Храм духа на двоих

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

Храм духа на двоих

https://ficbook.net/readfic/1146953

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

Направленность: Джен

Автор: Ларинель (https://ficbook.net/authors/411077)

Соавторы: RussoVolante, vopopal

Беты (редакторы): E ea I

Фэндом: Роулинг Джоан "Гарри Поттер",Тор,Гарри Поттер,Мстители(кроссовер)

Пэйринг и персонажи: Дадли Дурсль, Локи, Гарри Поттер, Вернон Дурсль, Петунья Дурсль

Рейтинг: PG-13

Размер: планируется Макси, написано 639 страниц

Кол-во частей: 112

Статус: в процессе

Метки: ОМП, Ангст, Юмор, Драма, Фэнтези, Фантастика, Психология, Философия, Учебные заведения, Попаданчество, Дружба

Описание:

Принц, бог, монстр, гений, злодей, заключенный. Локи прошел долгий и трудный путь. Судьба лишила его всего. Но что такое судьба против бога? Ведь именно богам дано вершить судьбы.

Бог, демон и маг сделают то, что казалось немыслимым. Они изменят свои судьбы.

Но меняя их — изменятся ли они сами?

Посвящение:

nikki lie — автору этой интереснейшей заявки,

мимо которой я просто не смогла пройти.

Публикация на других ресурсах: Уточнять у автора/переводчика

Примечания автора:

Критикуйте все, кроме РАСТЯНУТОСТИ. Автор в курсе, помочь не может)) Могу посоветовать только относиться, как с сериалу. Вот такие маленькие главки-серии, не шибко движущие сюжет, но зато обеспечивающие встречу с любимыми героями. Конец очень нескоро!)

Любители СПОЙЛЕРОВ — милости просим в личку. Автору только в радость обо всем этом лишний разок поболтать, но не будем портить интригу остальным.

Хотите, чтобы новые главы выходили почаще?) Пишите отзывы — нет более мощного стимула.

Даже простой коммент "Проду!" автор воспринимает, как высшую похвалу и пожелание вдохновения (кроме шуток).

Да и вообще помешана на комментах и ОБСУЖДЕНИИ.

СПАСИБО ВСЕМ, КТО НЕ ЛЕНИТСЯ НАПИСАТЬ ХОТЬ ОДНО СЛОВО.

Я готова РАБОТАТЬ. Все, что не соответствует логике, канону, объективности — будет перерабатываться, буду благодарна за вовремя указанные ошибки.

Вот такие у фика обложки:

https://drive.google.com/file/d/0B1F1vtXPpbNjRGV4UVVxWmlEdXc/view

(автор RussoVolante)

https://drive.google.com/file/d/0B9TaPPln2Ue0RXEtZVRhQ01PRjA/view

(автор Apple deer)

http://samlib.ru/img/e/e_e_i/temple_of_the_spirit_for_two/hramduhanadwoih.jpg

(автор idiotova.idiotka)

========== Скучно ==========

* * *

Скучно.

Локи взвешивает на ладони золоченый резной поднос с принесенными ему яствами и, чуть размахнувшись, отправляет в полет в сторону стеклянной стены. Удар, шлепок, звон разбивающейся посуды, стекающие по стеклу остатки вина и соуса. Падающий поднос на мгновение зависает почти над самым полом, выравнивается и принимает горизонтальное положение. Кубок, совершив несколько переворотов в воздухе, плюхается вертикально в центр подноса, в него вливается стекшее со стекла вино. Вокруг шлепаются склеивающиеся на лету и заново обретающие целостность блюдца и плошки, в которые тут же ссыпается еда и собирается соус.

Сервировка величественно поднимается под потолок, три раза медленно облетает вокруг комнаты и зависает над головой сидящего мага. Потом резко переворачивается кверху дном и замирает. Лафейсон откладывает раскрытую книгу и, прищурившись, смотрит на перевернутый прямо у себя над головою поднос. Но ничего не происходит, посуда словно приклеилась к золоченой поверхности, в ней такая же неподвижно застывшая еда. Из напитков не проливается ни капли.

Поднос резко обрывается вниз, только один его угол остается в своей верхней точке, и он тихонько покачивается в воздухе вокруг этого места, словно какой-то оборванный указатель вокруг последнего сохранившегося гвоздя. Локи прищуривается чуть больше, амплитуда раскачивания увеличивается, поднос набирает скорость, и начинает вращаться. Быстрей и быстрей. Свист рассекаемого воздуха, сверкание позолоты, отблески вина, все сливается в сплошные линии, замыкающие концентрические круги. Звук, похожий на стон лопнувшей туго натянутой струны, обрывает гудение, и выпущенный, словно из пращи, поднос стремительно пролетает по комнате и врезается в стеклянную стену. Удар, звон посуды, и... замерший в самом низу над полом в ожидании позолоченный лист.

Скучно.

Поднос благополучно проплыл обратно и опустился на стол перед сидящим с разочарованным видом магом. Можно было, конечно, действительно разбабахать его ко всем ётунам, но без еды остаться совсем уж будет тоскливо, такое он уже пробовал, не раз пробовал. До следующего дня ничего не принесут точно. Хоть кричи, хоть стучи, хоть скрутись от голода. Ну, тут же это... Режим. Дисциплина. Наказание. Его губы скривились в презрительно-горькой ухмылке.

Так что поесть — оно будет как-то лучше.

Хорошенько полетавшая на всех скоростях по камере пища уже успела остыть.

Да ладно, не это проблема. Сейчас подогреем.

Поднос снова немного поднялся вверх, и под ним прямо на столе зарделся огонь.

Вот так вот. Убавим. Прибавим. Подкрутим... С медом сойдет.

Меда-то как раз и не было, а вино... Кубок спланировал прямо в выставленную в царственном жесте тонкую руку.

Нагрелся, зараза. Один взгляд на кисть, и она привычно обретает синий цвет, остужая напиток.

Теплое вино — нонсенс. Хотя... Вторая рука разворачивается ладонью вверх, и на нее, словно птица, опускается, перелетевший с полки толстенный фолиант. "Книга о вкусной и здоровой пище. Мидгард". Чего он только не перечитал за это время...

Тут было, как сейчас помню. Страницы послушно перелистываются под сосредоточенным взглядом.

"Глинтвейн".

Гвоздика

Мускат

Корица

Надпись проявилась столбиком прямо на стекле стены напротив.

Зеркально перевернулась. Повисела и развернулась обратно.

Пускай помучаются, он забыл повернуть, ну, просто забыл, ничего злонамеренного. В глазах даже блеск появился, а на губах лукавая усмешка. Хотя делал он уже такое, сотни раз делал. Прочтут. Принесут. Если сочтут нужным, конечно.

Скучно.

* * *

========== Развлечения для одного ==========

* * *

Скучно?

Да ладно. В одной из множества перечитанных за последние годы мидгардских книжек промелькнула простая житейская мудрость: только скучным людям бывает скучно.

А богу Озорства при хорошем-то воображении и магии...

Ему оставили магию. Это подарок, большой подарок. Тогда он ожидал худшего. Сердце даже защемило при одной мысли о том, чего он тогда ожидал. Но... Повезло, пронесло. Оставили жизнь, оставили магию.

Для развлечения.

А вот за это он сейчас и выпьет. И в хорошей компании. Всего один жест пальцем, и напротив за столом возникает второй улыбающийся Локи с приподнятым кубком в руке.

Ну, что же — за Магию! Золотые кубки торжественно сходятся в воздухе, немного поискрив в месте соприкосновения. Звона, правда, не получилось, ну да ладно, у нас тут немое кино. Зато цветное. Золотые шлемы материализуются сразу на головах обоих принцев, вверх вытягиваются изогнутые сверкающие рога.

Ну да, можно играть с переодеванием, менять черный, золотой и зеленый, перемерять костюмы всех эпох и народов и детально воспроизвести модели из регулярно присылаемых мидгардских журналов мод.

Два нахально улыбающихся ковбоя в зеленых пончо отхлебнули вина и выплеснули остатки через плечо, два горделивых мушкетера, элегантно оправив золотые перевязи и отшвырнув шляпы с перьями, выпили на брудершафт, два кардинала в зеленых сутанах усмехнулись тонкими губами и пригубили кубки.

Развлекся? Ага, ага. Прекрасно развлекся, целых четыре минуты шикарного развлечения. Можно было бы и на пару часов растянуть, вот только эту фотосессию он уже до дыр засмотрел, до оскомины, до...

Щелчок пальцами, и двойник, помигав, растворяется в воздухе.

Хотя нет — давай-ка обратно. Палец вновь небрежно указывает на стул, двойник послушно занимает свое место. Развлекаемся дальше. Есть что-то получше. Игра такая. Хор-рошая.

Остатки еды, поднос, вино, посуду словно ураганом со стола сдуло в дальний угол. Там оно все, правда, затормозило, выстраиваясь на придвинутом к стеклу столике в причудливую пирамиду. Тарелка вверх дном, на ней плошка, потом снова тарелка, потом соусница, дальше лег поднос, на который установился кубок и упали две кости. Все сооружение подозрительно покачивалось.

Рухнет или не рухнет? Загадал. Если рухнет, то он таки домучает две оставшиеся на сегодня книги. Он тоскливо взглянул в сторону полки. Губы как-то обиженно поджались. Вот кто бы сказал ему раньше, что ему придется заставлять себя читать. Хотя, кто бы сказал ему, что он будет читать такое...

Это потом, потом. А пока, да, он поиграть собирался.

С подноса на верхушке пирамиды поднялась одна из костей, вспыхивая на лету. Конструкция подозрительно пошатнулась (э, нет, не хочу я это сейчас читать!), но устояла. Сгоревшая косточка уже угольком падает прямо на стол и расчерчивает его на квадраты, половина которых сразу же заштриховывается.

На первых двух линиях с обеих сторон зажигаются языки пламени — золотистые со стороны Локи, и синие около его двойника.

Ну, что, понеслось?

Тоненькая золотистая огненная змейка из переднего ряда передвигается на два квадрата вперед. Навстречу ей устремляется синяя. С задней линии выскакивает полоз с изогнутой шеей и, перепрыгнув через тонких передних, останавливается. Гремучая синяя движется на одну клетку вперед.

Он задумчиво смотрит на подрагивающие фигурки, замершие на своих квадратах. По королевскому питону и кобре посередине, толстые удавы, свернутые кольцами в углах. Хорошая игра, умная. Миллионы комбинаций. Хватит надолго. На годы, столетия, тысячи лет... Развлечение.

Почему змеи? Да так, лучше всего получаются. Не требуют много энергии и сосредоточенности, не отвлекают от игры.

Простая золотистая змейка, прошагав всю вертикаль, делает завершающий шаг на последнюю линию противника, ярко вспыхивает, увеличивается в размерах и превращается в королевскую кобру.

Ну, что ж, так бывает. У него было.

Она радостно пританцовывает на хвосте, победно кружится, раздувая капюшон. Синий удав устремляется на ее место, и она гаснет.

И так тоже.

Ещё по несколько ходов с каждой стороны, и партия завершается. Шах и мат. Синий королевский питон уменьшается, превращаясь в полоза, а одна из вдалеке стоящих гремучих вырастает в нового питона.

А жульничать-то зачем?

Два игрока ехидненько улыбаются друг другу зубастой улыбкой, чуть склонив набок голову.

Тем более — поздно и бессмысленно жульничать.

Золотой удав придвигается к новоиспеченному питону, и тот гаснет.

Финита ля комедия. Развлеклись.

Комбинаций, конечно, хватает, но есть тут все-таки одно "но". Не хватает другого. Азарта. Второго игрока по ту сторону, думающего по-другому, не знающего, что он сейчас замышляет. А так это... Маленькая зарядка для готового свихнуться от однообразия ума.

Ну ладно, есть же ещё это.

С книжной полки спорхнули четыре тонких журнала, шлепнулись на стол, залистали страницами. Стоп. Вот этого он ещё не решал. Фигурки вновь возникают на своих местах, начинают перемещаться. Две минуты на одну задачу, пятнадцать на вторую и восемь на третью. Молодцы, мидгардские шахматисты, развлекли. Вот только с каждым разом нового все меньше и меньше, а решается почему-то все быстрей и быстрей.

Умнею, наверное.

Тряхнул головой. На лице — задорно-самовольная улыбка. Вот только в глазах ее уже нет.

Ну, есть тут у нас ещё развлечения? Да столько угодно.

Преферанс — пожалуйста.

За столом возникает третий клон, поверхность стола превращается в зеленое сукно.

Можно и в бридж.

Добавляется ещё один.

И даже в мафию можно.

Восемь Локи плотным кольцом за столом, каждый смотрит в карты соседу слева.

Ну, хватит. Щелчок пальцами, и он опять остается один. Впрочем, он один и был всё это время.

Можно играть сколько угодно и во что угодно. С самим собой.

Оно, конечно, приятно пообщаться с умным и понимающим собеседником... Но.

В мидгардской мифологии (кажется всю эту бредятину уже перечитал, вот уж в чем смертные точно богам не уступают — так это в извращенных фантазиях) так вот там один из их любимых богов, он всё себя сам.

Сам себя создал, потом сам себя родил, сам себе служил, сам собой для себя пожертвовал и сам себя воскресил. Он там не в тюрьме случайно сидел в одиночке? А то понятное такое развлечение. На пару тысяч лет.

Чем ещё можно поразвлечься? А, ну да. У него же еще какая-то связь с внешним миром есть. Односторонняя. Стеклянная стенка для просьб. Верней, для заказов, такое название ему больше импонировало. Туда можно даже гадости написать. Или нарисовать. Или даже непристойности.

На стекле возникли картинки из Камасутры, задвигались.

Правда, еду потом могут и не принести. Юмора у них нет. Лицо Локи выразило разочарованное сожаление, картинки пропали.

Всё, да? Да не всё, не всё. Есть вот ещё макраме. В воздухе закрутились огненные нити, стали сплетаться в узоры. Можно даже так.

Прямо на полу соткалась и выросла до потолка точная копия башни Старка. И вот так: неоновая надпись "Старк" заменилась на такую же огненно-яркую "Лафейсон". И даже так: башня занялась снизу пламенем, взорвалась и разлетелась яркими искрами.

Красота. Развлечение.

Ещё можно контрастные ванны принять. Сам подогрел, сам остудил. Забавно. Или воздушные.

А главное — можно читать. Пока ещё есть что.

Он скосил глаза в сторону пирамиды из столовых приборов. Ну, что такое, что такое, вот как не надо, так всё разрушится, а тут пора бы уже...

Шахматные журналы дружной стайкой полетели в сторону дальнего угла. Улеглись стопочкой сверху чуть подрагивающего кубка. Один, второй, третий. И четвертый.

Ну, какого...

Стоит.

Ай, проиграл, что ли? Ну, да, как обычно. А это что ещё за предательский внутренний голос проснулся? Совсем от одиночества уже башку сносит? Вот не "как обычно" и вообще... Он, может, наоборот ставил — если не рухнет, то почитает. Кого ты обмануть хочешь? Себя, а в чем проблема? Раз никого другого нет (ну, пока нет), то хоть себя хотя бы. Для развлечения.

Верхний журнал, шурша страницами сполз и уперся боком в поднос. Тот слегка покачнулся и начал съезжать по соуснице. Зашатались чашки, слегка задребезжали тарелки, неустойчивая конструкция закачалась и обрушилась на столик. Часть разбитых приборов попадала на пол.

Другое дело, другое дело. Локи заулыбался с видом триумфатора и... мелкого пакостника.

Ну, я же говорил. Во-первых, я и не сомневался, во-вторых — не надо меня подозревать, я ничего для этого не делал! Само... упало.

Але-ап! На повернутую кверху ладонь приземляются две крайние книги с полки. Он кладет их на стол рядышком, переводит взгляд с одной на другую и закатывает глаза. Потому что надо выбрать, что из этого почитать первым. Ну, хотя бы исходя из названий. "Общее устройство, техническое обслуживание и ремонт бульдозеров" или "Штампы в любовных женских романах". Наверное, бульдозеры все-таки интереснее.

Поразвлекаемся.

* * *

========== Мидгардские практики по-асгардски ==========

Ну, ладно.

Борьба с самим собой наконец-то завершилась полной и окончательной победой. Собственно говоря, а чем она могла ещё завершиться? Всё ведь зависит всего-навсего от того, с какой стороны посмотреть. Заходишь со стороны победителя, смотришь и наслаждаешься. Победой.

Он сидел на столе в позе лотоса, скашивая глаза в раскрытую рядом с ним книгу. Успокоиться. Подышать. Большие и указательные пальцы замыкают колечки, складываясь в мудру. Полуприкрыть глаза.

Коситься в книгу становится неудобно, и она, взлетев, открытая замирает в воздухе напротив, чуть пониже линии глаз. Надеюсь, не очень отвлечет от сосредоточения? Чего дальше-то? Ага...

Локи дочитывает абзац, слегка пожимает плечами и подымается в воздух. Книга следует за ним на таком же расстоянии. Переворачивается страница...

И всё, смертная?! Вот это и есть то великое достижение духа, ради которого ты мне это подсунула?! И эти 315 страниц перед этим всяческой ерунды по поводу как вести себя, есть, спать, умываться и даже как думать — всё ради этого? Идиотка!

Он спрыгивает на пол, слегка коснувшись стола рукой. Книга, захлопывается на лету, пулей влетает на своё место на полке между другими.

Дура ты, учёная! Он это достижение всей праведной духовной жизни за полминуты проделал и... хочешь самое интересное? Всю эту беллетристику перед этим не читая! Нет, это, конечно, очень занимательно — целых двадцать страниц детальнейшего описания, как добиться того, чтобы твои ноги наконец-то сложились в эту падмасану. Вот только интересно, как они могут НЕ сложиться?! Это же какое дефективное тело у смертных, чтобы... Да я...

Книгу вновь рывком выдергивает со своего места, и она с размаху шлепается об стол, раскрываясь. Залистались страницы, замелькали причудливые картинки.

Каким морским узлом ещё нужно завязаться, чтобы ты, наконец, уяснила, насколько ничтожны все эти ваши муравьиные достижения? Я — бог, тупое ты создание! И мне не надо ни желудок марлями чистить, ни прямую кишку через трубочку в болоте полоскать! У меня и так всё совершенно! От рождения!!!

Тор, братец мой любящий, ты весь Мидгард перерыл, чтобы раздобыть эту кретинку? И почему ты ей вообще позволяешь...

Злость, возмущение, обида, так долго и так тщательно сдерживаемые, сдавили грудь где-то на уровне сердца, сбили дыхание. На лицо упала черная прядь волос, прищуренные глаза поменяли цвет сперва на ледяной синий, потом на огненно-красный. Столы, стулья, посуда, книги — всё медленно и зловеще начало подыматься в воздух, поплыло по кругу, словно втягиваясь в гигантский водоворот. Воздух буквально наэлектризовался, начал потрескивать, из пола, словно из газовых скважин, выбились тонкие струи огня.

Он стоял посередине, постепенно подымая руки, готовый превратить опостылевший запертый мирок в хаос, разрушить, сжечь, разметать всё до основания, распылить без остатка.

И тут в камере замигал свет, предупреждая о наступлении темного времени суток и скором отключении.

Режим, Ваше Высочество. Твой дом — тюрьма.

Да что б вас всех...

Локи замер, как стоял, с расставленными, чуть приподнятыми руками, так же замерли в воздухе составляющие обстановки. Свет прекратил мигание, лицо принца отобразило попеременно досаду, смирение перед неизбежным, понимание и презрение. Потом все эти чувства отразились на нем одновременно, а руки медленно и плавно опустились, одновременно возвращая по местам неестественно зависшие в пустом пространстве предметы.

Спокойно. А. Ну да — спокойно.

Он улыбается, иронически смотрит на свои тонкие руки и складывает пальцы в колечки. Делает глубокий вдох, выдох, наполовину опускает веки, прикрывая насмешливые зеленые глаза.

Ну вот, я спокоен. Я совершенно спокоен. Само спокойствие. Полное. Полнейшее. Ледяное.

Кожа меняет цвет на синий ётунской ипостаси бога, не давая усомниться в последнем.

========== Между днем и ночью ==========

Свет замигал второй раз, предупреждая о скором отбое. Безжалостно напоминая, кто он тут и зачем.

Локи поморщился. А то можно про это забыть. А то больше ничего не напоминает. Только девять шагов от стенки до стенки, да эта глупая прозрачная витрина, через которую он всё равно никогда никого не видел. Аквариум. Рыбка в банке. Смешно.

После третьего раза свет просто выключат.

Невелика потеря, он мог бы себе устроить иллюминацию и не хуже. Костер, фейерверк, нашествие светляков или даже звездное небо любого из миров Иггдрасиля. Вот только если он не запрется до этого времени в спальне, то не получит наутро ни еды, ни новых книг. Идиотская шлюзовая система. Предосторожность? Издевательство? Хитроумное сочетание первого и второго? Как бы то ни было, но стеклянная стена исчезала только после того, как блокировалась дверь, отделявшая спальню со смежной ей купальней от залы, если эту клетку можно было так назвать.

День заканчивался. Хорошо. Ещё один день его заключения. Бессрочного. Пожизненного.

Не казнили, не лишили магии. Не приковали и не пытают. Не швырнули помирать среди смертных. Кормят, поят, книжки дают.

Спасибо вам. Гуманисты.

Просто заперли. Просто выключили из жизни. Просто забыли. Им теперь хорошо, спокойно. Мягко так поступили, по-доброму. Чтобы потом раскаяниями не мучиться.

И это всё, да? Вот этот аквариум в девять шагов до конца времен?

А читать-то скоро совсем будет нечего, — предательски уколола тщательно изгоняемая мысль. — И что тогда?

Вранье. Смертные плодовиты, строчат не медленнее, чем он читает. Будут ещё газеты с автокатастрофами, желтая пресса, криминальная хроника и бульварные романы. Будут выкройки, вышивки, научные труды по мелиорации засушливых зон и обеззараживанию радиоактивных отходов. Будет реклама новых дезодорантов, туристического снаряжения и прокладок. А если станет совсем уж печально, то всегда в запасе остается Большой телефонный справочник.

Он рассмеялся. Смешно ж пошутил? А то. Оценить только некому.

Свет начинает мигать в последний раз. Локи открывает дверь в спальню, останавливается на пороге, с улыбкой оглядывая в последний раз свою камеру. Последнее развлечение за день, немножко азарта. Успеет или не успеет?

По столику в дальнем углу побежал огонек, очищая и высушивая поверхность. Поднос взлетел с пола, переворачиваясь и аккуратно занимая левую половину. Поднялись в воздух осколки посуды, остатки еды, в который раз соединяясь и занимая свои места на подносе. Клином вылетела с полки стая книг и двумя ровными стопками уместились рядом на правую половину. Исчезает рисунок шахматной доски со стола посреди комнаты, остаток уголька планирует ему за рукав.

Свет продолжает мигать.

На стекле добавляются надписи:

Стандартный рацион на текущий день недели

Разрешенный объем книг

Да он хороший заключенный, послушный, покладистый, аккуратный.

Может, пора уже пересмотреть, а, папа?

Ну, как же до вас достучаться?

Губы сжимаются, глаза прищуриваются, тонкая рука в золотом наруче сильнее обхватывает дверную ручку.

По стеклу пробегают и застывают фразы:

Согласен на Мидгард

Согласен без магии

Согласен без бессмертия

Безропотно буду исправлять ошибки Тора

Самому ничего не надо

Слова дурного не скажу

Без разрешения ничего не сделаю

Всех смертных ценю, люблю, уважаю

Да выпустите уже, а?!

Он отступает в спальню, прикрывая дверь. Предпоследнее выключение света. Включение. Дверь закрывается, остается тонюсенькая полоска.

Вы этого ждете, да?

Надписи моментально вспыхивают и сгорают. Вместо них загорается изображение сжатого кулака, вверх уверенно и нахально разгибается средний палец.

Захлопывается дверь, гаснет свет.

Он прижимается спиной к двери, пытаясь унять дыхание и успокоить сердце.

На голове победно вытягиваются витые рога золотого шлема. Шальная улыбка на губах, азартный блеск зеленых глаз.

Успел!

========== Ближе к полночи ==========

Ну, вот и ночь...

Он отходит от стены, разворачивается, падает спиной на кровать, в падении меняя одежду на более удобную, домашнюю, раскидывая в сторону руки. Некоторое время смотрит в матово-кремовый потолок над головою. По комнате разлит мягкий свет ночника, ладони холодит темно-зеленое шелковое белье. Несколько книг на тумбочке, там же изысканная ваза с фруктами, золоченый графин с водой, полуоткрытая резная дверь в купальню из розового мрамора. Чуть сладковатый запах ароматических масел смешивается с пряным ароматом каких-то трав...

Хорошо у него здесь? Да просто великолепно. Чисто, красиво, спокойно... Ничего лишнего, и в то же время всё для того, чтобы расслабиться и отдохнуть после прошедшего дня.

Можно прикрыть глаза и представлять, что ты где-то далеко-далеко, на самом краю вселенной, наблюдая через опущенные ресницы за движением незнакомых созвездий. Синие огоньки кружат, пританцовывают, сходятся и разбегаются, очерчивая фигурки мифических животных, причудливых растений, сплетаясь узорами, орнаментами, составляя удивительные мозаики. Одна из звезд яркой искоркой отрывается от других, прочерчивает яркую красноватую линию и гаснет.

Загадать, что ли, желание? Не успел. Что ж, здесь всё в его власти. Будет вторая. Глаза провожают летящую сверкающую точку. Непонятно отчего внутри возникает волнение. Я хочу выйти отсюда. Третья звезда, покинув свое место в узоре созвездия, рисует короткую линию в направлении соседнего. Чуть слышный вздох. Выйти. Падает четвертая. Пятая. Звездопад продолжается, синие искорки одна за другой срываются в свой прощальный полет. В глазах предательски начинает щипать.

Сколько раз загадать нужно, чтобы это сработало? Тупое мидгардское суеверие!

Вот скажите ещё, что там настоящие звезды нужны. Ага. Завтра же в конце меню допишу: пару звезд. Обязательно принесут.

Смешок, больше похожий на всхлип.

Вранье, все вранье. Знает же про эти звезды. Камни там светятся, залетающие в атмосферу. Так что вместо звезд сразу пишем: два ведерка камней. Хмыкнул, представляя. Не получится. До такой температуры он их не раскалит, до такой скорости не разгонит. Да и негде. Даже если по кругу. Представил себя стоящим посередине, вокруг на космических скоростях раскаленные камни носятся, словно кольца вокруг Юпитера. Посмеялся. Ну да, как раз только желания и загадывать.

Ну, хватит. Надоел уже этот планетарий.

Созвездия исчезают, будто бы их и не было.

Лафейсон резко открывает глаза. Над головою все тот же кремовый потолок его наглухо запертого номера люкс. Можно и без звезд представлять, что ты где-то в отеле... В Париже...

— Опять хочу в Париж.

— Вы что же, были в Париже?

— Нет, но уже хотел.

Усмехнулся. Куда он уже за это время не хотел...

Ну, хорош уже ностальгировать-то.

Время медленно, но верно катилось к полночи. А вот полночь пропускать не следовало. Очень уж верили смертные в эту полночь. Смертные вообще во всякую чепуху верят — в фазы луны, расположение звезд, активность Солнца... Какая разница?! Настоящая магия не зависит от такой чепухи. От тебя она только зависит! Либо ты можешь что-либо сделать, либо не можешь! И какая разница, когда вообще ты это делаешь. А вот эта дурная мидгардская... Их магические книги одна за одной упорно писали: полночь, полночь, полночь.

Да будет вам полночь. Полночей тоже хватает. Каждый день, как свет вырубят, так через час и полночь. Какие проблемы. Никуда не денется. Н и к у д а...

Он приподнялся на локтях, развернулся, прислоняясь спиною к стене. На секунду отодвинулся — за спину быстро проскакивает подушка. Прекрасно. Удобно. Взгляд хмуро направляется в пол.

Остаток черного уголька выскакивает из-за манжета, падает, катится по полу. Быстро чертятся линии, складываясь в звезду, по концам которой очерчивается круг. На концах одновременно вспыхивают пять языков пламени. Еще повернуть чуточку...

Вся конструкция, включая круг, звезду и огонь, немного разворачивается вокруг центра, направляясь одним из острых концов в сторону мрачно глядящего мага.

Ну, правильно ж сделал? Еще одно величайшее достижение мидгардского гения. Пентаграмма.

========== Черные ритуалы в исполнении аса ==========

Пентаграмма — пожалуй, единственно ценное из всего того бесчисленного мусора, что ему пришлось изучить за все это время. Кстати, интересное такое словечко — "учить". Подразумевает, что после того, как прочел, нужно перечесть ещё пару раз, потому что забыл. Вот прочел — и сразу забыл. И по новой сразу читаешь. Опять забыл потому что. Ну, смертные, вы прямо как в анекдоте.

Склероз — самая интересная болезнь. Каждый день новые впечатления.

Иногда очень хочется заболеть этим склерозом. Впечатлений будет...

Хотя, за последнее время он успел убедиться, что забыть то, что читал, вообще-то возможно. Если оно совершенно не интересно и абсолютно не нужно. И давайте сейчас лучше не будем о том, на кой вообще читать неинтересное и ненужное. Не стоит.

Но про пентаграмму ему уже не забыть никогда, даже если это все очередная бредовая мидгардская выдумка. Потому что пентаграмма — это портал. Это — выход.

И неважно, что, скорее всего, тело через этот портал протащить не удастся, что, возможно, проходит он через пространства, где существование материи немыслимо само по себе. Если хоть дух, хоть какая-то часть выйдет за пределы этого, окажется на свободе... Оооо! Он разберется, что дальше делать, он разберется.

Ведь разберется же, да?

Губы складываются в коварную усмешку, мечтательно-мстительно прищуриваются глаза. Ещё как. И кое-кого ожидает куча приятных сюрпризов.

Стоп, стоп, стоп, пока не до подобных фантазий. Не всё ведь ещё готово.

Так. Свет лишний убрать. Это же черная магия. Мрачно должно быть. Cтр-р-рашно.

Свечение ночника ослабевает и постепенно пропадает совсем, комната погружается во мрак, теперь ее освещает только зловеще пляшущие языки пламени пентаграммы. Блики и тени мечутся по стенам, ложатся на потолок, искажают тонкое лицо неподвижно застывшего мага. Его одежда темнеет, в ней почти не остается ничего зеленого, несколько черных прядей спадают на бледное лицо.

Ну, темные сущности, натурально же воспроизведена обстановочка? Подойдет? Трепетать должно сразу все светлое, если вдруг сунется, торжествовать темное.

Хорошо еще, что самому магу по сценарию бояться не нужно, а то Хель знает, как пришлось бы весь ритуал поддерживать такое состояние, не по Халку же с разгневанным Одином по углам расставлять.

Что ж, движемся дальше. Пентаграмма. Уголек вновь оживает, добавляются концентрические круги, между ними вписываются иероглифы, линии, точки, протягиваются орнаменты из древних магических символов.

Да хорошая у него память, хорошая! Никуда ради этого заглядывать не нужно, ни с какими пергаментами бесценными сверяться. Пару сотен различных вариантов запомнил, все, что удалось разыскать среди кучи магической макулатуры. И с первого раза! Да потому что он — бог, а не тупой студиозус средневекового мидгардского ПТУ!

Пламя вспыхивает ярче, взвивается на высоту половины комнаты. Куда? Нормально же было, крутим обратно. Спокойствие. Спокойствие. Улыбнулся, стрельнув глазами в сторону своих пальцев, собирающихся соединиться в кольцо. А вот это не отсюда. Сложились крестами.

Продолжаем работать. Имя. В воздухе высвечиваются огненные символы, торжественно проплывают и укладываются в центре звезды.

И жертва. Из фруктовой вазы, стоящей на тумбочке рядом с книгами, взмывает нож, пролетает между предусмотрительно отставленной в небрежно-царственном жесте руки Локи, чиркает его по подушечке безымянного пальца, подхватывая каплю крови (да ничего такого, терпели и хуже) и зависает на уровне горла огромной черной змеи, медленно подымающейся изнутри круга.

Вот и готово. Красота, образец, идеал. Хоть сейчас на гравюру или в блокбастер.

Еще бы только работало...

========== В лучших традициях ==========

Дрожат язычки пламени по краям перевернутой пятиконечной звезды, играют причудливые тени, червонным золотом отливает в центре слово на латыни.

Аббадон. *(см.сноску)

Губы шепчут заклинание, нож вспарывает змее горло, падает с глухим стуком вместе с ней на пол, с лезвия стекает кровь, обезглавленная тварь бьется в конвульсиях и замирает.

Н и ч е г о

Слово сменяется на Абдусцириус. Змея подымается, голова соединятся с телом. Нож возвращается на свое место, капля крови взлетает на лезвие. Заклинание. Дубль два. Пуск, мотор. Разрезанная на три куска змеюка недолго извивается на полу.

Абигор. Тварь на место, теперь нож, кровь, заклинание. Замечательно. Снято.

Адрамалех. Змея, нож, кровь... засохла.

Нож метнулся к отставленному безымянному пальцу с изумрудным перстнем, черканул, захватывая новую порцию (да аккуратней же, не зомби под наркозом режешь!), вернулся на место. Заклинание. Змея мелко шинкуется на колбасу. Дальше.

Бафомет

Бегемот

...

Данталиан

...

Инкубус

Сменяются по алфавиту имена, горят огни, летает нож, болит палец. И давно прошла полночь. Пускай. Не в полночи счастье. До первых петухов ещё колдовать можно. Ну, петухи нам, конечно, не светят (заказывал он уже петухов — ни в какую, только цыплят табака приносили), но в шесть утра разблокируют дверь. Еду оставят. Книги новые. Интере-е-есные... Глинтвейн сварит, шахматные задачки пощелкает...

Стоп, стоп. Куда опять понесло? Тут магия серьезная, сосредоточения требует. А занимательная ж какая! Прямо на пытки Инквизиции и костер пойдешь не раздумывая, лишь бы всю жизнь таким заниматься.

Ксафан. Нож ручкой бьет змею по башке, она падает. Не пойдет. Кровавая жертва нужна. Змея подымается, нож с размаху раскраивает ей череп. Заклинание. Вот теперь правильно.

Ламия

Левиафан

Летучий Голландец (давай, кораблик, сюда — поплаваем...)

Лилиан

Лилит

Локи...

Аааа, любимый момент! Всегда вспоминает, как хохотал, когда впервые прочел свое имя в этом списке. Он — демон, да? Ну да, конечно, бог Зла — равно демон. У смертных железная логика! Да, кстати, чего же его никто до сих пор не вызывает? Слетал бы, развеялся.

Я вам все три желания выполню, смертные. У меня папа джином работал. В Ётунхейме. И мама рыбка. Я ещё когда плавал мальком, научился.

Покачал головой на подушке, закатывая глаза и беззвучно смеясь. Даже слезы выступили. А то! Конечно же — выполнит. И четыре, и пять и даже те, что совсем не желали. Зовите только.

Себя он тоже всегда педантично пытается вызвать, ну, а что, чем Хель не шутит, вдруг и почувствует что-то, будет хоть какая подсказка...

Лубен

Льеккьо

Люцифер. О, это главный у них. Сейчас прилетит. Я б сразу прилетел, чего там. Рассмеялся. И кто тут дурак? Мидгардские черные маги, придумавшие такое, Сатана, если он сюда сейчас явится, или?.. Да, ладно. Это же просто маленький эксперимент, да? Представление продолжается.

Суккубус

...

Уфир

...

Яоцин. Нож больно попадает по ногтю, от непрерывного шептания в горле совсем пересохло, устало валится на пол змея с распоротым брюхом. Харакири.

Конец списка, все.

И что??? А что и всегда. Не работает!!!

А должно? Да Хель его знает. Слишком много неучтенных моментов, на чем эта магия завязана. Чего там только про это не написано. Новолуние, полнолуние, безлуние. Какое вообще "луние"? Какой из их лун? Он их вообще видит отсюда — эти луны? Да и подходят ли они в принципе, все это не для Асгарда писано. И потом... Заклинание. Может, он его не совсем правильно произносит. У них же там каждый звук имеет вселенское значение, смертные вообще на мелочах помешаны. А он его когда-нибудь слышал? И это все уже не говоря о том, что жертва должна быть живая. Да ещё петух, козел, младенец или девственница. Нет, он, конечно, заказал сразу девственницу, интересно же было, как среагируют. На следующий день принесли... кукурузу! Почему кукурузу?! Кто там нашелся остроумный такой? Не собирается он разгадывать, что они этим сказать хотели. Непонятно, что они подумали, для чего ему девственница, но кукуруза точно не подходит ни для каких целей! Если что, девственно она тоже не размножается и не плодоносит!

Он им ее обратно отправил. С припиской.

Пока не нужна. Используйте сами. По назначению.

Ладно, ладно, остряки. Выйдет он еще отсюда, будет кому-то кукуруза.

Все будет.

Комментарий к В лучших традициях

Списки демонов, по которым работает Локи:

http://strannica666.narod.ru/imdem.html

http://aruad.com/istorii/stat/imena-demonov/

========== Небольшой магически-научный анализ ==========

Пить! Локи спрыгивает с кровати, жадно утоляет жажду прямо из графина. Зло проходится по комнате, пинком открывает дверь в купальню, замирает, упершись кулаком о косяк.

И что дальше?! Он перепробовал все варианты, прогнал этот хелев список под две сотни раз только потому, что в разных источниках одна дурацкая загогулина могла стоять в другом месте или просто выглядеть по-другому. И все без толку! А оно вообще работает в принципе? У кого-то работало? Книги смертных противоречивы, одни утверждают одно, другие оспаривают, третьи опровергают вторых. И никаких критериев, чтобы отличить правду ото лжи.

Действенно, опасно, запрещено.

Лженаука, суеверия, невозможно.

Не все так просто, непознанное, скрытое, не для всех.

И чему из этого верить?

Это у них демократическое завоевание такое — свобода печати. Кому хорошо от этой свободы?! Низшим бестолковым созданиям любая свобода во вред. Цензуру надо, цензоров, и сжигать вместе с такими бестселлерами, непонятно зачем и для кого изданными! Надо же нести за свои поступки хоть какую ответственность! (Так, отец, я вообще сейчас не об этом!)

Чуть не вывернув плечо, протискивается в купальню, плескает водой на лицо и на голову, опирается руками на край умывальника, глядя в розоватую мраморную стену, где должно быть зеркало. Но зеркала нет. И не надо! Один жест рукой сверху вниз, перед ним — двойник. Покрасневшие глаза, спутанные мокрые черные волосы, маниакально-блуждающий взгляд. Классический портрет настоящего черного мага. И оч-чень успешного!

Щелчок пальцами — двойника нет. Что зеркала-то не дали? Боятся, что через зеркало он, что ли, смоется? А что, это ведь тоже — портал. Только вот уйти в зазеркалье — это все равно, что уйти в собственные фантазии. Ничего от этого не изменится. Н и ч е г о.

Присаживается на мраморный бортик большой розовой чаши в форме раковины, проводит рукой по воде, постепенно успокаиваясь. Тонкий палец задумчиво рисует узоры на водной глади. В глубине зажигаются золотистые рыбки. Движение ладонью — пропали.

Хорошо. Закончил он с этим списком, ничего не дало. Как там говорят ученые? Отрицательный результат — тоже результат. Думаем, движемся дальше. Что тут не то? Круг? Звезда? Символы? Это неважно все, это неважно. Что-то не то с самим списком. Какое-то внутреннее противоречие. Имена... Чьи? Богов, богинь — хозяев миров мертвых, верховных демонов. Его имя среди них тоже. Таких можно вызвать?! Ага, ага. Стоят они с Тором, обсуждают поход в Йотунхейм, и тут "дзинь-дзинь, алло, срочный вызов", раз — и Локи пропал. Вся компания в шоке. Ждут, пока он смертному на вопросы ответит, с кем того жена спит. Ну, бред же? Бред. Нельзя никого из этого списка вызвать, такие сами кого хочешь вызовут, всю свою жалкую жизнь исполнять желания будете! Еще и "Летучий Голландец" до кучи. Да, в его комнату — только "Голландец"!

Не те это имена, совсем не те! Это имена существ, что себя называть не боятся, что сильнее не только смертных магов, а и большинства из богов. Сущности слабые, кого можно вызвать, свои имена скрывают, потому что имя — это привязка, можно в такую кабалу попасть, что потом поколениям черных магов будут прислуживать, по наследству передаваясь. И колдуны эти тоже имена плененных духов в секрете держат, потому что ценность это в Мидгарде огромная, и не только там.

А вот теперь и закономерный вопрос.

Как. Ему. Получить. Такое. Имя?

========== Равняясь на гениев ==========

Что в имени тебе моем?(А.С. Пушкин)

Ванну, что ли принять? Вон Архимед, только в ванну влез — и сразу закон новый.

Среди смертных встречаются и небезнадежные, но большинство — так просто клинические идиоты. Это надо же, из всех мириад существ, населяющих видимую и невидимую вселенную выбрать именно тех, кого бы он на самый последний случай оставил. Если бы уже вообще ничего не получилось.

Мириады существ... И у каждого свое имя. Кроме того, что родители (...приемные! ну, в том числе) дают, есть у каждого и свое космическое имя. Единственное. Уникальное. Мириады существ — мириады имен. Невидимая вселенная населена куда плотнее материальной. Куда ни ткни — какая-то сущность, что ни произнеси — чье-то имя. Есть и вовсе непроизносимые, невыразимые. Однако пишутся. Символами какими-то, рунами, знаками. Что ни символ, то...

Локи хмыкнул, тряхнув головой и резко подымаясь с борта мраморной чаши.

Да будут вам имена! Много имен будет! Очень много.

Быстро промокнул руки, лицо и волосы белоснежным полотенцем с искусно вышитыми райскими птицами, решительным шагом возвращаясь в спальную. Меняется на ходу одежда с домашней на более жесткую, торжественную, в руке появляется жезл. Иллюзия, да и Хель с ним, зато соответствует настроению. Жест жезлом в сторону пентаграммы — успевшие погаснуть огни резко вспыхивают. Лафейсон прыгает на уже изрядно смятую постель, усаживаясь (да нет, не в лотос!) по-турецки, указательный палец манит тут же взлетающую с тумбочки книгу. "Словарь латинского языка". Пойдет ведь? Пойдет! Что ни слово — то имя.

abactor

abactus

abaculus

Пфф... С большой буквы ведь надо, уважительно нужно ко всем сущностям, чтобы пожаловали...

Abactor

Змея, нож (ох, и надоел же уже этот анализ из пальца! только зажил ведь), заклинание, сменяющиеся надписи, закрутился любимый мультик. Нож аккуратно проворачивается вокруг горла гадюки, как пробка из бутылки шампанского выдергивается голова вместе с позвоночником. Он сам себе режиссер — он разнообразит. Взгляд в книгу — потом в пентаграмму. Имя, змея, нож, заклинание. Словарь, имя, змея. Ничего, ничего, 99 процентов науки — рутина. Зато потом — сразу же мировые открытия.

Babaecalus *

Это что, намек, да? Сами такие! Да давай, крутись уже, шедевр анимации. Заклинание, взгляд в словарь. Нож разрубает гордиев узел из черной мамбы (все бы проблемы так решались!). Имя.

Caballarius

Нож. Кровь. В воздухе гаснут чешуйки с трещотки взорвавшейся длиннохвостой гремучей. Словарь... Начинает подташнивать... Э, нет, не от потери крови, с этим пока все нормально. Хотя пара пиявок избавили бы его от бесконечно повторяющейся экзекуции. Дать твари напиться, нашинковать, потолочь — вот уже и не свертывается. Читал он про гирудин, хватило бы циклов на двадцать. Циклов, циклов... Он на секунду прищурился, все замерло, словно кто-то нажал кнопку стоп-кадра.

Гений Старк, говорите? Про алгоритмы он уже начитался тоже. Где циклы, там и... О! Сейчас веселее пойдет. Словарь вылетает из рук (ну по пальцу ж не надо!), раскрытым шлепается внутри пентаграммы. Копирование. Загорается новое слово. Замена первой буквы на заглавную. Картинка пошла. Указательный палец рисует в воздухе полукруг — скорость возрастает. Ещё чуток. Можно и ещё быстрей запустить. Имена в центре замигали, в сплошной столб слились движения падающей и подымающейся змеи. Нет, не получится, не пароль же взламывает. Заклинанье дурацкое он так быстро не сможет шептать (хорошо, что не говорить — давно б голос сел), да и проследить не успеет, если вдруг все-таки что-то возникнет. Крутим назад. Теперь хорошая, рабочая скорость. Поехали. Нож, заклинанье, змея.

Dactylicus

...

Delos

...

Dissidium

Тошнит. Реально так, сильно. Давно такого не испытывал, можно сказать — никогда. Не берут же яды его, никогда не травился. Ладно, счас докрутим до "E", потом перерывчик. И завтра же заказать лаборантку. Желательно — девственницу. И еще банку пиявок. Ага, принесут. Щас. Ничего живого никогда не приносят. Вообще. Даже устриц. Даже червей. Червей им, что ли там жалко? Ну, хотел он этого китайского деликатеса испробовать, что такого-то. А саранчи почему не дали?! "И питался Иоанн Креститель медом и акридами..." Может, он праведную жизнь хотел начать. Вот уединение уже есть, мед есть, дайте только акридов! Или акридей? Акридок дайте. На корню ж всю проснувшуюся добродетель губите.

Асгардский принц закрывает руками глаза, беззвучно смеясь. Истерика ж сейчас будет. Будет? Ну, будет. Кому какое дело. Н и к о м у. Н и к а к о г о. К горлу подкатывает комок, судорожно-прерывистый вздох, отчаянно запекло порезанный палец.

Да перебьетесь. Руки убрал. Перемотка назад. Чего он там просмотрел-то. И вытереть вовремя подлетевшей салфеткой глаза — плохо видно.

Dyspepsia**

Dyspnoea

* * *

Был бы смертным — две последние бы уже нажил. С таким-то расписанием.

Dysuria

Все!!! Подскочил даже. Спрыгнул с кровати, прошел к пентаграмме, нагнулся, подбирая нож. Вытер его о рукав, подходя к тумбочке. Нарезал яблоко. Магия, говорите? К етунам магию, наколдовался! Своими руками-ногами уже даже приятнее двигать. И да... Хорошее яблоко.

Комментарий к Равняясь на гениев

Латинский словарь, который использует Локи:

http://linguaeterna.com/vocabula/list.php?letter=D

* babaecalus — дурень, балбес (лат.)

**dyspepsia (греч.) — дурное пищеварение

* * *

dyspnoea (греч.) — затруднённое дыхание, одышка

========== Не Старки горшки обжигают ==========

Шеф, я в отпуск хочу. На Бора-Бора. Можно, и на Мальдивы. И в Турцию тоже сойдет. И в Антарктиду с Сахарой. Я понимаю, что проект. Я понимаю, что смета. И что налогоплательщики. И что работать некому. И что вообще я тут один. Но я очень хочу. Очень.

Локи прищурился, метнув нож в глаз златогривому коню, вырезанному на двери купальни. Попал, конечно, без всякой магии попал. Не магией единой...

Что ж, закончился отпуск, работать пора, а то ночь проходит, а результаты все те же. Нож задергался, выдираясь из конского глаза, пролетел мимо руки (да на, держи уже другой палец, а то скоро фантомную боль наживу — будет потом годы болеть, даже если этот палец отрезать) и замер в круге. Поехали, что ли. Принц с брезгливым отвращением кривится в сторону вновь оживающего опостылевшего действия в пентаграмме. Леденцов закажу себе завтра. Кисленьких, чтобы меньше тошнило. Это, скорее всего, принесут.

Крутятся, вертятся... Да нет, не шары голубые. Страницы словаря. Словаря на 50 тысяч слов. Это же сколько ночей-то пойдет на эти кинопросмотры... Тошнота тут же снова резко подкатывает к горлу. Эй, хватит, не туда надо использовать свое не в меру живое воображение! Лучше представить, что стал бы делать Старк...

Аааа... Да! Локи приподнимается на локтях, хитро и весело поводя глазами. Говоришь, очень умный, да, Тони? Знающий? Но не умнее же бога!

Пентаграмма съезжает в сторону, по полу скользит уголь, вычерчивая на освободившемся месте ещё один круг, звезду, символы. Вспыхивают огни, освещая вторую готовую пентаграмму, подымается еще одна змея. Нож один? Не важно — хватит. Да не глупее он Старка, не глупее — понимает, что значит работать на двух компьютерах! Палец рисует в воздухе полукруг, указывая направление — летит с тумбочки в новую пентаграмму словарь. Санскрит. Тоже хороший язык. Древний.

Что теория вероятностей говорит? Правильно, шансы увеличились вдвое. Надо еще? Места нет... Будет! Кровать вместе с сидящим на ней магом резко взмывает под потолок (упс, хорошо, что не в шлеме!), на полу чертятся еще два круга. Локи спрыгивает, присаживается к стене на услужливо прилетевшую с висящей над ним кровати подушку. Кстати... Кровать по воздуху отплывает к другой стене. Работа работой, но не забываем и о технике безопасности. Так. Огни, змеи. Синхронизация. Одновременно должно все идти, а то ж на них не нашепчешься. Словарики. Полетели, раскрываясь, персидский и библейский иврит, точно приземляясь каждый в свой круг. Вот так. А вот теперь — поехали!

Четыре разных имени на четырех языках копируются в четыре пентаграммы. Четыре змеи одновременно вздымаются в перекрестье кругов. К руке приближается нож... Оооо! В глазах принца шальной притворно-восторженный ужас. Ты что — какой теперь палец! Слетает золотой наруч, рвется и закатывается рукав, тонкая белая рука поворачивается веной кверху. На, режь уже, у меня на все хватит!

Весь пол в огнях, меняются надписи, синхронно подымаются змеи, нож, пролетая по кругу, каждой срубает голову, возвращаясь за новой порцией крови. Без устали шепчут губы, постепенно покрывается бурыми пятнами темно-зеленая шелковая наволочка. Давно прошел азарт, наваливается усталость, хочется спать. Тяжело дышащий черный маг вскидывает ладонь вверх в останавливающем жесте. Стоп-кадр, все зависает. Стакан воды... Дальше. Снова вертится бесконечно повторяемый черный ритуал на четырех мониторах.

Проходят часы...

Да нерабочий он ко всем етунам, чертям и летучим голландцам! В любом НИИ бы уже давно все ассигнования прекратили и закрыли подобный проект! Ни один эксперимент не будут повторять тысячи раз при нулевых результатах. Бред, бред, бред... Отстань от меня сейчас же! Лафейсон зло отмахивается от подлетающего в очередной раз ножа, больно порезав пальцы с тыльной стороны ладони.

Лженаука! Полнейшая! Мидгардская! И тупая!

Вскакивает, запуская окровавленной подушкой в тумбочку. Катится со звоном графин, разлетаются фрукты.

Щелкает, разблокируясь, замок двери в основную камеру.

С добрым утром, Ваше Высочество.

Конечно, спасибо. Просто отлично поспал!

Хель с ним со всем, не Рагнарек, продолжим это интереснейшее занятие вечером. Чуть пошатываясь, хмуро направляется к двери. Вена закрылась, конечно, взгляд устало скользит по окровавленному разорванному рукаву. Нет сил на это, даже на это нет.

На голову с грохотом падает кровать, погребая его под обломками. (Техника безопасности??) Лафейсон лежит на спине, ошалело-растерянно уставившись в потолок. Ну, дежавю прямо (привет, Халк). Да что за день такой?

Хорошо ещё, в казино не пошёл играть!

Смеется, просто смеется. Ну, а что еще делать? Смешно же.

========== Велосипеды и эврики ==========

* * *

Локи сидит на столе в большой комнате, задумчиво метая нож в столик-поднос, висящий в воздухе по центру стеклянной стены напротив. На развернутой к нему плоскости — концентрические круги мишени. Без магии метает, честно. Ну, возвращает, конечно, магически: бегать выдергивать лениво, да и подумать надо немного кое о чем.

Чистый, аккуратный, все целое, лицо улыбается, на голове — золотой шлем с рожками. Для чего? Да просто так. Хочется.

Нож втыкается точно в десятку, немного подергавшись, выскакивает и, словно бумеранг, снова возвращается в руку. Сильнее надо кидать, точность — это часто не главное.

И почему же эта дрянь не работает? А она не работает, это точно, неважно, что за ночь меньше тридцатой части прогнал. Это неважно, вероятность одинакова для любой буквы, если бы было что-то — уже б выловилось. Можно с конца пойти, можно с середины, можно потратить пару месяцев (ну три, ну четыре!) (удавиться легче) и педантично прогнать все (а ведь придется, если другого ничего не останется!), но логика говорит — результат будет прежним. Почему?

Короткий замах, свист рассекаемого воздуха — десять. Лезвие застревает, входя до середины. Сильнее. Если промахнусь — напишу извинения на стекле за вчерашнюю иллюстрацию (ой, да ладно, кто б собирался). Но ведь должен быть хоть минимальный азарт в любом деле?

Что там такое ещё может быть, чего не хватает? Смертные пишут... Да много чего пишут смертные. Глупости в основном. Что верить надо в магию. Он верит? Щелкнул пальцами — в воздухе заплясали тысячи огоньков, из стоящей в углу золоченой вазы полезли змеи, расползаясь по полу, заклубился в углах черный туман, засветился в руках золотой жезл. Это всё — что?! Иллюзии это всё, как говорит Тор — фокусы. А так?! Маг зло сощурил глаза, по комнате прошел горячий ветер, прямо в центре зародился, разрастаясь, огненный смерч, сорвался в сторону спальни, хлопая первой дверью, разнося в щепки вторую и скрываясь в купальне. Грохот, взрыв, горящие обрывки постели, из дверей клубами валит пар, Локи двумя пальцами хмуро снимает с рогов шлема обгоревшее мокрое полотенце. Ну, всё. Вот теперь верит. Поверил-таки, наконец.

Сидит на столе, скептически улыбаясь, метает нож. И вовсе не псих. Так, понервничал немного, эмоциональный просто. Бесит просто чужая глупость, всегда бесила. Принимай других такими, какие они есть. Да запросто! Пока они не лезут с советами, ничего не навязывают и не командуют! А то ведь весь мир давно перевёрнут кверху ногами, а как только пытаешься что-то исправить... Понуро обвел свою клетку обиженными глазами. Вот-вот. Вот оно и есть.

Исчезает шлем. Голова от него только зря устает, да и настроение уже пропало. Нож легко входит в середину мишени, заходя по самую ручку и вылетая насквозь вместе с разбитой от частых расколов сердцевиной.

Во что еще верить там надо? Принц снимает ненужную деревяшку с возвратившегося ножа, кидая ее на пол посреди остального повсюду валяющегося мусора (убрать надо будет, а то обстановка какая-то нетворческая). В конкретное действие надо верить. В дебильнейший ритуал. Верит? Да больше Пиноккио, зарывшего свои золотые на Поле Чудес! Все верит и верит, а они все растут и растут. Под землею, наверное. Со смертными поведешься, глупости и наберешься. Неописуемой.

Что еще черные маги для успеха делают? Жертвы (отпадает, он сам тут давно жертва), посты (прекрасно, вон сегодня уже жратву не принесли за вчерашнюю живопись, ничтожества нудные)... Душу дьяволу продают... Оооо! Ну, это вообще блестящий пункт. Сейчас прямо и дадим объявление. Продаю душу. Душа царская, божественная, смешанных кровей. Взамен хочу трон Асгарда, кремацию Халка и единственную нормально работающую пентаграмму!!!

Нож срывается из рук, вертясь пролетает через комнату и со всей силы ударяется ручкой в поверхность парящего столика, толкая его в стекло.

Лафейсон смотрит рассеянно, потом примирительно улыбается, подымая руки вверх, словно сдаваясь. Да понял я, понял. Проспорил — надо выполнять. Я всегда выполняю, вы ж знаете. Притворно-виновато улыбается, следя за появляющимися на стекле словами.

Прошу прощения.

Был не прав, вспылил.

Хроническое переутомление, нервный шеф, злые соседи.

По-прежнему очень нужны:

Гвоздика

Мускат

Корица

А также:

Лимоны

Кислые леденцы

Кровать

Купель

Столик-поднос

Два кило юмора

Излишками поделюсь

А теперь... Режим редактирования. Четыре верхние строчки лишние — удаление. Что значит — обещал? Я обещал — я и выполнил. Это было написано. Оставлять я ничего не обещал, правда? — Довольно бегают под золотым шлемом озорные зеленые глаза. — А нижние... А что не так с нижними? Рискованно? А то! На второй день без тюремной пайки можно остаться. И поэтому... оставляем!

* * *

Принц отставляет за плечо поднятую кверху ладонь, не глядя ловит прилетевшее из спальной яблоко. Собаку Павлова нашли — нужные рефлексы жратвой вырабатывать. Эти ничтожества думают, что он уже отсюда не выйдет? И выйдет, и найдет, и... Испечь надо яблочек. На стол падают еще два плода. Всё? Да, хорошо он ночью поработал, целая ваза как-то незаметно ушла. Смотрит мрачно на стену. Стираются две последних строки. Я вам еще покажу собаку.

И почитать нечего. Хоть словари читай. Зачем-то действительно прилетают пять изданий, ложатся на стол. Оооо... Растрепанные листы, обожженные страницы. Да, хорошо так проверил свою веру в магию. Ну ладно, у нас же тут волшебная стенка для исполнения желаний.

Словари:

Хинди

Библейский иврит

Латынь

Персидский

Шумерский

Стираем шумерский — он не пострадал. Лежал себе мирно на тумбочке, маг его не использовал. Маленький такой словарик — три тысячи слов всего. Локи замер. Какая-то мысль зародилась и попыталась пропасть. Погоди, погоди... Три тысячи слов. Очень мало. И древний язык. Имена... Да если бы были там имена — то их давно б уже все переловили! Это даже если по 10 ритуалов в день делать (часа два работы максимум даже вручную), то меньше чем за год всё и закончится. Хель! Это же любой самый ленивый маг... ещё тысячи лет назад... все к йетунам выловил?!

Он резко встал, заходил по комнате, сжимая виски руками и ошеломленно качая головой. Развел руками, останавливаясь и смеясь. Ну здорово просто! Он вчера потрясающе элегантно изобрел велосипед! Да, все прекрасно, умно, логично, вот только в этом пруду ни одной рыбки давно не осталось. И в этих словариках, что потолще — конечно же, тоже. Какая разница! Набери учеников, пусть чертят кружочки, ставят свечечки и упражняются. За три-четыре года ни в одном словаре ни одного пропущенного слова не останется. И это случилось уже не одну тысячу лет назад!

Пф... Перекусить бы чего после таких откровений. Ну, нет — и не надо (собак живьем еще будете жрать, уроды тупые!), так хоть стакан воды.

Ну да, слова обычные, значимые давно все перебраны. Но ведь это ж не все, из чего имена делаются? Большинство имен вообще из других языков приходит, искажаются, туда добавляются звуки, слоги. И? Спокойно, спокойно. Вот же оно — решение! Лафейсон хитро и предвкушающе улыбается, приглаживая рукой немного растрепавшиеся черные волосы. Все, он нашел. Он знает, что делать. Дописывается на стекле внизу строчка:

Вино. И чем больше, тем лучше

Завтра он будет праздновать.

* * *

========== Методы чернокнижного хака ==========

* * *

Не замораживайте проект, шеф. Я гарантирую — будут результаты. Не надо отпуск — передумал. И профинансирую сам. Я родовой замок заложу, у меня папа богатый. Да он не узнает — не впервой. Лаборатория? Мощности? Не помешаю я никому, ночью ж работаю.

Кстати, лаборатория... Локи прищуривает один глаз, обводя камеру взглядом и что-то прикидывая. Эта-то побольше будет. Только... Взгляд с сожалением останавливается на стекле. Значит, и завтра... пост. Потому что никуда он сегодня из этой комнаты не пойдет! У нас тут большие планы по увеличению мощностей.

Мусор ветром сдувается в раскрытую дверь спальни, туда же, вращаясь, направляется истыканный ножом столик-поднос. Ваза? Да пусть стоит себе в углу — не мешает. Прилетают из соседней комнаты горящие ножки кровати. Пинком отправляется из центра в дверной проем стол. И на полу, как по трафарету, расчерчиваются девять пентаграмм. Ну, что, хорошие у нас теперь шансы?

Качает головой и беззвучно смеется. Вчера же от четырех чуть не сдох. Сегодня — девять? Это безумие. В глазах торжествующе-злобно-азартный блеск. О, да! Это — безумие!

Хочется походить по комнате, но уже все расчерчено, каноны упорно твердят, что нельзя нарушать целостность — нельзя пересекать линии с момента построения пентаграммы и до конца ритуала. А то что? Демоны его сожрут — вот что! Локи смеется, чуть скашивая глаза. Дали бы уже хоть одного, а там посмотрим — кто и кого сожрет. Да шучу, шучу, не сожру вас, не бойтесь — для другого нужны.

Словари занимают свои места в пентаграммах. А мало их — всего пять. Нужно девять. Ай, не проблема. Четыре из них разрываются напополам, половинки перелетают в незанятые круги. Ха-ха. Все решаемо.

Да выключайте уже свет ваш дурацкий — надоело. Книг нет, еды нет, все готово... Лафейсон в сотый раз оглядывает комнату. Ну, можно так еще усовершенствовать. Щелкает пальцами, угольки быстро меняют символы в некоторых местах пентаграмм. Разные же есть варианты оформления. Вот разные и попробуем. Одновременно.

О, мигает. А то я уже думал, что проспали, выгнать всех хотел. Казнить лучше. Нет — запереть. В одиночки. Смешно, да? Еще посмеетесь.

Аккуратно проходит между черными кругами к проему двери, опирается на стол. Чуть меньше часа до полуночи. Что они там писали, зачем вообще нужна эта полночь, что такое там происходит... Ну да, ну да, вступает в силу все темное. Да до цвергов ему, кого звать — темных, светлых, добрых, злых! Пришел бы хоть кто-то!!! (Нет, нет, Халки — не в счет.) Может, сейчас ритуал начать? Светлых часок половить, вдруг и клюнут. Ан нет, теория говорит — не так просто со светлыми: под защитой находятся. Весело вообще мир устроен. Под защитой, конечно — удобно быть добрым, а кто сам себя решил защитить — ну сразу же зло вселенское.

"Уж полночь близится, а Германа..." Читал, читал. И это — тоже.

Ну, что... Уже? Резкий разворот в сторону комнаты. Полное облачение! Моментально оказывается стоящим на столе. Улыбаясь, смотрит вниз — перед ним девять ожидающих кругов на мраморной белизне пола. В груди зарождается волна опьянения, как перед боем. Это же только представить... Глубокий вдох, задержалось дыхание. Ну, страшно что ли? А то! Отчаянно-бесшабашно-восторженная улыбка. Резкий выдох. Поехали!

Елочной гирляндой побежали по окружностям огоньки. Развернулась в указующем жесте рука с золотым посохом, откидывая фалды широкого рукава, обнажаясь чуть выше, чем по локоть. Все продумано, все предусмотрено. Красиво, эффектно. Резким движением ножа вспарывается бледно-голубая вена. Из девяти окружностей синхронно подымаются девять змей.

Заработал придуманный алгоритм, зажглись в центрах звезд составляемые имена. Слог из первого слова, слог из второго, слог из третьего. Не то! Слишком просто. Слог из первого слова, слог из слова на следующей странице, слог из слова на третьей. Нет! Да ладно, не Старки же этот мир делали, он тоже знает, что такое рандом! Случайное слово, случайный слог. Наугад перелистываются несколько страниц — случайное слово, случайный слог — приписывается к первому... Еще раз листаем — случайно, случайно. Вот третий.

Пошли змеи. Совершился ритуал. Еще один цикл, еще, еще и еще.

Не взламываются? Ах, так?! Что там в умных книжках писали, надежный пароль — семизначный? От сравненья смешно, и пускай. Еще одну букву в конец! Едем дальше. Кто сказал, что наука — штуковина не азартная? А это смотря кто ею занимается: змеи — вперед!

Ритуал. Еще ритуал. Еще раз. Еще.

Легко поддерживать столько огней? Да легко, ерунда. Змей? Мелочи — можно. Составление слов? И с этим справимся. А все вместе?! А долго? Градом пот, слиплись волосы, во рту появляется какой-то медно-кислый привкус. О, да ладно! Хватит у него на все крови! Быстро восстанавливается, быстрее, чем многим хотелось бы! А потому, что хороший у него организм! Потому что он — бог, а не какой-нибудь "Made in Midgard"!!!

Льется тоненькою струйкой кровь из вены меняющей по мере надобности температуру руки, по рассчитанной спирали облетает девять одновременно подымающихся змей нож, загораются в девяти пентаграммах составленные алгоритмами имена. На столе, словно на вершине небоскреба, стоит и с какой-то безбашенной отрешенностью командует этим немыслимым аттракционом разгоряченный до полубезумия вдохновенный ученый, хакер, принц, маг, бог!

Какая вероятность того, что этот ритуал вообще работает? А цверг его знает! А какой процент среди наобум составленных слов — имена? А цверг его знает! А какая, что существ с этими именами вообще можно вызвать? А цверг его знает! Ну, и как можно решить задачу, где одни цверги?! А теперь главный вопрос: какая вероятность того, что он что-то найдет?! Ответ ясен, да? Правильно! И последнее: а что же он тогда делает???

Ну, а что ему еще делать? Что?!!

Он четырнадцать раз пытался бежать, он пробовал подкупить, уговорить, обмануть стражников, он ко всем пытался найти подход! И находил!!! И что в результате, что? Убрали их, стекло поставили, двери автоматические, шлюзы! Свет мигающий, надписи. Сперва переписываться пробовал, уже получилось вроде, так нет! За лишнюю строчку теперь без еды оставляют, без книг. А он виноват, что кто-то там с собою покончил? Это он виноват?! Сами же и довели юношу, почти готового помочь ему с побегом! Конечно, арест, камера, обвинение в предательстве. Он же тоже через это прошел, знает ведь каково!

А потом он устроил пожар... Хороший такой, настоящий. Пламя, дым, раскаленный воздух. Ух, все горело! Всё! Книг было жалко, никогда б так не сделал. Но надо же было попробовать! Думал, откроют сразу — сбежит. Зря думал! Чуть не сгорел вообще, почти задохнулся. Пока йетунскую ипостась поддерживал — еще как-то держался. А потом вырубило... Зато все пришли, все. Тор, Один... Даже рад был их увидеть. Пришли же? К нему ведь они пришли, да? Ага! Чтобы предупредить, что если еще раз что-то подобное выкинет — наручники снова наденут. Потому что он собой не владеет и вредит сам себе. Заботливые! Стены бы еще подушками оббили! Огнеупорными. Да он специально это сделал, не мог уже больше один быть, ну тупые они, что ли?!!

Еще и книги запретили держать лишние (для кого лишние?!) Теперь у него на каждый день "Разрешенный объем книг". Горечь, сплошная горечь, непроходящая, неослабевающая, неизбывная.

Фух, всё, стоп оркестр, нет сил больше мониторить, пропустит же еще вдруг чье-нибудь явление чудесное.

Всё резко (нет, не тормозит и не зависает) — гаснет (сил нет на подобные спецэффекты), наступает полная темнота, Лафейсон валится прямо на стол на спину, бессильно свешивая вниз ноги, руки, голову. Как будто избили. И никаких Халков не надо с кроватями. Придави меня, Тор, Мьёлльниром, чтобы больше не надо было вставать. А лучше вообще придави. Все ведь этого хотят, да? Ну, так казнили бы, могли же. Могли? И сейчас можете. Что вам на стеночке еще написать, чтобы вы сомнениями больше не мучились?! Вам же не комфортно так сразу, вы же хорошие все, это я один плохой!

Манит пальцем из спальной графин, льется на запрокинутое лицо вода, подставил ладонь, прижал ко лбу ледышку. Ну, что это он? Куда гонит? Можно ж нормально на двух-трех пентаграммах работать, с едой, с отдыхом. Так и придется, наверное, так и придется. А ещё можно на стенке признание написать, раскаяние. И не стереть. Можно ведь? Можно. Когда гордость слишком долго борется со здравым смыслом, у последнего потом куда больше шансов на выигрыш. Да и какая тут уже гордость, когда через весь Асгард в наморднике и наручниках провели. (Спасибо, брат!) Поздно гордиться. И нечем.

Мало этой етунской льдинки, растаяла! Тьфу, что он делает, можно же просто руку на лицо положить. Вот, так-то лучше... Что? Встать? Да ни за что! К цвергам науку, магию, взломы, змей и совершенно несбыточные ожидания. А что же тогда — сдаться? Да давно пора.

Давно бы и сдался, если... была бы хоть какая гарантия! Кто его знает, кто там лишнее из меню убирает, и что вообще до верху дойдет. А дойдет — так и что? Ему же не верят! Один ему уже показал, что не верит! "Нет, Локи". Здорово так было. Приятно. (Я запомнил, отец! Я это запомнил!) А главное — правду ж тогда говорил...

А теперь?! Ну да, вот прочитали — и сразу поверили! И не только — выпустили сразу! Смешно? Ужасно смешно. Аж до слез. Да не будет слез, больше не будет. Сколько можно из-за одного и того же. Утекли давно...

Можно и гордостью раз поступиться. Переживет. Суд пережил же? Ну да. Вон живой и здоровый. Почти. Но вот унижаться, выписывая перед стражниками день за днем "Ах, простите. Отпустите. Пожалуйста!", и потом не получить ничего?! Не слишком ли будет?!!

А потому... Три глубоких вдоха. Подъем! Настрой. Фрак, свет, дирижерская палочка! Играем симфонию для девяти барабанов с оркестром. Начали!

И снова поднялись змеи...

После смерти еще всё это сниться будет. И в нескольких последующих жизнях — тоже. Ну? И сколько раз еще нужно прокрутить эту ерундовину? Да читал он, что такое брутфорс! (*) Читал! И что крутить можно сотни лет — тоже знает! Только вот дело в том, что если не крутить... то можно просидеть тут гораздо дольше, чем сотни лет!

Прямо внутри сковало что-то, как представил... Просидит? Нет... Он уже выжал из себя все, что можно. Не так много оказалось силенок, как думал. И не так, как хотел показать.

Ай, да ладно: брутфорс — штучка хитрая. Может через сотню лет сработать, а может и через пару секунд. Это же чистый рандом — это же просто везение. Больше рандома — больше везения? Смешно, тут нет логики. Ну и не надо! Но зато... Большинство имен вообще из других языков приходит, искажаются, туда добавляются звуки, слоги. Да! Конечно! Да что же он сразу... В воздух взлетают словари, рассыпаясь на страницы, кружатся в едином вихре, перемешивая разные языки, на свои места возвращаются кучки страниц. Лафейсон театрально смеется, в молитвенном жесте возводя кверху руки. И да поможет мне великий Рандом, если уж больше никто другой не желает!

Ну вот — сейчас все получится. У него же всегда все получалось. Всегда. Если никто не вмешивается и не портит! Он же умный, знающий. И уж он точно умнее Тора! Отец! Ну правитель же должен быть умным, ну как же ты этого не понимаешь! А не таким, которым можно манипулировать!!! Ну, ладно, если это — он, он же дурного ничего не хотел! (Ну, тогда еще не хотел... Неважно!) Но ведь другие тоже смогут! Это же неправильно!!!

Не докричаться, да? Какая разница — умный, не умный... Если — не свой! Не родной! И вообще чудовище!!

К горлу подкатывает ком, во рту медно-соленый вкус, в глазах расплылось, готовы подкоситься ноги, сквозь мутно-водянистую пелену расплывчато начинает просвечивать бледно-зеленое облако, медленно сгущающееся в ближней к нему пентаграмме...

Комментарий к Методы чернокнижного хака

(*) Брутфорс — полный перебор (или метод "грубой силы", англ. brute force) — метод решения математических задач. Относится к классу методов поиска решения исчерпыванием всевозможных вариантов. Сложность полного перебора зависит от количества всех возможных решений задачи. Если пространство решений очень велико, то полный перебор может не дать результатов в течение нескольких лет или даже столетий.

Средства проведения brute force атаки

Современные персональные компьютеры позволяют взламывать пароли полным перебором вариантов. При оптимизации brute force, основанной на параллельных вычислениях, эффективность атаки можно существенно повысить. /Это один из самых распространенных хакерских методов — именно так действует Локи/

Параллельные вычислительные системы — это физические компьютерные, а также программные системы, реализующие тем или иным способом параллельную обработку данных на многих вычислительных узлах. /то, что делает Локи, одновременно совершая 9 ритуалов/

========== Охота, охотник, дичь ==========

* * *

А... Сердце начинает колотиться так, что кажется, что перепонки сейчас лопнут от грохота. Еще не решаясь до конца поверить в такую удачу, Локи резко протирает от все искажающей влаги глаза, с ужасом наблюдая, как неясное облако явственно начинает бледнеть. Куда?!! Взгляд с нарастающей паникой упирается в то место пентаграммы, где сменяются имена. Очередное имя гаснет, загорается следующее. Зеленоватое свечение становится чуть различимым. Стоять!!! Правая рука резко выбрасывается ладонью вперед, останавливая уже подготовленный к новому выполнению цикл. Вторая плавно обводит комнату, отключая ставшие ненужными огни в остальных пентаграммах, одновременно увеличивая яркость в оставшейся. Спокойно. Назад. Назад на два имени. Вот так. И вот так. Палец в воздухе чертит круги, слова в пентаграмме послушно сменяются на предыдущие, бледный туман обретает все большую плотность. Может, еще одно? Становится гуще. И ещё? Нет, бледнеет. Все, вот здесь. Максимальная резкость. Лучше явно не будет.

Фух, кошмар. Сдул на выдохе упавшую на лицо черную прядь. Попытался успокоить дыхание. Вышло не очень. А надо. Потому что где-то он уже читал про такое. Не всегда сразу является демон. Иногда нужно...

Сейчас я тебя вытащу. Сейчас. Все сильней стучит сердце. А внутри нарастает азарт, как тогда на охоте в Вальхалле, когда Тору все вместе целый день загоняли Сехримнира*, а зверь вылетел вдруг на него. Мог позвать брата, мог. Тот успел бы. Но вот так же что-то внутри подхватило, сердце стучит, зверь напротив, которого в одиночку может убить только Тор. А он может? Сможет, нет? Ну, единственный шанс ведь сейчас — или-или! Страх, азарт, счас порвет его зверь иль уйдет — вот позору-то будет! Нет, убил. Смог, один. Потом руки тряслись, весь в кровище, своей, кабана. А внутри все звенит торжеством. Вот не только ваш Тор! Теперь поняли, да? Тоже может! И не хуже! А потом прибежали все... Брат, друзья его, слуги, валькирии... Стоят, смотрят, как на сволочь последнюю, молчат. Ну, а что... Кабан-то был Торовый, все старались... Противно.

Ладно, не отвлекаемся. У нас тут охота азартнее. Ловим чудище. Счас. Вот сейчас не уйдешь. Маг прикрывает глаза, набирает побольше воздуха и в полный голос орет: "Явись демон!" (Ну, хорошо же так гаркнул, внушительно?) Ну давай же, давай.

Н и ч е г о. Лафейсон сглатывает, подавляя все нарастающее беспокойство. Что ж тебе надобно, гадость? Ладно, давай теперь так. "Назови свое имя, демон!" Да не нужно ему его имя, вон оно, в пентаграмме светится, но надо же добиться хоть какой-то реакции. Тишина. Из всех звуков лишь сердце, да ставшее неровным дыхание. А потом в напряженной тишине со стороны неподвижно висящего грязно-болотного облака наконец раздается еле слышимое неясное шипение. Так, так, еще тогда раз. "Имя!" Шипит. Еле-еле шипит (у меня слух хороший!). Ну, знаешь что! Со звуком мы не работаем, свет я могу сделать и поярче, а вот громкость — нет! Что, что, что, что вообще этим тварям надо? Да!! Точно! Жертва!

В пентаграмме вырастает огромнейшая кобра, свистит, рассекая воздух, нож, режет протянутую руку (вены скоро будут как у наркомана), возвращается в круг, рубит кобре голову, на пол стекает капля крови... Мутно-зеленая мгла, чуть колыхнувшись, сдвигается в сторону, нависает над каплей, кровь медленно исчезает. Есть! Вот же дрянь ты вампирская, пока не напьешься, значит, не явишься? Ну, сейчас я тебя напою!

Нож — змея, нож — змея, нож — змея, аж в глазах замелькало. Чуть плотней вроде стал, или кажется... Нож-змея... А сейчас? Да Хель... Сколько можно-то?! Маг перехватывает подлетающий нож, со всей силы загоняя в запястье, туда, где в непрекращаемо-бешеном ритме бьется пульс. Насквозь! А теперь поворот! Крови хочешь? Держи! Выброс алой струи (ну, так это ж не вена — артерия! Ай, смешно — это, видимо, обе), рука направляется в круг (повезло, что так близко), кровь толчками выплескивается, заливая весь пол пентаграммы. Кривятся в усмешке резко побелевшие губы. Вот сейчас уже кто-то напьется! (А кто-то допрыгается, и причем — как всегда.) Не дождетесь — заткнись! Счас все будет нормально. Шум в ушах, накреняется комната, все плывет, нет, нет, нет! Не сейчас! Если он счас... О, Хель, цверг! То огни-то погаснут!!! Пентаграмма работает, только когда там огни! Ну-ка быстро на пол телепортом и держаться за стол. Ухватился. Порядок? Теперь ипостась. Холод — жар, холод — жар, холод — жар, холод, холод. Что, взбодрился немного? Смеется. Душ контрастный у нас был с собою. Смешно. Фух. Еле дух перевел. А во рту-то как гадко... Сплюнул. Что, и там тоже кровь? Ну, какого... А, Хель с ним. Все, прошла тошнота. Ну, плывет все немного, неважно. Развернуться... тихонько... присесть... край стола... а теперь поднять голову... На него немигающим взглядом неотрывно глядят большие круглые глаза древнего существа.

Мелкое, где-то смертному по плечо, худое, в бесформенном болотного цвета балахоне. На округлом чуть пухлом лице два непропорционально больших круглых глаза. И в довершении всего из-под ниспадающих грязно-зеленых одежд чуть ниже места, где у нормального аса колени, зеленеет толстый змеиный хвост. Ну, прекрасно — оно еще и змеюка. От своих змей давно уже напрочь воротит, не могло залететь что-то другое для разнообразия.

Смотрит, молчит. Надо встать, черный маг должен смотреться внушительно, а то ж даже не реагирует, тупое создание. Ну, подъем, посох, мантия, взгляд, осанка.

— Рад вам служить, господин, — змей склоняется в полупоклоне.

Ну, вот это же совершенно другое дело! Еле сдерживается, чтобы не заулыбаться. Стоять трудно? Пустяк. Зато есть результат. Имидж подействовал, правильно. Вот на то и рассчитывалось. Теперь видит, кто перед ним, тварь зеленая. Низшие и должны служить высшим, и с радостью. Это правильно. Нормальный демон попался, не такой и тупой. Кивнуть, нет? Перебьется.

— Какова моя власть над тобой? — Это важно. А то, может, на три вопроса ответит, и тю-тю. Знаем, бывает такое, читали.

— Вам я служу добровольно, — голос тихий и ровный, в бездонных глазах вековое спокойствие... и достоинство(?).

Интересный такой оборот. Да, приятно, да, льстит, но что-то вот как-то оно ненадежно. Закрепить надо как-то гадюку. Незаметно трет перстень с большим изумрудом (ох, рука-то как занемела, даже не чувствует). Заморозку убрать... Кровь пошла. Нет, опять заморозить. Ай, потом разберемся. Да не будет гангрены, не будет! Заживет все, как... Всем собакам б такую живучесть. Подавляем улыбку. Работаем. Заклинанье. От перстня протягивается тонкая струйка тумана, скользит по полу, доходит до круга (целостность? к цвергам). Вся пентаграмма в кровище, надо ж, не выпил, змееныш, а все "Крови!", да "Крови!", будто тысячу лет не поили. Может и тысячу, древняя тварь и худющая. Струйка доходит до стоящего в центре создания, медленно оплетает, затягиваясь... И спадает. Еще раз. Нет, никак, разорвалось. Вот мидгардская магия! Может сработать, а может и нет. Шарлатанство сплошное.

Змей молчит, ждет терпеливо... чуть скосив глаза в сторону нити. Видит, что ли? Убрали, убрали. Ничего там и не было, нечего зря коситься.

— Скрепим тогда договором, — вариант предусмотренный. Сейчас, доброволец. Покажешь свою юридическую компетенцию, а там поглядим.

Смотрит, молчит, изучает. Ну-ну. Гад зеленый.

— Нет, — выражения ноль. Нудная тварь и бесстрастная.

— Я с тобой не советуюсь, демон! — стукнуть бы посохом об пол, да звука не будет — иллюзия.

Молчит. Вот же тварь, нет терпения!

— Я не демон.

— И кто ты? — Ну, пусть скажет, может понятнее будет, как с таким обращаться.

— Полудемон, служитель, хранитель,..

Вот последнее точно не надо — хорошо охраняют!

— Хватит, тварь! Не в Аду, там свою портфолию подробней представишь, — трикстер зло усмехнулся, присаживаясь на стол. Вот мелочь, полудемон какой-то, а он тут перед ним... Все болит, посох, мантия — к цвергам, было бы ради кого тут давать представление. — Мне и двух пунктов хватит, ты принят, змееныш, гордись. Что умеешь?

Снова смотрит. Молчит. Вот же нудный! У него там зациклена пауза, что ли?

— Ну, и что ты молчишь, мразь зеленая, а? Без пробелов не можешь?

Молчит снова, лишь глаза стали более темными. Злится, что ли? Неужто? А ведь было такое бесстрастие.

— Я думаю, перед тем, как сказать. Господин.

Круто! Это что же — намек?! Вроде сказано ровно, покорно. И глаза снова светлые. Смотрят как-то чуть грустно. Только где-то скрыта насмешка. (Угроза?) Прибью гада. Пусть лишь сделает все — и прибью.

— Ну, надумал, гаденыш? Да рожай ты уже, Сократ из террариума.

— Я думаю, с чего начать перечисление.

— С конца!

Идиот. Беспробудный. Вновь пауза.

— Я могу уйти.

Локи просто опешил. С конца. Глянул в спокойные лягушачьи глаза, в глубине которых исчезала какая-то тень от усмешки.

— Оценил. Юморист — порожденье чистилища. Теперь можешь с начала.

— Посмотреть карму, дать советы, построить гороскоп, прикинуть вероятность различных направлений будущего...

— Да ты просто на все рога, хвосты и копыта мастер, змееныш, — Локи язвительно улыбается, чуть наклонив голову. — Может, еще предсказываешь понос у аквариумных рыбок, заговариваешь геморрой и находишь благоприятные места для копанья червей?

— Первое и третье с определенной долей вероятности могу.

Смотрит спокойно, говорит без эмоций, не поймешь — издевается или тупит. Издевается! Или все-таки тупит? Да наплевать — надоело, не до него.

— Имена нормальных демонов для вызова можешь дать хотя бы?

— Для вызова этим? — чуть печальные глаза обвели окружность.

— Да! Тупо-хвосто-головое существо! — (Что, специально выводит?)

— Нет.

— И что так? — с язвительным недоверием прищуривается Локи.

— Для нормальных демонов нормальная пентаграмма нужна.

— А с этой что не так, глупое земноводное?

— Да все не так, — снова задумчиво-грустновато оглядывает. — Углем начертана обычным, а надо из человечьей, козлиной или петушиной кости. Крови капля — ничтожно мало, капля — она капля и есть. Змея — иллюзия, огни — иллюзия, всё иллюзия. Иллюзиями можно вызвать только иллюзии.

Он это не знал? Знал! Но не мелкому паршивому полудемону ему это высказывать!

— Огни — иллюзия? — встает по весь рост, снова мантия, снова посох. — А так?!

На концах пентаграммы заполыхали пять столбов пламени почти в рост существа. Ну, и что, что в глазах потемнело и привкус во рту? Счас зажарю гадюку!

Существо аж отпрянуло, прикрывая глаза непропорционально маленькой ручкой, высунувшееся из-под балдахина. На безучастном лице наконец-то хоть тень от смятения.

— Впечатляет? Теперь не иллюзия? Может, добавить? — внутри злость и азарт. Сейчас точно сожгу. Наплевать. Будет весело!

— Не надо, — не мольба, не просьба, даже не признание — просто ответ на вопрос.

— Ладно, живи, пожалею... (себя). — Выключаем.

Дурно. Совсем. Жезл и мантию к цвергам. Где стол? Все, нащупал. Лучше б точно изжарил — счас еще разговаривать.

Комментарий к Охота, охотник, дичь

*Сехримнир — вепрь, которого каждый день забивают в Вальхалле, и каждый день он возрождается снова.

========== Пора разобраться ==========

* * *

Жажда, губы сухие, попить бы. Графин? Тьфу, пустой. В купальню надо отправить. Ууу... Не поднялся, тяжелый, отрава. Ну, и цверг с ним. Стакан! По полу из спальной, медленно крутясь, катится какой-то осколок, толкая перед собой засохший огрызок от яблока. Хель, ну вообще, всё, дожили... И тварюга глядит. Ну, прекрасно. Пить-то как хочется. Глядишь? Хорошо, ну гляди.

Встает, одним прыжком перемахивает через стол, слегка касаясь одной рукой. Взял графин, оглянулся в дверях, усмехнулся:

— Не скучай, скоро буду.

Да ловкий он, ловкий. И без магии ловкий. И сил когда нет. Еще можно собрать, поднапрячься. Ничего же так прыгнул? Смешно, не ползти ж под столом. Повернулся в дверях, краем зрения видя... Нет!! Нет, вот только не это! Замигали огни пентаграммы собираясь погаснуть. Стоп, стоп, стоп, держим. Держим? Ну да, есть контакт. Пошел в ванну.

Вода! Хорошо как. Рука бы еще не болела. Заморозка. Нет! Погаснут огни. К цвергам, пройдет, замотать только надо, кровит. Где ж там... В спальне. В грязной куче (говорил же, что надо убрать) находит обгоревшее полотенце. Антисанитария. Да ладно! У него ж... Что у него? Ноль на выходе у него. Полный. Разрядка. Так бывает? Не знал. Установил экспериментально. Не смешно. Ну, огни пока держатся, иллюзорные. Еле-еле.

Замотал. Ничего так, почти не кровит, болит только сильно, жутко прям, просто хочется выть. Ой, да, ладно. У него ж... Все, проехали. Дальше что делать? Посидеть, отдохнуть. Неспокойно, в той комнате демон. Ну и что? Пентаграмма же держит. Все равно неспокойно. Вздохнул. Ладно, пошли.

На месте, чучело, стоит, смотрит. Стол отпихнуть и присесть. Все нормально. Ну, молчи. Все равно нужно подумать. Голова как болит! И рука. Может, лучше на завтра? Вызвать снова, имя вон есть. Нет, не очень идея. Гад дома окажется, может защиту искать побежит, амулеты, экраны. Доброволец. Послужит сегодня, а завтра в отставку, никому нельзя верить, любой предать может, а тут темная сущность — вообще без вопросов. Закрепить надо как-то урода. Или замену найти. Что он там говорил, кого можно вызвать иллюзиями?

— Так, иллюзия. Только таких, как ты, можно вызвать?

— Я не иллюзия. Вызвать этим?

Опять?!

— Что, поджарить? Да, этим, недоумок!

— Не надо. Можно любого. И нельзя никого.

— В сфинкса решил поиграть, да, ничтожество? Ну, давай, поиграй. Жареный сфинкс — это вкусно, наверное.

— Просто отвечаю на поставленный вопрос, господин.

— Хорошо. Поиграем. А так? "И что нужно, чтоб вызвать кого-нибудь ЭТИМ?"

Вот же мерзость какая, допрашивать надо с огнем, жаль, сил нету. Может, все-таки завтра?

— Желание обоих, сильное. Хорошая визуализация. Вера.

— Хватит! Заткнись. Все, тошнит от тебя, все с тобою понятно.

— Тебя тошнит от кровопотери. От голода и от боли, — смотрит большими внимательными глазами на набухшую повязку на руке, на готовую сорваться ярко-алую каплю.

— Да? — глаза трикстера стали иссиня-ледяными, презрительно искривились губы. — Молодец, наблюдательный. Только от тебя, ничтожество чешуйчатое, меня уже давно тошнит куда больше!

А про голод откуда?! Неужели?..

— А ты еще и мысли читать специалист, я смотрю.

Я убью тебя, гад. Это слишком свойство... опасное? Нет, отвратное! Это ж он всё постоянно... Сейчас точно стошнит.

— Нет, господин.

Врет? Вроде не должен. Если не врут эти книги. Призванный демон должен честно отвечать на вопросы. Крутить только может. Как этот. И тупить! Специально. Насмехаться. Ты уже не жилец, это точно, получу, все что надо — и в топку. Одной мерзостью меньше. Даже на душе полегчало от такого решения. Усмехнулся скептически, наклонив набок голову.

— И откуда ж про голод?

Медленно, почти безучастно, взгляд змея уходит с руки, скользит по столу, опускается на пол. На осколок и съеденный до самого основанья яблочный огрызок.

— Ааа... Дедукция, Ватсон? Ну-ну. Я люблю просто яблочки. И вообще я такой, бережливый.

Молчит, смотрит. Перевел взгляд куда-то за спину. В спальню. А что там? Ну да... мусор, разгром... Ну достал! Дверь захлопнуть. Ой, огни! Мигают. Фух, зар-раза, подправил. Хватит, к делу.

— Ты завтра придешь, головастик?

— Скорее всего, господин.

— И от чего сие счастье зависит? — все по слову надо тянуть из паразита. Вот узнать уже точно — и действительно перекинуть на завтра. Будет куда проще с огнем, веселее, хороший такой стимулятор.

— От того, не убьешь ли меня сегодня. (Не читает?!) От того, не успеет ли исчерпаться долг, от...

— Долг? Ты это про что? Вот отсюда давай поподробней.

Милое дело. Сейчас что-то там исчерпается... Ничего же не делал! Вопросы-ответы? А как же... Кошмар! Ну, колись уже, сфинкс недощипанный.

— Долг на мне, — смотрит почти равнодушно. — Отработать надо. Служением.

— А ответы твои, как — считаются? — это ж сколько зазря-то нащелкало, жуть...

— Если не требуют затрат и расчетов — то нет.

— А твои тормоза каждый раз — не вычисления интегрального инварианта Пуанкаре-Картана на трубке прямых путей?

Да понятия он не имеет, что это. Прочитал где-то, запомнилось своею заумностью. Смешно же звучит?

— Нет, господин. Просто думаю.

Ооо... Ну, счастье какое. Думает, значит, бесплатно. Бюджетный такой вариант, прям подарок. Ладно, пора уже с этим заканчивать.

— Значит, если сейчас отпустить тебя, то придешь?

— Да, господин, — и взгляд такой честный. И грустный. С таким только лгать — все поверят.

— А не врешь? — ну не глупый вопрос, если может, соврет и сейчас ведь.

— Нельзя. Не могу. И не стал бы.

— Ну так катись, жабье семя. До завтра. Адью. Гасим свечи. Было крайне приятно.

* * *

========== Ночное рандеву ==========

* * *

Доктор, а можно, я звездочку? Ну одну. Ну ма-а-ленькую. Да ничего не случится, я тихонечко. Это нужно мне, нужно. Для этой... для психотерапии. Ну не хочется же, только проснувшись, в потолок этот крашеный пялиться. Вредно, тошно, противно. Мешает выздоровлению.

Вот, все класс... Загорелась, красиво. И рука зажила, ну почти. И почти не болит. Все, встаем. Даже бодрый. Почти. И почти голова... ну, немного. И магия тоже почти. Почти что? Хель, почти не работает! Ну, конечно, рука все и вытянула. Невозможно же во сне контролировать. Ай, да ладно, до вечера все восстановится. Точно, уверен? Да точно! А рука пусть болит — перебьется. Вон у смертных и так все проходит. У него-то и вовсе усиленная физиологическая регенерация. Хмыкнул. Звучит же?

В чем он спал-то хоть? Ну, в чем был, в том и лег — в грязном, мятом. И жестком. Ну, и ладно. Сменить? Ладно — это попозже. И матрас без белья, на полу, тоже грязный. Смеется. Прям какой-то притон. Вот сейчас самое время заснять — и в тираж. Как его тут содержат, бессовестные. Тор, отправь-ка в Мидгард — пусть порадуются. Ну, еды нет — так это уже входит в привычку. Что там тварь на огрызок смотрела? Стеснялась догрызть попросить, наверное, вон какая худющая. А кровь и не допила. Сколько ей надо вообще? Сегодня ж опять призывать. Надо было спросить, голова уже просто плохо работала. Ай, да ну ее, еще сутки будет пыхтеть и в микронах высчитывать, счет запросит.

Умыться хотя бы. И зеркала нет. Да не надо ему зазеркалье, у него тут поинтересней... иллюзии. А забавное было такое состояние. Вроде и вправду привиделось. Не привиделось, нет? Ну, а Хель его знает, ничего не осталось... Ну, рука вон болит. Может, вылечить? Не, горючее побережем: шашлычок еще жарить, тут пикник намечается.

Улыбнулся, злобно-мечтательно щурясь. Ничего ты не понял, гаденыш. Не с тем дело имеешь, попляшешь еще. И поплачешь. Даа, конечно — покорный слуга. И в глазах прям спокойствие древнее. Да найдем еще кнопку, найдем. Видел же раз — почернели глазищи, не нравится. Что сказал-то тогда? Ну, мразью зеленой назвал. А задело. Потом всё, приспособился, сволочь, все терпит. И смеется. Так, тонко смеется, внутри. Точно? А Хель его знает, неважно. Он меня решил вывести, да? Молодец, преуспел, только сегодня я буду здоровым. Ну, хотя бы почти.

Ну и сколько до вечера? Хель знает, никогда не понятно. Писал же, чтоб чаще сигналили. Нет, экономят, наверное, кризис там энергетический. Еще выйду, сочтемся. Все, что сэкономили, с процентами выплатите.

Ладно, можно готовиться. Мусор — сюда, нам не нужен больше главный танцзал. Мы идем в номера. Да весь мусор! И дверь из купальни с осколками тоже, и матрас. Оп... Тяжелый, ну ладно — вручную. Не такой и тяжелый, что-то не очень хороший сигнал, что не вышло. Потащил через комнату, усмехнулся критически. Вид, наверное, еще тот, кто б увидел — смеялся. Он бы тоже смеялся. Если б кто-то другой поволок. Пентаграммы стереть. Да нет, не вручную. Ещё с грязной тряпкой осталось поползать для разнообразия. Представил. Смешно. Стерлись, все? Вряд ли бы кто-то придал внимание. Хотя, Хель его знает — зеркала-то не дают. Береженого что? Вот и правильно. Я себя берегу.

И не только себя! Вы, с кем в битвы ходил, сколько раз вас вообще никого уже не было, если б не он? Он же знает всегда наперед, он же видит, чем кончится, он же умеет рассчитывать! Ну и что? Да не только не ценят — не слушают! За спиной надо делать, скрывать. Ну, вот это нормально? А потом сразу предали. Класс. Они ж с Тором хотят. Тор давно б всех угробил, если б его рядом не было! Не понимают, нет? Посчитать, сколько раз? Посчитать? Ну, понятно, кому это надо, Тор же — герой, его поздравляют, а он так — за компашку сходил. И стоит, как оплеванный, улыбается. Ну да, а что, это он может, он же кто? Лицемер. Супер, да? Только Тора бы вашего давно не было б тоже!! Не понятно? Потому что у вас всех не только мозгов нет ни у одного, куда хуже: нарушен инстинкт основной — самосохранения!

Так, все, тихо, колечки, кресты, успокоиться, бить-жечь нечего, сил мало и магии. И уж точно — без слез. Пошли к цвергам, давно он привык. Все не ново. Вдохнул, глядя в пол, покачал головой. Все не ново. Уроды.

О, мигалка. Отлично. Еще быстренько сделать заказ. Все стираем, оно уже неактуально.

Рацион субботы

(самый сытный — отлично поест. Будешь, заморыш питомника, меня тут еще подкалывать голодом)

Рацион воскресенья

(дадут, хоть все семь напиши — уже пробовал)

Всю новую мебель

Всю новую обстановку, включая купель

Вина — много, чем больше, тем лучше

(ну, когда-то ж отпразднуем?)

Мифологию с нагами

(что, паршивец, ты думаешь — я не читал? Да читал он, конечно, читал, просто племя паршивое ваше змеиное было тогда не нужнее бульдозеров!)

Разрешенный объем книг

(ну, не сволочи? Вы б еще "вес" написали)

Гадость что ль приписать? Да вы что — в мыслях не было! Я тут это... с большой благодарностью жду.

Ну, что, новый костюм, шлем, рога (ой, да хватит мне магии!), улыбаемся, всё — до встречи в эфире!

И ах, да. В закрывающуюся дверь пролетают две ножки от кровати. Угольки-то нужны. Это я бы забыл?! Да вы что, никогда! Я же предусмотрительный!

* * *

Ну, что — за любимое дело? Круг, звезда, символы, огни, кровь из вены (полстакана пока, там посмотрим). Имя — триумф всей научной работы, ну мелочь попалась, но метод в руках. Давай, понеслось. Ну, давай! Прямо волненье дурацкое. Не придет — это же сколько же снова работы... и какой, ой, кошмар — просто страшно представить.

— Я готов вам служить, господин! — полупоклон, и на Лафейсона уставились те же огромные глазищи змеевидного полудемона.

— Крови достаточно? Сколько надо вообще? И да, вот что, тварь, если будешь что-то рассчитывать — то предупреждай. Ты понял, зеленое? — Локи сидит на столе (ну, конечно же, перетащил), язвительно и насмешливо улыбаясь.

— Крови достаточно, господин. Полстакана-стакан. Я понял, я предупрежу, если буду что-то рассчитывать, — тихий голос, вековое спокойствие, немного грустные проницательные глаза.

— И вообще предупреждай, если будет хоть что-нибудь платное, — еще более ядовито приказал трикстер. О, он продумал, что надо сказать, не из тех, кого мелкий бес провести сможет, читал он такие истории. — Хорошо понял, змееныш, нет?

— Я хорошо понял, господин. Я буду предупреждать.

Помолчал, задумчиво глядя куда-то в пространство, перевел взгляд на сидящего перед ним мага и совершенно ровно произнес:

— Оскорблять меня — это платно.

— Что?! — Локи просто опешил. Все, что угодно он мог ожидать, но не это! Мерзкая дерзкая тварь... Просто сжалось внутри все... — на какую же сумму? Вот возьмет все закончится, и... А вообще — это ж наглость какая, это... слов просто нет.

— Оскорблять другое существо всегда платно. Если оно от тебя зависит — то вдвое дороже. Если хочет помочь — еще больше. Такое никогда не бывает бесплатным.

Смотрит прямо в глаза. Насмехается? Хель! А вот теперь взять себя в руки. Потому что скорее всего...

— А поджарить тебя, эээ...(молчу) полудемон, — тоже есть прейскурант? — ледяным тоном протягивает трикстер, глядя резко посиневшими глазами в бездонные глаза змея.

— Издеваться над другим существом всегда платно. И запугивать тоже.

О! Ну, кто б сомневался. Спокойно, пускай. Вот такой оборот-поворот, ничего, перетерпим, не такое выслушивали. Про ответственность и про сущность правления, еще много всего на суде, стоп-контроль, убить можно всегда, оно нам еще нужное. Что, паршиво? Проигрываем? Да не будет такого! Смертная, как же тебе благодарен! Ты ж такие мне книжки полезные... Улыбаемся, да, и паршивца его же оружием.

— О, да ты просто гуру этики, я погляжу, — притворно-примирительно-издевательская улыбка. — Существо, терпеливо сносящее оскорбления, чтобы сбить побольше с ничего не подозревающего клиента.

— У меня не было шансов, господин.

Просто красавец. И глаза ж прямо честные-честные. Грустные. И ждет глупый вопрос — почему же у него не было шансов. Обойдешься, не интересно вообще. Да к тому же примерно понятно логически: не спросили — значит, и не говорил, как спросили — ответил. Да не буду я в твои игры играть, умник. Локи хмыкнул. Не за тем вызывали.

— Ладно, разобрались, теперь — к делу. Задача такая — надо выйти отсюда.

— Выйти откуда куда, господин?

Ну, и что с таким сделать? Издевается ж, да? Так, терпенье, терпенье, еще рассчитаемся.

— Вот из этой вот замечательной комнаты — куда-нибудь в другое место, — нажимая на каждое слово почти пропел трикстер. — Теперь понял, философ?

Змей обвел взглядом комнату, пол, потолок, задержался на Локи, помедлил, подумал:

— Да, я понял. Скорей всего — можно.

========== Игры со змеями ==========

Господа, маски сброшены, карты разложены,

Получаем, кому что положено.

Господа, вы не поняли самого главного,

Вам хотелось течения плавного,

Все мы в зеркале славные.

Земфира "Господа"

* * *

Что? Локи замер на миг. Так все просто? Какое-то странное чувство. Словно ошеломило. Даже как-то не верится. Как вдруг если пришли бы сейчас и сказали — давай, выходи. Ну, так что же. Он верил всегда, он ведь даже в такой исход верил. Что когда-то ведь всё же придут и откроют. И не верил, и верил... А теперь... вот, внезапно, совсем не готов.

Так, все, ладно, глупо-удивленно-счастливую улыбку долой, это ж чучело смотрит. Смотрит, ждет и молчит — завис, видимо, снова. O'key, запускаем.

— Ну, и? Действуй, давай.

— Я не могу, господин.

О, все — снова по слову. И нельзя стимулировать — это в фирме paid services*.

— Ты, дружок, специально, да? В вопросы-ответы играешь? А зачем? Это же вне тарифа, если я правильно понял.

— На мне ограничения, господин, — и стоит, грустно-задумчиво пялится. Вот же гад, все равно же заставит играть в эту тупость.

— Ну, давай, огласи уже список, страдалец, — ухмыльнулся. — Я надеюсь, "страдалец" — бесплатно?

— За любое оскорбление придется платить. Тем более за то, которое задело бы тебя самого.

И в глаза прямо смотрит. Страдалец? Кто? Все, вот это уже зацепил. Ну, и гадина! Ты же подлый, змей, подлый. Ты же видишь, да? Больше, чем надо ты видишь! Тварь-то древняя, умная. Отвернуться как хочется... Нет, перебьешься.

— Ооо... да я пошутил. А ты сразу же с чеком. Не будь таким мелочным.

— Хорошо. На две трети списали.

— Так все просто? Ну, так я и раньше шутил. Я вообще-то шутник. Я веселый, — хитро-нагло заулыбался змею Локи.

— Достаточно просто. Сказать после грубости "пошутил" — почти как попросить извинения. Списывает долг полностью или частично.

— Я. Н и ч е г о. Не п р о с и л — ты так и запомни, — медленно выговорил трикстер сквозь плотно сжавшиеся губы, вставая со стола. Глаза снова подернулись синим льдом. — Можешь вообще все прибавить обратно. Мелкий, гадкий и злобный змееныш. Это тоже плюсуй. И еще... впрочем, хватит. Теперь — ограничения.

— Ограничения ритуала — ограничения отношений "слуга-господин". Ограничения служения. Ограничения долга. Собственные принятые ниямы**.

— Это ж как ты еще дышишь при этом, — устало выдохнул Локи. Что-то этот змей совсем его вымотал, даже злиться сил нет. Или просто усталость за все эти дни накопилась, а тут еще это. — Ну и дальше, давай уже дальше, расшифруй, это ж входит в игру.

— Нельзя говорить пока не спросят, кроме случаев, когда господин высказывает явное заблуждение. Нельзя оставлять господина в заблуждении. Нельзя не ответить на вопрос. Отвечать наиболее кратко, не искажая своим пониманием. Нельзя давать непрошеные советы, нельзя лгать, нельзя выказывать эмоций, нельзя совершать действий, не входящих в задачу, нельзя...

— Хватит, усну сейчас, — он и правда устал. Да, рука пусть долечится, все равно ни к чему беречь уже магию. Взял графин, отхлебнул, покачал головой. Пора взламывать эту тупую программу. А то будут идти эти игры бесовско-мидгардские еще тысячу и одну ночь. — А теперь ты подробно опишешь, что сделать, чтобы ты эффективно работал. И даа... Чтоб с тобой было очень приятно общаться. И... бесплатно.

Это надо же, чудо какое — сразу стал отвечать. Будто только и ждал. Да не будто: ждал ведь, ждал, паразит — это точно.

— Снять ограничения ритуала. Ограничение слуга-господин всегда мешает в любых отношениях. Обоим. Заклинания я дам, нужно лишь подтвердить. Это все для работы. А для "очень приятно общаться", — помолчал, глядя мимо, потом снова в глаза, — доброжелательным к другим надо быть. И... тогда очень многое бесплатно.

Ну, не дрянь ли? Да просто редчайшая. Ну, конечно, конечно — сейчас все и снять. Чтобы смог, сволочь, лгать и еще лезть с советами. Да урод и при этих всех ограничениях умудряется... сказать очень много приятного.

— Обойдемся, не нужно — Лафейсон улыбается издевательски-насмешливо змею. — Это ж просто чудесно задумано — слуга-господин. Нас, господ, это очень все даже устраивает.

Потемнели-то глазки? Да нет, вроде смотрят так... даже как бы насмешливо. Что смешного-то, сволочь? Плевать, надо двигаться. Нудно, долго, по пунктам.

— И что надо тебе, чтоб начать уже действовать?

— Выйти из пентаграммы.

Чудесно, сейчас, гадость, выползешь. Указательный палец чертит в воздухе полукруг — стирается одна линия между концами звезды. Целостность? Ай, не такого ж бояться. Не укусит же, не? Да плевать, на нас яды не действуют. Точно? Змеюка чужая. Плевать. Пусть только рыпнется — испепелит за секунду. И вообще вроде же — ограниченье слуги. Даа... такому снимать.

Выплыл медленно, ползет вдоль стены. О, по стенке пошел. Потолок. Ну, пусть ищет. В купальню уполз. Ой, разруха ж там... Ай, да ладно. Ну, и что он там возится, нету терпения!

— Эй, слуга! — не оскорбленье же, нет? А вот фиг — у нас действуют старые мудрые ограничения. Улыбается хитро, довольно. — Слуга!!

— Да, господин.

— Что там в ванной-то? Купаться надумал? Поломано. Завтра будет сантехник.

— Я нашел выход.

Что?! Да не может... Ошибка... Он там сотни раз... Быстро — телепортом, стоит рядом со змеем.

Демон молча стоит. Внимательно смотрит в глаза. А глазища какие же темные...

— Ну и что?! Говори же уже!! — прямо руки вспотели. Так бывает? Никогда еще не было, да, необычно.

— Всё, мы вышли, — полностью непроницаемый вид, смотрит, не шелохнется, лицо — просто маска.

И он понял, конечно же понял... Ну да!.. Вышли... "из комнаты — куда-нибудь в другое место". Внутри просто все оборвалось. Это ж демон! Ну, читал же про это, читал! Все дрожит... руки, ноги... К стене прислониться. Это ж бес. Тут над каждым же словом думать надо перед тем, как сказать!

* * *

Меньше хвастаться надо — предусмотрительный.

Что, проигрывать надо красиво? Он умеет, научили уже, не сейчас научили.

— Десять баллов. Красиво работаешь, специалист, — усмехнулся, тряхнул головой. — На счету-то хоть что-то осталось?

Тошно, горько, противно, устал. Может, этого к цвергам? Другого найти... ну, лет так через триста. А другой будет лучше? Вот то-то. Да что там... Он бы сам так же сделал! Ведь сделал бы? Сделал. Это ж просто — на слове поймать, он умеет. Да... и очень гордился б собой. Это ж весело, да? Горько вздохнул. Ну да — просто очень. Вспомнил имя свое среди демонов в списке. Вот же, Хель... ну чего же так тошно.

— Все по-прежнему. Для вас, господин, этот сервис бесплатный.

Да... Крутой ты, змееныш, крутой. Древний, хитрый, изобретательный... очень.

— Любишь свою работу, служитель-хранитель? — улыбаться, ну что же еще — улыбаться.

— Люблю.

— Дураков, значит, любишь учить? — зло, но улыбочку держим.

— Нет. С такими, как ты, интересней работать.

* * *

____________________________________________________

*Paid services (англ.) — платные услуги

**Нияма или яма (санскр. ??, yama IAST) — (в йоге) это этические ограничения или универсальные моральные заповеди.

* * *

Этой фразой Локи вспоминает и повторяет слова змея, которые тот произнес еще в начале знакомства (глава "Охота, охотник, дичь). Локи чувствовал, что тут какой-то намек, но не придал значения, только обозлился.

— Я думаю, перед тем, как сказать. Господин.

Круто! Это что же — намек?!

* * *

========== Змеиные танцы ==========

* * *

Лафейсон стоит в полуразрушенной ванной, прислонившись спиною к стене. Устал, слишком устал. Просто валит, добил его этим гаденыш чешуйчатый. И теперь еще пялится, гад, надо хоть с глаз долой убрать, а то думать — и то тяжело. И неприятно.

— Так, служитель — любитель очень веселых розыгрышей, иди в пентаграмму и жди, я сейчас.

Устал, да, отдохнуть бы. Ну, и что — все снова на завтра теперь? А выглядеть будет паршиво... Поражением, слабостью, трусостью...

Хорошо, верней — плохо, но сейчас разберемся. Пока что умыться, двойник. Полотенца нет — мантией вытер лицо, поменял. Внешний вид? Ну, сказать так — бывает и лучше. Рука? Уже вроде прошла. А что с магией? Да терпимо вполне — чуть-чуть ниже нормы. Но усталость и голод... Ой, да ладно. Бывало и хуже. Надо что-то решать. Эффективность... слуга... Он чего-то боится? Что тварь эта гадостей наговорит? Ну, смешно. Все равно говорит, да и слышал за жизнь и похуже... немало... достаточно слышал! На суде... Ладно, стоп, не об этом сейчас, сочтемся со всеми потом, только б выйти. Снимать нужно слугу, наигрался, все равно не слуга это — слишком умная гадость. На своем поле играет, знает, сволочь, что делает, ну и ладно, не бросать же игру, разберемся в процессе. Только нет — не сейчас. Завтра будет еда, и вино, и даже литература по нагам. Поражение? Слабость? Да ну. Не до гордости, слишком много на карте, и играть придется в полную силу. Ошибаться нельзя, этот раз змей не засчитал, в другой раз засчитает, и привет — это ж демон. Ладно, ладно, сегодня пусть празднует, тварь. Зато завтра он будет готов. Как говорится — не вечер.

— Придешь завтра, если сейчас отпущу?

— Да, господин.

— Хорошо, отдыхай, у меня кой-какие дела. А с тобой, знаешь, было весьма интересно. Завтра, думаю, снимем слугу, убедил, — подмигнул, улыбнулся.

(Ай, да ладно, расслабься, малыш, и забыли про все — я ж хороший.)

* * *

Ночь, сразу после полуночи. Низкий столик, освещенный неярким таинственным светом парящего в воздухе матового шарообразного плафона, ломится от яств и вина. На застеленной темными шелками кушетке, среди подушек, в черном тюрбане с зеленым пером, шароварах и восточной рубашке с золотым кантом, полулежит принц (нет, не Персии, все же — Асгарда), красавец маг Локи Лафейсон. Выспавшийся, полностью отдохнувший, недавно принявший ванную, сытый и полный сил. Улыбается, режет ножиком с золотой рукояткой яблоко и спесиво-презрительно-напряженно следит за развернувшимся действом внутри пентаграммы, за маленьким худеньким змеем, который уже четверть часа не может довоплотиться, потому что ему не хватает одной капли крови.

Не может довоплотиться, потому говорить пока тоже не может, но уже полностью видит и слышит, и теперь только молча неотрывно глядит завороженным взглядом в середину комнаты между собою и Локи. Там, сплетаясь в причудливом танце, извивая змеиные, покрытые изумрудно-золотой чешуею тела, плавно движутся три шестируких красавицы-нагини, достойные украсить иллюстрации самого дорого издания сказок "Тысячи и одной ночи".

Блики, тени, мерцанье огней от перстней, ожерелий, браслетов, развеваются черные волосы с вплетенными змеями, гибкие руки складываются в сотни значимых жестов, мудры и хасты**, рассказывая о вечной любви, о тоске по покинутым землям, о надеждах, потерях, мечтах.

Хорошо получились. Змеиная часть совершенна, а верхняя половина мифических дев, да откуда ж их взять — клоны женского воплощения Локи, ну так что же — они красавицы зеленоглазые тоже. Ну, пошли, дорогие — пора.

Все также кружась в удивительно танце, змеедевы проходят в магический круг, последняя наклоняется за кубком с кровью, стоящим на полу перед пентаграммой. Так, еще попляшите немного.

Две нагайны протягивают друг другу руки, кружат вместе, беззвучно смеясь, и сливаются в танце. Блеск зеленых глаз, сплетения рук, страстный танец любви, одна на руках у другой, гибкий стан изгибается назад, аспидные волосы чуть касаются пола. Две пары рук в изумрудных браслетах бережно держат прекрасное тело партнерши, наклонилась, чуть-чуть приподымая и готовясь сорвать поцелуй. Но одна из свободных рук неожиданно хватает за волосы, а в другой тут же появляется нож. Ужас у обреченной в глазах, скользит лезвие по обнаженной запрокинутой шее. Третья с кубком, взглядом полным горя и скорби провожает падение подруги, заламывая вверх пару рук в золотых тонких браслетах, ловит нож, вырывавшийся из ладони убийцы, медленно разворачивающейся к ней лицом, и змея с ожесточением загоняет ей его в сердце. Две умирающие беззвучно падают вместе на белый мраморный пол, третья словно пружина распрямляется на хвосте во весь рост, что-то без слов шепчут губы в отчаянии, отпивает из кубка и валится рядом. Разливается кровь, приходит в себя и вздрагивает, судорожно сглотнув, наконец воплотившийся прикованный к сцене глазами, маленький демон.

— Произвело впечатление, мой друг? — улыбается Локи, демонстративно догрызая кочерыжку от яблока до основания и щелчком отправляя в стоящую в дальнем углу вазу.

— Произвело, господин.

А глаза-то чернющие... Смотрит, сверлит, за пару секунд до того, как они снова закрылись непроницаемой преградой, Лафейсон успел прочитать в этих бездонных глазищах всю гамму чувств — злость, обиду, смятение, боль, тоску, ненависть. Вот и все, не такой уж непробиваемый, наг, а ведь мы только начали. Он же знает, что делает, он это умеет. Сделать так, чтоб его ненавидели. Может же? Может. Только чтоб вот ценили — не смог. (Так, я себя из равновесия вывожу или змея?)

— Немного развлеклись, правда? Жаль лишь, что снова только иллюзии. Выйду — пожертвую настоящую. Девственницу. — Взял двумя пальцами виноградину из вазы, задумчиво посмотрел сквозь нее на свет. — Ты извини, что не угощаю, — с притворным сожалением вздыхает Локи, глядя в действительно какие-то голодные и опять потемневшие глаза змея. — Нет, что ты — не потому что слуга, я теперь демократичный — спасибо, ты объяснил. Просто не в теле ты, а жаль — у меня тортик вкусный, — ухмыляется, кивая на плотно заставленный всевозможными яствами стол, где среди прочего изобилия красуется торт, празднично утыканный огоньками.

Все, змей готов. Это просто смешно. Теперь к делу и быстро.

— Сможешь лгать, если снять ограничение?

Ровный голос:

— Смогу, господин.

Цверг.

— Значит будешь?

— Я принял сатью*, стараюсь не лгать.

— Да... Ответ прямо как у дипломата. А потом что? Я старался, но просто не удержался — простите. Знаешь — очень смешно, я бы тоже так смог. Ну и что после этого нам с тобой делать?

— Поверить. Рискнуть, господин, — и в глаза смотрит пристально.

Даа... Неплохо так. Локи хмыкнул, тряхнул головой, усмехнулся. Рискнуть? Знает, на чем играть, гад, быстро ожил.

— Видишь насквозь всех, психолог?

Видит, видит, подлюка. Ну, что ж — все равно. Ведь рискнул бы? Рискнул. Вот же мерзость, гадюка глазастая, сволочь.

— Не всегда. Но стараюсь.

— Давай заклинанья. Посмотрим, какой ты, когда неограниченный. И... стоп! — Лафейсон притворно-ласково, немного язвительно улыбается змею, — Скажи сразу, мудрейший, как вернуть все обратно.

Заклинанье, "согласен", Servus**-Off, отключили. Ух ты, аж распрямился. Молчит.

— Вот теперь все нормально, спасибо, — лапки сложил, поклонился. — Эффективнее будем работать.

— Я уж надеюсь. Сформулировать снова задачу? Правильно так сформулировать, точно, чтобы ты больше не смог поразвлечься, — мрачно-язвительно смотрит на змея. — Да, и кстати... как там, ты что-то вещал мне про то, что издеваться над тем, кто зависит — это вроде не очень? Стоит дорого — вдвойне вроде или даже втройне. Расплатиться не хочешь?

— Так само получилось, оно всегда так работает. Ты со мной так, а я так с тобой. Все вернулось, замкнулось. Устроено так, в жизни это всегда. А со мной вообще очень быстро, я — один из служителей и хранителей кармы, специальность такая.

— То есть, если тебя... — Лафейсон наклоняет голову, ехидно и слегка угрожающе скашивает глаза.

— Да, будет плохо, — и стоит грустновато улыбается, гад. Уже прямо так, нагло, открыто. — Впрочем, — помедлил, — будет плохо, если и не меня. Только позже.

— Я вполне допускаю, что ты обладаешь такой магией, служитель-хранитель, — Локи делает кислое лицо, скептически покачивает головой. — А насчет твоих этих якобы универсальных законов — то я это, конечно, читал, да вот просто не верю в подобную ересь. У меня как его... вероисповедание немножко другое. Вот в себя точно верю, — усмехнулся, прищурился хитро. — У меня перед всеми другими верующими есть очень большое преимущество — я себя видел не раз и даже пощупать могу.

— В себя верить — это действительно великая сила. У таких все всегда получается, вон даже такая пентаграмма сработала, — скосил глаза на круг. Ну, достал уже этой пентаграммой, отрава. — А законы... Наблюдай и поймешь. В электричество тоже можно не верить — не видно, не слышно. Бьет только больно.

— Может делом займемся, философ? Эффективность твоя как-то не слишком заметно повысилась.

— Ты сам про расчеты спросил. И задачу я помню. Выйти из этого... — медленно обводит комнату глазами, — Что это, кстати — бункер, осадная крепость?

Тюрьма, змей, тюрьма... И холодно вслух:

— Не имеет значения.

— Ну, вообще-то имеет. Ты хотел эффективности, для этого сотрудничать надо, а не проблемы скрывать. Мне они интересны только с точки зрения их устранения и оплаты за это.

Во как заговорил. Уверенно, жестко. И вселенско-несчастная грусть подевалась куда-то.

Локи пожал плечами.

— Ты полегче, полудемон. Ритуал можно и обратно вернуть. Ну, допустим — тюрьма.

— И для кого это строилось?

— Для меня, — раздраженно кинул Локи, — для кого же еще.

— Такой сильный? Или опасаются действий поддержки извне?

— Да! Я — бог! Говорил же уже! — раздражает, дурак. И еще про поддержку. Весь в поддержке! Всю жизнь просто был. Хель, таки умудрился расстроить.

— Не кричи так — я помню. Не все боги обладают силами, чтобы стены ломать.

— Я как раз чтоб ломать, — зло прищурившись смотрит на змея, — жечь... крушить... убивать. Разрушения бог, Зла и Огня. Еще есть вопросы?

— С этим нет, еще будут. И, кстати. Убьешь меня — шансы другого найти просто крайне малы. Эта твоя бутафория, — обвел пентаграмму глазами, — зацепить никого не способна вообще.

— Ты, однако, пришел, — снова про пентаграмму, не упустит момента же, гадость такая.

— Я хотел. На мне долг, нужно отработать. Ты зря думаешь, что я тут развлекаюсь и время тяну, мне с тобой неприятно совсем.

Откровенно, да. Прямо польстил. Трикстер хмыкнул:

— Мне с тобой еще меньше. Но я потерплю. Продолжай уже.

— В той комнате так же?

— Примерно. Есть стекло еще, по структуре — такая же стенка, только прозрачная.

— Да, я видел. Открывается как?

— Шлюзы, — выдохнул. — Знаешь, что это? Закрывается тут — открывается там. Потом наоборот.

— Да, понятно... — задумчиво проговорил змей, потом посмотрел как-то странно на Локи. — У тебя в той комнате было девять пентаграмм. Зачем? Они символами различались немного, я это заметил. Но ты это не двигаясь с места меняешь. Так зачем надо было чертить сразу столько?

— Ты же вроде спец по вероятностям, профессор: в девять раз повышаются шансы такое вот счастье поймать.

— Ты работал одновременно на девяти пентаграммах? — вроде спокойно спросил. Но в глазах что-то странное. Сомнение в смеси с... уважением?

— А ты не видел, что ли, глазастый? А, ну да, воплотился ты позже, я уже погасил. Да — девять одновременно, какие проблемы. Надо было бы — больше бы запустил, не влезают же, — небрежно пожал плечами. — Знаешь, хотя мне даже в какой-то степени льстит твое недоверие, но какое это отношение имеет к нашему делу?

— Боюсь, что прямое, — взгляд демона чуть потемнел, — и мне тебя нечем порадовать. Выйти в теле ты отсюда не сможешь.

Ну, и что ты уставился, а? Хочешь видеть реакцию? Слезы, крики, отчаяние? Хель... А ведь правда — внутри все свело. Я спокоен, да? Не сейчас, не при змее. Погоди-ка... Щелчок пальцами: Servus-On, ритуал — снова в силу!

— Что, выйти нельзя, говоришь? — может врать ведь, гаденыш. Издеваться. Ведь может? Ну пускай будет так, что соврал!!

— В теле нет, господин, — голос ровный, спокойный, а глазки-то темные.

— А без тела, ну?!

— Возможно, что можно.

Все, спокойно, теперь две минуты релакс. А то прямо внутри все колотится. Вот же, Хель, как же так... Ну, а сам что — не знал?! Думал, рыбку поймал золотую? Ну да — прямо джина. Три желания? Чудо? Нет, с ним чудес не бывает. Но вот так обломать все надежды... Вот Хель.

Ладно, в теле нельзя, кто б еще сомневался, все равно нужно двигаться дальше. Щелчок. Servus-Off. Ритуал отменен.

— Так лучше не делать, — змей смотрит спокойно, посветлели немного глаза.

— Да нуу... А то — что? — притворно-удивленно издевательски протягивает Лафейсон. — Укусишь за палец? Так наденем намордник, делов-то. Где-то даже валялся один, — вспомнил, горько скривился.

— Ты пойми — я существо, наделенное чувствами и свободной волей. И при определенных обстоятельствах могу сделать не самый лучший выбор.

— Угрожаешь, да? Мне? Ну так выбор твой я могу немножко уменьшить. Как и волю. Включить ритуал?

— Все зависит от целей. Если будем работать, то лучше не надо — сильно тормозит. А если так нравится издеваться — то это очень действенный способ.

— И придется платить?

— Безусловно, когда-то придется.

______________________________

*Сатья (санскр. ????) — правдивость. Один из принципов индийской философии .

Сатья означает внутреннюю правдивость, честность во всем: (в мыслях, словах, поступках), непременное исполнение своих обещаний и обязанностей.

мудра** — разнообразные позиции пальцев, хаста — жесты рук

* * *

servus (лат.) — раб, невольник || перен. слуга

* * *

========== Партия до поражения ==========

Господа, перестаньте скрывать напряжение,

Эта партия до поражения.

Господа, осторожнее стены окрашены,

Вам достался соперник безбашенный

Молитвами вашими.

(Земфира "Господа")

* * *

— Да ты надоел уже какими-то тайными счетами пугать. И поэтому, — маг на секунду отвлекся, делая в воздухе плавный волнообразный жест рукой сверху вниз, как будто оглаживая контуры возникающей посередине комнаты танцовщицы, — поэтому, — снова глянул на змея, тонко и снисходительно улыбаясь, — прежде, чем приступить ко второй части, — рука движением сверху вниз зажгла возле полуобнаженной нагини сверкающий шест, — ты мне сейчас очень точно и наглядно сообразишь прейскурант. Потому что я, — Лафейсон заговорил жестко, глядя прищурившимися холодными глазами попеременно на змея и на скинувшую резким движением сверкающий топ стриптизершу, — не собираюсь больше в темную играть в твои игры и постоянно ждать, что вот-вот все закончится!

— Да, да, конечно, — змей, чуть вздрогнув, с заметным трудом оторвал затуманившийся взор от извивающейся и скользящей по шесту гибкой фигуры. Кажется, чуть "господин" не добавил, ну вообще смешно было бы. — Подсвети, пожалуйста — нарисую.

Голос ровный уже, лишь в глубоких глазах промелькнула, тут же исчезнув, досада. То ли на то, что настолько обнаружил смятение, то ли, что оторвали от зрелища, то ли оттого, что нагиня наконец-то, скинув последний покров, совсем уж откровенно заерзала по шесту.

Локи хмыкнул, сразу поняв, что от него хотят, и направил небольшой пучок магической силы на высунувшуюся из-под балахона маленькую ручку змея. Тот сделал легкий жест снизу вверх, и рядом с ним загорелась бледно-салатовая мензурка с делениями, чуть больше чем наполовину заполненная чем-то болотно-зеленым.

— Вот, пускай это будет наш счет. Если что будет нужно точно узнать — я покажу наглядно. И... — отвернулся, задумавшись, задержался взглядом на пляшущей у шеста новой танцовщице, — я могу показать, что по чем — и оскорбления и издевательства. Первое не так уж дорого, — отметил одно деление, — но все равно — этого лучше не делать. Да, я могу рассказать почему, не надо злиться и по слову тянуть, — улыбнулся по-своему — грустно, задумчиво. — Еще дай подсветку.

— Ты подсобника себе нашел, наг? Ваши вроде бы тоже огнем владеют.

Змей как-то резко и странно глянул прямо в глаза и сразу же перевел взгляд на свою руку, создающую вторую мензурку побольше.

Что-то не то тут. Наг же ведь, точно? Ну да, хоть и мелкий. И что за реакция, это может задеть? Ледяной великан, хоть и небольшого роста. Хель! Еще как! Спокойно, забыли. Здесь не то, ерунда, на нагинь вон как пялился, как на близких родных, тут не в этом все дело.

— Вот смотри, как все это работает. Кроме всяких счетов, есть у каждого долг, с которым он приходит в жизнь. Его нужно отработать, прожить, понять что-то, что-то в себе поменять... Трудно сразу, да и налито бывает по-разному. Мы живем, ошибаемся, делаем зло, — в мензурку сверху закапали зеленые капли, — наполняем. Делаем свое дело, помогаем кому-то, понимаем, что и за что — очищаем, — уровень в емкости начинает падать. — Предаем, обижаем, обманываем и все в таком роде, не чистим, — полилась тонкая струйка, быстро заполняя сосуд до краев, — и приходит момент, — над полностью заполненной мерной емкостью повисла капля, — когда одной капли достаточно, чтобы... — капля срывается, попадает в мензурку, зеленая жидкость вскипает, течет через край. — Вот тогда уже может быть плохо. Тут беды приходят, с которыми уже трудно справиться, потому что, — вся мензурка обволакивается бурлящей липкой грязной жидкостью, — сквозь страданья, обиды, эмоции реальность нормально не видно, уже трудно понять, что к чему. Лучше не допускать. Может совсем затопить, — колба погружается в подымающуюся снизу мутно-болотную субстанцию, — и даже закончится так, — внутри забурлило, повалил тягучий зеленый дым и все резко взорвалось, разлетаясь постепенно гаснувшими искрами.

Тьфу, вот зараза! Локи еле сдержался, чтобы не вздрогнуть. Не хватало еще от иллюзий чужих... своею энергию созданных.

— Ну, и нудный ты, наг. Опять со своей философией, — недовольно качнул головой.

— Я б не стал. Ты все равно бы спросил. Не хотел тебя злить — невыгодно, неприятно и небезопасно. — И стоит, улыбается, задумчиво смотрит на танцовщицу.

Надо тему сменить, а то нагрузил его змей, так и стоит пред глазами картинка с последней висящею каплею. Отбирать пора инициативу перед тем, как перейти к делу.

— Да, забавный ты, демон. Так достоинством по прейскуранту торговать не каждый бы смог, — издевательски смотрит на нага. — А смешнее всего, что ты этого очень хотел. Даже вон в бутафорию пришел, которая, — улыбнулся погаже, — зацепить никого не способна вообще. Что получше портала не выбрал? И хозяина тоже — тебе ж неприятно со мной. Отвечай давай! Или ритуал лучше включим?

Змей как-то уныло-затравленно смотрит, молчит. Потом грустно так, тихо:

— У меня шансов быть вызванным еще меньше, чем у тебя дозваться, — и перевел взгляд печально на светящее в центре окружности имя.

Локи глянул туда и стал просто смеяться. Ну, конечно же! Там красовалось семизначное слово, состоящее из четырех разных "ш" и трех "с" из пяти языков. Да уж, ждать можно долго, такое даже произнести невозможно, если ты не...

— Я не чистый наг, у меня мама просто змея, — посмотрел как-то строго, упрямо, — но красавица и мудрая очень.

— Ну да, вижу — назвала крайне мудро, никому, кроме нее, такого не выдать, — закатил глаза, снова смеясь, покачал головой. — Ну, и как ты вообще работал до этого? Ты визитки с буклетами не рассылал?

— Да я не демон по вызову, ты пойми! Я не исполняю желаний и клиентов на случайных ошибках я не развожу — так само получилось, объяснял же тебе. Я специалист, я служитель и хранитель кармы, я помогаю душам условия для рождения подобрать! У меня любимая работа... была. Просто сделал не то, что надо, и теперь висит долг. Так сложилось, просто выхода нет. Был согласен уже на любую работу, лишь бы долг уплатить! А насчет этого... — мрачно зыркнул на пентаграмму. — Ну, как объяснить... Можно в двери идти, можно в форточку прыгать, а когда очень приспичит, то полезешь и через такую вот канализацию.

— Не кричи так, не нервничай, — издевательски ухмыляясь, остудил его трикстер. — Я такое как раз хорошо понимаю. Когда очень приспичит — воспользуешься и услугами четвертьдемона из канализации.

Что-то мигнуло, и взгляд уперся в понизившийся на одно деление столбик зеленоватой жидкости в светящейся мензурке.

— Я вообще-т пошутил, — быстро с притворным испугом проговорил Локи, удовлетворенно наблюдая, как уровень на пол деления поднялся назад. Ничего так, система — работает. — Я проверил просто, честное слово. Ну, честно же — просто эксперимент. Тьфу ты, тупая конструкция, неспособная оценить искренность. Вот и поддерживай таких своей чудесной энергией, — секунду помедлил, глядя на нага и прикидывая что-то в уме.

— Да, ПОЛУдемон, с магией что — у тебя совсем-совсем не сложилось? Унаследовать повезло только мудрость и красоту?

Демон смотрит, молчит, а глазища-то мрачные. Потом выдал:

— Ты хотел делом заняться, если трудно держать — погаси.

— А-ха-ха, ну смешной ты, красавец-мудрец. Мне трудно держать? Это?

Показать ему, что ли? Ну что — показать? Оно же, дурное, даже в сеанс с пентаграммами не особо поверило.

Улыбнулся предвкушающе-мечтательно, тряхнул головой, привставая и садясь по-турецки. Небрежный жест рукой в воздухе, и комната засверкала десятками бенгальских огней. Из-за спины танцовщицы выскользнула еще одна девушка, потом еще, еще и еще... Девять? Мало! Двенадцать, тринадцать... Закружились, повели хороводы, играя, смеясь, разделяясь на пары, проскальзывая под сводами из унизанных сверкающими драгоценностями сплетенных рук. Посередине комнаты забил, заструился фонтан из разноцветных огней. Ударили, рассыпаясь тысячами искр фейерверки, воздвиглись арки, беседки, мосты. Мало, да? Посмотрел на застывшего с изумленно-восхищенными глазами, потерявшегося в этом феерическом изобилии маленького змея.

Дома бы кто-то когда-то вот так посмотрел, как сейчас смотрит это чужое создание! Он же лучше умеет, здесь правда нет места! Он на пятнадцатилетие Тору такое устроил... Все поразились, все! Даже его эти подхалимы-друзья. А Тор что? — Брат, бросай эти фокусы, пошли лучше поборемся. — Ну, конечно, пошли — у тебя ж день рождения, брат! Чем все это окончилось? Правильно! Чем и всегда. Н е н а в и ж у... Замигала, искажаясь, картинка.

Стоп, стоп, стоп, держим. Это же еще не все. Добавить? Добавим! В воздухе заплясали светлячки, путаясь в волосах, со смехом их ловящих красавиц. Незаметно погас ставший ненужным плафон, потолок скрыла дымка, углубляя и расширяя пространство, и в ночном небе зажглись сотни звезд сказочной Аграбы. Э-э-э, сил-то хватит? Да хватит, конечно, девать бы куда эти силы! Пропали очертания стен, мебели, скрылась от глаз пентаграмма. Огоньками разбежались в стороны, уходящие в бесконечность анфилады и галереи. Посереди сказочного восточного города совершенно потрясенный, в каком-то оцепенении, почти не дыша, стоит на мосту с резными фонариками единственный зритель неожиданно рожденного представления.

Ну, и куда понесло? Для кого? Просто — хочется! Просто есть силы, просто желание, просто так нужно, чтобы хоть кто-то смотрел. Да этот же не просто смотрит, он же... Ты что — не заметил? Заметил, конечно, так что же. Ну, еще пять минут. Ну, можно себе ведь позволить? Нет, нельзя! Не сейчас.

Стоп, конец, выключение, убрали, обычный свет. Отмер, ошарашенно замигав от резко изменившегося освещения, демон.

— Что, понравилось?

— Да, красиво... удивительно... — произнес как-то грустно, — у тебя замечательный вкус.

Ну вот — льстит теперь. А приятно же? Да, Хель — приятно! Только зря, змей, стараешься, зря.

— Ты и правда смешной. Только не потому, что у тебя сомнения насчет моих сил какие-то странные. И даже не потому, — улыбнулся ядовито, почти по-змеиному, — что ты решил, что так лихо увел разговор. Ты смешной потому, что считаешь, что ты меня, демон, хитрее, и что я не замечу, о чем ты решил промолчать. А чтоб ты не был таким сильно ушлым, — Лафейсон с назидательно-притворной жалостью глянул в постепенно наполняющиеся плохо скрываемым испугом глаза нага, — ты сейчас мне быстро, точно и наглядно ответишь... Servus-On, ритуал! Что и как у тебя с магией?

Отрешенно-затравленный взгляд, будто на эшафот привели, смотрит словно насквозь и не видит. А потом равнодушно так, уже совершенно закрывшись, протянул из-под балахона две вполне нормальных руки, показав...

Локи просто опешил. Потом стало смешно. Обалдеть! Неожиданно как. Ну, не Хель? Ведь бывает! На худых руках нага красовались, пусть немного другие, но не оставляющие сомнений в их предназначении, браслеты, соединенные каким-то спиралевидным мутноватым дымом.

— Ууу... — протянул он изумленно-язвительно, — вот это беда... Это ж как же обидно должно быть, наверное! — засмеялся.

— Ты не знаешь... как это, — тихий потерянный голос, немая мольба о пощаде в бездонных глазах.

Я не знаю?! Я еще не такое... А внутри поднялось что-то совсем уже злое, и он заорал на безмолвно стоящего, словно побитого, демона:

— И знать не хочу! А не надо нарушать, если понимаешь, что стукнет! Надо же нести за свои поступки хоть какую ответственность!

Боль, обида в огромных потемневших глазах змея, смотрит с каким-то безмолвным отчаянием.

— А теперь Servus-Off — отомри, арестант. И скажи мне чего-нибудь умное, — улыбается злобно, зубасто. — Ну, такое, чтобы я сразу прозрел и зажил очень праведно. Вот, к примеру — как ты.

Демон глядит мимо упорно куда-то, наливаются слезы в больших темно-зеленых глазах.

— Я... уйду. Ты... У нас принято желать легкого пути. Но... — отрешенно покачал головой. — Мудрости тебе.

— Что? — Локи почувствовал, что где-то в районе солнечного сплетения будто что-то резко сдавило, и сейчас начнут дрожать руки. — Куда?! Servus-On! Стоять, гадость! Замри!

— Я добровольно служил, господин. Но я не могу... этого больше.

Нет, так не будет! Не должно просто быть! Маленькая фигурка начала на глазах быстро таять. И уже даже не пытаясь справиться со все нарастающей паникой, Локи закричал, громко, отчаянно, как тогда рушащему Радужный мост Тору:

— Ты что делаешь?! Если ты уйдешь, ты никогда не выплатишь свой долг! У тебя никогда больше не будет магии!!!

— Ты хотел что-нибудь мудрое напоследок... Никакой шанс в жизни не бывает последним. Последним делает его наша мысль, что мы его не заслуживаем.

* * *

Ну и что? Победил? Да, конечно. Умеешь? Умеешь. Так поздравь себя, Лафейсон. Молодец. Можешь праздновать.

* * *

========== Вернись, я все прощу ==========

Что же мне так больно и так трудно?

Жду ль чего? Жалею ли о чём?

(М.Ю.Лермонтов)

* * *

Это хороший вопрос — зачем...

Поднимаются три змеи в трех... канализациях, начертанных углем из кости цыпленка табака. Ну, давайте считать, что черным он был, почему же нет. Так же лучше, ведь правда? Вероятность больше. Вместо трехсот лет двести девяносто семь будет. Не смешно. Вообще не смешно. Совершенно.

Вот зачем...

На столе все готово. Все под рукой. Вода, еда, яблоки... Ни за чем ни вставать лишний раз не придется, ни колдовать лишнего. Свет ночника, простое черное полупальто, простые гладкие черные змеи. Никаких излишеств, экономить силы надо, черно-белое всегда меньше энергии требует, чем цветное. Надолго ведь может затянуться, очень надолго, очень. На... нет, об этом вообще лучше не думать. Просто делать. Просто крутить. Надо ведь? Надо, что же еще... ему осталось-то.

Зачем...

Вздохнул. Посмотрел на синюю руку, лежащую на вазе с кровью. Холодильник, термос... Так куда на дольше хватает. Если все аккуратно, если продуманно, если с головой. У него же хорошо с головой? Ага. Улыбнулся. Очень. Замечательно просто.

Но тогда зачем?!

А зачем эта гадость зеленая... Что показывала? Что сдержаннее, доброжелательнее, мудрее? Что лучше, да?! Так он ни за что не позволит такого! Тора одного на всю жизнь хватило — сыт по горло! Тот тоже... Добрее, мужественнее, благородней! Достойнее, любимее! И вообще весь такой... такой... Почему так?! А потому что сильнее!!!

Когда он понял это? В десять? Одиннадцать? Когда он проигрывать начал? Раз за разом, постоянно, просто каждый раз! Как он продумывал каждый бой, какие приемы придумывал... Как потом магию подключил, чего только не пробовал. И что?! Не лучше становилось — хуже. С каждым разом хуже, с каждым годом! Барьеры, поля, защиты... Один удар держит молотка дурацкого, один — это если всю силу задействовать. Второй — и все! Все! Нокаут — лежит, встать не может, ни физических сил, ни магии. Смешно? Ага. Тору. И дружкам его. Эти еще стоят давятся, знают, что он потом тоже посмеяться может, и смешно тогда будет только ему, а этот открыто радуется — добродушно так. Ну, а что тут такого — баловались же просто, играли. Потом еще в Мидгарде на него пытался этим воздействовать! "Ты забыл, как мы вместе играли? Вернись домой, брат". Прямо вовремя очень! Сейчас, только армию наемную бросит, которую возглавил, и вспоминать полетит! Идиот просто, бесит.

Восьмой цикл, девятый, десятый... В ближней пентаграмме загорается семизначное имя из четырех "ш" и трех "с". Имя, которое и произнести-то нельзя, но которое он уже навсегда запомнил. Имя, с которым накрепко завязалась такая хрупкая, такая невозможная надежда. Каждые десять циклов. Вернись, змеюка, вернись. У тебя же шансов еще меньше, чем у меня, сам говорил. Ну так используй, не вредничай, пойми, непозволительно это нам, оба не в том положении. Эх, ну что ж ты дурной-то такой.

Подлетает стакан, опускается в вазу, переворачивает плавающую ледяную крышку, зачерпывает крови, разливает по пентаграммам. Капли же ничтожно мало, говоришь? Ну, так прибавили. По полстакана не налью, но хоть по пятой части. Если четко собирать, если с охлаждением... Набирать утром, охлаждать, отсыпаться... Все равно знобит. Несмотря на ипостась, вроде вообще мерзнуть не должен. Только все теплокровное кровью греется, и если ее половина... Восстановится же за день? Ну, наверное, разберемся.

Восемнадцать, девятнадцать, двадцать... Ну, давай, змей, давай. Разве можно вообще таким быть? Обидчивым, мелочным, мстительным. И откуда только берутся такие! (Да отвяжись ты, Тор, без тебя тошно.)

Чечевичный суп, свиная печень (гадость вообще ужасная), шпинат. И на десерт яблоки, персики, гранатовый сок. Правильно же рацион подобрал? Максимальное количество железа. И еще зелень для витамина С, лимон. Все правильно. Значит — восстановится.

Вернись же, гадюка. Я же раньше другого найду — жалеть будешь! Вернись.

Холодно. Какао остывшее, в нем тоже железо. Подогреть, что ли? Глупо. Своей же энергией греть, чтобы согреться. Ничего не даст, только потери. Лучше вон в покрывало завернуться.

Опять десятый цикл пошел. Ну, давай уже, а? Злой ты какой-то, буддист. А тебе ведь прощать положено и сострадать всем. С меня начни — мне нужнее. Ближним надо помогать, чего искать кого-то. Мне помоги и себе, ближе ведь некуда.

Эх... Что ж так гадко-то все? Почитать что-нибудь, что ли... Вон — индийскую философию. Да нет, не прозеваю я ничего, могу не хуже, чем Цезарь. Кстати — гений был. А то все — диктатор, так значит — псих маниакальный. Да ничего подобного! Луций Корнелий Сулла, Юлий Цезарь, Октавиан Август, Тиберий. Больше чем кто-либо для процветания Римской империи сделали.

Он бы тоже сделал! Он бы все как надо сделал, у него бы получилось! Он бы Нью-Асгард там построил, он же знает как! Точно? Ай, да разобрался бы — не дурак. Всем бы потом показал, все бы увидели. Так нет же! Как всегда — примчался Тор и все испортил! "Ты упускаешь саму суть правления, брат!" А ты так в этом разбираешься, брат?! Прилетел, покрасовался, объединился с теми, против кого брат воевал (это кто вообще после такого предатель?!), все испортил, и теперь опять герой, а его под суд! А его — в тюрьму! И все — брат, брат, брат, брат. Да храни Всеотец от таких братьев! И от всеотцов таких тоже лучше... храни.

Слышь, змеюка, я выйти отсюда хочу, и ты тоже... Так давай уже — арестант арестанта поймет, мы ж с тобою соседи по камерам. Ты же мудрый, умный, вероятности считаешь, знаешь же, что больше рассчитывать нам не на кого. Давай, я слова лишнего не скажу, буду молчать, как в наморднике. Ну, не гадина, а? Не придешь — все, убью.

Перерыв, водички, перекусить, яблочки, кофе. Подушкой еще, что ли, укрыться? Знобит. Идиотизм, тупизм, кретинизм, издевательство. Ну зачем так? Вернись, гадюка, я извинения попрошу! (Да??) Ну, когда выйду... честно. Давай, правда, я тебе тут Дели, Тадж-Махал, Джайпур, Кашмир, что хочешь нарисую. Могу и Париж с Венецией, и Чикаго с Лас-Вегасом, и Мадрид, и Сидней, я все могу — честно. У меня диплом архитектора, дизайнера и модельера с отличием, я тебе любое шоу в любом Мулен Руже... Если только вся кровь из-за тебя, змееныша подколодного, не закончится!

Всё, сами жрите свою свиную печенку! Обычную говядину заказать надо завтра. Вон вино красное — тоже что надо, только спать от него хочется, да. Постоянно, беспрерывно спать хочется, надоело. Руку надо на вазе сменить — онемела совсем уже. Было б возможно так сделать, чтобы спать, а оно все работало. Не получится — магия во сне не контролируется. Да и сигнал как подать? Потому он в походах никогда и не спал, если опасность была велика. Кто защиту бы ставил? Этим что — пожрали, попадали, и хоть трава не расти. Да, конечно, они предлагали подежурить, сменить, только толку от них: усыпить таких магией — просто нечего делать. Ну, а с ним — да, спокойно всем спать, он же кто? Он перестраховщик, то есть, чуть ли не трус. А их Тор всех спасет, если что-то случится, конечно. Потому что Тор — герой, а он... Нету слов, что с них взять — идиоты беспечные.

Восемь, девять, давай же, гаденыш, твой выход. О!.. Вот как?.. Ничего себе... Есть!!! Замаячил, ну надо же...

Локи закрыл на секунду глаза, счастливо и измученно улыбаясь. Изумленно-неверяще покачал головой. Это ж идиотизм — он кому-то когда-то так радовался? Стучит сердце, даже голова кружится, кошмар какой-то, просто слезы от счастья сейчас потекут. Э-э-э, не хватало! Покрывало долой, и подушку, и... быстренько... дорисовываем четвертую пентаграмму. Не на трех же он работал, естественно. Улыбается. Ну, не девять, просто комната маленькая, иногда и еду все же надо заказывать. Но четыре влезает, значит на четырех и работал. Мог же? Да фиг там — какое! Только кое-кому этого знать совершенно не обязательно, так ведь? Блестят изумрудным цветом лукавые счастливые глаза. Ну, еще крови подлить, и теперь вообще все чудесно. Все прекрасно, волшебно, что ты там, змеюк, говорил? Никакой шанс не бывает последним? И не будет — сейчас мы все сделаем правильно. Тора нет? Превосходно — тогда у нас все-все получится!

* * *

========== Мы с тобой одной крови ==========

Да ты наливай — поговорим, до зануды до зари,

Про мужицкие дела и про женские тела.

И ещё раз наливай — полоскать так добела,

Выпивать так до бузы, тосковать так до слезы.

(М.Шуфутинский)

* * *

Рады приветствовать! Ваш самолет совершил посадку в аэропорту Асгарда. Температура за бортом +22 градуса, асгардское время три часа сорок две минуты. Сейчас вам вручат паспорта с визами (Servus-Off, отменить этот бред ко всем цвергам), и вы беспрепятственно покинете зону таможенного контроля через зеленый проход для лиц, пользующихся дипломатической неприкосновенностью (одну линию на окружности долой). С минуты на минуту начнется официальная церемония, на которой выступит с приветственной речью лично принц Асгарда, в которой поспешит вас заверить в искренней заинтересованности в дальнейшем сотрудничестве и укреплении дружбы.

Мда... А начинать говорить действительно надо, потому что воплотился уже полностью демон, и стоит, молчит, смотрит настороженно и как-то безнадежно-печально. Ну, сейчас, подготовка, лицо, глубокий вдох, настрой... Наг переводит взгляд на соседнюю горящую пентаграмму, потом на свою. Точно! Выключить лишние три — уже не нужны. Ну увидел и хорошо — пусть хоть боится чуть-чуть, что и другого в конце концов можно дозваться.

— Западная цивилизация, — неожиданно задумчиво произнес змей, посмотрел на Локи и печально улыбнулся.

Вот же Хель! И как с таким иметь дело? Весь настрой сбил и вообще клонит куда-то свое. Ну пускай, у нас тоже не меньше терпения. Ведь не меньше? Не меньше, не меньше — одного Тора с его дурацкой компанией полжизни терпел. Молча терпел, долго очень. И бахвальство их глупое, и шутки тупые, типа кто сожрет больше всех или девку завалит любую.

— Ну да, не восточная, — хмыкнул, пожал плечами. — Это проблема? — спросил как можно дружелюбнее, готовясь, если понадобится, переубеждать, спорить.

— Не бывает проблем — есть задачи для того, чтобы их научиться решать. И эта, действительно, не такая простая, пока не решишь хоть раз — то тяжело. Менталитет Запада... — развернулся, осматривая два расчерченных круга сзади и отстраненно медленно продолжил: — Соревнование с самого детства... Погоня за результатами... Сравнение с другими... — уставился прямо в глаза с каким-то обреченным понимаем.

— Что тебе до того? Ты куда, змей, полез? — зло, но спокойно. Ну собрался терпеть, но не это же! Хорошо, пускай даже и это. — Ладно, — Лафейсон поднял руки, сдаваясь, и понимающе усмехнулся, — Хочется мстить — начинай, карт-бланш выдаю — все, что хочешь. Я послушаю — не привыкать, только учти — ты не первый, вряд ли уже потрясешь так, как хочется. Я же все понимаю — гороскопы, карма. Молодец вообще — хорошо подготовился. Мне б такие способности, а то знаешь — все как-то на ощупь.

— Гороскопы? Нет, что ты, для этого же данные нужны. Дата, час рождения, место, еще много чего. Для диагностики кармы и вовсе контакт. Просто, — снова уставился на соседнюю пентаграмму. — Ты зачем-то все время стараешься выглядеть сильнее, чем есть.

— Да ты достал, Холмс, — покачал головой, закатывая глаза. Что, хотел, чтобы вернулся? Ну вот — стоит мечта сбывшаяся, пялится, умничает и лезет, куда не нужно. Куда никому не нужно! Но ведь интересно же, да? Что он такое нашел... в этой цверговой пентаграмме. — Ну, скажи уже, откуда такие открытия, тебе же больше хочется передо мною блеснуть, чем мне это выслушать.

— Хорошо. Только зажги огонек. Вот такой же, как на концах звезд пентаграммы. Здесь, где-нибудь рядышком.

Ладно, я промолчу, почему бы тебе самому не зажечь. Цверг с тобой, развлекайся, змееныш, чем бы не тешилось... лишь бы снова не драпало. Все, зажег, змей молчит. Ну, естественно — хочет вопроса. Так мешал ли ему ритуал? Ну, какое же все же паскудное. Ничего не спрошу, цверга с два. Либо сам разберусь, либо ты, гад, не вытерпишь и все равно выложишь. Огонек, огонек... Настоящий — он расставлял сейчас не иллюзорные. Свет, цвет, температура и... ну, конечно же! Копоть. Мрамор белый, и вокруг постепенно пятно. Посмотрел в пентаграммы, сравнил. Три закопчены, а последняя... да, совсем чистая.

О, ну можно еще отовраться, конечно. Сто причин найти, для чего и почему позже зажег. Ага, прямо во время появления змея. Только выглядеть будет... Нет, ну глупее уж некуда! Засмеялся, закрывая рукою глаза.

— Да, я понял — пятно, — улыбнулся. — Все? Доволен? Отомстил уже, успокоился?

Ну да, это ж правда смешно. Правда, глупо ужасно — действительно, детство. Да уж, да уж, доехал вообще. Засмеялся, опять покачал головой. Глупо сделал, смешно, и так глупо попался, даже злиться не хочется больше, смешно же ужасно.

— Я не мстил. Вернее, это — не цель. Так само... ну, не важно, может быть и не совсем... это правда, — смотрит как-то огорченно куда-то. — Я просто хотел понять — почему. Почему ты напал на меня, я же очень старался. Я готов был терпеть, я настроился, я же знал, что по ритуалу иду, — уставился сокрушенно в глаза. — Но чем я больше старался — тем хуже. Ты просто... — замолчал, тщательно подбирая слова, — непредсказуемый. Я боялся вернуться, я бы раньше пришел. Но я тебя просто боюсь. Ты можешь убить только потому, что ты что-то подумал. Ты же не с другим разговариваешь, а со своими мыслями! Тебе одно говоришь, а ты слышишь другое, подозреваешь третье... Я устал постоянно бояться, это очень выматывает, когда не понимаешь, что и за что ожидать. И потом с этой магией... Да, я хотел увести разговор, и это тебя разозлило, я знаю, я сам виноват. Только... это правда мне очень болезненно, тебе не понять, ты дворцы из огней сидишь строишь... Я боюсь, что у нас ничего не получится. Ты не доверяешь мне, я — тебе, а там дальше... я же знаю, что тебе нужно сделать, там доверие нужно будет, но к сожалению...

— Ты уверен? Что мне не понять — ты уверен?

Это больно, действительно, и меньше всего сейчас хочется... Только стену возникшую по-другому уже не пробить, все пустить надо в ход, пусть даже и это. И наладить контакт уже с этим змеенышем. Ну что — страшно? Да нет, но приятно так, скажем, не очень. Это мягко сказать. Взмах рукой — есть двойник.

— Я такое носил.

Щелчок пальцами — изобразил. Всё, в браслетах.

— Сколько? — грусть и смущение в светло-зеленых глазах.

— Двадцать шесть дней. Пока это вот строилось.

— Меньше месяца... — змей вздохнул, отрешенно уставившись куда-то в стену.

— Знаешь — как-то хватило. Очень даже достаточно, чтобы представить. И мне, кстати, никто не сказал — когда снимут и снимут вообще ли. Я и не спрашивал. А сказать почему? — зло прищурился, с вызовом. — Вот такое не пробовал? — еще один резкий щелчок. На двойнике появляется эта цвергова железяка, закрывающая рот. — И вот так через весь город, где все меня знают. Понятно? И не просто ведь знают. Которым я правил!

Тор, а правда — зачем? Ну в Асгарде-то... Ну что и кому бы он уже сказал? Что случилось бы? При всем воображении даже представить сложно. Тогда зачем? Он же глазами ему показывал. Нет, идет, смотрит вперед, делает вид, что не видит. В плечо толкает. Ну да — не видит, не понимает, как же. Пнул ногой его, чтобы не притворялся. И что? Вообще отвернулся. Развлек горожан, да? Шоу устроил! Это ж как оригинально со стороны смотрится. Один принц другого в наморднике привез... Слов нет. Ну, скажи мне еще раз — брат! Скажи, я посмеюсь, чего уж там — все очень по-братски.

Все, достаточно, отвернуться, пускай смотрит сам. Неприятно смотреть, никогда еще это не делал. Защемило в груди, подавил тяжкий вздох. Что-то дорого мне обходится, змей, твое расположение. Вот сейчас если спросит, как ел или пил, то возникнет облом. Потому что намордник-то к вечеру сняли. Не спросил, вон стоит, смотрит потрясенно-сочувственно. А вообще мог же без воды-еды месяц? Ну, мог бы. Только они бы такого не сделали — слишком гуманные. Все же добрые очень, он один там злодей. Кто бы спорил — запугал так зачем-то малявку.

Выключаем, достаточно, эффект уже есть. У обоих. Смешно? Ну да — обхохочешься. У змееныша и правда что-то такое в глазах. Даже вон распахнул как-то, чуть ли не давится.

— Ну, скажи уже, ты же хочешь что-то такое сказать, — подмигнул, улыбнулся подбадривающе.

— Нет, — змей замотал головой. — Не скажу ни за что — хоть включай ритуал. Ты убьешь меня просто или сам теперь вышвырнешь, — и стоит улыбается, а глазах прямо страх и восторг предвкушения.

— Ой, давай говори, а то сам сейчас лопнешь, не выдержишь.

Змей стал точно по центру (собирается точно удрать?), набрал воздуха, язычок раздвоенный на секундочку высунул и, еще больше распахнув и так почти круглые глаза, опьянев от собственной храбрости, выпалил:

— Моя б воля, я бы вообще это с тебя никогда не снимал!

И замолк, замер, смотрит завороженно-испуганно.

У Локи просто рот от такого раскрылся. И глаза стали почти такими же круглыми, как у змея. На секунду, конечно, но достаточно, чтобы понять... Что это его способности так оценили! Ну что — злиться, смеяться? Ну смешно ж все равно, хоть и... наглый ты, змей! Ну, вот как по-хорошему с таким — он же сразу на голову. Ай, да ладно — это типа польстил. И смешно безусловно, если смотреть непредвзято. А вообще если с позиции этой смотреть, то и Мстители эти тоже его... вот так оценили. Это ж надо бояться так просто того, что он скажет чего-то. Что он Халка натравит? Ну да — после всего и без магии. На себя только — не самый приятный способ самоубийства. Н-да, достойно и храбро. Улыбнулся. И Тор... Тор же попросту струсил — не хотел разговора. Притащил его и быстро спихнул, чтобы не слушать. Потому что, он бы ему точно сказал! Все сказал бы, что думает — мало бы не было. Ты, змеюк, молодец — ты умеешь взглянуть по-другому. Что-то есть во всем этом... подобном признании. И кто больше унизился — он с этой сбруей дурацкой или они — победители, что так сильно боялись, что он что-то им скажет?

— Да не дрейфь, демоненыш, мне твоя шутка понравилась, — улыбнулся. Странно, но настроение и правда улучшилось. — У меня чувство юмора есть в отличие от многих, я могу оценить. Даа... и что ты про то, что у нас не получится? Пораженчество, измена, расстрел, — улыбнулся зубасто, задиристо. — Ты говорил, что ты — профессионал. Я энергию дам, если нужно. И крови. И вообще все, что нужно. Вместе выйдем отсюда. И не может не получиться. Или... все еще хочешь уйти?

— Я и первый раз не хотел. Я был в ужасе, что ухожу, ты просто такого не знаешь...

— Я и это, друг, знаю, — вздохнул, помолчал. — Как уходить навсегда, когда ничего не сложилось. В бездну, в неизвестность, теряя все, без надежды, в отчаянии... Знаю, змей, еще как это знаю. Вот только меня так никто и не позвал, — горькая усмешка, тоска в изумрудных глазах, — Мне в решающий миг сказал "нет"... тот, кого называл я отцом.

Ну что — действует? Да, опять на обоих. Улыбнулся. Дорогие выходят мосты. Весь опять как побитый. Ааа... ну да. Это ж не только эмоции — кровь. Все же явно ее не хватает. И кстати...

— Слышишь, демон? Как насчет выпить со мной? Ну, за мир, понимание, общие беды, — усмехнулся. Я вина, а тебе — вот немного есть в вазе.

— Я стараюсь не злоупотреблять. Только на ритуал и дорогу, — и блестит прямо взглядом голодным. Странный все же, весь в заморочках своих.

— Да брось. Пропадет же добро. И это в то время, когда миллионы демонов голодают по всей вселенной. Грех просто, недопустимо, — притворно-возмущенно покачал головой, улыбнулся. — Выходи — угощаю, все за мой счет.

Кубки с красным, фонарики в воздухе, звезды вверху и луна. В голове шум, усталость, не ляпнуть бы только чего-нибудь лишнего.

— Я боялся ужасно, что ты не позовешь. Да что там — почти был уверен, — пьяный змей смотрит грустно так, преданно.

— И чего ж так? Это вроде в моих интересах.

— Да вот так... — посмотрел зло и обиженно. — Ты ж достоинством своим, как я, не торгуешь!

— Ооо... Много ты меня знаешь, — зеленые глаза смотрят, сощурившись, в иллюзорное звездное небо. — Я чем хочешь могу торгонуть, была бы достойная плата. Мелочиться не хочется просто.

Все? Последний барьер? Надо выпить за это.

— Хочешь чего-нибудь запущу? Ну, красоток там или еще что...

— А ты не устал?

— Я? — натыкается на насмешливо-понимающий взгляд. — Ну, устал, — усмехнулся, скосил притворно-виновато глаза. — Но раз сам предложил, то, значит, могу еще что-то.

— Да, я помню... Осколок с огрызком пригнать.

— Ох ты ж наглый... безумно, — сидят оба, вспоминают, пьяно смеются.

— Ну тогда... — змей покраснел и, расширив глазищи, шепнул: — Сделай стриптиз!

— А. Для гостя дорогого — конечно.

Встал, рукой закрыл рот, чтобы вслух не заржать, глаза светятся лукавой бедовой улыбкой. Жест рукой — загорается шест. Щелчок пальцами — Локи стоит в плавках зеленых и в шлеме.

— Ну что — нравлюсь?

Ой, смешно. У змееныша просто челюсть отпала.

— Начинаю. Ты пока баксы готовь, будешь совать их сюда, — показал пальцем в перстне, кокетливо щурясь и чуть ли не плача от смеха.

Змей ручонками закрыл глаза и беззвучно затрясся, сползая под стол.

— Нет, ну ты — это нечто!

— А ты думал.

— Я думал, — смотрит так виновато, как побитый щенок, — я думал, ты — сволочь.

Локи оделся, пожал плечами, возвратился к столу.

— Ты не оригинален. — Зажег костер на полу и стал молча смотреть. — Так думают все, кто со мною знаком. И даже кто не знаком. И кто просто наслышан. — Хмыкнул, качнул головой, глядит на огонь.

— Ты обиделся, да? — расстройство в голосе нага, состраданье в глазах.

— Нет, чего... Я привык. Ко всему привыкаешь когда-то. Ты хотел... Вот, смотри. — В воздухе сотворилась красавица-нагиня, скользнула к шесту. Пьяненькая она какая-то... Да ничего — так даже сексуальнее.

— Я так больше не думаю! И не буду, — змей пьяно-вожделенно уставился на танцовщицу. — И я, — не без труда оторвался от завораживающе-зеленых глаз дивы и встретился с точь-в-точь такими же глазами сидящего напротив трикстера. — Я тебе помогу. Я же видел, как ты это делаешь, эти аллеи, дворцы... ты не должен быть здесь! Я все сделаю по высшему классу, я правда специалист, ты завтра же выйдешь, мы выйдем, я... Даже если оплаты не будет хватать!

— Спасибо... Я сразу же знал, что мне с тобой повезло. И... у меня никогда в жизни не было друга. Если хочешь, — улыбнулся обезоруживающе, наполнил кубки. Не перепутать бы. Ай, да ладно. — За скорое освобождение, мой единственный друг!

Расплывается в глазах, качает, штормит. Гости — давайте уже по домам, не могу уже больше поддерживать огни пентаграммы. Нет, силы есть еще, а вот концентрации — ноль, так и норовят эти хелевы огоньки расползтись в стороны, будто мокрицы. Змей что-то возится в круге, чего-то меняет, чертит углем. Я наврал ему что-то? Ай, да без разницы — вечер чудесный. А кровать случайно не грохнется? Ооо... Я же ее заранее в ту комнату выгнал. Предусмотрительный же, все нормально, нормально. Зевает.

— А где ты взял кость черного петуха? — удивленный вопрос.

— Подогнали по блату, — расплылся в улыбке. — Шутка. Я просто везучий.

Ведь везучий же, да? Ха. Тут вообще без вопросов — безусловно, везучий.

* * *

========== Лиха беда начало ==========

* * *

— Вчерашняя, — печально констатировал наг, только материализовавшись.

— Для опохмела сойдет, — хмыкнул трикстер, — капризный ты какой, чупакабра.*

— Для опохмела и кровь из пиявки сойдет, а для ритуала жертва нужна и кровь свежая, — пояснил змей, в его голосе прозвучали одновременно извиняющиеся и укоризненные нотки, — хорошо еще, что уголь теперь нормальный, а то бы вообще не прошел. Сидел бы ты потом, гадал — почему.

— Ничего, как-нибудь догадался бы — небось не глупее.

— Ты умнее. Гораздо, — грустно-преданно смотрит в глаза.

Льстит ведь? Вот гад же! Ну сразу прибить снова хочется. Ай, да ну его — наверное, привык так: Восток — дело тонкое.

— Да, я понял, — прищурился хитро, улыбнулся иронично краешком губ, понимающе склонил набок голову, — Восточная цивилизация.

Змей взглянул удивленно, секунду подумал, потом засмеялся. Понимающе смотрят друг на друга, смеются, и вина даже больше не надо — смешно.

— Как ты меня обозвал? Чука... пабра?

— Чупакабра, лингвист. Тварь такая мидгардская, очень вредная, нудная, кровь любит и льстит. И да... Она благородных кровей и достигла духовных высот, так что это — не оскорбление, это очень и очень почетно.

Вот теперь не заржать бы... Как смотрит-то змей!

— Я мидгардский животный мир знаю, — сказал как-то обиженно. — Нет там такого.

Ай, ну все, не могу! Даже брызнули слезы — нечто этот змееныш!

— А на что спорим — есть?

Молчит, изучает, глядит с подозрением.

— Нет, не буду. Давно я там не был... Все, что хочешь, могло завестись. — Загрустил совсем, вздохнул и поник.

— Значит, скоро слетаем. Давай, за работу. Поехали.

* * *

— Нужно сюда поставить стол.

— Да, босс, как скажете.

Стол со всем содержимым взлетает и приземляется в пентаграмме, придавив одной ножкой высунувшийся из-под балахона кончик хвоста нага.

— Ай! Ты специально, — выдернул хвост, смотрят слегка укоризненно большие глаза.

— В мыслях не было. Разве может навредить призраку материальный предмет? — с деланным непониманием улыбается нахально-невинно.

— Не предмет. Поле, которым ты его двигал. Как будто не знаешь.

— Ой, забыл, честно-честно. Давно не общался ни с кем.

— И посуду, пожалуйста, нужно убрать.

— А балкон застеклить? Я смотрю — тебе очень понравилось. Это ж лестно так, да? Хоть разок покомандовать богом.

Смотрит грустно, молчит.

— Это лестно, конечно. Но я бы не стал, даже если б платили. Я бы вообще от богов бы держался подальше. Так само получилось, я бы с радостью сделал все сам. Ты же знаешь... ни тела, ни магии. И ты сам говорил, что все будешь делать, что нужно.

— Мало ли, что по пьяни можно сказать, — усмехнулся, прищурился хитро. — Ты вот мне говорил, что всю жизнь теперь на меня будешь работать бесплатно.

Змей испуганно смотрит, аж замер. Может, правда, забыл? А неплохо бы вышло.

— Я такого никог... — потемнели глаза.

— Да шучу я, шучу, неужели не понял? Дикий просто — нельзя пошутить, зря я радовался, что у меня друг наконец с чувством юмора.

— Ты... — неверяще глянул, замолк. — Ладно, прости. А посуду-то нужно убрать, — смотрит чуть виновато на стол и смеется.

— Да, господин, — глумливо изрекает Локи.

Взлетевшая посуда отвешивает укоризненно смотрящему нагу поклон, половина перемещается на прикроватную тумбочку, половина планирует в свободный угол.

— Готов к дальнейшим указаниям, герр командир.

— А теперь нужно зеркало.

— А теперь вышел облом-с, — в тон ему отвечает Лафейсон. — Потому что зеркала мне в Перечень положенного заключенному по режиму не положено. А раз положенного не положено, то его и не положили.

Наг смотрит растерянно и расстроенно.

— Ну, это плохо... Это очень плохо. Нужно или зеркало или шар... Экран какой-нибудь, транслятор.

— Ага, сейчас, ключ от сейфа только достану, там у меня волшебный цилиндр лежит. И сразу достану из него тебе и шар, и зеркало, и пернатую рогатую черную девственницу.

Злит. Очень злит. Даже не то, что приходится делать, тут все понятно, действительно, так получилось. Но если сейчас еще из-за какой-нибудь ерунды все обломится... Об этом даже думать не хочется!

— Без зеркала никак?

— Плохо очень, очень плохо, — смотрит так удрученно-жалобно. — Ну, придумай что-нибудь!

Класс. Просто класс. Любимая фраза: "Ну, придумай что-нибудь, брат!" Это когда совсем уже аут, когда просто полная задница. Вот что-нибудь, из ничего, возьми прямо сейчас и придумай. Думать заранее надо! А не когда клюнет куда-то тот самый петух, из которого косточка. Вспомнилось просто отчетливо, как убегали однажды во время очередной вылазки в Йотунхейм. Чего вообще сунулись? Да так, пьяные были, сил полно, делать нечего, весело. Украли у ведьмы, кажется, что-то. Ну, украсть это он всех и подбил, ну а что — рисковать, так не зазря же. Он же умеет совместить весьма приятное с очень полезным. Гналась за ними толпа великанов и звери какие-то, в общем — кошмар, там без шансов. Впереди мост ледяной через реку, река почему-то не замерзает, гейзеры что ли в том месте, Хель его знает. Уже забегали на мост, эта гадина, ведьма, чем-то таким там пульнула... Еле успел прикрыться щитом и рядом кого-то прикрыть, даже не видел, кого — шарахнуло здорово, мост раз — и растаял, просто рассыпался льдинами. Все, да? Чудесно. Моста нет, внизу ледяная река, чуть поодаль — погоня. Значит — самое время. "Ну, придумай что-нибудь, брат!"

"Вниз!" Все рванули. По склону кубарем просто. Льдины от моста медленно уносит река. Он их взглядом все тащит обратно. Тяжело? Не то слово, будто рогатого чибиса на поводке из брачного боя вытягивать. Выстроил в ряд, льдины вообще никакие, явно половина вес аса не выдержит. "Давайте. Тяжелые — первыми. По одному." Стоят, смотрят как на ненормального. Ну и цверг с вами — вперед побежал. Он же мостостроитель**. И правильно сделал, как потом оказалось. Добежал. "Тор, давай! Я держу!" Пробежал, потом Вольштагг, почти сразу за ним рванул Огун. "Я же сказал — по одному!!" Ненормальные просто, как можно за всеми льдинами одновременно следить, держать и выравнивать, не давать перевернуться. Все, Сиф последняя. "Да быстрее давай!" Не удержать, невозможно же просто. Подбегает, последних две льдины, ну конечно — сил нет, куда уж держать, она с них и сверзилась. Стоит по пояс в реке — злющая, он ей руку подал, улыбнулся: "Быстрей надо бегать красивыми ножками". Смотрит, как на врага, глазами сверкает. Вся в копоти, в саже, ей щита на мосту не хватило, как ворона намокшая, вот-вот в руку клюнет. Засмеялся, конечно. Ну, смешно же? Да просто ужасно смешно. Все смотрят на него... ну как обычно. Думают, он ее специально мокнул, вроде тогда даже какой-то был повод. "Нашел время, брат". "Тор, да силы закончились, правда". Еще более укоризненно смотрит. А что. Им что правда, что нет — одинаково думают. К цвергу.

— Что-нибудь, говоришь? Без проблем. Что-нибудь всегда можно придумать.

Можно? Конечно же — можно. Раз живой до сих пор. В одну руку прилетает кувшин, в другую — поднос. Золото — не серебро, ничего, тоже даже очень подходит. Налить, заморозить, отправить на стол.

— Получите и распишитесь. Накладные в трех экземплярах пришлете по факсу.

Змей смотрит, открыв рот, восхищенье в глазах. Помолчи, обойдемся как-нибудь без твоей лести. Не такое великое чудо — слишком старое изобретение.

— Ты...

— Да, я понял, спасибо. Я — бог.

Подмигнуть, шлем, рога, мантия, скипетр, улыбка.

* * *

______________________________________

*Чупака?бра (исп. chupacabras от chupar — "сосать" и cabra — "коза", дословно — "сосущий коз", "козий вампир") — неизвестное науке существо, персонаж городской легенды. Согласно легенде, чупакабра убивает животных (преимущественно коз) и высасывает у них кровь.

Городская легенда о чупакабре берет своё начало в 1950-х годах.

**Существует обычай, по которому при открытии моста первым по нему переходит (переезжает) тот, кто его построил.

* * *

========== Профессионалы ==========

А во мне черный бес с белым ангелом

Бьются насмерть в жестоком бою:

То ищу я иконы да ладана,

То грешу на погибель свою.

(Трофим "Исповедь")

http://cs5062v4.vk.me/u2208912/audios/4fed3e7cadd1.mp3

* * *

— Духом я тебя хоть сейчас вывезу. Стоимость поездки — подсвети (появилась зеленая мензурка) — три деления, длительность — примерно шесть часов, от полуночи и где-то до восхода, в разных мирах по-разному. Я понятия не имею, что именно ты хочешь делать, если просто связаться с кем-то — то этого может быть и достаточно. Важно лишь, чтобы связной был наделен способностью общаться с духами.

Погулять где-то духом за три деления? Выйти отсюда хоть куда, в другие миры... Хочется, да, конечно, ну да ладно — это не цель.

— Нет, демон, цели немного другие. Найти тело поближе и, желательно, помощнее, вернуться сюда и выйти в полном составе. Уяснил? Ну, а дальше — я знаю, что делать.

Лафейсон смотрит вдаль мрачно-задумчиво, мысль бежит вперед, рождаются разные планы. Скоро... Уже очень скоро.

— Найти тело? Ты хочешь в кого-то вселиться? У тебя есть кто-нибудь, готовый себя предоставить?

— Нет у меня никого и нигде! Ты запомнил?! И никто и нигде мне не нужен!!!

Вот ведь — сорвался. Но какого же он... И глядит теперь испуганно и как-то разочарованно. Ну не Хель? Значит, придется вот так.

— Кроме тебя мне не на кого рассчитывать вообще, — развел руками. — Я... ну, нет никого у меня — это правда. Я один против всех. И всегда. Вот сюда, — удрученно обвел камеру глазами, — меня самые близкие определили. Мои бывшие близкие! Остальные — и вовсе мечтают убить, — хмыкнул мрачно-скептически, — и это еще в лучшем случае.

Ох, а лучше бы это было вранье. Потому что... действительно ждут его. Кое-кто кое-где. И за армию хелеву эту, и еще... Подумал, вздохнул тяжело. Ладно, не в первый же раз. Нужно выйти — а там разберемся.

Змей глядит грустно, задумчиво.

— Да, я помню, ты мне говорил, что вообще о тебе думают. А я пьяный был, я сказал совсем не то, что надо. Я сказал, что хотелось услышать тебе, что хотелось сказать мне — так бывает. Все иногда делают не то, что нужно, а то, что хочется. Я не думаю о тебе хорошо, и плохо тоже не думаю, я не знаю тебя. Видел просто, что ты можешь быть таким и таким, очень разным. Но мне было с тобой хорошо, ты дал мне надежду, когда я ее почти потерял, ты действительно очень сильный, ты можешь пустить в ход даже то, что очень больно. И я тебе благодарен, хотя я понимаю, что ты это делал не для меня, — улыбнулся, покачал головой, глядя в глаза. — А сегодня я скажу то, что вчера должен был. Мир отражает лишь то, что у нас внутри. Другие думают то, что ты думаешь о себе сам. И вот это действительно важно. Потому что именно исходя из этого ты поступаешь.

— На сей раз весьма мимо, психолог, — Лафейсон улыбнулся слегка свысока, — думаю я о себе очень даже неплохо. Можно сказать — замечательно даже. Знаешь, — заиграли озорные искры в зеленых глазах, — я вообще очень часто думаю, что я — бог.

— Вот в каких сферах жизни замечательно думаешь — там замечательно у тебя все и выходит. А где нет — там и нет. Тут все очень просто работает.

— Нет, не правильно! Все не правильно. Я думал, я не просто думал — я уверен был... Я уверен был, что я достоин!.. Все!!! Отстань от меня — я с тобой тут не для обсуждений!

Вывел, вывел, гаденыш. И чего лезет, и куда, и зачем... Отстань, правда, а? Отвяжись, без тебя же...

— Если действительно считал, что достоин — то получил бы, так бывает всегда. Мы все получаем то, чего... — улыбнулся печально, посмотрел удрученно куда-то вниз на свой балахон, — и ты прав — тему лучше сменить.

Да нууу? Вот сейчас я бы уже поговорил. Эх, приходится наступать на горло собственной песне.

Демон смотрит задумчиво, чуть-чуть прикусивши губу.

— Да, жаль, конечно, я думал, что здесь будет легче — богам обычно поклоняются, и желающих отдать себя полностью хватает. Тогда... тебе просто придется родиться заново.

— Какого цверга? Не говори ерунды — я знаю, что демоны вселяются в кого угодно!

— В кого угодно точно не вселяются. Все живое защищено, и очень даже неплохо — не только не вселиться, а часто и не приблизиться даже. Было бы, как ты говоришь — все бы только и бегали бесноватыми до самой смерти, ты не представляешь даже количество страстно мечтающих о теле. Вселиться можно только в того, кто сам эту защиту нарушил — алкоголики, например, наркоманы, в кого-нибудь с психическими нарушениями сильными — маньяки, садисты, ну или в того, кто черной магией балуется, не будучи готов и не разбираясь в этом. Да и то, жертва должна быть напугана очень или подавлена.

— Подойдет, — сардонически ухмыльнулся трикстер, — черный маг — это самое то. И подавим, и запугаем.

— Даже не сомневаюсь, — улыбнулся наг, с ироничным сожалением. — Могу организовать. — И продекламировал с тем же монотонно-приподнятым выражением профессионального туристического агента: — Стоимость поездки — семь делений, длительность — примерно шесть часов, от полуночи и где-то до восхода, в разных мирах по-разному.

— И? Теперь говори, в чем подвох. Раз ты такой честный с клиентами.

— В том же, — вздохнул демон. — Утром связь ослабеет, а защита носителя возрастет, и, скорее всего, он тебя вообще просто выкинет. Даже если и нет, то сопротивление будет сильное, управлять таким телом нормально нельзя, ты будешь в одну сторону тянуть, он в другую, выглядеть будет... ну так и будет — тик, дергающиеся движения, метания. Определяется на раз, как психиатрами, так и всякого рода экзорцистами и иже с ними. Выгонят за два счета — методы есть. Могут еще и навредить даже очень неслабо — экзорцисты особенно.

— Передвигаться ночами не вариант? Или, я так понимаю, тут загвоздка в цене? — усмехнулся с нарочитым упреком.

— Не только, — укоризненно-виновато глядит в сторону змей. — Большинство после подобного опыта и пить бросают, и наркоту. Если не навсегда — то уж очень надолго. Что же касается горе-магов — то тут почти стопроцентно — вплоть до того, что в монастырь даже может податься. Ну, есть единицы — они посильнее... Жизнь посвятит потом, чтобы добиться могущества, лет через несколько будет готов. И там уже тоже не сунешься — и все защиты поставит, и настрой тоже будет что надо, так просто не припугнешь. Это бесперспективно — я знаю, о чем говорю. Мы таким в юности баловались...

Взгляд отвел грустно, стоит, вспоминает, видимо, что-то свое.

— Ты? Ой, да ну — неужели? Да как это так, не поверю, чтобы ты — такой праведник! — иронично смеется. Смешно. И почему-то как-то грустно-приятно. Сами такими ведь были когда-то, ну да. Баловались, чем лучше не надо. С Тором, с друзьями... "Вернись домой, брат!" Глупый ты, Тор, какой же ты глупый... туда никогда не вернуться.

— Праведник? Ты о чем говоришь вообще? — змей грустно и горько скривился. — Праведники вот такого не носят! — высунул ручки, обиженно показал, спрятал обратно. Глянул нахмуренно: — Я, кстати, демон по сути, это так — между прочим. И спасибо скажи, что я не под ритуалом вообще! А то была бы задача с решением, и возможности предупредить — никакой. Ты б неделю помыкался... — хитро-обиженно и ехидно прищурился, — и я был бы дома. А ты в психбольнице привязанный под транквилизаторами — даже выйти из тела нельзя.

Помрачнел, смотрит в сторону. Потом отрешенно добавил:

— Я хотел... иногда. Мне тебя вывести, чтобы ты меня под ритуал вновь загнал, очень просто. Вернее, тебя очень сложно не вывести.

— Даже так? — просто холодно стало спине. Кстати, кровь еще не до конца восстановилась — еще может и это. — Ну, и что ж помешало? — прищурился холодно, зло. — Добрый что ли такой?

— Добрый? — глаза злые и черные. — Демон я и сын змеи! Ты в себе доброты поищи — может больше найдешь! У меня,.. — поник как-то мгновенно, как и вспылил, — подсвети. — Замерцало вокруг множество мензурок, почти все полны до краев болотной светящейся жидкостью. — И вот так на всех планах, — уставился с затравленной безысходностью. — Куда капнет — и крышка. Похуже этого будет, — снова руки достал. — Я стараюсь, мне надо хоть как-то распутать... Мне уже не до достоинства, — перекривил: — Честно-честно. И не до мести. А клиенту что-то такое подстраивать я не стал все равно бы без крайности — я профессионал, я нормально все сделать могу — всегда все довольны. Пусть не бог, но мне тоже все-таки еще есть чем гордиться.

— Я в тебе с самого начала... — Лафейсон налил в кубок вина, посмотрел, поджав губы, покачал головой. — Я тоже кое в чем профи и кое-что вижу. А ты тут мне обиженную невинность строил. И потом удивляешься, что меня злило. Я таких лицемерных, как ты... Ну слов просто нет! — рассмеялся.

— Каждый видит лишь то, что способен увидеть. И сообразно этому ждет, и, как правило — получает по своим ожиданиям. Очень, кстати, было непросто сдержаться поэтому тоже. Из любого можно не лучшее вытрясти, вот только зачем. Я старался в тебе найти лучшее, и, знаешь... — улыбнулся, посмотрел в глаза печально-лукаво, потом отвел взгляд. — Там осталось еще? — жалобно смотрит на вазу.

— Вчерашнее, — Локи в притворном извинении пожимает плечами. Усмехнулся, добавил злорадно-ехидно: — Высокооплачиваемые профессионалы такое не пьют.

— Ничего, Моцарт яд выпил, лишь бы друга не обидеть*, — наг вышел из пентаграммы, подполз. — Мы друзья — не забыл?

— Что ты, друг. Я так счастлив еще со вчера. Честно-честно.

Комментарий к Профессионалы

*Просто песня, где автор которой представил, будто Моцарт знал о яде:

http://cs4892v4.vk.me/u36548386/audios/24398d61e2e5.mp3

========== И раскинет она, и разложит ==========

Время рушит гранитные замки

И заносит песком города,

Но для карт, что в руках у цыганки,

Не имеют значенья года.

Сердце млеет, гадалке внимая,

И на всех перекрёстках земли

Выражения лиц не меняя,

Благородные лгут короли.

("Гадалка", из к/ф "Ах, Водевиль, Водевиль...")

* * *

— Я еще раз тебе объясняю — нельзя эффективно действовать в чужом теле без согласия его владельца! Для мелкой мести вполне подойдет — можно покрушить все вокруг, даже кого-то убить, если подвернется под руку. Но ты хочешь реализовывать какие-то сложные планы, вступать в контакты, воевать... Это и при полном подчинении субъекта очень сложно — тело должно тебе подходить, соответствовать, быть как родным. Сколько времени тебе может понадобиться на реализацию?

— Не знаю, — Лафейсон мрачнел на глазах. — Может, месяца два, а может и года. Все зависит от... от многого зависит. В том числе, и от способностей этого тела. Мне нужна максимально сильная магия. Сделаешь?

— Постараюсь. Какие требования еще?

— Никаких. Здоровый и сильный маг — это главное.

— Извини, но я все же кое-что уточню. Поиск требует времени и затрат, и... Ладно, неважно, я буду искать, пока ты не будешь доволен, — улыбнулся, как показалось, немного натянуто. — Итак. Раса?

— Да, ты прав таки, змей, — хмыкнул, представляя себя каким-нибудь шарообразным пятнистым драконом, пытающимся незаметно проскакать по Радужному мосту. — Скажем, так — что-либо, внешне выглядящее, как ас.

— Твоя раса? Вот эта твоя нынешняя форма?

— Ну какой ты догадливый, прямо приятно иметь дело. Теперь я действительно убедился — специалист, — кривятся губы в разочарованно-презрительной усмешке. — Ты даже рас основных не знаешь, что ты можешь подобрать?!

— Не кричи, — наг совершенно спокоен, — если твоя раса — все боги или полубоги хотя бы — то мне и не нужно их знать. Естественно — я богами не занимаюсь, это уже не мой уровень. Высшими занимаются высшие, подобрать условия для рождения и развития бога — это же самому надо на какой ступени стоять! Только нам сейчас нужно не это. Внешне они кто? Как сейчас ты?

— О, опять угадал. Ты — потрясающий.

Змей смотрит немного обиженно.

— Я не должен гадать, это ты должен сказать. Передо мной бог, который может неизвестно в какой находиться из ипостасей, я же видел — у тебя их, как минимум, две.

— Вторая не нужна, — отрезал Лафейсон. Вот же подлюка глазастая, все оно видит и знает. Еще бы — с такими иллюминаторами.

— Все, все, не сердись — продолжаем. В полубогов не вселиться вообще — там такая защита... Сам подумай и вспомни, видел ли ты среди своих хоть одного бесноватого.

— Ну, одну точно видел, — рассмеялся, вспоминая Сиф. — Мидгард. Вот, что нужно.

Как же это противно! Он думал об этом? Еще как. Меньше всего хотелось судьбу Тора повторять. Разве что казнь хуже подобного унижения. Отец мог... Но не сделал. Он подумал тогда — пронесло, — усмехнулся. — Кто знал бы. Все в сравнении, действительно, все в сравнении. Через пару лет он думал уже совсем по-другому...

— Пол?

— Наплевать. Ну что смотришь? Я не в эротический тур собираюсь ("хотя, было б забавно") — вообще все равно. Если женщина здоровая, сильная, маг — подойдет.

— Это все. Теперь подбор по параметрам. Чтобы ты мог действовать достаточно долго и эффективно — очень много чего должно подходить. И мне надо тебя посмотреть.

— Мне раздеться? — Локи кокетливо подмигивает полудемону.

— Нет, не надо! — испуганно восклицает змей. Ай смешной — еще покрасней.

— Напрасно. Я очень красивый.

— Да, я видел, — смущенно смеется, — я помню — стриптиз. Но давай сначала дело, остальное — потом.

— Поймал на слове, после дела у нас — остальное, — улыбается лукавой игривой улыбкой.

Вот теперь покраснел, нет, нельзя не смеяться — такая укоризна в глазах!

— Прекрати, — и глядит исподлобья, чуть хмурясь.

— Конечно, конечно, мы же договорились — потом.

— Ай, — змей закрыл руками лицо, смеется, чуть ли не плачет. — Нет, ну ты несерьезный!

— Наверное, — задумчиво-иронично соглашается Локи. "Ты несерьезный, брат! Разве можно над этим смеяться?" — "Почему нет, брат? Это же правда смешно" — "Потому что нельзя!" Объяснил? Ну да — сразу стало понятно. Там нельзя, тут нельзя, а ему все смешно. Если только не очень обидно.

— Так что хочешь смотреть?

— Всё, все тела — физическое, витальное, ментал, карму...

— Что? Серьезно? — протягивает, прищурившись, сверкая вдруг посиневшими глазами, — Даже думать забудь! Физику с энергией — да, если нужно, магию — можешь. А про прочее даже не думай — обойдешься и этими данными. Специалист.

— Да ты пойми — это нужно! Ну, как же тебе объяснить... Ну, допустим, тебе надо угнать самолет. А ты в теле человека, которому вообще не суждено летать. Да ты просто туда не доедешь! Все же связано, как ты не можешь понять. Опоздает автобус, проколется шина в такси, тебя укусит бешеная собака, тысячи вариантов. У носителя своя судьба, ты ее чем-то изменишь, там где вероятность позволит, а где нет — там тупик. Нужно хоть минимальное кармическое соответствие. И поэтому надо смотреть. И тебя, и предполагаемые варианты. И поверь — это сложно, а я это сделать смогу!

— Мне нужно подумать. И вот честно — не очень хочу. (Мягко сказано)

— Прекращай, это все равно, что раздеться перед врачом. Поверь, я видал всякое. Я не праведниками занимаюсь, с теми, в основном, работают ангелы. И... у нас тоже этика профессии есть. Ничего никуда не уйдет. И что не надо для дела — смотреть я не буду. Ну как мне тебя убедить? Включай ритуал! И спроси. Убедись, я не обижусь.

— Не дави. Я подумаю.

Демон смотрит устало-сочувственно. Умоляюще как-то, подбадривающе. Хель. Не плевать? Да пусть лезет, куда хочет — без разницы. Что скрывать-то, зачем, от кого. Все равно все и всё давно знают.

— Сейчас, минутку, только стаканчик для храбрости, — подмигнул, улыбнулся.

— Ну выпей, — глядит, словно хочет утешить.

— Ты не понял, — засмеялся зубасто-ехидно-насмешливо, — для храбрости я тебе налью, змей!

* * *

— Все, давай сюда, садись и ставь руки на зеркало. Подморозь, кстати — тает. И энергии дай. Нет, не в зеркало — мне на руки. Ай! — аж подскочил, дернувшись.

— Извини, плохо тумблер работает, — улыбается мрачно Лафейсон.

— Потихоньку давай больше и больше, я скажу когда хватит.

— А предохранитель не вылетит? Ладно, ладно, молчу. Не смотри так, цыганка.

Что-то водит руками, колдует над ним. А противно ужасно, напрасно не выпил. Внутри какая-то пустота... Засосало под ложечкой. Или это от страха? Да ладно, чего тут бояться. Сейчас змей насмотрится. Просто кошмар... Молчит, весь в себе, аж глазища прикрыл. Сколько можно? Нет, последний раз согласился на это. Аж тошнит теперь снова, с этим гадом такое всегда. Судорожный вздох. Да заканчивай же — не выдержу!

О, наконец отлепился, уставился молча куда-то. На глазах грязно-зелено-стальная преграда. Нехорошо. Точно плохо. Точно. Что плохо-то, демон? Хуже, чем перед судом. Жутко просто, холодом каким-то накрыло.

— Мне нужно уйти, — ровный бесцветный голос. — Позовешь часа через два. — Скользнул взглядом мимо глаз как-то и пропал.

Ну вот что после этого думать?! Знал же, знал, что не надо! Зачем? Что увидел он, что? Ладно прошлое — Хель с ним уже, а если будущее? Делать нечего было, еще одну Вельву* нашел! Два часа! Ай, чудесно, какой замечательный отдых! Все, успокоиться, тварь сказала — придет, значит придет, а то просто бы смылся, как в прошлый раз. Значит, не все так уж плохо, хотя... Лучше будем считать, что неплохо. Идиотизм. Точно поесть нужно и выпить. И почитать бы чего. Зря за день всю муру уже перечитал.

* * *

Крови свежей — который раз чиркнул по вене. Полстакана, опять спать будет хотеться, еще со вчера не совсем хорошо. Демон... о, таким он его точно не видел. Стоит жалкий, несчастный, бегают виновато глаза.

— Извини. У тебя все в порядке, дело не в этом. То есть у тебя плохо, конечно, но опять же — проблема не в том. Это у меня... — задрожали, скривились бледные губы.

— Что случилось, скажи. Я же не гадалка как ты, — хоть чуть-чуть отлегло. Вот поганец малой, так пугать.

Смотрит с каким-то унылым отчаянием. Отвернулся, вздохнул, снова взглянул в глаза:

— Ты — бог обмана, — так обиженно, грустно.

— Какой ужас! И как теперь жить? — все, убил. Ну нельзя ж так смешить, да еще после такого, счас истерика будет. Точно — слезы из глаз. Ненормальный змееныш. — Зря ты мне это открыл — я теперь не усну.

Смотрит, губы кривит, глазищами грустными впился.

— И ты трикстер, — совсем обреченно.

— И? — щурясь холодно. — Ты дальше давай.

— Существо, делающее зло другим для развлечения.

Во как! Неплохо определил. Для развлечения зло. Правда? Бред! Ну мог, да, пошутить неудачно, бывало, не всем нравилось... Так у них чувства юмора нет. Но ведь это не зло, это мелочь. Зло. Мог и зло, да — для дела, от обиды, от злости. Для развлечения? Нет. Кто придумал такое? Дурак ты, философ. Я-то думал... А ты просто дурак, как и все. И чего ж так обидно... Одним больше, одним меньше — пустое. Змея — она змея же и есть, непременно когда-то укусит, плевать.

— Молодец, разбираешься. И? Высокие моральные принципы не велят иметь дело с такими, как я? — улыбаться, а что же теперь — улыбаться. — Кстати, ты, высокоморальный, мне вот тут заливал, что в то, что для дела не нужно, ты даже не смотришь.

— Я и не смотрел! Ты не знаешь, это... это у тебя просто через все красной чертою написано!

— И что предлагаешь теперь? Застрелиться? Хватит уже истерить, сделай дело — и разойдемся, я тебе не навязываюсь, что тебе сказал вчера — можешь просто забыть. Освобождаю. Доволен?

— Я обидеть тебя не хотел, я...

— Конечно. Как всегда — само получилось. Я понял.

— Да ничего ты не понял! Помнишь, я тебе вчера говорил про доверие?

— Конечно. И я свою половину уже выполнил. Ты меня посмотрел — я доверился. Теперь сижу наслаждаюсь реакцией, очень приятно.

— Тебе просто неприятно, а мне... Я же знаю, что потом надо сделать! У меня ж магии ноль, энергии нет, мне тебя нужно вывезти, я могу это сделать, только если ты меня будешь подпитывать. Но когда мы выйдем в эфир... Это непросто, мы должны быть чем-то связаны! И тут нет ничего, никакого предмета, ничего, кроме... — уставился отрешенно-отчаянным взглядом Лафейсону на руку, — вот этого перстня! Это можно, это свяжет, но это... — потекли наконец слезы из глаз, — это рабство.

Все, он вспомнил. Вспомнил, что они тогда украли у ведьмы — этот перстень украли. Только был перстень этот с сапфиром, это свойство такое — меняет минерал под хозяина. Он еще предлагал разыграть его, знал, что откажутся: кому нужен, кроме него, ведьмин перстень. Перстень, в который заключить можно демона. Ну конечно...

— А, ну если ты об этом, — усмехнулся скептически, — то, боюсь, будет хуже, чем с зеркалом. Не работает — пробовал.

— Да, я видел, — печально глядит, успокоился. — Не работает просто так, это естественно. Нужно, чтобы на демоне долг был или провинность, или... — посмотрел обреченно, — Он согласился бы сам.

— Все, я понял тебя, — Лафейсон налил в кубок вина, отхлебнул, улыбнулся тонко-печально. — Теперь нужно играть вот в такую игру: я тебя буду вовсю убеждать, что потом тебя отпущу ко всем цвергам, доказывать, клясться, а ты будешь рыдать и кричать, что не можешь мне верить. Увлекательно, что же. Когда начинаем?

Улыбается змей, смотрит измученно-преданно-грустно.

— Да, я знаю, что глупо, ты прав. Но... пожалуйста, хоть напоследок немножко. Я же правда боюсь, очень страшно. Я же помню тебя в первый день, ты меня чуть не сжег. Без причины вообще. Я уйти мог тогда. После этого, — грустный взгляд на кольцо, — уже не смогу.

— А, — на лице Локи появляется предвкушающе-лукавое выражение. — Ну кое в чем я разубедить тебя все же смогу.

На стол, стоящий в пентаграмме, по воздуху отправляется подушка. Лафейсон, уверенно улыбаясь чему-то своему, встает и уходит в купальню.

— А теперь маленькая демонстрация для непонимающих. Отодвинься за стол и не дергайся. Я поворачиваюсь спиной, ты готовишься к перемещению. И только начав, даешь мне сигнал. — Шлем, мантия, скипетр. Да неважно, что иллюзорный — настрой создает, сконцентрироваться помогает. — Я готов, — голос хитрющий, довольный.

— Начал!

— И закончил, — торжествующее сияют зеленые глаза резко развернувшегося мага, голубая вспышка из скипетра — на столе оседает пепел от того, что мгновенье назад еще было подушкой. — Ну что — много успел?

Обалдевше-испуганно-восхищенное выражение на лице только наполовину растаявшего змея.

— Я боевой маг. И очень хороший. И я воевал — много, успешно, со вкусом. И я бог! Представляешь? — со злобным укором смотрит на нага, — Не только обмана. — Покачал головой, усмехаясь. — Н и к у д а не успел бы ты убежать, и свобода тебе — не гарантия.

* * *

_______________________________

*Вельва, Вёльва — в скандинавской мифологии провидица; о существовании у древних германцев женщин-пророчиц, почитаемых как божество, упоминает римский историк Тацит.

Пророчество о Рагнарёке (гибели мира богов) было произнесено мёртвой Вельвой, которую специально для этого на время вызвал из могилы Один.

* * *

========== Я сам обманываться рад ==========

Быть может, за грехи мои,

Мой ангел, я любви не стою,

Но притворитесь. Этот взгляд

Все может выразить так чудно,

Ах, обмануть меня не трудно...

Я сам обманываться рад!

(А.С. Пушкин)

* * *

Дым костра... Настоящий костер — жалко, что ли, кровати, принесут еще — не в кроватях ведь счастье. Огни походных палаток военного лагеря. Где-то там, за холмами на горизонте — такие же костры стоянки противника. Редкие звезды в разрывах мглистого неба. Ностальгия. Ты не воин, змей — ты не поймешь. И не надо. Это нужно не демону — это нужно ему. Ты просил убедить, дать поверить... Что есть правда? Да кто ее знает. Когда очень веришь во что-то — для тебя это правда. Все ведь может быть по-другому, оказаться не так. Но пока веришь — это правда. И не так трудно это — поверить. Он же может? Конечно, во что угодно может поверить — дело всего лишь в воображении. Представил, поверил, почувствовал... Вот и все — ни один детектор после не отличит.

— Я тылы прикрывал, змей. И мне верили. Доверяли. Не подвел, потому что, ни разу. Значит, не так уж невозможно, нет?

А ведь мог всех угробить. Мог? Легко. По одному. Постепенно. Никто ничего бы не понял. Не повезло, да и все — так бывает, война. В голову даже не приходило! Молодой был, неумный. Все хотел показать, доказать... Оно стоило? Сделал бы — скорей всего даже не был бы сейчас здесь. Вспоминать-то все любят победы. Поражения, отступленья, отходы — кому надо, поскорее забыть... А напомнишь, так смотрят... ну понятно, да? К цвергам, как всегда — всех их к цвергам.

Демон смотрит в костер, сидит, ежится... Будто действительно холодно. Не проняло, видать. Хель. Прав ты, демон, много с тех пор всего утекло.

— Плохой из меня Маленький принц, Лис. Вырос, а приручать так и не научился, — встал, подкинул щепку в огонь, улыбнулся. — Не там рос, наверное. Ну, и что мне еще надо сказать, чтобы ты, наконец, сделал то, что давно сам решил?

Молчит. Тяжко как с ним.

— Мне с тобой тяжело, ты всю кровь мою выпил. И буквально, и фигурально, — смеется. — Кстати, налить? Я тебя лишней минуты терпеть рядом не собираюсь — не хватало. Тоже мне — куча приятных эмоций. Ты отправишь меня, я — тебя, и расстались. Даже сказать не могу, буду ли рад потом снова увидеть.

Смеется змееныш. Нервно так, но хоть какая реакция.

— Знаешь, я тебя тоже, — посмотрел виновато в глаза. — Хотя интересно, конечно же. Я всегда за клиентами наблюдаю, что у них там и как... Нальешь, да? Мне уже так неловко... — еще жалобней смотрит.

— Тебя правда сто лет не кормили? — нож, рукав, вена, кубок. — Проситься будешь — лишний день не оставлю! Прям мечта мазохиста — чупакабра домашняя.

— Больше... Кто ж должников кормит, если они могут выжить без этого. Это у тебя тут... — уныло глянул на столик.

— Не завидуй — это нехорошо, точно знаю! — смеется. — Я военный преступник, мне по Женевской конвенции* сорок девятого года положено. Ну так что? За успех? И за чью-то бесстрашную самоотверженность. И да... После этого кубка сразу и сделаем.

* * *

— Все, готов? — Лафейсон подмигнул ободряюще. — Заклинанье давай.

— Ты знаешь его, я же видел, — наг улыбается насмешливо-грустно, — ты сразу пытался меня запереть, я тогда еще даже и не воплотился. А после этого ты мне договор предложил. Я ж не псих, я же знаю, чем может закончиться. Я подумал тогда: "Ни за что. Никогда." Вот и вышло... Нельзя никогда зарекаться, это всегда так выходит. Это как осуждать... Только скажешь — "как так можно?", "никогда б так не сделал", так и все. Обязательно жизнь повернет так, что поступишь где-нибудь так же. Осторожно надо с таким... Ну, давай уже, а то я сейчас убегу. Стой! Поменяешь там aeternum** на biduum

* * *

.

— Amicti in me in virtute...

— Стой! Скажи мне еще напоследок, — смотрит прямо в глаза виновато-отчаянно. — Сам бы сделал такое? Скажи.

Я похож на...??? Спокойно. Это вовсе не то, что змеенышу надо увидеть. Раз, два, три, аргумент подходящий. Искренний, то, во что самому можно верить.

— Знаешь, — хмыкнул, качнул головой. — Сейчас трудно сказать. А вот посидел бы тут еще лет скажем так... для всего свое время. То, что сделал за жизнь — обо многом жалел. Но всегда был согласен с Макиавелли: лучше жалеть о том, что сделал, чем о том, что не сделал.

* * *

— Ну, не умер, живой?

— Да, хозяин.

О, домашний питончик — мечта всего детства. Тор, ты прав, вот сейчас засмеяться нельзя, оно ж с перепугу и от обиды сдуреет.

— Servus-Off. Я надеюсь, отключается так же?

— Да, спасибо, — стоит, улыбается чуть ли не счастливо. Быстро к рабству привык. Все, молчу. Хотя тема до умопомрачения благодатная, эх, ну это ладно, потом.

— За работу, или хочешь слетать отдохнуть? — кровь придется опять... ууу, как же все надоело.

— За работу, — стоит, просто светится. — И... и... спасибо тебе. Не забуду.

Не дурак ли? Действительно, было б за что.

Комментарий к Я сам обманываться рад

* Женевские конвенции от 12 августа 1949 года — международно-правовые соглашения о защите жертв войны. Являются основой международного гуманитарного права.

Среди прочего:

Взятые в плен участники военных действий имеют право на сохранение жизни, уважение их достоинства, личных прав и убеждений (политических, религиозных и иных). Они должны быть защищены от любых насильственных действий и репрессалий. Они имеют право на переписку со своими семьями и на получение помощи.

**aeternum (лат.) — навсегда

* * *

biduum (лат.) — на два дня

========== Кто ищет, тот всегда найдет ==========

Заржавевший кусок нержавейки

И дейтерия грязная лужа...

Этот мир ты покинул навеки.

Не покинул бы — было бы хуже.

Но — всё равно повсюду чайники кипят!

Эксперимент поставлен смело!

И пусть начальство результаты поразят...

Если оно укрыться в бункере успело.

Стрелкам тесно на шкалах приборов

Реостат потихоньку светИтся

Осциллографы в ряд едким дымом чадят —

Теоретик не зря нас боится!..

(Гимн экспериментатора, Физтех-песня)

* * *

— Дай энергии побольше на зеркало. И подморозь. Еще энергии. И холода — тает же. Теперь прибавляй... Тает! Еще.

— Очень умный, да? У магии тоже законы есть, змей. Ты не знал? Это же противоположные энергии, как я могу все время наращивать обе?

— Ты можешь. Я слышал — ты бог, — смеется. — Подбавь.

— Это не смешно! Наглость какая... Мы ритуал вообще правильно провели? А то я все в толк не возьму, кто у кого тут в рабах.

— Не начинай, — демон смотрит обиженно. — Лучше холоду дай, искажения начинаются, когда тает...

— А потом энергии? — издевательская улыбка.

— Да.

— Класс. Да ты... Невозможно!

— Возможно, я же видел, как ты это делал. Вазу держал и огни все свои.

— Иллюзорные? Хель! Хоть сейчас!

— Настоящие были тоже... Энергии дай. Все, так держи.

— Так держать?! Ты покажи мне вообще того, кто может быть в двух ипостасях полностью одновременно!

— Я и не видел и не слышал такого вообще. До тебя.

— Как же ты мне польстил, — пот градом по лбу, волосы слиплись, один глаз зеленый, один синий, знобит. Злит. Просто бесит. — Ты сам чем владеешь?

Что-то колдует над хелевым зеркалом змей. Водит руками, смотрит вглубь, замирая. Надписи непонятные в воздухе рядом зажглись... Вроде санскрит. Да ну их читать, напрягаться, тут и так все вниманье...

— Как все наши... вода, огонь, проницание, иллюзии, телепортация.

— Ну, и как вместе водичка с огнем?

Смеется смущенно:

— Если честно — не очень.

— Надо же, странно. А я думал, если придется, ты паровой двигатель сообразишь. Или хотя бы утюг с парогенератором.

Не получается с лица волосы сдуть, и, мотнув головой, скинуть — тоже. Противно.

— Не смеши, отвлекаешь. Все, я нашел! Дай мне немного энергии. Я сейчас в зеркало войду, там тяж силы проходит, я зацеплю. Ты подключишь, подтащишь сюда... Зеркало тает! Все, я пошел, а ты ровно держи все, а то потеряю, будем снова искать.

А ты ровно держи... Даже ответить сил нет, чтоб ты сдох, демоненыш! Льдины, и то было легче тогда, как всегда — все в сравнении. По крайней мере не корежило так всего. А во рту просто гадость.

— Я все сделал, спасибо, ты можешь пока отдохнуть. Я буду звать — иногда нужна будет коррекция.

— Спасибо, хозяин. Можно мне в ванную? Я тут малость взопрел.

— Какой же ты вредный... — посмотрел виновато и грустно. — И ты плохо выглядишь, да.

Мгновенный прищуренный взгляд холодных зеленых глаз скрывающегося в дверях мага.

— Ай! — демон отдергивает хвост от ударившей синий искры. — Надо было тебя дольше попросить подержать — как-то сил лишних много!

* * *

— И чем занят ты тут? — Локи подходит к столу, смотрит на сменяющие в воздухе замысловатые надписи. Чистый, в свежей одежде, улыбка, хитринка в зеленых глазах. — Заработал уже интернет? Счет за трафик пожизненный потом не предъявят? А то я посмотрю — ты-то сам весь в долгах, с таким только связаться — век из ямы не выбраться.

— Я ответственность свою на других не перекидываю. И в несчастьях своих никого не виню. Это очень дурная привычка — тупиковая, ничего не дает для развития, наоборот.

— Начинается, — кисло скривился. — Только настроение себе чуть поднял.

— Пытаясь его мне испортить? Кто вообще начал? Я это и говорю — ответственность на других перебрасывать очень не мудро.

— Вот же гад — сын гадюки, — Лафейсон усмехается едко и зло. — Извини, а теперь для меня это бесплатно. Так само получилось.

Наг на секунду замер, глядя перед собой. Подумал, потом улыбнулся:

— Да, ты прав, я тоже, конечно, еще этим страдаю. Спасибо тебе, — поклонился. Издевается? Нет, благодарно глядит, ну дает.

— О, ну надо же. А я думал, что, как всегда — один я.

— Как всегда? Ты о чем? Подморозь тут немножко, пожалуйста. Все во всех одинаково, все в полном составе. Как китайцы говорят — внутреннее небо. Каждый — часть мироздания. Что есть в этом мире — то есть и в тебе. Все добродетели, все достоинства, все недостатки, пороки... Просто один разложил все по полочкам и знает, как этим пользоваться. А в другом полный хаос, вот и мечет его. Речь идет не о "хуже" и "лучше", а о "научился" владеть или нет. Это очень огромная разница, научиться ведь можно всегда, мы за этим в этот мир и приходим.

— Скажу так — что-то есть во всей этой теории, — улыбнулся задумчиво. — Только я вопрос тебе задал.

— Мир тебе подбираю по критерию — максимум магии у носителя с внешностью Homo sapiens. Сейчас штучек десять найдем, будем подробней копаться.

— Штучек десять? Что-то не понял, мы же решили — Мидгард. Или... (нечего, нечего, мы тоже об этом читали) — скрытые ветви? Параллели... (Вот, Хель — это правда??) Ну, любопытно же. — Их много?

— Даже представить нельзя. Смотрим ближайшие, а то может быть сложно. И для этого мне нужно знать, где вообще мы находимся. Дай карту миров, вашу карту, как вы себе представляете.

Чуть прищурившись, Локи несколькими уверенными движениями кисти сотворил над столом подсвеченное крошечными огоньками изображение Иггдрасиля*.

— Ясно. Энергии дай мне немножко, пожалуйста.

— Тяж свой используй, вурдалак интернетовский, надоел побираться.

Смотрит обиженно, жалобно так.

— Не могу я. Ничего не могу напрямую, не могу получать, не могу подпитываться, все подавлено... Вот только если кто принудительно даст. Я знаю, что надоел, извини, я надеюсь, что скоро закончим.

Покрутил в воздухе лапкой рисунок, провел какие-то линии, соединяющие центры миров, касательные какие-то. Контуры дерева стер, что-то похожее на кристалл получилось**. Где-то ж он видел подобные манипуляции. А, ну да — в башне Старка. Тот тоже любитель изображениями в трехмерном пространстве вертеть.

— Сейчас все найдется.

— Я смотрю — вы компьютеризировались. У смертных учитесь, да? — ехидно пытается поддеть Лафейсон змея.

— Шутишь? Этому изобретению более пятидесяти миллионов лет, нам его уже готовым дали. А когда мы к смертным после потопа пришли, уже прямой сенсорный доступ был из ума просто... У меня тоже был, это сейчас перекрыли. Все перекрыли почти, — жалобно губы поджал, — расплатиться нужно, а то плохо совсем. Мне уже закрывали, поэтому знаю, как обойти, — улыбнулся плутовато-смущенно. — Все, координаты получены, отбор параллелей пошел.

Держит лапки на зеркале, смотрит на вспыхивающие в воздухе иероглифы, думает.

— Зеркало подморозь чуточку, а?

— Может лучше тебя подморозить, чтоб не растапливал?

— Не надо, я и так уже весь замерз от него...

— Тогда подогреть? — трикстер пугающе-злобно ощерился, в пентаграмме вспыхнули ярче огни.

— Ай! Перестань! Все собьешь ведь сейчас!

Тьфу ты, несчастячко нудное. Ну сидит, ковыряется, скучно же ждать.

* * *

— Все, уже приступаем, — демон смотрит довольно, глазищами хлопает. — Сейчас всех пересмотрим, у кого силы побольше. Лет так до семи.

— Обязательно, да? — Локи жалобно-кисло скривился. — Чтоб ребенком... Это долго же как!

— Взрослый маг не потерпит такого. Да и даже не маг. А с ребенком... договоришься, обманешь, подавишь. Постепенно. И тело должно стать родным, это не быстро — душа строит тело. Ты куда-то спешишь?

— Как сказать, — в голосе желчь и сарказм.

— Ты выбраться отсюда спешишь, а там ты уже будешь на воле. И... точно! Я могу подобрать те миры, где время идет побыстрее. Сейчас.

Что-то лапками водит, меняет. Новый список, какие-то цифры мигают, горят. Хватит просто смотреть — поучаствовать надо. Ну санскрит, так и что, не санскрит даже — вообще неизвестное что-то. Ай, и ладно, он же не иероглифы эти читает, а суть. Нет для него проблем лингвистических, вообще нет. И асгардский — язык сущностный, а не фонетический, если он говорит — то всем будет понятно. Вот на чем они со змеем сейчас говорят? Каждый ведь на своем, а не важно. У змея тоже сущностный вроде язык, в голову просто не приходило прислушаться.

Космическое имя мира. Магический потенциал. Стабильность. Соотношение 777/666.

— Что за 777/666?

— Соотношение светлых и темных, большинство миров смертных — дуальные. Вечно поделятся на два лагеря и враждуют.

— Я хотел с этим покончить! Помешали.

— Мы тоже хотели... Тыщи три лет провозились и бросили... Гиблое дело. Единицы, кто хочет хоть что-то понять. А так половина считает другую дураками, а те их — мерзавцами.

— А что ты этот мир выбрал? Вон у этого потенциал в пять раз выше!

— Нестабилен. Видишь же — стабильность меньше, чем 30 процентов, он на грани войны.

— Наплевать! Давай этот сначала.

Демон оторвался, посмотрел Лафейсону в глаза, заговорил с убеждением:

— Ты не понимаешь — это рискованно очень. Если тебя убьют физическим способом — тебя просто выкинет, и сможешь вернуться, если дорогу найдешь. Если магическим — пострадать можно сильно, можно даже погибнуть. Смертное тело — защита ведь слабая, ты не привык, осторожнее надо быть.

— Этот давай! — зеленые глаза загорелись азартом. — Желание клиента — свято ведь, нет? Да не дрейфь, я куда не нужно — никогда не полезу. А если полезу, — подмигнул, — обеспечу тылы.

Точно? Ну, живой же пока. Как бы не было слово "пока" основным... Магический потенциал выше в 5(!) раз! Что еще обсуждаем?

— Он же не на краю гибели — этот мир?

— Нет пока...

Снова это дурацкое слово. Демон смотрит печально-сердито, что-то считает.

— Твое дело, и ответственность тоже твоя. Не говори потом, что не предупреждал, — змей тыкнул пальчиком в название этого мира. — Мне будет жаль, если что-то... — посмотрел грустно так прямо в глаза. — Правда, наверное зря я к тебе привязался.

— Совершенно зря, демон. Как там? У каждого ведь свой путь? — улыбается тонко.

— Да. И никто не случаен на этом пути.

* * *

Побежали фамилии, имена, данные. Змей иногда останавливает пальцем, пускает опять. Что-то пару раз даже отметил, покачал головой. Опять тормознул. Много очень всего. Цифры, какие-то параметры, графики, значки, даже формулы. Хмм... Таки разбирается змей. Что-то все смотрит, считает.

Грейнджер — остановил, посчитал, отметил.

Снова цифры бегут.

Малфой — стоп. Посчитал.

— Вот хороший носитель. Соответствия, сила. Но... Ах, как жалко, совсем не пробиться. Такая родительская защита... родовая, поместья, артефактов. Очень сильные маги. Жаль, очень жаль. Ладно, движемся дальше.

Уизли — несколько имен, быстрый просмотр, и сразу вперед.

Поттер. Смотрит, аж вытянул шею. Оглянулся, какой-то ошарашенно-радостный взгляд.

— Кажется, я такое нашел!!!

* * *

— Это же нереально — такие совпадения:

Физическое соответствие — потенциально до 85 процентов. В том числе: ловкость 87%, вестибулярный аппарат и ориентация в трехмерном пространстве — до 93%, телосложение — до 70%... Даже глаза зеленые, волосы черные! Представляешь?

— Оно мне надо? — пытается скептически-равнодушно охладить змея Локи, хотя такое воодушевление сразу же передается и ему. — Я бы лучше блондином был.

— Почему? — немного опешил демон.

— Да так... Кажется, им везет больше.

— Ай, со своими шуточками. Ты не понимаешь. Душа строит тело, раз построила похожее — значит, очень все хорошо подходит. Вы же вместе будете строить потом, значит — не будет перекосов каких-нибудь, противодействий. Но сейчас ты вообще обалдеешь!

Магический потенциал — максимум, вероятное третье место в своем мире, в перспективе при успешном стечении обстоятельств — второе, в перспективе при преодолении кризиса — первое! Это — с большой вероятностью будущая звезда первой величины. Ты же хочешь этого, да? — подначивающе-радостно улыбается змей.

— Знаешь, — засмеялся с притворным смущением. — Вообще-то — не откажусь!

Заблестели глаза, неужели такое бывает? Что-то подозрительно все удачно пока. Ну, посмотрим, посмотрим. Давай, змей, давай.

— Слушай дальше:

Кармическая предрасположенность до 87 процентов. Это невозможно просто!

Ментальное сходство — до 65%, витальное — 57, ну витал всегда поднять можно — это такое...

Это тебе все как родное почти будет, вселишься — и поедешь.

Духовно-кармические наработки... — змей обернулся удрученно-растерянно. — Ну вот и приехали. Минус 70.

— И что значит? — ну вот что так всегда, как на горках. Только что вроде хорошо было все, а теперь тошно стало от резко растерявшего весь свой недавний задор лица змея.

— Это значит — абзац. Это значит, что реакция на одни и те же вещи будет совсем разная. Это значит, что там где ты остановишься — он дальше пойдет. Там где он двинет направо, ты захочешь налево. Это значит... что ищем другого.

— Нет, не ищем! Я хочу это первое место! Сделай что-нибудь... — надо же, эта дурацкая фраза. Что там твердил этот змей? Нельзя никого осуждать?..

Змей стоит, думает, стал каким-то серьезным, потемнели глаза.

— Хорошо, посмотрю, — и зарылся в расчеты.

Оторвался. Смотрит задумчиво-мрачно, молчит.

— Можно сделать, но наказуемо на высшем плане. И так запрещенными вещами занимаемся, плохо будет обоим. Тебя не остановит, я знаю. А мне советовать такое нельзя, и считать такое нельзя, и вообще... Зря я с этим связался. Может, все же другое?

— Ууу... Я понял, — положил палец на перстень. — Servus-On. За расчеты, вперед.

* * *

____________________________________________

*Иггдрасиль (швед. Yggdrasills, Yggdrasil) — Мировое дерево в германо-скандинавской мифологии — исполинский ясень (или тис), в виде которого скандинавы представляли себе вселенную.

http://nyctos.ru/images/der1.jpg

**http://nyctos.ru/images/der3.jpg

========== Четыре, три, два, один... Поехали! ==========

А мы летим орбитами,

Путями не избитыми,

Прошит метеоритами простор,

Оправдан риск и мужество,

Космическая музыка

Вплывает в деловой наш разговор.

И снится нам не рокот космодрома,

Не эта ледяная синева,

А снится нам трава, трава у дома

Зеленая, зеленая трава.

* * *

— Расчеты закончил, хозяин.

— Servus-Off, теперь можешь рассказывать. Друг.

— Ну вот что ты делаешь? — смотрят с укором ставшие цвета ночного болота глаза.

— Что я делаю? Ты еще недоволен? Я с тебя, демон, ответственность снял, можно сказать, взял все на себя как подельник. Ты мне должен теперь до конца всех своих жизней, — ухмыляется нагло, довольно. — У тебя сейчас снова само все получится.

— Ну да, было бы все так просто, — грустно-обиженно уткнулся взглядом в изумрудный перстень. — Еще хуже, когда так. Это мы между собой можем играть в эти игры, с Мирозданием в такое не поиграешь. — Посмотрел еще немного куда-то, потом улыбнулся и твердо сказал: — Оставь. Я знаю, что делаю. Я хочу уже с этим покончить, и я хочу, чтобы ты был доволен, и действительно, лучшего нам не найти. Ну а с новым... потом разберусь. И не делай, пожалуйста, ничего больше такого, — снова смотрит на перстень. — Очень времени мало. Сейчас я тебе покажу.

— Вот, смотри, — тычет лапкою в светящийся график, — в этой точке расходятся множество вероятностных линий. Точка экстрима, тут ожидается очень мощный удар. — Что-то потрогал, пощелкал, побежали какие-то цифры. — Да, магическая атака максимальная по амплитуде, возможно все, вплоть до гибели. Но, вероятность выжить при этом хорошая... вот тут сработает родительская защита по максимуму... а вот тут ее уже нет. То ли вся исчерпается, то ли... Не существенно, да и просчитывать уже просто нет времени. Но если прийти как раз вот в этот промежуток, — выделил отрезок на графике, — сможешь просто его выкинуть, возможно даже убить. В общем, — посмотрел чуть печально, но твердо, — избавишься.

— Демон, так это ж прекрасно! — смеется, мечтательно закатывая глаза. — Я тебя просто уже полюбил всей душой!

— Угу, я так и понял. И счастлив, — буркнул змей, продолжая что-то считать. — Ой, как паршиво...

— Да что там опять? Издеваешься?

— Да нет, ничего, просто плохо. Этого я не смогу рассчитать, это трудно ужасно, это вообще не мой профиль. — Посмотрел виновато-обиженно и добавил совсем уж уныло: — Нелинейная зависимость времени.

— Ааа, ну да, — рассмеялся, — Я все понял — конечно! Интегральный инвариант Пуанкаре-Картана. Тебе, змей, нужно лекции в универе для первокуров читать, всех бы там впечатлил незаурядностью и своей, и предмета на первой же лекции.

Насупился демон, что-то возится нервно, куда-то затыкал со злостью.

— Что ты не понял — не удивительно, вы вообще дальше трех веток не видите и поставили при этом себя на верхушку. Энергии дай. Вот он твой Иггдрасиль, — заискрилось в воздухе дерево. — Вот отсюда если светить, — указал на Асгард, — видно будет как раз вот все это, — пустил свет из верхней точки на дерево. — А вот если чуть-чуть приподнять, то откроется здесь вот и здесь, — из тени выплыли боковые и верхние ветви, крона отодвинулась наверх. — А вот здесь посветить, — увел в сторону, — то тогда будет это. — Снова новые ветви, верхушка совсем в другом месте. — Смертные даже знают уже, что все относительно! Смотря откуда смотреть. Ну, а если... Энергии дай!

Засветился какой-то прожектор в дальнем верхнем углу под потолком. И вокруг Иггдрасиля из тени стали появляться деревья. Ближе, выше, дальше, лианы, кусты. Зашевелились ветви, стали переплетаться. Сквер, парк, лес, непроходимые джунгли, растительность заполнила полностью комнату.

— Это я тебе статику нарисовал. А, на самом-то деле, оно все еще и движется. И не так, — неподвижным осталось только первоначальное дерево в центре, остальные поскользили мимо него параллельно с различными скоростями, словно машины по многорядной магистрали, — И даже не так, — вокруг неподвижного дерева все задвигалось по прямым в разных направлениях, — а вот так, — деревья завращались вокруг своих осей, заскользили вокруг других деревьев, — вот так, — стали описывать различные фигуры, эллипсоиды, — и вот так, — началась немыслимая фантасмагория движения, переплетений, разъединений, расхождений. — И это только то, что я могу понять и нарисовать, а на самом деле все просто на порядки сложнее! В этом мире, что ты захотел, время точно быстрее течет... и при этом оно отстает лет на двадцать! Там зависимость совсем не такая, что тут год прошел, а там пять, значит, когда тут два — то там десять. Может тут год, а там два, а потом еще год — и там шесть, а потом вообще взять и все поменяться. И найти эту формулу трудно, она может вообще не существовать! А нам нужен конкретный отрезок и... в общем даже не знаю, что делать. Может — это знак свыше? Найдем что другое, их же много действительно. Ну, поищем — найдем. Нехорошо начинать жизнь новую сразу с убийства... дурная примета. Все потом может пойти совершенно не так, как хотелось бы. А?

— Servus-On. Сосредоточиться. Заткнуться. Считать. Полчаса, после чего сообщить результаты. Есть у нас полчаса?

— Я не знаю, хозяин. Нужно считать.

* * *

— Ты совсем ненормальный, да? Как я могу посчитать то, что совсем не умею? Нашел тоже игрушку — включил-выключил.

— Ну, посчитал же, — Лафейсон улыбается нагу. — Много свободы вредит: расслабляет, нытья больше, чем пользы.

— Ты так со всеми, кто в команде с тобой, привык обращаться?

— В команде со мной? У меня в команде. Ты, четвертьдемон, разные вещи не путай. Конечно, со всеми — имею весьма положительный опыт, — ухмыльнулся самодовольно-ехидно, вспоминая о недолгом, но эффективном сотрудничестве с Бартоном с Селвигом. — А если бы можно было и с теми, кто в команде со мной, уверяю тебя, тоже сложилось бы все несравнимо удачнее.

Змей задумался, посмотрел на кольцо, улыбнулся примирительно-тонко-печально.

— Зеркало тает... И я понял тебя, извини. Это я просто понервничал, у меня это тоже бывает...

Локи хмыкнул, пожал плечами.

— Я тоже, забудь. Или... лучше помни, команда. Мы движемся дальше?

* * *

— Это очень рискованно, все приблизительно, тут ошибиться нельзя, ты не знаешь, какой силы там быть может удар.

— И? Он, значит, выживет, а я нет? Ты смеешься?

— Не смеюсь. Там сработает не что-то — родительский щит. И поверь, ты там совсем не предусматривался. И к тому же — тело его, не твое. Будь уверен, оно защищать его будет гораздо сильнее. Тебя может выкинуть просто, и это во время магической атаки, а она может отнюдь не мгновение длиться. Ты вообще понимаешь, о чем я?

— Нет, что ты, откуда. Я вообще о таком первый раз слышу, это ты воевал, змей, полжизни — не я.

— Понимаю отлично, что ты воевал. Только в чем? Это тело и то... вообще несравнимые вещи. Ну представь просто сам — стреляешь ты в смертного и стреляешь ты в бога. Так нельзя рисковать, просто недопустимо.

— Хорошо, понял, допустил, согласился. И так рисковать мы не будем. — Посмотрел на расчеты задумчиво, потом прищурился зло. — Вот ты старше и знаний различных набрался, о которых мы краем уха от смертных услышали. А думать ты так и не научился и уже вряд ли научишься. Ты не знаешь, как проверяют теорию, в которой быть может ошибка? Аналитик ты и теоретик. А мы сейчас сделаем, — загадочная улыбка, прищур, — эксперимент. Ставь две точки, считай и слетаем — проверим.

— Ох, а верно же... Ты... — с восхищением смотрит.

— Что? Без лести тут только заморской.

— Хорошо, если хочешь — без лести. Ты — бог.

Рассмешил. Ну, смешно же. И... ну, чего там — приятно. И вообще — все пока что идет хорошо.

* * *

— Я сейчас досчитаю, а ты начерти пентаграмму. Покрупнее чуть-чуть, ты должен будешь потом в нее лечь. И... ой.

— Что опять не того? Давай, я решу все проблемы. Боссу так и положено — за бестолковых сотрудников соображать.

— Ты не смейся, проблема действительно может возникнуть, а времени нету совсем. Ты вообще выход из тела когда-нибудь практиковал?

— Ну, отличный попался специалист — потрясающий опыт работы с клиентами. Удивительно, но повезло — какой дурью я только здесь за это время не маялся. Пару раз выходил, только без толку — не пройти через стены.

— Извини, я вообще не подумал. К нам ведь клиенты с телами не ходят. А стенки твои — это да... Я просто был в шоке. Такое подавление магии, я притронуться даже не смог, даже не знал, что такое возможно построить... — покачал головой, все еще удивляясь. — До чего же дошли... Военная цивилизация. Ну, давай, ложись, приготовься. Стоп! Огни твои... Ох. Они же не из чего. Мы выйдем с тобой — пентаграмма погаснет. А она нужна, так легче вернуться, особенно первый раз — она же работает как маяк.

Смотрит снова так жалобно, виновато. Зануда.

— Ты проблему нашел? А я решил, — смеется задорно-лукаво. — Еще немного побуду с тобой — научусь решать до нахождения.

С тумбочки улетает посуда, и она с размаху бьется об стену, рассыпаясь на щепки, которые разлетаются по углам пентаграммы, поджигаясь от горящих там огоньков.

— А вторая? Потом все по новой настраивать...

— А вторая пусть тяжем питается, я сейчас подключу. А ведь счет-то придет, — покачал головой, ехидно глядя на змея.

— Придет, конечно. Ничего не бесплатно, — грустно смеется. — Ничего, не так много украли, для дела.

— Ты же жулик, халявщик, змееныш. Скажи еще — нет.

— Ну... как бы, — лапки в наручниках вытянул. — Всяко бывало. Это ты тут, наверное, сидишь ни за что.

— Дураки ни за что сидят, демон, — засмеялся жестоко и зло. — Я даже очень за что. Брата чуть не убил... раз так восемь. Чисто из зависти, знаешь? За трон. На который у меня прав даже нет. Врагов в родной мир проводил, наши при этом погибли. Не раз. В сговор еще с одними вступил. Мир чужой чуть не захватил, который мои защищали. Убил смертных ну... тысячи две или три. Достаточно, нет? Твоя очередь, ну давай, меня теперь чем-то таким порази. Если, конечно, сумеешь.

Наг плечами пожал, посмотрел почему-то на хвост, пошевелил им, подумал. Поднял на Локи глаза, улыбнулся.

— А я помог не тому. Он потом дел натворил, — засмеялся лукаво-печально. — Ну, обоих накрыли...

Замолчал и поник. Смотрит так проникновенно в глаза...

— И ты теперь?.. Хель! Офигеть... А ведь знаешь — тебе удалось! — Лафейсон рассмеялся изумленно-неверяще. — Поразил. Хорошо, что с тобой не поспорил. Ты из-за доброты своей, значит, страдаешь?

— Дураки страдают из-за доброты, бог! — смеется, закрыв лицо скованными лапками. — Заплатили! Выйду очень... сказочно... просто баснословно богатым!

* * *

Идиотизм какой — лежать вот так, руки-ноги в стороны, словно распятый. И смотреть в потолок. А сердечко-то стучит. И дурная блуждающая улыбка. И при этом такое противное чувство... Что сейчас этот гад скажет, что пошутил. Это просто кошмар. Сам бы смог так? Ай, ладно, о таком вообще лучше даже не думать. А мог? Да ладно... Не совсем же он... Уверен? Вздохнул. Ну вот то-то ж.

— В общем, слушай. Сейчас выходишь из тела, питаешь меня и держишься точно за мной. Я буду оставлять метки, ты их подкрашивай, у тебя это лучше получится. По меткам легче вернуться, хотя и по сторонам тоже, насколько можешь, смотри, запоминай. Это эфир, он, конечно, меняется, но есть кое-что, чего можно держаться, разберешься потом. Если вдруг меня будешь терять — сразу трешь перстень. Если там все со временем в норме — попробуешь заодно и вселение, я помогу. И даа... — семь делений с тебя!

* * *

========== Пробные вылеты ==========

Сколько в моей жизни было этих самолетов,

Никогда не угадаешь где же он не приземлится.

Я плачу за эти буковки и цифры,

Улечу на этом кресле прямо в новости.

Давай, я позвоню тебе еще раз,

Помолчим, поулыбаемся друг другу.

Я пытаюсь справиться с обрушившимся небом,

Я никак не слабачок, но тут такие перестрелки,

Я молчу, белеет парус одиноко.

(Земфира "Самолёт")

http://megalyrics.ru/lyric/ziemfira/samoliot.htm

* * *

Небо... Небо? Да с ума сойти — небо же! Серое, пасмурное. Влажно, мелкий дождь моросит. Красиво... Это красиво? Это? Конечно. Ещё как красиво, удивительно, сказочно просто... На глазах блестят слезы. На детских зеленых глазах. Небо Мидгарда... прекрасной волшебной Земли. Кто сказал — не любил? Презирал? Да вы что! Ничего же нет лучше... Это же... настоящее!

Все настоящее — воздух настоящий, дождь настоящий, ветер, птица какая-то пролетела... настоящая. Смеется. Птица? С ума сойти... Слезы градом... Вот же... Так бывает?.. Мир вокруг, звуки, все живет, шевелится, движется. И пускай плохо видно — кусочек маленький из коляски, и не подняться — пускай. Но зато не потолок, не стены, не стекло... Не иллюзии. Не иллюзии ведь? Улыбка сквозь слезы, покачал головой. Не иллюзии.

И мама вон сидит, книжку читает. Настоящая. Красавица... Да, красавица у него мама. Сидит, читает, тревожится. Что тревожишься, мама? Хорошо ведь все, да? Давай я тебе сейчас... звездочку. Вот.

Странное ощущение в груди, в пальцах, в сердце кольнуло. Над книгой углубленной в чтение молодой женщины загорается голубой огонек.

Все произошло мгновенно. Ударило, тряхнуло, закружилось, смешалось, понеслось, замелькало...

Ух... Головой-то зачем так об пол, аж язык от неожиданности прикусил. Потолок. Раскинутые в форме звезды руки-ноги.

Вздохнул. С прибытием, Ваше Высочество. Трап подайте, пожалуйста, и носилки. Встать-то совсем сил нет.

— Ну вот что ты делаешь? — наг смотрит с каким-то упрекающе-растроганным выражением. — Там мать маг потрясающей силы, а ты колдуешь. И она наготове, она предвидит возможную атаку, ждет. Это же львица... Она вроде спокойна и смотрит нежно, а почувствует что-то — порвет кого угодно за своего львенка. Я тебя еле выкинуть успел. Наверняка ведь почувствовала.

Поморщился. А что говорить-то? Эмоции какие-то нахлынули, голова плохо соображала. Мама. Ага, рыжая мидгардская девка. Бред. Вставать надо, что так валяться-то. Не будет трапа, и носилок тоже не будет.

— Кстати, какой магией ты это сделал? Своей, носителя, сочетанием?

Хмм... Хороший вопрос. Только Хель его...

— Не знаю. Захотел и сделал.

Встал с трудом, шатает, в пальцах покалывает, язык вроде тоже. Гадко.

— Ладно, разберешься еще. Магия, она частично на теле, частично на духе завязана, может быть, можно что-то и с собой прихватить. Это индивидуально очень, да и данных таких нет. Попробуешь. Осторожно только, по чуть-чуть, тело смертного может слишком большой силы сразу не выдержать. К тому же там своя магия, возможен конфликт.

— Понял, разберусь, не ной.

— Зеркало подморозь, пожалуйста, растаяло совсем. Тело как, ощущения? Комфортно? Органы чувств? Ничего не искажается?

— Да как сказать... Постороннее влияние есть. Мне эта девка из него красавицей виделась.

— Так это же хорошо, — заулыбался змей. — Тело-дух — система единая, одно на другое влияет. Когда ты в том теле — она твоя мать, и красавица, это естественно. Оно тебя как родное приняло, я же говорил! Ты просто не засиживайся в нем, если замечаешь такое — возвращайся в свое. Тебе же тут тоже, наверное, бывать надо. А то увидят, что долго свиную печенку не заказываешь — спохватятся. Да и отвыкать от своего тоже не дело, связь терять. Но смотри — осторожно, с этим ничего не случится, а смертное тело хрупкое, без еды гибнет, без воды гибнет, без воздуха, от смены температур. От бездействия слабеет, постоянного ухода требует.

— Знаю, оставь. Я готовился, — усмехнулся горько-презрительно. — Как к одному из возможных невеселых вариантов.

— Да я смотрю, ты и сейчас не очень веселый, — демон смотрит в глаза сочувствующе и немного расстроенно. — Что-то не так?

Сказать, нет? А ведь придется же. Еще двух таких перелетов, скорее всего, не потянуть.

— Перемещение всегда столько энергии требует?

— Нет, что ты, — на виновато опущенном личике плутовато-смущенное выражение. — Я просто подумал... Что прямой канал в эфире — это было бы здорово, потом находить очень легко, тебе пригодится. Обычно такую штуку создать — это годы требует, я и представить не мог, что ты за один раз пробьешь...

Ну, не дерьмодемон ли?

— Да ты от тяжа зарядись, энергия же халявная.

— Пошел ты, демон. Кролика подопытного нашел, — мотнул головой, ехидно оскалился. — Заряжусь — кое-кому хвост подпалю.

— Да я же не себе, это тебе будет удобно. Ничего искать не придется, раз — туда, раз — обратно, ни энергии дополнительной, ничего. Ты даже чувствовать будешь, если со вторым телом что-то не то — например, будят. Да, оно вроде как в коме пребывать будет, лучше во сне выходить. Нужно только осознанные сновидения попрактиковать — это не очень трудно, и полезно к тому же. Зато выглядеть будет очень естественно — состояние типа "спит как убитый". Ты зарядился? Подморозь зеркало и освобождай место — мне считать надо, не очень точно получилось.

— Ты не увлекайся, демон, — Лафейсон смотрит холодно и зло. — Заморозь, зарядись, построй пару туннелей и место освободи. Как бы дорого не вышло тебе спецобслуживание. — Минуя синий загорелись красным глаза. — Я таких вещей больше в жизни никому не позволю! Хватило!

— Извини. Времени просто мало, правда. — Посмотрел в глаза расстроенно и испуганно. — Если у тебя что-то происходит подобное, то это потому, что сам других используешь, не задумываясь. Оно же всегда так бывает.

— Ну сравнил... Я — бог!

— Да, я помню, — наг, втянув голову в плечи, уставился снова на бегущие цифры над зеркалом. Потом грустно добавил: — Только это же ничего не меняет, оно все равно так работает. Если ты — что-то, значит, и тебя. Хочешь чью-то свободу отобрать — потеряешь свою, ну так, чтобы понял, как это. Просто две стороны одного явления, задействуешь одну, включается и вторая. Не бывает палки с одним концом.

Задолбал. Без него и его теорий уже... Ладно, надо поесть, пусть считает. Энергия вернулась — настроение нет. Что-то вымотали его эти новые впечатления. Мидгард, дождь... Ребенок, которым быть еще долгие годы... Чего хорошего-то? Хель знает, выбирать-то не из чего. И уже скоро. Нет, не есть — поспать лучше, слишком тошно так ждать.

— Разбудишь.

— Да, конечно, ложись.

* * *

— Ну, проснись уже, я же потрясти тебя не могу. И полить водой не могу, и кричать я громко не могу тоже. Проснись... пожалуйста. Ну, как же тебя... Подъем!

— Проснулся уже, не усердствуй, я вообще все слышу всегда. Если бы я так спал, кое-кто бы уже никогда не проснулся.

— Знаешь, вот я думал, как тебя разбудить, а я ведь даже имени твоего не знаю. Странно, правда? Если это у вас не дурная примета...

— Нет, хорошая, очень даже вполне, — улыбнулся. Ну когда он последний раз знакомился с кем-то? Глупо, да, но почему-то приятно. — Локи... Бог Локи, принц Асгарда. Ну, твое-то я знаю... Хесеш.

— Как? Откуда ты знаешь? — изумление в светло-зеленых глазах. — То есть... именно эту адаптацию как... догадался?

— Да я бог — я все знаю, — смеется. — Интуиция, логика, незаурядные лингвистические способности — нужное подчеркнуть, выбирай вариант. Мы летим, или ты разбудил меня для этой светской беседы?

— Да, конечно, летим. Вперед полетишь теперь ты. Там легко, все готово, только подкрашивай метки. Это необязательно, конечно, они совсем еще свежие, просто хорошо, если это будет привычкой. Как между телами слетал — так подкрасил. Если там все нормально — вселишься еще раз. Осторожнее только, помни про влияние тела. Не колдуй, это очень опасно, почувствует мать. И вообще, там — война уже в самом разгаре. Если б не ты — никогда я туда бы не сунулся, не по себе мне от этого, я не военный совсем, я от таких вещей всегда держаться стараюсь подальше.

* * *

— Ну, и как? Ты доволен?

— Да ты знаешь — вполне. Очень мелкий, конечно, вот это зазря так валяться...

— Не зазря. К телу привыкнешь, попробуешь магию. Испытаешь, насколько свою туда можно носить. И потом... Это ж детство, многие были бы счастливы так вот — повторно, все сознавая, уникальный ведь шанс, новая жизнь.

— Детство? Да ну, никогда не стремился. Ну его к цвергам вообще.

— Что, так плохо все было?

Подумал. Вздохнул. Помолчал.

— Да нет. Хорошо было, даже слишком. Постепенно испортилось, а в конце и вовсе прелестный сюрприз ждал, — покачал головой, с горечью усмехнулся. — Отвяжись и считай. У нас ответственный финальный вылет.

— Не у нас — у тебя, — улыбается наг. — Вернее, у нас, только в разные стороны. Я все сделал, я не нужен больше тебе: дорогу ты знаешь, что и как делать — тоже умеешь. Я туда больше не полечу, посчитаю — и все, отправляю тебя. — Засмеялся смущенно. — У нас разные рейсы.

* * *

========== Ниц! ==========

Нам будут долго предлагать — не прогадать.

— Ах! — скажут, — Что вы, вы еще не жили!

Вам надо только-только начинать... —

Ну, а потом предложат: или-или.

И будут вежливы и ласковы настолько —

Предложат жизнь счастливую на блюде.

Но мы откажемся... И бьют они жестоко,

Люди, люди...

(В.Высоцкий, Деревянные костюмы)

* * *

— Потом обсудим, ты посчитай пока, — Лафейсон развернулся, направляясь к стоящим на полу возле кровати тарелкам с едой.

— Сначала ритуал проведем. Освобождения, — демон смотрит просительно и немного настороженно. — И... может, покормишь меня последний раз? Ты извини, но я давно уже есть хочу, тяжело соображать голодным.

— Давай, — Локи спокойно пожимает плечами, привычно надрезая оголенную закатавшимся рукавом вену.

— Сначала ритуал.

— Не дави на меня — не люблю. Не тебе решать, полудемон, что и когда мне делать. И вообще, — улыбнулся ехидно, подмигнул, поднял кубок. — У меня еще законные сутки аренды. Сам просил поменять aeternum(1) на biduum(2), почему не на die una(3)? Никто за язык не тянул, как ты просил — я все так и сделал, не так ли?

Змей смотрит грустно, тревожно.

— Я на всякий случай так сделал. Если бы мы не успели, мне трудно бы было второй раз решиться, по новой опять начинать. Мы же сделали это только для связи, и она не нужна уже больше. Отпусти. Ты сказал, что минуты лишней меня не продержишь.

— Я такое сказал? — протянул, глядя притворно-невинно. — А, ну да, вспоминаю. Да я пьяный был, я сказал совсем не то, что надо, — улыбнулся злорадно, прикрывая глаза, вспоминая. — Я сказал, что хотелось услышать тебе, что хотелось сказать мне — так бывает. Все иногда делают не то, что нужно, а то, что хочется.(4) Да?

Вздрогнул наг, отпил судорожно из кубка, молчит. Только съежился как-то. Посмотрел виновато и грустно.

— Да, ты прав, очень плохо тогда я так сделал. Спасибо, я понял. И я даже не извинился. Прости. И благие намерения не оправдание, когда делаем другим больно, я знаю. Только... — скосился куда-то обиженно, опустились уголки губ. — Это же слишком большая плата за это...

— Один лишний день со мной? Слишком много? — усмехается, нарезая мясо и с показным удовольствием откусывая. — Ну, я знаю, ты не любишь меня, но настолько...

— Не один, — напряжение в мутно-зеленых глазах. — Ты же знаешь, как продлить это, я знаю, что знаешь. Ты же умный, ты сразу все понял тогда. Под ритуалом подтвердить потом можно все, что угодно, ведь так? Прочитаешь потом с aeternum, скажешь мне подтвердить — вот и все. Aeternum.

— Ну, а что ж ты морочил мне голову всем этим biduum? Мне не нравится, знаешь, когда кто-то так явно себя тут считает хитрей.

— Нет, не так все, не так, — в убеждающем голосе слезы. — Не тебе этот biduum нужен был — мне... Не тебя я обманывал, ты же пойми! Очень трудно подтвердить, если там "навсегда", невозможно... Потому я тебя и просил поменять.

Смотрит в сторону грустно, молчит, только губки кривятся.

— Да не ной, лучше выпей, — Лафейсон усмехается, крови подлил. — И прими ситуацию, найди в ней хорошее, — засмеялся. — Так ведь вас учат? Будешь со мной, я тебя кровью пою лучшей вообще во вселенной. Не оскорбляю, не жгу, а ведь мог бы, бесплатно притом, — подмигнул. — Чем еще недоволен?

— Ты... Зачем ты? Я домой ведь хочу. Вот отправлю тебя, мне и спишется. Вернут магию... Я так ждал ее... очень... давно. И... там деньги мои. Много денег, у смертного. А он старый уже, хоть и маг... Я волнуюсь за них, пропадут ведь. На работе меня ждут до сих пор, место держат, потому что ценили. Я не нужен тебе, и мне нужно домой, правда нужно... Отпусти меня, что тебе я? Отпусти. На свободу.

— На свободу? Наг, свобода твоя — это иллюзия. Величайшее заблуждение. Сколько начальников над тобой на работе твоей? О какой ты свободе... Смешно. А так сможешь с чистой совестью всем говорить: "Надо мной только бог", — улыбается самодовольно. — Согласись, немногие так сказать могут. Магия? Да получишь ты магию. Под ритуалом слетаешь — вернешь. Магия — это правильно, так в бою ты будешь намного полезней. Деньги тоже получишь. Деньги вещь очень нужная для войны.

— Для войны?! — в бездонных глазищах панический ужас. — Я в таком вообще не участник! Я не воин во-первых, говорил же уже. И я против насилия, я ахимсу(5) принял, мне нельзя...

— Голову, змей, не морочь лучше, а? Какая ахимса тебе? Кровь кто бочками хлыщет? Расскажи-ка кому понаивней, кто читать не умеет.

— Ну, я демон, конечно... — скосил виновато глаза. — Так никто и не требует ни от кого не по силам. Я не убиваю, и зла не желаю, и я...

— ...не помогаю рассчитывать, как спланировать лучше убийство младенца. Ты запутался что-то, святоша. Заврался совсем. Я скажу тебе так — вот со мной тебе самое место, — улыбнулся так тонко, коварно, прищурился. — Теперь ты согласен?

— Нет! Ты запутать можешь, конечно, и аргументами и логикой задавить, и психологически выбить вообще... И я знаю, я многое делал неправильно и неправильно делаю, и я ошибался во многом, и еще ошибусь... Только я знаю, куда мне идти! И я знаю, куда идти точно не нужно. И... если однажды упал — это не повод потом всегда вниз катиться. Не важно, сколько раз ты упал, важно, сколько раз ты поднялся!

— Ууу... Ну и пафоса в тебе, змей, прямо Шекспир отдыхает. Только выбор у тебя небольшой — либо ты со мной добровольно и радуешься, либо... добровольно-принудительно и горюешь. Неглупое вроде создание — что предпочтешь?

— Я не с тобой. Вернее, с тобой я лишь до отлета. И... ты зря это делаешь. Очень плохо будет... обоим, тебе хуже гораздо. Ну, это всегда так... Когда делаешь кому-то плохо, то всегда гораздо хуже делаешь себе. Другой всегда хоть как-то защищен, а себя просто бьешь по открытому. Я же видел, смотрел, я считал. Неужели ты думаешь, что я, имея возможность просчитать, этого не сделал? Ты не веришь мне? Так спроси тогда под ритуалом, спроси.

— Я не верю тебе и под ритуалом, если на то пошло. Ты умеешь прекрасно сказать именно то, что ты хочешь. И к тому же, ты попросту веришь в то, что говоришь — для тебя это правда. Правда — такая же относительная вещь, как и все в мироздании, не так ли? Что правда сегодня — завтра уже заблужденье и ложь, и что свято для одного, для другого — абсурд невозможный. И теория эта твоя... со всем этим кому лучше и хуже... — улыбается нагу так хитро, с укором. — Я не верю в нее. Но весьма интересно, и я поступлю как ученый. Сейчас мы проделаем эксперимент и наглядно узнаем. Ты сейчас ритуал подтвердишь, — подмигнул. — А, ну да, как всегда уже в нашей традиции — для храбрости выпей. Amicti in me in virtute...

— Стой! Послушай, ну я же старался. Я все сделал тебе, все нашел, посчитал. И я даже... ты прав, я не должен был этого делать, но я этот отрезок нашел, чтобы тебе было лучше! Я не умел этого даже вообще, и я научился... И да, мне от этого плохо... будет плохо. И никто этого бы не сделал тебе, хоть тысячу демонов перелови... Ну зачем ты так делаешь? — в срывающемся голосе обида, слезы, мольба в потемневших зеленых глазах.

— ...huic daemon... Потому что у меня много причин это сделать, и ни одной, чтобы не сделать. Понятно тебе объяснил? И, — на глаза опустились ресницы, прикрывая начинающую проступать синь, губы растянулись в жестокой ухмылке, — я же трикстер, я так развлекаюсь.

Губки змея поджались, он растерянно глянул куда-то наверх, потом снова на Локи, пытаясь поймать его взгляд.

— Я... прости. Я действительно сказал тогда глупость, это не так все действительно...

— ...virtutem anuli... Класс. Как вы мне все нравитесь — начинаете просить прощения, когда что-то грозит. Даже мой отважный и могучий брат. И что хуже всего — я имел тогда глупость послушать!

Роковая ошибка. Последняя просьба брата? Конечно. Он и выключил огонь Разрушителя, и тот просто ударил... вместо того, чтобы сжечь! Всех их сжечь! Это кто-то когда-нибудь вспомнил? Только больше такого не будет, на его чувствах играть... на благородстве. Слишком дорого это обходится! Благородство? Э, нет, больше не для него. Непозволительная, глупая роскошь.

— ...aeternum. Давай, подтверждай. Как два ученых понаблюдаем, что из этого выйдет.

— Ты совсем, да? Чтобы я еще и без ритуала вообще?

— А зачем тебе эта пустая формальность?

— Не формальность! Я бы на это не согласился вообще! Я это сделал, чтобы мы могли выйти, мы оба! Я... я надеялся, что ты можешь хоть что-то ценить!

— О, какой же ты глупый... Ну, я тоже надеялся. Что ты все же умнее. Ты считаешь — принес себя в жертву, ведь так? А, ну да. Благородный самоотверженный демон. Зря ты это сказал, — чуть качнул головой. — Очень зря. Не тебе, змей, меня упрекать. Сам ценить ничего не умеешь! Я возился с тобою тогда, я вожусь и сейчас. Я хотел... отношений каких-то хороших. Глупая сентиментальность! Ты себя в жертву принес? Потому что я тебе это позволил, всего лишь. Я согласие твое по-другому могу получить. Сейчас поиграем — поймешь. Давай, марш в пентаграмму. Я тебе сейчас покажу, кто ты и кто я.

— Я... я не буду, я видел. Ты убьешь меня сразу, — голос нага дрожит, взор потуплен.

— Нет, что ты, ты нужен еще — посчитаешь. Я тебя сейчас освобожу. Ненадолго, — смеется. — А потом ты мне сам подтвердишь. Добровольно. И просить еще будешь!

Стоит, плачет. Вот нудный, никакого азарта, хоть бы поспорил чуть-чуть.

— Да, ты прав, — очень тихо, сквозь слезы. — У меня приоритеты другие. Мне жизнь дороже свободы, а свобода достоинства... Только это не значит, что у меня нет права на счастье. У всех есть, даже у самых плохих и ничтожных.

— Вот трусливая тварь. У меня будет один шанс на миллион — я использую.

— Я бы тоже использовал. Только у меня его нет... Ты же знаешь, что делаешь. Ты... у тебя сила, огонь... Ты заставишь, конечно.

— Тогда не о чем ныть. Слабый в подчинении у сильного — закон природы. Низшие служат высшим — социальный закон. Примешь, поймешь — твое счастье, змееныш. И будь мне благодарен — я тебя научил. Я тебя на колени поставлю в любой момент, ты мне веришь?

— Нет, не верю, — смеется почти истерично сквозь слезы. — У меня нет колен.

— Ниц ляжешь, умник! Все понял? Давай. Ниц!!

Стоит, смотрит с упреком, слезы текут... Надоел как! Только теперь уже поздно.

Лафейсон подымается из-за стола в полный рост, нага силой сдувает, бьет об стену, откидывает на середину. Вокруг подымается круг огня.

— Ну?

Кольцо начинает сжиматься.

— Ты... Ты это не делай. Мне считать, я не воин, не военный, я от стресса... могу ошибиться. Я не соображаю совсем, когда так... Ну, пожалуйста, я ведь сгорю...

В глазах ужас, одернул с пола затлевшуюся ткань, поджал хвост, стоит и трясется.

— Не сгоришь, у нас все под контролем.

Прилетает графин, поливает змея сверху водой. Еще плотнее сдвигается пламя.

— Долго будешь еще в партизана играть? Я сказал — ЛЕЧЬ!!!

— Зачем тебе это надо?!

— Это надо тебе, — зло оскалился, — чтобы выжить.

Ближе, ближе, еще раз графин. Пар, огонь, что творится уже плохо видно.

— Все, я лег! Перестань!

— Ну и стоило спорить? Низшие так и выживают — вечно на брюхе. Если не ты — так тебя. Не готов умереть или убить — значит, ползай.

Все погасло, быстро рассеялся дым, все же в камере отличная вентиляция. На полу лежит, свившись кольцами, маленький змей, грязный, закопченный, в дырявой одежде, горько плачет, закрыв руками лицо.

Даже жалко. Вот Хель. А какого... Не ценишь. Сам ценил бы хоть что-то. Можно ведь каждый день... развлекаться, делая зло.

— Ритуал подавляет эмоции?

— Да, частично... — всхлипнул, — Не все.

— Отдохни минут десять, включу. Я... а впрочем — неважно.

Победил, да. Противно. Хоть самому себе все эмоции ритуалом давить. Ну да ладно, пройдет. Опыт есть, не такое проходит. Точно? Неважно. Демон нужен для дела. Значит — будет в кольце. А чтобы не провоцировал больше — не слушать. Задушевные эти беседы все только во вред. Пусть не лезет туда, куда вовсе не просят.

— Servus-On. Встать. Сосредоточиться. Считать. По готовности или через час сообщить результаты.

* * *

Неспокойно, противно и нечем заняться. Да ладно, уже скоро на выход, совсем. Хорошо все. Наверное.

— Демон?

— Да.

— А что там с этой рыжей... с матерью.

— Нужен расчет.

— Так считай.

— Девяностопроцентная гибель в критической точке.

— Сделать что-нибудь можно? Она это... хорошая мать. И маг сильный. И приятно смотреть... в смысле из тела. Подошла бы вполне.

— Может, можно. Но при этом стопроцентно погибнет ребенок. Противоположно расходятся линии. Выживает один из двоих.

— Хель. Ну и ладно, цверг с ней. Хотя жалко. Ладно, дальше считай.

— Я закончил, хозяин.

— Покажи.

Через час где-то, надо же... Змей через зеркало вычислит точное время. Завтра уже разберемся с его деньгами и магией. Хорошо надо будет продумать, чтобы он не сбежал. Не сбежит. Под ритуалом надо все спрашивать просто.

— Servus-Off. Хочешь что-то сказать?

— Нет.

— Поесть?

— Нет.

Надо ж — гордый. Это после всего. Ай, да Хель с ним. Теперь только дождаться.

* * *

Все готово. Снова лежать в пентаграмме.

— Демон, дождешься точного времени, дашь команду, и сразу в кольцо.

— Да, хозяин. Но я обязан предупредить...

— Ну что еще?

— Не отпустишь меня — будет плохо обоим.

— Хель! Ну, что я говорил? Слышь, цыганка, молись, что сейчас уже времени нет тобою заняться. Я тебя отучу каркать на пользу себе.

— Пятидесятипроцентная вероятность гибели.

— Заткнись! Раньше надо было...

— Тогда старт.

* * *

Страх, волнение, почти паника... Руки на деревянной решетке. Хелев носитель, это передается от него и от... матери(!), стоящей спиной. Что-то не так. Это должно было... Девяностопроцентная гибель. Выживает один из двоих... произойти раньше, нет? Воздух пропитан усиливающимся ужасом, наэлектризован возрастающим потенциалом враждебной магии. Сейчас точно будет... Боевой опыт не дает ошибиться, мгновенный уход из тела в сторону за долю секунды до удара, выброс щита. И в тот же миг разворачивается чужеродный щит максимальной силы, выходящий откуда-то из области сердца падающей от ослепительной зеленой молнии рыжеволосой женщины. Наложение несовместимых полей, треск распада щита, он почти полностью открыт для удара... Все заливающий нереально яркий электрический зеленый свет, паника, боль, и последнее, что успевает зафиксировать гаснущее в радужных бликах сознание — огромные торжествующие черно-огненные глаза, вырвавшегося из обжегшего, словно расскаленным железом, палец перстня, демона.

Пятидесятипроцентная...

Тишина. Темнота. Падение в бездну.

Комментарий к Ниц!

(1)aeternum (лат.) — навсегда

(2)biduum (лат.) — (на) два дня

(3)die una (лат.) — (на) один день

(4) Локи дословно вернул Хесешу его же слова. Глава "Профессионалы", большой абзац наверху.

(5) Ахимса — принцип ненасилия и не причинения вреда всему живому (ни мыслью, ни словом, ни делом).

Ахимса — это идеологическая основа вегетарианства и благочестивого образа жизни, а также основа идеи сосуществования в гармонии и уважении к окружающему миру в целом.

========== Счет ==========

Здравствуй, мама,

Плохие новости:

Герой погибнет

В начале повести.

(Земфира — Любовь как случайная смерть)

* * *

Голос... Он звал его. Звал тихо, почти неслышно, неощутимо для слуха. Он приходил из небытия, из неосязаемой нереальности, пробиваясь сквозь бесконечный, все заполнивший... нет, не кошмар — бред. Липкий, тягучий, неясный, непрекращающийся бред. Этот голос был единственным, что иногда пробивалось, почти сразу исчезая, становясь таким же нереальным, таким же смутным, как и все ощущения в этой химеричной запредельности. Но пока он звучал, можно было попытаться если не двигаться, то хотя бы представить... на какое-то мгновение представить то направление, куда единственно можно стремиться, где жила неясная надежда на окончание, на выход. Голос звал его... Звал, как когда-то в бесконечно далеком детстве, если он вдруг убегал, забредал куда-то слишком далеко и терялся. Терялся в незнакомом, непонятном, неизведанном. Но всегда отовсюду звал его этот голос, звал, чтобы можно было найти выход, выйти на свет, оказаться дома, схватиться за руку... Мама... Я иду уже, мама, я слышу, я иду...

Он улыбнулся. Это хороший сон, очень хороший. Сон, который приходит все реже и реже, но иногда все же случается под утро, когда все так неясно и нереально, на грани сновидения и яви, и тогда становится так тепло, так спокойно... Вот как сейчас. Размытый золотой свет сквозь закрытые ресницы, сладковатые ароматы каких-то волшебных цветов, нежная теплая рука, держащая его за руку... Это ж кто такое сказал, что не любили? Что не замечали? Да что вы... Всегда любила, всегда... Всегда ждала, всегда звала. Мама... Самая лучшая во Вселенной. Его мама. Чудесная, необыкновенная, волшебная... Богиня.

— Мама...

Не надо раскрывать глаза, пусть посидит хоть немного, посидит вот так с ним. Взял эту руку, поднес ладонью к губам, поцеловал нежно.

— Ты вернулся, мальчик мой, — вторая рука легко взъерошила его волосы. — Спи, Локи.

Конечно, конечно. Ну, что тут спорить. Спать. Это же магия такая... наверное. Пускай, теперь все хорошо, все правильно... Спать. Спокойной ночи, мама. Приходи еще... Хоть иногда. Я ждать буду тебя. Улыбнулся. Спать...

* * *

Проснулся. Ощущение, как после... Нет, так напивался он всего один раз в жизни — на свое шестнадцатилетие. Когда его все же втянули в этот дурацкий спор, кто сможет больше выпить. Ну смог, да, выиграл, все же задействовав магию в конце, хотя и договорились без этого. Но ведь это неважно, когда хочется выиграть, и с каждым выпитым кубком хочется все больше и больше. Тем более уже никто ничего больше ни увидеть, ни понять был не в состоянии, все были просто в умат, Тор все порывался куда-то лететь, с кем-то сражаться... пока под стол не упал. Ну, а на следующий день было так, было именно так. Только... вот сейчас-то чего?

Свет резанул открывшиеся глаза. Неяркий, но все-равно какой-то нездорово-мучительный. Потолок камеры. Большой комнаты. Почему большой-то? С трудом вспоминалось, что же произошло вчера. Вчера ли... Какое вообще время суток? Никогда не поймешь в этой клетке. Он на кровати в большой комнате... Вот какого. Они были же в маленькой, нет? Ну да, точно, выходили из спальни. Из пентаграммы. Он лежал... в пентаграмме лежал, это точно! А сейчас вот кровать. Это... что-то не так. Что-то очень не так, нужно вспомнить.

Перелет. Напряжение как перед атакой... Удар. О, он вышел из тела, совсем ведь не вовремя вышел! Да еще неудачно так саннигилировал щит. Он открытый... Затем этот удар. И потом... Пустота, ничего. Ну, конечно, ударило сильно. А потом... Этот голос, зовущий его. Долго, долго... нескончаемо так, бесконечно. Ты вернулся... Вернулся?.. Приснилось ведь, нет? Да, хотелось бы верить. Только... почему он в кровати?!

Срочно глянуть, что в комнате той. Ну, подъем же. Ого... Ничего себе так, слабость просто сразила, потемнело в глазах. Посидеть две минуты придется. За стеклом... Показалось? Движение, точно. Не могло показаться, он привык себе верить, всегда. Две минуты прикрывши глаза, сейчас мы во всем разберемся.

— Сын, помоги своему брату встать.

Ничего себе... Всеотец? Здесь?! Вот как... Да, хорошее все же начало!

Попытка вскочить раньше, чем подоспеет нежеланная помощь с треском провалилась — не слушающееся тело резко повело в сторону. Подхватил Тор, успел. Ой, ну как повезло, прямо счастье!

— Как же мило, — легкая презрительная усмешка, — а я уже совершенно отвык от помощи слуг.

О, как вцепился. Реагирует... братец.

— Локи, тебя предупреждали о возможных последствиях, — в спокойно-величественном голосе Одина тщательно скрываемое сожаление.

Нехорошо. Все нехорошо. Внутри тоненьким колокольчиком зазвенела тревога.

— Да? А что-то случилось? — недоуменно-невинное выражение.

— Твои опасные опыты с чужеродной и враждебной магией...

Что известно-то? Что??

— ...трагическим последствиям...

Да ну.

— ...проникновению из неизвестного мира злой сущности огромной силы через открытый прямо в камеру портал, гибели двух охранников...

Уже скверно. Что-то вообще предчувствие нехорошее.

— ... нарушение питания стабилизирующего поля царской сокровищницы...

Ого! Одуреть. Становится весело.

— ... активизации тессеракта... непредвиденное открытие портала...

Аха, ну да, что уж там. Тяж халявный. А счет-то пришел. Засмеялся... и, кажется, очень не вовремя.

— ...гибели еще двух асов и похищению нескольких артефактов.

— А Рагнарек случайно не начался? — теперь улыбаться, ну а что же тут скажешь, — Если что — это я прямо из ванной.

Тор зараза, ну что ж так сжимать-то? Надо хоть на ногу наступить ему, что ли...

— Асгард требует твоей казни.

Класс. Вообще класс. И что самое веселое — запросто.

— Царская семья, — тонкая язвительная усмешка, — Конечно же, не допустит подобного давления.

А внутри все стянуло. Царская семья способна и похуже что-то придумать... От чего казнь манной небесной покажется. Смертные... ох, не так уже они и навыдумывали в своих мифах, смертные. Все ведь возможно, вообще все. Денешься-то куда? Вот что захотят, то и сделают. Вот они, вот ты, и вот стены. Дальше — все, что угодно. Смешно? Ну да, цирк, как потешно.

— Не допустит. Но будут приняты меры, чтобы оградить окружающих и тебя самого...

Ууу... Сейчас позаботятся. Ужас.

— ...от безответственных разрушительных действий. Порталы заблокированы. Помещения очищены. И ты будешь впредь ограничен в своих возможностях.

Всеотец кивнул через стекло двум стражникам, остававшимся снаружи, стекло замерцало и исчезло, и они вошли, занося за ручки довольно тяжелый с виду сундучок.

О, нет. Вот теперь внутри вообще все похолодело. Потому что он знал, хорошо знал, что там находится. Тор сдвинулся назад, словно тисками сжимая его локти и немного выдвигая вперед.

Со всевозрастающим ужасом он наблюдал, как охранники поставили сундучок на стол и открыли его, доставая...

— Нет, отец, нет! Да я ни при чем! На меня напали!! Клянусь! Я защищал... Я защищался!!

— Нет, Локи.

Класс. А что он ждал? Чего-то другого? На двух запястьях одновременно щелкнули, закрываясь, стальные браслеты. Ощущение... О, это ощущение. Как будто бы голый моментом передо всеми. И... будто спустили всю кровь. И что теперь, что? Уже даже нет паники. Сквозь застывшие в зеленых глазах слезы наблюдает, как развернулся, уходя Всеотец. Подхватили пустой сундучок и поспешили следом два стражника. Ну красота... Сжало всего. Даже вдохнуть невозможно. Ну, как это так?! Наливаются слезы. Тор... Не сдержаться ведь. Что он тут еще делает? Да плевать, невозможно сдержаться. Здесь Тор! Сейчас всё... Тор, Тор, Тор, Тор! Ну да что ж ты стоишь?! Я же посох тогда отпустил, чтобы ты, сволочь, слез моих не увидел! А сейчас мне деваться куда?!

— Ты какого застрял тут?! — резкий разворот к громовержцу на каблуках. — Сделал дело — свободен. Или ты пообщаться пришел?

— Ты же в коме был, брат.

Издевательским тоном:

— И ты волновался?

— Все волновались... Мать с тобою все время была. У тебя незаживающий шрам. Ты два года был в коме!

Хель...

— О своей смертной лучше волнуйся, избранной богом, — улыбнулся погаже. — Для мидгардских самцов такое всегда служит поводом потешить тщеславие.

За Мьёлльнир схватился. Ну, ударь же, давай. Может, все и решится уже. Навсегда.

— Ты... Мне нечего сказать тебе больше. Прощай.

Развернулся и прочь зашагал. Все. Уходит. Сейчас зарастет к цвергам снова стекло. Остановить? Ну... Уйдет же сейчас и закроют. И все. Остановить? Еще можно пока...

— Тор!

Вот зачем... Что он сделает, что? Это снимет? Ага, щас, сам помогал надевать. И против отца не пойдет никогда больше, ведь ясно.

— Локи, брат?

— Я не брат тебе... Девок подальше своих друг от друга держи. Выбирать потом между двумя лысыми придется.

Ооо... смешной. Разозлился. Даже плюнул. Всегда был каким-то смешным.

Ну, вот и все. Восстановилось стекло. До свиданья, родные. Это конец, да? Ну похоже, что так. Сполз по стенке на пол. Перстень... Пустой, почерневший, бесцветное, простое стекло. "...ты зря это делаешь. Очень плохо будет... обоим, тебе хуже гораздо..." Закрыты порталы. И наручники. Плакать? Можно ж теперь. А нет слез, вообще. И чувств больше нет, никаких. Так бывает? Ну вот же — бывает. Ничего больше нет. Ничего. И его, уже, видимо, тоже. Навсегда. Да, хорошее все-таки слово.

Как смешно. Был тут Локи? Ну, был... Все, нет больше. Забудьте.

__________________________________________

Странно, что на Фикбуке не разрешены картинки. В книгах же печатаются иллюстрации.

Так что — пару артов для настроения.

http://cs301715.vk.me/v301715218/35cd/ImCsbNZYTXE.jpg

http://cs424123.vk.me/v424123177/4199/O5iTzAY2JpE.jpg

========== Плохо ==========

* * *

Плохо... Плохо? Не то слово. Ужасно. Совсем. Хуже некуда... Плохо настолько, что внутри не прекращается жжение, от которого хочется выть. Хочется сложиться пополам. Хочется упереться головой в пол и больше не шевелиться... Вот только сил для подобных телодвижений уже нет, можно только сидеть, прислонившись спиною к стене, прикрыв глаза, прикусив губу... Потому что плохо ужасно. Плохо так, что все вокруг стало каким-то бесцветным. Не черно-белым, нет. Просто... тусклым таким, неконтрастным. Плохо и... больно. Больно везде... Больно от этого гадкого жжения, больно в висках, больно даже от света. Стоит только открыть чуть пошире глаза, и треклятое жжение тут же усиливается, а в голове наливается чугунно-свинцовая тяжесть. Больно дышать, больно вздрогнуть, пошевелиться. Впрочем, пошевелиться все равно сил уже нет, даже если бы было не так больно.

Жутко... кошмар... От того, что случилось, и от того, что теперь впереди. Скольких вообще он убил?.. С любым бы сейчас поменялся местами. Просто с любым... Казни его все хотят? Ну так порадовали бы народ уже, что ли... Так-то зачем? Мало все, да? Слишком мало? Несправедливо легко? Так и убили бы уже наконец-то. Если вред от него один, если никому не нужен, если нельзя выпускать. Убейте. Хоть бы божественность сняли, он бы и сам все решил. А так... Только сознанье отключится — сразу же восстановленье пойдет. Да, без магии медленней. Но организм ведь хороший. Хороший? Да просто божественный, да. Ну-ка, завидуйте, смертные — это ж счастье какое, даже покончить с собою нельзя.

Ладно, покончить нельзя, ну и пусть. Если крови побольше спустить, то, по крайней мере, наверно ж, отключится. Хоть на время. Чтобы не думать, не чувствовать это, не знать... Нож-то где? Ууу... Куда там — не встать. Что ж — зубами. Зубы хорошие, крепкие, да, все прокусят, и вену. Больно? Ни капли. Вообще не почувствовал. Что эта боль по сравненью с таким... ерунда...

— Зачем просто так... Хоть набрал бы, — тихий печальный голос. Потом с легкой усмешкой: — И это в то время, когда миллионы демонов голодают по всей вселенной.(1)

О! Обалдеть. Ну, это вовремя. Или уже галлюцинации? Разлепить веки, с трудом поднял взгляд. Хель... Ничего себе... Какое ж большое... Высокое, наверное, ростом с него, снизу явно кажется еще выше. Яркое, совершенно другие цвета. Темно-зеленый, почти черный блестящий чешуйчатый хвост... толстенный. Одежда... Сам бы в такое оделся — золото, черное, зелень... За темной преградой большие глаза. И... конечно, наручников нету. В золотых наручах такие, довольно крепкие руки. Ха, очень вовремя, да. Самое время.

Самое время. Молча руки поднял, демонстрируя, уронил. На, смотри, друг, смотри — поменялись.

— Начинай, — усмехнулся, опять закрывая глаза. — Очень вовремя.

— Ууу... — тихий вздох, — вот это беда... Это ж как же обидно должно быть, наверное.(2)

— Ты не знаешь как это... — больно, правда... ужасно. Класс. Игра то, что надо. Ну самое то. — Ты давай, не стесняйся. Вперед, не тяни.

— Что давать?

— Мсти. Ты ж за этим пришел. Сейчас самое время.

— Ты серьезно? Считаешь, тут есть, что добавить? — снова тихо вздохнул. — Никто никогда не может причинить вред больший, чем сам себе. Потому что никто настолько не знает, где больнее всего.

— Дурак ты, философ. Всегда есть, что добавить. Я бы точно нашел.

— Это так?

Полукругом огонь. Ничего так — мощь есть, жарко стало. Глаза надо закрыть, слишком больно от света.

— Верно мыслишь, — ухмылка. — Слабовато слегка. А поближе, пожарче? Я такого не чувствую. Все же не низшая сущность, гадюкой рожденная.

Ну, давай. Ты же демон. Давай, разозлись хорошенько. Надо с этим кончать, это шанс... и наверно, последний.

— Что, вот это все силы? Стоило ли вообще возвращать? Раз забрали — то правильно сделали. Только язык раздвоенный обжечь себе можешь.

Глаза надо открыть, посмотреть, как оно вообще реагирует. Пламя... Нет, невозможно — болят. Погасил, гад. Вот зараза!

— Что? Силенки закончились?

— Есть еще. — Помолчал. — Только мне это не нужно. Ничего нет глупей — открывать новый счет. Все опять поменяется — оно всегда так бывает. Может, и не с тобой, так с другими. Ты кого-нибудь жжешь, потом кто-то — тебя... Мне это точно не надо, я вообще не любитель.

— Трусишь, гаденыш — так и скажи. А я, знаешь, на твоем месте бы не отказался. Мне недолго сидеть-то — скоро снимут все и отпустят. И тебя я найду. — Вскинул голову, загорелись злостью глаза. — И я выпотрошу твою шкуру. Основательно, не спеша, такими способами, которых ты боишься. У тебя один шанс не жить с этим кошмаром. Но ты трус, и место тебе на полу! Ты всю жизнь свою будешь ползать на брюхе!!

Ууу... Как оно. Потемнели глаза. Стоит, молчит, смотрит так странно.

— Ты умеешь, да... У тебя много всяких талантов. И... я, наверное, через пару часов подойду. Возможно... Мне нужно подумать.

Хель... Сейчас и этот уйдет. И... возможно? Нет! Эй, ты! Исчезает... Хель, ну Хель... Задержать?

— Змей! Хесеш!..

— Да?

— Ты хорошо там подумай. Стоит ли жить и бояться. Всегда. Пока я живой, — рассмеялся.

* * *

Не придет, нет? Возможно... Нет, ну надо ж такое сказать... Сейчас слезы пойдут. О, не вовремя очень. Сколько можно, всю жизнь с этим бороться. И не легче. Каждый раз, наоборот, только хуже... Не придет. А зачем приходил? Мстить не хочет. Так, чуть-чуть поглумиться. Ну, и мелкий ты, змей. Ну, приди же, приди, — усмехнулся сквозь слезы. — Дежавю-то какое...

— Так, ты только молчи. А то снова придется лететь отходить. Хорошо, ты хоть с кровью придумал. У меня дома пентаграмма нормальная, но все равно нелегко. Главное это ж на выходе, а тут еще почти все почистили и подавление страшное... Нет, молчи, — засмеялся. — Чего ж на тебя весь комплект не надели.

— А не ждали гостей. И я тоже не ждал. Как приятно... сюрприз-то какой — гость незваный.

— Помолчи, я тебя попросил. Дай, успею сказать. Ты, конечно же, нечто. Очень тренинг хороший, я, наверное, на несколько ступенек подняться успел, — улыбнулся, склонился, — Спасибо. И я понял тебя. Ты хочешь, чтобы я тебя убил, да?

Это ужас. Рассмеялся сквозь слезы.

— Ты ни грамму не тормоз. Два часа это соображал? Это... Т.О.(3) пора сделать. Трос ручника нужно маслом помазать, ты проверь, все колодки сотрешь.

— Помолчи, я ж просил, ну какой ты тяжелый. Тебе надо...

— Зашить рот? Предлагали не раз. Как всегда — не оригинален вообще, плагиатор.

Стоит, смотрит, вздыхает. Улыбается грустно. Ну, конечно, со стороны, наверное, очень смешно.

— Что заело опять? Сможешь, нет? — тяжело говорить. И глаза открытыми держать тоже.

— Зашить? — улыбнулся с чуть грустной насмешкой. — Да я понял — убить. Я не знаю... — пожал плечами. — Возможно. Своего огня вряд ли хватит. Но у тебя тут есть книги, постель, мебель, двери из дерева. Если это сложить все в костер... И перед этим кровь по максимуму спустишь... То, наверное, можно, — смотрят печально зелено-золотые глазищи. — Только... — заглянул в глаза так серьезно, — ты уверен, что именно этого хочешь?

Трикстер делано-равнодушно пожал плечами:

— Что, плохой вариант?

— Очень плохой, один из худших. Как признание в полном провале, что не справился вообще и экзамен жизни не сдал. И весь опыт насмарку, ничего не зачтется вообще. А проблемы — они никуда ведь не денутся, снова с ними придешь. Да и еще и добавится кое-что, неприятное очень. Несколько разных уроков для тех, кто жизнь ценить не умеет, даже свою.

— О-очень страшно, — мрачно фыркнул, — Плевать я хотел.

— Вот когда начнут близкие таким способом свои проблемы решать, тогда скажешь — страшно оно иль не страшно. Видеть будешь, что мог бы помочь, только вот не спросили или же не успел. Ты поверь, это совсем не те уроки, к которым стоит стремиться. Ни одна религия, где хоть капля разума, не посоветует.

— Снова мимо. У меня нет таких. Мне неважно.

— А подумать? — смотрят грустно-серьезно темные с зеленым отливом глаза. — Я сюда прилетал... посмотреть. Пока портал не закрыли. Эта женщина... эта богиня, она всегда тут сидела, не уходила вообще. Все звала тебя из-за грани, за руку держала. И теперь после этого...

— Замолчи! — закрыл на секунду лицо руками. — Не твое это дело! А впрочем... давай. Ты ж за этим пришел. Продолжай — интересно. Кстати, можешь добавить еще, что ты предупреждал, — покачал головой. — Ну, давай, буду слушать, деваться мне некуда. И убить тебя нечем, и даже прогнать. Ну, вперед, поучи, это твой звездный час, полудемон.

— Ну, зачем... Я не учу тебя, ты спросил — я ответил. А предупреждал, да, конечно, — грустный задумчивый тон, — Обязанность просто такая. Не убедителен, видимо, был, ты же видел, что я заинтересован, вот и не вышло. Там без шансов все было, я знал. Просто... не хотел себя после винить, что даже не пробовал.

— Ты мне нравишься. Так подставить вообще и при этом еще провернуть, чтобы совесть в дальнейшем не мучила. Высшего пилотажа работа, оценил. Профессионал ты и правда шикарный, повезло мне с тобой. Это ж так рассчитать... — вновь покачал головой, прикусив губу, — Под удар точно вывез. Сразу все предсказанья сбылись! Гадалка, ты — мастер. — Рассмеяться хотел и не смог, слишком больно. — И меня должно было убить. Так ведь, да? Хорошо рассчитал. Только вот незадача — не добило, и мама богиня, дозвалась, как ты говоришь, из-за грани.

— Нет! Не так! Все не так, просто так...

— ... получилось? — усмешка, — само.

— Не само! — боль в глазах и протест, — Я считал, да, и сделал! Ты мне сам говорил, будет шанс один на миллион — ты используешь. Вот и я так решил! Только... я такого совсем не хотел! — бросил взгляд на наручники, потом снова в глаза. — Я хотел только, чтобы связь разорвало. Я думал... Я не знал, что у тебя такая реакция! Ты не должен успеть был выскочить, тебя бы в том теле прикрыло щитом! Ты успел... да еще и свой даже поставить... и они развалились в том месте, кто же знал, что нельзя этого делать. Я подумал — ну все, вот сейчас обоих убьет, но меня защитило кольцо, оно крепкое было, рассчитано, чтобы сдерживать демона, любого, гораздо сильнее, чем я. Я под гибель тебя не хотел подставлять! Я не знал... Я взял данные из того, как ты подушку тогда поджигал, когда мне показывал, что я не успел бы удрать... Оказалось, ты можешь гораздо быстрее.

— Ооо... какой же ты глупый. Подушка... показывал, да. Баловство это было, я вообще не напрягся. В боевой ситуации я быстрее гораздо, ты снова увидел не то. Меня сбил этот носитель нервозностью, и я не готов был к такому, а то я бы не только выйти и щит, я еще бы этого гада ударить успел! И, возможно... Ладно, что теперь говорить. Все неважно, — посмотрел отрешенно в стекло. — Что пришел-то? Объясняться, прощенья просить? Не дождешься так просто.

— Я могу и не просто, — улыбнулся. И смотрит так с какой-то надеждой.

— Так сделай. Встать, кровать разломать? Будут, демон, дрова. Твое дело — огонь. Потом будет, чем хвастаться среди своих демонят. Что сумел убить бога. Согласись — это редкость. Сумеешь?

— Да, наверное, — косятся куда-то виновато глаза. — Только, — улыбнулся так добродушно-лукаво. — Может, сначала все же с тобой более жизнерадостные варианты обсудим?

— Змей, ну что обсуждать? — хотел снова руки поднять, но сил нет, приподнял лишь немного.

— Ну, так что же. Она сейчас не нужна тебе вовсе. Что с ней делать тут? Звезды перед перелетом смотреть? Хоть и красиво ты делаешь очень, я помню. Там тебе не нужна она тоже. Ты же видел — конфликт, наложенье полей. Это даже и к лучшему, что подавили, так бы учиться пришлось оставлять, подавлять. Может быть долго, и неизвестно, что бы получилось, для носителя может быть очень опасно. Все, что ни делается — всегда к лучшему, мы просто часто это не можем увидеть.

— И ты хочешь сказать?..

— Да, хочу сказать именно это. Ты хотел выйти отсюда, и я обещал, и я это все еще могу сделать, — улыбается, смотрит.

Ничего так себе поворот... Неужели так тоже бывает?

— Так, ты чуть погоди, — улыбнулся неверяще, покачал головой. — Умеешь таки ошарашить. Я... немножко сейчас не в себе, если честно.

И болит все. И выбило напрочь. И... да все равно еще плохо. И поверить в такое нельзя.

— Да понятно, я завтра приду, ты ложись отдыхай.

Ха, ложиться. Для этого надобно встать...

— Да я так посижу. Вполне, знаешь, комфортно.

Смотрит грустно и думает что-то, вздохнул.

— Я тебе помочь не смогу, у меня левитации ноль. Даже с полными силами, а с собою сейчас половина, не больше. Точно встать не сумеешь?

— Отвяжись. Вечно лезешь. Пройдет.

Ведь пройдет же? Конечно, раз... вроде теперь все нормально.

— Нет, не дело сидеть так, это не отдых, я так не уйду. — Смотрит куда-то наверх, что-то думает, улыбнулся немного ехидно. — Сейчас встанешь, я думаю.

И врубил рядом слева хороший такой столб огня.

— Вот зараза! — Локи дернулся вправо, там сразу такой же. Вскочил.

— Иди ляг, не ругайся и силы не трать, завтра дел будет много. Пентаграмму начертишь хоть как-то, пускай без огней. Крови немного нальешь... Нет, молчи, это я у тебя научился, — улыбнулся печально-лукаво, показал черный раздвоенный язычок. — Главное что? Результат, а нытье в таких случаях даже слушать не стоит.

И пропал.

Это разве смешно? Ну наверное. Спать. Разберемся со всем этим завтра.

* * *

___________________________________

(1) — Хесеш полностью возвращает слова Локи.

(2) — то же самое. Ну, любят они это делать друг другу.

(3) Т.О. — на самом деле пишется ТО — тех.обслуживание. Только в тексте оно нормально не читалось, для пробы разделила точками.

========== Мы в сотый раз опять начнем сначала ==========

* * *

Раннее утро. Змей стоит в центре идеально начерченного углем круга, задумчиво-непонимающе смотрит на огни пентаграммы. Изумленно улыбаясь, переводит взгляд зелено-золотистых глаз на присевшего на край стола Лафейсона.

— Но как?..

— Это — стихия моя, — улыбается в ответ Локи. — Я всегда найду — как.

Сидит, покачивает ногой, слегка насмешливо смотрит на нага. В свежей одежде, умытый, причесанный. Все вручную теперь и переодеваться совсем неудобно, несмотря на эту шнуровку на рукавах, ну так и что, это же не повод ходить в измятом, в чем спал. Вон одежды теперь целый шкаф, еще с того раза осталась, берегли, как знали, что еще понадобится. Заботливые. И да... Зеркало в купальне повесили. Не боятся больше, видать, что он в зазеркалье уйдет. То ли не верят, что сможет, то ли плевать совсем стало. Хель с ними, неважно.

У демона упрекающе-просящий взгляд обиженного ребенка, которому загадали загадку, а разгадку сообщить не торопятся.

— О, ну что тут объяснять-то. Древнейшим способом. Дощечка, палочка, веревочка, бумажки. Ловкость рук, немного терпения.

— А круг?

— Еще легче.

Соскакивает со стола, хитро-недоумевающе (ну, как же можно не догадаться!) поглядывает на нага, проворачивает стол вокруг одной из ножек.

— Циркуль, змей. Всего лишь. Вокруг одной ножки крутим, к другой уголь привязываем.

— Хмм... — демон задумчиво покачивает головой. — И почему у тебя все просто так? А я вижу и то догадаться не могу.

— Ты — теоретик, а я привык такие задачки по мере возникновения быстро решать. Потому что... Ладно, неважно. Так чем порадуешь?

— Радовать-то особо нечем, — змей посерьезнел. — Все усложнилось.

— Да я понял, прошел нужный период, теперь мне с ним вместе кататься придется, — хмыкнул, — С несовместимым. С другим мировоззрением. И я начинаю склоняться к мысли... Может, ты был прав, и стоит подыскать другого?

Демон вздохнул. Посмотрел на свои руки, унизанные перстнями, потом удрученно перевел взгляд на Локи.

— Не смогу больше. Не полезу. Запрещено.

— Во как! — ехидно протянул Лафейсон, заулыбался. — Появилось, что терять, значит?

— Ну, появилось, — наг смущенно-виновато глядит в сторону.

— Ясно. Как ты вообще при этом вернулся, что тебе до меня? Рискуешь же, — с притворным пониманием искривил губы трикстер.

— Да, рискую, — змей глядит напряженно-серьезно, — Только мне, что так, что так — все равно плохо. И поэтому из двух зол я выбираю...

— Меньшее?

— Нет. То, которое хоть кому-то принесет пользу. Молчи, я знаю, что ты думаешь! Вернее, я знаю, что ты ничего хорошего не думаешь и зацепиться хочешь. Но у меня суд завтра, и я давал подписку, что я ничего такого... Я правда не могу, у меня имущество все под арестом! И... нет, не перебивай! Ничего не известно, как закончится, и поэтому тебя обязательно нужно отправить сегодня.

— Понял, — сразу пропали и злость, и зарождающаяся обида. И тонкой струной зазвенела тревога за себя, и, как ни странно за... — Потом все расскажешь. И... — на секунду задумался. Да, наверное, надо сказать. — Извини, пожалуй. — Улыбнулся смущенно-ехидно. — А вот теперь ты молчи — без комментариев. И к делу.

В глазах змея промелькнуло что-то растерянно-растроганное и тут же закрылось, сменяясь таким знакомым серьезно-деловым выражением.

— Да, ехать придется вдвоем. Да, нелегко порою будет обоим, действительно, по ключевым позициям разные. И тебе труднее — это его тело, и там никакие ослабляющие дух факторы не намечаются, то есть при конфликте выкинуть ему тебя ничего не стоит. И больше не впустить тоже. И... я тревожусь за тебя.

— Напрасно. Я умею избегать конфликтов.

На задумчивое лицо нага легла тень сомнения.

— Умею, умею, — тонко улыбается Лафейсон. — Просто надоело однажды. Подо всех подстраиваться.

— О том, чтобы запугивать и подавлять — забудь сразу. Там уровень храбрости на грани разумной для выживания.

— Класс! Просто мечта моя, — самоиронично смеется Локи. — Я с одним таким на грани уже одно детство провел. И юность.

— Ну, что сказать... Значит, не решилось что-то, раз из жизни в жизнь повторяется. Оно всегда так бывает... Да, еще. Он же сознательный уже. Вселиться всегда можно и даже говорить, что с ним, что через него. А для полного владения телом ритуал нужен. Приглашение.

— Давай свой ритуал, — трикстер пожимает плечами. — Проведем.

— Не дам, — рассмеялся наг. — Потому что, это не мой ритуал, а твой. Для каждого бога свой ритуал, тебе и придумывать. Важно только, чтобы он тебя по имени пригласил в свое тело.

— Ууу... Вот оно как — по имени. Ай, как весело, — рассмеялся зажмурившись, покачивая головой. — Там же вокруг моего имени... Ты не представляешь!

Ну да, осталось только отвечать на вопросы, как восьминогих коней рожал. Красотища просто!

— Сколько ему сейчас лет-то?

— Десять.

— Ого... Ладно, сойдет, зато говорить нормально хоть уже можно. Ну, почти нормально. Забавно, — тряхнул головой, задумчиво улыбаясь. — Точно себя в такой роли не пробовал. И не собирался.

— Но себя-то в этом возрасте помнишь?

— Себя помню. Слишком хорошо, — помрачнел, пропала улыбка. — Неважно, продолжай.

— Видеть будете друг друга как будто перед глазами прозрачное зеркало или стекло. Мешать не будет, пару часов привычки. Общаться мысленно. Когда друг к другу обращаетесь. Остальных мыслей обычно не слышно, ну, если они не особенно громкие.

— Громкие?

— Ну да. Это типа... — на лице змея появилось какое-то особо ехидно-лукавое выражение, он немного с опаской взглянул на Лафейсона. — Приди, что угодно, хоть светлое, хоть темное, хоть какое!

— Вот даже как... — ошарашенно улыбаясь протянул Локи.

— А ты думал. Если на всю вселенную орать, это обязательно слышно, — смеется. — Чему же потом удивляться, если приходит.

— Я рад, что ты пришел, — неожиданно для самого себя произнес Локи. — Повезло, правда.

— Я тоже... — змей смотрит трогательно и грустно, виновато немного.

— Потом признания, — ехидно обрывает его Лафейсон. — Договорились же. Продолжай.

— Дальше чувства. Тут хуже, нервная система-то общая. Мозг тоже общий, но ум выходит далеко за пределы мозга, это другая субстанция. Так что думать раздельно будете, а вот чувствовать вместе. В основном. Говорят, что можно потренировавшись, немного закрываться, но даже не знаю. Это же редкость — такое совладение(*), ни данных, ни даже более-менее проверенных слухов нет. Так что тяжело довольно — влияние тела, влияние носителя и собственная эмоциональность. Можно выходить, отдохнуть — твое тело сразу притянет. Но чем больше ты находишься в том, тем лучше связь и управление, так что сам уж решай. — Змей помолчал, подумал. — Ну, в основном, все, вроде. Да, вот еще... Скрывать нужно такие вещи, да ты и сам это понимаешь. Добровольная одержимость. Осуждаемо, наказуемо... для обоих. — Подумал еще, рассмеялся и добавил: — Нет, для всех троих!

— На какое время билет?

— Часа через два по-местному там стемнеет уже. Полночи ждать не надо — я теперь в силе, но заката придется дождаться. Жаль, конечно, что все так сложилось, тебе бы отдохнуть хоть недельку...

— Со мной все в порядке. В полном по... — наткнулся на печальный упрек в золотистых глазах нага, вдохнул, слегка виновато улыбнулся. — Да не отдыхается мне с этим, змей, — безрадостно кивнул на наручники. — Так что по-любому предпочел бы сегодня. Хочешь уйти?

— А традиционный банкет?

— Идет. Только за оформителя сегодня ты. У меня... временные технические неполадки.

* * *

Локи смотрит на потолок и открыто смеется.

— Это что все такое? Тебе бы утренники в детских садах оформлять, демон!

Блестят беспорядочно какие-то бело-голубые шарики, кривится в центре нечто желто-белое, больше смахивающее на банан.

— Ты ничем там дома таким не балуешься? А то это похоже на предсмертный бред наркомана.

— Да ладно, — ничуть не обидевшись смеется змей. — Догадаться-то можно.

— О, да. Вон те бесформенные образования, похожие на кучи ссыпанных в яму углей — должно быть, созвездия. А этот бананчик... Да он неприличный просто! Нет, на утренники, пожалуй, не взяли бы.

— Да ну тебя! — демон хохочет, закрыв лицо руками. — Это я два года тренировался!

— Оно того стоило! Ты меня впечатлил.

— Ну, подправь, если хочешь. Я энергии дам. У тебя как-то лучше получается... Немного, — аж всхлипнул от смеха.

— Давай, — улыбаясь подставил скованные руки.

Наг сосредоточился, выставил одну руку вперед. Между ними возник неясный мерцающий луч, задрожал нагревшийся воздух. Сухой щелчок, потрескивание, мелкие искорки проскакали по наручникам и исчезли. Змей напрягся сильнее.

— Прекращай, бесполезно, — подчеркнуто-равнодушно констатировал Локи. — Не под такие энергии сделано.

— Даа уж... — расстроенно-разочаровано протянул наг. — С ума сойти. А когда-то я хотел с тобой вместе попробовать стенку сломать. Только моих сил по сравнению с твоими — капля в море. А я себя слабым не считал. А вот тебя считал, — улыбнулся виновато-задумчиво, о чем-то вспоминая.

— Да? — хмыкнул Локи, немного удивившись. — Это с чего это вдруг?

— Да знаешь, как-то все было так... Выпьем давай уже, что ли, расскажу. Не лей много! У тебя же...

— Спасибо, я помню. Не забывается, знаешь? Восстановится по-любому, не трусь. Так с чего ты там меня считал слабым?

— Ну, а что мне было думать... — качает головой. — Я пришел на зов, вижу — маг... Незнающий, раненый, голодный, не в себе явно. Осколок по полу зачем-то двигает, огни вот-вот погаснут. Кошмар в общем. Расстроился сильно. Это же после стольких лет ожидания...

— Ага, — Локи пьет вино, вспоминает тоже. Это же недавно совсем было, нет? А чувство такое, что прошла вечность. Хотя что же — два года прошло. Для кого-то прошло, а для кого-то — просто вычеркнулось. — А я вижу — явилось что-то. Думал, демон — огненный, сильный. А тут несчастье замученное стоит, полудемон болотный, совсем слабый, голодный, нудный и тормоз ужасный. Расстроился еще сильнее. Это же после стольких усилий...

Смотрят друг на друга, смеются.

— Да уж... А еще говорят, что первое впечатление — наиболее верное. Ошибочное утверждение. Впрочем, как и все обобщающие утверждения вообще. Все гораздо сложнее и разнообразнее. И всегда бывают исключения.

— Подправь свой шедевр на потолке — все в кучу сползло.

— А, ну да. Сейчас станет красиво.

— Обязательно станет!

Снова смеются. Смешно.

— Давай, рассказывай теперь, что у тебя там случилось. Почему суд опять?

— Не опять, — наг задумчиво смотрит в свой кубок. — Просто счет пришел. Должен был прийти.

— А, ну да. Мне вон тоже, — смеется. — Я очнулся — сюрприз. Такого наслушался... Кого-то убили, чего-то украли. И казни требуют. А я стою там, как идиот, и толком не знаю, что и к чему. Смешно, да?

— Не очень, — вдохнул змей. — И ты не спросил даже?

— Нет. А зачем? — пожал плечами, усмехнулся с горечью. — Выглядело бы по-дурацки и ничего бы не изменило. Сам потом разберусь.

— Ну, я кое-что могу рассказать, — прикусил задумчиво губу, посмотрел в сторону, собираясь с мыслями. — Когда этот ударил, сработал отражающий щит, заклятие отразилось в него обратно. Срезонировало, произошел взрыв двойной силы. Такой, что даже дом на куски разнесло. Руины просто, развалины, я прилетал смотреть потом...

— Неплохо, — задумчиво протянул Локи. — Мне уже нравится. Неплохими силами владеют.

— Магу этому тело на атомы разнесло, да и духовную суть неплохо трепануло, даже куски полетели. Взрывная волна прямо в наш открытый портал ворвалась, я, он, осколки камня, мусор... Прямой портал — считай, коридорчик короткий и камера твоя — как соседняя комната. Так что рвануло и здесь. А тут двое ваших возились, не знаю, когда пришли, время же тут по-другому. Осматривали что-то, кажется, тело твое и пентаграммы, я не очень увидеть успел — все смело сразу взрывом. Ну, одного сразу насмерть, второго ранило, еще и силой замкнувшей из тяжа ударило. Он упал... Маг этот сразу в него вселиться сунулся, он же... Полудемон — не полудемон, не пойми кто, модифицированный какой-то, то ли сделали его таким, то ли сам себя — не определяемое создание, да еще и неполное.

— Неполное?

— Да, точно — аура не цельная. Говорю же — от него куски оторвались. Если не соединится с ними — пиши пропало. Не уравновеситься в таком состоянии и ничего не достичь, все хуже и хуже будет. Да я его толком не рассмотрел, мне не до него было, я удрать поскорее хотел. А тут... все разгромлено, сигнализация орет, ваших набежало. Этот ваш... ас (так ведь, да?) — полубог вроде, мага его защитой вышвырнуло, конечно. Но и самого его это добило тоже. Ну и все — я в одну пентаграмму, маг в другую. Тут же находиться рядом с таким количеством полубогов невозможно. Просто не представляю, с чего этим двоим пришло в голову именно в этот момент сюда прийти. Не должны же были вроде.

— Зато я представляю, — Локи хмыкнул, улыбнулся, покачал пустым кубком. — Этот тяж твой халявный, он знаешь, откуда? Он стабилизирующее поле в сокровищнице питал. Ты энергию забрал, поле нарушилось, активизировался тессеракт.

— Это что такое?

— Артефакт один, источник чистой энергии, — Лафейсон мечтательно прищурился, представляя. — Достаточной для открытия портала, в который пару армий провести можно. Ну, армии наготове, конечно, не ждали, а вот какие-то шустрые парни очень даже воспользовались. И украли там что-то, благо еще не сам тессеракт, а то все точно бы одним этим (поднял руки) не кончилось. Даже забавно представить, какими бы способами они побуждали меня признаться, где я его спрятал. Оценили бы стойкость, наверное, — глядит исподлобья, смеется. — Потому что я им точно бы ничего не сказал! И да — там еще убило кого-то. То ли энергией открывающегося портала, то ли эти шустрики постарались. Нда... Спасибо тебе, Хесеш, за халяву такую. Кто-то пользуется, кто-то платит.

Змей на секунду замер, взглянул серьезно.

— Хорошо. Представляем, что вернули обратно. И ты знаешь, что будет. И что обворуют, и что даже погибнуть мог кто-то. Не пошел бы на это?

— Ты не промах, змееныш. Можно сказать — убедил.

— Так зачем ты?..

— Что я? Нет, нет, нет. Ты другое скажи, — улыбнулся так тонко, коварно. — Сам бы, зная, пошел?

— Я ж пошел, и не раз, — грусть, страданье в янтарных глазах. — Ты же видел, что спрашивать? И с тобой, и с тем мальчиком. Да, вы оба живые. Так ведь это повезло мне просто. Вероятность была очень даже большая. Недопустимая просто.

— И ты бы долго страдал, если бы меня все же убило? — Локи склоняет голову набок, испытующе-скептически смотрит на нага.

— Нет, зачем? — тот косится немного в сторону, слегка поджав губы. — Это же неразумно. И никому не нужно. Тратить силы на страдания и вину, которые можно использовать на то, чтобы помочь кому-то другому. Или даже себе.

— Даже так? — удивленно-осуждающе протягивает Лафейсон.

— Да, вот так, — ехидно сощурился змей, высовывая раздвоенный язычок. — Страдания — это вообще признак неправильного мировоззрения, немудрого и неэффективного. Избавление от них — показатель духовного взросления. Так что страдать я не собирался и не собираюсь. Но... — он улыбнулся Локи печально и трогательно. — Я бы всегда тебя помнил с благодарностью.

— С благодарностью? Это за что?

Ох, и странный же этот змееныш со своими идеями. Все никак не привыкнуть к оборотам таким.

— За все. За то, что ты нашел мое имя, хотя это было почти невозможно. За то, что позвал. За то, что терпел, хотя тебе было трудно. За то, что мне просто неслыханно повезло, это я уже потом это понял. Что у тебя такая прорва энергии, что ты находишь решения. Не выйти мне было без тебя, никак не выйти. И что уговаривал меня на тот ритуал, хотя мог просто заставить. Да мог бы и вообще ничего не делать, мне все равно бы пришлось. И... за то, что ты вредный такой, я многое с тобой понял. И многому научился. И ты знаешь... Смертный тот на следующий день умер, у которого мои деньги были. Так что, если бы ты так быстро все не сделал... Я тебе очень обязан, — поклонился. — И этим, — показал перстни, и этим тоже, — провел рукой по одежде, как-то странно и смущенно улыбаясь.

Лафейсон присмотрелся. Это с самого начала чем-то смущало, кидалось в глаза. Еще в первый приход змея вчера. Просто тогда было не до того, а потом как-то приелось. А вот теперь — да, сомнений не осталось. Зеленая мантия, золотые наручи, золотые и кожаные вставки, перевязь...

— Ох, ну и жулик ты, змей! Ничего, что мы теперь одеты как два солдата одной армии? — Смешно. Ну додуматься! — И вот кто тебе разрешил?

— Я... — улыбается виновато-смущенно. — Ну, мне очень понравилось. Я специально запоминал. Красиво же, правда? — бегают довольно улыбающиеся глаза. — Я теперь лучше всех наших одет! Мне уже несколько нагов сказали, какой у меня замечательный вкус, — засмеялся в кулак. — И нагини оглядываются, рассматривают тайком, я видел. Ты же не будешь сердиться?

— О, ну что ты, я очень польщен, — притворно-недовольно скривился. — А главное, меня просто восхитило, как ты все замечательно подал. В конце своей трогательнейшей речи о благодарности.

— Ну зачем ты?.. — обиженно-расстроенно закривились губы. — Я же правда...

— Ай, да знаю, — махнул рукой Лафейсон. — Бери уже, раз украл. Будешь должен. Я потом тебе... счет, — ехидно прищурился. — А что? Дизайн — услуга платная. Целая пробирка, я хороший специалист.

Смеется змей, понял, конечно. Странный он, безобидный какой-то, чего бы не сделал. А ведь кусаться умеет, когда надо...

— В шкаф иди загляни, там еще на восемь пробирок такого.

— Спасибо, — просиял наг. Как будто он ему тессеракт предложил. — Сейчас посмотрю.

И прошел прямо сквозь дверцу. Проницание... Да, так это называется. Хорошее свойство, полезное. Ну что же ты воевать не захотел, змееныш? Не воин... Такое бывает? Да в Асгарде любой мужчина — воин. И многие женщины. Это же стыдно как даже признаться в таком! А змей — хоть бы что, живет вон и радуется.

— Ты хорошо видишь в темноте?

— Ну, не очень. Раза в 4 лучше смертного. Я подсвечу.

— Сожги мне еще там что-то.

— Погашу, — смеется из шкафа. — У меня вода всегда с собой есть.

— О, да. И мне потом в этом ходить.

— Ты в такое руку бинтовал, я помню.

— Смешно как. А я помню, как ты на мой огрызок с вожделением пялился. А шарики твои с бананом погасли совсем.

— Ну, я не могу отсюда, я их плохо представляю, когда не вижу.

— А когда видишь — хорошо? Там шнуровка везде на рукавах — не обращай внимания. Хотя... У тебя же суд завтра. Так что и со шнурочками пригодиться может. Вылезай уже оттуда, ты так и не рассказал, что у тебя все же случилось.

— Да, — змей так же выплыл из шкафа, вернулся за стол. — Ой, ты мне снова налил.

— Ну налил, не мог бы — не налил. Прекращай, не люблю, когда заботятся.

— А я люблю. И мне очень приятно, что ты меня спросил. И, мне кажется, первый раз не для того, чтобы потом издеваться.

— Слишком не обольщайся. Понадобится — использую.

— Я знаю. И все равно — спасибо. Ну, суд — да... — опять печально уставился в кубок.

— И что вменяют?

— Да все то же самое. Несанкционированный доступ, опасные эксперименты в закрытых областях, недопустимое вмешательство в судьбу и... — посмотрел трикстеру прямо в глаза, — неоправданный риск жизнью клиента в корыстных интересах. Я ж говорил — плохо будет обоим.

— И чем грозит?

— Да чем угодно, — вздохнул. — Закрытием доступа, лишением прав на работу. Конфискацией. Тюрьмой.

— Ну так беги, ты же можешь. Что ждать-то?

— Нельзя. Не получится. У нас все не так. Откуда-нибудь да накроет, хуже будет. Да и не хочу я. Я дома жить хочу, у себя во дворце.

— Во дворце? Даже так? Ты кто ж такой, змей? Неужели?..

— Да нет, я никто. Тринадцатый сын наложницы, — улыбнулся. — Купил просто. Ну, а что, у наших почти у всех дворцы, мы богаты. Вот и у меня теперь тоже. Я купил небольшой и достроил. У меня там красиво... Фонтаны, беседки... Ну, как ты создавал, — улыбнулся. — Что запомнил, то и построили.

— Замечательно просто. Это тоже содрал! — развеселился Локи, — Никакого почтения к авторскому праву. За что пить будем?

— Погоди. Мне кое-что сказать тебе надо. Я сейчас не завишу от тебя, ведь так?

— К чему клонишь?

— И не боюсь тебя тоже. Ну, с этим...

— Спорно. Я же сниму это в будущем, с твоей помощью, кстати, — прищурился. — Клонишь к чему? Заинтриговал даже.

— Хочу извинения попросить. И чтоб ты не подумал, что опять из-за страха.

— Валяй, — Локи смотрит прищурившись, держа в руках кубок. — Хотя побуждения твои мне пока что не очень понятны. Что ты еще мне подстроил?

— Да нет, ничего, — чуть насупился змей. — Ты так обо мне думаешь... Ну, наверное, ты прав. Много так получилось... не очень. Да, да — не получилось. Я сделал, ты прав в этом тоже. Да я не про это сейчас. Я... Ты мне не поверил тогда. Поэтому я еще раз. Извини, что сказал тогда это про трикстера.

Локи смотрит на нага, выражения ноль.

— Хорошо. Наплевать, если тебе это важно.

— Это важно действительно! И... ведь это неправда! Там не так все, не то... Я же просто от страха не так все увидел. Это так и бывает всегда — если боишься, то именно это и будет. Страх притягивает именно те неприятности, чего мы боимся. А я глупость сказал. Я обидел тебя и... спровоцировал. — Он сжал губы, сокрушенно мотнул головой. — И я сам виноват в том, что потом...

— Змей, ты чушь не пори, — перебил его холодно Локи. — То есть меня как бы вполне устраивает твоя версия, можешь и дальше ее придерживаться. Но не пытайся убедить в этом меня. Я бы все равно так же сделал, что бы ты ни говорил, и как бы ты ни говорил. Это мое решение было, и твои разговоры вообще не имели значения.

— Нет, имели! Я же вижу, ты до сих пор... Там же не так все написано! Не развлекается злом, а просто развлекается, не разбираясь, где зло и где добро.

— Ай, ну вообще красота! — рассмеялся зло Локи. — Еще и не разбираюсь. Доказать, что не так? Кто в этом не разбирается, тот мстить не сумеет. Логично? Я умею. Вполне. Так что отстань со своими глупыми определениями.

— Ты прав, я опять не так сформулировал. Скорее — развлекается, не придавая значение тому, где зло, и где добро.

— Ну, уже что-то разумнее. Только что это меняет в принципе?

— Все меняет. Потому что у всех есть право на счастье. И если кто-то может развлекаться лишь злом — то это право его, он тоже имеет право быть счастливым. Но зло вернется всегда, тут полная несостыковка, он обречен. Так не должно быть, такое бы просто не сделали. Я верю, я знаю... вижу красоту и разумность мироздания. Так не бывает. Конечно, зло может приносить радость, если темная сторона не уравновешена. У демонов многих такое, у меня тоже бывает. И я радоваться могу, злорадствовать... Ты же видел, я знаю. И не в лучший момент... Ну, тогда, после удара, — заглянул виновато в глаза. — Это часто быстрее меня. Только дело не в этом. Есть и другая сторона. И свободный выбор. Всегда. У всех. И развлекаться можно различными путями. Если ты свободное существо. А все разумные существа изначально свободны. — Улыбнулся с видом освободившегося от тяжелой ноши. — Так что не слушай никого, кто говорит подобные глупости. Меня тоже не слушай. Я далеко не все знаю и тоже учусь.

И хочется что-то ответить на все, и не хочется. Опять нагрузил змей такой ерундой... А почему-то стало спокойнее.

— Ты, демон, погряз совершенно в дуальности. Добро, Зло... Категории смертных. Ты сам говорил — разделятся по этому принципу и воюют. Пока кто-то не применит Силу. Настоящую Силу, без всей этой шелухи.

— Да брось, ты же понял, о чем я. Не об абстракциях вовсе, они и правда лишь в головах о них рассуждающих. Я о конкретных отношениях. О помощи, о сочувствии. И в противовес — в желании пнуть или...

— ... положить на брюхо? Ты же к этому, демон.

— Да, именно.

— И хочешь чего? Извинений ответных? Не будет. Забудь, — покачал головой. — Я тебе предлагаю другое. У тебя теперь сила, огонь. У меня только это (снова руки с браслетами). Давай, сравняй счет. Попытайся.

— Зачем же я буду... Я знаю, что ты хочешь сказать. Ты не ляжешь. Вот только... — в глазах появилось какое-то ехидно-шальное выражение. — Смотри на тот маленький столик.

Под ножки столика резко бьет мощная струя воды, он опрокидывается, а над ним сразу же возгорается яркий огненный пласт.

— Огооо... А водичка-то штука полезная. Признаю — впечатлил. Что ж вживую-то не попробовал? Глядишь — получилось бы.

— Уже объяснял, отвяжись уже с этими играми. Ищи тех, кому это нравится, раз тебе это нужно. Мне — нет. Я второй раз совсем не хочу, мне хватило. И я совсем не за этим вернулся, чего бы ты такого не думал.

— А для чего, змей, скажи? Зачем тебе это надо?

— Помочь, завершить. Мы же начали дело, у нас договор. Теперь я вот так... — показал руки в перстнях, — а ты так, — кивнул на наручники. — И это неправильно. Я без тебя никогда бы не вышел. И я благодарен тебе, я ж уже говорил.

— Признаться, я б на твоем месте считал, что все договоры расторгнуты.

— Ну, так может, поэтому я на этом месте, а ты на том, — наг снова взглянул на свои руки и печально на скованные руки Лафейсона. — Все связано ведь, как ты этого не понимаешь.

— Завтра посмотрим еще, как все связано, — ехидно передразнил его Локи. — Когда я буду на том месте, — кивнул на проход за стеклом, а ты — на этом, — обвел глазами камеру.

— Ну, может быть... — поник демон. — Значит, так надо. И... — посмотрел с какой-то светлой печалью, — Я рад буду за тебя.

— Такой добрый? Такой благородный? — трикстер смерил змея уничтожающим взглядом.

— Ага, — рассмеялся наг, высовывая язык. — И добрее тебя — помочь тебе захотел, и лопни теперь от злости по этому поводу!

— Придурок вообще, — рассмеялся в ответ Локи. Ну, а как реагировать еще на такое? — Напился уже и несешь теперь всякую чушь.

— Ну, напился, ну несу... Тебя-то что расстроило? Опять соревнуешься? Лучше-хуже? Ты свои звезды видел и мои? Свой месяц и мой? Одежду? Силу? Изобретательность? Скорость? Ну, что тебе еще не так? Доброта тебя моя уязвила? Так я свободное существо — насколько хочу добрый, насколько хочу злой. И к кому хочу тоже. Что тебе до того? Ты так не можешь, что ли? Ты же тоже свободен, — пожал плечами, улыбнулся. — Поступай, как считаешь нужным, чем мериться тут вообще, непонятно.

— Ты чем пользуешься, змей? Что у меня силы нет, и тебя стукнуть нечем? Ты бы мне еще что попримитивнее растолковал. Или просто не существует? Так представь себе, и я тоже так делаю. Не ожидал? Вот же досада. И да... Я тебе больше не наливаю.

— Тогда что тебя не устраивает? Что не так?

— Ошибаешься снова. Меня это все очень даже устраивает. Более чем. Просто я никак в толк не возьму, зачем помогать тому, кто никогда благодарен даже не будет!

Наг смотрит грустно, растерянно. Собирается с мыслями.

— Это... неизвестно наверняка никогда — кто будет и кто не будет. Всё ведь меняется, и все меняются тоже. В любой момент, в любую минуту. И завтра мы уже не такие, как были вчера... Но дело ведь даже не в этом. Помогаешь же не за благодарность. Просто хочется, просто сопереживаешь. Вот и стараешься сделать как лучше. Приятно это... помочь.

Смотрят проникновенно большие глазищи, донести хотят что-то такое...

— Не хочу тебя видеть вот в этом, — змей кивнул на наручники. — Вот и все. И могу это сделать. И... мне будет приятно. И при чем тут твоя благодарность... Это выбор твой. Мне зачем от такого зависеть, я и так свое удовольствие уже получу. А вот ты... Не удивляйся просто потом, что тебе не благодарны другие. Все ведь связано. Все повернется, вернется. Неприятно быть может потом.

— О, как ты вовремя со всем этим, демон. Где ж ты был лет так надцать, когда... Я неблагодарностью других сыт по горло! Мне уже никогда никому не захочется... К цвергам.

— Все всегда вовремя, — наг смотрит печально. — Значит, не поверил бы просто тогда. Факты должны были накопиться какие-то, опыт. Сам-то был когда кому благодарен? Ну, чего ж удивляться тогда. Оно же...

— ... всегда так бывает, — покачал головой, улыбнулся задумчиво. — Интересные мысли, можно выпить за них. А тебе я не наливаю! — рассмеялся. — Говоришь слишком много. Да ладно, шучу. Пей уже, все равно ты свое наболтаешь.

— Нет, не надо. Нам уже вылетать. Помнишь, да? Я лечу впереди, ты за мной, ставишь метки. Верней, подновляешь. Я туннель наш поддерживал. Тут немного придется только пробить, твои поблизости все закрыли. Мне энергии хватит, ну не быстро, конечно. Я все же не бог.

— И я теперь тоже, — Локи печально вздохнул, посмотрел вдаль рассеянно. — Так тоже бывает.

— Ну, ты что говоришь? Хочешь, чтобы разубеждал? — улыбнулся ему с пониманием. — Не бывает такого. Ты был, есть и будешь. Ты это услышать хотел? Это правда. Такой опыт не пропадает.

— А, ну да. В детском теле мидгардца. Конечно.

— И там тоже. Везде и всегда. И... ну да, даже с этим (на наручники). На тебя просто много свалилось...

— Ай, бывало и хуже. Ничего, я умею с себя это сваливать, — усмехнулся ехидно. — И еще на других переваливать тоже. Так что ты это, змей, поосторожнее. Лучше не подставляйся особо. И... — задумчиво прищурился, улыбнулся. — Я тебе благодарен. За все. Что уставился так? — рассмеялся. — Поверил? Напрасно. — Подмигнул, скосил хитро глаза. — Просто эксперимент.

* * *

Комментарий к Мы в сотый раз опять начнем сначала

* СовЛадение — совместное владение чем-то. Здесь речь идет о теле, которым Локи и Гарри владеют вместе на равных.

========== 1. В чулане под лестницей ==========

* * *

Лежа в темном чулане, Гарри думал о тех странных незнакомцах, которые иногда встречались ему и вели себя так, словно хорошо его знают. Вот бы кто-то из них оказался его дальним родственником и забрал бы его отсюда. Ну, хотя бы тот крошечный человечек в высоком фиолетовом цилиндре, который поклонился ему, когда они вместе с тетей Петуньей и Дадли зашли в магазин. Или тот лысый человек в длинной пурпурной мантии, который недавно подошел к нему на улице, пожал ему руку и ушел, не сказав ни слова. Или даже безумная с виду женщина, одетая во все зеленое, которая однажды весело помахала ему рукой в автобусе. Если бы можно было просто зажмуриться, а когда он откроет глаза, чтобы кто-то из этих в мантиях...

Гарри закрыл глаза. Вот сейчас, нужно только получше представить, и...

— Вот в такой подойдет? — спросил его приятный насмешливый голос.

Гарри чуть не ахнул от удивления, но удержался. Перед его глазами стоял высокий молодой человек с черными волосами до плеч и ярко-зелеными глазами и немного иронически ему улыбался. И на нем действительно была надета зеленая мантия.

— З-здравствуйте, — поперхнулся Гарри. Он хотел сказать, что мантия действительно очень красивая, но слова потерялись по пути ко рту, и вместо этого он сказал совсем другое:

— Вы кто?

— А кого ты звал? — все так же улыбаясь, слегка склонил голову набок незнакомец. — Если орать на всю вселенную — приди кто-нибудь, хоть в пурпурном, хоть в зеленом, то чему же потом удивляться, когда кто-то приходит. Так что считай, что молитвы твои услышаны, смертный, и тебе просто неслыханно повезло. Потому что я — бог.

— Что? — Гарри не верил своим ушам. — Как бог? Какой бог? — Бог в его чулане под лестницей — это казалось просто невероятным.

— Добра, футбола и защиты детей, — рассмеялся тот. — Годится?

— Д-да... — уже совершенно ошарашенно прошептал Гарри. — Только, вы, наверное, шутите, сэр?

— Немного, — ответил пришедший. Он, казалось, был чем-то очень доволен. — Я бог Локи из Асгарда, слышал обо мне?

— Асгард? А где это? — непонимающе спросил Гарри. Он никогда не слыхал такого названия.

На красивом, немного бледном, лице бога за секунду сменилось несколько выражений — от недоумения и досады до вновь возобладавшей насмешки, и он, весело блеснув глазами, бросил:

— На Олимпе. Где же еще?

И, не давая больше Гарри вставить ни слова, продолжил:

— Так что можешь гордиться и радоваться. Ты теперь — избранный.

— Я избранный? — тихо переспросил Гарри. — Боюсь, что вы ошибаетесь. Я же просто Гарри.

— Гарри, — молодой человек в зеленой мантии смотрел на него сверху вниз торжественно и немного надменно, но ему показалось, что в его зеленых глазах по-прежнему блуждала улыбка. — Боги в таком никогда не ошибаются. И если однажды ты узнаёшь, что ты — избранный, то остается только принять это и... — он, кажется, собирался что-то сказать, но в последний момент заменил на другое, — стараться быть достойным.

"Я, наверное, просто уснул, — подумал Гарри. — И теперь мне просто все снится." Он только сейчас осознал, что так и продолжает лежать с закрытыми глазами.

Тут сверху на лестнице загрохотало, и Гарри почувствовал, как на лицо посыпалась труха и, похоже, упала парочка пауков. Гарри привык к паукам — их было много в чулане. Он непроизвольно открыл глаза, сожалея, что теперь этот интересный сон обязательно пропадет.

— Что за Хель, — странно выругался никуда не исчезнувший пришелец из сна, с напряженным подозрением глядя на потолок. — Землетрясение? Бомбежка? Инопланетное вторжение?

— Дадли, — тяжело вздохнул Гарри и сокрушенно воззрился туда же.

— Брат? — Локи скосил глаза, на лице отразились одновременно недовольство и понимание.

— Да, кузен...

— Ты позволяешь ему такое вытворять? Он старше, сильнее?

Гарри только кивнул.

— И ты постоянно проигрываешь ему в драке, — констатировал Локи.

— Я стараюсь ему не попадаться. Он редко когда может поймать меня, если с ним нет друзей.

— А, ну да. Конечно, — бог в мантии почему-то рассмеялся. — Ведь у него есть друзья, а у тебя нет, — и он испытующе посмотрел на Гарри.

Гарри стало ужасно обидно.

— У меня их нет из-за Дадли, никто не хочет...

— Шикарно, — перебил его Локи. — Ты еще скажи, что у него их четверо! И что они тебя не очень любят.

— Да... — пробормотал Гарри. — Они меня терпеть не могут вообще-то. А откуда вы зна...?

— А мы, боги, все знаем, — как-то задиристо-зло опять перебил его "бог футбола", — Нам положено. А брат, наверное, еще и блондин?

— Да...

— И с голубыми глазами, не так ли? — видимо, его это почему-то очень веселило.

Гарри удивленно заморгал, снова кивая.

— Но он же глупее тебя, да и его друзья тоже, — губы кривились в усмешке, но глаза уже не улыбались.

— Он самый безмозглый, и поэтому он их предводитель, и они...

— Иди, деточка, ложись спать, уже поздно, — послышался сверху сюсюкающий женский голос. — А мамочка принесет тебе любимую булочку и укроет.

— Приемная семья, — вопросительно-утверждающе заявил бог, немного скривившись.

— Тетя Пе...

— Любимый сын старший, а на тебя им плевать, — голос становился все более холодным и злым. — И что б ты ни сделал, и как бы ты ни старался, — Гарри с удивлением наблюдал, как ярко-зеленые, такие же, как и у него, глаза, постепенно становятся синими, — абсолютно безрезультатно. Зато, что бы ни сделал он — полнейший восторг и одобрение.

Конечно, все это так и было, хотя Гарри никогда и никому об этом не говорил. Им никто никогда не интересовался.

— И когда вы вырастете, все достанется только ему! — возмущенный бог уже почти кричал.

— Ну да, — отрешенно проговорил Гарри. Это и вовсе было само собой разумеющимся, ему бы и в голову не пришло претендовать ни на дом Дурслей, ни на какое-нибудь место в компании "Граннингс", которой руководил его дядя.

— Ну, что сказать — замечательно! — развел руками Локи, глаза которого вновь стали зелеными. — Поздравляем, вы только что выиграли главный приз в телешоу "Неудачник тысячелетия".

— Кто выиграл? — уже совершенно запутавшись, робко выдавил из себя Гарри. В голове у него была полная каша.

— А вот это — действительно хороший вопрос! — покачал головой Локи, прикрывая глаза и чему-то смеясь. — В общем, ладно. Приятно познакомиться было, я полетел.

— Куда вы...?

— Куда? На Олимп — метать молнии. Мы так разряжаемся!

* * *

========== 2. Скажи, что ты веришь ==========

* * *

От удара сапога божественной ноги стул пролетел насквозь воплотившегося в пентаграмме инстинктивно дернувшегося нага и, ударившись о стекло, рухнул.

Целый. Не поломался. Хорошо делают. Подойти, пнуть еще раз? Глупо. Как и все — глупо. Как вся жизнь. Да нет, даже как обе. Смешно, но вторая грозит быть гораздо глупей. И это, наверное, должно демонстрировать ему красоту и мудрость мироздания. Смешной ты, змееныш. Где ты все это нашел? Можно было бы с ним поспорить на темы: "Видим, то, что хотим" и "Хотим то, что видим", вот только спорить уже ни о чем не хотелось. Да и вообще, говорить не хотелось совсем. А все, что хотелось — это умыть лицо, на котором вопреки всякой логике оставалось ощущение мелкой трухи, осыпавшейся с грохочущей и содрогающейся над головою лестницы.

Чем бороться с желанием — легче его удовлетворить, и Лафейсон молча и зло прошествовал в ванную, не обращая ни малейшего внимания на следящие за ним, постепенно наполняющиеся тревогой золотисто-зеленые глаза Хесеша.

— Что случилось? — спросил тот, как только Локи, вытирая лицо полотенцем, вернулся в спальню.

— Без разницы, — холодно отрезал трикстер, отбрасывая полотенце на спинку кровати. — Доступа нет, сменить не можешь. Поэтому — без разницы.

На лице нага все возрастающее беспокойство уступает место задумчивости. "Ну да — идет обработка информации", — хмыкнул про себя Локи. Сейчас сформулирует вопрос. Наиболее этичный, точный и правильный. На который захочется ответить. И раскрутит его, конечно. Хелевый психотерапевт. Обойдешься. На этот раз — обойдешься. Ударим на опережение.

— Накрылся носитель твой. Не выдержал, видно. Совсем сумасшедший. Помнишь, ты мне говорил про больницу? Так вот — там на грани. А я рисковать не хочу. Ты мне уже объяснял про транквилизаторы.

— Ты что?.. Ты серьезно? — на лице змея встревоженная озадаченность постепенно сменяется неверием, смешанным с паникой.

— Да мне не до шуток, — Локи, не разуваясь, залез на постель и придвинулся к стенке, обхватив колени руками. — Забудь. Ты ничего не сможешь сделать. — Взгляд Лафейсона, выражающий крайнюю степень отчаяния, скользнув по глазам змея, неподвижно замер на валяющемся в дальнем углу перевернутом стуле.

— Да как же, — растерянно и удрученно запричитал змей, — Не может быть. Я ж видел, я же считал... — Взгляд его заметался, пытаясь встретиться с глазами замершего, словно восковая фигура, Локи.

— Ну что ты считал? Вероятность? Ты ж сам понимаешь — может и один процент сработать порой, и даже меньше. Не с моим счастьем, — он покачал головой, тяжело вздохнул и закрыл лицо руками.

— Кошмар... Да не может!... Ой-ёй, — сочувствие, жалость в дрожащем голосе нага. — Но я же правда ничего не...

— И не надо, — покачал головой Локи, скептически и горько улыбаясь. — Кто я тебе такой, чтобы ты рисковал ради меня? Все должно было так случиться. Чтобы ты так, — Лафейсон кивнул на украшенные цветными каменьями руки змея, — А я — так, — собственные беспомощно-разведенные скованные руки. Все ведь всем по заслугам, верно? И я сам виноват. Да?

— Я... Я... — змей мелко и часто замотал головой, на потемневших болотного цвета глазах начали наливаться слезы. — Ты просто не понимаешь! Мне же конец будет, правда! Я...

— Змей, ну ты что? Я у тебя ничего не прошу. Не можешь — не можешь, я понял. Давай провожу тебя. И... — Лафейсон покачал головой, тонко и печально улыбаясь. — Как бы там ни было, я всегда буду помнить тебя с благодарностью.

— Ты... Ты... Да чтоб ты вообще провалился! — зло выкрикнул наг, а затем, совершенно спокойно взглянув на Локи, быстро и решительно скомандовал. — Тащи стол, ставь в пентаграмму. И убери все с него. Если не хочешь — я водой смою, но будет нечисто.

— Змей, ты уверен? Как я могу...

— Нет! Не уверен! — заорал демон, в покрасневших глазах которого перемешались обида, страх, отчаяние и решимость. — И поэтому — живо тащи, покуда не передумал! И зеркало это свое из ванной — тоже.

Все заняло не больше минуты. Стоя рядом с колдующим над зеркалом Хесешем, Лафейсон наблюдал за загорающимися надписями и изображениями. Побежали огни, загорелись какие-то индикаторы. Быстрые движения пальцев, легкие прикосновения в разных местах. Интересно. Совсем не так, как в тот раз, тогда даже не было сил присмотреться. Сейчас все понятно. Санскрит, не санскрит — наплевать.

Вы собираетесь войти в область с ограниченным доступом. Подтвердите решение.

-Да—

Предупреждение: при отсутствии необходимых разрешений данные действия наказуемы.

Ответьте на следующие вопросы, подтверждающие, что ваши действия не являются случайными.

Подтвердите решение.

-Да—

Введите пароль, код доступа и номер лицензии.

Получение пароля. Взлом защиты системы. Осталось полторы минуты.

Он перевел взгляд на напряженно-сосредоточенное лицо Хесеша.

— Ты ведь найдешь другого, верно?

— Да, скорее всего.

Быстро наполняется мерцающая в воздухе зеленоватая пробирка.

1 минута 11 секунд до взлома.

— И будет лучше?

— Не знаю, навряд ли.

— Я просто хотел пару-тройку параметров дополнительных попросить задать. Раз уж у меня теперь какой-никакой опыт.

Змей просто молча кивнул, продолжая наблюдать.

47 секунд до взлома.

Вот какого еще волноваться? Сейчас досчитает. Чего же так сердце стучит...

34 секунды.

"...ты зря это делаешь. Очень плохо будет... обоим, тебе хуже гораздо. Ну, это всегда так... Когда делаешь кому-то плохо, то всегда гораздо хуже делаешь себе. Другой всегда хоть как-то защищен, а себя просто бьешь по открытому."

Оооо... Ну какого сейчас эти мысли.

26 секунд.

"И теория эта твоя... со всем этим кому лучше и хуже... Я не верю в нее. Но весьма интересно, и я поступлю как ученый. Сейчас мы проделаем эксперимент и наглядно узнаем."

Остановить, наверное, лучше. Пока не поздно. Остановить.

19 секунд.

Внутри все тревожней. Не просто же так. Стоит прислушаться.

Демон впился глазами в голографические показатели, по лицу тоже блуждают сомнения.

Остановить, точно! Ну, а как же?.. Лучше найдет... может быть. Без этого бреда!

14...

Лафейсон напряженно сглотнул. Хесеш тоже.

"Устроено так, в жизни это всегда. А со мной вообще очень быстро, я — один из служителей и хранителей..."

Хватит!

Он набрал воздух, чтобы погромче сказать, но змей вдруг сам тыкнул куда-то, выключая картинки. Посмотрел на него как-то странно, сухо бросил:

— Я скоро.

И растворился.

* * *

Хель... Да демон же проверять полетел, не иначе. Все же тварь умная очень, и паршиво так вышло. Во всех смыслах паршиво, он кусачий, змей, небезопасный. Может в результате такое устроить... Ведь может же, нет? Может, может, портал тот же испортить — энергия есть. А потом отойдет, ну скорее всего... Только может быть поздно! Вот же идиотизм, ну чего не секундой-то раньше...

Змей возник в центре, и в огненно-пламенных глазах его бушевало такое, что Лафейсон на несколько шагов отступил, уже рассчитывая уход в сторону от возможной огневой атаки. Четко представил, как увернется от огнеметной струи, как перепрыгнет бьющий в ноги поток воды, и как перекатом уйдет потом в ванну. Не выход — змей ходит сквозь стены. Но чуть задержать, хотя бы брызнуть водой... Чуть-чуть собьет видимость, за это время выскочить можно обратно. И в голове уже подбирались различные по силе отчаяния интонации для крика: "Да что же ты делаешь! Я ж безоружный!" Секунды какие-то — и он был готов. Насколько быть можно в его положении.

Но взгляд нага как будто постепенно закрыло темное, все утолщающееся стекло, он встретился с Локи глазами, отрицательно качнул головой (ведь понял же, да?) и тихо сказал:

— Налей.

Они выпили в полном молчании.

— Ну, и что ты молчишь? — трикстер прищурившись, подначивающе глянул на нага. — Ты давай, расскажи.

— Что? — безо всякого выражения отозвался тот.

— Нуу... — протянул Локи, демонстративно-равнодушно пожимая плечами. — Скажи, что никто так не делает. Что ты не ожидал. Что я подлый, — ухмыльнулся, — Мерзавец. Эгоист, никогда ничего не пойму. Не способен на благодарность. За добро плачу злом, и так далее. Давай. Ты же хочешь, змей, хочешь. Так вперед. Я послушаю.

— Мне нельзя, я шаучу* принял, — наг продолжал равнодушно смотреть в одну точку. — А ты и так сам прекрасно справляешься.

Локи глянул на дрожащие мелкой дрожью руки Хесеша в золотых наручах, в точно таких же, как были раньше у него самого, перевел взгляд на отрешенно застывшее лицо, на совершенно потухшие большие глаза, ставшие цвета заброшенного омута. Хель, сказать, да? Ну, а толку... Понятно, что не поверит уже. Кто б поверил...

— Змей, слышишь... эй, демон, Хесеш... Ты напрасно. Я бы тебя остановил. Мне секунды всего не хватило. Ну правда.

— Скорей, десяти, — прошептал наг, убирая дрожащие руки и сокрушенно покачивая головой.

— Нет. Секунды! Не веришь?

Змей поднял на него глаза, полные какой-то бесконечно-запредельной усталости. И встретился с таким же устало-измученным взглядом изумрудных глаз трикстера. Несколько мгновений они не отрываясь смотрели друг на друга, когда, наконец, змей неожиданно вздохнул и, печально улыбнувшись, сказал:

— Я верю.

И, останавливая, порывающегося что-то сказать, явно не готового к такой резкой капитуляции, Лафейсона, добавил:

— Пять минут. Я тебе объясню. Дай в себя мне прийти хоть немного.

— Что, не хочешь уже улететь отдохнуть пару часиков? — в голосе вся гамма чувств — облегчение, беспокойство, насмешка.

— Научился уже не улетать. Да и нет двух часов, мне на суд уже скоро. Ты хотел, чтобы я объяснил? Ну, так вот, все равно такое проверить нельзя. И поэтому, я предпочту верить в лучшее. В то, что тебе будет лучше и мне. Это сознательный выбор, всего лишь. Зачем мы вдвоем будем мучиться? Даже если ты это придумал... даже заранее... То все равно это лучше, чем думать другое. Тем более — ты ведь этого хочешь, — он посмотрел с улыбкой на Локи, — чтобы я думал именно так. И это само по себе уже хорошо.

— Вот Хель... Змей, умеешь растрогать, — руками развел, улыбнулся. — Слов нет... Это ж надо таким быть.

— Всего лишь практичным, — в ответ улыбнулся Хесеш. — Хочу чувствовать себя хорошо. И, по возможности, чтобы вокруг меня так же другие. Да всё, ничего не случилось, — он посмотрел на опять, видимо, собирающегося что-то сказать, Лафейсона. — Понервничал просто немного. Убить тебя очень хотел, — рассмеялся. — Ты видел, я знаю.

— Отчего ж не попробовал?

— Ахимса**. Да и кому это надо? У тебя жизнь зазря... мне неприятности. Прекрасно бы было — не только подставил клиента, — он скосил глаза, усмехнулся, — а еще и убил, причем потому, что тот был недоволен. Я и так тут с тобой репутацию всю испортил! — посмотрел горько, обиженно. — Гордился когда-то... Эх. Ну, и ладно. Зато теперь понял — я сильный. Я умею сдержаться. И я не боюсь уже многих вещей. Ни от кого. И я знаю, если меня положить — то я потом встану. И не буду несчастным. И никого ненавидеть не буду. И мне действительно нет нужды больше лететь отдыхать оттого, что мне наговорил кто-то гадостей. Ведь если тебя что-то цепляет — то это повод разобраться с этим. Можно убежать от говорящего, но не от проблемы. И поэтому, — взгляд у нага стал снова деловой и внимательный. — Давай ты расскажешь, что у тебя действительно там случилось. Не просто же так ты тут этот театр устроил.

— А нечего тут рассказывать, змей. Я и так знаю, что скажешь. Что совпадения — так это и есть хорошо. Что тело меня будет слушаться. Что сяду — поеду. Только я понял теперь, — посмотрел зло и мрачно, — что означает эта твоя, — он перекривил, — кармическая предрасположенность до 87 процентов. Это значит, что все то, что я предпочел бы забыть, мне опять полным комплектом досталось! И в добавок в унизительнейшей гротескно-мидрагдской упаковке.

— Слушай, ну что же я сделаю... Это действительно так. Жаль, просто времени не было, я бы тебе правда пару показательных вылетов сделал с вселениями. Легче один раз попробовать, чем несколько раз объяснять. В большинстве случаев лишь говорить можно и тупо ехать. Если везет чуть побольше... Это движения психа. Именно бесноватого, и такое не скрыть. Ну я же знаю о чем говорю, я же демон... Кроме того, это разрушает носителя напрочь, физически и психически. И соответственно рушит тебя. Демонхост — почти всегда существо обреченное, даже когда это все добровольно. Это не зря наказуемо — это опасно и вредно. Обоим. Тут у вас совпадения... Я не подумал, видимо это тяжело тоже. Если вы чувствуете одно, это дает вот такой резонанс... вот такое сложение. И на твое восприятие... — наг виновато и ошеломленно покачал головой. — Но ведь ты же сильный, — произнес с убеждением, потом улыбнулся, — И ты так любишь это доказывать...

— Не в этом, змей, — качнул головой с горькой усмешкой, — точно не в этом.

— Но один раз ты справился, и ты старше, у тебя теперь опыт, и...

— Справился?! Это вот — справился? Это ли? Вот как я справился, — он с отчаянной злостью обвел свою клетку глазами, — И вот как! — резким движением дернул с лязгом наручники.

— Но ведь это — тем более! Значит — время пришло. Значит, с этим пора разобраться. Хоть в какой-нибудь жизни. Крепость сильна настолько, насколько сильна ее самая слабая стена. Ты стараешься доказывать что-то снаружи, видеть и слышать от других... Но тебе это никогда не поможет, пока ты носишь такое внутри. Раны нужно лечить, а не прятать. А иначе и стукнет любой, пускай даже случайно... и сам не раз себя стукнешь. И... ты же прошлым живешь! Ты с ним разговариваешь... Не с другими. Я тогда еще, ну когда уговаривал тебя меня отпустить... Я старался ничем тебя не задеть, не спровоцировать. Но когда я просил прощения, и ты вспомнил про брата... Я тут понял, что это конец! Ты меня уже больше не слышал... Ты так хочешь чего-то достичь, но ты глух, несвободен... И пока не освободишься — вряд ли сможешь.

— Замечательно, змей. Вот ты мне объяснил, и я сразу стал счастлив, — рассмеялся с сарказмом. — Делать-то с этим что?

— Жить... учиться... наблюдать. Не бояться. Ставить эксперименты, — чуть-чуть улыбнулся. — Ты же любишь, я знаю. И однажды понять, что другие — так это же просто другие. У них свой уровень и свой путь. Что они на что-то способны, на что-то не очень... И что они думают, что они ценят, благодарны они или нет — это в общем-то их. И зависеть от этого — просто не мудро. Ну, смотри... Далеко ведь не надо ходить. У меня сейчас был повод начать сокрушаться по теме: "вот помогай так кому-то". Я хотел, ты же видел. И начать горевать, почему так со мной. И сказать: "Я теперь никому никогда"... И так далее. И ходить всю жизнь несчастным, мстить всем, кто попадется под руку. И кому стало бы хорошо? Мне? Тебе? Тем, другим, кто мне на пути еще встретится? Ну, не понял еще кто-то чего-то, так что ж... Он поймет еще, мне зачем себе жизнь из-за этого портить. Или настроение даже. И себе, и другим... Да я лучше помогу еще и порадуюсь, — улыбнулся. — И буду собою гордиться, что я не завишу. А другие... Легкого им пути. Понимания. Им ведь тоже непросто.

— И давно ты такой святой, демон? — Лафейсон наклонил голову набок, улыбается, сомненье с раздумьем в глазах.

— С полчаса примерно, — рассмеялся смущенно. — Ты крови налей, и сейчас с тобой выпьем за святость! Знаешь... ты просто стал меня подбивать — скажи то, скажи это... Я подумал... Ну ты явно не тот, кого в этом следует слушать, — улыбнулся Хесеш виновато-ехидно. — Результаты не очень.

Посмеялись. Выпили залпом. Потом Хесеш, опять став серьезным, спросил:

— Тебя беспокоит что-то еще? Ну, со вселением. С носителем этим.

— Да ты знаешь, — Локи хмыкнул, качнул головой, усмехнулся, — Как сказать тебе это помягче. Про те 87 — это ладно, понятно. Но скажу тебе, те 13, что не совпадают — это ж тоже полнейшая хрень. Может быть, я самый неблагодарный клиент, да вот что-то не вижу, чем бы мог быть доволен. Потому что в результате твоей блестящей работы, — он прищурился, глядя на нага, как будто тот был виновник его всех несчастий, — Я теперь вот такой шкет, — он провел рукой чуть выше пояса, — и меня презирает и ненавидит кучка каких-то тупых идиотов смертных мидгардцев, которые несомненно сильнее меня!

— Ну, я не знаю, — произнес демон задумчиво и немного растерянно, — почему тебе это досталось. Разве что, можно предположить, был когда-то идиотом, который несомненно сильнее смертных мидгардцев, и при этом их ненавидел и презирал...

Трикстер расширил глаза.

— Хель! Ты, змей, издеваешься?

Потом что-то подумал, рассмеялся и, наставив на нага указательный палец, сказал:

— Мне твоя магия очень не нравится.

— Я при чем тут? Это...

— ... всегда так работает? А с тобою гораздо быстрее? Да ты цверговый катализатор, Хесеш, с тобой рядом находиться опасно.

— Да оставь, я всего лишь readme

* * *

к этой программе. Иногда, может, стоит его почитать... — улыбнулся чуть грустно, лукаво, — Прежде чем проводить эксперименты.

* * *

— Двигай вправо. Еще чуть. Еще. Ну смотри, она же должна находиться на одной линии с крайними звездами Большой Телеги.

— Большой чего? — захмелевший Хесеш сосредоточенно смотрит на потолок, где, словно в учебнике по астрологии, блестят, составляющие аккуратные фигуры, синевато-серебряные огоньки.

— Большой Медведицы, Ковша. Ну ты можешь прочертить мысленно прямую?

— Уже нет, — пьяно смеется. — Все, спасибо, я понял. Здорово... Ну теперь же похоже, ну правда?

— О, конечно. Теперь уже не детсад. Можно даже младшим школьникам в планетарии по субботам показывать. Поразишь...

— Ну а месяц? Ты мне обещал.

— Да ты что? Я такого не помню, — Локи пьяно смеется, снова критически проверяя мерцающие синим узоры. — Я обычно не очень-то запоминаю такое. Так что... Ты проси теперь заново. Может быть — соглашусь.

— О, великий волшебник и чародей. Да продлятся годы твоего могущества. Будь же так благосклонен — научи своего неразумного ученика великому чуду сотворения месяца.

— Хорошо сказано, мне чем-то нравится. Я б у вас пожил, — снова смешно. — Месяц... Ты сделай луну.

— Я луну не хочу... Это не интересно.

— Ты сделай. Ты меня слушаешь, нет, ученик? Ты поспорь мне еще — сразу выгоню к цвергам.

— Ну... Ну ладно — смотри.

— Этот тусклый фонарь? Ладно, с медом пойдет. Теперь круг сделай темный. Можешь?

— Ага... Я могу.

— Чуть побольше. Вот так. Теперь двигай.

— Куда?

— Да к луне своей. Разве не понял? Вот ты тормоз!

— Я понял! — радостно заверещал. — Это же... как настоящие? Словно тенью от света Солнца закрыть? Вот же здорово! Не додумался бы никогда.

— Гениально. А я думал уже выгонять, — одобряюще-лукаво смеется.

— Нет, не надо! Ты меня еще научи...

— Все, наверное... — Лафейсон с сожаленьем вздохнул. — В другой раз. Тебе скоро пора. А ты пьяный, уставший, — посмотрел на Хесеша, покачал головой.

— Я... Да ты не волнуйся. Мне дома снимут все. Магией. У меня брат... — посмотрел на Локи, осекся.

— Что? Давай, продолжай, — усмехнулся.

— Полубог. И целитель — умеет.

— И поможет тебе? — голос трикстера стал гораздо прохладнее.

— Ну конечно. Ведь я попрошу. Ты расстроился снова...

— С чего бы? Я рад. За тебя. Все, не спорь. Погадай лучше, цыганка, давай напоследок на новую жизнь.

— Ты же знаешь, что я не могу, — сожаление в золотисто-зеленых глазах.

— А ты так — на глазок, — улыбается. — Ну хоть что-то.

— Тогда руку давай, зеленоглазый.

Смеются.

— Ждет тебя дорога дальняя. Богатым будешь...

— Да ты что? — в ехидном голосе слышно сомнение.

— Точно будешь. Я ж видел... Да не по руке! Я тогда еще это смотрел. Ну, когда подбирал. Я тебе не сказал, тебе было неважно. А сам я всегда смотрю такое. Ну, интересно же. Что еще? О, знаменитым будешь. Удачливым. Много ждет тебя на твоем пути. В казенном доме только не закончи, — посмотрел как-то грустно, с тревогой. — А то с твоим мировоззрением...

— Нет, ты что. Я теперь осторожен. И мудр, — рассмеялся, насмешливо глядя на змея. — Хочешь, высшую эзотерику тебе сдам?

— Я верю. Конечно, ты сдашь, ты же умный. И память хорошая. И ты знаешь, что и куда применить. Давай сразу зачетку — высший балл тебе сразу поставлю.

— А взятку?

— Это тоже давай. Я люблю.

Опять посмеялись.

— Все, — вздохнул, чуть грустно улыбаясь, Хесеш. — Провожай. Убери уже стол из пентаграммы — мешает.

Щелкнул замок, отпирающий спальню. Уже утро. Змей в пентаграмме чуть дернулся, но устоял. "Я теперь в силе."

— Все, демон, давай. Удачи тебе на суде. Береги свой дворец с миллионами.

— И тебе, бог, удачи. Легкого пути в новой жизни.

— А, ну да. Там как раз намечается, — хмыкнул. — Легче некуда.

— Ну ты справишься, — улыбнулся. — Я в тебя верю, ты — бог.

— Сгинь уже, опоздаешь. Я гашу огоньки. Нет, постой! — улыбнулся, ткнул пальцем. — Ты запомни: я тебя бы остановил. Лишь секундою позже. Скажи, что мне веришь.

— Сто процентов, — улыбается тоже. — А зачем тебе это?

— Да так... Не хочу, чтобы ты думал обо мне... в общем, хуже, чем есть.

— А я хочу... — Хесеш странно моргнул, но потом улыбнулся и озорно высунул черный раздвоенный язычок. — Чтобы это тебе, наконец, стало неважно!

________________________________________________

*Шауча — чистота, как внешняя (чистоплотность), так и внутренняя (чистота ума). Внутренняя чистота включает также очищение речи от пустословия и злословия.

**Ахи?мса (санскр.) — поведение и образ действий, при которых первым требованием является ненанесение вреда — ненасилие. Ахимса определяется как поведение, ведущее к уменьшению зла в мире, направленное против самого зла, а не против людей его творящих (отсутствие ненависти).

* * *

readme-файл (от англ. read me — "прочти меня") — текстовый файл, обычно включает в себя:

информацию о системных требованиях, инструкции по установке программы,

инструкции по настройке, инструкции по управлению программой и др.

========== 3. Зачем приходят боги ==========

* * *

Хесеш... Маленький демон, который на самом деле оказался большим. Слишком умный, чтобы его можно было обмануть, заполучить или хоть как-либо им манипулировать. И слишком мудрый, чтобы превратиться во врага после всех этих попыток. Хесеш, от которого толком ничего нельзя скрыть, и от которого ничего по сути скрывать и не нужно. Короткий период его жизни в тюрьме, о котором, как это ни парадоксально звучит, будет приятно вспомнить. Вспомнить... с благодарностью? Вот и добился ты, змей. Локи улыбнулся, задумчиво глядя на опустевшую пентаграмму. Не так все и сложно.

Нормально все будет с Хесешем. Змей умный и сделает все как надо. Да и не должно там ничего такого критичного быть, иначе так запросто перед судом бы не отпустили. Летал тут туда-сюда как хотел и когда хотел в своих изумрудах с рубинами. Еще и в доспехе его, вот смешной. Хорошо еще шлем нацепить не додумался, а то вообще умора была бы — змеюка с рогами.

* * *

Мальчик мыл посуду и вспоминал свой сон. Это был хороший сон. Ему приснилось, что к нему приходил бог. Такой красивый, в зеленой мантии. И что он говорил с ним. И этот бог очень рассердился, когда понял, что Дадли его обижает. Это было странно. Какое дело богу до Гарри? Но он сказал, что Гарри — избранный. Мальчику очень захотелось спросить у дяди с тетей, есть ли такой бог — Локи. Но они очень не любили вопросов. Тем более, что это был странный сон, и было лучше о нем не рассказывать. Потому что, еще больше его родственники не любили все странное. Они были совершенно нормальные люди.

— Ну что ты все возишься? — недовольным голосом поторопила мальчика тетя Петунья. — Подметешь — и марш на улицу!

— Ну да, не хватало, чтобы он крутился под ногами в субботу. Когда-то же надо от него отдохнуть, — ворчливо добавил дядя Вернон, закрывая газету.

Нет, бог больше к нему не придет. Ему очень не понравилось, что Дадли прыгал на лестнице. А если он увидит, как относятся к нему дядя с тетей, он точно поймет, что Гарри просто не может быть избранным. Наверное, иногда ошибаются даже боги с Олимпа.

* * *

Убрать, все убрать — стереть чертеж пентаграммы (о да, полотенцем, вручную), растереть в порошок и смыть в канализацию остатки углей, вымыть кубок от крови. На место стол, стул и зеркало. Вроде порядок? Он умел заметать следы, умел сделать так, что никто ничего и никогда не заметит.

Усмехнулся, покачал головой, представляя, что тут бы осталось, не сдержись тогда змей. И меньше всего думать хотелось, какие еще меры могут последовать, если вдруг заподозрят его в чем-то таком. Куда уже дальше-то? На стенку цепями пришпилят? Забавненько так, он такое в каких-то сказках читал. Не так далеко уж бывает от реальности и до сказок. И до тех мифов мидгардских, которые он читал тоже. Совсем не так далеко, совершенно немного осталось. Нельзя ошибаться вообще. Змей, да... Спасибо. Могло все закончиться плохо.

Ну что, на кровать и в дорогу? Да нет, не во сне, такому действительно нужно учиться. Но просто лечь, войти в транс и переместиться... Умеет, конечно, умеет. Тоннель прямой есть, метки есть, местонахождение известно. Привязка к обоим телам. Нет проблем, понеслось.

* * *

Солнце, свежий воздух, тепло, под ногами посыпанная мелким гравием парковая дорожка. И все хорошо вроде... Но он бежал. Бежал со всех ног, почти задыхаясь, с обидою сознавая, что не убежать. По приближающемуся топоту сзади понимая, что скоро догонят. Хотелось напрячься, прибавить, но, словно во сне, тело отказывалось подчиняться, лишь замедляя темп и неизбежно приближая конец этой погони. Нет, так еще не было. И так быть не должно. Два, три, четыре с трудом давшихся шага, совсем близкий топот за спиной...

— Присесть!

Мальчишка послушался. Преследовавший резко налетел, больно стукнув коленями в ребра, и кубарем перелетел через него.

— Встать, пнуть и бежать!

Пнул, да, куда-то в бедро растянувшегося на дорожке мальчишку, бесполезно и слабо, и, тяжело дыша от уже совершенно сбившегося дыхания, побежал дальше. Нет, не уйти. За спиной уже следующий. Сейчас настигнет...

— Стоп. Разворот и подножка!

Есть. Долговязый подросток споткнулся и, выставив руки, с размаху растянулся, вспахивая дорожку и подымая облако пыли.

— Пнуть и бежать!

Еще бестолковей — куда-то в ботинок. Своей ноге в странной матерчатой обуви явно больнее. А сзади опять топот ног. Дыхание... все, сейчас просто сложится вдвое. Это же сколько так надо было бежать, чтобы так...

— Бежать!

Бесполезно. Тем более, что навстречу стремительно вырастала фигура какого-то круглого блондинистого крепыша в красно-коричневом свитере. Ну что — окружение? А ведь сил уже нет.

— Магией!

— Чем? — ошарашенный совершенно вопрос, от неожиданности он чуть-чуть не споткнулся.

— Чем-чем... Палкой! Вон лежит — второе дерево справа в двух футах левее. Быстрей!

Он рванул резко в сторону, между кустов, эти двое почти что столкнулись, нормально, он выиграл пару секунд, вон и палка. Давай... И вот тут понял, что все было зря. И по тому, как схватил, и как встал, и как замахнулся. Ага, как же. Такое поможет. Замах и удар. И, конечно же, мимо. От резкого движения легкое тело развернуло, палка вырвалась из рук, на него налетели с разных сторон...

— Ложись! Падай!

Есть. Ну хотя бы это умеет. И объяснять ничего не пришлось — упал, сжался, закрылся. Глухая защита. Нормально, пойдет. Когда совсем скверно. Ну да, все вцепились и что-то пытаются сделать. Кажется растянуть... Идиоты, тем лучше. Устанут скорей.

— Тяни его, Мальки! Он мне поставил подножку! Держи его за руки! Надо его проучить!

— Не получается! Заклинило этот скелет совершенно от страха!

— Да вы не умеете! Пирс, пни его в бок!

— Дай я лучше пну! Отойди, ты мешаешь!

Да можно было бы еще выйти из положения. Под руками песок, набрать, резко развернуться, пнуть по ногам двух ближайших. Вскочить, двум другим песок кинуть в глаза... Вот только он понял — не выйдет. Мальчишка не справится, не попадет. Ну а он... Наглядно представилось, как в красной рамке мигает досадная надпись "Доступа нет". Угу, на санскрите, вернее, на наги, так, кажется... Цверг, когда надоест им пинаться? Больно все-таки... Хель.

— А репей у кого?

— У меня! Но я половину уронил. Вы видели? Он мне прыгнул под ноги!

— Ага, он сегодня решил вдруг, что он — Джеки Чан. Вы видели, как он палку схватил?

Все заржали.

— Эй, Дад, не давай ему больше смотреть телевизор! В другой раз он решит еще, что он — Шварценеггер, всем будет плохо!

— Ага! Терминатор-очкарик!

Снова гогот. И снова тычки. Совсем бестолковые, неприцельные и не очень-то сильные. И, тем не менее — больно. Ну что же — давайте. Играйте, ребятки, это же весело. На одного впятером. Вот только бы доступ... И тогда можно будет сыграть по-другому.

— Ладно, сыпь репей ему на голову и пошли, надоело.

— Руки чуть-чуть отодвиньте ему, все не влазит.

— Да сунь ты ему за шиворот и побежали, уже скоро Черный Плащ, новая серия, вы забыли что ли? Не хватало опоздать из-за этого ниндзя.

* * *

— Вставай — они убежали.

Но мальчишка уже сам поднялся. Хотел отряхнуться, в шею больно впились репьи. Разделся, немного подрагивая (да, не так уж тепло, как казалось во время погони) и с грустью стал выковыривать колючки из мешковатой рубашки и старого свитера мерзкой бордовой расцветки. Однако и вкус! И с таким иметь дело годами... Тело тоже... Ребра сплошные. Дохлятина! Физическое соответствие... Как же, да. Чтобы он таким был. Ну был худеньким в этом возрасте, точно. Так ведь стройным, изящным. А не... В общем, ладно, о чем говорить.

Настроение стремительно портилось. Досада, обида, недовольство собой... Стоп! А его ли это эмоции? Его, да. И... не его. Наложение и резонанс. Нет, так не пойдет! Прекращаем.

Улыбка, сочувственно-насмешливый взгляд и осанка.

— Ты что же — расстроился? Из-за этого? У нас тут пятикратное преимущество у противника, и это только по численности. А если по силам считать — то раз в восемь точно. А потому... Вот в такой ситуации, — он усмехнулся, прищуриваясь по-дружески, ободряюще и чуть лукаво, — можно просто отпраздновать. Живой, целый и на своих ногах движешься. И, кажется, даже без крови вообще обошлось, нет даже ссадины. Так это же замечательно просто! Руки работают, пальцы целы, не болят... Вон еще слева чуть ниже репей — убирай. И сплюнь песок изо рта — неприятно.

Гарри ошарашенно посмотрел на стоящую перед глазами фигуру. Он только заметил... И только понял, что голос, говоривший ему присесть и бежать — это вовсе не внутренний голос! И что... Нет, это, наверное, его просто побили. И он стукнулся головой. И стоит только зажмуриться и помотать головой... Но зажмуриваться не хотелось. Пусть видение не пропадает. Гарри так хотелось с ним поговорить...

— Да-да, все нормально, сэр. Мистер... — он вспомнил, что так и не спросил вчера... — Сэр Локи. Извините, но я до сих пор не знаю, как ваша фамилия, — вежливо и чуть смущенно произнес Гарри. Наверное, все-таки надо было решиться и расспросить Дурслей. Все-таки, они взрослые и смотрят разные передачи. А дядя Вернон читает газеты, в которых написано много умных вещей.

— Не нужна тебе моя фамилия, — хмыкнул Локи. Ну да — принц Асгарда. Сейчас так и начнет его величать. Здравствуйте, мистер Асгардский. Ничего так, забавно. — И отчество тоже не нужно. Мы как-нибудь без анкеты. К богам, юноша, обращаются по имени и на ты. Это традиция.

Гарри стало стыдно. Он не знал таких очевидных вещей. А еще Гарри вдруг понял, что ему, всегда такому вежливому и обращающемуся на "вы" ко всем старшим, будет не так уж трудно называть Локи на "ты". Потому что Локи относился к нему с большим пониманием, чем кто бы то ни было, и вел себя как друг. И, к тому же, Локи был таким молодым. И сегодня он выглядел гораздо моложе, чем вчера. Или это Гарри только казалось.

— Тем более, я думаю, что мы будем друзьями, — Локи словно ответил на его мысли. — Очень близкими друзьями... — зеленые глаза изучающе смотрели прямо в глаза пораженного мальчика. — Ты ведь хочешь, чтобы мы подружились, Гарри?

У Гарри просто не было слов, и он молча кивнул. Наверное, это было очень невежливо, но он просто не знал, как ответить. С ним хочет дружить бог? Нет, он все же ударился. И лежит теперь без сознания. Хорошо, если Дадли додумается послать кого-то за помощью. Он крепко зажмурился и сильно ущипнул себя за руку.

— Хель! — возмущенно воскликнул Локи от неожиданности. — Ты как-нибудь помягче не можешь проверять меня на реальность? Если ты будешь таким увлекаться, то не удивляйся, что я действительно в конце концов пропаду, — и он рассмеялся.

— П-простите, — еле выдавил Гарри, ему стало очень неловко. Но, кажется, бог не рассердился, а только немножко смеется над ним. Наверное, Гарри кажется ему попросту глупым. Мальчик хотел объяснить ему, что к нему еще никогда не являлись боги, и все это кажется ему несколько странным. И удивительнее всего было то, что Гарри видел Локи и с закрытыми, и с открытыми глазами почти одинаково.

— Прости...те? — Локи с легким упреком покачал головой, намекая на то, как они теперь договорились общаться. — О, да нет, без проблем, щипайся сколько угодно, я потерплю, еще вопрос, кому неприятней, — он усмехнулся. — Значит, не веришь в реальность? Надеюсь, что ты не полезешь в ледяной душ, я не очень люблю. У меня сейчас небольшие проблемы со сменой ипостаси, так что прошу воздержаться.

— Со сменой чего?

— Воплощения. Ну, я могу быть в двух формах.

— В двух формах?

Удивление, шок. Да сколько можно-то.

— Да. Это кроме того, что я могу...

Можно попробовать. В конце концов, он же специально принял сегодня более молодой облик. Ха, как ни странно... Словно в зеркале он наблюдал, как меняется доспех на парадный, как подымаются над головой золотые изогнутые рога. И никогда, никогда в жизни он не испытывал такой захлестнувшей всего его волны восхищения. Эй, там, прекрати уже. Я, в конце концов, не тессеракт.

— Слушай, ты все-таки маг, должен попроще воспринимать такие вещи.

— Я кто? — Гарри почувствовал, что у него отвисла нижняя челюсть.

— Колдун, чародей, кудесник, волшебник. Знакомые слова подчеркнуть.

— Чем подчеркнуть? — Гарри казалось, что еще немного, и у него в голове все взорвется.

— Кровью, конечно! — Локи на секунду сделал страшные глаза и... рассмеялся.

— Вы... ты шутишь? Мне же не надо подчеркивать кровью? И... — Гарри было стыдно в этом признаться, но он так и не понял, где были написаны эти слова, которые ему нужно было подчеркивать.

— Ну, конечно, шучу. Кровь оставим для донорства. Чернила по математике для пятого класса тоже вполне подойдут.

Гарри безуспешно попытался представить себе такие чернила. А также, где их можно найти. И тем более, что и где ими нужно подчеркнуть. Все это совершенно не складывалось в какую-либо более-менее понятную картину. То есть, понятны были слова, но не более.

— Локи, — тихо произнес Гарри. — Боюсь, что ты ошибаешься. Я не думаю, что я волшебник... Я даже не вижу слова, которые я должен подчеркнуть. И я совершенно не знал, что бывают такие чернила.

Это кошмар. Просто ужас. Локи понял, что единственное, что остается, было продолжить. И потом сменить тему. Потому что, если сейчас он не выдержит... Если сейчас засмеется... Тихо, спокойно. Может, это Хесеш дубль два, после окажется, что даже умный и с юмором. Ментальное сходство — до 65... Парень, ты — гений. Давай-ка без паники. Он призвал на помощь все годами выработанное умение скрывать эмоции, собрал волю в кулак и патетически выдал:

— Гарри. Это совершенно не важно. Мой брат, он вообще никаких чернил никогда не видел в упор и постоянно подчеркивает то, что не нужно. И это ему совсем не мешает вполне удачно кинуть парочку молний, летать с зачарованным молотом и включать-выключать дождь. Так что, ты волшебник, Гарри, и ты — будущая звезда первой величины! Можешь даже не сомневаться, мне на Олимпе один сфинкс так сказал. А он парень грамотный, точно видел чернила.

В чуть насмешливом взгляде Локи было что-то подбадривающее, что-то, что придавало уверенность. Но Гарри, вместо того чтобы почувствовать себя польщенным и возгордиться, с паникой осознавал, что все это ужасная ошибка. Волшебник? Он, Гарри Поттер, волшебник? И об этом богу Локи на Олимпе сказал сфинкс?

— Но почему же я тогда не смог превратить шайку Дадли в бородавчатых черепах, когда они меня били? — тихо пробормотал он.

— Ну я предлагал тебе их стукнуть магией. Но ты как-то не очень воспринял, и я решил, что тогда подойдет лучше палка. Правда, когда ты взял палку, — Локи рассмеялся, вспоминая и чуть качнув головой, — Я понял, что для тебя в этом никакой разницы. И что твоя приемная семья гораздо хуже... — он на секунду запнулся. — В общем, они не научили тебя элементарным вещам. И теперь тебе десять лет, а ты абсолютно ничего не умеешь.

Гарри решил, что бог зашел слишком далеко. В конце концов, он ходил в школу и не так уж плохо учился.

— Кое-что я знаю, — заявил он. — Математику, например, и всякие другие вещи.

— Ну да, — рассмеялся Локи. — Это, конечно же, очень помогает для выживания. Помножь врагов всех на ноль, например. Может быть — пропадут. Ты не пробовал?

— Дадли и так полный ноль, зачем его множить, — немного обиженно пробормотал Гарри. — У него совсем нет мозгов.

— Ага, у тебя, значит, есть. И как ты распоряжаешься этим богатством? У тебя уже есть план мести? И ты знаешь, как будешь в следующий раз защищаться, случись еще что подобное? Если среди твоих умений или талантов нет умения защищать себя, то они всего лишь увеличивают твою ценность, как раба. Потому что всегда найдется тот, кто воспользуется и твоей беззащитностью, и твоими умениями. И все, что тебе в жизни останется — это выбирать между такими. Если они позволят тебе выбирать.

Кажется, он переборщил. Он мгновенно осознал это по тому, как у него самого резко пропало желание разговаривать. По тому, как физически ощутил страх от сомнения, а действительно ли обладает хоть каким-либо даром мальчишка, и что будет, если его сфинкс и вправду ошибся. Хелевый резонанс... Это ж он сам вызвал у мелкого сейчас эти чувства. Ну, конечно, сейчас вот усилит своими, тот снова добавит, и оба погрязнут в неверии в себя, сомнениях и пессимизме. Нет, нет, нет, нет... Не пойдет!

— Но ты не переживай, Гарри, — уверенно и слегка снисходительно улыбнулся он. — Ты же знаешь, зачем к человеку приходят боги?

— Зачем? — мальчик воззрился на него с робкой надеждой.

— Помочь. Защитить. Научить. Пробудить таланты.

Ха! Безусловно для этого. Спокойно. И не сомневаться. Все именно так, разве нет? Смертные все в это верят.

— Если ты не умеешь чего-то — это не повод расстраиваться, это лишь повод научиться. Если ты сомневаешься в чем-то — это повод попробовать. Ты согласен? Ты хочешь, чтобы я тебя учил? Защищал?

Гарри молча кивнул. Ему так хотелось, чтобы все это было правдой.

— А почему ты меня не защитил, когда они меня поймали?

Надо же... Единственный толковый вопрос. И совершенно некстати.

— Ведь если ты бог, ты, наверное, мог их всех раскидать, как игрушки.

И еще продолжает. Ну красота просто. Что ж... Хесеш. Сейчас поглядим, сдал бы твой ученик без взятки высшую эзотерику.

— Я пришел научить тебя, Гарри, а не делать все за тебя. Ведь когда меня рядом не будет — все будет так же. Нет, еще будет хуже — поверь. Человек должен справляться сам, а не рассчитывать на богов. У тебя все для этого есть. Надо лишь немного поверить в себя и научиться. Только сначала нам нужно с тобой кое-что сделать. И тогда... Тогда никто больше не посмеет над тобой издеваться. Ты их всех победишь.

— Я смогу победить Дадли и Пирса? — Гарри боялся, что он ослышался. Все это было так невероятно и так заманчиво.

— Конечно, — улыбнулся Локи. — И тех троих — тоже. В общем-то — это даже не проблема вообще. Они на самом деле вовсе не сильные. И абсолютно ничего не умеют. А ты будешь уметь.

— Я буду как Джеки Чан? — выдохнул мальчик.

— Нет, — Локи отрицательно покачал головой. — Ты не будешь как Джеки Чан. Но ты будешь как Гарри Поттер. Маг, волшебник. Избранный. И звезда первой величины. Сильным можно быть только будучи самим собой. Когда хорошо знаешь свои сильные и слабые стороны. И когда их умеешь использовать.

Кажется, он произвел впечатление. Даже устал от всех этих возвышенно-серьезных речей, если честно. Но пока, видимо, лучше воздержаться от шуток, хватило и непоняток с чернилами. Он торжественно помолчал, давая Гарри возможность прочувствовать важность услышанного.

— Ладно... давай одевайся, а то что-то холодно. И топай домой, уже хочется есть. И давай с тобой договоримся: ты больше ни из-за чего не расстраиваешься. А то ты расстраиваешь этим меня. (Стопроцентная правда, кстати, ну не смешно?) Все будет просто великолепно. Ведь я же с тобой?

* * *

========== 4. Тисовая, 4 ==========

* * *

Серая асфальтовая дорога монотонно стелилась под ноги. Боковое зрение улавливало идеально подстриженные зеленые газончики, разделенные дорожками через равные промежутки. Не интересно. Слишком ограниченно и бесполезно.

— Гарри, если ты проиграл в драке, это не повод плестись, как будто... — Локи скривился, на секунду задумавшись. Потом тряхнул головой и, иронично рассмеявшись, добавил: — Нет, на казнь я тем более так бы не плелся. Идти надо так, как будто ты выиграл. Ты, а не они. Всегда. В общем, распрямился, поднял голову и вперед.

Мальчик послушался. Не то, чтобы он точно понял, что от него требовалось, но обзор сразу явно улучшился. Теперь взгляд идущего отмечал аккуратные домики по обеим сторонам улицы и иногда — припаркованные возле них автомобили. Совершенно одинаковые слева и справа домики, как будто отраженные в зеркале. И совершенно одинаковые вдоль по ходу движения. Один и тот же? Нет, если приглядеться — немного разные. Занавески другой раскраски, вон там клетка с канарейкой подвешена над окном, а там аккуратненько прислонен к крыльцу детский велосипед. И, развеивая последние сомнения, сменялись бронзовые номера над входными дверями — восемнадцать, шестнадцать, четырнадцать...

"Тисовая улица" — прочитал Локи табличку на угловом доме. Они перешли дорогу, и все пошло повторяться. Все те же газоны, дорожки и, словно наштампованные по трафарету, двухэтажные кирпичные здания с покрытыми коричневой черепицей крышами.

— А вот теперь можешь себя ущипнуть, — озадаченно и слегка раздраженно хмыкнул Локи. — Потому что, у меня почти создалось ощущение, что я брежу. Прямо какой-то ритуал "зеркальный коридор". Такое только насекомые могли настроить, а не существа, гордо пытающиеся именовать себя "разумными".

— Да, мне здесь тоже не нравится, — вздохнул Гарри, как ни странно сразу поняв, что Локи имеет в виду. — Здесь все так — совершенно одинаково. — Он удрученно помолчал, затем, с надеждой взглянув на бога, робко спросил: — Ты сможешь забрать меня отсюда?

— Конечно, Гарри, — ответил тот с убеждением, не особо задумываясь. — Я многое могу. Только для этого сперва нужно сделать одну вещь.

— Вещь? Какую вещь? — Гарри готов был пойти на многое, лишь бы избавиться от Дурслей и всего, что было с ними связано.

— Увидишь, — загадочно улыбнулся Локи. — Но ты должен очень хотеть и сделать все так, как я скажу.

— И ты заберешь меня от Дурслей? — Гарри не мог поверить своему счастью.

— О, безусловно. Легко. Как только мы все сделаем, — и он улыбнулся еще более обещающе и загадочно.

Еще один переход через дорогу, последний ряд домиков. Ну да, конечно же — снова точно таких же.

— Как называется это... (город, деревня?..) селение?

— Литтл Уингинг, Графство Суррей, — с готовностью сообщил мальчик, словно отвечая на вопросы анкеты.

— Давай угадаю. Соседняя улица справа — абсолютно такой же шедевр архитектуры.

Гарри кивнул.

— И слева. И перпендикулярная. И... — губы растянулись в неверяще-презрительной усмешке. — Ладно, понятно.

На душе ядом разливалась досада. Насекомые, просто насекомые. И они еще возмущались, когда он... Да всего лишь сказал то, что думает! Ну, оспорьте, давайте. Докажите. Не муравьи? Нью-Йорк — термитник самый настоящий. А тут что? Соты. Ровненькие, аккуратненькие. Понастраивали, сидят, жужжат тихонько, иногда выползают, что-то собирают, копят, растят личинок. Вон как этот вот — представитель. Опять в пол уткнулся. Хель. Хотя, ясно, из-за него и уткнулся. Или нет — из-за улья своего. Нерадостно, да? Тора благодарите — свободу вашу отстоял. Построил бы лучше тут что-нибудь хоть для примера. Так ведь не может. А вот он бы смог. Не захотели? Ну так цверг с вами, живите в своих термитниках. Плевать ему... было бы. Если бы теперь самому тут не жить.

Руки собрались толкнуть дверь. Такую же, как десятки дверей вокруг. Может быть — сотни. Тысячи... Четверка бронзовая — вот и все, что ее отличает. Хотя, и с четверками в этом райском уголке еще немало найдется.

— Запрещено что-либо менять?

Гарри вопросительно-непонимающе уставился на него.

— Ну, перекрасить, достроить? Кустик посадить, фонтанчик, скульптуру, ну хоть что? Мозаику, балкон? Что-нибудь!

— Не знаю, — Гарри, кажется, растерялся. — Наверное, нет. У некоторых есть веранда или пристройка для велосипедов. А у...

— Так почему ты... твои... ничего такого не сделали? С воображением туговато?

— Я... нет, — мальчик отрицательно замотал головой и пробормотал грустно: — Я ничего не решаю. А тетя с дядей, они просто не будут, они стараются ничем не выделяться. Они гордятся, что они совершенно нормальные люди, такие, как все. Ведь неизвестно, что на это скажут соседи.

— Местное общество? И чем грозит? Игнорирование, изгнание, лишение каких-либо прав?

— Нет, нет, — Гарри растерялся еще больше, — Ничего такого. Просто... Ну это не принято, в Литтл Уингинге никто так не делает.

— Замечательно. Очень достойные своей свободы создания. Загнулись бы без нее. Открывай уже, домой пришли.

* * *

Внутри было светло, тепло и сухо. Тесновато, конечно, но и снаружи было понятно, что не дворец и не башня Старка. Что там Хесеш про богатство вещал? Не похоже на богатство, хотя и не бедность, уж точно. Видали лачуги и хуже. А тут... так себе, но жить можно. Чисто хотя бы, и пахнет. Вкусно так пахнет, едой. Проголодался, однако.

— Явился, наконец-то! — высунувшаяся из двери кухни тощая блондинка в переднике и с половником в руке бросила на него неодобрительный взгляд и вновь исчезла в проеме. — Иди, накладывай еду, и поживее! Дадли придет буквально через пару минут, как досмотрит мультфильм, и я не хочу, чтобы из-за тебя у него испортилось настроение.

— Тетушка, от вашего голоска настроение не испортится разве что у глухого, — негромко съехидничал Локи. Голос слушался, как и предсказывали.

— Ты что-то сказал? — недовольно обернулась Петунья, нахмурившись.

— Нет, нет, ничего, — поспешно вмешался Гарри.

— Разве что, что вы щебечете, как птичка, — как ни в чем не бывало продолжил Локи, чувствуя, что хочет наклонить голову набок, но вот тело не подчинялось.

— Какая еще птичка, что ты несешь? — женщина раздраженно скривилась, неестественно поднимая худое плечо к длиннющей шее.

— Нуу... Павлин, например, — невинно предположил Локи, видя, как еще сильнее вытягивается и без того вытянутое лицо хозяйки дома. — Я не то сказал? Ну тогда, может быть, гусь.

Кажется, он сказал явно лишнее. Потому что понял, что желание засмеяться уже не подавить. То есть, ему еще подавить можно было бы, но вот Гарри...

Тот просто стоял и открыто смеялся, глядя на задыхающуюся от возмущения тетушку. Ну кто же так делает...

— Петунья, дорогая, что здесь происходит? — в кухню вошел грузный мужчина с огромными усами. — Так... Я смотрю, что кому-то очень весело, — грозно произнес он, мгновенно определив источник негодования супруги и хватая мальчишку за волосы. Тот попытался увернуться, но страх просыпать еду из тарелок в обеих руках не дал возможности сделать это достаточно резко, и Дурсль поймал его, больно запрокидывая ему голову.

Мальчик скривился от боли, но Вернон неожиданно отдернул руку.

— Что за мерзость! — он разъяренно глянул сперва на свои уколотые пальцы, потом, бесцеремонно притянув уже избавившегося от тарелок Гарри за шею, уставился на его макушку. — Петунья, мальчишку нужно немедленно постричь! У него полная голова какой-то колючей дряни.

Она собралась что-то ответить, но в это время на кухню влетел запыхавшийся Дадли и, с размаху плюхнувшись на стул, тут же жадно накинулся на еду.

— Дадли, маленький, проголодался, мой крошка, — мгновенно переключилась она, с умилением глядя на жующего сына. — Только скажи, мамочка тебе еще подсыпет.

Дадли сделал жест рукой, означающий, видимо, что уже можно с этим не затягивать.

— Гарри...

— А что Гарри? — Локи улучил момент, когда рот был не особо занят едой. — Я ему не мамочка.

— Ткни его чем-нибудь, Дадли, — посоветовал дядя Вернон.

Гарри увернулся от вилки и встал из-за стола.

— Дадли, ты глуп. От вилки мамочками не становятся. Дядя, наверное, имел в виду не это.

Гарри резко отвернулся к плите, изо всех сил стараясь держать рот закрытым, чтобы подавить смех и не дать Локи сказать что-либо еще.

— Ты сейчас договоришься, мальчик! — зло процедил дядя Вернон, глядя на заливающиеся краской щеки своей жены.

* * *

— Чем грозит? — спросил Локи, чувствуя нарастающее беспокойство. Свое, не свое — неважно. Конечно, следовало узнать о возможных мерах воздействия заранее, но все случилось слишком спонтанно, да и какой-либо серьезной угрозы явно не представляло.

— Что?

— Да довести это твое гусино-свиное семейство как следует. Клянусь, будет весело!

— Запрут... в чулане. Скорее всего, без еды. Гулять пускать не будут, только в школу...

— Ладно, отложим. Пока что. Ты наелся? — Локи чувствовал, что голод полностью не утолен.

— Не очень.

— Ну так подложи и себе.

— Нет, нельзя, — кажется, Гарри испугался такого предложения куда больше, чем мысли, что Локи в конец разозлит его дядю с тетей. — Я и так тут лишний рот и обхожусь слишком дорого. А еще мыло, стиральный порошок, школьные принадлежности...

— Даже так, — с удивлением и досадой протянул Локи, — а зачем они вообще тебя взяли?

— Я не знаю, — честно ответил Гарри. — Наверное, потому что моя мама — сестра тети Петуньи.

— Ты спроси лучше, не затягивай. А то может потом неприятно выйти, что тебя, оказывается, держали для какой-то цели, но ты не пригодился. И теперь вообще никому не нужен!

На душе стало горько и противно. Зачем он вообще полез в эти воспоминания? А куда же от них... Хель.

— А я и так никому не нужен, — грустно пробормотал Гарри, собирая со стола грязную посуду. — К тому же, они очень сердятся, если я задаю им вопросы.

Добавил? Класс. Сложили и умножили. Стоп!

— Неправда, Гарри. Мне ты очень нужен. Хоть чем поклянусь, хоть под каким ритуалом.

— Под чем? — непонимающе переспросил мальчик.

— Скоро узнаете, юноша. Уже совсем скоро. Будет... интересно. Необычно. Совсем другая жизнь, — в зеленых глазах Локи бродили обещание и усмешка. — Заинтриговал?

— Ага, — мальчишка кивнул почти радостно. Как же он ему верил! Как... богу?

Это порождало странные и противоречивые чувства. Вот только сейчас с ними было не разобраться, слишком уж они были сейчас у них перемешаны, просто неотделимы. Потом, все потом. Да и имеет ли это хоть какое значение для его цели? А вот одно уж имело точно.

— Вот только с едой нужно что-то решать. Не дело ходить голодным, и так тело сие... скажем так, особого впечатления не производит.

— Ну, — мальчик принялся мыть посуду, — ночью, когда все уснут, можно будет что-нибудь украсть в холодильнике.

— Украсть? — Локи вдруг стало весело. — Парень, да ты мне почти нравишься!

— Я... — кажется, мальчик смутился, — я обычно так не делаю, если не оставляют без еды слишком надолго. Но это редко бывает, вообще-то меня голодом не морят.

— Не морят? Это в том смысле, что сознание ты от голода не теряешь? — зло усмехнулся Локи. — Ты постоянно голодный, я так понимаю. И мне это очень не нравится.

Гарри промолчал. Конечно, ему это не нравилось тоже. Только он и не думал, что что-то может быть по-другому. Но Локи сказал, что скоро все должно измениться, а Локи — бог, и он знает и может все.

* * *

— Подмети пол, а я уложу Дадли и вернусь тебя постричь, — процедила Петунья своим скрипучим голосом.

— Может, тетя, я сам? — попытался отвертеться Гарри.

— Чтобы ты в школе позорил всю семью своим видом? — почти прорычала она. — Пойдем, мой птенчик, мама уложит тебя баиньки.

— Я хочу еще посмотреть телешоу! — капризно заявил Дадли, вставая и хватая напоследок со стола пирожное.

— Конечно, дорогой мой, я тебя уложу, а ты посмотришь в кровати. А мамочка потом придет и проверит, не забыл ли ты выключить телевизор, и поцелует тебя.

* * *

— Ты что, дежурный по кухне сегодня? Как там... вахта, наряд?

— Я всегда дежурный, — обреченно вздохнул Гарри, беря в руки веник. — А если тетя как следует разозлится, то буду еще и по саду. И много еще по чему.

— А если откажешься, то в чулан без еды?

— Наверное. Я вообще-то не пробовал. Я их стараюсь не злить, только не всегда получается.

* * *

— Садись и не дергайся, — Петунья решительно взяла в руки большие ножницы. Вид у нее был такой, как будто она, по меньшей мере, собиралась отрезать ему, если не шею, то уши уж точно.

— Да, тетя, — послушно замер мальчик.

— И надо же было понахватать этой гадости! Где только тебя носит! — женщина злобно защелкала инструментом, довольно болезненно дергая его за волосы.

Никогда бы сам не позволил делать такое. Он и цирюльника никогда к себе не допускал... Правда, и нужды раньше не было. Не было, пока была магия... И только один раз, в тюрьме, пока еще этот аквариум не построили... Магии не было, а самому — ножниц-то не давали. Оружие ведь! Ну да, в наручниках только с ножницами на стражников-асов кидаться. Совсем, видимо, его психом считали. Может, и не без основания, если трезво взглянуть. Состояние было... ну, не очень, мягко говоря, состояние!

А когда стричь пришли, так вообще жутко стало. Подумалось, что если коротко сейчас подстригут... Ну, тогда всё. Казнь, конец. Просто холодом сковало, все так реально представилось. Могли ведь и без суда. И без приговора. Могли? Запросто. Что он мог сделать? А ничего. Асгард — не Земля, там никакие конвенции... Там воля Всеотца. Справедливейшего, любящего. Сказавшего ему, что он рожден был, чтобы умереть. Отправившего его в пожизненное заключение... только потому, что мать заступилась!

"Ты живешь прошлым"... Не я, змей, не я. Это оно мной живет... не отпускает.

Ну вон — настоящее. Злобная смертная с лошадиным лицом на гусиной шее и мерзким голосом кромсает его шевелюру, избавляя от местных колючек, которые ее же сыночек ему и насовал. И сказать ничего нельзя, потому что завалит работами на домашней каторге, а то и вовсе запрет без еды в кладовке под лестницей, с которой сыпется труха с пауками. И все это вообще неизвестно зачем, потому что так пока и не ясно, если у этого представителя землян хоть какая-то магия! Замечательное такое настоящее, прямо сразу из прошлого вынырнуть хочется.

А что, Хесеш, сильно обиделся, что я это поменять хотел? Не посмотрев на твои интересы. Ну да, ты же свои дворцы с каменьями потеряешь, я ж такой эгоист. Не правда ли, друг?

* * *

— Все, — Петунья недовольно оглядела голову Гарри. — Уберешь тут все и в кровать. И не забудь погасить свет, с тобой одни расходы!

— Да, тетя.

Гарри руками ощупал голову. Совсем коротко, кольнул руки не совсем ровный ежик. Только на лбу, прикрывая "ужасный", как однажды выразилась тетя, шрам, осталась непропорционально длинная челка.

* * *

Совсем раскис мелкий. Хватит, утешать больше не буду, самому тошно. Пора лететь отсюда, достаточно развлечений. Дома продолжит, в камере. С наручниками.

Змея еще позвать можно попробовать. Задвинет что-нибудь насчет красоты и мудрости мироздания. Самое время, послушает.

— Надо... наверх в ванную подняться, посмотреть, что получилось, — нерешительно предложил Гарри.

— И так скажу — уродливо получилось, и смотреть незачем — не исправишь.

Гарри поразило, насколько Локи показался расстроенным.

— Локи, успокойся, волосы отрастут, — ободряюще улыбнулся Гарри, пытаясь его утешить.

— Конечно, месяца через два. Я просто счастлив. Люблю по-уродски выглядеть, это ж забавно. Вкус у тебя классный — одежда, обувь, строение атлетическое, а теперь вот еще и прическа модерн.

— Я не люблю вещи Дадли, мне их просто дают донашивать...

Локи почувствовал стыд. Нет, стыд Гарри, ему с чего бы. А мелкому? Бред, сплошной бред с этими чувствами.

— ...а волосы, — в убеждающе-честных глазах Гарри неожиданно проскользнула какая-то довольная хитринка, — отрастут к завтрашнему утру.

* * *

========== 5. Изменить взгляды за ужин ==========

* * *

Он исчез, не прощаясь, ничего не сказав. Не то что сбежал, просто говорить больше было не о чем, да и не хотелось. Ушел, что называется, по-английски. Англия ведь? Графство, таблички на том же языке, что и в Нью-Йорке, газончики, машины с правым рулем. Точно, Британия, не Австралия же — там пальмы. Куда-нибудь надо будет съездить потом, где пальмы, он их никогда и не видел.

Недолгое падение сквозь сумрачную полутьму, и над головою любимый потолок. Любимой же камеры. Да это все мелочи, если бы не эти цверговы железяки на руках. Ну вот зачем, а? Только чтобы за едой вставать пришлось. Зато нет ощущения той бредовости, какого-то сна наяву. Реальность. И еды в достатке. Все же приятный фактор, что там ни говори. Даже неважно, что принесли, зато настоящее, а не через... какое-то поле, что ли, даже не описать ощущение. Не то что не описать — толком и не осознать. Все ведь нормально, вроде, ан нет — что-то не то. Наверное, дело все-таки в теле. Ритуал проводить надо, что тянуть. А поможет? Да кто его знает, змея бы спросить. Но не из-за каждой ерунды его дергать, сам разберется. Хотя может оказаться, что и не ерунда. Если будет магия, то такие ощущения будут создавать досадный и ненужный фон... Если она будет.

Еда. Холодная. Ну, естественно, и не подогреешь теперь. Хотя, есть у него тут один приятель с огоньком. Ладно, просто хочется позвать, чего уж там. Или еще пару причин найти? Усмехнулся сам себе с некоторым удивлением. Вот же, Хесеш... Чертить ничего не будем, зажигать тоже, пол кубка крови — и вперед. Да не то, чтобы лень, а вот потом вручную убирать точно не хочется. Хватит, и так с малым уже веником нашуршался. Как там? Ну да — усмирение гордыни. Кто-то на суде предлагал в Нью-Йорк его послать — убирать разрушения. Без магии, естественно. Вообще, много всего веселенького предлагали. После чего заключение показалось весьма неплохим вариантом. И казалось еще довольно долго...

* * *

— Демон, еду подогрей, — Локи кивнул на стол, лишь только Хесеш воплотился.

Наг немного нахмурился, глядя на него. Стоит, думает.

— Что-то не так? — Лафейсон прищурился.

Хесеш молча повернулся к столику с пищей, аккуратно прожег взглядом три отверстия под тарелками. Сделал пару пассов руками, зажглись огни.

— Смотря для кого, — наконец ответил, не оборачиваясь. — Для тех, кто считает, что низшим за счастье высшим послужить — все естественно.

— Ууу... — протянул трикстер, голос которого моментально сделался ледяным. — Тут кто-то меня обвинял, что я за каждое слово цепляюсь, возвращаю, мщу... по мелочам. Я прямо терзался, что со мной одним все не так.

Вот дурная змеюка. Да мог он и сам огонь развести, не проблема. И холодным вполне мог съесть тоже. И вообще так спать лечь, не такой уж и голод, психологический больше, пожалуй, из-за этого мидгардского недоужина... в четверть порции. Но не признаваться же, что соскучился просто! Себе — и то не хотелось. Перебьется.

— Но я тебя понял, змей. Сотрудничество наше закончилось, мы друг в друге больше не нуждаемся. А потому и терпеть друг друга, подыгрывать, изображать понимание, льстить, — Лафейсон многозначительно улыбнулся, нажимая на последнее слово, — никто больше не будет. То, что я тебя позвал, было... (слабостью? глупостью?)... ненужной прихотью.

— Ну зачем ты... Я рад, что ты меня позвал, правда. Ты извини, я не могу сейчас к тебе повернуться: мне трудно за таким маленьким уровнем огня следить, контролировать нужно. А про месть... Ну при чем тут. Это же твои взгляды, ты говорил, я помню. Как таким можно отомстить? Ну... разве что выдать кому-то, если бы ты их скрывал.

— Мои взгляды чем-то не нравятся? — Лафейсон хмыкнул. — Переубеди. Пока ем — послушаю.

Хесеш обернулся, глядя на него с каким-то пристальным недоверием.

— Ты это серьезно? Я иногда не могу понять, где ты шутишь.

— Змей, вполне. Я ими не дорожу, менять приходилось, — делано-небрежно пожал плечами. — За огнем-то следи — спалишь мой царский ужин, и наказать нечем.

Наг только качнул головой, поворачиваясь снова к тарелкам.

— Шутишь... и не шутишь. Тебе нравится так, а другим бывает непросто. Но зато я кое-что понял.

Он закончил, гася огонь скользящим движением сдвигающихся ладоней. Затем сложил их в знакомом жесте приветствия и поклонился.

— Спасибо тебе.

Локи хмыкнул. Ну давай уже, объясняйся, загадка Востока. Тоже манера ведь, сперва гадостей наговорить, а потом уж... Молчит. Да фиг тебе, сам расскажешь, у меня еда стынет.

— Я понял теперь, — Хесеш улыбнулся, — зачем этикет придумали. Приветствия, "как дела" всякие, слова вежливости... Раньше формальностью считал пустой. А вот теперь понял. Если что-то так долго живет... да еще и признано всеми... значит, оно все же для чего-нибудь нужно.

И стоит, смотрит так проникновенно. Хотя нет, в глазах усмешка... если не насмешка. Вот змей.

— Ооо... То есть, я еще и дурно воспитан? Ну извините — суровая варварская цивилизация. Ничего, что я мясо с ножа?

Смеется змей. Красавец вообще. Как Тор прямо. Тот тоже смеялся всегда, когда он злился. И смотрел так же добродушно-недоумевающе. Так и хочется выгнать, но пускай хоть напоследок что-то полезное сделает, раз уж настроение испортил.

— Я с этикетом сам разберусь, у меня тут намечаются five o'clock tea* и получасовые разговоры о погоде. Сперва по делу. Неполноценное вселение может ощущение нереальности давать? Как будто во сне все. Вроде и реально, но явно не то.

— Да, пожалуй, — смотрит задумчиво куда-то вбок, что-то вспоминает. — Я не задумывался, там же обычно жертва... кровь... возбуждение. И так не совсем нормальное состояние. Но ты не волнуйся. Я сам не пробовал, меня в тело никто не приглашал, но демоны постарше рассказывали, что при слиянии совсем по-другому становится.

Еще и не знает толком, зараза. И вот что от него проку?

— Теперь про взгляды давай, — скептическая улыбка чуть тронула уголки тонких губ, — я весь внимание.

— Хорошо... — Хесеш потер кулаком лоб, видимо, собираясь с мыслями. — Вот когда ты меня вызвал первый раз... Ты думал, что я демон, верно? И относился ко мне соответственно. Потом я сказал, что я полудемон... И отношение изменилось. Потом, что я демон только на четверть... и... совсем как-то невесело стало, — он задумчиво повел плечами, чуть улыбнулся. — Но ведь я был тот же самый, ты опирался только на мои слова. А если бы я сказал, что я полубог... Ведь я мог быть полубогом, у меня братьев много полубогов, выглядят так же. Твое отношение зависит от каких-то формальных вещей, да еще и непроверенных. Я свое происхождение мог и не знать... или ошибаться... такое ведь тоже случается.

Локи замер. Бросил быстрый взгляд исподлобья, скользнув по задумчивым янтарным глазам нага, но промолчал.

— А теперь... после всего. Ты ведь относишься ко мне по-другому... я же вижу. А ведь я и сейчас тот же самый... — он улыбнулся как-то совсем обезоруживающе, — четвертьдемон из канализации.

— Это что-то доказывает? — трикстер точными движениями разрезал мясо. Его голос был холодным и злым: змей, сам того не подозревая, коснулся темы, которую лучше бы было не трогать. — Можно и к собаке привязаться, если она своя и, тем более, доказала свою полезность и преданность. Можно по ней скучать, называть лучшим другом... Только собакой она от этого быть не перестанет.

— Да, конечно. А вот если бы я тебе сейчас вдруг сказал, что я такой же, как ты? Что я бог... Просто временно вот в таком виде. Наказание или побег, мало ли... Ты же сам теперь знаешь, так может вполне получиться. И, допустим, даже сказать нельзя. Или... вообще забыл... стерли. И... все опять по-другому? А вот ты сейчас будешь в теле смертного... Разве ты станешь в чем-то другим? И к тебе нужно поменять отношение?

Лафейсон улыбнулся.

— Озадачил. Честно скажу — озадачил. Продолжай.

— У нас те, кто познал, говорят: относись к любому существу так, будто внутри него заключен бог. Возможно, он просто об этом не помнит. И к себе относись так же, ты ведь тоже мог об этом забыть...

* * *

— На руки полей, — Лафейсон поднялся из-за стола.

— Прямо тут? — Хесеш посмотрел вокруг как-то растерянно, затем опустил взгляд на белый мраморный пол.

— Да. А потом подсуши.

Аж глаза потемнели, злится. Не засмеяться бы. Не пульнул бы чем, защиты-то ноль, и расстояние маленькое. Да нет, не должен, уж если тогда удержался...

Наг вздохнул, улыбнулся, поднял руку, сложив три пальца в щепотку, полилась струя.

— Все, можешь убрать. И — свободен.

Хесеш прикусил губу, задумчиво-отстраненно посмотрел в пол, потом поднял глаза, пристально глядя на Локи. Взгляд его стал встревоженным.

— У тебя что-то случилось?

— Нет. С чего ты решил?

— Ты... специально провоцируешь. А я... я просто не могу понять. Ты ждешь, чтобы я понял что-то, чтобы догадался. Но я правда мысли читать не умею... У тебя же, наверное, проблемы не только со мной. Ты изначально считаешь, что другому должно быть понятно, что ты имеешь в виду, что думаешь, чувствуешь. Но все разные, и... — змей помолчал, в раздумье медленно переводя взгляд из стороны в сторону. — Это же действительно трудно — другого понять, даже если пытаешься. Особенно если он так делает. Может быть... иногда лучше... просто сказать?

Локи вдохнул. Схлынули злость, раздражение, обида. И какой-то тягучей волной накатила усталость.

— Может быть, змей. Вполне может быть.

— Ты устал, — тут же заметил наг, в глазах которого отразилось сочувствие и какое-то виноватое сожаление, видимо, от того, что не может помочь.

Ну да, внимательный... когда не надо.

— Ну и? Путевку на курорт организуешь? — невесело усмехнулся, присаживаясь на кровать. — Мидгард с вселениями в богатых и магически одаренных не предлагать.

— С этим что-то не так? — Хесеш снова встревожился. — Ну расскажи уже, я ведь волнуюсь.

— На богатство мне, и правда, плевать... — перед глазами встали сотни одинаковых домиков, донашиваемая одежда, до минимума урезанный ужин. — Но. Скажи мне одну вещь. У тебя в каком возрасте дар к магии проявился?

— Ой, я не помню, — змей рассеянно уставился в одну точку. — Ну, в три года, может и в два. Я себя как-то не осознавал. Помню только хорошо, что в пять мне старшая няня сказала, что если я не научусь сдерживаться и ничего во дворце не жечь и не портить, — наг улыбнулся как-то виновато-лукаво, — то меня выгонят на пустошь к стихийным демонам, которые владеть собой не способны. Ну и мама сердилась очень. Говорила, что любое животное учится усмирять свои инстинкты и, — он прыснул в кулак, — в норе не писать.

— Ну вот и у меня где-то так же, — Локи чуть качнул головой, прикрывая глаза, вспоминая. — Да ладно. А у смертных, — взгляд стал цепким, немного напряженным, — не знаешь, когда проявляться начинает?

— Не знаю... — змей замотал головой, что-то прикидывая. — Ну у нас были смертные... вроде так же, с нами учились многие... А что, там пока ничего?

— Абсолютно. Даже намеков. Представления. Да он вообще не понимает, о чем идет речь! И знаешь, — сощурился, едко глядя на нага так, словно тот был во всем виноват, — меня это как бы уже немного беспокоит.

— Нет, нет, ты не волнуйся. Там все должно быть в порядке. Ну я могу ошибиться, хотя и ни разу... Но система-то нет! Ты же вместе со мною смотрел. Ты видел, там же подбор шел, это же был основной критерий.

— Вероятность? — трикстер выплюнул это слово так, словно оно должно было предполагать наивысшую степень сомнения.

— Вероятность, да. Но она просто очень высокая. Ну практически невозможно, чтобы вдруг что-то... — растерянно пожал плечами. — Неужели совсем?..

— Змей, я в таких вещах разбираюсь. И для меня это важно. И... стой, — он ухватился за внезапно озарившую его мысль. — Ты не знаешь, с какой скоростью у смертных растут волосы?

— Волосы? Нет, знаешь, как-то даже внимания не обращал.

— Хорошо, — задумчиво произнес Лафейсон, снова расслабляясь, — разберемся.

— Ну а с ним самим у тебя все в порядке?

— А вот, представь себе — да, — ехидно качнул головою Локи. — И высокодуховные наработки его меня ни капельки не тревожат. Еду вечерком он мне превосходненько предложил украсть. Да нормальный мелкий, не ноет, не плачет и более-менее слушается. Запредельной храбрости я тоже не углядел, но и не трус. В общем, пойдет.

А еще он меня утешал... смешно даже. Но не об этом же змею рассказывать?

— Ну я рад, я очень рад, — с облегчением заулыбался Хесеш. — Я волновался, это же тяжело, правда, я знаю.

— Нормально. Контролируемо вполне, — Локи поднялся с кровати, возвращаясь к столу. — Пить-то будешь?

— Разве что чуть-чуть, — он как будто к чему-то прислушался. — Мне уходить уже. Так что, если что-то еще хочешь спросить...

— Пока все. Тебя можно звать-то, если что, специалист, или ты мне опять про службу низших высшим напоминать начнешь?

— Я не буду... — Хесеш поднялся, прошел на середину комнаты, вокруг него загорелся огненный круг. — Постараюсь. Но ты прав: не ты один можешь вспомнить что-то обидное. Даже так: совсем немного тех, кто этого не делает, тем более, если дать повод. Я только учусь... Не всегда получается, ты тогда мне много всего...

— Хеш, — Локи взглянул на следящего за возникающими вокруг него горящими символами змея, — если ты не понял, что с тех пор кое-что изменилось... То ты не понял вообще ничего! И... пожалуй вот что. Прости за собаку.

Наг застыл на секунду, при этом неестественно замерли мерцающие в сотворенной пентаграмме символы.

Иллюзорные... Огни-то иллюзорные. А выглядят так, ничего.

Локи рассмеялся, глядя на удивленное и растроганное лицо Хесеша, в увлажнившихся глазах которого причудливо застыли отражения неправдоподобно неподвижных огней.

— Ничего не отвечай, — трикстер хитро прищурился, прикрывая глаза, чтобы нельзя было прочесть, что он действительно чувствует. — Это же я так, на всякий случай. Вдруг таки еще окажешься богом!

— Локи... — Хесеш посмотрел так, будто на что-то решился. — Мне уходить... нельзя опаздывать... — он заговорил быстро, в совсем не свойственном для себя темпе, — но если я вдруг... ну, может быть, не смогу прийти, — в его взгляде промелькнуло что-то странное (сожаление? испуг?), — то вот... запиши... запомни... позовешь... — голос затих, исчез вместе со змеем и всеми огнями. Лишь в воздухе на мгновение вспыхнуло и погасло начертанное огненными символами имя — Сисшайя.

Что-то не то. У змея-то что-то не то. И да... Ну Хель его побери... Он же так и не спросил. Что. Там. У него. С судом.

* * *

Спать пора, спать. Раздеться, умыться и спать. Ну и где просыпаться приятнее? Вот здесь, с опостылевшим потолком и в наручниках или там — голодным, с пауками, трухой и под лестницей?

А вот, кстати, там — однозначно. Потому что, там еще можно что-нибудь изменить. Можно? Естественно. И он это сделает. Обязательно. Тут вообще без вопросов.

* * *

_________________________________________________

*"Файв-о-клок ти" — одна из известных сложившихся в XIX веке британских традиций: пятичасовое чаепитие, полдник с чаем и лёгкими закусками.

========== 6. Сладкий вечер для брата ==========

* * *

Гарри засыпал один. Один, как и раньше. Как и всегда... Потому что Локи исчез и даже не попрощался. Видимо, очень расстроился из-за того, что тетя... Но ведь волосы отрастут! Обязательно, ведь он пообещал Локи и не может его подвести.

"Пусть они отрастут поскорее. Ну растите же! И когда Локи придет..."

* * *

— Ты так и не сходил за едой?

И так понятно, что нет — мерзкое чувство не до конца удовлетворенного голода сразу вернулось, практически не повлиял плотный ужин, так любезно разогретый Хесешем. Неудивительно — другое тело заявляло о своих потребностях.

— Локи... — обрадованно прошептал Гарри, вырываясь из сна. — Я просто ждал, чтобы сходить вместе. А потом...

— Не нужно было. Если ты голодный, используй любую возможность подкрепиться. Любую. Понятно?

Мальчик кивнул.

— Мне это те... — бог чуть усмехнулся. — Ты мне нужен здоровым и сильным для выполнения своей миссии.

— Какой миссии?

— На тебя возложена славная миссия. Ты можешь гордиться, ибо я избрал тебя. У меня была возможность выбрать любого из миллиардов людей. И не только людей, Гарри. Но я... Может, все же поедим для начала?

Голодный желудок никак не способствовал торжественности откровений. Еще не хватало, чтобы он заурчал.

— Да, да, — спохватился Гарри, который слушал Локи, открыв рот. Он сел на кровати, нащупывая тапочки и надевая очки. Рука скользнула по волосам. — Смотри, Локи! — мальчик от радости чуть не запрыгал. — Они уже выросли! Я же говорил!

— Уже? — даже сердце кольнуло в каком-то восторженном предвкушении. Тихо, спокойно. Опять просто складываются эмоции. Рано радоваться, мало данных. Нужно выяснить. Но сперва... — Есть пошли.

Мальчик выскользнул из чулана, на цыпочках прокрался по совсем короткому коридорчику на кухню и тихонько затворил за собой дверь. Ему казалось, что он сделал все бесшумно, у Локи же на этот счет было совершенно другое мнение. Но остальные обитатели дома крепко спали, и, видимо, этого было достаточно.

— Только бы Дадли не проснулся и не пришел сюда за пирожным, — проговорил Гарри почему-то шепотом.

— Нас не слышат, — тут же напомнил ему Локи. — И что, если придет?

— Я услышу, он топает, как свинья. Нужно будет только все быстро убрать и спрятаться под стол.

Хлеб, масло, немного бекона, кусочек ветчины. Пару раз мальчик открывал дверцу холодильника, чтобы осветить помещение. Иногда он замирал, прислушиваясь к шорохам, но все было спокойно. Он немного обмыл нож, намочив палец каплей из-под крана, затем тщательно вытер, собрал крошки, расставил все точно по местам.

— Хорошо. Вполне хорошо, — похвалил Локи, улыбаясь. Чем-то это напомнило его собственные тайные похождения в детстве, хотя, скрывался и прятался он, конечно, не ради еды. — Соусницу только поверни цветочком направо.

— Пирожные трогать не будем, — с сожалением сказал Гарри. — Дадли всегда помнит, сколько их осталось.

Он прихватил бутерброды и вернулся с ними в чулан, вздохнув с облегчением. Ну да, невелико приключение, и все же пришлось поволноваться.

Теперь пора разобраться с волосами. Что вообще его в этом заинтересовало? Почему показалось каким-то намеком? Потому что у асов они растут намного медленнее. И что с того, у смертных и жизнь короче, могут и все процессы быстрее идти. Хотя, по восстановлению от ран не похоже... Это он так готовился к ссылке в Мидгард! Ладно, все не учтешь, не нужны были такие подробности. Тетка стригла небрежно и почти под корень. Была уверена, что за ночь отрастут? Тогда непонятно, зачем эту дурацкую челку оставила.

Голод почти отступил. Почти — было ключевым словом, видимо, отъедаться придется еще потом долго, и к тому же...

— Так что там с пирожными? — Локи улыбнулся подначивающе, мечтательно-хитро скосив глаза.

Захотелось. Просто очень. Встали, красочно нарисовались перед глазами, хоть иллюзию с них твори. Вот же, Хель, тело... Дурное и детское, со всеми причитающимися. И как в таком состоянии думать о чем-то серьезном?

— Дадли... — начал оправдываться Гарри.

— Пошли, все будет нормально.

— Локи, я обойдусь, правда.

"А я нет". Но об этом рано, не нужно лишних вопросов. Про то, что и как он чувствует и где вообще находится.

— Я сказал — пошли, — надавил трикстер, начиная раздражаться от препираний. — И я сказал — все будет нормально. Тебе недостаточно, смертный?

Гарри поразило, как резко изменился тон божества, и как надменно сверкнули холодной синевой моментально изменившиеся глаза. Мальчик слегка испугался, а потом почувствовал горечь. Теперь уже и Локи на него смотрит с ненавистью и презрением, почти как Дурсли, а, может быть, даже и хуже. Ему стало еще более одиноко, чем прежде. Никто никогда не будет с ним дружить. Все только кричат и командуют.

Ого... Вот это накрыло. Ну уж нет, не сейчас. Не дать засосать себя в омут тоски и жалости к себе... спровоцированной ведь понятно кем и понятно как. И по тому, как пошли вспоминаться совсем нехорошие моменты ("Знай свое место, брат", "Нет, Локи"...), он понял, понял сразу много всего. Что мальчик куда более чувствительный, чем можно было предположить, и что с ним так нельзя, себе дороже. К тому же, для ритуала ему понадобится абсолютное его доверие, совсем не время подрывать его чем бы то ни было.

Мелкий молчит, внешне было бы и непонятно совсем. Но только Локи смотрит вовсе не внешне. Вот так никогда никто не мог увидеть, что творилось в душе у него самого от небрежно сказанного слова, возгласа, тона... Хель. Ну так сколько там процентное сходство?

— Мне ничего не нужно, — сказал Гарри тихо, но решительно. — Спасибо.

Вот так. Локи мысленно рассмеялся. Вообще красота. А ведь Хесеш предупреждал...

— Гарри, — Локи вздохнул, покачал головой с легким упреком. — Я тебя попросил не расстраиваться, и ты мне обещал. — Он испытывающе посмотрел в глаза мальчика, проверяя, насколько это имеет для того значение. Гарри нерешительно покивал. Кажется, он честно пытался справиться со своим состоянием, только получалось не очень. — И еще. Я могу иногда вспылить. Я, — он усмехнулся, припоминая, — свободное существо, наделенное эмоциями. Друзья должны прощать друг другу такие мелочи, не так ли?

Мальчик снова кивнул, на губах его появилась неуверенная улыбка. Не то, ну совсем не то! Локи вспомнил то восторженное обожание, с которым мальчишка смотрел на него совсем недавно. Теперь между ними была, если не стена, то какая-то корочка льда, это точно. Пробивать дальше или пускай растает само? Тогда завтра снова вся эта бредятина, на которую ему никак не повлиять. А ведь он сегодня хотел...

— Мы всё забыли, или еще что-то не так? — Локи был само дружелюбие, только взгляд цепко следил за мальчиком, отмечая малейшие нюансы.

Гарри опустил глаза и пробормотал:

— Я просто не люблю, когда мной командуют.

О! — мысленно рассмеялся Локи. Еще одно замечательное совпадение! Вот и пойми, что легче — ладить с тем, кто совершенно другой, или с таким вот... прекрасным набором.

— Гарри... — Локи обезоруживающе улыбнулся, разводя руками. Ну сейчас тебе будут признания, будут. — Ты же знаешь, кто я?

— Ты — бог, — расстроенно ответил мальчик, как будто теперь уже в этом не было ничего хорошего.

— Да. И царь. И полководец. У меня была армия. Гарри, я привык, я не нарочно, — он как-то огорченно-растерянно склонил набок голову. — У меня были солдаты, а вот друзей... друзей — никогда.

— У тебя совсем не было друзей? — ахнул мальчик.

Как будто у тебя были! — обозлился на такое наивное недоумение трикстер. Вот же паскудный мальчишка, доведет совсем. Терпение — почувствует же... Ну красотища, а не ситуация.

Локи прекрасно научился скрывать все свои чувства снаружи. Но представить, что придется это делать еще и внутри...

Он слегка поджал губы, отрицательно покачал головой.

— Не было, — теперь его лицо выражало уже настоящее расстройство. Он посмотрел в глаза мальчика с каким-то отчаянным вызовом и с нажимом проговорил: — Из-за брата.

Гарри ошарашенно смотрел в подозрительно заблестевшие ярко-изумрудные глаза своего бога.

— Как... — потрясенно прошептал он. — У тебя тоже?..

— А у меня почти что всё — то же, — невесело рассмеялся бог. — И поэтому... именно поэтому я выбрал тебя. Потому что, помогая тебе, я как будто помогаю себе.

Это было абсолютной неправдой. Он был всерьез готов подставить Хесеша, лишь бы избавиться от этих приятнейших совпадений. И ему никакого дела бы не было до судьбы мелкого смертного, если бы сперва не потребность в его теле, а теперь еще и в нормальном психическом состоянии.

Но он рассчитал верно. Просто физически почувствовал, как внезапно возникшая было между ними стена рухнула.

Благодарность, сочувствие и... какое-то отчаянно-звенящее незнакомое чувство. Будто бы...

— Локи, — Гарри решительно встал. — Идем за пирожными, и неважно, что будет. Просто могут запереть надолго, тогда вообще еды не достать. Но если ты хочешь...

Жертва... Самопожертвование. Вот что это такое. Вот оно как... Значит, будь что будет... и не для себя. Забавный ты, малый, странный. Непохожий.

И странно было даже не то, что он решился на что-то во вред себе для другого. Мало ли, зачем и когда это следует сделать. Добиться доверия, признания, например. Благодарности. Обязать. Необычным было то, что он испытал при этом какое-то странное удовольствие. Никогда бы не думал, что так...

Локи вспомнилось, как Хесеш был готов поставить все на кон, когда поверил, что дела у него вправду плохи. Ту отчаянную решимость в глазах, бегущие огни, отсчитываемые установкой секунды... Было в наге тоже что-то такое...

* * *

Гарри нес всю коробку пирожных в чулан, и в его зеленых глазах плясали озорные чертики. Было смешно и страшно. И непонятно, что больше — страшно или смешно. Еще смешнее было представлять, как завтра завопит Дадли, оставшись без своих любимых пирожных на завтрак, и как задохнутся от возмущения тетя с дядей от его, Гарри, наглости. А самым смешным было вообразить собственное невинное лицо, когда он будет говорить им, что он не имеет понятия, куда они подевались. Правда, ему никто не поверит. Ему никто никогда не верил, хотя обычно он говорил правду...

— А теперь о волосах. — Какой еще приятной особенностью отличался их способ общения, так это тем, что можно было не затрудняясь разговаривать с набитым ртом. — Они у всех растут так быстро?

— Нет, — мальчик отрицательно покачал головой. — Меня стригут чаще всех одноклассников. Дадли водят в парикмахерскую раз в месяц, дядя Вернон ходит еще реже. А тетя Петунья каждую неделю, но она делает прическу на выходные.

— То есть... Это твоя... личная физиологическая особенность?

— Я не знаю, — мальчик растерялся. Он не очень понял, что имеет в виду Локи, и не знал, что ему отвечать. При этом он видел, что богу почему-то очень важны его волосы. Может, он боится, что тетя опять его обстрижет, и он будет выглядеть безобразно? — Локи, не волнуйся. Они отрастают каждый раз, когда их стригут. И становятся точно такими же.

— Они всегда растут с одинаковой скоростью?

— Нет. Когда постригут, то гораздо быстрее. Тетя ужасно сердится, что я возвращаюсь из парикмахерской в таком виде, словно вовсе там не был. Однажды она меня уже так обстригла, но волосы успели отрасти за ночь, и меня заперли на всю неделю.

— Что? — Локи ухватился за эту зацепку. — Тебя наказали за это? То есть — это зависит от тебя?

— Я тут не при чем. Но Дурслям это объяснять бесполезно. Со мной часто приключаются довольно странные вещи, а они этого терпеть не могут.

Локи задумался. Дурсли, безусловно, не самые умные представители смертных, но...

— Гарри, — бог отрицательно покачал головой, — так не бывает. Скажи мне, что ты для этого делаешь? Скажи, мне можно, — Локи ободряюще улыбнулся. — Я очень люблю странные вещи. И оставь последнее пирожное, надо же и о брате подумать.

— Но я его надкусил, — огорченно пробормотал мальчик.

— И правильно сделал, — довольно усмехнулся трикстер. — Теперь разломай половину на кусочки и ссыпь обратно в коробку. Так как ты это делаешь, Гарри?

— Но я ничего не делаю! Я просто очень хотел, чтобы они выросли, и я не спал всю ночь, представляя. И в этот раз тоже, я же тебе обещал, и я очень старался... — Гарри осекся, руки с остатками злополучного пирожного замерли над тарелкой. — Так ты думаешь... — прошептал он.

— Ну да. Именно это я и думаю, — весело кивнул головой бог. — Вот так оно все и делается. Очень хочешь, представляешь. Добавляешь эмоций. А потом, — лицо бога стало совершенно довольно-хитрым, — происходят странные вещи. Ну это так, схематично. Вставай, нам пора завершать операцию "Сладкий вечер для брата".

— По лестнице сможешь бесшумно пройти? Точнее так — не очень шумно, — поправился Локи, довольно скептически усмехаясь. — Тогда иди и кидай на пол крошки.

— Тетя в ужас придет! — Гарри чуть не прыснул в голос. — Может, давай сразу дом подпалим?

— Как-нибудь, когда он нам станет не нужен, — хмыкнул трикстер. — Но направление твоих мыслей мне нравится.

Они поднялись на второй этаж.

— А теперь куда? В комнату Дадли?

Локи только одобрительно кивнул.

Он, затаив дыхание, открыл дверь. Ручка предательски щелкнула, спящий на кровати толстый мальчик что-то промямлил во сне и перевернулся на другой бок, почти сбросив на пол одеяло.

— Язычок придерживать надо. И ручку не отпускать, а поворачивать обратно плавно.

— Я понял. Может, высыпать ему это в постель? — Гарри сдерживался, чтобы не засмеяться. — Пусть измажется.

— Неправильное решение. Ставь коробку на тумбочку, а половинку положи... — Локи посмотрел на мальчика с видом триумфатора соревнований пакостников и назидательно-ехидно произнес: — На выключатель ночника. И выдерни его из розетки. Теперь насыпь всяких мелких игрушек.

— Куда?

— А как ты думаешь, куда он пойдет, когда его светильник не включится?

— К выключателю! — засмеялся Гарри.

— Кидай. Теперь... Им и пощелкай.

— Он же меня увидит!

— Нет. В темноте не увидит, на свету зажмурится.

После нескольких повторов импровизированной сигнализации младший Дурсль, наконец, обозленно подскочил на кровати. Что происходило там дальше, можно только предполагать, потому что Гарри пришлось срочно ретироваться обратно в чулан. Но раздавшийся через пару минут после этого грохот и вой послужили подтверждением того, что сценарий таки сработал.

Еще через пару минут в доме зажегся свет, и он наполнился топотом и причитаниями. Притворяться спящим было бы дальше неправдоподобно, и Гарри, усиленно зевая, высунулся в коридор.

— Не болтайся под ногами, — дядя Вернон грубо толкнул его обратно и куда-то заспешил.

— Пускай принесет льда! — крикнула сверху Петунья с таким надрывом, будто она находилась при смерти.

— Ты слышал? Живо!

По правде говоря, об этом можно было только мечтать. Гарри, как и Локи, совершенно не терпелось увидеть воочию результаты их операции.

А результаты оказались отменными. Дадли сидел на полу и притворно ревел, потирая перепачканной в пирожном рукой лоб, на котором просто на глазах увеличивалась внушительных размеров лиловая шишка.

Гарри засмеялся. Петунья метнула на него полный возмущения взгляд и, зло вырвав из его руки лед, стала прикладывать к пострадавшему в сражении с темнотой и игрушками лбу Дадли, сопровождая свои действия сюсюкающими причитаниями.

— Ну надо же — живой. А вой был такой, словно его вампиры погрызли, — Локи искренне забавлялся сложившийся ситуацией.

— Никаких вампиров не существует! — проорал Вернон, краснея.

— А единороги? Надеюсь, этот еще сможет размножиться. Если только будет делать это не вилкой.

По выражению дядиного лица Гарри понял, что самое лучшее будет уйти от греха подальше, и потихоньку попятился к дверному проему.

Дядя Вернон кряхтя наклонился и с силой запустил в него первую попавшуюся под руку игрушку. Гарри поймал ее на лету и вышел.

— Ого! А с ловкостью у тебя и правда все в норме.

Гарри обрадовался, почувствовав, насколько Локи доволен. Он улыбнулся ему и кивнул.

Это был хороший вечер, действительно очень хороший.

Хороший вечер — подумал Локи. Ведь точно же? Точно.

* * *

========== 7. Единственный избранный ==========

* * *

Пройти в свой чулан, притвориться спящим, дождаться, чтоб все утихло. О, даа... притвориться? Да его просто почти повалило в сон, лишь только голова коснулась подушки. Для детского организма пережитых за этот вечер приключений оказалось слишком много, чтобы планировать что-то еще. Но он же хотел...

— Гарри?

— Да, Локи? — сонно улыбнулся ему мальчик.

Не получится, сегодня уже не получится. Но что ж, тогда хоть...

— Ты понял, что мне можно доверять? Я в таком разбираюсь, если говорю, что будет нормально — значит, будет.

— В каком таком? — Гарри очень хотелось перед сном побольше поболтать с Локи, но мысли путались, а глаза упрямо закрывались.

— Да вообще-то, во многом, — бог улыбнулся ему в ответ. — А уж как напакостить обидчикам и не попасться, я всегда придумаю. Веришь?

— Да, Локи, — засыпая пробормотал мальчик, снова улыбнувшись. — Ты хороший.

* * *

— Просыпайся немедленно! — визжащее существо, которую Гарри слишком вежливо именовал тетей Петуньей, провозгласило начало нового дня. В немного расплывчатом полумраке дважды дернулась ручка двери, а через минуту...

— Ты бы отвернулся, а? — досадливо буркнул мальчику Локи, когда треклятая лестница предсказуемо загрохотала, и размытая картинка серой реальности еще больше смазалась от посыпавшейся прямо в глаза пыли. — Уже не стоит, теперь только умываться. Отучать пора, не нравятся мне ваши семейные традиции... — Локи недовольно качнул головой, слегка поджав губы. — Назад! — крикнул он открывающему дверь Гарри, услышав приближающийся топот бегущих ног, но еще не до конца проснувшийся мальчик не успел среагировать, и дверь от толчка снаружи больно врезала ему по макушке, заталкивая обратно. — И от этого тоже, — вздохнул Локи, подавляя зарождающуюся внутри злость, — отучать.

— Извини, — Гарри сердился на себя, что не успел вовремя отпрыгнуть. — Я просто еще не проснулся, и я...

— Если ты живешь в таких боевых условиях, — Лафейсон постарался, чтобы улыбка выглядела задорно и весело, нужно было прервать это начинающееся нарастание совместного недовольства и злобы, пока оно не испортило им весь день, — то стоит позаботиться о том, чтобы вставать до подъема.

— У меня нет будильника, есть у Дадли, но он, наверное, поломан, — Гарри подымался по лестнице, хотя прекрасно знал, что тетя начнет сердиться из-за того, что он не явился сразу же ей помогать. — Он несколько раз разбивал его об стену, когда не хотел вставать.

— Сигнальное шумовое устройство — это не единственный и не лучший способ вовремя встать. Потому что часто это необходимо сделать именно бесшумно.

— А что нужно? — Гарри был озадачен.

— Желание. Самодисциплина. Просто планируешь проснуться во столько-то и просыпаешься.

— Но я так не умею, — признался Гарри, подымаясь по лестнице.

— Зато я умею, — хмыкнул Локи. — Так что, считай, что и ты теперь тоже. И я тебя уже просил не брести, как каторжник с ядрами, после любой неприятности. Мне очень хочется поскорее умыться.

— Где ты там ходишь? Сколько можно ждать!

— Ой, да не ждите, тетушка! Можете накладывать, пока я умываюсь.

Кажется, снизу послышались уже два возмущенных голоса, но шум льющейся воды заглушил их.

В конце завтрака разразился скандал. Дадли впал в ярость по поводу отсутствия сладкого. Робкие оправдания Петуньи, что они просто не ожидали, что их малышу настолько захочется полакомиться среди ночи, были встречены еще более возмущенными воплями. Кузен Гарри, оперевшись ладонями на стол и чуть приподнявшись, орал, вытаращив глаза:

— Я их не ел!!! Я никуда не ходил!

— А это очень плохо, — невозмутимо констатировал Локи, покуда Гарри убирал со стола. — Так оно и начинается.

— Что начинается? — одновременно повернулись к нему оба старших Дурсля, в глазах которых отчетливо проявился страх.

— Лунатизм, конечно, — так же спокойно пояснил Локи. — Ходят по ночам, делают непонятно что, а потом ничего не помнят. А потом и вовсе творят странные вещи.

— Какие такие вещи? — зарычал Вернон, наливаясь краской. — Ты что такое несешь?!

— Нуу... — протянул Локи, имитируя манеру Гарри, когда тот находился в затруднении с ответом. — Всякие. По карнизам начинают ходить, по проводам. Наукой это необъяснимо.

— Не смей такое говорить! — взвизгнула Петунья, в испуге обнимая сына и заглядывая ему в глаза, будто пытаясь найти там какие-то доказательства обратного. — Дадлик, сладенький мой, скажи нам, что ты просто забыл... Что тебе захотелось пироженок, и ты за ними...

— Я их не ел!!! — еще громче заорал Дадли, становясь почти таким же красным, как и дядя Вернон и трясясь. — Не ел!! Не ел!! — он резко толкнул стол, вдвигая его в огромный живот своего отца, отчего тот зычно крякнул, на мгновение застыл, а потом грузно ополз на пол.

— О боже, Вернон! — кинулась помогать ему Петунья, оставив взбешенного Дадли, который тут же запустил недоеденным куском бекона куда-то в стену.

— Они становятся очень нервными, потому что у них неполноценный отдых. Представляете, если просидеть целую ночь на ветру на мокрой телевизионной антенне? Плохо может закончиться. Можно даже остаться без телевизора.

— Заткнись!!! — глава семейства Дурслей, ухватившись за край стола, рывком вскочил на ноги, от чего Петунья почти потеряв равновесие, схватилась за скатерть, сдергивая всю сервировку с остатками еды на пол. Грохот, звон разбивающейся посуды, Гарри затравленно озирается, глядя на стремительно приближающегося, словно взбешенный бык, Вернона.

— Это бывает наследственным. Если в семье все нервные...

"Под столом и в дверь!" — прервал сам себя Локи, и Гарри, пулей прошмыгнул между ног кузена и выползающей из-под стола перепачканной и растрепанной Петуньи.

— А вот ножки, у вас, тетушка, вполне ничего! — весело выкрикнул он уже из коридора.

* * *

— И вот это называется "совершенно нормальные люди"? Это же полный дурдом, — довольно рассмеялся Локи, когда Гарри закрылся в своем чулане и повалился на кровать, чтобы отдышаться.

— Они иногда злятся, но не так... не так, как с тобой, — Гарри было весело и страшно одновременно. Почти так же, как было ночью. Видимо, с Локи всегда так — страшно и весело. И это было замечательно, совсем не так, как раньше — одиноко и тоскливо. С Локи все было не так.

— Ты боишься? — Локи тонко почувствовал смешавшееся с благодарностью и удовлетворением чувство страха.

— Нет, совсем нет, — соврал Гарри, опасаясь, что Локи станет с ним скучно, и он прекратит свои выходки, а то и того хуже, его оставит.

— А ты врешь, — бог хитро прищурился, сверкнув зелеными глазами, и в его устах это прозвучало почти как похвала.

— Нет... да... — растерялся мальчик, не зная, как реагировать, — это плохо?

— Нуу... — протянул Лафейсон, задумчиво улыбаясь, — это, конечно, бывает полезно. Только надо уметь и знать кому, когда, как, и самое главное — зачем. Но ты врешь мне, — он посмотрел в зеленые глаза мальчика с насмешливым укором, — а это совершенно невозможно.

— Почему? — Гарри и сам смутно чувствовал, что это так, но ему было интересно.

— Да по многим причинам... Ты всё постепенно узнаешь. Пока назову одну: как любит говорить один мой приятель, — Локи загадочно и самодовольно улыбнулся, — я в этом хороший специалист.

* * *

— Быстро выходи оттуда, убери на кухне, полей лужайку, загрузи в стиральную машину белье и убирайся на улицу! — тетя настойчиво тарабанила в дверь.

— Да, тетя, — облегченно выдохнул Гарри, все еще боявшийся, что утреннее представление может закончиться для него гораздо плачевнее.

Но он рано радовался, потому что в коридоре на него словно танк надвинулся Вернон и, схватив за ухо, пребольно крутанул его.

— Еще одна такая выходка, — зло прошипел он прямо в натянутое и все нестерпимее болящее ухо поднявшегося на цыпочки мальчика, — и я тебя запру без еды на неделю.

— Никогда не позволяй ему себя хватать! — набросился на и так расстроенного мальчишку Локи, совершенно взбешенный таким обращением. — У тебя ловкость на два порядка выше, так какого цверга!..

— Я... я просто не ожидал, — Гарри остановился на пороге кухни, осматривая совершенный там погром, и с тяжелым сердцем берясь за веник. Только что все было все хорошо, и вот опять.

— Не ожидал? Хочешь сказать, что первый раз такое происходит? Быть готовым к нападению нужно всегда, даже в лагере союзников! А иначе ты или труп, или раб, и неизвестно, что хуже!

Гарри разозлился. Локи нравилось дразнить и доводить Дурслей, а ему не только приходилось отвечать за последствия, а еще и терпеть обрушивающуюся на него за эти последствия злость зачинщика. Мгновенно меняющееся настроение бога выбивало его из колеи. Он уже хотел ответить ему что-то резкое, когда вспомнил, что тот ему недавно рассказывал, и попытался ответить как можно спокойнее:

— Да, я уже думал о том, что нужно стараться держаться от него на расстоянии, в недосягаемости его рук.

— Когда тебе приходит в голову здравая мысль, — произнес Лафейсон, заметно успокаиваясь, — то лучше ей следовать, а не оставлять на неопределенное время, потому что само по себе ничего не изменится.

— Да, — коротко кивнул мальчик, накрывая стол чистой скатертью. В конце концов, Локи был абсолютно прав, вот только если бы он не кричал...

— И не сердись на меня, — примирительно, чуть с досадой на себя улыбнулся Локи, — я просто... не привык к такому обращению.

— Да, я помню, — понимающе кивнул Гарри, — ты бог, царь и главнокомандующий. Я не сержусь.

Был, — вздохнул про себя Локи. — Когда-то был.

* * *

Когда они вышли на улицу, солнце стояло почти в зените и было довольно жарко.

— Что-то не так? — спросил Локи, почувствовав нарастающее беспокойство мальчика.

— Нет, пока все хорошо, — оглядев убегающие в разные стороны асфальтовые дорожки, ответил Гарри.

— Они будут на тебя охотиться? — Лафейсон быстро догадался о причине его волнения.

— Да, — Гарри не очень хотелось признаваться Локи, он уже давно привык не задумываться над тем, насколько это унизительно, но сейчас все стало по-другому. Ему просто ужасно не хотелось, чтобы это происходило при Локи, мнение которого было для него небезразлично. — Это любимое их развлечение, странно, что они меня не ждут. Дадли, наверное, подумал, что меня наказали, и я не выйду.

Гарри еще раз оглядел улицу, выбирая направление, и зашагал по серому разогретому асфальту.

— А что ты будешь делать, если они все-таки на тебя наткнутся?

— Убегать, — ответил мальчик, хотя знал, что это совершенно бесполезно.

— Хорошо. Пробегись. Давай, пробегись, мне нужно знать, на что рассчитывать.

Мальчик побежал.

— Быстрее. Еще. Так, хорош, продолжай.

То, что он бежал не совсем правильно, было еще исправимо, но вот то, что он запыхался, еще не добежав до конца квартала...

— Понятно, — досадливо подытожил Локи. — Вот теперь понятно, почему они тебя ловят.

— Они не лучше меня бегают! — обиженно выпалил мальчик, перейдя на шаг и тяжело дыша, схватившись за начавший неприятно покалывать бок. — У них спортивные велосипеды! И они поймают меня в любом случае.

— Да ну? — насмешливо и пренебрежительно скривился Локи. — Пеший может убежать от конных, конечно, не за счет скорости или выносливости, а просто за счет того, что пробежит там, где лошадям не пройти, не говоря уже о технике. Кроме того, если у противника преимущество только за счет какой-то вещи, то... — он оборвал свою мысль. — Ты умеешь ездить на велосипеде?

— Нет, — Гарри огорченно покачал головой, — у меня никогда не было велосипеда.

— Автомобиль? Что у вас тут есть еще?

— Мотоциклы! — зло выкрикнул мальчик, ему начинало надоедать, что Локи выставляет его не приспособленным к жизни неумехой. — Но их водят только с шестнадцати лет! А машину с семнадцати! Можешь спросить еще, почему я не вожу поезд и не летаю на самолете.

— Могу предположить, потому что в ваш замечательный улей они не залетают, — тонко-иронически скривил губы Лафейсон. — Но велосипед у твоего брата есть, и автомобиль я тоже в вашем доме видел.

— Дадли... — раздраженно начал пояснять этому непонимающему богу Гарри, — Дадли никогда не позволит мне сесть на его велосипед. Не говоря уже о том, чтобы даже подумать попросить поводить автомобиль у дяди Вернона!

— О, — хмыкнул Локи, которого ужасно раздосадовало физическое состояние мальчишки, и он теперь его намеренно цеплял. — Пирожными они с тобой тоже не особенно хотели делиться.

— Ты хочешь сказать, что я должен воровать велосипед Дадли и машину Дурсля? — Гарри просто замер последи улицы от такой догадки. Его повергло в шок такое предположение, как и отсутствие каких-либо барьеров для Локи.

— Я хочу сказать, что если в твоем мире имеется транспорт, то им нужно уметь пользоваться. Так же, как если в нем имеется оружие, то им необходимо владеть. И каким способом ты этого добьешься, не имеет значения. Потому что, если этому вовремя не научиться, то в первой же неприятной ситуации ты...

— ... либо труп, либо раб, — мрачно закончил за него Гарри.

— Примерно так, — почти одобрительно, хотя еще довольно зло, кивнул головой Лафейсон.

Гарри дошел до конца квартала, опасливо выглянул из-за угла, посмотрев сперва в одну сторону, потом в другую.

— Я согласен, — неожиданно для самого себя заявил он. Он просто почувствовал, что ему надоело бояться. А еще ему надоело стыдиться того, что он боится. Особенно перед Локи.

— На что ты согласен? — притворно-непонимающе и провокационно улыбнулся трикстер.

— Воровать велосипед Дадли и угонять машину дяди Вернона. Я хочу научиться. Но Локи, — мальчик виновато-растерянно покачал головой, — у нас тут нет никакого оружия.

— Да ну? — усмехнулся бог, видимо, весьма довольный результатами их очередной неожиданной стычки. — На кухне я видел ножи. Вон там — он показал на какое-то ограждение, — я вижу колья. Вон валяется палка, а вон там разбросаны камни. Видишь того человека с собакой? У него в руках трость. В умелых руках все оружие, Гарри.

— И ты сможешь научить меня?

— Ну... попробую, — Локи пожал плечами. — Только не все зависит от учителя, юноша. Далеко не все.

— Я буду стараться, — прошептал мальчик. Он правда хотел больше не быть беззащитным, не хотел быть жертвой, и Локи дал ему надежду, которую он давно потерял.

— Верю, — кивнул бог, чуть снисходительно улыбаясь. — Но для начала я хочу посмотреть, на что ты вообще годен.

— Да, — тихо сказал Гарри. Ему стало страшно, что вот сейчас Локи поймет, что ни на что он не годен, и что эта надежда, которая только что возникла, снова покинет его. Как и сам этот непредсказуемый бог.

— То дерево видишь? Подошел к той ветке, подпрыгнул, подтянулся. Вперед. Сколько сможешь.

Сердце у Гарри упало. Он и по урокам физкультуры знал, что не может нисколько. Над ним всегда все смеялись, когда учитель заставлял его это делать. Особенно веселился Дадли и его шайка, наперебой пытаясь придумать подколку посмешнее и пообиднее. Но сейчас нужно будет постараться, просто нужно. Он собрался, посмотрел наверх, на эту ветку, прыгнул и повис. Но как он ни старался, чуда не произошло. Он дергался и напрягался, пока уставшие и задрожавшие руки, не соскользнули и он обессиленно не свалился вниз.

— О, даа... — издевательски протянул Локи, где-то очень напомнив учеников класса Гарри, и разочарованно рассмеялся. Какие проценты, наг? Ну какие проценты?! — Я понимаю, конечно, что сила — это не "наше всё". Но такое... — он, зло сощурившись, покачал головой. — Ты понимаешь, что случись тебе где-то повиснуть, ты без посторонней помощи не вылезешь? Вот только, как правило, в таких ситуациях, рядом оказывается не тот, кто готов протянуть тебе руку!

Словно вопреки всякой логики, в голове ярко нарисовалось фигура Тора, протягивающего руку его двойнику, повисшему на краю Радужного моста. "Тор, пожалуйста!" Вот зачем, зачем надо было протягивать? Ты был всегда слишком благородным, брат... И слишком доверчивым...

Горечь, обида и разочарование в самом себе достигли в Гарри предела, и он закричал:

— Я же говорил, что никакой я не избранный! Я просто Гарри, и я не волшебник, и я не гожусь для... для... я не гожусь для твоей великой миссии!

— Лечь! — вдруг резко скомандовал Локи.

— Что?

— Быстро, быстро, гляди в тот ларек.

Гарри глянул туда, куда показывал Локи, вернее туда, куда и так смотрели его глаза. В витрине киоска отразились и промелькнули два несущихся гоночных велосипеда. Он растянулся, припав к земле.

— А теперь катись к тем кустам. Катись, не вставай. Хорошо. Ползком чуть правее. Лежи, оттуда не видно.

Гарри перевел дух, в висках колотилось сердце. А еще... еще ему стало стыдно перед Локи за то, что он так сорвался. Но что он мог изменить? Он же действительно не мог хорошо бегать и совершенно не умел подтягиваться. Не умел ездить на велосипеде, совершенно не представлял, как колдовать, и, наверное, не знал еще уйму необходимых вещей. Он не хотел, чтобы Локи ушел, но еще больше не хотел еще сильнее его разочаровывать. Ведь бог только напрасно тратил на него свои силы.

— Ты должен найти себе другого, Локи, — грустно, но твердо сказал Гарри. — Не трать на меня время. Я не гожусь.

Да я бы с радостью, смертный... Но так все сложилось...

— Хочешь, чтобы я ушел? — из изумрудных глаз бога пропало всякое выражение, они смотрели холодно и почти равнодушно. — Впрочем, я и не рассчитывал на твою благодарность. Я давно уже ни на чью не рассчитываю.

— Нет, Локи, нет... — детские глаза за круглой оправой смотрели с убедительной искренностью. — Не хочу быть тебе обузой. Так будет лучше... для тебя. Я не волшебник, Локи, и я самый слабый в классе. Я не смогу... Ты ошибся... твой сфинкс ошибся.

— Я вижу, — ощущение холодной отстраненности только усилилось, красивое лицо застыло неподвижной маской, лишь один уголок тонких губ чуть заметно дернулся не то в презрении, не то в горьком разочаровании. — Сфинкс сказал, что ты храбр. Храбр настолько, что это может мешать. Вот только я вижу совершенно другое. Ты просто струсил. Ты же всего боишься, — уголок губ пополз вниз чуть сильнее. — Боишься этих придурков, хотя они и бить толком не могут, боишься своей приемной семьи, боишься не справиться, боишься показать на что способен... или на что не способен. Сфинкс... Да он много чего говорил. Например, что мы с тобой очень похожи. Да если бы я таким был... я бы навсегда остался там, куда вообще попадать не стоит! А ты... ты не способен сделать даже попытки выбраться из той ямы, куда забросила тебя жизнь. Даже когда тебе предоставился шанс!

Гарри было очень обидно, но он молчал. Пусть уж лучше бог выскажется и уйдет. Если он действительно ошибся, то пускай уж все выяснится сразу. Локи ведь так старался... Он вспомнил, как они весело воровали пирожные и смеялись над Дадли, как Локи задирал Дурслей, весь этот погром на кухне, а еще как Локи показывал, как волшебным образом меняется на нем одежда, как поразительно вовремя подсказывал ему прятаться или драться... И Гарри чувствовал, что при всем показном равнодушии Локи сейчас очень расстроен.

— Ты прав, — просто сказал Гарри, сперва опустив, а потом подняв на Локи глаза. — Ты говорил, ты можешь выбрать из миллиардов людей. Ты должен найти себе другого.

Казалось, что более непроницаемым лицо просто не может быть. Но теперь оно стало просто пугающим в своей застывшей неподвижности. В прежде ярко-зеленых глазах заискрилась ледяная синь, и даже зеленый плащ стал выглядеть почти черным.

— Нет. — Слово прозвучало, как приговор. Приговор непонятно кому, но у Гарри побежали по коже мурашки. — Я мог выбрать любого из миллиардов. И я выбрал. — В теперь уже ярко-синих глазах от напряженно выпрямленной осанки ставшего будто на голову выше божества наконец отчетливо проявились эмоции: ярость и отчаяние. — А теперь уже не могу. Выбор сделан, и ничего изменить нельзя.

— Это значит... — ошеломленно прошептал Гарри, — это значит... — он растерянно потер шрам на своем ставшим вдруг таким горячим лбу, но это ни капельки не помогло ему собраться с мыслями.

Это значит, что кто-то из нас очень здорово попал, — зло и обреченно рассмеялся про себя Локи.

— Это значит, что ты тот единственный, который способен выполнить возложенную на него миссию, — произнес он торжественно и отрешенно.

— А если... если я откажусь? Я ведь могу отказаться?

— О да, да, ты можешь отказаться, — как-то совершенно равнодушно-отстраненно кивнул Локи, из облика которого незаметно как и когда испарилась вся это мрачно-фатальная торжественность. Теперь он выглядел каким-то потерянным и бесконечно уставшим.

— И что тогда будет? Что случится, если я откажусь?

Ну да, можно было солгать. Можно было сказать, что угодно. Что погибнет он сам или Гарри, весь мир в конце-то концов. Или даже много миров... Что наступит хаос и тьма, воплотится древнее зло, или что все попадут в рабство, да еще мало ли что... Но то, что им предстояло сделать, если еще предстояло... Тот ритуал, к которому было необходимо готовиться, совершенно не допускал не то что откровенной лжи, а даже легкой недосказанности. Потому что то, что он об этом слышал, читал, весь его опыт и понимание подобных вещей однозначно гласили — именно от степени откровенности и честного соблюдения договора напрямую зависит как степень его влияния на управления телом, так и невозможность или, по крайней мере, большую сложность разрыва этого договора в одностороннем порядке. Хелев мальчишка... Как же он его вымотал...

— А ничего не будет, — Локи устало-опустошенно пожал плечами. — Все останется так, как было. Ты здесь, а я там... — он грустно-задумчиво смотрел в пустоту прямо сквозь Гарри.

— Локи, — прошептал мальчик совсем тихо и очень серьезно. — А в чем эта миссия?

Взгляд бога вернулся от созерцания заоблачных далей и сфокусировался на неотрывно и завороженно смотрящем ему в глаза мальчике.

— Ты хочешь знать? — спросил Локи как-то удрученно и тихо. — Правда?

— Да, — Гарри кивнул. — Я правда очень хочу знать.

— Хорошо, — бог кивнул, испытующе-выжидательно глянул на мальчика.

Гарри волновался. Он даже не мог предположить, что сейчас расскажет или покажет ему Локи. И еще знал, что сейчас ему предстояло решить. Решить что-то очень-очень важное для них обоих. А еще он чувствовал, как волнуется Локи. И понимал, что Локи не хотел, чтобы Гарри про это догадывался. Наверное, для Локи все это имело очень большое значение.

— Я готов, — коротко кивнул мальчик. — Ты можешь доверять мне, Локи.

Какая-то странная улыбка слегка тронула уголки губ бога, а в зеленых глазах мелькнула и пропала горько-шальная искорка. Наверное, ему немного смешна была эта серьезная решимость у десятилетнего мальчишки. Он медленно повернулся на каблуках, а когда завершил разворот и вновь повернулся лицом к Гарри, потрясенный мальчик увидел на месте золоченых браслетов на запястьях Локи тяжелые испещренные какими-то непонятными знаками наручники из хмуро поблескивающего серого металла, которые соединяла довольно длинная, но по виду тяжелая и прочная цепь.

— Что это? — ошеломленно прошептал Гарри. Это никак не вязалось с Локи, с таким... с таким свободным, совершенно бесшабашно-решительным, часто задорно-веселым и способным на любые шалости и проказы.

— А ты догадайся с трех раз, — на губах Локи играла странная усмешка, но глаза смотрели изучающе и холодно.

— Тебя... ты... — Гарри не мог подобрать нужных слов, ему казалось, что любое из них может только еще больше ранить Локи.

— Да, а р е с т а н т, — слово прозвучало с какой-то парадоксальной уничижающей гордостью. — З а к л ю ч е н н ы й.

Локи выдержал паузу, а потом продолжил уже совершенно другим тоном, как будто вел какую-то экскурсию в национальном музее:

— Магические наручники. Полностью блокируют малейшую попытку воспользоваться магией.

— Это больно?

Бог посмотрел на него так, будто он совершенно ничего не понимает.

— Да разве боль самое ужасное в жизни, Гарри...

— Но как... почему это случилось?

— Предательство, — просто ответил Локи, как будто речь шла о чем-то совсем повседневном.

— А кто... предатель?

Бог смотрел на мальчика сверху вниз, в голове его одна за другой проносились картинки из прошлой жизни. Коленопреклоненная Сиф, приносящая ему вместе с остальными присягу, Хеймдалль, назвавший своим царем, Тор, возвращающий его в наручниках и стальном кляпе в Асгард, Всеотец, объявляющий пожизненный приговор...

— Все.

* * *

========== 8. Абсолютная искренность ==========

* * *

— Вот и все, Гарри, — Локи вновь сделал разворот, изменяя свой облик, — не правда ли, забавная ситуация?

Повернулся он уже без браслетов, да и вообще без мантии и прочего антуража, в простом черном костюме и пальто, на поддержку парадного облика в цвете не было ни сил, ни желания, и только на шарфе проступал незамысловатый зеленый узор.

Убеждать, обещать, угрожать, брать на жалость, просить... Нужно было что-то делать, хотя... а нужно ли? Если действительно ошибся Хесеш, если в самом деле у мальчишки нет магии, да в придачу вот такие силенки и куча сомнений... а ведь впереди годы... Да только выбора нет, выбор и правда сделан, каким бы ошибочным он ни оказался. И поэтому... Что же теперь? Продолжаем.

— Ну в общем так. Тебе выпал шанс помочь обрести свободу богу. Шанс, выпадающий примерно одному на миллиард раз в тысячу лет. Твое дело, воспользоваться им или отказаться. Ты подумай, время есть. Правда, пока ты думаешь, эта шайка будет тебя использовать для своих развлечений. Но ведь ты привык, не так ли? Пока, Гарри.

— Ты вернешься? — в голосе мальчика, не совсем еще оправившего от свалившегося на него потрясения, прозвучала тревога.

— А было бы мне куда деваться! — усмехнулся трикстер усмешкой полной горькой самоиронии.

* * *

Потолок. Ну да ладно, с него хотя бы ничего не посыпется. И тело. Свое, нормальное, где все слушается и движется, сильное и все еще ловкое, а не малолетнего недокормыша. И еще еды вдоволь, хоть и остывшей. И тишина... Никто не болтает в уме постоянно, не задает глупых вопросов и не усиливает и без того нерадостные эмоции.

Красота. Сколько плюсов-то нашел, прямо налицо внезапно проснувшееся позитивное мышление. Так ведь книжка та называлась, что Торова девка подсунула? Ну да, он прочел, сразу стал весь такой позитивный. Ну я тебя еще навещу, ученая. Побеседуем. Позитивно так.

Новых книг нет. Конечно, не заказывал же. Так что даже разрешенного объема... Отвлекся бы хоть на что-то, а то... А то что? А то паршиво совсем, вот что.

Позвать что ли "сфинкса" да сказать все, что он о его квалификации думает? Немного просил ведь, магию и здоровье. И что? Ноль по первой позиции, и по второй чуть ли не минус. Легкого пути тебе, бог. Ну да, легче не бывает. Язык бы тебе змеиный вырвать за такие успешные пожелания.

Что толку... Сделать-то что можно. А вот хотя бы настроение испортить тому, кто в ответ этого сделать не сможет. Хоть изнутри не может, напрямую. Сейчас я с тобой побеседую, сфинкс. Пообщаемся немного... по-дружески.

Круг от руки и даже без циркуля практически ровный. Зажглись огоньки, кровь...

— Хесеш!... Ну... Хесеш! Цверг тебя побери, спишь там, что ли? Ну, давай уже... нужно поговорить.

Никого. Лишь лучинки потрескивают. Хеш! Приди! Тишина...

Если я вдруг не смогу прийти... Ну да, он, конечно, запомнил.

— Сисшайя!

* * *

Ответ пришел быстро. Словно от дуновения ветра (да откуда здесь, в камере!) колыхнулись огни пентаграммы, и в середине ее воздух начал темнеть и сгущаться, снизу вверх, плавно кружась вырастал вертикальный черный замедленный вихрь.

О, Хель... Вовремя кольнула тревогой мысль, что в магическом круге давно не воспроизводятся охранные руны и замыкающее барьер заклинание подчинения демонических сущностей. Хесеш стер, уходя, их однажды, с тех пор Локи их и не воспроизводил, надобность в подобном давно отпала, как давно (а так давно ли?) кардинально изменились их отношения. Только вот то, что сейчас воплощалось с той стороны чуждых миров, Хесешем совсем не было. И хотя наг не мог (не должен же, да?) был подсунуть ему что-либо действительно опасное вот так, без предупреждения, привычка соблюдать предосторожность в подобных вещах и рассчитывать только на себя сыграла свою роль и Лафейсон быстро присел, с почти запредельной скоростью и точностью дочерчивая углем необходимые знаки.

Не успел... Прямо напротив глаз присевшего мага заблестело антрацитово-черной чешуей ровное вытянутое вверх тело гигантской змеи. Взгляд скользнул вверх вдоль его, словно вдоль дерева, пока рука все еще дорисовывала необходимые символы. Нехорошо. Создание смотрело и видело, что он делает, и что целостность нарушена, и что он вообще частично находится в круге, а следовательно в пределах его досягаемости. А ведь магии ноль... Хеш, ну вот Хель тебя побери... Если сейчас эта гадость...

"Гадость" оказалась громадной змеей с человечьим лицом. Не нагиней, в том облике, в каком их привык представлять Локи, а именно черной рептилией, без всяких намеков на грудь или руки, практически даже без шеи, вот только наверху вместо нормальной змеиной головы, которая бы подошла гораздо гармоничнее для подобного создания, на него взирал немного округлый лик чернокожей... можно было бы смело назвать ее красавицей, если бы не надменное и довольное злое его выражение, а также... Рука на секунду замерла, когда бог встретился взглядом со взглядом пугающих своей совершенной чуждостью и, к тому же, абсолютно разных глаз.

Правый по форме был типично звериный, с вертикальным зрачком, но зрачок этот был зловеще-красным, а радужка не зеленой или золотистой, как у большинства нормальных животных, а насыщенно-голубой с серебристыми вкраплениями, словно из сверкающего на солнце инея. Другой же глаз был и вовсе не от мира сего, в нем нельзя было различить какие-либо отдельные элементы, стекловидное тело завораживало своей неопределенной изменчивостью, в нем кружились, разбегаясь и составляя замысловатые рисунки мельчайшие, словно алмазная пыль, искорки тысяч различных цветов.

Не смотреть — скомандовал себе Локи, почувствовав, как затягивает, заставляя неотрывно всматриваться, бесконечно меняющее разнообразное этого глаза. И рисовать.

Она смотрела на него сверху вниз... Ну да, чертил он, теперь уж нельзя было себе не признаться, не совсем вовремя.

— Да продлятся годы твоего процветания... — немного шипящий, но при этом необъяснимо мелодичный голос на мгновенье прервался, в глазах на еще более краткий миг промелькнуло бешенство, когда Лафейсон дорисовал последний знак подчинения и отпрянул, резко выпрямляясь.

— ... господин, — холодно и равнодушно закончила она, обнажая два острых длинных клыка между рядов ровных белоснежных девичьих зубок.

— И я рад, красавица, — Локи ехидно и самодовольно улыбнулся, беря со стола салфетку и стирая с пальцев остатки угля.

— Чем могу служить высокородному господину? — голова с пышными черными волосами склонилась. Формула работала, ну и чудесно.

— А что ты вообще умеешь? — мысль сразу спросить о Хесеше отошла на задний план и там потерялась. Новое создание, неожиданно оказавшееся у него в подчинении, вызывало сейчас у заключенного бога куда больший интерес.

Она смотрела на него одним глазом, второй, непостижимый и пугающе-загадочный, был закрыт. Пухлые розовые губки, вновь обнажив сверкающие опасной белизной клыки, приоткрылись и с практически неуловимой тщательно замаскированной насмешкой произнесли:

— Могу укусить.

Локи запрокинул голову и рассмеялся.

— Мне нравится ваше племя.

Спрашивать, сможет ли она вдруг исчезнуть без его позволения, он даже не стал. Хеш не дурак и слишком хорошо его знает, чтобы оставить ему хоть какую возможность злоупотребить чем-то подобным. Хеш, даа... Собственно говоря, он ведь призвал это чудо за этим.

— Ааа... чудеснейшее и добрейшее из созданий видимой и невидимой вселенной не подскажет мне, как бы связаться... — Локи на секунду ехидно прищурился, — с благороднейшим господином Хесешем?

— Господин одиннадцатый срединный хранитель, да продлятся дни его процветания в этом мире, принимает важных гостей, а потом будет занят распоряжениями по поводу дворца, слуг, рабов и работников, затем он должен закончить дела в сокровищнице, после чего окажет прием троюродному брату по отцовской линии, затем...

Лафейсон слушал, слегка кивая с понимающе-сочувствующе-издевательским выражением. Ну конечно. А что он вообще ожидал? У змея теперь полноценная и насыщенная жизнь, в которой ему отведено далеко не первое место, а так... между какими-то троюродными братьями и писарями. Ему стало завидно и досадно. О, да. Вышли вместе, совсем как рассказывал змей.

— ... а потом он будет счастлив погостить у своего высокочтимого иноземного друга, да не обделит вселенная его своей благодатью.

— Передайте своему боссу, барышня, — произнес трикстер самым небрежным тоном, слегка скривившись и закатив глаза, — что его иноземный друг не считает вежливым отвлекать от дел столь важную и занятую персону. Изыди, — и он сделал небрежный жест рукой, будто отгоняя назойливую муху.

С чувством все усиливающейся досады, потерянности и какой-то необъяснимой утраты он наблюдал, как стали размываться контуры черного глянцевого тела, как вновь слегка заколебались огоньки, как будто по полу прошел неуловимый обычными чувствами сквозняк. Он отвернулся чтобы поскорее прервать это нарастающее ощущение, когда сзади раздался тот же мелодично-шипящий голос.

— Господин Хесеш интересуется, не случилось ли у вас чего-либо непредвиденного и срочного.

Локи замер, лицо его заострилось в хитром, даже немного хищном, выражении, и, резко развернувшись, нагло заявил, уже улыбаясь во все свои крепкие и белые 32 зуба:

— Случилось. И нужно мне его увидеть просто немедленно. Вопрос жизни и смерти.

Ну да, это была очень мелкая, пожалуй, даже совсем мелочная месть, но сорвать столь благополучному и успешному бывшему сокамернику его многочисленные и сверхважные мероприятия — это было, пожалуй, единственное маленькое удовольствие, которое он мог себе сейчас позволить, чтобы попытаться хоть как-то приподнять настроение.

Змея, смотревшая до этого на него своим одним глазом, прикрыла и его, словно к чему-то прислушиваясь, и затем сообщила:

— Господин хранитель постарается вырваться к вам в течение получаса.

Она исчезла, оставив на полу какое-то грязноватое, странно мерцающее пятно. Лафейсон покосился на него немного брезгливо и повалился на кровать. Ну да, всего-то — подождать полчасика. Зато будет весело. Ну хоть чуть-чуть веселей...

* * *

Хесеш задумчиво посмотрел вниз, на начертанные руны ритуального повиновения, потом поднял глаза на стоявшего напротив скрестившего на груди руки улыбающегося Лафейсона.

— О, прости, — усмехнулся тот, сообразив в чем дело, и стер их и часть окружности ногой. — Для твоей секретарши чертил. — Прочитав во взгляде нага какой-то усталый упрек, пожав плечами, добавил: — Сказала, что укусит.

— Она может, — наг кивнул почти без улыбки, привычно выдвигаясь из круга. — У тебя правда что-то случилось?

Ну да. Еду некому разогреть! — готовая сорваться с языка фраза потерялась на полпути вместе с полусмешком и желанием вывести из себя, приближающегося к нему нага, когда он вгляделся в его лицо. Такое лицо бывает у того, на кого неожиданно обрушивается непомерный груз забот, такое лицо было у Одина, когда из-за выходки Тора вспыхнула война, из-за выходки, на которую он же... Стоп. Прошлое... Настоящее.

— У меня все нормально. Хотел тебя повидать.

Наверное, это прозвучало слишком резко и сухо, потому что выражение лица змея стало еще более озабоченным и расстроенным, к тому же туда явно примешалась досада, смешанная с легким, но вполне читаемым упреком.

"Ты... специально провоцируешь. А я... я просто не могу понять. Ты ждешь, чтобы я понял что-то, чтобы догадался. Может быть... иногда лучше... просто сказать?"

Ой, лучше ли? Локи вздохнул. Ну ладно же. Эксперимент.

Он сел за столик, откинув полы доспеха и с улыбкой наполняя кубки.

— Не понял, да? Объясняю. Как ты просил, — он наставил палец на внимательно и чуть растерянно глядящего на него нага. — Мне было одиноко, скучно и тоскливо. — Он кивнул в сторону наполненных кубков, беря один в руку. — Ну и я решил позвать тебя, чтобы... чтобы слить на тебя часть своего дурного настроения. — Он, улыбаясь, приподнял кубок. — Но тут явилась твоя шипящая девка и стала докладывать, какой замечательной и насыщенной жизнью ты живешь. И мне захотелось... немножко тебе это подпортить... от зависти. Твое здоровье, Хеш, — Локи отпил, все так же с улыбкой глядя на мрачнеющего на глазах змея. — Потому что я... — улыбка становилась все злее, голос тоже почти сорвался на крик, — совершенно неспособен порадоваться успеху другого! Тем более, когда у меня самого далеко не все замечательно!

Он повертел немного кубок в руках и поставил на столик.

— Ну я объяснил. Надеюсь, теперь не будет каких-либо недоразумений, не так ли? Ведь достаточно объяснить, чтобы все было нормально? — он развернулся, прошел мимо застывшего Хесеша и лег на кровать, закинув руки за голову. — А теперь можешь утешать меня и говорить, что со мной все в порядке. Ты умеешь, я знаю. Уверен, что мне понравится.

— Так, — Хесеш вернул кубок на стол, так и не отпив. — Ты извини, но для тебя эта проблема не сегодняшняя, и это не разговор двух минут, а у меня... очень много неотложных дел. И меня ждут. — Змей прошествовал в пентаграмму и встал в ее центре. — Позовешь меня где-то часа через четыре. — И да... спасибо за разъяснения, это действительно позволяет избежать очень многих осложнений.

* * *

Он лежал, глядя в начавший расплываться перед глазами потолок. Ну и? Дооткровенничался? Замечательный просто вышел эксперимент. Искренность. Да кому вообще нужна эта искренность? "Ты не способен быть искренним, брат" А что ты хотел, брат? Чтобы он постоянно говорил, как завидует? Это что, так приятно? Признавать, что ты хуже, что ты вечно второй, как бы ты ни старался и что бы ни сделал... Так ведь и так все вокруг знали, понимали, догадывались. Это ведь плохо, да? Подло. Он и скрывал как мог. Привык скрывать. Только... а вот это уже лицемерие. И тоже подло. Забавно, да? Показывать подло и не показывать подло, и чувствовать, хотеть тоже подло. Что так, что так — все равно. С ним что-то не так? Да с ним все не так! Все и всегда не так.

А если... а если хочется? Если просто можешь представить, каково это, идти посреди ликующей толпы, если ясно знаешь, что чувствуешь, когда это тебя так приветствуют и тебе так кричат? Нехорошо, да? Подло?

Где-то под шеей подушка стала мокрой, он закрыл глаза, подавляя судорожный вздох.

— Локи!

Он дернулся от того, что его окатило холодной водой. Вот хелева змеюка, какого ж тебя еще не унесло...

— Ты, кажется, очень спешил, — зло кинул ему Лафейсон, недовольно подскакивая. — И что ты тут творишь? Мне этого даже не высушить!

— Да, я правда очень спешу, у меня на счету каждая минута, но в конце концов... — он задумался, куда-то отрешенно гладя в сторону. — Ты чем-то расстроен, и если тебе нужно... если ты хочешь... я, конечно, останусь.

Лафейсон рассмеялся, глядя в потолок.

— Ну да, я хочу. Я хочу, чтобы ты остался, чтобы окончательно тебе все испортить. Как тебе такой вариант? Твой ход, мудрый змей.

— Нет, я не дам, — рассмеялся Хесеш, покачивая головой. — Я ухожу, но мне есть чем тебя немного подбодрить. По обоим пунктам. Во-первых — с тобой действительно все нормально. Но об этом потом, — он выставил вперед руку, останавливая всякие возражения. — А во-вторых... Ну, если это тебя правда успокоит, — он снова как-то немного сокрушенно покачал головой, чуть прикусив нижнюю губу, — то у меня очень все плохо. — Он улыбнулся и кивнул. — Гораздо хуже, чем у тебя. — Вздохнул и опять улыбнулся. — Позовешь через четыре часа.

* * *

========== 9. Прощальный ужин (ч.I) ==========

* * *

Четыре часа... Ну легко сказать, конечно, когда абсолютно нечем заняться.

И меньше всего хотелось о чем-либо думать, включая мальчишку, воспоминания и замечательный эксперимент. Провалиться бы в спасительный сон, да только выспался он уже в расчудесном чулане, а это тело и так благополучно и довольно долго отдыхало. Из всех неприятностей, которые только могут свалиться, пожалуй, самым мучительным для него оказалось бездействие. Рука, закованная в металлический браслет в каком-то ностальгическом жесте поднялась в воздух, пытаясь что-то сотворить, и разочарованно опустилась.

Это раньше было скучно, да? Это он просто не знал, что такое скучно.

Теоретически можно было рвануть туда обратно в Мидгард, но он хорошо понимал, что в таком состоянии этого точно не следует делать. Мальчишка и так просто потопил его в своей неуверенности. Есть магия — нет, годен — не годен, сможет — не сможет. Да он за всю жизнь столько не сомневался, сколько за последние несколько дней! И пока он не распутает клубок этих дурацких эмоций, соваться туда, чтобы накручивать их друг на друга, словно снежный ком, определенно не стоило. Справедливости ради стоило заметить, что именно он спровоцировал нарастание этой лавины.

Локи вспомнил, с какой злостью и презрением распекал мелкого смертного возле злосчастного дерева, вздохнул. А ведь ему нужно пытаться быть ему авторитетом, другом. Ну конечно. У него немыслимо хорошо это получается!

Нет, ну надо же... Он опять приподнял руку, с презрительной ненавистью наблюдая, как за ней, звено за звеном, с глухим звяканьем потянулась цепь. Надо же, а? Что ж так скверно-то все?

"Если это тебя правда успокоит, то у меня очень все плохо. Гораздо хуже, чем у тебя."

Куда хуже-то, змей? Куда уж хуже?!

Но хуже очень плохого, которое нельзя изменить, только неизбежное приближение этого плохого.

У змея что-то с судом. Это точно. А он опять не спросил...

* * *

После ухода Локи Гарри стало тоскливо и одиноко, как никогда. И хотя бог ясно ему дал понять, что вернется, его как будто бы поглотила зияющая пустота, в которой он брел, совсем никому не нужный и потерянный. Это было еще хуже, чем когда Дадли в кои-то веки позволил ему остаться посмотреть телевизор в своей комнате, а потом выключил его на самом интересном месте. А ведь фильм былой такой замечательный... какая-то сказка, про волшебство, про джиннов... Кузен сказал, что нечего смотреть эту глупость для маленьких, и переключил на свое дурацкое телешоу. Вот и сейчас его не покидало ощущение, что такая прекрасная сказка закончилась, только теперь ее выключил он сам.

Но ведь Локи ничего не понял! Гарри готов был учиться, он был даже согласен угнать машину Дурслей, что бы за этим потом ни последовало. И он будет драться с шайкой Дадли, пускай это даже больно и страшно. Он просто не хотел быть для Локи обузой, не хотел, чтобы тот тратил на него время, если может найти кого-нибудь гораздо лучше и сильнее его.

А еще он совсем не хотел на Локи кричать... Он даже не понял, как это произошло, ведь он был всегда такой вежливый. Но когда на него стал кричать Локи, у него словно бы что-то поднялось внутри, и он ничего не успел сделать, как оно выскочило наружу. И Локи сразу сделался таким холодным и таким чужим... Но Гарри чувствовал, что он очень переживает.

А потом бог сказал, что у него нет другого выхода, и ушел. И сказал, чтобы Гарри подумал. Но он даже не рассказал, что именно Гарри предстоит сделать, и мальчик решительно не понимал, о чем ему следует думать и что выбирать. Единственное, что он знал точно, что он очень хочет быть кому-то нужным. И он очень хотел помочь Локи.

* * *

— Только я тебя прошу, — начал, что называется, с порога Хесеш, едва выходя из круга, — постарайся не провоцировать на скандал. Оно, конечно, очень полезно с точки зрения выработки терпения, но вот если мне не удастся справиться, то возможности помириться, может, уже и не будет.

Был он странно нарядный, видимо, не успел переодеться после всех своих дворцовых приемов: расшитый золотыми жар-птицами шелковый зеленый халат с широкими свисающими рукавами, золотой пояс, на груди какой-то медальон с каменьями. Богатый восточный купец или вельможа, и только озабоченно-расстроенное лицо резко контрастировало со всем этим сказочным великолепием.

— Что-то с судом, Хеш? — Локи с тревогой посмотрел на него, подставляя стулья к накрытому столику.

Змей быстро вскинул на него глаза и молча кивнул. Это был совсем мимолетный взгляд, но в нем успел скользнуть какой-то старательно подавленный удивленный укор.

— Плохой из меня друг, да? — слегка вздохнул Локи, кивком приглашая за столик.

Наг поднял на него глаза, помолчал, усмехнулся.

— Да уж. Не очень.

— О, откровенно, — Лафейсон усмехнулся в ответ. — Могу объясниться. Так ведь мы договорились?

Змей смотрел на него без всякого выражения. То ли подвоха ждал, то ли действительно объяснений.

— Я помню хорошо, как ты говорил, что неизвестно, чем может закончиться, — произнес трикстер без своей обычной иронии. — Но после этого я благополучно тебя наблюдал, свободно перемещающегося, и в своих этих, — он кивнул на руки Хесеша и чуть не осекся — колец на пальцах того уже не было, — символах богатства и процветания, — все-таки закончил он заготовленную фразу. — И дальше меня просто подвел собственный опыт. У нас действительно не шляются по другим мирам в драгоценностях те, кому грозит что-то серьезное. — Он, прищурившись, внимательно взглянул на Хесеша, будто бы проверяя, насколько до того дошли его слова. — А так как я сам меньше всего хочу, чтобы меня расспрашивали о моем суде, я и не стал лезть с подобными расспросами, раз по всем признакам закончилось все благополучно.

Локи уселся на стул, слегка пожав плечами, что должно было, видимо, означать — хотите верьте, хотите нет. Он, сказал, конечно, полуправду. То, что он потом дважды забывал спросить, уже ясно понимая, что дела у демона пошли плохо, он благополучно опустил.

— Прости, — сказал Хесеш, глядя на него, будто впервые его увидел. — Я и подумать не мог, что ты такой... такой тонкий.

— Вообще-то, чтобы кого-то чем-то зацепить, надо хоть что-то понимать, — ухмыльнулся трикстер. — Но обо мне потом. Теперь рассказывай. И как вообще это столько может тянуться? Это же просто безумие — больше двух лет прошло. У нас вон минут за двадцать и... — он обвел глазами комнату, приподнял свои руки.

— Приостанавливали, — объяснил Хесеш, глядя в кубок. — Потом возобновили. После "стабилизации самочувствия клиента", — и он многозначительно глянул на Локи.

— О, это то есть, ждали, помру я или нет? — рассмеялся тот. — А ведь помер бы, так ведь хуже тебе, змей, было, а? — он подмигнул, видимо, такая ситуация его весьма развеселила.

— Так я тебе говорил, что смерти твоей не хотел. Теперь хоть поверил? Да я вообще не хотел, чтобы ты пострадал! Ты даже не представляешь, что было бы, если бы они решили, что я сделал это специально.

— Вот как? Так они думают, что это просто случайность? — совершенно развеселился Лафейсон. — Вот прелесть-то, мне бы таких обвинителей! Я вон тоже пару-тройку кварталов случайно разнес. Ну так получилось, — он усмехнулся, прищурившись и изобразив недоумевающее сожаление. — А как же... На тебе ведь вроде куча обетов, запрещающих лгать. Или как только по-настоящему запахло жареным, так в сторонку и отложил?

— Нет, нет, что ты, — затряс головою змей. — Вот сейчас бы уж точно не стал, я же не хочу еще что-то ухудшить. Они меня просто не спрашивали, просто посмотрели... ну прошлое... вроде как я тебя тогда. Они же видели, в каком я тогда состоянии был, я же правда... Помнишь, я сказал, что я в стрессе нормально считать не могу и... могу ошибиться? Я... — он посмотрел на Локи взглядом, в котором странно перемешались вина, стыд и гордость, — я это специально. Я хорошо знал, что будет дальше.

Локи молчал. То, что сказал змей, произвело на него впечатление. И хотя вроде бы ничего нового не прозвучало, но такой точный и далеко идущий расчет, такое продуманное ему следование в меняющихся стрессовых обстоятельствах, не могло не вызвать у него уважения. А ведь змей не скрывал, говорил это ему постоянно... Наверное, веди Хесеш себя тогда более мужественно, он бы по другому отнесся к этим предупреждениям. Теперь он понял: у демона достаточно было мужества... не показного, другого...

— Хеш, — сказал он, серьезно глядя на змея. — Я сам бы лучше не сделал. Ты очень... в общем ты достойное существо, Хесеш, и я хочу, чтобы ты забыл то, что я говорил тебе раньше. Ну такое, что в зеленые пробирки накапало. Мне на пробирки-то в общем... — он чуть-чуть усмехнулся, — хотя... Ладно, сейчас не об этом. Тебе помощь нужна? Не смотри на меня так — я серьезно. Я могу речь написать, я умею. Такую, что они устыдятся, что над невиновным глумились, и с извинениями тебя выпроводят.

Хесеш смотрел на Локи, и лицо его, словно у мима на сцене, последовательно сменило несколько выражений — удивления, благодарности, неверия и иронии. Он демонстративно обвел камеру аса глазами, немного задержался на стекле и остановился на скованных руках собеседника.

— Ой... — кисло скривился Локи, — да меня же никто и слушать не собирался! А у тебя...

— У меня тоже не будут, — обреченно вздохнул Хесеш. — У меня хотят, чтобы я взял на себя ответственность. Или признал, что все было ошибкой. Меня от работы отстранили — злоупотребления закрытыми служебными знаниями и возможностями в корыстных целях. Повторно. Это вообще-то обвинение в коррупции... — Хесеш вздохнул. — Закрыли доступ полностью — несанкционированные эксперименты в неисследованных областях, способные нанести вред как клиенту, так и другим существам... Безответственное вмешательство в судьбу существа высшего плана, — змей посмотрел на Локи, который на данное определение немного удивленно, но весьма удовлетворенно хмыкнул, — потребности которого находятся за пределами моей квалификации. В общем, все сводится к тому, что я, не имея права тебя обслуживать, чуть ли тебя не обманом толкнул на то, что, скорее всего, причинит тебе вред.

— И причинит? — Лафейсон склонил голову набок, подначивающе глядя на Хесеша.

— Нет! Не знаю... Может. — Он выдохнул и осушил кубок залпом.

— В общем так. Скажи им, что клиент был в здравом уме и твердой памяти, был полностью предупрежден, доверял и хотел исключительно тебя, как специалиста.

— Сказал, — змей как-то стыдливо-обиженно отвел глаза.

— Умница. Я в тебе не сомневался. А они?

— Спросили, доволен ли клиент теперь.

— Ооо... И что же? — протянул Лафейсон, пытливо глядя на змея.

— Сказал... — демон немного виновато посмотрел на Локи, вид у него был такой, что он готов к тому, что Локи его ударит, — что клиент понимает, что это было для него наилучшим вариантом.

Трикстер запрокинул голову и рассмеялся.

— Я тебя обожаю. У тебя потрясающий талант сказать то, что тебе нужно, формально не солгав. И что теперь?

— Я не знаю, — растерянно замотал головой Хесеш, — со дня на день должно все решиться. Или меня просто признают не имеющим права на подобные вещи и соответственно накажут, либо... разрешат довести эксперимент до конца, но тогда я должен взять на себя полностью ответственность за последствия. И я... я правда паникую, я совсем не знаю, какими они будут. Все может стать намного хуже. И мне нужно решить, признать ли все это ошибкой и отделаться малым... ну относительно малым, либо рискнуть и доказать, что я знаю, что делаю, и, если потом кто-либо пострадает, ответить по полной.

Он помолчал, расстроенно и сокрушенно глядя в свой кубок. Потом сделал маленький глоток и сказал:

— Вот я иду завтра и опять не знаю, чем может закончиться. Если признают, что я не прав, то меня, возможно, посадят. Если... позволят продолжить, то как минимум, изменят меру пресечения. Потому что у меня появится действительно серьезная причина бежать в случае неудачи... Так что, скорее всего, все это последний раз. — Он посмотрел грустно на столик, на кубки... потом на Локи. — Я сегодня старался закончить со всем во дворце, знаешь, мало ли что... Не хочу опять всем быть должным. — Он твердо взглянул в глаза Лафейсону и, будто для придания большего веса своим словам, кивнул. — Ты мне однажды сказал, что я халявщик... Вообще-то ты прав. Мне и в семье это говорили, вот только я значения не придавал, знаешь, злился, что придираются. Мне как бы на халяву ничего не доставалось... Все довольно-таки тяжело. Но когда мне сказал ты... Я подумал, ты же специально цепляешь, то есть выбираешь, что действительно так... Зацепить можно только тем, что на самом деле правда, а вот признаваться не хочется... В общем, я решил, что настало время с этим покончить. Я даже, — он чуть расширил глаза, будто самому себе удивляясь, и сказал с какой-то потаенной гордостью: — астею* принял.

— Ну правильно, наворовал на дворец, отчего ж не принять, — рассмеялся трикстер. — Красавец ты, Хеш, конечно, самое время.

— Нет, — покачал головой Хесеш, ничуть не обидевшись. — Ты о чем? Лишних денег никогда не бывает. У меня еще столько планов было... зимний сад... хамам... изумрудная комната... красиво можно было сделать. Ай, — он махнул рукой, — да что говорить. Я решил изменить все не потому, что стало совсем хорошо, а потому что стало совсем плохо. Ведь часто именно потому плохо и становится. Потому что, пока хорошо, — он вновь покачал головой, глядя куда-то в сторону и грустно улыбаясь, — мы ничего понять не способны.

— А побрякушки-то твои где? — Локи кивнул на руки Хесеша.

— Заложил. Да не до них пока, а деньги нужны. Да, кстати, хорошо, что напомнил. Сейчас.

Он порылся в полах своего роскошного халата и что-то блеснуло у него в руке.

— Сейчас, — заглянул в полуопустевший кубок с кровью, держа над ним... Локи уже хорошо рассмотрел, что это было — какой-то, похоже на янтарный, перстень с мелкими блестящими вкраплениями, напоминающими рыбьи чешуйки. — Очень кстати кровь. Сейчас материализуется.

Он разжал пальцы, перстень издал булькающий звук, исчезая в глубине густой вязкой жидкости, которая тут же как будто вскипела. Наг посмотрел на Локи с видом фокусника, который сейчас вытащит из цилиндра пушистого кролика.

— Ну, теперь я его уже достать не могу. Держи сам.

— Что делает-то? — Лафейсон с шутливо-брезгливым видом, извлек со дна кубка перстень двумя пальцами.

— Да то же, что и твой. Ну, который разрушился... из-за меня. Дай помою, — он сложил три пальца щепоткой, и на перстень полилась тонкая струйка воды. — Можешь поймать какого-нибудь, — Хесеш лукаво улыбнулся, глядя в глаза Лафейсону, — очень глупого демона. И даа... там чешуйки змеиные... Будешь обо мне вспоминать...

— О, — довольно хмыкнул Локи, с удивлением поглядывая на змея. — Знаешь, ты меня впечатлил. Обожаю просто иметь дело с честными и бескорыстными.

— Не смейся, я серьезно, — сказал наг, вставая, и заскользил по комнате. — Кроме того, я через кое-кого передал вашим три артефакта, примерно равных по ценности тем, что были похищены. Не перебивай, — он выставил руку, продолжая двигаться, видимо, слишком нервничал, чтобы вести разговор сидя. — Возместил убытки за ремонтные работы и вернул компенсацию, которую твои выплатили семьям погибших. Так что по этим позициям, — он остановился, серьезно глядя на удивленно взирающего на него Лафейсона, — ты им больше ничего не должен.

— Круто, — только выдохнул тот, оценивающе рассматривая свою изящно вращающуюся кисть с новым украшением. — Да вот только... — его взгляд сменился на горько-скептический, переходя чуть наверх на запястье, — на вот это, — он приподнял, раздвигая уже обе руки, — всё твое новое осознание ни капельки не повлияло.

— Да, — кивнул наг, — да. Иногда мы делаем такие вещи, которые исправить потом невозможно. Только это не повод не попытаться исправить хотя бы то, что мы можем исправить. И потом... — он задумчиво прикусил губу, возвращаясь обратно за столик, — жизнь ведь всегда даст возможность расплатиться, не нужно из-за этого нервничать. Главное, чтобы было желание и готовность.

— Ха. Ну что же, меня очень утешила твоя готовность. И носить это, — его тон был полностью пропитан едким сарказмом, — стало так сразу легко и приятно. Так что да — вполне можешь не нервничать.

— Прекрати. Я все-таки не единственный источник твоих неприятностей, — Хесеш покачал головой и тихо добавил: — И я правда сделал, что мог. Давай лучше, — наг посмотрел на Локи с какой-то грустной надеждой, — давай как раньше. На прощание, что ли... Чтобы было потом, что вспоминать. — Он посмотрел на потолок, улыбнулся. — Ты можешь погасить свет?

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

*астея — неприсвоение чужого (неворовство)

========== 9. Прощальный ужин (ч.II) ==========

* * *

Полутьма, тишина...

— Ты не смотри пока, ладно?

Локи кивнул, усмехнувшись. Сюрприз какой-то решил ему Хесеш сделать. Не любил Лафейсон сюрпризы, слишком нерадостные они ему доставались. Начиная с сюрприза осознать себя чужаком в любимой семье и заканчивая появлением Тора там, где его просто не должно было оказаться — на летающей крепости Мстителей. После этого сюрпризов что-то совсем не хотелось.

Да и любопытно же... Ну вроде умный ты, демон, нашел кому "не смотри" сказать. Тем более, что в полутемном помещении заставить себя не смотреть на изменяющуюся световую картинку можно только сознательным волевым усилием.

Прости меня, демон, только просьба твоя не по адресу.

— Конечно, Хеш, скажешь когда, — заверил он, делая вид, что снова разглядывает подаренный нагом перстень.

Змей сосредоточенно уставился в потолок, сделал глубокий вдох и возвел кверху руки со странно скрещенными пальцами. Вид у него был такой, что он, по меньшей мере, собирается сотворить если не новую вселенную, то, по крайней мере, обряд, способный изменить судьбы и направления развития нескольких цивилизаций. Особенно подчеркивали это впечатление подрагивающие и эффектно свисающие широкие расшитые рукава его парадного платья. Локи не без труда удержался от вертящегося на языке ехидного замечания, представляя, какого уровня и качества, скорее всего, будет создаваемое с таким усердием и торжественностью творение.

Наг слегка развел поднятые руки, оставляя ладони параллельным потолку, но перпендикулярными друг к другу. Кремово-матовую поверхность пересекли тонкие светящиеся нити. Еще несколько пассов, и потолок расчертила густая световая сетка.

"Комаров нет, демон, — мысленно поддел его тайком наблюдающий за действом Локи. — Золота, чтобы его намывать — вроде тоже".

Задумка стала ясна, когда змей, закончив с непонятного предназначения сеткой, словно бы пробежал пальцами по воздуху, как пианист по роялю, расставляя строго по определенным местам голубоватые огоньки, точно подобранные по яркости и размеру. Еще одно движение руками, словно убирающее с прохода висящую там паутину — и сетка пропала, оставляя весьма мастерски воспроизведенное звездное небо южного полушария.

— Все, смотри, — выдохнул змей, возвращаясь на стул и пытаясь одновременно смотреть на мерцающие сверху огни и выражение лица вскинувшего голову Лафейсона.

— О, — с легким удивлением одобряюще кивнул тот. — А ты знаешь — весьма и весьма... Это даже не планетарий. Вполне можно в качестве звездного неба показывать тому, кто его никогда не видел. Успехи делаешь, ученик, — Локи шутливо-торжественно поднял кубок. — Рад за тебя.

— Что ты сказал? — Хесеш на ощупь нашел свое "вино", не отводя по-прежнему сосредоточенного, но при этом очень хитро-довольного, взгляда от расцвеченного небесными светилами потолка. — Рад за меня?

— Ну да, — недоумевающе слегка пожал плечами Локи. Потом внимательнее пригляделся к какому-то уж совсем подозрительно удовлетворенно-лукавому лицу нага и, тряхнув головой, рассмеялся: — Ну поймал ты меня, поймал.

— Так можешь, значит, — Хесеш, наконец, оторвался от наблюдения небесной картины и внимательно посмотрел в глаза Локи, — порадоваться успехам другого?

Локи хмыкнул, прищурился, что-то прикидывая. Потом чуть качнул головой.

— Запутал ты меня, змей. Ну да, не без того, наверное, — он задумчиво и делано-небрежно пожал плечами. — Или... тут в чем-то секрет?

— В системе отсчета, — серьезно ответил наг. — Пока ты смотришь на меня, как на ученика, то мы как бы единая система ученик-учитель, и мой успех — это и твой успех, и ты вполне ему радуешься. Ты бы и дальше радовался моему продвижению, пока (говорю чисто теоретически) я бы тебя не догнал. Вот тут и начинает все определять система отсчета. Либо ты дальше смотришь на меня как на ученика и радуешься, либо отделяешься и видишь во мне конкурента, и тут уже не до радости.

Это... просто твое вечное соревнование причиной. Так же и с тем, что тебя сегодня расстроило. Пока ты видел во мне соратника с общей проблемой, ты, глядя, как я выпутываюсь наравне с тобой, за меня радовался. Но как только, по твоему мнению, я тебя обогнал... Ты понимаешь, да?

— Пожалуй, змей, пожалуй, — задумчиво вздохнул трикстер. — Есть в том, что ты говоришь, какое-то зерно.

— Атлет, бегущий в командном забеге, радуется успеху каждого в своей команде. Но стоит пустить их всех в одиночный — естественно, перестанет. Если ты чувствуешь себя частью мира, то ты рад за каждое существо в нем. Потому что это успех твоего мира... твоей команды. Но если ты отдельно, да еще и постоянно соревнуешься со всеми... какая же тут радость... ты всегда будешь переживать. Кто-то быстрее бегает, кто-то лучше плавает, а кто-то вообще летает... Утрируя, нельзя быть и самым толстым, и самым худым одновременно. И нельзя занять первое место на всех страницах книги Гиннеса. А ты... ты, видя любое достоинство или достижение у другого, тут же примеряешь это к себе. И начинаешь соревнование. Очень жесткое соревнование, конечно тут не до радости, когда выиграть нужно... любой ценой. Так что проблема не в том, что в тебе что-то плохо, и с тобой что-то не так... С тобой всё "так", да и вообще со всеми всё "так"... нужно только подумать немного и разобраться.

Лафейсон рассмеялся.

— Совсем меня глупым считаешь? Я не соревнуюсь со всеми, — проговорил он с нажимом, — а только... — он запнулся, перед глазами возник образ Тора, подняв где-то чуть ниже горла волну обиды и ненависти.

— ...с теми, кто тебя обогнал, — Хесеш бросил на Локи лукаво-перепуганный взгляд и прыснул в кулак.

— И? — зло оборвал его трикстер, ему было отнюдь не смешно. — Каков рецепт? Смириться со вторым местом, пятым, десятым... Сидеть и не рыпаться, и только на других любоваться?

— Нет, — змей покачал головой, — просто... немножко отвлечься от номеров и постараться найти свое место. На котором хорошо и интересно независимо от того, где сейчас находятся другие... И тогда становится совсем неважно, какой у этого места номер. Да и вообще, когда занимаешься чем-то, что действительно знаешь и любишь...

— Я рожден править! — с вызовом выкрикнул Лафейсон.

— Нуу... — задумчиво посмотрел на него Хесеш. — Вполне возможно. Вообще боги в этом обычно довольно успешны. И, может статься, это действительно твое.

— Да ну? — недоверчиво усмехнулся Лафейсон, привыкший, что его притязание на власть обычно довольно грубо, даже издевательски, оспаривают. — Действительно так считаешь?

— Почему нет, — глядя на него и словно прикидывая что-то, произнес Хесеш. — Ты лидер, конечно, и ты творческий, и ты умный... расчетливый... и решительный тоже. И ты... в тебе есть харизма, тебе хочется верить, и за тобою идти. И, думаю, у тебя знаний тоже достаточно... — он замолчал, глядя куда-то вбок, как будто продолжая какие-то расчеты.

— А теперь ложку дегтя, — хмыкнул Лафейсон, чувствуя, что змей сказал далеко не все.

— Ложка дегтя... Да всё в том же. Твое желание править... что за этим стоит? Желание действительно что-то сделать или все та же отчаянная борьба за первое место? Потому что... — змей как-то расстроенно-задумчиво покачал головой, — из последних редко получаются хорошие правители. Им потом вовсе не до забот о благополучии той части мира, которая им доверена, они так и продолжают видеть во всех конкурентов, у которых надо выиграть, — он глянул на Локи, — любым способом. А средств и возможностей хватает... устранить, навредить... Дальше уже понятно. Их боятся, не любят, от них действительно хотят избавиться. Это замкнутый круг, в нем нельзя стать счастливым. А несчастный правитель — это вообще большая беда. Нельзя сделать счастливыми других, не будучи самому. Потому что это показывает... что ты просто не знаешь как, не умеешь. Я уже как-то испытал твое правление, — в глазах Хесеша появилось то испуганное и одновременно шальное выражение, с которым он любил выдавать Локи особые пакости, — от него, — он на секунду высунул язык и даже зажмурился, — если не революцию хочется сделать, то сменить гражданство уж точно!

— Ой, как вовремя, — ядовито усмехнулся Лафейсон. — Чудесный пример, Хеш, своего не упустишь. Вот только лекция твоя, увы, мимо. Ты думаешь, что ты все понимаешь, да? Теорию целую построил... Да ничего ты не понимаешь! — в груди защемило от обиды и злости. — Я не хотел быть первым! Я просто хотел быть равным!!!

— Хотел быть равным или хотел быть признанным равным? В первом случае это та же погоня за первым местом, даже если ты согласен с кем-то его разделить... Ты все равно занят все тем же. К тому же, даже достигнув желаемого, такая позиция не принесет спокойствия, ты все так же будешь все время переживать, а не стал ли вдруг кто "равнее". Ну а насчет признания... Так тут ты вообще себя ставишь в зависимость от других... От их желания и способности что-то признавать... А если они не хотят... или просто не могут... это причина быть вечно несчастным? Ты знаешь, — Хесеш улыбнулся, разводя руками, — ты меня как-то равным особо не считаешь. Но я совершенно не собираюсь ни убиваться по этому поводу, ни вступать в какую-то гонку не на жизнь, а на смерть. И посвящать жизнь свою мести за это тоже не собираюсь. Потому что, — он покивал головой, с хитрой укоризной исподлобья глядя на Локи, — чужие заблуждения — это не мое несчастье. Кстати, если делишь мир на достойных и ничтожных, на высших и низших... всегда будешь волноваться по поводу того, к кому же на самом деле принадлежишь. И к кому тебя относят другие.

Он помолчал, глядя на мрачно-задумчивого Лафейсона и, глянув в свой опустевший кубок, сказал:

— Стремиться стоит не к тому, чтобы стать первым... или даже стать равным. А к тому, чтобы стать счастливым. И тогда и первое, и второе абсолютно перестают заботить. И... налей пожалуйста... простые доступные радости иногда дают куда больше понимания жизни, чем высокие материи.

— Странно... — задумчиво пробормотал Лафейсон. — Меня отец постоянно пичкал всякими нравоучениями... Знаешь? Не убедил. Бессмысленным все казалось. Мешающим только. А тебя вон слушаю. И... — он как бы с удивлением прислушался к себе, — даже не безынтересно. И в чем секрет?

— Позиция разная, — чуть пожал плечами Хесеш, с явным удовольствием смакуя напиток. — Родители обычно как говорят? Делай так, думай так, не делай так... И будешь хорошим. Достойным. Гордиться буду тобой... радоваться. А я тебе говорю — если делать так и думать вот так... то тебе будет хорошо.

— И будет? — тонко-недоверчиво прищурился Лафейсон.

— А ты пробуй. Эксперимент.

* * *

Локи поднял глаза к потолку и с насмешкой подмигнул Хесешу.

— Расползлись, да, совершенно про них забыл, — захлопотал тот, вставая. — Отвернись, я поправлю.

— Зато я не забыл. Поправляй давай, миллиметровку свою не стирай потом только.

— Ты... — шутливо-рассерженно протянул змей, — я просил тебя не смотреть!

— А ты вероятность свою посчитай для такого, — довольно рассмеялся Локи. — И как там? Не требуй от других не по силам.

— Вот и ты не требуй, — буркнул наг, начиная сосредоточенно водить в воздухе руками. — Не могу понять, как можно без сетки, криво же получается.

— Ну конечно, конечно, — ехидно-самодовольно поддразнил его Локи. — Демон не художник, демон чертежник. Не смейся, держи давай. Так. А теперь... Смотри на тот дальний край и загибай туда сетку. Ну, вроде ты ей оборачиваешь огромный шар. А звезды держи, держи на ней, словно они к ней приклеены. Так... потихонечку... А теперь еще немножко с краев. Ну все, вот теперь убирай. Стоп... Нет, тихо, так не получится. Давай, сперва по одной ниточке... ну по две... Все, стирай, что осталось, там ровно уже, ты умеешь. Держать! Ну смотри.

Наг затаил дыхание, не веря своим глазам. Картина перестала быть плоской, и обретя глубину, до невозможности приблизилась к реальности. Иллюзия стала полной, и в тесной камере, сверкая и маня непостижимой загадочностью, над ними раскинулось ночное южное небо.

— Это я сделал? — змей обескураженно-восторженно повернулся к Локи.

— Понятия не имею, — довольно рассмеялся тот. — Наверное, само получилось.

Хесеш бросил на него обескураженно-благодарный взгляд, потом закрыл лицо руками, сел и беззвучно заплакал.

— Ооо... вот уж не думал, что ты такой впечатлительный. Я помог тебе осуществить мечту всей твоей жизни?

— Нет, — змей покачал головой, не отрывая рук, — я просто... я не хочу, чтобы всё заканчивалось. У меня еще столько планов было... и там, во дворце... Там красиво у меня, правда... ты не видел.

— Хеш, из меня плохой утешитель... у нас как-то не принято. Но что ты за бред тут понес? Что заканчивается? При наших-то сроках жизни. Или... — он настороженно замер, наставив на уныло глядящего на него нага палец. — Тебе ж не грозит смертная казнь?

— Нет... наверное... не знаю. Ну, разве что... разве что ты...

— Не помру, — убеждающе-ехидно качнул головой Локи. — У меня совершенно другие планы. Да я только новую жизнь начал! — он улыбнулся своей зубасто-хищной улыбкой, — благодаря тебе. И физически, и фигурально. Или... за свой дворец так боишься? Да цверг с ним, Хеш, наворуем на новый. О, я помню — астея*... Но ведь я-то не принимал!

— Из тебя хороший утешитель, — почти успокоившись, благодарно улыбнулся Хесеш, — я почти тебе поверил. Тебе хочется верить. И ты этим пользуешься.

— Естественно, — самодовольно кивнул Лафейсон. — Надо пользоваться тем, что дала природа. Разве нет?

— Да, конечно, — задумчиво протянул змей. — Вопрос только в том — для чего?..

Замигал свет, щелкнули автоматические запоры дверей. Вздрогнул побледневший нарядный змей, жалобно-отчаянно глянув на Локи.

— Слушай... Есть очень маленькая вероятность, но все же... Если вдруг вызовут тебя и спросят...

— Конечно, — Лафейсон уверенно кивнул. — Заставлял, принуждал, все пытки испробовал из вселенского арсенала. Всё подтвержу — без вопросов.

— Да нет... Я совсем не об этом, это и так установлено. Тут все нормально.

— А, ясно. Клиент все знал, сознавал и бесконечно доволен, — Локи прикрыл глаза, вспоминая беспомощно трепыхающегося на ветке Гарри.

— Ты не понимаешь, — сокрушенно выдохнул наг, глядя на его горько-скептическую усмешку. — Там же нельзя врать... не удастся.

— Ну тогда, — Локи тряхнул головой, хитро-ободряюще подмигнув Хесешу, — я скажу, что клиент очень хорошо понимает, что это является для него наилучшим вариантом.

Наг благодарно рассмеялся и сделал какое-то движение, как будто пытаясь коснуться руки Лафейсона.

— Ты очень хороший друг, Локи, — прошептал он.

— Правда?

Наг кивнул, в глазах у него стояли слезы.

— Лучший.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

*астея — неприсвоение чужого (неворовство)

========== 10. Время мухурты ==========

— — — — — — — — — — — — — — — — — — —

*Мухурта — см. сноску внизу страницы.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — —

* * *

Гарри задумчиво брел домой, погруженный в свои невеселые мысли. Иногда он вспоминал, что Локи говорил, чтобы он ходил, как победитель, и мальчик прибавлял шагу, честно стараясь придать своей осанке побольше уверенности. Пару раз из-за этого он даже забыл выглянуть из-за угла и убедиться в отсутствии своих гонителей, но ему везло, видимо, они нашли кого-то другого для своих развлечений.

Сама мысль о Локи теперь уже не доставляла ему той радости, как раньше. И хотя мальчик очень ждал его возвращения, в то же время совсем не был уверен, что оно принесет ему больше радости, чем огорчений. Он дошел до идеально постриженной лужайки перед домом Дурслей и попытался незаметно проскользнуть перед Верноном, сосредоточенно поливающим из шланга практически чистую машину.

— А! Пришел? — буркнул тот, не без труда выпрямляясь. — Отряхнись! Грязь от тебя вечно. Домоешь машину и ступай в дом — Петунья хотела, чтобы ты ей с чем-то помог. — Вернон бросил на землю шланг и направился к двери. — И вот что, — он швырнул Гарри ключи, больно ударившие того по пальцам, когда он их ловил, — вытряхнешь коврики, особенно правый передний. Кажется, эти неряхи из автосервиса натащили туда песка, когда меняли отопитель печки.

* * *

Лучший друг? Ну конечно, — Лафейсон рассмеялся. — Это чтобы он на суде подтвердил. Подтвердил именно то, за что он змея вообще бы прихлопнул. Хесеш манипулятор еще тот, красиво все обставил. Психологическая поддержка, совместное творчество, и под конец... под самый конец случайно вспомнил про "если вдруг". И после его заверения для закрепления результата — "лучший друг". Ну смешной. Кого ты, наг, решил обрабатывать?

А вот если ему намекнуть, что он в этом как бы тоже немножечко смыслит, так сразу же прозвучит "ну зачем ты" и "так само получилось".

Странно, но даже почти полная уверенность в такой подоплеке больше не вызывала ни протеста, ни злости. Напротив, было даже приятно подыгрывать. В конце концов, Локи действительно не составит труда подтвердить что бы то ни было.

Хель с тобой, демон, выпутывайся... даже первым. Помогу.

В голове немного штормило, но настроение пришло в норму, так что "благодарному клиенту" пора было возвращаться к своему "наилучшему варианту", не в лучший момент оставленному без присмотра. И да, нужно будет более бдительно следить, чтобы тому не удавалось стаскивать его в болото неуверенности и сомнений. Поздно сомневаться, когда позади Рубикон. Как всегда в его жизни — далеко позади.

Глубокий вдох, настрой, ощущение легкости, небольшое головокружение... Глаза наблюдают, как рука собирается повернуть ключ. Что за ключ?.. В поле зрения попадет руль... лобовое стекло...

— Гарри? — сердце ускоряет ход. Впрочем, оно и так уже достаточно сильно колотится.

— Локи! — радостно-напряженно выдыхает мальчик. — Сейчас... — шепчет он, а рука поворачивает ключ. — Я тебе докажу.

?! И вот повлиять на это нельзя! Потому что руки, его руки, управляются другим разумом, решимость которого что-то доказывать сомнения не вызывает. Наверное, у Локи бы перехватило дыхание, если бы оно не регулировалось телом... тоже его и не его одновременно — хрупким и маленьким, которое сейчас... В голове запестрели полосы прочитанных в тоске заключения газет об автокатастрофах.

— Ну, это хорошо, — как можно спокойнее и дружелюбнее кивает он. — Я убедился. Ты действи...

Ключ дошел до крайнего положения, Локи ощутил упор пружины, и мотор, издав на пару секунд неприятный металлический звук, заурчал.

-...действительно храбрый мальчик ("идиот совершенный!"), можешь выключать. И пойдем домой, пока кто-нибудь...

— Я не хочу домой! Я никогда не считал его своим домом!

"У меня нет дома"! Это что все вообще такое?! Чудовищное дежавю навыворот... Оно всегда так бывает. Это сон, бредовый кошмар. Ну и как его остановить-то?

— Ну это мы скоро изменим, я тебе обеща...

Рука мальчишки взялась за рычаг, а в лобовое стекло Локи с паникой, готовой перейти в истерическое веселье увидел, как два мальчишки, напоминающие хомяка с сусликом, подкатили велосипеды в руках и стали прощаться прямо напротив работающего автомобиля.

— Смотри, как я их сейчас...

Мальчишка пытался куда-то воткнуть не слушающийся рычаг, который при каждой попытке издавал неестественный противный скрежет, как будто между вращающимися жерновами пытаются всунуть металлический прут.

— Но ты же не будешь...

Картинки разнообразно размазанного и разбросанного по дороге тела со всей быстротой панически работающего воображения заменились звуками полицейской сирены, решетками психиатрического отделения для малолетних заключенных и шоковой терапией распятого на кровати тела, из которого его навсегда...

— Почему нет?

Хеш! — истерически про себя расхохотался Локи. — Передай уже своему гребаному начальству, что я все понял!!!

Сколько лет в своих тяжких скитаниях, во всем, что с ним дальше случилось, он обвинял Всеотца... Но когда мальчишка, ничего не смыслящий сопливый мальчишка, в своем глупом стремлении что-то доказывать за пару минут готов уничтожить все то, что он создал до этого таким трудом и усилиями... Не признать? Отвергнуть? Да ведь убить, и не жалко!

Мелкая гадина! Мьельнира на тебя нет!

Рычаг, издав мерзкий верещащий звук, с щелчком вошел куда-то, машина рванулась вперед, совершила резкий скачок и замерла, заглохнув. "Хомячок" испуганно обернулся, откинул свой велосипед на "суслика", который повалился сразу с двумя, не удержав равновесия, и с воплями "Папа! Зачем ты этому разрешил кататься!" пронесся мимо и исчез в зеркале заднего вида за захлопнувшейся дверью.

Вот счастье-то, — с трудом переводя дух, усмехнулся трикстер. — Мальчишка, в отличие от него тогда, действительно ничего не умеет.

— Я сейчас, — сосредоточенно пробормотал Гарри, вновь потянувшись к ключу. — Сейчас все получится.

Ну правда, хорош, а? — устало и обреченно-подавленно обратился Лафейсон к предзакатному небу, потому что больше было не к кому. — Неужели даже не на троечку?

— Посмотри, — обратился он к мальчику, — солнце садится. Пользоваться техникой может научиться кто угодно и когда угодно. А вот магией... Закат, — взгляд скользнул по электронным часам на приборной панели, — первого воскресенья месяца, в нежаркую и безоблачную погоду. Время мухурты* — он постарался, чтобы его голос звучал как можно более таинственно и загадочно, — самое лучшее, чтобы этим заняться, специально высчитывали по всем канонам магии и астрологии. Потом неизвестно, сколько еще придется ждать. А сегодня... именно сегодня я научу тебя колдовать. И ты убедишься, что ты действительно тот самый избранный. Волшебник. И да... потрясающе храбрый.

— Ты научишь меня сегодня колдовать? — глаза Гарри округлились в неверящем предвкушении и восторге. — Правда?

— Конечно. Если ты... Если ты сейчас благополучно разминешься с одним не на шутку взбесившимся носорогом, — голос Локи резко изменился. — Быстро из машины! Не в эту дверь — в левую!

Жирные пальцы Дурсля скользнули по его макушке, ловя воздух, в то время как мальчишка кубарем выкатился из противоположной двери.

"Задом в сторону дома, потихоньку, соблюдая дистанцию."

— Кто позволил тебе усесться за руль?! — рычал Вернон, кулаки его яростно сжимались. — Кажется, придется переходить к более действенным мерам воспитания, если по-хорошему на тебя ничего не действует!

— Я просто... — начал Локи, стараясь не дать разъяренному Дурслю довести до конца грозящую весьма неприятными перспективами мысль.

— Просто что?!!

"Как у тебя оказались ключи?" — "Он мне их дал, чтобы помыть машину"

— Просто решил, что надо помыть колеса и там, где они стоят на траве! — выпалил Локи. — Я же не мог просто поднять и повернуть их!

— Не ври мне, мальчик! У тебя точно было что-то на уме! — пророкотал Вернон, как никогда попадая в точку.

— Ничего такого, честное слово, — их чуть не сбил с ног дверью Дадли, вышедший понаблюдать за скандалом и сейчас направляющийся к своему велосипеду. — Просто подумал, что там, где они стоят на земле, колеса никогда не мылись.

Кажется, эта мысль чем-то озадачила Дурсля, некоторое время молчавшего с искривленным от напряженной деятельности лицом.

— Идиот, — наконец фыркнул он, очень напомнив борова, наконец-то выкопавшего картофельный клубень. — Они не стоят каждый раз на земле одним местом! Никакой больше самодеятельности! На сегодня без ужина, а завтра и послезавтра — без прогулок.

* * *

— Мне кажется, что ты на меня сердишься, — расстроенно-виновато проговорил мальчик, когда они готовили ужин, которого им не суждено было попробовать.

— А... Ну немножко, — устало усмехнулся Лафейсон, зная, что мальчишка все чувствует, чтобы можно было попросту это отрицать. — Просто друзья так не делают. Я имею в виду, что если ты планируешь какую-то хмм... веселую выходку, то ты все же дождись меня, я их тоже ужасно люблю. Кроме того, я тебе уже говорил, у меня неплохой опыт сгладить последствия. Договорились?

— Да, Локи, конечно.

— И Гарри... Ты же не собирался всерьез задавить этих двух идиотов среди бела дня на глазах у всей улицы?

— Задавить? — ошарашенно уставился на него мальчик. — Нет, что ты. Я просто хотел их напугать.

— А, ну я так и понял, — облегченно выдохнул трикстер. Мальчишка был все же не он. И это... в очень значительной степени было хорошо. — Должен сказать, у тебя это действительно получилось. Правда, напугал ты не только их, — и он многозначительно и немного укоризненно рассмеялся.

— Я знаю, что я сделал неправильно, — признал мальчик, вздохнув. — Мне просто хотелось...

— Я знаю, что тебе хотелось, — так же вздохнув, улыбнулся в ответ ему Локи. — И... скажу тебе по очень печальному опыту. Кому-то что-то доказывать — это, пожалуй, самое глупое, на что можно потратить усилия. Потому что даже если все-все получится, — он немного грустно покачал головой, — результат часто бывает... совершенно противоположным.

— Мы будем сегодня колдовать? — мальчишка сменил тему на, как он считал, более веселую.

— Колдо... а, ну конечно, обязательно, — уверенно кивнул Лафейсон, не очень-то представляя, как дальше будет выкручиваться. — Ведь время мухурты.

— А если... — неуверенно начал мальчик.

— А мы без "если". Просто будем, и все, — как можно беззаботнее рассмеялся Локи. — Ведь мы же — волшебники!

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

*Мухурта — в ведической астрологии выбор лучшего момента (лучшей даты и времени) для начала выполнения любого важного действия.

========== 11. Начало путешествия в тысячу миль ==========

* * *

Время в полутемном чулане течет медленно, слишком медленно, чтобы не появилась потребность его чем-то заполнить. Тем более, что мальчишка начинает явственно волноваться.

Юноша, ну мы же не мир идем завоевывать! Ну, по крайней мере, не сейчас. Хотя... как там? Путешествие в тысячу миль начинается с одного шага?

Читать лекцию, что выматывающая нервозность перед любым ответственным делом, а тем более перед занятиями магией, может действительно ухудшить результаты — это еще больше усугубить. Даже просто подбадривать не вариант. Потому что по сути это то же самое — волнение лишь возрастет. Ну что же... Значит, отвлекать, развлекать. Заполнить тишину разговором в общем-то не проблема, следить только нужно за тем, чтобы чем-нибудь опять не зацепить мальчишку. Потому что последнее время кого-либо не зацепить у него вообще не очень хорошо получается. Последние... много лет.

— Почитать тут нет у тебя ничего? Для темницы — самое то развлечение, — улыбнулся он мальчику.

— Почитать? Нет, у меня только учебники, — мальчишка немного расстроенно покачал головой. — У Дадли во второй спальне есть книжки, можно стащить, когда все лягут спать. Но только свет включать нельзя, попадет, если поймают. Тебе скучно, да? — понимающе спросил он.

Скучно? Неужели? Да всегда только и мечтал быть для смертного в роли Мэри Поппинс. Жизнь все же очень смешная штука. И шутки у нее тоже смешные.

— Да не очень люблю бездействие. А у твоего кузена две спальни?

Гарри кивнул.

— А ты, значит, в чуланчике?

Гарри снова кивнул.

Ну и что лучше — когда сразу заявят, что ты чужой, лишний, и всячески это подчеркивают или когда старательно это скрывают, убеждают, что ты тоже свой, родной, с равными правами, возможностями, а потом оказывается... Всё, всё, всё, всё. Остановились.

— Да они просто воплощение справедливости, — зло рассмеялся Локи. — Знаешь, если бы ты его собирался действительно задавить, я бы понял.

— Я просто хочу, чтобы они куда-нибудь исчезли, — прошептал Гарри. — Не хочу их всех видеть.

— Они не исчезнут, Гарри. Чтобы кто-то, кто тебе мешает, исчез, к этому нужно приложить усилия. А потом приложить еще большие, чтобы это прошло без последствий. — Лафейсон испытывающе посмотрел на мальчика. — Ты меня понимаешь?

Гарри смотрел на него сквозь очки, лицо его стало непривычно сосредоточенным.

— А можно их просто в кого-нибудь превратить? — предложил он. — Ну когда ты меня научишь волшебству.

— Да запросто. В кучку пепла, — рассмеялся Локи.

Гарри тоже засмеялся. Локи шутил очень весело.

— Нет, во что-нибудь живое можно?

— В муравьев? И потом затоптать. Пойдет? — продолжал с удовольствием провоцировать мальчишку Локи.

— Муравьев жалко... Они хорошие.

— В навозных жуков?

— Нет, жуки красивые, блестят. Можешь в свиней?

— А потом пожарить и съесть?

Мальчик смеялся. Хороший у него юмор, правильный, — с удовольствием отметил Локи. — Не то, что у Тора друзей, ну такие зануды... Он даже на их подколки перестал отвечать. Да ну, смотрят потом, как... И Тор тоже. Тот даже не заметил, когда он замолк. Конечно, так ведь спокойнее стало. Всем спокойнее.

— Нет, в свиней не могу, — с некоторым сожалением Лафейсон улыбнулся. — Да я не все умею, Гарри. Все никто не умеет, магия необъятна. — Он заметил немного разочарованный взгляд мальчика и, весело оскалившись, добавил: — Но в кучку пепла могу точно!

* * *

Приглушенные звуки телевизора в спальне четы Дурслей наконец-то затихли, одновременно с ними пропали последние слабые полоски света через решетку на двери мидгардских "покоев" Локи.

— Пятнадцати минут хватит, чтобы они заснули?

— Да. Я думаю — да.

Локи мысленно хмыкнул. Супруги Дурсль не производили впечатление пары, уделяющей слишком частое внимание любовным утехам. И даже если и уделяли, то... пятнадцати минут все равно хватит!

Он ощутил возродившееся беспокойство мальчика.

— Нервничаешь?

— Нет, — соврал Гарри с самым честным видом.

— Еще скажи, что ты никогда не нервничаешь.

— Нет... то есть да... то есть... — Локи снова его запутал. Гарри вспомнил, что Локи сказал, что соврать ему невозможно, но так же он уже знал, что бог злится, если мальчик показывает неуверенность или страх. Он вспомнил, что Локи наговорил ему под тем деревом, и ни за что не хотел повторения.

— Я не трус! И я не боюсь ничего! — выкрикнул он непонятно чего добивающемуся от него богу.

Ого! Это было... впечатляюще. Ладно, мальчишка действительно не выказывает страха, а то, что он чувствует внутри... Не ту ли самую дикость он сейчас требует, что когда-то хотели от него самого — чтобы он не чувствовал или чувствовал по-другому?

— Хорошо, — кивнул он, посматривая на мальчишку с одобряющим удивлением. — Тогда бери ножницы и идем в ванную.

— А что мы будем делать? — спросил, не выдержав любопытства мальчик, тихонечко прикрыв дверь в чулан и пробираясь в темноте на кухню.

— Для начала принесем кого-нибудь в жертву... ритуальную, с помощью ножниц. Кого из троих выбираешь? Нужно отрезать веко, кончик носа и вырезать тринадцатиконечную звезду из кожи, срезанной с нижней трети левой ягодицы. Ты готов?

Гарри, уже приготовившийся достать из ящика стола ножницы, замер и уставился на них, словно на готовящегося к броску скорпиона.

— Шуток не понимаешь? — рассмеялся Локи. — Бери уже ножницы и пошли — время проходит. И да — не говори больше, что ничего не боишься. Так только дураки говорят... которые не понимают, что вообще в жизни бывает. С воображением у них плохо.

— Да, Локи, — кивнул мальчик. Он подымался по темной лестнице спящего дома, сосредоточенно стараясь ступать так, чтобы ступеньки не скрипнули. — Но мы точно не будем... мы же не будем делать ничего плохого, правда?

Лафейсон мужественно подавил в себе желание как привести несколько веселых примеров развлечений из разряда "ничего плохого", так и саму собой напрашивающуюся детско-философскую беседу на тему "что такое хорошо и что такое плохо". На это еще будет, судя по всему, достаточно времени в чулане — избегать, чтобы их не заперли, становилось все трудней.

— Я не буду учить тебя чему-либо, что тебе может не понравиться. Обещаю. Да это, — он покачал головой, — и не очень возможно. Магия требует желания, вдохновения... Впрочем, как и любое другое дело, в котором ты собираешься добиться успеха. Надо хотеть... очень. — Он улыбнулся задумчиво, вспоминая, в глазах отразилась какая-то странная светлая грусть. — Когда я был маленьким, я очень хотел.

— Я тоже хочу, Локи, правда, — заверил мальчик, стараясь, чтобы голос звучал твердо и убедительно.

— Тогда открывай дверь, — улыбнулся зеленоглазый бог. — Считай, что это дверь в новую жизнь. И прекращай волноваться, будешь делать всего лишь то, что уже хорошо умеешь. Вперед.

* * *

Гарри стоял в ванной комнате с ножницами наизготовку и напряженно смотрел на свое отражение в зеркале. Страшного, конечно, ничего не было. И, даже если сейчас не получится, волосы, безусловно, успеют за ночь отрасти. Хотя он очень хотел, чтобы получилось, чтобы в очередной раз не разочаровывать Локи. Да и самому было интересно.

Он улыбнулся и резанул под корень первую прядь.

— Попробую? — он вопросительно посмотрел на Локи.

— Не получится, — усмехнулся тот. — Ты помнишь то состояние, которое этому предшествовало?

— Да, — кивнул мальчик. — Я очень расстраивался. И я злился. И я хотел...

— Вот. Именно это и нужно. Срезай всё.

— Хорошо, — кивнул мальчик и старательно защелкал ножницами.

Минуты через три он изменился до неузнаваемости. На тонкой шее торчала... нет, даже не квадратная — а неизвестно скольки угольная голова в очках со стрижкой, способной вызвать нервный тик у самого укуренного панка.

Гарри обреченно смотрел на свой шедевр авангардистского парикмахерского искусства и совершенно не представлял, что ему делать дальше. А Локи молчал.

— Ну, — усмехнулся, не выдержав, новоявленный учитель практической магии. — Тебе это нравится?

— Нет, — затряс головою мальчик. — Это смешно и глупо, и выглядит очень по-дурацки. Но я не знаю, как я могу от этого разозлиться. Ведь я это сделал сам, на кого же мне...

— На меня будешь, — прищурился Лафейсон. Вот он точно уже злиться начинал, а значит... значит, сейчас все получится. — Пообещай только три вещи. Во-первых — будешь слушать меня, во-вторых — не уйдешь, пока я не разрешу, а в-третьих, — Локи блеснул заметно посиневшими глазами, — не будешь потом обижаться.

— Да, Локи. Я обещаю.

— Прекрасно. А теперь посмотри на себя внимательно. Что ты из себя сделал? Я тебя просто просил состричь волосы, а ты сделал из себя урода. Как ты думаешь, почему? Потому что у тебя совершенно отвратительный вкус! И тебе всё это нравится!

— Неправда! — возмутился мальчик. — Я просто не умею, и я не старался, потому что все равно мы их...

— Чушь! — рявкнул на него Локи. — Внешнее соответствует внутреннему, это у тебя внутри не поймешь что, раз твои руки могли сотворить такое! Ты грязный, неаккуратный, и если даже то, что тебе дано, как дар, ты не можешь использовать, чтобы выглядеть чуточку лучше, то ты просто создан рабом, чтобы всю жизнь перед такими, как Дурсли, стоять на коленях!

— Нет! Я могу, я... — внутри вихрем закрутились обида и злость, подымаясь и желая выплеснуться, выплеснуться куда угодно, руки сжались в кулаки, — Я не хочу так выглядеть!!! Я не хочу перед Дурслями!..

Он с ненавистью глянул на свое отражение, и бешено стучащее сердце на секунду замело. Торчащие неровными ежиками волосы стремительно и явственно увеличивались в длине, как будто бы их кто-то вытягивал. Он замер, судорожно сглотнув, и так же резко остановился и рост неравномерно и нелепо постриженной, но весьма уже лохматой шевелюры.

— Ты так в школу завтра пойдешь, — зло ткнул в него пальцем Локи. — Потому что если ты их сам постриг, то они уже сами не вырастут, а ты на большее не способен. И завтра ты будешь выглядеть посмешищем. Завтра над тобой будет смеяться вся школа. И все на улице. А потом...

— Нет! Так не будет, — зло и сосредоточенно посмотрел на себя мальчик. — Не будет! — он немножко прикрыл глаза, он поймал это состояние и направил его...

Волосы увеличились в длине резким скачком, как будто их выдернули из клубков, спрятанных где-то внутри головы. Жутко лохматые, разные по длине, растрепанные, но уже почти такие, как надо.

— Я сейчас позову Дурслей. Они оценят твои художества, и, думаю, голодовкой дело не ограничится. Когда-нибудь он тебя все равно выдерет. Но такому неряшливому рабу одним унижением больше...

— Замолчи! — зло оборвал его Гарри. От подавляемого бешенства даже слегка закружилась голова, изображение в зеркале слегка размылось. Волосы словно приподнял теплый ветер, казалось, что они настолько наэлектризовались, что сейчас начнут потрескивать.

Мальчик прикрыл глаза, пытаясь успокоиться. А когда он их открыл, на него взирало его собственное, знакомое и привычное, пускай немножко взъерошенное, но вполне симпатичное отображение. С совершенно нормальными, по крайней мере с его точки зрения, отросшими и практически выровнявшимися волосами.

— Примерно три с половиной минуты, — спокойно констатировал Лафейсон. — Шикарный результат для первого раза. Думаю, через пару недель ты будешь это делать практически мгновенно. Хочешь, повторим?

— Да, — кивнул головой мальчик. — Конечно, хочу. Давай.

— Тогда... режь!

Волосы клочками падали на пол. "... слабый, дохлый, бездарный! ... случайно вышло всего один раз! ... — нет! — ... пол будешь мыть, где они плюнут!.. — .. никогда!.." В голове шумело, скрипели и лязгали ножницы. "Хочу еще!" Все смешалось, дрожало и расплывалось отражение перед глазами. "... вечно вторым!... — не буду! — ... только подчиняться! — нет!.. — на побегушках у брата!!.. ни за что! Снова длинные... Режь!.. никогда не суметь!.. Ни трона и ни Асгарда!!!"

...

— А вот теперь уже хватит. Тихо, спокойно, оставь волосы в покое... Гарри? Ты обещал, что будешь меня слушать. Ножницы положи на место, а? На место, тихонечко.

Гарри слышал его, как будто издалека. Он смотрел на свое отражение, словно на какого-то незнакомца. Волосы слегка шевелились. За круглыми очками в зеленых сощурившихся глазах светилась странная недобрая сила. И ему это нравилось.

— Да, Локи, — с трудом выдохнул мальчик. — Я хочу еще, мне очень нравится.

— Тебе так нравится наблюдать, как растут твои волосы? — усмехнулся трикстер.

— Нет, — смутился мальчик. — Мне нравится... — он запнулся, не в состоянии описать свои ощущения.

— О, я знаю. Ощущение силы, да? — Локи прикрыл глаза, чуть качнув головой. — Это хорошо. Теперь ты всегда за ним будешь гоняться, — он рассмеялся, и в его улыбке удивительным образом смешались понимание, ирония и сожаление, — и никогда не насытишься.

Гарри молчал. Все это было очень неожиданно и поразительно. Куча волос на полу, как после уборки в парикмахерской, куда каждую неделю заставлял его ходить дядя Вернон, удивительные и притягательные ощущения и совершенно незнакомый блеск в глазах отражения, вернее, в его собственных глазах.

— Может, закончишь уже любоваться собой, представляя величайшим магом столетия? — ехидно вернул его к действительности Лафейсон. — Это же ложное чувство, я тебе потом объясню. А сейчас лучше поскорее устранить следы столь удачных экспериментов, пока твои яростные почитатели волшебных искусств не нагрянули. Потому как волосы, даже столь быстро растущие, довольно сомнительная магическая защита. И да. У нас еще есть очень много всего, чтобы обсудить.

— А почему нельзя еще немножко поколдовать? Ну пока я злой.

— Именно поэтому. Давай, выходи уже из этого состояния. Это очень... дорогостоящая магия.

— Дорогостоящая? Просто разозлиться?

— Да. Ненависть, обида, злость — это сильные эмоции, и на них можно сыграть и добиться многого. Быстро добиться. Можно преодолеть себя, заставить делать то, к чему в нормальном состоянии пришлось бы идти годами. Но только потом, — Локи задумчиво покачал головой, в голосе у него прорезалась странная горечь. — Это разрушает и совершенно расшатывает психику, и из этого состояния очень трудно выйти. Завязывать на злости серьезную магию — это прямой путь в безумие. Маг должен повелевать магией, а не она магом. А на таких эмоциях контроль потерять слишком легко.

— Но ты же... ты же делаешь это? — спросил пораженный мальчик. — А сам говоришь...

Локи посмотрел на него задорно и зло.

— А кто сказал, что я разумен?

* * *

Гарри смел "следы преступления", завернул в пакет и спрятал на дно мусорного ведра, прикрыв другим мусором. Емкость существенно наполнилась, так что его содержимое пришлось даже немного примять.

Локи снова его запутал. С ним совершенно нельзя было понять, что же хорошо, и как следует делать.

— Так то, как мы колдовали сегодня — это плохой способ?

— Плохой? Это эффективный способ, приводящий к быстрым результатам. Он плохим быть не может. Мы же добились своего, не так ли?

— Но ты же сказал...

— Я сказал, что это дорогой способ. Дорогие вещи, как правило, весьма неплохие. Просто их нужно применять по назначению. Для критических ситуаций это очень хороший способ. Для ежедневных занятий с целью приведения своего внешнего вида в порядок — мягко говоря, не очень. И, кстати, — продолжил он, когда мальчик закрыл дверь в свою "спальню" и расположился на кровати, — ты очень скоро поймешь, почему на сегодня было достаточно, — Локи хитро и назидательно улыбнулся. — Тут точно как с едой, Гарри. Если после вполне сытного обеда еще хочется есть, нужно подождать всего двадцать минут, и потом, если голод не пройдет, вот тогда можно продолжить. Так вот... если в течение получаса тебе еще будет хотеться колдовать, — улыбка на губах бога стала еще ехиднее, — то я тебе обещаю — еще разочек попробуем.

Полчаса ждать не пришлось. Очень скоро мальчик почувствовал, как на смену возбуждения и злости пришла усталость. Даже нет, просто усталостью такое состояние объяснить было нельзя. Это было... какое-то внутреннее опустошение, как будто внутри что-то выгорело.

— Локи, — тихонько позвал он. — Это всегда так? Как будто... как будто... — он не мог подобрать нужных слов.

— Выжали? Выпотрошили? Да, в общем, всегда. Только магия тут не причем, Гарри. Это стресс... просто стресс. Понервничали немного.

— А скоро пройдет?

— Ну... Это зависит... — Локи улыбнулся. — Впрочем, можно ускорить. Очень просто, всего лишь подумать о чем-то приятном. Успех — это самое то. Сейчас.

Локи немного прикрыл глаза, и завороженный мальчик с восторгом наблюдал, как на боге появляется парадный доспех, как удлиняется до пола, насыщаясь ярко-зеленым, мантия, как торжественно и победно вытянулись вверх рога ярко-сияющего золотого шлема, а в руке сверкнул большим фиолетовым камнем удивительный посох.

— Гарри Поттер! — посох ударил об землю. — Сегодня ты доказал, что ты маг и волшебник, и ты действительно тот самый избранный, достойный возложенной на него славной миссии. Я поздравляю тебя.

Мальчик радостно засмеялся. Он даже не мог выразить, насколько он счастлив и благодарен.

Локи сделал оборот, возвращаясь к более привычному своему виду и, тыкнув в Гарри пальцем, задорно оскалился:

— И больше не вздумай мне говорить, что мой сфинкс ошибся. Там у них с ошибками очень строго. Сразу же хвост могут отрезать по самую голову.

— Я больше не буду, — мальчик кивнул и улыбнулся. — Твой сфинкс очень хороший.

В загадочно-зеленых глазах бога промелькнула какая-то потаенная грусть.

— Ты даже не представляешь, насколько.

* * *

========== 12. Что нам стоит... подготовить ==========

* * *

Странно, но маленькое шоу с переодеванием и поздравлениями действительно почти полностью позволило вернуться в нормальное состояние. То ли сработала детская наивная вера во все хорошее, позволив мысли, что стоит подумать о чем-то приятном, и все наладится, так быстро реализоваться, то ли мальчик, выросший в столь безрадостной атмосфере, так остро реагировал и старался зацепиться за малейшую возможность порадоваться, но неизбежный спад, который пришел на место психозу, который Локи намеренно вызвал (кстати, что там он кричал-то в конце, про трон и Асгард, кажется? — совсем занесло), практически бесследно прошел.

Все было хорошо, очень хорошо, гораздо лучше, чем ожидал Локи. Ну, конечно, — внутренне рассмеялся он, — он же так верит в магию. А магия у мальчишки была. И, надо сказать, не просто весьма неплохая. Это с первого раза, без какого-либо концентратора, без вспомогательных слов и движений, без подпитки извне... можно даже сказать — вообще без помощи (намеренно спровоцированный стресс можно было не считать, мальчишка бы по-любому когда-нибудь попал в подобные обстоятельства) и с такой неплохой скоростью... И сила, которая, конечно, сразу прельстила мальчика... Ооо... Да. Локи она тоже понравилась. Хотя и ощущал он ее как-то... ну как всё в этом теле, как сквозь некую пелену... или... можно сказать — через какой-то ослабленный щит.

Снимется — сказал он себе. После полного вселения — снимется. Если даже нет... Он найдет, как это преодолеть. Был бы доступ.

Хорошо. Мальчишка верит ему, мальчишка симпатизирует ему, и у мальчишки есть магия. И поэтому...

* * *

— Локи, ты сказал, что если в течение получаса я захочу еще колдовать... — Гарри хитро улыбнулся и посмотрел на стрелки циферблата будильника, светящиеся в темноте. — Можешь научить меня чему-то еще? Конечно, если ты не устал, и тебе не нужно уходить.

Как по заказу, — Локи довольно усмехнулся. А мальчишка-то — тот еще лисенок. И часов раньше не было.

— Украл? — кивнул он на приборчик с видимым одобрением.

— Что? Да, — смутился мальчик. — Но он не звонит.

— Ты хороший мальчик, Гарри. И я бы действительно мог тебя научить многому, — он посмотрел на мальчишку чуть грустно, изображая раздумья и сомнения. — Но это не то, чему можно научиться за пару месяцев. Уйдут годы...

— Я согласен, — убежденно кивнул Гарри. — Я буду очень стараться.

— Я знаю, — на губах бога появилась печальная улыбка. — Но твои Дурсли и твой кузен с компанией... Все это время они будут продолжать... продолжать в том же духе.

— Но ты же сказал, что мы можем от них уйти?

— Я могу говорить с тобой, как со взрослым?

— Да, — серьезно ответил мальчик, хотя у него внутри все сжалось. И хотя с ним никто никогда раньше не говорил как со взрослым, он в глубине души понимал, что это означает. Что уйти они, скорее всего, не смогут.

— Уйти можно. Вопрос — куда? На данный момент я вижу три варианта — другие опекуны, приют или просто в бега. Другие опекуны — отпадает сразу, никаких гарантий, что они будут лучше. Паскудных людей несравнимо больше, чем хотя бы порядочных, а чужой ребенок — это ребенок чужой. Сегодня он нужен, а завтра — нет, а послезавтра на нем опробуют новейшие методы воспитания. Ты это уже испытал, и я это испытал, — и он многозначительно и невесело посмотрел на мальчика.

— Ты?..

— Да, — прикрыл глаза Локи. Его лицо, обычно такое живое, стало отрешенно-неподвижным. — Да. История родной-неродной — для меня этап пройденный.

Он помолчал, с горечью усмехнулся и продолжил:

— Приют еще хуже. Особенно в твоей... не лучшей физической форме. Там таких, как твой Дадли, целая стая будет. Дикая стая. Им пирожные пачками не раздают, и мамочки на ночь не целуют.

Он посмотрел на Гарри, который выглядел все более потерянным и расстроенным.

— А вот в бега я б ушел, — теперь лицо Локи отображало мечтательность, отчего Гарри почему-то сразу представились убегающие вдаль дороги, бескрайние степи, леса и луга... — Но только, — бог снисходительно усмехнулся мальчику, покачав головой. — Ты для этого совсем не готов. Спать где попало, добывать еду, если нужно — драться или убегать... Я же не просто так тебя проверял, Гарри. Я же потому и расстроился. Потому что сейчас ты этого не сможешь, а не потому, что ты не подходишь быть избранным!

— Так что же делать? — тихо спросил Гарри. Он был совершенно подавлен. Жизнь не сулила ничего хорошего. Уж если Дурсли — это самое лучшее, что у него может быть... Опять пришло чувство, что на середине выключили чудесную сказку. Самую лучшую из тех, что он смотрел до сих пор... И всё потому что... Ему снова стало за себя стыдно, что он совсем не приспособлен, чтобы выжить хоть где-то, и что теперь из-за него Локи придется мучиться тоже.

Сейчас пройдет, — привычно успокоил себя Локи. — Это часть плана, все будет, как надо. Ну вот какого это мерзкое чувство... Все родители в той или иной степени манипулируют детьми... из лучших побуждений. И обманывают из лучших побуждений, не так ли?

— Можно сделать, — Лафейсон навел на Гарри указательный палец, резко становясь задорным и решительным. — Но только это вредно и опасно. Я не могу тебя учить много лет в таких условиях, но мы можем сделать кое-что, отчего ты сможешь сразу использовать очень многое из того, что я умею, пока сам не научишься. Я смогу двигать твоими руками, ногами, смотреть туда, куда нужно... Это очень хороший способ обучения — легкий, быстрый. И я смогу разогнать эту шайку. И Дурсль тебя тоже больше поймать не сумеет. Ну и кроме того... Ты мне сможешь очень помочь, Гарри. — Локи сделал оборот, появившись в наручниках. — Избавиться от этого.

* * *

========== 13. Силой, данною мне... ==========

* * *

— Точно спать не хочешь? — спросил Локи больше для того, чтобы показать заботу, чем для принятия решения, переходить ли к действиям. Возможно, что это и было чересчур для вкусившего в первый раз сознательной магии ребенка, но тянуть дальше уже больше не хватало терпения. Кроме того, мальчишка уже сильно отставал в физическом развитии, неизвестно вообще насколько еще можно было это наверстать, нужно было как можно скорее наладить хотя бы питание, и время играло против них. Да и все эти мелкие побои и другие унижения, на что он практически не мог повлиять... Хватит. Он сказал, что сегодня время мухурты, мальчишка поверил, и действительно вышло неплохо. Хорошо. Тогда это время продолжается.

— Идем на кухню и бери... — Локи скептически глянул на то, что попадало в их поле зрения, — стакан с водой, нож, соль, сахар, перец, кусок чего-нибудь мясного — да, бекон пойдет, горсть земли — вон из горшка с цветком, ложку меда, свечу и... чем там у вас быстро разводят огонь? Да, спички. — Он прищурился довольно и загадочно. Вид у него и правда был такой, будто он хорошо знает, что делает.

Ритуал... Который он должен был придумать сам. А что можно придумать для ребенка, у которого ни своих денег, ни возможности охотиться, ни даже нормально передвигаться, как дома, так и вне его? А тут же ни трофеев, ни артефактов каких-либо, н и ч е г о... Вот именно. Вот это и взяли.

Немного удручало то, что даже никаких рун нельзя начертать — объяснять ребенку, как их рисовать по одной черточке, долго и муторно. Нестрашно. Мальчишка должен верить в то, что происходит, хотеть и быть под впечатлением. Впечатление... Мда. Была бы хоть какая-то своя магия, можно было бы и искры, и ветер и вспышки какие-нибудь организовать, да вот не сложилось. Не будет теперь спецэффектов, а жаль, не помешали бы.

А сам-то он в свой ритуал верит, нет? Да запросто. Не такие непроверенные магические авантюры получались, один вызов Хесеша чего стоит. Канализация... Свинья ты, змей, не оценил высокого искусства. В который раз приходится пулю лепить из... сомнительного материала. И полетит. В цель полетит. Потому что так надо. И пусть скажет еще Всеотец, что не боги. Кто не боги? Ваш выбор. Он — бог.

— Так. Сейчас я должен прояснить для тебя некоторые моменты. Ты задавай вопросы, не стесняйся. Потому что когда мы начнем, — Локи немного поджал губы и покачал головой, — такой возможности уже не будет. Ритуал прерывать нельзя.

Гарри смотрел на него очень серьезно, было видно, что он ловит каждое его слово.

— Ты несовершеннолетний, даже малолетний, поэтому я не хочу, чтобы потом выглядело так, будто бы я тебя обманывал или использовал. То, что мы поспешили, не моя вина, а тех, кто тебе создал такие условия, — Лафейсон внимательно посмотрел на мальчика.

— Я понимаю, Локи. Конечно.

— Я максимально честен и откровенен с тобой, — в глубине души Локи тяжело вздохнул, — и я обязан предупредить. То, что мы сейчас сделаем, считается очень вредным, опасным и очень порицается.

— Ты говорил, я согласен. А... почему порицается?

— По многим причинам, — Локи усмехнулся. — Хотя бы потому, что вредное и опасное порицается всегда. Да и вообще, люди очень консервативны и суеверны. Что-либо новое всегда вызывает у них протест.

— Как мои тетя с дядей?

— О, да. Типичные представители. Но то, на что я иду ради тебя, Гарри, осуждается также среди магов и... даже богов, — он прикрыл глаза, показывая какое нелегкое решение ему приходится принимать. — Поэтому я хочу тебя предупредить. Не стоит никому распространяться об этом. Со стороны не должно быть заметно, что мы вдвоем. Потому что тогда они приложат все усилия, чтобы нас разлучить.

— Но какое им до этого дело? Ведь это же наше решение! — возмутился мальчик.

— Гарри, — горестно улыбнулся Локи, — люди очень часто считают нужным лезть в чужие дела. И все портить. Из лучших побуждений. Уж поверь, у меня так в жизни не раз уже было. Тем более, если дело касается меня. — Он посмотрел на мальчика и как-то безнадежно развел руками. — Меня не любят.

— Но за что, Локи? — Гарри был поражен.

— Оклеветали, — неприязненно поморщился бог. — Насочиняли всякой ерунды и распространили. Теперь это называется мифы. Вроде бы и сказки, а вроде и нет. Такое пишут... — он пожал плечами и закатил глаза в недоумевающем возмущении. — Вплоть до того, что я родил лошадь, или что я постоянно лгу и делаю гадости... для удовольствия, и... да всякие другие нелепицы.

— Но ведь это нечестно! И глупо! Кто и зачем такое делает?

— Борьба за власть — грязное дело, Гарри. Когда на кону трон Асгарда, — Локи как-то странно улыбнулся, прикрывая глаза и качнув головой, — еще и не такое делают. Ну, в общем я тебя предупредил, теперь о том, как это будет. Мысли раздельные, чувства общие...

— Как сейчас, да?

— Ты понял — молодец, да, примерно так. Так что, внимательно нужно, друг друга не заводить и не расстраивать. Потому что, мы маги и... я тебе уже объяснял. Пока ты только волосы растишь, еще ничего, потом, когда дойдем до более серьезной магии — небезопасно... Ну и добавится еще возможность мне самому двигаться, а не только говорить, и я смогу использовать то, что умею, для твоей защиты.

— Локи... А что будет, если ты захочешь пойти в одну сторону, а я в другую?

— Разорвем тело напополам, у кого останется голова — тот заказывает похороны, — рассмеялся Локи. — А если серьезно — ничего хорошего. Со стороны будет очень подозрительно, да и вред телу действительно можно нанести. (Можно же? А Хель его знает. Вполне). Так что лучше договариваться заранее, — Локи хмыкнул. — Или... как бы это сказать... — он лукаво-подбадривающе улыбнулся, — передавать управление? Доверять нужно. Ты же мне доверяешь?

— Конечно. Конечно, Локи, — Гарри уверенно кивнул. Он уже начинал испытывать нетерпение. Все это было так загадочно, необычно и интересно. Он немножечко волновался, но только совсем чуть-чуть — он безоговорочно верил Локи.

— Хорошо. Теперь сам ритуал. Я буду читать текст... на латыни, ты повторять вслух. Постарайся не ошибаться. Я, конечно, поправлю, но это, — Локи поморщился, — не очень хорошо. Слова, произносимые мной, ты будешь понимать, но повторив, сам от себя будешь слышать абракадабру. Пускай тебя это не удивляет и не пугает. Сейчас разберем, о чем там речь на английском, спрашивай сразу, чтобы все выяснить. Ты хорошо должен сознавать, что ты делаешь.

Локи прикрыл глаза и стал декламировать.

— Силой, данною мне...

Он читал наизусть. Скомпилировать то, что он читал за последнее время по мидгардской магии, было нетрудно. Возможно, все это и правда усилит, кто знает... А уж звучит более чем серьезно и загадочно, и на участвующего впервые в подобном действе ребенка должно произвести неизгладимое впечатление.

— А кто такие духи стихий?

— Духи огня, воды, земли и воздуха. Свидетелями будут нашей... (авантюрной сделки... безумной аферы), ...нашего договора.

— Мы для этого брали воду, спички и горсть земли? — догадался мальчик.

— Верно, — одобряюще кивнул Локи. (А мальчишка иногда неплохо соображает). — Но не только. Нужно будет произвести некоторые действия, — Локи перешел на таинственный шепот, — полные сакрального смысла.

— Сак... а что это значит?

— Божественного, магического, потустороннего... — зеленые глаза Локи приковывали взгляд, почти гипнотизировали, речь замедлилась, приобретя ритм и интонации странного речитатива. — Соль очистит пространство, оградит от случайного вмешательства (эх, на Тора бы действовало — все посолил бы), перец усилит нужные энергии, жженый сахар укрепит связь, мясо и мед — традиционная жертва богу, к которому ты призываешь... да-да, ко мне, мы это съедим, как символ... силы и хмельной радости жизни. Но этого мало. Тебе придется доказать, что ты... действительно храбр и способен на большую жертву ради исполнения своих... наших целей, — и Локи кивнул на нож, продолжая неотрывно и пристально глядеть в расширенные глаза мальчика. — Нужна твоя кровь, это фундаментально закрепит договор на всех уровнях, — он чуть было не начал перечислять, но вовремя спохватился, объяснять бы пришлось слишком многое. — Нужно сделать разрез на ладони, чтобы в огонь упало по крайней мере три капли. Сможешь?

— Смогу, — голос мальчика был более, чем решительным. В нем просто не было ни тени сомнения.

— Хорошо. Тогда слушай дальше.

Он читал. Ответил еще на пару вопросов мальчика. Все это было антуражем, усилителем, возможно, притягивало нужные силы, в конце же полагалось объявить главное...

— ... и призываю стать полным господином моего тела.

На лице Гарри появилось немного ошарашенное выражение, он несколько раз моргнул, и уже приоткрыл рот, порываясь что-то переспросить.

— ... наравне со мной. — Закончил предложение Локи, в глазах которого на мгновение мелькнуло явное неудовольствие, как подумалось Гарри оттого, что мальчик хотел его прервать, не дослушав.

Бог дочитал еще пару фраз, которые должны были закрепить сказанное и состояли в уверении обоих, что все делается добровольно и сознательно.

— Нет вопросов? Ты точно согласен со всем? Тогда зажигай свечу.

* * *

Предвкушение... Вот как называется это чувство — предвкушение. Тонкое звенящее напряжение в ожидании чего-то до боли желанного, заставляющее сердце замирать от почти осязаемого удовольствия. Такое знакомое и такое забытое чувство. Чувство, приходящее всегда перед соприкосновением с настоящей и неизведанной магией. И не осталось места для сомнений в правомерности таких ощущений в данном случае... Они просто были, они рвались наружу, они требовали действий и самоотдачи.

— Гарри... Прикрой глаза... Вдох и выдох... Почувствуй...

Мальчик вдохнул и... совершенно потерялся в нахлынувших на него ощущениях. Он просто потонул в ожидании чего-то совершенно невероятного... Чего-то, чего никогда с ним не было и быть не могло. Ему показалось, что свеча вспыхнула ярче, и его лица коснулся странный, моментально разлившийся по маленькой комнатке жар.

— Силой, данною мне, — торжественно зазвучал в напряженной тишине наполненный незнакомыми властными интонациями голос Локи.

— Vi mihi data, — повторил мальчик ставшие сразу непонятными, и от этого загадочными и наполненными особым смыслом, слова и сразу же почувствовал Силу. Она пришла откуда-то изнутри, она струилась от отрешенно продолжающего читать Локи, она заполнила все вокруг, смешавшись с жаром и приподняв его волосы. Он почувствовал, как по его лицу заструился пот.

Локи ощутил Силу, протянувшуюся нитью между ними, и про себя улыбнулся. Не зря. Не зря он сегодня научил мальчишку вызывать это ощущение. Теперь, в соответствующей атмосфере и в нужный момент тот сам его вызвал. Волосы словно бы поддувало горячим ветром.

— ... взываю к силам бесплотным, к великим таинствам огня, воздуха, воды и земли...

— ... ad vires incorporabiles, ad magna mysteria ignis, aeris, aquae et terrae voco...

Дрожал огонь, отражаясь в двух парах зеленых завороженных глаз, воздух стал как будто осязаемым. Заискрила соль над пламенем свечи, сгорел, выбросил тоненькие сверкающие язычки, перец. В стакане воды закружился водоворот, взбалтываемый ложкой с медом.

Локи читал, постепенно возводя руки кверху. Его голос становился все громче, он планомерно вводил себя в состояние экстаза, увлекая за собою и мальчика.

Хорошо. Сила просто струилась через него, будя удивительные чувства, такие же, как вызывал когда-то в его руке Гунгнир* или секира, врученная Таносом. И... тессеракт. Настоящая сила? Воображаемая? Вызванная? Не имеет значения, главное, что по жилам потекла магия, главное, что это было то единственное, что никогда ему не изменяло, что нельзя было взять и так просто отнять никакими наручниками... Пропадите все пропадом, ему было сейчас наплевать.

Вскипел в подогреваемой над пламенем свечи ложке сахар. Воздух насытился сладковатым запахом подгоревшей карамели, как будто неизвестными благовониями.

— ...и дух соединится с плотью, и станет живым...

— ...et animus corpore coalescit, vivescitque...

Это я такое говорю? — запоздало, словно сквозь сон, удивился Гарри.

— Давай, — из каких-то запредельно-неведомых далей шепнул ему голос.

Да. Сверкнуло в дрожащем пламени свечи лезвие ножа, отбросив блики. Подставленную словно в трансе ладонь неожиданно пронзила боль.

Больно? О да, должно быть больно. Не с болью ли и жертвой связано рождение всего нового, всего живого?

Кровь стекала в огонь тоненькой струйкой. Капли? Какие там капли... Мальчишка, впервые поранившийся намеренно, резанул от души. Не истечет ведь? Об этом потом...

— ... жертвую кровь свою, и пищу, и питье в знак готовности отдать свою силу, тело и помыслы для исполнения миссии, для которой избран и которую принял...

Пламя, неприятно зашипев, погасло.

"Съешь, выпей и ложись".

Странно, обычный мед, разбавленный в стакане воды, ударил в голову, будто хмель... Голод. Вот в чем дело. У них не было ужина. А магия да, была. Это натощак такое ощущение... Пускай. Даже лучше, пост всегда усиливает результат любых магических действий.

— ... и призываю стать полным господином моего тела наравне со мной...

Сама по себе вспыхнула зловещим красным пламенем затухшая свеча, сухим жарким воздухом, пропитанным приторно-сладкими запахами, стало трудно дышать, волосы липли к вспотевшему лбу, который вдобавок стал гореть, будто к нему приложили кусок раскаленного металла. Это еще что за... Спецэффектов хотелось? Резко нахлынул какой-то иррациональный страх, сжало горло. Он чувствовал, что мальчишке все трудней и трудней говорить, и тот перешел на хриплый прерывистый шепот.

"Все нормально, — успел шепнуть он между фразами мальчику. — Так и должно быть."

Ой ли? За неимением другой информации — да.

— ... что я добровольно и сознательно желаю разделить храм духа своего с богом Локи из Асгарда!

— — — — — — — — — — — — — — — — — — —

*Гунгнир (датск., норв., швед. Gungner) — в германо-скандинавской мифологии копьё Одина.

========== 14. Такая красивая Тисовая ==========

* * *

Тело тряхнуло с немыслимой силой. Гадкий удар по всем нервам, такой же, как бывает, когда локтем стукнешься об стол, только одновременно со всех сторон и в несколько раз сильнее. Затем жестокой судорогой свело сразу все мышцы, тело выгнуло дугой и подкинуло на кровати. Боль была адская, его крутило и выгибало в разные стороны, наверное, он бы заорал, но горло сдавило, и он даже не мог вдохнуть. Ну не Хель... Предупреждать же надо! Отпустило быстро, но секундную расслабленность сменила сперва мелкая, а затем всё усиливающаяся дрожь, так что застучали зубы. Раза два он даже язык прикусил, но лязганье зубов все усиливалось, что-то надо было...

— Гарри?

Тишина. Помер, что ли? Вот досада, не вовремя. Трясущейся рукой он пошарил на столике возле кровати, схватив что-то, что могло бы... Карандаш? Да, то, что надо. С усилием впихнул между прыгающими челюстями, сжал. Секундное облегчение, затем хруст, и рот наполнился мелкими кусочками дерева и обломанного графита. Ну что за...

Отпустило. И тут только дошло... Он поднес к глазам немного дрожащую руку. Повернул. Медленно, в одну сторону, затем в другую. Нахлынуло дежавю. Он снова осознал себя кем-то другим. Другим... Но рука слушалась. Он вздохнул, прикрывая глаза. Получилось. На губах проступила измученная, но почти счастливая улыбка.

Слабость была просто ужасная, по лицу стекал пот. Он снова поднял руку, вытер ладонью лоб, мгновенно отозвавшийся жгучей болью.

— Локи? — с тревогой позвал очнувшийся мальчик.

Ну вот что ж ты не помер, теперь уже можно было бы. Он поднес снова руку к глазам. Липкая жидкость на ладони не была потом. Она была красной.

— Целительный камень есть? Ясно. Чем-то надо зажать и чем-то помазать. Что у вас здесь для таких целей?

* * *

Кончики пальцев соскользнули с ручки двери, просто не дотянувшись.

— Давай я? — мальчик протянул руку.

— Нет. Не мешай. — Он ухватился за ручку левой. Просто нужно внимательней. Смотреть, что делаешь.

Смотреть, что делаешь... Насколько поднимаются ноги, становясь на ступени, как берется за перила рука. За всем смотреть. Одновременно. То, что делается неосознанно и рефлекторно, теперь требовало сосредоточения и внимания, будто и не телом он управлял, а каким-то сложным самоходным механизмом. Забавно. Осталось только повоевать.

Пол был непривычно низко. Пару раз он споткнулся на лестнице. Ноги подгибались и подворачивались, рука промахнулась мимо перил, он чуть было кубарем не полетел вниз.

— Ладно. Дойди до верху.

Не хватало перебудить еще этот сумасшедший свинарник. Ну конечно же, сел и поехал. Сейчас. Я с тобой поговорю по душам еще, сказочник.

— Сам.

Палец точно щелкнул по выключателю. Пойдет. Можешь водить грузовик, сможешь и легковушку. К габаритам привыкнуть только нужно. А еще вот к этому, — он посмотрел на свое отражение в зеркале, где на него уставилась детская, измазанная кровью физиономия в обрамлении слипшихся лохматых волос. Ну не совсем к этому, конечно...

Он с наслаждением умылся. Холодная вода остудила горящий лоб, смыла наполовину запекшуюся кровь, и он с удовольствием отметил, что замазывать и заклеивать не придется — шрам успел затянуться корочкой и уже не кровил. Локи поднес к глазам ладонь левой руки — ее пересекал тоненький розоватый рубец. Отлично. У людей ведь не так, вроде, да? Точно не так. Он читал ведь, ну... когда на всякий случай готовился.

— На тебе быстро все заживает?

Некоторое время мальчик соображал, видимо, вспоминая все свои прошлые травмы.

— Не так, Локи. Так не было.

— Хорошо, — самодовольно улыбнулся бог. — И это только... — он ухватил точным движением двух пальцев круглые, склеенные какой-то липкой лентой очки, и снял их. Контуры в зеркале стали четкими, пропала неприятная размытая пелена перед глазами. Улыбка стала увереннее и шире, задорно блеснули теперь уже не закрытые стеклами ярко-зеленые глаза. — Начало.

* * *

Заметание следов их запретных деяний не заняло много времени. Локи быстро осваивался с различными движениями, некоторая неловкость и не такие уж частые промашки даже вносили своеобразный игровой момент. Расставлять предметы на кухне пришлось позволить все-таки Гарри, стук неожиданно выскользнувшей из не вовремя не послушавшихся пальцев ложки, заставил их на пару минут замереть в испуге. Но все обошлось.

— Ну что, спать?

Но спать не хотелось. Быстро приходящее в норму тело хоть иногда и отзывалось затухающей болью в самых неожиданных местах, постепенно наполнялось энергией. Захотелось... Непонятно чего, но в закрытом чуланчике вдруг стало невыносимо тесно, душа рвалась куда-то на простор, свежий воздух...

— ... или пойдем погуляем?

Мальчик радостно и немножко испуганно кивнул. Он никогда не выходил из дома ночью, никогда не выходил без спросу, но сейчас с ним был Локи, а это же все меняло.

Тихо щелкнули замки двери, Гарри медленно повернул ручку, Локи указательным пальцем другой руки придавил язычок, не давая ему щелкнуть, и с ироническим укором улыбнулся мальчику.

— Прости, я забыл.

* * *

Ночь. Свежий ветер. Неужели? Нереального, искажающего восприятие, щита больше не было. Ощущения хлынули со всех сторон.

Тисовая спала. Дорога, освещаемая круглыми фонарями, таинственно убегала, исчезая вдали. А наверху... — он медленно поднял голову, не в силах оторвать взгляд от иссиня-черного полотна ночного неба, на котором алмазными россыпями светились, переливались, подмигивали НАСТОЯЩИЕ звезды. Змей... Да что ты понимаешь, змей! Разве такое когда-нибудь нарисуешь? И даже если... Но вот это... Этот таинственный шепот ветра, колышущего траву, гуляющего в листьях темных деревьев, эти запахи цветущих деревьев, земли, травы и даже остывающего асфальта, это давно забытое, приходившее только в редких снах, ощущение не ограниченного стенами и потолками пространства, дарящее безумно-пронзительное, пьянящее чувство свободы...

Сдерживаться больше было невозможно, да и не хотелось. Мальчишка же чувствует, да? Да Хель с ним, с мальчишкой, это просто... Улыбка и слезы, ну что за идиотское сочетание.

Всё. Не отнимете больше... Не дам.

— Как же здесь красиво, — прошептал потрясенный Гарри. Он никогда не мог предположить, что ненавистная Тисовая могла быть такой... такой необыкновенной. Он сам не понимал, почему плакал.

Не то слово, малыш. Ты даже не представляешь...

— А я и не видел раньше, — Гарри даже почувствовал себя виноватым непонятно перед кем, перед чем.

Лафейсон рассмеялся с горько-счастливой иронией:

— Представь себе, я — тоже.

— А это всегда так... — мальчик растерялся, он сам не знал, что хотел спросить, ему просто не хватало слов.

— Когда выходишь из тюрьмы на свободу — всегда.

* * *

Зеленоглазый бог усмехнулся и тряхнул головой, прогоняя наваждение. Он протянул свою руку и взялся за дверную ручку.

— Идем, надо поспать хоть немного. А сюда мы еще вернемся. Это хороший мир, Гарри. Красивый. И он будет наш.

* * *

========== 15. Первые блины... как обычно ==========

* * *

— Просыпайся немедленно!

Проспали, — с легкой досадой подумал Локи. Собственно, не удивительно — после вчерашнего. Он слегка потянулся, с удовольствием сознавая, что тело слушается его намного лучше. Ладно, проспали, но не всё.

— Тетя, поставьте что-нибудь новенькое, или это вся коллекция? Да, и лучше какого-нибудь другого солиста.

— Что ты там бормочешь?

— И вам доброго утра и хорошего настроения!

— Не было бы тебя, у всех настроение было бы всегда прекрасным, — зло буркнула Петунья, удаляясь.

— Ой, сейчас Дадли... — со смесью нехорошего предчувствия и вины пробормотал все еще сонный Гарри.

— Спасибо, я знаю сценарий, — усмехнулся Лафейсон, быстро откидывая одеяло и ныряя под простыню. — И, — он весьма чувствительно ущипнул сам себя за ухо, — проснись действительно — тонус гасишь.

— Что я делаю? — не совсем понял мальчик, немножко шокированный тем, что его собственная рука сама по себе ущипнула его же ухо.

— Тело делаешь вялым. Так что, — Локи натянул простыню на голову, довольно прислушиваясь к грохоту лестницы над головой, — если по лагерю объявлен подъем, то это подъем для всех. Ясно?

— Так точно, сэр, — улыбнулся Гарри, ему нравилось, что Локи превращает неприятную процедуру ежедневного просыпания в доме Дурслей в какую-то интересную игру. — Так мы на войне?

— Видишь ли, когда тебя атакуют, то выбор невелик — либо сдаешься, либо воюешь, либо гибнешь. Сдаваться ты уже пробовал, мне кажется — не помогло. Погибнуть хочешь? Правильно, значит, воюем.

Он аккуратно выскользнул из-под простыни, на которой теперь красовался ранее предназначавшийся им мусор.

"И как же я не додумался? — недоуменно подумал Гарри. И всего-то нужно было укрыться. — И чем для этого плохо одеяло?" А еще его тело двигалось гораздо быстрее, чем он мог раньше представить, но он без слов догадался, что сейчас не время пробовать что-либо делать самому и мешать Локи.

Локи немного приоткрыл дверь. В коридоре послышался топот бегущих ног. Он предвкушающе прикрыл глаза, прислушиваясь и считая. И когда звук был уже совсем рядом... Всё слилось в одно движение. Левая рука подхватила с кровати подушку, в полуразвороте помещая ее между спиною и косяком, а правые рука и нога резко толкнули дверь навстречу бегущему.

ТРРРАХ!

— Ууу... — с притворным сожалением довольно протянул трикстер, слушая, как с той стороны по двери на пол сползает что-то тяжелое. Он довольно вынул из-под спины подушку и отшвырнул на кровать. А неплохо же так предусмотрел? Всегда мечтал об этом, когда его Тор к чему-то жесткому спиной прикладывал. Грех было не воспользоваться, когда постель рядом. О, да — постель. Продолжаем.

Он аккуратненько собрал простынку с насыпанным мусором.

Хитрющее лицо в обрамлении растрепанных черных волос выглянуло в коридор. Всё, как надо — на полу сидел Дадли и бездумно потирал лоб, на котором уже начинала взбухать вторая шишка. Глаза у него немного разъехались в разные стороны, и вообще, вид был малость, как у пришибленного. Впрочем, а почему "как"?

— Вот же досада, — критически оглядел его Локи, — разводить единорогов уже не получится. Главный производитель внезапно обнаружил двурогость, видимо, не совсем чистый был генетически. — Он с самым невинным видом небрежно вытряхнул над совершенно обалдевшим "кузеном" простыню. — Вот теперь не только генетически, — он издевательски подмигнул постепенно все больше одуревающему Дадли. — Но не страшно — щетку и скребницу* спросишь у главного конюха.

— Что там происходит? — ворчливо поинтересовался из кухни Вернон. — Вы собрались разнести дом с самого утра?

— Мы немножко поиграли в быка и тореадора, — объяснил Локи, входя в кухню и лучезарно улыбаясь. — Быку чуть-чуть не повезло, видимо, не его день. Да сейчас вообще не год быка, верно?

— Не мели чепуху, лучше налей кофе и подай тосты. Все эти гороскопы — чистейший бред, и я не желаю, чтобы в моем доме...

— Да, дядя, — легко согласился Локи. — Но неужели мы даже не будем праздновать год свиньи?

— Год свиньи пускай празднуют такие, как ты! — неожиданно решил парировать Дурсль. — Неблагодарные неряхи!

— Боже мой, Дидди! — Петунья прервала перебранку, кидаясь навстречу Дадли, который пошатываясь остановился на пороге кухни и обвел присутствующих мутным взором. — Что с тобой, маленький? Тебе нехорошо? Ты снова упал? Живо достань льда! — скомандовала она Гарри уже совсем другим тоном, углядев на лбу сына свежую шишку.

— Я же говорил, что так оно и начинается, — Локи протянул местное универсальное лечебное средство. — И насчет неряшливости... В каких опилках он вывалялся? Говорят, лунатики могут ночевать даже в птичьих гнездах.

— З а м о л ч и !!! — в три голоса заорала на него семья Дурслей, а Вернон даже со всей силы врезал кулаком по столу.

— А я что — я ничего, — примирительно пробормотал Локи, пытаясь поймать в воздухе два взлетевших с тарелки взбешенного дядюшки тоста. — Лишь бы он в птичьем помете за стол не приходил!

Один из тостов Локи успел перехватить возле самого пола и незаметно засунуть в карман — все равно дурацкая пижама была достаточно грязная, а лишний кусок съестного не помешает. Выражение лиц горячо любимого семейства было таким, что Лафейсон, пробормотав что-то про то, что пора вынести мусор, быстро выдернул пакет из ведра и задом выскользнул с ним в коридор, а затем на улицу.

Там он чуть буквально не задохнулся от смеха — Гарри хохотал вместе с ним вслух совершенно с другой частотой, да еще так заразительно, что остановиться оказалось непросто.

— Прекращать все это пора, — с сожалением сказал Локи, когда отдышался.

— Почему?

— А ты не понимаешь?

— Локи! Я согласен неделю без еды просидеть, лишь бы...

— А я нет. Кстати, насчет еды... — он достал припрятанный тост и с удовольствием его схрумкал. — Поймай муху.

— Что? Зачем?

— Просто поймай. Я не вмешиваюсь.

— Хорошо, — мальчик сделал одно движение, ловко хватая мельтешащее насекомое прямо на лету.

— Поймай еще одну.

— А с этой что делать?

— Что хочешь — то и делай, твой трофей. Хочешь убей, хочешь отпусти, хочешь — паукам вон своим скорми.

— Хорошо, — снова согласился Гарри, и Локи почувствовал, как его рука разжимается. Он проводил глазами удаляющуюся черную точку.

— Хороший выбор, — задумчиво произнес он. — Поймай еще.

А что бы выбрал он сам?.. Муха-то? А что ему муха? Да мог бы и отпустить, ну что ему до нее... А вообще... от настроения больше зависит. Мог и убить бы. Да и паучкам скормить всяко ведь веселее, разве нет?

Еще один взмах рукой, и маленькое крылатое создание снова в ловушке.

Не случайно... Хмм.

— Теперь я.

Три попытки и ... ну надо же! — три раза мимо. Хель. Ну понятно, не просто так тостик не сразу поймал. Не всё так сразу. "Поехать" можно, а вот чтобы хорошо "ездить" всё-таки "покататься" побольше придется. И по-разному. Ну ладно, зато потенциал действительно неплохой. А ты напрасно лыбишься, мушиный благодетель. Еще лучше тебя всё ловить буду! Посмотришь.

— Конечно, будешь, — улыбнулся ему Гарри. — Я тоже не сразу ловил.

Вот же... Еще и услышал. "Громкие мысли"... Ну как же некстати. И что именно услышал из всего?

Лафейсон хмыкнул и задорно тряхнул головой.

— Состязание через месяц, идет?

* * *

Они шли в школу пешком. Школьный автобус уже ушел, а перед самым уходом Вернон мстительно заявил, что Гарри уже своё накатался, и взялся везти одного Дадли, который тут же состроил мерзопакостнейшую гримасу и показал язык. Гарри не растерялся и высказался в том духе, что рожу кузена уже ничем не испортишь, а Локи, улучив момент, пока Вернон был занят машиной, шепнул Дадли, что, мол, и пофиг, зато он ее водил, а Дадли еще этого много лет не светит, да и не смог бы он при всем желании. И что храбрости у братца не хватит на такое, да и вообще. И показал язык тоже.

И вот теперь они бодренько шагали по Тисовой, которая хоть и потеряла свою ночную таинственность, но была свежей, чистенькой, с зелененькими газончиками и никакого уныния не навевала. И Гарри в который раз подумал, что дело было вовсе не в улице. "Вел" Локи, Гарри только подсказывал, где поворачивать. Впрочем, довольно быстро пришлось от этой идеи отказаться, потому что во-первых, они запыхались из-за того, что Локи с самого начала взял слишком быстрый темп, а во-вторых, начали ныть непривычно выпрямленные спина и шея. Гарри даже выше себя почувствовал. А еще Локи, когда шел, как бы немного подскакивал, и это сперва было смешно, а потом стало мешать и внесло свой вклад в общее утомление, все-таки идти было не так близко. В этих дурацких подскоках было виновно слишком легкое тело, и хотя это частично компенсировалось слабостью, приноровиться никак не получалось. Ну как просто, ну прямо как просто! В гусеницу себя какую-нибудь запихни, змей зловредный, подходящую по параметрам!

Он уже устал себя утешать на предмет, что скоро все само собою наладится. Механизм местного производства под названием "тело как свое" упорно не хотел нормально слушаться. И всё вроде бы мелочи... а не то. А уж когда дошло до письма...

— Я, — бесцеремонно заявил Локи, отобрав управление рукой прямо посередине строки. Это была какая-то примитивная задачка, и естественно, он уже видел решение, а несколько примеров выше давали точное представление, как же это все оформлять. И... пошли каракули. Это было обидно. Локи красиво писал. Локи писал намного красивей, чем Гарри! А теперь из-под его руки выходило что-то настолько несуразное, что пришлось сразу же отказаться от этой затеи.

— Ты, — кинул он Гарри с досадой, бросая ручку. — Дома поупражняюсь.

— Да пиши, Локи, неважно! Я скажу... — Гарри на пару секунд задумался, потом радостно улыбнулся, найдя, как ему показалось, замечательное решение, — скажу, что ударил руку.

— Гениально, — фыркнул раздосадованный постоянными мелкими неудачами Лафейсон. — Гарри, врут для того, чтобы выкрутиться, а не для того, чтобы вляпаться. Ты между третьей и четвертой строкой ударил руку... Вот только где ты ее тут мог так ударить?

— Я... эээ... нуу...

— Руку свело, — назидательно-устало подсказал трикстер. — Только это ненадолго. Так что... дома поупражняюсь. Пиши.

— — — — — — — — — — — — — — —

*скребница — железная щетка для чистки лошадей.

========== 16. Первый раз в местный класс ==========

* * *

Некоторое время Локи продолжал наблюдать за своей пишущей рукой, ведомой Гарри, пытаясь досконально прочувствовать разнообразные мелкие движения. Попробовать еще разочек? Не стоит. Осторожность важнее, неразумно привлекать внимание разными, пускай и незначительными изменениями. Всё постепенно. И так с очками чуть было не вляпались.

Это случилось перед самым их уходом. Петунья, покончив с умильным любованием готовым к выходу Дадли, критически взглянула на Гарри и на секунду застыла.

— А... где твои очки? — настороженно спросила она. При этом вид у нее был такой, будто она предсказуемо ожидает от него крупной гадости.

— Они мне больше не нужны, тетя, — довольно сообщил Гарри. — Всё прошло.

— Что??? — одновременно воскликнули все три Дурсля. И если в глазах Дадли было просто тупое изумление, то на лицах его родителей отчетливо в различной степени перемешались злоба и страх.

— Я пошутил, я просто забыл их, — перехватил инициативу Локи, видя, что ситуация уходит не туда, куда нужно.

Он развернулся и быстро направился к чулану, краем зрения отмечая, как лица троицы расслабляются, меняя выражение на привычное недовольство.

— Локи, ну зачем? Пусть бы злились, — Гарри даже попытался сопротивляться, когда его руки поднесли к лицу надоевший предмет. Предмет, постоянно добавляющий насмешек и мелких неприятностей в его и так невеселую жизнь.

— Если бы только злились — то пускай. Ты не видел? Они испугались. Особенно она.

— И что? Ну и хорошо! — упрямо воскликнул мальчик, на сей раз решивший настоять на своем.

Несколько секунд они боролись за руки, отчего те начали подергиваться, и чуть не доломали злосчастный предмет спора. Локи хмыкнул и уступил. Не силой. Как всегда — не силой. А жаль.

— Так ведь не бывает у вас, верно? — спокойно улыбнулся он.

— Не знаю, наверное, — смутился Гарри, уже начиная осознавать, что где-то не прав, но уж слишком не желая сдавать позиции. — Ну и что? А теперь будет!

Лафейсон хмыкнул и чуть качнул головой.

— Видишь ли, там, откуда я прибыл, магия сильна и целительство развито. Но если кому-то в бою оторвет голову, а на следующий день он придет и на удивленные вопросы окружающих заявит, что прошло... То им займутся, Гарри. Поверь, им займутся. Ты понял, о чем я? Мне не понравились их лица, а нам не нужно сейчас дополнительное внимание окружающих. В школе ведь этому тоже бы удивились, нет?

— Да, — кинул мальчик. — Извини. — Он расстроенно помолчал. — Но мы ведь...

— Конечно. Избавимся от этого, — уверенно сказал Локи, заводя дужки за уши. — Неужели ты думаешь, что мне это нравится? А всё, что мне не нравится — я всегда меняю.

Хотелось бы в это верить. Самому бы хотелось...

* * *

Зрение подстроилось на удивление быстро. Через пару минут всё вновь стало четким, и никакого напряжения не чувствовалось. Тоже привнесенное им свойство, нет? Наверное, не приходилось просто проверять никогда, нацепляя подобную гадость. И вот сейчас, на уроке математики, Локи сквозь круглые стекла наблюдал за своей рисующей цифры рукой. А ведь это, наверное, хорошо, что мальчишка не помер. Тысяча мелочей повседневной жизни на виду у окружающих если бы и не выдали его с головой, то могли весьма осложнить вхождение в этот мир. Резкое изменение поведения, движений, речи, реагирования... И еще одна тысяча мелочей из прошлого Гарри, которых он просто не знал. Как бы в таком случае не пришлось амнезией прикрываться. Ну типа с лестницы упал. Столкнул подлый кузен. К тому же, пришлось бы сидеть тут безвылазно, на этих скучных уроках... голодным. Потому что мерзкое чувство вновь навязчиво возродилось в этом теле. В самом деле — достаточно, пора бы слетать домой.

Он отрешился от окружающего, привычно останавливая поток мыслей и задал нужное направление сознанию. Несколько затянувшихся мгновений, концентрация, возвращение в реальность.

Его рука перед глазами выводит математические символы. Не сон ведь, нет? Вот уж точно не сон! Вот ерунда, таких глупых ошибок с ним, наверное, несколько сотен лет не случалось, с тех пор, как мать научила его перекидывать сознание в двойника. Ну ладно, пока спишем на усталость и непривычные отношения с новым телом. Еще разок. Вдох, очищение разума, направление, концентрация...

Рука пишет в тетради. Ого... Зацепило-то. Не выйти. Нехорошо.

— Что-то не так, Локи? — Гарри почувствовал его тревогу.

— Нормально все, разберусь. Занимайся.

Нормально? Ну повода для паники нет пока что. Пока.

Настрой. Полное отрешение. Глубокий вздох. Подготовка к рывку. Сейчас...

Резкий болезненный щелчок по уху и вздрогнувшее тело моментально возвращают его в реальность. В местную реальность.

Глаза смотрят на маленькую серую полоску, лежащую на открытой тетради.

— Что это?

— Резинка, — с досадою пояснил Гарри, потирая все еще зудящее, как будто бы от щипка, ухо, — Дадли стреляется или кто-то из дружков его.

— Дай, — Лафейсон отобрал контроль над телом, беря в руки и рассматривая серый кусочек. — Вот так? — спросил он, держа его за один конец и оттягивая другой.

— Нет. Один конец надевают на кончик стержня, другой прижимают...

— Умеешь? — Локи выполнил полученные инструкции и теперь держал "заряженную" ручку наготове.

— Нет, — растерянно покачал головой Гарри. — Это же... Так поступают только хулиганы.

— И как же от них отстреливаются все остальные? — усмехнулся Локи.

— Ну... — Гарри запнулся, — можно пожаловаться взрослым.

— Помогает? — еще ехиднее улыбнулся Лафейсон.

— Нет, конечно, — Гарри вздохнул. — Но что же делать?

— Я тебе уже говорил, Гарри, что если в мире имеется оружие, то им необходимо владеть, — Локи развернулся, прицелился в сторону сидящего через несколько парт Пирса и отпустил резинку.

Девчонка, сидевшая с Пирсом на одной линии через проход, резко вздрогнула, выронив ручку и возмущенно оглядываясь.

— Ты не попал, — испуганно проговорил Гарри, — ой, сейчас будет...

— Таков был план, — уверенно соврал Локи, поворачиваясь на место. — Пиши, ты тут не при чем. Ты даже стрелять не умеешь.

Сзади послышался шум отодвигаемого стула, затем какой-то удар, зашумел и задвигался весь класс, и Локи повернулся к источнику вместе со всеми, уже не опасаясь вызвать подозрения.

Пунцовая от злости и обиды девчонка садилась за свою парту, держа в руке стопку книг, а долговязый Пирс почти с такой же возмущенно-обиженной физиономией держался за голову.

Большая часть класса смеялась, переводя взгляд с одного на вторую и переспрашивая, видел ли кто-то, что именно произошло.

— Что это значит, Джейн? — строго спросила молодая учительница, пытаясь взять ситуацию под контроль.

— Мисс Дайсон, Пирс снова стреляется резинками! — с видом несправедливо поруганной добродетели воскликнула та. — А мой папа сказал, что если эти хулиганы опять ко мне полезут...

— Джейн, Пирс, — оба к директору. Сейчас у нас контрольная, и я не могу разбираться с вами — вы мешаете классу.

— Но это не я! — теперь уже завопил Пирс.

— Я сказала... — пытаясь сохранить прежнюю строгость, но уже не так уверенно начала мисс Дайсон. — Кто-нибудь видел, кто это сделал?

— Я видел, мисс, — уверенно заявил Локи. Он кивнул в сторону Пирса, встретился с ним чуть прищуренным взглядом и объявил: — это он.

— Да ты... — злобно зашипел мальчишка, вскакивая со своего места и подбегая к парте Гарри. — Ты!. Я тебя...

Локи ловко нырнул под парту, и уже замахнувшийся разъяренный дружок Дадли врезал со всей силы кулаком по столешнице, завопив от боли.

— Больно, наверное, — притворно посочувствовал Локи, вылезая с другой стороны.

Класс дружно расхохотался, Пирсу явно тут не сочувствовали.

— К директору! — подбежала учительница, хватая того за предплечье и силою выводя из класса.

Тот как-то жалобно и противно скривился, видно было, что он еле сдерживается, чтобы не зареветь.

Джейн открыла тетрадку и сделала вид, что сосредоточенно решает задачки, надеясь, что после такого о ней, возможно, забудут. Мисс Дайсон захлопнула дверь, скользнула по ней взглядом, в ее глазах промелькнуло сомнение, и она действительно сделала вид, что забыла.

— Продолжайте работу, — объявила она классу. — Времени осталось немного.

— Локи, они за это побьют нас на перемене, — сообщил Гарри, снова уткнувшись в тетрадь.

— А без этого нет? — хмыкнул тот.

— И без этого тоже, — вздохнул Гарри, соглашаясь.

— Когда нечего терять — нечего и бояться. С самого низа путь только один — наверх.

* * *

========== 17. Если выбора нет ==========

* * *

Уйти захотелось еще больше. Во-первых — скучно. Простые задачки, с которыми и Гарри-то справлялся довольно резво, совсем не то, что способно было занять ум хоть на время. А ведь глаза направлены именно туда, даже по сторонам не посмотришь. Во-вторых — пустота в желудке, давно забывшем даже о дополнительном утреннем тосте (и как мелкий постоянно с этим чувством живет?) Ну и самое главное. Последствия его маленькой мести этому крысенышу. Которых вряд ли удастся избежать. Мальчишке не привыкать, телу ничего не грозит особо, так ему-то зачем при этом присутствовать? Меньше всего хотелось, чтобы вот просто так ни за то взяли и избили. Унизительно... гадко... от бессилия. И в достаточной степени больно. Хотелось сбежать, как из особо противного сна. Тем более, было куда бежать. Пускай там нет магии, так ведь и здесь ее пока не особо... Зато есть еда, ванна, чтение и... спокойствие.

Да, спокойствие. Вот оно — ключевое слово. Рука мысленно ложится на грудь. Вздох. Забытье... Отключение...

И тетрадка пред глазами. Смешно? Не смешно. Весьма даже скверно. И досадно. Хель, придется ведь в этом участвовать. Ну ладно. Пускай.

— Ты пиши поскорее. Можешь?

— Да, могу, — весь вид Гарри выражал крайнее сосредоточение. — Но я ведь решаю...

— Решать буду я. Ты пиши. Быстро. У нас должна быть фора.

— Локи, но нам все равно не сбежать. Просто некуда.

— Знаю, — слова "сбежать просто некуда" отозвались в душе тоскливой стрункой. Какое знакомое положение. Не в лучшие моменты его жизни знакомое...

— Я сказал — пиши. Сейчас быстро закончим — обсудим. Сто сорок. Двести тридцать минус...

* * *

— Стоп, — скомандовал Лафейсон перед тем, как покончить с последним примером. — Если ты закончишь первым — удивятся?

— Нет, — улыбнулся Гарри. — Я бываю иногда первым, я хорошо знаю математику. — Ему было приятно, что он хоть что-то делает хорошо, и в очередной раз не расстроит этим Локи.

— Хорошо. Сделай все, чтобы быть готовым на выход. Окончание по такому же сигналу, как и начало?

— Да, по звонку, — Гарри закрыл тетрадку и отнес ее на стол учительницы.

— Так быстро, Гарри? — улыбнулась она. — А я боялась, что вы не успеете. Ты хорошо проверил?

— Да, мисс Дайсон. Я думаю, что все правильно.

Ну да, еще бы неправильно было, — мысленно хмыкнул Локи. — Тоже мне, интегральный инвариант...

* * *

— Ты тоже хорошо учился по математике? — спросил Гарри, когда закончил складывать вещи в портфель. — У вас тоже ее учат? — ему постоянно хотелось побольше расспросить Локи о нем самом и о его далеком волшебном мире, но он просто не знал, с чего начать. Он хорошо чувствовал, что обсуждать предательство и заключение для бога болезненно, но ведь математика — предмет нейтральный.

— Я готовился править, — проговорил Локи, и в глубине его зеленых глаз проступила горечь. — Управлять, а не просто на троне сидеть. Любым из девяти миров Вселенной... нашей Вселенной. И математика — это экономика... в частности. Хорошо ли учился? Поверь, намного лучше окружающих. Вот только в решающий момент оказалось, что это не главное!

— А что же главное? — Гарри спросил чисто по инерции, уже видя, что даже вопросом о математике вызвал у Локи неприятные воспоминания.

— Не поверишь — кто лучше дерется! — зло рассмеялся тот. — Это тогда я так думал. Но все оказалось сложнее. И хуже. Тебе достанется "Граннигс"? — губы Локи сложились в тонкую линию, он с внимательным сожалением смотрел на мальчика.

— Нет, конечно, — Гарри пожал плечами, это было само собой разумеющимся.

— Но ты ведь намного лучше в математике, — Локи обернулся, разглядывая толстяка кузена, сидящего в конце класса, который, наморщив лоб, с видимым напряжением выписывал что-то в тетради. — И во многом другом лучше. Что для бизнеса немаловажно. Но когда есть другие обстоятельства... Теперь понятно? — голос Локи стал злым. — Так вот — у меня они такие же! Рисуй план.

— Какой план? — растерялся Гарри от неожиданного перехода.

— Школы, — пояснил Лафейсон со снисходительной досадой, которую испытывал всегда, когда мальчик не понимал его с полуслова.

— Но я не умею, — пробормотал Гарри, в который раз почувствовав себя виноватым из-за того, что не знает чего-то нужного.

— Рисуй, как умеешь — разберусь.

Гарри нырнул в уже собранный портфель, доставая черновик с карандашом.

— Вот центральный вход, тут холл с ячейками, где мы запираем вещи, здесь большая лестница, а вот тут в конце коридора — малая, это столовая, но на первой перемене она закрыта, тут автоматы с чипсами и кока-колой...

— Выходы еще есть?

— Да, вот тут в школьный двор, а вот это пожарный, но он заперт. И здесь из столовой.

— Во дворе что?

— Спортплощадка, мусорные баки, несколько скамеек, здесь пожарная лестница, но на нее не залезть — высоко слишком, — Гарри запнулся. Он вспомнил, как случайно оказался на ней, когда очередной раз убегал от кузена и его банды. — Вот здесь на 2-ом этаже учительская. Здесь туалеты мальчиков, а здесь девочек. Но кабинки не запираются. В баках тоже не спрятаться, они обязательно проверят.

Наверное, это даже хорошо, — подумал Локи. Сидеть и прятаться в вонючем мусорном баке, ожидая конца перемены — перспектива, пожалуй, не менее унизительная, чем быть избитым этой мерзкой пятеркой. А ведь, наверное, прятался бы. Иногда даже лучше, что выбора нет.

— И что же ты обычно делаешь? — спросил он, когда Гарри закончил и спрятал в портфель карандаш. Путано исчерканную бумажку, вряд ли способную претендовать на то, чтобы гордо называться "планом", он оставил перед глазами.

— Убегаю... сколько могу.

— О, я знаю, сколько ты можешь, — досадливо-насмешливо скривился Локи. — Уже попробовал.

— Ну, иногда везет, и кто-то из учителей идет по коридору, и можно побыть у него на виду.

— Ладно, понял. Прячь и это и будь готов.

— К чему? — Гарри совершенно не представлял, что Локи собирается делать, и не хотел чем-либо его подвести.

— Главное — к тому, чтобы не мешать. А еще отвечать — быстро и четко, как в бою. Считай, что мы на войне, Гарри. — Локи улыбнулся обреченно-задиристо. — Мы играем в войну.

* * *

========== 18. Простая задачка на 15 минут ==========

* * *

Звонок взорвал тишину класса, и всё пришло в движение.

Мисс Дайсон поднялась со своего места и объявила, что пришло время сдавать работы, успокоив ребят, что она примет ко вниманию, что некоторые личности пытались сорвать урок, и что, скорее всего, не все успели.

Локи подхватил портфель и быстро ринулся на выход, опережая заполонивших проходы школьников с тетрадками, направляющимися к учительскому столу, благо Гарри сидел за второй партой.

Сколько длится перемена? — Пятнадцать минут. — Продержимся.

В самых дверях он неожиданно столкнулся с возвратившимся Пирсом. Была возможность воспользоваться неожиданностью и проскочить или оттолкнуть взглянувшего на него с ненавистью мальчишку, но Лафейсон бросил быстрый взгляд назад и тут же принял другое решение. Все были слишком заняты, спешно что-то дописывая, собираясь или сдавая тетради, чтобы смотреть на них, и это способствовало осуществлению еще одной маленькой мести.

Прикинув расстояние, Локи медленно отступал, не давая Пирсу себя обойти. Еще шаг, еще, и, когда принимавшая тетрадки учительница оказалась точно за его спиной, он резко отпрянул назад, наступив ей на ногу и почти сбив ее с ног.

— Простите, мисс Дайсон, — Локи развернулся и теперь смотрел на нее снизу вверх честными виноватыми глазами. — Он толкнул меня.

— Да что же это такое творится! — возмущенно воскликнула она, разворачиваясь к онемевшему от такого неприкрытого вранья Пирсу. — Ты угомонишься сегодня или нет? Останешься после уроков прибрать класс и помочь мне проверять контрольные, тем более, что половину ее ты пропустил.

— Я... он... Да он сам! — от злости и бессилия Пирс уже почти заикался.

— И слушать не хочу! Ты слышал, что я тебе сказала? Немедленно ступай на место, собирай вещи, а после уроков я жду.

* * *

Локи выскочил за дверь и пустился со всех ног по коридору в направлении лестницы, ловко лавируя между постепенно наполняющими его учениками, выходящими из классов на перемену. Вовремя перепрыгнул через подставленную подножку, бросив лишь короткий взгляд на обидчика и коротко улыбнувшись ему нехорошей улыбкой. Еще разберусь. Толстому Дадли понадобится время, чтобы пробиться до выхода из класса, Пирс более маневренен, но тому нужно протолкнуться туда и обратно, да еще и вещи собрать. Но оставались еще трое, находившиеся вообще неизвестно где, и поэтому нужно было спешить. Он побежал по лестнице вверх.

— Локи, я так долго не смогу, — не выдержал Гарри, почувствовал к концу подъема, что стал задыхаться. Он никогда еще так быстро не бегал, даже когда за ним гнались.

— Я знаю, — недовольно ответил тот, с трудом переводя дыхание и пытаясь успокоить колотящееся сердце. — Этим мы еще займемся, — и он двинулся вдоль коридора к его середине, держа под контролем обе лестницы.

— Ты что? Ты в учительскую? — Гарри не поверил своим глазам. — Но туда без приглашения нельзя!

— Уверен? — Локи остановился метра за два до двери и прислонился к стене, все еще пытаясь восстановить дыхание. Ноги гудели и подрагивали, стоять было тяжело.

— Ну конечно! Нельзя туда, правда. И устраивать драку здесь нельзя! Они, конечно, услышат и разнимут, но накажут всех. А если всех оставят после уроков...

— Я тебя просил отвечать на вопросы или подымать панику? — поинтересовался Лафейсон, попеременно рассматривая свои поношенные ботинки и исподлобья наблюдая за белобрысым Гордоном и кудрявым Малькольмом, поднимающимися по малой лестнице, и мерзко ухмыляющимся темноволосым Деннисом, идущим по направлению к нему с центральной. — Бывают форс-мажорные обстоятельства, — некоторое время он спокойно смотрел, как они берут его в кольцо, потом взялся за витую золоченую ручку, — когда "нельзя" превращается в "срочно обязательно нужно", — он назидательно улыбнулся и прошел в высокую черную дверь с табличкой "Учительская".

Взрослые, которые до этого, очевидно, вели весьма оживленный разговор, почти одновременно замолчали и теперь смотрели на него сверху вниз с неодобрительным удивлением.

— Что-нибудь случилось, Гарри? — наконец задал вопрос полноватый пожилой мужчина с профессорской бородкой и в очках. — Зачем ты здесь?

Случилось? О, да. Он бы сказал, что случилось в этом гадючнике. Всё бы сказал. Что здесь никакой дисциплины, не следят за детьми, и несколько избалованных подонков держат в страхе всех остальных, приучая их к трусости. Он бы много чего мог сказать, что думает и о них, и об их городке, и о всей их цивилизации в целом. Ну да ладно, увы, не сейчас.

— Да, — кивнул он озабоченно, — да. Там, наверху, в конце коридора... Мне показалось, там пахнет чем-то горелым.

— Горелым? — переполошились они, и их лица изобразили такую же встревоженную озабоченность.

— Мистер Коллинз, — холеный высокий мужчина в галстуке обратился к невысокому лысоватому человечку в накинутом темно-синем рабочем халате (завхоз, как пояснил Гарри, когда Локи его спросил). — Сходите с мальчиком, проверьте, что там может гореть. Я уверен в надежности нашей пожарной сигнализации, но все же.

— Да, господин директор, конечно, — засуетился тот, затем подошел к Локи и тронул его за плечо. — Идем, Гарри, покажешь где это.

Локи кивнул и двинулся прочь из учительской. Они поднялись по лестнице, прошли в самый конец третьего этажа. И всю дорогу, держась на небольшом расстоянии, за ними шествовала компания Дадли, теперь уже в полном составе. Локи не оглядывался. Он просто знал, чувствовал, что они сзади, иногда до него долетало сопение Дадли, злобное шипение Пирса, обрывки фраз и смешки остальных.

Что, очень хочется добраться? Перебьетесь!

Он уверенно довел сопровожатого до конца коридора и остановился у окна в тупике.

— Вот здесь. Точно здесь пахло, — объявил он, делая вид, что принюхивается.

Несколько минут он наблюдал, как мужчина втягивает носом воздух и поглядывает на потолок с плафонами и какими-то другими неизвестными Локи устройствами. Что-то из этого, видимо, и было той самой пожарной сигнализацией, о которой упомянул директор. Убедившись, что всё в порядке, и явно ничего не горит, завхоз повернулся к Локи, собираясь что-то сказать, но тот опередил его:

— Ой, простите меня, мистер Коллинз, я вспомнил — это не здесь. — И, не дожидаясь ответа, он уверенно двинул обратно, пройдя прямо посередине ошеломленно застывшего Дадли и его дружков, насмешливо-вызывающе им улыбаясь и чуть ли не растолкав. Взрослый послушно последовал за ним сзади. Они дошли до противоположного конца коридора, и осмотр повторился, только на сей раз Коллинз еще и изучил щиток на стене, отперев ключом из связки, которую достал из кармана своего халата. Когда же он снова собрался заговорить, Локи вновь не позволил ему это сделать:

— Странно. Теперь ничего. А ведь так явно воняло... — он посмотрел снизу вверх сквозь очки и преданно заявил: — Вы не волнуйтесь, мистер Коллинз, сэр. Если я еще почувствую этот запах, я обязательно сразу же сообщу. Я считаю, что долг каждого ученика.., — Локи стоял напротив завхоза, не давая ему пройти, и нес что-то абсолютно бесспорное и бредово-пафосное.

Тот, видимо, не зная, как реагировать, бездумно кивал головой, натянув на лицо маску необходимого в таких случаях одобрения. Чуть в сторонке изводилась от скуки и невозможности осуществить желаемое пятерка лихих друзей, а время шло.

— ... и всегда буду на страже, — торжественно закончил Лафейсон, в очередной раз беспрепятственно с презрительной усмешкой проходя между своими врагами и направляясь в кабинет географии, куда как раз подходил молодой долговязый учитель.

Это же он? — Да, Локи.

И тут раздался звонок.

— Ой, как вовремя все получилось! — Гарри даже не знал, как выразить свое облегчение и признательность.

— Получилось? — слегка свысока довольно усмехнулся Локи. — Есть у меня один друг, у него все "само получается". После того, как сделает очень точный расчет.

* * *

========== 19. Вторая перемена ==========

* * *

— А здорово ты все-таки придумал потянуть время, — весело заявил Гарри, когда они устроились за парту. — А что ты ему наговорил в конце! Я еле сдерживался, чтобы не засмеяться, у него было такое лицо... Что он вроде и понимает, что все это чушь, но возразить не может!

— Потянуть время? — Локи со снисходительной улыбкой приподнял бровь. — Потянуть время — результат сопутствующий. Я хотел в безопасности осмотреть здание и вовремя оказаться у нужного кабинета, чтобы нас не перехватили. Потянуть время можно было и после математики, например, спохватившись, что нужно в тетрадке что-то исправить. Думаю, что она там еще долго их принимала и отбирала у тех, кто не успел.

— Ты так осматривал школу? — восторженно поразился Гарри. — Используя как охрану завхоза? А как... как ты узнал, что вторым уроком у нас география?

— Прочел расписание, которое висит напротив учительской, — фыркнул Лафейсон. — Хотел и расписание этой троицы узнать, но ты стал паниковать не по делу, и я не успел.

— Локи, — Гарри стало ужасно неловко. Он же действительно обещал не мешать и лишь отвечать на вопросы, но не смог даже этого. А ведь бог предусмотрел сразу столько всего... — Если ты на меня сейчас накричишь, я не обижусь.

— Что толку, — досадливо отмахнулся тот. — Уже давно привык, что никто не слушает, и все только мешают. Всегда мечтал всех заткнуть и спокойно командовать. Теперь понимаешь? — он усмехнулся и прикрыл глаза, вспоминая. — Однажды, я получил одну такую штуковину... Хорошая вещь.

— Волшебная, да? — Гарри очень надеялся на продолжение, но бог резко его оборвал:

— В другой раз. А теперь посиди пару минут спокойно. И молча. Мне нужно уйти.

— Но ведь... — мальчик осекся. От мысли, что на следующей перемене он будет один, ему стало неуютно, а по спине прошел холодок. Если раньше банда Дадли охотилась на него просто от скуки, то теперь на их лицах читалась такая жажда мести... Но Локи нужно уйти, а он обещал слушаться. — Хорошо, — тихо ответил он, отрешенно уткнувшись в парту.

Вдох, выдох... Никаких чувств, никаких мыслей... И пустота... невесомость. Ну же. Сейчас.

Крашеная поверхность стола. Ууу... паршиво-то как. Упорно отодвигаемая тревога наконец прорвалась, постепенно перерастая в панику. Вдох, выдох. Стоп, стоп. Потерпим до вечера. Возможно, когда мальчишка уснет... Мальчишка... Чья паника-то? Сейчас разграничим.

— Ладно, останусь. Обещал же тебя защищать, — покровительственно улыбнулся бог, мирясь с неизбежным.

— Локи, не надо! Я... как-нибудь. Тебе надо — иди.

Ну вот — отпустило. Хотя бы частично. Понятно, да? Ну а стыд теперь чей?

— Все нормально, — сказал он, успокаивая Гарри и одновременно стараясь успокоить себя. — Мне не к спеху... пока что. Обследую нижний этаж и двор с помощью этого типа, на переменку хватит. Отпустим возле кабинета дизайна. Но сперва изучим расписание там, возле учительской, покажешь, в каких классах та троица. Чтобы что-то планировать, в первую очередь нужно хорошо понимать, где твой враг.

* * *

Они досидели до конца географии без каких-либо приключений. Благо, здесь было посвободнее, чем на математике, и Локи получил возможность упражняться в письме и рисовании в черновике, а заодно осматривать класс.

Гарри в очередной раз восхитился тем, как Локи предугадывает любое движение учителя, всегда успевая положить ручку и изобразить, что внимательно слушает, за мгновение до того, как тот на него посмотрит. Наблюдать, как собственная рука вырисовывает корявые буквы, было смешно, и мальчик даже подшутил над Локи, сказав, что тот пишет, как первоклассник, потому, что у него, наверное, был личный царский писарь. Локи скривился и порекомендовал попробовать ему пописать левой, после того, как ее отлежит.

Разглядывая большую карту мира, висящую на доске, бог неожиданно поинтересовался, бывал ли Гарри где-нибудь, где растут пальмы.

— Нет, — грустно покачал головой мальчик. — Я и в Лондоне не был ни разу. Дядя Вернон говорил, что если дела пойдут хорошо, то он всех свозит на Майорку. Только я не хочу с ними ехать, лучше бы они меня оставили дома.

— А я хочу, — задумчиво проговорил Локи. — Я... однажды мечтал об этом. А свои мечты, Гарри, нужно осуществлять. Потому что никто за тебя это не сделает. И тогда какой во всем этом смысл?

Перед концом урока, всё также следя за учителем, Локи незаметно собрал портфель, и ко звонку они были полностью готовы. На перемену он вырвался первым.

* * *

Снова бешеный бег по коридору, вновь увороты, пару раз он чуть на кого-то не налетел. Лестница... Что ж, теперь вниз! Вроде бы легче, но на самой предпоследней ступеньке нога подвернулась, и он слетел кубарем, еле успев хоть как-то сгруппироваться, потому что Гарри мало того, что совершенно зажался, так еще и руки попытался выставить совсем не тогда, когда надо. Ну да — ведь совсем не мешает!

Он поднялся, отряхивая саднящие ладони, вокруг смеялись и шутили. Смеялись над ним! Ну конечно же — весело, сам бы развлекся, если б так шлепнулся кто-то другой.

"Поттер... — Его укусил дикий кролик... — Такой бестолковый... — Вечно драпает... — Модные очки не разбил?.. — Всё равно поймают... — В собственных ногах заблудился"

Хотелось сказать... ну столько всего... Просто очень хотелось! А еще дико захотелось подраться. Хоть с кем-нибудь. Из этих вот смеющихся с жестоким удовольствием рож. Кто слабее, и кого можно избить. Он почувствовал себя несправедливо обиженным мальчишкой, против которого все, непонятно почему, непонятно за что... и которому ни от кого не дождаться ни помощи, ни сочувствия. Влияние тела. Влияние носителя. Вот же Хель, ведь действительно надо домой!

Он прикрыл на секунду глаза, не позволяя рукам сжаться в кулаки. Всё, собраться. Поправил очки и подошел к расписанию.

* * *

— Мистер Коллинз, сэр, — вид у стоящего в дверях учительской взлохмаченного мальчика в круглых очках был очень решительный. — Я понял, где это горело. Я думаю, это в мусорных баках. Сейчас уже, вроде, не пахнет, но лучше бы было пойти посмотреть. Мало ли, сэр, вдруг оно еще тлеет, и от ветра...

— Но ты мог бы и сам это сделать, Гарри, — завхоз явно не горел желанием опять всю перемену таскаться по лестницам. Локи понял причину, заметив на столе возле стенки два больших блюда с сэндвичами и напитками. И выглядело это все более, чем аппетитным. Голод навалился с новой силой, мешая сосредоточиться на чем-то другом, он еле подавил желание попытаться незаметно что-то стащить. Нереально. Толпящиеся учителя слишком часто подходили к столу, что-то ели, пили, ставили, брали салфетки...

Конечно. Пьют, жрут, смакуют последние сплетни. Даже не задумываясь, что стоящий перед ними ребенок может быть голоден. Люди, добровольно избравшие для себя служение детям. Замечательно. Хоть бы ради примера хорошего воспитания предложили чего...

— Нет, сэр, не могу, — он сокрушенно посмотрел снизу вверх, стараясь казаться еще меньше ростом, чем на самом деле был Гарри. — Я не могу достать до края бака.

— А вот на лестницу как-то забраться смог! — вмешалась ярко одетая женщина с высокой прической, которую на прошлой перемене Локи не видел. — А ведь до нее почти два метра, не каждый взрослый дотянется!

— Я не забирался! — обиженно возмутился Гарри. — Я сам не знаю, как меня туда занесло! Наверное, ветром...

"Заткнись, — жестко оборвал его Локи, — и больше ни звука"

— Ветром? — она жеманно рассмеялась. — Это же надо такое придумать. Тебя подсадил кто-то, но ты по-прежнему не хочешь сознаться, кто.

— Конечно! Разве я могу выдать своего ку... — Локи сделал вид, что осекся, и хлопком прикрыл ладонью рот.

— Ну вот, теперь всё стало на место, — холеный директор вытер руки салфеткой и кинул ее в стоящую в углу сетчатую урну. — Это они его заставили, а потом припугнули. Если бы это не был последний месяц их пребывания в нашей школе, я бы уже ставил вопрос об отчислении. Мистер Коллинз, пожалуйста, сходите с мальчиком.

* * *

Они сидели в кабинете дизайна и ждали, пока лаборант раздаст папки с какими-то цветными бумажками.

— Я тебе не говорил, что врать надо правдоподобно или лучше вообще этого не делать? Тебе же не 5 лет, чтобы утверждать, что тебя носит ветром. И да, это я не к тому, что в 5 могло занести, если ты до сих пор не понял.

— Локи, но я правда не знаю... это получилось само!

— Гнались? — заинтересованно наклонил голову бог.

— Да, — кивнул Гарри. — Я бежал и хотел всего-навсего перепрыгнуть эти баки, но когда я понял, что не смогу... И тут я как-то оказался на крыше, прямо возле самой трубы. А по лестнице я даже не лазил. А эта... это учительница музыки и наша классная, она потом моим гневное письмо написала, тетя очень ругалась, я не смог ничего объяснить, и дядя Вернон запер меня...

Локи улыбнулся. Лицо у него было очень довольное.

— Сразу на крыше? — что-то прикидывая, уточнил он.

— Да, — сокрушенно закивал мальчик, не понимая, что тут может быть хорошего.

— А вот это уже действительно впечатляюще, Гарри, — задумчиво произнес Лафейсон. — Если бы ты просто прыгнул на лестницу, это можно было бы объяснить. В стрессе человек способен сделать недоступные в обычном состоянии вещи. Но на крышу не запрыгнуть даже в стрессе... тому, кто не наделен этим свойством благодаря магии, — тонко улыбаясь, закончил он.

— Так это... это потому, что я волшебник? — ошеломленно прошептал Гарри. — И я смогу... смогу научиться такое делать специально? — он оживился и радостно заявил: — И тогда нас больше никто никогда не поймает!

— Возможно, — немного остудил его Лафейсон. — Хотя бывают вещи, которые и с магом случаются только в состоянии исступления. Но, — он подбадривающе кивнул Гарри, — потенциал у тебя действительно более, чем хороший.

— А мы будем сегодня учиться колдовать?

— О, безусловно, — Локи самому не терпелось опробовать хотя бы фокусы с волосами, которым он научил Гарри, теперь уже самостоятельно. Но жизнь неслась вскачь, и возможности пока не предоставляла.

Он почувствовал волну благодарности и радостного возбуждения, исходящую от мальчика. Приятно, да? А ведь придется обломать.

— Не радуйся только особо. Потому что на следующей перемене драки уже не избежать. Расположение врагов таково, что они перекроют нас в любом случае.

— И... ничего больше нельзя придумать? — Гарри спросил уже больше по инерции, потому что ощутил внутри странную решимость и даже желание наконец перестать увиливать и столкнуться с врагами лицом к лицу.

— Можно, — уверенно кивнул ему Локи. — Но мы будем драться.

* * *

========== 20. Дизайн. Готовясь к неизбежному ==========

* * *

Без шансов. Абсолютно. Нет ничего, чтобы создать хоть какое-то преимущество. Ни силы, ни оружия, ни магии. Есть ловкость, но без выносливости это почти что ноль. Есть боевой опыт и отличная асгардская военная школа, вот только в виду всего перечисленного, да еще вкупе с еще не в полной мере подконтрольным телом, это тоже всего лишь один большой пшик. Конечно, радикальные меры, типа ручкой в глаз, решили бы эту проблему. Причем, скорее всего, навсегда. Но только вариант с психушкой для несовершеннолетних в качестве результата, пожалуй, наихудший из возможных. Даже если попытаться инсценировать случайность. Может не пройти, и это не тот риск, на которой стоит идти ради победы в обычной драке с пятью малолетними ничтожествами.

Так что... без шансов.

Можно ли еще оттянуть? Конечно, чистую правду сказал. Можно много чего придумать, вплоть до коликов в животе и отправки в медпункт. Смертные подвержены всяким беспричинным болячкам, а их целители часто не в состоянии распознать симуляцию. Вот только... Толку-то. Количество правдоподобных решений все равно ограничено, а подтянуть хоть какое-нибудь из умений до того уровня, когда это будет действительно влиять на исход драки, скорее всего, потребует куда больше времени, чем эти решения закончатся. Так что... лучше этот потенциал не тратить, может понадобиться для чего-нибудь куда более серьезного. Школу он изучил, это всё, что ему было нужно. Была неплохая надежда, что мальчишка просто чего-то не досмотрел, но нет — прятаться действительно было некуда, не лабиринт, увы, с этой планировкой не то, что пятеро — трое одного перехватят. А с такими силенками, как у него сейчас, любой из них продержит его до того, как подбегут остальные. Паршиво.

Как же он это ненавидел... Идти сражаться на заведомый проигрыш. Тор, как нарочно, регулярно что-то такое организовывал. И не переубедить ведь, тут еще меньше шансов, чем выиграть. Скорее, как стимул действовало. Еще тот полководец, даже примерно соотношение сил прикинуть не мог. И что? Теперь командует армией Асгарда. Спасибо мудрости Всеотца!

А этот — туда же. Почти рад, что драться придется. Не понимает? Может, и хорошо — с таким настроем оно все же лучше, чем ожидать избиения, словно казни. А дальше? Ну да — разочарование. Причем, в нём. И вроде без разницы — одним чьим-то разочарованием в нем больше. Не привыкать. Вот только делить его потом постоянно, чтобы напоминало о тех, других, гораздо более значимых...

Невесело всё. Совершенно невесело. Хотелось прикрыть глаза, сцепить руки и отрешиться от всего, хотя бы ненадолго. Но даже с этим облом — глаза нужны его "соседу по храму", впрочем, как и руки, что-то собирающие на столе из цветных кусочков какой-то гладкой пленки. Забавно, но даже эта неестественная едко-яркая дрянь навязчиво напоминает о пище. Смертные слишком зависят от еды, а когда ее недостаточно... Ну да, вот именно — чувства обострились до безобразия, кажется, что и через закрытую дверь проникают запахи от выброшенных в урны упаковок от чипсов. Едят же всякую мерзость! Тупая раса, не знающая, что детям на пользу, а что нет! И тем не менее... ну было б хоть это!

Нервы. Вот было бы из-за чего. Всего-то — детская драка, задержка с едой и... невозможность вернуться! Влип. Во всех смыслах.

— Гарри? Драку не выиграть.

Локи смотрит холодно, сказал — как отрезал. Детские руки замирают на секунду над почти готовой картинкой. Маленький яркий кусочек занимает место явно невпопад. Несколько мгновений Гарри смотрит на бога внимательно, видимо, пытаясь осознать, насколько серьезно тот говорит.

Думаешь, пошутил? Не надейся. Ну давай же, теперь проси сделать чудо. Проси, чтоб он всех победил. Потому что обещал. Потому что он бог и все может. Давай. Услышишь тогда, что можно сделать в таком теле, которое запустил так, что оно теперь ни подтянуться, ни пробежаться, и только все время хочет есть! Или попроси потянуть еще время, придумать что-нибудь. Спроси, зачем злил тогда их, если не справиться. А кто этих врагов приучил? Это надо же — годами позволять с собой делать такое, мстить надо вовремя, быстро бы отучились!

Но мальчик молчит. Только смотрит внимательно, думает что-то. Кивнул. И что, это все, что ли?

— Что? И не страшно? — Локи прищурился. — Они будут злые.

— Нет, — в честных широко раскрытых зеленых глазах Гарри заблестели какие-то шальные огоньки, а губы чуть сжались, подавляя улыбку. Ему стало весело: Локи знает, что он боится, и Локи не обманешь, и именно поэтому так смешно было ответить что-то другое, изображая из себя храбреца.

— Достойно, — рассмеялся бог. — А ты не врешь? — изобразил он недоверие, принимая игру.

— Ни капельки! Я никогда не вру! — еще честнее соврал мальчик, еле сдерживаясь, чтобы не засмеяться.

— Всегда это знал, — довольно-насмешливо-одобряюще качнул головою Локи. — Ну как же может врать мой избранный?

И словно какой-то груз с плеч свалился, и всё напряжение, что давило его за мгновенье до этого, рассеялось, словно дурная иллюзия. Иллюзия ведь и есть, сам себя накрутил. Впрочем, наверное, как и всегда. А мелкий... Локи взглянул на него, будто впервые увидел. Да, необычный мальчишка. Значит, ни нытья, ни упреков, ни просьб? И как-то ж почувствовал, что именно Локи хотелось услышать. Даже нет, не хотелось, он этого даже не ждал. Что нужно было услышать ему. Ну и кто же кого опять утешает?

— Не туда, — Лафейсон хмыкнул, убирая пальцем не на своем месте оказавшийся пазлик и ставя другой. — Да и вообще... — он бросил оценивающий взгляд на картинку, затем решительно откинул и смешал некоторые части, взамен быстро выстраивая другой рисунок. — Так не лучше? — И увидев растерянное лицо мальчика, добавил: — Могу вернуть — помню, как было. Что это вообще?

— Да, да, — радостно и немного ошарашенно закивал Гарри. — Конечно, так лучше, намного. Это витраж.

— Витраж? Тогда можно сделать поинтересней, чем просто узор.

Следующие пару минут Гарри с изумлением и восторгом наблюдал, как его руки быстро составляют картину. Казалось, Локи совершенно не нужно было думать, чтобы найти и поставить на место нужный кусочек — тот вроде бы сам тут же оказывался под его пальцем. Гарри даже засомневался, а действительно ли у бога совсем не осталось магии. Он, затаив дыхание, ждал, даже не успевая осмыслить, что же сейчас возникает в вытянутой стрельчатой рамке. А когда Локи, наконец, убрал руки, чуть не ахнул — освещенный каким-то радужным светом гладкой поверхности, на которой он стоял, на дыбы взвивался удивительный восьминогий конь с развивающейся на ветру гривой.

— Что это, Локи? — ошеломленно прошептал он.

— Слейпнир, конь Одина, — пояснил бог, кидая удовлетворенный взгляд на папку, в которой не осталось ни одного кусочка. — Говорят, — он усмехнулся, чуть качнув головой, — да всякие глупости говорят. Услышишь — не верь, у некоторых слишком буйное воображение.

Гарри рассматривал удивительное творение. В который раз он подумал, из какого удивительного волшебного мира пришел Локи, и как ему, наверное, скучно у них, в таком заурядном городке, как Литтл Уингинг, где никогда не случается ничего необычного. Но потом вспомнил их первую прогулку по ночной Тисовой, и ему пришла в голову очень странная мысль. Локи не надо было ничего необычного, он сам делал необыкновенным все вокруг, как сделал сейчас эту удивительную картину.

— Локи, — виновато и немного расстроенно произнес мальчик. — Мы... это нельзя показать. Это... никто не поверит, что я мог это сделать. Это почти как то, что у меня за ночь исправилось зрение. Или, — он улыбнулся, вспомнив то, что ему объяснял бог, — как у того воина приросла голова.

— Мне нравится, что ты иногда соображаешь, — Локи смешал картинку без всякого сожаления.

— Можешь восстановить то, что ты сделал раньше? — мальчик посмотрел на часы, висящие над классной доской. — Я просто уже не успею.

— Не интересно. Не нервничай так, раз десять успею сменить. Прикинешь свои потрясающие возможности и выберешь, что подойдет.

Снова быстрые движения рук, снова выстроенное цветное окошко. Гарри вновь ощутил себя втянутым в создание удивительной сказки, но на этот раз все завершилось очень быстро. На фоне сменяющихся в радужной последовательности цветных квадратиков пересеклись два необычных старинных предмета — длинное золотое копье с витым узором перед острием и еще какое-то оружие, для которого Гарри даже не смог бы подобрать названия — на конце древка хищно изогнулось длинное лезвие, снизу к нему примыкали два других покороче, а между ними сверкал большой синий камень.

— А это что? — спросил он молча смотрящего на созданный рисунок бога.

— Это... Просто воспоминания.

Гарри пристально рассматривал картинку, неосознанно прислушиваясь к возникающим при этом у него внутри ощущениям.

— Хорошие?

Локи смотрел куда-то вдаль, на его тонких губах блуждала странная полуулыбка.

— Разные.

* * *

Картинку пришлось существенно упростить. Пропало сверкание копья и синего камня, исчезли тени, все стало более плоским и не настолько живым. Наконец Гарри кивнул, отвечая на очередной вопросительно-снисходительно-насмешливый взгляд бога. Стоило признаться, что он вряд ли сам сделал бы даже такое, по крайней мере уж точно не за урок, но просить портить рисунок и дальше он себя просто не мог заставить.

— Теперь давай быстрее, — Локи кинул быстрый взгляд на часы.

До конца урока оставалось еще несколько минут, Гарри закрепил готовый витраж клейкой лентой и положил в папку, после чего Локи в своей обычной манере незаметно для поглядывающей на класс худенькой учительницы собрал портфель.

Наверное, надо было что-то сказать... Но Гарри заговорил первым.

— Локи, ты, может быть, сейчас слетаешь домой? — мальчик явно старался, чтобы его слова прозвучали как можно более обыденно. — А то последний английский, там тебе будет скучно.

— Еще до английского вроде бы есть кое-что, — нехорошо усмехнулся Лафейсон. — И, думаю, скучно не будет.

— Локи, не надо, правда. Я сам разберусь. Ты не волнуйся. Я... — Гарри запнулся, подбирая слова, потом пристально глянул Локи в глаза. — Я постараюсь, — проговорил он с убеждением, — чтобы тело пострадало как можно меньше.

Ну это вообще... Да чтоб ты пропал, мелкий, со своим благородством! Достался джинн тебе, ну так используй по полной. Ну вот откуда такие берутся? Это же... неправдоподобно просто. А может... он совсем не так знает смертных, как думал?..

— И, — Лафейсон затянул паузу, так же пристально глядя в глаза Гарри, — ты действительно не хочешь, чтобы я остался?

— Но зачем, Локи? Если и правда ничего нельзя сделать, то зачем же... — он проглотил какое-то слово, — вдвоем?

И ни капли вранья. Совершенно. Мальчишка действительно готов остаться с ними один. Ну не Хель? А он бы ушел сейчас, да? Ну если бы получилось?

— Кто сказал — ничего? Я сказал, что нельзя выиграть, но это не означает... — на лице Локи появился жестокий прищур, он покачал головой, что-то прикидывая. — Ты мой избранный, и я никому не позволю над тобой издеваться,.. — (что несешь-то? а сможешь?) Зеленые глаза бога зло сверкнули, становясь синими, и он добавил то единственное слово, которое могло превратить только что им сказанное в правду, — ...безнаказанно.

* * *

Истекали последние секунды урока. Стрелка на часах сделала последний шажок к цифре 12 и раздался звонок. Рука, словно оружие, крепко сжала ручку портфеля. Пора.

Слышишь, змей, шепни там кому надо, пусть хоть спишут там чего-нибудь, что ли... — невесело про себя усмехнулся Локи, толкая дверь в коридор. — Потому как... ну неприятно будет сейчас.

* * *

========== 21. Драка, которую не выиграть (ч.I) ==========

* * *

Для лучшего представления о персонажах, для тех, кто подзабыл, внизу есть ссылка на иллюстрацию.

=====================

К чему задаром пропадать,

Ударил первым я тогда,

Ударил первым я тогда —

Так было надо.

(В.Высоцкий)

Зло порождает зло в наш век ужасный.

Ты хочешь знать, чем эта сказка завершится?

(Т.Шаов)

* * *

Локи выскочил за дверь и укрылся за ней, удерживая открытой, выпуская вываливающихся из класса учеников и постоянно выглядывая, чтобы посмотреть, кто идет следующим.

— Ну что, готов? Задачу помнишь?

— Не мешать и только отвечать на вопросы, быстро и четко, — отчеканил Гарри, заражаясь странно изменившимся настроением бога. Он и сам как-то весь собрался и, странное дело, почувствовал необычное возбуждение, желание, чтобы скорее началось что-то... что-то... интересное? Как будто игра какая-то... В груди в ускоренном темпе билось сердце, но страха больше не было.

— Тогда начинаем, — объявил трикстер, в прищуренных глазах которого все сильней разгорались огоньки шального азарта.

Он в очередной раз выглянул из-за двери. Ну вот и то, что он ждал — толкая в спину идущих перед собой одноклассников, на выход спешил долговязый Пирс. Некоторые на него недовольно оглядывались, но молчали. Пирс вытянул шею, стараясь разглядеть что-то через головы впередиидущих, отчего его лицо хищно заострилось, еще более напоминая крысиную мордочку. Сразу за ним, размахивая руками и не давая никому себя обойти, торопился Дадли.

Сейчас. Локи несильным толчком двинул дверь от себя, сузив проход и слегка стукнув Пирса. Тот, пошатнувшись, зло оттолкнул дверь обратно, отчего легкого Локи чуть не впечатало в стену, но он ждал именно этого. С прыжка оперевшись о стену спиной, он, вкладывая всю силу, выпрямил ноги, толкая хрустнувшую дверь снова вперед и сшибая с ног обоих противников. Не рассчитал. Приземлиться на ноги не удалось — усилие шло под углом, и он шлепнулся на пол, еле успевая перекатиться на спину, чтобы хотя бы с размаху не приземлиться на копчик. Вот это да... Приложило неслабо, ну да, местное тряпье — не доспех, и тело тоже отнюдь не годное для таких издевательств. Даже в глазах на мгновение потемнело... но только сейчас не до этого. Рывком поднявшись на ноги (главное, что раньше их!), он в два шага подбежал к подымающемуся с четверенек Пирсу, из-под которого пытался выкарабкаться покрасневший от злости и напряжения Дадли, и с ноги со всей силы заехал ему в живот, от чего тот глухо охнул и, скрючившись, повалился обратно. Жаль, что не по лицу, отменно бы так получилось, минус один точно до самого конца представления. Но выставить себя потом жертвой, когда у противника гематома на пол анфаса, уже тогда вряд ли получится, а жертвой-то все равно быть придется, так что пока отказать.

Он побежал вперед, на ходу оглядываясь, держа средний темп и стараясь наладить дыхание. Какое там... Чудесная тренированность напоминала нехваткой воздуха на каждом шагу, бежать было все тяжелее. Единственно радовал результат — Пирс все еще корчился на полу, беззвучно разевая рот, словно рыба, тоже, видать, малость воздуха не доставало. Тебе повезло еще, крысеныш, что обувь не та и удар слабоват, а то бы вообще забыл, как дышать! Я тебя еще в тот день запомнил, когда ты меня к пыльной дорожке прижал, а твои братья по разуму мне колючки совали, чтобы потом эта лошадиная морда еще и в волосы лезла!

Всё, надо чуток постоять, бросив портфель и оперевшись обеими руками на перила лестницы, потому что сразу наверх... Ну никак сразу наверх, хоть ты сдохни! Хорошо, что теперь у него хоть и маленькая, но фора, выбравшийся из-под Пирса, или точнее, просто спихнувший того в сторону, Дадли, бегает все же медленней.

Ну всё, теперь вверх. В конце подъема ноги вообще стали ватными, пришлось, цепляясь за перила, прям-таки себя вытаскивать. А всего-то, что сделал? Один раз подпрыгнул, один пнул, чуть вперед пробежал и два пролета наверх. Всё! И сдох! Красота просто. Ну и как теперь драться? Чтоб ты пропал, мелкий, со своим замечательным телом, и ты, змей, со сверхнаучными соответствиями, и Всеотец заодно с идиотскими наказаниями! Вот в какую черную дыру засунуть все свои замечательные умения, если никто еще и пальцем не тронул, а уже ничего не хочется, кроме как согнуться и упасть! Что он вообще здесь делает, и кому это все надо?!

Так, хорош, не до истерик, не тут ведь хотел оказаться. Еще полкоридора бежать, но теперь не получится, потому что время упущено, и с того конца к нему со всех ног бегут Деннис с Малькольмом, и Деннис уже миновал ту дверь, до которой Локи хотел добраться. Сзади всё слышнее топот ног и тяжелое дыхание (что, братец, тоже не ахти с тренировками?) бегущего к нему по лестнице вверх Дадли, а с верхнего этажа уже на середине пролета бодрой рысью, держась за перила рукой и внимательно глядя под ноги, спешит Гордон. Ну, хорошо, план немного меняется.

Он вновь опускает портфель и отступает на несколько ступенек вниз, отходя на шаг от перил и прислушиваясь. Сзади снизу Дадли, чуть выше Гордон, который уже добежал до конца своего пролета и повернул к нему. Ну вот, теперь только не промахнуться. Гордон наклоняется немного вперед, протягивая руку, чтобы схватить ненавистного Поттера и одновременно пытаясь следить за ступеньками под своими ногами. Ну и замечательно, как отлично помог... Локи хватает его за протянутую руку, делая рывок на себя, в последний момент отходя и хватаясь свободной рукой за перила. Чуть придать направление... и Гордон, с расширившимися глазами, взмахивая обеими руками, по инерции врезается прямо в Дадли. О, а неплохо! Шум, суета, чьи-то возмущенные крики, жаль, времени нет допинать или хотя бы хорошо рассмотреть, что там за куча мала получилась, потому что срочно нужно наверх, пока несущийся теперь уже на всех парах Деннис не подбежал слишком близко.

Локи делает два быстрых шага наверх, ступая через ступеньку, и подхватывает портфель. Деннис самый маленький и легкий среди этих откормышей, если хорошо разогнаться и врезать ему головой в живот, можно попробовать откинуть его на Малькольма и проскочить.

Вот же Хель! Щенок оказался еще и отменным трусом, потому что, видимо, поняв, что сегодня жертва решила так просто не сдаваться, резко затормозил и нырнул за спину здоровяку Малькольму, почти не уступающему Дадли по полноте, да еще превосходящему того в росте, и теперь тот несся прямо на Локи с тупой уверенностью обожравшегося болотной травы чибиса. Сзади вот-вот подбегут остальные, но, погодите, хелевы дети, это еще не конец.

Локи, почти не сбавляя темпа, на секунду нагнулся, крутанув и пустив вперед по гладкому гранитному полу портфель, который, вращаясь, врезался Малькольму прямо в ноги. Слабо! Сила, вернее, ее полное отсутствие, в который раз подвела, и кудрявый блондинчик, споткнувшись и пробежав несколько неуверенных шагов, качаясь в разные стороны и размахивая руками, всё-таки удержался на ногах. Но тут в него сзади на полном ходу врезался Деннис, который из-за массивной фигуры товарища не разглядел, что же произошло, и не успел затормозить. Замечательно! Они таки рухнули прямо перед ногами Локи (вот тут вам самое место!), он сам чуть не влетел в эту кучу, но на последних шагах, отчаянным усилием прибавил скорость, и, оттолкнувшись руками от спины уже было поднимающегося Денниса, словно при игре в чехарду, перескочил через ползающую на четвереньках парочку, при этом снова втолкнув Денниса в гранитный пол. Он пробежал по инерции несколько шагов вперед, останавливаясь. Нет, добить опять не было возможности, они уже поднялись и снова устремились к нему. В паре шагах сзади их нагонял Дадли, а Гордон, глядя вниз в пролет между перилами, прокричал что-то с лестницы, по всей видимости, Пирсу и побежал обратно наверх. Ну да, опять окружать будут, но это уже не имеет значения, потому что вот они, перед ним — нужные двери.

* * *

Гарри затаился, изо всех стараясь ничем не помешать, можно было бы сказать, почти не дыша, но нет, дышать-то как раз приходилось, причем так, как хотел Локи, а Локи вытворял такое, что сердце, казалось вот-вот выскочит из груди, легкие разорвутся, а ноги отвалятся. Ему хотелось зажмуриться, чтобы инстинктивно где-нибудь не дернуться или не выставить в падении руки. Но зажмуриться было невозможно, богу нужны были глаза, и ими он тоже пользовался совершенно непостижимым образом, мгновенно меняя направление взгляда, так что Гарри с трудом успевал осознать происходящее. Вот Локи сшибает Пирса с Дадли дверью, вот он уже скидывает на Дадли Гордона и те валятся прямо на подымающихся по лестнице малышей, а вот уже и Малькольм с Деннисом валяются на полу. Про себя он твердо решил, что если даже Локи кинется вниз головой с лестницы, он не вздрогнет и будет молчать. Но теперь ему по-настоящему стало жутко. Потому что Локи затормозил именно там, где останавливаться было нельзя ни за что — возле туалетов! Да еще и... Нет же! Он боролся с собой несколько долгих мгновений, не решаясь заговорить и не зная, что делать, пока его рука не толкнула дверь. Но ведь... надо же предупредить!

— Локи, нет! Там не спрятаться, это самое худшее место! Локи, если они нас там закроют, то никто не придет на помощь, а там... там... они могут сделать всё, что угодно!

У него просто язык не поворачивался сказать, что Дадли давно грозился искупать его в унитазе, и что он всегда десятой дорогой обходил это место. Дадли, конечно, шутил, но сегодня все явно вышло за грань шуток, да и даже если не брать во внимание это, то в закрытом помещении, куда почти никогда не заходят учителя, они могут его бить и издеваться чуть ли не половину урока.

— Я разве давал команду паниковать? — отчужденно и холодно бросил бог, его мысли были заняты явно не Гарри. Он быстро осмотрел помещение, заглянул за дверь и тут же вышел назад в коридор.

У Гарри уже почти отлегло от сердца, но он через несколько секунд вновь пришел в ужас, когда Локи так же уверенно направился к соседней двери и остановился перед ней.

— Локи, нельзя заходить в туалет для девочек! Накажут. Да и это их не остановит, они все равно... Они вытащат оттуда и затащат туда!

— Значит, им можно туда заходить?

— Нет, нельзя! Но они... Беги отсюда скорее, пожалуйста!

— Некуда, Гарри, некуда, — Локи развернулся спиной к двери, отходя к противоположной стене, и Гарри действительно увидел, что их окружили. Слева совсем уже близко бежали Малкольм и присоединившийся к нему Дадли, позади них, не решаясь обогнать, семенил Деннис, а справа в конце коридора показались Гордон и Пирс, на лице которого застыло такое выражение злобного предвкушения, что у Гарри прошли по спине мурашки.

Это же передается, придурок! Выкину к цвергам из тела при малейшей возможности!

— Гарри? Нормально все будет. Веришь?

— Да, Локи, — мальчик снова собрался. Пусть будет, что будет, Локи знает, что делает.

— Ну и зря, — рассмеялся бог, в ледяно-синих глазах которого отразилось почти такое же безумное предвкушение.

Когда Дадли с Малкольмом были от него уже в нескольких шагах, Локи внезапно снова рванул в сторону женского туалета. Толстяки кинулись за ним следом, но возле самой двери Локи резко ушел в сторону, распахнув дверь рукой. Сила инерции, помноженная на разозленный тупизм, сделала свое дело, и два блондинистых толстяка пронеслись в туалет.

— О, как прекрасно, — прошептал Локи, как будто они сделали ему приятный сюрприз, и, забежав туда же, пнул Дадли в зад, добавляя тому ускорения. Кузен инстинктивно вытянул руки вперед, упираясь в спину Малкольма и толкая его на кудрявую рыжую девчонку, подтягивающую колготки. Визги, крики, и через секунду все помещение словно взорвалось.

Локи метнулся в угол и, схватив стоящую там швабру с длинной ручкой, кинулся на выход. В дверях он, резко развернувшись, ткнул ее концом почти догнавшего его Малкольма в живот, отчего тот сразу же скрючился, не давая пройти стукнувшемуся об него сзади Дадли. Не теряя времени, Локи выскочил за дверь, встречая таким же тычком готового ворваться в двери Денниса. И всё. Силы его покинули окончательно. Ноги подкосились, он чуть не выронил швабру и еле устоял, ухватившись за ручку двери и согнувшись. Но оставалось сделать еще кое-что, и как можно скорее. Пока Деннис приходил в себя возле стенки, Локи трясущимися от возбуждения и усталости руками просунул швабру в ручку двери, полностью заблокировав ее. Вовремя! Потому что Пирсу и Гордону оставалось до него всего несколько шагов.

Тем временем крики в туалетной комнате усилились, оттуда стали колотить и ломиться в дверь. Привлеченные шумом и ожиданием драки, собрались зрители и теперь окружили их полукольцом.

— Что смотрите? — Локи обвел обступивших его на небольшом расстоянии школьников мутным взглядом, стараясь не задыхаться. — Не видите, хулиганы заперли девочек? Быстро к директору! Кто видел и не сообщил — всех накажут!

Еле успел. Потому что добежавший до него Гордон сбил его с ног, а совершенно озверевший Пирс еще до падения схватил за волосы, швыряя лицом на гранитный пол. Чудеснейшее дежавю. Ну просто самое приятное из всех возможных. Даже выставленные руки не очень-то помогли, слишком слабые, чтобы в достаточной мере смягчить удар. Он растянулся на полу, уже даже не пытаясь подняться: они были рядом, и повторять неизбежный принудительный контакт своего лица с гранитом хотелось меньше всего. На него накинулись сразу все трое: кто-то уселся на ноги, кто-то вытягивал и прижимал к полу руки. Локи даже не видел уже, кто и что. В голове гудело, во рту гадкая слюна отдавала медью вперемешку с кровью, а дышать стало вообще почти невозможно из-за какого-то из уродов, усевшегося ему на спину. Отключиться бы, глядишь, и домой унесет. Но нет, ни в какую. Он так и лежал, распятый на полу лицом вниз, не в силах больше ничего сделать. А ведь вот-вот выберутся и присоединятся два последних. И неизвестно, отправился ли кто-то за помощью. Куда они потащат его, можно и не гадать. Мелкий был прав — ужасно нехорошее место.

— Гарри? Хочешь попаниковать? Можешь.

Комментарий к 21. Драка, которую не выиграть (ч.I)

Шайка Дадли Дурсля:

http://ru.harrypotter.wikia.com/wiki/Категория:Шайка_Дадли_Дурсля

Конечно, здесь они все постарше, но можно представить их и десятилетками.

========== 21. Драка, которую не выиграть (ч.II) ==========

* * *

То ли шутка не удалась, то ли у мальчишки весь юмор от происходящего отключился, но воспринял он разрешение уж слишком буквально, и Лафейсона на мгновение просто оглушило раздавшимся в уме криком:

— Локи, лети домой! Пожалуйста!

Думаешь, не попробовал? Вырваться не могу! Там, где-то в другой вселенной, валяется на кровати его собственное тело, и если он вовремя не вернется, то там с ним могут сделать такое, что после этого...

Остановить. Срочно! Потому что это то чувство, которое захватывает и передается на расстоянии даже не склонным к телепатии или чему-то подобному людям. А уж в одном теле двум магам...

— Пошутил, замолкни.

Легче не стало. Хель! Ну самое время еще и утешать!

* * *

— Ден, слезь с него и иди выпусти Дадли, — кажется, говорил Пирс. — Мы с Гордоном пока что его затащим.

— А я думал, вы меня на нем прокатите, — гадко хихикнул Деннис.

— Еще покатаешься, давай скорей, видишь зевак набежало, кто-то из училок будет идти — сразу сюда побежит.

Локи почувствовал, как сердце заколотилось в ушах. И как и без того мучительная нехватка воздуха стремительно начинает перерастать в настоящее удушье.

— Успокоиться можешь? Сейчас дергаться — самое скверное, что можно придумать. Все идет как надо.

— Но они...

— Затащат? Сразу же и убегут. Там пол вымощен белой плиткой.

— И что? — совершенно ничего не понял Гарри. Ему было плохо и страшно, и лучше бы Локи улетел и ничего этого не видел, потому что было просто невыносимо думать, что они сделают что-то такое, когда бог вместе с ним. Что-то, о чем вспоминать всегда потом будет стыдно.

— Кровь будет видна, вот что. А они щенки трусливые. Теперь ясно? А если прикинуться, что сознание потерял — так им и вовсе ближайшие кабинки понадобятся. Сумеешь?

— Я не знаю...

— Ничего, я еще разок головой об пол приложусь — точно сможешь, — зло рассмеялся бог, и Гарри подумал, что вполне возможно, что он и не шутит. Локи вообще мог сделать все, что угодно. — А теперь замолкни, мне еще нужно кое-что сделать, — оборвал объяснения трикстер, чувствуя, что с его спины наконец-то слезли, и стало возможным нормально вздохнуть.

— Да выпустите же кто-нибудь девочек! — выкрикнул он на выдохе как можно громче. Горло сразу сдавило, и он закашлялся — все-таки придушили его перед этим неслабо.

— Да ты достал уже своими выходками! — зло заорал на него Пирс. — Сейчас я тебе пасть заткну!

Ну вот, ничего не меняется. И чем на сей раз?

Пирс отпустил его руки и стал зло шарить по своим карманам, видимо, в поисках чего-нибудь, что сгодилось бы в качестве кляпа. О, нет, вот это действительно как-то не очень, — брезгливо передернулся про себя Лафейсон, видя, как тот извлекает из недр кармана штанов грязный помятый платок. Ладно, тут ничего сделать нельзя, но пока что хоть глянуть... Локи сделал отчаянное усилие, приподымаясь на ослабевшей дрожащей руке, чтобы хоть чуточку повернуться на бок и оценить положение. Ага, двое мальчишек и девчонка изо всех сил пытаются вытащить из дверной ручки швабру, но напирающие и колотящие изнутри не дают возможности этого сделать. Деннис... о, ну отлично! Подбежал и, что-то рыкнув на них, сам ухватился за инсценированный засов. Ну кто бы сомневался — с тем же результатом. Кольцо зрителей уплотнилось и приблизилось, снаружи явно было не разглядеть, что тут творится. Но это и неважно, потому что на место схватки открывался отличный вид с середины центральной лестницы. И что самое замечательное (ну хвала Всеотцу, чтобы ему на пиру поперхнуться!), по ней сейчас почти бегом, вытянув в их стороны шеи, спускалась кучка взрослых, предводительствуемая двумя прыгающими через ступеньки девчонками.

Ну вот и всё, кажется... Он облегченно вздохнул, расслабляясь и вновь утыкаясь в гладкую поверхность гранита. Теперь она даже приятно холодила горящее и постепенно наливающее пульсирующей болью лицо.

Резкая боль от рывка за волосы оборвала эти приятные ощущения. Пирс, с искаженным от злости и ненависти лицом пытался вывернуть ему шею так, чтобы удобнее было запихивать скомканный кляп. В непосредственной близости от лица, не раз использованный по прямому назначению предмет гардероба выглядел еще отвратительней.

— Не стоит, — почти нежно улыбнулся ему разбитыми губами трикстер. — Взгляни лучше на лесенку.

Волосы резко отпустили, отчего голова предсказуемо шлепнулась... нет-нет, хватит на сегодня — на заранее подтянутую в нужное место руку. Через какое-то мгновение он почувствовал, что освободились и ноги.

Гарри почти не было слышно. Кажется, он готов был совсем отключиться.

— Слышишь, избранный... ну хорош расслабляться... соберись... надо встать... Не люблю, когда помогают.

Он с трудом перевернулся, подтягиваясь на локтях и садясь. Ну ладно, на этот раз хоть никто не целится. Хотя, змей, счистить бы тебе всю твою зеленую чешую за такие кармические предрасположенности...

— Избранный? — усмехнулся он, как в тумане вглядываясь в творящуюся вокруг суету. — Кажется, я немножко тебя обманул. Это не поражение.

* * *

========== 22. Почти детективная история (ч.I) ==========

* * *

Резко пахло местными целебными снадобьями. Противные запахи, неестественные. Совсем не такие, как в Асгарде — успокаивающие и расслабляющие смеси ароматов высушенных трав, настоек коры деревьев, эфирных масел... Впрочем, в походах приходилось нюхать и не такое. У некоторых аборигенов самый популярный антисептик вообще упаренная коровья моча, вот там приятно заходить в палатки целителей. Нет, нет — пробовать не приходилось. Впрочем, как и асгардские средства. Всегда все само заживало, всегда! Еще до возвращения домой. Кроме последнего раза. Но тогда на нем уже были наручники.

— Сам, — настоял он, когда причитающая медсестра (да заткнулась бы ты уже, смертная!) — пожилая полноватая женщина подвела его к умывальнику. Ну и все. Больше ни на чем настоять не удалось. И она все равно прилепила ему на лицо несколько липких белых полосок, предварительно протерев чем-то пекущим и скверно пахнувшим.

— Будет щипать, — успел предупредить его Гарри.

Чепуха. Это уж точно не то, чего бы он не смог стерпеть не поморщившись. Даже в этом не в меру чувствительном теле. А вот мальчишка чуть дернулся, от чего целительница вновь запричитала на предмет, что уже все, и сейчас все пройдет.

— Терпеть можешь нормально? — с досадой бросил ему Лафейсон. — Мы тут не одни.

Ну да, в довольно маленький кабинетик набилось явно больше детей, чем для него было предусмотрено. Кроме всех пятерых его противников, было еще четверо детей — какой-то малыш, которого Гордон с Дадли придавили, когда повалились на лестнице, и трое девчонок, в различной степени пострадавших в битве с запертой дверью. У одной было даже растяжение лодыжки, и она покачивалась на стуле, притянув обеими руками к себе пострадавшую ногу и тихонько поскуливая. Да, паника действительно нехорошая штука, представить сложно, чтобы в Асгарде хоть кто-то себя так вел, невзирая на возраст и ситуацию. Что грозило-то в туалете? Поджигали? Насиловали?

Его протест насчет "чуть-чуть полежать" целительница проигнорировала точно так же, пролопоча что-то насчет возможного сотрясения и тошноты от боли (издевается, что ли? Это ли боль? Это ли?!), и переключилась на остальных пострадавших. Вот же тупое создание! А то он не знает, как чувствуешь себя при сотрясении! Еще как знает... И если, когда была магия, все проходило почти что мгновенно, то когда нацепили наручники... И кто-нибудь хоть подумал, как может при этом тошнить? И какими усилиями пришлось подавлять эти спазмы, потому что рот закрывает распроклятая железяка, и не только спокойно вырвать, но и даже сказать об этом нельзя? Впрочем, он и так не сказал бы. Наверное.

То, как пищал и отбивался Дадли, когда ему обрабатывали немного треснувшую губу (сбитый в самом начале драки дверью Пирс во время их совместного падения зацепил ее своим острым локтем), повеселило не только их с Гарри. Даже девчонка на стуле ненадолго забыла про свою, уже туго перевязанную, ногу и ехидно захихикала. Впрочем, она сразу же замолчала, когда красный от обиды и ярости кузен Гарри бросил на нее исподлобья свой коронный злобно-угрожающий взгляд.

Немногим лучше вели себя и остальные. Малькольм страдальчески шипел и айкал, когда ему смазывали разбитое после прыжка через портфель колено, Гордон таращил глаза и стонал, хотя у него вообще была только одна царапина на руке — зацепился о пряжку брюк придавленного малыша, а Деннис даже расплакался, когда медсестра легонько надавила на синяк, образовавшийся от тычка ручкой швабры в районе солнечного сплетения.

— Это всё он, шваброй! — тут же наябедничал он, кивая на Гарри.

— Да ты сам наткнулся! — возмущенно парировал трикстер, пристально наблюдая, какая будет реакция.

— Тихонько тут! — не дала завершиться эксперименту целительница. — Это вы у директора будете рассказывать, кто, кому и за что. А меня интересует только как и чем.

Локи притворно-сконфуженно опустил глаза в пол, пряча улыбку. Кто, кому и за что у него давно было готово.

* * *

— Это он! — Да ты сам! — Нет! — Он врет всё! — Да сам ты врёшь! — Он врет, я тоже видел! — Да тебя вообще там не было!

— Тишина в зале! — директор в сердцах стукнул указкой по столу, и все наконец-то затихли.

Зал — это было громко сказано, их просто согнали в какой-то класс (по гражданству, как пояснил Гарри), пижонистый директор явно больше привык толкать торжественные речи в более подходящих для этого помещениях.

— Не любишь его? — усмехнулся Локи, почувствовав, как у него немного поджимаются губы. — Лицо только постарайся не трогать, оно мне сейчас будет нужно.

— Ему наплевать на все, лишь бы все было тихо и не возле учительской, — с чувством какой-то застарелой обиды ответил Гарри.

Они вшестером стояли возле доски, возле учительского стола восседал директор, развернув стул немного в их сторону, в правом ряду сидело несколько учителей, остальные места почти полностью были забиты учениками — очевидцами "неслыханно безобразной драки", как он выразился. На взгляд Локи, "очевидцев" было чуть ли не вдвое больше, чем должно было быть в действительности, но он их понимал — сам бы вызвался в свидетели, если бы хотел посмотреть на разрешение скандала вместо того, чтобы сидеть на скучных уроках.

— Отвечать будете только когда вас спрашивают. Кто не понял — сразу же уйдет в коридор! — мужчина заметно нервничал, время от времени хватаясь двумя пальцами за узел тщательно отутюженного галстука. — Итак, в первую очередь меня интересуют ровно две вещи: зачем вы двое, — он ткнул указкой в сторону Малькольма и Дадли, — забрались в туалет девочек, и кто закрыл дверь!

Идиот, — констатировал Лафейсон. Задать сразу два разных вопроса... какого порядка он после этого ждет?

— Это он нас туда затолкал! — в разнобой завопили Дадли с Малькольмом.

— Это он! — воскликнули остальные, включая Локи. Разница была только в том, что он показывал на Денниса, а остальная троица — на него.

Все снова начали кричать, размахивать руками, тыкать в друг друга пальцем и обвинять во лжи. Это было бы даже весело, если бы он не был настолько вымотанным. Тупые создания, несколько раз спрашивали, не плохо ли ему, а сесть так и не предложили.

— Прекратить! — директор снова шарахнул по столу, на сей раз ладонью. — Я еще не говорил отвечать, а только наметил вопросы для рассмотрения, — выкрутился он из созданного нелепого положения, немного ослабляя галстук. — Значит, — он критически осмотрел крупных и явно сверх меры упитанных мальчишек и мельком скользнул взглядом по худенькой низкорослой фигурке Поттера, — вы утверждаете, что вас затолкал в туалет Гарри? — и на лице его застыло именно то выражение, которое Локи так хотел увидеть — насмешливое неверие познавшего жизнь взрослого, выслушивающего ребенка, придумывающего в качестве оправдания небылицы. Из ряда учителей даже раздались смешки. — А что скажет на это сам Гарри? — и директор с подбадривающим любопытством повернулся к нему.

— Сэр, я... — Лафейсон со всем усердием изобразил замешательство. — Да я бы при всем желании, сэр... — и на мужчину глянули два совершенно растерянных и немного расстроенных зеленых глаза за круглыми очками. — Да и зачем мне это нужно... Они сговорились!

— Ну ладно, я вижу, что признаваться никто не хочет, отложим пока... Тогда вопрос следующий — так кто же закрыл дверь?

— Это он! — теперь на Поттера указывали все пятеро, и только он один на Денниса.

— А вы откуда можете знать?! — закричал Локи, поворачиваясь к Дадли с Малькольмом с выражением детектива, только что раскрывшего преступление века. — Вы же внутри сидели и ничего не могли увидеть! Сэр, я же вам объясняю — они всё заранее это придумали!

— Ну, что вы скажете теперь на это? — директор немного успокоился, картина "преступления" постепенно вырисовывалась у него в голове.

Малькольм покраснел, видимо, осознав критическую ошибку, Дадли же просто тупо и испуганно моргал, не в силах придумать ничего путного.

— Но это же все равно он!

— На вашем месте будет лучше, если вы просто признаетесь, — голос мужчины был спокоен и строг, — и, наконец, расскажете, зачем вы все это затеяли. И тогда, возможно, последствия для вас будут не настолько серьезными. А серьезными они будут, особенно для того, кто неизвестно зачем запер эту чертову дверь, тем самым подвергнув всех опасности! — и он посмотрел на Денниса так, будто хотел его, словно гвоздь, забить в дощатый пол.

— Я не запирал! — завопил Деннис. — Ее запер Поттер! И он, — видимо, от страха к нему тоже пришло озарение, — он же тоже был в туалете!

— Гарри?

— Нет, что вы, сэр, я никогда бы такого не сделал, — на директора снова смотрели наивные и честные детские глаза (спасибо, носитель, долго бы пришлось такое перед зеркалом отрабатывать). — Это он забежал, схватил швабру, а затем выскочил и заблокировал дверь. — Локи помолчал, как будто бы что-то обдумывая. — Сэр, вы спросите девочек, кто там был, они же видели.

— Я как раз собирался это сделать, Гарри.

А, ну да, кто бы сомневался. Конечно же, умный, взрослый, образованный дяденька, а как же иначе.

Как и ожидалось, девчонки ничего толком не могли сказать. Застигнутые в различных пикантных положениях, они больше были озабочены, чтобы прикрыть себя, а не рассмотреть ворвавшихся. Но двое успели заметить, что третий мальчишка был маленький и чернявый.

Директор растерянно посмотрел на Денниса и Гарри. Под описание подходили оба. Ну что, следствие зашло в тупик?

— Ну хорошо, с вопросом "кто", мы почти уже выяснили. Может быть, кто-либо все же может теперь объяснить мне — зачем?

— Да он просто подставить хотел!.. — Он придурок!.. — Он мстит!.. — Он всегда был вруном!.. — Вы не верьте!

— Сэр, это я во всем виноват, — сказал Локи голосом, полным раскаяния. И, хотя произнесено это было совсем тихо, в классе тут же повисла напряженная тишина. — Это я им сказал, что она пошла в туалет.

* * *

========== 22. Почти детективная история (ч.II) ==========

* * *

Он стоял на виду у всех, самый маленький из виновников происшествия, и все взгляды были устремлены на него. Тишина была абсолютная, казалось, что все боятся даже вздохнуть, не только пошевелиться.

Интересно, да? Ну разве нужно орать и стучать по столу, чтобы завладеть вниманием аудитории, директор?

О, Локи знал, как это делается, знал. Заинтересовать, заинтриговать, посулить неожиданную развязку... Зря ли он в детстве слушал песни, что распевали на дворцовых пирах лучшие скальды? И пускай он собирается рассказывать не об эпической битве героев, а всего-навсего о простой школьной драке... Но сейчас всё должно получиться. Он тут режиссер, постановщик и... дирижер. И оркестр сыграет как надо, вступая именно там, где будет нужно ему. Ведь для этого совсем не обязательно никому грозить изгнанием в коридор, господин директор.

Ну хорошо, выдержал паузу... Понеслось.

— Это началось еще на математике, сэр, — Локи встретился с мужчиной глазами. — Пирс обстреливал Джейн резинками, не давая решать ей контрольную.

Директор кивнул. Конечно, так ведь и было, эту историю он уже знает. Лафейсон перевел взгляд на сидящих в классе. Чудесно. Кивали не только находящиеся там Джейн и мисс Дайсон, но и большинство остальных. Ну да — это уже установленный факт.

Долговязый мальчишка хватанул ртом воздух, словно прижатая к полу мышь, но тут же стушевался под пригвоздившим его к месту взглядом директора. Не стоит начинать все сначала — предостережение было понятно без слов.

— Она попыталась, — Лафейсон поймал внезапно наполнившийся тревогой взгляд девочки (да не пугайся так — не выдам... заслужила, одна из тут немногих), — отделаться от него самостоятельно, не обращаясь к учительнице и не мешая всем остальным... но мисс Дайсон все равно что-то заметила, — подтверждающий кивок от учительницы, — правда, она не видела, кто именно это делал, и тогда Джейн пришлось всё же назвать нарушителя, хотя она и не хотела быть ябедой. Вот только Пирс ни за что не хотел признаваться! И, хотя почти все это видели, никто не решился подтвердить. Ну... и пришлось тогда мне, — Локи виновато опустил голову, предварительно вскользь встретившись глазами с учительницей математики и Джейн, ловя облегчение и благодарность во взгляде обеих.

— Ты совершенно правильно сделал, Гарри. Вовремя остановить нарушителя — это вовсе не означает "быть ябедой", очень жаль, что ученики старшего класса нашей школы до сих пор этого не понимают, — директор грозно-назидательно обвел присутствующих глазами. — Я рад, что ты оказался более сознательным и разумным мальчиком, способным взять на себя ответственность.

Локи благодарно кивнул, изображая эти самые "сознательность", "разумность" и "ответственность", и продолжил:

— В общем, мисс Дайсон отправила Пирса к ди... к вам, сэр.

Снова кивки подтверждения, вновь неопровержимые факты.

— Но я знал, что на этом не кончится.

Лафейсон замолчал. Ну что, продолжать? Хотите услышать, что дальше?

— И что же было потом, Гарри? — директор нетерпеливо дернул за уже потерявший свою идеальную форму галстук.

— Он вернулся в класс такой злой, что я испугался. Видели бы вы его лицо... Я пытался с ним разминуться, но он схватил меня за рукав и сказал, что он будет наказывать всех ябед... и что любимая математичка нам не поможет, и толкнул меня со всей силы на нее... то есть, я хотел сказать — на мисс Дайсон. А на большой перемене я услышал, что они хотят поймать Джейн возле столовой и отлупить... и тогда я сказал... — он на мгновение замолчал, опустив голову, — я сказал, что она пошла в туалет.

Вот теперь все оживились, зашептались, задвигались.

— Гарри...

Но Локи так и не дал ему произнести назидательную речь на предмет того, что ложь никогда добром не заканчивается, или что-то в таком духе, и переложить на него ответственность хотя бы частично.

— Да я даже представить не мог, что они осмелятся нарушить все школьные правила и искать ее в туалете! Я был уверен, что они будут поджидать ее в коридоре, и простоят там до самого конца перемены, а она спокойно поест. И только потом я понял, насколько ошибся, когда услышал, что Пирс им сказал!

Ну вот, вновь внимание все на нем, директор и думать забыл о каких-то нравоучительных банальностях. И правильно... мистер... сэр. Ну сейчас ты услышишь...

— Он сказал, что плевать, родители все равно не накажут, а школа скоро закончится, никто не будет выгонять за месяц до получения аттестата, и теперь можно делать всё, что угодно!

Вот теперь все вообще взорвались, особенно шумит возмущенный учительский ряд, словно им на пиру вместо медовухи яблочного компота налили. Хель, ну почему опять эти мысли про пир...

На лощеном лице директора попеременно сменяются выражения праведного негодования, потрясения и возмущения всех оттенков. А еще на этом лице медленно проступают бледно-лиловые пятна. И почти такие же пятна, только намного более яркие, покрыли совершенно шокированное лицо Пирса, застывшего в немом оцепенении. Вот только на него сейчас, кроме Локи, никто не смотрел. Все присутствующие испытующе взирали на своего директора, словно чего-то ждали.

Ну же, сэр, речь идет уже не только о вашем авторитете, речь уже идет об угрозе угробить последнюю видимость дисциплины в этом гадючнике. Если все выпускники с завтрашнего дня начнут делать всё, что угодно... А ведь начнут, вы же понимаете это, не так ли?

— Мне кажется, кто-то здорово переоценил хорошее к нему отношение, — директор поднялся со своего места и теперь изливал свое негодование во весь свой отнюдь не малый рост. — Видимо, проявление понимания и...

На сей раз трикстер не мешал ему выговориться. И потому, все больше распаляясь, уязвленный мужчина закончил именно так, как он ожидал:

— ... некоторые из вас весьма пожалеют, убедившись, что это далеко не так!

Он нервно налил из графина в стакан воды, отхлебнул, немного успокаиваясь, и, садясь снова на стул, кивнул Локи:

— Продолжай, Гарри. Я все же хочу понять, зачем понадобилось запирать девочек после того, как нарушители смогли убедиться, что той, кого они ищут, там нет.

— Да, сэр, но я же говорил, что они обо всем сговорились заранее. Пирс сказал, что внутрь войдут Дадли с Малькольмом, как самые сильные, а остальные заблокируют дверь и будут следить, чтобы никто ее не открыл, что бы внутри ни происходило, и разгонять случайных свидетелей. И что это вообще здорово, что Джейн пошла именно туда, потому что простым избиением она уже не отделается.

— Что?! — взревел директор, с лица которого совершенно слетел последний лоск.

— Что?! — разом эхом ахнули все, находящиеся в помещении.

— Что?! — в растерянных глазах девочки промелькнул ужас, она неверяще приложила ладошки к моментально вспыхнувшим алым цветом щекам.

— Да что он несет?! Он же выдумывает!!! — взорвались подавленно молчавшие до сих пор хулиганы.

— Тишина в зале! — треснувшая от удара об стол указка разлетелась в щепки. Директор вновь встал и, пристально глядя в глаза Локи, тихо спросил:

— Надеюсь, что ты очень хорошо понимаешь, насколько это серьезное обвинение, Гарри. Как ты думаешь, что они имели в виду?

— Да я не знаю, сэр, — Локи растерянно замотал головой. Нет-нет, до криминала доводить не будем, как бы сейчас не хотелось. В полиции все же, думается, поумней этих идиотов работают, и при таком числе свидетелей, скорей всего не удастся отстоять свою версию. А жаль. — Он так сказал просто... Я давно слышал, что они собираются кого-то макнуть в унитаз... может быть, это...

Лица взрослых заметно расслабились. Джейн же, напротив, закрыла лицо руками и разревелась.

— Только тебя! — неожиданно завизжал Дадли. — Не плети всякую чушь, тебе все равно никто не поверит!!!

Умница, братец. Премию тебе выписать за такое соло. И бесплатный тур на Майорку на все каникулы. Хорошо даже, что он сейчас уставший такой, пришлось бы немало усилий затратить, чтобы не расхохотаться. О, нет-нет-нет, Гарри, спи лучше дальше, не сдержаться ведь, знаю, что очень смешно.

— Дадли Дурсль! — пророкотал директор, уничтожающе глядя на красного, как мясо лосося, и, похоже, готового забиться в истерике, кузена Гарри. — Я предупреждал. Немедленно в коридор и там ждать, покуда тебя не вызовут. При всем уважении к твоим родителям, приходится признать, что позволяют они тебе действительно чересчур много! Продолжай, Гарри. Хотя, нет. Объясни нам сперва, пожалуйста, почему ты, такой ответственный мальчик, зная, какое серьезное нарушение готовится, не обратился к старшим, а решил играть в героя, устраивая драки на всех этажах?

Локи опустил виновато голову и замолчал. Повисла гнетущая тишина. Ну вот, теперь самое время.

— Потому что я сделал еще одну глупость, сэр. Я сказал им об этом. Я просто хотел их честно предупредить, а не бежать ябедничать за спиною. Но тогда Пирс сказал, чтобы меня ни за что не пропускали. Я пытался прорваться! Но они перехватывали меня везде!

Так ведь и было все, да? И теперь большинство школьников в классе кивали головой и поддакивали. Многие видели — да, прорывался куда-то, бежал. Видели, как его окружали, ловили. И как, в конце концов, повалили на пол и начали бить.

— Я сказал, что они делают глупость, потому что я все равно расскажу обо всем, даже после! И тогда Пирс стал смеяться и сказал, что если я только попробую, они меня же выставят виноватым. Потому что когда пятеро говорят одно, и лишь один другое, то надо быть дураком, чтобы надеяться, что поверят этому одному! И что ни один свидетель не решится стать на мою сторону, потому что их боятся все в школе! Я ничего не мог сделать, я крикнул просто, чтобы кто-нибудь из находящихся поблизости позвал учителей, а потом чтобы открыли девочек. Но когда трое ребят бросились открывать, то Деннис подбежал и разогнал их.

Их было много, тех, кто слышал и первое, и второе. И эти трое, что пытались открыть злополучную дверь, конечно же, были тут. И еще двое, которые все-таки побежали за помощью. И все они теперь активно кивали.

— Да я открыть хотел! — завопил Деннис с отчаянием приговоренного по ошибке. — Пирс, ну скажи, ты же сам мне сказал выпустить Дадли!

— Да! Скажи, Пирс, как сказал ему всех отогнать и делать вид, будто он открывает!

— Хватит! — директор стукнул по многострадальному столу, на сей раз обеими ладонями. — Я не знаю, каким надо быть дураком, чтобы думать, что поверят одному, а не пятерым, но я даже представить не могу, какими надо быть упертыми идиотами, чтобы до сих пор впятером отрицать то, чему свидетелями половина школы! Сейчас будет совещание, где мы решим, как поступить с нарушителями. Со всеми, кроме Пирса Полкисса.

* * *

========== 23. Просто выживание ==========

* * *

-... Потому что, здесь мое решение однозначно: Полкисс... будет исключен из школы.

Это прозвучало, как гром среди ясного неба. В помещении вновь наступила абсолютная тишина, а все взгляды с каким-то жадным любопытством мгновенно устремились к замершему в немом оцепенении Пирсу. Некоторое время он молчал, видимо, не в силах осознать случившееся, потом его лицо исказила какая-то жалкая гримаса. Еще несколько мгновений он жалобно кривился, очевидно пытаясь сдержаться, но не выдержал, и из его глаз покатились слезы. Было видно, что ему хотелось разреветься во весь голос, но он стоял у всех на виду и поэтому все же молчал и только иногда неожиданно вздрагивал.

— Локи, отвернись, пожалуйста, не смотри, — тихонько попросил Гарри.

— Что, жалко? — нехорошо усмехнулся трикстер, намеренно не отрывая взгляда от корчащегося в безуспешных попытках совладать с собой бывшего "грозы школы".

— Неприятно.

— Как ты мог вообще вырасти таким мягким?! — сорвался Локи и ядовито поинтересовался, пристально глядя в глаза мальчика: — Сам никогда из-за них не плакал?

Ему было бы наплевать, пусть смертный терзается всякий раз, когда кто-то из его врагов прищемит себе палец, но не хватало, чтобы он еще заразил его этой жалкой слабостью!

Гарри помолчал под давяще-пронизывающим взглядом бога, и за эти мгновения в его голове пронеслось множество всяких воспоминаний. Некоторые из них все еще были довольно ярки и болезненны. Он нахмурился, еще плотнее сжимая губы, и кивнул:

— Да, Локи.

— И ты уже все забыл, стоило одному только разныться? Я тебя предупреждал — мы на войне, и тут только одно из двух — либо они будут плакать, либо ты! — голос трикстера становился все более злым, а глаза начали отблескивать синим, недобро прищуриваясь. — Впрочем, если это тебе тяжело, то можно и прекратить. Это намного легче, особенно мне. Они будут тебя бить и будут очень довольны. Никто из них больше не будет плакать. Я потерплю. С тобой. Глухая защита, несколько тычков, репей, сопливый платок или еще какая-то гадость — и все закончится. Ну разве так не проще?

Гарри стало не по себе. Он и так еле держался на ногах от усталости и всего пережитого за этот день. Голова была тяжелой, хотелось хоть к чему-нибудь прислониться, если не сесть. А еще Локи опять смотрит на него, будто он один виноват... непонятно в чем. Но... ведь Локи тоже устал. Конечно, бог ведь чувствует то же самое. И у него так же все болит, и стоять тоже трудно. Нет, наверное, даже хуже — Гарри давно уже чувствовал, что стоят они, в основном, усилиями Локи. Он почти ему не помогал... не мог помочь.

— Локи, — серьезно посмотрел в глаза богу Гарри. — Я буду драться. Я не хочу, чтобы было, как раньше. Даже если с кем-то случится что-нибудь очень-очень плохое. И... — он постарался улыбнуться ободряюще, но вышло как-то виновато-замучено, — не переживай, пожалуйста. Ведь мы победили.

— Победили? — немного насмешливо приподнял одну бровь бог, словно очнувшись.

Гарри улыбнулся гораздо уверенней и кивнул.

— Ну где-то ты прав, — в задумчивом прищуре Локи больше не было злости, а в голосе странно смешались усталость и удовлетворение. — Если у противника минус один, а у нас без потерь... То вполне даже можно сказать — победили.

* * *

Школьный автобус петлял по нагретым весенним солнцем улочками Литтл Уингинга. Хорошо, что наконец можно было сидеть, прислонившись лицом к стеклу и расслабившись. Соприкосновение с прохладной поверхностью притупляло боль в разбитом лице и помогало сохранить хоть какую-то ясность мыслей. Хотя, какая там ясность, если последний час был разорван на какие-то плохо связываемые между собой воспоминания.

Совершенно не вспоминалось, как и когда они из класса гражданства перебрались в актовый зал. А ведь где-то между этим был, вроде бы, еще и английский. И когда они между этим... "Локи, не пей много, это плохая вода, ее не пьют... — А хорошая на первом этаже? Хочется прогуляться? — Пей, Локи."

Актовый зал, шумно. На трибуне директор. "Надо же, он сменил галстук". Локи еще замечает подобные вещи... Что-то про дисциплину, про то, что они не позволят, что никогда еще не было... Долго, ужасно долго, скорее бы уже отпустили. Первый раз в жизни хочется оказаться закрытым в чулане, там можно лечь и укрыться, закрыть глаза... И никто не бубнит про то, что Деннис... Деннис что? А, отстранен от занятий до прихода родителей... письмо... Вопрос об исключении актуален, еще будет собрание родителей всех пострадавших и родителей нарушителей, и если какие-то претензии... выплатят штраф... повреждения зафиксированы... хорошо, если не в полиции. Деннис кривится почти так же, как Пирс, потом странно таращит налитые влагой глаза и замирает, невидяще глядя в одну точку и дыша ртом, словно выброшенная на берег рыба. Малькольм и Дадли... отстранены от занятий до прихода родителей... претензии... штраф... Кажется, это уже было? Дадли таращится на директора, все наливаясь и наливаясь краской, кажется, что-то решаясь сказать, но нет... А вот Малькольм вдруг взрывается и орет...

— ... не такие кретины, как все тут! И поверят мне, а не свихнувшемуся недоноску Поттеру!

Дадли кивает, лицо его приобретает хоть немного осмысленное выражение. Мальки прав. Родители разберутся. Еще и директору этому не поздоровится, он не знает его отца.

Автобус покачивает на какой-то неровности, стекло легонько ударяет по разбитому носу. Больно. Но отодвигаться не хочется, уж очень приятно холодит... Хорошо, что в Литтл Уингинге хорошие дороги. Жаль, что не идеальные.

— ... научиться признавать свою вину... не убедят... ответственность... неизбежное исключение.

— Да мне наплевать!!! Кому нужна такая школа, где...

— Прекрасно, Малькольм! Можешь покинуть зал, приказ сейчас подготовят.

Ну вот, осекся, стоит, лупает глазами.

"Минус два. Поздравляю. — Победа? — А ты сомневался?"

— ... будет всем занесено в личное дело... отработка до конца дополнительных занятий... всю неделю... Я рад, что все свидетели оказались честными и храбрыми ребятами... Как видите, в нашей школе хулиганов никто не боится... противостоять... преследования невозможными. Отдельное спасибо я хочу сказать Гарри Поттеру (о, вот оно! наконец-то!), который, хоть и повел себя поначалу не очень правильно, но потом сделал все возможное, чтобы противостоять нарушителям и, невзирая на все трудности, помог восстановить правдивую картину грубейшего нарушения...

Это любимое место Дадли, у окошка. Сюда никто больше не смеет садиться. Но сегодня оно их. И завтра тоже. И всю неделю. И можно сидеть, наблюдать за проплывающими мимо домами, кафе с сидящими в нем людьми, киосками с шоколадными батончиками, старушкой, кормящей собаку кусочками колбасы...

— Локи, не смотри на еду — так только хуже.

— Что? — бог вернулся к действительности, выходя из сковавшего его усталого оцепенения. — Все, понял.

Еще б не понять, рот просто наполнился слюной из-за почти явственного ощущения вкуса увиденной за окном пищи. Ого... Так это вовсе не крылатое выражение.

Скотина ты, змей. Это что же — за тот все огрызок? Ну да, посмеялся... Так сколько ж теперь... Ну всё, всё, раскаялся. Ни в жизни больше. И нищего накормлю, и путнику стол накрою, и бродячих животных подкармливать буду. И зимой синичкам сала дам, и сена лосям. Никого не забыл? Тогда щелкни там тумблером, пусть уже хоть что-то подбросят, ну сколько можно-то...

Как долго ехать... Или просто от усталости кажется?

— Локи, — Гарри смотрел на него очень серьезно. — А это хорошо, то, что мы делаем? Они же не делали всего этого... Не стреляли в Джейн... не собирались ее побить...

О, дааа... Ну, конечно же, самое время. Тебе поговорить, что ли, не о чем, глупый ребенок? Ну да, сейчас только о добре и зле, о честном-нечестном и еще о чем-нибудь в этом духе. И злиться уже даже нет сил. И расстраиваться. Как, впрочем, и объяснять, убеждать. Но ведь замучает тогда своими сомнениями.

— На войне, как на войне, Гарри. Нет "хорошо" или "плохо". Есть только одно — выживание. Этим и занимаемся... ясно? Ложь — это просто оружие. И другого у нас нет.

Автобус сделал поворот, и за окном замелькали однообразные домики Тисовой улицы. Скоро любимый местный дворец под номером четыре. Не хочется вставать, совершенно не хочется. Так бы и сидел так, прислонившись к окошку.

— Локи, — немного расстроенно заговорил Гарри, когда автобус остановился. — Я должен тебе сказать. Дома ничего не получится. Даже если весь Литтл Уингинг будет говорить то же, что ты, и еще напечатают в газетах и объявят по телевизору... Они все равно поверят Дадли!

Локи посмотрел на него, прикрыл глаза и кивнул с едва заметной устало-обреченной улыбкой:

— Знаю. Боишься?

— Нет, — голос Гарри был тверд, он посмотрел в глаза Локи и улыбнулся. Кажется, игра повторялась.

— Да ну? И не врешь?

— Ни капельки! — выдохнул мальчик устало, но задиристо, и, как ни странно, на этот раз в его голосе действительно было не так уж и много лжи. — Ты же со мной, Локи. Ты что-нибудь придумаешь.

Он что-нибудь придумает, да? Да чтобы вы все пропали. Ну просто ужасно смешно.

* * *

========== 24. Другой вариант или чему верят Дурсли ==========

* * *

— Что-нибудь придумать, да? — Локи насмешливо посмотрел на Гарри. Это надо же, как быстро-то научился! Всего лишь один день полностью вместе, и уже опять эта фраза. Сам десять лет создавал ситуацию, чтобы оказаться в полном ауте, а вот теперь придумай ему за пару минут из нее выход. Да ты способнее Тора, мальчик, тот хоть постепенно садился на голову. Хотя, так ли виноваты те, кто садится на голову, когда сам ее со всей готовностью каждый раз подставляешь? Ну конечно же, нужным хотелось ведь быть, полезным... незаменимым. И показывать, как же это занимательно и легко — вот так вот взять и придумать. — Ладно, можешь считать, что придумал.

— И... что ты им скажешь? — что бы Гарри до этого ни говорил Локи, ему сейчас было очень неспокойно. О том, что могут сделать Дурсли, узнав, что он подставил Дадли, и теперь у того крупные неприятности, даже не хотелось думать. А ведь директор грозил занести это все кузену в личное дело, и если того теперь из-за этого не примут в "Вонингс", куда собирается определить его дядя, последствия могут быть и вовсе ужасными. Дядя и так зол за его недавнее приключение с автомобилем и очень недвусмысленно намекнул...

— Расскажу ту же историю, что же еще, — пожал плечами бог. — Но, — он выдержал небольшую паузу, непроизвольно копируя манеру отца, когда он им объяснял что-то в детстве, — несколько в ином варианте.

— Да они ни в каком варианте не поверят, Локи. Ты не понимаешь, они мне не верят даже тогда, когда я говорю правду!

— Удивишься, — бог улыбнулся как-то совсем невесело, — когда я говорил правду, мне тоже не верили. Причем именно тогда, когда было нужнее всего... А потом один знакомый мудрец натолкнул меня на одну мысль. Дело не в том, говоришь ты правду или неправду, дело в том, насколько другие хотят или могут поверить.

— Именно, Локи! Но мои дядя и тетя никогда не хотят! И если Дадли и ты будете говорить разное...

— Я расскажу то, во что они захотят, — в ироничных глазах бога бродили лукавые зеленые огоньки. — А перед Дадли у нас сейчас одно очень существенное преимущество — мы будем первыми.

* * *

Машины возле дома не было.

— Когда он вернется?

— К обеду.

Молодец, помог. Осталось начать вспоминать, что он когда-то читал об английских традициях. Ну нет, не до этого, и так голова как в тумане, а она ему сейчас будет ой как нужна.

— А поточней?

— Часа через три... если в пробке нигде не застрянет.

Так это же меняет все дело! С одной всяко уж будет попроще. Рука решительно берется за ручку. Ну что же — еще один бой?

* * *

Дом с порога обдал сногсшибательными ароматами разнообразного съестного. Даже в желудке скрутило, а рот снова наполнился обильной слюной. Пожрать бы что-нибудь придумал, придумыватель! — почти явственно прозвучал в голове предательский голос. Чуток попозже, договорились? Я не забуду. А пока что заткнись — отшил он его. Ну не хватало, чтобы еще чужое тело так нагло командовало!

Петунья выныривает из кухни на звук открывающейся двери. В руках все то же полотенце (не расстается она с ним, что ли?) и половник, на голове — бигуди.

— Пришли? А это что? — натыкается она взглядом на заклеенное в разным местах и довольно разноцветное лицо Гарри. Губы ее поджимаются, от чего лицо приобретает недовольно-брезгливое выражение. — Ты не можешь без неприятностей. Мы тебя предупреждали — еще только одно письмо от учителей... А где Дадли? — переключилась она, вытягивая шею в попытке разглядеть улицу через закрывающуюся входную дверь, в и ее голосе зазвучала тревога.

— Его оставили после уроков, тетя.

— Мда? — она недоверчиво покосилась на его лицо, что-то прикидывая. Сопоставить одно с другим для нее не составило особого труда. — Это из-за тебя, не так ли? Ты опять к нему задирался? Вернон уже говорил вам — играйте в свои игры на улице, а не в школе! Ну погоди, вернется он с работы... Вот же паршивый мальчишка — никакой управы! — она резко развернулась, возвращаясь на кухню. Некоторое время она возилась у плиты, что-то подкручивая. — Иди сюда! На сколько его задержали?

— До конца дополнительных занятий...

— Что?! — буквально зарычала она на него. — О боже! Он же там голодный! Не раздевайся, сейчас соберу еду — отвезешь. — И она еще быстрее начала хлопотать, мельтеша по всей кухне.

— Но я не могу, тетя, — Локи изобразил максимальную степень сожаления. — Я головой ударился, мне врач сказал, что, скорее всего, сотрясение, и чтобы я не вставал с постели до конца дня. Меня в автобусе тошнило, мы три раза останавливались.

"Локи, зачем? Поехали, она еды много даст, можно будет съесть половину. Я уже пару раз так делал. — Терпение, есть идея получше. Не отвлекай, и так одна еда в голове. Еще поедим — гарантирую." Точно?..

Петунья смотрит на него сверху вниз, держа в руках кастрюлю с чем-то дымящимся. На лице недовольство и сомнение.

— Вам все равно туда нужно поехать, тетя, — не дает ей принять "неправильное" решение трикстер. — Там неприятности у Дадли, лучше если вы сразу поедете и во всем разберетесь.

— Неприятности? — она замирает в крайне неудобной позе, наклонившись к нижним ящикам буфета с пластиковыми контейнерами и повернув голову в сторону Гарри. — Ты о чем? Что еще за неприятности?

— Его втянули в драку, и там есть пострадавшие, и был большой скандал. Директор считает его тоже виноватым... Грозил даже занести в личное дело!

Пластмассовые контейнеры падают, рассыпаясь, катится по полу рулон с пищевой пленкой. Петунья выпрямляется, прикрыв рот рукой.

— О, боже! — она кидается к телефону. — Вернон, ну возьми трубку, Вернон, ну что же это та... Вернон? Срочно приезжай, у Дидди неприятности в школе! Не знаю! Совещание? Как ты можешь говорить про... Да, конечно, ты прав, все равно не успеешь. Да... да... Да, ну а как же, я немедленно еду! А куда этого? Нет, не может! Он ударился головой, там была какая-то драка, не хватало, чтобы его вырвало по дороге. Не знаю, Вернон! Его оставили на отработку. Боже, да, как я могла... сейчас, — она вновь повернулась к присевшему на стул и жующему недорезанный хлеб для сандвичей племяннику. — С Дадли же все нормально? Он не пострадал в этой дурацкой драке? Не могли же они оставить его, если он... Тебя-то вон отпустили!

— Да, тетя. То есть нет, он не пострадал. Ну разве что совсем чуть-чуть.

— Что значит — чуть-чуть? — взвизгнула Петунья, выпустив из рук трубку и прижимая сжатые кулаки ко рту. — Господи, что с ним?! Ты можешь прекратить жевать и рассказать нормально!

— Ну ему Пирс немного разбил губу локтем, — с трудом смог выговорить Локи, стараясь запихнуть в рот кусок хлеба побольше, потому что Петунья попыталась вырвать его у него из рук. Он с сожалением проводил глазами доску для нарезки, перекочевавшую на другой столик.

— Пирс? Пирс подрался с Дидди? Ушам своим не верю, они же столько лет дружат... Дорогой, его избили, но вроде несильно... Этот говорит, что Пирс Полкисс... Конечно! Конечно, я знаю, что он запросто может врать! Да, да... Да, разберусь и сразу же перезвоню, — Петунья повесила трубку и стала решительно раскручивать бигуди.

— Пирс не дрался с Дидди, — медленно, с нажимом проговорил трикстер, как будто бы разговаривал с несмышленышем. — Они просто вместе упали, когда выбегали из класса. Но я бы не взялся утверждать, что Пирс это сделал не специально. Тем более после того, как он втянул Дадли в драку и подставил!

— Подставил? Что за ерунду ты несешь?! Полкиссы — приличная семья, мы их знаем много лет, я даже представить не могу...

— Но он же завидует ему, тетя! Он все эти годы завидовал Дадли, это знают все! Неужели вы этого не замечали?

— Завидует? — рука, раскручивающая локон, на мгновение замерла, на лице женщины отобразилось сомнение. — Чепуха. Чему он должен завидовать? Полкиссы хорошо обеспечены, он одет не хуже Дадли и ни в чем не нуждается. Можно сказать, что в некотором смысле он находится даже в лучших условиях, чем Дидди. Потому что в их семье нет такого... такого ненормального, как ты!

— Конечно! Конечно, он завидует не этому! Он завидует, что Дадли — лидер их компании! Что он сильней и гораздо лучше дерется, храбрей, да и вообще во всем намного лучше!

Рука Петуньи замерла снова, на сей раз не донеся бигуди до стола, в глазах недоверчивое удивление уступило место еще не до конца принятому осознанию.

— А главное, он завидует тому, что Дадли нравится девочкам!

От такого заявления Гарри чуть не прыснул во весь голос, так что Локи даже пришлось притвориться, будто бы он закашлялся.

На все более вытягивающимся от таких потрясений лице Петуньи появилось растроганно-недоверчивое выражение.

— Моя крохотулечка! — всплеснула она руками. — Он же совсем ребенок, неужели я не заметила, как он вырос, что уже интересуется девочками?

— Дадли нормальный парень, он даже не смотрит на девчонок! Это они хотят с ним дружить, а не он. А вот Пирс... он давно за одной бегает. Только она сказала, что не хочет с ним дружить, и не дала...

От такого лицо миссис Дурсль вытянулось еще больше, из лошадиного превращаясь в жирафье.

— ... не дала списать контрольную, — как ни в чем не бывало закончил Локи. — Она сказала, что вот если бы Дадли ее попросил, то дала бы без разговоров. И не только контрольную. А Пирсу — нет.

— Что за глупости у них в голове? Дадли и так прекрасно справляется!

— Конечно, тетя. И этому Пирс тоже завидует. Сам-то он ничего решить не может, ни у кого не списав. В общем, он разозлился очень и стал ее обстреливать резинками, чтобы она провалила контрольную, а когда учительница его поймала — сказал, что это и не он вовсе, а она оклеветала его. И стал подбивать Дадли и всех остальных ее наказать. А Дадли, он очень хороший друг, даже я это хорошо понимаю, хоть мы с ним и не очень ладим... И он всегда за справедливость.

Петунья посмотрела на Гарри и кивнула. В ее растроганных глазах тревога смешалась с чем-то отдаленно похожим на благодарность.

— Продолжай, я пока соберусь, — опомнилась она.

— Ну и он сказал, что ябед и клеветников надо наказывать, даже если из-за этого могут быть неприятности. В общем, они договорились поймать ее у столовой.

Женщина кивала головой, показывая, что она слушает, тем временем накладывая еду в пластмассовые судки.

— И тогда я сделал глупость, тетя, — произнес Локи расстроенно. — Я сказал, что она пошла в туалет, думал, они подождут ее там и не дождутся, а потом последний урок будет, а до следующего дня они уже все остынут. Дадли и правда не хотел идти, но Пирс стал его при всех высмеивать и говорить, что он не думал, что Дадли такой трус, и что значит он врал и хвастался, что не боится неприятностей.

— О, боже мой! Как это на него похоже... Он такой доверчивый...

— Это правда, тетя Петунья. И он поклялся, что не выдаст друзей, что бы ни произошло.

Пока Петунья спешно сушила волосы феном, переодевалась и готовилась к выходу, Локи рассказал всю историю до конца, включая решение учительского совета и собрание в актовом зале.

— О, господи! — Петунья опомнилась только в дверях. — Тебя же нужно отправить к миссис Фигг, а я совсем забыла ей позвонить.

— Я лучше посплю дома, тетя. Мне что-то совсем нехорошо, и будет некрасиво, если меня стошнит у миссис Фигг, — и видя, что она никак не может решиться, быстро добавил: — Поезжайте скорее, как бы директор не сделал чего-нибудь непоправимого, вы не представляете, какой он был злой. И Дадли... он из-за этого всего даже не ходил в столовую!

Последний аргумент окончательно добил тетю, и она выскочила за дверь, напоследок выпалив кучу инструкций насчет того, чтобы никому не открывать дверь, не включать громко телевизор, не забывать гасить свет, не трогать игрушки Дадли и ни к чему не прикасаться из еды.

Гарри запер дверь, слушая, как становится все тише быстрый стук удаляющихся каблуков.

— Локи, ты гений, — восторженно прошептал он. — Кажется, она поверила. Я первый раз в жизни один дома. Наберем побольше еды и пойдем играть в компьютер Дадли?

— А перед этим откроем двери, везде зажжем свет и включим погромче телевизор? — рассмеялся трикстер. — Некогда играть в игрушки, Гарри. В запасе всего пара часов. Чуть-чуть перекусим и... ты знаешь, где вообще в этом доме инструменты?

* * *

========== 25. Когда знаешь, где упадешь ==========

* * *

— Не это, — Локи отдернул руку, которую Гарри уже протянул, чтобы снять крышку с подноса с сэндвичами. — Штучный товар трогать не будем — она наверняка всё посчитала. Что там в кастрюле?

— Виндзорский суп.

— С чем?

— Мясо, перловка, лук, макароны...

— Подойдет, — не то слово, суп пах просто шикарно. — Наливай давай, а то скоро вообще забудешь, как собственными руками двигать.

Ну да, не говорить же, что устал безумно... И ложкой пускай орудует сам, и даже жует и глотает. Ну а что, иногда даже неплохо, что носитель есть, хоть как-то можно расслабиться.

Суп был действительно вкусный. Вторая тарелка ушла вслед за первой даже без обсуждений. А вот от третьей отказаться пришлось, хотя далось ему это и не без сожаления.

— Хватит, разморит, а еще дел полно.

Если объективно, то даже вторую тарелку есть не стоило, с голоду обильное съестное ударило в голову не хуже спиртного, и даже к щекам прилил внутренний жар.

— Я, — Локи отобрал управление. Усталость усталостью, но он хорошо понимал, что чем больше и разнообразнее "обкатка", тем быстрее он полностью освоится в этом теле. И так его возможности, мягко говоря, не ахти, а еще и всякие досадные, хоть и мелкие неточности в движениях. Научиться более-менее прилично писать, кстати, так и не получилось за весь день. За весь школьный день. Надо же — весьма символично.

— Локи, — Гарри посмотрел на бога искоса и немного виновато, — она вообще-то засекает даже не штучный товар.

— Спасибо, что вовремя предупредил, — съязвил бог, снисходительно усмехаясь. Он хорошо понимал, почему мальчик сперва промолчал. — Представь себе — предполагал. Решаемо.

Он долил в кастрюлю две тарелки воды, посолил и поджег огонь.

Гарри открыл рот, закрыл. Открыл и закрыл снова. Потом посмотрел на Локи по-детски восторженно и рассмеялся:

— Я идиот.

— Самокритично, — фыркнул Лафейсон, убавляя огонь.

— У вас такие же плиты? — полюбопытствовал мальчик.

— Не хватало. Совершенно другие, — перед глазами, царапнув внутри ностальгией, возник большой вертел королевской кухни, суетящиеся повара, огромные котлы, подвешенные на цепях к потолку...

— А откуда...

— Посмотрел — понял. Что там подается вообще — газ?

— Да.

— Замечательно. Если придется уходить — уйдем красиво, — он многообещающе ухмыльнулся.

— Ты хочешь взорвать дом? — восхищенно ужаснулся Гарри.

— Как вариант, если к тому времени не появится возможность для чего-нибудь повеселее, — Локи выключил вскипевший суп и бросил взгляд на настенные часы. Ну вот какого... Все же время — паскудная штука, когда его в обрез — несется, как взбесившийся конь, а когда валом... В тюрьме бы так шло.

Ладно, сейчас попробуем выйти из цейтнота. Он подошел к телефону и стал набирать номер.

— Дальше что?

— Что? — растерялся Гарри. — А, восемь. А откуда ты знаешь номер?

— Посмотрел, когда она набирала. Дальше не увидел — вертелась, словно заподпруженная лошадь. Ты помогать будешь или вопросы задавать? Дальше?

— Тридцать семь.

— Дядя Вернон? Мне надо вам сказать что-то очень важное. Тетя ушла уже, я не успел, она очень спешила. Я думаю, она хотела, чтобы вы поехали сразу в школу. Скажите, что Дадли не знал, что они собираются запереть дверь. Иначе ди... — в трубке послышались короткие гудки. Хель с тобой, не очень-то и хотелось.

— Он поверил?

— Ты его лучше знаешь или я? В любом случае... — Локи подошел к входной двери и запер ее на дополнительный засов. — Пока все не сделаем, не откроем.

Гарри спорить не стал, кивнул с готовностью и явным интересом. Что, второе дыхание открылось? Так это ненадолго.

— Ты куда? — спросил Гарри, видя, что Локи открывает дверь в чулан. — Ты же хотел инструменты?

— Объем работ сперва нужно прикинуть, — усмехнулся бог, внимательно осматривая дверь с обеих сторон.

— А что ты хочешь сделать?

— А что нам постоянно грозит? Глупо же — знать, что угрожает, и не подстраховаться. К тому же... — он, нахмурившись, подергал щеколду. Вот же паскудство — простейшее устройство, а ведь фиг изнутри откроешь. — Как ты думаешь, какая вообще у нас проблема главная?

— Шайка Дадли?

— Мимо. — В голове вырисовывалась схема со спущенным на веревке магнитом. Н-да, идея не очень. Мощный магнит нужно, чтобы такое поднять и подтянуть. Клацать будет громко при соединении, да и дырка наверху, откуда опускать, понадобится немаленькая, трудно такое будет хорошо замаскировать. — Шайку я бы побил, ты разве не видел? Если бы... как ты думаешь — что?

— Я знаю, Локи. Если бы я был сильней и выносливей. Так главное — тренироваться?

Щеколду, конечно, изнутри не открыть... Но вот эту решетку посередине двери... Если ее как-то сделать снимаемой, то тогда не составит труда просто просунуть руку и дотянуться.

Локи хмыкнул.

— Сколько ты от них бегал? Что-то не очень натренировался. Думаешь, если бегать еще больше — выносливость появится?

Чем эта дрянь-то крепится... Ага, четырьмя шурупами. Вот только насквозь они не проходят, да если бы и проходили... Ну не такая это штука — шуруп, чтобы легко изнутри отвинчивать.

— А что же делать, Локи? — Гарри был в растерянности.

— Питание нормальное наладить нужно, вот что. А сидя взаперти... Ладно, давай веди, мне нужны инструменты.

* * *

Мастерская Дурслей поражала своим порядком. Впрочем, как и все в их доме, пожалуй, только кроме чуланчика. Все на своих местах, ключи, сверла и всякая мелочевка подписаны. Бросились в глаза несколько инструментов с фирменным логотипом "Граннингс".

— Пресловутые дрели? Что делают?

— Дырки сверлят.

— Чем? — Лафейсон взял в руки одну, на вид полегче, и повертел перед глазами.

— Сверло нужно вставить.

— Умеешь?

Гарри отрицательно покачал головой.

— Почему я даже не удивлен? — рассмеялся Локи. — Не буду говорить, что обязательно владеть всем инструментом, что есть в мире, — он попытался вставить сверло, но оно не вошло в отверстие, — но это как бы семейное ремесло, мог бы и поинтересоваться. — Он вставил другое потоньше, но оно тут же выпало.

— Что мне до этого? Оно никогда не будет моим!

— Хочешь, чтобы стало? — ну как-то же они там крепятся... Стопор какой-то должен быть или... Ну да, вот на внешнем кольце какое-то углубление. А вот на стенде рядом с тем местом, где висела до этого дрель, и соответствующий ключик. Ну да, ну да, только Старк спец по незнакомой технике. Да не тут-то было. Уж в такой ерунде он разберется — не Джарвис. — Можно, в принципе, организовать и это. И будет твоим, хочешь? — Локи отпустил зажимное кольцо, вставил сверло и зажал. Ничего так штуковина. Даже на оружие смахивает.

— Не хочу! Я ничего от них не хочу! Ни их дома, ни их "Граннингс"! Я хочу просто уйти и забыть все.

— Ну и напрасно. Я бы на твоем месте всё у них отобрал. Это ж забавно. Было ваше — стало наше. Сюрприз! — и он рассмеялся. — Как часто они проверяют твой чулан?

— Они вообще никогда туда не заходят... Да они вообще не подходят к нему, только тетя, когда меня будит.

— Вообще великолепно! — оживился Локи. — Это сильно упрощает задачу. — Он порылся во всякой железной мелочи и выбрал несколько болтов с гайками. — А теперь мне нужен источник энергии, — сказал он, повертев в руках шнур. — И... думаю, какой-то промежуточный элемент, чтобы их соединить.

— Ааа... удлинитель! — догадался Гарри. — Вон, в том ящике, аж три штуки. А вообще есть автономная дрель, на аккумуляторе, дядя в основном ею пользуется.

— Вот дядя пускай ею и пользуется, — недовольно выдохнул Локи, попробовав снять тяжелый инструмент с места крепления.

* * *

И всего-то работы — выкрутить четыре шурупа, досверлить отверстия из-под них до конца и вставить болты, затянув их гайками. А пришлось повозиться, отдыхая чуть ли не после каждого движения. Слабые детские руки плохо держали даже этот более легкий инструмент, а испортить что-либо было просто недопустимо. Пришлось еще подметать пол от насыпавшихся мелких опилок.

— А что внизу? — спросил Локи, увидев, как особенно мелкие опилки исчезли в тонкой щели между досками пола в чулане.

— Подвал.

— Великолепно.

Великолепного оказалось мало, а вот работы ужасающе много. Пилить пришлось в том месте, где стоял топчанчик, служивший ему кроватью, а для этого его разбирать и вытаскивать в коридор. Время от времени холодным липким сгустком подступала паника, что не справиться, не успеть... Особенно тяжело стало где-то на середине проделанного, казалось, что он пилит вообще по одному месту, и что работа давно никуда не движется.

— Гарри? Тот напиток, что Дурсль пьет по утрам — он ведь для бодрости?

— Кофе? Да... Но я его никогда не пробовал.

— Самое время.

Чашка кофе и умывание холодной водой вернули его в реальность. В хелеву местную реальность. Он посмотрел в зеркало и рассмеялся — на него смотрел мальчишка, который в лучшем случае сбежал с каторги. Лицо в синяках, ссадинах, уставшее и замученное, в глазах нездоровый блеск.

Чудесно помог местному, Лафейсон! Ты отлично справляешься! Ладно, допиливать надо, потом кровать затаскивать, убирать... День бесконечный какой-то. Первый его день в качестве смертного. Да такое должно идти год за двадцать, и это как минимум! Засчитал бы еще кто...

* * *

Гарри смотрел, как его руки прибивают гвозди к потолку. Вернее, к тому, что служило тут потолком — к обратной стороне лестницы. Руки совсем затекли, сейчас Локи опять отдыхать будет. Гарри было бы стыдно признаться даже себе, но он в который раз ловил себя на мысли, что хочет, чтобы пришли дядя с тетей. Чтобы поесть и наконец-то лечь спать. Потому что стоять было трудно. Стоять на кровати и держать равновесие с запрокинутой наверх головой, пока бог цепляет какие-то крючки. Локи пришло в голову распределить обязанности, и теперь Гарри думал только о том, чтобы или голова не закружилась сильней, или не подкосились давно дрожащие от напряжения ноги. А ведь так хочется задать столько вопросов...

— Локи, а откуда ты умеешь забивать гвозди? Ты же царем был, рос принцем...

Нет, этому еще и болтать хочется... Лафейсон повалился на кровать, глядя на проделанную работу — над тем местом, где он лежал, теперь располагался самодельный каркас для импровизированного тента. Встать нужно и на кухню сходить... Ладно, через пару минут.

— И? Нас не растили зависимыми и беспомощными. И уж подковать лошадь, если понадобится в походе, в твоем возрасте я всяко умел. Это насчет забивать гвозди. Верхом, кстати, ездить умеешь? Ясно. Даже не сомневался. И, кстати, — Локи наставил на Гарри указательный палец, — готовить я тоже умею. И не хуже. Веришь?

Ну, а что. Кто готовил-то в походах, если запасы кончались? Вольштагг* разве что мог бы, да вот только много ли останется после его приготовлений.

А теперь на счет три подъем и на кухню. Надо завершить начатое.

Через пару минут над кроватью был натянут разрезанный по швам развернутый полиэтиленовый пакет для мусора.

— Предназначение понятно? — усмехнулся Локи. — Я тебе не говорил, что когда знаешь, что тебе может грозить — глупо не подстраховаться?

* * *

Стащить кусок мяса из супа, отпереть двери и спать. А ведь еще были планы. К цвергам планы, за один день всю жизнь не перестроить. Будет надо — найдет как еще раз их из дома спровадить. Ведь найдет же, да?

— Гарри... Сходить поколдовать не хочешь?

Два насмешливых зеленых глаза встречаются с двумя такими же зелеными, отчего те сперва округляются, а потом тоже начинают беззвучно смеяться. Понял, да? Ну конечно же понял — смешно.

Комментарий к 25. Когда знаешь, где упадешь

Если кто-то не совсем помнит, как выглядит дверь чулана:

http://vk.com/photo219777177_341600432 — снаружи

http://vk.com/photo219777177_341600564 — изнутри

*Вольштагг — один из друзей Тора, очень любил поесть

========== 26. Уйди ==========

* * *

Нет, нет, нет, только не заснуть. Мелкий спит, уснул сразу же, оно и понятно. Вот теперь самое время попытаться... Вдох, выдох... балансирование на грани сна и яви... безмыслие... бесчувствие... Никак, да? Ладно. Сознание перестало слушаться, пускай, но ведь есть еще подсознание. Не заснуть только бы... пока. Концентрация. Губы шепчут древнее заклинание глубинной связи. Впрочем, все должно работать и без него. Должно?.. Вернуться надо. В свое тело. Это же его исконное право, это не что-то такое... не что-то такое... что... Даже мысли расплываются. Ладно, теперь спать. Во сне связь тела с сознанием ослабеет, и при правильно заданной программе есть хороший шанс проснуться где надо... дома... Дома?.. неважно... спать.

* * *

— Выходи оттуда немедленно!

Стук в дверь, словно колотушкой по плохо соображающей голове. Да что б ты себе уже где-то язык прищемила, мерзкая смертная! Это что — уже утро, что ли?

Но это было не утро.

Нехорошо. Что случилось-то? Семейка вернулась, и явно не очень довольна.

— Ты слышишь или нет?!

ТРАМ-БАМ-БАМ-БАМ-БАМ-БАМ-БАМ-БАМ!!!

— Иду, тетя (бешеная самка помеси мерина и потрошеной гусыни!).

"Локи, это плохо! — Догадался", — он открыл дверь, уже готовясь увернуться.

Хель! Ну вот надо же... Он рванулся налево, а Гарри направо, в результате чего тело болезненно дернулось и... ну ясное дело, осталось на месте! И в то же время в его волосы со всей силой вцепилась толстая рука.

— Ты! — к нему надвинулось красное от напряжения и злости лицо Дурсля. — ТЫ! Я же предупреждал. Еще одно письмо из школы...

— Но разве было письмо? — с трудом проговорил Локи, которому от боли хотелось присесть, но рука, крепко держащая его за волосы, не позволяла этого сделать.

— Ты мне еще поумничай! — ревел над ухом Вернон. — ТЫ затеял драку в школе! Ты совсем обнаглел, ты...

— Я просто хотел предупредить Дадли!!! Я хотел как лучше!

— ТЫ... Ты не можешь как лучше! Ты никчемный, тупой выродок своих никчемных родителей, и тебе лучше никуда не лезть, раз НИЧЕГО НЕ СООБРАЖАЕШЬ!

— ОТПУСТИТЕ МЕНЯ! — закричал Гарри, потому что боль стала уж совсем нестерпимой. Казалось, сейчас волосы оторвутся вместе с горящей огнем кожей на голове.

"Тихо! У него нет ничего, он просто так... отрывается!"

Само собой — мясосвин просто так отрывается, вот только еще чуть-чуть, и действительно брызнут слезы.

— ОТПУСТИТЬ?! ААА! — вдруг истошно заорал Дурсль, с ужасом глядя, что волосы Гарри начали прямо на глазах удлиняться, и его рука сжимает их уже на достаточном отдалении от головы мальчика. Волосы вытянулись еще, и Гарри, отступив на полшага назад, прислонился к стене. Ноги подкашивались, пекло голову, бешено стучало сердце, он с испугом смотрел то на Вернона, то на замерших с открытыми ртами Петунью с Дадли, то на собственные волосы, которые он впервые видел без зеркала, потому что по длине они стали, наверное, не меньше, чем до пояса.

— Что это такое?! — наконец пискнула дрожащим голосом Петунья, ее просто трясло от ужаса и отвращения.

— Еще и ЭТИ ВЫХОДКИ?! — опомнился Дурсль, разжимая пальцы и отдергивая руку, будто он держал в кулаке пучок змей. — Ну ты доигрался, мальчик! Дадли! Сбегай в спальню, принеси мой большой ремень. Когда-то этому нужно положить конец.

Кровь прилила к щекам Гарри. С дяди станется, он это может сделать... Он может это сделать при Дадли! И тогда в школе... Только не с Локи!!! Только не сейчас! Локи, уйди, уйди, УЙДИ! УЙДИ!!!

* * *

Резкое головокружение, нехватка воздуха, удар... И падение... Падение в никуда.

Над головой кремовый потолок, неприятно покачивается и расплывается перед глазами. Да. Дома.

А там, где-то на конце другой вселенной мальчишка, которого... Вернуться?

Ты не можешь сейчас ничем помочь, Лафейсон. Ничем. Только шанс, что застрянешь опять. Не разобравшись. Ты ведь сделал все, что мог, верно? Так почему же...

Перед глазами расплывается потолок. На щеках мокро... Вот какого... Ведь ему нет дела до этого смертного, ведь так? Тело не пострадает. Почти. Забудь. Не трагедия. Там все равно к этому шло. Без него. Шло ведь?..

Закрыть глаза и успокоиться. Успокоиться, а не...

Воображение рисует наполняющий комнаты газ. Вспыхивающие белые кружевные занавесочки на зарешеченных окнах кухни. Кричащих в ужасе внутри людей. Мало! Пылает вся Тисовая, встает на дыбы асфальт под ударами атакующих сверху стремительных кораблей, от выпущенного из посоха мощнейшего заряда переворачивается машина. Теперь хорошо?..

Отлично просто. Еще лучше, чем было. Замечательно успокоился.

Ладно, встать и умыться. И поесть. Тут тоже голод. Сколько хоть времени прошло? Придумать надо, как засекать. И... написать нужно что-то на стенке. Ну хоть что-нибудь. Например...

Виндзорский суп

Кофе

Бренди

Овсянка

Смешно...

* * *

Двери заперты — ночь. Где хоть свет убавляется? Никогда раньше это не делал вручную. Все, нашел, морду льва на стене надо чуть двинуть в сторону. Что ж, заботливые... Переживают, небось, о нем денно и нощно.

Полумрак... Хорошо, никто не болтает в голове постоянно. Как же он его утомил... Локи то, Локи это. А у вас как? А у вас что? "Уйди!!!" Да с радостью. Весьма вовремя.

Круг начертан, горят огоньки, пляшут блики на стенах. Как привычен уже стал ритуал, ну прям как поужинать. Разобраться нужно со специалистом по удачным вселениям. А то даже лететь обратно как-то не очень спокойно. Верней, не спокойно совсем.

Хесеш...

Все понятно, опять занят сверхважными дворцовыми делами. С рабами, писарями и троюродными родственниками. Да ни капельки он ему не завидует, с чего бы это?

Сисшайя!

— Мне бы, барышня, шефа вашего пригласить. Или... очень очередь длинная из просителей? Ну так я подожду, мы, боги, народ не гордый.

Глядят разные глаза на утонченном темном девичьем личике. Ну вот — один сразу закрыла.

— Господин бывший срединный хранитель, да не оставит его Вселенная своей милостью, не сможет больше навещать своего иноземного друга.

* * *

========== 27. В гостях (ч.I) ==========

* * *

Ууу... Вот так даже. Ну да, Хесеш предупреждал. Значит... взял на себя все-таки все эти похождения. Рискнул. Он рисковый, змей, вообще-то, даром что выглядит иногда паникером нерешительным.

Ну надо же, не вовремя как. Все-таки спросить кое о чем совсем не мешало, прежде чем обратно соваться.

— Скажите, милочка, что это вопрос жизни и смерти, — немного кисло усмехнулся Лафейсон, глядя в один глаз замершей словно изваяние нагини.

Закрыла и второй, понятно, на связь выходит. О, нет, нет, нет, нет. Это он зря... Хеш способен учудить что-нибудь, а потом... потом может быть не очень приятно.

— Стоп! Скажи, просто повидаться бы хотелось. Ну и заодно пару кое-каких вопросов уточнить.

Стоит, молчит, не шевелится. Да хоть бы кивнула, гадина, не поймешь ведь, услышала или нет. Если придется через нее общаться... Трикстер скривился. Да уж, тогда точно только вопросы жизни и смерти обсуждать. Неприятная особа, да и связь у нее с Хесешем какая-то... то ли медленная, то ли не очень качественная.

Он подошел к столику, налил вина. Тарелки пустые, даже не обратил внимания, что ел-то. Впрочем, неважно. Голод утолил, а сейчас как-то не до вкусовых изысков. Тварь не уснула там в круге? Скоро все щепки сгорят. Не очень хочется уж слишком расходовать мебель, в конце концов могут и не понять. Не хватало, чтобы все поменяли на золотое или мраморное.

— Господин бывший срединный хранитель, — ну чудесно, очнулась наконец-то, — да продлятся его годы во здравии, будет несказанно рад, если его иноземный друг почтит его доверием и соблаговолит быть гостем в его скромном жилище.

Ого! Даже так...

— И как же будет происходить сие действо? Собственно говоря — не против. Все зависит от того, как будет организовано это... занимательное турне, — Локи машинально покосился на перстень с чешуйками на безымянном пальце. Если сейчас вдруг окажется, что это единственная возможность... Ну да, доверие доверию рознь. Змей, конечно, вроде как и свой... хотел бы навредить как-то, то или просто не вернулся тогда, или... Да был у Хесеша шанс отомстить, еще как был. Но все-таки... доверие — конечно да, но не настолько же! По крайней мере, пока действительно совсем не приспичит, точно — не настолько.

— Господин Хесеш предлагает своему высокородному другу попробовать воспользоваться традиционным для демонов методом призыва в пентаграмму посредством имени, если только тот не сочтет для себя сей вариант слишком оскорбительным или неприемлемым по каким-либо другим соображениям. Господин Хесеш гарантирует, что не станет задействовать каких-либо магических, духовных, ментальных или физических компонентов, ограничивающих свободу воли или передвижения, — и она уперлась взглядом в начертанную в пентаграмме руну подчинения.

Не нравится, да? Ладно, ну не боится же он этой змеюки в конце концов. Что сделать-то может? Укусить? Пускай — разочаруется в себе только, не действуют на него яды, в том числе и змеиные. К тому же Хесеш... Да не стал бы Хесеш подсовывать что-то опасное, не предупредив.

— Servus-off, — бросил он, стирая ногой руну и часть круга. Надоели подчеркивать... не нуждается. — Мне говорили, так эффективней работается, — подмигнул. — Давай инструкции, милая, я как бы не совсем... демон.

— Просто слушать... — прошипела она, — просто ждать... Быть готовым к выходу и не сопротивляться, когда потянет. И лучше окружить себя стеной огня.

О, как! Стеной...

— Не сложилось нынче с огненными стенами, — он с досадой посмотрел на кровать и на дверь в ванную. Ну можно, конечно... Но не стоит.

— Можно мысленно.

— А вот это другое дело! Без проблем. Хоть горящей вселенной, — он довольно и самоуверенно усмехнулся. — (Горящей Тисовой... Как там дела-то сейчас?) — Начинаем?

* * *

Темная полусферическая... нет, пожалуй, не совсем зала, но и комнатой такое помещение уже не назовешь. Стены цвета черного шоколада испещрены тонкими золотыми узорами, вспыхивающих в разных местах отраженным светом.

— Добро пожаловать, о достойнейший! — склонилась в полупоклоне голова... в изящной сверкающей короне.

Сисшайя... Стоит, чуть склонившись, и стирает часть круга, хвостом двигая какую-то, на вид парчовую, тряпицу. О, да, Хесеш в своем репертуаре — даже тряпка, и та дорогая и с узорами. Пижон. И эта... эталон местной красоты — в короне, и вообще вся блестит, потому что черную чешую покрывает то ли позолота, то ли сверху как-то крепятся золотые и серебряные чешуйки. И чуть ниже шеи сверкающий узор, похожий на "очки" королевской кобры. Вот только капюшона у нее нет, тело ровное совсем, больше на гадюку похожее.

— А...

— Господин Хесеш будет с минуты на минуту, он не ожидал, что его высокородный друг справится так быстро.

— То есть, справится не хуже демона? Ну конечно, не ожидал.

Она посмотрела на него одним глазом и ничего не ответила. Только лицо приняло еще более неприятное надменное, почти презрительное, выражение. Ну да, ну да. Мудрейший и просвещеннейший народ. Прибил бы пакость... было б чем только.

Он сделал шаг в сторону прохода в круге и почувствовал слабость. Конечно. Взгляд уперся в стоящее на полу золотое блюдо с зарезанным черным петухом. Ну что же не девственница? Было б оригинально. Это надо ж, дойти до жизни такой. Хотя... кто заставлял-то? Да ладно, интересно же, новый опыт. Правда, за последнее время в новом опыте у него недостатка уж явно не наблюдалось.

Ну и как это делается? Не нагибаться же и высасывать. Не смотри, гадюка одноглазая, без тебя разберемся. Как-никак, не дурнее демонов.

Локи пригляделся к лежащей на подносе убитой птице. От лужицы крови, вытекшей из перерезанного горла, исходило чуть заметное серебристо-алое свечение. Он поднес к нему руку и прикрыл глаза, представляя входящую в ладонь силу. Входит, всасывается, наполняет, бурлит... Ну конечно, сила есть сила, все как надо работает. Он улыбнулся. Перестарался даже, пожалуй. Энергия наполнила его даже с избытком, так что появилось ощущение легкой эйфории, похожей на хмель. А ничего так, быть демоном.

Он шагнул из круга, и почти одновременно из стены материализовался хозяин этого... космодромчика. В его доспехах. На местный манер переделанных. Ну да, рукава расшил и добавил чего-то красного и желтого. Цыганка ты и воровка, Хеш, что ни принимай и что ни возвращай. И вкуса ноль, была бы магия, сразу бы это безобразие перекрасил.

Хесеш поклонился сперва Локи, затем Сисшайе. В его взгляде скользила тревога, которая усилилась, когда он вновь перевел взгляд на гостя.

— Ты перебрал. У тебя глаза отсвечивают красным.

— Шикарно. Кто-то учил меня правилам хорошего тона, — рассмеялся трикстер. — И где же получасовая приветственная речь с выражением небывалого счастья и восхвалением моих достоинств?

— Ну ты не любишь, я знаю, — немного смутился Хесеш, с лица которого так полностью и не сошел отпечаток тревоги.

— Да ну? Вот же жалость, я только настроился.

— Я правда рад. И... насчет достоинств. Я не очень надеялся, что ты согласишься, и мне приятно, что ты настолько...

— Настолько тебе доверяю? Оставь, я и в более рисковые места забирался, поверь. А насчет тебя, — Локи демонстративно покосился на перстень, — вплоть до этого, — он уверенно кивнул змею.

Есть! Вот оно — растроганно-растерянное, такое знакомое выражение. Приятно почему-то видеть. И вызывать... приятно.

— Я бы не предложил. Да и вообще, — Хесеш немного поджал губы, а глаза, приобретя лукавое выражение, ушли куда-то в сторону. Он помолчал, а потом глянул в глаза Локи и рассмеялся: — Не стоит этого делать! За тебя очень много дадут!

— Ну очень смешно, — с деланной досадой усмехнулся трикстер. — Я должен быть польщен? Да ты не сделаешь этого, не сможешь. Духу не хватит.

— Не идеализируй... Нет, нет, конечно, я бы тебе никогда зла не хотел, но когда речь идет о таких деньгах... Там действительно большие деньги, на несколько таких дворцов хватит, и не только... В общем, я бы мог поступить легкомысленно. Просто у меня от этого начинают мозги несколько по-другому работать. Я мог бы подумать... ну что ты все равно выкрутишься, сбежишь. А я с тобой поделюсь потом, и все будет в норме. Мда... — Хесеш задумался, глядя куда-то в сторону в пол и поджав губы, потом поднял виноватые глаза на Локи и вздохнул: — Так что не стоит.

— Куда как откровенно, — Лафейсон прошел по ковровой дорожке к накрытому возле стены инкрустированному драгоценными каменьями (ну куда же без них!) золотому столику. Два кубка, и оба светятся. Пить, значит, одинаковое будем, демон. Не вино. — Опять петушиная? Нет, на козлов с девственницами не претендую, но вот один змей мне, кажется, кое-что задолжал.

— Хочешь моей? Ой, да конечно, какой разговор. Сиш, принеси нож и еще один кубок для гостя. Только моя правда хуже, я тебе лучшее предложил, что у нас есть... Мы не едим млекопитающих, а вот птиц — да, с удовольствием.

— Кто она? — поинтересовался Локи, когда нагиня полностью исчезла, пройдя сквозь стену.

— Рабыня, — Хесеш отхлебнул из кубка.

— И это ваша добрая традиция раскланиваться с рабами?

Хесеш улыбнулся.

— У нас говорят, что поклониться можно и муравью, если ты сознаешь, насколько он необыкновенное творение. А она действительно прекрасное творение, ведь правда?

Локи мог бы поспорить, насколько прекрасно надменное девичье лицо, сидящее без шеи на огромном чешуйчатом туловище, но не стал. О вкусах не спорят, нагу видней, в конце концов сие распрекрасное чудо его роду-племени.

— А почему... — Лафейсон, улыбаясь, изобразил одной рукой корону на голове.

— Ну нравится ей, вот и нацепила, — пожал плечами змей. — Дворец опечатан, на нем чары запрета на вынос любых ценностей, так что я сокровищницу открыл, все равно ничего никуда не денется, а ей в радость.

— А глаз у нее почему постоянно один закрыт?

— Потому что мне незачем смотреть двумя глазами на существо, лишенное магии, — пропела-прошептала возникшая снова из стены змеедева.

— Даже так? — протянул Лафейсон, впившись в нее взглядом. — Знаешь что, гусеница ряженая, я тебя огорчу. Магия у меня еще будет, а вот ума у тебя — это точно без перспектив. А ведь это поважней для существа разумного. Впрочем, ты к таким вряд ли относишься.

Он был готов, конечно. Мог отпрыгнуть или увернуться. Но только зачем? Призрак же он сейчас бестелесный, что грозить ему может, пусть кидается. И она кинулась. Сжалась на секунду огромными блестящими кольцами и затем резко выпрямилась, метя куда-то то ли в шею, то ли в лицо. Потому что понять он этого не успел — между ним и Сисшайей мгновенно вырос Хесеш, только что спокойно сидевший на бархатном полукресле за столиком.

КЛАЦ! — громко щелкнули белые зубы по золотому наручу с точной копией асгардской чеканки на выставленной в защитном блоке вперед руке. Не воин, да?

— Хеш, ну зачем? — лениво поинтересовался Локи. — Пускай бы воздух ловила. Может, и язычок свой заодно прикусила раздвоенный.

— Она не только на физическом плане кусает. А на ментальном и духовном тоже. И может потом очень долго тошно быть. Тебе точно не надо.

— Иммунитет у меня. Полный. Садись, брось ее, мешает только. Прибил бы ее или продал, что ли. Или она лелеет твой нагайский вкус?

Хесеш вздохнул, потом обратился к рабыне:

— Сиш? Ты обещала мне, что не будешь кусать гостей.

— Я терпела. Он меня под ритуалом подчинения держал, и он спрашивал, что я могу делать... Он заполучить меня хотел!

— А, ну это с ним бывает, — хмыкнул Хесеш.

— А потом он руны убрал и круг открыл, но я терпела! А он постоянно смеется надо мной!

— Вот как? — приподнял одну бровь Локи. — Да я не говорил с ней вообще. Только по делу. И поинтересовался я просто из любопытства. Что ты ей вообще позволяешь? У нас бы давно казнили или рот закрыли, причем навсегда. Научить, как?

— Я знаю, что смеется!

— Сиш. Я тебя предупреждал, что этот гость может это делать? Ты мне обещала. Иди в курятник, принеси мне пару яиц в кабинет. А корону сними. И не смотри на меня так, ты не заслужила ее носить. Можешь петуха одного загрызть. И не возвращайся, пока не будешь уверена, что сможешь вести себя нормально.

— Ой, кошмар, — устало рассмеялся Хесеш, садясь обратно за столик. — Сейчас я тебе все объясню. Ааа... ты хотел... — он покосился на валяющийся на полу кубок, который змея, державшая его до этого кончиком хвоста, выронила во время броска, и покачал головой. — Ладно, потом. Или допивай этот, в него налью... Она не хотела тебя зацепить, она не умеет. Укусить может, а язвить — нет. И с магией она вот что имела в виду: второй глаз у нее только магию видит, если магии нет, он просто мешает ей. Она же объяснить не может нормально... Это довольно примитивное создание, глупое. Всего на 25% демон, остальное — животное.

Вот же Хель. Прямо даже неудобно как-то. Тьфу.

— Ну прямо как ты, те же пропорции, — с досадою усмехнулся Лафейсон.

— Не совсем, — качнул головой змей, пряча усмешку. — Я того и другого по двадцать пять.

— А на пятьдесят тогда ты что?

Наг улыбнулся уже открыто и немного смущенно произнес:

— Полубог.

Ооо... Ну это уже вообще. Допить вино, чтобы не видно было... Удивления? Смущения? И молчал же все это время, а? Ну понятно, если спросить, так скажет, что сам же и не дал в их первую встречу договорить. "Полудемон, служитель, хранитель..." На этом он его и оборвал. И пошло-поехало. А потом... Потом разговор это был насчет богов, не богов... Вот Хесеш, просто так ничего ведь не скажет. А перебрал вина... то есть крови, он — это точно. Потому что даже жар прилил к щекам и вообще как-то не очень хорошо стало. А этот сидит и смотрит.

— Гад ты, Хеш, вот кто, — констатировал Локи, допивая бокал до дна.

— На двадцать пять процентов точно*, — рассмеялся Хесеш, — Змеи именно к ним относятся. Для тебя это до сих пор имеет такое большое значение?

— Тебе солгать, или сам отстанешь? Разберусь. Давай сейчас не об этом. Ты... — нет, надо сперва о суде его спросить, не то снова обидится, будет потом еще и нытье на тему хороший-плохой друг. — Решил-таки до конца идти? Ну судя по изменившимся мерам. Как там дела вообще?

— Дела? — наг прищурился, вид у него сразу стал какой-то болезненный, и на лице вновь проступили озабоченность и тревога. — Да я бы сказал как, только вот шауча* не позволяет, — он как-то нервно рассмеялся. — Долго крутили насчет того, знаю ли я, что я делаю. А у нас там пол-отдела свидетелями, все кивали из зала, чтобы я сказал, что нет... А я все на своем... Тогда меня трижды заставили повторить, что я уверен и считаю, что все нужное предусмотрел. А я все "да", "да", "да". И тогда пошло... "А знали ли вы, что посылаете клиента в нестабильный мир? — Да, знал, предупреждал, он согласен. — А знали ли, что клиент — существо высшего плана, а вы с такими работать не обучались? — Да, знал, предупреждал, клиент согласен. — А вы рассчитали, чем может грозить нестабильному миру вмешательство существа высшего плана, — Хесеш посмотрел на Локи отстраненно, как будто бы сквозь него, — склонного к глобальным разрушениям? Ну хотя бы на ближайшие 5-10 лет?" Ну я им давай теорию, что склонность — это всего лишь склонность, что она может никогда и не проявиться. Ну и добили они меня... "Вы не только сделали и то и се, и так и не так, вы еще и вообще своего клиента не знаете и не посмотрели. Он уже дважды пытался это сделать — полностью уничтожить сперва один, а потом и другой из миров!".

Хесеш, наконец, сфокусировал взгляд на Локи. И взгляд этот был совершенно расстроенный. А еще в глубине его читался хорошо скрываемый немой укор. И уж совсем глубоко смутно маячил неясный оттенок обиженного ребенка, которого непонятно за что и непонятно зачем обманули.

— Хеш! — Локи резко поднялся, от чего его чуть было не повело в сторону. — Оди?н, — он поднял вверх указательный палец, — один мир! И для этого были причины. Про второй... Это бред, бред, вообще бред! Я там править хотел, как бог, как мой... ладно, неважно, — он сел обратно. — Какого я вообще должен опять за это оправдываться? Я уже и так в тюрьме из-за этого! Причем, что я совершенно НЕ ЭТОГО хотел!!!

— Локи, — Хесеш заговорил спокойно и серьезно, только в глазах все еще читались грусть и тревога, — я верю тебе. Но мне надо... Разреши, пожалуйста, мне посмотреть. Мне посчитать нужно. Пожалуйста.

— Что опять смотреть, что опять считать? — устало скривился трикстер. Ну вот какого, Хеш... Сперва с гадюкой своей дурной, теперь и сам... Оно надо, ворошить это постоянно. Забыть хочется, а не наоборот. — У тебя же забрали все, вроде.

— Вернули, — Хесеш задумчиво прикусил губу, отчего один из его тонких длинных клыков оказался снаружи. — Дали, так сказать, последний шанс. Чтобы я убедился сам, что делаю то, чего делать не следует. Прошлое хочу твое посмотреть. Как там на самом деле все было.

— Ооо... Один раз смотрел — сразу не мог? Всегда знал, что этика — дело дурное. Все эти заморочки только боком... — Локи снова встал, на этот раз совершенно спокойно. — Давай. Только одно условие, — он прищурился и наставил на Хесеша указательный палец, — потом без обсуждений. Вообще.

Наг посмотрел на Локи как-то растерянно и благодарно.

— Я думал...

— Что меня час уговаривать придется? — Лафейсон рассмеялся. — Если на то пошло, то я действительно этого очень не хочу. Но я тебе друг или... так просто крови попить попробовать прилетел? Ты не смейся, я все же об этом не забываю. Что бы ты там обо мне не думал. И что бы не думали все твои милые коллеги. И да, — Локи прикрыл глаза. — Я хочу, чтобы ты убедился, что я не уничтожаю миры для развлечения.

Комментарий к 27. В гостях (ч.I)

*Шауча — чистота внешняя и внутренняя, в том числе и чистота речи. Хесеш имеет в виду, что не выругавшись, одним словом состояние его дел не опишешь.

*Гад — пресмыкающееся или земноводное (устаревшее)

В XVIII-XIX веках пресмыкающиеся вместе с амфибиями объединялись в группу гады — холоднокровные наземные позвоночные.

========== 27. В гостях (ч.II) ==========

* * *

— Идем, — Хесеш решительно поднялся и махнул рукой, от чего часть узорчатой стены просто растворилась, открывая проход в широкий и длинный дворцовый коридор. Ну да, видать, не все у них все же сквозь стены шастают.

— Сезам, закройся, — с усмешкой буркнул Лафейсон, проходя в новоявленную дверь.

— Ты и это читал? — удивленно улыбнулся наг.

— Да чего я только не читал. Мне дали просто идеальный шанс скоротать вечность за книжками.

— А как у тебя там?

— Там? — Локи оторвал взгляд от арабесок, покрывающих голубые стены. — Ну я бы сказал как, — он точно скопировал интонацию Хесеша, — да королевское воспитание не позволяет.

— Хочешь поменять?

— А что, уже можно?

— Возможно... — задумчиво произнес наг, точно так же движением руки делая проход и приглашая гостя пройти в большую светлую залу со струящимся посередине фонтаном. — У меня хорошая сейчас установка, большая. Так что... — еще одна стенка растворилась от взмаха руки, и они попали в хрустальную галерею с множеством цветных витражей, — сможем, думаю, что-нибудь подобрать. И если хочешь изменить какие-либо параметры, то решай, я сделаю. Вот только, — на этот раз они вышли в сад, и у Локи создалось стойкое впечатление, что змей повел его далеко не самым близким путем, — счастливое детство я тебе сделать все равно не сумею.

— Ооо... — протянул Локи, но Хесеш его перебил:

— Нет, нет. Даже не потому, что тебе суждено пережить что-то другое, и, тем более, не потому, что ты не заслуживаешь... Просто, — он покачал головой, — в детей, которых любят, не вселяются демоны. И сами они демонами не становятся.

— Демоны? — с подозрением прищурился трикстер. — А при чем тут демоны?

— Боги им тоже не особо нужны. Да боги счастливым людям вообще нужны мало, разве что некоторые вспоминают с благодарностью... ну те, кто на нее способен.

— Тогда можешь выбросить из головы. Новый кот в мешке меня не прельщает совершенно. Здесь уже хоть известно, чего ждать, и более-менее ясно, что делать.

Некоторое время они шли молча. Теперь Локи больше не сомневался — Хесеш действительно показывал ему дворец. Вот же хвастливое создание, а еще про него что-то говорил... Все было роскошно, богато, и... немного безвкусно. Ну не тому ты, дем... ах да, полубог, дворцы показываешь. И хоть "скромное жилище" оказалось совсем немаленьким, и уж точно не скромным, но ни по величию и размаху, ни, тем более, по художественной ценности, ни в какое сравнение с дворцом Асгарда не шло. И от этого почему-то вдруг отчаянно захотелось домой... туда... во дворец его юности. Ладно, не время об этом, гостеприимный хозяин, видимо, ждет каких-то восторгов. Изобразим?

— Да ты как султан устроился, скромный срединный хранитель! Теперь понимаю — за такое можно и в тюрьме без еды посидеть, — он одобряюще подмигнул. — Ооо... А вот эти беседки я уже где-то видел, — и он рассмеялся.

— Ну да, я же тебе говорил, — благодарно закивал змей. — Все, что ты мне показывал... все здесь, — он с любовью и какой-то потаенной грустью обвел глазами свой сад. — Только... — он обиженно отвел взгляд в сторону, — выходит оно мне все более и более боком. Вот ты мне позавидовал, а даже не представляешь, чем для меня все может закончиться. Не стоит завидовать никому... не мудро. Видим внешнее, но не знаем, чем за это заплачено, и чем, возможно, еще придется платить. Ну да ладно, — он вздохнул и невесело улыбнулся, — давай сперва о тебе. Тебя беспокоит что-то конкретное?

— Вполне конкретное, змей. Меня очень крепко держит тело, — Лафейсон остановился у одного из причудливых фонтанов, чтобы рассмотреть необычных больших разноцветных рыб. — Настолько крепко, что я не смог его самостоятельно покинуть. Если бы мальчишка со всей силы меня не вытолкнул, то даже не представляю, сколько времени это могло продолжаться. У меня есть свои соображения, из-за чего такое может быть, но мне бы сперва хотелось послушать тебя, — он серьезно, хоть и немного подначивающе, взглянул на Хесеша, — как специалиста.

— Вытолкнул? Что уже у вас там?..

— Да нет, с этим как раз все в порядке. Заботится он обо мне так, — покачал головою Локи. — Ситуация была... неприятная. Он бы не смог, если бы я сам предельно не подготовился. Не об этом сейчас.

— Хорошо, — немного успокоился змей, задумчиво поджимая губы и тоже глядя на подплывших к бортику рыб. — К сожалению, у меня насчет этого тоже только соображения. Никакой я в этом не специалист... Ты провел ритуал?

— А, да, конечно. Нормально прошло. Хотя... мог бы и предупредить о... весьма специфических эффектах. Красивые рыбки. И поджарить можно, — Локи с улыбкой протянул руку, чтобы погладить одну из рыбин, подставившую ему бок. Странное ощущение — бестелесная рука могла бы пройти насквозь и, тем не менее, чувствовалось легкое сопротивление, обозначающее невидимую границу живого существа.

— Японские карпы*... ручные совсем, — Хесеш тоже погладил рыбу по яркому боку. — Можно и жарить, хорошо размножаются. Жалко только, красивые очень. И все разные... Какие эффекты? Ты о чем? Идем, потом вернемся, если захочешь, у меня там установка считает... Хочу подкорректировать кое-что.

— Да замечательные такие эффекты, на хороший ужастик тянут, — Локи двинулся вслед за нагом. — Удар по всем нервам, тело дугой, жар, дрожь, даже старые шрамы открылись. Малой чуть не помер.

— Это, в общем-то, бывает, — Хесеш выставил руку вперед, отчего перед ними распахнулись высокие резные двери, и повел Локи через красный зал, полностью обитый бархатом со множеством таких же красных бархатных топчанов и лежанок и стоящими перед ними низкими инкрустированными столиками, — но только при первом вселении. У тебя не должно было такого быть. Тем более... он ведь на это пошел добровольно?

— Еще как. Я его хорошо подготовил. Считай, он об этом мечтал, — ехидно-самодовольно усмехнулся Лафейсон.

— Это какая-то защита, — задумчиво проговорил Хесеш. — Какая-то его собственная или установленная ему защита... Даже шрам открылся? Может, и не одна. А сейчас нормально уже? Нет конфликта?

— Сейчас — противоположность. Держит. Никогда с таким не сталкивался? Ну, или твои приятели... из юношеских похождений.

— Нет, — они перешли в другую залу, на этот раз золотистую. Паркетный пол, какое-то возвышение, огромные зеркала... Зал для танцев, что ли... или как у них тут такое называется. — У нас никто полным вселением не занимался, ритуалы не проводил, мы вообще как бы... так, пошалить. Зачем? У нас свои тела, мы на чужие не претендовали... А вот настоящие демоны... Ну я слышал, конечно. Но там совсем другое. Им из захваченного тела выходить не нужно, да и некуда, вернее, туда никто обратно не хочет. Так что они, наоборот, за него из всех сил держатся. И никому и в голову не пришло бы проверять. Может, тело и держит, вот только кто знает...

— Змей, ты шутишь? Это уже не смешно совсем. Ты сказал — смогу туда-сюда летать, когда надо. Мне кажется, ты чего-то очень серьезно недопонимаешь. Если там меня хватятся... Вот тогда придет черед мне тебе завидовать снова. Причем, в каком бы ты положении ни был.

— Ты не волнуйся, я не думаю, что это что-то непреодолимое. Может быть... — еще одни двери распахнулись перед ними, пропуская в галерею с зимним садом, — просто идет притирка. Тело подстраивается под тебя, нервная система. И пока полностью не перестроится... — ("не выключайте компьютер до конца установки обновлений" — усмехнулся про себя трикстер) — Как оно тебя слушается?

— Еще не совсем... С точными движениями проблема. Писать, ловить.

— Вот видишь. А со стороны?

— Нормально. Никто и не заподозрил. Сколько может идти такая притирка?

— Три, девять, сорок дней... Основные этапы расставания души с телом. Или соединения. Только... это может быть еще не все. Ритуал... Ты ведь мальчика ни в чем не обманывал?

— Хеш, я все-таки не новичок в магии. И очень хорошо понимаю, что если ритуал действенный, то есть реально меняет мои отношения с телом, то там каждое слово имеет значение. Я продумал.

— А что ты ему пообещал?

— Ничего сверх того, что и так придется делать. Помогать, защищать, учить.

— Учить... — задумчиво протянул Хесеш. — На каком языке ты проводил?

— Латынь, — небрежно пожал плечами Локи, — местная традиция.

— А он как?..

— Я перевел. Хеш, оставь, конечно, я знаю, что он должен был все понимать. Он и так малолетний, и я в курсе, что это тоже в некоем роде проблема. Но я с ним, что называется, "от и до".

— Я не сомневаюсь. Я знаю, какой ты маг, вижу. Это же по тысяче мелочам... Тут просто может быть загвоздка в слове "учить". Это слишком широкое понятие. Мне трудно точно сказать, я в этих языках не очень... Если бы ты на санскрите... или хотя бы арабском. Но я думаю, что там может быть то же самое, — Хесеш сделал круговое движение выставленными вперед ладонями, и на этот раз открылся проход в темное помещение с высоким куполом. — Постой здесь, я защиту сниму. Так вот, — послышался его голос откуда-то изнутри, немного искаженный странным эхом, — "учить" — это может быть и "обучать", и "просвещать", а еще "наставлять", "быть наставником", и еще много чего.

— Чудесно. То есть, ты хочешь сказать, что если он это воспринял, как "быть наставником"...

— Да, я хочу сказать, что если он от тебя чего-то ждет, что ты ему обещал по договору, и недополучает, то это может вести не только к разрыву, но и, наоборот... он может тебя держать, чтобы попытаться дополучить это. Неосознанно, скорее всего, но держать может. Заходи.

— Не, ну это... — Локи рассмеялся, разведя руками. — На самом деле, последнее время только этим и занимаюсь — учу и наставляю.

— С твоей точки зрения это, может, и так, вот только если он ждет от тебя большего... К тому же... Вот еще что. Это уже из области отношения бога с его адептом. Я не очень знаю об этом, ты лучше должен бы... В общем, если он в тебе нуждается, то ты... тебе положено быть рядом.

— Неимоверно счастлив, — только и смог ответить Лафейсон, проходя в помещение.

* * *

Полумрак, круглая стена, высокий купол, стены до самого верха расписаны символическими фигурками людей, сценками из их жизни... и даже смерти. В середине на уровне глаз вращается огромный, по виду хрустальный, шар, внутри которого мерцает что-то, похожее на плазму. В воздухе, начинаясь где-то на уровне груди и уходя вверх, парит сплетение светящихся нитей, больше всего напоминающее паутину. В местах пересечения более яркие точки различных цветов — зеленые, белые, желтые, оранжевые, красные. Все мигает, переплетается, вспыхивают и пропадают различные надписи, вырастают и гаснут новые и новые нити.

— Твоя замечательная установка? — скептически было хмыкнул Локи, но взглянув на лицо Хесеша, осекся. Тот стоял, сокрушенно уставившись на мигающую красную точку. — Что-то не так?

— Все не так, — прошептал Хесеш, подтягивая одну из нитей, выходящих из красной точки. — Не очень спешишь? Мне просто... неспокойно будет другим сейчас заниматься, пока я не удостоверюсь...

— Да ни капельки, — трикстер пожал плечами. Чтобы спешить, нужно хотя бы представление о времени иметь. Там ситуация чем-нибудь да разрешится. Хотя надолго оставлять мальчишку одного ему неспокойно тоже.

— Тогда, — наг метнул в Локи странно смущенный взгляд, — мне надо немного поработать. — Он подошел к шару и, возложив на него руки, прикрыл глаза.

Причину смущения Лафейсон понял примерно через полминуты. Змей на глазах стал увеличиваться в размерах, став выше примерно в полтора раза, из груди у него материализовались еще две пары рук, а на голове из волос поднялись две тонкие черные змейки. Ооо... Так вот ты какое создание, срединный хранитель Хесеш! Теперь наг довольно сильно отличался от аса или человека, не только хвостом, который к тому же обычно прятал под длинными полами одежды.

— Рабочая ипостась? — насмешливо прищурился Локи. — Да ты не смущайся, видали и поуродливей.

Хесеш рассмеялся.

— Всегда скажешь приятное.

Но было видно, что напряжение и неудобство с него спало. Он стал быстро перебирать нити всеми шестью руками и рассматривать узлы сплетения, в то время как змеиные головы тоже поворачивались и внимательно наблюдали за вспыхивающими надписями.

— Что, одна голова хорошо, а три — лучше? Так что там? Когда все умрем-то, гадалка?

— Плохо все, — вздохнул змей. — Видишь эту вот красную? Критическая точка. Где-то через полгода-год, — он потянул за наиболее яркую выходящую нить. — Предположим, все закончилось хорошо. Идем дальше. Вот следующая, — в его руках опять ярко-красным мигало переплетение. — Пускай. Идем, — он потянул. — И снова, — вид у него становился все более виноватый и все более расстроенный. — Ой-ёй. Что-то мне и считать дальше не хочется...

— Ну так бросай, — беспечно-зло проговорил Локи, присмотрев у стены накрытый столик. С двумя бокалами. Готовился змей, знал, что он согласится. Ну или, по крайней мере, рассчитывал. — Что толку дальше смотреть, если уже через полгода все, возможно, накроется? Нестабильный мир, ты предупреждал, и так далее. А глупый клиент не попросил посмотреть вперед хотя бы на годик. А умный специалист... Ты же мог посчитать и не стал, верно?

Змей стоял и придерживал конец одной из нитей в руках, ожидая, когда она вырастет. И, когда вспыхнул красный огонек, всеми шестью руками оборвал часть "паутины" и, скомкав, досадливо отшвырнул, отчего та рассыпалась в воздухе разноцветными искрами.

— Ты тоже? — он укоризненно посмотрел на Локи, сдуваясь до нормальных размеров и направляясь к столу. Пропали лишние руки, улеглись на голове и слились с волосами черные змейки. — Ну они — это понятно. Но ты... На чем я мог посчитать?! На той самоделке с замороженным зеркалом? На это ушли бы недели!

— Прекрасно! А теперь у меня там уйдут месяцы, а потом что? Мир накроется?

— Может.

— Вместе со мной, да? А ежели выживет, то через год может накрыться опять? А потом снова и снова?

Хесеш молчал. Взял со стола кубок, рука его заметно дрожала.

— Ну чудесно, — Локи тоже потянулся за кубком. — Если бы ты предупредил, то я бы...

— Ты не помнишь, как это все было? Как зеркало это держал, как... Да ты убил бы меня раньше, чем я посчитал!

— Подержал бы еще, если надо! Хеш, заканчивай, а? Ты думаешь, я не понимаю, почему ты не посчитал? Твои деньги пропали бы — вот что! И поэтому ты спешил, и поэтому ты меня так быстро подбил на это первое место!

— Да! Да! И поэтому тоже! — Хесеш залпом осушил кубок, лязгнув клыками по металлу. — Ты не понимаешь... Не поймешь... Не все рождаются наследными принцами!

— Ооо... — ядовито протянул трикстер. — А вот в этом ты прав, как никогда. Не все. И твои правы, — Локи прикрыл глаза, смотреть на это непрекращающееся мерцание вдруг стало невыносимо больно, — ты действительно не знаешь, с кем имеешь дело. — Он помолчал и обреченно добавил, глядя в одну точку: — Я даже не ас.

Комментарий к 27. В гостях (ч.II)

*Японские карпы:

http://superstyle.ru/23jul2008/karp

http://aquarium1.ru/akvariumnye-rybki/yaponskij-karp-koi/

========== 28. Сам себе враг ==========

* * *

Хесеш замер, обескураженно глядя на Локи.

— Но ты же... — он сделал в сторону гостя жест рукой сверху вниз, видимо, указывая на то, как тот выглядит внешне. Потом Хесеш перевел растерянный взгляд на связанные металловидной дымчатой субстанцией руки Локи. Видимо, это означало, что в таком положении ас не смог бы изменить свой внешний вид ни иллюзией, ни какими-либо иными чарами.

Трикстер молчал. Наг все равно не отвяжется, будет докапываться до сути. Но помогать ему он не собирался. Не хотелось помогать. И говорить об этом не хотелось. Или все же хотелось?..

— Твоя вторая ипостась... — наконец, полуутвердительно-полувопросительно произнес змей. — Ты не любишь ее.

— Верно.

— Но... почему? Ты же пользуешься ею, она тебе помогает. И этот лед...

— В крайних случаях. Глупо было бы не использовать то, от чего все равно не избавиться.

— Но... это же такие возможности, и ты ею полностью управляешь... — Хесеш выглядел огорченно-растерянным. — Тебя же не перекидывает из одной формы в другую без твоего желания? И ты... без нее бы не вышел.

— Да я без нее бы вообще туда не попал! Глупое ты создание! Да ты... — Локи болезненно и устало поморщился, — ты просто ничего не понимаешь.

— Так объясни, — змей смотрел внимательно и серьезно. Потом улыбнулся и напомнил: — Иногда, может быть, лучше просто сказать...

— Объяснить? Представь себе самое подлое и злобное создание, которое ненавидишь ты и все твое окружение, и подобных которому ты бы всех с радостью уничтожил. А потом в один распрекрасный момент узнаешь, что это ты! И еще... Все вокруг тебя об этом знали, все, кроме тебя! Объяснил? И да! Ты хотел узнать, почему я хотел уничтожить тот мир? Потому что это мир этих монстров — Етунхейм! И я... я просто хотел доказать, что у меня с ними ничего общего, и они для меня такие же враги, как и для всех!

— Стоп, стоп, стоп, стоп, — Хесеш в примиряюще-тормозящем жесте поднял руки. — Начнем с того, что для меня просто нет таких созданий, которых бы я ненавидел... И уж тем более тех, кого бы я хотел уничтожить... Ну я частично демон и частично животное, и как бы тоже этому не очень рад... Но у меня нет ненависти ни к первым, ни ко вторым, нас все же учили к каждому созданию относиться индивидуально, а не обобщая... хотя, конечно, очень зловредные есть и среди тех, и других. Но я... — он улыбнулся, покачав головой, — я просто сочувствую им. Потому что я знаю, как это... быть демоном хотя бы частично. И я сочувствую себе в этом тоже. Странно, если бы я стал себя за это ненавидеть.

— Заткнись, Хеш, — Локи выдавил из себя кислую полуулыбку. — Я все знаю, что ты мне хочешь сказать. Не веришь? Что это моя половина, что я должен ее принять и полюбить, и что только так можно стать цельным, и значит, сильным, и... что там? А да, и счастливым. Правильно? Ну я ж тебе сдавал вроде, а ты взятку взял и зачет поставил. Так что... — он усмехнулся вполне уже мирно, — не нуждаюсь я уже в этих лекциях. Сдал.

— Сдал, — кивнул наг, ободряюще улыбаясь. — Сам преподавать можешь, тебе ведь еще придется... Да я хотел не об этом. Эти... извини, я не знаю названия, это... новая раса?

— Етуны? С чего ты взял — древняя, еще древнее нас.

Глупо-то как прозвучало, "нас"... Действительно, кем он себя считает...

— Ну тогда с тобой все в порядке! — облегченно выдохнул Хесеш. — Просто... Если раса древняя, если она выжила... То все там должно быть нормально. Значит, есть все то, что свободным разумным дается — и любовь, и взаимопомощь, и дружба, сочувствие... забота о детях, доверие. Все должно быть, без этого просто не выжить. Вот если бы новая раса, так тут еще неизвестно... или вообще искусственно созданная. Действительно, может быть трудно... А здесь... здесь точно в порядке все.

Хесеш помолчал немного, потом продолжил:

— А ты... ты просто пострадал от собственных предубеждений и предрассудков. Чужих предубеждений и предрассудков, с которыми согласился и которые принял за истину. А жизнь, это такая штука... обязательно поставит в ситуацию, когда с подобным придется расстаться. Иначе... Иначе просто никакого движения вперед не будет, ничего не поймешь и ничему не научишься.

— О, Хеш, оставь лучше... Пускай, я сейчас даже сдамся и спорить не буду, и тысячу примеров тебе приводить. И пусть етуны тоже, как ты любишь говорить, прекрасные творения, на своем месте в мироздании, и наделены самыми лучшими качествами. Вот только они от природы враги и асам, и, кстати говоря, людям тоже. А я ведь себя уже защитником девяти миров мнил, и тут оказалось... Что враг я всем просто. От рождения враг.

— Ну да, и сам себе тоже, естественно. Две половины ведь, которые враги изначально... — Хесеш покачал головой. — Ты... странные вещи какие-то говоришь. У вас кошки есть? Вот кошки, они от природы собакам враги. Инстинкты животные, действительно заложено что-то такое. Но если, — Хесеш с улыбкой глянул на Локи, — если они растут вместе... и то... А ты, ты высшее создание, разумное, и вдруг такое... Ну чем голова у тебя забита вообще? Знаешь... Когда мы рождаемся, на нас влияет куча разных вещей — генетика родителей, карма, время и место рождения, звезды... Это стартовые условия, они могут быть очень непростые. Но ведь это.. это всего-навсего склонность, предрасположенность. Дальше воспитание, окружение. Тоже накладывают очень серьезные отпечатки, бывает трудно исправить. Но потом ведь мы вырастаем. И если ты свободное разумное существо, а все разумные изначально рождаются свободными... То можно очень многое переосмыслить, понять... сделать, как надо, и уже от этих вещей не зависеть. И да, ты правильно сказал — стать счастливым. Это непростой и не очень быстрый путь, но это... — он задумчиво улыбнулся, вспоминая что-то свое, — это действительно ценно. И интересно. И очень интересные результаты, просто видишь, как все меняется. У нас говорят — хочешь изменить судьбу, обмани ее — изменись сам.

— Хеш... — болезненно поморщился трикстер. — Ну какого ты со мной, как с ребенком?

— Я бы тебе сказал — какого, — немного недовольно-насмешливо ответил наг. — Да только ведь еще больше рассердишься.

Локи взглянул на него исподлобья и... не выдержав, рассмеялся.

— А ведь где-то ты, наверное, опять прав, полудемон. И... как у нас уже принято? Я над всем этим подумаю. И я разберусь.

Они помолчали, потом Хесеш, виновато скосив глаза, сказал:

— Локи... Ты меня прости, пожалуйста, за этого "наследного принца"... Я нервничаю сейчас очень... И ты знаешь, я могу иногда такую глупость сказать...

— Отомщу — прощу, — буркнул трикстер, — устраивает? Ладно, шучу. Конечно, знаю, что ты много приятного сказать можешь, с первого знакомства понял, а потом так вообще хорошо выучил. Особенно забавно звучит после этого, — он тонко-иронично улыбнулся и процитировал: — Не стоит завидовать никому... не мудро. Видим внешнее, но не знаем, чем за это заплачено, и чем, возможно, еще придется платить. — он пристыживающе-ехидно прищурился, с удовольствием отмечая смущение собеседника.

— Да я не нарочно, — виновато пробормотал наг. — Просто... для меня тоже болезненные темы есть, и я все-таки демон...

— Вот как? — рассмеялся Локи. — А ты не слишком хитришь... сам с собою? Как других поучать или своими духовными достижениями хвастаться — так свободное разумное существо, а чуть что — сразу демон. Ну да, сам не свой и собой не владеющий бедный демон. Забавно слышать. И куда сразу про другую половину забывается? Лучшую половину. Отец-то там кто? Бог?

— Полубог... — совсем потупился змей. — Но... я совсем не считаю его половину лучшей.

— Вот даже как! — обрадованно протянул трикстер, привычно ухватываясь за слабое место другого. — Да у нас тут, оказывается, детские обиды? Причем, многовековой давности! И что же ты с полубожественным родителем не поделил?

— Я ничего с ним не делил! — обиженно выкрикнул наг. — Я вообще никогда его в глаза не видел! Я... Ну да, он полубог и известный мудрец, и о нем притчи ходят. Цитируют его иногда... Ну, например, как он гулял в саду своего дворца, глядя на небо и медитировал... и наступил на змею. Она его сразу же и укусила. Ему ничего, конечно, иммунитет вон, как у тебя... Да у нас почти у всех на змеиный яд иммунитет. Ну он... полубог ведь, — Хесеш чуть скривился, — как же, в собственном саду змея укусила, хотел ее сразу убить. А она и говорит: "Если ходить по земле, не глядя под ноги, можно не только на змею наступить, но и упасть в яму". Понравилась ему ее мудрость, он на ней и женился. Вот так создаются мифы. Вот только я знаю, что она на самом деле сказала. Мама... она злая довольно была и резкая. Она сказала — "не только на змею наступить можно, а и на коровьей лепешке поскользнуться"! Но все равно мудро ведь, да? — на обычно доброжелательном лице нага промелькнула недоуменно-нервная злость. — И не женился... А взял 174-ую наложницу себе в гарем. А на следующий день он ушел искать Истину! И до сих пор ищет. А мама... нас родилось у нее тринадцать. Все змеи обычные, один я полудемон. Она еле дождалась, когда мне десять исполнилось, и ушла. Еще ругалась, что все дети, как дети, только моей зрелости никак не дождаться, отсталый какой-то! — он рассмеялся. — Я просил ее не уходить, так она заявила, что нормальному половозрелому существу родители не нужны, и что она честно дождалась этого счастливого момента, хотя ей все в этом дворце осточертело посреди высокомерных идиотов, и что она за это время уже бы еще девять раз нормальное потомство родила от нормального змея. А я... вообще-то половозрелым себя как-то не чувствовал, я вообще не очень и понял, о чем она говорит. И всё... Ну да, у меня няньки были, и учителя... Вернее, не у меня, они там просто были. И во дворце, где несколько сотен различных существ, и все разного возраста, разного уровня... А я так — маленькое недоразумение, у других-то хоть матери. И не все шибко мудрые, кстати! Вплоть до такого — "не стоит играть с ним, он демон, ничему хорошему не научишься". И я стал убегать на пустырь, к стихийникам, мне все равно этим пустырем постоянно грозили. — Он помолчал, видимо, вспоминая. — Вот я теперь думаю... не уйди он тогда, может быть... я и не был бы полжизни по тюрьмам...

— Ууу... — покачал головой Локи, в его голосе было почти что сочувствие. — Ну и где же все мудрые мысли про стартовые условия, про взросление?

— Ты прав, — просто согласился Хесеш, даже как-то повеселев. — И я над этим работаю. В конце концов, надо найти ему Истину, так пусть ищет, легкого ему Пути. Говорят, ребенком перестаешь быть, когда понимаешь, что твои родители не совершенство. Когда их прощаешь — становишься взрослым. И становишься мудрым, когда прощаешь себя.

* * *

— А кубки-то пустые, — Локи изобразил недовольство. — Хеш, вот какого? Я лучше тебя принимал, хотя и был не совсем, так сказать, дома.

— Ой, извини, — опомнился тот. — Сисшайя... Не возвращается что-то, как бы она там всех кур со злости не перегрызла.

— Оооо... Да где ты взял ее вообще? Или у вас ничего лучшего не водится, или, — Лафейсон довольно ухмыльнулся своей догадке, наставив на Хесеша палец, — она досталась тебе бесплатно.

Змей ошарашенно посмотрел на Локи и рассмеялся, кивая.

— Ну что с тебя взять? — Локи рассмеялся тоже. — Халявщиком был, халявщиком и помрешь, сколько бы не рассуждал о высоких материях.

— Ну ты... ну зачем ты... Дело не в этом. То есть, не только в этом. Я ее на тюремном аукционе рабов взял. У нас такие проводятся... Если признают, что преступника перевоспитать невозможно, или он за себя не отвечает, то его просто продают в рабство, тогда за него отвечает уже хозяин. Ее выставили, цена нулевая, а никто не берет... Ее убили бы просто. Жалко ведь... я и взял.

— За доброту опять, что ли, страдаешь?

— Почему страдаю? Я в плюсе. Она мне в радость, и помогает во многом. И... она — единственное, что у меня точно не конфискуют. У нее цена нулевая. Возможно, ее даже в тюрьму с собой можно взять... ну если придется.

— А что не брали ее — так я не удивлен, — и Локи изобразил надменно-презрительный взгляд полунагини.

— Ах, это... — Хесеш немного скосил глаза, в которых появилось виноватое лукавство. — Ну как тебе объяснить... У вас еще какие домашние животные есть?

— Лошади, собаки, коровы... К чему это ты?

— Ну представь собаку... Она рычит или лает на тех, кто к ней плохо относится. Я же тебе говорил, Сиш — она слишком во многом животное, она чувствует... И на лице у нее отражается, — Хесеш наконец взглянул Локи в глаза, улыбка его стала еще лукавее, — то, как ты относишься к ней.

Вот же Хель! Ну теперь только смеяться. Смеяться вместе с Хесешем. Ну гадкий змей, а предупредить не судьба?

— Я тоже чувствую, — продолжил Хесеш. — Да все это чувствуют в какой-то мере, в любом ведь в какой-то степени присутствует животное.

— Ой ли? — недоверчиво и весьма высокомерно усомнился бог.

— В любом, у кого есть тело. Есть тело — есть и животное. Есть инстинкты, желание защитить себя, выжить и так далее. Ответить на добро добром и на зло злом — это тоже оттуда. И только разумный может пойти дальше. Как в одну сторону, так и в другую. Знаешь, мне было тогда очень трудно с тобой, во мне ведь тоже животного очень много, я тоже чувствую... И мне постоянно хотелось ударить или сбежать. Ударить я не мог... и нечем было, и вообще... ахимса. Но я подумал, я же профессионал, неужели я свои знания могу только на работе... или только в беседах? И разве моя животная часть сейчас должна управлять мною? И я решил, что буду относиться к тебе хорошо до конца, как бы ты не относился ко мне, и что бы не говорил и не делал... И знаешь, то, что мы с тобою сейчас вот так тут сидим, это же чудо какое-то... И теперь, — Хесеш поднял глаза на Локи, в них светилось какое-то потаенное торжество, смешанное с благодарностью, — я точно знаю, что это возможно. И я больше в таких ситуациях не животное... никогда не буду. — Он помолчал, со светлой грустью глядя куда-то вдаль, видимо, вспоминая. — Так я позову ее? — опомнился он. — Действительно, и пить уже нечего, и поесть нужно. Я отошлю ее сразу, если она тебя раздражает, а то у меня тут установка считает, и нужно еще кое-что, — он поднял взгляд на постоянно плетущуюся и изменяющуюся мерцающую паутину в центре и вдруг простонал: — Ой-ёй...

— Ну что опять? Рагнарек завтра? Знаешь, я бы уже не удивился.

— Не совсем, но... — Хесеш поднялся с места, вновь принимая свою рабочую форму и, пройдя в центр, потянул к себе паутину сверху, начав быстро перебирать сеть всеми шестью руками и сокрушенно покачивая головой, затем прошептал: — Как меня и предупреждали... Сейчас расскажу, — ответил он на немой и весьма недовольный взгляд Лафейсона. — Мне сказали, что этот мальчик... носитель... что он первое место не просто так, и что он с большой степенью вероятности может быть одной из ключевых фигур, необходимых для выживания этого мира. И если с ним что-нибудь случится, — лицо Хесеша становилось все более озабоченным и расстроенным. — Видишь эти красные точки?

— Критические точки мира? Да ты уже показывал, вроде все то же самое, что ты первый раз стер. Я осознал уже сей приятный факт, что он упорно и регулярно будет стремиться загнуться.

— Да... Это почти то же самое, только обсчет уже вместе с ним... с этим мальчиком. Видишь эту вот линию? Смотри, что сейчас будет, если я ее оборву, — и он двумя пальцами разорвал тонкую зеленую паутинку. Красные точки сразу же вспыхнули ярче и увеличились в размерах, а в воздухе побежали красные и оранжевые надписи. — Вероятность гибели увеличивается просто в несколько раз... Это очень и очень...

— Достаточно. Запугал, убедил. Меняй. Было бы за что держаться, там и так ровным счетом ничего хорошего.

— Как менять? Нельзя менять...

— Полчаса назад только предлагал и говорил, что можно. У тебя нарушения памяти?

— Но я же тогда не знал, что ты уже провел ритуал! Теперь у тебя договор там, и...

— Разорву, не вопрос. И пробирками своими меня не нужно пугать — разберусь, мои проблемы, одной больше.

— Ты не понимаешь... Разорвать такой договор, это все равно, что на всю Вселенную заявить, что тебе доверять в таких вещах нельзя. Второй раз может просто не сработать... И не работать потом очень долго, я даже не знаю, какой там период, чтобы это хоть частично списалось. Семь лет, двенадцать, шестьдесят...

Локи прикрыл глаза и покачал головой.

— Что ж, зови свое прекрасное создание, здесь только выпить и остается.

* * *

Сисшайя скользнула сквозь стену, держа на голове расписанный золотой кувшин, а на кончике хвоста корзинку с ножом и яйцами. Хесеш помог ей избавиться от ноши, видно было, что справляться без рук ей было весьма непросто. На Локи она бросила лишь один недоверчиво-настороженный взгляд, после чего старалась держаться по возможности на отдалении, как будто не она, а он ее собирался укусить. Чувствует, да? Как животные. Ну ладно, с животными у него как раз никогда проблем не было, с собаками, а особенно лошадьми... Что там в мифах-то говорилось? А что, не мог бы такого сделать? А вот мог бы, поработать, правда, конечно бы, пришлось. Превращаться в животных — это уже весьма нетривиальная магия. Но у него вполне есть об этом представление. Жаль, в тюрьме так и не попробовал, состояние было не то...

Ну да ладно. Сейчас зато испытаем кое-что другое. Проверим. Сисшайя... Хорошая, хорошая собачка... Тьфу, змеючка. Вот только бы не засмеяться. Как смотрит-то. Хорошая, милая девочка. Последняя надежда, единственная связь. Верная спутница единственного друга. Красавица.

— Хеш? Не откажешь гостю в маленькой просьбе?

— Конечно. Все, что в моих...

— Отдай девчонке корону. Она ей идет, — и он заговорщически подмигнул то ли ему, то ли ей.

Хесеш сперва кинул на него удивленный взгляд, а затем понимающе и благодарно улыбнулся.

— Нуу, — задумчиво проговорил он, подхватывая игру, — я бы, конечно, подумал. Она не очень хорошо себя вела последнее время. Но гостю дорогому отказывать нельзя, и только поэтому... Сиш, ты обещаешь себя хорошо вести и не кидаться на гостей, даже если они тебе не очень нравятся?

— Да, господин, — она склонила голову, а в глазах у нее застыла робкая надежда ребенка, которому вместо наказания вдруг предложили купить новую игрушку. — Я буду очень стараться.

— Ну тогда иди в сокровищницу и выбери себе три любых украшения, только не очень тяжелых, и чтобы они не сильно гремели. И скажи спасибо гостю, потому что это только ради него.

— Спасибо, — она повернулась к Локи и просияла, и он отметил, что без этой надменной гримасы ее лицо было действительно утонченно красивым. — Так я побегу?

— Беги, девочка. Ты... — наг растроганно-благодарно повернулся к Локи, когда она пропала в стене.

— Оставь, это просто эксперимент, — притворно-недовольно поморщился он. — Считай, что я тебя проверял. И даже не подумай, что я тебе хотел сделать что-то приятное, — и он перекривил: — Ты не очень хорошо себя вел последнее время.

Хесеш засмеялся, прикрывая лицо руками.

— Знаешь, я даже не думал... что с тобой может быть так легко.

— Я же сказал — оставь. Что там надо было тебе с меня считать — считывай. Потому что у меня там смертный — последняя надежда пропадающего мира — в не очень хорошей ситуации остался, не хватало, чтобы он еще в бега подался или еще что-нибудь выкинул. И да. Если ты подумал, что я забыл, что ты меня обещал кое-чем угостить — ты ошибся.

— Ой, да, да, сейчас я все сделаю. Сперва... — Хесеш встал, снова пройдя к хрустальному шару. Положил на него две руки, подняв кверху появившиеся еще две. Наверху зажглось матовое кольцо где-то метр в диаметре, змей сделал жест одной из верхних рук вниз, приказывая ему опуститься, и, проведя его по воздуху к их столику, подвесил над головой Локи.

Тот только недовольно-недоуменно скосил вверх глаза и усмехнулся.

— А теперь... Я помню, — улыбнулся наг, снимая золотой наруч. — Ты извини, я много наливать не буду, — произнес он, — тебе все равно не понравится, а мне еще работать надо. — И он, аккуратно и очень сосредоточенно немного чиркнул ножом по вене. Кровь у него была вполне обычная — красная, и в полутьме отсвечивала таким же серебристо-алым, как и налитая в кубок Хесеша кровь петуха, только немного слабей.

Локи усмехнулся и поднял кубок:

— Ну что? Считай, что почти побратались. За успех нашего почти безнадежного дела, мой всепонимающий иномирный друг.

* * *

========== 29. И снова школьные будни ==========

* * *

Локи ушел, не дождавшись результатов. Да не нужны они ему, Хешу нужны, пускай и смотрит. Кажется, змей хотел еще о чем-то поговорить, смотрел так расстроенно... Он не стал, сказал, что спешит. Правду сказал, неспокойно совсем уже стало. Но, вроде бы, все обошлось, вот чуланчик родной, интересно, заперли, нет? Мелкий спит, ну и ладно, не стоит будить... Как можно аккуратней он проскользнул в тело, прислушиваясь к ощущениям. Странно, но того, чего он ожидал с особым чувством неприязненного страха, не было, зато почему-то отчаянно ныло в правом запястье. Что же там все-таки произошло?

— Локи! — радостно-облегченно прошептал Гарри, просыпаясь. То ли ждал, то ли... Ну да, с такой болью не очень-то и поспишь, можно лишь отключаться на время в некой полубредовой дреме. — Локи, все хорошо! — (ну да, отлично просто, лучше не бывает). — Он всего три раза меня ударил и прямо в пижаме, а потом, — Гарри хитро и довольно улыбнулся, глядя в глаза Локи с видимым ожиданием одобрения, — я притворился, что меня сейчас вырвет, и он отшвырнул меня на лестницу.

— И руку там повредил?

— Нет, — мальчик покачал головой с некоторой досадой. — Просто я убежал в туалет и там заперся. Ждал, когда они все улягутся, и даже не помню, как заснул. А потом замерз и проснулся... и на лестнице поскользнулся. Ногу свело... наверное, отсидел, — он не стал говорить Локи, что в туалете его действительно нещадно рвало, и что ноги подвернулись просто от слабости.

— Хорошо, — одобрительно кивнул Лафейсон. — А есть-то опять что так хочется?

— Вырвало, — все-таки пришлось признаться Гарри.

— Ясно. В роль слишком сильно вошел, когда изображал, и не вышел вовремя.

— Да, — мальчик кивнул, поняв, что именно это и произошло. — Но меня правда сразу замутило, когда ты ушел.

— Думаю, тело так среагировало на уход, для него это сродни частичной потери сознания. А ты усилил и использовал?

Гарри кивнул.

— У меня способный ученик, — улыбнулся Локи. — Волосы... постриг?

— Нет, убрал.

— Убрал? — со смесью сомнения и заинтересованности переспросил трикстер.

— Да, как ты учил. Сказал, что мне так не нравится, что это все из-за Дурслей. И они убрались.

— Ооо... — довольно протянул Лафейсон. — А это уже что-то. — И, отвечая на недоуменный взгляд Гарри, пояснил: — Магия, которая заставляет расти волосы быстрей — довольно примитивная. Это естественный процесс, твое желание просто ускоряет его. Магия, которая волосы убрала... Как ты думаешь, куда она их убрала? Вот именно — нет ответа. В принципе, можно и поисследовать — вернула эти вещества в организм, рассеяла в воздухе, выкинула в другое измерение... Но нам это неважно. Главное — это уже настоящая магия, естественных аналогов этому нет. В общем, меня это радует, — закончил он, видя, что сонный измученный мальчик не очень способен осознать, о чем идет речь. — А теперь съесть кусок мяса и спать.

Ну а что тут еще можно делать? Тело уставшее и разбитое, слишком много ему пришлось за последние сутки перенести. Очень хотелось, наконец, самому попробовать магию, да вот ведь, опять не судьба. Лучше бы, правда, у Хесеша остался или хотя бы в камере отдохнул, да кто ж его поймет с этим временем.

Он уже почти засыпал, когда мальчишка неожиданно заговорил снова.

— Локи? — голос Гарри звучал решительно и мрачно, а лицо было очень серьезным. — Я хочу, чтобы мы отобрали у них Граннингс. И сожгли дом. И... — он замолчал, видимо, обдумывая, чем бы еще можно было отомстить Дурслям.

— ... распихали их по тюрьмам и психбольницам? — усмехнувшись, подсказал трикстер. — Подумаем. И да — мне очень даже нравится твой настрой.

* * *

Утро началось почти как обычно — со стука в дверь и грохотанья на лестнице. Добавилось щелканье засова (таки заперли), да еще смертная тарабанила молча, видимо, совсем не хотела с ним больше общаться. Братец же... придурок необучаемый! Ничего, теперь у нас тут навес, и не только.

Локи резко развернулся на кровати, упершись ногами в стену и потянув обеими руками за проведенную во время их вчерашних реконструкций веревку. Тянуть было больно, на растянутое запястье он тогда совершенно не рассчитывал. Да ладно. Он ухмыльнулся, хорошо представляя, что сейчас произойдет наверху. Расчет был верен. Дадли, подпрыгнув в очередной раз, приземлился не на горизонтальную поверхность ступеньки, а на натянувшую в сплошной наклонный спуск ковровую дорожку.

ТРАХ-БАХ-БАХ-БАХ!

Интересно, чем он там отсчитывает ступеньки? Лафейсон потянул веревку за другой конец, вытягивая из щели между досок и пряча под подушку. Ничего не поймут, слишком глупы.

— Дидди, деточка...

— Да что там опять такое? — судя по голосам прямо возле двери чулана, оба родителя выбежали из кухни.

— Что-то случилось? — участливо поинтересовался Локи, тоже выходя в коридор. — Ой, как мне плохо, — пробормотал он, как будто бы про себя. — Не помню даже, как из школы вернулся. И вообще после этого ничего не помню.

Вернон с Петуньей, в это время помогающие хнычущему Дадли встать, переглянулись и ничего не сказали. Отлично, как он и предполагал — проглотили наживку. Теперь будут делать вид, что ничего не случилось. Что нам и нужно. Странная парочка. Они не только ненавидят магию, не просто боятся ее... Они упорно пытаются изобразить, что ее не существует. Тактика страуса... Ну пускай, даже лучше.

Половина завтрака прошла в полном молчании, если не считать навязчивую заботу тетушки о наполнении желудка своего отпрыска. Но под конец Дурсль разразился ворчливой тирадой насчет этих пижонов школьных учителей и администрации, не имеющих ни о чем минимального представления. Как ни странно, на сей раз, с ним согласны были и Локи, и Гарри.

— Вы могли бы получить за меня компенсацию, — обратился к Вернону Локи. — Директор сказал, что все травмы зафиксированы и...

— Компенсацию за тебя? — с презрительным сомнением хмыкнул Дурсль.

— Ну за Дадли вы просто много не получите... И я подумал, что Полкиссы все же должны хоть как-то компенсировать доставленные неприятности.

Дурсль бросил на него подозрительный взгляд и снова хмыкнул. Чудесно, съест ведь и это. Ну а теперь...

— А директору нужно обязательно сказать, что у Дадли психологические проблемы, это может очень помочь.

— Какие еще проблемы? — возмущенно вмешалась Петунья.

— Ну как же, — изобразив смущение, пробормотал Локи, — спит плохо, по ночам бродит, все забывает... Вон упал опять. — И, не давая постепенно наливающемуся злобой Вернону переключиться на то, кто больше всего виноват во всех бедах, быстро закончил: — Наверное, юриста лучше спросить в Граннингсе, он должен лучше знать.

* * *

В школе он прежде всего посетил медкабинет, где причитающая медичка ("ах, как же я просмотрела!") смазала запястье каким-то желеобразным бальзамом и наложила повязку. Попытка выяснить, как в этом мире избавиться от злосчастных очков, закончилась почти что провалом. Операции по устранению детской близорукости не делаются, быстро (да и вообще почти никак) это не лечится, контактные линзы в таком возрасте не рекомендуются. И плевать бы на рекомендации, да вот только стоят гораздо дороже очков. Понятно, что покупать ему не придется, но изображать перед Дурслями, что купил... А деньги откуда? Ну не досадно ли, чудесным образом решившаяся проблема превратилась в проблему весьма непросто решаемую. "Решим — заверил он немного приунывшего Гарри. — Ты мне веришь?"

Ну что, что ни делается, все к лучшему? Травмированная рука на сей раз пришлась весьма кстати, и Локи отобрал у Гарри процесс письма, уже нисколько не заботясь о том, что буквы все еще выглядели немного коряво.

— Писать буду я, и считать буду я. А ты думай.

— О чем, Локи?

— Вспоминай. Вспоминай все случаи, когда тебе случилось применить магию. Это нетрудно. Моменты, окрашенные сильными эмоциями, запоминаются лучше всего. А за математику не волнуйся, — ехидно-хвастливо улыбнулся трикстер, — как-нибудь справлюсь.

Гарри улыбнулся в ответ. Еще бы, он единственный в классе, кто получил 100 баллов за контрольную. Не только успел решить все и правильно, но и сделал все дополнительные задачи.

— Я как-то уменьшил старый джемпер Дадли, когда тетя попыталась заставить меня его надеть. Он был ужасный, просто отвратительный... коричневый с оранжевыми кругами!

Локи только довольно улыбнулся, продолжая писать что-то в тетради.

— А еще... еще я как-то подействовал на парик учительницы, и он каким-то образом поменял цвет и из черного превратился в голубой.

— Ооо... — Лафейсон прикрыл глаза, что-то прикидывая. — Тебе точно не нравится то, что ты носишь?

* * *

На перемене его никто не преследовал, даже Дадли, и они спокойно гуляли в залитом солнцем дворе школы. Видать, все же подействовала суровая напутственная речь Вернона, суть которой заключалась в том, что дома и на улице кузен может Гарри хоть четвертовать, но вот в школе ни-ни, благо, дотерпеть до окончания осталось совсем немного.

— Мы отбились? — неверяще-счастливо взглянул на своего наставника Гарри.

— Короткая передышка, — немного остудил его трикстер. — Думаю, на несколько дней.

— Откуда ты знаешь? — Гарри действительно удивляло, откуда Локи почти всегда знал, как поступят другие.

— Не поверишь — когда-то был маленьким, — съехидничал тот. — И воспитание у нас было построже. И все равно, несколько дней — и опять все по новой. Не так просто что-нибудь запретить, когда тебе десять, хорошее ли, плохое... Времени мало, и нужно успеть подготовиться. Ладно, это на мне, а ты лучше думай дальше.

— Локи, это все, — немного расстроенно произнес мальчик.

— Я понял. Теперь нужно немного другое. Мне надо знать побольше о Дурслях. Что любят, не любят... ну кроме Дадли, тебя и странностей, уж с этим понятно. Чего боятся.

— Тетя любит подслушивать и подсматривать, что делается у соседей... А дядя... он любит жаловаться и ругаться, а больше он ничего и не любит... разве что, когда у кого-то неприятности. Боятся, что скажут соседи, что повысят налоги, подорожает бензин или еще что-нибудь.

Чудесные представители человечества — в который раз убедился Локи. Змей, ну давай, приложи усилия... научи, как их таких не презирать?

В конце перемены к нему подошла эта девочка, Джейн.

— А ты не такое чмо, как я думала, хоть и одет по-дурацки, — и она, быстро и неожиданно чмокнув его в лоб, убежала.

Изысканнейший комплимент! — с изрядной самоиронией про себя рассмеялся трикстер. Гарри же, кажется, и правда обрадовался такой похвале. Ну, частично обрадовался.

* * *

На дизайне их ждал очередной приятный сюрприз — сто баллов за работу и предложение отправить ее на какой-то конкурс. Пора было признаться себе, что совсем не выделяться не получалось. Ну да, тут лишь посмеяться — воплотилась извечная мечта о первом месте... среди смертных десятилеток. А может быть, прав-таки змей, и все пустое? Вот математикой, к примеру, он заниматься бы не хотел, кем бы его в ней не признали. Дизайном же... Да, можно дизайном, недолго. Да ладно, разберется еще, не сейчас. Тем более, Гарри так радуется, что думать серьезно практически ни о чем невозможно. А что было бы, оставь он первоначальный вариант со Слейпниром?..

Торжество победителей закончилось на физкультуре. Избежать полного позора опять помогло травмированное запястье, которое, кстати, уже почти не болело. Но разве нужно об этом знать учителю?

Домой снова ехали на излюбленном месте Дадли. Маленький бонус их первой, но, уже несомненно, победы.

— А что, приятно отобрать лучшее место у брата? — ехидно-довольно поинтересовался он. — Не смущайся, я, как никто, понимаю.

— Отберем Граннигс, — взглянул в зеленые глаза бога мальчик, решимостью прогоняя смущение.

— Не сомневайся.

* * *

— Быстро поешь и решай: идешь гулять, или я тебя запру в чулане? — недовольно поджав губы, встретила его вопросом Петунья. — Мне нужно отвезти Дидди поесть, а я не собираюсь оставлять тебя без присмотра, чтобы ты перевернул весь дом вверх ногами.

Понятно, наказание отменили, не то бы пришлось объяснять, но и былого доверия уже не выказывали. Еще и глупую проверку подсунула, начнет ли он возражать, что однажды уже оставляли, а дом, как ни странно, все еще стоит. Ну-ну, не на того напали, милая тетушка. Забавно, что она даже использовать его в качестве посыльного на этот раз не захотела. Без разницы — поесть теперь можно и дома.

Очень хотелось высказаться на предмет того, как можно ребенка дома одного запереть. А если пожар, нападение, стихийное бедствие или еще что в таком духе? Но он сдержался, остаться еще разок без надзирателей было в его интересах. Тем более, что вопрос с выходом он уже весьма предусмотрительно и вовремя решил.

— Я посижу дома, тетя.

— Хорошо, — буркнула она с видом, означавшим, что с ним вообще никогда ничего не бывает хорошего.

"Еще как, — трикстер подмигнул Гарри, довольно и предвкушающе улыбаясь. — Нам очень даже есть, чем заняться."

* * *

========== 30. Определиться с выбором ==========

* * *

Ну что ж, понеслось.

Детские руки быстро откручивают четыре гайки. И сразу маленькая проблема — решетку изнутри никак не придержать, чтобы развернуть и бесшумно втащить внутрь. Сейчас-то не важно — дома никого, но какой-нибудь крючок, причем, желательно, с резинкой, нужно будет сообразить. А пока... Решетка падает на пол, и просунувшаяся в отверстие рука легко открывает засов.

Вот так это делается. Кого-то можно запереть, а кое-кого и не очень.

— Мы пойдем колдовать?

Зараза мелкая, соблазнитель. Самому давно хочется, но... Между надо и хочется он давно научился выбирать первое.

— Ну разве что на пару минут.

Выбрал, да? Молодец, Лафейсон, конечно же, научился. Влияние тела... детского. Хорошее самооправдание!

Надо поесть и много чего еще сделать, но он, бросив единственный взгляд на часы и прихватив ножницы, мчится наверх. Всего пару щелчков, и лохматое безобразие превращается в безобразие выстриженное.

— Давай. Или нравится?

Мальчик хмурится, собираясь, немного прищуривается, и Локи чувствует, как внутри зарождается, подымаясь, нечто, какая-то неуловимая, но довольно упругая волна... Если бы мог, то зажмурился, чтобы полностью отдаться этому ощущению, войти, слиться с ним. Но глаза смотрят в зеркало, Гарри пока оно необходимо, и это немного мешает. Совсем немного, совсем. Практически...

— Нет. Не нравится!

Есть! Он поймал, он понял, откуда и как возникает это неясное чувство, направляется, выливаясь...

А на голове вновь знакомая небрежно-растрепанная шевелюра.

— А вот мне не нравится так! — и Локи направляет палец в зеркало, а волосы удлиняются еще больше. Растет под сосредоточенным взглядом внимательных зеленых глаз и пропадает челка. — И даже так! — словно поток теплого воздуха слегка приподнимает волосы, которые послушно откидываются и гладко укладываются назад. — И даже не это! — уже уверенно хмурится своему (своему ведь?) отражению Лафейсон, и концы знакомо и точно слегка завиваются. А вот теперь то, что надо!

О, да! Какая ерунда, какая неважная, несущественная мелочь... Но на душе звенящим восторгом разливается торжество. Она ведь у него есть, снова есть! Магия.

Гарри смотрит на себя с удивлением. Это он и не он. Совсем не он. Другой.

— Ого! — только и сумел выдохнуть мальчик.

— Это ли "ого"? — задиристо улыбается довольный бог. — "Ого", это когда...

Ну ладно, сейчас покажем. А что, натренировался в тюрьме, делать-то нечего было.

Волосы моментально отрастают еще, подымаются кверху, закручиваются, образуя сложнейшую прическу, напоминающую парик XVIII века. Гарри ахает и смеется, такого увидеть у себя на голове он точно не ожидал. Локи лишь улыбается. Смешно, да? О, да ладно...

В течение нескольких следующих минут Гарри пораженно наблюдает непрекращающуюся смену своего облика. Вот волосы становятся дыбом, как показывают в комедиях, когда кого-нибудь как следует дернет током, а вот уже на голове "ирокез", как у панка. Парик средневекового музыканта, пиратские косы, смешная лысина с длинным чубом... Растрепанный хаос, как у Эйнштейна из учебника по науке, длинный хвост рок-певца, нет, два хвоста... три... Короткая стрижка солдата... Сотня длинных мелких косичек...

Гарри смеется. Фильм, нет, даже мультфильм с его участием. С ним в главной роли.

Локи смеется. Он может еще, много может, кажется, бесконечно. А что, если... Рука делает в воздухе жест, и над головой появляется чуть заметное золотое свечение. Ну, ну, немножечко вверх, ну давай. Нет, пропало. Конечно же, шлем — не волосы, не все так сразу.

— Что ты хотел сделать, Локи?

— То, до чего еще идти и идти. Как и до многого другого. Нам бы...

Время! — опомнился он. Хорош уже баловаться. Дел же еще... И поесть было б тоже неплохо. Ну, хотя бы пару кусков мяса из супа стащить.

* * *

— Так, — Лафейсон зажигает в подвале свет и выходит, критически глядя снаружи на дверь. — Нехорошо.

— Что, Локи?

— Не видишь? Свет виден снаружи. А значит, спускаться в наш лаз придется в темноте и закрывать эти щели придется в темноте тоже. Поэтому нужно все не только подготовить заранее, а и... — он вернулся обратно, внимательно оглядываясь и запоминая обстановку. — Да и не только, — и он решительно перетащил на середину помещения стоявший до этого в мастерской металлический стол.

Теперь Гарри с удивлением водружал на стол самые разнообразные предметы — стул, лейку, огнетушитель, канистру, коробки с металлической мелочью, садовые ножницы, грабли. Закончили они эту работу тем, что Локи, привязав к ножке стоящего на столе стула упаковочную веревку, разматывая ее, направился к выходу, а затем прямиком в спальню Дурслей.

— Что ты делаешь? — спросил заинтригованный мальчик.

— Сейчас увидишь, — и Локи, бесцеремонно улегшись на супружеское ложе Вернона и Петуньи, резко потянул за веревку.

Снизу послышался неясный металлический стук.

— И что это будет? — так ничего и не понял Гарри.

— Подумай — поймешь, — и Локи вновь заторопился обратно. Внизу действо повторилось. Снова нелепая пирамида из различных предметов, привязанная веревка, отход... На этот раз бог разрушил непонятное сооружение из коридора. Еще раз, еще и еще. Из кухни, с лестницы, ванной и даже из спальни Дадли. Впрочем, наверху шум уже абсолютно не различался.

И тут до Гарри дошло.

— Ты хочешь проверить, какая слышимость из подвала? В разных местах?

— Верно, — Лафейсон вновь спустился и начал возвращать задействованные в эксперименте предметы точно по своим местам. — Если делаешь тайный выход, то он должен оставаться тайным. Веревка потолще есть?

— Нет, вряд ли...

— А нужна. — Абсолютный порядок в подсобных помещениях Дурслей, где можно было легко и быстро отыскать необходимое, обернулся другой стороной — здесь не было совершенно ничего лишнего. — Как ты думаешь спускаться из чулана? — и Локи многозначительно посмотрел на зияющую на потолке дыру. — И это тоже нужно как можно скорее аккуратно заделать.

— Спрыгнуть?

— Ну да — замечательно. А обратно?

Гарри задумчиво поморгал.

— Ты бы так и сделал, да? — развеселился Локи. Впрочем, веселого было мало, в его отсутствие мелкий вполне способен учудить что-либо в таком роде.

— А обратно есть раздвижная лестница! — счастливо вспомнил Гарри, радуясь, что Локи не сумеет поймать его на глупости.

— Настолько раздвижная, что ее можно затащить наверх?

— Э-э-э... — снова растерялся мальчик. — А зачем? Сверху ведь можно спрыгнуть.

— Затем, что если вдруг что-либо пойдет неудачно, например, что-нибудь все-таки упадет, и понадобится быстро покинуть помещение, то весьма нежелательно, чтобы пришедшие на шум обнаружили посередине данный атрибут, да еще и указывающий... — и Лафейсон вновь поднял глаза к лазу.

— Так что же делать?

— Веревочная лестница нужна. То есть веревка.

— Но ее нет.

— Значит, нужно купить. Или украсть. Подумай, где, — и Локи занялся изучением полуподвальных окон и ставней. — И да, если в мире есть деньги, то очень желательно их иметь. Потому что нормальная веревка для лестницы — это далеко не единственное, чего нам не хватает.

С окошками изнутри все оказалось нормально — они легко и довольно бесшумно открывались. Значит, спуск в подвал означает сразу же и доступ на улицу. И это тоже нужно уметь проделывать в темноте, чтобы с улицы никто не увидел свет из подвала. Да и на предмет щелей их тоже необходимо обследовать, но это уже ночью, потому что сейчас не поймешь. А теперь нужно глянуть, как будем закрывать-открывать эти выходы снаружи. И подготовить нормально хотя бы один.

— Ну что, мысли есть? А насчет денег? Понятно. Ты замечательный проводник по своему родному миру, Гарри.

Немного пришлось покопаться с системой из самодельных крючков и веревок, но результат был хорош. Теперь они могли не только беспрепятственно и незаметно покинуть дом, но, и, когда будет нужно, вернуться. В довершение Локи прошелся по проходящей позади дома дороге, приглядываясь, какие участки просматриваются, а какие способны его скрыть при уходе и возвращении.

Ну да, вроде все, тем не менее, еще работы хватало. А время подходит к концу. Ну тогда еще хотя бы вот это... Он быстро смазал все петли на окнах и дверях машинным маслом. Теперь почти хорошо.

Почти, потому что осталось множество мелких недоделок, на которые просто не было материалов. Небольшой обыск в доме подтвердил и так уже понятную вещь — в нем, как и в подвале, не наблюдалось ничего лишнего. Все было новое, аккуратно сложенное и строго на своих местах. Скатерти, полотенца, белье... Пропади здесь хоть что-то, понятно же будет, кого сделают козлом отпущения. К концу у Лафейсона создалось стойкое убеждение, что единственными старыми вещами во всем этом царстве порядка были только те, что он носил... что носил Гарри. Ну что тут сказать — просто сволочи.

— Ну что, испытания? Будем считать, что спустились.

Локи становится под люком и, закрыв глаза, направляется к одному из окошек. На ощупь открывает нужное окно и ставни, бесшумно пролазит наружу. Не так уж и трудно. А теперь назад. И запереть. Неплохо бы поупражняться, но, как всегда, треклятый цейтнот. Скоро вернется смертная, в этот раз ей уже не разбираться с директором. Так что по двадцать минут туда и обратно, плюс около четверти часа на кормежку сынка и сюсюканья. Ну что же, и так, вроде, немало успели. Единственный зритель и соучастник молчит, но Лафейсон уже некоторое время чувствует, что того распирает от восторга. Видимо, сдерживается, не хочет мешать. Молодец. Ну что же, пора включить заслуженные аплодисменты.

— Ну как? — небрежно спрашивает он, вернувшись под люк и отрывая глаза.

— Локи! Это чудесно! Мы сможем выходить и возвращаться, когда пожелаем! Я больше не заперт!!! Ты — просто гений!

— Чудесно? — притворно-равнодушно переспрашивает Лафейсон. — Это мелочи. И если я гений, то уж точно не поэтому. — Он бросает последний критический взгляд на окружающее, проверяя, ничего ли не забыл, и направляется к выходу. — Но я был немногим старше тебя, когда нашел первый потайной выход из Асгарда. А это город богов, так что считай, что там все — гении. И я уверен, что до сих пор его так никто и не обнаружил, — он довольно усмехнулся своим воспоминаниям. — Причем, найти — это была не главная проблема. Надо было еще добраться до него так, чтобы не заметил Хеймдалль.

— Хеймдалль? А кто такой Хеймдалль?

— Страж ворот и Радужного моста, говорят, он на удалении в тысячи миров может увидеть, как капля росы падает с травинки...

Коль в ночь ты идешь на прогулку,

Теплее закутайся в шарф.

Гуляя по переулку,

Послушай небесный марш.

Взгляни же на небо ночное,

На нем полотно из звезд.

И песней звучит былое,

Мелодия замка грез!

Избери для себя светило,

Что ярче и выше всех.

Поддавшись тому, что манило,

Услышишь Хеймдалля смех...(*)

Локи цитировал песнь неизвестного скальда, услышанную в одном из походов, а Гарри слушал, как завороженный. Странно, из-за ощущений мальчика Локи самому рассказанное казалось далекой необыкновенной сказкой. Загадочной, нереальной, волшебной...

* * *

— Гарри? В городе кузница где?

— Кузница? — непонимающе переспросил Гарри. — Локи, боюсь...

— Мастерская по металлу. Ну как это у вас называется. Ключи нужно сделать.

— А, да, конечно. Но, Локи, там ведь нужны будут деньги.

— А я тебе что говорю? — Локи заперся в чулан изнутри и водрузил решетку на место. — Есть в мире деньги — нужны либо они, либо власть. Со вторым пока явно не свяжется, значит, придется подумать о первом. А не то ты...

— Либо труп, либо раб.

— Да нет — либо раб, либо нищий. Не знаю, как тебя, но меня не устраивает ни первое, ни второе, — бог тонко и немного свысока усмехнулся. — Не такое, знаешь ли, воспитание: в нищие не готовили. Поэтому. Вот тебе навскидку несколько способов заработка — работать, воровать, попрошайничать, заниматься аферами. И можно использовать дар.

— Использовать дар?

— Да, безусловно. Глупо жить в бедности, обладая хоть каким-либо даром. Хотя, на текущий момент, твой дар годится лишь для того, чтобы показывать фокусы. И, тем не менее.

Он помолчал, задумчиво прищурившись и что-то прикидывая. Потом, видимо, придя к какому-то решению, слегка усмехнулся и задиристо взглянул в зеленые глаза Гарри:

— Ну как, ты уже определился с выбором, ученик?

Комментарий к 30. Определиться с выбором

* Стихи _VeSpeR_ "Асгард" http://ficbook.net/readfic/1607173

========== 31. Гастроли, сэр! ==========

* * *

— Нет, Гарри, в Литтл Уингинге мы ничем таким заниматься не будем. Как ты думаешь, сколько понадобится времени, чтобы в маленьком скучающем городишке, полном сплетников, слухи дошли до твоих милых родственников?

Лафейсон выглянул из-за очередного угла и быстро перешел улицу, вновь выбирая теневую сторону и примечая кусты погуще, за которыми в случае чего можно спрятаться. Плохо быть таким уязвимым, непривычно и паршиво. Отвести прохожим глаза, изменить облик... быть незаметным до тех пор, пока сам не захочешь, чтобы тебя заметили. Такие обычные, почти не осознаваемые вещи, ставшие враз недоступными.

— Разве надо прятаться, Локи? Они ведь на отработке.

— Все ли? Двое вообще неизвестно где, и с ними меньше всего бы хотелось встречаться, тем более, на улице.

— Точно, — сконфуженно прошептал Гарри. — Я как-то не подумал.

— Ну да, я уже заметил. Ты вообще обычно не думаешь.

— Я думаю, просто...

— Болтать в уме самому с собой, мечтать или грустить о своей жизни — не значит думать, — отрезал трикстер, и Гарри вдруг осознал, что это действительно правда, именно об этом он, в основном, и думает. А еще мальчик в очередной раз удивился, откуда бог мог про такое узнать. — Думать надо, как можно изменить свою жизнь к лучшему, и при этом не дать ей измениться к худшему. Внимание, бдительность и осторожность при этом — далеко не последние вещи. Сильный еще может позволить себе быть беспечным и переть напролом. Да и то до поры, до времени. А вот ты — точно нет. И к тому же... Всё могут отобрать — магию, силу, поставить в такое положение, когда не можешь использовать даже то, что хорошо умеешь. Но вот этого, — он постучал пальцем по голове, — не отобрать. И поэтому лучше все же научиться использовать... не только для математики. Если глупый бьет умного, как ты думаешь, кто в этом больше виноват? Ладно. Куда дальше идти?

— А куда ты идешь, Локи? Я же не знаю.

Лафейсон тяжело вздохнул.

— Я сказал, что в Литтл Уингинге мы магическими трюками заниматься не можем. А уж дальше куда идти, должен бы предложить ты. Ты все-таки местный.

— Ты хочешь попасть в другой город? — наконец догадался Гарри. — Можно на междугороднем автобусе, но на билет нужны деньги.

— Бродячим артистам для путешествия деньги не нужны, — задорно блеснул зелеными глазами бог. — Для нас начинается новая игра — мы на гастролях.

* * *

— У тебя есть билет, мальчик? Ты один? — пожилой кондуктор в форменной куртке и фуражке выглядел вполне доброжелательным, но в проход его не пускал.

— Я один, сэр, мне уже одиннадцать.

Вранье, одиннадцати еще нет, а выглядит он и вовсе на девять.

— И у меня нет билета, я отстал от труппы. И меня обокрали. Может быть, вы разрешите мне доехать, сэр? У меня даже одежду украли, хорошо, что один добрый мальчик поделился со мной старой. Мне не хотелось бы ночевать в полиции, пока меня хватятся.

Кондуктор хмурится, сомневаясь.

— Нет, не положено, — наконец заключает он. — Мне очень жаль, малыш, но придется все же тебе...

— Но, сэр! Я вполне могу заработать себе на проезд, если вы позволите. Я могу показывать фокусы.

— Тем более не положено! У нас строго-настрого запрещено вся...

— Это очень необычные фокусы, таких никто не видел. Может быть, кому-то из пассажиров все же было бы интересно, — и Локи выразительно посмотрел на девочку четырех-пяти лет, сидящую на одном из передних сидений рядом с пожилой леди. — В цирке таких не увидите.

— Нет, нет, никакой рекламы, сетевого маркетинга, проповедей, песен и...

— Бабушка! Пускай мальчик покажет фокус! — потребовала малышка. — Я хочу фокус! Пускай покажет!

— Но милая...

Лицо девчушки предупреждающе скуксилось, а требования стали перемежаться со всхлипываниями, грозящими перерасти в рев. Прекрасно, ну прямо сестричка Дадли. До чего чудно у них тут воспитывают детей. Впрочем, такое нам очень даже на руку.

— Хочу фо-о-оку-у-ус...

— Да пускай показывает, я за него заплачу, — заявил молодой человек в деловом костюме, сидящий позади бабушки с внучкой. То ли действительно заинтересовался, то ли претило всю дорогу слушать детский плач.

— Нет, позвольте, тогда уж заплачу я, — строго прервала его пожилая дама. — Пожалуйста, господин кондуктор, возьмите за мальчика.

* * *

Автобус весело бежит по извивающейся лентой дороге вдоль подножия холма Лейт Гилль, радует глаз зелень молодой, еще не выжженной солнцем травы, перемежающейся с лилово-розовыми полянками цветущего вереска.

Гарри впервые покидает родной, но совсем не любимый городок, ему так хочется смотреть по сторонам... Но разве с Локи получится это сделать?

— Следующий! — торжественно объявляет его голос.

— Я, я! — подскакивает с места девчонка немного старше его и показывает две косички.

— Две минутки, мисс. Всего две минутки. — И голову закрывает косынка, любезно одолженная молодой веснушчатой девушкой с нотной папкой.

Он честно выжидает заявленные две минуты и сдергивает платок. Смех и аплодисменты. Гарри не видит косичек, но точно знает, что они там есть. Локи умеет такое даже без зеркала. "А зачем? Перед тобою модель". И правда... Только вот Гарри такого не повторить. "Чепуха. Свою-то ты можешь без зеркала. Желание, практика. И четкое преставление, чего именно хочешь. Нетрудно."

— Следующий!

— Ну а как насчет моей? — мужчина в очках в который раз отрывается от газеты и не без смущения приподнимает шляпу. Понятно, на голове зияет лысина, вокруг которой неряшливо вьются несколько волосинок в стиле "ну ладно, буду лохматым ходить".

— О, это немножко сложней. Минут семь-восемь может понадобиться.

Вранье. Локи делает это мгновенно. И никакой разницы в сложности нет. Но надо же позволить себе хоть какую-то передышку. И так в голове наливается странная тяжесть, и непонятно почему резко начинает мучить жажда.

— Похоже?

Снова смех, снова хлопки, а в пущенную по рядам шляпу плешивого джентльмена ссыпаются монетки.

— А из журнала сможешь? — одна из двух модниц, заваленных картонными пакетами из бутиков, выуживает Glamour.

— Попробую. Только... Это будет стоить немножко дороже.

Дамочка небрежно пожимает плечами и вытаскивает из сумочки купюру.

— Я думаю, этого хватит, чтобы ты воспроизвел весь журнал. А можно я тебя сфотографирую?

— Конечно же, мисс. Всего лишь две стоимости фокуса с прической за каждое фото.

— Договорились! — она поворачивается к подружке. — Ты представляешь лицо Брианы, если ей показать такое?

* * *

— Мальчик, а ты можешь заехать ко мне и показать свои фокусы? Я заплачу, у меня трое деток, и им было бы интересно.

— Эй, малыш! Вот, возьми телефон, позвони, я хочу разыграть свою девушку!

— Мне позвонишь, я уже с двумя приятелями пари заключил, денежки пополам, идет?

* * *

Вечереет, становится прохладно, в некоторых окнах Доркинга загорается свет, а водители автомобилей включают габаритные огни.

— Это автобус в Литтл Уингинг?

— Да, мальчик. Сколько тебе лет? У тебя есть билет?

— Мне уже одиннадцать, и у меня есть билет, сэр.

— Я вижу, у тебя покупки, не желаешь их положить в багаж?

— Нет, сэр, это зеркало, и оно может разбиться.

— Понятно, тогда держи его осторожно, дорога хоть и хорошая, но мало ли что.

* * *

Зеркало, ножницы, консервы и некоторые другие вещи пришлось оставить в камере хранения, рисковать и идти с этим через пол города к дому Дурслей он не стал. А вот веревку он просто обмотал вокруг талии, благо, одежда, которой "поделился добрый мальчик", позволяла спрятать и не такое.

Деньги кончились. Он купил почти все необходимое, и они даже пообедали в привокзальном кафе. В более приличное, в городе, его не пустили. Ну что ж поделаешь, встречают, как всегда, по одежке.

— Все еще будет, Гарри, — уверенно кивает бог измотанному, но счастливому мальчику. — Вот увидишь. Все еще будет.

* * *

========== 32. Тяжело в ученьи ==========

* * *

Локи сидел в чулане злой и уставший. Вернее, уставший — это было совсем не то слово, чтобы описать его состояние. Он был совершенно вымотанным. Чтобы заставить Гарри хоть немного уменьшить рубашку, пришлось войти в раж самому и довести мальчишку. Конечно, попробуй вызвать внезапную ненависть к тому, с чем Гарри уже по сути смирился. Да и не волосы это, рост которых запускает сам организм, который магия лишь подстегивает. К тому же, с волосами мальчик, хоть и неосознанно, но регулярно упражнялся. А рубашка — это отдельный неодушевленный предмет, и воздействовать на нее на расстоянии необученному новичку действительно очень непросто.

Ну и где чувство победителя, а?

Он улегся на кровать и стал молча подбрасывать и ловить первое, что попалось под руку — какого-то оловянного солдатика. Говорить совершенно не хотелось, тем более, что мелкий все еще на него явно дуется. Понимает, что и зачем делалось, и тем не менее. Конечно, наговорить-то пришлось такого... У Дурслей, при всей их патологической неприязни и желании унизить приемыша, и на половину воображения бы не хватило. Пошли в ход все известные эпитеты для описания его нынешнего и будущего состояния, наиболее обидные, принижающие... даже новое для Локи, подхваченное в этом мире, и тем не менее совершенно понятно, что обозначающее, словечко "чмо", употребленное по отношению к нему той девчонкой. Трикстер добился своего, трясущийся от негодования и обиды Гарри таки вызвал выброс магической силы и уменьшил злополучный кусок тряпья. Но связанные чувства сделали свое дело, и теперь асгардский принц чувствовал себя, словно облитый помоями, тем самым "чмом". Ну и мерзко же, последний раз он так себя чувствовал, когда Тор его в наморднике домой...

Последний раз — решительно пообещал себе Лафейсон. Последний раз. Он слишком любил магию, чтобы завязывать ее на таких ощущениях. Даже, когда очень нужно.

Тем более, из того, что накопилось в арсенале Гарри, осталось последнее — цвет, возможно, хоть там будет полегче. Не от злости же мальчишка парик наставницы красил, хотя, все может быть. Разберемся.

Ну а дальше? Что пробовать и в каком вообще направлении?

— Так. Я так понимаю, среди родственников, знакомых, соседей — магов никого? — он спросил больше для порядка, ясно ведь, что при таком отношении Дурслей ко всему необычному, они, даже если кого-то и знали, то избегали со всей им свойственной тщательностью.

— Нет, конечно, — мрачно-устало буркнул мальчик. На душе у него было тошно, и как-то совсем больше не радовали ни Локи, ни волшебство.

— А надо. Нужен хоть какой-то учитель, наставник, кто-то, кто владеет хотя бы основами местной магии. Я не говорю уже о школе... но хоть кто-нибудь, кто сам обучался.

— Зачем, Локи? Ты же умеешь, ты же такое...

— Какое? С волосами? Да, я могу выжать по максимуму из того, в чем ты себя уже проявил. Сейчас отдохнем, и посмотрю, что с этим уменьшением можно сделать. Потом цвета. А дальше? Магия слишком необъятна, нужно хоть представление иметь, что в этом мире доступно и как. А то можно годами в стенку лбом биться, пытаясь сквозь нее пройти и гадая, когда же сработает это проницание, которым ты, скорее всего, и не наделен. Я немного утрирую, но. Не на всплесках эмоций все строится, сам видишь, каково оно после. Можно, конечно, поискать что-либо медитативно, но этому тоже достаточно долго учиться, ты просто мне будешь мешать и не позволишь ничего сделать. Можно попытаться искусственно, есть вещества специальные, вызывающие транс, и другие различные способы. Вот только не в твоем возрасте и не в твоем физическом состоянии. И тоже. Потребуются годы, чтобы достичь уровня какого-нибудь весьма посредственного шамана. Потому что хорошие шаманы тоже учатся и свое учение передают.

— Так что же делать?

— Искать надо. Найти хоть кого-нибудь из местных магов.

— Но у нас нет магов, Локи! У нас вообще ничего такого нет, только в сказках, в мульт...

— Ты хочешь сказать, что ты единственный? — с усмешкой прервал мальчика Лафейсон. — Я понимаю, весьма лестно считать себя единственным волшебником на планете, я бы так тоже хотел! — и он рассмеялся.

Гарри смутился, он совсем не это имел в виду. Только вот как объяснишь это Локи...

— Хотя, честно говоря, мне это все очень не нравится. Магия считается чем-то необычным там, где ее мало. В моем мире магия никак странностью не считается, хотя и дана она не всем, и уж, тем более, не все обучаются. Тут что-то не то, — Локи задумчиво прищурился, перестав подкидывать несчастного оловянного воина. — Либо маги из-за каких-то соображений скрываются, либо они в другом месте, либо... вот это было бы совсем нехорошо — истребили друг друга. У вас же магическая война была недавно, а ты явно и не слышал об этом.

— Магическая война? — с удивлением переспросил Гарри.

— Да, и весьма серьезная. Твои родители, кстати, в этой войне погибли, а ты ни...

— Мои родители?! — еще более поразился мальчик. — Но мои родители погибли в автокатастрофе!

— И кто же тебе такое сказал? — с недоброй ухмылкой поинтересовался трикстер. — Я не знаю, как погиб твой отец, но то, что убило твою мать, меньше всего походило на автомобиль.

— Но тетя Пе...

— Ясно, — зло и холодно подытожил бог. — Еще и обманывали. Почему я не удивлен? Наверное, потому что меня самого обманули на предмет того, откуда я, и кто мои родители!

— Тебя? — у Гарри просто голова пошла кругом. — А про моих ты откуда зна..?

— Был там! И пытался спасти ее, между прочим, только магия оказалась несовместима, и меня самого чуть по нескольким вселенным...

— Ты знал мою маму?! Локи! Не молчи, не молчи, пожалуйста!

Резко щелкнула отпираемая снаружи щеколда, затем в дверь ударили кулаком, и недовольный голос неприятнейшей из созданий объявил о свободе.

— Я сейчас у нее!..— резко подскочил на кровати Гарри.

— Нет! — Локи невероятным усилием посадил тело на место. — Даже не думай.

— Но я должен знать! — упрямо воскликнул мальчик, силой пытаясь отобрать контроль над движениями.

— Не сейчас, если она не признается сразу, то ты ничего не сделаешь. Что у тебя есть в качестве доказательств? — Локи напрягся, не давая Гарри выскочить в коридор, но тот только прибавил усилий. Ладно, когда-нибудь это должно было случиться... И Лафейсон тоже увеличил напор и потянул в противоположную сторону. Один раз придется сломать это, чтобы впредь...

Напряжение в теле достигло критической величины, по нему прошла нервная дрожь, затем еще и еще, все увеличиваясь в амплитуде и переходя в конвульсии. Кожа на напрягшихся руках натянулась, стала пропечатываться сетка синих сосудов. С резкой болью лопнула кожа на шраме, и кровь тоненькой струйкой потекла на переносицу.

Стоп, разрушение этого хрупкого биомеханизма — слишком большая цена, нельзя допустить чего-нибудь непоправимого! Локи мягко снизил напор, чтобы отчаянно борющийся Гарри с размаху не врезался в дверь. Не силой, как всегда — не силой.

— Если ты сейчас пойдешь, я никогда ничего тебе больше не буду рассказывать! Не заставляй меня пожалеть об этом.

— Локи, я только узнать хочу, только спросить! — тяжело дышащий мальчик все же притормозил, держась за приоткрытую дверь.

— Ты мне доверяешь или нет? Мы поймаем ее, когда она отвертеться не сможет. А сейчас знаешь, что она скажет? Чтобы ты не задавал глупых вопросов. А еще, что ты совершенно сдурел, и если ты бы сейчас посмотрел на себя в зеркало, ты бы с ней согласился. Вытри хоть кровь со лба, если мне не позволяешь что-либо делать руками.

Локи был прав, Локи, конечно, был прав! И как бы Гарри сейчас не хотелось отбросить всю эту чертову логику и потребовать у тетки ответа, он сделал шаг обратно, снова садясь на кровать и вытирая испачканный лоб рукавом рубашки. Его знобило, а перед глазами вспыхивали какие-то неприятные белые звездочки.

Это кошмар. Вот так, значит, реагирует тело на попытку направиться в разные стороны. Избавляться нужно от мальчишки, совсем не дело получить такое в какой-нибудь критический момент, который, если верить предсказаниям змея, может наступить весьма скоро. Получить еще доступ к магическому изменению цвета и избавляться.

— Выходи давай, уснул ты там, что ли? Помоешь судки из-под обеда Дадли и позовешь меня — пора готовить к приезду Вернона.

* * *

Есть, безусловно, не дали — ну да, "уже ел". И то, что вернувшийся после отработки Дадли благополучно повторил обед вместе со своим папашей — вовсе не аргумент. "Дадли работал, а ты весь день на топчане валялся." Класс. Все это явно не способствовало улучшению настроения, тем более, что он постоянно был настороже, чтобы Гарри не полез к родственникам с совершенно неуместными и несвоевременными вопросами. А что тот еле сдерживается, Локи отлично чувствовал. Впрочем, что на мелкого злиться, сам в свое время сразу полез выяснять... Попробуй в себе удержать такое.

Надо как-то отвлечься, переключиться... Да и восстановить отношения, которые после некоторых методов магического обучения, неожиданных и недосказанных откровений, а после них весьма болезненной борьбы за тело, похолодели на несколько градусов. Так, что мальчик даже не хотел его больше расспрашивать. Вернее хотел, но упрямо молчал.

— Ну что, поколдуем? — подбадривающе посмотрел на Гарри Локи, устраиваясь на топчане и кидая перед собой рубашку.

— А что это даст? — хмуро и равнодушно откликнулся он.

Вот так даже. Ну это совсем...

— Оружие, — уверенно кивнул со сдержанной улыбкой бог.

— Оружие? — не поверил своим ушам Гарри. Рубашка, с трудом уменьшающая по велению магии размер, с оружием никак не вязалась.

— В моих руках — да, — интригующе прищурился Лафейсон. — И с моей головой. Так что — поколдуем?

* * *

========== 33. Какая она была ==========

* * *

Получалось туго. То ли виной был переизбыток магических упражнений в автобусе, то ли мысли Гарри витали неизвестно где, мешая не только сконцентрироваться, но даже нормально сфокусировать взгляд на предмете, который необходимо подвергнуть воздействию.

Конечно, нетрудно было распалить себя еще раз, благо брезгливую неприязнь к поношенному гардеробу толстяка-кузена Гарри трикстер и так постоянно подавлял, тут достаточно было лишь немного отпустить, и нужное состояние обеспечено. И данное самому себе слово вряд ли бы остановило его, в конце концов, не первый раз нарушать обещания, даже данные себе... Просто не хотелось. Противно. Куда уж дальше... Ведь не критично пока? Не критично. Может, просто увеличить усилие?

Он прищурился, напрягаясь сильнее, пытаясь представить как можно более ясно, как должно произойти уменьшение. Максимальная концентрация, еще... На лбу мелкой испариной проступает пот.

— Локи!

Ну вот, не даст ведь... Еще и мешает.

— Что?

Мальчик посмотрел на него настойчиво, даже упрямо, и тихо спросил:

— Какая она была?

* * *

Конечно...

Лафейсон устало откинулся на подушку. Наверное, даже хорошо, что мальчишка его прервал. Слишком устал, а признаваться, что не получается... Ну, не хотелось признаваться, тем более, что сам Гарри всё же хоть чуточку злополучную тряпку уменьшил.

— Какая... — задумчиво повторил он, вспоминая. — Красивая.

Он развернулся вполоборота, стаскивая с полки в изголовье кровати какую-то тетрадь и доставая из стаканчика карандаш.

Следующие несколько мгновений Гарри, затаив дыхание, наблюдал, как его собственная рука быстрыми точными штрихами создает портрет. Молодая женщина с копной распущенных волос держит одной рукой раскрытую книгу и улыбается. Но улыбка ее явно предназначена не тому, что содержится в книге: взгляд ее направлен вперед и немного вниз... прямо в глаза Гарри. На какую-то секунду он поддался наваждению и улыбнулся ей в ответ. Потом тряхнул головой, обескураженно глядя на бога.

— Как ты...

— Был там, — повторил он то, что уже говорил мальчику ранее. — Так что, считай, что с натуры.

— Нет... — прошептал мальчик. Это было немного не то, что он имел в виду. Портрет поражал реалистичностью, женщина была как живая, казалось, улыбка не застыла, но едва уловимо меняется, а глаза неотступно следят за ним, откуда бы он не посмотрел. — Как ты так рисуешь...

— А, — небрежно качнул головою Лафейсон. — Неплохо умею творить иллюзии. Тут тот же принцип. Четкое представление здесь, — он прикоснулся к виску указательным пальцем, — визуализация, удерживание образа... ну и точные движения рукой. И если она тебя слушается, как надо, то всё должно получиться.

Он оценивающе взглянул на созданный рисунок и на секунду замер. Рука действительно слушалась, как надо!

Неужели? Он снова приложил карандаш к бумаге и подписал: "Локи из Асгарда".

Красивые ровные буквы. Такие, какими он подписывался всегда. Ну что ж, еще один этап овладения этим телом пройден.

— Локи! — Гарри аж подпрыгнул на кровати от пришедшего ему в голову решения. — А ты можешь... У Дадли есть цветные карандаши. Я попрошу, он может и дать, он почти никогда ими не пользуется!

— Я, — бог недовольно поджал губы, — не собираюсь ничего просить. Тем более, у Дадли. И тем более, зная, что он может отказать. Дождемся ночи и возьмем сами. Хотя, — добавил он, чувствуя огорчение и нетерпение мальчика, — я тебе могу сказать и так. Глаза у нее были точь-в-точь, как у тебя. Такие же зеленые. И волосы, — он прикрыл глаза, отдаваясь нахлынувшим на него разным воспоминаниям, — цвета золота в лучах заходящего солнца. Цвета сияния Асгарда, готовящегося погрузиться в ночь...

Они молчали. Каждый о своем. О том, что не сбылось... чему не суждено было сбыться.

Затем Гарри все же решился прервать молчание.

— А как... умерла моя мама?

— Она погибла достойно, как мать и как воин, защищая то, что она любила, — Локи взглянул в напряженно глядящие на него глаза Гарри, — защищая тебя.

Мальчик сглотнул. Он совершенно не был готов к тому, что сейчас ему открыл Локи.

— Как мать и как воин, — шепотом повторил он. — Защищая меня? Но мне был всего год! Даже если была война, то почему понадобилось защищать меня... ценой своей жизни?

— Понятия не имею, почему, — задумчиво пожал плечами Локи, — но этот тип метил точно в тебя. И попал бы, если бы твоя мать не задействовала какую-то потрясающей силы защиту, какой-то высокоэнергетичный магический щит, от взаимодействия с которым выпущенное убийцей заклятие вызвало сильнейший взрыв, уничтоживший дом и вообще всё, что там было.

— Зеленая вспышка?

— Именно. Что-то помнишь? — поинтересовался Лафейсон.

— Только это, — задумчиво потер шрам на лбу Гарри. — А этот шрам у меня тоже от этого?

— Думаю, да. Странно бы было, если бы тебя вообще не задело. Там в радиусе пары метров все материальное на куски разлетелось.

— И этот волшебник... ну который хотел меня убить... значит, он тоже?

— Он в первую очередь. Отраженное заклятие срикошетило прямо в него, а потом уже и взрывом добавило.

— Фух, — с трудом выдохнул Гарри и облизал пересохшие губы. Но Локи лишь покачал головой.

— У меня для тебя плохие вести. Он не человек в том смысле, в котором вы употребляете это слово. Не смертный. И он маг значительной силы и высокого мастерства. Я думаю, он найдет себе тело. Я бы на его месте нашел. И еще. Я не думаю, что он хотел тебя убить просто из блажи. Была какая-то цель, и раз она не была достигнута, — голос бога становился все более жестким, — он попытается снова.

Трикстер немного криво усмехнулся и добавил:

— В твоих интересах побыстрее научиться хоть каким-то основам магии. Обеспечить себя хоть каким-нибудь оружием. Продолжим? — он кивнул в сторону валяющейся в его ногах почти позабытой рубашки.

— Но Локи... Я никак не могу понять, какое оружие можно получить при уменьшении одежды? Даже если научиться это делать, то...

— Любая магия — это оружие. Любая. Именно поэтому те, кто ее лишен, так боятся магов.

— Ааа... волосы?

— И волосы, — утвердительно прикрыл глаза бог. Он взял себя за прядь и решительно потянул, растягивая между руками тонкий и крепкий черный жгут. Потом крутанул в воздухе тремя пальцами, сплетая жгут в тонкую косичку. Затем демонстративно изобразил петлю и слегка подергал.

— Ну как, есть соображения, куда это можно использовать?

* * *

========== 34. Ой, напрасно тетя ==========

Ой, напрасно, тетя, вы лекарство пьете

И всё смотрите в окно,

Не волнуйтесь, тетя, дядя на работе,

А не с кем-нибудь в кино.

— Ааа... мой папа... он тоже?

Лафейсон провел ладонью одной руки над тыльной стороной другой, и волосяная веревка бесследно исчезла.

— Тоже что? Тоже погиб в результате этой войны? Или тоже был магом? Возможно. Такие способности обычно наследственные, а твой потенциал, пожалуй, даже выше, чем у твоей матери. Бывают и исключения, но...

— А тетя говорит, что он был никчемный и алкоголик! — возмущенно пробормотал Гарри.

— Вообще-то одно другому... — трикстер довольно равнодушно пожал плечами, но, почувствовав огорчение мальчика, снова взглянул на портрет. — Не думаю, что такая женщина, как она, жила бы с ничтожеством. И... она выглядела счастливой. Мы будем гадать о прошлом или займемся чем-либо более актуальным? — он кивнул в сторону упорно не поддающейся магии рубашки. Пускай мальчишка еще раз... потом уже он.

— Да, Локи.

Гарри сосредоточился и напрягся. Его родители были волшебниками и погибли за него. И он должен... Должен! Ну что же оно так... Аж скрипнули зубы. Кажется, рубашка чуть шевельнулась. Он выдохнул и посмотрел на учителя.

— Ну да, — кивнул тот, усмехаясь, — если взять измерительную ленту, то, я думаю, пару делений ты осилил.

Гарри вздохнул.

— Это всегда?..

— ... так трудно? — понимающе прищурился бог. — По-всякому. Существует множество техник, предметов, в значительной мере облегчающих, — он снова потянулся за карандашом и перевернул тетрадный лист, — и усиливающих, — карандаш заскользил по бумаге, — воздействие. В сотни, в тысячи раз.

Гарри смотрел, что теперь выходит из-под его руки. Конечно, он же уже это видел, Локи показывал... Копье и еще это... чему он не знал названия — хищное, зазубренное... Странный топор на длинном древке. И хотя сейчас его рука водила лишь серым карандашом, но он хорошо помнил удивительное фиолетово-голубое свечение, чувствующееся даже на простом витраже из цветных пластиковых кусочков.

— О таком можно только мечтать, — усмехнулся Локи. — Но даже вещи попроще, как правило, вполне способны облегчить задачу, особенно начинающему.

И он, перехватив карандаш тремя пальцами за тупой конец, уверенно ткнул им в сторону злополучной рубашки.

Ну надо же! Предмет действительно весьма ощутимо скукожился. Лафейсон удовлетворенно покивал головой.

— Понятно, да? Уже легче. Еще можно попробовать добавить вербалику... — Уменьшить!

Но нет, эффект почти тот же.

— Не то. Меньше!

Нет. Ну что ж, если верить всё той же местной языковой традиции... Еще один взмах карандаша.

— Редуцерэ*!

— О! — восторженно выдохнул Гарри. Рубашка просто ужалась на его глазах.

— Редигендум!

Не то.

— Редигерэ! Редуце! Премэрэ!

— Локи! — воскликнул Гарри, удивленно-растерянно глядя на предмет их усилий, который на предпоследнем слове уменьшился так, что стало ясно — надеть это уже не удастся. — Эээ...

— Вижу, — довольно поморщившись, рассмеялся тот. — Немного увлекся. Что будем говорить? — прищурился он в сторону мальчика.

— Ну... Я ее... потерял?

— Очень интересно. Где, как, почему?

— Эээ...

Гарри очень хотелось показать Локи свою сообразительность, но, как назло, в голову ничего не шло. Хотя... в прошлый раз... ну тогда, с этим джемпером...

— Она села! — счастливо улыбаясь, заявил он.

— Пойдет, — одобрительно усмехнулся трикстер. — Вот только радость по этому поводу настолько выражать не стоит. И опять же. Когда, как? Ладно, я сам, — и он, подхватив замученную магическими экспериментами рубашку, двинулся в коридор.

* * *

Петунью он нашел в гостиной. Она стояла на табурете и делала вид, что протирает сверкающе-чистую люстру, а на деле пыталась рассмотреть что-то, что делалось в одном из домов напротив.

— Тетя Петунья? Я тут испачкал кровью рукав рубашки, — немного виновато начал Локи.

— Кровью? — недовольно оторвалась она от столь интересного занятия и немного встревоженно оглядела его с головы до пят. — И откуда кровь?

— Случайно задел... — он прикоснулся рукой к шраму, там действительно еще оставалось немного размазанное пятно.

— Ступай в ванную и подставь под струю холодной воды. Затем хорошенько натри хозяйственным мылом, и после этого...

— Ооо, — еще более виновато протянул стоящий перед ней мальчик. — Так вот как нужно было сделать. А я думал, что если полить кипятком...

— Кипятком? Ни в коем случае! — взвизгнула Петунья, весьма проворно спускаясь на пол. Она выдрала мокрую тряпицу из руки Гарри и, зло скривившись, глянула на него, как на идиота:

— Додуматься только! Ты ее совершенно испортил! Теперь этого не отстирать, и кроме того, — она подозрительно и брезгливо осмотрела вещь, — она еще и села! Теперь только в половые тряпки и годится. Прополощи и высуши, — она сунула ему ее обратно в руки. — Какой же непутевый ребенок... Неужели нельзя спросить, прежде чем всё портить?

— Но тетя, вы же всегда сердитесь, если я задаю вопросы.

— Не говори ерунды! Ты спрашиваешь всякие глупости, а когда надо по делу... — она резко развернулась и направилась в сторону лестницы. — Ступай за мной, я подберу тебе что-то другое.

* * *

Гарри стоял во второй спальне Дадли и терпеливо ждал, пока Петунья копалась в комоде.

Прям жаль, что Фандрала* нет, — подумалось Локи, — оценил бы ракурс. — Его взгляд небрежно скользнул от небольших каблучков черных туфелек к очерченной натянувшейся серой тканью узкой юбки окружности. Забавно бы было сейчас испробовать новое заклинание.

— Ищете что-нибудь постарей, тетя? — наконец не выдержал Гарри.

— А тебе интереснее портить поновей? — огрызнулась она. — Если бы ты был нормальным ребенком... На! Надевай! — и она сунула ему что-то в грязно-бордовую клетку.

— Редуце, — шепнул Гарри.

— Что ты бормочешь?

— Что она мала, — пряча ехидство, демонстративно попытался застегнуть на себе пуговицы Гарри.

— Давай сюда! — и Петунья снова нырнула в комод.

Поиски завершились чем-то оранжево-салатовым. На сей раз не понравилось Локи.

— Редуцере!

— Что?

— И эта тоже. Вы разве не видите?

— ... Редуце!

Кучка забракованных вещей росла. А вместе с ней росло раздражение и недовольство Петуньи. В конце к ним добавилось в изрядной степени подозрение, но у стоящего перед ней мальчика был настолько покорно-невинный вид, а она настолько привыкла отгонять от себя подобные мысли, что так и не решилась сформулировать его вслух.

Впрочем, когда в конце она махнула ему рукой "Идем!", на лице у нее отпечаталось что-то сродни злобному торжеству. Войдя в комнату Дадли, она решительно направилась к шкафу, извлекла оттуда одну из рубашек и швырнула племяннику. Весь вид у нее при этом выражал "Ну только попробуй".

"Не стоит, — немного грустно шепнул мальчику Локи. — Иногда нужно уметь вовремя сдаться"

"Я знаю, — откликнулся тот. — Мне всегда приходится..."

"Нуу... — попытался его приободрить Лафейсон, застегивая пуговицы висящей на нем, словно на огородном пугале, ядовито-фиолетовой рубашки, — эта хотя бы действительно практически новая."

"Да, Локи", — со входом согласился тот.

Локи вздохнул. Сдаться он мог. Смириться с поражением — нет.

* * *

Петунья, склонившись над ящиком комода, укладывала не пригодившиеся вещи, когда вновь услышала голос несносного племянника.

— Тетя Петуния, можно вас спросить?

— Это о чем же? Снова что-то испортил?

Она недовольно оглянулась и осеклась: недавно выданная рубашка сидела на мальчике поразительно ладно. Не так, чтобы совсем по фигуре, но...

— Пока нет, тетя, — улыбнулся мальчик. — И не хотелось бы. Поэтому я вас и спрашиваю.

Он протянул ей что-то белое, кажется, тоже рубашку, и она, все еще разглядывая его и прикидывая, насколько должна была бы быть ему велика недавно выданная вещь Дадли, машинально ее взяла.

— Просто я подумал, когда я буду загружать в машину белье... Чем лучше отстирать такое?

Женщина наконец перевела взгляд туда, куда кивком указывал мальчик, и лицо ее вытянулось.

Гарри готов был поклясться, что такого выражения у своей тети он не видел никогда — удивленное, испуганное, обиженное... Она стояла молча, не отводя взгляда от того, что вручил ей мальчик — от выходной рубашки своего мужа, на внутренней стороне воротника которой отчетливо отпечаталось пятно от губной помады.

— — — — — — — — — — — — — — — —

*Reducere — уменьшить (лат.)

Redigendum, redigerent, reduce — уменьшить (синонимы, лат.)

Premere — сжать (лат.)

Reducere и reduce — слова наиболее похожие по произношению на "Редуцио" (уменьшающее заклинание в каноне)

*Фандрал — один из друзей Тора. Весьма увлекался женщинами.

========== 35. Ценнее "Граннигса" ==========

* * *

Лафейсон задумчиво бродил по полутемной гостиной, пока семейство пило чай. Это было незапланированное чаепитие, посему приглашения на него он, конечно же, не удостоился. Просто Дадли захотелось "тех новых круассанчиков", которые Петунья подготовила к завтраку. Завтрака дожидаться не стали, раз дитятко хочет сейчас, значит, сейчас и немедленно. Вернон, до этого вполглаза читавший газету, а вполглаза смотревший по телевизору прогноз погоды на завтра, услышав голоса жены и сына, к круассанчикам присоединился. Попытка Гарри "чем-нибудь помочь" провалилась с треском — дядя воспользовался предложением в своем духе и велел ему выключить телевизор, чтобы "зря не нагорало". Трикстер бы высказал, что думает и по поводу щедрости Дурслей, и по поводу сообразительности Гарри, но сейчас его мысли были заняты другим — он рассматривал расставленные и развешанные вокруг фотографии. С камина, стен, комода и столика ему улыбались Дурсли. Нечто, напоминавшее большой розовый мяч в разноцветных чепчиках, очевидно, являло Дадли во младенчестве. На более поздних фото уже красовался крупный светловолосый толстячок, сидящий на своем первом велосипеде, кружащийся на ярмарочной карусели, играющий с отцом в компьютерные игры, мальчик в объятиях целующей его матери...

Гарри чувствовал внутри все возрастающую досаду. Ему и так никогда не доставляло удовольствия смотреть ни на запечатленные умильные лица своих опекунов, ни на глупо-самодовольную физиономию кузена, а тут еще Локи столько времени водит по этим фамильным реликвиям его глазами, так что даже не отвернешься. Хорошо хоть тетя не часто заставляет с них протирать пыль, уж очень сама любит это занятие.

— А тебя на этих изображениях вообще нет? — наконец, прервал молчание Лафейсон.

Гарри отрицательно помотал головой.

— Ни меня, ни моих родителей. Я никогда не знал, как выглядит моя мама, пока ты ее не нарисовал. Локи, пошли отсюда!

— А что так? Не нравится смотреть на их семейное счастье?

— Нет, — зло ответил Гарри, уже не скрывая своего раздражения. — Давай лучше поколдуем в чулане. А ночью придем и съедим все оставшиеся круассаны, а крошки подсыплем Дадли. Ну, как тогда.

— Ууу... Да ты злой, мстительный и завистливый мальчишка, — прищурившись, с улыбкой протянул трикстер. — И тебя раздражает чужая радость. Кошмар просто, с кем я связался?

Гарри смотрел на Локи, и голова у него шла кругом. Бог ему говорил такие слова, услышь которые от кого-то другого, он бы, наверное, захотел провалиться сквозь землю. Но странное дело. В устах Локи всё звучало совершенно иначе. И дело даже не в том, что бог шутил, это была одна из тех шуток, в которых слишком мало шутки. Дело было в чем-то более глубоком, в той степени понимания, при которой если и не сквозило открытое одобрение, то уж осуждение возникнуть не могло абсолютно.

— Тебе не повезло! — рассмеялся мальчик. — Я мстительный, завистливый и злой!

И от этого признания ему вдруг стало так легко и весело, как, наверное, не было за все годы жизни, полные лишений и обид. Потому что самым тяжелым был не голод и не побои сверстников, не страх наказания и даже не одиночество. Самым невыносимым было то, что приходилось постоянно скрывать то, что накопилось у него на душе. И теперь в Локи он неожиданно нашел то понимание, о котором даже никогда не мечтал.

— Мне повезло, — прикрыл глаза бог. — Это им не повезло, — он кивнул головой в сторону улыбающихся фоток. — Есть что-то поценнее и "Граннингса", и даже дома... это ведь всё так, наживное. Это можно отобрать. А есть то, чего отобрать нельзя. Но можно разрушить. Ты меня понимаешь?

Зеленые прищуренные глаза встретились с такими же зелеными и упрямо прищуренными. Мальчишка понимал. Понимал хорошо, даже слишком. Никогда не имея, тем не менее, знал. Пожалуй, даже лучше, чем он сам когда-то, когда пожелав большего, потерял то, что имел. Разрушил...

"Ох, кому-то и накапает в пробирки" — тряхнул головой трикстер и задиристо усмехнулся:

— Тогда начинаем!

Он снял одну из фотографий в рамке под стеклом и немного покачал на ладони, прикидывая вес. Потом вырвал волосину (Гарри от неожиданности чуть не ойкнул) и, скрутив вдвое, подвесил фото на ней. Должно выдержать. Чуть подправил, последний раз глянул критически и решительно покинул гостиную.

— А что это будет? — не удержался от вопроса Гарри.

— Да так, спецэффекты, — весело буркнул бог. — Увидишь.

Настроение стремительно исправлялось. Ну а что еще может так поднять настроение, как не готовящаяся пакость?

* * *

— Ну что, ты хотел колдовать?

Локи плотно затворил дверь в чулане, включил свет и устроился поудобнее на постели. Движение тремя пальцами, похожее на беззвучный щелчок, и у него на ладони лежит прядка волос.

— Ой, как ты это сделал? — не успел ничего даже сообразить Гарри.

— Как сделал, как сделал, — игриво перекривил его бог. — Элементарно. Просто тренируешься по пять часов в день первые двести лет, а потом само получается.

Глядя в растерянно-озадаченные глаза мальчика, он пару минут честно сдерживался, чтобы не засмеяться, но потом не выдержал:

— Да шучу я, шучу! (Ну да, если бы.) Сто пятьдесят с головой хватит.

Гарри смеется. Здорово, когда у Локи хорошее настроение. Только как с таким настроением колдовать? Сейчас опять придется... злиться, обижаться, расстраиваться. Хотя Локи-то может. И в автобусе, и вот сейчас. Гарри щелкнул пальцами. Прядка, лежавшая на ладони (как он о ней сразу забыл!), выпала и рассыпалась по постели. Вот же!..

Локи смеется. Всё же забавный смертный. Смешной и упрямый. Ну дался ему этот жест. Само ведь получилось, непроизвольно. Он об этом даже не задумывался. Так же, как и над этим.

Он собрал рассыпавшиеся волосы, вновь положил на ладонь. Полукруг ладони над ладонью — исчезли. Работает. Работают некоторые знакомые жесты, и это хорошо. Не такая уж и чуждая магия.

Мальчик смотрит внимательно, старается понять. Старается запомнить. Сейчас повторить захочет. И не сможет. Потому что действительно... Сколько раз нужно повторить, чтобы найти, почувствовать? Разве все объяснишь? Разве все покажешь?

— Давай потом над этими фокусами потренируешься, ладно? У нас есть тема поинтереснее.

— Да, Локи.

Но прежде чем он успевает что-либо сделать, мальчик медленно поворачивает руку с беззвучным щелчком. Скольжение пальцев, оборот кисти... На ладони лежит прядка волос. Смотрит на Локи и смеется. Доволен.

— Ууу... Впечатлил.

Ну да, недооценил. Мальчик местный. И способный. Чувствует.

— Покрась теперь.

— Как?

— Как тогда парик. Ты мне рассказывал. Или тебе искусственные волосы нужны? Это твои, ты их уже неплохо чувствуешь, с ними намного легче будет.

Гарри молча смотрит на волосы. Пытается представить их синими. Сконцентрироваться. Ну же, ну...

Н и ч е г о.

— Может, карандашом в них ткнуть?

— Ну да, а лучше фломастером. Синим. Только осветлить перед этим перекисью, — рассмеялся Локи. — Не нужен тебе сейчас карандаш, только мешать будет. Это потом поможет, а сейчас постарайся вспомнить точно, как было. Что ты чувствовал, о чем думал?

— Наша классная руководительница... Она любит морали читать. И в тот раз она тоже что-то такое говорила, что поведение у класса скверное, что скоро нам заканчивать школу, а мы все такие еще... как глупые дети. Так скучно было...

Ну, слава Иггдрасилю, — облегченно улыбнулся про себя Локи. — Хотя бы это не на злости. Желание развеять скуку, созорничать... Прям то, что надо.

— Всем надоело ее слушать, и стали делать, кто что. И тут Пирс в меня бумажный самолетик запустил, я только обернулся, а она мне сразу отработку. Еще и написать письмо пригрозила, и стала при всех расписывать, как мне не поздоровится, когда мой дядя прочтет. И я разозлился.

— Разозлился? — скривившись, закатил глаза Лафейсон. — (Ооо, нет! Прибейте меня лучше кроватью!)

* * *

========== 36. Color ==========

* * *

Нужное чувство пришло мгновенно. Злость. Злость, что снова придется задействовать то, что, как он понадеялся, уже не понадобится. Что сейчас он нарушит данное самому себе обещание. Что из-за сволочной семейки у мальчишки вся магия замешана на этом — на злости. Что сам он в таком положении... в дурном детском теле, в котором теперь его переполняют обида и злость на то, что ему единственному в этом доме не достались какие-то дурацкие круассанчики!!!

— ...Крась давай! Сколько можно! Ты сам нужное состояние себе можешь хоть раз обеспечить или нет? Ты вообще маг или ничтожество, которому для любой ерунды нужна нянька? Да твоим родителям вообще повезло, что они умерли раньше, чтобы никогда не узнать, какое у них выросло убожество! И тебе повезло тоже! Потому что иначе тебе пришлось бы пережить, что значит, когда от тебя отреклись собственные родные, потому что ты их недостоин! Потому что ты их абсолютно и навсегда разочаровал!!! — он швырнул скомканную прядку волос на постель и поднялся на кровати во весь рост. — К р а с ь!!!

Большего бы он сказать не мог. Большего просто не существовало. И немыслимая, обжигающая обида всколыхнула все его естество, закружила силы, чувства, энергии и со всей силы обрушила на маленькую черную прядку.

Секунда. Другая...

Черная. Она осталась черной. Неужели ничего не...

И тут, словно бы с этого клочка полилась краска, простыня под прядью стала чернеть. Появилось отчетливое черное пятно. В груди глухим молотом колотило сердце, а зловещее пятно все увеличивалось, расползалось, словно пожирало белую до этого ткань. Словно из прорвавшейся плотины чернота за несколько мгновений покрыла всю постель, подушку, добралась до его носков.

Дрожали руки. Успокоиться. Немедленно. И лучше... да. Глаза закрыть. Не поддаются.

— Спокойно. Хватит... Гарри? Глаза закрой. Тсс...

В глазах щиплет и расплывается. И плохо видно, как чернота ползет по штанам наверх. Уже все медленнее, останавливаясь, иссякая...

Гарри стер слезы рукавом рубашки. Перед глазами мелькнули черные пятна.

Он редко плакал. Очень редко. Но сейчас...

— Локи...

Он все-таки закрыл глаза.

— Я знаю... — прошептал бог, сокрушенно покачав головой. — Не стоило. Оно не стоит того. Нуу... — успокаивающе с сожалением протянул он, и, поддавшись порыву, протянул руки, чтобы прижать мальчика за плечи. Гарри подался вперед. Руки Локи, слегка мерцая, прошли сквозь замерцавшие плечи Гарри. Иллюзия прошла сквозь иллюзию, ничего не почувствовав, не ощутив тепла. Локи грустно улыбнулся. Всего лишь внутренний экран. Голограмма. Их представление о себе. Не то, чем можно утешить. Пустое...

А в реальности мальчик стоял на кровати с закрытыми глазами и плакал. Слезы текли по щекам. Чьи они... даже не разобрать. Кому на самом деле он сейчас кричал всё это? Кому?! Мальчишка плачет. Хорошо, что не понял... не понял главного... кому... Слезы текут по щекам, не остановить. Потому что обидно. Обидно и горько. Больно. Невыносимо. Потому что тот, кто пришел помочь и защитить, не должен... никогда не должен...

Цель оправдывает средства? Правда? Всегда ведь считал, что да. Так что же засомневался?...

Он открыл глаза и опустился на совершенно черную постель. Впрочем, что-то на ней все же белело. Лафейсон протянул руку и поднес прядку к глазам. Она была совершенно седая.

Первым порывом было посмотреть на собственные волосы. Он прихватил немного пальцами и потянул. Черные. Вздохнул облегченно. Устало откинулся на подушку. Сказать, что чувствовал он себя совершенно опустошенно — это не сказать ничего. Нехороший какой-то получился результат. Нерадостный.

— Локи? Я не хочу больше колдовать. — Гарри сказал, как отрезал, и замолчал.

— И не будем, — с легкостью согласился бог, пожимая плечами. — Мы за круассанчиками пойдем. Верно? А потом к Дадли.

— Ты не понял. Я вообще больше не хочу колдовать. Никогда.

— Я понял, — понимающе кивнул он, сейчас лучше было не спорить. — Но это же не отменяет наш поход за круассанчиками?

* * *

Не зря считается, что еда — естественный транквилизатор*. Особенно сладости. После третьего наполненного тертыми орехами и шоколадным кремом рогалика (так вот вы какие — загадочные круассаны) на душе хоть немного полегчало. А теперь наверх, к братишке.

Дом спит, так что то, что он в пижаме и без носков, вполне естественно. А не то объяснить пятнистую рубашку и черные штаны с носками не удастся, даже задействовав все свое воображение и опыт в оправданиях. С этим еще разбираться придется, как и с абсолютно черной постелью. Мальчишка не хочет колдовать... Угу. А он хочет?

Гарри на цыпочках проскользнул в комнату Дадли. Кузен спал на животе, подоткнув подушку под грудь, раскинув руки и шумно сопя. Зло сжав остатки круассана в руке, Гарри выдавил крем прямо на красные в белый горошек трусы Дадли. Сзади. Потом перевернул стоящие возле кровати тапки и извозил их. Надел, прошаркал до туалета, мстительно улыбаясь, помазал ручку и, напоследок, ткнул кулинарным остатком в выключатель.

— Хорошо?

— Ууу... Великолепно, — закатывая глаза, рассмеялся трикстер и подумал, что вот такого ему бы точно в голову не пришло.

Спускаясь по лестнице, Локи обнаружил новшество, которое появилось, пока они были в школе. Теперь ковер на каждой ступеньке прижимали железные круглые планочки, которые прикручивались на концах блестящими шариками. Видимо, тетушка озаботилась вызвать мастеров. Что ж, натянуть ковер больше не удастся. Ну и не надо. Он присел, выкручивая один шарик и прикидывая расстояние. Ничего, подготовимся.

Пришлось повозиться и даже вернуться в комнату Дадли, чтобы кое-что точно измерить. Наконец все было готово, и они спустились в свои "покои".

Было поздно. Магия, эмоциональная встряска, потом обильная сладкая пища, конструкторские приготовления... Снова слишком много для одного дня, снова, как выжатый лимон. Как два выжатых лимона.

— Надо перекрасить, — обреченно произнес Гарри, разглядывая черную постель и поменявшую свой нормальный окрас одежду.

— Перекрашу, — с таким же обреченным вздохом отозвался Лафейсон. — Спи. Я почувствовал, как.

Сил-то хватит? Ну, давай же, давай. Мне надо, чтобы это дрянь стала белой. Давай.

Посмотрел, сосредоточился и тихо шепнул: "Колор!".

На черной простыне проступает белое пятнышко, размером в монетку. Естественно, — хмыкнул трикстер. — Куда ты денешься. Еще разочек. И, проводя взглядом от края к краю простынки... "Колорес!"

Под его взглядом рисуется белая полоса, шириной сантиметров в пять. Ооо... Это ж сколько еще... Тьфу.

Мелкий молчит, уснул, ну и ладно. Можно и бросить, с утра сил будет больше, слишком много выкинулось сейчас в этот всплеск. Ладно, еще чуток порисую, пускай навык закрепится.

Белая полоска. Еще белая полоска. Еще. Еще белая... Ооо... Ну это же как овец считать. Монотонная работа усыпляет. Может, как-то разнообразить? Да ну, уже ни сил, ни желания. Полоска. Полоска. Колор... Да нет, не уснет. Первый раз, что ли? Всегда так было, всегда. Во всех походах. Все спят, все устали. А ему что, он же маг, умеет и за двадцать минут восстановиться. Умеет же, да?..

— Локи, что ты делаешь? — удивленный возглас мальчика неожиданно вывел его из... сна? транса?

Взгляд сфокусировался и явил забавную, но сейчас совсем для него нерадостную картину — простыня наполовину была раскрашена таинственными радужными полосами. Трикстер рассмеялся, устало потирая ладонями лицо.

— Оставь, Локи, — с улыбкой попросил Гарри. — Красиво... А завтра встанем пораньше и все покрасим. Вдвоем. Я тоже понял, как это делается.

— Хорошо, командир, — Лафейсон улыбнулся. Какое-то странное позабытое чувство щекотнуло это "вдвоем". Он даже не стал подначивать на счет "никогда". — Отбой, так отбой. Но подъем будет ранним, — он ткнул в Гарри пальцем, — и это — твое решение.

— — — — — — — — — — — —

*Транквилиза?тор (от лат. tranquillo — успокаивать) — успокоительное.

*Колор (лат. Color) — цвет

*Колорес (лат. Colores) — цвета

Правильное заклинание — Колорум

(Колорум — заклинание, способное изменить цвет неживого объекта, а также шерсти или волос живого существа)

========== 37. Сила желания ==========

* * *

Локи проснулся от того, что его двигали. Вернее, не так — от того, что сам он каким-то образом двигался, менял положение. Тело двигалось... А, ну да, он же не единственный в нем хозяин. Забавно, даже глаза открывать не надо, только присмотреться немного.

Сидит на кровати, таращится на простыню, напряжение во всем теле. Ну-ну, сотворишь так что-то, как же, когда все энергии пережаты. Простыня... Как же она ему надоела. Волосы же хотели покрасить, а не... Ладно. Так что простыня? Просто замечательная. На одну треть белая, потом радужно-полосатая и в конце чернильно-черная. Впрочем, радужные полоски почти сошли. А одежда? Изменилась тоже: носки посветлели, теперь они были темно-серыми, брюки почти вернули изначальный цвет и смотрелись разве что грязноватыми, а пятен на рубашке вообще не было. Понятно, действие заклятия ослабло за ночь, можно было бы и совсем не мучиться, в конце концов пропадет само. Черный кусок простыни, правда, практически не изменился, неплохо так мелкий магии плеснул. Или... не только мелкий.

— Напрягаться здесь надо, — Локи указал на голову, — а не здесь, — и он специально еще больше напряг мышцы. — Там, конечно, тебе тоже тренировать надо, но все же лучше по отдельности.

— Не получается, — с досадою признался Гарри.

— Заметил. Оставь, само сойдет, не с этого лучше начинать. Предмет неживой, сторонний, на расстоянии... Слишком много затрат требует, нужно либо заклинание точное знать, либо инструмент получше карандаша иметь, а лучше и то, и другое.

— Волосы?

— Да, волосы, одежда. Намного легче.

— Одежда тоже неживая...

— Одежда... — Лафейсон задумчиво прищурился, думая, как бы получше объяснить то, что он просто чувствовал, не задумываясь, как и почему в действительности это так. — Она как бы продолжение тебя, ее легко почувствовать, она... составляет твой облик, твое представление о себе. Хотеть изменить одежду — это хотеть изменить себя, это естественно... это почти, как волосы.

Он слегка потряс головой и развел руками — мол, большего объяснить не могу. Все же магия этим сильно отличается от науки, не везде годится логика, чувствовать надо. Особенно, если никаких вспомогательных средств нет.

— Я понял, Локи. Наверное, понял. Раз это, как с прической... То можно посмотреть на себя в зеркало, ткнуть и сказать: "Мне это не нравится!"

— Нуу... примерно, — усмехнулся бог. — На самом деле лучше представлять, как нравится. И хорошо представлять.

— Тогда... Тогда я сейчас попробую, — решительно заявил Гарри и, нырнув под кровать, извлек припрятанное недавно приобретенное зеркало. Он собрался, прищурил глаза и резко ткнул пальцем в свое отражение.

— Белый! Хочу белые волосы! Ну же! Колор! Ладно... Рыжий! Хочу быть рыжим! Колор! ... Серый! Колор! ... Колор! ... Колорес!

Лафейсон расхохотался. Гарри остановился и неуверенно спросил:

— Может, взять карандаш?

— Да хоть Гунгнир*, — фыркнул бог. — Ничего не изменит. Ты глуп.

— Нужно разозлиться?

— Ты еще глупее глупого.

— Но ты же сказал... Это как с прической. Нужно хорошо представить и захотеть и... — он опять уставился в зеркало:

— Мне это не нравится! Не хочу черный! Белый хочу! Колор!

Результат был все тот же, а именно никакого. Лафейсон давился издевательской ухмылкой.

— Ты безнадежно глуп.

Гарри было обидно. Локи знает что-то, точно знает, отчего у него не получается, и не хочет сказать, а только издевается. Может, опять специально?

— Мне нужно обидеться?

— Ну да. На все мироздание. За то, что ума не дало. Перекись есть?

— Что? А, да, в аптечке.

Локи улыбнулся кисло-снисходительной улыбкой:

— Пошли.

Аптечка оказалась на кухне. Стеклянный шкафчик над холодильником, где (уже даже не удивительно) всё было аккуратно разложено и подписано. Вот не были бы Дурсли такими магоненавидящими сволочами, так даже вполне с ними можно было бы жить. Хотя, кто его знает, может, тут и не только магия, их семейных скелетов в шкафу Лафейсон не знал, зато хорошо знал, насколько эти скелеты могут быть неприятными.

Он взял небольшую бутылочку в руки, кинул взгляд на этикетку, откупорил и с равнодушным видом уставшего от всего фокусника обильно полил голову. Так же равнодушно завинтил и поставил на место.

Было еще очень рано, за окном кухни еще только занимался рассвет.

— Полчаса. А пока подготовимся к школе.

— Но у нас нет домашних заданий, — растеряно возразил Гарри, который от непонимания смысла происходящего был не в своей тарелке.

— Немного не это имел в виду. Мне как-то индифферентно, если бы они и были, — и он открыл ящик с кухонной утварью.

— В школу нельзя брать ножи! — испуганно воскликнул Гарри.

— Да? Не заметил, чтобы там кого-то обыскивали. А вилку? Замечательно, законов не знаешь, правил не знаешь, ничего не знаешь. Где можно почитать? Не удивлен. — Он швырнул вилку обратно в ящик. — Ладно, в ванную пошли, кое-что интересное там видел.

Интересным оказались баллончики со спреем — пена для бритья, дезодорант, туалетная вода и лак для волос. Побрызгав из каждого, рассмотрев и понюхав, Лафейсон остановился на лаке.

— Сейчас испробуем, — довольно заявил он, возвращаясь на кухню.

Он поджег спичку и брызнул из баллончика через пламя. В воздухе вспыхнула огненная струя. Ну да, ну да, неплохо полыхнуть таким в гнусную рожу кого-нибудь из обидчиков.

— Локи... нельзя в школу брать спички, — упавшим голосом сообщил Гарри. Ему было жаль Локи, и жаль столько прекрасных идей, и очень огорчало то, что, по всей видимости, защититься опять не удастся. — И палку тоже нельзя... и камень.

— А портфель можно? — ядовито-мрачно поинтересовался трикстер.

* * *

Гарри был весьма удивлен, когда бог, вернувшись в чулан, действительно взял портфель и с самым решительным видом отправился в подвал. Причем не через их новый лаз, а самым нахальным образом из коридора. Действовал он очень быстро, прищурившись и упрямо сжав губы, так что Гарри даже не решался его о чем-либо спрашивать.

Бегло окинув взглядом имеющийся в мастерской инвентарь, Лафейсон отцепил ремешок от одной из сумок с инструментами и пристегнул по краям ручки портфеля.

— Вот только попробуй сейчас сказать, что это запрещено! — со злостью прошипел он. — Треть школы так ходит. Видел.

Он взял отвертку и двинулся к стоящей в гараже машине. Дальше Гарри и вовсе не мог понять, что делают его собственные руки. Вот он отколупывает свинцовые грузики от колесных дисков, вот просовывает куда-то в середину нового ремня, закрепляет. Дальше шли уже и вовсе немыслимые движения, потому что Локи, держа портфель за новый ремень, начал по-всякому им вращать — над головой, вокруг руки, вокруг туловища, над полом, перекидывать из одной руки в другую и снова вращать, а в конце запульнул им, сбивая стоящий посередине помещения стул.

Гарри раскраснелся и запыхался, но разошедшемуся богу, казалось, было на все наплевать. Он то подтягивал ремешок, что-то прикидывая, то удлинял его и снова кружил по подвалу с портфелем, запускал его, сшибая различные предметы. Пару раз он вытаскивал и снова докладывал книги. И снова вертел и кидал. Гарри устал, портфель был достаточно тяжелый, столько книг он в школу никогда не носил. А еще ужасно хотелось пить, но он терпел. Он мог долго терпеть жажду: когда его запирали, дядя с тетей очень не любили, чтобы он их беспокоил, особенно ночью. Тогда он просто старался не двигаться, и жажда немного отпускала. Но сейчас пить хотелось сильней и сильней. Придется терпеть. Локи точно так же чувствует жажду, и раз продолжает... значит, так надо.

— Ладно, — было непонятно, доволен бог или просто смирился с тем, что тренировку придется закончить. Он критически огляделся, оценивая урон, нанесенный безупречному до этого порядку. Не то, чтобы какой-то разгром, все легко устранимо, но немного поработать нужно. Быстро вернув на свои места стул, сбитые коробки, валяющуюся канистру и еще кое-какие мелочи, он покинул подвал, прощально ухмыльнувшись в сторону автомобиля.

*

Позже, спешащий на работу в Лондон, Вернон Дурсль будет всю дорогу отчаянно проклинать этих халтурщиков, работающих на шиномонтаже, столь отвратно ему отбалансировавших колеса. Треклятое биение раздражало и не давало нормально разогнаться даже в местах, где не было утренней пробки. Еще позже, уже в шиномонтажной мастерской, он будет вовсю разносить фирму-производителя бракованных грузов, которые сами отлетают с колес, не проходив и трех месяцев. А вопросы насчет езды по дорогам без покрытия или наездов на бордюр доведут его до степени озверения, во много раз превышающую обычную.

*

Локи взбежал наверх и направился в ванную. То есть это он хотел взбежать, а на деле с усилием доковылял. О, да, полчаса движений для этого тела, наверное, сумасшедший рекорд. Пустое. Еще займемся. Он с удовольствием умылся холодной водой и напился, потом осмотрел себя в зеркале. А вот это уже то, что надо — волосы окрасились пятнами в рыжий самых разнообразных оттенков. Потрясающий вид.

— Так хотел? — с усмешкой поинтересовался он.

Дважды повторять Гарри было не надо. Как и убеждать, что это вот цветасто-рыжее безобразие увидят Дурсли и в школе — тоже.

— Ни в коем случае! — он наставил на изображение указательный палец. — Не нравится! Черный!

Даже усилий никаких не потребовалось — по волосам будто бы прошла волна, равномерно и гладко окрашивая в привычный цвет. Совсем легко. Ну совсем.

— Это... Это потому... потому что мне так нравится, да? А белый и рыжий не нравятся, да?

— Свершилось. Конечно. Магия — одна из немногих вещей, которые обмануть нельзя. Ты пытался изменить то, что на самом деле менять не хочешь.

— А это невозможно? Я... не смогу стать рыжим?

— Тяжело, не при твоем навыке. И не за счет силы желания, потому что желания на самом деле нет. Ты пытаешься помочь себе ничем. Без желания вообще трудно чего-либо достичь, против желания — практически невозможно. Кстати, не только магии касается.

Лафейсон замолчал. Он никогда не мог делать то, что не любил, не хотел... Просто не мог. Все боялся, что присудят ему делать что-то такое... Монотонное, нудное, бесполезное... Годами, десятилетиями, веками... Страшно было... Очень. Но даже не представлял себе, насколько тяжело будет не делать н и ч е г о. Ладно, все позади. Теперь все должно быть по-другому.

— Так что, надо хотеть. И тогда, — он уверенно-ободряюще кивнул мальчику, — тогда все получится.

* * *

— Поспим, что ли, сколько там осталось?

Они вернулись под лестницу, и Лафейсон сделал беглую ревизию. Одежда очистилась, хорошо, а то даже не хочется представлять реакцию тетушки, которая с таким скрипом пожертвовала почти новую рубашку взамен им же испорченной. Хотя нет, носки вроде еще темнее, чем надо, но если не знать, то практически незаметно. Простыня... ну, тут еще нужно подождать, возиться с перекраской сейчас некогда и не хочется, тяжело действительно... и нудно. Навыка практически нет, заклинание плохо подобрано, это он просто чувствовал, слишком малая помощь, уменьшающее и то работало лучше. Движение... Он повел ладонью над тканью от края к краю, за рукой с все увеличивающимся отставанием потянулась неширокая белая полоса. Хель, вчера и то лучше получалось. Ну да, на остатках такого выброса. Так что, к цвергам. Оно и не к спеху, раз сюда никогда не заходят. Если только... Привычка предвидеть проблемы до их возникновения не позволила ему на все махнуть рукой и расслабиться, не перестраховавшись, и на этот раз.

— Гарри? Когда и как у вас меняют белье? — Как это было поставлено во дворце Асгарда, Лафейсон имел вполне четкое представление, потому что... Ну да, тоже различные случались казусы.

— В среду. Тетя считает, что в прачечной по будням гладят аккуратнее — у них намного меньше заказов. Ой, сегодня же... Локи!

И по округлившимся глазам Гарри, по вдруг задрожавшим губам, он понял — расслабиться не удастся.

— И что? — даже ругаться не хотелось, кто вообще должен об этом думать и помнить, и кто тут живет десяток лет, а не пару дней. — Ну скажи теперь, давай. Скажи: "Локи, придумай что-нибудь". Всегда стимулирует.

— Локи, придумай что-нибудь, — немного виновато рассмеялся мальчик. — Я же знаю, ты можешь.

И было в этом "я знаю" столько веры в него, столько доверия, что Лафейсон не выдержал и рассмеялся тоже. Он прищурился, глядя на чернеющую простыню, и, улыбнувшись, кивнул:

— Могу.

Комментарий к 37. Сила желания

*Гунгнир (датск., норв., швед. Gungner) — в германо-скандинавской мифологии копьё Одина.

========== 38. Магия воображения ==========

* * *

— Так, ученик, — с довольной усмешкой обратился к Гарри Лафейсон, расстегивая пижаму. — Я тебе говорил, с чего лучше начинать практиковать подобные вещи?

— Да... волосы, одежда, — кивнул мальчик. Он не мог понять, к чему клонит Локи, но был сильно заинтригован.

— Верно. Начинать лучше с простого, — бог стянул пижамную рубашку и, аккуратно сложив, засунул под матрас. — И лучше, хорошо привычного и знакомого. Еще легче, если это связано с какими-то определенными ощущениями. Приятными ощущениями, — он поднял палец, останавливая сразу же напрягшегося Гарри. — Магию обмануть нельзя... — сложенные штаны тоже разместились под матрасом, — а вот себя... себя вполне можно. Записывай — новая тема: сила воображения.

— Кровью? — улыбнулся мальчик.

— Только так, — пугающе шепнул трикстер. — Магия вообще вся на крови замешана, пока овладеешь — до последней капли закончится.

Смеется мелкий, ага. Знал бы ты, правда... Один вызов Хесеша чего стоил. Смешно?

Он секунду поколебался, взявшись за резинку трусов, потом решительно снял их и запрятал туда же — в недоступное для непредвиденного воздействия место. За ними последовали брюки, новая рубашка и носки. Перестраховщик? Если бы. Как же он так вчера... Хотя, кто знал, что малой на такое способен.

— А теперь твоя задача знаешь в чем?

— Не мешать? — снова улыбнулся Гарри.

— Почти. Я... постараюсь вывезти все на своих ощущениях, но ты не должен меня чем-либо сбить. Постарайся... — Лафейсон немного задумчиво прикусил губу, подбирая слова так, чтобы никогда не пробовавшему что-либо подобного мальчишке было понятно, — просто прислушаться к тому, что ты чувствуешь. Расслабиться... раствориться. Ты со мной связан, так что будет нетрудно. Если будут приходить какие-то образы — не удивляйся. Просто слушай... просто смотри. И большая просьба не охать, не ахать и еще как-либо самовыражаться в таком духе. Собьешь меня, мне будет непросто сразу же повторить еще раз.

* * *

Холодно... голый, маленький, щуплый. Неважно. Есть же одежда? Есть.

Темная наволочка завязывается на талии узлом, как набедренная повязка. Второй узел закрепляет на шее сложенную вдвое двухцветную, благодаря их не очень успешным магическим упражнениям, простыню. При его росте — почти что до пола. Как раз то, что надо.

Гарри чувствует, как делает глубокий вдох. Еще один, и еще. Все глубже и глубже, так что голова слегка начинает кружиться. Глаза прикрыты, очертания тесного помещения размываются в сумраке. Холод почти проходит, он уже даже не чувствует, что стоит на полу босыми ногами. Вдох, выдох. Наверх! Один большой шаг, и он оказывается на... кровати? А где же еще, вот только чувство почему-то такое, что он находится на немыслимой, недосягаемой высоте. Где-то там, под ногами, в расплывчатой мгле, невидимый сквозь ресницы, потерялся мир с его суетой и проблемами. Наброшенная на плечи ткань приятно холодит тело. Его одежда, его мантия. Вот только почему она... Он точно знает, какой она должна быть! Чуть-чуть приоткрыть глаза, совсем чуть-чуть, чтобы увидеть, направить, немножечко подтолкнуть... Конечно... Атласно-зеленая волна побежала сверху вниз, глаза вновь прикрылись ресницами, губы тронула удовлетворенная улыбка. Нуу... А кто сомневался... Такой ведь должна быть его мантия. Всегда. Как только... когда он захочет.

Вдох, выдох. Перед глазами поблескивает что-то золотистое. Наверное... просто блестящая решетка окошка на двери... А разве не солнце? Не золото? Не позолота? Вдох, выдох... Там, где он, высоко... в сиянии золота, там он должен обязательно быть... быть тоже таким, золотым и сияющим. И его мантия... Вдох... Толчок. Есть! Словно солнце его облило своей краской. Видно только чуть-чуть... на плечах, чуть-то сбоку, да отблескивает на груди что-то золотистым. Узел?.. знак?.. Но он знает, он чувствует, что сверху вниз, до самого пола, его мантия, его парадный наряд меняет цвет, начиная переливаться золотом.

Вдох и выдох. Белое... Да, теперь перед глазами бело. Ну, конечно, что здесь удивительного, если не смотреть на решетку, а чуть-чуть перевести взгляд, то дверь... дверь в чулан, она белая. В чулан? Нет, не может... Белоснежная дверь, высокая, если шагнуть вперед и толкнуть, то она распахнется, и он окажется... Вот только мантия, его парадная мантия, она ведь тоже должна... Вдох и выдох. Сейчас, он пройдет туда, выйдет в зал, в своей королевской мантии из... горностая!

— Всё! — Лафейсон спрыгнул с кровати, открывая глаза и снимая с себя белые тряпки. Белые, за исключением... — Ну, это уже вручную можно добить, — он кивнул на черные округлые, словно мазком кисти разбросанные пятна и взял карандаш.

— Колор, колор, колор, — послушные его движению, по одному пропадают, словно стираются невидимым ластиком, пятна. — Ладно, давай ты. Не люблю однообразную работу.

— Локи! Я знаю! Давай, я сделаю так же, как ты! — зеленые глаза мальчика загораются энтузиазмом. — Я понял, правда. Я сейчас.

Он метнулся к полкам, открывая портфель и выуживая учебник по истории. Сейчас, сейчас, это же где-то здесь было... Вот...

Перед глазами Лафейсона открылась картинка. Римская империя, II век до Р. Х. Ну что ж, неплохой выбор, развлекаемся дальше.

Вот так — Гарри обматывает простыней вокруг корпуса. Теперь... теперь нужно через плечо... а теперь... вот так через руку. Готово. А теперь на кровать, и прикрыть глаза, и представить... Ну! Вдох, выдох.

Локи смешно. Мелкий надулся от важности, изо всех сил пытается войти в роль... патриция? прокуратора? императора? Но ведь не так же, не так. Он плавно на выдохе отбирает у него контроль над телом. Надуваться не надо... напрягаться. Просто осанка, просто расправиться, просто вдохнуть. Просто прищурить немного глаза, внутренне улыбнуться и...

Гарри поймал ощущение. Да! Там же в учебнике... всё белоснежное, все колонны и мраморный пол и... его тога, и сейчас он сойдет туда по ступеням... Вдох. Представление... желание... толчок... шаг.

БАБАХ!!!

Локи выбирается из узкого пространства между кроватью и дверью, потирая голову.

— Ну совсем в фантазии улетать-то не надо, наверное.

Руку тоже ударил, ногу подвернул. Но... простынка-то белая. Хмыкнул довольно, кивнул. Да цверг с ними, с руками, ногами... пройдет.

— Поздравляю, юноша. Идея была хороша.

— Локи... — Гарри помотал головой. — Это ты сделал. Я почувствовал.

— Помог немного. Я и не сказал, что ты так уж прекрасно справился, я сказал — идея хорошая, — он выпутался из простыни и застелил кровать. Можно было и не стелить, все равно придется сдавать белье, но навалилась усталость, и, вроде бы, еще оставалось полчасика, чтобы поспать.

— А я... мне чего не хватило?

— Опыта, — просто ответил трикстер, облачаясь в пижаму.

— Опыта колдовать или опыта представлять... представлять себя королем?

Лафейсон посмотрел на него надменно-насмешливо и улыбнулся тонкой загадочной полуулыбкой:

— Опыта им быть.

* * *

Не спалось. Навязчиво приходила одна и та же сцена — мать, вручающая ему Гунгнир. Именно Фригга, сама, из рук в руки. Он принимал, молча разворачивался и уходил, ему зачем-то очень нужно было куда-то идти. Открывал двери, делал шаг и срывался с Бифроста*, который неожиданно оказывался разрушен. Дергался и просыпался. Вот какого... Хотя, ясно какого, разве нет? Маленький, но упорный резонатор.

— Может, хватит в себе уже манию величия взращивать? На землю спустись и поспим, день впереди, вполне возможно, тяжелый.

Гарри смутился.

— Я просто... Извини.

— Так понравилось? — понимающе усмехнулся бог. — Над миром стоять. Так я тебя поздравляю: это еще одно чувство, которое можно всю жизнь искать и не насытиться. И да... Весьма символично все вышло. Один неправильный шаг — и летишь в пропасть. Падать больно, вставать трудно. — Он вздохнул и с сожалением покачал головой, что-то припоминая. — Помочь из этого состояния выйти? Сейчас. Мигом пройдет. Еще раз включи воображение и представь, как ты выглядел со стороны: голый, в простыне, стоишь на кровати и раздуваешься от гордости. Иллюстрация к медицинскому юмористическому изданию, — он ехидно прищурился. — А теперь спать.

— Поздно, Локи, чуть больше двадцати минут осталось, — с некоторым сожалением вздохнул мальчик.

— Маг может выспаться за двадцать минут, если надо, — он демонстративно зевнул и повернулся на бок. Точно ведь? Ну да... сам сколько раз это слышал. Смешно.

— Спасибо, Локи, — почти неслышно прошептал Гарри.

— Это за что же? — все же расслышал трикстер. — За то, что показал, как над миром стоять, или за то, что спустил на землю?

— Нет... — благодарно улыбнулся мальчик. — Я никогда... до тебя ни с кем не болтал перед сном. Это... правда так здорово!

Локи глянул в изумрудные глаза Гарри и улыбнулся.

— Хочешь маленькую тайну? — так же тихо прошептал он. — Я тоже.

Комментарий к 38. Магия воображения

*Бифрост (Радужный мост) — в скандинавской мифологии мост между царством богов Асгардом и остальными мирами.

========== 39. Пробовать надо! ==========

* * *

ТРАМ-БАБАМ-БАБАМ-БАМ-БАМ!

— Просыпайся!

БУМ-БУМ-БУМ-БУМ!

А это уже сверху. День начался вполне традиционно, англичане, как известно, вообще приверженцы традиций. Даже вот таких семейных... веселых забав. Впрочем, сейчас это было даже хорошо, было бы очень жаль, если бы любимый брат, наконец, обломился и сорвал хорошо подготовленное утреннее представление.

Одним движением натянутый под потолком черный целлофан отодвигается в сторону, открывая взгляду вид оборудованного нехитрыми самодельными приспособлениями потолка. Несколько крючков, закрепленные, переплетенные и свободно свисающие веревки. Нельзя сказать, что прямо уж оборудование под сценой цирка, но цирк сейчас будет.

Лафейсон быстро надевает припасенные с вечера перчатки (хватит руки резать и передавливать, детские ладони не ахти как для этого дела подходят) и хватается двумя руками за конец свисающего с потолка шпагата. Ну давай, братишка, прыгни еще разочек, чего уж там.

БУМ!

Есть. Веревка, придерживающая один конец открученной металлической трубки, отпускается, второй конец, направляемый еще одной веревкой, проскальзывает в совсем немного увеличенную щель между ступенями. Еще один шнур должен оттащить освобожденный кусок ковра немного вбок. Теперь совсем немного помочь вручную... Он встает на кровати и хватается за просунувшийся с потолка металлический стержень и с силой его проворачивает. Второй конец предсказуемо уходит вверх. "Дайте мне точку опоры..."(*) О, да! Судя по раздавшемуся сверху воплю, сработало точно, как и было задумано — открученная и неожиданно взлетевшая одним концом вверх планка влепила любимому отпрыску образцово-нормального семейства прямехонько между ног. Даже если это и не так, то все равно, куда-то уж точно отменно влепила. Вот так и закрепим. Еще немного надавить, подтянуть... Давление на свободный конец существенно увеличивается, так же как и нарастает доносящееся сверху, теперь уже монотонное, испуганное подвывание. Сил-то как мало... Ничего, если повиснуть всем весом... Всё, есть! Ну вот, затянуть петлю, зацепить... И можно идти любоваться.

Локи спрыгивает с постели, снимает перчатки и, подождав, пока испуганно охающая Петунья и гневно возмущающийся Вернон протопают мимо его двери, спешит на место происшествия.

— Чтобы победить противника, не обязательно присутствовать на поле боя самому, — довольно улыбается он с трудом сдерживающемуся от выражения бурных восторгов Гарри, — достаточно хорошо провести подготовку. И да... Тебя не учили, что радоваться чужим неприятностям нехорошо? — ехидно-провокационно интересуется он у мальчика.

— А если это неприятности врагов?

— О, такое можно даже на пиру отпраздновать, — соглашается Лафейсон. (Опять эти мысли про пир, к чему бы?) — А потом приказать упомянуть в летописи и заказать скальдам песнь. Ну, что-нибудь вроде такого... — он как раз повернул за угол, где их нетерпеливому взгляду открылась картина, достойная трешовых трагикомедий.

Локи коварный на пару с коварнейшим Гарри

Как-то врагам отомстить порешили их общим.

Чары наслав, скакуна под негодником Дадли

В древко копья обратили на поле сраженья.

Воем и криком тряхнуло окрестные скалы,

Так не понравилось Дадли

Скакать на копье своим местом причинным.

Гарри не выдержал и захохотал в голос. Хвала всем богам, одуревшее от происшествия семейство этого даже не заметило. Да оно и понятно — им совершенно было не до него, ибо Дадли, балансируя на цыпочках, что при его комплекции было весьма непросто, действительно восседал верхом на торчащей из ступеней под углом металлической палке и во весь голос ревел от боли и испуга. Потный и красный от натуги и злости Вернон безуспешно пытался занять на ступеньках достаточно устойчивое положение, чтобы, не рискуя свалиться, поднять и перенести совсем нелегенького сыночка, а Петунья заламывала руки и причитала со страстью плакальщицы, которой грозит завершить свое земное существование в качестве банши(**).

— Давай пари. Он либо поймет, что снять тело наследника можно, только перешагнув через палку, либо попробует так стащить и не устоит. На что ставишь?

— Не поймет.

— Недооценил, — довольно хмыкнул трикстер, рванув обратно в чулан.

Перчатки? Нет, не до них, надо быстро. Он освобождает крепление, оно теперь и не нужно, Вернон уменьшил натяжение, сняв нагрузку. Ну а теперь... Лафейсон с победным видом с силой проворачивает металлический стержень до упора.

— ААА!!!

Вот теперь уже точно "окрестные скалы" содрогнулись, ибо Дурсль, получив тем же "зачарованным жеребцом" по самому чувствительному, не удержался и вместе с Дадли с грохотом покатился по ступенькам вниз. Короткий женский визг и усиление громыхания и проклятий подтвердили самые смелые ожидания — на поле боя не устоял никто. Ладно, теперь отцепить все приспособления и запрятать, все же мало ли... А вот навес можно и обратно натянуть, спросят — всё скажет, что он о сыпящемся с потолка мусоре думает. А сейчас вперед. Это еще не занавес.

— А вот это мне уже нравится, — ухмыльнулся трикстер, взирая на кучу малу у своих ног и не без труда подавляя желание кого-нибудь как следует пнуть.

— Как хочется хоть разок дать пинка Дадли, — прошептал Гарри.

Мысли, значит, раздельные?

Куча довольно быстро распалась. Первой из-под Вернона выползла растрепанная и стонущая Петунья, зло одернула задравшуюся юбку и поспешила на помощь сыну. Дурсль с вытаращенными глазами остался валяться на полу, скрестив внизу живота зажатые в кулаки руки и страдальчески покачиваясь.

"Ууу, — злорадно протянул Лафейсон. — Кажется, от появления младших нежелательных кузенов мы себя обезопасили."

— Петунья! — зыркая сузившимися от злости глазками, прогудел Вернон, как только к нему вернулась способность произносить что-либо членораздельное. — Какие криворукие сволочи устанавливали эти крепления? На что они рассчитаны, если не простояли и один день?!

— На прыгающих кузнечиком бегемотов не рассчитаны точно, — съехидничал Гарри. — О таком нужно предупреждать заранее.

— Если он не прекратит, в следующий раз, я думаю, рухнет вся лестница, — перехватил инициативу Локи и очень выразительно посмотрел в глаза Дадли.

Старшие Дурсли вместе взглянули на племянника. На мгновение им показалось, что в холодных зеленых глазах явственно промелькнула угроза.

— Если лестница упадет, — медленно прорычал Вернон, — то я...

— Дядя, а в чем это вы испачкались? — вовремя перевел тему Локи, невинным взглядом указывая ему на брюки. — Ааа... кажется... Дадли, повернись, ну, такое иногда случается при падении.

— Боже мой! Дидди! Немедленно пошли в ванную! — разрываясь между брезгливостью и материнскими чувствами, тетушка ухватила скривившегося Дадли за руку и поволокла наверх.

— Петунья! Что это?! — Вернон с отвращением смотрел на коричневые пятна, с трудом подавляя рвоту.

— А ты хотел, чтобы это была помада? — сорвалась женщина, волоча Дадли через учиненный на лестнице разгром.

— Опять дурдом с самого утра! — Дурсль принялся стаскивать брюки прямо в коридоре. В лиловых в белые цветочки трусах и с голыми ногами он смотрелся более, чем комично.

— Дурдом, действительно, начался не сегодня, — со злостью на мужа процедила Петунья. Она дотащила своего ребенка до ванной и уже была готова открыть спасительную дверь. — А главное, он даже не собирается заканчиваться! — в сердцах воскликнула она, увидев, что выключатели и ручка двери тоже безобразно испачканы.

— Эй, ты! Принеси из кухни салфетки и давай сюда! Живо!

— А что там такое, тетя? — Лафейсон, совершенно игнорируя указание, взбежал вверх по лестнице.

— Не задавай дурацких вопросов! Я сказала тебе принести салфетки! Если все из-за тебя опоздают...

— Ааа, вы из-за этого... — изобразил он озарение, рассматривая дверную ручку, затем перевел взгляд на выключатели. — А что это вообще?

А вот теперь только не засмеяться. И лучше вообще смотреть в пол, не поднимая глаз. Он провел двумя пальцами по обмазанному коричневой субстанцией выключателю и со злобным предвкушением задумчиво их облизал.

Эффект был потрясающим. Несколько секунд длилась немая сцена, а затем наблюдающего снизу Вернона вывернуло прямо на лестницу. Вслед за ним скорчился в рвотных судорогах Дадли. Петунья с перекошенным и побелевшим, как полотно, лицом, закатила глаза и рухнула на пол.

— Вы чего вообще? Это просто крем шоколадный, — недоуменно пожал плечами Гарри. — Пробовать надо!

Комментарий к 39. Пробовать надо!

(*)"Дайте мне точку опоры, и я поверну Землю" — слова великого физика и математика классической античности Архимеда Сиракузского (287-212 до н. э.)

(**) Банши — женщина, которая, согласно ирландским поверьям, является возле дома обречённого на смерть человека и своими стонами и рыданиями оповещает, что час его кончины близок.

Некоторые ирландцы верят, что если плакальщица не выполняла свои обязанности подобающим образом, то и после смерти она продолжает оплакивать умирающих.

Планка, прижимающая ковер — https://drive.google.com/file/d/0B9TaPPln2Ue0TEd1c2NySWlnY3c/view

Ковер с ковродержателями — https://drive.google.com/file/d/0B9TaPPln2Ue0RWV6TWN4YzVHSXM/view

========== 40. Оранжевый кот ==========

У окна стою я, как у холста,

Ах какая за окном красота!

Будто кто-то перепутал цвета,

И Неглинку, и Манеж.

Над Москвой встает зеленый восход,

По мосту идет оранжевый кот,

И лоточник у метро продает

Апельсины цвета беж.

Я по улице бегу, хохочу,

Мне любые чудеса по плечу!

(Леонид Филатов)

* * *

Мистер Дурсль молча поглощал недожаренную яичницу. Чувствовал он себя преотвратно. Ну, а как еще может чувствовать себя человек, с самого утра получивший удар в пах креплением ковровой дорожки (за которое, причем, только вчера заплатил свои кровные), пересчитавший боками ступени и вывернувший наизнанку собственный желудок?

Впрочем, в том, что яичница была недожарена, винить было некого: он сам велел мальчишке поскорее снять сковородку, потому что теперь недопустимо опаздывал, чего никогда раньше себе не позволял. Стоит дать слабину, и подчиненные начнут садиться тебе на голову. Приструнить случайно опоздавшего он всегда считал отличным началом рабочего дня, и он ни за что бы не хотел упускать такой возможности, позволив нарушителю за его спиной торжествовать от своей безнаказанности.

Так что настроение у него было хуже некуда. Усугублялось оно еще и тем, что жена непривычно молчала. Обычно она озвучивала все семейные неприятности и проблемы, и он ожидал, что хоть немного отведет душу хотя бы обсуждением того, сколько теперь лишней работы и расходов с лестницей и ковром, и как они призовут к ответу этих безголовых халтурщиков. Но она только рассеянно и расстроенно кивала, а потом вдруг совершенно невпопад спросила, не поздравляла ли его в последнее время с чем-нибудь какая-нибудь из сотрудниц? Это был очень странный вопрос. Потому что среди персонала "Граннигса" не было сотрудниц, если не считать буфетчицу и уборщицу: мистер Дурсль терпеть не мог этих работающих женщин, которые во время работы думают о домашних делах и постоянно под их предлогом отпрашиваются. Даже его секретарем был очень воспитанный молодой человек, и миссис Дурсль это было отлично известно.

— Петунья, золотко, ты не ушиблась? — предположил он причину такого непонятного поведения. — Ты уверена, что с тобой все в порядке?

— Нет, Я не ушиблась, — она отрицательно мотнула головой и целиком сосредоточилась на кормлении Дадли.

Это черт знает что! — в который раз за сегодняшнее утро подумал Вернон, посмотрел на часы и, с досадою швырнув салфетку в тарелку с недоеденной яичницей, двинулся на выход.

— Ты не отвезешь детей в школу? Они не успевают.

— Они уже не успели! — огрызнулся Дурсль, оборачиваясь в дверях. — Еще и на машине их катать после того, что они тут устроили? Сын, ты действительно вырос крепким парнем, и пора понять, что теперь не все шалости подходят для дома! А ты... — он с нескрываемым отвращением воззрился на племянника. — Да ты вообще недоумок!! ПРИЧЕШИСЬ!!! — Вернон в сердцах махнул рукой и ушел, хлопнув дверью. Ну, а что, правда, объяснишь такому отродью после этого его "надо пробовать"?

* * *

Лафейсон выскользнул из-за стола и побежал наверх. Причесаться? Что ж, указание пришлось как нельзя кстати. Он, конечно, и сам бы нашел причину туда сбегать, достаточно было чем-то испачкаться. Но ведь хорошо, как всё так естественно складывается, верно?

Он миновал ванную и направился туда, куда собирался — в спальни Дадли и Дурслей. Впрочем, побывав в каждой не больше минуты, в ванной он все же задержался.

— Редуце! — приказал он, глядя на себя в зеркало. Рубашка послушно слегка подогналась по фигуре.

— Редуце! — и брюки тоже приобрели гораздо более подходящий размер.

— Редуце! — теперь еще разок немного рубашку...

— Локи, она поймет! — непонятно, чего в голосе Гарри было больше — радостного одобрения или испуга.

— Да, — с улыбкой легкого сожаления остановил "перекройку" одежды Лафейсон. — Хотя, она и так вполне понимает. Думаешь, нет? А ты приглядись. Она... ожидает, боится, готовится. Признать не хочет, но... Да не беда, скоро ей будет не до этого, — и он поспешил вниз. Волосы послушно "причесались" на ходу. Гарри вполне хорошо почувствовал, как именно они уложились, и даже попытался их немножко взлохматить обратно.

— Не нравится быть аккуратным? — со смешанным чувством недовольства и опасения поинтересовался бог.

— Нет, мне просто не нравится... — Гарри на секунду задумался. — Не хочу быть похожим на них!

— А, — хмыкнул трикстер с невольным облегчением — Ну, это понятно. Вот только, чтобы не быть на кого-то похожим, не обязательно быть хуже, — он хитро подмигнул мальчику. — Разве не приятнее быть лучше?

— Сколько можно ходить? — набросилась было на него тетя и осеклась, с подозрением присматриваясь к его одежде.

— Я причесывался, тетя Петунья. Вы же знаете, у меня очень непослушные волосы. Но я старался, и у меня, кажется, получилось, — очень вежливо ответил мальчик, глядя ей прямо в глаза и довольно нахально улыбаясь. — Правда, тетя?

Ей пришлось перевести взгляд на его голову, и она, чуть поморщившись, не очень охотно кивнула.

— Ладно, неси сюда свое белье и живо отправляйтесь в школу. Я позвоню и предупрежу, что вы опоздаете на первый урок. Скажете, что у нас в доме авария. Если потребуется, справку я у этих бесстыжих бракоделов вытребую.

Миссис Дурсль со вздохом закрыла дверь за мальчиками и принялась за работу, пытаясь собраться с мыслями. Предстояло переделать кучу дел, а у нее просто все из рук валится. Одних только звонков сколько необходимо сделать: в школу, в химчистку, в мастерскую... Когда она закончила с телефоном, до приезда курьера из прачечной оставалось совсем мало времени. Женщина заметалась по дому, собирая полотенца и скатерти, затем отправилась менять белье в комнате Дадли. Последней в очереди, как обычно, была их с Верноном спальня. Петунья уже собиралась сдернуть простыню, как вдруг застыла на месте, роняя на пол полотенца и инстинктивно поднося кулаки ко рту — на подушке ее мужа, ярко выделяясь на фоне белой наволочки, красовался длиннющий рыжий волос.

* * *

Худенький черноволосый зеленоглазый мальчик шел по парку и улыбался. Настроение у него было просто великолепное. Да и много ли надо вообще в десять лет для хорошего настроения? Совсем немного — посмеяться над обидчиками, нормально поесть (а ему это вполне удалось: пока дядя с тетей обменивались странными взглядами и почти не обращали на него внимания, он успел не только напихать в рот куда больше обычного, но и кое-что рассовать по карманам, завернув в салфетки) да прогуляться по красивому месту при хорошей погоде. И, хотя это был немного более длинный путь, но зато как же здесь было замечательно! Окружающий мир жил красками, деревья шелестели ярко-зеленой листвой, под ногами слегка шуршал мелкий гравий, многие кусты цвели, добавляя в палитру сиреневый, белый, розовый. А над головой в вышине распахнулось небо. Синее-синее. Свобода... Ну, разве же это не волшебно? И разве не волшебник он сам?

Он улыбнулся в очередной раз и взмахнул руками. Словно по команде с куста возле дорожки сорвалась стайка воробьев. Они взлетали выше и выше, под его взглядом окрашиваясь в удивительные цвета — синий, зеленый, огненно-красный. Райские птицы? Да откуда здесь, в Англии?

Мальчик улыбается. Две черных вороны, что-то сосредоточенно клевавшие возле урны, моментально превращаются в белых. Белая ворона... Говорят, редкость? А пара белых ворон? Дайте стаю сюда — сделаем стаю. Смешно.

Что-нибудь посложней? Тогда лучше все же взять карандашик... Взмах, взмах, взмах. И у белки, удивленно застывшей на ветке, вокруг глаз обрисовываются большие черные круги, грудка становится белой, спинка черной, а хвост полосатым. Теперь ты лемур, животное! Гордись!

Котик... О, просто чудный котяра — крупный такой, на высоких лапах, мышасто-серый, ушастый. Не боишься, да? Ладно, сейчас сам себя не узнаешь. Хочешь быть беленьким? Белоснежный кот недовольно оглядывает свою лапу, подымает и начинает ее вылизывать. Я тебя понял. А черненьким? Тогда как насчет рыженького? Нет? Ну всё, допривередничался — теперь будешь божьей коровкой. Карандаш в детской руке порхает, словно дирижерская палочка. Кот, вытаращив глаза с просто человеческим возмущением, выгибает спину и шипит. Глупое животное! Ничего не смыслишь в высоком искусстве. Тогда я тебя... Прищур зеленых глаз, карандаш в вытянутой руке нацеливается прямо на кота. Кошак, издав душераздирающий вопль, кидается в кусты. Жаль. Столько еще прекрасных идей было. Может, чего-нибудь бы и подобрали.

Мальчик прячет карандаш в карман. Надо спешить в школу. В школу, где к нему относятся... Ну, мягко говоря — по одежке. Мешковатой. Неподходящих цветов. Вот какого...

— Тебе точно не нравится то, что ты носишь?

— Ты же уже спрашивал...

— Ладно, — просто кивает он головой. Свежий воздух пьянит. Как красиво вокруг, как гармонична природа! И только он, как... Ну нет, на всю жизнь натерпелся, так больше не будет! Солнце всходит, золотя верхушки деревьев тенистой аллеи. А в груди зарождается такое знакомое чувство... Желания, азарта, предвкушения... безрассудства.

Он улыбается. Он хорошо знает, как это делается. В той жизни, этой, там, тут... где угодно. Просто захотеть, просто почувствовать, просто направить. Просто использовать то, чему ты уже научился. Его одежда, продолжение себя, его облик. Вдох, выдох... Ты сумасшедший, Лафейсон? Ты ненормальный.

Никто не видит, в утреннем парке пустынно. Мальчик шагает по дорожке, чирикают разноцветные воробьи, шелестят деревья, под ногами шуршит гравий. Шаг, еще шаг, заканчивается аллея, сейчас он выйдет на улицу. Выйдет другим. Никто не видит, как на последних шагах одновременно плавно изменяют форму и цвет его рубашка и брюки, идеально садясь по фигуре. Ему не нужно зеркало, он и так знает, что рубашка в зеленую и серую клетку и темно-серые брюки ему идут.

— Эээ... Локи. А как же?.. Цвет мы сможем поменять обратно, а... — Гарри опускает взгляд на штаны и растерянно замолкает.

Детская рука уверенно берется за дверную ручку.

— Избранный, только не говори мне, что ты забыл, — Локи смеется зубасто, блестят изумрудом довольные шальные глаза. — Как там? А, точно... Придумаю что-нибудь!

Комментарий к 40. Оранжевый кот

Песенка, послужившая названием главы и эпиграфом:

https://www.youtube.com/watch?v=LN5SMnhmYag

========== 41. Отныне не чмо ==========

Во всем нужна сноровка,

Закалка, тренировка.

Умейте выжидать,

Умейте нападать.

При каждой неудаче

Давать умейте сдачи.

Иначе вам удачи не видать!

* * *

На него смотрели. Не так, чтобы прямо во все глаза и абсолютно все, но довольно многие и с явным интересом. Несколько раз он даже замечал, как кое-кто из ребят дергал за рукав или толкал локтем соседа.

— Гляди, братик Дадли приоделся! — Ну надо же... что-то в лесу сдохло! — Да все равно затреплет, такой неряха... — Ну да, Дад с компанией ему навернут разок, точно все пуговицы оборвет. — Он клад нашел. — В мусорном баке!

Гарри чувствовал себя неловко. Впрочем, над ним и раньше насмехались, но сейчас посреди издевок все же мелькало если не одобрение, то удивление точно. Он подумал, что это хорошо, что сейчас ведет Локи, который двигался среди школьной суеты легко и непринужденно, как-то даже грациозно-небрежно, вроде его не только не смущает повышенное внимание, а скорее наоборот — подогревает, подстегивает.

— Ты хорошо выглядишь, — улыбнулась ему Джейн, когда они собрались возле кабинета английского в ожидании конца перемены.

— Что, уже не такое чмо? — удовлетворенно-насмешливо приподнял бровь Лафейсон.

— Угу, — смущенно кивнула она, потом густо покраснела и куда-то убежала.

* * *

— А какой у нас Гарри сегодня нарядный и аккуратный, приятно посмотреть! — подлила масла в огонь учительница английского. Теперь его уже открыто рассматривал весь класс. Гарри почувствовал, что краснеет, у него возникло огромное желание куда-нибудь спрятаться, где бы его никто не видел.

Ну, надо же, событие! — досадливо хмыкнул про себя Лафейсон. Ему уже начинало надоедать повышенное и абсолютно беспричинное, на его взгляд, внимание. Тем более, что сам он совершенно не был удовлетворен собственным обликом. Из всего на нем надетого, еще более-менее устраивала рубашка. Брюки же, хоть и ровно окрашенные и подогнанные по фигуре, все равно смотрелись поношенными, не говоря про обувь. Это старое матерчатое уродство он почти не стал изменять — недостатки только бы подчеркнулись. Скорее всего, они бы собрались в гармошку, а работать над каждой складочкой этого нелепого старья не было ни времени, ни желания. А что говорить об этих нелепых круглых линзах в недоломанной оправе, сквозь которые ему приходилось смотреть на мир. В общем, если такое показывать... то действительно только поглумиться, а не прилюдно нахваливать. Ну, что тут поделаешь — попал в мир идиотов. А то он раньше этого не знал.

— Локи! У тебя такой же почерк, как у меня! — удивленно-обрадованно заметил Гарри. — Только немного красивее.

— Немного другой, — бог перевернул лист и быстро исписал пару строк.

Гарри ахнул. Такие буквы он видел только однажды, когда на уроке истории им показывали диафильм об истории книгопечатания. Кажется, первые книги печатали чем-то очень похоже. Такие ровные красивые буквы, со всякими удивительными фигурными загогулинами.

— А как же...

— Приходилось подделывать, — усмехнулся трикстер. — И не только почерк. Думаю, я бы и деньги ваши мог срисовать... Но только использовать вряд ли, даже на ощупь слишком много защит. И на свет тоже кое-что проглядывается.

Гарри в который раз удивился, сколько всего умеет и успевает заметить Локи. А ведь сам он даже не обратил внимания, что бог рассматривал их деньги.

К середине английского Лафейсону окончательно стало скучно. Попробовать домой слетать? Все же вторые сутки пошли, хоть пока и не очень актуально, но все же лучше подстраховаться, мало ли как дальше все сложится.

— Всё, Ваше Высочество, ваш писарь в отпуске, — он отдал управление мальчику. — Справишься тут?

— Да, конечно, — уверенно кивнул Гарри. Ему очень хотелось спросить, успеет ли бог вернуться к его возвращению домой, когда придется объяснять тетушке его неожиданное преображение, но он сдержался. Локи и так слишком много за него делал, и Гарри совсем не хотел выглядеть беспомощным трусом в его глазах. Что-нибудь придумаю, — сказал он себе. Прозвучало не очень убедительно.

Лафейсон уже почти подготовился к выходу, как вдруг неожиданно активизировался Дадли и начал снова его обстреливать. На сей раз в каждый кусочек резинки были зацеплены какие-то скобки, так что получалось довольно болезненно. История повторялась. Впрочем, он и не рассчитывал, что все это быстро закончится.

— Ты был прав, — сжал губы Гарри. — Они опять начали это делать...

— Я всегда прав, — кивнул Локи. "Если бы прав. До конца недели даже не хватило". Ну, ничего, руки-то теперь слушались отменно. Так что... Он насадил модернизированный снаряд на кончик ручки и, бросив всего один беглый взгляд назад, почти не прицеливаясь, отпустил через плечо.

Сзади послышалось сдавленное "Ой!", и Гарри обернулся вместе со всем классом. Дадли, красный и злой, возмущенно сопел, выпучив готовые налиться слезами глаза и прижимая ко лбу руку. А когда он ее убрал, прямо посередине всем открылась ярко-красная отметина в виде буквы V.

— Кажется, это знак победителя, — вроде бы про себя пробормотал Локи и поднял два пальца над головой, демонстративно повернув тыльную сторону ладони(*) в сторону Дадли.

Класс грохнул. От разбирательств типа "кто это сделал" и "кто первый начал" их спас звонок. А вот от Дадли нет. Обозленный кузен налетел сзади. Налетел, правда, не очень удачно, для себя в первую очередь — на выставленный назад острый локоть, от чего сразу согнулся. Усугубил его неудачу с размаху опустившийся на голову портфель, который Локи, держа за конец ремешка, в это время небрежно-размашистым жестом перекидывал через плечо. Всё так же не оборачиваясь, Лафейсон еще раз ткнул назад "Викторию" и вышел из класса.

* * *

Всю перемену Дадли нигде не было видно. Гарри торжествовал. Он даже почти перестал смущаться обновленной одежды, особенно после того, как к нему подошли несколько ребят из класса и стали наперебой поздравлять.

— Здорово ты его! — Давно пора! — Я так ржал! — Ему идет "Виктория" на лбу. — Так ему и надо, давно всем надоели! — Ты придумаешь еще что-нибудь? — Я бы тебе руку пожал, да боюсь, они увидят. — А я не боюсь — до конца школы совсем мало осталось.

Так что пара особенных храбрецов даже пожали ему руку.

Страшно польщен, — скривился про себя Лафейсон. Его уже подмывало подробнее им объяснить про их храбрость, но Гарри настолько искренне радовался, что просто сбивал его с нужного настроения. И окончательно сразил его, когда в конце перемены по дороге в класс заявил:

— Я только сейчас понял, как мне повезло, что ты сделал меня своим избранным. Я всегда буду благодарен тебе... что бы ни случилось. Спасибо, Локи.

Такого счастливого лица у мальчишки он еще не видел ни разу.

Странное чувство. Даже как-то не по себе. Глупый малыш, разве я для тебя стараюсь? Как же оно так все переплелось. Эхом мелькают в голове обрывки фраз...

...как бы там ни было, я всегда буду помнить тебя с благодарностью...

...зачем помогать тому, кто никогда благодарен даже не будет...

...я тебе благодарен. За все... Просто эксперимент.

Ого. Так значит. Хель. Нет слов. Ну, Хесеш! Или... как ты там говорил? Всегда так бывает?

— Что-то не так? — сразу почувствовал перемену его настроения Гарри.

— Да ты меня как бы растрогал немного, — с улыбкой качнул головою бог, думая, что заблестевшие глаза может быть видно и не только внутри. — Что-то подозрительно часто последнее время благодарить стали. Второй раз уже за последнюю тысячу лет, — и он рассмеялся.

* * *

Разобраться с чувствами им особо не дали. Обстрел вскоре возобновился, причем Дадли на этот раз догадался прикрывать лицо учебником. Дурак дураком, но, видимо, прямой удар в третий глаз неплохо стимулировал соображение. Лафейсон как мог отстреливался, несколько раз удалось попасть прямо в мясистые ручки и один раз вскользь по недостаточно спрятавшейся макушке. Но позиция у кузена явно более выгодная, да и снарядов припасено, по-видимому, немало, Локи же приходилось пользоваться трофейными, а они не всегда оказывались в пределах досягаемости. Так что подавить его огонь и заставить не высовываться из укрытия не получалось, и скобки время от времени очень неприятно щелкали по открытой шее или по уху. Ну, хорошо. Секунда на оценку обстановки в классе на предмет случайных свидетелей, и волосы удлиняются до воротника, плотно защитив шею. Теперь еще уши немного прикрыть и можно продолжать.

— Что будешь говорить, если заметят? Тебя достаточно сегодня рассматривали.

— Про волосы? "Тебе показалось, я просто так причесался".

Лафейсон улыбнулся и сложил пальцы в знак "о'кей".

Ситуация заметно улучшилась. Теперь застрявшие в волосах снаряды не доставляли особых неудобств, да и собирать их стало значительно легче. Впрочем, бесконечно так продолжаться не могло, слишком возрастал риск быть пойманными. Да ему уже и порядком надоело это занятие — пристрелялся уже, кстати, и правой, и левой, больше не интересно. Кроме того, глупо так бездарно тратить предоставленное время, хотелось по возможности поупражняться в магии, да и обсудить между собой тоже было что.

— Я тебе говорил, что используемым в мире оружием необходимо владеть? Кажется, с этим я уже освоился.

Он держал заряженную ручку с натянутой до упора резинкой и теперь только ждал подходящего момента. Наконец, этот момент настал — учительница склонилась над журналом, что-то записывая. А вот теперь... Лафейсон развернулся к Дадли, полностью открываясь. Ну, конечно, кузен тут же клюнул на провокацию и стал целиться ему прямо в лицо. Сейчас. Ровно за секунду перед тем, как братец был готов отпустить снаряд, трикстер громко стукнул сиденьем стула, через мгновение отпуская резинку. Есть! Учительница повернулась на звук, и в то же мгновение у нее с силой выбило из рук ручку. Она с бешенством обвела взглядом класс и остановилась на Дадли, чья поза с ручкой, направленной в ее сторону в вытянутой руке с приподнятым большим пальцем, не оставляла сомнений. Вид у кузена был самый идиотский — он сам ничего толком не понял. Он видел только, что Гарри подпрыгнул на стуле, видимо, уворачиваясь, и тут же ручка вылетела из рук мисс Дайсон.

— Дадли Дурсль! — завопила она, хватаясь левой рукой за кончики пальцев правой. — Да сколько же это будет продолжаться! Вон из класса, я не желаю тебя больше видеть на моих уроках!

— Я... я случайно, — промямлил тот.

— Конечно! В меня ты попал случайно! Но ваша пятерка... слава Богу, теперь уже троица, продолжает мешать и терроризировать остальных, несмотря на все предупреждения! Совершенно не нужно было проявлять к вам снисхождения, я поставлю вопрос на педсовете, и даже если они опять решат тебя оставить, на мои уроки я тебя больше не допущу. Готовься к экзамену где хочешь и как хочешь, учти только, что поблажек не будет!

На следующей перемене Дадли опять не было видно, и ребята вновь обступили Гарри полукольцом. Теперь их собралось еще больше.

— Как ты это сделал? Как?

— Да просто повезло, — улыбнулся Локи. — Разве так не бывает?

Впрочем, хитрющие зеленые глаза говорили совершенно другое. Как и чересчур довольная улыбка. Иногда взгляд способен рассказать гораздо больше слов, тем более, если скрывать совершенно не хочется.

Гарри просто сиял. Он, конечно, понимал, что победа принадлежит совсем не ему, но присутствие Локи придавало столько уверенности, что ему казалось, что стоит только пожелать, и они враз сокрушат любых врагов. Казалось, однако, недолго. Потому что кучка храбрецов-почитателей как-то незаметно растаяла, и сразу же стала понятна причина. Напротив, о чем-то переговариваясь между собой, с самими неприятными выражениями лиц, стояла троица — Дадли и двое "уцелевших" его друзей — светловолосый Гордон и невысокий чернявый Деннис.

Лафейсон немного отступил, прижимаясь спиной к стене. Впрочем, он сразу же принял самый непринужденный вид, изобразив, что всего лишь хочет использовать ее, как опору. Он развернул приготовленный из украденных кусков бекона, сыра и обрезанной яичницы Дурсля сандвич и с аппетитом принялся его жевать. Аппетит, кстати, был действительно неподдельным.

— Вы пришли воззвать к моей гуманности? Очень голодные? Могу угостить. У нас в семье не все обжоры.

Дадли вскипел на глазах и рванулся было вперед, но товарищи его не без труда удержали, что-то усиленно нашептывая ему в уши.

— Может, поговорим? Кто из вас еще способен здраво мыслить? Дадли, ты вообще никак не способен мыслить, я не тебя имел в виду.

Они молчали. Кажется, Деннис хотел что-то сказать, но, глянув на просто раскаленного от злости (хоть яичницу разогревай) главаря, воздержался.

— Я призываю вас к миру. Осталось совсем немного. Вы дотерпите меня, а я вас. Примите мое любезное предложение, и покончим с этим.

Он знал, что это ничего не даст. Знал. Но пусть вина будет целиком и полностью на агрессорах, ведь он сделал все, что мог, разве нет?

— Не будет с тобой никакого мира! — заорал Дадли.

— Ты подлый лжец и провокатор! — поддержал Деннис. — И ты думаешь, что тебе это так сойдет?

— Ну, вообще-то именно так я и думаю, — он дожевал сандвич и вытер руки салфеткой. — И вообще... почему я всю жизнь слышу эти нелепые обвинения?

— Ты сейчас не только услышишь! — двинулся в наступление Гордон.

— Хотите, чтобы вас всех выгнали? — он опустил на пол портфель, поудобнее перехватывая ремешок. — Устрою легко. Мисс Дайсон только сегодня обещала. Правда, кузен?

— Да мне плевать, что говорит эта тупая математичка! Не слушайте его! Если он еще раз что-то подстроит, папа ему о-го-го как всыплет!

— Ладно, — Локи отошел от стены, освобождая себе пространство и начиная вращать вокруг себя портфель на ремне, — тогда бейтесь.

— Ого! — вокруг снова стали скапливаться болельщики. — Нифигасе портфелем! — Ага, как пращой! — Как нунчаками! — Они не подойдут. — Не нунчаки... такая штуковина есть... — Булава? — Больше похоже на метание молота. — Наверное, занялся. — Кто? Ты на него посмотри! Куда ему молот! Не возьмут никогда!

Ну да, с молотом(*) ему всегда не очень везло. Но тебе, смертный, лучше было бы промолчать по этому поводу. Ладно, не до мелких болтунов сейчас, но в другой раз...

"Не смогут подойти? — Смогут. Если догадаются. Придется подсказать". В принципе, махать так можно было и до конца перемены, но цель была не в этом.

— Заминка, кузен? На математике у тебя лучше стратегическое мышление работало, даже книгу, как щит, для прикрытия своего мудрого лба использовал!

Толстощекое лицо Дурсля младшего отобразило несвойственную ему мыслительную работу. Наконец, на него снизошло озарение, и он с победным криком "Э-э-э! Бей его!" кинулся вперед, выставив в вытянутых перед собою руках собственный портфель.

Дурсли, да вы мне пожизненно должны ежедневные молитвы воздавать с жертвами! За то, что я, кажется, все же научил вашего отпрыска думать, что обычному человеку вообще не под силу.

Они неслись вперед все трое, выставив портфели и собираясь снести его массой. Наивно. Он выкинул свой снаряд в сторону Гордона, захлестнув портфель того сверху и, резко развернувшись, через спину дернул на себя. Тот, чтобы не потерять равновесия, выпустил свою защиту из рук и затормозил, размахивая руками. Еще один стремительный разворот, и портфель Гарри выбивает из рук "щит" Дадли. Деннис? Тормознул и попятился, зараза, ну да ладно, неплохо даже будет с двумя, тем более, что правильно подготовленный портфель Дадли при ударе об пол сработал, как надо — раскрылся, рассыпая по полу все свое содержимое. А теперь никто ничего не должен понять. Локи кидается вперед, ударяя вплотную подбежавшего кузена головой в живот, и одновременно открывая и опорожняя оказавшийся у его ног портфель Гордона. Совместное падение с кузеном на пол, под животом куча книжек, ручек, линеек, всякой другой ерунды и дружное пораженное "Ах!" окружающих зрителей.

— Дад, вставай с него, я держу! — это подбежавший Гордон ухватил придавленного кузеном Гарри за волосы.

"Терпеть! — скомандовал трикстер, помня, чем окончилась подобная вольность с дядюшкой Верноном.

— Ты бы лучше вещи свои собрал, пока никто из учителей не увидел, — кривясь от боли, процедил он. — Не все же так и будут продолжать безучастно смотреть, покрывая нарушителей!

Последняя фраза подействовала на столпившихся болельщиков отрезвляюще, несколько человек действительно сорвались с места и побежали по направлению к лестнице.

— А что мои вещи? — непонимающе оглянулся Гордон, только сильнее потянув его за волосы, жутко неудобно вывернув ему шею и заставив почти зашипеть.

Зараза! Ну, хватит! Он незаметно щелкнул пальцами прижатой к полу руки, и Гордон плюхнулся задом об пол с зажатым в кулаке пучком волос.

— Дад? — не обратив внимания на падение, протянул Гордон. — Это твое, Дад?

— Что мое? — кузен, наконец, соблаговолил с него слезть и, открыв рот, уставился туда же, куда и все — на перемешавшиеся разбросанные по полу школьные принадлежности. Если бы только школьные... Среди тетрадок, учебников и карандашей на полу красовались штук пятнадцать спичечных коробков, несколько камней, короткая деревянная палка и дюжина столовых ножей и вилок.

— И что вы смотрите? — Локи уже успел встать и оправиться. — Быстро все прячьте, поймают же!

— Да это не мое! — с возмущением, в котором громкой нотой звучали страх и паника, закричал Гордон.

— И не мое! Это же...

Но Лафейсон не дал ему закончить мысль. Твой лимит озарений на сегодня закончился, брат.

— Да прячьте скорее, потом где чье разберетесь!

Паника сделала свое дело — Гордон на карачках пополз между ног зевак, без разбору запихивая в свой портфель разбросанные вещи.

— А ты не вздумай, — зашипел трикстер на ухо уже собиравшемуся присоединиться к товарищу Дадли и попытался придержать его за руку. — Он притащил, пускай он и отвечает.

— Но как же... — с туповатым сомнением захлопал тот глазами. — Я подумал, это у меня...

— Ты лучше думай, что тебе дядя сказал! Мало они тебя подставляли? Хватит брать все на себя! Давай, помогу тебе собрать, мы всё же братья.

* * *

Закончилось так, как и должно было закончиться. Подоспевшая помощь сопроводила нарушителей в учительскую. Заходя в класс, он получил очередную порцию восторгов и поздравлений от одноклассников. Гарри ликовал. Локи тоже льстило на сей раз куда более заслуженное внимание. "Автографов не хотите?" — улыбался и отшучивался он. Немного сбивала повышенное настроение в очередной раз навалившаяся усталость. Четвертый день ненамного увеличенной подкормки проблему с выносливостью никак решить не мог, да и голод опять подступил — припасенные сандвичи закончились, что и не удивительно, чему там заканчиваться, всего два их и было. Он хотел поскорее усесться за парту и отдохнуть, но тут сияющая учительница по дизайну начала его поздравлять, что его работа прошла какой-то предварительный отбор на какой-то конкурс, а потом и вовсе сделала из него учебное пособие, выставив перед классом и заявив, что ей пришла в голову прекрасная мысль поменять тему урока и посвятить его одежде и стилю, раз так удачно получилось. Не так уж удачно, — подумал Лафейсон, у которого от усталости после недолгой, но весьма напряженной физической нагрузки, гудели ноги. Ну да ладно, позавчера было хуже, но ведь выстояли. Так что пришлось выстаивать у доски и слушать вдохновленную речь о том, как при наличии вкуса и воображения можно одеваться хоть и небогато, но стильно и красиво. Спасибо, смертная. Про то, насколько это небогато, я очень хорошо помню.

К середине дизайна вернулся в класс Дадли и, аккуратно разложившись за партой, весь оставшийся урок просидел, чинно сложив руки, ниже воды, тише травы. Гордон так и не пришел.

* * *

Третий школьный день благополучно закончился. Он сидел в автобусе на уже полюбившемся месте у окна и ждал, когда все сбегутся, и они поедут домой. Под недавно окрашенной в синий цвет лавочкой с предупреждающей надписью старательно вылизывал себя большой серый кот. Не совсем серый, правда — половина хвоста еще оставалась грязно-розоватой, а на почти незаметной кисточке отчетливо выделялось ровное круглое пятно. Странное дело, окраска планомерно сползала под упорными движениями розового, и даже на вид шершавого, язычка.

— Он слизывает краску? — удивился Гарри.

— Похоже на то, — задумчиво присмотрелся к животному Лафейсон. — Я слышал, что кошки вообще обладают некоторой магией. Возможно, поэтому.

Он подождал, пока кот завершит приведение себя в природный вид. Затем, прищурив глаза и ехидно улыбнувшись, незаметно достал карандаш и направил.

— Колор, животное! Зебра!

Кот просто подскочил, ударившись башкой и спиной об лавку и окрашиваясь поверх поперечного магического черно-белого в продольный немагический синий. Раздался душераздирающий вопль, после чего он, выразительно двигая челюстями, выдал что-то урчаще-завывающее, переходящее в яростный визг.

— Да разве можно так выражаться в присутствии особы королевских кровей? — рассмеялся Локи. — Неприлично просто. Не нравится дизайн — так и скажи. А то ходишь за мной целый день и ругаешься. Ааа... Понял, понял. Позавидовал белочке. Так это просто.

— Колор! Котище, лемур!

Кот с вздыбленной шерстью кубарем выкатывается из-под лавки, стрелой мчится через дорогу между взвизгивающими тормозами автомобилями и, почти вертикально взлетев над мусоркой, с размаху ныряет в бак. Пару секунд оттуда фонтаном вылетают какие-то тряпки и обрывки пакетов, а затем все стихает.

Автобус трогается.

И все же... Какое все же неблагодарное дело — дизайн.

* * *

Бегут мимо аккуратные домишки Литтл Уингинга, мелькают прохожие, жующие что-то, кормящие собак, голубей... Да, помню-помню, на еду не смотреть. Ну тогда хоть чем-то заняться, что ж так зазря у окошка сидеть. Таким, что будет не очень заметно.

Серый голубь меняет оперение, и вот он уже рыжий. Разве заметят? Да никогда, тем более, что рядом сидящий немедленно порыжел. Не нарушаем равновесия, работаем дальше. Что, девочка? Босоножки слетают? Тоже мне — Золушка. А вот так лучше? Нет? Давят теперь? Вот досада, обратно никак. Да ладно тебе, купят новые.

Гарри смеется. Глупый ребенок, я же не балуюсь, мне надо понять. Только одежда пока, только волосы. Чуть труднее, с карандашом, поддаются некоторые аксессуары. Туфли, подтяжки, ремень. Что, любезный, так лучше? Брюки не будут спадать, нет, спасибо, платы не надо. А почему ж занавески тогда... Нет, ни в какую. Ну, если представить их на себе, а потом... Поздно, приехали. Автобус тормозит напротив дома с отливающей на солнце червонным золотом бронзовой четверкой. Сезам, да откройся уже, устал, есть давно хочется.

— Приехали, Локи, — замирает в открывшихся дверях автобуса Гарри.

— Вижу, — кивает, смиряясь с неизбежным, Лафейсон.

На дороге, перекрывая путь к дому, сложив руки и нехорошо ухмыляясь, стоит Пирс.

— Мы справимся с ним?

Локи выпрямился и приподнял голову. На секунду Гарри испытал то же чувство, когда представлял, что он стоит где-то наверху, среди ослепительного мрамора Капитолия перед распахнутыми дверьми и уходящей вниз лестницей. И, хотя это была лестница из автобуса, и на ней всего три ступеньки, он спускается по ним легко, улыбаясь...

Бог усмехнулся. Он хорошо понимал, что он чувствует. Он хотел сейчас чувствовать именно так.

— Справимся ли? Нуу... пожалуй, придется. Всё же больше не чмо!

* * *

Комментарий к 41. Отныне не чмо

(*)В Великобритании и Австралии знак "Виктория" имеет оскорбительное значение (примерно, как средний палец для американцев), если кисть повернута тыльной стороной к человеку, к которому обращен жест.

https://drive.google.com/file/d/0B9TaPPln2Ue0VEpTaGdjM2Z5Vjg/view?usp=sharing

("Виктория" в исполнении Уинстона Черчилля)

(*) Локи имеет в виду Мьёльнир — молот Тора, который он никогда не мог поднять.

========== 42. Разбитые очки ==========

* * *

— Ну, и дрянное же печенье делают эти магглы! Воняет рыбой, — приземистый кривоногий человечек, от которого пахло алкоголем и застарелым табаком, недовольно поморщился.

— Потому что это не печенье, Наземникус, это корм для котов! — довольно бойкая старушенция с темными с проседью волосами, завязанными на затылке узлом, попыталась отобрать у него пакет. — Ты хоть бы на картинку посмотрел, если твои пьяные глаза уже букв не различают! И не смей трогать бренди! Между прочим, содержимое для серванта выбирал Северус Снейп, и я не удивлюсь, если после того, как ты его выпьешь, у тебя на лбу месяц будет светиться надпись "Я пьяница и ворюга". Впрочем, не удивлюсь не только я.

— Да перестань брюзжать, Фигги, я только попробовать, — он успел сделать три больших глотка, прежде чем женщина все же выхватила у него бутылку.

— Да ты, видно, с самого утра уже напробовался! Я четвертый день жду, не нахожу себе места, а ты...

— Да брось ты, было бы что серьезное, здесь бы уже авроры орудовали. А ты как прислала сову, так на следующий день Уизли ненароком в отдел надзора за дошкольниками и заглянул. Ничего такого особенного, говорит, всё в пределах...

— Знаю, — она досадливо махнула рукой. — Артур сам присылал мне письмо. Это для них ничего особенного, их-то тут не было, а видели бы они, что тут творилось в воскресение! Хохолок как раз дежурил тогда... А я спать уже легла, и вдруг как все книзлы завопят! Шерсть дыбом, глаза дикие, щерятся... Я смотрю — на часах двенадцать, на улице фонари мигают. Хватилась одеваться, только в дверь — Хохолок, как бешеный, мимо ног проскочил и под кровать забился. Так и сидел там, дрожал, ничего толком узнать нельзя было.

— Ай, да что твои книзлы! Они вон и на меня шипят, — Наземникус протянул кусочек корма большому рыжему коту, сидящему на кресле возле камина, но тот оскалился и попытался ударить его когтистой лапой.

— Они знают, на кого шипеть! Оставь корм в покое, они после тебя есть его не будут!

— Ладно, ладно, — он подошел к окну и выглянул из-за занавески. — Сейчас все равно пойти не могу, там не протолкнешься от магглов, — кивнул он на стоящий в конце улицы фургон, разрисованный ковровыми дорожками и надписями: "Комфорт и уют", "Укладка ковров и ковролина", "Любые типы ковровых креплений". — Так что рассказывай пока, пойму лучше, что хоть искать.

— Ай, эти... Второй день там копаются. Что мне рассказывать? Книзлы после той ночи стали неохотно на дежурство ходить. Я просила, чтобы прислали кого-нибудь поскорее, неспроста же это! А вчера мистер Лапка в середине дежурства вернулся. Говорю, что случилось? Он на дверь показывает. Потом привел меня... на автовокзал! Мол, мальчик на автобусе уехал. Представляешь?

— А что, это так странно для магглов ездить на автобусе?

— Это как кто-то из детей магов в десять лет сам вдруг явится на Кингс-Кросс и отправится в Хогвартс без приглашения! Может, его и тетка зачем-то отправила, только не было такого еще ни разу. Ему же одиннадцати нет еще. Ладно, иди уже быстрей, вон фургон уезжает. Проверь там все. Только чтобы хозяйка тебя не заметила — Дамблдор говорил, нельзя на нее колдовать! И вообще, к магглам не лезь, что бы они там ни... Не лезь, короче, и все!

— Я знаю, Фигги, не кричи. Мне Дамблдор мантию-невидимку дал, даже глаз отводить не нужно, дверку я алохоморой(*), а хожу я и так тихонечко. Так что все в ажуре будет. Чайку поставь пока.

* * *

Сходить с последней ступени не хотелось. Нет, Пирса он не боялся, это время прошло. Но гадкий мальчишка был на голову его выше, так что из автобуса с ним пообщаться было бы гораздо приятнее. Впрочем, Лафейсон давно научился смотреть сверху вниз и на тех, кто был намного выше ростом.

— Ты пришел просить у меня прощения? — он ступил на землю и вскинул голову.

— Чего-о? Совсем рехнулся? Я пришел... В общем, сейчас ты получишь за все!

— Хочешь драться? — место было совсем неподходящим. Тетка, если увидит, может, этого мстителя и прогонит, вот только если увидят соседи... Совсем некстати демонстрировать всем свои умения, устраивая драку посреди улицы. Слухи, сплетни, Дурсли, обозленный Вернон. Порочный круг.

— Драться с тобой? Да ты только ябедничать и лгать умеешь!

— Не только, — криво усмехнулся трикстер. — Подраться я тоже люблю. С кем-нибудь равным. Впрочем, и того, кто слабее, тоже могу пнуть с удовольствием, — и он ослепительно улыбнулся.

— Да ты действительно вообразил себя Чак Норрисом! Но мне плевать! Я тебя буду бить до тех пор, пока ты не пойдешь в школу и не расскажешь всем, как было на самом деле! — заявил Пирс, суживая глаза и сжимая кулаки.

— А, — с пониманием кивнул Локи, — ну, пошли.

— Куда? — оторопел Полкисс.

— В школу. Расскажу, как было, — он развернулся и зашагал в противоположном от дома направлении. — Ты же этого хочешь? Так идем.

Пирс что-то пробормотал и двинулся следом. Иметь противника за спиной было не очень приятно, и Лафейсону оставалось только надеяться, что все же камнем его по голове он сзади не огреет. Тем более, что подонок считает себя сильнее, и идут они туда, куда тому требуется. Опасения пропали совсем, когда Полкинс неожиданно свистнул, и из-за угла одного из домов вырулил здоровяк Малькольм. Ну да, действовать они будут согласно своей привычке. Если и решат напасть по дороге, то Пирс обхватит сзади и будет держать, а бить уже будет второй.

— Мальк, он согласился пойти. Иди впереди, если дернется удирать, я свистну.

Лафейсон шел и улыбался. Конвой. Опять конвой. И опять ведут, куда нужно ему... почти.(**) Смешные. Гарри молчит. Впрочем, мальчишка даже не напрягся. Так в нем уверен? Или проснулась обещанная бесшабашная храбрость? Можно и проверить. Маленький эксперимент.

— Что делать будешь, если я сейчас уйду?

— Попробую драться... портфелем. Как ты. Мне кажется, я понял.

— Хм. Даже если сможешь — мы не в школе.

— И что?

— То, что конца перемены не дождешься. Сколько сможешь махать? Максимум, полчаса. Они просто подождут, пока у тебя силы кончатся.

— Притворюсь, что устал. Кто сунется, попробую по голове съездить.

— Даже если получится... — Лафейсон задумчиво покачал головой, сворачивая в сторону парка. — Оглушить не сможешь, достаточно сильно ударить тоже. Слишком малый урон.

— Тогда, — Гарри уверенно посмотрел богу в глаза и улыбнулся, — на землю и глухая защита. А им я скажу, что пойду в полицию побои снимать, и что дядя за меня получит компенсацию и купит на нее мне велосипед!

— Ну, это уже кое-что, — рассмеялся Локи. — Вот только магия у тебя на что? Мы же не просто так повернули в пустынное место.

— Эй, ты куда? Мальки, стой!

— Через парк пойдем.

— Зачем это? — с подозрением нахмурился Пирс.

— Затем, что я передумал, — кинул трикстер через плечо, прибавляя шаг.

— То есть как это передумал?!

— Да так. У меня бывает. Мне говорили, что это нехорошо, но... — Локи свернул уже на совсем темную и безлюдную аллею и принялся незаметно отстегивать ремешок от портфеля. — В общем, если я понимаю, что держать слово глупо, — он оглянулся на перешедшего на бег Пирса и виновато-издевательски улыбнулся, — я не держу.

— Да ты еще и издеваешься, очкарик задрипанный! — Пирс, наконец, нагнал Гарри и обхватил своими длинными жилистыми ручищами, прижимая ему руки к туловищу и почти полностью лишая возможности двигаться. — Ты просто псих, что притащил нас сюда, мы из тебя тут котлету... — он напрягся, и с усилием развернул Гарри лицом к спешащему с кулаками наготове Малькольму. — Да мы тебя просто уроем тут, мало того, что нас из-за тебя ни за что из школы выгнали, так твой дядька еще с моего отца за твои царапины компенсацию стребовал, мне теперь новый велосипед не купят!

— Держишь? — чуть повернул к нему голову, спокойно поинтересовался Лафейсон. Полкисс в ответ только заскрипел зубами. — Хорошо держишь? — Локи усмехнулся и встретил подбегающего верзилу ударом двух ног. Лучше бы в лицо... да пресс пока не позволяет так высоко ноги поднять. Однако удар в живот пришелся отменный, Малькольма не только отнесло на несколько шагов назад, он еще и рухнул на колени, выпучив глаза и пытаясь вдохнуть. Пирс тоже не устоял от такого толчка и, не отпуская свою жертву, грохнулся спиной на парковую дорожку.

— Держишь хорошо, а стоишь на ногах плохо, — прокомментировал трикстер, и с силой ударил его затылком в лицо. Эх, жаль, шея тоже слабовата, попал-то хорошо, был бы удар посильнее, точно нос сломал бы. А так... Держащие его руки-плети наконец-то разжались, и он смог оглянуться на результат. Ну да, разбил всего лишь, но неплохо. Лежащий под ним на земле мальчишка с испугом прижимал одну руку к разбитому носу, пытаясь остановить кровь, а второй шарил по дорожке, видимо, выбирая камень.

— Плохая идея, мне не нравится, — и он, замахнувшись, ударил утяжеленным свинцовыми грузами ремнем по пальцам поверженного врага. Полкисс вскрикнул, рука тут же разжалась. Больно, да? Ну, так и планировалось. Осталось встать и добить. О, Хель! Не тут-то было, гаденыш ухватил его здоровой рукою за ногу и дернул. И уже неизбежно падая на предплечья на острый гравий дорожки, Локи увидел, что второй противник очухался и вновь бежит к ним. Удар от падения Лафейсон спружинил, как мог, но Пирс потянул его за ногу, и слабые руки в который раз подвели, не удержав вес тела, и он проехался лицом прямо по гравию. Бесследно не будет. Сейчас подбежит еще этот... Ну ладно, теперь уже выхода нет. Пришло, значит, время... Стараясь закрыть спиной обзор Пирсу, трикстер выхватывает из-за носка карандаш и направляет на ноги бегущего к ним мальчишки.

— Редуце!

Малькольм взвизгивает, оступается и, как подкошенный, падает, схватившись за ступню. Ладно, теперь с тобою.

— Сними с него очки! — орет пытающийся содрать сдавивший ногу ботинок Малькольм.

Успевший вскочить Пирс набрасывается сзади, сдергивает с Гарри очки и захватывает шею, согнув руку в локте. На очки наплевать, но вот душишь ты зря... Ну-ну, посмотрим, кто кого задушит. Лафейсон, хватнув побольше воздуха, двумя руками назад закидывает ремень, на ощупь делает оборот, захлестывая петлю, и двумя руками тянет в разные стороны. Слабо! Ну слабо же... Слезы на глазах, самому бы не задохнуться... Сдавленный кашель сзади, хватка на горле ослабевает. Фух, теперь можно вздохнуть. А что второй? Сидит, кривясь, расшнуровывает ботинок. Редуце! — Малькольм хватается за вторую ногу. Редуце! — с ужасом бросается расстегивать сдавивший его ремень брюк. Редуце! И ворот рубашки врезается ему в горло. Враг корчится на дорожке, скуля от боли и панически дрожащими руками пытаясь избавиться от впившейся в него одежды. Теперь опять этот. Лафейсон подымается и с ноги бьет в живот полузадушенного Пирса. А теперь пару раз ремнем с грузами ниже спины.

— Я сдаюсь, сдаюсь! Не бей! Бо-ольно... — мальчишка заваливается на бок, свернувшись от боли. На лице кровь и слезы, он уже, не стесняясь, ревет.

Второй? Так, вроде от мучивших его вещей избавился, но нападать больше и не думает — просто сидит на пятой точке и с ужасом на него пялится. Босой, с расстегнутым ремнем джинсов и без пуговиц на воротнике.

— Что, ботинки стали жать? Вырос, наверное. Поменяемся? Мои должны подойти.

Тот даже не спорит. Да и что спорить? Правда ведь больше не наденет, босым куда хуже домой идти. Локи швыряет ему старые кеды Дадли, а сам зашнуровывает совершенно новые высокие коричневые ботинки. Коричневые? Нет, такие не подойдут. Колор! Вот черные смотрятся куда лучше. Немножко Редуце... Ну надо же, прямо как на него делались!

Лафейсон подходит и берет Малькольма за волосы. Тот даже не пробует отбиваться, только чуть-чуть старается отодвинуться. Боится? Нуу, это приятно. Сейчас добавим, гаденыш все равно уже в курсе. Он придвигает лицо вплотную к прежде такому наглому, а теперь насмерть перепуганному лицу с дрожащими губами. У мальчишки на глазах слезы, тем лучше — не очень ясно будет видеть, что происходит. Лафейсон улыбается, превращая свои волосы в короткие мелкие кудряшки, а с двух сторон подымаются небольшие туго сплетенные белые рожки.

— Захочешь еще ко мне полезть, — шипит он в потерявшее остатки краски лицо, — всегда пожалуйста. Мне тоже на ком-то тренироваться надо. Говорят, оно всегда так бывает. Сперва ты на ком-то, а потом на тебе. Мне однажды объяснили — я понял. А ты?

Мальчишка усиленно кивает, в глазах застыл неподдельный ужас.

— Хорошо, — трикстер дожидается, когда тот моргнет, и мгновенно возвращает обычный облик. — Вставай давай, — сопровождает он свою команду пинком. — Не ной, просто ботинки проверил. Хорошие. И да, — он снова обернулся к нему, прищуриваясь и вновь переходя на зловещий шепот. — Расскажешь кому-нибудь, что тебе показалось — так тебе же хуже. Закончишь свои дни в психбольнице. Я навещать буду, — и он довольно рассмеялся.

— Так, ты тоже подъем, — он вернулся к притихшему на дорожке Пирсу, по дороге наступив на валяющиеся очки, и тоже пнул его. — Где тут можно умыться?

* * *

Они смыли грязь и кровь возле питьевой колонки с тоненькой струйкой воды. Лицо неприятно щипало, ну да, опять без следов не обойдется. Значит, снова объяснения с Дурслями. Ну ладно, тогда заодно...

— Так. А очки вы мне поломали. Придется к дяде опять...

— Да ты сам на них наступил!

Он осуждающе покачал головой.

— Они уже разбились. Кто сказал снять? Кто на землю бросил? Или опять скажете, что я лгу? — он переводил взгляд с одного хулигана на другого с ласковой улыбкой палача.

— Что ты хочешь? Денег? На тебе деньги, тут хватить должно, — Пирс полез в карманы, выгребая из них купюры и мелочь. — Мальк, ну добавь, пусть отвяжется, тебе же тоже дали на новую бейсболку. Он ведь точно опять заложит, мне тогда и кинокамеры не видать.

Малькольм безропотно вытащил и протянул стопку измятых банкнот.

— Теперь молитесь, чтобы хватило. Со мной пойдете. Где их вообще продают?

* * *

— Мистер, линзы контактные покажите, пожалуйста. Любые, подешевле.

— Что значит, любые? Нужен рецепт, молодой человек, детям вообще линзы не рекомендуются.

— Да нам для опытов, — Лафейсон кивнул на оставшихся перед магазином мальчишек. — Поспорили... огонь добыть хотим. Этих денег хватит?

Мужчина в белом халате поверх солидного черного в серую полоску костюма тщательно пересчитал деньги и отрицательно покачал головой.

— Линзы гораздо дороже очков. Может, вам лучше что-нибудь подобрать... — он нырнул под прилавок и извлек оттуда очки. Черные. Круглые. Тьфу, да нет же, только не это!

— Нет, нет, нет, нет! Такие не подойдут. У нас... устройство такое. Нужны маленькие.

Окулист на минуту задумался.

— Кажется... Кажется, я смогу вам помочь. Если, конечно... У меня тут есть пара с заканчивающимся сроком годности, я собирался отправить их в лабораторию для повторной обработки. К сожалению, отдать просто так я их не могу, но значительную скидку...

— Вам повезло, что я умею уговаривать, — Локи вернулся на улицу с упакованной в коробочку покупкой и сунул под нос Малькольму чек. — Кому-нибудь еще надо убедиться, что я не лгу, как вы привыкли думать?

* * *

— Да сколько же это можно шляться, старый ты пень дракучей ивы! — Арабелла кинулась к самой по себе открывшейся входной двери. — Тибблз прибежал весь окрашенный, кто-то его об скамейку притер, мальчика он потерял, конечно, теперь я даже не знаю, где он! — она схватилась за что-то в воздухе и сдернула старую мантию, являя на свет Наземникуса в еще более старом и затрепанном пальто. — А ты должен был через четверть часа вернуться, я же чай поставила, и пропал! И вот что мне думать?

— Он сейчас вернется, твой мальчик, — Наземникус отобрал мантию и, насколько смог, аккуратно ее сложил. — Наливай свой чай, хозяйка, сейчас все по порядку и расскажу. Только я долго засиживаться не буду, зелья, что Снейп для ревизии дал, могут протухнуть. Вот смотри, — он извлек из отвисшего кармана пальто небольшую удлиненную коробочку с несколькими пузырьками. — Всё, как водится, сделал, порядок полный! По всем помещениям прошуршал... — он извлек одну маленькую закупоренную мензурку и постучал по ней довольно неопрятным ногтем. Со дна поднялось небольшое мутное облачко. — Это из чулана. Кстати, почему там у магглов расстеленная постель? Странные они все-таки люди. — А вот эта... — он вытащил другую и взболтнул, отчего там поднялся осадок из нескольких коричневатых песчинок, — эта из одной из детских спален наверху.

— И что это значит? Или ты думаешь, я что-то в этом понимаю?

— Да я сам ничего в этом не понимаю! — весело признался Флэтчер. — Но Снейп сказал, что если осадка не больше половины мензурки, а муть не такова, что через нее света не видно, то и подымать панику нечего. Слушай! У тебя такие кексы, что даже кошачий корм лучше! Чуть зуб не сломал!

— А ты не хватай без спросу, что не тебе приготовлено! Да сколько уже можно повторять, даже отвернуться нельзя! Надеюсь, ты ничего не стащил в том доме? А то ж я узнаю, я тебя...

— Как можно, Фигг? За кого ты меня принимаешь? Я на ответственном задании, и вообще...

— А что ты тогда там так долго делал, а?

— Я как раз рассказать хотел, но ты ж не даешь ни разу! В общем, я сделал всё чичи, и только выходить, смотрю — подъезжает автобус. Еле дверь успел незаметно прикрыть, хорошо, что мальчик в автобусе чуток задержался. А я его сразу узнал! Глаза точно как у Лили, и на Джеймса тоже смахивает, особенно в очках. Ну, я так бочком-бочком, чтобы на него не наткнуться... И тут понял, чего он там застрял вообще. Гляжу, какой-то малец его поджидает. И взгляд нехороший такой. Я сразу понял, без драки не обойдется, я такие вещи особой точкой чую. Ну, я и пошел за ними посмотреть, чем дело закончится.

— Батюшки мои! Ты потащился за ними? Ведь я говорила тебе, чтобы ты не смел вмешиваться! Вот только скажи теперь, что ты не выдержал и...

— Я не лезу в чужие драки, Фигги! Это вообще не в моих привычках! И знаю я, что надо скрытность соблюдать, и вообще это дело не мое, даже если бы он этих маггловских безобразников вообще порешил!

— Кто кого порешил? Ты вообще что плетешь, совсем снейповское бренди тебе мозги растопило?

— Ну, не порешил, это я так, образно... Но отделал он их красиво! Эх, жалею только, что фотоаппарата с собой не взял, за такие снимки в "Вестнике" деньжат отвалили бы... Ты только представь. Большущий такой заголовок: "Мальчик, который выжил, задает жару маггловским пройдохам!" И фото крупным планом. Нет, много фоток помельче... Эх, такие моменты! А как он тому высокому жирнюку: Редуцио! Красотища...

Это ужасно, — с паникой думала старая кошатница. — Книззлы забились под кровать и не вылазят, мальчик пропал, а Наземникус только побывал в чертовом доме и совершенно рехнулся. И никак же нельзя сообщить поскорее... Придется отправлять сову прямо средь бела дня. Ну, а что еще остается, Дамблдор срочно должен узнать!

— Всё, катись давай, у меня дел полно, а твои пробирки могут протухнуть. Снейп, небось, не рассчитывал, что ты тут в сыщика играть будешь, а потом чаи распивать, — она буквально выдрала у него чашку из рук и выплеснула содержимое прямо в камин. — Живо на доклад и обязательно расскажи ему, что хлебал его бренди!

Может, он тебе еще чем-то поможет, — пробормотала она, когда он, издав громкий хлопок, исчез. — Повезет, если это обычная белая горячка.

Комментарий к 42. Разбитые очки

(*) Алохомора — заклинание, отпирающее замки.

(**) Имеется в виду сцена, когда Локи ведут под конвоем агенты щита:

https://drive.google.com/file/d/0B9TaPPln2Ue0aXRiTlBMREFpU00/view?usp=sharing

========== 43. Учитель и наставник ==========

* * *

Локи уже хотел распрощаться с выплатившими контрибуцию противниками, как вдруг судьба подкинула еще одну неприятную встречу. Как всегда. Уж если день ему выпадал напряженным и тяжелым, то он и продолжался таким до конца. Так что, увидев уныло бредущего в их сторону Гордона, Лафейсон даже особо не удивился. С другой стороны, можно было даже сказать, что в какой-то степени ему повезло — было бы гораздо хуже наткнуться на подставленного дружка Дадли ДО начала их драки. Потому что трех бы он точно не потянул.

Гордон наконец-то заметил их, и его унылое выражение лица сменилось на злорадно-довольное.

— Привет, парни! Вы таки поймали его?

Здоровяк оценил исцарапанное лицо Гарри, перевел взгляд с разбитых и посиневших пальцев Пирса на оторванные верхние пуговицы рубашки Малькольма и сделал очевидные выводы. Очевидные, но, между тем, неправильные.

— Да, — кивнул Локи, беря инициативу в свои руки. — Мы встретились и уже разобрались.

— Но не со мною, — гадко-предвкушающе ухмыльнулся Гордон. — Может, в парк все вместе прогуляемся? Здесь недалеко. Я вам по дороге занятную историю расскажу.

У Малькольма во взгляде мелькнуло затравленное выражение, он с опаской глянул на Гарри, потом на смотрящего куда-то себе под ноги Пирса и быстро забормотал:

— Нет, нет, без меня. Я это... мне давно уже домой пора.

У Пирса в глазах бродило сомнение, он слегка недовольно прищурился в сторону Малькольма. Видно было, что ему, что называется, и хочется, и колется.

А вот этого уже допускать не следовало.

— А с тобой я в школу схожу завтра, — вмешался в их разговор Локи. — И скажу, чьи на самом деле были ножи с вилками. Да-да, мне самому уже надоело Дадли покрывать.

Теперь уже все трое уставились на него.

— Дадли приволок в школу сегодня кучу запрещенной ерунды, — пояснил трикстер. — Специально, чтобы подставить Гордона с Деннисом.

— Специально? — пораженно переспросил Гордон.

— Нет, случайно пол столового прибора притащил.

— Нифига себе... Я думал... Постой, а зачем ему это вообще было нужно?

— Это не ему нужно, это его родителям нужно. Хотят избавить его от плохой компании перед поступлением в новую школу.

— А Дад? Он понимает вообще, что делает? Почему согласился?

— А что ему остается делать? Или ты думаешь, Пирс, ты один хочешь новый велосипед с кинокамерой?

— Да ты врешь опять все! Не верьте, парни, он просто складно так... Идем в школу!

— Я же сказал — завтра.

— Ага, завтра тебя поймаешь. Пошли сейчас!

— Бесполезно сейчас идти, никто не поверит. Учителя уже поняли, что я Дадли выгораживаю. Я возьму вторую половину набора, вот тогда они сравнят и убедятся. Понятно теперь? Он постоянно вас подставляет, а вы как маленькие! Или вы всерьез думаете, что историю с туалетом я придумал? Конечно, взрослые! Я неделю учил, что и когда говорить надо!

— Да он сам из-за этого чуть не вылетел! Стали бы они...

— Много вы знаете! — с презрительным превосходством ухмыльнулся трикстер. — У них знакомый психолог есть, напишет Даду справку, что он не в себе, и все прекрасно сойдет с рук.

— Вот это да! — мальчишки стояли, разинув рты. — А ты?.. Тебе на кой?

— А я с вами не друзья! Мне Дурсли сказали, что хоть одежду нормально переделают, а иначе на месяц без еды запрут. Или кто-то из вас не знает, как я живу? Да и Дадли... Сами знаете, какие у него кулаки.

— Вот это да! — еще раз выдохнули они. — Вот это гады!

* * *

Маленький мальчик шел по однообразно симпатично оформленному тротуару домой. Идти предстояло неблизко. И то, что он шел, а не плелся, было заслугой только его внутреннего упрямства. Врожденного или выработанного? Неважно. Не сдаваться. Не показывать слабости. И, хотя после двух драк и активного колдовства ноги опять налились свинцовой тяжестью, и в желудке снова пела песню ноющая пустота, а вокруг были незнакомые и совершенно безразличные ему люди — неважно. Потому что, слабость — это временно, это пройдет. А вот кем ты себя чувствуешь и кем считаешь — это важно, и этого никогда не стоит терять, тем более, из-за таких мелочей. И тогда оно даст силы оставаться собой, даже когда действительно плохо. Совсем. Не так, как сейчас.

Легко сказать — мелочи. Вот только глаза начинают с навязчивой регулярностью выделять лавочки (а не посидеть ли чуток?), газончики (а может, лучше даже еще — полежать?), а также все вокруг жующее, кормящее, покупающее, пьющее, закусывающее... Ну, когда же это закончится? А вот пока сам не разберется — не закончится, ясно ведь.

Ладно, хоть отвлечься чуток... интеллектуальной беседой. А то что-то мелкий замолк совсем. То ли драку в голове прокручивает (первая настоящая победа, как-никак), то ли тоже занят тем, как бы полудохлое тело домой поприличнее донести.

— Ну как? Понравилось бить врагов?

Мальчишка улыбнулся, потом немного нахмурился, вспоминая, и довольно жестко кивнул:

— Мало.

— Вот как? — Лафейсон зубасто рассмеялся. Такое отношение ему нравилось.

— Да... Когда ты Пирса этим ремнем... — Гарри смутился.

— Ууу... Захотелось еще? Да он сдался сразу, скулить начал. Неинтересно. Сдавшегося врага бить... — бог задумчиво-небрежно пожал плечами. — Как-то не принято. Можно, конечно... Но, если вокруг настоящие воины — не оценят. А тут дело такое, — Лафейсон хитровато прищурился, — кто-то увидеть может всегда. Это я к тому, что если особых причин нет, то лучше и наедине делать так, как хочешь, чтобы о тебе думали.

— Да, Локи, — кивнул мальчик. — Я понимаю.

— Понимаешь, но? — подначивающе усмехнулся бог. — Душа просит другого?

— Нет, я... — Гарри снова смутился. — Я буду делать, как ты сказал.

Лафейсон отрицательно покачал головой:

— Никогда не делай что-то только потому, что тебе кто-то так сказал, если сам не согласен. По крайней мере, не переставай об этом думать. Потому что, если накопится... — он снова покачал головой, вид у него был совсем невеселый, — потом может очень нехорошо вылезти. Тем более, что ты — маг. — Бог выразительно посмотрел на Гарри, давая возможность прочувствовать сказанное. — А что касается врагов... — он немного задумался, как бы доходчивее объяснить, что он его не навязываемым обществом представлениям о благородстве учит, которые иногда ну никак на тебя не налазят. — Да, я понимаю, что такая быстрая капитуляция удовлетворения от мести не даст, особенно если счеты старые. Но ведь, — он хитро-подбадривающе прищурился, — есть более изящные способы дополучить желаемое. Подловить, спровоцировать. В следующий раз...

— Ты думаешь, что они еще полезут? — удивившись, перебил его Гарри.

— Почти уверен. Слишком дурные, врожденного чутья на опасность нет, опыта тоже. Очухаются и опять будут пытаться.

— О... — видимо, такой оборот мальчика немного ошарашил. — Втроем?

— И вчетвером, и впятером. Вообще, если у тебя много врагов, будь готов к тому, что в один совсем непрекрасный момент они тебя встретят все вместе.

Локи как-то удрученно замолчал, и некоторое время они шли молча. Потом Гарри все же решился и тихо спросил:

— У тебя так было, да?

— Было, — тон бога был показно-равнодушным, только один уголок губ дернулся в горько-презрительной усмешке. — Мой брат, который в несколько раз сильнее меня, одно чудовище, которое во столько же раз сильнее брата, еще двое почти равных мне и еще двое, которые в паре со мной вполне справлялись. Все вместе арестовали меня. А да, совсем мелочь забыл сказать — они вооружены были, а я к тому моменту уже нет, — он зло рассмеялся. — Смешно, правда?

— Нет, — Гарри сжал губы и осуждающе замотал головой.

— Так у тебя просто чувства юмора нет! — в еще более злой и задиристой ухмылке обнажил зубы бог. — Тогда на закуску самое смешное — они теперь все герои Земли и страшно гордятся своим подвигом! (*)

* * *

Дошли. Ну, конечно, дошли — вон она, заветная четверочка на двери. Еда и отдых. И очередные разборки с тетушкой. Которой... да пропади оно все в туманах Нифльхейма! Которой уже нет дома. Понятно, не выдержала ожидания и унеслась свое ненасытное чадо кормить. Зайти в дом-то можно, не зря же проход через подвал создавали, но неизвестно, когда чудо-хозяйка вернется, так что, увы. Еда она рядом, за дверкой, но не достать. А отдохнуть... Вот тут и придется, на крылечке сидя.

— Локи, ты устал, тебе домой, наверное, нужно.

Вот же зараза мелкая, все чувствует. Конечно, внутри-то не скроешь, это снаружи он так небрежно сидит, опершись локтями на колени и переплетя пальцы, вроде просто задумался. Мелкий чувствует и... заботится.

— Ну да. А тетка?

— А я знаю, что говорить, — ободряюще улыбнулся мальчик. — Я правду расскажу. Приехал домой, а меня Пирс с Малькольмом караулят, я и увел их драться, чтобы соседи не видели. И ее не стал звать, чтобы не слышали. А потом я победил их. Ну, просто повезло... Нет, не повезло. Просто они без Дадли сами ничего не могут, вот! — Гарри довольно засмеялся. — И поэтому я победил... А очки разбились, так они мне сами купить новые предложили, чтобы дяде не пришлось опять к их родителям бегать. А тут скидка на линзы... А окулист меня посмотрел, и сказал, что в моем случае это даже лучше!

— А ботинки?

— Какие ботинки? Ааа... Так Малькольм мне старые кеды Дадли в драке порвал, вот и предложил свои... из которых вырос!

— Ооо, — оцениваще-одобряще, даже с некоторым удивлением склонил голову на бок Лафейсон. — Ну, хорошо. А рубашка? А брюки? Цвет и размер?

— Я знаю, Локи, я знаю! Я думал! Учительница дизайна на мне показывала, как... как нужно одеваться недорого, но со вкусом. И все по размеру подогнали там и покрасили. У нас швейные машины есть! С сушилкой!

— Ага. А...

— Дадли? А Дадли на первой половине урока не было! — торжествующе закончил Гарри. — И вообще, я не дам ей сильно расспрашивать, а скажу, что просто стыдно уже перед соседями, и что они давно об этом говорят, и о ней... и что... что...

— Что у нее нет вкуса?

— Точно! — обрадованно-благодарно кивнул Гарри. — Она сразу переключится, не будет сильно придираться. Она переключится на соседей и будет возмущаться и рассказывать, что они сами такие и сякие, и дети у них такие и сякие тоже. А я... Я буду поддакивать и говорить: "Вы правы, тетя, вы правы"! — Гарри весело и ехидно засмеялся. Он никогда не поддакивал тете с дядей, ему обычно было очень противно то, что они говорят, но сейчас это выглядело такой смешной и веселой игрой... А все потому... потому что... А потому что с ним Локи! А Локи все время так делает, а сам внутри смеется, и поэтому это уже не кажется трусливым или глупым, как если бы поддакивал Дадли или сам Гарри раньше.

— Ооо... Да мне попался талантливый ученик. Умеющий думать, анализировать, находить и использовать чужие слабости. Знаешь... — он посмотрел на Гарри уже серьезно и как-то совсем по-новому. — А я впечатлен.

— И... меня можно оставить и не бояться, что я что-то сделаю не так?

Лафейсон усмехнулся. Мальчишка был такой падкий на похвалу... Ну ладно, в конце-то концов, разве это так трудно, а отличное настроение тот ему обеспечит. Он прикрыл глаза и кивнул:

— С тобой можно не бояться завоевывать Мир.

* * *

Уходить, так уходить. Вдох, выдох. Мальчишке надо попробовать одному, убедиться в том, что он может. А ему... Да правда, хоть отдохнуть немного. Нормально поесть, нормально поспать. В камере, да. Но хоть не в чулане! Вдох, выдох. Отпускай давай. Тело слушается, процесс почти завершен. Учительствовал и наставничал... Ууу... Здесь тоже должно быть в порядке, на несколько самых придирчивых договоров хватит. Ну, что же...

— Локи, тебе помочь? Я, кажется, понял, как. Могу... подтолкнуть.

Угу, вот только этого!.. Осталось только натренировать, чтобы когда захотелось — выталкивал. Уж как-нибудь сами.

— Не надо. Просто немного привыкнуть нужно. И не отвлекай.

А ведь и правда. Среди всех найденных им с Хесешем причин, как-то совсем позабыли про одну, и такую простую... Тело другое, отношения его с сознанием в любом случае другие тоже. И тому, что он умел давно, умел легко, практически на автомате, придется учиться заново. Так же, как ходить или драться, писать и рисовать, так же, как колдовать. Снова.

* * *

Гарри остался один на пороге дома Дурслей ждать тетку. Локи ушел, отчего сейчас немного знобило и пощипывало тело. И стало тоскливо. Все равно хорошо. Очень скучно просто сидеть и ждать, а бог так не любил, чтобы было скучно, так зачем ему мучиться. Хоть бы чем-то заняться, поколдовать, например. — Гарри достал карандаш. — Ну хоть мышь бы какая, воробей или что... А, вон, кажется, в кустах, блестят кошкины глазки. Кис-кис-кис... Нет, спряталась. Ну, тогда... — Гарри запрокинул голову, глядя в высокое синее небо без единого облачка. — Вот! Летит. Ой, а что это? Ух ты!

Прямо над его головой пролетала небольшая белая, только с черными пятнышками на концах крыльев, сова.

— Колор! — Гарри ткнул в сторону летящей птицы карандашом и прищурился. — Колор! Давай... фиолет!

Летящая птица дернулась и громко ухнула. Все ее белоснежное брюхо и часть крыльев снизу окрасило яркое и неровное, словно чернильное, фиолетовое пятно. Она резко опустила вниз голову, пытаясь осмотреть себя снизу, и вдруг Гарри увидел, что она выпустила из лап что-то белое. Открыв рот, он провожал кружащийся в воздухе и неровно падающий предмет, пока он не упал у него перед ногами. И только тогда он с удивлением понял, что это письмо.

Комментарий к 43. Учитель и наставник

(*)Мстители VS Локи (финальная сцена ареста):

https://drive.google.com/file/d/0B9TaPPln2Ue0YlRtMGxEcFBzdVE/view

========== 44. По образу и подобию ==========

* * *

Вот это да, какая удача — еда в камере не остыла, это же надо так вовремя. А что это вообще? Смешно, так и будут носить этот виндзорский суп, пока он надпись на стекле не сменит. Впрочем... вкусно. Немножко отличается от того, что у смертной, но нисколько не хуже. О чем это он вообще? Это у нее почти не хуже, а тут кухня богов. Тюремная кухня...

Спать хотел. Ну-ну. Это там тело уставшее и замученное, а тут очень даже бодрое. Наоборот бы подвигаться, да что-то наручники не вдохновляют. Надпись сменить? До чего же вручную не хочется. Все это тряпкой стирать, как школьник с доски. Ну да, забавные у него теперь стали ассоциации.

К Хесешу нужно. Предстоит разговор. Неприятный.

* * *

Гарри только наклонился к лежащему перед ногами запечатанному конверту, как вдруг на него неожиданно налетел какой-то вихрь. Он еле успел схватить письмо, прежде чем бросившаяся в атаку птица сумела его отобрать.

— Отстань! — закричал он, пряча одной рукой письмо за спину и пытаясь портфелем в другой отогнать разбушевавшуюся сову. Это было плохое решение — сова, совершив стремительный пируэт, чуть не выхватила утерянное письмо сзади.

— Отстань немедленно! — он перехватил портфель за середину ремешка и попытался вращать им, как это делал Локи, стараясь сшибить не унимающуюся птицу. — Лети мышей ловить! Совам незачем письма!

С портфелем получалось плохо. Вернее, почти никак не получалось. Пару раз он, не рассчитав замаха, огрел себя по спине портфелем плашмя и еще пару раз ребром по ногам. Да что она прицепилась! Украла где-нибудь и, наверное, тащит в дупло. Вот глупая птица.

— Это чужое письмо, его человек ждет! — попробовал объяснить он сове, продолжая отмахиваться. — Его нужно отправить!

Сова изловчилась и клюнула его в сжимавшую письмо руку. Это было очень больно, сова, хоть и была небольшая, клюв имела достаточно острый и крепкий. Гарри выпустил письмо из рук, и птица тут же ринулась вниз.

— Вот тебе! — позиция теперь для него тоже стала удобнее, и он шлепнул птицу с размаху портфелем. Она почти увернулась, портфель лишь слегка проехался по краю крыла. Сова взмыла вверх, потеряв несколько перьев.

"Сейчас же вот-вот придет тетя!" — с ужасом подумал Гарри. Если она увидит его отбивающимся портфелем от фиолетово-белой совы... Она ведь сразу решит, что Гарри в этом виновен! (То, что он действительно сам ее от скуки окрасил, ему даже в голову не пришло.) Уж более странную вещь, чем среди дня сражающую за письмо окрашенную сову, и представить трудно! И все это на пороге дома, где его могут увидеть соседи!

Вот вредная птица! Может, отдать его ей? Но ведь письмо чье-то, может быть, очень важное, а сова по глупости зачем-то его стащила и теперь не хочет никак отвязаться. Когда же она устанет?

Напрасная мысль, летать для птицы было естественно, она продолжала наматывать вокруг него круги, пытаясь прорваться сквозь его не такую уж и надежную оборону. А вот он уже выдохся. Локи сказал, что он максимум сможет махать полчаса. Кажется, Локи сильно преувеличивал.

Бело-фиолетовая бандитка наконец разглядела плохо защищенное место в его защите и спикировала ему на макушку, крепко вцепившись в волосы.

— Ай!

Невозможно было даже щелкнуть пальцами, обе руки были заняты. "Мысленно, мысленно! Ну же..." Он представил свою руку, делающую щелчок и почти явственно его услышал. Фух! — птица неожиданно взмыла в воздух с пучком его волос в когтистых лапах.

— Убирайся прочь! Заколдую! — молясь, чтобы только никто, кроме совы, его не услышал, Гарри бросил портфель и выхватил карандаш. — Превращу в муравья и затопчу! Трям-брям-ум-пум-тус!

Птица кинулась в сторону. Кажется, это произвело на нее впечатление. Она отлетела немного подальше и уселась на металлический столбик ограды, злобно на него зыркая. Это было не намного лучше! Первое, что увидит вернувшаяся тетя Петунья, будет сидящая сова невозможной окраски.

— Кыш! — замахал в ее сторону руками Гарри. Сова взлетела и пересела на другой столбик. — Кыш, кыш, кыш, кыш!

Ладно... Тогда хотя бы...

— Колор! Белый! — нет, это слишком ярко, если не улетает, то пусть хотя бы будет менее заметна. — Черный! Серый! Колор!

Опасливо озираясь в сторону так же опасливо за ним следящей птицы, Гарри нагнулся, чтобы подобрать валяющиеся на месте схватки перья. Ну, так уже как-то спокойнее. И все же, что же ей надо? Может, совы чем-то подобным выстилают дупло? Все, что им рассказывали на науках об этой птице — это то, что совы охотятся ночью, в основном живут в дуплах и ловят мышей. Если эта сова не уберется отсюда, тетя точно запрет его, и провалится все, что он для нее придумал. И ему будет очень стыдно перед Локи. Локи! Локи точно бы что-то придумал, Локи бы ее обманул! Так, если сове нужна бумага...

Гарри сунул руку с письмом в карман и сделал вид, что раздумывает.

— Хочешь письмо, да? Тебе нужна бумага, да? Вот держи, неси, куда несла, только улетай поскорее. — И он бросил на землю совершенно другой аккуратно сложенный документ. — Давай быстрей, все равно больше ничего не получишь!

Птица бросила на него недоверчивый взгляд и быстро спланировала, хватая упаковку.

"Вот это вовремя! — облегченно вздохнул Гарри, отрывая взгляд от созерцания все уменьшающейся в небе точки, лишь только услышал знакомый стук каблучков. — Здорово я ее! Пускай застилает свое дупло инструкцией по уходу за линзами!"

* * *

— Господин бывший срединный хранитель будет счастлив принять своего иномирного друга, которого с нетерпением ждет, — прошипела-проворковала сияющая змеедевица. Сияющая в полном смысле этого слова — от головы до хвоста ее переплетали сверкающие бисерные нити. Ну и народ, до чего же любит всякую мишуру.

Как следует подзарядиться от мерцающей лужицы. Можно еще чуть-чуть, пусть немного пьянит. Потому что... Ладно, что толку тянуть, все равно надо.

— Хеш. Мне нужна информация, — он легко покинул круг и направился к столику, не дожидаясь приглашения.

— Ну вот, — с шутливым упреком улыбнулся наг. — А я тут тебе полчаса приветственную речь готовил.

— Тебе ее еще нужно готовить? Я думал, вы их с детства на все случаи жизни наизусть вызубриваете. А уж за столько-то лет...

— Даа... — задумчиво протянул Хесеш. — Где-то ты прав. Но для некоторых все равно нужно продумывать. — Он с застенчивой хитринкой покосился на Локи. — Для тебя точно надо. Так что ты хотел? Что-то срочное? А то установка...

— Не нужна мне твоя установка. Лишь личный опыт. А также слухи, истории, воспоминания, домыслы. Вопрос такой. — Лафейсон покрутил между пальцев лежащую на большом блюде виноградину (интересно, а почему он ее вообще может взять?): — Методы избавления от лишнего сознания в теле.

— Пост, молитва, простирания, медитация, паломничество, экзорцизм...

— Ты что, под ритуалом, змей? Издеваешься? Так Servus-Off тогда. Я тебя не про изгнание пришельца спрашиваю. — Трикстер сузил глаза. — Не притворяйся, что ты меня не понял.

— Я тебя правда не понял, я подумал, может, ты опасаешься, что... Хорошо. Тогда... Поглощение, слияние, опьяняющие и одурманивающие средства... или просто убить. Что-то случилось?

— Ничего. Ничего пока не случилось.

— Тогда почему?..

— Потому что так надо. Потому что так удобнее, привычнее и надежнее. И еще из-за пары дюжин причин. Какая тебе разница?

— Мне? Мне есть разница... Да и тебе есть разница. Ты же видел, я же показывал! Там же мир, он, возможно, завязан...

— Показывал? Свою елочную гирлянду? Ладно, остынь, — Локи выставил вперед ладонь, останавливая округлившего глаза и уже набирающего полную грудь воздуха Хесеша. — Ладно, ты — специалист, твоя гирлянда — несомненная научная истина, и он и правда завязан. Вот только я там был! С ним! И я изнутри видел, что он может, что умеет и что вообще из себя представляет! И ты можешь верить мне или не верить, но с такими данными никак нельзя и приблизительно совершить что-то типа спасения мира! Да, он правда маг, да, потенциально неплох... Но ему еще учиться и учиться, и он слаб физически, не приучен думать и не имеет элементарных знаний о собственном мире!

Локи выдохнул и покачал головой, успокаиваясь.

— Я все думал, — почти спокойно продолжил он, — как же это связать. То, что ты насчитал, и то, что я сам увидел. И... если не сомневаться во всех этих данных, остается только один вариант: его можно только принести в жертву! Это единственное, куда может быть использован такой экземпляр для спасения мира. Знаешь, Хеш, — Лафейсон оскалился, — мне это как-то не очень подходит. Так что, если он там так нужен для жертвы, то этого все равно не будет. И поэтому носиться с ним, как с кубком из венецианского стекла, я не намерен: он не добавит мне шансов для выживания. Так что, давай сейчас выберем и обсудим наиболее приемлемый способ для избавления. Ты же заинтересован в моем выживании, Хеш? — с нажимом посмотрел в глаза нагу трикстер.

— Да... — змей задумчиво отвел взгляд и уставился куда-то в сторону. — И не только в твоем.

— Мир? Я только что тебе разъяснил — не играет роли.

— И не только мир.

— Мальчик? Только не надо. Ты был согласен, мы просто возвращаемся к первоначальному плану. Так что не делай такое скорбное лицо — меня не впечатляет.

— Я... Но мне действительно будет из-за этого плохо. Ты просто не понимаешь моего положения.

— А тогда ты этого не знал? Ты был согласен. Не надо теперь перекручивать так, будто я тебя подставляю. Захотел бы подставить — грохнул бы весь тот мир напоследок после освобождения, это очень легко!

— Я и не думаю, что ты хочешь мне навредить специально, — Хесеш расстроенно замотал головою. — Я просто сказал, что мне от этого хуже будет. И ты знаешь это... и... — он поджал губы и обиженно посмотрел на Локи. — Я просто думал, что с тех пор кое-что изменилось.

— Ууу... — скривившись, протянул трикстер, — Какой же ты мелочный, наг! На наши хорошие отношения, значит, решил давить, да? Тогда так — откровенность за откровенность. Ты однажды сказал, что мог бы продать меня за хорошую цену. О, давай не будем — я все понял правильно. Я не в обиде. Правда. Я к тебе очень хорошо отношусь. Лучше, чем к кому бы то ни было. И я тебе всегда готов помочь, если смогу. Бескорыстно! Но, — он поднял палец и сощурился, почти закрыв глаза, — все это, пока не пересеклись интересы. Потому что я никогда, ты слышишь меня? Никогда! Не пожертвую ни для кого своими интересами. Вот теперь твоя очередь — принимать или нет.

— Я... Перестань. Я же неглупый... Я бы такого не попросил вообще... Хотя бы потому, что я совсем не хочу, — он грустно провел глазами из одной стороны в другую, — чтобы кто-то меня самого просил о подобном. Так что, тут правило простое — не делай другому того, чего себе не хочешь. Я и не делаю...

— Тогда какого ты развел тут? Я не усугубляю твое положение по сравнению с тем, к чему ты уже был готов. И я пришел к тебе посоветоваться, потому что мне больше не с кем, а ты хоть что-то в этом понимаешь.

— Очень мало, правда... И я тебе уже назвал всё, что знал. Ты хочешь обсудить? Ну, давай. — Хесеш говорил задумчиво и очень устало, голос его стал почти бесцветным. — Слияние и поглощение. Я даже не знаю, от чего зависит, произойдет то или другое. Думаю, от соотношения сил. Это происходит само... обычно, если долго находиться вместе. Тебе не подойдет — тебе регулярно надо уходить. Постоянные разрывы не дадут слиться. Можно ритуалом, наверное. Чтобы он тебя и в душу тоже пригласил... — наг вдохнул. — Думаю, ты сумеешь убедить, для чего именно это надо. Придумаешь.

— Не подходит, Хеш! Мне не нужно чужое сознание, я тебе демон, что ли? Это им все равно, мешают всё подряд, лишь бы на каплю стать сильней. У меня есть все же понятие какое-то... о внутренней чистоте, что ли. Да я бы даже с высшим... О, я не прочь силу какую-то получить, но не с куском же чьей-то чужой недоразвитой души!

— Тогда дальше. Одурманить... Да, можно. Вредно, небезопасно, но можно. Лучше, чтобы ты снаружи был, тогда на тебя влияния не окажет. Дальше... он может сам вылететь, или можешь подтолкнуть... Останешься один. А потом задача — не впустить. Я не знаю... Правда, не знаю, как. Но можно другое — отправить куда-нибудь, чтобы он там заблудился... Есть такие места... Лабиринты. Но я не знаю тоже. Правда.

— Зеркало. Зеркало, Хеш. Толкнуть в зеркало, а потом разбить, — кивнул Лафейсон уверенно и почти довольно. — Слышал такие вещи — не возвращаются.

— Наверное, — Хесеш немного поджал губы. — Убийство обсуждать будем?

— Давай, — безразлично пожал плечами трикстер.

— Да что тут обсуждать, тут просто. И очень опасно. Клиническая смерть. Или даже... В общем, остановка работы жизненно важных органов. Способов много. Опять-таки можно и подтолкнуть... А потом при большой воле к жизни... В общем, у тебя может получиться. Вот только если не получится — будешь таскать мертвое тело. Нуу... при достаточной воле, умении... говорят... Тяжело, но есть тоже зелья какие-то, не дают мышцам деревенеть... Разложение... тоже немножко замедлить можно.

— Прекращай давай, я понял. — Лафейсон представил себя напичканным зельями ходячим пованивающим трупом, продолжать обсуждение перехотелось. Пробовать тоже.

— Все? Вроде все уже и обсудили... Зеркало для тебя — мне кажется, действительно лучший вариант... нуу... из известных. Теперь можешь рассказать, что с тобой?

— Со мной?

— Конечно. Если там, как ты говоришь, ничего не случилось, а ты злой, нервный, какие-то рискованные планы строишь, меня цепляешь... Так это именно с тобой. Мы же не первый день знакомы, ты без причины такого не делаешь. И помнишь... иногда, может быть, лучше все же сказать...

Лафейсон некоторое время смотрел ему в глаза молча, потом, сдаваясь, кивнул:

— Хорошо. — Он еще немного помолчал, затем как-то совсем невесело усмехнулся и сказал: — Создай, что ли, антураж...

Змей кивнул. Провел по кругу в воздухе рукою, гася лампады, свечи, плавающие над ними округлые матовые огни. Округлое помещение с высоко уходящим куполом окунулось во мрак. Он оставил одну маленькую лампадку посередине стола и вопросительно взглянул на Локи.

— Замени.

Наг еще раз кивнул и движением ладони погасил и эту, а через секунду на этом месте загорелся маленький, чуть подрагивающий красноватый огонек.

Лафейсон улыбнулся. Хесеш действительно хорошо понимал, что именно ему нужно. Чувствовал...

— Однажды, — начал Локи, неподвижно глядя на мерцающий огонь, — отец сослал моего брата в Мидгард... в качестве смертного. Он вернулся оттуда другим... Совсем. — Локи перевел взгляд на Хесеша, чтобы убедиться, что тот его внимательно слушает. — Он изменился. Он так и сказал мне: "Я изменился". Я ничего не понял. — Лафейсон хмыкнул, не переставая задумчиво-отстраненно покачивать головой после каждой сказанной фразы. — Момент, конечно, был не совсем подходящий для откровений и осознаний, но дело не в этом. Я бы ничего тогда не понял все равно. Я решил, что это из-за женщины. Он там влюбился, в смертную... за несколько дней. Ты представляешь? Он идиот. Любовь, влюбленность — это тоже меняет, я имею представление... слышал, видел, читал. Я разозлился ужасно. Ну ладно, проявить слабость, позволить властвовать над собой низшим инстинктам. Но подгонять под них мировоззрение?! Да признай ты честно, что влюбился в низшее существо! Так нет же! Пытается из-за этого возвысить до себя всю эту жалкую расу! Но, что еще абсурдней — еще заодно зачем-то и другие расы тоже! Что-то типа — намешаю всего побольше, авось прокатит... Трудно же что-то оспорить, в чем совершенно отсутствует логика!

Лафейсон рассмеялся, разводя руками и откидываясь на спинку стула.

— Что ты с мебелью и едой сделал? Ладно, потом. — Он налил себе из полного цветного графина мерцающую красно-золотистую жидкость в фарфоровую пиалу, раскрашенную тонкими листочками и причудливыми райскими птицами. "Хорошо, что змей пятипалый, — где-то на краю сознания мелькнула мысль. — Хоть можно глянуть, как это правильно держать." — Ну, знаешь, я поддел его. Захотелось. Сказал, что тоже наведаюсь к его пассии. Как он взбесился! — трикстер закатив глаза, рассмеялся. Видимо, это было единственным во всей истории действительно приятным воспоминанием. — Как настоящий животный самец. Лев, знаешь? Глава прайда. Или даже орангутан. Как слон... носорог. Ой, нет, даже хуже — как пузатый чибис! Смешно было. Да ты что... подумать только — претендуют на ЕГО самку! А что удивительного — с кем поведешься...

Локи задумчиво опорожнил почти половину пиалы, не сводя взгляда с беспрерывно меняющегося пляшущего огонька. Затем задумчиво-хитровато улыбнулся и продолжил:

— Ты знаешь, я мало с ними успел после этого пообщаться, но я почти уверен — отец не шибко рад такому побочному эффекту своего блестящего метода воспитания. Я слишком хорошо знаю его взгляды. Он может пировать с их воинами, как с равными, может даже вести их в бой, как будто они асы... Но женщины... целители... другие гражданские... Он не признал бы их выше лошади никогда! О, да какое там... Выше козы, овцы... Я думаю, то, что он не повторил со мной свою замечательную идею (а вопрос об этом стоял до самого суда очень плотно), во многом определило именно это. И то, что Тора за все это время он так и не короновал, — хитрая улыбка стала понимающе-довольной, — тоже. Ждет, наверное, что девка забудется, и это пройдет. Ну, или постареет. Дело ведь всего какой-то пары-тройки десятков лет. Мои ему соболезнования! — Лафейсон рассмеялся полным смеси иронии с самоиронией смехом. — Потому что это уже не излечится.

Он допил все, что оставалось в пиале, и снова ее наполнил.

— Хесеш. Скажи своей змееледи, пусть питья принесет побольше, если там еще у тебя петухи остались. Напьюсь, наверное. Давно этого не делал. Не с кем было и незачем... Не знаю всего, что там за несколько дней Тор пережил, но ему хватило. Теперь... — он на секунду запнулся, потом кивнул. — Теперь, видимо, моя очередь. О, — он покачал головой, — если бы со мной было, как с ним, я думаю, на меня б не подействовало. Я вполне могу продуктивно общаться с любыми существами, более-менее понимать их, использовать... То, что я чего-то при этом лишен и даже полностью имею их форму и свойства — да при чем же тут это, голова-то моя все же на месте. И все та же. Но ты... ты связал меня с этим мальчишкой чувствами, и тут я прозрел. Хеш! Да он же чувствует так же! Не в смысле того, что у него те же вещи вызывают те же эмоции, нет. Но... полнота восприятия, тонкость... там же вся гамма... Чувствует так же, думает так же. Ты представляешь?!

— Ну, я-то вполне представляю, — немного лукаво, но в то же время как-то даже обескураженно улыбнулся Хесеш, принимая от уже сменившей многочисленные украшения на другие Сисшайи два полных стеклянных кувшина. — А вот, что для тебя это такое потрясение — по крайней мере странно. Вы же сами их вроде... — он пожал плечами и повернулся к Локи, устанавливая кувшины на стол. — Как говорят — по образу и подобию.

— По образу и подобию?! — Лафейсон вскочил, чуть не перевернув столик, глаза его стали просто дикими. — Я знаю, что такое подобие! Жалкая копия, подделка!.. Форма, наполненная неполноценным убогим содержимым! Урезанный и упрощенный муляж! Копия любого шедевра — это всего лишь копия и есть, ей никогда не только не сравниться, а даже не приблизиться к оригиналу!!!

Хесеша, казалось, совершенно не смутили эмоции, которыми буквально фонтанировал Локи. Он уселся и принялся разрезать лежащий на расписанной яркой глазурью тарелке какой-то экзотический фрукт. Затем, не отрываясь от этого занятия, поднял глаза и, с довольно ехидной улыбкой, выдал:

— Твои представления говорят только о том, что сам бы ты, наверное, именно что-то такое и создал.

Трикстер застыл с открытым ртом. Вид у него был такой, будто он колеблется между тем, чтобы действительно опрокинуть наглому хозяину весь его дорогостоящий натюрморт, и тем, чтобы немедленно покинуть этот притон вопиющего неуважения. Внутренняя борьба закончилась неожиданной победой — он мрачно ухмыльнулся и сел, впившись в глаза собеседника тяжелым взглядом.

— Верно. Именно такое бы и создал. А знаешь, почему? Потому что нет никакого смысла особо выкладываться на недолговечную вещь, сделанную, чтобы послужить какое-то время. Предкам явно нечего было делать, — добавил он с раздражением.

— Нуу... А я видел другое. Ты создавал иллюзии, которые жили, только пока ты не оставлял их вниманием. И... я помню — они были прекрасны. Они теперь у меня тут живут, — он примиряюще-благодарно улыбнулся и кивнул на стену, имея в виду дворцовый сад, который находился за ней снаружи. — Вполне долговечные.

— И, — Лафейсон осуждающе прищурился, но чуть поднявшийся краешек губ выдавал, что это напоминание ему весьма приятно, — что же ты насчет того, что я бы ничего хорошего не создал?

— Я такого бы никогда не сказал. Я сказал, что с теми представлениями... Но когда ты начинаешь творить, — Хесеш наконец оторвался от стола и с каким-то потаенным восхищением глянул на Локи, — все меняется. И, думаю, если бы ты поставил такую задачу и попробовал, ты бы тех творцов тоже понял. Почему они не делали жалких подделок. Даже для чего-то недолговечного.

Лафейсон ненадолго задумался, а потом слегка улыбнулся и кивнул.

— Наверное, Хеш. Наверное. Что-то недооценил? — спросил он с усмешкой.

— Да ты так мучаешься, что не ценят твое, что не особо можешь по-настоящему приглядеться к чужому. Но ведь...

— ... оно всегда так бывает, — кивнул задумчиво Локи. — Мысль понял. Ладно, на сегодня как-то много всего... Переполнился. Пойду я, Хеш. — Он допил то, что оставалось в пиале, и встал. Стол ощутимо качнулся перед глазам.

— А...

— Мальчик? Пока все будет по-прежнему. Мне он нужен еще. Мне как-то на магов нужно выйти, там магия или в подполье или... лучше считать, что в подполье. А он местный, лучше способен отличить странности в своем мире. Но это последнее, для чего он нужен. В мир он меня гладко ввел, никто не отличит, я все его манеры словил, вплоть до почерка. В круг общения — тоже. Телом овладел полностью. Всем тем немногим магическим действам, что он успел проявить — научился. Осталось на других магов выйти — и конец. Мне не нужен лишний груз, Хеш. Там и так все довольно непросто. И работы непочатый край... тяжелой работы. Ну, ты бы сам, собираясь в дальний и опасный поход... ты бы потащил с собой ребенка?

— Если бы альтернативой было бы его только убить, то ...

— Я не про твои ограничения, змей! Ясное дело, что если ты сам себе из каких-то соображений запретил это делать, то поволок бы. Ты понял мой вопрос. Считай его риторическим.

— Я думаю, что я понял тебя. Ну что ж, это твоя жизнь и твой выбор.

— Понял? Да ничего ты не понял! Считаешь меня бесчувственным? — трикстер оперся ладонями на стол, нависая над сидящим Хесешем. Как ни странно, руки тоже не провалились, все же змей что-то сделал, потом нужно будет спросить.

— Бесчувственным? — в голосе Хесеша прозвучала изрядная толика искреннего недоумения. — Не-ет... Я бы сказал, что даже наоборот. Ты чересчур... — он задумался, видимо, подбирая нужное слово. — Ты слишком остро все воспринимаешь.

— Тогда с чего ты решил, что мне должно быть все безразлично?! Мне сперва и правда все равно было, что этот мальчишка на меня преданными глазами с обожанием смотрит. Ну, как собака — и ладно, для смертного так и положено на бога смотреть... если мозги вредными идеями не испорчены. Но когда я понял... Хеш! Он на меня не как на бога смотрит — как на отца! И... я же тебе говорил уже, что он все очень даже понимает и чувствует? Я просто не могу теперь относиться к нему, как к коробочке, для которой я куда лучшее содержимое. Он для меня — реальный живой мальчишка, такой же, как если бы был асом. И... он слишком хороший мальчишка. Он постоянно пытается обо мне заботиться. Он всегда старается отправить меня, если ситуация неприятная или опасная. Он мне так радуется... Да я за свою жизнь такого отношения не встречал!!! С этим надо кончать, Хеш! Кончать, как можно скорее!

— То есть... — теперь наг выглядел действительно ошарашенным. — Ты хочешь убить его потому, что он слишком хороший?

— Именно, — Лафейсон моментально остыл, теперь голос его был отстраненно-холодным. Он опустился обратно на стул, застыл и стал снова молча глядеть на огонь.

— Ты... — змей задумчиво прикусил нижнюю губу. — Боишься привязаться? Думаешь, это тебя сделает... более уязвимым?

— Не угадал, психолог, — горько-иронично усмехнулся трикстер. — Я через свои привязанности переступать умею. И ими никто не воспользуется. Потому что я всегда сделаю правильный выбор — не нарушающий моих интересов. Но он действительно слишком хороший, чтобы устраивать ему повторение истории. Потому что это очень нехорошая история, — он отрешенно покачал головой. — С плохим началом и очень плохим концом. Один бог уже однажды взял для своих целей мальчика другой расы. Учил, воспитывал, называл сыном и окрылял надеждами. Ты знаешь, как закончилась эта история? Бог сказал тому мальчику, что жалеет, что не убил его сразу. На ошибках учатся. Я предпочитаю на чужих.

— А тот мальчик... он тоже жалеет, что бог его не убил?

Локи бросил быстрый взгляд на нага, угол губы его досадливо дернулся, и он опять уставился на огонь.

— Иногда даже очень.

— Нуу... иногда все мы ...

— Зато о том, что не убил сам, когда мог, жалеет очень часто!!! Я же говорю, змей — это очень плохая история, я ею сыт по горло, и в обратном варианте она мне не нужна!

— Считаешь, что тот бог сделал все, что мог, и лучшего решения для этой истории вообще не существует, кроме как прекратить ее в самом начале?

— Считаю, что лгать не надо в таких историях, тогда, может быть, они и будут по-другому заканчиваться!

— Тогда... — Хесеш отстраненно-задумчиво пожал плечами. — У тебя есть шанс попробовать.

— Попробовать что? — Локи, наконец, оторвался от созерцания огня и подался вперед, зло сверкая ставшими совсем красными глазами в сторону Хесеша. — Сказать правду? Сказать, что спокойно дожидался момента, когда убьют его родителей, чтобы убить его и забрать его тело? И что только из-за того, что подставил того, кто мне в этом помогал, а тот успешно меня подставил в ответ, не смог этого сделать? Это я должен сказать? ЭТО?! Ему десять, Хеш! Это не мы с тобой, что дожились до того, что можем спокойно обсуждать такие вещи! Ты бы в его глаза посмотрел, у тебя навсегда б твой раздвоенный язык отсох при одной мысли сказать такое!

— То есть, — Хесеш смотрел в красные глаза Локи совершенно спокойно, — ты готов признать, что есть вещи, которые очень трудно сказать ребенку в силу различных обстоятельств?

— Ооо... — болезненно протянул Лафейсон, закрывая глаза и откидываясь назад. — Так вот ты куда вел, змей, и вот ты куда привел. Вот, значит, куда... Это... это уже чересчур точно. Я... Правда, пойду я, Хеш. Ты мне сегодня... всю душу... — он попытался встать, тяжело опираясь одной рукой об стол. Все сразу поплыло куда-то вправо. Нет, надо немного посидеть, прийти в норму.

— Локи, — Хесеш расстроенно-сочувственно склонил голову набок. — Это же совсем другой бог и совсем другой мальчик. У них может быть совсем другая история... Больше это зависит, конечно, от бога, ведь у него уже есть опыт... Он может разобраться, что подправить в этой истории, чтобы она закончилась по-другому. Разве это не интересно?

— Еще добавь, — Лафейсон предпринял новую попытку встать, но тонущее во мраке помещение теперь резко качнулось влево, и он просто свалился на пол, опрокинув стул. Наг поспешил к нему, но трикстер, рассмеявшись со злой самоиронией, остановил его рукой. — Я не настолько пьян. — Он, не вставая с пола, установил стул на место, и, опираясь на него, все же поднялся на ноги. — Добавь еще, — усмехнулся он, показывая, что даже не забыл свою мысль, — что бог мог бы доказать, что он способен лучше того бога это сделать. И бог тут же поведется на это. Правда, Хеш? Ты же хорошо его уже изучил. Только я тебе скажу, — он кисло скривился, — что у этого бога совсем другие интересы и совсем другие планы. Поэтому он решил просто поставить точку в самом начале этой дурацкой истории! Провожать не надо, — он пьяно покачал пальцем перед носом пытающегося как-то подстраховать его змея, и нетвердым шагом направился к пентаграмме, до которой было всего несколько шагов.

— Но тогда эта история для тебя не закончится. Она будет повторяться то с одной стороны, то с другой. Пока... пока не будет найдено решение. Крутиться на протяжении жизни, тащиться за тобой из жизни в жизнь, преследовать в мыслях, в снах, отравлять все существование, искажать понимание, мешать добиться других целей... Разве ты сам этого еще не увидел?!

— Довольно! — Лафейсон, пошатываясь, пытался вглядеться в расплывающиеся во мраке линии в центре круга. — То, что у меня за пару дней половина мировоззрения рухнула — это, конечно, мелочи! Не впервой, бывало и побыстрее. А ты еще сейчас с этим? Ты, конечно, молодец — весь арсенал свой задействовал, только я знаю, что у тебя в этой истории собственный интерес! Стартовые лампочки зажги, мне космодрома не видно.

Змей описал круг рукой, в концах звезды пентаграммы зажглись ровные невысокие столбики огня.

— Ты прав. Да, — успел сказать он, перед тем, как Локи бесследно исчез. — У меня есть свой интерес. Но только твой интерес неизмеримо больший!

* * *

========== 45. Письмецо в конверте ==========

* * *

С мягкой посадкой.

Над головой кремовый потолок... расплывается. И шатается. И... надо бы дойти до ванной комнаты. А вот о том, чтобы лететь в таком состоянии туда, и речи быть не может. То, что сейчас гуляло у него... да нет, не в крови — видимо, в энергетической системе, нести в детское тело с неустойчивой и слабо подконтрольной магией, никак... Никак что?.. Мысли путаются, ладно. Змей-то, гад, не возражал в этот раз, что он явно немного перебирает. Ну, да — совсем чуть-чуть. Смешно. Видимо, считал, что если контроль ослабеет, то легче будет внедрить ему... Глупый какой. Если он в чем уверен, то уж никому и никак... А если... То он за свои заблуждения не держится! Никогда не держался. Как и за убеждения. Как и... ну да, было бы так все просто с привязанностями. Переступать он умеет, но как это всегда... Забавно дверь в ванной шатается. И ручка... уворачивается от него тоже забавно. О чем он только что думал вообще? Это другой мальчик и другой бог... Который может все сделать... лучше? Может? И бросится это доказывать. А вот и не тут-то было. Ты, кажется, сам долго распинался насчет того, как это глупо, Хеш? Вот ты и попался! Смешно. Теперь так не будет. А то красиво как завернул... Если лучше, чем Всеотец, с такой задачей вообще никому не справиться, значит... ну ясно же, странно и винить его тогда. И обижаться на что-либо... тоже глупо. А если... считаешь наоборот... то вот тебе чудный примерчик — доказывай? Ну очень смешно. Так, какой вообще выключатель с горячей водой, а какой?.. Стоять и местами не меняться! Только чтобы выяснить что-то такое, десяток лет на себе таскать этот груз. Потенциально опасный груз! Лафейсон, тебе нужны все эти проблемы? Когда их можно в корне пресечь. Нет человека — нет проблемы. Это кто-то из великих в Мидгарде сказал... Очень правильно сказал, кстати. Очень. Ванну бы нужно принять. Надо раздеться. Ууу... опять эта шнуровка. А надо? Так сойдет, это даже забавней. Может, в ванной и поспать уже заодно. Да нет, не захлебнусь — не бойтесь.

* * *

В светлом, заполненном жужжащими, шипящими и свистящими конструкциями кабинете, за массивным столом восседал белобородый старец. Это был именно старец, а не тривиальный старик, и об этом говорило буквально всё, от гордой, хотя и немного усталой, осанки, до легкого прищура мудрых глаз за очками-половинками, внимательно вчитывающихся в мелкие печатные буковки. Белая и невероятно гладкая бумага с ровными черными жучками букв очень плохо вписывалась в обстановку, созданную, казалось, по эскизам безумного гнома, жившего в веке этак XVIII. Даже странные, измятые полосы, как будто оставленные чьими-то когтями, не могли помочь этой бумажке стать своей среди волшебного изобилия непонятных агрегатов, расставленных на дубовом столе. Но старец, казалось, этого совершенно не замечал. Его глаза сосредоточенно перемещались от строчки к строчке, заглядывая в самую суть написанного. Ему не было никакого дела до того, на какой бумаге содержится информация, да и, возможно, в мире уже давно не было ничего, что могло бы удивить этого человека. По крайней мере, он сам иногда так думал.

В очередной раз пробежав глазами по тексту, Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор, директор школы Чародейства и Волшебства, расслабленно откинулся в кресле, снял очки и устало помассировал переносицу.

Арабелла, похоже, немножечко не в себе. Слишком переживает за порученное дело. Накопилось утомление, вот и бьет теперь постоянно тревогу. И никакие объективные тщательные проверки ее не успокаивают... а теперь она присылает вот это.

Конечно, очень мило было с ее стороны, несмотря на все, вспомнить сразу о нем, наткнувшись на эту диковинку. Видимо, это так ее поразило, что она даже не утерпела, чтобы, как у них было обговорено, дождаться ночи. Если учесть ее издерганное состояние... Не хочется лишний раз посылать туда сову днем, но надо бы как-то успокоить старушку.

Он вновь водрузил очки и принялся за перо.

— Вы звали меня, директор? — спросил человек с черными сальными волосами, орлиным носом и близко посаженными глазами, появившийся прямо из огня камина. От него пахло травами и немного дымом, а на мантии отчетливо виднелись пятна непонятного происхождения. Благо, мантия была черной, иначе, не самый опрятный вид посетителя стало бы невозможно игнорировать.

— Да, мальчик мой. Северус, как давно ты был в последний раз у нашей общей знакомой — миссис Фигг? — задумчиво произнес старец, переводя взгляд со своего гостя обратно на листок бумаги.

— В конце лета, по Вашему же поручению, между прочим! — желчно ответил гость, явно демонстрируя свое отношение к тому, что его отрывают от несомненно важных дел, а может, и к поручениям директора в целом.

— Мир магглов удивительное место, не так ли? Все движется, все меняется... — мечтательно произнес Дамблдор, обводя влюбленным взглядом расставленные по кабинету агрегаты, начавшие, как будто в ответ на этот взгляд, шипеть и свистеть еще интенсивнее, чем вызвали зубовный скрежет у названного Северусом гостя.

— Если Вы позвали меня только для...

— О! Прости старика, Северус, я совсем забыл о гостеприимстве! Лимонную дольку?

— Нет! — буквально рявкнул в ответ гость, разворачиваясь и намереваясь скрыться обратно в камине.

— В таком случае, у меня для тебя задание, — голос директора стал серьезным, а из глаз пропали лукавые искорки.

— Я Вас слушаю, — Северус остановился в шаге от огня.

— Видимо, миссис Фигг немного перенервничала. Возможно, ей бы следовало дать возможность отдохнуть, но осталось совсем недолго, чтобы ее замена сейчас имела смысл. Так что, будь добр, загляни к ней на обратном пути и подтверди сам результаты проведенной экспертизы. Думаю, авторитетность твоего мнения наконец ее успокоит.

— Я надеюсь, — хмуро буркнул гость, но, уже собираясь сделать последний шаг, решил уточнить: — На обратном пути?

— Да! Я хочу, чтобы ты купил мне это, — воскликнул директор, протягивая через стол ту чужеродную бумажку, что изучал до этого. — Минус три на левый, минус два на правый. Астигматизм ноль — семьдесят пять. Не перепутай!

* * *

Гарри наконец отбился от вопросов тетушки и, облегченно вздохнув, закрылся в чулане. Это оказалось даже интересно. Не то, чтобы все прошло, как по нотам, но он впервые почти не боялся и даже чувствовал себя в какой-то степени хозяином положения. Вроде бы вопросы задавала она, но он чувствовал, что вполне способен направить разговор, куда ему нужно. Дважды, когда она готова была сорваться, он перевел разговор на соседей, и она выплеснула свое раздражение, пропесочивая их. Мальчику пришлось выслушать довольно длинную тираду о том, что у миссис Смит у самой проблемы с детьми, чтобы обсуждать, как соседи одевают своих, что их дочь встречалась с каким-то эмигрантом и чуть не укатила с ним в одну из мусульманских стран, а сын уехал учиться в Польшу, ибо поступить в более-менее приличное учебное заведение в Британии был не в состоянии. В другой раз Гарри бы это только раздражало, но теперь он еле сдерживал улыбку. Он уже обдумывал, как же подтолкнуть родственницу к концу разговора, не переключив обратно на расспросы, как вдруг его неожиданно спас телефонный звонок.

— Да, Вернон, это я. А кого ты ожидал услышать? Опоздаешь? Шиномонтаж?! Нет, я все поняла! — и она со злостью хлопнула трубкой. — Шиномонтаж... Это теперь так называется! А ты куда это собрался? Есть будем все вместе, когда все соберутся!

— Тогда, можно я пока погуляю, тетя? — Гарри не терпелось отправить письмо.

— Ты достаточно уже сегодня нагулялся! — зло отрезала она, кинув взгляд на его исцарапанное лицо. — Идем, это надо обработать.

— Хорошо, тетя, — согласился он и, мужественно выдержав всю экзекуцию (то ли ему так казалось, то ли действительно царапины и ушибы без Локи болели гораздо сильней), закрылся у себя, пока она не придумала ему какого-нибудь дела. Придется письмо отправлять ночью, когда Дурсли улягутся. Лишь бы оно было не авиа. Надо на него хотя бы посмотреть.

Он извлек из кармана довольно измятый конверт и попытался его расправить — все же письмо изрядно пострадало в схватке со взбесившейся птицей. Какая странно плотная бумага... А это что? Пальцы наткнулись на что-то твердое, и Гарри с удивлением обнаружил маленькую сургучную печать. Вот это да! Наверное, письмо очень важное, он еще никогда не видел такого. Кому же оно... Мальчик повернул письмо, и сердце у него упало — на конверте не было марки. Значит, оно для курьерской доставки, и, скорее всего, действительно срочное. Но, что самое скверное — на нем не было адреса! Немного левее и выше от центра конверта ярко-красными чернилами было написано имя получателя, из которого ему удалось прочесть только первую большую букву "А". Другие буквы расползались, он привычно потянулся за очками, и только сейчас вспомнил, что их у него больше не было. Но он же только недавно мог обходиться без них! А теперь не только буквы, но все предметы в освещенном слабой электрической лампочкой чулане, стали понемногу расплываться. Ну, конечно... Зрение исправилось благодаря Локи, но теперь Локи ушел, и, как ни досадно, все стало постепенно возвращаться. И что теперь делать? О! Линзы! Может быть, повезет, и они подойдут? Но он даже не спросил, как ими пользоваться. И инструкцию отдал сове... Так бы можно было хотя бы тетю попросить ее прочесть. Она бы ругалась, конечно, но все же прочла. А что теперь? "Ладно, если зрение будет падать и дальше, — решил он, — тогда все же попробую их как-то надеть. Сейчас еще терпимо, а потом придет Локи, и все станет прекрасно. Только бы он успел вернуться до школы, а то даже не хочется думать, какие могут начаться проблемы."

* * *

Наконец-то письмо от директора, а то я уже вся извелась, — миссис Фигг почти сорвала привязанное послание с совиной лапы и машинально сунула птице кусок кошачьего корма. — Надеюсь, Дамблдор разобрался с безумием Наземникуса! Не иначе как горячка таки одолела этого остолопа, еще бы, столько пить. Это ж надо такое выдумать — Гарри кого-то "порешил". И нет бы придумал что путное, так нет ведь! Мало того, что он кого-то "порешил", так еще и заклятием! Наш-то Гарричка?! И мало того — еще каким заклинанием! Редуцио! Как вообще можно навредить этим заклинанием? Нет, совсем старик упился, видать, спутал Редуцио и Редукто(*)... Хорошо, хоть Гарри нашелся, а то я бы вообще не знала, что думать. Так, читаем... Э? Какие такие линзы? Магазин... Снейп... безмерно благодарен... Батюшки! Это же не горячка, это точно что-то заразное. Неужели даже Альбус... Мы обречены!

Комментарий к 45. Письмецо в конверте

(*) Редукто — разрушающее заклинание. Разбивает (может и взорвать) твёрдые предметы.

Редуцио — уменьшающее.

========== 46. Сплошные мытарства ==========

* * *

В городе стояла теплая и приятная погода. Да, это был один из тех редких для Лондона дней, когда на улицы города ливнем проливались не мокрые капли, а теплые солнечные лучи. И, невзирая на городской смог, в желании погреться на солнце, люди спешно высыпали из каменных коробок своих убежищ. Группки степенных дам, неторопливо обсуждающие бесконечные недостатки собственных мужей, но огромные успехи своих же детей; куда-то спешащие влюбленные парочки; а также яркие представители того, во что эти парочки превратятся через несколько лет — семьи... Вот, например, подгоняемая двумя спиногрызами, молодая пара с видимым облегчением скрылась в тени входа в кафе-мороженое... И очень похожая пара, но только уже с тремя мелкими троглодитами, это же заведение покинула. Шумно. Ярко. И почему-то происходит именно сегодня. Да, сегодня, безусловно, отвратительный день.

Северусу Снейпу, мастеру зелий и профессору Хогвартса, именно сегодня меньше всего хотелось продираться через это пестрое, шумное и беспокойное стадо магглов. Возможно, причиной тому было зелье, оставленное в лаборатории на последней стадии приготовления, или же это была сама необходимость созерцать одурманенную летней погодой толпу простаков, а может, его в целом раздражал идиотизм очередного срочного задания, как бы то ни было, профессор был не в духе. Поиск магазина оптики, торгующего контактными линзами, затягивался, а ведь он отлично знал, что эта очередная блажь директора имеет исключительно мимолетное значение. Несмотря на формулировку, основным заданием является именно визит к миссис Фигг и, если бы не одна маленькая деталь, он банально "забыл" бы об этих чертовых линзах... Но! О, да, это самое "но" весьма грело душу Хогвартскому зельевару. Дело в том, что он, в отличие от директора, был неплохо знаком с жизнью и культурой магглов. Зельевар отлично представлял себе, что такое линзы, из чего состоит мифический "специальный раствор", в котором они хранятся и, главное, что на самом деле означает словосочетание "абсолютно безболезненная аппликация", если оное повторяется больше чем три раза на одной странице. А вот и нужное место. Так что, спугнув целующуюся у входа парочку своим фирменным взглядом, весьма тяжелым даже без всякой легилименции, он открыл дверь.

* * *

В светлое помещение, заставленное вертикальными панелями разного цвета и форм, на которых в определенном порядке расположились всевозможные очки, аксессуары и оправы, вошел высокий человек и, не глядя по сторонам, направился к оживившемуся при виде клиента консультанту.

— Добрый день, добрый день! — зачем-то повторил дважды высокий, лысеющий мужчина слегка за сорок.

— Добрый, — буркнул в ответ покупатель, не отрывая взгляда от глаз мужчины.

— Я... Могу вам помочь? — продавец немного стушевался от странного поведения клиента.

— Мне нужны контактные линзы. Минус три на левый, минус два на правый. Астигматизм — ноль семьдесят пять, — медленно и размеренно ответил посетитель, все так же, безотрывно, смотря прямо в глаза.

— Замечательно, замечательно! — опять повторился консультант, начиная гадать о причинах такого явного интереса к своей персоне. Неужто просто вот так повезло, и... — Давайте пройдем в кабинет, измерим.

— Это не для меня. Подарок.

— Но, так же нельзя. Мне нужно как минимум знать размер хрусталика, иначе линза... — начал пояснять продавец, осматривая посетителя совсем другим, не таким профессиональным, но не менее заинтересованным взглядом. "Естественно, не для тебя, скорей всего, это только повод..." — думал он, подталкивая интересного гостя к двери в лабораторию.

— В этом нет никакой необходимости, — упирался посетитель, — Дайте средние по размеру... А, что это? — приподняв бровь, он кивком обозначил направление своего интереса.

"Надо же, какой стеснительный. Совсем как я раньше, — вспомнил свою молодость консультант, — Нужно его расслабить, разговорить..."

— Это? Карнавальные линзы. Их раньше только в кинематографе использовали, а сейчас стали и так продавать. Ноттинг-Хиллский карнавал же скоро, вот я и...

— Красные есть? — безэмоциональности голоса этого человека позавидовал бы даже вовсе не умеющий говорить манекен из витрины напротив.

— Ээ... есть, — снова стушевался прерванный продавец.

"Красные, значит? Да и одежда вся черная, волосы длинные... Ну да, точно, это ж модно сейчас стало. Как же они себя называют..."

— Их тоже заверните.

— Конечно, конечно! Они, правда, без диоптрий, но думаю, Вам не для этого? Вы ведь из готов, если не ошибаюсь.

— Нет, я не из Гонтов, — дернулся посетитель и, с некоторым волнением, опять взглянул в глаза продавца. Несколько секунд они просто стояли рядом, уставившись друг на друга, а потом посетитель, широко распахнув свои черные очи, медленно сделал три шага назад и остановился, упершись спиной в прилавок. — Сколько с меня? — ровно спросил он, в очередной раз отводя взгляд.

"Смотри, как разволновался! Но потом разглядел интерес и успокоился, — умилился продавец этому представителю очередного модного движения субкультуры. — Какой милый мальчик."

— Так, давайте посмотрим. Жидкость 500 миллилитров я вам дам в подарок, линзы с диоптриями и астигматизмом... без последнего было бы дешевле, так, потом, линзы декоративные... — мужчина сосредоточенно стучал слегка поклацывающими кнопками, пытаясь придумать мотив продлить беседу. — Кстати, Вы мне тогда не дали договорить, в связи с карнавалом у нас акция! Если возьмете две упаковки цветных линз, вторая идет по половине цены!

Ничем не выдавая своей заинтересованности, посетитель все-таки повернулся к стеллажу с декоративными линзами.

— Очень советую зеленые! "Ведьмины очи" оказались весьма популярны и...

— Нет, — чуть резче чем ему самому хотелось, отрезал посетитель и, после непродолжительной паузы, закончил: — Не надо зеленых. И скидки не надо.

"Черт, видимо, зеленый ему не нравится", — огорчился своему проколу консультант.

— Уважаемый, — обернулся расплатившийся посетитель, уже держась за дверную ручку, — Вы не подскажете, где здесь поблизости я могу найти хорошего виски? — человек смотрел в сторону, избегая встречаться взглядом с продавцом. — Хотя, можно и нехорошего, — добавил он себе под нос, так, что продавец его даже не расслышал.

"Ой, как он огорчился. Весь понурый, как брошенный котенок, ей-богу! Но, молодец, сам придумал, как и где встретиться. Наш клуб ведь здесь, можно сказать, за углом."

— Конечно, уважаемый, это совсем рядом!

* * *

Гарри промучился весь вечер. Зрение все падало, изображать за ужином, что он прекрасно все видит, было нелегко, в кармане лежало неотправленное письмо, а Локи все не было. Сказать про письмо тете Петунье? Может, кто-то ждет не дождется важных вестей, и только из-за его трусости... В конце концов вряд ли ему что-то будет, если он нашел на улице какое-то письмо. Нашел и все. Валялось. Ну, поругают немножко, что с ним всегда что-то непредсказуемое случается, ну так что же — не привыкать. Только вот, что тетя с этим письмом будет делать? На нем же ни адреса, ни марки. А вдруг повезет, и она знает получателя? "Да, если Локи не придет до обеда(*), то непременно спрошу", — наконец твердо пообещал себе мальчик.

Но за обедом стало совсем не до этого. Дядя Вернон увидел Гарри без очков, и историю пришлось повторять снова, а после выслушивать, что он еще мал и глуп, чтобы решать такие вещи, что за эти деньги можно было взять вполне приличные очки (отчасти Гарри был готов даже с ним согласиться), и что хотя им плевать, что он из-за своего идиотизма еще сильнее испортит себе зрение, но соседи будут считать идиотами Дурслей! Гарри сунул Вернону под нос чек. Скидка 67%, видимо, того впечатлила, он крякнул, что-то еще пробормотал насчет возможно бракованных и заткнулся. Теперь слово надлежало взять тетушке. Это было что-то вроде их семейной традиции — за обедом они сперва ругали Гарри, потом тетя рассказывала последние новости Литтл Уиннинга, а после этого уже дядя подробно описывал весь прошедший вне стен своего дома день. Но сегодня все пошло не так. Петунья молчала. Вернон, с тревогой посматривая на нее, задал пару наводящих вопросов о соседях, на что в ответ получил отстраненное "Не знаю". Некоторое время они ели в гнетущей тишине, потом Дурсль, видимо, не выдержав, перешел к собственному рассказу. Но довести его до конца ему было не суждено. Сперва жена просто не принимала участия в разговоре, а затем, когда он только добрался до мытарств с непонятно как потерявшей все балансировочные грузики машиной, резко встала и, включив на всю мощность в мойке кран, стала с шумом перемывать посуду. Некоторое время Вернон еще пытался вещать в одиночестве, но весьма быстро стушевался и смолк.

Гарри посмотрел на остервенело шурующую в посудомойке тетю, потом на мрачно и подозрительно посматривающего на всех троих Дурсля и понял, что вопрос с письмом придется отложить до более благоприятного момента.

* * *

Утром все стало еще хуже. Хотя, сперва Гарри показалось, что даже наоборот. Во-первых, Петунья не орала, а лишь немного потарабанив, ограничилась мрачным: "Ну, ты уже встал?" А во-вторых, Дадли, всего лишь дважды подпрыгнув на ступеньке, со всей скоростью сбежал вниз по лестнице. Гарри улыбнулся. "Боится. Надо будет Локи сказать, он обрадуется." Но вот зрение... О том, что так можно идти помогать готовить завтрак, не могло быть и речи. Все расплывалось, он даже не мог посчитать свои пальцы на вытянутой руке. "Придется их все же надеть", — он с трудом на ощупь нашарил коробочку с линзами. Кошмар. Он даже вчера их не распечатал. Ну, почему было не сделать это вчера, пока было видно хоть более-менее терпимо? Все надеялся, что Локи придет... Локи бы точно ему сейчас высказал, что Гарри ни о чем не способен заранее подумать! И был бы прав.

— Ты долго там еще? — Петунья раздраженно хлопнула по двери чулана рукой.

— Да, тетя, сейчас, — Гарри подхватил злополучную упаковку, руки у него дрожали.

"Хотя бы открыть... Ну, хотя бы открыть! Ну, пожалуйста!"

Если сейчас он подсунет нераспечатанную упаковку... То ведь первым вопросом будет, а как же он обходился вчера! А как? В голову совершенно ничего не шло. Ведь не скажешь же Дурслям про Локи.

"Открывайся давай, открывайся..." Ноготь наконец-то поддел край какой-то пластиковой пленки.

— Если ты через две минуты не явишься, то отправишься в школу без завтрака! Ни одного нормального утра!

— Да, тетя, да, — он выскочил в дверь в одном тапочке, бросая упаковку назад на пол чулана.

— Ты что это?..

— Вы мне поможете их надеть? — он протянул ей маленькую, округлую по краям коробочку. — Я еще не совсем научился, как... и плохо вижу.

— Ты издеваешься?! Теперь мне еще каждый день возиться с этой ерундой! Все твоя идиотская самодеятельность!

— Я научусь, тетя, правда.

— А я, думаешь, это умею? Упаковка где? Давай руку, быстро пошли! — она схватила и поволокла его наверх так же, как до этого вчера Дадли. Только в отличие от кузена, Гарри ступенек не видел и несколько раз споткнулся, при этом чуть не вывихнув себе руку. — Я тебе дам будильник, и будешь сам вставать и возиться с этим, и попробуй хоть раз опоздать. Мне надоело писать вам записки в школу.

"Если теперь не повезет, и линзы окажутся для дальнозоркости..." О таком страшно было даже подумать. То, что будут ругать, что он бестолковый и купил не то, что нужно — это полбеды. Но как же он видел вчера?! Он вспомнил, какая была реакция, когда он сказал, что все само прошло. А потом, когда дядя схватил его за волосы... "Мне повезет, — шептал он. — Мне должно повезти".

— Это веко бери и тяни наверх, а этот палец ставь сюда и оттягивай вниз. Глаза не закатывай! Господи, какой бестолковый ребенок!

Как ни странно, процедура не затратила много времени, линзы легко и быстро сели на глаза и почти не чувствовались. Ну, разве что немного зачесался левый глаз. Тетя сполоснула руки и сразу же убежала.

Гарри вытянул руку, повернул ладонь к себе тыльной стороной и посмотрел на пальцы. Их можно было различить. Довольно плохо, но можно. Примерно так, как он их видел вчера вечером. Фух, повезло! Так еще можно жить!

Жить было можно. То есть, не положить бекон мимо тарелки, не пролить дядюшкин кофе и не перепутать ложку с вилкой. Но самая большая неприятность его ждала впереди, когда он стал переодеваться. Одежда за ночь вернула свой размер и повисла, ботинки стали велики, а рубаха окрасилась в какой-то грязный оттенок, знакомыми словами совершенно не определяемый.

Час от часу не легче! Ну, вот что теперь делать? Сейчас. Надо быстренько наколдовать. Немножечко там, чуть-чуть тут... Получалось плохо. Да и как можно нормально сконцентрироваться на том, что плохо видно? Ну, давай же! Теперь зеленый! Колор! Фух, позеленела... Вроде как.

— Дети! Давайте быстро на улицу, сейчас подойдет автобус!

И как же он сейчас выглядит? Кошмар, если Дурсли заметят разницу. Как Локи делал это все одновременно и не глядя совсем! И всё за минуту... Да нет, какое там! Наверное, несколько секунд. Так. Еще раз. Редуце!

Он выскочил из чулана, пронесясь мимо Петуньи, целующей на прощанье Дадли, и чуть не сбив их обоих. Кажется, тетя что-то недовольно каркнула ему вслед, но ему уже было все равно. Лишь бы подальше от дома. Лишь бы подальше от глаз. И пусть поскорее подъедет автобус!

* * *

В школе его мучения продолжились. Его рассматривали и поздравляли. Теперь уже с линзами. Самым неудобным был вопрос, хорошо ли в них видно. "Да-да, хорошо" — кивал Гарри, ощущая себя полным идиотом и молясь только о том, чтобы не было никаких контрольных и проверочных работ, которые придется сдавать. А еще временами все нестерпимей начинал зудеть левый глаз.

Контрольных не было. А вот новый материал был, и списывание с доски пришлось просто имитировать — Гарри подымал голову, смотрел в нужном направлении, опускал и писал какие-то цифры. Первые, которые ему приходили в голову. Сидел он как на иголках и дважды, когда мимо него проходила учительница, просто переворачивал страницу тетради, чтобы она не увидела той нелепой абракадабры, которой он заполнял тетрадь. Ужас просто, что будет, если поймают! Начиная с того, что будет смеяться весь класс, и заканчивая письмом к тете с дядей и последующим разоблачением.

К концу урока он был просто весь мокрый. А на переменке его ждал сюрприз.

Сюрприз направлялся прямо к нему, и Гарри еле сдерживался, чтобы не прищуриться и получше рассмотреть приближающегося мальчишку, чтобы не выдать себя. И только когда тот оказался совсем близко, он понял, что это Деннис — самый маленький из распавшейся шайки Дадли и единственный, кроме кузена, кто еще остался в школе после всех их совместных приключений. Гарри перехватил портфель за конец ремешка и покрепче сжал. Только драки сейчас и не хватало.

— Слушай, давай отойдем, — тихо и очень быстро предложил ему Деннис.

— Идем, — согласился Гарри. Может, это был и какой-то подвох, но выглядеть перед врагом трусом, когда тот совсем один, ему не хотелось. Надо, наверное, на всякий случай отстегнуть ремешок — решил он. Вряд ли он без Локи хорошо попадет портфелем, а вот вделанными в ремень грузиками пару раз сможет заехать как надо.

Но далеко они не пошли — всего лишь до закрытой двери кабинета дизайна, возле которой на этой перемене никого не было.

— Ну? — Гарри старался держаться уверенно и взять инициативу в свои руки.

— Слушай... Я... Я хотел тебе сказать... Ты правда сделаешь, чтобы меня тоже выгнали из школы? Я... — мальчишка уткнулся в пол. — Я понимаю, у тебя есть причины. Но я не хотел! Я никогда не хотел тебя бить. Я просто... просто хотел быть в их компании. Они сильные, не такие, как я. И я боюсь, когда сам. Не хочу, как ты... Не хочу быть на твоем месте. Я хочу... Ты это... — Деннис говорил все тише и тише, и Гарри даже при своем нечетком зрении рассмотрел, как у него покраснели щеки. — В общем... извини меня. Мне очень надо закончить школу. Пожалуйста.

Вот это да! Разве Гарри мог еще неделю назад такое представить? Деннис ходит за ним, извиняется и просит не выгонять его из школы! А он стоит перед ним в новой одежде, без очков и решает его судьбу. Да просто с ума сойти!

И что теперь делать? С одной стороны ему даже где-то жалко Денниса, он действительно не силач и почти всегда стоял в сторонке. А с другой... Это кто всегда быстрей всего бегал и всегда пролезал во все щели, куда бы Гарри не спрятался? И всегда с таким торжеством и злорадством звал других!

"Как ты мог вырасти таким мягким? Сам никогда из-за них не плакал?" Нет, так не будет! Просто так такого не будет!

— Да, — кивнул Гарри. — Я тебя понял. Ты просто прятался за их спины и ничего такого не делал. Никого не ловил и никого не сдавал.

Деннис замолк. Поднял голову и просто смотрел на него. Затем Гарри увидел, как он подносит руку к лицу и трет под глазами. Да он же плачет...

— Все, отойди. Мне на тебя смотреть противно! — Смотреть и правда было неприятно и почему-то захотелось сделать одновременно две вещи — сказать, что он его прощает, и несколько раз хорошо врезать ремнем с грузами ниже спины, как тогда Пирсу вместе с Локи.

— Ну, пожалуйста... пожалуйста, — заканючил Деннис, хватая Гарри за руки и не давая пройти. — Я сделаю, что угодно. Я больше никогда никого... Хочешь, я перед тобой на колени встану? Только... только отойдем отсюда немного.

— С ума сошел?! Зачем мне такое нужно? Я, ты... В общем... деньги мне на новые линзы нужны! — неожиданно нашелся Гарри, мучения с расфокусированным зрением и все сильнее чешущимся глазом не давали ему покоя. Вот, правильно! Бог же именно так и сделал. Враги должны заплатить... заплатить чем-то полезным.

— Но я не могу, — с ужасом прошептал Деннис, заметно бледнея. — Мне после той драки не дают карманных денег. Только на обед... два фунта. И велосипед отобрали аж до конца школы. А если меня выгонят... то вообще... вообще-е-е... — он начал всхлипывать и снова растирать кулаком слезы.

— Все! — Гарри оборвал его нытье, это все уже было просто невыносимо. — Давай сюда свои два фунта. ("Хоть пообедаю. И Локи не скажет, что он просто так из жалости врага отпустил").

— Бери, бери, конечно, — мальчишка облегченно шмыгнул носом и, выудив из кармана, протянул Гарри мятую бумажку.

Гарри протянул руку за деньгами и с неожиданной радостью увидел, как очертания собственной руки начинают становиться все четче.

— Собираешь контрибуцию? Это правильно, — появившийся на внутреннем экране бог, прищурившись, улыбался.

— Локи! — Гарри чуть не завопил от радости вслух. — Да я тут... Он сам предложил, — кивнул Гарри в сторону убегающего из-за прозвеневшего звонка на урок Денниса и тоже быстрым шагом направился обратно к кабинету, где у них был следующий урок. — Представляешь? Он боится меня! — мальчик рассмеялся неверяще и довольно. — Он вообще на колени хотел передо мной встать... Ненормальный просто.

— Ууу, — с ироническим удовлетворением протянул трикстер, — так я пропустил самое интересное. Только не говори мне, что ты променял такое удовольствие на два фунта.

— Удовольствие? Да мне противно... Мне противно, чтобы перед мной кто-то унижался!

— Да? — бог склонил голову чуть набок и теперь рассматривал Гарри с интересом, в котором сквозили тени сомнения. — Ну ладно, это твои враги, тебе с ними и решать. Значит, — Локи насмешливо усмехнулся, — два фунта лучше? Это ты так свое достоинство оценил? Пара фунтов за несколько лет унижений.

— Нуу... — растерялся Гарри. — У нас обед в столовой столько стоит. Да у него нет просто больше... Говорит, что нет, только на обед два фунта дают. Я и подумал, что лучше хоть что-то.

— Мда. Дипломат из тебя... — язвительно скривившись, покачал головой Лафейсон.

Гарри уселся на свое место за парту. Теперь доску, да и все остальное, было видно просто отлично. Только это уже его совершенно не радовало.

— Я сделал глупость? — спросил он с упавшим сердцем. — Надо было сказать, что я подумаю... И дождаться тебя.

— Если не уверен, а решение терпит, то это — наилучший вариант.

— Прости, Локи, — совсем расстроился Гарри. — Я все испортил.

"О, ну вот, начинается" — болезненно про себя поморщился Лафейсон. Вот только эмоций по поводу "все испортил" ему сейчас и не хватало. Потому как... Не только мысли вызывают соответственные эмоции. А и эмоции тоже отлично подтягивают соответствующие мысли. И сидеть сейчас вспоминать, как он сам себе "все испортил"...

— Если ты мне сейчас все подробно расскажешь, — примиряюще-подбадривающе улыбнулся бог, — то я смогу оценить масштабы этой вселенской дипломатической катастрофы. И, может быть, — он насмешливо заглянул в зеленые глаза Гарри, — как-нибудь сумею подправить ее последствия.

Гарри рассмеялся. У него словно камень с души свалился. И правда, не катастрофа ведь. А Локи обязательно что-нибудь придумает!

Рассказывать в общем-то было и нечего. Правда, один раз бог уточнил, дословно ли Гарри передал их разговор с Деннисом.

— Ладно, пойдет, — в конце концов заключил Лафейсон. — Об обедах до начала каникул можно не беспокоиться. Действительно, не так уж и плохо.

— До каникул? — поразился Гарри.

— А ты сомневаешься? — уверенно рассмеялся бог. — Возможно, можно было бы и большего добиться. Но я не видел во время переговоров его лицо.

— Я тоже не видел, — вздохнул мальчик. — Я не вижу опять без тебя, если без очков. Я надел линзы, они немного помогают, но все равно не то.

Ооо... Ну, как можно было такое не предусмотреть? Конечно... Да, оставил он мальца не в самом приятном положении. И на этот раз, безусловно, по своей ошибке. Просто непростительной ошибке. Ну, надо ж так... Вот теперь понятно, отчего такое неприятное зудение в левом глазу. Лафейсон уже несколько раз подавлял желание его потереть. Останавливала просто брезгливость делать это грязными руками.

— Сразу перестал нормально видеть?

— Нет... Постепенно. Сперва я даже дрался с совой. И видел все очень хорошо. Потом, вечером...

— Дрался с совой? — с насмешливым удивлением переспросил Локи.

— Да, прицепилась, глупая птица. Не хотела отдавать... Ой, я же совсем забыл!

Гарри полез в карман и извлек довольно измятый конверт. Теперь он отчетливо видел имя, написанное красными чернилами: "Альбусу Дамблдору". И в правом нижнем углу чуть помельче А. Ф.

— И что же это за депеша? — Лафейсон скептически-недоуменно смотрел на письмо.

— Я не знаю, Локи! Его тащила сова, а потом она его уронила. А его нужно срочно отправить! А я второй день...

— Письмо. Тащила сова. А потом ты с ней дрался. Я правильно понял?

— Да, да, да. Все так и было, я еле отбился о нее, а потом тетя пришла...

— У вас письма носят совы?

— Нет, конечно! Она стащила его где-то, наверное, потом понесла в дупло... Я ей другую бумажку потом кинуть догадался, она и отстала. А тут только имя, и адреса нет... И вот здесь печать — смотри. Оно важное, наверное, и срочное. И что теперь делать?

— Ну, если ты не знаешь, кто такой этот Альбус Дамблдор и кто это А. Ф., то только открыть. Впрочем, я бы открыл его, даже если бы знал, кто они такие, — рассмеялся трикстер.

— Как открыть? — мальчишка посмотрел на него так, будто бы Локи предложил сдать ему Асгард первому попавшемуся на пути проходимцу. — Это же чужое письмо.

— Поверь, чужие открываются не хуже своих, — ехидно поджал губы бог. — Собственно говоря, тут и выбора никакого другого нет. Письмо неизвестно кому, адреса нет. Предлагаю незаметно открыть. Во-первых, там может быть что-то интересное, а во-вторых, возможно, там имеется какая-нибудь зацепка, которая поможет найти этих отправителя с получателем, если ты уж так хочешь его доставить. Рассчитываешь на благодарность?

— Что? Да нет, просто... — Гарри даже растерялся, он не знал, как объяснить Локи такие очевидные вещи. — Просто его же ждет кто-то, и оно может быть для него очень важным.

Лафейсон, задумчиво сощурившись, смотрел на мальчика. В его искренности он совершенно не сомневался. Просто чувствовал, что это действительно так — что мальчишке действительно важно помочь получить какому-то незнакомому человеку его письмо.

— Да, наверное, — наконец кивнул он. — Наверное, это правильно — заботиться о других представителях своей расы. Способствует общему выживанию.

Гарри не очень понял, о чем сейчас говорит бог. Его волновало другое.

— Ты сказал, что можно незаметно открыть его, чтобы узнать. Если никак по-другому нельзя — давай.

— Почему нельзя? — Лафейсон равнодушно пожал плечами. — Можно. Просто разорвать его и сказать, что порвала сова. Но тогда получатель будет предполагать, что ты мог его прочитать. А это... это не всегда безопасно. Кстати, сова меня интересует гораздо больше. Говоришь, она пыталась письмо отнять, и с ней пришлось биться?

— Да, Локи! Она совсем озверела, я боялся, что это увидят соседи.

— Правильно боялся. Потому что, — Лафейсон что-то задумчиво прикидывал в голове, — это совершенно нетипично. Птица может кинуться защищать свое гнездо, птенцов... Но не то, чем она его выстилает.

— И... ты хочешь сказать...

— Хочу сказать, что это может быть весьма интересным, — довольно заключил трикстер. — Откроем дома. Я видел, у тетушки есть утюг. А ты... Я тебе говорил, насколько нам важно найти магов? Старайся подмечать все странное, необычное. Такое, что ты бы постарался скрыть от Дурслей.

— Локи! Это письмо... Оно же все странное! Конверт из странной бумаги, чернила красные и тут, видишь... тут печать.

— Это не бумага, Гарри. Это — пергамент. Не видел такого?

— Пергамент? Не-ет, — Гарри удивленно замотал головой. — Только на уроках истории рассказывали.

— Это хорошо, — кивнул бог. — Это очень даже неплохо. Потому что всем, в чем ты себя уже проявил, мы овладели. И искать на ощупь — это попусту тратить силы и время.

— А... перемещаться? Ну, как я на крышу взлетел?

Лафейсон задумчиво и немного расстроенно покачал головой.

— Не получится. Слишком опасно. Ты в состоянии стресса это сделал. Как я тебе сымитирую эти эмоции? А как смогу усилить? Я же не могу подстроить опасную ситуацию, о которой не буду знать сам. Нет-нет, кидаться с моста или под машину не будем — подстраховать некому.

— И... значит, это все?

— Ну почему же все... Кое-чему, пожалуй, я сам мог бы тебя научить. Для этого даже не так нужна магия, в принципе, овладеть этим может каждый. Но магу, конечно, значительно легче. Так что, готовьтесь, юноша. Потому что сегодня вечером, — зеленые глаза Локи засветились загадочным светом и каким-то глубоко потаенным сожалением, — у нас очередной пункт программы: Выход из тела.

* * *

На перемене Лафейсон наконец-то добрался до умывальников и аккуратно снял и уложил в коробочку с раствором надоевшие линзы. М-да. Нужны другие, действительно подходящие, мальчишку так оставлять нельзя. Гарри смотрел на него с ожиданием, видимо, тоже хотел донести до него эту мысль, но не решался.

— Купим новые, — избавил мальчика от затруднения Локи. — Добудем деньги и купим.

— Разве деньги все еще проблема? У нас есть одежда и выход из дома. А на еду мы будем зарабатывать фокусами в автобусах. Это же здорово!

— Ууу... да. Это замечательно.

— А разве нет? Или... ты считаешь, что это для тебя... — Гарри замялся.

— Оскорбительно? Недостойно? Допустим, это действительно не то занятие, которое бы я хотел, чтобы упоминали в моей биографии. Но дело не в этом. Это рейсовые автобусы, которые ходят по расписанию.

— И... что? — Гарри совершенно был сбит с толку. — Это плохо?

— Ничего хорошего. В расписании всего два городка, куда можно успеть съездить и вернуться до ужина. Даже если удастся уговорить второго кондуктора, это не может продолжаться бесконечно. Деньги, которые мы зарабатываем в дороге — это не те деньги, на которые их можно было бы подкупить. Из пассажиров, которые ездят на рейсовых автобусах, наверняка многие постоянные — платить повторно за те же фокусы они не будут. Это не говоря о том, что в автобусе может попасться кто-то наподобие твоего Дурсля, и он будет категорически против. Нам просто повезло первый раз. Настроение такое было... должно было повезти.

— Локи... Давай уйдем от них! Будем ездить из города в город, и не надо будет возвращаться к ужину, и пассажиры будут все время другие!

— Блестящая идея. Ответь только на один вопрос: если ты не вернешься к ночлегу, на какой день тебя хватятся? А теперь на второй: на какой день ваши стражи порядка нас ссадят с автобуса?

— Может, и не хватятся, — насупился Гарри. — Им наплевать на меня!

— Весьма спорно. У вас есть закон, предписывающий обращаться к стражам в случае пропажи родственника? Не знаешь, ладно. Но это опять только одна из причин. Я прикинул, сколько так можно заработать. Так вот — пропитаться можно вполне, а вот номер в гостинице стоит на порядок больше нашего дневного заработка.

— Откуда ты знаешь?

— Рекламу на автовокзале посмотрел, — со снисходительно-усталой усмешкой пояснил трикстер.

— А если...

— Ночевать в лесу? В полях? В шалашах и стогах сена? Не строй иллюзий — ты совершенно не готов к походной жизни. — Бог покачал головой и совершенно невесело вздохнул. — Однажды я уже убежал из дома, когда был не очень готов к этому. Поверь, наверное, второй раз я бы такого не сделал. Это были... не самые приятные приключения. — Локи посмотрел в расстроенные глаза мальчика и вздохнул еще раз. — Я решу вопрос с Дурслями. И с едой, и с деньгами. Ты мне веришь? Но для начала надо кое в чем разобраться. Надоело не знать, что в этом заброшенном богами мире можно и что нельзя. Идем.

— Куда?

— В школьную библиотеку. Знаешь, где?

— Да. Вроде на первом этаже через две двери от столовой.

— Через три.

* * *

Библиотека оказалась обычной классной комнатой с двумя книжными шкафами, набитыми довольно потрепанными книжками, и еще парой длинных книжных полок. За одной из парт сидела молодая девушка в белой блузке и клетчатой юбке и в очках со стеклами на вид потолще, чем были раньше у Гарри, и рассеянно листала какой-то журнал.

— О, э-э... — она запнулась.

— Гарри, — подсказал он.

— Ой, точно, Гарри, извини, ты, кажется, носил очки. Хотел бы что-нибудь почитать? Давно я тебя не видела.

— Конечно, давно, — почему-то захотелось съязвить Гарри, — можно сказать — никогда.

— Нуу, — немного смутилась она. — Вообще-то вас должны были сводить сюда, как только вы научились читать. Только я еще тогда здесь не работала.

— Да, — взял инициативу в свои руки Локи. — Дайте мне, пожалуйста, правила школы и законы Великобритании.

— Школьные правила... Вот, пожалуйста, — выудила она с краю одной из полок небольшую брошюрку. — А законы... Нет, у нас тут нет законов. Какие тебе нужны законы? Впрочем, неважно. Это надо в городской библиотеке спрашивать.

— Спасибо, понял. Можно взять с собой?

— Да, конечно, вот тут только в журнале распишись, что получил брошюру на руки. И не забудь сдать до конца уроков.

* * *

Урока по наукам вполне хватило, чтобы полностью разобраться со школьными правилами. А на перемене их ждал вполне приличный обед в столовой. Жизнь, казалось, потихоньку налаживается.

Обед, правда, им попытался испортить зловредный кузен, якобы случайно толкнувший Гарри, когда тот шел со стаканом сока на свое место за столиком. К счастью, Локи предвидел это и, чуть подставившись под толчок, так же, якобы случайно, плеснул соком Дадли в лицо и за шиворот, а когда тот от злости попытался вскочить, незаметно, но весьма болезненно пнул его носком в лодыжку. Ботинки были новые и очень крепкие, так что на этот раз получилось действительно неплохо. Кузен тихо ойкнул и, скривившись, уселся обратно.

— И откуда у тебя, интересно, деньги на обед? — провокационно прищурился Дадли.

— Меня Деннис угостил. Не веришь — сам спроси.

— Да с чего бы?

Локи поставил на стол недопитый стакан с соком и, опершись на него руками, навис над сынком Дурслей.

— Учиться хочет, — ядовито прояснил он. — А ты не видишь, что я тебя постоянно вытягиваю из неприятностей? Никакой благодарности. Как есть свинья. Я ведь могу и перестать.

— Э... Я папе...

— Папе? В дурдом сдаст тебя папа. Они уже обсуждали. — Локи забрал свой остаток сока и ушел за свой столик.

* * *

Гарри еле дотерпел до конца школы — ему не терпелось закончить с письмом. Но, видимо, так легко этому не суждено было закончиться — тетя решила отправить его отвезти Дадли ланч(*).

Ну и ладно, — подумал про себя Локи. — Зато в городскую библиотеку заглянуть можно.

Заглянул. Это было довольно большое двухэтажное здание, где его сразу отправили в детский зал. Девушка, похожая на первую почти как родная сестра, слегка покудахтав над ним, выдала не очень приятное заключение — в детском зале такого нет, а получить абонемент во взрослый он может только с родителями. Они подпишут некий формуляр с кучей галочек на предмет того, что именно они разрешают ему читать, и только после этого... Причем, это не значит, что даже после этого ему будут выдавать абсолютно все. Законы? А, ну законы ему, конечно, дадут. Но как мальчик собирается разбираться в законах? Нет, это не единая книжица. И даже не две. И даже не одна полка. И вообще без юриста... Да, юридическая консультация в Литтл Уиннинге есть. Вроде где-то на центральной площади напротив кафе. Но там тоже без родителей...

Спасибо, милая. Все с вами понятно. Законов не узнать, в зал не попасть, юрист не принимает. Этому ли учил вас Всеотец, когда отбил нашествие ледяных гигантов? Этому? Тогда были законы, были Правды, которые мог знать каждый! Даже раб! А уж ребенок, которому через год надлежит стать мужчиной... (*) Так просто обязан! А тут... И вот стоило давать этим совершенный разум и чувства, чтобы они довели себя до такого? Ну, просто слов нет! Приличных — точно.

— Локи, у тебя что-то случилось?

— У меня?

Ну надо же, прямо точь-в-точь, как с Хесешем, повторяется разговор. И что это вдруг все стали такими внимательными. За всю жизнь столько заботы о своих чувствах не видел.

— Нормально все у меня. Если и случилось — то не сегодня.

Гарри понял, что Локи говорить сейчас не настроен, и замолчал. До самого дома они так и шли молча.

* * *

Ну ладно, в конце концов, можно заказать литературу и в камере. Хотя решение и не очень. Мидгард этот все же не тот. Аналог. Учитывая, что в нем должно быть намного больше магии, можно предположить, что законы хоть как-то могут ее касаться. Что, если магам предписано жить... ну, например, в резервации?.. в отдельном государстве? А за содержание ребенка с магическим даром могут быть крупные неприятности? Тогда понятно было бы, отчего Дурсли так трясутся при проявлении всего магического. Вот только он хорошо видел, что даже если это и так, то дело не только в этом. Дурсли боялись не только огласки. Они боялись его. Ну ладно, попробуем пока вот что.

— Гарри? Интернет в доме есть?

— Что? Интер... что?

— Всемирная сеть, паутина, сетка. Ничего такого не слышал?

— Э-э. Сеть есть телефонная. Она международная, да.

— Нет. Нужен компьютер.

— У Дадли есть. Он на нем в игры играет. Иногда, если они вечером уходят гулять, то можно...

— Ладно, посмотрим. Хотя... телефон справочной знаешь?

* * *

— Алло, девушка, мне ближайший пункт интернет. Лучше бесплатный. По буквам?..

Все понятно. Если надо по буквам, то можно не продолжать. Он уже хотел положить трубку, когда увидел спускающуюся по лестнице вниз Петунью. Взгляд у нее был какой-то отсутствующий, похоже, она его даже не замечала.

— Нет, его нет дома, — довольно громко проговорил в телефон Локи. — Это племянник. Да, сын есть тоже. И жена. Нет, не в разводе.

Петунья в мгновение ока оказалась рядом с ним и выхватила трубку. Ее встретили короткие гудки.

— Ты с кем это говорил?

— Не знаю, какая-то женщина. Спрашивала, кто я.

— Спрашивала, кто ты?! Спрашивала, кто ты?! — заверещала тетя, несколько раз пытаясь вернуть трубку на рычаг и промахиваясь. — Она спрашивала, в разводе ли мы с Верноном?! ОНА СПРАШИВАЛА, ЕСТЬ ЛИ У НЕГО СЫН?!

— Ну, и об этом тоже, — изображая смущение, пробормотал Локи.

— Не смей без меня брать телефон! — она схватила его за плечи, прижала к стене и начала трясти. — Слышишь?! Не смей!

А вот теперь самое время. Локи бросил только один взгляд в открытую дверь гостиной. Волоса, на которой висела самая большая и жизнерадостная из фотографий, отсюда не было видно, но он хорошо его представлял. Редуце! — шепнул он про себя. — Ну!.. РЕДУЦЕ!

Стук упавшего предмета и звон разбитого стекла вывели миссис Дурсль из исступления, в котором она трясла племянника. Она повернулась на звук и закрыла рукой рот, чтобы сдержать крик. Их семейная реликвия, их самая счастливая совместная фотография упала на пол и разбилась.

Как трогательно. И как символично. "Теперь понятно, что такое спецэффекты, Гарри?"

— Говорят, это плохая примета, — прокомментировал он.

— Не смей... Не смей в этом доме...

— А Дадли сказал вам, что его с математики выгнали и больше не пускают? Вчера еще. Математичка обещала снова вопрос об отчислении поднять.

— Что еще... что еще, — женщина прислонилась к стенке, ее била дрожь, а лицо было бледным, как мел.

— Да все, в принципе. Он же не может сдерживаться, не контролирует себя. Если вы не используете единственный шанс...

— Да... да... — прошептала она, доставая платок и прижимая к глазам. Плечи ее начали судорожно вздрагивать. — Иди, начинай что-нибудь готовить. Я сейчас... подойду.

Это было весьма кстати. Пока тетя собирала остатки мужества и приводила себя в порядок, они успели совсем неплохо перекусить еще до начала обеда.

* * *

В полседьмого с работы вернулся мистер Дурсль. По дороге он заехал за Дадли, так что они завалились в дом вместе. До безобразия похожие, оба толстые, оба уставшие и с недовольными лицами. Петунья их даже не встретила.

Ужин прошел в гробовом молчании. Дурсль больше и не пытался заводить разговор, время от времени только бросая опасливые взгляды в сторону жены. Она иногда перехватывала эти взгляды и, видимо, истолковывала по-своему. Сама она тоже нет-нет, да косилась в сторону супруга, будто собираясь и не решаясь что-то сказать. Когда тарелки, наконец, у всех опустели, она повернулась к Вернону и решительно произнесла:

— У Дадли снова неприятности. Я думаю... что нам все же придется свозить его... свозить его к тому доктору.

Дадли ошалело глянул на мать, рот у него открылся так, что выпал кусок яблочного пудинга, который он до этого с аппетитом уплетал.

— Ты хочешь сказать, что наш сын — ненормальный? — недовольно пробасил мистер Дурсль.

— Наш сын?! Наш сын?! Нет! Это ты ненормальный, если вместо того, чтобы заниматься семьей, когда столько неприятностей, ты, ты... — она выхватила у Дадли тарелку с остатками пудинга, со всей силы швырнула об пол и выбежала из кухни.

* * *

— А теперь расслабься... Дыши глубоко... Отрешись от всего...

Голос бога расслаблял и завораживал, предметы в чулане начинали казаться какими-то нереальными. Но больше Гарри ничего не мог поделать. Забыть про все и по-настоящему расслабиться никак не давало неотправленное письмо.

— Ладно, пошли, — сдался Лафейсон. — Это не займет много времени. Утюг электрический?

Гарри в очередной раз поразился талантам и знаниям Локи. Все оказалось просто элементарно. Бог просто ненадолго приложил утюг к лицевой стороне конверта, и слегка подплавленная печать легко отклеилась.

Теперь Гарри совершенно забыл, что нехорошо читать чужие письма — ему было интересно. На развернутом перед глазами листе пергамента немного неровным торопливым почерком было написано:

Альбус, это катастрофа! Я же говорила, что здесь что-то не так, и, вообще, с момента того самого инцидента, мои помощники очень неохотно выходят работать, а у самого ценного моего сотрудника появилось какое-то психическое расстройство... он, непонятно почему, переломал в доме все карандаши! И даже на шариковые ручки шипит... Еле уговорила его отправиться утром на дежурство. Да, это все очень подозрительно, но цветочки еще впереди. Мало того, что наш мальчик пропал, так еще и старый алкаш окончательно свихнулся! Я совершенно не представляю, что делать! Моих полномочий недостаточно для решения столь сложных проблем, а ведь я срочно нуждаюсь в совете: поможет ли настойка валерьяны моим помощникам, или это только усугубит ситуацию? Мне помогает, хотя в последнее время не очень. Да еще этот старый алкаш! Он утверждает, что подсмотрел, как наш мальчик кого-то убивает, да не одного, а аж двоих! Я как этот бред услышала, чуть сразу его в камин не затолкала... Нет у меня ничего от белой горячки, так что только Святой Мунго и поможет. Но нет, воспользовался старикашка моей растерянностью и сам смылся. А ведь мальчик проп... Только что вернулся помощник! С мальчиком все в порядке, он нашелся! Но мой помощник, Альбус, мой помощник... Он выглядит как умертвие! Синюшный весь, черные круги вокруг глаз, какие-то полоски... это ужасно! Что мне делать?!

P.S. Слишком много странностей накопилось, тревожно мне, Альбус, ой как тревожно.

............................................. Искренне Ваша, Арабелла

Комментарий к 46. Сплошные мытарства

(*) Дадли все еще остается на отработку в школе до конца недели

(*) Обед у англичан в 6-7 вечера.

(*) По закону у викингов в 12 лет мальчик становился взрослым со всеми правами и обязанностями.

========== 47. Ночная прогулка ==========

* * *

Профессор зельеварения с отвращением разглядывал остывающую в котле смесь, попутно пытаясь понять, что именно ему не нравится в этом, вроде бы успешно спасенном, вареве. Работа, как и обычно в его случае, была выполнена великолепно. Так почему же не было того чувства удовлетворения, которое он испытывал каждый раз, при виде прекрасной магической мощи, собственноручно запертой в бесформенной жидкости? Почему нет той радости творца, увидевшего плод своего творения? Того самого чувства, которое всю его жизнь толкало к совершенству в выбранной области магического искусства? Консистенция густого киселя была идеальной, как и запах. Чуть кисловатый, оставляющий горькое послевкусие на небе. Остается только цвет. Насыщенный голубой оттенок с искорками, однако, полностью соответствовал заявленным требованиям. Но, без сомнения, смущающим фактором оставался именно он. Сейчас зельевар отчетливо улавливал связь между цветом своего творения и кричащим оформлением того самого заведения, в котором ему не посчастливилось оказаться несколькими часами ранее.

О, да! Сегодня был поистине отвратительный день. И угораздило же применить легилименцию, когда к нему, покачивая мускулами, подвалили те трое маглов... Надо избавляться от этого инстинкта, дважды за день — это не может быть простым совпадением. Но, одна Моргана знает, как бы ему хотелось, чтобы те трое банально хотели его избить, ограбить... да хоть убить! Мерлин, но такое! Да еще и все трое! Да еще и одновременно! В очередной раз передернув плечами, Снейп принялся разливать свое зелье по флаконам.

Должность школьного зельевара, помимо существенных плюсов, имела за собой и такую вот хозяйственную подоплеку. Зелья, настойки и эликсиры для больничного крыла приходилось варить именно ему. А конкретно эта, отвратительно голубая, субстанция... надо бы заменить Дербенник Иволистый на Аир Болотный, чтобы желтым стало... да, конкретно этому зелью суждено будет стать отличным моющим средством для помощи мистеру Филчу. Точно, Аир Болотный будет в самый раз, чтобы мелкая пакость по углам не заводилась, порадуем старого кошатника. Или не стоит?

Кошки, а точнее книзлы, сегодня тоже не вызывали у зельевара приятных ассоциаций. Вздумалось же старухе тыкать ему в лицо своими, не иначе как одичавшими среди маглов, кошаками! И что это за реакция на волшебную палочку? Северус почесал пальцем щеку, на которой пару часов назад красовалось четыре розовых полоски. Совсем сдурела бабка, как будто слова, что палочка якобы похожа на карандаш, должны ему все объяснить. Да и с мальчишкой этим... Профессор на мгновение застыл, в очередной раз борясь с противоречивыми чувствами. Зачем кипеш этот поднимать было? Ну, нашлись следы стихийных выбросов, ничего существенного. В основном в чулане, видать, запирали его там в наказание. Толком, конечно, он не смотрел, там по всему дому эта дурная сестра Лили носилась, причитая что-то про губные помады и похотливых скотин, но ведь и так все понятно...

— Северус... Ты не мог бы ко мне заглянуть? — неуверенность в голосе директора, раздавшемся из камина, и тот факт, что он говорил это, прикрывая один глаз рукой, бальзамом пролились на душу зельевара. Может, теперь Дамблдор поймет, что не все задания нужно поручать только ему.

* * *

Армандо Диппет, будучи всего лишь портретом бывшего директора Хогвартса, не мог в полной мере испытывать те же чувства, что присущи живым людям... Но сейчас он однозначно испытывал нечто схожее с удивлением. Другие портреты привычно спали на своих холстах, в то время как сам Диппет стал свидетелем донельзя странной картины. Не сказать, чтобы директор Дамблдор был более странным, чем его предшественники, но чужая странность всегда поражает больше, чем своя собственная. И вот, сегодня у Армандо появилась очередная возможность в этом убедиться.

Альбус, насвистывая какой-то веселый мотивчик, раскладывал на столе некие маленькие двухцветные контейнеры и бутылочки. Форма, цвет и материал этих предметов однозначно намекали на их происхождение, что само по себе интригующе. Что могли делать магловские поделки на столе у директора школы волшебников? Вот тут-то и началось самое странное! Нынешний директор, постоянно сверяясь с каким-то листочком, принялся открывать контейнеры.

Когда Дамблдор достал первый прозрачный кружочек и стал поливать его жидкостью из бутылочки, поглаживая при этом пальцем, Армандо только лишь заинтересовался, но когда тот принялся за попытки воткнуть палец с этой штуковиной себе в глаз...

С первого раза ничего не получилось. После третьей попытки директор прекратил насвистывать и начал шипеть. После пятой прозрачный кружочек потерялся где-то на полу, а его поиски привели к появлению сморщенного, облепленного грязью комка, совать в глаз который поостерегся бы даже самый небрезгливый мазохист. Директор мазохистом не был, хотя Армандо после сегодняшнего начал в этом сомневаться, но и он не стал экспериментировать, а воспользовался стандартной связкой Тергео и Репаро(*). Однако вскоре этот кружок постигла та же участь, что и раньше. Как и второй из той же упаковки.

— Либо я что-то делаю не так, либо заклинания их повредили, — сказал вслух директор, в очередной раз пробегая глазами по тексту на листочке, для чего ему снова пришлось вернуть на нос очки-половинки. — Здесь ведь написано, что это должно быть просто и безболезненно? Значит, я делаю что-то неправильно. Может, попробовать эти? Не зря же Северус их тоже принес. К тому же здесь написано, что они универсальные...

Армандо Диппет завозился на своем холсте, пытаясь лучше разглядеть, что именно решил попробовать Дамблдор, но тот просто достал еще один кружочек. Однако отличие было. Насыщенный красный цвет этого кружка совершенно не внушал доверия. Повторив уже привычные манипуляции, директор в очередной раз ткнул кружочком себе в глаз, опять заставляя Армандо передернуться.

— Кажется, получилось, — удовлетворенно заметил Дамблдор, пытаясь проморгаться, — Только вот, не очень-то и работает...

Директор медленно огляделся, зажмуривая то один глаз, то другой, пока не встретился взглядом с пораженно застывшем на холсте Диппетом.

— Ээ... Альбус. Мне стоит позвать мадам Помфри? — наконец спросил Армандо, отрывая взгляд от красного, с черной окантовкой, глаза директора.

— Зачем? Все хорошо, Армандо. Я тут испытывал новые магловские придумки...

— Зеркало... Думаю, тебе нужно зеркало.

Пара взмахов палочкой и перед директором возникла отражающая поверхность ростового зеркала, а кабинет заполнила звенящая тишина.

— Северус... Ты не мог бы ко мне заглянуть? — обратился наконец директор к камину, кинув в него пороха. И это было первым, что услышали эти стены после нескольких минут абсолютного, ничем не нарушаемого молчания.

* * *

— Вот это бред! — прошептал Гарри, дочитав находящееся в его руках письмо. — Ты что-нибудь понял?

— Ну, разве что что-нибудь, — задумчиво склонил набок голову Локи. — И да... Мне очень бы хотелось, чтобы это было бредом. 

— А чем еще такое может...

— Донесение, — констатировал бог. — Вот что это такое. Донесение. Инцидент, сотрудники, полномочия, подозрительно... И ни одного имени, если не считать Святого Мунго... Знаешь такого святого? 

Гарри отрицательно покачал головой.

— Удивился бы, если бы ты что-то знал. А какую-нибудь Арабеллу Ф.?

— Арабеллу? — Гарри аж подпрыгнул на кровати. — Конечно! И... точно! Она же Фигг! Локи! Она точно эта А. Ф.! И... тетя же говорила, что это редкое имя, а дядя... Дядя еще начал ворчать, что как так можно, мол, дают детям такие ненормальные имена. А тетя на него тогда так посмотрела... Ну, она же Петунья, это ведь тоже очень редкое имя. Дядя даже извинялся тогда. Это миссис Фигг письмо, все сходится! И она... — Гарри посмотрел на бога немного виновато, ему очень не хотелось его разочаровывать, — она немного того. Боюсь, это никакое не донесение. Просто это старая кошатница, давно свихнувшаяся на своих котах. Она вполне могла написать такое.

— Кошатница, говоришь? — задумчиво прищурился Лафейсон. — Ну, и как думаешь, поможет ли настойка валерьяны ее помощникам? А то шипят. И почему-то, — он вытащил карандаш, который теперь на всякий случай постоянно носил, засунув за резинку носка, — на ручки, а карандаши так вообще ломают. По крайней мере, один из них. Который вернулся с черными кругами вокруг глаз и какими-то полосками. Так тебе это все еще ни о чем?.. — трикстер укоризненно-насмешливо посмотрел на Гарри.

— Локи... Я идиот! — Гарри хлопнул себя ладонью по лбу. — Я же его... Это же Мистер Лапка! Я его с детства знаю! Как я мог его сразу не... Ты Мистера Лапку покрасил, и он теперь кидается на карандаши! — Гарри повалился на кровать и стал смеяться, закрывая руками рот, чтобы никого случайно не разбудить. — Ой, так ему и надо! Как же мне надоели и эти коты, и их фотографии!

— О, да, это очень смешно. Особенно, что эти коты следят за каким-то мальчиком, — кисло-издевательски прервал его веселье Локи. — Думаю, теперь уже догадаешься — за каким, или у тебя кто другой есть на примете? И не только они. Может, тебя это и развлекает, а вот я не очень люблю, когда за мной следят. Тем более, если не знаю, кто и зачем. 

— Ну, я же говорю — она странная. Все это знают... правда. Ее нельзя брать всерьез. 

— Она странная, письмо странное, сова странная... Не много ли странностей поднакопилось? — Локи скептически-насмешливо приподнял бровь. — И да... Я бы не спешил не брать всерьез женщину, способную кого-либо затолкать в камин. 

— Ой, нет, — Гарри покачал головой. — Она странная и очень нудная, и дом у нее весь провонялся капустой, но она не злая. Я не думаю, что она написала это серьезно, наверное, она что-то другое имела в виду, или просто так выразилась. Ну да, она может кричать, что убьет кого-то, или еще что-нибудь в таком духе, но я просто представить не могу, чтобы она могла действительно кому-нибудь навредить.

— Дом провонялся капустой... Так ты бывал у нее?

— Бывал? Да меня каждый раз туда Дурсли спихивают, когда уезжают в Лондон! Я ненавижу у нее сидеть, уж лучше бы запирали дома, я бы тогда в приставку Дадли поиграл или, наконец, посмотрел передачи, которые мне нравятся. Да ну ее, у нее даже чай пахнет противно, а уж кексы вообще прожевать нельзя. Я даже не хочу к ней заходить, чтобы отдать письмо. Давай, ты его заклеишь, и мы его просто ей в ящик подкинем, вроде кто-то нашел? Ну, можно постучать в дверь, чтобы она внимание обратила, а потом убежать.

— Это плохо, — осуждающе-досадливо поморщился трикстер и решительно начал переодеваться.

— Что плохо? — непонимающе спросил Гарри, наблюдая, как его руки стаскивают уже надетую для сна пижаму.

— Что ни логики, ни чувства самосохранения нет, — так же досадливо-недовольно процедил бог. — Такие долго не живут. Ну если, конечно, боги неизвестно за что не наделили кого-то из них огромной силой, сверхудачей и, в добавок, еще кем-нибудь, кто может постоянно вовремя вытаскивать из... скажем мягко — непростых ситуаций. Даже если с третьим тебе повезло, со вторым еще можно слепо надеяться, что тоже, то уж с первым у тебя совершенно не сложилось. — Он зашнуровал и уменьшил ботинки, бросив на них всего один цепкий взгляд, и, осторожно открыв дверь чулана, выглянул в коридор. — За тобой следят, ты не знаешь — зачем, и тебя это ни капли не волнует по той причине, что организатор этой слежки якобы ненормальная? Может, и так, но только факты от этого не меняются. Письмо несла сова и дралась за него — это раз. За тобой следят коты — это два. У вас есть почтовые совы? Есть служебные коты? И тебе все еще кажется, что все в порядке, и все можно списать на ненормальность отправительницы письма? Не люблю объяснять очевидное, кто не понимает — уже вряд ли поймет. Но уж так и быть... из сочувствия к твоему возрасту и не самому удачному воспитанию.

Гарри молча стерпел все гневное брюзжание Локи. Было очень неприятно, но он чувствовал, что бог нервничает, и не стал больше спорить. Локи просто не знает Фигг, никогда не видел ее. Но миссис Фигг и опасность — это никаким образом вместе не вязалось. А коты... коты...

— А это можно проверить? Ну, что коты действительно следят именно за мной?

Лафейсон ухмыльнулся, тихонько приоткрывая дверь на улицу:

— Рад слышать — первая мысль в нужном направлении. Естественно, проверить можно. Чем и займемся. Убедишься, что это не я накручиваю или придумываю несуществующие опасности, как... как вечно кое-кто думает. Думал. — Слегка скривившись, не без огорчения закончил он. — Только не спрашивай меня, кто и что, — остановил он уже было открывшего для вопроса рот Гарри. — Потом... когда-нибудь... может быть.

Мальчик растерянно и расстроенно закрыл рот, так и не задав вопроса. Он все никак не мог привыкнуть, что настроение Локи могло измениться в одну секунду из-за одного сказанного слова, из-за одного... воспоминания? Но то, что сейчас в груди защемило от какой-то горькой тоски, это все потому... потому...

— Локи! Не думай ни о чем плохом, не вспоминай! Ты говорил, что мы — маги, и что мы так друг на друга... И что... — Гарри не знал, что говорить дальше, ему просто хотелось чем-то поддержать своего учителя и друга. — Я не думаю, что ты преувеличиваешь или придумал опасность, я никогда так не думал. И я... Я буду очень внимателен, буду наблюдать, если кто-то следит. И за всеми странностями тоже.

"Ты же с прошлым разговариваешь, не с другими"... "Не вспоминай!"... Ну вот, уже даже мальчишка заметил... Он ведь внимательный такой, мальчишка...

— Хорошо, — прогоняя усмешкой смущение, мотнул головой Лафейсон. — Считай, что договорились. — И... — он подмигнул Гарри, — ты все правильно делаешь. Такое сразу останавливать надо. Пошли.

Дверь закрылась за ним бесшумно, выпуская их в ночь.

Ночь... Снова ночь окутывала их своими темными крыльями, манила неразгаданными тайнами. Почти как тогда, в первый раз. Спящая Тисовая, тусклый матовый свет фонарей, нежный прохладный ветерок, таинственное шуршание, сладковатые запахи ночных цветов.

— Здорово... — не сдержавшись, восторженно прошептал Гарри.

— Любишь гулять по ночам? — насмешливо-утверждающе взглянул в сияющие зеленые глаза мальчика Локи. Он тряхнул головой, и аккуратная, уложенная для Дурслей прическа рассыпалась, волосы чуть удлинились, слегка подкручиваясь, ими заиграл ночной ветер.

— Я... Да, очень, — растерянно улыбнулся Гарри. Наверное, это прозвучало глупо. Это была всего вторая ночь, когда он вышел на улицу, а в первую они пробыли здесь всего пару минут, и сказать, что он "любит гулять по ночам" — это было чересчур, но ему действительно очень нравилось. — Красиво. Но... мне кажется, что это ты. Что это ты как-то что-то такое делаешь, — признался мальчик в том, что не давало ему покоя еще с первого раза. — Так ведь?

— Я это делаю? — рассмеялся бог, указывая на себя ладонью. — Ну, что же, в каком-то смысле... Хочешь знать — как? Легко. Сперва проводишь достаточное количество лет в тюрьме, потом несколько дней в чулане и школе, а потом выходишь ночью на улицу и... — он уж в реальности вскинул вверх руки, поднял глаза к звездному небу и улыбнулся, как будто действительно сотворил или по крайней мере преобразил все окружающее. — Простой способ — всем рекомендую, — снова рассмеялся он. — Ладно, мы здесь не красотами любоваться, — и он зашагал по дороге, удаляясь от дома.

Что-то, жужжа, пролетело почти перед самым носом. Одно точное движение рукой, и плененное насекомое заскреблось в сжавшейся детской ладошке.

— Знаешь, что это?

— Нет, я не успел...

— А почему я успел? Вроде одними глазами смотрим. А так? — бог разжал ладонь.

— Ой, да! Это майский жук. Ты поймал!

— Поймал, поймал. Не муха, конечно, но... У меня еще есть время до конца месяца, — напомнил он, с улыбкой наблюдая, как жук, перебирая цепкими лапками, вскарабкался вверх по указательному пальцу и, расправив крылья, немного помедлив, будто прогреваясь, взлетел. — Они тут у вас случайно не кусаются? — запоздало поинтересовался он.

— Нет, только царапаются.

— Ловил?

Мальчик нахмурился и отрицательно покачал головой. Ему совсем не хотелось рассказывать, как Дадли с компанией однажды насыпали целую жменю этих жуков ему за шиворот.

— Никаких плохих воспоминаний, — с улыбкой погрозил ему пальцем Локи. — Моя очередь останавливать.

Гарри улыбнулся и кивнул. Они перешли через дорогу.

— Теперь смотри внимательней.

Лафейсон завернул за угол одного из домиков и, быстро пробежав за задней стеной, выглянул с другой стороны. Еле успел — в том направлении, куда он уходил, через дорогу метнулась светло-серая тень.

— Я видел, видел! Это... Снежок, наверное. Точно Снежок — он один такой светлый. Вообще-то он белый.

— Ну, "ночью все кошки...". А теперь еще раз.

Они вернулись на дорогу, некоторое время шли по ней, и потом Локи почти повторил маневр. Почти — потому что не стал обегать дом по кругу, а просто притаился за углом. Ну да, можно было бы заставить шпиона побегать, поискать и понервничать, но только для этого пришлось бы бегать самому, и понятно же, кто бы от этого больше и раньше устал. Ну, не дикость, а? Уж лучше котом быть, чем таким вот... Ладно, этим еще займемся — в который раз пообещал он себе. Всего-то полностью наладить еду, немного доразобраться с Дурслями, да вот еще понять, зачем и для кого следит за ним это усатое чудо, выставившее белую мордочку из-за угла и тут же спрятавшееся обратно. Выманить его, что ли, на открытое место или сначала попробовать так?

— Еще десяток раз повторить, чтобы не пришло в голову что-то типа того, что это случайное совпадение? А потом два случайных совпадения? Три случайных?

— Локи, ну зачем... Я понял сразу, правда. Он точно за нами бегает.

— Может потому, что ты пахнешь чем-нибудь таким... типа валерьянки?

— Нет, — смеясь, замотал головой Гарри. Все же Локи бывает очень вредным, если за что-то зацепится. Надо просто не поддаваться, тогда быстрее пройдет.

— Ну, надо же, — действительно уже гораздо добродушнее хмыкнул бог. — Тогда...

Тут из-за угла снова быстро высунулась и тут же скрылась остроносая мордашка.

Лафейсон усмехнулся и шагнул за угол. Застигнутый врасплох большой белый кот попятился, не спуская с него взгляда сверкающих отраженным светом фонарей зеленовато-янтарных глаз.

— Ну, привет, Снежок. Поздно пятиться, я тебя видел. Ты ведь Снежок, верно? — он присел на корточки, протягивая в сторону кота руку. — Нуу... Не надо бояться, не буду красить. Даже карандаша не взял. Да и зачем... Ты ведь и так красивый, да? Очень красивый, белый, пушистый. Ну, иди сюда, иди.

Кот стоит в нерешительности, настороженно всматриваясь и принюхиваясь, потом делает несколько бесшумных шагов в направлении протянутой руки и снова замирает.

— Ну, что же ты? — Локи поймал взгляд кошачьих глаз и заговорил тихо и успокаивающе, но вместе с тем убедительно и завораживающе, с каким-то мягким, постепенно нарастающим нажимом. — Ты же знаешь меня, видел. Мы случайно столкнулись на улице, мы просто гуляли. Ты любишь гулять ночью, и я. Ну... Не бойся, ты ведь хочешь подойти. Я просто хочу тебя погладить. Почему ты боишься? Разве ты хотел сделать мне что-то плохое? Подойди, покажи, что это не так. Просто погладить, просто прикоснуться... Иди сюда. Иди. Иди...

Гарри казалось, что он ничего больше не видит, кроме ярко-сверкающих кошачьих глаз с вертикальными зрачками, которые все приближаются, приближаются и... он неожиданно ощутил легкое прикосновение к своей руке. Только тогда он смог оторваться, с удивлением наблюдая, как Снежок сперва обнюхал его руку, а потом поднырнул под нее головой.

— Ну вот, совсем другое дело, — довольно прошептал Локи, проводя рукой по теплой шелковистой шерсти.

— Вот это даа... Что ты с ним сделал? Он никогда ко мне не подходил. Он... даже шипел на меня! Хотя это было еще до того... до того, как ты покрасил Мистера Лапку. Ты его за... — Гарри запнулся.

— Заколдовал? Загипнотизировал? — рука продолжала совершать легкие скользящие движения по белоснежной шкурке животного, иногда чуть задерживаясь или плавно меняя направление, отчего кот временами блаженно зажмуривался. — Не-ет, — Локи прикрыл глаза и покачал головой. Снежок неожиданно завалился на бок, поджав передние лапки и подставляя пушистое белое брюхо, и громко заурчал. — Просто позвал. Просто... животные чувствуют Магию, чувствуют Силу... И чувствуют отношение. Надо позвать... захотеть, чтобы пришел.

"Да, наверное" — согласился Гарри. Он не очень хорошо относился к котам миссис Фигг, поэтому они никогда к нему и не шли. Просто она так надоела с их фотографиями. Но ведь животные не виноваты! И этот... Снежок. Гарри даже не думал, что это так приятно — просто взять и погладить кота. Когда он так сам трется об руку и так здорово необычно урчит где-то внутри...

— Прости, Снежок, — шепнул он. — У меня было столько времени, чтобы тебя погладить, а я ни разу...

Кот на секунду прервал урчание и хитро прищурил один глаз. Гарри был готов поклясться, что Снежок улыбнулся.

— Ооо... — с улыбкой протянул Локи. — А ведь ты не простой кот, Снежок, верно? И... возможно, и вовсе не... — рука скользнула вдоль хвоста, слегка приподняв его почти незаметной кисточкой кверху. — Гарри, у вас есть какая-либо порода котов вот с таким украшением на конце хвоста? Понятно, не фелинолог(*).

Снежок отдернул хвост немного нервным движением и недовольно посмотрел в глаза Гарри.

— Тссс... — успокаивающе прошептал животному Лафейсон, снова принимаясь за поглаживания. — Эта маленькая тайна останется между нами. Просто... — он остановил руку на загривке, затем чуть приподнял ее. — Маг не может не почувствовать это. Чувствуешь? — обратился он к Гарри. — Прикрой глаза и просто сосредоточься на ощущениях в руке.

Гарри только настроился, ему показалось, что возникло какое-то еле заметное покалывание в кончиках пальцев... какое-то тепло... Но кот неожиданно дернулся в сторону, выскользнув из-под руки, резко поднялся на ноги и потрусил в сторону кустов.

— Снежок? — попробовал остановить его Локи, но тот, даже не обернувшись, одним грациозным мощным прыжком исчез в зарослях.

— Еще одна причина, по которой они избегали с тобой общаться, — подытожил трикстер, подымаясь с корточек. Затекшие от неудобного положения ноги чуть не подкосились, неприятно заныв. Ну, надо же, набившая оскомину нетренированность тела не давала о себе забыть даже из-за таких мелочей. — Что-то все очень озабочены, чтобы ты так и не узнал, что ты маг. Даже коты.

— Почему?

— Хороший вопрос. Сам бы хотел разобраться, но... Твои знания о собственном мире к моему незнанию ничего не прибавили. Веди.

— Куда, Локи?

— В ведьмину избушку.

— Куда?! — ошарашенно переспросил Гарри.

— А кто, ты думаешь, эта странная старушка, повелевающая волшебными котами и совами? А то, что она скрывает это... Так тут все такое скрывают. Наверное, причины есть. Веди.

* * *

Двухэтажный домик на улице Глициний, перед которым остановился Гарри, ничем не отличался от соседних. Так же, как и от тех домов, что выстроились в ровный рядочек на Тисовой. Так же, как и от их дома. Такой же аккуратный газон, такая же красная черепица. Хоть бери и четверку на дверь вешай. А что ожидал-то? Это же Литтл Уиннинг.

Иногда в каких-то из прочитанных на не в меру затянувшемся досуге журналах Лафейсон встречал картинки с подписью "Найди 10 отличий". Этакое мидгардское развлечение на внимательность. Не занимали — сразу находил. А здесь...

Он дважды обошел дом по кругу, скользя задумчивым взором снизу вверх, осматривая от фундамента и до крыши. Где-то неподалеку иногда колыхалась трава, и пару раз даже мелькнули светло-серые ушки, но его сейчас это не волновало. Ну, что? Нашел эти 10 отличий? Смешно. Хотя, кое-что вроде... Он остановился примерно посередине тыльной стены и, подняв голову, показал Гарри:

— Видишь это?

— Что?

— Что-нибудь, что не так, как в других домиках, — он провел взглядом вдоль темнеющих силуэтов соседних домов.

— Да... вроде... Да! Окошко на чердаке... Оно открыто.

— Бывал там?

— Нет, там заперто. Да и зачем... Что там может быть интересного?

— Ооо... поверь. Уж если где интересно, то именно там, где заперто. Я бы так просто ничего запертого не пропустил, — хитро-задумчиво усмехнулся бог. — А какие-нибудь соображения, зачем там открыто окно?

— Коты вылазят?

— Гениально. А потом используют присоски на лапах, чтобы залезть обратно. И, упираясь в закрытую дверь, отпирают ее взглядом. А что, магия же. Она такая...

Гарри смеется. Локи как скажет! И стыдно вроде, и все равно смешно.

Лафейсон покачал головой.

— Коты выходят вот здесь, — он завернул за угол и указал на открытую форточку подвального окошка. Она была совсем маленькая, примерно в четверть обычной — действительно, только коту и пролезть. А это... — он вновь вернулся к чердачному окну — для кого-то другого. Летающего. И... раз открыто сейчас, то, скорее всего — ночного. Тебе еще подсказки нужны или...

— Сова? Ооо... Так она живет у нее? Вот это да!

— Возможно. Живет или прилетает. И носит письма... как минимум.

Он посмотрел внимательнее на стену, прикидывая путь снизу вверх: карнизы, выступы, маленький балкончик, водосточная труба... Попробовать, что ли? Первая же попытка подтянуться, ухватившись за карниз, поставила крест на подобной авантюре.

— Не получается, да? — расстроенно спросил Гарри. Он снова почувствовал себя виноватым. Ночное приключение, начавшееся так хорошо и обещавшее столько всего необычного, сорвалось на самом интересном из-за того... опять из-за того, что он...

— Пока не получается, — подняв указательный палец, остановил его терзания Лафейсон. — Все решаемо.

Он отряхнул испачкавшиеся в пыли и мелкой известке руки и зашагал по направлению к дому.

— Что решаемо? Что именно? — не совсем понял Гарри, затормозив на полпути и обернувшись на недосягаемое для них окно.

— Все. Попасть туда, например. Лук, арбалет, стрела с веревкой... с веревочной лестницей. Если надо будет попасть — попадем. — Он снова перехватил управление, и отвернувшись, зашагал дальше. — А если ты насчет подтягиваться и прочего — то это тоже. Сомневаешься?

— Но как, Локи? — сейчас это для Гарри казалось куда более нереальным, чем любая магия.

"Кошмар просто, а не мальчишка. Надо уже с этим что-то..."

— Я знаю, как, — уверенно заявил Локи. — Умею. Я армию тренировал.

Какая ложь! Армия досталась ему уже полностью сформированная и обученная, да он и вообще толком не знал, нуждаются ли эти киборги в каких-либо тренировках.

— Да? — заметно оживился Гарри. — Ты тренировал целую армию? И как? Она победила?

Победила? Ооо... Аж сердце на секунду замерло. Да угробил он эту армию! Всю, навсегда и бесповоротно. Только разве об этом сейчас?!

— А ты как думаешь? — зло и задорно усмехнулся он. — Сомневаешься?

Гарри смеется. Наивный, доверчивый ребенок. Зависело бы все только от тренированности армии... Все сложней. Все гораздо сложнее, Гарри...

* * *

Ну что ж, хорошо погуляли. Выспаться опять не удастся. Это уже входит в привычку. В плохую привычку, кстати. А что выяснили? Да почти ничего. Коты следят, это точно. А для кого, зачем...

— Говоришь, тебя отдают к Фигг, когда уезжают в Лондон? Ну, что же — ускорим события.

Он переодевается снова в пижаму, оставаясь в носках. Безупречная чистота полов дома Дурслей позволяет обходиться без обуви. Тем лучше, легче передвигаться бесшумно. Вот и спальня крепко спящих супругов на втором этаже. Локи несколько мгновений смотрит на отодвинувшуюся почти на самый край супружеского ложа Петунью, потом уверенно подходит к висящим на стуле брюкам Вернона и извлекает увесистого вида бумажник.

— Что ты делаешь?! — очередная волна ужаса и восторга накрывает Гарри.

— А что? Тебе же новые линзы нужны. Да и вообще деньги пригодятся.

Гарри смеется. Он уже знает, что собирается сделать Локи.

— Как пирожные?

Ну, конечно, все спишется на Дадли. Так что — в спальню кузена. Лафейсон раскрывает бумажник, перекладывает почти всю наличку в карман, руки замирают на каких-то ярких пластмассовых карточках.

— Умеешь пользоваться? Или опять зря спросил?

— Я умею, Локи, я видел. Но я... я код не знаю.

— А что делают хоть?

— Деньги можно снимать. В банкомате.

— Ууу... тогда зря код не знаешь. Уж лучше б не знал свою математику. Все равно так и не увидел, где ты ее применяешь. Код можно попробовать подобрать, конечно... Ладно, как-нибудь в другой раз, — он тихонько кладет раскрытый бумажник на пол возле кровати мирно сопящего Дадли, подхватывает его тапочки и спешит на выход из дома.

* * *

Что делал Локи дальше, Гарри уже бы не смог восстановить в точности и под допросом. Слишком хотелось спать. А неугомонный бог все метался, ходил по улице в тапочках Дадли, что-то собирал, что-то искал... Потом зачем-то полез под машину... Потом вроде снова поднялся к кузену. И... вот это уж точно могло Гарри просто присниться — вроде бы выбросил один тапочек вниз из окна. Ну да, прямо так взял двумя пальцами небрежно за кончик и отпустил.

— Локи, нужно выключить свет, — пробормотал он сонно, когда осознал, что наконец-то лежит на своей кровати. — Увидят — влетит.

— Пока еще не умею, — зевая, с полусмешком буркнул бог. — Если вдруг первым научишься — покажешь. Потому что это — рассвет.

Комментарий к 47. Ночная прогулка

Тергео — заклинание, очищающее предмет от легких сухих частичек: пыль, засохшая кровь и т.д.

Репаро — заклинание, с помощью которого возможно восстановление сломанных предметов, таких как вазы, очки, стекла и т.д.

Фелиноло?гия — раздел зоологии, изучающий домашних кошек. Специалистов, занимающихся фелинологией, называют фелино?логами.

========== 48. Итоги недели ==========

* * *

Петунья с вечера твердо решила не обращать внимания на мужа, держаться подчеркнуто отчужденно и не разговаривать с ним без особых причин. Она даже не стала сама будить его — просто сунула под нос трезвонящий будильник. Совать пришлось три раза — мистер Дурсль спал крепким сном человека с чистой совестью.

"Бессовестный! Какой же ты бессовестный!" — патетически прошептала она, когда, наконец, дребезжание будильника прервало басовитые рулады храпящего, и он зашевелился. "Видеть не могу!" — она швырнула все еще надрывающийся будильник на постель и поспешила в комнату сына.

— Дадличек! Крошечка моя, пора в шко... — Петунья замерла на месте, не закончив фразу. — А это еще что? — болезненно скривившись, она обвела взглядом комнату, потом схватилась за сердце и тихонько застонала.

Было от чего. На полу, разбросанный в беспорядке, валялся мусор, как будто кто-то перетащил сюда содержимое уличной урны: упаковки от чипсов, крекеров и сосисок, пустые банки от кока-колы и даже коробка от внушительного размера торта. Но это было еще не самое страшное! На измазанном чем-то очень неаппетитным подоконнике красовался тапочек Дадли, а возле самой кровати валялся раскрытый и, почему-то она сразу поняла — опустошенный, бумажник Вернона!

— Вернон! Вернон!!! — она рванула обратно, вся ее решимость обходиться впредь без помощи мужа моментально испарилась. — Иди же скорей! Там такое...

* * *

"Мягкий и нежный крем, сладкие прослойки бисквита... Пицца... с пеперони и сосисками... Чипсы! С беконом! — мальчик непроизвольно повел носом. — Вот они, родные, хрустят... но мало. Почему так мало?"

Продрав левый глаз, Дадли заерзал рукой в ароматном пакете, ища, не осталось ли еще чего в уголках. Там всегда остается... Но пакет оказался пустым, и только привкус бекона на языке напоминал об упущенном удовольствии.

— Дадли... Сынок? — послышалось со стороны входа в комнату, откуда, расширенными глазами, на него смотрели родители. Неужто уже день рождения? Родители вместе будили его только когда собирались вручить ему подарки.

— Где они?! — подскочил мальчик, но поскользнувшись на оставленном возле кровати пирожном, снова плюхнулся обратно.

— Кто они?! Здесь кто-то был? Ты их видел?! — отец мальчика, как выяснилось, бывший в одной лишь пижаме, подлетел к окну и стал остервенело оглядывать улицу, рискуя ненароком вывалиться.

— Вернон! Взгляни правде в лицо! Наш сын... наш сын... — женщина прислонилась к косяку и, прикрыв пальцами дрожащие губы, смотрела на застывшего у кровати ребенка.

Мальчик же, напряженно пытался вникнуть в ситуацию, раздираемый в данный момент двумя, равнозначными по важности, но диаметрально противоположными по содержанию, вопросами: почему нет подарков и почему пирожное оказалось рядом с кроватью, а не на своем законном месте, в животе?

— Наш сын, Петуния, совершенно нормальный! — взревел отец, отворачиваясь от окна.

Конечно, он нормальный, думал мальчик, а вот с родителями, похоже, все не так однозначно. Где подарки? Зачем так кричать, и почему на полу так много УЖЕ ПУСТЫХ упаковок? Хотя вон та коробка от торта выглядит...

Петуния и Вернон Дурсль молча провожали глазами сына, завороженно бредущего к коробке от торта, страшась оформить в слова обуревающие их чувства. Однако разочарованный вопль "кончился?!" привел их обоих в чувство.

— Вернон, я сейчас же звоню тому доктору. Нам просто необходимо показать его психологу.

Зацепившись за знакомое слово, мальчик откинул в сторону пустую коробку и, напыжившись, заорал:

— Я не сумасшедший! Это вы ненормальные! Где мои подарки?!

— Сынок, какие подарки? — вкрадчиво поинтересовалась Петуния.

— У меня же день рождения! И вы обещали, что...

— Тебе это приснилось, Дадлик. Ты правда ничего не помнишь?

Мальчик еще раз обвел взглядом комнату, усыпанную различными пачками, пакетами и прочими, к сожалению, пустыми, упаковками. Аналитический мозг ребенка быстро подсчитал количество забытого, а потому упущенного удовольствия, сопоставил результат с текущим состоянием тела, приняв во внимание все отягощающие обстоятельства, такие как тянущее чувство голода и прочие, присущие утреннему организму, ощущения и выдал вердикт:

— Да вы рехнулись! Я есть хочу!

* * *

Они неслись вшестером по Радужному мосту, и стук копыт подкованных на все ноги коней дробью раздавался в ушах. На середине моста им преградил путь Хеймдаль, зачем-то потребовавший, чтобы они спешились. Тор вытянул руку с молотом и мгновенно долетел до последних ворот, четверка друзей послушно побежали следом, а он начал спорить. Зря. Хеймдаль, если упрется, тут уже безнадежно, но у него было с собой оборудование, артефакты, притороченные к седлу, и тащить это полмили в руках не хотелось совершенно. Тем более, времени не было. Он пытался объяснить Стражу, что нужно успеть, что им обязательно нужно задержать восход, что будет беда...

— А нечего было ставить эти дурацкие линзы! — каким-то совсем не своим голосом воскликнул тот и указал в сторону Асгарда.

Локи оглянулся. Три огромных, искажающих пространство, стекла, выстроившись в ряд, парили над городом. Это была его идея и почти полностью его воплощение — устройство отлично будет защищать Асгард от любого энергетического и магического оружия в случае нападения, но нужно было обязательно завершить строительство до восхода. Иначе первый же луч, непомерно усилившийся сверхмощными линзами, просто спалит весь город до основания. Поэтому восход любой ценой нужно задержать, а они тут стоят и препираются, в то время как небо каждую минуту неумолимо сереет, становясь все светлей и светлей. Тор улетел, а этот глазастый зараза просто не любит его, разве ему что докажешь! Тем более, что оставленные без присмотра кони беспрерывно гарцуют на месте, не прекращая стучать копытами.

— ... останешься без завтрака!

— Да я уже готов, тетя, я уже их поставил!

Ооо... а это уже Гарри. Проснулся раньше него. Видать, не такая ужасная ахинея снилась... Ну да, не копыта это стучали, хотя, с какой-то точки зрения, существо, с лошадью схожее.

А повезло все же, что сон. Хана была бы Асгарду! — рассмеялся про себя трикстер. — Хеймдаля точно убью.

— Тогда что ты там рассиживаешься? Я для этого тебе дала будильник? Выходи и начинай готовить! — и тетушка в последний раз так шарахнула кулаком по двери, что Лафейсон подумал, что если бы он до сих пор не вырвался из сна, то наверняка бы увидел разрушение и моста, и Асгарда.

— А там как? Тишина? — обратился он к Гарри, подняв глаза на натянутый над головой полиэтилен, имея в виду скрытую за ним лестницу.

— Пока да, — улыбнулся ему Гарри. — Ни звука.

— Даже жаль, — бог кивнул и поспешил на выход: чем раньше они примутся за завтрак, тем больше им перепадет, да и прихватить с собой он тоже что-нибудь успеет. Не такая уж и проблема, пока нет посторонних, постоянно следящих за каждым движением, глаз. — Столько хороших планов было...

— Каких, Локи? — мальчик хотел было поставить кофеварку, но бог, заявив, что он видел, как это делается, и уж всяко разберется в двух кнопках, отстранил его от этого утреннего ритуала.

— Нуу... В ковер его замотать, ступеньку подпилить, перила обрушить.

— А так этого сделать нельзя? Ну, без того, чтобы он прыгал?

— Конечно, можно, — Локи быстро приготовил несколько бутербродов с сыром и, завернув в пищевую пленку (а полезный такой материал!) распихал по карманам. — Но не будем. Мы же просто отучаем его от вредительства, — он поставил на огонь сковородку и налил масла. — А не... — он как-то странно-пристально взглянул в направленные на него глаза мальчика. — Мы же не развлекаемся злом?

Гарри даже растерялся.

— Злом? Но это же Дадли — зло, а не... Да он в любом случае заслужил! Он... он... Да ты просто не знаешь, сколько он всего сделал!

Гарри стало ужасно обидно. Неужели Локи не понимает? Он даже рассказать всего не сможет... даже Локи. Ни как макали его лицом в лужу, ни как связали и бросили на муравейник, ни как столкнули в канаву и не давали выйти, обстреливая из рогаток. И за все это ему еще потом и попадало дома! Почему он грязный, поцарапанный или искусанный.

— Отомстим. Я же обещал уже тебе, кажется, — Локи снял с плиты готовую яичницу с беконом и начал раскладывать по тарелкам. — Но лестница тут ни при чем. Он ее не трогает — мы ее не трогаем. Понятно? Нужно было просто здоровый рефлекс выработать, как у домашних животных: нагадил — получил. Но не для развлечения. Просто... — он слегка поджал губы и, покачав головой, посмотрел в глаза мальчика. — Это бывает потом очень обидно, если кто-то скажет, что ты просто так развлекался, потому что... у тебя такая натура, ты такой с детства и что-то еще в таком роде. Кто-то, чье мнение тебе стало небезразлично... Ладно, пошли наверх, — сменил он тон, снова делаясь задорным и активным, — что-то там слишком долго подозрительно тихо.

Но пробраться в комнату Дадли им не удалось — дорогу грудью преградила Петунья, держащая в руке большой полунаполненный пакет для мусора.

— А ты куда? Нечего тебе там делать! — немного приглушенным голосом заявила она.

— Ааа... что-то случилось?

— Не задавай вопросов! — это уже дядя Вернон прибавил к заградительному барьеру из тетиной груди свое брюхо.

Да, пожалуйста, не очень-то и надо, как будто он сам не знает, что они там обнаружили. Тем более, что смотреть в пузо на уровне своих глаз было весьма неприятно, в голове сразу же стали всплывать не самые лучшие воспоминания.

— Я просто хотел сказать, что завтрак остывает. И, — он резко свернул в ванную, не давая оттеснить себя на лестницу, — мне нужно умыться.

* * *

Красный, оранжевый, желтый, зеленый, голубой, синий, фиолетовый... Отражение в зеркале послушно продемонстрировало мгновенную смену цвета волос. Одновременно меняла цвет и одежда. Как будто кто-то просто фильтр менял на фотографии. А теперь обратно. Синий, голубой, зеленый...

— Локи, это как? Как ты вместе?

— Это же просто. Вот так сложней. — Волосы снова стали последовательно менять цвета на удивительные и яркие радужные, одежда — тоже, но в обратном порядке. Оранжевые волосы, синие рубашка и штаны, желтые к голубым, всё зеленое...

— Я... дай, я попробую!

Медленно, очень медленно, как будто бы неохотно, рубашка перекрашивается в ярко-красный. За нею штаны... Гарри опустил взгляд — тапочки стали какими-то грязно-бурыми. Впрочем, как только он на них взглянул — покраснели. А теперь волосы. Ну, волосы! Нет. Почернели. Он растерянно глянул на Локи.

— Ты их так не можешь окрасить, ты хочешь вместе? Чтобы что-то совместить, надо сначала в совершенстве овладеть по отдельности. Давай. Волосы. В любой.

Гарри смотрит на себя напряженно. Белый, нет, рыжий... сейчас. Колор! Даже на секунду зажмурился. Вроде бы что-то... Он открывает глаза. На волосах неопрятно-нелепые рыжие пятна.

Локи смеется.

— Понятно, откуда?

Да, что-то напоминает, но что?.. Ой, это же... Точно!

— Перекись?

— Верно. Запомнилось хорошо. Так что — видишь, проблема не в том, что ты сделать это не можешь. Ты можешь уже. Представлять хорошо надо. Ярко. Сконцентрироваться. Вот тебе... — Локи окрашивает половину головы в рыжий, половину в белый. — Посмотри хорошо и запомни. Теперь повтори, — он вернул волосам естественный черный. — Давай.

— Дааа! — Гарри чуть не подпрыгивает от радости, когда прическа под его взглядом снова делится на две яркие половинки. — Здорово! Я понял, понял...

Красный, оранжевый, желтый, зеленый... Легко! Это же правда легко. Даже такое... — на голове смешная раскраска "под зебру".

— А... как же вместе? Ну, с одеждой?

— В другой раз. Нужно позавтракать, — бог не без сожаления выходит из ванной. — Главное, знай... Чтобы что-то сделать — нужно делать. И каждый день хоть немного больше... сложней.

— В течение двухсот лет? — улыбается Гарри.

— Нее-ет, — в ответ чуть-чуть ехидно улыбается Локи. — В течение всей своей жизни.

Он задержался немного в коридоре, прислушиваясь к приглушенным голосам в спальне Дадли.

"Боже мой, он вылез из окна с помощью этого! Он мог разбиться..." — ... — "Это все от силы стоит фунтов пятнадцать! А в кошельке было двести семьдесят шесть!" — ... — "Он дошел пешком в центр города в тапочках и пижаме! Его же могли увидеть!.." — ... — "Нельзя было так затягивать..." — ... — "Мы не можем обратиться в Литтл Уиннинге, все же будут..." — ... — "Я НЕ СУМАСШЕДШИЙ!!!"

* * *

Завтрак остыл.

— Холодное! — недовольно скривился Дадли, отпихивая тарелку.

Петунья молча забрала еду и подогрела. Только для Дадли. После этого так же молча вышла из кухни. Сама она к завтраку так и не притронулась.

Выходя, они застали ее у телефона. Жаль, только к концу разговора успели. Впрочем, как раз к самому главному успели-таки.

— Значит, завтра в девять утра, миссис Фигг. Очень вам будем признательны.

— Ооо... — шепчет Гарри, восторженно глядя на Локи. — Как ты так сделал?

— Да так, — хитро-довольно пожимает плечами бог. — Не люблю ждать, когда сложатся нужные обстоятельства. Предпочитаю их создавать сам.

— Как, Локи, как?

— Так же, как колдовать, — он задумчиво и загадочно улыбается, ему нравится наблюдать, как такое же выражение начинает светиться в глазах Гарри. — Сильно захотеть, хорошо представить, сделать. Так творятся вселенные, так завоевываются миры. Некоторые, правда, считают, что можно обойтись первыми двумя пунктами. Они очень наивны.

— А ты... Тогда почему ты?..

— Не создал? Не завоевал? — Лафейсон рассеянно-самоиронично усмехнулся, глядя куда-то вдаль. — Наверное, тоже что-то не то с третьим пунктом. Что-то не то или не так делаю. Вот только никак не могу разобраться — что...

* * *

Выходя из дома, трикстер бросил взгляд на окно Дадли. Веревки из простыней, которую он привязал ночью, уже не было. Так же, как не было больше и тапочка, валявшегося под окном. Отлично, значит, Дурсли собрали всё. И нужные ему выводы сделали. Потому что кузен в школу не пошел. Правда, за завтраком он попытался реветь, что он здоров и никакой не сумасшедший, но, когда Петунья пообещала, что он сможет целый день играть в приставку, а потом она все же купит ему тот чудесный торт, которого "он даже не попробовал", быстро успокоился.

Уже сидя в автобусе, Локи с облегчением проводил взглядом отъезжающую от дома машину.

— Ты что-то с ней сделал?

— Даа... Подпилил какую-то трубку. Ты-то где был? — насмешливо поинтересовался он. — Ясно.

— И что будет?

— Понятия не имею. Неинтересно и некогда было разбираться. Закапала какая-то жидкость... Это примитивный механизм, дублирующих систем нет, что-нибудь да сломается.

— Но он всегда смотрит, не осталось ли под машиной каких-либо пятен!

— Их и не осталось. Я дырку скотчем заклеил.

— Тогда... тогда он и не узнает, — разочарованно произнес Гарри.

— Ууу... — улыбаясь, покачал головой трикстер. — Это очки твои можно так починить на год. А в работающем механизме жидкость обычно делает какую-то работу под давлением. Или нагревается. Да, наверное, эта штука впереди там стоит, так что, думаю, что для охлаждения. Так что будет и нагрета, и под давлением, — он довольно блеснул глазами. — Прорвет точно.

Возле школы их ждала неожиданная встреча. Впрочем, не такая уж и неожиданная, просто Лафейсон почти об этом забыл. Но, когда поджидавший возле входа в школу Гордон преградил ему дорогу и попытался схватить за руку, даже обрадовался.

"Его вчера с утра не было?" — "Нет".

— Я когда тебе сказал приходить? Или ты думаешь, я каждый день из-за тебя буду таскать в школу эти улики?

Гордон растерянно посмотрел куда-то через плечо, и Лафейсон увидел направляющуюся к ним пару — высокую женщину в строгом темно-синем костюме и лысоватого мужчину в сером.

— Гарри, да? — слегка наклонилась к нему женщина, изображая на своем недовольном лице, как она думала, приветливое, а на деле — какое-то заискивающее выражение. — Нам Гордон рассказал, что ты можешь помочь... что ты можешь рассказать правду. Ты же храбрый и честный мальчик, да?

Ее муж молча стоял сзади, вид у него был какой-то отсутствующий, как у человека, которого вынуждают участвовать в чем-то очень ему неприятном, но при этом он ни за что не хочет этого показывать.

— Но я сказал, чтобы он пришел вчера. А сегодня... Извините, но сегодня обстоятельства уже изменились, — Локи сделал вид, что пытается ее обойти.

— Вчера мы не могли... Майк работает. Ты же не станешь...

— Стану, миссис, стану! Мне очень жаль, но мои опекуны... Они меня предупредили, что если у Дадли будут еще неприятности, и я в этом буду замешан... То я останусь без обедов до самого окончания школы! Вчера я бы еще мог сделать вид... но сегодня... — он отрицательно покачал головой.

Она растерянно оглянулась на сына. Тот мрачно кивнул, подтверждая:

— Они так делают, мам. Нам Дад рассказывал.

— С ума сойти... Как же так можно... Знаешь, мальчик, если до этого дойдет, то ты всегда можешь пообедать у нас. Мы будем рады.

"Я не буду обедать с Гордоном! Еще чего не хватало! Уж лучше голодным сидеть!" — возмутился Гарри.

"Спокойно, с Гордоном не будем. Сам стараюсь с врагами никогда не есть и не пить."

— Нет, что вы... Я не смогу так вас затруднять. Вот если бы я знал, что у меня будет возможность пообедать в школе...

— Ну, конечно! — с облегчением выдохнула дама, расплываясь в фальшивой улыбке. — Ты не должен пострадать за свою честность. У тебя будут эти обеды, Майк немедленно пойдет и все организует. Так мы договорились?

— Да. В понедельник. Я принесу доказательства, и мы вместе пойдем к директору.

— А без этого нельзя? — недовольно вмешался до сих пор молчавший глава семьи.

— Нужно наверняка. Если вдруг не поверят, а Дурсли узнают... Потом будет еще трудней. Директор уже никому не верит на слово, — Лафейсон выжидательно взглянул на Гордона, и тот послушно закивал. — Я и так рискую. Дядя обещал меня запереть на все лето. Я теперь сомневаюсь, стоит ли...

Женщина взяла его за руку и немного пожала.

— Мы отблагодарим тебя. Если все закончится хорошо, тебя ждет очень хороший подарок, — она улыбнулась.

— Я это делаю не за подарки, а чтобы правда восторжествовала! — пафосно воскликнул Локи, выдергивая руку. — Приходите в понедельник и лицезрейте сами!

* * *

— Ну надо же, еле отвязался! — рассмеялся Локи, усаживаясь за парту.

— А... ты на самом деле не смог бы доказать директору без этих вилок?

Бог посмотрел на Гарри так, будет тот засомневался в его способности досчитать до десяти:

— Легко.

— Тогда почему?..

— Не понимаешь — подумай.

Гарри честно пытался разобраться в мотивах Локи, даже чуть не сделал пару ошибок в простейших примерах, которые сейчас решал класс. Впрочем, бог тут же перехватил его руку и незаметно исправил.

— Нет, сдаюсь, — наконец признал он. — Я понял, что ты это сделал не просто так, но вот почему...

— Это же просто, — укоряюще вздохнул трикстер. — Проще, чем покрасить волосы в нужный цвет. Что может произойти, если сейчас сказать, что запрещенные предметы принес Дадли?

— Его могут выгнать. Только что в понедельник?..

— В понедельник у него уже будет справка(*). Как ты думаешь, куда едут Дурсли в субботу, и ради чего они отведут тебя к Фигг? Нам не нужно, чтобы Дадли выгнали. Это действительно... чревато.

* * *

— Ты куда? — Гарри удивился, обнаружив, что он топает совершенно в противоположную сторону от класса, где у них должен состояться следующий урок.

— Да так, сейчас еще одна дипломатическая процедура, и можно считать, что провиант мы уже наладили.

Гарри понял, что имел в виду Локи, только когда столкнулся в коридоре с Деннисом.

— Привет, — настороженно поздоровался тот. — Все нормально?

— Совершенно ненормально. У нас соглашение, и проигравшая сторона — ты. Так что это ты меня должен разыскивать по коридорам, а не наоборот.

— Ты о чем? — непонимающе спросил Деннис и на всякий случай попятился.

— О двух фунтах на обед, — припечатал его взглядом Локи.

— Но я же... Я же тебе их уже дал?

— Вчера дал. Теперь сегодняшние. Или ты серьезно оценил свою вину передо мной за все эти годы в какие-то два фунта? Знаешь что, я тебе и так пошел навстречу, мне гораздо интереснее тебя выгнать! И да. Если бы ты каждый день на глазах у всех передо мной стоял на коленях — меня бы тоже позабавило.

— Но я... Но как же я? Это же все, что мне дают на обед, — он жалобно скривился, продолжая отступать.

— А как я до этого? Не думал?! Видишь — не умер! Все, мне надоел этот торг, забирай обратно свои деньги, — Лафейсон вытащил внушительную пачку из кармана.

— Нет, нет, не надо! — мальчишка отчаянно замотал головой, хватая Гарри за руку. — Я просто... плохо понял. Я не подумал! Вот держи. Я сам буду приносить.

— Нет, поздно. Я передумал. Пять фунтов дать? Мельче нет.

— Не надо... — мальчишка скривился еще сильнее. — Прошу тебя, прошу...

— Да нууу? — холодные зеленые глаза впились в наливающиеся слезами глаза прижавшегося к стенке бывшего противника.

"Локи, не надо! Ты же сам говорил... поверженного врага... Он же сдался, совсем."

"Верно, — Лафейсон вздохнул, сбрасывая с себя это внезапно нахлынувшее состояние все возрастающей жестокости. Он сжал губы и кивнул. — Это тоже та вещь, которую лучше вовремя останавливать."

Ну надо же, сколько времени прошло, а все иногда ощущение такое, будто в руке снова этот посох. Да и в посохе ли только дело?

"Будем останавливать друг друга?" — тепло улыбнулся трикстеру Гарри. Он чувствовал: то, что сейчас испытывал Локи, совсем того не радует.

"Конечно, — бог наконец улыбнулся с каким-то усталым облегчением. — Мы же оба знаем, как это бывает?"

— Ладно, живи, — почти мирно объявил он уже собравшемуся зареветь мальчишке. И в самом деле — всего лишь маленький смертный мальчишка, по-хорошему его бы вообще отпустить... Он ведь вроде собирался быть милосердным богом. Вот только еда в самом деле нужна, так что, какой уж тут выбор. Как всегда — никакого. Как всегда — одному из двух. — Давай сюда свои два фунта. И... впредь лучше находи меня сам.

* * *

Вечерок выдался забавным. Звонок Вернона с предупреждением, что он снова задержится на обед, встретило такое...

— Радиатор? Ах, теперь уже радиатор?! Знаешь что! Не надо было покупать новую машину, со старой бы это выглядело куда натуральнее! ... Я не буду подогревать обед! Вот у кого ты ее чинишь, вот пускай она тебе и готовит!!! ... Сам идиот!

Потом по дому носилось что-то, напоминающее смерч. Залетев в кухню, этот смерч устроил наглядную демонстрацию, что в действительности такое "летающие тарелки".

— Мама сошла с ума, — с уныло перекошенным лицом ретировался оттуда Дадли.

Локи тоже оттуда быстро испарился, не забыв прихватить с собой как можно больше разнообразного съестного. Лишним не будет, а кто сейчас заметит пропажу в таком разгроме?

* * *

Лафейсон вздохнул, глядя в чернеющий над головою полиэтилен.

— Что, Локи, что? — заволновался уже засыпающий Гарри.

— Да так... ничего. Просто почти неделя прошла. Завтра будет неделя, как я здесь.

— Разве это много?

— Нуу... — задумчиво протянул Локи, — читал, что некоторые боги могут сотворить за это время целый мир. Или хотя бы изменить его. А вот я — здесь... — он невесело усмехнулся.

— Но ты тоже изменил. Ты изменил мою жизнь!

— Правда? — бог взглянул на него искоса, прикрыв один глаз.

— Конечно! — убежденно заговорил Гарри. — Ты сделал все, о чем говорил! Теперь у нас есть всегда выход из дома, и будет еда — много еды! И ты разогнал шайку Дадли, теперь они меня боятся и просят пощадить их! — мальчик весело рассмеялся. — И мы можем колдовать, у нас есть магия! Ты все изменил, Локи, правда. А еще... — Гарри посмотрел в зеленые глаза Локи и улыбнулся счастливо и благодарно, — ты изменил меня. И я никогда больше не буду таким, как раньше. Я больше не боюсь, и я знаю, что я — волшебник, и что это так здорово! Ты — самый лучший бог, Локи! Спасибо тебе.

Комментарий к 48. Итоги недели

(*) В большинстве школ Великобритании при наличии справки, что у ребенка психологические проблемы, относятся очень снисходительно и не выгоняют, если он не представляет угрозы для окружающих.

Локи узнал об этом из правил, взятых в школьной библиотеке.

========== 49. Хорошая примета ==========

* * *

— ... назвал меня лучшим богом, представляешь?

— Ну, теперь ты просто не можешь так с ним поступить, — Хесеш сосредоточенно разрезал на тарелке что-то аппетитное. — У тебя единственный адепт, и это... это может быть чревато для тебя, как для бога. У тебя их после может не быть совсем. Это... нарушение верховной связи, высшего договора.

— Это бред... — Локи досадливо поморщился. — Это полный бред! Я тоже своего отца считал лучшим богом во всех известных мирах, вот только больше я уже так не считаю!

— И... — наг оторвался от своего занятия и уставился ему прямо в глаза. — Кого ты считаешь теперь лучшим богом?

Лафейсон выдержал этот взгляд и улыбнулся с вызовом:

— Себя.

— Ну тогда, — задумчиво усмехнулся змей и вернулся к манипуляциям в собственной тарелке, — ты собираешься избавиться от единственного единомышленника.

Ярость. Вот что вихрем поднялось изнутри, и он вскочил, закричав на нагло улыбающегося змея:

— Довольно! Я бог, и я не потерплю, чтобы кто-то так нагло мной манипулировал!

Змей отпрянул, опрокидывая стол и сервировку, по полу покатились, звеня, тарелки, кубки, ложки... Затем он пропал куда-то за стену, а звон все нарастал, нарастал...

"Будильник. Вот как эта гадость называется. Будильник. Тупое устройство..." — Он приподнялся и нажал на кнопку. А сны-то пошли, вообще один лучше другого. Впрочем, это еще далеко не самое худшее из того, что ему могло сниться...

— Подъем, — скомандовал он и начал подниматься.

— Что, что, Локи? — сонно пробормотал Гарри, с трудом пытаясь вырваться из объятий Морфея. — Что случилось?

— Будильник слышал? Случился подъем.

Гарри будильник не слышал. Но теперь он его хотя бы видел. И на нем было пять минут шестого. Он подумал, интересно, что Локи придумал делать в пять утра? И что это гораздо интереснее, чем спать. И что... что...

Наверное, он успел еще что-то подумать, а может, и нет. Потому что недельное недосыпание, непривычная физическая и эмоциональная нагрузка сделали свое дело — он вновь провалился в сон. Вернее, впал в какое-то стойкое дремотное состояние. Где-то на краю сознания он знал, что надевает тапочки, идет по коридору, заходит на кухню... Что-то отрезает и что-то жует... что-то такое вкусное... Как-то оказывается на улице (почему-то проход по коридору и отпирание входной двери совершенно выпали из осознания реальности). Вернул его туда свет уже поднявшегося солнца. Ну, почти вернул. Гарри захотелось зажмуриться, но зажмуриться не давали, так что он смирился и просто сполз в чуть менее крепкую дрему. И последнее, что он смутно почувствовал, было вроде бы то, что его левая рука схватилась за воздух и сжалась.

Потому что следующее ощущение было более чем реальным и ярким — что-то острое и горячее пронзило его ладонь.

— Ай! — воскликнул мальчик и окончательно проснулся.

Бог разжал пальцы. Насекомое извернулось черно-желтым полосатым телом и, вытащив жало из детской ладони, со злобным жужжанием взмыло в воздух.

Несколько секунд Гарри немного ошалело наблюдал, как на месте укуса расползается красное пятно и постепенно увеличивается припухлость. Он вопросительно-недоуменно посмотрел на Локи и уже открыл было рот, но тот опередил его и с сияющей зубастой усмешкой выдал:

— Поймал. Причем левой. А еще даже неделя не кончилась.

— Но это же не муха! — возмутился такой реакции Гарри. — Это оса! И она, между прочим...

— Считаешь, что осу поймать легче, чем муху, и результат соревнования не засчитывается?

— Считаю, что... — он наконец понял, что бог просто над ним издевается, и что сам он прекрасно понимает, просто не может не понимать... К тому же, больно ведь не одному Гарри. Вот только Локи смотрит на руку как ни в чем не бывало и продолжает самодовольно усмехаться. — Что у кого-то очень плохое чувство юмора! — зло закончил мальчик.

— О, — Лафейсон все так же не отводил взгляда от покрасневшей и распухшей ладони. Улыбка у него так и не пропала, а вот зеленый цвет глаз стал явственно холоднее. — Если кто-то из двоих — бог Шуток, то, как ты думаешь — у кого из них, должно быть, нелады с юмором? Так что, теперь этот кто-то будет извиняться столько раз, сколько раз он не прав.

— Я говорил, — глаза Локи сделались еще злее, — что если подъем — то для всех? Ты согласился. Ты не услышал будильник, ладно. Но я тебя будил. Если на кого-то не действуют слова, я нахожу другие методы. Движение не действует, еда не действует, солнце даже не действует! Оса подействовала. Кто не прав?

Жжение пошло на убыль, теперь в ладони ощущалась просто пульсирующая боль. И, кажется... Нет, точно! Краснота тоже потихоньку стала спадать.

— Если ты думаешь, что мне просто нужно добиться своего — ты не прав второй раз. Хотя почему-то большинство идиотов именно так и думают! Когда я вчера до рассвета бегал, чтобы закончить план с Дадли, и ты большую половину проспал — я не сказал ни слова. Наверное, стоит хоть раз устроить наоборот. Если бы спал я, а тебе бы пришлось... В общем, понял бы, как таскать на себе груду полусонного мяса! Но ведь я этого не делал? А теперь мне нужно, чтобы хотя бы руки действовали эффективно. Так что ты не прав третий раз.

Пятно на ладони продолжало на глазах уменьшаться и бледнеть, опухоль тоже явственно пошла на убыль.

— Теперь об этом. Это такая невыносимая боль, чтобы из-за нее вскрикивать? По меньшей мере стыдно. Тем более, что разговор об этом тоже был. Так что ты не прав еще дважды.

Гарри действительно почувствовал стыд. Хотя он вовсе не хотел... не собирался сначала со всем соглашаться. И он все еще был зол. Вот только теперь не мог понять, на кого больше...

— А ты еще и злишься. Не прав и злишься — так что вдвойне не прав. Что злость передается, помнишь, и что этого лучше избегать? Так что добавь еще и это.

Локи наконец отвел взгляд от ладони, на которой ничего не осталось.

— И да, мне нужно было проверить еще и это. Я видел, что именно я ловил. У тебя так было? — он самодовольно и свысока усмехнулся, уже заранее предвидя ответ. — Так стоило устраивать детские истерики? — он несколько раз нажал другой рукой в место укуса. Боль не чувствовалась абсолютно.

Вот теперь уже Гарри стыдно стало по-настоящему. Он почувствовал, как краска заливает его щеки, как будто туда хлынул весь огонь, еще минуту назад полыхавший в укушенной осой руке. Локи прав. Локи, конечно, во всем был прав! Локи старается, а он... Эх, ну как же все так получилось.

— Прости, Локи, — расстроенно сказал Гарри, даже не в силах поднять глаз. — Я был не прав.

— Мало.

— Прости, Локи, — повторил мальчик, все же заставив себя взглянуть в глаза богу. Его встретил холодный изучающий взгляд.

— Мало. Твой счет намного больше. В конце концов, у меня нет другого действенного способа тебя наказать. Продолжай.

Гарри замялся. Чувство вины стало потихоньку отпускать, и вместе с тем где-то глубоко внутри стал нарастать протест. Локи не выглядел расстроенным или рассерженным. Мысль, что он его так наказывает, потому что решил, что он не в состоянии понять слов, оказалась мучительной.

— Ну? — в голосе бога появилось недовольство. И не из-за того, что Гарри сделал, а потому, что он медлил, что позволил себе сомневаться.

— Прости, Локи, — прошептал Гарри и подумал, что больше не сможет. Он знал, что он виноват перед Локи. И, может быть, даже согласен, что он заслужил наказание. Но дело было не в этом. Бог смотрел на него так, как до этого смотрел на Денниса. Гарри вспомнил, как его бывший враг вжимался в стенку, будто хотел с нею слиться, и подумал, что это ужасно... ужасно быть виноватым перед кем-то таким. Потому что Локи не просто хотел его наказать, он старался его унизить...

— Еще.

Нет! Гарри еле сдержался, чтобы это не выкрикнуть. Что будет, если он откажется? Зеленые глаза смотрели в холодные и уже почти полностью синие. "У меня нет другого действенного способа тебя наказать." Да... Локи ничего не может ему сделать. Правда, Локи может уйти. Но ведь Локи некуда деваться! Ему придется вернуться и... Это не то, чем можно пользоваться! Гарри знал, Гарри точно знал, что для Локи это будет ужасно! Что если он сейчас скажет "нет", то он что-то сломает, что-то, возможно, очень важное, что уже не вернуть. Но если он согласится извиняться и дальше, то что-то сломается внутри него самого и... и ничего хорошего все равно из этого не получится.

— Ну? — в голосе бога был лед. Такой же, как и в ярко-светящихся синих глазах. Казалось невероятным, что эти глаза могли еще недавно улыбаться. — Я сказал — еще.

Гарри вдохнул и выдохнул, прогоняя отчаяние, прогоняя злость. Он вспомнил, как Локи говорил, что он бог, царь, генерал, и он просто привык. И еще кое-что вспомнил.

— Не надо, Локи, — тихо, но уверенно сказал мальчик и даже попытался улыбнуться. — Ты говорил, чтобы мы останавливали друг друга, когда захочется... продолжать бить того, кто сдался.

Бог некоторое время смотрел на него без всякого выражения, потом прикрыл глаза. Гарри почувствовал, как спадает напряжение, но вместе с тем внутри его заливает какой-то тоскливой скрытой горечью.

Не поддаваться! — сказал он себе. — Не увеличивать!

— Я забыл про подъем и про то, что надо терпеть боль, — сказал он с сожалением. — Но я хотя бы вспомнил об этом, — и он уже по-настоящему тепло улыбнулся.

Лафейсон не ответил. Он несколько секунд помолчал, потом просто открыл глаза, ставшие уже снова зелеными, и пошел в дом.

В конце концов, он вставал в пять утра не для того, чтобы ругаться.

Он знал, почему сорвался, знал. Он был уверен, что сможет проснуться в назначенное время сам, даже не сомневался. Но его с трудом разбудил идиотский будильник, ворвавшись в не менее идиотский сон. Влияние тела. Смертного. Детского. С которым не считаться не получалось. И в котором уж точно не выспишься за двадцать минут. И в котором... Как мальчишке вообще удалось сдержаться? Чем мог закончиться этот скандал, даже представлять не хотелось.

Он открыл дверь в подвал и поспешил вниз.

* * *

Руки резали кусок дермантина, которым были накрыты столы в небольшой мастерской Дурсля. Измеряли, кроили. Затем сшивали. Потом затачивали на крутящемся точильном камне столовый нож из поредевшего тетушкиного сервиза. Руки слушались отменно, несмотря на то, что таких движений явно раньше никогда не совершали. И несмотря на то, что сам он последний раз такое делал руками, наверное, тоже в таком же возрасте.

Гарри смотрел с интересом. Видимо, он несколько раз порывался что-то сказать или спросить и не решался. Нехорошо. Еще пара таких срывов и... Как бы он сам среагировал, если бы отец хоть раз устроил ему такое?

— Плохой у меня характер? — как бы невзначай спросил он, закрепляя готовые ножны на щиколотке и пряча в них нож. Неудобный и маленький, но уже с веревочной обмоткой на рукоятке и достаточно острый.

Гарри выдержал его взгляд, немного помолчал, видимо, раздумывая, и, улыбнувшись, кивнул:

— Не очень хороший.

— Хочешь, чтобы я извинился? — еще более равнодушно поинтересовался Лафейсон, застегивая на второй ноге трубчатый чехольчик поменьше и в то же время цепко глядя на Гарри. Он вынул из-за носка и переложил в чехол карандаш. Так было гораздо надежнее. По крайней мере, не вылетит из-за падения, переката или пропущенного удара по ногам.

— Нет, Локи, нет! — Гарри испуганно замахал руками. — Не надо... Я просто хочу, чтобы ты не сердился на меня, и чтобы мы не ругались из-за какой-то дурацкой осы! И чтобы... чтобы ты не ушел.

— А я бы не ушел, — скривившись, уверил трикстер. — И если бы ушел, то вернулся. Мне некуда уйти. И ты это знаешь. И у тебя весьма неплохой шанс если не отомстить, то, по крайней мере, показать, что ты считаешь недопустимым подобное обращение.

Может быть, он давал ему слишком большой козырь, но только мальчишка все равно когда-нибудь до этого дойдет, возможно, даже довольно скоро. Тем более, что он сам ему об этом сказал, потому что нужен был какой-то аргумент для согласия на договор. Какой-то действительно важный аргумент. А сейчас Локи даже не мог солгать, что это было неправдой или что обстоятельства изменились. Потому что это могло бы непоправимо этот договор разрушить. Поэтому... ситуация действительно скверная, и на мальчишку действительно в случае чего нечем давить. И лучше уж выяснить все это сразу.

— Я... — Гарри запнулся. Он просто не мог объяснить Локи всего, о чем думал и чувствовал, слова и мысли мешались в кучу. — Я не хочу, чтобы ты так уходил и так возвращался!

— Но это когда-нибудь произойдет, — бог смотрел отрешенно, как будто заглядывая в какое-то далекое будущее. — Однажды ты не сможешь безоговорочно подчиниться. А я не смогу с этим смириться и уйду. И это будет что-то, что гораздо важнее осы. Что-то... в чем мы не способны уступить друг другу. И... как же будет потом?

— Если так будет... Если так будет, Локи, — Гарри старался, чтобы его голос не дрожал, с каким-то отстраненным удивлением наблюдая, как бог быстрыми и точными движениями как ни в чем не бывало убирает следы своей работы. — То ты уйдешь и подождешь, когда захочешь вернуться. И ты будешь знать, что как бы мы ни поругались, я все равно тебя жду. И что я не хотел, чтобы ты уходил, даже если сказал или сделал что-то другое. И когда... Когда ты придешь... Мы оба сделаем вид, что ничего такого и не было!

Лафейсон закончил приведение мастерской в первоначальный идеальный вид и задумчиво посмотрел на Гарри.

— Да. Ты слишком хороший.

В этом не было похвалы, в этом не было удивления. Это была констатация факта, причем (Гарри это очень хорошо почувствовал), факта какого-то совершенно безрадостного.

Он посмотрел на Локи снизу вверх, стараясь понять, в чем именно теперь была проблема, чем он еще может поддержать его или утешить, и наткнулся на задумчиво-огорченный взгляд. Несколько мгновений они так смотрели друг на друга, потом в глазах бога появился хитро-довольный прищур, и он, мотнув головой, с усмешкой спросил:

— Так что? Значит, ничего такого и не было?

* * *

Остаток утра Локи посвятил тренировке. На маленьком газончике с тыльной стороны дома он по-всякому падал, бегал, прыгал и перекатывался, выхватывая на ходу то карандаш, то нож, стараясь довести эти действия до автоматизма.

Быть может, это выглядело несерьезно. Такой нож в такой руке мог произвести впечатление только на кого-то, вроде шайки Дурсля: на кого-то, кого можно одолеть вообще без ножа. Но как он устал чувствовать себя безоружным! Он привык к оружию, которое носил с шести лет, и остался без него только во время ареста. Но даже тогда он знал, что его охраняют, и его не терзало это гадкое постоянное чувство собственной уязвимости. Но нож есть нож, и даже такой, приставленный, например, к глазу, паху или сонной артерии, он мог подарить врагу несколько очень неприятных мгновений. И это не говоря о том, что при хорошем умении (а у Локи оно действительно было очень хорошим), при надобности он сможет нанести немало серьезных повреждений.

Можно подсечь сухожилие под коленом, и враг после этого рухнет. Глубокий порез с внутренней стороны локтя с высокой вероятностью приведет к невозможности использования руки, она просто повиснет плетью. Атака на ноги вообще в прерогативе с его теперешним ростом. Например, можно рухнуть на ногу противника и повредить ахиллово сухожилие. Вообще, оно очень прочное, но даже легкое повреждение обезопасит от преследования. А если понадобится убить... Что ж. Ребенку удобнее всего атаковать область таза и внутреннюю часть бедер противника. Рассечение бедренной артерии является одной из самых опасных травм, вызывающих сильнейшее кровотечение и быструю смерть.

Что же касается карандаша... То хорошо направленное "редуце" два-три раза подряд тоже вполне могло сослужить ему службу.

А законы... Да пошли они все с их законами, которые все равно не узнать. Он не видел, чтобы кого-то обыскивали без причины, и Гарри подтвердил, что тоже никогда такого не видел. Он спросил о способах обнаружения оружия с помощью местных технологий, и Гарри без особой уверенности сообщил, что вроде только в аэропорту, он видел такое по телевизору. И... кажется, еще в каких-то местах, вроде в офисах или дискотеках, это мальчик тоже видел в обрывках каких-то фильмов, которые иногда ему удавалось посмотреть вместе с Дадли или дядей и тетей в гостиной. Но он был не уверен, что это не фантазия, потому что эти фильмы были художественными.

Локи злился. Он уже сталкивался с делением на художественное и нехудожественное в мидгардской литературе, где не было никакой возможности отделить правду от вранья. Он перечитал столько всего, а был по-прежнему без понятия, как обстоят дела на самом деле. В Асгарде не существовало ни таких книг, ни таких "художников". Посмел бы хоть кто-то из скальдов распевать на пиру о несуществующих героях или придуманных подвигах! Или кто-то бы написал в книгах то, что сам на досуге выдумал! Там все слишком хорошо знали, что такое ответственность. В конце концов, за такие "художества" можно было и без языка, и без рук остаться.(*)

Он шел умываться, в который раз думая, как его угораздило оказаться в мире, где законов не узнать, а правду не отличить от лжи. Да еще и в состоянии раба. Хесеш бы сказал, что это потому, что он слишком часто пренебрегал первым, злоупотреблял вторым и сам собирался поступить так с другими. И кто знает, насколько змей был бы в этом неправ?..

* * *

За завтраком Дадли канючил, что он никуда не поедет, что он нормальный, а вот родители точно сошли с ума. Ему обещали мороженое, кино, луна-парк и два дополнительных подарка на день Рождения. Дадли продолжал ныть.

Локи, уже покончивший с завтраком, не выдержал ожидания и немного его "развлек". В очередной раз оторвавшись от тарелки, младший Дурсль увидел свою мать с ярко-зелеными волосами и выронил изо рта кусок омлета.

— Па... — пролепетал он, тыча вилкой в сторону Петуньи. Вернон, не прекращая жевания, поднял глаза и, естественно, ничего необычного не обнаружил.

— Ма... — через пару минут снова позвал Дадли, теперь совершенно ошарашенно глазея на фиолетово-оранжевые полосатые усы отца.

Петунья ускорила сборы, а мистер Дурсль, отставив тарелку, ушел прогревать машину.

— Это он! — неожиданно завопил Дадли, вскакивая и тараща глаза на Гарри. Петунья резко обернулась. На лице племянника застыло выражение участливого сожаления. Большой золотой надписи на рубашке "ДАДЛИ ЕДЕТ В ДУРДОМ" уже не было.

Миссис Дурсль схватила обоих мальчишек за руки и выволокла из дома, впервые в жизни оставив на кухне неубранную и немытую посуду. Пихнув Дадли в сторону машины, она ускоренным шагом потащила за собой Гарри по улице.

Несколько раз по дороге Лафейсон оборачивался, и каждый раз он замечал большого черного кота, неотступно следовавшего за ними.

— Мистер Тиббл, — сообщил ему Гарри.

— Это хорошо, — кивнул бог, заметно успокаиваясь. Только сейчас он понял, насколько вообще напряжен. Так что... не только в недосыпании дело.

— Хорошо, что кот черный? Да, это хорошая примета. (**)

— Да? Тогда это хорошо вдвойне. Но главное, что она посылает белого кота ночью, а черного днем... Я лично бы сделал наоборот. Дилетант она, а не шпионка. Если, конечно... она не старается специально, чтобы ты обнаружил слежку. — Локи подумал, покачал головой и рассмеялся. — Вот только тогда она дилетант вдвойне. Коты бы раньше сдохли от старости!

Комментарий к 49. Хорошая примета

(*) В скальдических произведениях невозможно обнаружить ни следа художественного вымысла. Поэзия для скальдов — способ констатации фактов. Понятия "художественного вымысла" ещё не существовало, он для человека эпохи викингов был бы неотличим от лжи.

(**) В Англии считается, что, когда черный кот перебегает человеку дорогу или заходит в дом, то его ожидает пусть и небольшая, но удача.

========== 50. Цена доверия ==========

* * *

Смертная с мерзким голосом, гусиной шеей и лошадиным лицом, крепко вцепившись в его ладонь, тащила его по улице. И это было достаточно больно. Даже это... Он устал от совсем небольшой тренировки с ножом, но тогда он имел возможность остановиться и отдышаться, сейчас же от быстрого шага в неудобном ему темпе он изрядно запыхался. Даже от этого...

У него не было возможности закончить доработку ножа, конец которого остался закругленным и тупым. В мастерской Дурсля был точильный станок, но шум, который он должен при этом издавать, достиг бы даже второго этажа, а стачивать его вручную банально не хватило бы времени.

Он не готов. Он не готов играть в какие-то шпионские игры. Может быть, он зря ускорил события, толкнув Дурслей на внеплановую поездку в Лондон. А может, и нет. Та сторона встревожена, сидеть и выжидать ответных действий, ничего не выяснив, было бы непростительной беспечностью. Хотя и предпринимать что-либо настолько неготовым, возможно, тоже.

Перед глазами всплывали разноцветные нити, свисающие сверху затемненного купола, с ярко-мигающими красными точками. И первая мигала совсем близко. Куда он своим вмешательством ее передвинул?

Он нервничал. Он не любил неизвестности, не любил, когда противник незнаком, а мотивы его непонятны. Как в таких условиях можно что-то планировать?

Кто и зачем может следить за мальчишкой? Мысль, что если бы хотели убить, то давно бы убили — вовсе не утешала. Здесь замешана магия. И могут ждать чего угодно — затмения Солнца, начала войны или рождения чудовища... которому его принесут в жертву. Это паранойя? О, нет. Это знание реалий. Читал, слышал, думал и... может представить. Для чего может понадобиться маленький, потенциально сильный и беззащитный маг. Который никому не дорог.

Сейчас он попробует хоть что-то выяснить, вот только какие это может иметь последствия... Может быть, безопаснее было начать с Дурслей, которые явно что-то знают, и уже основываясь на этих сведениях... Но идти на конфронтацию с опекунами сейчас не резон, это может снова сплотить их, тогда как полностью их разделив и лишив поддержки друг друга, он будет иметь куда больше возможности для давления. Особенно на нее.

Хорошо, что мелкий вообще еще здесь. Не хватало выдать себя сразу же какой-нибудь ерундой в незнакомом доме с незнакомой старухой, которая его знает с малолетства. Знает и следит. Как там мальчишка вообще? Ну, надо же, почти спокоен. Даже не передалось. Почти. И это тоже... наверное, хорошо. Хотя... Стоило только прислушаться к мальчику, и игнорировать это ощущение уже стало невозможно.

— Ну, скажи, — Лафейсон лишь немного скосил глаза.

— Что? — искренне удивился Гарри.

— Что ты хочешь сказать. "Локи, не нервничай." Скажи, — подначивающе склонил набок голову бог.

— Нет, не скажу, — замотал головой мальчик, но, встретившись с хитро-понимающим взглядом, смущенно улыбнулся: — Ты ругаться будешь.

Что толку... Он привык не показывать, и снаружи мог изображать ледяное спокойствие. Мог небрежную расслабленность. Мог даже удовлетворение, будто все идет по плану, когда давно уже все пошло наперекосяк... Но внутри теперь сидит такой индикатор и все чувствует. Все, что совершенно ему не предназначено!

— Не буду, — твердо пообещал он. — И вообще больше не буду. Что бы ты ни сказал. И о чем бы не спросил.

Легче сказать, чем сделать. Но если мальчишка будет бояться, то однажды из-за этого не скажет чего-нибудь действительно важного. Он вспомнил, как сам часто мучился, когда хотел предупредить о чем-то, о какой-то опасности, которую он чувствовал, предвидел, иногда даже знал. В половине случаев просто отмахивались, иногда даже начинали смеяться. А уж если тревога действительно оказывалась ложной... Со временем привык не делиться. Просто старался предотвратить сам, незаметно, скрытно. Они даже не знали...

Гарри посмотрел на Локи и улыбнулся. "Не задавай вопросов!" — то, что он постоянно слышал от дяди с тетей, когда хотел узнать что-то у взрослых, разобраться, понять... И... вот закончилось! У него есть теперь кого спросить! Всегда будет!

— Локи... — начал он и запнулся. Ему хотелось сказать, насколько для него это важно, что он даже не ждал, что кто-то когда-то... Но понял, что нужных слов просто не хватит, ему все равно не выразить всего того, что он сейчас чувствовал. Поэтому он просто несколько раз моргнул и с немного виновато-хитрой улыбкой закончил: — Не нервничай.

Лафейсон рассмеялся. Все это было как-то слишком... слишком... По крайней мере, все это было слишком не вовремя! Они уже подходили к нужному дому.

— Не успел, — ехидно оскалился он. — Сейчас само пройдет, утешитель. Сейчас придет время действовать.

И Гарри действительно почувствовал, что его состояние изменилось. Это было как... как накануне их первой драки. Пришло ощущение, что сейчас что-то начнется, что-то такое... Неважно, хорошо оно закончится или плохо, но это будет интересно.

— Возможно, сегодня ты попрощаешься со своим детством, каким бы оно ни было. Готов?

— К чему, Локи?

Хороший вопрос. Лафейсон запоздало подумал, что идет неизвестно к кому с мальчиком, который никогда не бывал в настоящем сражении. И даже не видел. Который, поймав муху, из всех вариантов предпочел ее отпустить. Который способен ему помешать. И он его не подготовил. Совсем.

— Коты, — проговорил он задумчиво, холодно-изучающе глядя на Гарри. — Они могут оказаться единственным способом воздействия на ведьму... Чтобы она стала немного сговорчивей. Я не хочу, чтобы ты стал мне помехой из-за своей мягкости.

— Что? — возмутился тот. — Да мне наплевать на ее котов, я их терпеть не могу!

— Вот как? — бог прищурил один глаз, в другом же отразились одновременно недоверие, насмешка и, в глубине, или это Гарри только показалось, даже потаенный укор.

И будто легким ветром всколыхнулось воспоминание ночи — рука, скользящая по мягкой белой шерсти доверчиво подставленного теплого брюха, глубокое завораживающее мурчание...

— Ну, разве что Снежок... — смущенно спохватился он. — А что, ему что-то?..

— Не знаю, — отрезал бог. — Пока не выяснили обратного — все враги. Так что... просто будь готов.

* * *

Петунья остановилась и надавила на дверной звонок, с неудовольствием опуская взгляд к племяннику, который неожиданно потянул ее за руку.

— Тетя... Вы знаете Альбуса Дамблдора?

Лицо миссис Дурсль свело болезненной судорогой. Из всех вопросов, которые могло задать отродье ее чертовой сестрицы, она меньше всего ожидала и хотела услышать этот.

Гарри чуть не вскрикнул, когда тонкие пальцы тетки впились и в без того болящую ладонь с силой, которую было трудно ожидать от хрупкой женщины. Он смог сдержаться только благодаря этому чувству готовности, тому настрою, что передал ему Локи. Да еще потому, что совсем не хотел повторения утренней выволочки из-за осы.

Петунья склонилась над ним, приблизив пылающее одновременно злостью, страхом и возмущением лицо, и прорычала:

— Где ты... ты откуда... кто тебе сказал?

Локи выдернул ладонь из вцепившихся в него пальцев, благо рука доброй тетушки Гарри моментально вспотела. Она знает... Так и подымало ответить: "Вам от него привет!", но при такой реакции это прозвучало бы явной угрозой, а толкать тетку за спасением в объятья супруга сейчас было не в его интересах. С другой стороны... За мальчишку смертная вряд ли будет переживать, скорее наоборот.

— Какой-то прохожий... Он мне передал от него привет. Наверное, он ошибся?

— Наверное, — с трудом сдерживаясь, выдавила Петунья, распрямляясь, потому что с той стороны двери послышался шум отпираемого замка. — Ты можешь больше не задавать мне своих идиотских вопросов?!

* * *

Маленькая седоватая старушка с взлохмаченными, несмотря на удерживающую их сетку, наполовину седыми волосами, пропустила его внутрь дома и на пару минут задержалась на пороге, чтобы обменяться с миссис Дурсль мало что значащими дежурными фразами. В нос ударил застарелый капустный запах. Вернее... запах прогорклого капустного масла, и только теперь до Лафейсона дошло, что вечно голодный мальчик в действительности не был необъяснимо капризным, когда пытался объяснить, что же плохого в дополнительном навязчиво предлагаемом обеде в доме единственной знакомой опекунов, которой они его "доверяли".

— ... надеюсь, с Дадли ничего серьезного...

Да-да, он всего лишь объелся ночью, когда гулял в пижаме по Литтл Уиннингу, спустившись из окна второго этажа по веревке из связанных простыней — пробормотал про себя Гарри.

Локи улыбнулся. Примерно это и хотелось сказать. А еще написать на старомодном бежевом с белыми манжетами и воротником платье старухи "ОСТАВЬТЕ ПРИДУРКА В ДУРДОМЕ" и посмотреть на спектакль, который эти две после устроят. Ну, просто очень хотелось. Влияние тела. Влияние носителя. Но... только ли?..

— Делай, что обычно.

Гарри со вздохом прошел в гостиную и сел на потертое полукресло. Большой серый кот с шипеньем оскалился на него с соседнего, затем спрыгнул и кинулся под тахту. Рыжий кинул на Гарри мрачный взгляд и, недовольно поднявшись с коврика возле камина, отошел в дальний угол и улегся там, настороженно и неотрывно следя за каждым его движением. И только белый подошел и мягко провел боком по ноге, а затем, гордо подняв хвост, удалился и, развалившись, стал независимо вылизывать лапу. Мол, да, я неплохо к тебе отношусь и все помню, но не надейся, что сможешь этим злоупотреблять.

— Осторожней с котами, Гарри, — проговорила старушка, заходя в гостиную. — Они последнее время не в себе, особенно мистер Лапка. Совсем спятил, карандаши грызет. А у тебя все в порядке? — она устремила на него тревожный взгляд, внимательно осматривая. Нельзя было точно сказать, что она ожидает услышать больше — что кто-то погрыз самого Гарри, или что он тоже начал грызть предметы повседневного обихода.

— Все хорошо, миссис Фигг, спасибо, — вежливо ответил мальчик. В конце концов, Локи велел ему вести себя, как обычно.

— Ты хорошо выглядишь, — наконец, пробурчала она. — Так изменился... — трикстер не стал бы утверждать, что в ее голосе прозвучало действительно одобрение. — Даже прическу сменил. А... где твои очки? Батюшки, а я все понять не могла, что же с тобой не то!

Прекрасно, — довольно заключил про себя Лафейсон. — Внимательность у шпионки что надо.

"Линзы. Драка. Вариант для Дурслей", — скомандовал он Гарри и стал наблюдать.

Старушка вела себя предсказуемо. Ахала, где должна была ахать, возмущалась, где должна была возмущаться. Ну ладно. Тогда...

— В общем, я их победил, — Лафейсон прервал Гарри, неожиданно скомкав рассказ, казалось бы, в самом напряженном месте.

— Так это правда, Гарри? — старушка всплеснула руками. — А я-то думала... — она резко прервала себя. — Но как это получилось? Ведь их было двое, и оба такие дылды... Эти бесстыдники гораздо сильнее тебя!

Он посмотрел на нее виновато и, вздохнув, ответил:

— Я не смогу этого рассказать, миссис Фигг.

— Ты можешь мне доверять, Гарри, — серьезно заверила она. — Сейчас я приготовлю нам чаю, и ты все-все расскажешь.

Не-еееет, — усмехнулся про себя Лафейсон. — Это сейчас ты все-все расскажешь.

* * *

— Вы знаете Альбуса Дамблдора?

Он второй раз за сегодняшнее утро задал тот же вопрос. Он вновь подгадал самый удачный момент — старая ведьма разливала горячий чай и была очень поглощена этим занятием.

— Ещё бы я не знала Дамблдора! Кто его не знает? — кажется, она вообще не заметила, о чем он ее спросил. — Возьми кекс, Гарри, он хоть и не очень свежий, но больше к чаю ничего нет. Если ты, конечно, не захочешь похрустеть кошачьим кормом.

Э?.. Лафейсону потребовалось приложить значительное усилие, чтобы сохранить лицо бесстрастным. Он ожидал какой угодно реакции, но не такой. Старушка была действительно странновата. Когда он с третьей попытки не смог откусить предложенный кекс, бог пришел к мысли, что она, видимо, очень странна. Но когда она на полном серьезе высыпала на блюдце воняющее сушеной морской рыбой кошачье печенье и предложила попробовать...

Гарри увидел на внутреннем экране выражение лица Локи и, не сдержавшись, прыснул. Получилось не очень вовремя — он как раз делал глоток горячего чая. Старушка, решив, что он поперхнулся, отреагировала весьма резво, и через несколько секунд Локи со всех сил колотили кулаком по спине. На пятом ударе Лафейсон не без труда подавил мысль просто прирезать смертную, назвать которую полусумасшедшей теперь выглядело слишком мягким. К счастью, она довольно быстро успокоилась.

— Осторожнее, Гарри. Дамблдор не простит мне, если ты захлебнешься чаем. — Она нахмуренно посмотрела на него, что-то прикидывая, и (о, крона Иггдрасиля! Ну, неужели?) с подозрением поинтересовалась:

— Ты-то откуда о нем знаешь?

Кто же о нем не знает? — фраза прямо так и вертелась на языке, но он (в который раз за сегодня) сдержался и рассказал заранее заготовленную историю. О сбитой камнем Дадли сове, о письме, которое ему удалось отобрать, о совершенно незнакомом имени получателя и об инициалах отправителя, которые и навели его на мысль, кем оно было послано. Письмо? А, да, конечно. Сова его забрала прямо из рук и улетела.

— ...надеюсь, что с ней все в порядке, — закончил он свой рассказ. — Она ведь не пострадала?

— Она что-то нервная последнее время, — вздохнула старушка. — Последнее время все какие-то нервные. Гарри? — снова весьма запоздало встрепенулась она. — Ты не должен никому говорить...

— ...что ваша сова носит письма? Конечно, никому не скажу. Если вы мне расскажете, зачем ваши коты за мною следят.

— Приказ Дамблдора, — старушка нахмурилась. — Тебе еще рано знать об этом. Всему свое время, Гарри, я не могу объяснить тебе это прямо сейчас. И главное, чтобы ни о чем не догадались Дурсли, иначе они ни за что не станут пускать тебя ко мне.

"Большая потеря! — фыркнул Гарри" — "Действительно, небольшая. Если... не попытаться выпытать у нее немного побольше"

— Ни за что не отпустят. Особенно, если узнают, что вы — ведьма. Я думаю, будет совсем нехорошо, если они это узнают, не так ли?

Миссис Фигг всплеснула руками.

— О чем ты говоришь, Гарри? Я — сквиб, я за всю жизнь даже половую тряпку не трансфигурировала!

"Она — кто? — удивился Гарри незнакомому слову." — "Бездарь. — Довольно скептически хмыкнул Локи. — Сейчас мы это проверим."

— Ну, это же не помешает вам немножко меня поучить?

— Поучить? Что ты, Гарри! — старушка замахала на него руками. — Где ж это видано, чтобы сквибы кого-то учили. Я толком ничего и не... Учить должны настоящие волшебники!

— Но вы же с ними общаетесь, наверняка что-то видели, слышали... — он изобразил коронный наивно-доверчивый взгляд Гарри. — Какие-нибудь заклинания, которыми я бы при случае мог защитить себя... и других?

— Нельзя так просто взять и пересказать заклинания. Их нужно правильно произносить, и к тому же тебе нужна... В общем, сейчас я тебе ничего не могу сказать, но я точно не тот человек, который может обучить волшебству!

— Но тогда... Познакомьте меня с этими... настоящими волшебниками.

Она упрямо посмотрела на него исподлобья:

— Дамблдор сказал: никто о тебе не должен узнать раньше, чем придет время. Я должна была за тобой следить, но скрытно от тебя. Да уже совсем немного осталось, просто наберись терпения.

— Терпения? — терпение и правда у него кончилось, он отставил чашку и поднялся во весь рост, нависая над растерявшейся от такого бурного негодования старухой. — Терпения? Когда хулиганы бьют камнями птиц, издеваются над котами, — он кивнул в сторону замершего в углу рыжего, — а я ничего не могу сделать! Хотите знать, как я смог победить тех двоих? Я применил уменьшающее заклятье на их обувь!

— Батюшки! — вот теперь она действительно чуть не выплеснула свой чай. — А я-то дура, решила, что старикашка из ума выжил! Так ты действительно использовал в драке Редуцио?

Редуци-О... Так вот как звучит правильное заклинание. Спасибо, бабушка. Ну, что ж, сейчас ты покажешь, такой ли ты сквиб... или хотя бы поделишься еще парочкой.

— Ну да, надо же было что-то делать, они мучили мистера Лапку!

Из-под тахты раздалось полумяуканье-полурычание, а рыжий оскалился, и, не сводя с Гарри глаз, полных возмущения, припал брюхом к потертому шерстяному ковру и отполз за угол камина. Черный (когда только успел появиться?) нырнул под комод, и только Снежок замер с недоуменным взглядом и поднесенной ко рту белоснежной лапой.

— ... и тогда я просто развернулся и крикнул: "Редуцио!"

Он резко крутанулся на стуле и выкинул назад руку, изображая, как это все было. С указательного пальца сорвался тонкий фиолетовый луч и ударил точно в ошейник единственного оставшегося в пределах досягаемости белого кота. Тот взвился вертикально вверх и рухнул, хрипя и пытаясь содрать с себя ремешок, мгновенно превратившийся в удавку.

— Гарри! — завопила женщина, вскакивая и роняя стул. Она бросилась к извивающемуся на полу задыхающемуся животному.

Глупая смертная! Разве дрожащими руками расстегнуть натянувшийся до предела ошейник? Даже и не пытайся...

И он, еще раз вытянув руку, добавил еще. Бесшумно. Без света. Редуце!

Кот мелко засучил лапами по ковру, бока его судорожно дергались, пытаясь и будучи не в состоянии закачать в легкие воздуха.

— Гарри, что делать, что делать?! Я не могу... Он же сейчас...

— Заклинание! Контрзаклинание! Увеличение! Ну?!

— Э... Энгоргио! И вот так, Гарри, так! — она изобразила рукой что-то, похожее на разомкнутую сверху подкову.

— Энгоргио! — крикнул Локи, повторяя жест.

— Нет!!! Он стал только толще!

Животное уже почти перестало дергаться, полные боли и обиды глаза начали подергиваться поволокой.

— Отмену! Снять это заклятие как?

— Финита... или Финита инкантатем, я не знаю, какое куда! — старушка беспомощно всплеснула руками. Видно было, что она чуть не плачет от отчаяния.

"Локи! Он же сейчас..." — "Вижу. Заткнись"

Ну да, сейчас точно будет финита. Ля комедия. Он подбежал к коту, отталкивая старуху и доставая нож. Конечно, он по дороге попробовал. Конечно, не получилось. Не та это штука — универсальное контрзаклятие, чтобы вот так сходу, почти с нулевым опытом... А нож — он всегда нож.

Оружие проскользнуло под ошейник (а весьма кстати пришлось, что конец не успел заострить), мгновенно разрезав стянувшийся ремешок, словно бумажную ленту. Старушка последний раз ахнула и опустилась на пол.

Впрочем, она довольно быстро пришла в себя. С кряхтеньем поднявшись, оно скомандовала охрипшим, но уверенным голосом:

— Перенеси его на тахту, Гарри. И никогда не используй неопробованные заклинания на животных! Ты чуть его не убил. Не нужно пытаться колдовать самому, это опасно. Ты все узнаешь со временем, я не имею права ничего рассказывать, слишком мало тебе ещё лет. Не знаю, кому пришло в голову научить тебя Редуцио! Если это Наземникус, то Дамблдор ему башку оторвет!

— Кто такой Наземникус?

— А, — она махнула рукой. — Пройдоха и пьяница... Клади Снежка сюда.

Локи уложил кота на тахту. Рука водила по неровно вздымающемуся боку. Рука, уже способная наносить магией боль, но еще не умеющая ею лечить. В зелено-янтарных глазах с вертикальными зрачками плескались боль и презрение. Снежок прикрыл глаза и с чуть слышным стоном попытался вывернуться из-под руки.

Гарри хотелось заплакать. Но он просто не мог. Это было бы так... омерзительно подло. Что он теперь будет плакать над отползающим от его руки котом после того, как Локи... как они сами с ним это сделали.

"Он нам доверял. А мы... мы его предали. Он ведь единственный, кто не спрятался. И поэтому... поэтому..." — "Да. — Голос бога прозвучал отстраненно и холодно. — Именно поэтому. Доверие — свойство глупцов."

И Гарри подумал, что Снежок больше никогда к нему не подойдет, если протянуть руку и позвать. И не заурчит так глубоко и спокойно, как будто ничего в мире лучше не существует. И от этого стало так горько...

— Так это не Наземникус тебе показал?..

— Нет. Это тетя Петунья.

— С ума сойти! Эта маггла еще что-то и знает? С чего ей вдруг пришло в голову рассказывать что-то тебе? С ее-то отношением! Ты знаешь, Гарри, последнюю неделю как будто весь мир сошел с ума. Я думала, что это только у нас. Оказывается, что все даже хуже! Это просто какая-то эпидемия.

— Даа... просто так получилось. Я попросил ее немного ушить мне рубашку. Ну, она стала ругаться, что у нее полно дел, и что она — не ее сестра, которая бы сделала это для меня одним Редуцио. Я и попробовал... Но у меня ничего не получилось. Но в драке... Я просто разозлился очень и вспомнил.

— Понятно. Ладно, Гарри, иди, наверное, погуляй на улице. Мне надо немного отдохнуть, что-то у меня совсем сердце разболелось. Не хочу оставлять тебя с ними в комнате, — она кивнула в сторону весьма враждебно глядящих из-под мебели котов. — Мало ли... Приходи часа через полтора, я обед приготовлю. Правда, хлеб не очень свежий, но капуста, я думаю, еще ничего.

* * *

Лафейсон обошел дом и присел в тень на бордюр тротуара с другой стороны дороги, откуда было удобнее всего наблюдать за окном чердака. Сейчас оно было закрыто. Пошлет ли старуха сову? Признание, что он колдовал, и колдовал умышленно, могло опять переполошить противника, хотя он и обставил это так, будто не научился контролировать магию, и это получается у него только в гневе, причем, возможно, даже против желания. Неизвестно, насколько тщательно они следили за Гарри, но именно такое применение магии им должно быть уже известно.

Если пошлет в течении этого тайм-аута, что она взяла себе, выпихнув его на прогулку, то это нехорошо. Летающая днем сова привлекает внимание, на это шпионка пойдет, если посчитает, что случилось что-то неординарное. Если вечером... Можно было бы попробовать перехватить. Ну да. Можно было бы... Вот только ночью спать хочется, и дополнительных глаз, даже в виде котов, у него для этого нет. Кстати, коты.

— Ну и? Сколько собираешься страдать по поводу преданного доверия, которого никогда и не было?

— Не было? Но он единственный...

— Единственный, с которым я вступил в контакт. Это я его позвал, а не он сам пришел к тебе ласкаться. Любой из них бы пошел на контакт с магом — это всего лишь инстинкт. Разве что тот, которого я пару раз покрасил... с ним бы пришлось повозиться дольше. Белый ничуть не лучше любого из них.

— Но... — Гарри запнулся. — Понимаешь, Снежок... он уже нам поверил, он... он не ждал, что я... ты... мы можем сделать ему что-то плохое.

— Это потому, что он — неразумное животное. Он даже не осознает, что он шпион, а значит — заведомо по другую сторону. А если уж говорить насчет доверия, то он нам полностью и не доверял. Помнишь, я попытался почувствовать его магию? Он тут же сбежал и даже не повернулся, когда я его звал.

— Локи, не надо... Я знаю, что ты прав. И ты меня предупредил. И я был готов... к чему-то такому. Только все равно...

— Все равно — что? — бог строго-надменно посмотрел на него сверху вниз. — Все равно пострадать хочется? Не вариант — я с тобой вместе страдать не собираюсь. Мне, — глаза его начали постепенно наливаться синим, — совсем не нужны терзания на тему предательства. Я слишком хорошо знаю, что это на самом деле такое!

— Да мне не хочется! — воскликнул Гарри. — Это очень противное чувство! Я просто не знаю... Я не знаю, как от него избавиться!

— А, — Локи мгновенно остыл, в глазах появилась холодно-снисходительная насмешка. — Сейчас научу. Когда приходится поступать... не самым приятным образом... — он язвительно улыбнулся, глядя в распахнутые наполненные болью глаза Гарри. — Надо. Всего-навсего. Найти. Истинного. Виновника. Из-за которого приходится это делать, и на него разозлиться!

— Истинного виновника?

— Конечно. Ведь не коты во всем виноваты, они существа подневольные и не вполне осознающие свои действия.

— Значит... миссис Фигг?

— Она тоже следит не для себя.

— Точно, письмо... Тогда это... — пораженно прошептал Гарри. — И ведь он про котов знает... Это... Альбус Дамблдор!

* * *

— Мне нравится использовать животных в таких целях не больше твоего. Тем более — котов. Я бы предпочел заниматься старушкой... Вот только я совершенно без понятия, что представляет из себя этот Альбус, и как он отреагирует. А коты... — Локи поджал губы и покачал головой, — не думай, что они на твоей стороне. Сколько раз они видели, как тебя избивает компания Дадли? И хоть один когда-нибудь бросился? Попробовал укусить, выцарапать глаза? Нет, спокойно смотрели и отправлялись доносить, что все в порядке. Вот если бы кто-то из них такое сделал, а потом бы пришлось... Или если бы это был твой кот... выращенный тобой... спасенный. То, может быть, было о чем говорить. Тебе, видимо, никогда не приходилось переступать через свои привязанности, — губа трикстера досадливо дернулась, он отвел взгляд в сторону. — Понял бы разницу.

— У меня не было привязанностей, Локи. У меня никогда никого не было... до тебя.

Ооо... И вот как тут чему-то учить? Чтобы переступал?

— Да ну? — он приподнял одну бровь, улыбаясь.

— Да, — преданно кивнул мальчик. — Мне наплевать на этих глупых котов, Локи. Я теперь знаю, на кого злиться, и постараюсь тебя не расстраивать. Только... — он вздохнул, виновато глядя на бога, — Снежка жалко.

* * *

Лафейсон уже дважды пересаживался, когда тень уходила. Окно по-прежнему было закрыто, из дома не доносилось ни звука. Хотелось спать и, несмотря на уверения Гарри, что капуста в приготовлении Фигг совершенно несъедобна — есть. У него были деньги, и можно было отойти и купить что-нибудь из той полусъедобной ерунды, что продают в ларьках, но он боялся прозевать какое-нибудь событие, что-нибудь, что могло дать хоть какую-то дополнительную информацию. И, видимо, не зря. Дом обогнул раскрашенный в желтый с синими полосами фургон с надписью "Ambulance".

Он видел уже машины с такой надписью. Тогда, в Нью-Йорке... Много их понаехало.

— Что-то случилось?

— К кому-то приехала "Скорая помощь"...

К кому-то... В груди кольнуло нехорошим предчувствием. Он быстро поднялся и обогнул дом.

Старушку выносили на носилках. Неужто сердце? Гарри почувствовал острый приступ вины.

— А, Гарри, — пробормотала Фигг, когда он к ней подбежал. — Представляешь, как не повезло! Хотела вынести мусор, и не заметила, что мистер Лапка под ноги подлез. Чуть не убилась из-за бестолкового! Ну вот, теперь перелом, говорят, надо в больницу.

— А как же... Как же ваши коты... как Снежок? А... — он поднял голову, указывая в сторону чердака.

— О них позаботятся, ты не волнуйся, возвращайся домой. Я думаю, твои скоро приедут. Главное — не рассказывай им то, что случилось со Снежком. И обещай мне, что больше не будешь... — она пристально посмотрела на него, — пытаться делать то, что еще не умеешь.

Сбежала — констатировал Локи. — Вот же досада... Надо ночью наведаться в дом. Если только... он сумеет снова проснуться. Должен суметь.

* * *

========== 51. Тяжело в учении ==========

* * *

"Значит, сбежала старушка. Ну, ладно. Мистер Лапка под ноги подлез, бестолковый? Этот кот из всех самый умный и осторожный. Если только он после всего не испугался вконец, и она..." — бог рассмеялся. Очень ярко представилась сценка, как старуха выпихивает упирающегося кота ногами за дверь, а тот ни в какую. И так пока она не наступила ему на лапу или на хвост, и тот с воплем не рванул в сторону, вырываясь и опрокидывая ее. Забавно...

Весь день такой... интересный.

Он пару раз обошел издали вокруг дома, остановился с тыльной стороны, взглянув наверх. Если у недоведьмы и вправду сломана нога, то к сове на чердак она бы никак не доковыляла. По телефону только могла позвонить. Интересно, зачем сова вообще, если есть... То ли прослушки боятся, то ли в такие места запрятались, куда местная цивилизация и не дошла. Либо откуда связь вообще невозможна. Куда-то, где... Впрочем, хватит гадать, слишком данных мало. Тетка знает, вот ею и займемся. Чуть попозже.

Очень хотелось дождаться тех, кто должен позаботиться об оставшемся без хозяйки зверинце, но дежурить неотлучно он все равно не сможет, да и неизвестно, сумеет ли вообще отследить настоящих волшебников, даже если будет присутствовать при их появлении. Кто знает, на что они вообще тут способны. Если судить хотя бы по данным мальчишки, то все может быть очень непросто.

Так что, лучше заняться делами, которые давно пора было сделать. И, раз уж местная "родня" сегодня в столице, то самое время. Но... новые заклинания... Ну, невозможно ведь не попробовать. И лучше на улице, во избежания историй наподобие черно-радужного белья.

* * *

Литтл Уиннинг — очень заурядный маленький городок. В нем никогда не происходит ничего необычного. И если в одном из его тихих маленьких сквериков мальчик сидит на траве и, вроде от скуки, сам себе что-то дирижирует карандашом, то в этом ведь тоже нет ничего такого удивительного, верно?

Потому что приходится скрывать. Это каким же надо было быть легкомысленным, чтобы потребовать, чтобы магия в мире просто была. Если бы пришлось выбирать сейчас, то как минимум сказал бы, что магия должна быть легальна.

Взмах карандаша. Редуцио! Одна травинка уменьшается почти вдвое. Еще взмах, карандаш описывает в воздухе подкову. Энгоргио! Соседняя вытягивается вверх. Ничего ведь не заметно? Травы много. Да ладно, даже знаменитая английская трава не такая идеальная. А он сейчас даже не на газоне Дурслей. Так... Финита!... Финита! О, не так это просто, как кажется... дать заклятию обратный ход. Нужно почувствовать... Но для таких глобальных обобщений трех используемых заклинаний мало, очень мало. Нужно или сотни раз пытаться по-разному, или... Или хоть раз увидеть, как это кто-то нормально сделал! Четко произнес и правильно начертил. А так не получается. Финита! Ну, что же? У в ы.

Он не любил упражняться при ком-то. И старался этого не делать. Даже при матери. Даже когда она его учила. Даже когда пробовал что-то небезопасное. Он не любил, чтобы видели, что у него что-то не получается...

Высадить бы действительно тебя, мелкий! Хотя... Ладно. Если уж тут, попробуем чуть иначе. Пускай тогда малец и колдует, можно будет лучше сосредоточиться на ощущениях.

— Попробуй. Это легко. Вниз-вверх. Редуцио-Энгоргио. На вот этой травинке.

Гарри кивнул, сосредоточился.

— Редуцио! — растение послушно уходит вниз. — Энгоргио! Энгоргио! ЭНГОРГИО!!!

И... н и ч е г о.

— Чертишь криво, — недовольно усмехнулся бог. — Тебе движение дали не для того, чтобы труднее было, а для того, чтобы легче. Я бы сказал, что у тебя руки кривые, да только у меня они же почему-то работают ровно.

Собственно говоря, не почему-то. А потому, что любые жесты у него уже давно отработаны, и точно начертить в воздухе он может вообще что угодно. Даже вот этими чужими руками. Бессмысленно сейчас требовать того же от ребенка.

— Локи, но я не могу... И на траву смотреть, и на карандаш. Не получается... Или надо попеременно?

— Нет. Трава в фокусе, карандаш не в фокусе, но все равно видно же, что делаешь. Придвинь ближе к объекту, будет легче. А вообще, дома возьмешь лист бумаги и будешь упражняться чертить с вытянутой рукой. Сперва с открытыми глазами, потом с закрытыми. Чтобы круг был идеальным. Идеальным. Это понятно?

— Да, — не очень радостно ответил Гарри. Слово "идеально" вызывало не совсем приятные ассоциации с тетей Петуньей. Она тоже очень любила это слово... Особенно, когда давала ему какие-то задания по дому.

— Циркуль есть? Вот им и проверяй. И пробуй окружности разных диаметров. А потом испытаешь, с каким именно у тебя лучше всего заклятие выйдет. Эта... сквиб показала очень приблизительно. Может, это и не имеет значения, но возможно, что существует оптимальный диаметр, может, свой для каждого предмета, может — для каждого мага, а скорей всего, и то, и другое. Так что придется проверять и практиковаться. Вообще, — он досадливо поморщился, — это очень много лишней работы, которой могло бы не быть... если бы действительно было у кого учиться.

— Так может...

— Может — что? Ничего не делать, пока не найдем?

— Нет, Локи! — Гарри совсем не понравился тот презрительно-уничижающий оттенок, который его учитель вложил в вопрос. — Конечно, нет. Давай, я еще попробую.

— Попробуешь. На ходу. Дел еще много, хотелось бы побольше успеть. Да не смотри так, не будет сложней. Я поведу и следить буду, чтобы никто не заметил. Так что сможешь сосредоточиться только на заклинаниях.

Он решительно поднялся на ноги и незаметно, будто оправляя брюки, заправил в чехол карандаш. Ну, что ж... Тогда напоследок... Он протянул вперед руку ладонью вниз и растопырил пальцы.

— Энгоргио!

Вниз сошло едва заметное фиолетовое свечение. Трава поднялась, оставив на газоне четко выраженный рисунок детской ладони.

— Вот это да! Здорово... — широко раскрыл глаза Гарри. — А... а как же теперь?.. Видно же.

Ну да, очень здорово. Учитывая, что он рассчитывал увеличить траву всего газона. И сил вроде вложил соответственно. Ооо... Как же теперь? Вопрос по делу. Ну, несколькими Редуцио можно попробовать загнать обратно. Совсем не факт, что так же получится всей пятерней. Тогда придется по одной травинке исправлять. Долго. И утомительно. Сейчас жаль время терять. С Финита он еще не разобрался, с Фините Инкантатем — тем более. Мда... Не зря про покрашенную простыню вспоминал. Забавно так получилось.

— Ай, — небрежно и нарочито-самодовольно махнул рукой он, с усмешкой оценивая свое творение. — Оно само сойдет. А если кто увидит, пускай гадает, зачем какой-то чудак так траву выстриг.

* * *

Всю дорогу домой Гарри колдовал над пуговицей на рукаве. Локи сказал, что начинать надо с легкого, и Локи как всегда оказался прав — увеличить пуговицу получилось сразу. Ну, почти сразу, потому что первые два раза это проделал сам Локи, предложив мальчику просто почувствовать. Гарри хотел было достать карандаш, но бог заявил, что для работы с собственной одеждой это ненужное излишество, и вообще такой убогий инструмент, да еще и в неумелых руках — скорее помеха, чем подспорье. И что подбором инструмента тоже давно пора заняться, потому что учиться колдовать такой вещью — это как обучаться музыке на фальшивящем инструменте: вроде бы какие-то мелодии воспроизвести можно и пальцы натренировать, но как бы потом основательно не переучиваться.

Так что пока Гарри просто смотрел на пуговицу и шепотом по очереди произносил заклинания: уменьшение, увеличение, окраска. Уменьшение, увеличение, окраска. По два шага перерыв после каждого. Пока не дошли домой.

— Ты устал, — констатировал Локи, видя, что размеры пуговицы стали меняться все меньше, а красил из всех цветов мальчик теперь ее только в черный и зеленый — видимо, они у него легче всего получались.

— Да, немного, — признался Гарри. — Но я еще могу, правда!

— Не нужно, — Локи зашел с тыльной стороны дома и пробрался в подвал через их потайной ход. — Упражняться стоит только до легкой усталости. Магическое истощение — очень неприятная вещь, и, не привыкнув рассчитывать свои силы, можно навредить себе серьезно и надолго. И ещё... — он задумчиво-досадливо покачал головой, — сколько не доказывай, что ты сильней, чем ты есть на самом деле, это ни к чему хорошему не приводит. Магическая выносливость тоже приходит постепенно. Есть упражнения специальные, еще займемся. И вообще... Знаешь, зачем мы пришли домой?

Гарри пожал плечами. Одно точно — не в приставку поиграть. Где-то жаль, не так часто выпадает возможность.

— Поесть?

— Так считаешь? Не совсем за этим. Но мысль достойная, чтобы немного откорректировать свои планы.

И планы были откорректированы, в результате чего тетушкин суп стал, как обычно, немного пожиже, палка колбасы немного покороче, а буханка хлеба и упаковка сыра чуть-чуть полегче. Но пришел он домой действительно не за этим, и в течение следующего получаса Локи в дурслевых "подземельях" дорабатывал свой новый нож на жутко скрежещущем мидгардском станке, скривившись и процедив сквозь зубы что-то типа, что техника без магии — удел примитивных дикарей, склонных к особо извращенным формам мазохизма. Ирония судьбы просто — попасть в самый магически наполненный мир и в качестве оружия готовить не могущественные неизвестные артефакты, а столовый нож местной домохозяйки тетушки Дурсль.

Но результат был получен. И проверен: нож воткнулся именно туда, куда уже совершенно послушная мальчишечья рука его метнула — в центр перевернутой и водруженной на стол деревянной табуретки.

Так уже лучше. Ну, а теперь...

Это был даже не обыск — он точно знал, где что лежит. Нет, даже так: где и что спрятано. Так что десяти минут с головой хватило, чтобы обойти дом и собрать все ключи. Абсолютно все. От дома, машины, гаража, подвала, чердака и противоугонного тросика для велосипеда Дадли, которым тот ни разу не пользовался. И даже от хранящихся в подвале пары запасных навесных замков. А пускай будут. Давно пора.

— Если в мире есть замки.., — улыбнулся Гарри.

— Верно. Не люблю, когда от меня что-нибудь запирают. Или... меня от чего-нибудь. Надолго это ни у кого не получалось, — и бог подмигнул, рукой выравнивая немного увеличенный магией карман, поглотивший последнюю негромко звякнувшую связку.

* * *

Гарри уже даже не удивлялся, что Локи откуда-то знал, где находится мастерская, знал часы ее работы и даже приблизительные расценки. Занятия с пуговицей по дороге возобновились, теперь мальчик это проделывал почти не глядя, под конец ему это довольно-таки надоело. Хотелось попробовать что-то другое, например, с травой. Здорово ж Локи на ней след ладони оставил. Может, он уже тоже смог бы что-то такое...

— Локи! Я уже...

— Тсс... Еще немного. Правда.

Гарри подавил вздох. Локи, видимо, хорошо понимал его состояние. Но, ему, видимо, зачем-то это действительно было нужно. А раз так...

— Редуцио!.. Энгоргио!.. Колор!.. Редуцио!.. Энгоргио!.. Колор!.. Редуцио!..

— Финита, — мягко шепнул Локи, неотрывно-цепко глядя на пуговицу. На губах его проступила чуть заметная усмешка. Потому что он уже знал, точно знал, чувствовал. Пуговка скачком увеличилась до своего нормального размера, восстановив первоначальную, уже почти забытую ими окраску — фиолетовую. Вот и Финита. И это... действительно хорошо.

Локи прикрыл глаза и облегченно вздохнул. Он всё-таки сделал это, сделал из ничего, всего из трех заклинаний. И вроде бы ничего такого не делал — колдовал мальчишка, но какого это потребовало напряженного сосредоточения...

— Это очень важно, да? — Гарри почувствовал, что для Локи это почему-то имело большое значение.

— Нуу... — тонкие губы довольно сложились в чуть изогнутую линию, — по крайней мере от мероприятий типа ночных перекрашиваний по одной полоске мы избавились. — Он посмотрел на Гарри и кивнул уже вполне серьезно. — Да, это важно. Умение вовремя снять собственное неудачное заклятие может избавить от гораздо более крупных неприятностей. Любые эксперименты с магией... они небезопасны. Я не говорю уже об ошибках. Быстро сообразить, что из-под руки вышло не то, что хотелось, и тут же исправить... Это может спасти жизнь, и не только тебе. Да и вообще, маг, который этого не умеет, выглядит жалким и беспомощным. Если меняешь что-то магически, умей и вернуть, как было. Так что... Тебе придется научиться.

* * *

Пока маленький и очень серьезный местных кузнечных дел мастер изготавливал по "заданию дядюшки", который якобы потерял очень важные ключи и вот теперь надумал обзавестись всеми дубликатами, Локи, остановившись возле ближайшего ларька, расспрашивал Гарри о содержимом разложенных на витрине товаров.

— Я удивлен. Ты даже знаешь, что в них находится.

— Я знаю, Локи. Но я, — мальчик досадливо-смущенно поморщил нос, — я половину никогда не пробовал.

— Нуу... это легко исправимо. Я не пробовал из этого вообще ничего. У нас маленькая, но весьма значимая победа, сейчас мы ее и отпразднуем. Кстати, как местный... Не подскажешь, зачем жевать резину?

Наверное, это было неправильно — позволить мальчишке выбирать, "что хочешь" и "сколько хочешь". Но оживление и благодарность, которые передал ему Гарри, впервые получивший в распоряжение карманные деньги, стоили того. Рука нырнула в карман, и в ней зашуршали денежные купюры. Не то, чтобы на это можно было купить пол-ларька, но довольно внушительная по отношению к ценам продающихся здесь мелочей сумма. Некоторое время мальчик внимательно рассматривал предлагаемый товар в ярких упаковках, и потом выбрал по одной штуке каждого вида. Такая сдержанность приятно удивила Лафейсона. Впрочем, кучка всё же получилась совсем не маленькая.

Так что через двадцать минут у него в животе булькала смесь из каких-то едко окрашенных шипучих напитков, лицо пришлось очищать от лопнувшего гигантского шара из нескольких упаковок жвачек, а на заботливое предупреждение продавца, что от четвертой порции мороженого можно и простудиться, ответить он даже не смог, ввиду того, что количество запиханных Гарри в рот разнообразных зажаренных сухариков из картошки под местным названием "чипсы" просто не позволило этого сделать.

Простудиться? Вот чего с ним уж точно никогда не случалось. Асы не страдают от таких глупых недомоганий, не говоря уже о ётунах. Но ощущение подпершей под горло до странного неестественной местной еды натолкнуло на мысль, а передал ли он этому телу хоть минимальную защиту от отравления? С пчелой вроде сработало. Да ладно, кузен поглощал все это не в меньших количествах, а им все же должна помогать магия, и не только.

Съесть все, однако, не получилось. Не помогли ни голод, ни любопытство. Свалиться бы где-нибудь, как удаву, и переварить все это заполнившее его желудок изобилие. А на языке вертелись несколько фраз, вроде того, что не решил ли подопечный за один присест догнать Дадли по весу, да еще что-то назидательное, что это не та пища и не в том количестве, которая пойдет на пользу растущему организму. И, кроме того, он бы никогда не хотел, чтобы кто-то увидел его жующим глупую сладкую резину, не говоря уже о процессе очистки ее с кончика носа. Но при всем при том, на душе было на удивление легко и весело, как не было уже очень-очень давно, и он сдержался. Не стоит портить мальчишке этот маленький праздник. Все бы желания исполнялись настолько легко и приносили столько радости, как это...

— Принесем это домой и спрячем? Надо купить пакет, — Гарри поднялся со скамейки, на которой они устроили этот импровизированный детский пир.

— Не надо, — Локи усадил тело на место. — Учись думать, как маг.

Гарри растерялся, пытаясь понять, как же он должен думать, и что именно сделать. Сделать с этой кучей... не влезающей ему... Точно! Не влезает в карманы! А ведь можно... Сейчас.

Он достал карандаш и ткнул в самый большой пакетик с чипсами:

— Редуцио!

Вот! То, что надо!

— Редуцио! Редуцио! Редуцио!

Взмахи карандаша, упаковки на глазах уменьшаются, становятся какими-то игрушечными. Батончики, пачка печенья, баночка пепси-колы... Всё меньше и меньше. Он тыкал в них попеременно, постепенно уменьшая еще сильней, наконец выдохся. Кучка стала... вроде и небольшой, но все же не для кармана.

— Может быть... Увеличить обратно упаковку с чипсами и все ссыпать туда?

Локи просто приподнял одну бровь, ничего не ответив. Давай, мол, дерзай, поглядим.

— Энгоргио!

И никакого эффекта. А ведь сколько учился на пуговице!

— Энгоргио!

— Ладно, не нужен этот пакет, — хмыкнул бог. — Уменьшай дальше.

— Не могу я дальше, это предел.

— Предел? Уверен? — и Локи, отложив карандаш, просто провел рукой над россыпью разноцветных предметов, а потом ту мелочь, в которые они превратились, ссыпал в другую ладонь, а оттуда в карман. — Это далеко не предел. Это хорошее заклинание и очень хорошая магия — простая и сильная. А предел только у тебя в голове... Учись.

* * *

— Есть еще одно дело, но его ты будешь делать один, — заявил Локи, после того, как они расплатились за ключи. — Отправляйся в Оптику, погуляй там, пока твое зрение не вернется к своему естественному плачевному состоянию, и купи нормальные линзы. Денег хватит. Если мастеру потребуется время, отнесешь домой ключи и съестное. Помнишь, где что лежало? Когда будешь прятать эти кулинарные шедевры, учти, что заклятие будет постепенно спадать. Если Дурслей долго не будет, можешь еще что-нибудь купить поесть, и лучше в кафе, чем в этом... Но деньги до нуля не трать — завтра поедем в Лондон.

— В Лондон? — оживился Гарри. Он никогда не был в Лондоне, тогда как Дадли ездил туда почти каждую неделю.

— Да. Надо найти источник заработка. Обедами мы обеспечены только до конца школы. Завтраки и ужины в твоем семействе плохо предсказуемы. Так что за лето нужно собрать денег, чтобы не нуждаться по крайней мере до следующего.

— Я понял, Локи. Я все сделаю.

— Хорошо, — он опустился на лавочку. Прикрыл глаза, расслабился, глубоко вдохнул... И... Что выйти опять не получается, он понял сразу. — О чем ты думаешь? — ну, надо попробовать хоть как-то нащупать причину.

— Я? Да так... Почему у меня не получилось Энгоргио с этим пакетом.

— Возможно, потому, что ты пытался наложить заклятие поверх уже наложенного, да еще противоположного по действию. Результат такого мало поддается прогнозированию. Лучше делать через снятие... через Финиту, чтобы воздействие было чистым. Если бы ты был более внимательным... у меня ведь с ошейником тоже не получилось.

— Так ты... — кажется, Гарри связал-таки "а" и "b", — ты... знал? Что ничего не получится?

Он действительно накладывал одно заклятие на другое, практически будучи уверенным, что это ничего не даст.

— Конечно. Предполагал. Но я хотел получить сперва это Энгоргио, а уже потом Финиту. И получил.

У Гарри, кажется, дар речи пропал. Он просто смотрел на Локи и молчал. Смотрел, как... Ну да. А что ожидал? Что оценит тонкость так быстро продуманного и точно воплощенного плана? Ага, смотрит, как... Ну, почему всегда все по другую сторону?! Все, абсолютно! Что бы он ни придумал и что бы он ни сделал! И мальчишка — не исключение.

Взаимная обида и взаимное разочарование, удушливое и все усиливающееся, накрыли их горькой волной. Он бы ушел сейчас, просто ушел. Не получится. Тело держало крепко. Божественно-магический договор не делал скидку на их желания, на их отношения... Он, видимо, просто требовал исполнения обязательств. Наверное, неведомые силы расценили, что... недоучил?..

— Будем снова истерить насчет чужих обманутых чувств или займемся делом?

— Займемся.

Мрачный такой ответ, решительный. Да, необычный мальчишка. То такой мягкий, то даже очень жесткий, как сейчас. Даже, пожалуй, жестче, чем он был в его возрасте. Что-то в нем чувствуется такое...

— А еще просто пока опыта слишком мало, — продолжил бог, как будто они и не прерывались. — Пуговица — немножко другое. Это...

— Да, одежда. Почти часть меня. Я знаю.

— Хочешь попробовать на чем-то более отделенном?

— Да. На траве. Как ты тогда. Можно?

Да какие проблемы... И планы снова меняются. Сперва занести всякую мелочь домой. Входили уже через дверь, замок послушно щелкнул, отпираемый новыми ключами. Пожалуй, первый раз за все время они прошли мимо кухни без всякого интереса к ее содержимому. А потом поход в сторону оптики, поиск тихого скверика. Раз уж тело не отпускает... Доучим.

* * *

Чудесный теплый солнечный день Литтл Уиннинга. Ласкающий ветерок, высокое чистое небо, шелестящая листва... Прекрасное начало лета. И маленький мальчик, сидящий на траве, вновь с удовольствием что-то сам себе дирижирует карандашом.

С удовольствием? Ой ли?

"Надо же. У меня еще очень много терпения. Даже не думал. Приятно убедиться..."

Потому что по мере увеличения неудачных попыток раздражение растет. Растет не только собственное, изнутри, а и...

— Ну, хватит, а? Если не получается на двадцатый раз, то это не значит, что надо просто увеличивать силу и напор. Это не стена, и в руках у тебя не молоток... не пробьешь. Тебе бы брату моему в ученики, тот тоже...

— Так что делать, Локи?

— Подумать. Слыхал когда-нибудь о таком действии?

Гарри молчал, смотрел на бога расстроенно и растерянно. Если Локи знает, что он не так делает, то почему же не хочет сказать? А если не знает, то зачем говорит все это?

— Это же простое колдовство, доступное. Не в силе дело. Силы ты вкладываешь достаточно, чтобы,.. — Локи встал, поднял две руки над газоном и рывком вздернул вверх. На этот раз действительно поднялась вся поверхность. Ну вот, уже не только очертания ладоней... — Или для... — он повел над зеленью ладонью волнообразно, и такими же волнами заколосилась трава. — Или... — спиралевидные разводы двумя руками, и газон покрыли удивительные узоры, как будто здесь состязались в мастерстве садовники-чародеи. — Так что... — Локи крутанул рукой, чуть слышно шепнув "Финита", и все вернулось в прежнее состояние, — дело, как видно, в другом. — Теперь уже даже без рук, всего лишь взглядом он заскользил по зеленому полотну, и увеличивающиеся на глазах стебли поднялись, слагая огромную надпись:

ГАРРИ — БЕЗДАРЬ!

Зря... Насколько это было зря, он понял уже через секунду. Нет, не злость, не обида... А как будто все чувства на мгновенье обрезали, и он словно остался один. Пропала соединяющая их до этого связь. Отделился? Закрылся? Значит, может и такое?.. Кто знает, что вообще может маленький, но сильный и очень обиженный и расстроенный маг? А если договор... О, нет.

— Гарри? Это же шутка, правда, — рука поспешно сравняла злополучную надпись. — Я... Мне всегда хочется пошутить и, бывает, не все понимают. Я думал, что уж ты...

— Да неважно, Локи! Ты знаешь, как это делать, и не хочешь сказать! Ты только... только... — Гарри досадливо мотнул головой, чуть поморщился и отвернулся.

Наверное, ему хотелось заплакать. И он еле держался. Но держался всё же. Все же очень гордый мальчик. И если быть полностью откровенным, то Локи, при всей его гордости, возможно бы и не удалось сдержаться на его месте... Но ведь какой обидчивый! Хотя ему ли сейчас об этом? Сколько раз он обижался на Отца за каждое небрежно брошенное слово, за самую мелкую невнимательность, на то, что не оценил, не похвалил? И думал что? Что Всеотец слишком груб и бесчувственен, а он бы сам на его месте так никогда?.. И что теперь? Да что же оно всё так непросто... Вот только он не собирался брать этого мальчишку в приемыши! Какого же оно всё так сложилось... Хеш? Тебя не спрашивали.

— Нет, не знаю. Мне уйти надо, а тебе купить линзы. И я бы не стал сам все это задерживать только для того... чтобы над тобой посмеяться. Но мы разберемся сейчас. Вместе.

Гарри смотрел куда-то в сторону, на лице у него застыло отчужденно-досадливое недоверие. То ли к себе, то ли...

— Не веришь? Я тебя когда-нибудь подводил?

— Никогда, — чуть заметно и немного вымученно улыбнулся мальчик, наконец-то взглянув ему в глаза. И Лафейсон почувствовал, как незаметно, будто бы из ниоткуда словно потянулись невидимые нити, восстанавливая почти утерянную связь. Связь, которая до этого постоянно раздражала и тяготила, а теперь казалась чем-то абсолютно необходимым...

— Тогда у тебя есть шанс, что ты будешь первым, с кем этого и не произойдет, — рассмеялся бог.

"Все же у Локи действительно очень странные шутки, — устало-рассеянно подумал Гарри. — И смеется он тоже не от веселья. По крайней мере, сейчас точно."

— Все хорошо, Локи.

Это было сказано невпопад и не в тему... Но, кажется, это было именно то, что обоим сейчас было надо.

* * *

— Это простое и действенное заклинание. И почему оно не работает, легко найти, просто исключив все причины, где может скрываться ошибка. Я вижу твой жест, и он, хоть и не идеален, но в пределах нормы. Я слышу, как ты произносишь, и это тоже вполне... Но, тем не менее. Сейчас я буду тебе помогать. Чтобы уж наверняка убедиться, что дело не в этом. Чертить буду я, говорить тоже.

— Локи, но ты... Ты же делаешь вообще без жеста! Ты даже без руки делаешь, я же видел!

— Верно. Но это не сразу. Я просто уже почувствовал правильную структуру заклятия, запомнил и могу воспроизвести. Если помнишь, начинал я с жестом. Это помогает, я же уже говорил. Если все сделано точно, то заклятие тоже формируется четко, его потом легко запомнить и воспроизвести. Уже без вспомогательных средств. Но сперва... Точный жест и точно подобранное заклинание — это то, что избавит тебя от сотен, тысяч неудачных экспериментов. Так что... Я черчу, я говорю, а ты только концентрируешься, представляешь и даешь импульс. Поехали.

— Энгоргио... Энгоргио... Энгоргио... Эн...

Да хоть сто раз...

— Локи... Я действительно бездарь...

— Начинается. Я же сказал — пошутил.

— Но, ты же видишь...

— Нет, не вижу. Я не вижу, о чем и как именно ты думаешь. У тебя нет посторонних мыслей? Ты четко представляешь результат? Ты действительно желаешь, чтобы получилось? Веришь в это?

— Да, Локи. Да, да, да. На все вопросы. Я не знаю, что еще...

— Хорошо. Тогда... Последнее. Произнеси это вслух. Скажи, что именно ты хочешь, чтобы произошло.

— Я хочу, чтобы эта трава выросла.

— Выросла? Ты хочешь, чтобы трава выросла?

— Ну да, как у тебя...

— То есть, по-твоему, я ее растил?

— Ну, а что же... — Гарри смешался и захлопал глазами. Какая-то мысль вроде бы и вертелась где-то на поверхности, но упорно ускользала, а попытка поймать ее привела к тому, что в голове образовалась звенящая пустота.

— Так. Можешь считать, что я над тобой опять издеваюсь, но тебе придется учиться думать. Иначе дальше... Когда-нибудь мы дойдем до действительно трудных вещей. И если не научиться четко разбираться в простейших... — Локи покачал головой. — Что делает заклинание Энгоргио?

— Увеличивает...

— Еще раз. Что делает?

— Увеличивает!

— А ты что пытаешься им делать? Растить?

— Но какая разница? Результат же будет одинаковый!

— С виду — да. А что будет через 3-4 часа? Что произойдет с тем, что увеличено, а что с тем, что выращено?

— Да... — наконец-то стало доходить до Гарри. — С увеличенного чары спадут, а... что выросло, то выросло?

— Конечно. Увеличение — это легко, это временное воздействие, заклятие рассеется. Вырастить... Да одну травинку вырастить больше усилия надо, чем этот весь газон себе по пояс поднять. Это же... свою собственную силу нужно навсегда вкачать в другое создание... задействовать сложные процессы... о которых желательно хоть представление иметь. И Финитой это после уже не снимешь. Как тебе вообще такое в голову пришло? Просто потому, что это трава, и она способна расти?

— Нуу... Я просто подумал, что я ее смогу... как волосы. Это же легко... Думал, что будет легче.

— Насчет волос мы уже вроде говорили. Во-первых — у тебя это дар. Во-вторых — это твой организм, магия только подстегивает их рост. Ты их способен чувствовать, ты знаешь, как тебе нравится, а как нет. Ты чувствуешь эту траву? Ну, вот если за нее, например, подергать? И ты хочешь ее вырастить, причем заклинанием, совершенно не для этого предназначенным?

Гарри смутился. Теперь он чувствовал себя идиотом. Забрать у Локи столько времени, устроить этот скандал, паниковать... Наверное, нужно было извиниться, но почему-то после всего произошедшего у него словно ком в горле застрял, и он зачем-то сказал совершенно другое:

— Так что, ее вообще нельзя вырастить?

Бог рассеянно-задумчиво посмотрел на газон. С минуту он молчал, потом в зеленых глазах загорелся интерес, а в складке губ обозначилась решимость.

— Как волосы? Может быть, — он присел на корточки, коснулся стебельков кончиками пальцев. — Попробуем?

========== 52. Если у брата праздник ==========

* * *

— Тссс...

Глубокий вдох, выдох. Расслабься... забудь...

Гарри знает это состояние, сейчас начнется... Начнется... Что-то необычное.

— Тссс...

Пальцы скользят по траве, слегка поглаживая, переплетаясь со стеблями... Или... трава скользит по пальцам? Неважно. Все сплелось, и уже непонятно, что где, потому что через полуприкрытые глаза все сливается, все... зеленеет. У него зеленые руки? Да, наверное, почему нет... Зеленые глаза, зеленая одежда... Через зеленые ресницы все видится в странном тумане...

— Шшшш...

Это ветер... Тихо колышет, шуршит, нежно гладит и немножечко треплет... Что?.. Всё... Траву, волосы... Зеленые... Он точно знает, чувствует, что они зеленые... ну а какие еще... Всегда были такими. Как и он весь... Всегда... С самой весны, когда вырос здесь, вместе с этой травой, они всегда были вместе... Были одним...

Сейчас, сейчас... Сейчас что-то...

Неожиданное напряжение резко вывело Гарри из транса. В руках зародилось нечто, что больше всего хотелось назвать гудением, но звука не было, а пальцы моментально стали горячими. Ладони с усилием подымались над травой, как будто там их что-то держало. Но в этот момент Локи закрыл глаза, так что видеть происходящее он перестал. Зато ощущение... Как будто в подушечку каждого пальца вцепился маленький пинцет и тянул кожу вниз. А при этом сам он тянул вверх, и становилось все неприятнее, почти до боли...

— Ой! — вырвалось у него, когда эта связь резко оборвалась, а глаза открылись.

— Ну вот, примерно так, — устало-удовлетворенно выдохнул бог, подымаясь с корточек и глядя вниз. — Вырастили.

Несколько травинок, всего несколько (десять?), не очень высоко, но уверенно возвышаются над своими сестрами.

— Не впечатляет?

Гарри не нашелся, что ответить. По сравнению с тем, что Локи делал с травой немногим ранее, это и правда не казалось чем-то особенным. А уж по затраченным усилиям... В руках теперь была неприятная слабость, Гарри казалось, что они дрожат, хотя снаружи этого и не было видно. А во рту явственно чувствовалась то ли земля, то ли песок, и хотелось сплюнуть. Он пару раз провел языком по зубам, но вроде бы ничего не было.

— Остаточная иллюзия, — пояснил бог. — Пройдет. Жаль, что всю жевательную резину выложили, редкий случай, когда пришлась бы кстати.

Он снова присел и потрогал подвергшуюся воздействию траву. На ощупь она оказалась жестче окружающей, а у двух растений явственно обозначились метелки.

— Ну, надо же... Дар Друидов... Истинная изначальная магия. Не иллюзия, не временные чары. Не то, чтобы редкость, но нужно действительно обладать значительной силой, чтобы его проявить. Повезло. Всегда хотелось попробовать...

— Ты не пробовал? — поразился Гарри. — Ты им не обладаешь?

— Наверняка обладаю, — снисходительно скосил на него глаза бог. — Просто... В бою такое не применишь, а тратить силы, время... У меня свои планы были, я себе не позволял... разбрасываться. Да и вообще... застань меня кто за таким занятием... — он с досадой покачал головой. — Не хватало еще дурацких насмешек на тему "младший сын Одина травку растит". И так все... — он еще более досадливо скривил губы и замолчал.

— Но Локи, — начал было Гарри, но зеленые глаза взглянули на него строго и холодно, обрывая дальнейший разговор на эту тему.

— И сейчас не вовремя это было. Ночной поход отменяется — не восстановимся, — он не без труда поднялся с корточек, и Гарри почувствовал, что противная слабость, прежде бывшая в руках, никуда не делась, просто как бы расползлась по всему телу. — Немного понял уже, почему я не пробовал? Тсс... — он погрозил пальцем, улыбаясь. — Жалеть не будем. Ведь это было интересно, не правда ли?

* * *

Вернуться в камеру удалось лишь ночью. И то потому, что ему приснилась его последняя битва на Земле. Обычно ему не удавалось прервать этот сон, события неслись, слишком затягивая. Но в этот раз он проснулся до... наступления не самых приятных моментов. Но связь действительно ночью ослабевает, и переместился он легко, так и не разбудив мальчишку.

А здесь ничего не меняется. Даже наоборот, раньше он все же пытался вести счет дням, теперь это и не восстановить. Ну, и не надо. Жизнь почти полностью переместилась туда, в маленький зеленый городок Мидгарда. А здесь... Он минутку подумал, подошел к стеклу и вывел:

Батончики Марс

Кока-кола

Посмотрим, действительно ли абсолютно всем богат город богов. И... Ну, разве не интересно, в каком из миров могут лучше?

* * *

Гарри проснулся от того, что где-то наверху громко ворковала тетя Петунья. Ворковала? Он прислушался. Еще вчера вечером она была мрачнее тучи и только вяло огрызалась с дядей на кухне насчет того, стоит ли выполнять предписания этого недоучки психолога касательно диеты, или это только еще больше травмирует и так нежного и ранимого ребенка.

Неужели они помирились? По плану Локи они должны разругаться вконец, и тогда тетю можно будет допросить о магах и магии, будучи уверенным, что она не побежит к мужу за защитой. И вдруг снова: "У-тю-тю-тю, моя крошка, смотри, пришли твои папочка и мамочка!"

— У-тю-тю, — передразнил Гарри. Ничего, вернется Локи, что-нибудь придумает. Будет вам у-тю-тю.

— Ой! — радостно вспомнил мальчик. — Ведь есть же...

Он засунул руку под подушку, вытаскивая батончик "Марс". А еще он вспомнил, что сегодня он поедет в Лондон, так что плевать, что тетушка, привычно поменяв свою елейную интонацию на рычащую, тарабанит в дверь.

— Подъем! Вставай! Поднимайся!

Гарри молчал, так как рот его был забит батончиком. Тетя продолжала барабанить.

— Живо! — провизжала она.

Гарри услышал ее удаляющиеся шаги, а затем до него донесся звук плюхнувшейся на плиту сковородки. Он перевернулся на спину и попытался вспомнить, что же ему снилось. Это был необычный сон. В этом сне он летел по воздуху на мотоцикле. А еще он с кем-то сражался, но это было не страшно, а скорее весело. А потом...

Но тетя вернулась к его двери, не дав ему вспомнить, что же там было дальше.

— Ты что, еще не встал? — настойчиво поинтересовалась она.

— Почти, — уклончиво ответил Гарри, дожевывая и на всякий случай вытирая губы кончиком простыни.

— Шевелись побыстрее, я хочу, чтобы ты присмотрел за беконом. И смотри, чтобы он не подгорел — сегодня день рождения Дадли, и я хочу, чтобы хоть сегодня все прошло нормально.

В ответ Гарри ухмыльнулся. "Хоть сегодня" и уже не "идеально", а хотя бы "нормально". Но день рождения Дадли — как он мог забыть?

Одевшись, он пошел на кухню. Весь стол был завален приготовленными для Дадли подарками. Похоже, что Дадли подарили новый компьютер, который тот так хотел, еще один телевизор и гоночный велосипед — это не говоря обо всем прочем.

Гарри смотрел на все это и думал, что если уменьшить компьютер, пока Дадли спит, то можно поиграть ночью в подвале. А если велосипед... То можно попробовать покататься ночью в парке. Хотя нет — там темно. Ну тогда... Но больше в голову ничего не приходило, в любом освещенном месте его бы обнаружили. Разве что попросить Локи, чтобы он сплавил Дурслей в Лондон... Или наоборот, взять уменьшенный велосипед в Лондон с собой.

Когда Гарри переворачивал подрумянившиеся ломтики бекона, в кухню вошел дядя Вернон.

— Причешись! — рявкнул он вместо утреннего приветствия.

— Да я причесан лучше Дадли! — возмутился совершенно необоснованной придирке Гарри, кивнув в сторону как раз появившихся в дверях кухни кузена с тетей. Тот и правда был немного взлохмачен и выглядел сонным — видимо, сказывались успокоительные капли, которые ему прописали на ночь.

Дядя демонстративно проигнорировал его возмущение, тем более, что Дадли начал канючить и возмущаться, пересчитывая свои подарки.

— Вот все ему мало! — прошипел про себя с чувством Гарри, с трудом расставляя на столе тарелки с яйцами и беконом — там почти не было свободного места.

— И что тут такое? Есть повод так злиться?

— Локи! — обрадовался Гарри. — Да так... У Дадли день рождения, а я совсем забыл.

— Нуу... Это ты зря, — насмешливо покачал головой бог. — Забыть, когда у брата праздник... Вот я бы испортил.

— Давай испортим, Локи? Пожалуйста! — Гарри оглянулся на завалившие весь стол подарочные упаковки.

— Да ты завидуешь, — в голосе Локи прозвучали одновременно деланное удивление, понимание и насмешка. Странная такая насмешка, вроде относилось это вовсе не к Гарри.

— Нет, я не завидую! У меня есть магия и Сникерс, и еще баночка Фанты осталась.

Только сказав, он понял, как смешно и жалко это прозвучало. Но бог не засмеялся.

— А тебе что-нибудь дарят?

Мальчик молчал, видимо, говорить ему не хотелось. Потом все же ответил:

— В прошлом году они подарили мне вешалку для куртки и пару старых носков дяди Вернона.

— Ну да. Что ж, магия — это утешение. Я тоже так пытался когда-то утешиться... Каждый год пытался.

И он замолчал, так же, как и перед этим Гарри.

С минуту они молча наблюдали, как Дадли разворачивает тщательно упакованный гоночный велосипед, видеокамеру, самолет с дистанционным управлением, коробочки с шестнадцатью новыми компьютерными играми и видеомагнитофон.

Зачем?.. Пришел бы хоть чуточку позже... Уйти? Поздно. Со дна поднялись самые первые горькие воспоминания, самая большая обида. Сложилась, усилилась такими же чувствами, дошла до горла, и стало просто невозможно молчать.

— Расскажи, Локи... Расскажи.

— Рассказать?

* * *

— Когда Тору исполнилось восемь лет, Отец подарил ему Мьёльнир. Могущественный молот, артефакт чудовищной силы, оружие, выкованное из сердца погибшей звезды. Такого больше нет... и не будет. Ну, он не дал его Тору сразу, конечно... сказал, что тот получит его только тогда, когда докажет, что достоин. Каждый год я ждал, что мне он тоже подарит что-то такое... Каждый год. Но... Знаешь, про меня как будто забыли. Нет, конечно, у меня были подарки. Это хорошие подарки были, никто не скажет, что нет. Вот только по сравнению с Мьёльниром это все... вешалки для куртки.

Они вместе смотрели, как Дадли срывает упаковку с золотых наручных часов.

— Тор не совсем понимал, что это такое, — продолжил Локи. — Я понимал. Оружие, не знающее промаха, которое может разрушить практически все. Наверное, все... По крайней мере, я никогда не видел, чтобы что-нибудь устояло. Не считая, что с ним можно летать, он всегда возвращается в руку, он может зарядиться любой энергией. Он даже воскрешать способен. Ну, некоторые создания. Я думаю, это даже не все, Тор просто не искал, не исследовал. Ему не надо. Но это... это такое всесилие... — он покачал головой, сокрушенно прищурившись и отведя взгляд.

— Это смешная история. Отец стал придумывать для Тора задания, чтобы тот доказал свою состоятельность. Сперва довольно простые, а потом все сложней и сложней. Гонял по различным мирам, бросал во всякие переделки, сражения... Вместе со мной. Это как-то не обсуждалось, Тор едет, значит, и я еду. Много миров, много битв, много приключений. Иногда вместе с друзьями... с его друзьями. Иногда с эйнхериями. Но всегда со мной. Это было непросто. У Отца достаточно опыта, ума и воображения, чтобы придумать что-то действительно трудное. Такое, куда понадобятся все силы, все умение... Да не мог он не понимать, что Тору без меня этого просто не сделать! Пусть и не все, но половину уж точно! Годы шли... В конце концов, Всеотец решил, что доказали. Тогда он ему этот подарок торжественно и вручил. Заслуженный. А я... Обо мне он так и не вспомнил.

— Но это же несправедливо!

— А это? — Лафейсон кивнул на стол, теперь уже полностью заваленный открытыми подарочными упаковками. — Хотя, тебе где-то даже повезло. Ты не помогал ему это добывать. И тебя не убеждали при этом, как же все-таки тебя любят! И еще... Ты радуешься за него?

— Я? — воскликнул Гарри, как будто Локи заподозрил его уже в совершенной дикости. — Не хватало!

— А ты порадуйся. Это хорошо и правильно — порадоваться за другого. Он же брат твой, вы растете с ним вместе. Давай, постарайся.

— Но я... Я не могу, Локи! И не хочу. Мне это совсем не... — он взглянул в напряженно изучающие его глаза бога и тихо, но настойчиво, попросил: — Давай лучше им все испортим.

— Ну надо же, а, — Лафейсон рассмеялся, в глазах у него странно перемешались печаль и веселье. — Так, значит, все же не потому, что кровь такая порочная етунская? И что родился сразу таким — завистливым, злым и мстительным? А змей-то, как обычно, прав... Может, и правда, в любом имеется от всего понемногу и... поверни жизнь чуть-чуть по-другому...

— Ты о чем, Локи?

— Да так, о своем, о божественном, — прервался он и с заговорщической усмешкой спросил: — В тебе точно крови етунской нет?

Гарри с непонимающей улыбкой пожал плечами, уже не пытаясь разобраться, о чем говорит Локи, но ясно чувствуя, что гнетущая атмосфера безысходной обиды начала потихоньку спадать.

Тут зазвонил телефон, и тетя Петунья метнулась к аппарату. Когда она вернулась к столу, вид у нее был просто взбешенный.

— Ты почему ничего не рассказал? — зарычала она и попыталась ухватиться его то ли за уши, то ли за волосы, но Локи, предвидя это по ее лицу, присел и ловко ушел в сторону. — Почему я должна узнавать это только сегодня?

— Что-то случилось, дорогая? — встревоженно спросил ее Дурсль, приподнимаясь с видом, что он готов помочь, при надобности, совладать с племянником.

— Плохие новости, Вернон, — ответила она. — Вчера миссис Фигг сломала ногу. Ей наложили гипс, и она к ночи уже была дома. Но утром выявилось какое-то осложнение, так что она снова в больнице и не сможет взять этого.

— И что теперь? — злобно спросила тетя Петунья, с ненавистью глядя на Гарри, словно зная, что он действительно был к этому причастен.

— Мы можем позвонить Мардж, — предложил дядя.

— Не говори ерунды, Вернон. Мардж ненавидит мальчишку.

— А как насчет твоей подруги? Забыл, как ее зовут... Ах, да, Ивонн.

— Она отдыхает на Майорке, — отрезала тетя Петунья.

— Вы можете оставить меня одного, — вставил Гарри, надеясь, что его предложение всем понравится, и они с Локи спокойно поедят, а потом тоже поедут в Лондон.

Вид у тети Петуньи был такой, словно она проглотила лимон.

— И чтобы мы вернулись и обнаружили, что от дома остались одни руины? — прорычала она.

— Ну, я пока не собираюсь взрывать дом, — возразил Гарри, но его уже никто не слушал.

— Может быть... — медленно начала тетя Петунья. — Может быть, мы могли бы взять его с собой... и оставить в машине у зоопарка...

— Чтобы я еще хоть раз позволил ему одному остаться в моей новой машине?! — возмутился дядя Вернон.

Дадли громко разрыдался. То есть на самом деле он вовсе не плакал, последний раз настоящие слезы лились из него много лет назад, но он знал, что стоит ему состроить жалобную физиономию и завыть, как мать сделает для него все, что он пожелает.

— Я... Я не хочу... Не хоч-ч-чу, чтобы он ехал с нами! — выдавил из себя Дадли в перерывах между громкими всхлипываниями, кстати, абсолютно фальшивыми. — Он... Он всегда все по-по-портит!

— Дадли, мой маленький, мой крошка, пожалуйста, не плачь, мамочка не позволит ему испортить твой день рождения! — вскричала миссис Дурсль, крепко обнимая сына.

"Да они просто мысли читают", — усмехнулся Локи, а вслух заявил:

— Ты лучше подумай, как будешь смотреться один в зоопарке. Все сразу поймут, что у тебя совсем нет друзей.

* * *

Полчаса спустя Гарри стоял перед машиной Дурслей, чтобы вместе с Дадли впервые в своей жизни поехать в зоопарк.

— Вообще-то я не хотел с ними ехать, Локи! Я думал, мы сами... Разве не лучше?

— А день рожденья испортить? К тому же, покажут дорогу и сэкономим на билетах. И еще... — Локи задумчиво посмотрел на машину. — Хочу посмотреть, как это делается. Пора научиться.

— Ты не умеешь? А...

— Нет, я не умею водить все, что движется, во всех мирах. Но мне достаточно посмотреть. Хотя... если он объяснит — будет еще лучше. Думаю, он объяснит.

Прежде чем Гарри сел в машину, дядя Вернон отвел его в сторону.

— Я предупреждаю тебя! — угрожающе произнес он, склонившись к Гарри, и лицо его побагровело. — Я предупреждаю тебя, мальчишка, если ты что-то выкинешь, что угодно, то чуланом ты уже не обойдешься! А уж в нем ты просидишь взаперти до самого Рождества!

— Я буду хорошо себя вести! — пообещал Гарри, радостно сознавая, что это обещание они точно нарушат. — Честное слово.

Но дядя Вернон не поверил ему. И на этот раз он был абсолютно прав.

Комментарий к 52. Если у брата праздник

Практически все диалоги второй части переписаны из канона.

История с подаренным Тору Мьёльниром — чистый Марвел, никакой авторской фантазии:

https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A2%D0%BE%D1%80_(Marvel_Comics)

(второй абзац "Вымышленной биографии")

========== 53. Наглядное пособие ==========

* * *

Локи задумчиво смотрел на сменяющиеся за окном пейзажи. Ну надо же... Он ведь не собирался всего этого рассказывать. Никому. Никогда. Хватило и того, что один раз он сорвался в разговоре с отцом и всего один раз с Тором... Но разговора не получилось. Да он и не ждал... И как же непредсказуемо странно свела его жизнь вот с этим земным мальчишкой, который действительно мог что-то понять. Возможно, единственный из всех, кого он встретил за свою долгую жизнь во всей Вселенной. Нелепость какая-то. Так что, действительно, как там говорят у Хесеша, "что вверху, то и внизу"? Те же проблемы, те же чувства?.. Ведь ниже, действительно, некуда. Как некуда было выше...

А мальчик-то отомстить хочет — подумалось почти весело. Испортить. Вот этот вот очень хороший мальчик. Так что же... Злой, мстительный, неблагодарный? Неправда. Очень понимающий и чуткий мальчишка. Или... Он его просто правильно оценить не может? Как там... Ну да, трикстер, не отличающий зла от добра. Или еще лучше — развлекающийся злом. Бред... Да ладно, Хеш, я тебя простил. Но я помню. Может, скажешь, что этот мальчишка тоже?..

Довольно. Больше ему никто такой ерунды не внушит. И не расстроит. Потому что... с ним все в порядке. Всегда было. Как с этим мальчиком. Все в полном порядке.

— Спасибо тебе, Гарри...

— За что?

— Да так... Просто за то, что ты есть.

Он помолчал, о чем-то раздумывая, затем решительно тряхнул головой.

— И знаешь что? Ты больше никогда не будешь ему завидовать. У тебя будет потрясающий день рождения и самые лучшие подарки. Когда он, кстати?

— Тридцать первого... Чуть больше, чем через месяц.

— Хорошо. Успеем. Ты правда этого заслуживаешь. Я... не смог сделать этого для себя. Пока не смог. Но для тебя сделаю. Веришь?..

* * *

Машина резво бежала по шоссе, а дядя Вернон жаловался тете Петунье на окружающий мир. Он вообще очень любил жаловаться: на людей, с которыми работал, на Гарри, на совет директоров банка, с которым была связана его фирма, и снова на Гарри. Банк и Гарри были его любимыми — то есть нелюбимыми — предметами. Однако сегодня главным объектом претензий дяди Вернона стали мотоциклы.

— Носятся, как сумасшедшие, вот мерзкое хулиганье! — проворчал он, когда их обогнал мотоцикл.

— А мне на днях приснился мотоцикл, — неожиданно для всех, включая себя самого, произнес Гарри, вдруг вспомнив свой сон. — Я летел на нем по небу. А потом в меня кто-то выстрелил из лука, и я поймал стрелу перед самой шеей.

Дядя Вернон чуть не въехал в идущую впереди машину. К счастью, он успел затормозить, а потом рывком повернулся к Гарри — его лицо напоминало гигантскую свеклу с усами.

— МОТОЦИКЛЫ НЕ ЛЕТАЮТ! СТРЕЛУ НЕЛЬЗЯ ПОЙМАТЬ!!! — проорал он. Дадли захихикал.

— Да, я знаю, — быстро сказал Гарри. — Это был просто сон.

Он уже пожалел, что открыл рот. Дурсли терпеть не могли, когда он задавал вопросы, но еще больше они ненавидели, когда он говорил о чем-то странном, и не имело значения, был ли это сон или он увидел что-то такое в мультфильме. Дурсли сразу начинали сходить с ума, словно им казалось, что это его собственные идеи. Совершенно лишние и очень опасные идеи.

Но еще больше он пожалел, когда увидел выражение лица Локи. До этого Гарри никогда не видел, чтобы бог чего-то боялся, но на этот раз он выглядел явно испуганным.

— Это плохо, да? Плохо, что мне это приснилось?

— Я не в восторге от того, что это может означать.

— Но ведь это был просто сон, — повторил Гарри то же самое, что до этого сказал дяде.

— Да. Просто сон, — задумчиво повторил бог.

Просто сон? Конечно. Просто его сон, приснившийся мальчишке. И оставаться на ночь он больше здесь не будет. По крайней мере, постарается. Кто знает, чем это чревато вообще. И это помимо того, что ему может присниться много такого, чего Гарри не стоит показывать никогда. Мальчик может и не понимать, откуда такие сны. Но это только до тех пор, пока его кто-то во сне не окликнет по имени. Ууу... Как же вовремя он все же проснулся... Вот уж всего последующего мальчишке точно знать не следует. Еще хорошо, что малец не понял, вместе с кем и против кого он воевал. И что там творилось внизу...

Ладно, об этом подумаем после, пора вернуться к задуманному, пока с двух сторон от дороги тянутся поля.

— А ты что хихикаешь? — тихо шепнул он хрустящему чипсами Дадли. — Тебе ни наяву, ни во сне мотоцикл не светит. И машина тоже. А вот я водил. И мне за это ничего не было.

Улыбка пропала с лица кузена, он нахмурился и засопел.

— А это так здорово! — продолжил подогревать его Локи. — Вот если бы мне родители были должны два подарка, разве я бы просил купить их еще какую-нибудь ерунду? Я бы попросил их научить меня водить машину! Но только тебе все равно никог...

— Мама! — Дадли с остервенением затряс спинку сиденья Петуньи. — МА-МА!!!

* * *

Через пять минут они свернули с шоссе на проселочную дорогу.

Конечно, Вернон попытался было что-то бубнить на тему "не положено", "рано" и "небезопасно". Но нарастающий вой Дадли, грозящий перерасти в полновесную истерику, испуганно-укоризненное напоминание Петуньи, что доктор сказал, что ребенку нельзя нервничать, и замечание племянника, что вокруг столько совершенно безопасных полей с такими ровными и безлюдными дорожками, быстро сломали его сопротивление.

А дальше как по заказу. Последовал подробнейший инструктаж, в который Дурсль старший вложил явно больше, чем его отпрыск был способен, а главное, хотел, усвоить. После чего Дурсль младший продемонстрировал практически все ошибки, которые можно при этом совершить, да еще и по нескольку раз.

Впрочем, он все же добился своего, и теперь бедный автомобиль с ревом несся по дороге, подымая кучу пыли. Петунья, пересевшая на время занятий назад, замерла, вцепившись в спинки передних сидений, как будто они собирались, по меньшей мере, взлетать. А Дадли, войдя в раж, давил на газ и изрыгал собственное восторженное "БРР-Р-Р-Р", вторя надрывному звуку мотора и полностью игнорируя уже, наверное, десятый отчаянный вопль отца "ПЕРЕКЛЮЧИСЬ!!!".

Гарри открыто смеялся — семейке явно было не до него. Конечно, он хотел бы быть сейчас на месте Дадли, но внутри видел довольную и такую многообещающую улыбку Локи и понимал, что все идет именно так, как надо.

Впрочем, богу вскоре надоело это развлечение, тем более, что в салоне явственно потянуло горелым маслом, а стрелка датчика температуры воды подползла к красной черте. Вернон, скривившись не менее болезненно, чем от памятного удара креплением ковра, так же безуспешно принялся вопить "ОСТАНОВИ!".

Ну, хватит, так можно и до Лондона не доехать, — решил Лафейсон и невинно поинтересовался:

— А если на ходу повернуть ключ, машина заглохнет?

— НЕ ЗАДАВАЙ ИДИОТСКИХ... — пытаясь переорать машину и Дадли, Вернон протянул руку и выключил зажигание.

Машина резко остановилась и повисла тишина. Шумел только вентилятор, вовсю старясь охладить перетруженный мотор. Петунья перевела дыхание и не без труда отцепила побелевшие пальцы от передних кресел. Дурсль достал платок и промокнул лицо и шею, по которым струился пот. Кажется, он собирался побить все рекорды терпения и таки объяснить отпрыску, для чего в автомобиле существует коробка передач, но Дадли уже потерял интерес к вождению.

— В другой раз, па, — заявил он, вылезая из-за руля. — Поехали, я уже проголодался.

Всю оставшуюся дорогу Дадли показывал Гарри язык и стоил мерзкие рожи. А ожившие мистер и миссис Дурсль умильно нахваливали его, заявляя, что их сын — прирожденный гонщик.

Гарри взглянул на Локи. Тот усмехнулся и покачал головой. Как же это понятно. И как знакомо...

* * *

Лондон. 3 километра.

— провозгласил дорожный указатель.

Гарри улыбнулся. Он чувствовал — приключения только начинаются.

========== 54. Исчезнувшее стекло ==========

* * *

Дэвид Фридман сегодня находился в том самом, неоднозначном, состоянии, когда мир кажется слишком странным, а собственная судьба слишком банальной, чтобы и дальше продолжать так жить. Ученые называют это состояние кризисом среднего возраста, о чем Дэвид, к сожалению, не подозревал, в силу своего незаконченного среднего образования. Поэтому он относился к своему положению излишне серьезно, внимательно прислушиваясь ко всем своим ощущениям и, про себя, пафосно называя эту ситуацию, не иначе как переосмыслением жизни. Что может переосмыслить человек, почти без образования, не блещущий особыми талантами и половину жизни проработавший в Лондонском зоопарке? Оказалось, что весьма немало. За последние дни Дэвида посетили самые различные мысли, от "найти девушку и жениться", до "бросить все и начать выращивать брокколи". Только вот менять что-либо было ему, увы, не с руки. Может, и тяжела жизнь работника террариума, но жизнь безработного ничуть не лучше. Однако, если чего-то ждешь, то будь готов, что это таки случится.

Сегодняшний день был вполне обычным. Настолько же обычным и серым, как и многие-многие до него. Где-то, наверное, есть интересные люди, они занимаются интересным делом и живут интересной жизнью. Дэвид часто видел таких. Успешных, улыбчивых, на дорогих машинах... или других, сидящих на байках с серьезным взглядом, в кожаных куртках и сапогах. Обязательно в сапогах, и чтобы из-за отворота выглядывала рукоять ножа. Да. Вот у кого жизнь полна и красочна!

— А я что? — спросил он у дремлющего удава за стеклом, которое сейчас протирал от отпечатков рук беспокойных посетителей. — Я ничто. Я как ты. Флегматичная рептилия, живущая за толстенным стеклом, за которое мне никогда не выбраться, — продолжал он рассказывать свои мысли ползучей гордости террариума — Боа Констриктору. Была, конечно, еще одна "гордость", это Королевская кобра, но с той стервой Дэвид общаться бы не стал, так как не раз ловил от нее укусы, чистя ее "апартаменты". Благо, этой гадине удалили ядовитые железы. Со спокойным же Боа можно было и поболтать. Какой-никакой, а собеседник.

Свою симпатию к змеям, во многом определившую выбор его теперешнего места работы, Дэвид объяснял своими корнями — его мать была дочерью переселенцев из Индии. Среди услышанных от нее в детстве историй были и рассказы о дедушке, в юности уличном факире и заклинателе, умеющем говорить со змеями чуть ли не на их языке. Конечно, он не верил в подобные сказки и, "общаясь" со своими подопечными, особо их реакцией и не интересовался.

В обеденное время террариум, естественно, не закрывался. Но посетителей почти не было, поэтому Дэвид предпочитал в это время хотя бы протереть по-быстрому стекла витрин у своих подопечных, иначе к вечеру они становились совершенно непрозрачными от отпечатков жирных лапок гомонящих детей и потакающих им родителей. Порой Дэвид даже сомневался, что это он работает в зоопарке, а не зоопарк приходит к нему на работу. Вот и сейчас, не успел он протереть и половины витрин, а гомонящая толпа уже оттесняет его от вожделенных пресмыкающихся. И ведь форма работника зоопарка ничего им не говорит.

Тяжелая все-таки работа. Нервная. Вон какая-то слонообразная семейка остервенело стучит по стеклу, пытаясь расшевелить Боа. Бесполезно. Стекло антивибрационное. Причем толстенное. Но, на всякий случай, лучше предупредить, чтобы порядок соблюдали и не обезьянничали. Животные. Еще и с мороженым притащились! Однако, когда Дэвид приблизился к безобразникам, те уже прекратили бесплодные попытки добудиться удава и пошли искать себе новую жертву, оставив, в знак своего неодобрения, белесые потеки эскимо на недавно вылизанном стекле. У витрины остался только один черноволосый мальчуган, неодобрительно посматривающий то на удаляющееся семейство, то на липкие молочные разводы. Но, так как тот вел себя вполне прилично, Дэвид решил ничего не предпринимать. К тому же парень тоже зачем-то решил поговорить с Боа, как это любил частенько делать сам Дэвид. Хмыкнув про себя, Фридман отвернулся, скрываясь в тени подсобки: нужно было помыть тряпки и покормить мышей. Вот тоже, еще одна деталь, демонстрирующая всю тщетность бытия: кормить корм.

Долго, однако, ему не пришлось заниматься сим неблагодарным делом. Снаружи послышались крики и чья-то громкая ругань, из чего можно было сделать заключение, что сегодняшний день все-таки отличается от обычных серых будней. Выскочив за дверь, Дэвид застал занимательнейшую картину: то беспокойное слоноподобное семейство таки выломало стекло к Боа! И ладно бы на этом успокоилось! Так ведь нет, младший белобрысый хряк не придумал ничего лучше, как полезть к испуганной змее обниматься. Удавы, в целом, вполне мирные и спокойные животные, но, тем не менее, весьма опасные. Известно немало случаев, когда они душили насмерть как детей, так и взрослых людей. Чего уж говорить о Боа — способном легко задушить крупное парнокопытное... К которым, судя по всему, относились и данные конкретные посетители. К счастью, сонную рептилию, еще не успевшую переварить утреннего кролика, больше беспокоили попытки освободиться самой, чем кого бы то ни было душить.

События же продолжали развиваться: мелкий хряк истошно орал, пытаясь отползти от копошащейся под ним трехметровой змеи. В этом ему то ли помогал, то ли мешал матерящийся старший хряк, за спиной которого сгрудилась гомонящая толпа любопытных, подбадривающих криками самих участников представления. Хуже всего было то, что Дэвид никак не мог пробиться к проему и разобраться с этими двумя живодерами. Собравшаяся публика начисто игнорировала не только форму сотрудника, но и переходящие в мат голосовые потуги докричаться до их разума. Даже попытка опуститься на колени и просочиться ближе, между ног посетителей, почти ничего не дала. Ничего, кроме одной очень странной сцены... Очень...

Краем глаза Дэвид заметил появление на сцене самого директора террариума, весьма нервного последний год из-за риска закрытия зоопарка. А уж после сегодняшнего в этом сомневаться точно не приходилось. Зоопарк переживал не лучшие времена, и подобный удар милосердия вряд ли сможет пережить. Поэтому, приблизившись и разглядев причину столпотворения, директор замер с круглыми глазами и хлопая ртом, как рыба, в попытках в полной мере осмыслить значение инцидента. Не сказать, что Дэвид был в лучшем состоянии, хотя и по другой причине. Он пытался осмыслить, не привиделось ли ему, как тот черноволосый мальчуган реально что-то нашептывал освободившемуся из-под хряка удаву... Но это еще ничего. Удав кивал! Сюрреализм ситуации, когда сам Дэвид стоял на карачках, над ним нависала галдящая толпа посетителей, в террариуме барахтались два человекоподобных свина... или свиноподобных человека? Сейчас Фридман не был уверен ни в чем. А прямо перед ним сидел мальчишка и с хитрющей улыбкой что-то советовал трехметровому удаву...

Из прострации его вывел крик, судя по всему, закончившего инструктаж, паренька:

— Змея! Она на полу! Спасите!!!

Фраза эта возымела чудотворное воздействие, выводя из прострации не только Дэвида, но и, к сожалению, толпу. Сам Фридман, так и не пробившийся ни на фут ближе к очагу происшествия, успел отползти к двери в подсобку, в то время как директора буквально вытолкали из коридора паникующие посетители. Люди кричали, толкались и пытались залезть друг другу на головы.

Очумевший удав, скользящий между ног бегущих посетителей, не добавлял тем ни капли спокойствия. Не добавлял он спокойствия и Дэвиду, чувствующему больше беспокойства за змею, чем за самих гостей зоопарка. Наверное, поэтому он бросился не к белобрысым слонопотамам, устроившим весь этот беспредел, и даже не к худющей бабе, вцепившейся в какого-то щуплого мужичка мертвой хваткой и истерично орущей что-то про бессовестных воров... нет, Дэвид поспешил за устремившимся на выход Боа Констриктором.

Странно, само по себе, было уже то, что змея держалась среди людей. Такое количество вибраций вокруг должно было сильно пугать животное, вынуждая ползти в другую сторону, чего не происходило, вплоть до выхода из террариума. Там толпа рассосалась, принявшись тут же потрясать небо кулаками и изысканно расхваливать руководство зоопарка, в то время как удав, тихой сапой, сместился в кусты рядом со входом в служебную раздевалку.

"Слишком странное поведение для животных", — подумал Дэвид. И в этот момент он вовсе не имел ввиду посетителей, отошедших от шока и начавших хватать друг друга за грудки, обвиняя в попорченной одежде, оттоптанных туфлях, выдранных волосах и прочих неприятностях. Да что там говорить, даже макаки из соседнего вольера, увлеченно пытающиеся повторить увиденное безобразие в своем маленьком мирке, выглядели намного более цивилизованно и человечно. Животные. Однако, эта мысль не помешала Фридману медленно приблизиться к кустам и заглянуть за них, в поисках подопечного создания. Рептилия же спокойно оглядывалась, пробуя воздух языком. Причем выглядел удав в данный момент, как турист, попавший на перекресток в незнакомом городе и раздумывающий, куда повернуть. Да, это было странным. То есть, не менее странным, чем все, что происходило до этого. Но ведь была еще более странная деталь! Сейчас, когда змея расправила кольца и почти не двигалась, стало отчетливо видно, что пигментация чешуек выложила на ее теле вполне различимую надпись:

Люди добрые, мне нужна помощь. Еще яйцом я был похищен у родителей и помещен в заточение. Кто-нибудь, помогите связаться с посольством Бразилии для депортации на родину.

Нужно отдать ему должное, Дэвид был не из тех людей, что склонен сомневаться в том, что говорят ему глаза. Более того, он был непрошибаемым прагматиком, не испытывающим ни малейшего пиетета перед "странностями" и "загадочностями". Возможно, если бы во дворе его дома приземлилась летающая тарелка и, вышедший из нее инопланетянин вдруг спросил у него дорогу к Биг Бену, Фридман, нисколько не растерявшись, указал бы верный путь. Однако сейчас некоторые сомнения в своей адекватности испытывал даже он.

"Это, наверное, знак судьбы", — решил Дэвид, вспомнив о тяжких думах, преследующих его в последнее время, и продолжил уже вслух:

— Эй, приятель!

Змея, зашипев, вздрогнула и повернулась, сворачивая кольца.

— Спокойно, друг, — поднял руки Дэвид, — Хочешь в Бразилию? На свободу? — змея неуверенно кивнула, и на этот раз Дэвиду не могло показаться. Его даже перестало волновать, что змея явно понимала человеческую речь, не говоря уже о том факте, что змеи, в силу своей физиологии, как бы не способны разбирать даже звуки, эту речь составляющие. — Я, если честно, тоже. Надоело сидеть здесь, взаперти. Зоопарк теперь-то уж точно закроют, а что мне здесь делать без работы? Помогу, чем смогу!

Чем помочь, Фридман, на самом деле, даже не представлял. Денег у него особых не было. Квартиру он снимал, а без зарплаты это будет делать сложно... Над абсурдностью самой ситуации он в тот момент уже не думал. Да и если бы думал... от своих решений он отказываться не привык. И раз сама судьба посылает ему такие знаки, игнорировать их было бы полнейшим неблагоразумием.

Когда Фридман вернулся в террариум, там полным ходом шли разборки между белобрысыми живодерами, поддакивающей им женщиной, цепко державшейся за понурого мужичка, и оклемавшимся директором:

— Где стекло!? Что это за зоопарк, в котором опасные животные ничем не отделены от уважаемых...

"... уважаемых рептилий", — про себя закончил подошедший Дэвид.

— Да! За стекло я вам отдельный счет пришлю! — кричал в ответ директор, — Кто выломал, тот и платит!

— Мы ничего не ломали! — вклинилась худосочная женщина с лошадиным лицом. — У вас в зоопарке воры и преступники на каждом шагу! Никаких мер безопасности! — вопила она, гневно потрясая своим щупленьким заложником.

— Да-да, стекло само исчезло, — подал голос младший хряк.

— Никуда оно не исчезло! Не могло два квадратных метра антивибрационного стекла просто исчезнуть! Вы это все специально устроили... Где сообщники ваши?! — брызгал слюной потерявший всякий страх, директор, гневно буравя глазами даму и ее грустящую жертву. А чего бояться? После такого ему, как и Дэвиду, по-любому придется искать другую работу. И так чудом под все эти сокращения не попали.

— Папа, ну скажи ему! Я ничего не ломал! Оно само, а потом меня змея чуть не задушила!

— Вот!!! Моему сыну угрожала опасность! — тряс кулаком старший хряк.

— А меня еще и обокрали! — подключилась баба и снова принялась трясти мужичком, крича ему в лицо: — Признавайся, где моя сумочка!

— Я ничего не крал! Наоборот, я хотел помочь вернуть вашу сумочку! — оправдывался мужичок, с надеждой кося на директора. — Это все змея! Она схватила сумочку, когда я поднял ее... чтобы вернуть хозяйке, естественно! Схватила и уползла! Клянусь.

— Ваш ненормальный питон не только чуть не задушил моего сына, но еще и обокрал мою жену! — вконец рассвирепел хряк... хотя нет, скорее боров, это слово лучше описывает его преображение.

— Я своими глазами видел, как ваш ненормальный сынок сам полез душить редчайшего представителя семейства боидов!

Ну, тут Дэвид был не совсем согласен, этот "редчайший представитель" был обыкновенным удавом, каких можно даже дома содержать. Единственное, что его выделяло на фоне других представителей своего вида, это ненормально большой размер. Молодой самец, выросший в неволе, и длиной чуть за три метра. Это, безусловно, делало его знаменитым.

— Не смейте называть моего сына НЕНОРМАЛЬНЫМ! — заорал в ответ покрасневший "самец семейства". Вот только инфаркта нам тут и не хватало...

Дэвид смог заметить, что в этот момент из подсобки выскользнул давешний черноволосый мальчуган, однако он никак не стал акцентировать на этом внимания. В текущих условиях Дэвиду на самом деле было плевать и на это. Точнее, ему совершенно не улыбалось озвучивать собственные умозаключения, и на это были вполне понятные причины. Дела это не изменит, а проблем может возникнуть много. Сам Дэвид частенько предпочитал промолчать в подобных ситуациях, хотя, сложить вместе мальчика, говорящего со змеями, его хитрую улыбку, вора, обокраденного рептилией, и подсобку не составляло большого труда.

Набравший полную грудь воздуха директор, тем временем, не растерялся:

— Нормальным его слишком трудно назвать! Он полез в террариум к Боа Констриктору! Налицо отсутствие инстинкта самосохранения. Да что там говорить, сын от отца — яблоко от яблони! Змея никак не могла украсть сумочку, потому что это змея. Тьфу... Да вам всем стоит обратиться к врачу!

— А откуда вы узнали про справку у Дадли? — высунулся черноволосый мальчуган, пока раскрасневшийся боров выпячивал челюсть и раздувал щеки в поисках адекватного ответа директору.

Наступившую тишину вполне можно было резать ножом. Мужичок, наконец отпущенный попавшей в прострацию женщиной, медленно и по стеночке смещался к выходу. Вконец побагровевший старший хряк, хрипло и тяжело дыша, надвигался на кажущегося смущенным мальчишку. Младший, промокший в "джунглях" террариума, хряк ежился и озадаченно крутил головой на толстой шее, а на лице его застыло полноценное осознание вселенской несправедливости.

— Ой, дядя Вернон, а я, кажется, нашел ваш пейджер... Наверное, выпал, когда вы помогали Дадли выбираться!

При этом он протянул черную коробочку прибора стоявшей ближе к нему женщине с лошадиным лицом.

На фоне сегодняшних событий, реакция на данную фразу этой странной семейки совсем не выглядела удивительной. Ну, подумаешь, женщина, машинально взглянув на экран, прищурилась и недоверчиво уставилась на почему-то выпятившего глаза и вмиг сдувшегося борова, а на лице у черноволосого хитреца расползлась довольно-таки зловещая улыбочка.

В итоге договорились, что Вернон Дурсль покроет стоимость ремонта террариума и возместит закупку нового удава, или лечение старого, если того смогут найти. Судя по довольной харе директора, он уже запланировал "прощальный хлопок дверью", явно рассчитывая прилично нагреть этого толстяка.

Дэвиду же хлопать было нечем. Он отлично осознавал ситуацию и особо ни на что не надеялся.

"Разве что на новую жизнь", — думал Фридман, с предвкушением шагая к выходу, ведь... "Приключения рядом", — настукивало его сердце, еще когда он только прятал расслабившегося удава у себя в раздевалке.

Комментарий к 54. Исчезнувшее стекло

Глава полностью принадлежит перу RussoVolante ( https://ficbook.net/authors/989461 )

Так что, кому интересна дальнейшая судьба Дэвида Фридмана и удава, смогут вскоре проследить за ними в его новом фанфике:

https://ficbook.net/readfic/3669445

========== 55. Берегись автомобиля ==========

* * *

Гарри сидел на заднем сиденье, зажатый в угол беспрерывно ноющим и трясущимся то ли от холода, то ли от пережитых волнений Дадли. Петунья, перебазировшаяся туда же, постоянно поправляла на сыне клетчатый плед, словно пытаясь запеленать. А Вернон со злостью крутил баранку и через зеркало заднего вида кидал на племянника такие свирепые взгляды, что Гарри никак не мог отогнать от себя мысль, что начало дня было чересчур хорошим для того, чтобы таким же оказался и его конец.

А ведь так все хорошо начиналось. Еще на входе в зоопарк Дадли потребовал себе шоколадное мороженое, но когда он развернул его, мороженое оказалось белым. Расчет Локи был верен — Дадли истребовал другое, а это сунули Гарри. Шоколад был очень вкусным, и то, что Гарри пришлось и дальше подкрашивать его после каждого укуса, ни капли его не портило.

Затем, когда они обедали в ресторанчике, Дадли закатил истерику по поводу слишком маленького куска торта, и дядя Вернон заказал ему кусок побольше, а остатки маленького передвинули Гарри. Но когда кузену принесли его кусок, тот сравнил его с тем, что теперь лежал на тарелке у Гарри, и немедленно потребовал поменять обратно. Гарри, конечно, не возражал и еле держался, чтобы не подавиться от смеха. Потому что в результате их маленьких манипуляций с увеличением-уменьшением, они остались с целым большим куском, а Дадли — все с тем же надкусанным маленьким.

А потом они смотрели зверей, и Гарри пробовал подозвать их, и почти все подходили. А в детской секции даже удалось погладить жирафенка, и это несмотря на то, что Дадли пытался подманить его куском круассана. В общем, все было замечательно, пока они не пришли в террариум.

И тут почему-то бог помрачнел. Гарри это почувствовал сразу. Локи словно бы ушел в себя, он перестал придумывать всякие "сюрпризы" для Дадли и только молча взирал на змей, находящихся за стеклами.

— Как же это знакомо, — прошептал бог, когда они остановились возле самой большой змеи. — Ты сильный, красивый, опасный... А за стекло не вырваться. Н и к а к.

Удав приподнял голову, встретился с ними глазами и печально кивнул.

— Он... он тебя понимает! — Гарри смотрел на змею, выпучив глаза. — Ты... ты умеешь говорить со змеями?

— Ооо... Не совсем так... не настолько. Я думаю, не ошибусь, если скажу, — Локи моментально воспрянул духом, теперь в глазах его светился неподдельный интерес, — что это ты умеешь. Попробуй.

* * *

Интересный дар, необычный. Конечно, он о таком слышал. Читал. И считал... преувеличением. Фантазиями смертных на тему. Маг может повелевать животными, совсем с ними не разговаривая. А если и говоришь при этом какие-то слова, то это скорее для себя, так желание легче оформить, чтобы точнее передать. Но здесь... Здесь абсолютно другое. Некий язык из специальных заклинаний, передающихся настолько точно... Дар. Почти такой же, как у него к языкам существ разумных. И все же... немного другой. Дар, видимо, здорово подстегивающий разум животного, переводящий его при контакте на несколько другой уровень. Позволяющий облекать мысли в слова и возвращать обратно.

Это же... В голове закрутились возможности. В Асгарде это бы мало что дало, но здесь, где вокруг смертные, которые отчаянно боятся змей... И неспроста ж боятся. Стало весело.

Гарри на полном серьезе и с великим почтением шептался с удавом, который уныло "рассказывал", что никогда не был в Бразилии. Ууу... Ну, прямо трагедия всетеррариумного масштаба! И тогда захотелось...

Рука провела вдоль узорчатого тела, слагая надпись. Змея изогнулась, перекладывая свои огромные кольца, и стала это читать.

Он увлекся. Это было настолько смешно и необычно, что он на несколько мгновений совершенно потерял контроль над обстановкой. Забыл, что они не одни, и что поблизости находятся создания, отнюдь недружелюбные. Иначе он, конечно, не пропустил бы эту идиотскую атаку полоумного кузена сбоку, в результате которой они с Гарри, уже в который раз в этом мире, спикировали лицом в бетонный пол. Но, прежде чем бог успел придумать, чем адекватно, а главное — незаметно, ответить, комок досады и злости подпер к самому горлу и сформировал нечто, что мальчишка, даже не пытаясь сдержаться, тут же швырнул в сторону обидчика. Дезинтеграция... Дематериализация... Исключение из реальности. Что-то такое, отчего на секунду показалось, что от наглого свиненыша сейчас и следа не останется. Ооо... За какие-то доли секунды в голове пронеслись варианты дальнейшего их существования... весьма осложненного этим фактом, существования. Но заклятие обрушилось на стекло, моментально удалив его из реальности. Бесследное исчезновение...

Шикарно. Немыслимое везение. Сложнейшее заклятие, со структурой, создать которую и под руководством опытного наставника было бы непросто, сформировалось просто в порыве, в результате плохо осознанного желания. И как повезло, что он присутствовал при этом всплеске. Заставить Гарри повторить это... Не вышло бы. Хоть сто раз вызывай эти чувства. Весьма неприятные, кстати, чувства — досады, злости, поражения... Вызвать легко, но повторить... Но сейчас он был здесь, и заклятие ярко отпечаталось в памяти.

— Только не колдуй больше, — шепнул он Гарри. — Только ничего такого не сделай.

Попробовать, применить... повторить, чтобы закрепилось. Ничем не сбить это ощущение, эту память. Он старался сохранить в памяти всю эту структуру, как опытный музыкант хранит сложнейшую мелодию, стараясь не сбить ее какими-нибудь другими, прежде чем перенесет ее на ноты. Или воспроизведет. Запомнив уже навсегда.

Он не стал даже убирать надпись с тела змеи, хотя для этого хватило бы одной Финиты. И как же он испугался, что собьет ощущение, когда удав, проползая, выдал ему свое "С-с-спасибо, амиго"...

Не помешало, не сбил. Это колдовство задействовалось как бы отдельно, как будто шло и вовсе не от него... не от Гарри. Испытанное облегчение подстегнуло его на продолжение концерта — благо дядюшка с братцем презабавно полоскались в корыте террариума. А что уже терять? Стекло уж никак не спишешь на что-то естественное и к ним не имеющее отношения. И после всех угроз... А потому и идеи заодно ограбить тетушку и подставить Дурсля с еще вчера скинутым и сохраненным на пейджере сообщением показались очень своевременными и забавными.

Теперь же, когда он сидел зажатый в угол трясущимся и ноющим жирным телом и ловил злобные и полные решимости взгляды Дурсля, таким забавным происходящее больше не выглядело. Еще менее забавным выглядело будущее.

Лафейсон не любил, когда на него так смотрят. Особенно те, кто явно сильней. Хотя, учитывая последние события, о силе можно было бы уже и поспорить. Да, и наверное, придется. Все зависит от того, сможет ли он настроить Дурслей и дальше играть в непонимание или нет. Но то, что Дурсль старший никак не хотел признать на словах, все явственней читалось в его взгляде.

* * *

Гарри изо всех сил старался не поддаваться страху. Ну, и что, что дядя шипит, как разогретый утюг, и смотрит на него похлеще той кобры, к которой Дадли стучался перед тем, как подойти к удаву. Локи же не боится? Нет... Точно нет. Хотя, бог, конечно, напряжен. И молчит. Может, сердится на него за то, что Гарри не сдержался и так подставился? Да нет — потом ведь было так весело...

А вот теперь — страшно.

* * *

— А Гарри с ней разговаривал, — неожиданно пожаловался матери Дадли.

— Дадли, ты что? — Локи старался как можно аккуратнее подбирать слова. Еще одно упоминание о "ненормальности" грозило спровоцировать взрыв. — Со змеей нельзя разговаривать. Правда, тетя?

— ПРЕКРАТИ РАЗЫГРЫВАТЬ ИЗ СЕБЯ ИДИОТА! — предупредить взрыв все-таки не удалось: разогретое до критической температуры взрывчатое вещество рвалось разрушать.

Вернон ударил по тормозам и резко повернулся к сидящим сзади, чуть не свернув при этом спинку своего сидения.

Секунду Гарри казалось, что сейчас переднее сиденье не выдержит, и дядя всей своей тушей обрушится прямо на него. Деваться при этом было некуда — он и так, как мог, зажался в своем уголке.

"Только не колдуй!" — напомнил ему голос бога, но в то же мгновение ситуация разрешилась. Послышался визг тормозов, а через несколько секунд к водительской дверце подбежал разозленный и напуганный водитель задней машины.

Дурсль, пыхтя и неестественно вывернувшись, пытался ухватить Гарри своими ручищами. Подбежавший забарабанил в боковое стекло, а сзади раздались нетерпеливые гудки собравшихся машин.

— Вернон! Оставь его! Мы тут не одни. Давай уже поскорей доедем до дома...

— Мы доедем до дома. Мы доедем до дома! ... ВОН!!! — заорал дядя на настырного водителя так, что тот с ужасом отшатнулся и, покачивая головой, поспешил к своему автомобилю.

* * *

На трассе, как ни странно, мистер Дурсль почти успокоился. Он уже не напоминал собравшийся взрываться котел, а его маленькие глазки не метали молнии. Зато во взгляде читалась еще большая решимость, и так же решительно были сжаты пухлые губы под моржовыми усами.

— Ну, погоди у меня, — Вернон резко крутанул рулем, почти на всей скорости сворачивая на боковую дорогу. Машину занесло, хорошенько тряхнув и подкинув всех пассажиров.

— Я не хочу больше водить, па! Я домой хочу-у-у...

— Вернон?

— Не ныть, сын! И приготовься мне помогать, Петуния. Если этот... Если этот начнет еще что-нибудь вытворять в этом духе... С этим нужно покончить! С этой опасной чепухой! Ты распоясался не на шутку, — стрельнул он через зеркало глазами в Гарри. — А ведь я предупреждал... Хорошая порка — это единственное, что способно тебя вылечить раз и навсегда!

— Вернон, может, все же сначала домой? — робко поинтересовалась Петунья. — Дадли промок и...

— Дома его вопли могут услышать соседи! А орать он будет. Потому что я постараюсь сделать этот урок очень запоминающимся!

"Локи..." — у Гарри бешено колотилось сердце. Машина неслась по проселочной дороге в сторону леса.

Чувство возмущения и обиды все росло и росло. Ну что ж, все понятно. И тянуть больше некуда. Потому что, защищаться придется. И защищаться придется магией, не ножом же этого борова резать...

— Вы бы, дядя, хоть объяснили, в чем именно я виноват, — холодно обратился к нему Локи. — Либо "опасная чепуха" существует, и вам придется это признать, либо нет, и тогда вы собираетесь меня наказывать за то, что не существует, то есть ни за что.

Мистер Дурсль прикусил ус, раздраженно-задумчиво его пожевал и изрыгнул фразу, традиционно используемую проигравшим в логическом споре:

— НЕ УМНИЧАЙ!

Силу логикой не пробьешь, Лафейсон. Не знал? Знал, конечно. Еще как...

Сбоку потянулись заросли молодого леса, и Дурсль свернул туда. Машину стало подкидывать на корнях, а по лобовому стеклу захлестали ветки.

Видимо, эти самые ветки навели Вернона на новую мысль.

— Ты думаешь, что я просто дам тебе ремня, мальчик? — отвратительно-самодовольно оскалился он. — Нет. Ремнем я тебя свяжу.

Ну, хватит! Заклятие... Которое он уловил и запомнил. Запечатлел в уме, в нервной системе, во всем теле. Оно рвалось наружу, подпитываемое теми же эмоциями, дрожало в кончиках пальцев... И к которому, он уже чувствовал, довольно точно подобрал заклинание. Он выставил перед собой обе ладони, словно надавливая и толкая...

— Ванеско!

Лобовое стекло странно замерцало, подернулось сеткой переливающихся нитей и исчезло. Ветки захлестали Вернона по лицу. От неожиданности Дурсль выпустил руль, выставляя вперед руки в инстинктивной попытке защититься. Машина, потерявшая управление, вильнула в сторону и, застряв в ближайших кустах, заглохла.

— СТЕКЛО!!! Верни немедленно его на место, паршивец!

— Сейчас, только отдохну немножко, — рассмеялся Лафейсон. — Да и вообще, о чем вы меня просите? Этого же не существует.

Хорошо. Получилось. И все же... Немножко не то. К заклинанию явно не хватало... не хватало какого-то уточнения.

Вернон не без труда открыл дверцу и выломился прямо в кусты. Продравшись сквозь них, он некоторое время, сокрушенно крякая, осматривал пострадавший автомобиль. Автомобиль, который еще недавно был совсем новым, и которым он так гордился.

— Ничего, мальчик, игры закончились. Сейчас ты поплатишься и за это, — процедил он и начал расстегивать свой выходной ремень. — Петуния!

Женщина попыталась приоткрыть свою дверь, но густые ветви кустов упруго пружинили, мешая ей выйти.

— Не ту дверь, отопри замок этой! — и Вернон, словно лесной вепрь, стал прорываться к двери, возле которой сидел Гарри.

— Ванеско! — неизвестно откуда появившимся карандашом мальчишка ткнул в часики на протянутой руке тети, и пока она обескураженно трогала пальцем ставшую доступной стрелку, оттолкнул навалившегося на него Дадли и перепрыгнул за руль.

А вот теперь — покатаемся. Взревел мотор, и машина, рывком освободившись из кустов, задом выскочила на лесную дорогу.

— КУДА-А! НЕ СМЕТЬ!!!

Две жирные лапищи метнулись сквозь открытый оконный проем к шее Гарри. Несколько секунд положение было критическим, но Локи резко прибавил газу, и Вернон распластался на капоте.

* * *

Мистер Дурсль весьма ошибался, полагая, что сворачивает с дороги в тихом безлюдном месте. Да такое вообще вряд ли можно найти в ближайших окрестностях Лондона.

Так что, в течение следующих десяти минут несущийся задом автомобиль с распятым толстяком на капоте попеременно с удивлением наблюдали: лицеисты на пикнике, уединившаяся в автомобиле парочка и пациенты санатория для душевнонобольных.

— А я-то считал, что родственники упрятали меня сюда напрасно, — нервно потряхивая головой, заявил худой седоватый мужчина. — Почудится же...

— Конечно, напрасно, — подкатил на коляске к нему лысый тип, постоянно поглаживающий свою макушку. — Настоящие-то психи — вон они, на машинке катаются.

* * *

— Локи, а ты... Ты передом не можешь? И... мы, кажется, едем не туда, — наконец-то набрался духу Гарри.

— Ты лучше спроси, откуда я умею задом, — все так же задорно глядя в зеркало и ловко руля по извилистой дороге, рассмеялся бог. — Он ведь этого не показывал. Нельзя тормозить, — пояснил он. — Туша въедет по инерции прямо к нам. О! Кажется, мост впереди. Попадем?

— Локи, ты сумасшедший! — с восторгом завопил Гарри.

— Только заметил? Глаза не зажмуривай — промахнемся точно. Что эти значки значат?

— "Мост закрыт", "Идут ремонтные работы"...

— А-А-А-А! — дружно заорали Дурсли, когда машина пронеслась по мосту, сшибая заграждения и обрушивая вниз бревна.

— Ты видел это? — рыбак, живописно расположившийся с удочкой на берегу, окликнул товарища в лодке. — Какие-то психи опять разрушили мост. Решили, видимо, что при движении задним ходом нагрузка меньше.

— Да тихо ты! Психов полно, а у меня, кажется, клюет.

* * *

Ну вот, впереди разъезд, и он уже тоже готов, чтобы применить какое-либо заклинание.

Машина залихватски разворачивается на месте, скидывая Дурсля в песок. Всего момент, чтобы переключиться, но Вернон, проявляя невиданную для себя прыть, вновь устремляется к проему. Не тут-то было — "Финита!", и жирные дядины пальцы ударяются о стекло.

— Как я и обещал, дядя, — улыбается Лафейсон. — Отдохнул и вернул на место.

— Останови! Останови немедленно! — наконец-то к Петунье вернулся дар речи. — Останови, или я... Ты не можешь ехать! Ты или врежешься, или тебя остановит полиция! И ты не знаешь дороги... И мы не можем здесь бросить Вернона!

— Почему нет? Он же хочет вас бросить. Вас и Дадли.

— Замолкни! — истерично заверещала она и, перегнувшись вперед, обеими руками вцепилась в руль.

Отчаянная борьба длилась недолго — детские руки не смогли противостоять такому натиску, и Локи успел только нажать на тормоз, максимально гася скорость, прежде чем машина соскочила с дороги и застряла колесом в осушительной канаве.

Ну, вот и приехали. Без буксира не выбраться. По дороге, не так чтобы быстро, но очень целенаправленно, прихрамывал в их направлении Дурсль. И, как ни печально, но пора уходить. С тремя не справиться. Тем более, что он очень устал от колдовства.

Лафейсон выбрался из-за руля и, хлопнув дверью, направился прямиком в лес с другой стороны дороги.

— Эй! Ты куда? Немедленно вернись, негодный мальчишка! Ты слышишь?! — Петунья тоже выскочила из машины и устремилась за ним. Но перед первыми же зарослями она остановилась, как вкопанная.

Гарри подумал, что это должно было выглядеть очень эффектно. Он шел прямо сквозь зеленую гущу, а ветки послушно укорачивались перед ним, чтобы тут же сомкнуться сзади. Наверное, так ходят какие-нибудь могущественные повелители леса... друиды или эльфы. Но он-то знал, что это всего лишь Редуцио, Финита и Энгоргио — мастерски и вовремя используемые Локи три заклинания, в которых они так упорно упражнялись только вчера.

* * *

Дадли уныло наблюдал, как отец не без труда доковылял до места происшествия. В канаве застряла грязная, обшарпанная и помятая колымага, которую назвать машиной уже не поворачивался язык.

Дадли был голоден, он пропустил пять телевизионных программ, которые собирался посмотреть, и он никогда еще не делал таких долгих перерывов между компьютерными сражениями с пришельцами и чудовищами.

Дождаться помощи в выходной на проселочной дороге оказалось нереальным, и им всем троим пришлось пешком тащиться в ближайшее селение. После того, как машину, наконец, вытащили, их продержали в полиции до самого вечера, заставив мистера Дурсля пройти несколько экспертиз, так как ни он, ни миссис Дурсль, так и не могли связно объяснить, где и при каких обстоятельствах им удалось так разнообразно изувечить машину. Потом там же они несколько раз переписывали заявление о пропаже племянника, наслушавшись уже о том, как можно столько заниматься машиной и забыть о ребенке.

Когда они вернулись домой, было уже за полночь, и у Дадли слипались глаза, раскалывалась голова и сводило желудок. Такого паршивого дня никогда еще не было в его жизни. И ведь подумать только — это был его день рождения!

Комментарий к 55. Берегись автомобиля

Эванеско — Evanesco (лат) — исчезать, пропадать. Канонное заклинание.

Ванеско — Vanesco (лат) — пропадать, исчезать, улетучиваться. Заклинание, которое подобрал Локи.

========== 56. Вместе весело шагать по просторам ==========

* * *

Лафейсон остановился прямо посреди густых зарослей и поморщился. Засунул руку в карман, достал мятную жевательную резинку, отправил в рот.

— Колдовать можешь?

— Я? — Гарри по уже выработанной привычке бросил взгляд на пуговицу на рукаве. — Энгоргио... Колор рэд! Да, могу.

— Сделай мимикрию.

— Что?

— Покрась себя в зеленый. Вот в такой, — Локи взялся за один лист куста. — Полностью.

— Ааа... Колор грин, колор, колор, колор, колор... — Гарри вопросительно взглянул на бога.

— Полностью — это полностью. Не только одежду, волосы и кожу. Губы, белки глаз, зрачки, брови и ресницы — тоже. И на спине на рубашке цвет отличается. Я сказал — в такой, — и он снова потянул за листочек.

— Да, Локи.

— Хорошо.

Он развернулся и раздвинул мешающие обзору ветки. Петунья, оглядываясь, возвращалась к машине. В ушах все еще стоял ее крик. Туда же, наконец, добрел Вернон и, тяжело оперевшись на капот, пытался отдышаться. Некоторое время они что-то решали, потом сели в насмерть застрявший искореженный автомобиль.

— Ну что же... Неплохо испортили... — он вновь развернулся и, царапаясь об упругие ветки, выбрался на более-менее открытый участок леса. Облокотился спиной о ствол какого-то дерева и досадливо стукнул по нему кулаком.

— Локи, — Гарри очень хотелось подбодрить бога, но он совершенно не знал, как. — Это все потому, что я не сумел... не смог там сдержаться. Но я просто не успел, оно...

— Я знаю. Я чувствовал.

— Это очень плохо, да?

— Ну, это еще не очень. Бывает, подобное заканчивается куда хуже. Как у меня, например.

— Что? — у Гарри округлились глаза. — Ты своему брату испортил праздник, и тоже были неприятности?

— Ууу... Еще какие... — Лафейсон скривил губы и сказал с каким-то злым вызовом: — Я ему праздник испортил, а он мне — всю жизнь.

— Но это же... Это неправильно!

— Как сказал бы один мой приятель — такое никогда не бесплатно. Вот, имел счастье еще раз убедиться... — он запрокинул голову и стал смотреть, как по небу плывут облака.

— А...

— Дальше хочешь знать? — обозлился бог. — Дальше — ушел. Потому что грозило... может, кое-что похуже, чем тебе сейчас. Да точно хуже. У нас...

— Гар-ри! ГА-А-РРИ-И! — оборвал его попеременный крик Петуньи и Вернона.

— О, вон зовут, волнуются. Вернуться хочешь? Еще можно!

— Нет, Локи, ты что! — Гарри отстранился от дерева и попятился дальше в лес. — Лучше... Да лучше куда угодно!

— Вот и я так же подумал. Но ведь это же... глупость!

— Я не пойду к ним! Я не хочу!!! Ну почему ты хочешь... Почему, Локи?

Почему? Да потому что дом — это дом, и семья — это семья, даже когда в ней не очень... Потому что остальной мир еще более жесток. Потому что, если не готов уходить, если некуда, если не с чем... То это очень плохое решение! Но только как объяснишь все это мальчишке?..

— Потому что там я все подготовил для нормальной жизни. Потому что там есть безопасный ночлег, ежедневный обед и выход из подвала. И еще потому, что я не хочу, чтобы и дальше все шло по этому проклятому сценарию.

— По сценарию?

— Именно. Как ты думаешь, где я после всего этого оказался? Не поверишь — в незнакомом лесу! — он саркастически рассмеялся, раскинув руки. — В лесу чужого мира... Оказалось, что вообще-то своего, не о том речь. Знал я его не лучше, чем ты свой... Хочешь остаться здесь?

Гарри сжал губы и кивнул, стараясь, чтобы это выглядело достаточно уверенно.

— Хорошо. Я выйду, а ты останешься. У тебя тут... даже очень неплохо. Я попал в куда более нехорошее место. Там кишмя кишели всякие чудища, и еще оттуда не было выхода. Но я выжил. У тебя... так, даже очень милый лесок. Уверен, что его населяют одни милые зверушки. Выживай.

— Локи? А как ты выбрался, если оттуда не было выхода? — остановил его Гарри. Ему очень не хотелось, чтобы бог уходил, он просто не представлял, что будет делать дальше.

— Нуу... А как в сказке, — зло рассмеялся Лафейсон на все тридцать два зуба. — Появилась местная красавица и меня спасла. Думаешь, что с тобой будет так же? Не смотри на меня так — продолжения не будет. На этом сказка закончилась. Ну, так что, вернемся домой, или в лесу останешься и ночевать здесь будешь? Я-то уйду — у меня есть где.

— Останусь, — упрямо заявил мальчик. — Я выживу.

— Ну-ну. Воду найдешь?

— Найду. Там речка, — Гарри махнул куда-то через лес.

— Точно там?

— Там, — указал он менее уверенно немного в другом направлении.

— Понятно. Не найдешь.

— Нет, найду! Я по дороге пойду до того моста, я помню.

— Ну так вперед, — хмыкнул бог, выплюнул жвачку и достал из кармана Сникерс. — Скоро захочется пить.

* * *

Гарри решительно шагал по лесу, держась вдоль дороги. Иногда приходилось сворачивать вглубь, делая хоть и небольшой, но все-таки крюк. Он бы этого не делал, но по дороге, как назло, в том же направлении плелись Дурсли. И хоть они плелись, а он, по его представлению, шел очень быстро, обогнать их никак не получалось. Идти безо всякой тропинки было неудобно, ноги путались в траве, и еще приходилось переступать через корни, огибать кусты и деревья. Один раз он попробовал сделать, как Локи — пройти напрямик. Первые два десятка веток отлично уменьшились, потом пошло все медленней, он не успевал скользить по ним взглядом, не то что шептать. Немного помог карандаш, и Гарри пожалел, что не вытащил его сразу. Но именно что немного, он и пары шагов не сделал, как противные ветки перестали слушаться, и он с досадой застрял. Как же их много!

— Что? Лошадка пала? — ехидно усмехнулся бог.

Гарри ничего не ответил, только еще плотнее сжал губы и, выйдя спиной назад (благо заклинание еще держало ветки), обогнул заросли и вновь зашагал в выбранном направлении. Дурсли опять успели его обогнать.

* * *

Гарри не знал, сколько уже прошло времени, и не представлял, сколько осталось до желанного моста. Устал он просто ужасно, все чаще стал спотыкаться, и все чаще его била по лицу слишком рано отпущенная ветка. Шел он на чистом упрямстве, слишком уж не хотелось показывать Локи, что он ни на что не способен. Бог наверняка чувствовал то же самое, но молчал и помочь ему не пытался. Даже советом. И от этого сдаваться не хотелось еще сильней.

"Я дойду до реки. Я дойду до реки. Нужно считать по сто шагов и ни о чем не думать. Просто идти и считать. Сто. Еще сто. Еще пятьдесят. Еще двадцать..."

Но силы закончились. Ноги болели и стали настолько тяжелыми, что он не смог нормально переступить через очередной корень дерева и свалился в траву. И встать уже не смог. Все, на что его хватило — это повернуться и сесть. Щеки горели, в груди вовсю колотилось сердце. Ну и что. Посидит здесь немножко, отдышится и дальше пойдет. Тем более (Гарри взглянул в сторону дороги), что Дурсли тоже остановились и, склонившись над Дадли, что-то ему говорили. И так понятно — толстый кузен тоже не шибко хороший ходок. Если бы Гарри шел по дороге... Обидно, что вышло так, вроде он даже не лучше Дадли! Лишь бы Локи не стал снова ехидничать насчет "павшей лошадки"...

Но бог заговорил о другом. Он засунул руку в карман и извлек Сникерс и упаковку крекеров фирмы Kernel.

— Вот это, — сказал он, — вся оставшаяся еда. На сколько растянем, пока ты добудешь новую? Рыбачить умеешь? Охотиться? Ставить силки? Сможешь сделать или достать для этого инвентарь?

— Но ведь ты же умеешь! — со злым отчаяньем воскликнул Гарри.

— Я — да. Только это ты хочешь жить в лесу, а не я. Я уж дома как-нибудь. Отдохну, книжку хорошую почитаю... Блюда какие-нибудь новые попробую... экзотические.

— Ты хочешь уйти?! — вот тут Гарри испугался уже по-настоящему.

— Ну, почему... Я приходить буду, поглядывать. Подожду, пока тебе не надоест играть в первого сотворенного на Земле человека. Думаю, надоест скоро. Сколько пробовал обходиться совсем без еды? День? Три? Неделю?

— Я добуду еду! — Гарри со злостью поднялся на ноги и пошел дальше. Краем глаза он с сожалением заметил, что почти одновременно с ним свой поход возобновили и Дурсли.

Бог рассмеялся.

— У рыбаков рыбку будешь клянчить?

— Нет, — мальчик мотнул головой, а на упрямых губах появилась довольно лукавая улыбка. Видимо, он нашел какое-то решение, которое посчитал очень удачным. — Я просто буду приманивать зверей. Рукой. Как мы в зоопарке. Они ведь ко мне идут.

— Ооо!.. — нехорошо развеселился трикстер. — Как же мне это нравится! Значит, уже не смущает обманутое доверие? Звери, которые придут к тебе за теплом, за лаской... Может, к первому человеку, которому они поверили... А ты их ножом, сдерешь шкуру и зажаришь? И потом будешь весело обгрызать их косточки у костра!

— Да! — мальчик отрезал чуть ли не с ненавистью. — Ты научил меня, если надо, переступать через привязанности. И поэтому я выживу!

— Хорошо сказано, — оценивающе качнул головою бог. Вот только хорошо ли сделано?... Впрочем... — Может, и правда выживешь. Кстати, насчет костра я, кажется, погорячился. Огонь добывать умеешь? Впрочем, неважно. Мясо можно и сырым есть. Без соли. Только шкурки звериные не выбрасывай, когда освежуешь.

Гарри непонимающе заморгал.

— Я к тому, что одежда эта износится месяца за три. Может, если беречь, и до осени хватит. Хотя, выглядеть будет... ууу... Стирать как будешь? В холодной речке песком? Пока сохнет, походишь голым. Но это летом. А дальше — зима. Так что, собирай шкуры. Выделывать можешь? А то черви сожрут.

Локи смотрел на все больше вытягивающееся лицо Гарри, потом, не выдержав, рассмеялся.

— Да ты через две недели будешь выглядеть похуже любого туземца из Диких земель. Они хоть на циновках спят и в хижинах. Да... Шалаш умеешь построить? Говорят, у вас в Англии дожди часто. Пара ночей на земле под хорошим ливнем...

— Хватит, Локи! Я понял, — мальчик выглядел очень расстроенным. — Я не смогу. Но ты ведь жил! Ты сам рассказывал. Ты просто не хочешь.

— Потому и не хочу, что жил. Хотя жил я не с этими руками, которыми даже тетиву на лук не натянешь, и не с этой магией. Я мог медведю хребет сломать, причем легко, и дерево с корнем вырвать. Хотя, там и этого было мало... Но где бы и как бы я не жил — оборванным бродягой не был. И пробовать не желаю. И в длительный поход я предпочитаю отправляться либо с нормальной магией, либо со слугами. А лучше — и с тем, и с другим.

* * *

Лес резко оборвался, отсюда начинался луг и местность полностью просматривалась. Редкие придорожные деревья не могли служить достаточным укрытием от глаз путников, идущих по дороге. Даже если попытаться быстро перебегать от одного к другому, на что у Гарри и без того при всем желании не хватило бы сил. Зато впереди, уже в пределах видимости, показался мост. Мальчик замер в нерешительности.

— Выходи на дорогу и иди по ней. Давно можно было.

— Но... — Гарри кивнул в сторону все так же безнадежно-уныло бредущих по дороге родственников.

— Не оглянутся. Если не привлечет какой-нибудь шум. Выдохлись. Ты много оглядывался? Впрочем, — Локи выждал, пока Гарри дотопает до пыльной грунтовки, — лучше подстраховаться. Давай. Мимикрия.

Гарри недоумевающе огляделся. Вокруг не было ничего такого, на фоне чего он бы мог изменить цвет, чтобы стать незаметным.

Лафейсон снисходительно-устало покачал головой.

— До колена вот, — и он ткнул носком ботинка в темно-песочный грунт. — А выше — вон, — он поднял глаза, указывая на небо. — Это если держаться от них на том же расстоянии, что сейчас. Так что, старайся не сокращать его и не отставать.

Гарри старательно перекрашивался на ходу, поглядывая то на Дурслей, то на голубеющее над ним небо, чтобы сравнить с ним свою рубашку. Идти по дороге было гораздо легче, да и постепенно приближающийся мост как будто придал ему второе дыхание.

— Окраску надо менять целиком, а не частями. Ну, максимум в два приема, если тебе нужно два цвета. Себя нужно воспринимать как образ, а не как набор из ушей, носа, пуговиц и сапог... то есть ботинок. И делать это нужно быстро. В идеале — мгновенно. Уж если не дана ни невидимость, ни иллюзии, ни отвод глаз, то умение слиться с местностью следует отточить до совершенства. И даа... Пока ты этим не овладеешь, ни о каких побегах и не мечтай. Драться не можешь ни физически, ни магически, удирать тоже... Так хотя бы научись нормально маскироваться.

— Так что, — спросил Гарри упавшим голосом, с ненавистью глядя в спины маячащей впереди семейки. — Мы вернемся?

— Трусишь? — бог прищурил один глаз, подначивающе глядя на Гарри.

Мальчик задумался. Локи поймал его в ловушку. После всего случившегося признаваться, что он действительно боится, решительно не хотелось. Наконец, он мрачно ответил:

— Нет. Если он попытается что-то... я пырну его ножом. Научишь?

— Вот это мне уже нравится, — с одобрительной улыбкой кивнул Лафейсон. — Давно пора. Это не быстрей, чем научиться колдовать, но я почти наладил нормальную жизнь, и очень скоро можно будет начать совершенствовать выносливость и физическую силу. А как это делать лучше всего, если не одновременно с овладением искусством боя?

Дурсли добрались до моста и повернули к нему.

— В траву, — скомандовал Локи. — И мимикрия в зеленый. И... если следовать местной магической традиции, используй как заклинание — Имитацио. Ничего не дает, правда, но поможет.

— Как это... — растерялся Гарри, распластываясь в густой луговой траве. — Если ничего не дает, то как же поможет?

— Нуу... Из звуков, которые вызывают нужные вспомогательные вибрации, там только "О". Но для концентрации кое-что даст, сразу настроишься на то, что собираешься делать. Но главное — выработает полезный рефлекс. Заклинание может нести сразу несколько функций, так вот одна из них — это команда. Команда для себя, чтобы рефлекторно привести в готовность необходимую структуру заклятия. От этого не нужно зависеть, но это удобно. Тем более — с боевыми заклинаниями, где очень важна быстрота. Понятно?

— Да, — кивнул Гарри, хотя ему показалось, что понял он все-таки не до конца. А, может, он просто устал и подумает об этом потом. Но раз Локи говорит, что это полезно — значит, полезно. И нужно делать.

* * *

Дурсли топтались в начале моста, видимо, не решаясь по нему идти. Гарри ужасно хотелось пить, река была совсем рядом, рябящая на солнце водная гладь так и манила. Он не выдержал и пополз. Ползти было еще тяжелее, чем идти, и он несколько раз останавливался, чтобы отдохнуть. Когда же неожиданно трава кончилась и перед самым носом заблестела вода, он просто не поверил своему счастью. Уже даже не заботясь о Дурслях (да в конце концов, что они ему сделают, если и увидят!), он встал на колени и начал жадно пить, зачерпывая воду горстями.

— Э... Мальчик! Мальчик! — неожиданно совсем близко его окликнул голос. — Эта река хоть и довольно чистая, но все же... А-А-А-А!!! — неожиданно заорал говорящий, и раздался всплеск.

Все произошло очень быстро. Гарри только приподнял голову, чтобы посмотреть, кто к нему обращается, как рыбак, удивший рыбу с лодки на середине реки, выпучил глаза и бултыхнулся в воду.

Локи смеялся. Гарри чувствовал, что бог веселится вовсю, отчего ему тоже стало весело, но он никак не мог сообразить, в чем тут дело.

— Что случилось, Вилли? — с тревогой крикнул еще один голос, уже с того берега.

— Да ты не поверишь, Джереми! — упавший в воду уже вовсю плыл к берегу, таща за собой утлую лодчонку за веревку, свисающую с ее носа. — Я видел зеленого человечка!

— А ты уверен, что ты не перегрелся на солнце?

— Я? Да с какой стати! Я что, зря напялил на себя эту дурацкую шляпу? Да и день не такой уж и жаркий. Впрочем, не хочешь — не верь. А я всегда мечтал увидеть что-нибудь этакое. Один из моих приятелей видел НЛО, двое родственников жены — призраков и один мой коллега по работе — полтергейста. Впрочем, в призраков я не верю. Другое дело — НЛО или полтергейст. Здесь замешаны самые настоящие природные явления.

— Ну, и какой он был, этот зеленый человечек? — поинтересовался тот, которого звали Джереми, помогая товарищу затащить лодку на берег.

— Какой-какой... Ну, ясно какой — зеленый! А страшный... что тебе сказать! В жизни такого страшилища не встречал. Ладно, давай, помоги мне вытащить рыбу. Скажи, красавица? — и он поднял двумя руками над головой переливающуюся на солнце довольно крупную щуку. — А-А-А-А!!! — снова завопил он, указывая пальцем на мост. — Вон же он! Ты смотри — идет по перилам!

— Этот мальчик? И с чего ты решил, что он...

— Да, ты прав. Это не он — у этого-то лицо нормальное... Но тот — точно был он! Такой уродец...

* * *

Гарри уверенно шел по перилам полуразрушенного моста. Это было бы вообще нетрудно — перила были гладкие и широкие, как раз на ширину ступни, если бы не усталость. И еще если бы Локи его не смешил. Бог с большим удовольствием отчитывал его за невнимательность, во всех красках описывая реакцию незадачливого рыбака на нечто зеленое, выползшее из травы и начавшее лакать из речки, а потом вытаращившееся на него зелеными белками без зрачков.

Дурсли, наконец, утащились в другом направлении. Убедившись, что идти по остаткам моста опасно, они вернулись на дорогу и теперь медленно и понуро продолжали удаляться.

— Высоты не боишься, чувство равновесия хорошее. Впрочем, как и было обещано, — небрежно похвалил Локи, когда Гарри дошел до конца моста и спрыгнул. — Поворачивай налево.

— А разве мы не...

— Спешишь?

— Нет, конечно, — довольно улыбнулся мальчик. Он бы вообще тут остался, несмотря на все то, что наговорил ему Локи. Ну хотя бы до зимы... Ну хотя бы до ливня! — А куда мы идем? — не выдержал он, терзаясь от любопытства.

— Питомца тебе выбирать домашнего, — покровительственно улыбнулся бог. — Будет тебя защищать. Или ты всерьез решил, что я тебя попросту верну домой на расправу?

Гарри уже открыл было рот, чтобы засыпать Локи вопросами, но тот лишь загадочно-довольно прищурился и проронил:

— Увидишь.

========== 57. Полезный ==========

* * *

Гарри сидел на поваленном бревне посередине небольшой солнечной поляны, закрыв глаза. Он был просто счастлив, что наконец-то можно было отдохнуть. Перед этим ему пришлось брести в густой луговой траве, пробираться через камыши и хлюпать по болотной жиже. Ботинки совершенно промокли, он даже хотел их снять, но Локи, нехорошо улыбнувшись, предупредил: "Не советую здесь этого делать".

Несколько раз, когда им попадались полянки, бог останавливался, чтобы оглядеться, потом велел ему идти дальше. Наконец, он, видимо, нашел то, что искал, и, перехватив у Гарри управление, устроился на одном из валяющихся бревен. Всего таких "скамеек" здесь было три, а еще вокруг лежало несколько серых крупных камней.

Гарри бы с куда большим удовольствием растянулся в траве, но Локи, как назло, сел абсолютно прямо, скрестил ноги и положил левую руку на грудь. Хорошо, хоть глаза закрыл — Гарри уже был готов уснуть даже в таком положении. После этого бог велел ему сидеть тихо и не мешать, и это было самым замечательным приказанием за последнее время.

Окружающий мир жил своей жизнью: пели птицы, стрекотали кузнечики, иногда из прибрежных камышей доносилось кваканье лягушки. Солнечное тепло успокаивало и усыпляло.

Локи что-то шептал, что-то не очень понятное. Хотя нет, если прислушаться, если вникнуть... Вроде "все, все" и "сюда, сюда" и еще "ко мне", и еще что-то в таком духе. А потом пришли голоса, сперва тихие и неясные, и они тоже шептали, шептали, нашептывали что-то свое, что-то вроде... "Маленький волшебник... Позвал... Хороший... Теплый... Помочь... Пришли... Никогда не видел... Расскажи... Я вижу..."

Голоса становились все слышней, все многочисленней, все яснее и громче. Наконец, Локи открыл глаза, и Гарри увидел.

Змеи... Их было много, наверное, около двух десятков, они извивались в траве, приподнимали головы, смотрели на него своими немигающими глазами и всё шипели, шипели, шипели... В основном, они держались поодаль, но три самые отважные вились у самых его ног и даже ощупывали своими раздвоенными язычками его ботинки.

— Ух ты... — только и смог прошептать Гарри.

— Волшебник... Зачем... Погладь... Приполз... Я... Погладь... Меня... Меня погладь... — еще более активно зашипело и задвигалось это змеиное царство.

Гарри протянул руку и провел по шкуре ближайшей змеи. Она оказалась на удивление приятной — сухой и теплой, а еще почти гладкой, только слегка прощупывались плотно прилегающие чешуйки. Ее хотелось гладить еще и еще.

— Меня... Меня... Погладь... Потрогай... Маленький волшебник... Принести еды... Новости... Рассказать... За рекой... Погладь...

Теперь они все были у него под ногами, без конца извивались, смотрели в глаза, лезли под руки и без перебоя что-то шептали.

— Локи, что мне с ними делать? — рассмеялся мальчик. Ему очень нравились змеи, и то, как они к нему льнут, и эта поляна вокруг него, все это было действительно настолько волшебно...

— Я бы сказал — выбирать, — задумчиво сощурился бог, разглядывая их лесных гостей. — Вот только выбирать-то и не из чего.

— На руки... можно? возьми... возьми... — серо-зеленая змея с черными пятнышками посмотрела на Гарри и, не встретив возражения, сама скользнула вверх по его ноге. — Возьми...

— Ой, а ты холодный, — Гарри с удовольствием выполнил эту просьбу и теперь держал змею на руках. Холодной она не была, просто более прохладной по сравнению с остальными.

— Плавал... плавал... рыбу... поймать... поймать... тебе? могу... быстро-быстро... поймать?

— Выкинь ты этого рыболова — это Уж, и он бесполезный. Впрочем, — Лафейсон еще раз оглядел змей, в его глазах застыло разочарование, — как и все остальные.

Гарри с сожалением опустил змею в траву. Теперь он хорошо видел, что у нее за головой на шее желтый воротничок. Это действительно был уж, почти такой, как в учебнике по наукам.

— Жаль, что ты бесполезный, — вдохнул мальчик. — Ты мне понравился.

— Полезный... полезный... мышь поймать... быстро-быстро... пугать... врага... возьми...

— Пугать врага? — рассмеялся Локи. — Ну конечно. Все в ужасе разбегутся. Мало того, что Уж, так еще и мелкий.

— Расту... быстро-быстро... линять... скоро... пугать... полезный...

— Ладно, посмотрим. Изобрази, как пугаешь.

Змей зашипел, а потом резко выбросил вперед голову. Гарри инстинктивно отшатнулся и чуть не упал с бревна назад. Шипел уж достаточно громко, причем для Гарри это прозвучало как отчаянно-злобное "Убью-у-у-у!".

Лафейсон смеялся. Теперь уже и над ужом, и над Гарри. Ну ладно, достаточно, пора заканчивать это представление. Он поднял руку, и змеиное шипение стихло.

— Гадюки есть? Кто-нибудь видел?

Должны же они где-нибудь быть, он ведь специально прочел в этом зверинце, какие змеи обитают в Англии, и где их искать. Всего три вида их здесь: гадюка, уж и медянка. Причем, если медянка встречается только на самом юге страны — в Дорсете, в Западном Сассексе и в Гэмпшире, то ужи и гадюки распространены повсеместно. Медянок нет, ну и не надо, они еще бесполезнее ужа. Но где же эти гадюки?

— Гадюки... Не знаю... Не видел... Что это?.. Чужие... Зиг-заги... Здесь нет... Сдохла... Ушли... Была... Не было... За рекой... Может быть...

— Я знаю... видел... за рекой... нет... везде был... быстро-быстро... — все тот же молодой уж подергал Гарри зубами за штанину, стараясь привлечь внимание, — ползаю... полезный... возьми на руки... тепло... на руки... приятно...

* * *

Гарри вновь шагал по постоянно меняющемуся природному ландшафту. Снова путался в траве, хлюпал по жиже и спотыкался о корни. Попытка узнать у змея дорогу закончилась неудачей — прямого пути не было, а названия "рычащая поляна" и "копытная тропа" ни о чем им не говорили. Еще хуже было то, что хвостатый проводник так и не смог объяснить, насколько далеко это место — перевести время в понятные для обеих сторон единицы не удалось. "Солнце еще..." — вот единственное, что бог сумел от него добиться. И это означало, что, по крайней мере, до заката успеют.

Локи это явно не радовало, он как-то определил, что до заката еще около трех часов, а ему почему-то очень важно было вернуться домой раньше Дурслей. Что же касается Гарри, он бы с удовольствием остался здесь, но то, что приходилось бесконечно идти и идти по бездорожью, совершенно его измотало.

Бога, кажется, это ничуть не смущало. Напротив, пробормотав что-то типа "Давно пора было этим заняться", он стал обламывать на ходу какие-то веточки с некоторых кустов и деревьев. Ужа он при этом повесил на шею.

— Тепло... тепло... приятно... приятно... — тут же довольно зашипел тот.

Теперь Локи еще и заставлял Гарри колдовать на ходу при помощи срываемых веток и сравнивать. Оставлял, с которой получается лучше, и тут же ломал следующую. Если Гарри не мог определиться, бог пробовал сам. Иногда он оставлял обе.

Уж пару раз попросился спустить его на землю, чтобы "послушать", один раз просто соскочил сам — проскользнул под рубашку и, смешно пощекотав все тело, выполз из штанины. Локи объяснил, что змеи не слышат звуки, распространяющиеся по воздуху, зато отлично чувствуют вибрацию почвы. Действительно, каждый раз после такой остановки, змей с уверенностью показывал, куда идти дальше.

— Ну что, с чем лучше получается? — Локи держал в руках отобранные восемь палочек. Неопробованных пород деревьев больше не встречалось.

— С карандашом, — устало ответил Гарри.

— Само собой, — хмыкнул Локи. — Легко объяснимо. Во-первых — грифель. Другое вещество в центре дает дополнительный резонанс. Во-вторых, ты с ним уже достаточно поработал. Любой магический инструмент прирабатывается к колдующему, настраивается под магию. Но это, — он достал карандаш и небрежно помахал им, — полная ерунда. Ненамного лучше собственного пальца. Сейчас определимся с породой дерева, сделаем намного лучше. Сможешь хоть кусты насквозь проходить нормально. Хороший инструмент — и половина усталости при концентрации долой. Как минимум.

— Рычащая поляна... задавить... осторожно... — предупредил змей.

Вскоре послышались людские голоса и действительно какой-то рокот. Предупреждение "задавить" Локи не оставил без внимания и сперва осторожно выглянул из-за толстого ствола величественного дуба.

— Ого, — прошептал Гарри. Такого количества мотоциклов в одном месте он никогда не видел. Ярко-окрашенные во все цвета, сверкающие на солнце хромированными выхлопными трубами, стройные высоко поднятые на огромных колесах и широкие приземистые, они занимали довольно большую земляную плоґщадґку, слегґка приґсыпанґную граґвиґем. Среди них толпилось довольно много народу, большинство с такими же яркими, как и их стальные кони, шлемами. Болтали, смеялись, пили напитки, толпились в очереди возле торгового ларька.

Гарри сразу же вспомнил об оставленной про запас пачке крекеров в кармане. Теперь-то уже можно.

Лафейсон смотрел на это изобилие быстрой транспортной техники, как лисица на виноград.

— Не умею, — Гарри довольно резко предупредил неприятные для самолюбия вопросы.

— И не скоро сумеешь, — с сожалением вздохнул бог, проходя между так и зовущими сорваться в немыслимую гонку машинами.

Слишком мал. Слишком слаб. Не удержать... Когда эти ручонки станут способны на это?

* * *

Гадюку они нашли на большом плоском камне недалеко от пруда, в котором плавали утки. Она неподвижно нежилась на солнце, ни на что не обращая внимания.

— Пш-ш... — прошептала змея, когда Гарри подошел поближе. — Ш-што... ш-што... — она чуть-чуть повернула голову. В ее вертикальных зрачках плескались равнодушие и лень, — приш-шел... волш-шебник... день... с-спать... ноч-чь... охота... — и она опять отвернулась.

Гарри остановился в нерешительности. Локи тут же перехватил инициативу.

— Всего одно место в доме волшебника. Еда, тепло, безопасность. Идешь?

Она опять повернула голову, немного шевельнула хвостом.

— Здес-сь... здес-сь... живу... не люблю... не здес-сь...

— Ничего, — скривил губы трикстер. Долго уговаривать глупую рептилию он не собирался. — Несколько дней послужишь и будешь "здес-сь".

Змея наконец-то подняла голову. Взглянула ему в глаза и недовольно соскользнула с камня.

— Пш-ш-ли... — прошипела она и заскользила в траве.

— Медленно... медленно... — уж соскользнул с шеи Гарри и "побежал" вслед за гадюкой. — Я могу... быстро-быстро... — и действительно, он почти сразу ее обогнал. — Полезный... быстрей... гадюки... сильней... охота... день... ночь... неважно... возьмешь?

Гарри шел за скользящими впереди него змеями. Они были почти одной длины, но гадюка была толще. Вряд ли Локи соблазнит ее едой, змея явно не голодала.

Они вышли на дорожку парка, и тут гадюка остановилась.

— Ч-чтать... умееш-ш-шь? — прошептала она и ткнула хвостом, указывая куда-то наверх. Гарри поднял голову и увидел табличку:

"ОТНОСИТЕСЬ К ГАДЮКЕ С УВАЖЕНИЕМ; УВИДЕВ ЗМЕЮ, НЕ БЕСПОКОЙТЕ ЕЁ".

* * *

Ну надо же, а? Вроде тупое создание, а какое же наглое! Одним словом — гадюка. Впрочем, не оценить юмора Лафейсон не мог. К тому же, разозлиться по-настоящему ему мешало настроение Гарри. Мальчик настолько радовался за своего "полезного", с которым уже полностью нашел общий язык...

Ужик тоже старался вовсю. За пару минут он сделал несколько замечательнейших на его взгляд предложений — от наловить лягушек "быстро-быстро" до сожрать эту гадюку целиком. Лафейсон на такое только недоверчиво приподнял бровь, но змей выглядел совершенно уверенным в том, что говорил.

В конце концов, Гарри пустил в ход последний аргумент. Он достал карандаш и, ткнув в ужа, торжественно приказал:

— Энгоргио! Колор-Эмитацио-Випер!

Через секунду перед ними извивалась двухметровая гадюкообразная тварь, которая не только сделала бы честь любому зоопарку, но и заняла бы почетное место на страницах книги рекордов Гиннеса.

— Большой-большой... страш-ш-шный... — не без удивления оглядев себя, оценил свой нынешний вид ужонок.

— Ладно. Твой питомец — твой выбор, — сдался бог.

В конце концов — действительно без разницы. У гадюки тоже яд не смертельный. Если понадобится змея для убийства, можно будет еще раз в зоопарк наведаться. Кобра или черная мамба как раз то, что надо. А напугать... Талант у ужика в этом смысле и правда отменный. К тому же людей не боится, проворный и очень неплохо взбирается по вертикальным опорам. Трезво оценивая — действительно намного лучше гадюки, которая на такое не способна совсем.

Ну что же, лесная программа выполнена. Осталось добраться домой. И чем быстрее — тем лучше.

— Копытная тропа... задавить...

Да нуу... И кто же на этот раз?

* * *

Вильямс Квински был не бог весть какой наездник. Вернее, если уж быть полностью откровенным — наездник он был вообще никакой, и до последнего времени его это не очень-то и печалило. Все изменило знакомство с Кэт. Девушка из богатого круга, выпускница частного колледжа, Кэт была просто помешана на лошадях и пыталась приобщить к своей страсти всех своих знакомых. Быть ее ухажером и при этом не стать лошадником — на это просто не было никаких шансов. Не то, чтобы ему так нравилась Кэт, но это был слишком хороший шанс для обычного менеджера не очень известной фирмы, и он не собирался его упускать.

И вот теперь он, измученный от напряжения, чередуя шаг с неумелой рысью, плелся по дорожке Эппинг Фореста с одной единственной мыслью — когда же это мучение закончится. Кэт в очередной раз ускакала вперед, и он ехал один, полностью сосредоточившись на том, чтобы не сбиваться с рыси, от чего его начинало немилосердно шлепать седлом.

Поэтому он даже не сразу понял, отчего его конь остановился.

— Мне нужна эта лошадь, — заявил звонкий мальчишечий голос. Обладатель его стоял на дороге прямо перед конем и крепко держал его под уздцы. Черноволосый мальчик едва доходил коню до груди, но при этом слова прозвучали настолько уверенно и властно, что Вильямс от неожиданности чуть не начал спешиваться. Впрочем, он быстро пришел в себя.

— Ты рехнулся? — Квински дернул коня за повод, пытаясь вырвать его из рук странного ребенка. — Уйди отсюда, здесь не место... Да куда родители смотрят!

Мальчик недобро улыбнулся и отступил в сторону. Вильямс проводил его взглядом, но тот просто мгновенно исчез за деревьями. Растворился, будто его и не было.

— Чертовщина какая-то... — пробормотал Квински и двинул коня вперед.

То, что произошло в следующее мгновение, привело его в ужас. Из кустов наперерез коню метнулось длинное змеиное тело. Жеребец взвился на дыбы, отчаянно заржав и молотя по воздуху копытами. Всадник полетел в песок, шлепнувшись на спину словно мешок и ударившись о пересекавший дорожку корень дерева. Держась за поясницу и беззвучно чертыхаясь, он начал вставать, да так и застыл на четвереньках, глядя на то, что творилось в конце аллеи: тот же странный мальчишка, встав на дороге ускакавшего коня, остановил его выставленной вперед рукой, а затем заставил его лечь, после чего уселся верхом. Через пару секунд конь вскочил на ноги и поскакал по направлению к Вильямсу. Какое-то мгновение тому казалось, что лошадь просто его сшибет. Краешком сознания он понимал, что нужно встать и поскорее убраться с дороги несущегося животного, но зрелище летящего верхом мальчишки его словно заворожило, и он не мог даже пошевелиться.

Неудачливый ухажер уже был готов к неизбежному. Он вновь повалился на пятую точку, закрывая голову обеими руками. Но в последний момент всадник резко осадил лошадь и вырвал хлыст из поднятой руки Квински. Хлестнув коня, мальчишка, держа одной рукой повод, поднял его на дыбы, а другой в развороте схватил змею, неизвестно когда успевшую взобраться на кусты, накинул ее на шею и ускакал.

Квински еще некоторое время сидел на земле, прежде чем набрался решимости встать. Перед глазами все еще стояло мальчишечье лицо с холодными зелеными глазами и презрительно-насмешливо изогнутыми губами. "Научись ездить верхом, мидгардское убожество", — были единственные слова, которые тот бросил ему на прощание, перед тем как бесследно пропасть из виду.

* * *

Гарри засыпал совершенно счастливым, прижимая к себе самое замечательное в мире животное — Юсфуса(*). В голове всплывали пережитые за день приключения, которых другому мальчишке хватило бы на несколько лет.

Слишком много случилось такого, что произошло с ним впервые в жизни.

Он первый раз был в зоопарке, первый раз поездил верхом, причем в конце Локи дал ему ехать и управлять самостоятельно, и даже хвалил его. Потом они угнали машину со стоянки у кого-то из родственников, навещавших нервнобольных в санатории, и Локи тоже дал ему ее поводить... А потом они ограбили магазин! Просто бог хотел что-то купить, но в воскресный вечер все магазины, естественно, были закрыты. Но Локи сказал, что теперь это больше не проблема, и просто убрал стекло.

А потом... Потом Гарри сам первый раз в жизни работал инструментами и поставил засов на дверь чулана изнутри. У него не очень хорошо получалось, но Локи почему-то считал, что именно так и надо.

Он смертельно устал, болело все тело, но, как ни странно, даже в этом было что-то приятное. Что-то тоже такое... необыкновенное. А главное — он совершенно не боялся, что же случится, когда вернутся Дурсли!

Да и чего бояться, когда на дверях надежный засов, рядом верный змей, а главное, с тобой самый лучший на свете бог — Локи!

Комментарий к 57. Полезный

(*)ЮСФУС — от английского Useful (ЮСФУЛ) — полезный

Лесопарк, в котором происходят приключения героев — Эппинг Форест. На снимках "рычащая поляна" и "копытная тропа") :

https://www.drive2.ru/b/54693/

========== 58. Признать ошибку ==========

* * *

Выйти надо, уйти... Но усталость просто придавила его, превратив даже воздух во что-то тяжелое, давящее, обволакивающее. Все тело ныло, пошевелиться было невозможно. Так ведь ему и не надо шевелиться, ему нужно только... усилие совсем другого рода. Но стоит закрыть глаза... Ладно, сперва приоткрыть, чтобы хоть немного восстановить связь с реальностью.

Темнота. И... змеиный глаз. Ну да. Юсфус. Полезный. Тогда почему... Показалось? Лафейсон наконец резко открыл глаза, пытаясь рассмотреть что-то почти в абсолютной тьме. Уже крепко уснувший мальчишка на это даже не отреагировал.

Ничего не видно. А ведь за секунду до этого весьма явно пригрезились эти разноцветные завораживающие искры, как у... Ну конечно. Сисшайя.

К змею ведь он в прошлое свое возвращение в камеру так и не заглянул. И если это знак... Пытается дозваться? Ладно, все равно он решил больше здесь на ночь не оставаться. Заглянем.

* * *

Ну, и что же наши батончики?

А нет батончиков. Даже кока-колы нет.

И это город богов? Да сюда стыдно одноклассников пригласить из Литтл Уингинга!

Посмеялся. И правда — смешно.

Кукурузы или чего-то подобного, правда, не было тоже. А был обед, обычный обед, он хорошо знал — какой. Потому что это был "стандартный обед четверга". Ну вот, теперь хотя бы знает, какой здесь сейчас день. Хотя что от этого толку...

Обед был еще даже теплым, но это неважно, поест, когда вернется. Потому что, если Хесеш его ищет... Вдруг правда там что-то случилось, а потому — скорей.

* * *

Змеедева вела его мозаичными галереями дворца, открывая перед ним двери просто ударом своего крепкого тела. Видимо, эта магия была ей неподвластна, либо просто привычка проходить через стены до сих пор не делала обучение данному навыку необходимым.

— А чем занят наш Срединный Хранитель? — подавляя укол тревоги легким чувством досады (не соизволил ведь даже встретить!), поинтересовался трикстер.

— Господин... — дальнейшее длинное восточное "ла-ла-ла-ла" Лафейсон просто пропустил мимо ушей, — спит.

— Ууу... Так я, значит, не вовремя. Могу... Заглянуть в другой раз.

Вот теперь уже досада переросла в настоящую. Ну да, как же, волнуется змей, связаться пытался. Придумается же такое на грани яви и сна! Кто за кого больше переживает? Вот уж нет. Такого быть не должно.

— Господин... — Сисшайя выдала еще одну порцию сладкоречивых витиеватостей, — приказал немедленно разбудить его в случае, если его... — и еще несколько цветистых тра-ля-ля, хотя это уже в его адрес — можно и послушать, — иномирный друг все же соблаговолит осчастливить своим визитом его скромное жилище.

Ну хоть так... Вот только ждать, пока владелец "скромного жилища" будет облачаться, умасливаться и еще что у них тут после пробуждение принято, совсем не хотелось.

Не пришлось. Сисшайя толкнула последнюю высокую дверь, пропуская его в знакомую полутемную залу с уходящим вверх куполом, и он увидел нага, спящего, улегшись на руки прямо за столом. Тем самым инкрустированным столиком из черного дерева, за которым они обычно трапезничали, только сейчас он был сдвинут под купол, и на нем плясали блики от мигающих и постоянно перемещающихся огней все также свисающих сплетений светящихся гирлянд, вспыхивающих надписей, чисел...

Эти же огоньки блуждали и по лицу спящего, кажется, совершенно ему не мешая. И Локи подумалось, что Хесеш, наверное, смертельно устал. Пожалуй, куда больше, чем он сам или Гарри.

Еще раз возникла мысль, что, может действительно, будет лучше уйти, правда, уже окрашенная совсем другим чувством. Но Сиш, скользнув к столу, довольно грубо ударила по ножке стула хвостом, отчего сидящий на нем вздрогнул и проснулся.

— Ой, извини, я тут задремал немного, — засуетился Хесеш, вставая и протягивая обе руки в приветственном жесте. — Ты мне нужен был, я тебя еще со вчерашнего вечера жду, мне кажется, ты уже должен был побывать... дома.

— Не хотел тебя беспокоить.

— Ну о чем ты... К тому же, я привык, чтобы... У нас большие семьи, и даже, хоть я и живу отдельно, то во дворце всегда было много народа, я даже пиры бесплатные устраивал. Всегда гостил кто-нибудь, родственники... Это сейчас только одна Сиш осталась. Тоскливо очень, почти как в тюрьме. Мне даже поговорить не с кем, а тебе я всегда особенно рад.

— Считай, что намек понят, — Локи хмыкнул, довольно улыбаясь. Все же чувство, что тебя где-то всегда ждут... Действительно приятное такое чувство, что уж тут скажешь. — Так зачем я тебе нужен был, ну кроме этого? И... узнаю этот взгляд. Однажды я такой у тебя уже видел. Я даже знаю, что он означает. Ты хочешь попросить меня о чем-то, но считаешь, что если я даже тебе пообещаю, гарантии тебе это не даст. Потом последует небольшая истерика, я должен буду тебя успокоить, утешить, и ты поступишь так, как изначально решил. Я прав? Начинаем?

— А ты еще когда-то подозревал меня в том, что это я читаю мысли, — с какой-то ностальгией улыбнулся Хесеш. — Ты прав почти. Только на этот раз все гораздо хуже.

— Поделись, — Локи развел руки в приглашающем жесте, усаживаясь на стул, который во время их разговора притащила Сисшайя. Стол она тоже оттолкала из-под мигающего купола в их скромный уголок, а вернее — просто к стене, поскольку у округлого помещения углов вообще не предполагалось.

— Ты знаешь, у меня плохо все. Я уже не пытаюсь ничего доказать, просто тяну время, — Хесеш тоже занял свое место напротив. — Но... — он запнулся, потом вымученно-виновато глянул на бога. — Прости, я же дал тебе обещание это не обсуждать.

— Освобождаю. Если... ты не просто так поболтать, и тебе это действительно чем-то поможет.

Самопожертвование... Ведь так, разве нет? Ну да, совсем небольшое, но все же. Хотя как сказать. Копаться во всем своем прошлом, да еще вместе с кем-то, действительно последнее, что он хотел делать.

— Спасибо, — благодарно кивнул Хесеш. — Они сразили меня этими двумя эпизодами. Я пытался разобраться, посмотреть как-то под другим ракурсом...

— С Ётунхеймом и Землей? Я, кажется, тебе уже объяснил. И позволил с себя все считать. Разве этого не достаточно?

— Да, с первым я разобрался, поэтому ничего им говорить и не стал. У тебя там личные мотивы, это никак не может быть признано основанием для уничтожения мира, такие объяснения только во вред, меня бы не только не поняли, а...

— Вот как? — в глазах циничная насмешка. — И какие же причины у вас считаются для такого основанием?

— Нуу... Миры, они же как и отдельные существа. И поступают с ними так же. Если мир несет всем угрозу... стал чересчур агрессивным или заразился чем-то неизлечимым, что может погубить всю вселенную... Или неудержимо деградирует. То тогда... Тогда действительно, бог может принять такое решение. И то, если приложил все усилия и так и не смог ничего исправить. В общем-то это всегда очень большое поражение. Но личные мотивы, какими бы серьезными они не были... — Хесеш расстроенно покачал головой. — С таким я вовсе не могу пойти в суд.

— Не только личные, Хеш. Мы были в состоянии войны. Неважно, кто спровоцировал. Не хотели бы — не поддались бы на провокацию, верно? Потом им было сделано мирное предложение — они отказались. И тогда я нашел способ победить их всех и сразу. Не потеряв ни одного нашего солдата. И в чем же я не прав?

— Победить? Я так понял, что ты их хотел истребить.

— А в чем разница? Истребить — это абсолютно наверняка победить. Причем навсегда.

— Разница... — Хесеш немного прикусил губы, на секунду задумавшись. — Наверное, в определении. Война предполагает хотя бы две сражающихся стороны, а если одна просто уничтожает другую, это уже... Им ведь даже не было сказано, что им грозит? Если бы был объявлен хоть какой-нибудь ультиматум... чтобы они могли сдаться или, например, выплатить контрибуцию или даже согласиться на рабство...

— Асгарду. Не нужны. Ничьи жалкие подачки! Я был царем, у меня была возможность сделать так, чтобы их просто больше никогда не существовало, и я решил это сделать!

— Но тогда это уже не война. Это... Геноцид.

У Локи резко очертились скулы, зеленые глаза со злым вызовом в упор взглянули в глаза Хесеша.

— Осуждаешь?

— Нет, зачем же я буду... — змей недоуменно-растерянно отвел взгляд от обозленного бога. — Я же не хочу, чтобы жизнь меня поставила в ситуацию, чтобы мне захотелось... тоже сделать что-то подобное. Это же... тяжело очень, ужасно просто. Но геноцид по личным мотивам... В суде это точно не сочтут доводом в мою пользу. Это вообще ничего не понимать надо, чтобы с таким сунуться, лучше совсем не начинать разговор...

— Довольно! Мне надоели твои стенания на эту тему! Не для того ли стоит родиться богом, чтобы иметь возможность уничтожить кого угодно и каким угодно способом хотя бы только по одному собственному желанию?! Пускай целый мир. Тем более!

— Да разве для этого?! — Хесеш даже руками всплеснул. Теперь уже его огромные глазищи в упор смотрели на Локи. — Да для этого достаточно демоном родиться, очень даже умеют убивать, когда захотят, разрушать... и смертным можно... они тоже... у многих из них уже такая возможность есть — планету убить одной кнопкой... да можно даже животным! Один крупный взбесившийся зверь может снести, затоптать, разорвать... в общем, убить массу народа! И один вид другой пожрать тоже может, если в природе равновесие нарушено! Для этого совершенно не нужно рождаться богом, совсем. Ты... — наг сокрушенно потряс головой, потом развел руками, было видно, что его переполняют чувства. — Вам же дано неизмеримо больше, вы же действительно можете то, чего не могут другие. Если в мир приходит бог, он его кардинально меняет, мир уже никогда не станет прежним, потому что бог не приходит просто так, он приходит, чтобы...

— Помочь. Защитить. Научить. Пробудить таланты? — с усмешкой прервал его пламенную речь Лафейсон. Разве не это он сам объяснял смертному мальчику совсем недавно? Всего чуть больше недели назад...

— Да, именно! И не только. Еще... Еще у вас есть способность передать что-то в Дар. Что-то такое, чем обладаете сами. А еще... — тут Хесеш жалобно-обиженно поджал губы и при этом заглянул в цинично-насмешливые глаза Локи с каким-то болезненным восхищением, — а еще вам дано ТВОРИТЬ. И не только творить самим, а еще и наделять смертных этой способностью. Потому что им тоже дано... А разрушать, убивать, порабощать — это же любой демон может! Даже лучше... Вообще, чем ниже существо духовно, чем меньше в нем гармонии, тем больше в нем разрушения. И тем больше оно хочет привести мир в соответствие со своим внутренним хаосом, от которого очень страдает! Но ведь это ошибка, разве от того, что вокруг все разрушено так же, как и в тебе, будет хоть капельку лучше? Хуже только! Все хуже и хуже! Может, все же попробовать наоборот посмотреть вокруг, найти что-то красивое и... Вот ты постоянно подчеркиваешь, что ты бог, хочешь, чтобы это признали другие... А ты что-нибудь как бог сделал? Делаешь?

— А должен? — напрягшись прошипел трикстер, с трудом подавляя желание приказать змею заткнуться.

— Разве речь про должен? Ты ничего не должен, у тебя свобода есть, высшая свобода, гораздо большая, чем у всех. Вот человек не может многое из того, что бог может, а животное не может того, что человек. А бог все может! И как человек поступать, и как демон, и как животное! Причем — любое! У тебя огромный выбор, самый большой... Но если ты поступаешь, как демон, мыслишь, как демон, и все желания твои, как у демона, то как ты думаешь, кого в тебе видят другие? А ты ждешь признания, поклонения, стараешься что-то доказать, кричишь об этом всем и каждому... Но другие судят не по словам, они судят по делам, а на подсознательном уровне чувствуют мысли, желания, и если все это у тебя, как у демона... То они и отбиваются от тебя, как от демона, даже жертвуя жизнью, а не встречают с восторгом и радостью, как могло быть по праву твоего рождения!

Ну здорово, да! Разрешил покопаться? И обсудить разрешил?! Оценили?!!

Ты меня еще решил учить быть богом, низшее пресмыкающееся?!

Но даже эта фраза не смогла прорваться через сомкнувшиеся от бешенства губы, он издал только мучительный полурык-полустон, подался вперед и рука, уже совсем не поддаваясь контролю, сама метнулась к горлу остолбеневшего змея, оставляя позади отставшую мысль, что во-первых — он сейчас призрак, и невозможно, а во-вторых... "Во-вторых" было еще хуже, потому что, словно в подтверждение всего сказанного, он отчетливо осознал, что действительно реагирует и действует, как... как если б он был...

— Проклятье!

Пальцы успели сжаться, но, вопреки всем ожиданиям, не прошли насквозь, а наткнулись на леденяще-упругую твердь металла, и в то же мгновенье руку откинул сильнейший разряд. Электричества? Магии?

Он откинулся назад, чуть не потеряв равновесие, и перехватил левой рукой запястье мучительно трясущейся правой. Больно было так, что хотелось шипеть. Все же он перевел взгляд на нага, и увидел, что того вообще опрокинуло вместе со стулом, теперь он нетвердыми движениями и с затуманенным взором вставал, опираясь на стол одной рукой. Другой он держался за грудь, видимо, пытаясь унять дыхание и колотившую всего его крупную дрожь. В помутневших глазах его застыли боль и испуг, по подбородку стекала капелька крови от прокусившего губу тонкого клыка.

— Хеш? Ты не ядовитый случайно? — ну улыбаться теперь, надо же хоть как-то разрядить обстановку.

— Я ядовитый, — даже не пытаясь понять, о чем идет речь, машинально-безучастно откликнулся змей.

— А, ну хана тогда тебе, давай прощаться, — Лафейсон показал на себе, где у Хесеша прокус.

— Что? — тот нащупал прокол, задумчиво посмотрел на окрасившийся кровью палец. — Да ну тебя, у меня иммунитет, — и, наконец, с каким-то вымученным облегчением улыбнулся.

— Что за устройство? — Локи указал взглядом на шею Хесеша.

Наг двумя пальцам, стараясь не прикасаться к чему-то невидимому, оттянул атласный воротник в сторону и вниз, открывая светло-серый испещренный рунами широкий ошейник, от которого вниз под одежду уходили две толстозвенных цепи.

— Атма ки-ик Ленгар, — с безучастным лицом прокомментировал он. Лишь где-то в глубине глаз, словно под толщей воды, мелькнуло тоскливо-обиженное сожаление. Такое, которое Лафейсон уже видел у него когда-то. Когда-то очень давно, когда змей еще носил наручники, а он нет. А вот теперь, выходит, опять...

Ууу... Это как же обидно должно быть, наверное...

Да не скажет он больше змею такого. Уже не скажет. Даже если на него самого еще больше железа навешают.

— "Якорь Души?" — перевел он, уже вполне представляя предназначение необычного предмета.

— Да, это своего рода астральный экран. Препятствует попыткам покинуть тело каким-либо способом. Даже сны теперь не снятся, — вздохнул змей. — Совсем.

И он приподнял полу своего одеяния, обнажая хвост, вокруг которого на цепях болтались еще два широких руненных металлических обруча.

— Не уверен, что хотел бы, чтобы Асгард получил эти технологии, — понимающе-задумчиво оценил бог. — Стой! Покажи-ка еще раз.

Значит, не показалось. Да и как могло показаться, если хорошо видно, что на нескольких участках тела от хвоста и выше глянцевой зеленой чешуи не было. Вместо этого там голубела болезненного вида кожа с неровными краями темно-ржавого цвета. Ожоги?

— Это то, о чем я думаю? — Лафейсон наставил указательный палец на самый большой участок незащищенного чешуей тела. А внутри что-то противно заныло. Прямо до тошноты.

— Это? А, да, — змей быстро опустил ткань. — Плата за попытку добиться кое-чьего уважения, — он улыбнулся, и в этой улыбке Локи не прочел ни обиды, ни злости, была в ней даже какая-то ностальгия. — Не очень удачная, правда, я действительно был в этом слаб, просто как-то никогда не думал, что мне когда-нибудь может понадобиться... Но с тех пор я попрактиковал несколько наших техник для работы с болью и думаю, — он еще раз улыбнулся, на этот раз с упрямо-лукавым торжеством, — что теперь бы смог намного лучше.

— Конечно. Весь бы такой ходил! А то бы и не ходил, — Локи отвернулся с досадой. Ну какого... Действительно же, как демон. — А что твой брат? Который целитель. Не справился?

— Не смог, — покачал головою Хесеш. — Что только на мне не перепробовал! Болело от некоторых способов страшно. Потом еще на меня и обозлился, — змей рассмеялся почти весело. — Говорит, лазишь всегда, где попало. Чужая магия, чуждая. И что, где получал, там пускай и снимают!

— Нуу... — Локи притворно-виновато протянул руки, связанные паутиной наручников. — Придется повременить. Но как только — так сразу!

А сможешь? Уверен? Если Хесешеву братцу-полубогу чужда асгардская магия, то для него сам наг отнюдь не родное и изученное создание. Ломать — это и правда не строить, и такие ожоги не снимешь чем-либо на подобие мидгардской Финиты...

— Не гарантирую только, что сразу, и что опять больно не будет. Ну так, как раз тебе шанс продемонстрировать, чего ты там такого достиг. Хотя могу кого-нибудь другого сперва взять и попрактиковаться. Сначала пожгу, а потом... Что смотришь так? Ну конечно, шучу!

* * *

— Хеш? Меня тут мидгардский мальчик одной забавной уловке научил. Если тебе понравится, конечно. Не хочешь сделать вид, будто ничего не случилось?

Хесеш растроганно улыбнулся:

— Ну конечно, мне нравится. С большим удовольствием соглашусь так считать.

И они просто сидели и пили. Как будто бы ничего не случилось. Вот только рука все еще болела и иногда вздрагивала, да и Хесеш время от времени поднимал руки к шее, будто хотел что-то поправить, но потом, опомнившись, опускал.

— А вообще-то ты мог бы предупредить насчет этой штуковины, что ли, — все же не выдержал Локи.

— Что я должен был сказать? Что, если тебе придет в голову на меня кинуться, это небезопасно? Я думал, мы уже это прошли.

— Да просто показал бы!

— Видишь ли... Это не очень приятно показывать, а ты и так знаешь, что у меня все серьезно. А теперь совсем плохо будет.

— Из-за этого Ётунхейма? Погоди, — Лафейсон выставил ладони вперед, как будто кого-то тормозя. — Тебе нужны оправдания, сейчас я тебе их сделаю. Как если бы я сам оправдывался... если бы меня кто-то слушал. Как насчет... Ошибка молодости? Мне было семнадцать, Хеш, по нашим понятиям мне было семнадцать! И... я действительно не все хорошо понимал... просто не все учитывал, — он пожал плечами и, будто удивляясь самому себе, покачал головой, — не считал важным.

— Ты серьезно? Признание ошибки — у нас очень серьезный аргумент. И ты сможешь в случае чего?..

— Да, подтвержу.

— Но я ведь говорил тебе, там не получится солгать... просто невозможно.

— А если это не ложь? — он улыбался. Просто открыто так, широко улыбался. С каким-то отчаянным вызовом, с бесшабашностью, глядя на Хесеша, который, видимо, еще просто не понимал...

— Ты?.. Как?.. Ты хочешь сказать?.. — наг уставился на него круглыми от изумления глазами, казалось, у него в голове не укладывается ничего подобного, как если бы ему сказали, что Солнце сошло с небес и зашло в ближайшую забегаловку выпить чашечку кофе.

— Что такое? Тоже умею иногда поколебать взгляд на некоторые, казавшиеся незыблемыми, вещи? — рассмеялся он, наслаждаясь ошарашенностью своего друга. — И как ощущения?

Было легко и весело. Потому что — он решился. И это было посложнее, чем решиться на что-то другое. Потому что, он не делал этого никогда. Не признавал ошибки.

Отец никогда не признавал ошибок. Разве что единственный раз, когда сказал, что был дураком, посчитав, что Тор готов к трону. И то это было... Да не то это было по правде. Со злости просто сказал он, в сердцах.

Тор тоже не признавал. И он тоже. Невозможно богу, невозможно царю, а главное — просто невозможно ему. Даже в мыслях недопустимо, даже себе!

А после они от него так хотели этих признаний, так добивались... Но невозможно ведь, совершенно немыслимо, даже если б казнили!

Но мидгардский мальчишка, запустивший автомобиль, который не умел водить, с целью доказать ему что-то и чуть не пустивший под откос все его планы, словно в зеркале отразил то, что не признать теперь было уже невозможно. И с тех пор что-то щелкнуло, и теперь даже хотелось... Что-то просто рвалось наружу, а Хесешу это надо, это действительно надо. И поэтому...

Он набрал полную грудь воздуха и немного прикрыл глаза. Сердце колотилось так, будто бы собиралось выскочить. Как странно... Оно ведь вообще-то осталось там, в камере... его сердце.

— Считай, что ты меня убедил. Не только ты, но ты поставил точку — то слово, которое должно было прозвучать, чтобы мозаика наконец-то сложилась. Я никогда не держался за свои заблуждения. И я достаточно созрел, чтобы понять, что геноцид — это не та политика, которая соответствует духу Асгарда, ему отведенной роли среди Девяти Миров. И это не то, чем бы могли гордиться его основатели. И теперь, — он встретился с глазами неотрывно глядевшего на него Хесеша, словно ища в них поддержки, потому что чувство было такое, как будто он по туго натянутому канату шагал через пропасть, — теперь я хорошо понимаю, что имел в виду Всеотец, ответив мне тогда "Нет, Локи".

* * *

========== 59. Недостающее данное ==========

Комментарий к 59. Недостающее данное

Глава очень маленькая, в курсе, но растягивать не хочу и со следующей смешивать тоже.

На самом деле, это вообще-то окончание предыдущей главы.

И в качестве последнего оправдания: всего 2 дня после проды прошло, это как бы "внеочередной выпуск")

* * *

— Не надо мне твоих восхвалений и благодарностей тоже — мне твоего выражения лица вполне хватит, — Лафейсон ехидно-самодовольно прищурился. — Устройства, фиксирующего изображения, у вас нет? Ладно, сам дома в Мидгарде нарисую, хорошо запомнил. Буду по утрам смотреть, повышать, — (самооценку), — настроение.

Он помолчал, потом посмотрел на Хесеша уже серьезно.

— Думаю, у тебя уже есть, с чем идти в суд. Если этого мало, то кое-какие соображения еще могу добавить. Твоим особенно должно понравиться. В нашей вселенной всего девять миров. И, если одну из ветвей отрезать... это... возможно, причинит невосполнимый вред всему Древу. Не очень сам в это верю, но, если равновесие нарушится, восстановить действительно может быть очень непросто. Если возможно вообще.

Он вновь замолчал. Прежняя эйфория от собственной храбрости стала спадать, одно признание тянуло за собой еще кучу отнюдь не приятных. Тяжелых... Гнетуще-досадных... Выкладывать теперь все?

— Предки столько веков хранили эти миры не для того, чтобы один из наследников... В общем, ты меня понял. Твоим будет достаточно.

Смешно и нелепо было ждать, что Всеотец бы одобрил такую попытку. Смешно и нелепо... "У меня бы все получилось, Отец!"... А если бы... действительно получилось? Ууу... Вообще было бы весело. Асгард — царство террора. Звучит? Ну да, пришел новый царь и вот чем навеки прославился. Геноцидом. Змей точное определение подобрал. Зацепило.

А если так... То выходит, хорошо даже, что Тор тогда помешал. С ума сойти. Да разве он мог когда о таком подумать? Забавно. Ведь как злорадствовал, когда Отец выдал брату, что тот не готов еще к трону. Как радовался... А сам. Был. Готов?..

* * *

— С этим разобрались? Чудесно. Теперь по Мидгарду.

Он улыбнулся, поднимая кубок. Что, ждешь еще подобных признаний, змей? А вот не надейся. С Мидгардом-то все в порядке. Там не в чем каяться. И не о чем сожалеть.

— Я там править хотел. Как бог. Это было бы всем только на пользу. Не делай такое лицо, я... — он осекся.

Ооо... Ведь змей-то смотрел... Штутгарт. Как он там всех на колени...

— Ладно. Пускай у меня тогда были несколько иные представления о смертных. (Заблуждения?) Но разрушать и уничтожать не собирался точно! А ты, — Лафейсон многозначительно улыбнулся, ему пришла в голову одна презабавная идея, — ты бы вообще-то и посчитать мог. Твои откуда-то эти два эпизода вытащили, значит, информация у них есть.

Хесеш кивнул. Во взгляде его явно проглядывало уважение.

— Скажи, что она тебе нужна для расчетов. Сможешь оценить не только с моего ракурса. Эта твоя штуковина, — он повел рукой с кубком в сторону мерцающего в центре купола, — ведь она вероятности считает. Давай. Мне самому интересно. Во что бы все вылилось при моей победе.

Наг молча встал и глубоко поклонился.

— И что сие означает? Только сейчас узнал, что я неплохо думать умею?

— Ты, — змей улыбнулся ему с каким-то детским восхищением, — ты как будто сотню лет у нас проработал.

— Я бы в вашем пункте обслуживания населения не работал и дня даже начальником! — насмешливо-самодовольно фыркнул бог. — А что, сам не мог?.. Очевидно же.

— Да, ты прав. И я действительно хотел это сделать. Мне дали всю нужную информацию. Не хватило данных. Я потому тебя и искал.

Так, значит, искал все же...

— Змеиный глаз?

— Сиш пыталась обнаружить какую-нибудь змею к вам поближе. Даже не думали, что так повезет. У тебя?..

— Да, завел для мальчонки питомца.

Хесеш рассмеялся. Кажется, ему такое польстило. Или растрогало. Или растрогало и польстило. Вон, даже слезы блестят. Ой, да ладно...

— Ты говорил про какие-то данные.

— Да, ты извини, просто у меня твоих физических показателей нет. Тогда, в первый раз, я ведь не все снял — только самое необходимое, ты вообще против был. А в этот раз я хотел уже все снять, чтобы на будущее тебя лишний раз не беспокоить, но тела-то...

— А тела и сейчас нет, если заметил. Довольно уже крутить вокруг да около. Говори, что узнать хочешь — за твой Ленгар больше хвататься не буду, — усмехнулся, — неприятно бьется.

Змей прошел под купол (действительно, что ли, отходит от греха подальше? Вот смешной!), протянул вверх выросшую, словно по заказу, дополнительную руку, потянул за одну из нитей, спуская какую-то рамку, и, наконец, повернувшись к нему лицом, немного виновато пробормотал:

— Мне нужен процент вероятности твоего выживания при прямом попадании ядерной боеголовки в двести килотонн.

Как же не вовремя! Локи как раз поднес ко рту кубок, собираясь отпить. И вот теперь сидел с выпученными глазами, пытаясь откашляться, да еще и полностью облившись. А главное, это было настолько нелепо — и стоящий под куполом на полном серьезе уныло ожидающий ответа Хесеш, и сам этот абсурдный вопрос — что он уже просто не мог удержаться от хохота. Нет, сейчас точно истерика будет! Даже слезы на глазах выступили. Змей что, реально боялся его зацепить этим идиотским вопросом? Глупость какая-то, такое не может вообще быть обидным. Не выжил бы явно, ну так и что, и Тор бы не выжил, и Всеотец даже. И Халк их этот тупой... Да он вообще не знает таких, кто бы... И хорошо, что не знает! Еще не хватало...

— Спасибо, Хеш, отличная просто шутка! — наконец насмешливо-издевательски выдавил он. — В Асгарде оценят, буду об этом каждого спрашивать и на выражение лица смотреть. С Сиф начну, это же... море получу удовольствия. Долго над этой глупостью думал? А то я уже почти созрел, чтобы еще одну ошибку признать. Что я напрасно считал тебя умным.

— Это не я, — наг даже не улыбнулся, напротив, накуксился как-то, лицо его выглядело по-прежнему постно и очень уныло. — Это установка запросила, чтобы вероятностную линию открыть. Я сам еще толком посмотреть не успел, для чего это надо.

— Ну так вот. А что... у вас есть такие? — спросил с интересом, ну мало ли. — Кто выживет?

Змей отрицательно помотал головой:

— В теле — нет.

Ну так какого... Профессионал дотошный.

— Тогда вводи ноль туда. Просто ноль.

========== 60. Не один дома (ч.I) ==========

* * *

— Все, провожай, а то твоя мисс Рептилия всю чешую об двери сдерет, будет потом, как ты, облезлой ползать, — косится цинично-насмешливым зеленым глазом, проверяя реакцию, заглушая все еще досадливо-покалывающее чувство вины. Да не дождешься ты, змей, на сегодня хватит признаний. Да и вообще хватит.

— Уже уходишь? — засуетился наг. Ничего вроде, будто вообще мимо ушей пропустил.

— Пора. Помогать, защищать, учить. Спасибо тебе, обустроил — совсем не было бы где реализовываться как богу.

Смеется Хесеш. Ладно, ладно, тебе это все еще припомнится, учитель. И с чего взял вообще, что вправе читать ему все эти нравоучения? Иди, открывай лучше двери. Вот это правильно. И... Ну вот, даже магия есть, шедевр местной магической жандармерии этому не мешает. А это значит, что мог уже тогда этот ошейник с корсетом носить, когда огоньки и костры для создания обстановки ему устраивал. Скорее всего, с того дня еще носит, когда первый раз не пришел на зов, отправив прислугу. Скрытный змей все же, только кажется, что открытый. Как и с ожогами этими. Ну надо ведь было ему тогда все же так... Ладно, снимем еще. Обязательно снимем.

— Как у тебя там вообще? — наг улыбнулся, проходя в последние распахнувшиеся перед ними двери, ведущие в комнату с пентаграммой.

— У меня? Ты хоть честно вопрос задавай, Хеш, я-то хорошо понимаю, о ком ты беспокоишься. Мальчик жив, здоров, сыт и доволен. И, кстати, — Локи прошел в центр светящейся пентаграммы и, повернувшись к одобряюще-благодарно глядящему на него Хесешу, укоризненно усмехнулся, — в отличие от некоторых, считает меня лучшим богом.

Улыбаешься, друг? Радуешься? Сейчас получишь за всех этих демонов вместе с богами... А то уж слишком довольная у тебя что-то улыбка, даже смотреть противно.

— Ну я же знаю, как ребенка развлечь. Сегодня, к примеру, разгромили террариум, угнали лошадь, машину и ограбили магазин. Мальчишка уснул абсолютно счастливым.

Ой, как лицо вытягивается — просто бальзам на истерзанную душу! И улыбочка тоже пропала. Добавить чуточку, да?

— А теперь извини, мне надо научить его при помощи змеи допрашивать родственников!

* * *

Гарри снилось, что дядя Вернон гоняется за ним по дому с ремнем, но Локи что-то наколдовал, и теперь удары получались какими-то вялыми, слабыми, и было совсем не больно, хотя дядя злился и попадал по совершенно разным местам. Шлеп по животу, шлеп по плечу, шлеп... нет, по лицу — это уже слишком! — мальчик резко дернулся и проснулся.

Юсфус... Так вот это кто шлепает! Змей как ни в чем не бывало соскользнул с лица немного обалдевшего Гарри и, попытавшись по полкам взобраться на натянутый над кроватью полиэтилен, снова шлепнулся. Теперь уже Гарри на грудь.

— Юсфус, ты что делаешь? — прошептал ему мальчик.

— Охота, охота... пауки... хочешь? паука?.. хочешь? — и он снова подполз к лицу Гарри, держа в зубах полупридушенного паука.

— Фу ты! — мальчик перехватил ужа руками и резко сел на кровати. Сон как рукой сняло. — То есть, я хотел сказать — спасибо тебе, но лучше ты их сам. Тебе же расти нужно.

Резкое движение неожиданно для Гарри отдалось мучительной болью по всем теле. Особенно гудели ноги. Как будто... Да нет, даже сравнивать было не с чем! После того, как Локи первый раз бегал по всей школе, мышцы тоже болели. И когда он тренировался вращать портфелем. И после упражнений с ножом и карандашом тоже. Но сейчас это не шло ни в какое сравнение.

Ужонок ничуть не обиделся и, с довольным видом заглотив добычу, вновь устремился на штурм потолка. Шлеп на кровать, шлеп на полку, шлеп Гарри на голову.

— Да тихо ты, — прошептал Гарри, снова снимая с себя змею и прислушиваясь. Из кухни слышались голоса. И, судя по всему, говорили о нем.

... неуправляемым... поклялись покончить... ладно бы только мы, но у нас сын... проклятое отродье... до сих пор не нашли... даже лучше... не стоит надеяться — это слишком населенное место... речка, озера, утонуть... сам убежал...

— Если не удастся с ним сладить, стоит задуматься, чтобы в следующий раз отвезти его куда-то подальше, в Нортумберленд, например, — последние слова дядя произнес, выходя из кухни, так что Гарри разобрал их уже совершенно отчетливо.

Тетя молчала. Так что, понять, согласна она с ним или нет, было невозможно. В нервно-ворчливый монолог мужа она почти не вмешивалась.

— Пускай его найдут сначала, — наконец, устало вздохнула она, видимо, выйдя вслед за супругом. — А не найдут... может, и правда — к лучшему.

— Парня не буди, пусть отдохнет, толку от его дурацкой школы. Туда все равно уже сообщили, что этот потерялся, так что скажем, что до ночи его вместе искали. И... у тебя же совсем нет денег, эти мерзавцы разрешают кормиться жулью, пока клиенты таращатся на их недочищенное зверье. Так что я тебе... вот, — дядя зашелестел отсчитываемыми купюрами.

"Они же должны поссориться! — с волнением подумал Гарри. — Локи говорил, что обязательно должны! А теперь они... надо срочно что-нибудь сделать!"

Он решительно отодвинул засов и на плохо слушающихся ногах выскочил в коридор.

— Я в полиции расскажу, что вы меня убить планируете! Это вас... — он попятился от сперва онемевшего от неожиданности, а теперь грозно надвигающегося на него Вернона, — это вас ваша рыжая научила! — прокричал он, запрыгивая спиной обратно в чулан и запираясь.

— Что за рыжая? Что еще за РЫЖАЯ?!

— Да кого ты слушаешь, Пет! Он...

— Волосы которой вы заставили меня в машине собирать, чтобы тетя не увидела! — не дал договорить Дурслю Гарри и в подтверждение протолкнул под дверью клок длинных рыжих волос.

— Не надо мне твоих чертовых денег! — заверещала Петунья. — Можешь их... Нет, деньги давай, а сам убирайся!!!

Дальше последовал топот, хлопанье дверьми и попеременные крики.

Ну вот, то, что надо, — переводя дух, подумал Гарри. — Кажется, получилось.

— Юсфус, ты опять? — он еле успел отшатнуться, когда падающий с потолка змей чуть не задел его по носу.

— Поймал, поймал... паука... хочешь?

— Нет, я сыт, — соврал Гарри. Плохо, что запасы из ларька уже закончились. Кажется, где-то были еще консервы, надо только...

— А ну открывай немедленно! — размышления прервала сотрясаемая снаружи дверь. — Как это ты заперся?! Я тебя отучу нести всякую ересь! Отпирай или... ПЕТУНИЯ!!! Сбегай в мастерскую, принеси угловую шлифмашину(*), я покараулю, чтобы он не сбежал. Сейчас сама убедишься...

— Принесите, тетя, ему лучше его пейджер, может, она ему опять какое-нибудь сообщение прислала наподобие того! Кабанчику от свинки!

Ой, вот это реакция! У Гарри от такого даже глаза округлились. Вопли, визги, снова топот какой-то... От внезапного удара дверь в чулан затрещала. На секунду мальчику показалось, что она не выдержит. К счастью, такой яростный напор продолжался недолго, щелкнул запираемый снаружи засов (дядя все же сообразил, что племянника можно просто запереть, как всегда, тогда и караулить ни к чему), и послышались удаляющиеся шаги.

Надо бежать! Сейчас притащит инструмент и... Но как бежать, если люк вел именно туда, куда направился сейчас дядя? Да и вообще, если Дурсль спилит засов, то тогда... Тогда он увидит все их сооружения! Нет, нельзя, никак нельзя этого допустить!

— Юси! Давай сюда, ты будешь... будешь сейчас, — непонятно почему заколотилось сердце и резко участилось дыхание, будто бы это он сейчас бегал по лестницам, а не Дурсли. — Пугать врага! Энгоргио! Еще Энгоргио! И еще!

Вау! Вот это туша! Совсем как у... Ну конечно!

— Эмитацио Боа Констриктор!

Комментарий к 60. Не один дома (ч.I)

* Угловая шлифмашина — в русск. разг. просто "болгарка".

Арт к заключающей сцене:

http://f-picture.net/lfp/s019.radikal.ru/i611/1512/8a/3940eafca3c1.jpg/htm

(большое спасибо читателю JustEmma )

========== 61. Не один дома (ч.II) ==========

* * *

Последние часы для Дадли не отличались особым позитивом. Да, что уж говорить, из его жизни исчез не только особый позитив, но и самый что ни на есть обыденный, ежедневный и положенный по расписанию. По его личному мнению, позитива в его жизни не осталось ни капли. Однако, несмотря на желание Дадли подписаться под каждым из этих слов, он испытал чувство, очень близкое понятию счастья, когда наконец-то упал в свою постель. День рождения выдался отвратительным, а то, что вышло после зоопарка, оказалось настолько ужасным, что мозг, в какой-то момент, просто прекратил воспринимать реальность, как таковую. Но сейчас все было позади. Мягкая и теплая постель легко приняла в себя богатырскую стать страждущего и, будто обняв покрывалом, мигом сопроводила в долгожданное царство светлых снов и... кошмаров.

— Отдай мне мой торт! — законно возмущался Дадли, глядя на довольную зеленоглазую харю кузена, зарывшуюся в огромный шоколадный торт и заманчиво чавкающую. — Папа, скажи ему, чтобы перестал! Это мой торт!

— Ах ты, маленький паршивец! — рычал папа, покраснев от гнева и протягивая в сторону кузена напряженные руки... а в руках была зажата новая игровая приставка... Дадлина приставка! В которую он даже не успел поиграть!

Кузен оторвался, наконец, от торта, до сих пор источающего умопомрачающий аромат, и хищно взглянул на приставку. Через секунду он уже выбегал из комнаты, крепко держа трофей над головой и издавая на редкость гадостный хохот. Естественно, Дадли кинулся за ним, но тело двигалось медленно и неохотно, будто продираясь через толщу воды, поэтому, когда он таки добрался до соседней комнаты, кузен уже вовсю щелкал пальцами по джойстику, в особо напряженных моментах нервно пиная приставку ногой.

Протяжно взвыв, Дадли кинулся с кулаками на причину всех своих несчастий, но кузен легко увернулся и, обмотав Дадли шнуром от приставки, начал давить. Чем сильнее дергался Дадли, тем толще становился шнур, начиная при этом зловеще шипеть. Откуда-то издалека раздавались взволнованные крики родителей — было отчетливо слышно, как они спешат к нему на помощь, но силы все быстрее покидали его бренное тело...

— Не трожь моего сына, ты, паскудный глист! — раздалось прямо над его головой, а на тело обрушилась непереносимая тяжесть.

Удар об пол, лишь чуточку смягченный одеялом, заставил Дадли окончательно проснуться. Над ним нависал кто-то огромный и, размахивая маминой любимой настольной лампой, громко кричал, почему-то папиным голосом:

— Сгинь, мстительная скотина! Черта с два я теперь сдам тебя обратно в зоопарк! Я отдам тебя на живодерню и лично сделаю из тебя сапоги! А мясо пущу на колбасу!..

В ответ донеслось шипение, а со стороны двери протянулась длинная извивающаяся тень.

— А-а-а-а! — закричал Дадли, хватаясь за большущую руку, принадлежащую ни кому другому, как собственному отцу, и пытаясь заползти тому за спину.

— А-а-а-а! — вторил ему отцовский бас, а в сторону тени была снайперски запущена давешняя лампа.

— А-а-а-а! Вернооон!!! — раздалось из коридора, как будто в ответ на звук бьющегося стекла.

— Туни! Неси топор! — выкрикнул папа, рыбкой вылетая за дверь.

— Тетушка! Дядя Вернон разбил вашу любимую лампу! — донеслось оттуда.

— Заткнись!

— Вернон! Змея! Она уже здесь! — кричала мама откуда-то снизу.

Через несколько секунд голоса сместились на первый этаж, оставив Дадли в одиночестве. Он сидел на полу, судорожно сжимая дрожащими пальцами одеяло, рядом стояла опрокинутая набок кровать. Дверь висела на одной петле и слегка покачивалась, а на ковре у шкафа жалостливо раскинулись останки кем-то раздавленной игровой приставки. Той самой — из сна...

— Она за сервантом!!! — донесся до Дадли полный паники голос матери. Последовавший за этим рык отца был заглушен грохотом падающей мебели и звоном бьющейся посуды.

— Где?! — ревел папа, под аккомпанемент ритмичных глухих ударов, призванных лишить скрытную тварь последнего убежища.

— На кухне! Он уполз на кухню, — подал голос кузен.

Раздавшийся сразу за этими словами громкий возглас мамы про папу, осторожность и новый холодильник, а также звук падения чего-то тяжелого, заставил сердце Дадли болезненно сжаться. Торт... там был торт. Шоколадный.

Собравшись с духом, Дадли подполз к покосившейся двери и, прикрываясь одеялом, как щитом, выглянул на лестницу. Именно в этот момент мимо него промчался удав из зоопарка, проворно проскользнув в спальню родителей. Следом пролетел Гарри, неловко опрокидывая на пол чудом уцелевшую напольную вазу, которая почему-то не разбилась, а, нелепо подпрыгнув, скукожилась до размера игрушечной.

Уставившись круглыми глазами на игрушечную вазу, Дадли чуть не проворонил момент, когда на лестнице появился его отец. Стоящие дыбом усы, капельки пота на покрасневшей шее и сжимаемый обеими руками топор придавали ему вид благородного воина, спешащего на эпичную битву с драконом. Сосредоточенный взгляд драконоборца был целеустремленно направлен на дверь, а ноги быстро и размеренно несли его к цели... И так получилось, что ни засмотревшийся на родителя Дадли, ни сосредоточенный на беге Вернон Дурсль не обратили внимания, в какой именно момент ваза вернулась к своему нормальному размеру. И если для Дадли это происшествие прошло почти безболезненно — ну, если не считать за боль крушение имиджа отца-змеевоителя, то для Вернона "крушение" оказалось куда менее метафоричным. Папа однако, как истинный воин, что падает, но не сдается, крякнув, смог встать на ноги и, перешагнув через первого павшего врага (пусть это всего лишь ваза), направился к двери в спальню. Оттолкнув пытавшегося открыть дверь кузена, отец грозно перехватил топор и дернул за дверную ручку... Папа сильный, и, видимо, перестарался, иначе ручка не осталась бы у него в руке. Но он не растерялся и с мужественным выражением лица принялся открывать дверь топором. "Давай, папа, я в тебя верю, отомсти за мой торт!" — подумал Дадли, наморщив брови и крепче сжав одеяло. Поднявшаяся по лестнице мама тоже замерла, восхищенно смотря, как самоотверженно папа открывает дверь, за которой спряталось злобное чудовище. Правда, ее взгляд периодически соскальзывал на осколки, разбросанные по ковру, а глаза были мокрыми от слез, видимо, она испугалась, что папа поранился, споткнувшись о вазу...

Естественно, хлипкая преграда не смогла продержаться и минуты под натиском папы, пышущего праведным гневом. И вот, после очередного удара топором, отец с рыком кинулся вперед, плечом вышибая остатки лакированной древесины. За ним следом, туда же просочился и кузен.

Не желая пропускать битву добра со злом, тем более когда кузен уже там, Дадли, все так же прикрываясь одеялом, двинулся по коридору. За ним следовала мама, придавая мальчику уверенности, в то время, как крики и грохот, раздающиеся из спальни, эту же уверенность с легкостью отнимали. Но добро всегда побеждает зло, пусть зло и в большинстве, ведь там кузен, а кузен, после сегодняшнего сна, однозначно был классифицирован Дадли, как корень всех зол... Тем не менее, он верил в безоговорочную победу отца, ведь как может быть иначе?!

Когда Дадли с мамой добрались до двери, они как раз успели к моменту триумфа главы их маленькой семьи. В углу у окна свернулась кольцами огромная синяя змея, даже больше, чем тот удав из зоопарка, она шипела и плевалась ядом, делая резкие выпады в сторону папы. Но тот не испугался! Широко расставив ноги и изящно помахивая топором, он медленно, но неотвратимо наступал на чудовище. И вот, в какой-то момент, он решил покончить с тварью одним ударом и лихо замахнулся топором... Но кузен, доказывая свою принадлежность силам зла, что-то выкрикнул и попытался ткнуть папу карандашом.

Дальнейшее окончательно перевернуло мировосприятие Дадли, обозначив сюжет его будущих ночных кошмаров. Впрочем, дальнейшие события стали пищей для кошмаров всего семейства Дурслей на долгие годы вперед...

На пике замаха лезвие топора легко слетело с рукояти и, пролетев в дюйме от маминой головы, вдребезги разбило семейную фотографию, все это время мирно висевшую в коридоре. Лезвие намертво застряло в стене, войдя ровно посередине изображения, как раз между мамой и папой. Змея тут же воспользовалась ситуацией и бросилась вниз. Дадли никому не признается, что чуть не намочил пижаму, когда тварь проползала у него между ног.

— Ты! Это все ты, чёртов мальчишка! Это ты притащил в дом всех этих змей...

Кузен не стал дослушивать и, чудом увернувшись от запущенного ему вслед топорища, бросился вниз по лестнице. Пока отец пытался догнать кузена, трясущийся всем телом Дадли попытался просочиться обратно в свою комнату, резонно предположив, что там ему будет безопаснее, а со всем остальным пусть разбираются взрослые. К его огромному сожалению, схожая идея пришла в голову не ему одному. Попытавшись спрятаться за перевернутой кроватью, Дадли был очень неприятно удивлен, встретившись нос к носу со змеей, которая тоже явно была не в восторге и угрожающе зашипела.

Как Дадли ни старался в последствии, он так и не смог вспомнить, как он оказался в темной ванной, судорожно сжимая трясущимися пальцами ключ от запертой двери. Снаружи в это время раздавался паникующий голос матери, что-то кричащей, судя по всему, в телефонную трубку.

— ...потом он прополз под дверью и... Что? Да, удав!.. Я не знаю, как он поместился под дверью, какая разница?! ... Я не пила!... Змеи-то? Они все разные, одна толстая и короткая, как бочка, другая, как шнур — пряталась у стены, маскируясь под обои, но потом посинела, и мы ее заметили... Какие галлюциногены?! Они мне не приснились, они везде! В коридоре, в спальне, даже в ванной...

Услышав последнюю фразу, Дадли неосознанно сделал шаг назад, наступая на сбившийся коврик... Будь он чуть спокойнее или догадайся хотя бы включить в ванной свет, все могло бы и обойтись... Но, почувствовав под подошвой неопознанный предмет, Дадли выполнил поражающий воображение кульбит, запрыгнув вместе с ногами на умывальник. Умывальник оказался плохим ценителем акробатических этюдов и просто-напросто отвалился... Вместе с полкой и, естественно, Дадли. Темнота, потоки холодной воды, вырывающиеся из покореженных труб, парочка раздавленных кремов, как назло, весьма склизких и липких, и напрочь затерявшийся в этом безобразии ключ от двери внесли свою лепту, надолго лишив Дадли способности логически мыслить. Следующие двадцать минут из ванной доносились только грохот и несвязные завывания.

* * *

Миссис Томсон, понукаемая причитаниями своей сестры, приехавшей погостить на недельку, пыталась дозвониться до полицейского участка, но все возрастающий шум и крики из дома напротив отвлекали, и пальцы то замирали на циферблате, то просто не попадали куда надо...

Когда она, влекомая собственным любопытством, возведенным в энную степень присутствием родственницы, обладающей схожей характеристикой, направлялась в сторону дома Дурслей, она и предположить не могла, что все зайдет так далеко. Крики и грохот, конечно, настораживали, но при этом звучали очень многообещающе... Предвкушая незабываемые сцены чужого скандала, две опытные сплетницы, не долго думая, прильнули к окну у входной двери. Открывшаяся сцена превзошла все их самые смелые ожидания:

Вернон Дурсль гонялся за каким-то чернявым мальчишкой, в котором миссис Томсон вскоре признала всем известного, по рассказам Петунии, хулигана — их племянника, Гарри Поттера. Мальчишка носился по всему дому, проворно уворачиваясь от запускаемых в него предметов, а также от взмахов резной палки, в которой, после недолгой дискуссии, была опознана ножка от кухонного стола. В какой-то момент все участники забега скрылись на втором этаже. Осмелевшие дамы решили, пока есть время, занять более выгодную позицию, переместившись к соседнему окну. Отсюда просматривалась лестница и часть зала. К сожалению, пока они продирались сквозь пышные кусты роз, ситуация успела значительно деградировать. Они успели как раз к тому моменту, когда Вернон, вооруженный утюгом, с грохотом провалился, проломив своим телом три ступеньки на лестнице и застряв в ней. Спустя секунду, через его голову перелетело что-то длинное и зеленое. Нечленораздельно ругающийся Вернон, заметив этот маневр, не стал долго размышлять и запустил вдогонку утюгом. Снаряд пошел высоко и, закономерно, закончил свой полет в окне, лишь чудом разминувшись с двумя любопытными головушками, чего нельзя сказать об осколках стекла, щедро осыпавших смелых разведчиков. Спустя еще мгновение через образовавшееся отверстие выскользнула крупная гадюка. Дернув в сторону дам головой и гневно разинув пасть, змея скрылась в траве. Отмершие от испуга разведчицы тут же засеменили обратно домой.

— Дежурный участок номер семнадцать, я вас слушаю, — раздался в трубке сосредоточенный мужской голос.

— Алло, полиция? — наконец дозвонилась женщина, но тут же задумалась, с чего начать. Скандал скандалом, а вот ядовитая тварь в спальном районе показалась женщине гораздо более важной темой.

— Змея? — голос явно поскучнел. — Да-да, мы уже выслали дежурную машину, скорую помощь, службу отлова опасных животных и отряд спецназа. Ждите... и не звоните нам больше, — не сказав больше ни слова, дежурный отключился, оставив женщин в изумленном молчании.

Комментарий к 61. Не один дома (ч.II)

Данная глава принадлежит перу RussoVolante ( https://ficbook.net/authors/989461 )

========== 62. И тебя вылечат ==========

* * *

Зрение постепенно фокусировалось, являя все более четкую и подробную картину. Картину... О, нет... Полного разгрома. Кажется, свалено было все, что только можно свалить, и сломано все, что только можно сломать. Вот уж точно, словно демоны порезвились. И ведь он не хотел этого, верно? Так что же это в самом деле такое — судьба, рок, карма или еще какая дрянь, вроде каков учитель, таков и ученик?

Обрушенная лестница, из которой выдирается изрядно потрепанный Вернон, висящая на одной петле дверь на кухню, льющаяся откуда-то сверху вода... На душе удушающим сгустком расползалась досада. А на языке вертелись слова. Разные такие... Например, что лучше оставлять тело в коме, чем под управлением кого-то, кому нельзя доверять. И что некоторым не стоит давать слишком много самостоятельности и магии. (А некоторым — трон и армию. Это он о Торе, конечно.) Что мальчишка так хочет уйти, что ему наплевать на все его интересы и доводы. И еще много чего такого сказать хотелось — едкого, злого. Очень хотелось...

Но он сдержался. Просто не хотел поступать, как Отец: обвинять, осуждать, даже не выслушав. И уж тем более, как Дурсли, у которых мальчишка заведомо виноват во всем, что бы ни случилось, даже если сам не понимает, что же произошло. И потому, загнав поглубже досаду и остановив напрашивавшийся вздох, он просто усмехнулся:

— Масштабы разрушения впечатляют.

— Ой, да, — немного ошеломленно откликнулся Гарри, осматриваясь, как будто до этого сам ничего не видел. В общем, оно так и было — подходящие линзы они в тот раз так и не купили. — Локи, ты... Ты сможешь это исправить?

— Исправить? — бог насмешливо приподнял одну бровь. — Прямо в лучших асгардских традициях: кто-то разносит, другой исправляет. Потом можно поменяться местами, — он невесело хмыкнул, вспоминая что-то свое. — Устранить урон можно. Отношения уже не вернешь.

— Я не хотел. Это вообще дядя — он гонялся за Юсом. Потом за мной... — Гарри смутился, прозвучало как-то слишком по-детски. Конечно, если бы он не вышел из чулана и не стал говорить... А потом не выпустил змея... — Но они чуть не помирились — дядя с тетей. А потом... потом они решили от меня избавиться!

— Считаешь, что после этого, — Лафейсон насмешливо-критически обвел обстановку глазами, — должны передумать?

Гарри растерянно заморгал и... рассмеялся. Он знал, что Локи недоволен случившимся, чувствовал, что тот расстроен. Но бог сдерживался, да еще при этом шутил, и Гарри был ему за это благодарен. Только через минуту им стало не до шуток — издалека с улицы донесся вой сирен.

А вот это уже плохо. Локи хорошо знал этот звук. Это почти худшее из того, что может случиться. И в его положении... Бесправие, бессилие, незнание законов... Как бы не воплотились в жизнь предостережения Хесеша. Решетки не уберешь, как стекло. Память подкинула ремни, привязывающие Тора к кровати, когда смертные пытались того излечить. Еще можно было уйти через подвал. А вот теперь уже нет — в двери застучали, и во всех известных ему мирах этот стук звучал почти одинаково — громко, настойчиво. Стражи. П р и е х а л и.

И тут же все лишние мысли и сожаления пропали, вместе с вопросами, кто и в чем виноват, вместе с пугающими картинками возможного будущего. Пришла пора действовать.

— А теперь быстро и подробно, что здесь произошло, — скомандовал он Гарри, отступая в чулан, чтобы безопасно разминуться с Верноном, который, наконец, выдрался из обломков лестницы и, держась за поясницу, мрачно хромал к двери в разорванных на полоски штанах.

* * *

— Так ты сможешь это исправить? — повторил свой вопрос Гарри, закончив свой рассказ. Или доклад? С Локи все выглядело как-то по-военному.

— Нет, — отрезал бог, привинчивая на место решетку на дверь чулана (Гарри отвинтил ее, когда выбирался) и прислушиваясь к недовольному огрызанию Дурсля с тремя вошедшими полицейскими и одним человеком в полевой форме, держащим в руке странную палку с петлей на конце. — Но я собираюсь это использовать.

И Гарри почувствовал, как меняется его внешний облик: улеглись в аккуратную прическу растрепавшиеся волосы, закрасились в тон рубашки пятна от перевернутого на кухне масла, а на спине... Да, Локи что-то сделал и на спине, видимо, тоже закрасил что-то, следы от штукатурки или еще что. Гарри не помнил, на что натыкался в пылу погони, а представить точно, как он выглядит сзади, ему не хватало опыта, но вот Локи, видимо, хорошо представлял все. Последнее, что Гарри ощутил перед тем, как покинуть свое убежище, что кожа лица тоже меняет цвет, маскируя пылающий после беготни румянец, возвращая лицу спокойный естественный вид.

— А вот теперь можно выйти.

* * *

Дурсль продолжал препираться с полицейскими в духе собственного идиотизма: он требовал немедленно обыскать дом на предмет затаившихся тварей и возмущался, что ему не предъявляют ордер на обыск. Аргумент, что они сами вызвали полицию, его не убедил — он соглашался пропустить в дом только представителя службы отлова. Естественно, это только разогрело интерес полицейских, немедленно пожелавших взять пробы воды, еды и проверить имеющиеся в наличие лекарственные препараты. Вернон злился и кричал, что это никакого отношения к нашествию змей не имеет, что они пытаются злоупотребить служебным положением, и что без ордера они смогут пройти только через его труп. Ему сообщили, что разрушения в доме больше напоминают нападение обкуренных террористов, чем проникновение животных, и что если он не согласится вести себя цивилизованно и разумно, то пускай трупом он не окажется, но обездвижить его они смогут. Вернон заорал, что он требует адвоката. Обстановка накалялась.

Разрешилась она внезапным появлением Дадли. Мокрый и взлохмаченный, он ошарашенно подошел к краю зияющего на втором этаже провала. Лестницы больше не было, а мимо его ног водопадом вниз низвергалась вода.

— Спасите моего сына! — одновременно воскликнули Вернон и до этого беззвучно стоящая в проеме кухни Петуния.

И все пришло в движение. Двое полицейских бросились к проему, раскидывая остатки поломанной лестницы.

— Где кран, перекрывающий воду? — торопливо задал вопрос хозяину дома третий полисмен.

— В подвале. Но я туда не пойду! Там одна из этих тварюг — самая большая, и пока там нормально все не обследуют...

— Да нет там ничего, — заявил как раз вернувшийся из подвала ловец.

— Значит, сбежали! — гаркнул Дурсль. — Пока вы ехали, они могли не только сбежать, а расплодиться, подохнуть и опять расплодиться!

Полицейский махнул рукой и побежал закрывать кран в одиночку.

— Точно ничего нет? — с нескрываемым подозрением поинтересовался Дурсль. — Вы в курсе, что они могут маскироваться?

— Некоторым видам змей присуща мимикрия, но она весьма ограничена. Светлей-темней в зависимости от освещения, да еще существуют неядовитые виды, имеющие внешнее сходство с ядовитыми.

— Я не это имею в виду! Они маскируются под обои, занавеси и паркет!

— Да? — насмешливо вскинул глаза змеелов. — В таком случае жаль, что они разбежались. Если бы мне удалось поймать хоть одну — докторскую бы защитил!

— Считаете меня идиотом? — зарычал Вернон.

— Диагнозы я не ставлю, я больше по животным специалист. И я свою работу сделал — внизу их нет. Сейчас я проверю здесь, а потом наверху, хотя я даже не сомневаюсь... — он посмотрел в сторону разрушенной лестницы, уже слабо капающей сверху воды и трясущегося Дадли, с отчаянием самоубийцы на железнодорожном мосту смотрящего на уговаривающих его внизу полицейских. — Стойте! Да не надо ему проявлять храбрость, я там лестницу раскладную в подвале видел, когда обыскивал.

Полицейские обернулись, и тут Дадли, наконец, прыгнул. Падение, грохот и ругань минут на пятнадцать на тему, кто больше виноват — тот, кто отвлек или тот, кто отвлекся, или же все же реґбенок, досґтаґточґно взросґлый, чтоґбы оцеґнить соґверґшенно неґподґхоґдящий моґмент для прыжґка.

Локи пониже опустил голову, не в силах больше сдерживать улыбку — мокрые и помятые свалившейся на них тушкой отнюдь не воздушного кузена, полицейские выглядели презабавно. А Гарри готов был поклясться, что пробегавшая мимо него навстречу спасенному сыночку тетя, отчетливо прошептала: "Все бобби(*) — козлы".

Лафейсон беззвучно смеялся. Кажется, он зря перенервничал. Местные стражи порядка — не Мстители, и Дурсли, тем более, не его семья, и всё, что связано с ними... Комедия, пародия, фарс. Пожалуй, все обойдется. И еще... Хорошо, что сдержался и сразу не набросился на мальчишку. Действительно хорошо. Хотя оставалось еще то, о чем сообщил ему Гарри — Дурсли решили от него избавиться. Так что...

Он стоял и просто ждал момент, когда можно будет вмешаться и извлечь из сложившейся ситуации какую-то пользу. И момент не заставил себя ждать — змеелов взялся за ручку чулана.

— Так. Что у вас здесь за помещение? — приоткрыл он дверь и воззрился на застеленную кровать.

— Чулан, — с небольшой заминкой ответила Петунья.

— А почему здесь?..

— А вот это вас не касается! — вмешался Вернон. — Ищете тварей? Вот и ищите!

— Разумеется. Даже если у вас в ванной стоит рояль, это полностью ваше дело. Только при этом нужно не змей искать, а...

— Что там такое, Томми? — потянулись к загадочному чулану заинтересовавшиеся полицейские.

— Да у них в чулане кровать!

— Зачем?

— Не ваше дело! — еще более грозно гаркнул Дурсль. — Это частная территория, и...

— Я там сплю, — сделал свой ход Локи.

Последовавшая немая сцена, побелевшие физиономии Дурслей и застывшие в изумленном негодовании лица полицейских открыли для него одну истину — спать детям в чуланах в местном мире явно не полагалось. Надо же, столько времени у него был в руках козырь для шантажа... Проклятое незнание мира! Впрочем, переигрывать явно не стоило, чем это грозит Дурслям — неизвестно, остаться без них, особенно без Петуньи, сейчас в его планы не входило. Юрист нужен, все же очень нужен юрист. А пока что... Придется продвигаться на ощупь. Ум есть? Логика есть? Прорвемся.

— Это правда, мальчик? Ты спишь в чулане? — наконец, отмер один из полицейских.

— Иногда, — скромно потупился Локи. — Когда у Дадли приступ.

— Приступ? — теперь они дружно обернулись в сторону уже укутанного заботливой мамочкой в пушистый плед толстяка.

— Ну да, у него бывает. Ходит по ночам, воет, лает... Спать невозможно. Особенно в полнолуние. Да у него справка есть!

— Я не сумасшедший! — уже привычно завыл Дадли.

— Не слушайте моего племянника — он большой фантазер, — сквозь зубы процедил Вернон.

— Я фантазер? — притворно-неверяще указал на себя рукой Локи. — Да я знаю, где она лежит! — и он решительно направился в гостиную.

— Чудесно, — спец по животным осветил фонариком чулан, заглянул под кровать, прощупал постель. — Мне продолжать искать змей, или все же?..

— Сделай милость, Том. Стэнли уже взял пробы воздуха и воды, и...

— Куда вы тащите нашу аптечку? — заверещала Петунья. — Моему сыну необходимо лечение!

— Успокойтесь, миссис, мы возьмем только по одной таблетке.

— Да по какому праву?

— Есть подозрение, что вас отравили.

— С чего вы взяли? Мы видели этих змей, понимаете, видели! Они были здесь! Мы не сумасшедшие, не пьяные и не наглотались никакой дряни! Почему вы нам не верите? К чему все эти подозрения, эти намеки?

Змеелов приволок лестницу и теперь карабкался на второй этаж, с видом человека, обреченного ради служебной совести совершать заведомую глупость.

— Вы бы хоть описали их, — все же не удержался он, повернувшись к Дурслям. — Было бы легче искать.

— Я же уже описывала! Одна фиолетовая, толстая, будто бочка, другая — словно шнурок...

— Ну да, конечно, и удав, проползающий под дверью, — ловец кинул выразительный взгляд в сторону полицейских и исчез наверху.

Через несколько минут он вернулся. Теперь он имел вид актера, отыгравшего роль в пьесе для идиотов.

— Все чисто. Я могу идти, капитан?

— Да, Том. Не забудь навестить соседей в доме напротив.

— Соседей? — встрепенулась Петунья. — А это еще зачем?

— Они утверждают, что тоже видели змею.

— Вот видите! — торжествующе завопила она. — А вы тут пытаетесь нас выставить ненормальными!

— Но они видели единственную гадюку, а не фиолетовых бочкообразных тварей, не существующих в природе!

— Не существующих в природе?.. — растерянно повторила миссис Дурсль. Кажется, до нее стало кое-что доходить. Она на секунду замерла, что-то обдумывая, потом вонзилась отчаянно-ненавидящим взглядом в племянника.

Локи встретил его непрошибаемым покер фейсом.

— По крайней мере, науке такие неизвестны. И, поскольку неведомые твари не обнаружены, а в доме присутствуют явные следы насильственных разрушений, вам придется проследовать с нами, чтобы пройти некоторые тесты.

— Я не... — неуверенно пробормотала она и замолчала, затравленно уставясь на болтающуюся на одной петле дверь. Только теперь до нее дошло, в какую ловушку они сами себя загнали этим звонком. — Мы обратились к вам за помощью...

— И она вам будет оказана, миссис Дурсль. Поверьте, все делается для вашей же пользы. И вашей безопасности. У вас есть родственники, кому бы вы могли доверить детей на время вашего отсутствия? Очень недолгого. К вечеру вы, скорее всего, уже будете дома.

Уууу... нет. Кажется, пошло не туда. Уж, если кто ему из Дурслей и нужен — так это Петунья.

— Но это не тетя рушила дом, а дядя! Тетя нормальная, просто немного внушаемая, особенно, когда дядя входит в раж. Если он орет: "Фиолетовые змеи! Звони немедленно в полицию!" — она спорить не будет. Это вообще-то чревато... Конечно, она видела только гадюку. Да, тетя?

— Да... Да! Ну, конечно, это была гадюка, сейчас я припоминаю, — вымученно пробормотала Петунья.

— А вы что видели, мистер Дурсль? — полицейский повернулся к Вернону.

— Э... ну... — на заплывшем жиром лице дяди отразилось недюженое умственное усилие и такая же тяжкая внутренняя борьба. — Пожалуй, гадюку. Я должен в них разбираться?! В мой дом пробралась опасная тварь, угрожавшая домашним!

Ну нет, дядюшка. Эта лазейка совсем не для вас.

— Дядя всегда входит в раж при виде змеи. Это еще мелочи. Вчера он чуть террариум не разнес. Хотя змеи сидели за стеклами и никому не угрожали. Увидел удава, выломал стекло и начал душить.

— Постойте... Так вы то самое семейство... Джонс, сбегай, верни Тома, скажи, что это семья, причастная к пропаже констриктора. Ну, вчерашняя последняя разнарядка. — Он снова обратился к Дурслям: — У вас еще вроде пропал ребенок?

— Нашелся! — Вернон зло ткнул в сторону Гарри.

— И вы не нашли нужным сообщить? Целый отряд прочесывает весь Эппинг Форест и окрестности, а вы тут на диковинных змей охотитесь! — офицер с плохо скрываемым раздражением махнул рукой. — Стэн, возьми у них показания, я пока в участок сообщу, пусть свяжутся с центром, чтобы дали отбой.

— Капитан? — тормознул его на пороге тот, кого он называл Стэном. — Заодно и Линде можете позвонить из отдела криминальной...

— Точно! Молодец, что напомнил. И должок за то дело вернем, и... — он как-то недобро улыбнулся в сторону Дурслей и вышел за дверь.

* * *

Дальнейшие события Петуния Дурсль будет вспоминать, как худшие часы ее жизни.

После признания в ее племяннике пропавшего мальчика отношение полицейских резко изменилось. Оставшийся с ними полисмен настойчиво требовал признания, зачем они утаили возвращение ребенка. Его вопросы поворачивали ситуацию разными гранями, но ни одна из них не была в пользу Дурслей. Варианты колебались от преступной безответственности до злого умысла, от неспособности адекватно оценивать ситуацию до полной невменяемости. Причем, у миссис Дурсль создалось настойчивое впечатление, что полицейский намеренно тянет время.

Через некоторое время вернулись капитан, его помощник и змеелов, который теперь смотрел на них так, как будто они сами принадлежали к одному из неизвестных видов животных. После этого прессинг только усилился.

— Это правда, что вы подали заявление о пропаже ребенка только после оформления страховки по поводу повреждения автомобиля?

— Вы так и не смогли объяснить причину аварии, может быть, вы сможете прояснить это сейчас?

Вопросы сыпались один за другим, а все ответы делали их все более и более виноватыми. Виновными...

Усугубляло все то, что треклятый племянник как ни в чем не бывало стоял, скрестив руки на груди возле серванта, где у них хранились документы, и временами вставлял свои реплики, переворачивающие все вообще с ног на голову. Такой чистенький, такой аккуратненький, прилежно причесанный, резко контрастирующий с ними — растрепанными, побитыми и измученными. И ему верили! Конечно же, ему верили, она бы сама на их месте... Он выглядел таким нормальным! Единственным нормальным среди них всех!

Затем появились какие-то два медика в белых халатах и увели Дадли в их с Верноном спальню для осмотра. (А то раньше этого нельзя было сделать: если бы ребенок был ранен, он бы уже кровью истек!)

Положением полностью завладела полиция — они входили и выходили, пускали, кого хотели. Вернон потребовал понятых. И это было худшее, что он мог сделать!

Капитан распахнул дверь, и в уже и так набитую людьми гостиную протиснулась соседка из дома напротив со своей сестрицей — эти две мерзкие сплетницы — последние из тех, кого бы Петунья сейчас хотела увидеть. И по их жадным глазам, просто пожирающим разодранные штаны ее мужа и развалины лестницы, она поняла, что вечером все подробности происшедшего у них в доме будут обсуждать на всех кухнях Литтл Уингинга.

Миссис Дурсль застонала. Но она даже представить себе не могла, что и это еще не конец. Через пару минут раздался звонок, и потерявшие остатки совести нелюди в формах впустили еще одну непрошеную гостью — какую-то нахальную белокурую девицу, совершенно неприлично одетую — в короткую кожанку нараспашку, ботфорты и мини-юбку. На груди у нее недвусмысленно болтался фотоаппарат с огромным объективом. Она сунула в лицо совершенно обалдевшему Вернону какой-то жетон и, проскочив так быстро, что он не успел не только воспрепятствовать, но даже что-то сказать, защелкала своей аппаратурой над останками злополучной лестницы.

— Вы ответите за свой произвол! — надрывно ревел мистер Дурсль. — Я требую адвоката! Это черт знает что!

Не без труда нагнувшись, он подобрал валяющийся на полу телефон. Трубка ответила ему гробовым молчанием.

* * *

А вопросы все продолжались и продолжались. Почти одни и те же неудобные вопросы. Для новых зрителей.

— Когда вы подавали заявление о пропаже, вы подписали обязательство немедленно уведомить полицию в случае, если ребенок найдется. Почему вы этого не сделали?

— Мы не знали! — в отчаянии кричала Петунья. — Не видели, когда он вернулся!

— Он пришел раньше нас и спрятался в своем чертовом чулане! — рычал Дурсль.

Теперь все повернулись к Гарри. Вид у стоящего мальчика был спокойный, даже какой-то скучающий — мол, так и знал, что когда-нибудь этим закончится, а что еще ожидать...

— Я просто устал, добираясь домой. Поэтому и уснул сразу. Я вообще не знал, что меня ищут, я же сказал им, что доберусь сам.

— Прекрати врать! — вскинулся Вернон. — Ты сбежал, когда я... — и по тому, как он замолк на полуслове, Лафейсон успел сделать еще один вывод — завозить приемных детей в лес, чтобы избить, здесь тоже явно не принято. — А как ты вообще попал в дом? Откуда у тебя ключи, а-а?! — резко сменил тему Вернон.

— Вот отсюда! — мальчишка жестом профессионального фокусника извлек что-то из-за спины и кинул на стол.

— Это же моя сумочка! — подлетела с столу миссис Дурсль. — Ее же...

Локи сделал шаг вперед, незаметно наступая Петунье на ногу и заставляя замолкнуть.

— Ее ведь утащил этот чертов удав! — а это уже Вернон. И замечательно.

— Вы утверждаете, что удав украл сумочку? — задал вопрос вернувшийся после осмотра младшего Дурсля медик. Вовремя так вернувшийся... В его голосе скорее был профессиональный интерес, нежели удивление.

— Дядя считает змей источником всех бед. Стоит ему увидеть одну из них... — Локи сокрушенно покачал головой. — Ну, сами видите, — и он красноречиво развел руки, указывая на обстановку. — И так каждый раз.

— Не говори бред! Что за чушь ты тут пытаешься...

— То есть, это не первый случай? — совершенно проигнорировал возражения хозяина дома медицинский работник. Ему нужны были показания родственников, а единственным нормальным из них выглядел этот мальчик. Выглядел, говорил и вел. И это определило.

— Я же говорю, как увидит змею — сразу дом разносит. Я ведь не зря запираюсь в чулан, дело не только в Дадли.

И он торжественно распахнул дверь в свое убежище, демонстрируя пораженным зрителям ее изнутри. А изнутри был недюжинный такой засов (Локи выбрал из самых надежных в обкраденном им магазине), изрядно погнутый приложенной снаружи силой, и шурупы, почти выдранные вместе с обшивкой. Немного же не хватило дядюшке, чтобы добраться до ненавистного племянника, совсем немного...

Реакция была отменной. Охи и ахи, возгласы возмущения и удивления... Все присутствующие мгновенно собрались перед дверью. Рассматривали засов, ощупывали повреждения... Казалось, поражены были все, даже видавшие виды полицейские и не менее повидавшие за время своей богатой на нестандартные случаи службы врачи. Что уж говорить о соседках... Изумленные кумушки просто остолбенело пыхтели от переполнявших их впечатлений и чувств, не в силах произнести что-то членораздельное. И только резвая, увешанная приборами, девица, непостижим образом успевшая оказаться впереди всех, деловито-восторженно щелкала своим аппаратом.

* * *

— Ты подвергался в семье насилию?

Даже отменная врожденная реакция Гарри, усиленная присутствием Локи, едва позволила уловить, когда перед его носом оказался какой-то прибор на длинной палке. Прибор... ну понятно — записывающий звук. Нет, пожалуй, этот усиливающий, а записывающий болтался на шее этой реактивной смертной, и она ловко что-то подкручивала в нем ярко-наманикюренными ногтями.

— Насилию? — изображая растерянность, а на деле просто выигрывая время, переспросил он. И по тому, как с протяжным стоном рухнул в кресло мистер Дурсль, как замерла, предельно вытянув свою длинную шею, Петунья, он понял — применять к детям насилие здесь тоже не полагается. Да вы же отпетые нарушители, образцово-нормальное семейство Дурслей! Вот так и познаются законы — в процессе, на практике.

— Скажи правду, тебе ничего не грозит, — заговорщически зашептала ему на ухо девица. — Если так, тебе мигом подберут других опекунов — адекватных. Это ведь не твои родители, верно?

В гостиной повисла напряженная тишина. Локи выдержал паузу и, встретившись с дядей глазами, лучезарно ему улыбнулся.

У Гарри замерло сердце. Он может сейчас сдать дядю, просто сдать, отомстить за всё! И тому точно будет плохо!

Но Локи рассудил иначе. Он еще раз улыбнулся и произнес:

— Нет... Конечно же — нет. Дядя никогда не хотел мне причинить ничего плохого. Он всегда защищал всех домашних.

— Тогда как объяснить... — один из полицейских снова потрогал искореженный засов.

— Змея, — со вздохом пожал плечами мальчик. — Ему показалось, что она проскочила в чулан.

— Тогда почему ты не открыл, чтобы он убедился?

— Чтобы он и там все разнес? Если бы ему почудилось, что там действительно змеи... Он все крушит, когда они ему кажутся.

— И как часто у него такие видения? — а это уже один из врачей.

— Ну, раньше были нечасто. А сейчас все хуже и хуже. На прошлой неделе он тоже лестницу снёс.

— Бред... Ну какой же бред! — Вернон наконец нашел силы, чтобы подняться с кресла. — Вы что, все рехнулись? Не понимаете, что он всё выдумывает?!

— Я выдумываю? — Локи выдвинул ящик серванта и, выудив какую-то бумагу, торжественно водрузил ее на стол.

— Что там, Стенли? — нетерпеливо поинтересовался капитан, заглядывая через плечо полицейского, первого взявшего в руки бумагу.

— Накладная-счет о проделанных работах: ремонт коврового покрытия, замена креплений...

Миссис Томсон наконец очнулась от парализовавших ее впечатлений и с ревностью ухватилась за возможность помочь полиции в ее работе. Решительно увлекая за собой сестру, она протиснулась поближе к столу и затарахтела. Что да, видела она этот фургон, действительно, были ремонтники. И что до этого из дома номер четыре отчетливо слышались шум, треск и крики. И что, когда она подошла (подкралась) поближе (ну как же — она волновалась, они все же соседи), то раздался такой вой... Нет, сообщать в полицию она не стала. Почему? Ну, сквозь дверное окошко она увидела, как миссис Дурсль звонит по телефону, а значит, или всё обошлось, или соседка сама вызовет помощь. В конце концов, какое ей дело, это их частная жизнь... А вот сегодня... Она видела, да они вместе с сестрой видели ("правда, Джуди?"), как почтенный (и кто бы мог про него такое подумать!) мистер Дурсль гонялся за своим племянником с палкой, да еще и швырял в него разные вещи, а в конце так вообще запустил утюг. Если б попал, так убил бы точно! А теперь мальчик утверждает, что не было никакого насилия. И это странно, это действительно странно!

— Мерзкая сплетница, — беззвучно шептала Петунья дрожащими от злости губами. — Какая же ты мерзкая шпионка и сплетница!

Локи покачал головой и, посмотрев на соседку так, будто бы это не он, а она была ничего не понимающим в жизни ребенком, с усталой грустью вздохнул:

— Змеи. Он кидал не в меня. Ему чудились змеи.

— Ну всё, достаточно, — властно заявил один из докторов. — Картина ясна, точнее, прояснять ее будут не здесь. Мистер Дурсль, вам придется поехать с нами, чтобы пройти кое-какие тесты.

— Я уже проходил ваши идиотские тесты! Не далее, чем вчера!

— Вчера у вас брали тесты на алкоголь, наркотики и некоторые психотропные вещества, теперь придется провести более тщательное обследование. Согласитесь, что ваша реакция на единственную гадюку не может считаться нормальной. В конце концов, человек, способный совершить подобные разрушения в собственном доме, представляет не меньшую опасность, чем эта змея, кстати, не самая ядовитая. Это в ваших же интересах, мистер Дурсль. Вас и ваших домашних.

— Я никуда не поеду! Это какой-то произвол... какая-то провокация! Я требую адвоката! Вы слышали? — повернулся он к миссис Томсон и ее сестре. — Вы свидетели! Я требую, а мне его не дают! Это нарушение закона! Это нарушение моих прав!

— Вас ни в чем не обвиняют. Более того, вас нельзя привлечь к ответственности до тех пор, пока не будет установлена ваша вменяемость. Прошу вас, — доктор сделал приглашающий жест рукой по направлению к двери.

— Я уже сказал, что никуда не поеду! Убирайтесь из моего дома! И вы все — убирайтесь!!!

— Боюсь, что у вас нет выбора, — медик открыл входную дверь и кому-то махнул рукой.

* * *

Дальнейшее Петунья видела, словно в бреду. Два дюжих молодца в белых халатах под руки вытаскивали из дома ее мужа. Вернон осыпал их проклятиями и сопротивлялся, как мог, но силы были неравными.

А когда они распахнули дверь, и она выглянула на улицу... Лучше бы она этого не делала! Ей захотелось провалиться под землю, куда-то исчезнуть. Лучше бы ее хватил удар, остановилось сердце. На лужайке перед ее домом, видимо, привлеченная полицейской машиной и скорой помощью, стояла огромная толпа. Наверное, половина женского населения Литтл Уиннига собралась здесь, благо был будний день и большинство мужчин было на работе, а дети в школе. Но это было еще не самое худшее! На дорожке перед высоким фургоном с антеннами на крыше бородатый молодчик в растянутом свитере катил кинокамеру, направляя ее прямо на Вернона и (да как только успела там появиться!) что-то вещающую в подставленный микрофон вездесущую девицу.

Петунья хотела захлопнуть дверь, но не смогла — все еще толпящиеся в ее доме люди спешили на выход.

— Берегите сына, миссис Дурсль, — почти сочувственно произнес проходящий мимо доктор. — У него плохая наследственность.

* * *

Локи стоял на лужайке и смотрел, как разъезжаются машины.

— Мы победили, — прошептал Гарри.

— Да. Мы победили, — кивнул бог. Только сейчас он почувствовал, как устал. А казалось бы, что здесь такого? Ну, обманул кучку не очень сообразительных смертных. А вот же. Мальчишка... Конечно, виною мальчишка — тот слишком перенервничал.

Кто-то панибратски обнял его сзади за плечи.

— Уверен, что твоя тетя нормальная? — склонилась к нему журналистка. Теперь на ней ничего не висело и было видно, что она от этого испытывает облегчение.

— Да, безусловно. Она совершенно нормальна.

— Ну, смотри. Если вдруг что-то не то... — девушка сунула ему в руку какую-то бумажку. — Всегда можешь мне позвонить. У меня неплохие связи помимо других возможностей. И... зря отказался заявить про насилие. Подобрали бы тебе нормальных опекунов, этот-то совсем псих. Вряд ли ему помогут.

— Я всегда говорю только правду. Даже если ложь сулит какие-то выгоды, — проникновенно улыбнулся ей бог обмана.

— Ты молодец, — она взъерошила ему волосы. — Гарри Поттер... А на фотографии в разнарядке ты в очках.

— Да... Сменил на линзы.

— И не носишь их, — она заглянула ему в глаза. — Но это твое дело, я ничего не заметила, — она распрямилась и побежала к фургону. — И... Если что — звони!

Локи проводил последний фургон глазами, затем повернулся и пошел домой.

А вот теперь мы с вами поговорим, тетя...

Комментарий к 62. И тебя вылечат

(*)Бобби — прозвище полицейских в Англии, аналогично американскому "коп".

========== 63. Тяжелый случай ==========

* * *

Петуния так и осталась стоять в коридоре, не в силах сделать ни шагу. Вся ее такая привычная, такая нормальная жизнь рухнула в одночасье. Ее образцовый дом разрушен, ее мужа забрали, все соседи... ах, да разве только соседи! — весь Литтл Уиннинг теперь будет считать всю их семью ненормальными. Ненормальными, — шепотом повторила она. — НЕНОРМАЛЬНЫМИ!!!

Подумать только, когда-то они больше всего на свете боялись, что кто-нибудь узнает о Поттерах. В какое это сравнение шло с тем, что теперь будут думать о них самих!

Она так глубоко ушла в свое горе, что не сразу среагировала на звук отпираемого замка, и еле успела отшатнуться, чтобы ее не ударило входной дверью.

— Отдай немедленно! — она схватила ненавистного племянника за руку, вырывая у него ключи. — Это все из-за тебя! Как ты посмел сказать полиции про справку Дадли?! При соседях!!! Какая же ты все-таки неблагодарная сволочь!

Неблагодарная сволочь... — усмехнулся про себя Лафейсон. — Ууу, как знакомо-то, а? Как бы тебя ни использовали и как бы к тебе ни относились, а ты должен быть пожизненно благодарен только за то, что тебя вообще взяли... непонятно для каких своих собственных целей!

Оставив без внимания тему черной неблагодарности (да ладно, не привыкать, пускай и не в таких выражениях), Локи с убеждением возразил:

— Но ведь это надо было как-нибудь объяснить, тетя! — не пытаясь вырваться, он потянул ее за руки, разворачивая лицом к царящему в доме хаосу. — Или вы хотели, чтобы я правду сказал? Что дядя гонялся с дубиной за мной, а не за змеями? И утюгом кидал в меня, и в чулан тоже за мною ломился? Так я еще могу, — он демонстративно извлек из кармана визитку и сунул Петунье под нос.

Линда Саймон, — успела прочесть Петунья. — Специальный корреспондент криминальной хроники.

— Я спасал дядю, как мог. Даже если бы я это взял на себя, они бы все равно не поверили. Ребенок не в состоянии разрушить это, — он, наконец, освободился из ее рук и, подойдя к куче хлама в конце коридора, выудил из нее одну из толстых подпорок лестницы, сломанную пополам.

То, что и обычному взрослому смертному такое не под силу, Лафейсон, конечно же, умолчал. Пропилы в нужных местах и сложная система рычагов в чулане, которую и задействовал в конце концов Гарри, удирая от дяди и спасая ужонка — вот что послужило настоящей причиной крушения.

— Но ведь это ты, ты, ТЫ напустил этих тварей, и поэтому он это сделал!!! — Петунья закрыла лицо руками, она готова была разрыдаться от злости и бессилия.

— Нет, не я, — вздохнул мальчик. — Это все его рыжая ведьма.

— Его рыжая кто?!!

— Вы все правильно поняли, тетя. Рыжая колдунья. Его любовница.

За несколько секунд на вытянувшемся лице миссис Дурсль сменились самые разнообразные выражения — презрения, возмущения, неверия и ужаса. В конце концов на нем застыла странная смесь всех этих чувств и, сделав несколько шагов вперед, она схватила ненавистного племянника за шкирку и, потащив его к чулану, зарычала:

— А стекло в зоопарке тоже рыжая колдунья украла? И в машине тоже? А кто машину побил — тоже она? От тебя один вред! Одни пакости! Будешь сидеть здесь, пока не раскаешься и не поклянешься больше никогда такого не делать! — снаружи зло щелкнул засов. — Можешь тоже запереться от нас! Мы же такие плохие — пытаемся покончить с проявлениями этой твоей ужасной наследственности!

— Наследственности? — не выдержал Гарри. — Так вы действительно знали, кем были мои мама и папа?

— Знали ли мы?! — взвизгнула из-за двери Петунья. — Знали ли мы? Да, конечно, знали! Как я могла не знать, кем была моя чертова сестрица! Она училась в школе для таких же, как она, и каждое лето на каникулы приезжала домой, и ее карманы были полны лягушачьей икры. Я была единственной, кто знал ей цену, — она была чудовищем, настоящим чудовищем! Но не для наших родителей, они-то с ней сюсюкались — Лили то, Лили это! Они гордились, что в их семье есть своя ведьма!

Она замолчала, чтобы перевести дыхание, и после глубокого вдоха разразилась не менее длинной и гневной тирадой. Казалось, что эти слова копились в ней много лет, и все эти годы она хотела их выкрикнуть, но сдерживалась, и только теперь позволила себе выплеснуть их наружу.

— А потом в школе она встретила этого Поттера, и они уехали вместе и поженились, и у них родился ты. И конечно же я знала, что ты будешь такой же, такой же странный, такой же... ненормальный! А потом она, видите ли, взорвалась, а тебя подсунули нам!

— Взорвалась? — переспросил Гарри. — А зачем вы говорили, что мои родители погибли в автокатастрофе?

— Мы хотели, чтобы ты вырос нормальным! Когда мы взяли тебя в свой дом, мы поклялись, что сделаем все возможное, чтобы вытравить из тебя эту гадость! Но ты все равно превратился в чудовище, гораздо худшее, чем она!

— Чудовище? — Гарри растерянно посмотрел на Локи, потому что разговаривать с тетушкой больше не имело смысла: из коридора послышались ее удаляющиеся шаги, затем хлопок и какой-то грохот — видимо, в сердцах она оборвала висящую на одной петле дверь на кухню.

— Да, конечно, — криво усмехнулся бог. Вид у него стал задумчиво-отстраненный, как всегда, когда он начинал думать о чем-то своем. — Монстр, которым матери на ночь пугают своих детей.

Гарри еще более обескураженно-огорченно захлопал глазами:

— Это потому что я могу... Потому что я...

— Нет! — в сердцах крикнул Локи. — Не потому что ты, а потому что — они! Это их ограниченность и их заблуждения! Их убогие и тупые представления о жизни! И верх идиотизма — такое примеривать на себя! Не хочешь быть как они? Значит, не думай так же. И вообще... Даже если бы это было правдой и ты родился с какими-то плохими задатками, то ты же свободное... свободный человек, и сам волен решать, как именно тебе поступить. А ты рожден с Даром, которым мало кто обладает, и если другие боятся и ненавидят... То это не твоя вина, а их! Только тебе решать, как этим даром распоряжаться, на пользу или во вред. — Он выдохнул, остывая, и усмехнулся напряженно внимающему ему мальчику: — Если во вред таким, как они — я пойму.

Ну что, правильно объяснил? Конечно, правильно, с такой-то памятью. Навсегда запомнил. Надо же — пригодилось...

— У меня намного больше возможностей, чем у тебя, — продолжил Локи. — Освобожусь — будет еще больше. Ты же не будешь считать меня из-за этого кем-нибудь злым и опасным? — он вопросительно-изучающе заглянул в зеленые глаза Гарри. — Или... врагом человечества? Или еще что в таком роде?

— Нет, Локи, — мальчишка уверенно замотал головой, улыбаясь. — Конечно же, нет.

— И не поверишь, если вдруг кто-нибудь тебе будет рассказывать обо мне что-то подобное?

— Никогда!

— Отлично, — удовлетворенно прищурился бог. — Вот и в себе тоже. Не сомневайся.

* * *

В том, что с тетей разговор не получится, Гарри был уверен заранее, а потому, сидя теперь в темном чулане (полицейские отключили свет, опасаясь намокания проводки) особо не расстраивался. Он хотел было подбодрить и Локи, но бог только плечами пожал:

— Просто мы не были к этому разговору готовы. Но мы подготовимся. Так говоришь, куда убежал Юсфус?

* * *

Змея долго искать не пришлось. Причем бог доверил Гарри сделать это самостоятельно. Покинув чулан через люк, мальчик вылез через подвальное окошко на улицу и притаился в кустах с тыльной стороны дома.

— А теперь что?

— Теперь зови.

— Как?

— Так же, как я в лесу. Закрой глаза, хорошо представь... и зови.

Гарри настроился на долгую и тяжелую работу. Он очень волновался за своего питомца. Что если на него напала кошка или собака? А если мальчишки? Ведь это всего-навсего уж, и его любой мог обидеть. Заклятие, маскирующее змееныша под гадюку, наверняка уже развеялось. Гарри твердо решил не прекращать поиски, пока его не найдет.

Но все случилось иначе. Он даже не успел толком сосредоточиться, как что-то шлепнулось ему на плечо.

— Юси! — обрадовался Гарри, схватив ужонка двумя руками и прижимая его к груди, как самое дорогое, что у него есть. Впрочем, так ведь оно и было.

* * *

Петунья сидела в гостиной в кресле и предавалась горю. Из их прекрасной коллекции семейных фотографий, еще недавно украшавших здесь все стены, уцелела лишь одна. Да и она болталась теперь, непонятно каким образом перевернувшись вверх ногами. Если бы Петуния была суеверной, она бы могла увидеть в этом дурной знак. Но суеверной она не была (она вообще ненавидела эти глупости), поэтому она только вздохнула. Беспорядок доставлял ей ужаснейший дискомфорт, но начинать что-либо делать сейчас было просто сверх ее сил. Даже перевернуть эту несчастную фотографию.

Впрочем, она даже и не подозревала, что силы у нее еще есть. Когда в коридоре неожиданно возник племянник (этот чертов племянник!) и совершенно спокойно направился в кухню, миссис Дурсль словно пружиной вытолкнуло из кресла. Через мгновение она уже стояла в коридоре и ошеломленно смотрела на засов. На совершенно нетронутый засов! Дверь в чулан как была заперта, так и оставалась, тогда как племянник... да вон же он! — что-то нахально вытаскивал из холодильника.

— Кто тебе разрешил выйти?! И... как ты вообще это сделал?!

— Прошел через стену, — совершенно спокойно пояснил он, принимаясь за бутерброд, который только что сделал. — Наверное, это от мамы. Она ведь это умела?

Забавно будет, если сейчас его маленький блеф подтвердится, и у матери Гарри действительно был такой дар. А если еще и передался... Уест он Хесеша. А то надо же ведь — проницание...

— Не знаю, — выдавила Петунья. — При нас она только превращала чайные чашки в крыс. И ты не смей этого делать в доме!

— Хорошо, тетя, я тоже буду только в крыс, — он увидел выражение ее лица и чуть не расхохотался. — Да не буду я, если вы не будете меня запирать. Мне просто в школу надо — полиция наверняка сообщила, что я нашелся. Хоть на последние уроки успею. И да, если вы сегодня не предоставите справку Дадли директору — его выгонят из школы. Могу отнести, — добавил он, улыбаясь.

— Я... ты... он... Я сама ее отнесу. И... прекрати воровать нашу еду!

— Она все равно испортится, если холодильник не включить. Так что вам лучше не в школу идти, а вызвать ремонтников — в доме ни воды, ни электричества. И чем вы будете кормить Дадли?

— Он спит, — машинально проговорила Петунья, оглядываясь в сторону их супружеской спальни. Уставший от переживаний кузен так и остался там после осмотра врачами.

— Проснется — захочет есть. Когда у него из-за чего-нибудь пропадал аппетит?

* * *

— Вот видите, тетя, я тоже думаю о семье и могу быть полезен, — как можно доброжелательней улыбнулся Локи, когда Петуния, проводив его до двери, все же сунула ему в руки бумажку. — Так может, пора прекратить воевать и перейти к сотрудничеству?

Она подождала, когда он окажется по ту сторону, и только тогда устало-подавленно проговорила:

— Боюсь, что твой дядя всего этого тебе не простит. Вернон никогда не допустит, чтобы ты... подобный тебе хозяйничал в нашем доме и вытворял такие вещи. Ты... Да ты всю жизнь нам разрушил! Во что превратился наш дом?! Что теперь о нас думают люди?! Считаешь, что все это сойдет тебе с рук, и если ты научился своим этим штучкам, на тебя нет управы? Никто не будет больше с тобой воевать. Мы сделали, что могли, но тебя невозможно исправить. Когда Вернон вернется, думаю, он... — Петуния замолчала.

— Что? Завезет меня в лес и там бросит?

— Нет. Он просто сдаст тебя в школу Святого Брутуса. Раз мы не в силах, пускай тобой занимаются там.

* * *

— Тяжелый случай, — досадливо пробормотал бог, когда дверь захлопнулась. — Что за школа Брутуса?

— Школа для неисправимых подростков с криминальными наклонностями, — заученно проговорил Гарри. — Дядя иногда грозит мне ею. Говорит, что если из меня не удастся вытравить дурь, то там это точно сделают. Там порют учеников...

— Вот как? — голос бога мгновенно сделался ледяным.

— Да... Я же тебе говорил. С ними невозможно договориться, — мальчик расстроенно и немного виновато покачал головой. — Особенно с дядей.

— Пусть так, — холодно кивнул Локи. — Тем хуже для них. Я сделал, что мог, чтобы решить это мирным путем. Но когда, приложив все силы и испробовав все возможности, — в его глазах стала проблескивать синь, — все равно не удается добиться положения, которого ты заслуживаешь... которого ты достоин... — красивое лицо бога становилось все более отстраненно-жестоким, — то я перехожу к другим мерам.

— И это помогает? — спросил Гарри с надеждой и тут же пожалел об этом.

Локи, который в это время "вел", уверенно шагая с портфелем по направлению школы, неожиданно замер посреди улицы. На мгновение Гарри показалось, что бог закричит что-либо в стиле Дурслей, чтобы он больше никогда не задавал таких идиотских вопросов. Но тот лишь несколько секунд помолчал, прикрыв глаза, а потом уверенно-хищно оскалился:

— Поможет. Нужно только очень хорошо подготовиться.

* * *

========== 64. Есть ли у вас план, мистер Фикс? ==========

* * *

Солнечное утро понедельника, 24 июня. Вторая неделя его пребывания в этом мире.

И бог пришел в мир.

Звучит-то как. Пришел и теперь идет с портфелем по улицам провинциального городка в младшую школу. Смешно, да? Ну да, можно было бы посмеяться, как он докатился до жизни такой, если бы сейчас не замаячила перспектива скатиться куда похуже.

Да, веселое выдалось утро. Только хлопок двери с высказанным вслед "напутствием" тетушки положил этому веселью конец. А ведь только два дня назад казалось, что удалось хоть немного что-то наладить.

"Теперь у нас есть выход из дома, и будет еда... И ты разогнал шайку Дадли... У нас есть магия... Ты все изменил, Локи."

Воистину великие достижения, да только что от них останется, если Дурсли осуществят угрозу и действительно сдадут его в эту местную детскую школу-тюрьму? Ооо, да. Чудесный будет у мелкого день рождения! Воистину незабываемый, как и обещал лучший на свете бог. Воображение нарисовало карцер после очередной жесткой стычки с мелкими зверенышами в ожидании унизительного и болезненного наказания.

Да, естественно. Сам-то он сможет выйти. В самые неприятные моменты. Оставить верящего в него мальчишку одного. Хотя это тоже вопрос. Ну допустим даже — сможет. Но что останется от той веры, и как быстро рассыпется договор, в котором главенствующими пунктами значатся "помогать-защищать"?

И это уже не говоря о том, что все остальные планы — укрепить тело нормальной пищей и воинскими занятиями, довести до совершенства полученные магические навыки и выйти на контакт с местными магами — отложатся на неопределенный срок. Если вообще не полетят в Хельхейм!

Уровень тревоги и раздражения моментально зашкалил. Понятно же, почему — не один. Передалось и вернулось... усилившись.

Так, ладно. Воображение дано не для того, чтобы рисовать страшные картинки из будущего. Всего лишь — возможного будущего. Потому что — вот он, свободен, идет с портфелем по улице. И просто так ждать тюрьмы он не собирается.

— Ну, скажи, — скосил он глаза на мальчишку.

— Локи, не нервничай, — с небольшой заминкой откликнулся тот.

— Ты не это хочешь сказать, — укоризненно качнул головою бог. — Не бойся. Ты же видел — я умею сдержаться. Раз я обещал. Скажи.

Гарри молчал. Пауза затянулась. Но бог смотрел выжидающе-требовательно и явно отступать не собирался. Мальчик глубоко вдохнул и решился.

— Локи, может... лучше... Все-таки убежим?

— Вот, теперь правильно. И, знаешь — я обдумаю твое благоразумнейшее предложение.

Обдумает. Поскольку это вполне реально. И совсем не так бедственно, как он красочно расписал мальчишке... чтобы тот отстал от него с этой несвоевременной идеей. Даже в лес. Потому что этот их Эппинг Форест отнюдь не Железный лес Етунхейма, отрезанный от всего мироздания и кишащий чудовищами. Ничто не мешает наведываться в город и пополнять запасы и еды, и одежды. С его-то новоприобретенной способностью убрать любую витрину. Идиотизм, конечно, жить в лесу, но еще больший идиотизм просто ждать, когда тебя швырнут за решетку.

Не нравилось только одно. Среди прочего у полицейских промелькнула фраза: "Целый отряд прочесывает весь Эппинг Форест и окрестности..." И с чем прочесывает? С собаками? С приборами, отслеживающими тепло и движение? Потому что, судя по уровню развития их техники, у них уже вполне должны быть такие. В Мидгарде их Древа есть. Нехорошо. Никакая мимикрия не поможет. Ну а что смертная непременно заявит — можно даже и не сомневаться. Уж очень яростный прессинг устроили стражи по поводу ее с Верноном нерасторопности.

Даа... Бегать затравленным кроликом по лесу как-то не вдохновляет. Не кроликом, ладно — волчонком. Но тем не менее. А сделать, чтобы потом не искали? Он может? Да запросто.

"Что там подается вообще — газ?" — "Да." — "Замечательно. Если придется уходить — уйдем красиво".

Он не шутил... В кухне газ, в гараже две канистры с бензином... В кармане — визитная карточка с номером одной очень проворной особы. И если все это правильно соединить...

"Жить так больше уже не хочу, не могу, избивают, тиранят, унижают, не кормят. Чтоб они сдохли все, ладно, пускай даже вместе со мной. Мисс, вы хотите быть первой? Под третьим кустом... там записка. Спасибо за все. И... прощайте."

И без разницы состав Дурслей внутри и снаружи от дома — всем будет весело! И во время, и после. Школа Брутуса, да?? Да горите вы все синим пламенем!

Ха, какой каламбур получился веселый. Хеш, заткнись, у тебя просто чувства юмора нет. Вот только... Не только полиция его вычеркнет из списков живущих. Маги... те, которые следили за ним. Возможно, враждебные, речь не об этом. Но связь с ними может быть единственной ниточкой, ведущей в их мир. И если сейчас он ее своими руками обрубит, точнее, сожжет... Месть жалким смертным такого риска не стоит вообще! Как и шатания по лесам, ведущие после этого в никуда. Хотя почему в никуда? Все туда же — обратно, в Асгард... К наручникам. В камеру.

Так что побег — вариант не из лучших. Ладно. Рука нащупала глянцевую поверхность бумажки, лежащей у него в правом кармане. "Тебе подберут других опекунов — адекватных." Да, можно сменить. Ударить на опережение и сдать Дурслей, не дожидаясь, когда те поступят так с ним. Насилие... Вот об этом и заявить, как порекомендовала ему эта шустрая смертная. И что в результате? Возможно, еда. Возможно, нормальная комната. И возможно — забота... которая ему не нужна. А нужно ему, чтобы было побольше свободы и поменьше контроля. Какие гарантии, что у него это будет, и новый дом не превратится тоже в тюрьму, только на сей раз комфортную? Спасибо большое, у него есть такая в Асгарде. Комфортнее некуда.

Ведь он и понятия не имеет, что местная глашатайка имеет в виду под "адекватными" опекунами. "Нормальных" уже насмотрелся. Попробуй потом настроить мальчишку, что нужно поставить на место людей, ходящих за ним по пятам, пихающих сладостями и шепчущих на ночь "моя лапопулечка". И ведь, опять же, по-разному, возможно, ставить на место придется!

И даже это еще не главное. После того, как сбежала ведьма-неведьма Фигг (ведь сбежала же, точно?), тетка — единственная возможность разобраться, что здесь вообще творится с магией и магами. К тому же, он, кажется, уже понял источники ее магоненависти. Еще бы не понял... "Лили то, Лили это! Они гордились, что в их семье есть своя ведьма!" Еще надо что-нибудь объяснять? Ему ли не знать, каково это, когда второго ребенка беспрестанно выделяют и хвалят за то, в чем ты с ним никогда не сравняешься?! Добро пожаловать в нашу счастливую компанию, тетя!

Не понравилась ему и реакция полицейских на несуществующих в природе змей. Ибо вывод они сделали однозначный — сумасшествие. Магическое вмешательство никто и не предположил. Даже иллюзии. Значит — не сталкивались. Значит — маги здесь в очень глубоком подполье. Не истребили же их, нет? Конечно, нет. Где-то жил и получал с совами письма таинственный Дамблдор. Приказавший Фигг за ним шпионить с котами. И тетушка знает, хорошо знает это имя. Зря вы, тетя, так сходу отвергли мирное предложение. Потому что ему очень нужно обо всем этом узнать.

Да плевать было бы ему на местных магов, если бы он был в силе. Прячутся — тем лучше, под ногами болтаться не будут. Он ведь знает, как сделать портал, он умеет прокладывать трещины между мирами. Конечно, без асгардских артефактов было бы намного сложней. Но все равно — это вопрос в основном только времени. Но как, как, КАК можно что-либо сделать, если ты можешь только увеличивать-уменьшать, красить то, что на ком-то надето, и (о да! это ценно, конечно, просто бесценно!) удалять стекло? Увы, миры друг от друга отделяются не стеклами! Ему нужна высшая магия, сложнейшая, способная изменять пространство, дающая возможность прокладывать путь, соединять разные точки континуума, а у него только... Он же заперт здесь, снова заперт! Пускай это целый мир, но что в перспективе? Прожить жизнь смертного, помереть и вернуться назад? В свою камеру?

Хеш, вот же эгоист чешуйчатый, как его учить — так конечно, это все любят, а сам даже не поинтересовался, как он теперь будет выбираться из этой... этой... этой полной... Ну просто слов приличных не подберешь!

Ладно, он готов начать все с нуля. На деле это, конечно, далеко не ноль — овладеть придется приемами, инструментами местной магии да еще, что называется, "руку набить". Не концентрации же с задействованием воображения и воли ему учиться? Смешно. Уверен просто, что в этом задрипанном мире ему в этом просто не найдется равных. Но с магией в этом смысле где-то как с музыкой. Ты можешь виртуозно играть на кро?те(*), но чтобы так же заиграть на арфе, придется очень хорошо потрудиться. Под руководством учителей. Ну да, ты отлично знаешь гармонию и звукоряд, у тебя абсолютный и слух и феноменальная музыкальная память. Отнюдь не с нуля. И тем не менее.

Вот только какого сейчас сложности там, откуда он их вообще не ждал? Он что, зря вытребовал себе этот мир с самым высоким магическим потенциалом, несмотря на все предостережения Хесеша о какой-то там нестабильности? Маги неизвестно почему скрываются, а единственный, кто может хоть как-то пролить на это свет — дура-смертная, не желающая общаться!

Глупую тетушку разговорить вообще не проблема. Проблемы могут наступить после.... их общения. Впрочем, если в любом случае грозит то же самое, так о чем разговор? Но есть и еще кое-какие сложности. И одна из них — вот она, рядышком. Смотрит и ждет, что же он решит делать.

— Снежка помнишь?

Гарри кивнул. Он все еще не понимал, куда клонит Локи. Или просто не хотел понимать?

— Твоя родственница... Она знает то, что нам нужно. И не желает идти на контакт. И... угрожает. Возможно, на нее придется воздействовать в том же духе. Что скажешь?

Зеленые детские глаза неверяще-изумленно распахнулись.

— Ты хочешь душить тетю Петунью ошейником?

— Ну да, в кожаном черном белье, поставив на четвереньки и приковав наручниками к ножкам кровати, — развеселился бог. — Ваши так развлекаются, — он презрительно и ехидно прищурил один глаз. — Но мы еще... как-то немного не доросли.

— Локи... я же серьезно, — Гарри толком и не понял, что понапридумывал сейчас Локи, он видел только, что бог над ним потешается.

— И я. Я очень серьезно. Мне надо, чтобы ты не стал мне помехой. Что бы я ни делал.

Гарри попытался представить тетю, бьющуюся в судорогах на диване в сжимающем ее горло ошейнике под воздействием заклинания, выпущенного его рукой. Получилось плохо, дико как-то... просто не верилось. Наверное, ему совершенно бы не было жалко тетю, если бы она просто куда-то пропала. Или даже попала под машину. Или...

— Она умрет? — наконец спросил он.

Оооо... Умрет. Локи подавил желание закатить глаза. Да ладно! Эта смертная настолько далека от того, чтобы что-то терпеть... Или за что-то страдать... Это не воины-асы, не Мстители, не агенты ЩИТ-а и даже не Хесеш. Да ее на пол швырнуть и совершенно случайно на пальцы руки наступить каблуком... Вот и все. Сопротивление сломлено. Но только... ему сейчас интересно другое.

— А если да — то что? — он холодно посмотрел сверху вниз на напряженно ожидающего его ответа мальчишку. — Откажешься?

Зачем? Какое жестокое любопытство толкнуло его сейчас поставить перед ребенком такой выбор? Мальчик действительно маленький, самих их в эти года только-только начали брать посмотреть на сражения. На сражения! Не на допросы! Ну так зачем?

Но если ты поступаешь, как демон и шутки твои, и интерес, как у демона... Так значит действительно... развлекается злом? Неправда!!! Просто очень хотелось, чтобы хоть кто-то, хоть этот мальчишка, всегда был на его стороне. И что бы ни случилось, и что бы он ни сделал... что бы ему ни пришлось... всегда шел за ним. Не думая, не сомневаясь. За Тором ведь так идут?

Гарри смотрит нахмурившись, плотно сжав губы, на лбу проступили мелкие капельки пота...

Что ты делаешь, Лафейсон? Вот что ты делаешь? За Тором шли воины! А это — ребенок! И если ты хочешь, чтобы когда-нибудь он действительно за тобой... Потому что разве стоит ли идти за тем, кто требует от доверившегося ему ребенка подобных решений? Да еще и просто из собственных... собственного... Ему же на деле не надо убивать эту глупую смертную, совсем ни к чему! Остановить!

Он уже подготавливал наиболее подходящую фразу и тон, чтобы выйти из этого так нелепо созданного им самим положения, как вдруг отчетливо понял, что не успеет. Не хватило секунды, точно как и в тот раз, когда он чуть не толкнул на роковую ошибку Хесеша — Гарри очнулся от тяжких раздумий и, взглянув на него своими невинными изумрудными очами, спросил:

— А ты другого ничего не можешь придумать?

А вот теперь все. Можно и глаза закатывать, и хохотать. Все же хороший мальчишка, как-то с ним очень... легко. Но это "придумать"... Конечно, такое доверие льстит, и так и подымает сказать, что всегда пожалуйста. Но с другой стороны, пора уже с этим иждивенчеством потихоньку кончать, а то ведь он знает, куда это потом выливается — как-то Тора хватило. А потому хохотать он не стал. А просто усмехнулся, утер со лба пот (из-за волнений мальчишки он проступил и в реальности) и пожал плечами:

— Меня мой план абсолютно устраивает. А ты, если хочешь — придумывай. Обсудим. Пора тебе самому научиться... мой избранный. И мой ученик.

Надежда, что мелкий хоть ненадолго заткнется и даст ему спокойно подумать, не оправдалась. Мальчишка просиял (очень, видно, польстило доверие) и восторженно выпалил:

— Я знаю. Я знаю, Локи, я уже все придумал! Надо Юсфуса на нее напустить, она же змей до смерти боится. Натравим Юсфуса, она нам все и расскажет.

— Считаешь, что она побоится ужа?

— Зато она очень боится боа! — с довольной хитринкой рассмеялся мальчик. — А если все равно решит упираться, то мы... тогда мы его напустим на Дадли. За Дадли она испугается точно.

Ну вот и все. Прости, друг Хесеш, теперь это даже не его предложение. Он просто помогал, защищал и... исполнял желания. А шуточка вещая вышла... Смешно. Да знает он, знает, что шантажировать мать, пугая смертью ребенка — совсем не то, за что попадают в сказания. И что не делают такого в Асгарде! И что уж это точно не то, с чего следует начинать воспитание юного воина... который вон ждет, надеется получить похвалу за свой план. Очевидный план. И не такой уж годный. Не будь перед этим событий с боа в зоопарке, и не напусти мальчишка на следующий день кучу змей — план был бы вполне. Только сейчас новизна утеряна, и нужного шока можно и не достичь. Даже курица кидается защищать цыплят от коршуна, и где гарантия, что, насмотревшись змей всех мастей и калибров, смертная просто не навернет новоявленного "констриктора" сковородой? Ведь этот "боа" придушить ее точно не сможет.

Возможно, когда-нибудь он это мальчишке расскажет. Объяснит. Но сейчас... Нет, он не скажет ему, что "твой план не соответствует духу Асгарда". Или "такого не будет". Или похуже того... Конечно, Отец, ну конечно! У Тора ведь лучше всегда... Мьельниром их главного по голове — это план! Да ладно...

Пускай... пускай мелкий думает, что спас свою нелюбимую тетку от лютой смерти в жестоких мучениях. Что выбрал из двух зол меньшее. Что предложил замечательный план. Ведь это нетрудно, и это так мало, что он может вообще для него сейчас сделать... хорошего? Да вряд ли. И тем не менее.

Он улыбнулся и по-царски кивнул:

— У меня очень сообразительный ученик. Я принимаю твой план... как основу для более общего.

Вот так. А теперь вместе радоваться. Вот только бы было чему?..

* * *

Для радости точно повода нет. Ведь не в допросе проблема. А в том — что же дальше? Конечно, от результатов зависит. Но. Узнает он даже, где скрываются маги, и что? А если туда не попасть, а если они все враги, а если придется ждать нужного возраста, а после... спасти двух прекрасных драконов и обезглавить пяток трехголовых принцесс? (Да знает он эти забавы из местных традиций, читал!) Вот именно — тысяча "если". Поэтому, дверьми лучше не хлопать и мостов не сжигать. И явным врагом не становиться. Хоть упрямая смертная бесит.

Он о-о-очень не любит, чтобы ему угрожали. Тем более — кто? Даже не Старк и не Фьюрри. Ну надо же, мелкая букашка туда же! Ведь это даже не вызов — это... просто плевок в лицо! Додумалась — школа какого-то Брутуса. Да как бы он твоего "лапопуличку" туда не отправил! Вы радуйтесь, тетя, что вы нужны не в прострации из-за мытарств "бедной крошки", а то ведь он нужную ситуацию может устроить. Ведь может же? Ну, наверное, да. Если узнать... Вот именно! Это давно нужно сделать. Надоели эти игры вслепую. На ощупь. Как можно что-то планировать, когда даже элементарных понятий о местной правовой базе у него никаких?

А как можно планировать что-то, не зная, сколько в запасе времени на подготовку? Ну хоть приблизительно?

"Когда Вернон вернется, он... он просто сдаст тебя в школу Святого Брутуса."

А когда он вернется?

"Я уже проходил ваши идиотские тесты! Не далее, чем вчера!" — "Придется провести более тщательное обследование".

Замечательно. Попросту великолепно! С таким же успехом подобное может длиться и неделю, и месяц, и... в тот же день завершиться к обеду. Так сколько у него времени? Все то же незнание. Та же дыра. Которую нужно латать, и как можно скорее.

"У меня неплохие связи помимо других...", "Всегда можешь мне позвонить..."

Пальцы снова нащупали небольшую бумажку в кармане. Он резко развернулся и зашагал в направлении, противоположном школе.

Ну что ж, турбо-смертная... Можно только надеяться, что ты не лгала.

Комментарий к 64. Есть ли у вас план, мистер Фикс?

Кро?та — старинный струнный смычковый инструмент кельтского происхождения. Крота была распространена в XI-XVI вв. в Ирландии и Уэльсе.

https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9A%D1%80%D0%BE%D1%82%D0%B0

========== 65. Есть ли у вас план, мистер Фикс? (ч.II) ==========

* * *

— Локи... а мы куда? — спросил Гарри, с удивлением отмечая, что они повернули в ту часть города, где он вообще никогда не был.

— Готовиться! — со злорадным задором оскалился бог, как будто это все объясняло.

— А как же?.. — Гарри хотел было напомнить про справку Дадли, которую нужно было передать директору, но Локи, на секунду взглянув на солнце, его опередил:

— Успеем. Я все помню и все просчитал. А ты? У нас еще два дела в школе, одно даже подскажу — пообедать. А тебе, пока не вспомнишь второе, разговаривать запрещено. Ученик.

Вот и все. Еще и шагу прибавил так, что Гарри чувствовал, что скоро начнет задыхаться. Некоторое время мальчик честно пытался припомнить что-то, о чем намекнул сейчас Локи, но ему меґшал чеґресґчур бысґтрый темп ходьґбы и свербящее люґбопытсґтво, отґкуґда бог воґобґще знаґет все эти улиґцы. Недолгое блуждание по городу, наконец, завершилось, и мальчик с удивлением обнаружил, что они вышли к железнодорожной станции.

— Карта города на автовокзале, — ответил бог на терзающий Гарри незаданный вопрос, проходя в двери небольшого почтового отделения в глубине здания вокзала. — Нет, твои мысли не читаю, — самодовольно ухмыльнулся он, предупреждая следующий. — Да, вообще умею, — на сей раз Гарри не успел спросить даже про себя. — Со своей магией и соответствующим артефактом. Еще вопросы?

— Мисс? Мне нужно позвонить вот по этому номеру.

— Вторая кабинка и ожидайте.

Соединили довольно быстро. Еще быстрее ответили на том конце провода.

— Мисс Саймон на выезде. Когда вернется? О, этого никто предсказать не может. Что-нибудь передать? Можете оставить свои контактные данные.

Ну да — контактные данные... Если даже в доме теперь телефон не работает, — он с досадой повесил трубку. — А впрочем... Тут же пришла нужная мысль. А вместе с ней заодно и такая:

— Теперь соедините с оператором пейджинговой сети. Вот номер.

Получите, тетушка, на дядюшкин аппарат еще пару сообщений от "свинки" и распишитесь. Что ж вы верить-то перестали, а? Не вовремя очень. Хотя, понятно ведь, почему. Насмотрелась смертная на его выкрутасы с полицией и выводы сделала вполне верные. Не так уж она и тупа... Что ж, придется переубедить снова. И к этому тоже нужно хорошо подготовиться — шоу должно впечатлять.

Он покинул почтовое отделение и таким же быстрым шагом направился обратно в школу. Хотел бы еще быстрей, но как бы потом останавливаться отдышаться не пришлось. Еще и вчерашний марш-бросок через лес при каждом движении напоминал о себе ноющей болью. Лафейсон снова взглянул на солнце. Успеет. Все успеет. Должен.

— Ну что, так и не вспомнил? — насмешливо спросил Локи, прежде чем выйти из парка на дорогу, откуда была уже видна школа.

— Точно... — прошептал Гарри. Конечно вспомнил, потому что увидел: возле калитки школьной ограды маячила одинокая фигурка мальчишки. — Гордон. Сегодня же понедельник. А мы не взяли...

— Мы взяли, — не без ехидства оборвал его Локи, приближаясь к встрепенувшемуся бывшему дружку Дадли.

— Поттер! Сколько ждать можно! Ты что, специально? — крупный белобрысый мальчишка сделал шаг вперед, хватая его за грудки. — Мать с отцом...

Что произошло дальше, не понял даже Гарри. Локи опустил глаза, зло взглянув на державшие его руки, и, вместо того, чтобы попытаться освободиться, накрыл обеими руками одну из них, одновременно шагнув в сторону. Молниеносное движение, и только что крепко державший его за рубашку противник с размаху шлепается на асфальт. Вид у валяющегося у его ног Гордона был скорей обалдевший, видимо, он даже не успел испугаться. А Локи уже отвел назад ногу, как следуя замахиваясь для пинка в живот. Сдержал. В самый последний миг.

— А я бы пнул, — с досадою прошептал Гарри.

— А я бы тем более, — понимающе согласился Локи, — но... — он поднял голову, обводя взглядом школьные окна. К нескольким из них прильнули любопытные детские лица — видимо, была перемена. — Ничего. Сейчас добьем. По-другому...

Бог наклонился к поверженному врагу:

— В школу святого Брутуса захотел? Так я это тебе быстро организую!

Он расстегнул верхние пуговицы на рубашке, оголяя грудь. На коже наливались краснотой яркие полосы, грозившие превратиться в огромные пугающие синяки.

— Это не я! — испуганно завопил Гордон. — Не может такого...

— А докажешь? — угрожающе сузив глаза, зашипел трикстер.

— Поттер, нет! Ты что, я просто... мы ждали тебя целый урок, отец сказал, что это последний раз, что он больше в таком не участник! А мать... Ты же обещал!

— Встать! — неожиданно рявкнул на него Локи.

— У меня, между прочим, огромные неприятности из-за тебя, — уже спокойно заговорил бог, когда мальчишка поднялся. — Я как раз эти дурацкие вилки складывал, когда меня дядя поймал. Не представляешь, что он устроил. По всему дому за мной с топором гонялся... Полдома разнес, лестницу разрушил, дверь в чулан чуть не выломал, теперь у нас ни воды, ни света. Ну, тетя полицию вызвала, его в дурдом и забрали. А я вот... опоздал.

— Врешь.... — пораженно протянул Гордон.

— Я вру? Сбегай, сам посмотри, там еще нескоро починят. И да — на кухне окно разбито, оттуда весьма интересный вид. А вообще, я думаю, в новостях сегодня покажут — телевидение приезжало!

Мальчишка дернулся было в сторону дома Дадли, видно, ему было невтерпеж все это увидеть, но потом спохватился.

— А как же?..

— Звони домой, пускай приходят. Я все сделаю. Но только... Теперь это будет значительно дороже! И вот что. Еще раз протянешь ко мне свои конечности — я их переломаю. Это понятно?

А вот теперь можно и пообедать.

Он шел по коридорам школы, а вслед ему шептали, тыкали пальцами и даже открыто кричали.

— Это Поттер! — Он шайку Дадли побил... — Он только что Гордона на землю швырнул, я видел! — Да он дерется, как ниндзя-черепашка... — Портфелем машет, так сам не научишься, я пробовал... — Гарри Поттер!

Гарри чувствовал себя неловко. Ну разве это он? Разве он все это сделал? Да разве бы он хоть что-то такое смог?

— Локи... А ты... Тебе не обидно, что ты это делаешь, а они прославляют меня? — наконец, не выдержал мальчик.

— Аааа... Это... — задумчиво-грустно поморщился бог. — Ничего. Я к этому привык... Очень давно.

— Но ведь это неправильно!

— Вот и я так подумал. А меня теперь все пытаются убедить, что неправ именно я. И очень настойчиво, знаешь ли, убеждают.

— Не слушай их! Это они неправы. А ты... Ты самый лучший.

— А вот это я, как раз-таки, всегда знал! — Лафейсон весело рассмеялся. Мальчишка, как обычно, умудрился поднять ему настроение. Слишком, слишком хороший мальчишка. Вот как от такого... Ладно, день рождения он ему по-любому справит, а там поглядим. Тем более, что до обучения выходу из тела пока просто не доходят руки. Но ведь это ничего не меняет, верно?

В столовой была толкучка, и, пробираясь вперед, Гарри неожиданно чуть не столкнулся с Деннисом, отходящим с подносом от кассы.

— Ой, — тот вздрогнул, на лице у него отразилось замешательство, он чуть не пролил сок, стоящий на подносе. — Я подумал, что ты уже не придешь. Я... вот... забирай. Или ты другое что-то хотел заказать?

Локи чуть качнул головой:

— Сам ешь, за меня заплатили, — и, предупреждая вопрос, обозначившийся на лице бывшего хулигана, добавил: — До самого окончания.

— А как же... Ты не?..

— Живи. В расчете.

Мальчишка что-то долго лепетал, рассыпаясь в благодарностях. Окружающие шушукались, гадая, что же такое этот, внезапно оказавшийся невероятно крутым, Поттер сделал для своего бывшего врага? Было забавно. И... довольно приятно. Ну а что, он ведь всегда хотел быть милосердным богом. Правда?

В середине обеда их ждала еще одна встреча — в дверях столовой, недовольно распихивая детей, торопившихся на выход, появился Дадли. Набрав полный поднос съестного, кузен бухнулся на свободное место рядом с Гарри.

— Мама сказала, чтобы я в школе поел, а то посуду нечем мыть, — уныло объяснил он, хотя никто его ни о чем не спрашивал. Видимо, совсем поговорить было не с кем. Выглядел кузен каким-то потрепанным, двигался неуклюже. Понятное дело, тоже ведь вчера немало по лесам-полям побродил, а тут еще и пешая прогулка до школы.

Локи нервничал. Планов было еще очень много, а вот сколько ему отпущено времени, он не знал совершенно. Приходилось ждать родителей Гордона и отсиживать уроки. Впрочем, времени он зря не терял и на уроке английского, прикрывшись учебником, учил Гарри рисовать взглядом на коже руки. Просто посмотреть, просто сосредоточиться, просто направить... И на руке послушно расцветают разнообразные синяки, ссадины, порезы, ожоги.

Это было нетрудно, ничуть не сложней мимикрии, с которой мальчик уже вполне прилично справлялся. Ну, если не приходилось маскироваться под что-то слишком узорчатое. Вот и сейчас, Локи всего лишь несколько раз показал для примера, как все должно выглядеть, и Гарри стал с интересом изображать на себе следы всевозможных ранений.

— Это полезно уметь, может пригодиться. Только учти, что специалист отличит, если прикоснется. Припухлости, температура, отечность, жесткость и сухость кожи... Одной окраской это не сымитировать.

Что это может пригодиться, Гарри уже и сам понял. Не вызывающие сомнений кровоподтеки на его груди поразили не только Гордона.

— Тебе это помогало, да? Ты тоже так делал, когда был маленьким?

— Да, очень часто, — с легким налетом ностальгии усмехнулся бог. — Только немного наоборот... Я это постоянно закрашивал.

Конечно, закрашивал — такое у них совсем не в чести. Ходить в синяках — лишь давать повод для постоянных насмешек. Тем более, Тор... Тору очень нравилось хвастаться тем, что он так легко у всех оставляет отметины. У всех... кроме младшего брата. Подозревали, конечно, знали про его увлечение магией. Но доказать не могли. Хорошо зарисовывал! Потом стало неактуально — настроенная правильно магия тела вообще стала все сама исправлять. Почти все...

Училка бормотала что-то свое, а Лафейсон задумчиво-отстраненно созерцал смену картинок на своей местной руке. Каких из них у него не было за свое детство и юность? Навряд ли мелкий даже случайно придумает что-то такое. Навряд ли даже сам он такое придумает...

— Хорош, отдыхай. А то, как бы лошадка опять не того... в кустах не застряла, — Лафейсон выразительно-ехидно прищурился, напоминая, как мальчишка пытался доказывать в лесу свою самостоятельность. — Нам еще очень много сегодня придется колдовать.

Дальше все шло, как по писаному. На перемене Поттера вызвали к директору для объяснений. Там уже ждали родители Гордона — взволнованная и решительно настроенная мать и тщетно пытающийся изобразить истинную английскую невозмутимость отец. Тот самый, который "больше в таком не участник".

Объяснения прошли на ура. Не желающий больше скрывать "правду" Поттер эффектно извлек из портфеля неопровержимое доказательство — завернутый в тряпицу (ну не все же доску ей вытирать) остро наточенный нож точно с такой рукоятью, как и изъятые.

— Ему их точат, он с кем-то договорился, — пояснил он поразившимся взрослым. — Поэтому и в портфель напихал, да вот случайно рассыпал в драке.

— А вот это уже серьезно! — теперь обычно невозмутимо-самодовольный директор выглядел куда взволнованней четы просителей. — Я не могу оставить его в школе, это просто небезопасно. Миссис Дурсль так пыталась меня убедить, что... — мужчина запнулся — это было приватным делом, и при посторонних такое обсуждать не следовало.

— Что Дадли немного ненормальный, и ему справку сделают? — Локи демонстративно засунул руку в карман. — Они и правда сде...

— Потом, Гарри, — директор недовольно-досадливо придержал его руку, не давая извлечь наружу. — С вашим мальчиком все будет в порядке, я сейчас подготовлю приказ о восстановлении, — он побыстрее сопроводил облегченно вздохнувших супругов до дверей кабинета. — Надеюсь, вы сможете объяснить ему, чтобы больше никаких недоразумений не было. А ты, Гарри, останься, у меня к тебе еще пара вопросов.

— Ты очень честный и храбрый мальчик, Гарри, — женщина на секунду задержалась в дверях. — Когда мы сегодня придем забирать нашего сына из школы... Он же может сразу приступить к занятиям, не так ли? — она получила утвердительный кивок от директора и продолжила: — Я хочу, чтобы ты нас дождался, и мы смогли тебя отблагодарить. Как мы и обещали, — последние слова она шепнула одними губами и с торжествующей улыбкой закрыла за собой дверь.

— Это немыслимо! — не переставал сокрушаться директор, в который раз проводя пальцем по наточенному лезвию когда-то столового ножа, и Локи подумал, что той работы, которую он провел в туалете, затупляя действительно неплохо обработанное оружие о камни, явно оказалось недостаточно. Хотя... Смертный не порезался, и то хорошо. — Его бы следовало допросить, кто занимается такими вещами. Но ты говоришь... Ладно, давай этот документ, раз вы его подготовили. Хотя никакой документ после этого не убедит меня оставить этого ребенка наедине с другими детьми. Это же... Немыслимо!

— Да, я принес, — Локи торжественно протянул ему немного помятую справку.

— И что? — мужчина быстро пробежал исписанную бумагу глазами. — Подозрение на сомнамбулизм(*)... Расстройство внимания... Незначительное торможение вторичных... бр-бр-бр-бр... Я, конечно, очень сочувствую, но наточенные ножи это не объясняет и не оправдывает, да и вообще, я просто не имею права. Так что пусть даже и не рассчитывают, что...

— Но вы же не будете его из-за этого выгонять? Ведь ничего не случилось. И вообще, мне кажется, это его просто ребята постарше заставили. Он не всегда все хорошо понимает. Не быстро. Это ведь в ваших силах так сделать, чтобы он хотя бы экзамены сдал? У нас дома несчастье — утром дядю в психбольницу забрали. У тети приступ, она очень просила...

— Я бы мог разрешить ему сдать экстерном экзамены, так ведь он их просто не сдаст. Ладно, речь бы шла о тебе, но я-то хорошо знаю, как учится Дадли Дурсль!

— Он сдаст. Я помогу ему подготовиться. Боюсь, тетя еще одного удара просто не выдержит...

— Да ради бога! Только пусть сама приводит его и забирает. Мне достаточно эксцессов за последнее время, чтобы еще ожидать неприятностей от потомственного психопата. Иди, Гарри, иди, мне вас всех на сегодня достаточно.

Дурсли... Ну вот кто мог подумать! — директор закрыл за Поттером дверь и извлек из сейфа припасенную на такие вот случаи стопочку бренди. — А казались совершенно нормальными людьми. Никогда нельзя расслабляться, если ты работаешь в школе. Никогда.

* * *

Вот и все, тетя. Деточку вашу не выгнали, скажите спасибо, но пускай с вами дома сидит. Некогда тогда будет о всяких глупостях думать и интриги плести. А то ишь... школа Брутуса.

Комментарий к 65. Есть ли у вас план, мистер Фикс? (ч.II)

Сомнамбулизм (Снохождение, Лунатизм) — болезненное расстройство, при котором люди совершают какие-либо действия, находясь при этом в состоянии сна

========== 66. Первый подарок ==========

* * *

Всё, школьные планы были выполнены, отсиживаться на последних уроках больше не было смысла — слишком многое нужно было успеть. Так что, предъявив школьной медичке красное горло вкупе с синюшно-бледным лицом, Лафейсон снова поспешил на вокзал.

— Локи, — Гарри на секунду оглянулся, ему только сейчас пришла в голову одна мысль. — А ведь...

— Да, на автостанции переговорный пункт тоже есть, и он ближе.

— А почему...

— Потому что к дому номер четыре по улице Тисовой он ближе тоже.

— А...

— А подумай. Я подсказал достаточно.

Гарри задумался. Одна почта ближе, другая дальше, и Локи идет в дальнюю. А ведь он спешит. Почти бежит...

— Мы... тренируемся?

Локи хватанул ртом воздух и чуть не задохнулся от смеха напополам с кашлем. Вот же мелкий, сбил-таки дыхание!

— Достойная версия. Давай еще — юмористический сборник издам... для таких, как Дадли.

Гарри насупился. Больше ему ничего не приходило в голову. Да и если б пришло — говорить он об этом не будет. Локи опять будет смеяться и делать из него дурака. И думать он больше над этой загадкой не собирается!

Локи терпел злость, раздражение и досаду почти всю дорогу. Да уж... Это не посторонним язвительные насмешки кидать. Вот же идиотский механизм эмоциональной связи!

— Знаешь, избранный... — все же не выдержал он, тем более, они уже почти пришли, и вести важные переговоры в таком настроении было бы не самым правильным. — У моего брата, помимо недостатков, были все же какие-никакие достоинства. И одно из самых действительно ценных — он совсем не обидчивый, — бог выразительно посмотрел на Гарри. — И еще. Если я тебе разрешил задавать любые вопросы, даже если они не в тему и не к месту, то позволь и мне смеяться тогда, когда мне смешно. Я слишком долго не мог позволить себе этого делать... Ну и последнее. Если ты выдвигаешь ошибочные версии, то ты можешь выглядеть смешно и глупо. Но когда ты не способен выдвинуть никаких — ты выглядишь еще глупей. А если причиной этому всего лишь боязнь насмешек — так еще и трусом. Причем, в первом случае я могу тебя чему-то научить, тогда как во втором... В общем, надеюсь — ты понял, и в следующий раз я увижу что-нибудь вразумительней детской обиды. Я обязан учить тебя по договору независимо от нашего обоюдного желания. Тем не менее, всё, что я делаю, я всегда старался делать максимально хорошо. И если ты, в отличие от подавляющегося большинства, с кем мне довелось в своей жизни столкнуться, способен хоть на минимальную благодарность, то постарайся хотя бы сделать так, чтобы этот процесс не становился для меня... для нас обоих неприятным. Договорились?

Вторая попытка связаться с участливой журналисткой закончилась тем же, что и первая — смертная была абсолютно неуловима. На сей раз Локи попробовал также дозвониться к ней домой, и уже было воспрянул духом, услышав в трубке ее задорный профессионально поставленный голос, но очень скоро разочаровался, когда после приветствия и предложения перезвонить на рабочий телефон прозвучало дежурное "оставьте свое сообщение после гудка".

Было бы что оставлять... Конечно, просто подмывало сказать, что по улице Тисовой, дом 4, неуловимую мисс Саймон ожидает мировая сенсация, но он хорошо понимал, что после такого финта общения может не получиться вообще, и что новая знакомая — это не "лучший друг", которого можно выдернуть вопросом "жизни и смерти", а потом просто мило поговорить по душам.

А по рабочему номеру примерно такой же автоответчик, но только живой. Не получается...

Проклятье! Всегда можешь мне позвонить... и пообщаться с автоответчиками. Ну смертная, никто за язык не тянул, и если за сегодня он так и не... Карьеру твою не так трудно разрушить!!!

— Не получается?

Ну вот. Эхо мыслей моих. Откуда это? Из какой-то баллады, не вспомнить уже...

— Получится, — он уже точно знал, какую благодарность истребует от мамаши Гордона. — И даже если не получится именно так — не критично. Запомни, ученик: единственный план — плохой план.

Лафейсон поднял голову к небу, и ему захотелось выругаться. Солнце, доселе прекрасно служившее ему в качестве часов, явно собралось спрятаться за облака. Дома, в чулане, остался полуполоманный будильник, и его можно было бы прихватить, спрятав в портфель. Только особо полагаться на него все равно не стоило. Иногда лучше вообще не иметь техники, чем технику, которая может подвести. И часов это касается в первую очередь. Ладно, неважно. Есть же еще и такая вещь, как внутреннее чувство времени, но придется не расслабляться.

Всю обратную дорогу Гарри мучился над головоломкой, что загадал ему Локи. Вот опять они чуть ли не бегут, потому что нужно успеть к концу занятий, чтобы встретиться с мамой Гордона. А автовокзал совсем к школе рядышком. Непонятно. Гарри казалось, что еще чуть-чуть, и у него закипят мозги.

— Локи, подскажи... Я не могу, правда.

— Дома света нет, воды нет. Продолжать?

Мальчик кивнул.

— Починить нужно. Кто этим будет заниматься и, главное — как?

— Э-э-э... Тетя? Точно! Дома же не работает телефон, а ей нужно вызывать мастеров. Но она ведь может позвонить от соседей?

— Думаешь? — злорадно ухмыльнулся трикстер.

— Ой... — вытаращился Гарри, наконец, поняв, что имеет в виду бог, и его глаза просто засветились от радости. Мысль, что они с Локи испортили тете Петунье удовольствие ходить по соседям, привела его в полный восторг. А ведь это было одно из самых больших ее удовольствий! А самая большая для нее радость... Ну да! Сплетничать. Они и это ей испортили тоже! Потому что теперь, когда она будет это делать, она обязательно будет думать, что должны говорить о ней самой. Вот это да! Это... просто слов нет! Гарри захотелось прыгать от радости. Вот так ей и надо! Локи — гений! Хотя... а с кем она вообще будет сплетничать? Даже дяди нет. И тут до него окончательно дошло. — Локи... — прошептал он, пораженный своим внезапным осознанием. — Мы же отомстили им, правда?

— Ууу... — удовлетворенно-покровительственно сощурился бог. — Еще как. Помнишь, я спрашивал у тебя, чего они больше всего боятся?

— Да, — довольно кивнул Гарри. — Что скажут соседи.

Локи лишь улыбнулся.

— А чего больше всего не любят?

— Всего странного... ненормального.

— И что сейчас будут говорить эти соседи? Кто теперь в их задрипанном городишке самый странный и ненормальный? А кто у них собственный сын? И ведь они в это верят.

Они смотрели друг на друга и смеялись. Все было так просто и так... так замечательно!

— Но ты пока слишком мал, чтобы оценить самое главное. Поймешь еще, если... когда вырастешь. Они ведь все сделали это сами: он сам рушил дом, она сама позвонила в полицию. Нет ничего хуже, чем своими руками разрушить то, что тебе дорого. Из вредности, по глупости... Большего и не сделать. Поверь, я знаю, о чем говорю.

Гарри открыл было рот, но Локи приложил к губам палец и покачал головой. И так много сказал. Слишком много. Лишнего...

Остаток пути до школы они прошли молча — им обоим было, о чем подумать.

* * *

— Ну что, выбирай, Гарри, — мама Гордона, высокая и слегка широковатая блондинка в голубом деловом костюме, улыбалась ему почти искренне, видно, действительно у нее гора с плеч свалилась, так что даже теперь не особо заботит, во сколько обойдется ей подобное избавление. — Ты заслужил.

Гарри впервые был в таком большом и дорогом магазине, как этот, и сейчас вертел головой во все стороны. Тем более, ему впервые предлагали выбрать и купить подарок. Он подумал, что не будь с ним Локи, то, скорее всего, он бы выбрал приставку. Хотя нет... Ведь к ней нужен еще телевизор, и он никак не влезет в чулан. А если маленький? Вон, как тот — в отделе автоэлектроники, на второй полке слева. Такой можно и на полку себе поставить. Вот только... Нет, не получится, там же мелкое будет все очень — нормально не поиграешь. Железная дорога сразу отпадает — тоже из-за чулана. Тогда, может быть, вертолет? Нет, лучше самолет с радиоуправлением, как у Дадли... или корабль. Или...

Но Локи решительно прошел насквозь весь отдел электронных игрушек, как и отдел автопринадлежностей до этого.

Ну вот... — Гарри еле успел подавить разочарованный вздох. — А подарок-то будет и не ему. Опять не ему. Пусть, конечно, Локи выбирает, ведь это он его заслужил. Но все равно как-то... Зря он надеялся. Все, лучше думать о чем-то хорошем, а то бог почувствует. Не хватало, чтобы Локи решил, что Гарри тоже, как Дадли, капризничает из-за подарков.

К счастью для Гарри, бог был сейчас очень занят — он сосредоточенно водил пальцем по стеклу над разложенными на прилавке электронными приборами. Детская рука скользила от одного аппарата к другому, в то время, как глаза цепко наблюдали за лицом сопровождающей его женщины.

От дешевых к дорогим, от дорогих к дешевым. Сейчас определим, смертная, на что вообще можно рассчитывать. Двести пятьдесят фунтов, триста, четыреста... Накрашенные неяркой помадой губы слегка сжимаются. Пятьсот, шестьсот... На лбу четко обозначилась небольшая морщинка. Четыреста пятьдесят, триста, двести тридцать пять... Морщинка разгладилась, на губах вновь заиграла улыбка. Ладно, хорош, наигрались, все ясно.

— А может, вы мне сами выберете? — невинно задает он вопрос. — Ну, как если бы вы покупали Гордону.

— О, конечно же Гарри, конечно! — надо же, как оживилась. Еще один груз с плеч упал? Теперь уже ее палец, скользнув по стеклу прилавка, остановился над приборчиком с ценником 360 фунтов. — Мультитон — это наша фирма, британская. Это очень престижно и надежно, Гарри. Тебе нравится?

— Да, конечно, — он благодарно кивнул. — Это не будет слишком дорого?

— Ну что ты. Мы все хотим, чтобы у тебя был хороший подарок.

— А можно... Можно я тогда вот этот возьму?

— Сейко? В часах? Ну, пожалуйста, если ты так хочешь, — она даже растерялась. — Но он дешевле и не такой престижный... Поверь, мы вполне себе можем позволить... Если ты спрашивал, что бы мы купили Гордону, то...

— Не стоит. Я буду рад, если получу этот.

Она с улыбкой пожала плечами и обратилась к продавцу:

— Мистер, вот этот Сейко за 255 фунтов заверните, пожалуйста. Да, подарок.

— Отличный выбор, миссис. Удобно и практично. Часы с пейджером Сейко Рецептор(*). Единственная модель в своем роде. В цену также включен пакет услуг пейджинговой сети на год, присвоенный номер вы найдете на первой странице документации. Пейджер способен сохранять до 8 сообщений, каждое длиной до 16 знаков, часы...

— Мы берем его, довольно рекламы, — прервал его Локи. — И как подарок заворачивать тоже не нужно — я спешу.

Продавец, похоже, ничуть не обиделся. Ну что тут скажешь — мальчишка получил часы со связью и сразу почувствовал себя очень деловым и занятым джентльменом. Какие же они забавные — эти дети...

* * *

— Отвяжись от нее, — скомандовал Локи, потому что мать Гордона, вместо того, чтобы попрощаться и отправиться по своим делам, принялась досаждать ему такой кучей вопросов, словно хотела возместить этой информацией все убытки.

— Простите, миссис, я вам в следующий раз подробно расскажу, как дядя в соседок через стекло утюгом кинул, и как Дадли спрыгнул сверху и свалил двух полицейских прямо в лужу. Тетя дома одна, она просила... В общем, там надо присмотреть, как мастера работают, и сделать Дадли ужин, пока она в психбольницу к дяде съездит. Да, я знаю, что можно заявить про насилие, мне журналистка тоже сказала. Ага, по телевизору покажут в новостях!

Гарри развернулся и побежал, а она все что-то кудахтала, советовала, пыталась расспрашивать. И упорно шла следом весьма быстрым шагом! Хорошо еще, что магазин находился совсем близко от парка. Так, еще немножко бегом. Все! Кусты... Мимикрия, зеленый! Ох, кошмар какой, еле избавился. Любопытная леди, просто кошмар. Еще хуже тети Петуньи.

— Надевай свой подарок, — одними глазами улыбнулся бог, когда им, наконец, удалось отдышаться.

Гарри раскрыл упаковку. Это было странное ощущение... Он больше не чувствовал, что подарок выбран не им и не для него. Напротив — ведь это были часы. Его первые в жизни часы! Такие красивые, золотистые... И то, что Локи предоставил их надевать именно ему, в этом было что-то... что-то такое... А еще в них был пейджер! Не то, чтобы Гарри он был нужен, скорее нет. Но если в школе почти у всех были часы, и у некоторых даже пейджеры, то часов с пейджером точно не было ни у кого!

Некоторое время они провозились с браслетом — пришлось снимать несколько звеньев, но зато теперь часы сидели как влитые. Гарри смотрел на них и улыбался. Такая взрослая, такая дорогая вещь! 255 фунтов, разве он мог когда-то про такое даже подумать?

— Спасибо, Локи, — проникновенно произнес мальчик. — Это самый лучший подарок на мой день рождения, о котором только можно мечтать.

— На день рождения? Это? — бог насмешливо-неверяще покосился на руку. — Это просто из-за нехватки времени пришлось брать, что поудобнее и подешевле. Потому что щедрость должницы весьма ограничена, а запасы собственных денег можно будет пополнить лишь ночью. А нам надо успеть... — он еще раз бросил взгляд на часы. Плевать теперь было на солнце, хотя вон оно — опять появилось. — Много чего успеть нужно. А то как бы это действительно единственным подарком на день рождения не осталось, если не на несколько. И поэтому. Направление помнишь? Темп помнишь? Вперед.

Комментарий к 66. Первый подарок

(*) Часы с пейджером Seiko Receptor: https://yadi.sk/d/CJdvvU9nrDqLh

========== 67. Хорошо подготовиться ==========

* * *

— Пусти-пусти... надо... пусти... — гладкое теплое тельце соскользнуло с шеи и, свалившись в рукав, забилось перед застегнутой манжетой.

— Юсфус, ты что? — Гарри пришлось остановиться, чтобы расстегнуть пуговицу и выпустить змея. — Что случилось?

— Нормальные физиологические потребности, — хмыкнул Локи, — существо-то живое. Тем более, после того, как этот недоумок его за пузо схватил. Пусть вообще пока в парке погуляет, мы скоро сюда вернемся. Вперед — время.

"Вперед" и "время" — две вещи, которые сейчас Гарри совершенно не радовали. Он устал. Третий раз бежать на другой конец города, чтобы позвонить... Локи не хочет не вовремя столкнуться с тетей Петуньей — это понятно. Но ведь тетя могла... Точно! Они как раз выходили из парка, когда Гарри увидел ее — красную телефонную будку(*).

— А тетя могла позвонить из уличного телефона! — заявил он.

— Могла, — согласно кивнул бог. — И я мог. Как думаешь, почему я этого не делал?

— Я не знаю... Но тетя бы пошла в ближайший — в нашем квартале. А мы бы могли в любой другой. И не надо бы было бегать...

— ... и тренироваться? — не преминул поддеть его Лафейсон. — Сейчас увидишь — почему. Заходи, на этот раз позвоним отсюда.

Гарри довольно закрыл за собой дверь яркоокрашенной красной кабинки. И уставился на аппарат.

— Ааа... монетки? — он вопросительно взглянул на бога.

— Да ну? Вот незадача! — рассмеялся тот. — Не такое уж и удобство, верно?

— Сейчас, — упрямо пробормотал мальчик, роясь в кармане. — Должна же быть сдача. Вот, нашел!

— Отлично, звони.

— Привет! — зазвенел в трубке знакомый голосок. — Вы позвонили в квартиру специального корреспондента криминальной хроники... — тра-та-та-та и перечисление рабочих титулов не меньше, чем у Хесеша, почти без единой паузы, — ... можете позвонить по рабочему телефону или оставьте сообщение после гудка.

Два звонка. Два автоответчика — живой и электронный. Но на сей раз у него есть то, что нужно. Контактные данные. Ну, смертная! Теперь не отвертишься. Посмотрим, насколько непоказное твое желание благодетельствовать сирым детям — жертвам насилия.

— ... и отправьте, пожалуйста, сообщение на пейджер номер ... примерно за полчаса перед тем, как можно будет с вами связаться, — закончил он.

Вот не бредом приходится заниматься, а?! Какой все-таки этот мир отсталый... Интернета нет, теперь еще это. Какие-то двадцать лет разницы с Мидгардом их Древа, и... Нет, он отлично понимает, что Мстители были оснащены по самому последнему слову мидгардских технологий, но он же не слепой! На улицах обычные люди постоянно общались по переносным аппаратам, еще и изображения ими снимали. Его, кстати, снимали... и читаури. Польстило. А это все — что? Не за двадцать же лет они так продвинулись. Нет, если за двадцать, то... Это даже достойно некоторого уважения. Только вот о-очень сомнительно.

— Если в мире есть средства связи, — назидательно резюмировал бог, повесив трубку и оценивающе взглянув на часы, — то их нужно иметь. Давай еще пару звонков сделаем.

— Ааа... подходящих монет больше нет, — расстроенно констатировал Гарри.

— Ну надо же, а... — разочарованно-ехидно протянул Локи. — А если нужно позвонить в несколько мест? И с каждым поговорить подольше? Стой, — скомандовал он, останавливая Гарри, который уже был готов, скрепя сердце, отправиться на вокзал. — Пока нам не нужно. А вот твоей родственнице очень даже придется.

— Тетя Петунья запасливая! — Гарри, наконец, понял, куда клонит Локи, и решил сопротивляться до конца. — У нее может быть много нужных монет!

— Может быть. А может и не быть, — бог извлек из кармана украденный кошелек тетушки. — Здесь всего две подходящих. Вполне достаточно на какой-нибудь экстренный звонок... один-два. Но не более. Причем, недолгие. И дома у нее больше нет ничего. Или мы зря тогда дом обыскивали?

— Разменяет в ларьке?

— О, дааа... Я заметил, как охотно в ваших ларьках дают сдачу мелочью. Хочешь попробовать?

Гарри приуныл. Переспорить Локи не очень-то получалось. А ему так хотелось... Ведь это его мир! Откуда бог вообще узнал про монеты? Тем более, что ведь не только... Точно! Вспомнил!

— А есть автоматы с телефонными картами! — победно улыбаясь, заявил он.

— И ты знаешь — где? Вот так я и думал. А по дороге нам ни одного такого не встретилось.

— Но ведь тетя может знать. И у нее такая карта ...

— ... была, — закончил за него бог и, снова извлек тетушкин кошелек, демонстративно открыв его на отделении с карточками. Он насмешливо покачал головой и, покинув будку, направился вглубь парка. — Я не говорю, что совершенно не могло быть иначе, и что она непременно отправилась именно на почту. Но эта вероятность есть, и она немаленькая. Я всего лишь подстраховался от нежелательной встречи. Понятно? Заодно и потренировались, — и он рассмеялся.

Это хорошо... Это хорошо, что есть мелкий. Болтает, спрашивает всякие глупости, пытается спорить... отвлекает. Потому что время идет, и вместе с тем возрастает тревога. Ладно, оставил он эти контактные данные, но если смертная не выйдет на связь... Как бы не пришлось место подыскивать для ночлега. Неизвестно, когда вернется Вернон. Неизвестно, что Дурсли могут сделать. Тетка могла за это время позвонить куда угодно — не только мастерам... Куда? Неизвестно. Как всегда — ничего неизвестно! И ведь ночевать где-то вне дома — тоже скверно. Своими руками давать им всем подтверждение, что он не законопослушный ребенок, а какой-то бродяжка? Ну вот совершенно некстати.

Это нелепо. Бояться каких-то Дурслей. Вот это действительно ненормально. У него уже достаточно силы, чтобы сделать наоборот. Надо только узнать... Много чего узнать надо. Давно пора. А смертная все не шлет... Ничего, можно узнать и без нее, он и правда считает, что единственный план — план плохой. Есть еще, как минимум, два. Запасных. А пока что нужно немного успокоиться и заняться подготовкой шоу. Шоу должно впечатлять.

Найти тихое место оказалось не так просто — в это время в единственном парке Литтл Уингинга гуляло достаточно много народу. И если мамочки с колясками и пожилые пары чинно прогуливались по посыпанным гравием идеально ровным дорожкам, то на забежавших сюда после занятий школьников можно было наткнуться где угодно. Неожиданной проблемой стала и его резко возросшая после сегодняшнего столкновения с Гордоном популярность.

— Поттер? Эй, Гарри! Стой, погоди... Покажи приемчик. Ну что, тебе жалко? Ну покажи-и-и...

Ну показал... Особо настырно просивший с испуганным ойканьем врезался в гравий.

— Еще кому показать?

Попятились и расступились. Смешные. И вообще, где спасибо?

— Локи, а меня научишь?

— Вот от тебя точно никуда не деться, — бог покосился на него с усталой самоиронией. — Попозже. Сейчас просто некогда.

Правда некогда. А то бы сейчас всех научил! Прямо на гравии. Очень хочется. Очень. Потому что не только тревога растет — растет злость. На Дурслей, которые не идут на контакт, и от которых неизвестно что ждать. На журналистку, пообещавшую помощь и которую теперь не поймаешь. На Гарри с такой идиотской судьбой — еще более идиотской, чем у него. На Змея, который его к этому Гарри пристроил. И на... Ну нет, вот на себя — это лишнее.

Немного беготни по парку, и Лафейсону, наконец, удалось найти тихий уголок, где, как можно было надеяться, никто не потревожит. Он, конечно, мог просто удлинить ветви окружающей их растительности, чтобы она лучше его скрывала, но колдовать этим вечером предстояло еще очень много, не стоило уставать раньше времени, поэтому пришлось воздержаться. Ему вообще в последнее время приходилось много и от многого воздерживаться...

Бог опустился в траву, вдыхая наполненный запахами цветущих деревьев свежий воздух. Это было хорошее место, он уже почти полюбил этот парк. И это пение птиц, стрекотанье кузнечиков, шелест листвы — все это так настраивало, так располагало... Если бы не тревога.

Лафейсон достал из кармана восемь палочек — восемь отобранных во время их путешествия по Эппинг Форесту заготовок. Еще утром, возвращаясь от Хесеша, он был уверен, что именно с этого начнет сегодняшний день. Но непредвиденный погром, полиция, знакомство с неожиданно вставшей на его сторону журналисткой и, наконец, зловещая угроза упрямой тетушки до сих пор не оставляли возможности заняться задуманным. Вот только... Не то он хотел делать! Не так. Не за день, а точнее — вообще за полдня. Дерево... Материал, требующий обработки. Как минимум — его нужно хорошо просушить. А он что тут собирается?.. Если на то пошло, с деревом он вообще никогда не имел дела. Слишком мягкий материал, слишком хрупкий, слишком недолговечный. И в Асгарде для магических инструментов всегда предпочитали металлы. Но здесь неожиданно лучше всего для сотворения заклинаний подошел карандаш. О, конечно, Лафейсон перепробовал колдовать со всеми имеющимися в доме Дурслей металлами — сталь, железо, алюминий, медь и даже свинец. Ножи, вилки, какие-то запчасти от автомобиля... Не то, совершенно не то! Местная магия явно и настойчиво требовала дерева. Ну что ж... Раз так требует — значит, получит.

— Ладно... Начинай. Определи, которая лучше.

Гарри честно и старательно перепробовал все. Красил траву, удлинял ветви кустов, уменьшал валяющиеся на земле сосновые шишки.

— Не знаю, — наконец сдался он. — Я и в прошлый раз понял, что они все похожи. Верней, они разные... Но мне не кажется, что какая-нибудь намного лучше других. ("И, конечно, ни одна не лучше карандаша", — подумал про себя мальчик, но вслух не сказал — Локи уже объяснял ему, в чем тут секрет.)

— Верю, — кивнул бог. — Просто хотел убедиться. Все же время прошло, мы с тех пор хорошо отдохнули.

Гарри бы так не сказал... Он-то утром успел достаточно поколдовать, пытаясь на бегу замаскировать носящегося по всему дому Юсфуса. Тем более, что видел он результаты своих трудов очень плохо.

— Что за дерево? — Локи посмотрел на оставшийся после последней попытки обломок ветки.

— Не знаю... — Гарри только плечами пожал.

— А это? Понятно. Потрясающая внимательность.

Гарри молчал. А что было говорить? Ему бы и в голову не пришло запоминать деревья, с которых Локи обламывал ветки.

— Может, хотя бы вот это? — бог выбрал другую ветку, и Гарри узнал.

— Да, это тис! — улыбнулся мальчик, радуясь, что хоть в чем-то, наконец, не облажается перед учителем. — Тетя иногда заставляет меня их подстригать. Их много у нас — целая живая изгородь.

— Представь себе — заметил. У вас здесь вообще... Все улицы — тисовые. Тис — хорошее дерево, годное и для копья, и для лука. Здесь у вас, правда, в основном кусты, но если надо будет покрупнее — найти можно. В общем, раз материал неплохой, известный и доступный — оставляем, — и он без всякого сожаления выбросил остальные обломки веток на землю. — Теперь вот что. Пробуешь, потом делаешь так, — бог прихватил большим и указательным пальцами кончик палочки и отломил небольшой кусочек, — и опять пробуешь. Постарайся почувствовать и запомнить, при какой длине получается лучше. И вот что — не Редуцио и Колор, которые у тебя получаются лучше, а Энгоргио. Начал.

Сперва Гарри очень переживал, что не сможет запомнить свои ощущения. С разными палочками было намного проще — он всегда мог взять предыдущую и перепроверить. Здесь же инструмент становился короче и короче, и, если ты сомневаешься, ничего исправить, чтобы перепроверить и убедиться, было нельзя. Но потом он понял: по мере укорочения колдовать становилось все хуже и хуже.

— Хорош, — скомандовал Локи, когда у него в руках остался огрызок с указательный палец. — Что можешь сказать, ученик?

— Что длинная была лучше всего. И что... — Гарри на секунду внимательно посмотрел на бога, оценивая в каком он сейчас настроении, — что карандаш все равно лучше! — закончил он, не пытаясь удержаться от смеха.

— Вот дался тебе этот карандаш, — Лафейсон в шутливом негодовании развел руками. — Он если и хорош, только тем, что тебя никто с ним не заподозрит в занятии магией. Потому что он колдовским инструментом действительно не является.

— Да, я знаю, Локи. Ты мне говорил. Но он же все равно...

— ... все равно резонирует и поэтому кажется лучше. Немного терпения, раз он и правда с твоей магией так неплохо работает, мы сделаем по тому же принципу, но только попробуем более подходящие материалы. И вот тогда... Тогда ты и скажешь — что лучше.

И они продолжили. Нашли ближайший тис (в парке в них тоже не было недостатка), наломали более длинных веток. Бог сказал, что будь он в своем теле, искал бы не куст, а дерево, позволяющее сделать посох или хотя бы трость. Может, и правда, чем длиннее — тем лучше. Но здесь дети явно с такими вещами не ходят, так что... К радости Лафейсона, предположение, что чем длиннее — тем лучше, проведенными опытами не подтвердилось — существовала длина, при которой ветка помогала творить заклинания с наибольшей эффективностью, и эта длина (ну надо же, еще одна радость!) позволяла спрятать инструмент под штаниной на голени или почти что в рукав. Бог немного поразмыслил, не пожертвовать ли эффективностью ради удобства и укоротить готовящийся артефакт так, чтобы он действительно полностью умещался в рукаве, но потом все же решил, что не стоит. Заклинания были простые и при разовом колдовстве позволяли без него обходиться вообще. Ну, а если понадобится колдовать точно и много, то для этого инструмент лучше сделать насколько возможно хорошим.

— Ну что, лучше карандаша? — с усмешкой обратился он к Гарри.

— Нет, — немного резко ответил мальчик. Ему не хотелось расстраивать Локи, ведь они вместе потратили на эти попытки столько сил и времени, но он устал, испытывая все эти глупые ветки, от которых почти никакого толка, тогда как бог за все это время не сотворил ни единого заклинания.

— И правильно. Так и должно быть. Я тебе говорил — почему?

— Да. В карандаше внутри грифель, и он помогает... делает сильней резонанс, — Гарри хорошо запомнил нужное слово. — Ты хочешь вставить в эти ветки грифель?

Бог только поморщился.

— Вот грифель я бы туда попробовал пристроить в последнюю очередь. Существует множество материалов, действительно обеспечивающих хорошее магическое взаимодействие. Минералы, полудрагоценные и драгоценные камни... Многие из них сродственны магии, способны ее усиливать или ослаблять, преобразовывать, перенаправлять. Еще лучше — магические или зачарованные кристаллы. Но только... — он поджал губы и невесело усмехнулся. — Я даже не спрашиваю, знаешь ли ты, где что-либо такое можно добыть. Тем более — быстро. Так что — придется экспериментировать. Использовать то, что судьба нам подбросила, и что точно наделено хоть какой-то магией. Всяко должно быть получше, чем грифель... Ты еще не догадываешься, что это?

Гарри отрицательно покачал головой. У него точно не было никаких драгоценных камней. И полудрагоценных тоже. Но на сей раз он даже мог бы подсказать Локи, где их можно найти — в Музее Естествознания в Лондоне! В школе организовывали туда несколько воскресных экскурсий, правда, Дурсли ни разу его не пустили — экскурсии стоили денег. Но Локи говорит, что у них это уже есть... Совершенно непонятно. Гарри попробовал перебрать в уме все свои вещи. Получалось негусто — школьные принадлежности, небольшое зеркало, которое они с Локи купили для подпольных занятий магией, парочка консервов... да вот эти новые часы, но в них тоже не было никаких драгоценностей. Нет, ему ни за что не догадаться!

— Понятно, мало данных. Тогда такая подсказка, — глаза бога отливали таинственным изумрудным светом, совсем как те загадочные минералы, о которых он только что говорил. Видно было, что ему нравится посвящать новичка в этот неведомый магический мир, который был для него родным и понятным. — Кроме материалов и объектов, с успехом применяющихся для различного колдовства, но все же принадлежащих больше миру физическому, существуют и рожденные от взаимодействия с магией. Как сознательно — при помощи ритуалов, от взаимодействия с магическими артефактами или источниками, так и природные — произведенные существами магическими или магии сродственными. Шаманы и ведьмы такое повсеместно используют. Ничего не ум не приходит? Ты ведь с ними уже сталкивался.

— С магическими существами? — Гарри расширил глаза. — Разве я с ними?.. Снежок... — прошептал мальчик. Воспоминание о волшебном коте пробудило уже почти забытые чувства. Мягкая шерсть под рукой, легкое покалывание в пальцах...

— Верно, — кивнул Локи, возвращая Гарри в действительность, пока воспоминания мальчишки не завели того слишком далеко. — Снежок. — И бог двумя пальцами извлек из кармана небольшой пучок белой шерсти. — Еще тогда подумал, что вдруг пригодится. А еще, — он прищурился, хитро-обещающе поглядывая на завороженно внимающего ему Гарри, и вынул из кармана другую руку. — Вот это.

— Сова...

Да, это были те два пера, которые Гарри спрятал в карман после битвы с разбушевавшейся птицей, чтобы скрыть следы преступления. Уже такие же белоснежные, как и раньше — на них не осталось ни капли фиолетовой краски. Мальчик уже даже и забыл про них, а вот Локи... Локи, видимо, вообще помнил все. И это при том, что бога тогда вообще не было с Гарри! Это как же?..

— Ладно, хорош рассиживаться на лужайке и сказки слушать, — Лафейсон поднялся с травы, стряхивая с себя наваждение.

Странно так... Хотел просто немного заинтересовать, но чувства усилились и сложились, и сам словно на несколько мгновений в детство попал, когда мать вот так же, завораживающе рассказывала им обоим о волшебстве, о преданиях... Хватит, сейчас не время.

— Чтобы сказки стали жизнью, нужно сперва хорошо поработать руками, — он демонстративно покрутил ладонями. — Используя инструменты и потратив деньги. И то, если очень и очень повезет. Да, никакой романтики, — с деланным сожалением усмехнулся он, глядя на немного ошалевшего от такого резкого перехода Гарри.

А потом понеслось. Они носились из магазина в магазин, Локи что-то расспрашивал, покупал, ругался. То он забраковал парафиновую свечку, и они бегали по всем магазинам в поисках восковой, то требовал какой-то несуществующий клей. Кто-то посоветовал ему ехать в Лондон, в магазин музыкальных инструментов. Что, мол, это какой-то рыбий клей или осетровый, которым скрипки клеят, и что в Литтл Уиннинге такого точно нигде не найти. Ехать было некогда, Локи постоянно твердил, что еще много дел, все еще очень много. Так что, в конце концов, он согласился на какой-то древесный. Кроме того, бог очень сердился, что это тупое ничтожество — директор школы — не захотел вернуть его нож, а возвращаться домой и точить новый Локи категорически отказывался, пока, как он выразился, наконец всего не узнает. А для этого ему должна была прислать сообщение "эта реактивная девка" (Локи постоянно поглядывал на пейджер, хотя до этого два раза проверил и убедился, что прибор довольно громко пищит во время приема). В конце концов, он купил в канцелярском отделе самый большой нож для заточки карандашей, а в хозяйственном небольшую разделочную доску и, вернувшись со всем этим в их "волшебный уголок", принялся мастерить.

Гарри устал. Этот день был еще более сумасшедшим, чем все предыдущие, хотя каждый раз казалось, что уже больше некуда. Локи разрезал вдоль ветку за веткой, и ему постоянно что-то не нравилось. Потом, выбрав четыре самые, на его взгляд, удачные, принялся выковыривать из них середину. Гарри смотрел на собственные руки и не мог поверить, что они способны делать такое, хотя, казалось бы, после изготовления люка и заточки ножа его не должно было уже ничего удивлять. Но сегодня Локи превзошел все, что делал до этого — растопив на огне одной свечи вторую, он при помощи свернутого листа бумаги закатал в воск сперва одно за другим совиные перья, а затем выложенные в единую линию кошачьи волоски. "Вот тебе и графит", — пробормотал бог, осторожно проведя одной из четырех заготовленных сердцевин над огнем, прежде чем устроить ее в выдолбленный в ожидающей ее палочке желоб. Смазал клеем, накрыл второй половинкой и туго замотал сверху собственным удлиненным волосом. Так же аккуратно он доработал остальные три, не забыв отметить, где какая начинка — по совиному перу в двух образцах и выложенная в ряд кошачья шерсть в двух других. Все, что у него было.

— Все, пускай сохнут, — бог подвесил изготовленные инструменты на волосках на ветку раскидистого дуба так, чтобы они оказались на солнце. И, несмотря на усталость, сперва аккуратно сложил все, что осталось после работы, припрятав то, что еще могло пригодиться, в небольшое дупло, и только после этого растянулся в траве. — Халтура, правда, но ничего не поделаешь.

— Почему халтура? — поразился Гарри. Это было просто немыслимо — Локи изготавливал все так старательно...

— По сотне причин, и главная из них — это время. Ни выбрать ветку толком, ни материалы подобрать... Но хуже всего — это сырое дерево. Ни драккар(**), ни кроту(

* * *

), ни магические инструменты не изготавливают из сырой древесины. Сперва требуется очень хорошо и правильно просушить. А из сырой, — Локи пренебрежительно хмыкнул, — разве что корзинки плетут.

Сырое дерево самым плохим, может, и не было. Оно просто было заведомо известным плохим. Потому что... Да кто сказал, что эта вся требуха, что он сейчас напихал внутрь, вообще помогать будет? А если наоборот? Может, и правда стоило сделать еще две с тем самым грифелем, над которым он столько смеялся. Грифель хоть точно работал. Просто... руки устали. Не очень-то приспособленные для такой долгой и точной работы слабые детские руки. К концу всех этих столярных манипуляций нож уже несколько раз соскальзывал, так что Лафейсон просто чудом не порезался, а к завершению так и вовсе выскочил из рук. Ну да, это не в своем теле на девяти пентаграммах работать. Хотя, надо признать, что эксперимент в том же духе. Ну кто сказал, что сработает? Впрочем, карандаш — уже проверенный худо-бедно действующий инструмент, так что на этот раз изначально известно хоть что-то. А ему и надо-то просто чуть получше карандаша. Хоть немного. И нужно именно сегодня — он твердо решил устроить строптивой тетке хороший спектакль. Так что, колдовать придется много и точно. Поэтому крайне хотелось бы, чтобы в руках оказалось хоть что-то поэффективней пишущей принадлежности...

Так что... Довольно сомнений. Как там? Надо верить в то, что ты делаешь. "В себя верить — это действительно великая сила. У таких все всегда получается, вон даже такая пентаграмма сработала." Хесеш прав. У него действительно все всегда получалось. Самые сомнительные эксперименты. Магия — это единственное, что его никогда не подводило. Как еще там?.. Найди свое место.. Где нравится и где получается... Может быть, в этом что-то и есть, он даже не против. Вот только это немного не то, за что уважают и ценят в Асгарде. Так что... Займемся немного другим.

Он в который раз взглянул на руку. Прибор молчал. Ясно. Еще немного можно подождать, и... Придется переходить к одному из дополнительных планов. Но пока время есть, и это время тоже нужно использовать.

— Змея позови.

— Что? — Гарри уже засыпал — лежать, растянувшись на траве под теплыми лучами солнца, оказалось необыкновенно приятно. Шелест деревьев успокаивал и убаюкивал, ветерок, поглаживая, ворошил волосы, и вырываться из такого блаженного состояния совсем не хотелось. Сквозь дремоту он почувствовал, как его рука неожиданно пошевелилась, но не обратил внимания... не захотел обращать.

— Мне нужен Юсфус. Сядь и позови. Быстро.

— А... — Гарри чуть было не спросил, почему бог не может сам этого сделать, но Локи сейчас явно был в не том настроении, чтобы с ним хотелось спорить, к тому же, мальчик заметил, что бог целый день избегает колдовать. Но вставать не хотелось ужасно, усталость, за два последних дня накопившаяся в теле, отдавала при каждом движении мучительной ломотой. — А это можно сделать лежа?

— Когда хорошо умеешь — можно хоть кверху ногами. И все же, если надо быстро и наверняка — не стоит. Я бы не делал. Тем более — из-за лени. Так что сел, скрестил ноги, выровнял спину, вдохнул, сосредоточился... И зови.

Гарри постарался хорошо представить ужонка, мысленно протянул к нему руку... Но на сей раз связаться так быстро не получалось, видимо, змей успел достаточно далеко отползти. "Юсфус, Юсфус, Юси, давай, ползи ко мне", — продолжал шептать мальчик, пока, наконец, не услышал слабое ответное шипение. "Сейчас-сейчас..." — вроде бы что-то такое. А потом, — "только...", и еще вроде — "можно..." Что только? Что можно? Чем-то он своим был там занят, змеиным... Гарри постарался получше прислушаться.

И тут вдруг неожиданно запищал пейджер.

Комментарий к 67. Хорошо подготовиться

(*)Красная телефонная будка — разновидность телефонных будок с размещёнными в них таксофонами, традиционная для Великобритании. Ныне одна из достопримечательности Англии наряду с двухэтажными автобусами.

http://ipic.su/img/img7/fs/Krasnayatelefonnafbudka.1461857195.jpg

(**) Драккар (буквально — "корабль-дракон") — деревянный корабль викингов.

(

* * *

)Кро?та — старинный струнный смычковый инструмент кельтского происхождения, одна из родоначальниц скрипки.

https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9A%D1%80%D0%BE%D1%82%D0%B0

========== 68. Хорошо подготовиться (ч.II) ==========

* * *

— Наконец-то, — прошептал Локи, просматривая два полученных сообщения. — Змея позвал?

— Он там чем-то занят, я так и не понял — чем...

— И не надо. Зови, и пусть ждет здесь. То, что твоя магия позволяет понять мысли и желания животного, еще не значит, что животное нужно слушать. Это оно должно тебя слушать. Зови, время.

Это было последнее, что Гарри хорошо запомнил. Потому что дальше, как обычно в особо насыщенные событиями дни, для него все смешалось. Они снова неслись на почту. Затем бог довольно долго говорил по телефону, спорил, зачем-то убеждал собеседницу, что у него есть деньги, МНОГО денег, ОЧЕНЬ МНОГО денег. А она все предлагала адрес и телефон какого-то детского центра, где вообще все бесплатно. Но Локи... Локи все твердил про наследство, оставленное родителями, и что у него полно карманных денег, но приходится скрывать, чтобы кузен не завидовал, которого родители приучают жить по средствам и не разрешают пользоваться его финансами.

Это все о нашей семье? — устало удивился Гарри. Впрочем, он уже хорошо знал, что бог обычно говорит то, что для них лучше, а не то, что есть на самом деле. Локи всегда знает, что лучше — это правда...

В конце концов, Локи разозлился и высказал что-то вроде, что если она не может помочь, то надо так и говорить, а не морочить голову, и что он сам во всем разберется, что это не проблема — просто отправится в Лондон и попросит отвезти таксиста в какое-нибудь злачное место, и там наверняка можно будет найти адвоката, для которого деньги важней, чем всякие тупые правила, к тому же, неписаные. И вообще, он людей даже очень неплохо знает, и то, что нельзя купить за деньги, можно купить за большие деньги. На той стороне провода пытались возражать, говорили что-то про опасность, про то, что таким людям вообще нельзя доверять, что у него просто отберут все деньги или кинут, но Локи только фыркнул "Спасибо за предупреждение — учту" и бросил трубку.

И они действительно отправились брать билет в Лондон, ведь они были на вокзале, и касса была совсем рядом. Бог был так зол, что Гарри было не по себе. Он ругался какими-то незнакомыми словами и грозил, что этой дуре смертной повезло, что она не рядом, и что лучше ей всегда оставаться подальше, но он найдет ее, все равно непременно найдет. И что ему плевать и на ее помощь, и на ее связи, он никогда ничьей помощи не просил и не собирается, но раз эта скудоумная овца сама предложила, он решил, что у нее какой-то свой интерес и думал, что может для всех хорошо получиться, но ежели ошибся, то и неважно, даже лучше, а то чуть было свое мнение о смертных не поменял, и совершенно зазря. И что, если ему нужен юрист, и нужен сегодня, то он его все равно получит. Потому что сейчас уже все не так, как было вначале. Что если он зайдет в любую эту их консультацию, закроет дверь и кинет на пороге змею размером с зеленую анаконду(*), укоротит телефонный шнур, а потом примется душить этих идиотов всеми кожаными изделиями, что на них надеты, и еще в придачу галстуком, то он быстро узнает все, что ему нужно, несмотря на все их убогие профессионально-этические нормы! И что, если даже один-два из них что-то забудут или перепутают от страха, то он обойдет пять, шесть, десять и, в конце концов, составит нужное представление! И при этом эти трусливые ничтожества даже не попытаются что-либо ему сделать, ибо уж правовед не может не понимать, что пожалуйся он на что-то такое, вмиг отправится в то же заведение, что и дядюшка Вернон!

Их очередь в кассу уже почти подошла, и Гарри с тревогой подумал, что если сейчас кассирша откажет из-за того, что он не выглядит на одиннадцать, то Локи в таком состоянии может сделать что-то такое...

Но тут вдруг снова запищал пейджер.

— Да неужто, — бог скривился так, что было непонятно, разочарован он или доволен.

И они снова стояли в телефонной кабинке и звонили. Вернее, позвонила Линда — заказала разговор на почте и сказала, чтобы он не тратил деньги, как бы много их у него ни было, потому что она вообще звонит бесплатно, то есть за счет редакции. А еще сказала, что если он такой капризный и нетерпеливый ребенок, и ему понадобилось узнать все за сегодняшний вечер, то она сама очень даже неплохо разбирается в большинстве правовых вопросов, и с удовольствием ему на них ответит, но не сейчас и немедленно, потому что ей срочно нужно на выезд, а минут через сорок. Она уверена, что способна разрешить все его сомнения, но даже если нет — будет хотя бы понимать, с кем из ее знакомых юристов ему лучше связаться. Нет-нет, ей не надо платы, и подарка тоже не нужно, вернее, кое-чем он ее может, отблагодарить, конечно. Например, позвонить, если вдруг будет свидетелем или участником каких-нибудь необычных событий... ну, которые обычно показывают по телевизору. Да-да, она уверена, что он умный мальчик и вполне способен отличить, что ей будет интересно, а что... "Бегу!" — крикнула она кому-то, "жди" — шепнула ему и отключилась.

— Ладно, посмотрим. Все равно пора кое-что сделать, — примирительно пожал плечами бог, и направился куда-то вглубь вокзала, как потом оказалось — в местный ресторанчик.

— Будете расспрашивать, чем в данную минуту занимаются мои родители, или я могу просто поесть? Мне нужно успеть до отхода поезда, — Локи демонстративно посмотрел на часы, и метрдотель, на секунду задержав взгляд на них же, без лишних вопросов усадил его за столик.

— Заказывай, что хочешь, — бог взял в руки меню.

Гарри понятия не имел, что заказывать. Он так устал, что почти не хотел есть, и ему было в общем-то все равно. Разве что... Ну разве что вот этот вишневый кейк, такой красивый на картинке в меню. И еще что-нибудь попить. Вот пить действительно очень хотелось.

— Я понял, — хмыкнул Локи до того, как он успел что-то сказать, и, подозвав официанта, заказал первое и второе на его усмотрение, а также черносмородиновый сок и два вишневых кейка на сладкое.

Хорошо иметь карманные деньги, — в который раз убедился Гарри. — Много карманных денег. Пускай не так много, как Локи пытался убедить журналистку, но все же намного больше, чем дают Дадли. Еще много осталось, можно есть, когда захочешь и сколько захочешь. А еще хорошо, что на нем сейчас одна из лучших рубашек кузена, подогнанная по размеру и покрашенная в зеленую клетку, и совсем новые ботинки Малькольма, а то, скорее всего, его сюда просто бы не пустили. Или пустили? Потому что часы...

Противный писк этих самых часов вырвал его из полудремы. Может, это было и хорошо — он дожевывал первый кейк, еще чуть-чуть, и совсем бы проспал все приятные ощущения. А ему нечасто попадается что-то такое, даже с Локи.

Бог только глянул на прибор и резко поднялся из-за столика, поспешив на выход. Впрочем, ему почти сразу перекрыл дорогу возникший словно из воздуха метрдотель.

Локи, понимающе-пренебрежительно скривившись, вытянул из кармана пачку денег и кинул на стол пятидесятифунтовую купюру.

— Подготовьте сдачу, я вернусь.

— И упакуйте с собой пирожное, — тут же ему в тон подстроился Гарри.

Бог было недовольно поднял бровь, глядя на мальчика примерно с тем же выражением, что и на метушащуюся прислугу до этого, но Гарри уверил его, что это совершенно нормально, и что Дадли всегда притаскивает из ресторана уйму еды, которую он от жадности заставляет родителей заказать и не может (точнее — не успевает за раз) съесть.

— Два пирожных, — почти без всякой паузы с улыбкой поправился Локи.

И снова пришлось стоять в телефонной кабинке. Впрочем, стул-то здесь был, но Гарри только в который раз косился на него с сожалением, потому что на его рост здесь явно никто не рассчитывал, и если позволить себе воспользоваться таким удобством, трубка просто не достанет до уха. Ну вот, опять он думает не о том, а ведь Локи велел ему слушать и запоминать, о чем он будет говорить с "шустрой доброхоткой", потому что "может пригодиться". Но это было уже сверх его сил — девушка говорила так быстро, что он не успевал даже наполовину вникнуть, чтобы понять о чем вообще речь, не то что запомнить. А вот Локи это, видимо, совсем не смущало — он засыпал ее все новыми вопросами чуть ли не быстрее, чем она на них отвечала. Что-то спрашивал про дядю, и когда его выпустят, и что для этого нужно. И про школу святого Брутуса... А потом, прикрыв трубку, чему-то смеялся и качал головой и даже свободной рукой прикрыл глаза, так что Гарри почувствовал, что еще чуть-чуть, и у него пойдут слезы. И сразу стало как-то легко и свободно, терзавшее их целый день напряжение почти полностью спало, но Локи все было мало, и он продолжал свои расспросы и продолжал. Гарри даже решил загадать, кто из собеседников устанет первым, потом посмотрел снова на стул и сознался, что устал здесь, видимо, больше всех он — настолько ему хотелось хоть ненадолго присесть. Но Локи... Видимо, он сильно недооценил бога, раз мог подумать, что тот хоть в чем-то сдастся первым. Ответы девушки стали звучать через паузы, в них все больше появлялось слов "наверное", "я подумаю", "кажется" и "может быть". И, наконец, она, рассмеявшись, заявила, что действительно видит, что Гарри решил за один вечер изучить все британское право, и что если он все еще настаивает, то и правда ему придется заплатить довольно крупную сумму, но теперь она совершенно точно знает, к кому его нужно направить. "Жди, я свяжусь с ним и постараюсь договориться. И не делай, пожалуйста, глупостей, ведь самое срочное ты уже узнал, не так ли?"

* * *

И снова ложится под ноги чистый ровный асфальт тротуаров Литтл Уингинга. Снова они измеряют шагами неблизкий путь от вокзала до парка. Локи улыбается почти сочувственно. Он хорошо понимает, что испытывает сейчас Гарри. Еще бы — ведь он и сам чувствует то же самое. Правда, будет несправедливым сказать, что Локи не пытался решить эту проблему.

— Мисс, а где в Литтл Уингинге телефон вот для таких карточек?

— Здесь только один такой — возле детской площадки. Там пару раз автомат взламывали хулиганы, чтобы разжиться монетами, поэтому решили заменить.

"Ясно теперь, что надо делать, чтобы везде поменяли на карточки?"

Гарри смеется. С Локи станется — пойдет ночью телефоны-автоматы крушить. Только бы не пошел, а то...

— Змея позови.

А? Что? Уже пришли, что ли? Надо же, он даже не заметил. А казалось, что еще так далеко. "ЗмЕя"... Точно, Юсфуса нет. Вот противный, опять куда-то удрал.

Гарри садится под дерево, как учил его Локи.

— Юси, Юс... ну давай, где же ты?..

— Глаза не закрывай — уснешь ведь. И на дерево спиной не опирайся: это плохая привычка — искать опору.

Бесполезно. Хоть с открытыми, хоть с закрытыми глазами... Стоит представить ужонка, как картинка сбивается, и Гарри чудится то обещанная Локи юристам анаконда, то боа с какими-то латинскими надписями по всему телу, то жирная фиолетовая бочкообразная гадюка, почему-то в мокрой полицейской фуражке...

— Локи... — расстроенно шепчет Гарри — признаваться в этом ему все же не хочется. — Я не могу сконцентрироваться. Совсем... Лошадка пала.

Бог задумчиво смотрит куда-то вдаль, что-то прикидывает.

— Ладно. Пала — так пала. Я, правда, рассчитывал, что ты еще палочки проверишь и длину подберешь. И хоть немного их приработаешь... Хотя бы одну.

— Мы ведь уже подбирали.

— Да — для монолитных веток. Кто знает, какие изменения может внести сердцевина... Я поэтому и сделал по две, благо, материала хватило. Точно не можешь больше?

— Я... я не знаю, Локи. Не получается. Ты же мне сам сказал, чтобы я говорил, если...

— Верно. Это так. Если устал, заниматься магией дальше не стоит. Толку чуть, а выйти может себе дороже. Только речь сейчас не об этом. Мы не упражняемся — мы готовимся. Помнишь, ты как-то сказал мне, что я изменил твою жизнь?

— Да, Локи, конечно. Я и сейчас так...

— Нет, — бог прервал его, чуть прикрыв глаза и покачав головою. — Это не так. Пока не так. Я действительно кое-что сумел сделать, но... Так бывает. Делаешь первый шаг — и понеслось. Пока терпишь, как есть — можно как-то существовать, как-то мириться. Но когда шаг уже сделан... Больше уже никогда не будет, как прежде — хорошо это было или плохо. И приходится идти до конца, как бы все ни происходило. И тогда либо выиграешь, либо проиграешь. Но если остановиться... Что-нибудь отложить, не успеть, на что-нибудь не решиться... То тогда, если проиграешь, всегда будешь вспоминать именно это. Что не все сделал, что мог, что в какой-то момент себя пожалел, не выложился до конца. И это... Это хуже, чем проиграть. Это сдаться.

Локи взглянул на внимающего ему Гарри и зло-задиристо оскалил зубы:

— Я проигрывал — это было. Но не сдавался. И мне не о чем пожалеть — я всегда выкладывался и шел до конца. А сегодня у нас переломный момент. Так сложилось, что он пришел раньше. Раньше, чем мы смогли подготовиться. Но если его упустить, — он с досадою покачал головой, — как бы жалеть потом не пришлось. Твоя тетка — она сейчас выбита из колеи, для нее случившееся тоже как гром среди ясного неба. Надо дожать. Пока она не оклемалась. Если все хорошо провернуть — я стану хозяином положения... Мы станем — ты и я. И я собираюсь для этого выложиться до конца. Но я очень хорошо представляю сейчас свои силы... силы этого тела, возможности этой магии... Меня может просто не хватить. И будет обидно. Думаю, это не очень критично — шоу придется просто немного свернуть. Но тот эффект, на который я рассчитываю, будет потерян.

Он еще раз оценивающе посмотрел на Гарри.

— Иногда кажется, что сил уже нет. Но это не так. Если нужно, если напрячься, если себя заставить... может быть — разозлиться, может — просто не обращать на усталость внимания... Это бывает по-разному. Главное, что запас сил у каждого гораздо больше, чем ему представляется. Кто сражался — тот знает. Можно заставить себе подчиниться полностью избитое тело... уставшее, вымотанное. Труднее себе подчинить ум. Но тоже можно. И еще трудней — магию... Там слишком многое нужно. Но... Я тоже делал это. Не раз. Так вот, к чему я все это... Сейчас у тебя есть шанс показать, ("что от тебя может быть какая-то польза") чего ты действительно стоишь. Собраться и заставить себя колдовать. Через "не хочу", через "не могу", через боль и усталость. И от того, насколько ты сейчас сможешь выложиться, будет зависеть то, что вообще потом смогу сделать я. Такая вот маленькая магическая эстафета...

— Локи, я понял! Конечно, я еще могу. Я... я сейчас... — он отодвинулся от дерева и сел абсолютно прямо. — Я сейчас...

— Что ты сейчас? — в глазах бога бродила обычная снисходительная усмешка, весь серьезно-торжественный вид как рукой сняло.

— Сейчас позову Юсфуса.

— Не нужно — вон он, и так приполз. Это ты его не слышал, а он тебя — очень даже.

— Юси! — почти с радостью напустился на него Гарри. — Ты почему не слушаешься, вредный змееныш? Хочешь, чтобы мы пожалели, что взяли тебя, а не толстую ленивую гадюку? Она хотя бы сидела там, где ей сказано!

— Поймал-поймал... — зашипел ужонок, полностью проигнорировав, как казалось Гарри, суровую выволочку. — Хочешь? — он скользнул к самым коленям сидящего мальчика. — Лягушку хочешь?

Гарри присмотрелся. Изо рта змееныша действительно торчала зеленая лягушачья лапка.

— Скажи, что хочешь, — неожиданно скомандовал Локи.

— Э-э-э... Зачем?

— Он нужен с пустым желудком. И не болтай с ним сейчас много — он мал, глуп и легкомысленен, а каждое слово, задействующее твой дар, требует магических усилий. Неважно, что этого сразу не чувствуешь — накопится.

— Давай свою лягушку, Юс. Фуу... — Гарри чуть не стошнило одновременно со змеем. — Ну и гадость!

— Скажи, чтобы заполз под какой-нибудь куст и срыгнул вообще все, что есть в брюхе. А потом вернулся сюда. Хорошо. Теперь палочки. Снимай одну. Стоп. Веришь, что они получились?

— Конечно, — мальчик смотрит даже с каким-то недоумением. — Их же ты делал!

— А вот это правильно, — довольно улыбается бог. Так что, сильно не умничай, Хеш. Пускай у него и всего один адепт — но зато с какой верой... — Снимай.

Гарри протягивает руки к висящему на дереве инструменту. Так непривычно... Настолько крупнее карандаша. Об усталости он почти и не думает — ему интересно. А вот такой подлости он точно не ожидал! — Болтающаяся на двух волосках палочка чем-то больно оцарапывает его пальцы.

— Ого, — шепчет Локи. Видимо, он тоже не ждал этого. — Какой мстительный злобный кошак... Пробуй другую.

Гарри смотрит на пальцы — никаких следов. Но больно, все еще больно, и почему-то хочется облизнуть. Он осторожно протягивает руки к соседней.

ПИ-И-ИП! ПИ-И-ИП!

— Ой! — Гарри от неожиданности резко отдернул руку.

— Ужас, как страшно, — смеется над ним Локи, глядя на пейджер. — Особенно, когда первый раз прикасаешься к столь могущественному артефакту. Забирай все и уходим. Ужа тоже. А то снова набьет брюхо... охотник.

И они снова идут. Гарри думает, что хорошо, что они живут не в Суррее — Суррей намного больше. А если бы они жили в Лондоне... То пришлось бы ездить на транспорте. Или нет — в Лондоне, наверное, много карточных телефонов.

— Делом займись. Время против нас. Нет, вот вести не надо, а то еще свалимся во дороге. Я сам дойду. Палочку возьми. Совиную. Я режу — ты колдуешь. Окраска-Увеличение-Уменьшение. Поехали.

— Все, хорош, выбрасывай. На оптимальную длину не влияет. Стоп. Нет, оставим, мало ли — ничего нет в запасе. Лучше карандаша? Не знаешь. Так попробуй, сравни.

— Локи... — растерянно-пораженно шепчет Гарри, осматривая карандаш. — Он перестал работать. Нет, вроде немного работает... но совсем плохо.

Бог только невесело рассмеялся, покачивая головой.

— Это не карандаш перестал, это... лошадка. Может, еще и не пала, но вот-вот упадет.

— С лошадкой все будет нормально, — нахмурился мальчик. — Она еще...

— ... отдохнет, встанет и поскачет дальше?

Гарри кивает. Нет, он ни в чем не уверен. Просто очень хочется не подвести. Просто хочется показать, что ты тоже на что-то способен. Что когда надо... А еще просто хочется сесть. И чтоб ноги не так болели — тоже.

— Целую совиную возьми и увеличь туфли. Немного.

Ну как Локи все знает... Просто все.

Гарри терпеть не может телефонных звонков. Просто раньше он об этом не знал. Но теперь знает. Потому что, как только телефон зазвонит... Ну вот — зазвонил. И придется вставать. Хотя вставать будет Локи, но все равно... И бог, как нарочно, постоянно смотрит на стул. Который вот здесь... совсем рядышком...

Девушка говорит быстро-быстро. У нее такой звонкий голос, что от него начинает болеть голова. Звонкий такой и... веселый. Локи тоже доволен. Надо хотя бы прислушаться — почему, а то снова над ним будет смеяться, где же он вообще был.

— ... и он профессор, так что давать консультации по телефону студентам ему не привыкать. Конечно, мне пришлось предупредить его, что ты несовершеннолетний, да это и по голосу слышно. Но я не говорила, сколько тебе точно лет, чтобы... чтобы он относился к тебе более серьезно. Еще я сказала, что ты собираешься поступать на юридический. Но ты же у нас правдолюб... Как? Уже неважно? Ну да — повзрослел. А вообще я с ним заключила маленькое пари — я сказала, что ему ни за что не определить твой возраст. Так что, не подведи меня — не устраивай ему детских капризов. Ну, если он спросит — то можешь сказать. Учти, что он стойкий приверженец традиций, поэтому в пять часов он непременно пьет чай, а в семь обедает, и я надеюсь, что ты не будешь пытаться настаивать на консультации в это время. Ты ничего этим не добьешься, кроме того, что он будет очень недоволен. Да, это стоит 250 фунтов в час, и то только потому, что ты несовершеннолетний. Как? Телеграфным переводом, его сразу уведомят. А еще, я думаю, что он очень тебе подойдет, потому что к любому вопросу он походит чисто теоретически, так что ты может смело спрашивать именно то, что ты хочешь. Например, что нужно сделать для того, чтобы твой дядя НЕ вышел из психбольницы, — и она насмешливо-понимающе рассмеявшись, повесила трубку.

— Умная, — со смесью уважения и неверия пробормотал Лафейсон. — Даже чересчур.

Локи оплатил телеграфный перевод и заказал часовой разговор, а Гарри подумал, что это хорошо, что они перед этим поели, а то могло бы хватить и на два часа, а столько в проклятой кабинке ему точно не выстоять. Пока что они сидели, но ведь это наверняка ненадолго.

Бог смотрел на него свысока, его губы кривились в насмешке, а в глазах иногда мелькало что-то типа сочувствия, но в основном что-то не очень хорошее, и Гарри понял, что он сейчас скажет что-нибудь совсем неприятное, отчего будет стыдно или противно. Он оказался прав — так и случилось. Локи, последний раз ухмыльнувшись, с подчеркнуто-равнодушным видом заявил:

— Мне нужно будет хорошо сосредоточиться на разговоре, так что за тело пока отвечаешь ты, — и еще более издевательски заулыбался.

Гарри сжал губы и кивнул. Ему это ни капельки смешным не казалось.

— Будешь стоять? — совершенно невинно поинтересовался Локи.

Гарри кивнул снова.

— И выстоишь? — снова с какой-то снисходительно-ехидной насмешкой.

— Да, Локи, да! — не выдержал Гарри. — Я выстою и час, и два, и три, если надо! Просто прислонюсь спиной и буду держаться руками.

— Ооо... Ну, я впечатлен. У меня потрясающе мужественный избранный, — он усмехнулся и покачал головой. — Неумный только. Но ведь второе на фоне первого — мелочи, верно? В Асгарде именно так все и считают.

Гарри сбит с толку. Локи ведь явно все это высказывает не просто так.

— Я должен что-то придумать?

— Неплохо бы было. Я все ждал, ждал... Но, видимо, пока стою я — ты этого явно не сделаешь. Так что — постой теперь ты, может быть... стимулирует.

— Так это связано с... — Гарри поднял глаза на телефонную трубку. — Можно было бы подложить книжек на стул, но мы спрятали портфель в парке, чтобы не таскать лишний груз.

— Верно. Еще варианты?

И тут телефон зазвонил. Гарри ухватился за ручку двери и встал. Это оказалось совсем не так просто — налившиеся словно свинцом ноги противно подрагивали.

Локи послал ему последний сочувственно-издевательский взгляд и полностью сосредоточился на разговоре. При этом он снова упорно не отводил взгляд от стула.

Гарри даже не пытался прислушиваться. Впрочем, кое-что он все же улавливал. Речь снова шла о больнице, о дядином "помешательстве", насилии над детьми и школе святого Брутуса. Видимо, Локи не так уж и доверял познаниям журналистки. Впрочем, он это довольно быстро оставил и стал расспрашивать что-то про акции, про контрольный пакет, про наследование, про переориентацию фирмы, совет акционеров, банк и еще какие-то вещи, о которых иногда упоминал дядя. Гарри в этом совершенно не разбирался. Вскоре он совсем потерял нить разговора, тем более, что в нем все больше стало проскакивать совсем незнакомых слов. Время шло, а он просто стоял, сцепив зубы, и неотрывно пялился на проклятый стул. Этот стул, в конце концов, вытеснил вообще все остальные мысли. Он был так близко и вместе с тем так далеко... Вот если бы он был немножко повыше... Как-то подрос... О-о! Ну как же он об этом мог не подумать! Локи, не отрываясь от разговора, скосил на него глаза. Конечно, он же все чувствует. Гарри открыл уже рот...

— Стоп. Так сейчас все равно не сумеешь. Палочкой — ее прирабатывать надо.

— Энгоргио! — победно махнул в намазоливший глаза предмет мебели Гарри и тут же с облегчением сел. Бог посмотрел на него и улыбнулся. Тонко так — всего одним уголком губ.

Час прошел даже как-то почти незаметно. Локи купил в ближайшем ларьке бутылочку СевенАп, потому что такого они еще не пробовали. Они оба сошлись на том, что это ужасная гадость, и что кока-кола гораздо вкусней. А еще лучше черносмородиновый сок, но заходить в ресторан было некогда.

По дороге Локи все смеялся над ним, объясняя, что магия дается совершенно не для того, чтобы чувствовать себя кем-то чрезвычайно необыкновенным среди родственников-идиотов, и даже не для того, чтобы представлять, что ты попал в сказку, которых никогда не читал, не смотрел и не слышал. Магия дана для того, чтобы преобразовывать реальность, и что Гарри еще очень далек от того, чтобы мыслить, как маг, если первое, о чем он подумал — это подложить на стул книжки, которые бы пришлось тащить на себе всю дорогу. Что на деле все просто — нужно только осмотреть обстановку и припомнить те заклинания, что уже знаешь. А ведь знает он всего три, так что тут просто не о чем думать.

— Можно было и шнур телефонной трубки удлинить. Но это хуже — реакция техники на магию не всегда предсказуема. Впрочем, Энгоргио и Редуцио должны работать вполне корректно, раз уж даже живое существо не получило видимых повреждений. Кстати, впредь о живых — лучше на них ничего просто так не испытывать, особенно, если живое — твое. А то как бы оплакивать потом не пришлось... Себя, кстати — тоже. Не на каждой зверушке стоит пробовать увеличение, находясь в пределах досягаемости ее зубок. Даже если она тебя очень любит, то кто знает, не понравишься ли ты ей больше на вкус, — и бог рассмеялся.

Локи вел сам и при этом разговаривал всю дорогу. Гарри хорошо понимал, что бог делает это специально, и был ему благодарен. Слушать было действительно интересно, он даже иногда забывал и про ноги, а теперь уже и про спину, которая тоже начала бессовестно ныть. Так было, пока они не вернулись в парк.

"Придется опять колдовать", — скрепя сердце подумал Гарри, но Локи только покачал головой и, усевшись на траву, принялся дрессировать Юсфуса. В течение где-то получаса мальчик наблюдал удивительное представление. Локи почти не говорил, обходясь в основном жестами, а иногда и совсем без них. При этом змей понимал его абсолютно точно, то взбираясь по ноге под штаниной, то незаметно выскальзывая на землю из рукава. Бог просто водил в воздухе ладонью, а ужонок, повторяя его движения, кружился на земле, замирал, сворачивался в кольцо или стремительно кидался в атаку.

— Дохлый! — неожиданно скомандовал Локи, и змей, резко перевернувшись кверху брюхом, замер. Он даже рот приоткрыл и язык вывалил, и при этом Гарри почувствовал такую вонь... Мальчик даже испугался, вдруг Локи перестарался и действительно его убил? Тем более, что когда бог поднял его на руки, тело ужонка осталось болтаться, как плеть.

— Юси... — не выдержав, прошептал мальчик.

— Обманул-обманул, — довольно встрепенулся ужонок и, как-то хитро сократив мышцы, выскользнул из руки.

— Как ты его научил такому так быстро? — поразился Гарри.

— А я не учил, просто проверил. Это у них инстинкт. Кстати, гадюка так тоже умеет, да и воняет не хуже, — и бог с брезгливым подозрением понюхал ладонь.

Юсфус крутился у ног, видно было, что ему очень понравилось все это проделывать и, в отличие от них, он совсем не устал.

— Полезный-полезный, — иногда он похваливал сам себя.

— И скромный-скромный, — передразнил его Локи. — Помолчи.

Тому, что бог стал делать дальше, Гарри удивился больше, чем всему остальному — потому что он подобрал какую-то палку и стал ковыряться в земле.

— А... Ты что-то ищешь? — любопытство, наконец, взяло верх, и Гарри решил нарушить молчание.

— Да, вот их, — Гарри сперва почувствовал что-то упругое между большим и указательным пальцем, и только потом, когда бог отряхнул землю, увидел большого земляного червя.

— Зачем, Локи? Мы пойдем на рыбалку?

— На рыбалку? Нет. Но я, признаться, даже чуть-чуть удивлен, что тебе известны такие подробности. И откуда же? Я не заметил, чтобы среди твоих было принято самим добывать себе пищу.

— Нет, конечно. Но Дадли несколько раз ездил на рыбалку с друзьями, их отцы по очереди возили их на машине. И я точно помню, что они копали червей... то есть, — Гарри смутился. — Они заставили копать меня.

— Тогда копай, раз умеешь, — тут же скомандовал Локи. — Я бы лучше поднял их наверх магией, но это будет стоить приличных затрат, так что... Давай, копай.

— Локи... — виновато признался мальчик. — Я тогда накопал только два, хотя ковырялся почти целый час, и у меня была лопата. — Может, я тоже лучше попробую магией?

— Нет. Не сейчас. Это... приблизительно как растить траву. Затрат очень много, и палочка тебе не поможет, поскольку мы просто не подберем заклинание. Так что... — Локи оборвал мысль, на секунду задумавшись. — И как они тогда вышли из положения? Или им всем хватило твоих двух червей?

— Нет... Они просто побили меня, а потом пошли покупать в магазине. Кстати, папа Гордона сразу их предупреждал, но Деннис сказал, что он знает, как сэкономить...

— Деннис? Хмм... Я, видимо, чересчур поспешил, оставив ему возможность обедать.

— Оставь, Локи. Он просто все время пытался доказать им, что он самый умный, поэтому постоянно придумывал какие-то гадости.

Бог как-то странно посмотрел на Гарри, но промолчал.

— Ладно. Повторять экспериментов не будем, хотя такое может зависеть от многих факторов. Идем в магазин.

Они сходили купить червяков и вернулись, и вот теперь уже Гарри действительно много пришлось колдовать. Бог требовал, чтобы он красил червей в какой-то немыслимо яркий рыжий цвет, увеличивал их как можно сильнее, делал просто гигантскими.

— Больше. Еще больше. Еще! Попробуй так... Энгоргио максимум!

Гарри выдохся совершенно — Локи только изредка позволял ему отдохнуть. Черви размером в змею извивались перед глазами, он уже был не способен понять, на самом деле все это, или ему только кажется. Они были такие яркие, что от их мельтешенья жгло и слепило глаза, а между ними все время вертелся Юсфус, предлагая их всех сожрать, и от его шипения голова просто раскалывалась.

— Юси, заткнись уже!!! — наконец, не выдержал Гарри. — Замолчи!!! — мальчик схватился за голову. Лоб горел, словно был объят пламенем, а под рукой пульсировал шрам, и от него по руке текло что-то горячее и отвратительно липкое. И тут всё внезапно погрузилось во тьму.

— Гарри? Все, тихо, спокойно, — голос Локи витал в темноте, самого бога Гарри на их экране не видел, только какое-то смутно зеленое облако с золотыми размытыми блестками. — Что чувствуешь?

— Темно... голова... — мальчик поморщился. — Ничего не вижу.

— Конечно, не видишь. Я глаза закрыл, — успокаивающе хмыкает бог.

— Я тебя не вижу, Локи! Внутри.

— Нуу... Тоже не страшно. Это общая ментальная иллюзия, она поддерживается совместными усилиями, хоть и бессознательно. Сейчас твои силы почти на исходе, она и разрушилась. Восстановится. Все, можешь расслабиться — твоя часть завершилась, дальше — моя.

— Я сейчас отдохну, — решительно начал мальчик, — и...

— ... и мы пойдем в ларек купим какого-нибудь сока. У нас в запасе еще два шикарных пирожных, не нести же их домой.

— Конечно, нет... Там же Дадли! Только я... Я не это хотел сказать. Я могу еще, правда!

— Очень хорошо. Потому что мне еще очень много колдовать.

— Нет, ты не понял...

— Это ты не понял, — Локи открыл глаза и не без труда поднялся на ноги. — Пока мы идем в ларек, как раз ответишь мне на один вопрос. Если я веду тело, ты устаешь?

— Да, конечно, — честно признался Гарри. — Только гораздо меньше.

— Вот точно так же ты устаешь, когда я колдую. Потому что, я все равно задействую твои силы и твою магию. Так что, хочешь ты или не хочешь, но тебе придется еще немного потерпеть. Вернее, не так — очень даже существенно потерпеть придется. Не нужно так рваться в бой, когда из него еще не вышел. И... Глянь вон на то дерево.

— А что там? Ааа... Юсфус. И что?

— А то, что пока ты колдовал, он там все время сидел. И что самое главное — молча.

* * *

Локи опять оказался прав. Во-первых, изображение их восстановилось, чему Гарри очень обрадовался, и ему вряд ли могло показаться, как облегченно вздохнул после этого Локи. А во-вторых... то, чему Гарри уже не был рад совершенно — терпеть действительно очень изрядно пришлось. Бог опять что-то упорно добивался от этих противных червей, кажется, чтобы они были все точно такого размера, какой он задумал. Он то колдовал с палочкой, то без нее, Гарри совсем не понимал, почему и когда он меняет, и зачем тогда надо было создавать и "прирабатывать" эту ветку, если Локи и без нее очень даже справляется. Юсфус... Змей опять кружил среди них или... Гарри снова это только казалось? Вроде Локи даже разрешил съесть ему парочку, но потом сразу заставил вытошнить. Бред или нет, различить было просто уже невозможно.

Гарри знал, что от него требуется. Просто не уснуть, просто не расслабляться... Потому что Локи тогда очень нелегко колдовать. Но и такое небольшое усилие давалось усталому мальчику очень непросто, и бог пару раз кидал на него быстрые испытующие взгляды, но так ничего и не сказал.

К счастью, все имеет свойство заканчиваться, и в какой-то момент Локи растянулся на траве, сказав, что перед премьерой нужно немного восстановить силы. А еще он в очередной раз напомнил, что маг может выспаться за двадцать минут, и потом очень долго над этим смеялся. Гарри не спорил. Двадцать — так двадцать. Все равно это лучше, чем совсем ничего...

Гарри проспал. Он совсем не слышал будильник. Или Локи просто отключил его, потому что проснулся заранее? И не слышал, как и когда бог забрал Юсфуса. Но сейчас змей был здесь, на своем месте — болтался за шиворотом. Он проснулся, когда они уже подходили к повороту на Тисовую, потому что почувствовал, что настроение его внезапно переменилось. Тот азарт, то волнующее предвкушение, которое всегда находило на Локи перед какой-нибудь дракой, разбудил его, проясняя разум и придавая силы, казалось бы, совершенно разбитому телу.

— Слушай, избранный, ты мне все представление не проспи. Для кого я стараюсь? — бог улыбался, хищно обнажая все зубы. — Если все пройдет хорошо — на день рождения подарю тебе Граннингс. Но еще раньше получишь свою приставку с железной дорогой. Или ты думаешь, я в магазине не понял, на что и как ты смотрел?

— Все хорошо, я проснулся, — уверил мальчик, но сам он чувствовал, что все же этого мало. И тогда... Да, он знал, что он сейчас сделает. Гарри перехватил управление и склонившись над ближайшим цветком, резко схватил и зажал в ладони подлетающее к нему насекомое.

— И? Что это было? — бог насмешливо-удивленно приподнял бровь, намеренно игнорируя пронзившую ладонь жгучую боль.

— Нуу... Поймал левой. Как ты тогда, — довольно рассмеялся Гарри.

— Замечательно. Между прочим, — скривился Локи, передразнивая тогдашнее недовольство Гарри, — это пчела. И поймать ее довольно легко, но при этом она непременно оставляет жало.

— Ну и пусть. Зато я проснулся, Локи. Совсем проснулся! И... я совсем не боюсь боли. Подумаешь — просто какая-то бестолковая пчела! Я же знаю, что с тобой всегда все очень быстро проходит.

Гарри заметил, как в зеленых глазах бога мелькнуло непривычное благодарно-теплое выражение, а потом он протянул руку к его волосам, как будто хотел их то ли взъерошить, то ли погладить. И рука предсказуемо пошла насквозь, но Локи поправил ее, снова приподняв и оставив, как будто она лежала у Гарри на голове. И тогда мальчик поступил так же — он протянул руку и обнял бога за талию, как будто мог так его удержать, прижаться к бесплотному изображению. И они посмотрели друг на друга и улыбнулись, а Гарри подумал, что если бы существовал какой-то магический фотоаппарат, способный сейчас их заснять, то это была бы самая лучшая на свете фотография.

Они свернули на Тисовую, и тут неожиданно Локи напрягся.

— Что? Что случилось? — не сразу сообразил Гарри.

— Просто вглядись туда, куда смотрят твои глаза, и увидишь. Возможно, у нас могут возникнуть небольшие проблемы.

Гарри присмотрелся и все понял. Возле калитки их дома, засунув руки в карманы и непринужденно о чем-то болтая, маячили Пирс и Малькольм.

Комментарий к 68. Хорошо подготовиться (ч.II)

(*) Анаконда (гигантская, обыкновенная или зеленая анаконда) — самая массивная змея современной мировой фауны. Длина наиболее крупной из измеренных в Венесуэле самок достигала 5.21 метров. Существует множество сообщений о более крупных особях, змеях 9 или 11 метров в длину.

========== 69. Склонить к диалогу ==========

* * *

Нехорошо. Не вовремя. Лафейсон продолжал идти с той же скоростью, что и раньше, с досадой думая о ноже, который пришлось оставить у директора, о портфеле, который он тоже припрятал в парке, потому что волочить эту тяжесть на себе просто не имело смысла — даже если бы доволок, махать им сил уже не хватило бы точно. И уж совершенно не хотелось пускать в ход магию, тем более, что их двое, и не стоит давать повода для лишних пересудов. Можно было просто свернуть обратно за угол и замаскироваться в каких-нибудь кустах, но... Перебьются. Свое от них он уже отбегал. И раз так хотят, — он усмехнулся со злой решимостью, — то, видимо, придется малому действительно показать, как это на самом деле — переступить через боль и усталость. Правда, на деле такое не всегда заканчивается так же красиво, как звучит...

Он еще раз незаметно обвел глазами обстановку и увидел... Хорошо все-таки, что мальчишка словил эту пчелу — правда обоих встряхнуло. А иначе мог бы и просмотреть. А ведь это все меняет... Ему пришлось даже чуть-чуть губу изнутри прикусить, чтобы не начать улыбаться в открытую — теперь сложившая ситуация ему очень даже нравилась.

— Что, что, Локи?

— Не что, а кто. Хотя с этим можно и поспорить, — он специально задержал взгляд на одном из фонарных столбов, чуть поодаль от дома, чтобы мальчик успел рассмотреть.

— Гордон? — наконец, увидел Гарри. Парень стоял, прислонившись к столбу и, кажется, ел чипсы с таким видом, что его совершенно ничего не касается. — И он после всего?.. — это Гарри просто поразило.

— Тоже находишь это неправдоподобным? Поэтому вариант что это к тебе — отпадает.

— А...

— Что "а"? Такой большой выбор версий, чтобы долго перебирать? К тете с дядей? Или потому, что здесь самый красивый пейзаж? — насмешливо посмотрел на своего ученика бог, уже почти вплотную подойдя к дежурившим возле калитки мальчишкам. Они стояли не шелохнувшись, почти полностью перекрыв ему проход. Впрочем, пройти все же можно было, но для этого пришлось бы между ними протискиваться.

Локи шел, совершенно не обращая на это внимания. Шаг, шаг, еще один. Казалось, что столкновение неизбежно. Пирс сжал кулаки и уперся взглядом в асфальт под ногами, упорно делая вид, что его просто не замечает. Вот сейчас будет последний шаг, и...

Малькольм вздрогнул, будто только сейчас обнаружил кого-то перед собой, и резко отступил на два шага назад, освобождая проход.

— Поттер, ты совсем сдурел? Че прешь, как танк? Не видишь, люди...

— Позвать? — даже не взглянув на захлебывающегося от возмущения Малькольма, холодно-насмешливо прервал его трикстер, толкая калитку.

— Мы не к тебе вообще! — зло выпалил Пирс, по-видимому, заготовленную фразу.

Губы Локи кривились, он уже с трудом сдерживался, чтобы не расхохотаться.

— А я вчера в зоопарке был, — почти миролюбиво улыбнулся он покрасневшему от злости и растерянности врагу, закрывая с другой стороны калитку. — Жирафа видел.

— И что? При чем тут?!...

— О, сам не понимаю, почему вспомнил, — наконец, позволил себе рассмеяться Лафейсон.

Пирс, видимо, уже еле сдерживался, чтобы не броситься, поэтому Локи просто повернулся к нему спиной и, как ни в чем не бывало, зашагал по дорожке к дому.

— Поттер, стой! — ну, это уже очнулся Малькольм. — Так что — он дома? Не на отработке? А то мы его с самого конца занятий...

— Можете до самых экзаменов его ждать — его от занятий отстранили, — снова повернулся к мальчишкам Локи. — Поэтому я и предложил: "Позвать?" Но вы стоите и упорно продолжаете мне напоминать вчерашнего жирафа. И я, кажется, уже вспомнил — чем.

— Слышишь ты, шутник... — зашипел Пирс, открывая калитку с явным намерением его догнать.

— Я слушаю? — невинно улыбнулся ему Лафейсон, поднося палец к звонку.

— Эй, хватит! — это Гордон, покинув свой столб, присоединился к попавшим в трудное положение товарищам. — Гарри, если толстяк дома, передай, что... что у меня к нему разговор. Стой! Ты можешь подойти на минуту, чтобы на всю улицу не орать?

Пришлось возвращаться. Но, в конце концов... Во-первых, совершенно не хотелось, чтобы они подумали, что он их еще хоть минимально опасается, а во-вторых... Во-вторых, это все очень даже кстати, и если так сложилось, то упускать не стоило.

Они смотрели на него все трое. С ненавистью, с опасением, с недоверием... Так, как на него смотрели всегда... слишком многие. Только на этот раз не было совершенно обидно. Вообще.

— Можешь правду сказать? — почти сценическим шепотом заговорил Гордон. — Ему эту справку действительно купили, или он на самом деле... того? Ведь его папа... ну, в общем... весь город уже в курсе.

— Правду? А если солгу? Вы же не верите. Лучше своими головами подумайте. Вы под его предводительством столько лет проходили. И неужели не поняли бы, что он псих?

* * *

— Если спросит, что будешь говорить — почему опоздал?

— На отработку оставили.

— За что?

— За... Подрался, защищая Дадли?

— От кого?

— Э-э-э... От... От Денниса с Гордоном? Только ведь они в школе остались.

— Блестяще! Подставишь обоих. Ничего, что я только сегодня одному помилование обещал, а с другого получил контрибуцию? Твое дело, в принципе — я своей репутацией в глазах этих недоразвитых недорослей не дорожу, тем более, что, — бог умильно улыбнулся чуть ли не до ушей, — это, скорее, твоя репутация. Твое дело, какой ее создавать. Даже среди врагов, которых считаешь недостойными.

— Значит, значит... Да просто скажу, что нарушил что-то. Резинками на уроке стрелялся.

— А себя подставлять еще умней, чем врагов, — фыркнул Локи, утапливая звонок. Конечно, у него еще были в запасе ключи, но начинать сейчас новый скандал с выяснениями, откуда они, было бы не самым разумным.

— Но если ни себя, ни врагов, то... — Гарри пожал плечами.

Дверь открылась, Петунья пропустила его, не сказав ни слова и даже не взглянув, точно так же, как и мальчишки до этого.

— А такое я вообще "терпеть ненавижу", — раздраженно процедил Локи, прямиком отправляясь на кухню, чтобы умыться. Ну, а куда еще — от самой входной двери видно, что лестницу наверх все еще не починили.

— Что? Что именно?

— Когда делают вид, что я — пустое место. Я обычно доказываю, что это не так. Хотя потом далеко не всем нравится, — и он зло рассмеялся.

— Зато не спросила хотя бы... — пробормотал Гарри.

— Это повод не учиться думать? — Лафейсон направился к гостиной, из которой раздавались звуки громко включенного телевизора. — Может иногда и повезти. Но, как правило — наоборот. Упустишь какую-то мелочь — и именно это тебе все и испортит. Какую-нибудь совсем незначительную мелочь...

Да, семья, а вернее — ее остатки, была здесь. Дадли, полуразвалившись на диване, без особого интереса смотрел какое-то шоу, машинально поглощая одну за другой конфеты из хрустальной вазочки, стоящей на журнальном столике. Петунья с отсутствующим выражением лица сидела на кресле, упершись невидящим взглядом туда же.

Локи некоторое время безуспешно пытался перехватить взгляд кузена, но, в конце концов, просто увеличил конфету в его руке так, что тот не смог протолкнуть ее в рот. Мальчишка с недоуменным испугом воззрился на ставшую исполинской сладость, затем, наконец, перевел взгляд на стоящего в дверном проеме Гарри — явный источник всех неприятностей. Дадли расширил глаза и уже было приоткрыл рот для выражения возмущения такой наглостью, но Лафейсон приложил палец к губам, с самым заговорническим видом призывая к молчанию, выразительно скосил глаза в сторону Петунии и поманил его рукою на выход.

Со смесью недовольства и заинтригованности на лице кузен сполз с дивана и протопал за Гарри на кухню.

— Там дружки твои бывшие пришли, — Локи кивнул в сторону улицы. — Видеть тебя хотят.

— И что им надо? — толстяк посмотрел в окно, но отсюда мальчишек не было видно.

— Ну, я не знаю... Может быть, их замучила совесть. Тяжело, знаешь ли, жить, если кого-то подставишь. Тем более — друга. Думаю... Да, я думаю — они хотят извиниться.

— Да? — Дадли задумчиво поворошил волосы рукой, липкой от конфет. — Но... Вообще-то папа сказал, чтобы я с ними больше не...

— А, — с насмешливым пониманием перебил его Локи. — Ладно, я понял. Пойду, скажу им, что ты папенькин сынок и не в состоянии сам решить, с кем тебе дружить, а с кем нет. И даже сказать сам об этом не в...

Дадли нахмурил лоб и, резко оттолкнув его рукой, решительно направился к выходу.

— Не лезь не в свое дело! — угрюмо буркнул он, отпирая замок. — Ты еще у нас свое... — и, на прощание показав Гарри кулак, исчез за дверью.

Локи аккуратно придержал дверь, чтобы она не хлопнула, и, даже не пытаясь хоть как-то замаскировать ехиднейшую улыбку на довольном лице, выглянул на улицу. Некоторое время он наблюдал, как обступившие кузена мальчишки о чем-то с ним переговаривались, затем куда-то все вместе отправились, пропав за углом.

Ну вот. А теперь можно. И он от души хлопнул дверью. Конечно, расчет был верен: тетка, прервав свое отрешенное погружение в скорбь, с измученно-недовольным лицом немедленно предстала перед ним в коридоре.

— Что здесь такое? — зло и устало процедила Петунья, упорно делая вид, будто обращается в пустоту.

— Сквозняк, тетя, — невинно пожал плечами Локи. — Дадли позвали его бывшие друзья на улицу, а он дверь не закрыл.

— Друзья? Друзья?! — на лошадином лице сменялись выражения неприязни, возмущения и тревоги. — Да как они вообще после всего посмели?! Когда я звонила, чтобы вместо Пирса в зоопарк с Дадли поехал Гордон, его мамаша... эта наглая самодовольная лгунья, она заявила, что... — тетя, видимо, поймала себя на мысли, что высказывает все это племяннику, которого перед этим твердо решила игнорировать, и резко вернулась к первоначальной теме: — Что им нужно?

— Думаю... поквитаться. От зависти. Ведь он остался учиться в школе, а они — нет.

— Что?! — вскричала Петунья, как будто наступила босиком на осу. — И зачем же он с ними?.. Ведь мы же ему говорили! — она дрожащими руками кинулась открывать дверь, и только выскочив на улицу, обернулась. — Куда они пошли, знаешь?

Ну вот. Теперь уже смотрит на него. Заинтересованно так смотрит. И не замечать не старается. Смешно, да? Действительно — ничего не меняется. Сейчас уже понадобился? Когда кому-нибудь очень нужны его знания, так сразу же перестают смотреть, как будто бы он ничего не значит. Смешно, конечно... Немного. Только куда больше — противно.

— Да, знаю. Но скажу вам только при одном условии.

— Какое еще условие?! — вскипела тетка. — Я не позволю тебе нам ставить условия! Немедленно говори! — и она, кинувшись на него разгневанным коршуном, со всей силы вцепилась тонкими пальцами ему в плечи.

Он даже не шелохнулся. Зеленые глаза зло ожгли впившиеся в чувствительную смертную плоть руки, туго сжимая обе манжеты ее светло-голубой кофточки.

— Ай! — взвизгнула Петунья, отдергивая руки и пытаясь расстегнуть вонзившуюся в запястье пуговицу.

— Все изменилось, тетя, — произнес Лафейсон ледяным тоном. — Я теперь могу постоять за себя. Так что, если хотите, чтобы я в чем-то вам помогал, то вам тоже придется относиться ко мне более... — он странно усмехнулся, примеривая к себе это слово. — Да, более по-человечески.

— И не надейся, — пробормотала она, наконец, справившись с непослушной пуговицей. — Я и без тебя... — и бросив на него последний полный презрительной ненависти взгляд, она побежала по дорожке, дробно цокая каблучками.

Без него, однако, не получилось. Петуния, добежав до калитки, вышла на улицу и в растерянности остановилась. Она вертела головой то в одну, то в другую сторону, но тех, кого она так стремилась увидеть, уже и след простыл. Один раз она все же оглянулась на него, но потом, что-то зло пробормотав, повернула, видимо, наобум и довольно быстро начала удаляться.

У кого богам нужно просить терпения? Упрямую смертную хотелось попросту придушить. Причем, отнюдь не магическим способом — воротником или поясом, а просто-напросто рукой и за шею. Хорошо так прижать... Чтобы захрипела. Но вместо этого ему пришлось пуститься вслед за ней, причем, предельно быстрым шагом. Думать, чем назавтра ему отомстит это загнанное за последние два дня тело, совершенно не хотелось.

Петуния добежала до конца улицы и снова остановилась, решая, куда повернуть. Лафейсон, немного поотстав, шел за ней, стараясь, чтобы это выглядело ходьбой, а не ковылянием.

— Локи? А может, не надо? — неожиданно заговорил Гарри. — Пускай она его не найдет. Или... Ты смог бы сделать это попозже?

— Ууу... — с деланным удивлением воззрился на него бог. — Мне кажется, я тебя недооценивал. Ты такой ненасытный в своей мести, что сделаешь фору... любому.

— Пускай! — упрямо закричал мальчик. — Ты знаешь, они вместе меня сколько раз? Так пусть хоть разочек его! И так их всего трое, а Дадли не слабый!

— Ты прав. Я и не говорю, что это несправедливо. И не говорю, что это не должно быть приятно. Просто... Месть все же не должна застилать глаза. Поверь — это точно путь к проигрышу. И если сейчас ситуацию лучше использовать для другого, то можно и пожертвовать своим маленьким удовольствием. Вернее, даже не так — можно пока его отложить. Тем более, что мне кажется, ты просто не осознаешь, насколько мы уже ему отомстили. И он пока тоже этого не осознает. За несколько дней мы его лишили почти всего — репутации, нормальной характеристики в школе, друзей и даже, по сути, отца: я постараюсь сделать так, чтоб он нескоро вышел, если вышел вообще. А очень скоро я лишу его еще и наследства. Захочешь — мы это наследство просто прогуляем, хотя у меня есть и более интересные планы. А ты цепляешься сейчас просто за то, чтобы его немного подольше помутузили? Мелочно как-то, право слово.

— Локи, но тогда... тогда... — Гарри широко раскрыл глаза, кажется, до него только сейчас действительно стало доходить.

— Стоп, — наставил на него палец Лафейсон. — Не заставляй меня сейчас тебя переубеждать уже в другую сторону. Сперва дела, а после уже сможешь подумать — достаточной была месть, недостаточной или чрезмерной, — он с убеждением посмотрел в удивленно-задумчивые глаза Гарри. — И, если покажется мало, то я уже решил его оставить при тетке, чтобы... — бог сделал паузу и показно-жизнерадостно ухмыльнулся, — чтобы тебе было на ком отрабатывать приемчики.

Гарри озадаченно замолчал, чему Лафейсон весьма обрадовался, потому что он как раз не без труда настиг на углу миссис Дурсль, готовую возобновить погоню в произвольно выбранном направлении.

— Не стоит, — он качнул головой, стараясь не обнаружить перед зловредной смертной сбившееся дыхание. — Отсюда хотя бы виден дом, тетя. Если... ой, я хотел сказать — когда Дадли вернется, ему может понадобиться помощь. Ну там — что-нибудь смазать или что-нибудь забинтовать... Ну, худой конец — скорую вызвать...

Наблюдать за эмоциями на лице доведенной такими предположениями мамаши было одно удовольствие.

— Ты что такое говоришь?! — наконец, не выдержала она. — Какую скорую?!

— Вы правы, тетя. Это обычная детская драка, и она редко заканчивается чем-то серьезным. Ну там — зуб, в крайнем случае, выбьют. Или два... Хотя, бывает, и глаз.

Вот сейчас только не засмеяться. Слишком уж тетя стала похожа на рыбу, выброшенную на берег. Ртом уже воздух очень активно хватает, как бы еще биться о землю, к тому же, не начала.

— Что ты хочешь? — каким-то совсем осипшим голосом спросила она.

А вот это — уже совсем другой разговор. Можно сказать — деловой.

— Просто чтобы вы меня выслушали. Например, за ужином. Не перебивая и не делая вид, что меня не существует.

— Я выслушаю тебя. Так куда? В какую сторону? Только это совершенно не значит, что я поверю хоть одному твоему слову!

Поверите, тетя. Конечно, поверите. Потому что у него будут очень веские аргументы.

========== 70. Милосердный бог ==========

Тетка почти бежит, вот зараза, ему за ней при всем желании не поспеть. Остается надеяться, что он рассчитал все верно, и дружки успеют немного потрепать Дадли, не доводя до крайностей. Потому что, если дело кончится чем-то типа сотрясения (а что они на это способны, он уже на себе прочувствовал), то во-первых, ему это сразу вменят в вину из-за задержки, а во-вторых... А во-вторых, ей вообще станет не до бесед. И их встреча в верхах накроется.

Стоп! Он свернул за очередной угол и чуть не налетел на Петунию, которая тоже почему-то остановилась. То ли перевести дыхание, то ли... А, нет — просто застыла в шоке, глядя на то, что творится в открывшемся взору скверике.

Таки немножко не рассчитал... Вот только в другую сторону! Дадли держался против троих. Он молотил кулаками по воздуху, а они явно не стремились под эти кулаки сунуться. Пустое, не сможет так долго — измором возьмут. Если только... Конечно. Петунья. Сейчас отдышится и...

И будет нехорошо. Придурок останется в выигрыше, еще и матери сможет пенять, что лишила его славной победы, а его помощь, считай, обесценится. Кроме того, у него есть и более далеко идущий план, для которого совсем нежелательно, чтобы мелкий Дурслёнок сейчас отбился.

* * *

Гарри смотрит на происходящее во все глаза. Он никогда не видел, как это со стороны, он всегда был их жертвой. Но сейчас в центре кузен. И это... дико как-то, просто не верится. Дадли держится пока что. Пирс... Пирс, как всегда, пытается ухватить жертву своими ручищами, но боится подставиться под удар. И тогда... Тогда Пирс начинает подло пинать уже измотанного противника по ногам. Идею тут же подхватывают и Гордон с Малькольмом. Вот и все, кто-то попал. Даже отсюда слышно, как Дадли стонет, заваливаясь на землю.

Неожиданно рядом дико взвизгивает Петунья (Гарри как-то даже успел про нее забыть) и со всех ног устремляется на помощь к сыну.

— Ты хотел задержать? — голос Локи звучит с деловитой холодностью. — Можешь.

— Я уже не хочу.

— Делай.

— Но ведь это неправильно! Он же и так один против троих, а тут еще и...

— ДЕЛАЙ!!! ЭТО — ВОЙНА!!!

Гарри резко выбрасывает правую руку вперед, делает полуоборот полураскрытой ладонью. (ЕГО жест? Но откуда?) Энгоргио! — почти невидимый бесцветный луч срывается с указательного пальца, вздергивая кверху слегка выступающий корень дерева, над которым как раз заносит ногу почти бегущая женщина. Энгоргио! — и мгновенно удлинившийся каблук приходит в зацепление с подогнанной под него преградой.

Есть! Петунья, отчаянно взмахнув руками, падает на колени посреди небольшого скверика, так и не добежав до своей цели.

Троица, заломив Дадли руки, тащит его к какому-то дереву. Распять хотят, что ли? А-а-а — привязать. Конечно, так бить куда проще.

— Локи... — Гарри шипит почти зло. — Ты же сказал, что не надо. Что уже достаточно мести.

— Мы и не мстим. Просто... Таковы сейчас наши интересы. Они должны начать его бить, чтобы наша помощь оказалась оцененной.

— Только начать?

— Да.

— Но ведь они уже...

— Мало. По ногам — мало. Надеюсь, скоро начнут по лицу.

Пирс держит Дадли, завернув ему руки за дерево и, кажется, даже зафиксировав их там чем-то, вроде, ремнем. Малькольм замахивается для удара.

Петуния поднимается, одергивая перепачканную юбку и потирая колено. Шарит в траве в поисках слетевшей с ноги туфли. Ха-ха — довольно ухмыляется трикстер. — А каблучок-то шатается — не побежишь.

— Что? Снова нельзя смеяться? — замечает он хмурый взгляд мальчика.

Гарри молчит — у них уговор. Просто неотрывно смотрит вглубь сквера, наблюдая, как кулак Малькольма врезается в щеку мычащего от боли в заломленных руках Дадли.

— Чем-то недоволен? Разве ты не об этом мечтал? Разве не твои желания я сейчас осуществляю? И ты теперь смеешь на меня так смотреть?

Гарри чувствует, как краска приливает к лицу.

— Откуда ты знаешь, что я об этом...

— Знаю. Я знаю людей. Вы все такие.

А еще я знаю себя. Свои мечты. Ты слишком похож на меня, мальчик...

Тетя скидывает мешающие туфли и бежит по траве босиком. Гордон бьет Дадли в живот, Петуния врезается в Гордона, Пирс от неожиданности отпускает руки жертвы, Дадли падает, а на него валится уже замахнувшийся для нового удара Малькольм.

Куча мала, стоны, крики, визги, вопли, занавес. Финита ля комедия.

Теперь-то хоть можно смеяться?

* * *

Вот только смеяться уже не хочется. Спадает напряжение, необходимость контролировать ситуацию, а вместе с этим тяжелым грузом накатывает усталость.

Ну, и конечно, это еще не финита. На удаленной сцене все те же.

Впрочем, одного из участников как ветром сдуло. Гордона. Сработало, значит, наставление директора. Как там? Ну да. Чтобы больше никаких недоразумений не было.

Два других так просто отступать не желают и, отбежав на безопасное расстояние, о чем-то переругиваются с Дурслями. Толком не разберешь, что кричат, но слова "психи" и "подкупили" удалось уловить несколько раз вполне отчетливо, а Пирс даже отважился пару раз запустить в сторону пары не то комком земли, не то камнем.

Неплохо. Действительно, очень неплохо. Все это ему очень на руку.

Вот только... Удовлетворения совсем не чувствуется. То ли от того, что сейчас еще предстоит тащиться домой, то ли... Да нет, пускай будет от этого. Ноги гудят. В жизни столько пешком не ходил. Сейчас бы летающую ладью или, хотя бы, коня. Угу. "Хоть царство за коня!" Читал...

— Ладно, отходим, — бормочет бог. — Нам надо исчезнуть раньше, чем все повернут в эту сторону. Какая еще "мимикрия"? Ножками!

Впрочем, тетка что-то в последний раз гаркнула в сторону хулиганов, и они, хоть и с видимой неохотой, наконец, удалились. Локи бы не удивился, если отпугивающим "заклинанием" послужило упоминание все той же школы Святого Брутуса.

Убегать больше не было ни смысла, ни сил, к тому же, уставшие за этот безумный день "ножки" этому явно противились. Так что он пропустил покидающих поле боя родственников, просто отступив за ближайшие тисовые кусты. Одежда-то на нем вполне себе зеленая. Пока зеленая. И пока еще не очень болтается. И туфли еще не слетают... пока. Он подновит это потом. Чуть позже. Перед спектаклем. Ему ведь сегодня еще предстоит и это...

* * *

Гарри смотрит, как его тетя и кузен тихо проходят в какой-то паре футов от него. Наверное, они бы его не заметили, если бы он даже не прятался. И, если бы он не видал всего, что произошло перед этим, скорее всего, он тоже бы их не узнал. Особенно тетю.

Всегда такая аккуратная, подтянутая и энергичная, сейчас она, хромая, плелась босиком, держа в одной руке поломанные туфли, другой прижимая к себе сына, такого же хромающего, избитого и потерянного. Надорванная юбка, испачканная травой, упавшие на лицо растрепанные волосы... И это его тетя Петуния?!

И... Гарри никогда не видел еще, чтобы тетя плакала. Нет, она не раз теряла самообладание, могла визжать, вопить или даже вообще потерять дар речи... Особенно последнее время. Но избиение у нее на глазах связанного Дадли, видимо, совершенно ее сломило, и она шла, судорожно всхлипывая и время от времени нервно вытирая глаза костяшками пальцев. Худые плечи судорожно вздрагивали под измятой голубой кофтой.

Как какие-то нищие, — заторможенно подумал Гарри. — Которые бредут, ничего не видя. Неизвестно зачем, неизвестно куда... Хотя нет, почему же — известно. Бредут в свой разрушенный дом...

Локи... — Гарри сам удивился внезапно нахлынувшей злости. — Вот пускай только скажет, что это тоже ЕГО мечты! И что все люди такие. Неправда!!! Он НЕ ТАКОЙ, и он никогда ЭТОГО не хотел! ОН ВСЕГДА ХОТЕЛ ОТ НИХ ТОЛЬКО УЙТИ!!!

* * *

Настроение стремительно портилось. Ну что такое... Это... Это усталость. Нет... Это мальчишка. Точно. Уставился в спину потрепанных родственников так, что даже усилием теперь не отвернуться. Заставляет смотреть туда же. Зрелище и правда... Жалкое и мерзкое зрелище! И вот теперь, вместо того, чтобы чувствовать удовлетворение от победы... От победы? Вот только не лги себе, Лафейсон! Ты можешь называть свой успех как угодно, но только... Среди многого прочего это точно последняя вещь, которой бы можно было похвалиться в Асгарде! Потому что... Ну да, пришел в мир бог, и... сделал что? Разрушил вдребезги жизнь какой-то несчастной местной семьи. Хотя, почему же несчастной. До него она была очень даже счастливой...

"Где ты — там всюду война, разруха..."

"Я отправился в Мидгард, дабы править людьми, как милосердный бог..."

— Хватит. — Локи, зло прищурившись, смотрит на Гарри.

— Хватит что? — голос мальчика звучит с такой же упрямою злостью.

— Не смотри туда.

— Почему?

— Потому что я не люблю смотреть туда, куда не хочу!

Потому что это кошмарное дежавю. Тор, упираясь ему в грудь Мьельниром, заставляет смотреть его туда, где крушится город. Туда, где гибнут люди. Туда, где ежеминутно рушится счастье каких-то местных семей. Десяток, сотен семей. Тысяч... Вот только ему нет до этого дела! Не было, пока... Приперся братец, и испортил ему не только триумф, но и вообще всякую радость от битвы!

"Посмотри! Посмотри! И это безумие — твой путь к трону?!"

ДА!!! А что еще остается сказать?! Да! Это ЕГО путь к трону! А ЭТО — ЕГО ПУТЬ К СВОБОДЕ!!!

И он не жалеет! Они ведь сами... Не будь такими упрямыми те, и не было б бойни! Не будь такими тупицами эти — не ковыляли б побитыми! Он им предлагал мир? ПРЕДЛАГАЛ?! Упертые ничтожества! И этих еще жалеть?!

Общипанная гусыня с мордой заезженной клячи тащит своего ободранного свиненыша и бесконечно отчаянно всхлипывает:

— Сволочи! Какие же они сволочи!

Вот как... Ну, тетя... О, да. Это не вовремя. Это может даже испортить... Но он уже давно прошел точку кипения. Миг — и племянник неожиданно вырастает сбоку от прижавшейся друг к другу измученной пары.

— А вы только заметили, тетя? Вы же давно их знаете. Их, их родителей... Приличные, нормальные люди. Такие же, как и вы. С чего бы им вдруг становиться сволочами? Они просто дети. И просто... — он язвительно улыбнулся. — Играют в свою любимую игру. В которую они играли годами! И вы это знали, тетя! ВЫ ЭТО ЗНАЛИ! Они играли в нее вместе с Дадли! И под его руководством! Не так ли, кузен?

Петуния замерла. Лицо ее болезненно перекосилось, и неожиданно она разразилась совсем уж несдерживаемыми рыданиями.

— Недавно мне открыли закон Вселенской справедливости, — продолжил бог. — Очень забавно работает. Сперва ты кого-то, а потом так же кто-то тебя! — Локи зло рассмеялся. — Не слышали, нет?

— А ты к себе не равняй! — истерично завизжала Петуния. — Ты ненормальный, поэтому и к тебе... Тогда как Дидди... Дидди же...

— Еще более ненормальный теперь, — усмехаясь, уверил трикстер. — Потомственный и со справкой. И весь город об этом знает. И отношение теперь будет такое же, — его тон стал еще более назидательным, а усмешка язвительной. — Как принято к ненормальным в вашем достойнейшем обществе.

Женщина вдруг так же резко прекратила рыдать, как и начала. В глазах ее засветилось недоброе подозрение.

— А откуда... ОТКУДА они узнали про справку?

Локи презрительно передернул плечами. Наивная... На чем меня хочешь поймать.

— Директор не клялся на Библии, что будет молчать. Так что...

— Подонок... Какие же все вокруг... Как так можно?! И сразу же... — она сокрушенно-неверяще покачала головой. — Какие все здесь жестокие... безмерно жестокие и бесстыжие сплетники!

— И ЭТО вы тоже только сегодня заметили, тетя? Разве вы ЭТИМ ВМЕСТЕ С НИМИ не развлекались?

— ЗАМОЛКНИ!!! — женщина выронила туфли и сжалась, закрывая уши руками. — Я обещала тебя выслушать, но только за ужином! А сейчас просто... — слезы снова хлынули градом из ее глаз. — Просто замолкни... Пожа-а-алуйста...

— Оставь тетю Петунью в покое!!! — вопль, раздавшийся в голове, на мгновение просто оглушил. Он собирался обрушить на Дурслей что-то еще особо язвительное, но на секунду просто перестал соображать.

* * *

— Гарри... — сквозь стиснутые зубы выдохнул бог, прикрывая глаза и с трудом подавляя клокотавшую внутри ярость. — Ты помнишь, о чем я тебя предупреждал? Помнишь? Нам нельзя... Тем более, нельзя этого делать сейчас! Впереди еще очень много... — бурлящая злость мешала даже связно мыслить. — И... Это может ОЧЕНЬ ПЛОХО закончиться.

— Да... — после небольшой паузы откликнулся мальчик, видимо, тоже не без труда стараясь унять обуревавшие его чувства. — Я знаю... совместные... Я случайно... — он замолчал, досадливо-упрямо поджав губы. — Но, Локи... — Гарри замялся, видимо, подбирая слова, хотя глаза его смотрели очень даже решительно. — Ты можешь... — он снова запнулся, глядя с болезненной горечью в сторону Дурслей. — Можешь это...

— Остановить? Могу, — устало, но твердо опередил его бог. На этот раз — могу. Порою даже хорошо, что за тобою нет армии. Армии, которую уже не отвернуть и за которую ему еще, скорее всего... Ладно. — Да больше ничего такого и не... — он досадливо поморщился. Мысли до сих пор нормально не вязались в единое целое. — Осталось только...

— Убить?

— С чего ты взял? Это вообще в мои...

— Потому что только это и осталось, — губы мальчика невесело усмехнулись.

— Это у тебя юмор такой? — насмешливо-укоризненно скривился Лафейсон. Смешно. И... как безошибочно мальчишка нащупал способ, чтобы его успокоить.

— Ага, — одними глазами улыбается Гарри. На его лице странным образом переплелись доверие, теплота и какое-то задиристое ехидство.

Ну, а какой у меня еще должен быть юмор, Локи?

========== 71. Учитесь властвовать собой ==========

Успокоились? Ну, и чудесно. Вот только разобраться все равно придется. Во-первых, ему совсем другой настрой нужен. И он бы его создал вопреки всему, но на нем ребенок, полный мировой скорби, так что придется приводить в боевую готовность еще и его. А во-вторых... Это "во-вторых" было куда серьезней. Случившееся показало одну весьма скверную вещь — мальчишка способен ему помешать.

И этот шквал эмоций, моментом разрушивший его удовлетворение от проделанного и вынудивший взглянуть на происходящее совершенно с иного ракурса... Подтянувший не самые лучшие воспоминания... Но с ним-то понятно, научился ради друга Хесеша смотреть куда ни попадя "глазами асгардца", но малой-то с чего?! Откуда эта новоявленная любовь к своим родственникам? Еще полчаса назад ему пришлось объяснять, что месть свершилась сполна. Слишком хорошо расписал? Да не в том дело! Ведь было же сперва совершенно нормальное спокойное удовлетворение. Но чуть посильнее их пнул, и... Вот уж сочувствия к ним он точно вызывать не собирался! Да и не смог бы, пожалуй, даже если б хотел. Да потому что просто бы в голову не пришло, что такое возможно! Это же после всего...

Ты слишком похож на меня, мальчик...

Не так уж и слишком. Вернее... Нет, это только представить. Тор со своими гоняли бы его по дворцу так, чтобы негде было спрятаться, ловили, били и унижали... А отец с матерью выдавали бы что-нибудь вроде "опять всё сам спровоцировал"?! И после такого... После ТАКОГО... Ооо... Мальчик, у тебя вообще всё хорошо с головой?

Прости, Хесеш, я тянул, сколько мог. Смотрел, думал. И до сего момента все еще было как-то... как-то более-менее. Терпимо. И даже иногда... Но это!..

"Это значит — абзац. Это значит, что реакция на одни и те же вещи будет совсем разная. Это значит, что там, где ты остановишься — он дальше пойдет. Там, где он двинет направо, ты захочешь налево".

Всё? Приехали? И значит... Значит, все дела побоку. Потому что есть одно главное. Выход из тела. Зеркало. Не по пути... И никакой больше жалости! А то еще немного вдвоем и... Не хватало только заразиться. Ну что же ты такой глупый, мальчик?!

— Локи, я случайно, — на него виновато смотрят огорченные детские глаза.

— Услышал?

— Что?

— Да так...

— Нет, просто чувствую, что ты сердишься. И ты... расстроился. И... я помню, что ты говорил. Что если война, то все равно кто-нибудь будет плакать — либо они, либо я. И что... если не научусь относиться к такому нормально, то я либо труп, либо раб...

— Хороший ученик. Слова хорошо выучил.

— Локи, я случайно! И... ты сам мне говорил, чтобы мы друг друга останавливали. Ну, если захочется мстить... больше, чем надо.

— Останавливали? Тебе нужно объяснять, что я имел в виду несколько другое, чем вот так под руку орать?

Хеш, я устал от этого ребенка. Я вообще никаких детей сейчас не планировал! Как Всеотец выдерживал двоих? Еще и... таких разных... По правде говоря, никто из них подарком не был... Да и сейчас... тем более.

— Я... Локи, прости. Да. Давай я извинюсь столько, сколько ты скажешь. Давай... пятнадцать раз!

— Двести двадцать один, — фыркает бог.

— Почему двести двадцать один? — несколько опешил Гарри.

— А почему пятнадцать?

Смеется мальчишка. Думает, посмеются вдвоем — и сразу всё хорошо. Ну да — такая вот магия... И кто скажет, что нет?..

А если по-правде, то хорошо, что остановил. Тетка ведь отнюдь не агент Наташа Романофф, которая даже из него после их милой беседы умудрилась кое-что вытянуть... Ему еще долго привыкать, что в современном Мидгарде означает понятие — гражданские. Это значит — ни мужества, ни стойкости, ни опыта поражений. И сломать такое создание слишком легко. И хотя он сказал ей всё правильно — наглой курице только на пользу, но ведь еще пара слов, и была бы такая истерика... И кто знает, чем бы всё это закончилось. Все его старания могли пойти прахом...

Так что, Гарри... Ну, не так уж ты и во вред. Пока что. Вот только... эта дурацкая жалость. Ладно, разберемся.

— Случайно — это не оправдание. На деле — это гораздо хуже: это значит, что собой ты не владеешь. Извинения твои я принял, но они ни тебе, ни мне не помогут. Есть вероятность, что в критической ситуации ты опять выкинешь что-нибудь подобное. Не то, чтобы я так боялся смерти, но вот погибнуть глупо мне бы действительно не хотелось.

И поэтому, либо ты чему-нибудь научишься, мальчик, либо тебе придется погибнуть первым, и очень скоро.

— Всё смотришь на них? И что чувствуешь?

— Ничего, — хмуро отзывается Гарри.

— Неужели?

— Ничего, Локи!

Что толку. Только нервничает и злится. И... чувствует то, что чувствует. Да и разве можно заставить чувствовать по-другому? Ведь действительно помнит всё то, что он говорил. И... зря, пожалуй, он на него раньше давил. Теперь вот мучается от "неправильных" эмоций, еще и от него закрыться пытается.

— Ну, от меня, может, и закроешься. А от себя?

Да что ты привязался к ребенку, Лафейсон? Сам, что ли, мало скрывал свои "неправильные" эмоции? А теперь представить только, что кто-то еще бы мог видеть всё и изнутри? Впрочем, от кое-кого приходилось скрываться и там... Мама... Слишком сильный эмпат, чтобы хоть что-либо не замечать и не чувствовать. Но ведь была возможность хотя бы избегать... В те моменты, когда уж совсем на душе скверно было. Эмпатия — это такая штука... Стоп.

— А теперь верни свое сознание на место.

— Что? — над зелеными глазами непонимающе взлетают ресницы.

— Твое сознание. Его часть сейчас вон там — с ними. Страдает. Отключись и верни на место.

— А-а-а... как?

— Для начала — прерви визуальный контакт. Не смотри! Говорил же... А теперь — примерно так же, как тогда, когда ты звал Юсфуса. Когда ты связываешься с животным, ты отправляешь к нему часть своего сознания... часть себя. И этой части достаточно, чтобы понять, что оно делает, что чувствует, и даже активировать разговор. При хорошей практике можно и больше... например, видеть его глазами. Можно вообще почти полностью переместиться в него. Тогда сможешь действовать в его теле так, как если бы был там... сам был этим животным. Но этому нужно учиться. Но что бы ты ни делал, какую бы часть себя ни отправил на связь — ты должен всегда иметь возможность в любой момент отключиться. А ты застрял. Неправильно. Связался — отключился — вернул. Плохо получается? Всё еще там, мысленно с ними? Переключись. Хорошо помогает поколдовать — это требует концентрации, так что обо всякой лишней ерунде думать некогда. Сейчас нельзя. Ну, так можешь, например, посчитать. Да нет... Не один, два, три, четыре. Ты это автоматически делаешь, всё равно думать успеваешь о... о том, что не нужно. Давай таблицу умножения от 11 и дальше, ты же у нас математик.

Гарри честно помучился с умножением. Запутался, правда, быстро. Он вообще-то за сегодня уже здорово успел устать...

— Ну как, полегчало? Хорошо. Посмотри на них. Подключился? Теперь отключайся. Отвернись и считай. Хорошо. Хочешь еще?

— Локи, лошадка... — измученно улыбается мальчик.

— Потому что это не лошадка — это кляча какая-то обозная, — смеется в ответ бог. — Понятно, да? Это... эмпатия. Такой дар. У тебя есть. У моей матери есть, у меня тоже. Умеем чувствовать эмоции других. Подключаться.

— Так это хорошо? — широко распахнул глаза Гарри.

Ууу... Еще как. Ты же отличный манипулятор, мальчик, ты ведь уже прекрасно все чувствуешь... И как пошутить, и как поддержать, и как успокоить...

— Как и любое оружие. Когда владеешь — хорошо, когда нет — просто лишняя тяжесть, которая бьет по ногам и может порезать. Я владею этим, а тебя, почему-то, само цепляет. Значит, придется учиться отслеживать и отключать.

* * *

— Посмотри на них. Давай, давай, лошадка, это хорошо, что устала. Усталость больше — эмоций меньше, теперь сможешь трезво рассуждать. Просто посмотри на них со стороны. Что. С ними. Случилось?

— Нуу... Ты... мы подставили Дадли, и...

— Нет. Просто со стороны. Как будто ты ничего не знаешь и увидел их первый раз.

— Тетя...

— Женщина. Ты их не знаешь.

— Да. Женщина плачет, побитая, босая... — Гарри поморщился.

— Побитая? У нее слегка ударено колено, у него — щека и щиколотка. Два дня — и следа не останется. Два дня. Вот это всё, что с ними сейчас случилось. Так из-за чего весь сыр-бор?

— Но ведь она плачет не из-за этого!

— Верно. Она плачет из-за того, что рухнула ее идиллия, ее лживый и пошлый, и при этом эгоистичный и подлый мирок! И ты решил за компанию с ней поплакать над этим? Оценил трезво и отключился! Ясно?

— Да, Локи, — выдохнул мальчик, устало потирая лоб. — Я... я просто запутался. Но ты... мы... Ведь мы больше...

— Ну, конечно. Я же сказал — я это остановил. — (На деле-то просто закончил, но пускай мальчишка думает, что это он и ради него...) — Впереди, — бог насмешливо-выразительно смотрит на Гарри, — сплошное созидание.

— Да???

— Безусловно. Или ты тоже думаешь, что я только рушить могу? Иногда, чтобы что-то построить, сперва приходится... расчистить площадку. Это просто — промежуточный результат. Не нужно так на нем акцентироваться.

Это ведь действительно промежуточный результат. Как и там, на Земле... Не это ведь было целью. Зачем они все время ему это... Сами ведь помешали! Хесеш должен все посчитать. Там бы нормально все было, не прилети туда так не вовремя Тор...

Ну, а здесь... Здесь точно все будет нормально.

* * *

— Этим вечером все должно измениться.

Голос Локи звучит с такой торжественной уверенностью, с такой непоколебимой решимостью, что, хотя они всего лишь открывают все ту же неизменную дверь опостылевшего дома Дурслей, у Гарри возникает чувство, как будто он стоит сейчас перед вратами в другую вселенную. — Ты мне веришь?

— Конечно, — без тени сомнения кивает Гарри. Да и разве он может сомневаться в Локи?

— Хорошо, — удовлетворенно прикрывает глаза бог. Вот это — хорошее чувство. Двойная уверенность. Пускай накладывается. — Ты готов?

Гарри чувствует, как на нем подтягивается и обновляет цвет одежда, подправляется прическа, подгоняются по размеру и чернеют ботинки. И вместе с этим куда-то на задний план отступает усталость, уступая место уже знакомому чувству — какой-то пронизывающей все тело азартно-предвкушающей собранности. Как всегда, когда Локи готовится к бою.

— Да. Я... Я не подведу.

— Очень. Хочется. На это. Надеяться. — Бог прищуривается, глядя мальчику в глаза с немалой долей укоризненного скепсиса.

— Я случайно, Локи! Этого больше... Я помню всё, что ты говорил. Даже если ты... — губы мальчика сжимаются, а глаза становятся не по-детски серьезными. — Даже если тебе придется...

Лафейсон прикладывает палец к губам и насмешливо-успокаивающе покачивает головой.

— Все будет хорошо. При съемках этого фильма ни одно животное не пострадает. Просто... верь мне.

========== 72. Мы начинаем КВН ==========

— Так, ты тоже подъем, — Локи незаметно похлопал змеиное тело, под одеждой свисающее с шеи.

— Не сплю, не сплю... Полезный...

Петунья хлопочет у плиты — заваривает чай, пока в микроволновке разогревается пицца. Сама все делает, к нему не стала и обращаться — не хочет, видимо, вообще разговаривать. А ведь придется...

Впрочем, через пару минут все прояснилось. Двух кусков пиццы и чая с молоком удостоился лишь кузен. Петунья ограничилась черным чаем без сахара, а Гарри добрая тетушка и вовсе демонстративно хлопнула стакан холодной воды из-под крана. Скорее всего, она бы отправила его просто в чулан, если бы не обещанный разговор.

— У тебя есть ровно двадцать минут, чтобы сказать все, что ты собирался, — по-прежнему не смотря на него, заявила она. — И учти — это будет последний наш с тобой разговор. Как только вернется мой муж, мы навсегда с тобою распрощаемся.

Не вернется. Уж он постарается, чтобы не вернулся. Но только сейчас не об этом.

— Не думаю, — Лафейсон взял стакан с водой, задумчиво посмотрел сквозь него на свет, потом встал и, выплеснув содержимое в раковину, принялся наливать себе чай.

— Не думаешь, — самым мерзким голосом передразнила Петунья. — А никого не интересует, что ты думаешь. — Поджав губы, она с брезгливой ненавистью молча пронаблюдала, как он взял чашку с блюдцем и уселся обратно за стол. Через несколько секунд один кусок пиццы перекочевал с тарелки Дадли к нему на блюдце. — Замечательно, — губы тетушки поджались еще сильнее. — Надеюсь, ты понимаешь, что тебя ждет. Там тебя точно отучат от твоих пагубных воровских наклонностей.

Она поднялась и с видом незаслуженно осужденного на каторгу засунула в микроволновку еще один кусок пиццы.

— Зачем вы грозите тем, чего не в состоянии осуществить? — он с удовольствием откусил хрустящий кусочек. — Ни одного шанса. Чтобы поместить ребенка в исправительное учреждение, нужны веские причины. Официально зафиксированные случаи хулиганства или другого опасного или деструктивного поведения. И не нужно смотреть на оторванную дверь. Даже если бы это сделал я — не имеет значения. На самом деле за погром дома куда легче отправить туда Дадли, чем меня. Я-то приемный. Так что... — он улыбнулся с притворным сожалением. — Вывод сделают, что просто опекуны не справляются. Лишат опекунства.

— Это... эта мерзавка корреспондентка тебя научила? Какие же все вокруг!... Ничего не знает, и лезет в чужой дом, в чужую семью... — кажется, она собиралась опять разрыдаться, но неожиданно успокоилась и, кинув на тарелку Дадли разогретый кусок, продолжила с мрачным довольством:

— Прекрасно. Вот на этом и порешим. Возможно, еще вчера мы бы переживали о том, что скажут люди... Но ты... Ты сделал так, что больше это не имеет значения. Я даже Вернона дожидаться не буду. Я завтра же напишу отказ. Пускай кому-нибудь другому достанется такое счастье, — ее губы кривились, изображая смесь презрения, горечи и обиды. — Некоторые его так ждут...

— Нет. — Локи бросил взгляд на тарелку Дадли (тот еще не расправился с первым куском — давала себя знать распухшая щека), немного подумал и встал, чтобы разогреть еще один. Не то, чтобы так уж хотелось есть, но это был повод выпрямиться во весь рост, чтобы быть хоть чуточку выше сидящей за столом женщины. — Я никуда не уйду из семьи, — решительно заявил он. — Дяди нет, и я теперь... — (вот же... не скажешь ведь — старший... Опять самый младший!) — Я единственный оставшийся маг в нашем роду, и на мне теперь его защита.

Чашка в руках Петуньи подпрыгнула, расплескивая по столу горячий чай. Она издала какой-то подвывающий всхлип и, закрыв руками глаза, разразилась истеричным смехом, перемежающимся с рыданиями.

— Защита! — взвизгивала она. — Защита! — она зло схватила валяющуюся на столе чашку и с размаху швырнула ее в умывальник. — Защита? — резко поднявшись, Петуния сдернула с петли кухонное полотенце и принялась вытирать со стола. — Защита... Вот что, — она, наконец, овладела собой. — Если еще хочешь что-то сказать, то говори — у тебя осталось пять минут. Только какую бы ерунду ты не нес, на мое решение повлиять ты уже не сможешь!

— У меня есть что сказать, тетя. Например, что я достаточно вырос, чтобы контролировать магию. Так что, никаких эксцессов больше не будет. Мы могли бы, — его улыбка являла собой образец доброжелательности и убедительности, — вполне нормально сотрудничать.

— Всё? Еще две минуты.

— Нет, не всё, — улыбка исчезла с его лица, а в голосе появился нажим. — Еще я неплохо овладел несколькими магическими приемами, — Локи взглянул в глаза женщины, но в них было только раздраженно-усталое упрямство. — Достаточно хорошо, чтобы влиять на ваши решения. Достаточно хорошо, чтобы занять в семье достойное место — старшего мага и защитника. И достаточно хорошо, чтобы доказать вам, что изменить ситуацию теперь не в ваших силах.

Дадли, забыв при пиццу, уставился на него с открытым ртом.

— Ма, что он говорит?

— Чушь он говорит! Набрался где-то... Всё, время вышло.

— Придется продлить. Чтобы никто завтра случайно не пострадал. Вы же не хотите в тюрьму, тетя? Бедняга Дадли... Останется еще и без матери.

— Ты... ты вообще о чем говоришь? — Петуния пыталась сохранить пренебрежительную уверенность, но в ее голосе прорезались тревожные нотки.

— Я уже объяснял. Я собираюсь занять достойное место в вашей... в нашей семье. И у меня уже есть все шансы... А если у меня есть все шансы, — его голос становился все более злым, — и я не сомневаюсь, что я достоин, — зеленые глаза распахнулись, в них явственно проступила жестокая ледяная синь, — то я собираюсь бороться за это, чего бы мне это не стоило! И чего бы это не стоило всем остальным!!!

Гарри почувствовал, как где-то внутри зарождается горячий тугой вихрь. Заполняет легкие так, что становится трудно дышать, сжимает горло. Шумит в голове, пылает лоб, слезятся глаза... Кажется, что сейчас он или разорвет изнутри, или вырвется, вырвется наружу, чтобы сокрушить, размести все вокруг, разнести в щепки...

— Локи... — испуганно шепчет он. — Локи, не надо... Ты же собирался...

Бог болезненно прикрывает глаза и кивает.

— Всё нормально, — выдыхает он. — Всё под контролем.

Он бы и сам остановился. Наверное. Нет, точно сдержался бы. Вечно все лезут под руку...

— Ты еще больший псих, чем все твои эти... — бормочет Петуния, опасливо обходя стол и беря Дадли за руку. — Пойдем, мой маленький, спать... Это был безумный день...

— Так вот, — как ни в чем ни бывало продолжает Локи. — Либо мы поладим, как родственники, либо... Без боя я не сдамся. И первое, что я делаю при зачислении в приют — я заявлю о насилии со стороны опекунов. Да, это посоветовала журналистка, если вам так интересно.

Женщина обессиленно опускается на стул и, отпустив руку сына, измученно трет виски, горестно кивая в такт каким-то своим мыслям.

— Хорошо... — наконец, выдавливает она. — Очень хорошо, что предупредил. Я... Я свяжусь с нашим адвокатом. Мне все равно с ним нужно связаться... Наверное... наверное, ты еще способен причинить нам какой-нибудь вред. Ты маленький лживый подонок! Возможно, после всего, — она бессильно развела руками и огляделась вокруг, — после всего этого... ты сможешь добиться, чтобы нас еще и оштрафовали. Но даже не пытайся меня шантажировать чем-нибудь бОльшим! У тебя совершенно нет никаких доказательств! Или, думаешь, законы защищают только тебя? Ты можешь сочинить какую угодно клевету, и... да, раньше бы это могло повредить нашей репутации, особенно Вернона... Но теперь... Хуже уже не будет! Потому что хуже уже некуда!! Ты сам сделал так, что нам абсолютно нечего терять!!!

— Я сделал вас свободными, тетя? — довольно улыбается Лафейсон. — Независимыми. И бесстрашными. Это — хорошее начало для новой жизни. Когда у вас иссякнет жалость к себе из-за мнимых потерь, вы еще оцените преимущества своего нового положения. Что же касается доказательств, — не давая ей ничего возразить, продолжил он, — то я ведь уже вам объяснил про магию. Они у меня есть. Будут. Как только я пожелаю.

Он довольно стрельнул глазами, убеждаясь, что взгляды обоих зрителей прикованы к нему.

— Доказательства — не проблема, — он делает два шага вперед, и в полуобороте задирает рубашку, обнажая пока еще совершенно чистый бок. — Вы же меня били, тетя, — задиристо улыбается он. — Ремнем, — на бледной коже последовательно прорисовываются пять бледно-розовых широких полос с синяками. — Тростью, — поверх появляются двойные бордовые параллельные риски. — Розгами, — все более шокированное лицо Петуньи только подхлестывает азарт — на теле не остается живого места от пересекающихся, накладывающихся друг на друга багряных, пурпурных, пунцово-красных полос. — Вы же садистка, тетя! — все более входит в раж трикстер. — Вы оба садисты! Рассказать всем, как вы меня связывали? — на протянутых запястьях проявляются искусно вычерченные следы витой веревки, — душили, — оттянутый воротник обнажает тонкую шею с темными-синюшными следами от пальцев, — жгли сигаретами, — он закатывает рукав, открывая ряд черно-красных округлых пятен. — И даже... Не поскупились на это! — через всю руку буква за буквой проступает корявая, будто вырезанная ножом надпись: "Я должен хорошо себя вести".

— Достаточно доказательств? — зло шипит он в лицо потерявшей дар речи женщине. — Достаточно, чтобы надолго отправить вас за решетку?

— Хотели звать адвоката? А поможет? — он зло рассмеялся, вытаскивая из-под штанины припрятанную палочку. Дошла очередь и до нее. На себе показывать просто, но ведь это не конец представления... — Вы ведь и с сыном проделывали то же самое. С родным сыном! — он взмахнул палочкой, и поверх припухлости на щеке Дадли отобразился отчетливый след женской пятерни. Мгновенный взгляд на руку Петуньи, и отпечаток дополнился еще одной небольшой деталью — следом от кольца на безымянном пальце. — Скажете, это мелочи? А если вот так? — на лбу кузена образовывается желто-синий синяк в форме женской туфли.

Женщина вскакивает, намереваясь схватить ненавистного племянника, но Локи, ловко проскользнув у нее между руками, выскакивает в коридор.

— Минуточку, — с видом веселого фокусника, объявляет он. — Надо кое-что проверить.

— Ну вот, — он возвращается, держа в руке ту самую туфлю с поломанным каблуком, снова проскакивает мимо совсем одуревшей Петуньи и прикладывает туфлю ко следу на лбу Дадли. — Чуть-чуть не совпадает. — Под действием направленной палочки след точно уменьшается под размер. Такой же точно рисунок с четко очерченным каблуком возникает у пораженного мальчишки на тыльной стороне ладони. — Так издеваться над ребенком... — трикстер притворно-осуждающе качает головой. — Наступать на руки, защемлять пальцы дверью, — жирные пальцы кузена синеют, и сразу же за ними чернеют ногти. — Вас лишат родительских прав, тетя. Навсегда.

Фух, устал. Надо передохнуть. Зачем воду из стакана вылил? Да паршивая она здесь из-под крана. А в чайнике теплая. Ладно, неважно, сойдет.

Он допил, посмотрел на сидящую в трансе "родственницу". Нет, транс — это не состояние для переговоров. Так она мало что понимает. Продолжаем.

— Лишение родительских прав, — повторил он. — И тюрьма. Или психушка? Тюремная психушка — есть и такие. А что еще взять с женщины, если она, — он направил палочку на руку Петунии, — состоит в подпольной нацисткой организации? — женщина с округлившимися глазами смотрела, как на ее предплечье проступает татуировка фашисткой свастики. (Привет, Гидра!) — Член сатанистского ордена, — на втором предплечье прорисовалось перевернутое распятие. Ну да, начитался, пока Хесеша вызывал. — Да и вообще — с самого детства совершенно не в себе? — он подошел к ней и, бесцеремонно приподняв юбку, обнажил на бедре неумело, явно детской рукой, вытатуированную старую картинку — двух совокупляющихся огромных тараканов.

Визг был просто оглушительный. Уши закрыл даже Дадли.

— УБЕРИ!!! УБЕРИ ВСЮ ЭТУ МЕРЗОСТЬ НЕМЕДЛЕННО!

— Если договоримся, то... — он не успел договорить, как тетушка пулей выскочила в коридор.

— Ну вот, я только собирался убрать, — он хмыкнул и отправился вслед за нею. Следом потопал и Дадли. Кажется, он даже забыл, что хромает.

Петуния ужом вертелась у зеркала. Она с ужасом разглядывала то правую, то левую руку, то внезапно задирала юбку и вновь с визгом ее одергивала. В конце концов, она начала яростно тереть ненавистные рисунки, иногда смачивая пальцы слюной.

— Попробуйте мылом, стиральным порошком, уксусом, нашатырем, туалетным утенком и кока-колой, — скептически посоветовал племянник. — А потом утюгом, наждачкой и серной кислотой. Последняя точно поможет. Аккумулятор из гаража принести?

В ответ она распахнула шкаф и, вышвырнув оттуда все вещи, натянула какую-то синюю кофту с длинными рукавами. Видимо, это немного ее успокоило, и она прекратила дергаться и визжать. Потом решительно схватила ключи с тумбочки и...

— Куда вы хотите идти в таком виде?

Она замерла и с опаской вновь посмотрела на себя в зеркало.

На нее взирала измученная незнакомка с сиреневыми в рыжих подпалинах волосами и в тюремной расцветки одежде — серой в белую вертикальную полоску. На груди беззастенчиво красовалась надпись — ВСЕ БОББИ КОЗЛЫ!

— Тюрьма, тетя, тюрьма. Или дурка. И лишение родительских прав. Тем более, что за сыном вы совершенно не смотрите.

Он повернулся в сторону Дадли, проводя палочкой сверху вниз, окрашивая одежду кузена в грязный цвет затасканного постельного белья. Стоял и, словно художник кистью, рисовал на этом фоне цветастые пятна — от кетчупа, горчицы, какого-то масла и... шоколада. Ну да — в лучшем случае, шоколада.

* * *

Она падала. Падала долго, как в какой-то замедленной съемке. Неуклюже взмахивая руками, беспомощно порываясь ухватиться за воздух, оставляя ободранные следы от ногтей на обоях, безуспешно пытаясь хоть как-то устоять на подкосившихся непослушных ногах.

Наконец, она рухнула, словно безжизненная кукла, и замерла совершенно в неестественном положении. С подвернутыми ногами, заломленными руками...

— Ма? — опасливо-расстроенно присел к ней на корточки Дадли. — Ма!!

— Локи? — почти с такой же тревогой одновременно окликнул Лафейсона Гарри.

— Спокойно всем, — он быстро присел, бесцеремонно оттолкнув крякнувшего толстяка от матери и взял в руки за запястье похолодевшую тонкую кисть. Под его пальцами слабо, но вполне ощутимо и ритмично бился пульс.

Вот и нормально. А то... Ну, надо же! Еще ему не хватало переживать за эту глупую смертную! Нет, Тор, я тебя понимаю. Вредно все это. Очень вредно.

— Из-за тебя!.. — неожиданно сзади схватил его за плечи Дадли.

— Что опять из-за меня?! — вскочил он, сбрасывая руки кузена и разворачиваясь к нему лицом. — Из-за меня упала — из-за меня и встанет! Тащи сюда нашатырь! Я сказал — БЕГОМ!!!

— Локи?

— Я же сказал — все нормально. Просто обморок — впечатлительная. Сама бы скоро в сознание пришла, просто... мне захотелось, чтобы он побегал. Его очередь. Отныне и навсегда.

* * *

— С вами всё в порядке, тетя? Дадли — подай сюда стакан с валерьянкой. Так мы воюем дальше, или все-таки мир?

========== 73. Я — маг ==========

Вот незадача — свалилась из-за картинок. Хорошо еще, что не обо что не... Мда. Аккуратнее нужно, Лафейсон. Стоит учесть, что в этом мире хрупкая женщина — отнюдь не фигуральное выражение. Это же только ее смерти сейчас и не хватало. Во-первых, пришлось бы и сына тогда... Таких врагов за спиной не оставляют. Самому просто представить страшно, что бы он сам сделал, если бы кто-то причинил вред его матери. А ведь есть еще этот... "Никто не пострадает. Просто верь мне..." Вот и пришел бы конец доверию. В который раз... Как бы не вместе с договором, скрепляющим ритуал. И в довершении всего... На магов-то как потом выйти? Ууу... Ладно. Все хорошо, что хорошо кончается. Многие лета вам, тетушка, и крепкого здравия. Я просто счастлив, что вы целы и невредимы.

— Что тебе нужно?

А это уже — деловой разговор.

— Дадли. Ручку принеси и бумагу. Соглашение составлять будем. Письменное... Да я все убрал, тетя! — как можно более примирительно уверил он, когда миссис Дурсль с опаской провела ревизию своей одежды, которая действительно уже стала прежней расцветки. Он покачал головой, когда она так же опасливо осмотрела сперва одно, потом второе плечо и брезгливо приподняла и тут же одернула подол юбки. — Я... — он положил палочку на стол и поднял обе руки, показывая, что он безоружный. — Я не буду на вас больше ничего показывать. Если нужно будет что-либо продемонстрировать, то... — он было посмотрел в сторону Дадли, но перехватив ее взгляд, покачал головой. — Я сделаю это на себе. Обещаю.

* * *

— ... так что наш первый пункт — уважение. Взаимное. Никаких "этот", "мальчишка" и разговоров обо мне в третьем лице. Далее — равенство. Я никогда не желал себе чего-то большего. Но почему-то это так слож... В общем, если что-то делается для него, — он указал пальцем на Дадли, — то мне это должно быть по крайней мере предложено. Могу заверить, тетя, что, скорее всего, мне ничего не понадобится — я уже сам в состоянии себя обеспечить. И тем не менее. Теперь, что касается еды. Еда у нас будет исключением. Мы просто поменяемся местами. Кузену стоит урезать порции, а вот я буду есть столько, сколько сочту нужным. Так что убытков вы не почувствуете.

— Э-э-э! — запротестовал было Дадли, но миссис Дурсль предусмотрительно схватила его за локоть, покачав головой.

— У нас хватит денег, чтобы нормально кормить вас обоих, — уверила она.

— Да ну? А что же заставляло тогда вас...

— Видишь ли, мы думали.... — промямлила женщина, виновато-испуганно отводя взгляд. — Мы просто думали, что если ты... Ну, если у тебя не будет лишних сил, то... то, это все как-то... может, и обойдется...

— О! То есть это вы хотели, чтобы на магию сил не осталось? — развеселился Локи. — Какая остроумная изобретательность! Это вам кто-то из знакомых магов такое посоветовал?

— Да никто нам ничего!.. Тебя подсунули нам, и даже не...

— ... выдали инструкцию по эксплуатации, — саркастически-сочувственно покивал Лафейсон. — Иначе бы вы узнали, что голодом магию не подавишь, а вот контроль над ней очень даже ослабить можно. Радуйтесь, что ничем непоправимым ваши эксперименты не кончились! А ведь могли. Мне кажется, что вы не очень-то понимаете, что вообще может сотворить магия. Картинки — это ведь самое безобидное...

— Мы видели! Мы видели, как ты стекло там в террариуме... И это из-за тебя Дадли упал к этой чертовой змее, не говори, что не так!

— Стекло? Ах, стекло... Кузен, скажи, что ты сделал? — Локи добавил строгости в детский голос. — Почему так случилось? Ну, будь мужчиной, просто правду скажи.

— А что я? Мне просто интересно было, а ты все стекло закрыл... Это МОЙ день рожденья был, а папа эту змею будил!

— И он меня толкнул, тетя. Ударил. Так, что я упал. Это... очень неожиданно было. Я, если надо, прекрасно могу сдержаться, но не когда нападают со спины! И... Я еле взгляд успел перевести на это стекло. Потому что, если бы я этого не сделал, то кое-кто очень нетерпеливый просто без глаз бы остался, если бы остался вообще! — он наклонился через стол, хватая кузена за грудки и зло зашипел ему в лицо: — Не веришь? Такое заклятие убрать может не только стекло!!!

— Ма-ма... — заплетающимся языком пролепетал Дадли, пытаясь сползти под стол.

— Гарри, Гарри! Успокойся, успокойся, пожалуйста... — Петунья схватила его за рукав трясущимися руками. — Ты же... Да, ты сказал, что будешь нас защищать, мы же твоя семья... И... ты, наверное, голоден. Хочешь пиццу? Там должно было еще остаться...

— Спасибо, я сыт, — он отпустил Дадли и уселся на место. Тьфу, не хотел ведь опять никого пугать. А впрочем... Если уж зашел разговор, то всякие непредвиденные попытки действительно стоит предотвратить. — Так что неожиданно нападать на меня не стоит. Во-первых, могу не успеть сдержаться. А во-вторых... Защитная магия вообще может сработать непроизвольно и самым неожиданным образом. Если, например, меня оглушить или что еще хуже... Может произойти такое, что уже не поможет никто. Да... Скорее всего — произойдет, — он выразительно посмотрел на своих "родственников".

— Да... Я понимаю, Гарри. Никто не собирается... Дадлик, ты понял? Пожалуйста... Я могу быть спокойна, что ты не будешь больше толкать Гарри, даже если тебе очень-очень захочется?

— Я никогда не начинал первым, — Локи поднялся из-за стола, взял палочку и прошел к буфету. Он ткнул в стекло и, протянув руку в ставший открытым проем, достал буханку хлеба. — Помните, дядя хотел схватить меня через лобовое стекло? Вернее, через его отсутствие... Я успел поставить стекло на место. А мог бы и не успеть, — он улыбнулся и шепнул Финита. Стекло возникло вновь, разрезав буханку точно на две половинки. — Понимаете? Мог бы нарезать... на сандвичи. А ведь не сделал, верно?

Он выдержал паузу, затем продолжил:

— Стекло — это тоже не самое страшное. В конце концов, во-первых оно должно быть, во-вторых нужно попасть на место его исчезновения. Но любой, понимаете, любой, с виду совершенно безопасный, бытовой предмет при определенных обстоятельствах может превратиться в причину серьезной травмы. Непоправимой.

Он встал из-за стола и, переместившись на середину кухни, взглянул на потолок. Стремительно падающая лампа на мгновенно удлинившемся шнуре замерла точно над его головой.

— Всего один дюйм — и черепно-мозговая, — спокойно констатировал он, возвращаясь на место. — Или вот так...

Он немного выдвинул стул и в прыжке уселся на него, в то время как этот предмет мебели на вытянувшихся ножках рванулся под потолок.

— Вот, — Лафейсон измерил пальцами расстояние от макушки до потолка, сверху взирая на ошалевших зрителей. — Такая же травма. И никто потом даже не объяснит, как это можно — раскроить череп о потолок. — Финита, — стул немедленно сжался до прежних размеров, а Локи, не дожидаясь, спрыгнул и, снова пройдя к буфету, убрал стекло и извлек стакан, затем опустил в него ложку.

— А теперь представьте, что эта ложка во рту.

Беззвучное Энгоргио, и стакан с треском разлетается на осколки. Зрители вздрагивают, фокусник только разводит руками.

— Ложка, вилка... Наверное, хуже всего, когда нож.

И он действительно взял из ящика нож и увеличил его, небрежно покачивая между пальцами.

— И зубы выбьет, и челюсть сломает, и отрезать что-нибудь может. Мда...

Смертная не падает еще, нет? Да нет, вроде, хотя значительно так побледнела. Продолжить?

— Любой предмет из одежды, какой-нибудь аксессуар... — он вышел в коридор и сразу вернулся, держа в руках ремень и выходные туфли мистера Дурсля.

Поставил на стул туфли, а ремень застегнул и небрежно набросил на спинку.

— Вот так будет больно, — взмах палочкой, и одна из туфель сократила размер. — Вот так — еще больнее. А вот так... так просто ломаются пальцы. Ну а это, — он ткнул палочкой на лежащий у основания спинки ремень. — Как думаете, крепче ремень или ребра?

Треск начинающей ломаться спинки. Зрители, не в силах отвести взгляд, потрясенно смотрят, вцепившись друг в друга.

Вот теперь точно хватит. Не то опять закончится нашатырем с валерьянкой.

— Не будем зря мебель ломать, я думаю — всем понятно. Так что записывайте... Тетя? — женщина, не без труда сбросив с себя оцепенение, взялась за ручку. — Записывайте: не нападать, не пугать, не злить, не провоцировать. И это даже не требования. Это — техника безопасности. Вашей безопасности, тетя. Вас и вашего сына.

— Теперь. Уж если речь зашла о безопасности, то есть еще кое-что, имеющее очень немаловажное значение, — Лафейсон покрутил в руках палочку, затем решительно водрузил ее на стол и слегка оттолкнул от себя. — Видите это?

— Да... Да! — Петунья удивленно-зачарованно потянулась к предмету, как будто только сейчас впервые его увидела. — Но откуда... Кто тебе это дал?

— Сам сделал. Неважно. Речь сейчас не об этом, — он приподнялся и перехватил руку женщины, когда она уже почти коснулась палочки. — Не стоит. Показываю, — он поджал губы и чуть качнул головой, — на себе. Это мой магический артефакт, и если я возьму его — мне ничего не будет, — и он действительно поднял палочку тремя пальцами и, демонстративно ею покачав, положил на место. — А вот если, дотронется кто-то другой... — на пальцах, коснувшихся палочки, появились синие прожилки. Становясь все толще и ярче, побежали вверх по руке. Поднялись вверх, испещрив лицо и шею. — Примерно вот так. При этом ужасно болезненно. И долго проходит. Поэтому, — устало улыбнулся он, — пишите, тетя. Пишите. Вы никогда не трогаете моих вещей. Не прикасаетесь к ним. Не только к непосредственно связанным с занятиями магией — ко всем. Любой принадлежащий мне предмет может быть защищен. Заговорен. Зачарован. И даже проклят. Поэтому. Без моего разрешения — н и к о г д а.

* * *

— ... далее. Вы выписываете мне любые документы, которые мне могут понадобиться. По первому моему требованию.

Гарри засыпал. Локи ведь не надо больше колдовать... не надо драться... И он все бубнит и бубнит. А тетя... Тетя, на все согласна. Наверное, она перепишет на него дом, если Локи потребует. Она просто боится... и просто устала... устала... так же, как он...

— И сейчас вы напишете мне справку освобождение от школы. Не хочу завтра вставать — хоть разок нужно выспаться. Да и вообще больше тратить время там не хочу.

— Да, Гарри, конечно. А... в связи с чем?

— В связи с семейными проблемами. И в связи с переездом.

— Да. С перее... — она замерла. — С каким еще переездом?!

— Мы уезжаем, тетя. Вы что, не поняли? Здесь больше жить нельзя. Они ведь... — Лафейсон пожал плечами, кивнув в сторону спящего прямо за столом Дадли. — Они ему теперь прохода не дадут. Это только начало.

"Мы уезжаем?!" — встрепенулся Гарри" — "Конечно. Ведь это было твоим самым заветным желанием? Сейчас ты поймешь, для чего была эта маленькая последняя сценка в сквере"

— Я... Но это невозможно! И я прекращу это безобразие! Я... Да я просто напишу заявление на них в полицию. Они не посмеют больше...

— Вы же взрослый человек, тетя. Разве можно быть такой наивной? Это просто детские драки. Это... — он насмешливо-укоризненно пожал плечами, — несерьезно.

— Несерьезно? Они ему щеку разбили! Я даже сейчас могу пойти и...

— ... и опозорить его на весь городок. Хотя... После признания его ненормальным и отстранения от занятий его репутации уже...

— Как отстранения?! Директор... Мерзавец! Мы же ему справку предоставили! Боже мой...

— Оставьте. Это только к лучшему — не придется каждый день бегать в школу, прячась за кустами. Его будут караулить и ловить, — ехидно-назидательно улыбнулся трикстер. — Уж поверьте — я хорошо знаю, о чем говорю. Кроме того, четверка его бывших друзей — не единственные его враги. Мягко говоря — его не любят. Слишком со многими он до этого повеселился.... подобным образом. Если прибавить ко всему слухи и сплетни о купленной справке... Затравить можно и без драк. А драться можно и без следов. Да и вообще так, что не будет ясно, кто бил. Кто пакостил... Забирал, ломал вещи. Портил одежду... — он усмехнулся, глядя в совершенно растерянные глаза Петунии. — А вас-то что здесь держит, тетя? Неужто добрые отношения с соседями?

— Боже мой... Боже мой... Куда же мы поедем? И... а как же наш дом? Неужто его придется продать... — неверяще-ошеломленно прошептала миссис Дурсль.

— Продать... — лицо племянника выразило задумчивый скепсис. — Ну, он не в самом лучшем сейчас состоянии, выгодно его не продашь. Если же ремонтировать, то на это уйдут деньги и время. Так что, тоже не очень. Я тут подумал... Он ведь у вас застрахован на случай пожара?

* * *

— ... Теперь. Домашнее хозяйство. Ничего зазорного нет, чтобы мужчины помогали женщине дома, особенно если семья большая. Другое дело, что двое детей навряд ли могут считаться большой семьей. И быт у вас не тяжелый. Приборы различные, отличная химия, услуги прачечной. Тем не менее, если вам тяжело, то теперь вам будет помогать Дадли — просто его очередь. Это ведь справедливо, не так ли? В конце концов, заведите парочку ра... помощников по дому. Я думаю, вы вполне можете себе это позволить.

— Да, Гарри. Конеч... — рука замерла над листком бумаги. — Помощников? Чтобы какая-нибудь бестолковая эмигрантка копалась в моих вещах, путала тряпки и... Они ничего не понимают в домашнем хозяйстве! Миссис Спирс рассказывала, что ее вторая невестка, ну, та, у которой сестра год назад вышла за владельца цветочной фермы на юге... В общем, у нее одна такая помощница почистила ванну средством для духовки, так вот она безнадежно испортила всю эмаль! А еще племянница двоюродной сестры миссис... — Петунья наткнулась на нетерпеливо-недовольный взгляд племянника и осеклась. — Я справлюсь сама. Я люблю свой дом, и... Ой!.. Ты же собираешься его... — она всхлипнула.

— У нас будет гораздо лучший дом, тетя. А, главное — гораздо больший. Я не привык к тесно... то есть я хотел сказать, меня не устраивают больше размеры не только чулана, но даже вашей гостиной. Поэтому насчет домашней прислуги все же придется подумать.

— Гарри... — Петуния с сожалением покачала головой. — Я не знаю, что ты себе надумал, но у нас совсем не так много денег, как тебе кажется. Я не уверена, что мы сможем позволить себе даже такой же дом. Да и вообще... Наверное, мы зря все это затеяли до возвращения Вернона. Боюсь, что все окажется гораздо сложней. Я даже думаю, — миссис Дурсль устало потерла голову и скептически посмотрела на лежащий на столе перед нею исписанный лист, как будто только сейчас впервые его увидела, — что всё это... Вернона очень сложно хоть в чем-либо убедить. Если вообще... О, господи! Как бы все это очень плохо не кончилось, когда он вернется.

А вот это он знал. Точно знал, тетка даже ничего нового не добавила. Это буйвол, это танк, это... человек, во многом не так далеко ушедший от Халка. Таким бесполезно хоть что-то доказывать. Уж он точно больше не будет.

— Вот поэтому, тетя, нужно сделать, чтобы он не вернулся. По крайне мере, вернулся весьма нескоро.

Петунья взглянула в зеленые глаза племянника и ужаснулась. Совершенно недетские глаза, в которых царил лишь холодный уверенный расчет. И пока она пыталась собраться с мыслями, чтобы хоть что-либо возразить, он продолжил:

— Это ведь в ваших интересах, тетя. Вы можете сохранить все — и дом, и фирму, и сына. Если он вернется — он подаст на развод, и, скорее всего, вам придется все это делить, и... В общем, не я один владею магией, и его рыжая...

— Опять ты про эту рыжую! Сколько же можно! — Петуния в отчаянии заломила руки. — Сколько можно...

— ... она тоже сумеет доказать, что вы не годитесь в матери, — как ни в чем не бывало закончил он. — Лучше вам сделать первый шаг, тетя. Во многих делах, кто первый ударил — тот и победитель. Почти во всех. Бейте первой, я вас поддержу. Я — МАГ.

* * *

Гарри навряд ли смог бы четко отделить сон от яви. Сосредоточиться надолго не удавалось, да и не очень хотелось. С другой стороны, крепко спать с открытыми глазами, когда твой рот беспрерывно что-либо говорит, а лицо и руки двигаются, тоже не получалось. Вот сейчас он в очередной раз вынырнул из полузабытья, потому что его стало одолевать беспокойство. Локи... Это Локи начал нервничать. Он что-то отчаянно доказывал тете, что-то насчет того, что новая машина каждый день просто так не ломается, что сообщения на пейджере от таинственной "свинки" явно не от сослуживцев, и что рыжие волосы...

— Она просто не хочет во все это верить, — сонно пробормотал Гарри. — Или верит, но не хочет признать. Ты... Ты не сможешь ее убедить, она не хочет.

— Смогу. Я предвидел, — раздраженно-устало, но уверенно заверил его Лафейсон. — Не всегда получается просто словами — у некоторых начисто отсутствует логика.

Не всегда? Да никогда не получается! Ладно. Он ведь и правда предвидел.

— И... что ты собираешься делать? — в расширившихся глазах мальчика появилась тревога.

— Так беспокоишься за них? — с немалой долей досады хмыкнул бог. Он умудрялся вести беседу сразу с обоими — внутри с Гарри и снаружи с Петунией. — Когда закончим — могу тебе их подарить.

— То есть, как это — подарить? — еще больше распахнул свои зеленые глазищи Гарри. От такого он уже окончательно смог проснуться.

— Нуу... Как рабов, — насмешливо оскалился трикстер. — Поиграешь в царя. Будут тебе завтрак в постель подавать. Хочешь?

— Нет, Локи, ты что! — отрицательно замотал головой мальчик.

— А почему нет? — улыбка бога сделалась еще задиристей, а изумрудные глаза взирали изучающе и вопросительно.

— Потому что... — постарался собраться с мыслями Гарри. Локи же шутит, конечно, просто шутит. И просто проверяет. — Потому что я для них такого не делал! — наконец, нашелся он, что ответить, и радостно улыбнулся.

— Справедливо, — так же довольно усмехнулся бог, одобряюще прикрывая глаза. — Но то, что делал — теперь ведь точно их очередь?

— Э-э-э... Да, — Гарри кивнул.

— Вот и чудесно. Если ты проспал, то я как раз договорился. Чистить картошку, мыть полы и прочее больше не будешь. Если попытаются — отвечай "договор" и кивай на кузена. И... можешь не благодарить. Я не только для тебя это.

Но мальчик широко улыбнулся и попытался его обнять. Точнее, сделал вид, что обхватил и прижался.

Наверное, это все же действительно хорошо, что мальчишка такой. Незлопамятный. Ведь он же ему сейчас власть дает. Большую власть. А мальчик неглупый, запомнит отлично, что и как можно сделать. И, если учесть, что быть постоянно он с ним вместе не может... Хоть с этой стороны можно спокойным быть. Ведь можно же? Точно можно.

— ... и вы подтвердите, что он и раньше проявлял все признаки неадекватности, — Лафейсон даже ни на секунду не отвлекся от разговора с Петунией. — Список эпизодов я предоставлю. А вы заучите.

— Гарри... Давай об этом поговорим завтра. Уже поздно. Я подумаю над тем, что ты сказал, я просто ужасно устала и плохо соображаю...

И это именно то, что нужно. Не стоит ей позволять переоценить ситуацию на свежую голову.

Пошел, — Локи незаметно похлопал Юсфуса, болтающегося на шее.

— Конечно, тетя, — он устало поднялся из-за стола, ужонок неслышно выскользнул из-под штанины. — Конечно, завтра.

— Что ты собрался делать? — Гарри по-прежнему не отпускал Локи, но свой вопрос повторил довольно настойчиво.

— Вот я тебе доверяю, а ты мне — нет, — укоризненно усмехнулся Лафейсон, глядя на мальчика сверху вниз. — Сделаю. Не верит в мою защиту — значит, будем доказывать. Есть очень логичный и красивый ход: если на данный момент нет реальной опасности — то я ее организую. Не ждать же ближайшую тысячу лет.

— Ты...

— Да, я так делал. И да — получилось. Немного помешали в конце, — поморщился он досадливо. — Но здесь... Просто некому.

========== 74. Nosce te ipsum (Познай себя) ==========

— Остаток ночи "убивал" змей. Вонищи на весь дом было... ужонок это умеет. В конце концов, она перестала смотреть на меня, как на пьяного террориста, и прониклась... Плесни чего-нибудь, а? — Лафейсон повертел опустевшим кубком и поморщился, глядя в камин. — Тогда я сказал, что выдохся и больше не смогу. Последнюю мы уже вместе "перевоспитывали". И смертная ее два часа беспрерывно на кухне гладила, пока я в подвале якобы ритуал проводил. На деле, просто поспал немного. Тебе это действительно интересно? — он дождался утверждающего кивка и хмыкнул. — Ладно. Да нечего больше рассказывать. Как силы немного восстановились — показал в деле этого "змея-защитника". Красиво покрасил так... В глянцево-черный, с золотистыми рунами. Заставил его целую пригоршню гигантских червей при всех сожрать, которым я глаза подрисовывал, чтобы на змей походили. Не очень похоже вышло, но она уже ничего не могла различать от усталости. Я ей сказал, что они из волос ведьмы возникают. Поверила. Она уже всему подряд верила, сломалась совсем.

Он замолчал, потянулся за кубком, но передумал и снова стал смотреть на танцующие языки пламени.

— Ты чем-то расстроен?

— Неее-т. Почему же — все получилось. Все, как планировал.

Хесеш некоторое время рассматривал отстраненное лицо Локи, который как будто этого не замечал.

— Устал?

Еще как. Устал от всей этой мышиной возни. От этого мира, от этих глупых и скверных людей. От постоянной необходимости не только изворачиваться и лгать, а и вообще быть совсем не собой. От того, что приходилось объяснять, настраивать и контролировать всех не только снаружи, но и внутри. От слабого чужого тела, от бессонницы, от почти полного магического истощения. Устал непомерно...

— Да было бы от чего. Дребедень.

Хесеш только головой покачал. И смотрит расстроенно. И не верит. И правильно. Локи снова взялся за кубок и все же отпил.

— Ну, просто не очень приятно. Я лучше бы пару раз в хорошую битву сходил, чем... — он досадливо усмехнулся. — Такое вот завоевание.

Да что ты привязался-то, а? Что еще хочешь услышать? Конечно же, ну конечно! Разрушил семью, кормильца отправил в психушку, замучил до отупения мать, подставил под предательство сына... И все ради чего?!

— И самое паршивое, что главная цель, ради чего все делалось, не приблизилась ни на альн(*). Смертная практически ничего не знает. Вернее — не помнит. Она мне готова была рассказать от и до, она и рассказывала... Еще до полудня рассказывала, я сам уже чуть не уснул. Один раз была на какой-то магической улице. Как ехать не помнит, найти не сумеет. Еще на вокзале была. Конечно, поехали мы на этот вокзал! В машине все спали, таксист нас там чуть ли не силой будил. И что? Там портал в кирпичной стене. Иллюзия полная на все органы чувств и очень качественная, но я, конечно, вижу такое. Тем более, что предупредили. Так что нашел. Но он заблокирован полностью, а у меня нет твоего этого проницания!

— И что?

— И ничего! Сидеть надо и ждать. Какого-то посланника из их школы с каким-то письмом. Которое либо придет, либо нет. И ежели не придет, то уже никто ничего не сделает! Она не врала, я же видел, ее саму при этом всю просто корежило. Она туда в детстве пыталась пробиться, неумная. Не взяли. И правильно. Там способностей — ноль.

— Нуу... У тебя-то ведь?..

— Да как я могу быть уверен! Там непонятно ничего, Хеш! Кто-то следит, остальные прячутся. Спросил — почему? Говорит, какой-то статут. Законы забавные. Если вдруг кто применение магии увидит, приедут спецы и вычистят память. Хороший такой мир, да? Еще на меня кто-то что-то! — он рассмеялся. — Да он во лжи погряз, мир этот!

— И что ты собираешься?..

— О, если ко мне не приедут, я им такое шоу... Всему городу потом придется мозги чистить, если не всей стране!

— Ой-ёй...

— Да ладно, это на крайний случай. Подожду еще. Во-первых, я поезд их этот поеду встречать. Они скоро на каникулы вернутся, чуть больше двух недель подождать. А во-вторых, возможно, еще кое-чей дом сгорит, не только наш. Я погляжу, как они вокруг бегать начнут. И кого-то поймаю.

— Ваш дом?! Ты?..

— Да брось, вот сразу плохо думаешь — совсем как мои, — Лафейсон с досадой поморщился. — Всего лишь, чтобы получить страховку. Так делают, не мною придумано, — он хмыкнул, равнодушно пожав плечами. — Да и вообще, это все только промежуточный этап, — он с убеждением посмотрел в бездонные глаза змея. — Теперь, когда я победил, мне никто не сможет мешать. Так что впереди — сплошное созидание. И всем на пользу, — самодовольно-уверенно улыбнулся он. — Твои довольны будут, отвечать не придется. Так же, как и... Ты ведь посчитал, как бы все развернулось после моей победы? На Земле.

Хесеш поджал губы и виновато помотал головой.

— Прости. Не получилось. Установка... — он отвел взгляд, сосредоточившись на разглаживании темно-зеленой скатерти, расшитой золотыми лилиями, потом, собравшись с духом, посмотрел Локи в глаза и расстроенно произнес: — Установка не просчитывает чисто гипотетические линии. Линии, у которых вероятность стремится к нулю. Я не смог открыть ни одной.

— Издеваешься? — трикстер сузил глаза. — Тебя научить? Сейчас откроешь! Просто убери оттуда, — он зло и болезненно скривился, — второго бога! Только его! И сразу же все откроется!!!

— Нет, — Хесеш как-то сжался, машинально поднося руку к своему горлу, потом поднялся из-за стола. — Ты извини, я отойду, я правда опасаюсь немного. Я знал, что тебе будет... нелегко это выслушать.

— Я не такое выслушивал, не переживай. Так что, твоя установка и этого не позволяет? ОН мог опоздать. Всего лишь на день. И все было бы по-другому. — Он выдохнул с неподдельным уверенным сожалением.

— Да. Все было бы по-другому. Я посчитал, — Хесеш остановился возле камина поближе к стене. — В реальности, где нет второго бога — там нет и тебя.

— Глупости... — пораженно-неверяще выдохнул Лафейсон. — Не может этого быть. Ты... что-то напутал.

— Нет, — покачал головою змей. — Уверен, что хочешь выслушать дальше?

— Говори.

— Тебя нет в реальности, если я уберу хоть одного из твоих врагов. Тебя также не существует, если хоть один из них ошибется в какой-нибудь из ключевых моментов. Более того... Вероятность того, что сложилось все именно так, очень и очень мала. То, что ты жив... Тебе просто отчаянно повезло!

— Я... Я должен в это поверить? — он чуть дернул одним уголком губ, потом поднял руку. — Постой... Твоя штуковина запросила мою возможность выжить. Я бы погиб от ядерного удара? Чушь! То есть, конечно, от этого бы погиб, но речь не о том. Я знал, чем они располагают. Ты думаешь, я случайно выбирал место? Это же один из самых густонаселенных районов их многомиллионного города! Они никогда бы... Это полнейшая ерунда!

— Ты лучше под землю спустился бы, чем на этой башне торчать, — пробормотал наг. — Потому что они это сделали.

— Что сделали? Запустили ракету? Ну, и какого тогда я?... А, впрочем — понятно. Могли и обезвредить, — он на секунду задумался и кивнул. — Эти — могли.

Он замолчал, усмехнувшись. Но мысли как-то не очень вязались. Верней, не вязались совсем.

— Это все бред. Там бы погибли не две-три тысячи, а сотни тысяч. Ну расчудесная просто раса — под миллион своих изничтожить, чтобы единственного захватчика ликвидировать.

— Ты о чем? Они не по тебе целились, они артефакт твой хотели с барьером снести, чтобы портал закрыть и не пропустить армию. А что касается миллиона... На какие жертвы пошли бы твои, чтобы предотвратить неминуемый захват чужой расой?

Локи отставил кубок и выпрямился.

— В Асгарде? На все. Я знаю Отца, он бы всех положил. Без колебаний. — Он выдохнул в сторону, неверяще качнул головой. — Но это же не Асгард!!! Молчи, — отрезал он, как будто у него внутри что-то рухнуло. — Я понял всё. Вспомнил. По образу и подобию...

* * *

— Не нужно, не наливай. Не поможет. Я знаю, что ты хочешь сказать. И что твои скажут — я знаю. Что я не знаю людей. Не понимаю. И что при этом я собирался... Проклятье! Но это не так, это все абсолютно не так! Я знаю, какими они были раньше! Боялись всего, постоянно молили о помощи. От одной молнии падали ниц. Мой брат туда постоянно покрасоваться летал, ему это льстило. Не понимаю... — он сокрушенно-растерянно покачал головой.

— Я думаю, — как можно мягче улыбнулся Хесеш, — что с тех пор они все-таки чуточку выросли.

— Это за какую-то тысячу лет?

— Так это для нас с тобой ерунда. Они развиваются быстро, у них за этот период сорок поколений успели смениться. Ты знаешь... Когда-то мы принесли им мудрость. Тогда они были совсем дикарями. Прошло... Да не так уж и много прошло. Пришло время, и среди них родился Сиддхартха Гаутама(*). И уже Он стал учить нас мудрости. Ну а потом мы ушли. Мы больше не то, что не могли больше дать, мы даже брать больше у них не готовы. Мы просто невообразимо отстали... У нас ведь рабство еще до сих пор. И вряд ли что скоро изменится. А у них...

— Я знаю, что у них, — оборвал его трикстер. — И мне это абсолютно не нравится.

— Нуу... Каждому нравится то общество, до которого он дорос.

Локи только глаза на него поднял.

— Еще ниже опустить можешь? После всего-то... Я ж отомщу, — он усмехнулся, но в его голосе совсем не было злости. Скорее, какая-то бесконечная разочарованная усталость. — Да и вообще. Довольно мне тут свою красивую лапшу на уши вешать. Немного раньше, может быть, и прошло. Только я на Земле со смертными уже пожил. И знаешь что? Вот ни на эртуг(*) уважения не прибавилось. Потому что, если у них действительно те же чувства, те же эмоции и тот же разум... То как же можно при этом быть настолько непроходимо косными, упрямыми и тупыми! Про их моральные качества я и вовсе молчу. Нормальная (там просто все обожают это словечко) семья, даже выше среднего уровня, растит двух мальчишек. Двух будущих защитников! Одного балует и закармливает до безобразия, другого использует как домашнего раба, не кормит и не дает развиваться. И это даже не просто приемыш, это мальчишка их рода! Ты знаешь, мне просто никогда никого до этого так не хотелось убить. А твой мальчишка, кстати, их при этом жалеет! А я все шел за ними и все пытался понять... пытался найти, за что вообще таких пожалеть можно. Не надо так, Хеш, на меня смотреть! У меня с этим все в порядке! Куда больше, чем мне бы хотелось. Я помню, как слег мой Отец... Я просто вне себя тогда был. И это несмотря на то, что мы очень поссорились. Поссорились по его же вине! И... про твой хвост я тоже помню. Так что не надо. Но чтобы сочувствовать, надо хоть каплю уважения иметь, каплю симпатии. Да мне чужого кота больше жалко было, которого там пришлось!.. А эти... одно отвращение!

— Нуу... Наверное, ты...

— Наверное, я плохо старался? Это ты мне хочешь сказать? Напрасно. Я знаю, как этого можно достичь. Как это делается. Себя на место другого поставить. Найти что-то общее. Верно? Умею. Ты наше первое перемирие помнишь? Так даже не сомневайся. И я попробовал! — он выпил залпом и со стуком поставил кубок на место. — Я знаю, что такое потерпеть поражение. И знаю, когда все твои надежды летят. И когда известный тебе мир вдребезги рушится — тоже знаю. Но не позволил бы себе подобного никогда! А они тащатся перед мной, скулят и рыдают. При том, что они сами перед тем над другим издевались, как только могли. Противно... Ужасно просто. Но я не остановился. Я тогда дальше пошел. Представил... Полностью аналогичную ситуацию. Что Тор погибает, и на мне остался бы его сын. И что? Я бы его достойно воспитывал! А если... — он отвернулся, прищурившись, досадливо покачал головой. — Постоянно напоминает, становится все сильнее, и скоро и вовсе перерастет... И все отберет, что достигнуто... трон. То... лучше б убил! Что? Нужно дальше? Идем! У меня на все воображения хватит. Представь, что убить и нельзя, что защита и магия... которая сильнее меня, что единственный способ хоть как-нибудь предотвратить — не кормить и не развивать, пускай просто зачахнет и не разовьется, и никогда не достигнет, не отберет... Чудесно! Могу я такое представить? Могу! И даже дойти до такого... — он встал, заложил руки за спину, подошел к камину. Лицо его выражало горькое презрение и скорбь. — Возможно, — прошептал он. — Наверно, такое возможно. И я понимаю... Вот только... — он резко развернулся к Хесешу, теперь в глазах его пылал только гнев. — Сочувствия это все абсолютно не вызывает! Такое представить — противно становится уже даже и от себя!!!

— Ты, — Хесеш расстроенно-задумчиво отвернулся к огню, немного подумал, потом повернулся к Локи. — Ты понял сейчас, что сказал? Ты ведь заранее определил, что сделаешь то, за что себя потом будешь ненавидеть и презирать. И эти люди — они не при чем. Ты же себя самого прощать не умеешь. Поэтому и других. И ты так зависишь... от этого твоего желания, что... — он сокрушенно развел руками. — Ты не способен даже в фантазиях совершить другой выбор, даже представив, как потом будешь относиться к себе? Да ты бы подумал сперва, ты вообще делаешь все ради того, чтобы тебе потом было хорошо или плохо?

На лице бога гнев сменился растерянностью, потом на нем вновь проступила злость. Затем снова. Казалось, он не может определиться, как ему вообще относиться к сказанному.

— Ты помнишь, еще в самом начале, ты как-то спросил меня, как я живу, если на мне столько ограничений? — не обращая на его замешательство никакого внимания, продолжил Хесеш. — А я тебя спрашиваю — как ТЫ живешь? Одну свою часть ты вообще отвергаешь — ну да, она "не той крови". Другая зависима полностью — от прошлого, от оценки других... так, что никого и не слышит. Да что там кого-то? Себя! Третья судит. И судит жестоко, без компромиссов, без права на снисхождение. И с каждым твоим шагом, с каждым поступком этот конфликт увеличивается. Тебе же все хуже и хуже, ты этого не замечал? И то, что ты топчешь других — это плохо, конечно, и это вернется. Но ты ведь сам топчешь себя и при этом прощать не умеешь! Ты... совершенно не любишь себя!

Лицо бога вытянулось, приобретя отстраненно-холодное выражение.

— А за что? За что мне себя любить? — Лафейсон повернулся к Хесешу и стал на него наступать так, что тот попятился. — За то, что я полуётун? За то, что слабее, чем брат? Или за то, что я делаю?! ОТВЕЧАЙ!!!

— Ты сам себя слышишь, нет? — наг продолжат испуганно отступать, пока не уперся спиною в стену, и, видимо, это его слегка успокоило.

Ну да, для него любая стена — выход. Путь к бегству, — машинально отметил трикстер.

— Ты когда от других признания ждешь, когда что-то показываешь, воюешь, творишь... Ты же понимаешь, за что тебя можно любить и ценить? Так почему же для тебя самого это не аргументы? Как можешь ты в чем-либо убедить других, когда сам в это не веришь? Не ценишь, не понимаешь... Но я тебе даже скажу, что всё это и неважно. Любить себя надо просто за то, что живой. Разумный. И что у тебя есть душа. Божественная. Она... божественная у всех, не только у... — Хесеш пожал плечами, выразительно взглянув на Локи. — И она страдает. Всего лишь оттого, что в уме такие дурацкие мысли. Неправильные приоритеты. Завышенные ожидания. Осуждение. А ум дан для того, чтобы этой душе служить — не для того, чтоб наказывать! Подумать только, Мироздание создало такой совершеннейший механизм, чтобы разумные были счастливы. Гораздо более счастливы, чем те, кто не понимает. Не осознает себя, не умеет творить. Но ты посмотри на природу! Ведь все сущее живет и ликует — звери, птицы, даже растения... И только разумные, кому несравненно больше дано — почти поголовно несчастны! Ведь это абсурд, не находишь? И чем совершеннее ум, тем больше он может над своим обладателем издеваться! Ну да, оно самое: кому больше дано — больше спросится.

— И? — Лафейсон почти успокоился. — Что со всем этим делать? Ты знаешь ответ? Продолжай — интересно.

— А я тебе уже сказал. Прекратить ждать, чтобы тебя оценили другие — ценить себя самому. Не знаешь за что? — у Хесеша засветилась насмешливая хитринка в глазах. — Так сядь и на листике выпиши. Может, хоть что-то найдешь.

Локи притворно-удивленно взглянул на него, оскалился.

— Многотомник получится! — насмешливо-самодовольно рассмеялся он.

— Так что тебе еще надо? Чтобы твой многотомник кто-то вслух тебе на ночь читал? Как в детстве? Сам читай — вырос. Ты должен быть для себя бОльшим авторитетом, чем все. Ты лучше сам себя знаешь — не они. Им никогда не понять... И не надо! Каждому предстоит разобраться с собой. Сначала с собой, тогда только можно с другими. Тебя кто-то не понимает? Так он с собой не в ладах, оставь его, бесполезно. И сам с собой разберись. Познай себя.

— Ты эгоистом меня учишь быть, — с показным недоверием рассмеялся Локи, разведя руками. — Не ожидал. Чтобы я вообще никого не слушал. Внимания не обращал. Это... забавно. Тебе не кажется, что я и так не очень-то к чьему-нибудь мнению склонен прислушиваться, мм? Другие пеняют.

— Это тебе только кажется, что не очень. На деле, так только им и живешь. Конечно, в своих решениях ты ни с кем не советуешься, даже когда это других касается, а вот в оценке себя... Не пробовал хоть единственный раз наоборот? Возможно, для всех больше толку будет, — досадливо-ворчливо закончил змей.

— Так, да? Ну ладно, приятный даже эксперимент, могу и попробовать, начать с многотомника, — Лафейсон показно-задиристо заулыбался. — И все? Или что-то есть дальше?

— Дальше? Так ты сам свои основные проблемы назвал. Ты снова про ётунов, а я ведь тебе объяснял... Но что тебе мое мнение, хотя и логичное, когда есть твое, с которым ты вырос? Тогда... Тогда разберись просто, попробуй узнать. Тебе просто знаний о них не хватает. Возможно, там что-то сокрыто, такое, что тебя может сделать сильней... или, хотя бы, порадовать.

— Ууу... Ну, конечно. Там тако-о-е сокрыто! — саркастически-насмешливо протянул бог. — И, безусловно, порадует. Мне даже времени жаль на такое терять! Может быть, лучше ты что поищешь? Порадуешь меня немного потом. Поможешь заблудшему, мм?

— Я... У меня доступа нет к другим расам, — растерялся Хесеш. — Я кроме людей вообще никем не занимаюсь. У меня квалификации...

— Мифы почитай, — издевательски-тонко ухмыльнулся Локи. — Быть может, там?

— Мнение людей ограничено. Ты сам сказал, что эти расы не дружат. Но... может, правда хоть что-то. Я посмотрю. Правда, пора посмотреть, как же я раньше... Спасибо, что посоветовал, мне действительно нужно.

Ооо... И зачем сказал? Теперь... Ну да, про коня с материнством только и не хватало!

— Теперь с твоим братом. Который сильней. И из-за которого ты сам себя... не принимаешь. Не уважаешь. Не признаешь. И на других это вымещать пытаешься. Не будь его, тебе бы силы хватало?

— Ну да, — Лафейсон пожал плечами, как про само собой разумеющееся. — И что? Хотя, — он хмыкнул, заговорщически прищурив глаза, — всегда не прочь иметь чуточку больше.

— А то, что дело не в силе. Если фактически без твоего брата тебе ее вполне хватает. Дело в соперничестве.

— Ооо! Ну какое открытие! Да просто пелена с глаз долой, я мгновенно прозрел! Ты что, издеваешься, Хеш, ты мне для того всю волынку тянул, чтобы высказать ЭТО? Об ЭТОМ уже вся вселенная знает!!!

— Так это существенно, — совершенно спокойно остудил его наг. — Чтобы ты одну проблему другою не подменял. И зря усилия и время не тратил. И понимал хоть немного, что же тебя так в себе не устраивает. Не сила. Отнюдь. Оценка. Чужая. Ну и своя. Бездумно перенятая у других.

— Та-а-ак, — мрачно-задумчиво протянул Локи. Он отвернулся от подпирающего стенку нага и вернулся за стол. — Значит, бездумно перенятая? И надо на все отработать свою? А кто меня еще давеча со стороны Асгарда на свои действия смотреть научил? Представь себе, мне это теперь очень мешает! Ну вот спасибо огромное, оказывается, это еще ко всему и неправильно! Так вот, в Асгарде сила — это действительно основная оценка, и от этого...

— Разве я учил? Ты ведь сам...

— Не цепляйся к словам. Ты одобрил. Как мило... Когда тебе надо было, чтобы я расписался, что там было с этим Ётунхеймом не так, так тебя очень даже такой взгляд устраивал, а теперь, когда тебе хочется меня в чем-то другом убедить, так сразу долой устаревшие асгардские ценности? Ну, ты забавный, Хесеш, ты действительно думал, что я этих манипуляций твоих не замечу? Ой, напрасно, напрасно, — он умильно-саркастически глянул на змея. — Я всегда тебя очень внимательно слушаю.

— Ты... Ты не понял совсем, — прервал его Хесеш и, наконец, покинув "спасительную" стену, тоже проследовал на свое место за столиком. — Ведь случай тот был, когда ты именно делал все ради Асгарда. И, если ты делаешь что-либо ради кого-то, то стоит задуматься, а действительно ли это будет так для него хорошо. Или нужно. Ну что же потом обижаться, если твои благие намерения не оценили по той причине, что они оказались кому-то во вред? Ты снова все путаешь. Ты пытаешься принести благо другим, основываясь исключительно на собственном представлении, а в том, что должно касаться только тебя — опираешься на оценку других! Ведь всё с ног на голову, попробуй во всем этом хоть единственный раз разобраться. Понять и принять, что за других никогда до конца ты не знаешь. Не можешь знать. Как и они за тебя.

— А ты, значит, за меня все до конца знаешь? Мм? Учитель.

— Нет! Нет, конечно! Поэтому я тебе и не говорю, что, мол, делай вот так-то или делай, как я. Тем паче, что я... у меня... Ну, ты знаешь — не очень. Но я вижу, что вижу и слышу, что слышу, и могу тебе все же что-то сказать. Конечно, не как оно есть, может быть, все и не так... А только лишь, как оно выглядит со стороны. И, может быть, тебе это хоть чуточку в чем-то поможет.

— Но ты... Ты ведь учился, Хеш, да? Ты ведь действительно психолог, верно? Не просто...

— Да, — змей кивнул, потянувшись за графином с вином, смешанным с кровью. — Можно назвать и так. Я вообще очень долго учился. И это входит, конечно.

— Психоанализ? Поговорить по душам?

— Да, это тоже. Когда вместе условия для рождения подбираешь...

— И ты ведь жалеешь всех, Хеш. Сочувствуешь. Помочь хочешь. Так же, как этот мальчишка. Даже тем, кто тебя... — он указал рукой с кубком в сторону хвоста нага. — Тоже учился?

— Да, — утвердительно кивнул змей. — Учился. Потому что хотел. У нас это считается наивысшей добродетелью. К тому же, для работы это необходимо.

— Не свои ценности? — подковырнул его бог.

Хесеш рассмеялся.

— Мои. Я их принял сознательно и вовсе не в детстве. У нас так жестко не принуждают — кто дошел, тот дошел. Это не то, что можно сделать насильно. Я очень хотел, практиковал и стремился. У меня впервые-то получилось... с тобой. Я только после этого что-то действительно понял. Поверил. И вообще... Я же уже объяснял. Хочу просто, чтобы со мной поступали так же.

— И добиваешься. Хм... И, кажется, я уже понял. Тот мир, в который ты послал меня, он ведь по вашим законам живет. Если его твоя установка выдала, он точно под вашей юрисдикцией! Конечно... Все так и есть. Ну, это неплохо. Это неплохо совсем. Ты думаешь, я возражать буду? Нет. Неважно, каковы законы мира, куда отправляешься, но всегда весьма выгодно заранее их узнать. Вот я недавно там, наконец, до юридических законов добрался. И всё — я король положения. Никто меня больше не сможет ни пугать, ни запутывать. И здесь... Я вполне тебе верю, что в ваших мирах это все именно так и работает. Да, меня все очень даже устраивает.

— В наших мирах? Ты о чем? Любой мир...

— Любой известный тебе мир, Хеш. Да? Ключевое слово — известный. Как можешь судить ты о том, что за гранью твоих познаний?

Наг посмотрел как-то изумленно-растерянно, потом потер кулаком лоб. А потом встал, широко улыбнулся и поклонился.

— Ты прав. Мы не знаем всего. Но я верю... Потому что еще не встречал в мироздании, чтобы что-либо было создано бессмысленно и неразумно. И я верю, что те миры, о которых мы даже не слышали, тоже живут по прекрасным и мудрым законам. Иначе... Да иначе они бы просто не выжили.

— Тоже всего лишь предположения.

— Возможно. Но когда чего-то не знаешь, остается лишь вера. И уж если приходится на нее полагаться, то зачем же я выберу верить во что-то плохое? Я лучше уж буду в хорошее! — и Хесеш рассмеялся.

Лафейсон открыл рот, чтобы что-то сказать. Что-то очень ехидное. Но потом передумал и, хмыкнув, выдал другое:

— Ну ладно, дочитывай свою лекцию уже до конца. Я люблю специалистов.

— Про поступки? Так тут все просто. Осуждаешь — не делай. А делаешь — не осуждай.

— Так просто, да? — он скептически-насмешливо хмыкнул.

— Да.

— Нет, не так. Допустим, что у меня есть цель. Которая для меня важнее всего. И да, — он посмотрел с упрямым вызовом. — Я считаю, что цель оправдывает средства. Считаешь, что нет? Докажи.

— А я не считаю, что нет. Я считаю... Смотря, что за цель. Смотря, что за средства. Вот в этом и заключается выбор. И каждый раз он может быть другим. А ты хочешь решения, чтобы вот так — раз и навсегда? Чтобы не думать? Не чувствовать и не понимать? Но жизнь не такая. И мы постоянно стоим перед выбором. Ежедневно, ежечасно, ежеминутно. И приходится взвешивать. И выбирать, может быть, чем-то жертвовать. И да... Мы можем ошибиться. И будем ошибаться — не раз. Но так и приобретается опыт. Какое-то понимание, которое потом и становится мудростью. Когда уже много опыта, умения выбирать. Не идя в разрез со своей душой. Или, хотя бы, идя как можно меньше. А цели... Да, их тоже почаще нужно взвешивать. И пересматривать. Они ведь меняются тоже. И то, что нам было так важно еще вчера, сегодня может оказаться совершенно ненужным.

— А вот это ты брось, — Лафейсон мрачно наставил на него палец. — Я вижу, куда ты ведешь. Даже и не пытайся! Я от своих целей не откажусь, чего бы мне это ни стоило...

— Да разве я тебя призываю отказываться? Я просто советую тебе осмотреться, подумать. Откуда твои цели взялись, чего ты ждешь после их достижения. А что касается средств... У нас говорят — есть много путей, чтобы взойти на вершину. И мудрость в том, чтобы выбрать такой, где каждый шаг для тебя будет в радость. И, может быть, тебе стоит смотреть не на самый короткий, а чтобы он был хоть немного красивым? Я знаю, что для тебя красота — это важно. Есть красота внешняя, а есть красота поступков, красота отношений. Мне кажется, что когда ты делаешь что-то такое... У тебя именно поэтому происходит такой сильный внутренний диссонанс. А ты — бог, ты же выбрал быть богом... И значит, тебе не подходит путь демона, ведь я же тебе говорил. И средства для демона для тебе тоже не подойдут. Какой бы не была твоя цель.

Они помолчали. Хесеш что-то резал на блюдечке и что-то раскладывал. Лафейсон задумчиво наблюдал за его действиями.

— Красиво стелешь, Хесеш. Я даже заслушался. Логично так, разумно, приятно. И сразу же хочется чего-то такого... Как ты сказал? Да, красивого. Идти и творить... Вот только потом возвращаешься в мир, а там реальность. И там красиво уже просто ничего не получится. Потому как, имеешь дело с замечательными представителями рода человеческого. А, впрочем, все они такие же... замечательные, — он развел руками и невесело усмехнулся. — И можно бесконечно твердить, что это по образу и подобию. Слабо верится. А после того, как я с ними пожил...

— Ты это о чем? Я думаю, что тебе действительно просто не повезло. Оно и понятно — что думаем, то и притягиваем, ты изначально весьма был на что-то такое настроен: ничтожные, глупые... Везде, в любой расе, есть кто-то не очень... а есть даже очень и очень достойные.

— Очень достойные? О, да. Я видел, — Лафейсон поджал губы и насмешливо покивал. — Видел. Герои и защитники Земли. Достойнее некуда. Торговец оружием, сколотивший состояние на том, что продавал свои новейшие разработки врагам своей собственной страны — зазнавшийся эгоист, возомнивший о себе невесть что. Их главный — шпион и убийца, пытался склонить одного брата пытать другого — пленного. Достойно. Просто один достойней другого.

Хесеш вздохнул и в который раз укоризненно покачал головой.

— Их главный, рискуя, я уверен, не только карьерой, не позволил самолету с ядерной боеголовкой взлететь. Ну, а зазнавшийся эгоист увел за портал вторую, фактически пожертвовав жизнью. Они спасали, естественно, не тебя, но все же... Только благодаря тому, что им все-таки удалось это сделать, мы сейчас здесь с тобой разговариваем.

— Ты это серьезно сейчас? — лицо бога изобразило максимальную степень скепсиса. — Ты действительно это серьезно?!

— Абсолютно. Мне предоставили все материалы. Могу даже голофильм запустить, фрагментами — там слишком много.

— Запускай. Я не верю. Да не смотри так — не потому, что тебе. Просто... не могу.

========== 75. Хранитель Земли ==========

Он сидел, чуть подавшись вперед, и в четвертый раз прокручивал одну и ту же сцену:

Железный Человек без сознания выпадает из закрывающегося портала, и его перехватывает Халк, отчаянно тормозя о стены ближайшего здания и смягчая падение собственной спиной. Приближение, отдаление, разные ракурсы... Повтор. Голограмма управлялась простыми ментальными командами, даже магия не нужна. И тело, в общем-то, не нужно тоже.

— А неплохие у вас технологии, Хеш. Впечатляют.

— Ты что, это не наше, — замахал на него руками наг. — Нам до такого...

— И это сперли! — принужденно-досадливо рассмеялся Лафейсон, все еще пристально вглядываясь в трехмерную картинку.

Еще раз что ли запустить? Да пустое. С первого раза было ясно. Не мог Старк на это рассчитывать. Вот никак не мог. А еще не мог не понимать, что возможностей костюма туда и назад не хватит. Ну надо же... Надо же! Ладно.

— Ну почему сперли? Это подарок. Так же, как и это, — змей кивнул в сторону купола, туда, где приглушенными на время просмотра огоньками перемигивались гирлянды "установки". — Так же, как и многое другое. Там, в саду у меня... Ты видел, наверное.

— Фонтаны с обратной гравитацией? Я видел. Вообще-то, я думал — магия. Впрочем... Да, на таком уровне технологий уже без разницы. — Он остановил голограмму. Дальше смотреть уже и вовсе не хотелось. И так ради этого эпизода пришлось их не самую удачную беседу с Халком прокрутить. Хесеш, правда, как-то незаметно удалился на это время вместе со своей гурией. Только вот лучше бы он этого не делал! Потому что ведь совершенно ясно, что он это видел и... Конечно. Большей глупости и придумать трудно. А то он не понимал, что зеленому монстру что-то доказывать — это все равно что с йотунхеймской гигантской скальной жабой о политике беседовать! Понимал ведь. Просто тогда уже... Ладно, не важно. И... лучше просто тему сменить. Уже, впрочем, и сменил. — И кто же эти высокоразвитые благодетели?

— Люди, — просто ответил Хесеш. — Из тех, кто смог перейти и перевести свои миры на более высокую ступень. Мы многим помогали.

— Забавно. Они, значит, перешли, а вы все на том же уровне ползаете.

— Ну, почему на том же. Мы тоже потихонечку... Просто у нас все гораздо медленнее. Когда срок жизни большой, все очень не быстро. И... Еще мы не любим рисковать. Знаешь, насмотрелись, сколько быстроразвившихся миров погибло. Сколько цивилизаций... Единицы, кому удается перейти. Это не просто ведь. И помочь ведь ничем нельзя, — он расстроенно развел руками. — А что ученики обгоняют учителей — это нормально, — добавил он уже веселей. — Так и должно быть. Мы всегда за них рады. Ты... всё уже? — змей посмотрел в опустевшую середину темного зала. — Отдать нужно, дорого очень... прокат, — немного виновато улыбнулся он. — Каждая минута считается.

— А зачем брал? Вернее — держал зачем? Только чтобы мне этих двоих показать? Ну, ладно, — бог хмыкнул, в иронически-молитвенном жесте складывая перед грудью руки, как обычно делал Хесеш, когда благодарил, узнав что-то новое. — Ладно. Это было... познавательно. Может пригодиться. Превзошли себя, поднялись над собой, и все в таком духе. Способны. Не хуже асгардцев, так? Ты ведь это хочешь от меня услышать? Хорошо. Я сказал. — И он развел руками, насмешливо-иронически улыбаясь то ли по поводу себя, то ли по поводу нага, то ли вообще в отношении их обоих.

Хесеш бросил на него быстрый взгляд, растерянно-задумчиво поджал губы, пару секунд подумал и уже открыл было рот, чтобы что-то сказать, но рационально-экономная жилка, видимо, взяла верх, и он прошел в купол, на ходу выращивая дополнительные руки. Какие-то манипуляции, в полутьме особо было не разглядеть, только змей извлек неизвестно из какого подпространства полусферический пульт и пробежался по нему пальцами, словно пианист по роялю. Хлопок, вспышка и явное облегчение на лице нага. Ну да, сдал свою дорогостоящую кинопленку в архив, теперь можно расслабиться.

Подошел к девчонке, молча маячившей возле камина, шепнул ей что-то, та упорхнула. Сейчас либо вино-кровь притащит, либо яйца. Не густо у нага последнее время с ассортиментом.

— Присаживайся, — шутливо пригласил Лафейсон хозяина за стол. — Ведь мы же еще не закончили, верно?

Бесполезно. Тянуть время, менять темы... И... Да. Трусовато как-то. Хесеш ведь не этого признания ждет. Не насчет... героев. Ракеты. Две ядерные боеголовки. И вот это действительно плохо. Потому что...

— Я знаю, чего ты хочешь, — как можно равнодушнее начал он, с плохо скрываемой досадой глядя немного в сторону. — Чтобы я и эту кампанию ошибкой признал. Для этого ты на просмотр и потратился. Вот только, — трикстер вперил тяжелый взгляд в озабоченно-смятенные глаза нага и в голосе его появилась упрямая твердость. — Не будет этого.

Лицо Хесеша приобрело какое-то затравленно-непонимающее выражение, он открыл было рот, но тут из стены выскользнула Сишайя с перламутровым подносом на приподнятом до уровня груди хвосте.

Ну, надо же — не угадал. Не вино и не яйца — на подносе красовалась запеченная рыба. Те самые красно-белые японские карпы, которых он еще недавно гладил возле струящегося наверх вопреки закону тяготения фонтана.

— Кормить все равно больше нечем, — словно в чем-то оправдываясь, пробормотал Хеш, перехватив его взгляд. — Не пропадать же. Ты ешь, они вкусные и... частично дематериализованные. Мы с Сиш ритуал провели...

— Частичной дематериализации? А что еще можно вот так... частично? — подначивающе ухмыльнулся бог.

— Только еду, — вздохнул наг. — И то, если попытаешься через пентаграмму пронести — распадется. У нас часто пиры бывают, а не все могут присутствовать в теле. Вот и...

— А перстень? — Локи повернул руку, поглядывая на изумруд. — Такое можно сделать?

— Это очень редкий артефакт. Дорогой, — с тем же сожалением покачал головой Хесеш. — И очень древняя магия. Сейчас такое не делают. Тем более — я. Вообще не представляю...

— Понятно, — потерял интерес к предмету Локи. Тем более, что все равно придется продолжать разговор. Как бы ни хотелось закончить. Что полным придурком его Хесеш там видел с Халком — это ладно... Но трусом — не увидит. И поэтому:

— Тогда вернемся. Ты мне что тут доказывать пытаешься? Что я собирался править расой, о которой четкого представления не имею? Ведь так? — он поджал губы, покачал головой, а потом решительно вонзил вилку в белый сочный кусок рыбы. — А я тебе скажу — не имеет значения. Равенство — неравенство, отсталость — прогрессивность, способность или неспособность на какие-либо поступки — не имеет значения. Эта раса истребляет саму себя в масштабных войнах. А я хотел это остановить. Ясно? И главное — я имею на это полное право!

Хесеш весь превратился во внимание. Он даже положил обратно на золоченую фарфоровую тарелку кусок рыбы, который уже собирался отправить в рот.

— Я думал, что у тебя там...

— Что? Тоже личные мотивы? Не важно. Но я мог это сделать по праву. По праву асгардца! В конце концов — по праву сильного! Слыхал о таком?

— Ой-ёй, — прошептал наг, поставив на место еще и кубок. — Если я такое на суде... Мне просто конец будет!

— Из-за того, что ты оправил в нестабильный мир бога, — глаза Локи сузились, — ведущего себя, как демон?

— Они так не говорили.

— О, да. Я помню. "Существо высшего плана, склонное к глобальным разрушениям".

Наг только вздохнул.

— Так они не правы, Хеш. Они просто не правы. Мой отец... приемный отец — царь Асгарда, Хранитель Девяти миров. Нас с братом растили, как наследников. Я собирался унаследовать именно этот титул. Не разрушать. Хранить и защищать. Так что, не только ты хранитель, Хесеш. Я — тоже.

— Так почему тогда ты?..

— Что я? Да ты просто чужое создание и ничего не знаешь! Не понимаешь сложившихся отношений.

— Ну так объясни, — поднял глаза Хесеш. — Мне это правда... очень важно.

— Хорошо, — уверенно кивнул бог. — Один раз рассказываю. Кто умный — поймет.

— Земля — наш протекторат(*). То, что там об этом тыщу лет как забыли (и буквально, и фигурально) — так это на совести моего брата: это ему Всеотец доверил Мидгард. Что ты там говорил насчет того, для чего в мире нужны боги? Помогать, защищать, пробуждать таланты? Так вот! Он ничего там не делает! Разве что защищает... от меня! Потому что я действительно мог там хоть что-нибудь изменить! Но разве он даст? Он же никогда этого не призна?ет, не позволит хоть в чем-то себя обойти. Не знаешь просто, какое у него тщеславие. И на меня так смотреть не надо — у меня и десятой доли такого нет. Сам подумай — его там тысячу лет не было, а стоило появиться мне — так тут же принесся! То, что он там два дня однажды провел — можно не считать. Он не по своей воле туда попал. И что ты думаешь, что за эти дни он там сделал? Девку себе завел! Достойнейшее деяние для бога! Вот только не надо мне опять про равенство рас, про подобие. Я не о том, что нельзя полюбить смертную, ну можно, наверное... Но не первую же, которую на планете глаза увидели! Как ты там говорил — "есть тело, есть и животное"? Так вот, одно только животное и есть, если мозги на прогулке! — Лафейсон с возмущенным недоумением пожал плечами. Помолчал.

— Отвлекся немного. Не об этом хотел. Все наши предки защищали Землю. Отец во главе асгардского воинства отбил нашествие ледяных великанов. Он действительно там многое сделал — учил, наставлял, дал законы. Нас знали и чтили. Как и положено чтить богов. И вот, — Локи оставил повествовательно-пафосный тон, в его голосе зазвучала досада, смешанная с едким сарказмом, — я прилетаю в Мидгард навестить сосланного брата — хотел посмотреть, как он там, да и сообщить кое-что надо было — а его смертная, его девка, тычет пальчиком в местную книгу нелепых россказней, рассуждая со своими дружками о том, насколько реально, что мы вообще существуем!

Локи выдохнул, отпил немного из кубка. Ну что он волнуется. Что он об этом опять так волнуется?

— А знаешь, что там вообще творится? Ты их газеты читал? А я читал. Жалкие стенания! Продажные правительства, нарушенная экология, бесконечные войны, целью которых не доблесть и даже не завоевания, а возможность хищения неучтенных ресурсов... И все об этом знают, но не способны что-либо изменить! Они ждут помощи свыше! Мне было наплевать на страдания смертных, я считал, что они неблагодарные ничтожества и вообще... Каждый имеет то, что заслуживает, не так ли? Но это — вотчина Асгарда, и я мог навести там порядок, возродив нашу славу, и наконец сделать что-то действительно намного лучше, чем Тор! И не надо мне Мидгардом пенять, я отправился туда, чтобы править, как бог, как когда-то Отец, я не планировал там ничего дурного!

Он наконец-то допил свой кубок, поставил и посмотрел в глаза нага с упрямой уверенностью:

— Я могу подтвердить это где угодно и кому угодно. Это вообще не вопрос — я с самого начала не скрывал своих намерений. И я горжусь и своим решением, и своим планом, и своей попыткой. И не раскаиваюсь, хотя от меня этого ждут. Все ждут. Даже мать...

Всё. Вот теперь выдохся. Совсем выдохся. И охрип. Как охрипнуть тут можно — вообще не понятно. Горло-то где...

— Спрашиваешь, что я сделал как бог? Вот там хотел сделать. И сделал бы! Не дали... Еще и отправили гнить. Не могу взять в толк — за что?!

Ну даа... За что — это очень даже понятно. Без позволения в вотчину Тора полез. Мелочно все же. Как мелочно... Даже змею не скажешь... противно. И чести Асгарду не делает. Не стоит о таком говорить. И так наговорил слишком много. Как никогда... Но это же Хесеш. Ему пока не разжуешь все до мелочи, так и будет во всем этом ковыряться. Еще хуже.

Ну вот, молчит теперь, переваривает. Смотрит сочувственно. И задумчиво. Ничего не значит — почти всегда так смотрит. Ну давай, давай, уже почти рот открыл, скажи что-нибудь. Нет, закрыл опять — вот зараза! Это сколько же надо терпения!

— Ты уверен... что ты никому ничего плохого не хотел?

Ооо... Ну это вообще. Столько думать, чтобы спросить это? Никому ничего... Здесь в чем-то подвох?

Ну да, — он рассмеялся. — Смертная. Девчонка Тора. Конечно.

— У брата там пассия. Хотел припугнуть... немного. Чтобы ему Хеймдалл (есть у нас такой бог — видит шибко много) передал, а он ничего сделать не смог. Забавно вышло бы. Хеш? Да я бы не сделал ничего такого, ты это зря, я же не... Только Тор и мог в такое поверить!

Хотя поставить на колени с толпой таких же зазнавшихся потомков англо-саксов действительно было б приятно. И чтобы взаправду увидел Тор. Ну что ж — не сбылось. А может... действительно к лучшему? К чему-то подумалось, что вовсе не хочется, чтоб в этой роли его когда-нибудь увидел мальчишка. Тот ведь думает о нем совсем по-другому... Проклятье! Он ведь даже спать не остается в том Мидгарде, чтобы опять совместно не приснилось что-то такое...

— Хеш? Я не могу доказать своих намерений. Если твои на слово не верят, то доказать мне нечем. Я и своим этого доказать не сумел. Никак.

Он улыбнулся с глубокой искренней горечью.

Всё. Вот теперь точно — всё. И это правда.

Комментарий к 75. Хранитель Земли

(*) Протектора?т (лат. protector — покровитель) — форма межгосударственных отношений, при которой одно государство находится под защитой (в первую очередь военной) другого государства.

Протекторатом также называется защищаемое государство.

Защищаемое государство не полностью суверенно во внешнеполитических делах при почти полном сохранении суверенитета во внутренних делах (в частности сохраняется форма правления и, например, собственная династия правителей).

========== 76. Протекторат ==========

* * *

— Мои верят на слово. Мои умеют отличать правду от лжи и искренность от неискренности. И еще мои знают, что такое протекторат. Это защита от внешних врагов при полном сохранении суверенитета в делах внутренних. Прости, но как бы ни был составлен ваш договор, я не могу представить, чтобы предполагалось нечто совершенно обратное... Ты же привел чужую армию, чтобы навести порядок у них внутри, — но ведь это просто противоположное отношениям протектора и протектората! Они не просили твоей защиты, они не ждали твоего вмешательства и потом противились ему, как могли. Я... я просто не смогу привести эти рассуждения в качестве доказательств твоей правоты, потому что мне скажут, что я не знаю простых понятий, ну, либо ты их не совсем понимаешь, либо... не вполне искренен.

— Довольно! — Лафейсон на секунду почувствовал себя совершенно опустошенным, всё, что еще только что казалось совершенно ясным и очевидным, разлетелось на мелкие осколки. Зачем он вообще начал про этот протекторат?.. — Пускай это была моя личная инициатива, но я хотел прекратить на Земле войны, установить мир и порядок! А то, что они противились — так разве они способны понять?!

— В тюрьме тоже мир и порядок, — пробормотал Змей. — Но я хочу сейчас поговорить о другом. В твоей семье, — он немного опасливо заглянул в глаза бога, — есть мир и порядок?

— А, вон ты куда. Раз у самого нет — то и понятия не имею, и другим помочь не могу. Ну-ну, — раздраженно-уныло скривился трикстер.

— Нет, я совсем не об этом. Я просто хотел спросить, а ты бы хотел, чтобы кто-то — пусть более умный и развитый — пришел и установил этот мир силой? И порядок. Такой, какой он посчитает лучшим для вас.

— Это предположение — чушь. Таких просто нет.

— Ну, это спорно... Хотя мой вопрос не о том. Ты сам бы хотел, чтобы кто-то такой существовал и так сделал? Установил мир, а то вы, возможно, сами не понимаете, что вредите сами себе...

— Да что ты сравниваешь?! МЫ И ОНИ — ЭТО НЕ... "Да... Сходных душ создания... Созвучных... Резонирующих...

И то, что неприятно нам — неприятно им, и то, что неприемлемо..."

Он осекся на полуслове и закрыл глаза. Из сомкнувшихся губ сорвался осознающе-раздосадованный полустон.

Празднуй, Хеш. Празднуй. Ты победил не сейчас — ты победил давно. Когда подсунул его к этому мальчишке. Такому похожему... И при этом такому... хорошему.

— Ну что... Загнал меня в угол не хуже Халка. Очень по-дружески.

— Я... — наг развел руками и с трудом выдавил усталую улыбку, — я просто сам в углу. Пытаюсь спастись, как умею.

— За счет меня?

— Вместе с тобой. Тебе, я думаю, нужно еще много чего пересмотреть... Твои построения стоят на старом фундаменте, а ведь там уже заложен новый...

— Это задание на дом? — измученно-примиряюще попытался отшутиться Локи. — Займусь на досуге.

Был бы досуг...

* * *

Выжатый лимон. Вот как это состояние называется — выжатый лимон.

Не хотелось никого видеть и, тем более, ни с кем разговаривать. Ни Поттера, ни Дурслей, ни каких-то мальчишек, а уж больше всех — дотошно-въедливого нага. Для суда ему нужно! Сам хуже любого прокурора. И такое проникновенно-заботливое: "Устал?" Чтобы что? Чтобы совсем додавить. Совсем как он сам недавно Петунью...

А еще подумалось, что это к лучшему даже, что Отец не дал ему на суде высказаться. Тоже бы, небось, не пропустил... Протекторат.

Как хорошо, что есть камера. Камера, где никто не будет доставать с вопросами, лезть с задушевными беседами и вообще хоть как-то требовать внимания. Заказать доброго асгардского вина, да побольше! Утро здесь, вечер? Когда принесут-то? Неважно. Не дольше же суток... А хочется прямо сейчас!

Ладно, как в умных книжках пишут — думать надо не о том, что плохо, а о том, что хорошо. Вот и Хесеш бы так... К цвергам Хесеша! Вместе с советами, объяснениями и напутствиями!

Зато в Мидгарде все должно быть в порядке. Тетку с сыночком приструнил, питание наладил, от школы отвертелся. Нормально же всё? Должно быть нормально. Только на минутку слетать, проверить, и можно сидеть, ждать вино. А потом отдых. Два... нет, целых три дня отдыха. Одному. Без всех. Хвала Всеотцу за то, что у него есть хотя бы его одиночка.

========== 77. Все хорошо, прекрасная маркиза ==========

Алло, алло?

Лука, сгорел наш замок?

Ах до чего ж мне тяжело...

Я вне себя, скажите прямо,

Как это всё произошло?

* * *

Он шел по улице. Но по тому, как он шел, Лафейсон сразу понял — нет, не все нормально. И еще. В ближайшее время отдыха не будет.

Слишком быстро он шел, слишком стучало сердце и першило в горле, слишком вспотели ладони, сжатые в кулаки. Слишком. По спине хлопал довольно тяжелый рюкзак, в котором что-то побрякивало.

— И куда же мы так спешим? — ему даже удалось скорчить что-то похожее на легкую усмешку.

— Локи!

И по этому облегченно-счастливому выдоху он понял, что успел он все-таки вовремя, что хотя бы можно что-то исправить. Остается узнать только — что.

— Что-нибудь придумать? — насмешливо-покровительственный взгляд.

— Нет, я придумал уже! Ты только сделай — я не сумею. Пожалуйста!

Тут вдалеке что-то громыхнуло, и они, непроизвольно обернувшись на звук, увидели вдалеке валящий черный дым.

— Это то, что я думаю? — поджимая губы, недовольно поинтересовался бог.

— Да... Это дом, — прошептал Гарри. — Но сейчас это неважно! — он все тем же быстрым шагом вышел на небольшую площадь перед станцией электричек. — Надо машину угнать, — пробормотал он, озираясь.

— Зачем? — притормозил его Локи, а то уж слишком решительно мальчишка направился к припаркованным автомобилям.

— Скорую обогнать! Дадли!.. Ему стекло в глаз попало, его в Лондон на операцию повезли!

— И?

— Стекло нужно вытащить! Ты ведь сможешь, да? Это же просто стекло.

— Возможно. Зависит от того, видно ли это стекло и... — его взгляд упал на ботинки, которые со вчерашнего дня заметно увеличились в размере и посерели. — Ты пробовал после вчерашнего...

— Нет! Не надо! Только не магией! — закричал Гарри, мгновенно поняв, что тот собирается сделать. — Да, я пробовал — сразу дурно становится, меня чуть не вырвало. И в глазах темнеет.

— Ну и? — скептически скривился Локи.

— Но ты сможешь! Ты говорил, что... Локи! Давай скорее! Хотя бы попробуем! Он же... без глаза может остаться! Так врач сказал! Из-за меня!!!

А вот это уже действительно нехорошо. Тетка, договор, всё это шоу, только чтобы выглядеть каким-то магом-защитником, и чтоб теперь...

— Понял. Нужна не машина. — Он остановился, оглядываясь. — Чем готов пожертвовать для брата?

— Что? — непонятливо заморгал Гарри. — А чем надо?

— А как в сказках — самым дорогим, — хмыкнул бог, направляясь к ларькам и резвившейся возле них компании молодых парней в ярких кожаных куртках. — Да ты не бойся — не жизнью, не мной и не магией. Материальным.

— Ма... териальным?

— Да, вещью. Ну, тебе долго-то раздумывать нечего — у тебя только одна стоящая вещь и есть.

Гарри уронил взгляд на свое левое запястье.

— Верно. Жертвуешь?

— Мой... единственный подарок, — тихо прошептал мальчик. И тут же громко спохватился:

— Да.

— Ты хорошо подумал? Ради нелюбимого брата?

— Да, Локи! Да!

— Уверен? Ты же недавно хотел в жабу его превратить и вообще...

— Локи, пожалуйста! Время идет!

— Да как скажешь, — он уже почти вплотную подошел к компании, на ходу расстегивая и поднимая над собой в правой руке браслет с часами-пейджером.

— Тому, кто отвезет меня в Лондон! Очень быстро!

Парни перестали толкаться и выхватывать друг у друга бутылки с пивом и с интересом воззрились на него.

— Краденые? — спросил коренастый бородач, видимо, самый старший в компании.

Гарри молча снял ранец и вытащил чек и бумагу о регистрации.

— Ну-ка, ну-ка, — вперед выдвинулись сразу трое, но один — долговязый и рыжий — опередил всех, забрав часы из рук Гарри. — Идет. Боб, а ну дай свою голову, — он потянулся за шлемом, который держал в руке стоящий рядом менее расторопный приятель. — Два пива с меня.

Но на сей раз тот оказался более прытким и отдернул руку.

— Маловато будет! Даешь неделю потаскать?

— Три дня!

— Заметано, — он швырнул ему шлем, и тот сразу же нахлобучил его на голову Гарри. — Застегни хорошо, а то дышать не сможешь. Ездил на таких? — он направился к большому бело-желтому мотоциклу.

Гарри отрицательно покачал головой.

— Держись хорошо, чтобы ветром не сдуло. И это, — он завёл двигатель и, подождав, пока мальчишка усядется, оглянулся. — Смотри не описайся!

Локи на такую шутку только губы поджал. Он бы тоже вполне мог показать нечто, от чего не только его шофер, но и вся компания наверняка обмочила штаны. Но когда тяжелая машина, на секунду поднявшись на заднее колесо, рванула с места, понял, что, по крайней мере, предостережение держаться было не праздным.

Пара минут каких-то бешеных зигзагов по Литл Уиннингу, и они выскочили на шоссе, без малейшей задержки влившись в поток мчащихся машин. И понеслось... Парень прибавил так, что стало ничего не слышно, кроме свистящего ветра, который почти заглушил звук двигателя. Деревья, посаженные вдоль дороги, слились в сплошную зеленую полосу, а машины, двигающиеся в их направлении, стали уплывать назад, как будто бы они и вовсе не ехали, а стояли себе спокойненько, припаркованные прямо посередине дороги.

Ты рискуешь, Лафейсон. Ты рискуешь. Ради какого-то глаза Дадли, до которого тебе не должно быть никакого дела. Это хрупкое тело, и одна лишь ошибка...

Но ощущение скорости, такое любимое и такое забытое, опьянило его. А как мальчишка? Он взглянул в зеленые глаза, чуть прищуренные от восторга. И что же тут скажешь? И в этом тоже. Родная душа...

— Вот они! — неожиданно закричал Гарри, указывая на показавшуюся вдалеке скорую, которая приближалась к последней перед Лондоном развязке. — Точно! Я номер запомнил!

Парень наверняка не расслышал, что он кричал, но жест понял верно — сбавил скорость и пристроился за фургоном с надписью "Ambulance", разгоняющим со своего ряда транспорт включенной сиреной.

— Кто у тебя там? — прокричал их водитель, обернувшись.

— Брат! — так же, перекрикивая шум ветра, ответил Гарри.

— А что с ним?

— Стекло в глаз попало!

— Повезло ему с братом! — то поворачиваясь к дороге, то снова к пассажиру, проорал парень. — Я в позапрошлом году на ралли разбился, мой даже в больницу не пришел! У меня шесть переломов было, а он на Майорке со своей очередной пассией пляжился! Когда я сказал ему, что он свинья, он ответил, что я все равно когда-нибудь убьюсь, а у него отпуск раз в году! Вот так вот!

Они въехали в город и стали лихо крутиться по наполненным транспортом улицам, не отставая от проезжающей на красный свет светофора машины, но упоение скоростью уже прошло, и Локи решил воспользоваться оставшимся временем для того, чтобы разобраться в случившемся.

— Так. А дом зачем надо было сейчас сжигать? Если ты думал меня впечатлить, то...

— Нет, Локи, нет! Это не я! Это Дадли... первый начал! — начал взахлеб рассказывать Гарри. — Он даже пользоваться микроволновкой не умеет! А тетя в банк ушла... А он проснулся и стал меня звать, чтобы я ему еду подогрел. А я сказал ему, что больше я ему не раб, не слуга и не мамочка! Он и полез ее сам греть. Засунул контейнер стеклянный с железными зажимами и поставил на максимум. А сам пошел куда-то. Я не знаю, я спать хотел, мне все равно было, что он там делает, лишь бы не мешал!

— Ну-ка, дай угадаю. Закрытый контейнер в нагревательный прибор... Взорвался?

— Не сразу. Просто он пришел, а там искрит всё, так он полез доставать, контейнер уронил, он и лопнул. Осколок ему прямо в глаз! Он от испугу полную кофеварку на тройник опрокинул. Там всё и замкнуло... А я слышу — орет как резанный, я испугался, побежал смотреть, что случилось. Он стоит, ревет, и паленым воняет от стены. Я хотел пробки выкрутить, а потом думаю — все равно дом будем сжигать, а так все натурально, само получилось, а сделал всё Дадли! И он пострадал, и никто не заподозрит, что мы это сами придумали. Я скорую вызвал и Дадли вывел во двор, чтобы они в дом не зашли и пожарных не вызвали раньше времени. И пока они ехали, я собрал всё, что надо — документы и тетины украшения и... наши запасы, что мы в чулане делали — консервы и сникерсы. Вот... всё тут, — он тряхнул рюкзаком за спиной. — А потом, когда врачи уехали, я еще и газ на плите открыл, чтобы наверняка... Я видел, так в одном детективе делали. И еще в одном фильме про террористов. Видал, как рвануло? Они хорошую страховку должны дать за такой пожар, не как за маленький.

Даже сказать нечего. Мальчишки... И ведь совсем неглупый малец, вполне толково сработал в критической ситуации. Предусмотрительный? Похвалить даже можно... наверное.

Но он спросил про другое:

— И почему ты тогда считаешь, что виновен в его ранении?

— Ну, как же, — Гарри поджал губы и сокрушенно вздохнул, — если бы я ему помог, этого всего не случилось бы. Да? А этот говорит, что я хороший брат...

— Возможно, — Лафейсон немного подумал. — Это мир у тебя такой, дурацкий! Как в сказке — не поможешь кому-то — бегай потом исправляй. Хотя, в сказке уже вряд ли исправишь, — рассмеялся он. — Вот кому я рассказываю — ты же сказок не читал.

— Так что, — совсем тихо расстроенно прошептал мальчик, — мне теперь опять за него всё делать?

— Нет. Не делать. Но я тебя сделал главным в семье, и ты теперь... Да, теперь действительно придется за всё отвечать. Нам с тобою. Поэтому: не уверен, что справится — контролируешь. Видишь, что не умеет — учишь. Понятно, ваше высочество? С домом ты всё правильно сделал. Немного не вовремя, но это не суть. Может, действительно, так будет лучше... И вот что. Из своего опыта скажу, — он невесело-понимающе улыбнулся Гарри, — плохому брату быть хорошим — очень непросто. Я не сумел. А ты... можешь попробовать!