Ари, — уже мягче добавил Безликий. — Как называют сейчас час полуденного света на поверхности Дильмуна?

— Час Дневной вершины, Вимар-ри.

— В час Дневной вершины, советник, я ожидаю тебя и Ингрид-ри, чья смелость не уступает красоте, на небольшую трапезу у Круглого холма, — Вимар показал на возвышенность у входа в портал. — Жрецы будут закрывать путь Инглингу и всем, кто пожелает последовать за нами сквозь Тьму. Это впечатляющее зрелище.

Ингрид улыбнулась, задержав взгляд на Безликом.

* * *

На небольшой террасе, ближе к вершине круглого холма, расположились в двух шагах от Вимара, Альбо, Ингрид и трех других советников вооруженные молотами на длинных рукоятках жрецы в двуцветных накидках. Судя по их действиям, они готовились к магическому воздействию на врата — открывали светящиеся колбы, смазывали молоты жидкими растворами, издающими резкий запах, иногда долетавший даже до соседней террасы. Сами врата, простая каменная арка со знакомыми по пещерам вонжинов рунами с запретом Верхара, возвышались в пятнадцати шагах, четко выделяясь на фоне близких горных склонов.

Прямо на слегка примятой траве разложили на плаще запеченные еще в Далекой гавани, перед походом, длинные побеги неизвестных Ари растений, маленькие черные клубни знакомого по Ледяному приюту солесбора, полоски вяленого мяса. Рядом стояли три оплетенных бутыли с темной, цвета загустевшей крови, жидкостью.

Свежий ветер с вершин бодрил и разжигал аппетит.

— Ингрид-ри, прошу, пожелайте удачи нашему походу, — Вимар теперь почти не проявлял нетерпения. Час назад добровольцы, двадцать восемь вонжинов и две жрицы, приставленные к ним Альбо, отправились к наблюдательным постам у входа в долину. Как уверял правитель, проникнуть в долину по окружавшим горам было невозможно, ведь выше определенной границы царил невозможный, выжигавший воздух из легких холод.

Ингрид сложила руки по-вонжински, приветствуя собравшихся. Ари впервые видел вонжинов без масок. Бледные от пещерного освещения, осунувшиеся от волнения, лица союзников казались ему новыми непривычными масками.

Альбо улыбался, расслабленно оглядывая долину, в которой все-таки навел порядок. Гирен торжествующе посматривал на Ари. Вимар, откинувшись, с удовольствием разглядывал девушку, не таясь. Ингрид начала:

— Вонжины — самый необычный народ, что встречался мне за время странствий, — она слегка кивнула внимательно слушавшему Ари. — Верность божеству, что проявили вы, вернувшись сюда, превосходит все известные мне примеры. Где же сомнения? Страх? Недовольство? Все вы посвятили одной цели. Такое мужество заслуживает одобрения богов, и, не боюсь преувеличить, вызывает радость самой извечной Тьмы.

Ари слегка передернуло. Он обратил внимание, что Альбо тоже немного переменился в лице. Видимо, Ингрид ощутила эмоции Ищущего и продолжила спокойно.

— Ваш поход, достойный легенд, обязан увенчаться успехом, и пусть Тьма сохранит вонжинов!

— Святая Тьма! — в один голос крикнули вонжины, поднимая выточенные из дерева кубки. Ари присоединился к ним, Ингрид, спустя мгновение, тоже.

— Смотрите, — Вимар, осушив кубок, повернулся к Вратам. — Альбо, твои жрецы готовы начать?

— Да, правитель, — дрожащим от предвкушения голосом ответил Альбо, потирая левую ладонь.

Жрецы закончили приготовления. Один из них широким взмахом облил Врата жидкостью, пылающей серебристо-оранжевым в свете Высокого неба, и сложил руки в простом жесте. Ари узнал, так вызывали холод мастера Старого льда дома, в Снегах.

Врата покрылись тонкой коркой, поблескивающей и искажающей форму арки. Двое подошли ближе и начали с силой вбивать в пленку что-то невидимое. От каждого удара по ней шли волны, лед словно вставал на дыбы, трескался и снова срастался. Третий жрец протянул спираль Снежного факела от мерцающей перед ним плошки до самых Врат, и горящая полоска втягивалась в густеющую черноту под аркой.

Вдруг Ари почувствовал нечто знакомое. Вимар, Ингрид и остальные, наблюдая за ритуалом, неторопливо поглощали съестное. Правитель что-то рассказывал Ингрид вполголоса, та улыбалась и кивала. Альбо отмечал каждое движение жрецов нетерпеливыми жестами.

И тут Ищущий вспомнил. Стихийный портал. Та встреча в лесу, у городской заставы, научила его осторожности, да и в мире портала с магией Тьмы что-то происходило, усиливая все воздействия. Жрецы явно добивались распада портала, одновременно выстраивая защиту, но хватит ли ее? Он обернулся к Альбо:

— Альбо-ри, мне кажется, что-то идет не так, — он еще раз извлек из памяти рассказ учителя о битве с хенсбарами и уверенно продолжил. — Портал должен был распасться сразу, как только получил дополнительные силы из Снежного факела, ведь так?

— Пожалуй, — Альбо с уважением посмотрел на Ищущего и с некоторой боязнью — на Врата. Жрецы продолжали. — Я выстрою небольшую защиту вокруг нас.

Он грузно поднялся и начал вычерчивать параллельные полосы на земле, между Вратами и сидящими сотрапезниками.

— Что ты делаешь, Альбо? — спросил Вимар, прерывая беседу с Ингрид. — Есть какая-то опасность?

— Мы с учеником Хёда-ри, — кивнул в сторону Ари вонжин, — что-то чувствуем, лучше выстроить дополнительную защиту. — Он залил в полосы жидкость из небольшого флакона, извлеченного из поясной сумки. Поднялся прозрачный зеленоватый туман, повеяло теплом.

Увлеченные действиями Альбо, вонжины, Ари и Ингрид не увидели то, что случилось позже. Их внимание привлек вопль кого-то из жрецов у Врат: огромная, вытянувшаяся до тридцати локтей в длину тень вырвалась, разбивая легкую пленку льда, из темноты под аркой. Жрец, попавший в полосу тени, кричал и корчился от боли, покрываясь инеем. Тень направилась к жрецу, дышащему Снежным факелом, и накрыла его, мгновенно превратив в иссохшее, обмороженное тело. Вскочил на ноги и что-то выкрикнул на Старом наречии Альбо. Проклятие? Имя существа из портала? Ари обернул разум во Тьму и тоже вскочил на ноги. Рядом встала Ингрид, касаясь плечом его руки.

Тень потянулась к Вимару и спутникам, игнорируя оставшихся в живых трех жрецов. Те ударили по Вратам молотами. По тени пробежала волна серебристого света, но она осталась, вытягиваясь дальше и дальше.

Ари извлек Тьму из сознания и сквозь черную муть вызвал самое простое, что знал — Ночной огонь. Усиленный Тьмой, язык пламени протянулся до края тени и зашипел, распадаясь на маленькие язычки. Тень на мгновение остановилась. Знакомой по пещерам волной раскаленного воздуха ударил Альбо. Тень сжалась и начала отступать. И тут в игру вступила Ингрид. Сияющий бело-голубым луч на мгновение пронзил пространство между ней и Вратами, ударив прямо в черноту под аркой. Что-то громыхнуло, рассыпались остатки каменной кладки, в стороны отбросило жрецов, продолжавших бить молотами. Тень вспыхнула и рассыпалась мириадами черных искорок.

Ари обернулся. Ингрид покачнулась и чуть не упала, Ищущий с готовностью подхватил девушку, но обернутый Тьмой разум отметил и незначительную деталь. Усталости от Ингрид не исходило. Ари впервые с момента знакомства со странницей подавил мысль, не желая, чтобы Ингрид ее услышала.

Появились первые жрецы, прибежавшие от пещер на другом краю долины. Ари видел, как толстый Альбо, устало опираясь на камень, послал их к разрушенным Вратам. Отброшенные ударом Ингрид жрецы поднимались на ноги, очумело вертя головами.

— Действительно, впечатляющее зрелище, правитель Вимар, — саркастически отметила Ингрид, наблюдая за ошарашенным военачальником. Тот вполголоса выругался и широким шагом направился в долину, где началась настоящая паника. Альбо руководил действиями жрецов, готовящихся завершить ритуал закрытия Врат.

Ари, успокаиваясь, сел и отхлебнул из кубка. На холме из советников остался лишь Гирен. Вонжин с ужасом смотрел на разбитую арку портала. Ингрид присоединилась к Ари, изящно вытянув печеный стебель из перетянутого нитью пучка.

* * *

Когда, приложив огромные усилия, Вимар и советники смогли навести порядок в долине, жрецы уже закончили запечатывать Врата. Повторный ритуал проходил без нарушений, тень, появившаяся раз, уже не пыталась вырваться. То ли гибель, то ли страх удержал и других стражей и существ из мира портала.

Действия жрецов завершились синей вспышкой, и с последним ударом трех молотов врата рассыпались, превратившись в груду мелкого щебня. Холод, что ощущался даже достаточно далеко от портала, сменился теплом от недалекого гейзера.

Ари вместе с Ингрид, наблюдая за жрецами, дождались вернувшихся правителя и Альбо. По-видимому, жрец отвечал за организацию размещения в долине, поскольку почти сразу извинился и исчез. Ари обратил внимание, что Вимар пристегнул к поясу маску, также поступили и сопровождавшие его шесть воинов.

— Мы выступаем, советник Ари, Ингрид-ри, — Гирен давно спустился в долину. Ари поднялся и, дождавшись Ингрид, последовал за Вимаром.

— Наша цель, — продолжал Вимар, не оглядываясь и быстро шагая, — место, где начинается Змеиная река. В устье долины есть переход, небольшой перевал, от него можно подняться на гребень, — вонжин показывал все переходы на лежавших впереди вершинах. — Мы поднимемся по гребню и сможем выйти к реке почти в дневном переходе от долины. Само ущелье, где течет Змеиная, почти непроходимо. Гирен-ри был прав, двадцать или тридцать воинов, владеющих магией Тьмы, удержат в нем десятикратно превосходящий отряд хенсбаров или жрецов Лаувейи.

Вонжин привел их к дальнему, скрытому изгибом и скальными выступами краю долины. Там уже собрались около трехсот воинов экспедиционного отряда. Ари заметил знакомого по стычке у Белого предела Хагри и поприветствовал его.

Их окружала горная страна. Огромные каменные великаны презрительно всматривались в черные точки, мельтешащие на зеленых пятнах травы.

— Ари, твой Остров прекрасен, — шепнула Ингрид. Теплая волна удовольствия подкрасила щеки Ищущего.

— Я рад услышать хвалу Острову из уст прекрасной странницы, — ответил Ари, ощущая неловкость, будто он украл личину Вимара. Легкое неудовольствие, мелькнувшее в мыслях Ингрид, подтвердило причину его неловкости. — Прости. Мне приятно.

Ингрид кивнула. Ари вдруг понял, что, попав на Остров, он чувствует эмоции девушки. Связь явно становилась сильнее, впрочем, она не доставляла Ищущему неудобств, а, напротив, делала поход более приятным.

Вонжины выстроились длинной, по два человека в ряд, колонной. Масок никто не надевал, и Ари вглядывался в женские и мужские, старые и молодые, сосредоточенные и мрачные лица, наслаждаясь открытостью взглядов. Некоторые, особенно старики, явно испытывали неловкость, открыв лица. С другой стороны, Вимар и другие молодые мужчины, как и некоторые женщины, похоже, наслаждались возможностью показать свое лицо.

Хагри, отделившись от своей группы, подошел к Ари. Он поприветствовал Ингрид, слегка поклонившись.

— Посланник... то есть советник Ари, — тихо проговорил молодой вонжин. Теперь Ари видел, что лицо Хагри пересечено давним шрамом, но на вид ему не больше двадцати лет. — Могу ли я надеяться на вашу рекомендацию, если мы встретим учителя Хёда? Могу ли я напомнить вам о страстном желании недостойного вонжина стать учеником Великого Темного?

Ари улыбнулся, Ингрид весело засмеялась.

— Это вовсе не так трудно, Хагри. Думаю, мой учитель будет не против.

Вонжины во главе с Вимаром начали подниматься по почти незаметной тропе над старой каменной осыпью.

— Советник, — Хагри снова запнулся. Ари, все еще улыбаясь, жестом отмел усилия Безликого соблюдать церемониал. — Ари, а как выглядит твой дом? Вимар-ри рассказал, что это снежная, заброшенная страна. Легко ли жить там?

— Что ж, — задумался Ари. — Это действительно суровое место для тех, кто никогда не знал ночи и холода. Если же ты живешь там постоянно...

Хагри отвлекся. Он, как и другие вонжины, с удивлением смотрели в небо. Ари поднял голову. Между двух горных стен медленно и неторопливо спускался огромный пузырь из "шкуры дракона", самой прочной из известных Ари тканей Острова. Плетеная корзина, подвешенная к пузырю, обтянута металлическими полосами. Над ней, закрепленные под отверстиями в пузыре — четыре больших пластины Ночного огня, охваченные зелеными искрами.

И в корзине — один человек, закутанный в меха с ног до головы, видно лишь смуглое лицо, открытое, со знакомой бородкой и хитрыми глазами. Человек, что должен быть сейчас в тридцати днях пути на восток, с воинами Хёда Темного и городским ополчением.

— Учитель! — восторженно крикнул Ари, сбегая вниз по осыпи. — Учитель Зенг! Клянусь холодом Тьмы, это не сон!

Зенгар поднял руку, вглядываясь в цепочку людей на склоне. Пузырь медленно опускался, слегка поворачиваясь на горном ветре. Все, кроме Ари, настороженно наблюдали за странной магией, приведшей сына Темного в Огненную долину, последний оплот вонжинов.

— Ари-гран! — крикнул Зенгар, спрыгивая с почти коснувшейся осыпи корзины. — Помоги, прошу, привязать к чему-нибудь эту проклятую штуку, пока ее не унесло ветром, и представь меня защитникам благословенной Тьмы.

* * *

Тайная тропа вознесла вонжинов к самым вершинам хребта, и лишь далеко внизу тянулась полоска речной долины. Снег здесь, высоко, лучился белыми искрами в свете Края мира позади, тучи пролетали над самыми головами, и лишь холодные камни на склонах отмечали путь.

Вимар вел отряд уверенно, будто не было тридцати лет изгнания. Видно было, что эти места он так и не забыл, вспоминая их в темноте пещер. Зенгар шел рядом с учеником, спокойно присматриваясь к вонжинам, те же, сначала изумленные прибытием нового спутника, успокоились, узнав имя его учителя. Хёд Темный для молодых вонжинов оставался богом.

Учитель Зенг уже рассказал Ари, еще складывая огромное полотнище летающей корзины, что на Острове сейчас противостояние Храма и Снегов вылилось в поход к твердыне жрецов. Три тысячи, составляющие основные силы Хёда Темного, двигались сейчас пешими и на ногглах от озера Туманов к Яме и дальше, к Лесному пределу. Там же, скорее всего, собирались дать отпор жрецы, как и десять лет назад, во время восстания Кузнеца. Хенсбары пока не показали себя.

Зенгар расспросил ученика о жителях пещер, о новом Острове, куда вел портал из глубин Ямы, и очень огорчен был закрытием западного прохода. Учитель старался казаться сухим, уверенным в себе ученым, но сквозь броню так и сквозило любопытство.

Долго с учителем разговаривали Вимар и ближайшие советники, отложив ради этого поход на два часа. Насколько понял Ари из разговора с наставником после, их интересовали в основном жизненный уклад Острова Дильмун и, конечно, воинская сила Храма Света.

Итак, они шли по горным тропам, и Ари неудержимо влекло по путям познания любопытство и волнение.

— Учитель Зенг, — разглядывая пейзаж заоблачных склонов, спросил Ари. — Что происходит сейчас у Храма? Удалось ли Хёду-ри собрать воинов, что смогут победить?

— Удалось ли тебе привести непобедимую Армию Тьмы, ученик? — Зенгар огладил бороду и поправил капюшон плаща. — Сейчас равновесие нарушено, и победа клонится то в одну, то в другую сторону. У Лаувейи не менее трех с половиной тысяч жреческого ополчения, пятьсот в Дозорной заставе, триста жрецов городской стражи, подчиненные наместника Храма, побеждены нами в Аргоре и рассеяны по лесам. Хенсбары не явились на выручку в город, но так было всегда, хитроумные карлики возникают в последний момент.

— Учитель, удалось ли Мире похитить Сердце Ночи? — Ари, уже задавая вопрос, почувствовал неудовольствие Ингрид. Девушка шла где-то позади, но ее присутствие ощущалось явственно, будто она держала Ищущего за руку.

— И это неизвестно мне, — слукавил учитель, внимательно переходя расщелину по узкому, обледеневшему мосту. — Мира исчезла после вашего расставания в Яме, так?

Ари пожал плечами, не обращая внимания на зудящее недовольство Ингрид.

— С тех пор лишь слухи о новой и сильной жрице Храма доходили до мятежного Аргора, Ари-гран. Хозяйка птиц осталась у Лаувейи, и та убедила ее встать на сторону Светлых.

Ари потрясенно уставился на учителя.

— Этого не может быть! Мира — в Храме? Мира заодно со жрецами и воинами Лаувейи? Это невозможно!

— Нет невозможного в сени Тьмы, и лишь она решает, как смешать мировые элементы, помни, — ровно протянул Зенгар. Впереди что-то произошло, движение замедлилось. — Мы не знаем, не намеренно ли распространили слухи жрецы. Теперь моя очередь задавать вопросы. Кто та девушка, что шла с тобой из долины? Она выделяется среди вонжинов.

— Странница из путей между порталами, — почему-то запнувшись, ответил Ари. Недовольство Ингрид переродилось в напряженное ожидание. — Я защищаю ее по праву гостя. Мы встретились у Ночного огня в темных скалах, и разыскать путь в Далекую гавань помогла она.

— И только? — внимательно вглядываясь в ученика, поднял руку Зенгар. — Тьма рассказала мне, что теперь ты ближе к Алхимии Огня, Ари-гран. Она обучает тебя? Не замечал ли ты необычных способностей, стремлений, указаний? Рассказывала ли она о своем мире, о мире, где горит очаг ее дома?

Взгляд учителя вытягивал правду, но Ари сдержался, сам не зная, зачем он это делает.

— Да, она искусна в магии Огня, учитель. Мне трудно сказать, есть ли в ней что-то необычное, но ведь встретить в темноте между миров человека — уже странно и неожиданно. О мире Ингрид почти не говорила, и лишь Тьма точно есть и там.

Зенг неопределенно хмыкнул. Они подошли к затору. Часть тропы обвалилась, и сорвавшихся вонжинов вытаскивали из расщелины. Двое погибли.

— Мы выйдем на Дозорную заставу ночью, учитель. Скажи, как близки мы будем к укреплениям? Что ты рассказал Вимару-ри внизу?

Зенгар хитро ухмыльнулся.

— Мы выйдем в семистах шагах от заставы, если Тьма защитит нас, — в его голосе прозвучал металл. — И пройдем по поселению, сея ужас из теней.

Ари вздрогнул, настолько холоден был тон мастера Зенга.

Вонжины преодолели препятствие и продолжили путь. Ари очистил сознание, обернув его во Тьму, и раздумывал над словами учителя.

Пятьсот воинов, не ожидающих нападения, считал он. Удаленная, скрытая от мира обитель жрецов-следопытов. Сумрак и слабый свет Высокого неба. Может быть, дождь или снег. Да, так мы можем внести сумбур и победить.

Вонжины тянулись по тропе, почти не переговариваясь. На белом снегу оставались цепочками следы.

Если нас не ждут, удовлетворенно подумал Ари, ежась под холодным горным ветром, мы ударим по Дозорной заставе молотом кузнеца.

— 28. Мира. Предел возможного -

Белая стена вздымалась за спиной Миры, отражаясь в серых водах реки блеклым пятном. Над Храмом позади низко висели тучи, почти касаясь верхушки Янтарной башни. Мира в сером, неприметном ханбере с жреческим пламенем, вышитым на груди, стояла позади Лаувейи и молила Свет и Тьму не дать ей свалиться в ледяную воду под мостом.

За несколько прошедших часов Мира везде следовала за жрицей. Сначала они показали мощь, что забирала Лаувейя у девушки, перед Советом. Лаувейя с непоколебимым спокойствием и уверенностью поднимала стены пламени и огненные вспышки, не обращая внимания на иссякающие силы девушки. Как поняла Мира из разговоров, шепотом где-то за спиной сопровождавших ее, не все жрецы были довольны внезапным обретением советницей такого могущества.

И вот, бесконечное число обжигающих пассов и длинных лестниц спустя, Мира стояла на деревянном, покрытом промокшими досками мосту. От реки тянуло знакомым по аргорским пристаням речным запахом, и это хоть чуть-чуть поддерживало Миру, готовую упасть без сознания.

Перед Советом Светлых выстроились воины карательного отряда, что должны были вернуть Аргор под руку Храма Света. На уходящей в холмы восточной дороге грузно топтались с десяток тонгов в шипастых доспехах, наездники которых в ярких белых одеждах мирно переругивались между собой. Твердо упираясь в примятую траву, стояли латники, чуть больше тысячи. Серая хмарь неба отражалась в начищенных до блеска шлемах. Западный край огромного поля занимали пятьсот жрецов с длинными, торчащими из-за плеч боевыми шестами. На каждую вспышку огня на стенах они отвечали сложными жестами, вызывающими призрачные огненные завесы.

Лаувейя вместе с другими советниками принимала военачальников, готовых вести карателей к Аргору. Мира не задерживала взгляда на подходящих жрецах, разглядывая плотно пригнанные, разбухшие доски моста, пока не услышала знакомое имя.

— Светлый Смальтад, пусть свет благословит воинов Храма, — произнес Бальдр, и бас его раскатился над рекой.

Высокий, постаревший жрец с седой щетиной сложил руки в вежливом жесте. Его лицо выражало твердую решимость добиться какой-то неведомой Мире цели.

Неужели он предал Аргор? Девушка даже подалась вперед, разглядывая повисшие уголки губ, густые брови, дряблые веки и лоб в тяжелых складках. Он был героем Круга, вздохнула девушка, а теперь готов покарать восставших торговцев. Серую кожу доспеха с выжженным языком пламени, защищавшего Гирена-Кузнеца, украшал серебряный знак молота, и рукоять молота торчала у него из-за спины.

— Пусть свет озарит и защитит Святые пределы, Великий Бальдр, — печально ответил Кузнец, расцепляя руки. — Тяжелое дело затеяли в Аргоре, опасное дело для Дильмуна.

Бальдр шагнул вперед, и широкая ладонь Верховного жреца опустилась на плечо бывшего повстанца.

— Свет видит, как тяжело побороть ложную привязанность. Мы скорбим о грядущих жертвах, но сегодня не должно быть раздоров между жителями Дильмуна, Последнего пристанища, ибо Тьма наступает. Тангхен-ри на охоте, и каждый должен сплотиться вокруг твердыни Света, чтобы отвратить беду.

— Пусть Свет укажет им верный путь и не допустит лишней крови, Бальдр-ри.

— Свет милосерден, — согласился Бальдр и отступил назад.

Гирен широким, решительным шагом направился к латникам. Молот его горел белым светом даже в сером свете, источаемом тучами.

— Говорят, он овладел магией Света, — шепнул кто-то из стоящих перед Мирой сановников Храма. — Не напрасно ли Великий доверяет ему?

— Предатель есть предатель, — ответил сосед шепчущему. — За ним всегда будут следить, доверять таким нельзя.

Вот так, Ангрит-ри, Лаувейя, подумала Мира. Гирен Смальтад стал жрецом Храма, но познал ли он счастье? Принесла ли ему Свет новая дорога?

Кузнец удалился и встал среди латников. После него подошли еще трое — мастер тонгов, высокий жрец с длинным шрамом у виска и короткой рыжей бородкой, предводитель наездников на ногглах, чье лицо скрывал плащ, и Мира так и не смогла различить его в тени, и маленький, круглый, как весенний хлеб, мастер боевых жрецов. На умильном лице толстяка глаза так горели злобой, что Миру передернуло от неприязни.

Наконец ряды воинства Храма двинулись по восточной дороге. Советники во главе с Бальдром неподвижно стояли на мосту, несмотря на начавшийся дождь. Мира, не выдержав, все-таки упала на колено. Стоявший рядом жрец поддержал ее за локоть и помог встать.

— Стой, светлая, — шепнул он. — Плохая примета — отнимать силу воинов. Как бы Бальдр-ри не заметил, он сам не свой последние дни.

Мира благодарно взглянула на жреца. Сочувствие, встреченное в Храме, где все казались враждебными, придало девушке сил, и она дождалась, пока последние воины не скрылись между холмов, и только потом упала на мокрые доски.

Мерно капал дождь, сбегая с гранитных обвесов внешней стены.

* * *

Миру на руках отнесли через привратную площадь и, подняв на первую террасу, оставили в гостевом домике, который она и занимала раньше. Лаувейя, явно недовольная таким решением, осталась вместе с девушкой, Бальдр же и остальные советники направились на внешние стены, как поняла из разговоров Мира, осматривать оборонительные сооружения. В глубине души Мире казалось, что Верховному жрецу просто не хотелось оставаться дольше с раздраженной Лаувейей, к тому же располагающей силой камня.

Наступил день, и Высокое небо за тучами то и дело бросало к земле волну жара. В домике нависла влажная духота, серость туч и мягкий дождь опять сменились грязной взвесью тумана-облака. Жрица, наблюдая за девушкой, перебирала камни большого ожерелья на шее и молчала, Мира не могла произнести ни слова и просто лежала, пытаясь восстановить силы.

В домик кто-то вошел. Мира открыла глаза и увидела карлика. Коренастый и абсолютно лысый, он был одет в черные широкие штаны и меховой жилет, короткий плащ колыхался на ходу. Тяжелые от влаги ботинки оставляли мокрые следы на полу. Не обратив внимания на храмовых стражников, отсалютовавших ему, карлик прошел прямо к Лаувейе. Черные глаза пришельца впились в бледное лицо советницы.

— Свет привел к нам лучшего союзника, Хамари, — вежливо произнесла Лаувейя, впрочем, без особой радости в голосе. — Храм приветствует посланника великого народа хенсбаров.

— Сожги тебя Первородное пламя, Красная, — недовольно проворчал хенсбар. — Почему в этом проклятом Храме нет ни кружки хорошего, горячего грога? Я провел в холодных, как сердце вонжина, пещерах уйму времени, и не желаю говорить о деле без достойной встречи!

Лаувейя улыбнулась. Мира впервые видела такое теплое выражение на лице жрицы.

— Хамари, сожри тебя Тьма, если ты не привел воинов Света, скоро нас всех сварят в котле Хёд и его люди. Где твои воины?

Хенсбар презрительно оглядел пристанище Миры, едва удостоил взглядом саму девушку и уселся на кресло, звякнув тяжелым топором.

— Прекрасно, что великая Лаувейя Красная нуждается в нас. Что же в этот раз нужно построить? Стену, огораживающую владения Света? Или новый мост во Тьме?

— Нужно уничтожить врагов, Хамари. С мостом мы справимся и сами.

— О, всего лишь, — весело ответил хенсбар. Он еще раз взглянул на Миру. — Кто это?

— Сердце камня, дочь Хранителя. Мы снова владеем Сердцем Ночи, мой беспечный друг.

Хамари встал с кресла и, ловко перебирая короткими ногами, подошел к постели Миры. Та почувствовала запах лука и пряного эля, пропитавший хенсбара. Теперь Мира заметила и серебристую, горящую зеленым огнем цепь на шее у карлика, и тяжелые металлические кольца, продетые в мочки ушей. Черные, без зрачков глаза взвесили и измерили Миру, найдя ее малоинтересной.

— Эта девушка не владеет силой камня, — заметил Хамари, отходя на шаг. — Она неофит, это видно.

— Силой камня владею я, — пожала плечами Лаувейя.

Вокруг Хамари взметнулся призрачный, мерцающий оранжевым огонь. Мира скорчилась от боли и застонала. Хенсбар, спокойно прихлопнув тлеющий огонек на плаще, ждал.

— Кажется, она слаба. Достаточно ли такого Хранителя, чтобы победить Темного?

— Это моя забота, Хамари. Снова спрашиваю, приведешь ли ты воинов Света?

Хамари изобразил раздумье на лице, но Мира поняла — он просто дразнит жрицу.

— Дальняя гавань пала, — сообщил он. — Теперь армия Тьмы бежит на Дильмун. Мы дадим тебе силы оборонять Храм, но не поведем их против Хёда в ледяной край. Так сказали Дети Огня, так и будет.

Лаувейя, очевидно недовольная решением, кивнула.

— Моли Первородный огонь, чтобы ваша помощь не пришла поздно, а то мы окажемся во Тьме и испытаем ее милосердие на своей шкуре. Ты получишь свой грог в надвратной башне, там ждет Верховный Бальдр.

Хамари поднял руку и коснулся плеча. Лаувейя ответила обычным жестом аргорцев, обещающим светлый день. Бросив мимолетный взгляд на Миру, хенсбар покинул комнату, оставив тяжелый луковый дух.

Лаувейя взмахом руки призвала стражников. Явились два жреца в серых ханберах, явно изнемогающие под теплым мехом от жары.

— Забирайте ее, — Лаувейя указала на Миру. — Несите в боевой зал. Пора испытать пределы возможного.

* * *

Боевой зал Храма, в длинном, с низким потолком подземелье, для Миры стал просто очередной декорацией. Узкую и вытянутую пещеру окаймляла полоска белого песка, стены, покрытые странным узором, светились в темноте. Мира заметила пятна копоти и широкие черные полосы, видимые даже в неярком свете каменных полос. Она уже ничего не понимала и, безучастно прижавшись к стене, смотрела на причудливый, горящий голубым светом выступ. Лаувейя прошла к песчаной полосе и вышла из поля зрения Миры. Жрецы, вошедшие вместе с ней, негромко переговаривались где-то за спиной.

Мира была так измотана, что мысль о побеге или сопротивлении даже не приходила ей в голову. Даже ожоги на спине почти не болели, хотя она всем весом легла спиной на шершавый камень.

Лаувейя вернулась к Мире. Девушка увидела, что в пещере появился и Бальдр, вместе с хенсбаром вошедший через один из проходов. В руках у жреца и карлика пенились большие, отделанные деревом кружки.

— Зачем она здесь? — рыкнул Бальдр. — Ты хочешь убить Хранительницу камня? Это уже недалеко, как видно.

Хенсбар расхохотался, расплескивая эль.

Ненависть даже вызвала у Миры прилив сил, правда, совсем ненадолго.

— Невежи, вы ничего не знаете о силе камня, — спокойно ответила жрица, поднимая руку. — Я изучала его двадцать лет.

Мира с ужасом ждала новой вспышки огня — и новой боли.

— Возможно, — согласился Бальдр. — Но мы оба знаем, что больше всех о камне знает Темный. Зачем нам оружие, выкованное противником Света?

Верховный жрец сжал Сердце Ночи на груди толстыми пальцами. Хамари спокойно тянул эль из кружки.

— О камне — да, — возразила Лаувейя. — Но не о Хранительнице.

— О ней никто и ничего не знает, — хохотнул Бальдр, отхлебнув эля. — Мы увидели ее только тогда, когда ты подобрала девчонку в Яме.

Лаувейя, не обращая больше внимания на Бальдра и Хамари, снова вызвала пламя, вытянув его на этот раз вдоль песчаной полосы. В пещере мгновенно стало жарко. Волны горячего воздуха, разбегаясь в каменном мешке, окутывали всех пленкой липкого пота. Выругался Бальдр, выливая на камни зашипевшее пиво. Хамари молчал и наблюдал.

Мира, сначала ничего не почувствовав, успела даже испытать облегчение, но через пару мгновений боль накатила с новой силой. Девушка теперь могла отличить даже разные приливы — вот жжение и жар поднимаются по спине и сжимают обожженную кожу, онемение и судороги терзают плечи и руки, в запястье правой холод сшибается с жаром и словно разрывает жилы, стремясь заполнить все пространство пещеры.

Довольная Лаувейя сосредоточенно поливала огнем почерневшую стену. Проклятья Бальдра и запах гари сопровождали каждый огненный всплеск. Одежда жрицы потемнела от хлопьев пепла и пятен пота, не лучше выглядел и Бальдр, лишь хенсбар казался расслабленным и довольным, внимательно разглядывая девушку.

Почему я так спокойна? Мира чувствовала привкус крови во рту, из носа бежала теплая струйка. Пальцы свело так, что хрустели суставы. Вместе с тем она как бы отстранилась от боли, спряталась в клубящийся под веками серый туман, холодящий, успокаивающий.

— У нее получается, — отметил Хамари, имея в виду то ли Лаувейю, то ли Миру.

— Предел возможного, — кивнула Лаувейя, и столб пламени стал еще жарче.

Яркий свет озарял каменные ниши в стенах. Теперь Мира видела обгорелые доспехи городских латников, чучело тонга в дальнем углу. Она совсем перестала ощущать боль, поток Тьмы захлестнул ее и словно погрузил в себя.

— Остановись, — Бальдр подошел к жрице. — Ты убьешь ее.

— Это не так легко, — возразил Хамари, тоже подходя ближе. — Посмотри на втором плане, Тьма защищает ее и рождает огонь. Это невероятно.

Мире хотелось плакать, но ни слезинки не было в пересохших уголках глаз.

— И все-таки хватит, — Бальдр резким жестом ударил по пустоте перед Лаувейей, пламя опало, и волна пепла засыпала Миру и жрецов. Хенсбар, закрывшись плащом, помянул Тьму.

— Забирай ее в башню. Через день мы повторим испытание.

Боль вернулась, ослепляя Миру, сворачивая мышцы в клубок. Под высокий, отчаянный крик Миры Бальдр поднял девушку и отправился к выходу. Последнее, что запомнила Мира, был качающийся на толстой серебряной цепи, слегка почерневшей от времени, агат Сердца Ночи, да резкий, бьющий в нос запах пота и пепла.

* * *

— Ты еще в постель ее забери, — сварливо буркнула Лаувейя.

Семеро из храмовой стражи, сопровождающие ее, Хамари и Бальдра, даже не прислушиваясь, мерно шагали вокруг. Бальдр фыркнул, но промолчал. Хамари гортанно засмеялся.

— Неплохая выйдет пара, Верховный жрец и его оружие, так, Лаувейя? Хенсбары никогда не практиковали столь плотные отношения с магическими техниками, но мы готовы изучить действия Храма Света.

Они шли сквозь низкие переходы второй террасы. Мира, свернувшись на руках у Бальдра, видела лишь черную бороду и низкое, затянутое серым небо.

— Долго она не проживет, — холодно ответила Лаувейя. Шутки на эту тему ей явно претили. — Оружие должно закаляться в бою. Если вонжины придут, они испытают на себе силу камня, а что будет с ней...

— ...тебе все равно, — закончил Хамари. — А почему ты не берешь силу из камня напрямую? Это ведь хранилище, созданное специально для такой цели?

— Созданное Хёдом Темным, — вступил в разговор Бальдр. — Никто не знает, как снять печати, поставленные на камень последним Хранителем Острова. Точнее, никто не знал, пока не появилась она.

Бальдр, стараясь ступать осторожно, поднялся по длинной и узкой лестнице, поднимаясь на третью террасу.

— Так зачем она нужна? Печати сняты, теперь Храм может пользоваться камнем...

Хамари, похоже, не успевал за широкими шагами Верховного жреца и начал задыхаться. Лаувейя, злорадно усмехаясь, пошла еще быстрее.

— Только через нее, — с сожалением отметила она. — Камень отдал ей лишь часть сил.

— Не опасно ли такое оружие?

Бальдр слегка пожал плечами.

— Безопасного оружия не бывает, сын огня. Разве магия хенсбар безопасна?

— Нет, но тут другое...

— С печатями Хёда в Храме управились, справимся и со всем остальным, — отрезала Лаувейя.

Они пересекли площадь и начали подниматься вверх по лестницам Янтарной башни. Хенсбар вздохнул с облегчением, увидев сбегающего навстречу гонца — и Бальдр с Лаувейей, и их свита сразу остановились.

— Мы поймали Оскверненного, — доложил встреченный жрец, и ветер подхватил его плащ, громко хлопнув тканью. Мира всхлипнула.

— Готовьте казнь, немедленно, — распорядилась Лаувейя. — На Утесе Печали. Совет светлых поднимется к вам наверх.

— Хорошо, светлая, — жрец сложил руки в почтительном жесте. — Великий Бальдр, разрешите подняться?

Тот лениво взмахнул рукой. По всему видно было, что казнь какого-то, даже ценного узника его не забавляла и нисколько не тронула. Мира, случайно взглянув на Лаувейю, с ужасом увидела на лице светлой жрицы лихорадочное возбуждение.

Неужели она наслаждается предстоящей казнью? Нет, здесь что-то другое... Способность размышлять вернулась к девушке. Бальдр, отнесшийся к ней лучше других, уже не казался таким чудовищем, но вот Ангрит-Лаувейя неприятно упала в глазах Миры.

Разве это — дела Света? Разве так жрецы выглядели в историях Ангрит? Чем же они лучше поклонников Тьмы? Мира вспомнила проповедника Горту, там, далеко позади, на храмовой площади. Нет никакой разницы...

От окружавших их стражников отделились трое и направились к выходу с площади под Башней, видно, созывать остальных советников. Мира слышала грохот подбитых деревом башмаков по плитам, гулко раздававшийся на замкнутом полукругом стен пятачке.

Бальдр с Мирой, Лаувейя и оставшийся эскорт, не дожидаясь, начали неспешный подъем к чернеющему высоко над ними утесу.

* * *

Длинный подъем занял у Бальдра почти час, и Мира, отойдя от боли и погрузившись в сладостную пучину безволия, даже ненадолго задремала. Тьма, окутавшая ее в пещере, сняла обжигающую сеть, обвивавшую спину, и ненадолго облегчила ожоги.

Впрочем, Мира уже настолько устала и покорилась воле событий, что даже боль от ожогов не смогла бы помешать ей заснуть.

Разбудил девушку порыв холодного ветра. Резкий и необычно колкий, он пробрался под плащ и ханбер и вырвал Миру из тяжелой дремы. Она открыла глаза и увидела мелкие, поблескивающие снежинки, вихрем танцующие над головами.

Вершина Башни острым шпилем вонзалась в совсем низко опустившиеся тучи, вспарывая их янтарным ножом. Серебрился снег, холод усиливался с каждым мгновением. Процессия, к которой присоединились еще три десятка жрецов, миновала тонкий мост, знакомый Мире, и вышла на утес. Обиталище Ронгора уже было не узнать. Вокруг огромного, сложенного из толстых бревен костра суетились жрецы в одеждах с неизвестным Мире знаком раскрытого глаза, поливая лесины желтоватой жидкостью. Ронгор, поблескивая лысиной в свете факелов, замер у стены, охраняемый тремя жрецами. Двое стояли и у лестницы, ведущей вниз, в пещеры, четверо — у подъемного механизма, что появился совсем недавно.

Мира с отвращением смотрела за жрецами Храма. Вокруг же все, сановники и рядовые жрецы, были спокойны и уверены в своих действиях. Лаувейя, скрестив руки на груди, с застывшим выражением на лице наблюдала за костром. Бальдр, оставив Миру на камне под охраной трех стражников, с интересом разглядывал сдвинутую каменную плиту. Рядом, яростно жестикулируя, что-то рассказывал Верховному жрец в разорванном плаще и опаленном ханбере, видно, участник поисковой партии. Ветер на утесе почти не прекращался, бросая в людей новые и новые порции колкого снега, пробирая до костей, завывая в расщелинах скал.

Закончив приготовления, трое храмовников подняли Ронгора и внесли на бревенчатую пирамиду. Другие, с пылающими факелами, выступили к центру утеса, ожидая. Громко трещало пламя, прыгая на ветру. Мира поняла, почему молчал Ронгор — его рот закрывала тонкая, но, видно, прочная ткань. Сумасшедший или нет, но сейчас он лишь оглядывал окруживших его жрецов, восседая на деревянном помосте, будто он был повелителем сборища на скале и благословлял своих подданных.

— Никогда не любил казни, — насмешливо прогудел кто-то совсем рядом с Мирой. Хамари, незаметно подойдя к девушке, теперь сидел на выступе скалы. — Мой народ считает их роскошью, недостойной воина. Зачем убивать, если с этим прекрасно справятся враги?

Мира с замиранием сердца следила за прыгающими языками пламени. Лаувейя молчала, недвижно наблюдая за Ронгором, и на утесе воцарилась тишина, прерываемая лишь громовым басом Верховного жреца.

— Начинайте, — крикнула Лаувейя. — Пусть Свет падет на оскверненную Тьмой душу, извлечет ее из черной ночи и искрами подарит Высокому небу Последнего пристанища.

Пламя вспыхнуло, охватив пирамиду с трех концов, и лишь с четвертого, закрытого от ветра, лишь лениво лизало бревна.

— Поглоти изъяны в потерянном воине Света и верни его искрами, Первородное пламя, прародитель теней и Тьмы, и оставь чистую сердцевину верным последователям Света, — продолжала жрица, наращивая темп и играя голосом так, что казалось, волны бегут сквозь головы и тела собравшихся.

Уважительно хмыкнул, прислушиваясь, Хамари. Пламя охватило всю пирамиду и подобралось к ногам Ронгора. Мира видела капли пота, проступившего на лысине бывшего узника, тлеющий край плаща, бьющиеся о бревна ноги. Она закрыла глаза.

— Забирай отступника, о Свет! Забирай Осквернившего свет и признавшего Тьму! Знайте, что Сердце Ночи, потерянный свет во Тьме, снова с нами! — Лаувейя грозно подняла руку.

В этот момент Бальдр замолчал и обернулся к костру. Высоко и отчаянно завопил Ронгор, и его крик смешался с ревом огня.

— Проклинаю! Пусть Тьма поглотит Храм! Проклинаю вас!

Лаувейя, молча сведя ладони в замок, ждала. Потрясенные, жрецы замерли вокруг пылающего пламени — на мгновение в небе, под низкими тучами, порыв ветра вытянул черные клубы в длинный, извивающийся силуэт змея.

Снег таял в воздухе, и мелкие капли оседали на лицах и одежде. Хрипел, почти неслышимый, Ронгор.

— Тангхен-ри на охоте... — послышался шепот. Множество жрецов скрестили руки в отгоняющем Тьму жесте. Мира, открыв глаза, смотрела на черную полосу. — Тангхен-ри на охоте...

— Испытания грядут, — прогудел Бальдр, и его голос перекрыл шепот и шорохи, рев пламени и завывания ветра. — Испытания грядут, но Свет горит над Храмом, ослепляя врагов!

— Да сохранит нас Свет! — нестройно откликнулись жрецы.

Лаувейя молчала. Бальдр, презрительно взглянув на молчащих советников, широко взмахнул рукой, словно сгребая горстью воздух. Пламя костра тут же вытянулось над утесом, и черная полоса дыма рассеялась клочьями. Верховный жрец захохотал и плюнул на камни.

— Свет защитит вас, глупцы!

Он поднял Сердце Ночи, и Мира ощутила знакомый ток силы, холодящий правое запястье. Лаувейя нахмурилась. Пламя взметнулось еще выше, отражаясь отблесками на скалах.

— Свет хранит нас! — грохнули стражники.

Совет вновь промолчал. Бальдр, не глядя больше на огонь, отпустил камень, и пламя опало. Разворошенная пирамида пылала красными углями на ветру. Тела Ронгора нигде не было видно. Бальдр подмигнул Хамари. Тот спрыгнул с выступа и пошел к мосту, обходя застывших статуями жрецов Храма.

— 29. Ари. Тени приносят страх -

День спустя, после тяжелого перехода, отряд Вимара оседлал небольшой горный перевал у окончания тайной тропы. Сумерки часа Холодного ветра прекрасно скрывали воинов, низкие тучи, затянувшие верхушки гор, плевались моросью.

Внизу, окаймленная факелами, лежала Дозорная застава. Шесть длинных домов, вытянутых с запада на восток, окружал частокол с пробитыми на восточной стороне крепкими, обитыми металлом воротами. Жрецы, видимо, использовали окружающий лес, и в сосновом бору образовалась огромная поляна, краем отстоящая от частокола шагов на семьсот. Где-то вдоль стен бродили жрецы в белых ханберах, не обращая внимания на дождь у ограды паслись три огромных тонга.

Вонжинам предстояло спуститься с перевала по двум узким ущельям длиной около двух тысяч шагов, преодолеть полосу редкого соснового леса и ворваться на открытое пространство, штурмуя частокол. Вимар призывал к осторожности, и причиной такого поведения правителя был пойманный час назад на перевале жрец Храма.

— Зенгар-ри, можем ли мы доверять этому человеку? — взгляды шести советников вонжинов, Ари и Вимара были прикованы к связанному, коренастому жрецу в испачканном землей ханбере, чья лысая голова блестела от капель дождя. — Он утверждает, что в Дозорной заставе готовы к нападению с запада, и лишь невнимательность часовых не позволила найти нас до сих пор.

Зенгар стер капли с плоского камня и сел. Он внимательно разглядывал укрепление внизу.

— Зачем ему обманывать нас? Если бы они не знали о прорыве на западе, застава бы мирно спала сейчас. Я считаю, жрец говорит правду.

Пленный замычал. Вимар устало взмахнул рукой, и один из советников вытащил кляп у него изо рта.

— Дайте свободу говорить, о воины! — голос пленника дрожал и срывался. Вимар задумчиво кивнул. — Только любимые дети Тьмы, вонжины, могли прийти с западных перевалов. Я спрашиваю вас, истинно ли здесь те, кто скрывает лица и поклоняется Тьме?

— Да, мы возвращаем утраченное, неизвестный жрец, — фыркнул Вимар. — Что с того? Есть в ущельях охрана или нет? Отвечай!

— Слава великой Тьме! — закричал пленник, закусывая губу. — Вы вернулись! Тридцать лет спустя вы вернулись!

Жрец упал на землю и начал биться головой о камень.

— Что с тобой, жрец, поглоти тебя Тьма?! — поддерживающий пленного советник ударил жреца. Голова того безвольно откинулась. — Отвечай!

Пленный тихо прошептал, сплевывая кровь на камни:

— Мне было восемнадцать, когда мой отец исчез. Исчез после битвы у Лесного предела. Я тоже мог уйти с вами в пещеры, дети Тьмы. Я — вонжин!

— В это не следует верить сразу, — вмешался Альбо. Ари пораженно слушал. Сейчас он лучше всего видел, что вонжины и жрецы Храма — просто разные имена враждующих сторон. Люди везде одинаковы, мелькнула в голове мысль Ингрид. — Как мог вонжин поступить на службу к хенсбарам?

Ари вспомнил Инглинга, исчезающего в пыльной мгле. Вимар промолчал.

— Как тебя зовут, вонжин? — мягко, но со скрытой угрозой спросил Альбо.

— Ангоран Бремервад, — слабо прошептал жрец.

— Сколько еще вонжинов в Дозорной заставе? Есть охрана в ущельях или нет?

— Охрана — двое или трое с этой стороны утеса. Вонжинов сейчас шестеро. И еще трое ушли на запад в час Разжигания огня сегодня, ведь знамения предсказали небывалое...

— Знамения?

Пленник пошевелился. Все еще стоящий рядом вонжин, Гирен, как теперь видел Ари, помог ему сесть, прислонившись к скале.

— Когда что-то приходит из Тьмы, обученный следопыт видит это. Мы знали, что кто-то или что-то пришло через портал два дня назад. Светлый Бальдр... Верховный жрец тоже скоро узнает это. Все заставы будут предупреждены, гонец уже скачет в Янтарную башню.

— Мы должны перехватить его, правитель, — Альбо повернулся к Вимару. — Иначе Храм вышлет войско и уничтожит нас.

Зенгар протестующе взмахнул рукой.

— Стойте, стойте, дети Тьмы, так не годится. Гонец ушел давно, верно? — пленник кивнул. — Значит, нужно атаковать заставу и рассеяться, не дожидаясь карательного отряда. Это единственный путь. Наш союзник — страх. Сейчас мы в двух днях пути от Храма Света, в ясные дни с этих гор видна Янтарная башня в главной крепости Храма. Если отряд обнаружит мертвую заставу, они никогда не станут преследовать нас, опасаясь, что мы уже зашли им в тыл.

Пленник жалобно заныл.

— Это невозможно... В Дозорной заставе пятьсот десять обученных магии Огня следопытов, — жрец закрыл глаза. — Вам никогда не победить...

— Что делать с этим? Допрашивать? — Альбо указал на связанного.

Зенгар поднялся и плавным движением вытащил нож.

— Наше оружие — страх, — лезвие сверкнуло в тусклом свете, и пленник захрипел. Кровь хлестнула из распоротой шеи, темным пятном растекаясь по ханберу, заливая золотое солнце на груди. — Сбросьте его вниз, но так, чтобы заметили часовые внизу. Мы идем.

— Это безумие, — спокойно заметил Альбо. — Они будут предупреждены.

— Они уже предупреждены. И закройте лица масками, дети Тьмы, вы демоны этого мира.

* * *

Двести вонжинов под предводительством Вимара бежали вниз по узкому ущелью. После того, как Безликие сбросили на скалы внизу тело жреца, застава почти сразу ощетинилась факелами, шум и крики бегущих донеслись даже до перевала.

Ингрид осталась позади с малым отрядом, которому вменялась обязанность атаковать издали. Ари бежал вместе со всеми. Вимар с советниками принял решение ударить всеми наличными силами, положившись на ночь и пелену дождя, на недостаток сведений о вонжинах у жрецов Храма. Зенгар считал, что моральный дух защитников слаб, и это тоже вдохновляло нападающих.

Камни, скользкие от дождя, так и норовили выскользнуть из-под ног. Черные, нависшие над головами облака все-таки разразились ливнем, и вымокшие вонжины мрачно, как тени, спускались к широкому горлу ущелья. Естественных препятствий на пути от ущелий к заставе не было. Редкий сосновый лес с чистым подлеском, ровная, мягкая от дождя земля, устланная хвоей. Вонжины молча ринулись вперед.

Они отходят к воротам, пронеслась мысль Ингрид. Ари понял, что хитрость учителя сработала. Остальные поверили Вимару и бросились в атаку без сомнений. Сам Зенгар бежал рядом, придерживая рукой три стеклянных пузырька, связанные веревкой.

— Учитель, они уходят, — Ари говорил отрывисто, наблюдая за выходом из ущелья.

— Хорошо, — Зенгар дождался, пока первые вонжины вбежали в лес. Черные тени, лишь слегка заметные из-за белесых пятен масок, метались между деревьями. Неожиданно учитель остановился, и Ари, вбегая в лес, больше не видел его. В ущелье ярко вспыхнуло синее пламя, и огромные тени деревьев потянулись к частоколу заставы сквозь редколесье. Раздался зловещий гул.

Вонжины, не останавливаясь, молча бежали сквозь лес. Никто не пытался оказать сопротивление нападавшим, лишь на стене лихорадочно зажигали новые факелы. Теперь, почти добежав до края леса, Ари слышал беспокойные выкрики жрецов и мерный рев разбуженных тонгов, загнанных внутрь частокола.

Тьма бушевала в сознании Ари, лишь иногда успокаиваясь, подавив все эмоции и чувства. Движения заученные, отточенные, будто охота на снежного зверя в Снегах. Бег плавный, дыхание ровное, глубокое. Приближающаяся стена заставы во всем протяжении — темный лес огромных бревен. Шипящие и скворчащие звуки, холод капель дождя.

Еще одна вспышка осветила бело-синим стену, когда вонжины подобрались к краю леса. Из леса ударили маги, и раскаленные волны воздуха взвились над частоколом, обжигающей пеленой задев и спины бегущих, заставили шипеть промокшее дерево стен. Два или три защитника, обожженные ударом, упали куда-то внутрь. Кто-то за стеной громко вопил, вспыхивали факелы, метал холодные капли в лицо ветер.

Ари остановился со всеми на опушке леса. Он хотел испробовать новую, обдуманную во время перехода возможность извлечь силу Тьмы. Учитель, выслушав Ари, остался доволен его исследованиями, и теперь Ищущий, полностью уверенный в себе, хотел попробовать использовать новое умение в бою.

На ударную технику его натолкнули вонжины. Воины перед стычкой в Белом пределе смазывали молоты особым густым раствором, что потом, испаряясь, усиливал удар горячей воздушной волной. Если же алхимия Тьмы недоступна, Ари знал по опытам в мире портала, всегда как усилитель может выступить внутренняя Тьма. Он представил, как руки поверх перчаток обтекает серая пелена, и на мгновение по коже пронесся леденящий порыв ветра, зацепившись за витой браслет на левой руке. Тьма пришла. Он провел рукой перед глазами, холод резко дернул по скуле и лбу, порывом исходя от раскрытой ладони. Оружие Ари готово к бою. Вокруг застыли серыми статуями почти незаметные в сумерках Безликие.

— Вперед, — негромко приказал где-то в темноте позади Вимар. Вокруг зашевелились тени, начиная движение к частоколу. Дождь ослабевал, впереди слабо метался свет факелов. Теперь Ари видел, что в заставе происходит что-то странное.

Вонжины побежали. Маги на ходу бросали с пылающих зеленоватым огнем молотов сгустки пламени, и часть стены загорелась. Наконец начали отвечать и жрецы — редкими, распадавшимися на искры струями огня. Ари поднял руку, вызывая порыв холодного ветра, и брызги льдинками рассыпались впереди, у самой стены. Частокол в темноте побелел, покрываясь белесыми пятнами инея. Ари восторженно встряхнул рукой на бегу, краем глаза любуясь легким голубым свечением вокруг кисти.

В ста шагах от стены вонжины наконец встретили настоящее сопротивление, но некоторые участки частокола, освещенные факелами, все также беззащитно молчали. Удары жрецов разрывали землю под ногами бегущих, пытались объять пламенем мокрую поляну, но по всей западной стене Ари видел лишь один центр сопротивления. Он бил вместе со всеми по участку стены шагов в пятьдесят. Захватило возбуждение боя, прорываясь сквозь кокон Тьмы, и Ари рассыпал холодные вспышки, не думая об опасности. Противников не было видно, и все удары, что обрушивались на стену, отзывались лишь отблесками и криками внутри заставы.

Вонжины, по приказу Вимара сосредоточив удар на молчащих участках частокола, разбили в щепки дерево плотным тараном Тьмы. Защитники сначала пытались ударить огненными стрелами по земле перед проломами, но маги из леса сосредоточили удары на активном участке обороны, и жрецам пришлось почти прекратить защитные действия.

Ари вбежал в заставу, когда вонжины уже дрались с неприятелем у длинных лестниц, ведущих на стену. Жрецов, оборонявших заставу, оказалось не более пятидесяти, причем несколько уже лежали в грязи под стеной. Ищущий столкнулся с жрецом в грязном от копоти ханбере, слепо бежавшим куда-то к пролому, и, отразив неподготовленный удар палаша, разминулся с ним в тенях. Поднимая голову, Ари видел на стене фигуры в белом и, укрываясь, бил снизу, по ногам защитников, дезориентируя тех в темноте. Наступавшие методично разрушали частокол изнутри, одновременно связывая боем оставшихся у стены жрецов Храма. Наконец бревенчатые укрепления заставы рухнули на всем занятом защитниками участке. Ари с трудом избежал удара огромного обломка бревна, лишившись части плаща. Жрецы же, которым некуда уже было отступить, обреченно вопя упали вниз с высоты шести локтей вперемешку с тяжелыми досками перекрытий. Все было кончено. Подавив сопротивление, вонжины в белых масках окружили оставшихся в живых жрецов.

Ари отпустил Тьму и, дрожа от напряжения, вглядывался в темноту.

Дозорная застава пала.

* * *

Утро застало победителей внутри заставы. Хвойный дух леса вокруг смешивался с кисловатым запахом мокрых, полуобгоревших бревен. Ровно дул ветер, дождь закончился.

Ари с учителем удалились к проему. Их и еще шестерых Безликих определили охранять пленных жрецов, но те не предпринимали попыток бежать, с неприкрытым ужасом разглядывая белые маски вонжинов.

— Это поразительная глупость, — учитель сидел на обугленном с одного конца бревне у пролома и с довольным видом ел солонину из запасов следопытов Храма. — Они все-таки испугались.

Перед ними, пользуясь тем, что тучи открыли сияющее Высокое небо, уже час грабили длинные дома следопытов вонжины. Пустая застава, протянувшаяся на восемьсот шагов с востока на запад, почти не пострадала при штурме, лишь два пролома в частоколе да разрушенные деревянные лестницы у обратной стороны стены напоминали о ночной стычке. Двадцать три пленника, рядовые жрецы Храма, не поднимали взгляда от непросохшей земли.

У стены на холодном ветру лежали тела погибших жрецов. Двое из них, в украшенных вышитыми языками пламени ханберах, наособицу, у самого пролома.

— Эти двое — наставники? — Зенгар безразлично ткнул в ближайшего пленника. Тот поднял потемневшее от крови и ожогов лицо. — Отвечай!

— Да, и пусть выжжет Свет твои глаза, демон, — хрипло ответил пленник, закашлявшись. — Не оскорбляй храбрых воинов! Они сражались до конца!

— Где же остальные? — тихо засмеялся Зенгар, наблюдая за командой Альбо, что вытаскивала припасы из подвалов. — Неожиданное паломничество к Храму?

Пленник снова мрачно уставился в землю, не ответив. Ответа и не требовалось. Ночью передовой отряд, брошенный на штурм частокола, потеряв лишь десять человек, ворвался в пустую заставу. Поспешно закрытые восточные ворота и следы в грязи рассказали, что недавно на восток ушли множество людей и несколько десятков ногглов. Тонги, выпущенные из частокола, теперь ломали ветви где-то рядом, в лесу.

— Учитель, — Ари чистил сапог, наблюдая за пленниками. — Что дальше?

— Сжечь укрепления и выступить к Храму Света, Ари-гран. Это наша надежда. Эти храбрые воины, — он, усмехнувшись, протянул руку к пленным, но в его словах прозвучала и доля уважения. — Эти храбрецы остались биться с превосходящим силами неприятелем, демонами Тьмы, и не смогли защитить заставу. Посмотри, как они гордятся товарищами, мудро отступившими перед нашествием из Тьмы.

Один из пленников, не выдержав, что-то неразборчиво прохрипел. Зенгар, не обращая внимания, хлебнул из меха воды и поднял голову к небу.

— К часу Дневной вершины у бежавших зародятся сомнения, так ли велика была армия, что спустилась ночью с гор. Значит, через час застава должна гореть, — он поднялся и призывно махнул рукой.

Появился невысокий жрец вонжинов в привычной Ари по пещерам черно-белой маске.

— У Альбо-ри все готово?

— Да, — сложил руки в уважительном жесте вонжин. — Мы можем начинать.

— Отлично.

Зенгар, забыв про пленников, направился к воротам вдоль длинных бревенчатых построек. Ари, отстав на пару шагов, рассматривал узкие, как бойницы, окна.

Здесь можно задержать целую армию. Почему же они бежали? Наше оружие — страх, вспомнил Ари, и дрожь пробежала по спине.

Позади них вонжины покинули частокол, обливая дерево знакомой Ари зеленоватой жидкостью. По бревнам побежали маленькие, шустрые язычки пламени. Пленники заволновались, хрипло выкрикивая проклятия. За спиной Ари медленно появились первые клубы дыма.

— Теперь хорошо, — Зенгар, не оборачиваясь, принюхался. — Тьма отняла первое щупальце Храма на западе.

Ари услышал вопли обездвиженных пленников, но, обернув сознание во Тьму, подавил мысль о них. Огонь за спиной быстро распространялся. Они с учителем Зенгом вышли через восточные ворота и присоединились к тяжело нагруженным оружием и провизией жрецам Альбо. Тучный советник дожидался у кромки леса, любуясь пылающей заставой. Рядом с ним, прислонившись к высокой сосне, стояла Ингрид с непроницаемым лицом.

Все только начинается, подумал Ари.

Не оставляй меня одну, воин Тьмы, кивнула девушка.

Вонжины исчезли в тени сосен. На фоне близких гор черным столбом стремился к недосягаемому сиянию Высокого неба жирный, плотный дым.

* * *

Ушедших к Храму вонжины так и не догнали. Быстро покинув горящую Дозорную заставу, отряд налегке, избавившись от лишних припасов, двигался сквозь лес. Сосны уже переплетались с раскидистыми березами, появился густой подлесок. Ветер теперь нес тепло гейзеров Ямы, горы раздвинулись к горизонту справа и слева, и рядом с дорогой блестела еще узкая, но уже спокойная Змеиная река.

Вонжины шли вдоль дороги, почти не показываясь, избегая открытых участков, ведь на горизонте уже появился оранжевый отблеск Янтарной башни. Привалы делали короткими, спеша к битве соединиться с силами Хёда, что должны уже были подойти к Храму Света.

Ингрид теперь шла рядом с Ари, время от времени вглядываясь в кромку леса вдали.

— Что ждет нас на краю леса, Ари? — девушка сосредоточенно перешагивала толстые, узловатые корни сосен.

— Лес закончится на холмах, вон там, — показал Ари. — Дальше почти нет деревьев, и мы пойдем вдоль реки, примерно день пути. А за холмами будет и сам Храм Света. Горожане и учитель Хёд будут там, и Вимар-ри просто присоединится к осаде. Потом только битва, и Тьма поведет нас, поразив Лаувейю и проклятых жрецов.

Ари, стоило начать этот разговор, ощущал неловкость. Ингрид, дитя чужого мира, расспрашивала из любопытства. С детства впитавшееся в плоть и разум Ищущего стремление повергнуть Храм и вернуть правление Тьмы сразу казалось странным, несуразным увлечением. Он старался избежать таких объяснений, но Ингрид, чувствуя фальшь, непременно возвращалась к этой теме. Иногда Ари думал, что девушка наслаждается создаваемыми неудобствами.

В походе они почти не общались. Ари был увлечен новой, испытанной в бою день назад возможностью работы с Тьмой и украдкой тренировался, оставляя в лесу подмороженные ветви и разбитые, искореженные стволы молодых деревьев. Ингрид же мелькала в разных частях отряда, в основном показываясь с правителем вонжинов. Вимар-ри расцвел и при виде девушки довольно ухмылялся.

Ингрид сбила рукой шишку с нависшей над землей ветви и протянула ее Ари. Тот вопросительно посмотрел на девушку.

— В моем мире у края Тьмы почти не растут деревья, — начала Ингрид, и Ари ощутил волну грусти, захлестнувшую девушку. — Когда на побережье летят стаи ночных искорок и в темноте бушует холодный шторм, глодая заиндевевшие камни, каждый путник чувствует себя осколком живого в холодной, безразличной Тьме...

— Тьма милосердна, Ингрид, — Ищущий задумчиво вгляделся в Высокое небо над кронами сосен. По небосклону серебристо-белыми полосами пробегало сияние Края мира. — В Снегах она приносит тепло и свет, оберегает нас. Разве не узнала ты темное начало, связав мою душу?

— Может, это и пугает меня больше всего. Этот мир не похож на другие Острова. Что-то случилось, и чую я предстоящую бурю и смерть.

— Буря грядет, но это мы предвещаем ее. Чуешь ли ты, странница, победу и смерть захватчиков?

— О нет, воин Тьмы, я не провидица, — несколько натянуто засмеялась девушка. — Что-то случится в ближайшие дни, но точно сказать я не смогу. Это лишь предчувствие.

Ари засмотрелся на огромную, но еще живую сосну, обхватить которую не смогли бы и четыре человека. Гигантское дерево скрывало поворот тропы.

— Ингрид, много ли миров ты видела в своем странствии? На что похожи те, другие Острова?

— Как и везде. Есть и прекрасные места, нетронутые холодом Тьмы и разрушениями войн. Есть — ужасные, где выжить человеку так сложно, что он прячется глубоко в землю или поднимается в небо.

— Такое путешествие способно стать смыслом жизни, — серьезно ответил Ари.

— Да? Наверное, ты прав, странник, влюбленный в темноту.

Ари, привыкший к манере Ингрид, почти не ощутил раздражения. Сразу же разлилось знакомое ощущение удовлетворенности девушки его действиями, спокойная радость добившегося своего человека. Он вздохнул.

За деревом, прислонившись к огромному стволу, их ждал Зенгар.

* * *

Учитель поднял руку в пожелании удачи. Ингрид, ощутил Ари, сразу насторожилась.

— Ари-гран, странница Ингрид, пусть сохранит вас Тьма, когда наступит новый день, — медленно произнес Зенгар, внимательно наблюдая за девушкой. — Сказания о путешествиях и других мирах подождут до завтра, если среди рассказов нет встречи с маленькими, зловредными карликами-огнепоклонниками.

Ингрид вздернула нос и фыркнула.

— Зенгар-ри, я свободна в выборе пути, и только Ари может отказать мне в праве гостя.

— Ты недооцениваешь угрозы, скрытые в сумерках нового дня, о странница, — усмехнулся ученый, обращая внимание на Ари. — Каковы твои успехи в познании Тьмы сегодня?

Ари не ответил. Он с удивлением чувствовал поднимающуюся злобу, что не могла подавить никакая Тьма. И лишь часть ее пришла извне, от разгневанной Ингрид.

— Учитель, — тихо сказал Ари. — Ингрид-ри под моей защитой.

— Осторожность, ученик, не слабость, а достоинство Ищущего во Тьме, — резко ответил Зенгар. — Если я решу, что твоя гостья не должна быть на поле битвы, мы расстанемся с ней до часа Разжигания огня.

Ингрид, развернувшись, пошла по тропе. Ее гнев клокотал в сознании Ищущего.

— Забыл ли ты о Сердце ночи и возрождении темной власти, Ари-гран?

— Нет, учитель, — Ари боролся с собой, и разум победил. — Выбор союзников в битве важен, я понимаю мудрость этого.

Зенгар подошел к ученику вплотную. Его глаза горели темным огнем на смуглом лице.

— Не забывай, сила Тьмы жестока, как и ее справедливость. Тьма мгновенно карает отступника, кем бы он ни был. Странником. Богом. Ищущим.

Ари замолчал, и учитель, с минуту холодно всматриваясь в его глаза, стоял напротив. Наконец то, что Зенгар увидел, удовлетворило ученого, и он указал на ветку сосны рядом с тропой.

— Попробуй ударить, обернув во Тьму обе руки, как в перчатки. Тогда поражение будет глубже, а удар быстрее.

— Хорошо, учитель.

* * *

Последний перед Храмом привал вонжины устроили на небольшом, поросшем густым лесом пригорке. Сквозь частые стволы ярко сияла у горизонта Янтарная башня, стрела, указывающая в небо. За невысокой и безлесной возвышенностью внимательный взгляд мог бы разглядеть белые полоски стен Храма. Блестела в ярком сиянии Высокого неба Змеиная река, извиваясь между холмов.

Ари отдыхал один, прислонившись к стволу сосны и погрузив сознание во Тьму. Ингрид исчезла и не появлялась после разговора с учителем. Вонжины же перед битвой нервно рявкали в ответ на пожелания удачи и в сотый раз проверяли снаряжение, перетягивая крепления молотов и глевий, вычищая до блеска длинные ножи, оттачивая боевые жесты. Женщины взяли на себя приготовление пищи и тихо переговаривались у бездымных язычков Ночного пламени, пляшущих под котлами.

Вимар и советники тоже были где-то в другом месте, и Ари не звали на совет, что Ищущего сейчас вполне устраивало. Нервное напряжение, подавленное коконом Тьмы, все еще таилось где-то в глубине сознания, заставляя повторять в который раз сцены битвы у Дозорной заставы и, особенно, забывшееся было лицо умершего вонжина-ренегата там, на горном перевале.

Судьба немилостлива к изменникам, думал Ари. Стоило лишь остаться, может, и не по своей воле, юноше-вонжину в деревне глубоко в лесу, и вот уже ничего не поделать — соплеменники ушли, и остался лишь один путь, служить врагу. Так ли это?

Ари вспомнил хитрую, расчетливую Ингрид. Теперь в памяти появилась и хрупкая, осторожная Мира, и впервые белокурая девушка немного потеснила странницу. Учитель, что всегда доведет удар до конца. Хёд-ри, смеющийся над обмороженными пальцами неловких охотников, исцеляя, причиняющий большую боль. Разве все они могли стать предателями? Уйти в сторону, отбросить стремления и помыслы? Учитель говорил, что Мира предала Хёда-ри, но этому Ари не слишком верил. Девушка не способна была на хитрость, наверняка лишь сила удерживала ее в Храме.

Ари думал, ощущая спиной сквозь ханбер грубые складки коры старой сосны. Мерно кружась, кольцом во Тьме плавало его сознание, свободное от сожалений и грёз.

Вдруг совсем рядом хрустнула ветка. Ари открыл глаза, одновременно обволакивая Тьмой левую руку. Браслет мягко засветился.

— Кто здесь? — громко спросил Ищущий.

— Друг, — раздался голос Хагри. Вонжин вышел из кустов, отряхивая плащ от паутины. — Никак не научусь тихо ходить по лесу, — извиняющимся тоном произнес молодой Безликий.

Ари отпустил Тьму, и браслет погас.

— Сейчас это могло стоить тебе жизни, — мягко отметил Ищущий. — Никогда не стоит надеяться на безмятежность воина, даже в лагере, в окружении союзников.

Вонжин кивнул. Лицо у него покраснело от смущения.

— Об этом я и хотел поговорить, Арин-ри. По обычаям моего народа каждый военачальник должен быть защищен в бою.

— Я не понимаю. Разве я предводитель вонжинов? — улыбнулся Ари.

— Ты советник Вимара-ри, учителя, — не согласился Хагри. — А Ингрид-ри еще и гостья наших пещер. Я разговаривал с учителем в Огненной долине, посланник. Мы, шесть учеников Вимара-ри, вольны выбирать судьбу в бою, подчиняясь только его приказам. Я спросил, могу ли защищать тебя, Арин-ри. Учитель ответил согласием. Дозволишь ли ты исполнить приказ Вимара-ри?

— Конечно, Хагри, но это удивительно. Я простой странник.

Хагри снова протестующе покачал головой. Ари смирился.

— Завтра мы будем у Храма Света, — он указал на блеск у горизонта. — Там будет сражаться семь тысяч воинов, и если в битве я буду рядом с тем, на кого могу положиться, это поможет Тьме сохранить наши жизни.

— Истинно так, — серьезно кивнул молодой вонжин. — Мой костер недалеко. Может быть, ты и Ингрид-ри присоединитесь ко мне?

— Возможно, позже, — Ари сложил ладони. Я разделяю твое тепло. — Ингрид-ри где-то в лагере, а мне нужно закончить подготовку к бою.

— Конечно, посланник, — Хагри торопливо встал. — Я буду ждать до часа, когда исчезнет белое сияние.

Час Угасающего неба, мысленно подсчитал Ари. Через два часа.

— Я приду, — пообещал он.

Шумели сосны, и Ари, прислушиваясь к редкому стуку падающих шишек, снова погрузился во Тьму.

— 30. Зенгар. Тени у Лесного предела -

Зенгар, устало закрыв глаза, вспоминал. Под покровом тумана Лесной предел казался незнакомым, чужим, но Зенгар знал эту излучину Змеиной как свои пять пальцев. Давным-давно, тридцать лет назад, он получил здесь первый урок поражения в своей долгой жизни. Утешало то, что гораздо дольше проживший отец получил таких уроков значительно больше.

С Лесниками Зенгар побывал здесь и после, когда трупы уже превратились в белые кости, а железо и дерево ушли в землю. Он бродил по старому полю, песчаной отмели, заросшей травой, поднимался на окрестные скалы. Когда-то здесь двадцать тысяч воинов решили судьбу Острова, и вот настало время бросить кости снова.

Он переменил позу — от долгого сидения на камне у Зенгара затекли ноги. Рядом, похожий на горгулью, сидел Йоругу. В этой стычке ни Зенгар, ни старейшина магов не были нужны. Все должен был сделать Наргор, бывший вонжин, а теперь и бывший начальник храмовой стражи, но Зенгар знал, что в случае предательства маги Йоругу готовы атаковать и Наргора. Он сам придумал этот план.

Разговор с Йоругу получился коротким и понятным. Старейший маг Ледяного приюта, познавший Тьму, но не пожелавший учиться у Хёда, злобный и хитрый, но умный старик, всегда действовал по-своему. Сейчас он задал только два вопроса:

— Не слишком ли ты доверяешь бывшему жрецу, Зенгар?

Нет, Наргор не предаст сейчас, когда он вновь получил свою маску и тысячу воинов. Сейчас его остановит лишь сила, а у идущих навстречу жрецов Храма ее недостаточно. Зенгар так и ответил Йоругу; тот промолчал и задал второй, последний вопрос:

— Я приму меры предосторожности. Можешь не мешаться под ногами?

И второй раз Зенгар ответил утвердительно. Снежных магов он не видел с тех пор, как пал туман, но предполагал, где они могут находиться.

Белая взвесь слегка развеялась, и Зенгар осмотрел излучину внизу. Лесной предел — узкая долина между смыкающимися цепями высоких холмов, заросших лесом. В середине, делая резкий поворот, бежит Змеиная река, тяжеловесно-серая в рассеянном свете. Западный тракт, ведущий к Храму Света, огибает излучину, проходит по широкому полю у выхода из долины и исчезает в лесу.

Сейчас и в лесу, и на холмах расположились люди Наргора. Даже наездники на ногглах замерли за вершиной холма, невидимые для наступающих, а копейщики и латники растворились в высокой траве и среди деревьев. Внимательный глаз Зенгара примечал еще не распрямившиеся стебли, иногда — поблескивание металла, тихий перестук дерева. Тогда он посылал знак тем, кто наблюдал вместе с ним за холмами, и допустивший оплошность латник, копейщик или маг исчезал в траве, повинуясь шепоту с вершины.

Жрецы Храма должны выйти из леса и пройти по дороге колонной, думал Зенгар. Знают ли они о засаде? Возможно. Но это им не поможет.

Ледяной приют на эту стычку запасся новой техникой Хёда-ри, алхимической, как предполагал Зенгар, но даже он не понимал, как учитель добился этого. Воины, замершие на холмах, были скрыты текучей серой завесой, и каждый из них словно расплывался в тумане.

Интересно, как повлияет на завесу свет? Если туман уйдет, будет ли защита такой же надежной? Нет ли у жрецов способа снять ее?

Тьма-защитница, улыбнулся Зенгар, как же много вопросов. Здесь надо просто победить и идти к Храму, а вопросы задавать будем потом.

Но вопросы, зачастую без ответов, были главным увлечением Зенгара. Ради них он начал учиться у отца, ради них познал Тьму и погрузился в нее, ради них пришел сюда, на скалы Лесного предела. Возможно, главной целью Зенгара было удовлетворение интереса, а не победа Ледяного приюта.

Возможно, и даже наверняка, улыбнулся Зенгар, только отцу об этом лучше не знать.

Хёд-ри, отец. Сейчас он где-то там, на холмах, готовит воинов к битве. Зенгар вспомнил Сияющую, Ари, бредущего по ущелью Теней, и нетерпеливо постучал пальцами по скале. Развязка близка, но как же хочется заглянуть вперед и узнать, что их ожидает!

Он перевел взгляд на лес, из которого вскоре появятся жрецы, и вспомнил о Лесниках. Сейчас их небольшие отряды просто сопровождали колонну. Потом же, пользуясь умением скрываться в лесу, они должны окружить и добить отступающих.

Трудно было уговорить Лесников присоединиться к битве. Зенгара, что провел с ними почти пять лет, изучая Остров, они хорошо знали, во всяком случае, северяне, в деревнях которых поклонялись не только лесным богам, но и Тьме со Светом. Но воевать никто из обросших мхом не хотел. Зенгару пришлось долго объяснять, что остров погибнет вместе со всеми, и даже тогда половина осталась на севере.

Что же, спасти всех получается редко, подумал он. Остальные, оставшись, сами выбрали свою судьбу. Пусть лесные боги теперь защищают их.

Он обратил свой взгляд на Йоругу, каменную горгулью на сером утесе. Влага поблескивала на сморщенном лице старика, но глубоко посаженные глаза зорко следили за лесом.

Все готово для праздника, — весело, без тени волнения, подумал Зенгар. — Скоро начнем. Отец, если ты прав, это должно быть интересным.

Жрецы так и не появились, и Зенгар вспомнил разговор с отцом, что состоялся в дневном переходе от Лесного предела, когда их отряд остановился на ночное время в чистом сосновом лесу у Змеиной, оставив позади зловонную Яму и ее дыхание.

Они расположились в черном шатре, у самой вершины холма, где ветер нанес песок между соснами. Хвойный дух сопровождал их везде, и ключ недалеко делился с ними ледяной водой. Хёд сидел на шкурах снежных зверей, брошенных на настил, и тянул горячий ягодный настой, разглядывая сына.

— Пути назад уже нет, — заметил отец.

— Я знаю, — наверное, слишком весело ответил тогда Зенгар.

Отец неодобрительно, исполобья уставился на него.

— Понимаешь ли ты, что может погибнуть сам Остров?

Зенгар пожал плечами. И в тот момент, и сейчас он понимает это, но...

— Да, — коротко ответил он.

Хёд глотнул настоя и хрипло рассмеялся. Мелкие красные капли веером рассеялись по серым шкурам.

— Но тебе все равно, сын? Так?

— Не совсем, — улыбнулся в ответ Зенгар. — Мне интересно, что и как произойдет. Ты, отец, наблюдал Распад сто три года назад, в Высоком Тиллене. Я — ни разу, лишь на отдельных камнях перевалов Охранных гор. Кроме того, я надеюсь помочь нам избежать гибели, учитель.

Хёд перестал смеяться и обнажил ровные желтые зубы в улыбке. Морщины собрались вокруг рта старика, придав лицу еще более зловещее выражение:

— Но ведь кто-то должен погибнуть, верно? Кто-то будет принесен в жертву Тьме?

Кто-то. Зенгар почувствовал на плече скрюченную лапу горгульи. Йоругу, подойдя ближе, указывал на лес, из которого выползала белая змея.

Кто-то, но не воины Тьмы, усмехнулся он, наблюдая, как жрецы спокойно движутся по широкому полю, где тридцать лет назад погибли лучшие воины вонжинов и хенсбар. Беспечно топали впереди огромные тонги, слева и справа гарцевали на ногглах наездники, тащилась, обходя пахучие отметины ящеров, нестройная колонна латников.

Две тысячи, знаком показал Йоругу.

Зенгар кивнул.

Воины Храма вышли из леса и теперь медленно, широким строем шли по полю. Зенгар обратил внимание на разведчиков, взбежавших на два холма из шести, и замер. Один из них поднялся наверх, пройдя мимо засевших в засаде копейщиков. Видно, завеса Хёда работала. Второй, видя спокойствие первого, не дошел и до половины склона, подав знак идущим по полю воинам.

Лесной предел. Теперь битва вернулась и сюда.

* * *

Ветер. Серый, пропитанный рукотворным туманом ветер спустился со склонов северных холмов, разрезая бело-серый строй, отбивая идущих впереди тонгов, смешивая ряды всадников, застав врасплох латников, сердце порядка жрецов, повергнув их в ужас и суету.

Первыми с пологого холма сорвались десятки воинов на ногглах. По пути срезав разведчика, все также беспечно наблюдающего за проходящими жрецами, они ворвались в середину жреческой колонны, отрезая ящеров и разведчиков Храма. За ними молотом ударили латники, вздымая топоры и цепы, понеслись горожане с длинными алебардами и короткими мечами.

Где-то сияли и алхимия Тьмы, заставляя гореть мечи и боевые молоты, и алхимия Света, отвечая тем же в жреческих рядах.

Зенгар видел, как, смешавшиеся было, жрецы выстраивают оборону вкруг десятка тонгов, что разбрасывали в бешенстве нападающих и защитников, и в хвосте колонны, там, где сияли магические доспехи. Он понял, что маги жрецов в основном там, и тут ударили волны жара, поднявшись с поля внизу. Горела пока только трава, но воинам, вступившим в схватку, следовало быть острожнее. Зенгар увидел, как вспыхнул один из ногглов, и всадник, спешившись, бросился в схватку пешим, подняв над головой топор.

На дыхание жара ответили снежные маги. Во второй, плотной и многочисленной группе жрецов, успешно закрепившейся на берегу Змеиной, вспыхнули зеленые огни. С такого расстояния Зенгар не мог видеть, погибли ли жрецы-маги, но надеялся, что удар не был безрезультатным.

Пока серая завеса еще давала преимущество, на первую группу, где сгрудились около трехсот жрецов, навалились снежные воины, на бегу обрубая выставленные древки копий и ураганом разметывая первые ряды. Пал один из тонгов, сраженный десятком копий, с грохотом обрушившись на землю.

Вторую часть жрецов, крепкий и успешно обороняющий позицию отряд, пытались потеснить ударами боевых техник Тьмы и наскоками всадников на ногглах, но пока такая тактика не давала результата. Зенгар видел, что несколько черных воинов уже лежат на поле, размокшем от долгих дождей, и копья жрецов почернели от крови ногглов.

Протрубил рог. С верхних, самых северных холмов бросились еще три сотни воинов. Волна серебристого света пробежала перед ними, вымораживая склон. Зенгар понимал, что где-то в той группе может быть и его отец, если Хёда-ри обуяло безумие битвы.

Он посмаковал эту мысль, наблюдая, как серебристая волна нахлынула на первые ряды копейщиков, опрокинула их, оставив мерзлые трупы, но и сама почти пропала. Вдоль оборонительной линии поплыли клочья белого тумана.

Упал второй тонг. Этот, с обмороженными шеей и мордой, тщетно пытался избавиться от слепоты, бешено роя землю. Наездник, сброшенный с трехметровой высоты на песок, лежал не шевелясь.

Йоругу, видел Зенгар, замер над краем утеса, вглядываясь в сражение внизу. Он готовил и собственный удар — между ладоней старого мага виднелось серебристое свечение. Зенгар снова обратил внимание на битву.

Латники Храма почти не видели нападавших и били часто наугад, но вот Зенгар нашел место, там, у каменных выступов почти в середине долины, где три десятка горожан и с десяток черных попали в ловушку, прижатые к камню, и были мгновенно сброшены в реку. Получившие множество ударов, тела медленно поплыли мимо поля боя. В другом месте отчаянно сражающийся погонщик тонга бросил ящера на нападавших и раздавил пару-тройку нерасторопных, но после пал от ножа вспрыгнувшего на спину тонга горожанина. Приглядевшись, Зенгар понял, что герой вышел из рыбаков, и удивленно покачал головой.

В битву вступали последние отряды Ледяного приюта, один за другим скатываясь вниз с холмов. Храмовники, видя положение колонны, пытались сомкнуть ряды, но атаки с поля не удавались, каждый раз входящие в долину получали тяжелый урон от почти невидимых всадников.

Первая группа почти полностью гибла. Уже лежали на земле девять тонгов, придавив и жрецов, и черных воинов. Погонщики возлежали рядом в лужах крови. Один, последний, тонг все же вырвался по речному берегу и уходил, оставляя кровавый след на песке.

Наконец, расправившись с авангардом, воины Хёда замерли на мгновение и бросились вперед. Снова завыл рог, забренчали ударами копий и глевий о щиты горожане, и жрецы попятились, впрочем, сохраняя порядок.

Зенгар видел высокого жреца в белых латах, пытавшегося перейти в наступление. Группа, собравшася у него, пятьдесят разномастных жрецов и один маленький, сидящий в высоком седле маг, отбили все атаки со склонов и намеревались ударить по узкой полоске, смыкающей два больших отряда Ледяного приюта, добивающие остатки авангарда.

Атаковал и черный клин, во главе которого несся старик на крупном боевом коне.

Отец, подумал Зенгар. Исход битвы еще не ясен, куда же ты?

Он выхватил глазами высокого, что организовал оборону и отходил уже на поле, и, подав знак Йоругу, бросил волну ледяного ветра на жрецов. То же проделал и Йоругу, и где-то с десяток снежных магов, но предводитель жрецов только посмеялся и погрозил горящим молотом близким холмам.

Жрецы вновь бросились вперед, стараясь спасти передовой отряд, горожане, стоявшие уже на берегу, позволили им пройти, как горячий нож сквозь масло. Зенгар поморщился. За спиной, отрезая часть сил, аргорцы пришли в себя и не дали больше проскакать ни одному всаднику. Попавшие в ловушку храмовые наездники отчаянно сопротивлялись, их ногглы упирались копытами в илистое дно Змеиной у берега.

— Йоругу, нужен еще удар! Готовь магов.

Старейшина тяжело посмотрел на Зенгара. Тот не замедлил повторить, и Йоругу подчинился, хоть и не безропотно. Видно, выдавать положение всех магов не казалось старику хорошей идеей.

Тем не менее, Йоругу подал нужный знак, и вот уже почти три десятка маленьких облачков спустились на землю вокруг хвоста колонны. Белый жрец громко выкрикивал приказы, всадники на ногглах из Ледяного приюта и аргорские наездники ловко отрубали древка пик, и врывались в сквозь нетвердные ряды защитников, но дальше, в глубине строя, их явно встречали твердые и уверенные в себе воины.

Облака взвились белыми щупальцами, рассыпая вокруг острые осколки льда. Внутри каждого расцвело пламя, вытягиваясь из трещин в земле, черпая силу, изменяясь. Ряды жрецов смешались, наездники в черном, видя это, начали решительную атаку, и войско Храма дрогнуло. Шаг за шагом они начали отходить, отбивая удары наездников и магов. Вот новая волна жара, на этот раз вдоль левого от реки утеса, того самого, где сидел с Йоругу сам Зенгар и большинство магов Ледяного приюта.

Зенгар услышал вопль и плеск где-то выше. Один из магов, видно, теперь уже ничем не поможет отцу в этой битве. Зенгар оглянулся на Йоругу. Тот, сжав кулаком пряжку пояса из черного агата, не отрываясь смотрел на происходящее внизу. Эмоции не отражались на лице старого мага, лишь плотно сжатые губы и напряженные мышцы шеи говорили о примеси волнения в холоде, исходящем от него.

Внизу жрецы, оставив разбитый авангард, уже бежали к лесу, но прикрывающая отход группа во главе с белым жрецом оставляла за собой десятки тел, и не все из них были в белых ханберах.

Зенгар увидел отца. Хёд, стоя на речном берегу, выкрикивал приказы рядом с умирающим тонгом. Мимо пробегали десятки воинов в черном, преследуя отходящих жрецов. Зенгар добавил к вспышкам пламени внизу свой Снежный факел, и один из сопровождавших белого жреца упал. Предводитель войска Храма поднял голову и будто бы встретился с Зенгаром взглядом.

Нет, слишком далеко. Но этот человек мне знаком. Зенгар вглядывался в лицо белого жреца, а тот, снова увлекшись боем, разил желто горящим молотом тени всадников и горожан. Бой явно складывался не в пользу Храма, и первые оступающие уже вбегали под сень деревьев. Сосны и ели тревожно гудели на нарастающем ветру.

Зенгар замер, прислушиваясь. Вот ветер донес гневные крики из леса, странный клич, напоминающий зов зеленого прыгуна. Еще вопли, первые стоны, звон металла. Бегущие, услышав бой в лесу, останавливались на опушке, но вот подошло ядро колонны с арьегардом и уцелевшими всадниками. Маги жрецов уже не пытались ответить снежным собратьям, успешно отбивая атаки на белых латников, крики в лесу прекратились.

Лесники отступили, с примесью неудовольствия понял Зенгар. Должны ли они так поступать? Впрочем, это их лес.

Он пожал плечами. Йоругу издал довольный клич, с соседних утесов воем снежных зверей откликнулись маги, внизу взревели черные воины.

Мы победили, отец.

Исчезали в лесу последние белые ханберы, щиты с языками пламени, силуэты всадников терялись меж стволов сосен.

* * *

Маги спускались по реке на длинных лодках, заранее припасенных на левом берегу Змеиной. Преследующие бегущих жрецов воины Ледяного приюта, оставив позади горожан, уже бились в сердцевине леса. Зенгар, как и его отец, ведущий бой, знали, что за нешироким, в час езды ноггла, лесным массивом будет новая гряда холмов, и пытались не дать жрецам остановиться, зацепиться там.

Ни та, ни другая сторона уже не имела особого преимущества. От тысячи, бросившейся на храмовников со склонов, уцелело восемьсот, и еще триста пятьдесят свежих черных воинов присоединились к погоне. Снежные маги и горожане остались на поле, но Зенгар и Йоругу уже пытались на лодках догнать уходящих от погони.

Жрецов же в начале боя было около двух тысяч, пятьсот остались ранеными и убитыми на поле, не считая погибших от дротиков лесных людей в конце боя, но таких должно быть немного. Полторы тысячи латников, даже без тонгов, но с наездниками, могли остановить и отбросить нападавших, если бы у них вновь появился боевой дух.

Чего, как надеялся Зенгар, уже не произойдет.

Зенгар знал, что река скоро пройдет сквозь лес, разбивая его на две части, и справа, с севера, ее стиснут холмы. Дальше нет такого удобного места для боя, и, скорее всего, белый жрец остановит своих латников именно там. Значит, там и прольется кровь, думал Зенгар, разглядывая поросшие соснами берега.

Опасность такого плавания проявилась у излучины. Лодки магов, вынесенные стремительным течением Змеиной реки на плес, стали бесполезными. Пока, подбирая магический скарб, Зенгар, Йоругу и их спутники выпрыгивали в холодные волны, к соседнему броду подошли отступающие жрецы, мгновенно ударив по лодкам и магам всеми доступными силами.

* * *

Зенгар лежал в воде. Холод пронизывал его насквозь, словно губка набравший воды ханбер тяжело свисал с плеч. Рядом лежали уцелевшие после первой атаки маги. Река, и так холодная, после ответного удара покрылась плотной снежной крошкой, в которой плавали и черные тела магов, и серые, в коросте льда трупы жрецов.

К броду подошли и черные воины, и теперь по обоим берегам реки кипела схватка. Серая завеса все еще не давала разглядеть лица нападавших, но жрецы изменили тактику и били в широкий радиус, охватывая огненными волнами все сбегающиеся к броду тропы, или ждали до последнего, пока серый призрак не походил вплотную, и пытались сражаться так.

Но теперь, у брода, боевой дух жрецов пал еще ниже. Маги, потеряв при высадке лишь пятерых, успешно били по отступающим. Оставшаяся на переправе сотня жрецов не могла сопротивляться долго.

Наконец бой стал удаляться. Зенгар вскочил на ноги, следом за ним к броду направились по берегу остальные маги. Преследовать дальше храмовников не имело смысла — те возвращались по широкой, но окруженной вырубленной в лесу просекой дороге, и напасть внезапно уже не получилось бы.

Итог боя — треть отряда, посланного к Аргору Храмом Света, пала. Зенгар очень гордился этим, но еще более ему хотелось расположиться у Ночного огня в собственном шатре и согреться, потягивая горячее вино с пряностями.

Йоругу, шагающий по воде рядом, пнул утопленника. Тот перевернулся лицом вверх. Обожженная щека и вытекший глаз, обугленное ухо. Йоругу плюнул и отпихнул труп дальше от берега.

— Тьма предала нас, — буркнул он. — Мы чуть не погибли от рук проклятых храмовых недоучек.

— Тьма не предает, она лишь дает возможности, — мягко поправил Зенгар.

Труп, за которым он следил краем глаза, снова прибило к берегу.

— Избавь меня от своего трепа, мальчик, — выплюнул Йоругу. — Проклятые жрецы, Тьма их забери, слишком быстро бежали от Наргора.

А ты, старейшина, слишком плохо продумал битву, подумал Зенгар. Впрочем, не в первый раз.

Сильный маг, Йоругу выделялся жестокостью и знаниями, но никогда не возглавлял отрядов темной армии. Даже будучи советником давно, в другом Аргоре, где не возвышался на площади храм, а во дворце еще жил сам Хёд Темный, он всегда старался избегать такой участи. И вот теперь, как старейшина Ледяного приюта, получил три десятка магов. Возможно, Йоругу считал, что может приказывать и Зенгару, но никогда не пытался этого делать. Зенгар был благодарен старейшине. Со старостью приходит мудрость, ехидно думал он, переступая через очередного утопленника, жреца в разорванном плаще.

— Что же, это не отменяет победы верных Тьме, старейшина, — закончил Зенгар, ступая на берег. — Мы можем остановиться.

— Тьма никогда не останавливается, — проскрипел совсем рядом знакомый голос.

Зенгар обернулся. Отец стоял у берега, по колено в воде.

— Конечно, учитель, — заметил Зенгар, разглядывая отца. Тот был бледен, но, похоже, в битве не пострадал. — Кто сражался против нас?

— Гирен Смальтад, — произнес Йоругу.

Теперь Зенгар понял, что показалось знакомым в белом жреце. Его молот. Страшное оружие, поднятое во время восстания Кузнеца, теперь применялось против горожан.

— Кузнец, забери Тьма его душу, — подтвердил Хёд.

Подошли несколько магов. Хёд уставился на них белесыми, невидящими глазами.

— Сколько снежных магов ты потерял, Йоругу? — холодно спросил он.

— Пятерых, — огрызнулся старейшина.

Неуловимое движение руки Хёда застало всех врасплох. Йоругу, хватая ртом воздух, отлетел на десять шагов и плюхнулся в воду.

— Много, — закончил Хёд и поднялся на берег.

Зенгар помог подняться Йоругу, глядя в спину отцу.

* * *

Вечером того же дня черные воины праздновали победу. Отряд жрецов отходил к Храму спешным маршем, уже не помышляя о сражениях, и было принято решение не преследовать его. У реки, на небольшом, поросшем соснами откосе, растянулась цепочка костров. Зенгар, чуть поотстав, готовился к собственному уходу.

Отец появился как всегда — незаметно, словно сопровождаемый волной холода. Черный плащ скрывал лицо, спадал с худых плеч и обвивал ноги. Черный же ханбер с серебряной молнией, мехом отороченные сапоги, вечный посох с рунами.

— Отец, — отвлекаясь от своего занятия, произнес Зенгар. — Ты пришел ко мне?

На широкой пластине перед ним, вырезанной из кости мамонта, заплясали языки Ночного огня.

Хёд окинул холодным взглядом огромную, разложенную по берегу кишку из "шкуры дракона", ряды светящихся зеленым флаконов и бутылей, свертки теплого меха и три мешка с песком. Он подошел и заглянул в небольшую, на одного человека, плетеную корзину.

Зенгар молчал, ожидая слов отца. Тот наконец обернулся:

— Ты должен привести вонжинов из западных долин.

— Верно, — согласился Зенгар. — И я приведу их. Ари-гран не подведет.

Хёд поднял свои слепые глаза на сына, и тот вздрогнул. К такому не привыкнешь, учитель, подумал он. Что-то еще?

— Я пришел пожелать тебе покровительства Тьмы, — он развернулся и скрылся среди деревьев.

Зенгар долго смотрел ему вслед, а большая кишка, поглощая теплый ток от пластин, разбросанных по берегу, вздувалась, поблескивая мокрыми боками.

Я не подведу, отец. Ты ведь знаешь, это так любопытно — посмотреть на падение Храма.

— 31. Мира. Последняя надежда -

После боевого зала Мира целый день не могла подняться с постели. Ни Лаувейя, ни Бальдр не трогали девушку, оставив ее наедине с янтарными стенами темницы. Мира видела черные, тяжелые сны, просыпаясь в поту, но ни разу не вспомнила ничего из увиденного. Так прошел сумрачный день, сменились узоры на затянутом дымкой после туч небе, и Мира, с трудом проснувшись, попыталась вернуть себе достойный горожанки и хозяйки лавки вид.

В углу комнаты нашлись три кувшина с водой, холодной, но чистой. В нишах — медные тазы, мягкие куски меха, губки. Даже зачерствевший хлеб и настой снежных ягод у двери порадовали Миру. Усевшись на край постели, девушка ела и пила, наслаждаясь покоем. Боль ушла, ее забрала Тьма в боевом зале, оставив только синяки, ссадины и металлический привкус во рту. Запекшуюся кровь на крыльях носа и щеках, посиневшие пальцы и сбитые ноги Мира как могла омыла водой и оставила, неспособная более что-нибудь сделать.

Предел возможного... Мира поняла, что способна управлять Тьмой, закрывая свои внутренние каналы, не давая высасывать себя холодному потоку. Для выживания в жестоких испытаниях Лаувейи это могло стать решающим, и девушка не противилась больше страшному зову Тьмы, если советница требовала новой силы. Теперь она была лишь посредником между бездушным, холодным камнем и столь же бездушными жрецами Храма.

Мира тихо рассмеялась, и голос ее разбился на тысячи мелких осколков в янтарном пузыре.

За дверью по-прежнему маячили фигуры стражников. Мира не могла собрать силы, чтобы подумать о побеге, и вместо этого вспомнила уходивших на восток. Храм послал большую силу. Круг торговцев, знала Мира, мог выставить воинов для защиты торговых улиц, но сколько их и чем вооруженных, девушка даже не могла представить. Зато тонги, топчущие убегающих горожан, легко возникали в ее сознании.

Она осторожно легла, стараясь не потревожить спину — ожоги еще зудели.

Лаувейя получила от нее силу камня. Этого ли хотел Ронгор? Мира сомневалась, но намерения сумасшедшего, возможно, были тайной для него самого. Бальдр, Верховный жрец, явно не хотел причинять Мире излишней боли, но что таилось за такой заботой? Желание сохранить оружие, пригодное для нанесения удара? Или способность сострадать? Мира не могла знать, что думал Бальдр, но жестокие и холодные мотивы казались естественными здесь, в твердыне Света, где забыли простое человеческое тепло.

Хлопнула дверь, и Мира с сожалением и страхом подняла глаза на вошедшего. Молодой, неизвестный девушке жрец с выжженным знаком посыльного стоял на пороге. Мира удивилась. За спиной гостя не маячил огромный Бальдр, не вилась на ветру белая туника Лаувейи. Хамари, первый встреченный ей хенсбар, тоже не спешил появиться в комнате.

Вдруг Мира заметила бурое пятно, ползущее из-за двери, и все поняла. Она встретилась взглядом с гостем и с трудом поднялась, видя, с каким сожалением он следит за ее неуклюжими движениями.

— Скорее, беги к утесу, — взволнованно крикнул молодой жрец. — Ни здесь, ни на мосту теперь нет охраны. Уходи в пещеры!

— Я не могу, — печально ответила Мира. — Ноги почти не слушаются.

Жрец принял решение мгновенно. Теперь Мира поняла — она видела его раз, вблизи. Тот наездник на ноггле, что привез свиток Лаувейе.

— Я понесу.

Мира попыталась возразить, но парень, быстрыми шагами приблизившись, завернул ее в плащ с вышитым языком пламени и, не обращая внимания на слабое сопротивление, понес к выходу.

— Что ты делаешь? — Мира в порыве отчаяния потянулась к камню, но ничего — все соки вытянула Лаувейя. — Остановись!

— Я спасаю тебя, Мира-ри.

— Откуда... — удивленная, Мира даже прекратила сопротивляться. — Ты знаешь меня?

— Мой отец когда-то был торговцем, потом водил храмовые службы. Караваны по-городскому. Я хорошо знаю всех торговцев.

Они прошли мимо лежащих навзничь стражников. Видно, те не ожидали удара и спокойно подпустили к себе. Ни один, ни второй даже не вытащили ножей.

За первым переходом к несущему Миру гонцу присоединились еще трое. Скорым шагом, прикрываясь от холодного ветра с горы, они поднимались по лестнице к верхушке Янтарной башни.

— Мы решили помочь тебе, я и мои братья по Храму. Нет чести в победе, добытой ценой мучений. Да и камень, его ведь сделал Темный, верно?

Мира растерянно хмыкнула что-то в ответ, лихорадочно думая. Наверху точно ждет охрана. Что же делать? Их просто скинут с моста.

Она всмотрелась в сосредоточенные лица похитителей. Узкое лицо гонца покрывали маленькие, незаметные издали прыщи. Слева шел широкоплечий погонщик тонгов с рассеянным выражением лица, похоже, не осознававший серьезности ситуации. Смуглое лицо третьего рассекала довольная улыбка, он пританцовывал на ступеньках, как почуявший воду ноггл. Четвертой провожатой оказалась девушка — жрица с легким посохом за спиной.

Мира напряженно вглядывалась в край утеса, но почти до самого верха они поднялись благополучно. Вот первый из них прошел прозрачный мост, следом, озираясь, пробежала молоденькая жрица, обведя мост кончиком посоха. Призрачная полоса осветилась откуда-то изнутри теплым зеленым светом.

Резкий порыв ветра заставил Миру втянуть голову в плащ. Покачиваясь, она вспоминала пропасть, окружавшую утес. Наконец парень ступил на твердый камень. Мост с хрустом рассыпался за их спиной, пропустив погонщика тонгов, и все облегченно вздохнули.

И тут нарушителей храмового порядка настигла неизбежная кара.

* * *

Когда первые стражники выбежали из темноты прохода, показались между камней и скал, похитившие Миру молодые жрецы еще надеялись спастись. Гонец, имени которого Мира так и не узнала, резкими выкриками загнал спутников за низкий барьер у самого края утеса. Девушка в белом ханбере подняла посох, и черное дерево осветилось зеленым сиянием. Теперь и Мира видела, что в дереве есть черные металлические вставки — видно, техники молодой жрицы сильно зависели от Алхимии Тьмы.

Теперь понятно, почему ввязалась в похищение пленницы Верховного жреца такая юная жрица. Мира поняла, что в Храме Света у девушки почти не было будущего. Допустить, чтобы рядовые жрецы пользовались техниками Тьмы, сановники, хотя сами и не брезговавшие оружием противника, наверняка не могли.

Погонщик тонгов поднял длинную плеть. На конце широкой кожаной ленты завис небольшой металлический шар, покрытый острыми шипами. Смуглый решительно поигрывал длинным ножом, очень похожим на оружие Ари.

Неужели и он из Ледяного приюта? — успела подумать Мира.

Девушку прислонили к огромному валуну, в небольшой нише, и она могла прекрасно видеть все происходящее. Страшная картина мгновение за мгновением разворачивалась на глазах у Миры, но та ничего не могла сделать.

Жрецы, пользуясь Молотом Огня, простой техникой атаки, просто залили камни оранжевым пламенем. Жар и треск раскаленного до красноты камня наполнил все пространство ниши, воздух насытился гарью и вонью горящей плоти.

Нападающие не стремились подходить ближе. Видно, кто-то из них понял, что пленница вне опасности, или — Мира вспомнила слова Лаувейи — им просто было все равно. Атака, яростной волной начавшаяся несколько мгновений назад, почти сразу нашла первую жертву. Объятый пламенем погонщик грузно, страшно крича, перевалился через край утеса и упал вниз в облаке дыма. Девушка в горящей одежде выскочила из огня и даже успела отчаянным движением извергнуть из обгорающего посоха язык зеленого огня, но безрезультатно. Она упала на камни, видно, заклинанием погасив охватившее ее пламя, но и это было сделано слишком поздно. Волосы девушки сгорели, и черно-красная кожа на обгоревших плечах вызвала у Миры приступ тошноты. В бушующем пламени поднялся гонец, защищенный какой-то тонкой пленкой. Мира узнала простейшую технику Воды, что применялась для лечения ран. Слишком слабая защита не выдержала жара, и гонец успел только метнуть бесполезный нож и с криком сгинул в вихре пламени.

Звякнуло о камни брошенное железо. Огонь опал по мановению одного из нападавших, и Мира, приглядевшись, узнала Хамари. Хенсбар насмешливо улыбался, подняв руку в приветственном жесте.

Мира, уткнувшись в колени, бессильно взвыла от обиды и жалости к погибшим. На черном пятне, среди догорающих огоньков, черной грудой лежали три тела.

Хамари подошел ближе, по пути остановившись у обожженной жрицы. Мира слышала, как хенсбар велел помочь ей.

— Хранительница, — громко рявкнул хенсбар, подходя совсем близко. — Хорошо, что ты не пострадала. Лаувейя-ри снимет шкуру со всех охранников Башни, если с тобой что-то случится.

Он присел на корточки и осмотрел лицо и руки девушки, счистив хлопья жирной золы. Мире не хотелось думать о том, откуда появилась эта черная пленка.

— Прекрати, — он вытряхнул девушку из плаща. Холодный горный ветер сразу вцепился в нее миллионом иголок, отрезвляя и заставив замолчать. — Прекрати. Битва близко. У тебя нет выбора — ты на стороне Света. Радостное известие, — хохотнул карлик. — Мы намерены победить и выжить в этой битве любой ценой.

Любой ценой, эхом отдалось в голове девушки.

Она открыла глаза. На утесе, вокруг догорающих останков, бродили жрецы в белых ханберах с вышитым пламенем. Мира, сначала поразившись их небольшому росту, мгновение спустя все поняла.

Горный утес заполняли легендарные хенсбары. Страшные истории Снорри стремительно воплощались в жизнь, пятная уютный мирок девушки черными следами безжалостного, всепожирающего огня.

Где-то недалеко застонала девушка. Хамари поднял Миру и направился вместе с ней к чудом уцелевшему подъемнику.

* * *

Толстые, плетеные веревки поддерживали большую корзину, пока она неспешно спускалась вдоль серого бока огромной горы. Янтарная башня отбрасывала черную, густую тень. Хамари, вглядываясь в холмы за пределами городских стен, дышал густым дымом из вытянутого сосуда черного дерева, поминутно сплевывая вниз. Мира с суеверным страхом наблюдала за духом огня из сказок — хенсбар словно поедал дым и пламя, ничуть не опасаясь обжечься.

— Хранительница, у тебя имя-то есть? — насмешливо каркнул Хамари, обернувшись. — Я — Хамари, Огнеборец.

— Мира Альдоттар, — поколебавшись, ответила девушка.

Истории рассказывали и о страшных проклятьях, падавших на головы тех, чьи имена становились известны на Той стороне Света. Теперь Мира понимала, сколь мало смысла было во многих сказках.

— Ты не доверяешь мне? Напрасно. Мне все равно, как вы относитесь друг к другу — люди этого Острова мне не враги, — ухмыльнулся хенсбар, глотая струю дыма. — Мы пришли убивать вонжинов, и только Безликие здесь враги народа хенсбар. Вы же можете резать, бросать в темницы или жечь — нам это безразлично. Если завтра Бальдр выйдет на поле и обнимет Темного, мы просто уйдем.

— Но светлая Лаувейя надеется на вас, Хамари... — Мира замялась, не зная, как обратиться к хенсбару. Никто из народа Огня никогда не появлялся в лавке Снорри.

— О, она просто злобный зеленый прыгун, — засмеялся Хамари. — Мы ее любим, ведь она дает пищу Огню, но люди ее волнуют меньше всего. Только власть.

Он снова посмотрел вдаль, выдохнув иссиня-черную ленту дыма.

— Смотри! — Хамари указал на поле. — Доблестные воины возвратились. Кажется, огонь битвы обглодал им кости.

Под хриплый смех хенсбара Мира подняла глаза. Далеко, среди холмов, показались нестройные ряды храмовых латников. Даже отсюда Мира поняла, почему Хамари насмехается над ними — единственный, и, похоже, раненый тонг покачивался посреди строя, знамена Храма печально повисли, некоторые латники выбились из строя и брели у дороги по мокрой траве.

— Что же это? — неожиданно для себя вслух произнесла Мира, удивляясь в глубине души прыти горожан.

— Осада, — пожал плечами хенсбар, пряча опустевший дымный сосуд в широкий карман ханбера. — И решающая битва. Помни, хенсбары всегда побеждают в решающих битвах.

До земли оставалось лишь тридцать локтей. Под скрип блоков широкой корзины Мира смотрела на поле, пока его не закрыли стены последней террасы Храма.

* * *

Белый огневик вылетел из щели между камнями, и, вереща о чем-то своем, закружился над головами храмовников, собравшихся на площади у подножия Янтарной башни. Птица, мелькая на фоне серых туч белым пятнышком, металась, взмахивая крыльями.

Мира вздохнула. Грязное от пепла лицо, высохшие слезы, оставившие дорожки на щеках. Боли не было. Она вспоминала путешествие с Зенгаром и Ари скорее с улыбкой, чем со страхом и неприязнью. Настоящие уроки жестокости Мире преподал Свет.

Хамари, широко улыбаясь, твердо упирался в плиты площади рядом с девушкой. Рядом, выстроившись полукругом, стоял десяток хенсбаров, спустившихся с утеса следом за предводителем. Мире пока неясно было, каково положение Хамари среди сородичей, но приказы он раздавал бойко и совершенно не сомневался в том, что они будут исполнены.

Против них, сумрачные, стояли трое из Совета Светлых. Ни толстого, словно оплывшего жреца с белой бородой и пегими бровями, лысого и похожего на ледяное чучело из-за бело-прозрачной кожи, ни стоящую рядом мрачную, высохшую старуху с маской, закрывшей нижнюю часть лица, Мира раньше не видела. Зато третьим, кто встречал их на площади, была сама Лаувейя.

Хамари, полностью остывший от краткой стычки на вершине утеса, откровенно подшучивал над храмовниками. Те молчали, огрызалась лишь Лаувейя. Похоже, хенсбары, сила которых теперь необходима Храму как никогда, начали играть свою игру.

— Конечно, мы понимаем, ты озабочена положением крепости, великая Лаувейя, — продолжал Хамари, разглядывая башенки окружавших площадь зданий. — Но дети Огня будут сражаться только с вонжинами и Хёдом Темным. Городское ополчение и прочий сброд — по части доблестных храмовых воинов.

— Хамари, как ты отличишь одних от других в общей свалке? — кипела Лаувейя. — Это трусливые речи, недостойные народа хенсбар. Вспомни Лесной предел! Разве тогда твои родители прятались за стенами Храма?!

— Храма тогда и не было, достойная, — с насмешкой парировал хенсбар.

Мире он даже начал нравиться, что после бойни на вершине утеса казалось девушке невероятным. Она иногда сомневалась, в своем ли уме осталась после перенесенного за последние дни, слишком спокойно воспринимались страшные, жестокие вещи. Но Хамари... Он казался прямым и ненавидящим интриги, но вместе с тем выгода для его собственных интересов всегда играла в делах хенсбара решающую роль. Настоящий торговец. В лице хитрого Хамари Мира нет-нет и замечала черты Бьёры, Ингмара-ри и других знакомцев с торговых улиц Аргора.

— Теперь он есть, — отрезала Лаувейя.

Женщина, стоящая рядом, проскрипела из-под маски:

— Каковы же условия народа хенсбар, коий представлен здесь достойным Хамари Огнеборцем? Что требуется сделать Храму Света, чтобы хенсбары выступили на его защиту?

— Я уже сказал, достойная Фенрад, — спокойно ответил Хамари. — Если на Храм нападут вонжины или сам Хёд Темный, мы сразу вступим в бой. Не раньше и не позже.

Лаувейя перевела горящий взгляд на Миру.

— Почему ты тогда не отдаешь ее, сожри тебя Тьма? — раздраженно спросила она.

— Оружие Бальдра пристало забирать только самому Бальдру. Пусть придет и попросит.

Лаувейя в сердцах плюнула на мостовую.

— Знай, что я могу воспользоваться ее силой в любой момент, хенсбар, и ни расстояние, ни запоры меня не остановят. И горе тем, кто окажется рядом, если у них не окажется достойной защиты от Первородного огня.

— Я лично позабочусь о Мире-ри, достойная, а также о том, чтобы Тьма не пожрала последнюю надежду Храма, — захохотал Хамари.

Он широко взмахнул рукой, подавая знак тем, кто остался у подъемника. Корзина медленно поползла вниз с вершины утеса, груз поблескивал в слабом свете ненастного неба.

— Военный совет Храма соберется через час, в надвратной башне, — буркнула Лаувейя. — Можешь взять всех, кто достоин представлять народ хенсбаров.

Она развернулась и широким, мужским шагом направилась к выходу с площади.

— Не премину, — Хамари небрежно попрощался с советниками и увлек Миру за собой к утесу. Эскорт слаженным движением выстроился позади и двинулся следом.

Жрецы, постояв несколько мгновений, нерешительно направились за Лаувейей. Площадь опустела, и лишь белый огневик все вился над ней, ярко горя на сером полотне плотных, беременных дождем туч.

* * *

Тесная караульная в надвратной башне еле вместила всех собравшихся, но Мира, которую притащил Хамари, не дав уснуть в спешно раскинутом шатре у подножия утеса, сразу поняла, почему совет собрали именно тут. Из узких бойниц виден был огромный, вытоптанный луг за стенами, холмы, с востока набегающие на его границы, и дальний лес, темнеющей полосой закрывший горизонт.

— Отвратная погода, — проворчал Бальдр, открывая совет. — Хамари, ты зачем притащил Хранительницу?

— Оружие лучше носить на поясе, а не бросать в сундуке, — хмыкнул Хамари. — Ее чуть не увели у тебя, верховный.

Бальдр перевел взгляд на Лаувейю, сидевшую подчеркнуто прямо, с ледяным выражением лица. Сам верховный жрец вольно развалился на кресле, что достал из пыльного угла сторожки внизу. Остальные члены совета — знакомые Мире по встрече на площади толстяк и женщина в маске, двое хенсбаров, пришедших с Хамари, маленький жрец, что уходил к Аргору лишь недавно и вернулся с разбитым отрядом, и даже Гирен-Кузнец — все молча сидели на каменных скамьях вдоль стен.

— Что случилось?

— Предатели, — Лаувейя выразительно посмотрела на Хамари, и Мира поняла, что Лаувейя хочет задеть и хенсбара. — Их уничтожил наш союзник, Огнеборец.

— Благодарю, достойный, — пророкотал Бальдр.

Он перевел взгляд на мрачного Кузнеца и маленького мага со злыми глазами.

— Где разбили карателей? Если я и здесь услышу два разных рассказа, придется кого-то казнить, чтобы разногласия исчезли. Почему никто из вернувшихся не может мне этого сказать?

— Потому что никто этого не знает, — спокойно ответил Гирен. Взгляд старого военачальника скрестился с темными глазами Бальдра, но Кузнец продолжал смотреть прямо и твердо. — Мы вышли к лесному пределу, и на нас напали тени. Отряд разбили за час, и никто из бегущих из бойни даже не видел нападающих.

— Это немыслимо! — грохнул Бальдр. — Тени! Две тысячи воинов! Тонги! Где все они?

Маленький жрец вмешался, заранее словно съежившись:

— Светлый Гирен говорит правду, Великий, — тонким, как писк, фальцетом проговорил он. — Мы шли в аръегарде, когда на нас напали. Скалы будто ожили, и наш порядок сразу расстроился. Разведчики, что шли впереди, не донесли о войске здесь, у самого Храма, и мы шли спокойно. Потом я попытался вступить в битву, но нас атаковали со всех сторон, не давая собраться.

— И это были — тени? — шипя от злости, спросила Лаувейя.

— Думаю, это был Хёд Темный, советница, — пискнул жрец, перебирая пухлые пальцы. — Может, неизвестная нам техника Тьмы. Нападавшие скрывались в какой-то пелене, отводящей взгляд. Их было около тысячи на поле, но из-за внезапности ничего нельзя было сделать.

— Мы отвели уцелевших, не дав перерезать всех, — громко добавил Гирен, стукнув тяжелым кулаком по скамье. — Нас можно упрекнуть в чем угодно, только не в трусости.

— Предатель! — крикнул толстяк-советник. — Ты получил это место, тридцать лет оправдывая наши ожидания, чтобы завести в ловушку целое войско!

Бальдр подал знак, и сидящая рядом старая жрица ощутимо двинула толстяка в бок посохом. Тот захлебнулся кашлем. Некоторое время тишину нарушали только лающие хрипы жреца.

— Здесь нет предателей, лишь побитые в схватке, — проворчал Бальдр. — Я слышал имя Хёда Темного? Слышал ли ты, Хамари? Наш враг пришел?

— Пожалуй, — протянул хенсбар, оглядываясь на соплеменников. Он поджал ноги, и свет факелов, зажженных в стремительно наступавшей темноте, отражался в начищенном металле, вшитом в его сапоги. — Ты заинтересовал детей Огня, Кузнец.

— Хенсбары выйдут на стены? Можем ли мы рассчитывать на вашу защиту? — поинтересовался маг из карателей.

— Мы не приняли решения, светлый. Но Храм не останется без защиты народа хенсбар, клянусь Огнем и камнем.

— Хорошо, — Бальдр поднял руку. Мира заметила, как Лаувейя облегченно вздохнула. — Мы должны обсудить тактику сражения.

Толстяк, все еще покашливая и недобро глядя на Гирена, заторопился к выходу. За ним вышел один из хенсбар. Хамари указал на выход и Мире, та мгновенно повиновалась.

Уходя, она слышала, как Бальдр клянет Хёда Темного, чьи силы так и остались неизвестными.

* * *

За недолгое время, проведенное в тесной караульной, на Храм опустилась темнота. Факелы, горящие вдоль стен, охватывали черный утес, как круги на воде, и Мире казалось, что ничего не произошло и она снова вернулась в первый, такой спокойный день в Храме. Только стоящий рядом хенсбар, кутающийся в подбитый серым мехом плащ, да три храмовых стражника, зорко оглядывающие стену и луг перед ней. Их не было в прошлой, спокойной жизни.

Сознание девушки милосердно скрывало страшные мгновения прошлых дней. Теперь она почти успокоилась, и даже легкий холодок сгустка Тьмы у правого запястья не вызывал страха или раздражения — только сожаление. Даже владея всеми техниками Тьмы и Воздуха, она не смогла бы бежать. Бежать стало некуда. Судя по всему, войско Хёда уже окружало Храм, и Мира не могла беспечно, как Хамари, думать об этом.

Значит, и думать было нечего.

Девушка почувствовала запах гари, просочившийся сквозь мелкие капельки воды, висящие в воздухе — над рекой собирался туман. Она вопросительно глянула на спутника, но хенсбар, положив руку на топор, лишь указал вниз.

Горела галера, что покачивалась вчера на волнах реки. Тусклые пока огоньки тлели где-то внутри, еще не выбравшись на свободу, и дым сизым облаком поднимался выше и выше, затягивая светящуюся в ночи реку. Вот темная тень, вышедшая из калитки у ворот, бросила факел на мост. Еще один. Еще. Мост нехотя занялся и три столба пламени поднялись к темному небу.

Хенсбар, охранявший Миру, одобрительно крякнул.

— Теперь до нас непросто добраться, — гулко, как колокол, пробасил он. — Людишки дело знают. Эту крепость с наскока не взять.

Пламя плясало на легких доспехах храмовой стражи, огненной дорожкой бежало по воде и озаряло мечущиеся тени на огромном, пустом пространстве. Туман, не выдержав такого соседства, немного рассеялся.

Мира перевела взгляд на дальние границы поля. Там, в густой уже темноте, появились звездочки зеленых огней. Завороженная, она не могла оторвать глаз от тонкой пока цепочки факелов, пылающих Ночным огнем, предвестников смерти и разрушений.

— 32. Ари. Кольцо Тьмы -

Спеша добраться до Храма, вонжины вышли в сумеречной полутьме. До первой вспышки сияния, отмечающей час Разжигания огня и начало дня на Дильмуне, оставалось около часа. Низкие тучи, нависнув низко над головами, плевали в идущих по холмам мелкой, промозглой взвесью.

Дождь. Серое, пустое место. Туман словно обступал вонжинов, сумерки скрывали темные плащи и ханберы, тишина оглушала. Люди старались ступать тише, еще больше погружаясь в тени, и Ари иногда ловил себя на ощущении нереальности происходящего.

Напряжение только росло. Если день назад, на привале, Хагри чувствовал себя хорошо, то теперь спутник Ари лишь молчал, тяжело поглядывая вперед, на изгибы дороги. Ингрид, недавно вернувшись к Ари, молча обдумывала какие-то свои планы. Ищущий лишь ощущал легкое недовольство и злость девушки, но молчал.

От места последнего привала до Храма оставалось лишь несколько часов пути, и Безликие шли быстро, некоторые закрыли лица масками. Ари спрашивал Хагри у костра, прошлой ночью, о масках, и ответ был прост и страшен одновременно, хотя для самих вонжинов потерял смысл и остался символом.

Маска, говорил Хагри, мы называем ее вонгар, хранящая, означает лишь одно. Вонжины умерли сто лет назад, когда их мир поглотила Тьма, и никто из них не может смотреть на свет, открыв лицо. Конечно, тут же добавил молодой вонжин, сейчас маска — просто привычный предмет, как плащ или амулет, но в бою мы всегда надеваем их.

А здесь вас из-за масок считают демонами, грустно подумал Ари. Сколько бы труда стоило побороть страх, если в Аргор явились бы вонжины?

— Ингрид, — обратился Ищущий к девушке, разглядывая туман впереди. — Мы почти вышли к большой долине, на противоположном склоне и будет цель всего похода, Храм Света. Правда, в такой туман мы ничего не увидим. Была ли ты на совете у Вимара-ри? Знают ли вонжины о том, что Хёд-ри и защитники Тьмы недалеко?

Ингрид подошла ближе. Намокший капюшон плаща обвис, почти закрывая лицо. Она обернулась на Хагри, но тот шел в двух шагах впереди, не прислушиваясь, и тихо ответила:

— Твой учитель все время проводит с Вимаром, Ари. Думаю, он знает достаточно.

Ингрид, подумал Ари, окрашивая мысль в теплые тона. Учитель не хотел угрожать тебе. Все настороже перед боем, ведь решается судьба целого мира. Стоит ли сейчас плодить распри в лагере?

— Его мотивы мне понятны, — Ингрид глубже надвинула капюшон, и тяжелые капли упали на мокрую траву. Ари знал, что девушка раздражена поведением учителя Зенга, но становиться на ее сторону сейчас не мог. Цель была близка. — Я свободна в выборе спутников, помнишь?

— Помню, — ответил Ари.

Но ведь ты поможешь нам победить в бою? — добавил он с опаской.

Ты можешь рассчитывать на мою помощь, воин Тьмы, ведь мы связаны, мягко прозвучала в голове Ари ответная мысль.

Раздался шелест шагов. Кто-то приближался справа и слева, особо не таясь. Впереди появился кто-то из советников Безликих, Эрик или Гирен, успокаивающе подняв руку. Хагри вскрикнул, указывая вперед. Из тумана, как темные вспышки, появлялись сопровождающие их воины в черно-серебристых ханберах. На плечах и груди новых спутников, вшитая серебряными нитями, горела синим блеском холодная, изломанная линия.

Ледяной приют дотянулся дружеским пожатием до отряда вонжинов.

* * *

Туман рассеялся, и вонжины вошли в лагерь осаждающего храм войска. На равнине и склонах близлежащих холмов, в прямой видимости белой стены Храма, возвышающегося на двух холмах за Змеиной рекой, расположились около четырех тысяч собранных, мрачных воинов. Жителей Аргора уже трудно было отличить от охотников и защитников Ледяного приюта — все пришедшие к Храму, выбив жрецов из Лесного предела, уже испытали объединяющую силу боя.

В отдалении, чуть ближе к вьющейся ленте дороги, паслось стадо ногглов. Около десятка тонгов жевали траву на равнине, в трехстах шагах от обоза, тщательно охраняемого большим отрядом горожан. Вытянутый с запада на восток, лагерь полумесяцем замыкался вокруг Храма, упираясь крыльями в темные воды Змеиной реки. На соседнем берегу до скал, подпирающих Храм с тыла и выходящих к берегу, тянулись длинные цепи, перекрывая жрецам пути к отступлению.

На волнах реки, между остовами двух сожженных мостов, перед белой стеной покачивалась полузатонувшая гребная галера.

Ари в суматохе встречи, когда вонжины переходили на отведенное им место для стоянки, успел заметить далеко впереди знакомую высокую, худую фигуру Хёда-ри. Зенгар и Вимар с советниками, оставив Альбо наблюдать за размещением вонжинов, отправились на встречу с предводителями войска.

Перед храмом осаждающие стояли тремя большими отрядами. Как подсчитал Ари, около тысячи воинов в черно-серебристом из Ледяного приюта защищали западный путь к Дозорной заставе. Рядом с ними на склоне небольшого холма, истоптанного, с содранным дерном, редкими взблесками отражало сияние Высокого неба брошенное оружие. Ари понял, что именно здесь пытались прорваться к Храму следопыты, бежавшие из Дозорной заставы.

Большую, хорошо утоптанную дорогу на восток, к Яме и Аргору, преграждали около трех тысяч под предводительством Хёда-ри. Тут виднелись и знаки городских торговцев, и черно-серебристая символика Ледяного приюта, и даже никогда не виданные бело-желтые полотнища, пересеченные лентами сумрачно-серого цвета.

За стенами Храма стояла тишина, лишь вились в небо дымы и поблескивало на башенках оружие стражей. Молчал и лагерь Хёда-ри. Все понимали, что битва решает судьбу Острова Дильмун, и никто не мог спокойно разглядывать противника.

Ари с группой вонжинов пересек поляну в тысячу шагов, что отделяла малый лагерь от большего. За передовой линией, отгороженные металлическими шестами, вбитыми в землю, стояли черные шатры. На шестах горел тусклым зеленым светом Ночной огонь, почти незаметный в ярком освещении часа Первого света.

У металлического ограждения Ари остановился, заметив Вимара. Предводитель вонжинов, приглашая, махнул рукой в сторону шатров. Ищущий заметил мелькнувшую у него за спиной фигуру девушки. Ингрид? Ари начал слегка злиться. Он понимал, что Ингрид сама выбирает занятия в лагере вонжинов, но не слишком ли много внимания она уделяет правителю? Раздражение вызвало веселый мысленный отклик у девушки, и Ари, размахнувшись, ударил по металлическому шесту раскрытой ладонью.

Резкая боль погасила раздражение, и оно сменилось легким разочарованием где-то в темном уголке души. Шест даже не покачнулся, лишь язык пламени на верхушке поколебался мгновение-другое. Ищущий справился с собой и быстро пошел к шатру, куда нырнул Вимар. Аргорцы, охраняющие шатры, пропустили Ари внутрь, и Ищущий, откинув полог, вошел в шатер.

* * *

Внутри шатра, на утоптанной, покрытой пожухлой травой земле, лежали расшитые сложным голубым узором циновки. Низкий столик в углу поддерживал оплетенную бутыль и блюдо с четырьмя большими грибами, запеченными и нарезанными на ломтики.

Вимар сидел напротив Ингрид, рассматривая искусно вычерченную схему Храма. Девушка заинтересованно разглядывала рисунок, время от времени поправляя неудобно висящий длинный нож на перевязи.

— Приветствую тебя, советник, — церемонно, но с иронической ноткой прогудел Вимар. — Мы с Ингрид-ри гадаем, как распорядится Великий Темный детьми пещер Ланхема. Не желаешь ли присоединиться?

Ари прошел и, повинуясь приглашающему жесту вонжина, опустился на циновку.

— Боюсь, мои познания в битвах не так велики, как хотелось бы, правитель Вимар, — начал Ари, наблюдая краем глаза за Ингрид. Та, откинувшись, тянула из деревянного кубка содержимое бутыли. — Что думает по поводу битвы сам Хёд-ри? Учитель Зенгар?

— Мне интересно твое мнение, молодой воин Тьмы, — отмел вопрос Безликий, поднимая кубок и указывая на карту. — Что скажешь?

— Если основные силы Храма находятся внутри, а, наверное, теперь это так и есть, — Ари вопросительно взглянул на вонжина. Тот кивнул. — Я бы использовал вонжинов, как воинов, постоянно дравшихся все последние годы.

— То есть здесь, в центре? На случай атаки или прорыва из-за стен? — одобрительно кивнул Вимар, отставляя кубок. Ингрид по-прежнему изображала равнодушие, но Ари чувствовал интерес девушки. Что-то в ее поведении его беспокоило, ведь то, что полностью поглощало мысли и чувства вонжина и Ищущего, для странницы было только... игрой? Нет, поправил себя Ари. Не может быть.

— Если же у Хёда-ри есть способ проникнуть внутрь или разрушить стену, — продолжал Ари, довольный поддержкой вонжина, — то вонжины могут использовать магию Тьмы для удара по защитникам, но только если пролом будет достаточно велик. Или на случай вылазки. Тогда им лучше быть здесь, между воротами, — Ари показал на левый край отряда, занявшего позицию напротив храма, в центре.

— Приятно смотреть на людей, рвущихся окунуться в кровь по самую шею, о воины, — насмешливо промурлыкала Ингрид. Девушка выпрямилась и теперь сидела, скрестив ноги. — Ари, ты полностью угадал мысли вашего темного бога, и в бою, если он состоится, вонжины и ты сам будете в самом пекле. Опали меня первородное пламя, зачем выбирать такой способ закончить земное существование? Вы могли бы просто оставить все как есть, и Храм падет через несколько дней или недель, ведь там заперты три тысячи воинов и несколько сот обычных жрецов. Голод и страх победят за вас, нетерпеливые.

Вимар презрительно фыркнул. Ари зло разглядывал Ингрид.

— Много битв можно выиграть ожиданием, но эта не из их числа. Жрецы призовут хенсбаров или воспользуются высшей магией, и тогда осада закончится поражением Хёда Темного. Мы должны биться, а не ждать, хитроумная странница.

Ингрид пожала плечами.

— Я бы хотела следовать за тобой и дальше, воин Тьмы, но теперь это сопряжено с риском потерять жизнь, — девушка поерзала, устраиваясь поудобнее и вглядываясь в Ари. — Я не готова умереть в священной войне. Путешествие должно завершаться возвращением к родному порогу, а не грязной ямой в чужой земле.

Ари почему-то вспомнил о грибных плантациях под Аргором, куда бросали умерших. Вимар просто отвернулся.

— Прости, Ингрид-ри, — спокойно, но с толикой злости ответил Ари. — Мы не играем, здесь решается судьба нашего мира. Я с радостью приглашу тебя в Ледяной приют после битвы, странница, и твое путешествие расцветет новыми красками.

Девушка демонстративно отхлебнула из кубка. Ари видел, что Вимар едва сдерживается, знакомая краснота уже покрыла щеки и шею вонжина, резко выделяясь на бледной коже жителя подземелий. Она провоцирует нас, удивленно подумал Ари. Зачем?

В этот момент полог шатра откинули, и внутрь заглянул Зенгар. Напряжение резко спало. Вимар встал и приветственно сложил руки. Учитель ответил тем же, поглядывая на Ари и Ингрид.

— Хёд-ри созывает военный совет, о правитель детей Тьмы, — коротко сообщил ученый. — Он ждет вас в час Полуденной вершины в большом шатре.

Ари встал, повинуясь жесту учителя. Ингрид осталась, разглядывая спину Вимара. Когда Ари выходил из шатра, вонжин еще стоял, задумчиво глядя ему вслед.

* * *

Шатер, где разместился Хёд-ри, огромное, вытканное из "шкуры дракона" полотнище, вместил незнакомых Ари троих торговцев из Аргора, двух старейшин из Ледяного приюта, Вимара, учителя Зенга и самого старого мага. Ткань мерно покачивалась под теплыми волнами, что поднимались от небольших светильников, Ночной огонь в них озарял собрание зеленоватыми отблесками.

Все расположились на циновках, расстеленных прямо на земле. Хёд-ри сидел, скрестив ноги. Без плаща он казался стариком: иссохшие, скрюченные кисти, бледное, с белесыми невидящими глазами лицо, седые с прочернью волосы. Однако голос мага, глубокий и сильный, с хрипотцой, сразу менял впечатление.

Да, Хёд был стар. Еще до поглощения Дильмуна Тьмой он уже правил долгое время, и век, проведенный в темноте, не прибавил ему молодости. Рядом с отцом и наставником сидел Зенгар, рассеянно поводя рукой по резной рукоятке светильника.

Хёд поднял руку.

— Готовы ли воины Тьмы?

— Да, повелитель.

— Знают ли они, что это последняя битва?

— Каждый вонжин или человек по эту сторону стены знает, что новый день увидят лишь победители, — ответил за всех Йоругу, жестокий и сумрачный, старейшина Ледяного приюта. Ари пробрал холод, отзываясь дрожью в руках. Йоругу-ри прислал ему посмертную маску, что до сих пор лежала внутри походного мешка.

— В час Угасающего неба завтра, когда сумерки закроют Высокое небо, мы нападем на Храм Света и повергнем в прах Лаувейю Проклятую, и пусть Тьма преумножит наши силы. Вимар, дитя ночи, ты и твои вонжины ударят вдоль западного моста. Готовы ли они умереть или победить?

— Готовы, Великий Темный.

— Йоругу, готовы ли воины Снегов ударить по восточным вратам? Удалось ли пробраться в горную гряду?

— Разведчики вернулись час назад, повелитель. Мы готовы к удару и нашли тропы в горах.

— Наргор, что городское ополчение? Готовы ли жители Аргора поддержать удар на западные ворота?

Предводитель горожан кивнул, вцепившись побелевшими пальцами в рукоять ножа.

— Готовы, Хёд-ри, мы поддержим удар и выбьем дух из жрецов!

Хёд снова поднял руку, останавливая вонжина. Тот мгновенно замолчал.

— Зенгар, к часу Первого света ты должен возглавить отряд на горной тропе. Йоругу, Наргор, мой вестник донесет вам время начать. Вимар, воины Тьмы составят свиту Хёда Темного в последней битве Дильмуна.

— Это великая честь, повелитель. Дети Тьмы оправдают твое доверие.

Хёд в третий раз поднял руку, и все замолчали, ожидая. Тишина, плотная, как снежная взвесь Каменного щита, обволокла каждого и отозвалась в глубине душ, окруженных Тьмой.

Ничего не сказав, Хёд поднялся и указал на выход. Предводители отрядов встали с циновок и один за другим покинули шатер. Последним поднялся Зенгар, остановив Ари.

— Ари-гран, у нас с тобой особый путь в предстоящем бою. Останься.

Ищущий повернулся. Хёд-ри испытующе окинул его мертвым взглядом, от которого по спине пробегала дрожь.

— Твои друзья из пещер надежны? — поинтересовался Зенгар, перебирая узлы на короткой веревке, сорванной с края полога. — Мы можем довериться им?

— Да, я доверил бы Вимару-ри свою жизнь, учитель, — спокойно, по привычке свернув сознание коконом Тьмы, холодно рассудил Ари. — И некоторым из его спутников тоже.

— Есть ли среди тех, кому ты доверяешь, жрец? Знающий, потративший время на познание Тьмы?

— Есть, — Ари вспомнил Альбо-ри, что похудел за два дня похода, но все так же вникал во все трудности отряда. — Верховный жрец народа вонжинов заслуживает доверия, учитель Зенг.

— Доверия заслуживает только Тьма и ее помыслы, — неожиданно вмешался Хёд-ри, рассмеявшись. — Можем ли мы доверять юнцу?

— Он привел армию Тьмы из глубин, куда ее отбросила Лаувейя тридцать лет назад, — возразил Зенгар. Ари снова почувствовал злость, поднимающуюся изнутри, и удивленно поморщился. — Он сможет выполнить твою волю и сейчас, отец.

— Что ж, тогда внимай, ученик, — Хёд-ри поднял посох и коснулся груди Ари. Острый кончик придавил меховой ханбер на груди. — В час Первого света отправишься ты через горные перевалы, чтобы найти тайный вход в Храм Света. Там, через туннели, пробитые в горе, попадешь ты в Янтарную башню и выкрадешь Миру Альдоттар.

— Миру? — не удержался Ари и тут же растянулся на циновке, сбитый ударом посоха.

Хёд помолчал, поводя носом, словно дикий зверь.

— Помни, молодой Ищущий во Тьме, если не хватит сил, Тьма покарает тебя быстро и жестоко.

Ари молча лежал на циновке. Промокшее дерево пахло мокрой землей.

— Вставай, Ари-гран, — насмешливо произнес учитель Зенг где-то за спиной. — Мы идем вместе. Я разъясню путь и помогу избегнуть опасностей. Отец, позволь забрать ученика?

Хёд с хрипом выдохнул:

— Иди.

Зенгар с Ари вышли из шатра. Ари украдкой потирал бок, пострадавший от посоха старого мага.

— Чем же так важна Мира, учитель? — спросил Ари, морщась от боли в боку.

— Она ключ ко всему, — загадочно ответил Зенгар, посмеиваясь.

— Почему же так легко мы оставили ее в Яме?

Зенгар неопределенно обвел рукой небосклон, вновь затянутый тучами.

— Так пожелала Тьма, ученик. Так пожелала Тьма.

* * *

Час Угасающего неба застал Ари у границы лагеря, на склоне того самого холма, где было разбросано оружие жрецов. После урока ударной магии сводило пальцы на руке, отмороженной еще в Снегах, во время последнего испытания Хёда-ри. Он не отпускал Тьму уже несколько часов, и знакомое по миру портала ощущение холодного спокойствия затопляло Ищущего, четко и резко обрисовывая окружающий мир.

Вот на склоне холма вырванный ногами дерн с уже пожелтевшей травой. Запах развороченной и смоченной дождем земли. Ветер, завывающий над полем. Примолкший, освещенный редкими искорками факелов на стенах Храм за рекой. Темная вода, шумящая у серых в полумраке сумерек стен.

Ари почти не ощущал страха. Готовится страшная битва, но в его глазах лишь победа казалась достойной мыслей о ней. Там, за стеной, существовали невидимые пока люди и хенсбары, и до самого последнего удара о них Ари не желал вспоминать сегодня. Где-то там ждала Мира, и Ищущий вспоминал, как маленькая Хозяйка птиц бежала с ними по лесным тропам из бушующего Аргора. Как он мог забыть? Что украло память о Мире в темноте портала?

Осажденная крепость лежала у подножия утеса, раскинувшись белым пятном. На следующий день, думал он. На следующий день здесь будет великая битва.

Вот вонжины, зеленым пламенем заливающие проем. Ари почему-то видел, как побежит впереди Вимар, размахивая огромным молотом, в белой маске. Маги Снегов, даже, может быть, и Дембир, бьющие снежными зарядами в покрытые льдом стены. Ровными рядами и врассыпную бегущие вперед горожане, ведомые Наргором. И над всем этим — нависающая громада Янтарной башни.

Она прекрасна, воин Тьмы, вдруг пронеслась мысль. Ари вздрогнул и обернулся. По склону поднималась Ингрид. Девушка, ни слова не говоря, села рядом и взяла Ищущего за обмороженную руку, и тепло поднялось от кончиков пальцев выше и выше...

Ари снова повернулся к башне. Из кольца белых стен, сияя даже в тусклом свете Высокого неба, где почти исчезло свечение Края мира, провожая день, тянулась длинная, проткнувшая небо игла. Вокруг навершия вилась серебристая полоска, спиралью сбегающая вниз. От нижних этажей сбегали ажурные крепления, лестницы, переходы, скрываясь в зданиях за стеной.

— Вимар-ри сказал, что ты с учителем уходишь? Что случилось? — Ингрид мягко поглаживала руку Ари, и боль проходила.

— Ничего. У нас своя битва.

— И в ней нет места чужакам, так? — тихо заметила девушка.

— Нет, это только мой путь, — твердо ответил Ари.

Они рассматривали твердыню жрецов, и янтарная игла горела в наступающей ночи. Серебряная полоска под внимательным взглядом стала лестницей, несмотря на длину, изящной и хрупкой. Янтарные нити перекрытий сплетались в загадочном, повторяющемся узоре.

— Когда-то твой Остров был частью моего мира, Ари, — печально промолвила Ингрид, и Ари показалось, что впервые он видит ее обнаженной, не скрывающей своих чувств. — Потом пришла Тьма и поглотила Острова, украла, уничтожила. Забрала все, не оставив даже останков, лишь бесконечная, непроницаемая пелена, занавес. Я вернулась, чтобы доказать себе, что первородное пламя сильнее Тьмы, что оно может вернуть обратно, собрать осколки мира воедино, но я ошибалась. Тьма сильнее.

Она обняла Ари и заглянула ему в глаза. Что-то она увидела в глубине, за серым зеркалом радужки, и резко ударила Ищущего по щеке:

— Отпусти ее, — крикнула Ингрид, занося руку для второго удара.

Ари освободил сознание, и страх, смешанный с ненавистью, набросился на него, комкая мысли. Тьма уходила нехотя, щупальцами дыма цепляясь за каждую вспышку чувств, как огонь, пожирающий Дозорную заставу — где-то там, посреди соснового леса, у высоких, залитых мерзлыми слезами льда гор.

— Отпусти ее, — повторила Ингрид, и Ари поймал ее за руку. — Она сожрет тебя, глупец. Тьма пожирает все. Это ее суть, ее судьба.

— Тьма милосердна, Ингрид, — возразил Ари, притягивая девушку к себе. — Я верю в нее. Ничто не может приносить только беды. Надо лишь уметь правильно увидеть.

— Глупец, — прошептала Ингрид, и Ари с удивлением заметил, что девушка плачет.

Небо потемнело, полосы сияния на западе почти растаяли, и лишь свет факелов и темные очертания гор и храмовых стен, гребня холма, недалеких шатров лагеря и походных язычков Ночного огня окружали их в темноте.

— Не оставляй меня сейчас во Тьме, Ари.

Он усилием воли заставил погаснуть страх, ползущий изнутри, и снова потянулся было к Тьме, но остановился. Шагах в тридцати, у Ночных огней лагеря, тихо разговаривали вонжины и охотники из Снегов.

— Я отвечаю за тебя по праву гостя, — шепнул он, заключая ее в объятия.

— 33. Мира. Тень, скрывающая свет -

К утру пепел осел на влажной от тумана стене. Молочно-белые, плотные клубы поднимались от Змеиной и свивались в длинные разлохмаченные канаты. Сырость была такой, что в доме для гостей Храма, где снова позволили ночевать Мире, даже одеяла пропитались речным запахом. Вход охраняли теперь хенсбары. Хамари не появлялся с военного совета, да и Бальдр с Лаувейей не почтили Миру своим присутствием. Странно отдалилось и ощущение силы. Мира, запертая внутри мокрого чрева тумана в осажденном Храме, испытала полное одиночество.

Она заставила себя встать и умыться. Холодная вода покусала опухшее со сна тело, и Мира, закутавшись в тяжелое от влаги одеяло, скрылась в уборной. Хенсбары, застыв у дверей, даже не пошевелились, когда девушка прошла к ящикам с одеждой. Обнаженные или нет, пленники, похоже, интересовали их только как ценный предмет.

Мира теперь поняла, какую роль ей предстояло сыграть в битве. Намеки и прямые слова верховного Бальдра, Лаувейя, истязаниями заставившая девушку овладеть новой силой, даже сумасшедший на утесе — все встало на свои места. Мира обратилась в оружие, в тот ключ, что открыл для Храма Сердце Ночи, о котором говорил свиток учителя Йонгрина.

Мира со злостью ударила по ладони, не замечая боли в пальцах, еще не заживших окончательно. Конечно, наивным было само стремление вмешаться в борьбу сил, но стать орудием, слепым и беспрекословно повинующимся... Мира села на постель и уставилась в пол.

Если Свет победит, она останется рабом камня? А если победит Тьма? Мира понимала, что ничего не изменится для того, кто не готов действовать, но что ей оставалось делать теперь? Хамари, уверенный в победе. Зенгар, коварный и холодный. Ари, если он выжил и привел Безликих. И, наконец, сам Хёд Темный.

Мира вспомнила военный совет, и холод проник в ее душу. Темным пугали детей в храмовой школе. Обещая, что скоро Свет одолеет последние рубежи Тьмы и холода и старый маг будет повержен, любой жрец всегда добавлял, что отринувшие светлую дорогу уже никогда не вернутся на нее. Теперь Мира знала, что это не так. Гирен Смальтад, восставший против власти Храма, теперь нес слово этой власти молотом и силой огня. Впрочем, он мог и не отвергать Свет, воюя с Храмом...

Скрипнула дверь, вошла хрупкая девушка в храмовом ханбере. Покрытые мелкими капельками волосы, коротко остриженные по жреческому обычаю, ершились на аккуратной головке. Мира, глядя на нее, вспомнила о едва не погибшей девушке на утесе. Какова ее судьба? Мира, почти не обращая внимания на гостью, вглядывалась в тусклое, покрытое водяной пленкой окно.

— Светлая Мира, советница Лаувейя просит тебя и достойных детей Огня пройти в Каменный сад, — девушка, мягко пришепетывая, говорила с непривычным Мире акцентом. — Вы приглашены на завтрак.

— Перед бойней? — печально ответила Мира, расчесывая спутанные волосы. Слипшись от влаги и пепла, пряди неопрятно свисали до плеч. — Я приду. Поможешь мне, светлая?

— Конечно, — застенчиво ответила девушка. — Меня зовут Альми. Лаувейя-ри хочет, чтобы ты чувствовала себя хорошо перед боем.

Зато честно, признала Мира. И имя — как колокольчик. Мира улыбнулась, чтобы заглушить боль. Сбившись, волосы не желали сдаваться гребню в руках молодой жрицы.

— Каменный сад, — отрывисто произнесла Мира. Посыльная даже повинилась, отпуская гребень, но Мира отрицательно качнула головой, и та продолжила. — Никогда не видела каменных садов.

— Ой, Храм полон разных чудес, светлая. Каменный сад — любимое место советницы Лаувейи, на него стоит взглянуть хотя бы одним глазом.

Альми хихикнула. Общение с девушкой заставило Миру на мгновение забыть, что она в плену и хорошо охраняется, да и в охранниках — страшные демоны из сказок.

— А в каменном саду, — Мира зашипела от боли, глядя на клок волос на гребне. — В каменном саду есть каменные птицы?

— Только мужланы, залетевшие случайно, — Альми закончила вычесывать и с сожалением взглянула на растрепанные волосы. — Я думаю, мы сможем пройти по террасам с твоей охраной быстро, и тогда ты успеешь очиститься в источнике.

— Но ведь... — Мира беспомощно закуталась. Слов не было.

— Холодно? — снова хихикнула Альми. — Горячие источники Голубого пруда — любимое место жрецов в такое время.

Только не теперь, подумала Мира, одеваясь. Зачем же Лаувейя желает искупаться с собственным кинжалом, воплощением силы камня и просто рабыней?

Опостылевший грязный ханбер и плащ заменили свободные, подбитые мехом жреческие одеяния и теплые штаны. Высокие ботинки непривычно плотно охватывали голень, поднимаясь почти к колену. И все — чисто белого цвета, с оранжевым пламенем, вызвавшим снова у Миры неприятные ассоциации.

— Мира-ри, выглядишь великолепно, — прощебетала Альми.

— Вынужден согласиться, — громко добавил Хамари, внезапно входя. — Такой приз пожелает каждый. Или, Мира-ри, — он откровенно издевательски произнес уважительную форму ее имени, — ты предпочитаешь быть трофеем?

— Я предпочитаю быть сама собой, — тихо огрызнулась Мира, так, чтобы хенсбар не услышал, и, складывая ладони в почтительном жесте, добавила: — Да озарит тебя свет, достойный Хамари.

— И да заморозит Тьма седалища несчастным, осаждающим Храм, — согласился Хамари. — Ты готова? Я проведу тебя к Каменному саду. Лаувейя ждет.

— Отнесись к советнице с уважением, хенсбар, — вдруг взвилась Альми.

Мира с удивлением взглянула на девушку. Хамари же захохотал и отмахнулся, как ноггл от надоедливых насекомых.

— Идем.

Мира вышла следом за хенсбаром. Охранники, оглядев узкую улицу, двинулись следом. Мира заметила, что и на второй террасе, где они находились, и выше почти не было жрецов, но стены ощетинились метательными орудиями и диковинными, огромными щитами, закрывшими галереи. Внизу, на внешней стене, в тумане мерцали красные бусины факелов.

Хенсбары, конвоируя Миру, отсекали всех сбегающих вниз или поднимающихся на стены вооруженных жрецов. Раз или два Мире даже показалось, что вот-вот возникнет стычка, но один взгляд на лысую голову и крепкие плечи Хамари останавливал разгневанных защитников Храма.

Пройдя пятьсот шагов, они повернули. Спустились к подножию третьей, самой высокой террасы. Мира еще не была в этой части Храма, но узнала длинную лестницу, по которой сбегала в день нападения прыгунов — теперь охранники провели девушку под ней. Альми шла уверенно, но соблюдая дистанцию, не приближаясь к Хамари и его подчиненным.

Спуск закончился широкой тропой, ведущей к скрытому большим, в тридцать локтей охватом, каменным сводом гроту. Вокруг вздыбились причудливые изваяния, созданные текущей с широкого карниза водой. Теперь Мира поняла, почему Альми назвала пруд Голубым. Вода, мелькающая сквозь проходы между камней, отливала нежным, полупрозрачным сиянием.

У границы Каменного леса Хамари оставил Миру и, демонстративно развернувшись, направился вверх по тропе в сопровождении соплеменников. Альми и Мира прошли мимо изваянных водой скульптур в сердце грота, залитое голубым светом.

— Я вижу, тебе не мешает отдохнуть, — Лаувейя небрежно подняла руку в приветствии. Жрица удобно расположилась на небольшом каменном выступе, погрузив ноги в воду. Вокруг тонкой кисеей поднимался пар.

Чаша небольшого озера, как теперь поняла Мира, была выложена гранитными плитами, искусно пригнанными друг к другу. Глубина не угадывалась, прозрачная вода казалась кристально чистой. Струйки пара поднимались с поверхности и собирались под сводом грота, шумно падали с камней в пруд тяжелые капли. Свет не приходил извне — светились сами плиты, переливаясь в лениво перебегающих волнах.

Пораженная этим озером мира в осажденной крепости, Мира замерла.

* * *

— Кто ты, Мира Альдоттар?

Лаувейя смотрела на Миру сквозь струящийся пар. В голубом свете все казалось легким, воздушным, нереальным.

Мира вернулась к недавней мысли:

— Оружие. Пленница. Рабыня.

Альми резвилась в воде.

— Ничего верного, девочка, — Лаувейя на мгновение снова показалась Мире отзывчивой Ангрит, что нашла ее в пещерах. — Почти ничего, если быть точной. Свет знает, насколько трудно подобрать нужного человека, и ты — тот самый человек, что спасет Святые пределы.

Лаувейя повернулась, расположившись поудобнее. Мягкая волна поднялась и коснулась груди Миры, лаская.

— Даже если я не хочу этого?

— Ты не можешь знать сейчас, чего хочешь. Завтра, в битве, решится все и для тебя, и для Святых пределов, озари свет нашу дорогу. Думаешь, другие лучше тебя? Она, — Лаувейя указала на Альми, с шумом вынырнувшую из голубой глубины. — Она не лучше тебя. Но мы здесь, в облаке спокойствия, и почему?

Лаувейя выкрикнула что-то приказным тоном. Альми тут же закончила веселиться и подплыла к ним. Вокруг зашипело, поднялся гул. Даже сквозь туман Мира почувствовала вспышку яркого желтого пламени, чей жар поднялся к своду и связал нити тумана в огромный вращающийся круг.

— Мы спокойны, потому что Альми-гран — замечательное оружие, — Лаувейя наклонилась и поцеловала девушку в губы. Мира смутилась, глядя, как покраснели щеки молодой жрицы. — Возможно, она тоже пленница, кто знает. Во всяком случае, уйти отсюда ей было бы нелегко.

Альми снова принялась играть, ныряя глубоко, к самому дну.

— Здесь, в Голубом пруду, мы обучаем учениц Святых пределов магии Света. Почему вода не кипит? Под нами выход гейзера, и температура совсем не такая, как в Белом гроте или дальше, в Шипящем озере, а ведь это совсем рядом, в пещерах.

Мира давно все поняла, но промолчала.

— Алхимия Света, девочка. Камни охлаждают пруд. Думаю, ты уже все знаешь, — Лаувейя разглядывала Миру так, что девушка снова ощутила себя не в своей тарелке. — У тебя ожоги на пальцах. Ты не брезговала Алхимией в городе, Мира.

Жрица выбралась на камни и завернулась в теплый мех, лежащий рядом. Мира лихорадочно оттирала пятна огрубевшей кожи.

— У оружия есть душа, — продолжала она, обсушивая волосы. — Верховный Бальдр называет свой меч Лучом Света и напитывает его самыми эффектными техниками, чтобы заставить сиять. В битве ты увидишь, это обращает в бегство врагов, ослепляет их. Но он никогда не согласится поступить с оружием бесчестно, грубо или подло.

Альми вынырнула и вышла из воды, приблизившись к Лаувейе.

— Наверное, тебе сказали, зачем нужна сила Сердца Ночи, — закончила Лаувейя. — Битва близко. Знай, если камень попадет к тому, кто распорядится им неправильно, погибнет Остров. Когда создавали Сердце, то вложили невероятную мощь, и Тьма постоянно тянется к нему, стремится овладеть ей. Если освободить эту силу, придет Тьма, и ничто не остановит ее. Поэтому Святые пределы охраняли камень, дали ему Хранителя. Тридцать лет назад Хёд Темный уже пытался завладеть им. Хранитель тогда погиб, Мира. Его убили, чтобы завладеть камнем.

Лаувейя, сопровождаемая Альми, ушла вглубь пещеры.

Я знаю, подумала Мира. Хранителем камня был мой отец. Получается, убийца отца — тот таинственный Темный из Ледяного приюта? Тот Хёд, что выйдет против Храма и попытается повергнуть его мощь? Могу ли я тогда верить Ари? Что мне делать?

Мира нырнула в голубую, кристально чистую воду, и горячие объятия пруда стиснули ее тело.

— А ты прекрасна, Мира-ри, — громыхнул знакомый голос.

Мира вынырнула. На берегу стоял Хамари. Черные глаза хенсбара ощупывали обнаженную девушку взглядом, словно сдирая кожу. Она неожиданно заметила, что на блестящей лысой голове — ни капли пота, будто в гроте совсем не жарко.

Девушка выскочила из пруда, оскальзываясь на камнях, но потом остановилась и спокойно направилась следом за Лаувейей.

Я — оружие. Если у него и есть душа, то точно нет стыда.

Хамари довольно хмыкнул. В тишине пещеры, нарушаемой лишь падающими каплями, хенсбар производил слишком много шума.

— Собирайтесь. Бальдр-ри желает осмотреть укрепления. Я пришел забрать вас на внешнюю стену.

* * *

Выйдя из Каменного леса, Лаувейя, Мира и Альми в сопровождении охранников-хенсбар поднялись на вторую террасу по крутой тропе, вырезанной в горном склоне. Вокруг к скале прилепились небольшие домики, на уступах иногда журчали ключи, вода бежала по каменным желобам куда-то вниз. Голубого сияния пруда отсюда даже не было заметно.

Мира уже не верила, что совсем рядом есть место, скрытое от всех невзгод, слишком низко висели тучи, слишком громко выл в расщелинах ветер, слишком силен был привкус гари от факелов в горном воздухе. Темный утес, закрывший полнеба, также таил неприятные воспоминания.

Лаувейя шла молча, холодно осматривая стену третьей террасы над ними, поросшую зелеными побегами вьюна и кривыми сосенками. Альми, укутавшись в хламиду, уже не казалось веселой и беззаботной, и только Хамари все шутил. Хенсбара, похоже, совсем не затронуло накрывшее Храм напряжение.

— Нам нужно подняться на гребень стены, там будет видно, куда направился Бальдр, — прогудел Хамари. — Потеряться в этом лабиринте слишком просто, чтобы я вел вас наобум.

Альми презрительно фыркнула.

— Но ведь ты так и делаешь, достойный, — холодно отметила Лаувейя. — Как вышло, что советница не знает, где находится Верховный жрец? Почему не послали кого-то из Святых пределов, Хамари?

— Потому что я охраняю Миру-ри, Лаувейя, — Хамари тяжело дышал. Ступени этой лестницы жрецы вырезали не для его роста и комплекции. — И потом, сожри меня Тьма, это лучше, чем бегать по холодным камням, звеня оружием.

— Это долг предводителя, достойный Хамари, разве ты не знал?

Хамари хмыкнул и громко сплюнул в пропасть:

— Долг предводителя не в том, чтобы отморозить зад. Овладейте камнем — и Хёд умрет раньше, чем начнется битва.

Они поднялись на гребень стены, теперь защищенный тяжелыми, обитыми железом щитами. Лес, покрывший утесы гор на этой стороне реки, топорщился зелеными ветками. Мира заметила прыгунов, пожирающих на огромной сосне.

— Вижу стяг Великого Бальдра, — радостно крикнула Альми. — Вон там, над Косой Башней!

Мира, подняв глаза от мокрых камней стены, уставилась на красный, треугольный вымпел с желтым языком пламени. Лаувейя скривилась:

— Глупец. Стоит использовать магию Тьмы — и Святые пределы лишатся Верховного жреца.

— Ты-то никогда не поведешь в бой под стягом, — весело заметил Хамари, удостоившись тут же ледяного взгляда советницы.

Альми, казалось, сейчас набросится на хенсбара с кулаками. Мира вдруг ощутила себя старухой рядом с похожей на лесного зверя девушкой из Храма.

Они спустились по наклонной, с выбитыми в камне грубыми ступенями галерее. Здесь тоже росли неприхотливые растения, журчал горный ключ. Мира поняла, что строители Храма не мечтали о сражениях, думая о жизни во всех проявлениях.

И ведь Храм строили... хенсбары?

Мира посмотрела на идущего рядом Хамари, на его соплеменников. Плотные, кряжистые, в ладно сидящих доспехах хенсбары не казались ценителями уюта. Шипастые булавы и молоты покачивались за плечами охранников.

— Достойный Хамари, — по примеру Лаувейи она решила обращаться к хенсбару именно так. — Скажи, что ты знаешь о Храме Света?

— Не называй меня так, — осклабился хенсбар. — Это выдумка Лаувейи. У нас почести не в ходу. Я Хамари, и точка. Храм Света...

Он замолчал, поднимаясь по лестнице на небольшую башенку, соединявшую вторую и первую террасу. Мира легко поднималась следом. Как хорошо, когда ничего не болит! После Голубого пруда Мира чувствовала себя заново родившейся. Если не замечать синяков, подумала девушка.

— Эту груду камней собрали дети Огня, но было это уже давно, — продолжил он. — Зато построили быстро, верно, Хемгрут?

Один из охранников отсалютовал открытой ладонью.

— Хемгрут — сын гильдейца из Строителей. Он много чего знает о крепости.

— Светлая Лаувейя рассказывала, что Храм построили хенсбары за один день.

Хамари засмеялся:

— За один день, Мира, только дыру в уборной пробьешь, и то, сохрани Пламень, в подземный ручей попадешь. Храм строили долго. Здесь вы называете это Оборотом.

— Сорок дней?

— Да. Потом еще этот костыль, — Хамари указал на протыкающую облака Янтарную Башню. — Его строили дней сорок-пятьдесят.

Они построили целый город за сорок дней! Мира не верила своим ушам. Снорри, заказавший новый каменный склад, не мог дождаться его целый Оборот, да и потом достраивал, закладывая лишние окна. А тут — целый город!

— Это невозможно! — не удержалась девушка.

— Камень и огонь — лучшее соцветие для хенсбара, — ухмыльнулся Хамари. — Совсем нетрудно извлечь пользу из них, если тебе подчиняется тысяча детей Огня.

Вымпел впереди двинулся им навстречу, и Мира увидела выходящего из крытой галереи Бальдра со свитой. Пройдя поворот стены, они вышли на внешний обрез. Внизу зашумела река, а перед ними расположилось огромное, черно-серым озером заполонившее дороги и холмы, луг перед Храмом и дальние берега реки войско.

Мира увидела черно-серебристый, незнакомый стяг.

— Ледяной приют, — пояснил без обычной иронии в голосе Хамари. — Значит, и Старый Темный тоже здесь. Давно не видели его на поле битвы. После Лесного предела хенсбары никто не мог измерить силу бывшего правителя мира.

Бальдр, широким шагом преодолев расстояние, разделявшее их, что-то буркнул Лаувейе, указывая на ворота и стоящее перед Храмом войско. Та ответила нервно и раздраженно. Подошли другие советники, шедшие вместе с Бальдром. Гирен поприветствовал девушку неуловимым жестом, обменялся пожеланием светлого дня с Хамари. Остальные сразу вступили в разговор.

Девушка отвернулась. Альми весело разглядывала людей перед крепостью.

— Как ты думаешь, Мира-ри, они хорошо горят? Те, в черном?

Звон почти детского смеха еще долго отдавался в ушах Миры.

* * *

Хамари сопровождал Миру к месту ее заключения в одиночку. Хенсбары, что пришли с ним, остались на стене дозорными. Поднимаясь на Янтарную Башню по широким пролетам прозрачных лестниц, теперь уже ставших привычными, Мира то и дело оглядывалась на раскинувшее лагерь войско из Ледяного приюта.

А ведь там наверняка и ополчение Аргора, Круг торговцев прислал людей, рыбаки, оружейники... Почему-то Мире сразу вспомнился Морхет. Худой и драчливый, он точно будет в сердце драки. Безумцы.

— Хамари, — после недолгого колебания спросила девушка. — Сколько людей в Храме?

Тот что-то проворчал о лестницах, которые не мешало бы укоротить, и об усердии строителей, и ответил:

— Достаточно. Спи спокойно.

— Я считала людей Ледяного приюта на поле перед Храмом, там, у стен. Их там почти три с половиной тысячи.

Хенсбар остановился.

— Даже самый глупый жрец не станет обсуждать с каждым число защитников стены, Мира. Я не хочу говорить с тобой об этом. Знай, каждый, кто атакует крепость, платит жизнями за камни. Три тысячи, десять тысяч, сто тысяч — отбиться можно всегда.

Знакомая площадка встретила Миру так и не оттертым бурым пятном у дверей. Теперь на страже стоял хенсбар. Хамари открыл двери и впустил Миру. Она покорно зашла в свою янтарную клетку.

— Умереть проще на стенах. Радуйся, что остаешься здесь. Лаувейя утверждает, что достанет тебя в любом месте. Так пусть это место будет безопасным.

Мира присела на кровать и только сейчас поняла, что хенсбар оберегает ее.

— Хамари...

Черные глаза уставились на девушку.

— Благодарю. Да озарит свет твою дорогу.

Хенсбар широко улыбнулся:

— Благословение перед битвой — всегда в помощь, но хенсбары сами озаряют свою дорогу. Помни, дети Огня всегда побеждают.

Он вышел, аккуратно прикрыв дверь. Мира откинулась на постели, чувствуя колебания холода у запястья — ком силы, исчезавший после стычки на утесе, вновь вернулся. Сейчас это даже успокаивало, расслабляло.

Тьма... Мира подняла руку и вгляделась сквозь пальцы в янтарный свод залы. Пусть так. Я не могу противиться этому, но лишь достоинство отделяет торговца от мошенника. Снорри всегда говорил, что, имея плохой товар, всегда можно продать его, но никогда не надо продавать с ним душу. Бьёра... Та стремилась к сделке любыми путями, но проигравшим всегда становился тот, кто пытался ее обмануть.

Она опустила руку и вгляделась в посиневшие, затянутые нежной корочкой раны на пальцах. Вода Голубого пруда заживила ссадины, но смотреть на них все еще было страшно. Мира поняла, что Лаувейя не столько хотела боли, сколько научить ее контролю над Тьмой. Понимала девушка и то, что в ходе обучения могла погибнуть, и это не тронуло бы холодную, неприступную как стены Храма жрицу.

Святые пределы... Они называют себя магами Света, но что есть Свет? Граничит ли он с Тьмой? Хенсбары, воины Огня, не думают о великом противостоянии. Хамари и вовсе насмехается над усилиями жрецов, и те вынуждены терпеть такого союзника. Но ведь Свет — истинный путь! Разве хенсбары не чувствуют это? Разве они могут отвергнуть законы мироздания?

Мира встала, усилием воли подавляя усталость, и заставила себя умыться. Кувшин все еще стоял там, где она когда-то оставила его. Девушка достала из брошенного тут же свертка кусок жареного мяса и горсть сушеных ягод, отхлебнула воды.

Ари не сомневался, что его учили истине. И его правда — это мир, пронизанный Тьмой, мир, где сам Свет — лишь порождение Тьмы. За такие слова, произнесенные вслух в Аргоре, жрецы сжигали заживо на храмовой площади. Мира снова воскресила в памяти жирного Горту с бешеным, фанатичным взглядом. Кто прав? Ари, Зенгар? Бьёра, которой все равно, что происходит в душах жрецов и простых горожан? А может, Хамари, верно служащий лишь своему народу?

В янтарных стенах, словно мухи, застыли причудливо искаженные тени хенсбаров, охраняющих вход.

Здесь не храмовая школа, ответила себе девушка. Ответы придется искать самой.

— 34. Ари. Ночь перед Храмом -

Ари, повинуясь легкому толчку Ингрид, упал на землю и протестующе вскрикнул. Девушка подняла плащ, и, завернувшись в него, уселась на Ищущего верхом, весело улыбаясь. Они не зажигали огня в эту ночь. Ингрид, будто вознамерившись отвлечь Ари от предстоящих испытаний, горячим пламенем обнимала его. Холод, пришедший с темнотой с западных гор, девушку не беспокоил.

Шатер, разбитый Ари у границы лагеря вонжинов, не годился для двоих, и они то и дело натыкались на оружие и сумку с магическими ингредиентами. Каждый раз металлический или стеклянный звон сопровождался веселым смехом девушки, но она старалась сдерживаться, помня о ночующих кругом мужчинах.

Когда Ари, сопровождая Ингрид в лагерь, спросил об участии девушки в битве, она только загадочно улыбнулась, но делиться с ним не стала. Даже Зенгар, хотя и провел почти все время с учителем, успел рассказать Ари больше о предстоящем бое.

Ари крепко ухватил Ингрид за бедра и потянул на себя. Девушка, изогнувшись, легко поцеловала его в губы и поддалась, прижавшись всем телом под теплым мехом плаща. Ее дыхание грело в холодной ночи, руки огненными птицами порхали по телу Ари, и ночь казалась лишь тенью Ингрид, где-то далеко, за горизонтом, там, куда не дотянуться...

Задолго до утра сказка кончилась. У шатра раздались тяжелые шаги. Ари, выскочив из-под плаща, схватил нож. Вошел вонжин в двуцветной одежде, бросил взгляд на меховой плащ, скрывший Ингрид, и обнаженного Ари.

— Альбо-ри зовет тебя в свой шатер, советник.

Ари накинул меховой жилет.

— Сейчас.

Вонжин вышел. Ари видел, что у шатра стояли трое, тихо переговариваясь в темноте.

Я ухожу, подумал он, не желая, чтобы ее присутствие было замечено.

Все зря, они знают, звереныш, пронеслась ответная мысль. Ты же не носишь два плаща и серебряный пояс?

Ари вспомнил о разбросанной одежде и хмыкнул, натягивая меховые штаны. В левом сапоге лежал небольшой кинжал, он протянул его девушке, подивившись остроте лезвия. Ари показалось, что от металла исходило легкое желтоватое свечение, словно дым в ночном воздухе. Набросив плащ, он вышел из шатра, поправляя нож на поясе.

Ингрид осталась внутри. Мысли девушки, окрашенные легким интересом и расслабленностью, мелькали в голове Ари.

Он подошел к трем черно-белым жрецам. Старший, грузный великан, добродушно предложил следовать за ними. Заглянувший в шатер старый жрец шел последним, еще один — слева.

Они шли по границе лагеря вонжинов, вдоль невысокого холма. В темноте ощущался запах реки, мокрой травы, гари и легкая, но всепроникающая вонь большого лагеря.

Ари, наклонившись к идущему рядом вонжину, тихо спросил:

— Альбо-ри призвал других?

— О нет, советник, — неохотно ответил тот. — Только вы и наставник с летающей змеи.

Учитель Зенг? Значит, Альбо-ри тоже примет участие в рейде? Ари почувствовал волнение, предвкушая битву. После Белого предела он уже не страшился ее. Думая о битве, он лишь перебирал разные варианты, но не стремился избежать встречи с врагом. Вместе с тем где-то в глубине сидел тот гнетущий, налетом покрывающий мысли страх, на время отогнанный теплом Ингрид, но причиной ему была не предстоящая битва.

Что-то грядет. Ари невольно обратил взгляд на белые стены, там, за границей лагеря, за рекой. На фоне черных гор блекло светились факелы на башнях. Он перевел взгляд на восток, откуда вбегала невидимая в темноте дорога, на запад, к сгоревшей Дозорной заставе... Нет, страх приходил отовсюду — и ниоткуда, словно туман.

Ари, переступая каменные выступы, через которые бежала тропа, заставил себя забыть о страхе, завернувшись в привычный уже кокон Тьмы.

Они прошли мимо слабо освещенных изнутри шатров советников, небольшого, но широкого шатра Вимара-ри, повелителя вонжинов. Дорожка здесь уже бежала по скальному выступу, и, в отличие от окраины лагеря, здесь почти не было влаги. Ари позавидовал спящим в шатрах — холод не пробирался к ним по мокрым пальцам травы. Потом, вспомнив, что все военачальники еще не вернулись от Хёда-ри, он поумерил шаг и пригляделся к высокому шатру старого мага. Там, скрытые черной тканью, еще пылали зеленые Ночные огни, и тени плясали по стенам.

Значит, учитель уже вернулся с военного совета? Может ли он рассказать что-то о битве? Ари знал, что учитель расскажет только самое необходимое, предпочитая умолчать о другом, и будет прав, но любопытство все-таки немного мучало его.

— Здесь, — вонжины остановились перед невысоким шатром. — Альбо-ри ждет.

Один из них заглянул внутрь, что-то спросил, ему ответили.

— Входите, советник.

Ари, откинув полог, вошел в темноту.

* * *

В шатре ни огонька, лишь дыхание двух или трех человек. Ари, что-то заподозрив, перенес вес на правую ногу и слегка повернулся к выходу.

— Альбо-ри? — голос Ищущего пропал в тишине.

Послышалось движение, но никто не ответил. Ари попытался выйти из шатра, одновременно пригнувшись и схватив рукоять ножа. В шатер втиснулись еще двое, видно, те же, что сопровождали его. Один из вошедших набросился на Ари, второй сдвинулся чуть влево. Что-то брякнуло — нож или меч? Ари попытался вырваться, ударил ножом. Кто-то выругался, тяжело дыша, но в шатре было больше трех человек. Отступивший раненый скрылся в темноте, Ари ударили по ногам.

Ищущий упал. Возня в шатре закончилась. Ари попытался откатиться в сторону, но на него набросили плотную ткань, плащ или полог шатра. Кто-то тяжелый упал на ноги и придавил их. Ари наугад ткнул ножом вверх-влево, стараясь распороть ткань, но удар по руке отбросил нож в сторону.

Похоже, я в беде, удивленно подумал Ари. Среди лагеря кто-то выбрал именно меня, чтобы напасть!

Страха не было, лишь недоумение, хотя Ищущий понимал — он ранил одного нападавшего, и, возможно, задел второго.

Его грубо спеленали и оставили лежать, придавив к земле. Ари услышал короткий возглас у входа. Женщина. Ингрид?! Он почувствовал холод лезвия у горла.

— Кто здесь? — голос Ингрид, высокий и злой, разносился по лагерю.

Ингрид, берегись. Их несколько, с оружием, подумал Ари. Страх так и не пришел, он холодно и отстраненно воспринимал происходящее. Пришла одобряющая мысль девушки.

Снаружи зазвенело оружие, что-то вспыхнуло — Ари почувствовал, как по земле пошел запах гари, едкий дым клубами заполонил шатер. Державший нож у горла закашлялся, лезвие слегка отклонилось, и Ари призвал Тьму, собирая ее силу в сжатых ладонях. Вспышка! Начала тлеть стенка шатра, и Ари увидел в тусклом красном свете напавших на него людей. Лысые, крепкие, в черных ханберах Ледяного приюта, во всяком случае, те двое, что держали его. Он выпустил Тьму. Ошибки быть не могло — этих людей он никогда не видел в Снегах.

Тьма расцвела белым шаром, слепя и обжигая. Ари видел щупальца, что потянулись к лысым, и резко отклонился. Сидящий на груди полоснул ножом, почувствовав прикосновение белого огня, и Ари ощутил резкую боль. Ухо горело. Те, до кого добралась Тьма, выли от боли — ее щупальца вымораживали спины и конечности, шатер, не выдержав, обвалился, и тлеющая ткань накрыла Ари и пленивших его людей.

Через мгновение, видно, завершилась и схватка снаружи. Кто-то спихнул с него холодное тело, отбросил ткань и поднял на ноги. Ари увидел учителя, стоящую рядом Ингрид, с десяток вонжинов. На земле валялись три тела, еще четверо вопили, отбрасывая горящую ткань.

Опустился молот одного из вонжинов, и выпутавшийся из шатра лысый упал с разбитой головой. Только сейчас Ари понял, что вокруг происходит нечто непонятное — весь лагерь поднялся, между шатрами носились тени, звенело оружие. Кто-то громко выкрикивал приказы.

Ингрид распутала Ари, усмехаясь. Учитель коротко рявкнул:

— К реке! Уходим на западный край лагеря. Вылазка из Храма.

Ари понял, что на стенах Храма за рекой действительно много больше стало огней, слышался гул и крики. Вонжины, сопровождавшие их, потащили связанных и тела к ограждению лагеря. Ари с Ингрид побежали в темноту, следуя за Зенгаром.

Как они прошли в лагерь? — думал он, перепрыгивая растянутые на земле тяги. — И зачем Храму понадобился я, безвестный ученик наставника Зенга?

Ингрид бежала рядом. Мысли ее, гнездившиеся в голове Ари, выражали ожидание и легкий интерес.

— Куда мы теперь? — спросил Ари на бегу, слыша плеск впереди — Змеиная бушевала под порывами ветра, набрасываясь на береговой откос.

— Здесь есть переправа, выше по течению, — отрывисто произнес учитель. — Мы идем туда.

Ингрид явно не хотелось оставаться в лагере, ее мысли бежали вразброд, как ночные птицы, и Ари уловил сожаление, злость и даже страх.

Они, не останавливаясь, сбежали по откосу. Навстречу выскочили двое часовых-горожан, но, увидев Зенга, опустили алебарды.

— Куда? — спросил старший, плечистый оружейник, состоявший, судя по знакам, в Круге торговцев Аргора.

Учитель, не останавливаясь, рубанул его глевией. Пока первый падал на спину, Ингрид, не задумываясь, тут же ткнула второго кинжалом. Тело с шумом съехало по откосу.

Ари, ошарашенный, бежал вниз следом за учителем, но спрашивать ничего не стал. Ингрид, похоже, все это казалось забавным.

* * *

Объясниться учитель так и не пожелал до самого берега. Они вбежали в реку, держа оружие над головами, Ари и Ингрид плыли рядом, так что Ищущий слышал даже дыхание девушки, а вот учитель плыл впереди. На черной воде плясали огоньки факелов недалеких стен, и Ари чувствовал, что его относит к Храму.

Он прибавил усилий, борясь с ледяной водой, течением и намокшей, увлекающей вниз одеждой. Ингрид легко обогнала его в воде, и волны от ее гребков захлестывали Ари.

Позади, на берегу, бой как будто стихал, но Ари не стал оборачиваться. Он боялся потерять в темноте ориентиры и не выплыть на берег, Ингрид и учитель отрывались все дальше. Наконец Ари ощутил под ногами камень, как мог быстро вышел на противоположный берег и вгляделся в темноту.

Стены Храма, шагах в пятиста, озарял огонь многочисленных факелов. Ари заметил впереди темную, но несомненно женскую фигуру и спешно перешел небольшой открытый участок. Среди огромных валунов у подножия утеса его ждали спутники.

— Что происходит, учитель? Мы убили часовых!

Ингрид, выжимая косу и поправляя мокрый ворот, тихо рассмеялась:

— Нас предали, глупое дитя Тьмы. Кто-то знал, что вы уходите с Альбо-ри, и устроил засаду. Хорошо, я последовала за тобой.

Ари кивнул, но продолжал вглядываться в лицо учителя. Эта часть была понятна и без пояснений Ингрид.

— Все так, как и должно быть. Сохрани нас Тьма, если они знали, как мы собираемся попасть в Храм, — произнес учитель. — Никто не должен был видеть, как мы переправляемся.

— Но часовые...

Учитель холодно посмотрел на Ари.

— Нас не должны были найти. В Храм есть два пути, — прошипел он. — Сквозь главные ворота и через подземные тоннели. Мы не пойдем первым, у нас нет для этого армии. Но то, что нам предстоит, решит судьбу битвы.

Зенгар оглянулся на Ингрид. Та вся подобралась, и Ари почувствовал легкий шепот недоверия в ее мыслях. Кажется, теперь я лучше ощущаю ее, подумал он внезапно.

— Ты пойдешь с нами, — решил учитель.

Ари вдруг понял, что он сжимает рукоятку ножа. Но я ведь никогда не напал на него? Это же учитель! Он, вздрогнув, с опаской расцепил пальцы.

Ингрид подчинилась, и они пошли между валунов вглубь берега, стараясь не наступать на сухие останки деревьев, вынесенные на берег Змеиной. Тропа, по всему видно, уводила их от Храма, чему Ари сейчас был очень рад.

Позади, за рекой, и за скалами справа поднялся шум. Лязг металла, громкие вопли и вспышки огня заполонили пространство, отбрасывая тени на скалы впереди.

— Зря, — тихо фыркнул учитель. — Не получится.

Ари задумался. Если ночью была вылазка, не пытаются ли отряды Хёда ворваться в крепость следом за отступающими жрецами? И почему учитель уверен, что такой маневр не удастся?

Бой, далеко позади и под стенами, продолжался. Ингрид шла молча, не оглядывась. Учитель тоже сосредоточился на тропе. Соскользнув с камня по влажному мху, Ари понял, что думать лучше в более пригодном месте. У скалы тропа оборвалась, упираясь в серый камень. Вокруг громоздились друг на друга те же валуны, что и на берегу, только расколотые и засыпанные щебнем. Они стояли в узкой, глубокой расщелине.

— Теперь наверх, — показал учитель.

Ингрид с сомнением посмотрела на утес. Озаренный вспышками, почти отвесный, он казался выше сорока локтей.

— Как мы заберемся туда? — осведомилась она.

— Вот так, — с легким сарказмом произнес учитель.

И исчез.

Ари с изумлением смотрел на серую стену, поросшую мхом. Учитель, только что стоявший в трех шагах от него, будто растворился в сером камне. Ингрид, судя по ее мыслям, также удивилась.

Она подошла ближе. Между огромным валуном и стеной в тени пряталась небольшая расщелина.

— Сюда! — девушка запрыгнула по выступам, словно приспособленным к такому употреблению, на верхушку валуна. Зенгар ждал вверху, пока Ари не поднялся к ним, и показал на незаметную, спрятанную в тенях и за выступами стены полоску.

— Это Горная тропа, путь оступления. Мы поднимемся по ней и попадем в храмовые подземелья. Там будет несколько троп, и мы выберем подходящую.

Ари услышал треск и обернулся. За выступом виднелся полусгоревший мост и одна из башен внешней стены, у ее подножия и у ворот метались факелы, сгрудились люди. С лагеря летели белые птицы, разбиваясь о стены. Из бойниц в стене изверглось потоком что-то тускло-красное, окатив людей внизу, те завопили.

Учитель отвернулся.

— Слишком рано. Сейчас им не победить.

Он, глубоко вздохнув, поставил ногу на первый выступ в расщелине.

— Идем. Пусть Тьма поможет им.

Подъём, медленный и почти бесконечный, вознес их на шестьдесят локтей над рекой, на длинный, усеянный камнями широкий уступ. Стены теперь казались совсем близкими, и укрепления Храма были видны как на ладони. Атака, начатая осажденными, завершилась попыткой штурма, но, похоже, Храму удалось обезопасить стены, и бой затих.

Ингрид откровенно любовалась стенами, Ари же смотрел вокруг. Ему казалось, что строители и защитники допустили откровенную ошибку.

Почему же такой ход не охраняется? — успел подумать Ари.

* * *

Защитники, совершенно не ожидая появления врага здесь, появились откуда-то из скалы. Миг растерянности стоил трем невысоким жрецам удара глевией, раскроившего череп одному из них. Двое других успели поднять топоры, но Ингрид опередила их, и лента пламени метнулась к часовым, глодая их жарким, оранжевым огнем. Ари ощутил знакомое онемение в левой руке, Ингрид бросилась вперед, Ищущий за ней.

Нож блеснул в руке, отражая языки пламени, когда Ари схватился с одним из защитников утеса. Плотный кожаный жилет на нем почти не горел, тлели штаны и сапоги, отороченные мехом. Жрец, не обращая внимания на огонь, атаковал бешено, заставляя Ари отступать.

Противник Ингрид сопротивлялся слабо. Огонь сжег ему левую руку, и лицо жреца искажала мучительная боль. Защищаясь, он отошел к самой стене, и Ингрид удалось резким движением распороть ему шею поверх тусклой кольчуги.

Ари, отступая, услышал предупреждающий крик сзади и отпрыгнул чуть в сторону. Жрец, подняв руки в защитном жесте, не успел уклониться. Флакон с черной жидкостью разбился о его плечо, исторгнув едкое зеленое облако. Кожа с щеки и шеи храмового воина мгновенно запузырилась, меняя цвет, и он завопил, ухватившись левой рукой за лицо. Из правой, пораженной кислотой руки, выпал топор. Ари, не дожидаясь, пока жрец придет в себя, ударил его в живот кончиком ножа, не приближаясь, и оттолкнул к краю утеса.

Жрец с воплем свалился. Внизу раздался глухой удар.

Ингрид повернулась к выступу, из-за которого появились защитники утеса, и подняла руку. Ари ощутил волну жара, исходящую от девушки.

Учитель же, даже если и почувствовал что-то, произнес с абсолютным спокойствием в голосе, словно на тренировке:

— Стой, Ингрид-ри. Больше никого, хенсбары всегда ставят троих.

Хенсбары?

— Учитель...

Зенгар, осматривавший утес, что-то увидел и пошел в сторону Храма.

— Быстрее. Нет времени.

Ингрид добила хрипящих от боли часовых и встала. Лицо ее в отблесках пламени казалось старым и темным. Ари последовал за учителем, бросив последний взгляд на тела защитников утеса. Действительно, убитый первым очень походил на встреченных Ари у Белого предела карликов. Ищущий вспомнил лицо убитого им хенсбара, его слова о Ледяном приюте и ожесточился. Они почти бегом обошли утес, пробираясь между осыпями и оглядываясь. Погони не было, бой внизу закончился, защитники стены тушили факелы.

Наконец, на дальнем краю утеса, они обнаружили глубокую нишу. В густой тени таилась статуя свившего кольца червя, селберна, такого Ари видел в Подземной стране. Ингрид с интересом взглянула на статую.

— Это здесь, — учитель остановился и вошел в нишу. — Они скоро поймут, что случилось, и вышлют на Горную тропу магов. Тогда нам не сдобровать. Нужно уходить.

Глубоко вздохнув, Ари глубже ушел во Тьму, не обращая внимания на неудовольствие Ингрид, и вернул себе ощущение холода вокруг рук. Если хенсбары появятся, ему найдется, чем их встретить.

В нише что-то со скрежетом сдвинулось.

— Быстрее, — поторопил учитель. — Они идут.

Из-за выступа послышался стук металла, шаги. Приближался большой отряд. Ари не сомневался, что, увидев гибель соратников, защитники будут сражаться особенно жестоко. Он нырнул в нишу следом за Ингрид, не дожидаясь появления на утесе других хенсбар или жрецов.

Статуя, изображавшая пещерного червя, отошла в сторону, и за ней открылся пыльный, уходящий в темноту коридор. Ари следом за девушкой и учителем нырнул туда. Позади со скрипом встала на место стена, в скале зашумела вода.

— Теперь нас так просто не догнать, — бросил учитель. — Мы должны пройти через подземелья за час. Хёд-ри вот-вот начнет атаку на стены.

* * *

— Коготь-гора — древнее место поклонения. Хенсбары выбрали место для Храма не случайно, — учитель говорил тихо, то и дело останавливаясь у перекрестков тоннелей, и Ари приходилось напрягать слух.

Ингрид кралась рядом, держа кинжал наизготовку.

— До жрецов здесь жили Лесники и вонжины, — продолжал он, перешагивая небольшие теплые озерца под ногами.

В низком проходе, заросшем светящимся ларангом, они шли гуськом. Каждый резкий звук вынуждал ускорить шаг, оборачиваться, хвататься за оружие; но никто не шел за ними в темноте. Ари вспомнились пещеры вонжинов. Здесь, в недрах скалы, подпирающей Храм, не хватало лишь оранжерей и статуй Хёда.

По лицу Ингрид было понятно, что и ей пришла в голову такая мысль.

— Куда ведет Горная тропа? — спросил Ари.

— К воротам, к одной из башен внешней стены Храма, но мы ушли с нее на утесе. Этот путь знали только вонжины.

Ингрид споткнулась и запуталась в пучках мха. Девушка резко взмахнула ножом, и пряди упали к ее ногам, мгновенно утратив гибкость, плотным светящимся ковриком. Она подпрыгнула, и, оттолкнувшись от выступа, приземлилась на чистый камень. На лице ее было написано отвращение.

— Если Горная тропа осталась позади, то куда мы попадем? Сможем ли выйти близко к Храму?

Ари уже почти бежал, стремясь догнать наставника.

— Мы выйдем внутри всех стен Храма, — проворчал тот на ходу. — Я думаю, место тебя удивит, Ари-гран.

Они прошли сквозь огромную пещеру, каменный пузырь в белой скале, где светились синим сталактиты и сталагмиты, а по полу извивался черный ручей. Пересекли по длинным карнизам большой и чистый грот, заполненный озером неизвестной глубины. Однажды Ари заметил внизу движение, и им пришлось ждать, пока пройдут тридцать хенсбар в бело-желтом, с секирами и молотами, направлявшихся им навстречу.

Эта встреча осталась единственной. Видно, в пещерах настолько сложным образом переплетались ходы, что контролировать их было невозможно. Что удивляло Ари, так это беспечность строителей, оставивших такой явный путь вторжения в крепость.

Наконец Ари стал верить, что все пройдет гладко, как вдруг из незаметного отверстия в стене плетью выскочил белый червь.

Учитель отпрыгнул, Ингрид тоже, а вот Ари увернуться не удалось. Белый канат обвился вокруг его ног. Ари вонзил нож в голову червя, но тот будто не заметил, все крепче сжимаясь.

Ингрид плеснула содержимым баночки, что подал ей учитель Зенг, в нору, и внутри все озарилось пламенем. Ари, кромсая червя, боролся за жизнь, но пока безуспешно. На его бесплодные попытки обратил внимание учитель, посмеиваясь:

— Ты забыл детство, Ари-гран, — он указал на "хвост" червя. — Не перепутал ли ты?

Ари, поддавшись, повалился на камни и резко воткнул нож в "хвост". Червя сотрясла судорога, едва не переломавшая Ари ноги, и кольца резко расслабились, осели белым, рыхлым снегом. Ищущий растер колени и бедра.

— Бежим дальше, — учитель, нисколько не потрясенный, даже улыбался.

— Герой червячьего хвоста, — шепнула Ингрид. — Великий воин Тьмы. О тебе будут слагать легенды.

— Тихо, — шикнул учитель.

Они снова пошли вперед. Свет исходил уже не только от ларанга, сами стены светились голубым, озаряя путь ненадежными сполохами.

Ари, недовольно фыркнув, перешагнул тело червя и отправился дальше. Ингрид теперь следовала позади, приглядываясь к стенам.

Через час путь закончился в большом зале. Из окружающего глубокое озеро в центре гейзеров вырывался пар, свист и шипение заполняли пещеру. Ари мгновенно взмок, горячий и влажный воздух проник под одежду и ударил в лицо.

— Выход там, — поднял руку учитель.

Ари с Ингрид подняли головы. У самого потолка, извиваясь, словно проделанная червем, зияла длинная расщелина, с севера переходящая в пещеру. Ей пользовались, ведь внизу, скрепленные горбылем, два перекидных моста и даже широкая площадка, на которой сидел еще один хенсбар.

— Этот путь выведет нас к Янтарной башне, — закончил учитель. — Осталось только открыть дверь и войти.

— 35. Холодное пламя -

Хамари втянул воздух и с сомнением взглянул на поле под стенами. Лагерь после ночной вылазки кипел, сновали люди, ногглы фыркали и взбрыкивали, тут и там отблески зеленоватого света выдавали оружие, усиленные алхимией.

— И как они собираются взойти на стены? — хенсбар раздул свою дымную чашу, еще поднимаясь на стену, и теперь блаженно вдыхал сизые клубы. — Без лестниц и башен?

— По воздуху, — хохотнул один из хенсбаров, опираясь на длинную рукоять молота. — Как черные птицы.

— Падальщики, — согласился один из жрецов.

Хенсбары грохнули. Хохот разнесся по стене, заставляя неодобрительно оборачиваться защищающих бойницы стражников.

Стоящие рядом жрецы в бело-желтом, как заметила Мира, нервничали изрядно. Один, опираясь на бойницу, то и дело перехватывал древко, второй — менял позу, переступая. Похоже, перспектива сражаться с Хёдом Темным не радовала рядовых братьев Святых пределов.

Утром, только тусклый свет начал сочиться с неба, Лаувейя и Бальдр, а также другие сановники читали проповедь на площади под Янтарной башней. Священной войной за жизнь Дильмуна предстала надвигающаяся битва, и каждый, что громогласно провозглашалось, мог спасти Храм своим усердием.

Мире пришлось все утро простоять в плотной, источающей запах корицы и пота толпе из жрецов. Женщины слушали проповедь отдельно, на небольшой террасе, а ее вместе с хенсбарами, приставленными Хамари, оттерли к дальнему краю площади. Внушительная громада лестниц и перекрытий, сегодня затянутая туманом и облаками, нависала над говорящими, и низкая облачность далеко разносила бас Бальдра-ри.

Мира почувствовала даже проблеск симпатии к Хамари, когда хенсбар утащил ее из толпы на крепостную стену. Лаувейя, проводив их тяжелым взглядом, от которого пот проступил на спине девушки, осталась на площади.

— Как ты считаешь, Мира, — обратился к ней Хамари. — Они будут атаковать стену?

Мира оглядела строящихся в колонны осаждающих. Отсюда, со второго кольца стен, происходящее внизу видно было как на ладони. Внимание девушки привлек черный стяг с белой вспышкой, реющий над знакомыми ей вымпелами Ледяного приюта.

Безликие? Неужели Ари все удалось? Или Аргор выбрал себе новый герб?

Она поискала глазами. Голова ноггла Круга торговцев также виднелась где-то над шатрами. Похоже, черное войско и правда готовилось к штурму, но никаких таранов или лестниц девушка не заметила.

Мира пожала плечами. Больше всего ей хотелось, чтобы битвы вовсе не было.

— Говорят, что к Храму пришли все воины Ледяного приюта, — буркнул Хамари. — Может, нам следовало захватить в заложники их детей? Тогда бой бы прекратился, не начавшись.

Вспомнив о Снорри и остальных торговцах, Мира тем временем всматривалась в людей внизу. Вот тот высокий, в сияющем шлеме, наверное, Морхет. Толстяк в черно-белых доспехах, бегающий по лагерю и раздающий указания, мог бы быть Вигганом. Снорри, наверное, где-то в первых рядах. Есть ли там Ари?

На поле выстроились несколько плотных, ровных прямоугольников, замерев на мгновение, словно игрушки. Позади, у черных шатров, некоторые из которых еще не подняли после ночной вылазки, поднялся серебристый дымок, поддерживаемый десятком людей в черных и двуцветных плащах. Мира заметила, что Хамари смотрит на дым с беспокойством.

— Эй, — наконец окликнул он десятника, наблюдавшего за осаждающими через бойницу.

Тот нехотя обернулся.

— Они что-то замышляют, — кивнул хенсбар на серебристый дым, ставший густым и ярким. — Готовьте стену к атаке.

— Но как они атакуют? — сплюнул жрец, показав кривые зубы. — Мы защищены. Перед нами тысяча на внешних стенах, башни и река.

Хамари подал знак своим. Хенсбары скрылись за выступами стены, прижались к нишам, отстранились от бойниц. Жрец еще раз презрительно сплюнул:

— Дети Огня! По мне, так вы боитесь шепота и ветерка. Ничего они не смогут сделать.

Хенсбар терпеливо, даже с некоторым участием, посмотрел на жреца и пожал плечами:

— Они атакуют издалека, десятник. И твоя проклятая башка может оказаться под стеной, если ты не уберешь ее за зубцы стены, недоумок.

Дым поднимался все выше, сплетаясь в длинные щупальца, но тянулись они не к стенам, а куда-то выше. У Хамари появилось нехорошее предчувствие.

— Хемгрут, посигналь магам. Что за дрянь над нами в облаках?

Коренастый строитель, исполнявший, видно, обязанности посыльного, поднял копье с размеченным древком. Тем же ответили на соседней башне, и к Хамари побежали трое в сером, с бело-желтым пламенем на груди.

Мира завороженно наблюдала, как над срезом стены, от невидимого из-за зубца поля, поднимаются кончики серо-серебристых лиан, словно плющ, обвивая какие-то невидимые точки. Она закрыла глаза, и перед внутренним зрением точки предстали какими-то странными, плотно закрытыми бутонами. У левого запястья запульсировал холод.

— Хамари, — тихо попросила она, открывая глаза. — Берегись. Это что-то страшное.

— Понимаю, девочка, — усмехнулся хенсбар. — Я охраняю тебя, но и остаться в живых мне тоже хочется. Здесь мы не должны пострадать, если только этих олухов заденет.

Он поднял руку к жрецам, вбегающим на верхнюю площадку башни.

Подбежали трое с дальних зубцов, призванные Хамари, но Мира отвлеклась — на поле началось движение. Воины первых рядов поднимали легкие и тяжелые щиты, упирали их в землю, становились на колени в мокрую траву.

Все замерло, лишь ветер задувал в скалах.

Мира и не подозревала, что все ее предположения неверны. Морхет сейчас был мертв, и его тело медленно качалось на воде, затопившей речные склады. Вигган, бешено размахивая руками, пытался заставить пленных жрецов, несущих часть поклажи аргорских и снежных женщин и детей, быстрее подниматься по лесным склонам где-то у Ямы. Снорри бредил, придавленный бревном, на одной из повозок аргорского каравана, ведомого Бьёрой, а Ари... Ари был совсем рядом, но не там, где она рассчитывала его увидеть.

* * *

Мира не успела заметить, как началась битва. Что-то сверкнуло, громовой удар потряс стену, над головами открылось ровное, овальное отверстие в тучах, через которое бледным свечением Края мира заглянуло высокое небо.

Еще не понимая, она видела зло кричащего Хамари, бегущих к маленькой башенке неподалеко хенсбаров. Мира встала. Под рукой что-то хрустнуло и осыпалось на сапоги мелкой крошкой, и она увидела широкую трещину в камне.

Мимо пробежали двое в белых одеждах, сжимая короткие копья. Медленно начал доходить до ее ушей шум — лязг и крики, вопли радости и грохот падающего камня, шипение огня и пара. Она осторожно повернулась к бойнице.

Рядом, с разорванной рукой, выл от боли десятник. У бойницы уже стояли двое хенсбаров, словно выталкивая ладонями что-то тяжелое вниз, под стены. А за стенами, внизу, в первом кольце укреплений, воцарился хаос. Широкая внешняя стена была проломлена в двух местах, у центральных ворот и на стыке со скалой, у покосившейся башни. Мира не сразу поняла, что башня стояла, наполовину разрушенная страшным ударом, а остатки стены и камни, упавшие с утеса, образовали узкую отмель. Внутри стены часть зданий просела внутрь, и серая пыль плотно обволакивала крепость, по разбитым улицам мелькали факелы. Луг, где стояли черные воины, закрыла пелена тумана, но Мира отсюда видела серебристую поверхность под ним. Казалось, за мгновения берег, реку и часть стены стянуло льдом.

— Пригнись! — Хамари больно ударил Миру, вынуждая спрятаться за зубец. — Проклятые выродки Тьмы! Надеюсь, повторить такое вам не под силу!

Что-то громыхнуло и позади, на утесе за Янтарной башней. Хамари обернулся на мгновение раньше Миры.

— Сожги их Пламя, — прошипел он. — Хемгрут!

Хенсбар снова взмахнул коротким копьем, и Мира увидела, что по плечу его стекает кровь. Раненого десятника подняли на ноги и перетянули руку повязкой, облив рану алой жидкостью. Судя по крику, от которого Миру прошиб пот, старый Ольгерд не стал бы пользоваться таким снадобьем.

— Клеть, держите клеть! — крикнул Хамари. На утесе появилась фигура хенсбара, взмахнув почти невидимым копьем. Где-то в глубине утеса поднимались языки пламени.

Мира почувствовала, как изнутри поднялась обжигающая боль, и упала на четвереньки. Холод обнял запястье, и рука мгновенно подогнулась. Хамари подхватил девушку и сунул ее в руки одному из хенсбар.

— За девчонку отвечаешь головой, Бранген.

Мира почувствовала, как ее усадили, и прижалась к холодному камню. Теперь оставалось наблюдать за происходящим наверху. Внезапно широкая лента белого пламени, объятая серым, призрачным туманом, вырвалась из глубины скалы и срезала одну из лестниц. С ужасным грохотом длинные пролеты сложились и упали с высоты на каменные плиты площади. Со стен раздались вопли отчаяния и злости — жрецы оплакивали свою святыню.

* * *

Ари выбежал на широкий утес, когда наверху уже все было кончено. Камень, расплавленный ударом Ингрид и Зенгара, стекал малиновыми полосами, жар волнами плыл над скалой, а силуэт огромной башни за срезанным парапетом украшала рваная дыра.

Держись правее. Мысль Ингрид вспыхнула и погасла. Там есть проход.

Он прошел под почти нетронутой скалой, переступил обгоревшее тело и догнал учителя, идущего вместе с Ингрид к подъемному механизму на краю утеса. Воздух наполнял пепел и дым, вызывая приступы кашля.

— Мы будем спускаться, учитель?

Зенгар обернулся. Лицо учителя покрывал пепел, и улыбка показалась Ари улыбкой демона.

— Зачем? Мы выйдем через пещеры.

Он поднял руку и собрал из воздуха и пепла шар Снежного факела. Охваченная серебристым огнем, цепь вспыхнула и потекла, распадаясь. Снизу послышался протяжный скрип, и, мгновение спустя, грохот. Ингрид засмеялась. Покрытая пеплом, в обгоревшей одежде, девушка ступала по горячим камням, не замечая жара.

Что с тобой? — спросил мысленно Ари. То, что он почувствовал в ответ, сложно было понять, лишь смесь образов, пламя и серый туман. Он с беспокойством посмотрел на девушку. Та шла рядом сквозь огонь, но мысли ее стали недоступны Ищущему.

Ари обернул чувства во Тьму. Холод, затопивший его, наполнил силой.

— Идем, — учитель повернулся.

От подножия башни поднялась волна раскаленного воздуха, край утеса замерцал, оседая, как талый снег. Они, не оборачиваясь, вернулись к черному зеву пещеры и скрылись внутри.

* * *

Мира бежала по стене. Хенсбары на бегу оглядывались, крепко сжимая рукояти топоров. Жрец, возглавлявший сейчас их небольшой отряд, время от времени останавливался и швырял пару пузырьков с желтым содержимым в крытые галереи, соединяющие башни. В темноте вздымались языки пламени, белым светом озаряя лица преследователей.

На вторую стену осаждающие прорвались ближе к часу Первого света, пройдя сквозь бреши во внешней стене. Хенсбары бились стойко, но три или четыре галереи, соединяющие вторую террасу и нижние уровни, оказались захвачены, и Хамари приказал оставить стену.

Среди плоских крыш и маленьких башенок, на горных тропах и широких улицах внизу кипело сражение. Пока неясно было, сколько черных воинов ворвалось в Храм, но нижняя терраса уже полностью охвачена боем.

Мира споткнулась о вывороченный из стены камень. Боль пронзила ногу.

— Сюда! — Хамари подхватил девушку и бесцеремонно втащил в узкий проход, ведущий на верхний уровень галерей. — Сиди тихо.

Он спрыгнул на камни, поднимая топор. Хенсбары бросились за ним. В двадцати шагах, на площадке со сбитыми зубцами, они столкнулись с несколькими черными воинами в белых масках, вооруженных глевиями. Мира завороженно разглядывала зеленое пламя, горящее на лезвиях. В полутьме, под снова затянутым тучами небом, глевии оставляли полосы тусклого остаточного света, сталкиваясь с молотами и топорами. Глухой звон заполнил воздух.

Один из нападавших упал почти сразу с размозженным молотом коленом. Хенсбар добил его и бросился в общую схватку. Вторым пал Хемгрут, прикрывавший Хамари. Высокий черно-белый воин в расколотой маске, с залитым кровью плащом, сбил хенсбара с ног резким движением руки и добил глевией. Мира увидела, как над головой Хамари появляется серое облако, и неосознанным движением бросила-толкнула холодную волну от запястья. Девушку скорчила боль, но и Хамари, и его противник упали на камни. Площадку покрыл белый снег, распадающийся и тающий в воздухе. Хенсбар, быстро перекатившись влево, плашмя ударил топором, подсекая ноги противнику.

Мира вдруг услышала голос схватки. Вопили раненые, звенели металлом удары, хрипло выдыхали перед взмахом молота хенсбары. Где-то рушились камни. В щелях свистел ветер, пробирая до костей, и Мира съежилась на ступеньках, стараясь как-то уменьшить боль в руке.

Снова поднялся изнутри жар. Мира успела заметить, что хенсбары отбросили своих противников, и в глазах девушки потемнело. Камни ступеней, покрытые пылью, вонзились ей в ребра.

* * *

Второй выход охранялся жрецами в белых ханберах. Ари ударил ледяной волной и отскочил в спасительный проход тоннеля, столкнувшись с Ингрид. Девушка железной хваткой вцепилась в плечо Ари и потащила его в боковую расщелину.

— Глупец, — прошипела она. — Смотри!

Учитель Зенг, нимало не скрываясь, вышел из прохода. Ари рванулся было остановить его, но Ингрид с силой ткнула Ищущего под ребра. Зенгар спокойно прошел мимо катающегося по скале жреца, потерявшего руку. Небольшая площадка нижнего уровня, скрытая тенью Янтарной башни, заполнялась жрецами. Учитель встал перед рыжеволосой, высокой жрицей в ханбере карателя и коротко поприветствовал ее.

— Сегодня ты без своего летающего змея? — громко осведомилась жрица.

— Я предпочитаю подземелья небесам в такую погоду, — ответил Зенгар, холодно глядя на нее. — Мы выполнили свою часть обещания. Где девушка?

Лаувейя указала на крепость внизу.

— За ней придется идти с мечом.

Изумлению Ари не было предела.

— Что происходит? — Ари оттолкнул Ингрид, но та снова оказалась перед ним. Глаза девушки снова блестели смехом.

— Раскрой глаза! Твой учитель нашел друзей среди врагов, — весело заявила она.

Женщина из Храма, властная и холодная в своем серо-белом, цвета вечернего снега ханбере, опоясанная кинжалом и жезлом, подошла к ним. Учитель шел следом, позади жрецы с мрачными лицами оттаскивали раненого и разворачивались к краю утеса.

— Лаувейя Красная, жрица Огня и Света, — произнес учитель.

Ингрид захохотала. Женщина из Храма зло взглянула на нее.

— Ты Ари Виннерлад? Ищущий Тьму?

Ари уставился на учителя, но Зенгар лишь кивнул ему. Учитель предал? Или... уловка? Мы во внутреннем Храме... И должны вызволить Миру, не так ли?

Не только, промелькнула веселая мысль Ингрид.

Как мне поступить? Ищущий боролся с сомнениями. Здесь, в сердце битвы, не должно быть развилок! Тьма обволакивала мысли Ари, холодом вычерчивая нужное решение. Так ли важно, что происходит? Он должен добиться победы. Храм будет повержен, а Остров — спасен. Он сложил пожелание благополучия.

— Да, Лаувейя-ри.

Она повернулась к своим людям. Ари проследил за ее взглядом, уперевшись в стонущего жреца.

— Мерхан теперь долго не забудет снежное пламя, — равнодушно отметила она.

Учитель терпеливо ждал. Ари видел за спинами жрецов сквозь паутину лестниц и балок панораму крепости. Дым охватывал нижние ярусы, поле блестело льдом, и черные тени мелькали на стенах.

— Идем, — плащ жрицы хлопнул на ветру. — Нужно вернуть то, что поможет сохранить мир.

Тяжелые башмаки жрецов гулко застучали по камню, и Ари следом за ними вышел в сердцевину крепости.

* * *

— Мы отбросили их! — довольно проорал Хамари.

Топор хенсбара покрылся царапинами, кровь запеклась на рукояти. Металл виднелся лишь там, где его крепко держала широкая ладонь предводителя.

Мира поморщилась. Боль почти прошла, но теперь ей приходилось перебегать по разбитым каменным переходам, и осколки стен то и дело впивались в ступни сквозь тонкие подошвы сапог. Она не понимала, зачем Хамари постоянно вынуждает ее следовать за собой; сам хенсбар объяснять не стал, коротко выругавшись и приставив к ней одного из увязавшихся за отрядом жрецов.

Сражение, что началось на стенах второй террасы, уже вернулось на развалины первой. Среди домов и складов, купален и длинных трапезных бились жрецы и хенсбары, черные охотники из Ледяного приюта, горожане Аргора и вонжины, Безликие в белых масках.

Мира, навидавшись крови, уже ничему не удивлялась. Ни раз и ни два она пыталась помочь Хамари в бою, однажды даже хлестнув холодом по одному из хенсбаров. Хамари благодарил, но в горячке боя грубостей от него она слышала гораздо больше.

Небольшой вначале, личный отряд Хамари вырос уже до сотни воинов. Хенсбар не пытался руководить всеми силами, защищающими стену, но лично ввязался в схватку. Отброшенные с крытых переходов между террасами, осаждающие теперь били из-за угла и с крыш, но их маги были бессильны в лабиринтах улиц и улочек, встречая жрецов и хенсбаров лишь вблизи. И, хоть с поля за стенами прибывали все новые люди, установилось временное равновесие, нарушить которое не могли ни защищающиеся, ни осаждающие.

К часу Дневной вершины они так близко подошли к внешней стене, что слышали крики за ней и плеск волн на Змеиной, чуяли запах гари от недотлевшей галеры и скрип разбитых ворот.

— Бальдр вырвался за стены! — крикнул кто-то.

Хенсбары встретили новость оглушительным ревом, и Мира невольно закричала вместе с ними.

— Вперед! — Хамари, довольно крякнув, вновь поднял топор.

Трое черных и жрец вонжинов в черно-белой маске выскочили из переулка прямо перед ними. Хенсбары напали на них, завязалась схватка. Все новые и новые черные воины выскакивали наперерез, но Хамари удалось потеснить их на широкую улицу, где его хенсбары ловко били на широком замахе своими молотами, проламывая защиту противников. Мира увидела, как одному из черных размозжили голову, и, скорчившись в сухом позыве, оперлась на стенку дома.

Жрец, охранявший ее, обернулся и удивленно вскрикнул. Мира подняла глаза — от верхних террас бежали полтора десятка жрецов во главе с женщиной, стянувшей свои огненные волосы в длинную косу.

* * *

Вокруг еще бились, крики и дым, эти дети схватки, со всех сторон окружали их. Лаувейя стояла среди черных тел, в которых Ари узнавал и недавних знакомых по осаждающему войску Хёда, и охотников из Снегов. Один из убитых, в черно-белом плаще с бледным, одутловатым лицом, которое не красила распоротая щека и проломленный висок, лежал почти у нее под ногами.

Стоя в крови убитых, Лаувейя требовала оружие.

— Ты охраняешь мой кинжал от меня? — осведомилась жрица.

Ари прикинул силы. Пятнадцать жрецов-воинов. Учитель и Ингрид. Он сам. И всего-то. На улице, среди домов и у широких ворот зернохранилища стояли восемь десятков воинов — против них, но среди этих десятков лишь двадцать хенсбаров.

— Да. Неразумное дитя нужно оберегать, — бросил Хамари, тяжело дыша. В его словах явно послышался двойной смысл. — Ее поручили оберегать мне.

— Кто? — презрительно фыркнула Лаувейя.

— Бальдр. Верховный жрец, — ответил Хамари, как бы невзначай перехватывая рукоять топора. — А вот кто они, хотел бы я узнать? Изглодай меня Тьма, если жрецы носят черное в этой битве, где и так слишком много хаоса.

Зенгар ухмыльнулся, Ингрид засмеялась.

— Отдай девчонку, Хамари, или я возьму ее сама, — прошипела Лаувейя. — Ты не понимаешь, что делаешь!

Хенсбар поднял топор.

— Отчего же, — он сплюнул на камни, в лужу крови под ногами. — Я чую измену. Ты не получишь ее. Я отдам Миру только верховному жрецу.

Лаувейя обратила взгляд на жрецов. Повинуясь ее жесту, все воины Храма достали оружие.

— Эй, — крикнул Хамари. — Это самый безумный поступок, который я мог себе представить, старуха. Крепость штурмуют, а мы деремся друг с другом!

Не дождавшись ответа, он сделал шаг вперед. Сапог окрасился бурым, впитав жидкость с плит, и Ари увидел, как свет факела отразился от широкого лезвия.

Жрецы, громко вопя, бросились на хенсбаров. Те остались одни, без поддержки, и сопротивлялись недолго.

Свежая кровь потекла поверх бурых пятен.

* * *

Мира лежала на руках Ари, что нес ее назад, к Янтарной башне. Кипел позади бой — воспользовавшись неразберихой, в нижний город снова прорвались воины Хёда, теперь сплошь горожане, и захватили привратную площадь и несколько башен внешней стены. Хамари, с широким порезом поперек груди и обмотанной бурой тряпкой кистью правой руки, лежал на плаще, что тащили двое белых жрецов позади.

— Что случилось? Откуда вы? — Мира видела и учителя Ари, что шел рядом.

Здесь, в Храме? Немыслимо. Невероятно.

— Мы пришли спасти тебя, Хозяйка птиц, — успокаивающе произнес Ищущий.

Его руки крепко сжимали бока девушки. Дыхание, горячее и влажное, отдавало пряностями и грибами.

— Лаувейя-ри использует твою силу для обряда, что защитит Остров, и мы вернем тебя в лагерь, подальше от этих стен. Учитель Зенг поможет. Он говорит, что Хёд-ри не сможет справиться с силой камня.

Мира с ужасом поняла, чего от нее хочет Ищущий, и застонала.

— Больно? — он слегка отстранился, напружинив руки.

— Нет. Еще нет, — с горькой иронией ответила девушка.

Они побежали. Лестницы мелькали перед ними, двери распахивались. Жрецы в сером и белом, с глевиями и алебардами, копьями и мечами салютовали им. По пути встретилось несколько хенсбаров, но те спешили вниз. Трое или четверо остановились, взглянув на Хамари, но, ничего не заподозрив, бросились догонять остальных.

— Их же почти отбросили, — проворчал один из жрецов. — С хенсбаром мы были в шаге от победы в битве!

— Не твое дело! — рявкнула в ответ Лаувейя. — Не останавливаться! Когда мы поднимемся, охраняйте вход.

Мира с сожалением смотрела на бледное, похожее теперь на маску лицо Хамари, единственного в Храме Света, кому она почти доверилась. Ари, мягко переступая, старался не трясти девушку.

Площадь Янтарной башни встретила их грудами вывороченных плит и слоем обломков, почти загородивших дорогу. Оплавленные камни, разбросанные тут и там. Черные куски обгоревшего, изломанного материала Башни.

Жрецы, не останавливаясь, пошли по обломкам, и Ари с Мирой последовали за ними.

Скоро все закончится, бессильно подумала Мира. Так или иначе, скоро все закончится. Она снова взглянула на Хамари, и слезы прокатились по ее щекам, слезы досады и злости.

Да, все заканчивается, но почему именно так?

— 36. Осколки янтаря -

— Черные звери! — Лаувейя громко выругалась.

Зенгар пожал плечами, улыбаясь. Высшие жрецы смотрели вниз с ужасом, Ингрид — с интересом и толикой веселья. Ари держал голову Миры на коленях и молчал.

Сама Мира, беспомощная, ослабевшая от бесконечной боли и холода, рассматривала Храм внизу безразличным взглядом.

За внешней стеной еще кипел бой, но уже было ясно, что жрецов отбросили. Осаждающие вновь бились в проломах, ступая по своим и чужим телам. Река, сумрачно поблескивая, уносила тела в черном и белом, плавно танцующие на волнах. Поворот, нырок, поворот... Мира вздрогнула и отвернулась. Даже издалека ей не хотелось смотреть на мертвых.

После второго удара снежных магов нижняя часть Храма, только-только освобожденная, окончательно превратилась в обледенелые развалины. Внешняя стена, крепкая, выложенная камнем и скрепленная алхимией Земли, выдержала атаку, но в ней появился новый, широкий пролом, через который сейчас черной лавиной вливались осаждающие. Жрецы и хенсбары, пока не подозревающие о предательстве Лаувейи, вместе сражались на второй стене и в переходах, ведущих на верхние террасы.

Мира видела сияющие бледным золотом потоки огненного масла, начиненного алхимическими техниками. Слышала вопли раненых и обожженных. Иногда ее слуха достигал и грохот рушащихся стен, и тогда всем телом — прижатой к камню спиной, локтями и даже затылком — девушка чувствовала, как содрогается башня.

— Нужно продолжать, — рявкнула Лаувейя. — Тащите девчонку.

Ари вспомнил холодную улыбку учителя. Она не умрет? — спросил Ищущий. Не знаю, ответил Зенгар. Да и важно ли это?

Кокон Тьмы не помогал, и наружу прорывались чувство вины и жалость. Ничего. Ари встал, держа Миру на руках, двое жрецов помогали ему. Широкая каменная площадка, где они пытались обуздать силу камня, была изрезана прямыми линиями. Узор, разбегаясь и перекрещиваясь, складывался в незнакомые руны. С каждым движением Лавувейи, с каждым всплеском рыжего пламени в огромном очаге знаки на полу разгорались зеленоватым светом. Ари видел, как черные щупальца Тьмы, выходя из стен, амулетов, металлических пластин и даже откуда-то сверху, гибкими хоботами от низких туч, собирались в пульсирующее облако вокруг девушки.

Интересно, подумал он, глядя на жрецов. Неужели и они это видят?

Нет, послышалось в ответ. Они бы сбросились с башни.

Ингрид незаметно подмигнула Ари. Он положил девушку на постель, жрецы расправили смятые простыни и сели рядом, у ног и в изголовье. Судорога прошла по телу девушки, и она закричала от боли, глухо и страшно, словно в черном кошмаре. Даже улыбка Ингрид погасла, оставив лишь легкий интерес в мыслях Ари. Учитель, бесстрастно наблюдая, стоял рядом, но Ари видел, что щупальца стягиваются и к нему.

Внизу, у внешней стены, раздался глухой удар, и небольшая башенка с шумом опрокинулась в реку. Громкий, на постоянной ноте крик плыл высоко над крепостью.

* * *

Гонец вбежал на площадку, весь в крови и серой пыли. На лице запеклась корка, скрывающая кожу. Лицо его выражало такое отчаяние, что жрецы, не принимающие участия в ритуале, побледнели, судорожно сжимая руки.

— Светлая Лаувейя! — громко, с хрипом выговорил гонец. — За стеной убили верховного жреца. Мы оставили внешнюю стену. Светлая Фенрад возглавила войско.

Раздался тонкий взвизг. Альми, о которой все забыли, подбежала к краю площадки, вперив взгляд в ползущих внизу широким ковром воинов Хёда.

— Фенрад? — Лаувейя с трудом подняла руку. — Альми, Сунгар, Брина. Берите стражу и спускайтесь вниз. Больше вы тут не нужны.

Гонец, покачиваясь, стоял на верхней ступени лестницы.

— Сообщи светлой Фенрад, что я нанесу удар по войску на нижних террасах. Пусть отводит людей.

Гонец исчез, жрецы спустились, оставив лишь пятерых, видно, исполняющих роль телохранителей советницы. Из высших сановников Храма осталась она одна.

— Камень погиб, — заметил Зенгар.

Ари, приглядевшись, увидел капельки пота на висках учителя, хотя холодный ветер лишь усиливался, пробирая до костей.

— Или попал к Темному, — возразила Лаувейя. — Мы должны закончить обряд, старый. Ничего не случилось, сила Сердца Ночи еще здесь.

Ветер, плюнув в них колючими снежинками, завыл в пролетах. Ари потер обмороженные пальцы, чувствуя мелкую, навязчивую боль.

— Сила Сердца Ночи, — протянул Зенгар. — Но вся ли? И принадлежит ли она нам?

Ари видел, как он схватил черное щупальце, словно пытаясь его оторвать от клубка, но Тьма лишь рассыпалась, насмехаясь над ним. Учитель тревожно взглянул на лежащую без сознания Миру, на небо над головами. Тучи медленно рассеивались.

Внизу, на второй террасе, взревели и раздался звон мечей. Топоры и молоты били по дереву, и треск долетал даже до их убежища.

— Что ты хочешь этим сказать, черный? — зло буркнула Лаувейя.

Она, присев над Мирой, пыталась вернуть ее к жизни, но безуспешно. Телохранители стояли абсолютно неподвижно, не пытаясь помочь или помешать ей.

— Сила Сердца Ночи у Хёда-ри и Тьмы, — ответил он. — Лишь камень держал ее для тебя. Теперь, когда его нет или он попал к учителю, я ухожу.

Жрецы-телохранители взялись за мечи на серых плащах. Как же им жарко днем, неожиданно подумал Ари. Он вскочил на ноги. Ингрид, мягко ступая, встала рядом с ними, хищно прищурившись.

— Камень — и она, — Лаувейя указала на девушку, лежащую на потемневших от пота простынях. — Нужно вернуть ее.

— Как? — Зенгар задумчиво посмотрел на Миру.

Та не подавала признаков жизни. Веки, закрывшие глаза, неподвижно застыли.

— Способ есть, — захохотала Лаувейя, делая знак одному из жрецов. Резким, смазанным движением тот выкинул вперед руку и застыл.

Ингрид, еще ничего не чувствуя, уставилась на свой живот. Сквозь черный ханбер, дрожа, торчало древко короткого копья. На дереве, полированном до блеска, отражалось ярко-белое Высокое небо.

Ари, не задумываясь, выхватил нож и бросился к Лаувейе, почти не понимая, что делает.

* * *

Светящиеся линии на плитах загорелись ярче, когда первые капли крови упали на них, сбегая по древку. Зенгар, выставив ладони вперед, зачерпнул вдруг засиявшей белым Тьмы и бросил в жрицу, но та лишь расхохоталась.

Ари почти добежал, когда Лаувейя отбросила его обжигающим ударом воздушного кулака. Янтарная стена позади слегка почернела.

— Говорят, на востоке все копошатся в снегу и грязи, — заметила Лаувейя, переступая вбок и назад, уклоняясь от удара. — Алхимия Крови вам чужда, невежды.

— Остановись! — предупредил Зенгар. — Ты даешь ей слишком много, это запрещено! Тьма не простит, она сожрет тебя!

Лаувейя рассмеялась громче. Ари лежал на потемневшем полу, почти не чувствуя рук, но взамен вдыхая запах паленой шерсти от тлеющего на груди ханбера. Глядя на Ингрид, упавшую на колени, он попытался встать, пошатываясь. Зенгар стоял неподвижно, но Ари теперь видел — учитель пытается выпутаться из обвивших его черных щупалец.

Линии на полу теперь пылали не призрачным, а вполне ощутимым жаром. Один за другим жрецы, прикрывающие Лаувейю, отступали на края площадки, но уходить не смели. Зенгар словно не замечал огня, пляшущего вокруг его ног, Мира все еще лежала без сознания.

Ингрид... Ари чувствовал боль и страшную злобу, заполонившую сознание девушки. Та поднялась, объятая пламенем. Факелом пылали одежды, но Ингрид словно не чувстовала огня, смуглая кожа лишь покрылась пятнами пепла от сгоревшей ткани. Ари видел, как покачивалась на шее девушки серебряная цепь со странным знаком, влево-вправо, влево-вправо, снова влево... Шаг за шагом она приближалась к Лаувейе.

— Остановись, — прохрипел Зенгар.

Лицо мага побагровело, но он все еще держался на ногах. Пламя вокруг него плясало, скрещиваясь и опадая, черные плети Тьмы хлестали, вырываясь из облаков над ними. Один из жрецов с криком сорвался за парапет, не выдержав удара темного щупальца, остальные тоже вышли из круга. Кто-то лежал ничком, не замечая горящего плаща, кто-то, упав на колени, закрыл глаза руками.

Лаувейя все еще выглядела уверенной, но сойти с места ей не давал клубок темных щупалец, а Ингрид все приближалась, медленно шагая в облаке пламени. На лице девушки выгорели глаза, и теперь на жрицу смотрели два черных провала, безволосый череп усмехался потемневшими зубами.

Ари хотел и не мог отвернуться, не давало ощущение злости, всемерной, преодолевающей все, что истекало из мыслей Ингрид. Ничего человеческого не осталось уже в этом потоке, лишь жестокое, как огонь, желание мести.

Со стуком на камни упало древко, обугленное, прогоревшее, и Ингрид шагнула в последний раз, заключая Лаувейю в объятия. Жрецы, оставшиеся на ногах, отбросили оцепенение, но сдвинуться с места им не удалось. Двое, что все же прыгнули вперед, упали прямо на пылающие линии и превратились в груды паленого тряпья, даже не успев вскрикнуть.

— Нет же, — крикнула Лаувейя. В ее голосе явственно слышался ужас. — Я спасаю этот проклятый Остров! Оставь меня!

Пламя разгоралось, охватывая обеих женщин, и жрица завопила от боли и ужаса. Зенгар, поморщившись, отвернулся. Ари опустил голову, чувствуя, что ощущение присутствия в мыслях пропало, и с силой ударил кулаком по горячему полу.

Посреди площадки пылал огромный костер. Бело-желтый в сердцевине, сине-красный по краям, он выжигал в каменном полу борозды, растекаясь по янтарной площадке. На стенах зловеще мелькали отблески, перебрасывая свет с излома на излом.

Ари вдруг подняли, рывком, безжалостно поставив на ноги.

— Это еще не все, ученик, — Зенгар выглядел постаревшим, на шее отпечаталась багровая полоса. — Мы должны закончить то, что начала эта сумасшедшая.

Ари с болью в сердце взглянул на пылающий огонь. Внутри, переплетаясь, танцевали две смутных тени. Дыма не было, лишь жар, но над ними вновь разошлись облака. Казалось, небо отвечало пульсации пламени, меняя цвет.

— Уходим, — учитель толкнул Ари к лестнице.

Тьма, и внутри, и снаружи теперь защищала Ищущего. Вызванного Ингрид пламени хватало на ожоги, но не более. Ари, покачиваясь, следом за учителем обошел вкруг погребального костра, стараясь поднять лежащих и стоящих на коленях жрецов. Наконец они обзавелись четырьмя обожженными спутниками.

Мира лежала между пламенем и стеной, и жар обволакивал девушку плотным коконом. Ари видел, почему та уцелела. Под волнами жара, переливаясь в скрытом свете, обвивал Миру лентой черный саван Тьмы.

Подняв девушку, они спустились на первые ступени. Рядом лежал Хамари, кряхтя от боли, внизу, разрушенный и наполовину захваченный, лежал Храм Света. Пылающий позади костер не утихал, но Тьма больше не стегала по Башне, теперь ее щупальца тянулись куда-то в нижний город, в обледенелые развалины у самой внешней стены.

— Туда, — устало показал Зенгар. — Нам нужно найти камень, пока его не нашел отец. Хёд более не способен удержать его силу.

Ари поднял глаза на учителя. Тот мрачно кивнул:

— Если камень не попадет к нам, Остров может погибнуть.

Обернувшись, Ари показал на пламя.

— Значит, это все — зря?

— О нет, — хмыкнул Зенгар, вытирая грязным рукавом лицо.

Пепел сгоревшего "янтаря", белый и мягкий, сыпался на них с неба. Воняло серой.

— Нет? — Ари поднялся на ноги и встал перед учителем. — Она погибла. Мира при смерти. Мы сидим на башне посреди вражеской твердыни. И это — не зря?

Учитель, не поднимаясь, тяжелым взглядом принудил Ари замолчать.

— Нет, — отрезал он. — Мы отбросили линию распада.

Он обвел рукой небо, что горело белым сплошным сиянием. Кольцо туч замыкалось теперь над вершинами далеко позади и над лесом, но над крепостью, рекой и полем, где все еще торчали черные шатры, завесой раскинулся свет.

— Пожри Тьма всех магов, — громко выругался Хамари, очнувшись и обведя взглядом собравшихся.

Жрецы, молчавшие с начала перебранки, не открывали рта и теперь. По их виду нельзя было признать гордых служителей света, что несли истинное, по их мнению, знание. Серые ханберы измазал пепел и сажа, лица — отчаяние и боль.

— Боюсь, именно это она и собирается сделать, Огнеборец, — фыркнул Зенгар и вылил на раны хенсбара белесую жидкость.

Вой Хамари заглушил даже рев костра. Отразившись от утеса за башней, звук вернулся, дробленый и ослабевший, и смешался с новыми криками.

— Вставай, — бросил учитель. — Вставай, нам нужно отбить камень.

Хамари, пошатываясь, встал. Жрецы с ужасом глядели, как широкий порез на груди затягивается серой пленкой. Ари, погрузившись еще глубже во Тьму, поднял на руки Миру. Болью отозвалась обожженная грудь, когда девушка повернулась и задела локтем несущего ее Ари, но холод, идущий изнутри, заглушал все. Теперь Ищущий видел окружающее словно в сером, повисшем над миром тумане, и даже Высокое небо в его глазах покрылось пятнами и трещинами, сквозь которые проглядывала Тьма.

Они медленно спускались вниз. Мимо, стекая по перекрытиям и разрушая их, тек расплавленный камень верхних площадок. Огонь Ингрид не удовольствовался Лаувейей и верно, охватывая и проглатывая, разрушал Башню.

— Нам нужно поспешить, — озабоченно заметил Зенгар.

Ари взглянул на учителя отсутствующим взглядом. Хамари скрипуче рассмеялся.

— Куда? — хенсбар указал на площадь. От восточной стены туда перехлестнула волна непонятных, мохнатых существ, ведомых людьми в зеленых одеждах. — Нас там перебьют, прокляни Тьма этих зеленых.

— Нет, — рассеянно ответил Зенгар. — Опасаться нужно не прыгунов, а людей. Спускаемся.

Ари видел, что онемевшие жрецы, следующие за ними по лестнице, колеблются. Лишь огонь позади заставлял их следовать за снежным магом и излеченным хенсбаром. Наверное, это и послужило причиной того, что длинный нож в руке у маленькой девушки не был замечен, пока не вонзился на поллоктя в левый бок Зенгара.

* * *

Низкая лестница выбегала из сторожки и вонзалась в каменные плиты. Под ней и спряталась маленькая жрица, дожидаясь, пока они спустятся, и свой шанс не упустила. Зенгар кривился в сторону, Хамари бежал вперед, а Ари даже успел удивиться, что хенсбар помогает магу Тьмы — так долго тянулось мгновение.

— Альми! — Мира с содроганием смотрела, как изящная девушка откатилась в сторону, отброшенная Хамари. — Альми...

Ари даже не заметил, что Мира открыла глаза — он, не отрывая взгляда, смотрел на учителя. Тот, тихо выругавшись, выдернул нож и приложил руку к быстро темнеющему ханберу.

Альми, с трудом привстав, зло смотрела на хенсбара.

— Ты! — Она сплюнула. На камнях, выбеленных светом с неба, ее слюна оставляла розовые пятна. — Зачем ты мешаешь, карлик? Я все видела там, наверху. Он помог убить Лави!

Она попыталась встать на ноги, но Хамари, не дожидаясь, подошел ближе и с силой пнул окованным сапогом ей в живот. Жрецы молчали, не двигаясь. Ари, усадив Миру на камни площади, подбежал к учителю, но тот отстранил Ищущего.

Кровь остановилась. Ари видел, что сделал учитель, и холодный пот выступил у него на спине. Рана не затянулась, лишь покрылась ледяной коркой, втянув в себя жгут Тьмы.

— Остановите его! — закричала Мира. — Он же убьет Альми!

Жрецы наконец очнулись и подбежали к Хамари. Тот отошел на шаг от лежащей на камнях Альми и отвернулся.

— Не давайте ей встать, — хмуро буркнул он. — Иначе я убью ее, девчонка верно говорит.

Та харкала кровью и пыталась что-то сказать, но тщетно.

Незаметно вокруг собирались зеленые прыгуны, добежавшие до башни и заполонившие площадь. Здесь, в самом центре крепости, уже не было видно жрецов, защищающих стены и переходы. Жители леса, прыгуны не рыскали и неподвижно сидели на задних лапах, уставившись на жрецов черными ягодами глаз.

— Бисса, — хрипло каркнул Зенгар, откашливаясь кровью. — Бисса-ри?

Прыгуны расступились, и к магу подошла женщина. В зеленом плаще и свободном одеянии она не походила на Лесника, но следовавшие за ней трое мужчин носили традиционные для леса одежды и недобро глядели на жрецов.

— Вижу, и ты попал в беду, отшельник? — мелодично протянула женщина.

Тут Мира всхлипнула.

— Кто ты? — зеленая женщина повернулась. — Кто ты, девочка?

— Та, что потеряла мать, — ответил Зенгар.

Маг оправился от удара, но по-прежнему кровь капала на плиты. Темное пятно на ханбере Зенгара дотянулось почти до середины левой ноги.

— Но это было давно, — прерывая Миру, громко добавил он. — Хорошо, что существуют воспоминания.

Ари, ничего не понимая, молчал. Жрецы связали злобно шикающую Альми и сидели в стороне, с опаской разглядывая зеленых прыгунов.

— Мама?

Мира, дрожа то ли от усталости, то ли от радости и страха лишиться вновь обретенного, смотрела на женщину в зеленом, узнавая все новые и новые черты.

— Дочь, — тихо ответила женщина.

— Бисса, — заметил Зенгар. Зеленая женщина отмахнулась. — Не время ли нам покинуть площадь? Сердце Ночи ждет, и остров тоже.

Она открыла было рот, чтобы ответить, но тут позади с яростным скрипом, грохотом и ошеломляющим громом обрушился горящий шпиль Янтарной башни.

— 37. Цена победы -

Зенгар, хромая, шел впереди. На верхней террасе хозяйничали зеленые люди, жрецы, связанные, сидели у каменных бойниц и зло смотрели на проходящих мимо. Бесса, поддерживая еле бредущую Миру, тихо разговаривала со вновь обретенной дочерью.

Альми, связанная, пропала вместе с тремя жрецами после падения обломков Башни. Вспоминая, каким чудом уцелели остальные, Ари не удивлялся этому. Ищущий вовсе ничему не удивлялся, безразлично оглядывая каменные коридоры и белые стены Храма. Хамари хромал рядом, поглядывая на него с сочувствием.

Черная пустота внутри. Распад. Как будто серый туман, гнилой и мерзкий, оставляя слизь на мыслях, поднимался изнутри. Ари почти ничего не видел, только звук — стук каблуков о камень — доносился до него. Ингрид мертва... Это опасная игра, подумал он внезапно. Вот и все. Ты проиграла, странница.

Ари вспомнил Лаувейю, объятую пламенем, и злость обуяла его. Он почувствовал, как колышется внутри кокон Тьмы, спасающий его рассудок, и глубже завернулся, почти не оставляя шансов миру дотронуться до него, а клокочущей душе — вырваться наружу.

Они вышли на стену, отгораживающую третью, верхнюю террасу, и начали спускаться по длинной лестнице вниз. Зенгар вел их к черному облаку, нависшему над видимым внутренним взором огнем где-то у привратной площади, туда, далеко вниз.

Впереди глухо застучали противовесы больших ворот, и те открыли свой зев, поднимаясь. Последние воины Хёда вошли в Храм, переступая через тела защитников и своих друзей, втягиваясь в лабиринт улиц и переулков, стуча деревом и металлом.

Прилив боли отрезвил Ари, и он остановился. Широкий парапет, о который он ударился левой кистью и бедром, был расколот на части, и острые края камня пропороли широкую борозду по штанине. Ари увидел кровь на коже.

— Ты снова с нами, снежный звереныш? — поинтересовался Хамари.

Хенсбар поморщился. Похоже, и он страдал от боли, полузатянувшихся ран, крушения крепости, что казалась неприступной.

Ари кивнул.

В самом деле, конечно, Хамари не тревожила ни боль, ни Храм, лишь поражение его непобедимых прежде хенсбаров.

— Сегодня проклятый день, — проворчал Хамари, указывая на горизонт. — Смотри.

Ари поднял голову. Горизонт словно сжался, и белый круг света, окаймленный вздыбленными черными тучами, сиял все ярче.

— Что это? — с тревогой спросил он.

Хамари пожал плечами:

— Знакомое небо, это все, что я вижу. Похоже на Огненную обитель, Дом хенсбаров.

Ари непонимающе взглянул на хенсбара, и тот ухмыльнулся.

— Не приглашаю. Сейчас там жарковато. Это небо приближается, неся с собой белое пламя, и скоро никто не обрадуется этому.

— Тангхен-ри на охоте, — привычно выговорил Ари, но только теперь смысл этих слов начал доходить до Ищущего.

Он обернулся. Верхние зубцы устремленной ввысь сломанной башни еще горели. Бело-желтый огонь, почти невидимый на фоне неба, плясал тут и там на камнях. Зенгар, задержавшись, дождался спутников — впереди звенели мечи и раздавались крики.

— Учитель Хёд где-то рядом, — предупредил Зенгар.

Он оглядел разношерстую компанию и тяжело вздохнул. Зеленая Бисса с тремя следующими за ней, как снежные звери, огромными прыгунами; Ари, чей ханбер вытлел до нижней рубахи на груди и смотрелся довольно живописно; Хамари, отсалютовавшего топором и бледную, но уже стоящую на ногах Миру — все напряженно ждали.

— Он может остановить это? — Хамари кивнул на небо. — Или мы должны попросить его?

Он недвусмысленным жестом потер рукоять топора. В переговоры хенсбар вступать явно не собирался.

— Таким образом ты не выпросишь и могильный камень, — усмехнулся Зенгар.

Он болезненно охнул, перенес вес на правую ногу и раздраженно сплюнул.

— Мы должны выяснить главное, — продолжил он. — В рассудке ли еще мой отец. Если да, у нас есть шанс остановить распад камня, ведь Лаувейе не удалось выбрать из него силу. Если нет...

Зенгар пожал плечами и отвернулся, не закончив.

— Тогда идем вперед!

Хамари уверенно шагнул навстречу битве. Ари, которому уже опостылело бродить по развалинам, бросился следом.

* * *

На уцелевшей площадке стены, под ней и на взъеме сражались полтора десятка израненных хенсбаров и тридцать черных воинов. За спинами черных, сосредоточившись на битве, Ари увидел двух черно-белых жрецов вонжинов, обжигающих защитников стены волнами горячего дыма. Хамари бросился к вонжинам с топором, но упал, сбитый с ног прыгунами Биссы.

— Хватит, — просто сказала женщина, что-то гортанно вскрикнув. — Больше не надо.

Хамари мрачно хмыкнул, но в его возгласе явно слышалось согласие.

На стене поднялся крик, хенсбары начали биться с удвоенной силой. Один из черных упал, и Ари увидел, что это воин Ледяного приюта.

— Стойте! — крикнул он.

Вонжины обернулись. Один из магов, и раньше казавшийся Ари знакомым, оказался учеником Альбо. Ари заметил, как на его лице отразилось недоумение.

— Стойте! — поднялся, сбросив со спины прыгуна, Хамари. — У нас есть другая цель. Темный.

Бой продолжался, лишь слегка затухая, но ледяная волна, посланная Зенгаром, мгновенно превратила камень в покрытый льдом склон. И защитники стены, и осаждающие свалились в общую кучу. Кто-то, не преминув воспользоваться ситуацией, попытался воткнуть противнику кинжал в бок, но тут на лежащих набросились зеленые прыгуны.

Спустя мгновение все закончилось.

— Оставьте друга в живых, — насмешливо крикнул Зенгар. — У нас есть противник получше.

Хенсбары и черные воины зло смотрели друг на друга, но теперь, видя Хамари и Зенгара, уже не пытались броситься в драку.

Ари подошел к вонжинам. Те растерянно смотрели по сторонам.

— Мы идем к Хёду-ри, — обратился к ним Ари. — Где советник Альбо? Правитель Вимар?

— Мы не знаем, — ответил один из вонжинов. — Хёд-ри бился с огромным жрецом за стеной. Альбо-ри был с ним.

Ари повернулся к учителю:

— Он где-то снаружи. Советник Альбо не полезет в гущу битвы, он будет сопровождать учителя Хёда.

Зенгар кивнул. Ари вдруг заметил, что Мира смотрит на него с неприязненным выражением лица, и улыбнулся девушке, но та не ответила.

— Хорошо, — принял решение Зенгар. — Идем к мосту.

* * *

Когда отряд Зенгара подошел к стене, покинув развалины нижних террас, в нем собралось уже около двух сотен воинов. Черные охотники из Ледяного приюта держались ближе к голове, следуя за Ари, Мирой и Зенгаром, тогда как хенсбары и жрецы шли, окруженные прыгунами Бессы и ее спутников.

Хамари пожелал отправиться к своим, и Зенгар отпустил хенсбара. Тот теперь шел, хромая, посреди колонны, переговариваясь с хенсбарами и презрительно глядя на жрецов.

Вонжины пожелали сопровождать Ари, и теперь у Ищущего появился черно-белый эскорт. Учитель с иронией поглядывал на ученика, но Ари не решался отказать жрецам Альбо, помня о щепетильности вонжинов в вопросах защиты советников.

— Кузнец здесь, — неожиданно сказала Мира. — Лаувейя-ри говорила, он принял веру Храма и теперь сражается в белом.

Ари подошел ближе к девушке.

— Ты видела Гирена-ри? — с интересом спросил он. — Здесь?

— Да, — кивнула Мира. — Он предал город. Гирен-ри возглавлял карателей.

Зенгар коротко посмеялся:

— Так вот кого мы побили у Лесного предела! Друга Кузнеца! Неудивительно, что им удалось уйти, он не растерял своих талантов.

Небольшой отряд вышел к главным воротам, разбитым при штурме, и остановился на площади. За вновь наведенным из обломков сожженной галеры мостом, в белом свете Высокого неба, на широком лугу бились насмерть.

Зенгар всматривался, изучая ход битвы. Хамари сжал рукоять топора, но вперед не рвался, видно, понимая, что вмешаться в такую кашу — значит попросту погубить людей, не добившись ничего. Мира закрыла глаза, будто задумавшись, и Ари встал так, чтобы на девушку не смогли напасть прорвавшиеся по мосту жрецы или хенсбары.

За рекой, у полузатопленных останков галеры, сражались около трехсот жрецов и хенсбар. Вел их в бой коренастый, широкий в плечах карлик в бело-желтых доспехах, с молотом, украшенным серебряным узором. Каждый взмах тяжелого орудия сопровождался зеленой вспышкой. По лысой голове и плоским, прижатым к черепу ушам нетрудно было даже со спины узнать хенсбара. За его спиной отражали натиск черных воинов около десятка жрецов и хенсбаров, яросто защищая небольшой холм. Остальные, в основной массе жрецы, отошли почти к самой реке. Ари видел, что у самого моста с ними бились вонжины, но без черно-белых жрецов Альбо, а на холме — охотники Ледяного приюта.

— Хёда-ри здесь нет, — сказал он учителю. — Похоже, придется пробиваться.

Зенгар пожал плечами. Вокруг левой руки мага начало разгораться серебристое пламя.

— Пусть Тьма спасет тех, кто достоин, — ответил он равнодушно. — Нам нужен отец. Помехи нам не нужны.

Хамари повернулся, сжимая топор.

— Хенсбаров там, впереди, возглавляет мой брат по крови, — он набычился. — Если кто и погибнет при прорыве, то это будет не он.

Зенгар посмотрел на Хамари с холодным интересом:

— Тогда можно начать здесь, — он разжал руку. Что-то блеснувшее в свете небесного сияния скатилось из кармана в рукаве мага в ладонь.

— Стойте! — внезапно вмешалась Мира.

Все взгляды обратились к девушке. Она все еще стояла с закрытыми глазами, но на плечах и вокруг нее, на обугленных, покрытых потеками воды досках моста сидели черные птицы. Глаз не мог уцепиться за них, словно мазки темноты появились перед изумленным отрядом Зенгара и Хамари, уже готовыми вцепиться друг в друга жрецами и горожанами, вонжинами и хенсбарами. Мира открыла глаза, затянутые угольно-черной пеленой:

— Позвольте мне попробовать. Я остановлю это.

Хамари первым пришел в себя. Он опустил топор.

— Пусть попробует. Я посмотрю.

Он рассмеялся, хрипло, но Ари почувствовал в смехе нотки неуверенности. Сам Ищущий решил оберегать девушку и теперь стоял достаточно близко. Одна из черных птиц села ему на плечо, но даже вплотную глаза отказывались видеть, лишь второе зрение позволяло ощутить суть — мерцающий клубок серой взвеси, сотканный из окружившего Миру облака темноты.

— Проклятая! Она предалась Тьме!

Один из жрецов, стоящий позади Хамари, завопил и бросился к Мире. Всего десять шагов — и два удара. Ужасный, разрубивший плечо взмах топора хенсбара и длинный всплеск холодного огня Ари в одно мгновение превратили человека в мертвое тело.

Со стуком тело жреца упало на мост. Хамари столкнул его в реку.

— Пусть попробует, — с нажимом сказал хенсбар, обводя всех тяжелым взглядом. — Она может спасти нас.

Тело проплыло под остатками моста и исчезло волнах.

Мира, подняла руки. Ари знал, что для черных птиц невидимы и она, и окружавшие их люди. Жест был важен лишь самой Мире. Ищущий поразился, какой сильной техникой овладела маленькая Хозяйка птиц — черная стая стала огромной, больше пятидесяти птиц поднялись над стенами и набросились на сражающихся. Они клевали и падали на головы, плечи, под ноги, заставляя прекратить бой. Крылья черных птиц не шевелились, и, погибая, они рассыпались искрами мелких льдинок, но нужный эффект был достигнут. Люди, проклиная свалившуюся с неба напасть, перестали нападать друг на друга.

— Хорошо, — хмыкнул Зенгар. — Теперь вперед!

Хамари, перехватив топор, бросился по мосту впереди хенсбаров. Немного помедлив, за ними следом побежали уцелевшие на нижней террасе жрецы, аргорцы и охотники. Зеленые прыгуны поплыли напрямик, их косматые головы мелькали среди волн.

Ари не побежал, застыв рядом с Мирой. Он видел, как отряд Хамари врезался в ряды жрецов на берегу. Его воины, стараясь не убивать, повергали охваченных страхом защитников берега наземь. Атакующие застыли, видя свару в стане противника, но, измученные черными птицами, напасть так и не смогли.

Итогом броска Хамари стали около трехсот пленных и неплохая позиция — невысокий холм, что раньше служил целью ожесточенного сражения. Хамари стоял рядом с плененным предводителем отряда, защищавшего холм, и что-то с жаром втолковывал ему. Зенгар, поднявшись на холм в сопровождении вонжинов, выглядывал Хёда среди битвы.

— Он там! — крикнул Зенгар. — Нужно добраться до него быстрее!

Ари, сопровождая Миру, поднялся на холм. Птицы рассыпались белым ковром инея, и вместе с ними опять исчезли силы девушки. Ари надеялся, что это пройдет, но пока Хозяйка птиц не смогла бы владеть и дохлым огневиком.

Дальше, на восточной дороге и среди лагеря, за поваленным частоколом, бились небольшие группы жрецов и черных, но в одном месте, между двумя сходящимися трактами, плотная группа из пятидесяти черно-белых магов и охотников теснила противостоящих ей латников Храма, поражая их магией Тьмы и глевиями.

— Туда!

Зенгар и сам показал, что нужно делать, сбежав с холма. Теперь уже все последовали за ним, видя, что происходит впереди. Над лагерем, от той самой группы, расширялся полупрозрачный конус, по границам которого и проходило отсекающее тучи зеленоватое сияние. Ари был уверен, что именно там и таится причина внезапной жары, и нити, ведущие к низкому небу. Да и сам Хёд-ри, учитель, скорее всего, сражается вместе с вонжинами.

Кому бы ты доверился? — спросил Хёд-ри в шатре. Казалось, это было так давно.

Ари вспомнил свой ответ, уже пересекая поле вдогонку за Зенгаром и Хамари. Мира осталась позади, охраняемая десятью хенсбарами.

До латников в грязно-белом они добрались почти без помех. Небольшие кучки сражающихся присоединялись к отряду, видя Хамари и Зенгара, или падали в грязь, сраженные обухом топора или обжигающим ветром. Ари несся в первых рядах, не заботясь об усталости и почти не обращая внимания на мертвецов, лежащих тут и там. Тьма клокотала в нем. Словно пар в снежных столбах Сияющей, она была приправлена сернистой горечью из-за смерти Ингрид. Она заполняла то пустое место, где успели поселиться ощущения странницы, и Ари был благодарен за то, что Тьма отняла ту последнюю боль, пронзившую и его.

Латники, слыша приближение бегущих, оборачивались. Сжатые между магами на холме впереди и отрядом Зенгара, они приготовились биться отчаянно, не жалея себя. Хамари на бегу поднял топор. Ари, вытащив нож, обернул руку в темный кокон. Зенгар внешне почти не готовился, но Ари не сомневался, что учитель тоже припас пару сметоносных сюрпризов.

Бой проник в него, наполнил азартом, вытеснил все лишнее. Он скрестил нож с длинным палашом первого латника, блокируя удар, и одновременно выбросил вперед щупальце Тьмы с левой ладони. Невидимое жрецу, оно обняло и обожгло холодом, заставило руку дрогнуть, а украшенный пламенем нагрудник покрыться инеем. Ари, пользуясь замешательством противника, ударил ножом, целясь в горло, и ощутил легкое сопротивление, словно от резки ткани. Хлынула кровь, но жрец остался жив, получив лишь глубокую царапину. Если бы белый латник остался спокоен, жизнь его продлилась бы дольше, но воин Храма с ужасом поднял руки к ране, и бегущий следом за Ари вонжин поразил его глевией.

Рядом, слева и справа, позади и впереди, кипел бой. С неба снова упали бледные подобия черных птиц Миры, начав клевать жрецов, с холма впереди полетели белесыми искорками флаконы с огненной начинкой, и белый свет Снежных факелов смешался с белым светом Высокого неба. Ари иногда ощущал, как скользят ноги, замечал запахи крови и паленой ткани, раздавленной травы и пота, но чаще просто жил в ритме боя — удар, уклонение, выброс. Шаг или два вперед, прыжок, удар. Нож покрылся зазубринами, рука слегка немела, мышцы тянуло. Несколько раз Ари вспоминал об оставшейся позади Мире, однажды — об учителе Хёде, что ждал впереди.

Когда Ари оказался у самого холма, отбивавшийся латник почему-то отошел в сторону. Тяжело дыша, покрытый порезами и кровью от длинного разреза поперек груди, Ари стоял на мокрой траве. Перед ним появился высокий жрец, в перепачканном кровью белом плаще, с длинным боевым молотом.

Ари остановился. Биться ножом против молота... Он отступил на шаг, краем глаза следя за стычками вокруг. Вот рядом упал вонжин, трое латников, теснившие его, на миг остановились, приподнимая головы, и тут же получили удар струей пара. Закрыв лица, они бросились в новую схватку, поднимая палаши. Слева никого не было, лишь пустое пространство.

Ари скользнул влево, одновременно зачерпывая Тьму. Молот засиял белым светом, и высокий жрец бросился за ним. Ари, уклоняясь от удара, заставил вспыхнуть Ночным огнем траву под ногами, но безуспешно — белый жрец бестрепетно шагнул через пламя. Ищущий почувствовал под ногами склон холма и начал подниматься, внимательно следя за молотом, но жрец почему-то не преследовал его. Вдруг откуда-то слева появился Хамари, с окровавленным топором и без шлема. Лысая голова хенсбара сияла под Высоким небом.

— Гирен! — заорал Хамари. — Бросай молот! Мы перебили почти всех твоих! Ты обречен!

Белый жрец молча поднял молот, оставляя в воздухе светящийся след, и бросился навстречу хенсбару. Ари оглянулся, ища подтверждения словам Хамари, и увидел, что у подножия холма схватка почти затихла. Отряд Зенгара окружил склон, но люди не поднимались выше, стояли, замерев и вглядываясь.

Ари, пока выбросив из головы эту странность, внимательно следил за схваткой. Он опасался вмешиваться, Тьма почти ушла, отброшенная усталостью, а нож был плохим подспорьем в бою молота и топора.

Хамари явно теснил жреца. Его удары были размашистыми, словно налитые силой, белый жрец отбивался с трудом, отходя все дальше и дальше. Ари видел, что другие хенсбары и вонжины бежали к ним, подмоги же жрецу ждать было неоткуда, но тот все-таки сопротивлялся. Наконец топор Хамари пробил защиту жреца и поразил того в левое плечо.

— Теперь и ты мертв, — хмыкнул Хамари, занося топор. — Жаль. Я любил тебя, Кузнец. Ты был лучшим у Лаувейи, этой проклятой дуры.

Гирен, внезапно подняв голову, встретился взглядом с хенсбаром. Ари хотел крикнуть, но не успел — молот по пологой, низкой дуге ударил Хамари, вминая ребра и отбрасывая хенсбара к окутанному паром склону холма. Раздался треск, глухой стон. Все стихло.

Кузнец упал на колени. Кровь хлестала из разверстой раны в плече. Хенсбары подбежали к предводителю, двое вонжинов повалили белого жреца, на плечо лежащему Хамари села черная птица и рассыпалась фонтаном бледных искр.

— Глупец, — прохрипел Кузнец. — Теперь все погибнут. Он идет.

Вонжин ударил его в висок, и Кузнец замолчал. Ари обернулся. По склону, сопровождаемый десятком магов в черных с серебром одеждах и парой двухцветных жрецов вонжинов, медленно шел Хёд Темный. Старый маг вполне оправдывал свое прозвище — вокруг него, видимая даже обычным зрением, бушевала холодная, пульсирующая Тьма.

— 38. Свет, что рождается во Тьме -

Зенгар склонил голову.

— Отец.

Хёд разглядывал разношерстный отряд Зенгара, Ари, стоящего на склоне холма, Миру, что вели к месту недавнего боя несколько хенсбаров, и сгрудившихся подальше от него белых жрецов. Не глядя на сына, старый маг подошел ближе. Конус, пульсирующий над ним, для внутреннего взгляда Ари казался мертвенно-серым и болезненно мерцал, выбрасывая тонкие, распадающиеся щупальца.

— Верховный жрец Бальдр мертв, — спокойно отметил Зенгар, глядя на черный камень, покачивающийся на шее отца.

— Да, — согласился тот. — И Сердце Ночи тоже.

Хёд поднял черный агат двумя пальцами и поднял. Камень словно разделял отца и сына, странно чернея в белом свете низкого неба. Жар, поднимающийся от земли, окутывал всех плотной пеленой, не давая вздохнуть.

Зенгар осторожно сместился влево, к торчащим из земли камням, неприметно сложив пальцы в какой-то знак. Ари видел, что зеленая женщина, пришедшая с прыгунами, медленно двинулась в сторону.

Где-то далеко раздался крик зеленого прыгуна, разрывая океан тишины над полем битвы. Все замерло.

— Алхимия крови? — спросил Зенгар, указывая на мерцающий купол над головой Хёда. — Ты ведь сам ее запретил когда-то, отец?

Старый маг засмеялся, скрипуче, тихо-тихо, зловеще.

— Это был последний способ удержать все на краю.

Зенгар поднял руку и указал на небо:

— Я думаю, ничего не вышло. Мы скоро погибнем.

— Нет. Еще несколько жертв, и силы будет достаточно и без Сердца Ночи. — Он обернулся к идущим за ним магам. — Убейте хенсбаров и белую грязь.

Зенгар поднял руку. Стоящие позади хенсбары и жрецы подняли оружие.

— Нет. Есть другой путь. Сердце Ночи.

— Оно мертво, глупец, — захохотал старик. — Я сам делал этот камень.

Он взмахнул рукой, и ветер ударил в лица собравшимся у подножия. Плащ Зенгара развевался за спиной, как крылья огромной химеры, и Ари незаметно вытащил нож, прижавшись к земле.

Зенгар крикнул, преодолевая поднимающийся ураган:

— Ты ошибаешься! Остановись!

Хёд только рассмеялся. Тогда у холма появились первые зеленые прыгуны, взбираясь по склону. Их шерсть выгладил ветер, а морды, оскаленные, с черными злыми глазами, казались высеченными лицами демонов. Зенгар шагнул назад, закрыв глаза, и Ари увидел окутавший учителя черный кокон. Где-то вскрикнула Мира.

— Стой! — последний раз крикнул Зенгар.

Ари видел, что лицо Хёда-ри скривилось в злой усмешке, и переливающаяся изумрудами волна пламени ринулась вниз по склону холма. Прыгуны завизжали, но все еще ползли вверх, и пламя охватило мохнатых зверей, превратив их в зеленые факелы. Жрецы позади Хёда-ри тоже готовились ударить, но сам старый маг, обернувшись, сбросил их в пламя, бушующее внизу.

— Вы все теперь умрете! — захохотал он. — Ради Острова! Ради Дильмуна!

Ари, заметив группу вонжинов внизу, бросился к ним. Толстый Альбо, привлекший его внимание, стоял под горячим пеплом, бесстрастно взирая на поединок отца с сыном.

— Он сошел с ума, — с трудом, стараясь перекричать вопли умирающих прыгунов, Альбо пытался указывать своим жрецам. — Он убивает вонжинов и тех, из Ледяного приюта!

Ари, пригнувшись от ветра, указал на Зенгара. Тот, уперевшись в землю широко расставленными ногами, закрывался широким темным щитом, уже почти видимым обычным взглядом, настолько плотной была собранная в нем Тьма.

— Что он делает? — крикнул Альбо.

Дым наполнял воздух, и Ари, закашлявшись, лишь протянул руку к вершине холма — как раз вовремя, чтобы синее пламя вокруг ног Хёда, внезапно вспыхнувшее, еще не успело погаснуть.

— Сражается! Мы должны помочь учителю, — поймав дыхание, прохрипел Ари. — Иначе Хёд-ри нас всех убьет.

* * *

Зенгар стоял посреди склона. Земля вокруг него вздыбилась, перемешалась и поседела, иней неряшливыми пятнами осел вокруг на траве. Холод исходил от вершины холма и окутывал склоны, но вокруг, на поле затихшего сражения, царила тишина и страшная жара. Небо сияло нестерпимо, обжигая глаза и кожу своим дыханием, и воины опускали глаза к земле.

Учитель сражался незаметно для всех, лишь легким дрожанием век выдавая то напряжение, что он испытывал. Теперь он и Темный составили пару бойцов, будто отточивших до предела мастерство одного удара. Стоит ошибиться где угодно — за мгновение, за час, за день — и ты мертв, окончательно и бесповоротно, и Тьма пирует твоей душой.

Ари мог видеть сплетение щупалец, связавших магов на ментальном уровне — чудовищной сложности плетение, вознесшееся высоко в небо от склона холма, перевитое в тысяче мест и скрепленное мерцающей от скрытой силы Тьмой. То же, наверняка, видела и Мира, и Альбо, и напряжение на лице вонжина, и страдание, исказившее черты Миры, говорило об этом. Бисса, зеленая женщина, стояла в стороне, скрестив руки, но и она могла что-то видеть, хотя злость, окрасившее в темный цвет ее щеки и шею, вызывали скорее сгоревшие при первой атаке прыгуны. Ари слышал, что зеленые люди, как и жрецы Храма, с трепетом и любовью относятся к нагловатому лесному народцу.

— Советник, — прошептал подошедший вонжин, обращаясь сразу и к Ари, и к Альбо.

Вонжин демонстративно отстранился. Ари вздохнул.

— Дурные вести?

Вонжин усталым голосом ответил:

— Нет. Беженцы.

Теперь Альбо отреагировал сразу, следом за Ари повернувшись и всматриваясь в дымку над полем. Со всех сторон — с западной дороги, ведущей от сгоревшей Дозорной заставы и Огненной долины, со стороны Аргора и Ямы — толпой брели женщины, дети и старики, раненые и вооруженные, слабые и охраняющие их. На мгновение Ари показалось, что все население Острова собралось на поле брани у разрушенных белых стен Храма; и велико было бы удивление Ищущего, если бы он узнал истинный масштаб исхода.

— Откуда? — только и спросил Ари.

— Отовсюду, советник, — подтвердил его опасения вонжин. — Лесные люди говорят, что их изгнал пожар и химеры. Наши семьи вернулись из-за вулканов и оползней, ветра и горячего дождя. Те, на востоке, идут из Аргора, погибшего ныне.

Ари проглотил эту новость, пытаясь сохранить спокойствие. На холме по-прежнему все будто замерло.

— Нужно прекратить сражение. Беженцы пусть разбивают лагерь у стен, — распорядился он. — Надо помочь учителю, — заметил Ари для Альбо.

Жрец кивнул.

— Только как? Они полностью внутри защитного кокона. Остается ждать, что произойдет.

— Можем ли мы нарушить кокон? — спросил Ари, разглядывая хитросплетения жгутов Тьмы над противниками.

— Можем, — пожал плечами вонжин. — Но погибнут оба и все вокруг. Это опасно.

Они замерли, не зная, что предпринять, и первый шаг сделала Бисса. У подножия холма что-то закопошилось, словно укутанное в паутину серых нитей. То одна, то другая несуразная фигура пыталась встать во весь рост, но чаще просто комья серой грязи медленно ползли вверх по разорванной спине холма.

Прыгуны, с холодом в сердце понял Ари. Она оживила прыгунов.

Но обгоревшие тела не жили. Их заставляла идти черная сила, что помогло преодолеть защитный барьер Хёда. На глазах воинов, собравшихся вокруг холма, и беженцев, сгрудившихся поодаль и все прибывающих, первый из прыгунов вспыхнул зеленым пламенем и, превратившись в факел, продолжил медленно ползти вверх. За ним последовал еще один, и еще трое. Хёд не оборачивался, любое лишнее движение могло стоить ему жизни. Ари увидел, как от Зенгара потянулись черные нити к Мире, замершей за спиной у первого кольца воинов Ледяного приюта и хенсбаров.

Девушка вздрогнула и выгнулась дугой. Черное щупальце стало плотнее и толще, плетение, нависшее над Хёдом и Зенгаром — ярче и сложнее. Мира упала на землю, рядом присел хенсбар и один из черных охотников Приюта. Охотник что-то спросил, Мира с трудом ответила.

Развязка наступила внезапно. Как только первый горящий прыгун коснулся ног Темного, тот на мгновение потерял одну из нитей сложнейшего плетения, и вся мощь скрытой в нем Тьмы обрушилась на холм. Воинов, стоявших неподалеку, отбросило в сторону, Ари почувствовал, как из-под ног вырвали землю и приложили ее к левому боку и спине шагах в десяти позади.

На холме творилось невообразимое. Изумрудное пламя Ночного огня охватило траву, землю и скальные выступы, взметнулось до низкого неба, и круги мягкого зеленого сияния отразились на белесом куполе. Рев пламени был так силен, что Ари мог ощутить давление звука на кожу. Только запах земли позволял ему здраво мыслить, пытаться что-то понять, сделать, придумать.

Хёд исчез. В сердцевине пламени лишь белыми тенями плясали духи огня. Учитель лежал у подножия, рядом с пылающей травой, словно груда черных перьев, и не подавал признаков жизни. Куда не глянь, вокруг Ари лишь тела усеяли поникшую от жара траву.

Он привычно нырнул глубоко во Тьму, отвергая страшную картину, и холод отрезвил рассудок почти мгновенно. Ари понял, что нужно сделать, и это знание наполнило его уверенностью. Беснующийся ком черных нитей, средоточие выпущенной из повиновения Тьмы, требовалось распутать. Ари потянулся туда, открывшись, поглощая пламя, и свет Высокого неба превратился в его глазах в ярчайшую вспышку, принесшую нестерпимую боль и темноту.

Пламя последний раз взметнулось, облизнуло кости холма и пропало. В наступившей тишине, где кто-то будто выкрал все звуки, Ари слышал лишь свое дыхание.

Вдох. Выдох. Внутри бурлит обжигающее море, но Ари способен укротить его, не дать выйти за кокон Тьмы. Вдох.

И черная, слепая тишина.

* * *

Долгие мгновения спустя Ари открыл глаза. Жар, исходящий с неба, чуть спал, и в воздухе пахло дымом и горелой травой. Левую щеку царапала иссохшая травинка, кисти рук жгло и обволакивало ноющей болью.

Где-то совсем близко он услышал голоса. Девушка — Мира? — и двое мужчин переговаривались. Поборов туман в мыслях, Ари понял, что один из них вонжин Альбо, второй же говорил резким, гортанным говором хенсбаров, которого Ищущий наслушался от Хамари.

— ...Он без сознания, — произнес хенсбар.

Ари боролся с последствиями удара Тьмы. Внутрь, к клокочущему черному озеру где-то в глубинах сознания, он боялся даже обратить взгляд. Пошевелить руками, ногами, даже пальцами было практически невозможно — боль и чудовищная слабость затмевали все.

— Мы должны спасти их, — высоким, ломающимся голосом произнесла Мира. — Их тысячи вокруг.

Ари услышал похрустывание травы под сапогами, запах пота и жареных грибов окружил его. Альбо, если это был он, ответил, присев совсем рядом:

— Около четырех тысяч, если достойная жрица любит точность. Если не обратиться к Тьме, мы все погибнем, не только беженцы. Этот Остров просто схлопнется, как две ладони.

Он громко хлопнул, и Ари моргнул от неожиданности.

— Арин-ри, — мягко протянул Альбо. — Ты меня слышишь, советник?

Ари попытался кивнуть, но вышла лишь судорога, перекосившая шею и плечи. Второй раз получилось лучше.

— Нам нужно то, что ты проделал на холме, — продолжил Альбо.

Кто-то подошел по траве. Шаги были легкими и частыми, земля почти не дрожала под ними. Мира?

— Ари, — в голосе Миры звучало беспокойство. — Ты можешь снова заставить Тьму отступить? Небо поднялось, и жара спала вместе с огнем на холме. Хёд-ри погиб или исчез, Зенгар-ри умирает, вонжины потеряли Вимара-ри, а Храм — Бальдра, верховного жреца. Сейчас только ты владеешь знанием.

Ари с усилием приподнялся. Новый черный мир для него наполняли лишь пятна-тени. Ари догадался, что Тьма, свернувшая его сознание в кокон, выжгла глаза, но все-таки ощупал лицо. Кожа, покрытая страшной, потрескавшейся коркой, шелушилась и отпадала, но боли не было.

— Это грязь, — услышал он Миру. — Но глаза...

Я знаю, хотел сказать он, но из горла вырвался только хрип. Ищущий кивнул.

Мира взяла его руку и сжала пальцы. Он чувствовал ее тепло.

— Сможешь повторить? — спросил откуда-то слева Альбо.

Хенсбар буркнул что-то невразумительное. По траве снова ходили, теперь уже много, десятки ног. Ари ощутил десятки запахов, шуршание одежд, звон оружия.

Значит, повторить, обреченно подумал он. Но что я сделал?

Возвращаться к клубку внутри было нестерпимо больно, но Ари все-таки распутал его, и Тьма показалась Ищущему во всей красе.

Боль исчезла. Перед вторым зрением Тьма предстала ровным, серым прибоем, набегающим на белую жемчужину Острова. Он увидел знакомое пепельное сияние, серебро дорожек в глубине, плотные черные волны, на гребне которых плясали чудовища.

Собери мир в кулак, вдохнул Ари. Вынь из мира кости, выдохнул он и протянул широкую черную нить по куполу над головой и дальше, сквозь сияние, дальше и дальше, пронзая Тьму. Он чувстовал, что серо-черная хмарь поддается, словно ей нравилось то, что происходит, и тянулся глубже, вытягивая силы из бешено плещущего озера могущества своих учителей, погибших в битве на холме.

Рядом застонала от боли Мира, с шумом упало грузное тело. Альбо? Ари не мог отвлечься. Нить тянулась все дальше и дальше, как клубок льняной ткани, разорванный снежным зверем — там, в далеком детстве, как одинокая тропинка в белизне Каменного щита, как пенистый ручей в истоках Холодной реки. Наконец Ари достиг странного, глубокого, бездонного колодца, и его ищущая нить оборвалась, исчезая, оставляя лишь мерцающий след сквозь Тьму.

Мира затихла. Ари упал на одно колено, поддерживаемый лишь холодным дыханием внутренней Тьмы. Похищенная на холме сила почти иссякла, и лишь странное щупальце, обнимающее его руку там, где висел серебристый браслет, позволяло ему держаться на ногах.

— Получилось! — хрипло завопил хенсбар, и его вопль подхватили десятки и сотни голосов — мужских, женских, старых и молодых, высоких и низких.

— Портал открылся, — прошептала Мира где-то совсем рядом.

Рука девушки обхватила локоть Ари.

— Тьма открыла нам путь, — недоверчиво произнесла она.

Ари полностью потерял контроль над чувствами, ощущениями и мыслями, и лишь видение оборванной нити вертелось перед внутренним взглядом. Ничего же не получилось, хотелось сказать ему.

Мира встала, покачиваясь, снова повторила, уже громче:

— Тьма открыла нам путь! Арин-ри открыл нам путь! Смотрите же!

Вокруг радостно вопили. Кто-то поднял Ари и понес вперед, придерживая обгоревший плащ. Ищущий отпустил Тьму и тут же потерял сознание окончательно, погрузившись в черную пучину.

* * *

Мира ковыляла рядом с Альбо и Занбором, оказавшимся братом погибшего Хамари и взявшего остатки войска Храма под свою руку. Двое жрецов Альбо, в обгоревших и перепачканных землей ханберах, несли Ари. Хенсбары шли где-то позади — жар их беспокоил меньше, чем черный зев портала, впереди, вместе с Мирой и вонжинами, брели лесные люди Биссы и беженцы из Ледяного приюта.

Огромная толпа медленно тянулась от развалин Храма с догорающей Янтарной башней, от восточных и западных окраин поля битвы, откуда-то тащились раненые хенсбары, люди и вонжины, мрачно шли одинокие маги, окутанные странным сиянием.

Боль, выжегшая Мире правую руку, теперь прекратилась, но рука не слушалась, мертвым грузом свисая с перевязи. Альбо заботливо придерживал девушку, Занбор пытался подбодрить грубоватыми шутками.

Они шли.

Десятками и сотнями, несуразными, облепившими повозки группами, пешком, на ногглах и даже оседлав одинокого тонга — они шли к разверстой пасти огромного портала. Мира зачарованно разглядывала широкую линию, пульсирующую в залитом белым светом мире. Серая лоза, покрытая нераспустившимися бутонами, источала резкий, забытый аромат подземелий Аргора, но Мира знала — эту лозу видит только она.

Здесь цвела Тьма.

Девушка наклонилась к Ари, но Ищущий все еще не мог прийти в себя. Вспоминая жуткую боль, которую причинила ей попытка открыть путь с Острова, она невольно отстранялась, закрывала глаза, но заставляла себя приблизиться и слушать дыхание Ари снова и снова.

Альбо подошел ближе. Мира помнила, что этот грузный, бледнолицый жрец часто составлял компанию Ари, но все еще смотрела на вонжина с легким подозрением.

— Мы должны вывести людей отсюда, — заметил он. — Остров гибнет, если уже не погиб. Барьер, сдерживающий Тьму, распадается.

Мира в замешательстве оглянулась. Ей только казалось, что все шли к порталу — многие или сидели на траве, или просто стояли, озираясь. Растерянные лица беженцев и даже воинов окружали их небольшой отряд, и только хенсбары и равнодушные жрецы, да немногочисленные вонжины Альбо следовали за ними.

— Но что нам делать? — спросила Мира.

— Не нам. Тебе, хозяйка мертвых птиц. Повтори свой зов. Стань их знаком, знамением, путеводной нитью. Они не знают, куда идти, так направь их.

С легким трепетом Мира кивнула.

— Как я должна...

— Делай что делала, — толстяк-вонжин взмахнул рукой, и двуцветный плащ взметнулся в горячем воздухе. — Говори. Кричи. Зови.

— Арин-ри открыл вам путь! — несмело начала Мира.

Она вспомнила первый день в лавке, Снорри, который смеялся над ней тогда, одинокую деревянную птицу, так и не проданную, подаренную мальчику на торговой улице. Вспомнила Ари, сидящего нахохлившись у костра в речном убежище. Уверенную в себе Лаувейю, веселого и беззаботного Хамари, разглядывающего ее в Голубом пруду...

— Арин-ри открыл вам путь! — голос Миры, усиленный магией Альбо, разносился по всему полю, и тысячи людей слышали ее. — Спасение впереди! Арин-ри выведет вас!

Один, другой, множество людей, раненых и здоровых, толстых и худых, грязных и заросших волосом. Люди. Всего лишь те, кого нужно спасти.

Мира видела, как первые хенсбары вошли в портал, следом за ними трое вонжинов, первые беженцы, маг.

— Арин-ри открыл вам путь! Спасение впереди!

Мира вошла под своды портала. Идущие впереди шли меж струящихся стен, сотканных из холодного пара, подсвеченного пепельным светом. Тьма, она чувствовала, окружала их со всех сторон, прижимаясь почти вплотную, дыша холодом, пульсируя, хищно вздыхая.

— Арин-ри действительно открыл этот путь? — с сомнением протянул Занбор. — Это ведь новая тропа! Такого не случалось много лет!

— Мы не знаем, достойный сын Огня, — вычурно ответил Альбо, и Мире в его тоне послышалась насмешка. — Но мы идем по новой тропе, и я чувствовал, как она открывалась. Могу засвидетельствовать, советник Ари приложил много сил к ее созданию.

Вздрогнув от холода, пробежавшего меж лопаток, Мира ускорила шаг. Люди тянулись и тянулись, как черно-белая нить в бесконечном сером океане, расступившемся на миг, чтобы после сомкнуться и покарать дерзких.

Мимо пробежала стая визжащих зеленых прыгунов, оставляя едкий звериный запах. За ними, ругаясь, спешили три вооруженных кнутами Лесника. Один из прыгунов неожиданно прыгнул в сторону, в падающий туман, и с воплем упал под ноги сородичей, изгибаясь от боли. Мира с ужасом, но и с поразившим ее равнодушием видела лапы прыгуна, изъеденные страшным обморожением, покрытые инеем, неживые.

— Тьма вокруг нас, — пробормотал Альбо.

К ним подошла женщина. Высокая, светловолосая, коротко стриженая, в потемневших от грязи зеленых одеждах, она коротко поприветсвовала Миру и Альбо, бросила тяжелый взгляд на Занбора, отчего хенсбар только крякнул, и отправилась дальше.

— Достойная Бисса, бывшая Хранительница камня, спасла нас. Если бы она не отвлекла Хёда Темного...

Мира не слушала. Она смотрела в спину уходящей матери, борясь с желанием оставить Ари и побежать следом. Тьма вокруг волновалась, выбрасывая редкие черные всплески.

Остров погиб, но я нашла мать, отчаянно, забыв обо всем, подумала Мира. Мой мир стал полнее, но все вокруг разрушилось.

Она дотронулась до ладони Ищущего, холодной, словно кровь покинула ее, и тяжело вздохнула. Далеко впереди, где шли хенсбары, ведя их сквозь серый океан, Мира услышала гортанные выкрики. Шум подхватили и другие, белые жрецы, идущие следом беженцы, даже вонжины громко вопили.

В шуме и гаме Мира слышала лишь два слова:

— Впереди свет! Впереди свет! Впереди свет!

Тьма, что рождает Свет, вспомнилось ей.

Вдалеке, в серой мгле, Тьма словно раздавалась в стороны, и холодный ветер ударил в лицо бегущим с Дильмуна. Белый, искрящийся мир глядел на них сквозь разрыв в пустоте Тьмы, и Мира ощутила, как на щеку мягко опустилась и растаяла первая снежинка.

Примечания (рабочая)

Правители Острова Дильмун от Распада:

Хёд Темный, владетель Последнего края и изгнанный король Высокого Тиллена, правил Островом от Распада шестьдесят восемь лет. Был свергнут Лаувейей Красной и ее хенсбарами в после битвы у Лесного предела.

Зенгар Искатель, сын Хёда, маг и ученый, был соправителем отца последние десять лет правления оного. Лишился власти одновременно с ним.

Лаувейя Красная, советница и духовный наставник верховных жрецов Паро, Сангара и Бальдра, правит Аргором, Храмом и прочими землями уже тридцать пять лет, подавив несколько мелких и одно крупное восстание. По слухам, Лаувейя имеет сношения с хенсбарами, полулегендарными существами, возведшими ее на трон после Лесного предела.

Дессар Старый, маг-ренегат, давний соперник Хёда Темного. Исчез после битвы у Лесного предела. Миссионеры Храма сообщают о тайном логове Дессара где-то в глуши северных лесов Дильмуна.