Все, он вспомнил. Вспомнил, что они тогда украли у ведьмы — этот перстень украли. Только был перстень этот с сапфиром, это свойство такое — меняет минерал под хозяина. Он еще предлагал разыграть его, знал, что откажутся: кому нужен, кроме него, ведьмин перстень. Перстень, в который заключить можно демона. Ну конечно...
— А, ну если ты об этом, — усмехнулся скептически, — то, боюсь, будет хуже, чем с зеркалом. Не работает — пробовал.
— Да, я видел, — печально глядит, успокоился. — Не работает просто так, это естественно. Нужно, чтобы на демоне долг был или провинность, или... — посмотрел обреченно, — Он согласился бы сам.
— Все, я понял тебя, — Лафейсон налил в кубок вина, отхлебнул, улыбнулся тонко-печально. — Теперь нужно играть вот в такую игру: я тебя буду вовсю убеждать, что потом тебя отпущу ко всем цвергам, доказывать, клясться, а ты будешь рыдать и кричать, что не можешь мне верить. Увлекательно, что же. Когда начинаем?
Улыбается змей, смотрит измученно-преданно-грустно.
— Да, я знаю, что глупо, ты прав. Но... пожалуйста, хоть напоследок немножко. Я же правда боюсь, очень страшно. Я же помню тебя в первый день, ты меня чуть не сжег. Без причины вообще. Я уйти мог тогда. После этого, — грустный взгляд на кольцо, — уже не смогу.
— А, — на лице Локи появляется предвкушающе-лукавое выражение. — Ну кое в чем я разубедить тебя все же смогу.
На стол, стоящий в пентаграмме, по воздуху отправляется подушка. Лафейсон, уверенно улыбаясь чему-то своему, встает и уходит в купальню.
— А теперь маленькая демонстрация для непонимающих. Отодвинься за стол и не дергайся. Я поворачиваюсь спиной, ты готовишься к перемещению. И только начав, даешь мне сигнал. — Шлем, мантия, скипетр. Да неважно, что иллюзорный — настрой создает, сконцентрироваться помогает. — Я готов, — голос хитрющий, довольный.
— Начал!
— И закончил, — торжествующее сияют зеленые глаза резко развернувшегося мага, голубая вспышка из скипетра — на столе оседает пепел от того, что мгновенье назад еще было подушкой. — Ну что — много успел?
Обалдевше-испуганно-восхищенное выражение на лице только наполовину растаявшего змея.
— Я боевой маг. И очень хороший. И я воевал — много, успешно, со вкусом. И я бог! Представляешь? — со злобным укором смотрит на нага, — Не только обмана. — Покачал головой, усмехаясь. — Н и к у д а не успел бы ты убежать, и свобода тебе — не гарантия.
* * *
_______________________________
*Вельва, Вёльва — в скандинавской мифологии провидица; о существовании у древних германцев женщин-пророчиц, почитаемых как божество, упоминает римский историк Тацит.
Пророчество о Рагнарёке (гибели мира богов) было произнесено мёртвой Вельвой, которую специально для этого на время вызвал из могилы Один.
* * *
========== Я сам обманываться рад ==========
Быть может, за грехи мои,
Мой ангел, я любви не стою,
Но притворитесь. Этот взгляд
Все может выразить так чудно,
Ах, обмануть меня не трудно...
Я сам обманываться рад!
(А.С. Пушкин)
* * *
Дым костра... Настоящий костер — жалко, что ли, кровати, принесут еще — не в кроватях ведь счастье. Огни походных палаток военного лагеря. Где-то там, за холмами на горизонте — такие же костры стоянки противника. Редкие звезды в разрывах мглистого неба. Ностальгия. Ты не воин, змей — ты не поймешь. И не надо. Это нужно не демону — это нужно ему. Ты просил убедить, дать поверить... Что есть правда? Да кто ее знает. Когда очень веришь во что-то — для тебя это правда. Все ведь может быть по-другому, оказаться не так. Но пока веришь — это правда. И не так трудно это — поверить. Он же может? Конечно, во что угодно может поверить — дело всего лишь в воображении. Представил, поверил, почувствовал... Вот и все — ни один детектор после не отличит.
— Я тылы прикрывал, змей. И мне верили. Доверяли. Не подвел, потому что, ни разу. Значит, не так уж невозможно, нет?
А ведь мог всех угробить. Мог? Легко. По одному. Постепенно. Никто ничего бы не понял. Не повезло, да и все — так бывает, война. В голову даже не приходило! Молодой был, неумный. Все хотел показать, доказать... Оно стоило? Сделал бы — скорей всего даже не был бы сейчас здесь. Вспоминать-то все любят победы. Поражения, отступленья, отходы — кому надо, поскорее забыть... А напомнишь, так смотрят... ну понятно, да? К цвергам, как всегда — всех их к цвергам.
Демон смотрит в костер, сидит, ежится... Будто действительно холодно. Не проняло, видать. Хель. Прав ты, демон, много с тех пор всего утекло.
— Плохой из меня Маленький принц, Лис. Вырос, а приручать так и не научился, — встал, подкинул щепку в огонь, улыбнулся. — Не там рос, наверное. Ну, и что мне еще надо сказать, чтобы ты, наконец, сделал то, что давно сам решил?
Молчит. Тяжко как с ним.
— Мне с тобой тяжело, ты всю кровь мою выпил. И буквально, и фигурально, — смеется. — Кстати, налить? Я тебя лишней минуты терпеть рядом не собираюсь — не хватало. Тоже мне — куча приятных эмоций. Ты отправишь меня, я — тебя, и расстались. Даже сказать не могу, буду ли рад потом снова увидеть.
Смеется змееныш. Нервно так, но хоть какая реакция.
— Знаешь, я тебя тоже, — посмотрел виновато в глаза. — Хотя интересно, конечно же. Я всегда за клиентами наблюдаю, что у них там и как... Нальешь, да? Мне уже так неловко... — еще жалобней смотрит.
— Тебя правда сто лет не кормили? — нож, рукав, вена, кубок. — Проситься будешь — лишний день не оставлю! Прям мечта мазохиста — чупакабра домашняя.
— Больше... Кто ж должников кормит, если они могут выжить без этого. Это у тебя тут... — уныло глянул на столик.
— Не завидуй — это нехорошо, точно знаю! — смеется. — Я военный преступник, мне по Женевской конвенции* сорок девятого года положено. Ну так что? За успех? И за чью-то бесстрашную самоотверженность. И да... После этого кубка сразу и сделаем.
* * *
— Все, готов? — Лафейсон подмигнул ободряюще. — Заклинанье давай.
— Ты знаешь его, я же видел, — наг улыбается насмешливо-грустно, — ты сразу пытался меня запереть, я тогда еще даже и не воплотился. А после этого ты мне договор предложил. Я ж не псих, я же знаю, чем может закончиться. Я подумал тогда: "Ни за что. Никогда." Вот и вышло... Нельзя никогда зарекаться, это всегда так выходит. Это как осуждать... Только скажешь — "как так можно?", "никогда б так не сделал", так и все. Обязательно жизнь повернет так, что поступишь где-нибудь так же. Осторожно надо с таким... Ну, давай уже, а то я сейчас убегу. Стой! Поменяешь там aeternum** на biduum
* * *
.
— Amicti in me in virtute...
— Стой! Скажи мне еще напоследок, — смотрит прямо в глаза виновато-отчаянно. — Сам бы сделал такое? Скажи.
Я похож на...??? Спокойно. Это вовсе не то, что змеенышу надо увидеть. Раз, два, три, аргумент подходящий. Искренний, то, во что самому можно верить.
— Знаешь, — хмыкнул, качнул головой. — Сейчас трудно сказать. А вот посидел бы тут еще лет скажем так... для всего свое время. То, что сделал за жизнь — обо многом жалел. Но всегда был согласен с Макиавелли: лучше жалеть о том, что сделал, чем о том, что не сделал.
* * *
— Ну, не умер, живой?
— Да, хозяин.
О, домашний питончик — мечта всего детства. Тор, ты прав, вот сейчас засмеяться нельзя, оно ж с перепугу и от обиды сдуреет.
— Servus-Off. Я надеюсь, отключается так же?
— Да, спасибо, — стоит, улыбается чуть ли не счастливо. Быстро к рабству привык. Все, молчу. Хотя тема до умопомрачения благодатная, эх, ну это ладно, потом.
— За работу, или хочешь слетать отдохнуть? — кровь придется опять... ууу, как же все надоело.
— За работу, — стоит, просто светится. — И... и... спасибо тебе. Не забуду.
Не дурак ли? Действительно, было б за что.
Комментарий к Я сам обманываться рад
* Женевские конвенции от 12 августа 1949 года — международно-правовые соглашения о защите жертв войны. Являются основой международного гуманитарного права.
Среди прочего:
Взятые в плен участники военных действий имеют право на сохранение жизни, уважение их достоинства, личных прав и убеждений (политических, религиозных и иных). Они должны быть защищены от любых насильственных действий и репрессалий. Они имеют право на переписку со своими семьями и на получение помощи.
**aeternum (лат.) — навсегда
* * *
biduum (лат.) — на два дня
========== Кто ищет, тот всегда найдет ==========
Заржавевший кусок нержавейки
И дейтерия грязная лужа...
Этот мир ты покинул навеки.
Не покинул бы — было бы хуже.
Но — всё равно повсюду чайники кипят!
Эксперимент поставлен смело!
И пусть начальство результаты поразят...
Если оно укрыться в бункере успело.
Стрелкам тесно на шкалах приборов
Реостат потихоньку светИтся
Осциллографы в ряд едким дымом чадят —
Теоретик не зря нас боится!..
(Гимн экспериментатора, Физтех-песня)
* * *
— Дай энергии побольше на зеркало. И подморозь. Еще энергии. И холода — тает же. Теперь прибавляй... Тает! Еще.
— Очень умный, да? У магии тоже законы есть, змей. Ты не знал? Это же противоположные энергии, как я могу все время наращивать обе?
— Ты можешь. Я слышал — ты бог, — смеется. — Подбавь.
— Это не смешно! Наглость какая... Мы ритуал вообще правильно провели? А то я все в толк не возьму, кто у кого тут в рабах.
— Не начинай, — демон смотрит обиженно. — Лучше холоду дай, искажения начинаются, когда тает...
— А потом энергии? — издевательская улыбка.
— Да.
— Класс. Да ты... Невозможно!
— Возможно, я же видел, как ты это делал. Вазу держал и огни все свои.
— Иллюзорные? Хель! Хоть сейчас!
— Настоящие были тоже... Энергии дай. Все, так держи.
— Так держать?! Ты покажи мне вообще того, кто может быть в двух ипостасях полностью одновременно!
— Я и не видел и не слышал такого вообще. До тебя.
— Как же ты мне польстил, — пот градом по лбу, волосы слиплись, один глаз зеленый, один синий, знобит. Злит. Просто бесит. — Ты сам чем владеешь?
Что-то колдует над хелевым зеркалом змей. Водит руками, смотрит вглубь, замирая. Надписи непонятные в воздухе рядом зажглись... Вроде санскрит. Да ну их читать, напрягаться, тут и так все вниманье...
— Как все наши... вода, огонь, проницание, иллюзии, телепортация.
— Ну, и как вместе водичка с огнем?
Смеется смущенно:
— Если честно — не очень.
— Надо же, странно. А я думал, если придется, ты паровой двигатель сообразишь. Или хотя бы утюг с парогенератором.
Не получается с лица волосы сдуть, и, мотнув головой, скинуть — тоже. Противно.
— Не смеши, отвлекаешь. Все, я нашел! Дай мне немного энергии. Я сейчас в зеркало войду, там тяж силы проходит, я зацеплю. Ты подключишь, подтащишь сюда... Зеркало тает! Все, я пошел, а ты ровно держи все, а то потеряю, будем снова искать.
А ты ровно держи... Даже ответить сил нет, чтоб ты сдох, демоненыш! Льдины, и то было легче тогда, как всегда — все в сравнении. По крайней мере не корежило так всего. А во рту просто гадость.
— Я все сделал, спасибо, ты можешь пока отдохнуть. Я буду звать — иногда нужна будет коррекция.
— Спасибо, хозяин. Можно мне в ванную? Я тут малость взопрел.
— Какой же ты вредный... — посмотрел виновато и грустно. — И ты плохо выглядишь, да.
Мгновенный прищуренный взгляд холодных зеленых глаз скрывающегося в дверях мага.
— Ай! — демон отдергивает хвост от ударившей синий искры. — Надо было тебя дольше попросить подержать — как-то сил лишних много!
* * *
— И чем занят ты тут? — Локи подходит к столу, смотрит на сменяющие в воздухе замысловатые надписи. Чистый, в свежей одежде, улыбка, хитринка в зеленых глазах. — Заработал уже интернет? Счет за трафик пожизненный потом не предъявят? А то я посмотрю — ты-то сам весь в долгах, с таким только связаться — век из ямы не выбраться.
— Я ответственность свою на других не перекидываю. И в несчастьях своих никого не виню. Это очень дурная привычка — тупиковая, ничего не дает для развития, наоборот.
— Начинается, — кисло скривился. — Только настроение себе чуть поднял.
— Пытаясь его мне испортить? Кто вообще начал? Я это и говорю — ответственность на других перебрасывать очень не мудро.
— Вот же гад — сын гадюки, — Лафейсон усмехается едко и зло. — Извини, а теперь для меня это бесплатно. Так само получилось.
Наг на секунду замер, глядя перед собой. Подумал, потом улыбнулся:
— Да, ты прав, я тоже, конечно, еще этим страдаю. Спасибо тебе, — поклонился. Издевается? Нет, благодарно глядит, ну дает.
— О, ну надо же. А я думал, что, как всегда — один я.
— Как всегда? Ты о чем? Подморозь тут немножко, пожалуйста. Все во всех одинаково, все в полном составе. Как китайцы говорят — внутреннее небо. Каждый — часть мироздания. Что есть в этом мире — то есть и в тебе. Все добродетели, все достоинства, все недостатки, пороки... Просто один разложил все по полочкам и знает, как этим пользоваться. А в другом полный хаос, вот и мечет его. Речь идет не о "хуже" и "лучше", а о "научился" владеть или нет. Это очень огромная разница, научиться ведь можно всегда, мы за этим в этот мир и приходим.
— Скажу так — что-то есть во всей этой теории, — улыбнулся задумчиво. — Только я вопрос тебе задал.
— Мир тебе подбираю по критерию — максимум магии у носителя с внешностью Homo sapiens. Сейчас штучек десять найдем, будем подробней копаться.
— Штучек десять? Что-то не понял, мы же решили — Мидгард. Или... (нечего, нечего, мы тоже об этом читали) — скрытые ветви? Параллели... (Вот, Хель — это правда??) Ну, любопытно же. — Их много?
— Даже представить нельзя. Смотрим ближайшие, а то может быть сложно. И для этого мне нужно знать, где вообще мы находимся. Дай карту миров, вашу карту, как вы себе представляете.
Чуть прищурившись, Локи несколькими уверенными движениями кисти сотворил над столом подсвеченное крошечными огоньками изображение Иггдрасиля*.
— Ясно. Энергии дай мне немножко, пожалуйста.
— Тяж свой используй, вурдалак интернетовский, надоел побираться.
Смотрит обиженно, жалобно так.
— Не могу я. Ничего не могу напрямую, не могу получать, не могу подпитываться, все подавлено... Вот только если кто принудительно даст. Я знаю, что надоел, извини, я надеюсь, что скоро закончим.
Покрутил в воздухе лапкой рисунок, провел какие-то линии, соединяющие центры миров, касательные какие-то. Контуры дерева стер, что-то похожее на кристалл получилось**. Где-то ж он видел подобные манипуляции. А, ну да — в башне Старка. Тот тоже любитель изображениями в трехмерном пространстве вертеть.
— Сейчас все найдется.
— Я смотрю — вы компьютеризировались. У смертных учитесь, да? — ехидно пытается поддеть Лафейсон змея.
— Шутишь? Этому изобретению более пятидесяти миллионов лет, нам его уже готовым дали. А когда мы к смертным после потопа пришли, уже прямой сенсорный доступ был из ума просто... У меня тоже был, это сейчас перекрыли. Все перекрыли почти, — жалобно губы поджал, — расплатиться нужно, а то плохо совсем. Мне уже закрывали, поэтому знаю, как обойти, — улыбнулся плутовато-смущенно. — Все, координаты получены, отбор параллелей пошел.
